«Принц для роскошной женщины»

Сафина Ирина Принц для роскошной женщины

Какой прекрасный сон! Ей снова десять. В соседней комнате мама накрывает праздничный стол, отец напевает незатейливый мотивчик. Ее подружки — Вера с Тамарой — притащили в комнату небольшое круглое зеркало и две свечи.

— Будем гадать на женихов, — деловито заявляет Тамара.

И вот, потушен свет, мерцают свечи, волнующее неведомое лунным светом заглядывает в окно…

Подружки напряженно вглядываются в зеркальный коридор. Марине кажется, что там, внутри кто-то идет. Он уже близко, еще чуть-чуть, и она увидит его лицо…

— Суженый, ряженый, приди ко мне наряженный, — сопя, шепчет Вера.

Марине страшно, но она не в силах отвернуться. Еще чуть-чуть!

Но суженый останавливается. Марина видит, как он поднимает руку и… звонит в дверь. Настойчиво. Противно.

— Дверь открыта! — кричит Марина. — Открыта!

Но он стоит и звонит. Звонит. Звонит! Звонит!!!

— Открыта! Открыта! — кричит Марина. Она хочет, чтобы он продолжил путь, вошел в открытую дверь. Она сама пошла бы к нему, но… он звонит и звонит в открытую дверь.

Марина подскочила на кровати и проснулась. Настойчиво и противно звонил сотовый. Посмотрела на часы — шесть утра. На дисплее сотового — веселая кучерявая мордашка с подписью "Вера". Марина вновь рухнула на атласные подушки и нажала кнопку ответа на вызов:

— Верка, ты сошла с ума! Шесть часов!

— Да ты что?! — удивилась Вера, — а на Дальнем Востоке час дня…

— Что ты делаешь на Дальнем Востоке? — искренне удивилась Марина и проснулась окончательно.

Воображение тут же подсунуло картинку: утонченная, романтичная Вера, избалованная генеральская дочка, в телогрейке поверх вечернего платья и в валенках посреди заснеженной тайги…

— Не поверишь, здесь так здорово! Так провинциально! Вот только холодно. А сколько снега, ты не представляешь! Такие сугробища! Я, между прочим, в гости к жениху приехала. Помнишь полковника Томина? Володю? Он оказался очаровательным человеком. Папа был прав. Весной мы поженимся. Кстати, как погода в Питере?

"Почему кстати"? — подумала Марина, а вслух сказала:

— Поздравляю, подруга.

Марина встала с кровати и подошла к окну. На улице шел снег. Хлопьями. Пушистый предрождественский снег. Когда идет такой снег, все говорят: "Как красиво! Как в рождественских сказках!". А Марина не видела в снеге ничего красивого. Просто осадки. Беспорядочное падение. Холодно. Мокро.

— Марин, ты как будто не рада за меня? — прозвучал в трубке взволнованный голос Веры.

— Нет, нет, что ты! — запротестовала Марина, устыдившись. Она ведет себя не по-дружески. Она должна быть рада за Веру. Должна. Кому должна? Вслух же Марина сказала: — Верочка, я очень за тебя рада, но не слишком ли ты торопишься? Томина переведут в Московский округ или ты собираешься жить на краю вселенной? Это не разумно. Ты можешь выбрать для себя лучшую партию. Скитаться по гарнизонам… бррр…

— Марина, прекрати немедленно! — возмутилась Вера, но мгновенье спустя засмеялась: — Ты хуже моей мамы. Мечтаю дожить до того дня, когда ты влюбишься. По-настоящему, очертя голову!

— Не хочу тебя разочаровывать, но любовь — это всего лишь эгоизм в квадрате. Маниакальная одержимость желанием безгранично обладать другим человеком. И все.

— Ты несносна, — Вера уже не смеялась, она проговорила это грустно, с сожалением, с обреченностью. — А как же самопожертвование? Жизнь во имя любви?

— Вера, я тебя умоляю! Просто влюбленный, подобно прочим маньякам, готов отдать все, даже жизнь, ради достижения желаемого. Никакой романтики, поверь.

После минутной паузы телефон в руках Марины разорвался истошным криком:

— Ты чудовище! Если бы ты не была моей подругой, я бы сейчас тебе такого наговорила! Короче так, мисс Не-верю-в-любовь, на Рождество мы прилетаем в Москву. Чтобы была у меня 7 января в семь вечера, как штык! Поняла? На ужин приглашен Вячеслав Топильский. Вы не знакомы лично, но он о тебе уже много знает, видел твои фото и говорит, что почти влюблен. Он красавчик, умный и богатый. Совладелец строительной корпорации. Короче, все в твоем вкусе — принц на белом коне! — тут Вера хихикнула и добавила ехидно: — Принц для роскошной женщины! Посмотрим, сможет ли устоять наша снежная королева?

Марина хотела огрызнуться, но не успела — Вера отключилась.

"Принц для роскошной женщины", — Марина повторила про себя слова Веры и усмехнулась. Надо же такое придумать! Впрочем, чему удивляться? Люди уже давно сделали из ее фамилии прилагательное. И в душе Марина гордилась этим.

А фамилия у нее, и правда, замечательная — Роскошная. И обязывающая. Соответствовать. Этому с детства Марину учила мама.

Мама… Марина взяла с прикроватной тумбочки фотографию в тонкой хромированной рамке, на которой семилетняя Марина вместе с мамой у подножья Эйфелевой башни. Они вместе, и они счастливы. Мама… Полина Роскошная — жена шеф-повара советского посольства во Франции — всю жизнь считала себя королевой. Нет, подумала Марина, она и была королевой. Хрупкая, почти невесомая, уточненная и образованная, дочь секретаря свердловского обкома, переводчица с французского и английского. В детстве Марина удивлялась, почему такая женщина выбрала отца — низенького толстенького человечка, застенчивого, панически боявшегося оказаться на виду. На памяти Марины, из всей мировой литературы отец прочитал лишь несколько книг — о вкусной и здоровой пище. Удивлялась в детстве, а когда подросла — поняла. Мама вышла за отца из-за фамилии. Полина Попова очень хотела стать Полиной Роскошной. Это был завершающий штрих на картине ее совершенства.

После рождения дочери в жизни Полины Роскошной появилась новая цель. Ее дочь — ее продолжение, возможность войти в высшее общество. Полина делала все возможное и невозможное, чтобы не только дать дочери хорошее образование, привить изысканные манеры, но и вывести в свет. Подругами Марины были: Тамара — дочь советского посла, Вера — дочь многообещающего майора КГБ, а ныне генерала. Друзья Тамары и Веры постепенно становились друзьями Марины — дочери повара и переводчицы. Впрочем, благодаря усилиям мамы, о скромном происхождении Марины вскоре было забыто. Она стала своей в "высших кругах". Полина Роскошная была счастлива. Но недолго. Для нее все рухнуло в один момент.

Отца Марины роскошная жизнь и королевские замашки жены тяготили. Вначале он начал выпивать, а затем… влюбился в посудомойку Катерину. Толстушка-хохотушка, любящая ввернуть в разговор крепкое словцо, была полной противоположностью жены. Настолько, что измученный светской жизнью отец в один момент собрал небольшой чемоданчик и переселился к Катерине.

Полину Роскошную разбил инсульт.

В то время Марине исполнилось двадцать три, она училась на юридическом факультете МГУ, жизнь впереди казалась безоблачной и беззаботной. Узнав о трагедии, Марина вылетела в Париж.

До сих пор в память о тех днях перед глазами Марины — бездушно стерильный коридор госпиталя Фош, навстречу идут две сотрудницы посольства. Марина замедляет шаг, но женщины не узнают ее и продолжают разговор. "Новость об уходе мужа к посудомойке в буквальном смысле не смогла уместиться в ее голове!" — говорит одна, а другая хихикает. В душе Марины взрывается огненный шар, в порыве гнева она поднимает руку, желая схватить женщину за волосы, выдрать их, выцарапать глаза, разорвать на части! Но мысль простая и ясная останавливает — мама так бы не поступила. Полина Роскошная нашла бы что ответить — с улыбкой, недосягаемой и непонятной этим посудомойкам в мешковатых офисных костюмах. Марина тоже ответит! Но что сказать? Что?! Женщины удаляются, а Марина смотрит им вслед, понимая, что у нее нет слов, нет уверенности, нет сил…

И вот тогда, именно в эту минуту, Марина решила свою судьбу. Она сделает все и станет такой, какой хотела видеть ее мама — успешной, богатой, элегантной. Роскошной. И никакой сумасшедшей любви. К посудомойкам в мужском обличье.

Мама умерла через неделю. Марина вернулась в Москву. С отцом она больше не виделась и ничего не желала знать о его судьбе. Подруги помогали, поддерживали и удивлялись холодности Марины, отсутствию эмоций, слез. Сначала это вызывало недоумение, но после все решили — это шок, и успокоились. Но это был не шок. Твердая уверенность, знание кто она, чего хочет от жизни придали сил. У Марины появились цель и жизненный план, на котором она уже проставила галочку напротив строки "образование", следующими строками шли: карьера, деньги, замужество.

И вот, спустя десять лет, к тридцати трем годам, галочки напротив строк "карьера" и "деньги" уже были проставлены. Марина — главный юрисконсульт в совместном русско-французском предприятии ООО "Спектр". Заработная плата специалиста как в области российского, так и международного права, свободно владеющего двумя языками, отличалась от средней зарплаты по стране наличием нескольких нулей. Так что Марина могла себе позволить и позволила: квартиру в центре Петербурга с видом на Петровскую набережную, престижную модель BMW, приличный счет в банке. В плане без галочки осталось только "замужество".

Марина улыбнулась. Похоже, при помощи Веры и этот пункт плана скоро будет выполнен. Вячеслав Топильский. Марина много слышала и читала о нем. Вполне подходящая кандидатура. Принц для роскошной женщины…

"Мама, ты будешь мною гордиться", — подумала Марина, глядя на портрет. А вслух добавила:

— До Рождества осталось три дня.

В тот же день, после обеда, генеральный директор и совладелец ООО "Спектр" Николай Иванович Прохоров вызвал главного юрисконсульта Марину Сергеевну Роскошную в свой кабинет.

— Что там у нас по контракту на поставку рентгенодиагностической техники? — спросил он, едва Марина переступила порог.

— Уже готово, — ответила Марина без тени эмоций в голосе.

Подошла, положила тонкую черную папку на стол директора и осталась стоять, высоко подняв подбородок. Она работала на "Спектр" пять лет, знала, как высоко Прохоров ценит и дорожит ее мнением, но, тем не менее, никогда не позволяла себе ни малейшей фамильярности. Она хотела быть такой — просто профессионал, и ничего более.

— Присаживайтесь, Марина Сергеевна, есть разговор.

Марина откатила от стола черное кожаное кресло, села и приготовила блокнот.

— Слушаю вас, Николай Иванович.

Прохоров отложил в сторону принесенную ею папку, не глядя. Затем снял очки и вздохнул.

— Марина Сергеевна, у меня к вам необычная просьба. Личная. Мне бы очень хотелось, чтобы вы отнеслись к ней серьезно и помогли старику.

— К любым вашим просьбам я отношусь очень серьезно, поверьте…

Николай Иванович оперся грудью о стол и пристально посмотрел на Марину.

— Дело в том, что вчера я подобрал на улице раненную собачку. Я привез ее к себе на дачу, вызвал ветеринара. Врач сказал, что ранение не серьезное, лапа скоро заживет, но нужен уход. Так получилось, что сегодня вечером мы с женой улетаем на несколько дней в Париж, и ухаживать за собачкой не кому. Я был бы очень вам благодарен, если бы вы согласились съездить ко мне на дачу и присмотреть за ней. Да, кстати, по этому поводу даю вам отгулы до понедельника, 9 января. Вы согласны?

Марина слушала и не верила своим ушам. О чем он говорит? Какая собачка?!

— Простите, я ослышалась? Присмотреть за собачкой?

— Да. Покормить. Возможно, придется сделать перевязку. Умеете перевязывать?

— Умею… Господи, о чем вы говорите?! Я не умею обращаться с собаками. Вообще с животными. У меня никогда не было ни собак, ни кошек! Николай Иванович, я не могу, — Первый раз за много-много последних лет Марина чувствовала себя совершенно растерянной. Все еще надеясь, что это лишь шутка, оговорка, недоразумение, Марина, уже не скрывая волнения, смотрела на Прохорова. — Вы серьезно?

— Вполне серьезно. Я хорошо подумал и решил, что с этой просьбой должен обратиться именно к вам, — проговорил Николай Иванович и добавил устало: — Выполните мою просьбу, пожалуйста…

Даже впоследствии, вспоминая этот разговор, Марина не могла сказать, что заставило ее согласиться. То, что просьба исходила от ее непосредственного руководителя или то, что она вдруг увидела перед собой не грозного директора ООО "Спектр", а уставшего пожилого человека с сердцем, способным сострадать.

С удивлением слыша, как звучит ее собственный голос со стороны, Марина согласилась:

— Хорошо, я присмотрю за собачкой.

— Спасибо, — Николай Иванович с облегчением вздохнул.

Минуту спустя, стоя на пороге, Марина обернулась:

— Николай Иванович, а почему вы выбрали именно меня?

На мгновение повисла тишина, а затем Николай Иванович ответил. Спокойно и уверенно.

— Я думаю, что вы нужны друг другу.

И генеральный директор ООО "Спектр" Прохоров, надев очки, приступил к чтению принесенного Мариной заключения по контракту.

На следующий день, ближе к полудню, Марина, ругая себя на чем свет стоит, собиралась на дачу к Прохорову. Она долго крутилась у зеркала, не зная, что надеть. Если бы речь шла о прогулке в лесу или, на худой конец, о пикнике, проблем бы не возникло, но что надеть на встречу с собакой? Вдруг она начнет кидаться, трогать грязными лапами? А вдруг у собаки текут слюни?

Марина еще раз осмотрела содержимое гардероба — все находящееся в нем стало жалко. Промучившись с час, она достала некогда подаренный подружкой Тамарой вязаный свитер (он все равно был велик), вышедшие из моды кожаные брючки. Сверху она наденет замшевую курточку с оторочкой из норки. Курточка короткая — собака не допрыгнет.

Облачившись, повертелась у зеркала. Нарядом Марина осталась довольна, беспокойство вызвало другое. Она снова увидела тонкую прядь седых волос. Марина не красила волосы принципиально и гордилась их естественной красотой — длинные, чуть выше талии, теплого каштанового цвета, густые, они от природы слегка подкручивались на концах. Марина не раз ловила восхищенные взгляды мужчин, обращенные не столько на нее, сколько на ее волосы. И вот, Марина стала замечать в них седину. Поначалу седые волоски появлялись редко, но затем… Расчесываясь, Марина с горечью заметила, что инородный цвет, помимо той пряди, промелькнул и еще в нескольких местах.

Марина где-то слышала, что седина появляется от возраста, внутренних заболеваний, наследственности и стресса. Первые три пункта Марина отмела сразу же, а вот стресс… Но какой у нее может быть стресс? На работе — исключено, Марина — профессионал, она прекрасно знает свое дело, и уже давно перестала волноваться; личная жизнь — тоже исключено. Одиночество временное и на данный момент вполне ее устраивающее. Откуда взяться стрессу?

Отбросив расческу и грустные мысли, Марина улыбнулась и открыла дверь. Уже переступила порог, как вдруг: "Сумка! Я забыла сумку!". Пришлось возвращаться. Накануне вечером водитель Прохорова привез к ней домой небольшой кожаный баульчик с ключами от дачи, едой для собаки, перевязочным материалом и лекарствами. Марина схватила баул и, забыв поплевать через левое плечо, закрыла за собой дверь.

За прошедшие сутки выпало много снега, и уборочная техника мешала движению, закупорив узкие улочки Петербурга. На Вознесенском проспекте слишком нетерпеливый Lexus попытался объехать зазевавшейся москвич и задел крыло новенького Марининого BMW.

"Останется царапина", — с горечью подумала Марина. Чтобы не выругаться вслух она крепче сжала губы и включила радио. Из динамика донеслась очередная супермодная песенка о безответной любви. Марина изо всех сил пыталась вслушаться в пустопорожний набор слов, даже принялась подпевать. Ей очень хотелось прогнать из памяти последние слова Прохорова: "Я думаю, что вы нужны друг другу". Директор сказал их просто так, или что? Что он хотел этим выразить? То, что Марина одинока и ей необходима хотя бы собака? Или, что юрисконсульт Роскошная настолько холодна и бесчувственна, что просто необходимо заставить ее сострадать? Нет, как бы ни была навязчива модная песенка, отвлечься от назойливых мыслей не получалось. Дорога до Гатчины показалась Марине вечностью.

Наконец, поплутав по лабиринту дачного поселка, Марина остановила машину у симпатичного двухэтажного особнячка с высокими резными дубовыми воротами.

Марина вышла из машины, но к калитке пошла не сразу. Вид резных ворот, воспоминание о том, как они появились здесь — остановило. Это было два года назад. Отмечали юбилей Прохорова на даче, "в тесном семейном кругу, по-домашнему". В приглашенных: семья, руководство фирмы, влиятельные люди города, французские партнеры. И вдруг, в разгар праздника, возле калитки останавливается потрепанный грузовичок. Несколько дюжих парней выскакивают из притормозившего следом жигуленка и начинают споро выгружать из грузовика резные ворота. Высокий, чрезмерно худой и совершенно седой человек подходит к Прохорову, обнимает грубыми, обветренными руками одного из самых богатых людей Петербурга и плачет.

— Спасибо, — шепчет он.

Гости недоуменно переглядываются, а Прохоров так же тепло обнимает работягу и с надрывом в голосе отвечает:

— Спасибо тебе.

Нежданный гость уехал. Прохоров ничего не пожелал объяснить собравшимся. На неосторожно заданный слишком молодым начальником отдела сбыта вопрос — отшутился.

Марина стояла возле машины, смотрела на резные ворота и размышляла. Ну отблагодарил какой-то работяга Прохорова, что в этом такого? Почему вдруг воспоминание об этой сцене бормашиной сверлит ей мозг?

Тряхнув головой, будто прогоняя кошмар, Марина уверенным шагом направилась к калитке.

Прошло полчаса. Ноги начали замерзать. Марина с трудом сдерживалась, чтобы не вспомнить и не произнести вслух кучу нехороших слов. Она сидела на корточках сбоку от высокого крыльца с пакетом собачьего корма в руках, а из-под крыльца к ней настороженно присматривались два недоверчивых собачьих глаза.

— Ну иди сюда, собачечка, лапочка… у меня тут смотри какая вкуснятина, мммм… Иди, я с тобой поделюсь, — говорила Марина и чмокала губами. В порыве отчаяния, использовав весь запас ласкательных слов и сюсюкательных интонаций, Марина была готова сама есть собачий корм, лишь бы убедить вредное животное вылезти из-под крыльца. Она даже поднесла к губам сухой комочек и закатила глаза в притворном экстазе.

Без толку. Сволочное животное сидело под крыльцом и спокойно наблюдало за цирковым представлением.

Прошло еще полчаса. Марина сходила погреться в дом, нашла на кухне початую пачку сигарет, покурила. Собака сидела под крыльцом.

В конце-концов, любому терпению приходит конец, и Марина, распахнув ногой дверь, решительно вышла во двор.

— Знаешь что, поскудная ты тварь, — начала она, стоя с гордо поднятой головой у крыльца, — мне совершенно наплевать, сдохнешь ты с голоду или нет. Так что, смотри — я бросаю пакет во дворе. Захочешь, вылезешь и поешь. Не захочешь — твое дело. Я свою миссию выполнила! Adieu!

Марина бросила на землю пакет с кормом и пошла к машине. Уже возле ворот она затылком почувствовала движение за спиной. Обернулась.

Большая кавказская овчарка с перевязанной передней лапой сидела в двух метрах от нее и, высунув розовый язык… улыбалась? Марина взорвалась:

— Что смеешься? Продолжения не будет! Клоуны разъехались! Иди корм ешь, the show is finished!

Собака робко, на трех лапах, придвинулась ближе. Глядя на забинтованную ногу, Марина вспомнила, что должна была не только покормить, но и перевязать животное. Также Марина заметила, что собака вовсе не она, а он. Кобель.

— Ах, оказывается ты мужик! Ну иди сюда, солнышко, — снова нехотя засюсюкала Марина, желая до конца исполнить обещанное и осмотреть рану. — Иди, я тебя не обижу!

Но пес, выслушав слащавую тираду, поднялся и заковылял обратно к крыльцу. Марина застыла с протянутой рукой. Пес шел, не оглядываясь, низко опустив голову.

— Уходи, уходи! Вот лапа загноится, будешь знать! Помрешь ведь, скотина ты бестолковая! — в сердцах Марина топнула ногой. Пес остановился. Марина, уже интуитивно понимая причину странного поведения пса, продолжила гневную тираду: — Чего остановился? Иди, иди! Мне на тебя плевать! Я просто обещала одному хорошему человеку присмотреть за тобой. Иначе меня бы здесь не было!

Пес развернулся и сел, приподняв раненную лапу. Марина рассмеялась. Она это сделала! Она уломала этого отвратительного, своевольного пса на перевязку!

— Значит, ты правдолюб, — говорила Марина, завязывая узелок из двух концов бинта. Рваная рана, зашитая ветеринаром, слегка гноилась, но это был хороший гной, не вонючий. Рана заживет. Марина закончила с узелком и проверила его на прочность: — Нормально, не падает и не давит. А ты, Правдолюб, молодец. Сюсюканья не любишь — это правильно. И осмотрительно, между прочим. Мало ли кто посюсюкает, а потом на шапку определит. Да ладно, не косись! Не нужна мне такая поношенная шапка!

Пес пристально смотрел ей в глаза. Марина поежилась. Не было в его взгляде ни заискивания, ни надежды. Правдолюб воспринимал жизнь такой, какая она есть. И он знал, что через пару минут останется один.

— Мне пора, — сказала она. — Не замерзнешь? Николай Иванович тебе под крыльцом такую перину выстелил! Еды я насыплю много, но ты не жадничай.

Марина поднялась и пошла через двор. Пес сидел, не шелохнувшись, и смотрел ей вслед.

"Я не могу, — думала Марина, — не могу, не могу!"

Открыла калитку и, не оборачиваясь, крикнула:

— Эй, Правдолюб, поехали!

Дважды звать не пришлось. В мгновение ока хромой пес оказался возле машины. Марина почесала его по загривку, рука задела ошейник с крупными железными кнопками. На указательном пальце тут же выступила кровь.

— Ой! Кто ж нацепил на тебя такую гадость?!

Марина сняла ошейник и со злостью швырнула его на переднее сиденье, а для пса открыла заднюю дверь. Не дожидаясь вторичного приглашения, пес забрался внутрь, и Марина, наскоро обработав рану, села за руль.

Уже на пути в город, она обратила внимание, что на внутренней стороне кожаного ошейника есть надпись. Припарковав у обочины машину, взяла ошейник, развернула на свет — на затертой изнанке проступали выведенные шариковой ручкой буквы — адрес. Санкт-Петербург, Набережная реки Фонтанки, 185 — 13.

— Ого, Правдолюб, это адрес! Я отвезу тебя домой!

Зеркало заднего вида отразило как пес, довольно улыбаясь, здоровой лапой почесывает нос.

Сквозь узкую щель между косяком и железной дверью тринадцатой квартиры на темную лестничную площадку проникал солнечный свет.

— Есть кто дома? — крикнула Марина, приоткрыв дверь чуть шире. Ответа не последовало. Марина в растерянности смотрела на пса. — Ну и что нам делать? Твой хозяин спит с открытой дверью или его только что обокрали? Что делать, Правдолюб?

После недолгого раздумья Марина решила обзвонить соседей. В конце концов, вряд ли примут за грабительницу ее. Тем более что она наоборот, возвращает потерянную собственность — Правдолюба. Однако бывают в жизни моменты с названием "нарочно не получится", и этот оказался один из таких. Марина методично обзвонила все квартиры на пяти этажах в подъезде — и ни в одной не ответили на звонок.

— Нет, так не бывает, — Марина покачала головой. — Здесь до нас побывали инопланетяне? Или жители подъезда провалились в параллельный мир? — Пес утробно зарычал, и Марина извинилась за неуклюжую попытку пошутить: — Ну прости. Какой ты, однако, нежный! Лжи не выносишь, плохих шуток тоже. Надо тебя переименовать из Правдолюба в Детектора. Детектора лжи или еще чего-нибудь… Ладно, все это хорошо, но что же делать?

И Марина решилась. Пропустила вперед пса и вошла в тринадцатую квартиру.

Совершенно забыв о манерах и достоинстве королевы, Марина с открытым от изумления ртом смотрела на поднятый ламинат, выломанные косяки. Однокомнатная квартира походила на декорацию для съемки фильма "Дом Павлова". Даже доска подоконника, разобранная на части, лежала на полу. Из мебели — только останки выпотрошенного кожаного дивана. Марина откинула одну из подушек и тут же из прорехи задорно выскочила пружина.

— Можешь на меня рычать, но с инопланетянами я попала в точку. То, что здесь произошло — это не ремонт и не ограбление. Ты когда был дома в последний раз? — Марина посмотрела на пса и поняла, что рычит он вовсе не на нее.

Проследив его взгляд, Марина повернулась как раз в тот момент, когда в комнату один за другим входили три парня. Спортивное телосложение, бычий взгляд. У каждого в ухе по наушнику с проводом, уходящим под строгий пиджак. Как хорошо Марина знала тип и способ применения этих парней! А также то, что встреча с ними редко сулила что-либо хорошее. Самый удачный исход — это испорченное настроение.

На всякий случай она улыбнулась. Неожиданно троица принялась усиленно улыбаться в ответ. Марина постаралась улыбнуться еще шире.

— Здравствуйте! Вы — Марина? — спросил один и выступил вперед.

Пес поднялся и оскалился, но Марина как можно ласковее погладила его. Правдолюб сел подле ее ног, а парень извинился перед собакой и отступил к двери.

Удивлению Марины не было предела, но она решила не лезть со своими вопросами, пока не выяснит чего эти парни хотят от нее. Выдавать свое удивление тоже пока не стоило.

— Да, я — Марина, — спокойно ответила она. Однако ее пальцы, как заведенные, отстукивали на спинке дивана несколько тактов из бессмертной оперы Бизе.

— Очень неудобно вас беспокоить, но у нас к вам небольшой разговор. Разрешите войти в комнату? — говорил тот, кого Марина мысленно нарекла "Центровым".

— Да, конечно…

Марина посторонилась, увлекая за собой пса.

В комнате парни повели себя странно. Рассредоточились по углам, мрачно разглядывая трещины, проломы и вывернутые косяки. Фразу: "Я вас слушаю" Марина повторила раза четыре, прежде чем на нее вновь обратили внимание.

— Для начала давайте знакомиться. Меня зовут Виктор, — представился Центровой. — Я был другом вашего покойного мужа. А это мои коллеги — Степан и Игорь.

— Мужа? — от удивления брови Марины поползли вверх, но она быстро взяла себя в руки. Ситуация начинала проясняться, ее просто приняли за другого человека. Марина расслабилась и уже равнодушно, без тени эмоций пояснила: — Молодые люди, произошла ошибка. У меня не было мужа и…

— Да, конечно, я забыл. Извините, — перебил ее Виктор. — Вы уже несколько лет в разводе. Алексей говорил, что вы вычеркнули его из своей жизни.

— Уверяю вас, я не знала такого человека. Вы принимаете меня за другую! — Марина говорила с нажимом, вложив в каждое слово по килограмму льда.

— Ну хватит! — не выдержал Виктор. — Вы Марина Сергеевна?

— Да, я Марина Сергеевна, — ответила Марина, распрямила плечи, подняла подбородок и сразу ощутила себя выше этих атлетов. — Роскошная!

— Не сомневаюсь, — буркнул Виктор.

— Теперь понимаете, что ошиблись?

— Мы не ошиблись. Если хотите, продолжим сверять факты. В детстве вы жили в Париже, учится приехали в Москву, в МГУ, так?

— Так, — Марина постаралась ответить спокойно и даже зло, но эмоции грозили выйти из-под контроля. Происходящее начинало напоминать сон.

— В университете вы познакомились с Алексеем, на третьем курсе поженились. Расстались через пять лет. Вы не смогли простить ему измены. Так?

— Не так! Не было в моей жизни никакого Алексея!

— Право слово, вы мне надоели, Марина Сергеевна, — устало проворчал Виктор. — Прежде, чем убеждать нас, что вы это не вы, сначала свидетеля уберите.

— Какого свидетеля? — Марина еле удержалась, чтобы не хихикнуть. Абсурдный разговор вызывал абсурдные желания.

Виктор кивнул на пса:

— Ганнибала Лектора. Все знают, что этот пес чужих к себе не подпускает. Был случай, порвал одному типу горло, когда тот попытался вырвать у вас сумочку. Или забыли? Вы же сами с детства тренировали пса-убийцу.

Марина с уже нескрываемым ужасом перевела взгляд на пса.

— Ганнибал… кто? — беззвучно, одними губами произнесла она.

А наглый пес очаровательно склонил голову набок и вилял хвостом. Забавлялся.

— Теперь к делу, — продолжил Виктор. — У Алексея осталась одна наша вещь — флешкарта. Информация на ней для нас бесценна. Квартира завещана вам, но мы позволили себе ее обыскать.

— Да уж, — хмыкнула Марина. Она решила, что если не получается убедить громил в ошибке, то стоит хотя бы внимательно их выслушать. Подыграть. Интуиция подсказывала, что полученные сведения могут пригодиться.

Виктор развел руками:

— Да, немного насорили. Но не безвозмездно! После того, как найдем флэшку — ремонт за наш счет в соответствии с вашими пожеланиями. Стоимость пожеланий значения не имеет.

— А разве флэшку еще не нашли? — искренне удивилась Марина, обозревая произведенный разгром. — Здесь живого места не осталось.

— Не нашли. Потому и решили обратиться к вам. Алексей заходил к вам накануне трагедии? Знаем, заходил. Мы собирались ехать к вам домой, но заметили Ганнибала, а затем вас, входящую в подъезд. Такое счастливое стечение обстоятельств! — Виктор улыбался так искренне, будто счастье и впрямь переполняло его.

Не съехидничать Марина не смогла:

— Очень рада за вас! Такая удача! Что вы хотите от меня?

— Разрешения поискать флэшку у вас в квартире.

За мгновение перед глазами Марины пронеслась картина — амбалы громят ее милую квартирку на Петровской набережной, ломают любимый диван, вытряхивают на пол цветы из напольной вазы — икебана разрушена, син, соэ, хикае в беспорядке на полу… Виктор хохочет и распускает английский плед… ну нет, с пледом она погорячилась. Марина тряхнула головой. Ее квартира останется целой. Ведь она — для этих громил не она, а двойник. Какая-то другая Марина, укравшая ее имя и жизнь… Вдруг Марина вспомнила! Она слышала о подобном по телевизору! Говорили, что у каждого человека есть двойник. Даже не двойник, а как бы он сам, но в другом параллельном мире. Иногда что-то в механизме миров зашкаливает, и человек может нечаянно встретиться с сами собой.

— Бред… полный бред…

— Так что вы решили? — спросил Виктор. Он явно терял терпение и уже не пытался это скрыть.

— Что? — Марина так увлекалась мыслями о двойнике из параллельного мира, что не сразу поняла заданный вопрос.

— Даете разрешение поискать флэшку в вашей квартире? Обещаем, что после поисков мы компенсируем издержки.

— А если я не разрешу?

Виктор вздохнул.

— Марина Сергеевна, вы не хуже меня знаете, что это всего лишь формальность, дань приличиям…

— Понятно, — Марина пожала плечами. — Знаете, мне сейчас совершенно на все плевать! Ищите, что хотите, а я поеду в Москву. У меня там встреча с женихом, послезавтра.

Ответ понравился. Троица принялась так широко улыбаться, что Марина всерьез забеспокоилась за здоровье их челюстей.

Виктор развел бурную деятельность.

— Ну вот и славно, — сказал он и повернулся к "коллегам": — Игорь, Степан нужно сообразить Марине Сергеевне презент!

Громилы испарились.

— Но, — попыталась возразить Марина.

— И не возражайте, — прервал ее Виктор, — это от души. Мы готовились к визиту.

В этот момент "коллеги" материлизовались на пороге. Один нес в руках коробку конфет, другой — мартини.

— Но, — снова запротестовала Марина, однако ее тут же, с оглядкой на притихшего пса, подхватили под руки и вежливо, но настойчиво вывели во двор. Пес-убийца крутился у ног, но не протестовал.

Во дворе Марина сделала робкую попытку пойти к своей машине, но крепкие руки увлекли ее к черному джипу. При этом Виктор беспрестанно говорил, как мило и здорово все вышло — она вот так невзначай получила шанс сделать дома капитальный ремонт, приобрести новую, просто сногшибательную обстановку. И все совершенно бесплатно!

Пять минут спустя Марина с коробкой конфет и бутылкой Мартини стояла у Московского вокзала.

Пес добродушно тявкнул.

— Сволочь, — отрывисто бросила Марина, не глядя на пса.

Нужно что-то делать. Но что? Куда идти? Все еще сжимая в руках нечаянные подарки, Марина побрела, что называется, куда глаза глядят. Перешла Лиговский проспект и свернула сначала в один переулок, затем в другой. Найти тихое место и посидеть, подумать… Может, надо кому-нибудь позвонить? Вера на Дальнем Востоке, Тамара в Америке. Марина с ужасом поняла, что у нее в этом городе нет ни друзей, ни даже хороших знакомых, таких, к которым можно обратиться за помощью по любому, даже нелепому поводу. И вдруг озарение! Позвонить Прохорову! Он втянул ее в эту историю с собакой, вот пусть теперь и выручает.

Подумав это, Марина даже вскрикнула от удовольствия, но радость ее оазалась недолгой. Прохоров с женой улетел в Париж. На всякий случай Марина все же набрала его номер, но в ответ, как и ожидала, донеслось: "Абонент недоступен…". Прохоров где-то в дороге или не хочет, чтобы его беспокоили. Что делать?!

Завидев в одном из переулков детскую площадку, Марина ускорила шаг и с облегчением опустилась на цветную лавочку. Пес тут же устроился рядом, положив голову на ее ступни.

— Подлиза, — беззлобно буркнула Марина.

В ответ на очередной вопрос "что делать?", пришла очень здравая мысль — напиться и пореветь. Бутылка и закуска есть, идти домой она не может — вполне возможно, что в это время троица разносит по щепкам именно ее квартиру. Потому прямо здесь, на лавочке, напиться и пореветь. Вот только плохо эти ребята подготовились — Марина терпеть не могла мартини.

— Марина Сергеевна, — прозвучал низкий мужской голос за спиной.

С замиранием сердца Марина оглянулась. Костюма и наушников на мужчине не было. Потертый пуховик, изрядно поношенные кроссовки, вязаная шапочка. На висках заметна седина.

Мужчина присел рядом на скамейку. Пес бросил на него тоскливый взгляд, пару раз вильнул хвостом.

Марина в упор разглядывала незнакомца, а тот молчал, ерзал, курил. Не выдержав, решила начать беседу сама.

— Ну? — спросила Марина

— Что?

— Вы что-то хотели мне сказать?

— Ну…

— Что?

Вернулась мысль напиться и пореветь.

— Простите, я задумался, как вам лучше все объяснить. Я друг Алексея, — сообщил незнакомец и снова замолчал.

Пауза затягивалась. Решив хоть как-то ускорить дело, Марина ляпнула первое, что пришло в голову:

— И у него осталась флэшка, которая вам до зарезу нужна.

Да, Марина хотела продолжить разговор, но не в таком же темпе! Мужчина обежал вокруг скамейки, подскочил, схватил Марину за плечи и быстро заговорил, сопровождая каждую фразу ощутимым потряхиванием:

— Вы его знали? Вы с ним разговаривали? Что вы знаете? Вы нашли?

Это было чересчур! Откуда что взялось — Марина вывернулась, усадила незнакомца на скамейку, схватила точно также за плечи и, как говорится, понеслась душа в рай! Марина кричала. Громко. Про все, обо всех и подробно. Очнулась от струи мартини.

— Прекратите меня поливать!

— Вам лучше?

Мужчина выглядел странно: озабоченным и счастливым одновременно.

— Это хорошо… — говорил он. — Конечно, то, что они приняли вас за жену Алексея, это плохо. Теперь вы увязли в этом деле, домой вам нельзя. Но зато я рад, что теперь мы вместе, и я смогу вам все рассказать! Теперь для вас это не должно быть тайной. Мы должны быть вместе. Это хорошо!

Смеялась Марина долго, до слез, периодически всхлипывая и повизгивая. Успокоиться снова помогло мартини.

— Послушай, рыцарь, как тебя зовут? — задыхаясь, спросила Марина.

— Сергей.

— Сережа, пора рассказать мне все, а то я напрочь запуталась. Что происходит в этом мире?

Марина вытерла со щек липкое мартини, повернулась, встретилась взглядом с Сергеем и… увязла. В омуте по-азиатски чуть раскосых и черных, как бездонное ночное небо над степью, глаз. Его взгляд проникал в нее какой-то непостижимой отчаянной нежностью. "Да, да, — вяло думала Марина, — такая отчаянная нежность… как будто сегодня последний день… последний раз…"

— Предлагаю поехать ко мне. Это будет долгая история, — робко попросил Сергей и улыбнулся.

В один миг на его щеках предупредительным сигналом вспыхнули две ямочки. Трогательные. Обещающие. Марина непроизвольно вздрогнула.

— Да, конечно, — согласилась она и пожелала себе крепости рассудка.

Сергей жил на окраине города. Не престижный район, стандартная пятиэтажка, запущенный подъезд. Пережив подъем до третьего этажа, Марина едва удержалась от вопроса, почему он не носит с собой противогаз?

Давно не крашенная железная дверь. Замок немного поспорил с ключом, но затем все-таки открылся. Марина перешагнула порог и замерла.

В этой квартире пространство оказалось вещью растяжимой. Прихожая в пять квадратов походила на бальную залу старинного замка. Зеркала всевозможных размеров и форм, развешанные под разными углами, искрились в лучах заходящего солнца. Марина подошла ближе к одному, к другому, и о чудо! ни в одном не увидела своего отражения.

Сергея реакция порадовала.

— Я хотел, чтобы дома меня встречала вечность, а не лицо усталого человека.

— Ты сам это придумал? — спросила Марина, не в силах вырвать взгляд из зазеркалья, а затем смутилась и поправилась — Вы….

— Нет, нет, — запротестовал Сергей, — на "ты" мне больше нравится.

Марина, завороженная, вглядывалась внутрь зеркал. Они продолжались друг в друге и как бесконечная дорога уводили вдаль…

Сергей подошел ближе и встал за спиной Марины.

— Есть такое поверье, — сказал он тихо, — если на Рождество поставить два зеркала друг против друга так, чтобы внутри появился зеркальный коридор, то в нем можно увидеть своего суженого или суженую, — последнее слово Сергей добавил с явным удовольствием.

— Я знаю это гадание, — слишком резко сказала Марина. Нечто, еще неясное, но уже назойливое как ночной комар, брезжило на краю сознания. Гадания, зеркала… Сон! Ее сон. Суженый звонит в открытую дверь. Звонит и звонит, вместо того, чтобы взять и войти. Марина распрямила спину и добавила с нескрываемой злостью: — Глупости. А в ваших зеркалах вообще способно отразиться только светлое будущее! Один свет…

Сергей удивленно вскинул брови, но ничего не сказал. Развернулся и ушел на кухню.

Взяв тайм-аут, Марина решила осмотреть квартиру.

Из коридора дверь вела в единственную комнату. С мебелью здесь тоже было не густо — только видавший виды продавленный диван и небольшой круглый стол. Даже шкафа для одежды не было, рубашки и брюки свалены в кучу на колченогом стуле. С большой натяжкой к меблировке еще можно было отнести довольно приличный чемодан, что стоял под окном у батареи. Зато в комнате оказалось море книг. Сложенные аккуратными стопками и наваленные бесформенными кучами они занимали все свободное пространство небольшой комнатушки. И еще были картины. Много картин. Они весели на стенах, стояли и лежали на книгах, на полу. На одних изображены пейзажи — Марина плохо разбиралась в живописи, но, по ее мнению, очень даже красивые. А на других — нечто абстрактное. Ломаные линии, круги. И различались картины не только изображением, но и цветовой гаммой. Мягкие, успокаивающие тона русской природы и резкие, абсолютно не сочетающиеся друг с другом цвета на полотнах с кругами.

Марине стало неловко, будто она без спроса заглянула в чужую душу. И Марина поспешила на кухню. Она уже вполне овладела собой и стыдилась произошедшего срыва. Напрасно она так, о зеркалах…

— Время-то вечернее, скоро пять. Не мешало бы подкрепиться. — слишком игривым тоном произнес Сергей.

— Извини.

Сергей закрыл холодильник и повернулся.

— Я понимаю. На меня тоже иногда накатывает. Это нормально.

— Немотивированная агрессия, это нормально? — удивилась Марина.

— Испытывать эмоции, это нормально, — ответил Сергей и вновь засунул голову в холодильник. — А зеркала тебе не понравились?

На столе стояла злополучная бутылка мартини.

— Я ненавижу мартини, — заявила Марина не для сведения, а лишь бы что-нибудь сказать.

— Есть неплохое португальское вино, — ответил Сергей и повторил вопрос: — Не понравились?

Долгую-долгую минуту Марина разглядывала бутылку. Ответить честно получилось не сразу.

— Нет, — призналась она и отвернулась, чтобы не видеть лицо Сергея. — Как бы это сказать… Впечатление такое, что ты обманываешь. Ты вовсе не хочешь, чтобы тебя встречала вечность. На самом деле ты не хочешь, чтобы дома тебя встречал — ты. Это побег… в зазеркалье… от самого себя.

Сергей отложил только что извлеченные из холодильника овощи, вытер руки полотенцем и присел к столу напротив Марины.

— Может ты и права, — наконец произнес он. — Наверное, я все время бегу от себя.

И более ничего не объяснив, отошел к плите. На сковороде жарилось мясо. Сергей нарезал овощи. Пахло весьма аппетитно. Пес вертелся у его ног и жалобно поскуливал.

— Правдолюб тебя хорошо знает. А громили сказали, что это собака жены Алексея.

— Правдолюб? — удивился Сергей.

Марина рассмеялась.

— Ганнибал Лектор. Но я назвала его Правдолюбом. Это имя он заслуживает, поверь.

— Ах, Ганнибал, — Сергей улыбнулся. — Да, это собака Марины, но после развода пса забрал Алексей. Сейчас он…, - фразу Сергей не закончил, осекся и принялся увлеченно ворожить мясо на сковородке.

Марина на продолжении разговора не настаивала. Она смотрела на спину Сергея и размышляла. Странный человек, бегущий от себя в зазеркалье. Уже не молодой, лет сорок, но ничего не достигший в жизни. Об этом говорит его квартира. Холостяцкая, с простой спартанской обстановкой. Из роскоши — только зеркала. Одежда на Сергее не с рынка, это радует, но она поношена так, будто у него не во что переодеться. Видимо, Сергей совершенно не уделяет внимания своему имиджу.

"Не мой тип, — подумала Марина. — Проживатель жизни. Есть прожигатели жизни, а он — проживатель. Просто живет. Без цели, без амбиций. Человек из зазеркалья".

— Ну вот, ужин готов, — Сергей повернулся, сжимая в руках сковородку. — Чем богаты: мясо, жаренное с картошкой и овощами. И португальское вино, как обещал!

Он улыбнулся и две ямочки вновь вспыхнули на его щеках.

Быстро накрыли на стол, наполнили бокалы и притихли. Сергей молчал, а Марине совершенно не хотелось произносить банальный тост.

— Не хотелось бы говорить банальные фразы, — будто прочитав мысли Марины, начал Сергей, — но предлагаю, все же, за знакомство!

