«Сколько весит счастье»

Ольга Славина Сколько весит счастье

1.

Машина была серой, как и она сама, как и ее жизнь. Но именно в ее машину, в ее жизнь ворвалась незнакомка, чтобы умереть…

Жизнь налаживается! – подумала Женя и улыбнулась своему отражению в зеркале заднего вида серых «Жигулей». Ну и пусть машина старая, а она не слишком опытный водитель. Она ощущала себя дамой за рулем. Не гражданкой, не женщиной. Именно дамой. И ей нравилось это ощущение.

А ведь еще несколько месяцев назад она коротала дни в зоне, как приговоренная к пожизненному лишению свободы. Вышки, бетонные заборы, контрольно-следовая полоса. Она была приговорена, хотя не совершала никакого преступления.

Женя Векшина родилась в зоне. В самой настоящей. УЮ такая-то, дробь такая-то. Мужская колония. Строгого режима. В поселке под Тулой. Ее мама – приличная женщина, никакая не Сонька и не Манька – не сидела там, а считала. Работала в бухгалтерии. Находилась в декретном отпуске, но зашла на часок помочь составить полугодовой отчет. И схватки застали ее врасплох. Папа – заместитель начальника той же колонии по оперативной работе – паниковать не стал. Гинеколог в штате мужского исправительного учреждения, конечно, не положен. Но вообще-то зоновские доктора – специалисты не хуже городских. Даже лучше, надбавки получают. Ничего, что в основном от сифилиса и туберкулеза лечат. Акушерство, небось, проходили и что такое стерильность, помнят. Тем более, это вторые роды. Все прошло быстро и без осложнений.

Через двадцать с небольшим лет, когда папа уже давно дослужился до начальника колонии, мама стала главным бухгалтером, старшая сестра трудилась в отделе кадров и собиралась замуж за со всех сторон положительного парня из оперотдела, Женя вернулась в зону. Она закончила факультет русского языка и литературы областного педагогического вуза. В школу работать не пошла. Ей хватило практики. Дети из класса, куда она попала, читали в лучшем случае надписи на заборе. Да и платили учителям ровно столько, сколько ей пришлось бы отдавать за съемную квартиру. Подумать только: четыре стены с дешевыми обоями и старой мебелью ценятся так же, как «разумное, доброе, вечное»…

Родители решили, что в городе одной трудно, и Женя вернулась в поселок. Папа устроил ее библиотекарем в свою колонию. Библиотека везде библиотека. Книги она обожала с детства, но чтобы попасть на рабочее место, ей нужно было миновать КПП, людей в форме и людей в робах, беззубые улыбки, наколки и шепот за спиной: «хозяина дочка». Она старалась ни с кем не общаться, не пересекаться даже взглядами. Механически заполняла формуляры и отыскивала книги на полках. И однажды вдруг поняла, что она приговорена. К пожизненному лишению свободы в двух пыльных, заставленных стеллажами комнатах в помещении клуба.

Здесь, конечно, были свои развлечения. Прежде всего, художественная самодеятельность. Разбойник, оглушавший своих жертв ударами биты по голове, за колючкой неплохо стучал на барабанах. Насильник пел проникновенные песни о любви. А щипач-карманик вполне профессионально щипал струны электрогитары.

Имелся в колонии и музей. Не Лувр, конечно, но своя «Джоконда» на стене висела: нарисованная на простыне за неимением холста. На стеклянных витринах с экспонатами значилось: «Методы сокрытия запрещенных предметов», «Приспособления для межкамерной переписки», «Самодельные карты и методы их изготовления».

Но Женя вдруг остро захотела на другие концерты и в другие музеи. Она не спала две ночи, а утром положила отцу на стол заявление об увольнении.

– Я уезжаю! – твердо сказала она ему.

– Куда? – изумился он.

Он-то надеялся, что она примет ухаживания гарного хлопца – начальника спецчасти. Глядишь, скоро свадьбу сыграют, а там и до внуков дело дойдет…

– Я хочу уехать в город. Найду работу, сниму квартиру. Здесь я задыхаюсь. Думаю, у меня клаустрофобия. Все-таки замкнутое пространство, да не один раз замкнутое, ограждений как минимум три…

Что же, бывает. Для кого-то зона – дом родной, а другие в тоске колючки на проволоке считают. Отец возражать не стал, даже помог с трудоустройством. Кому надо позвонил и нашел дочке хорошее место «на гражданке». В пресс-службе крупного, богатого, градообразующего предприятия – металлургического завода. Как раз ее образование пригодится, чтобы пресс-релизы писать. Завод гонит чугун на экспорт, зарплаты платит хорошие.

Папа сделал дочке еще один подарок – старенькие «Жигули» шестой модели, залатанные в зоновском гараже умельцами с тремя судимостями за угоны. Пусть освоится с городским движением, а потом можно ей и что-нибудь поприличнее купить.

Так все и устроилось. В 28 лет Женя оказалась, наконец, вне зоны. Вдохнула пьянящий воздух свободы с примесью заводских выбросов. И начала новую жизнь.

Жизнь Жени налаживалась, а жизнь незнакомки стремительно подходила к концу. Это рано или поздно ожидает всех, – знала она, поэтому не испугалась, когда убийца вонзил в ее тело нож. Но в следующую секунду ее оглушила боль. Ни мыслей, ни чувств. Только рухнувший на нее многоэтажный дом боли. И тогда она поняла, что так не должно быть. Ей вдруг очень не понравилось быть убитой. И она решила жить. Собрав все силы, она побежала. Было больно, очень больно. Она бежала, спотыкаясь, задыхаясь. Умирая, она жила…

Загорелся красный сигнал светофора. Женя остановила машину на пустой дороге возле парка. Приоткрыла окно в салоне, вдохнула свежий ветерок сентября, сделала погромче музыку из автомагнитолы.

– «Оставайся такой как есть, оставайся самой собой», – подпевала она.

Нет, не оставайся, а будь. Сейчас у нее появился, наконец, шанс стать самой собой. И у нее обязательно получится. На новой работе она уже третью неделю и почти освоилась. Светлое офисное здание так не похоже на мрачный каземат. Чтобы попасть в помещение, достаточно просто подойти к дверям, и они сами гостеприимно распахнуться. Никаких тебе вертушек, решеток, электрических замков. Только покажи пропуск весьма презентабельному охраннику. И мобильник не отняли, а наоборот, выдали. Вернее, ее телефон подключили к корпоративному тарифу.

Коллектив в пресс-службе исключительно женский, но в соседних кабинетах размещается служба безопасности предприятия, так что мини-юбка и каблуки не остаются без внимания. Правда, Женя таких смелых нарядов не носила. В зоне это чревато бунтом. Но теперь все по-другому. Скоро она получит первую зарплату и обновит гардероб.

Она хотела измениться и внешне и внутренне. Она достойна большего. Чего-то современного, с компьютерами, факсами, корпоративными вечеринками, перспективами. Она чувствовала себя покорителем большого города. Альпинистом с пресс-релизом вместо ледоруба. Ей нравились эти словечки: пресс-релиз, пиар-акция, мониторинг. Люди, которые их часто произносят, выглядят так, будто у них всегда все о`кей: переговоры провели, с кредитами расплатились, улетаем на Гавайи… Может быть, и ей удастся.

Красный сигнал светофора. Красный, как кровь, которая текла из раны в животе. Кровь, которую нельзя остановить…

Или шанс еще есть? В поисках спасения девушка рванулась к машине, стоящей у светофора. Ручка поддалась. Задняя дверца открылась. Незнакомка ввалилась в салон Жениных «Жигулей».

Женя в первый момент не поняла, что случилось: ее пытаются напугать, ограбить, убить? Проклятая рассеянность! Ну почему она не заперла все дверцы? И вот результат – в ее машину ворвался посторонний.

– Кто вы? Что вам надо? – ее голос сорвался на крик.

Девушка не могла ответить. Боль накатила, оглушила. Но надо бороться. Она задержала дыхание и свистящим шепотом произнесла:

– Помогите!

И тут Женя заметила кровь. Молодая женщина, которая непонятным образом оказалась в ее машине, руками зажимала рану на животе, а сквозь одежду, сквозь пальцы проступала кровь, много крови.

Так это не нападение. Никто не будет накидывать удавку водителю на шею, чтобы завладеть бесценными «Жигулями», которые заглохнут за ближайшим поворотом. Вернее, нападение, но не на нее.

– О Господи! – Женя немедленно оказалась в шоке.

Это когда неудобно, страшно и нет выхода, как в помещении камерного типа…

Хотя нет, даже в этом помещении имеется, по крайней мере, один плюс: ты под охраной и никто, кроме надзирателя, не заглянет к тебе. На темной вечерней улице все иначе. Если есть раненная, существует и тот, кто нанес ей эти раны.

Он появился из темноты, как бы из ниоткуда, вырос прямо перед машиной. На лобовое стекло «Жигулей» буквально кинулся длинноволосый парень в черной одежде. Женя увидела перекошенное белое лицо, безумные злые глаза. В них читалось только одно желание: добить!

Убийца метнулся к задней дверце. Бешено задергал ручку. Но незнакомка еще раньше нажала кнопку, и замок не поддавался. Тогда парень опять оказался перед Женей. Двумя руками поднял большой нож и явно собрался долбануть им в стекло. Еще чуть-чуть и вместо о`кей будет каюк…

Жене и раньше доводилось лицезреть убийц и даже выдавать им «Преступление и наказание». Но никогда в руках зэков она не видела оружия. Сейчас же окровавленный тесак был направлен прямо на нее. От ужаса ее тело передернула судорога. Очень удачная, надо сказать, судорога, потому что правая нога попала прямо на педаль газа. Машина резко дернулась и понеслась прочь от давно переключившегося светофора.

Девушка лежала на заднем сидении автомобиля с помертвевшим лицом и закрытыми глазами. Она теряла сознание, она умирала.

Машина Жени толкнула убийцу капотом, отбросила в сторону и оставила позади. Женя видела, что он пытался бежать за ней. Но быстро выбился из сил.

Женя по-прежнему была в шоке. Она просто ехала домой и вдруг оказалась в эпицентре преступления, прямо между убийцей и жертвой. Почему этот человек ударил ножом женщину? Как он посмел? Почему в тот же миг не умер от отвращения к самому себе? Или хотя бы не упал в обморок от вида крови…

Несмотря на то, что семью Жени злодеи в буквальном смысле кормили, она вполне искренне полагала, что тюрьмы и казни бесполезны: убийц должна замучить собственная совесть. Но в данном случае, совесть явно отлынивала.

– Как вас зовут? – Женя, не сбавляя скорости, повернулась к раненой.

– Маша Болотова, – простонала та. – Мария, дочь Игоря. И мать ее Людмила.

Девушка явно начала бредить.

– Держитесь, Маша. Я отвезу вас в больницу, – Женя старалась говорить, как в кино. Потому что происходящее все больше напоминало кровавый триллер.

Хватит паниковать, нужно действовать четко и спокойно, ведь этой женщине гораздо хуже, чем ей самой.

– Кто тот парень? Кто гнался за вами?

Пассажирка не отвечала, только дышала со свистом.

– Кто сделал с вами это? – не отставала Женя.

– Слава! – расслышала она, наконец.

– Слава? Вячеслав или Владислав? А фамилию не знаете?

– Мария Болотова… Слава…, – были ее последние слова.

– Мы уже приехали. Сейчас вам помогут, – Женя зарулила в ворота ближайшей больницы и резко затормозила.

На заднем сидении стало подозрительно тихо. Повернувшись, она дрожащими пальцами коснулась руки своей пассажирки. В этой холодной, неподвижной руке, кажется, не было пульса. Глаза закрыты, дыхания не слышно. Женя в ужасе дернулась. Девушка мертва! Или все-таки есть надежда?

Женя выскочила из машины и рванула к двери большого четырехэтажного здания. Подергала ручку. Заперто. «Глазное отделение – значилось на табличке, – приемные часы с 9 до 18». Но на часах – 10 вечера, да и требовалось вовсе не зрение проверять.

Пришлось зайти с тыла, чтобы найти, наконец, открытую дверь и попасть в хирургическое отделение. Еще несколько минут ушло на путаные объяснения, кому и почему нужен врач.

Когда Женя вернулась к своей машине вместе с человеком в белом халате, стало ясно: сюрпризы на сегодня не закончились. Салон автомобиля оказался пустым, словно тарелка фотомодели за обедом.

– Что у нас тут? – недовольно спросил пожилой доктор.

– Не знаю, – растерялась Женя. И начала объяснять необъяснимое. – Девушка… У нее была рана в животе. Кровь. Я повезла ее в больницу, я спешила.

– И где же сейчас раненая?

– Я не знаю. Она лежала здесь, на сидении.

– Может, она почувствовала себя лучше и ушла?

– Да нет, же. Господи, у нее не было пульса, она умирала, а вы говорите, ушла.

– Значит, она умерла, и ангелы забрали ее на небеса, – усмехнулся врач.

– Вы мне не верите? Но все это было. Она была здесь.

– Но сейчас-то ее нет. Как же мне ее лечить? Ладно, я пойду. А вы, девушка, не пейте за рулем.

Отлично, ей не поверили, приняли за пьяную. Что ж, ничего удивительного: такие истории случаются не каждый день. Но что же все-таки произошло? Убийца добрался до нее, – холодея, поняла Женя. Он убил девушку и позаботился о том, чтобы спрятать тело. Он хочет остаться безнаказанным. Неужели Женя ему это позволит?

– Это было ужасно! Жуткая рана, кровь. Убийца с ножом. Я так испугалась. А потом тело пропало. Это какой-то фильм ужасов. Нет, фильм-катастрофа!

– Ужас, жуть, страх… Что-нибудь еще будем писать в заявлении? – поинтересовался дежурный оперативник в райотделе милиции.

Он сидел в прокуренной комнате и выглядел усталым. Ночные дежурства никого не красят. Но он хотя бы слушал и пока не предлагал сдать анализ на содержание алкоголя в крови. Волнение мешало Жене говорить, ее слова звучали неубедительно. Надо успокоиться и все четко изложить. Тогда ее поймут, ей помогут.

– Около 10 часов вечера я остановилась на светофоре на улице Металлургов в районе парка. Вдруг дверца машины открылась и ввалилась молодая женщина. Она была ранена. За ней гнался мужчина с ножом. Я повезла ее в больницу. Но было уже поздно. Кажется, она умерла. Я побежала за врачом, а когда вернулась, в машине ее уже не было.

– Значит, вы стали свидетелем убийства. Только где же труп?

– Убийца догнал нас, наверное, поехал следом. Пока я искала врача, он вытащил жертву из машины и спрятал тело. Другого объяснения нет.

– Что ж, давайте осмотрим ваш автомобиль.

Ну вот, ее выслушали. Здесь во всем должны разобраться. Есть в жизни зло, но есть и защита от зла. И сейчас ее законный представитель с фонариком в руке осматривал Женин автомобиль. Правда, через пару минут фонарик погас.

– Черт, опять кончились батарейки, барахло китайское! Каждую неделю новые на свои кровные покупаю, – пробормотал милиционер, а потом объявил, вылезая из «Жигулей», – Пусто! Нет не только трупа, но даже пятен крови.

– Вы хорошо смотрели? По-вашему, я все придумала? – упавшим голосом спросила Женя.

– Не знаю. Чего в жизни не бывает.

– Вот именно. Значит, возможно и то, что я рассказываю. Вы посмотрите повнимательнее, – потребовала она.

– Ладно, мы пойдем другим путем, – махнул он рукой. – Вы в своем заявлении подробно опишите обстоятельства, жертву, нападавшего. Мы все проверим. Как вы говорите, их зовут?

– Она представилась Машей Болотовой. Убийцу назвала Славой.

– Негусто. Но мы проверим. Мы вас сами вызовем, если родственники заявят, что Маша Болотова пропала без вести. Или если найдем труп. Сойдутся приметы, возбудят дело, начнется расследование. Тогда вы окажетесь ценным свидетелем…

Что ж, в этом есть логика. Все-таки профессионалу лучше знать, что делать. Полчаса спустя Женя подписала заявление, села в свою машину и поехала домой.

Ни она, ни милиционер с автоматом, дежуривший у дверей райотдела, не обратили внимания, что следом за ней тронулась черная «восьмерка». За рулем сидел длинноволосый парень, на переднем пассажирском сидении лежал окровавленный нож. Сзади на полу скрючилось безжизненное тело…

2.

Женя снимала квартиру на последнем четвертом этаже панельной «хрущевки». Назвать это гнездышко уютным не смог бы даже самый близорукий оптимист. Потолок в протеках, пол облупился, мебель 1970 года рождения: низкая, колченогая. Не номер люкс, но и не одиночная камера. Женя в общем была довольна. Не все сразу. Со временем она возьмет кредит и купит себе что-нибудь посимпатичнее, с окнами на закат и обязательной лоджией.

Пока же она купила отраву от тараканов. Положила ее в кухне возле плиты и мусорного ведра. Кстати, оно почти полное. Но Женя ни за что не пойдет его выносить, на ночь глядя. Чтобы добраться до мусорных контейнеров, нужно пересечь двор, свернуть за угол, перейти дорогу. Пять минут ходьбы. Но вдруг в темноте притаился убийца?

Женю до сих пор трясло. До дома она ехала, вздрагивая от каждого резкого звука. Ей все время казалось, что сейчас дверца откроется, и к ней опять кто-нибудь ворвется, на этот раз убийца. Ей было страшно. Она спиной ощущала мертвое тело на заднем сидении и поворачивалась назад, снова и снова отвлекаясь от дороги. Трупа не было. Ни старого, ни нового, никакого. Все дверцы закрыты на кнопки, но страх уже вселился в нее и не торопился съезжать.

Жене не нравилось бояться. Ей нравилось пить горячий кофе, читать книги, смотреть на звездное небо, водить машину. Хотя, если честно, за рулем она чувствовала себя пока не слишком уверенно. Из-за этого она и оказалась так поздно на улице. Тренировалась. На вечерней, полупустой дороге меньше хамов, зато, как выяснилось опытным путем, больше убийц…

Жене вдруг захотелось с кем-нибудь обсудить случившееся. Не держать в себе ужас и страх. Позвонить родителям?

– Мы же тебя предупреждали, что город опасен, – скажет папа, который работает с сотнями особо опасных преступников.

– Возвращайся домой, дочка, – потребует мама.

Поговорить с сестрой? Но у Светы один совет на все случаи жизни:

– Заведи себе мужика, чтобы он провожал тебя до дома…

Подруги? У Жени не было подруг. Были те, кто не хотел дружить с дочерью «главного вертухая», и те, кто считал нужным подружиться с дочерью начальника колонии. В школе, где учились дети других сотрудников колонии, Женя была бы «в авторитете». Но родители выбрали для нее не школу рядом с зоной, а лучшее в их райцентре учебное заведение. На фоне дочери директора универмага, сына первого секретаря райкома, племянницы директора краеведческого музея Женя выглядела как-то бледновато.

Чем она могла похвастаться? Что ее папа мог принести с работы? Мотки колючей проволоки? Разве он занимался наукой, общался с интересными людьми, строил светлое будущее?

– При коммунизме не будет ни тюрем, ни преступников, – заявлял верный сын партии. – Твой папаша пойдет улицы подметать.

– Бедная, у тебя дома, наверное, по фене разговаривают, – качала головой племянница-интеллигентка. – И песни блатные слушают. С кем поведешься…

Но настоящий кошмар начался, когда директора универмага посадили за хищение в особо крупном размере. Его дочка Вероника – первая умница и красавица класса – рыдала в голос:

– Женька на школьном огоньке конфетами «Красная шапочка» обжиралась, которые мой папуля доставал. А ее отец не может лишнюю передачу для моего теперь устроить…

Женя только опускала глаза. Со сладким у нее на самом деле были проблемы. Как и с едой в целом. Иногда она ела-ела и не могла остановиться. Как будто тормоза отказывали, включая ручник. Она была полной и неуклюжей. Ничего удивительного, что ее не любили. Кому же понравятся эти складки, неповоротливость, тяжелые шаги и сопение? Ей не назначали свиданий и не приглашали на танцы. Единственное, чему совсем не мешал лишний вес, это читать книги. Даже помогал: пухлый животик – довольно удобная подставка для увесистого тома.

В институте Женя села на диету, купила видеокассету с шейпингом и похудела. Сейчас она весила 55 килограммов, что при росте 165 сантиметров было очень даже неплохо. Но до сих пор у нее осталась привычка кутаться в широкие, бесформенные свитера, считать калории и бояться что-нибудь разбить ненароком…

Но сегодня, после пережитого стресса, Женя не стала сдерживаться и навернула с полбанки маминого клубничного варенья перед сном. Конечно, современные, продвинутые девушки так не поступают. Но ситуация-то чрезвычайная. Мюсли здесь не помогут.

Сейчас она особенно остро ощутила свое одиночество. Звонить ей некому. Не к соседям же идти. В этом старом доме в непрестижном районе обитают лишь ворчливые пенсионерки, да те, кто, как и Женя, снимает жилье. На ее лестничной площадке обосновались кавказцы, торгующие на местном рынке. В двухкомнатную квартиру их набилось, наверное, человек двадцать. Плюс, русские девушки, которые регулярно ходят к ним в гости. Но сегодня Женю не раздражали музыка и громкие голоса, даже радовали. Возникла иллюзия, что она не одна: рядом кто-то есть. Пусть пьяный и бесцеремонный, но есть.

Женя нырнула под одеяло и постаралась заснуть.

Она терпеливо ждала три дня. Вернее, совсем нетерпеливо. В пятницу на работе Женя спешила снять трубку телефона, как заправская секретарша – после первого же звонка. Ведь она оставила милиционеру свой рабочий номер, на случай, если не ответят домашний и сотовый.

Вечером она специально внепланово зарядила аккумулятор мобильника, чтобы ни в коем случае не остаться без связи на выходные. Она поехала к родителям. Хотелось обсудить необычную пассажирку хотя бы с папой. Он-то знает толк в убийцах, может быть, что-то посоветует. Но Женя опасалась, как бы он не применил к ней «Программу защиты свидетелей», вернув обратно в зоновскую библиотеку – под охрану автоматчиков на вышках.

Нет, она решила ничего не рассказывать, и вместо кляпа то и дело запихивала в рот мамины блинчики с мясом, потом с грибами, затем с творогом и изюмом.

– Ну, слава Богу, у тебя в этом городе хотя бы аппетит проснулся, – улыбалась мать. – А то все луковый суп, да луковый суп.

– Поняла, наконец, горе луковое, что тощие курицы никому не нужны, все предпочитают бройлер, – хмыкнул отец.

Женя старалась не думать, что покажут весы. Главное, чтобы не криминальную хронику.

Ее беспокоила машина. При дневном свете она обследовала салон. И действительно не обнаружила ничего окровавленного. Но за рулем ей стало неуютно. Она решила оставить «Жигули» у родителей на пару недель, сказала отцу, что услышала какие-то стуки, хорошо бы двигатель проверить. Хотя, конечно, дело было в другом: внешность у Жени заурядная, а вот автомобиль – вещь заметная, с номером. Тем более, она снимает квартиру и ставит машину неподалеку от того парка. Жене совсем не хотелось давать наводку убийце. Они, как известно, свидетелей не жалуют…

Ну почему ей не звонят из милиции? Они должны как можно скорее раскрыть кровавое преступление и задержать резчика по женскому телу. Три дня – это большой срок. Кажется, ровно столько обычно ждут, надеясь, что человек загулял и сам вернется. Но та девушка не вернется. Никогда. Почему ее не ищут?

В понедельник Женя не выдержала и сама позвонила тому самому оперативнику. Он ее помнил, но новостями не порадовал.

– По вашему делу – тишина, – сообщил он.

– То есть родные Маши Болотовой не заявляли об исчезновении? – уточнила Женя.

– Нет. Мало того, мы установили, что в городе Туле не проживает ни одной Марии Игоревны Болотовой.

– Может, она приезжая?

– Ну тогда ее хватятся, лишь когда отпуск закончится, – предположил милиционер. – Кстати, и трупов, похожих на ваш, не находили. Тьфу ты, не на ваш, конечно, а на тот, который вы описали.

– И что же делать?

– Ничего.

– То есть вы не будете искать убийцу с ножом, который разгуливает по темным улицам? – изумилась Женя.

– Пока он существует только в вашем воображении, простите, заявлении, не будем. Дела возбуждают по факту безвестного отсутствия или обнаружения трупа. У нас нет ни того, ни другого.

– Но если человек живет один, родные не сразу его, то есть, ее хватятся. А девушку убили, я это видела. Труп, видимо, закопали или сожгли, улики уничтожили, то это что же не убийство? – возмутилась Женя. – Как же так! Он что же может безнаказанно убивать?!

– Раз нет тела – нет и дела, – отрезал милиционер.

Ну и ну! Женя сидела за компьютером на своем рабочем месте и пыталась прийти в себя после разговора со стражем порядка. Подумать только! Они не собираются искать убийцу. Могли хотя бы фоторобот с ее слов составить, развесить по столбам, предупредить, как опасно в одиночку гулять вечером по парку. А у них, видишь ли, нет тела – нет дела. Тоже мне поэты. Поздравляю вас, гражданин убийца!…

Пресс-служба металлургического предприятия занимала два кабинета на седьмом этаже нового многоэтажного здании заводоуправления. Одна комната – кабинет начальника пресс-службы Эльвиры Павловны Барановой. Во второй помещались ее подчиненные – Анна Семенова, Юлия Королёва и Евгения Векшина. О чем имелась соответствующая вывеска на двери.

Кабинеты отделяли друг от друга стеклянные перегородки и жалюзи, которые никто не запрещал держать закрытыми. Но тогда жди инспекции, начальство обязательно проверит, чем ты занимаешься в рабочее время. Если же жалюзи не опускать, сидеть с умным видом, уставившись в компьютер, то можно и пасьянс раскладывать и полуголых девушек на сайтах в Интернете рассматривать. Правда, последнее дело не женское, этим соседи пресс-службы баловались – служба безопасности.

– Черт бы побрал этот Интернет! Не было бы его, эти ребята с нас бы глаз не спускали, – капризно надула губки 22-летняя красотка Юлечка, пока еще не встретившая своего олигарха.

– Тебе же и так на выходные три свидания назначили, – напомнила Аня, которая всегда была в курсе всего: 35 лет, муж и дочь, радары вместо ушей, язык без костей. – Вот, Женька, учись. Хотя мы с тобой залежалый «товар», нам и по одному «купцу» за глаза хватит…

Да, Аня не отличалась особым тактом. Но Женя на нее не обижалась. Какой же коллектив без учителей жизни? Это на прежней работе Женя за весь день не произносила ничего, кроме «здравствуйте». Не обсуждать же с насильниками тургеневских девушек, а разговор про «Графа Монте-Кристо» вообще может быть расценен, как подстрекательство. Здесь же все по-другому. Не только деловое, но и неформальное общение. В офисе пьют чай с конфетами и обсуждают личную жизнь. Ей, конечно, особенно похвастаться нечем, зато у Юли каждую неделю новый поклонник.

Но сегодня Женя пропустила мимо ушей большинство подробностей. У нее не выходил из головы разговор с оперативником. «Безнаказанность порождает новые преступления», – она часто слышала эту фразу от отца. Убийцу надо остановить. Но как, если милиция не хочет этим заниматься?

Значит, этим займется Женя. Конечно, она не похожа на бойца группы захвата, даже наручники в руках не держала. Но кое-что в ее силах. Например, выяснить, почему родным наплевать на судьбу Маши Болотовой. Может быть, человек с ножом и был ее родней? Убивают же мужья жен. Правда, странно, что семейная разборка случилась на улице, а не на кухне. Еще более странным показалось ей заявление оперативника, что ни одной Марии Игоревны Болотовой в городе не проживает. Как же так? Ведь даже Женя знает одну такую…

Наверное, каждый человек, даже в маразме, не забудет фамилию того, кто платит ему зарплату. Вот и Женя знала, что президента металлургического концерна, в котором она работает, зовут Игорь Петрович Болотов. Его сын – Илья Игоревич – занимает пост вице-президента компании и управляющего директора завода. Осталось только выяснить, есть ли у него дочь. Вернее, была.

Женя решила спросить Аню: коллеге явно нравилось демонстрировать осведомленность по любому вопросу. Этакий поисковик «Аня ru.»

– Дочь? А как же! Ее зовут Маша, – с готовностью ответила «система». И что-то еще прибавила, но Женя уже не слушала.

Что же это получается? Милиция не смогла найти «Машу Болотову, дочь Игоря» по всем своим регистрациям, паспортным столам и учетам. А Женя сделала это, буквально не выходя из кабинета.

Что они там совсем никого не ловят, даже мух? Речь идет об убийстве дочери такого человека – богатого, влиятельного, и никто не хочет заниматься этим делом? Не может такого быть. Или отец настолько занят своим бизнесом, что не заметил пропажи дочери? Ну так надо пойти и сказать ему. Открыть глаза. Он позвонит куда нужно, и на ее поиски бросят всех стражей порядка, включая сотрудников детской комнаты милиции…

Женя поднялась из-за стола с решительным видом. Вообще-то это не в ее характере: явиться к незнакомому человеку, большому начальнику и сообщить такое. Она предпочитала тихонько отсиживаться в углу, а не оказываться в центре внимания. Но ведь она собралась измениться и стать успешной, а значит активной. Да и не было у нее выбора, ведь та женщина просила о помощи. Разве можно отказать в последней просьбе?

Руководство предприятия располагалось на 9 этаже их административного здания из стекла и бетона. Как только Женя вышла из лифта, ее встретил не слишком дружелюбный охранник. Секретарша в директорской приемной улыбалась еще незаметнее.

– Евгения Векшина из пресс-службы? Вы хотите попасть на прием к Игорю Петровичу Болотову? А по какому, собственно, вопросу? По личному? Увы, Игорь Петрович в Москве. Когда он вернется, я не знаю. Зайдите в конце месяца…

Но ей надо сейчас. И так уже сколько времени упущено. И это не ее личное дело, а его. Если имя, фамилия и отчество, названные умирающей пассажиркой, не простое совпадение, президент должен срочно вернуться из столицы и заняться организацией похорон…

Женя не знала, как объяснить это секретарше – худой женщине в деловом костюме с равнодушным взглядом. Но тут одна из двух внутренних дверей, ведущих в приемную, распахнулась. И Женя увидела мужчину своей мечты.

Широкие плечи и дорогой костюм не понравились бы только худому студенту в телогрейке, и то из зависти. Темные волосы и выразительные синие глаза не оценил бы только критик Белинский, который вообще мало что ценил. Волевой подбородок и улыбка на миллион долларов не очаровала бы только одну женщину из тысячи, и то жену Брэда Питта.

Женя влюбилась с первого взгляда, собрала все свое мужество и посмотрела во второй. Но это не помогло…

– Вы ко мне? – вопросительно взглянул на Женю мужчина.

– Нет, Илья Игоревич, она пришла к Игорю Петровичу, – за нее ответила секретарша.

– Нет, нет, я хотела с вами поговорить, – заторопилась Женя.

Брат Маши тоже подойдет, как и вообще любой родственник. Тем более, такой привлекательный.

– Проходите, – он открыл перед ней дверь своего кабинета.

Так просто! Она даже не поверила.

– Чем я могу вам помочь? – любезно спросил Илья Болотов, пододвигая девушке стул.

Он не знал ее, понятия не имел, что она у него работает. Да и внешне она его не заинтересовала. Длинная серая юбка, довольно бесформенный голубой свитер. Черты лица не особенно привлекательные, но и не отталкивающие. Обычная. Но мама научила его быть вежливым со всеми.

Женя и раньше не очень-то представляла, с чего начать, как себя держать, а теперь совсем растерялась. Но она должна все прояснить. Ради Маши.

– Я бы хотела поговорить о вашей сестре Маше, – собравшись с духом, сказала Женя.

– О Маше? – удивился шеф.

– Она умерла! – дрогнувшим голосом сообщила Женя.

Она боялась бурной реакции. Ей не поверят, она готовилась долго объяснять, выражать сочувствие.

Илья изменился в лице, но повел себя вовсе не так, как она ожидала.

– Я не намерен обсуждать с вами это, – жестко заявил он. – Я попрошу вас уйти.

– Но… – Женя не понимала.

Ему что не интересно узнать, как умерла его сестра? Ведь Маша пропала, никто, кроме нее, не в курсе, что с ней стало. Она хочет рассказать. Это принесет боль близким, но все лучше, чем неизвестность.

– Маша просила меня о помощи, и я хочу помочь.

Илья как-то странно посмотрел на Женю.

– Маша вас просила?

– Я была свидетелем ее убийства, – тихо произнесла она и пристально взглянула на Илью: верит он ей или нет, как отреагирует.

А он вдруг снова стал джентльменом. Вот чудеса! Ему сообщают, что его сестра убита, а он выглядит спокойным, будто уже знает. Но в милиции нет даже заявления, что Маша пропала. Странно все это.

– Рассказывайте, – вежливо попросил Илья.

Женя только этого и ждала.

– Три дня назад вечером я возвращалась домой…

– А при чем здесь гибель Маши?

– Тогда-то все и произошло. Она умерла три дня назад…

Он не дал ей договорить. Лицо Ильи исказила гримаса гнева.

– Кто вас прислал? – резко оборвал он ее. – И для чего? Вы журналистка? Или шантажистка? В любом случае, я не позволю вам издеваться над нашей семьей. Убирайтесь из моего кабинета немедленно.

3.

Женю никогда ниоткуда не выгоняли. Потому что она всегда прилично себя вела. Не являлась без приглашения. Не пыталась проникнуть без билета ни в трамвай, ни в кино. А теперь ее с позором выставили за дверь. И кто? Почти самый главный ее начальник. К тому же мужчина ее мечты. Что ей делать теперь? Искать другую работу и суперклей для разбитого сердца?

Из кабинета Ильи Болотова Женя вышла с оплеванным видом и уныло поплелась к лифту. Сама не заметила, как спустилась на первый этаж – в столовую и купила себе два эклера. Вернулась на свое рабочее место, все так же в прострации включила электрический чайник. Аня и Юля куда-то ушли. Никто не помешал ей натрескаться пирожных и немного всплакнуть от обиды.

Мама и сестра говорят, что Женя необщительная, советуют улыбаться и заводить новые знакомства. Но ведь незнакомые люди опасны. Они могут накричать, выставить вон, а некоторые вообще бегают по улицам с ножом. Ну вот куда ее черт понес? Сидела бы себе тихо, выполняла задания, а не выясняла личности убитых женщин.

И фильмы еще вредные по телевизору показывают. Как будто богатый и красивый начальник может влюбиться в заурядную тихоню-секретаршу. Наверное, поэтому Женя и решила почти на равных поговорить с Ильей Болотовым. Дура! Да он и слушать ее не стал. Заподозрил Бог знает в чем. Ну какой из нее журналист-шантажист? Она же хотела как лучше. Собиралась рассказать, что стала свидетельницей нападения на Машу, его сестру, как пыталась ей помочь.

Хотя они совсем не похожи. Он такой утонченный, лощеный. А та девушка не была ни красивой, ни дорого одетой. Она выглядела заурядно. Как сама Женя. Может быть, Маша – нелюбимая дочь? Паршивая овца в богатой семье. Связалась не с тем, с кем надо. Алкоголь, наркотики, и все такое. Родные от нее отвернулись, поэтому и не интересуются ее судьбой. Но какая бы она ни была, похоронить-то ее нужно по-человечески. А они ничего знать про нее не хотят. Неправильно это…

– Вы что же это, Евгения Александровна, себе позволяете? А еще приличная девушка, из офицерской семьи…

Женя вздрогнула, когда перед ней вырос начальник службы безопасности. Вообще-то Сергей Турбин больше смахивал на поэта Сергея Есенина, чем на сурового и плечистого шефа охраны. Точнее с ростом и телосложением у него был полный порядок, но светлые волосы, голубые глаза и довольно милая улыбка выглядели не слишком авторитетно. И носил он обычно джинсы и свитера, а не офисные костюмы. Опять же молод слишком. Оттрубив всего пять лет в органах, «на земле», то есть опером в райотделе, он возглавил службу безопасности металлургического гиганта. Обычно на такой пост берут как минимум подполковников в отставке. Сергей же дослужился в милиции лишь до капитана.

Но все дело в том, что он был отличный стратег. Знал, кому в детском саду давать поиграть свою машинку, и на чьей стороне драться на школьном дворе. Сергей Турбин и Илья Болотов дружили с детства. И когда один возглавил большое предприятие, другому тоже нашлась престижная должность.

Получил ее Сергей по блату, но отрабатывал на все сто. Здесь тоже случались задержания, проводились оперативные совещания и разрабатывались планы розыскных мероприятий. Что уж говорить об опросе свидетелей. Вот и сейчас, получив очередное задание от начальства, Турбин тут же бросился его выполнять. Благо объект его интереса располагался буквально через стенку, к тому же стеклянную.

– Ну, так что скажете в свое оправдание? – Сергей нависал над Жениным столом. – В чем состояла цель вашего визита к нашему вице-президенту?

Наверное, говорить что-либо бессмысленно, надо написать. Заявление об уходе. Видимо, Илья Болотов уточнил у своей секретарши, кто именно явился к нему без приглашения, и теперь примет меры.

Всё, кончилась ее новая жизнь. А она даже не успела в волю попользоваться ксероксом. Неужели придется возвращаться на нары, то есть за стеллажи? – с тоской подумала Женя.

И еще эклеры эти. Они упали в желудок бомбами замедленного действия. Сначала было вкусно, но теперь она чувствовала, что толстеет. Пояс юбки вот-вот вопьется в живот, как укол сами знаете куда. Жирная неудачница! Вот она кто…

И тут, видимо, чтобы сделать ее позор публичным, дверь кабинета опять отворилась и в комнату вошла хорошенькая блондинка. Даже лучше Юлечки и более стильно одетая.

– Сереж, я тебя ищу, – немного капризно сказала она.

И питбультерьер превратился в болонку. Вот она, сила красоты. Будь Женя привлекательной, и носи она такие вот сапожки – из бежевой замши на высоченном тонком каблуке, разве бы господин Болотов выгнал ее вон? Нет, он бы ее в ресторан пригласил.

– Одну минуточку подожди, красавица, у меня тут важный разговор, – извиняющимся тоном сказал Турбин блондинке. А потом с металлом в голосе: – Не задерживайте нас, Евгения Александровна.

Женя поняла, что слезы сейчас опять потекут.

– Я не задерживаю. Я хотела, как лучше, Сергей Андреевич. Ну разве я виновата, что стала свидетельницей убийства? Случайно, на улице. Но труп исчез, а милиция убийцу не ищет. Любой бы на моем месте…

– Кого же убили? – перебил ее Турбин.

– Машу Болотову.

И тут Женя почувствовала, что снова налетела лбом на стену. Это просто проклятие какое-то. Стоит произнести имя Маши, как лица собеседников меняются и не в лучшую сторону. С чего бы это? Имя, как имя. Русское. Так в чем же дело?

– Что это значит? – нахмурилась блондинка.

– Когда ее убили? – спросил Сергей, наученный в юридическом вузе задавать вопросы по существу.

– Три дня назад, – честно сказала Женя.

И это окончательно добило ее собеседников. Блондинка вдруг пришла в страшное волнение.

– Сергей, что это такое! Ты называешь меня красавицей, а эта девушка утверждает, что я выгляжу, как трехдневный труп.

– Ну причем здесь вы? – с тоской произнесла Женя.

– Совершенно ни при чем, – согласилась блондинка. – Я вас вообще в первый раз вижу, а вы меня оскорбляете.

Бред какой-то! Это Женя сошла с ума или все остальные?

– Да не о вас же речь!

– Неужели? – девушка красиво изогнула бровь. – Меня зовут Маша Болотова. И вы только что сказали, что меня убили три дня назад.

Женя пораженно уставилась на блондинку. Этого не может быть! Конечно, это не та девушка, которая ворвалась в ее машину. Хотя возраст тот же – чуть за двадцать, и волосы светлые. Но та была не так хороша и беззаботна.

– Вы – Маша Болотова? – тупо переспросила Женя. – Дочь Игоря Петровича и сестра Ильи Игоревича?

– Она самая, – кивнул Турбин.

– Вам что паспорт показать? – хмыкнула блондинка.

У Жени голова пошла кругом. Что происходит? Она живет в какой-то параллельной реальности?

– Давайте-ка по порядку, – потребовал начальник службы безопасности. – Все началось с того, что вы стали свидетельницей убийства, ведь так?

– Да. На моих глазах какой-то маньяк прямо на улице зарезал ножом молодую женщину. Я повезла ее в больницу. И она назвалась Машей Болотовой, дочерью Игоря и Людмилы, – заторопилась Женя. – Я, конечно, у нее документы не проверяла, но какой смысл лгать перед смертью? И милиционеры эти. Сказали, что Мария Игоревна Болотова в Туле не проживает. Но как же так, вот же вы…

Теперь Сергей и Маша смотрели на Женю не с недоверием, а с ужасом. Сейчас охрану вызовут, – поняла Женя, – и вышвырнут меня отсюда.

– Я не Мария Игоревна, – как-то беспомощно произнесла блондинка.

– Но вы же дочь Игоря Петровича и сестра Ильи Игоревича, – нервно хихикнула Женя.

Похоже, пора не охрану вызывать, а санитаров.

– Так, без паники. Сейчас разберемся, – шеф службы безопасности не терял присутствия духа. – Маша – приемная дочь Игоря Петровича и Людмилы Ивановны Болотовой, а в паспорте у нее записано отчество ее родного отца.

– Я Мария Николаевна, – кивнула красотка.

– Так что милиционеры вам, Евгения, не соврали. Мария Игоревна Болотова в нашем городе не живет. Но жила… У Болотовых была родная дочка Маша. Но 8 лет назад она умерла. Примерно тогда же погибли их друзья – родители нашей Маши, то есть Марии Николаевны. И Болотовы ее удочерили.

Надо же! Одна трагедия на другой. А выглядят Болотовы так, будто у них есть деньги, и нет проблем.

– С этими Машами все понятно, – продолжал Сергей. – Но вы, Евгения, заявляете, что существует еще одна Маша, вернее, уже три дня как не существует. Вы уверены, что та раненая девушка назвалась Марией Игоревной Болотовой?

– Я спросила, как ее зовут. Она ответила: «Маша Болотова, дочь Игоря и Людмилы». Может быть, она бредила? Но почему именно так?

– А как она выглядела?

– Худая, светловолосая, обычная, лет 20-25.

– Дочери Игоря Петровича и Людмилы Ивановны было двадцать 8 лет назад, – заметила Маша.

– Она умерла, – твердо произнес Сергей. – Было опознание, похороны, все, как полагается.

– Так что же мне явился ее призрак? – похолодела Женя.

– Надо показать вам фотографию Маши. Пойдемте к Илье, у него она есть, – предложила блондинка.

