«Подозрение»

Берлаха в начале ноября положили в Салемский госпиталь, из которого видно старую часть Берна с ратушей. Инфаркт на две недели отодвинул ставшую необходимой операцию. Трудную операцию провели удачно, она дала возможность поставить окончательный диагноз неизлечимой болезни, которую и предполагали. Комиссар чувствовал себя скверно. Его начальник, следователь Лютц, уже смирился с неизбежной смертью комиссара, в состоянии которого, однако, дважды наступало улучшение и который незадолго до рождества почувствовал себя совсем неплохо. Все праздники старик проспал, но двадцать седьмого, в понедельник, он уже бодро просматривал старые номера американского журнала «Лайф» издания 1945 года.

— Это были звери, Самуэль, — сказал он, когда вечером доктор Хунгертобель пришел с обходом. — Это были звери, — повторил он и передал ему газету. — Ты врач и можешь себе это представить. Посмотри на эту фотографию из концентрационного лагеря Штутхоф. Лагерный врач Неле провел на арестанте операцию брюшной полости без наркоза. В этот момент его и сфотографировали.

— Нацисты иногда проделывали такие вещи, — сказал врач, посмотрел фотографию и, отложив газету в сторону, сильно побледнел.

— Что это с тобой? — спросил удивленный больной.

Хунгертобель ответил не сразу. Он положил раскрытую газету на кровать Берлаха, полез в правый верхний карман своего халата, вытащил очки и, как заметил комиссар, дрожащими руками надел их, а затем во второй раз посмотрел на фотографию.

«Почему он так нервничает?» — подумал Берлах.

— Ерунда, — сказал наконец Хунгертобель раздраженно и положил газету на стопку других, лежавших на столе. — Дай мне твою руку. Лучше посмотрим твой пульс.

Прошла минута молчания, затем врач опустил руку друга и посмотрел на кривую температуры над кроватью.

— Твои дела неплохи, Ганс.

— Еще один год? — спросил Берлах.

Хунгертобель смутился.

— Не будем говорить об этом, — сказал он. — Ты должен за собой следить, а потом мы тебя обследуем еще раз.

— Я всегда за собой слежу, — пробормотал старик.

— Тогда все превосходно, — сказал Хунгертобель, прощаясь.

— Дай-ка мне «Лайф», — внешне безразлично попросил больной.

Хунгертобель взял из пачки журналов один и протянул его другу.