Марина сделала глоток — вино оказалось на редкость удачным. Сергей наблюдал за ней с противоположной стороны стола. И вновь Марина, против воли, покорилась силе пугающе проницательного, всепроникающего взгляда. Выдохнув, она осушила бокал до дна. Спустя всего лишь мгновения мир поплыл, и стало легко.

— Тебе не кажется, что пришла пора все мне объяснить? Кто такая Марина, Алексей? Что за чехарда с этой флэшкой? Кто ты сам, в конце-концов!

Сергей кивнул и подмигнул Марине:

— Начну с конца. По образованию я — экономист. В настоящее время безработный. Точнее, в свободном полете. В жизни перепробовал многое: работал в брокерской фирме, но решил сам играть на бирже и пришлось уволиться. Затем был матросом на рыболовецком траулере, пытался столярничать. Словом, кем только не пытался стать, даже священником…

— Кем, кем? — Марина поперхнулась вином.

— Священником, — спокойно пояснил Сергей. — Собирался поступить в семинарию. Но не поступил. Впрочем, как ни сделал до сих пор вообще ничего путного. Последнее мое самовыражение — в роли внештатного корреспондента я писал статьи для "Альянса".

— Знаю такой журнал, — кивнула Марина, — финансовые новости.

— Да, и финансовые махинации. Там я познакомился с Алексеем. Я неважно схожусь с людьми, но с Алексеем мы быстро нашли общий язык и подружились. Он как раз специализировался на сборе информации по махинациям. Думаю, что на флэшке результаты его очередного расследования.

— Ты знаешь, над чем Алексей работал в последнее время?

— Нет, — голос Сергея дрогнул. — Последние месяцы я провел в Москве. Меня вызвала Марина. Алексей приходил к ней накануне аварии со странной просьбой — если с ним что-либо случиться, она должна найти меня и…, - Сергей замолчал и принялся чесать за ухом сидящего рядом пса.

— И что?

— А? — Сергей не сразу вынырнул из своих мыслей. — Марина должна была передать мне дословно слова Алексея: "Самое ценное я спрятал в самом дорогом".

— Что это значит?

— Если бы я знал! — в отчаянии воскликнул Сергей.

— Ладно. А как погиб Алексей?

— Разбился на машине. Банальная автокатастрофа. Милиция не приняла всерьез моих подозрений.

— Да уж. Чтоб они поверили, нужны факты.

— Вот именно. Нужна флэшка. Только ищем ее не мы одни.

— Мы? Если кому-то интересно, то я не собираюсь влезать в это дело, — отрубила Марина. — Уверена, громилы вскоре выяснят, что ошиблись и займутся настоящей Мариной, а я смогу вернуться домой. К тому же мне на Рождество нужно быть в Москве при полном параде и отдохнувшей. У меня встреча с женихом!

— Даже так, — Сергей отодвинулся от стола и откинулся на спинку стула. — И кто у нас жених?

Марину разозлил его вмиг ставший холодным, надменный взгляд. Она ответила, отчетливо проговаривая каждое слово:

— Очень богатый, умный и красивый человек. Глава строительной корпорации!

— Любишь богатых и красивых? — вопрос прозвучал безразлично, как праздное любопытство, не более.

— Люблю мужчин, добившихся успеха, — парировала Марина.

— Ждешь принца на белом коне?

— Жду!

Разговор заходил в тупик. Развернуться и уйти? Марина хотела поступить именно так, но в то же время чувствовала, что жалеет о своих словах. Зачем она завела разговор о женихе? Ведь Топильский никакой еще не жених, она едет только знакомиться. Но Сергей начал первым! Почему он вдруг стал таким надменным и отстраненным?!

Тишина угнетала. Марина позвала пса и начала делать вид, что проверяет повязку на его лапе.

— Извини, — первым сдал позиции Сергей. И сразу же добавил: — Напрасно думаешь, что громилы оставят тебя в покое. Наоборот, после того, как они поймут, что ты не бывшая жена Алексея, они ухватятся за тебя, как черти за грешную душу.

— Но почему? — удивилась Марина и тут же забыла про пса.

Сергей хмыкнул.

— Все просто, — сказал он. — Во-первых, они ни за что не поверят, что ты оказалась в квартире случайно, да еще и с Ганнибалом, который отнесся к тебе, как к родной. Вывод — ты была знакома с Алексеем при жизни, могла быть его женщиной и знать об информации на флэшке. Кроме того, ты юрист…

— Откуда знаешь, что я юрист? — перебила Марина. — Я тебе не докладывалась!

— Еще как докладывалась! — заулыбался Сергей. — Забыла, как на лавочке, в порыве страсти, выложила мне все и про себя, и про историю с собакой, и про визит громил?

Марина нахмурилась. Да, она тогда поддалась панике и кричала черт знает что! Но неужели она рассказала незнакомому человеку и подробности о себе? Марина попыталась вспомнить, но не смогла. Истерика на детской площадке осталась в памяти лишь в виде клубка эмоций и бессвязных фрагментов.

— И много я тебе наболтала о себе? — с тревогой спросила она.

— Самое главное ты сказала недавно. О принце.

Как ни странно, но Сергей уже не улыбался. Не шутил. Марине стало не по себе. Она решила продолжить разговор на более спокойную тему:

— Хорошо, пусть громилы решат, что я была знакома с Алексеем, но я объясню ситуацию с Ганнибалом, расскажу как нашла адрес и привезла его домой. Они отстанут.

— Не отстанут. Они искали флэшку даже под полом, но не нашли, так? Так. Потом переключились на Марину. Кроме того, думаю, раньше они вели поиски и в других местах. Если флэшка не найдется и у Марины, то разумнее всего подумать, что их опередили. По закону подлости, спрятанное на самом видном месте отыскивается в последнюю очередь. Потому, даже с допущением, что они поверят в твой случайный визит, если есть хоть малейший шанс, что за время пребывания в квартире ты могла случайно найти флэшку — они не отстанут.

— Но даже, если бы я ее нашла, на кой ляд мне эта флэшка! Ради спокойной жизни я отдала бы ее!

— Они не поверят.

— Да что ты заладил: "не поверят, не поверят!". У меня даже не было времени искать!

— Ты что-либо трогала в квартире?

Марина напрягла память.

— Да, я перевернула порванную подушку. Из дивана так забавно выпрыгнула пружина…

— Вот видишь! У этих ребят профессиональная память. Ты трогала диван, а значит, могла знать, что флэшка именно в нем.

— Бред, — запротестовала Марина. Но в душе понимала, что не такой уж это и бред. Ребята, подобные тем громилам, предпочитают перестраховаться и "поднажать" пусть даже на случайных свидетелей, чем упустить хоть малейший шанс. О способах "поднажимания" думать не хотелось. — И что делать?

— Помогать мне, — быстро ответил Сергей. — Все равно тебе не стоит идти домой и, вообще, показываться в знакомых местах. Будем искать вместе и постараемся опередить громил. У меня получилось снять на телефон момент, как они сажают тебя в свою машину. Лица двоих вышли вполне прилично. Я уже отправил это фото одному надежному человеку. К вечеру он мне скажет, на кого работают ребятки. А пока у нас есть время просто поговорить.

И без всякого перехода Сергей подлил вина в бокал Марины. Но у Марины еще остались вопросы.

— Про самое главное забыла спросить. Почему они приняли меня за ту, другую, Марину? То, что имя и отчество совпадают, я уже поняла. Но остальная жизнь! Париж, МГУ… К тому же я назвала им свою фамилию, а они даже не отреагировали! Их главный даже хмыкнул, что не сомневается!

— А как твоя фамилия?

— Роскошная! — с нескрываемой гордостью ответила Марина.

Сергей смеялся долго, всхлипывая и булькая. Оскорбленная, Марина от души стукнула его по лбу вилкой.

— Совсем сдурела, — обиделся Сергей. — Вилкой можно и глаз выколоть! Хоть бы ложку взяла…

— Что смешного в моей фамилии?

— Представил, как ты говоришь: "Я — Марина Сергеевна Роскошная!". Любой нормальный мужик вряд ли усомниться, что перед ним действительно роскошная женщина, пусть даже и с завышенной самооценкой.

— Значит, у меня завышенная самооценка?! — вскипела Марина.

Но Сергей в примиряющем жесте поднял руки.

— Все, сдаюсь! Прости! — и добавил, вытирая слезы: — Как видишь, твоя фамилия ни при чем. А фамилия Марины — Гришаева. Вы с ней схожи внешне. У нее тоже длинные прямые каштановые волосы, карие глаза, тонкие черты лица, высокий рост. Парней наверняка снабдили фотографией, но они, узнав Ганнибала, самонадеянно не сверили фото с оригиналом.

— А Париж, МГУ? — напомнила Марина.

— Ах, да… Марина дочь русских эмигрантов. Она родилась и выросла в Париже, но воспитана на просто таки патологической любви к России и ко всему русскому. Поэтому, как только подняли железный занавес, и жизнь в стране нормализовалась, Марина приехала учиться в МГУ, в девяносто девятом, если не ошибаюсь.

— Так просто, — тихо проговорила Марина, — и так немыслимо. Несколько недосказанных слов, и смешаны две такие разные и, между прочим, необычные судьбы! Были бы мы были простыми русскими доярками — это одно, таких много. Но две Марины Сергеевны, жившие в Париже, получившие диплом в МГУ — это все же слишком изысканно!

— Еще бы, — согласился Сергей. — Но разве в жизни роскошной женщины должно быть все просто?

— Вот возьму и стукну поварешкой, — беззлобно огрызнулась Марина, встала и подошла к окну.

На зимний город спустилась тьма. Луна еще не поднялась, и вид за окном нагонял жуть. В тусклом свете единственного фонаря только гора мусора возле перевернутой урны, пустырь и зловещие контуры каких-то развалин вдали. Марина поежилась. Сергей подошел сзади, обнял Марину за плечи и прошептал, касаясь губами ее щеки:

— Последний дом города. Место, где кончается асфальт.

Сердце учащенно забилось. Марина повернулась. Боясь вновь попасть в плен магического взгляда, она низко опустила голову. Сергей осторожно и медленно прикоснулся руками к ее талии. Марина задержала дыхание. Руки Сергея уверенней обхватили ее тело. Одним рывком он привлек ее к себе.

Марина задыхалась. "Нет! Бежать отсюда, бежать немедленно!". Она оттолкнула Сергея и вернулась к столу. Отпила вина, будто оно могло освежить задурманенную голову, изгнать жар с ее щек.

— Что будем делать? — как можно спокойнее спросила она. Сергей молчал. — Где будем искать?

— Судя по тому, что громили уже перерыли все обычные места, остается искать в необычных, — то ли шутя, то ли серьезно ответил он.

— Помнишь, ты говорил о словах Алексея, что он спрятал самое ценное в самом дорогом? В каком месте он любил бывать?

Внезапно Сергей подскочил к Марине и, не спрашивая разрешения, поцеловал ее.

— Конечно! На даче! Громилы могли этого не знать! Когда Алексей входил в ступор или начинал пить, он запирался на моей даче! Говорил, что для него это самое лучшее место на свете.

— У тебя есть дача? — удивилась Марина. Чего-чего, а услышать о наличии дачи она не ожидала. Может, он еще и садит огород?

— Да так, загородный домик для одиночества с природой, — буркнул Сергей и добавил: — Поехали!

И, не спрашивая разрешения, он схватил Марину за руку и потащил к двери. Пес, радостно тявкнув, довольно шустро прыгая на трех лапах, устремился за ними. Из подъезда, буквально, вылетели. Марина поскользнулась, навалилась на Сергея, и они в романтическом объятии дружно рухнули на заснеженный асфальт. Марина попыталась подняться и застонала — коленку пронзила боль.

— Некогда! — рявкнул горе-джентельмен, подхватил Марину на руки и понес к стоящей неподалеку старенькой AUDI. — Садись!

И только когда выехали за город, Марина услышала что-то вроде извинения за грубость.

— Сильно болит?

— Уже не очень, — обиженно буркнула она. — Последний раз разбивала коленку в десять лет.

Сергей хихикнул:

— Ну что ж, с возвращением в детство!

— Не смешно, — Марина отвернулась.

Машина ехала на приличной скорости, обгоняя законопослушных водителей. Возле знака "60 км/ч" Сергей еще прибавил газ. Марина не выдержала:

— Зачем так гнать? Да ты же пьян!

— Ты невнимательна, — спокойно ответил Сергей, — вино пила ты, а я лишь сделал вид, что пригубил.

— Но… почему… как?

— На всякий случай, — сказал Сергей рассмеялся.

А Марина пожалела, что под рукой нет поварешки. Очевидно, что под "всяким случаем" Сергей имел в виду вовсе не гонку по шоссе.

Минут через сорок въехали в поселок. Сергей остановил машину возле вполне приличного, даже по запросам Марины, коттеджа. Отворив кованые железные ворота, Сергей загнал машину во двор.

В темноте прелестей пейзажа было не разобрать, но Марине хватило интуиции и воображения, чтобы по контурам ухоженных посадок и газона, усыпанных гравием дорожек и прочим атрибутам установить, что стоимость дачи "безработного в свободном полете" уверенно переваливает за пару десятков миллионов рублей.

— Это точно твое? — на всякий случай уточнила Марина.

— Мое, не бойся. Сегодня здесь нет никого, дядя Вася отпросился в отпуск…

— Какой дядя Вася?

— Сторож, садовник… да какая разница! Не бойся и все.

— А откуда у тебя, — начала Марина, но Сергей не дал ей закончить.

— Давай, расспросы потом. Дача моя. Но у нас нет времени на разговоры. Может быть всякое. Например, что парни каким-то образом разнюхали об этом месте. Пока никого нет, хотелось бы порыться спокойно.

И он пошел вперед. Открыл дверь в дом. Через некоторое время над крыльцом зажегся фонарь, а затем осветился и весь периметр ограждения, не слишком ярко, но достаточно чтобы разогнать тьму.

Сергей выглянул из-за двери:

— Иди сюда, — позвал он.

В его голосе звучала такая растерянность, что Марине стало страшно. Нехотя, она поковыляла к крыльцу.

В доме все оказалось перевернуто вверх дном. Пол не вскрыт, но косяки выломаны, да и все остальное приведено в полную негодность. Что из мебели разбиралось — разобрано, что рвалось — порвано.

— Знакомая картина, — кивнула Марина. — Громилы побывали здесь до нас. Слушай, а вдруг они еще здесь?

— Нет. Ганнибал молчит. Мы одни.

— Получается, что громилы обыскали и все необычные места, — констатировала Марина печальный факт.

— Вовсе нет, — после минутной паузы возразил Сергей. — Посмотри, они повторяются. Косяки, мебель, вскрытые диваны. Какая-то тупая последовательность, как по учебнику. Слушай! — вдруг воскликнул он. — Точно! Их так учили! Давай рассуждать. Алексей занимался раскрытием махинаций и афер, так? Так. Он должен был знать как работают бойцы из служб безопасности?

— Должен, — ответила Марина на выжидающий взгляд Сергея.

— Отлично! Значит, он никогда не спрятал бы важную вещь в обычном месте для бойцов месте, а придумал бы что-нибудь такое- этакое… Вот, по-твоему, в каком таком-этаком, самом необычном месте можно спрятать вещь?

Марина задумалась. Неожиданная мысль, как яркая вспышка — эврика!

— В холодильнике! — восторженно вскричала Марина.

Сергей довольно странно на нее посмотрел, а затем кивнул на лежащий, практически возле ее ног, растерзанный аппарат. А вслух добавил:

— Ты мыслишь стандартно, — и он вложил в интонацию столько обиды, будто именно Марина была виновата в том, что проклятая флэшка до сих пор не нашлась.

Марина вскипела:

— Ну знаешь что, ищи ее сам!

Она развернулась и вышла из дома. Пес последовал за ней, но Марина со злостью захлопнула дверь перед его носом. Она хотела уйти одна, без всяких напоминаний об этом сумасшедшем безрассудном дне. Слезы душили. Еле сдерживая рыдания, Марина обогнула дом и побежала к едва различимой калитке на заднем дворе. Перед выходом оглянулась. Ее никто не догонял.

Все еще рыдая, Марина шла по проторенной в снегу тропинке мимо кромки леса. Жутко. Страшно. Темно. По правую сторону, от возвышающихся монолитными глыбами заборов, отделялись зловещие тени. Марина вздрагивала каждый раз, хотя и понимала, что эти тени отбрасывает она сама. Куда ведет тропинка, Марина не знала, но в тот момент ей было все равно. Лишь бы убраться побыстрее и подальше. Подальше от абсурда. Домой.

"Лучше в лапы к громилам — они прагматики, не склонные к романтическим соплям", — подумала Марина и передразнила Сергея вслух:

— Место, где кончается асфальт… самое такое-этакое необычное место… стандартно мыслишь… Хам!

Злость помогла взять себя в руки. Марина вытерла заплаканное лицо рукавом замшевой курточки. Еще чего не хватало — рыдать! Она не плакала с детства, не плакала, когда умерла мама. Она всегда была сильной. И она такой останется, наперекор всему, назло им всем!

Вдруг впереди, метров за двести, зажегся свет. Марина ускорила шаг. Люди не спят, она постучится и спросит дорогу к шоссе. Наличные деньги в сумке есть, узнает, что это за место и вызовет такси. А затем приедет на Фонтанку, заберет свою машину и — домой. Все просто и логично. "Только бы сотовый не разрядился", — подумала Марина и полезла в сумочку, проверить.

— Да что же это за день такой! — Марина изо всех сил пыталась сдержаться, но не смогла и разревелась вновь. Сотового в сумке не оказалось. Похоже, она оставила телефон на скамейке, после того, как позвонила Прохорову. В тот момент подошел Сергей и отвлек ее. Снова этот Сергей! Марина прокричала в темноту: — Негодяй!

Продолжая всхлипывать, Марина побежала по тропинке. Там, впереди, люди, она попросит позвонить.

Строение оказалось проходной какого-то ООО "ТырПырМыр". Затуманенный разум Марины не смог уместить закодированную аббревиатуру. Только она собралась войти, как дверь резко распахнулась, сбросив Марину с крыльца. Два мужика, гогоча, склонились над ней с протянутыми руками. От промасленных рукавов их одежды несло бензином, мужским потом и спиртом.

— Сильно зашибли? Не убилась? — поинтересовались они, выуживая Марину из грязного снега.

— Нет…

Мужики осмотрели ее с ног до головы. Марина сжалась.

— Повреждений вроде как нету. А ты что тут делаешь?

— Пытаюсь выяснить, где нахожусь и как добраться до города, — сквозь зубы процедила Марина, стараясь не дышать.

Один из мужиков наклонился и обдал ее новой волной перегара.

— Ты что ль ревешь? — спросил он. — Не реви! Щас автобус будет, с нами и доедешь. Мы как раз это… домой.

Перспектива ехать с вонючими работягами в одном автобусе Марину не обрадовала, и она робко поинтересовалась:

— А у вас телефона нет, такси вызвать…

Мужики заржали.

— Какое такси! С нами доедешь. Не боись, мы не тронем. Щас автобус приедет. О, смотри!

Из ворот выехал ПАЗик. Водитель открыл дверь.

— Пошли, — один из мужиков схватил Марину за рукав и потащил к автобусу, — а то Вовка ждать не будет, он у нас строгий!

В автобусе мужики зашуршали пакетами и на продавленном сиденье появились: водка, замызганный полиэтиленовый пакет с солеными огурцами, пощипанная буханка хлеба. Налили, выпили. Налили по второй.

Марина вжалась в сиденье, исподлобья наблюдая за возлияниями работяг. Затем достала зеркальце, влажные салфетки и привела в порядок зареванное лицо.

Самый активный из мужиков, тот, что недавно тащил Марину за рукав, протянул пластиковый стаканчик.

— На, расслабься! А то совсем приуныла. Мужик, что ли, обидел?

Марина послушно взяла стаканчик и с отвращением понюхала содержимое.

— Девонька, да ты пей ее, не нюхай, — вступил в разговор второй мужичок. — Походу тебе сейчас это надо. Пей!

Марина терпеть не могла мартини, но еще больше не переносила водку. Она никогда не пила с роботягами в служебном автобусе, закусывая соленым огурцом. Она много чего не делала в этой жизни, но, может, наступает время, когда стоит начать? Марина взяла протянутый стаканчик. "Что с тобой стало, Роскошная? — спросила себя Марина, сжимая в пальцах хрупкий пластик. — К черту! Мне это надо!" И она выпила. Залпом. Как учили — не нюхая.

— Вот и ладненько! А об мужике своем забудь, все мы — сволочи.

Мужики загоготали, разливая по новой. Мысль про сволочей Марине понравилась. И завязался разговор. Мужики — Валя и Антон — оказались милыми ребятами, и вскоре они втроем весело болтали. Марина в красках описала события прошедшего дня, мужики искренне переживали, наполняли стаканчики и подбадривали ее ехидными и не вполне цензурными комментариями. Марине комментарии понравились, она даже попыталась выучить одну замысловатую трехэтажную комбинацию, но членораздельно выговорить ее уже не смогла. Валя пообещать списать слова на бумажку.

— Вот-от, — икнув, с трудом проговорила Марина, — ты мне на бумажку зззпиши, щас до Питера доеду — выучу. Вот. И ему скажу! И им тоже! Не, как здорово ты сказал!

Чуть более трезвый Антон решил уточнить:

— Не, девонька, щас ты до Питера не доедешь. Вот завтра — да. А Валька запишет, он обещания всегда держит. Да, Валь?

— А то!

— Как завтра? — не поняла Марина. — Мы чито, будем ехать до завтра?

Она попыталась встать и посмотреть в окно, но не справилась с управлением собственным телом и чуть не рухнула в проход. Антон едва успел ее подхватить.

— Сиди уж, — засмеялся он. — Валь, мы девку укатали.

Марина с трудом сфокусировала взгляд и посмотрела на часы. Не веря собственным глазам, потрясла рукой, поднесла часы к уху. Тикают. Не вставая, подтянулась и прилипла к стеклу лбом — в свете придорожных фонарей за окном мелькал совершенно незнакомый пейзаж. Нагромождение каких-то строений, небольшие домики. И только тут Марина сообразила, что со времени как она села в автобус прошло много больше полутора часов.

— Боже мой! Боже мой!

Вмиг протрезвев до состояния уверенного стояния, Марина забегала по автобусу.

Мужики, как персонажи комиксов, застыли с удивленными лицами и со стаканчиками в уже протянутых для "чоканья" руках.

— Куда мы едем, а? Это не Питер? Мы едем не в Питер?

— Не, в Приозерск, — первым пришел в себя Валя.

Марина набросилась на него с кулаками:

— Я ж тебя спрашивала на дачах, а ты сказал доедем!

— Ну, — Валя почесал лоб. — Доедем… Да ты ж че спрашивала, до города доедем? Я подумал, тебе тоже в Приозерск!

Марина вскипела:

— А что, других городов на свете нет? Почему в Приозерск?! Мне в Питер надо! Срочно!

Мужики переглянулись, а затем в один голос завопили на весь салон:

— Вовка, тормози!!! Етит твою налево мать!!!

Вовка послушно затормозил, и его недовольное лицо заглянуло в салон. И вот тут-то он увидел Марину. Недовольным Вовка больше не был. Каким угодно, только не недовольным. Когда, наконец, его словарный запас иссяк, Марине пришлось объясниться. А потом еще ждать, когда мужикам надоест хохотать, и Вовка соблаговолит открыть дверь. Случилось это не скоро. Но, в конце концов, случилось. Втроем они вышли ее провожать. Сцену прощания устроили возле автобусной двери.

— Ну, ты даешь! — никак не мог угомониться водитель. — До города… уточнять надо.

— Да ладно тебе, видишь, не в себе она была, — заступился за Марину Антон.

— Ну а вы тоже хороши, чего сразу не сказали, что автобус идет в Приозерск?

— Дык мы это, не подумамши, — засмущались мужики.

— Не подумамши… остолопы.

Марине надоело затянувшееся разбирательство.

— Ладно вам. Как мне теперь домой добираться?

Мужики почесали затылки.

— Знаешь, что, — наконец сказал Вовка, — тут место гиблое, фиг на чем уедешь, давай ты подождешь меня во-он в той рюмочной, — он ткнул пальцем в район третьего окна своего драндулета, — а я этих гавриков отвезу и за тобой вернусь.

— Но ты, наверное, на работе, — Марине стало не по себе от того, что из-за ее глупости у человека могут возникнуть проблемы, а мужики довольно заржали.

— Не боись, начальство не уволит!

— Почему? — искренне удивилась Марина.

— А оно есть мой сын! — хмыкнул Вовка и скомандовал: — Марш в салон, оба! А ты жди в рюмочной, я заеду.

Марина послушно кивнула и со щемящим чувством признательности и умиления одновременно, помахала вслед автобусу рукой. Слезу не смахнула, ее не было.

Осмотрелась. На тяжелом зимнем небе проявилась луна. В ее тусклом свете по обе стороны дороги, подобно декорациям голливудского триллера, возвышались полуразрушенные стены каких-то хозяйственных строений. В каждом городе России полно таких полуразвалившихся, разворованных, превращенных в огромную свалку заводов, комбинатов и фабрик бывшего Союза. Руины былого величия. Когда-то они поражали воображение громкими стройками, затем трудовыми подвигами, но и сейчас, в полуразрушенном состоянии, они продолжают поражать, звенящей тишиной просторных цехов, напоминанием о бренности всего сущего в этом подлунном мире.

Марине было страшно идти через развалины, но оставаться на месте было еще страшнее. И она не слишком уверенным шагом двинулась в направлении, указанном промасленным пальцем водителя Вовы.

Пять минут ходу, и картина сменилась. Марина оказалась в поселке. Покосившиеся деревянные домики радовали желтым светом своих глазниц, откуда-то доносилась модная песенка, ей вторил нестройный хор, разбавленный взрывами хохота. Лаяли собаки. Пройдя еще немного по утоптанной тропинке, Марина вышла к местной ресторации. На крыше одной из бревенчатых изб изогнутыми буквами светилось: "Рюмочная".

Марина хмыкнула и вошла.

Вопреки ожиданиям внутри Марину встретил уютный зал, шесть столиков на четыре человека каждый. Чистые скатерти, салфетки красиво уложены в стаканчики, да и пахло в рюмочной приятно, по-домашнему. Расслабившись душой, и телом Марина довольно улыбнулась и заняла столик у батареи. Повесила на спинку стула курточку и потерла руки, наслаждаясь теплом.

Вначале она не собиралась заказывать ничего, кроме чая, но витавшие в воздухе ароматы убедили. В ожидании заказа Марина коротала время, разглядывая посетителей.

Справа, сдвинув два стола вместе, веселилась компания молодых людей. Восемь парней и две девушки. Девушки сидели у парней на коленях. Парни, изрядно нагруженные "Клинским", периодически стряхивали с себя назойливый груз. Девицы смачно матерились и вновь забирались на бунтующую подушку. Происходило это с интервалом в две-три минуты и каждый раз сопровождалось дружным гоготом. На втором акте реплики начали повторяться, и Марина потеряла интерес к данному представлению.

Еще один посетитель за соседним столиком вызывал больше интереса. И доверия.

Марина мысленно принялась составлять его словесный портрет. "Хорошо одет. Взгляд усталый, но внимательный. Часто смотрит на часы, кого-то ждет. Вряд ли это свидание, в такой-то глуши. Деловая встреча. Впрочем, тоже весьма странное для этого место, если только встреча не тайная… Тонкие длинные пальцы, ногти явно знакомы с понятием маникюр. Интересно, кто он?"

Принесли заказ. Отбивная таяла во рту, а картофельное пюре вообще оказалось выше всяких похвал. Будучи дочерью шеф-повара, Марина отлично разбиралась в тонкостях кулинарии. Не в плане готовить, а в плане ценить искусно приготовленное. Порой домохозяйки считают, что приготовить картофельное пюре проще пареной репы — потолочь вареную картошку с молоком и маслом, делов-то! Однако Марина знала, что в этом случае получится картошка-толченка, отнюдь не картофельное пюре. А перед ней на тарелке лежало воздушное как суфле картофельное пюре.

Марина попробовала еще немного, закрыла глаза, наслаждаясь вкусом, и подумала: "Чтобы приготовить такие блюда нужно вложить душу. А я только что с удовольствием слопала частичку чьей-то души". Улыбнулась.

— Вы так обворожительно едите, — произнес рядом приятный мужской голос, — и улыбаетесь.

От неожиданности Марина чуть не подпрыгнула на стуле. Увлеченная своими ощущениями, она и не заменила, как одинокий посетитель вместе со своим ужином оказался за ее столом. Чувствуя неловкость, она сочла нужным объясниться и поделилась с ним недавним размышлением о поварской душе.

Мужчина рассмеялся.

— Всегда мечтал встретить такую женщину!

— Какую? — неожиданно для себя принялась кокетничать Марина.

— Умеющую замечать и ценить нюансы, думающую не только о тряпках, деньгах, мужиках.

— Неужели раньше вам такие не попадались?

— Увы, — мужчина развел руками. — Обычно мне везло на недалеких и завистливых женщин. Каждая из них, заглянув к подруге всего лишь на минуту, впоследствии могла с точностью описать даже содержимое холодильника подружки. А вы не отличаетесь любопытством?

Марина от души рассмеялась:

— Что вы! Я даже элементарной внимательностью не отличаюсь. В бытовом плане, конечно. На работе я как компьютер, но стоит перешагнуть порог… Расскажу вам одну историю. В то время я училась в МГУ и снимала квартиру на двоих с однокурсницей.

Однажды Наташа (так звали мою соседку) зашла ко мне в комнату. Надо сказать, что мы ходили в гости друг к дружке по десять раз в день. И вот, она зашла ко мне и говорит:

"Как думаешь, может мне перестановку сделать? Вместо швейной машинки поставить трюмо? Будет удобней?"

Я честно попыталась вникнуть в проблему, но вот беда, никак не могла вспомнить, о каком трюмо и какой машинке идет речь.

"А какая машинка?" — спросила я.

"Швейная с ножным приводом. Тумба такая. Ты все время на нее ключи кладешь", — ответила Наташа…

"А трюмо?", — продолжаю спрашивать я.

"Ну, ты даешь! — разозлилась Наташа. — Я же тебе сто раз его показывала! На той неделе купила. Сейчас посередине комнаты стоит".

Внимательно изучив выражение моего лица, Наташа молча схватила меня за руку и потащила к себе. После демонстрации тумбы и трюмо мы решили проблему, куда что ставить и довольные друг другом разошлись.

На следующий день соседка приходит снова.

"Знаешь, — говорит она, — я тут подумала, что инкрустации на трюмо, наверное, больше подойдут к кровати. Нужно поставить трюмо рядом с кроватью. Ты как думаешь?"

"Какие инкрустации? — я честно попыталась воскресить в памяти образ проклятущего трюмо, и мне даже показалось, что я вспомнила! — А… такие коричневые, в виде цветочков?"

Наташа решила, что я над ней издеваюсь.

"Инкрустация под позолоту, абсолютно прямые тонкие линии", — отчеканила она и ушла, хлопнув дверью.

Наташа не разговаривала со мной неделю!

Верите, нет, но я действительно умудрилась запомнить лишь общий вид трюмо и совсем не обратила внимания на детали. После я с большим трудом объяснила Наташе, что мое поведение вызвано не эгоизмом и наплевательством по отношению к подруге, а элементарной невнимательностью.

Марина закончила рассказ и ждала, пока незнакомец перестанет хохотать. Он смеялся звонко, заливисто и две маленькие ямочки горели на его щеках.

Заметив их, Марина отстранилась и внимательнее оглядела мужчину. Непослушный ежик светлых волос, большие голубые глаза. "Нет, они не похожи, — подумала Марина и чертыхнулась. — Почему они должны быть похожи? Почему я должна думать о нем?! Еще чего!"

— Вы женщина моей мечты, — проговорил мужчина, вытирая слезы. Затем он заметил испуганный взгляд Марины и забеспокоился: — Что-то не так?

— Все хорошо, — Марина улыбнулась через силу. Ямочки умудрились испортить настроение. — Просто сегодня тяжелый день. Вы мне напомнили одного знакомого, у него тоже ямочки на щеках…

— Жених?

— Господи пронеси! — с жаром воскликнула Марина. — Просто знакомый.

— В таком случае я спокоен. Надеюсь, ямочки — это наше единственное сходство.

Марина засмеялась.

— Ну, если только вас зовут не Сергей!

Мужчина выпрямился и окинул Марину цепким, настороженным взглядом.

— Не поверите, именно Сергей.

Улыбка вмиг покинула губы Марины.

— Выходит, этот проклятущий день еще не закончился, — грустно произнесла она. — Сколько осталось до двенадцати?

Сергей под номером два машинально посмотрел на часы и также машинально ответил:

— Сейчас половина одиннадцатого, еще полтора часа… Вы торопитесь?

— Да, — кивнула Марина. Тороплюсь выбраться из этого кошмара. Сегодня просто чехарда с именами, случайными знакомствами, флэшками, собаками… Послушайте, как хорошо, что я вас встретила! Вы такой привычный, обыкновенный. Как вас по отчеству?

— Евгеньевич, — ответил ошеломленный мужчина. — Я ничего не понял. Что вы говорили о флэшках и именах?

— Глупости я говорила, — Марина взяла себя в руки и кокетливо улыбнулась: — Отвезете меня в Питер?

— Отвезу. Дождусь кое-кого, и поедем. Не хотите о флэшках — ладно. Но почему я обыкновенный?!

Марина приосанилась.

— На вас хороший костюм, вы следите за собой, у вас явно есть деньги и определенное положение. Вы из тех людей, к которым я привыкла, которым доверяю. Вы из моего мира. Сегодня мне пришлось общаться сначала с безработным, а затем с работягами, я пила водку в автобусе и закусывала огурцом! В их мире мне было страшно.

— Понятно, — Сергей Евгеньевич расслабился. — Вот никогда б не подумал, что услышу такое. Женщина назвала меня обыкновенным, а я принял это за комплимент. Однако! Как вас зовут?

— Марина Сергеевна. Можно просто — Марина.

Сергей Евгеньевич против всех правил приличия промолчал. Он смотрел на Марину и вертел в пальцах телефон.

Марина не выдержала:

— Вам не приятно?

— Что?

— Обычно, когда женщина представляется, говорят что-то типа: "Очень приятно!". Вы не сказали ничего.

— Ах, простите! Меня внезапно посетила одна мысль.

— Отлично, — ледяным тоном произнесла Марина и встала. — Прошу прощения, я скоро вернусь.

Марина пошла через зал, а Сергей Евгеньевич, увлеченный своей внезапной мыслью, даже не посмотрел ей вслед.

Оказалось, что туалет располагался в холодной пристройке к заведению. Пришлось возвращаться за курточкой. Марина подошла к своему столику, взяла куртку, Сергей Евгеньевич лишь рассеяно улыбнулся.

После посещения отхожего места тянуло на свежий воздух. Причем так, что сил пройти через зал, чтобы выйти через парадный вход, уже не было. Марина заметила служебную дверь и выскочила в нее. Когда обоняние вернулось, огляделась. В пяти метрах от нее на пороге центрального входа стоял Сергей Евгеньевич и курил. Марина помахала рукой, но он не заметил, хотя, вроде бы, и смотрел в ее сторону.

"Еще думает свою мысль" — съехидничала Марина.

Послышался шум двигателя подъезжающей машины и тут же из-за поворота показался большой джип. Водитель припарковался на обочине, у невысокого заборчика под фонарем. Открылась передняя дверь и оттуда показалась знакомая фигура. Виктор. Из других — еще две. Игорь и Степан.

— Черт, черт, черт! — Марина вжалась в стену. Она боялась даже открыть дверь и юркнуть внутрь. Движение могло привлечь внимание громил.

Но громилы подходить к рюмочной не торопились — стояли и совещались около машины. Марина воспользовалась шансом и мигом влетела в избу. Привалилась спиной к внутренней стороне двери.

"Марина, спокойно! Нужен план. Пройти до центрального входа, втащить сюда вторичного Сергея, уговорить его выйти через служебный вход, подогнать машину и увезти меня. А если что-то пойдет не так? Нужно оружие! Да!"

План составлен. Дверь на кухню находилась рядом, за углом. Марина в одно мгновение метнулась к ней, заглянула — повар рылся в шкафчике, сидя спиной к входу. Марина схватила с ближайшего столика первое попавшееся — разделочную доску с длинной ручкой. Молясь, чтобы дверь не скрипнула, Марина плавно потянула ее на себя, а затем бегом пересекла небольшой зал и выскочила в предбанник. Сергей Евгеньевич говорил по телефону:

— Да, понял. Ребята обыскали место аварии и ничего не нашли. Да, я уверен, что обыскали все. Женщина скоро будет у вас, я привезу. Она самая. Думаю, это возможно. Нужно выяснять.

Марина тормошила его за рукав. Сергей Евгеньевич закончил разговор.

— Сергей Евгеньевич, миленький! Вопрос жизни и смерти! Пойдемте со мной!

Марина втащила мужчину внутрь рюмочной и, уцепившись за пиджак одной рукой, тянула его дальше, к выходу. В другой руке Марина сжимала разделочную доску. Сергей Евгеньевич отчаянно сопротивлялся.

— Что вы делаете? Куда меня тащите?!

— Ну пожалуйста! Прошу вас!

И тут двое парней из шумной компании решили проявить героизм. Сцену у входа они поняли с точностью до наоборот.

— Эй ты, козел! Ты куда тащишь девушку? — поднимаясь, начал один.

— Отпусти! Слышь, ты! — подхватил другой.

— Ребята, все нормально, все хорошо, — в отчаянии зашипела на них Марина. Но парни уже вошли в раж.

— Старый кабан, отпусти ее! Че, не понял?!

Почувствовав азарт грядущей драки, поднялась и остальная компания. Марина понимала, что все кончено. Маленькая надежда на то, что троица не войдет в рюмочную, а иначе…

Через мгновение завязалась драка. Девчонки визжали, пацаны матерились. Официанта взяла такую высокую ноту, что заложило уши. Марина прижалась к стене.

Дверь открылась, и на пороге материализовалась троица в полном наборе — Виктор, Степан и Игорь.

— Здравствуйте, — кисло улыбаясь, поприветствовала их Марина. В ответ парни одарили ее взглядом тонн на десять. Тяжелым. Очень. Не сулящим никаких перспектив.

А у ее ног, визжа и матерясь, уже извивался живой клубок. Марина приготовилась к броску. С высокого старта, через зал, а затем через служебный вход — на улицу. Мысленно Марина уже представила, как будет кричать, что есть мочи, поднимет на ноги весь поселок! Ей нужно лишь немного времени, маленький шанс. Одна надежда на то, что копошащиеся на полу люди задержат громил, когда они помчится вслед за ней. Но произошло нечто непонятное. Вместо того чтобы хватать ее, трое громил с громким боевым кличем ринулись в самую гущу драки. Поверх распластанных, молотящих кулаками тел, подобно горбам верблюдов, возвышались их накаченные спины и бычьи затылки. Зажмурившись, Марина наградила ударом разделочной доски каждый затылок, а затем схватила за руку Сергея Евгеньевича:

— Бежим отсюда! К вашей машине!

На этот раз он повиновался безропотно. Пулей они вылетели из рюмочной. Изрядно побитый Сергей Евгеньевич еле стоял на ногах. Он запнулся о порог и рухнул в снег, повалив за собой Марину.

"Все это уже было! Было! — пронеслось в сознании Марины. — Но это не он, я не хочу!"

Вдруг чья-то сильная рука подхватила Марину за шиворот и поставила на ноги.

— Ну ты даешь! — прогремел над ухом знакомый голос. — Твоё?

Марина убрала волосы с лица и пригляделась — водитель Вова, а это был именно он, — другой рукой держал за шиворот Сергея Евгеньевича.

— Моё! — Марина расплылась в улыбке и, как только Вова отпустил ее, чтобы обеими руками обхватить обмякшего Сергея Евгеньевича, поцеловала водителя. — Отвези меня в Питер, Вовочка…

— Поехали, — буркнул водитель Вова, немало смущенным, но явно довольным тоном.

До автобуса Вова тащил Сергея Евгеньевича под мышкой, а тот не то помогал, не то сопротивлялся… Марина трусила следом.

"Пронесло. Скоро я буду дома. Дома? А вдруг громили знают адрес? Нет, домой нельзя!".

— Вов, довези меня до гостиницы. Любой.

— Без проблем, — согласился Вова и запихал в салон Сергея Евгеньевича.

В автобусе Марина легла на сиденье и закрыла глаза, мечтая о том, как она приедет в гостиницу, снимет номер, примет ванну, выспится. После она придумает как выбраться из этой кучи дерьма. Пусть в этом городе у нее нет друзей и близких знакомых, но просто знакомые — есть. К тому же, многие их них мечтают оказать услугу Марине Роскошной. Взять хотя бы начальника службы безопасности их фирмы. Точно! Анатолий Иванович обязательно поможет! Бывший милиционер…

Мечтать что-то мешало. Марина нехотя открыла глаза. Сергей Евгеньевич тормошил ее за отворот куртки. Выглядел он неважно. Синяк под глазом, с губы на подбородок стекала струйка крови. Волосы с правой стороны также были в крови.

— Что? — устало спросила Марина.

— Как это что?! Вы полоумная! Мало того, что увели флэшку, так еще и прибили моих парней! Сумасшедшая!

— Я их не прибила! — запротестовала Марина, поднимаясь. — И прекратите меня трясти! Скажите спасибо, что я вас из того месива вытащила.

— О! Премного благодарен! Откуда только вы взялись на мою голову?

До Марины начал доходить смысл упреков Сергея Евгеньевича.

— О какой флэшке вы говорите? — тихо спросила она.

— Да о той самой! Которую вы из квартиры забрали! Точно знали, где искать?

— Дурдом, — Марина смотрела на Сергея Евгеньевича во все глаза. — Так вы один из тех?

— Из тех, из этих… отдайте флэшку и катитесь, черт бы вас побрал!

— Нет у меня никакой флэшки, это ошибка. Я ничего не брала в той квартире, я вообще ничего не знала ни об Алексее, ни о ваших разборках. Я собаку привезла!

— Можно подумать… Хватит врать!

— Я не лгу! — Марина начала вставать.

Сергей Евгеньевич тут же отскочил в проход.

— Даже не думай ко мне приближаться! Дура шальная!

Марина дернулась раз, другой, встать в полный рост не получалось. Посмотрела вниз — ее рука все еще сжимала замаранную кровью разделочную доску. Край доски застрял между спинкой и сиденьем стоящего впереди кресла. Вид окровавленного оружия придал уверенности.

— Еще как подумаю! — закричала Марина. — Вот наверну вас доской, сдам в милицию, а затем подумаю, как отметить это событие!

Марина сделала шаг вперед. Сергей Евгеньевич судорожно рылся под пиджаком.

— Не подходи! — прошипел он и достал пистолет. Марина замерла.

В книгах пишут, что, глядя в дуло пистолета, видишь всю прошедшую жизнь. В эту секунду Марина удостоверилась — это правда.

Мозг прокручивал мысли со скоростью взбесившегося компьютера. Что делать? Что?! И вот оно, решение. Есть!

— Вова стой! — завопила Марина, но автобус продолжал движение. — Вовка, тормози!!! Етит твою налево мать!!!

Взвизгнули тормоза, и автобус остановился.

Сергей Евгеньевич не удержал равновесие и повалился на спину, сила инерции протащила его по проходу. Марина сорвалась с места, добежала до распростертого тела, выхватила выпавший пистолет и направила его в грудь несостоявшегося убийцы.

В салон заглянуло недовольное лицо водителя Вовы.

— Чего орем? — спросил он, а затем, разглядев происходящее, выругался: — Ешкин кот!

— Вовка, вылазь! Бандита вязать будем!

Водитель Вова мигом выпрыгнул из кабины и, обежав автобус, заскочил в салон.

— Чем вязать? Ну ты даешь, деваха!

— Он меня убить хотел, — пожаловалась Марина. — Его же ремнем и свяжи.

Сообразительный мужик не стал задавать лишние вопросы.

Марина держала Сергея Евгеньевича под прицелом, а водитель, перевернув бандита на спину, связывал ему руки ремнем.