– Нет, – Женя замотала головой, как корова, которую официально приглашают прогуляться на бойню. – Илья Игоревич уволит меня…

Теперь-то она поняла, чем умудрилась так разозлить шефа. Она ведь заявила, что его сестра умерла не несколько лет, а несколько дней назад. Интересно, как называется болезнь, когда дни путают с годами?

– Илья никого не уволит, – уверенно заявила его сестра. – Он такой милый, он всё поймет и всегда поможет.

– Не волнуйтесь, Женя, сначала я поговорю с боссом, объясню, в чем дело, – сказал Сергей. – Вы с Ильей просто не поняли друг друга.

Им легко рассуждать, для них он – Илья. Для нее же – небожитель, которого она разгневала. Одно радовало: шеф службы безопасности уже не подозревает ее во всех грехах и не именует Евгенией Александровной. Сергей, кажется, поверил ей, его заинтересовала история ее пропавшей пассажирки…

Секретарша Болотова сообщила, что босс на деловом ужине. Так что опознание по фотографии было решено отложить на завтра.

Женя вздохнула с облегчением. Ей хотелось снова увидеть Илью, но она и боялась этого. Главное, дело сдвинулось с мертвой точки. Теперь она не один на один с убийцей.

Илья Болотов пил французский коньяк в ресторане. Не смаковал, а напивался. И еще рассеянно слушал разглагольствования парня с квадратными плечами, короткой стрижкой и в кошмарном золотистом галстуке, который абсолютно не шел к его костюму. Парня звали Константин Корастылев, он был помощником Игоря Петровича Болотова и только что приехал из Москвы. Он что-то долго и нудно говорил о переделе рынков сбыта коксового угля. А Илья думал о том, что он сидит в ресторане и пьет коньяк, а Маша лежит в могиле. Лучше бы наоборот…

Илья, не дожидаясь официанта, налил себе еще, и проглотил почти залпом. Константин тем временем нагружался водкой. Вскоре и для него кокс потерял интерес, деловая часть ужина закончилась, можно подумать и о продолжении банкета в номере гостиницы. Столичный гость принялся разглядывать дам в ресторане. И пригласил двух за свой столик.

– Девочки, знакомьтесь, это Илья. Илья, это Клавдия и Зульфия. Выбирай любую.

Хотя возможность выбора делает человека свободным, Илья не торопился сбрасывать цепи. Да и девицы, несмотря на имена, походили друг на друга, как лунки для гольфа. Мама и жизнь научили Илью не путаться с дешевыми женщинами и не носить золотистых галстуков. Константин это понял.

– Ну как хочешь, – он распрощался и удалился сразу с двумя дамами.

Илья почти не заметил их маневра, он размышлял. Плохо, что Маша умерла. Плохо, что эта девица напомнила ему об этом. Плохо, всё плохо…

– Привет, – возле его столика сиял широкой улыбкой Сергей. – Твоя секретарша дала верный адресок.

– Садись, – Илья пододвинул другу стул. – Я рад тебя видеть.

Сергей посмотрел на почти пустую бутылку и не в первый уже раз удивился, как Илье удается сочетать алкоголь и вежливость. Если пьяный не ругается, не лезет в драку и не голосит под караоке, зачем же тогда напиваться. Лучше в оперу сходить…

– Мне надо с тобой поговорить, – начал Сергей.

– Конечно, давай выпьем и поговорим.

– Что празднуем?

– Не празднуем, а хороним.

– Да, досталось тебе сегодня, – понял Сергей. – Только ведь Женя не хотела ничего плохого…

И он пересказал Илье историю про исчезнувший труп.

– Ты ей поверил? – покачал головой Илья.

– В общем, она была довольно убедительна. Но я все-таки позвонил в райотдел и уточнил, есть ли у них ее заявление. Они подтвердили.

– Как будто нельзя солгать и нам и милиции.

– А для чего такое выдумывать? – возразил Сергей.

– Для того, что у нас много денег. А в нашем прошлом хватает грязи, – вздохнул Илья.

– Женя не имеет отношения к вашему прошлому. Прежде чем взять ее на работу, я проверил. В порочащих связях не замечена. Она не знала Машу, она не в курсе, что случилось тогда. Она хочет разобраться лишь в том, что произошло теперь, у нее на глазах.

– Зато я знаю, что случилось тогда, – мрачно усмехнулся Илья.

– А пора бы уже забыть. Столько лет прошло. Тот, кто виноват, получил своё. Женя хочет, чтобы этого убийцу тоже наказали.

– Меня не волнуют чужие убийцы. Моя сестра умерла!

– Привет, братик! – Маша остановилась возле столика Ильи.

– Здравствуй, дорогая, – он ласково улыбнулся ей, от мрачного выражения лица не осталось и следа. Жизнь продолжается…

Илья поднес руку сестры к губам.

– Учись! – заметила Маша Сергею.

– Не волнуйся, я тебя еще поцелую! – пообещал тот.

Илья решил помочь другу приблизить этот момент.

– Вы тут развлекайтесь, а мне пора, – его явно тяготил разговор об этой странной девице, явившейся без приглашения в его кабинет.

Он поднялся из-за стола.

– Ты не откажешься встретиться с Женей еще раз и спокойно поговорить? – не отставал Сергей. – И пусть она посмотрит на фотографию Маши. Мало ли…

– Не беспокойся. Я больше не буду выходить из себя, лучше выйду из кабинета.

Но сейчас Илья ушел домой. Сергей и Маша остались вдвоем. Официантка поставила на их столик два бокала с коктейлями.

– Как на ваш профессиональный взгляд, мы не ошиблись с выбором? – осведомился Сергей у девушки в униформе.

– Нет, этот напиток один из лучших. Но если вам хочется чего-нибудь терпкого…

– Продолжайте. Это ведь не последний наш визит к вам. Мы обязательно придем еще раз и попробуем что-нибудь терпкое.

– Приходите, – с явной благосклонностью ответила официантка. – Советую коктейль «Французский поцелуй»…

Маша пригубила свой напиток и сделала вид, что ее тут нет. Интересно, если бы ее действительно здесь не было, дело дошло бы до коктейля «Бурная ночь»? Сергей частенько ведет себя так, будто ему нравятся все женщины на свете. Другое дело, что Маша – лучше всех. Поэтому стоит ли ревновать? Пока она размышляла об этом, Сергей отправился танцевать, захватив с собой и ее.

Маша попыталась возмутиться, но вскоре смирилась с его руками у себя на талии, с его губами у себя на шее.

– Если тебе нужен французский поцелуй, загляни в карту вин, – попыталась остудить его пыл Маша.

– Ты опьяняешь сильнее вина, – возразил Сергей.

– Как банально!

– Сейчас будет еще банальнее. Я люблю тебя!

Эта еще большая банальность Маше неожиданно понравилась. Она улыбнулась.

– Ты мне тоже нравишься. Большую часть времени.

Придя на работу на следующее утро, Женя удивилась. На мониторе компьютера у нее на столе светилась заставка. Неужели она его не выключила с вечера? Обычно она не забывала это сделать. Правда, вчера столько всего произошло. Неудивительно, что экономия электроэнергии вылетела у нее из головы.

Женя села за стол, тронула мышку. И вздрогнула. На синем фоне красными буквами было написано: «Умирать легко. Он не убил, а освободил меня. Теперь я счастлива. Ты тоже можешь. Что тебе терять? Одиночество? Хочешь умереть, спроси меня, как. Попутчица…»

4.

Женя уставилась на экран компьютера в таком ужасе, будто услышала голос с того света. Так, по сути, и было. Попутчица? Это та истекающая кровью девушка у нее в машине? И что же? Она оправилась от ран, выяснила, где Женя работает, явилась сюда и оставила это послание? Или его написал убийца? То есть это он в курсе, где лежит трудовая книжка Жени, и имеет доступ в заводоуправление. Может быть, он тоже работает здесь? С 9 до 6 притворяется менеджером или юристом, а по вечерам берется за нож…

Инстинктивно Женя отпрянула от стола, отъехала от него подальше, а к двери поближе вместе с офисным стулом. И врезалась во что-то, вернее, в кого-то, кого в ее кабинете быть не должно. Но он был.

Илья Болотов лично спустился со своего начальственного этажа в застеколье Жени. Мало того, в руках он держал букет роз.

– Извините, – Женя вскочила со стула, искренне надеясь, что ее мебель не покалечила ее шефа.

– Это вы извините меня, – сказал вице-президент компании. – Вчера я вел себя недопустимо. Надо было спокойно во всем разобраться, как это сделал Сергей. Но, к сожалению, есть вещи, о которых мне непросто говорить. До сих пор.

– Что вы, я понимаю, – еще не хватало, чтобы он перед ней оправдывался. – Я сама виновата. Не смогла толком вам объяснить. Простите.

– Это вам, – он протянул ей розы. – Цветы и мои искренние извинения.

Ей никто и никогда не дарил цветов. Ну то есть, на день рождения, конечно, дарили. В основном пионы. Она же летом родилась. Но ни один красивый и богатый мужчина никогда не вручал ей таких роскошных роз. Штук пятнадцать. Нежных, бело-розовых, кремовых, от которых в кабинете и на душе сразу стало светлее.

И ни один мужчина не смотрел на нее так долго не из телевизора. Вернее, такие, как Илья, вообще на нее не смотрели. Ей уделяли внимание разве что папины подчиненные. Она не знала, искренне это получалось или по папиной указке. Многие сотрудники колонии были вроде как ничего, симпатичные, и даже не матерились при ней. Но что у нее общего с парнями, которые моются раз в неделю, не читают ничего, кроме устава, и сморкаются себе под ноги?

В студенческие времена ей случалось общаться с другими ребятами. Они обсуждали кризис гуманности в современном мире, но приглашали на дискотеку исключительно длинноногих и раскованных. Женя же была никакая. Рост ниже среднего, вес выше среднего. Глаза ни голубые и ни серые, а что-то между. Волосы ни короткие и ни длинные, ни светлые и ни темные. Чуть ниже плеч и какого-то мышиного цвета. Серая мышка. Синий чулок. Старая дева.

Но теперь все изменилось. Она влюбилась. Причем, не в прекрасный образ, а в мужчину из плоти и крови. Он живет в одном с ней городе, работает в одном здании. Да что там, он стоит рядом, – только руку протяни.

Женя вдруг почувствовала, что это возможно. Она и Илья. Золушка и принц. Начальник и подчиненная. «Феррари» и «Запорожец». Главное, их уже свела судьба. Они начнут общаться, и он узнает, что она нежная и добрая, верная и преданная… Ну в общем, не самая плохая девушка на свете. И ее мотор, то есть, сердце, стучит только для него. Может быть, это ему настолько понравится, что под капот он не заглянет…

– Я надеюсь, извинения приняты? – улыбнулся Илья, глядя в ее ошарашенное лицо.

У него оказалась очень теплая и искренняя улыбка. Будто никакой он не небожитель, а мальчишка с соседнего двора.

– Да, конечно, – пролепетала Женя.

– Сергей просил вам показать фотографию моей погибшей сестры, – сменил тему Болотов, и от улыбки не осталось и следа. – Вот смотрите.

Он протянул ей снимок. Девушка на нем была очень юной, очень милой и совершенно незнакомой.

– Я никогда не видела ее, – призналась Женя.

– Я так и думал. Но Сергей почему-то настаивал… Ладно, мне пора. Пойду немного поуправляю компанией.

Легкий, ироничный тон, будто они старые друзья. Женя неуверенно улыбнулась в ответ. Рассказать ему про «Попутчицу» она забыла. У нее вообще все вылетело из головы. Хорошо еще, что сережки остались.

Он ушел, а она почувствовала эйфорию, будто ей не розы вручили, а маки…

– Эльвира не злобствует? – с тревогой спросила Аня, врываясь в офис. – Дочь истерику закатила, не хотела в сад идти, пришлось поиграть в буксир. А у них скорость, сама знаешь, не реактивная.

Женя вышла из ступора, отрицательно покачала головой и стала пристраивать свой букет в вазу. Еще через три минуты явилась Юлечка.

– Начальство меня не искало? Представляете, на остановке обнаружила на колготках стрелку, пришлось идти переодеваться. Лучше опоздать, чем весь день одергивать юбку, как будто у меня нервный тик.

– Это ты Эльвире Павловне объясняй. В письменном виде, – Анна уже успела включить свой компьютер и теперь приняла строгий вид. – Шефиня велела отобрать у тебя письменное объяснение.

– Неужели правда? – Юля распахнула свои огромные глаза и в который уже раз пожалела, что их непосредственный начальник – не мужчина.

– Да шучу я, – сжалилась Аня. – Сама только что пришла. А вот Женька тут давно. Хочет, наверное, показать, какой она ценный и пунктуальный работник. Да еще цветы принесла. Выслуживаешься перед Эльвирой?

– Это мне подарили, – возразила Женя.

– День рождения у тебя, – поняла Юля. – Что ж не сказала? Мы бы тоже чего-нибудь сообразили.

– Да нет, просто так подарили.

– А-а. Сама, наверное, купила. Для настроения, – предположила Аня. – Я тоже так иногда делаю. Но ты, видно, транжира. Я на такую охапку денег бы пожалела.

Женя представила, как бы изумилась Аня, если бы узнала, что эти цветы ей подарил Илья Болотов. Хотя нет, наверное, она бы просто не поверила. Вот если бы шеф приударил за Юлечкой, вопросов бы не возникло. Но Женя – другое дело, лига чемпионов не для нее. Ее удел – дворовая площадка…

Женя дотронулась до клавиатуры, и загадочное послание снова возникло на мониторе ее компьютера. Как-то не верится, чтобы его написала та умирающая девушка. А если не она, значит, автор – убийца. Он где-то рядом и затевает с Женей какую-то игру. «Письмо» было странным. Вроде как не угроза. Во всяком случае, не прямая и явная. Но и ничего хорошего фраза «хочешь умереть, спроси меня, как» не обещала.

У Жени холод бежал по спине от этих слов. Она помнила злые глаза убийцы, окровавленный тесак в его руках. Она не хочет больше никогда видеть ни того, ни другого. Она может сидеть и бояться в одиночестве или попросить помощи и защиты у профессионалов.

Женя выбрала второй вариант.

– Это было на экране твоего компьютера, когда ты пришла утром на работу? – нахмурился Сергей Турбин. – По электронной почте что ли доставили?

Он перешел с Женей на «ты». Сергей вообще легко сходился с людьми. Это у Жени наблюдались трудности в общении. Однажды она даже поставила себе диагноз «аутизм» и решила, что ее больше не спросят на геометрии, ведь у нее происходит зажим по поводу тангенсов и котангенсов. Но сейчас не до зажимов. Нужно же убийцу ловить, так что придется стать поразговорчивее.

– В том то и дело, что это послание просто набрали на моем компьютере.

Сейчас, в напечатанном виде, черным по белому, а не красным по синему, оно выглядело не так зловеще.

– Кто-то зашел в офис, включил твой комп и отстучал эту белиберду? Не может быть. На входе у нас дежурит охранник. Он проверяет у сотрудников пропуска и записывает в журнал паспортные данные чужаков. Давай-ка узнаем, кто здесь крутился вчера после шести или сегодня до девяти.

Оказалось, в здании находились только уборщицы, охрана и несколько человек из юридического отдела – готовили документы для сделки с иностранцами.

– Возможно, это кто-то из своих, – не очень уверенно предположили Женя. – На заводе же работают тысячи человек.

Сергей задумался.

– Не хотелось бы платить зарплату убийце. Нужно составить фоторобот. Точно! Вот и посмотрим, знакомы мы с ними или нет.

– Кажется, в милиции не очень торопятся превращать мои описания в зрительный образ, – вздохнула Женя. – А сама я рисую, как курица поет.

– Теперь все изменилось, не волнуйся. Я позвоню кому надо и все устрою в лучшем виде. Наш завод только в этом году подарил УВД две служебные машины. Так что, если понадобится, они нам фотороботов на целую Третьяковскую галерею изобразят…

Начальник службы безопасности не обманул. Он даже вызвал для Жени автомобиль с шофером. Ее отвезли в главное экспертное управление, там при ней не курили и не торопились отделаться, обещая позвонить в случае обнаружения трупа. Усатый высокий эксперт был вежлив и компетентен.

Двойной потрет без интерьера составляли на компьютере. Женя раньше и не задумывалась над миндалевидностью глаз, опущенностью уголков губ и остротой носа. Усатый же только этим и интересовался. И когда он смотрел на Женю, ей казалось, что он прикидывает, симметричное ли у нее лицо и достаточно ли дугообразны брови.

Прошло не менее часа, прежде чем из отдельных деталей появилось хоть что-то похожее на Женины воспоминания. Конечно, фоторобот не передавал страх и муку на лице девушки. И жестокость вперемежку со злостью на физиономии ее преследователя. На компьютерной распечатке убийца получился даже слегка благообразным: с бородкой и отросшими волосами, большими грустными глазами. А вот в облике его жертвы как-то сама собой подчеркнулась заурядность. Женя даже расстроилась от такой несправедливости.

Не менее придирчиво, чем она, портреты изучил Сергей.

– Что-то я не припоминаю таких работничков, – покачал он головой. – Я, конечно, поручу проверить фотки на пропусках – копии должны быть в компьютерной базе данных. Но на первый взгляд эти люди мне незнакомы.

– То есть нам это никак не пригодится? – приуныла Женя.

– Ну почему же. Как минимум, охрана будет на стороже, не пустит в здание никого даже отдаленно похожего. Надеюсь, твоей «клавы» больше не коснутся чужие пальцы…

Женя и сама довольно давно ее не касалась. А между тем, Эльвира Павловна – непосредственная начальница – не была в курсе расследования и недоумевала, где отчет о тиражности местных газет и целевой аудитории региональных телекомпаний. А ведь она поручила подготовить его еще вчера. Так что, после обеда Женя засела за компьютер и телефон и не поднимала головы практически до вечера. Надо ли говорить, что у нее затекла шея.

К счастью, предприятие, на котором она работала, было современной организацией с корпоративной культурой. И своим спортзалом, как ее неотъемлемой частью. Туда-то Женя и отправилась после работы. Аня и Юлей составили ей компанию.

Электронные весы Женю не порадовали. Цифры вели себя крайне презрительно. «Милочка, за последние несколько дней ты прибывала больше килограмма», – вот что выражали эти цифры, не делая никакой скидки на стрессовую ситуацию и эмоциональную нестабильность, с которыми Женя пыталась справиться с помощью эклеров и, что греха таить, зефира в шоколаде, купленного вчера после работы.

Везет же Юлечке. Она пришла в спортзал не для того, чтобы потеть. Девушка восседала на велотренажере, как королева на троне. А по обеим сторонам от нее толпились воздыхатели. Причем, не последние люди на производстве, а молодой симпатичный юрист и тоже весьма привлекательный и не старый начальник отдела капитального строительства.

Как оказалось, их должности знают не только в отделе кадров. Аня заняла соседнюю с Женей беговую дорожку, выбрала прогулочный режим и принялась комментировать происходящее. Женя же врубила пятую скорость и едва успевала переводить дыхание. Не осталось незамеченным Аней и появление в зале нового лица. Конечно, вместе с телом, одетым в стильный спортивный костюм в бело-сиреневых тонах.

– Жень, ты спрашивала про хозяйскую дочку Машу. Вот как раз и она, – Аня кивнула в сторону Маши Болотовой. – За ней, кстати, ухлестывает Сергей Турбин. Молодец, парень, своего не упустит. 34 года, а уже шеф службы безопасности. Правда, нашему управляющему директору Илье Болотову тоже 34. Но ему завод, так сказать, по наследству достался. Его отец здесь еще до перестройки главным инженером работал. В 90-х не растерялся, прибрал к рукам сначала большой пакет акций, а потом и само предприятие. Все на моих глазах. Я же потомственный металлург. Мой папа тут 30 лет шлак разгребал, мать в канцелярии сидела, муж работает в транспортном цехе, я – сама знаешь где. Кстати, а кто твои родители?

Женя не любила подобные вопросы.

– Они из правоохранительных органов, – туманно ответила она.

– А ты, значит, не пошла по стопам, не захотела погоны таскать, – поняла Аня. – Ну и правильно. В органах, правда, парней много служит. Но и мы не на ткацкой фабрике работаем. Есть из кого выбрать. Так что, не волнуйся, здесь в девках не останешься.

– Да я и не волнуюсь, – у Жени закололо в боку.

– Волнуешься, – усмехнулась коллега. – Кому же не хочется личную жизнь устроить? Но я понимаю, что абы кто тебе не подойдет. Нужно на ИТР нацеливаться. Образование, зарплата и все такое. Кстати, мой муж начальника отдела внешнеэкономических связей возит. Владислав Степанович Воскобойников. Очень приличный мужчина. И в загранкомандировки ездит. Жаль, что не на машине. Рекомендую. Надо будет вас познакомить. От него недавно жена ушла. Так что нужно брать его тепленьким.

Женя лишь растеряно улыбнулась, совершенно не представляя, как она будет кого-нибудь брать. Она же не кухонная прихватка и не ОМОН.

Начальник службы безопасности разложил на столе управляющего директора компании три листа офисной бумаги. Листы, как листы. Обычные. Формата А-4. Но выражение лица Сергея Турбина не предвещало ничего хорошего.

– Что это? – спросил Илья Болотов.

– Продолжение истории.

– Какой?

– Ну, как минимум, Жени Векшиной. Но боюсь, что и вашей. Это фотороботы, которые составили по показаниям Жени. Сходство, как ты понимаешь, приблизительное, но все же. Женщину я не знаю. А вот мужчина мне кое-кого напомнил. Посмотри теперь ты. Ты знаком с ним лучше меня.

Илья взял бумагу в руки, но вскоре с отвращением отшвырнул.

– Возможно, – произнес он. – Столько лет прошло. Я не знаю.

– А теперь взгляни вот на это, – Сергей протянул другой лист.

– «Умирать легко…», – вслух прочел Илья, и у него потемнело в глазах. – Но этого не может быть! Ты же говорил, что эта девица никак не связана с тем, что случилось 8 лет назад.

– Возможно, и не связана. Тогда зверь опять на свободе.

– Этого не может быть, – повторил Илья. – Уверен, есть другое объяснение.

– Значит, все-таки дело в Жене, – нехотя предположил Сергей, вообще-то она ему нравилась. Казалась трогательной и честной. Но из своего оперского прошлого он помнил, какие крупные, откормленные черти водятся в тихом омуте. – Наверное, она затеяла какую-то игру.

– Ты говорил, она обычная девушка из вполне приличной семьи. А мы не последние люди в этом городе, да и в стране тоже. В первую тысячу самых богатых и влиятельных точно входим. И эта самая обычная девушка затеяла с нами игру?

– Я постараюсь выяснить это, – пообещал Сергей.

– Надо было «жучок» в розах спрятать, – недобро усмехнулся Илья. – С волками жить…

5.

Аня ушла из спортзала пораньше, ей предстояло накормить мужа и дочь ужином. Жене же готовить не для кого. Да и вообще лучше тратить, а не потреблять калории. Так что она выкладывалась на тренажерах по полной программе.

После часовой тренировки она отправилась в душ, а когда вышла, столкнулась в раздевалке с Машей Болотовой.

– Как ваше расследование? – поинтересовалась дочка босса, одергивая свитер из тонкого хлопка нежно-розового цвета, оставляющий открытыми плечи. Бриджи из светло-серого вельвета она уже надела. Как и высокие сапоги из темно-серой замши. Сумка того же цвета стояла на столике у зеркала.

– Пока без особых результатов, – призналась Женя, любуясь ансамблем.

Она покупала себе исключительно черную обувь и черную же сумку: одну на все случаи жизни.

– Илья показал вам фотографию?

– Да, он был очень любезен. Но я никогда не видела девушки со снимка. – Женя помедлила, а потом все же решилась задать вопрос. – Извините, но я хотела бы узнать. Не подумайте, что я лезу не в свое дело. Просто вдруг это связано. Скажите, как умерла Маша?

Живой Маше вряд ли понравился этот вопрос. Но он ее и не разозлил.

– Мне тогда было не так уж много лет, – пожала плечами она. – Поэтому я мало что помню. Знаю только, что ее убили. Кажется, какой-то маньяк.

– Какой ужас!

Нет сомнений, что тот длинноволосый с ножом без особых усилий прошел бы кастинг на роль маньяка, победил бы остальных претендентов, в крайнем случае, зарезал.

– Надеюсь, этого мерзавца нашли и упекли за решетку?

– Кажется, да. Но подробностей я не знаю…

Подробности знает Илья. Но Женя, конечно, не рискнет спросить. Его-то она без свитера не видела и не увидит. Во-первых, он не носит свитеров, только костюмы, во-вторых, вряд ли они окажутся в одной раздевалке.

Она так и вышла из спортзала вместе с Машей Болотовой. Спустилась с ней в лифте вниз. На улице похолодало, моросил дождь. Здесь их пути расходились. Жене предстояло втискиваться в автобус. Без машины от дома до работы добираться не очень-то здорово, ведь завод стоит на отшибе.

Красивую блондинку ждал черный «мерседес». Возле иномарки, как будто только что вырулившей из дорогого автосалона, стояли Сергей Турбин и Илья Болотов.

– Привет, мальчики, – помахала им рукой Маша.

Жене сегодня везет. С Ильи начался сегодняшний рабочий день. С ним он и заканчивается. Редкая удача! Она даже зонт не торопилась открывать, чтобы не загораживать обзор.

Она уже почти прошла мимо, когда Сергей неожиданно окликнул ее.

– Женя, давай мы тебя подвезем!

Она сделала еще несколько шагов, прежде чем поняла, что он обращается к ней. Других Женей рядом не оказалось.

– Меня?! – поразилась она, остановившись прямо посреди лужи.

Этого не может быть. Это все равно, что черный кирпич или зеленое вино. Впрочем, в Японии, говорят, такое и пьют…

– Садись, – Сергей гостеприимно распахнул перед ней заднюю дверцу.

Маша тоже устроилась сзади. Илья сел за руль. Сергей рядом с ним. Вот это да! У Жени сладко заныло сердце. Она в машине Ильи. И может любоваться его затылком. Она сидит на настоящей коже, в ее сторону дует теплый ветерок, а огоньки на приборной доске ей подмигивают. Настроение подскочило, как на батуте. Даже дождь стал менее мокрым.

– Где вы живете? – поинтересовался Илья, глядя на Женю в зеркало заднего вида.

Ни дать, ни взять заправский таксист. Вице-президент компании занимается частным извозом Жени. Это так же похоже на правду, как тортово-конфетная диета.

– Тут недалеко, – заторопилась Женя. – Прямо, вдоль трамвайных путей. Мимо сквера. Потом направо, нет, налево. Я покажу…

Вообще-то Женя любила лето, но сейчас порадовалась осени. Семь часов, а уже начало темнеть. В сумерках, да еще в зеркале заднего вида, не видно прыщика, вскочившего у нее на подбородке…

– Какие планы на вечер?

Женя так увлеклась мысленным запудриванием своего подбородка, что не сразу поняла, что Сергей опять разговаривает с ней. Господи, с чего это сегодня все задают ей вопросы? Будто она не рядовой сотрудник пресс-службы почти без опыта работы, а обладатель ядерных секретов Ирана.

Ну какие у нее могут быть планы на вечер? Постараться съесть не слишком много, посмотреть телевизор и лечь спать, думая об Илье, а не об убийце и странном послании у нее в компьютере.

– Я… Как-то не думала. Даже не знаю…

– Ну тогда присоединяйся к нам! – в отличие от нее, Сергей Турбин говорил уверенно. – Мы едем на открытие нового ресторана. Хозяйка – дочка главного налоговика области, так что там будут все, кто платит большие налоги. Бизнес-элита.

– Нет что вы, – испугалась Женя, с которой высчитывали лишь подоходный налог. – Мне бы домой.

– Домой опоздать нельзя, – усмехнулся Сергей. – Не волнуйся, там будет полно народа, растворимся в толпе. К тому же ты – сотрудник пресс-службы, а пресса приглашена. И надо сделать так, чтобы наш Илья попал в кадр вместе с нужными людьми. Имидж, знаешь ли.

– Но если это по работе… – Женя выглядела растерянной.

Она ведь пока не очень умеет общаться с прессой и не одета для ресторана. Правда, на Маше Болотовой тоже не вечернее платье, но и не скучный синтетический офисный костюм черный в белую полоску, как на Жене. Если бы ее предупредили заранее, она потратила бы последние деньги, но купила себе что-нибудь получше. Но ее не предупредили.

Если честно, Сергей и сам не предполагал, что все так обернется. Он импровизировал. И Илья смотрел на него не менее удивленно, чем Женя. Сергей же сделал погромче джаз, звучащий из автомагнитолы, и наклонился к водителю, чтобы сказать:

– Пора начинать оперативную разработку…

– Здравствуйте, я из пресс-службы ОАО «Чугунмет». Я бы хотела, чтобы вы сфотографировали нашего вице-президента вместе с главным налоговым инспектором. А в подписи под снимок необходимо указать: «Встреча партнеров. ОАО «Чугунмет» – один из главных налогоплательщиков нашего региона». Вопрос оплаты? Конечно же, решим. Мы выступаем за долгосрочное сотрудничество. Вы же знаете, у нас богатое, стабильное предприятие. Сегодня вы окажете нам услугу, а в следующем месяце мы запускаем новое оборудование и оплатим рекламную статью на целую полосу именно в вашей газете.

Вот что должна была сказать Женя журналистам. Именно так обычно держалась ее начальница Эльвира Павловна. Женя несколько раз слышала, как она разговаривает по телефону, и дважды присутствовала на ее встречах с журналистами. Поэтому еще в машине отрепетировала про себя небольшую речь в таком стиле. Ничего сложного. Главное, быть уверенной и деловой. Она же на работе.

Но в ресторане Женина решимость бросилась наутек, не догонишь. Еще бы! Ей раньше не доводилось бывать в таком шикарном месте. Заведение называлось «Грот», и интерьеры этому вполне соответствовали. Стены, отделанные под скалы, с потолка свисают светильники в виде сталактитов, даже небольшой красиво подсвеченный водопад имеется. Мужчины вокруг выглядели так, будто только что вышли из Овального кабинета после важных переговоров. А их спутницы буквально на час отлучились с подиума.

Неизгладимое впечатление на Женю произвели серьги хозяйки ресторана, которую все запросто называли Иннусиком и целовали в щечку. Так вот, в ушах у нее тоже висели сталактиты – бриллиантовые. И подвеска на груди такая же.

Женя старалась не думать, что выглядит хуже всех на этом празднике жизни. А ей еще предстояло держать речь перед акулами пера. Конечно, она все забыла и перепутала. И вместо монолога в стиле высококвалифицированного специалиста по пиару, Женя ляпнула фотокорреспонденту:

– Ой, сфотографируйте, пожалуйста, Илью Болотова. Он такой красивый!

Сказала и тут же прикусила язык. Ну что за детский сад?

– На самом деле, симпатичный мужик, – неожиданно поддержала ее стоявшая рядом журналистка. – Веня, снимай. Кстати, а кто это?

– Илья Болотов из «Чугунмет», – проблеяла Женя.

– Точно! А я-то думаю, что-то знакомое. И подпись дадим «Крупнейший налогоплательщик – почетный гость на открытии ресторана для деловых кругов нашего города». Мы же не желтая пресса. Сделаем акцент не на светской тусовке, а на экономическом антураже.

Журналисты ушли ловить удачный кадр. Женя же замерла в недоумении. Неужели у нее получилось? Она привлекла внимание к боссу, а корреспонденты даже не потребовали денег за рекламу. Это было сделано немного странным способом, но главное результат!

– Последняя стадия склероза – когда не можешь вспомнить повод для выпивки. Но какие наши годы! Так что, за тебя, Иннусик, и за твой ресторан! – провозгласил тост вице-мэр и расцеловался сначала с главным налоговым инспектором, а потом с его дочкой.

Инна мило улыбнулась чиновнику, потом повернулась с бокалом шампанского к Маше Болотовой.

– Этот старый пень явно себе льстит! – хмыкнула она. – Хотя понятно, почему он молодится. У него весьма эффектная любовница. Кстати, она поет у меня в ресторане. Вон посмотри…

Ресторанная певица выглядела на самом деле на все сто: длинные черные волосы, красное платье с большим разрезом и декольте, высоченные шпильки. Она спела песню из репертуара Уитни Хьюстон, причем, ничуть не хуже. Маше было трудно представить ее рядом с вице-мэром: толстеньким коротышкой 50-ти лет. Однако это ее не касается. Может быть, она сама бы тоже лучше смотрелась с каким-нибудь олигархом. Но Сережка давно стал своим, родным. Яхту он ей, конечно, не подарит. Знает, что у нее морская болезнь.

Маша оглядела зал, чтобы отыскать Сергея и Илью. Но вместо Сережи рядом с ее братом стоял какой-то незнакомец. Они о чем-то разговаривали. Где-то она уже видела этого человека. Но вот где? Маша присмотрелась повнимательнее. И…

У нее потемнело в глазах. Бокал с шампанским выскользнул из ее пальцев и разбился.

– Извините, – машинально произнесла Маша.

– К счастью! – улыбнулась Инна.

– Ты чего это теряешь хватку? – возле Маши нарисовался Сергей.

– Кто это с Ильей? – ее голос сел от волнения.

– Константин Корастылев – с недавних пор правая рука Игоря Петровича. На днях приехал из столицы в нашу глушь.

– С какой целью?

– Цель пока неясна. Но мы с Ильей уже беспокоимся.

Маша же не просто беспокоилась. Она находилась на грани обморока. Потому что вспомнила этого человека. Она действительно видела его раньше. Видела при жутких обстоятельствах. В день смерти своих родителей…

Женя выполнила обязательную программу и теперь могла расслабиться. От того, что целый вечер она находится в непосредственной близости от Ильи, у нее дух захватывало. Она стояла у стеночки, не привлекая к себе внимания, смотрела на мужчину своей мечты и грезила. Вот была бы она не она, а новый, улучшенный вариант Жени, она бы подошла к нему и завела непринужденную беседу. А он бы улыбнулся ей и пригласил бы на танец, и проводил бы дома, и…

Какая-то девица горой встала между Женей и пределом ее мечтаний. Пришлось подойти поближе, чтобы восстановить визуальный контакт.

– Давно не виделись, Илья. А я, между прочим, скучала. Ты мне даже снился. Именно на фоне водопада. Это судьба! Пойдем потанцуем, дорогой, – услышала Женя голос бесцеремонной дамы.

– Я бы с удовольствием, Лерочка, но я уже пригласил другую.

– Кто же моя соперница?

– Разреши тебе представить. Это Женя – мой пресс-секретарь. Мы стремимся развивать благожелательную социальную среду в нашем коллективе. Танец – это благожелательность в чистом виде. Так что, извини, но я потанцую со своей сотрудницей.

– Я хочу у тебя работать, – хихикнула Лерочка.

Но Илья вместо того, чтобы дать ей телефон отдела кадров, шагнул к совершенно обалдевшей Жене. Их руки и глаза встретились. Медленная музыка, красивая песня. Женя представила себе, что это настоящий танец, а не танец-отмазка. Понятно же, Илья хотел избавиться от приставучей Лерочки и использовал Женю в качестве прикрытия. Но она все равно была счастлива, ведь он невозможно близко. Она чувствует запах его одеколона, ощущает ткань его костюма под ладонями.

Интересно, они так и будут молчать? А как же непринужденная беседа? Судьба и Лерочка дали Жене великолепный шанс. Притворяясь глухонемой, она его точно упустит.

– От кого вы сбежали, Илья Игоревич? – решилась, наконец, спросить она.

– Валерия – милая девушка, модель, снимается для рекламных щитов. Но сейчас она ищет нового спонсора. Прежнего, к сожалению, посадили…

– На строгий или на общий режим?

Да, от происхождения никуда не деться. Черт, нужно срочно сменить тему.

– Простите, конечно, это не так уж и важно. Здесь симпатичный интерьер.

– И кухня хорошая, – кивнул Илья. – Вы пробовали креветки?

Ничего она не попробовала. Не до того ей было. Она вообще старалась держаться подальше от столов, чтобы ненароком чего-нибудь не опрокинуть. Не расплатишься ведь…

– Я на диете, – зачем-то ляпнула Женя.

Дура! Разве можно говорить такое мужчине? Уж лучше сразу признаться: «Я толстая и неуклюжая, но постараюсь не отдавить вам ноги…».

– А я не ем мяса, – сказал Илья. – Но здесь отличные овощи.

Надо же, у них получился вполне милый, ни к чему не обязывающий разговор. Но танец кончился, как показалось Жене, невероятно быстро.

– Спасибо вам, – благодарно улыбнулась она.

– Подвезти вас домой?

– Нет, что вы, Илья Игоревич. Я сама, – она пришла в ужас от его великодушия. – Не стоит тратить время на меня.

– Не стоит ходить одной по темным улицам. Вам ли этого не знать, Женя…

С этим не поспоришь. Ей вообще не хотелось с ним спорить. Ей хотелось с ним… Лучше даже не думать об этом. Чтобы окончательно не потерять голову.

Женя находилась в такой эйфории, что не заметила, как «Мерседес» затормозил в ее дворе. Но Илья выспросил у нее адрес и остановился точно возле ее подъезда.

– Приехали, – сообщил он, заметив, что Женя не торопится выходить.

– Да, конечно, – очнулась она.

Он обошел машину и открыл ей дверцу.

– До свидания! – сказал Илья. – Не опаздывайте завтра на работу.

– До свидания! – откликнулась она, словно во сне.

Она не опоздает, она бегом побежит. Ведь там будет он. Пусть через несколько этажей от нее. Но, если повезет, она его увидит. Хотя бы в лифте, хотя бы издалека.

Женя открыла дверь своей квартиры и сразу перестала улыбаться. Что-то не так. Запах. Чужой, необычный. Как в церкви. Ладан? Затушенные свечи? Здесь кто-то был в ее отсутствие. Наверное, хозяйка заходила проверить, прилично ли ведет себя квартиросъемщица.

Женя щелкнула выключателем. Вроде все в порядке, на своих местах. Но неприятное чувство не оставляло. Она, не раздеваясь, заглянула в комнату. На диване лежала развернутая газета. Утром ее не было. Хозяйка принесла? Женя подошла поближе. «Серийный убийца выйдет на свободу» – прочитала она аршинные буквы заголовка большой статьи.

Что?! Женя аж подпрыгнула на месте. Схватила газету, пробежала глазами. Статья была написана 7 лет назад. И посвящалась суду над убийцей Маши Болотовой.

Эту газету ей подбросили, – поняла Женя. И хозяйка квартиры здесь ни при чем. Откуда у нее старая пресса? Нет, здесь побывал кто-то чужой и опасный. А вдруг он до сих пор здесь? Затаился и ждет возвращения Жени?

6.

Маша поспешила сесть. У нее закружилась голова. Ресторан, певицу, знакомые лица она видела нечетко, и звуки доносились, как сквозь вату. Но стоило закрыть глаза, и картинка приобретала яркость, звуки – ясность. Как будто это было вчера, хотя прошло уже столько лет…

Она болела и сидела дома. А мама с папой собирались в деревню к родителям отца. Нужно было картошку копать. Мама не хотела ехать.

– Господи, давай купим им мешок этой картошки или два. Что мы, не зарабатываем что ли? Ну куда мы поедем? Горбатится там, а завтра на работу без сил. Машина твоя в ремонте. Машка болеет. Мучение одно…

– Мне свою машину Игорь одолжил. Машка уже немаленькая, правда, ведь, Машка? Горло прополоскать без посторонней помощи в состоянии. А ехать надо. Отца скрутил радикулит. Разве мать одна справится?

– Почему одна, а как же твоя сестрица?

– Сестрица тоже приедет и будет со всеми обсуждать, что я женился на городской белоручке. Или будет с тобой обсуждать меня, своего мужа-алкоголика и мужиков вообще. Выбирай!

– Поздно, Коля. Надо было раньше выбирать, перед загсом еще. Но ты забыл мне сообщить про семейную традицию все выходные проводить вниз головой на грядках.

– Так уж и все, Таня? На прошлые выходные мы с Болотовыми на шашлыки ездили.

– Ага. И кое-кто перекупался в речке до ангины…

Мама недовольно посмотрела на Машу. Сегодня у нее было настроение, которое муж и дочь называли «все не так, все не эдак». Но делать нечего. Картошка ждет.

Маша не любила, когда родители ссорятся. Она демонстративно встала у окна к ним спиной. Она смотрела на залитый солнцем двор, где ей нельзя сегодня гулять. Да и не с кем, почти все разъехались по бабушкам и дачам. У подъезда стояла машина Болотовых – вишневая «девятка». Маша слегка удивилась, когда рядом с ней присел на корточки незнакомый парень в камуфлированной одежде. Что он там делает у чужой «девятки»? Уронил что ли чего? Или хочет колесо проткнуть? Может, это даже и неплохо. Тогда родители никуда не поедут «по техническим причинам».

Парень выпрямился, отошел от соседского автомобиля метров на двадцать и уселся в «Жигули» шестой модели. Опустил водительское стекло и закурил. Из окна своей квартиры на втором этаже Маша от нечего делать следила за ним. Почему он не уезжает? Ждет кого-то?

Мама вздохнула, поцеловала дочь на прощание и вместе с отцом спустилась во двор. Они сели в машину Болотовых, а потом раздался взрыв. У Маши потемнело в глазах. Но она заметила, что водитель «шестерки», вместо того, чтобы броситься к месту происшествия, как другие люди во дворе, преспокойно уехал.

Потом, когда Маша снова научилась говорить, почти не заикаясь, она дала показания, описала того парня в камуфляже. Соседка с первого этажа запомнила несколько цифр номера его машины. Но номер, видимо, оказался поддельным, личность парня так и не установили, как и мотив произошедшего. Время было неспокойное. Спортивный костюм считался повседневным, а рэкет – настолько престижной профессией, что хоть соответствующую кафедру в вузе открывай.

Сошлись на том, что кто-то подложил взрывчатку в машину Игоря Петровича Болотова – главного инженера металлургического завода. Родители Маши, тоже работавшие на заводе, но инженерами простыми, пострадали случайно. Кому перешел дорогу главный инженер, так и не выяснили. Однако вскоре Болотов стал совладельцем предприятия, а потом и держателем контрольного пакета акций. А у Маши появилась новая фамилия…

И вот теперь, восемь лет спустя, Маша Болотова вновь встретила того парня в камуфляже. Правда, теперь он в костюме и при галстуке, такой же лощеный, как другие посетители «Грота». Но это он, она не сомневалась. Она часто видела его во сне. Успевала что-то сказать или сделать, предотвратить…

Как там отозвался о нем Сергей? «Константин Корастылев, правая рука Игоря Петровича». Что же получается? Парень, подложивший взрывчатку в машину Болотова, теперь работает на него. А тогда? На кого он работал восемь лет назад?

– Ты хорошо себя чувствуешь? – Сергей заметил, как она побледнела.

– Отлично. Принеси мне еще шампанского, – Маша попыталась принять беззаботный вид.

