«Джек-пот для Золушки»

Дмитрий Ребров Джек-пот для Золушки

Ибо кто знает, что хорошо для человека в жизни, во все дни суетной жизни его, которые он проводит как тень?

Книга Екклесиаста, 6:12

ПРОЛОГ

Он пошевелил мышкой, курсор послушно двинулся и лег на кнопку с решительным и коротким словом «да».

Он вздохнул и горько усмехнулся. Какие безумные надежды обуревали его совсем недавно! Сколько невероятных планов роилось в его голове всего лишь неделю назад! Он не ходил по земле — парил над нею. Казалось, еще чуть-чуть — и весь мир надет к его ногам! И вот все в одночасье рухнуло, теперь у него просто нет иного выбора… Вернее, выбор-то есть, но… Нет, об этом страшно даже подумать…

Ну же, смелее!!!

Его палец дрогнул, чуть слышно щелкнула клавиша мышки, экран на мгновение погас и тут же вспыхнул стандартной заставкой «Windows».

Он победно улыбнулся. Он был немного горд собой — все-таки он сделал это! Закинув руки за голову, он сладко потянулся. Чудовищное напряжение последних суток разом покинуло его, стало необыкновенно легко, даже весело!

Зазвонил телефон, но он даже не взглянул в его сторону. Он неспешно закурил, потом выключил компьютер и закрыл его крышку. Телефон продолжал трезвонить. Интересно, кто бы это мог быть? А, не важно!.. Пусть звонят, отныне его здесь нет и больше уже никогда не будет. Докурив, он загасил сигарету, откинулся в кресле.

Пора собираться домой. При мысли о доме стало тепло, радостно и… совестно. Ничего! Он знал, что там его любят и ждут, а, значит, все будет хорошо.

Да, пора!.. Напоследок он окинул взглядом свой роскошный кабинет и встал.

Ну вот и все…

Нет, не все! Он вдруг вспомнил, что осталось еще одно дело — последнее. Он снова вздохнул. Писать объявление ужасно не хотелось, но…

«Лучше всего было бы утопить его в Москве-реке, — с неожиданной злостью подумал он. — Там ему самое место! У, чертова шарманка!»

Он хмуро покосился на потертый черный чемоданчик, словно опасаясь, что тот услышит его мысли. Даже сейчас, выключенный и безмолвный, он давил на него своим необъяснимым и потому пугающим всемогуществом. От этого чуда техники можно было ожидать чего угодно…

Нет, он не будет рисковать, он в точности выполнит оговоренное условие. Выполнит, потому что оно — последнее.

Он вздохнул в третий раз, сел за стол и взял листок бумаги…

Часть первая ВКУС БЕСПЛАТНОГО СЫРА

1

Ледяной ветер пробирал до костей. Автобуса не было уже минут двадцать. Наташа подняла воротник старенького пальто, втянула голову в плечи, нахохлилась, но все это почти не помогало. Холодно было ужасно. Наступил ноябрь, и был он в этом году по-зимнему морозным и по-осеннему ветреным и бесснежным.

«Предзимье — вот как это называлось раньше, — подумала Наташа. — Господи, как холодно. Поскорей бы снег выпал, что ли…».

Автобуса ждало немало людей, в основном — старушки-пенсионерки. Прячась от пронизывающего ветра, все они сгрудились за железной стенкой остановки. Наташа тоже попыталась туда втиснуться, но там, где не дуло, люди стояли плотно, плечом к плечу, а с краю, где было посвободнее, ветер гулял вовсю.

Напротив, через дорогу, на такой же остановке было пусто. Всем надо было к метро, ехать в другую сторону желающих не было. Наташа решила укрыться от ветра там, тем более, что с той стороны улица просматривалась даже лучше, и свой автобус она заметила бы раньше остальных.

Настроение у нее было пасмурное, под стать погоде.

Сегодня у бабушки опять подскочило давление, наверное, все из-за той же погоды. А тут еще оказалось, что, как назло, закончилось ее лекарство, Наташе пришлось срочно бежать по аптекам. Вобщем, день не задался с самого утра. Вместо того, чтоб давно уже сидеть в теплом архиве, она мерзла на пронизывающем ветру.

А, между тем, архив был единственным местом на земле, где Наташа была абсолютно счастлива. Только там, спрятавшись от всех проблем за пыльными кипами старинных книг, она забывала о своей незавидной судьбе.

Четырнадцать лет назад, когда Наташе едва исполнилось двенадцать, пьяный ублюдок на своем МАЗе выскочил на встречную полосу и на полном ходу врезался в некстати подвернувшийся серый «Жигуленок». От страшного лобового удара пассажиры легковушки скончались на месте. Ими были родители Наташи — мама и папа.

Мир рухнул в одно мгновение. Наташа с сильнейшим неврозом оказалась в одной больнице, примчавшаяся на похороны бабушка — в другой с сердечным приступом. Но они выкарабкались. Наташа — потому что была молода, а бабушка — потому что на ней оставалась единственная внучка. Ужасная потеря связала их узами еще более крепкими, чем родственные. Они остались на земле только вдвоем и держались отныне друг за друга с отчаяньем утопающего.

После ужасной смерти дочери и зятя страх за внучку буквально сводил Екатерину Даниловну с ума, и Наташа вынуждена была считаться с этим с самого детства. Бабушка боялась всего: электричества, хулиганов, болезней, дурных компаний, но больше всего — дорог и машин. До самого последнего звонка она провожала и встречала внучку возле школы, чтобы перевести ее через дорогу. Все эти годы Наташа была мишенью для школьных остряков, но терпела — спокойствие бабушки было для нее важней. По той же причине она всегда — как бы ей ни хотелось задержаться! — возвращалась домой к девяти вечера.

После школы был историко-архивный институт, потом аспирантура, но жизнь Наташи изменилась мало. Она по-прежнему спешила к девяти часам домой, а если изредка случалось задержаться, то по десять раз звонила, чтобы успокоить свою бабулю.

Понятно, что при таком строгом режиме наладить личную жизнь было невозможно. Ведь в двадцать лет после девяти вечера все только начинается! Какому парню понравится, если его пассия все время смотрит на часы и срывается с места как ошпаренная в самый волнующий момент! За Наташей намертво закрепилась репутация синего чулка.

И вот неутешительный итог — ей двадцать шесть и рядом никого, кроме неотвратимо стареющей бабушки. Есть, правда, диссертация, но кому сейчас нужна история! И сама Наташа, и ее научный руководитель, и знакомые на кафедре — все они просто горстка чудаков, самозабвенно копающиеся в давно минувшем. В мае у нее будет защита, а что потом? Какой-нибудь нищий музей, убогое существование на мизерную зарплату, неизбежная смерть бабушки и полное, оглушительное одиночество!

Рядом фыркнул, остановившись, автобус. Не ее, этот шел в другую сторону, к конечной. Наташа сделала несколько шагов вперед, на ветер — автобус загораживал ей дорогу. Когда он, выпустив пассажиров, поехал дальше, Наташа вернулась на остановку. Краем глаза она заметила бьющийся на ветру листок. Его, наверное, приклеили только что — объявление было девственно белым и резко выделялось на фоне своих потускневших соседей. Наташа подошла и, придерживая край наспех прилепленного листка, прочитала: «Отдам в хорошие руки б/у ноутбук за символическую плату».

Компьютер был нужен, он здорово помог бы ей в работе, вот только денег даже на захудалую «тройку» у Наташи не было. А тут хоть и подержанный, но — ноутбук! И все же ей захотелось оторвать язычок с адресом — так, на всякий случай. Она потянула за него, и все объявление осталось в ее руке. Оно просто, не успело еще как следует приклеиться к шершавой стенке остановки. Наверное, стоило прикрепить его назад, но тут из-за поворота показался Наташин автобус. Она поспешно сложила объявление пополам, клей к клею, и, сунув его в карман пальто, кинулась на другую сторону улицы…

В архиве Наташа засиделась допоздна, до самого закрытия. Работалось ей хорошо, дело спорилось, стопка исписанных листов на ее столе росла как на дрожжах.

Она любила историю. Любила, отрешившись от всех забот, погрузиться с головой в атмосферу увлекательных событий давно прошедших времен. Любила особый, несравнимый ни с чем запах архивов. Любила отыскивать среди гор документов и книг что-то новое и неожиданное.

А в прошлом было столько неожиданного! Нередко Наташе доводилось, наткнувшись на какие-нибудь малоизвестные исторические факты, поражаться их несомненному сходству с событиями настоящего.

«Ну вот же, — хотелось тогда воскликнуть ей, — смотрите, ведь все это уже было! Почему же никто не хочет видеть этих очевидных аналогий?! Почему никто не желает учиться на уже совершенных кем-то давным-давно ошибках?! Подумать только, скольких бед удалось бы избежать, если бы люди научились извлекать уроки из своего прошлого! Но не слишком обремененное знаниями человечество предпочитало из века в век совершать одни и те же ошибки, с детским упрямством раз за разом наступая на очередные грабли. И этому бегу по граблям не было конца…»

Выйдя из автобуса, она свернула к небольшому кондитерскому киоску. Во-первых, чтобы купить бабушке ее любимых ватрушек, а во-вторых, чтобы поболтать немного с продавщицей ларька Оксаной.

Оксана, разбитная веселая хохлушка, приехавшая в Москву на заработки, была Наташе почти подругой, во всяком случае, очень хорошей знакомой. Однажды случайно разговорившись, они почувствовали друг к другу стойкую симпатию и с тех пор постоянно и охотно общались. От Оксаны всегда исходил могучий, совершенно несокрушимый оптимизм, Наташе было хорошо и легко с ней. Всего две-три минутки легкого трепа — и у нее поднималось настроение, она словно заряжалась от неунывающей Оксаны какой-то светлой, доброй энергией.

— О, гляньте кто пожаловал! — Оксана сразу заметила Наташу, пристроившуюся в очередь за двумя старушками. — А ну, девушки, давай веселей! Ко мне подружка за ватрушками!

Бабушки заулыбались, им тоже хорошо был известен веселый нрав продавщицы. Быстро обслужив обеих, Оксана захлопнула перед Наташей окошко и вышла на улицу.

— Ну, как дела, наука? Что нового в нашем славном прошлом?

— В прошлом пока все по-старому, а как в настоящем? — улыбнулась Наташа.

— Письмо от мамки пришло.

— Ну?

— Растет, пишет. Компоту банку разбил, матом ругаться начал. — Из всех новостей Оксана всегда выделяла главное: про своего пятилетнего сына Вовку, которого растила одна, без мужа. — За мной, пишет, сильно скучает. Все спрашивает, когда мамка вернется… Сынуля мой…

— Мама здорова?

— Да ничего, слава Богу. Спина только побаливает, да давление иногда, а так ничего, бегает! Шо с ней сделается! Она у меня крепкая. А твоя бабуля как?

— Тоже давление скачет. На погоду, наверное…

— Да уж, погодка… Анекдот слыхала? Едут в поезде жид, хохол и москаль…

Не переставая рассказывать, Оксана вернулась в ларек, дала Наташе ватрушки и взяла деньги. Они посмеялись немного и расстались…

Наташа открыла дверь и крикнула с порога:

— Бабуля, привет! Как ты?

— Хорошо. Теперь уже совсем хорошо. Бабушка вышла ей навстречу. — А ты как, Натуся? Не замерзла?

— Немножко. Я ватрушек принесла. Сейчас чайку заварим… — Наташа пошла переодеться, а Екатерина Даниловна — на кухню, ставить чайник.

Они пили чай и вели обычный неторопливый, необязательный разговор о погоде, о Наташиной диссертации, о бабушкином здоровье. Точно такой же разговор был вчера. И позавчера. И…

— Кто-нибудь звонил? — спросила Наташа.

— Нет.

«Нет. Опять нет». Как и вчера, как и не делю назад, и месяц… Она никому не нужна. Просто она никому, кроме бабушки, на этом свете не нужна…

Отчаянье поднялось со дна души мутной волной, накатило, ударило в голову, и уже готовы были проступить слезы на глазах, но Наташа привычно собралась с силами, не давая себе расслабиться. Еще не хватало разреветься перед бабушкой! С ее-то давлением! «Стой! — сказала себе она. — Хватит!» Хватит ныть, изнурять жалостью к самой себе сердце. Сколько можно! Наташа не могла понять причин участившихся в последнее время приступов острого — до слез, до боли в груди — недовольства своею судьбой. Откуда это у нее? И с чего вдруг? Ведь тысячи и тысячи людей живут гораздо трудней, но не жалуются, не распускают нюни, как она. Взять хотя бы ту же Оксану…

Лучшее средство от хандры — работа. Наташа взглянула на часы — начало девятого. Отлично, еще пару часиков вполне можно потрудиться на ниве отечественной историографии. Она убрала со стола на кухне, разложила свои бумаги, взяла ручку. «Как все-таки плохо без компьютера!» — привычно подумала Наташа и тут же вспомнила об объявлении, сорванном сегодня днем на автобусной остановке. Она отыскала в кармане пальто скомканную бумажку и еще раз перечитала.

«Отдам в хорошие руки б/у ноутбук за символическую плату», а внизу — четыре язычка с адресом. Жалко, что на них не было телефона. Вдруг стало ужасно любопытно — а какая же нынче «символическая» цена на «б/у» ноутбуки? Если новый ноутбук средней руки стоит около тысячи долларов, размышляла Наташа, то «символической платой» вполне может оказаться, скажем, половина цены. Пятьсот долларов — сумма для нее абсолютно запредельная. А вдруг меньше? Вдруг, например, сотня? Свободных ста долларов у Наташи, впрочем, тоже не было, но ради компьютера такие деньги она, пожалуй, выкроить бы смогла. Черт, обидно, что нельзя позвонить!..

И тут Наташа внезапно словно увидела себя со стороны. Сидит на кухне этакая унылая клуша и, тупо уставясь в одну точку, вяло гадает: «Вот если бы так, а вот если бы эдак…». Ее окатило стыдом и, следом, злостью на себя.

«Размазня! Курица несчастная! Да любой нормальный человек давно бы уже сходил по объявлению и все узнал!» Она взглянула на адрес — недалеко, всего-то минут десять-пятнадцать ходьбы. Поздно? Ничего! В конце концов, ей нужен компьютер или нет?! Ведь завтра его вполне уже может и не быть. Запросто уведут «б/у ноутбук» из-под носа. За символическую-то плату…

Наташа решительно встала и направилась к выходу.

— Натуся, ты далеко? — встревожилась бабушка.

— Я по делу, бабуля, ненадолго. Через полчаса вернусь, — ответила Наташа и, чтобы не вдаваться в объяснения, поспешила выскользнуть за дверь.

Уже на улице она спохватилась, что забыла дома кошелек. Хотела было вернуться, но подумала: «А зачем он мне? Там денег-то — кот наплакал, хватит только на коврик для „мышки“… Вот узнаю, что почем, тогда уж…».

И она отправилась дальше, улыбаясь на ходу забавной игре слов: кот наплакал денег на коврик для мышки…

Когда Наташа нашла нужную ей старую пятиэтажку, план действий был готов.

Значит, так. Каким бы расчудесным ни оказался этот «б/у ноутбук», больше ста долларов она за него не предложит. Заиметь компьютер ей, конечно, хотелось, но нежелание влезать в непомерные долги было еще сильней. А если, паче чаянья, случится чудо, и эта сумма хозяев ноутбука устроит, то Наташа «внезапно обнаружит», что оставила кошелек дома. Время позднее, за деньгами ее уже не отправят. Она твердо пообещает расплатиться на следующий день, а уж завтра-то она наверняка что-нибудь придумает!

Наташа поднялась на третий этаж и нажала кнопку звонка.

2

Дверь открыл долговязый лысоватый мужчина лет сорока в густо обсыпанном мукой красном фартуке. Руки его тоже почти по локоть были в муке. Он держал их перед собой, как хирург перед операцией, и, подслеповато щурясь, улыбался Наташе.

— Здравствуйте, я по объявлению, — улыбнулась в ответ она и пояснила: — Насчет ноутбука.

Улыбка тут же слетела с лица мужчины. Он смотрел на гостью каким-то странным, виновато-испуганным взглядом и молчал.

— Так как же… насчет ноутбука? — смутившись, повторила Наташа.

— Да-да, проходите… — очнулся хозяин и отступил от двери, опустив глаза.

— Сережа, кто там? — донесся женский голос из глубины квартиры.

— А-а-а-а!.. Папочка, спаси меня! — в прихожую с визгом влетела девчушка лет восьми и спряталась за отца, с разбегу уткнувшись носом в испачканный передник.

— Ну, ты у меня сейчас!.. — следом за ней выскочил мальчик года на два-три старше, но, увидев незнакомого человека, резко остановился и осекся.

— Кто там, Сережа? — снова крикнула женщина.

— Это по объявлению, за компьютером, — негромко ответил мужчина.

Тут же в коридоре появилась хозяйка. Она гак же, как муж, держала перед собой испачканные мукой руки и смотрела на Наташу круглыми, испуганными глазами.

«Что это они?… Уставились, как на прокаженную…» — удивилась про себя она.

— Здравствуйте, — кивнула она хозяйке.

— 3-здравствуйте, — с запинкой ответила та. Хозяева молча разглядывали гостью. Испуг в их глазах постепенно исчез, теперь они смотрели на Наташу, как ей показалось, с какой-то непонятной смесью сомнения и жалости. Дети вслед за родителями тоже молча таращили на Наташу свои глазенки. Пауза затягивалась.

«Странные какие-то…» — подумала Наташа и спросила с едва заметным раздражением:

— Так вы продаете ноутбук или нет? Мужчина коротко взглянул на жену. Она в ответ чуть пожала плечами и, обращаясь к детям, скомандовала:

— А ну-ка, ребята, марш к себе, и чтобы вас не было ни видно, ни слышно!

Как только за детьми закрылась дверь, хозяин, наконец, произнес:

— Да, мы продаем ноутбук. Вот он, — он показал на черный чемоданчик, стоящий у самого порога, посреди кучки разномастной обуви.

«Не слишком подходящее место для компьютера» — молча удивилась Наташа.

— Вы позволите на него взглянуть?

— Ну разумеется, — ответил мужчина и, кивнув на свои руки, добавил: — Одну минутку, я только… Одну минутку!

Он исчез на кухне, оттуда послышался шум воды в раковине и приглушенные голоса хозяев. Похоже, они спорили, но о чем — разобрать было невозможно. Да это и не интересовало Наташу, ее внимание куда больше привлекал черный чемоданчик у порога.

Вероятно, это была очень старая модель. Он совсем не походил на современные ноутбуки — тоненькие и изящные. Своими габаритами он скорее напоминал обычный «дипломат», к тому же изрядно потасканный. Его пластиковые бока были истерты и покрыты густой сеткой царапин и ссадин — видимо, ему немало доставалось от предыдущих хозяев. Ручка у чемоданчика была явно «с чужого плеча», несоразмерно большая, грязно-желтого цвета, с прилипшими обрывками старой синей изоленты. В общем, вид компьютер имел самый что ни на есть непрезентабельный.

Наташе даже пришло в голову, что если углы этого ноутбука обить железом, он стал бы как две капли воды похож на чемодан, в котором держит свой нехитрый инвентарь их вечно пьяный сантехник дядя Вася.

«Какой старый… — разочарованно думала она. — Хотя, может быть, это как раз неплохо — за такую рухлядь много не запросят. Вот только работает ли он?… Что-то не очень в это верится… Уж не собираются ли здесь, часом, меня надуть?…». Ей казалось сомнительным, чтобы столь ветхий аппарат оказался исправным. Да и поведение хозяев настораживало.

«Ну-ну, посмотрим, посмотрим…».

— Хотите проверить, как он работает? — послышался за спиной голос хозяина.

Он был уже без фартука, на его носу появились массивные очки, а в руках он держал сетевой шнур с адаптером.

— Если это только возможно, — не без доли ехидства ответила Наташа.

— Я понимаю вашу иронию, — усмехнулся — выглядит страшновато, да и лет ему немало, но, поверьте, работает он просто великолепно. Да что я вас уговариваю? Сейчас сами во всем убедитесь…

Странно, но он не предложил Наташе пройти в комнату, где им наверняка было бы удобнее. Вместо этого он взгромоздил чемоданчик на табурет, размотал провод удлинителя и подключил к нему адаптер. Его движения были нервны, суетливы, он явно волновался. Наташа обратила внимание на его руки — они мелко дрожали. Мужчина открыл крышку, включил питание и тут же, словно опасаясь чего-то, поспешно отступил назад.

«Он что, боится, что эта штука взорвется?» — Поведение хозяина насторожило Наташу.

— Прошу вас, — глухо сказал он, жестом приглашая ее к компьютеру.

Она неуверенно шагнула вперед. Стула ей никто не предложил, Наташе пришлось присесть перед табуретом на корточки. Она взглянула на экран. В ноутбуке была установлена очень старая версия «Windows», но картинка была на удивление яркой и контрастной, а цвета — сочными.

Управляя «мышкой» на крохотном свободном уголке табурета, Наташа открыла содержимое жесткого диска. Необходимый ей «Word» она обнаружила сразу. Еще она успела заметить несколько знакомых «игрушек», названия других программ ей ни о чем не говорили.

Она запустила «Word» и пробежалась по клавиатуре, набирая пробный текст. «Мама мыла раму» — появилось на экране. Наташа сохранила файл и закрыла «Word». Нашла на жестком диске свою «маму» — и снова открыла ее. Чуть погудев, ноутбук послушно высветил на экране Наташину пробу.

— Ну как? — поинтересовался хозяин.

— Надо же, действительно работает! — с удивлением кивнула Наташа. — Такой старый, а… Умеют же делать! Кстати, а что это за фирма? — Она положила руку на клавиатуру.

— Не знаю, — пожал плечами мужчина. — Он у меня только три месяца, а название на крышке стерлось уже давным-давно…

— А дисковод? — Вспомнила Наташа, пожалев, что не захватила с собой дискеты.

— Дисковод под трехдюймовую дискету и, поверьте на слово, тоже абсолютно исправен.

Наташа встала, повернулась к хозяину.

— И сколько же вы хотите за этот ваш антиквариат? — Улыбнулась она.

— Так вы берете его? — Мужчина, пряча взгляд, стал отключать и складывать чемоданчик.

— Это зависит от того, сколько вы за него запросите.

— Видите ли, девушка… — хозяин замялся, опустив глаза, — этот компьютер достался мне на несколько необычных условиях, и я клятвенно обещал предыдущему владельцу, что уступлю его только на тех же точно условиях…

Мужчина снял очки, он по-прежнему не поднимал глаз на Наташу. Она, заинтригованная, ждала продолжения, но он молчал. Очки в его руках подрагивали. В квартире повисла напряженная, тягучая тишина.

«Псих какой-то…» — с раздражением подумала Наташа.

— Ну говорите же! Что вам от меня нужно? — не выдержала она.

Он тяжело вздохнул и виновато взглянул на нее.

— Мне нужно от вас… все, что у вас есть. «Точно — псих!» — испугалась Наташа.

— Что?… — в замешательстве переспросила она.

— Я хочу получить за этот компьютер абсолютно все деньги, которые у вас есть. Таково условие. — Тут он заметил Наташин испуг и поспешил ее успокоить. — Не пугайтесь, ради бога! Я имею в виду только те деньги, что у вас сейчас при себе. Я понимаю — условие довольно нелепое, но… Уверяю вас — это не моя блажь, просто я обещал… Я не могу… Поймите…

Он снова растерянно замолк.

Наташа была удивлена сверх всякой меры. Такого поворота она никак не ожидала.

— Но я же вовсе не собиралась покупать ваш ноутбук вот так сразу, — растерянно пробормотала она. — Я хотела только взглянуть на него, узнать цену… Живу я недалеко… Я же не думала… Да я даже кошелек не захватила!

— Так что, у вас вообще денег нет?… Ни копейки?… Посмотрите, прошу вас… — упавшим голосом попросил хозяин. Он выглядел совершенно расстроенным, Наташе даже показалось, что он готов расплакаться от досады.

«Нет, у него определенно не все дома».

Она демонстративно пожала плечами и сунула руки в карманы пальто. В левом, на самом дне, под бумажкой с объявлением и носовым платком, Наташа нащупала несколько монеток.

— Вот, — она протянула мужчине ладонь и с вызовом спросила: — Два рубля с полтиной — вас это устроит?!

— Устроит! — радостно воскликнул он.

— Ну конечно устроит!!

«Какой-то сумасшедший дом…» — недоумевала Наташа.

— Вот, возьмите… — засуетился хозяин, — это шнур питания, это мышка… Что же еще?… Сейчас, минуту, я дам вам пакет… — он сбегал на кухню за пакетом, уложил в него провода, потом принес коврик для мыши.

Наташа с неописуемым изумлением наблюдала за ним, все так же держа на открытой ладони свои четыре монетки.

— Вот ваш ноутбук, вот ваш пакет. — Мужчина поставил их на пол перед Наташей и довольно потер руки. — А теперь, дорогая моя, гоните денежки!

«Я брежу» — думала Наташа, глядя на возбужденное, сияющее лицо хозяина. Она наклонила свою ладонь, и монетки, коротко звякнув, скатились в руку мужчины. Он тут же сжал ее в кулак и слегка выставил его перед собой. Несуразная поза — он словно грозил этим своим кулаком кому-то.

«Сейчас он меня прибьет!» — Испуганная Наташа осторожно взяла чемоданчик и пакет.

— Я могу идти? — робко спросила она.

— Конечно, можете, только… Я просто обязан вас предупредить: когда вы надумаете расстаться с ним, — он кивнул на компьютер, — вы должны будете сделать это точно так же, как я. Только незнакомому человеку и только за все его деньги! Запомнили?

Наташа молча кивнула, покосившись на судорожно сжатый кулак. Ей хотелось только одного — убраться отсюда как можно скорее. В животе противно заныло от накатившего страха. Она потихоньку стала пятиться к выходу. Свободной рукой хозяин открыл гостье дверь, и Наташа торопливо шагнула за порог.

— Знаете, там есть любопытные программки… — загадочно улыбнулся мужчина.

— До свидания, — пробормотала она и стала спускаться.

— Прощайте!

«Скорей, скорей отсюда! Вот угораздило же! Этот тип… Он же явно с прибабахом!.. Господи, чуть со страху не умерла!» — метались в голове испуганные мысли. Наташа с трудом сдерживалась, чтобы не побежать.

— Да, вот еще что! — прогремел сверху голос хозяина. — Запомните: наша сделка обратной силы не имеет! Как говорится, претензии не принимаются, товар возврату и обмену не подлежит!

Наташа опрометью кинулась вниз по лестнице. Выскочив из подъезда, она по инерции пробежала еще несколько шагов и остановилась. Несколько раз глубоко вдохнула, стараясь прийти в себя. Было немного стыдно за свой нелепый страх, но ничего поделать с собой Наташа не могла — ноги были ватными, а сердце прыгало в груди как очумелое.

— Черт знает что… — пробормотала себе под нос Наташа.

Вдруг она услышала резкий звук: где-то наверху с треском открывалась уже заклеенная на зиму оконная рама, Наташа подняла голову и увидела, как в распахнутом окне на третьем этаже возник силуэт мужчины. Он резко взмахнул рукой — и следом по асфальту дробью рассыпался негромкий металлический звон. Такой звук обычно издают упавшие монеты.

Наташа была готова поспорить на что угодно, что эти монеты — рубль и три полтинника — еще пять минут назад лежали на ее ладони!

3

Только подойдя к своему дому, Наташа более или менее успокоилась.

«А что, собственно, произошло? — думала она. — Чего это я так испугалась? Просто дядька со странностями, ну и что с того? Мало ли таких в Москве? Радоваться должна, дурочка, что даром компьютер получила! В кои-то веки подфартило, а ты… Скорее всего, мужик решил от этого хлама избавиться, а заодно и поразвлечься. Он же просто-напросто дурака валял! Такие, наверное, у него шутки юмора… Ну и на здоровье! Он посмеялся, теперь моя очередь. Компьютер-то — вот он, родимый! Ну и что, что старый? Он мне еще о-го-го как послужит! Мы с ним теперь вдвое больше страничек для моего диссера наклепаем!»

Так она уговаривала себя всю дорогу домой, но, несмотря на это, неприятный жутковатый осадок на душе все-таки остался. Наташа благоразумно решила не рассказывать бабушке о странных обстоятельствах приобретения компьютера. Ведь в то, что можно купить исправный ноутбук по цене позавчерашней газеты, не поверила бы даже ее наивная бабуля. Зачем лишний раз давать ей повод для волнений? Она и так всего боится, а тут еще такая невероятная история!

Нет, этот компьютер ей одолжил на время… ну, скажем, Женька Распопов — он и бабушке знаком, и с компьютерами дело имеет. Надо только не забыть его об этом предупредить — так, на всякий пожарный случай…

— Натуся, это ты? — раздался взволнованный бабушкин голос, едва она переступила порог.

— Я, бабуля.

— Что ж так долго? Я уж волноваться начала. Ведь поздно уже, на улицах в такую пору одни бандиты шастают… — привычно заворчала старушка.

— Бабуля, ну какие бандиты? Что ты выдумываешь? Посмотри лучше, что я принесла…

Екатерина Даниловна, покряхтывая, вышла в прихожую.

— Вот, смотри. — Наташа, раздеваясь, кивнула на компьютер.

— Ну и что в этом чемодане? — недоверчиво поинтересовалась бабушка.

— Это не простой чемодан, бабуля! Это… — Наташа выдержала таинственную паузу и выпалила: — компьютер!

— О, господи! Да откуда же он у тебя взялся? С каких доходов-то? — удивилась та.

— Ты что, думаешь, что я его купила? Ха-ха! На какие шиши?! — засмеялась Наташа.

— Натуся, ну не украла же ты его? — растерянно улыбнулась и бабушка.

— Нет, бабуля. К сожалению, нет…

— Так откуда же?

— Ты Женьку Распопова помнишь? Программиста, что у нас на кафедре налаживал…

— Ну конечно, помню, — перебила Екатерина Даниловна. — Такой интересный молчаливый блондин…

Наташа улыбнулась. В их доме молодые люди появлялись нечасто, и бабушка прекрасно помнила каждого из них. Правда, интересный блондин Женька был наполовину лыс, сутул, кривоног, да к тому же патологически немногословен. Так что представлять интерес он мог, пожалуй, только для семидесятилетних старушек.

— Он одолжил. Теперь, бабуленька, производительность моего труда взлетит до небес! Тебе, кстати, тоже не мешало бы освоить компьютер!

— Смотри, не сломай чужую вещь, балаболка! Ты хоть умеешь с ним обращаться?

— А то! Ну что, опробуем? — Наташа хитровато подмигнула бабушке.

— Только осторожно, Натуся! Смотри, чтоб тебя не убило током! — Старушка, не отставая ни на шаг, прошлепала за Наташей на кухню, ей явно хотелось взглянуть на диковину.

Подключить компьютер оказалось совсем не сложно. Наташа быстро сообразила, куда подсоединить шнур питания, куда — мышку. Кнопку включения она нажала не без опаски — вспомнила, как это делал прежний хозяин-чудак. Мало ли что… Но компьютер повел себя абсолютно нормально: спокойно и деловито загудел, а чуть погодя — зажег экран дисплея.

Бабушка за Наташиной спиной ахнула:

— Батюшки! Ну надо же…

Наташа еще раз опробовала «Word», испытала дисковод, загрузив тест с дискеты, — все было исправно. Мгновенный импульс щенячьего восторга охватил ее — подумать только, У нее теперь свой ноутбук! Она вскочила со стула, обняла и закружила бабушку.

— Ура, бабуля! Работает! Даешь Всеобщую компьютеризацию! — радостно вопила она.

— Успокойся, оглашенная! Чего распрыгалась-то?… — пряча улыбку, пыталась урезонить внучку старушка. — Поздно ведь уже, люди-то спят кругом…

А Наташа уже снова сидела за столом, самозабвенно уткнувшись в свой — подумать только, свой! — компьютер. Екатерина Даниловна еще постояла немного и, положив руку ей на плечо, сказала:

— Ну ладно, ты работай, а я, пожалуй, спать пойду…

— Угу, — буркнула Наташа, не повернув головы.

Какая работа! О работе она вмиг позабыла, едва только открыла директорию «Games». Игрушки были старые, но Наташе и в них-то доводилось раньше играть только изредка, урывками. «Гонять балду» на кафедре было неловко, зато теперь — хоть всю ночь напролет! И она отводила душу, запуская то «Lines», то «Tetcolor», то один пасьянс, то другой…

Время летело незаметно, бабушка давно уже спала, мерно посапывая в комнате. Когда Наташа спохватилась, был уже первый час ночи.

«Ух ты… Заигралась я… Пора баиньки, — подумала она, с легким сожалением закрывая игру. — Сейчас пойду, только быстренько гляну, что тут еще есть…».

Она открыла содержимое жесткого диска и пробежалась взглядом по названиям программ. Их было немного. Из знакомых — только «Norton Utilities» и «Dr. Weber». Другие носили невразумительные, мудреные имена и предназначались, видимо, для каких-то серьезных целей. В этом малопонятном перечне Наташино внимание привлекло необычное и даже несколько легкомысленное для серьезной программы название «Golden Fish». К тому же эта программа была выделена в отдельную директорию. Любопытно… Наташа еще раз взглянула на часы.

«Черт, правда, поздно уже… Ладно… Посмотрю только эту „золотую рыбку“ — и спать».

Она ткнула клавишу «Enter».

Появилась заставка — вяло шевелящая хвостом и плавниками пучеглазая оранжевая рыба, больше всего похожая на заурядного карася. Наташа еще раз нажала «Enter». На экране высветилось меню: «О Программе», «Параметры Пользователя», «Задача», «Справка», «Диалог» и «Выход».

Начинать знакомство, понятное дело, следовало с раздела «О Программе». Наташа так и поступила.

Дисплей высветил текст.

«Программа представляет собой комплексную систему оптимизации действий Пользователя, интегрированную в глобальное информационное поле, и реализуемую на принципах минимизации временных и материальных затрат. Ввиду высокой гетерогенности и вариативности параметров Программа интерполирует условно транзитивные события…» — она прервала чтение, откинулась на стуле и устало потерла пальцами глаза.

«Что за умники сочиняли эту белиберду? Неужели нельзя изъясняться нормальным человеческим языком?» — с тоской подумала Наташа. Она утомилась, голова была тяжелой, глаза слипались, и вникать в многозначительную наукообразную галиматью ей совсем не хотелось.

«Ладно, завтра разберусь» — подумала, зевнув, Наташа, но тут ее взгляд зацепился за фразу «исполнить три любых желания Пользователя».

«Ну-ка, ну-ка…» — Наташа с интересом вновь начала читать описание программы.

«…Иными словами, Программа способна помочь исполнить три любых желания Пользователя, отвечающих следующим условиям:

1. Желание Пользователя должно представлять собой материальную субстанцию, либо материальное событие. Не принимаются к выполнению такие абстрактные пожелания, как счастье, любовь, талант, власть, слава и пр., поскольку они являются категориями относительными и не имеют строго определенного материального воплощения.

Программа не сможет, скажем, внушить любовь к Пользователю требуемому лицу, но сможет способствовать заключению с ним брака. Программа не в состоянии сделать Пользователя гениальным артистом, но поможет, допустим, получить „Оскара“ за лучшую роль.

2. Программа реализует желание Пользователя наименее затратным и наиболее быстрым путем, при этом в процессе выполнения задачи могут возникнуть дополнительные обстоятельства, возможно, нежелательные для Пользователя. Программа не принимает в расчет указанные возникшие обстоятельства, предусмотреть их в формулировке своего желания обязан сам Пользователь.

Так, например, для получения „Оскара“ может потребоваться смена Пользователем гражданства, чего он категорически не желает делать. В таких случаях в уже начатом и определенным образом протекающем процессе реализации задачи возникают серьезные осложнения, вплоть до невозможности конечного исполнения желания.

3. С целью наиболее точного и полного выполнения желания Пользователя оно должно быть соответственным образом сформулировано, так, чтобы исключить возможность двоякого толкования, и оговорено дополнительными условиями. При этом Пользователю следует помнить, что каждое дополнительное условие усложняет выполнение задачи, а чрезмерное количество их может и вовсе сделать желание невыполнимым. Чтобы избежать этого, поле постановки задачи ограничено 100 печатными символами, включая знаки препинания и пробелы.

Не следует оговаривать срок исполнения желания, поскольку Программа и без того выполняет его максимально быстро. А в случае, если в указанный срок реализация задачи невозможна, желание Пользователя засчитывается как невыполнимое.

Невыполнимые желания входят в число трех, принимаемых Программой для исполнения. Это означает, что в случае, когда после ввода задачи Программа выдает сообщение „задача невыполнима“, число оставшихся возможных желаний Пользователя уменьшается на единицу.

Рекомендации, которые Программа предлагает Пользователю для выполнения его желания, не носят обязательного характера. Однако следует помнить, что каждое невыполнение Рекомендаций Программы отдаляет и усложняет реализацию всей задачи, поставленной Пользователем. При этом невыполнение некоторых, особо значимых, либо сразу нескольких рекомендаций Программы может и вовсе сделать задачу невыполнимой.

Выполнение сложных задач может вызвать необходимость в дополнительном диалоге Программы с Пользователем. В этом случае активизируется окно „Диалог“. Запуск режима „Диалог“ происходит исключительно по инициативе Программы.

Пользователь имеет возможность в любой момент прервать реализацию своей задачи. Для этого следует пользоваться окном „Выход“. Отмененное Пользователем желание учитывается как выполненное.

Окно „Справка“ предназначено для информирования Пользователя о ходе реализации поставленной задачи. Объем и характер предоставляемой информации определяется Программой.

Действие Программы начинается после введения Пользователем своих параметров и постановки задачи».

Первой реакцией Наташи после прочитанного стала мысль: «Уж не заснула ли я ненароком?»

То, что предлагал ее новый компьютер, было столь невероятно, что ее усталый мозг просто отказывался в это поверить. Да и какой нормальный человек поверил бы в это! Совершенно ошеломленная Наташа не придумала ничего лучшего, чем ущипнуть себя за ногу. Было больно.

«Но это же… ерунда какая-то… Чертовщина, мистика… — путались в голове обрывки растерянных мыслей. — Или я все-таки брежу?… Но этого же быть не может, это… Ведь нельзя же всерьез предположить, что…»

Ну конечно! Наташа вздохнула от облегчения. Всерьез предположить нельзя! А кто сказал, что все это следует воспринимать всерьез? Наташа вспомнила, что ей доводилось слышать о разных прикольных штуковинах, которые от скуки или ради смеха сочиняют не лишенные чувства юмора программисты. Вот и ее «золотая рыбка» — явно именно из этой же серии. Какой-то олух всего-навсего позабавился, а она… А она уже готова была поверить, что сошла с ума…

«Господи, какая же я все-таки клуша! Чуть что — и сразу паника!» '- усмехнулась про себя Наташа. Она вспомнила прежнего хозяина ноутбука. Да, веселенький компьютер ей достался… «Ну что же, посмеемся вместе! Сейчас я тебе загадаю желаньице…».

Наташа попыталась открыть окно «Задача», но оно не открывалось.

«Ах да, сначала же надо ввести свои параметры» — спохватилась она.

Для исполнения любого желания клиента остряк-программист требовал немногого. Наташа с легкой улыбкой предвкушения чего-то неожиданного и веселого заполнила анкетные данные.

«Фамилия, имя, отчество — Цыбина Наталья Александровна,

Пол — женский.

Место рождения — Москва.

Дата и время рождения — 15 июня 1974 года, 4 часа 40 минут…»

Точное время рождения не вызвало у нее затруднения. Дело в том, что совсем недавно Наташе составляли гороскоп. Люда, взбалмошная лаборантка с кафедры, окончила какие-то крутые астрологические курсы и усиленно практиковалась на всех своих знакомых. Время рождения Люде было абсолютно необходимо, и Наташе тогда даже пришлось расспрашивать об этом бабушку.

Гороскоп тогда, впрочем, явно не удался. По нему получалось, что Наташу ждало несметное богатство, удачное замужество, оглушительное счастье в любви, приключения, путешествия и еще много чего. Мельком вспомнив эту историю, Наташа усмехнулась — «все врут календари»…

До конца заполнив страничку своих параметров, она нажала «Enter», и тут же табличка «Задача» призывно замигала оранжевым цветом. Наташа открыла ее. Появилась надпись «Введите задачу», а под ней — небольшое белое окошко, в самом начале которого пульсировал курсор.

«Что же мне пожелать?» — задумалась на мгновение Наташа, но сразу вспомнила, что вся эта лабуда — всего лишь чья-то шутка. Она набрала первое, что пришло в голову.

«Хочу коробку конфет». Чуть подумала и, переместив курсор назад, добавила — «шоколадных».

«Хочу коробку шоколадных конфет» — такое вот нехитрое желание было напечатано в белом окошке. Наташа поставила точку и нажала «Enter».

Как она и ожидала, гром не грянул и молния не сверкнула. Вожделенная коробка конфет не возникла из воздуха, не шмякнулась с размаху на кухонный стол, и вообще ровным счетом ничего не произошло. Разве что на экран ноутбука вновь выплыл ленивый пучеглазый карась.

«Ну вот, — разочарованно подумала Наташа, — а где же прикол? В чем юмор-то?»

Она подождала немного, еще раз сладко зевнула и уже протянула руку, чтобы выключить компьютер. Но тот вдруг пискнул неожиданно громко и высветил надпись: «Вам следует немедленно выйти к автобусной остановке. Там вы обнаружите требуемый предмет».

«Фу, как глупо… И совсем не смешно! Стоило городить огород ради этого… Да, видимо, у автора программы большие проблемы с чувством юмора…»

Она выключила ноутбук и встала. Голова после нескольких часов, проведенных за компьютером, была тяжелой, как из свинца, в ушах гудело. Наташа вдруг подумала, что прогуляться перед сном и в самом деле было бы неплохо. Холодный ветер быстро продует мозги, а иначе наутро мигрени будет не миновать. Она взглянула на часы. Без четверти час. Как раз — десять минут на прогулку, и в кроватку.

Наташа тихонько, чтобы не разбудить бабушку, прошла в прихожую, быстро оделась. На ходу застегивая пальто, она спустилась вниз, толкнула дверь на улицу и… восхищенно ахнула.

4

Было от чего ахнуть! За те несколько часов, что Наташа просидела за своим ноутбуком, мир волшебным образом изменился. На обожженную холодом, выстуженную ледяными ветрами черную землю выпал, наконец, первый — теплый и пушистый — снег. Было удивительно тихо — ни ветерка. И крупные, восхитительно-белые снежные хлопья спускались из бархатной черноты ночного неба медленно, величаво и торжественно.

Наташа замерла, завороженная сказочной красотой первого снегопада. Перед ней бесконечным ковром расстилалась девственно-чистая снежная целина. Ей было одновременно и жалко нарушать эту первозданную чистоту, и в то же время не терпелось пройтись по ней, оставить за собой дорожку самых первых следов.

Она не спеша застегнула пальто, подняла воротник, надела варежки, и только тогда шагнула вперед, с радостью ощущая под ногами податливый снежный ворс, а на своем разгоряченном лице — нежные прикосновения мохнатых снежинок. Наташа шла, не выбирая дороги, беспечно улыбаясь чуду ночного снегопада, и лишь через несколько минут сообразила, что ноги сами ведут ее к автобусной остановке.

«Да ладно… Какая разница, где гулять?» — чуть смущенно подумала она.

На остановке было как и везде — безлюдно, тихо и потрясающе красиво. Выпавший обильный снег превратил будку остановки в какое-то подобие китайской пагоды, а кондитерский ларек Оксаны — в загадочный сказочный терем. Казалось, что вот-вот откроется его дверь, выйдет к Наташе на задних лапах огромный медведь и молвит человеческим голосом…

Вдруг сзади раздался какой-то шум. Наташа вздрогнула от неожиданности и испуга — «Господи, уж не медведь ли, в самом деле…».

Это были собаки. Небольшая свора бездомных дворняжек, охваченных сумасшедшим восторгом от первого снега, носились друг за дружкой, как угорелые, нарезая круги по снежной целине. Они делали это молча — жизнь научила их держать свои эмоции под контролем, — но каждое их движение было наполнено такой неистовой радостью, что Наташа невольно рассмеялась этому безумию. Свора не обращала на нее ни малейшего внимания, целиком отдаваясь своей забаве.

Лидеры этой гонки постоянно менялись — вперед вырывалась то одна собака, то другая, задавая направление бега всей стае. Вот впереди оказался огромный рыжий пес, он резко свернул в сторону и со всего маху врезался в гору пустых картонных коробок, сваленных у кондитерского ларька. Следом за ним то же самое сделали остальные собаки. От такого массированного удара легкие коробки ворохом разлетелись в разные стороны.

Все, кроме одной. Она даже не шелохнулась, хотя Наташа совершенно точно видела, как прямо в нее врезалась какая-то мохнатая собачонка. Коробка явно не была пустой, да и крышка ее была закрыта, в отличие от остальных, распахнутых настежь.

Заинтригованная Наташа подошла ближе. Сомнений не было — коробка была тщательно запакована. Наташа присела над ней на корточки и прочитала на приклеенной этикетке: «АО Кондитерская фабрика „Красный Октябрь“. Шоколадные конфеты „Мишка косолапый“. Вес нетто — 7 кг».

Она оторопела.

«Как?! Неужели это все — правда?! Сума сойти… Но вот же — коробка конфет, вот — остановка… Господи, что же происходит?… Что же это?!»

Наташа, оцепенев от растерянности, беспомощно и неотрывно смотрела, как на этикетку ложатся невесомые снежинки.