Связанного Сергея Евгеньевича с кляпом, сооруженным из Марининого шарфа, положили на пол меж двух сидений.

— Что будем делать? Поедем в милицию? — спросил Вова.

Марина ответила не сразу.

— Нет, там нас за преступников примут. Знаешь что? Ты помнишь место, откуда забрал Валю с Антоном?

Водитель Вова вытаращил глаза.

— Еще бы, — хмыкнул он, — я там работаю.

— Вот! А я туда пришла по тропинке вдоль леса. Там дача, на которой сейчас сидит один негодяй с собакой. Отвези нас туда!

Вова очень странно посмотрел сначала на Марину, затем на разделочную доску. На всякий случай отошел на пару шагов.

— Хорошо, — согласился он. — Дорогу помнишь?

— Ага, — закивала Марина, — от фирмы по тропинке…

— По тропинке автобус не проедет, — отрезал Вова. — Нормальную дорогу знаешь?

Марина задумалась. Нет, нормальной дороги она не помнила. Впрочем, они могут сначала пройти по тропинке, Вова посмотрит, что это за место и сам поймет, как туда проехать. Или она может сбегать, позвать Сергея…

Вова напряженно вглядывался в лицо Марины, будто на нем бегущей строкой отпечатывались все ее мысли. От созерцания его отвлек звонок — заверещал сотовый в нагрудном кармане.

— Да, сын, — ответил Вова, не отводя от Марины взгляда. — Да, рядом со мной. Что? Сейчас… Возьми, с тобой хотят поговорить.

И удивленный Вова передал трубку не менее удивленной Марине.

— Алло, — дрогнувшим голосом проговорила она.

— Ты где находишься? С тобой все в порядке? Скажи где, я сейчас подъеду! — кричал в трубку голос ее Сергея. И где-то там, эхом, слышался собачий лай.

Марина заплакала.

— Я не знаю… где — не знаю… но ты приезжай! Я бандита поймала, четвертого. А троих доской по затылку! Может, они еще живы?

— Черт возьми, — Сергей добавил еще одну смачную фразу, а затем ласково попросил: — Солнышко, передай трубку водителю.

— Это мой Сергей, — пояснила Марина, протягивая трубку Вове.

Тот взял, послушал, кратко сообщил координаты и отключился. Широкая добродушная улыбка расползлась по его лицу.

— Все! Ждем. Курим. Сейчас твой явится и вас заберет.

— Ага, — Марина вытерла лицо и тоже заулыбалась.

Сергей Евгеньевич мычал, пучил глаза и ерзал по полу.

Едва машина Сергея затормозила на обочине, Марина выскочила из автобуса и побежала к нему. Сергей сграбастал Марину в объятия. Долго жал, тискал, покрывал поцелуями мокрое и слегка опухшее от слез лицо. Правдолюб-Ганнибал крутился у ног, подпрыгивал и всячески пытался присоединиться к поцелуям.

— Как же ты меня напугала! Куда убежала? Я места себе не находил! Хорошо, что Ганнибал по следу вывел к мастерской. Сторож видел, как ты садилась в автобус… Как хорошо, что с тобой ничего не случилось!

— Ничего не случилось?! А драка? А пойманный бандит? Он на меня пистолет наставлял! Он меня чуть не убил! — Марина принялась молотить кулачками в грудь Сергея. — Бесчувственный хам!

— Разве я тебе хамил?

— Ага! Значит слово "бесчувственный" тебя не возмутило?

— Простите, что отвлекаю! — прокричал водитель Вова. Он уже минут десять топтался вокруг парочки, дергал их за рукава, за полы курткок, но не мог привлечь к себе внимания. В сердцах даже подумывал огреть их чем-нибудь тяжелым, но вначале решил попробовать все-таки до них докричаться: — Эй! Там в автобусе бандит! А я домой хочу! Забирайте его на фиг!

— Ты что кричишь? — с невинным удивлением поинтересовалась Марина.

— Пленного забирайте, и уматывайте, — буркнул Вова и полез в кабину.

Марина с Сергеем, держась за руки, вошли в автобус.

— Ну, показывай своего бандита.

— Вот!

Марина с гордостью указала пальцем на извивающегося, точно червяк, Сергея Евгеньевича.

— Опаньки! — воскликнул Сергей и за грудки поднял связанного. — Знакомые все лица! Жихарев!

Сергей посадил пленника на сиденье и вытащил кляп. Лучше бы он этого не делал. Марина заткнула уши. Будто врубили на полную громкость радио с взбесившимся ди-джеем. Жихарев угрожал, орал, шипел, презрительно гоготал, переходя с баса на фальцет. Сергей с минуту молча слушал, затем так же молча вставил кляп обратно.

— Забирайте к чертям! — напомнил о своем существовании водитель Вова.

По настоянию Сергея, Жихарева запихали в багажник.

Недолго посовещавшись, решили вернуться на дачу Сергея.

Ехали уже с полчаса. Марина сидела на переднем пассажирском сиденье и молчала. Не потому, что не чего было сказать, совсем наоборот, она молчала, чтобы не наговорить лишнего. Безудержное и безрассудное счастье переполняло ее. Марина снова и снова прокручивала в мыслях сцену их недавней встречи с Сергеем. Сколько беспокойства звучало в его голосе, сколько нежности было в его словах, сколько трепета в поцелуе! Сергей боялся за нее, переживал по-настоящему. Но они знакомы всего лишь полдня. Нежели, любовь с первого взгляда существует? Марина испугалась. Не из-за самого существования подобной любви, а из-за того, что заглянув в собственное сердце, смогла честно признаться — да. Она влюбилась. С первого взгляда. Отчаянно. Очертя голову.

"Кто-то недавно мне уже говорил о безрассудной любви. Кто? — Марина напряглась, вспоминая. — Вера! По телефону, вчера утром. Она сказала, что мечтает дожить до того дня, когда я влюблюсь очертя голову".

Марина взволнованно подалась вперед, так хотелось крикнуть на весь салон, на весь мир: "Вера! Я влюбилась!"

Сергей бросил на Марину тревожный взгляд:

— Ты чего вертишься? Что-нибудь болит?

Она хотела сказать: "Да, болит, сердце, душа, все! Потому что я люблю тебя!", но вслух сказала первую пришедшую на ум отговорку:

— Беспокоюсь за Жихарева. Он в багажнике не задохнется? Не замерзнет? А то будет четвертый труп на моей совести…

— Почему четвертый?

— Потому что ты меня не слушаешь! — огрызнулась Марина. — Я тебе говорила, что врезала тяжелой доской по затылкам тем трем громилам, в рюмочной. На доске кровь, может кого-то из них.

— Живы твои громилы, — не отвлекаясь от дороги, пробурчал Сергей. — Злые как тысяча чертей, но живы.

— Откуда знаешь? — Марина развернулась на сиденье и, буквально, повисла на плече Сергея.

— Не отвлекайте водителя разговорами! — строго заявил тот и одной рукой отстранил нависшую угрозу безопасности. — Знаю и все.

— Ты там был?

Сергей промолчал. А Марине стало все равно. Какая разница, откуда он знает? Громилы живы — это главное.

— Я не убийца! — радостно произнесла Марина и с довольной улыбкой сложила руки на груди.

Некоторое время снова ехали молча. Пока Марину не посетило откровение — она так обрадовалась появлению Сергея, что забыла поинтересоваться, кто такой Жихарев?

— Я — ворона, — вслух поставила диагноз Марина самой себе. Сергей бросил на нее удивленный взгляд. — Откуда ты знаешь Жихарева? Кто он?

— Сама знаешь кто. Бандит.

— Ты прекрасно понял, о чем я спросила! Кто он по жизни?

— Бандит.

— Сейчас в лоб дам. Окровавленной разделочной доской!

— Ну ладно, ладно, — Сергей вздохнул. — Банк "Петровские ворота" знаешь? Соколова?

— Знаю. Соколов там управляющий.

— А Жихарев — начальник службы безопасности банка, — отвечал Сергей нехотя.

— Так, что же это получается? Громилы — это работники службы безопасности банка, а на флэшке… компромат на Жихарева? Или на Соколова?

— Скорее на Соколова. Жихарев себя, конечно, любит, но у него кишка тонка для себя любимого такую кашу заварить, — голос Сергея прозвучал глухо. — Не очень хороший расклад получается.

Марина оперлась головой о стекло и посмотрела в окно. Небо очистилось от тяжелых снежных туч и высоко над дорогой висела полная луна в окружении россыпи звезд. Марина посмотрела на меланхоличный лик луны, невольно сравнив его с Джокондой. Когда людям грустно, луна печально смотрит с небес, когда люди счастливы, кажется, что она улыбается невесомой, доброй, но чуть снисходительной улыбкой.

"Хватит, — одернула себя Марина, — а то такими темпами, к моменту приезда на дачу, я начну сочинять стихи! Для лирики сейчас не время, мы перешли дорогу серьезному дяде".

Сергей прав — расклад получался невеселый. Марина, радостная оттого, что появился повод поразмышлять о делах прозаических, с особым рвением стала рыться на задворках памяти, извлекая оттуда все, что когда-либо слышала о Соколове.

Говорили, он всплыл на волне девяностых. Без роду, без племени, но с мешком денег. Деловой Санкт-Петербург вначале заинтересовался его личностью в плане — откуда пришел и чем дышит, — но после пары несчастных случаев, произошедших с особо любознательными, интерес к личности Соколова угас. Кое-кто тайком наводил справки, но все бестолку. Соколов — человек ниоткуда, с деньгами, амбициями и большим влиянием в законодательной Москве. "Непланетянин", как однажды сказал про него Прохоров. Однако в середине двухтысячных, когда Соколов уже возглавлял банк и наметились очередные выборы, вдруг во всех местных изданиях и по телевидению принялись излагать биографию Соколова со всеми подробностями. Оказалось, что загадочная личность — скромный праведник с крыльями за спиной, мальчик из детского дома, который всего в жизни достиг сам. Учился в ПТУ, работал на заводе, заочно закончил институт. В перестройку сумел грамотно распорядиться ваучерами, купить первые акции. Затем в сибирской глуши открыл небольшое лесозаготовительное производство и т. д., и т. п.

Марина усмехнулась, вспомнив, как в то время на улице возле очередной афиши с лицом Соколова услышала фразу: "Утюг боюсь включать, вдруг и оттуда эта морда покажется".

Реклама сделала свое дело, народ поверил Соколову, или сделал вид, что поверил в историю Соколова. Однако в деловых кругах настороженность в отношении этого человека не только осталась, но и усилилась. Но, как говориться, не пойман — не вор.

— О чем задумалась?

— А? — не сразу вернулась к действительности Марина. — Ах, задумалась… о Соколове. Он странный тип, насколько я слышала. С ним лично я не встречалась, но слухи…

— Лучше и не встречаться. Точно говорю.

— Ты его знаешь? — удивилась Марина.

Сергей буркнул что-то неразборчивое. Марина удивилась. Откуда безработный, бывший моряк, несостоявшийся священник, может знать Соколова лично?

— А ну-ка отвечай членораздельно! — Марина, наплевав на правила безопасности, вновь повисла на плече Сергея.

— Марин, ты мне мешаешь, я сейчас вильну в кювет.

— Не увиливай от ответа! — рявкнула Марина, но все же отпустила водительское плечо. — Ты знаком с Соколовым лично? Откуда? Ты же безработный!

Сергей засмеялся.

— Милостыню я у него не просил, если ты об этом думаешь. Я был брокером, помнишь? Затем играл на бирже. Тогда наши интересы и начали пересекаться.

Марина смотрела на Сергея во все глаза.

— Ваши интересы начали пересекаться? — повторила она за Сергеем, медленно проговаривая каждое слово, будто пыталась не столько понять, но хотя бы услышать заключенный в них смысл.

— Было дело. И скажу точно, у Соколова грязные руки, грязные игры и подлая душа. Он способен на все! Из-за него я потерял акции Газпрома.

— У тебя были акции Газпрома? — Марина чувствовала, что ее глаза вот-вот выскочат из орбит.

— Не боись, — Сергей хихикнул, — были да сплыли. Сейчас мой пакет у Соколова. Пришлось отдать после недельного сидения в подвале.

— Боже мой, — ахнула Марина, вмиг представив темное подземелье, тяжелую ржавую цепь, избитого Сергея и крыс… полчища крыс. — Ты не заявил на него в милицию?

Забыв о руле, Сергей одарил Марину долгим ехидным взглядом. Марина отвернулась.

— И что будет теперь? — через некоторое время спросила она.

— Не знаю, — признался Сергей. — Сначала давай запытаем Жихарева, вдруг скажет что полезное. Но я думаю, нам нужно найти флэшку. Надежные люди в ген. прокуратере у меня есть.

Марина удивляться устала.

— Где у тебя надежные люди? — просто так, на всякий случай, переспросила она.

— В ген. прокуратуре, — спокойно, как ни в чем не бывало, ответил Сергей.

Пытать Жихарева не стали. Прибыв на дачу, в перевернутой вверх дном гостиной расчистили пятачок и усадили пленника на стул. Пригрозив пистолетом, Сергей вытащил кляп:

— Только попробуй заорать! Прострелю ногу и мне ничего за это не будет, сам знаешь.

Жихарев молчал, исподлобья глядя на мучителей.

— Что на флэшке? — спросила Марина, однако Сергей тут же подхватил ее за локоть и увлек к двери.

— Мариш, там за кухней кладовка, должны быть консервы. Кофе в настенном шкафу. Сваргань поесть что-нибудь.

Марина опешила.

— Но, я, но… как это сваргань?! — возмущение, наконец, смогло прорваться сквозь минутный шок. — Что ты себе позволяешь!

Сергей наклонился и поцеловал ее в щечку:

— Ну пожалуйста, солнышко! Так хочется кушать.

— Врун. Ты хочешь убрать меня из гостиной!

— Конечно хочу, — засмеялся Сергей. — Ты испортишь мне допрос.

— Еще чего, — фыркнула Марина, однако, против воли, подчинилась.

Кладовку постигла та же участь, что и остальные комнаты — банки, склянки, инструменты — все валялось на полу. Крупы, сахар рассыпаны. Марина чуть не упала, наступив на горох. Порывшись в куче на полу, Марина извлекла оттуда консервные банки с тунцом, голубцами и персиковым компотом.

На кухне емкости с сыпучими продуктами также оказались перевернуты. Кофе отменялся — им припорошили пол, а вот чай с разделочного столика удалось собрать.

Марина поставила на плиту чайник, а сама прокралась к входу в гостиную и притаилась за дверью.

— Значит, ты сам не знаешь что записано на флэшке? — донесся из комнаты голос Сергея.

— Не знаю, — прорычал в ответ Жихарев.

— А не врешь? Я ж только сейчас по-доброму разговариваю. Но если надо, смогу и по-злому.

Марина изловчилась и одним глазом заглянула в просвет между дверью и косяком. Сергей сидел на перевернутом кресле напротив Жихарева и курил. Ганнибал, широко раскрыв пасть со свешенным алым языком, лежал позади пленника.

"Интересно, если Жихарев попробует сбежать или бросится на Сергея, я смогу, наконец, лицезреть пса-убийцу в действии?" — подумала Марина.

— Сможешь, — Жихарев сплюнул на пол. Марина вздрогнула, услышав ответ на свой мысленно заданный вопрос. Однако тут же сообразила, что это был ответ Жихарева на предыдущий вопрос Сергея. Пока Марина вспоминала, о чем шла речь до этого, пропустила кусок разговора. Она вновь включилась в подслушивание, лишь когда Жихарев произнес: — я так понял, дама этого не знает?

— Вот в это не лезь, прошу по-хорошему. Ладно, проехали. Что подробностей не знаешь — верю, не дорос ты до подробностей. Ответь мне вот на какой вопрос, если эта проклятая флэшка так надежно потерялась, может, ну ее, а? Пусть себе лежит где-нибудь, забудем, и все. Будто и не было ее в природе.

Жихарев заржал. Не захохотал, а именно заржал, с переливами.

— Ты что сейчас такое сказал? — сквозь гогот проговорил он. — Шутку юмора?

— Ну да, — Сергей затянулся сигаретой. — Соколов жить спокойно не сможет, пока эту штуковину самолично не уничтожит. Видать Лешка что-то серьезное накопал, а?

— Слышь, Костиков, ты ко мне с разных углов не подкатывай. Сказал уже — понятия не имею, что на флэшке. То, что инфа опасна для шефа, ты и без меня понял.

— Аварию для Алексея ты подготовил? — без перехода резко спросил Сергей. Жихарев промолчал. — Понятно.

— Вот что тебе толку от этого знания, Костиков? В ментовку не сдашь, моим прилюдным позором не насладишься. Сам замочишь? За друга? Мочи. Только ты тогда от меня ничем отличаться не будешь.

Сергей молчал, курил. Затем встал и подошел к окну.

— Тут ты прав, Жихарев, я очень хочу от вас отличаться. Потому придется тебе жить. Но обещаю, жить ты будешь так, что десять раз сам в петлю залезть захочешь.

— Ох-ох, напугал! — юродствовал Жихарев, однако Марина уловила в его интонации… страх?

Она перестала подглядывать и прижала ухо к щели, боясь упустить хоть слово из дальнейшего разговора, но чайник вскипел. Оглушительный свист разнесся по разгромленным комнатам. Марина от неожиданности вздрогнула, задев плечом дверь.

Понимая, что тайное убежище рассекречено, Марина со всех ног бросилась на кухню.

Следом пришел Сергей.

— Все слышала? — спросил он.

— Частями, — ответила Марина и потупила взгляд. Сергей смотрел на нее в упор. Ждал. Чего? Марина не выдержала: — Кофе нет, его рассыпали. Будет чай. Кстати, а ты спросил, теперь они оставят нас в покое? Он убедился, что мы не знаем, где флэшка.

— Солнышко, — Сергей улыбнулся и будто расслабился, обмяк. Марина восприняла это как подтверждение своих догадок.

— Вот видишь, как здорово! Мы сможем вернуться в Питер! Я хочу домой.

— Еще рано, — неожиданно севшим и усталым голосом произнес Сергей. — Жихарев верит, что мы не знаем, где флэшка, но сам факт, что мы знаем о ее существовании, о том, кому угрожает информация на ней, делает нас мишенью номер один. Похоже, все намного серьезнее, чем я думал вначале, когда ехал из Москвы сюда, расследовать причины смерти Лешки. Я буду не я, если на кону не миллионы. Долларов, конечно. За меньшее Соколов так обделывать штаны не будет. Репутация, преступления, тюрьма — это мелочи, от такого он бы худо-бедно отмазался. Потеря денег — это да, это серьезно.

Марина медленно переваривала сказанное.

— Выхода нет? — тихо спросила она.

— Только найти флэшку, чтобы иметь козыри на руках. А там по ситуации, торговаться или сдавать в ген. прокуратуру.

И тут в кухню, рыча, влетел Ганнибал. Еще от порога пес принялся лаять.

— Ложись! — крикнул Сергей и увлек Марину за собой на пол. Зазвенело разбитое стекло.

Пес зашелся в лае. Марина приподняла голову:

— Что это?

— Лежи!

Над головой что-то просвистело и врезалось в стену. Посыпалась штукатурка.

— Стреляют??? — догадалась Марина.

Вытащив из-за пояса пистолет Жихарева, Сергей выстрелил в лампочку. Свет погас. Марина взвизгнула. Сергей подполз к стене, приподнялся и осторожно выглянул в окно. И тут же пуля просвистела рядом с его головой. Марина закричала, что есть мочи.

— Ползи к выходу, быстро! — Сергей, вмиг распластался на полу и стал подталкивать Марину вперед.

Понукание оказалось излишним. С проворством змеи Марина выползла в коридор. Сергей схватил ее за руку, позвал Ганнибала, и они побежали мимо гостиной, вглубь дома.

— В спальне есть люк в подвал, — пояснил Сергей, — оттуда ход ведет в лес, что рядом с шоссе.

— Подземный ход? — не веря своим ушам, уточнила Марина.

— Он самый.

Сергей поднял ковер на полу, открыл люк. Не дожидаясь приглашения, Марина и Ганнибал юркнули в черную дыру. Сергей последовал за ними. На минуту он задержался на верхней ступеньке, задвигая массивную щеколду и включая тусклое освещение в подвале.

— У тебя все предусмотрено…

— Конечно, — согласился Сергей. — Я предусмотрительный. Учителя были хорошие.

— Но ты же… безработный! — Марина видела разрозненные куски мозаики, вроде бы понимала, что к чему, но сложить из них картинку никак не могла. — Кто ты? Киллер? Шпион?

— Я экономист в свободном полете, — быстро ответил Сергей и легонько подтолкнул Марину: — Вперед! Нужно выбраться, пока они не взорвали люк.

— Они могут взорвать??? — Марина чуть ли не кубарем скатилась вниз и опрометью понеслась, вслед за Ганнибалом, по узкому тоннелю.

Даже на бегу Марина успела отметить, что тоннель отделан со всей тщательностью — стены и потолок выложены пусть и дешевой, но плиткой, пол залит цементом. В потолке через каждые несколько метров — круглые отверстия, через которые проникает морозный воздух. "Вкопаны трубы для вентиляции, — догадалась Марина. И тут же, совершенно некстати, возникла мысль-почемучка: — Почему их не засыпало снегом?".

Бежали всего минуты три, может, чуть больше, но Марине показалось — вечность. А еще эта назойливая мысль…

— Почему вентиляционные трубы не засыпало снегом? — все-таки не выдержала и спросила Марина.

— Что? — не понял Сергей. Остановился, посмотрел вверх, а затем хихикнул: — Нашла о чем думать! Они высокие.

— А люди их не замечают?

— Мариш, интересный ты человек, — Сергей привлек ее к себе и поцеловал. Страстно. Долго. А потом, лаская губами мочку ее уха, добавил: — Нас могут убить, а ты думаешь о трубах…

Марине так хотелось снова прижаться к Сергею, ощутить теплоту его рук, его губы — настойчивые, чуть бесцеремонные. Чтобы вновь, как мгновенье назад, по телу пробежала дрожь, а низ живота свело тупой, ноющей, сладостной болью желания…

Она резко оттолкнула Сергея со словами:

— А ты вообще не понятно о чем думаешь! Побежали, нас могут убить!

И она со всех ног устремилась к ждущему вдали Ганнибалу.

— Они замаскированы под столбы ограды, — прокричал Сергей.

— Что? — Марина остановилась.

— Вентиляционные столбы.

Сергей улыбался.

Оказалось, что механизм поднятия засыпанного снегом люка тоже хорошо продуман. Сергей открыл одну из керамических плит, которыми были отделаны стены туннеля, нажал на рычаг, и заскрипел невидимый механизм — тяжелая крышка люка начала медленно подниматься вверх. В туннель тут же ворвался свежий морозный воздух и снег.

Марина дышала полной грудью, жадно.

— Как хорошо…

Первым на свободу вырвался нетерпеливый Ганнибал. Следом Сергей, уже сверху он подал руку Марине. Затем Сергей отошел к ближайшему высохшему дереву, просунул руку в дупло. Крышка люка начала закрываться.

— Теперь, даже если эти остолопы прошли в туннель, им ни за что не догадаться, как открывается люк. У нас есть небольшая фора. Постой тут, я отойду и вызову машину.

Марина кивнула. На радостях, оттого, что хоть на миг получилось избавиться от опасности, она расслабилась, взяла горсть лесного снега, поднесла ко рту. Вкусно. Такой пушистый, невесомый. Рождественский снег.

"Его фамилия Костиков. Жихарев ведь так его назвал? Костиков, — Марина улыбнулась и, беззвучно шевеля губами, произнесла фамилию по слогам: — Ко-сти-ков. Смешно!"

Снег оказался вкусным, как в детстве. Она вспомнила, как увидела настоящий снег впервые. Ей было лет семь, когда родители привезли ее на зимние каникулы в Россию, в Свердловск, к родителям мамы. Дедушка и бабушка окружили внучку просто таки непомерной заботой. Они обходились с Марианочкой так трепетно и нежно, будто она была фарфоровой куклой, которая может разбиться от любого неловкого движения. Дома Марине стоило лишь ткнуть пальчиком, как все ее желания мгновенно исполнялись, а на улицу ее выводили замотанную в сотню одежек, как капусту. И всегда держали за руку. Марина с тоской смотрела на своих сверстников, которые с криком и гиканьем катались с ледяных горок, валялись в снегу. Однажды днем, когда дедушки не было дома, а бабушку сморил сон, Марина тайком оделась и вышла во двор. Те минуты счастья она вспоминала долгие годы — как здорово было скатиться на куске картона с высокой горки, с визгом, с улюлюканьем. А затем свалиться носом в холодный и мокрый снег. Час свободы, а затем бабушка вышла во двор. Марина смотрела, как она приближается, грозя кулаком. Понимая, что вот-вот последует еще более строгое заточение, Марина забегала вокруг горки, судорожно соображая, что же еще такого сделать, напоследок, пока бабушка еще идет? Тут Марина заметила мальчишку, который стоял, держа за веревочку санки, и ел снег. Марина прыгнула в ближайший сугроб и тоже схватила охапку. Каким же он был вкусным, тот рождественский снег!

Марина поежилась. На кухне она сняла замшевую курточку, а вязаный свитер не мог согревать ее долго. Рождественский мороз пробрался сквозь замысловатый узор и уже пощипывал тело. Марина запрыгала на месте, растирая плечи. Сергей все еще разговаривал по телефону. В отличие от Марины он не раздевался на даче и был в пуховике.

— Ты скоро? — прокричала Марина.

Сергей закончил разговор и поспешил к ней.

— Прости, я не подумал, — он снял пуховик и попытался накинуть его на плечи Марины.

Она запротестовала:

— Ты же сам замерзнешь. На тебе тонюсенький свитер! Нет, я не могу…

— Надевай, я сказал, — отрубил Сергей.

— Нет!

Проигнорировав протесты, Сергей взял ее руки и насильно запихал их в рукава.

— Вот и славненько. Кстати, а где Ганнибал?

Марина посмотрела по сторонам. Пса видно не было. И слышно тоже. Только тишина ночного леса, нарушаемая едва различимым потрескиванием замерзших веток.

— Ганнибал! — крикнула она и ойкнула. — Кричать нельзя, да?

— Ганнибал! — вместо ответа еще громче крикнул Сергей.

Зашевелились, затрещали ближайшие кусты, и Ганнибал радостным лаем оглушил замерзший лес.

— Ты был рядом! Чего притих? Спрятался?

Марина села на корточки и принялась трепать пса за лохматые щеки. Ганнибал радостно повизгивал и, как заведенный, вилял хвостом. Марина смеялась, уклоняясь от летящего снега.

— А ты сама не догадалась, отчего пес притих за кустом? Они-с справляли нужду-с, — Сергей хихикнул.

— Фу, — Марина сморщила нос. — Не стоило уточнять, не глупее некоторых! Просто, я по настоящему испугалась. Подумала, что мы чуть не потеряли самое дорогое… самое дорогое…

И тут Марина выпустила пса, распрямилась и застыла, как вкопанная. Сергей не на шутку перепугался.

— Мариш, ты чего? Что-то болит? Ты часом не ранена? — Он принялся ощупывать ее, а Марина стояла, не шелохнувшись, будто превратилась в соляной столб. — Марин, ты чего? Ответь!

— Я знаю, где флэшка, — наконец, проговорила она.

— Не понял, — теперь Сергей застыл, как изваяние.

— Она у меня в машине, на переднем сидении.

— Не понял…

Марина подошла вплотную к Сергею и заглянула ему в лицо. В свете луны оно больше напоминало маску.

— Алексей очень любил Ганнибала?

— Ну…

— Он считал его самым дорогим?

— Ну…

Марина взорвалась:

— Прекрати напоминать попугая! Флэшка в ошейнике Ганнибала, а ошейник у меня в машине. Машина осталась во дворе дома на Фонтанке. Если Ганнибал был для Алексея самым дорогим, да еще, если верить в сказку, что он не подпускает к себе чужих — лучшего места для тайника не найти.

— Что б мне лопнуть! Конечно! Разобрать пластмассовый корпус, вытащить саму флэшкарту… она достаточно мала, чтобы поместиться в ошейнике под заклепками. Ты чудо! Солнышко мое!

За разговором, пораженные неожиданной догадкой, ни Марина, ни Сергей не услышали шум приближающейся машины, лишь только, когда фары осветили лес. Марина инстинктивно осела на снег, сдавленно крикнув:

— Ложись! Увидят!

Она тянула Сергея за штанину, но тот продолжал стоять.

— Это за нами, пошли.

Марина робко поднялась.

— Уверен?

Вместо ответа Сергей смело зашагал в сторону остановившейся машины. До дороги, ведущей от шоссе к дачам, оказалась совсем близко — метров сто.

Марина с опаской плелась следом за Сергеем. Не раз обманувшись за этот день, она ожидала любого подвоха. Ее сомнения поддерживал Ганнибал. Пес-убийца трусил следом, утробно рыча.

И все же Сергей оказался прав. Машина ждала их.

— Это не такси, — сказала Марина, заметив, что на машине нет ни шашечек, ни рекламной надписи.

— Это особенное такси, безопасное, — Сергей открыл дверцу, приглашая Марину на заднее сиденье.

Ганнибал опередил. Он забрался в салон, испачкав мокрыми лапами сиденье, обнюхал водителя, посмотрел на Сергея. Наконец, решив, что опасности нет, перестал рычать и улегся. Марина последовала за псом. Сергей, против ожидания, не сел вперед, а пристроился рядом.

— В тесноте, да не в обиде, — хмыкнул он, обнял Марину и небрежно бросил водителю: — Набережная реки Фонтанки, 185. Кстати, там, в лесу, ты сказала абсурд.

— Это почему же? Ты не веришь, что флэшка в ошейнике? — выпалила Марина и тут же осеклась, опасливо косясь на водителя.

Сергей рассмеялся:

— Ты потребовала, чтобы я перестал напоминать тебе попугая. Во-первых, попугай повторяет за человеком, а я не повторял, во-вторых, я физически не мог перестать тебе что-либо напоминать, потому что напоминание — это результат работы твоего мозга, а я не могу влиять на твой мозг…

Марина сначала удивленно слушала Сергея, а затем развернулась и закрыла ладошками его лицо:

— Тссс…

Сергей убрал ее руки и притянул к себе. Улыбнулся. Заманчиво вспыхнули ямочки, два черных бесенка блеснули трезубцами в центре тихого омута его глаз, и стало легко. Безопасно. В чувственном порыве Марина прильнула к Сергею всем телом. И казалось, что в поцелуе сливаются их трепет, их надежды, их души.

Машина, негромко урча и мерно покачиваясь, въехала в город. Голова Марины покоилась на плече Сергея. Глаза закрывались. После сумасшедшего дня и безумной ночи, оказавшись на этом островке спокойствия, организм расслабился и вспомнил о потребностях. Спать, спать, спать… Марина крепилась из последних сил, опасаясь, что вовремя пробудиться у нее просто физически не получится. Еще ничего не закончилось, бандиты могут нагнать их в любой момент.

Светофор включил красный. Машина остановилась. До места назначения — дома Фонтанке — оставалось не больше пяти минут.

А меж тем светало. Город оживал. Мимо проехала снегоуборочная машина, первые прохожие, подобно призракам, выныривали из сероватой утренней мглы и, одарив сонным взглядом застывшие на перекрестке машины, снова растворялись в ней.

Марина смотрела на знакомые улицы, на освещенные окна, за которыми просыпались люди, умывались, завтракали, собирались на работу, и вдруг так остро почувствовала себя лишней, чужой этому городу, этому утру. Какое-то странное и страшное предчувствие сжало в тиски. Со вчерашнего дня она жила как в тумане, все понимала, все чувствовала и даже боялась, паниковала, но как будто не по-настоящему. Как будто происходящее было забавной игрой, в которой при переходе на следующий уровень, опасности исчезнут, и она вернется в привычную жизнь. И только в это мгновение, так остро ощутив свою непричастность к пробуждению города, Марина поняла — это не игра.

Она сжала руку Сергея и заплакала. Горько. Больше всего на свете ей захотелось вернуться во вчерашний день, очнуться у стола Прохорова, сказать ему твердое "нет", и уйти. Но это было возможно вчера, а сегодня пришел новый день, день из которого не будет возврата. Она стала другой. Раз и навсегда. Нет больше Марины Роскошной, той, которую она создавала и лелеяла в себе годами. По образу и подобию мамы. Есть Марина, маленькая девочка, запутавшаяся и заплутавшая. Будто новорожденный цыпленок, извлеченный из защитной скорлупы.

Марина плакала. Сергей молчал. Он не останавливал и не утешал. Он понял.

BMW стояло там, где его оставила Марина. Ни обычных жителей, ни подозрительных типов в округе не наблюдалось. Марина хотела выйти из машины, но Сергей остановил ее.

— Дай ключи. Ошейник на переднем сидении?

— Да, на переднем пассажирском.

Марина порылась в сумочке и протянула ему связку. Сергей передал ключи водителю.

— Сходите к той машине, возьмите собачий ошейник и принесите сюда.

— Понял, — ответил водитель и вышел.

— Зачем ты отдал ему ключи? — набросилась Марина на Сергея.

Но тот отмахнулся.

— Все нормально. Нам показываться не стоит, а его никто не знает. Даже, если за машиной наблюдают, ну подошел какой-то мужик, что-то взял. Наблюдают, наверняка, какие-нибудь остолопы, пока будут чесать в затылке и докладывать начальству, мы уже улизнем.

Водитель вернулся с ошейником.

— Куда теперь? — спросил он.

Сергей выжидающе смотрел на Марину. Она на него.

— Я не живу в Питере постоянно, — решил прояснить ситуацию Сергей. — В той, еще моей студенческой квартире, бываю наездами. Компьютера нет. Поедем в Интернет кафе?

Марина замотала головой.

— Нет, есть идея лучше, — сказала она и обратилась к водителю. — Нас, пожалуйста, на Литейный 85. Поедем в офис фирмы, где я работаю. В моем кабинете есть компьютер. Там охрана, предупредим.

— На Литейный, — подтвердил водителю адрес Сергей.

Машина тронулась. Марина смотрела через заднее стекло на удаляющийся двор — из подъездов никто не вышел, и ни одна из машин не поехала следом.

— Неужели они не следили за машиной? — удивилась Марина.

— Любой может допустить промах. Громилы не видели, что ты подъехала на машине, а проверить все стоящие во дворе — ума не хватило.

— Милые ребята, я их почти люблю.

Марина рассмеялась.

Начальник службы безопасности Анатолий Иванович Кипелов долго не мог понять, что от него хочет Марина. Он стоял в своей любимой позе, засунув руки в карманы, и покачивался — с пятки на носок. И при этом, чуть ли не с открытым ртом, пялился на стоящего за спиной Марины Сергея. Ладно бы он не спускал глаз с рычащего и скалящегося Ганнибала, который почему-то именно в этот момент решил вспомнить о своем воспитании пса-убийцы. Так нет! Он смотрел только на Сергея.

Марина разозлилась. Неужели Кипелова вогнал в шок вид ее спутника? Так она выглядит в сто раз хуже — опухшая, растрепанная, грязная, рукав в крови.

— Николай Иванович, вы вообще меня слышите?

— Да, Марина Сергеевна. Я понял — вы попали в скверную историю, никого чужого и подозрительного не пускать.

— Вот именно! — Марина облегченно вздохнула. — Сереж, пойдем.

— Ты поднимайся, а я объясню Николаю Ивановичу более подробно, как могут выглядеть чужие и подозрительные. А то, боюсь, под твое краткое описание подпадает половина города.

— Но, — начала протестовать Марина.

— Иди, иди, — в один голос воскликнули Сергей и Кипелов.

Марина пожала плечами. Возможно, мужикам, и правда, лучше переговорить о тонкостях безопасности между собой.

— Мой кабинет 303, на третьем этаже, — уходя, через плечо бросила Марина. — Ганнибал, за мной!

Поднимаясь в лифте, Марина теребила в руках ошейник и размышляла. Допустим, флэшку они найдут, Сергей отдаст ее своим друзьям в прокуратуре, угроза исчезнет. Что дальше? Марина вернется в свой мир, Сергей в свой. Да, конечно, они назначат время и место встречи, сядут напротив друг друга, поднимут бокалы, но о чем они станут говорить? Для начала вспомнят пережитые приключения, посмеются, порадуются счастливому избавлению. Но прошлое можно лишь вспоминать, им нельзя жить. Найдутся ли у них иные точки соприкосновения? Влюбленности, желания и даже страсти тоже на долго не хватит — чувства эфемерны, для того, чтобы жить вместе долго и счастливо нужно нечто большее. Нужна осязаемо-бытовая совместимость. Да, именно так. Но возможно ли обрести ее им, таким разным? Этот вопрос Марина оставила без ответа. Сказать "да" не решилась, сказать "нет" не смогла.

И Марине отчаянно захотелось выбросить ошейник, чтобы эта проклятущая флэшка как можно дольше не находилась. Пусть под угрозой смерти, но они будут вместе ее искать. Прятаться на дачах, смеяться и плакать, ссориться и любить.

Минут через пять в кабинет влетел Сергей, вооруженный отверткой и двумя плоскогубцами. Под брючный ремень затолкана рация.

— Кипелов помог, — ответил он на немой вопрос Марины. — Рацию тоже он дал, чтобы если что… Ну как, будем вскрывать?

Долго искать не пришлось. Флэшкарта вывалилась как только они отодрали от кожи вторую железную заклепку. Предположение Сергея оказалось верным — прежде, чем спрятать Алексей освободил саму карту от пластмассового корпуса.

Марина заворожено смотрела на маленькую микросхемку с прикрепленным к ней разъемом.

— Неужели из-за этого… клопа убили человека и заварилась такая каша?

— Вот уж, точно, невольно перефразируешь поговорки — мал клоп, да дорог. Включай комп.

Сергей залез под стол, выдвинул системный блок, вставил флэшку в USB-порт и довольно потер руки.

— Готово! Ну, что там у нас? — Сергей прилип к монитору. — Еще один выход рабочий есть?

— Ты о чем?

— Понятно, — буркнул Сергей и снова полез под стол. — Есть! Сейчас сделаем самое важное — скопируем инфу, какой бы она ни была.

После того, как Сергей извлек из второго гнезда другую, Маринину, флэшку, он принялся оглядывать кабинет. — Нет, тут прятать нельзя. Есть место, куда не ходят просто так обычные служащие, и где бандиты стали бы искать бы копию в самую последнюю очередь?

Марина задумалась.

— Туалет? — робко предположила она, но оценив взгляд Сергея, стушевалась.

— Попробуй другие варианты. Холодильник не предлагать.

Бросив на Сергея испепеляющий взгляд, Марина взлохматила волосы.

— Каморка сторожей? Уборщиц? Вентиляция? О! Кабинет директора! Туда точно не шляются просто так, и у него в кабинете полно цветов — можно засунуть в какой-нибудь горшок. Обернуть целлофаном и…

— Я уже понял, — перебил Сергей. — Подходит. Целлофан есть?

Марина порылась в столе и извлекла полиэтиленовый "файлик" для бумаг.

— Подойдет?

— Действуй. А у тебя ключи есть? Лучше не светить охране, что ты брала ключи от чужого кабинета.

— Есть, — Марина улыбнулась и добавила с нескрываемой гордостью: — Это простые служащие в кабинет директора без приглашения не заходят, а главный юрисконсульт может посмотреть бумаги на его столе в любой момент.

— Вот и чудненько, — буркнул Сергей, уже полностью погрузившись в изучение цифр на экране. — Чего стоим? Пулей в кабинет директора!

Повторять не пришлось. Марина шла по коридору, не переставая удивляться — до чего приятно подчиняться… экономисту в свободном полете.

Когда она вернулась, Сергей все так же сидел за компьютером, чуть ли не уткнувшись носом в монитор.

— Спрятала в горшок с молочаем, — доложилась Марина. Сергей рассеяно кивнул.

— Что б меня черти слопали! Я понимаю эти цифры! Мариш, это не просто бомба, это — ядерная бомба, зависшая над Соколовым.

— Не хотелось бы попасть в эпицентр взрыва, — пробормотала Марина.

Сергей захохотал и потер руки.

— Пока мы держим руку на кнопке запуска.

Его радости Марина не разделяла. Она навалилась грудью на подоконник и смотрела на внутренний дворик. Снова пошел снег. Невесомые снежинки кружились медленно, печально…

— Что там за цифры, — не оборачиваясь, спросила Марина.

— История расхищения бюджетных средств. Если не вдаваться в профессиональные подробности, на человеческом языке это звучит так: некие структуры получали бюджетные деньги на строительство дорог, ремонты памятников и т. д. и т. п. Некие должностные лица в этих структурах, путем хитрых манипуляций, выводили часть денег из оборота. В результате освобожденные от гос. надзора денежки оседали в банке Соколова. Далее происходила определенная движуха, и часть средств переходила на счета самого господина Соколова. Плата за услуги. В результате, здесь только Соколовских денег около двух миллионов долларов.

— За эти сведения Соколова можно посадить? Для твоих друзей из ген. прокуратуры их будет достаточно?

— Еще как! Не только Соколова. Здесь фамилии, счета и тех самых неких должностных лиц. Кроме того, здесь счета самого Соколова и, ты представь, — он-лайн доступ к ним! Явки и пароли!

— Хочешь сказать, что владелец этой инфы, может распорядиться деньгами со счетов Соколова? Двумя миллионами долларов?

— С этой инфой — может.

— О как! А что, заблокировать пароль нельзя?

— Соколов не дурак, наверняка уже заблокировал. Возможно даже перевел деньги, но с этой информацией хороший хакер вытащит эти денежки из любого мешка. Кроме обыкновенного холщевого, конечно.

— Зачем Соколов составил такую базу? Это же опасно!

— А то! Думаю, он сделал это не столько для себя, сколько для того, чтобы держать подельников под прицелом. Или шантажировать. Но, как говориться, не рой другому яму.

Марина обернулась и посмотрела на Сергея. Он снова уткнулся в монитор. Волосы взъерошены, глаза горят, на щеках появился чуть заметный румянец. И еще, в волнении, он покусывал нижнюю губу.

"Интересно, он всегда это делает, когда возбужден? — подумала Марина. — Забавно".

И ей так захотелось подойти, сесть к нему на колени, погрузить пальцы в его каштановые волосы. И целовать. Его губы, ямочки на щеках, потереться носом об уже заметную щетинку… Догадывается ли Сергей о новой угрозе, нависшей над ними? Угрозе расставания. Пусть не в ближайшие дни, но в неминуемом скоро.

Она так ясно представила себе возможную сцену их прощания, когда они еще будут вместе, но уже станут чужими, что слезы навернулись на глаза. Марина отвернулась.

За окном все также шел снег. Стайка голубей слетела с крыши и села на канализационный люк во дворе. Кто-то, скрытый козырьком подъезда, бросал на тот пятачок кусочки хлеба. В ворота въехал черный джип. Марина прижала лоб к стеклу. Сердце екнуло.

Предчувствие не обмануло. Их нашли.

— Сереж, собирайся. За нами приехали.

— Черт! — буркнул Сергей, а затем вытащил флэшку и принялся быстро задвигать на прежнее место системный блок. Потрогал монитор ладонью и покачал головой. — Теплый, зараза.

Тут же зашипела рация, и послышался голос Кипелова:

— Выходите в коридор, я бегу к вам.

Марина и Сергей подорвались с места и выскочили в коридор, по которому к ним уже бежал Кипелов.

— Что там, внизу? — спросил его Сергей.

— Семен, охранник, пытается не пустить ваших друзей. Ребятки, скажите мне по-честному, что такого страшного вы сделали Соколову? Его головорезы обнаглели вконец, прорываются в чужой офис, угрожая оружием! Не будь вас, я б уже милицию вызвал.

— Так вызывайте! — рявкнула Марина. — Должна же найтись хоть какая-нибудь управа на беспредельщиков!

— Вы уверены? — Кипелов внимательно смотрел на Марину.

— Уверена!