Призраки прошлого терзают не только Илью. Она старалась не расстроиться от того, что рассказала эта Женя. Она заставила себя спокойно и как бы легкомысленно отвечать на ее вопросы. «Я мало что помню, подробностей не знаю». Они на самом деле это никогда не обсуждали. Но Маша понимала, что почти одновременная гибель дочери Болотовых и ее родителей как-то связаны. Вот только как?

Илья не без труда развернул свой «мерседес» в темном, тесном и грязном дворе. Он уже отвык от подобного. В подземном гараже его высотки всегда светло и чисто. Он уже собрался нажать на газ и уехать, но запиликал его мобильник. Звонил отец. По пустякам он сына не беспокоил. Илья нажал на тормоз, чтобы спокойно поговорить.

– Завтра в полдень собери совещание директората, – без долгих предисловий распорядился Игорь Петрович.

– Какая повестка дня?

– Костя Корастылев выступит и все расскажет. Ты к нему прислушайся, он дело говорит.

– По какому поводу, можно узнать?

– Завтра узнаешь. Спокойной ночи, Илья.

– Спокойной ночи, отец.

Вот так. Игорь Петрович Болотов с сыном не церемонился. Некоторые говорили, что его, как и всех, испортили деньги и власть. Он стал суше и жестче. Но Илья знал, что все дело в Маше. Та история, как катком, переехала всю семью. Расплющила, размазала, раскатала…

Илья убрал телефон в карман и увидел Женю. Она выбежала из своего подъезда со скоростью роста цен на недвижимость. И едва не налетела на его машину.

– Что-то случилось? – он открыл водительскую дверь. – Забыли что-нибудь?

– Ой, вы еще не уехали? – Женя посмотрела на него так удивленно, будто он провел под ее окнами всю ночь. – Я и не думала…

– Куда же тогда вы бежали?

– Куда глаза глядят, – беспомощно улыбнулась она.

– Что-то случилось? – он повторил свой вопрос.

– Да. В моей квартире кто-то побывал. Чужой.

– Что-нибудь украл?

– Нет оставил. Опять послание. Как представлю, что он там ходил, все трогал…

– Послание? Такое же, как на вашем компьютере?

– На этот раз он подбросил мне газету. Он знает, где я работаю, где я живу, – у нее дрожали губы. – Откуда? Почему? Он вошел в мою квартиру. Вдруг он до сих пор там? Спрятался в шкафу. И шкаф со скрипом откроется. А у него кривая ухмылка и нож. Вот я и сбежала…

– Вместо триллеров смотрите на ночь спорт, помогает, – посоветовал Илья. – Пойдемте взглянем на ваш шкаф.

Он нажал на кнопку автосигнализации.

С ума сойти! Они еще не расстаются. Еще несколько минут он будет рядом. Женя почти благодарила убийцу. Впрочем, хорошо, что не представился случай сказать ему спасибо лично. В квартире никакого злодея не оказалось. Зато Илья смог оценить скромное жилище своей сотрудницы. Оценил он его невысоко.

– Женя, какая у вас зарплата? – поинтересовался он, заглянув за все двери и вернувшись в коридор.

– Зарплата хорошая, – заверила она его. – Просто я ее еще не получала. Я же недавно у вас работаю. Если не ошибаюсь, послезавтра – день получки.

– Вы одна здесь живете? Вам стоит сменить замок.

– Я снимаю эту квартиру. И не могу поменять замок без разрешения хозяйки, – в ее голосе слышалась безнадежность. – Да и, похоже, у этого человека есть ключ ко всем замкам. Ведь он уже проник сюда безо всякого взлома. Неужели он может вернуться?

– Хотите, я отвезу вас к родным или в гостиницу? – предложил Илья.

– Спасибо, не надо. Я и так вас задержала, вы извините, – Женя постаралась перестать паниковать. – Наверное, если бы он хотел меня убить, уже бы убил. Но он просто оставляет мне послания.

– Интересно, для чего он это делает? Неужели ему больше не с кем пообщаться?

Она взяла в руки злополучную газету, в ужасе отброшенную десять минут назад. Не стоит швыряться уликами. Они не бомбы, ее квартира – не Ирак. Улики надо изучить и сделать выводы.

– «Серийный убийца выйдет на свободу… через 20 лет, – прочитала она вслух. – Вчера в областном суде был оглашен приговор 25-летнему Виктору Черноруцкому. Его признали виновным в умышленном убийстве трех молодых женщин из корыстных побуждений. Он подкарауливал своих жертв в темных подъездах, набрасывался на них с ножом, убивал и уносил все ценности: от содержимого кошельков до нательных золотых крестов. Когда Черноруцкого спросили, почему он пускал в ход холодное оружие, а не просто пугал, он ответил: «Чтобы не визжали, не выношу женского визга. Да и с покойниц серьги снимать сподручнее, не дергаются…».

Потерпевшие – родные двух погибших девушек Екатерины Смолиной и Нины Забелиной – требовали для подсудимого смертной казни. Прокурор просил для обвиняемого 20 лет лишения свободы. Судья согласился с этим требованием. Приговор – 20 лет в колонии особого режима и по 30 тысяч рублей в качестве компенсации морального вреда Смолиным и Забелиным. Родственники третьей жертвы – Марии Болотовой – на судебное заседание не явились и иск о возмещении морального вреда не заявляли…».

Женя замолчала, с тревогой взглянула на Илью. Она же не хотела с ним это обсуждать. Понимала, как это тяжело.

– Дорого бы я дал, чтобы ни мне, ни моей семье не совали под нос подобные газетенки. И вообще не напоминали об этом, – заявил родственник третьей жертвы не в зале суда, а в коридоре Жениной квартиры.

– Простите, – Женя спрятала печатное издание за спину, как будто это что-то могло изменить.

– В буквальном смысле дорого бы я дал, – со значением повторил Илья.

– Вы думаете, кто-то подбросил мне эту старую статью, чтобы получить от вас деньги? – изумилась она. – Нет, этого не может быть! Кто же мог знать, что вы окажетесь здесь сегодня вечером? Нет, совершенно исключено.

Женя даже головой помотала для убедительности. Не только посторонние, ни она, ни Илья не могли предположить именно такого окончания сегодняшнего дня. Если бы он сразу уехал, или она выскочила в панике чуть позже, они бы сейчас не устроили избу-читальню в коридоре. А пригласить Илью в комнату или на кухню Женя не решалась. У нее водопадов нет, чего не скажешь о тараканах…

– Но мне кажется, что убийство, которое я видела, как-то связано с этой историей, – Женя продолжала размышлять вслух. – Только вот как? И там и здесь молодые девушки, и там и здесь ножевые ранения. Но тот-то убийца сидит. И на условно-досрочное освобождение он сможет рассчитывать только лет через 14, а не через 8. Ведь нужно отбыть две трети срока и не иметь взысканий от администрации.

Черт, опять ее занесло на тему, которую обычно барышни с кавалерами не обсуждают.

– Жаль, что в газете нет фотографии подсудимого, – поспешно добавила она. – Вдруг ему все-таки как-то удалось выбраться из тюрьмы, и это именно он зарезал ту девушку…

Илье разговор про зарезанных девушек явно не доставлял удовольствия. И Женя это наконец-то заметила.

– Ой, простите, Илья Игоревич. Вам пора домой. Уже очень поздно. Я отняла у вас столько времени.

– Вы останетесь здесь одна?

– Все будет хорошо, – она даже постаралась в это поверить.

– Вот номер моего мобильника. Если что, звоните, Женя, – сказал он на прощание.

«Женя» – так просто и немного ласково. Или она хотела так услышать. В любом случае, здорово, что есть куда позвонить. Конечно, она не станет набирать этот номер. Но будет мечтать набрать…

Хорошо, что на двери, кроме замка, есть еще внушительная задвижка. Ее вряд ли возможно открыть с другой стороны. Хорошо, что почти одновременно с убийцей, в жизни Жени появился Илья. Иначе она бы сошла с ума от страха и отчаяния.

– Привет, Наталь! Дашь автограф?

Наталья Вяземская в первое мгновение отшатнулась от очередного приставалы. Если ты поешь в ресторане, готовься слушать пошлые комплименты и недвусмысленные предложения. Но этот клиент знал ее по имени. Она присмотрелась повнимательнее. Высокий, плечи накачанные, лицо грубоватое, но приятное.

– Костя? – удивилась она. – Сколько лет, сколько зим.

– Да после школы почти и не видались, – Константин Корастылев явно обрадовался встрече с одноклассницей. Да чего там, с первой любовью. – Здесь, конечно, обстановочка покруче, чем в нашем школьном спортзале. Но там на дискотеках ты зажигала не хуже.

– Даже лучше, – согласилась она. – Молодая была, энергичная. И голос неиспорченный. А теперь вот курю, пью…

– И спишь со мной, – хихикнул пузатый коротышка.

Наташа и Костя даже не заметили, как он подошел.

– Позвольте представиться, Петр Михайлович Синявский – вице-мэр, – коротышка протянул руку Константину.

– Константин Корастылев, помощник Игоря Петровича Болотова – президента ОАО «Чугунмет».

– Как же, как же, знаем, – закивал чиновник. – Только самого Игоря Петровича что-то давно не видели. Он всё по заграницам, да столицам? Совсем забыл малую, так сказать, родину.

– Малую родину помнят обычно по большой нужде, – хмыкнул Корастылев. – А если есть возможность, из деревни стремятся в город, из города – в столицу, из Москвы – за границу.

– Все-то вам, молодежи, скакать. А вот я, где родился, там и пригодился, – возразил Синявский. – И ты, Тусик, тоже, правда?

Он положил руку ей пониже спины.

– Ладно, мне пора. Приятно было увидеться, Наталь, – заторопился Корастылев.

Отойдя от вице-мэра и его любовницы на приличное расстояние, Костя не удержался от матерного ругательства.

– Только Наташкиного чинуши мне и не хватало, – процедил он. – И именно сейчас…

– Значит, теперь еще и статья всплыла? – спросил Сергей Турбин, по привычке развалившись с утра пораньше в кожаном кресле в кабинете вице-президента компании. – Эта Женя – просто какая-то шкатулка с секретами.

– Не знаю, что и думать, – признался Илья. Ему за столом не сиделось. Он ходил от двери к окну, рассеянно глядя на дымящие домны. – Все это похоже на спектакль. Но вот кто сценарист? И кто зрители? Неужели эта девица? Трудно представить, чтобы все это делалось для нее. Кто-то хочет ее напугать. Но зачем? Что с нее возьмешь? Другое дело, мы. Тут открываются большие перспективы. От банального вымогательства до конкурентной борьбы на рынке черных металлов.

– Неужели все так серьезно? А выглядит Женя достаточно невинно.

– Ты прав. Вчера она выглядела напуганной и несчастной. Мне даже захотелось купить ей бронежилет…

– В любом случае, надо держать ее под контролем, – решил Сергей. – Пусть будет на виду. Так что придется с ней чаще общаться. Вот я и пригласил Женю с нами в «Грот». Надо с ней подружиться. Даже если она выполняет чье-то задание, мы ей его усложним. Личные отношения между мишенью и стрелком мешают попасть в десятку.

– Я уже намекнул ей, что готов заплатить. Но она на это не отреагировала. Я оставил ей номер мобильного телефона. Если она не уполномочена обсуждать денежные вопросы, пусть звонит «сценарист». На «Оскар», конечно, пусть не надеется. Но мы могли бы договориться. Хоть бы понять, что им от нас нужно, – вздохнул Илья. – Это же удары под дых.

– Мы выясним это, не беспокойся, – уверенно заявил Турбин. – Нужно лишь немного времени. А, может быть, уже выяснили…

У Сергея как раз зазвонил мобильник.

– Я слушаю. Да. И что? Ты уверен? Хорошо. Молодцы, ребята. Ну вот, Илья. Мои бойцы не дремлют. Ты нам зарплату не за красивые глаза платишь. А девушка наша оказалась вовсе не так проста. Мы установили связь между Женей и убийцей Маши…

7.

Задвижку нельзя открыть с той стороны. Это же засов, а не замок, ключ не подберешь. Разве, что топор. Да, можно выбить дверь. Но тогда соседи услышат шум. И сама Женя проснется и вызовет милицию. Наготове у дивана целых два телефона: старенький стационарный с диском и длинным проводом и мобильный, на случай, если злодей перережет телефонный кабель. А если он принесет с собой глушилку для сотовой связи? Нет, таких не берут в спецслужбы. Длинные волосы – особая примета, к тому же с ними жарко. А у чекиста должна быть холодная голова.

Так что можно не дрожать и не стучать зубами, а постараться заснуть. Сама же сказала, если бы он хотел убить, уже бы убил. Значит, он не хочет. А чего он хочет? Напугать? Заставить молчать о том, что она видела? Что он хочет от нее, в конце концов?!

Задав себе этот вопрос раз десять, Женя, кажется, заснула. Во всяком случае, в последний раз она смотрела на часы на мобильном телефоне в 1 час 48 минут ночи, а потом уже в 6 часов 10 минут утра. Вскочила с кровати, вдруг поняв, что надо что-то делать, а не просто бояться и задавать себе вопросы. Старая газета – это след. Надо пойти по нему, вдруг куда-нибудь приведет.

Женя решила использовать личные связи и позвонила отцу. Знала, что застанет его дома: в это время он обычно собирается на работу.

– Пап, мне тут надо кое-что выяснить про одного осужденного, не поможешь?

– С чего это вдруг? Раньше ты осужденными не интересовалась…

– Девушка с работы попросила. Слышала, что парень сидит. Хочет выяснить, где и как…

– Переписку что ли с зэком затеяла? Евгения, отговори ее. Заочно можно учиться, а не личную жизнь с уголовником устраивать. Это опасно. Даже если бриллиантов нет, он сковородку у нее сопрет и сдаст в металлолом. Так что пусть потом не жалуется. В нашей зоне олигархов точно нет. Людей с вышкой вообще можно по пальцам пересчитать. Я имею в виду образование, а не приговор. Если ей нужен мужик, мы без судимостей подыщем. У нас вон полно разведенных начальников отрядов: выбирай хоть блондина, хоть брюнета.

– Пап, она не заочница, она родственница жертвы. Опасается, что убийцу условно досрочно освободили.

– Тогда другое дело. Как фамилия злодея?

– Виктор Черноруцкий.

– Как, как? Ну, тут долго разбираться не надо. Я тебе сразу отвечу. Витя Резак у нас сидит, – огорошил Женю отец. – На участке особого режима. И долго еще сидеть будет. От звонка до звонка. Ему не УДО, а ШИЗО светит.

Штрафной изолятор то есть, а не шизофрения.

– На путь исправления не встал? – поняла дочь.

– Он же серийник. Что ж мы не понимаем? Он скорее ляжет, чем встанет.

Вот это да! Несколько лет Женя провела в одной зоне с убийцей Маши Болотовой. Возможно, даже книги ему выдавала. Насколько она помнила, «полосатики» – так называют сидельцев с особого режима, потому что им положена полосатая роба – любили на досуге «Неукротимую Анжелику» или «Шерлока Холмса» почитать. А досуга у них много. Особый режим – это камеры, а не отряды, никакой художественной самодеятельности и прогулки в прогулочном дворике: метр на два. Так что лично Женя Черноруцкого видеть не могла, но заказы от «полосатиков» в библиотеку в письменном виде регулярно поступали.

Женю передернуло от отвращения. Хорошо, что у нее теперь другая работа. Как представишь, что одну и ту же книгу держала в руках ты и маньяк, так и хочется вызвать дезинфекторов…

Но с другой стороны, Жене повезло, что убийца Маши отбывает наказание под началом ее отца. Иначе она бы не смогла получить к нему доступ. А ей очень хотелось посмотреть на этого Витю Резака, чтобы удостовериться, что он не отрастил себе волосы в нарушение режима и не прорыл тоннель на волю.

– Пап, устрой мне краткосрочное свидание с Черноруцким. Нужно привет ему передать.

– Не узнаю я тебя, Евгения, – удивился отец. – Ты же мечтала держаться подальше от зэков, а теперь сама же к ним напрашиваешься.

– От тюрьмы не зарекаются, сам знаешь.

– Евгения Векшина несколько лет проработала библиотекарем в колонии, где сидит Черноруцкий, – Илья повторил то, что минуту назад услышал от своего начальника службы безопасности.

Повторил, чтобы обдумать новость. Понять, что дает им это информация, что меняет.

– Вот тебе и связь, – Сергей не сомневался, что они нащупали ниточку. Да что там, корабельный канат. – Молодая женщина в мужской колонии. Сюжет, по-моему, ясен. Не исключено, что сначала она читала ему вслух Островского, потом поверила, что он и есть «Без вины виноватый». И решила ему помочь.

– Как? Нельзя изменить приговор.

– Зато можно срубить деньжат на этой истории.

– То есть, этот зэк всё рассказал библиотекарше, и она захотела на этом подзаработать.

– Может быть, – согласился Сергей. – Это меркантильная версия. А есть еще романтическая. В колониях, между прочим, свадьбы – не редкость. Зэк – идеальный муж. Точно не изменит, пьяный не напьется. Всё время под присмотром. Не надо даже на мобильник звонить, нервно спрашивать: «ты где?». Ты, кстати, не замечал, что абоненты сотовой связи чаще всего задают друг другу именно этот вопрос. А если «ты» за колючкой, представляешь какая экономия? Плюс, никакого быта и одни свидания. Романтика!

– С трудом могу представить нашу тихоню с уголовником, пусть и трезвым, – признался Илья.

– Однако за гражданина начальника она тоже замуж не вышла. Хотя папа ее в колонии главный. Да и вся семья в зоне не по приговору, а по договору. И Женя сначала вроде как пошла по стопам, а потом внезапно уволилась. Между библиотекой и заводом ничего общего. А она променяла книжки на чугунные чушки. С чего вдруг?

– И с чего же?

– Что может круто изменить жизнь женщины? – спросил Сергей, а потом сам же ответил: – Мужчина! Только Маше не говори… Так вот, давай представим, что наша библиотекарша полюбила зэка. Еще годик-другой, и условно-досрочное освобождение. Нужно семейную жизнь устраивать. А на какие шиши? Если только подобраться поближе к Болотовым и передать им привет от Черноруцкого. Возможно, тогда на свадебное путешествие и хватит. Логично?

Илья слушал и все больше мрачнел.

– Новый срок они у меня получат, а не свадебное путешествие. Вымогательство, если не ошибаюсь, особо тяжкое преступление.

– Хочешь подвести их под статью? – усмехнулся Сергей. – Слежка, прослушка, лампа в лицо? Будем добывать доказательства преступной деятельности и закреплять их?

– Тебе лучше знать.

– Я знаю, что не нужно пороть горячку. Все это неприятно, но давай дождемся конкретных требований шантажистов. Вообще-то Женя не похожа на сволочь. Может, ей и не деньги нужны.

– А что?

– Правда, – Сергей многозначительно посмотрел на друга. Словно эта самая правда – клад, спрятанный от посторонних глаз куда подальше, и только Илья помнит карту наизусть.

– Что ж, давай дождемся конкретных требований, – кивнул Илья.

Но от ожидания их отвлек звонок секретарши:

– Илья Игоревич, без пяти двенадцать. Все уже собрались в конференц-зале.

– Спасибо, Галина Петровна. Пойдем, Сереж. Думаю, через пять минут у нас одной проблемой станет больше…

Прямо напротив Жени находилось зло. Правда, далекое от демонической личности и отрицательного обаяния. Убийца девушек – Виктор Черноруцкий – выглядел невзрачно и безобидно. Низкорослый, худой, бледный. Хотя полосатая роба не идет никому, этот субъект совсем терялся в ней. Только глаза: маленькие, злые, нахальные. Женя порадовалась, что смотрят они на нее через толстое пластиковое стекло, а за спиной убийцы прохаживается конвоир. Особый режим все-таки не просто так дают. И зверь должен сидеть в клетке…

Женя сослалась на срочные и неотложные семейные дела, отпросилась с работы на первую половину дня и приехала в колонию. Ей не терпелось взглянуть на героя публикации, так напугавшей ее вчера. Теперь все сомнения отпали: Черноруцкий даже отдаленно не напоминал того парня с ножом. У того и стать, и приятные черты лица, и пронзительный взгляд – как раз для образа дьявола. Витя Резак годился разве что на роль мелкого беса…

Итак, Женя провела опознание. И оно дало отрицательный результат. Что теперь? Уходить? Если честно, ей именно этого и хотелось. Держаться от зла подальше. Но раз уж пришла, придется пообщаться немного с чудовищем…

– Здравствуйте, – не слишком уверенно начала Женя. – Я бы хотела поговорить об убийстве Маши Болотовой.

– И тебе не болеть! – прищурился Витя. – А ты кто?

– Не беспокойтесь, не прокурор. Просто расскажите, как было дело.

– И с чего это я с тобой буду лясы точить?

– Не хотите – не разговаривайте. Можете, вернуться к своей интересной и насыщенной жизни в камере, – Женя подпустила яду. В конце концов, на особом режиме разрешено всего два краткосрочных свидания в год. По три часа через стекло, и точка. Так что беседа с ней – редкое разнообразие для Черноруцкого.

Похоже, он это понял.

– Ты журналистка что ли? – смягчил он тон.

– Почти, – кивнула она.

Не объяснять же ему, что она свидетельница другого преступления, в процессе которого всплыло имя Маши.

– А почему про одну девчонку спрашиваешь, а не про всех? Хотя, раз спрашиваешь, наверное, сама знаешь…

– Наверное, знаю, – не растерялась Женя. – Хотелось бы знать наверняка. Из первых уст, так сказать.

На самом деле, она не представляла, что может услышать. Но зачем-то же ей подкинули газету? Значит, стоит выяснить подробности того, как этот ханурик отбирал жизни в обмен на кошелек. Жене казалось, что если богатые люди и становятся жертвами преступлений, то каких-то особенных: банковские аферы, гангстерские налеты и все такое. А дочка Болотовых нелепо погибла от ножа уличного грабителя. Правда, тогда ее семья, наверное, не была так обеспечена. Впрочем, и сейчас у Маши Болотовой тоже нет телохранителя, не считая Сергея.

– Лады, – кивнул зэк. – Почему бы языком ни почесать? Спрашивайте – отвечаем.

– Расскажите про убийство Маши Болотовой, – гнула свое Женя.

– Маша, Глаша. Мне без разницы. Что я у них паспорта что ли смотрел? Вообще-то я был честный фраер. Форточник. Рост позволял. Прикинь, ночью все дрыхнут. А я в форточку шасть – и деньги, золотишко того… Даже на второй этаж лазил. Тихо, мирно. И мне хорошо, и хозяевам не больно. У одной тетки я золотую цепочку с шеи снял, а она даже не проснулась. Красота! Они, небось, думали, барабашка вещи тырит… Но потом меня машина сбила. Переломы, все дела. Нога гнуться перестала, руки ослабли. Так что все форточки разом перед моим носом захлопнулись. А бабки-то домой носить надо, другой работы у меня нету. Ну я и стал приставать к дамочкам с сумочками в темном переулке. Только тут комплекция меня подвела. Тетки меня за подростка принимали, пихались, толкались, сопротивлялись. Одна мне вообще фингал поставила. Пришлось на дело ножик брать для острастки. Но и тут две девицы с гонором оказались, да сами на перо и налетели. Несчастный случай. Не рыпались бы – уже замуж бы вышли и детей нарожали. Так что, я не мокрушник, никакой не Резак. Я форточник-инвалид, убийца поневоле.

Женя ощущала себя Глебом Жегловым, который колет Копченого, Вареного или как его там. Уголовник поведал ей свою биографию, причем с весьма честным видом. И что на ее месте сказал бы прославленный муровец?

– Не мели, Емеля, не твоя неделя.

Или:

– Не гони пургу, снега в России и так много.

Ну или что-то вроде:

– Лапшички не желаете? Свежая. Только что с ушей снял…

Женя, конечно, не имела ни такого жизненного опыта, ни такого хриплого голоса. Но она же читала статью, хоть и не уголовную. А там черным по белому…

– Нет, гражданин Черноруцкий, вы не честный фраер, вы падальщик, – возразила убийце Женя и даже усмехнулась презрительно. – Сами же признавались, что с покойниц золото снимать сподручнее. Я читала…

– Брехня! – обиделся он. – Мало ли что написано. На заборе вон тоже написано. Я вообще никаких показаний не давал. Мне так умные люди посоветовали. Мол, хочешь пожизненное? Не хочешь. Вот сиди и помалкивай. Тверди одно: вину признаю, от дачи показаний отказываюсь. Улик и без того хватало. Один раз мужик какой-то видел, как я убегал. А вещички второй бабы у меня на хате нашли. Загнать не успел…

– А что на счет третьей убитой? – Жене показалось или Черноруцкий специально говорит «две девицы», «вторая баба»?

– Вину признаю, но от дачи показаний отказываюсь, – повторил Витя Резак и нехорошо так улыбнулся.

– Что это значит?

– Говорила же, что сама знаешь, – подмигнул он. – Знай, да молчи. Кому молчание – золото, а кому – УДО еще до приговора. Так что больше я тебе ничего не скажу…

Женя вернулась на работу как раз к концу обеденного перерыва. Перекусить не успела. Ну и ладно. Худей будет. Кусок все равно не полез бы в горло. Отец дал ей свою служебную машину с шофером, так что доехала она быстро и с комфортом. Но всю дорогу хмурилась и обсуждала что-то сама с собой.

– Хорошо, что все в сборе, – начальница Эльвира Павловна вошла в их кабинет с самым серьезным видом. – Значит так, девочки, нам предстоит много работы. Сегодня я была на совещании у директората. И господин Корастылев озвучил желание Болотова-старшего избавить предприятие от социальных объектов. Цены на сырье растут, а на готовую продукцию, наоборот падают. Европа беспокоится за свои заводы и лоббирует свои интересы. В такой ситуации держать на балансе детский сад, больницу, стадион, парк и санаторий – очень накладно. Сейчас не советское время, госзаказа нет, а есть жесткая конкуренция. Игорь Петрович собирается передать социалку городу, что, кстати, уже сделали почти все предприятия.

– Наверное, мэра такой подарок не обрадует, – вставила Аня на правах самой опытной сотрудницы.

– Илья Игоревич, кстати, тоже не со всем согласился, – кивнула шефиня. – Сказал, что надо думать не только о прибыли, но и об имидже завода. Если мы прекратим финансирование парка, где же будут отдыхать наши металлурги? Так что, санаторий, стадион и парк предложено оставить, но оптимизировать, чтобы эти объекты начали приносить прибыль. А вот больница и детский сад ничем не отличаются от других, бюджетных, их можно спокойно передавать в муниципалитет. Нам же Илья Игоревич поручил подготовить серию публикаций в том ключе, что бизнес – не мать Тереза. Мы готовы и впредь оказывать спонсорскую помощь: сделать ремонт в детском саду, купить новое оборудование для больницы. Но тащить на себе все расходы – и свет, и отопление, и зарплату сотрудникам – вряд ли сможем…

Женя слушала начальницу не слишком внимательно. Эльвира Павловна внушала, что речь идет о серьезной экономической и политической перестройке, чреватой социальной напряженностью. В самое ближайшее время всем придется уйти в глухую оборону и отбивать яростные имиджевые атаки. Но Женя думала совсем о другом. О том, что сказал ей Виктор Черноруцкий. И главное, о чем он промолчал.

Она не поленилась, после свидания с зэком зашла в спецчасть и полистала его личное дело. И прочитала в приговоре показания свидетеля по первому убийству, опись вещей второй жертвы, найденных в ходе обыска в доме подозреваемого. И ничего про третье убийство – убийство Маши Болотовой. Ничего, кроме краткого описания в обвинительном заключении: такой-то гражданин такого-то числа совершил убийство, сопряженное с разбоем гражданки такой-то… Но так как подсудимый признал свою вину по всем трем эпизодам и так как почерк – резаные раны – совпадал, то этого оказалась достаточно для вынесения обвинительного приговора.

Как там сказал Черноруцкий? «Хочешь пожизненное? Не хочешь. Вот сиди и помалкивай. Тверди одно: вину признаю, от дачи показаний отказываюсь… Кому молчание – золото, а кому – УДО еще до приговора…»

Господи, так ведь это он про сделку! Кто-то предложил ему взять на себя третье убийство, а в обмен обещал 20 лет вместо пожизненного. Условно-досрочное освобождение еще до приговора. Получается, что Черноруцкий не убивал Машу Болотову? Он прикрывает чужие грехи…

8.

– Санаторий уже сейчас себя окупает. Он ведь стоит в сосновом бору на берегу реки. 50 процентов путевок получают со скидкой наши работники, остальные места расходятся по весьма высокой цене. Рыбалка, свежий воздух. Туда и из Москвы приезжают.

– Но парк и стадион – сезонные объекты, Илья Игоревич, – напомнила начальница финансового отдела.

– Почему сезонные? На стадионе – летом футбол и концерты, зимой – каток для коньков и хоккея. Открыть прокат, пару кафе, сделать парковку. А парк за лето должен столько прибыли принести, чтобы и зиму окупить. Плюс Новый год и Масленица. Нужны новые аттракционы. Не обязательно дорогие – хотя бы батуты и надувные горки. Сдайте площади под летние кафе. Раз в месяц нужно устраивать праздники с фейерверком. Игорь Петрович правильно обозначил проблему – у нас раньше руки до этого не доходили…

– К вам Сергей Турбин, говорит, срочно, – доложила секретарша.

После совещания директората и начальников отделов и цехов в конференц-зале Илья устроил еще одно – у себя в кабинете в более узком кругу. Появление Сергея напомнило, что это второе совещание затянулось.

– Всем спасибо, все свободны, – сказал Илья. – Сергей, хорошо, что зашел. Нужно продумать вопросы безопасности. Давай заключим договор с районной милицией. Необходимы дополнительные патрули в парке и на стадионе. Стадион вообще на отшибе, чтобы туда народ пошел, нужна развитая инфраструктура и гарантии безопасности.

– Что ж, в этом есть резон, – кивнул начальник службы безопасности, устраиваясь в любимом кресле. – Была бы милиция в парке, Евгении Векшиной было бы сложнее сочинить сказочку про убийцу с ножом на пустой улице. Кстати, угадай, что наша любимая сотрудница делала сегодня утром? Думаешь, вкалывала на благо предприятия? Как бы не так. Она имела продолжительное свидание с осужденным Черноруцким, отбывающим наказание в местах, достаточно отдаленных от доменных печей. Представляешь, отпросилась с работы и побежала к убийце, как будто это он ей зарплату платит.

– Ты за ней следишь?

– Присматриваю…

– Если они заодно, он с ней деньгами поделится, – пожал плечами Илья. – Можно считать это и зарплатой и премией. Видимо, наша сотрудница доложила Черноруцкому о последних событиях и получила новые инструкции. Или передала ему номер моего телефона. Остается только услышать в трубке хриплый мужской голос. Хотя, наверное, из зоны звонить затруднительно.

– Ну, для собственного зятя гражданин начальник устроит послабление режима, – хмыкнул Сергей. – Теперь-то сомнений не осталось. Женю и Черноруцкого многое связывает. Одного не пойму, что она в уголовнике-то этом нашла? Ты его помнишь? Он выглядит, как подросток-переросток, которого выгнали из школы даже не за двойки, а за колы, и за то, что он мучил кошек прямо под окном кабинета директора.

– Не думаю, что у девушек в колонии такой уж широкий выбор. Вариантов всего два: замуж за конвоира или за преступника.

– Друг мой, но теперь-то наша девушка – сотрудница перспективного, стабильно развивающегося предприятия. Перед ней открываются широкие горизонты. Черт возьми, а ведь точно! – Сергей даже на ноги вскочил от новой, неожиданной мысли. – Как же мы сразу об этом не подумали? Надо не деньги ей предлагать, а любовь.

Илья посмотрел на него без одобрения.

– Что ты имеешь в виду?

– То самое. Я еще из своего оперского прошлого помню: мужиков легче купить или запугать, а к дамам особый подходец нужен. Только Маше не говори…

– Сейчас же позвоню ей и расскажу, как ты соблазнял хорошеньких свидетельниц, – улыбнулся Илья.

– Если бы хорошеньких, – вздохнул Сергей. – Не путай, брат, работу с удовольствием. Одну тетку, лет пятидесяти с золотыми зубами, я два дня допрашивал, прежде чем она расслабилась от моих комплиментов и сдала нам своего мужа-педофила. Бывает секс по телефону, а бывает «для протоколу».

– Извини, но мы не на переднем крае войны с преступностью, когда все средства хороши. Хотелось бы обойтись без грязных методов.

– Я думаю, Жене хватит и намека. У меня созрел гениальный план! Вот прямо здесь и сейчас я понял, как мы без особых усилий обезвредим врага.

– Ну и как же?

– Илья, тебе придется обаять Женю, – провозгласил Сергей. – Ничего особенного. Кажется, она не слишком избалована мужским вниманием. Пара ужинов, тройка комплиментов – и клиент созрел. Если сравнить богатого, красивого, интеллигентного совладельца металлургического гиганта с невзрачным обитателем застенка и обладателем наколок, нетрудно догадаться, что крепость сдастся без боя. И не только вывесит белый флаг, но и повернет свои пушки против вчерашнего союзника.

– Ты серьезно? – удивился совладелец. – У меня нет ни времени, ни желания играть в эти игры. Да я уже и забыл, как это делается. Все эти ухаживания, свидания, охи-вздохи на скамейке хороши, когда тебя волнуют записи в зачетке, а не в налоговой декларации. Мы вышли из подросткового возраста, Сереж. Теперь у нас есть дела поважнее. Нужно бизнес-план по социальным объектам готовить.

Илья демонстративно повернул свое вращающееся кресло и уткнулся в компьютер. Сергей не отрицал тот факт, что господин Болотов – солидный бизнесмен, а не легкомысленный бабник. Но от своего плана, хоть и не бизнес, отказываться не собирался.

– А желание поставить на место шантажистов у тебя есть? – спросил он друга. – А защитить свою семью тебе не нужно? И потом игра, знаешь ли, может увлечь. Я бы сам поучаствовал в этом матче, но, боюсь, Маша выльет мне за шиворот ту чашечку кофе, на которую я приглашу Евгению. Остаешься ты. Не будем же мы привлекать кого-то со стороны?

Но на Илью эти аргументы не подействовали.

– Нет, Сергей, считай, что у меня красная карточка до конца чемпионата.

Виктор Черноруцкий не убивал Машу Болотову и сидит за чужие грехи. Вернее, его руки тоже в крови. Но в смерти Маши виноват кто-то другой…

Эта мысль пугала, как чердак с привидениями. От нее веяло холодом и чем-то потусторонним.

Женя едва дождалась, пока Эльвира Павловна раздаст своим сотрудникам задание и уйдет. Как только за начальницей закрылась дверь, Аня и Юля принялись обсуждать последние события.

– Надо же, бизнес с человеческим лицом. Да Илья Игоревич – идеалист! – высказалась Аня.

– Зато какой симпатичный идеалист, – вздохнула Юля. – Кстати, ты видела его ботинки? Обожаю мужчин в дорогой, идеально чистой обуви.

– Да уж, он небедный, – подхватила Аня. – И, кажется, нежадный. Надеюсь, из сэкономленных заводом «социальных» денег и мы получим премию…

Женю не заинтересовал ни денежный вопрос, ни – что странно – обсуждение мужчины ее мечты. Она сидела с отсутствующим видом. Думала о своем. Приговор суда – это серьезный документ. Расследование вели профессионалы. Кто она такая, чтобы сомневаться в их выводах? Но она сомневалась.

Если бы Черноруцкий убил Машу, почему бы ему не признаться в этом, как он признался во всем остальном? Зачем эти намеки? И зачем кому-то вспоминать о преступлении через столько лет, если убийца найден и наказан? Для чего ей подбросили статью? Почему умирающая девушка назвала имя Маши Болотовой?

Вдруг та незнакомка узнала, кто на самом деле совершил преступление, и пыталась Жене это сказать, пока ее саму не пустили под нож. Тот длинноволосый и есть убийца Маши? Господи, но кто же эта девушка? Почему ее не ищут родные? Если бы узнать ее фамилию, адрес, круг общения, тогда бы хоть что-то прояснилось…

Так, стоп! – сама на себя прикрикнула Женя. – Ты рассуждаешь, как заправский сыщик. Но ты не сыщик. 28 лет своей жизни ты была библиотечной крысой. С чего это вдруг тебе захотелось провести собственное расследование? Папины гены что ли заговорили?

В следующую минуту заговорил и сам папа. Позвонил дочери по телефону.

– Ну что, прочитал документы? – спросила Женя. Все-таки, ее отец – опер, у него должно быть чутье. Она попросила его изучить приговор.

– Приговор, как приговор. Я не понимаю, зачем тебе все это?

– Я же объяснила, подруга попросила. Она сомневается, что Черноруцкий убил троих. Думает, что последний эпизод присоединили к двум другим заодно. Так же бывает? Никому не нравятся «глухари», и все квартирные кражи района вешают на одного пойманного домушника.

– Но другие домушники ведь не сидят без дела, – заметил отец.

– Так ведь и молодых девушек резать не перестали, – сказала Женя, поймав на себе удивленный взгляд Юли. Хорошо хоть Аня вышла куда-то. – А в приговоре даже нет заключения экспертов о том, что все раны нанесены одним орудием.

– Ножи, между прочим, могут быть разные, а рука одна… Ладно, согласен, улик не очень много. Но признание – царица доказательств, – напомнил гражданин начальник.

– А разве не случается, что человек берет на себя чужую вину? Этот парень ведь ничего не терял. Две жертвы или три – все равно сидеть. А если ему предложили сделку…

– Ты, дочка, фильмов насмотрелась, – хмыкнул отец. – По моему опыту, если кто-то и берет на себя чужие грехи, то по личным соображениям.

– Тоже вариант, – кивнула Женя. – Хорошо бы узнать, нет ли у него брата по имени Слава. Длинноволосый такой…

– Тебе привет от мамы, Шерлок, – засмеялся отец и положил трубку.

– Да, именно длинноволосый актер играет главного злодея, – произнесла Женя напоследок, специально для Юли. Но та изучала в зеркальце пудреницы свои губы. Видимо, купила новую помаду…

Кажется, отец не воспринимает Женю всерьез. Но ведь никто, кроме нее, вообще не собирается в этом разбираться. Из милиции ей не звонят, на опознание не приглашают. Девушка погибла у нее на глазах, а никому до этого и дела нет.

К тому же, кто-то подталкивает Женю к этому расследованию. Тот, кто оставил послание в ее рабочем компьютере и газету у нее дома. Так что, видимо, придется ей задать Болотовым пару наводящих вопросов. Например, почему они не присутствовали на суде над убийцей Маши и не требовали для него сурового наказания, как родственники других жертв?

Только как же это сделать? Вызвать Илью на допрос в свой кабинет или явиться в его без повестки. Смешно! У нее нет ни милицейского удостоверения, ни усов Эркюля Пуаро. Хватит играть в сыщиков, пора заняться своими непосредственными обязанностями. Чтобы не краснеть, если вдруг встретишь сотрудницу отдела кадров, отвечающую за учет рабочего времени…

Целый час Женя провела в Интернете. Похоже, отношения производства и социальных структур и в других регионах находились на грани развода, если уже не за гранью. Эту информацию можно будет использовать в публикациях в местной прессе. Женя распечатывала статьи на заданную тему, когда на ее столе зазвонил телефон. Эльвира Павловна:

– Евгения, у меня для вас персональное и очень ответственное задание. В понедельник наш управляющий директор отправляется в столицу на конференцию по теме «Крупные промышленные предприятия и охрана окружающей среды». Вы поедете с ним на три дня в качестве помощницы и пресс-секретаря.

С ним – это с Ильей что ли? – не поверила Женя.

– Вы составите для Ильи Игоревича план мероприятий, – продолжала шефиня. – Будете вместе с ним присутствовать на заседаниях. Если ему понадобятся какие-то цифры, вы тут же свяжитесь с нами, и мы все подготовим. По итогам вы напишете пресс-релиз для региональных СМИ. Вы, конечно, молодой сотрудник, но наш вице-президент выбрал именно вас для этой командировки. Вы меня слышите?

– Да, конечно.

Слышит и не верит ушам своим.

– У тебя такое лицо, будто ты Белка и Стрелка, и тебя завтра посылают на небеса, – хмыкнула Аня, когда Женя положила трубку.

Аня не Юля. Окружающие волновали ее больше, чем буря верхушки сосен.

– Не завтра, а в понедельник. В Москву на конференцию.

– На экологическую? – тут уже и Юля оживилась. – Черт, а я надеялась, что меня пошлют. Три дня в обществе нашего шефа! Соседние номера в шикарной гостинице и все такое. А если вдруг с ним не выгорит, там будут и другие начальники…

– Повезло тебе, Женька, – подхватила Аня. – Командировочные дадут.

Жене стало жарко, как на египетском курорте. Она там ни разу не отдыхала, но соседка вернулась оттуда красной, как рак. Или как щеки Жени, когда ей пообещали три дня в непосредственной близости от Ильи. И он сам выбрал именно ее! Неужели она ему хоть немножко нравится? И она сможет спросить его о чем угодно. И даже, если повезет, опять потанцевать с ним или хотя бы просто взять за руку.

Так, куда это ее занесло? Пресс-секретарь – не поводырь. Но помечтать-то можно…

Илье Болотову нравилось уходить с работы поздно. После шести вечера приемная пустела, телефоны замолкали, ничто не отвлекало. К половине восьмого бизнес-план был почти готов. Завтра он посмотрит на него свежим взглядом и сравнит с тем, что предложат его сотрудники.

– Поручай другому только то, что можешь сделать сам, – говорил его отец.

Кажется, это армейский закон. Но в бизнесе он тоже неплохо работал. В том случае, если начальник занимался настоящим производством, а не только подсчетом выручки.

Илья выключил компьютер, надел пиджак, проверил, на месте ли ключи от машины, вышел в коридор и дождался лифта. На седьмом этаже кабина остановилась. Двери разъехались, чтобы впустить нового пассажира. Вернее, пассажирку. Евгению Векшину.

Женя тоже не торопилась сегодня домой. Вернее, это Эльвира Павловна ее задержала, устроила подробный инструктаж перед командировкой:

– Экология – больной вопрос всех крупных предприятий. Мы тратим миллионы на реконструкцию очистных сооружений, но вредные выбросы все равно попадают в атмосферу…

И все такое. Еще минуту назад Женя чувствовала себя полностью вымотанной. Ночью она плохо спала, прибавьте стресс от общения с убийцей, а под конец рабочего дня – волнующие новости. Она мечтала добраться до дома и завалиться спать. Но в одно мгновение все изменилось. Глаза засияли, сердце забилось. Этот мужчина действует на нее, как кардиостимулятор.

– Здравствуйте, Илья Игоревич, – улыбнулась она так, будто они уже провели три дня в непосредственной близости.

– Добрый вечер, Женя, – он ответил сдержанно, но вежливо.

Похоже, их сталкивает не только Сережка, но и судьба.