Из ступора Наташу вывели приближающиеся мужские голоса. До нее вдруг разом дошло, что время — второй час ночи, что на остановке она одна-одинешенька, а мужская компания в такое время может оказаться совсем небезопасной!

Ее охватил внезапный приступ дикого страха.

Наташа мигом вскочила на ноги, взгляд ее упал на коробку. Брать или не брать?! Времени на раздумье не было, взрыв пьяного хохота вперемежку с матерщиной раздался совсем близко…

Бежать! Она подхватила коробку и опрометью кинулась по своим уже слегка запорошенным следам прочь — назад, домой!

Она мчалась, не разбирая дороги, задыхаясь от страха, из последних сил прижимая к груди тяжеленную неудобную коробку. Лишь пробежав добрую половину пути, Наташа нашла в себе смелость остановиться и оглянуться.

Конечно, никакой погони не было и в помине. Все вокруг по-прежнему было тихо и спокойно. Она опустила коробку на снег, чтоб хоть немного успокоиться и отдышаться.

Мысли путались. Что же ей теперь делать? Куда девать эти злосчастные конфеты? С одной стороны, все вышло в точности так, как предсказал компьютер, и, выходит, эта коробка — ее. Но с другой стороны, ясно же, как день, что коробка — из ларька Оксаны, ее просто-напросто забыли на улице. Понятно, что завтра — нет, уже сегодня! — ее хватятся, у Оксаны могут возникнуть серьезные неприятности… Нет, конфеты, безусловно, надо было вернуть. Но не сейчас же! Сейчас их запросто подберет кто-нибудь другой — мало ли охотников до чужого!

В конце концов Наташа решила: коробку спрятать дома, бабушке о своей ночной прогулке не говорить ни слова, а утром все рассказать Оксане. Если эти конфеты ее, Наташа их, конечно, отдаст, ну а если нет — завтра их с бабулей ждет грандиозное чаепитие!

Наташа тихо, как мышка, пробралась в квартиру, сразу же спрятала коробку под ванну, быстренько разделась и юркнула в кровать.

Ей ужасно хотелось разобраться во всем произошедшем, но подумать об этом не удалось ни минуты. Утомленная невероятными и загадочными событиями сумасшедшего вечера, она мгновенно заснула…

5

Утром бабушка ее еле добудилась. Когда Наташа, наконец, встала, хмурая и невыспавшаяся, ей пришлось поторапливаться. Сегодня она должна была сдавать своему научному руководителю очередную главу диссертации, а у нее еще дел было — выше крыши. Текст надо было успеть отредактировать, сделать кое-какие вставки, да еще и распечатать. Наскоро позавтракав, она выскочила из дома. По дороге к автобусу Наташа вспомнила свои ночные приключения. В свете дня предположение, что ноутбук и в самом деле исполнил ее желание, выглядело абсолютно невероятно, даже глупо. Сейчас у нее не было ни малейших сомнений: вся эта история с конфетами — всего-навсего случайное совпадение. И забивать себе голову всякими нелепостями она не собиралась. Тем более, что ее ждала целая куча вполне реальных и по-настоящему важных дел. Но вот заглянуть к Оксане следовало бы.

Подойдя к остановке, Наташа посмотрела на ларек. На его двери еще висел замок. Она взглянула на часы — Оксана вот-вот должна была появиться.

Но тут из-за поворота показался ее автобус. Пропустить его и дожидаться Оксану Наташа не могла, она и так опаздывала. «Ладно, поговорю с ней потом, вечером» — решила она и шагнула навстречу автобусу…

Сдача главы прошла на удивление гладко, замечания научного руководителя были немногочисленны и формальны. Более того, Наташа даже удостоилась похвалы своего обычно крайне придирчивого профессора. Ей захотелось сегодня же по горячим следам внести все поправки, но работа не пошла. Вместо того чтобы сосредоточиться на диссертации, Наташа все чаще возвращалась мыслями к загадочной программе и фантастическому совпадению ее рекомендаций с действительностью. Ей не терпелось спокойно, без суеты и нервотрепки все это обмозговать. Поняв, что нормально поработать она все равно не сможет, Наташа отложила свои бумаги и целиком переключилась на вчерашние события.

Итак, налицо было абсолютное совпадение того, что выдал ей компьютер, с тем, что потом произошло на самом деле. Наташа постаралась дословно вспомнить надпись на экране ноутбука. «Вам следует немедленно выйти к автобусной остановке. Там вы обнаружите требуемый предмет». Кажется, так.

Поразительно, но даже наличие в рекомендации слова «немедленно» целиком и полностью было оправданно! Ведь если бы Наташа вышла из дома пятью минутами позже, та пьяная компания наверняка нашла бы коробку раньше ее! Она отчетливо вспомнила картину после собачьей атаки: разбросанные во все стороны пустые и раскрытые коробки, а посредине одна, нетронутая и аккуратно запакованная. Да, не обратить внимания на нее было трудно.

Совпадение предсказанного ноутбуком с реальностью было полным, это никаких сомнений у Наташи не вызывало. Вопрос был в другом — было ли оно случайным?

Конечно, такое абсолютно точное, детальное совпадение объяснить обычной случайностью было трудно, но предположить обратное было еще труднее.

Ведь если допустить, что вчерашняя Наташина находка не случайна, значит, надо признать и то, что программа «Golden Fish» действительно может исполнить любое желание!!! А это уже лежало за гранью понимания и не поддавалось никаким толкованиям и объяснениям! Это уже была фантастика, мистика, чертовщина, сказка — что угодно, но только не реальность!

И тут Наташу осенило. Что толку ломать голову — случайно, не случайно? Что является главным критерием истины? Правильно — практика!

У нее на кухне стоит черный потертый чемоданчик, в котором записана удивительная программа. А еще у нее есть целых два желания, которые эта программа обещает исполнить! Все, что нужно Наташе для проведения полноценного эксперимента — это загадать еще одно желание. И тогда все станет ясно! Только желание это должно быть посложней, чем какая-то коробка конфет. Это должно быть самое что ни на есть заветное желание, напрочь исключающее всякую возможность обычного случайного совпадения.

Наташу охватило нетерпеливое возбуждение. Захотелось немедленно оказаться у компьютера и всерьез испытать его «на вшивость».

Да, но желание?… Какое желание ему загадать? Наташа задумалась. В голову лезла всякая дребедень — принтер, удачная защита, новое пальто… Все это было мелко, и для настоящей проверки не годилось. Нет, тут нужно что-то невероятное, совершенно невыполнимое!

Вдруг Наташа вспомнила свою старую, еще со студенческих времен, тайную и уж точно абсолютно невыполнимую мечту.

Тогда, на втором-третьем курсе, когда все девчонки вокруг вовсю крутили романы, Наташа, обреченная на ежедневное девятичасовое возвращение домой, мечтала об отдельной квартире. И не просто отдельной от бабушки — это все равно ее бы не спасало, — а о квартире в одном с нею доме. Тогда они были бы всегда рядом, и в то же время Наташа могла бы жить своею жизнью. Встречаться с кем захочет и когда захочет, приглашать к себе гостей и вообще… И бабушка была бы за нее спокойна, ведь внучка вот она — рядом. В общем, этакая идиллия: жить и вместе, и, одновременно, — отдельно.

Наташа усмехнулась — наивная мечта девятнадцатилетней девчонки, страдающей от отсутствия романтических увлечений, свиданий, ухаживании, встреч наедине — всего того, что составляет смысл жизни в этом возрасте.

Наташа тогда пыталась хоть как-то исправить положение. Она под разными предлогами приглашала приглянувшихся парней к себе в гости, и некоторые из них приходили. Бабушка сразу деликатно удалялась на кухню, но сознание того, что она находится от них в каких-то трех-четырех шагах и слышит каждый шорох, «ломало весь кайф» и ей и ее гостям. Парни боялись любого лишнего слова или движения, Наташа тоже постоянно держала себя под контролем. В общем, это было ужасно. Вот тогда-то и родилась у нее эта мечта.

А правда, как было бы здорово: забежать к бабушке, пообедать, рассказать об институтских новостях, поболтать о том, о сем, и — к себе. Бабуля спокойна — с внучкой все в порядке, а Наташа могла бы и позвать кого угодно, и врубить погромче музыку, и выпить немного вина, и потанцевать, и… Да мало ли чего она могла бы себе позволить в отдельной квартире?! И если бы тогда эта мечта каким-то волшебным образом смогла осуществиться, — кто знает, может, был бы у нее сейчас и любящий муж, и веселые детишки… Ведь не была же она ни дурой, ни уродиной!

Она вздохнула — да, тогда отдельная квартира была ей необходима… Тогда? А сейчас?

Не рано ли ей ставить крест на своей личной жизни?

Конечно, сейчас бабушка требует к себе больше внимания — ничего не поделаешь, возраст. И знакомых мужчин у Наташи теперь куда как меньше. Да и развеселые танцульки в своей квартире уже не устроишь — всему свое время. Но возможность побыть наедине с симпатичным ей человеком в нормальной обстановке, вне досягаемости бабулиного слуха и без необходимости куда-то бежать, — такая возможность и сейчас была бы очень кстати.

Итак, желание было сформулировано. Причем для задуманного эксперимента с компьютером оно подходило просто идеально. В самом деле, заполучить квартиру задаром, да еще не где попало, а в конкретном доме — для этого нужно именно чудо и никак не меньше!

Определившись с желанием, Наташа уже не могла ждать до вечера. И, хотя у нее еще оставались кое-какие дела на кафедре, она, сославшись на плохое самочувствие, отправилась домой.

Всю дорогу она думала только о предстоящем испытании ноутбука и лишь случайно, уже на подходе к дому, вспомнила о вчерашних конфетах. Чтобы расспросить Оксану про коробку, пришлось возвращаться назад, к остановке.

Однако кондитерский ларек был, как и утром, под замком. Это было странно — посреди рабочего дня? Но Наташе некогда было ломать голову о причинах его закрытия, она очень торопилась домой, к заветному черному чемоданчику.

В конце концов, с Оксаной можно будет поговорить и завтра!

— Натуся, это ты? — встретил Наташу привычный бабушкин вопрос.

— А что ж так рано? — тревожно спросила Екатерина Даниловна. Слишком ранний приход внучки был для нее таким же поводом для беспокойства, как и слишком поздний.

— Ты забыла? У меня же дома свой компьютер, бабуля! Мне теперь совершенно незачем торчать на кафедре до вечера, — успокоила ее Наташа.

Собрав в кулак остатки своего терпения, она пообедала, попутно рассеянно рассказывая бабушке о том, как прошла сдача главы. Потом торопливо убрала со стола. Бабушка принялась было пересказывать ей содержание какой-то телепередачи, но Наташа ее бесцеремонно оборвала:

— Все, бабуля, мне надо работать! Бабушка, вздохнув, вышла из кухни, и Наташа наконец-то включила свой ноутбук.

Она запустила «Golden Fish», открыла окно «Задача». На экране появилось уже знакомое приглашение «Введите задачу», а ниже — все то же белое окошко с мигающим курсором.

Наташа задумалась. Желание надо было сформулировать максимально точно, чтобы не возникло никаких двояких толкований. Кое-какой опыт у нее уже был. Загадывая себе вчера конфеты, она, конечно, не имела в виду целый ящик. Подразумевалась обычная подарочная коробка. Но слово «коробка» вполне подходило и к тому картонному ящику, который она обнаружила у кондитерского ларька. Так что каждое слово ей надо было подбирать очень осторожно.

Наташа начала печатать. «Хочу отдельную квартиру в своем доме». Нет, не годится! У нее уже есть отдельная квартира в своем доме. Зачем выполнять желание, если оно уже выполнено? В лучшем случае «золотая рыбка» переселит их с бабушкой в другую квартиру их дома. А ей-то нужна была квартира как раз без бабушки! Но писать «без бабушки» Наташе было как-то неловко. А как?

Она перегнала курсор назад и допечатала «только для себя одной». Так было лучше. «Хочу отдельную квартиру только для себя одной в своем доме».

Теперь Наташу смутили слова «в своем доме». Ведь слово «свои» применительно к слову «дом» можно толковать двояко. И как дом, в котором она живет, и как дом, который ей принадлежит. Наташа усмехнулась — во втором случае «рыбке» придется трудиться не один год! Если вообще такая задача окажется ей по плечу… Значит, надо написать «в доме, где я живу», а еще лучше, пришло Наташе в голову, просто указать точный адрес. Правильно! Уж в этом-то случае никаких недоразумений быть не должно.

Она исправила текст и еще раз внимательно его перечитала.

«Хочу отдельную квартиру только для себя одной по адресу: город Москва, улица Чугунная, дом 18».

Опять мелькнули сомнения — а вдруг где-нибудь у черта на куличках есть другая Москва? Что тогда?… Ерунда, возразила себе Наташа, даже если существуют еще сто городов с тем же именем, вряд ли хоть в одном из них окажется улица с таким «романтическим» названием!

Наташа зачем-то поплевала через плечо, постучала по столешнице и нажала «Enter». Окно «Задача» закрылось, на экран выплыла оранжевая рыба.

Прошла минута, пять, десять — ничего не менялось. «Карась» добросовестно шевелил хвостом и таращил на Наташу свои круглые бессмысленные глазищи.

Было ясно, что ноутбуку для ответа понадобится какое-то время, потому что новая задача невероятно трудна, не чета вчерашней коробке конфет, но бездеятельное ожидание ее раздражало. А главное — было абсолютно не понятно, сколько еще ей предстоит ждать. Сколько времени понадобится программе, чтобы решить эту задачу? Час? Сутки? А если — год? Так и сидеть все время возле этого чемодана?!

Прошло еще несколько минут. Наташа не могла уже смотреть на ленивую пучеглазую рыбу, она поднялась из-за стола, чтобы помыть посуду. Надо же было чем-то заполнить томительное ожидание!

Закончив с посудой, она вытерла руки и без особой надежды взглянула на экран компьютера. На нем светилась надпись: «Вам следует позвонить Льву Усачеву».

Она растерянно опустилась на стул. «Левчику? О господи, зачем?»

6

После трагедии с родителями Наташа с диагнозом «острый невроз» угодила в психиатрическую больницу и появилась в школе только в октябре. Ее возвращение осталось незамеченным, как, наверное, не было замечено и ее отсутствие. Наташа Цыбина была тихой, незаметной, робкой толстушкой, на которую никто в классе не обращал особого внимания. До поры до времени никакого внимания не обращал на нее и новенький — оставшийся на второй год Левка Усачев.

Но спустя пару недель каким-то образом всему классу стало известно, что Цыбина не просто болела, а лечилась в психушке! Эта новость вызвала невообразимый фурор! Наташа оказалась не просто в центре внимания — она стала главным объектом бесчисленных упражнений в остроумии, насмешек, издевок, ходячим анекдотом шестого «Б»!

Одноклассники с бездумной детской жестокостью смеялись над ней, не отдавая себе отчета, что смеются над ее горем. Выносить это было невозможно, посещение школы стало для Наташи ежедневной мукой. Но защитить ее было некому, приходилось терпеть. Наташа лишь опускала голову, густо краснела и молчала. А что ей еще оставалось делать?

Но однажды, после какой-то очередной, особо изощренной издевки, Наташа не выдержала и бурно, некрасиво расплакалась. Класс изумленно замер и вдруг… разразился дружным хохотом!

Наташа рыдала, спрятав лицо в ладони, и не видела, как второгодник Усачев встал со своего места, не торопясь подошел к ее обидчику и сгреб, того за грудки. Он легко вырвал его из-за парты, как морковку из грядки, и коротко и мощно, по-взрослому, врезал тому промеж глаз. Остряк рухнул на пол, на белую рубашку из разбитого носа хлынула кровь. А Усачев окинул мрачным взглядом одноклассников и негромко произнес:

— Кто еще Цыбину тронет — глаз на жопу натяну! Ясно?

Все испуганно молчали. Усачев прошел на место, сел и угрюмо добавил:

— Чуть не забыл. К девкам это тоже относится.

С этого случая началась странная дружба неправильного хулигана и двоечника Усачева с чересчур правильной тихоней и отличницей Цыбиной.

Они сразу оказались в изоляции. Его ненавидели и боялись, ее презирали и исподтишка высмеивали. Но они, два изгоя, казалось, нисколечко не тяготились этим обстоятельством. Вскоре они оказались за одной партой и больше уже не разлучались.

Лева занимался в двух спортивных секциях — хоккея и бокса, в авиамодельном кружке, играл вратарем в школьной команде на «Золотую шайбу», делал первоклассные пугачи и взрывпакеты, яростно болел за «Спартак» и не пропускал ни одной стоящей драки. Словом, человек он для Наташи был чрезвычайно интересный, разносторонний.

Но вот учился Лева из рук вон плохо. Не то, чтобы он был туповат, просто не находил это занятие для себя хоть сколь-нибудь занимательным, учиться ему было просто-напросто скучно. Наташе приходилось «пахать» за двоих, чтобы как-то поддерживать своего друга на плаву.

Она научилась виртуозно подсказывать, решала на контрольных оба варианта, делала за него домашние задания, в общем, старалась изо всех сил. Левчик принимал ее помощь спокойно, без благодарного энтузиазма. Он совершенно искренне считал Наташу своим другом и поэтому не находил в таком ее поведении ничего странного.

Левчик часто бывал у Наташи дома и хорошо знал обстоятельства жизни этой семьи. Ему как-то без особого труда удалось добиться расположения бабушки. С Левушкой Екатерина Даниловна отпускала внучку куда угодно, правда, каждый раз предварительно взяв с него слово, что в девять Наташа будет дома. Слово свое Левчик держал всегда, и бабушка была спокойна.

Наташа ходила на все соревнования, в которых участвовал ее друг, жутко гордилась его победами и очень болезненно переживала поражения. Они вместе запускали его ракеты и самолеты, испытывали новые пугачи и бомбочки, бегали на футбол и в кино. Случалось, конечно, им и ссориться, тогда он обзывал ее толстой дурой, а она его — шпаной и тупицей. Но размолвки были недолгими, обычно уже на следующий день они и не вспоминали о ссоре.

В девятый класс Левчик не пошел — и это было начало конца их странной дружбы. В училище, где он учился на сварщика, у него образовалась своя развеселая компания, да и у Наташи появились, наконец, подружки в школе. Они оба с возрастом начали резко меняться, им было уже не так интересно вместе. И хотя изредка они еще продолжали встречаться, обоим стало понятно, что детская дружба остается в прошлом. Наташу ожидало поступление в институт, а Левчика…

Перед самым началом последнего школьного года, вернувшись из летнего лагеря, Наташа узнала, что Усачев с компанией попался на драке с поножовщиной. Эта новость потрясла ее. Она пришла на суд, хотя бабушка и была против. Левчику дали три года, и это была их последняя встреча. Наташа несколько раз писала ему в колонию, но ни на одно из ее писем Левчик не ответил. С тех пор Наташа ничего не знала о его судьбе.

И вот этому самому Левчику программа и предлагала сейчас позвонить!

Наташе было совершенно непонятно, чем Левчик может помочь в осуществлении ее мечты. Ей хотелось понять план действий «рыбки» и роль Левчика в этом плане. Но прояснить ситуацию мог только сам компьютер.

Наташа взяла «мышку» и попыталась открыть окна «Справка» и «Диалог». Ни то, ни другое не открывалось.

Вот так! Как говориться, без комментариев! Ее Величество Золотая Рыбка ничего объяснять не желали! Не соизволили, так сказать… Что ж, значит, придется действовать вслепую. Конечно, было немного обидно, что ей ничего не пояснили, но правила этой игры были установлены не ею, и Наташа поняла, что должна, видимо, с этим смириться.

Она встала, чтобы разыскать старую телефонную книжку, и тут компьютер громко, как в прошлый раз, пискнул. На экране появилась новая команда: «Вам следует немедленно позвонить Льву Усачеву».

Что у ноутбука означало слово «немедленно», Наташа уже знала. Она опрометью кинулась в комнату за записной книжкой.

Через минуту она уже набирала номер Левчика.

— Здравствуйте, могу я поговорить с Левой?

— Здравствуйте, — ответил удивленный женский голос. — Минутку…

— Да, слушаю. — В густом мужском баритоне Наташа едва узнала своего школьного приятеля.

— Левчик, привет! — преувеличенно бодрым от неловкости тоном начала Наташа. — Узнаешь?

— Н-нет, — чуть замявшись, ответил он.

— Наташа Цыбина тебя беспокоит. Помнишь еще такую?

— Натаха? — Его изумлению не было предела. — Вот это номер! Ты как… О-бал-деть!.. Ты как меня нашла?!

— Очень просто, взяла старую записную книжку, и…

— Да я же здесь сто лет уже не живу! — радостно перебил ее Левчик. — Заскочил на минутку стариков проведать — и вдруг ты! Правда, обалдеть можно! Натаха… Ну давай, рассказывай — как живешь, чем занимаешься? Замуж, наверное, вышла, детей нарожала?…

— Да нет, Левчик, замуж не вышла, и детей у меня нет. Живу все там же, с бабушкой…

— Ну?! — изумился он. — Жива еще твоя старушка? Молодец! А работаешь где?

— Учусь в аспирантуре, в историко-архивном.

— Натаха! Да сколько ж учиться-то можно?! Голову сломаешь! — все так же радостно орал Левчик. — Слушай, нам с тобой надо встретиться! Что за разговор по телефону? Вот что… У тебя какие планы на завтра?

Завтра была суббота, и ровным счетом никаких планов у Наташи не было.

— Не знаю еще. А что? — спросила она.

— Тут такое дело… Дачку я приобрел небольшую по случаю, ну и завтра хочу что-то вроде новоселья устроить… Ты как, а?

— Не знаю, Левчик… — растерялась Наташа. Это, наверное, далеко… А как же бабушка?

— Узнаю Цыбину! — захохотал он. — Что, к девяти надо быть дома? Не боись, Натаха! Во-первых, это не так уж и далеко, а во-вторых — привезу я тебя назад в любое время, будь спокойна! Ну?!

— «Ну, ну» — баранки гну! — засмеялась и Наташа. — ишь какой быстрый! Давай так: я подумаю, а ты позвони мне завтра утром, хорошо?

— Ладно, думай. Телефон-то у тебя прежний?

— Прежний.

— И живешь все там же — на Чугунке?

— Ага.

— Эх, Натаха… Как же я рад, что ты позвонила, честно, — с неожиданной теплотой сказал он. — Ладно, завтра в девять звякну. И имей в виду: полную целость и сохранность твою я гарантирую. Поняла?

— Поняла, Левчик.

— Ну, давай. До завтра…

— До завтра. — Наташа положила трубку.

Бабушка, слышавшая весь разговор, с недоумением и испугом вопросительно смотрела на Наташу.

— Ну что, бабуля? Что?! — не выдержала та.

— Я правильно поняла- ты говорила с Левой Усачевым? — осторожно поинтересовалась Екатерина Даниловна.

Наташа в ответ только кивнула.

— И что же?

— Ничего, — пожала плечами Наташа. — Очень обрадовался моему звонку, пригласил на новоселье на дачу…

— Когда?

— Завтра.

— Натуся, но ты же помнишь… Левушка… Он же… сидел в тюрьме!

— Ну и что из этого, бабуля? — раздраженно спросила Наташа.

— Ну как же… — растерялась она. — На даче, в лесу, вдвоем с уголовником… Ты в своем уме?

— Во-первых, не вдвоем, там, видимо, будет большая компания, — начала уговаривать бабушку Наташа. — Во-вторых, этот уголовник — мой друг, и ты его прекрасно знаешь, а в-третьих…

Тут ей пришла в голову простая мысль: а ведь «рыбка»-то вовсе не настаивала на встрече с Левчиком. Она велела всего-навсего позвонить ему.

— А, впрочем, если ты не хочешь, — я не поеду, — неожиданно закончила Наташа и, сердито отвернувшись, ушла на кухню.

Ей нужно было заглянуть в компьютер — вдруг там появились какие-нибудь указания насчет встречи с Левчиком? Но, к ее удивлению, на экране ноутбука горела заставка «Windows». Вот так фокус! Наташа совершенно точно помнила — она «рыбку» не закрывала, получалось, что программа каким-то образом сама завершила свою работу!

Она снова запустила программу, но ни одно из ее окошек не открывалось. «Рыбка» молчала. «Как рыба» — подумала Наташа. Программа вела себя так, словно ее миссия уже выполнена. Будто бы для достижения конечного результата — квартиры для Наташи — вполне достаточно было уже состоявшегося звонка. Какие бы то ни было дополнительные инструкции она, похоже, считала совершенно излишними.

Наташа рассердилась. Ах, так?! Ну тогда и она не станет ломать себе голову! Пусть все идет, как идет!

Настроение у нее оказалось напрочь испорчено. Она отключила компьютер и осталась сидеть на кухне одна — хмурая и злая.

К ней заглянула бабушка.

— Натуся, ты уже не работаешь? Тогда, может быть, поужинаем?

— Давай, — равнодушно ответила Наташа. Екатерина Даниловна принялась хлопотать, накрывая на стол. Наташа ей не помогала, она сидела неподвижно, подперев щеку рукой, с безразличным видом глядя в темное окно. Бабушка попыталась было ее отвлечь, разговорить, но Наташа отвечала односложно и неохотно, а то и не отвечала вовсе.

Ужинали в тягостной тишине. Екатерина Даниловна, естественно, думала, что причина дурного настроения Наташи — в их недавнем разговоре, в ее фактическом запрете на встречу с Левой. И сознание этого рвало ей душу. Еще бы — ведь именно она, давно уже отжившая свой век старуха, ее нелепый постоянный страх за единственную внучку, мешали Наташе наладить свою жизнь. Когда-то Екатерину Даниловну радовало то, что внучка не гоняется за парнями, что все вечера она проводит с ней, своей бабушкой. Неизбежное предстоящее замужество внучки пугало ее. Она боялась оказаться ненужной молодой семье, стать им обузой, пятым колесом в телеге, боялась одиночества, если Наташа уйдет жить к мужу. Мысль о том, что ей придется доживать свои дни совершенно одной, сводила ее с ума. Она не смела себе признаться в этом, но уже давно главным страхом в ее жизни стал страх не за внучку, а за себя, иссушающий душу страх полного одиночества.

Еще недавно за Наташино будущее она почти не волновалась. Уж кто-кто, а ее Натуся, умница и красавица, в девках не засидится! Пока еще рановато, она слишком молода, вот через годик-другой… Но время шло, и с каждым годом мужчины в их доме появлялись все реже и реже. И вот уже Наташе двадцать шесть, а рядом с ней нет абсолютно никого, кто мог бы — пусть даже с натяжкой — претендовать на кандидаты в мужья.

Екатерина Даниловна стала с ужасом понимать, что именно она, ее престарелая бабушка, стала главной проблемой внучки, неустранимым препятствием на пути к семейному счастью, старой колодой, лежащей поперек ее дороги! И если ничего не менять, то положение с каждым годом будет все безнадежней. Сейчас ей семьдесят шесть, худо-бедно еще лет пять она протянет. Значит, она развяжет, наконец, руки своей внучке, когда той будет уже за тридцать?! И что ей тогда делать — на четвертом-то десятке? Нет, пора, давно уже пора что-то предпринимать!

И сейчас, глядя на хмурое Наташино лицо, Екатерина Даниловна решила: все, больше она не будет стоять на ее пути! Не будет, каких бы мук ей это ни стоило!

Бабушка тяжело вздохнула и осторожно начала:

— Натуся, как тебе показалось — Левушка сильно изменился?

— А что?

— Знаешь, я подумала, что в последнее время ты очень много работаешь… Может быть, в самом деле тебе стоит съездить на дачу к Левушке? Отдохнуть, подышать свежим воздухом, а? — улыбнулась бабушка Наташе.

— Перестань, бабуля! Не нужна мне никакая дача! Да и Левчик не нужен! — отмахнулась она.

— Нет, Натуся, ты не права. Ты — молодая девушка, тебе необходимо развлекаться, знакомиться с молодыми людьми… Я давно уже хотела тебе сказать — ты ведешь неправильный образ жизни! Ты отгородилась от людей, мало общаешься…

— Бабуля! Ты ли это говоришь?! — перебила ее изумленная Наташа. — Ведь ты же всю жизнь боялась меня из дома выпустить!

— Да, боялась! Потому что ты была слишком молода и легкомысленна. С тобой могло случиться все, что угодно! — назидательно возразила бабушка. — Теперь — другое дело! Ты — взрослый, самостоятельный человек, у тебя, я надеюсь, хватит здравого смысла, чтобы избежать любых неприятностей. Тебе, в конце концов, давно уже пора подумать о своем будущем, найти приличного молодого человека…

— Бабуленька… — Наташа с мягкой улыбкой накрыла своей рукой морщинистую ладонь бабушки. — Не надо, бабуля… Никто мне, кроме тебя, не нужен…

— Нет, нужен, — твердо, даже сердито возразила Екатерина Даниловна. — Я скоро умру — и от этого, как ни крути, никуда не деться. А одиночество, Натуся, — это самая страшная из кар Господних!

Наташа молчала. Бабушка сказала то, о чем в последнее время много думала и она сама.

— Вот что, Натусенька, пусть он завтра за тобой заедет, — снова улыбнулась бабушка. — Мы с тобой на него посмотрим и решим. Если это прежний Левушка, езжай с Богом, ничего плохого он тебе не сделает… Хорошо?

— Хорошо.

— Ну вот и договорились. Идем спать.

7

Левчик позвонил ровно в девять, как и обещал.

— Привет, подруга! Ну что, надумала?

— Надумала, давай, заезжай!

— Молодец! Примерно через часок я — у тебя, собирайся пока.

— Ладно, жду…

«Интересно, какая она теперь — Натаха…» — думал Левчик по дороге к своей школьной подружке.

Он помнил ее тихой, робкой, нескладной толстушкой с короткой косичкой и серыми глазами. Да, глаза… Глаза у нее были замечательные — огромные, всегда широко распахнутые, с каким-то непонятным выражением то ли вины, то ли испуга, то ли удивления…

Стоило ему заглянуть в них чуть пристальней, глубже, задержать этот свой взгляд подольше, как тут же откуда-то возникало неудержимое желание что-то сделать для нее. Врезать кому-нибудь по шее, или взять у нее портфель, или поправить ей шапку…

«Натаха… Славный человечек…»

Он усмехнулся — вспомнил, как самозабвенно подсказывала она ему на уроках: спрятавшись от учителя за широкой спиной Сашки Мартынова, руками, губами, глазами, всем, чем только возможно, пыталась передать ему нужный ответ. Как послушно бегала за планерами и ракетами, которых они вместе запускали на пустыре за школой…

А как она болела за него, когда он выходил на ринг! Как вся съеживалась, зажмуривалась, закрывала лицо, когда он пропускал удар, как радостно кричала, прыгала и махала руками, когда его объявляли победителем! А потом разглядывала, осторожно дотрагиваясь, его синяки и ссадины. «Больно, Левчик?» — и опять эти глаза…

Левчик вдруг понял, что он почувствовал вчера после ее звонка. Ну, радость — это понятно, но было еще что-то… Вчера он этого не понял, а сейчас вот — дошло. Жалость.

Значит, не задалась у Натахи жизнь, раз до сих пор одна. Счастливые бабы варят мужу борщи и рожают детей, а не диссертации пишут, — так считал Левчик. Да и то, что она ему позвонила, говорило о многом. От хорошей жизни не разыскивают старых приятелей, с которыми не виделись… сколько… одиннадцать лет! И, к тому же, таких, как он, — бывших зеков. А, может, у нее какая-то проблема, может, ей помощь нужна?

Левчик вздохнул. Помочь он ей, конечно, был бы рад. С работой, например. Ну и что, что она историк? Все равно, баксов на четыреста-пятьсот что-нибудь подыскать можно… А вот то, что она одна… Как тут поможешь? С ее-то комплекцией — какой мужик на нее позарится? Эх, Натаха, Натаха…

Заверещал звонок. Наташа бросилась к двери, распахнула ее и застыла от изумления.

— Левчик?! — едва вымолвила она.

На пороге ее квартиры стоял роскошный красавец — высокий, статный, широкоплечий, в распахнутом настежь шикарном кашемировом пальто, с двумя огромными букетами ослепительно белых хризантем. Он был без шапки, и на его черных, как вороново крыло, волосах поблескивали капельки растаявших снежинок. Его широко раскрытые глаза смотрели на нее с таким же растерянным удивлением.

— Левчик? — уже уверенней спросила Наташа.

Он шагнул вперед, в прихожую — она тут же наполнилась ароматами цветов и дорогого мужского парфюма, — закрыл за собой дверь и с робкой улыбкой повернулся к ней.

— Ната… ша… — запнувшись, пробормотал он.

Как только он вообще смог сохранить дар речи!

Вместо нескладной толстухи Цыбиной перед ним стояла высокая девушка с совершенно обалденной фигурой! Узкие потертые джинсы обтягивали ее стройные ноги, под просторным свитером грубой вязки легко угадывались гибкая талия и высокая грудь. Густые волосы были собраны в пучок на затылке, а из-под низкой челки на него удивленно смотрели такие знакомые — непостижимые, загадочные, потрясающие Наташины глаза.

Левчик порывисто вздохнул, с трудом переводя дух. Чего-чего, а такого он никак не ожидал. «Почему же, черт возьми, она не замужем?» — мелькнула краем сознания растерянная мысль.

— Господи, Левчик, как же ты изменился! — не сдержала своего изумления Наташа. — Тебя не узнать! Прямо настоящий лондонский денди… Просто чудо какое-то…

— Нет, Наталья, чудо — ты… Вот уж действительно чудо! — Левчик, наконец, справился с собой. — Где моя толстушка Цыбина? Куда вы ее подевали, а? Эту красотку я не знаю! С нею за одной партой я никогда в жизни не сидел!

— Была толстушка, да вся вышла! — рассмеялась довольная Наташа. — Бабушка говорит — изрослась!.. Да ты раздевайся, проходи…

— Здравствуй, Левушка! — к гостю вышла и бабушка. — Батюшки!.. Какой ты стал красавец!..

— Здравствуйте, Екатерина Даниловна! Я — что! Вот вы обе — действительно, красотки хоть куда! Держите — одной и другой! — он протянул им свои роскошные букеты.

Левчик разделся и прошел в комнату. Огляделся. Тут почти ничего не изменилось: та же допотопная мебель, тот же древний «Горизонт» на обшарпанной тумбочке в углу, та же ножная швейная машинка у окошка… Вот занавески, вроде бы, раньше были другие…

— Садись, садись, Левушка. — Бабушка показала ему на кресло.

Он осторожно опустился на продавленное сидение — старое кресло под его могучим телом тоскливо заскрипело. Хозяева устроились на диване напротив, с веселым любопытством разглядывая его. Левчик, которого они помнили, вечно расхристанный шалопай с неизменным фингалом под глазом, и этот холеный мужчина в шикарном костюме — один человек? В это верилось с трудом, к этому надо было привыкнуть.

— Ну, рассказывай, Левушка, как живешь, чем занимаешься… Все рассказывай, с самой… с самого начала! — Екатерине Даниловне нужно было узнать о нем как можно больше, чтобы решить — можно ли нынешнему Левчику доверить свою внучку.

— С самой тюрьмы, значит? — усмехнулся он. — Ладно… Отсидел я свое полностью, от звонка до звонка. Только вышел — повестка в армию. Пошел служить. Служба тоже веселая получилась. То одна, как говорится, горячая точка, то другая… Что про это рассказывать, Екатерина Даниловна, — сами все знаете, сейчас по телевизору эти дела в подробностях освещают… Ну, вернулся домой, надо, думаю, на работу устраиваться. Стал в разные места рыпаться, куда ни сунусь — везде облом. Специальности-то у меня нет! Все, чему научился — это табуретки на зоне сколачивать, да в армии из «калаша» палить… Кому такой специалист нужен? Я — туда-сюда, ну нет ничего приличного, хоть ты тресни! На рынке торговал, сторожил, на стройке вкалывал — все не то, не лежит душа! Ни денег приличных, ни уважения — так, морока одна… Тоска, в общем. Хотел даже в армию вернуться — контрактником… И тут мне повезло. Встретил случайно одного старого знакомого, разговорились, то се, пожаловался я ему на свои проблемы. Он, вроде, проникся — обещал помочь. Ну вот, через него и попал я в одну солидную фирму… — Он замолчал, считая, видимо, что сказанного вполне достаточно.

Все в этой истории было правдой, разве что не захотел Левчик уточнять некоторые детали. Например, то, что старым знакомым был его корешок по отсидке Грек, мотавший вместе с Левчиком в лагерях под Владимиром свой уже третий срок. И то, что его «солидная фирма» — из числа тех, что проходят в милицейских сводках под аббревиатурой ОПГ — организованная преступная группировка. По сути, обычная крупная банда, укрывшаяся под вывеской респектабельной холдинговой компании. А точнее — часть этой компании, ее, можно сказать, старейшее подразделение, из которого, собственно, и выросла в свое время вся эта «солидная фирма».

— И кем же ты там работаешь? — спросила бабушка.

— Менеджером, — улыбнулся Левчик.

— Ты что же, где-то на него выучился?

— Нет, Екатерина Даниловна, — рассмеялся он, — я, так сказать, самоучка…

— Левушка, как же так: без образования — и сразу менеджером? — Ну, не сразу, конечно, — успокоил старушку Левчик. — Начинал рядовым сотрудником, долго э-э-э… стажировался, товарищи помогали, сам старался… Так вот постепенно и вырос.

— Скажи, а менеджер — это большой начальник? — хитровато прищурилась Екатерина Даниловна.

— Не очень, — опять рассмеялся Левчик — его забавлял этот допрос. — Можно сказать, руководитель среднего звена.

Тут он явно поскромничал. До недавних пор он, действительно, был лишь звеном в цепочке. Он подчинялся Греку, хотя своя «бригада» была у него уже давно. Но вот уже полгода, как он перешел на непосредственный контакт с боссом, а это значило, что Левчик достиг весьма и весьма многого!

— А семья, Левушка? Ты женат?

— Нет, Екатерина Даниловна, как-то не получается у меня с семьей…

— Что ж так-то?

— Да уж больно работа у меня хлопотная. Девушки — они ведь любят, чтобы за ними ухаживали, время им уделяли… А я, как проклятый — с утра до ночи на работе! Какие уж тут ухаживания!

— Ну да, раз так — конечно… — согласилась бабушка.

Помолчали. Картина была более-менее ясна, и Екатерина Даниловна решилась.

— Левушка, может быть, чайку? Или вы сразу поедете? — Она «со значением» взглянула на внучку.

— Да нет, спасибо. Мы, пожалуй, поедем, да, Наташ? — обратился Левчик к подруге.

— Как скажешь… — пожала плечами она. — Только ты мне вот что скажи. У тебя там что, прием по высшему разряду будет? Ты вон как вырядился, а я… Я-то в самом деле на дачу собралась…

— Да брось ты, какой прием! Просто посидим, отметим покупку… Ты на меня не смотри, я… Просто пришлось с утра по делам мотануться, вот и вырядился… Я там, на месте, переоденусь. Поехали! — он встал.

— Подожди, Левушка, — остановила его Екатерина Даниловна. — Ты вот что… Дайка мне, дорогой мой, слово, что доставишь мне Наташеньку в целости и сохранности…

— Ну конечно, — рассмеялся Левчик, — о чем речь, Екатерина Даниловна! Уж мне-то вы можете поверить, доставлю в любой момент!

— В любой не надо, но чтобы к девяти… нет, к десяти… ладно — к одиннадцати часам она была дома. Обещаешь?

— Не просто обещаю — торжественно клянусь!

— Левушка, а на твоей даче нет телефона? — спросила на всякий случай бабушка.

— На даче нет, но у меня есть сотовый, вы можете позвонить нам, если будете волноваться…

— Очень хорошо! Давай-ка я запишу номерок…

Левчик продиктовал бабушке свой номер, но этого ей показалось мало. Екатерина Даниловна отпустила их только после того, как испытала мобильник Левчика в действии. Убедившись в правильности номера и исправности аппарата, она перестала волноваться и проводила Наташу и Левчика со спокойной душой.

8

Левчик распахнул перед Наташей дверь огромного черного джипа. Она первый раз в жизни оказалась в такой роскошной машине и поначалу не могла оторвать глаз от сверкающей разноцветными огнями панели приборов, гладкой кожи сидений, великолепной, под дерево, отделки салона. О том, что она собиралась заскочить на минутку к Оксане, она вспомнила только тогда, когда они уже выехали на шоссе. «Ладно, вечером зайду» — подумала она.

Левчик вел свой джип так, словно других машин на дороге не существовало. Заняв крайний левый ряд, он врубил дальний свет и дал полную волю лошадиному табуну, упрятанному под капотом его могучего автомобиля. От прущего, как танк, джипа все загодя шарахались в сторону, освобождая дорогу. А если какому-нибудь чайнику случалось зазеваться и промедлить, Левчик возмущенно моргал фарами и тормозил лишь в самый последний момент, едва не касаясь бампера впереди идущей машины.

Такая бешеная езда временами заставляла Наташу неуютно ерзать на сидении, Левчику же ни скорость, ни постоянные маневры ничуть не мешали вести разговор.

А разговор их поначалу складывался непросто — слишком долго они не виделись, слишком многого теперь не знали друг о друге. Между их последней встречей в суде и сегодняшней поездкой уместилась целая жизнь. У каждого — своя. Они как бы знакомились заново, приглядывались исподволь, с радостью узнавая прежние черты и примечая новые. Говорили о пустяках, хотя обоим хотелось расспросить о многом.

Наташа недоумевала — каким таким невероятным образом состоялся столь головокружительный взлет ее приятеля, бывшего второгодника и бывшего уголовника? Как удалось ему, всегда считавшего любые знания лишней обузой, стать менеджером в крупной фирме, освоить непростую науку предпринимательства и управления? Или он пыль в глаза пускает? Тогда откуда эта машина, дача и вообще? Уж не связан ли, не дай бог, Левчик каким-то образом с криминалом?

А Левчик не мог понять, почему умница Цыбина, оказавшаяся к тому же еще и весьма симпатичной, прозябает в нищете и одиночестве? Ну, сделала одну ошибку — пошла в свой исторический — ладно! Но зачем же ее повторять-то? Зачем было еще и в эту аспирантуру идти? Сдалась ей эта наука… Вот поэтому и одна до сих пор! Конечно, откуда мужу-то взяться, если она то диссертацию свою строчит, то с бабулей нянчится…

Он скосил глаза на Наташу. На лице — ни грамма косметики, старушечий узел волос на затылке, пальтишко какое-то задрипанное, этот дурацкий свитер… Эх, Натаха… Ей бы юбчонку надеть покороче, волосы распустить по плечам, личико подмазать — да за ней бы мужики косяками бегали!

Но касаться столь деликатных тем сразу же им было неудобно. Поэтому в основном вспоминали прошлое — далекие школьные годы. Постепенно вопросы их становились все откровеннее, они подбирались к тому, что им действительно хотелось узнать.

— Левчик, я до сих пор не могу понять, как у тебя нож тогда оказался? Ты же сроду этой гадости не носил, всегда только на свои кулаки надеялся! Или это не ты ножом-то?…

— Я… Но нож, и правда, не мой был. Кто-то его в драке выронил, а я, дурак, подобрал…

— Зачем? Неужели не понимал, что это — оружие, что им и убить можно?

— Не-а! — Левчик с ухмылкой мотнул головой. — Поверишь, ничего не соображал. Я ж говорю — дурак был…

Он не лгал.

В той злосчастной стычке с комбинатовскими он поначалу полностью контролировал ситуацию и все прекрасно понимал. Головы в драке Левчик не терял никогда, и в тот раз она была холодной и ясной, как обычно. Нож отлетел ему прямо под ноги, и он поднял его машинально, не задумываясь — для чего. Но едва удобная рукоятка легла в его ладонь, как он почувствовал в себе неодолимую, сверхъестественную силу и власть над всеми.

Словно не он держал нож, а нож взял его за руку и повел Левчика за собой, вмиг завладев и разумом его, и волей. Мутной волной накатила неудержимая ярость, и Левчик бросился в толпу дерущихся, уже не разбирая — где свой, где чужой. Это было как минутное помешательство, как обморок, он абсолютно не осознавал, что делает. А когда очнулся, пришел в себя — лезвие ножа было в крови.

Такое бывало с ним и позже, в армии, например. Случалось, рожок автомата уже давно пуст, а палец Левчика, побелев от судорожного напряжения, все давит и давит на курок. Оружие имело над ним какую-то странную, почти мистическую власть. Иногда ему удавалось противостоять ей, иногда — нет, и тогда эта власть — абсолютная, беспрекословная и всеохватная — подавляла его, оставляя выход лишь для ярости, жестокости и ненависти…

— А почему на письма мои не отвечал? — продолжала спрашивать Наташа.

— А зачем? — пожал плечами Левчик. — Что я тебе мог написать? Каяться в случившемся, жаловаться на судьбу — смысла нет, что сделано, то сделано. Описывать, как мы там табуретки мастерим или морды друг другу месим — так в этом интересного мало. А потом, Наташ, я ведь тогда, если честно, думал — все, разошлись наши пути-дорожки навсегда. Тебе — в институт, в науку, к светлой, так сказать, жизни, а мне… Я ж не знал тогда, что все вон как обернется! — Левчик, тряхнув головой, рассмеялся. — А вообще-то по глупости, конечно, да из гордости идиотской не ответил… Жалел потом… Ладно, расскажи лучше, как ты тут жила, как твои научные дела, как на личном фронте и вообще…

Наташа послушно рассказывала о своей жизни, а Левчик удивлялся про себя, насколько мало в ней было заметных событий — по сути дела только поступления в институт да в аспирантуру! Причем главным действующим лицом ее истории была не сама Наташа, а ее бабушка. «Бабуля сказала», «бабуля велела», «бабуля решила» — словно самой Наташи все происходящее с нею касалось в последнюю очередь.