Кипелов кивнул, поднес к губам рацию и отдал приказ охраннику Семену — если Соколовские бойцы не уйдут миром, пусть нажимает тревожную кнопку.

— А теперь бегом на лестницу запасного выхода, я проведу вас через чердак на соседнее здание. У меня есть ключ от люка в третьем подъезде. Спуститесь во двор. Там вас будет ждать Константин, водитель Прохорова, я уже объяснил ему обстановку.

Последние фразы Анатолий Иванович говорил на бегу. Марина и Сергей еле поспевали за немолодым, но неожиданно юрким начальником службы безопасности. Он шустро преодолел пять лестничных пролетов до последней площадки, и без тени усталости поднялся по отвесной железной лесенке на чердак.

— Ну, где вы там? — нетерпеливо спрашивал Кипелов, просунув голову в отверстие люка.

Ганнибал скулил, призывая людей помочь и ему забраться в люк.

— Идем! — ответил ему Сергей, а сам вернулся к Марине. Она стояла, опершись на перила, не дойдя половины пролета до последнего этажа. — Еще чуть-чуть, солнышко, надо ускориться.

Марина стояла согнувшись пополам и тяжело дышала. Для нее подняться бегом по лестнице на пять этажей вверх оказалось за пределом возможностей. Усталость прошедших суток сломила давно нетренированные мышцы — ноги, руки дрожали, легкие разрывались.

— Сейчас, я смогу…

Сергей подхватил ее под руки и потащил наверх. Марина, устыдившись, перебирала ногами — помогала как могла.

Сначала Сергей поднял в люк пса, а затем помог Марине. Они выбрались на крышу. Кипелов подгонял, а Марина с ужасом смотрела под ноги. Крыша почти плоская, наклон маленький, несколько градусов. Края крыши огорожены невысокой, но все же решеткой, однако Марину пленил страх. Едва ступив на заснеженную площадку, она уже поскользнулась и устояла на ногах только благодаря поддержке Сергея. А вдруг она упадет и скатится, вдруг решетка проржавела и не выдержит?

— Не бойся, я рядом, — почувствовав ее опасения, произнес Сергей.

Марина доверилась ему и побежала.

Дом, в котором находился офис фирмы, и соседний примыкали друг к другу углами. В этом месте решетка ограждения отсутствовала — разобранная, она валялась чуть поодаль. Под ногами Марины — только узкая полоса обледенелой, припорошенной снегом тверди, а вокруг пропасть в пять этажей. Ужас — холодный и склизкий — пробрался под одежду, пробежал по спине.

Кипелов перепрыгнул на соседнюю крышу первый. Ганнибал последовал за ним. Марина никак не могла решиться.

— Ну! Это просто, только не смотри вниз, — подбадривал ее Сергей.

— Стоять! — донеслось сзади.

Марина оглянулась. Виктор и Степан поднялись на крышу. Виктор сжимал в руке пистолет.

— Костиков, флэшка у тебя? Отдай и можешь идти.

— С чего ты взял? У меня ничего нет!

— Брось, Костиков! Вы забрали ее из машины Роскошной.

Сергей рассмеялся:

— Значит, ваши ребятки все-таки наблюдали за машиной? Что ж они не показались? Скромные очень?

— А зачем? Мы дали вам время найти флэшку. Вы за нас половину работы сделали.

— Как бы не так! Остолопы, подобные тебе, просто не сообразили сразу, как действовать! Я угадал?

— Костиков, — Виктор взмахнул пистолетом, — отдай флэшку и разойдемся миром!

— Если бы я мог тебе поверить! — прокричал Сергей. — Где гарантии?

— Без гарантий. Это твой шанс, используй. Нам не нужна кровь.

— Бросьте в мою сторону пистолеты, тогда договоримся, — прокричал в ответ Сергей.

— Еще чего! — Виктор сделал несколько шагов вперед, поднял руку и навел пистолет на Сергея.

И в этот момент мимо Марины метнулась черная тень. Ганнибал перепрыгнул с соседней крыши назад и кинулся на Виктора. В один миг, ракетой, он преодолел расстояние и вцепился в руку бандита.

Виктор заорал.

— Стреляй! Степан! Стреляй в пса! — кричал он.

— Нет! — Марина, забыв обо всех страхах, ринулась вперед. — Нет!

Степан нажал на курок в тот же момент, когда Марина с разбегу толкнула его в грудь. Негромкий, сухой хлопок. Ганнибал взвизгнул. Звон металла.

— Нет!!! — закричал Сергей.

Марина оглянулась.

Происходящее фиксировалось сознанием как при замедленной съемке.

Брызги крови вырываются из простреленного бока Ганнибала. Он разжимает зубы и оседает. Виктор поднимается на локте и смотрит в сторону Сергея. Марина переводит взгляд туда. Сергей прыгает на крышу соседнего дома, протягивает руки к Кипелову, а тот, запрокинув голову, падает мимо его рук. На снег.

Забыв подняться на ноги, Марина на четвереньках подползла к Ганнибалу, он дышал. И смотрел на нее глазами немого ребенка. Марина взвыла. Раздвинула шерсть и осмотрела рану — пуля прошла под позвоночником. Навылет.

Марина попыталась взять Ганнибала на руки, и он тут же отозвался, стал перебирать лапами. И не заскулил. Не заплакал. Наконец, у нее получилось. Она встала, прижимая к себе пса.

А на другой крыше, возле сидящего на коленях Сергея, уже стояли Виктор и Степан. Больше не думая ни о высоте, ни о спрятанном под снегом льду, Марина, сгибаясь под тяжестью ноши, подошла к краю и перешагнула через него.

Ни Сергей, ни стоящие за его спиной Виктор и Степан, не повернули головы. Они смотрели на то, что лежало у их ног. На то, что еще недавно было человеком.

Марина тоже смотрела, но не понимала, не верила. Раненный пес в ее руках был настоящим, а того, что лежало на снегу просто не могло быть. В кино, книгах — да, но не здесь, не на этой крыше, не в этой реальности.

Но это было. Анатолий Иванович лежал на спине, подвернув под себя руку. Открытые глаза, странно сведенные к переносице, будто пытались рассмотреть непонятное круглое пятнышко на лбу.

Ганнибал надрывно завыл. Марина бережно опустила пса на снег и раздвинула руками бандитов.

— Он же не умер? — тихо спросила она.

И будто сказали "можно!". Поднялся гвалт.

— Я…я не хотел… Я целился в собаку… Это рикошет, — залепетал Степан.

— Шефу будешь объяснять, козел! Ты на нас труп повесил! Свидетелей! Не отмазаться. Знаешь что шеф с нами сделает?!

— Пошли вон! — прорычал Сергей и поднялся. — Вон!

Он достал из заднего кармана джинсов телефон и набрал номер.

— Не вздумай, — Виктор, сжимая пистолет в левой, не прокушенной Ганнибалом, руке, приставил дуло к затылку Сергея. — Нам терять уже нечего. Менты не страшны, а вот шеф и в СИЗО достанет. А если флэшку принесем, то, может, и простит. Отдай по-хорошему, не множь трупы.

Сергей напрягся, сжимая кулаки.

— Стреляй, ни хрена тогда не узнаешь. Я спрятал флэшку в здании.

— Да ну? — хмыкнул Виктор и направил дуло пистолета на Марину. Она равнодушно посмотрела на черную сталь и отвела взгляд. — Сначала я прострелю ей руку, затем ногу. Потом плечо и так далее. Сколько выстрелов выдержишь?

— Не отдавай, — спокойно, лишенным всяких эмоций голосом, сказала Марина. — Теперь, после того, что они сделали, — не отдавай. Охранник нажал тревожную кнопку, скоро здесь будет милиция.

Виктор и Степан переглянулись. Похоже, известие о тревожной кнопке застало их врасплох. И в подтверждение слов Марины издалека донеслось завывание сирен.

Сергей сплюнул на снег.

— Как всегда, подкрались незаметно…

Виктор поднял руку и навел пистолет на голову Марины со словами:

— Хорошо. Договорились. Только один выстрел — в лоб. Костиков, отдай флэшку, считаю до трех. Раз…

— Не надо, — Сергей полез под свитер в нагрудный карман рубашки. — Держи.

Он достал флэшку, поднял, показывая ее бандитам, Виктор протянул руку, но неожиданно Сергей размахнулся и бросил флэшкарту.

Виктор и Степан округлившимися от ужаса глазами наблюдали за полетом маленькой микросхемы. Флэшка сделала пируэт над их головами и полетела вниз, меж двух домов. Бандиты бросились к краю крыши, повисли на ограждении, наблюдая, как стремительно и безвозвратно вместе с маленьким кусочком железа летят в пропасть их жизни.

Сирены умолкли. Милицейские машины въехали во двор.

— Сволочь! — завопил Виктор. — Костиков, ты сволочь!

— Пора сматываться, — подал голос Степан. — Менты щас будут здесь.

Виктор подскочил к Сергею и с размаху ударил его кулаком в лицо, Сергей тут же подорвался на ноги и ударил в ответ. Степан влез между ними.

— Витек, пора убираться! Идем!

В ответ на его слова защелкала, зафырчала рация:

— Анатолий Иванович, это Семен. Милиция подъехала, мы поднимаемся. Вас где ждать? Анатолий Иванович, ответьте, это Семен.

Сергей поднял рацию и проговорил, не сводя глаз с Виктора:

— Одну минуту, Семен.

— Как вы собирались уходить? Где ключи от люков? — прорычал Виктор. Он тяжело дышал, плечи сведены вперед, кулаки сжаты, своим видом, он напомнил Марине разъяренного быка, некогда виденного ей на испанской арене.

Она уже приготовилась помогать Сергею в задержании бандитов, если надо, то она может и подраться, вцепиться им в волосы, уши, глаза. Но, к немалому удивлению Марины, Сергей быстро обыскал лежащего Кипелова, достал из кармана его пиджака ключи и протянул их Виктору со словами:

— Убирайтесь, но только вместе с Мариной. Если заберете ее, я скажу ментам, что вас не знаю. Охранник не в курсе, что вы из охраны Соколова. Пока разберутся, будет время залечь на дно.

Мгновение Виктор и Сергей смотрели друг на друга долгим внимательным взглядом, затем Виктор кивнул Марине:

— Уходим, быстро!

— Нет! — Марина вцепилась в свитер Сергея, но тот с силой одернул ее руку. А затем самолично, вслед за бандитами потащил Марину в сторону будки, в которой находился выход в третий подъезд.

Марина сопротивлялась, оглядывалась назад, туда, где остались лежать Анатолий Иванович и Ганнибал, но силы оказались не равны. Ближе к будке Сергей сдал Марину Виктору, и тот, грубо схватив ее за запястье, подтолкнул вперед.

Сергей включил рацию:

— Семен, мы на крыше. Анатолий Иванович убит.

Оглянувшись в последний раз, Марина успела увидеть, как Сергей бежит обратно по их следам, разбрасывая ногами снег, чтобы никто не смог с точностью определить количество убежавших.

На первом этаже Виктор отпустил руку Марины.

— Все, я свою часть соглашения выполнил. Вали к чертям!

И бандиты выскочили на улицу.

Марина осталась стоять у теплой батареи. Уходить она не хотела. Мысли крутились в голове нестройным хороводом. Вернуться на крышу? Виктор запер люк изнутри. Люк… Если милиция не сможет его открыть, они зайдут в дом снизу. Снизу… Подъезд… Сергей хотел, чтобы она ушла. Его арестуют за убийство! Но он не совершал этого убийства! Никто не сможет это подтвердить… Она сможет! Ей не поверят, она — соучастница.

И вдруг вспышка, мысль простая и ясная:

"Я поняла! Все поняла! — подумала Марина и даже запрыгала на месте. — Сергей хотел, чтобы я осталась на свободе, потому что я смогу придумать, как его освободить! Он доверил мне свою жизнь. Если меня поймают — я буду соучастницей, а на свободе, я смогу доказать, что убил не он. Я смогу! Я докажу!".

Опрометью Марина выскочила из подъезда. Константин, водитель Прохорова, по заданию начальника службы безопасности припарковал машину возле подъезда. Ожидая пассажиров, он курил, открыв водительскую дверь. Марина остановилась и опустила голову, боясь быть узнанной. Ждать помощи от Константина бессмысленно, он начнет задавать кучу вопросов, отвезет ее в милицию, а это уж точно никак не поспособствует освобождению Сергея.

Марина пригнулась и двинулась тихим шагом в обход машины, однако Констинтин, ожидавший юрисконсульта Марину Сергеевну Роскошную, не обратил на странную грязную женщину никакого внимания.

Зато копошащиеся в мусорном баке бомжи внимание обратили. Мужик замахал ей рукой, а сопровождающая его дама (Марина сделала вывод, что перед ней именно женщина по аляповатой красной шапке), дала мужику подзатыльник и прокричала, обращаясь к Марине:

— Иди, иди, куда шла! — и добавила несколько замысловатых нецензурных слов.

Марина посмотрела на свой наряд. Пуховик, запачканный кровью Ганнибала, грязные, порванные на колене брюки. Волосы она не расчесывала со вчерашнего дня и могла только догадываться, какой колтун образовался на ее голове.

— Черт, черт, черт! — выругалась Марина.

Она сняла пуховик, вывернула его наизнанку и надела вновь. Расческу она из дома не взяла, Марина это точно помнила. Увлекшись изучением седины, она оставила полезный предмет на подзеркальнике. Оставалось одно — попытаться привести себя в божеский вид при помощи пятерни. Попыталась, но пальцы застряли в волосах. От досады Марина топнула ногой.

И тут из-за поворота выехал милицейский ГАЗик. Вмиг Марина отпрыгнула к стене и прижалась к ней, заворожено наблюдая за машиной. ГАЗик ехал медленно, милиционеры прильнули к боковым стеклам, оглядывая улицу. Семен, охранник, сидел среди них. Он бросил на Марину презрительный взгляд и продолжил шарить глазами по другим прохожим.

Марина облегченно вздохнула. Даже, если они ищут Марину Сергеевну Роскошную, то в нынешнем образе опознать главного юрисконсульта ООО "Спектр" не смогли б и лучшие друзья.

"Что ж, во всем есть свои плюсы", — подумала Марина и сразу повеселела.

Марина бесцельно бродила по улицам города, стараясь держаться ближе к стенам домов. При виде машин с мигалками, или просто, по ее мнению, подозрительных, она либо присаживалась, делая вид, что завязывает несуществующий шнурок, либо отворачивалась, разглядывая витрины.

Блуждание завело ее в тихий дворик. Под грибком, на детской песочнице, кто-то разгреб снег. И на этом кусочке мерзлого песка лежала бездомная собака. Некогда она была цвета теплого прибрежного песка, а теперь — песка из песочницы.

Собака посмотрела на Марину все понимающими, печальными глазами. Показалось, что улыбнулась. Грустно. А затем собака снова уткнулась носом в холодный песок и задремала.

Сердце Марины разрывалось от жалости и боли. Она вспомнила Ганнибала, благородного пса-убийцу, правдолюба. Что с ним?

Марине очень хотелось взять эту бездомную собаку с собой, но она и сама теперь бездомная. Ей нечего предложить псу.

— Прости, — сдавленным голосом сказала она.

Собака проснулась, посмотрела на Марину, вздохнула, будто говоря: "Все нормально, я понимаю".

Марина вскочила и побежала прочь, на людные улицы города.

На Садовой впереди Марины ковылял мужичок. Грязная одежонка не по сезону и явно с чужого плеча оставляла за собой шлейф соответствующих ароматов. Мужик прихрамывал, опираясь одной рукой на сучковатую палку, а другой сжимал лямки большой и, по-видимому, тяжелой сумки. Каждый шаг сопровождался веселым треньканьем пустых бутылок.

Со двора вышел парень и направился по узкому тротуару в сторону Вознесенского проспекта. Обгоняя молоденькую девушку, он наступил на бордюр и тут же поскользнулся, рухнул на промерзший асфальт. Встал, матюгнулся, отряхнул брючки, и бодро зашагал дальше. Догнав бомжа, парень, не долго думая, резким ударом отбросил того с тротуара и, как ни в чем ни бывало, продолжил свой путь.

Пожилая пара и женщина лет сорока, наблюдавшие за сценой с другой стороны улицы, заохали, заахали, потрясли кулачками вслед уходящему молодцу, но никто из них не поспешил на помощь упавшему человеку. Мужик бессильно барахтался, стонал — из-за больной ноги не в силах подняться.

Марина остановилась, нахмурилась. А что если бы парень ударил ее? Если бы она сейчас барахталась на промерзшей земле? Без сомнения, с ней поступили бы точно также — предоставили самой себе. А чем этот мужичок отличается от всех, отчаянно вздыхающих поодаль? Одеждой, социальным статусом, а, может быть, количеством удачи в жизни?

Марина подошла к мужичку и протянула руку.

Душил тошнотворный запах помойки и давно не мытого тела. Вызывал омерзение и дрожь вид истрепанных тряпок, спутавшихся волос. Но вот старик кивнул, поднял голову и Марина заглянула в его глаза.

И был то одобрительный взгляд, полный радости и гордости за нее, Марину. Подобный тому, каким когда-то награждала Марину за правильные ответы ее первая учительница.

Марина улыбнулась, распрямила плечи.

Шедший навстречу хорошо одетый мужчина покачал головой, осуждая. А Марина подумала — пусть люди судят, но лишь когда выйдет срок, там, в бесконечной выси, вынесут вердикт двенадцать присяжных, и будет с ними другой судья.

Старик оперся на руку Марины и поднялся. Она подала ему сумку, палку, развернулась и быстрым шагом пошла своим путем.

Плана по освобождению Сергея все еще не было. Единственная, более-менее здравая мысль, посетившая ее воспаленный от усталости мозг, — это пробраться в офис и забрать флэшку из кабинета директора. Ту, на которую Сергей скопировал информацию с карты, безвестно канувшей в снегу. А затем отдать флэшку в милицию с разъяснениями, что к чему. Но Марина понимала — эта затея неосуществима. У Марины нет шансов зайти в офис, ни под каким прикрытием.

Не доходя домов пяти до перекрестка Садовой улицы и Вознесенского проспекта, навстречу Марине попался милиционер. Будучи погруженной в свои мысли, она увидела его слишком поздно. Марина заметалась, то приседая, то подскакивая, завертела головой — бежать некуда. Вокруг лишь дома, плотно прижатые друг к другу, да наглухо закрытые решетки дворовых ворот. Боясь встретиться с милиционером взглядом, Марина отвернулась и уперлась носом в ручку двери какого-то магазинчика.

Милиционер прошел мимо, неодобрительно брякнув что-то насчет пьяных средь бела дня. Марина еще крепче, всем телом, прижалась к двери.

А дверь открывалась вовнутрь. Под напором, она распахнулась, и Марина ввалилась в магазин. При этом, она сбила с ног идущего на выход покупателя. Кубарем скатились они по ступенькам вниз, под ноги остолбеневшей продавщицы.

— Чур меня! — воскликнул водитель Вова. — Сгинь!

— Вовочка! Это же я! Вовочка, милый, помоги!

— Вижу, что ты, иначе б не испугался, — пробурчал Вова и добавил, обращаясь к встревоженной продавщице: — Все в порядке, это у меня знакомая такая.

Вова подобрал с пола и сложил в пакет три литровых бутылки водки, колбасу, несколько банок консервов, овощи, хлеб.

— У тебя праздник? — поинтересовалась Марина.

— Не, у Антона. Он машину купил, обмывать будем.

Марина подумала, что, судя по количеству водки, машину, действительно, решили обмывать.

Вышли на улицу. Вова оглядел Марину с ног до головы и покачал головой:

— Ты катишься по наклонной.

— Так получилось, — засмущалась Марина. — Ты не думай, у меня и квартира есть, и машина, и деньги. У меня достаточно денег! Просто я влипла в очень плохую историю, сначала за мной гонялись бандиты, теперь — милиция. На моих глазах убили человека, ранили собаку, а Сережу арестовали. Мне некуда пойти и не к кому обратиться. Зато у меня есть план. Я знаю, что нужно сделать, чтобы освободить Сережу, но я в розыске. Вова! Помоги мне!

Вова почесал в затылке. Помолчал. Почмокал губами, а затем сказал:

— Ладно, пошли. Без пол-литра тут не обойдись. Да и без дополнительной пары свежих голов тоже. Поедешь ко мне в гараж? Там и Валька будет, выпьем, обмозгуем.

— А как же Антон? — не поняла Марина. — Его же машину обмывают…

Вова довольно хмыкнул:

— А у него хорошая машина уже есть, а нормального гаража еще нет. Так, хранилище для машины. Так что, поедешь?

Марина, радостно пискнув, бросилась на шею своему спасителю. Вовка расчувствовался:

— Да будя тебе…

Вовка оставил Марину на Сенной площади и приказал сидеть на лавочке, не шелохнувшись, пока он не вернется. Марина, все еще довольно улыбаясь, прижимала к груди вверенный ей пакет с провиантом, и добросовестно исполняла приказанное — сидела и почти не шевелилась. В результате чего уснула.

Ей снова десять лет. Канун рождества. В соседней комнате мама продолжает накрывать стол, отец напевает незатейливый мотивчик. Вера и Тамара, сопя, вглядываются в зеркальный коридор.

— Это уже было, — говорит Марина, — я уже видела этот сон!

Подружки дружно шикают на нее.

Марина садится рядом и тоже с напряжением смотрит в зеркало. Темная фигура на том же месте и все так же стоит с поднятой рукой. Только Марина уже знает, кто там — это ее Сергей, Сережа. Человек из зазеркалья. Она дергает Веру за рукав, хочет рассказать ей о Сергее, но вдруг замечает, что фигура начинает удаляться.

— Нет! — кричит Марина и шагает вперед, внутрь длинного темного коридора, и проваливается в пустоту.

Она падает, медленно. Внутренности сводит томительной и обжигающе волнующей болью полета в неизвестность. Она разобьется!

Марина зажмурилась. И вдруг падение прекратилось. Марина открыла глаза.

Она стоит на цветочной поляне, которая начинается у самых ее ног и продолжается до горизонта. Боясь оступиться, провалиться в пустоту, Марина оглядывается и видит зеркальную стену за своей спиной. Ее отражение приветственно машет рукой.

Не удержав равновесия, Марина падает на мягкий зеленый ковер из травы.

— Вы меня придавили! — раздается обиженный писк из-под ее руки.

Марина поднимает ладонь, и маленькая искрящаяся звездочка выныривает из-под примятых стеблей и устремляется ввысь. Проследив взглядом ее полет, Марина видит высоко над собой целый фейерверк из таких же маленьких искр. Они постоянно двигаются, образуя причудливые узоры. Вот бежит лисица, взмах хвоста, и уже вместо нее настороженно перебирает ушами заяц. Небольшая заминка, звездочки разлетаются по небу, а затем сходятся вновь, и Марина узнает…

— Мама? Мамочка, где я?

— Там, где нет забот, — мама улыбается.

— Я сплю?

— Смотря, что считать сном.

— А разве сон — это не что-то определенное?

Звездочек больше нет. Мама подходит к Марине, садится рядом и обнимает ее теплой рукой.

— Ты знаешь, чем картина отличается от иконы? — спрашивает она.

— Я знаю, ты мне говорила, но… я не помню. Я забыла! Мама, я плохая ученица. Я подвела тебя! Из меня ничего не получилось! Я так хотела быть похожей на тебя, быть такой же утонченной, умной, независимой! Порой я смотрелась в зеркало и мне казалось, что я становлюсь похожа на тебя, но… у меня ничего не вышло. Посмотри на меня, мама!

Марина встает, желая продемонстрировать маме свой наряд — замазанный кровью пуховик, порванные брюки, но мама смеется. Марина оборачивается, смотрит в зеркало и видит себя в прекрасном белом платье. Свадебном платье.

— Ты прекрасна, моя принцесса! — говорит мама. — А картина от иконы отличается техникой написания, перспективой. Когда ты смотришь на картину — это ты смотришь на картину, а когда ты смотришь на икону — это оттуда смотрят на тебя.

Марина в растерянности, она не может понять, о чем говорит мама, что она хочет сказать… Марина плачет.

— Мамочка, я не понимаю…

Мама подходит, прижимает Марину к себе и нежно гладит ее по спине, успокаивая.

— Икона, картина, сон или зеркала- неважно. Главное — смысл.

— А в чем же смысл, мама?

— Порой ты смотришь в зеркало, надеясь увидеть в нем ненастоящий, тобой же придуманный образ, а на самом деле…

— Это оттуда смотрят на тебя? — догадывается Марина.

Мама одобрительно кивает и целует Марину.

— Да, доченька, это оттуда смотрят на тебя, желая увидеть тебя, настоящую.

И снова Марина внутри зеркального коридора. Она смотрит на напряженные, внимательные лица подружек, повторяющих: "Суженый, ряженый, приди ко мне наряженный", а затем замечает за их спинами себя. Испуганную маленькую девочку с восторженными глазами, еще умеющую быть непосредственной — удивляться с открытым ртом, плакать до щемящей пустоты и смеяться до слез.

И Марина смело шагнула сквозь зеркальный барьер. Назад. К себе.

— Эй, просыпайся! Маринка, ешкин кот!

Марина нехотя открыла глаза. Вова склонился над ней и тормошил, держась за отвороты пуховика.

— Вова, — Марина улыбнулась. — Я видела такой чудесный сон!

— Это здорово, но пора ехать, если ты не передумала.

Марина хотела спросить, куда ехать, зачем? Ей так хорошо, она только что видела маму, но услужливая память уже начала прокручивать перед ее мысленным взором калейдоскоп произошедших событий.

— Не передумала! — воскликнула Марина и вскочила на ноги. — Едем!

— Вот и славненько, — Вова забрал у нее пакет и ткнул пальцем в стоящую поодаль машину: — На ней и поедем.

В этот раз Вова выглядел нарядно — в добротной куртке, отглаженных брюках. Лицо свежее, без тени усталости, и пахло от Вовы хорошим мужским парфюмом. Рядом с ним Марина смотрелась как нечаянно приблудившаяся бездомная дворняжка — побитая и потасканная жизнью.

Оба сели на заднее сиденье. Всю дорогу слегка обалдевший водитель рассматривал их в зеркало заднего вида, будто хотел убедиться и на всю жизнь запомнить, что и такое бывает.

Путешествие закончилось в гаражном кооперативе. Вышли из машины. Марина осмотрелась. Добротные четырехэтажные гаражи из красного и белого кирпича. Ворота некоторых из них почти на полметра завалены снегом. Марина подумала, что эта зима, действительно, выдалась аномальной для Санкт-Петербурга, снежной. Пока Вовка возился с замком, Марина подошла к одному из таких сугробов и нарисовала на его нетронутой поверхности ушастую улыбающуюся мордочку. При этом она подумала, как бы оценил такую выходку Сергей?

Послышался шум приближающейся машины.

— Наши едут, — сказал Вова, он уже отпер дверь и стоял, наблюдая за Мариной.

— Наши?

— Валька с Антоном.

Такси остановилось, открылись двери, выпуская недавних и будущих собутыльников Марины. В этот раз мужики сменили промасленную спецодежду на чистые пуховики, приличные джинсы и добротные туфли.

Завидев Марину, они расплылись в улыбках, побросали на землю пакеты и кинулись обниматься. Когда радость приветствий немного поутихла, мужика засыпали Марину вопросами, что с ней случилось? Почему она в таком виде? Клуб "что, где, когда" прикрыл Вова, громогласно объявив, что он их всех троих пока "ну очень милостиво просит пройти в гараж, а иначе…". Что подразумевалось под "иначе" уточнять не стали и дружно ввалились в гараж.

До этого дня Марине, кроме своего собственного, довелось посещать только один гараж — дедушкин. Это было в то время, когда родители привозили ее в Россию погостить. Дедушкин гараж можно было описать одной фразой: "чтобы было". Он больше походил на склад стратегического запаса различных железяк, чем на дом для средства передвижения. Захламленный, забитый до отказа нужным и не нужным, на всякий случай.

Вовин гараж выглядел по-другому. Просторное помещение, на стенах — деревянные полочки с инструментом, банками и запчастями. Все расставлено аккуратно, никаких куч и мусора. Только самое нужное, и в определенном порядке. Над каждой полкой — бирка с надписью, что и где лежит.

Над смотровой ямой отдыхала белая Mazda. Она поприветствовала гостей солнечным отблеском чистых стекол. Марина не удержалась и погладила металлический бок.

За спиной скрипнули ворота. Вовка закрыл гараж изнутри.

— Ну, что, господа-товарищи, прошу наверх!

Мужики нагрузились пакетами, бодренько вскарабкались по отвесной железной конструкции из тонких металлических прутьев и скрылись в люке.

— Эй, а я?

Марине польстило, что мужики приняли ее за равную, за своего парня, однако она подумала, что для полного равенства им следовало еще и обменяться обувью. Маринины сапожки на каблучках не справлялись с подъемом по отвесным лестницам — она успела убедиться в этом еще в офисе, когда они с Сергеем и Анатолием Ивановичем забирались на крышу. Каблуки постоянно цеплялись за железные прутья, и если бы не помощь Сергея… Вспомнив о Сергее, Марина чуть не расплакалась.

— Чего ты? — спросил Валентин, выглянув в проем люка… Марина продемонстрировала сапоги. Валя понял. — А, блин!

В мгновение ока Валя спустился, подхватил ее одной рукой и каким-то непостижимым образом доставил наверх. Там уже вовсю шла работа — на небольшом журнальном столике расстелена клеенка, Антон достает из пакетов закуску, Вовка открывает консервы.

— Раздевайся. На стене есть вешалки, — не отрываясь от своего занятия, распорядился хозяин.

Марина сняла пуховик и присоединилась к компании с намерением помочь. Однако компания застыла в нелепых позах, разглядывая засохшие кровавые разводы на одежде Марины.

Первым пришел в себя Вова:

— Все расспросы после разлива, — объявил он.

Антон с ним полностью согласился:

— Да уж, перед этим нужно хорошенько выпить.

И они дружно продолжили открывать, кромсать и раскладывать по тарелкам.

— Готово!

Вова торжественно водрузил в центр стола бутылку водки. Маленький столик разместил на себе неимоверное количество банок, тарелок. Дух захватывало от разнообразия закусок. На столе было все — от консервированных мидий до свежего салата. И все же чего-то не хватало.

— Ребята, — спохватилась Марина, — а где же рюмки?

Антон кинулся к серванту. Вовка хохотнул и схватил его за рукав.

— Сядь, Антон, у нас сегодня особый случай. Хрусталь отменяется. Оп-ля! — и очень довольный собой Вовка раздал всем по пластиковому стаканчику.

Поначалу Валя с Антоном недоуменно переглядывались, а затем от души похохотали, вспомнив недавнюю поездку в автобусе.

— Давайте выпьем, чтобы было! — гаркнул Вова.

Марина тоже чокнулись и сделала глоток. Обжигающая жидкость застряла в пищеводе. Вова заметил, как сморщилась Марина и наклонился к ней:

— Не мучься, я тебе сок налью.

С благодарностью пожав его руку, она отставила стакан с водкой.

Марина все порывалась завести разговор о главном, рассказать о своих несчастьях, попросить помощи, но сидящий рядом Вова каждый раз останавливал.

— Подожди о серьезном, нет еще той кондиции, — сказал он.

Марина разозлилась.

— Боюсь, что когда кондиция настанет, разговаривать будет не с кем!

— Брось! Я ж так понимаю, что ты нас не на прогулку по городу приглашать собралась? Видел я, с какими типами ты воюешь. И как! — Вовка рассмеялся. — Наверняка опять нужно кого-то вязать, или еще что покруче?

— Покруче, — согласилась Марина. Она говорила тихо, склонив голову к Вове: — Нужно пройти мимо охраны в офис фирмы, где я работаю, и забрать одну вещь из кабинета директора.

Вова присвистнул.

— Кража со взломом?

— Нет, без взлома. Ключ от кабинета директора у меня есть!

— И то ладно, — хихикнул Вова и добавил уже серьезно: — Вот видишь, преступление нужно совершить, а ты хочешь говорить об этом на трезвую голову!

Марина подумала и кивнула. На трезвую голову мужики могут не согласиться.

В процессе пития разговор прошел все положенные стадии — от обсуждения погоды до политических проблем. Когда количество выпитого дошло до философских бесед, Марина не выдержала.

— Валя, Антон! Мне помощь нужна! Я попала в такую историю…

И она рассказала все, начиная с момента их расставания возле автобуса: о драке в рюмочной, о стрельбе на даче, о флэшке, об убийстве. Закончила изложением своего плана:

— Нужно проникнуть в кабинет директора и достать флэшку из горшка с молочаем. Я идти не могу — меня милиция ищет. Идти должен кто-нибудь другой.

Мужики молчали, мрачно переглядываясь, чесали затылки. Первым нарушил молчание Антон:

— Да, дела… Я думал, такое только в кино бывает. Вот ведь… А как мы попадем в кабинет?

Марина уже обдумала эту проблему.

— Есть два варианта, — сказала она. — Первый — идти через центральный вход. Кто-нибудь один отвлечет охранника, а другой в это время проскользнет в офис. Второй вариант — пробираться через крышу. Но тогда придется вскрывать замки на люках.

— О, этот вариант мне больше нравится, — заявил Валентин. — А то с охраной связываться как-то не хочется. А замки я вскрою, любые.

Мужики закивали:

— Это он мастер, — пояснил Антон, — это он мигом сможет.

— Так вы согласны?

Марина обвела взглядом одного за другим — Вовка мрачно кивнул, Валя улыбнулся, Антон вскинул сжатый кулак:

— Но пасаран, — торжественно возвестил он.

Слезы подступили к глазам Марины, дыханье перехватило. Не в силах справиться с возникшим удушьем, она судорожно вздохнула и заплакала, уткнувшись носом в Вовино плечо. Не от горя. От благодарности, от радости, что у нее есть такие друзья, от нахлынувшего ощущения причастности. К настоящим людям.

Мужики стали спрашивать, что случилось, отчего она плачет, но Марина не могла им объяснить. Хотела, но не могла. Она лишь тихо сказала:

— Я вам так благодарна…

Антон накрыл своим пуховиком ее плечи.

— Ладно, не плачь, чего ты… Прорвемся…

Послышался легкий стук. Это Валя отодвинул стол и сел рядом с диваном на корточки. Он где-то раздобыл валерьянку, накапал в стаканчик, и резкий запах тут же наполнил комнату.

— Выпей валерьяночки, поможет.

— Ребята, я вас так люблю! — сказала Марина и обняла всех троих за шеи.

С легким стуком соприкоснулись лбы, вылилась на кофту валерьянка. Слезы Марины оставили мокрые следы на обветренных лицах мужчин. И все снова стало хорошо.

Марина перестала всхлипывать. Мужчины принялись убирать со стола.

Вова достал из деревянного сундука синий свитер ручной вязки и потертую кожаную куртку на меху:

— Тебе лучше переодеться, — сказал он Марине. — А то ты как монстр из фильма ужасов, вся в крови. Вещи великоваты, но хотя бы чистые. Более-менее…

Марина возражать не стала, она и сама понимала, что только благодаря невообразимой удаче до сих пор на свободе. Ее могли задержать даже не за причастность к убийству Кипелова, а по подозрению в причастности ко всем прочим городским смертям. Слишком много крови было на ней, в буквальном смысле этих слов.

Когда все было убрано, и Марина переоделась, заговорщики, стараясь не говорить о предстоящем мероприятии, спустились вниз.

Слишком большая куртка мешала. Вова помог Марине закатать рукава, но от этого стало еще неудобнее. Из-за объемных валиков Марина походила на ватную куклу — она не могла прижать руки к телу. Зато было тепло.

Антон выглянул из-за угла и обозрел дом, соседствующий с фирмой, улицу в оба конца.

— Все чисто, — доложил он.

Заговорщики, стараясь не привлекать к себе внимания, гуськом, беспрестанно оглядываясь, побежали через проезжую часть.

После того как Валя изучил кодовый замок третьего подъезда, устроили совещание.

— Ерунда, справлюсь без проблем. А почему именно этот подъезд? Я даже отсюда вижу, что на втором подъезде замок расхлябан, тот вскрыть вообще нечего делать.

— Не знаю, — ответила Марина. — Просто я уходила с крыши через этот. Но можно и через другой подъезд пройти, разницы ведь нет?

— Есть, — вступил в разговор Вова. — Давайте не будем экспериментировать, а то вдруг в других подъездах люки заварены или еще что. Ты прошла вниз через этот, значит, мы сможем через него и подняться.

Антон, до этого момента чесавший затылок, вдруг вспомнил о самом главном:

— А чего это мы с собой Маринку притащили? Она же в розыске! Не дай бог увидит кто-нибудь, и запалимся.

Об этом аспекте Марина успела забыть. А вдруг ее уже заметили?! Марина прикрыла лицо рукавами и принялась оглядывать двор через узкую щель. Никого подозрительного во дворе не наблюдалось, если не считать парочку бомжей, отдыхавших на куче полусгнивших досок. Марина их узнала — мужик и его дама в красной шапочке. Бомжи внимательно наблюдали за ними. Наблюдали… Руки опустились. Марина упустила из виду самое главное!

— Ребята! Я забыла о видеонаблюдении, — воскликнула Марина. Подельники уставились на нее во все глаза. Марина пояснила: — В коридорах офиса размещены видеокамеры, а внизу у дежурного охранника — монитор. Мы не сможем пройти незамеченными.

Мужики переглянулись.

— Что делать? — растерянно спросил Валя.

Вовка хмурился, размышляя. Все смотрели на него, так как по умолчанию признали его главарем их стихийно рожденной банды. Ждали. Наконец, Вова изрек:

— Нужно отвлечь охрану. Сколько охранников дежурит?

Марина задумалась. Обычно в офисе находилось два-три охранника, не считая начальника службы безопасности — Кипелова. Но у Кипелова пятидневная рабочая неделя, в выходные его в здании не было. Кроме того, почему-то считалось, что наибольшая вероятность возникновения проблем — в будние дни, а в выходные народу в офисе нет, и достаточно только одного охранника.

— Сегодня какой день? Какой день недели? — спросила Марина.

— Шестое января, — отозвался Вова.

— Канун рождества, — уточнил Антон.

— Это выходной день? — никак не могла сообразить Марина.

Вопрос поставил мужиков в тупик. Они переглядывались, не зная, как ответить. Антон размышлял вслух:

— Сегодня среда, значит — не выходной день, но завтра праздник, значит — это день предпраздничный. Уже шесть вечера. Рабочий народ уже по домам разбежался, сочельник отмечать…

Марина вспомнила график дежурств. В выходные охранники заступали на сутки. Причем, заступали с пяти вечера предыдущего дня, до пяти следующего.

— Ага! — Марина потерла руки. — Сегодня охранники дежурят по выходному графику! В офисе охранник один!

Мужики дружно выдохнули.

— Ну, слава богу, — буркнул Вова. — Значит, дело упрощается. Надо устроить шум возле дверей, чтобы охранник вышел. В это время Валя и проникнет в офис.

— Кто будет устраивать шум? Мы с тобой? — спросил Вову Антон.

— Один из нас. Другой должен подстраховать Валю, постоять на шухере в подъезде, чтобы предупредить. В случае опасности тот, кто стоит на в подъезде может позвонить Вале на сотовый, и он быстро уйдет. Или спрячется.

— А я? — напомнила о себе Марина.

— Ты? — Вова сощурился. — Ты пойдешь отсюда куда-нибудь подальше и будешь там нас ждать. Не ровен час, тебя кто-нибудь узнает, и тогда все накроется.

— А как мне шуметь? — Антон выглядел растерянно. Он топтался на месте и мял в руках кончик шарфа, вылезший из ворота пуховика.

— Заори. Изобрази пьяного, тем более что ты и так нетрезв. Охранник понюхает и поверит. Стучи в дверь, будто тебе что-то от охранника надо, или будто ты перепутал дом.

Вова перечислял и перечислял варианты, а Марина все грустнела и грустнела.

— Нет, так не пойдет, — сказала она. — Охранник пошлет его лесом через переговорное устройство и даже не откроет дверь. А затем вернется на свой пост. Может даже милицию вызвать, если Антон сильно войдет в образ. Нужно что-то другое… чтобы охранник заинтересовался, вышел посмотреть… Кстати! Тогда даже не понадобиться идти в здание через крышу, можно проскользнуть в дверь!

— Что ты там говорила о переговорном устройстве? — переспросил Вова.

Марина пояснила:

— В стеклянную дверь встроена такая специальная штука, чтобы охранник мог спросить визитеров, какого рожна им нужно.

— Да, шум отменяется…

Подельники загрустили. При этом они продолжали стоять тесным кружком у двери третьего подъезда.

И тут к ним подошли бомжи.

— Вы чего тут столпились? — рыкнула дама в красной шапочке.

— Может вам надо в подъезд попасть, так мы откроем, — с улыбкой произнес ее спутник, и тут же был награжден отменной оплеухой.

— Ты че, сдурел?! Может они бандиты, а ты их в подъезд! — бомжиха заорала сначала на своего мужика, а затем переключилась на все компанию: — Чего стоите, идите отсюдова! А то ишь-ты, стоят, высматривают!

— А сами чего здесь околачиваетесь? — накинулся на бомжей Валя, — Или идете квартиру грабить?

— Живем мы тут, — вжав голову в плечи, тихо сообщил мужичок.

Марина поняла — это не бомжи, это пропойцы. С ними можно договориться, дать на бутылку и попасть в подъезд цивилизованным путем. Может, они смогут и раздобыть ключ на крышу? Впрочем, и без ключа эти ребята могут здорово помочь.

— Заработать хотите? — спросила Марина даму в красной шапке. — Много денег? Очень много?

Мужичок хотел что-то сказать, но дама ткнула того в бок, и он замолчал.

— Сколько много? И покажи деньги, — сказала дама Марине.

Угроза в ее голосе сменилась заинтересованностью.

Марина полезла в сумку, извлекла кошелек. В эту минуту она благодарила бога за то, что он наградил ее любовью к наличным деньгам. Марина чувствовала себя спокойней и уверенней, если в кошельке находилась крупная сумма. Пластик пластиком, считала она, но здесь, в России, с наличностью намного надежней. И эта привычка уже не раз ее выручала. Например, когда машина глохла на шоссе, Марина голосовала, и остановившиеся водители за хорошие деньги, отложив свои дела, занимались ремонтом и транспортировкой Марининой машины. Зато пару раз, когда Марина, замотавшись, забывала перед выходными снять деньги, вдруг оказывалось, что все банкоматы этого банка либо не работают, либо в них отсутствует наличность, а понравившуюся вещь так хотелось купить именно здесь и сейчас! Похоже, полезная привычка пригодилась и в этот раз.

Открыв кошелек, Марина отстранилась от пропойцев и заглянула внутрь. Пухлый ряд тысячных купюр, три пятитысячных. Марина подумала и достала пятитысячную.

Красная шапочка замотала головой:

— Не, подруга, нам таких денег не надь! Ты че, правда думаешь, что в магазине мы с этими деньгами будем выглядеть нормально? Кассирша мигом ментов вызовет. Есть попроще? Или разменять?

— Есть, — Марина спрятала в кошелек пятитысячную и достала пять тысячных купюр. Протянула их Красной шапочке с извинениями: — Прости, мельче наберется только рублей пятьсот.

— Пойдет, — вместо своей дамы ответил мужичок и сграбастал деньги. — Говори, что делать надо?

Маринины подельники наблюдали за происходящим с немым удивлением. Вовка не выдержал:

— Ты чего задумала?

— Есть шикарная идея, — улыбнулась Марина, затем повернулась к пропойцам: — Вы можете пригласить нас к себе? А то говорить о деле тут… могут подслушать…

— Да, да, — вмиг засуетились пропойцы, открыли подъезд и пропустили вперед компанию. — На первом этаже, третья квартира. Там не заперто!

Переступив порог заговорщики оказались в абсолютно пустой и невообразимо грязной однокомнатной квартире. Пахло тухлой капустой и застоявшимся сигаретным дымом. На кухне вместо стола — перевернутые деревянные ящики, покрытые выцветшей клеенкой. Такие же ящики вместо стульев. Марина бросила брезгливый взгляд в комнату — на полу что-то типа матрасов с ворохом грязного белья.