– У вас все в порядке? – поинтересовался он.

– Да, спасибо.

У нее все хорошо, просто замечательно. Ведь новых приветов от убийцы не поступало, зато появилась перспектива чудесного путешествия. Не на Гавайи, конечно. Но и в Москву Женя ездила в последний раз со школьным классом. Они тогда замерзли на Красной площади и накупили в магазине зеленых бананов. Дефицит. А в такой прекрасной компании она вообще нигде никогда не бывала. Так что провокационные вопросы о событиях восьмилетней давности вылетели у нее из головы. Надо жить сегодняшним днем.

Сегодня и сейчас зазвонил ее мобильник. Женя поспешно раскрыла сумочку. «Папа» – высветилось на табло. Неужели новости про брата Славу? Женя нажала на кнопку приема вызова.

– Слушаю.

– ЧП у нас, дочка, – отец говорил взволновано. – Большая неприятность. Огромная!

– Что такое? – испугалась она.

– Черноруцкий повесился в своей камере.

9.

– Как повесился? Совсем?

– Да уж не на половину. Удавился на простыне. Мне этого мерзавца не жалко. Его уже давно надо было казнить по закону. А не кормить и охранять на народные деньги. Он вполне заслужил свою иудскую смерть. Но нам-то он доставил неприятности. Теперь устроят служебную проверку, понаедут, будут пальчиком грозить. Эх…

– А он точно сам это сделал? Без помощников?

– И ты, дочь? Мало мне прокурорской проверки?

– Извини.

– Камера у него одиночная. Сам он себя приговорил. Или, может, ты ему присоветовала?

– Я?!

– В любом случае, передай подруге своей, что нечего вам в это соваться. Себе дороже. А сама забудь про свиданку с Черноруцким. Мы ее по документам не оформляли. Не было у меня законных оснований вашу встречу разрешать. Если это теперь всплывет, меня по головке не погладят. Ох, Евгения, под монастырь ты меня, подводишь…

– Извини, – повторила Женя. – Я же не думала, что все так обернется.

Она даже не заметила, что лифт приехал на первый этаж, двери распахнулись, но из них никто не вышел. Господин Болотов привык пропускать даму вперед. Однако эта дама покачнулась назад. Новости оказались настолько неприятными, неожиданными и пугающими, что у нее закружилась голова. Нужна точка опоры. Прислониться спиной к стене и все обдумать. Но в роли стены сегодня выступал Илья.

– Вам плохо? – поинтересовался он, подставив свое плечо.

– Что? Ой, извините! – Женя очнулась и перестала задерживать движение кабины.

– Третье извинение за три минуты, – констатировал Илья, выходя следом. – Идете на рекорд?

Нет, она чувствовала себя так, будто идет на эшафот. Как на работу. Ведь вокруг нее то и дело появляются трупы. Как свежие, так и не очень. Если бы она работала палачом, это было бы объяснимо. Или патологоанатомом. Но все дело в том, что Женя – не профессионал, она боится мертвецов. Почему же за последнее время ей стало известно о стольких насильственных смертях, будто она начальник дежурной части в Управлении внутренних дел? И все эти смерти, так или иначе, связаны с гибелью Маши Болотовой.

Ну, конечно, же! Она не должна держать это в себе и переживать одна. Это касается и других. А вместе не так страшно.

– Виктор Черноруцкий повесился в камере, – поделилась она новостью с Ильей Болотовым, когда они вместе вышли из здания заводоуправления.

– Неужели? Примите мои соболезнования.

Женя посмотрела на него, как на ненормального. Или просто ее шеф настолько вежлив, что уступил бы место в трамвае даже дьяволу, потому что тот намного старше, да еще и хромает.

– Черноруцкий – это человек, осужденный за убийство вашей сестры, – напомнила она. – Думаю, соболезновать здесь некому.

– Мне показалось, вы расстроены случившимся. Я решил, что речь идет о вашем знакомом. Иначе, почему о его самоубийстве вам сообщают по мобильному телефону?

Илье надоел этот фарс. Сколько можно разыгрывать невинность, а самой бегать на свидания к убийце? Правда, если Женю и Черноруцкого связывали чувства, почему она не бьется в истерике? Не может поверить в случившееся? Первая реакция на горе – отрицание. Уж Илья-то это знал.

Женя не собиралась оплакивать покойника, но явно смутилась. Ей не хотелось признаваться, что ее отец работает в колонии и организовал ей встречу со злодеем. Она не представляла, что больше не понравится мужчине ее мечты. Ее копания в прошлом его семьи. Или ее собственная семья, где званые вечера не устраивают, обсуждают приказы, а не показы. Так как ему объяснить, почему она одной из первых узнала о висельнике?

– Черноруцкий упоминается в статье, которую мне подбросили. И я навела справки о нем. У меня есть знакомые в правоохранительных органах, – начала оправдываться она.

Лгать Женя не умела. Получилось не слишком убедительно. Илья не мог этого не заметить. Но все же она не выглядит потрясенной смертью любовника. Наверное, они с Сергеем все-таки ошиблись в своих подозрениях. И эта девушка не заодно с убийцей, действует не по его указке. Тогда зачем она встречалась с ним в тюрьме и скрывает это?

– Знаете, это все очень странно, – продолжила Женя. – Почему Чурноруцкий решил свести счеты с жизнью именно сейчас? Конечно, бывает, что убийцы раскаиваются и сами выносят себе смертный приговор. Но почему он ждал целых 8 лет?

– Простите, Женя, но меня не интересует ни жизнь, ни смерть этого…, – Илья помолчал, подыскивая слово. Уж точно не «человек». – Этого субъекта. И мотивы его поступков тоже. Давайте я подвезу вас домой. Но мы выберем другую тему для разговора, хорошо?

Если и дальше так пойдет, Костя Корастылев станет завсегдатаем «Грота». Холодная водка, горячая свиная отбивная и песня на французском языке, согревающая душу, потому что поет ее Наташка, а ее толстопузика нет рядом. Вечер обещает быть томным.

Через каждые три песни ей полагался технический перерыв. Костя махнул ей рукой, и Наталья присела за его столик.

– Что будешь пить, что есть? – спросил Корастылев.

Забавно! Когда-то она задавала ему эти вопросы. Когда он, вечно голодный, приходил после уроков к ней и ее бабушка кормила их кулебякой.

– Я на работе, – покачала головой Наталья Вяземская.

– Сколько нужно отстегнуть, чтобы они включили магнитофон?

– Мне здесь нравится.

– Ресторанная певичка – это предел мечтаний?

– Мне здесь нравится, – упрямо повторила Наташа.

– А мне нравишься ты! – он буквально раздевал ее глазами.

Надо же, последние лет пять за его столиками и в его постели оказывались дамы от 16 и старше. Но не больше, чем лет на пять. Наташка же – его ровесница. Не девочка уже. А ему хотелось побыстрее уединится с ней где-нибудь. Старая любовь не ржавеет?

– Наталь, когда у тебя конец смены?

– Не сегодня, – вздохнула она.

– То есть после полуночи?

– Знаешь, Костя, мне бы хотелось поболтать с тобой. Но не здесь, в спокойной обстановке.

– Поедем в другой ресторан. Или вообще ко мне в гостиницу. Подальше от чужих глаз.

Но ее это не устроило.

– Позвони мне в выходные. Желательно днем. Может быть, просто прогуляемся по парку…

– По парку? – не понял он. Они дети что ли? – Может, еще и в кино пойдем поп-корн есть?

– Почему бы и нет? – улыбнулась она и встала.

Перерыв закончился. Костя даже не успел обдумать, что бы значило такое предложение. Ни одна его знакомая девушка не променяла бы дорогой ужин – а на дешевый, он бы ее не пригласил – на прогулку по парку. Но, видимо, ресторанные певички устают от ресторанов…

– Здравствуйте, Константин, вы меня не узнаете? – он поднял глаза от рюмки и увидел красивую блондинку. Как раз в его вкусе: если ей и исполнилось двадцать, то пару дней назад.

– Конечно, я вас знаю. Вы – «Мисс мира», – не растерялся он.

– Спасибо за комплимент. Но на самом деле, я – Маша Болотова.

Он поспешно вскочил.

– Дочь Игоря Петровича? Я, конечно, слышал, что вы красавица, но лично убедиться не получалось.

– Давайте выпьем за знакомство, – предложила она.

– Запросто! – он пододвинул ей стул.

Сергей Турбин выходил из обеденного зала позвонить по мобильному телефону, а когда вернулся минут через 20, застал свою девушку в компании Корастылева. Они мило беседовали, звенели бокалами, и Маши смеялась над его шутками.

– Я вам не помешаю? – осведомился Сергей.

– Помешаешь, – нахмурилась Маша. – Господин Турбин, как вы, наверное, знаете, Константин, занимается безопасностью. И считает своим долгом меня охранять.

– Не волнуйся, господин хороший. Я доставлю объект домой в целости и сохранности, – с пьяной бравадой заявил Корастылев.

С этой блондинкой он потерял счет рюмкам. В голове шумело, но довольно приятно.

– Надеюсь, вы не собираетесь садиться за руль? – осведомился Сергей.

– У меня хватит бабла на такси, не волнуйся, братан.

– Я могу отвезти вас.

– Спасибо, не надо, – холодно взглянула на него Маша. – До свидания, Сергей.

Ну и что происходит? Она сама выбрала это место, чтобы поужинать с ним. Они, вроде, не ссорились. Так какого черта? Маша бывает взбалмошной и капризной. Но зачем ей понадобился Корастылев? Хоть сейчас он – правая рука Игоря Петровича, имеет вес в компании и хорошо упакован, невооруженным глазом видно, что вчера он был братком. С каких пор Машу интересуют такие типы? Может, это новая мода? Приличных девушек тянет на бандитов. Сначала, Женя, теперь вот Маша…

В кожаном салоне «Мерседеса» с комфортом прокатилось молчание. Легко сказать, выберем другую тему для разговора. Но из чего ее выбирать? Женя нервно теребила ремешок своей сумочки. Илья сосредоточился на дороге. Что у них может быть общего? Разве что экологическая конференция. Но обсуждать вредные выбросы, оказавшись наедине с мужчиной своей мечты, как-то не романтично. Она ведь не устраивает сидячие забастовки у атомных станций и не носит немодных маек с надписью «Спасем лягушек от голодных французов».

Однако выбирать не приходилось.

– Никогда не была на конференциях, – призналась Женя. – Надеюсь, это не больно. И «Гринпис» не устроит пикет и не притащат с собой туши убитых цивилизацией животных?

Не смешно! Молчи – за умную сойдешь.

– Конференция? – переспросил Илья. – Вы поедете со мной на это экологическое сборище?

– Ну да, – без уверенности ответила Женя. – Вы же сами выбрали меня. Кажется…

– Да, конечно, – рассеянно кивнул он, мысленно посылая большой привет Сергею.

Тема оказалась исчерпанной. Женя вздохнула. Завтра должны дать зарплату, и у нее есть выходные, чтобы обновить гардероб. Может быть, стильная одежда поможет ей раскрепоститься и начать беззаботно щебетать. Ну почему нет справочника «Темы для разговоров с привлекательными начальниками, которые снятся тебе в эротических снах»?

Женя украдкой смотрела на Илью. Похоже, он не считал молчание неловким. И просто думал о своем. Какой же у него красивый профиль. Тонкие черты лица, но при этом мужественные. И руки так уверенно лежат на руле. Почему бы им ни полежать где-нибудь еще?

Если бы такой парень обнял ее, она бы сразу забыла обо всех убийцах на свете. Неужели гибель Черноруцкого как-то связана с их разговором? Что она такого спросила? На какой больной мозоль наступила? Кто бы мог подумать, что у преступника тонкая душевная организация? И отца Женя подставила. У него теперь будут неприятности по службе…

Черт, надо было поселиться подальше от работы. Они уже приехали. А до командировки еще несколько дней, в которые она Илью не увидит. Это раньше она ждала выходные, а теперь ждала встречи с ним.

– Мы поедем в Москву в воскресенье вечером, – объявил он. Можно было, конечно, отправить ее на электричке. Но это не очень-то вежливо. – В понедельник в 10 уже начнется первое заседание. Лучше приехать заранее и выспаться, а не садится за руль в 6 утра. Я заеду за вами в воскресенье в пять часов вечера.

– Я буду ждать, Илья Игоревич, – сказала она. – Спасибо, что подвезли.

– Не за что. Давайте думать о живых, а не о мертвых…

Точно! Это куда приятнее. Женя будет думать только об Илье. Вспоминать, представлять, мечтать. Что же касается Черноруцкого… То, кто это, собственно, такой?

– Черноруцкий повесился? Собаке собачья смерть, – не без злости высказался Сергей.

Маша испортила ему настроение. Звонок Ильи застал его в машине. Он ехал домой один.

– Женю эта новость ошарашила, но не расстроила, – сообщил Илья. – Так что вряд ли между ними что-то было.

– Может, они поссорились, вот он и полез в петлю. А она рада, что теперь ей не придется делиться деньгами. Женщины, знаешь ли, непостоянны.

– У тебя что-то случилось? – понял Илья.

Ему не понравился обреченный тон друга.

– Да нет, все в порядке.

– Сереж, Маша опять выпустила коготки?

– У меня есть маникюрный набор, не волнуйся, Илья.

– Знаешь, мы ведь упустили из виду одну деталь. Помнишь, фоторобот? Он нам напомнил вовсе не Черноруцкого, а настоящего убийцу. Может быть, Женя заодно с ним.

– К тому, о ком ты говоришь, у гражданки Векшиной доступа точно нет. Где, по-твоему, они могли познакомиться? Да и сходство весьма отдаленное.

– Но ведь столько лет прошло. Сереж, надо бы проверить.

– Ну, брат, там условно досрочно не освобождают.

– Между тем, как должно быть, и тем, как есть, обычно легко найти десять отличий. Если забыл, Конституцию почитай.

– Но мой план все равно остается актуальным. Раз Черноруцкий того, то теперь главная – Женя. И тем более, если она как-то связана, сам знаешь с кем. Ты уж постарайся за три дня произвести на нее впечатление и переманить врага на нашу сторону.

– Значит, ты у нас теперь выбираешь мне пресс-секретарей? – недовольно спросил Илья.

– Ведь все равно поехал бы кто-то из пресс-службы. Почему не Женя?

Действительно, почему?

Пятница оказалась вдвойне приятным днем. Мало того, что впереди выходные, так еще и зарплату дали. Правда, вместо денег Жене вручили пластиковую карточку. Сначала она немного растерялась. Банкомат напугал ее сперва очередью, а потом кнопками и надписями на экране. Но, получив, наконец, наличные, она расслабилась. Зарплата, начисленная через банк на пластиковую карточку, это как-то по-европейски. Значит хорошо, ведь Европа – вроде как оплот общечеловеческих ценностей.

И шопинг – западное изобретение. А на Западе, кажется, только тем и занимаются, что борются за качество жизни. Именно там придумали подушки безопасности, Интернет и пиццу на дом. Они считают, что тратить много времени и денег на походы по магазинам – никакой не вещизм и не мещанство. Это инвестиция в себя саму, работа по собственному усовершенствованию.

Прежде чем к ней приступить, Женя спросила совета профессионала с большим стажем – Юлечки.

– У меня своя стратегия, – с готовностью поделилась та. – Сначала я заглядываю во все бутики, чтобы увидеть ассортимент. Потом выбираю и примеряю. И только с третьего захода покупаю. Если сомневаюсь, фотографируюсь в примерочной на цифровой фотик, чтобы взглянуть на себя со стороны.

– Неужели? А я думала, все просто: пришел – увидел и купил, – призналась Женя в собственной серости.

– Оно и видно, – Юля неодобрительно покосилась на ее невзрачные брюки. – Нет, моя милая, надо подойти к делу с душой. Здесь процесс не менее важен, чем результат. Хочешь, я с тобой схожу?

– Не хочу тебя напрягать в выходной день, – замотала головой Женя, представив, как Юля станет фотографировать ее в примерочной.

Она справилась сама, даже вошла во вкус. Главное, приобрести первую вещь, потом нужно просто подбирать под нее. Пионеркой стала юбка – до колена, модного фасона, серая в голубую клетку. А к ней Женя купила голубую водолазку – на каждый день. И более изысканную шелковую блузку с крупными серо-голубыми цветами. Дальше пошло, как по маслу. Короткие сапожки из серой замши на каблуке. И голубое короткое пальто из вельвета. А вот на серую замшевую сумку денег уже не хватило. Ну не все сразу.

Со стороны на себя Женя смотрела дома – в старомодное круглое зеркало. Зеркало висело на стене довольно высоко и отражало не все. Чтобы увидеть каблуки, пришлось подпрыгивать или залезать на табуретку. Но Женя осталась довольна результатом.

Она влезла в 44-ый размер! Убийцу, похоже, боится не только она сама, но и ее аппетит. И предпочитает лишний раз не напоминать о себе. Она почти стройная, почти симпатичная и точно неплохо одетая. Шефу не будет стыдно в ее компании.

Правда, на следующий день за час до отъезда случилась неприятность в стиле Юлечки. Стрелка на колготках. Под брюками ее никто бы не заметил. Но в моде-то юбки. Видимо, дизайнеров подкупили чулочно-носочные фабрики. Пришлось срочно бежать в магазин и тратиться на две пары колготок: переодеться и про запас. Да, юбка – это сто рублей убытка. Зато изысканного.

Без пятнадцати пять Женя уже маячила возле подъезда, боясь пропустить «мерседес». Ноги устали от шпилек еще на лестнице в подъезде. Но это была приятная усталость. Женственная. Женя ощущала себя стильной и утонченной. Сердце билось в предвкушении чего-то особенного…

Дождалась! Илья был пунктуален. Ровно в пять «мерседес» затормозил рядом с Женей. Водитель взглянул на свою пассажирку не без удивления.

– Хорошо выглядите, – отметил Илья. И это прозвучало не как дежурный комплимент.

– Спасибо, Илья Игоревич, – смущенно улыбнулась она. – Мне хотелось вам понравится.

Наивное признание, в стиле старшеклассницы в гольфах. Но во всем виновата эйфория. Женя чувствовала себя, как производитель духов, новый аромат которого похвалила Шанель.

Неужели она так преобразилась ради него? Илья не мог не заметить, что Женя смотрит на него, как Шумахер на болиды. Если бы ему не надо было ее подозревать, он счел бы ее довольно милой девушкой. Обычное дело. Такие же взгляды посылают ему секретарши в чужих офисах, официантки в ресторанах, сотрудница пресс-службы, кажется, Юлечка и фотомодель Лерочка. Не менее милые, более напористые. Может быть, Сергей и прав. Все равно в командировку с ним поехал бы кто-то из пресс-службы. Женя – не худший вариант. Особенно, когда не говорит об убийствах.

Но вот идея Сергея о слежке со слишком близкого расстояния Илье не нравилась категорически. Он не собирался выпытывать у Жени информацию с применением спецсредств, включая мужское обаяния. Да и нет у него никакого обаяния. Это у его денег есть, у его должности, дизайнерского костюма, дорогого автомобиля, социального статуса. А сам он мало на что годится…

Женя не знала, как вести себя с Ильей. Наверное, нельзя открыто выражать свои чувства. Это неприлично. У них же не свидание, а деловая поездка. Да и кто она такая? Шикарная красотка в меховом манто еще могла бы надеяться на взаимность. А серая мышь даже и в голубом вельвете – вряд ли. Этот мужчина не для нее. Но с другой стороны, она не делает ничего плохого. Она просто любит его.

Женя меньше не нравилась сама себе в новой одежде, чем в старой. Но тем для разговоров с Ильей пальто не прибавило. Вернее, поначалу не прибавило. До тех пор, пока она не засунула руки в карманы. Просто чтобы чем-нибудь их занять. Занятие оказалось не из приятных.

Пальцы наткнулись на бумагу. Чек? Что же еще может лежать в кармане нового пальто? Женя вытянула листок. Для чека великоват. Она развернула его и прочла не слишком разборчивый почерк:

«Умирать легко. И встреча с тобой указала мне путь. Петля не убила, а освободила меня. Ты тоже можешь. Я замолвлю за тебя словечко. Хочешь умереть, спроси меня, как…Узник».

10.

– Нет, только не это! – Женя дернулась на кожаном сидении «мерседеса», как будто ехала в дребезжащей маршрутной «ГАЗели». По дороге, где давно не было ямочного ремонта. А под ногами путалась канистра с бензином.

– Что-то забыли дома? – предположил Илья. – Утюг не выключили?

– Нет, скорее, я взяла кое-что лишнее, – похоронным тоном ответила она. – Это послание. Очередное письмо с того света.

Она протянула ему листок. Илья помрачнел, когда глаза выхватили знакомые строчки. Опять эта девчонка за своё. Разве можно так издеваться над людьми?

– Что за мелодрама? – холодно произнес он.

– Я не знаю. Это оказалось в моем кармане, – Женя была в отчаянии. – Это послание. Как бы от самоубийцы. От Черноруцкого. Кто-то подложил. Но кто? И где? Я только что купила это пальто. В магазине? Неужели в примерочной? Но вообще-то я была там одна. Не люблю толпу. Или дома? Опять кто-то посторонний был у меня? Это ужасно!

Она теребила пальцами воротник, потом руки бессильно упали на колени. За ней по пятам ходит зло, а она его не замечает. Человек, который не знает, что лежит у него в кармане, вряд ли может считаться полноценным членом общества.

– Я чувствую себя на мушке, под прицелом. Мне кажется, убийца приговорил меня, но казнь откладывается, – она смотрела в окно машины и пыталась не расплакаться.

– Какой убийца? – уточнил Илья.

– Тот, которого я видела. Длинноволосый. У меня такое ощущение, что он рядом со мной. Я же его запомнила, а свидетелей не оставляют. Но он оставил, чтобы поиздеваться.

– Так послание от убийцы или от Черноруцкого?

– Если бы я знала!

– Так давайте выясним, – предложил Илья. – Пока мы не выехали из города, можно развернуться, отдать листок Сергею, а он пообщается с экспертом-почерковедом. Образцы почерка осужденного в колонии, наверное, найдутся.

– Наверное, – Женя почему-то обрадовалась. Ей хотелось хоть какой-то определенности. Хотя бы с авторством письма.

Как же хорошо, что она не одна. Она бы сошла с ума, если бы обнаружила эту бумажку дома. Догадки и страхи извели бы ее.

– Вы извините меня, Илья Игоревич, – вздохнула Женя. – Вы ясно дали понять, что не хотите обсуждать эту историю. Но все время что-то случается…

– Я понимаю, вы не виноваты, – вежливо ответил он, сильно сомневаясь, что это так.

Маша заболела. Лежала дома с температурой 37, 5 и чувствовала себя всеми покинутой. Родители в Москве, туда же уехал и Илья, в командировку.

– Хочешь, я останусь? – спросил он у сестры час назад, присев на край ее кровати и коснувшись губами ее горячего лба.

– И будешь мне родной мамочкой? – улыбнулась Маша.

– Запросто, милая. Хочешь чай с малиновым вареньем?

– Не волнуйся. Я уже выпила какую-то химическую гадость, которая обещает поставить меня на ноги к завтрашнему дню. Ненавижу болеть. Иди и не беспокойся обо мне. Это обычная простуда.

– Я думаю, Сережка тоже справится с ролью какой-нибудь родни, – осторожно заметил брат. – Во всяком случае, он давно с тобой знаком и в курсе, что ты терпеть не можешь молоко с пенкой.

Маше это не понравилось.

– Я привыкла быть сиротой, – резко ответила она.

Илья нахмурился.

– Зачем ты обижаешь нас?

Ее тон сразу смягчился.

– Прости! Вас я люблю. А Сережка мне надоел.

– С чего это вдруг?

– Так получилось.

– Маш, а нельзя проверить все еще раз, чтобы получилось иначе? Он ведь хороший парень.

– Вот пусть и найдет себе хорошую девушку. Могу ему рекомендации написать.

– Из-за чего вы поссорились?

– Мы не ссорились. Надоел и всё.

– Ну, как знаешь, – Илья поднялся. – Выздоравливай.

– Осторожнее там. Не гони, ладно?

– Для твоего спокойствия продам «мерседес» и куплю улитку, – пообещал он.

Илья ушел, а Маша почувствовала себя отвратительно. Она соврала ему. Ни к чему она не привыкла. Она ненавидела одиночество. Ощущение пустоты было невыносимым. Вот и сейчас в бесконечном хороводе кружили вокруг нее головная боль, ломота и тоска. Маше хотелось плакать.

– Мне нужно выяснить, кто написал сей опус, – Илья протянул лист бумаги.

– Как скажешь, шеф, – кивнул Сергей.

– А еще мне хотелось бы понять, почему в воскресенье вечером ты торчишь дома один?

«Мерседес» припарковался во дворе Сергея, а не возле кинотеатра или боулинг-клуба, куда бы он мог сходить с Машей.

– Зато ты меня радуешь. Симпатичная девушка вместо работы, книги и рюмки коньяка, – Турбин кивнул Жене. – Кажется, мы поменялись местами, брат.

– Сереж, я серьезно.

– Я сижу дома, потому что кое-кто не отвечает на мои звонки. И даже не объясняет, с чего вдруг такая немилость.

– Маша простудилась, и ей нужны витамины, – Илья многозначительно посмотрел на друга.

– Ясно. Лимон ей, кроме меня, купить некому.

– В точку!

Но сначала Сергей сделал несколько звонков и заглянул к знакомому эксперту. Вообще-то для проведения почерковедческой экспертизы требуется постановление следователя или суда. Но иногда помогают личные связи…

Цитрусовые Маша дождалась лишь к 8 часам вечера. Температура спала, но она чувствовала такую слабость, что не стала спускать визитера с лестницы.

– Не очень-то ты спешил, – хмыкнула Маша, поправляя подушки на кровати, где она лежала и болела. – Я тут практически при смерти, а тебе хоть бы что…

– Я четыре раза звонил тебе на мобильник. Можно узнать, почему ты не ответила?

– А если я потеряю трубку, мы вообще больше не увидимся?

– Солнышко, это ты меня послала, чтобы остаться наедине с тем братком, – напомнил Сергей.

– А ты и рад, что избавился от меня?

– Я рад видеть тебя.

Он сел рядом и чмокнул ее в щеку. Все-таки с ним лучше, чем одной, – решила Маша и прижалась к его широкой груди. Он обнял ее. Кажется, гроза миновала. Ему стало тепло и спокойно. Но Маша вдруг отстранилась.

– Что это? – холодно поинтересовалась она.

– Что, солнышко? – не сразу понял Сергей.

– Кто наградил тебя этим?

Она ткнула пальцем в воротник его рубашки. След от губной помады. Ярко-красный. Вульгарный.

– Ах, это, – он ничуть не смутился. – Какая разница, важно, что той, другой, досталась только рубашка. Все остальное твое.

– Кто она? – Маше было не до смеха.

– Да просто знакомая. Формальный поцелуй при встрече. Мы давно не виделись.

– Кто она?

– Эксперт-графолог. Илья попросил кое-что проверить. Нужен был неформальный подход.

Маша не поверила ни одному слову.

– Зачем ты пришел, Сергей? Тебя Илья попросил? Мне иногда кажется, что ты ухаживаешь за мной по дружбе с ним. А развлекаешься на стороне.

– Маша, ну хватит. Я люблю тебя. И ты это знаешь.

– Я знаю, что ты изменяешь мне. Не делай из меня дуру. Уходи.

Она отвернулась к стене.

– Хорошо, что ты ревнуешь. Значит, я тебе не безразличен, – попытался обрадоваться Сергей.

– По-твоему, это пустяк? – она злилась все больше и больше. – А, по-моему, предательство. Я не хочу больше тебя видеть. И твои формальные поцелуи тоже.

– Мои поцелуи тебе видеть не надо. Их следует ощущать. На губах, на шее, на груди…

– Замолчи! Это дешевый прием.

– Почему дешевый? Давай пригласим независимую оценочную комиссию.

– Сергей, это не смешно. Это подло!

Она всегда была уверенна: что-то здесь не так. Честные, хорошие отношения бывают так редко. Обязательно случиться какая-то гадость, которая все испортит.

– Не устраивай скандал из-за ерунды. Ты ведешь себя, как ребенок, – у него кончились шутки.

– Отлично, я веду себя, как ребенок, ты, как предатель. Давай на этом и расстанемся…

Он ушел, а она почувствовала одновременно и боль и облегчение. Она хотела бросить его и нашла повод. В последнее время ей все чаще думалось, что любовь – это зависимость. Она словно прикована цепью к этому парню. Все время думает о нем, ждет его, они каждый вечер проводят вместе. Сергей дарит ей иллюзию, что все в ее жизни хорошо. Но она-то знает, что это не так. Он примиряет ее с самой собой и с миром. А вокруг война. Не на жизнь, а на смерть.

Теперь она свободна и тоже может воевать…

Стрелка спидометра застыла на 100 километрах. Но скорости совсем не чувствовалось. Машина шла мягко. Женя прижалась лбом к стеклу, не боясь набить шишку. За окном темнело, выл ветер, накрапывал дождь. А в салоне было тепло и уютно. Отдельный персональный мир. На двоих. Он и она.

Ну почему ей мешают наслаждаться этим мгновением? Почему кто-то ходит за ней, как тень, и пугает? Кто и зачем передает ей послания от погибших людей? Хотя нет, так не бывает. Это всего лишь подделка от их имени.

Я хочу думать об Илье, – пожаловалась себе самой Женя. – О времени, которое мы проведем вместе. А не о кровавых убийцах с ножами, безумным взглядом и плохим почерком.

Но если бы этот монстр не набросился на девушку у нее на глазах, она бы не познакомилась с Ильей. Чужая смерть свела их. Имя Маши, произнесенное в бреду. Иначе им просто не о чем было бы говорить. Он бы был ее начальником. А она – одной из сотен его подчиненных.

А так она – особенная подчиненная, которая постоянно портит ему настроение и бередит рану. Не лучший способ понравится мужчине, но другого у нее вообще нет. Как бы ей хотелось, чтобы он улыбался ей. Вместо того чтобы смотреть на дорогу с тоскливым безразличием.

На самом деле Илья несколько раз отвлекался на Женю. Она выглядела несчастной, вжалась в кресло, отвернулась к окну. Разве так ведут себя шантажисты? Или она тоже жертва? Кто-то преследует ее, пугает, мешает жить. А они не спешат помочь, подозревают ее во всех грехах. Хороши, ничего не скажешь.

– Женя, вы любите театр? – он решил отвлечь ее от мрачных мыслей. – В какой хотели бы сходить?

Она вздрогнула от неожиданности. Илья, наконец-то, взял разговор в свои руки. Женя ему позавидовала. Разговору.

– Я давно не была в Москве, – она не стала строить из себя заядлую театралку. – Репертуар не знаю.

– Я лично предпочитаю «Современник». Но мои родители считают, что он жестковат. Мама в восторге от «Ленкома». Кстати, завтра там благотворительный вечер. Мои родители в числе спонсоров и приглашенных. Если хотите, сходим.

С вами куда угодно! Даже если он пригласил бы ее в кунц-камеру, смотреть на заплывы уродцев в спирте, она согласилась бы с не меньшим энтузиазмом.

Они поселились в гостинице «Космос». Высотка, с мелькающими по фасаду синими огоньками. Два соседних номера. Жене они показались роскошными. Илья видел и лучше.

Ей понравилось в Москве. Понравилось на конференции. Оказалось, что она выглядит не хуже других сотрудников пресс-служб крупных предприятий. Так же молода, неплохо одета, с таким же деловым видом прижимает к груди папку с бумагами. Все улыбались ей, были вежливы. И она отвечала тем же. Ничего сложного.

И заседания не казались ей скучными. Она же могла смотреть на Илью. Вернее, на спину Ильи. Но ей было и этого достаточно. А иногда он поворачивался к ней и просил уточнить какую-то цифру, что она и делала с готовностью и радостью. Даже Эльвире Павловне не к чему было бы придраться.

Вечером они отправились в театр. Поехали на метро, потому что в центре образовалась пробка. В метро тоже был час-пик. И чтобы не потерять друг друга из вида, Илья взял Женю за руку. Она оторопела и чуть не устроила затор в переходе на станцию Чеховская. А он потянул ее за собой. Как будто они близкие люди. И куда-то вместе опаздывают. И обратно пойдут тоже вместе. И он опять возьмет ее за руку. И ладонь ее будет холодной, но быстро согреется от его прикосновений…

– Какие ужасные пробки. Мы чуть не опоздали! Москве совершенно необходимо воздушное такси, – в фойе театра к Илье бросилась пожилая, сильно нарумяненная дама в шляпе. – А твой отец и вовсе не приехал. У него какие-то переговоры с какими-то министрами.

Женя не нашла в ней никакого сходства с сыном. Впрочем, у нее и не было никакого сына.

– Здравствуйте, Римма Марковна. У вас новая шляпка!

Илья церемонно приложился к ручке дамы, а потом повернулся к матери. Людмила Ивановна Болотова выглядела куда проще и естественней. Светлый костюм, модная стрижка и улыбка, как у Ильи.

– Добрый вечер, сынок. Я тоже за воздушное такси, если оно позволит нам чаще видеться.

– Мама, познакомься, это Женя.

У нее перехватило дыхание от волнения. Надо же! Знакомство с родителями. А что потом? Фата и белое платье? Размечталась!

– Женя работает в нашей пресс-службе.

– Очень приятно, – Людмила Ивановна мельком взглянула на нее.

Взяла Илью под руку, отвела в сторонку, чтобы поговорить.

– Значит, вы из пресс-службы, девушка? – прищурилась Римма Марковна. – Надо же, все обзавелись своими пресс-секретарями, буквально шагу без них не могут ступить. В некоторых фирмах пресс-секретари есть даже у пресс-секретарей. А вот раньше люди умели сами разговаривать…

– Ну, речи начальникам всегда готовили специальные люди. А пресса в то время – это в основном газеты «Правда», «Комсомольская правда» и «Пионерская правда». Сейчас же правда у каждого издания своя, – возразила Женя. И сама удивилась своей дерзости.

В фойе театра, переходящем в буфет, собрался бомонд. Половина лиц Женя знала из телевизора. И лица эти, вернее, головы кивали Римме Марковне, а Женя осмелилась с ней спорить. Месяц назад она не спорила даже с собственными родителями.

– Не нужны взрослому мужику никакие пресс-секретари, – гнула своё дама в шляпе. – Ему дети нужны. Илья, когда ты порадуешь мать внуками? Пора уже. 34 года. А вы все тянете. Хочешь, я тебя со своей крестницей познакомлю? Кровь с молоком. Здоровье позволяет тройню родить. При этом не дура. Учится в МГИМО.

– Римма, уймись, – Людмила Ивановна взглянула на подругу с неодобрением.

– А вот как раз и она, – Римма махнула кому-то рукой. – Познакомьтесь с моей Танечкой. Таня, это Илья Болотов. Черная металлургия. А это Танечка. Папа у Тани силен в математике. Работает в министерстве финансов.

– Я так рада! – воскликнула девушка. – Металлургия – это здорово! Хотя из металлов я знаю только золото…

Она протянула Илье руку и ослепила его толстым золотым браслетом с огромными камнями.

– Очень приятно. Извините, мы с Женей пойдем искать свои места.

– Завтра увидимся, – кивнула Людмила Ивановна.

Надо же, как удобно. Вот для чего нужен пресс-секретарь, вернее секретарша. Чтобы прикрываться ею от назойливых девиц. Да, Женя – не худший вариант. Илья не пожалел, что взял ее с собой.

В антракте он увидел на мобильнике пропущенный вызов от Сергея, и сразу же перезвонил.

– Слушай новости, – с места в карьер начал Турбин. – Странные письмена выведены собственноручно осужденным Черноруцким. Эксперт не сомневается. Получается, это предсмертная записка нашего самоубийцы. И написал он ее Жене. Значит, ей не подкидывали листок неизвестные злодеи. Витек передал его сам. Видимо, во время свидания. А она устроила перед тобой угадайку «Что лежит в моем кармане?». Она врет тебе, Илья.

– По-твоему, при их последней встрече Черноруцкий уже знал, что покончит с собой? Сообщил Жене об этом, а она спокойно дала ему умереть?

– Возможно, эту записку позже нашли при нем сотрудники колонии и, выполняя волю умершего, передали Жене. Хотя вообще-то должны были приобщить ее к делу. Ты прав, все это странно.

– А самое странное, Сереж, почему Черноруцкий и автор того первого компьютерного послания почти дословно повторили записку Маши? Откуда они знают про нее, если Черноруцкий не убивал мою сестру?

11.

– Хороший вопрос, – оценил Сергей. – Странно, что он нам сразу в голову не пришел. Гулял где-то…

– Давай подумаем, кто вообще знал про эту записку.

– Ты, я, твой отец. Настоящий убийца и его родня. Ну и следователь прокуратуры, который осматривал место происшествия. Неужели за эти 8 лет он превратился в оборотня в погонах и вступил на кривую дорожку шантажа?

Илья счел это предположение столь же уместным, как vip-ложа на рок-концерте.

– Сереж, что там на счет реализма? – пошел он в другом направлении.

– Реальный злодей под замком, – уверил Турбин.

– Тебе это по телефону сказали? Лучше один раз увидеть…

– Хорошо, съезжу. Лично убедюсь или убеждусь. Как получится…

От спектакля Женя пришла в восторг.

– Спасибо вам огромное, Илья Игоревич! Вот это настоящий театр! Чтобы и поплакать, и посмеяться, и про любовь. А музыка какая, а декорации!

– Да, это классический театр, – кивнул Илья. – Модные режиссеры почему-то считают, что лучшая декорация – большая кровать, где все герои и встречаются. Еще оригинальный вариант – сцена уставлена трехлитровыми банками.

– Зачем? – удивилась Женя. – Для цветов?

– Подозреваю, что для самогонки, – усмехнулся Илья.

– Зачем же для этого в театр идти? Приезжайте к нам в поселок: там и белье постельное редко меняют, и самогонки залейся.

– Поэтому вам и захотелось переехать в город, заработать побольше денег, – понял он.

Почему-то это прозвучало, как обвинение. Как будто Женя виновата, что родилась в доме без вида на Елисейские поля.

– Кому же не хочется? – она опустила глаза.

Илья снова стал далеким, как лето в ноябре. Впрочем, он всегда был таким. Просто в метро и потом в театре Жене показалось, что они с ним как бы вместе, заодно. Взяли и вступили в заговор против важных дам в шляпах и девушек в золоте. Но сейчас коалиция распалась, и бывшим союзникам угрожает холодная война…

Илья поймал такси и всю дорогу до гостиницы молчал и старался не смотреть на Женю. Так что она ощутила себя неприличной надписью на заборе, которую все видят, но предпочитают не замечать.

Только у двери номера он бросил начальственным тоном:

– Завтра в 4 часа вы, Евгения, пойдете со мной на одно мероприятие.

– Конечно, Илья Игоревич, – Женя постаралась кивнуть, как идеальная секретарша из кино, преданная боссу до последней скобки в степлере. – Что-нибудь нужно подготовить?

– Это не по работе, – сказал Илья, но в подробности вдаваться не пожелал. – Завтра все узнаете. Спокойной ночи, Женя!

Уснешь тут! Когда из огромного окна открывается потрясающий вид на Останкинскую башню. Эмоции от спектакля еще не улеглись. А рука до сих пор помнит его прикосновение. Вот это жизнь! Впечатления, волнение, общение. А раньше каждый ее день походил на предыдущий, как годы, проведенные в тюрьме. Теперь же Женя не знала, что ждет ее завтра в 4 часа.

Костя Корастылев совсем перестал понимать женщин. Наташа действительно устроила ему экскурсию по парку в воскресенье днем. Ее не остановили ни осенний ветер, ни низкое серое небо. Костя мечтал оказаться с ней в горячей сауне, а она с непонятным ему энтузиазмом кормила лебедей в пруду. Рядом на лавочке расположились пенсионеры и мамаши с колясками. Странная компания, на вкус Константина.

Через час он не выдержал.

– Наталь, зачем тебе сдался этот парк? У тебя тут встреча с резидентом что ли? Тайник в кустах?

– У меня здесь прогулка на свежем воздухе, – улыбнулась она. – И у тебя, между прочим, тоже. Ты ведь, наверное, кроме кабинетов и кабаков, ничего не видишь.

– Ну почему же. Я еще на охоту с мужиками езжу. На кабана.

– Когда в последний раз?

– В прошлом году.

– Вот видишь.

– Да просто охота еще не открылась.

– А мне охота побродить по парку, рядом с нормальными людьми, а не с кабанами, у которых живот в брюки не помещается, а деньги – в кошелек.

– Вижу, тебя достал твой вице-мэр или вице-умер, – догадался Костя.

– Ну, во-первых, он не мой, а бабушкин, – нахмурилась Наталья. – Старый друг нашей семьи. Мне по наследству достался. Когда бабушка умерла, начались проблемы, в том числе квартирные. Я училась в Москве, а для бабули наняла сиделку. Та оказалась пронырой. Под угрозой клизмы заставила старушку отписать ей жилплощадь. Я осталась практически на улице. А Петр Михайлович мне тогда помог. Опротестовали мы договор дарения, бабушка-то была в склерозе, не узнавала никого. Вернули мои квадратные метры. Так что мне грех жаловаться.

– Такой красотке не отказался бы помочь и кто-нибудь помоложе. И, может быть, даже холостой, – намекнул на себя Костя.

– Тогда рядом со мной был только Петр Михайлович, – отрезала Наташа и сменила тему.

Вот такая получилась прогулка.

Костя рассчитывал побыть рядом с красоткой и вечером. Но Наташа унеслась на примерку платья для выступлений, бросив, что потом как-нибудь позвонит.

Корастылев застыл посреди каштановой аллеи, отказываясь понимать женщин. Нужно срочно перекурить. Но тут ожил его мобильник. Пришлось доставать из кармана телефон, а не пачку сигарет.

– Здравствуйте, Костя. Это Маша Болотова, – услышал он томный голос. – Вы мне нужны.

– Всегда пожалуйста, – с готовностью откликнулся парень.

– Мне во вторник нужно поехать в Москву. Отец сказал, что вам тоже. Кажется, нам по пути…

Что ж, ему не жалко. В его «джипе» не только Маша, но и медведи, если надо, поместятся. Всю дорогу дочка босса была мила и приветлива. Даже слишком. Кокетничала с ним напропалую. Костя предположил, что должен будет высадить ее у квартиры Болотовых – в центре, с видом на Москву-реку. Но Маша сказала, что ей надо в церковь.

Небольшая уютная церквушка на тихой улочке. Рядом Костя заметил машину Игоря Петровича, еще несколько иномарок. Чего это у них тут, семейная сходка при свечах, что ли? Или весь свет столицы собрался на дегустацию кагора?