Левчика вновь охватила жалость к ней. Эх, Натаха, Натаха…

Дача Левчика оказалась огромным, в три этажа, домом из красного кирпича. К нему вплотную подступали вековые высоченные сосны и ели, рядом с ними этот домина казался чуть ли не крохотной избушкой. Поляна перед домом была забита разномастными, сплошь иностранными, автомобилями.

У Наташи от этой красоты захватило дух.

— Левчик, ты что, миллионер? — растерянно спросила она.

— Да брось ты… — пробормотал он, помогая Наташе выйти из машины. — Говорил же — дачка досталась по случаю, за гроши, можно сказать…

— А гости-то твои, похоже, уже давно в сборе?

— Ничего, подождут… Пойдем, я тебе дом покажу!

Дом был полон гостей, их встретили радостными возбужденными криками. Левчика при этом все называли Леваном, и это показалось Наташе крайне забавным, она едва удержалась от улыбки.

Левчик не обратил никакого внимания на всеобщее нетерпение, он словно вообще кроме Наташи никого не замечал. Они разделись, и Левчик повел Наташу смотреть свои хоромы.

Изнутри дом был еще больше, чем казался снаружи. Чего там только не было! Гараж на две машины, бильярдная, сауна с небольшим бассейном, просторный зал с высоким сводчатым потолком и огромным камином, штук пять спален, еще какие-то комнаты неясного предназначения, а на самом верху, под крышей, — роскошный кабинет с библиотекой. Его Левчик продемонстрировал Наташе с особой гордостью — без сомнений, это было его любимое место.

Наташа была ошеломлена размерами дома, его великолепной отделкой и обстановкой.

«Господи, да кем же он стал?» — думала она, с растерянностью и легким испугом глядя на улыбающегося Левчика. Тот был явно доволен произведенным эффектом.

— Вот так-то, Наташ! — Он легонько похлопал ее по спине. — Как тебе моя дачка? Жить можно?

— Можно-то можно, да только… Откуда все это, Левчик? И вообще, кто ты? — Наташа пристально, в упор взглянула в его глаза.

— «Откуда, откуда» — от верблюда! — чуть смутился он и, хмыкнув, улыбнулся лукаво. — Ладно, не бери в голову! Пойдем лучше за стол, обмоем покупку…

Они спустились в зал, где давно были накрыты столы. Левчик представил всем Наташу, как своего старинного друга, строго и многозначительно добавив:

— В общему так. Прошу любить и жаловать и, так сказать, соответствовать! Ясно?!

Наташе он никого представлять не стал, посадил ее рядом с собой и шепнул:

— Ты вот что — ешь, пей, а на этих, — он кивнул в сторону притихших гостей, — внимания не обращай. Это — так, мелочь, мальки…

Не обращать внимания на собравшуюся публику Наташе было трудно — уж больно она была разношерстной и своеобразной.

Хозяин дома поднял первую рюмку — и застолье ожило, зашевелилось, забулькало, застучало, зазвенело. Левчик навалил в тарелку Наташе целую гору деликатесов, и она, рассеянно ковыряя в них вилкой, исподволь рассматривала сидящих за столом.

Занятные, очень занятные люди собрались за столом на новой даче ее школьного друга! Тут были и огромные бритоголовые «быки», и мрачные типы уголовной наружности с синими от наколок руками, и уроженцы южных широт, черноголовые и носатые, и девицы, чьи манеры и обличье не оставляли никаких сомнений относительно рода их занятий. Были, впрочем, и вполне нормальные молодые люди в галстуках и приличных костюмах.

Наташа поняла, что подтверждаются ее худшие предположения — Левчик действительно связался с криминалом! Более того, судя по тому, как беспрекословно слушалась его вся эта компания, он был их начальником. Как это у них называется-то? Авторитетом, вот!

Подумать только: Левчик Усачев — бандитский авторитет!

Наташа чуть повернула голову и с опаской взглянула на своего школьного друга. Он, словно почувствовав неладное, перехватил ее взгляд, посмотрел на Наташу тепло, даже, пожалуй, нежно, и ободряюще ей улыбнулся.

Она мгновенно успокоилась — нет, Левчик, конечно, никогда не причинит ей вреда, старая дружба не ржавеет! Бабушка, как всегда, оказалась права: это был прежний Левушка, во всяком случае, по отношению к ней, Наташе.

Но вот его «сотрудники» вызывали у нее некоторый страх, впрочем, густо замешанный на любопытстве. Они хлестали водку фужерами, не дожидаясь хоть какого-нибудь подобия тоста, их физиономии становились все краснее, а поведение — развязнее. Левчик уже несколько раз полушутя прикрикивал на них, на некоторое время за столом становилось тише, но потом опять все начиналось заново. Все громче и громче звучал и резкий, визгливый смех девиц, и матерщина, и лагерная феня, да и другие «чисто конкретные» выражения.

Левчик мрачнел. Он уже пожалел, что не утерпел, позвал Наташу на эту тусовку. Уж очень хотелось поскорей ее увидеть, а заодно — что уж там скрывать! — и продемонстрировать ей свое нынешнее положение. Вчера он был уверен, что сможет удержать ситуацию под контролем, но сейчас понял: это ему вряд ли удастся. Пьянка — явление стихийное, а разве может один человек противостоять разгулу стихии?! Ему было досадно, что он просчитался, но теперь положение надо было исправлять, иначе Наташа могла подумать о нем вообще черт знает что!

Левчик сделал знак кому-то за столом, к нему сразу подошел молодой человек из разряда приличных. Наклонившись к шефу, он выслушал какие-то указания, кивнул и сел на место. Наташа заметила, как он шушукался со своими соседями, видимо, передавал им распоряжение начальства.

Через минуту со своего места вскочил один из быков и, перекрывая шум застолья, истошно заголосил:

— Братва, а слабо баньку затопить?! У Левана такая, блин, типа, сауна!.. С бассейном, в натуре!

Его тут же поддержали, зашумел разноголосый хор:

— Баню, Леван! Баню давай!

Левчик махнул рукой:

— Делайте что хотите! Дом только не спалите…

Все вскочили на ноги и стали собираться. Хватали со стола тарелки, фужеры, бутылки… Спиртного брали столько, что Наташа, улыбнувшись про себя, подумала — уж не собираются ли они, часом, им мыться?

Спустя несколько минут комната опустела. За столом остались лишь Левчик с Наташей. Он виновато взглянул на нее и тихо сказал:

— Ты прости меня, Наташ, за это за все… Не стоило, конечно, тебя сюда везти, мог бы и сообразить, что здесь будет! Не подумал я, извини. Знаешь, ты как позвонила вчера, я так обрадовался, что… Так захотелось встретиться поскорей, вот и…

— Да ладно тебе, Левчик! Ну свалял дурака-с кем не бывает!

Ему в самом деле было очень стыдно. Так стыдно, что захотелось вдруг самому вдрызг напиться, чтоб забить, заглушить в себе это полузабытое жгучее чувство. Он виновато вздохнул и неуверенно предложил:

— Слушай, может быть, это не слишком вежливо, но… Давай я тебя лучше домой отвезу, а, Наташ? А завтра встретимся нормально, без этого… балагана. Ты как?

— Да, пожалуй. — Наташа встала и подошла к окну.

Прямо от дома начинался лес. Корабельные сосны розовели своими прямыми, как натянутая струна, стволами на фоне густой и тяжелой зелени могучих елей. Молодой снежок, щедро припорошивший всю эту красоту, придавал лесу особое, сказочное очарование. Наташе внезапно остро захотелось прогуляться поэтому берендееву царству, вдохнуть духовитого лесного воздуха, стряхнуть пушистый снежок с еловых лап, оставить цепочку следов между шершавых сосновых стволов… Как же давно она не была в лесу!..

— Левчик, а давай ты меня попозже отвезешь? Часика через полтора, а? Можно?

— О чем речь! А что ты задумала?

— Левушка, миленький, я в лесу сто лет не была, а тут красота такая!.. Я бы погуляла немножко — тогда уж и домой…

— Да ради бога! Конечно, пойдем — прогуляемся! Я с удовольствием…

— Нет, Левчик, ты только не обижайся, пожалуйста, но мне бы хотелось одной… — Наташа умоляюще взглянула на помрачневшего приятеля. — Ну не сердись! Понимаешь, просто настроение у меня такое…

— А ты не заблудишься? — исподлобья посмотрел на нее Левчик. — Да и холодно в лесу-то…

— Ну что я — маленькая? Да и не пойду я далеко, так, погуляю чуть-чуть… А замерзну — так вернусь быстрее!

— Ладно, — хмуро кивнул Левчик, — пойдем, подберем тебе что-нибудь, чтоб не замерзла…

В кладовке на первом этаже у Левчика нашлись и валенки, всего-то на два размера больше, и тулупчик, который больше походил на не слишком модную дубленку. Наташа попробовала отказаться, но Левчик был категоричен и пригрозил немедленно отвезти ее домой. Пришлось ей подчиниться и надеть и тулупчик, и валенки.

Он смотрел в окошко, как Наташа подходила к лесу. В экипировке не по росту она выглядела очень забавно и необычайно трогательно. Вот она подошла к огромной сосне и, приложив ладонь к ее стволу, запрокинула голову, что-то разглядывая в вышине… Такая маленькая рядом с могучим деревом…

Ему опять стало совестно, неуютно как-то, маетно, и опять захотелось напиться. Левчик стоял у окна, пока Наташа не скрылась среди деревьев. Потом вздохнул и вернулся к столу…

9

В лесу было тихо и спокойно. Снега выпало пока еще немного, идти было легко. Наташа с наслаждением вдыхала чистый морозный воздух, напоенный праздничным ароматом хвои. Она шла вперед неторопливо и беспечно, не выбирая дороги и ничуть не боясь заблудиться — цепочка следов, оставленных ею на нехоженом снегу, легко выведет ее обратно.

Тихая радость заполнила ее душу. Не хотелось думать ни о друге, ставшем бандитом, ни о загадочном ноутбуке, ни о диссертации, ни о чем. Только еле слышный скрип снега под ногами, только вдох — и легкое облачко пара изо рта, только припорошенные неподвижные еловые лапы и устремленные ввысь мачты сосен…

Вдруг она заметила в густой еловой кроне какое-то движение. Наташа остановилась и пригляделась. На самой макушке пушистой елки ветки ходили ходуном, там явно кто-то был! Наташа замерла, пристально всматриваясь в подрагивающую верхушку дерева, и вскоре разглядела мелькнувшего на мгновение пушистого зверька.

Белка! Наташа радостно улыбнулась — настоящая живая белка! Зашевелились ветки пониже, зверек спускался. Ужасно захотелось увидеть ее еще разок, рассмотреть как следует. Наташа огляделась — куда бы спрятаться? Рядом стояла небольшая, но очень густая ель, а возле нее — как по заказу — аккуратный пенек. Она смела снег с пенька, заняла свой наблюдательный пункт и затаилась.

Время шло, и постепенно Наташины мысли вернулись к событиям последних дней. Здесь, в сказочной лесной тиши, таинственная «золотая рыбка» воспринималась абсолютно реально, и Наташа всерьез пыталась разгадать замысел программы.

Она, как велел компьютер, позвонила Левчику — но это было единственное указание «рыбки», и что ей делать дальше, она не знала. Если бы удалось проникнуть в скрытую логику заданий ноутбука, все было бы куда интересней. Тогда Наташе можно было бы активно вмешиваться в ход событий, каким-то образом корректировать происходящее, участвовать, творить, созидать… Но пока она ровным счетом ничего не понимала и в роли фарфорового болванчика чувствовала себя довольно неуютно.

Ну, приехала она на эту дачу, угодила всем — и разбогатевшему бандиту Левчику, и озабоченной ее судьбой бабуле, и, по всей видимости, даже своему странному компьютеру. А дальше, дальше-то что?

Понятно, что раз ноутбук свел Наташу с Левчиком, значит, и выполнение ее желания как-то зависит именно от него. Может быть, планы программы связаны с немалым достатком ее школьного друга? Может, предполагалось, что теперь она должна пожаловаться ему на свою нескладную жизнь, на стесненные условия, выпросить себе по старой дружбе бессрочную ссуду на благоустройство? Что же, в конце концов, она, по замыслу программы, должна была сегодня сделать? И почему компьютер не счел нужным проинструктировать ее хотя бы в общих чертах?

Ну, хорошо, рассуждала дальше Наташа, допустим, что «рыбка» как-то — как?! — просчитала именно такое развитие событий — Левчик заезжает за ней и везет ее на свою дачу. Следовательно, он воочию видит ее, прямо скажем, незавидные жизненные обстоятельства, а она, в свою очередь, узнает, что он богат. Дальше программа, вероятно, предполагала один из двух вариантов: либо она просит своего друга о помощи, либо Левчик сам, по своей инициативе, предлагает ее Наташе.

Да, но если бы дело обстояло именно так, то в этом случае «рыбка» явно проиграла, напрочь, с треском завалив задание! Потому что Наташа ни за что не станет просить у Левчика денег на квартиру. Тем более — теперь, когда ей стал понятен источник его доходов! Даже если он сам пожелает купить ей жилье, она не позволит ему это сделать. Принять такой дорогущий подарок? И от кого — от бандита?! Да ни за что на свете! Будь он хоть трижды лучшим другом, этого делать нельзя, потому что… Да потому что нельзя — и все!

Чего же все-таки хотел добиться компьютер, предлагая ей позвонить Левчику?…

Размышления Наташи прервала белка, решившая, наконец, по какой-то своей нужде спуститься на землю. Наташа затаила дыхание. Белка выскочила на снег и замерла, чутко прислушиваясь к лесной тишине. А спустя мгновение молнией рванулась вперед, в три прыжка домчалась до соседнего дерева и, стремительной тенью скользнув по стволу, исчезла среди ветвей. Все произошло очень быстро, но Наташа успела разглядеть и серую, уже зимнюю, шубку зверька, и пушистый хвост, и его забавную острую мордочку.

Что ж, долгожданную белку Наташа увидела, теперь можно было отправляться назад. Но она не сдвинулась с места, потому что ей в голову пришла совершенно неожиданная мысль.

То, что компьютер не дал Наташе никаких дополнительных указаний, не стал вдаваться в подробности, могло означать только одно: для выполнения задачи важен был лишь сам звонок, а все детали последующего развития событий не имели для ноутбука ни малейшего значения! Все остальное — приглашение Левчика, его визит к ним, их поездка на дачу — никоим образом не влияли на достижение конечной цели — исполнения Наташиного желания.

Не влияли? А, может быть, все обстоит гораздо фантастичней? Может быть, этот треклятый черный ящик каким-то немыслимым образом смог просчитать все последствия ее звонка?! Абсолютно все! И радость Левчика, и бабушкину настойчивость, и даже это ее нынешнее бессмысленное сидение под елкой?! Что, если все это предельно точно спрогнозировано «золотой рыбкой»? И что, если теперь, после того рокового звонка, все дальнейшее от нее, Наташи, уже нисколько не зависит?!

Но какому компьютеру под силу такое?! Какая программа способна на такое дьявольское предвидение?! Ведь распоряжаться людскими жизнями — это прерогатива высшего разума. Только Богу и дьяволу дано знать все извивы линии судеб и только в их власти изменить их… Так чей же это компьютер? Кто его истинный хозяин? Или это и не компьютер вовсе?… Господи, да что же это?!..

Эти предположения были столь невероятны, что Наташу бросило в жар, а голова пошла кругом. Она зачерпнула горсть снега и приложила его к пылающему лбу.

«Черт знает что! — растерянно подумала она. — Так недолго и умом тронуться! Надо же, какая дурь в голову лезет… Стыдоба! А еще считаешь себя образованным человеком!..»

Наташа еще раз зачерпнула снега и умылась им. Ей сразу немного полегчало.

В своем задумчивом оцепенении она совсем потеряла счет времени. Наташа еще утром забыла надеть часы и не знала, сколько провела она в лесу — час, два, больше? Уже начинало темнеть, пора было возвращаться назад.

Она шла обратно по своим следам и не могла понять, почему ее до такой степени занимает эта история со звонком Левчику и со всем остальным. Не из-за квартиры же, в самом деле! Далась ей эта квартира! Что за нужда — жить, что ли, негде?

Нет, вовсе не в квартире был ее интерес! На самом деле Наташу волновало только одно — действительно ли ее ноутбук столь фантастически, безгранично всемогущ. Квартира — так, мелочь! Главное, что у нее оставалось еще одно желание! Если все получится с квартирой, если «рыбке» и впрямь по силам решение любых задач, то перед Наташей открывалась уникальная возможность разом изменить всю свою жизнь! Надо было только понять, что именное ей нужно?!

Что?… Да то же, наверное, что и любому другому человеку — счастливая и достойная жизнь, любовь близких, уважение коллег, крепкая семья, здоровье… То есть как раз то, что программа дать не в силах! Значит, она должна найти всем этим понятиям материальные эквиваленты, не упускать же такой шанс! Но это — потом, не сейчас, сначала надо дождаться исполнения ее второго желания…

Когда Наташа вышла из леса, уже стемнело окончательно. Она зашла в дом и прислушалась. Снизу, из бильярдной, доносились чуть слышные удары шаров, а где-то наверху играла музыка.

В зале, где был накрыт стол, сидели четверо в стельку пьяных полуодетых угрюмых быков. Еле ворочая языками, они вяло спорили о каком-то долге и на появление Наташи не обратили ни малейшего внимания. Спросить у них, где Левчик, она не решилась — уж слишком сильно они были пьяны.

В соседней комнате обнаружились еще двое мужчин. Они, мирно посапывая, спали валетом на шикарном кожаном диване. Наташа взглянула на часы, висевшие над диваном, и ахнула. Ничего себе, она прогуляла в лесу без малого четыре часа!

Пора, пора отправляться домой, да и оставаться здесь ей было страшновато — кто знает, что придет на ум всей этой хмельной братии? Но где же Левчик?

Наташа поднялась на второй этаж. Здесь были в основном спальни, все они были закрыты, а какая из них предназначалась для хозяина дома — она не знала. Наташа в растерянности остановилась у лестницы, решая, удобно ли будет постучаться в какую-нибудь из комнат. В это время дверь одной из спален открылась, и оттуда, шатаясь, вышла совершенно голая пьяная девица. Она взглянула на Наташу мутными, бессмысленными глазами и, придерживаясь за стенку, двинулась по коридору. Через несколько шагов ее стошнило.

Какая мерзость! Наташу передернуло от отвращения. Немедленно прочь отсюда! Что она вообще делает в этом бардаке?! И где же, в кснце концов, Левчик?…

Тут она вспомнила о кабинете. Ну конечно, он там, где ж еще ему быть?! Наташа взбежала по лестнице на самый верх, под крышу.

Левчик и в самом деле был в своем кабинете. Он сидел в огромном кресле спиной к входу и лицом к окну.

— А вот и я! Извини, Левчик, я задержалась, но там было так здорово! Такая красотища!

Левчик молчал. Он даже не повернул головы в ее сторону. Наташа обошла вокруг кресла и встала перед ним.

Он спал. И спал, судя по всему, беспробудно. У его ног рядком стояли пустые бутылки, а дыхание было столь густо насыщено парами алкоголя, что Наташе стало ясно: сегодня Левчик ее уже никуда не повезет. Но добудиться его все равно следовало — может быть, он поручит это кому-нибудь трезвому? Если, конечно, в этом доме найдется хоть один трезвый.

— Левчик… — Она тронула его за плечо. Реакции не было никакой. — никакой. — никакой. — Левчик! — Наташа потрясла его сильнее. — Да проснись же, господи! Левчик! — Она изо всех сил трясла его за плечи. Его голова безвольно болталась из стороны в сторону, но глаза все равно оставались закрытыми.

Нужны были радикальные меры, и Наташа, зажмурившись, с размаху вмазала своему приятелю звонкую затрещину. Он резко дернулся от удара, что-то нечленораздельно промычал и разлепил, наконец, глаза.

— Левчик! Ты слышишь меня? — наклонилась к нему Наташа.

— Угу. — Он попытался кивнуть.

— Левчик, меня надо отвезти домой, слышишь?! Ты узнаешь меня? Я — Наташа Цыбина! Мне надо домой, Левчик!

Он поднял на нее абсолютно невменяемый, лишенный даже намека на мысль, взгляд и довольно внятно произнес:

— Люська, шалава, отвянь!..

Наташа отшатнулась от него и с досадой стукнула кулаком по подоконнику — черт бы его побрал, этого Левчика! И когда успел так набраться! Да и сама она хороша — почему не уехала сразу, ведь предлагал же!..

Ладно, в конце концов, ничего смертельного не произошло. До шоссе она дойдет и пешком, а там — кто-нибудь подберет! Главное — это поскорей убраться отсюда! Она взглянула на спящего Левчика. Да, теперь в случае чего защитить ее некому.

Она быстро спустилась вниз, оделась и выбежала из дома.

Так, к шоссе — это налево, они с Левчиком подъехали оттуда. А вот сколько ей придется топать… Они ехали от шоссе до дачи минут десять, не больше. Значит, ей предстоит пройти километров семь или около того. Ничего, времени у нее много, а еще одна прогулка по свежему воздуху — это совсем даже неплохо.

Наташа поправила шарф, шапку, надела рукавицы и бодро зашагала по дороге…

10

Идти одной по ночному лесу было поначалу страшновато, но вскоре исчез и страх, и злость на Левчика, и раздражение. Снег словно подсвечивал дорогу, а обступавший ее лес не таил никакой угрозы, а, наоборот, успокаивал, как идущий рядом молчаливый, но надежный друг.

Мысли Наташи все время возвращались к черному чемоданчику. Ноутбук не давал ей покоя, заставляя снова и снова ломать голову над своей мистической тайной. Странно, но теперь она уже почти не сомневалась в том, что и второе ее желание «рыбка» выполнит.

Каким образом — это пока оставалось неясным, но уверенность в этом, вопреки всякой логике, крепла в ней с каждой минутой. И уже неожиданно, мельком возникали какие-то скороспелые, необязательные мысли — как она обставит свою новую квартиру, что из мебели надо будет купить и где на это взять деньги…

Вдруг Наташа остановилась — дорога, которая, по расчетам, должна была вывести ее на шоссе, раздваивалась! Никакой такой развилки она не помнила, впрочем, за разговорами с Левчиком она вполне могла ее и не заметить.

Она растерянно смотрела на две дороги, лежащие перед ней. Обе они были одной ширины и примерно одинаково наезжены. Какая из них вела к шоссе, понять было невозможно. Наташа оглянулась по сторонам, будто надеялась найти кого-то, кто помог бы ей с выбором пути. Но регулировщика на этом перекрестке не было, а случайного прохожего можно было прождать до утра. Делать было нечего, решать пришлось самой.

Поколебавшись, Наташа выбрала левую и решительно зашагала по ней. Теперь она уже не думала о своем компьютере. Она приглядывалась и прислушивалась, стараясь обнаружить признаки приближающегося шоссе. Временами ей казалось, что спереди доносится еле слышный шум машин, но сотни пройденных метров оставались позади, а долгожданного шоссе все не было.

«Ерунда, — успокаивала себя Наташа. — Даже если это и не та дорога — ничего страшного. Куда-нибудь она меня все равно скоро выведет! В конце концов, это же Подмосковье, а не Забайкалье! Тут дачи на каждом шагу, а в них — люди… Подскажут, как мне отсюда выбраться…»

Она шла и шла, но шоссе не было и в помине. Наташа замерзла, потеряла счет времени и уже не сомневалась — там, на развилке, она ошиблась, выбрала неверную дорогу. Все чаще в голову приходила мысль — не вернуться ли назад, к той самой невесть откуда взявшейся развилке?

И тут за елками мелькнул огонек. Наташа прибавила шагу и вскоре вышла к. дачному кооперативу. Это были не нынешние «новорусские» роскошные виллы, а старые, еще советских времен, дачные домики — маленькие, дощатые, на неизменных крошечных шести сотках.

Небольшой кооперативный поселок был огорожен общим забором. Над закрытыми воротами горел единственный фонарь — тот самый огонек, что заметила Наташа. Она вошла за изгородь через незапертую калитку и двинулась вдоль улочки, высматривая среди темных дачных домиков горящее окно. Поселок словно вымер, везде было темно. Наташа уже было отчаялась найти здесь хоть одну живую душу, но ей повезло — в одном из домов горел свет.

Она постучала, дверь открылась, и на пороге возник неряшливого вида старик.

— Ты одна? — опасливо спросил он вместо приветствия.

— Одна… — растерялась Наташа и, спохватившись, торопливо принялась рассказывать о своей проблеме. — Знаете, я заблудилась, мне надо к шоссе, а я, видимо, не там свернула…

— Зайди, — перебил ее старик, — дует…

Наташа зашла в дом, который весь состоял из двух комнаток, разделенных фанерной перегородкой. В той, что побольше, топилась печка-буржуйка, и Наташа сразу почувствовала, что ужасно замерзла.

Хозяин указал ей на стул и спросил:

— Ну? Что случилось-то?

— Понимаете, я шла к шоссе и заблудилась. Дело в том, что мне очень надо в Москву, я хотела выйти к шоссе, чтобы добраться на попутках, но где-то не там свернула и… Вот, вышла к вам… Подскажите, пожалуйста, как мне быстрее попасть в Москву?

— В Москву? — переспросил старик и посмотрел на часы. — А ты знаешь, сколько времени?

— Да какая разница? Мне бы только…

— Глупая, — сердито перебил ее старик. — Время — девятый час, а тебе еще часа три по лесу одной до шоссе шкандыбать! Мало ли лихих людишек ночью шастает! Гоняют на своих джипах — того и гляди собьют! А не собьют — так еще чего сделают! Ты что, девка, в своем уме?! А и выйдешь к шоссе, кто тебя подберет ночью-то? Нынче такие времена пошли, что порядочные люди попутчиков как чумы боятся… Остановит бандюга какой-нибудь — что делать будешь?

При упоминании хозяином джипов и бандитов Наташа сразу вспомнила «коллег» Левчика. Ей стало страшно, она поняла, что старик прав. Но домой-то добираться все равно надо!

— Что же мне делать? — растерялась она. — Поймите, мне обязательно надо вернуться сегодня же!

— О-хо-хо… Уж и не знаю, есть ли тут кто сейчас… Не сезон для дачников-то…

Хозяин подошел к столу, налил в кружку чаю и протянул ее Наташе.

— На вот, погрейся пока… А я пойду поищу по дачам — может, кто и есть здесь на машине… Хоть бы до электрички тебя подбросили, что ли…

— Пожалуйста, очень вас прошу… Старик, тяжело вздыхая и покряхтывая, оделся и вышел. Наташа осталась одна. В доме было тепло, а после горячего чая ей и вовсе стало жарко. Она сняла пальто, взяла со стола какую-то потрепанную книжку, оказалось — ее любимый Бунин. Но читать Наташа не могла, ее всерьез беспокоило то, как она отсюда выберется. Ведь если хозяин никого не найдет, ей придется, видимо, здесь ночевать. А как же бабушка? Она с ума сойдет от волнения…

Хозяин вернулся минут через двадцать.

— Повезло тебе, дева, — он, снова покряхтывая, стал раздеваться, — Елохова застал. Подожди, не вскакивай — рано еще, он только через час поедет: Константиныч мансарду вагонкой обшивает, нашел время…

— Может быть, мне лучше у него подождать? Извините, но я очень волнуюсь… Вдруг он про меня забудет? — Наташа и вправду боялась упустить этот шанс добраться до дома.

— Не забудет, не бойся, он мужик надежный! Заедет за тобой ко мне — я договорился… А хочешь — иди, — старик ехидно прищурился, — только имей в виду: у него печки-то нет, и окна не вставлены — холод собачий… Ну что, пойдешь?

— Н-нет, тогда уж лучше я у вас подожду… — Ждать на морозе Наташе совсем не хотелось.

— То-то… Давай-ка с тобой, дева, лучше чайку разогреем, да поболтаем маленько… — Хозяин принялся неторопливо накрывать на стол. — Звать-то тебя как?

— Наташа.

— А я — Федор Васильевич. Пенсионер и, по совместительству, сторож здешний.

— Федор Васильевич, а у вас здесь телефона нет? Мне бы в Москву позвонить, предупредить, что задерживаюсь.

— Чего нет, того нет, не обессудь. Да и зачем он мне?

— Ну как же? — удивилась Наташа. — А случится что?

— Случится — значит, случится, что уж тут… Давай-ка, Наталья, подсаживайся к столу…

Они пили чай с вкуснейшим вареньем из крыжовника и смородины и вели неторопливые разговоры. Оказалось, что Федор Васильевич — вдовец, живет на даче круглый год, а свою городскую квартиру оставил дочери. На свою судьбу бывший инженер завода «Фрезер» не жаловался, но Наташа заметила, что живется ему совсем не сладко. Он вдовствовал уже третий год, но, по всему было видно, одиночество свое переносил тяжело, боль от потери жены никак не проходила, не отпускала его.

Наташе все больше и больше нравился этот хмурый с виду, а на самом деле — добрый, отзывчивый человек. Он так расположил ее к себе, что она решилась на самый актуальный для нее сейчас вопрос.

— Федор Васильевич, скажите, а вот если б вы поймали золотую рыбку — какие три желания загадали бы?

— Э нет, Наталья, — усмехнулся он, — рыбалка — это не по моей части. Я больше лес люблю — грибы, ягоды…

— Ну правда, Федор Васильевич… Только честно!

— Три желанья, говоришь?… — Он на минуту задумался и ответил, опустив голову. — Валентину бы свою воскресил, здоровья бы пожелал нам обоим, чтобы надольше хватило, а третье… — старик поднял глаза и улыбнулся. — А третье тебе б отдал, третье мне ни к чему…

Наташе стало неловко, но она все-таки, повинуясь своему любопытству, спросила:

— А если бы рыбка только материальные желания исполняла — тогда что?

— Материальные — это которые за деньги купить можно, так что ли? Так для них золотая рыбка не нужна. Для таких желаний, Наталья, только деньги и нужны… А самого главного, дева, ни за какие деньги не купишь, вот в чем фокус-то…

Они помолчали. Федор Васильевич взглянул на часы и хмыкнул.

— Что-то Константиныча нет, час-то уже прошел…

— А он не мог без меня уехать? — сразу взволновалась Наташа.

— Ну что ты, не такой он человек. Раз обещал, то уж будь уверена… — успокоил ее хозяин.

Они подождали еще полчаса — машины все не было. Старик встал.

— Пойду узнаю — не случилось ли чего.

— Федор Васильевич, я с вами! — вскочила Наташа.

— Ладно, пойдем.

У новой строящейся дачи стоял старый «Москвич» с задранным капотом. В двигателе копался его хозяин — высокий мужчина лет сорока.

— Что, Константиныч, авария? — спросил сторож.

— Да вот — не заводится, зараза! — раздраженно ответил тот. — Главное, сюда доехал без проблем, а обратно — не хочет…

— Искра есть?

— Не знаю еще, давай посмотрим…

Мужчины вдвоем занялись машиной, пытаясь ее реанимировать. Наташа стояла рядом и, поеживаясь от ветра, обеспокоенно гадала — удастся ли им это сделать.

Минут через пять Федор Васильевич подошел к ней и сказал:

— Вот что, Наталья, сколько мы здесь провозимся — неизвестно. Шла бы ты ко мне в избушку, чего зря мерзнуть-то?…

— А вы сможете ее починить?

— Сможем, сможем, не бойся… Ступай!

Наташа вернулась в теплую каморку сторожа, подбросила в печку пару поленьев и, взяв томик Бунина, присела на старенький диванчик. Чтобы скоротать ожидание, Наташа решила занять себя чтением. Книжка открылась на «Господине из Сан-Франциско», читанном давным-давно, еще в школе, а потому основательно забытом.

Через четверть часа она решила устроиться поудобнее и прилегла. А еще через полчаса Наташа незаметно и тихо заснула.

…Ей снился зимний лес и серая белка на снегу. Она сидела неподвижно, нисколько не пугаясь Наташи, и спокойно смотрела на нее черными бусинками глаз. Наташа медленно приближалась к ней, ей хотелось взять пушистого зверька на руки, погладить, приласкать… Вот она уже совсем рядом, наклонилась, протянула руки… И вдруг увидела, что у нее в руках оказалась не белка, а жирный пучеглазый оранжевый карась — та самая золотая рыбка, из компьютера! Он таращил на Наташу свои круглые, совершенно бессмысленные глазищи и беззвучно открывал рот, словно пытаясь что-то сказать. Наташе было неприятно держать его — холодного и скользкого, но и бросить карася она не могла. То ли ей нужно было что-то сказать ему, то ли наоборот — что-то от него узнать. Она растерялась, и тут у рыбки прорезался звук. Каким-то скрипучим, механическим голосом она абсолютно без интонаций раз за разом, как испорченная пластинка, принялась повторять: «Чего тебе надобно… Чего тебе надобно… Чего тебе надобно…».

Наташа проснулась оттого, что кто-то тряс ее за плечо. Она открыла глаза — перед ней стоял насмерть продрогший Федор Васильевич.

— Наталья, собирайся скорей, машина ждет.

— Что? — не поняла спросонья Наташа.

— Машина, говорю, ждет. Домой-то поедешь или нет?

— Да-да, конечно! — Наташа вскочила и стала одеваться. — Починили все-таки? А сколько время?

— Полчетвертого.

— Сколько?! — ужаснулась она.

— Полчетвертого. Пришлось повозиться…Давай скорее, Наталья, Константиныч торопится.

Через минуту Наташа была готова. Она порывисто обняла старика-сторожа и поцеловала его в колючую щеку.

— Спасибо вам, Федор Васильевич!

— Да ладно, чего там… На-ка вот, возьми, — он протянул ей поллитровую банку с чем-то темным.

— Что это?

— Варенье. Тебе ж понравилось… Все, беги! Она выскочила на улицу — «Москвич», рыча мотором, стоял у калитки. Едва Наташа села в машину, они тронулись.

Ехали они долго, куда как дольше, чем на джипе Левчика. «Москвич» всю дорогу лихорадило — периодически он начинал дергаться, как паралитик, и тогда Наташа замирала от волнения — а вдруг он сломается окончательно? Но все кончилось благополучно, водитель довез Наташу до ближайшего метро, извинившись, что не может доставить ее до дома. Он торопился, нервничал, да и машина могла отказать в любой момент.

Метро только открылось, и Наташа отправилась домой на самом первом, почти пустом, поезде…

11

Она осторожно открыла дверь — было еще очень рано, бабушка наверняка спала. Тихонечко разделась и на цыпочках вошла в комнату.

Постель была не разобрана, бабушка с телефоном на коленях сидела в кресле, свесив голову на грудь. Наташа решила, что она спит, и хотела было пройти на кухню.

Вдруг ее взгляд зацепился за телефонный аппарат, она заметила, что на нем нет трубки. Сразу тревожно заныло в груди, Наташа подошла к креслу и, присев на корточки, заглянула бабушке в лицо.

Она была мертва. Наташа поняла это сразу, едва увидела неживой, тусклый блеск ее полузакрытых глаз. Ноги под ней подкосились, и она тяжело осела на пол.

Отчаянье и страх ледяной волной замутили разум. Все вокруг словно перестало существовать, одна сплошная гулкая пустота, а в ней — только отчаянье и страх.

Сколько времени провела Наташа, сидя на полу около мертвой бабушки, она не знала. Но постепенно способность думать вернулась, а с нею возникли и рваные, растерянные мысли о необходимости что-то предпринять. Надо было что-то делать, но что именно — Наташа не знала.

Она тяжело поднялась и отправилась к соседям на четвертый этаж. Там жила Клавдия Михайловна, почти что ровесница и единственная подруга бабушки. Уж она-то должна была знать, что теперь должна делать Наташа.

Дверь ей открыл внук Клавдии Михайловны — шебутной десятилетний Дениска.

— Денис, а бабушка дома? — спросила Наташа.

Мальчик кивнул и крикнул вглубь квартиры:

— Ба! К тебе!

Послышались шаркающие шаги, и в прихожую вышла Клавдия Михайловна. Едва взглянув на потерянную Наташу, она испуганно округлила глаза и прижала руки к груди.

— Что — Катерина?…

Наташа не смогла ей ответить, только кивнула.

— Гос-по-ди… — выдохнула соседка.

Она шагнула к Наташе, обняла ее и тихо, по-старушечьи, заплакала. И эти слезы полузнакомого человека вдруг разом донесли до нее всю безысходность и невосполнимость ее потери. К горлу подкатил горький, обжигающе горячий ком, и Наташа глухо, отрывисто зарыдала…

Потом они спустились к Наташе. Она уже не плакала, а находилась в каком-то тяжелом горестном ступоре. Клавдия Михайловна сидела с ней на кухне, а ее сноха Люба действовала: позвонила куда следовало, отыскала одежду, давно приготовленную бабушкой для этого дня. Там же, среди белья, она обнаружила запечатанный конверт, на котором рукой Екатерины Даниловны было написано только одно слово — «Натусе». Люба протянула конверт Наташе, но Клавдия Михайловна перехватила его и положила на подоконник.

— Не надо сейчас, — мягко сказала она Наташе. — Потом прочитаешь…

Приехали врачи, заполнили какие-то бумаги, и санитары унесли Екатерину Даниловну, унесли навсегда из этого дома. За ними ушла Люба, а еще немного погодя — и Клавдия Михайловна. Она обещала еще зайти сегодня и просила, если что — обращаться к ним без стеснения.

Оставшись одна, Наташа вскрыла конверт. В нем лежали три стодолларовые купюры и сложенный вдвое тетрадный листок в клеточку.

«Наташенька, девочка моя! Не надо плакать, ведь случилось то, что должно было случиться. Смерть — это всего лишь часть жизни, ее неизбежный и справедливый конец. Страшно, когда он наступает слишком рано, но я-то, слава Богу, пожила достаточно. Поверь, я даже рада, что наконец-то освободила тебя от себя. Уже давно я перестала быть тебе поддержкой и опорой — тому виною старость. Я превратилась в обузу, и что бы ты ни говорила, это так. Тебе давно пора иметь свою семью, своих детей, а вместо этого ты нянчишься со мною.

Теперь ты остаешься одна, и первое время тебе, конечно, будет непросто. Но жизнь продолжается, и тебе еще предстоит очень многое. Главное — это семья. Прошу тебя, выполни мою последнюю просьбу, — займись своею личной жизнью, это очень, очень важно!

Господи, так хочется, чтобы ты была счастлива, чтобы у тебя все было хорошо!

Надеюсь, что этих денег на похороны хватит. Если нет — не обессудь, моя хорошая, сама знаешь наши доходы.

Я очень благодарна тебе, ты была мне замечательной внучкой — доброй, заботливой, чуткой. Спасибо тебе, родная моя!

Прощай, Натуся, и, пожалуйста, не плачь.

Да хранит тебя Господь!

Твоя любящая бабушка».

Лицо Наташи было мокро от слез. Она представила себе, как бабушка писала это письмо — одинокая маленькая старушка, — и сердце ее сжалось в комочек от невыносимой любви и жалости к ней. Как, наверное, это страшно — зная, что дни твои на исходе, навсегда прощаться с родным человеком!

Она еще раз взглянула на листок — он был совсем свежим, глянцевым и хрустящим. Письмо явно было написано недавно, может быть даже вчера. Подумать только — в то самое время, когда Наташа гуляла в лесу или пила чай у сторожа на даче, бабушка, уже, видимо, предчувствуя свою надвигающуюся смерть, писала эти прощальные строчки! А она, ее единственная внучка, такая «добрая, заботливая и чуткая», ничего, ну абсолютно ничего не чувствовала! Как такое могло случиться?!

А ведь это она, Наташа, стала причиной её смерти! Если бы не ее визит к Левчику… Ну зачем, зачем только она согласилась ехать?! И вот что необъяснимо — ведь именно бабушка уговорила ее на эту поездку! Убедила, не подозревая, чем обернется для нее такая настойчивость!

Телефон на коленях… Бабушка вчера, конечно, звонила Левчику, и не раз, а тот, конечно, не отвечал — Наташа вспомнила его мертвецкое состояние. Тогда она, наверное, стала обзванивать милицию, больницы, морги… И в какой-то момент ее сердце просто не выдержало все возраставшей тревоги и…

Наташа отложила письмо, вытерла слезы, и тут раздался телефонный звонок. Она прошла в комнату, сняла трубку.

— Да.

— Наташка! Ну, слава богу, ты цела! — радостно заорал в трубку Левчик. — Куда ж ты пропала, горе мое? Я с четырех часов утра тебя везде ищу! Почему ушла-то? Ну да, конечно… Я, уж извини, сорвался вчера — ты, наверное, видела… Но я же шофера вызвал, чтоб тебя отвез! А он, гад, вместо того, чтоб у порога тебя ждать, в бильярд внизу играл — вот вы и разминулись! — Левчик говорил и говорил, не давая ей вставить ни слова. — Я, конечно, свинья, но так вдруг на душе погано стало — и перед тобой неудобно, и вообще… Вот и не удержался… Наташ, ты прости меня, а? Все как-то по-дурацки вчера получилось… Ну что ты молчишь?! Наташ!..

Она тяжело вздохнула и, разлепив запекшиеся губы, с трудом вымолвила:

— Лева, бабушка умерла…

12

Левчик гнал свой джип, как сумасшедший. Тяжелый автомобиль с горящими фарами, ревя могучим мотором, летел по шоссе с таким очевидным и яростным отчаяньем, что остальные машины загодя принимали в сторону, освобождая крайний левый ряд этому ненормальному.

В который уже раз Левчик проклинал свою нелепую затею с приглашением Наташи на дачу. Глупое, какое-то совершенно мальчишеское желание похвастать перед школьной подружкой обернулось настоящей трагедией. И, пусть невольным, пусть косвенным, но, тем не менее, одним из виновников смерти Екатерины Даниловны Левчик считал себя.

Он снова и снова пытался восстановить события вчерашнего вечера, но все, что случилось после приезда Вируса, вызванного, чтобы отвезти Наташу домой, было напрочь стерто из памяти той лошадиной дозой виски, что он выхлестал у себя в кабинете. А ведь Наташа не могла уйти просто так. Наверняка она сперва разыскала его, смертельно пьяного, может быть, пыталась его привести в чувство… Что он ей ответил? Он не помнил абсолютно ничего. А если он как-то оскорбил ее, обматерил, послал куда подальше?…

Левчик торопился, но не представлял себе, что он скажет Наташе, когда приедет. Если б хотя бы знать, что было между ними вчера… Но тяжелая с похмелья голова была совершенно пуста. Он еще раз попытался сосредоточиться. Должно же было хоть что-то сохраниться, отложиться в каком-нибудь дальнем уголке памяти! Левчик хмуро смотрел вперед, на дорогу, и одновременно старался как бы заглянуть внутрь себя.

Вот он сидит в кресле и жадными глотками закачивает в себя обжигающий виски. Вот его будит идиот Вирус, только в четыре утра озаботившись отсутствием Наташи. А между этим — лишь сплошной мрак, муть, вязкий похмельный туман… И вдруг из этого тумана чуть слышно прозвучал телефонный звонок и чей-то взволнованный голос…

Левчик резко ударил по тормозам. Джип, пронзительно завизжав колесами, остановился. Мимо, чудом успев избежать удара, с возмущенным гуденьем промчался серебристый «Мерседес». Его водитель, бешено сверкая глазами, показал Левчику средний палец. Но тот и не взглянул в его сторону. Он вспомнил.

Этот настойчивый звонок разбудил его среди ночи. Кое-как нашарив телефон, он нажал кнопку ответа. «Левушка! Алло, Лева! — из трубки донесся дрожащий от сильного волнения старческий тенорок. — Левушка, это Екатерина Даниловна! Где Наташа, Лева?! Ты слышишь меня?! Где Наташа?!!». И он, не открывая глаз и еле ворочая языком, что-то невнятно и коротко буркнул и, отшвырнув трубку, опять провалился в свой пьяный сон…

Черт! Вот оно, оказывается, как все было! Черт! Черт!!!

Левчик сидел в своей машине, обхватив руками голову. Проклятье, что же все-таки он ей ответил?! Что?… Нет, не вспомнить… Да это ведь и не важно — вдруг дошло до него. Важно было только то, что именно он и никто другой стал виновником смерти Наташиной бабушки. Может быть, и невольным, но никак не косвенным, и уж во всяком случае, не «одним из» — получалось так, что он был виновником главным и единственным!

Остановившимся взглядом он смотрел прямо перед собой, достал сигарету, закурил. На душе было так пакостно, что хотелось взвыть по-звериному. Он глухо и яростно выматерился — не помогло.

И дело было не в смерти как таковой. Ему часто приходилось близко видеть смерть — и в армии, и потом. Не только видеть, но и самому не раз доводилось убивать, и никогда при этом он не испытывал ни раскаянья, ни жалости. Но то была его обязанность, его работа, он был просто инструментом убийства, как придаток к автомату, пистолету или ножу. Все равно, жертвы его были обречены, если не он, это делал бы кто-то другой. А здесь…

Он был ошеломлен, подавлен и растерян. Так, наверное, чувствовал бы себя старый палач, с равнодушием автомата регулярно предающий людей смерти, если бы случайно, по неосторожности или ошибке, лишил жизни совершенно невинного и к тому же близкого ему человека. Его душили раскаянье и жалость к несчастной старушке, а еще — тяжелейший гнет неизгладимой вины перед Наташей. Уж кто-кто, а он-то прекрасно знал, как много значила Екатерина Даниловна для своей внучки! По сути, их было только двое на всей земле. Теперь Наташа осталась совсем одна. И это — из-за него, Левчика, из-за того, кого она считала своим другом!

