«Обнесенные «Ветром»»

«Смех сквозь слезы — это тоже смех»

Эхо пожарной сирены гулко прокатилось над тайгой. Где-то за соснами встревоженный олень поднял голову и прислушался к незнакомому звуку. Выпустив в морозный воздух струю пара, он быстро умчался в чащу.

Лай напуганных сторожевых собак перекрывал крик дежурного офицера исправительно-трудовой колонии усиленного режима.

— Багры, багры тащи, урод! Первый отряд из барака — на подъем!

Вокруг, явно не зная, что делать, метались сержанты и рядовые, то и дело натыкаясь в темноте друг на друга.

— Куда ты, кретин? Ты, ты, Проскурин! Давай шланг, воду, воду!

— Товарищ лейтенант, не подойти — краны за котельной!

— А, черт, мать твою!

Офицер, опустив у шапки «уши», согнувшись в три погибели прыгнул в проем между горящей котельной и забором и проскочил опасный участок. От бушующего неподалеку огня краны отмерзли, и он без труда повернул винт.

Рядовые схватили шланги и направили водяные струи на охваченную пламенем котельную.

— Люди там были? — Лейтенант, вынырнув из проема, подбежал к Проскурину.

— Не знаю, вообще-то, на ночь там зек дежурит, смотрит за давлением, но он, может, выскочил.

— Сбегай, узнай!

— Есть! — гаркнул сержант, бросил шланг и помчался в помещение дежурного.

В ту же секунду из первого барака выскочил заключенный.

— Там Ветров, Ветров там! Он дежурил на котельной, а в бараке нет его.

— Вернись, проверь внимательно.

К котельной уже подтягивались разбуженные офицеры, прапорщики, «обслуга». Прибыл «хозяин» — начальник колонии. Огонь бушевал, грозя переброситься на бараки.

— Пену давай, мудаки, — гремел голос какого-то старшины.

Хозяин подошел к лейтенанту.

— Ройте вокруг канаву, пусть зеки лопаты берут. Почему пожар? Как допустил? Под трибунал пойдешь!

— Михаил Сергеич, все нормально было, не знаю я, чего там такое загорелось.

— Ладно, после поговорим. Иди проверь, все ли на месте, я слышал, Ветрова нет.

Лейтенант убежал в первый барак.