В этот день у Ильи всегда все валилось из рук. Буквально. Мобильники падали на пол и из незаменимого блага цивилизации превращались в хлам. Стаканы разлетались вдребезги, привнося коньячные крапинки в его однотонные костюмы. Сделки срывались, лифты застревали, автомобили ломались. Это был крайне неудачный день. День смерти Маши. Той Маши, которую можно любить, но нельзя помнить. Той Маши, которая умерла 8 лет назад. Как страшно умереть в 20 лет! Как страшно жить, когда твоя сестра умерла в 20 лет…

Наверное, они все чувствовали одно и то же. И в поисках спасения приходили сюда. Отец, мама, Илья, Маша и еще несколько человек, что были в курсе.

Женя в курсе не была. Она оторопела, когда «мероприятие», на которое она должна была сопровождать шефа, оказалось заупокойной службой. Ее это даже напугало. Она и одета не в черное. И не смеет глаза поднять на посторонних и печальных людей. Зачем Илья привел ее в церковь на семейную панихиду?

Голос священника успокаивает и слова про «жизнь вечную во Христе», наверное, утешают. Хотя Людмила Ивановна так и не научилась не плакать. И Маша сегодня не может не вспоминать другую годовщину. Она наступит буквально через три дня.

Господи, какая же здесь связь? Сначала убивают дочь Болотовых. Потом от взрыва гибнут ее родители. И взрывчатку в автомобиль подложил Костя Корастылев – помощник Игоря Петровича. Маша уверена, что видела именно его. Она узнала его через столько лет. И что ей теперь делать? Бежать в милицию и требовать возобновления расследования? Рассказать все отцу?

Но если он уже знает? С самого начала знал. Вдруг он сам и приказал устроить тот взрыв? Маше становилось дурно от этой мысли, но она не могла просто отбросить ее. Таких совпадений не бывает. Не может быть, чтобы убийца ее родителей совершенно случайно оказался не рядовым сотрудником концерна Болотовых.

Но зачем Игорю Петровичу желать зла своему лучшему другу и его жене? И как это связано со смертью его дочери? Он подозревал их в убийстве Маши и отомстил? Бред! Он застал Людмилу Ивановну в объятиях соседа и отомстил? Невероятно! Он решил убить Машиных родителей, чтобы взять себе их дочку взамен своей умершей? Безумие!

Маша терялась в догадках и в толпе молящихся. Она выяснит правду. Она пока не знала, как. Но знала, через кого. Костя Корастылев рано или поздно расскажет ей все. Она его опоит, очарует, заставит. Он уже почти попался на крючок. И очень удачно, что Сергей больше не путается у нее под ногами. Она что-нибудь придумает…

Свеча дрожала в руке Ильи. Он не должен думать об этом. Невозможно вспоминать, как все сломалось и рухнуло в один миг, придавив обломками всех, кого ты любишь. Нельзя спрашивать: за что, почему? Ведь нет ответа. Но сегодня он задаст пару вопросов Евгении Векшиной. И пусть только попробует опять солгать. Здесь и сейчас. Перед лицом Господа и людей, которые любили Машу.

Неужели, даже увидев их горе своими глазами, она не перестанет ломать комедию и не расскажет ему о своей связи с убийцей? Тогда он не будет больше церемониться с ней. Пусть шантажисткой и пособницей преступника занимаются правоохранительные органы…

Женя не знала их Машу, видела ее лишь на фотографии. Но сейчас ей вспомнилась та девушка, которая умерла у нее на глазах. Такая молодая и такая несчастная. Это и по ней панихида. По всем, кто не вернулся и никогда не придет, кого не защитили и не спасли. Беда поджидает всех и везде. И это неправильно, несправедливо и очень страшно.

Слезы навернулись на глаза, Женя открыла свою сумочку, чтобы достать носовой платок, но пальцы вляпались во что-то мокрое и липкое. Неужели духи разлились? Раньше у нее в сумочке частенько таяла шоколадка. Но сейчас не май месяц, да и с шоколадом она завязала, чтобы в юбку влезть.

Женя в недоумении уставилась на свою руку. Она испачкалась в чем-то буром. Если это что-то разлилось в ее сумке, значит, и платок тоже грязный и по назначению больше не годится.

Женя растеряно оглянулась. Она стояла поодаль от Болотовых, ближе к выходу. Рядом с ней сновали какие-то старушки в платках. Видимо, прислужницы или постоянные прихожанки. И одна из них вдруг пронзительно воскликнула:

– Кровь! Ее руки в крови!

В первую минуту Женя, как и все остальные, завертела головой. У кого кровь? Откуда кровь? И лишь потом поняла, что речь о ней самой. О той бурой, липкой гадости, что пристала к ее пальцам.

– Кровь! Ее руки в крови! Господи помоги! Знак греха! Знак беды! – причитала старушка и истово крестилась.

Да что же это такое? Как Женя умудрилась испачкалась в крови? Она же запустила руку в дамскую сумочку, а не в аптечку «Первая помощь вампиру». Что делать? Перетряхнуть сумку и выяснить источник загрязнения. Но вдруг там что-то страшное? Отрубленный палец, с которого сочится кровь…

Женя, ожидая худшего, заглянула в свой ридикюль. Там что-то было. То, чего быть не должно, что она туда не клала. К счастью, не расчлененные останки. Осторожно, двумя пальцами, она достала пачку денег. Сторублевки были упакованы банковским способом и измазаны кровью. Что это и откуда? Кто подложил ей это безобразие?

Служба остановилась. Присутствующие оглядывались на Женю с брезгливым недоумением. Будто она – рубщик мяса на рынке, который забыл после работы помыться с мылом.

Исправить ситуацию поспешил Илья.

– Извините, батюшка. Продолжайте, прошу вас!

Он подошел к Жене и буквально вытолкал ее из церкви вместе с сумкой и непонятным содержимым. За руку протащил ее по двору и остановился у глухого забора, подальше от чужих глаз.

Да, это совсем не похоже на метро, когда его ладонь сжимала ее, чтобы не потеряться. Сейчас у Ильи было такое лицо, будто он мечтает, чтобы Женя провалилась сквозь землю. И сделает все, чтобы принимающая сторона забыла ей там соломки подстелить…

Он не мог себе позволить ударить женщину, а жаль. Он отвернулся от нее и глухо спросил:

– У вас есть совесть? У вас есть сердце? За что вы так с нами?

– Я?! – не поверила Женя. – Господи, но я же ничего не делала! Это ужасно! Мне подбросили… Кто-то опять… Неужели это из той же серии, что предсмертные записки и газетные вырезки?

– Как же можно было устроить такое здесь и сейчас?! Вы думаете, что бессмертны? С вами такого не случится? А ведь любой может потерять… Никто от этого не застрахован. Никто!

– Но я же… Я ничего не делала, – в отчаянии повторила она. – Я не знаю, откуда все это.

Женя показала ему, вернее, его спине, раскрытую сумку. Бурой жидкостью было перепачкано все: от кошелька до ключей.

– Посмотрите, по-вашему, я сама испортила свои вещи?

Он не хотел смотреть. Он видел уже достаточно, даже слишком много. Нужно было давно это прекратить. Он же старался быть вежливым, возражал Сережке. Не мог поверить в такую подлость.

А вот эта девица никого не пощадила. Не испугалась даже гнева Божьего. Илья надеялся, что мама и отец стояли достаточно далеко. Мало что видели и еще меньше поняли. Но он оценил мизансцену по достоинству.

– Эти деньги. Гнусный намек. Что вы имели в виду? Что богатство замешано на крови? Вы правы, черт возьми! Наши миллионы, завод, иномарки и квартиры – это отступные за жизнь Маши. Хотите, чтобы мы поделились с вами кровавыми деньгами? Отлично! Назовите сумму и оставьте нас в покое!

– Илья Игоревич, я не понимаю, о чем вы, – Жене было трудно дышать и трудно говорить. Язык не слушался, как после заморозки.

Он ее в чем-то подозревает? Да нет, обвиняет. Но в чем? Ей плохо, ей страшно. Потому что случаются странные события и непонятные вещи. В кармане, сумке, дома и на рабочем столе она находит какие-то жуткие приветы непонятно от кого. Смерть, кровь, давние преступления. Что же происходит? Что все это значит?

– Хватит ломать комедию. – Илья, наконец, повернулся к ней. – Вы расскажете всё мне или предпочитаете допрос в милиции?

– Но я же просто… Я не возражаю. Я ничего не скрываю. Пусть в милиции. Может быть, они смогут выяснить, кто преследует меня и подбрасывает всё это…

Женя на всё согласна, лишь бы это прекратилось. Она же с самого начала пошла в милицию. Рассказала об убийстве, помогла составить фоторобот преступника. Почему его не ищут? Почему так и не установили личность погибшей девушки? Почему к Жене не приставили охрану, ведь существует закон «О защите свидетелей»? Если бы от нее не отмахнулись, а провели оперативно-розыскные мероприятия, то уже задержали бы монстра с ножом. Например, в тот момент, когда он заправлял ее сумочку кровавым соусом.

Господи, почему же она сама этого не заметила? Неужели убийца имеет доступ в ее гостиничный номер? Или на экологическую конференцию? Может, он и теперь прячется где-то рядом? Подбирает упаковку для нового «подарка».

– Вот вы где!

Женя вздрогнула. Перед ними стоял Сергей, и вид имел самый озабоченный.

– Подтвердились худшие опасения, Илья. Клетка пуста. Он сбежал. И, видимо, снова начал убивать…

12.

Женя представила себе льва-людоеда, с гривой, похожей на длинные волосы, с клыками, похожими на ножи. Оборотень! Может быть, она тогда столкнулась с оборотнем?

– Он сбежал, Илья. Полгода назад исчез, несмотря на замки, решетки и охрану. Они молчали, потому что за его содержание щедро платили. Они не хотели лишиться денег. Не хотели скандала. Они долго не могли понять, как он улизнул. Но потом я показал им твои фотороботы, Женя. В волосатом мужике они сразу признали беглеца. А в неизвестной девушке – медсестру, которая работала у них и уволилась за неделю до его побега. Правда, ты, Женя, сказала, что она блондинка, а они знали ее брюнеткой. Но краска для волос продается на каждом углу. Вот и ответ. Вероятно, они были за одно. Она дала ему дубликаты ключей и рассказала про пересменок охранников. А он в благодарность убил ее…

Женя не понимала, кто такой «он» и откуда сбежал. Но, главное, кажется, произошло. Лед тронулся! Ее рассказ про длинноволосого с ножом и про убитую девушку, которую никто не ищет, подтверждался из независимых источников.

– Теперь вы знаете, кто это был? – робко спросила Женя. – Кто убийца и кто его жертва?

– А то! – Сергей достаточно вольно перевел с английского «Элементарно, Ватсон!». – Жертва – медсестра. Она уволилась с работы, сказала родным, что уезжает в другой город. Вот ее никто и не хватился. Ну а убийца все тот же. Тот, кто убил Машу.

– А кто убил Машу? – задала Женя наивный вопрос. Впрочем, не такой уж и наивный. Это ведь не Черноруцкий.

Илья вдруг заметил, что он приволок Женю к этому забору, будто поставил к стенке. И здесь очень холодно и неуютно. У нее покраснел нос, посинели губы. Но она так и не решилась застегнуть пальто.

– Продолжим разговор в другом месте, – решил Илья.

И пошел к своей машине, завел двигатель, включил печку.

– Вы, правда, не знаете, кто убил Машу? – устало спросил он у Жени, которая сжалась в комок на заднем сидении.

– Думаю, тот, кого я видела на улице с ножом, – рискнула предположить она.

– Вы просто случайная свидетельница? Вас с этим человеком ничего не связывает?

– Конечно! Я же ведь сразу в милицию пошла. Я же его там описала, все рассказала…

– Понятно, – вздохнул Илья. – Вы нас простите, Женя. Просто это слишком запутанная история.

Он перестал говорить тоном государственного обвинителя и смотреть на нее, как нарколог на технический спирт – источник всех бед. Он попытался объяснить:

– 8 лет назад мою сестру убил Борис Фроловский – сын тогдашнего директора и владельца нашего завода Анатолия Федоровича Фроловского, который к тому же баллотировался в депутаты Госдумы. Мой отец был главным инженером, мы, как говорится, дружили семьями. Анатолий Федорович сделал все, чтобы замять эту историю, чтобы она не бросила тень ни на его бизнес, ни на политическое будущее. Он потратил много денег, включил связи. Это дело повесили на Черноруцкого, пообещав 20 лет вместо пожизненного.

Что ж, видимо, именно на это Жене и намекал узник, которого она навестила. Но Илья раскрыл еще не все карты.

– Нам же в качестве моральной компенсации и платы за молчание достался контрольный пакет акций ОАО «Чугунмет». Вот такая сделка… – продолжил он. – Фроловский клялся, что Борис всю оставшуюся жизнь проведет в закрытой лечебнице. Он не выйдет на волю, не будет опасен. По сути, это то же пожизненное заключение, только без суда и следствия, без огласки. Мы согласились. Однако теперь он на свободе. И вы, Женя, утверждаете, что он снова убил. Что ж, в этом виноваты мы все…

– Виновата медсестра, которая помогла ему бежать, – возразил Сергей. – Но она уже заплатила за это сполна. И вообще, главное, не кто виноват, а что делать. Нужно объявлять Бориса Фроловского в розыск. Только это вряд ли понравится его папаше-депутату, хоть и бывшему. Кажется, теперь он отошел от дел.

– Официально, да. Но он ушел в тень, а не со сцены. Финансирует одну из партий и свои связи на самом верху только укрепил.

– Ну, тому, кто, действительно, на самом верху, спонсоры не нужны, – хмыкнул Сергей, оглядываясь на церковь.

Илье тоже очень хотелось в это верить:

– В любом случае, Анатолий Федорович должен понять: чем быстрее Бориса найдут, тем меньше он натворит бед. Одно убийство получилось замять. Но если их будет много…

Следующие полчаса Илья и Сергей провели в телефонных переговорах. Илья позвонил Анатолию Федоровичу, а Сергей – заместителю прокурора Тульской области. Решено было возбудить уголовное дело по факту гибели пропавшей без вести медсестры и объявить в розыск Бориса Фроловского. Но не как подозреваемого в убийстве, а как пациента, сбежавшего из закрытой клиники. На этом настоял его отец. И пообещал подключить к поискам свою службу безопасности. Как и предполагал Илья, Анатолия Федоровичу тоже не понравилось досрочное освобождение сына.

– Где же он бродит? И на что живет? – волновался отец.

– Он не дает жить другим, – напомнил Илья.

Женя вздохнула с облегчением. Она больше не один на один с неизвестным убийцей. Он оказался известным многим, и теперь его ищут. Она – ценный свидетель, а не Дед Мороз-наоборот с кучей «подарков», от которых у Ильи Болотова регулярно портилось настроение.

Очередной сюрприз Сергей увез на экспертизу. Нужно же выяснить, чья это кровь. Стемнело. Служба, видимо, заканчивалась. Женя взялась за ручку дверцы.

– Илья Игоревич, я сама доберусь до гостиницы. Вы извините меня, некрасиво получилось с этой кровью. Непонятно, зачем кому-то понадобилось устраивать такое…

– Борис – сумасшедший, искать логику в его действиях затруднительно. Но раз он не оставляет вас в покое, вам нужна охрана.

– Нет, что вы, – она с трудом могла представить себя президентом, вокруг которого водят хороводы плечистые парни с одинаковыми лицами и костюмами. – Если бы он хотел меня убить, то уже бы сделал это. Тут что-то другое. Но я не буду вас больше отвлекать, вас ведь, наверное, ждет семья.

Но он лишь покачал головой. У него не осталось на это сил. Он устроит свои, личные поминки. Все уже привыкли к тому, что в этот день Илья не годится на роль примерного сына.

– Знаете что, Женя. Я думаю, мы с вами должны сейчас поехать и купить то, что нам, действительно, нужно…

Это оказалась новая сумка для Жени и большая бутылка «Хеннесси» для Ильи. Женя не могла понять, почему кожаный мешок, хоть и красивый, стоит, как телевизор. Но Илья привел ее именно в такой магазин. Отмел ее робкие попытки оставить все на потом, сделать покупку дома и в десять раз дешевле. Он сам выбрал для нее дорогущую голубую сумку и оплатил покупку своей кредиткой.

Потом они заехали в супермаркет. Вместо ужина в претенциозном ресторане гостиницы Илья предпочел набрать в тележку сыр, мясную нарезку, фрукты, икру и конфеты для Жени. Но ей не хотелось есть. Столько всего случилось! Тут не до трехразового питания. Но шеф настоял на том, что она возьмет в свой номер еду. Он же заперся в своем с «Хеннесси».

Женя набрала ванну, чтобы, наконец, согреться, успокоиться и окончательно смыть с себя кровь. Хотя она где-то слышала, что это невозможно. Микрочастицы все равно остаются и светятся в ультрафиолете. Месту преступления не поможет влажная уборка. Жаль, что у того оперативника, который осматривал ее машину, не имелось ультрафиолетового фонаря.

Сейчас же она надеялась, что кровь из сумочки ненастоящая. Бутафорская, как в кино. Или кровь животных. Лишь бы не человеческая. А если все-таки… От этой мысли Женя дрожала даже в горячей воде…

Она вышла из ванной, закутавшись в махровое полотенце. Аппетит так и не почтил ее своим присутствием. Пакет с вкусностями остался на журнальном столике нетронутым. Женя включила телевизор, чтобы не сидеть в тишине. Показывали сериал, который она обычно смотрела. Но сегодня чужие проблемы ее не трогали. Она снова с снова вспоминала то, что рассказал Илья.

«Богатство на крови… Отступные за жизнь Маши… Они хотели замять это дело. Мы согласились…».

Что может быть хуже смерти близкого человека? Только жизнь после его смерти.

Женя кожей чувствовала, как плохо сейчас Илье. Особенно плохо, потому что именно сегодня, в день смерти Маши, во время заупокойной службы возникла эта мерзкая пачка денег. Потому что именно сегодня стало ясно, что Борис не заперт больше, не наказан, не остановлен.

Женя хотела бы помочь. Хотя чем тут поможешь? Шанс задержать Бориса с поличным, пока он сжимал в руке окровавленный клинок, она упустила. Что поделаешь, физкультура никогда не была ее любимым предметом. И в секцию рукопашного боя ее бы не приняли.

Наверное, Илья предпочтет побыть один, чем с кем попало. А она – не друг и, как теперь выяснилось, не враг. Она и есть кто попало. Но, может быть, все-таки рискнуть?

Илья тоже пытался смыть с себя этот день. Полчаса под душем. Глотки коньяка один больше другого. Помогло? Вряд ли…

Как много времени они потеряли. Надо было сразу проверить лечебницу. Как только Женя явилась в его кабинете со странным разговором «про Машу, которая умерла». Как только они увидели лицо на фотороботе. И потом эта записка. Более чем прозрачный намек. И газетная вырезка, и эта кровь. Это не Женя, а Борис глумится над ними. И деньгами здесь не откупишься. Надо было понять с самого начала.

Но они не ожидали, расслабились. 8 лет – большой срок, чтобы отвыкнуть от зла, выпустить его из виду. Черноруцкий, который решил напомнить им, что не убивал Машу, и потребовать за молчание компенсацию побольше, казался более вероятным вариантом. Тем более что его и Женю связывала одна тюрьма. Случайное совпадение, сбившее с толку…

Что ж, ищи оправдания. Это привычное занятие. Это все, что тебе остается. Ну и еще один до верху наполненный стакан. За помин души. Ее и своей…

В дверь номера постучали. Женя все же явилась подставить плечо в трудную минуту. И замерла на пороге, увидев босса босого. В джинсах и полурастегнутой рубашке. Хотя чего она ожидала? В 10 часов вечера. После войны. С призраками, убийцами и самим собой…

А вот она чуть было не разоделась в пух и прах. Как на свидание. Это ведь для нее такая редкость. Тем более свидание с ним. Так приятно одеваться для него. Еще приятнее было бы раздеваться. Но об этом она даже мечтать не смела. И, чтобы не мечтать, натянула старые черные джинсы и любимую рубашку: простого кроя, но особенного нежно-сиреневого цвета, которому и стирки ни почем.

И хорошо, что без претензий. Это все-таки не официальный визит.

– Извините меня, Илья Игоревич. Я просто хотела узнать, как у вас дела? – сказала и поняла, как глупо это прозвучало.

К счастью, он не стал изображать жизнерадостного американца и отделываться от нее фразой «Всё отлично! Лучше не бывает!».

– Хотите выпить? – предложил Илья вполне по-русски.

Она кивнула и шагнула внутрь. Он закрыл дверь. Все-таки прошла фейс-контроль.

Она никогда не пила ничего крепче шампанского. Но от коньяка даже не зажмурилась. Выпила. Для храбрости.

– Конференция, судя по всему, прошла успешно, – Жене показалось логичным сменить тему. Отвлечь. – Меня просили организовать вашу встречу с директором предприятия с Урала. Они выпускают промышленные воздухоочистители. Гораздо дешевле импортных аналогов.

– Мы не будем экономить на экологии, – возразил Илья. – Мы сами дышим тем же воздухом. По плану замена старого оборудования произойдет тогда, когда начнется капитальный ремонт печей. Думаю, надо поторопиться как с первым, так и со вторым.

– То есть во встрече отказать?

– Почему же. Но только не нужно разговоров в столичных ресторанах. Пусть приезжают на завод.

– Хорошо, Илья Игоревич.

– А у вас неплохо получается, – неожиданно улыбнулся он.

– Что? – напряглась она.

– С вами приятно общаться, когда не надо подозревать. Вы простите меня, Женя. Почему-то я все время обижаю вас. Хотя вы этого не заслуживаете.

– Ну что вы! Я всё понимаю, Илья Игоревич. И тоже ненавижу этого убийцу. И хочу, чтобы все было по-другому. Хочу радовать вас, а не расстраивать.

Она осторожно подбирала слова. Но сдерживаться было трудно. Когда еще она окажется наедине с любимым мужчиной? Конференция заканчивается. Завтра они вернутся домой. И в неформальной обстановке встретятся разве что на опознании Бориса. Если его схватят, конечно.

Женя выпила еще и решилась на откровенность:

– Я знаю, что такое пустота и боль. Но не потому, что потеряла, а потому что никогда не имела. Пока не встретила вас…

Сегодня особенный день. И джинсы не помогали. Наоборот, неожиданно гармонировали с его стилем и настроением. В них оказалось так легко быть самой собой.

Женя смотрела на Илью влюбленными глазами, а ему это неожиданно понравилось. Видимо, спиртное начало действовать, отодвигая проблемы. Но всего на миллиметр, вернее, градус. Расслабляться нельзя.

Он отставил стакан. Поднялся из кресла, подошел к окну, отвернулся от нее.

– Спасибо вам, Женя. За понимание и сочувствие, – вежливость и ничего больше.

«Но вам лучше пойти к себе…». Не надо быть ясновидящей, чтобы понять: сейчас он ее выставит. И у нее не будет больше шанса увидеть своего героя без галстука.

– Это вам спасибо, – она тоже поднялась и шагнула, но не к двери, а к нему. – Вы подарили мне Москву. И этот вечер. Несмотря ни на что. Назло смерти. И этому чудовищу…

Он повернулся к ней. Черт возьми! Непостижимым образом ей удается говорить и делать то, что его волнует. И выглядит она сейчас как-то особенно. Глаза сияют, и волосы падают на плечи, и пахнет от нее свежестью. И никакой яркой помады, приторных духов, коротких юбок и многообещающих взглядов. От этих ударов он научился уклоняться.

Но она смотрела на него так, будто они вместе пережили землетрясение. И он не знает, что делать дальше. А она знает. Потому что любит его. И будет жить для него. Всё просто…

Женя всегда была хорошей девочкой, но никогда не чувствовала себя счастливой. Она вдруг отчетливо осознала это теперь, у окна с видом на Москву и ночь. К черту приличия и сомнения! Сейчас или никогда. Людям не стыдно убивать, почему же она должна стыдиться того, что ее влечет к этому мужчине. Она потянулась к нему, ее губы коснулись его.

Илья не отстранился, а ответил на ее поцелуй! Все началось с легких, изучающих прикосновений. А потом его затянуло в какой-то омут. Он вцепился в нее, как изголодавшийся пес в кость. Ей сразу стало жарко, и закружилась голова. Руки схватились за него, как за спасательный круг.

Господи, как долго она этого ждала! Просто видеть его так близко – невероятное счастье. Чувствовать его запах, его за день успевшую стать небритой щеку. Дотрагиваться до него. И не случайно и мимоходом. А сколько угодно раз. Обнимать.

Его ладони опустились к ее бедрам. Ей стало трудно дышать, а по телу пробежала дрожь. Дальнейшее она помнила с трудом. Они оказались на кровати. И он раздел ее и вдавил в эту кровать. Он торопился, хотя обычно вел себя сдержано. Он забыл, как быть нежным. Он был почти груб. А ей было больно, неудобно, неловко. Но от того, что рядом с ней, нет, гораздо ближе, внутри нее, любимый человек, сердце сладко замирало, а остальное не имело значения…

Это был плохой день. Борису удалось сделать его еще хуже, чем обычно. Хотя, казалось бы, куда хуже. Но последнее, что почувствовал Илья в этот день, было удовольствие. В первый раз за 8 лет…

13.

В 8 утра позвонил заместитель директора по производству:

– Илья Игоревич, вчера в 18.00 зафиксировали продув брони на второй печи. Образовалась здоровая проплешина в обшивке, газ уходил. Пришлось останавливать печь и заваривать броню. К 24.00 все починили. Плавка идет по плану. Еще хлопот добавили городская администрация и железная дорога. Но об этом вам расскажет начальник службы безопасности.

В трубке возник Сергей:

– Опять кражи чугуна из вагонов, Илья. Достали уже эти металлисты. Железнодорожники прислали бумагу, что с 1 октября отказываются перевозить наши грузы без стопроцентного сопровождения. Думаю, здесь не обошлось без городских властей. Они не хотят принимать на баланс наши объекты, вот и пытаются давить с разных сторон. Так что жди еще налоговых и санитарных проверок. А с перевозками вообще край. 1 октября – это очень скоро. Где же мы сопровождающих возьмем? И ладно бы пассажирские поезда, там хоть проводницы симпатичные. А в обществе чугунных чурок по всей стране колесить желающих мало найдется…

– Это не только не очень приятно, но и незаконно, – отметил Илья. – Мы разберемся с этим, Сереж. Нужно, чтобы юристы подняли правила железнодорожных перевозок. Есть перечень грузов, подлежащих обязательному сопровождению. Химия, оружие, взрывчатка. Чугуна там точно нет.

Он делал вид, что все, как всегда. Хотя обычно к докладам его подчиненных примешивался запах лосьона после бриться и утреннего кофе. Сегодня же телефонный звонок его разбудил, и понадобились усилия, чтобы включиться в разговор.

– У тебя все в порядке? – Сергей, в отличие от официального зама, просекал нюансы настроения Ильи. Наверное, дружба – это такая антенна, настроенная на тебя, хочешь ты этого или нет.

– Все нормально. Назначьте сегодня на 4 часа совещание по рельсовой войне. Мы к этому времени уже вернемся.

Мы? Мы, Николай Второй? Что ж, это более вероятно, чем мы – это он и Женя. Нет у них ничего общего. И она это поняла. И ушла из его номера, не дожидаясь рассвета и неловкости.

И как его только угораздило? Во всем виноват коньяк. И вчерашний день. И ее глаза. И ее джинсы. Он отвык от девушек в джинсах. Тем более, в джинсах без клепок, говорящих сами за себя. Ее клепки молчали как партизаны, не собираясь выдавать своего производителя. А вот глаза говорили. Наверное, стихами. Что-нибудь из Цветаевой:

Мировое началось во тьме кочевье:

Это бродят по ночной земле – деревья,

Это бродят золотым вином – гроздья,

Это странствуют из дома в дом – звезды,

Это реки начинают путь – вспять!

А мне хочется к тебе на грудь – спать…

Это было неправильно. Как море без воды. И пошло. Как автостоп с дальнобойщиками. И глупо. Как снятие порчи. Поэтому она и сбежала. Секретарша, хоть и пресс, переспала с шефом. Поздравляем, теперь можно опаздывать на работу, не опасаясь лишения премии…

Женя криво усмехнулась самой себе. Эйфория прошла очень быстро. Она стояла перед зеркалом и понимала, что в кино все врут, а пить надо меньше. И пора повзрослеть и понять, что никто никому не нужен. А тем более, она ему.

Ну почему вчера всё было не так. И ночь казалась самой лучшей и важной в жизни…

И как ей теперь смотреть ему в глаза? Никак. Для этого и придумали телефон.

– Доброе утро, Илья Игоревич. Закрытие конференции в 9.00 в зале Б. Прямо в гостинице, что удобно, ведь здесь живут многие приглашенные. Заседание обещали не затягивать, завершить за час-полтора.

Сердце почти остановилось, как поезд, с которого можно спрыгнуть на ходу. А вдруг все-таки подснежники цветут в декабре, и обувная фабрика, пусть только одна и в порядке эксперимента, перешла с кожи на хрусталь?

– Спасибо, Женя. Через пятнадцать минут идемте на завтрак, а потом в зал Б. И мне нужны данные по промышленным стокам.

Кто бы сомневался, что это единственное, что ему нужно от нее…

Она получила эти данные через десять минут. Еще пять пыталась восстановить дыхание и перестать то краснеть, то бледнеть. Потом вышла в коридор.

Илья уже был там. Все такой же неотразимый, но уже не совсем чужой. Чуть-чуть ее. Самую малость… Во всяком случае, ей так показалось, когда их взгляды встретились.

– Женя, я должен… – начал он.

Но его прервали. В коридоре возникло прекрасное видение. Стройное, загорелое, с длинными светлыми прямыми волосами, одетое во что-то сложное и струящееся, как на показе мод. Красотка благоухала, без видимых усилий перемещалась на высоченных каблуках и улыбалась голливудской улыбкой.

– Здравствуй, милый! Еле тебя нашла! Решила не звонить, а сделать сюрприз…

– Он вполне удался, – улыбнулся в ответ милый, хотя и слегка удивленный Илья.

Видение чмокнуло его в щеку, потом в другую и вопросительно подняло бровь в сторону Жени.

– Это Женя Векшина из пресс-службы «Чугунмет», – представил ее Илья. – А это Лена Болотова. Моя жена…

Она почувствовала это до того, как узнала наверняка. Поэтому и сбежала. Не могло быть у них пробуждения в объятиях друг друга, как в романе. Но если и существовала хоть малейшая надежда на взаимность, на продолжение отношений, то теперь она скончалась в муках.

Неправильно, пошло и глупо! История с Женей, конечно. А с Леной все сходится. Какая еще жена может быть у Ильи Болотова? Супруга короля – королева. А любовницей может быть и пастушка. Хотя глупо считать себя любовницей Ильи. Речь вообще идет не о чувствах, а о пьяной интрижке на скорую руку. Женя сама бросилась ему на шею, а он не сумел ей отказать. Наверное, из вежливости.

Господи, и угораздило же ее втрескаться не просто в шефа, а в женатого шефа. Ну почему Аня, которая трещит без умолку про всех подряд, забыла сообщить ей эту пикантную деталь? И где, интересно, обручальное кольцо Ильи? Заложил в ломбард, когда не хватало пару сотен тысяч до зарплаты? И почему любящая жена решила устроить мужу сюрприз сегодня, а не вчера? Она что забыла, какой вчера был день? А как же в горе и в радости?

Хотя что бы это изменило? Если бы Женя знала, что Илья женат, она бы не позволила себе о нем мечтать?

Кофе показался Жене и Илье одинаково безвкусным, а речи выступающих одинаково длинными. Но к 11 часам конференцию объявили закрытой.

Женя дождалась, пока Илья пожмет руку всем, кому полагается, а потом догнала его у дверей.

– Ну, кажется, это конец. Я вам больше не нужна, Илья Игоревич…

Интересно, о чем это она?

– Тогда я пойду. У меня есть кое-какие дела, а домой я доберусь на маршрутке.

Ведь «мерседес» теперь семейный автомобиль, на заднем сидении мило бы смотрелись очаровательные детишки. А Женя поедет на общественном транспорте, вместе со студентами и строителями.

Шеф изучающе взглянул на свою сотрудницу. В том, что она бегом на шпильках побежит по столичным магазинам, он сильно сомневался. Тогда какие у нее могут быть дела? Держаться от него подальше?

– Дела придется отложить, – усмехнулся Илья. – Вы мне еще понадобитесь, Женя…

Интересно, о чем это он?

2 часа 30 минут, не считая пробок, семейная жизнь Ильи протекала на глазах Жени. К счастью, жизнь оказалась не слишком бурной. Супруги не бросились друг другу в объятия после долгой разлуки. Воспитание мешало.

Елена Болотова привыкла, что переднее пассажирское сидение предназначено для охранника. Если машина не «феррари», разумеется. Поэтому села сзади справа. Женя считала место рядом с Ильей самым лучшим на свете, но не решилась публично признаться в этом. И поместилась сзади слева. Получился почти любовный треугольник. Хотя причем тут любовь?

Женя чувствовала себя третьей лишней и просто тупо смотрела в окно. Скоро они приедут, и эта пытка кончится. После случившегося ей было бы неловко и наедине с Ильей, а тут еще идеальная жена идеального мужа.

К счастью, Леня не замечала неловкости, как, впрочем, и Женю.

– Милая сумочка, – это все, что она сказала помощнице Ильи.

Остальное она обсуждала с мужем. В основном свою поездку в Италию, где стоит изумительная осень и вода в Адриатике все еще теплая, хотя Лена предпочитает бассейн. И итальянских дизайнеров…

Илья рассеянно слушал, поглядывая в зеркало заднего вида на Женю. Опять у нее напряженный и несчастный вид. И опять из-за него. Он только и делает, что обижает ее. Каждый день, как по графику. Какая обида у нас намечена на завтра?

– Как съездила? Как Москва?

– Как москвичи и приезжие олигархи?

Аня и Юля набросились на Женю, как воробьи на булочку.

– Все прошло хорошо, – вяло улыбнулась она. – За время конференции ни один олигарх не пострадал.

– Ты имеешь в виду, не женился? – заинтересовалась Юлечка.

– Уж точно не развелся…

И не мечтай!

– Да, девочки, большинство перспективных мужчин уже заняты, – сказала Аня с видом знатока. – Так что, тебя, Женька, нужно быстрее с Владиславом Степановичем знакомить из внешнеэкономического отдела, пока он в командировку не укатил и на другой не женился. Кстати, говорят, Елена Болотова из-за границы вернулась. Жень, ты ее видела? Она еще блондинка или уже брюнетка?

– На кого она похожа? На Ксюшу или на Анастасию?

– Она похожа на «Мисс мира», – решила Женя, сильно смахивающая на «Мисс невзрачность».

– Еще бы, с таким-то мистером! – завистливо вздохнула Юля. – Но вообще-то жена – не гора, обойти можно. Вот если бы я вместо тебя поехала, то попыталась бы пообщаться с нашим шефом именно так, как некоторые стажерки с президентом Америки.

– Вы извините, мне нужно пресс-релиз подготовить, – Женя уткнулась в компьютер.

Что ж, ее чувство к Илье банально. И некоторые более смазливые и опытные коллеги гораздо лучше утешили бы его вчера вечером. Куда она полезла со своими киношными представлениями об отношениях мужчины и женщины? Смешно и нелепо! Даже стыдно. И еще очень хочется конфет…

К совещанию юридический отдел подготовил обращение в транспортную прокуратуру. Ссылались на правила грузоперевозок, утвержденные правительством, требовали отменить ультиматум железнодорожников как незаконный.

– Добавьте риторики, – распорядился Илья. – Про то, что наше предприятие – градообразующее. Если мы не будем вывозить готовую продукцию, то доменные печи можно попросту останавливать. Тогда мы не только понесем убытки, но и прекратим выработку доменного газа, который отапливает треть города, а на носу начало отопительного сезона…

Короче, с этой проблемой, кажется, разобрались. Обсудили и другие, накопившиеся за время отсутствия шефа. Совещание затянулось. Но Илья не опоздал. Его жена предпочитала ужинать в ресторанах, а они работают дольше, чем длятся любые совещания.

Лена Болотова сидела за столиком «Грота», пила коктейль и любовалась своим мужем. Илья был как всегда красив и безупречен. У одной ее подруги тоже был симпатичный муж, но недели не проходило, чтобы женский голос не сообщил в телефонную трубку, какой симпатичный у нее муж. У другой – супруг был богат, но не забывал напоминать жене, что это он богат, а не она. Еще одна знакомая вышла замуж за очень умного человека, но он развлекался тем, что указывал на ее глупости, причем, публично. «Представляете, моя-то считает, что Китай так назвали потому, что там водятся киты»…

А вот Лене повезло. Наверное, потому, что она сама была красива и безупречна. Лучший ресторан в городе, лучший салат с лобстерами, лучший спутник. Чего еще желать? Разве что оказаться с мужем наедине. Они не виделись целый месяц. Лена соскучилась.

– Чэго грустный, дэушка? Не любит никто? Дай я полюблю. Мнэ нэ жалко. У мэне дома три жаны…, – доверительно сообщил Жене у подъезда сосед-кавказец.

Господи, куда же подевались все холостые мужчины? Конечно, многие женятся уже в двадцать. Но к тридцати могли бы и развестись… Черт, она может думать о чем-нибудь, кроме прекращения семейных отношений?

За вечер Женя умяла все, что было в холодильнике. Начала чинно-благородно с банки черной икры, которая осталась от несъеденного ужина и была привезена из Москвы, как трофей. Ела и думала о том, что надо было сделать это вчера. Да, точно. Остаться в своем номере, налопаться хоть до 50 размера, лишь бы не идти к Илье и не предлагать себя.

Ну почему с ней всегда так? Каждую минуту тысячи женщин на планете вступают в близкие отношения с любимыми мужчинами. Без особого труда это удается всем, кроме нее. Ей же удалось только усложнить жизнь ему и себе. Вчера Женя вообразила себя худой, симпатичной, желанной, а на самом деле единственное, что сделало ее привлекательной в его глазах – это коньяк.

Что ж, она тут же получила щелчок по носу. Не раскатывай губы, он женат. А ты одна, всегда одна. Некому улыбаться, не с кем делиться бедами, не к кому спешить. Надеяться не на что…

К вечерним новостям по каналу «Россия» в ход пошли докомандировочные остатки сыра и колбасы. К выпуску по «1 каналу» были открыты банка горошка и банка соленых огурцов. К обзору событий дня на «НТВ» ложка скрежетала по дну жестянки из-под сгущенки.

И тут раздался звонок в дверь. В гости к Жене никто и никогда не приходил. Только родители заглянули один раз, проверить, как она устроилась на новом месте. Но если бы они решили повторить инспекцию, то сначала позвонили бы по телефону. Тогда кто это? Да еще так поздно?

Илья с чемоданом и готовностью уйти от жены? Жена Ильи с маникюром и готовностью испортить его, но выцарапать глаза сопернице?

Да-а, зря Женя пишет пресс-релизы, а не фантастические рассказы…

Она была осторожна, она посмотрела в глазок. И никого не увидела. Ну и шуточки у кого-то…

В отличие от многих женщин, на ночь Лена Болотова не смывала косметику, а наносила легкий макияж. Потом капелька духов, потом распахнуть бордовый шелковый халат, демонстрируя кружевное черное белье. И можно отправляться в кровать.

Илья читал книгу в спальне, но Лена мягко отобрала ее и отложила в сторону. Она не любила книг, особенно из библиотеки Болотовых, от них только настроение портится. Она предпочитала реальную жизнь. Уж лучше журнал, ведь с большинством редакторов отдела моды она знакома лично…

Лена приняла красивую позу и призывно посмотрела на мужа.

– Я соскучилась. Почему мы не ездим за границу вместе?

– Потому, что есть еще дома дела, – усмехнулся он.

И долги. Например, супружеский…

Женя вернулась на кухню и прикончила шоколадку. Та не сопротивлялась. Снова звонок. На этот раз на лестничной площадке мялся очередной кавказец из соседней квартиры. И этот предложит ей стать пятой женой? Потому что четвертая у него уже есть: какая-то всклокоченная девица тоже топталась перед дверью.

– Что такое? – напряженно спросила Женя, не собираясь им открывать.

– Здеся подарка для дэвушка.

– Спасибо, мне ничего не нужно.

– Это не от нас, размечталась, – хмыкнула девица. – Мы просто мимо топали, а тут под твоей дверью сверток. Возьми, вдруг бомба.

Странная логика. Но Женя послушно открыла дверь. И взяла что-то, завернутое в белую бумагу. Значит, когда звонили в первый раз, это и принесли, оставили на пороге, но лично вручить постеснялись. А она в глазок не увидела.

Нет, это не бомба. Женя еще не развернула бумагу, но уже не сомневалась, что это. Очередной привет от убийцы.

Но он разительно отличался от предыдущих. Те были графические, этот – акустический. В свертке оказался диктофон. Конечно же, с кассетой. Женя нажала на кнопку воспроизведения и услышала… голос Ильи.

14.

Костя Корастылев явился в «Грот» с огромным букетом красных роз. Артистам надо дарить цветы. Это как молоко для шахтеров. Компенсация за вредность.

Наташе цветы понравились. Она даже согласилась, что Костя отвезет ее домой после выступления. Оказавшись, наконец-то, с ней наедине, парень не стал терять времени даром, и прямо на ресторанной парковке притянул к себе свою пассажирку, впился губами ей в шею. Он не забыл, какие именно ласки доставляли ей особое удовольствие.

– Не надо, – прошептала Наталья, отстраняясь, хотя и не сразу.

– Почему, Наталь? – хрипло пробормотал он ей в ухо. – Ты, наверное, с этим стариком позабыла, как может быть хорошо…

– Не надо, Костя.

– Почему? – настаивал он. – У тебя же нет мужа. А вот твой спонсор, небось, сейчас с женой. Почему же ты должна быть одна?

Действительно, почему? Потому, что она знала, что от мужчин одни неприятности. От ресторанной певички многие хотят не только песен. Ее пожилой любовник – еще меньшее из зол. На большое зло у него просто сил не хватит.

– Костя, если тебе нужна девушка на ночь, то могу тебя познакомить с парочкой официанток или постоянных клиенток. Некоторые приходят в ресторан именно сниматься. Вполне симпатичные девушки, мечтают выйти замуж за депутата или бизнесмена. Ты как раз в их вкусе.

– Мне нужна ты, Наталь!

– Пожалуй, я поймаю такси, – она выскочила из его машины, забыв букет.

– Надо было «жучок» в розах спрятать, – услышала Женя голос Ильи. – С волками жить…

– В любом случае, надо держать ее под контролем, – это уже Сергей. – Пусть будет на виду. Так что придется с ней чаще общаться. Вот я и пригласил Женю с нами в «Грот». Надо с ней подружиться. Даже если она выполняет чье-то задание, мы ей его усложним. Личные отношения между мишенью и стрелком мешают попасть в десятку…

– Илья, тебе придется обаять Женю. Ничего особенного. Кажется, она не слишком избалована мужским вниманием. Пара ужинов, тройка комплиментов – и клиент созрел. Если сравнить богатого, красивого, интеллигентного совладельца металлургического гиганта с невзрачным обитателем застенка и обладателем наколок, нетрудно догадаться, что крепость сдастся без боя. И не только вывесит белый флаг, но и повернет свои пушки против вчерашнего союзника…

Что это? Запись разговоров между вице-президентом «Чугунмет» и начальником службы безопасности не на производственную тему, а на тему Жени. Кто бы мог подумать? Крепость – это она что ли? И она же стрелок? А Илья – мишень?