Выкуренная до фильтра сигарета обожгла пальцы. Он выкинул окурок в окно и завел машину. Надо было ехать.

Джип взревел и снова рванул вперед во весь опор. Левчик был мрачен, он по-прежнему не знал, что скажет Наташе, но одно, впрочем, было ясно. Он не оставит Наташу в беде, отныне ему долго предстоит искупать свою вину — постоянно, изо дня в день. И еще: как бы ни складывались их отношения дальше, он никогда, ни при каких обстоятельствах не скажет ей о том роковом ночном звонке Екатерины Даниловны. Потому что иначе он потеряет ее еще раз, и тогда уже — навсегда.

Левчик умчался, так и не задав себе вопрос — если еще позавчера он и не вспоминал о Наташе, то почему же сегодня даже мысль о том, чтобы ее потерять навсегда, стала вдруг такой пугающе недопустимой?

13

Все хлопоты с похоронами взял на себя Левчик. Он ездил договариваться и в церковь, и в морг, и в похоронное бюро. При этом он старался не оставлять Наташу одну надолго, — за нее было тревожно. Она теперь почти не плакала, сидела тихая, потерянная — жалко ее было неимоверно.

Левчик не знал, как облегчить ее боль, подходящих слов утешения не находилось, а то, что приходило на ум, казалось ему глупым и пошлым. Он просто тихо садился рядом и тягостно, сосредоточенно молчал. Когда Наташа спрашивала его о делах, он, не вдаваясь в подробности, отвечал неизменным:

— Все в порядке, Наташ, не волнуйся, — и опять замолкал.

На смену первому отчаянью Наташей овладела какая-то странная отрешенность. Все происходящее виделось ей словно со стороны, издалека. Чувства притупились, она не ощущала ни голода, ни усталости. Левчик говорил «надо поесть» — она ела, говорил «ляг, поспи» — она покорно ложилась. Ее душа, обожженная страшным горем, съежилась, сжалась в комок, словно стараясь спрятаться от нагрянувшего несчастья.

Настал день похорон. Из дверей морга гроб вынесли четверо угрюмых бритоголовых братков Левчика. Даже сквозь пелену горестного оцепенения до сознания Наташи дошла абсурдность этой ситуации. Ее тихая, всего на свете боявшаяся бабуля отправлялась в свой последний путь на плечах бандитов!

Поехали на отпевание. Церковь была какая-то необжитая, неуютная, обшарпанная, то ли недавно открывшаяся, то ли готовящаяся к ремонту. Суетливый и многословный священник, казалось, больше всего был озабочен тем, чтобы правильно выстроить всех около покойных (отпевали, помимо Екатерины Даниловны, еще двоих). Добившись этого, он торопливой и равнодушной скороговоркой принялся читать над усопшими положенные слова. Его невнятное бормотание не успокаивало, а, наоборот, угнетало и раздражало Наташу, и когда служба закончилась, она едва удержалась от вздоха облегчения.

Потом была долгая дорога до загородного кладбища. В тряском автобусе с гробом ехали только трое — Наташа, Левчик и Клавдия Михайловна. Братки, получив указания шефа, отправились вперед, на кладбище, чтобы все подготовить там к похоронам. Один из них встретил автобус у кладбищенских ворот и без задержек проводил их на место.

Недавно вырытая могила, рыжие комья глины на ослепительно-белом снегу были похожи на свежую рану. Это зрелище ударило по нервам, вывело Наташу из отрешенного оцепенения двух последних дней. Боль потери с новой силой полоснула по сердцу, ржавыми клещами впилась в измученную душу. Она заплакала. Слезы катились по щекам, не принося ей ни облегчения, ни смирения с потерей. Она, как заведено, простилась с бабушкой, поцеловав ее в холодный лоб, а потом, застыв от горя, смотрела, как ее бабулю опускали в могилу, и все плакала и плакала…

Левчик не исчез и после похорон. Он приходил к Наташе каждый день по два-три раза, молчаливый и внимательный, приносил продукты, помогал по дому. Стоило его о чем-нибудь попросить, как он тут же бросался это исполнять. Он стал настолько привычен, что Наташа ощущала его присутствие даже тогда, когда Левчика рядом не было.

Ей было понятно такое его поведение. Он, конечно, чувствовал себя виновным в смерти бабушки, вот и старался, как мог, сгладить, искупить свою вину.

Глупый… Дело-то совсем не в нем. В разыгранной трагедии он был всего лишь декорацией, реквизитом, бессловесным статистом. А главным режиссером, придумавшим весь этот ужасный спектакль, был неприметный черный чемоданчик, мирно стоящий сейчас под столом на Наташиной кухне. Однако сочинил он свой дьявольский сценарий по ее, Наташиной, заявке. А это означает, что главная виновница всему — она сама!

Наташа пожелала отдельную квартиру — «только для себя одной» — и она получила то, что хотела. Но какой ценой ей досталась эта квартира! Какую страшную, чудовищную цену пришлось за нее заплатить!

И дело вовсе не в том, что она выбрала неудачную формулировку для своего желания. Сейчас Наташа была уверена: оговори она при постановке задачи компьютеру безопасность для бабушки, все равно за ее квартиру заплатил бы кто-нибудь другой! По-иному просто не могло быть! Она же не маленькая девочка, должна была сообразить, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. За все, абсолютно за все в жизни надо платить! Даже сказочная золотая рыбка заставляла несчастного старика расплачиваться позором и унижением за исполнение желаний своей сварливой жены. А уж компьютерная-то — и подавно!

Да, на свете есть вещи, с трудом поддающиеся пониманию, но чудес, увы, на свете нет. Из ничего не может появиться что-то. Это бесспорно и незыблемо, как дважды два. Закон природы, открытый еще Ломоносовым. Как там у него? «Ежели к чему-либо нечто прибавилось, то это отнимается у чего-то другого» — кажется, так. Вот и с квартирой вышло так же. Причем действовал ноутбук, надо отдать ему должное, весьма и весьма рационально. И правда, к чему напрягаться, искать средства, рассматривать тысячи вариантов? Куда как проще взять и просто расчистить жилплощадь! Какая страшная, дьявольская логика!

А конфеты?… Наташа вдруг вспомнила о своем первом желании. Кто и как заплатил за ту самую коробку конфет, что лежит у нее под ванной? Смерть бабушки заставила ее забыть о своем намерении встретиться с Оксаной, а ведь именно Оксана в первую очередь могла стать жертвой ее компьютера!

Наташа торопливо оделась и отправилась к кондитерскому киоску. Она волновалась и чем ближе подходила к нему, тем сильней становилось ее волнение. Ей было страшно за подругу, в голову невольно лезли самые страшные предположения.

Оксаны в киоске не было. Вместо нее из окошка ларька выглядывала какая-то совершенно незнакомая краснолицая тетка. Растерянная Наташа встала в шаге от прилавка.

Страх за Оксану сковал ее, она молчала, не в силах задать терзавший ее вопрос.

Скучавшая продавщица сама спросила ее:

— Чего вам, гражданочка?

— Скажите, пожалуйста, — голос Наташи нервно подрагивал, — здесь раньше работала девушка… Оксана… Вы не знаете, где она?

— Нету ее. Уволилась ваша Оксана, — не слишком любезно ответила тетка и вполголоса ворчливо добавила. — Уж вторую неделю нет, а они все спрашивают… Далась им всем эта Оксана!

— Уволилась? А почему? — спросила, вмиг оживившись, Наташа. Подруга была жива, и это — самое главное!

— Почему, почему… — пробурчала продавщица. — Да ну вас! Уже устала каждому объяснять!

— Пожалуйста, это очень важно!

Тетка хмуро взглянула на девушку и вздохнула. Все равно покупателей не было, и заняться ей было совершенно нечем…

— Ну ладно, в последний раз!.. — Продавщица навалилась могучей грудью на прилавок и принялась рассказывать. — В общем, так. Недостача у нее открылась, у Оксаны вашей, — пропал куда-то целый короб шоколадных конфет. Понятно? Ну, ее, раз такое дело, хозяин — к ногтю! Что да как, где конфетки-то? Ей бы, дуре, поплакаться, повиниться да и покрыть недостачу, а она уперлась, как баран, — ничего не знаю, не было конфет, и все! Давайте, говорит, разбираться! Вот ее и — пинком под зад!

— Но почему? — возмутилась Наташа. — А вдруг конфет и в самом деле не было?

Надо же было, действительно, разобраться!..

— Ха! — горько ухмыльнулась продавщица. — Вот еще — с каждой разбираться! Милая, да кому это надо?! Да мало ли таких, как мы… гастарбайтеров! Только свистни! С нами, чтоб ты знала, хозяева не церемонятся! Под зад коленом — и весь разговор! Так-то вот… А на что она тебе сдалась, Оксанка-то?

— Да так… — пожала плечами Наташа. — И где же она теперь?

— Домой уехала. Кому она здесь нужна?!

— Скажите, а она здорова? — Наташе было важно убедиться, что увольнение — это все, чем Оксана расплатилась с рыбкой за исполнение ее желания. — Больше с ней ничего не случилось?

— С кем? С Оксанкой-то? Да что с ней сделается! — Тетка вдруг расхохоталась. — Ты бы послушала, как она тут всех крыла! Больные, милая, так не ругаются!

Поблагодарив продавщицу и попрощавшись, Наташа отправилась домой.

Итак, Оксана отделалась увольнением с работы, и это, учитывая безжалостную логику ноутбука, можно было считать несомненной удачей. К тому же Наташа хорошо знала, как тоскливо и одиноко было ее подруге в чужой Москве, как скучала та по родной Горловке, по дому, по маме и особенно по своему ненаглядному сынуле. Так что Оксана, наверное, покидала Москву если и не с радостью, то уж, по крайней мере, не без облегчения. Кто знает, может быть, так ей будет даже лучше?

Получалось, что зло, причиненное ей Наташей и ее компьютером, было небольшим, весьма относительным и, даже более того, — не бесспорным.

Это открытие успокоило Наташу, заметно облегчило тяжесть на душе. «Может быть, все не так уж однозначно трагично? — думала она. — Может быть, в алгоритме работы ноутбука вовсе нет жесткой и безусловной связи: цена радости — горе, а цена приобретения — потеря? Просто одно событие служит причиной для другого, а какими именно окажутся эти события — это уже дело случая?»

Ей вспомнился «Фауст» и то определение, которое дал себе Мефистофель: «Часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла». Но ведь «добро» Мефистофеля — всего лишь побочный продукт его деятельности, продукт незапланированный, а потому досадный. Так может быть и зло, причиняемое ноутбуком, — такой же побочный продукт?

Что же выходит? Компьютерная золотая рыбка — это Мефистофель наоборот?!

У Наташи внезапно разболелась голова. Думать о проклятом ноутбуке больше не было ни сил, ни желания. Однако Наташа понимала — ей еще не раз придется поломать над этим голову. Потому что у нее оставалось еще одно — последнее! — желание, а окончательного решения — воспользоваться им или нет — у Наташи до сих пор не было…

14

Спустя две недели после похорон бабушки Наташа впервые достала ноутбук из-под кухонного стола. Потертый чемоданчик лежал перед ней безмолвной черной глыбой — непостижимый, таинственный и всемогущий.

Как удавалось этому невзрачного вида устройству с невероятной легкостью распоряжаться — ни много, ни мало — людскими судьбами?! Как он мог все предвидеть, просчитать заранее? И каким образом он получал информацию для этих своих сверхъестественных расчетов?

«Ну откуда он мог узнать, например, о коробке конфет у кондитерского ларька? — задавала вопрос Наташа и сама себе отвечала. — А откуда Воланд узнал, что Аннушка уже пролила свое масло? — Но это же Воланд, всесильный дьявол в человеческом облике! — А почему бы всесильному дьяволу не принять облик компьютера? — Но Воланд — выдумка! — Да?! А Фауст? А шагреневая кожа? А портрет Дориана Грея? А Пушкинская золотая рыбка, в конце концов?!! — Окстись!! Подумай, что ты несешь?! Это же бред, мистика, чертовщина! Ты в своем уме?!»

Наташа считала себя материалистом, и мириться с версией о мистической сущности ноутбука категорически не желала. Но и другие, материалистичные предположения, появлявшиеся в ее голове, никуда не годились и больше походили на плохую фантастику. Что это могло быть за устройство и откуда оно могло появиться? Изобретение какого-нибудь безумного гения-одиночки? Подарок человечеству от другой, более развитой цивилизации? Случайный сувенир из далекого будущего? Чушь! Ерунда! Наивный и беспомощный детский лепет!..

За две недели чемоданчик успел покрыться тонким слоем пыли. Наташа тщательно, со всех сторон обтерла его, но включать не стала. Она решила не торопиться и внимательно осмотреть ноутбук — вдруг в его внешнем виде удастся обнаружить что-нибудь, что поможет ей разгадать его тайну.

На крышке компьютера она нашла почти полностью истершуюся тисненую надпись, а ниже клавиатуры — остатки той же, возможно, надписи, сделанной краской. Это могло быть название или ноутбука, или фирмы-изготовителя. Никаких других надписей, если не считать стандартных символов на клавиатуре, на компьютере не было.

Наташа сделала еще одно открытие. Даже после самого тщательного осмотра ей не удалось обнаружить никаких следов сборки ноутбука. Ни одного винта, шурупа, защелки или чего-нибудь вроде этого. Корпус был литым, изготовленным из цельного пластика, без всяких деталей. Как такое возможно — было непонятно.

Вооружившись лупой, Наташа принялась изучать то, что сохранилось от надписей. Ей не раз приходилось корпеть в архивах над поврежденными текстами, кое-какие навыки в этом деле у нее были. Первым делом она определила, что число букв в обоих надписях совпадает, значит, велика вероятность того, что это — одно и то же слово. Это облегчало ее задачу, можно было сопоставлять остатки букв, дополняя недостающие фрагменты.

Она билась над истертыми надписями больше часа, пока, наконец, не сумела их восстановить. Зато теперь Наташа была на 99 процентов уверена, что и на крышке ноутбука, и под его клавиатурой было написано одно слово — DREAMREALIZER.

«Воплотитель мечт»? «Мечтоисполнитель»? Как это перевести? Хотя, как ни переводи, стало ясно, что фирмы-изготовителя с таким именем быть не могло. Да, тот, кто сделал этот компьютер, к славе явно не стремился и предпочел остаться неизвестным. Радовало, по крайней мере, то обстоятельство, что ноутбук — продукт человеческого разума, ведь вряд ли обитателям далеких галактик был знаком земной английский.

Наташа так и не включила тогда компьютер. Решение — использовать ли ей последнее желание — еще не созрело. Оно пришло к Наташе только через три дня, после долгих, мучительных раздумий и сомнений.

Из одиночества, отчаянья, боли и тоски родилась твердая уверенность — теперь, когда ей, по сути, уже нечего терять, она должна пройти этот путь до конца! У нее остался один единственный шанс, и отказываться от него просто глупо. Главное — это сформулировать желание так, чтобы все предусмотреть. Ведь она уже научена горьким опытом общения с ноутбуком. Да и чем она рискует? Самого дорогого человека уже нет, а всех остальных она постарается уберечь от возможных неприятностей.

Что именно пожелать в своей последней попытке, Наташа решила уже давно. Еще тогда, когда пила чай с дачным сторожем Федором Васильевичем. Старик был, безусловно, прав — для исполнения любых материальных желаний нужны только деньги. Вот этого она и пожелает. Много-много денег, так много, сколько поместится нулей в белом окошке постановки задачи! Говорят, деньги счастья не приносят — что ж, если рыбка не подведет, Наташа сможет на личном опыте проверить правдивость этой сентенции!

В тот вечер она нервничала и еле дождалась, когда уйдет Левчик. Как только за ним закрылась дверь, Наташа достала чемоданчик, шнуры и подключила компьютер к сети. Она запустила «Golden Fish», открыла окно «Задача». Появилась надпись «Введите задачу» и знакомое белое окошко с мигающим курсором. DREAMREALIZER был готов принять к исполнению ее третье и последнее желание, можно было начинать.

Наташа придвинулась ближе к столу, положила руки на клавиатуру, но не смогла напечатать ни буквы. Неожиданным вихрем налетело невероятно сильное волнение, ее буквально трясло. Сердце прыгало в груди, как теннисный мячик, ладони вмиг покрылись липким потом, даже дышать Наташе стало трудно.

«Господи, да что же это со мной?» — растерянно подумала она. Нет, в таком состоянии вводить задачу было нельзя! Этак недолго и ошибиться, упустить что-нибудь важное, да и вообще — можно таких дров наломать! Надо было срочно прийти в себя, и Наташа решила прогуляться, чтобы успокоиться на свежем воздухе, а заодно — еще раз все хорошенько взвесить и обдумать.

Она гуляла довольно долго, успела даже замерзнуть. Зато теперь она была совершенно спокойна, голова стала ясной и работала как часы. На улице Наташа продумала, казалось, все до мелочей, набралась решимости и отбросила последние остатки сомнений.

К делу! Она села за стол, взяла листок бумаги и стала записывать то, что было необходимо учесть.

Во-первых, следовало просить не деньги, как таковые — гора купюр создаст массу проблем, — а состояние. Акции, недвижимость, фабрики, заводы — то, чем владеют настоящие богатеи.

Во-вторых, надо обязательно оговорить законное происхождение этих капиталов. Было бы и глупо и досадно заполучить огромное состояние, а на следующий день оказаться в прокуратуре. Все должно быть абсолютно чисто — чтоб комар носу не подточил.

Далее — самое главное. Конечно, велико искушение выставить условием исполнения желания требование, чтобы никто от этого не пострадал. Но если все-таки существует связь между приобретениями и потерями, если эта зависимость жестко забита в алгоритме работы ноутбука, то дополненная таким условием задача однозначно будет признана невыполнимой. А это значит, что ее третье и последнее желание просто-напросто сгорит,

Чтобы не рисковать, Наташа решила ограничиться условием безопасности лишь для своих знакомых. Это решение далось ей непросто, мысль о том, что за ее богатство могут заплатить неизвестные ей люди, грызла ее, как червь. Но она сумела уговорить, убедить себя — за счастье надо бороться; пора, наконец, подумать и о себе; своя рубашка ближе к телу и т. д.

К тому же то, что исполнение ее желания непременно кому-то навредит, было вообще-то отнюдь не очевидно. И потом — даже если это и произойдет, она все равно ничего не узнает, ведь эти люди ей не знакомы! А что касается угрызений совести… А, наплевать! Вернее, она постарается, чтобы было наплевать…

Наташа отложила листок и пододвинула ноутбук поближе. Теперь ей предстояло все, что задумано, уместить в ста отведенных для желания символах.

«Желаю законного, легального состояния в, — Наташа оставила пробел и продолжила: — долларов США и чтобы никто из моих знакомых не пострадал от» — все, курсор уперся в край белого поля, все сто символов были использованы. Текст надо было каким-то образом сокращать.

«Законный» и «легальный» — синонимы, от одного из этих слов можно было отказаться. Наташа пересчитала буквы в этих словах — «легальный» было длиннее на одну букву. «Чтобы» можно поменять на «чтоб», это ни на что не повлияет, «и», кстати, тоже вполне можно убрать.

Наташа задумалась: не заменить ли «доллары США» на общепринятый знак «$», это позволило бы выиграть целых десять символов! Но уверенности в том, что DREAM-REALIZER, несмотря на его англоязычное название, сможет правильно интерпретировать этот значок, у нее не было. Мало ли что еще мог означать этот символ! А если «рыбка» и вовсе его не знает? Нет-нет, нельзя допустить ни малейшего риска!

Она внесла в текст изменения. «Желаю законного состояния в… долларов США, чтоб никто из моих знакомых не пострадал от этого». Теперь текст поместился весь, но под сумму оставалось лишь семь символов. Это — миллион, причем, что цифрами, что буквами — все равно. Миллион долларов — сумма, конечно огромная, но вполне реальная. В некоторых лотереях выигрыши приближались к этой цифре. Наташе же хотелось, чтобы ее выигрыш был не просто велик, а громаден, грандиозен, невероятен, под стать тому способу, которым он будет достигнут. Вот если б миллиард… Всего-то на одну букву длиннее… А что если заменить «желаю» на «хочу»?

Наташа еще раз исправила формулировку своего желания. В окончательной редакции она выглядела так: «Хочу законного состояния в миллиард долларов США, чтоб никто из моих знакомых не пострадал от этого». Этот вариант выглядел безукоризненно.

Дело оставалось за малым — нажать клавишу «Enter», и все станет ясно. Если появится надпись «задача невыполнима» — она проиграла, если нет — она станет миллиардером! Наташа прицелилась, крепко зажмурилась и ткнула пальцем в нужную клавишу.

Когда она с замиранием сердца открыла глаза, на экране ноутбука плавал сонный карась. Никаких надписей не появилось. Наташа подождала на всякий случай еще несколько минут — картина не менялась.

Ее возбуждение пропало, сдулось, как дырявый воздушный шарик. Как это часто бывает, на смену ему пришли усталость и апатия. Ей вдруг стало почти безразлично, что высветит ноутбук на своем дисплее — надпись «задача невыполнима», означающую конец всему, или первую из рекомендации программы, которые приведут ее к богатству. Наташа зевнула и, погасив свет на кухне, отправилась спать.

На столе в темной кухне остался лишь один включенный компьютер. Непостижимый и загадочный DREAMREALIZER тихо и сосредоточенно гудел, добросовестно стараясь отыскать способ для чудесного обогащения своей безмятежно спящей хозяйки.

Часть вторая В МЫШЕЛОВКЕ

15

В далеком розовом детстве Наташа обожала новогодние праздники. Особенно — всегда живую, восхитительно ароматную красавицу-елку и, разумеется, подарки под ней. Маленькая Наташа была абсолютно убеждена, что именно елка — главное чудо праздника, и подарки сами собой вырастают под ней по ночам — как грибы в лесу, — а вовсе не какой-то там бородатый дядька кладет их туда. Вот почему она, едва проснувшись, спешила заглянуть под волшебное деревце. Эта сценка повторялась каждое утро, с первого дня, как елка появлялась в доме, и до того самого момента, пока папа не уносил ее, полуосыпавшуюся, на свалку.

Родителям, чтоб не разочаровывать дочку, ежедневно приходилось подкладывать туда какую-нибудь мелочь — шоколадного зайца, резинового пупсика, книжку-раскраску, а иногда и просто конфету или апельсин. Даже обычный леденец, обнаруженный утром под елкой, был необычайно, сказочно вкусен. Но иногда случалось, что они забывали это сделать, и тогда разочарованию девочки не было предела. Поэтому просыпалась она всегда с одной и той же волнительной смесью предвкушения праздника с некоторым опасением — случится ли сегодня, как и должно быть, чудо или же, по какой-то неведомой причине, под елкой окажется пусто.

…В то утро она проснулась точно с тем же удивительным чувством, только на сей раз повзрослевшая Наташа ждала чуда не от новогодней елки, а от таинственного черного чемоданчика, всю ночь бившегося над ее заданием. Едва открыв глаза, она тут же вспомнила о нем. От вчерашней апатии не осталось и следа. Наташа вскочила с кровати и прямо в ночнушке кинулась на кухню.

DREAMREALIZER хоть и гудел чуть слышно, но экран его был погашен.

«Ну, вот и все, конец чудесам…» — с упавшим сердцем подумала она. Обидно было ужасно. Она уже успела свыкнуться с мыслью о всесилии ноутбука, поверила в его безграничные возможности, и тут — на тебе, такой облом… Эх, рыбка, рыбка…

Наташа опустилась на стул, случайно задев локтем мышку. Вдруг компьютер загудел сильнее, а через мгновение зажегся и экран дисплея. На нем было меню «Golden Fish», одно только меню — и никаких «задача невыполнима»!

Торжествующий вопль рванулся из груди Наташи, но она перехватила его, удержала, закрыв даже для надежности рот обеими руками. «Ура!!! Значит, задача выполнима! Значит, я все-таки стану, стану, стану миллиардершей!» — ликовала она про себя. Она вскочила на ноги, не в силах больше сдерживать свой восторг, и полетела, закружилась по кухне в неистовом радостном танце.

Когда этот безумный приступ восторга прошел, и она опомнилась, первое, что пришло ей в голову — «А где же инструкции, рекомендации, советы?» Наташа бросилась к столу, с размаху плюхнулась на стул и впилась взглядом в экран ноутбука. Никаких рекомендаций там не было, зато она обнаружила то, чего прежде «рыбка» никогда еще не делала.

Транспарант «Диалог» призывно мигал оранжевым цветом! Программа желала с ней пообщаться и, видимо, обсудить что-то! Это было и ново, и неожиданно, и невероятно интригующе. Наташа нетерпеливо щелкнула мышкой по пульсирующей табличке. Меню исчезло, вместо него на все том же синем фоне появился вопрос.

— Каким начальным капиталом вы располагаете?

Ниже вопроса замигал курсор. Программа ждала ответа. Наташа вздохнула: весь ее начальный капитал — это бабушкины триста долларов. Все расходы по похоронам Левчик взял на себя, от денег Екатерины Даниловны он наотрез отказался. В итоге они так и остались нетронутыми.

— Триста долларов США, — напечатала Наташа.

Компьютер задумался ненадолго и после паузы выдал, наконец, первое задание:

«Вам следует как можно скорей посетить казино и сыграть в рулетку. Выигрышная комбинация — тройка, семерка, туз. Ставьте на тройку до тех пор, пока не выпадет эта цифра, потом — на семерку и т. д. Ставки следует делать подряд, одну за другой, не допуская перерывов и пропусков розыгрышей».

Курсор под текстом больше не появился, диалог с программой был окончен. Чуть погодя исчезла и первая рекомендация, на экран выплыл уже привычный оранжевый карась. Наташа поняла, что теперь «рыбка» будет ждать результата ее похода в казино, и разговор может быть продолжен только после этого.

Наташе было немного обидно, что беседа вышла такой короткой, но настроение у нее, тем не менее, осталось прекрасным. Оно даже улучшилось. Еще бы, ведь ее ожидало совершенно необычное и волнующее событие — визит в казино! Конечно, Наташе никогда еще не доводилось бывать в такого рода заведениях. Все, что она знала о казино, было почерпнуто из кинофильмов — шикарная обстановка, зеленые столы, разноцветные фишки, невозмутимые крупье, ослепительно красивые женщины и элегантные мужчины…

Предстоящее приключение вызвало у нее массу вопросов, первым и главным из которых был — что надеть? Наташа в глубоком раздумье встала у распахнутого шкафа, не в силах на чем-нибудь остановиться. То, из чего она могла выбирать, казалось ей серым, скучным, никак не соответствующим ее сегодняшним планам. После долгих колебаний она достала коричневый брючный костюм — и строгий, и, в то же время, не лишенный элегантности. Она знала, что этот костюм делает ее похожей на бизнес-леди, а именно такие дамы, по ее мнению, и были завсегдатаями казино.

Наташа еще раз критически осмотрела его — да, пожалуй, это лучшее, что у нее есть для такого случая. Если добавить к нему белую шелковую блузку и придумать что-нибудь с волосами, то она вполне сможет сойти за предпринимательницу средней руки, заглянувшую на огонек в казино сразу после работы.

Разложив гладильную доску, Наташа стала приводить костюм в порядок. Руки привычно делали свою работу, а голова была забита вопросами.

Во-первых, некоторую неуверенность вызывала выигрышная комбинация. Тройка, семерка, туз — роковой секрет таинственного графа Сен-Жермена, взволнованный Германн, старая графиня… Было в этом что-то несерьезное, наигранно-театральное, к тому же Наташа вдруг засомневалась в том, что рулетка — карточная игра. Ей-то представлялось совсем другое — крутящееся колесо и блестящий шарик, скачущий по ячейкам с цифрами… Но Бог с этим, компьютеру, конечно, виднее, просто Наташа, скорее всего, что-то напутала.

Гораздо меньше верилось Наташе в то, что в карты можно выиграть столь невероятно огромную сумму — миллиард долларов. Да и то, что какое-либо из московских казино способно выплатить такой выигрыш, казалось ей абсолютно нереальным. Червь сомнения грыз ее до тех пор, пока она не сообразила, что речь в диалоге с «рыбкой» шла вовсе не о конечной сумме, а всего лишь о начальном капитале.

Потом она задумалась — а хватит ли ей трехсот долларов, чтобы продержаться до первого выигрыша. Какая ставка будет в игре? Доллар, пять, десять? И сколько розыгрышей пройдет впустую, прежде чем выпадет вожделенная тройка?

Пожалуй, будет нелишним подстраховаться и одолжить у Левчика еще, скажем, тысячу долларов. А почему бы и нет? Если хватит ее трех сотен, деньги Левчика останутся нетронутыми, если же придется играть и на них, то она рассчитается с ним из выигрыша. Мысль о том, что она может проиграть все до копеечки, даже не пришла Наташе в голову.

Закончив с костюмом, она набрала номер Левчика.

— Здравствуй, Лева.

После смерти бабушки они стали называть друг друга по-другому. Это вышло как-то само собой, отныне «Левчики» и «Натахи» остались в прошлом, как неуместный атрибут навсегда ушедших детских отношений.

— Привет, Наташ, — сразу узнал ее Левчик, — как ты?

— Нормально. Скажи, ты сегодня заедешь?

— Конечно. А что? Тебе что-то нужно? — встревожился он.

— Лева, ты не мог бы… — Наташа замялась, все-таки тысяча долларов — большая сумма. — Ты не мог бы одолжить мне денег?

— О чем речь? Конечно! — Он был рад возможности помочь ей. — Сколько тебе надо?

— Много, Лева, очень много — тысячу долларов… Но зато всего лишь на один вечер, — торопливо добавила Наташа.

— Считай, что они у тебя в кармане, — едва заметно усмехнулся Левчик. — Я заеду к тебе часа в четыре, ты сможешь подождать? А хочешь, я тебе их пришлю с кем-нибудь прямо сейчас?

— Нет, спасибо, в четыре меня устроит, я могу подождать, ничего страшного…

— Что-нибудь еще? Ты говори, Наташ, не стесняйся, ты же знаешь, я… — Он запнулся.

— Да нет, все.

— Тогда до вечера?

— Угу, пока.

Наташа положила трубку и вздохнула с облегчением.

В последнее время из их с Левчиком отношений пропала легкость, общение им обоим давалось не без труда. Ее всегда бойкий друг детства стал с нею молчалив, он терялся, как мальчишка, не знал, куда деть руки, вздыхал украдкой и прятал глаза.

Наташа стала подозревать, что причиной тому была не только и не столько смерть бабушки. Нет, вовсе не чувство вины заставляло Левчика ежедневно приходить в этот дом. И хоть в это трудно было поверить, но женская интуиция безошибочно подсказывала — Лева Усачев в нее влюбился!

Конечно, сознавать, что ее любят, было приятно, но тот факт, что она стала объектом страсти не кого-нибудь, а бандитского авторитета, не доставил Наташе особой радости. Наоборот, это была проблема, и проблема серьезная. Дело в том, что сама Наташа была к Левчику абсолютно равнодушна. Он был для нее только старым приятелем — безо всяких вариантов. А если принять во внимание его «профессию», то становилось ясно, как день, — бедному Левчику надеяться абсолютно не на что!

Похоже, что он и сам об этом догадывался, иначе, наверное, не молчал бы и не вздыхал так тяжко. Наташе было жаль его и, в то же время, немного боязно. Да, Левчик был ей другом, но Бог его знает, как поведет он себя, когда его догадки перерастут в уверенность, и на какие поступки толкнет его отчаянье? Стоило Наташе вспомнить о его «коллегах», и неприятный холодок страха невольно закрадывался ей в душу.

С Левчиком надо было что-то решать, но, во-первых, это было не срочно, а во-вторых, сегодня Наташе было явно не до того. Ее ждали огни казино, и ломать голову над проблемами с Левчиком у нее не было ни малейшего желания!

В ожидании прихода Левчика Наташа коротала время тем, что выбирала казино, которое ей предстояло обчистить сегодня вечером. Она пересмотрела кучу рекламных газет, регулярно заполняющих ее почтовый ящик. Выбор был огромен, Наташа и не думала, что в Москве расплодилось столько заведений такого рода. Разглядывая рекламные объявления — одно хлеще другого, — Наташа никак не могла на чем-нибудь остановиться. В конце концов это занятие ей надоело, и она решила отправиться в казино «Золотой замок» — только потому, что оно было ближе всех к ее дому.

С каждым часом ее возбуждение нарастало, ей не терпелось поскорей оказаться в казино и попытать счастья за карточным столом! Наташа буквально заразилась той задачей, что поставила перед ней «рыбка», и желание действовать переполняло ее.

Наконец, раздался долгожданный звонок в дверь. Наташа бросилась открывать.

— Привет, — робко улыбнулся Левчик.

— Привет, заходи!.. — Едва он ступил за порог, Наташа не выдержала: — Ну, принес?!..

— Что? А, да, конечно! Вот. — Он про тянул ей тоненькую пачку купюр, перетянутых резинкой. — Знаешь, я тут еще тортик прихватил, может быть…

Наташа взглянула на коробку с тортом в его руках и нахмурилась. Только этого не хватало — чаи распивать! Время уже — пятый час, а ей еще надо привести себя в порядок! К тому же Левчик, наверное, захочет узнать, зачем ей понадобились деньги, начнет отговаривать… Нет, лучше от него избавиться сразу!

— Лева, милый, ты меня прости ради Бога, но — не могу. Ну никак не могу, правда. — Наташа заметила, как он сразу огорчился, ей даже стало неловко. — Давай сделаем так: я тортик возьму, а съедим мы его завтра, а?

Левчик отдал ей торт и спросил:

— Ты торопишься?

— Ужасно! Ты не сердись, ладно? Я тебе потом все расскажу, честное слово!..

Повисла тяжелая пауза. Левчик вздохнул и пробормотал:

— Ну ладно, я пошел…

Наташе стало его жалко, на мгновение даже мелькнула мысль — а не взять ли его с собой? Нет, конечно, это было совершенно ни к чему. Она коснулась его рукава:

— Не обижайся…

— Пока.

— До завтра…

Как только за Левчиком закрылась дверь, Наташа принялась за себя — прическа, макияж, одежда, туфли… Не на рынок собиралась — в казино! Надо было соответствовать случаю, и Наташа' старалась…

Спустя полтора часа она в последний раз тщательно и придирчиво осмотрелась. Результат ее полностью удовлетворил — дама, смотревшая на нее из зеркала, вполне могла позволить себе провести вечер в казино! Наташа, несомненно, выглядела весьма эффектно — элегантная, стройная, с высокой замысловатой прической и ярким, броским макияжем. Настроение стало еще лучше, радостная энергия прямо-таки распирала ее!

Она была готова. Последний взгляд — да, хороша, в самом деле хороша! Эх, жаль только, что в ее жизни так мало поводов прихорашиваться…

16

Казино Наташу разочаровало. Все здесь было не так, как в западных фильмах. Публика тут оказалась разномастной и, в большинстве своем, весьма далекой от элегантности. Крупье были не столько невозмутимы, сколько угрюмы, а зеленое сукно на столах — старым, потертым, а кое-где — даже грязным. Да и вообще, казино, несмотря на дорогую обстановку, вовсе не выглядело шикарным, а, скорее, лишь претендовало на шик, причем с явной натяжкой.

Но все это были мелочи по сравнению с главным разочарованием.

Наташа ничего не напутала — рулетка действительно оказалась не карточной игрой, а неким устройством с вращающимся кругом и маленьким шариком. И он действительно прыгал по ячейкам с цифрами, — на какой цифре останавливался шарик, та и выигрывала. Как сделать ставку на тройку и семерку, было понятно, но туз… Никакого туза в рулетке не было и в помине!

«Рыбка» ошиблась? Это было так невероятно, что Наташа растерялась. Она не знала, как ей теперь поступить — отправиться домой, за разъяснениями к компьютеру или все-таки остаться и попытаться самой разобраться в ситуации.

Вернуться домой — значит, снова покорно ждать, когда Ее Величество Золотая Рыбка опять соизволит снизойти до общения с нею. Да и начинать путь к заветному миллиарду с неудачи ей совсем не хотелось. Наташа задумалась. Нет, компьютер ошибиться не мог! Скорее, дело здесь было в другом — под тузом программа подразумевала не карту как таковую, а некий ее общепринятый числовой аналог. Но какой?

Может быть, «рыбка» имела в виду ноль, который на игровом поле был выделен особо? Но ноль здесь назывался «зеро», а вовсе не «туз». Тогда что? Спросить было некого, и растерянная Наташа отправилась бродить по огромному залу с робкой надеждой встретить где-нибудь разновидность рулетки, в которой фигурировал бы туз.

Разумеется, ничего подобного она не нашла, зато Наташа, обнаружила другое. В одной из игр (на столе было написано «Black Jack») производился подсчет очков по картам. Причем, не только по разным семеркам-десяткам, с которыми все было предельно ясно, но и по картинкам. Оценивались как-то и тузы. Наташа подумала — может быть как раз по тому самому общепринятому очковому эквиваленту?

Очки за столом подсчитывались очень быстро, и понять, сколько стоит туз, Наташа не успевала. Отвлекать сосредоточенных игроков своим дилетантским вопросом ей было неловко, а о том, чтоб обратиться к неприступному и мрачному крупье, нечего было и думать…

«Постой-ка… А ведь если это цифровое значение туза и в самом деле общепринято, то, наверное, я — единственный человек в этом зале, которому оно неизвестно! — пришло в голову Наташе. — Значит, и узнать его можно не только за этим столом, а у кого угодно! Вон хоть у того дядьки, что скучает возле бара…»

Она подошла к стойке. При ближайшем рассмотрении мужчина выглядел не скучающим, а, скорее, донельзя расстроенным. Наташа засомневалась — а удобно ли сейчас лезть к нему с таким вопросом. Но мужчина, даже несмотря на кислую мину, располагал к себе, и она решилась.

— Извините, вы не подскажете мне, какой очковый эквивалент туза? — робко задала Наташа свой совершенно нелепый для этого места вопрос.

— Что? — не понял тот.

— Вы не знаете, туз — это сколько очков? — мучительно краснея, еще раз спросила она.

Мужчина смотрел на нее как на полную идиотку, словно не понимая, о чем идет речь. Наташа и вовсе потерялась. Наконец он грустно усмехнулся и сказал:

— Шли бы вы, девушка, отсюда, пока не поздно, — и, отставив недопитый бокал с пивом, встал и пошел к выходу.

— Простите, но вы не ответили на мой вопрос! — бросила упрек ему в спину Наташа.

— Одиннадцать, — буркнул на ходу дядька, едва повернув к ней голову.

Одиннадцать! Ну конечно, одиннадцать! Наташе сразу вспомнилось что-то из детства, Левчик, кажется, рассказывал: туз и десятка — двадцать одно очко!

Итак, три, семь и одиннадцать. Насчет последнего числа еще оставались сомнения, но момент, когда надо было принять решение, наступил. Играть или уходить? Рискнуть или перестраховаться?

Наташа понимала: если туз — это не одиннадцать, то она может проиграть все, в том числе и деньги Левчика. На ней повиснет долг, с которым она долго, даже очень долго не сможет расплатиться. И что тогда? Он, конечно, не приставит ей нож к горлу и не станет требовать немедленно вернуть деньги, но сможет ли тогда она сказать Левчику «нет», если тот, не дай бог, от молчания и вздохов захочет перейти к более активным действиям?

Сомнения громоздились одно на другое, а ноги тем временем сами несли ее к зеленому столу с манящим колесом фортуны. Еще не осознав толком этого, Наташа уже сделала свой выбор. Она будет играть!

Наташа поменяла деньги на фишки по десять долларов и заняла кресло поближе к рулетке, как раз около своих цифр. Ее била нервная дрожь, от волнения она плохо соображала, что делать. В гудящей от напряжения голове осталась лишь одна беспрерывно пульсирующая мысль — «тройка до выигрыша, потом семь и одиннадцать!..»

Как в тумане, она протянула руку и накрыла цифру три своей фишкой. Игра началась. Раз за разом шарик, сделав несколько стремительных кругов по деревянному желобу, со звоном скатывался в одну из ячеек. Раз за разом крупье сгребал лопаткой в числе прочих Наташины фишки. И раз за разом она упорно повторяла свою ставку. Тройка не выпадала. Выпадало тринадцать, тридцать, тридцать три — все, что угодно, только не заветная троечка. Время шло, стопка фишек, лежащих перед ней, неумолимо таяла на глазах. Бабушкины деньги уже были проиграны, в ход пошла тысяча Левчика. Наташа завороженно вела подсчет безрезультатно сыгранных туров и, хоть и старалась не терять надежды, но мерзкое предчувствие полного поражения уже закопошилось где-то в глубине сознания.

Тройка выпала лишь на шестьдесят девятом розыгрыше, как раз тогда, когда Наташа уже готова была пожалеть и раскаяться в этой затее. Но весь ее скепсис вмиг улетучился, как только она услышала долгожданные слова крупье — «выиграло три, красное». Она чуть не задохнулась от волнения — начиналось самое главное!

К стопке выигранных фишек она добавила все, что у нее оставалось, и решительно двинула всю эту кучку на клетку с цифрой семь. Крупье сердито взглянул на нее и строго произнес:

— Максимальная ставка за данным столом составляет двести пятьдесят долларов!

— Но если я хочу поставить больше? — растерялась Наташа — ей и в голову не приходило, что ставка может быть ограничена!

— Перейдите за другой игровой стол. За данным столом максимальная ставка составляет двести пятьдесят долларов! — еще строже повторил крупье.

Легко сказать — перейдите за другой стол! Игру-то прерывать нельзя!

Крупье оставил на семерке разрешенную правилами ставку, а остальные фишки отодвинул к Наташе. Та раздраженно сгребла их к себе, сердито проворчав под нос:

— Дурацкие правила…

— Если хотите увеличить свою ставку на число, ставьте на сплиты, на каре, — негромко посоветовал ей сосед, долговязый нескладный очкарик.

— Сплиты? А что это такое? — заинтересовалась Наташа.

Сосед очень тихо, почти шепотом объяснил ей, что это — смежные клетки на игровом поле. Ставка на сплит делается на два числа, разделенные общей линией, а на каре — на четыре, примыкающие к одному перекрестию. Пока Наташа вникала в суть новых для нее правил, крупье уже запустил шарик. Вот он, цокая, заскакал по ячейкам и, наконец, замер.

Есть!!! Наташа вздохнула и победно улыбнулась — есть!

— Выиграло семь, красное, — объявил крупье.

За столом все разом заговорили, обмениваясь мнениями — надо же, девица выиграла дважды подряд, да еще и на максимальную ставку! На крупье было больно смотреть — парень был так расстроен, словно проиграл не деньги казино, а свои кровные. Он сложил в стопки разноцветные фишки — Наташин выигрыш, — осторожно передвинул ей эту пирамидку и, кисло улыбнувшись, выдавил:

— Поздравляю…

Тут же к нему приблизился весьма серьезный мужчина — видимо, его начальник — и что-то коротко ему шепнул. Крупье обреченно кивнул и, опустив голову, отправился прочь. Его место занял другой молодой человек — жгучий брюнет с колючими маленькими глазками, чем-то похожий на готового к бою матадора.

— Прошу делать, ставки, — предложил он тоном, не предвещающим ничего хорошего.

Наташа огляделась — все игроки за их столом выжидающе смотрели на нее. Ну что ж, сейчас все и решится! Либо она верно разгадала загадку туза, и тогда — победа, либо она ошиблась, и тогда — крах! Она нервно сглотнула и принялась быстро со всех сторон обставлять фишками клетку с двумя единичками. Всего набралось девять столбиков — четыре на смежных линиях, четыре на перекрестиях и один — непосредственно на числе. Оставшиеся фишки она поставила на первую дюжину и на черное.

Сделав ставку, она взглянула на крупье. — тот, не мигая, смотрел на нее. В его глазах отчетливо читался вызов, а еще — едва различимая издевательская ухмылка. От этого взгляда Наташа вдруг снова испугалась — что, если она все-таки ошиблась? Может, пока не поздно, забрать выигранное и — домой?… Ей стало невыносимо жарко. Она попыталась расстегнуть жакет, но руки дрожали, и пуговицы никак не поддавались. Она наклонила голову, чтоб рассмотреть, что же им мешает, а когда выпрямилась, шарик уже крутился в своем желобе!

Все происходило мучительно медленно; Вот шарик стал терять скорость и начал спускаться к летящим навстречу ячейкам… Вот он ударился об одну из них, отскочил к центру колеса, опять вернулся к ячейкам… Наташа не выдержала напряжения и закрыла руками глаза. Замерев, она слушала цоканье шарика по ячейкам. Оно становилось все реже, реже, и…

Взрыв людского гомона грянул разом со всех сторон! Вскочив, Наташа открыла глаза и чуть не лишилась чувств — маленький блестящий шарик мирно лежал в ячейке под номером… одиннадцать!!!

Наташа, разом обессилев, рухнула назад в кресло и, пораженная, прошептала:

— Ай да «рыбка»!.. Ай да волшебница… Вокруг нее собралась небольшая толпа — завистливые игроки, досужие зеваки, работники казино, подсчитывающие сумму ее выигрыша, накаченные лбы из охраны, теснящие любопытных в стороны… Какой-то суетливый и верткий хлыщ все время донимал Наташу одним и тем же вопросом: «Желаете продолжить игру?» Она лишь устало покачивала головой — нет, с нее было довольно! Поскорей бы получить свои деньги, да и домой, к «рыбке»…

Наконец ей поднесли выигрыш — на специальном подносе аккуратными столбиками стояли стопки фишек, почти все — ярко-красные, пятисотдолларовые. Рядом с юношей, принесшим поднос, появился высокий, статный мужчина лет пятидесяти с отменной, похожей на военную, выправкой. Он слегка наклонился к Наташе и доверительно произнес приятным низким голосом:

— Я — администратор казино, Кондратов Олег Иванович. Могу я чем-нибудь помочь вам?