Хозяева пригласили гостей на кухню. Марина села на ящик, стараясь ни к чему не прикасаться руками. Мужики остались стоять.

— Ну? — спросила Красная шапочка.

— Дело вот в чем, — начала Марина. — Офис ООО "Спектр" в соседнем доме знаете?

Пропойцы отрицательно помотали головами.

— Стеклянные двери с коричневой пластиковой окантовкой? В соседнем здании? Там еще возле входа всегда стоит куча дорогих машин, люди в костюмах ходят…

На этот раз пропойцы заулыбались, соглашаясь:

— Знаем!

— Так вот, надо устроить представление перед этой стеклянной дверью. Причем, следует изобразить что-нибудь такое, отчего охранник захочет открыть дверь и выйти на улицу. А когда он выйдет, нужно его подольше там задержать. Впрочем, часть представления можно разыграть и внутри вестибюля. Главное — это не дать охраннику возможности следить за монитором.

Вова, Валя и Антон смогли, наконец, понять замысел Марины. Они загалдели, обсуждая план и возможные сценарии.

А меж тем, мужичок дергал за рукав Красную шапочку:

— Лен, она говорит о месте, где работает Семка?

— Похоже, — ответила Красная шапочка по имени Лена.

Марина насторожилась.

— Семка — это Семен? Охранник Семен?

— Ага, — мужичок расплылся в беззубой улыбке. — Он мой родственник! Двоюродный брат! Другие охранники тоже нас знают. Семка ругается, что б не приваживали, но они добрые, иногда монетку на поправку здоровья подкидывают.

В волнении Марина подскочила и зашагала по кухне из угла в угол.

— Это упрощает задачу! Просто чудо, что мы вас встретили! Тогда сделаем так…

Спустя полчаса ожесточенных споров, план был разработан.

Красная шапочка — Лена, падает около стеклянной двери, будто у нее приступ. Толя (оказалось, что так зовут мужичка) звонит в дверь и просит охранника помочь, дать водички. Морочит ему голову таблетками или еще чем, в зависимости от ситуации. Пропойцы заверили, что охранник скорую не вызовет, не захочет связываться. Они отвлекают его так долго, как смогут. К этому времени Валя должен быть уже готов, то есть к началу представления он должен находиться на крыше. Как только охранника отвлекут, наблюдатель Вова звонит Вале на сотовый и говорит, что можно действовать. Валя пробирается в кабинет и забирает флэшку. С этим местом плана пришлось помучиться, так как Валя понятия не имел как выглядит молочай. Марина исчерпала весь словарный запас, описывая растение, но Валя лишь качал головой. Тогда Марина решила пойти другим путем и подробно объяснила местоположение горшка. Далее по плану решили так: как только Валя с флэшкой возвращается на крышу, Вова звонит внутрь офиса и спрашивает, не здесь ли находится фирма ООО "Спецстрой". Это сигнал для отступления. Пропойцы заканчивают представление. Антону в этом плане отвели роль запасного игрока. Если что-то пойдет не так (охранник не откроет или слишком рано избавится от пропойцев), Антон начнет свое представление — будет буянить, шуметь и держать охранника как можно дольше около двери и вдали от монитора. Ну а Марину решили оставить в квартире нечаянных союзников. По мнению Вовы, это было самым безопасным местом.

С тех пор, как заговорщики ушли на дело, прошло больше часа. Марина не находила себе места. Как заведенная, она ходила вдоль и поперек по прокуренной грязной квартире. Впрочем, Марина уже принюхалась и перестала замечать вонь.

За еще один прошедший час Марина посидела на всех подоконниках, вытащила из кучи белья и прочитала три газеты, поискала еще чтиво, но не нашла.

Друзья все не возвращались.

Несколько раз Марина порывалась пойти к ним, посмотреть, что происходит, но, путем невероятных усилий, сдерживалась. Ведь, вполне могло произойти следующее — друзья возвращаются, а Марины нет. Они тут же пойдут искать ее, и начнется бег по кругу.

И вот, наконец, дверь скрипнула. Марина опрометью выскочила в прихожую. Вернулись все, без потерь.

— Нашли?! — закричала она и хотела броситься к друзьям, расцеловать каждого. За то, что вернулись живые и невредимые, за то, что спасли Сергея.

Она раскрыла объятия, но Вова с мрачным видом отвел ее руки.

— Погоди, — буркнул он.

Марина в растерянности переводила взгляд с одного на другого — Вова, Валя, Антон… Что-то случилось…

— Не получилось пройти внутрь?

— Получилось, — ответил за всех Вова.

— Охранник помешал? Милиция?

— Марин, надо искать другие варианты.

— В конце-концов, кто-нибудь объяснит мне, в чем дело?

Мужики переглянулись, взглядом назначив Вову гонцом, приносящим дурную весть.

— Никакой флэшки в горшке не было.

Марина потянула Валю за рукав, подошла, заглянула ему в глаза:

— Валечка, миленький, а ты хорошо смотрел? Горшки не перепутал?

— Их не перепутаешь, — ответил Валя и отвел взгляд. — Я зашел в кабинет и сразу понял — пусто будет. Горшок с колючкой, что ты описывала, выдвинут на середину, земля разворошена. Кто-то успел до нас.

Марина безвольно опустилась на пол.

— Что же теперь делать? Может, стоит пойти в милицию и все рассказать? Не все же там дурни, вдруг поверят?

Лена-Красная шапочка протянула Марине замызганную кружку:

— Выпей, тут водичка. Кружку я помыла.

Марина кружку взяла, но к губам подносить не стала. Поставила на пол.

— Что же теперь делать, — раскачивая из стороны в сторону, повторяла она. — Что делать…

Вова и Антон сели на пол рядом с Мариной.

— В милицию нельзя идти просто так, они не поверят в слова. Не потому что дурни, а потому что работа у них такая — факты нужны, доказательства. Вот если неофициально с кем поговорить…

Марина встрепенулась.

— У тебя есть знакомые в милиции? Как же я сразу не подумала! Нужно найти знакомых. Я обзвоню всех кого можно, поспрашиваю. И еще, какая же я дура! Я найму адвоката для Сергея! Как же эта мысль не пришла в мою пустую голову раньше! Расскажу адвокату все, как было на самом деле, он вытащит Сергея. Самого лучшего адвоката! Я тоже юрист, но я не занимаюсь уголовным правом, я сама не смогу, — добавила Марина, будто извиняясь.

— Вот и чудненько, — Вова поднялся. — Насчет адвоката, действительно, прекрасная мысль. Но все это нужно делать с утра, завтра. А пока тебе стоит выспаться, привести себя в порядок. Давай, мы тебя домой проводим.

— Хорошо, — легко согласилась Марина, но, когда смысл слов дошел до ее сознания, запротестовала: — Нет! Мне домой нельзя! Мне вообще ни в одно знакомое место нельзя. Меня же ищут! И милиция, и, возможно, бандиты. Я же свидетель, я видела, кто убил Кипелова.

— Оставайся у нас, — предложила Лена-Красная шапочка. — Только за отдельную плату.

Марина покосилась на ворох вонючих тряпок и в ужасе замотала головой.

— Нет! Вова, можно у тебя в гараже переночевать?

— Можно, — согласился Вова. — Поехали.

— Нет, нельзя, — вдруг встрял в разговор Антон. — Вовка, ты что, совсем ума лишился? Сегодня канун Рождества, такой праздник! А ты предлагаешь Марине провести сочельник в гараже, одной. У меня предложение лучше. Мы отвезем тебя к бабе Стеше.

— К кому? — переспросила Марина, а мужики радостно закивали.

— Точно! Нужно ехать к бабе Стеше! Она и душу полечит, и тело, если надо. К тому же, правда, Рождество… а сегодня вообще — сочельник! Баба Стеша самое правдивое гадание разложит.

— Какая баба Стеша? Какое гадание? — не понимала Марина.

Антон разъяснил:

— Баба Стеша — моя тетка. Она — колдунья. Самая лучшая в наших краях.

— Она — замечательная женщина, — добавил Вова, — тебе понравится.

— Ага, — внес свою лепту Валя.

— Ну что ж, везите к бабе Стеше, — обреченно согласилась Марина, а сама подумала: "Может, оно и к лучшему. Вдруг именно колдуньи мне сейчас и не хватает. В довесок ко всему".

— Антон, звони бабе Стеше, — распорядился Вова.

Марина ожидала оказаться в каком-нибудь богом забытом уголке, в деревянной халупе с обветшалыми стенами, с покосившимся крыльцом. Ожидала увидеть сгорбленную старушку в выцветшем переднике, с неизменным черным котом на плече. А оказалась в трехкомнатной, модно и дорого обставленной квартире, как принято говорить в России "с евроремонтом". Баба Стеша оказалась симпатичной улыбчивой женщиной, немного полноватой, но, может, оттого и так молодо выглядевшей. Бабе Стеше с большой натяжкой можно было дать сорок семь — пятьдесят лет.

— Баб Стеш, встречай гостей! — сказал Антон, протягивая хозяйке коробку с тортом, который они предупредительно купили по дороге.

Марина ужаснулась бестактности Антона и с силой дернула его за полу пуховика. Разве можно женщину вслух называть бабушкой? Тем более, самому Антону до полтинника осталось максимум года три.

Антон не ожидал нападения, дернулся, наступил Вове на ногу. В результате на полу в прихожей образовалась куча мала. Марина испуганно созерцала наделанное безобразие. К тому же, мужики, падая, захватили с собой вешалку со всем содержимым, а из стены вывалился кусок штукатурки.

От стыда кровь прилила к щекам, Марина прижала руки к груди и принялась извиняться.

А хозяйка улыбалась. Происходящее ее забавляло.

— Не беспокойтесь, — обратилась она Марине, — вешалку прибьем. Разве это проблема? А что до имени, так я сама прошу называть меня бабой Стешей. Когда родился внук, мне очень понравилось быть бабушкой. Правда, больше нравиться сейчас, когда мы с внуком вместе ходим в ресторан, и там он при всех называет меня бабушкой. Видели бы вы лица официантов!

Она задорно рассмеялась. Марина не смогла удержаться и тоже улыбнулась. Действительно, мудрая женщина! Какой комплимент может быть более искренен, чем неподдельное удивление и восхищение людей, когда они сверяют внешность с возрастом по паспорту.

С шутками-прибаутками мужчины приладили вешалку на место.

— Кушать будете или только чай организовать? — спросила хозяйка, а затем добавила: — Какая же я глупая, спрашиваю здоровых мужиков, не голодны ли они! Разве существуют не голодные мужчины?

И баба Стеша направилась на кухню. Марина засеменила следом, помогать

У бабы Стеши все получалось быстро, весело и как-то само собой. Вскоре они накрыли стол в гостиной. Баба Стеша доставала из холодильника кастрюльки, миски, перекладывала их содержимое в салатники, а Марина таскала все это на стол. В конце были извлечены бутылка вина и графин с водкой.

— Прошу к столу, — радушно пригласила хозяйка, — Чем богаты, как говорится.

За столом разговор, перескакивая с темы на тему, тек легко, будто сам собой. Ни о чем конкретном и обо всем важном. Марина расслабилась, раскраснелась от выпитого вина и теплоты приема. Она была очарована бабой Стешей — такой естественной, такой простой. К моменту, когда перешли к чаю и разрезали торт, баба Стеша уже была в курсе всех неприятностей, свалившихся на голову Марины.

— Вы правильно сделали, что привезли Марину ко мне, — сказала баба Стеша. — Еще чего не хватало, в гараже ночевать! В сочельник! Мариночка, мы проводим мужчин, а потом посидим, поговорим, я карты раскину. Думаю, найдем способ тебе помочь. Кстати, ребята, помните моего соседа — Петра? Он ведь какой-то начальник милицейский. Завтра я его в гости зазову, посовещаемся.

Марина испугалась, она заерзала на стуле, не в силах сдержать приступ волнения. Вова сидел рядом, и Маринино ерзанье его сильно раздражало. К тому же, она нервно дергала ногой и ему, несчастному, пару раз крепко досталось. Видимо, побоявшись получить более серьезные увечья, Вова положил свою руку на ногу Марины и зашептал на ухо:

— Ты мне синяк поставила, между прочим! Чего дергаешься, как преступник перед допросом? Петька — мужик, что надо, ему можно доверять.

Марина повернулась и тоже зашептала:

— Но я же в розыске! Кроме того, мы сегодня проникли в офис, незаконно, между прочим. Это тоже преступление. Думаешь, он станет мне помогать? Меня он не знает. Говоря о знакомых в милиции, я говорила о хороших знакомых, с протекцией.

— А разве баба Стеша не протекция? Кроме того, в офис проникал Валя, а не ты. Тебя там, вообще, и близко не было. Если сама об этом не расскажешь — Петьке никто не скажет.

— Кстати, Валя додумался лицо прикрыть, когда в офис лез? — спросила баба Стеша.

Марина с Вовой переглянулись. Вова недоуменно пожал плечами, будто говоря, что он тут ни при чем, он ничего никому не рассказывал. Марина воззрилась на Валю с Антоном, но они сидели не менее удивленные.

— Мы ничего… — начал Валя, но баба Стеша не дала ему закончить.

— Просто у меня слух хороший, — сказала она. — А что не расслышу, то пойму по губам. Я же ведьма!

Баба Стеша рассмеялась.

— Может, тогда стоит рассказать вам все, по порядку и без утайки? — робко поинтересовалась Марина.

— Еще успеем наговориться, — ответила баба Стеша и подлила чаю в кружки мужчин. — Вы пока кушайте.

Выпив еще по чашечке чаю, мужчины поднялись. Марина и баба Стеша вышли их провожать.

Уже стоя в прихожей, Марина обняла поочередно своих друзей, расцеловала их. И так грустно, так тоскливо стало на душе! Как будто она прощалась с самыми дорогими, самыми близкими людьми. Навсегда.

— Как бы ни закончилась эта история, — сказала Марина, — мы обязательно будем видится, собираться где-нибудь, чтобы выпить водки из пластиковых стаканчиков. Как я счастлива, что в моей жизни появились вы!

— Да ладно, — расчувствовался Антон. — Как будто навсегда прощаемся. Мы завтра забежим, узнать как дела. Правда?

— Правда, — подтвердили Вова и Валентин.

Вова подошел и поцеловал Марину в щечку:

— Удачи тебе, — сказал он. И столько сочувствия, подлинного переживания и тревоги отразилось в его глазах!

— Спасибо, — пробормотала Марина, сдерживая подступивший к горлу комок.

Мужчины ушли.

— Пройдем в комнату или посидим по-свойски, на кухне? — спросила баба Стеша после того, как они с Мариной убрали со стола и вымыли посуду.

— На кухне, — выпалила Марина, и стушевалась от своей бестактности. — Вообще-то мне все равно, как вам будет удобнее.

Баба Стеша засмеялась.

— Мне еще не приходилось встречать русского человека, который для душевной беседы выбрал бы гостиную. А нам предстоит разговор по душам, я правильно понимаю? Ты ведь не только о своих неприятностях желаешь поговорить?

— Не только, — призналась Марина.

Расположившись к бабе Стеше всей душой, Марина, действительно, захотела ей рассказать и описать не только то, что происходило в ее внешней жизни — поступки, побеги, неприятности, но и то, что происходило в жизни внутренней — жизни ее души. О навязчивых снах, о маме…

Прошли на кухню. Марина, в очередной раз окинув взглядом помещение, подумала, что название "кухня" к нему не подходит. По квадратным метрам комната была ненамного меньше гостиной, и в ней спокойно разместились: кухонный гарнитур, плита, холодильник, круглый стол с четырьмя стульями, а также диван, тумба с телевизором, сервант с праздничной посудой и кадка с красивой раскидистой финиковой пальмой. Причем, несмотря на такое количество мебели и бытовой техники, свободного пространства в комнате осталось еще достаточно.

Марина села за стол и задумалась, а баба Стеша, будто догадавшись, что перед задушевным разговором ее гостье необходимо побыть наедине с собой, сказала:

— Мариночка, я вас ненадолго оставлю, вы уж не грустите.

И мудрая женщина вышла из кухни.

А Марина осталась, наедине с бурей, разыгравшихся чувств. Она думала о том, что, несмотря на постигшие ее несчастья, благодарна этим дням. За то, что они открыли для нее другой мир — мир настоящих людей. Взять, хотя бы, бабу Стешу. Марина пришла в гости к незнакомому человеку, и она приняла ее, как доброго друга. Ни подозрительности, ни мыслей о том, кто такая Марина? Вдруг она воровка? Вдруг у нее темные помыслы? Нет, баба Стеша сразу, априори, поверила ей и протянула руку помощи. Так же поступили Вова, Валя, Антон. Простые работяги. Они верили в людей, в их чистоту, потому что сами были чисты. Промасленная, пропахшая потом спецодежда скрывала их добрые души и отзывчивые сердца.

Еще Марина думала о том, как она была не права. Раньше она видела мир в отражении кривых зеркал, сверяла искаженные ценности с фальшивым эталоном. Карьера, деньги, респектабельность были мерилом хороших, в ее прежнем понимании, людей. Но вот произошло с ней несчастье, и что? Марина не смогла обратиться ни к кому из ее прежнего мира. Она даже не позвонила, хотя бы просто пожаловаться, ни Вере, ни Тамаре.

Перед мысленным взором Марины встала картина. Допустим, она встречает свою подругу Веру, с которой они знакомы с детства, почти сестры. В отличие от той, прежней Марины, Вера более эмоциональна, более либеральна, но что с того? Она тоже дитя искаженного мира, немного более открыта, но все ж… И вот, допустим, они встретились. Марина — грязная, запачканная кровью, заплаканная. Нет, Вера не впала бы в транс, но и не протянула бы Марине руку помощи. Свою руку. Она взяла бы телефон, созвала всю королевскую рать, раздала бы кучу указаний — найти бандитов и расстрелять. А Марину определила бы в люкс первоклассного отеля.

На минуту Марина засомневалась, что плохого в том, если на помощь спешит вся королевская рать? Но, подумав, отрицательно мотнула головой. С помощью силовиков Вера только разрешила бы проблемы Марины, а не поучаствовала в них. Порой участие важнее, чем решение. Особенно — в дружбе. Теперь Марина была уверенна в этом на сто процентов. Но в том, прежнем Маринином мире, именно решали проблемы друзей, а не участвовали в них.

Во власти размышлений, Марина не заметила, как баба Стеша вернулась и села напротив нее за стол. Лишь почувствовав взгляд, Марина подняла голову. Два черных бездонных колодца заглядывали в ее душу.

Баба Стеша тряхнула головой, улыбнулась. Лукавыми искорками сверкнули ее, уже васильковые, глаза.

Марина вздрогнула, но тут же успокоилась — показалось.

За то время, что Марина провела в раздумьях, баба Стеша успела преобразить комнату. Помимо штор, она опустила жалюзи на окнах, и в кухне воцарился полумрак. На той стороне, где стоял диван, сервант телевизор и пальма — стало совсем темно. На другой стороне, где стояла плита, — горел светильник. Маленький и незаметный, он прятался где-то в навесных шкафах кухонного гарнитура и отбрасывал оттуда робкий приглушенный свет. В центре стола расположился матовый стеклянный шар. Он слабо мерцал, меняя цвета. То Марине чудился то розовый, то синий, то коричневый. Игра света и цвета завораживала, притягивала и, как ни странно, расслабляла.

Баба Стеша с улыбкой смотрела на Марину.

— Нравится? Ведьмины штучки, — усмехнувшись, сказала она. — Или выключить?

— Нет, пусть горит. Так даже интересней. Соответствует настроению.

— Погадаем? — колдунья положила на стол колоду карт.

Марина согласилась.

Колдунья принялась проворно тасовать колоду. Марина сдвинула протянутые карты, как положено, левой рукой. Баба Стеша начала расклад. Марина заворожено следила за движением ее рук. Наконец, колдунья перевернула верхнюю карту, затем ту, что сбоку, перешла к следующей и нахмурилась.

— Что там? — не выдержала Марина.

— Погоди.

Марина ждала. С замиранием сердца, почти не дыша.

— Тут твои неприятности, все как на ладони, — начала колдунья. — Неожиданность, удар, смерть. Не твоя — чужая, но ты к ней причастна. И любовный интерес. Твой и к тебе. Однако, не все так просто, есть еще один король. Он не рядом, но он уже в твоей жизни, связан с тобой дальней дорогой. Есть такой, я права?

Марина нахмурилась. Какой такой король? Нет у нее никакого короля! Любовный интерес — это Сережа, без сомнения, но другой… И тут Марина вспомнила. Топильский! Дальняя дорога! Завтра, на Рождество, Вера назначила званый ужин, и там должно было состояться их знакомство!

— Есть такой, — вздохнула Марина, — я уже и позабыла о нем. Завтра я должна была лететь в Москву. Подруга устраивает сватовство, жених уже приглашен.

— Полетишь? — поинтересовалась баба Стеша и хитро прищурилась.

— Нет, — ответила Марина. — Я люблю другого человека. Он сейчас в тюрьме. Арестован за убийство. Но это ошибка, он не убивал!

— Тот Сережа, о котором за столом мне все уши прожужжали? Странно. Я не вижу в раскладе казенного дома. Погоди, после разложим и на твоего Сережу.

— Что там дальше?

— Дальняя дорога все же будет, и встреча с тем королем тоже. Ты уверена, что не собираешься лететь в Москву?

— Уверена. Наверное, карты показывают то, что должно было случиться. Того, что это уже не произойдет, карты еще не знают, — сказала Марина и улыбнулась. — Не успели перестроиться, события развивались слишком быстро.

Баба Стеша бросила на Марину странный взгляд, но не стала комментировать ее высказывание, вместо того продолжила:

— Тебе предстоит выбор. Трудный. Вижу боль, страдание, злость и пустоту. Очень тяжело будет. И еще болезнь.

— А что за выбор? Между чем и чем?

— Вот этого карты сказать не могут. Но, думаю, связан выбор с делами сердечными. Смотри, рядом лежит девятка червей.

Марина посмотрела на карту и кивнула. А затем добавила:

— Ничегошеньки я не поняла.

— Придет время, поймешь, — успокоила ее колдунья.

— А что я выберу?

Баба Стеша окинула глазами карты, подняла самую нижнюю и показала ее Марине. Трефовая дама.

— Ты выберешь себя.

— Себя? Но, если это дела сердечные, то, получается, что я останусь сама с собой, то есть в одиночестве? — испуганно проговорила Марина.

Колдунья погладила ее по руке.

— Не обязательно. Еще это может означать, что ты останешься верна самой себе, не предашь себя, настоящую. Сделаешь выбор по своему сердцу.

Марина смотрела на мерцающий шар. Себя, настоящую… об этом говорила мама во сне. И Марина решилась поделиться с бабой Стешей самым сокровенным.

— В последнее время меня преследует сон. Один и тот же, только в разных вариациях. Будто я маленькая девочка, мне десять лет. Все еще хорошо — жива мама, папа еще с нами. Мы гадаем с подружками возле зеркала. Зовем суженого. И будто вижу я, идет ко мне суженый, но не доходит. Останавливается и звонит в дверь. Я знаю, что дверь открыта, я ему кричу, но он все стоит и стоит.

— Во снах с нами разговаривает наше подсознание. Открытая дверь… Мне кажется, ты ощущаешь себя запертой в темнице. И ты ждешь, чтобы пришел кто-то извне и освободил тебя из заточения. Как принцессу из высокой башни. Хотя, на самом деле, ты понимаешь, что дверь открыта, и ты могла бы выйти. Но у тебя не хватает смелости. Кстати, темницей можешь быть и ты. Человек в состоянии спрятать себя настоящего внутри себя — темной башни.

Баба Стеша улыбнулась, а Марина, наоборот, сжалась под ее взглядом.

— Да, это так, — после недолгого молчания согласилась Марина. — Но сегодня, когда я уснула на лавочке, мне приснилось продолжение. Будто я сама шагаю в зеркальный коридор, хочу пройти к своему суженому, но проваливаюсь в пустоту и попадаю на цветочную поляну. Там была мама. Она сказала мне те же слова, что и вы. Вернее, смысл был такой же. Не нужно лепить из себя кого-то выдуманного, нужно быть самой собой. Освободиться от придуманного образа и стать естественной, настоящей.

— Твоя мама мудрая женщина.

— Я хочу рассказать вам о своей семье, о маме…

Марина начала рассказ с того, как мама учила манерам, сдержанности во всем — от эмоций до макияжа. О том, как она, своим примером, показывала дочери способы выйти с достоинством из любой ситуации. Описала отца, робкие сцены протеста, которые он устраивал.

— Но однажды случилось непоправимое, — продолжала рассказ Марина. — Отец влюбился в посудомойку и ушел к ней. Даже не попрощался! Выбрал время, когда мамы не будет дома, и ушел. О его предательстве мама узнала от чужих людей. Она не выдержала позора. У мамы случился инсульт и она умерла. На ее похоронах я поклялась, что стану такой, какой она хотела меня видеть — ее продолжением, такой же элегантной, роскошной, невозмутимой, недосягаемой. Все эти годы я растила в себе Марину Роскошную! Весь мир делился для меня на мой — мир высшего общества, в который я уже входила, и мир посудомоек. До вчерашнего дня я и представить не могла, что влюблюсь в простого экономиста, буду пить водку с работягами. Простые рабочие станут самыми лучшими и надежными друзьями. Моими друзьями! Весь мир перевернулся! И я стала другой. Я не знаю, как жить дальше. Когда эта история закончится. Мне ведь придется вернуться в свою жизнь, а в ней нет места безработному экономисту. О чем мы станем говорить? Какие у нас могут быть точки соприкосновения? Общие интересы? Баба Стеша, я устала от этого ужаса, но еще больше боюсь, что этот ужас закончится, и начнется другой…

Марина закончила исповедь и замолчала. Баба Стеша тоже молчала. Затем она подошла к плите и поставила чайник.

— Да, — задумчиво произнесла она, — непростая у тебя была жизнь. Ты сама себе и Пигмалион и Галатея. Лепила из себя подобие своей мамы и пыталась влюбиться в свое творение. Теперь мне более понятны твои сны. Ты — настоящая ты, протестовала, хотела вырваться из оболочки статуи. Сейчас ты чувствуешь свою вину перед мамой. Зря. В душе ты знаешь, что мама одобрила бы тебя нынешнюю — более простую, более чувственную. Живую.

— Она хотела видеть меня другой, — робко возразила Марина.

— Это ты так думаешь. Порой два человека смотрят на один и тот же предмет, но каждый воспринимает его по-своему. Возможно, мама просто восполняла пробелы в советском воспитании, она прививала тебе манеры, учтивость по-настоящему воспитанного человека. Возможно, она не ставила цель сделать из тебя свою копию. Это ты так решила.

— Для мамы это были не просто манеры и воспитанность, это было частью ее мира, ее самой! Она даже не смогла пережить уход отца к посудомойке. С мамой случился инсульт и она умерла. Сразу как узнала о предательстве.

— А, может, она не смогла пережить просто его уход? К кому бы то ни было. Потому что любила твоего отца?

— Я не знаю…

— Мариночка, послушай, что скажу. Иногда вещи и поступки людей не таковы, какими кажутся на первый взгляд. И даже то, что кажется предательством, не всегда есть предательство. Ты слишком категорична. Делишь мир только на черное и белое. Мир богаче, в нем много оттенков.

— У вас есть сигарета? — неожиданно спросила Марина. — Я не курю, но, когда сильно волнуюсь, мне это очень надо.

Баба Стеша встала, порылась в настенном шкафу и достала початую, слегка помятую пачку.

— У меня все есть, — с гордостью сказала она. — Клиенты бывают разные. Некоторым, как и тебе, иногда нужно успокоиться.

— Вы профессиональная гадалка? — осмелилась спросить Марина.

— И гадалка, и колдунья, и провидица. На самом деле я — психолог. Настоящий, дипломированный. Мало того, кандидат наук. Просто однажды я поняла, что наш, русский человек неловко себя чувствует в офисных кабинетах, на новомодных диванчиках. Не свойственно это русскому менталитету. Люди гораздо охотнее изливают душу собутыльникам или гадалкам, колдуньям. Пить я не люблю, вот и решила стать колдуньей. А в принципе, я продолжаю профессиональную деятельность — помогаю людям разобраться в себе, понять, как решить проблемы. Есть и плюсы, могу спокойно применять новые, лично мной разработанные, методики.

— Понятно, — Марина улыбнулась. — А я поверила, что вы настоящая колдунья и можете ворожить! Однажды мне даже показалось, что у вас изменился цвет глаз!

— А вдруг не показалось? — баба Стеша прищурилась. — Как никак в моей семье и мама, и бабка гадали, вся округа к ним бегала.

Марина опешила, а баба Стеша махнула на нее рукой и задорно рассмеялась:

— Да ладно тебе, чего испугалась?

— Я не испугалась, — возразила Марина. — Мне нравится наша беседа.

Еще ни с кем и никогда Марина не говорила так откровенно. Даже признание бабы Стеши о том, что она — психолог, не испугало. По-прежнему хотелось рассказать ей все-все.

— Можно открыть форточку?

Баба Стеша разрешила, и Марина подошла к пластиковому окну. Потянула за ручку и установила фрамугу в режим вертикального проветривания. Зажгла сигарету, затянулась. Баба Стеша не подгоняла, не спрашивала ни о чем.

В кухне света почти не было, а потому двор за окном хорошо просматривался. Марина прильнула к стеклу. Пейзаж показался ей очень знакомым. Дэжа-вю. Она уже видела раньше и этот фонарь, и урну с грудой мусора возле нее, и очертания развалин вдали… Но она смотрела на все это с другого ракурса, сбоку. Марина перевела взгляд туда, откуда, по ее догадкам, она ранее уже обозревала этот двор. Стандартная пятиэтажка, возле второго подъезда стоит белая машина.

— Боже мой! — воскликнула Марина. — Боже мой!

Когда ехали на такси к бабе Стеше, Марина не смотрела в окно. Она доверяла своим друзьям, а запоминать дорогу ей было просто неинтересно. Марина дремала на плече Антона. И вдруг такое! Странное стечение обстоятельств — баба Стеша жила по соседству с Сергеем.

Во все глаза Марина смотрела на пятиэтажку и на светящиеся окна на третьем этаже. Окна квартиры Сергея!

— Мариночка, что случилось? — спросила баба Стеша, она подошла и с беспокойством всматривалась в темноту за окном. — Бандиты?

— Нет! Оказывается, вы живете рядом с моим Сережей! Вон там, на третьем этаже, его окна. Видите, горит свет на кухне и в комнате? Он дома!

Марина быстро затушила в раковине под струей воды сигарету и побежала в коридор. Баба Стеша едва поспела за ней.

— Куда ты? А вдруг там не он, а милиция? Или бандиты? Тебе не стоит идти туда одной! Я с тобой.

Марина не возражала. Она быстро натянула на себя Вовину куртку, подождала, пока оденется баба Стеша, и они торопливо покинули квартиру.

— Звонить буду я, — не терпящим возражений тоном, заявила баба Стеша. — А тебе лучше спрятаться этажом выше. Если что, я скажу, что ошиблась квартирой.

Марина согласилась со здравым рассуждением. О бабе Стеше никто не знает, даже если в квартире милиция или бандиты, визит женщины не покажется странным. Марина поднялась на один пролет и затихла.

Послышался звук открываемого замка, скрипнула дверь.

— Здравствуйте, — произнес любимый голос.

После небольшой паузы донесся голос бабы Стеши:

— Вы дома один?

Ответа Марина не дождалась. Не хватило терпения. Опрометью, рискуя свернуть себе шею, Марина кинулась вниз.

— Сережа, Сереженька! Тебя отпустили! — закричала она и повисла на шее у самого дорогого человека на свете.

Сергей сжал ее в объятиях:

— Где ты была… я успел сойти с ума… где ты была…

— Ну, похоже, я здесь лишняя, — произнесла баба Стеша.

Марина вырвалась из объятий Сергея и заключила в уже свои объятия бабу Стешу.

— Как же я вам благодарна! Вы — чудная, восхитительная! Спасибо вам за все!

Баба Стеша расчувствовалась, ее глаза вмиг наполнились влагой:

— Да что там, я всегда рада помочь…

И она, смущенная, быстро пошла по лестнице вниз. Марина заметила, что баба Стеша смахнула ладонью слезу со щеки.

Первым делом Сергей отправил Марину в ванную, заявив, что у него разрывается сердце при виде того, во что она превратилась. Сердце Сергея Марине было очень дорого, и она безропотно подчинилась. Хотя больше всего на свете ей в ту минуту хотелось знать подробности, что произошло с любимым человеком за этот безумный и страшный день после их расставания на крыше.

Приняв ванную и с трудом расчесав спутанные волосы, Марина переоделась в чистую одежду — рубашку и джинсы Сергея. Вещи были ей великоваты, и оттого Марина смотрелась в них забавно и даже шкодно.

— Ты восхитительна! — ахнул Сергей.

— Не подлизывайся, — отмахнулась от его поцелуя Марина. — Во всяком случае, пока не расскажешь все свои злоключения. Что с тобой произошло, почему тебя отпустили? Что с Ганнибалом? Он жив? Отвечай немедленно, я места себе не находила, что с ним?

— Жив Ганнибал, и скоро будет здоров. Во всяком случае, так меня заверили в клинике. За ним ухаживают лучшие ветеринары. Сейчас ему нужен профессиональный уход, поэтому я оставил его там. Пуля прошла навылет и не задела жизненно важных органов.

— Слава богу, — облегченно вздохнула Марина. — А как ты выпутался?

Сергей поставил перед Мариной чашку с чаем, пододвинул тарелку с круасанами. После обильного ужина у бабы Стеши, от круасанов Марина отказалась.

Сам Сергей сел напротив, обхватил голову ладоням и всматривался в лицо Марины, будто искал на нем отражение событий, изучал каждую черточку, каждую маленькую морщинку. Марина запротестовала:

— Не смотри на меня так, я подавлюсь чаем.

— Я соскучился… раньше я даже не представлял, что могу так скучать…

Марине очень хотелось отставить в сторону чай, прильнуть к его сильному, теплому телу, уткнуться носом в его грудь, но любопытство сильнее. Марина знала, что пока еще остались вопросы без ответов, она не сможет полностью отдаться во власть чувств.

— Я слушаю, — поторопила она Сергея.

— Нет, сначала ты. Мои ребята перевернули весь город, а ты как в воду канула! Где ты была?

— Твои ребята? — удивилась Марина.

— Приятели, — покраснев, исправился Сергей. — Я поднял на ноги всех, кого только мог!

— Ну, ладно, договорились. Мой рассказ будет недолгим. После нашего расставания я бродила по городу и размышляла, как вытащить тебя из-за решетки. Единственное, что смогла придумать, это забрать флэшку из кабинета директора и отнести ее в милицию, объяснить там, что ты ни при чем. Но я не могла пойти в офис, меня искала милиция!

— Почему?

— Что значит почему? — удивилась Марина.

— Почему тебя искала милиция?

— Вот те раз! Тебя же арестовали за убийство? А я соучастница, меня видел охранник при входе. Кроме того, когда я была рядом с фирмой, мимо проехала милицейская машина, в ней сидел Семен, он осматривал улицы. Они искали меня!

— Солнышко, у тебя мания преследования, — рассмеялся Сергей и тут же поправился: — Впрочем, не совсем. Они тебя действительно искали, по моей просьбе.

— По твоей?

— Ну да. Так получилось, что мне сразу поверили.

— Почему? — пришел черед Марины стать почемучкой.

— Я позвонил своим знакомым, они объяснили прибывшим милиционерам, что я не убийца.

Марина разозлилась.

— Ну, знаешь! Что-то слишком много у тебя знакомых!

— Я общительный, — хихикнул Сергей. — Ладно, рассказывай дальше.

— А дальше я встретила Вову, того водителя, помнишь? Он отвез меня к себе в гараж, туда же приехали Валя с Антоном. Это работяги. После моего побега с твоей дачи, мы с ними пили в автобусе. В гараже мы тоже выпили, а затем ребята согласились помочь выкрасть флэшку из кабинета.

Глаза Сергея сначала округлились, а затем чуть не вылезли из орбит.

— И что дальше? — тихо спросил он.

— А дальше мы пошли на дело. Нам одним было не справиться и мы попросили помощи у местных пропойцев. Сначала мы приняли их за бомжей, но они оказались простыми пьяницами. Я пряталась в их квартире, пока мужики отвлекали охранника, взламывали замки и проникали в офис.

Сергей не выдержал. Он как-то странно хрюкнул, а затем загоготал. Как говорится, на всю Ивановскую. Он смеялся раскатистыми переливами, периодически захлебываясь и переходя на ультразвук. Хлопал себя по животу, щекам, пытаясь успокоиться, но затем снова принимался повизгивать и грохотать.

Марина минуты две молча наблюдала эту истерику, пока не вспомнила проверенный способ борьбы с подобным состоянием. Марина подошла к раковине, набрала в кружку воды и вылила ее на Сергея.

— Ты чего, Маринка! Хватит меня поливать.

— А чего ты хохочешь, как юродивый!

— Ишь ты, слово-то какое нашла, юродивый, — проговорил Сергей и снова хрюкнул. Марина испепелила его взглядом. — Ладно, все.

Сергей размазал по щекам слезы и попытался изобразить серьезное лицо. Однако у него вышла такая комичная рожица, что теперь не удержалась Марина и прыснула.

— Прекрати! — приказал Сергей, а то я не выдержу. — Ладно, поехали дальше.

— Нет уж, скажи, что смешного было в моих словах?

— Все! Слышала бы ты себя со стороны! Пили в автобусе, выпили в гараже, мужики пошли на дело, пропойцы…

— Все, поняла уже, — обиделась Марина. — Попробую выбирать выражения.

— О, нет! — запротестовал Сергей. — Мне твоя манера изложения нравится.

— Дальше все грустно. Оказалось, что флэшку из горшка вытащили до нас. Как думаешь, это бандиты догадались, что я спрятала копию в горшке?

— Нет, это я вспомнил. Флэшку достали по моей просьбе.

— Ты?

Теперь у Марины округлились глаза и чуть не вылезли из орбит.

— Ага. Все закончилось, солнышко мое. Завтра флэшка будет у надежных людей в прокуратуре. Соколов нам больше не страшен.

— Почему завтра? Почему ты не отдал ее сегодня милиции? Как ты можешь говорить, что мы в безопасности, когда держишь эту гадость у себя!

— Мариш, я не держу у себя никакой гадости. Флэшка у знакомого хакера, временно. Он с ней поработает, подчистит, а завтра ее передадут в прокуратуру.

Марина не верила, не хотела верить в услышанное.

— Ты… ты решил обокрасть Соколова? Похитить его два миллиона?

— Обокрасть — да, похитить — нет, — Сергей довольно улыбался.

— Но как же… Так нельзя! Ты вор! Между прочим, обокрасть и похитить одно и то же!

— Моя ж ты юристочка, — промурлыкал Сергей. — Да, я украду деньги Соколова потому, что иначе они попадут в руки к государственным мужам. Причем, скорее всего, из того же Соколовского списка. Или им подобным. И вся кутерьма начнется сначала — махинации, переводы денег. Ну, не доверяю я им! А потому решил поступить иначе. Часть денег от имени какого-либо доброго дядюшки будет переведена на счет вдовы Кипелова, а остальное разойдется партиями по детским домам. Все будет хорошо.

Радоваться Марина не спешила.

— То же мне, Робин Гуд нашелся. Тебя вычислят и посадят.

Сергей рассмеялся и подмигнул:

— Пусть сначала за мной побегают. Еще посмотрим, кто кого вычислит. Мариш, не бойся, не в первый раз на острие ножа.

Марина смотрела на по-мальчишески довольное лицо Сергея, глаза его искрились озорным блеском. Он явно получал удовольствие от чувства опасности за спиной.

— Авантюрист, — буркнула Марина. — А вдруг Соколов будет мстить?

— Когда эта история станет достоянием правоохранительных органов? Не думаю. Скорее он начнет паковать чемоданы, если уже не упаковал.

— Получается, действительно, все закончилось? Неужели все?

— Да. Теперь ты можешь вернуться домой. Все позади.

— Жаль, — брякнула Марина.

Сергей недоуменно воззрился на нее и переспросил:

— Я ослышался или ты жалеешь, что кошмар позади?

Марина не знала, что ему сказать. Как объяснить свои опасения насчет их совместного будущего? Она молчала, прокручивая в голове слова, но все они казались ей пустыми, бездушными, неправильными.

— Жаль, что мы не сможем и дальше быть вместе, выпутываться из неприятностей…

— Солнышко, — с нескрываемой нежностью проговорил Сергей, — неужели для того, чтобы быть вместе, нам нужно постоянно откуда-нибудь выпутываться? Хотя, знаешь, если свяжешь свою жизнь со мной, то неприятности я тебе обеспечу. В этом вопросе можешь на меня положиться!

Он подошел к Марине и сел у ее ног. Марина погрузила пальцы в его волосы — такие мягкие, шелковистые, непослушные.

— Ты хочешь связать свою жизнь со мной? — без тени иронии спросил Сергей.

— Я… я не знаю, — еле слышно произнесла Марина. — Я не знаю.

Она обняла ладошками его голову, стала рассматривать его лицо. Оказывается, над левой бровью у него небольшой шрам, а под нижней губой, в самом уголке, маленькая родинка. Красивое лицо, еще не совсем знакомое, но уже такое родное. Провела кончиком пальца по шраму, спустилась на переносицу, коснулась губ… Сердце начало отбивать ритм испанского танца, прислушиваясь к нему, Марина уже слышала звук кастаньет, но затем…

Взгляды встретились. Марина больше не сопротивлялась. Понимая, что гибнет, она отдала ему свою душу, растворяясь без остатка в бездонном омуте черных глаз. Не будет возврата, ее сердце переполнилось нежностью до краев, и эту нежность уже не изъять, не извлечь из сердца, не разбив его. Никого и никогда Марина не любила раньше и не полюбит потом. Только один раз, до самого последнего вздоха, как мама…

"Покроется небо пылинками звезд,

И выгнутся ветви упруго…"

Музыка еще звучала в ее голове.

— Я люблю тебя, — прошептала Марина и почувствовала, как вспыхнули щеки от только что произнесенных слов.

Сергей подхватил ее на руки и понес в комнату, бережно опустил на диван. Марина смотрела на его сильное тело. Его тело над собой. На его шее пульсирует вена.

— Я люблю тебя, — сдавленным голосом произнес он.

Вена начала пульсировать быстрее, еще быстрее.

Марина пальцем прикоснулась к ней и начала отсчет: раз, два, три…

Сергей склонился над Мариной и робко прикоснулся к ее груди. Марина вздрогнула. Рука Сергея уверенней заскользила по телу. С губ Марины сорвался вздох.

И она обняла Сергея своим телом, приглашая… И он вошел как долгожданный гость, боясь неосторожностью разрушить тишину обжигающих чувств. Дыханию стало тесно в груди, она коснулась губами его щеки, выгнулась навстречу. И померк свет, остановилось время. Их больше не было в этом мире — ни его, ни ее — лишь движение навстречу вечности.

Марина растворилась в глазах Сергея, в его дыхании. Его стон слетал с ее губ, а его пульс бился внутри нее.

Вселенная заглядывала в окно, мгновенья уходили в вечность.

И вдруг, нечто незримое подхватило Марину, закружило, подняло ввысь, в бесконечность томительного наслаждения.

Марина вскрикнула.

И бился пульс на лепестке цветка…

Они лежали рядом, Сергей гладил кончиками пальцев ее грудь, и теплая волна вновь рождала желание.