Ну да, он же подозревал ее в связи с Черноруцким или даже с убийцей Маши. Думал, что она сама измазала кровью свою сумку, чтобы испортить Болотовым всю обедню, то есть панихиду. Но потом всё разъяснилось, и он даже извинился…

Господи, так вот почему ее пригласили в тот ресторан, вот почему он подвозил ее домой, и именно она поехала на конференцию. Чтобы быть под контролем. И поэтому Илья не оттолкнул ее вчера…

«Секс для протоколу»…

Ох… Еда, беспорядочно съеденная сегодня, вдруг настойчиво попросилась наружу. Женя не смогла ей отказать, метнулась в санузел. Так тебе и надо! Сама виновата. Нечего икру со сгущенкой и солеными огурцами мешать. Тоже мне коктейль «Слеза комсомолки». Нечего считать себя ровней Илье Болотову. Да он и не посмотрел бы в ее сторону, если бы не сверхзадача «обаять Женю». Он общался с ней не потому, что она была ему хоть чуть-чуть симпатична. Дура, кому она может быть симпатична…

Она же видела, что ему не о чем с ней говорить. Ему была неприятна ее компания, но приходилось быть вежливым, водить ее по ресторанам и театрам, спать с ней…

– Зря старались, Илья Игоревич, – пробормотала она сквозь дурноту и слезы. – Эта крепость сдалась бы вам без боя. И в ней нет секретного оружия. В протоколе даже нечего записать…

Завтра годовщина смерти родителей Маши. Сергей хорошо помнил об этом и предпочел бы быть с ней рядом с самого утра до позднего вечера. Чтобы проснуться вместе с любимой, вместе нужно и заснуть. Но когда Сергей поздно вечером явился в роскошную двухуровневую квартиру Болотовых, домработница холодно объявила, что «Мария Николаевна уже легли».

– Тогда я поговорю с Ильей, – не отступал Сергей.

Домработница посмотрела неодобрительно, но посторонилась, давая ему пройти. Илья Игоревич раньше полуночи не ложились. Даже с Еленой Анатольевной.

Илья сидел в кресле в гостиной со стаканом коньяка и книгой Уэльбека. Он старался меньше пить и больше читать. Но получалось не очень.

– Что, скверно, брат? – понял Сергей, отметив его тоскливый вид.

– Тебе налить?

– Плесни немного. Значит, Елена Прекрасная вернулась. И встреча, я полагаю, была теплой?

– Как всегда, – безразлично отозвался Илья.

– Тогда почему ты сейчас не в супружеской спальне?

– Не волнуйся, Лена осталась довольна.

– Я не за нее волнуюсь. Что у тебя-то стряслось? Супруга сегодня тебя порадовала или все-таки вчера?

– Вчера она меня порадовать никак не могла, ты же знаешь.

– Да, в этот день она всегда отсиживается по заграницам, – неодобрительно отметил Сергей.

– Мы не можем ее за это винить, – вздохнул Илья.

– А ты что делал вчера? К родителям так и не зашел.

– Я позвонил маме, извинился. Она все поняла.

– Да, в такой день каждый спасается, как может. Что стало твоим спасением?

– Я не хочу об этом говорить.

– Даже со мной? Это что-то новенькое.

– Сереж, можно без иронии?

– Ладно, пойдем следственным путем. Ты у нас джентльмен. А джентльмены не обсуждают только две вещи: долги и женщин. С деньгами у тебя все в порядке. Остаются дамы. Илья, колись. Или я вызову на допрос Евгению Александровну. Может быть, она мне сообщит интересные подробности о личной жизни нашего шефа? Соседние номера в гостинице, тонкие стены и все такое…

– Перестань! – потребовал Илья. – Совсем!

– С ума сойти! В последний раз ты вел себя так разве что в студенческие годы, когда остался ночевать не у Леночки…

– Черт бы тебя побрал, Шерлок Холмс хренов!

– Вот это да! – Сергей пришел в полный восторг. – Ты знаешь такие слова? Ты сердишься? Похоже, тебя волнует что-то, а может быть, даже кто-то. Впервые за 8 лет. Не может быть! Кто же эта волшебница? Столичная штучка? Как удачно я отправил тебя в эту командировку. Конечно, у меня был другой замысел, связанный с Женей. Но с ней и так все прояснилось…

– С ней еще больше запуталось, – покачал головой Илья.

Сергей взглянул на друга. И ему расхотелось шутить.

– Все ясно! Можно было догадаться, что столичные штучки тебя не интересуют. Другое дело, Евгения Александровна. Тоже в какой-то мере жертва нашего Бориса. Вот что тебя зацепило…

– Можно обойтись без психоанализа? И без оправданий.

– Оправданий? Ты не должен ни перед кем оправдываться, Илья. Мы, нормальные люди, иногда идем на поводу у своих чувств и желаний.

– Значит, Маша права, и ты изменяешь ей?

– Не сравнивай, брат. Я люблю Машу и завтра буду рядом с ней.

– Я тоже люблю свою жену, – отрезал Илья. – Но вчера она не могла быть рядом со мной. Спокойно ночи, Сереж. Если хочешь, оставайся у нас. Рядом…

Свои новые вещи Женя повесила в самый дальний угол шкафа, туда же запихнула и «милую сумочку». Поиграла и хватит. Это атрибуты другой жизни. Не Жениной. Ей не для кого наряжаться. А для себя сойдет то, что под настроение: серые брюки, черная водолазка. Ее обычная одежда, арестантская роба в тюрьме одиночества…

Она почти не спала этой ночью. Снова и снова слушала кассету. Как убийце удалось сделать запись? Такое ощущение, что они все у него под колпаком. Он имеет доступ не только на рабочее место Жени, но и в кабинет вице-президента «Чугунмет». Невероятно! Однако Женя не пойдет с этим к Илье или Сергею. Конечно, стоило бы их предупредить о прослушке, но она не сможет признаться им, что все знает. Не сможет посмотреть в глаза.

Нет, она оставит кассету у себя. На случай рецидива. Мечты об Илье ведь обязательно вернутся. И ей вдруг покажется, что между ними что-то возможно. Бывают же чудеса на свете…

Она нажмет на кнопку и поймет, что не бывают. Случаются лишь оперативно-розыскные мероприятия.

А еще в самом конце записи Женя услышала незнакомый голос.

– Хочешь умереть? Спроси меня, как…

Наверное, это голос убийцы. Но в нем не было ничего пугающего. Скорее, он говорил сочувственно…

Господи, этот монстр ей сочувствует! Он что в курсе ее отношений с Ильей? Может, он и в гостиничном номере прослушку организовал, а то и скрытую видеокамеру поставил. Бред какой-то! Зачем ему все это? Он что собирает компромат на Илью?

Но с другой стороны, раз сочувствует, не станет кромсать ножом. И что это за присказка у него такая: хочешь умереть, спроси меня, как? Он что автор практического пособия для самоубийц? Черноруцкий действительно повесился. А сестра Ильи и медсестра были жестоко убиты.

Чего же он хочет от Жени? Чтобы она разрешила ему убить себя? Мол, я тебя не больно зарежу…

Сергей принес Маше завтрак в постель. Она чуть с кровати не упала. Чем он незамедлил воспользоваться. Обнял ее, якобы в целях безопасности, и поцеловал уже без всяких посторонних целей.

– Доброе утро, солнышко! – жизнерадостно провозгласил он.

– Это вряд ли, – Маша больше напоминала тучу. – Не пустили в дверь, ты пролез в окно?

– Ты же знаешь, у меня везде свои люди.

Да уж. Неужели Илья будет на его стороне, а, значит, против Маши? Хотя, конечно, это не война. Враги не подают на подносе бутерброд с помидорами и ее любимым сыром с плесенью, йогурт и кофе.

– Спасибо, – буркнула Маша, делая глоток.

– Всегда к вашим услугам.

Наверное, он улыбался не потому, что ему было весело, а чтобы хоть чуть-чуть поднять ей настроение. Наверное, хорошо, что есть человек, который вот так работает домкратом. Остальные тоже любят ее и приедут сегодня на кладбище, но им бы со своим настроением разобраться…

– К услугам, говоришь? – задумалась Маша. – То есть, ты сделаешь все, что я попрошу?

– Запросто! Если только просьба не подпадает под действие Уголовного кодекса…

– Договорились! Обещаю, что не выйду за рамки закона. Обещаю, что буду любить тебя вечно…

Льдинки исчезли из ее глаз. Маша смотрела на Сергея, как ребенок на хозяина кондитерской фабрики: одновременно и просительно и влюблено.

Ему не понравился этот взгляд. Вот если бы просто влюблено…

– Сергей, я хочу, чтобы ты рассказал мне о связи Болотовых с убийством моих родителей.

Медленно и серьезно, отделяя каждое слово и наблюдая за его реакцией. Маша не сомневался, что он знает. Он же лучший друг Ильи. Но он всегда пресекал разговоры на тему взрыва. Однако теперь она задала конкретный вопрос.

– Солнышко, мы же договорились не возвращаться к этому, – мягко сказал Сергей. – Ну зачем поворачивать нож в ране?

– Значит, связь есть?! – почти не дыша, спросила Маша. – Болотовы причастны?

– Маша, пожалуйста, – Сергей поморщился, как от зубной боли.

– Я прошу тебя! – она схватила его за руку, совсем как раньше. Будто не было ссоры и нелепых обвинений. Будто они по-прежнему вместе. – Если я что-то для тебя значу…

– Маша, торг здесь не уместен, – он выдернул руку, но тут же положил свою ладонь сверху ее. – Я люблю тебя, но мы договорились никогда этого не касаться.

– С кем договорились? С Ильей? Как будто я все еще маленькая девочка, от которой скрывают правду.

– И Илья и родители любят тебя – вот единственная правда.

– Но я хочу знать другую. Почему погибли мои родители? – она сделала ударение на слово «мои».

– Потому, что какой-то подонок заминировал машину.

– И Болотовы здесь ни при чем?

– Маша! – Сергей укоризненно покачал головой, но не смог просто ответить «нет».

– Иди к черту! – закричала она и оттолкнула и его руку, и его поднос, и его поганый кофе. – Идите вы все к черту! Не хочу видеть никого. И на кладбище не смейте являться!

Сергей ушел. А она, конечно, успокоилась. И разрешила Илье войти в свою комнату и обнять себя. И отвезти на городское кладбище. И там уже их ждали Игорь Петрович и Людмила Ивановна. Специально приехали из Москвы. И всё было очень печально и, кажется, искренне.

Но, возможно, это потому, что их ждала еще одна могила – могила их Маши…

– Вчера я откровенно побеседовала с Владиславом Степановичем, – Аня со значением взглянула на Женю. – Они с моим благоверным подвозили меня домой после работы. Я заметила, что он выглядит не очень. Похудел как-то. Он признался, что обед ему готовить некому. Вот они – прелести развода… Но я-то знаю, как ему помочь. Я пригласила его в субботу на обед к тебе.

– Ко мне?! – Женя аж подскочила на стуле. – Но мы даже не знакомы.

– Не волнуйся, я ему про тебя все объяснила. Что ты снимаешь жилье, и вообще девушка неприметная, скромная. Владислав Степанович ответил, что это не проблема, мол, с недавних пор он не любит красоток. Красивая жена от него ушла, теперь ему нужно что-нибудь попроще. Ты как раз подходишь.

– Ну спасибо, – попыталась улыбнуться Женя.

Хорошо еще, что в офисе нет Юли, а значит, и свидетелей ее позора. Хотя, наверное, большинство людей знакомятся через знакомых. Вдруг это не так уж и плохо? Свидание в субботу, как у большинства незамужних молодых женщин. Это отвлечет ее от мыслей об убийце, и от терзаний по поводу Ильи.

– Ты не обиделась, надеюсь, – забеспокоилась Аня. – На конкурсах красоты все какие-то одинаковые, в каждой же обычной девушке есть своя изюминка. А Владислав Степанович любит сладкое.

– Аня, я не думаю, что это хорошая идея, – растерялась Женя.

Она несколько раз видела начальника отдела внешнеэкономических связей и запомнила его приятную полноту.

– Слушай, может тебе, нужен Том Круз? – заподозрила худшее коллега. – Ты это брось. В твоем возрасте пора трезво смотреть на жизнь. Меня, например, мама вовремя предупредила: замуж надо выходить не за тех, кого любишь, а за тех, кто замуж зовет. Если и есть на свете чудо-мужики, то они профессионалы конспирации. И умело прячутся от нас. А Владислав Воскобойников, может, и не Аполлон, но мужчина положительный. Опять же зарплата у него хорошая. Абы кого я тебе не порекомендую. Если бы не мой ревнивый супруг, я бы сама Владиславу борщ сварила.

– Я плохо готовлю, – это был последний аргумент.

Но сваха его не приняла:

– Я дам тебе рецептик. Не комплексуй, подруга. Все в твоих руках. В субботу у тебя всё изменится. Ну вот скажи, чего ты сегодня такая кислая? Это потому, что у тебя мужика нет. А появится мужик, потом дети. И уже не зря на свете живешь…

– До детей точно дело не дойдет, – криво усмехнулся длинноволосый парень, который слушал этот разговор, сидя в черной «восьмерке» с тонированными стеклами. – Слишком мало времени у нее осталось. Скоро день жертвоприношения…

15.

Но до субботы была пятница. И много работы для пресс-службы, и, как подозревала Женя, для ее потенциального жениха, потому что на предприятие прибыли иностранные партнеры.

Их водили по заводу, с ними обсуждали контракты, а вечером в их честь организовали по-настоящему светский прием: с классической музыкой и вечерними платьями. И всюду нужно было обеспечить присутствие прессы, подсказать удачные ракурсы и нужные цифры, а в конце дня устроить пресс-конференцию.

Пиар-служба поделила обязанности. Ане и Юле выпала производственная часть.

– Господи, ну почему мне так не везет? – чуть не плакала Юлечка. – Я должна тащиться в доменный цех, мять прическу каской, надевать спецовку немодного фасона и ужасающей расцветки. Ну как при таких обстоятельствах мне выйти замуж за иностранца?

– Я могу сходить вместо тебя, – предложила Женя. – Естественно, в цех, а не замуж.

Женя сегодня почти не смотрелась в зеркало, но не сомневалась, что ее мрачную одежду и тоскливый взгляд каской не испортишь.

Однако Эльвира Павловна решила, что Жене благоволит начальство, и взяла ее с собой на вечерний банкет.

И Женя получила чудесную возможность полюбоваться Ильей под ручку с супругой. Мероприятие почтили присутствием почти все городские «шишки». Классическую музыку обеспечивала специально приглашенная звезда мировой оперной сцены. Шведские столы ломилась от закусок. Но Женя держала себя в руках и пила минералку, чтобы заглушить чувство голода.

– Это вы – мой завтрашний повар? – услышала она довольно писклявый мужской голос.

Поспешно обернулась. Владислав Степанович собственной персоной. Тембр голоса совсем не соответствовал его внушительному виду. Стоящий перед ней мужчина – высокий и большой, пуговицы на розовой рубашке вот-вот оторвутся под напором живота. Ее завтрашний гость.

– Да, наверное, повар, – забормотала Женя, неуверенно улыбнувшись. А если и дальше так пойдет, то еще и портной.

Начальник отдела внешнеэкономических связей остался серьезен.

– Вот и познакомились, – изрек он. – Как вам событие? Речь идет об очень важной сделке. И мы организовали все на высшем уровне. Даже губернатор приехал. Он мне лично руку пожал, представляете?

– Да, поздравляю.

– Единственное, что мне здесь не нравится, это еда. Вернее, ее отсутствие. Потому что бутерброды – это не еда. Щи да каша – пища наша, – Воскобойников многозначительно посмотрел на Женю.

– Я тоже предпочитаю русскую кухню, – соврала она.

«Мужчинам не надо перечить, с ними следует соглашаться, если не хочешь остаться одна», – вспомнила Женя одно из наставлений Ани.

Но еще раз согласиться с Владиславом Степановичем, тем самым, повысив свои шансы и упрочив позиции, ей не дали. Помешала Эльвира Павловна.

– Женя, не стой столбом. Наши гости хотят сфотографироваться на память с хозяевами. Возьми цифровик и сделай снимки.

– Я? – изумилась Женя. – Давайте я кого-нибудь из профессионалов позову. Фотографа из «Вечерки».

– Я пробовала позвать, но все журналисты уже ушли. А у меня зрение – сама понимаешь, – она поправила свои стильные очки. – Так что придется тебе. Пусть будет слегка неформальный снимок.

– Пойдемте, пойдемте, Евгения, – Воскобойников так оживился, что даже взял ее за локоть. Первое прикосновение! Они потом расскажут детям, как папа и мама познакомились на светском рауте. – Вы и меня сфотографируете с нашими иностранными партнерами. Вы же знаете, Эльвира Павловна, это я организовал встречу, согласовал все пункты, нашему руководству оставалось просто вынуть ручку «Паркер» из кармана и подписать договор.

– У Ильи Игоревича «Монблан», – зачем-то сказала Женя.

За время конференции она успела изучить все детали.

– Что, простите?

– Нет, нет, ничего.

И о чем она только думает? Лучше бы ее заботило, как не выронить дорогой фотоаппарат. Интересно, в нем есть система защиты от дрожания рук? И губ. Хотя Женя видела Илью лишь мельком, издалека, ей все равно хотелось плакать.

А он вообще не смотрел в ее сторону. Да и зачем смотреть, что она картина маслом что ли? Конечно, после того, что было, он мог бы удостоить вниманием и репродукцию. Впрочем, что было-то? Он же не признавался ей в любви и не ухаживал за ней. Правда, цветы дарил и в театр водил. По указке начальника службы безопасности, который считал, что Женя этой безопасности угрожает. И ночь с ней – это попытка нейтрализации угрозы…

Нет, она просто не может об этом думать. Надо успокоиться и забыть. Но как тут забудешь, когда ей придется хорошенько рассмотреть Илью через объектив.

– Внимание, фотосессия! – провозгласил Воскобойников.

Иностранцы вряд ли поняли, но на всякий случай улыбнулись. Владислав Степанович перешел на английский и быстро выстроил мизансцену, в центре которой оказались Илья и Лена.

Супруга вице-президента компании выглядела потрясающе и знала это. Она сияла улыбкой и прижималась к мужу так, будто они стояли в переполненном вагоне метро. А Жене пришлось вообразить себя чем-то вроде видеокамеры в том же метро, которая бесстрастно фиксирует происходящее. В антитеррористических целях.

Это даже хорошо. Она специально снимет их вдвоем, и будет носить фотографию в своей совсем старой сумке, где молния заедает. Фотография как напоминалка в телефоне. Нет, как ведро холодной воды. И пусть Илья Игоревич обнимается со своей женой сколько захочет. У Жени, между прочим, завтра тоже свидание…

Илье происходящее не нравилось. Напрягало и платье Лены со слишком большим декольте, и этот затянувшийся прием, и эти фотовспышки. Ну какой из Жени папарацци?

– Вы нас совсем ослепили, – Лене внезапно надоело улыбаться.

– Простите, – Женя поспешно убрала фотоаппарат в чехол.

Такой же черный, как ее одежда. Она как будто носит траур, – подумалось Илье. – Как будто кто-то умер. Или что-то в ней. Нужно подойти и спросить, как дела. Нет ли вестей от убийцы? Наверное, нужно как-то извиниться…

Он сделал шаг в ее сторону, но она уже затерялась в толпе. Отошла к самому дальнему столу. Чтобы наестся бутербродов с запеченным мясом и канапе с лососем. Как будто тяжесть в желудке снимет камень с души…

В субботу с самого утра Женя прокладывала путь к сердцу Владислава Степановича. Если повезет, она уже сегодня его и заасфальтирует. Покупки, уборка, готовка. Аня права, жизнь внезапно наполнилась смыслом. Появилась цель – чтобы обед не подгорел.

Но сначала были магазины. В одном из них Женя оставила сдачу. Растяпа! Ладно, она обойдется как-нибудь без этих 200 рублей. В другом – забыла купить лук. Пришлось возвращаться, ругая себя…

Женя варила борщ, делала пюре и жарила котлеты в таком количестве, словно ждала футбольную команду, проголодавшуюся после игры с бразильцами. Она решила победить врага, если не качеством, то количеством. Хотя, почему, собственно врага? Бог даст, будущего мужа…

Он явился точно в час дня и принес красные гвоздики. Женя с детства терпеть не могла эти символы революции, но сегодня обрадовалась им, назло тем розам. Назло себе той, прежней, которая имела глупость поверить, что босс может всерьез заинтересоваться ею – невзрачной, склонной к полноте идиотке без сдачи и чувства юмора.

Несмотря на влажную уборку, новую скатерть и аппетитные запахи, Женина однокомнатная «хрущевка» Владиславу Степановичу не понравилась. Такие квартиры вообще мало кому нравятся. Разве что наследникам, да и то после смерти хозяина. Единственным украшением более чем скромного жилища гость счел стол, накрытый к обеду. После второй порции борща Воскобойников заметно повеселел, перешел на «ты».

– Готовишь ты хуже, чем моя мама. Но лучше, чем моя бывшая жена, – вынес он вердикт.

– Я вообще-то редко готовлю. Живу-то одна, – смущенно отозвалась Женя.

– Если женщина умеет готовить, она хорошая женщина, – авторитетно заявил гость. – Завтрак, обед, ужин для мужа не оставляют времени для неприличных мыслей и поступков. Вот моя жена была хорошей женщиной, пока не перестала готовить и не начала где-то шляться.

Женя со своим гостем чувствовала себя неловко. Она избегала смотреть ему в глаза. И если честно, как только он пришел, ей уже захотелось проводить его домой. Но, с другой стороны, хорошо, что он здесь. Это отвлекает ее от неприличных мыслей и поступков.

Например, сегодня она проснулась в три часа ночи от острого желания немедленно позвонить Илье и сказать:

– Мне наплевать, что у тебя есть жена, и что ты подозревал меня во всех грехах…

А потом повторить за Земфирой:

– «Ты же видишь, я живу тобою! Моей огромной любви хватит нам двоим с головою»…

И ведь он сам дал ей номер своего мобильника на всякий случай. Сейчас случай не всякий, а крайний. Ей плохо без него. Невыносимо от мысли, что «с ним» ничего уже не будет. Только всегда без него…

Ладно, она смогла наступить на горло этой песне. Весь стыд, связанный с Ильей, уже в прошлом. Надо сосредоточиться на том, что к ней в гости пожаловал мужчина. Не случайно зашел, а целенаправленно. И при этом он не участковый. Такое с ней в первый раз, между прочим.

Женя мило улыбнулась Владиславу, который ей уже почти нравился. Все-таки он общается с иностранцами, знает языки, а не только феню, как ее прежние потенциальные кавалеры. Она предприняла робкую попытку сменить кулинарную тему на международную.

Но гость упорно обсуждал котлеты, пил водку, потом пил чай с булкой, намазанной вареньем. Рассуждал о микроволновых печах, которые есть порождение дьявола. Полуфабрикаты и быстрое приготовление пищи – враг женской добродетели.

Накушавшись, наговорившись, Владислав как-то странно посмотрел на хозяйку. Вероятно, в его меню следующим блюдом была непосредственно Женя.

– Иди, сядь рядом, Евгения, – он немного подвинулся на диване, и она втиснулась в щель.

Одна его рука полезла ей под юбку, вторая – обняла за шею. А губы впились в ее рот. Ну и ну! Она не ожидала от него такой прыти. С другой стороны, чего откладывать? Они взрослые люди, между прочим, свободные. Так что, зачем тянуть время и узнавать друг друга получше? Всё и так ясно.

Он – завидный жених. Хорошая работа, хорошая зарплата, семейные ценности в виде домашних обедов для него на первом месте. Она – скромная, не стерва, без видимых физических недостатков и с перспективой стать неплохой хозяйкой. Они подходят друг другу, как пазлы.

От него пахло луком и водкой, второй подбородок блестел от пота, и это сопение. Но Женя старалась не обращать внимания на мелочи. Главное, что она не одинока, рядом с ней мужчина, он проявляет к ней интерес, да еще какой. Если у них все получится, ее жизнь устроится. Ее перестанут спрашивать: «Ну что, ты так и не вышла замуж?» и смотреть с сочувствием. Да и сама Женя не будет больше считать свою жизнь пустой – внушительная комплекция супруга заполнит ее без остатка.

Суженый придавил Женю к дивану и громко пыхтел. Старая мебель жалобно скрипела. Надо же, какая сексуально активная у Жени выдалась неделя. Вот вам и старая дева и синий чулок. Несколько дней – и у нее уже новый партнер.

Она закрыла глаза и вспомнила совсем другие прикосновения и ощущения. Когда ты готова на все, лишь бы быть с ним, лишь бы ему было хорошо с тобой. И каждое его движение отдается в тебе сладкой болью…

Но теперь все иначе. Женя чувствовала себя, как шахтер под завалом. Она терпела, пока масса не стала критической, а потом толкнула будущего мужа явно не с эротическими намерениями.

– Я думаю, вам пора домой, – не очень-то гостеприимно, но решительно заявила хозяйка. – Ну, чтобы ничто постороннее не мешало процессу пищеварения…

– Ты что меня динамишь? – не поверил Владислав.

– Ну мы еще недостаточно узнали друг друга… Хотя вы очень хороший.

Женя пыталась одернуть юбку.

– Да уж, – Владислав явно обиделся, – меня недавно с такой блондинкой познакомили – закачаешься! И работает в мэрии, серьезная женщина, не то, что ты. А я, как дурак, к тебе пришел. Очень уж мне тебя Аня хвалила: мол, хорошая девчонка, а в любви не везет. А ты просто вертихвостка. То приходи, то уходи…

Женя вздохнула. Пусть думает, что хочет, лишь бы не здесь. Не на ее диване. Она ничего не могла поделать с собой и с отвращением к нему.

– Вам лучше уйти, – повторила она.

– Я-то уйду, Евгения, а ты с кем останешься? – угрюмо изрек он.

Она осталась одна. С горой грязной посуды. Но не пошла ее мыть, а бесцельно бродила по квартире. На глаза попался глянцевый журнал. Жизнерадостная красавица улыбалась с обложки. Тема номера: «Как добиться успеха?».

Никак. Пора признаться, что большинство людей никакого успеха не добиваются. В лучшем случае плывут по течению. Живут от зарплаты до зарплаты и рожают детей от тех, кого не любят, но кто позвал замуж. А она даже так не может. Ничего у нее не будет. Ни любви, ни успеха, ни терпения, чтобы смириться с присутствием Владислава и отсутствием Ильи.

А нужна ли вообще такая жизнь? И если нужна, то для чего? Чтобы чувствовать свою неполноценность и внутренне сжиматься от вопросов: ну как встретила Новый год? Что тебе подарили на 8 марта? Как собираешься праздновать день влюбленных? С кем провела отпуск? Она надеялась, что это не главные вопросы.

Нельзя раскисать. В конце концов, у нее есть семья. Люди, которые любят и ждут. И она может прямо сейчас поехать к ним, а не мыть эту дурацкую посуду. Вот она – прелесть одиночества.

Уже через полтора часа Женя позвонила в дверь родительской квартиры. Открыла сестра Света. Ее маленькие сыновья с визгом носились по коридору. Визжать они научились раньше, чем говорить. Пахло мамиными пирогами с капустой. Всё, как всегда. Традиционный субботний ужин, на который собирается вся семья. Раньше это казалось Жене скучнейшим мероприятием, а теперь она почувствовала, что вернулась домой. Здесь спокойно и хорошо.

Но Света встретила ее нерадостно.

– Явилась – не запылилась, – криво усмехнулась она. С силой захлопнула за гостьей дверь, намеренно погремела замками. – Вспомнила-таки о нашем существовании.

– Проходи, проходи, дочка, – в коридор выглянула мама. – Хорошо, что приехала. Мы как раз на стол накрыли.

– Можете сколько угодно делать вид, что ничего не случилось, – хмыкнула Света. – А я вот притворяться не буду.

– Что такое? – напряглась Женя.

– Так, мелкие неприятности, – попыталась улыбнуться мама, но не смогла.

– Нет, не мелкие, – возразила сестра. – Нечего прятать голову в песок. Все равно дерьмо всплывет. Вы вот все свою младшенькую оберегаете, а она что-то за вас не очень переживает. Даже не звонит. А у отца, между прочим, серьезные проблемы, и все из-за тебя, Женя.

– Из-за меня?

– Ну да, помнишь того зэка, что повесился недавно в камере на простыне?

Еще бы ей не помнить. Это же Черноруцкий.

– Так вот, говорят, что он не повесился, его убили. И подозревают в этом отца…

16.

– Отец виноват в убийстве? – Женя даже рассмеялась.

Это было так же нелепо, как выступление стриптизерш в родильном доме. Хотя, если главврач мужчина…

– Нам не до смеха, – вздохнула мама. – У отца, действительно, крупные неприятности. С самоубийством у них там чего-то не сходится. Подозревают убийство.

– А тут еще кто-то стукнул, что папаша устроил мертвяку незаконную свиданку буквально за минуты до того, как он стал покойником. С кем была стрелка, пока не установили, вернее, не донесли. Но прокуроры подозревают заговор. Мол, кто-то из сотрудников этого мокрушника удавил. А кто у нас за всех сотрудников отвечает? И вообще за все, что происходит в зоне…

– В лучшем случае – выговор с занесением. А то и уголовное дело, – мама почти плакала. – И главное, с нами отец ничего не обсуждает, только валидол пьет. Нам Павлик рассказал…

Павлик – муж Светы, оперативник в зоне. Наверное, он, действительно, в курсе.

Ноги Жени стали ватными. Это она подвела отца под монастырь. Вернее, под выговор и под валидол. Его уличили в мелком проступке и теперь подозревают по крупному. Ну зачем она пошла к Черноруцкому? Мисс Марпл из ясельной группы. Столько лет безупречной службы насмарку. И это незадолго до пенсии! В детстве она мечтала, чтобы отца уволили из зоны и отправили, например, на флот. Там же тоже полковники. Только форма у них лучше. И море. Но сейчас все иначе. Неужели ему придется уйти с позором?

– Ладно, проходи уж, раз пришла, – махнула рукой Света.

Отца Женя увидела за большим столом в зале. Он наливал газировку внукам со скоростью уличного автомата. А они выпивали ее еще быстрее. Он улыбался, но выглядел уставшим и постаревшим.

– Какие люди и без конвоя! – усмехнулся Павлик. – Ты, Женька, в столицах совсем нас забыла. Ну нашла себе жениха без ж/п и м\п?

– Да я и не искала…

– Правильно, такие только в зоне. Вместо жилищных проблем – койка и тумбочка, вместо материальных – государственное обеспечение. Так что зря ты отсюда слиняла. Но если все-таки найдешь, сразу к нам веди. Мы ему тут устроим очную ставку с допросом. Никуда не денется – влюбится и жениться.

– Тетю Женю никто замуж не берет! – радостно провозгласил пятилетний племянник, явно повторяя чьи-то слова.

Женя не знала, плакать ей или смеяться.

– Налетай на пирожки, а то не хватит, – вмешался отец.

Женя так и сделала. После плотного обеда требуется не менее плотный ужин. Ну и ладно, что джинсы скоро треснут по шву. Все равно ей ни перед кем не раздеваться…

Настроение за столом было не очень. Веселились только Павлик, то и дело прикладываясь к рюмке, и дети, кидавшиеся хлебом. Остальные вздыхали каждый о своем.

– Дочь, ты машину-то заберешь? Вроде ездит, – напомнил отец.

Нет, Женя не спешила садиться за руль. Дожди, мокрая дорога, неуверенность. Это не для нее. Ей казалось, что у нее получится. Но не вышло… Может быть, весной.

– Женька опять поправилась, – отметила Света, тоже не отличавшаяся худобой. Но сестра округлилась после двух родов, то есть имела законное право. Женя же не сделала пока ничего общественно полезного. – Я бы с такой задницей и без мужа пешком ходила.

– Толстая корррова, – заявил четырехлетний племянник, порадовав маму после занятий с логопедом.

Ну а тетя? Переживет. Она привыкла. Вот такая у нее семья…

– Почему они думают, что Черноруцкого убили? – спросила Женя, когда мать и сестра ушли мыть посуду, а Павел и мальчиками уткнулись в телевизор.

– Синяки у него какие-то лишние нашли. Я не знаю, я не эксперт, – вздохнул отец.

– Но если даже и убийство, то ты здесь не при чем, – решительно заявила дочь. – Все дело в психопате с ножом. Он был заперт в лечебнице и недавно сбежал. Он убивает людей, а потом присылает записки, что они сами хотели умереть…

Но рассказ о Борисе Фроловском особого впечатления на отца не произвел.

– Твой психопат в зону проникнуть не мог, – покачал головой отец. – Если Черноруцому помогли умереть, то это был человек в форме.

– Значит, Борис заплатил кому-то из сотрудников.

– Откуда же столько денег у сбежавшего психа?

– Пап, ты прости меня, что я тебя во все это втянула. Неужели все так серьезно?

– Если найдут киллера с ключами от камеры, то его – под суд, а мне – выговор. А если не найдут, то все спишут на суицид, а с меня – рапорт об увольнении, раз не разглядел предателя в рядах. Ой, дочка, что-то нехорошо мне…

Отец внезапно побледнел, схватился за сердце и стал сползать со стула.

Стенокардия напряжения, слава Богу, не перешедшая в стенокардию покоя, не перешедшую в инфаркт миокарда. Обошлось! Так сказал фельдшер со «скорой помощи». Очень молодой и, как заметила Света, неженатый.

Женя его безымянные пальцы не разглядывала. Она вообще мало что замечала вокруг. Виновата! Она во всем виновата! Из-за нее отец рискует работой. А без работы он жить не привык. Вот и получается, что из-за нее он рискует жизнью.

Она почему-то решила сунуть свой нос в чужие дела. Уголовные. И вот результат. У отца сердечный приступ, сестра пытается выдать ее замуж за прыщавого студента-медика, в квартире пахнет, как на складе лекарств…

Женя не осталась у родителей на ночь. На последнем автобусе она возвращалась к себе домой и пыталась не реветь. Она ни при чем. На ее месте так поступил бы каждый. Если есть возможность разузнать что-то, касающееся мужчины твоей мечты, то этим не воспользуется только тот, у кого или нет возможности, или нет мужчины. Вот она и поболтала немного с Черноруцким. Но она же не убивала его. Можно предположить, что его прикончили бы в любом случае, а не потому, что Женя заглянула к нему на огонек, вернее лампочку в металлическом каркасе.

Так что неприятности отцу доставил именно убийца, а не Женя. Плохо, конечно, что всплыло ее свидание, нарушающее правила внутреннего распорядка. Но она сомневалась, что все остальные свидания во всех тюрьмах проходят строго по правилам, исключительно с близкими родственниками. Если утром – свадьба, вечером – свидание, тогда при каждой колонии уже бы открыли свой загс.

Записка! – внезапно пришло ей в голову. – Записка про «умирать легко». Илья сказал, что это почерк Черноруцкого. Его заставили написать? Или все-таки самоубийство?

Но если Черноруцкий сам полез в петлю, претензий к его посетителю было бы еще больше. «Доведение до самоубийства» – это статья Уголовного кодекса. Получается, что для Жени лучше, если его убили. Она ведь не угощала его во время свидания пирожными с ядом. Нет, его укокошили позже и контактным способом, так что Женя вне подозрений. Или это все-таки она разворошила осиное гнездо? Кто-то испугался, что Черноруцкий проговорится, и решил заткнуть ему рот. Но кто?

Илья и Сергей пусть позже, а не раньше, но рассказали правду. Остаются Борис и его отец. Им не нужна огласка, что за смерть Маши судили совсем другого. Но даже если бы Черноруцкий вдруг выболтал этот секрет, доказать уже ничего нельзя. Имеется приговор суда, вступивший в законную силу. Остальное – домыслы. Поэтому стоило ли вообще огород городить, вернее, виселицу?

Нет, Женя не понимала поступков и мотивов убийцы. Но это же хорошо! Значит, она думает совсем не так, как безумец с тесаком или его коллега в форме и с удавкой. Она нормальный, не виновный ни в чьей смерти, ни в чьих неприятностях на работе и проблемах с сердцем, человек. Так что можно расслабиться и не кусать губы…

Но тут Жене на мобильный позвонила Эльвира Павловна. Чтобы начальница разыскала ее в выходной, должно было произойти что-то из ряда вон. Оно и произошло.

– Катастрофа, напечатанная десятитысячный тиражом! Ужас в типографской краске! Как вы могли?!

– Я?! – проблеяла Женя.

Что еще она натворила? Начала войну в Ираке? Отодрала кусок обшивки от космического челнока?

– Вы читали «Вечерние новости»?

– Э-э, нет…

Отлично! Пресс-секретарь не читает прессу! Это все равно, что хирург, который падает в обморок от вида крови.

– Я еще не успела. Мне пришлось… к отцу. Он неважно себя чувствует.

– Я желаю вашему отцу здоровья, но как вы могли перепутать наше предприятие с конкурентом? – негодовала Эльвира Павловна. – В статье о контракте с иностранцами указан не «Чугунмет», а Новогорский металлургический завод. И они ссылаются на пресс-релиз, который вы составляли.

– Я?! Да, составляла, но…

Если честно, Женя не помнила, что там было написано. В последнее время она думала о чем угодно, только не о работе. Неужели она перепутала свое предприятие с тем, что на другом конце города?

– Мне позвонило руководство, – зловеще предупредила начальница. – Выразило возмущение. В понедельник будем решать, что делать. Вы напортачили, вы и готовьте опровержение.

– Да, конечно. Извините, Эльвира Павловна.

– Это очень грубый промах, Евгения. Наши лавры достались конкурентам! Будете объясняться не со мной. Извиняйтесь перед руководством.

Женя зажмурилась, представив возмущение, которое по ее поводу вновь выразил Илья. И как он поступит на этот раз? Выгонит ее с работы, как до этого вышвырнул из кабинета, из церкви…

Но пока ее вышвырнули из маршрутки. У «ГАЗели» пробило колесо. Водитель указал всем на дверь. Пока он доставал запаску, пассажиры сгрудились в луже на обочине. Недавно прошел дождь, так что на комфортное стояние рассчитывать не приходилось.

Всё плохо! Всё! У нее ничего не выходит ни с любовью, ни с работой, ни с расследованием. И отца подвела, и завод. Даже маршрутка не хочет ее везти…

Жене казалось, что она может изменить жизнь, сбежав из тюремной библиотеки, ведь вокруг огромный, разноцветный мир, готовый послушной собакой лечь к ее ногам. А стало только хуже. В библиотеке она хотя бы никому, кроме пыли, не причиняла зла. За последнее же время натворила столько бед!

Влюбилась не в того. Переспала с тем самым, но он оказался женат. Подставила отца. Подложила свинью предприятию. Оттолкнула будущего мужа. Ничего не смогла сделать для умирающей девушки, зато установила странную связь с убийцей. И этот список будет продолжаться. Каждый день приносит лишь новые неприятности.

– Когда б… поедем в ж… Совсем ох… Меня пацаны ждут…

– В натуре пи… Я на работу опаздываю, твою мать…

Это другие пассажиры маршрутки демонстрировали свое отношение к происходящему. Приятная у нее компания. Как всегда. Другой нет, и не предвидится. Поездила на «мерседесах» и хватит. Походила по театрам – теперь обратно, в народный цирк.

Женя прыгала на холодном ветру молча, но стуча зубами. Она уговаривала себя, что надо успокоиться, прекратить давиться слезами. Пусть руки перестанут дрожать, пусть перестанет колоть сердце. Есть же что-то хорошее, или будет. Что? На ум ничего не приходило.

Она чувствовала себя старухой. Жалкой, дряхлой, больной, одинокой. Без будущего. Что ее ждет? Новые проблемы, болезни, и, в конце концов, смерть. Непонятно, зачем мучиться? Зачем впрягаться в баржу депрессии, тащить на себе чемоданы тоски и уныния?

Вечная пустота и одиночество. И все чаще прорывается злость. Почему Женя лишена того, что дается каждому почти без усилий? Почему всех вокруг – Аню, Юлю, Свету, Лену Болотову – есть кому провожать, им есть с кем завтракать и с кем смотреть триллер. Ей же даже поругаться не с кем. Чем они лучше ее?

28 лет одиночества – достаточный срок. Даже за убийство меньше дают. А что дальше? Через три месяца Новый год. Она проведет праздник в своей обшарпанной квартире в обществе слез и шампанского, которое некому будет открыть. Или поедет к родителям и будет принужденно улыбаться. Даже с ними она будет одна, как всегда. А тот, кого она любит, встретит Новый год с женой…

Она знала себя, знала, что не сможет измениться. Не согласится на запасной вариант типа Владислава Степановича или охранника с вышки. Не станет вдруг роковой красоткой, которая отобьет Илью у жены. Она такая, какая есть: одинокая и несчастная. И если кому-то удается развеять тоску удачной карьерой или курсами кройки и шитья, то Женя и так не могла. Она хотела любви каждой клеточкой своего замерзшего тела, хотела быть с Ильей. И каждой клеточкой мозга знала, что это невозможно. Он никогда не полюбит ее, у нее нет шансов. И никогда не было. Она уже родилась непутевой, толстой неудачницей. И всю жизнь будет такой.

Не хочу! – вдруг отчетливо поняла она. – Не хочу!!!

«Если тебе не удалась жизнь, пусть удастся смерть!» – вспомнила Женя университетский курс философии. Ницше. Утешение? Или руководство к действию?

Маршрутка, наконец, поехала. А мысль о смерти неожиданно не испугала, а согрела. Было в этом что-то значительное. Как будто Женя все же хозяйка своей судьбы и может решать, как умереть. Удавка, петля, бритва? Кровь, вывалившийся язык. Отвратительно! Таблетки? Просто уснуть и не проснуться. Умереть, как жила: тихо и незаметно, ни для себя, ни для окружающих. А может быть, решиться в последний миг на что-то особенное?

Надо же, оказалось, что о смерти думать куда приятнее, чем о жизни. Женя открыла сумку и достала пудреницу. Посмотрелась в зеркало. Некрасивое бледное лицо, тусклые глаза, опущенные уголки губ. Ей уже давно не жаль себя, ей от себя противно. Нет, расстаться с собой такой ей будет не тяжело. Может быть, правда…

Она знала, что это только игра. У нее не хватит решимости. Смерть непоправима, а пока живу, надеюсь. Инстинкт самосохранения и все такое. Но когда она вошла в подъезд своего дома и поднялась на последний этаж, то увидела люк на крышу. Открытый.