Помощь была очень кстати — Наташа не представляла себе, что ей делать с этой горой фишек.

— Да, конечно! Мне бы хотелось побыстрей обменять это. — Наташа коснулась подноса — Скажите, когда я смогу получить деньги?

— К сожалению, вам придется немного подождать — ваш выигрыш слишком велик, — развел руками администратор.

— Сколько же я выиграла?

— Немногим менее пятидесяти тысяч. Поздравляю, прекрасный выигрыш! — Он сдержанно улыбнулся. — А сейчас, думаю, вам лучше пройти ко мне в кабинет — там вам будет и удобней и безопасней.

Это было разумно. Наташа с готовностью встала, но замешкалась, не зная, что ей делать с подносом. Олег Иванович, заметив это, кому-то кивнул и обратился к Наташе:

— Не беспокойтесь, ни одна фишка не пропадет, — он сделал приглашающий жест, — прошу вас…

Поднос подхватил все тот же юноша, он донес его до кабинета администратора и, поставив на стол, сразу же удалился.

— Кофе, чай? — предложил Наташе Олег Иванович.

— Спасибо, кофе, если можно.

Хозяин кабинета распорядился насчет кофе и сел напротив своей гостьи. Добродушно улыбаясь, он покачал головой и сказал с шутливым укором:

— Вы нанесли нашему казино ощутимый урон, уважаемая… э-э-э, простите?…

— Наталья Александровна, — подсказала Наташа.

— Да, Наталья Александровна, — весьма ощутимый урон! Позвольте полюбопытствовать, вы играли по какой-нибудь системе, или это, так сказать, слепой случай?

— Конечно, по системе! — рассмеялась Наташа. — Система графа Сен-Жермена, слышали?…

— Нет, не доводилось…

— Ну как же! «Тройка, семерка и туз выиграют тебе сряду…» — Администратор явно не понимал, о чем идет речь. — Пушкин же, Олег Иванович, «Пиковая дама»! Вспомнили?

— Ах да!.. Так вы хотите сказать, что выиграли…

— Представьте себе — на эти самые числа! Три, семь и одиннадцать, и, заметьте, — именно «сряду»! — опять рассмеялась Наташа, она получала несказанное удовольствие, подтрунивая над собеседником.

— И кто же открыл вам эту тайну?

— Как это кто? — Наташа, играя, удивленно округлила глаза. — Разумеется, Пушкин!

— Н-да… — Администратор помрачнел, не разделяя веселья своей гостьи; его любезность исчезла без следа, он сидел нахмурясь и задумчиво барабанил пальцами по столу.

Дверь кабинета открылась — длинноногая девица принесла поднос с кофе.

— Вот что, Наталья Александровна, — мужчина встал и сверху вниз строго взглянул на нее, — вы тут пока посидите, кофейку попейте, а я схожу узнать, что там у нас с деньгами…

— Хорошо… — кивнула Наташа, ей показалась странной такая резкая перемена в поведении администратора.

«Что это с ним? — недоумевала она. — Неужели настолько жаль расставаться с деньгами? Ай-ай-ай, Олег Иванович, как не стыдно! Проигрывать тоже надо уметь достойно!

Хотите вы этого, или нет, но все равно — заплатить-то вам придется…»

Она попробовала кофе — он был отменным. Наташа неторопливо пила ароматный напиток, но на душе у нее стало неспокойно. Причиной тому был, конечно, администратор, его изменившийся тон, но не только это. Ее тревожило какое-то смутное воспоминание, совсем недавно она слышала что-то нехорошее о казино…

Точно! Наташа вспомнила — не слышала, а видела! В новом телесериале героиня — отчаянная авантюристка, — выиграв в казино, едва унесла оттуда ноги, сумев получить при этом лишь половину своего выигрыша! Вдруг и ее ожидает нечто подобное? А может, ее подстерегут у выхода какие-нибудь бандиты, пронюхавшие о крупном куше? Как же она не догадалась позаботиться о своей безопасности?! Ведь знала же, что выиграет!

Ей стало страшно, она уже не сомневалась, что администратор вышел, чтобы предупредить бандитов! Ее просто так отсюда не выпустят, будут тянуть с деньгами, пока не подготовят нападение — вот оно что! Какая же она дура, все-таки надо было взять Левчика с собой!

Может, еще не поздно его вызвать? Тогда надо спешить — хозяин кабинета может вернуться, в любой момент! Наташа схватила со стола администратора телефон и торопливо набрала номер мобильника Левчика.

— Да, — ответил ей знакомый голос.

— Лева, я в казино «Золотой замок», я выиграла огромную сумму и очень боюсь, — Наташа спешила поскорее выложить ему все. — Мне пока не отдают деньги и…

— Откуда ты звонишь? — перебил ее Левчик.

— Из кабинета администратора.

— Сиди там и ни под каким видом не выходи! Даже если деньги отдадут, не уходи, слышишь? Я уже еду.

Едва Наташа отняла трубку от уха, в кабинет вошел хозяин.

— И куда же вы звонили, Наталья Александровна? — хмуро спросил он.

— Я?… — Наташа растерялась, но тут же взяла себя в руки. — Домой, конечно, — мужу… Надо же поделиться такой радостью.

— А кто у нас муж? — с легкой улыбкой процитировал известный фильм администратор.

— Увы, не волшебник, — улыбнулась в ответ Наташа. — Инженер, Олег Иванович, обычный инженер… А что с деньгами?

— Готовят. Но придется еще немного подождать.

Он прошел за свой стол, сел, разложил какие-то бумаги и углубился в них, оставив Наташу наедине со своим страхом.

Томительно и тревожно текли минуты ожидания. Наташа напряженно гадала, когда приедет Левчик и успеет ли он до того, как…

Как — что?! Что ее ожидает? А может быть, все ее страхи — напрасны? Подумаешь — телесериал! Их и сочиняют для того, чтобы было страшно! Да, но почему же тогда сразу так напрягся Левчик? Почему спешит сейчас ей на выручку? Сплошные вопросы…

Вдруг без стука распахнулась дверь. На пороге кабинета стоял Левчик — высокий, стройный и еще более мрачный, чем хозяин.

— Что вам надо? — вскинулся администратор. — А ну-ка, выйдите отсюда! Кристина, в чем дело?!

Левчик и не взглянул в его сторону. Он смотрел лишь на Наташу, она улыбнулась ему — все в порядке!

— Наташ, подожди, пожалуйста, в приемной, хорошо? Мы — быстро. — Левчик перевел тяжелый взгляд на вскочившего из-за стола Олега Ивановича.

В полной тишине Наташа вышла из кабинета и закрыла за собой дверь. Испуганная девушка в приемной подняла на нее круглые глаза и прошептала:

— Кто это?

— Мой… — муж — почему-то захотелось победно сказать Наташе, но язык сам выложил правду, — друг.

Через пять минут в кабинет администратора проскользнула какая-то женщина с холщовой сумкой, а вскоре оттуда вышел и Левчик.

— Держи. — Он протянул Наташе увесистый пластиковый пакет. — Ну что, домой? Или ты еще хочешь поиграть?

Наташа смотрела на него с таким явным и искренним восхищением, восторгом и благодарностью, что ему стало неловко. Он смущенно кашлянул и снова спросил:

— Так что, будешь играть?

Наташа молча покачала головой, не сводя с него сияющих глаз.

— Тогда пошли?

Она кивнула и двинулась к выходу. За дверями приемной к ним присоединились двое коллег Левчика, а внизу, у поста охраны казино — еще двое. Наташа шла в окружении этих угрюмых громил, ощущая себя под абсолютной, полной, несокрушимой защитой. Окажись она сейчас в танке, в подземном бункере, в неприступной крепости — и то, пожалуй, ей не было бы настолько спокойно!

Она еще раз благодарно взглянула на своего Левчика и, улыбнувшись про себя, подумала: «Черт возьми! А это, оказывается, совсем даже неплохо — быть подругой бандита!»

17

Всю дорогу домой Наташа оживленно рассказывала Левчику о своей невероятной удаче. Разумеется, она ни словом не обмолвилась о ноутбуке. На вопрос — с чего это ее вдруг понесло в казино, Наташа ничтоже сумняшеся выдала Левчику пушкинскую версию, заменив лишь для достоверности старую графиню своей бабушкой. Дескать, приснилась ей Екатерина Даниловна и назвала три числа, которые непременно принесут внучке огромный выигрыш. Левчик, понятное дело, Пушкина отродясь не читал и выслушал эту байку совершенно невозмутимо.

Впрочем, Наташа постаралась сразу же уйти от скользкой темы и принялась с азартом и подробностями описывать свои приключения в казино. Переживания были еще абсолютно свежи, и Наташа не жалела красок для своего рассказа.

Левчик поначалу слушал ее несколько рассеянно, хмурился невпопад и молчал. В кабинете администратора он сделал то, что делать не имел права, и теперь его ожидали крупные неприятности. Но постепенно живой и яркий рассказ увлек его, в нем он вдруг увидел Наташу с новой, неожиданной стороны — не привычно тихой и мягкой, а отчаянной, бесшабашной, рисковой! Ее возбуждение передалось и ему, мрачные мысли улетучились, он забыл обо всем, кроме девушки, сидящей рядом.

Наташа ворвалась в квартиру как вихрь, сбросила на ходу пальто и, подскочив к дивану, высыпала на него содержимое пластикового пакета. Тугие пачки зеленых банкнот одна за другой мягко падали на сиденье, и казалось, им нет числа! При виде этой огромной кучи денег Наташу охватило сумасшедшее, дикое ликование. Не в силах сдержать свой восторг, она закружилась по комнате в неистовом танце, размахивая руками и выкрикивая сквозь душивший ее смех что-то невнятное и радостное!

Вошедший следом Левчик с растерянной улыбкой следил за этим безумством. Только сейчас — в казино и в машине было не до этого — он как следует разглядел Наташу. Такой — безмерно счастливой, веселой и нарядной — он ее не видел еще никогда! Стройное тело извивалось в танце, растрепавшиеся волосы летали по воздуху, глаза полыхали счастьем — она была необыкновенно, сказочно хороша! Левчик замер, пораженный ее красотой, блеском возбужденных глаз, звоном безмятежного смеха… В висках застучало, он ощутил страстное, неудержимое желание подхватить ее на руки, прижать к груди, зарыться лицом в эти дивные волосы…

Вдруг Наташа, словно услышав его немой зов, остановилась и с криком «Левка, я богата!!!» бросилась ему на шею! Она благодарно и доверчиво прижалась к нему всем телом, его сильные руки тут же бережно подхватили ее и — не отпустили.

Наташа внезапно почувствовала необычную, волнующую крепость его объятий, а следом — мягкое, нежное, слегка щекотное прикосновение его теплых губ на своей шее. Она сразу напряглась, готовая дать отпор, и тут вдруг поняла, что ей это… нравится! Левчик чуть заметно подрагивал от возбуждения, словно его бил озноб. Эта дрожь против воли передалась и ей, ноги мгновенно ослабли, дыхание перехватило. Губы Левчика двинулись выше и встретились, наконец, с её губами. Не понимая, что делает, Наташа ответила на поцелуй… Комната качнулась и поплыла перед глазами…

Они оказались на диване, руки Левчика стали смелей и откровенней, губы покрывали горячими нетерпеливыми поцелуями ее лицо, шею, грудь… Наташу окутал сладкий туман, мысли путались, рвались на клочки…

«Что я делаю, он же бандит… Ну и что?… Зато он надежный, верный, добрый… С ним будет легко и просто… Все равно когда-то это должно случиться… Почему бы не сейчас и не с ним?…»

Силы оставляли ее, последние сомнения таяли, как мартовский снег; Наташа уже почти не контролировала себя… И тут вдруг словно чья-то холодная ладонь накрыла ее разгоряченный лоб. Затуманенный разум разрезала кристально-ясная мысль: «А что потом?! Еще одна ночь, и еще одна, и еще… Я же все равно никогда не стану его женой! Тогда кем — бандитской любовницей?!» С дрожью отвращения внезапно вспомнилась та смертельно пьяная голая девица на даче… И чем же она, Наташа, лучше?!! Ей стало гадко, мерзко, противно…

Наташа попыталась отстраниться, но из сильных рук Левчика вырваться было непросто.

— Подожди, Лева… Ну подожди же… Слышишь?!

Голос Наташи доносился до него будто издалека, он не понимал, чего от него хотят. Вкус ее губ, запах волос и кожи сводил с ума, остановиться было невозможно. Лишь когда она изо всех сил уперлась руками в его грудь и почти закричала, он, тяжело дыша, сумел оторваться от ее манящего тела.

— Что?… Что случилось? — не понимал он.

— Лева, я не могу. — Наташа вскочила, полураздетая, и стала торопливо застегивать блузку. — Извини, но ты должен меня понять… Я не могу, Лева… Не могу, не могу…

— Но почему, Наташ? — Он стал приходить в себя — встал, взял ее руки в свои, прижал к губам похолодевшие пальцы. — Ты же знаешь, я не просто так, я… Я не знаю, что со мной, но, честное слово, мне без тебя просто никак…

— Левушка, милый! — Наташа чуть не плакала. — Ну не могу я, пойми!.. И бабушка, и вообще… Мы же с тобой почти не знакомы!

— Кто — мы с тобой?! — опешил он. — А как же…

— Ну да, да, конечно!.. Школа, хоккей, самолеты… Но сейчас-то все другое! Все заново, с нуля, понимаешь? Вспомни — мы же встретились с тобой меньше месяца назад! — Наташа умоляюще сложила ладошки. — Ну пожалуйста, Левушка, дорогой мой, не торопись! Дай мне время, прошу тебя!

Левчика душила досада. Черт! Черт!!! Ведь еще б совсем немножко, и… Проклятье!!! Он тяжело вздохнул, сел и обхватил голову руками.

Он не привык уступать женщинам, и в подобных ситуациях его никогда не останавливали ни мольбы, ни слезы. Но тут был иной случай. Наташа была нужна ему не на одну ночь. И не только ее восхитительное тело хотел он заполучить. Она была нужна ему вся без остатка, со всеми своими страхами и сомнениями, радостями и печалями, успехами и неудачами — вся! Нужна постоянно — и днем, и ночью — сегодня, завтра, всегда… И если он хочет добиться этого — он должен сейчас уступить.

— Хорошо, Наташ, — он поднял на нее печальные глаза, — я подожду… Я буду ждать столько, сколько надо. Пока ты не поверишь мне, пока не… — он нервно сглотнул, — не полюбишь так, как я…

— Ну вот и хорошо! — радостно воскликнула Наташа. — А сейчас давай пить чай, у нас же с тобой торт есть!

— Нет, Наташ. — Он грустно покачал головой. — Я пойду… Ты уж извини, мне не до чая сейчас…

— Левушка, не надо так… Ну что ты?… — Ей до боли стало жаль его. — Все будет хорошо, вот увидишь…

Он молча кивнул и вышел в прихожую. Одевшись, заглянул в комнату и через силу улыбнулся:

— Я позвоню завтра. Пока!..

— Пока, — кивнула ему Наташа. Хлопнула дверь — Левчик ушел. Наташа вздохнула — от приподнятого, праздничного настроения не осталось и следа. Ей было неловко, тревожно и ужасно стыдно за свою слабость. Как, оказывается, невероятно сильны и непреодолимы порывы плоти!

«Надо же, совсем голову потеряла!» — со смущеньем и раскаяньем думала она.

А все Левчик! Черт бы его побрал с его любовью! Да, сегодня ей удалось его остановить, а завтра? На сколько ему хватит сил безропотно терпеть и ждать? И что делать потом, когда его терпению придет конец?… Ладно, пока у нее есть отсрочка, а там, глядишь, что-нибудь переменится! Как говорится, время покажет…

Ее взгляд упал на бесформенную груду денег на диване. Странно, но сейчас это зрелище ее нисколько не взволновало. На Наташу навалилась усталость, захотелось поскорее лечь и забыться. Но прежде, чем отправиться спать, обязательно надо было заглянуть в компьютер — вдруг там появились какие-нибудь новые срочные указания?

Переодевшись и умывшись, Наташа прошла на кухню. Дисплей DREAMREALIZERa, как и утром, был погашен. Она двинула мышкой, и экран ожил, высветив меню «Золотой рыбки». На сей раз оранжевым цветом мигал не только транспарант «Диалог», но и «Справка». Это было приятно — значит, контакт с «рыбкой» постепенно налаживался и укреплялся!

Наташа решила начать со «Справки», все-таки эта опция появилась впервые. Она щелкнула по оранжевой клавише — на экране появилась надпись: «Ваш текущий результат — 47 300 USD». Все, этой короткой строчкой информация, предоставляемая программой, исчерпывалась полностью.

«Негусто, Ваше Величество, — подумала Наташа. — Я ведь и без тебя могу посчитать, сколько у меня денег…» Но тут же ей пришло в голову, что это — только пока. Потом, когда ее состояние будет приближаться к заветному миллиарду, эта функция окажется весьма и весьма полезной!

Она открыла окно «Диалог».

«Какую часть вашего капитала вы намерены вложить в выполнение конечной задачи?» — Высветил вопрос компьютер.

Наташа задумалась. Конечно, ей было куда потратить деньги! Взять хотя бы то же пальто… Да разве ей нужно одно только пальто! Так надоело быть золушкой! Хотелось накупить кучу нарядов — самых дорогих, самых эффектных… Чтобы не только Левчик — чтоб все мужчины на свете потеряли от нее голову! Но Наташа отдавала себе отчет — чем больше денег она истратит сейчас на себя, тем сложней и дольше будет ее путь к главной цели. Она нахмурилась и напечатала ответ:

«100 процентов».

Ноутбук, подумав полминуты, выдал новое задание:

«Вам надлежит в ближайшее время приобрести и установить модем, спутниковый телефон, антенну и осуществить максимально надежное и неограниченное подключение к Интернету».

Далее в тексте следовали типы и технические характеристики затребованного оборудования и даже короткий список фирм-производителей, которым следовало отдать предпочтение при его выборе.

«Зачем ему это все? — недоумевала Наташа, торопливо записывая задание компьютера на листок бумаги. — Ведь сегодня в казино все вышло так здорово!.. Если каждый день будет приносить по такой куче денег, то, наверное, и вся сумма наберется очень быстро… А за сколько, интересно?…»

Переписав весь текст, Наташа на этом же листке взялась подсчитывать — сколько времени уйдет на то, чтобы собрать миллиард, если каждый день добывать по пятьдесят тысяч. Результат ее потряс — 55 лет! Даже если выигрывать вдвое, впятеро, вдесятеро больше, чем сейчас — все равно это долго, невыносимо долго!

Так вот зачем ноутбуку вся эта аппаратура! «Рыбка» явно затевает что-то новое, и опять ей — ни слова. На экране уже плавал карась, а это значило, что на сегодня разговор закончен, можно было отправляться спать. Наташа ощутила легкий укол обиды, но делать было нечего — компьютер есть компьютер!

Расправляя постель, она обдумывала новое задание ноутбука. В технических вопросах Наташа считала себя полнейшим профаном и поэтому решила утром связаться с Женькой Распоповым, докой в таких делах, попросить его помощи и завтра же постараться выполнить все, что заказала «рыбка».

18

Утром Левчика вызвали на ковер к боссу. Он знал за что.

Вчера, в казино, для того, чтоб получить Наташин выигрыш, он назвал имя босса. Это имя знали в Москве многие, слышал его, видимо, и вчерашний администратор. Вот почему мгновенно нашлись деньги, вот почему униженно улыбался и лебезил перед Левчиком этот прыщ из казино.

Имя босса было грозным оружием, и использовать его для личных целей, к тому же без санкции самого босса, не позволялось никому. Левчик совершил весьма серьезный проступок, теперь его ждало наказание. На перо, конечно, не посадят, но разборка обещала быть конкретной, по полной программе. В приемной босса его «мариновали» больше часа. Это была его обычная практика — дать проштрафившемуся возможность в полной мере прочувствовать свою вину, понервничать как следует, помучиться. Наконец из селектора раздалось:

— Усачева ко мне.

Левчик вошел в просторный кабинет и, сделав несколько шагов, остановился. Босс, совершенно лысый, невысокий, но крепко сбитый мужчина лет пятидесяти, сидел за столом, уткнувшись в какие-то бумаги, и не обращал на него ни малейшего внимания. Левчик, повесив голову, молча ждал.

Послышался звук отодвигаемого кресла, он поднял глаза — мрачный хозяин кабинета шел ему навстречу.

— Ну, здравствуй, Леван — он остановился в шаге от Левчика, не подав ему руки.

— Здравствуйте, Борис Борисыч, — напрягся тот.

— Ты что ж, гнида, вытворяешь? — с тихой яростью спросил босс. — Кто тебе, фраеру трехкопеечному, позволял имя мое трепать? Или ты первый год замужем — не знаешь, что за такие дешевые понты бывает? Ты что, охренел совсем? Где башка-то твоя была, Леван? Чего молчишь? Отвечай, паскуда! — взревел босс.

— Виноват, Борис Борисыч, — вздохнул Левчик.

— Виноват! — раздраженно передразнил его босс. — Что ты тут салагу-первогодка из себя корчишь? Я тебе не замполит и нарядом вне очереди ты, сука, у меня не отделаешься! Ты пойми, Леван, я тебя за надежного человека держал, дела важные доверял, а ты мне такую подлянку подбросил! Что мне с тобой теперь делать, а? За каким хреном вообще тебя туда понесло? Ну?

— Борис Борисыч, я… — Он совершенно не представлял себе, — как рассказать боссу о Наташе.

— Что ты мнешься, как целка, сумел нашкодить, умей и ответ держать, падаль!!

В маленьких глазках босса было столько злости и дикой, звериной ярости, что Левчику вдруг сделалось по-настоящему страшно, его бросило в пот и он, торопясь и сбиваясь, стал рассказывать боссу обо всем.

О школьной дружбе с нескладной и тихой девочкой, о ее трагичной судьбе, о неожиданной встрече месяц назад, о смерти ее бабушки, виновником которой стал именно он, о непреходящем чувстве тяжкой вины и стремлении ее искупить… Все, как на духу, — искренне и откровенно. Промолчал лишь о своих чувствах к ней, наоборот, напирал на то, что Наташа — его старый и верный друг, друг — и только. Он боялся, что босс оборвет его, поднимет на смех или обложит трехэтажно, но тот слушал его внимательно и абсолютно серьезно. Наконец, Левчик добрался до ее вчерашнего испуганного звонка из казино.

— Сам не знаю, Борис Борисыч, что на меня нашло! Вот, думаю, шанс Натахе реально помочь, а этот прыщ начал права качать, на понт меня брать! Чувствую — не могу я больше терпеть, или завалю его прямо сейчас, как борова, или… Ну вот и не сдержался — само с языка сорвалось… Знаю, что виноват, но не хотел я, падлой буду, Борис Борисыч, — не хотел…

— Н-да, история… — задумчиво протянул босс, злость его погасла, казалось, он даже сочувствовал Левчику. — Ну и что делать будем, Леван?

— Не знаю, Борис Борисыч, — потупился он, — воля ваша, наказывайте…

— На сколько твоя баба их нагрела?

— Не баба она, — упрямо и хмуро насупил брови Левчик. — Я ж говорил, друг она мне. Ну скажите — разве не может быть женщина настоящим, надежным корешем?

Босс неопределенно двинул плечом и повторил свой вопрос:

— Так на сколько?

— Не считал, но думаю — штук на сорок-пятьдесят…

— Не слабо… И как же ей это удалось?

— Тут хренотень какая-то… Говорит, что приснилась ей бабка-покойница — та самая — и назвала три числа, на которых она в рулетку выиграет…

Босс рассмеялся.

— А у твоей подруги фамилия, часом, не Германн?

— Цыбина, а что?

— Да так… Странно все это… — босс задумался.

— Борис Борисыч, может вернуть им бабки? У меня есть… — осторожно предложил Левчик.

— Да у тебя что, крыша совсем съехала?! — опять гневно сверкнул глазами босс. — Слово не воробей — слышал такое, ты, Гондурас британский?! Теперь я должен за твой гнилой базар ответ держать — или сдать им тебя, олуха, с потрохами, или уж стоять на своем до конца. Я, Леван, не шелупонь какая-нибудь, мне свою репутацию беречь надо! Левчик тягостно и шумно вздохнул.

— Ладно, не дрейфь, что-нибудь придумаем! — усмехнулся босс. — Я с хозяином этого казино львов в Африке прошлым летом бил, думаю, договоримся. Он, кстати, божился, что в его заведениях все без туфты: раз выиграл — получи! Так что, выходит, зря ты, парень, перед своей девкой Терминатора корчил!

— Она не девка… — снова набычился было Левчик.

— Ладно-ладно! Не девка — друг, друг… Надо же — слова ему не скажи! Детский сад какой-то! Господи, с кем приходится работать! — шутливо воскликнул он. — Все, надоел ты мне! Ступай с глаз моих, раздолбай!

Левчик, кивнув, двинулся к выходу. Он был доволен — похоже, гроза миновала, самое страшное было уже позади.

— Подожди-ка, Леван… — раздалось вдруг сзади. — Чуть не забыл. Позвони Греку, там у него какие-то заморочки — помочь ему надо, понял?

— Понял, Борис Борисыч!

— Ну все, иди!

Как только за Левчиком закрылась дверь; хозяин кабинета снял телефонную трубку.

— Грек? Вот что, с тобой свяжется Леван — придумай ему дело какое-нибудь, желательно сегодня же. Что-то он меня беспокоит, какое-то настроение у него… лирическое. Надо бы в деле его проверить… Нет, без мокрухи, но — посерьезней, чтоб понять можно было — как он. Да, и обязательно сам, лично за ним проследи, понял? Все, вечером доложишь!

Сразу после этого разговора Грек сделал несколько звонков — задание босса требовало подготовки. Когда он обо всем договорился и узнал, что хотел, он сам набрал номер Левчика.

— Здорово, Леван! Тебе босс говорил, что мне помощь твоя нужна?

— Говорил. Ну и что у тебя за проблемы?

— Да разве это проблемы? Так, мелочь! Я бы сам справился, да ребятки мои все в разъездах. Все дела, дела… А ты, я слышал, скучаешь, дурью маешься…

— Ладно, короче! — оборвал его Левчик. — Что за дело?

— Понимаешь, завелись у меня здесь какие-то отморозки недоделанные. Житья от них нет — хороших людей обижают, ларьки подламывают, по хатам шарятся… Жалуются мне на них. Послал я к ним человечка — урезонить по-хорошему, так они, засранцы, лицо ему умыли! Мне тут шепнули, где они по вечерам кучкуются. Надо бы подъехать, объяснить детишкам, что к чему…

— Сколько их?

— То ли четверо, то ли пятеро… Малолетки, лет по шестнадцать-семнадцать.

— Стволы есть?

— Ну что ты, только ножички перочинные! Я ж говорю — дети… Можно было бы, конечно, и забить на них, да уж больно борзеть начали, щенки! Ты бы, Леван, заехал за мной часикам к шести, мы бы смотались туда быстренько… Там дел-то — на десять минут!

— Ладно, договорились.

— Ну вот и хорошо! Значит, в шесть жду.

Левчик взял с собой троих, Грек был четвертым. На двух джипах они подъехали к старым железным гаражам, где, по сведениям Грека, собиралась обычно эта шпана.

— Тут. — Грек кивнул на гараж под номером сорок три.

Из-за закрытых ворот гаража пробивался свет — внутри кто-то был. Все вышли из машин и подошли к воротам. Левчик строго взглянул на своих бойцов, те молча и сосредоточенно кивнули — готовы. Левчик дернул дверь калитки — она была заперта изнутри. Он постучал.

— Что надо? — раздался из гаража ломкий юношеский голос.

— Мужики, где здесь Степаныча гараж? — крикнул Левчик.

— Какого еще Степаныча?

— Высокий такой, тощий. У него еще «Нива» белая… Да открой дверь-то, не ссы…

За дверью послышалась возня и чей-то голос проворчал с угрозой:

— Щас ты у меня обоссышься…

Со скрипом отодвинулась щеколда, и в дверном проеме появилась белобрысая мальчишеская голова.

— Ну чего… — Думм!!! Мощным ударом Левчик опрокинул парня внутрь.

Следом за ним в гараж стремительно ворвались остальные бойцы. Били умело, наверняка, поэтому пацанам досталось всего по два-три удара, и уже через полминуты все было кончено. Малолетки со стонами корчились на грязном полу, сплевывая выбитые зубы и размазывая кровь из разбитых носов.

— Встать! — отрывисто скомандовал Левчик.

Трое, кряхтя, поднялись на ноги, четвертый остался сидеть. Левчик подошел к стоящим и не торопясь, внимательно и пристально заглянул каждому в глаза. С этими тремя все было ясно — страх наполнил их до краев, пробрал до донышка, казалось, от них даже воняло страхом. Все, больше они не опасны, этот страх уже не оставит их, будет постоянно держать в узде, а одно лишь упоминание о сегодняшней «беседе» сделает послушными, как дрессированные собачки в цирке.

Левчик шагнул к четвертому, все еще сидящему на полу парню.

— Я сказал — встать! — рявкнул он. Парень снизу вверх, с дерзким прищуром взглянул на Левчика, сплюнул кровью ему под ноги и очень медленно, демонстративно неохотно поднялся. С этим белобрысым дело обстояло несколько сложнее — он явно еще не сломался, смотрел непокорно, с вызовом, и даже пытался презрительно улыбаться. Скорее всего, именно он был здесь старшим.

— За старшого — ты? — процедил Левчик.

— Ну я. — Парень скривил в ухмылке окровавленный рот.

Можно было, конечно, выбить ему еще пару зубов, но Левчик понимал — вряд ли это его обломает. А обломать эту норовистую лошадку было просто необходимо. Иначе он не остановится — соберет новую компанию, и тогда проблема возникнет опять. Надо было что-то делать, и Левчик знал — что.

Одной рукой он сгреб белобрысого за грудки и рывком притянул к себе. Тот, не мигая, продолжал дерзко смотреть в глаза Левчику. Тогда, не отпуская парня, Левчик поднес к его лицу нож и нажал на кнопку. В полной тишине нож с громким щелчком выплюнул лезвие прямо к глазам белобрысого. Он вздрогнул, но взгляда не отвел.

— Давай-давай, сучонок, позыркай напоследок, недолго осталось! — с бешеной яростью прошипел сквозь оскаленные стиснутые зубы Левчик и прикоснулся отточенным, как игла, острием ножа к нижнему веку парня.

В его глазах вспыхнул, наконец, испуг — зрачки сузились, взгляд заметался, но Левчику этого было мало.

— Ну!!! — в голос взревел он и надавил лезвием.

Из-под острия ножа выползла рубиновая капелька крови. Бледный, как полотно, парень задрожал и опустил глаза.

— А теперь слушай меня, падла! — Голос Левчика подрагивал от душившей его злости. — Ты — вошь, падаль, паскуда, червь навозный — дерьмо у меня жрать будешь! Понял?!

Белобрысый молчал. Тогда Левчик опустил руку с ножом вниз и несильным, но резким, выверенным ударом вонзил лезвие в бедро парня. Нож неглубоко, сантиметра на три, вошел в мякоть, не задев кости — как раз так, как и рассчитывал Левчик.

— Так ты понял или нет? — еще раз спросил он.

— П-п-понял… — прошептал побелевшими губами парень.

— Тогда повтори!

Белобрысый только чуть слышно всхлипывал. Левчик стал медленно проворачивать нож в ране, чувствуя, как бессильно и жалко дрожит, трепещет плоть паренька под его рукой.

— У-у-у-у… — жалобно, как-то по-звериному, тихо завыл парень и сквозь хлынувшие слезы, покорно зачастил торопливой скороговоркой. — Я — вошь, падаль, паскуда, червь навозный — дерьмо жрать буду-у-у-у…

Вдруг Левчик почувствовал неприятный и резкий запах — парнишка, не выдержав, обмочился!

Вот теперь Левчик удовлетворился полностью — отныне с белобрысым было покончено навсегда. Молодость жестока — этого позора ему уже не забудут и не простят. Никто и никогда больше не пойдет за ним! Да и сам он, сломленный и раздавленный, уже никогда не поднимет головы, не взглянет дерзко и непокорно, не ухмыльнется презрительно…

Левчик обтер нож о рукав белобрысого, хмыкнул пренебрежительно и, покачав головой, отошел от него. Обернувшись, еще раз взглянул на результат своих трудов.

Парень, низко свесив голову, громко всхлипывал, размазывая по лицу слезы и кровь. Одна штанина его светлых брюк потемнела от крови, другая — от мочи. Хорош герой, нечего сказать!

— Ну вот что, детки, — Левчик, важно заложив руки за спину, вскинул голову и обратился ко всей поверженной четверке. — Мне вас перевоспитывать некогда, поэтому слушать меня внимательно и запоминать раз и навсегда. С этого дня он, — Левчик показал на Грека, молча наблюдавшего за всем происходящим от дверей гаража, — ваш пионервожатый. Что он скажет, то и будете делать. Макулатуру, к примеру, собирать или металлолом… Или еще чего-нибудь… А ничего не скажет — значит, будете тихо, как мышки, сидеть дома, учить уроки и помогать родителям. Если на вас еще раз хоть кто-нибудь пожалуется, отрежу яйца и заставлю сожрать. Усвоили? Все четверо торопливо кивнули.

— Не слышу, — нахмурился Левчик.

— Да, усвоили… — прозвучали вразнобой четыре дрожащих голоса.

— Ну вот и славно! До свидания, детки. — Левчик повернулся и вышел из гаража.

— До свидания, — послышалось ему вслед.

Расставшись с Усачевым, Грек позвонил боссу.

— Алло, Борис Борисыч? Это я.

— Давай, рассказывай! Как он?

— Высший класс, Борис Борисыч! Мастерская работа!

— Ты уверен?

— На все сто! Любо-дорого посмотреть! Хоть снимай на камеру и делай это… учебное пособие!

— А кровь? Кровь он пускал?

— Ровно столько, сколько требовалось! Капля в каплю! Я ж говорю — мастер!

— Н-да?… Ну ладно, значит, мне показалось… Все, отбои, забыли!..

— Спокойной ночи, Борис Борисыч!

19

…К вечеру все было готово. Женька отпросился с работы и весь день занимался Наташиными делами. Он был немало удивлен и ее странному допотопному ноутбуку, и невесть откуда свалившемуся на нее богатству, но никаких вопросов не задавал, по своему обыкновению предпочитая отмалчиваться. От денег, предложенных Наташей за труды, он отказался, однако перед уходом она все-таки сунула тайком в карман его куртки сто долларов — он в самом деле ей здорово помог.

Как только Женька ушел, Наташа кинулась к компьютеру. Но, против ее ожидания, никаких новых распоряжений «рыбка» не дала. Окно «Диалог» не мигало, а в «Справке» были лишь данные об оставшейся у нее сумме. Видимо, ноутбуку требовалось время, чтобы освоить свои новые возможности и переварить поступающую информацию. Наташа заглядывала в компьютер весь вечер, но там так ничего и не появилось.

Очередное задание программы Наташа обнаружила только утром, и оно ее весьма озадачило. После своего триумфального визита в казино Наташа ожидала от компьютера чего-нибудь подобного, сулящего новые волнующие приключения, во всяком случае, — не менее интересного и захватывающего. А «рыбка» предложила ей… «скупать у частных лиц находящиеся в их собственности раритеты с целью дальнейшей перепродажи»! То есть, по сути, стать заурядной перекупщицей!

К заданию прилагался обширный список, оформленный в виде таблицы. Все выглядело в высшей степени солидно: имя владельца, его возраст, адрес, краткое описание раритета, его рыночная стоимость и, что особенно разозлило Наташу, сумма, которую ей следовало за эту вещь предложить. Бегло просмотрев таблицу, она ахнула — цифры в двух крайних столбцах отличались друг от друга в десятки, а то и в сотни раз! Бизнес, который предлагала ей программа, был самой что ни на есть бесстыдной спекуляцией! Причем настолько беспардонной, что она граничила с жульничеством.

Первым желанием возмущенной Наташи было послать «рыбку» к чертовой матери! Этого еще не хватало!!!

Она не была ханжой и вовсе не считала коммерцию занятием постыдным. Напротив, она уважала предприимчивых людей, поскольку, как она считала, сама была лишена этого качества напрочь. Но обирать стариков (а большинство ее «клиентов» из таблицы были именно они), пользуясь их беспомощностью!

Как, с какими глазами она будет с ними разговаривать?! Как будет, зная истинную цену их раритетов, называть эти смехотворные суммы?! Убеждать, уламывать?… Торговаться?!! Нет, это было невозможно, немыслимо! Надо было как-то возразить «рыбке», объяснить, что это занятие — не для нее. Наташа вновь села к компьютеру, но он не реагировал ни на какие ее манипуляции с мышкой и клавиатурой. Что она ни делала — на экране оставалась все та же злосчастная таблица. DREAMREALIZER словно молчаливо и упрямо настаивал на своем предложении, не оставляя Наташе никакого выбора.

Оставался только один способ отказаться от неприятного задания — просто не выполнять его, и все! Да, пожалуй, это — единственный выход.

Рассерженная Наташа вышла из кухни, оставив ноутбук в покое. Она достала материалы по диссертации и решила поработать, чтобы переключиться и забыть о таблице на экране компьютера. Однако вышло наоборот — глаза бегали по строчкам, но смысл прочитанного не достигал ее сознания. Голова была занята одной только мыслью — что делать с заданием «рыбки». Помимо своей воли Наташа искала возможность компромисса.

И вот почему. Она вспомнила — в описании «Golden Fish» что-то говорилось о том, что в случае невыполнения рекомендаций программы, выполнение желания может стать невозможным! А это означало, что ее щепетильность грозит обернуться необратимыми последствиями. Вместо альтернативы — выполнять это задание или дожидаться следующего — перед Наташей замаячила совсем другая — выполнить это задание или навсегда распрощаться с мечтой о миллиарде!

Такая постановка вопроса резко меняла суть дела. Отказаться от огромного состояния всего лишь из-за минутной неловкости, неуместной стеснительности и стыда?! Но это же просто глупость! Невообразимая, фантастическая глупость!!! Конечно, все это ужасно неудобно, но недаром же говорится — стыд глаза не выест! А потом, наверняка можно что-нибудь придумать…

Наташа принялась лихорадочно подыскивать возможные варианты выполнения задачи. Можно было послать вместо себя Левчика, например. Он вряд ли сможет ей отказать, но тогда ему придется все это как-то объяснять. Как? Сказать правду — об этом не может быть и речи, а врать… Опять врать! Нет, тогда уж лучше врать чужим старушкам, чем своему другу. К тому же после позавчерашней истории обращаться за помощью к Левчику Наташе совсем не хотелось. Ее взгляд упал на кипу бумаг, лежавших перед ней, и Наташу осенило! Ура! Ей поможет ее профессия! И как только она сразу не сообразила!

Дело в том, что она постоянно работала не только в архивах, но и в некоторых московских музеях, и для удобства посещения ей были выданы служебные удостоверения этих музеев. Ими-то и решила воспользоваться Наташа!

«Легенда» получалась на загляденье: молодая неопытная сотрудница музея по поручению своего руководства обращается к гражданам с предложением выкупить у них некоторые предметы для пополнения экспозиции. В средствах музей, разумеется, ограничен, и посему она уполномочена выплачивать лишь строго определенную сумму, выделенную ей начальством. Блеск! Никакой торговли, никакой неловкости, никакого стыда! Да — да, нет — нет! Если сделка совершается — все довольны, если нет — пусть «рыбка» пеняет на себя, Наташа сделала, что могла!

Она схватила бумагу, ручку и бросилась на кухню переписывать данные из таблицы. Компьютер словно только этого и ждал — едва Наташа дописала последнюю строчку, таблица исчезла, уступив место оранжевому карасю. Теперь ноутбук снова подчинялся движениям мышки, и Наташа открыла окошко «О Программе». Ей все-таки хотелось убедиться, что она верно вспомнила описание программы, и, значит, выполнение последнего задания компьютера действительно абсолютно необходимо.

Прокрутив текст, она нашла нужное место. Вот — «…следует помнить, что каждое невыполнение рекомендаций Программы отдаляет и усложняет реализацию всей задачи, поставленной Пользователем. При этом невыполнение некоторых, особо значимых, либо сразу нескольких рекомендаций Программы может и вовсе сделать задачу невыполнимой».

Да, она вспомнила правильно. У Наташи, правда, оставались еще некоторые сомнения по поводу того, можно ли считать последнюю рекомендацию программы особо значимой, но подвергать риску свой заветный миллиард ей совсем не хотелось. Тем более теперь, когда она нашла вполне приемлемый способ исполнить волю «рыбки»!

Решено — сегодня же она отправится по ее списку! Наташа принялась за изучение таблицы, чтобы выбрать себе маршрут.

На старом, громыхающем лифте Наташа поднялась на последний, шестой этаж, нашла нужную ей квартиру и позвонила в звонок с табличкой «Черепанская Т.Н.». Дверь долго не открывали, наконец, послышались шаркающие шаги, и дребезжащий старческий голос настороженно спросил:

— Кто там?

— Таисия Ильинична, я из музея, мне надо с вами поговорить, — проклиная все на свете, натужно соврала Наташа.

Из-за двери не доносилось ни звука — видимо, старушка разглядывала гостью в глазок, решая, стоит ли ей открывать.

— У вас есть документы? — спросила чуть погодя хозяйка.

— Да, конечно. Вот. — Наташа поднесла к глазку скромные музейные корочки.

— Хорошо, — замок щелкнул, дверь открылась, — входите.

В коридоре было темно, и Наташа смогла рассмотреть хозяйку только в комнате. Таисия Ильинична была очень стара. В таблице было указано, что ей семьдесят четыре, но выглядела она на все восемьдесят пять. Старушка водрузила на нос две пары очков и еще раз спросила у Наташи документы. После самого тщательного их изучения она подняла на свою гостью выцветшие, чуть слезящиеся глаза. — И что же, позвольте узнать, привело вас ко мне, дорогая моя?

— Таисия Ильинична, мне поручено предложить вам продать нашему музею находящиеся у вас старинные церковные книги. — Наташа старалась не выказать своего волнения, поэтому говорила ровным, бесцветным голосом.

— Книги? — удивленно переспросила старушка. — Какие книги?

— Евангелие, псалтирь, требник, октоих, часослов, триодь… — начала перечислять по своей бумажке Наташа, но хозяйка ее остановила.

— Постойте-постойте, а кто вам сказал, что это все у меня есть?! — Изумлению хозяйки не было предела.

— Наш зам по науке… Вот, у меня записано: Черепанская Таисия Ильинична — евангелие, псалтирь, требник… — Наташа, изображая старательную исполнительницу, водила пальцем по листку. — А что, у вас их нет? Неужели ошибка? Странно…

— Нет, никакой ошибки нет. Вот это-то как раз и странно!.. — Она пристально взглянула на растерявшуюся Наташу. — Дело в том, девушка, что об этих книгах не знала ни одна живая душа! Ни одна! Откуда же это стало известно вашему заму?

Наташа только пожала плечами. «Вот так фокус! — пронеслось у нее в голове. — И что ж мне теперь делать?… Опять врать?».

Старушка, не дождавшись ответа, решила объясниться.

— Знаете, дорогая моя, я ведь, в сущности, — поповна. Мой дед был священником, а эти книги — все, что от него осталось. Вы, может быть, слышали о массовом уничтожении священнослужителей большевиками? Так вот, моего деда забирали в конце той кампании, и к тому времени он уже понял, что в живых останутся лишь те, кто подчинится новой власти. Эту опоганенную, «зачищенную» церковь он не принял, а ее служителей считал иудами. Вот почему он велел своему сыну, а моему отцу надежно спрятать свои богослужебные книги и ни в коем случае не отдавать их «красным» попам. С тех самых пор они тайно хранятся в нашей семье, никогда и никому ни отец, ни я их не показывали. Поэтому я в высшей степени поражена осведомленностью вашего начальства. Так вам действительно неизвестно, откуда ваш зам узнал о книгах? — повторила свой вопрос хозяйка.

— Мне? Ну что вы, Таисия Ильинична! Понятия не имею, честное слово! — Наташа даже руками замахала.

— Вот я и говорю — странно все это! Очень странно… — Старушка задумалась.

Наташа подождала — хозяйка молчала, и это молчание становилось все более тягостным и неловким. «Ну что ж, кажется, я сделала все, что смогла! — подумала она. — Здесь, как говорится, ловить уже нечего — можно со спокойной душой отправляться дальше!»

— Так вы, Таисия Ильинична, как я понимаю, продавать свои книги не собираетесь? — спросила, вставая, Наташа.

— Отчего же? — пожала худенькими плечиками старушка. — Дедом было заказано отдавать книги в церковь, а про музеи он ничего не говорил… Сколько вы готовы за них заплатить?

Наташа заглянула в бумажку и назвала сумму.

— Да, видно, музеи нынче не намного богаче пенсионеров! — горько усмехнулась хозяйка. — Вы хоть знаете, сколько лет этим книгам? Они же были написаны еще до раскола!

— Таисия Ильинична, извините, но я не могу с вами торговаться. — Наташа напряглась — настал самый неприятный момент. — Мне поручено предложить вам именно эту сумму. Если вы не согласны — так и скажите!

— Хорошо, — сказала старушка, подумав, — будь по-вашему! Видите ли, в последнее время я очень нуждаюсь и… Одним словом, я согласна.