— Мы построим свой дом, — говорил Сергей, — большой, просторный и светлый. В гостиной непременно поставим камин, настоящий. Прохладными вечерами в нем будут потрескивать дрова, запахнет приятным дымком. Мы сядем на полу возле него — ты в тончайшем шелковом халатике, непременно босая — такая домашняя, нежная, родная. Я налью в бокал шампанское, ты потянешься за ним, и халат соскользнет с плеча…

Марина перевернулась и нависла над Сергеем:

— Мой романтик, — улыбнулась она. — А если прибегут дети? Как же я буду сидеть со спущенным халатиком?

— У детей будут свои комнаты, море игрушек, собаки и кошки. Им будет не до нас.

— У нас будут собаки и кошки?

— Можно завести и крокодилов, если захочешь, — ответил Сергей, перевернув Марину на спину. — Ты хочешь крокодилов?

— Нет… Я хочу тебя…

Казалось, волшебная ночь продлится вечно. Но под утро, когда солнце только-только показало из-за горизонта первый луч, Марина провалилась в сон.

Накопленная за последние дни усталость — физическая и душевная — прорвалась наружу. Марину лихорадило. Она не понимала, что с ней происходит, не могла проснуться, только металась по постели, изредка открывала глаза и подскакивала, глядя на Сергея затуманенным взглядом. Сильной, но в то же время нежной рукой он заботливо укладывал Марину обратно, успокаивал, убаюкивал. И она снова проваливалась в небытие.

Однако, ближе к полудню, Марина проснулась, как ни в чем не бывало. В лихорадке организм сбросил негатив прошедших дней и будто обновился. Марина чувствовала себя превосходно — свежей, отдохнувшей. Счастливой.

Луч утреннего солнца пробивался сквозь щель неплотно задернутых штор. Воробьи облюбовали дерево под окном Сережиной квартиры, и с улицы доносилось их жизнерадостное чириканье. Какого-то соседского мужичка не пустили домой, и он отчаянно звал некую Нинку, объясняя всем желающим услышать, что отсутствовал он ночью не по своей вине, просто так получилось.

На диване место рядом с Мариной пустовало. Она погладила рукой примятую и еще теплую подушку, зарылась в нее лицом. От подушки исходил запах любимого человека.

Марина улыбнулась, встала, потягиваясь, и, нацепив стоящие возле дивана тапочки сорок третьего размера, пошлепала в них на кухню.

Возле входа в ванную столкнулась с Сергеем. Он вышел оттуда в полосатом халате, встал в дверях кухни, потянулся и подмигнул Марине еще заспанным глазом:

— С Рождеством, любимая! Я думал, ты проспишь дольше. Собирался сбегать в магазин.

— А я взяла и все испортила, — улыбнулась Марина и поцеловала Сергея в гладко выбритую щеку.

— Ничего подобного, — возразил он. — Сюрприз не отменяется!

— Сюрприз? Обожаю сюрпризы!

Сергей сграбастал Марину в объятия, поднял и закружил.

— Решено, бегу в магазин!

И он, действительно, умчался. Бегом. Даже брюки застегивал, стоя в прихожей.

Марина прошла на кухню, открыла холодильник. К ее немалому удивлению, он оказался забытым до отказа — ароматная ветчина, сыр, виноград, и море прочей вкусной всячины.

На окне стоял старенький радиоприемник, еще образца восьмидесятых годов прошлого столетия. Марина повернула ручку, и в кухню ворвался задорный девичий голосок, тоскующий от неразделенной любви. Репертуар радиостанций за прошедшие двое суток не изменился.

Марина готовила бутерброды, подпевая брошенной девчушке.

И зазвонил телефон. Марина огляделась. Она не помнила в квартире стационарного аппарата. Наверняка звонил сотовый. Сергей забыл взять его с собой. Марина решила не обращать внимания, но телефон все звонил и звонил.

Любопытство взяло верх. Кто это такой настойчивый? Прислушиваясь, Марина отправилась на поиски. Оказалось, телефон лежал у входа в комнату на стопке книг.

Марина посмотрела на дисплей и не поверила своим глазам. Лицо ее директора, Прохорова, добродушно улыбалось, прищурив глаз.

Она не собиралась отвечать, но, поддавшись внезапному импульсу, все же нажала кнопку и поднесла аппарат к уху.

— Ну как вы там? — спрашивал Прохоров. — Я волнуюсь. Как Марина? Тебе удалось очаровать нашу железную леди? Алло! Сергей! Алло!

Марина нажала кнопку сброса и отшвырнула телефон, он упал на диван дисплеем вверх. Прохоров повторил звонок еще и еще. Марина отвернулась, вытерла руку о рубашку. Что это значит? Прохоров знаком с Сергеем? Что означает: "тебе удалось очаровать?".

Марина забегала по комнате, не зная, что делать, что думать, как поступить. Ее разыграли? Все было подстроено? Сергей специально по заданию Прохорова соблазнил ее?

Она все бегала и бегала из угла в угол, лавируя между разбросанных книг, пока озарение не пригвоздило ее к месту.

— Я все поняла! — вслух воскликнула Марина.

Конечно, как она не подумала об этом раньше! Она столько раз замечала странности, нестыковки в поведении и словах Сергея. Взять хотя бы этих бесконечных друзей, его возможности, его способность выпутываться из, кажется, безнадежных ситуаций! Все подстроено.

Марина задумалась. Все? А как же раненный Ганнибал? Убийство Анатолия Ивановича? Нет, это не могло быть подстроено. Слишком реально, слишком страшно. А вдруг убийство не входило в первоначальный план, а произошло случайно? Кипелов погиб от пули, которая прошла сквозь Ганнибала, ударилась о стальную решетку и рикошетом отлетела прямо в голову Анатолия Ивановича. Это случайность. Вот Ганнибала они хотели убить по-настоящему, потому что он кинулся на Виктора.

— Какой ужас!

Марина продолжала размышлять. Да, конечно, Сергей не безработный экономист. Откуда у безработного такая дача? Да еще и с подземным ходом! Он альфонс! Профессиональный соблазнитель! Тоннель для того, чтобы в случае провала Сергей смог уйти от разгневанных преследователей. Или преследовательниц.

Тело обмякло. Марина опустилась на диван. Посмотрела на смятую простынь. Она была счастлива. Недавно. Казалось, мир перестал быть черно-белым и наполнился красками, тонами и оттенками чувств, жизни. Все было обманом.

Она не заплакала. Впервые за два прошедших дня Марина очень хотела разрыдаться по собственному желанию, но не смогла. Что-то внутри нее щелкнуло, вернув все на круги своя. Она не плакала, когда умерла мама, не заплачет и сейчас, когда умерла любовь.

Виски заломило. Марина помассировала их пальцами. Откуда-то с краешка сознания подкралась мысль — вдруг у нее сейчас случится инсульт? Вдруг и в ее голове, в буквальном смысле, не сможет уместиться мысль о предательстве любимого человека? Нет, страшно не стало. Наоборот, Марина подумала, что это правильно. Так и должно быть. Это у них семейное — любить, пока не разлучит смерть. Ни посудомойки, ни подставы, ни обстоятельства не властны. Забрать любимого может только смерть.

Не торопясь, стараясь не наклонять голову слишком резко, Марина переоделась в вещи, данные ей водителем Вовой. То, что накануне одолжил Сергей, она сложила стопкой на диване. На пороге комнаты оглянулась, прощаясь с местом, в котором навсегда остается ее сердце. А затем Марина обулась, вышла и закрыла дверь.

Поймать такси долго не удавалось, но, в конце-концов, одна машина все же остановилась у обочины. Пожилой таксист высунулся в открытую дверь.

— Если деньги есть, поедем, — сказал он.

Марина молча достала из кошелька тысячную купюру и протянула ее водителю.

— Сдачи не надо, — сказала она.

Таксист с подозрением осмотрел Марину в зеркало заднего вида.

— Ограбили? — спросил он.

— Типа того…

— В милицию?

— Нет, — ответила Марина и назвала адрес. — Домой.

Открывая дверь, Марина ожидала увидеть разгром, разобранную мебель, но квартира оказалась нетронутой. До конца не веря в удачу, она обошла комнаты, открыла и осмотрела все шкафы, тумбочки и полочки. Все оказалось на месте, и следов чужого присутствия не наблюдалось.

"Впрочем, — сказала Марина самой себе, — если вся эта безумная история подстроена Прохоровым и Сергеем, то откуда взяться следам? Меня пугали и загоняли в угол, а не искали флэшку по-настоящему".

С облегчением от мысли, что ее вещей не касались чужие руки, Марина отправилась в ванную. Слишком горячая вода обжигала, но Марина терпела, размазывая вехоткой пену по рукам, ногам, груди. Ей хотелось смыть его прикосновения, его запах со своего тела. Смыть без остатка, очиститься, родиться заново.

Показалось, что звонят в дверь. А может, и не показалось. Марина решила не задаваться этим вопросом. Все равно она не собирается открывать. Ее нет дома. Ее просто нет.

Спустя час вышла из ванной. В зеркале туалетного столика отразились раскрасневшееся лицо, легкая припухлость под глазами, прядка седых волос.

"А все могло быть иначе, — подумала Марина. — Сегодня я могла быть в Москве, знакомиться с Топильским… А почему могло? Время только час дня. Все еще может быть!".

Приободрившись, Марина скорым шагом отправилась в комнату, взяла телефон и позвонила в агентство по продаже авиабилетов. Несмотря на то, что на дворе Рождество, Марине повезло — билеты были. Она вылетит в Москву в четыре часа. Свидание в семь — успеет.

Марина быстро побросала в небольшую дорожную сумку самые необходимые вещи, косметику. Извлекала из шкафа и отправила следом недорогое, но практичное вечернее платье из не мнущегося синтетического материала — черного с натуральным матовым блеском. Вызвала такси.

Перед выходом из подъезда Марина замешкалась, опасаясь, что Сергей ждет ее снаружи. Осторожно выглянула — возле подъезда только такси и никого из прохожих. На всякий случай расстояние до машины Марина преодолела бегом.

— На Чайковского, салон красоты "Адель", — бросила Марина водителю.

Ехали бесконечно долго, или Марине так казалось. Выходя из машины возле салона красоты, такси отпускать не стала.

— Ждать придется около часа, а затем в аэропорт — Пулково-1.

Водитель кивнул.

В просторном зале витали такие милые сердцу каждой женщины запахи косметических средств. Непостижимым образом успокаивающее, расслабляющее. Поистине, для релаксации женщинам стоит приходить в подобные заведения, а не тратить время и деньги на санатории.

Марина откинулась в кресле, руки мастера ворошили ее волосы.

— Вы плохо выглядите, Марина Сергеевна, — сказала Наташа, любимый и постоянный мастер Марины. — Бессонная ночь?

— Несколько ночей, — созналась Марина. — Было много дел. Наташа, задача такая — сделать из меня роскошную королеву. При этом, роскошь не должна отлететь или потускнеть за время перелета до Москвы и должна сохраниться до позднего вечера. Сегодня у меня важное свидание. Причем, сделать чудо следует как можно быстрее, в четыре у меня самолет.

— Понятно, — улыбнулась Наташа. — Все будет в лучшем виде, вы же знаете.

Марина знала, а потому закрыла глаза, доверилась рукам мастера и погрузилась в размышления.

Она думала о Топильском. Пусть она не сможет его полюбить, что с того? Еще три дня назад понятие "любовь" вообще не входило в ее планы. Только замужество. Найти подходящую партию и проставить галочку в списке свершений — жизненном плане. А затем она сможет долгие годы наслаждаться чувством исполненного долга. Чем усерднее Марина убеждала себя в плюсах открывшейся перспективы, тем больше не верила в эти плюсы. Становилось страшно, даже от попыток представить свою дальнейшую жизнь — безмятежную, размеренную, бесчувственную.

"Какая ерунда! — мысленно воскликнула Марина. — Я еще даже не знакома с Топильским! Вдруг он замечательный, интересный человек? Я просто впадаю в истерику".

По счастью, Наташа закончила свое колдовство быстро, и Марина с радостью вынырнула из тягостных мыслей. Посмотрелась в зеркало — отлично. Из зазеркалья на Марину слегка надменным взглядом смотрела безупречно красивая, строгая, но обворожительная женщина. Марина себе понравилась.

С улыбкой поднялась с кресла, поблагодарила Наташу и уверенным шагом двинулась к выходу.

"Все, хватит размышлять! Пришла пора действовать!"

В Пулково Марина приехала за сорок минут до вылета, быстро поднялась на второй этаж и без очереди прошла к стойке регистрации. Как никак, полет в бизнес классе имеет свои плюсы. Сжимая в руке посадочный талон, Марина отказалась пройти в vip-зал и вышла на террасу. Ей вдруг отчаянно захотелось побыть среди простых людей — туристов, петербуржцев, летящих в командировки или на отдых — потолкаться среди них, подслушать их разговоры.

Невдалеке стояла женщина средних лет в скромной маечке, потертых джинсах. Она курила, не сводя глаз с чемодана. Марина подошла.

— Извините, не угостите сигаретой? — спросила Марина.

Женщина опасливо покосилась на Марину, а затем все же достала пачку. Слово за слово завязался разговор. Оказалась, что женщина, несмотря на свой возраст, впервые летит на самолете, и тоже в Москву. Она призналась, что панически боится высоты, но, кроме того, еще и понятия не имеет, как в Москве станет добираться до места назначения. А подруги, вместо того, чтобы помочь, наговорили кучу страхов, что и воруют в этой Москве у приезжих повсеместно, и убивают. Стоит только рот открыть!

Марина, как смогла, успокоила собеседницу. На протянутой бумажке нарисовала план, как, по прибытию в столицу, добраться из аэропорта Домодедово до Рязанского проспекта. Женщина благодарила Марину, чуть ли не со слезами на глазах. А Марина с удивлением отметила, что ей понравилось помогать людям. Помогать просто так, не ожидая ответного хода. Просто так, потому что они — люди.

Докурив сигарету, Марина отправилась на посадку. Все. Обратной дороги нет.

Вечерняя Москва встретила Марину промозглой сыростью и слякотью размокшего от соли снега.

Марина велела таксисту доставить ее в один из лучших отелей.

Швейцар приветливо открыл дверь, и Марина прошла в холл отеля. Обычно она не шиковала, останавливалась в гостиницах попроще, но в этот раз ей хотелось быть королевой во всем.

Наскоро переодевшись и подправив макияж, Марина вышла в холл. Мужчины оборачивались вслед, женщины — служащие отеля — украдкой завистливым взглядом следили за ее шествием. Марина осталась довольна. Она вернулась в свой мир. Швейцар склонился в полупоклоне, открывая дверь на улицу.

Таксист ждал. При виде Марины, он так поспешил выбросить еще горящую сигарету, что обжег пальцы.

— На Большую Якиманку, — велела ему Марина и назвала номер дома.

Машина остановилась возле старенького двухэтажного особнячка. Вера, генеральская дочка, имела достаточно средств, чтобы переехать в более комфортабельное и престижное жилье, но она приняла решение жить в доме, который принадлежал семье Никитиных с момента постройки, на протяжении двух веков.

Время близилось к восьми вечера, однако Марина не спешила покинуть такси. Она смотрела через стекло боковой двери на освещенные окна и сомневалась — стоит ли делать столь решительный шаг? Отчего-то, в эти последние минуты, когда, казалось, все уже обдумано, Марине стало страшно. Время шло, а она продолжала сидеть в салоне. Наконец, таксист, несмотря на полученное щедрое вознаграждение, не выдержал:

— Может, вас куда еще отвезти?

— Нет, нет, мне сюда…

И Марина суетливо выбралась из такси.

Непосредственная Вера сразу, с порога, начала обниматься.

— Мариночка, молодец, что приехала! Я так волновалась. Звоню, звоню тебе на сотовый, а в ответ: "абонент недоступен".

— Я потеряла телефон, — призналась Марина, вырываясь из объятий подруги.

— Вот оно что, а я уже места себе не находила. Не знала, что и делать! Ой, ты неважно выглядишь. Устала?

Ничто не могло укрыться от проницательного взгляда Веры. Марина хотела соврать про работу, дела, но неожиданно для себя сказала правду:

— Это последствия кучи дерьма, в которую я умудрилась вляпаться.

Вера застыла, с приоткрытым от изумления ртом, разглядывая подругу.

— Ты так странно это сказала… произошло нечто серьезное?

— Серьезнее не бывает. Авантюрный роман, классика жанра — бандиты, убийство, прекрасный принц, который оказался сволочью.

Марина сделала шаг в сторону гостиной, откуда доносились приглушенная музыка, смех, звяканье бокалов, но Вера преградила дорогу.

— Ты не уйдешь, пока не объяснишь, что произошло, — голосом, привыкшим отдавать приказания, сказала Вера. — Напугала меня и хочешь сбежать?

— Никуда я не убегаю, — вздохнула Марина, — а в двух словах все равно рассказать не получится. Вера, гостям покажется странным наше длительное отсутствие.

Вера задумалась, решая трудную задачу. Ей очень хотелось знать, что произошло с подругой, но гости… Марина наблюдала за Верой, не сомневаясь, что та любопытству и переживаниям за подругу предпочтет гостей. Соблюдение правил этикета важнее сиюминутных новостей.

— Значит так, сейчас мы идем к гостям. Кстати, Топильский уже здесь, а затем я тебя украду, мы уединимся в каком-нибудь уголочке и поболтаем.

И довольная найденным компромиссом Вера повела Марину в гостиную.

В просторном помещении веселье было в разгаре. Накрытый у окна фуршетный стол ломился от яств, но блюда кое-где уже зияли пустотой. Два официанта с подносами лавировали между комнатой и кухней, предлагая гостям шампанское, вина, водку. Слишком громкие разговоры и смех говорили о том, что спиртного выпито уже немало.

— Марина, помнишь Володю Томина? Если нет, то познакомься с моим самым любимым мужчиной на свете!

Томин гордо улыбнулся, протянул руку Марине:

— Очень рад, Вера все время говорит о вас. Впрочем, мы встречались раньше но не успели даже поговорить.

— Уверена, у вас будет время это исправить, — в ответ улыбнулась Марина.

К ним подошел папа Веры.

— Кто тут говорил о самом любимом мужчине? Не обо мне ли речь?

Вера обняла отца за шею и поцеловала в щеку, оставив след помады.

— Ты мой любимый мужчина, но уже номер два.

Евгений Савельевич притворно ужаснулся и обратился к Томину:

— Сэр, я вызову вас на дуэль!

Все рассмеялись.

Марина продолжила шествие по зале, приветствуя гостей. Топильского в комнате не было. Марина остановилась поговорить с мамой Веры, потом со знакомым юности, а ныне известным художником, перекинулась парой фраз еще с некоторыми из присутствующих и отошла к окну, где в узком пространстве между столом и стеной обнаружился мягкий стул. Наблюдая из своего укрытия за поведением представителей так называемого "высшего света", Марина отметила, что после некоторого количества вина, разница между элитой и простым людом становится незаметной. Вот, например, сослуживец Вериного отца — генерал-майор, ведающий чем-то там очень стратегическим и важным, уже несколько раз выдал замысловатые непечатные комбинации в присутствии дамы, а дама даже взглядом не показала своего смущения. Наоборот, казалось, что услышанное ей понравилось. Верина знакомая — Кати, после пары рюмок начала, в буквальном смысле, вешаться на мужчин. Как обычно.

Марина задумалась: если люди все одинаковы по своей сути, зачем носить маски? Строить из себя то, чем не являешься? Для престижу?

— О чем вы так напряженно размышляете? — спросил приятный баритон.

Марина подняла голову. Рядом с ней стоял Топильский, держа в руках два фужера с шампанским.

— Здравствуйте, Вячеслав Александрович, — поздоровалась Марина, принимая предложенный ей фужер.

— Вы знаете кто я?

— Бросьте, — Марина улыбнулась потенциальному жениху, а про себя чертыхнулась. В этот вечер ей совсем не хотелось надевать маску и выполнять наигранный политес. — Мы оба много знаем друг о друге, даже то, зачем сюда приглашены.

— Разрешите? — спросил Топильский и, не дожидаясь ответа, присел на краешек стола. — Вы прямолинейны. Впрочем, Вера меня предупреждала.

— А вот с этого места поподробнее, пожалуйста, — Марина искренне рассмеялась. — Я знаю свою подругу слишком хорошо, чтобы оставить ваше неосторожное высказывание без внимания. Вера может наговорить, что угодно!

— Так и знал, что проболтаюсь! А Вера так просила оставить наш разговор в тайне.

— Сказавший "А" просто обязан перечислить весь алфавит до конца, так что начинайте признание, я вас слушаю. А за Веру не беспокойтесь, я вас не выдам.

Топильский развел руками.

— Положусь на ваше честное слово. Вера говорила, что порой вы резки и безапелляционны в своих суждениях, и мне стоит принять это как данное. И еще то, что вы считаете любовь лишь эгоизмом в квадрате.

— Неужели она и это успела вам передать? — удивилась Марина. — Кстати о любви, а вы так не считаете?

— Нет, — ответил Топильский, — для меня любовь — это желание до конца раствориться в другом человеке, слиться с ним. Вы понимаете, о чем я?

— Понимаю, — слишком быстро ответила Марина.

Топильский поставил на стол фушер и внимательно на посмотрел Марину.

— Вам знакомо это чувство, — он не столько спросил, сколько констатировал факт.

Марина нашла в себе силы признаться и тут же пожалела об этом. Что она делает? Своими руками, вернее словами, она закрывает дорогу в будущее. В обеспеченное и безмятежное будущее. Ни один мужчина после признания женщины о любви к другому, не станет предлагать серьезные отношения. Такой, как Топильский, не станет. У него богатый выбор, незачем стреляться на дуэли.

Однако Топильский удивил.

— Вы мне нравитесь, — сказал он. — Такая, какая есть — без фальши и наносного блеска. Мне бы очень хотелось узнать вас ближе.

Марина передала Топильскому свой фужер, а меж тем изучала его лицо. Высокий лоб, квадратный подбородок, обычно люди с подобными чертами лица отличаются патологическим упрямством, но называют это целеустремленностью. Чистые голубые глаза, обрамленные по-детски пушистыми ресницами, пухлые губы. Для Марины это были признаки доброго, но капризного нрава.

"Умный, добрый, но упрямый и капризный ребенок, — вывела Марина обобщенный словесный портрет. — Интересно, на сколько я ошибаюсь?"

— А вы мне нравитесь, — сказала Марина. — Причем, исходя из тех же самых параметров.

— В таком случае, нам следует непременно отсюда сбежать, — улыбнулся Топильский и протянул руку Марине. — Как вы относитесь к ночной прогулке по рождественской Москве?

— Только положительно, — ответила Марина и вложила в протянутую руку свою ладонь.

Они стояли на Патриаршем мосту, облокотившись о перила. Чуть поодаль их покой охраняли два телохранителя Топильского. С реки дул легкий, но промозглый ветерок. Марина натянула шарф на подбородок.

— Вам холодно?

— Нет, это, скорее, нервное. Я слишком много пережила за последние дни.

— Хотите об этом поговорить? — в подражание психологам, шутливо спросил Топильский.

— Хочу, — без тени иронии ответила Марина.

Да, ей отчаянно хотелось рассказать ему все: о бандитах, об убийстве, о выпивке с работягами, о том, как она в виде бомжихи ходила по Петербургу, прячась от милиции. Марине очень хотелось увидеть реакцию Топильского. Она понимала, что напрасно делает это, Топильский не подходящий собеседник для подобного разговора, но устоять Марина не смогла. И она начала рассказ.

Топильский слушал, не перебивая, лишь время от времени поворачивался, внимательно изучая лицо Марины, следя за ее губами.

Марина рассказала почти все. Только о своем чувстве к Сергею, об их ночи, она не смогла б рассказать никому — слишком сокровенно. Слишком больно и тяжело. Но Топильский догадался и сам.

— Вы влюбились в вашего рыцаря, — сказал он и немного помолчал, прежде чем продолжить. — А теперь корите себя за это. Напрасно. Вполне нормальное чувство. Попадая в экстремальные ситуации люди зачастую влюбляются в тех, с кем преодолевают препятствия. Это естественно. Но подобные отношения обречены. Как только исчезает опасность, теряется точка соприкосновения. Эти люди уже не могут быть вместе, им начинает казаться, что любовь или забота другого недостаточно сильны. Потому что они влюблялись в супергероя, а в обычной жизни вдруг разглядели, что супергерой чешет пузо, любит поваляться на диване, то есть ведет себя не так, как от него ждут. А всю жизнь геройствовать нельзя.

— Как интересно вы все разложили по полочкам, — проговорила Марина, глядя вниз на покрытую коркой льда воду. — Я думала о том же, но не смогла найти слов, чтобы даже для себя трезво и ясно объяснить произошедшее. Спасибо вам.

Топильский улыбнулся:

— Не за что! Как говорится, приходите еще. А вы молодец, что не поддались, удержались от безумного чувства. Иначе, пришлось бы страдать.

— Да уж, — Марина поежилась.

— Все же вам холодно, — изрек Топильский и, приблизившись, расстегнул свое пальто, укутал полами Марину.

Казалось, от его тела исходил жар. Невольно Марина прижалась к широкой груди, зажмурилась, вдыхая аромат тонкого, волнующего парфюма, а затем подняла голову. Топильский смотрел на нее. И не было в его взгляде ни омута, ни чертиков. Только голубое море спокойствия и уверенности в себе.

Топильский повернул голову и задумчивым взглядом посмотрел куда-то поверх плеча Марины.

— Но есть одно, что вечной красотою

Связует нас с отжившими. Была

Такая ж ночь, и к тихому прибою

Со мной на берег девушка пришла.

— Что? — Марина, как зачарованная, следила за движением его губ.

— Это стихи, Бунин. Замечательно, правда?

— Да…

На миг Марине стало не по себе, легкая дрожь пробежала по телу, поднимая каждый волосок. Тихий спокойный голос, уверенность и романтичность этого человека завораживали, пленяли. Но отчего ж так отчаянно хотелось сопротивляться, вырываться из сладостных пут? Марина отстранилась, чувствуя себе птицей, испуганной и растерянной в накинутых сетях.

"Только не поддаться, только не поддаться!" — беспрестанно мысленно повторяла она.

— Вам холодно, — сказал Топильский, — пойдемте в более теплое место. Вы успели поесть у Веры? Может, отправимся в какой-нибудь тихий ресторанчик? О, простите, забываю, что женщины не практикуют есть на ночь.

— Нет, не в этом дело, я на ночь ем, — поспешно ответила Марина. — Но не сегодня. Я очень устала. Вы можете отвезти меня в отель?

— Конечно. Но при одном условии — завтра мы увидимся вновь. Не возражаете?

Марина улыбнулась:

— Не возражаю. До понедельника я абсолютно свободна.

Топильский подставил руку, Марина взяла его под локоть, и они направились в сторону храма Христа Спасителя, за которым их ждала машина.

Швейцар подошел к машине, намереваясь открыть дверь, но Топильский опередил. Он обошел Lexus и сам открыл дверцу для Марины. Подал руку. Марина оперлась на теплую ладонь и ступила на мокрый тротуар.

Топильский проводил ее до лифта.

— Прощаюсь только до завтра, — сказал он. — Не забудьте о своем обещании. В два часа я заеду и заберу вас на обед.

— Буду с нетерпением ждать, Вячеслав, — Марина улыбнулась.

Топильский взял ее руку осторожно, будто она была из хрупкого фарфора, и поднес к губам со словами:

— Вы восхитительны, и это не лесть, а грубая констатация факта.

Марина засмеялась:

— Уточнили специально для любительницы резких и безапелляционных суждений?

Наконец, они распрощались, и Топильский направился к выходу. Марина смотрела ему вслед, все еще улыбаясь. Топильский ей нравился. Очень. Это стоило признать.

— Кто это был? — грубо и слишком громко произнес знакомый голос.

Марина оглянулась. Сергей стоял на первых ступеньках лестницы, ведущей на этажи, и опирался о перила. Если бы не голос, то Марина не смогла бы сразу узнать его. Одетый с иголочки в хорошие и дорогие вещи, ухоженный, с осанкой, столь хорошо знакомой Марине, — осанкой человека, знающего цену себе и оценивающего остальных.

Проходящий мимо служащий отеля на минуту задержался около Сергея.

— Сергей Петрович, ваш заказ выполнен. Газеты доставили в номер, согласно вашему обычному списку.

— Спасибо, Андрей, — ответил ему Сергей так, будто знал служащего сто лет, а доставка в номер газет по списку была самым обычным делом.

— Кто он? — повторил Сергей свой вопрос.

— Кто ты? — спросила удивленная Марина.

— Я все еще тот человек, которому ты вчера призналась в любви.

— Вот уж нет! — прошипела Марина. Она была вне себя от злости, но место, где они разговаривали, не позволяло дать выход эмоциям. — Я призналась в любви очаровательному безработному экономисту, а не альфонсу!

— Альфонсу? — Сергей чуть не свалился с лестницы. — Ты о чем?

— О той подставе, что вы с Прохоровым организовали! Надо же было придумать такую абракадабру с флэшкой! Из-за вас погиб человек! Пожалели, хотя бы, Ганнибала! Пес-то тут причем?

— Стоп! — резко прервал ее монолог Сергей. — Кажется, нам стоит поговорить в другом месте. Или я чего-то недопонял, или ты действительно считаешь меня виновным во всех смертных грехах.

— Считаю, — вновь зашипела Марина. — И разговаривать нам не о чем!

— Вот уж позвольте мне решать, — сказал Сергей. И не успела Марина опомниться, как он схватил ее за руку и потащил в сторону ресторана.

Метрдотель склонился в полупоклоне, официант чуть не распластался на полу — до такой степени все желали угодить Сергею. Их провели в отдельный кабинет, где уже был накрыт умопомрачительный стол.

Сергей поднял с диванчика необъемный букет роз и протянул его Марине со словами:

— Я готовился к нашей встрече, это тебе.

— Тебя здесь все знают. Часто останавливаешься в этом отеле?

— Нет, просто это мой отель.

И сказал он это так просто и обыденно, как само собой разумеющееся, что Марина едва не выронила цветы.

— Твой? Ты же безработный! Или это ложь, как и все остальное?

— Марина, солнышко мое, я никогда не лгу. Иногда не говорю всей правды, всех подробностей, но это не одно и тоже.

— Как раз одно и тоже! — вскипела Марина. Наконец она смогла дать волю эмоциям. Марина топнула ногой. — Одно и тоже! Даже хуже! Ты обманул меня!

— Погоди, давай присядем и поговорим спокойно, — Сергей сделал приглашающий жест, указывая на стол. — Вина?

— Я бы сейчас и от водки не отказалась, — буркнула Марина.

— Попробую объяснить, — начал Сергей, разливая вино. — Я тебе не лгал, просто у нас не было времени для подробного разговора. Я честно признался, что в настоящее время безработный, в свободном полете. Это значит, что я ничем конкретно не занимаюсь, не хожу ни в какие офисы, не произвожу никакого продукта.

— А как же отель?

— Я им владею, вот и все. Здесь хороший управляющий, человек, которому доверяю я и мои аудиторы. Отель приносит деньги, а я пользуюсь этими деньгами и продолжаю ничего не делать. Кроме отеля, у меня есть акции, в том числе и крупных компаний, пара газет, одно небольшое издательство деловой литературы, недвижимость и земля в различных частях страны. Но везде есть люди, которые непосредственно занимаются управлением, заставляют механизм вращаться. Я лишь в общем контролирую процесс.

— Значит… ты богат? — Марина во все глаза смотрела на Сергея, еще не в силах уяснить, принять, поверить в услышанное. — А как же та скромная и, прямо скажем, разбитая, квартирка в Питере?

— Насчет нее я тоже не лгал. Помнишь, я сказал, что это моя студенческая квартира, я не живу в Питере постоянно, а для того, чтобы несколько раз переночевать, вполне достаточно и этой. Я больше предпочитаю находиться на даче за городом, в той квартире бываю, когда задерживаюсь в городе допоздна.

— А где ты живешь постоянно?

Сергей улыбнулся:

— Нигде. Я же в свободном полете. Я тебе только что признался, что имею недвижимость в разных городах, в том числе и квартиры. Несколько в Москве. Кое-что в найме, кое-что берегу для себя и, когда посещаю эти города, останавливаюсь, так сказать, дома.

Марина задумчиво возила пальцем по скатерти. Черте что! Немыслимо! Абсурдно. И в то же время, все сходится. Он, действительно, раньше не лгал. Просто не успел сказать правду, а Марина сама домыслила остальное. Так, как ей захотелось.

— Откуда у тебя это все? — тихо спросила она.

— Помнишь, я говорил, что в свое время играл на бирже? Первый миллион заработал там. Ну а дальше проявился, если позволишь быть нескромным, талант экономиста. Выгодные вложения. Ну, и что греха таить, игру на бирже я не оставил.

— А как же корреспондент, моряк, священник?

— Все правда, а что в этом такого? Всю жизнь я пытаюсь найти занятие по душе, найти себя. Деньги деньгами, но одно другому не мешает. Ладно, мы увлеклись, давай поднимем бокалы за нашу встречу. Когда ты ушла, мне показалось, что вырвали сердце…

— А мне не показалось, — произнесла Марина и про себя добавила: "Мое сердце — вырвали".

С легким звоном стукнулись бокалы, зазвенело тончайшее стекло. Марина отпила вино, стараясь не встречаться взглядом с Сергеем. Положила на тарелку ветку винограда.

— Почему ты ушла? — спросил Сергей, наблюдая за движением Марининых рук.

— Ты знаешь, — ответила она. Марина была убеждена, что так оно и есть. Сергей, наверняка, уже знал о том, что она ответила на звонок Прохорова.

— Случилось недоразумение, — виновато начал Сергей, но Марина его перебила.

— Недоразумение? Теперь это так называется? Устроить весь этот шалман с флэшкой, убийством, ради того, чтобы соблазнить и затащить меня в постель? Это — недоразумение?

— Постой, солнышко, не так быстро! Я все объясню…

— Очень бы хотелось послушать, — со злостью проговорила Марина и одним глотком опустошила свой бокал.

Прежде, чем начать объяснения, Сергей подлил ей вина, пододвинул тарелку с салатом. Марина отметила, что стол был накрыт таким образом, чтобы исключить необходимость вызова официанта. Все уже находилось на столе, кроме горячий блюд, но их Сергей мог и не заказывать. Очевидно, что он готовился к долгому и приватному разговору.

— Солнышко мое, ты все же кушай, а то в свете последних событий, алкоголь может войти в привычку, — улыбнулся Сергей.

Марина едва не запустила ложкой в его наглое, ухмыляющееся лицо.

— Не увиливай, ты обещал все объяснить.

— Хорошо, — Сергей перестал улыбаться и начал свой рассказ. — Начнем с того, что Николай Иванович Прохоров — мой родной дядя, и я бывал в офисе вашей фирмы тысячу раз…

— Кто Прохоров? — Марина закашлялась. Кусочек помидора из салата попытался проскользнуть не в то горло.

Сергей легонько похлопал ее по спине и повторил:

— Мой родной дядя. Но если ты будешь меня все время перебивать, я не смогу внятно объясниться.

— Все, молчу, прости, — Марина промокнула салфеткой выступившие слезы и приготовилась слушать.

— Так вот, — продолжил Сергей, — я много раз бывал в вашем офисе, много раз видел тебя, но ты, моя прекрасная королева, не соизволила заметить столь неказистого человека.

— Не может быть! — не выдержала и вновь встряла в рассказ Марина. — Я очень внимательна… на работе. Я запоминаю всех, кто к нам приходит.

— Ой ли? — лукаво подмигнул Сергей. — Понимаешь, солнышко, сегодня я вырядился, обычно же такой привычки не имею и в повседневной жизни хожу в том, что под руку попадется. Порой занашиваю вещи, как говорится, до дыр. Марина Роскошная лишь скользила равнодушным взглядом по какому-то не то рабочему, не то случайно завернувшему на огонек посетителю.

Марина почувствовала, что краснеет. Она вынуждена была признаться самой себе, что раньше, в ее прежней жизни, подобное вполне могло быть. Например, она множество раз сталкивалась с плотником, работающим на фирме, — Евгением Олеговичем, но запомнила его внешность и имя только после того, как узнала, что за этого плотника вышла замуж главный бухгалтер — красавица Елена Ковальская. Да и запомнила только потому, что была безмерно удивлена данным фактом.

— Я была дура, — с грустью призналась Марина.

— Рад это слышать, — неосмотрительно брякнул Сергей, но, заметив вспыхнувший, не сулящий ничего хорошего, взгляд Марины, тут же извинился и продолжил: — Я влюбился. Ты стала моей навязчивой идеей, мне так хотелось видеть тебя, такую недоступную, недосягаемую, рядом. Я мечтал склониться над твоим обнаженным и послушным телом, чтобы ты, покорная, звала, желала меня…

— Прекрати! — воскликнула Марина. — Прекрати немедленно, иначе я уйду.

Сергей развел руки:

— Все, прости. Так вот, я мечтал, чтобы ты обратила на меня внимание, но боялся подойти, пригласить куда-нибудь, то есть начать знакомство как все нормальные люди. Дядя Коля, Прохоров, очень проницательный человек. От него не укрылись мои мучения и однажды, когда я пришел к нему за советом, что делать и как узнать правду о смерти Алексея, он предложил мне план.

— Так значит, Алексей на самом деле существовал и его убили? — в очередной раз не выдержала Марина.

Сергей с изумлением воззрился на нее.

— Конечно, — сказал он, — а почему ты сомневаешься?

Марина заглянула в глаза Сергея и увидела в них столько неподдельного удивления, что стушевалась и лишь отмахнулась от вопроса.

— Продолжай, — попросила она.

И Сергей продолжил:

— План дяди был таков: я привожу и оставляю на даче Ганнибала, а дядя просит тебя поухаживать за собакой. Ты приезжаешь, а я, в роли нечаянно нашедшегося хозяина, заявляюсь на дачу, и мы знакомимся в свободной непринужденной обстановке, вдали от городской суеты и на фоне заботы о несчастном животном.

— Стоп, стоп, стоп, — замахала руками Марина. — Ганнибала привез на дачу ты?

— Я, — Сергей расплылся в улыбке чеширского кота. — Ганнибал моя собака, мне завещал его Алексей. Мы даже поругались из-за Ганнибала с Мариной, с Гришаевой, женой Алексея.

— Вот оно значит, что, — проговорила Марина, вспоминая слова Прохорова. Под "удалось очаровать" он имел в виду их, так сказать, случайное знакомство! — Погоди, а почему ты не приехал на дачу?

— Я приехал. Прятался во дворе. Вот только показаться не смог.

— Струсил? — спросила Марина и улыбнулась, прищурив глаз.

— Что-то типа того, — честно признался Сергей. — Я видел ваш поединок. Между тобой и Ганнибалом. Видел, как вы потянулись друг к другу, и не хотел разрывать этот союз. Ты была такой… бесподобной, волнующей… Я ведь не знал, что ты найдешь адрес на ошейнике!

— Кстати, а как ты отыскал меня около вокзала?

— Я следил. Увидев, как ты зовешь с собой Ганнибала, я уже собирался выбежать, но не успел. Вы так быстро уехали! Пришлось отправиться вслед за вами. Каково же было мое удивление, когда я увидел тебя, входящей в подъезд дома Алексея! Я бы тут же отправился следом, но заметил Соколовских остолопов. Правда, тогда я еще не знал, что это Соколовские бойцы.

— И ты, подобно настоящему рыцарю, оставил меня на съедение бандитам.

Маринины слова разозлили Сергея, он фыркнул:

— Ничего подобного! Я был уверен, что они не причинят тебе вреда, однако был готов вмешаться в любую минуту. Если честно, да, вначале я просто растерялся, не знал, что и думать, вдруг ты заодно с ними? Но потом понял, что ты попала туда случайно. Я все время был рядом!

— Все равно, ты меня бросил! — не сдавалась Марина.

Сергей засопел, глядя на нее исподлобья.

— Нет! Представь, если бы я ворвался, размахивая шпагой, и начал кричать: "отпустите ее!". И ты, и бандиты, совместными усилиями, просто-напросто определили бы меня в психушку.

Воображение Марины тут же нарисовало красочную картину — влетает раскрасневшийся Сергей, крича во все горло, его скручивают и торжественно, под аккомпанемент сирены скорой помощи, в смирительной рубашке, на носилках везут в сумасшедший дом.

Марина рассмеялась:

— Ты прав, — вынуждена была признать она.

— Ну, вот и вся история, — сказал Сергей и с облегчением выдохнул, — остальное ты сама знаешь. Я хотел признаться раньше, но вспомни, что тогда происходило! Не было ни одной подходящей минуты. Только не в то время и не в тех местах. Важнее было вылезти из кучи дерьма, на кону стояли наши жизни.

Сергей оперся подбородком о сложенные домиком ладони и посмотрел на Марину. Взглядом приговоренного. Ждал. Марина молчала.

Она поковырялась в салате, отщипнула виноградину, посмотрела ее на свет. Говорить ничего не хотелось. Да, все прояснилось. Ее никто не предавал, не разыгрывал. Все: бандиты, флэшка и убийство — настоящие. Но от этого становилось не легче, а наоборот — тяжелее, страшнее. Порой судьба играет с людьми в страшные игры. Беспощадная, злая ирония. Если бы Прохоров не придумал свой план, а Сергей не приехал на дачу, а потом не следил бы за ней, то Марина осталась бы с бандитами один на один. Без помощи, без крепкого плеча…

"Нет, не так! — возразила себе Марина. — Если бы Прохоров не придумал этот план, то ничего бы и не произошло! Она бы не сняла ошейник с Ганнибала, не приехала бы в ту квартиру. И осталась бы прежней… навсегда…".

— Зачем тебе туннель?

— Что? — не понял Сергей.

— Подземный ход на даче.

— А, это… Он остался еще с девяностых. В то время у меня врагов было больше, чем денег.

— А теперь?

— А теперь, я надеюсь, денег больше, чем врагов.

— Значит, само наличие врагов ты не отрицаешь. Еще бы! Если ты воруешь чужие миллионы и распоряжаешься ими по своему усмотрению…

— Солнышко, я ведь уже объяснял. Я не воровал, а экспроприировал у экспроприаторов. Ты всю жизнь будешь меня этим упрекать?

— Буду!

— Всю жизнь? — Сергей хитро сощурился.

Марина лихорадочно соображала, что бы еще спросить, лишь бы продлить разговор. Она боялась его завершения, гнетущей тишины и минуты, когда придется решать — как им строить свои отношения дальше. Однако новые вопросы не находились. Марина молчала, Сергей смотрел на нее.

— Все разъяснилось? — робко поинтересовался он.

— Да.

— Я прощен?

Марина не знала, что ответить. Ей очень хотелось сказать: "Да!", но… она не могла. Будто вошла в ступор, будто язык окаменел, будто кончился воздух.

— Я прощен? — переспросил Сергей. — Ты же видишь, нет моей вины, я был искренен. И я люблю тебя!

Сергей полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда бархатную коробочку цвета лазури.

— Мне показалось, что ты не любишь красный цвет, — почему-то извинился он, — пришлось побегать, поискать упаковку другого цвета.

— Да, я не люблю красный, — тихим голосом подтвердила Марина. А сердце билось и рвалось из груди! Вмиг отяжелело тело — руки, ноги как ватные. И ей вдруг отчаянно захотелось спать. Так, что она даже схватилась за край стола, боясь упасть на пол.

— Это тот сюрприз, за которым я ушел вчера…

Сергей встал на колени возле диванчика, на котором сидела Марина, и открыл коробочку. В приглушенном свете бра и горящих свечей искрился неземным блеском бриллиант в платиновой оправе. Обручальное кольцо. У Марины перехватило дыхание от чистоты, великолепия огранки и размера бриллианта — около двух каратов.

Марине очень хотелось протянуть руку, дотронуться до кольца, но…

— Я не могу… пока…

Сергей вмиг оказался на диванчике рядом с Мариной. Он обнял ее за плечи, развернул, привлек к себе, шепча:

— Солнышко, милое мое солнышко, как же так… почему?

Марина расплакалась.

— Я не могу, — все повторяла и повторяла она.

— Но я же все объяснил! Я не обманывал тебя, это было просто импровизированное знакомство. Никто не предполагал, что план обернется трагедией.