Знак? А ведь раньше она никогда не замечала его. Ходила мимо, не обращая внимания. Теперь же темный квадрат бросился ей в глаза.

Она сама не поняла, какая сила затянула ее туда, как в черную дыру. Вместо того чтобы вставить ключ в замок своей двери, войти в квартиру и включить телевизор, Женя поднялась по железной лестнице и оказалась на крыше…

Может быть, это не просто знак. Это путь! В буквальном смысле указанный свыше. Этот люк всегда был закрыт. И вдруг… И ведет он не на чердак, а сразу на крышу. Плоскую, по ней можно ходить. Что Женя и сделала.

Одно движение, и проблемы исчезнут. И не надо будет плакать в одиночестве, переживать за отца, мыть посуду, готовить опровержение и съеживаться под взглядами Ильи и Лены. Не надо будет больше ничего. Никогда.

Разве не так поступают все неудачники, как только поймут, что они неудачники? Так поступали даже некоторые гении. У нее будет хорошая компания. В аду…

Женя подошла к самому краю. Было темно, асфальт казался таким далеким, а звезды неожиданно близкими. Тучи ушли. Может быть, все-таки наступит бабье лето? А то дожди замучили…

Не будет она бросаться вниз. Что она безумная что ли? Нет, она хочет дочитать новую книгу и досмотреть любимый сериал. А все остальное как-нибудь устроится, наладится. Жизнь все-таки непредсказуема. Женя же и представить не могла, что окажется сегодня на крыше.

Вдруг за углом ее ждет личное, персональное счастье? А если она не придет, а свалится с крыши, оно же будет ничье. Невостребованное, ненужное. А это невесело. Уж Женя-то знала.

Она повернулась, чтобы идти назад, домой, туда, где одиноко, но привычно и уютно. Но оказалось, что она уже не одна. Прямо перед ней выросла тень. И Женя ее узнала. Вернее, его.

Это был убийца. Тот самый. Он пришел за ней. Длинные волосы, черная одежда. Только ножа не было. Или он прятал его…

Она даже не успела испугаться, отпрянуть, убежать. Хотя куда здесь бежать? Если только прыгать. Но она решила не делать глупостей.

– Хочешь умереть? – произнес Борис Фроловский. – Спроси меня, как.

17.

– Это кровь человека, Илья.

– Интересно знать, какого?

– Эксперты говорят, группа та же, что у пропавшей медсестры психбольницы. И еще у нескольких миллионов человек. Но я не удивлюсь, если этот безумный зарезал медсестру, чтобы испачкать ее кровью сумку Жени…

– Думаю, Борису нравится убивать, поэтому он зарезал ту девушку. А еще ему нравится манипулировать людьми, поэтому он устраивает Жене «сюрпризы». Кстати, что-то от него давно ничего не слышно. Боюсь, это затишье перед бурей. Сереж, мне кажется, Жене все-таки нужна охрана.

– Ну если она согласится на назойливое внимание, подыщу ей ребят покрепче. Хотя, как я заметил, она предпочитает мужчин в галстуках, а не в спортивных костюмах…

Илья затормозил на светофоре гораздо резче, чем мог бы.

– Кажется, мы договорились не обсуждать больше ее мужчин, – сказал он.

– Скорее, ее мужчину. Я думаю, она из тех, у кого одна, но пламенная страсть… Ладно, извини, закрыли тему.

В конце концов, Сергей не хотел влететь лбом в стекло и изобразил покладистого подчиненного и пассажира. Начальник и так везет его на работу на своей машине. Его же «Дэу» скучает на стоянке, потому что Сергей вчера слишком хорошо и слишком долго посидел в кафешке с бывшими коллегами-ментами. Но в понедельник с утра ему уже отзвонились эксперты, и теперь он доложил боссу последнюю информацию.

Возможность взять объект под охрану начальнику службы безопасности представилась неожиданно быстро. Илья и Сергей увидели Женю в вестибюле заводоуправления. Но узнали не сразу. Она изменилась: вдруг стала яркой блондинкой. Белые волосы и черная одежда. Она шла к лифту, ни на кого не глядя.

Двери кабинки захлопнулись прямо у нее перед носом. Но потом разъехались вновь. Владислав Степанович заметил вице-президента и сделал для него то, что не стал делать для Жени: придержал лифт.

– Доброе утро, Илья Игоревич, – расплылся в улыбке Воскобойников. – Оно и впрямь доброе. Погода-то какая! Конец сентября, а солнце и тепло.

– Да, действительно, – рассеянно отозвался Илья, присматриваясь к новому имиджу своей подчиненной.

– Правда, кое-кто постарался нам утро испортить, – начальник отдела внешнеэкономических связей тоже покосился на Женю, но с неодобрением. – Неужели вы, Евгения, не знаете, на каком заводе зарплату получаете? Как же умудрились такую ошибку допустить?

– Извините, такого больше не повторится, – Женя смотрела в пол.

Надо же в какой компании она оказалась! Сначала – в объятиях двоих из трех мужчин, потом в одном лифте с ними. Такого тоже больше не повторится…

– Я думаю, тут простыми извинениями не отделаешься. Придется штрафные санкции применять…

– Вы преувеличиваете размер бедствия, Владислав Степанович, оно не стихийное, – возразил Илья. – Газета перед нами извинилась, потому что журналист – не переписчик пресс-релизов, он должен еще и голову включать. Да, в нашей справке была опечатка, но все другие издания дали правильную информацию. А «Вечерка» теперь нам, помимо уточнения, еще большой материал бесплатно обещала. Так что, Евгения Александровна ущерб компании не причиняла. Даже наоборот…

Значит, негодование по поводу ее ляпа выражал не Илья, а Владислав Степанович. Он ведь тоже в какой-то степени начальство. Видимо, это он позвонил Эльвире Павловне и испортил выходной, лишь бы насолить Жене. А Илья вроде как не сердится. Даже заступается. Хотя теперь это уже значения не имеет.

– Я виновата, Илья Игоревич, – произнесла Женя ровным голосом. – Можете уволить меня по статье. Или я напишу заявление об уходе по собственному желанию.

Лифт остановился. Женя вышла, оставив мужчин в недоумении. Сергей едва не проехал свой этаж, но потом все-таки выскочил следом.

– Жень, ты чего? – догнал он ее в коридоре. – Никто не собирается тебя увольнять.

– Тогда я сама уволюсь, – сказала она без эмоций.

– Почему? Не обращай ты внимания на Воскобойникова. Вечно он всем недоволен, особенно на пустой желудок.

– Дело не в Воскобойникове.

– А в чем? Хотя, думаю, все-таки, в ком. Давай-ка зайдем в мой кабинет и поболтаем немного.

– Сергей Андреевич, мне работать надо, – попыталась уклониться она.

– Работа – не волк. Влез – не убежишь. Жень, ты от меня так легко не отделаешься.

Он пропустил ее вперед и закрыл дверь своего офиса. Женя присела на краешек стула. Волновалась? Сергей этого не заметил. Лицо у нее было какое-то каменное.

– Жень, давай по честному. Это из-за Ильи?

– Что?

– Ты решила сбежать от него?

– Не понимаю.

– Ладно, я объясню, хотя и не педагог, – Сергею надоело ходить вокруг да около. Он же не коза, а Женя не колышек. – Я, конечно, не знаю подробностей. Но зря ты делаешь ноги. У тебя здесь всё только начинается. И в смысле карьеры и вообще… Ты – единственная женщина, которую он подпустил к себе за 8 лет.

Женя вздрогнула и еще ниже опустила голову. Хотя надо было бы с независимым видом посмотреть Сергею в глаза.

– Я не понимаю, о чем вы.

– О том самом. Ты забудь, что я там из службы безопасности. Я просто его друг. И повторяю, ты единственная…

Ей хотелось заткнуть уши.

– Видимо, у него просто не было выбора… И потом, вы не правы, Сергей Андреевич. Единственная в данном случае Елена, извините, не знаю отчества.

– Анатольевна она. И в этом все дело, просекаешь?

– Нет.

– Елена Анатольевна Болотова до замужества носила фамилию Фроловская. Она родная сестра Бориса.

Женя так удивилась, что наконец-то посмотрела на собеседника.

– Вот такие дела, – продолжил Сергей. – Илья и Лена начали встречаться еще в школе. Через них и Борис сблизился с Машей. Никто же не знал, что он…

– Выходит, это была настоящая любовь, – перебила Женя, опять переходя на механический тон. – Пожениться после такого испытания.

– Ага, любовь до гроба! – хмыкнул Сергей. – Жениться на сестре убийцы твоей сестры. Даже звучит нескладно. Думаю, Илье просто стало всё равно. Всё всё равно. Так бывает. А еще, подозреваю, он хотел себя наказать. Не дать забыть. Лена с Борисом очень похожи.

– Не заметила.

– Ладно, не о них речь. А о том, что этот брак нельзя назвать идеальным. И опять же понятно, почему детей нет…

Женя поднялась.

– Сергей Андреевич, мне не понятно, почему вы решили обсудить со мной личную жизнь совершенно постороннего мне человека, к тому же моего начальника. Это, по меньшей мере, странно и неприлично. Позвольте мне пойти, наконец, на свое рабочее место.

– Идите, Евгения Александровна. Это ваш выбор.

Он не знал, что выбора у нее уже нет…

Завод дымил прямо в пластиковое окно кабинета Ильи. А он, вместо того, чтобы работать, уставился в книгу. Мишель Уэльбек «Элементарные частицы». Он прочитал этот абзац вчера вечером, а сегодня захотел к нему вернуться. С чего бы это?

«Одно из самых удивительных свойств плотской любви – то ощущение близости, которое она вызывает, если к желанию примешивается хоть малая толика взаимной симпатии. С первых же минут от «вы» переходишь к «ты» и, кажется, будто любовница, даже встреченная только вчера, имеет право на такую степень откровенности, до какой ты бы не дошел ни с одним человеческим существом…»

Илья отложил пухлый томик. Это оно и есть. Ощущение того вечера. Неуловимое, как дым. Но потом наступило утро, и появился дымоуловитель. Отечественного производства, но вряд ли дешевле импортных аналогов. Лена – шикарная женщина, а шик стоит дорого.

Дым исчез, но потом в машине и даже на вечеринке в пятницу Илья видел те же глаза. Но сегодня в лифте они были другими. Пустыми. Что-то здесь не так. Что-то неправильное. С ней что-то случилось. Но быть откровенной она не спешила. А он сам? Разве он хоть что-нибудь объяснил? Нет, просто познакомил ее со своей женой…

Они с Женей общаются, как едва знакомые люди. Он делает вид, что ничего между ними не было. А ведь это подло! Как будто он из тех, кто на утро не помнит имя партнерши. Нет, все дело лишь в его многолетней привычке держать дистанцию. Но теперь она сходит с этой дистанции. «По собственному желанию». А ему остается смотреть ей вслед?

Илья нажал кнопку селектора.

– Вызовите, пожалуйста, ко мне Евгению Векшину из пресс-службы, – попросил он секретаршу. Но потом передумал. – Хотя нет, просто дайте мне номер ее телефона.

– Выброси ты этот веник, – Аня с отвращением смотрела на некогда роскошный букет на столе у Жени.

Она так и не унесла его домой. Любовалась здесь. Но теперь цветы повесили головы и потемнели. Тени. Скелеты былой красоты. Конечно, она их выбросит. Как и все остальное. Ее работа, ее жизнь оказалась ненужным хламом. А ей казалось, что на новом месте ее ждет успех. Мол, жизнь – зебра. Если сегодня плохо, завтра будет хорошо. Или еще хуже…

– Ты зачем уважаемого человека обидела? – Аня проявила такт и подождала, пока Юля выйдет из кабинета, но потом все-таки выразила возмущение. – Он бы тебе, знаешь, сколько таких роз подарил? Так дела не делаются…

– Просто он… Не получилось как-то. Не зацепило…

– Ну и ты, милая моя, не предел мечтаний. Прости, конечно. Владислав Степанович сказал, что ты вообще не знаешь, что с мужчиной в постели делать. И котлеты у тебя подгорели. И в пресс-релизе ты чего-то напутала. Так что скромнее надо быть в запросах. Мне же теперь перед человеком неудобно. Я тебе такую рекламную кампанию устроила…

– А продукт оказался некачественный, – усмехнулась Женя.

– Вот видишь, сама все понимаешь.

Женя кивнула и ответила на телефонный звонок.

– Слушаю.

– Женя, я хочу тебя видеть, – сказал Илья. – Прямо сейчас.

Она поспешно вскочила.

– Хорошо, Илья Игоревич, я уже иду.

– Начальство вызывает, – догадалась Аня. – Наверное, хочет выговор влепить…

Он поднялся из-за стола ей навстречу, пододвинул ей стул и только после этого вновь вернулся в свое начальственное кресло.

Выговор не самое худшее. Она ожидала еще одного допроса с пристрастием. И боялась, что на этот раз не отделается так легко. На Илью труднее не смотреть.

– Жень, я должен перед тобой извиниться, – сказал он совсем не то, что она ожидала услышать. И совсем не таким тоном, каким следует делать выволочку своим сотрудникам. По-настоящему провинившимся.

– Вы? Передо мной? – осталось только рот открыть от удивления. Впрочем, она и так выглядит, как полная идиотка. – Это я кругом виновата. Простите. Сама не понимаю, как допустила такую ошибку в важном документе. Не знаю, о чем я только думала.

– Наверное, о том же, о чем и я – усмехнулся он. – И за что я пытаюсь извиниться.

– Вам не за что передо мной извиняться, – отрезала Женя. – Я же сказала, что во всем виновата сама.

– Вот как? В чем же именно? Только не надо больше про пресс-релиз.

Она постаралась не покраснеть. Неужели и здесь придется обсуждать, что она не знает, как вести себя с мужчиной в постели?

– Я испортила вам поездку в Москву, Илья Игоревич. Вам и так было нелегко. А тут еще я… – она с трудом подбирала слова.

– Да, ты утяжелила ситуацию килограммов на 50, если не ошибаюсь.

Он упорно говорил ей «ты» и послал куда подальше формальности. Но она погоню за дымом не заметила. Раньше она ловила каждый его взгляд, была благодарна за каждую улыбку. А теперь предпочла бы почтовое сообщение. «Настоящим уведомляю, что Золушка вернулась на свою кухню, гремит сковородками и на принца больше не претендует…»

– Вы ошибаетесь. У меня не такая фигура, как у вашей жены, я вешу гораздо больше, – честно призналась Женя.

– Да, ты не похожа на мою супругу, – кивнул Илья. – Лена терпеть не может извиняться. Ты же не даешь извиниться другим. Не знаю, что хуже.

– Видимо, надо просто забыть о произошедшем, как о страшном сне. Я не буду больше надоедать вам, маячить перед вами, огорчать вас. Думаю, мы вообще теперь не увидимся.

– Ты действительно решила уволиться? – уточнил он.

– Да, – твердо сказала она.

– Тебя не устраивает заплата?

– Устраивает.

– Значит, не вызывает восторга начальство?

– Вызывает. То есть… Дело не в этом, Илья Игоревич. Просто я уезжаю в другой город. Буду работать там.

– Можно узнать, где именно?

– Я бы не хотела раньше времени…

Здесь есть какой-то подвох. Люди не меняют работу, город, жизнь просто так. За выходные. Что-то произошло, но она не считает нужным рассказать. А ведь раньше она читала ему вслух записки от убийцы. Правда, его это злило. Так чего же удивляться, что теперь ему прочтут разве что заявление об уходе?

– Женя, что-то случилось? Что-то, о чем ты не говоришь? Это как-то связано с убийствами? Ты уезжаешь из-за этого?

– Нет.

– Я думаю, тебе не надо убегать. Мы сможем защитить тебя. Тебе нужна охрана.

– Что вы, это ни к чему! – она даже испугалась.

– К чему! Вернее, к кому. Сергей приставит к тебе сотрудников нашей службы безопасности.

– Я не хочу.

– Почему? Ты – нежелательный свидетель. Тебе присылают странные послания. Это достаточные основания.

– Но до сих пор же ничего не случилось…

– До сих пор мы не знали, что та кровь была человеческой. Он не стесняется в этом признаться, он дразнит нас. В следующий раз пришлет что-нибудь похуже…

Илья на самом деле беспокоился за нее. У нее изменился не только цвет волос. Ее глаза по-другому смотрят на мир. А ему захотелось вернуть тот, прежний взгляд.

– Жень, возражения не принимаются. Тебя будут охранять. Может, тогда и уезжать не понадобится.

– Это вопрос решенный.

– Ну тогда охрана будет до отъезда.

Она заерзала на стуле.

– Пожалуйста, не надо, – попросила она.

Но он только покачал головой. Она до крови прикусила губу. Он загнал ее в угол, не оставил выхода, даже пожарного.

– Что ж, – Женя глубоко вздохнула. Все равно ей нечего терять. – Раз до этого дошло, я признаюсь. Я все это придумала, Илья Игоревич. Всю эту историю. От начала и до конца. От зарезанной девушки до посланий и окровавленной сумки. Вернее, я сама ее испачкала. И кровь это никакой не жертвы, а моей подруги Оксаны. Она работала медсестрой в той самой лечебнице, в соседней области. Она знает, как брать кровь из вены и историю Бориса Фроловского. Он сам ей рассказал. Только он никого не убивал. Во всяком случае, в моем присутствии. Мы понятия не имеем, где он сейчас и чем занимается. Но я устроилась на работу к Болотовым, «тем самым». И мы решили использовать такое совпадение. Мы с Оксаной придумали план. Вы были абсолютно правы, подозревая меня. Только я была связана не с Черноруцким, не с Борисом, а с медсестрой. Такого вы, конечно, предположить не могли. Исчезнувший труп никак не мог попасть под подозрение. Мы на это и рассчитывали. Мы с ней хотели шантажировать вас. Мы, мол, в курсе, что сидит не тот. Платите. Но, узнав вас поближе, я не смогла, отказалась. Так что вам не за что передо мной извиняться, Илья Игоревич, вы все сделали правильно…

18.

Он все сделал правильно, он ей не поверил. Как не верил раньше, когда она чувствовала себя счастливой оттого, что видит его хотя бы со спины, а он подозревал ее в желании всадить нож в спину. Сейчас же она сделала то, что он так долго от нее добивался – явку с повинной. А он не торопился приобщать ее к делу.

Илья смотрел на Женю и пытался понять, где та девушка из его номера, и откуда взялась эта, из его кабинета…

– Могу я встретиться с Оксаной и поболтать немного о жизни? И о смерти, – поинтересовался он. Вдруг все-таки правда, и кто-то подтвердит эту безумную версию?

Женя отрицательно покачала головой.

– Мы поссорились. Из-за того, что я передумала. Она сочла это предательством. Я не в курсе, где она сейчас.

– Что же мне с вами делать, Евгения Александровна? – вздохнул Илья.

Он сдался. Дым развеялся, как… дым. Без следа и вреда для окружающей среды. Может быть, это и хорошо. Другая бы на месте Жени уже потребовала бы квартиру в центре, потому что надо же девушке прийти в себя после произошедшего в спокойной, уютной обстановке. Или мобильник с бриллиантовыми кнопками, потому что надо же девушке обсудить произошедшее без помех на линии. И не в виде шантажа, а просто за то, чтобы не звонить его жене и не дышать в трубку. А она даже сумку его не носит.

Ничего не было. И быть не могло. Забудьте…

– Думаю, нужно забыть всю эту историю, – повторила Женя. – До вымогательства же не дошло. Вы, конечно, можете привлечь меня за ложное сообщение об убийстве. Но, кажется, добровольное признание освобождает от ответственности.

– А от чего вас освобождает добровольная ложь?

Прежде всего, от сожалений. Причем, освобождает их обоих: и ее, и его.

– Я говорю вам правду, Илья Игоревич.

И даже если кто-то посторонний слушает их разговор, ему не к чему будет придраться.

– Я написала заявление об увольнении с завтрашнего дня. Я бы хотела попросить вас подписать его и позволить мне уйти сразу, без всякого отстоя.

Да это не уход, а экстренная эвакуация! Но не так уж часто она его о чем-то просит. Как он может отказать?

Уже на пороге кабинета Ильи Женя не смогла удержаться и оглянулась. Попрощалась с ним. Хотя бы взглядом. Все-таки это здорово, что они встретились. Наверное, лучше иметь и потерять, чем никогда не иметь. Больнее, да. Но если бы не Илья, в ее жизни не было бы ничего, кроме пустоты. И вместо боли пустота. И вместо счастья…

Почему-то ей хотелось стихов. Что-нибудь из Цветаевой:

Нежней и бесповоротней

Никто не глядел вам вслед…

Целую вас – через сотни

Разъединяющих лет…

Идти на свидание в понедельник, это все равно, что работать в выходные или ужинать в пять вечера. Ни расслабиться, ни как следует выпить, ни потерять голову. Впрочем, Маша и не собиралась ничего терять. Ведь она назначила свидание на 8 часов вечера в понедельник не Сергею, а Косте Корастылеву.

У него график свободный. Ему не надо вскакивать в 7 утра и бежать на работу. Он мастер переговоров, неформальных. «Разводка» называется. Позвонить кому надо, назвать имена, поднажать или купить. На завтра у него была назначена всего одна встреча – с главным санитарным врачом области, которому мэр поручил во что бы то ни стало найти инфекцию в заводской столовой. И с тем же успехом потерять ее после того, как «Чугунмет» перестанет «дурить» и спихивать на город свои социальные объекты.

Подобная встреча с руководством железной дороги уже прошла. Местные начальники не захотели слушать представителя Болотовых и ссылки на законы о перевозках. Заявили, что и прокуратура им не указ. Они оспорят их представление в суде. Там, конечно, подтвердят правоту металлургов, но дело затянется, а даже пару дней простоя вагонов – это огромные убытки для предприятия. Но ничего, над местным начальством есть еще столичное. Костя парился с ним в бане буквально вчера. Так что, проблем с отправкой грузов возникнуть не должно.

Однако Машу производственные вопросы не волновали. Она хотела говорить о личном.

– Расскажите о вашем детстве, Константин, – попросила она. – Мне кажется, вы не из тех, кто все получил задаром. Мне кажется, вы всего добились сами. Давайте за это и выпьем…

Костя раздумывал, привести эту красотку в «Грот», чтобы Наташка поняла, что на ней свет клином не сошелся, или выбрать другое место? Все-таки остановился на «Гроте». «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей…». Но Наташка сегодня не пела. Вот облом!

Маша, похоже, представляла интересы водочной мафии. Костя и не заметил, как кончилась бутылка. Зато это заметила его собеседница, наклонилась поближе и задала свой главный вопрос:

– Костя, а вы когда-нибудь убивали?

Он аж подавился маринованным грибом.

– А ты чего нет? – засмеялся он. – Комары тебя безнаказанно грызут?

– Я имею в виду, людей. Или вы тоже из этих маменькиных сынков, которые считают, что надо не борьбой заниматься, а бегом?

– Хочешь, чтобы я кому-нибудь в морду дал? – Корастылев не очень понимал, чего от него добивается дочка босса. Чертовски привлекательная, между прочим, дочка.

– Надо бы проучить кое-кого, – кивнула Маша. – Я хочу одному человеку жизнь испортить.

– Чем же он тебе насолил?

– Он мне изменил! – несколько театрально воскликнула она. – А я не намерена этого прощать. Я не из тех, что слезно умоляет: обмани, но останься; вытри об меня ноги, лишь бы это были твои ноги…

– И мстя твоя будет ужасна?

– Взрывоопасна. Черт с ним, с бабником этим, пусть ходит без синяков. Но я хочу, чтобы он ходил пешком, а не разъезжал в иномарке.

– Нормально! – оценил Костя. – Машина – для мужика на самом деле слабое место.

– Я хочу ударить его в это место. И как можно больнее.

– Угнать его машину?

– Взорвать ее! – Маша перешла на торжественный шепот и впилась взглядом в собеседника.

Но он не проявил никаких особенных эмоций.

– Ладно тебе дурью маяться, девочка! – немного по-отечески пожурил он. – Твой хахаль и так много потерял и, небось, себе локти кусает. Он ведь потерял тебя!

Это был комплимент, но Маше требовалось совсем другое. Конечно, наивно было надеяться, что Корастылев покается перед ней в убийствах или похвастается умением соединять проводки и прилаживать детонатор. Видно, мало он водки выпил. Но вечер еще не закончился. Маша не собиралась опускать руки. У нее имелся план «Б»…

Женя позвонила родителям. Отец чувствовал себя вполне сносно и завтра собирался на работу. Женя огорошила его известием, что ее посылают в длительную командировку. На Урал. На полгода. Там тоже есть металлургические заводы. Звонить дорого. Она будет присылать им письма. Несколько на тему «у меня все хорошо, люблю, скучаю» она уже написала.

Через полчаса перезвонила взволнованная мама.

– Дочь, ты когда уезжаешь? Уже на этой неделе? И что же мы не увидимся, не попрощаемся, как следует?

А следует собрать всех родственников и знакомых, достать водки и аккордеон.

– Мам, это просто командировка. Есть возможность заработать, сделать карьеру. Вы не волнуйтесь…

– Но так надолго. Мы бы не волновались, если бы ты не одна уезжала, а с мужем.

Ну это вряд ли. Где она так быстро мужа найдет? В бюро находок?

Следующей на связи была сестра.

– Ты чего это с бухты-барахты? Мужика что ли встретила? Или от долгов бежишь?

– Просто командировка, – повторила Женя.

– Ну ладно. Новые города – новые знакомства. Может, оно и к лучшему. Чего родители переполошились? Ты, вроде, уже закончила школу и слышала про безопасный секс. Вот и не забывай. Особенно если этого встретишь, как его… Хозяина медной горы…

Ближе к вечеру Женя отнесла в отдел кадров заявление об уходе, с трудом дождалась окончания рабочего дня и улизнула из заводоуправления, хотя Аня просила ее подождать, чтобы пойти на остановку вместе. Женя не хотела этого, не хотела разговоров. Она не сказала коллегам, что с завтрашнего дня здесь уже не работает. Они этому, конечно, удивятся. Может, даже обидятся. Но быстро найдут ей замену. Место-то хорошее. Зарплата приличная, и при этом не надо у доменной печи стоять.

И еще Женя торопилась, потому что ее ждали. В кои-то веки ждали с работы домой.

Борис не назначил точного времени и места, но сказал, что найдет ее. Он догнал ее возле супермаркета на остановке.

– Свободна и невидима? – улыбнулся он.

– С корабля на бал, – кивнула она.

– Ну тогда поехали…

Она села в его «восьмерку» и позволила ему надеть на себя черную, вязаную шапку, надвинуть на глаза.

Он провез ее через весь город. На самую окраину. В частный дом за высоким забором. Для них ворота распахнулись. Машина остановилась. Он снял шапку и открыл дверцу машины, потом входную дверь.

Дом был большой и битком набитый людьми. При виде Бориса и Жени эти люди – одетые в черное – кланялись. Лампочки горели тускло, пахло свечами и чем-то горько-сладким. Он провел ее длинным коридором, по лестнице на второй этаж и оставил одну в комнате с большой кроватью и наглухо закрытыми ставнями.

– Готовься, – сказал он ей.

Она ответила поклоном, как он научил ее. Уже второй день она во всем слушалась этого человека, сама не понимая, почему…

В тот вечер на крыше он взял ее за руку и повел вниз. Так же усадил в машину и натянул шапку. Она не сопротивлялась, потому что боялась. Даже дышать при нем было страшно. Она знала, что он убивал раньше, убьет и ее. Она не просто знала, она это видела. Противиться, значит, вынуждать его делать себе больно. Очень больно…

Да и сил у нее уже не осталось. Столько всего произошло. Она устала, вымотана, раздавлена. Она ведь не хотела жить. Так не все ли равно, как умирать…

Борис привез ее в этот темный дом, повел в подвал. Но вместо пыточной камеры, как она опасалась, там оказался огромный, просторный зал, освещенный факелами. Мебели не было. Только люди, много людей. Они пели, молились, плакали и смеялись. Что это? Община? Профсоюз шашлычников, славящих огонь, или ассоциация энергетиков, уставших от лампочек на работе? Секта?

В любом случае, ее ведь не станут убивать при таком стечении народа. Они не выглядели опасными, скорее, просветленными. И Женя вдруг успокоилась, осмотрелась. Это был красивый обряд. Со свечами и песнопениями. Люди в черном окружали женщину в белом. Уже немолодую, со спокойным, добрым лицом. Она стояла на возвышении и говорила о боге и любви. А остальные вторили.

И Женя внезапно испытала умиротворение. Будто долго выходила из окружения и, вот, наконец, попала к своим. Здесь она выглядит уместнее, чем рядом с Ильей – в машине, в театре, на конференции и уж тем более в гостиничном номере. Никто не смотрит, оценивая 46 у нее размер или 48. И не надо сравнивать свой огородный загар со средиземноморским – его жены. Здесь все иначе.

Столько человек нашли здесь убежище, приют, другие ценности. Значит, и она найдет. Они ведь разные: молодые и старые, мужчины и женщины, одетые просто и в золоте. Она станет одной из них?

Но Борис снова взял ее за руку и повел наверх. Закрылся с ней в комнате на первом этаже, заставленной книжными шкафами. И рассказал ей всё.

Сергей Турбин и предположить не мог, какие тучи нависли над его машиной. И главное, у него ведь не крутейший «джип», на который он копил, экономя даже на сигаретах. Нет, обычная машина, иномарка, но недорогая. Кондиционер имеется, но его надо заправить. Следующим летом. Сергей нормально зарабатывал. Но тратить направо и налево не привык. Лучше он матери новый пылесос купит. Пенсии-то на веник только и хватает.

– Сергей Андреевич, что же вы домой не идете? – в стеклянных дверях его кабинета эффектно появилась Ниночка из секретариата – симпатичная и с большой грудью.

– Разве ты не знаешь, что после рабочего дня все только начинается? – улыбнулся он ей.

– Что начинается?

– Свидания. Хочешь – в кино пойдем?

Он ведь, кажется, теперь свободен. Причем, всегда. Как столик в летнем кафе зимой.

Вадима – одного из подчиненных Сергея слежке научили на прежней работе. В СОБРе. Сначала было вообще легко. Объект вышел из здания, поторчал немного на автобусной остановке и погрузился в маршрутку. Ехать за «ГАЗелью», которая тормозила у каждого перекрестка, не составило труда. Объект вышел из микроавтобуса через пять остановок. И поплелся, глядя себе под ноги, а не по сторонам, мимо магазина. Тут-то к нему приблизился неизвестный. И оставшийся путь наблюдатель ехал уже за «восьмеркой». Когда машина свернула к поселку и сбросила скорость, «хвост» оставил свой транспорт и прошелся немного пешком. Центральная улица прекрасно просматривалась. Он заметил, куда именно зарулили «Жигули».

Он подождал немного, не выедут ли они. А потом набрал номер сотового телефона своего шефа. Но начальник службы безопасности «Чугунмет» не услышал звонок: на экране стреляли, а вокруг жевали поп-корн.

Ну и ладно, – решил Вадим. – Доложим завтра. Не горит. Поручили же «присматривать», а не задерживать с поличным.

– Спрашивай, о чем пожелаешь, – предложил Борис. – Отвечу, как на исповеди. Они так долго лгали тебе. Все вокруг лгут, потому что никто никому не нужен. Никто никого не любит. Ты же знаешь. Они использовали тебя. Подозревали, манипулировали. А я с самого начала хотел спасти. Но ты бы мне не поверила. И я стал ждать. Ведь рано или поздно ты бы пришла ко мне. Сама. Я лишь расставил указатели. Мои послания. Они открыли тебе глаза. Ты ведь не на крышу вышла – ты ко мне пришла.

– Где мы? – спросила Женя.

– В безопасности. Даже когда наступит конец света, здесь будет безопасно.

– А когда он наступит?

– Скоро. И знаешь, почему? Предсказания здесь не при чем. И комета не упадет, и цунами не нагрянет. Просто вокруг нет счастливых людей. Во всяком случае, я таких не встречал. А ты?

– Счастливых? – она честно попыталась вспомнить.

Света недавно пожаловалась ей, что сначала старший сын устроил прямое попадание мяча в люстру. Затем муж явился с дежурства пьяный, не смог взглянуть правде в глаза и расколотил большое зеркало в прихожей. Просто неделя осколочных ранений какая-то…

Юля в последнее время была в плохом настроении, потому что выяснила, что ухажер собирается везти ее отдыхать в Египет в четырехзвездочный отель.

– Жмот! На четыре звезды я и сама заработаю. Ну все, больше он не дождется от меня ни звука. Пусть его собака в спальне воет…

Аню тоже жизнь не баловала: в детском саду ее дочки требовали поставить пластиковые окна за родительский счет…

А хорошие новости хоть у кого-нибудь были?

– Даже и не знаю…

– Не старайся, – кивнул Борис. – Их точно нет. Совсем. У Болотовых есть всё, но не счастье.

– Ты отнял у них его, – напомнила она. – Вернее, ее.

– Это их версия событий, – не смутился собеседник. – Им выгоднее так считать. Переложить вину, снять с себя. Но я расскажу, как все было на самом деле. И ты поймешь, поверишь. Я никого не убивал…

19.

– Ведь мы давно с тобой знакомы, Костя. Ты не помнишь меня? – услышал он голос в темноте.

– Да нет, вроде…

Он не понимал, что происходит. После ужина Маша попросила взять такси и отвезти ее домой. Потом она отпустила машину, а Корастылева потянула к подъезду.

– Пойдем ко мне.

В голове после выпитого слегка штормило. Зачем она пригласила его подняться? Хочет с родителями познакомить? Надо было предупреждать, он бы галстук надел.

Маша открыла дверь своим ключом, скинула куртку в прихожей и пошла в свою комнату. Где-то в недрах огромной квартиры Болотовых Костя услышал голоса, или это был телевизор. В любом случае, никто не вышел с хлебом-солью.

Маша не стала зажигать свет. Она прижала гостя к стене и зашептала на ухо:

– А ты вспомни. Это был особенный день – день нашей первой встречи.

– Да о чем ты? – искренне недоумевал он.

Похоже, она решила наставить своему предателю рога. И выбрала для этого Костю. В принципе, он не против. Эта девчонка нравилась ему. Но вот понравится ли все это его шефу?

Она назвала дату.

– Знаешь, что это за день? Тогда ты убил моих родителей. Взорвал машину. Я все видела. Я не смогла бы забыть твое лицо. Я хочу, чтобы ты сказал мне только одно. Кто приказал тебе? Игорь Петрович?!

Ну вот, самое страшное позади. Ей казалось, что она никогда не сможет произнести это вслух. Человек, давший ей новую жизнь – богатую, обеспеченную, и новую семью – любящую, настоящую, убил ее родителей? Маша извела себя сомнениями, подозрениями. Это просто случайное совпадение или ошибка, – убеждала она саму себя. Но тут же слышала прокурорский голос внутри. Ведь после того взрыва Игорь Петрович внезапно разбогател. Сколько крови на его деньгах, и чья это кровь?

Маша ждала ответа, как приговора. Самое страшное еще впереди…

Костя угрюмо молчал. Попал так попал! Романтическая комедия оказалась фильмом ужасов. Кто бы мог подумать. Через столько лет… Не вспоминать, не бояться, не раскаиваться – только так можно преуспеть, а иначе никогда не поднимешься.

Пауза становилось невыносимой. Она выяснит все сегодня, чего бы это ни стоило.

– Говори, – срывающимся голосом потребовала она. – Иначе я разорву на себе одежду и закричу. Я скажу Илье, я скажу отцу, что ты пытался меня изнасиловать. Догадываешься, что они с тобой сделают? Говори!

Он молчал. Тогда она повернула выключатель. Рванула на груди блузку, со всей силы впилилась лицом в стену и с особым наслаждением впилась ногтями в его щеку.

Что-то не давало ему ее отпустить, вернее, кто-то. Вечером, снова и снова перебирая в памяти их последний разговор, Илья вдруг понял, почему у него так сжималось сердце при взгляде на Женю.

Дело не только в том, что он перед ней виноват. И вся эта история, похоже, настолько достала ее, что она решила сбежать и придумала какое-то смехотворное объяснение. Женя не была шантажисткой. Он удивлялся, как они с Сергеем не увидели этого с самого начала. Устроили охоту на ведьм, не заметив главного беса.

Борис. Опять Борис. Проще обвинить Женю, чем его, а значит, себя. Его должны были судить и отдать под охрану не медсестер со шприцами, а автоматчиков на вышках. Медсестер? Что там сказал Сергей? Медсестра уволилась по собственному желанию. Была брюнеткой, стала блондинкой. Как и Женя. История повторяется! А чем закончилась история медсестры? Борис зарезал ее, но никто не интересуется ее судьбой, она же уехала в другой город. Как и Женя…

– Ты чего мечешься, как некормленый лев? – Илья не услышал звонка в дверь, не заметил, как в гостиную вошел Сергей.

– Женя заявила мне, что хотела нас шантажировать на пару с убитой медсестрой. Но передумала и теперь собирается в другой город. А я думаю, что она собирается стать жертвой Бориса…

– Да странный у вас вышел разговор. Со мной она тоже не захотела откровенничать. Но ты не беспокойся. Ты же дал задание. Мои парни присмотрят за твоей девушкой.

– Она не моя девушка.

– Ну а как ее назвать? Хорошо, Илья, они присмотрят за посторонним тебе человеком, о котором ты думаешь чаще, чем президент о премьер-министре.

– Я просто не хочу, чтобы с Женей что-то случилось

– Никто этого не хочет.

– Кроме Бориса. Где же он прячется столько времени и на что живет?

– А ты не выяснял это у своей супруги?

– Сереж, Лена не станет его покрывать.

– А раньше она была на его стороне. Тебе напомнить, как вы искали Машу, а Лена прятала их. И всё произошло именно в ее квартире.

– Она же не знала.

– Илья, давай просто спросим.

Лена Болотова отчаянно скучала. Она уже обошла все магазины, пообедала с теми, кто в курсе последних сплетен, обсудила свадебное платье с соседкой – невестой сына губернатора. И все, дела кончились. Ну почему они не могут жить в Москве? Тогда бы она не сидела сейчас, тупо уставившись в телевизор, а поехала бы к Ладе – у нее по понедельникам белая вечеринка: все одеты в белое и пьют только белые напитки.

– Потому что мы белые люди. Для нас что понедельник, что суббота…

Еще Стас приглашал ее оценить свое последнее приобретение – личный аквапарк. Но Илья не живет в Москве и не любит ее друзей. И ей приходится торчать здесь и довольствоваться разве что местным салоном красоты. Хорошо еще, что там есть сауна, где они неплохо посидели сегодня вечером.

– Девочки, мне кажется, у моего роман с секретаршей. Она так презрительно со мной разговаривает… – невеста губернаторского сына надула губки.

– А мой вообще у меня пять штук попросил. Ему на снегоход не хватает, – Инна – владелица «Грота» встречалась с футболистом. – А я ему и говорю: может, лучше коньки, безопаснее. Он обиделся: вот и иди к хоккеисту…

– Мой все время работает, – вздохнула Лена. И ему все равно, к кому она пойдет.

У нее почти получилось убедить себя. Если что и стоит между ними, то это чугун. Илья приходит поздно, уходит рано. И ей после возвращения лишь один раз удалось добиться от него интима. Но сегодня, после парной, массажа и специальных обертываний она чувствовала себя юной и ненасытной. Да, это будет посильнее белого вина и водных аттракционов. Это примирит ее с провинцией.

Но муж явился к ней вместе с Сергеем. Лене пришлось не слишком эротично запахивать шелковый халат. Дальше стало еще хуже.

– Лена, когда ты в последний раз видела Бориса? – сразу перешел к делу Илья.

Его жена от неожиданности уронила на пол пульт от домашнего кинотеатра.

– Что такое? – напряглась она.

– Ты же навещаешь Бориса?

– Очень редко. Не помню, когда это было в последний раз.

– До того, как твой братец сбежал из психушки, или после? – встрял Сергей.

– О чем ты?

– Борис полгода назад смотался от докторов в неизвестном направлении. Работать он не умеет. Твой отец очень удивился, узнав о бегстве. Так на что ваш мальчик живет?

– Понятия не имею, – пожала плечами Лена.

– И даже не беспокоишься? – удивился Сергей. – А если он ночует на вокзале?

– Зачем ты мне это говоришь? Борис был болен. Возможно, теперь его вылечили. Но я с ним не виделась.

– Черта с два вылечили! Горбатого могила исправит.

– Ты меня пугаешь, Сергей, – возмутилась она.

– А брат-убийца тебя не пугает? Его видели на улице с ножом в руках.

– Перестаньте! У меня голова разболелась. Илья, что за допрос?

– Может быть, он тебе звонил? – предположил муж. – Ты точно не знаешь, где он? Лена, он опасен. Его надо найти.

– Прекратите! Он не маньяк какой-нибудь.

– А кто же тогда маньяк? – хмыкнул Сергей.

В следующую секунду одновременно зазвонил его мобильник и в квартире раздался крик.

– Я никого не убивал. Тем более, Машу. Я любил ее. Она любила меня. Но ее семейка была против. Они прятали ее, не пускали, запирали, следили за ней. Это было ужасно. А мы просто хотели быть вместе, хотели пожениться. Они заставили ее сделать аборт. Это стало последней каплей. Мы решили сбежать так далеко, чтобы они никогда не достали нас. Мы решили всегда быть вместе. Но Болотовы не оставили нам выбора. Чтобы быть вместе, мы должны были вместе умереть. Маша попросила меня убить ее и себя. Я убил ее, потому что любил. Не убил, а освободил. Потом ударил ножом себя. Но тут ворвались эти люди. Они не дали мне завершить начатое. Они опять разъединили нас. Я ненавижу их за это и никогда не прощу…

А сами Болотовы быстро утешились. Мой отец кинул им кусок пожирнее, и они заткнулись. А моя пытка только началась. Жизнь без нее – вот пытка.

Потом появилась Оксана. Медсестра. Я не знаю, почему она отнеслась ко мне по-человечески. Наверное, я был единственным в этой богадельне, у кого не текли слюни и не косили глаза. Моя болезнь – не диагноз, а безумная любовь к Маше.

Оксана тоже любила. Какого-то парня. А он бросил ее, изменил с ее же подругой. Но на прощание наградил сифилисом. И все об этом узнали. Она же медработник, проходит медосмотры. Ей указали на дверь. И она ушла. Прямиком в депрессию. Но прежде я объяснил ей, как мы можем быть полезны друг другу. И она дала мне дубликаты ключей и помогла сбежать. А я помог ей разделаться со всеми проблемами. Оксана очень мучилась, но не решалась перестать жить. Трусиха. На что-то надеялась. Я популярно объяснил ей, что ждет ее впереди: новые парни, измены, аборты и болезни. Обычная женская доля. Я показал ей выход. И она согласилась умереть. Причем, на моих условиях.