Через четверть часа дело было сделано — Наташа выходила из квартиры с тщательно упакованной пачкой старинных рукописных книг, приобретенных за бесценок. Она была приятно удивлена легкостью, с которой ей удалось заполучить то, что она хотела. А главное, версия с музеем позволяла Наташе чувствовать себя почти спокойно, во всяком случае, она, быстро освоившись с ролью казенного человека, больше уже не казалась себе бессовестной спекулянткой.

Лиха беда начало! По следующему адресу из списка она отправилась уже куда увереннее, а в конце дня и вовсе осмелела. На традиционный вопрос из-за дверей «кто там?» Наташа стала без робости заученно отвечать «из музея!». При этом ее голос звучал с характерной усталой и равнодушной интонацией замученного постоянными вызовами жильцов электрика или сантехника.

Вечером, разбирая улов за день, Наташа попыталась проанализировать свои похождения. Она успела побывать по пяти, адресам, и первое, о чем спрашивали ее хозяева — откуда она узнала об их редкости. Всех этих людей объединяло одно: если они и не хранили свои раритеты в полной тайне, то, как минимум, не выставляли их напоказ. Поэтому, наверное, и сохранили их до сих пор в целости и сохранности.

Это было странно, но еще более удивило Наташу то, что, несмотря на явно заниженную цену, которую она предлагала владельцам, ВСЕ они на ее условия согласились! Кто-то просто не знал истинной стоимости своей вещи, кто-то остро нуждался в деньгах, на некоторых повлиял авторитет известного музея, а кого-то расположила к себе скромная и симпатичная сотрудница, так трогательно стесняющаяся своей щекотливой миссии. Причины были разными, но результат один… — все раритеты перекочевали в Наташину квартиру!

Столь абсолютный успех наводил на раздумья. Наташа предположила, что «рыбка», составляя свой список, позаботилась о том, чтобы ее протеже не сталкивалась с особыми трудностями при выполнении этого задания. Скорее всего, в таблицу попали лишь те клиенты, которым по тем или иным причинам предложение Наташи не могло не прийтись по душе.

Эти выводы внушали оптимизм, от ее утреннего возмущения и стыда не осталось и тени. Наоборот, Наташа, отправляясь ко сну, уже строила планы на завтра, обдумывая, как и где она продолжит свою «охоту».

Назавтра она принялась за дело с утроенной энергией. Наташа без устали моталась по городу — от клиента к клиенту. Скупка опять шла очень успешно, и неприятные мысли о том, что она обманывает и, по сути, обирает людей, пользуясь их неосведомленностью и беспомощностью, появлялись все реже. Зато все чаще Наташе приходило в голову другое: что ее деятельность не лишена пользы, что она выручает людей в трудных ситуациях — ее деньги всегда были очень кстати, — к тому же имея дело именно с ней, а не с какими-нибудь сомнительными скупщиками, ее клиенты не рискуют быть обманутыми или ограбленными.

Через три дня сверхактивного и непрерывного «чеса» с московской частью списка было покончено. Оставалось Подмосковье. Наташа разложила карту и стала отмечать на ней нужные ей города и села. Они были разбросаны по всей области, вскоре Наташа поняла, что без помощи Левчика ей не справиться.

Во-первых, конечно, был необходим какой-то транспорт. Если пользоваться электричками и автобусами, то больше одного-двух клиентов в день ей не осилить. Дело растянется на несколько недель, да и сил отнимет немало. На джипе Левчика можно добить весь список дней за пять-семь.

А во-вторых, пора уже было подумать о том, каким образом сбывать всю эту коллекцию. Нужны были какие-то выходы на антикваров, коллекционеров, оценщиков… Таких знакомых у Наташи, понятное дело, не было. Ну закончит она список — а что дальше? Не в музей же все это, в самом деле, нести… Нет, как ни крути, а без Левчика не обойтись!

20

Левчик не находил себе места. Три дня он не мог дозвониться до Наташи — ее телефон не отвечал с раннего утра и до самого позднего вечера. Он считал, что виной тому их последняя встреча. Нечего было распускать руки, — корил он себя, — конечно, ей это не понравилось, может, даже напугало, вот поэтому теперь она и избегает его! Как ему исправить положение, Левчик не знал и от этого переживал еще сильнее.

Ее ранний звонок застал его еще в постели. Наташа просила его приехать как можно скорее, и Левчик вскочил с кровати, как ошпаренный. С такой бешеной скоростью он, наверное, не собирался даже в армии по тревоге — уже через несколько минут его джип выехал со двора.

Несмотря на ранний час, Наташа встретила его почти полностью одетой, словно собравшейся куда-то идти. Держалась она с ним подчеркнуто строго, если не сказать — официально. Левчика это насторожило, он напрягся — а вдруг его вызвали лишь для того, чтоб объявить окончательный и неутешительный для него вердикт?

Предложив гостю кресло, сама Наташа осталась стоять.

— Лева, мне нужна твоя помощь. Дело в том, что я должна выполнить одно очень важное поручение. — Наташа явно волновалась, голос ее чуть подрагивал. — Но прежде, чем я расскажу тебе о нем, дай слово, что сохранишь все в тайне и не будешь задавать никаких вопросов!

Левчик, улыбнувшись, сдержал вздох облегчения — его самые худшие опасения, к счастью, были напрасны!

— Я с радостью помогу тебе, Наташ, и, клянусь, буду при этом нем, как рыба! Что нужно делать?

— У меня есть несколько адресов в Подмосковье. Я должна побывать там и постараться скупить кое-какой антиквариат. Без машины мне не обойтись…

— Господи, ерунда какая! Да я готов катать тебя сутками напролет! Едем хоть сейчас!

— Подожди, Лева, это еще не все. Весь скупленный антиквариат мне надо будет потом продать, причем продать с максимальной выгодой! Как это сделать — я не знаю. У меня нет в этом деле никакого опыта и никаких знакомств. Ты — моя единственная надежда! — Наташа замолчала, с ожиданием глядя на Левчика.

— Честно говоря, — замялся он, — до сих пор мне не приходилось иметь дел с антиквариатом. Надо навести справки, разузнать что к чему… Но если ты мне дашь на это хоть пару дней, Наташ, я обещаю привести к тебе самого толкового и самого щедрого антиквара Москвы!

— Правда?! — Наташа впервые улыбнулась.

— Сто пудов! — засмеялся Левчик. — Какие проблемы, Наташ? Ты прямо как ребенок, честное слово! Сколько ты хочешь получить за свое старье?

— Я пока еще не знаю, сперва надо это старье купить!

— Так в чем же дело? Вперед, за сокровищами! — Левчик поднялся из кресла. — Едем?

— Ты прелесть, Левушка! — Наташа чмокнула его в щеку. — Едем!!!

Шесть дней с утра до ночи колесили по всей области Наташа с Левчиком. Они с маниакальным упорством лезли в самые отдаленные уголки, теряли дорогу, плутали, буксовали в глубоком снегу, и ни разу Левчик ни словом, ни жестом не выказал своего недовольства.

Он был безотказен — каждый день ровно в шесть утра его джип уже стоял у Наташиного подъезда. Он был нелюбопытен — всегда оставался в машине и не задал ни единого вопроса, что бы Наташа ни приносила в джип из очередной избы. Он был внимателен и заботлив — держал наготове термос с горячим кофе и пакет с бутербродами для Наташи, а случись той задремать в дороге — сбавлял скорость и старался ехать аккуратней. Наконец, он был безукоризненно корректен — ни разу и намеком не напомнив ей о том, что произошло между ними после ее посещения казино.

Наташа была чрезвычайно довольна своим помощником, ее смущало лишь одно обстоятельство: при всех своих достоинствах Левчик был, безусловно, небескорыстен. Он явно стремился добиться расположения Наташи, не догадываясь еще, что его шансы равны нулю. Проблема с его любовью не приблизилась к разрешению ни на шаг, наоборот, только усугубилась — вместо того, чтобы отдалиться от Левчика, ограничить свое общение с ним до минимума, Наташа прибегала к его помощи, проводя с ним наедине едва ли не круглые сутки! А ведь еще предстоит продажа всего собранного, и опять без Левчика ей будет не обойтись! Левчик, Левчик… И когда только это закончится! А главное — чем?!..

А между тем Наташина миссия подходила к концу, причем улов в области оказался и богаче, и интересней, чем в Москве. В основном это были иконы и церковная утварь. Попадались вещи действительно редкие, даже уникальные.

В деревеньке под Орехово-Зуевом были приобретены шитые золотом и серебром антиминс, плащаница и две хоругви потрясающей работы. Вышивкам было более двухсот лет, но каким-то чудесным образом все они прекрасно сохранились. В Серпухове Наташе продали серебряные дискос и потир начала восемнадцатого века, украшенные опалами, аметистами и бирюзой. В Верее — примерно того же времени наперсный крест и панагию, в Сергиевом Посаде — старинную дароносицу…

Много было икон. Среди них — несколько миниатюр строгановской школы и одна большая, в сорока клеймах, житийная икона Дмитрия Солунского работы, возможно, самого Симона Ушакова. Во всяком случае, изображение лика святого отличалось той характерной «одутловатостью», которая была так не по душе протопопу Аввакуму в манере письма этого мастера.

Все это были настоящие раритеты весьма немалой цены, но все они померкли перед невероятной находкой, что ожидала Наташу в крохотной деревушке Лопатиха в Чеховском районе.

Это произошло в самом конце дня, когда давным-давно стемнело, и уставшая Наташа уже подумывала о том, чтоб вернуться домой. Но Левчик, придерживаясь обговоренного еще утром маршрута, упрямо гнал свой джип вперед. Это была уже вторая их попытка отыскать деревню. В первый раз подвела карта — дорога, которая должна была привести их к цели, неожиданно оборвалась у зеленых ворот какой-то войсковой части. Пришлось расспрашивать часового, возвращаться назад и делать огромный и утомительный крюк.

Деревня была небольшая и, судя по темным окнам в большинстве домов, — дачная. Таких сел — брошенных, полумертвых зимой и оживающих лишь к лету — в Подмосковье стало полным-полно. «Профессиональных» крестьян повсеместно с их земель уверенно теснил новый социальный тип — бледнолицый дачник в шортах с ракеткой или удочкой в дряблой руке.

Недолгие поиски привели к старой, перекосившейся на один бок избушке. Дверь, как обычно, сразу не открыли, — Наташа уже привыкла к тому, что обитатели таких хором к поздним и незнакомым визитерам относились крайне настороженно. Наконец, после долгих переговоров, дверь с жалобным скрипом открылась, и Наташу впустили в дом.

Хозяйка — крохотная, тщедушная старушонка, одетая в какие-то невообразимые лохмотья, смотрела на свою гостью круглыми от страха глазами. Не заметить ее испуга было невозможно.

— Варвара Лукьяновна, вы что, меня боитесь? — как можно мягче спросила Наташа.

— Боюсь, милая! Страх как боюсь, — с готовностью подтвердила старушка. — А как не бояться-то — ночь на дворе, да и одна я, как перст…

— Не бойтесь, Варвара Лукьяновна, я не сделаю вам ничего плохого!

— Так ведь все так говорят… Ладно уж, проходи, садись… Так, говоришь, из музея ты?

Наташа прошла за хозяйкой в комнатку и осторожно опустилась на предложенный ей шатающийся стул. Тут же к ней подошла рыжая кошка и принялась тереться об ее ноги.

— Из музея, Варвара Лукьяновна. Вот, взгляните, это мое удостоверение. — Она протянула старушке свои музейные «корочки».

Та взяла документ и стала его вертеть в руках, посматривая украдкой на девушку. Наташа вдруг вздрогнула от неожиданности — это кошке вздумалось запрыгнуть ей на руки. Нимало не смущаясь незнакомого человека, рыжая нахалка бесцеремонно улеглась на ее коленях и требовательно мяукнула. Наташа провела рукой по теплой и мягкой шерстке, кошка тут же отозвалась громким довольным урчанием.

— Что, признал? — усмехнулась хозяйка и вернула Наташе ее удостоверение. — На, забери свой документ, все одно ничего не разберу…

— А очки?… Что ж вы без очков?

— Очки, милая, денег стоят, да и к чему они… — Старушка махнула натруженной, узловатой ладонью. — Вон Васька тебя признал — это верней любого документа! На бумаге-то что угодно написать можно, а вот кота моего не проведешь — он худого человека нутром чует… Звать-то тебя как?

— Наташа. — Она ласково погладила мурлыкавшего кота, невольно оказавшего ей такую важную протекцию.

— И что ж за забота у тебя, Наташа, — ко мне, старухе, в такую даль тащиться?

— Варвара Лукьяновна, у вас есть старинная икона Спаса Нерукотворного. Наш музей хотел бы купить ее у вас для своей… — Наташа осеклась — смертельно побледневшая хозяйка замерла, словно оцепенев от страха. — Что с вами, Варвара Лукьяновна?!

Старушка не отвечала, ее лицо вдруг разом сморщилось и она, мелко трясясь, тихо и жалобно заплакала. Растерявшаяся Наташа вскочила на ноги, не зная как ей поступить. Хозяйка продолжала безутешно плакать, всхлипывая и вполголоса причитая:

— Господи, воля Твоя, что ж за наказание мне такое!.. Да когда ж это все закончится?… Да сколько ж можно терзать-то меня, горемычную!

Наташа, наконец, сообразила, что надо сделать. Она схватила эмалированную кружку, зачерпнула из ведра воды, подала кружку хозяйке. Та приняла ее трясущимися руками и принялась пить, расплескивая воду и стуча зубами о край. Наташа поглаживала ее по плечу, приговаривая:

— Успокойтесь, Варвара Лукьяновна, не надо так! Вот, выпейте водички… Ну что вы, в самом деле!.. Не хотите продавать свою икону — не надо! Только не плачьте, пожалуйста…

Вскоре старушка перестала плакату но не успокоилась, страх еще не оставил ее, она была по-прежнему напугана и на свою гостью поглядывала с явной опаской. Наташа решила, что лучше всего ей будет уйти, но было страшно за хозяйку — уж больно она была взволнована.

— Варвара Лукьяновна, у вас есть что-нибудь успокаивающее? Лекарства какие-нибудь? — спросила она.

Хозяйка молчала. Тогда Наташа выскочила на улицу, к машине. Найдя в аптечке Левчика пузырек с корвалолом, она вернулась в дом, накапала лекарства все в ту же эмалированную кружку и подала Варваре Лукьяновне. — Вот, выпейте…

Старушка взяла кружку и опасливо понюхала ее содержимое. Знакомый запах лекарства, видимо, успокоил ее, она выпила. Наташа стояла рядом, раздумывая, уходить или, на всякий случай, побыть со старушкой еще немного. Рыжий Васька снова принялся тереться об ее ногу.

— Ну как вы, Варвара Лукьяновна? Полегчало?… — Наташа заглянула хозяйке в глаза.

Она молча кивнула.

— Тогда я, пожалуй, пойду? Никакой реакции.

— До свидания. — Наташа кивнула на прощанье и двинулась к выходу.

— Погоди, — догнал ее у самой двери дребезжащий голосок старушки. — Так ты в самом деле не из этих?…

— Да из каких, Варвара Лукьяновна? — с досадой спросила Наташа.

В ответ старушка только молча поманила ее рукой, предлагая вернуться за стол.

Тяжело вздыхая и время от времени вновь начиная плакать, хозяйка поведала гостье свою историю.

У Варвары Лукьяновны был единственный внук Игоряша. Отца у Игоряши отродясь не было, а мать — беспутная и вечно пьяная дочь хозяйки — умерла семь лет назад от цирроза печени. Игоряша рос предоставленным самому себе и рано свернул на скользкую дорожку. К своим двадцати двум годам он имел за плечами две судимости, не верил ни в Бога, ни в черта и занимался какими-то темными делишками с самыми что ни на есть отъявленными бандитами. Жил он в Подольске и у Варвары Лукьяновны бывал редко.

Полгода назад он нежданно-негаданно прикатил к бабушке глубокой ночью. Был он, против обыкновения, абсолютно трезв, но вид имел крайне возбужденный и даже испуганный. Торопливо сунув в руки плохо соображавшей спросонья старушки какой-то сверток, Игоряша немедленно укатил в неизвестном направлении. Он успел только строго-настрого приказать бабке как следует припрятать у себя сверток и никому ни слова не говорить о своем ночном визите. Оставшись одна, Варвара Лукьяновна сверток развернула и увидела старинную икону дивной красоты. Ей хватило ума понять, что икона — краденая и, видимо, дорогая. Старушка сочла за лучшее послушаться внука и спрятала сверток в печи. Есть у нее там укромный уголок, который чужому человеку вовек не отыскать. Конечно, печку уже было не затопить, но был июль — макушка лета, — и это неудобство ее не пугало.

С той ночи начались ее беды. Первыми уже через неделю приехали двое. Были они вежливы, но от их слов у бедной старушки от страха зашевелились волосы на голове. Ей сказали, что ее Игоряша кинул братву и если она хочет, чтобы внук остался цел, пусть скажет, где он прячется или отдаст то, что он у нее спрятал. Насмерть перепуганная Варвара Лукьяновна все-таки нашла в себе силы ответить, что внука у нее не было с майских праздников, и ничего у нее он не оставлял. «Вежливые» дали ей время на размышление и укатили. Спустя два дня приехала целая банда на трех машинах. Бабушку снова допросили — на сей раз грубо и бесцеремонно. Она твердо стояла на своем. Тогда ее усадили в машину, и «бандитские рожи» устроили в ее доме настоящий обыск. Они хозяйничали в старой избе часа четыре, и все это время Варвара Лукьяновна тихо плакала от страха и беспомощности. Свертка бандиты не нашли, но, уезжая, пригрозили, что вернуться еще.

Они приезжали еще дважды, переворачивали вверх дном дом, сарай, раскатали по поленцу весь дровяник, перекопали пол-огорода, лазили даже в уборную, но так ничего и не нашли. Больше бандиты не появлялись, и Варвара Лукьяновна, потихоньку, день за днем восстанавливая разорение, радовалась, что все так хорошо закончилось. Беспокоило только долгое отсутствие внука, но она решила, что тот, скрываясь от дружков-бандитов, куда-нибудь уехал, и терпеливо и покорно ждала своего непутевого Игоряшу.

А осенью, в конце сентября к Варваре Лукьяновне приехал хмурый Паша Вилков, участковый. Пряча глаза, он сказал, что в Пахре обнаружен труп неизвестного парня, предположительно — ее Игоря. Ему приказано было отвезти ее в Подольск, на опознание. На дрожащих ногах она еле дошла до милицейского «козла». Дальнейшее старушка помнила плохо, урывками. Тряская дорога до Подольска. Томительное ожидание в каком-то коридоре. Труп на металлическом столе. Искаженное, раздувшееся от долгого пребывания в воде лицо, лицо ее внука.

— …Вот такая беда у меня, Наташенька! Осталась у меня эта только икона взамен моего Игоряши, да еще страх, что бандюги вернутся… Я ведь и на тебя поначалу подумала, что от них ты, подосланная… — закончила, утирая уголком платка слезы, свой рассказ старушка.

Они помолчали немного, Наташа не знала, что говорить, как смягчить ее горе. И вдруг, неожиданно даже для себя самой, сказала:

— А я месяц назад бабушку похоронила…

— Ох, Наташа, да я бы с радостью вместо Игоряши-то… — Хозяйка опять всхлипнула. — А теперь — хоть вовсе не помирай! Все, что на смерть себе откладывала, все до копеечки внуку на похороны ушло… Ладно, авось как-нибудь и меня похоронят, не оставят снаружи-то…

Они снова помолчали, потом Варвара Лукьяновна, покряхтывая, поднялась.

— Давай, милая, чайку что ли попьем…

Они пили чай с сушками и вели неторопливую беседу, не вспоминая больше ни об иконе, ни об Игоряше, ни о бандитах. Васька, уютно мурлыча, вновь устроился на Наташиных коленях. Старушка совсем успокоилась, отошла сердцем и поглядывала на свою гостью уже с очевидной симпатией. Двум женщинам, таким разным, было хорошо вместе. Словно что-то их соединило — бабушку, потерявшую единственного внука, и внучку, схоронившую свою бабушку.

А время летело, настал срок прощаться. Наташа встала.

— Пора мне, Варвара Лукьяновна, поздно уже. А насчет иконы вы все-таки подумайте…

— А что тут думать-то? Забирай… — Старушка тоже встала и зашла за печку. — На вот. — Она протянула девушке завернутую в белую холстину икону.

Никак не ожидавшая такого поворота Наташа растерянно взглянула на хозяйку.

— Бери-бери, на кой она мне? Не по Сеньке шапка… Да и одни беды мне от нее…

Замирая от волнения, Наташа развернула перевязанную шпагатом ткань и восхищенно ахнула. Это было настоящее чудо — с золота и пурпура на нее взглянул строгий и прекрасный лик Спасителя.

Икона явно успела побывать в чьих-то умелых руках, раскрывших ее из-под потемневшей олифы, краски были сочными, яркими. Других очевидных следов восстановления Наташа не заметила — это говорило о весьма высокой квалификации реставраторов, которые, несомненно, немало над ней потрудились. Икона выглядела удивительно свежо, а, между тем, возраст ее был более чем почтенный. Московская школа, начало пятнадцатого века, может быть даже конец четырнадцатого — так определила Наташа.

Она рассматривала икону, не в силах оторвать от нее взгляд. Образ Спасителя что-то навязчиво ей напоминал. Где-то она уже видела и эти глаза, и этот лоб, и эти брови… «Господи!..» — ахнула про себя еще раз Наташа. Она вспомнила, где видела этот лик. В Третьяковке, рядом со знаменитой «Троицей», висел «Спас Нерукотворный» Андрея Рублева. Спас в ее руках поразительно, невероятно, фантастически походил на того, галерейного!

Наташу прошиб пот, она не верила своим глазам. Да и как в это можно было поверить! Чтобы здесь, в крохотной подмосковной деревеньке, в старой избе, у полунищей старухи хранился шедевр мировой живописи!!!

В полной растерянности Наташа опустилась на стул. Рублев?!! Возможно ли это?!! Может, подделка? Она еще раз с особой тщательностью всмотрелась в икону. Нет, ошибки быть не могло — начало пятнадцатого века, плюс-минус полстолетия. Если этот Спас и не принадлежал кисти великого иконописца, то автором мог быть только кто-то из его окружения — уж слишком велико было сходство! Так или иначе, но в руки Наташи попала вещь действительно уникальная и, разумеется, очень дорогая.

Ни слова не говоря, она отсчитала Варваре Лукьяновне указанную в «шпаргалке» сумму. Настала очередь удивиться старушке:

— Ты что, милая, в своем уме? За какую-то облезлую икону такие деньжищи?

— Берите, Варвара Лукьяновна, берите! Уверяю вас — она того стоит! Она стоит даже дороже, но… — Наташа торопливо заворачивала Спаса в холстину.

Донельзя довольная старушка прибрала со стола деньги.

— Ну вот, теперь и помирать можно…

Наташа двинулась к выходу. Теперь, когда она держала в руках бесценное сокровище, ей не терпелось поскорее уйти — мало ли что… Она мелкими шажками отступала к двери, прощаясь на ходу:

— До свидания, Варвара Лукьяновна, не поминайте лихом…

— Прощай и ты, милая… — Хозяйка мелко кивала ей в ответ, опасаясь в душе как бы гостья не передумала, да и не забрала свои деньги назад.

Обеим было неловко за такое скомканное, торопливое прощание, и оттого хотелось расстаться как можно быстрей. Наташа открыла дверь, шагнула за порог и вдруг услышала за спиной чуть слышное:

— А ведь ты не из музея, милая… Сделав вид, что не расслышала, Наташа стремительно, почти бегом бросилась к машине…

21

Левчик выполнил все, что обещал — ровно в четыре часа он заявился с антикваром.

Наташа не могла дождаться, когда, наконец, избавится от всех своих приобретений. Несмотря на то, что почти каждый из купленных ею предметов мог без натяжки называться настоящим произведением искусства, Наташу не оставляло тягостное ощущение, будто она живет в лавке не то старьевщика, не то ростовщика. Стоило ее взгляду упасть на какую-нибудь вещь, как тут же вспоминался ее прежний владелец, обстоятельства ее покупки, и Наташе становилось как-то неуютно. Наверное, это можно было бы назвать угрызениями совести, если б сразу вслед за этими мыслями не появлялись другие — об истинной стоимости раритета и о размере предполагаемого барыша.

Антиквару через Левчика был заранее передан список, в нем каждый предмет сопровождался подробным описанием и суммой, которую Наташа рассчитывала за него получить. Цифры были взяты из компьютерной таблицы, и если судить по ним, получалось, что за все свои «сокровища» Наташа должна получить более полумиллиона долларов! В это было трудно поверить, поэтому она так волновалась в ожидании визита оценщика.

Ей почему-то представлялось, что антиквар окажется пожилым, маленьким, сутулым евреем в пенсне, въедливым, ехидным и дотошным. Каково же было ее удивление, когда Левчик появился в сопровождении молодой — лишь немногим старше ее самой — и совершенно шикарной дамы! Стоило Наташе увидеть ее, и она почувствовала весьма ощутимый укол зависти и даже ревности. Рядом со стильной гостьей хозяйка в своем домашнем платье казалась себе замарашкой, Золушкой. Левчик, как назло, тоже вырядился, как на прием. Наташа занервничала еще сильней и, разозлившись на себя за это, подумала: «Ничего, вот получу деньги — и сразу по магазинам! Вот тогда и посмотрим, кто Золушка, а кто фея!»

— Лариса Геннадьевна, — представилась роскошная антикварша, протянув руку.

— Наталья Александровна, — ответила Наташа. — Прошу…

Все трое прошли в комнату, где были выставлены рядами, как на параде, все Наташины приобретения. Дальнейшее больше всего напоминало процедуру инвентарного учета в каком-либо учреждении. Удобно устроившись в кресле, Лариса Геннадьевна казенным голосом зачитывала наименование предмета, Наташа передавала ей названную вещь, та ее тщательно осматривала и, сделав пометки в своем экземпляре списка, возвращала назад. Левчик с совершенно безучастным видом наблюдал за происходящим со стороны.

— Шахматы, дерево, бронза, слоновая кость, девятнадцатый век!

— Прошу вас…

— Угу… Так… Церковные книги, восемь штук, семнадцатый-восемнадцатый век!

— Пожалуйста…

— Спасибо… Так… Так… Дуэльные пистолеты, Франция, конец восемнадцатого!

— Вот…

— Да, есть… Так… Дароносица, начало девятнадцатого!

— Возьмите…

По лицу антикварши было совершенно не ясно — нравится ей вещь, которую она держит в руках, или нет. Наташа мучительно гадала, какую часть ее коллекции решит приобрести Лариса Геннадьевна и сколько она готова заплатить. Изредка она бросала тревожные взгляды на Левчика, но тот в ответ лишь едва заметно пожимал плечами. Наконец, утомительная процедура осмотра завершилась. Антикварша вернула Наташе последний предмет, сняла изящные очки и с любопытством посмотрела на хозяйку.

— Ну-с, дорогая Наталья Александровна, и сколько же вы хотите получить за это все? — Она широким жестом обвела комнату.

— Там же все написано. — У Наташи пересохло во рту, голос прозвучал хрипло, неуверенно, выдавая ее волнение. Наташа кашлянула и добавила куда тверже: — В вашем списке указана цена каждого предмета.

Лариса Геннадьевна водрузила очки на нос и, вытянув губы трубочкой, вновь взялась за список. Она молчала минут пять, и все это время Наташу била мелкая нервная дрожь. Гостья опять сняла очки и отложила бумаги в сторону.

— Что ж, цифры вполне разумные. Я, пожалуй, заплатила бы вам, Наталья Александровна, именно столько, сколько вы просите, если б взяла что-нибудь для себя. Но только — что-нибудь, и только — для себя! Но я, как вы знаете, пришла сюда с другой целью. Во-первых, я приобретаю антиквариат для перепродажи, во-вторых, я беру у вас все, и, в-третьих, я плачу кэшем, из рук в руки. Заметьте, при этом вы не платите налоги, а я плачу. Вы указали в своем списке розничные цены, и даже если мне удастся каким-то образом реализовать ваши вещи по ценам несколько большим этих, — она ткнула пальцем в бумаги, — прибыль от такой сделки никак не покроет моих издержек, уверяю вас. Согласитесь, Наталья Александровна, не учитывать все это нельзя!

В словах антикварши, безусловно, был здравый смысл. К тому же она собиралась забрать все без остатка, это Наташу более чем устраивало, и она решила уступить.

— Итак, Лариса Геннадьевна, вы готовы взять все это?

— Да, пожалуй. Почему нет? Вещи подобраны со вкусом, хорошей сохранности… Кое с чем, конечно, могут возникнуть трудности, но мне хочется помочь вам, да и коллекция, повторюсь, хороша.

— Тогда, может быть, вы назовете свою цену? — с замиранием сердца спросила Наташа.

Гостья чуть шевельнула плечом и после короткой паузы твердо произнесла:

— Триста тысяч.

У Наташи от такой наглости перехватило дыхание. Вот это аппетиты! Половина истинной стоимости ее добычи! Она глубоко вздохнула, чтобы прийти в себя и, стараясь выглядеть невозмутимой, ответила:

— Если без Рублева, то я согласна.

— Рублева? — Лариса Геннадьевна была еще более невозмутима. — Какая же из икон, по-вашему, работы Рублева?

— Разумеется, Спас Нерукотворный! — Наташа удивленно приподняла брови.

— Не знаю, не знаю… — задумчиво протянула гостья. — Не уверена…

Вдруг подал свой голос Левчик, доселе безучастно молчавший.

— Лариса Геннадьевна, должен вам заметить, что Наталья Александровна — кандидат исторических наук!

— А я — доктор искусствоведения, ну и что с того? — Дама вальяжно повернулась к нему. — В таких делах, Лев Сергеевич, мало быть специалистом вообще, надо быть специалистом именно в данной, конкретной области. В противном случае очень легко попасть впросак! Впрочем, может быть, ваша диссертация посвящена как раз особенностям творчества Андрея Рублева? — Антикварша с улыбкой повернулась к Наташе.

— Нет…

— Вот видите… Согласитесь, не могу же я покупать кота в мешке! Если вам угодно, я могу вызвать сюда своего эксперта. Это, конечно, займет некоторое время, зато мы сможем расставить все точки над i. Или, может быть, вы не доверяете моему специалисту?

Наташа взглянула на Левчика, тот, чуть помедлив, кивнул.

— Хорошо, звоните, — кивнула она. Эксперт приехал довольно быстро, минут через сорок. Все это время гостья провела за еще одним, более тщательным, осмотром Наташиных богатств. Едва эксперт вошел, Лариса Геннадьевна, не дав ему даже раздеться, подвела его к Спасу. Тот, взяв икону в руки, впился в нее глазами.

— Ну? — не выдержала первой Наташа.

— М-м-м… — задумчиво промычал он и повернулся не к ней, а к своей патронессе. — Скорее да, чем нет…

— Точнее, Володя, — негромко скомандовала она.

Он опять уткнулся в икону, то рассматривая ее под разными углами, то разглядывая что-то сквозь лупу. Наконец, он поднял голову и сказал:

— Да. Это Рублев, причем этот вариант, как мне кажется, даже старше «Третьяковского». Точнее я смогу сказать после более тщательного анализа.

— Но это точно Рублев? Ты уверен? — прищурилась антикварша.

— Да.

— Спасибо, Володя, ты свободен. Мужчина, коротко кивнув сразу всем, тут же удалился. Начался торг.

Вердикт эксперта до такой степени воодушевил Наташу, что она билась как львица. Она нападала — Лариса Геннадьевна хладнокровно и невозмутимо оборонялась. Наташа сыпала аргументами — антикварша выдвигала против них свои. Поединок набирал обороты, постепенно и Лариса Геннадьевна стала терять самообладание. Левчик удивленно и несколько растерянно наблюдал, как спор двух интеллигентных и образованных женщин неумолимо превращается в заурядное торжище, по-базарному шумное и бесстыдное, почти в склоку.

На секунду Наташа вдруг увидала себя в зеркало — покрасневшую, с вытаращенными безумными глазами и растрепавшимися волосами. «Боже мой, я ли это? — мелькнула у нее испуганная мысль. — И вообще, что со мной происходит? На кого я похожа? Я веду себя как…» Но тут антикварша выдала что-то ехидное и особенно обидное, и Наташа с новой энергией ринулась в бой.

Такой чересчур эмоциональный спор вскоре лишил соперниц сил, и они, наконец, ударили по рукам. Но вовсе не потому, что итоговая сумма — четыреста семьдесят тысяч — полностью их устроила, а потому, что обеим стало абсолютно ясно — пора прекращать это безумие!

«Черт с ней! Пусть подавится!» — махнули про себя рукой обе дамы, смертельно уставшие и раздосадованные тем, что все-таки пришлось уступить. Каждая была убеждена, что недополучила на этой сделке не меньше пятидесяти тысяч, и каждая утешала себя тем, что и ее противнице в полной мере добиться своего не удалось.

Лариса Геннадьевна достала трубку мобильника и коротко приказала кому-то принести деньги. Наташа приготовилась опять ждать, но уже через пару минут раздался звонок в дверь. Оказывается, бизнес-леди от антиквариата настолько была уверена в том, что сделка состоится, что приехала к Наташе с деньгами — они дожидались своего часа в машине. Двое огромных. — на голову выше Левчика — охранника, принесших своей начальнице сумку с деньгами, неподвижными статуями застыли у дверей. Лариса Геннадьевна с недовольным видом начала выкладывать аккуратные тугие пачки. Через минуту на столе выросла груда денег. Совершенно измотанная спором Наташа рассеянно пересчитала пачки и молча кивнула в знак согласия. Охранники антикварши принялись укладывать в сумки добычу, их хозяйка контролировала процесс по списку.

Вскоре все было кончено. Гренадеры Ларисы Геннадьевны с полными сумками двинулись к выходу, за ними следом — она сама. Наташа была до такой степени опустошена торговлей, что не нашла сил проводить гостью, оставшись сидеть у стола, заваленного деньгами. Вместо нее к дверям с антикваршей пошел Левчик. Он помог даме одеться и вышел с ней на лестничную клетку. Там Лариса Геннадьевна, достав из сумочки еще одну пачку купюр, с милой улыбкой протянула ее Левчику.

— Спасибо, Лева, это ваши комиссионные. Рада была с вами познакомиться, надеюсь, и вы останетесь довольны нашим сотрудничеством. Если у вас еще что-то появится, звоните мне в любое время. Хотя, знаете, Лева, даже если вы позвоните просто так, без дела, — я буду рада. — До свидания! — она кокетливо, со значением, улыбнулась, сунула деньги Левчику в руку, легко и быстро пожав ее, и торопливо застучала каблучками вниз по лестнице.

— До свидания! — эхом ответил Левчик. Он остался на площадке один, с увесистой пачкой в руке.

«Зачем взял? — растерянно думал он, глядя на деньги. — Я ж не из-за них, я для Наташки… Сколько здесь, интересно?… Наверное, штук восемь-десять, не меньше! Во, блин! Всего-то за то, что свел их… Некриво… Ну и куда их теперь? Наташке отдать?…»

— Лева! — раздался голос Наташи из-за приоткрытой двери.

Левчик вздрогнул от неожиданности и тут же, не задумываясь, совершенно машинально спрятал деньги во внутренний карман пиджака. Зачем-то огляделся по сторонам и вернулся в квартиру.

— Что, Наташ? — Он хотел было сразу же отдать ей свой навар, но пачка так уютно, так весомо и надежно покоилась в кармане, что он промолчал.

— Лева, что ж мне теперь со всем этим делать? — Она кивнула на стол, заваленный деньгами. Странное дело — Наташа совсем не выглядела радостной, как после казино. Скорее она была озадачена и раздосадована.

«Неужели ей мало?» — чуть раздраженно удивился про себя Левчик и в этот момент понял, что свои комиссионные он ей не отдаст. Хватит с нее!

— Как — что делать? — спросил он. — Это же твои деньги?

Наташа кивнула.

— Ну вот! Что тебе — некуда их потратить? Квартиру купи, машину, дачу — не знаю, что тебе нужно. Или ты хочешь их куда-то вложить?

— Вложить? — задумчиво переспросила Наташа. — Да, наверное, вложить! Скорее всего, именно вложить!

— А куда?

— Я… не знаю пока… — Наташа действительно не знала, что прикажет ей рыбка. — Может быть, завтра…

Левчик внимательно смотрел на нее. Что-то в этой ее нерешительности было странное, настораживающее. Да и вообще, все ее столь стремительное обогащение было весьма и весьма подозрительным…

— Лева, могу я оставить эту сумму у себя до завтра, как ты считаешь? — спросила Наташа уже уверенней, видимо, что-то решив про себя.

— А почему нет?

— Ну как же?… Такая куча денег… А вдруг эта Лариса со своими опричниками вернется?… Я же совсем одна! — возразила Наташа и тут же с досадой поняла, что подставилась: сейчас Левчик станет напрашиваться к ней в охранники, захочет остаться на ночь, а что потом?!..

Но он, против ее ожиданий, лишь пожал плечами:

— Не думаю, что они способны на такое… Хотя, если уж ты так боишься, я могу прислать тебе надежного человека.

— И он будет ночевать у меня?

— Хочешь — у тебя, хочешь — в машине у подъезда. Я бы остался сам, но, ты уж извини, никак не могу — столько дел накопилось! — Наташа не верила своим ушам: Левчик сам, добровольно отказывался от такого случая!

— Левушка, пусть лучше в машине, а? Я, знаешь, немного побаиваюсь твоих нукеров.

— Хорошо, — усмехнулся Левчик и достал телефон. — Ты бы деньги-то пока прибрала…

Когда приехал Зяма, Левчик поставил ему задачу и тут же попрощался. За минувшую неделю он получил массу пищи для размышлений. Теперь надо было все переварить и как следует обдумать.

Проводив домой Левчика и на боевой пост — Зяму, Наташа прошла на кухню к ноутбуку. Она едва держалась на ногах от усталости, голова трещала, мучительно хотелось лечь и как следует выспаться, но сделать это, не получив от «рыбки» очередного задания, она уже не могла.

Табличка «Диалог» весело и призывно моргала, словно «рыбка» не могла дождаться разговора со своей повелительницей. Измученная Наташа, впрочем, таковой себя совсем не ощущала, скорее, наоборот — покорной рабой компьютерного монстра. Без малейших эмоций она прочитала следующее задание.

«Вам надлежит приобрести в собственность нижеперечисленные строения и жилые помещения с целью извлечения тайно хранящихся там ценностей бывших (ныне умерших) их владельцев. Перечень помещений и строений с указанием точных мест закладки тайников прилагается». Далее опять следовал список, на сей раз значительно менее пространный.

Почти на автопилоте Наташа, как и в прошлый раз, переписала его. Однако после того, как список с экрана компьютера был перенесен на бумагу, окно «Диалог» не закрылось. Программа немедленно выдала ей еще одно задание — зарегистрировать на свое имя фирму, открыть лицевой счет и так далее — все как полагается. Это могло означать только одно — в осуществлении общего плана «рыбки» начинался какой-то новый этап.

При других обстоятельствах такой поворот событий заставил бы Наташу полночи провести в волнениях и раздумьях. Но сегодня она была уже не способна ни на волнения, ни на раздумья. Она отправилась спать, и в голове у нее застыли лишь две вялые, как снулые рыбы, мыслишки: «Час от часу не легче» и «С покойниками должно быть проще, чем с живыми».

Было только восемь часов, но Наташа забралась в постель и тут же заснула, как убитая…

22

В то время, когда Наташа мирно спала, Левчику было не до сна.

Целую неделю он мотался с Наташей по заснеженным дорогам Подмосковья. Верный своему слову, он не задавал никаких вопросов, но это совсем не означало того, что они у него не возникали! Да, он был нелюбопытен, но подмечал при этом все. Он был невозмутим, однако был поражен тем, с какой легкостью его подруге удалось всего за пару недель удесятерить свои капитал. Он был корректен, но в глубине души мучительно завидовал этой поразительной легкости. Вот бы и ему так!

Левчику было ясно, что у Наташи есть какой-то могучий и. сверхнадежный источник информации. Иначе как объяснить то, что у нее не было ни одного «прокола»? Если она говорила «Стой, это здесь», можно было не сомневаться, что вскоре она вернется в машину со свертком в руках. Словно хозяева только и ждали ее, чтоб уступить ей за бесценок свою редкость.

Второе. Левчик «пробил» по своим каналам некоторые адреса, по которым он побывал с Наташей. Результат наводил на размышления: по всем этим адресам проживали какие-то полунищие старухи, у которых кроме купленных Наташей вещей не было абсолютно ничего мало-мальски ценного. Ни они сами, ни их близкие никогда не были коллекционерами старины, и вообще не имели никакого отношения к антиквариату. Кто и как смог собрать информацию об этих случайных владельцах единичных старинных вещиц — было совершенно непонятно.

Третье. Теперь Левчик был убежден, что и в казино Наташа выиграла не без помощи своего таинственного покровителя. Три выигрыша подряд на число случаются крайне редко, он знал это наверняка. А про приснившуюся бабку — это она, конечно, лепила ему горбатого, лапшу на уши вешала. Босс, между прочим, эту феньку сразу просек, то-то он тогда над ним, дураком, посмеялся — еще какого-то Германа вспомнил. Нет, в казино Наташка тоже нечисто выиграла, факт!

В итоге этих размышлений Левчик пришел к окончательному выводу: есть, как пить дать есть у Наташки кто-то, — наводчик, информатор, помощник — кто «ведет» ее во всех ее авантюрах. Оставалось решить, что теперь, зная все это, делать ему, Левчику?

Он был уверен, что рано или поздно Наташа станет его. Они будут вместе — иначе просто и быть не может, потому что он хочет этого, а он умел и привык добиваться своего. Тогда таинственный информатор будет служить им обоим. Точнее, служить-то он будет по-прежнему Наташе, а он, Левчик, будет только пользоваться результатами его помощи. Снимать сливки, так сказать. Если его устраивает такой вариант, значит ему надо помалкивать и хранить свои подозрения в строжайшей тайне.

Но был и другой вариант. Рассказать обо всем боссу, подмять с его помощью и под его руководством неведомого покровителя, прибрать его к рукам, не к своим, конечно, — к рукам босса. Наташка в этом случае получит шиш, зато Левчику кое-что точно перепадет, да и положение его в фирме окрепнет, авторитет подрастет. Наташка, оставшись на бобах, наверняка станет сговорчивей, а главное — при таком раскладе она будет зависеть от него, а не наоборот, как в первом случае! Несмотря на то, что первый вариант был, несомненно, выгодней, Левчик все-таки склонялся ко второму. Помимо сформулированных им преимуществ у этого варианта было и еще одно, о котором он, впрочем, старался не думать. А что если Наташа ему откажет, найдет себе кого-то другого, если, в конце концов, он сам вдруг передумает, разлюбит ее? Мало ли баб на свете — взять хоть ту же антикваршу! А что? Чего только и жизни ни бывает! Что если они с Наташей никогда не будут вместе? Кто тогда будет снимать сливки?

Было над чем поломать голову, поэтому до самой ночи Левчик в глубокой задумчивости мерил шагами свою квартиру и беспрестанно курил…

Наташа превосходно выспалась, от вчерашней усталости не было и следа. Едва открыв глаза, она вскочила с постели и стала собираться. Дел предстояло много, и жажда деятельности переполняла ее. Мысли о том, что вскоре у нее появится собственная фирма, о новом, неведомом пока этапе борьбы за миллиард возбуждали и будоражили воображение.

Вчерашние страхи за сохранность денег сегодня ей казались совершенно пустыми и даже смешными. Если бы ее капиталам что-нибудь угрожало, «рыбка», безусловно, предупредила бы ее. Поэтому Наташа, наскоро перекусив, с головой окунулась в свои заботы.

Прежде всего, она внимательно проштудировала компьютерный список. Три квартиры и четыре дачи — все недалеко, рядом с платформами электричек. Отлично, значит, вполне можно обойтись и самой, без Левчика. Но, ознакомившись с местами закладки тайников, Наташа поняла, что Левчик все-таки нужен. Долбить самой мерзлую декабрьскую землю ей совсем не хотелось. Ладно, можно пока начать с московских квартир, а там будет видно. Эх, жаль, «рыбка» не указала, где сколько спрятано — тогда можно было бы начать с самого жирного куска.

Отложив список, Наташа взяла рекламную газетку. Регистрировать фирму самой, бегать по бесконечным инстанциям, тратить на это время и нервы она не собиралась. Раньше ей не раз доводилось наталкиваться, на объявления контор, предлагавших услуги именно этого содержания. Помнится, тогда ее еще это удивляло: на чем только люди не зарабатывают! Теперь она сама намеревалась обратиться как раз в такую контору — кто бы мог подумать! Выбрав из множества предложений то, что было поближе к дому, Наташа созвонилась и назначила встречу. Потом быстро собралась. Натягивая в прихожей потрепанное пальтецо, она с досадой вспомнила о своем вчерашнем намерении немедленно обновить гардероб, но сегодня ей было совсем не до этого! Потом, после, после!.. Сейчас ее ждут другие, куда более важные дела!

Внизу, у подъезда она наткнулась на хмурого, не выспавшегося Зяму. Чтоб не заснуть, он, приплясывая, прогуливался по морозцу возле машины. Наташа весело хлопнула его по могучей спине и тоном, не допускающим возражений, скомандовала:

— Так, Зяма, дежурство твое окончено. Сейчас подбросишь меня в одно местечко — и свободен!

Парень кивнул, не сдержав довольной улыбки, и распахнул перед ней дверцу машины…

Через четверть часа Наташа уже разговаривала с сотрудницей регистрационной фирмы. Дело оказалось совсем несложным — плати деньги, и фирма сделает за тебя все — от и до, быстро, качественно и в полном соответствии всем бюрократическим канонам. Заминка возникла только одна — с названием Наташиной фирмы. Ей раньше как-то не пришло в голову подумать о такой мелочи, и теперь она совершенно не представляла себе, как назвать свое предприятие.