— Не в этом дело, — проговорила Марина. Ее голова лежала на груди Сергея, и Марина слышала, как бьется его сердце — раз, два, три…

— А в чем же? Скажи, я сделаю все, что бы ты ни попросила! — он заглядывал в глаза Марины с такой невообразимой щенячьей преданностью, что, казалось, попроси она звезду с неба, и та будет у ее ног. Сергей не лгал, он желал сделать для нее все, даже невозможное.

— Мне нужно побыть одной… я должна подумать…

Марина отстранилась и поднялась с дивана. Сергей вскочил, преградил ей дорогу, взял за руки, заглядывая в глаза.

— Но почему? Почему же?

— Сережа, прости. Слишком много всего произошло за эти дни. Все так быстро, так неожиданно… Я ведь не говорю нет, я прошу время. Дай мне немного времени!

— Ты не говоришь нет? Значит, кольцо может пригодиться? — Сергей сделал попытку улыбнуться, но улыбка вышла печальной. И все же Марина с облегчением заметила теплые искорки в его глазах — он не обиделся. Она не хотела его обижать, просто ей, действительно, необходимо время.

— Да, — улыбнулась в ответ Марина. — Не убирай его далеко.

Сергей сграбастал Марину и сжал ее плечи так, что она ойкнула от боли. Он чуть ослабил хватку, но не выпустил Марину, а поднял над полом, закружил в тесной комнатке, задевая и сбрасывая со стола посуду. Марина попыталась выскользнуть из тисков:

— Мы перебьем посуду!

— Пусть летит, — говорил он, — пусть все летит к чертям! Я буду ждать. Я счастлив!

На следующий день, около двух часов пополудни, в номере зазвонил телефон. Марина лежала на кровати, разглядывая потолок. Спать она уже устала, смотреть телевизор надоело, а уезжать в Петербург не хотелось. Снова видеть улицы, по которым она бродила, дом, на крыше которого убили Кипелова, свой кабинет… Марина прокручивала в голове варианты смены места работы. Видеться с Прохоровым она тоже не хотела. И Марина не могла объяснить себе почему. Нет, она вовсе не собиралась выбрасывать из жизни даже воспоминания о Сергее, о пережитых злоключениях. Мало того, она даже еще не решила, примет ли она обручальное кольцо у Сергея или нет. Впрочем, даже если примет, новую жизнь лучше начинать в новом месте, не омраченным воспоминаниями о супергерое, который, как правильно сказал Топильский, может и пузо почесать, и на диване поваляться.

Зазвонил телефон. Все еще размышляя, Марина машинально сняла трубку и не сразу смогла понять, что ей пытается втолковать портье.

— Кто пришел? Топильский… Зачем?

"Обед! — Марина бросила взгляд на часы. — Конечно! Он сказал, что заедет около двух!"

— Вы примете его? — спросил портье.

— Да, да, конечно…

Марина забегала по номеру из спальни в гостиную, из ванной к шкафу, лихорадочно соображая, что надеть, как быстро привести себя в порядок, но отель невелик, и уже через пару минут раздался стук.

— Входите, — Марина открыла дверь, ощущая каждой клеточкой румянец на щеках. — Простите меня, каюсь и посыпаю голову пеплом! Я забыла о приглашении и не успела одеться.

Топильский оглядел Марину с ног до головы и расплылся в улыбке:

— Не представляете, насколько я рад вашей забывчивости! Иначе б не увидел вас такой — естественной, домашней, теплой. Вы спали?

— Лежала и смотрела в потолок, — созналась Марина. — Проходите в гостиную, а я все же приведу себя в порядок.

Когда Марина, закончив с макияжем и прочими приготовлениями, появилась на пороге комнаты, Топильский сидел с закрытыми глазами в большом мягком кресле напротив окна. Марина осторожно приблизилась.

— Вы спите? — еле слышно спросила она.

— Думаете, я на такое способен? Проспать свое счастье? — со смешком, вопросами на вопрос, ответил Топильский и открыл глаза.

Небесно голубые, полные теплого солнечного света, что лился из окон этим ясным зимним днем. Они будто впитали этот свет только для того, чтобы отдать его Марине, подарить, заботливо окутать.

Марина поддалась очарованию, исходящему от Топильского. И стало на душе так радостно — Марине хотелось улыбаться и шутить, смеяться и валяться в снегу…

— Я не хочу в ресторан, хочу кататься на горке, — выпалила Марина.

— А я и не собирался приглашать вас в ресторан, — сделал неожиданное признание Топильский.

Марина опешила.

— А куда же? Вы же сказали — обедать…

— Да, но только в моем загородном доме. У меня служит самый лучший повар на свете — тетя Нюра, и, вы не поверите, на заднем дворе есть горка и море снега, в котором можно валяться.

— Горка? — удивилась Марина. — У вас есть дети?

— Да. Иногда их бывает даже слишком много, — ответил Топильский и, заметив округлившиеся Маринины глаза, со смехом пояснил: — У меня двое племянников — головорезов. Сыновья сестры. Они любят бывать в моем доме, порой приглашают с собой друзей. Я не возражаю, но иногда все же не выдерживаю, оставляю дом им на растерзание и убегаю в город. По делам.

— Понятно, — Марина рассмеялась. — Весело у вас.

— Да уж. Ну что, поехали?

— Конечно! — воскликнула Марина и, в порыве чувств, хлопнула в ладоши. Тут же осеклась и робко посмотрела на Топильского.

Но тот улыбался и добрым лучистым светом искрились его глаза.

Дорога к дому Топильского проходила через лес. В Москве царила слякоть и промозглость, а здесь лежал снег. Чистый. Везде. Пусть невысокие, но все же сугробы на обочине дороги, пушистые шапки на лапах елей.

Марина опустила стекло, и в салон тут же ворвалась морозная свежесть. Марина с наслаждением вдохнула чистый воздух.

— Вы живете в сказочном лесу, — сказала она.

— Да, я тоже так думаю каждый раз, когда проезжаю по этой дороге. А как здорово бродить по зимнему лесу на лыжах!

Картина — заснеженные деревья, причудливые грибы из снега на пнях, нетронутое белое покрывало под ногами — тут же встала перед мысленным взором Марины.

— Я тоже хочу на лыжах, по лесу, — попросила она.

— Это обязательно случится, — пообещал Топильский, — у нас вся жизнь впереди.

Дверь им открыла дородная женщина в простом ситцевом платье и цветастом переднике с рюшами.

— Марина, познакомься, это тетя Нюра — моя домохранительница. Тетя Нюра — это Марина. Смею надеяться, что однажды назову ее невестой, ну а после — женой.

Тетя Нюра заулыбалась, засуетилась:

— Очень рада, Марина… как вас по отчеству?

— Просто Марина. А Вячеслав Александрович сильно торопится, мы едва знакомы!

— А вот это легко поправить, для того сюда и приехали. Теть Нюр, у вас все готово?

— Конечно, конечно, — заверила тетя Нюра, а затем, извинившись, скорым шагом отправилась на кухню, откуда вырывались пленяющие ароматы.

Топильский помог Марине снять шубку.

— Не хотите снять сапоги? — спросил он.

— Сапоги? — в замешательстве переспросила Марина. Сама мысль о том, чтобы разуться в гостях, в чужом загородном доме и шлепать по полу в одних колготках, показалась Марине настолько абсурдной, что она не поверила своим ушам.

— Представляю, как тяжело находиться в теплом доме, будучи в зимних сапожках. Потому и предлагаю их снять. Я дам тапочки, у сестры их много, есть и новые на всякий случай. У нас ведь обед по-домашнему, не смущайтесь.

Изумлению Марины не было предела. Она смогла лишь молча кивнуть. Финансовый и строительный магнат Вячеслав Топильский открыл часть зеркальной стены, за которой оказался встроенный шкаф, достал оттуда пакет с туфельками-шлепанцами на невысоком каблучке и протянул их Марине. Молча взяла она туфельки, а Топильский сел на корточки и помог снять сапоги.

И получилось это у него так естественно, будто финансовый магнат всю жизнь занимался лишь тем, что снимал сапоги с женских ножек. С удивлением Марина почувствовала укол ревности. В самое сердце.

— Прошу, — Топильский предложил руку, и они прошли в столовую.

Посреди комнаты стоял длинный овальный стол и множество стульев вокруг. Стены цвета спелого абрикоса, несколько картин с изображением природы.

Обеденные приборы стояли на краю стола, расположенного ближе к окну. Ваза с фруктами, ведерко со льдом и бутылкой шампанского, фарфоровая супница так же находились на столе. Пахло грибами и пряностями.

Топильский усадил Марину, а затем сел сам, напротив. В столовую вошла тетя Нюра, держа в руках поднос с блюдом, на котором пирамидкой расположились небольшие круглые шанежки. Запахло свежим хлебом и чесноком.

— На первое у нас борщ с грибами. К нему шанежки с чесночным соусом, — с улыбкой проговорила тетя Нюра. — Приятного аппетита. Мариночка, вам обязательно понравится, я старалась.

— Спасибо, тетя Нюра.

Разговор потек сам собой. Говорили о разном: о любимых блюдах, о подорожании зерна. О том, как хорошо было бы на лето снять самую настоящую покосившуюся избушку в забытой богом деревне, бродить босиком по траве и сидеть с удочкой у речки. О комарах и о нашумевшей премьере очередного голливудского фэнтезийного боевика.

Марина поймала себя на том, что болтает под столом ногами. Как маленькая девочка. Она сконфужено поерзала на стуле, выпрямилась, не сводя глаз с Топильского. Он улыбался. Не потому, что заметил ее несуразное поведение, нет — улыбался просто так.

"Как хорошо, спокойно. Будто я жила в этом доме, с этими людьми всю жизнь. Я счастлива, — подумала Марина. — Как глупо. Я счастлива".

— А у вас есть страшные воспоминания о детстве? — спросил Топилький.

Марина вздрогнула. На ум сразу пришло — отец уходит к посудомойке, смерть мамы. Но это случилось, когда Марине исполнилось двадцать три. Такой возраст трудно назвать детством.

— Нет, — ответила она.

— А у меня есть, — сообщил Топильский с гордостью. — Больше всего на свете я боялся песенки про волка.

— Про какого волка? — изумилась Марина.

— Вы ее знаете. Слова такие: "Баю-баюшки, баю, не ложися на краю, придет серенький волчок и ухватит за бочок".

— Что страшного в этой милой песенке?

— Все! — воскликнул Топильский. — Я боялся темноты, вжимался в стену и мне повсюду мерещились светящиеся глаза притаившегося в засаде волка. Я считаю, эту песенку следует запретить на законодательном уровне. Она калечит детскую психику. Скажу по-секрету, я до сих пор боюсь спать близко к краю!

Марина смеялась до слез. Нет, не над детскими страхами Топильского. Просто ей так хотелось — радоваться ясному морозному дню, вкусной еде, удивительному человеку рядом, ощущению счастья.

После обеда Топильский вспомнил о желании Марины покататься на горке.

— Вам следует переодеться, — сказал он. — Думаю, вещи моей сестры будут вам в пору.

— Мне так неудобно, — засмущалась Марина. — Вдруг вашей сестре не понравится, что кто-то надевал ее одежду.

— Танюшке? Что вы! Она будет только рада, — заверил Топильский и отправился по широкой деревянной лестнице на второй этаж. Марина все еще сомневалась, стоит ли принимать это предложение, и не двигалась с места. Топильский оглянулся: — Ну что же вы стоите, пойдемте! Я вас не укушу.

В комнате сестры Топильский открыл шкаф-купе.

— Ну-с, посмотрим, что мы имеем, — сказал он.

Марина неловко топталась позади, выглядывая из-за его плеча. Топильский перебирал висящие на плечиках вещи, пока не остановил свой выбор на теплом коричневом брючном костюме.

— Подойдет? — спросил он, протягивая костюм Марине.

Она с осторожностью взяла вещи, опасливо покосилась на шкаф, будто оттуда могла выйти разгневанная сестра Топильского.

— Я не уверена…

— Надевайте. Татьяна возражать не станет, иначе я бы вам этого не предлагал. Таня чудная и простая женщина, всегда рада помочь.

— Вам придется выйти…

— Ах да, конечно, — Топильский сконфужено улыбнулся. — Буду ждать внизу.

Марина спустилась через десять минут. Костюм подошел и сидел так, будто был сшит специально для Марины.

Топильский ждал ее внизу, уже полностью экипированный в джинсы, куртку цвета хаки и вязаную шапочку — темно синюю с красной окантовкой. В таком наряде он вовсе не походил на супермагната, а напоминал, скорее, добродушного егеря. Так показалось Марине. Топильский встретил ее у подножия лестницы. Протянул руку, помогая сойти вниз.

— Вы чудесны! Цвет темного шоколада вам к лицу.

Марина улыбнулась и кокетливо промолчала.

Куртку и шапочку для Марины Топильский так же позаимствовал у сестры.

Со смехом разбивая ногами снег, они, в обнимку, съехали с самой высокой горки и рухнули в снег. На заднем дворе оказался целый детский городок — разноцветные пластиковые горки различных размеров и причудливых форм. Марина уже скатилась с горки-черепахи, лихо закрученной горки-змеи, а вот теперь с самой высокой горки-башни.

Топильский поднялся и собрался помочь встать на ноги Марине, но та шутливо обороняясь, отбилась от его рук.

— Буду лежать! Хочу валяться в снегу!

— Ладно, — согласился Топильский и, как подкошенный, упал рядом с ней.

И они лежали, глядя в бесконечное голубое небо.

"Как его глаза", — думала Марина.

— Вот они где! — послышался тонкий женский голосок. — Вы чего там разлеглись, как на пляже? Тетя Нюра, а они валяются в снегу! Готовьте горчичники и горькое лекарство!

Марина подскочила на ноги, а Топильский остался сидеть на снегу.

От дома к ним шла молодая женщина в коротком песцовом полушубке.

— А вот и Танюша пожаловала!

— Здравствуйте, — улыбаясь, поздоровалась женщина и протянула руку Марине. — Меня зовут Таня, я сестра Славы. А о вас я уже знаю, тетя Нюра сообщила, что брат, наконец-то, нашел себе невесту.

— Тетя Нюра поторопилась, — возразила Марина.

Таня засмеялась:

— Надеюсь, что не слишком. В моего брата невозможно не влюбиться, я уверена, скоро мы сможем отметить помолвку.

— А как я на это надеюсь, — Топильский поднялся и, подойдя к сестре, обнял ее за плечи, поцеловал в щеку: — Сестренка, я прилагаю максимум усилий, но надеюсь и на твою помощь. Расскажи Марине, какой я замечательный.

— Непременно, — кивнула Таня.

— Ей-ей, — Марина рассмеялась и топнула ногой. — Я здесь! Я все слышу!

Раздался шум, треск, визг и две ракеты, со стуком распахнув двустворчатые двери, вырвались во двор. За ними выскочила тетя Нюра, она кричала и размахивала над головой полосатыми шарфами:

— А ну стойте, негодники! Наденьте шарфы! Стойте, кому я говорю!

Но негодники, хохоча, во весь опор мчались через двор.

— Мои сыновья, — с гордостью сказала Татьяна. — Александр и Евгений. Двойняшки. В марте им будет уже девять!

Мальчишки подбежали, бросили быстрое: "Здрасьте!" и повисли на шее Топильского. Он не удержался на ногах и под напором любви племянников плюхнулся в снег.

Татьяна взяла Марину под руку:

— Предлагаю оставить мальчишек резвиться и пойти выпить по чашечке чая. Согласны? Кстати, можно я буду обращаться на "ты"? Все-таки мы скоро станем родственниками.

— Но…

— Да, знаю, я очень тороплюсь! — Таня звонко рассмеялась. — Но я такая нетерпеливая!

Чаевничать решили в гостиной, за небольшим круглым столиком возле большого французского окна, смотрящего на задний двор.

Пока Татьяна обговаривала нюансы чаепития с тетей Нюрой, Марина наблюдала за дурачествами Топильского и детей.

"Правильно сказала Таня — мальчишки!", — улыбаясь, думала Марина.

Чай оказался неимоверно вкусным, пах травами, но какими именно Марина понять не смогла — в травах она совершенно не разбиралась. Тетя Нюра принесла розетки с вареньем.

— Домашнее, сама варила, — похвасталась она. — Здесь — абрикос, в этой розеточке — вишневое, ну а тут — апельсиновое. Его очень любит Вячеслав Александрович.

— Мариночка, а чем ты занимаешься? — спросила Татьяна и пододвинула к себе розетку с абрикосовым вареньем.

— Я юрисконсульт в крупной русско-французской фирме. Мы занимаемся поставкой оборудования, в основном медицинского, но есть и другие направления деятельности. Знаете, Таня, разговаривать о работе в такой замечательный день совершенно не хочется.

— Действительно, что это я. Давайте лучше болтать просто так. Обожаю это занятие!

К моменту, когда Топильский, с ног до головы усыпанный снегом, вошел в дом, женщины успели обсудить новинки моды, сплетни об общих знакомых, которых, к удивлению Марины, оказалось предостаточно

— Уф, — Топильский залез рукой за ворот свитера и достал оттуда пригоршню снега. — Они меня укатали, изваляли, измучили!

Таня засмеялась:

— Оставайся с нами, мы тебя защитим.

Топильский с нескрываемым удовольствием сел на свободный стул и взял розеточку с апельсиновым вареньем.

— Вкусно… ммм, — пробормотал он, прикрыв глаза.

— А мы как раз сплетничали. Хочешь узнать последние новости о Ларе? Ларисе Горбаченко? Марина, ты знаешь Лару? Она дочь известного актера — Алексея Тимохина. Не знаешь? Жаль. Но Тимохина хоть помнишь?

— Да, конечно. Он большей частью снимался в эпизодах, еще в советских фильмах. Однако иногда только эпизоды с его участием из всего фильма и запоминались. В нынешнее время я Тимохина только раз в каком-то сериале краем глаза заметила.

— Точно, — согласилась Таня. — Его совсем не видно в последнее время, а жаль.

— Так что там с Ларой? — напомнил Топильский, продолжая уплетать варенье.

— У нее стресс, — Таня округлила глаза. — Она влюбилась не в того человека, а ведь я ее предупреждала!

— Танюш, мы не умеем читать мысли, излагай яснее, — попросил Топильский.

— Ты знаешь Костикова? — спросила Таня, обращаясь к брату.

— Нет, — буркнул тот.

— Ну как же? Он владелец отеля "Премиум-арт" на Сретенке!

— Слышал, но не знаю.

Таня и Топильский, занятые разговором друг с другом, не обращали внимания на Марину, и не видели, как вмиг побледнело ее лицо. Марина замерла, не донеся чашку до рта. Рука предательски задрожала.

— И что Костиков? — сдавлено спросила Марина.

— Костиков — безобразный тип! — отчеканила Таня. — Совершенно безответственная личность. Хотя, нужно признать, очень симпатичная и магнетическая. Костиков, будто магнит, притягивает к себе женщин. Но глупо рассчитывать на то, что он способен влюбиться в кого-нибудь по-настоящему.

— Почему? — еле слышно спросила Марина и поставила чашку на стол. Рука дрожала уже так сильно, что Марина побоялась обвариться кипятком.

— Он непостоянен, все время куда-то бежит, чего-то ищет. Взять хотя бы его бизнес. Удивительно, что он вообще его имеет! Не занимается ничем постоянным, мотается по свету без конца. У него даже дома постоянного нет. А Лариса влюбилась. Они познакомились в отеле Костикова, когда там проходила презентация Лариной книги о закулисной жизни бомонда.

Топильский покончил с вареньем, поставил на стол вычищенную розетку и с довольным видом откинулся на спинку стула.

— А почему у Лары стресс? Костиков ее бросил?

— Да! Вчера Лара узнала, что Костиков в Москве, поехала к нему в отель, и он сказал, что встретил другую! Очередную дурочку!

— Отель сказал? — хихикнул Топильский.

— Костиков! Слава, перестань ерничать! — разозлилась Татьяна.

Марина сидела ни жива, ни мертва.

— Так и сказал: "очередную дурочку"? — ледяным тоном спросила она, стараясь не выдавать охватившего ее волнения.

Однако ни Татьяна, ни Топильский не заметили ее истинного состояния. Топильский был слишком уставшим и довольным после игрищ в снегу и вкусного чая с вареньем, а Татьяна настолько увлеклась изложением новостей, что не обращала внимания ни на что. Даже не заметила, что капнула вареньем на брючки.

— Что ты, Мариночка, это мои слова. Мужики в таких случаях говорят, что встретили свою единственную и неповторимую, однако и так понятно — лгут. Очередная дурочка. Наверняка, Костиков сообщал нечто подобное своей прежней женщине, когда встретил Лару.

Марине хотелось плакать. Уткнуться в подушку и рыдать до изнеможения, до сухости в глазах, до щемящей пустоты.

Она перевела взгляд на Топильского. Вот ее мужчина! Само совершенство — умный, добрый, отзывчивый, надежный. Зачем ей Костиков? Бросить и забыть! Но Марина знала — не получится. Она уже сказала ему "люблю", и теперь ощущала себя солдатом, принявшим присягу. Но Топильский… Марина закрыла глаза и представила их возможную будущую жизнь. Их дети вместе с отцом барахтаются в снегу, Марина наблюдает за ними из окна гостиной, сама накрывает на стол, ждет. Они ворвутся в дом, и будет звучать смех, брызги снега полетят во все стороны. И Вячеслав посмотрит на нее голубыми глазами, полными счастья и тепла…

"Как все сложно, — думала Марина. — Разве можно любить двоих? Или я люблю одного? Кого? Кого мне легче забыть?"

И Марина с ужасом поняла, что не желает отказываться ни от теплого, надежного семейного очага с Топильским, ни от безумной жизни рядом с бесшабашным авантюристом Костиковым. Она понимала, что так не бывает, придется делать выбор.

"Я подумаю об этом завтра, — Марина вспомнила слова любимой героини — Скарлетт О`Хары. — А сегодня я хочу домой".

Отпускать Марину не хотели. И Топильский, и Татьяна долго упрашивали ее остаться еще и на ужин.

— Я отвезу тебя в аэропорт на поздний вечерний рейс, на 23–40, - говорил Топильский. Вслед за сестрой он незаметно перешел на "ты". — Прошу, останься…

— Нет, я хочу побыть наедине со своими мыслями. Поверь, мне есть над чем поразмышлять. В Питере предстоит тяжелый разговор с директором, я не собираюсь и дальше работать на его фирму. Слишком тяжело после тех событий.

— Хорошо, — после недолгого, но хмурого молчания согласился Топильский. — Одевайся, я отвезу тебя в отель.

Прощались у входа. Марина беспрестанно вертела головой, выискивая среди проходящих мимо и стоящих поодаль людей Костикова. Она боялась, что Сергей, как и в тот раз, подсматривает, подслушивает, а чего ей меньше всего хотелось в этот вечер, так это выяснения отношений. В голове вертелось только: "Быстрее на самолет, в аэропорт!".

Однако закон подлости еще никто не отменил.

Сергей вышел из дверей отеля и подошел к ним.

— Не представишь своего спутника? — спросил он, бросив на Марину жгучий, испепеляющий взгляд.

— Познакомьтесь. Сергей, это Вячеслав Топильский, — ледяным тоном произнесла Марина. — Тот человек, на знакомство с которым я приехала на Рождество к подруге. Я тебе о нем рассказывала.

— Прекрасный принц, — сквозь зубы процедил Сергей, не сводя глаз с Топильского.

— Вячеслав, это Сергей Костиков, о котором нам недавно рассказывала Татьяна. Кроме того, это и есть тот супергерой, о котором ранее, на мосту, говорила тебе я.

— Понятно, — спокойным, лишенным эмоций голосом, сказал Топильский. Он так же изучал соперника, не сводя глаз.

— Ну и со мной познакомьтесь, — добавила Марина. — Очевидно, я и есть очередная дурочка Костикова.

— Не понял? — Сергей с трудом оторвался от созерцания Топильского и посмотрел на Марину. — Очередная дурочка?

— Конечно. Ты же меняешь женщин семь раз в неделю и каждый раз на новую единственную и неповторимую. Или я не права?

— Что за чушь, — Сергей попытался взять Марину за руку, но она отскочила.

— Не трогай меня!

— Марина, — Топильский сделал шаг вперед. — Забирай вещи и уедем отсюда.

— Оставь ее! — гаркнул Сергей и преградил ему дорогу.

— Уйди, — тихо проговорил Топильский. — Лучше по-хорошему. Иначе я сам уберу тебя с дороги.

— Какие мы страшные! Не такие пугали, не испугался. Марина, пойдем, нам нужно поговорить.

Марина смотрела на мужчин. Их поединок отнюдь не вызвал гордости, вроде той, что должна была испытывать дама в средние века, когда на турнире рыцари сражались за право признать ее дамой сердца. Нет, ей стало противно. Будто она вещь на распродаже, за которую борются две оголтелые тетки.

Поддавшись внезапному импульсу, Марина бросилась прочь. Бегом через проезжую часть на ту сторону улицы, где она заметила одинокое и незанятое такси.

"Сумка, паспорт с собой. Прочь из этого города!"

Последнее, что услышала Марина — визг тормозов. Боли не почувствовала. Не успела. Спасительная темнота и тишина похитили ее.

Мама уходит.

"Не оставляй меня!" — кричит Марина. Она бежит по цветочной поляне вслед за мамой. "Не уходи! Я хочу с тобой!". Но мама уходит. Ее ноги отрываются от земли. Марина прыгает, тянет руки вверх, но падает. Снова прыгает, но вновь и вновь оказывается на цветочной поляне.

Мама уходит.

Навстречу свету, теплу. Марина смотрит ей вслед сквозь пелену слез и все шепчет и шепчет: "Мама…".

Мама оборачивается и улыбается с небес. Машет рукой. Марина понимает, что больше никогда не увидит ее, даже во сне.

Мама уходит…

— Мама!

— Доктор, она пришла в себя! Марина! Мариночка!

Марина уже где-то слышала этот голос. В детстве. "Суженый, ряженый, приди ко мне наряженный…"

— Вера Евгеньевна, она вас не слышит. А если слышит, то не понимает. Еще не осознает. При выходе из комы функции организма восстанавливаются постепенно. Пройдет немало времени, прежде чем Марина Сергеевна сможет вас узнать.

— Доктор, Иван Федорович, миленький, она будет такой же, как и раньше?

— Будем надеяться, будем надеяться…

"Такой же, как и раньше… как и раньше… надеяться… надеяться…"

— Можно, теперь я буду приходить каждый день?

— Даже нужно, Вера Евгеньевна. Я понял, что у Марины Сергеевны нет родных. Вы ее подруга, и будет просто замечательно, если вы окажетесь рядом, когда Марина Сергеевна начнет осознавать окружающее. Близкий человек рядом — это лучшее подспорье к быстрому восстановлению.

— А можно к ней придет еще один человек?

— Вы говорите о Вячеславе Александровиче, ее женихе? Так он практически и не уходит отсюда. Странно, что вы не встретились…

"Жених… жених…"

— Нет, я прошу за другого человека. Сергей Костиков. Знакомый Мариночки. Он очень просил, так просил! Но его не пускают.

— Вячеслав Александрович запретил пускать этого человека.

— Иван Федорович, миленький! Можно он придет со мной, когда Топильского не будет в больнице. Он так просил! Так просил!

— Ну, хорошо. Только, если что — вы провели Костикова без моего ведома.

"Ко-сти-ков… Кости-ков… Костиков…"

Вера приоткрыла дверь больничной палаты и осторожно заглянула.

— Я не сплю! — отозвалась Марина, и Вера тут же юркнула внутрь.

— Я принесла тебе цветы. Не какие-то там голландские, а наши московские тюльпаны. Врач сказал, что скоро позволит тебе гулять. Слава обещал привезти какую-то супер-пуперную коляску.

Марина приняла букет из рук Веры. Цветы пахли весной.

— Не могу поверить, что я пробыла в коме так долго! Уже весна…май…

— Мариночка, слава богу, что ты пробыла в коме так недолго! Я читала в Интернете о случаях, когда люди оставались в коме на двадцать лет. Ужас, правда?

— Ужас, — согласилась Марина и отдала цветы Вере, чтобы та поставила их в вазу.

Но свободных ваз в палате не нашлось — все они были заняты букетами. Вера растеряно огляделась.

— Живу, как в цветочном магазине, — с улыбкой посетовала Марина. — Попроси мед. сестру обрезать какую-нибудь пластиковую бутылку.

Вера вышла в коридор, а Марина опустилась на подушки и с тоской посмотрела туда, где находились ее ноги. Она знала, что ноги там, но пока не чувствовала их, только боль — изнуряющую, тупую. Доктор сказал — это временно. При аварии спинной мозг не пострадал, сломанные кости на ногах срослись правильно, функции организма восстанавливаются медленно, но верно. Она сможет ходить. Вполне возможно, останется хромота, но разве это существенно? Главное передвигаться самостоятельно, ни от кого не зависеть. Марина верила, что вновь встанет на ноги. Отчаянно верила. Всем сердцем. Но скоро ли это произойдет?

Вернулась Вера с букетом, уже водруженным в обрезанную пластиковую бутылку из-под минеральной воды.

— По-моему, получилось здорово, — сказала она.

— Спасибо тебе. Признаюсь, я не думала, что ты сможешь нянчится со мной. Вот так, как сестра. Только не прощу, что вы с Томиным отложили свадьбу. Зачем? Может, еще передумаете?

— Я хочу, чтобы свидетельницей на моей свадьбы была ты, — проговорила Вера, поправляя цветы. — Марина, мы уже не раз обсуждали это. Не вини себя, мы с Томиным сами приняли такое решение. Наша любовь от нас не убежит, а с кольцами можно и подождать.

— Хороша свидетельница, в инвалидной коляске.

— Прекрати!

— Все, все, — Марина развела руками. — Расскажи последние новости, что в мире делается?

— Все, как обычно. Кризис процветает, предприятия загибаются. Впрочем, не все. Например, дела у Славы идут неплохо…

— Вера, прекрати нести чушь! Ты прекрасно поняла, о чем я тебя спросила.

— Нет, не поняла! — взорвалась Вера. — Ты спросила о мировых новостях, между прочим! Ладно… не знаю, где он. Как в воду канул.

— Ты давно его видела?

— Давно. С месяц назад, когда ты была еще в бредовом состоянии. Костиков просил, чтобы я провела его в больницу. Топильский такой кордон здесь установил, запретил его пускать! Мне пришлось договариваться с главврачом.

— Я не помню вашего визита, — задумчиво проговорила Марина. — Что говорил Сергей, как себя вел?

— Очень нервничал, все топтался и топтался на месте. Что-то бурчал. Я ничего не разобрала! А на выходе мы столкнулись с Топильским. Что началось! Мариночка, Слава защищал тебя как лев! Вот, если б за меня мой Томин так вступился бы перед кем-нибудь…

— Вера, от души желаю, чтобы у Томина не было подобных поводов вступаться. А Славе спасибо.

— Знаешь, подруга, что-то я тебя никак не пойму. То ты спрашиваешь о Костикове, то благодаришь Топильского за то, что он тебя защищал от визитов этого самого Костикова. Кто тебе нужен-то?

Марина молчала. Вера присела на краешек кровати и ждала ответа.

— Верочка, я не знаю. Слава такой чудесный, заботливый. Мне очень хорошо и радостно, когда он рядом, а Сережа… я беспокоюсь о нем. Вот куда он делся? Вдруг он попал еще в какую-нибудь историю? Я рассказывала, что у Костикова на даче под Питером есть подземный ход? Люди, которые не вляпываются регулярно в кучу дерьма, подземные ходы не роют.

— Тебе было с ним весело? С Костиковым?

— Мне было с ним страшно, — ответила Марина. — Беспокойно. Но в то же время так необычно и так хорошо… Знаешь, в то время я разговаривала по-другому, вела себя так, как не смогу больше вести себя ни с кем. Он вызывал во мне агрессию! Точно! Именно так. Мне все время хотелось с ним спорить, ссориться. Ругать его. И тут же мириться. А та ночь… Впрочем, что говорить. Костиков увидел меня беспомощной инвалидкой и сбежал.

— Ты любишь его, — констатировала Вера грустно. — А мне больше нравится Топильский.

— Мне тоже больше нравится Слава…

— Знаешь что, подруга! За двумя зайцами погонишься, сама знаешь, с чем останешься. Ты уж определись в своих чувствах. Сама признаешь, что Костиков сбежал, так выбрось его из головы! Отдайся настоящему чувству и настоящему человеку.

Из коридора донеслись шум, бряканье, возбужденные голоса. Марина начала улыбаться задолго до того, как открылась дверь.

Первыми в палату ворвались мальчишки — Александр и Евгений. Они тут же кинулись к Марине обниматься и хвастаться только что приобретенными дисками. Следом вбежала Татьяна и с порога принялась отгонять от Марины мальчишек, точно мух.

— Кыш с кровати, — размахивая руками, кричала Татьяна. — То же мне, взяли моду на человека набрасываться! Марина, ты бы хоть гаркнула на них, а то ведь затопчут.

— Не затопчут, — улыбнулась Марина и обняла Татьяну.

На глаза навернулись слезы. Впрочем, они наворачивались каждый раз, когда в гости приходила семья Топильских. Чистая, немного наивная, непосредственная Татьяна, шумные, но такие милые мальчишки. И Слава.

— А вот и я, — сообщило о своем прибытие большущее инвалидное кресло, а затем из-за него высунулась голова Топильского. — Мариночка, посмотри, какой я тебе трон достал. Навороченный! Напичкан электроникой круче, чем самая новомодная тачка. Едет сам, может подниматься по лестницам. Я еще не совсем разобрался с функциями, но подозреваю, что эта конструкция может даже сплясать.

— Спасибо! Но стоило ли тратить огромные деньги ради нескольких месяцев? Я собираюсь научиться ходить на своих ногах.

— Мариш, даже несколько месяцев ты не должна ни в чем нуждаться.

Марина протянула руки, и Слава тут же подошел, чтобы обнять и поцеловать ее.

— Все в порядке? Ты сегодня выглядишь усталой.

— Хочу на улицу, — солгала Марина и прижала ладони к щекам. Ей казалось, что вспыхнувший румянец выдаст настоящую причину ее усталости — беспокойство за неразумного авантюриста.

— Это мы мигом организуем, — Топильский направился к двери. — Я поговорю с врачом.

Иван Федорович, главврач и лечащий доктор Марины, недолгую прогулку разрешил. Марину укутали, как новорожденного ребенка, в кучу одеял и в коляске выкатили на улицу.

Марина наслаждалась теплыми лучами вечернего солнца, запахом еще клейкой листвы.

Топильский сорвал одуванчик, уже начавший смыкать на ночь свои лепестки, и протянул его Марине. Она вдохнула сладкий медовый аромат. Топильский засмеялся, стряхнул желтую пыльцу с ее носа.

— Обними меня, — попросила Марина. — Крепко-крепко, и не отпускай никуда, даже если я побегу.

Вячеслав нагнулся и обнял Марину за плечи, она повернула голову. Его губы коснулись сначала мочки ее уха, затем щеки, прикоснулись к ее губам. Марина потянулась навстречу, и долгий нежный поцелуй стал ответом на ее тревоги и беспокойства.

"Неужели я люблю его, — думала Марина. — Неужели я его люблю?"

Вера и Татьяна вежливо отстали, сели на скамейку поодаль поболтать, а мальчишки убежали в больничный парк и уже что-то откапывали под кривой березой.

— Ты станешь на меня злиться, но все равно я должен признаться. К тебе приходили гости, а я распорядился их не пускать, — вдруг ни с того, ни с сего сказал Топильский.

— Кто? — с жаром воскликнула Марина и тут же осеклась, повторила вопрос спокойно: — Кто?

— Твои Питерские знакомые. Владимир, Валентин, Антон и какая-то женщина, не запомнил ее имени.

— Баба Стеша, — догадалась Марина.

— Нет, — возразил Топильский. — Женщина лет пятидесяти, не бабушка.

Марина улыбнулась:

— Это была она — баба Стеша. Почему ты их не пустил? Я бы очень хотела с ними повидаться.

— Разрешишь ответить честно? Только без обид.

— Конечно.

— Я против того, чтобы воспоминания о питерском кошмаре преследовали тебя и теперь. Это ни к чему. У тебя с этими людьми нет ничего общего, кроме воспоминаний о пережитом безумстве. Уверен, начнете ворошить прошлое, а тебе нельзя волноваться.

Марина разозлилась. Впервые. Взглядом, полным негодования, сощурившись, смотрела она на спокойного и рассудительного Вячеслава. Как же она хотела вывести его из себя! Наговорить кучу колкостей! В эту минуту она была готова послать его к черту, насовсем. Навсегда.

И все же, в глубине души, Марина понимала его позицию, его взгляды на то, что хорошо, а что плохо. До рождества она и сама посчитала бы также — с позиции здравого смысла обеспеченных и замкнутых в своем круге людей. До рождества, но не теперь.

— А ты не подумал, что сейчас ты тоже меня волнуешь? Зачем сказал о гостях, если так печешься о моем спокойствии?

— Мне твои гости показались слишком настырными, они найдут способ пробраться в больницу, а потому я решил, что будет лучше, если новость об их первом приходе ты узнаешь от меня.

— У тебя все продумано, не так ли? Все до мелочей. Однако ты упустил из виду маленький нюанс — я еще жива, я существую и могу сама решать, кого хочу видеть, а кого нет!

— Мы только что впервые поссорились, — после долгого и томительного молчания произнес Топильский.

— Сам виноват, — фыркнула Марина. — Никогда не забывай, что я — человек. Не решай за меня.

— Ты действительно желаешь их видеть?

— Да.

— Хорошо, я найду твоих друзей.

И Топильский покатил коляску в сторону больницы.

После того, как Марину вновь водрузили на кровать, обложили подушками и книжками, гости начали прощаться.

— Слава, задержись на минутку, пожалуйста.

Когда они остались в палате одни, Вячеслав подошел и присел на краешек кровати. Молча. Марина протянула руки, он склонился, и они обнялись.

— Спасибо тебе, — прошептала Марина.

— Я еще ничего не сделал.

— Спасибо, что пообещал.

В ту ночь, Марина долго не могла уснуть. Недавняя ссора с Вячеславом, известие о визите питерских друзей, как ни странно, еще больше усилили беспокойство за Сергея. Будто все они связаны единой неразрывной цепочкой. Сергей бросил ее. Пусть. Но Марина хотела знать, что с ним, где он. Все ли в порядке Просто знать.

"Приедет Вова, баба Стеша, я попрошу их разузнать о Сергее, — думала Марина и тут же возражала себе: — Они не смогут. У Костикова куча квартир в разных городах. Он может быть где угодно!"

Время давно перевалило за полночь, а Марина все вертелась в постели, не в силах сомкнуть глаз.

На тумбочке зазвонил сотовый, который принесла ей Вера. Марина с недоумением взяла трубку. Ответила. Оказалось — ошиблись номером.

Марина смотрела на погасший дисплей и думала, что следует заняться восстановлением списка контактов. После того, как она потеряла свой аппарат, в телефонной книге значились только номера Веры, Славы и Татьяны. Марина сто раз успела пожалеть, что ранее не продублировала свой список контактов на бумаге, в записной книжке, например. Вот потеряла телефон и оказалась отрезанной от всех знакомых.

"Интересно, сейчас, в эпоху сотовых телефонов, в современном мире найдется хоть один человек, помнящий номера друзей наизусть? — подумала Марина и усмехнулась: — Скорее всего, нет. Люди стали слишком доверять технике и беспомощны без нее".

Марина напрягла память и оказалось, что два номера она все же помнила — свой рабочий и номер стационарного телефона на вахте в ООО "Спектр", а вот все остальные придется восстанавливать долго и муторно.

"Телефон вахты… Прохоров! Он дядя Сергея. Я могу узнать у него о том, что с этим прохвостом Сергеем, и где он!"

После выхода из комы, когда Марина уже могла нормально говорить и воспринимать окружающее, она звонила Прохорову с телефона Веры. Разговор шел о дальнейшем сотрудничестве. Марина хотела уволиться, но Прохоров настоял, чтобы она отложила этот шаг до выписки. Прохоров надеялся, что Марина вернется. О Сергее они не говорили.

Наверняка, у Веры в памяти телефона сохранился номер Прохорова, но Марина не желала впутывать в свои задумки подругу.

С трудом дождавшись, когда стрелки на часах покажут девять утра, Марина набрала номер вахты.

— ООО "Спектр", слушаю вас, — отозвался в трубке голос охранника.

— Здравствуйте, это Марина Роскошная, юрисконсульт, соедините, пожалуйста с Николаем Ивановичем.

— Да, Марина Сергеевна, одну минуту.

Заиграла музыка. Марине пришлось выслушать чуть ли не целую рапсодию, прежде чем Прохоров снял трубку.

— Мариночка? — раздался его взволнованный голос. — Простите. Марина Сергеевна. Рад вас слышать! Как ваши дела? Как здоровье?

— Спасибо, Николай Иванович, помаленьку выкарабкиваюсь. Вы сможете уделить мне пять минут для личного разговора?

— Секунду, — произнес Прохоров и сказал кому-то в кабинете: "Будьте любезны, у меня важный разговор. Не смогли бы вы зайти ко мне минут через десять? Спасибо", а затем обратился к Марине: — Я весь ваш, Марина Сергеевна.

Марина немного помолчала, собираясь духом, а затем выпалила:

— Помните тот день, когда вы попросили меня съездить на дачу?

— Конечно…

— Тогда, на мой вопрос, почему вы выбрали именно меня для ухода за собачкой, вы ответили: "Думаю, что вы нужны друг другу". Что вы имели в виду?

— Ах это, — проговорил Прохоров и замолчал. Марина ждала. Наконец, он ответил: — Я имел в виде не пса, а Сергея. Я решил помочь племяннику познакомиться с вами, в так сказать, неформальной обстановке, придумал сценарий спектакля. Уж простите меня грешного! Но сил не было смотреть на вас обоих! На то, как вы загоняете себя в угол. Каждый по своему.

— Объясните, пожалуйста. Я не понимаю. Только честно!

Прохоров еще немного помолчал, прежде чем продолжить:

— Извините меня, Марина Сергеевна, но буду говорить жестко. Помните, вы сами просили о честности. Так вот, глядя на вас, я видел депрессию, стресс, задавленность. Нет, нет, внешне выглядели вы великолепно! Но в салоне красоты могут замаскировать недостатки внешности, но не взгляд, не энергетику, исходящую от человека. В желании отстраниться от общества и людей, вы загнали себя в самый темный угол. Ваш взгляд — был взглядом волчонка, с опаской взирающего на людей. Вы ждали от окружающих только неприятностей. Вы брезговали людьми, Марина Сергеевна!

— Неужели я производила такое впечатление? — в ужасе пробормотала Марина. — Неужели я такой была?

— Простите меня за искренность, но были. Это правда. А что касается Сергея, то он, наоборот, полная вам противоположность. В мире столько интересного, всегда говорил он и бежал за этим интересным на край света. Нигде не задерживался, никого не любил. Влюблялся — да, постоянно, но не любил, потому что рядом всегда оказывался кто-то — еще неразгаданный, более интересный. Ему не хватало адреналина. Порой, слушая криминальный новости, я всерьез опасался услышать в них его имя.

— Понимаю вас, — буркнула Марина.

— Я думал… Нет же! Я думаю так и по сей день! Вы нужны друг другу. Он в состоянии раскрыть вас, научить любить и восхищаться миром, людьми, заставить вас волноваться и сопереживать. А вы в состоянии образумить его, научить целеустремленности. Только вы в состоянии сдержать его неуемный нрав.

— Николай Иванович, но разве это не взаимоисключающие понятия? Разве вы не противоречите сами себе? Вы хотите, чтобы во мне проявились качества Сергея, и в то же время желаете, чтобы я урезонила эти же качества в нем?

— Равновесие, Марина Сергеевна. Этот мир еще жив только потому, что в нем существует понятие равновесия.

Прохоров замолчал. Молчала и Марина, обдумывая его слова.