Я хотел хоть на миг вернуться к Маше. Оксана покрасила волосы и оделась так, как моя любимая. И убить ее я должен был тем же способом. А она должна была умереть, славя Машу…

Вот, что означали те слова: «Мария Болотова. Слава!», – поняла Женя. – Слава Маше Болотовой. А не имя умирающей и ее убийцы.

– Но в последний момент Оксана все испортила. Я тоже, конечно, хорош. Я решил убить ее в парке, где мы с Машей встречались. Поэзия места. А эта девица взяла и передумала, вдруг вырвалась и побежала. Глупо. И бессмысленно. Но я, надеюсь, ты не допустишь той же ошибки? Ты ведь тоже не хочешь жить. Потому, что нет у тебя никакой жизни. Сидеть одной в четырех стенах – это не жизнь. А Болотовы лишь использовали тебя. Тебя ведь никто не любит. Впрочем, как и меня, как и многих. Так что, давай спасем друг друга.

Жене сделали предложение. Ей предложили быть убитой. Не просто так, а со смыслом. И это почему-то не показалось ей диким. Она сама совсем недавно думала о том же. И в последний момент остановилась только из-за слабости, малодушия. Она не стала возражать Борису. Перекрасила волосы и под его диктовку написала заявление об уходе и о том, что в ее смерти никто не виноват. Единственное, о чем она его спросила:

– Как погиб Черноруцкий?

– А-а, мой заместитель, – усмехнулся Борис. – Ему я тоже помог умереть. И он был не против. Написал предсмертную записку. Сама посуди, разве это жизнь – в одиночной камере? Он – узник, а я, наконец, освободил его.

– Но как ты прошел посты и охрану? – удивилась она.

– Мне помогли братья и сестры. Нас много, мы везде. Благодаря им я мог общаться с тобой и держать под контролем Болотовых. Наша община – моя семья. Меня привела в братство Оксана. Она искала спасение от депрессии. Здесь помогли и мне. Здесь каждый получает то, о чем просит.

– А что это за братство?

– Мы называемся «Темное братство». Мы верим, что мир погружается во тьму. Грядет конец света, а выживут только те, кто любит. Мы любим и помогаем друг другу. Поэтому я помогу тебе умереть. А ты поможешь мне, позволив убить себя. Ведь только так я могу вновь прикоснуться к Маше. Когда Оксана умирала, я видел не ее лицо, а лицо моей любимой. Лицо смерти одинаково.

Сергей и Илья ворвались в комнату. Маша выглядела героиней фильма про пьяных матросов. Костя – как тень отца Гамлета. В смысле, от былого величия не осталось и следа.

– Он… Он приставал ко мне. Я сопротивлялась. Он хотел изнасиловать меня! Пьяное чудовище!

– Что-оо! – взревел Сергей и ударил в челюсть.

Чудовище тоже обычно неплохо работало кулаками, но сейчас только беспомощно потирало подбородок. Влип, так влип.

Сергей хотел пробить под ребра, но между ним и Корастылевым встал Илья. И что за день такой сегодня? Почему ему врут барышни, которые раньше никогда его не обманывали.

– Константин Иванович, вы записались в отряд камикадзе? – спокойно осведомился Илья. – Или Мария Николаевна перестанет ломать комедию и все нам объяснит?

– Илья, ты не веришь мне? – Маша чуть не плакала.

– А ты сама-то веришь в то, что говоришь? Господин Корастылев готов лишиться работы, получить кучу неприятностей, вплоть до судимости. И все из-за твоих прекрасных глаз? И он набросился на тебя не в чаще лесной и не в темной подворотне, а у нас дома. На что он рассчитывал? Он вроде знает, что ты не глухонемая…

– Таким странным способом Мария Николаевна пытается узнать подробности смерти своих родителей, – признался Костя. – Я не могу ей в этом помочь. Но может быть, вы сможете?

– Похоже, придется. Иначе она выкинет что-нибудь еще. Возможно даже из окна, – вздохнул Илья. – Вам лучше уйти. Константин Иванович. Это семейное дело.

Костя тоже так считал. Он – наемник, а не психоаналитик.

Илья усадил сестру на кровать и взял за руку.

– Что же это такое, родная? Зачем тебе все это сейчас, через столько лет?

– Потому что это Корастылев заложил взрывчатку. Я его видела. Я его узнала.

– Девочка! – Илья обнял ее. – Даже если так, этот парень – только шестерка.

– Я не сомневаюсь. Поэтому я и хочу понять, кто заказчик.

– Она подозревает, что это вы, Илья, – подал голос Сергей.

– Маша, пожалуйста…

– Если это не так, почему вы не говорите мне?

– Потому что легче от этого не станет.

– Илья, я прошу тебя.

– Хорошо, я расскажу. Борис убил нашу Машу. Его отец предложил нам сделку. Он передает нам контрольный пакет акций завода, мы никому не рассказываем о настоящей убийце. Мой отец послал Анатолий Федоровича куда подальше и пошел в милицию. Он дал показания, что убийца Борис. А на следующий день взорвалась наша машина. По чистой случайности в ней оказались твои родители, а должны были быть мои. «Ты хочешь еще смертей?» – спросил Фроловский. И отец сдался. Силы оказались явно не равны: у Фроловского было много денег и много знакомых бандитов. Сделка была заключена…

– Нет! – проговорила Маша, уткнувшись в плечо брата. – Нет, нет, и нет! Я никогда не подозревала вас. Просто я хотела выяснить всё до конца. Это здорово, что вы у меня есть.

Сергей кашлянул:

– Я вообще-то тут тоже не для мебели стою! Уступи мне место, Илья. И, между прочим, у меня три неотвеченных вызова от парня, что присматривает за нашим посторонним человеком.

– Так перезванивай ему! – потребовал Илья.

Самому же господину Болотову вскоре пришлось звонить лично начальнику областного УВД.

Они стояли у дома на окраине. Освещение – один фонарь на всю улицу и полная луна – придавала пейзажу мрачный оттенок. Строение за высоким забором, на которое указал Вадим, было погружено во тьму и казалось нежилым.

– Она точно там? – спросил человек в камуфляже.

– Машина въехала и не выезжала. И никто не выходил, – доложил Сергей. – Соседи говорят: нехороший дом. Люди какие-то собираются. Никто не знает, чем занимаются. Вроде темно и нет никого, то вдруг какие-то огни, голоса и пение.

– Знаем мы их песни. Пойдем познакомимся с хозяевами…

– А, может, ордера дождемся?

– Нет, ждать нельзя, – сказал Илья. – Он вооружен и очень опасен.

– Не терпится вырвать из лап злодеев постороннего человека? – усмехнулся Сергей, которому тоже не терпелось наложить лапу, а лучше две, на красивую блондинку с грустными глазами.

Без ордера обошлись, окружив дом с четырех сторон. Строение выглядело необитаемым. Темные окна, зловещая тишина. Даже не лает никто. На звонок и стук им не ответили.

Похоже, они опоздали.

20.

Женя хотела изменить жизнь, но, кажется, изменила только смерть. Не высовывалась бы из-за своих стеллажей, не пересеклась бы с Борисом и не должна была умереть сегодня, в полнолуние. Правда, и с Ильей тоже не встретилась бы. Была бы такая же неудачница, как сейчас, только живая.

Наверное, мама права, когда говорит, что с мужем спокойнее. Был бы у Жени муж, они бы вдвоем ехали в машине, он бы скрутил убийцу и сдал его в милицию. И все бы закончилось, даже не начавшись. И Болотовы бы пожали ей и ее мужу руки, выразили бы благодарность за поимку особо опасного рецидивиста…

Почему она все время думает про эти «бы»? Случилось так, как случилось. Если ее некому спасать, значит, она и не заслуживает спасения. Где она видела, чтобы спасали упитанных дурнушек? Ее бы даже Кинг Конг съел без удовольствия.

Ладно, ей не будет очень больно. Это обещала та женщина в белой одежде и с добрым лицом. Она принесла какую-то жидкость в пластиковом стаканчике. Обезболивающее или одурманивающее? Женя выпила. Женщина смяла стакан и выбросила. Избавились от улики? Ей уже все равно.

– Ты – молодец, сестра, – подбодрила ее добрая женщина. – Доверься Борису и Господу. И сама страдать перестанешь и наши грехи искупишь. Ты не одна такая. Здесь ведь в основном прекрасный пол. Прекрасный и несчастный. Кого муж бросил, у кого запил, кому просто не с кем поговорить. А здесь семья. И ради семьи пойдешь на все. Любая бы с радостью. Но Борис выбрал тебя. Тебе повезло…

Терпкий аромат, музыка, голоса – все это успокаивало. Она лежала на возвышении в центре зала с низкими сводами, но не чувствовала себя как перед казнью на площади. Она лишь часть общего действа, правильного и нужного для какой-то высшей цели. Хотелось просто закрыть глаза и заснуть. И больше никогда не вставать рано, и не взвешиваться, и не краснеть, и не завидовать чьей-то жене. Так будет лучше.

– Пора! – услышала она голос Бориса откуда-то издалека, словно через толщу воды.

Интересно, если собрать все слезы, которые выплакали такие же, как она, одинокие неудачницы, ни на что не надеющиеся старые девы, неценные работницы и неинтересные женщины, хватило бы на океан? Слезовитый…

Борису с поклоном поднесли черный поднос. Он взял большой нож и подошел к своей жертве. Выглядел он торжественно и благообразно. В белом балахоне, волосы разметались, щеки раскраснелись, глаза горят особым огнем.

– Господи, прими эту жертву во имя любви! – провозгласил он. – Во имя Марии – света, озарившего этот мир! Мир праху ее…

И толпа повторила каждое его слово, и упала на колени перед ним, Женей и памятью Маши…

А потом послышался топот, грохот, визг и откуда-то сверху, словно с небес, спустились какие-то люди. Что-то взорвалось, зашипело, задымилось. Люди были одеты в черное так же, как и молящиеся. Только вместо свечей в руках держали автоматы.

– Всем оставаться на своих местах, – рявкнул главный. – Лечь! Лицом вниз! Бросить оружие! Все задержаны по подозрению в покушении на убийство.

– Конец света! – страшный голосом закричала женщина в белом. – Демоны! Не покоряйтесь демонам. Лучше умереть…

Демоны бесцеремонно повалили ее на пол и зажали рот. В следующий миг на ее запястьях щелкнули наручники.

Они успели. Просто не сразу поняли, что все в подвале. А потом ворвались и всех спасли. Или задержали. Кто здесь разберет?

Их выводили по одному и сажали в автобусы с темными стеклами. Сергей насчитал почти сто человек. Последними вытолкали даму в белом, Женю и Бориса.

– Нехристи! – бормотала женщина. – На кого руку подняли! Ждет вас кара небесная!

– Только после вас, – криво усмехнулся старший по званию.

– Женя! – Илья шагнул к ней.

– Это и есть ваша девушка? – спросил человек в камуфляже. – Можете забирать ее. Потом даст показания.

– Да, это она и есть, – улыбнулся Сергей, подмигнув Илье.

А как ее еще назвать?

Илья намеренно не смотрел на Бориса. Потому что не мог его видеть. Зато тот ему даже обрадовался.

– Привет, зятек! – развязно поприветствовал он, из «святого» превращаясь в юродивого. – Нашел себе новую игрушку? Машка из-за вас на тот свет сбежала. Теперь вот Женьку довели. Она сама ко мне пришла и сказала: убей меня, потому что Илья плевать на меня хотел. Она к тебе, Илюша, со всей душой, а ты к ней с проверкой показаний на месте. Некоторые из-за денег, другие на спор, а ты из-за подозрений с ней шуры-муры завел. И не стыдно! Девушка-то думала, что все серьезно. Но потом она тебя раскусила. Радуйся еще, что я Ленке не рассказал. Пожалел. Ее, конечно, не тебя.

– Кончай конферанс! Увести, – устало приказал главный. – Вам, наверное, в больницу надо? – обратился он к Жене, заметив ее бледный вид.

Ее, действительно, шатало и мутило. Но она отрицательно замотала головой.

– Все в порядке, я домой.

И она побрела прочь. Как можно быстрее и дальше от всего этого кошмара…

Сергей и Илья переглянулись.

– Жень, мы подвезем, – крикнул ей вслед Сергей.

Но она не отреагировала, вышла за ворота и растворилась в темноте.

Илья повернулся к спецназовцу:

– У клоуна этого на пальце кольцо с изумрудом… Это кольцо моей жены. Я могу его вернуть?

– Почему же нельзя, можно. Оформим и вернем, – кивнул тот. – Ладно, ребята, хорошо, что успели. Да еще с поличным взяли, пока они какое-нибудь массовое самосожжение не забабахали. Спасибо вам за наводку…

Костя Корастылев чувствовал себя побитой собакой. Давно с ним такого не бывало, с пятого класса. Голова раскалывалась от выпитого и выбитого. Челюсть ныла, щека жгла. Для полного счастья не хватало только вызова к директору школы.

Черт! Эти девчонки! Пока они в куклы играли, он служил в разведроте. И ставить растяжки – его работа. Вот было бы лихо, если бы он начал выяснять у своего командира: а кого мы, собственно, собираемся взорвать? Точно небритых мужиков с гранатометами? А вдруг мирные жители случайно попадут?

Да плевать ему. Поручили – исполняй. Ему за это деньги платят, а не за красивые глаза, как некоторым.

Кстати, о красивых глазах. Косте жутко захотелось увидеть Наташку. Пусть он сейчас не в лучшей форме, да и она, как сказали в ресторане, приболела. Он пойдет к ней, как заходил после уроков, когда у нее был бронхит, а он в очередной раз подрался. Вместе-то не так тоскливо.

Время позднее, но вряд ли человек, привыкший к ночной смене, ложится спать раньше полуночи. И Костя очень надеялся, что она будет одна. С трудом верится, что ее толстопуз, забыв о жене и мэре, бегает вокруг нее с градусником и готовит полоскание.

Наташа открыла не сразу. Изучали его в глазок.

– Кость, ты чего? – спросила через дверь.

– Хочу с тобой общнуться.

– Поздно уже.

– Наталь, открой, а.

Она открыла, и у обоих вытянулись лица. Она разглядывала его царапины, он уставился на нее. Под одним из ее прекрасных глаз вольготно раскинулся синяк.

– Что это? – оторопел Костя.

– А у тебя? – не осталась в долгу она.

– Мне можно, я мужик. А кто тебя ударил?

– Сама. На дверь налетела.

– Знаю я эту дверь. Толстый коротышка зовут. Вот урод!

– Костя, ты ничего не понимаешь.

– Ну так объясни.

– Он не хотел, он случайно. Извинялся потом, – вздохнула Наташа.

– Как ты думаешь, лучше дома его навестить или на работе? – задумался гость. – В кабинете можно галстуком придушить, а дома жена визжать начнет. Да, на работе лучше…

– Ты не сделаешь этого! – испугалась хозяйка. – Тогда он точно решит, что я ему изменила.

– Так этот старый хрыч тебя приревновал? И к кому же?

– К тебе, дурак, к кому же еще. Я тут старые фотографии перебирала, где мы вместе.

– Ты же тогда сказала, что порвала их.

– А ты сказал, что у Таньки из «А» класса грудь больше и ноги красивее.

– Наталь, самое красивое – всё у тебя. Даже синяк…

Она улыбнулась ему, как раньше. Без опаски, как родному. Предложила:

– Хочешь чаю?

– С тобой в прикуску! Отличное обезболивающее…

Женю вывернуло у ближайшей березы. Ноги подкосились. И силы кончились, совсем. Она ощущала такую дурноту, что почти жалела, что ее спасли. Но это пройдет. А жизнь останется. Она просто будет мудрее. Не станет ждать и верить. Если и надеяться, что только на себя. А не на парня, который украдет доспехи в краеведческом музее и угонит движимое имущество конно-спортивной секции, лишь бы произвести на тебя впечатление. Не будет такого. Если не очаровываться, то и не разочаруешься.

Не мужчина сделает ее счастливой, а она сама. Своими руками. Соберет маленькие радости, как конструктор, и поймет, что все не так уж плохо. Главное, найти работу с нормальным окладом. Тогда сама себе купишь цветы, и сама повезешь себя отдыхать к морю. Да мало ли что еще можно придумать, если на тортах сэкономить.

У ближайшей березы затормозил «мерседес». Сергей Турбин открыл дверцу и сказал:

– Садись.

– Нет, спасибо, – отказалась Женя.

Не хватало только испортить сидения.

– Мне тебя за руку тащить? – разозлился Сергей. – Я могу.

– Нет, спасибо, – повторила она.

Илье надоели препирательства. Он вышел из машины, приблизился к Жене и подхватил ее на руки.

– Что вы делаете! – пыталась возмутиться она, мечтая провалиться сквозь землю.

Если бы она знала, хотя бы подготовилась. Она бы неделю ничего не ела, и купила бы жвачку с самым освежающим вкусом. А сейчас она весит, как корова, и пахнет, как она же… Что же это такое? В кои-то веки ее взяли на руки, а ей самой от себя противно.

Стоп! Ничего романтического в этом нет. Даже если она похудеет и искупается в «Кензо», это ничего не изменит. Она никому не интересна, как женщина. Тем более, Илье. Для него она, как… ну, например, чемодан. Чего он на дороге валяется? Нужно его доставить по назначению.

Илья без особых усилий погрузил строптивый багаж на заднее сидение и заблокировал дверь, чтобы не сбежал.

– Мы едем к врачу! – объявил он.

Ага, к ветеринару будет в самый раз. Лечить корову, вообразившую себя чемоданом…

Илья отвез Женю в больницу, а Сергея – к себе домой.

– Ну что там? – бросилась к ним Маша, которая, судя по всему, ждала в коридоре.

– Ничего особенного, – пожал плечами Сергей. – Провели спецоперацию, освободили заложницу, обезвредили злодея.

– Он жив? – Лена тоже вышла в прихожую, даже забыв причесаться.

– Ты бы лучше спросила, жива ли она – та, которую он хотел зарезать, – ледяным тоном произнес Илья. – Кстати, он просил передать тебе это.

Он швырнул жене кольцо с изумрудом, стоимостью тысяч в 300. Сам купил когда-то, сам швырнул сейчас.

– А серьги, я так понимаю, он продал. Чтобы купить тесак побольше…

– Илья, это не то, что ты думаешь, – на Лену было жалко смотреть. – Я не давала ему драгоценности. Он их украл у меня.

– Что же ты не заявила о краже?

– Илья, он мой брат.

– Он убийца, Лена. Маньяк, помешанный на власти над людьми и смерти. Он убил уже двоих. И сегодня это число едва не увеличилось.

– Маша сама хотела умереть, ты же знаешь.

Илья дернулся, будто его ударили.

– Ты оправдываешь его. Ты помогала ему. И ты моя жена?

Он повернулся и ушел.

– Надеюсь, он ушел от нее, – тихо сказал Сергей Маше, когда хлопнула входная дверь и дверь в комнату Лены. – А ты вернулась ко мне?

Он погладил ссадину у нее на щеке.

– Больно?

– Нормально! – ответила она с независимым видом. – И вообще, я никуда не возвращалась. Я у себя дома.

– И хорошо тебе здесь будет одной?

– Я не одна.

– Ну да, можешь принести носовой платок Лене. Или сама всплакнуть на плече у вашей домработницы. Захватывающие перспективы.

– А что предложишь ты?

– Ну например, это.

Он поцеловал ее в шею справа.

– Или это…

Последовал поцелуй в шею слева.

– Солнышко, я так соскучился!

Наверное, она тоже. С души свалился огромный камень. Зло не прикидывалось добром. Маша опять может доверять людям. И улыбаться, и целоваться, не думая ни о чем. И если Сергею вдруг захочется порвать ее блузку, она не будет кричать и звать на помощь. Разве только стонать…

Госпитализация не понадобилась. Обошлись и без промывания желудка. Похоже, действие отравы закончилось само собой. В голове прояснилось. Хотя она бы предпочла туман, сквозь который и подвал видится не таким жутким, и она сама не такой покорной, слабой, никчемной.

Всё! Надо забыть. Чем раньше, тем лучше. Не лежать в темноте и не думать. Надо вообще поменьше думать, побольше чувствовать. Себя в безопасности. Теплый ветер на щеке. Запах осени, опавшей листвы. Она жива! Слава Богу и спецназу…

Правда, она не очень поняла, как именно ее спасли. Почему там оказалась группа захвата? Она спросит об этом, когда пойдет давать показания. А потом начнет поиски новой работы. У нее все получится. Рано или поздно, но случится этот самый о`кей. А каюк не прошел.

Женя взглянула на часы. За полночь. Придется брать такси.

У больничных ворот стоял «мерседес». Женя попыталась проскочить мимо, сделав вид, что у нее временное, но тотальное расстройство зрения. Но дверца открылась, и из динамика донеслось:

– «Стоять на месте, на месте стоять, иначе рискуешь ничё не понять…».

Надо же, Илья Болотов слушает в машине то же, что и все. Может, он еще и фантики под сидение бросает?

– Радио, – объяснил Илья в ответ на ее удивленный взгляд. – Но вполне к случаю. Тебе, действительно, лучше остановиться и сесть в машину. Или опять помочь?

– Спасибо, не надо, – испугалась она и покорно заняла переднее сидение. – Вам необязательно… Я могу сама.

– Куда едем?

– Мне бы домой.

– Давай отвезу тебя к родителям или к друзьям?

– Зачем же их беспокоить? Со мной все в порядке. Правда. Я очень благодарна вам.

– Есть за что, – без ложной скромности кивнул он. – Мы с Сергеем позвонили генералу, объяснили серьезность ситуации. Он не смог отказать нам, вернее, нашему заводу. Разрешил устроить проверку паспортного режима в отдельно взятом доме.

– Как вы узнали, где я?

– Проследили. Девушки не меняют цвет волос и работу без причины. Мы решили ее узнать.

– У меня есть причина, – она опустила глаза.

– Была. Борис.

– Я позволила ему. Я написала записку, что сама… Что никто не виноват…

– Не ты первая.

– Он сказал, что Маша сама хотела умереть. Это так?

– И так и этак…

21.

Кошмарная ему досталась сотрудница. Мало ей, что начальник поднял на уши всю милицию и примчался ее спасать, битый час работает у нее таксистом, так она еще цитирует его самого любимого автора – Бориса. Знает, как доставить ему удовольствие.

Но Илья даже не поморщился, а просто рассказал:

– Борис – наркоман. От нечего делать. Ему не надо было ни учиться, ни работать. Все за него сделает отец. Можно просто развлекаться. И кокаин – средство от скуки. Маша и Борис встречались. Вроде как любовь. Куда он – туда она. И он подсадил ее на порошок. Родители пытались образумить ее, лечить, а она убегала к нему. Он же издевался: мол, скажите спасибо, что у меня деньги есть, и девушке не приходится воровать или торговать собой за дозу.

Борис давно был помешан на смерти. Убийство как поступок. Самоубийство как отличие человека от животного. Зачем жить, если можно не делать этого? Почему не убий, если можно сделать это? Наверное, для него этого было очередным развлечением. Он уговорил Машу умереть. Она подчинялась ему полностью. Они таскались по притонам, гоняли на машине в полувменяемом состоянии, ходили в ночные клубы, из которых их забирала «скорая» с передозировкой. Борису все было позволено, отец отмазывал его не раз. Он разбил одну машину, папа купил другую. Его выгнали из университета за прогулы, папа заплатил – и он идет на красный диплом…

– Борис сказал: они ждали ребенка, а Машу заставили сделать аборт.

– Этого не потребовалось, – покачала головой Илья. – У нее случился выкидыш. Он выбрал подходящее время: она устала и от ломок, и от наркотиков. Она была на грани. Он заставил ее написать прощальную записку. Она думала, что они умрут вместе. А он снимал казнь на видео. Покончить с собой не пытался, собирался сбежать и смотреть кино. Он не хотел умирать, ему понравилось убивать. Он смаковал момент, свою власть над жизнью и смертью. Ему нужны были игрушки не из пластмассы, которыми отец с детства его заваливал, а из плоти и крови. Чтобы пролить эту кровь. Думаю, Борис по-настоящему болен. Но вряд ли в клинике его серьезно лечили. Фроловский-старший заплатил за уход, за присмотр. Он считал его нормальным, только слегка запутавшимся и расшалившимся мальчиком…

– Ужасно, что вам пришлось это пережить, – вздохнула Женя.

И этот псих валил все на Болтовых. Возмущался, что они были против их отношений, прятали от него Машу. Как будто есть на свете родители, которые обрадуются наркокурьеру, зашедшему в гости к их ребенку. Надо же какие контрасты: безупречная Лена и ее брат – монстр. Но она же не виновата…

– Нам всем пришлось много чего пережить, – напомнил Илья. – Но теперь все позади.

А впереди был ее дом. И ее крыша, которую чуть не снесло. Женя надеялась, что теперь люк закрыт и не будет манить ее своей чернотой.

– Спасибо за доставку, – сказала Женя, выбираясь на улицу.

Илья заглушил мотор и тоже вышел. Пискнула сигнализация. Женя посмотрела на него изумленно.

– Не думаешь же ты, что я оставлю тебя одну, – пожал плечами Илья. – Тебе будут сниться кошмары.

Ну да, рядом с ним она вообще не сможет заснуть.

– Что вы, Илья Игоревич. Не надо. Вас дома ждут. Я сама. Вы же сами сказали, что все уже позади.

– Мне так будет спокойнее.

– Но у меня нет лишней кровати. И лишней подушки, если честно, тоже.

– Я согласен на лишнее кресло.

– Это невозможно!

Он должен ночевать в люксах, на худой конец в самолетных креслах бизнес-класса, а не в обшарпанных съемных квартирах.

– Женя, мы или будем препираться до утра, или сделаем по-моему. Тем более, что я – твой начальник. Не думаешь же ты, что я подпишу твое дурацкое заявление.

– Но вы же обещали, – растерялась она.

– Ты написала это под давлением Бориса. Он хотел сделать так, чтобы тебя никто не искал. Но сейчас он больше не опасен. И ты должна остаться. Ты же говорила, что тебя устраивает и работа, и зарплата, и начальство.

– Да, но…

– Я больше не могу слушать твои «но»! – строго предупредил Илья. – Если ты уйдешь, это будет из-за меня.

– Нет, вы ни при чем!

– Тогда почему ты хочешь наказать меня чувством вины?

Она наказала себя. Бессонницей. Женя ворочалась на старом диване, а Илья пытался заснуть в кресле. Ей было стыдно за свой халат, за неподметенный пол, за скрип пружин. Сюрреализм какой-то! Илье здесь не место. Зачем ему все это? Хождение в народ? Чтобы было, что рассказать как анекдот на светской тусовке?

Совсем недавно Женя приняла бы это на свой счет. Прыгала бы от восторга, бросилась бы ему на шею и предложила разделить с ней диван. Глупо, но даже самая последняя дурнушка верит, что у принца имеется специальный бинокль, который сразу покажет красоты ее души.

Теперь же Женя не испытывала ничего, кроме неловкости и сожаления. Зачем он так бездарно тратит свое время? Ведь его, наверняка, ждет жена. В супружеской постели, которая, вероятно, больше Жениной комнаты.

Правда, все-таки лучше переживать из-за этого, чем из-за ножа, занесенного над тобой.

Она, видимо, все-таки заснула. Потому что Илья разбудил ее в 8 утра.

– Мы едем в Москву, – объявил он. – Очередная командировка. Очень срочная и важная. Без тебя мне никак не обойтись.

Он велел ей собираться, а сам заехал к себе побриться и переодеться. Лену не встретил. Раньше 12 часов она не вставала. На это он и надеялся.

Женя уже устала удивляться. Вытянула из шкафа серые брюки и очередную черную водолазку и была готова через 20 минут. Позавтракали они в кофейне. Дорога пролетела быстро. Светило солнце, и казалось, что факелы и свечи вообще ни к чему. И подвалы не строят, только веранды, увитые плющом.

– Какая музыка тебе нравится? – поинтересовался Илья.

– Красивая, – пожала она плечами.

И про любовь. Наверное, это одно и то же.

– Поройся в бардачке, – предложил он, будто они лет сто знакомы, и пятьдесят из них она роется в его вещах.

В бардачке лежал джаз. И почему-то диск Земфиры.

– Маша оставила, – объяснил он.

Конечно, она поставила то, что забыла Маша. «Моей огромной любви хватит нам двоим с головою…». Красиво. Но неправда. А он больше не может слушать ее «но».

Важная командировка оказалась важна не для производства, а для души. Вместо эксплуатации рабочего класса капиталист Илья Болотов устроил реабилитацию после случившегося. Себе и Жене. Прогулка на катере по Москве-реке, выставка импрессионистов на Крымском валу, обед в одном ресторане, ужин в другом.

Меню Женя читала, как магическое заклинание: непонятно, но возвышенно.

– Дорадо – это рыба, брошет – курица с овощами, – подсказал Илья. – Попробуй, всё очень вкусно.

Она кивала, хотя знала, что стоит только начать, она вряд ли сможет остановиться и запросто отправит в унитаз свою месячную зарплату. Стыдно же будет! Поэтому она заказала овощную нарезку и старалась не сравнивать себя с другими посетителями. Конечно, ее бледный вид и дешевая одежда позорят Илью. Но, может быть, он не встретит никого из знакомых и позор не станет публичным. А если даже встретит, можно сказать, что это благотворительная акция. Женя выиграла обед с господином Болотовым в лотерею, деньги от которой пошли для голодающих диетиков. Ничего личного. Елене Анатольевне не о чем волноваться.

Разговор на посторонние темы у них не очень-то получался. В каждом вопросе Ильи Жене слышался подвох.

– Где ты училась? Кем раньше работала? А очки у тебя есть? Ну значит, ты не настоящий библиотекарь. У настоящих должны быть очки с толстыми стеклами, чтобы укоризненно смотреть из-под них на тех, кто не вернул книги в срок. Между прочим, таких большинство.

– Я выдавала книги зэкам. У них к срокам трепетное отношение, – резко сказала Женя, чтобы он понял, наконец, что у них нет ничего общего, даже представления о библиотеках.

Потом Илье позвонил Сергей.

– Полчаса назад Борис Фроловский повесился в камере СИЗО, – сообщил он.

Надо же! Сам напоролся на собственный меч.

– Совесть замучила? Или ей помогли?

– Вроде, сам. Правда, я слышал, его навещал отец. Вряд ли он сможет теперь его отмазать. Зато сынок все еще был способен испортить репутацию отца. А теперь есть возможность скорбеть с достоинством. Сын – не наркоман, убийца и псих, а юноша, погибший во цвете лет. Но главное, Борис больше никого не убьет.

– Да, это лучший поступок за всю его жизнь.

– Лену забрал отец. В свой особняк. Она почти ничего не взяла с собой. Но, надеюсь, это не значит, что она скоро вернется. Она купит себе новые наряды, а старые – из прошлогодней коллекции – вы отдадите бедным…

– Отец позаботится о ней, – не сомневался Илья.

– Тебе тоже, надеюсь, есть о ком заботиться? – не унимался Сергей.

– Надеюсь. Как Маша?

– Обещала быть хорошей девочкой и расследования доверять профессионалам. Я возражать не стал.

– Хороший мальчик, – усмехнулся Илья.

– Но ночь у нас получилась не детская. Чего и тебе желаю…

Илья выключил телефон.

– Борис повесился, – объявил он Жене. – Лучше поздно, чем никогда.

– Наверное, это хорошо, – осторожно заметила она. Закономерный финал. Точка, хотя и не от пули. Или все-таки нужно выразить соболезнования по поводу трагической кончины брата жены? – Вам, видимо, нужно поскорее вернуться домой?

Он должен быть с супругой в эту нелегкую минуту. В горе и в радости.

– Мы поедем домой завтра, – отмахнулся он.

– Векшина, ты что ли? – услышала Женя удивленный возглас.

У их столика в ресторане затормозила брюнетка в красных сапогах. Нет, на ней было еще надето кроткое черное платье, но Женю почему-то поразили именно сапоги. Из тонкой, почти кружевной замши, в тон помады и сумочки.

– Не узнаешь? Я – Ника.

Ну да, конечно, Вероника. Одноклассница. Дочка директора универмага в райцентре теперь выглядела так, будто ее папа заведует ГУМом.

– Очень рада, – Женя надеялась, что это прозвучало оптимистично.

– Ты как здесь? Видела кого-нибудь из наших? – затараторила брюнетка, не дожидаясь ответов. – Я недавно Толика встретила. Он автозаправками владеет. Правда, в Туле. Так что до меня ему далеко. А я в пентхаусе живу. Знаешь, что такое пентхаус? Хотя, откуда? У вас в поселке одни пентюхи…

– А где ты работаешь? – спросила Женя, чтобы хоть что-нибудь спросить.

– Женой Плоткина. Он депутат, наверное, знаешь. Смотри, какой рубин он мне подарил. А ты как? Я слышала, тебя никуда, кроме зоны, не взяли. А в зоне что? – она с интересом взглянула на Илью. – Неужели банкиры попадаются? В смысле те, кто взял банк…

– Илья Болотов – вице-президент «Чугунмет», несудимый, – представился Илья. – Супругу вашему привет передавайте, мы с ним в прошлом году на горных лыжах в Аспене катались. Он тогда всех обогнал, в отличной форме для своих 65 лет. Правда, мне кажется, тогда вы были блондинкой.

– Это не я, это Тамарка – бывшая его, – скривилась Ника и свернула беседу. – Ладно, мне пора, меня подруги ждут. Мы в Третьяковку едем.

– В галерею? Ночью? – удивилась Женя.

– В Третьяковский проезд, глупая! В магазины! Хочешь с нами? Сменишь свои арестантские цвета.

– Боюсь, у нас другие планы, – снова встрял Илья. – Мы обычно покупаем одежду в Милане. Извините, с собой не приглашаем. Хотим побыть вдвоем…

Похоже, его все это забавляло. Ника ушла без вида победительницы. У Жени горели уши.

– Наверное, нам пора, – решила она.

– Почему?

– Если вы знаете ее мужа, кто-нибудь может оказаться знаком с вашей женой.

– Думаю, ей сейчас не до этого, – нахмурился он. – У нее траур. Но я вряд ли смогу его разделить. Давай не будем больше возвращаться к этой теме.

– Конечно, извините.

– Это ты извини. Мы с Сергеем вели себя, как кретины. Надеюсь, ты простишь нас?

– Уже простила. Уверяю вас, Илья Игоревич.

Когда же он сам простит себя? Неужели он не понимает, что общаться с ней из чувства вины немногим лучше, чем из-за подозрений?

– Тебе понравилась Москва? – спросил он. – Сегодняшний день? Здорово, что он наступил после вчерашнего…

– Да, спасибо.

– А какие планы дальше?

Выспаться, наконец! А не бояться пошевелиться, прислушиваясь к его дыханию.

– Женя, – он накрыл ее ладонь своей. – У нас заказаны номера в гостинице «Космос». Два. Но я буду рад, если один из них не понадобится.

Она вздрогнула и взглянула на него. Он смотрел на нее так, что оттаяла бы и вечная мерзлота. Все такой же красивый, высокий, темноволосый, в безупречном костюме. Он улыбался ей и только ей.

– Спасибо вам, Илья Игоревич, – она убрала руки под стол. – Я вам очень благодарна. И за сегодняшний день и вообще. Но я бы хотела вернуться домой сегодня. Прямо сейчас. И если можно одна. На такси.

Как он устал от ее «но». Однако он сам виноват в каждом из них.

– Куда же ты поедешь, на ночь глядя? Я отвезу тебя в гостиницу, – вздохнул Илья. – В твой номер.

У нее были те же апартаменты, что и неделю назад. И у него тоже. Ей хотелось и плакать и смеяться от этого. Работа над ошибками, – вот чем занимался Илья. Новый, улучшенный вариант. Исправленному верить. Но она не могла.

Ходила из угла в угол. Смотрела в окно. А вдруг все по-настоящему, и она упускает свой шанс? Нет, этого не может быть. Просто Илья пытается извиниться перед ней. А еще, похоже, не может видеть своею жену, потому что она заставляет его думать о Борисе. Но всё пройдет. Рана кровоточит, пока свежая, а потом затянется без следа. А Женя – как местное обезболивание. Это неправильно.

Хотя почему она думает о себе? Если ему станет хоть немного легче? Она же любит его. Вдруг это самое главное?

Нет, всё еще больше запутается. Они не подходят друг другу. Их свели чрезвычайные обстоятельства. Но они уже закончились. А непонимание, неловкость, косые взгляды остались. Ей прямая дорога в библиотеку. А ему – в Третьяковку, но не в галерею…

Она постучала в его номер уже заполночь. Но он открыл сразу, будто ждал под дверью.

– Я просто хотела узнать, как у вас дела…

– Теперь отлично, – он обнял ее. – Просто замечательно…

На этот раз он никуда не торопился. И просто утопил ее в нежности. Наверное, на ней не осталось ни миллиметра, который он бы обошел вниманием. А она замирала от непривычных ощущений и радовалась, что погасила свет. Наверное, дурацкий у нее вид. Зато счастливый.

Хорошо, что он не видел, как она покраснела, когда он спросил, тоже чувствуя себя слоном в посудной лавке:

– Как на счет безопасности?

Еще вчера он специально заехал в аптеку, как прыщавый юнец.

– Я обо всем позабочусь, – прошептала она, не собираясь заботиться решительно ни о чем, кроме собственных детей. От него…

– Так гораздо лучше, – пробормотал он, устраивая ее на ночевку у себя на плече.

– Мне и в первый раз понравилось, – улыбнулась она.

– Значит, зря я старался. Можно было, сэкономить на прогулке и ресторане. Сразу за волосы и в пещеру?

– С вами хоть в шалаше…

– С нами? Ты меня пугаешь! Никогда бы не заподозрил в тебе любительницу групповухи.

– Простите.

– За все «но», «вы» и «те» я буду штрафовать вас, Евгения Александровна. И премии лишу. Совсем.

– Тогда лучше вообще молчать.

– Конечно, губы не для разговоров, а для поцелуев…

«Чувство, что он испытывал, было странным, очень странным: легче дышалось, можно было несколько минут подряд ни о чем не думать, и ему уже не было так страшно…» Мишель Уэльбек «Элементарные частицы».

В среду в 14.00 Евгения Векшина явилась в областную прокуратуру для дачи показаний. Следователь – весьма габаритная дама лет под сорок в пиджаке с красными маками вместо синего мундира – посмотрела на нее с удивлением:

– Я не поняла, ты жертва или как? Чего вид такой цветущий? Миллион что ли в лотерею выиграла?

Гораздо больше, – подумала Женя.

Следователь оказалась из тех, кто любит поговорить не только по делу, но и за жизнь. Но при этом взгляд у нее был из серии «У меня ее забалуешь».

– А сектантов из-за меня будут судить? – спросила у нее жертва. – Вера ведь не преступление…

– Вера здесь не при чем. Тут все дело в Надежде. Надежде Гридневой. Тетка в белом. Кандидат медицинских наук, между прочим. Психиатр. Она работала в той самой клинике, где лечили Бориса Фроловского. Туда же несколько лет назад попали люди из «белого братства». Может быть, слышала про секту, которая ждала конца света и готовилась к массовому самоубийству. Но все это сказочки для рядовых членов секты. Организаторов же заботило только одно: если хочешь вступить в ряды, отпиши квартиру, машину, отдай все ценности. Надежда Петровна удивилась, с какой легкостью «посланники неба» манипулировали толпой. Они ведь даже не были профессионалами, а она была. И гипнозом владела, и имела доступ к лекарствам. И при этом получала копейки, общаясь с буйно помешанными. Одним словом, она узнала, что после разгрома и ареста руководителей «белое братство» не исчезло, а распалось на более мелкие организации. Одну из них она и возглавила, переименовав в «черное».

Почему-то наших людей хлебом не корми, дай только куда-нибудь сдать свои денежки. Потом они сидят и ждут конца света или прибыли от «МММ». Вот и медсестра Оксана Невская попалась на удочку, вступила в секту. Любовь у нее, видишь ли, несчастная. А Бориса они втянули уже вместе. У парня ведь очень богатые родственники. К тому же, похоже, он приглянулся Надежде Петровне не только как пациент. Она сделала из него главного «архангела». Прихожанки приходили от него в экстаз. Он участвовал во всем этом фарсе, выводил песнопения и совершал обряды. Взамен Надежда Петровна позволяла любовнику играть в свои безумные игры.

Захотел убить Оксану – пожалуйста, тем более, что она подозревала между ними шуры-муры. Потом Борис поручил «прихожанам» присматривать за тобой. Сектантка устроилась уборщицей в «Чугунмет», попользовалась твоим компьютером, поставили «жучок» в кабинете руководства. В каком-то пресс-релизе что-то переправила, чтобы тебя подставить. Мне господин Турбин поведал о твоих злоключениях.

Гриднева учила «детей божьих» входить в доверие, воздействовать на людей. Навестили они и твою квартирную хозяйку, побеседовали с ней о боге и о душе, религиозную литературу дали почитать, а заодно сделали слепки с ключей. И в Москву за тобой кто-то из секты увязался и сумку перепачкал. Несколько, а не один человек, ходили за тобой попятам. Поэтом ты и не замечала их. Ну а за смерть Черноруцкого Борис очень хорошо заплатил начальнику отряда в зоне. Тот уже написал явку с повинной…

Слава Богу! Убийство раскрыто. Отец может работать спокойно. Гора с плеч, а не погоны.

– Кстати, не беспокойся. Посыпались заявления и от других потерпевших. Мол, все эти ароматы в доме, музыка, песни, питье были подобраны специально и работали на подавление воли. Теперь же товарищи вышли из транса, гнева Божьего не боятся и требуют свои квартиры взад. Плачевно, конечно, что главный фигурант того… Но его подручные ответят по всей строгости, особенно Гриднева. Еще и за мошенничество. Бориса этого мне, конечно, не жалко. Мерзавец редкостный. С тому же изобретательный. Так умело людьми манипулировал. Мог бы в политику пойти. И далеко. Ну а ты что? Евгения, расскажи, как тебя в это лихо втравили? Подумаешь, ошибка в документе и испорченная сумка. Мелочи жизни. Ты – молодая, симпатичная, на таком «мерсе» прикатила, с таким сопровождающим – закачаешься. Мне тебе завидовать надо, а не допрашивать…

Женя смущенно улыбнулась. Если честно, она не считала себя просто загипнотизированной. Борис сразу заметил в ней идеальную жертву. Она как будто всегда подозревала, что все плохо, а он пришел и подтвердил. При этом ни болезней, ни войны, ни других катастроф. Лишний килограмм – вот трагедия. Глупая! А ведь она могла так и не узнать, сколько весит счастье. И что оно в том, чтобы целую ночь обходится без одежды, одеяла и отчества.

– Дура была, – подтвердила Женя подозрения следователя. – Но больше не буду…

Она будет с Ильей.

Оглавление

1.

2.

3.

4.

5.

6.

7.

8.

9.

10.

11.

12.

13.

14.

15.

16.

17.

18.

19.

20.

21.

Реклама на сайте