Видя ее затруднение, сотрудница конторы решила помочь клиентке.

— Знаете, многие образуют название из букв своих имен, фамилий, инициалов… Может, и вам попробовать? Наталья Александровна Цыбина… НАЦ?… ЦНА?…

— «Цна»! Конечно, «Цна»! — воскликнула Наташа, тут же вспомнив, как давным-давно, в школе еще, обнаружила как-то на уроке географии, что ее инициалы образуют название речки в средней полосе России.

— «Цна»? — удивилась девушка. — Как-то не очень, мне кажется… Или это что-то означает?

— Цна, девушка, — это довольно большая, полноводная и даже, кажется, судоходная река, — с шутливой назидательностью возразила Наташа. — На ее берегах, между прочим, стоит такой крупный и известный город, как Тамбов. Вот так-то! Пусть будет «Цна»! «ЗАО „Цна“»! — звучит? — торжественно провозгласила она.

Сотрудница конторы явно не разделяла восторга клиентки, но Наташу это ничуть не огорчило. Ей название казалось очень удачным — и звучным, и красивым, и, к тому же, со значением…

В это время Левчик входил в кабинет босса.

— А, Леван! — Он поднялся навстречу, развел в стороны руки, довольно ехидно при этом улыбаясь. — Ну наконец-то, дорогой! А мы тут все уж волноваться начали — куда наш Леван пропал? Неделю целую нигде найти не можем! Грек, бедолага, места себе не находил, так переживал. Давайте, говорит, в ментуру заявлять, что ли! Так мол и так: пропал человек, пусть ищут, — мало ли что случилось?! Еле его отговорил. Оставьте, говорю, Левана в покое — человек старого друга встретил. Не мешайте, говорю, не лезьте — дружба у него! Большая и чистая дружба, ясно?

Левчик терпеливо ждал, когда у босса иссякнет запас язвительности и красноречия.

А тот, похоже, уже выдохся. Помолчал, зыркнул сердито своими маленькими глазками и вернулся за стол, буркнув на ходу:

— Рассказывай…

— Борис Борисыч, кажется, интересное дельце наклевывается…

— Неужели?! Ну надо же, о делах вспомнил! — не удержался от колкости босс.

Левчик пропустил эту реплику мимо ушей и принялся деловито и подробно, ничего не утаивая, рассказывать то, что произошло за последние две недели с Наташей. При этом он не только излагал известные ему факты, но и поделился своими выводами. Босс, поначалу слушавший его с демонстративно скептической миной, вскоре явно заинтересовался услышанным. Его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, но взгляд маленьких колючих глаз стал жестким и предельно внимательным. Левчик понял: босс увидел во всем случившемся с Наташей то же, что и он сам — чье-то умелое и толковое руководство.

— …Вот такая история, Борис Борисыч. Не похоже это на случайность, так мне кажется. Надо бы все разузнать получше, а как — не знаю. Был бы чужой человек, можно было бы, конечно, тряхануть как следует, но Натаха… Я ж рассказывал…

— Да-да, друг детства и все такое, помню… — Босс был серьезен и задумчив. — А сама она тебе, значит, — ни словечка?…

— Нет. Даже не заикалась…

— Понятно… Дружба дружбой, как говорится… — Он немного помолчал, раздумывая, а потом твердо и решительно отчеканил. — Значит, так. Трясти твою подругу мы не будем. Никто — ни ты, ни я — ее пальцем не тронет! А будет вот что. С этой минуты ты от нее — ни на шаг. Это приказ. Глаза и уши держать открытыми, обо всех глупостях забыть. Ты должен стать для нее незаменимым помощником и советчиком. Вникай и лезь во все сам, не жди, когда она тебя попросит. Понял?

— Понял, Борис Борисыч. А моя бригада?

— Ребятами своими распоряжайся по своему усмотрению. Надо будет — дадим еще. Докладывать мне будешь раз в три дня, а узнаешь что важное — немедленно. Вопросы есть?

— Нет.

— Тогда все, иди работай…

За Левчиком уже давно закрылась дверь, а босс все смотрел ему вслед. То, что Леван сдал ему свою подружку- это хорошо, это значит, что парень выздоровел, и со всеми «дружбами» покончено. А вот то, что объявился некто, способный всего за пару недель из ничего слепить полмиллиона, — плохо. То есть плохо не то, что объявился, — плохо то, что он неизвестен ему, Борису Борисовичу. А ему было любопытно, просто страх как любопытно — что за таинственный покровитель возник вдруг у нищей аспиранточки? И как бы его, такого ловкого и умелого, прибрать к рукам?

Первым своим клиентом Наташа выбрала некоего Панасюка Юрия Ивановича, чиновника из районной управы, почившего в Бозе два месяца тому назад. Осталась от него маленькая однокомнатная квартирка в старой панельной пятиэтажке в Измайлове, в которой уже успел поселиться его единственный наследник — сорокалетний племянник, сразу после похорон примчавшийся в столицу из Сызрани. В домоуправлении, где Наташа получила всю эту информацию всего за десять долларов, сообщили также, что племянник попивает, то ли заливая таким способом горечь от потери любимого дяди, то ли просто в силу давней и стойкой привычки.

О покойном Юрии Ивановиче, наоборот, отзывались весьма уважительно. Был господин Панасюк, рассказали Наташе, человеком правильным, жил чрезвычайно скромно, можно даже сказать, — аскетично. Из года в год с сентября по май ходил в одном и том же старомодном демисезонном пальто из черного драпа и потертой фетровой шляпе. Машины покойный сроду не имел, на службу ездил общественным транспортом, и вообще всем своим образом жизни опровергал расхожий обывательский миф о том, что все поголовно московские чиновники по уши погрязли в коррупции, бессовестно гребут взятки обеими руками и нагло жируют на эти неправедные денежки.

Наташа слушала словоохотливую работницу ДЭЗа, не скрывая скептической улыбки. Она ни на секунду не допускала даже мысли о том, что «рыбка» могла ошибиться, наоборот, гадала про себя — сколько же смог нахапать этот «неподкупный» чинуша.

Из ДЭЗа Наташа отправилась по заветному адресу. Племянник покойного оказался хмурым, неопрятным мужчиной с многодневной щетиной на одутловатом лице. Густой запах перегара, распространяемый им, безоговорочно подтверждал правоту слов труженицы жилищно-коммунального хозяйства — новый хозяин квартиры пил горькую.

— Здравствуйте, — кивнула Наташа.

— Чего надо? — буркнул не слишком любезный наследник из Сызрани.

— Поговорить, — постаралась улыбнуться Наташа.

Мужчина задумчиво поскреб свою нечесаную шевелюру и молча посторонился, тем самым, видимо, приглашая ее войти.

Наташа прошла в комнату и присела на старый, обшарпаный стул. На диване, заметила она, валялось несколько рекламных газеток по продаже жилья. Некоторые объявления в них были обведены или подчеркнуты.

— Ну? — Хозяин мрачно и недоверчиво смотрел на неожиданную гостью:

— Как вам нравится в Москве, господин Панасюк?

— Никак, — Чрезмерной болтливостью новый хозяин квартиры явно не страдал.

— Почему же?

— Дорого все. Бутылка «белой» — полтинник! Одуреть можно! У нас в Сызрани, например… — Он замолчал, досадно махнув рукой.

— Так вы собираетесь вернуться в Сызрань? — Наташа кивнула на газеты.

— Да, вот только квартиру продам…

— И что, есть предложения?

— Есть. А вам-то какое дело?! — с вызовом спросил мужчина.

— Дело в том, что я тоже хочу купить вашу квартиру. Сколько вам предлагают?

— Тридцать тысяч баксов, — ответил он после задумчивой паузы. Для такой крохотной квартирки цена была запредельная, немыслимая, Панасюк явно врал.

— Я дам вам тридцать пять, если вы максимально быстро освободите мне ее. Согласны? — Наташа говорила твердо и напористо, не давая хозяину времени для раздумий.

— А задаток?

— Будет вам и задаток. Собирайтесь.

— Куда?

— В агентство недвижимости. Вы сами будете оформлять бумаги несколько недель, а я тороплюсь.

— Но это же лишние расходы?… — Панасюк, несомненно, был озадачен таким стремительным развитием событий.

— Не беспокойтесь — я возьму их на себя. — Наташа встала. — Я буду ждать вас внизу, у подъезда. Если через пять минут вы не спуститесь, считайте мое предложение утратившим силу.

В агентстве, куда они обратились, работали толковые ребята. Поняв, с кем имеют дело и что от них хотят, они предложили придержать задаток у себя до тех пор, пока Панасюк не выполнит то немногое, но совершенно необходимое, что от него требуется. (В противном случае, объяснили Наташе, наследник из Сызрани, получив деньги, запросто мог уйти в длительный запой.) А полностью оформить сделку они обещали за два, максимум — три дня. Наташу это вполне устраивало, она заключила договор, внесла аванс и покинула агентство в твердой уверенности, что здесь все будет нормально…

По второму адресу, у некоего Никулина Михаила Яковлевича, было заперто. Наташа позвонила в соседнюю дверь, — ей открыла дородная молодуха с грудным ребенком на руках. Она с недоумением взглянула на незнакомую девушку и поинтересовалась, что ей надо. Наташа не стала юлить и прямо рассказала обо всем. Что случайно узнала о смерти хозяина соседской квартиры, что хотела навести справки, кто ее унаследовал, и что она имеет горячее желание приобрести эту квартиру.

— Да вы что? — вытаращила на нее глаза соседка. — Квартира-то нехорошая, вы что, ничего не знаете?

— Нет, а что случилось?

— Значит, так, — оживилась молодуха, — жил тут один старичок, Михаил Яковлевич, и была у него… — тут этажом ниже хлопнула дверь, соседка осеклась на полуслове и прислушалась. Потом, приложив палец к губам, поманила рукой Наташу зайти к ней.

Для одуревшей от одиночества и однообразия молодой матери визит незнакомки оказался сущим подарком. Она заставила гостью раздеться, провела на кухню и усадила пить чай. При этом она не закрывала рта, посвящая Наташу в подробности драматической и не лишенной таинственности истории смерти Михаила Яковлевича Пикулина.

Если вкратце, то произошло следующее.

Старик Пикулин был не слишком известным даже в узком кругу специалистов коллекционером живописи. Он собирал русский авангард начала века. Коллекция его была хоть и невелика, но ценность имела довольно большую — отчасти из-за стабильно высоких цен на модный жанр, отчасти из-за того, что у Михаила Яковлевича хранилось несколько по-настоящему редких и дорогих полотен.

А еще у него были две дочери. Дамы эти никакими особыми талантами не блистали, но запросы имели немалые. Зная о стоимости папашиной коллекции, дочки жили на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. В последнее время дела у сестер шли особенно неважно, обе по уши погрязли в долгах, и тогда вопрос о продаже картин отца встал перед ними во весь рост. Но старик Пикулин и слушать об этом не желал. Дочки нажимали — отец не отступал. Споры превратились в ссоры. «Знаете, они так кричали на несчастного старика, что я слышала буквально каждое слово», — возмущалась хозяйка. В конце концов, они вдрызг разругались, и сестры вообще перестали показываться у отца.

А недели через две случилась беда — Михаила Яковлевича обокрали. Он был приглашен к старому товарищу на юбилей, и за время его отсутствия вся коллекция исчезла без следа. Немедленно вызванные сотрудники органов никаких следов взлома не обнаружили, самый тщательный осмотр всей квартиры результатов тоже не дал. Опрос соседей натолкнул следователей на мысль поискать картины у дочек. Визит к сестрицам-скандалисткам, несмотря на поздний час, милицейские решили не откладывать. Полуночные обыски повергли обеих дам в шок, причем потрясло их совсем не чудовищное, оскорбительное подозрение сыщиков, а само известие о пропаже коллекции. Это происшествие лишало сестер последней возможности наладить свою жизнь, и потому привело их в неописуемую ярость.

С трудом дождавшись утра, обе дочки примчались к папаше на разборку. Прямо с порога они обрушили на старика град упреков и оскорблений. Тот, может быть, и пытался им возражать, но сестрички не дали ему на это ни единого шанса.

«Они орали как оглашенные. Крыли отца и в хвост, и в гриву! Последними словами — как базарные торговки. Стоило одной, устав, замолчать — тут же включалась вторая», — вытаращив глаза, описывала скандал соседка. Потом она услыхала, как с пушечным грохотом хлопнула входная дверь, и за стеной все стихло.

— Я-то думала — ну, разругались, как в прошлый раз… Знаете, чего меж своими не бывает, лучше, думаю, не лезть. К тому же дело о краже еще не закрыто… — Хозяйка потупилась, голос ее упал. — Неделя прошла, даже больше, наверное, — я запах почуяла. Вызвала милицию, взломали дверь, а он… уже разлагаться начал. Не выдержал, оказывается, последнего скандала старик, инсульт у него случился… Вот так-то они, детки… — она неожиданно строго взглянула на своего ребенка, задремавшего у нее на руках.

— Да-а-а… — Наташа не знала, что сказать, потрясенная услышанным. В отличие от своей собеседницы она знала о немалых деньгах, спрятанных в соседней квартире. Этот тайник означал одно: Пикулин продал кому-то свою коллекцию, надежно припрятал денежки, а потом зачем-то разыграл спектакль с кражей. Для чего ему это понадобилось — было непонятно. Возможно, рассчитывал получить страховку (а была ли коллекция застрахована?), а может, старику вздумалось напоследок поиграть в короля Лира? Испытать крепость дочерней любви? Если дело обстояло именно так, то он крепко просчитался — Гонерилья и Регана у него были что надо, а вот Корделии не оказалось вовсе!

Так или иначе, но Наташе надо было узнать адрес хотя бы одной из сестер. Она встала и, вздохнув, сказала:

— Это ужасно, но, знаете, мне очень нужна квартира именно в вашем доме. У вас есть адреса этих сестер?

— Есть, конечно, но… — хозяйка вновь понизила голос и вытаращила глаза, — он же там целую неделю мертвый лежал!..

— И все-таки… Прошу вас…

— Пожалуйста. — Молодуха недовольно повела плечом и вышла. Вернувшись, она протянула Наташе листок. — Вот, возьмите…

Разговор с сестрами прошел как по маслу. Цена, которую они запросили за квартиру отца, была хоть и высокой, но в пределах разумного, не так, как в случае с наглым племянником из Сызрани. Поколебавшись для вида, Наташа приняла условия сестер, а ее желание оформить сделку как можно скорее встретило у них самую горячую поддержку — им, судя по всему, деньги нужны были просто позарез.

Для ускорения процесса Наташа предложила обратиться в агентство недвижимости. Сестры замялись, было видно — им жалко денег. Они принялись убеждать покупательницу, что это лишнее, что они и сами смогут быстро сделать все необходимое, но когда Наташа выразила готовность взять эти дополнительные расходы на себя, согласились немедленно.

В агентстве тоже все прошло гладко. Быстро оформили договор, Наташа внесла задаток, и женщины попрощались, вполне довольные заключенной сделкой.

Наташа направилась к метро, прикидывая по дороге, какой из адресов ей выбрать теперь. Беспрестанные хлопоты с самого утра ее уже порядком утомили, и тут ей пришла в голову простая и разумная мысль. Коль скоро она в любом случае обращается за помощью в агентства недвижимости, то почему бы им не поручить весь, так сказать, комплекс работ? И поиск владельцев, и переговоры с ними, и срочное оформление сделки? Взять и переложить разом весь основной груз задания «рыбки» на плечи специалистов!

Эта идея ей так понравилась, что она немедленно повернула назад, к агентству. Пройдя несколько шагов, Наташа поняла, что поступает неправильно — нельзя класть все яйца в одну корзину, а все адреса поручать одному агентству. Во-первых, такой крупный заказ наверняка вызовет ненужные подозрения, а во-вторых, если выбор агентства окажется неудачным, и оно не проявит должного рвения, то встанет сразу все дело.

До конца дня она успела побывать еще в двух фирмах. Ее желание не вызвало у риэлтеров ни удивления, ни затруднений. Торговцы недвижимостью готовы были выполнить любые поручения новой клиентки, разумеется, — за соответствующую плату. Свою готовность они подтвердили тут же состряпанными договорами, не забыв оговорить в них свои немалые комиссионные. Первому агентству Наташа поручила покупку третьей, последней квартиры в Москве и двух дач, второму — две оставшиеся дачи. В обеих фирмах она оставила по кругленькой сумме в качестве задатка, зато теперь была совершенно свободна. Оставалось только набраться терпения и ждать результатов…

Вечером, когда уставшая Наташа возвращалась домой, она увидела у своего подъезда знакомый черный джип. Отчего-то ей стало тревожно — это была машина Левчика.

— Привет, — улыбнулся Левчик.

— Привет. — Наташа смотрела на него, не скрывая своего удивления.

— А я тут с утра торчу, деньги твои охраняю. Ты б предупредила меня, что ли, что Зяму отпускаешь, я бы ему замену прислал… — с мягким укором сказал Левчик.

«Ну вот, он все-таки решил не упускать случая и напроситься в охранники!» — мелькнуло в голове у Наташи. Такой расклад ее никоим образом не устраивал.

— Лева, ты что? Да разве б я оставила их в пустой квартире? — Наташе удалось неплохо изобразить недоумение. — Деньги давно уже в банке, так что напрасно ты…

Зяма подробно описал своему шефу, что было у Наташи с собой утром. Вынести всю сумму она никак не могла — для этого потребовалась бы большая сумка, портфель или что-то в этом роде. В той сумочке, что была у нее в руках сейчас, не поместилась бы и четверть всех денег. Значит, Наташа ему врала. Это было скверно, очень скверно. Она ему не доверяет. Почему? Одно из двух — или боится за свои денежки, или опасается, что он опять, как после казино, полезет к ней, даст волю рукам. Вот черт! Дернуло же его тогда!..

Левчик опустил голову и виновато пожал плечами.

— Значит, я тебе не нужен? Она промолчала.

— Наташ, я, правда, не мог вчера остаться, честное слово. Дела, чтоб им провалиться!.. Но сегодня я договорился — мне дали что-то вроде отпуска. Так что, если тебе вдруг что-нибудь понадобится… — Он, вздохнув, развел руками. — Словом, я в полном твоем распоряжении, Наташ…

Левчик выглядел таким расстроенным, что ей стало и неловко, и жалко его. К тому же он действительно был ей еще очень нужен, поэтому Наташа тронула его за рукав и как можно мягче сказала:

— Ну что ты, Лева! Конечно, ты мне нужен, куда ж я без тебя!.. У меня куча дел, и я очень рассчитываю на твою помощь. Только давай — завтра, а? Я с ног валюсь от усталости, ей-богу!

— Как скажешь. Завтра, так завтра, — кивнул Левчик.

— Позвони мне утром, хорошо?

— Угу, пока…

— Пока…

23

Когда утром зазвенел звонок, Наташа стояла под душем. Это мог быть только Левчик, и сегодня он ей как раз был нужен позарез! Она, прямо как была — голая и мокрая, кинулась к телефону.

— Да!

— Привет, Наташ.

— Левка, ты где? — нетерпеливо выпалила Наташа, глядя, как у ее ног собирается лужа.

— Дома.

— Садись в машину и мигом дуй ко мне! Нам с тобой предстоит та-а-а-кое!

— Уже еду! — радостно, в тон ей, отрапортовал Левчик.

Настроение у Наташи было просто великолепное — веселое, легкое, даже игривое. Дела шли сами собой, никаких новых заданий от «рыбки» не поступало, и это означало, что, по крайней мере, сегодня можно было провести день в полное свое удовольствие!

Из всех удовольствий, которые только могут быть на свете, она выбрала для себя совершенно новое, еще ни разу не испытанное ею. Сегодня она будет тратить деньги — безрассудно, легкомысленно, беспечно. На себя, на свои прихоти, на абсолютно любые капризы — какими бы странными и нелепыми они ни казались. Все, что только придет ей в голову! И начнет она, конечно, с гардероба. Отныне она солидная и состоятельная дама, владелица фирмы — она должна и выглядеть соответствующим образом!

К дьяволу скромность и благоразумие! Да здравствуют полет фантазии модельеров и щедрость «Золотой рыбки»! Свистать всех наверх! На абордаж!!! И пусть онемеет от восхищения Левчик, пялившийся украдкой на эту фифу-антикваршу! Сегодня она покажет ему, кто is who! Это будет шок, мировой аттракцион, похлеще самого Копперфилда — превращение замарашки-Золушки в сказочную принцессу!

Азартное, радостное нетерпение захватило ее. Наташа собиралась быстро, как на пожар. Торопливо натягивая на себя одежду почти без разбора, знала — все это убожество она без малейшего сожаления оставит в первом же магазине.

Она уже не могла оставаться в квартире и спустилась вниз. Вскоре подъехал на своем джипе Левчик. Наташа с размаху плюхнулась в мягкое кресло рядом с ним и весело скомандовала:

— Поехали, Лева!

— Куда прикажете? — улыбнулся он.

— Вперед, к новой жизни!

И грянул бой! Шествие Наташи по магазинам центра столицы было поистине триумфальным! Она врывалась в дорогие и чопорные бутики неистовым ураганом, прямо с порога громко и властно объявляя растерянным продавщицам о своих требованиях. Те с покорной готовностью сдавались на милость этой азартной, взвинченной амазонки, старались услужить, угодить, понравиться эксцентричной и явно не стесненной в средствах клиентке. А Наташа, не всегда даже толком взглянув на то, что ей предлагают, расплачивалась и летела дальше. Она никак не могла насытиться и остановиться — ее безумству, казалось, не будет конца, — и тратила деньги с упрямым и отчаянным безрассудством, словно стараясь что-то кому-то доказать. На заднем сидении джипа выросла целая гора пакетов и коробок, и складывать новые покупки уже было некуда. Только обнаружив это, Наташа, наконец, сказала себе «стоп!».

Но это была лишь первая часть ее программы. За магазинами настала очередь салонов красоты. Наташа посетила их несколько, прежде чем решилась доверить себя рукам мастеров. Пока над ней колдовали парикмахеры и косметологи, Левчик терпеливо ждал.

Такое поведение Наташи его настораживало. Виду он, разумеется, не подавал, но чувствовал себя весьма неспокойно. Что если эта безумная радость, этот праздник неудержимого мотовства — по случаю окончания всех ее приключений? Вдруг вчера неведомый помощник объявил ей о конце их сотрудничества? Тогда откуда же эта радость — неужели до такой степени надоели авантюры с антиквариатом? Нет, не похоже… Скорее, таким странным образом она отмечает начало какой-то новой комбинации, затеянной ее покровителем. Ведь еще позавчера она была растеряна, не знала, что делать со своими деньгами, а сегодня ведет себя так, словно она — пуп земли и весь мир у нее в кармане!

«Блин, до чего ж хреново, что этот долбень Зяма не проследил ее вчера! Раздолбай! — упустить такой шанс! Да и она хороша, врет внаглую: „деньги давно уж в банке…“! Клуша клушей, а туда же — Штирлица из себя корчит! Ну ничего, теперь-то уж она, засранка, никуда от меня не денется, выведет к своему шефу, как миленькая!» — думал Левчик:.

Его раздражение, причиной которому, кроме тревожных и мрачных раздумий, было еще и бесконечное, томительное ожидание, нарастало. Но тут, наконец, появилась Наташа, и он разом позабыл обо всем.

Перед ним стояла, светясь тихой и счастливой улыбкой, женщина необыкновенной, дивной красоты.

Левчик был поражен тем, как сильно изменилась Наташа. Она сделала себе модную короткую стрижку, легкомысленная низкая челка исчезла, ее высокий и чистый лоб теперь был полностью открыт. Непривычен был и совершенно новый макияж — сдержанный и мягкий, он каким-то неуловимым образом изменил привычные черты ее лица. Вместо обычной наивности и доверчивости в ее взгляде отчетливо читались и незаурядный ум, и воля, и какая-то глубоко запрятанная загадка. В линиях губ видна была властность, своенравие и затаенная, как бы умело скрываемая, чувственность.

В этой роскошной леди было так мало от прежней Натахи. Не только той, что когда-то подсказывала ему на уроках и бегала за планерами на школьном пустыре, но и той, что всего лишь месяц назад гуляла среди сосен на его даче.

«Как, оказывается, внешность может изменить суть!» — подумал Левчик. Теперь он не сомневался — такая женщина в состоянии и руководить своей фирмой и ворочать миллионами!

Когда Левчик с Наташей вышли из салона красоты, неожиданно выяснилось, что оба безумно проголодались. Они отправились в ресторан — обедать, а заодно и отметить, как выразился Левчик, «волшебное превращение моей одноклассницы в неотразимую Наталью-царевну».

Там, за бокалом шабли, он очень осторожно попытался выяснить, где же она пропадала вчера. С неожиданной легкостью Наташа призналась, что зарегистрировала на свое имя фирму.

— Ну? — деланно удивился Левчик (он знал, что по тому адресу, куда доставил ее утром Зяма, действительно была какая-то регистрационная контора). — И чем же ты собираешься заниматься? Опять антиквариатом?

— Н-нет, — запнулась Наташа, — скорее всего, нет… А честно сказать, Левка, — не знаю пока!

«Вот оно! — радостно подумал он. — Значит, я прав — этот тип затевает что-то новенькое!»

— Как же так — открыть фирму неизвестно для чего? Не понимаю… — пожал он плечами.

— А вот так! — засмеялась, похоже, слегка захмелевшая Наташа. — И не поймешь, Левушка! Я сама мало что понимаю!

— Но послушай, раз ты открыла фирму, значит… — начал он новый заход, но Наташа со смехом его перебила.

— Значит — не значит! Что ты вцепился в меня, как клещ?! Говорю же тебе — не знаю! Вот когда узнаю, тогда и скажу… может быть! — снова засмеялась она.

Левчик счел за лучшее промолчать, осторожно выказав тем самым некоторую обиду на ее недоверчивость. Наташа это заметила.

— Ну что ты надулся, как мышь на крупу? Думаешь, я что-то скрываю от тебя? Дурачок! Ты же один-единственный знаешь и про казино, и про антиквариат… Кстати, у тебя есть лопата?

— Зачем? — удивился Левчик.

— Затем… — Наташа вдруг нагнулась к нему и, смешно вытаращив глаза, прошептала заговорщицки: — Клад будем искать, Левка!.. — и, откинувшись назад, опять рассмеялась.

Больше к этой теме они не возвращались, но и услышаного Левчику хватило понять, что они с боссом не ошиблись, — кто-то у Наташки, безусловно, есть. И этот кто-то использует ее, видимо, втемную. Дает поручения, она срубает бабки и делится с ним наваром. Сколько же, интересно, достается ему самому, если своей шестерке он отвалил за услуги пол-лимона зелени! А может быть, и не делится он с ней вовсе, а сколачивает через нее капиталец для чего-то главного, для настоящего, большого дела? А Наташку просто использует как ширму, как буратинку деревянную — дергает за ниточки, вот она и бегает, старается, делает, что ему надо, а как пропадет в ней нужда — в печку ее, куклу безмозглую?! Эх, взглянуть бы на него, на Карабаса этого, хоть одним глазком… Только вряд ли эта дурочка его так просто ему сдаст, да и знает ли она его вообще — вот вопрос…

— …Левка, ты что — уснул?

— А? — очнулся от своих мыслей Левчик.

— Спишь, что ли? Я говорю, ты машину водить меня научить можешь?

— Зачем? Я тебя и сам доставлю куда надо в любой момент!

— Затем, что я теперь — современная женщина, независимая и самостоятельная, — мне машина нужна, понял? Так научишь или нет? — Наташа явно захмелела.

— Запросто…

— Тогда вставай, пошли!

— Куда?

— Машину мне покупать, глупый! — Она решительно поднялась из-за стола. Левчик взглянул на нее — нет, она не шутила.

— Ладно, пойдем, — встал и он.

На морозце Наташин легкий хмель мигом прошел, однако ее намерения относительно машины не изменились. Они отправились в вояж по автосалонам и пересмотрели не один десяток самых разных авто, прежде чем Наташа остановила свой выбор на ярко-синем, почти васильковом «Форде». Он понравился Наташе необычным дизайном, удобством и скрытой, неженской мощью. А еще — названием: «Форд-Фокус». Все, что с ней сейчас происходило, тоже казалось ей в какой-то мере фокусом, так что название машины выглядело вполне символичным.

Левчик ее выбор одобрил, и покупка состоялась. Что делать со своим приобретением — Наташа не знала, ей опять пришел на помощь Левчик. Он пообещал утром забрать машину из салона и уладить все формальности в ГИБДД. Заодно он попросил Наташу сфотографироваться — якобы для оформления документов в милиции. Она сделала это тут же, благо в салоне оказалось моментальное фото. Карточки Левчик сразу забрал себе.

Покупка машины стала последней в череде непрерывных приобретений этого безумного дня. Наташа устала от обилия впечатлений и попросила отвезти ее домой. По дороге Левчик выяснил, что завтра она никуда не собирается и будет ждать его с «Фокусом», чтобы начать уроки вождения.

Они простились у подъезда, и Наташа не без удовольствия отметила про себя, что Левчик, как и вчера, не выказал никаких намерений подняться с ней домой. Вообще, он весь день вел себя исключительно корректно, можно сказать — по-джентльменски. Никаких намеков, томных взглядов и вздохов. Сдержанный, внимательный и галантный кавалер — мечта любой нормальной женщины! То ли его любовный пыл стал потихоньку остывать, то ли он, наконец, понял, что здесь ему ничего не светит. В любом случае его поведение полностью ее устраивало, — это значило, что на его помощь можно было рассчитывать и впредь. Все складывалось просто замечательно!

Расставшись с Наташей, Левчик сел в свой джип, достал из бардачка ножницы и аккуратно вырезал одну из ее фотографий. Убрав оставшиеся снимки в бумажник, он коротко мигнул фарами машины. Из стоящей чуть поодаль «девятки» тут же выскочил неприметный молодой человек и подбежал к нему. Левчик опустил стекло, протянул ему фото Наташи.

— Вот, возьми. Значит, как говорил, — двое пасут телку, двое сторожат хату. Хлебалом не щелкать. Упустите бабу или гостя ее какого-нибудь — башку на хрен оторву! Ясно?!

— Обижаешь, Леван…

— Все, иди.

Он завел джип и, отъезжая, ехидно улыбнулся про себя: «Так-то оно будет лучше, Наташенька…»

24

Назавтра Левчик пригнал Наташе ее «Фокус» уже со всеми документами и даже с номерами — тремя блатными единичками. Приготовил он ей и сюрприз — новенькое водительское удостоверение с ее вчерашней фотографией. Наташа не удержалась от смеха — опять фокус: она еще ни разу в жизни не садилась за руль, а права уже в кармане!

Весь день она на специальной площадке осваивала азы вождения под руководством двух учителей — самого Левчика и нанятого им профессионального инструктора. К удивлению обоих Наташа проявляла недюжинные способности к управлению автомобилем, да и ей самой это занятие явно пришлось по душе. Так что обучение продвигалось довольно споро.

А в это время другие специалисты, приглашенные Левчиком, аккуратно и быстро вскрыв нехитрый замок ее квартирки, устанавливали ей на телефон подслушивающее устройство. Испытав «жучок» в действии, они немедленно удалились, не тронув в доме, как и было приказано, ни единой вещицы.

Следующий день начался так же, с занятий по вождению. Наташа увлеченно крутила баранку, а Левчик с непроницаемым видом следил за ее успехами. А между тем его буквально распирало от любопытства.

Сегодня утром она звонила в четыре риэлтерские фирмы и в каждой из них интересовалась, как обстоят ее дела. В двух случаях ей ответили, что все документы готовы и она может, расплатившись, получить ключи. В ответ Наташа обещала заехать во второй половине дня. В двух других агентствах сообщили, что над ее заказом работы идут полным ходом, и просили еще два-три дня. Наташа в довольно резкой форме потребовала скорейшего выполнения договора, пригрозив неустойкой.

В принципе, в том, что она покупала квартиру, не было ничего странного, — в самом деле, с ее-то деньгами и ютиться в этой клетушке! Странно было другое. То, что она приобрела их сразу две, и, судя по телефонным разговорам, намеревалась покупать еще — и квартиры, и дачи! Зачем так много? — этот вопрос не давал Левчику покоя.

Он изредка украдкой поглядывал на часы. Было уже почти три, а Наташа и не думала вылезать из своего «Фокуса». Что же она — забыла, передумала? Он ничего не понимал и поэтому нервничал. Ее там люди ждут, а она здесь, видите ли, катается! Наконец он не выдержал и, взмахнув рукой, остановил машину.

— Наташ, время-то уже — четвертый час. — Он сделал крохотную паузу. — Может, съездим пообедать?

— Сколько-сколько? — удивилась она.

— Двадцать минут четвертого, — отчеканил Левчик.

— Ни фига себе!.. Нет, Лева, пообедаем потом, сейчас спешить надо! Василь Палыч! — крикнула она инструктору. — Поставьте, пожалуйста, мой «Фокус» на стоянку, нам со Львом Сергеичем нужно срочно уехать!

«Отлично, значит, едем вместе!» — подумал Левчик, а вслух сказал:

— Это куда же нам нужно так срочно?

— Там увидишь. Ну поехали, поехали, а то опоздаем!

По дороге Наташа сообщила лишь то, что он уже и так знал. Что купила две квартиры, надо сегодня за них расплатиться и забрать ключи. Они заскочили к Наташе за деньгами, причем из дома она захватила зачем-то огромную хозяйственную сумку. «А трепалась, что „бабки“ в банке!», — подумал Левчик.

В оба агентства Наташа заходила одна, торопливо бросив при этом спутнику:

— Подожди меня, я быстро.

Это его не огорчило — теперь, зная агентства, оформлявшие покупки, выяснить адреса приобретенных Наташей квартир не составляло труда. Куда больше Левчика волновали другие вопросы. Зачем ей понадобилось покупать столько недвижимости? Для чего приготовлена такая большая сумка? Куда она еще сегодня собралась? И возьмет ли его с собой — хотя бы для того, чтоб таскать этот баул?

Ответ на последний вопрос явился сам собой — выйдя из второго агентства, Наташа весело спросила его:

— Ну что, Лева, посмотрим, что за хоромы я приобрела?

— Еще бы! Обязательно посмотрим!

По первому адресу оказалась старая панельная хрущоба, такая жалкая, что Левчику сразу стало ясно — здесь опять нечисто, не для себя, как пить дать не для себя, приобрела она квартиру в этом домишке. Тогда для чего же, черт возьми?!

Наташа, подхватив свою сумку (в ней негромко звякнуло что-то железное), выскочила из машины. Левчик тоже вылез из джипа, но она его остановила:

— Нет-нет, Лева, сперва я одна!

— Не понял, — удивился он. — Ты ж сама звала посмотреть!

— Ну и посмотришь! Только чуть позже, я тебя позову. — Наташа нервничала, торопилась, даже чуть приплясывала от нетерпения. — Посиди пока в машине, ладно?

— Да в чем дело-то? — попытался настаивать Левчик.

— Лева, посиди в машине! — неожиданно резко отчеканила она. — И не задавай лишних вопросов, мы же договаривались!

«Ах ты сучка!!» — с яростью подумал он. Его аж затрясло от злости, но он сумел взять себя в руки и демонстративно недовольно забрался в свой джип.

Наташи не было минут двадцать, и все это время Левчик боролся со своим гневом, уговаривая себя терпеть и ждать. Ждать того часа, когда закончится вся эта бодяга с поисками неизвестного Наташкиного шефа, когда у него, наконец, развяжутся руки и он сможет поставить ее на место, обломать, подчинить себе раз и навсегда!

Потом она, возбужденная и радостная, позвала его, и он поднялся наверх только для того, чтобы еще раз убедиться — да, эту однокомнатную халупу Наташка купила для чего угодно, только не для себя. Сумка, показалось Левчику, чем-то наполнилась — покидая квартиру, он молча взял ее из Наташиных рук. Она чуть напряглась, но возражать не стала.

У другого дома история повторилась — Наташа поднялась наверх одна и, только покончив там с какими-то делами, позвала Левчика. Эта квартира была получше — двухкомнатная в старом кирпичном доме, — но и ей, Левчик был убежден в этом, не светило стать новым Наташиным жильем. А между тем сумка, которую снова взял Левчик, явно потяжелела.

Наташа выглядела весьма довольной, улыбка не исчезала с ее счастливого лица. В машине она пристроила сумку у себя в ногах и попросила Левчика отвезти ее домой. Все его попытки разговорить ее по дороге ни к чему не привели — она, загадочно улыбаясь, отмалчивалась или отвечала невпопад, думая о чем-то своем.

Едва джип остановился у подъезда, Наташа тут же выскочила, бросив Левчику на ходу, чтоб он позвонил ей утром. Она, не оглядываясь, шмыгнула в подъезд и одним махом, несмотря на увесистую сумку, взлетела на свой этаж. Ей ужасно нетерпелось как следует рассмотреть свои сегодняшние трофеи. Торопливо скинув новую песцовую шубку, она плюхнулась в кресло и вывалила содержимое сумки прямо себе под ноги. Разномастные пачки купюр с мягким шорохом высыпались на потертый ковер. Последними на гору денег выпали, коротко звякнув, кухонный топорик, отвертка и нож, прихваченные Наташей из дому на всякий случай.

Первое, что пришло ей в голову при виде этой кучи, — куда ее спрятать. Деньги, полученные за антиквариат, Наташе с трудом удалось распихать в шкафу, среди стопок белья. Нынешней добыче там места не оставалось, надо было подыскивать для нее что-то новое, более вместительное.

Но сначала деньги предстояло пересчитать. Наташа принялась раскладывать пачки в аккуратные стопки — по видам валюты и номиналам купюр.

В трех тайниках в квартире неподкупного чиновника Панасюка Наташа обнаружила разнообразные дензнаки на общую сумму примерно в четверть миллиона долларов. Любопытно, что сей государственный муж аккуратно и бережно хранил не только банальные доллары, дойчмарки и отечественные рубли, но и — подумать только! — солидную пачку акций пресловутой компании МММ! Да, высокого, несокрушимого оптимизма был человек!

Коллекционер живописи Пикулин был более тривиален — он прятал только доллары, зато их у него оказалось куда как больше: семьсот тысяч как одна копеечка! Причем местечко для столь солидной суммы он выбирал явно второпях — деньги лежали в старом портфеле под ванной. «Как же так, — недоумевала Наташа, — ведь в его квартире орудовали сыщики, неужели они не смогли найти столь бесхитростно спрятанный портфель?» Эта загадка мучила ее до тех пор, пока она не сообразила, что, по всей вероятности, хитроумный Михаил Яковлевич, перед тем как вызвать милицию, предусмотрительно вынес денежки из квартиры, а под ванну засунул их уже потом, после обыска. Хитер, ох и хитер был покойный любитель авангардизма!

Завершив утомительный процесс пересчета, Наташа вдруг вспомнила об окошке «Справка». Какая же она все-таки растяпа! Столько время убила на эту нудную бухгалтерию, а ведь можно было просто нажать на кнопку!

Она открыла программу. Окно «Диалог» не мигало, «рыбка», видимо, ждала, пока Наташа закончит свои «кладоискательские» дела. Зато «Справка», как и предполагалось, немедленно выдала полную сумму ее капитала: «1318 600 USD».

Наташа стала миллионером!

25

Три следующих дня прошли как под копирку — с утра занятия по вождению, затем визит в очередное агентство недвижимости, и, наконец, выезд на дело.

Теперь Левчик знал, для чего Наташа покупала все эти квартиры и дачи. В каждой из них когда-то и кем-то были припрятаны на черный день весьма солидные кубышки… Он понял это, когда, приехав на старую дачу в Малаховке, Наташа попросила его вскрыть полы в крохотном чуланчике. Подцепив ветхие доски, он увидел выложенный кирпичом тайник, а в нем — запаянные в пленку пачки долларов и какую-то ювелирную дребедень в таком же прозрачном полиэтилене. Все это немедленно перекочевало в Наташкину просторную хозяйственную сумку.

Потом ему пришлось вскрывать еще два тайника. Он долбил мерзлую землю под старой яблоней в Фирсановке — там оказались закопаны две трехлитровые банки, набитые еще советскими, с ценниками Мосювелирторга, золотыми побрякушками. А после этого он еще ломал кирпичную кладку в подвале дачи под Жаворонками — что было в увесистом холщовом мешке, вынутым оттуда, ему увидеть не удалось.

Еще по двум адресам его помощи не потребовалось, там Наташка шуровала одна, оставив его в машине. Да это было уже и не важно — ему и так все стало ясно, как день. Схема осталась прежней: Наташкин шеф опять наводил ее на хлебные места, только куски, что она отхватывала с его подачи, теперь стали явно жирней.

Осведомленность наводчика была потрясающей. Левчик пробил все адреса и выяснил, что прежние хозяева квартир и дач умерли — кто недавно, а кто и давным-давно. К примеру, хозяином банок с ювелиркой оказался какой-то торговый начальник, попавший на червонец с конфискацией еще при Андропове и благополучно окочурившийся от туберкулеза в мордовских лагерях двенадцать лет назад. Его дачка с тех пор переходила из рук в руки не один раз, но все эти годы к схрону под яблонькой никто не прикасался, — значит, о нем никто ничего не знал. Никто, кроме таинственного помощника Наташи.

Каким-то образом он знал то, что не знали даже самые близкие родственники усопших.

С глупой и торопливой жадностью голодного ерша они хватали наживку, втридорога продавая Наташе квартиры и дачи, и не подозревали при этом, какие огромные деньжищи навсегда уплывают от них. Но ведь и Наташка была только удочкой в чьих-то ловких руках! А сам рыбак, умнющий и хитрющий, по-прежнему оставался в тени, и добраться до него Левчик пока не мог.

Начало скупки квартир Левчик прозевал, теперь выхода «рыбака» на связь с Наташей можно было ждать только после завершения этого этапа. И Левчик ждал… только после завершения этого этапа. И Левчик ждал…

Наличные деньги — и доллары, и марки, и рубли — Наташа складывала в бак старой стиральной машины, лучшего сейфа она в своей квартире не нашла. Принося очередную сумку с деньгами и ценностями, она больше: не испытывала ни возбуждения, ни особой радости. Ей уже порядком поднадоела и опротивела эта эпопея с кладами. Все чаще вместо романтического «кладоискатель» в голову лезло где-то когда-то слышанное мерзкое словечко «гробокопатель».

«Рыбка» по-прежнему молчала. Наташа заглядывала в ноутбук несколько раз за день, но окошко «Диалог» было закрыто наглухо. Она понимала: новое задание может появиться лишь после того, как все ценности, извлеченные из тайников, будут переведены в живые деньги. На эту мысль ее натолкнул тот факт, что в окне «Справка» программа учитывала только наличную валюту, игнорируя все прочие «золото-брильянты».

Значит, надо было опять обращаться к Левчику. Как самой, без его помощи, реализовать все эти драгоценности — она не знала. А ведь помимо горы ювелирных изделий были еще и царской чеканки золотые червонцы, и кое-какой антиквариат, и просто золото — в песке, в самородках, в самодельных слитках! Ну, положим, кому сплавить антиквариат, она знала, но, во-первых, встречаться с надменной Ларисой Геннадьевной ей совсем не хотелось, а во-вторых, вряд ли фифу-антикваршу заинтересовал бы, скажем, золотой песок. Нет уж, пусть лучше все возьмет на себя Левчик!

Перед тем, как передать ему свои богатства, Наташа решила устроить им ревизию. Перебирая бесчисленные драгоценности из стеклянных банок, она наткнулась на оригинальный кулон — изящно изогнувшаяся золотая рыбка с маленьким рубиновым глазком и белой, видимо, платиновой короной на голове. Подобрав в той же банке к нему цепочку, Наташа повесила кулон на шею — на память…

Левчик торопился выполнить поручение Наташи. Он тоже понимал, что продажа ценностей из тайников — это конец поискам кладов. За этим должно последовать новое задание «рыбачка», и Левчик приказал своим людям утроить внимание.

В тот день, когда он забирал у Наташи ценности, в ее подъезде появились маляры — двое молодых, здоровых мужиков неспешно готовились к покраске обшарпаных стен. Они торчали со своими ведрами и кистями в подъезде с утра до вечера, курили, пили пиво и травили анекдоты. На все вопросы жильцов маляры (Бивень и Кум) лениво отвечали, что красить они начнут, как только им подвезут краску.

В тот же день золото Левчик довольно удачно толкнул знакомым ингушам, цацки сдал, как и распорядился босс, Греку, а с антиквариатом поехал к Ларисе Геннадьевне. Можно было, конечно, и его тоже сдать Греку, но Левчику вдруг захотелось еще раз увидеться с этой шикарной дамой. Он позвонил ей, и она сразу же выразила готовность встретиться, причем вещи попросила привезти ей не в офис, а прямо домой. прямо домой.

Лариса Геннадьевна встретила его в роскошном шелковом кимоно, с бокалом вина в руке. |

— Лева, как я рада вас видеть! — томно проворковала она. Он взглянул ей в глаза — в них плясали черти. Маленькие, шустрые, похотливые бесенята. Он понял: его пригласили совсем не ради антиквариата. Но ведь и он сам, чего уж греха таить, пришел сюда не за этим!

