«Плата за убийство»

Это вполне могло произойти в 1937 году, в Чикаго.

Теплый моросящий дождик падал на асфальт тротуара, отражающий красный и зеленый свет неоновых реклам. В воздухе чувствовался душистый запах июня, аромат свежей листвы, смешанный с запахом духов проходящих мимо женщин, выхлопных газов автомобилей, толп спешащих людей – с запахом огромного города в наступающих сумерках.

Правда, в 1937 году горожане были бы одеты по-другому. Женские юбки немного короче, на мужских пальто – черные бархатные воротники. Автомобили – черные, с квадратными, угловатыми формами. Голубые орлы – символ Акта Национального Возрождения – были бы наклеены в витринах магазинов. Различия небольшие, потому что города – это скопления людей, а люди неподвластны времени. И скрип шин автомобиля, сворачивающего из-за угла, тоже напоминал о 1937 годе.

Визг шин автомобиля, стремительно вылетевшего из переулка, не произвел никакого впечатления на мужчину, идущего по тротуару. Он родился и вырос в городе, и привык к подобным звукам. Одетый в дорогой костюм, мужчина шел по улице с небрежным высокомерием, уверенный, что весь мир вращается вокруг него.

Автомобиль обогнал его, затормозил и прижался к обочине в нескольких метрах. Двигатель работал на холостом ходу.

В одном из окон появился ствол винтовки. Мужчина поднял голову и замедлил шаг. Расстояние между ним и дулом винтовки было не больше трех метров. Внезапно из дула вылетел ярко-желтый язык пламени и раздался оглушительно громкий выстрел. Лицо мужчины, казалось, разлетелось на части; ствол винтовки скрылся внутри машины. В то же мгновение покрышки завизжали по асфальту, автомобиль сорвался с места и исчез в темноте.

Мужчина лежал на тротуаре в луже крови, и моросящий дождь сыпался вокруг, накрывая его подобно савану.

Это вполне мог быть 1937 год.

Но произошло это в другом году и в другом городе.