«Обвиняется... сенсация»

В дверь 317-го номера долго стучались. Это была обычная, отделанная пластиком под полировку, дверь. Таких дверей бывалый постоялец отелей и гостиниц немало повидал на своем веку. На начищенной до блеска, словно бляха ремня фельдфебеля сверхсрочной службы, дверной ручке болталась ничем не примечательная табличка: «Просим не беспокоить» — с переводом на три самых распространенных языка.

— А он здоров спать, Макс! — обратился один из стоявших вот уже с четверть часа перед дверью молодых парней к своему другу, только что подъехавшему на лифте снизу, откуда они уже около часа пытались дозвониться все в тот же номер. — Дрыхнет как младенец, у которого грехов на душу не больше одного, и тот первородный! — шуткой закончил это маленькое приветствие большеголовый и широкоплечий гигант. Его профессию — журналист — можно было сразу распознать и по фотокамере «Кэнон», перекинутой через плечо (как видно, за годы работы у репортера уже давно выработалась доведенная до автоматизма привычка так держать свое «оружие», чтобы оно всегда было готово «к бою»), и по ремешку миниатюрного японского диктофона, слегка высовывавшегося из кармана пиджака.

— Я звонил, как вы и просили, Аксель, не переставая, в течение пятнадцати минут, — смущенно, словно оправдываясь перед старшим товарищем в том, что произошло не по его вине, начал было тот, к кому журналист обратился как к Максу. — Портье уверяет, что наш клиент никуда сегодня утром не выходил и, кроме нас, его так никто и не спрашивал. Другого выхода из номера нет. Портье производит впечатление человека надежного — ему можно, на мой взгляд, верить, да и ключ от номера не сдан — зверь в логове, и мы его обложили надежно.