«По обе стороны Днестра»

Поздним вечером, а по сельским понятиям уже глубокой ночью, в окно хаты Василия Мугурела постучали. Стук был не сильный, осторожный и настойчивый. Первой его услышала жена. Она испуганно вскинула голову, но ничего, кроме смутно белеющего в темноте окна, не увидела. «Никак со сна почудилось», — с облегчением подумала она, но стук повторился, на этот раз погромче. Тревожным лаем залилась собака. Лежащий рядом Василий, который вечером пришел от своего закадычного приятеля Тимофте Болбочану изрядно навеселе, как ни в чем не бывало продолжал громко похрапывать.

— Эй, Василе, да проснись наконец, стучат, неужели не слышишь? — жена ткнула его в бок.

Василий недовольно что-то проворчал и отвернулся.

— Да проснешься ты, пьяница несчастный, — рассердилась она не на шутку и стала тормошить мужа.

Тот наконец открыл глаза, еще ничего не соображая с похмелья.

— Стучится кто-то в окно, — испуганно прошептала жена.

— Да ну тебя, совсем рехнулась, старая… — он хотел добавить кое-что покрепче, однако замолчал, прислушиваясь. В окно действительно стучали.

Кряхтя и проклиная на чем свет стоит незваного ночного гостя, Василий нехотя слез с супружеского ложа, подошел к окну и прильнул к особенно холодному после сна стеклу, чтобы разглядеть, кого это черти принесли среди ночи. Сквозь подернутое морозным узором стекло белело чье-то лицо.

— Кто там? — спросил он недовольным хриплым голосом.

— Свои, мэй, открывай, не бойся.

Голос показался знакомым. Никак Григорий. Неужели он? Минуло, считай, уже с десяток годочков, как Григорий, младший брат, подался на ту сторону. Первое время до Василия доходили слухи, будто брат сначала сильно бедствовал на той стороне, а потом и вовсе о нем ничего не стало слышно. Как в воду канул. Василий уже стал забывать о младшем брате. Своих забот хватает. И вот на тебе, объявился.