— Где сейчас Сергей? — спросила она после долгой паузы. — Что делает?

— Пьет.

— Что?

— Насколько мне известно, он в своем подмосковном доме. Никого не пускает и пьет. Я летал к нему. Не пустил даже на порог.

— Можете сказать мне адрес? — попросила Марина.

Спустя два дня Вячеслав выполнил обещанное. Часов в десять утра дверь палаты отворилась и на пороге, смущенно переминаясь с ноги на ногу, появился Вова. Разряженный, как жених, — в костюме и галстуке, узел которого беспрестанно теребил рукой.

— Вовочка, — Марина приподнялась на кровати и протянула к нему руки. — Как я рада тебя видеть! А где остальные?

— Со мной, — ответил Вова и, осмелев, вошел в палату.

Следом появились Валя, Антон и баба Стеша. Все при параде, в лучших из своих костюмов.

Марина расчувствовалась. Глаза вмиг наполнились влагой.

— Ребята, дорогие мои! Как же я рада вас видеть!

— А как мы рады, что, наконец-то, смогли прорваться к тебе, — недовольно проворчал Валентин. — Проще пройти к президенту, наверное.

— Друзья мои! — Марина расцеловала их всех, одного за другим.

А затем расплакалась.

— Ну что ты, — баба Стеша села на стул возле кровати Марины и погладила ее по руке. — Все ведь хорошо. Твой жених сказал, ты скоро встанешь на ноги. Все будет хорошо.

— Рассказывайте, как дела, как работа. Что делается в городе? Стоит еще Питер-град?

— Да что с ним будет, — буркнул Вова. — Нам бы тебя послушать. Волновались мы страшно, как узнали об аварии.

— Кстати, от кого вы узнали? — спросила Марина. Она так обрадовалась известию, что ее хотели навестить друзья, что не задалась этим естественным вопросом раньше.

— Не поверишь, — ответил за всех Антон. — Я узнал об этом от тех бомжей, то есть пьяниц. Вспомни, они помогали нам своровать флэшку.

— Ты поддерживаешь с ними отношения? — с подозрением спросила Марина и внимательно оглядела Антона в поисках признаков пристрастия к алкоголю.

Антон засмеялся.

— Не, я не пью! Я мимо проходил, остановился поздороваться, а они мне и говорят, что девушку вашу того, машина сбила, в коме лежит. Они это от своего родственника узнали, от охранника.

— Понятно, — выдохнула Марина. — От Семена.

— Мы сразу начали справки наводить, узнавать о твоем здоровье, а как нам сказали, что можно с тобой увидится, так сразу сюда и приехали. Только не пустили нас.

Баба Стеша кивала, подтверждая каждое слово Антона, а затем добавила:

— Я на тебя почти каждый вечер карты раскладывала. Хорошо все будет, только ты верь в себя.

Марина встрепенулась.

— Баба Стеша, погадай мне сейчас, пожалуйста! Так мне это надо!

Колдунья смутилась:

— Да я и карт-то с собой не взяла. Да и незачем это, я и так все тебе расскажу, гадала ведь до отъезда.

— И что там вышло? — заинтересовался Валентин, да и остальные мужики придвинулись, навострили уши.

— Эй-ей, — погрозила им пальцем баба Стеша, — вы уши-то прикройте, не для вас информация.

— Да ладно, чего уж там, — смутились мужики.

— Баба Стеша, я им доверяю, говорите уже, не томите! В прошлый раз вы все правильно нагадали. Помните, говорили, что я буду из двух королей выбирать, но при самой себе останусь? Так оно и получилось. Из-за этого в больнице лежу. В тот вечер, когда авария произошла, Сергей со Славой устроили дурдом, целое представление на улице. Делили меня, будто я кукла, а не человек. Так мне захотелось бросить их обоих и убраться из города, что я, сдуру, побежала через дорогу. Ну и в итоге — попала под машину. Так что там, на картах?

— Хорошо все будет, но не сразу. Ждут тебя волнения и тревоги, переживания с сердечным интересом сильные. Удар будет, но ты выдержишь. И опять тебе выбирать придется, но в этот раз странная какая-то комбинация вышла. Честно скажу, не поняла я, чем дело кончится. Любовь позади оставишь, а рядом с твоими хлопотами твой же сердечный интерес лежит. Марина, прости, не поняла. Второй день голову ломаю — бестолку.

— Ладно, что вышло, то вышло, — с неприкрытой грустью произнесла Марина. — Будь, что будет.

Воцарившееся тягостное молчание нарушил Вова:

— А мы часто вспоминаем тебя и наши приключения. Здорово было! Помнишь, как мы на дело ходили? Умора ведь! Жаль, тебя с нами не было около офиса, такой спектакль охраннику закатили! А как я по телефону шифром указание Вальке давал — разведка отдыхает!

— Да, здорово было, весело, — поддержали мужики.

— Я даже скучаю по тем дням, — добавил Вова.

Марина встрепенулась:

— А нет ли у вас желания провернуть нечто подобное еще раз? — прищурившись, с хитрецой спросила она.

— Надо что-то выкрасть? — обрадовался Валя. Мужики придвинули стулья поближе.

— Мариночка, что за странные идеи, — встряла в разговор баба Стеша. — Ладно тогда, жизнь человеку спасали, но теперь?!

— Баба Стеша, — сказала Марина и взяла колдунью за руку. — Сейчас тоже надо жизнь спасти. И опять Сергею.

— А что с ним? Снова арестовали? — подался вперед Антон.

— Слава богу, нет, — выдохнула Марина. — Но он все же в плену. Самовольном. У зеленого змия. Мне стало известно, что Сергей вот уже кучу времени сидит взаперти в своем загородном доме и глушит водку.

— Что надо сделать? — перешел к делу Вова.

— Выкрасть меня и доставить к нему, — лаконично изложила свой план Марина.

Мужики чуть со стульев не попадали.

— Не понял? — буркнул Вова.

— Мариночка, что ты такое напридумывала? — всплеснула руками баба Стеша.

— Понимаете, Топильский, ну тот, кто говорит, что он мой жених…

— А разве он не жених? — перебила Марину баба Стеша.

— Вроде бы жених, — задумчиво ответила Марина, а затем отмахнулась: — Не об этом теперь! Так вот, Топильский не разрешит мне покинуть больницу. Я попробую договориться с главврачом, чтобы он дал команду медсестрам не заходить ночью ко мне в палату. Дам вам деньги на машину — наймете что-нибудь большое, чтобы поместилась коляска.

— А как мы проникнем в больницу? В коридоре сидит амбал, приставленный твоим женихом. Кстати, он всегда там сидит или время от времени?

— Время от времени, — пояснила Марина с сомнением в голосе: — Или я не всегда его замечала… А в больницу проникать не нужно! Вытащите меня через окно, палата на первом этаже!

Мужики поднялись и со знанием дела принялись изучать окно, подоконник, траву за окном.

— Не нравится мне все это, — проговорила баба Стеша, качая головой. — Не проще ли съездить к Сергею и привезти его сюда?

— Нет, — отрезала Марина. Добровольно он не согласиться, а чтобы его похитить не хватит и отряда спецназа. Не удивлюсь, если у него и под тем домом подземный ход.

— Что у него? — не поняла баба Стеша.

Марина взмахнула рукой:

— Не берите в голову. Просто поверьте, проще вытащить отсюда меня, чем затащить ко мне Сергея.

— Через окно не получится, — вынес свой вердикт Вова. — Только шума наделаем. И главврача лучше не впутывать, с официальными лицами в таких делах связываться опасно — выдадут. Они же на работе, за место боятся. Нет, нужен другой план.

Стали думать. Через полчаса оголтелых споров, размахивания руками и даже попыток дать друг другу в лоб, план был составлен. Обсудили детали, обменялись номерами телефонов. Несмотря на яростные протесты, Марине удалось снабдить заговорщиков деньгами на проживание в гостинице и на оплату издержек по похищению.

— Все, вам пора, — сказала Марина, — а то ко мне сейчас придут со шприцами, иголками, а затем массажист явится.

И они стали прощаться. До вечера.

Весь оставшийся день Марина не находила себе места. Ближе к полднику пришел Топильский. Марина изо всех сил радостно улыбалась и старалась вести себя как можно ласковее и спокойнее, чем и вызвала подозрение.

— Ничего не случилось? — с тревогой спросил Вячеслав.

— Нет, — не моргнув глазом, солгала Марина. — Просто я так счастлива! Спасибо, что разыскал и привез ко мне друзей.

— Это было не сложно, — улыбнулся Топильский. — Твое хорошее настроение радует. Что сделать еще для моей красавицы?

— Убрать своего амбала из коридора и попросить мед. сестер не докучать мне после отбоя, — выпалила Марина. — Слава, я чувствую себя арестованной. На меня косо смотрят пациенты, наверное! Как преступница, с охраной под дверью. А от визитов мед. сестер я просыпаюсь, а потом долго не могу сомкнуть глаз. Слава, пожалуйста…

Топильский не почувствовал подвоха в лисьих, заискивающих интонациях Марины.

— Хорошо, я сниму охрану. Насчет медсестер не обещаю, ими распоряжается врач.

— Слава, пожалуйста, попроси его…

— Ладно, хорошо…

— Сделай это сейчас, немедленно, — настаивала Марина.

Вячеслав поднялся, однако, дойдя до двери, замешкался, оглянулся. Марина с усердием изображала безгрешного ангела. Топильский вышел.

— Есть! — не удержалась и вслух воскликнула Марина.

К возвращению Вячеслава она снова вошла в образ ангела.

— Получилось?

— Да. Охрану снял, а Иван Федорович согласился, что в вечерних посещениях мед. сестер ты не нуждаешься. Все прихоти моей красавицы исполнены?

— Все! — Марина протянула руки и Вячеслав, сев на кровать, заключил ее в объятия. Марина поцеловала Топильского, а затем прошептала ему на ушко: — Есть еще одна малюсенькая просьба…

— Какая же?

— Я хочу начинать быть самостоятельной. Научи меня саму пересаживаться на кресло. Я буду гулять по больнице.

Топильский отстранился, взял Марину за руки, заглянул в глаза.

— Мариш, ты торопишься. У тебя не хватит сил справиться самой. Сесть без посторонней помощи в кресло ты точно не сможешь, руки слишком слабые.

— А что же делать? Я так и буду только с тобой гулять? Я хочу с пациентами общаться, проехаться по больнице…

Вячеслав задумался. Марина уже потеряла надежду, как вдруг лицо его просветлело:

— Все же так просто! Отменяй свой приказ насчет охраны, и я оставлю здесь парня только с одной целью — по первому зову пересаживать тебя в кресло и обратно.

— Нет! — воскликнула Марина, а затем пробормотала: — Только не охрана…

— Кстати, в больнице есть мед. братья. Как же я сразу не подумал! Не хочешь охрану, пойду договорюсь с персоналом.

— Пусть будет мед. брат. Только предупреди его, что я — свободная личность, а не арестант! Захочу поехать к пациентам в гости, в обыкновенную палату, — поеду! И не нужно ходить за мной по пятам. Хочу стать нормальным обычным человеком.

— Договорились, — улыбнулся Вячеслав.

— А теперь, сам посади меня в коляску и научи ей управлять. Или для этого нужно окончить курсы и получить права?

Топильский рассмеялся.

Марина лежала под капельницей и с тревогой смотрела на часы. Уже пять вечера! До назначенного времени начала операции оставалось два часа.

Наконец появилась медсестра — Леночка. В обычный день Марина с удовольствием бы с ней поговорила, но сейчас ее страшно раздражала Леночкина болтовня. А как долго она вынимала капельницу!

— Спасибо, Леночка. На сегодня все процедуры закончены?

— Да, Марина Сергеевна. Завтра у вас еще добавится лечебная физкультура, а на сегодня все.

— Можно попросить не тревожить, не проверять меня сегодня? Хочу побыть одна.

Марине показалось, что Леночка обиженно надула губы:

— Да, нас уже предупредили. Я не буду к вам заходить.

— Спасибо, — Марина постаралась вложить в улыбку максимум доброты.

Едва за мед. сестрой закрылась дверь, Марина потянулась к телефону. Выбрала из списка контактов номер дежурного мед. брата. Этот номер ранее ей сообщил Топильский.

— Здравствуйте, это Марина Роскошная, пациентка из 105-й палаты. Вы не могли бы посадить меня в кресло? Да, сейчас.

Мед. брат появился мгновенно и тут же с усердием принялся исполнять порученное. Марина подозревала, что Топильский хорошо тому заплатил, но решила перестраховаться и достала из кошелька тысячную купюру.

— Это вам в благодарность, — сказала Марина, протягивая деньги. Мед. брат купюру взял, слабо протестуя. — Не обидитесь, если вдруг получится, что обратно меня переложит кто-нибудь другой? Если я не позвоню, не нужно меня искать.

Мед. брат смотрел на Марину с подозрением, но она хитро подмигнула, и парень расслабился:

— Понятно, — мед. брат расплылся в широкой улыбке.

Марина протянула ему еще одну тысячную купюру:

— А это вам за понимание.

— Марина Сергеевна, буду нем, как рыба! — заверил парнишка.

— Помогите выехать в коридор, — попросила Марина и парень, чуть ли не с поклоном принялся выполнять приказание.

Управлять коляской оказалось совсем не трудно, Марина быстро освоила кнопочки и рычажки. Вскоре она уже заняла наблюдательный пост между мужским туалетом и расположенным сбоку от него выходом на "черную" лестницу. Марина выбрала такую позицию не случайно — в пролетах лестницы курили работники больницы и пациенты, ну а мужской туалет, естественно, посещали все обитатели мужского пола данного учреждения. Марина собиралась нанять на работу пару-тройку мужичков.

Наконец, подходящая кандидатура появилась. Мимо нее по направлению в туалет проследовал мужичонка лет сорока — небритый, в заношенной майке и вытянутых на коленях спортивных трико. Марина дождалась, когда он выйдет, и выехала вперед, преграждая дорогу.

— Хочешь заработать хорошие деньги, — в лоб спросила она.

Мужичок остолбенел, пуча на Марину серые опухшие глазки:

— Чего?

— Денег хочешь?

— Хочу, а что?

— Поработать надо.

— Не, я больной, я не могу, — прогнусавил мужичонка. Марина про себя чертыхнулась.

— Делать ничего не придется, нужно только охранника, что сидит на входе в больницу, отвлечь.

Мужик принялся чесать пузо. Соображал он туго, и вряд ли из-за болезни, думала Марина.

— А как я, не… я не могу.

Марина снова вытащила из кошелька тысячную купюру.

— Тысячу даю сейчас, дам столько же, если найдешь еще двух надежных парней.

При виде денег мужик начал соображать значительно быстрее.

— Двоих надо? — спросил он. — С ними придется делиться из этих денег?

— Нет. Две тысячи тебе, а мужикам я отдельно заплачу.

— Поехали!

Марина, не ожидавшая от мужичка такой прыти, даже растерялась, когда он, без лишних разговоров, встал позади коляски и покатил ее в свою палату.

— Куда меня везешь? — спросила Марина.

— В моей палате как раз два мужика надежных лежат, там поговорим.

Надежные мужики выглядели примерно так же, как и первый — опухшие ото сна и пристрастия к алкоголю. Отличие заключалось лишь в смекалке — они сразу почувствовали выгодность сделки, и были готовы на все.

— План таков, — говорила Марина. — Ровно в семь вечера выкатите меня в вестибюль. С улицы зайдет женщина. Как только она встанет за моей коляской — начинаете представление. Вы вдвоем — ругаетесь, кричите, привлекаете внимание. Ты, — Марина ткнула пальцами в первого мужичка, — тормошишь охранника, чтобы он не заметил, как меня вывезут из больницы.

— А зачем такие сложности? — вдруг спросил один из двух сополатников мужичка. — Дверь-то открыта, гуляй — не хочу!

Марина зыркнула на него и проговорила, как можно строже:

— Задача такая — никто в вестибюле не должен заметить, что я выезжаю на улицу. Охранник меня знает, запомнит мой уход, и очень удивится, что я не вернулась к отбою. Поднимет тревогу, а к отбою я возвращаться не намерена. Все ясно?

— Ясно, — дружно гаркнули мужики.

— Вот и хорошо. По возвращению приплачу еще два раза по столько же, если перед отбоем и ночью будете наблюдать за дверью в мою палату и, если кто сунется, говорить, что вот-вот, буквально минуту назад, видели меня проезжающей мимо. Пусть ищут в больнице.

— Возвращаться-то как собралась? — задал неожиданный вопрос самый сообразительный из мужичков.

Марина задумалась.

— Сотовые у вас есть? — спросила она. Мужики кивнули. — Давайте номера, как вернусь — тут же позвоню. По обстановке отвлечете охранника.

— Опять драться? — спросил первый мужичок. — Второй раз он сам нам в лоб даст.

— Зачем драться? Можно и просто позвать охранника куда-нибудь, типа плохо кому-то…

Мужики подумали, почесались и, наконец, изрекли:

— Заметано. Только это… за утро…

— Оплачу по возвращении, — заверила их Марина.

Заговорщики распрощались. До часа пик оставалось сорок минут.

Марина уже сидела в коляске в вестибюле. Подошел охранник, вежливо поздоровался, поинтересовался, что она здесь делает, решила прогуляться?

— Нет, что вы, — заверила его Марина. Просто захотелось побыть с людьми. Смотрите, здесь родственники к пациентам приходят, сутолока, разговоры — так хорошо! А то лежу в палате, в тишине, ни людей, ни жизни не вижу. Хочу посидеть, понаблюдать.

— Это значит, выздоравливаете, раз к людям потянуло, — добродушно улыбнулся охранник. — Это хорошо. Вячеслав Александрович просил, если что, присмотреть, чтобы вас не обижали.

— Спасибо Вячеславу Александровичу, — мило улыбнулась в ответ Марина, а про себя выругалась: "Вот подлец! Свою охрану снял, зато больничную приставил".

В дверях появилась баба Стеша. Она остановилась, испуганно озираясь по сторонам, но заметив Марину заулыбалась. Марина едва удержалась, чтобы не помахать ей рукой. Баба Стеша вошла в роль родственницы, пришедшей навестить больного. Заметив изучающий взгляд охранника, подошла к висящему на стене внутреннему телефону, сделала вид, что набирает номер. Охранник потерял интерес к новой посетительнице и уткнулся в газету. Баба Стеша тут же повесила трубку и, не торопясь, приблизилась к Марине, встала за ее спиной.

А трое мужичков уже толкались в холле. Едва баба Стеша успела встать позади коляски, как неожиданно из дверей вышел Иван Федорович — лечащий врач Марины. И тут же ее заметил.

— Черт, черт, черт! — выругалась Марина вслух.

— Гулять вышли, Марина Сергеевна? — поинтересовался доктор.

— Нет, просто решила на людей посмотреть, — завела Марина приготовленную для охранника речь. А сама стреляла глазами в сторону мужичков, чтобы не торопились, еще не время, но они не заметили пущенных стрел.

— Ты че меня толкаешь! — начал один.

— А ты чего!

— Да пошел ты!

Завязалась драка. Люди повернули головы на шум. Иван Федорович застыл, изумленный, а затем, вслед за охранником, бросился разнимать дерущихся. Третий мужичок подливал масла в огонь, дергая охранника за рукав и приговаривая:

— Нет, ты посмотри, что делается! Это средь бела дня!

Баба Стеша не растерялась и мигом выкатила коляску с Мариной на улицу.

Как впоследствии узнала Марина от гордых собой мужичков, они прикрыли ее отход перед Иваном Федоровичем, ответив на его изумленное: "А где Марина Сергеевна?", что "Дама на коляске? Так она только что проехала внутрь, в коридор". На следующий день за это она дала им еще по пятьсот рублей.

Возле ворот ждал микроавтобус. Баба Стеша бегом домчала Марину до него. Валя и Антон тут же подхватили ее и вместе с коляской занесли в салон. Часть кресел внутри салона предусмотрительно отсутствовала.

— Ну, слава богу, — повернувшись, с водительского сиденья произнес Вова. — Поехали?

— Вперед, командир! — скомандовала Марина и рассмеялась, давая выход нервному напряжению.

Загородный дом Сергея оказался приземистым особнячком из темного камня — мрачным, тоскливым. За кованой железной решеткой ограды наблюдались ухоженный газон, клумбы, деревья, но отчего-то они не украшали место, а наоборот, слишком правильными формами наносили на общую депрессивно-безликую картину оттенок стерильности.

"Да уж, — подумала Марина, — ни тебе горок, ни валяний в снегу".

Валентин нажимал на кнопку звонка, что располагалась сбоку от высоких ворот, а Марина попросила Вову поставить ее кресло под глазок камеры, чтобы Сергей хорошо смог рассмотреть посетительницу.

Наконец, переговорное устройство затрещало:

— Чего тебе? — вот так, без здравствуй, грубо спросил голос Сергея.

На минуту Марина опешила, не ожидая такого приема.

— Поговорить хочу.

— Говорили уже, не о чем больше.

— Да как ты можешь, — начал заступаться за Марину Вова, но она дернула его за полу пиджака.

— Сергей, впусти нас немедленно, сукин ты сын! Я сбежала из больницы, проехала в душном автобусе кучу километров не для того, чтобы торчать под дверью! — Марина кричала зло, от души, вложив в слова все переполняющие ее эмоции. Где-то там, рядом с Сергеем, залаяла собака. Марина вздрогнула. — И вообще я не к тебе приехала, я хочу увидеть Ганнибала!

Узнав голос Марины, Ганнибал зашелся визгливым лаем.

Вдруг раздался визгливый скрип, и створки ворот начали медленно отъезжать в стороны.

Сергей встретил их на пороге дома — небритый, мятый, с опухшим лицом. Запахло перегаром и еще чем-то кислым, пропавшим.

Марина сморщилась:

— До чего ты докатился, — проговорила она.

— Не нравится, не смотри. Я тебя не звал!

И тут Ганнибал справился с удерживающей его дверью — открыл ее лапой и выскочил в холл.

— Ганнибалушка, солнышко! — воскликнула Марина.

Пес кинулся к ней, повизгивая, виляя хвостом. Марина обняла Ганнибала, зарылась носом в его мягкую шерсть.

— Как же я скучала по тебе, как же я переживала…

Ганнибал облизал Марину с ног до головы. Шершавый язык щекотал щеки, Марина смеялась.

— Говори, зачем приехала, — грубо нарушил их идиллию Сергей.

— Пропустишь в комнату? — спросила Марина, отстраняя от лица Ганнибала.

Сергей равнодушно махнул рукой.

Марина попросила друзей оставить их наедине с Сергеем.

— Только ты, если что, кричи, — высказался Вова, сверкая глазами в сторону Сергея. — Мы сразу придем!

Сергей шел впереди, не помогая Марине катить коляску. Марина злилась, но, сцепив зубы, молчала. Он пригласил ее в комнату, которая по своему назначению являлась кабинетом, однако захламленная пустыми бутылками, прокисшими остатками еды, в этот момент она больше походила на зал низкопробного питейного заведения после закрытия.

Ганнибал ворвался в комнату. Как вихрь, пронесся он по стоящим на полу пустым бутылкам, зазвенело стекло. Сергей поймал пса, схватил в охапку и выдворил за пределы комнаты, закрыл дверь.

— Что с тобой происходит? — спросила Марина. — Почему ты запил?

— Какая разница, — отмахнулся Сергей и плюхнулся на диван.

— Мне это не нравится, — сообщила Марина.

Она не ожидала, что эти слова вызовут такую буйную реакцию Сергея.

— А что тебе нравится? Принц — само совершенство? Так он есть, рядом, Топильский! Весь такой правильный, рассудительный. Будешь с ним как кот в масле кататься. Чего ты сюда пришла?

— Ты ревнуешь, — с грустью произнесла Марина. — Я могла бы догадаться. Но с чего ты решил, что я выбрала его? Я еще никому не сказала "да"! Между прочим, на твое предложение я тоже еще не сказала "нет".

Сергей подошел и сел возле ее ног.

— А сколько можно ждать, Марина? Сколько можно думать, водить за нос? Не хватит ли? Ладно бы ты просто думала, но ты… Ты с ним! Ты позволяешь ему заботиться о себе, быть рядом. Он даже больницу в осаду взял!

— Господи, Сережа! Да, если бы я знала, что ты еще любишь меня, если бы я знала…

— Ты бы продолжила копаться, выбирать между двух мужиков. Я понял это, давно понял! Тебе сам процесс интересен, роскошная наша женщина! Чтобы мужики мучились, ползали у твоих ног.

Марина расплакалась. Слезы обиды душили. Комок встал в горле — не продохнуть. Марина громко всхлипнула. Как он может так говорить, как смеет! А вдруг он прав? И это на самом деле так? Вдруг она осталась той же бесчувственной дрянью, волком смотрящей на людей, какой была до рождества? Вдруг она до сих пор не сделала выбор только потому, что ей доставляет удовольствие видеть мучения мужчин?

— Нет! Ты не прав, — сквозь рыдания выдавила Марина. — Просто я запуталась. Я не доверяла тебе!

— Зато ему доверилась.

Сергей выпрямился и отошел к окну.

— Сережа, все еще может быть. Вернись! Ты мне нужен!

— Я? — Сергей обернулся и проговорил уже без злости. Тихо. Проникновенно. С болью. — Ошибаешься. Тебе нужен Топильский. Что проку от меня? Бегу от себя в зазеркалье, так, кажется, ты говорила в Питерской квартире? Да, я постоянно в бегах. Несдержанный, непостоянный. Тебе будет плохо со мной. Мы постоянно ссоримся!

— Но и миримся тоже…

— Ненадолго.

— Сережа…

— Нет! — неожиданно громко и резко крикнул Сергей, а затем повторил еле слышно. — Нет.

— Я люблю тебя!

— Ошибаешься. Ты хочешь быть со мной из-за чувства противоречия, из-за злости, оттого, что я скрылся, ушел — из-за каких угодно причин, но только не из-за любви! По-настоящему ты любишь Топильского, я видел.

Марина взорвалась:

— Что ты мог видеть, когда?

— Еще до аварии, в твоих глазах. Он — человек, который тебе нужен. И в душе ты понимаешь это. Ты была такая… светлая, одухотворенная рядом с ним в тот вечер.

— Ты все неправильно понял. Просто в тот день я хорошо провела время в его загородном доме — с его сестрой и с его племянниками.

— Вот видишь! Он может дать тебе настоящую семью. Тебе нравится это. Семья, настоящая, любящая — вот, чего тебе не хватало в жизни.

Марина задумалась. Да, действительно, у нее никогда не было семьи. Только мама. Отец, не согласный со стилем жизни жены, все силы отдавал работе, по вечерам лишь смотрел телевизор. Мама воспитывала в Марине принцессу — не шуметь, научиться не показывать удивления, правильно использовать столовые приборы… Настоящей, шумной, переполненной эмоциями семьи, подобной семье Топильских, у нее не было. Но, как оказалось, она очень хотела ее иметь! Марина вспомнила, сколько наслаждения, сколько радости приносили ей визиты Татьяны, ее детей, Топильского. Она любила их суетливую, шумную возню.

Сергей внимательно следил за выражением лица Марины. Она подняла голову, встретилась с ним взглядом и вмиг окунулась в омут боли.

— Уходи! — вдруг закричал Сергей. — Эй, вы, забирайте ее, мы поговорили! Ты забыла еще об одном моем недостатке — я меняю женщин семь раз в неделю, зачем мне возиться с инвалидом?

Влетевший в комнату Вова с размаху ударил Сергея кулаком в лицо. Тот опрокинулся и завалился на стол. Вова кинулся к нему, ударил еще и еще. Сергей не сопротивлялся.

— Хватит! — сквозь рыдания кричала Марина. — Хватит! Увезите меня отсюда, быстрее!

Ворвавшийся в комнату Ганнибал поначалу растерялся, бросился сначала к Марине, затем к Сергею. Оскалившись, кинулся на Вову, но отчего-то изменил намерения в последний момент и укусил Сергея.

Сергей взвыл.

Валя и Антон оттащили Вову, а баба Стеша откатила коляску с рыдающей Мариной.

— Ганнибал! Ганнибал! — кричала Марина.

Пес навострил уши, глянул на Марину взглядом, полным отчаяния, и принялся зализывать рану на руке Сергея — свой собственный укус.

— Какая сволочь! Нет, какая же он, все-таки, сволочь этот Сергей! — не прекращала восклицать баба Стеша, уже сидя в автобусе рядом с Мариной. Баба Стеша обнимала Марину, гладила по плечу.

Марина плакала. Тихо. Слезы крупными каплями текли по щекам.

— Зря разняли, — сокрушался Вова, — я б ему так влепил!

— Не нужно, — проговорила Марина. — Он правду сказал. Мне семья нужна, не он.

— И все же, он — сволочь! — обрубила баба Стеша.

Марина не захотела возвращаться в больницу. Все равно час посещений закончился, а рисковать и проникать внутрь до утра, когда в холле тихо, смысла не было. Их заметят и тут же доложат Топильскому, а Марине меньше всего хотелось объяснять с ним.

Решили, что Марина переночует в номере бабы Стеши — оказалось, что ей достался одноместный номер с двуспальной кроватью. А рано утром друзья доставят Марину в больницу.

— Хочу выпить! — вдруг заявила Марина. — А давайте, как тогда, прямо здесь, в салоне автобуса. С пластиковыми стаканчиками и солеными огурцами! А?

Мужики переглянулись и согласно кивнули, а баба Стеша ничего не поняла.

— Как это, с огурцами? — удивилась она. — Нет уж, я сама в магазин пойду, наберу всего. А то напьетесь с нервов, будет дело!

Мужики и Марина расхохотались. Нервы начали отпускать. Стало легче.

Вечером Марина лишь пригубила спиртное, но после стресса, да на фоне болезни и лекарств, голова наутро раскалывалась так, будто накануне Марина опорожнила пол-литра.

— Не завозите меня в больницу, — попросила Марина, когда баба Стеша и Вова катили коляску через больничный парк. — Посижу здесь, подышу.

— А как внутрь попадешь? Вдруг вопросы начнут задавать?

— Ерунда, прорвемся. Скажу охраннику, что он не заметил, как я выехала. Или попрошу своих больничных помощников его отвлечь.

— Уверена? — уточнил Вова.

— Да, — твердо ответила Марина. — Давайте прощаться здесь.

Они обнялись, баба Стеша поплакала, вытирая влажной салфеткой глаза. С Валей и Антоном Марина распрощалась раньше. Заговорщики решили не показываться около больницы всей гурьбой.

— Держись, — напутствовала баба Стеша. — Все будет хорошо. Помнишь, что карты нагадали? Что ты любовь свою позади оставишь, но все равно все благополучно закончится.

— Да, я помню, — кивнула Марина. — Сердечным интересом и хлопотами. Я замуж выйду за Топильского, а вас приглашу на свадьбу. Обязательно!

Они снова обнялись. Все втроем. И за этим занятием не заметили прихода Топильского.

— Я знал, что ничего хорошего от прихода твоих гостей не будет, — сказал он.

— Слава? — Марина с удивлением воззрилась на него. — Что ты тут делаешь?

— Ищу тебя. Иван Федорович всю больницу на уши поставил.

— Я выехала подышать воздухом.

— И дышала им всю ночь? Одна из мед. сестер видела, как тебя на коляске вывозили за ворота. Ей показалось это странным, и она спросила Ивана Федоровича. Он позвонил мне. А я искал тебя всю ночь. Мои ребята прочесали чуть ли не весь город.

Марина стушевалась, не зная, что сказать. Вова вступился за нее.

— Это мы виноваты, не успели наговориться в больнице и решили выкрасть Марину, посидеть в спокойном месте, поговорить по душам…

— Вова, баба Стеша, — встряла в разговор Марина, желая выпроводить друзей, пока они не нарвались на гнев Топильского. — Я вам очень благодарна! Надеюсь, увидимся с вами еще.

Вова правильно понял ее взгляд. Он взял бабу Стешу под руку и увлек к выходу:

— До свидания, Мариночка, очень приятно было повидаться!

— До свидания, — растеряно пробормотала баба Стеша.

— У тебя хорошие друзья, — тихо проговорил Топильский, глядя им вслед. — Надежные. А теперь скажи, где ты была на самом деле?

Он сел на корточки перед ее коляской и пристально, спокойным голубым взором, заглянул в ее душу. И Марине казалось, что он видит ее насквозь, все ее поступки, проблемы, переживания. Не осуждает, но и не одобряет, а просто смотрит на них с одной лишь целью — помочь. Он желал разобраться с ее проблемами, успокоить, раствориться в ней. Навсегда. Без остатка.

— Я хочу стать твоей женой, — сказала Марина, глядя ему в глаза. И они ответили, вспыхнув, подобно небу, озаренному лучом полуденного солнца.

— Ты… ты согласна? — робко спросил Вячеслав.

Марина улыбнулась. Спокойно, с удовольствием. Легко. Впервые за бесконечное количество оставшихся за спиной дней и лет, она будто улыбнулась самой душой — легко.

— Конечно. Я люблю тебя…

Эти слова сорвались с ее губ сами. Марина замерла, пораженная. Меньше суток назад, она говорила их другому человеку, и тогда она хотела их сказать, верила в то, что говорит, но сейчас… В этот миг "я люблю тебя!" сказала ее душа. Марина смутилась, прижала ладони к щекам, пряча румянец.

Топильский засмеялся, обнял ее и сжал так крепко, что Марина едва не закричала.

— Я люблю тебя! — прокричал Топильский и добавил тихо, только для нее одной: — Я люблю тебя…

Прошло три с половиной месяца.

Наступил сентябрь. Марина не пожелала выходить замуж в инвалидной коляске, и они с Вячеславом решили отложить свадьбу. После того, как Марина встала на ноги, назначили день — тридцатое сентября.

Ранее, в начале июня, Вячеслав забрал Марину из больницы, и с тех пор она жила в его загородном доме. Стала частью семьи Топильских, хотя пока еще и неофициальной. Татьяна и тетя Нюра окружили Марину заботой, порой даже слишком навязчивой. Они, под предводительством докучливого наставника по лечебной физкультуре, учили ее ходить и снова радоваться жизни. В июле Марина уже сама, без посторонней помощи, лишь опираясь на изящную, подаренную Вячеславом, трость, выходила гулять в сад. А вскоре они с Топильским, под присмотром Татьяны, смогли отрепетировать вальс — танец молодоженов.

Вера с Томиным поженились в конце июля. Марина с помощью трости и пары таблеток обезболивающего смогла с достоинством выполнить миссию свидетельницы — подружки на свадьбе. Вера организовала перевод Томина в Москву, и теперь могла навещать Марину чаще. Вере нравилось бывать у Топильских. А когда Томин уехал в длительную командировку на Дальний Восток, и Вере стало абсолютно нечем заняться, она взяла за правило являться в гости, чуть ли не каждый день. Поначалу Марина чувствовала себя неловко из-за того, что ее подруга так часто приезжает в дом, где сама Марина еще на птичьих правах. Но вскоре она заметила, что Топильские души не чают в Вере, и успокоилась.

Двадцатого сентября Марине доставили свадебное платье, и Вера, узнав об этом, тут же приехала его оценить.

Марина в прекрасном платье из белого атласа и тончайшего кружева ручной работы вертелась возле зеркала.

— Шикарно! — восхищалась Вера. — Ты выглядишь великолепно, подруга.

— Да, мне тоже это платье понравилось больше всех остальных, — улыбнулась Марина. — Посмотри, что мне подарил Слава!

Марина принялась копошится в ящичках туалетного столика и, наконец, извлекла оттуда бархатную коробочку в виде довольно большого прямоугольника.

— Не правда ли, эти вещи будут восхитительно смотреться вместе?

Едва Марина открыла коробочку, как Вера ахнула и прижала руки к груди:

— Боже мой! Какая прелесть! Это — совершенство!

На шелковой подкладке искрились всеми оттенками роскоши — бриллиантовое колье и серьги. Колье в виде тонкой платиновой паутинки с капельками бриллиантовой росы на ней, а серьги — сорвавшиеся вниз крупные капли на тонкой платиновой нити.

— Марина, ты обалдела, — проговорила Вера, не сводя глаз с драгоценностей. — Разве можно держать это в ящике туалетного столика! Вот придет Вячеслав, я ему мозги вправлю. Ладно ты бестолковая, но он!

— Верунь, хватит ругаться, в доме есть сейф, я взяла из него украшения, чтобы похвастаться перед тобой. Лучше посмотри на меня, — сказала Марина и, погрузив пальцы в свои волосы, подняла их на затылок. — Как думаешь, что сделать с волосами? Высокую прическу или оставить их распущенными и только слегка подвить?

Вера критически осмотрела Марину с ног до головы, повертела ее перед зеркалом.

— Распущенные, — вынесла она, наконец, свой вердикт. — Так ты смотришься моложе.

Марина рассмеялась:

— Это что ты сейчас такое сказала? Я что, по-твоему, старая?

Поначалу Вера не поняла вопрос Марины, а затем рассмеялась:

— Боже, какая же я глупая бываю! — воскликнула Вера. — Возьму и брякну невесть что! Нет, конечно, ты не старая, просто с распущенными — лучше.

Дверь распахнулась, вошел Топильский и замер, с восхищением глядя на Марину.

— Ты божественна, — пролепетал он.

Первой опомнилась Вера и принялась выталкивать Топильского за порог со словами:

— Нельзя жениху смотреть на невесту в подвенечном платье до свадьбы! Не положено!

— Но почему? — сопротивлялся Вячеслав.

— Примета плохая, вот почему, — сказала, как отрубила, Вера.

В конце концов жениха удалось изгнать. Вера облегченно вздохнула:

— Кажется, он не успел тебя рассмотреть.

— Думаешь? — спросила Марина, чувствуя как тревога змеей вползла в ее душу.

После того, как Марина переоделась в обычные вещи, Вячеслав пригласил женщин прогуляться по городу:

— У меня встреча в офисе, в пять вечера, а до этого есть небольшая кучка свободного времени. Предлагаю пойти куда-нибудь, посидеть на открытом воздухе. Такая погода стоит! Осенью Москва бесподобна. Вера, как вы смотрите на это?

Вера в этот момент вопрошающе смотрела на подругу. Марина хихикнула, подошла к Вячеславу и обняла его за талию:

— Меня он не спрашивает только потому, что знает — я завсегда согласная, если речь идет о прогулке по Москве. Все же, я люблю этот город больше, чем Петербург. Теперь.

— Ну, раз так, то и я завсегда согласная, — сказала Вера и задорно рассмеялась.

Под чутким присмотром охраны, они неторопливо бродили по улицам города в поисках уютного местечка, и любовались осенью. Еще стояли теплые дни конца сентября, но под ногами уже шуршало золото, а в воздухе витал тот особый дух "последней мечты", когда все уже кончилось, но еще можно успеть. Время тоски и отчаяния, немыслимых поступков и решительных побед.

Марина думала о том, что для одних осень — агония, предсмертный вздох, для других — напоминание о потерянном времени, дающее возможность осуществить последнюю мечту. Марина шла, подняв лицо навстречу ветру, и вдыхала полной грудью горько-сладкий аромат.

Зашли в парк. На небольшой полянке, среди россыпи золотой листвы, стоял скрипач. Он играл призывно и печально. Люди не могли пройти мимо. Они останавливались, толпились на пятачке асфальтированной аллеи, удивлялись, напирали друг на друга, чтобы лучше видеть и слышать, но не переходили черту. Никто не решался перешагнуть бордюр и, нарушив гармонию музыки и природы, приблизиться к музыканту. А музыкант играл, и благодарная осень роняла золото к его ногам.

На центральной аллее, недалеко от фонтана, обнаружили уютное кафе. Несговариваясь, выбрали столик на открытом воздухе, заказали кофе. Заказ принесли быстро. Официантка, заметив, что стол усыпан опавшей листвой, уже подняла полотенце и хотела смахнуть, но Топильский успел перехватить ее руку и попросил:

— Оставьте.

Официантка окинула его равнодушным взглядом, пожала плечами и ушла.

— Вы правы, — сказала Вера. — Так значительно лучше. Мариш, посмотри, какое удивительное стечение цветов. Как стечение обстоятельств, случайное и бесподобное!

Марина поставила чашку с блюдцем на стол, поверх листьев, и не удержалась от тихого вздоха. Она поняла, о чем говорит Вера! Восхитительная картина, нарисованная самым лучшим художником — жизнью.

На вытоптанном сотнями ног, черном пятачке земли стоит круглый белый стол. На столе, поверх россыпи золотых листьев, на белых с тонкой золотистой каймой блюдцах — три маленькие, ослепительно белые чашки, наполненные до краев черным кофе.

— Действительно, иначе и не скажешь — стечение цветов.

— Да пропустите же меня! — прокричал кто-то.

— Не может быть! — воскликнул Топильский.

Марина с трудом оторвалась от созерцания совершенства и посмотрела в сторону, откуда доносился шум.

Охранники Топильского с трудом удерживали Сергея. Даже, несмотря на расстояние, Марина смогла разглядеть, что в этот раз он выглядит отлично — подтянут, одет с иголочки. Из запоя Сергей явно вышел без потерь.

— Слава, пропусти его, — попросила Марина. — Некрасиво, люди уже смотрят.

— Вячеслав, пусть он скажет, зачем пришел, — поддержала подругу Вера.

Топильский неохотно махнул рукой, и охранники отступили. Сергей приблизился.

— Простите, что я так нахально ворвался в ваш покой, — начал он, но Топильский прервал монолог.

— Тебе стоит как можно быстрее изложить причину появления и уйти. Иначе, боюсь, мое хорошее настроение может закончиться.

Марина смотрела на Сергея снизу вверх. Молча. Пристально. В голове вертелась странная и, вроде бы, не относящаяся к ситуации, фраза Веры: "Стечение обстоятельств, стечение цветов…".

— Марина, мы так плохо расстались в последний раз, я хочу извиниться.

— Извиняйся быстрей, — поторопил Топильский, вскочив. Сергей бросил на него испепеляющий взгляд.

Вера встала и взяла Топильского за руку, а затем подтянулась и что-то прошептала ему на ухо. Топильский сел, откинулся на спинку стула и сложил ногу на ногу. Его рука принялась отстукивать на столешнице какой-то ритм. Вера накрыла его пальцы своими.

Сергей обратился к Топильскому:

— Я должен поговорить с Мариной. Прошу тебя…

— Отпустите их, Вячеслав, — попросила Вера.

Топильский с неохотой кивнул. Сергей протянул руку Марине, она оперлась на нее, встала.

И они ушли в желтеющий сентябрь.

Вера и Топильский сидели за столиком и смотрели вслед уходящей паре.

— Они не вернутся, — сказала Вера. — Слава, отпустите ее.

— Но почему? Почему? — воскликнул Топильский. Вера с силой сжала его руку, удерживая.

— Она любит вас, но рано или поздно она все равно ушла бы к нему.

— Но почему? — тихо, дрогнувшим голосом, еле дыша, спросил Топильский.

Вера отпила кофе и аккуратно, боясь потревожить листву, поставила чашечку с блюдцем на край стола.

— Вы тот, кто нужен ей, а Сережа тот, кому нужна она. Раньше, до рождественских событий в Петербурге, до аварии, Марина лишь брала от жизни. Все время к чему-то стремилась, что-то достигала. У нее даже был план, в котором по пунктам четко и лаконично были расписаны все ступеньки ее жизни. Марина сильно изменилась с тех пор. Теперь она желает только отдавать, заботиться, воспитывать. А вы — само совершенство, состоявшаяся личность.

Топильский нахмурился, достал сигарету и, спросив разрешения у Веры, закурил.

— Зато я успел кое-что узнать о Костикове. Он непостоянен, порою инфантилен, порою несдержан, груб. Марина намучается с ним.

Вера согласно кивнула.

— Да. Только ей и нужен такой принц.

— Какой?

— Еще ветреный, взбалмошный, несмышленый. Принц, которого она сделает королем.

Сентябрь 2010 г.

Оглавление

Сафина Ирина Принц для роскошной женщины

Реклама на сайте