«Баржа с двумя повешенными»

Смотритель шлюза в Кудре был тощий человечек с печальным лицом, в вельветовом костюме, с недоверчивым взглядом, словом, человек, каких немало можно встретить среди управляющих имениями. Ему было все равно, что Мегрэ, что полсотни жандармов, журналистов, полицейских из Корбейля и чиновников прокуратуры, которым вот уже два дня он рассказывал о случившемся. Во время рассказа он не переставал наблюдать за зеленоватой поверхностью воды в Сене по обе стороны от плотины.

Стоял ноябрь. Было холодно, и пронзительно белое небо отражалось в воде.

— Я встал в шесть утра, чтобы дать лекарство больной жене (тут Мегрэ подумал, что у таких честных трудяг с печальными глазами всегда бывают больные жены, за которыми нужно ухаживать)… когда я зажигал свет, мне послышалось что-то непонятное… А потом, когда я ставил жене припарку на втором этаже, до меня наконец дошло, что кто-то кричит… Я спустился вниз…

Выйдя к шлюзу, я смутно различил черную массу у самой плотины.

«Что там происходит?» — крикнул я. «На помощь!» — позвал кто-то хриплым голосом. «Какого дьявола вы там делаете?» — спросил я. «На помощь!» — снова донеслось до меня.

Я сел в свой ялик, чтобы отправиться туда, и увидел, что это «Астролябия». Уже светало, и я узнал старика Классенса на ее палубе. Могу поклясться, что он все еще был пьян и не представлял себе, как и я, почему барка оказалась у плотины. Собака была отвязана, и я даже попросил его придержать пса…

Вот и все…

Его больше всего беспокоило, что баржу прибило к плотине, и будь течение здесь посильнее, то посудина мола бы даже пробить ее. А то, что на борту, кроме пьяного старого коновода и огромной овчарки, было двое повешенных — мужчина и женщина, его не касалось.

Отчаленная «Астролябия» находилась на том же месте, в ста пятидесяти метрах от берега, а охранявший ее жандарм, чтобы согреться, ходил взад-вперед по дороге, предназначенной для тягловых лошадей. Это была старая баржа без двигателя — конюшня, как называют суда, которые ходят в основном по каналам и имеют на борту лошадей.

Проезжавшие мимо велосипедисты оглядывались на сероватую посудину, о которой уже два дня писали все газеты.

Как водится, когда дело поручалось комиссару Мегрэ, никаких новых сведений от него нельзя было добиться.