Левчик закрыл за собой дверь, снял пальто, медленно провел руками по волосам и повернулся к Ларисе Геннадьевне. Она молча рассматривала его, слегка наклонив голову и улыбаясь — насмешливо и выжидающе. Бо кал в ее руке едва касался чуть подрагивающих губ, другая рука у выгнутого изящной дугой бедра теребила кончик пояса кимоно. Не говоря ни слова, он шагнул к ней, взял из ее руки этот кончик и стал медленно, очень медленно тянуть его в сторону. Их взгляды скрестились. Усмешка в ее глазах таяла, они неотвратимо затуманивались поволокой желания. Он выглядел невозмутимым, но желание и его накрывало горячей волной. А пояс все тянулся, и тянулся, петля, приближаясь к узлу, уменьшалась, съеживалась. Дрожь нетерпения пробежала по телам. «Ну же!» — взмолились ее глаза. Еще несколько сантиметров — и узел, наконец, распался, пояс змейкой соскользнул к ее ногам, полы кимоно распахнулись, и он увидел то, что и ожидал увидеть: роскошное, холеное, гладкое, жаждущее любви обнаженное тело. Он рывком притянул ее к себе и впился в готовые для поцелуя губы. Раздался звон — из ее безвольно повисшей руки выпал и разбился бокал…

Левчик вернулся домой только утром. К деньгам, полученным от ингушей и Грека, добавил деньги Ларисы. Пересчитал. Потом, подумав, выдвинул ящик стола и сбросил в него две пачки. Усмехнулся криво — хватит с нее и этого! Оставшиеся деньги сгреб в пластиковый пакет и стал собираться к Наташе. Тащиться к ней совсем не хотелось, этот субботний день он предпочел бы провести в постели Ларисы. Она оказалась весьма умелой и горячей партнершей, да и он, кажется, не подкачал, — во всяком случае, отпустила она его с явной неохотой и только после того, как он пообещал навестить ее вечером.

Левчик вздохнул — дело есть дело! — взял пакет и вышел из квартиры…

26

Наташа ждала Левчика, сгорая от нетерпения. Не из-за денег, конечно, — их и так скопился уже полный бак. Вчера поздно вечером «рыбка», наконец-то, выдала следующее задание.

Ей предписывалось перевести львиную долю денег на счет своего предприятия, арендовать офис, обзавестись небольшим штатом сотрудников и нанять брокеров на валютной и фондовой биржах. Это было здорово! Теперь, судя по всему, ей больше не придется мотаться по тряским подмосковным дорогам, околпачивать беспомощных старух и врать всем напропалую. Сядет она этакой важной барыней в собственном офисе, будет играть на биржах, крутить своими миллионами направо и налево и подсчитывать барыши! Это будет сказка — шикарный кабинет, стильная обстановка, чашечка кофе в руках вышколенной секретарши, «Наталья Александровна, вот документы на подпись»…

Но для того, чтоб сказка стала былью, надо было все это найти — и офис, и толкового бухгалтера, и секретаршу, наконец! Можно было, конечно, попробовать все подобрать самой. Офис — через риэлтеров, сотрудников — через кадровые агентства. Вот только времени это займет немало, да и брать к себе случайных людей, не будучи уверенной ни в их компетенции, ни в порядочности, Наташе не хотелось.

Выход был один — вновь просить помощи у Левчика. Но это — в последний раз. Наташа решила всерьез поговорить с ним и окончательно выяснить их отношения.

Теперь она почти не сомневалась в том, что он к ней охладел. С одной стороны это было даже хорошо — одной головной болью меньше. Но с другой — Левчик, потеряв стимул ей помогать, запросто мог уйти, и это было очень плохо. Во-первых, ей все равно был нужен именно такой помощник — деловой, сообразительный и надежный. А во-вторых, Левчик слишком много знал о происхождении ее капиталов, и вздумай он поделиться с кем-нибудь своими знаниями, — серьезных проблем ей не миновать.

Настало время предложить ему другой, более надежный и честный, чем дружба или любовь, стимул — деньги. Пусть он назначит себе зарплату сам — столько, сколько захочет! Она согласится на любую сумму, во всяком случае — пока. Потом будет видно, но сейчас Левчик был ей просто необходим…

— Привет, Наташ. Вот, держи, — здесь четыреста сорок тысяч, — Левчик протянул Наташе набитый деньгами пакет.

Она взяла его и, даже не заглянув внутрь, бросила в приоткрытую дверь ванной.

— Проходи, Лева, садись, есть серьезный разговор. — Наташа говорила сухо и деловито.

Левчик насторожился — такой тон не предвещал ничего хорошего. «Чего это она? Уж не пронюхала ли, часом, о слежке? Может, „маляры“ подставились?» Он прошел в комнату, сел на диван и вопросительно поднял глаза.

— Что за проблемы, Наташ?

Она замялась, не зная, как ей подступиться к этой щекотливой теме, Левчик терпеливо ждал от нее ответа. Повисла напряженная пауза. Наконец, Наташа решилась и, вздохнув, заговорила прямо и откровенно.

— Лева, мне предстоят большие и важные дела. По-настоящему большие и по-настоящему важные, понимаешь? И мне очень, — Наташа произнесла это слово с нажимом, — очень нужна твоя поддержка. Да, ты мне уже немало помог и, я думаю, готов помогать и впредь. Поверь, я это очень ценю, я благодарна и признательна тебе, но… Лева, давай говорить честно, — ты делал это потому, что…Словом, я тебе нравилась, и ты ждал от меня того же, строил, наверное, относительно нас с тобой какие-то планы… Я обязана сказать тебе правду — ты мой друг, Лева, может быть — самый близкий и надежный, и я люблю тебя как друга, но я никогда не полюблю тебя так, как ты хочешь! Мне больно тебе это говорить, но я не хочу, чтоб ты и дальше тешил себя иллюзиями. Ты дорог мне, Лева, вот почему я не могу больше тебя обманывать…

«Проспали, гады! Упустили! Она уже получила новое задание!.. Где, когда?! А на хрена эти заходы про любовь и дружбу? Она что, гонит меня? Узнала о Лариске? Да ну, откуда? И что теперь будет? Меня — к свиньям, а сама с „рыбачком“ — в тину, миллионами ворочать?! Вот сучка!.. Зачем же тогда о делах трепалась? Нет, подруга, врешь, рано нам с тобою прощаться!..» — в его мозгу метались сумбурные, лихорадочные мысли.

Левчик сидел, понурившись, не зная что отвечать. Надо было обязательно за нее зацепиться, не отпустить, не дать себя прогнать! Но как?! Умолять, клясться в вечной любви? Попробовать договориться? Или наоборот — взять и трахнуть ее прямо сейчас как следует, а потом выбить, вытрясти из этой куклы адрес «рыбака», пусть даже вместе с ее куриными мозгами? Черт, что же делать?!

Наташа молчала, с жалостью глядя на повесившего голову друга. Он, словно почувствовав ее взгляд, поднял голову и с болью спросил:

— Выходит, я тебе больше не нужен?

— Ну что ты, Левушка! Я же говорю — ты мне очень нужен! Я даже не представляю себе, как смогу без тебя обходиться! Нас с тобою ждут большие дела, Левка! И я хочу, чтоб ты стал моей правой рукой, первым заместителем, управляющим — кем угодно! Только давай будем честны друг перед другом — мы с тобой друзья, и только! Хорошо? Левчик, чуть помедлив, хмуро кивнул.

— Вот и отлично! Отныне эту тему считаем закрытой. Теперь слушай: я хочу, чтобы ты работал у меня. Не от случая к случаю, а постоянно, каждый день. Должность выбирай любую, зарплату себе тоже назначай сам — столько, сколько посчитаешь нужным. Тебя устроят такие условия?

Левчик, не говоря ни слова, еще раз кивнул.

— А твое… руководство… — Наташа замялась, не зная, как помягче задать свой вопрос. — Короче, как на твой уход посмотрят там, где ты… э-э-э… работаешь сейчас? Тебя там отпустят? Оставят в покое, дадут нормально работать?

— Скорее всего — да, — ответил Левчик. — Разговор, конечно, будет непростой, но, думаю, я сумею договориться.

— Тогда вот что. В самое ближайшее время надо сделать следующее. Первое — подобрать людей. Пока немного — человек пять, я думаю. В первую очередь — толкового, грамотного и умелого бухгалтера, юриста и спеца по ценным бумагам. И приемную — девочку посимпатичней. Нанять брокеров на фондовой и валютной биржах. — Наташа ходила взад-вперед по комнате, разрубая перед собой воздух ладонью и жестко чеканя каждое слово. — Второе — арендовать офис. Не обязательно в самом центре, но — в приличном месте и в хорошем состоянии. Мебель, оргтехника, компьютеры — все, как полагается. Третье — весь налик, что мы с тобой собрали, надо срочно перевести на счет фирмы.

Как это сделать — по липовым договорам или еще как — не знаю, решай с бухгалтером.

Левчик смотрел на нее с удивлением и даже с неприязнью — он не узнавал в этой холодной, прагматичной женщине прежней Наташи. Откуда взялся этот фельдфебельский тон? Она говорила с ним словно строгий начальник с нерадивым подчиненным. А глаза? Куда делся ее удивительный взгляд — слегка испуганный, слегка виноватый? От него ничего не осталось! Сейчас он, скорее, напоминал взгляд матерой волчицы, преследующей подранка.

Левчику часто приходилось видеть этот взгляд. Такие глаза бывали у босса, когда он был загружен какой-то проблемой, такие глаза, наверное, бывали не раз и у него самого. Но на лице еще недавно тихой и робкой Наташи они были пугающе неуместны. Как маска вампира на лице ребенка.

Что ж, теперь ему придется иметь дело с такой Наташей — Натальей Александровной Цыбиной, миллионершей, хозяйкой фирмы. Так, наверное, будет даже проще. Конечно, еще предстоит разговор с боссом, но вряд ли тот отступится, тем более сейчас, когда «рыбак» затевает какое-то новое, большое дело.

— Наташ, а чем нам предстоит заниматься? Я же должен знать, под какую работу подбирать людей.

— Сначала — биржевые операции, потом будет видно.

— Не боишься пролететь? Чтоб удачно играть на бирже, надо владеть таким объемом информации, что…

— Не боюсь, — перебила его Наташа. — И ты не бойся — информации у меня будет выше крыши, понял?!

«Ясно — „рыбачок“ снабдит» — подумал Левчик, а вслух сказал:

— Ну хорошо, а сейчас что? Поедем твой «Форд» объезжать?

— Нет, Лева, я поеду одна, а ты займешься делами сегодня же. Времени терять не будем. Мне нужно, чтобы к понедельнику люди были уже набраны и готовы к работе, — приказала Наташа.

«Ну-ну, покомандуй пока… Тоже мне… хозяйка медной горы!» — усмехнулся про себя Левчик.

— Ладно, — он встал, — вечером позвоню…

Босс не сдерживал своего гнева.

— Что за олухов ты набрал, Леван? Куда твои раздолбай смотрели? Прощелкали человечка, просрали, сволочи!

— Нет, Борис Борисыч, — осторожно возразил Левчик, — не похоже. Людей на это дело я сам ставил, люди серьезные, ответственные. Не могли они его проморгать. Здесь — другое. Я так думаю, что они и в самом деле не встречались и по телефону тоже не говорили. Есть у меня подозрение, что Натаха своего благодетеля вообще не видела и не слышала.

— Ага, ей все бабка-покойница во сне растолковывает! Что за херню ты несешь, Леван?!

— Сдается мне, что команды она через Интернет получает, Борис Борисыч. Стоит у нее на кухне старенький ноутбук, к мобиле подключенный. Вот через него она, наверное, и работает. Причем, я думаю, сама она выхода на «рыбачка» этого не имеет, тот по своему усмотрению на связь выходит. Я заметил: Натаха часто сама не знает, что и когда делать будет. Спросишь ее — начинает юлить, врать, а я ж вижу: ни хрена она не знает!

— Компьютер смотрели? — хмуро зыркнул исподлобья босс.

— Да, посылал я человека. Говорит, не включается он — то ли пароль нужен, то ли какая другая хитрость. Лезть в него, взламывать я не разрешил — поостерегся…

— Правильно. Вообще, осторожней надо быть! «Рыбачок» этот, судя по всему, мужик ушлый, хитрый. Работать с ним надо аккуратно и тонко. Вот сука!.. Ничего, время у нас есть, рано или поздно эту компашку мы накроем! — Босс обеими руками огладил свою лысину, успокаиваясь. — Людишек своих поставим, все их дела под контроль возьмем — никуда не денутся, наши будут!

— Да, Борис Борисыч, насчет людей в эту ее фирму… Мне своих поставить или как?

— Ни в коем разе! Твои дуболомы там наработают! Для такого дела классные спецы нужны, я сам подберу и бухгалтера, и остальных. Тут нам халтурить нельзя — для себя работаем!

А офис… Вот что, возьмешь наш офис на Разгуляе — он вам будет в самый раз. Завтра же бери свою подругу и чеши туда. А пока ты хозяйке ее новые хоромы демонстрировать будешь, мой человечек в ее ноутбуке аккуратненько покопается…

27

Утром Наташа в своем офисе знакомилась с сотрудниками своей фирмы. Левчик, как она и надеялась, все сделал отлично. Офис был не слишком велик — всего-то четыре комнаты, — но великолепно отделан, оборудован всем необходимым, а ее кабинет и вовсе выглядел шикарно. Люди, приглашенные Левчиком, — трое мужчин и две женщины — тоже производили хорошее впечатление — все молодые, собранные, серьезные. Наташа произнесла короткую речь, обозначив задачи, стоящие перед ними, подчиненные слушали ее внимательно и почтительно.

Потом Левчик доложил о договорах с брокерскими конторами и о схемах перевода денег на счета «Цны». Все оказалось очень просто: с подставными фирмами заключались фиктивные договора на якобы выполненные научные и проектные разработки, наличные деньги за эти работы сдавались в банк и поступали на счет Наташиной фирмы. Часть средств бухгалтер собирался отвезти в банк уже сегодня, остальные деньги можно было сдать в ближайшие дни.

Словом, корабль стоял под парами, экипаж занял свои места, все было полностью готово к плаванию. Капитану только оставалось дать команду к отплытию.

Вернувшись домой, Наташа сразу села за компьютер, но «рыбка», к ее разочарованию, не подавала никаких признаков жизни. Видимо, ей нужно было время, чтобы переработать массу информации и подготовиться к предстоящей игре на биржах. Наташа, как кот возле сметаны, ходила кругами около ноутбука, но тот ей так ничего и не выдал.

Время шло. Поняв, что сегодня работы все равно уже не будет, Наташа созвонилась со своими брокерами и сообщила, что намерена приступить к биржевым операциям только завтра. Остаток дня она провела за рулем уже накрепко полюбившегося «Фокуса», которого про себя ласково окрестила «Фокой».

Работа началась на следующий день. К моменту открытия торгов «рыбка» уже выдала Наташе первые поручения. Они были немедленно переданы ею брокерам, и дело пошло. Собственно, все, что требовалось от Наташи — это, прочитав на экране ноутбука задание на покупку или продажу, продиктовать его по телефону брокеру. Это нехитрое занятие очень быстро ей наскучило, но никому другому по понятным причинам доверить его было нельзя. Наташа целый день сиднем просидела на своей кухне, выпив, наверное, целое ведро чаю и совершенно одурев от однообразия и скуки.

К вечеру она уже с тоской вспоминала полные хлопот времена, когда они с Левчиком мотались по всей области. Да, эти поездки были не всегда приятны, часто — утомительны, но, по крайней мере, скучными те деньки назвать никак было нельзя! А теперь она оказалась прикованной к своему компьютеру, к маленькой кухне, и сколько продлиться это ее унылое заточение, можно было только гадать.

Мысль о том, что и завтра, и послезавтра, и еще невесть сколько дней она будет вынуждена безвылазно провести на кухне, приводила Наташу в ужас, Смириться с этим она не могла и поэтому начала ломать голову, как бы ей сделать так, чтобы задания «рыбки» попадали к брокерам напрямую, без ее участия.

Решение пришло сразу, как только она вспомнила о том, что ноутбук подключен к Интернету. Эврика! Ну конечно, это же проще пареной репы! «Рыбка» запросто может сама отправлять свои директивы на биржи по электронной почте! Наташа при желании сможет контролировать эту переписку, и вообще — система должна работать абсолютно автономно! При этом сама она получала полную свободу — сказка, а не жизнь! Просто мечта идиота, как в старой рекламе — «мы сидим, а денежки капают!»

Она опять уселась за осточертевший ноутбук и открыла окно «Диалог». На экране появилось два задания на завтрашние торги, а под ними мигал курсор. Наташа начала печатать:

«С целью упрощения процедуры передачи команд на биржи предлагаю Программе отправлять их самостоятельно, посредством электронной почты. Адреса брокеров готова сообщить дополнительно, завтра утром. Прошу дать ответ на данное предложение.»

Нажав клавишу «Enter», Наташа приготовилась ждать ответа. Он, впрочем, последовал практически сразу же. На экране возникла надпись:

«Ваше предложение принимается. Адреса брокеров не требуются, они известны. Вам надлежит сообщить брокерам о новом порядке передачи команд, а также то, что к исполнению должны приниматься сообщения, отправленные исключительно с адреса drmrlzr@aha.ru. В связи с вашим неучастием в процессе торгов вам надлежит встретиться с Митрохиным Анатолием Витальевичем, находящимся в данный момент на излечении в психиатрической больнице в поселке Мещерск Чеховского района. Митрохин является разработчиком нового принципа обработки цифровой информации. Вам надлежит получить у него его работы по этой теме».

— Слава Богу! — Наташа откинулась на стуле, закинула руки за голову и с наслаждением потянулась.

Конец домашней каторге! Опять дорога, опять дела, опять приключения! Но это завтра, а сегодня — Наташа взглянула на часы — сегодня вполне еще можно покататься на машине. А что, если рискнуть и отправиться в психушку одной, без Левчика, на своем резвом и послушном «Фоке»? Почему бы и нет, в самом деле! Василий Палыч ее хвалит, говорит, что она почти готова, сколько можно крутиться, на этой несчастной площадке для «чайников»? Пора, пора уже вылетать из гнезда!

К тому же задание найти Митрохина — это явно что-то новенькое, и посвящать в это дело Левчика ей казалось преждевременным. Надо было сначала разобраться с идеей «рыбки» самой, а уж потом, если возникнет необходимость…

Зазвонил телефон — Левчик, легок на помине! В трубке зазвенел его радостный, возбужденный голос:

— Поздравляю, Наташ! Плюс тридцать шесть тысяч, как одна копеечка! И это при том, что мы использовали только треть своих ресурсов! Наш спец по биржам говорит, что такого еще не видел, — абсолютно все операции прибыльны! Ни одного прокола! Как тебе это удается, а?

— Секрет фирмы, Левочка! — рассмеялась Наташа. — Это что — семечки! Подожди, то ли еще будет! Я ж тебе говорила, что нас ждут большие дела! Надо поскорее перевести весь оставшийся налик на счет фирмы. Ты вот что, Лева, — давай-ка пораньше утром заезжай ко мне, я тебе отгружу остатки денег. Постарайся завтра же перебросить их на счет.

— А сама? Со мной в офис поедешь?

— Нет. Пока я буду руководить торгами из дома.

— Но, Наташ, Мне кажется, это было бы удобнее делать из офиса…

— Лева, позволь уж мне самой решать, что мне удобней, хорошо? — перебила его Наташа. — У тебя все? А то я сегодня хочу еще успеть немного покататься.

— Все, — голос Левчика звучал чуть обиженно. — Я тебе сегодня не нужен?

— Нет, я жду тебя завтра утром.

— Ну, пока.

— Пока…

28

День выдался чудесный — яркий, солнечный. «Фока» весело бежал по дороге, унося свою хозяйку все дальше и дальше от надоевшей Москвы.

У Наташи было прекрасное настроение. Поначалу, на городских улицах, ей пришлось туговато, она нервничала, дергалась, ошибалась. От сильного волнения ее даже пот прошиб. Зато сейчас, на полупустом Симферопольском шоссе, когда другие машины не мешали ее любимому «Фоке», Наташу захватило восхитительное чувство свободного полета и пьянящее ощущение полной своей власти над машиной и дорогой. Она безмятежно улыбалась, тихонько подпевая гремевшей в салоне машины залихватской песенке.

Мещерск Наташа нашла быстро, благодаря старой Потрепанной карте — той самой, с которой они с Левчиком исколесили всю область. Она остановилась у больничных ворот, закрыла машину и направилась к проходной.

— Куда?! — вскинулся ей навстречу пожилой вахтер.

— Здравствуйте, мне надо разыскать одного…

— Не положено! — перебил ее старик, не дав себе труда даже дослушать до конца просьбу посетительницы.

— Но послушайте…

— И слушать ничего не хочу! — опять перебил вахтер. — Все посещения только с разрешения главврача, по предварительной заявке и в установленное время.

Наташа, не говоря больше ни слова, достала десять долларов и протянула их бдительному стражу. Тот, воровато оглянувшись, мгновенно сцапал бумажку и вполголоса пробормотал:

— Регистратура в первом корпусе. Красное здание — прямо и направо.

Больница занимала довольно большую территорию и была разбросана по нескольким старым облезлым двух- и трехэтажным постройкам. В регистратуре сообщили, что Митрохин находится в четвертом отделении, и Наташа отправилась плутать по заснеженным тропкам среди похожих друг на друга зданий в поисках нужного. Четвертое отделение — ветхий двухэтажный домик некогда, кажется, желтого цвета — оказалось задвинутым в самый дальний угол больничной территории. Наташа вошла внутрь, и постучала в дверь с табличкой «Заведующий отделением».

— Да! — раздался из-за двери молодой и энергичный мужской голос.

— Разрешите? — Она вошла в кабинет, плотно закрыв за собою дверь.

— Да-да, пожалуйста! — Завотделением поднял голову и, едва взглянув на свою гостью, тут же встал из-за стола и шагнул ей навстречу.

Несколько секунд они молча стояли, с любопытством рассматривая друг друга и решая каждый для себя, как ему следует держаться с этим человеком. Доктор был молод, высок, худощав, длинноволос и улыбчив. Если бы не белый халат, он, пожалуй, сошел бы за отвязного студента, завсегдатая модных тусовок и дискотек. В его ироничных глазах загорелся огонек неподдельного интереса к незнакомой гостье. Шикарная песцовая шуба до пят, стильная прическа, вся она — красивая, самостоятельная и явно небедная женщина — что привело ее сюда, в эту богом забытую захолустную больницу?

Наконец, доктор прервал молчание. Коротко кивнув, он улыбнулся и представился:

— Заведующий отделением Поздняков Алексей Борисович. Чем могу быть полезен? Присаживайтесь, пожалуйста.

— Спасибо. — Наташа опустилась на предложенный стул. — Меня зовут Наталья Александровна. Я разыскиваю одного человека, Митрохина Анатолия Витальевича. Мне сказали, что он находится в вашем отделении…

— Митрохин? — наморщил лоб врач. — Да, кажется, есть такой, припоминаю… Изобретатель, если не ошибаюсь… И что же?

— Мне нужно с ним встретиться.

— И кем же вы ему приходитесь? — с ехидной, как показалось Наташе, улыбкой спросил доктор.

— А какое это имеет значение? — Она пожала плечами.

— Видите ли, Наталья Александровна, мы ведь здесь не от ангины лечим. Наши больные — люди с тяжелыми психическими расстройствами. Всем им совершенно необходим полный покой, необходим, быть может, даже больше, чем наше лечение! Поэтому мы вынуждены ограничивать их контакты даже с самыми близкими родственниками. А уж что касается людей посторонних, то ни о каких свиданиях и речи быть не может! Исключено! Поверьте, я очень сожалею, что вынужден вам отказать! — В словах молодого врача Наташа отчетливо расслышала издевательские нотки.

В ответ Наташа постаралась улыбнуться как можно более язвительно. Она неторопливо открыла сумочку. «Господи, насколько все-таки проще с деньгами!» — мелькнула у нее мысль.

«Сотня баксов, никак не меньше» — подумал, следя за ее действиями, зав отделением.

На стол врача легла стодолларовая купюра. Его рука уже дернулась было к ней, но вдруг резко остановилась, и доктор произнес недоуменно:

— Что это?

«А мальчика-то жаба душит!» — усмехнулась про себя Наташа, а вслух невозмутимо ответила:

— Взятка, — и добавила еще одну такую же бумажку.

— Приятно иметь дело с умным и нежадным человеком! — рассмеялся зав отделением, пряча деньги в карман.

Потом снял трубку, набрал номер и отрывисто приказал:

— Ольга Ивановна, Митрохина ко мне! Положив трубку, он совершенно другим, мягким и доверительным тоном спросил:

— Решусь предположить, дорогая Наталья Александровна, что ваш интерес к нашему пациенту как-то связан с его изобретательской деятельностью?

— Возможно, — уклонилась от ответа Наташа.

— Боюсь вас огорчить, — развел руками доктор, — но весьма распространенное обывательское мнение, что гений и безумие как-то взаимосвязаны, — абсолютно ошибочно.

— А как же Врубель, Гоголь, Мопассан? — возразила Наташа. — Ведь все они были гениями, и все страдали душевными болезнями!

— Да, но гениальные творения были созданы ими до болезни. Поверьте, ни один душевнобольной никогда не сделал ничего мало-мальски талантливого! Ваш Митрохин тоже, кстати, что-то строчит в тетрадочку — вот заглянете в нее, сами все поймете!

— А чем он болен?

— Эс-це-ха.

— Простите?…

— Шизофрения. И причем довольно запущенная. Знаете, Наталья Александровна, есть такое избитое сравнение. Разум здорового человека — это бумажный рубль в кошельке, разум больного шизофренией — это тот же рубль, но — мелочью и рассованный по разным карманам. Так вот, для того, чтобы создать что-нибудь стоящее, надо выложить весь целковый сразу, а не шарить пятаки по карманам!

В это время в дверь постучали.

— Да! — крикнул доктор.

Наташа обернулась — на пороге кабинета стояла могучая, гренадерского вида краснолицая тетка в белом халате, а рядом с ней — болезненно-худой мужчина лет сорока. Линялая больничная пижама болталась на нем, как на вешалке, он стоял, низко свесив коротко стриженую голову, и обеими руками прижимал к впалой груди помятую синюю ученическую тетрадку.

— Вот, Алексей Борисович, привела, — пробасила тетка.

— Спасибо, Ольга Ивановна, вы свободны, — кивнул ей зав отделением.

Дверь за гренадершей закрылась, мужчина остался у двери один. Он поднял голову, и Наташа увидела его глаза — пустые и безучастные, как пуговицы на мордочке плюшевого мишки. Митрохин равнодушно взглянул на нее, потом на врача за столом и снова уткнулся в пол. Наташа молчала, решая, с чего ей лучше начать разговор, как подобраться к интересующему ее вопросу. Молодой доктор истолковал ее молчание как растерянность, замешательство, и поспешил прийти ей на помощь.

— Ну-с, Анатолий Витальевич, как вы сегодня? — Он встал из-за стола и, обогнув молча стоящую Наташу, вплотную подошел к больному.

— Хорошо, Алексей Борисович, — ответил тот глухим, бесцветным голосом. — Только у меня просьба к вам: уберите из нашей палаты Казакова. Житья от него нет, честное слово. Мне толченое стекло в суп сыплет, а Юре ночами на ухо ламбаду поет — нарочно, чтоб не спал. На испанском языке, я сам слышал. А еще…

— Хорошо-хорошо, я подумаю, — перебил его доктор. — Мы потом обязательно это обсудим, а сейчас… Знаете, Анатолий Витальевич, а к вам пришла посетительница, хочет с вами поговорить.

— Кто? — вскинул голову Митрохин, его тусклые глаза ожили, засверкали искорками любопытства.

— Вот, — врач сделал шаг в сторону и широким жестом указал рукой на Наташу. — Пожалуйста, знакомьтесь. Это Анатолий Витальевич, а это…

— Вы — Яна?!! — с внезапной неистовой радостью выкрикнул Митрохин. — Вы — Яна?! — порывисто подавшись вперед, с трепетной надеждой спросил он еще раз, уже тише. — Ну скажите же, вы — Яна?… — Его голос был наполнен такой щемящей мольбой, что у Наташи по коже побежали мурашки.

Она молчала. На этот раз она в самом деле растерялась, и доктор опять пришел ей на выручку.

— Успокойтесь, Анатолий Витальевич, успокойтесь! Да, это Яна! — он выразительно взглянул на Наташу и повторил. — Конечно, это Яна, вы правы.

На изможденном лице больного расцвела счастливая улыбка. Он шагнул к Наташе и дрожащими руками протянул ей свою тонкую помятую тетрадку.

— Возьмите, это вам…

— Мне?

— Да, вам. Берите, это очень важно. Здесь самые главные мои открытия, они перевернут весь мир, поверьте! — Митрохин буквально всунул тетрадь в руки Наташе.

— Но почему — мне? — Она растеряно взглянула на больного, потом на доктора.

— Так надо, не спорьте! — воскликнул Митрохин. — Понимаете, я слышал голоса — может, из космоса, может… не знаю. Не важно! Они звучали долго, мешали работать, думать, спать… Красивые, громкие голоса… Из ниоткуда, прямо в голове… Ласковые, настойчивые — разные… Сто, тысячу раз в день — одной то же, одно и то же… «Молодая, красивая женщина по имени Яна сумеет распорядиться знаниями, открывшимися тебе. Передай их ей, и тогда мы замолчим, исчезнем, навсегда оставим тебя в покое». Я догадался, Яна, это — миссия! У каждого своя, понимаете? Я — узнал, а вы — должны сделать!

Пока он говорил — пылко и сбивчиво, — Наташа украдкой заглянула в тетрадь. Одного взгляда хватило, чтобы понять: молодой доктор был прав — гений и безумство несовместимы. Тетрадные листы были сплошь исписаны какими-то невообразимыми детскими каракулями, даже отдаленно не напоминающими хоть какое-то подобие научной разработки. Нет, это «открытие» никак не могло быть тем, за которым послала ее «рыбка»!

— Скажите, Анатолий Витальевич, а другие ваши работы — те, которыми вы занимались до больницы, — где они? — осторожно спросила Наташа.

— Другие? А зачем они вам? Ведь самое главное — здесь! — недоуменно улыбнулся Митрохин.

— Да-да, конечно здесь, но… Видите ли, мне кажется, что для успешной… э-э-э… реализации этого вашего открытия, — она кивнула на тетрадку — предыдущие работы тоже могут оказаться полезными… Для полноты общей картины, понимаете?

— Вы так считаете? Что ж, вам, наверное, виднее… — пробормотал Митрохин. После своего сверхэмоционального взрыва, после того, как отдал свою тетрадку Наташе, он стал быстро терять интерес к происходящему, взгляд его потух, голос звучал все тише и безучастнее. — Не знаю… Может, они и в самом деле пригодятся… Да, возможно… Возможно… — Он замолчал.

— Так где же они? — нетерпеливо спросила Наташа.

— Кто? — спросил он механически, без тени эмоций.

— Да ваши работы, Господи! Те — прежние! — Наташа торопилась, она видела, что он стремительно уходит в себя, закрывается.

— А-а-а… Красная папка… на шкафу, дома… там…

Все, Митрохин, похоже, окончательно замолк, бессмысленно и равнодушно уткнувшись в пол кабинета. Все трое помолчали немного, потом доктор, хмыкнув, произнес:

— Ну что ж, я думаю, аудиенция окончена?

Он открыл дверь и позвал Ольгу Ивановну. Гренадерша вошла в кабинет, взяла под руку безразличного ко всему Митрохина и увела с собой.

— Ну-с, уважаемая Наталья Александровна, надеюсь, вы удовлетворены? — с легкой усмешкой спросил он, усаживаясь за свой стол.

Наташа в ответ только бросила на него быстрый сердитый взгляд и стала собираться. Сунула тетрадку Митрохина в сумочку, надела шубу и подошла к доктору.

— Вот, что, уважаемый Алексей Борисович, — язвительно сказала она, с неприязнью глядя в его насмешливое лицо. — Мне нужен домашний адрес Митрохина. Сколько стоит такая услуга по вашему прейскуранту?

— Ну зачем же так, Наталья Александровна! Я к вам, можно сказать, со всей душой, а вы… — Доктор с укоризненной ухмылкой покачал головой. — Грешно вам, ей-богу!.. Ну да ладно, дам я вам адресок, и, заметьте, — совершенно бесплатно! Хотя, строго говоря, совершу при этом должностное преступление, потому как делать этого не имею никакого права.

Он открыл какую-то папку и переписал оттуда на клочок бумаги адрес.

— Вот, возьмите. — Молодой человек пододвинул ей бумажку и притворно вздохнул. — Эх, чего только не сделает мужчина ради красивой женщины!

Наташа взяла адрес и, не попрощавшись, решительно двинулась к выходу.

— Счастливой охоты, прекрасная Диана! — догнали ее в дверях насмешливые слова доктора.

— Прощайте, господин Кащенко! — бросила она через плечо.

В машине Наташа достала тетрадку Митрохина и еще раз перелистала ее.

На первой странице было только одно слово — «Яна». Имя было выписано очень аккуратно и помещено в красивую рамочку. Несколько последующих страниц были густо покрыты рядами неровных строчек — такими каракулями маленькие детишки обычно исписывают листочки, когда играют «в письма». Дальше шло что-то и вовсе непонятное — сплошной хаос из налезающих друг на друга неровных линий, квадратов, треугольников и кружков. При большом желании это, пожалуй, можно было принять за какие-то схемы, но нарисованы они были чрезвычайно неумело или небрежно. К тому же у Наташи создалось впечатление, что схем (если, конечно, предположить, что это действительно схемы) на каждой страничке было изображено несколько — одна прямо поверх другой. Впрочем, больше всего содержимое тетрадки было похоже на то, чем скорее всего и являлось — классическим бредом сумасшедшего.

Никаких сомнений не осталось — добытая тетрадка оказалась абсолютно бесполезной. Надо было ехать к Митрохину домой, но после утренней нервотрепки лезть на своем «Фоке» в мясорубку московских улиц Наташе не хотелось. Она взглянула на бумажку с адресом — изобретатель жил на самой окраине, рядом с кольцевой дорогой. Поколебавшись немного, Наташа все-таки решила рискнуть, завела машину и направилась к Митрохину домой…

29

Из-за двери доносилась музыка — кто-то играл на фортепьяно «Венгерскую рапсодию» Листа. Не очень уверенно, иногда запинаясь, но увлеченно, старательно и с чувством. Наташа, уже подняв руку к звонку, замерла. Неожиданно ей стало неловко отрывать играющего от музыки, влезать в чужую жизнь, хитрить, обманывать людей, которым и без того несладко. Она опустила руку, отступила от двери и прислонилась к стене.

Как-то вдруг и сразу она поняла, как сильно устала за время своей непрекращающейся гонки за миллиардом. Будет ли когда-нибудь этому конец? Да и нужен ли ей, Наташе, этот миллиард? Она и так уже очень богата, а миллиард… Миллиард далек почти так же, как и в тот день, когда загадывалось это призрачное желание. Может, бросить это все, плюнуть, остановиться?… Неужели ей мало тех трех миллионов, что у нее уже есть?…

Неожиданно щелкнул замок соседней двери, и Наташа, испугавшись неизвестно чего, торопливо нажала кнопку звонка. Музыка тут же оборвалась, и через секунду дверь открыла очень юная и милая девушка-подросток лет четырнадцати-пятнадцати. Она удивленно взглянула на незнакомого человека и растерянно произнесла:

— Здравствуйте, вам кого?

— Здравствуйте, это квартира Митрохиных? — улыбнулась Наташа натренированной доверительной улыбкой.

— Да.

«Дочка, наверное» — подумала Наташа и уверенно соврала:

— Я с бывшей работы Анатолия Витальевича…

— Из котельной?… — недоуменно протянула девушка, разглядывая шикарную Наташину шубу.

«Черт! Вот это прокол! Надо было сначала разузнать, где он работал!..»

— Нет, не с этой работы, не с последней, а… — Наташа замялась, не зная что говорить.

— А-а-а… Из НИИ? — догадалась дочь изобретателя.

— Да, из НИИ, — облегченно улыбнулась Наташа. — Мне надо с вами поговорить, можно?

— Пожалуйста, проходите.

Наташа вошла в квартиру и словно оказалась у себя дома. Та же беспросветная бедность во всем, те же старые вещи из прошлой жизни — продавленный диван, швейная машинка под покрывалом, вытертый ковер…

— А ваша мама — ее нет? — спросила Наташа.

— Мама на работе.

— Жаль, жаль, ну да ладно… Меня зовут Наталья Александровна, а вас?

— Люба.

— Вы, наверное, дочка Анатолия Витальевича?

Девушка кивнула.

— Вот какое дело, Люба. В свое время мы с Анатолием Витальевичем вместе работали над одной темой. Новые принципы обработки цифровой информации — вы, может быть, слышали?

Люба покачала головой.

— Нет? Ну, это не важно. Так вот. После известных событий ваш отец ушел из НИИ, нашу с ним тему закрыли, меня перевели в другой отдел, в общем, все, казалось бы, за кончилось. Но сейчас обстоятельства изменились. К нашей прежней теме решено вернуться, и, в связи с этим, потребовались наши с Анатолием Витальевичем старые материалы. Все они хранились у вашего отца, Люба, и еще до того, как он попал в больницу, мы с ним договорились, что в случае надобности я всегда смогу их у него забрать. Конечно, если бы не эта ужасная болезнь, мы бы наверняка опять работали вместе, но — увы… — Наташа развела руками. — Анатолий Витальевич говорил мне, что наши материалы лежат у вас дома на шкафу, в красной папке…

— Одну минуту, Наталья Александровна, — с готовностью кивнула девушка, — я сейчас…

Люба пододвинула к обшарпаному платяному шкафу стул и взобралась на него. Наташе пришлось немного подождать, пока она копалась там, наверху, среди стопок старых журналов, каких-то пыльных свертков и пакетов. Наконец, девушка слезла со стула и протянула Наташе красную картонную папку.

— Эта? — неуверенно спросила она, поправляя выбившуюся прядь волос.

— Ну-ка, ну-ка, посмотрим… — Наташа развязала тесемки и заглянула внутрь.

Папка была набита черновиками — листами, полными исправлений и зачеркиваний, исписанными плотным, твердым почерком, совсем не похожим на каракули в синей больничной тетрадке. Отдельно, поверх всего, лежала общая тетрадь с Чебурашкой на обложке. В ней никаких исправлений уже не было, это, по-видимому, был чистовик, итог всей работы Митрохина.

— Да, это они и есть, те самые наши материалы, — кивнула Наташа, завязывая тесемки. Теперь, когда бумаги были у нее в руках, надо было сматываться. — Спасибо вам большое, вы мне очень помогли. — Она стала торопливо запихивать папку в сумку, потихоньку отступая при этом к двери.

— Пожалуйста, — улыбнулась девушка и, видя, что папка никак не желает лезть в сумку, предложила: — Подождите, я вам пакет дам.

Она принесла из кухни пакет и протянула его гостье с такой открытой и бесхитростной улыбкой, что Наташе опять, как десять минут назад, за дверью, стало неловко, даже стыдно. Она с ужасом поняла, что краснеет! Волна минутного смятения накрыла ее. Она низко опустила голову и вдруг решительно открыла сумочку.

— Вот что, Люба, есть у меня еще одно поручение, довольно деликатное. С Анатолием Витальевичем произошло несчастье, вам сейчас очень тяжело, и мы, бывшие коллеги вашего папы, собрали небольшую сумму. — Наташа достала пятьсот долларов и протянула их девушке. — Возьмите, пожалуйста.

— Ну что вы, зачем?… — настал черед покраснеть Любе. — Не надо, спасибо, мы ни в чем не нуждаемся.

— Поверьте, Люба, эти деньги — от чистого сердца. От них нельзя отказываться! Возьмите! — Наташа взяла руку девушки в свою и вложила в ее ладонь деньги.

— Но здесь же очень много… — Люба разглядела доллары и удивленно вскинула глаза. — Откуда столько?

— У вашего отца много друзей, Люба. У нас в НИИ его все помнят и уважают…

— Спасибо вам, Наталья Александровна…

— Это вам спасибо, Любочка. Всего вам хорошего!

— До свидания…

Наташа зашла к себе домой и только-только успела раздеться, как зазвонил телефон. Это был Левчик — взволнованный и сердитый.

— Наташка, елки-моталки, где тебя черти носят?

— Фи, Левочка, что за тон? — Чрезвычайно довольная своей удачной поездкой, она задала вопрос с шутливой томностью и жеманностью.

Левчик после секундной паузы мгновенно перестроился и подхватил ее манеру.

— Ох, простите мою бестактность, дорогая Наталья Александровна! Просто мы, ваши подчиненные, прямо-таки с ног сбились, вас разыскивая! Позвольте мы, мы, ваши подчиненные, прямо-таки с ног сбились, вас разыскивая! Позвольте мы, ваши подчиненные, прямо-таки с ног сбились, вас разыскивая! Позвольте полюбопытствовать, где вы… где вас черти носили?!

Наташа рассмеялась и ответила кокетливо:

— У меня было свидание с одним синеглазым молодым американцем. Ах, что это за мужчина, Лева! Красивый, мощный, стремительный!..

— Да? И кто же этот счастливец? Как зовут, чем занимается? — Левчик говорил все так же шутливо, но внутренне напрягся.

— У него, как ни странно, русское имя — Фока, а занимается он тем, что возит людей, пока, в основном, только меня, — загадочно ответила Наташа.

— Он что — шофер? — недоуменно спросил Левчик.

— Нет, Левка, он — машина! — Наташа громко, в голос, расхохоталась. — Это мой «Форд», дурачок!

— Тьфу ты… — засмеялся и Левчик. — Так ты что, сама разруливала, что ли?

— Сама, Левка! Представляешь — сама! Полдня за рулем, и в Москве, и за городом!

Больше двухсот кэмэ намотала, вот так-то! — Наташу распирало от гордости.

— Ну ты даешь! Молодцом! По делам ездила или так, опыта набираться?

— Да нет, просто каталась, водительский класс повышала!

— Хорошее дело… Постой, ты говоришь, что полдня за рулем, а как же… — Левчик сделал недоуменную паузу и задал вопрос, ради которого, собственно, и терзал несколько часов подряд Наташин телефон: — Кто же тогда руководил торгами?!

Теперь паузу вынуждена была взять Наташа. Она была совершенно не готова к такому вопросу, ей нечего было ответить.

— Э-э-э… Ну, скажем, я поручила это дело одному моему знакомому…

— Вот как? А кто он? Я его знаю? Он что, шарит в биржевых делах?… — Левчик высыпал давно уже готовые вопросы.

— Не беспокойся, он знает биржевые дела лучше нас с тобой вместе взятых! А что касается его особы… Видишь ли… Пока я не могу тебе ничего сказать, Лева. Ты не обижайся, просто мне самой еще не все ясно.

— Так, может, вместе бы и разобрались? — осторожно предложил он.

— Нет уж, я сначала попробую сама… — Наташа вздохнула. — У тебя все? А то я что-то с непривычки устала.

— Еще насчет сегодняшних торгов… Сейчас, я найду бумагу…

— Давай завтра, а? С утра я приеду в офис, там и поговорим, хорошо?

— Ладно, отдыхай. Завтра, так завтра. Пока.

— Пока, Левушка…

Левчик положил трубку и задумался. Сегодняшний день принес два вопроса, ответов на которые у него не было.

Первый — куда ездила Наташа? Раздолбай Перец и Кум потеряли ее под Чеховом, когда совершенно неожиданно на дорогу прямо перед ними невесть откуда вылез армейский «Зилок». Столкновения избежать удалось, но их «девятка» улетела в заснеженный кювет. Пока до смерти перепуганный солдатик вытаскивал их оттуда своим «Зилом», Наташка успела укатить неизвестно куда. Потом Перец с Кумом, искали ее по району часа два, но, конечно, так и не нашли.

Хорошо хоть, что это случилось не на шоссе, а уже после того, как она с него свернула. Левчик нашел на карте место, где его люди потеряли Наташу. В том направлении, куда она ехала, располагались лишь пара поселков да несколько деревень. Одна из них, кстати, — та самая, где они когда-то добыли икону Спаса Нерукотворного. Так, может быть, она действительно просто каталась по знакомому маршруту?

Второй вопрос — кто сегодня вел биржевые торги? Левчик вспомнил, как он психовал утром. Сначала «слухачи» озадачили его новостью: Наташа позвонила брокерам и сообщила, что отныне будет руководить торгами по электронной почте. А чуть позже позвонил Кум — выяснилось, что она уезжает! Он решил тогда, что какие-то срочные дела вынудили ее отказаться от сегодняшних торгов, но в обед позвонили с биржи — оказалось, что торги идут полным ходом и еще успешней, чем вчера! Левчик распорядился немедленно проверить адрес электронной почты, откуда шли команды, — он был зарегистрирован на Наташу. Но ее же, черт возьми, в это время не было дома!!! Кто же тогда отсылал распоряжения на биржи?!

Это мог быть только один человек — сам «рыбачок»! Но как ему это удается? Может, он тайком забирается в Наташкину квартиру и орудует там в ее отсутствие? Пожалуй, это стоит проверить — выманить Наташу из дома и внимательно, прямо на этаже, проследить за хатой. А что, если сделать еще круче, — устроить на ее квартире засаду на «рыбачка»? Взять его, голубчика, прямо там, и дело с концом! Неплохая мысль, надо будет предложить этот вариант боссу.

Он вздохнул — пора было отправляться к Борису Борисовичу. Тот назначил ему встречу еще днем, когда Левчик доложил о том, что торги идут без участия сбежавшей Наташи. Идти к боссу было страшновато — за потерю Наташки из виду можно было и схлопотать, — но делать было нечего…

Вопреки ожиданиям, босс выслушал подробный доклад Левчика совершенно спокойно, без ругани и оскорблений. Тот факт, что биржевыми торгами сегодня руководил неизвестно кто и неизвестно как, наоборот, поднял ему настроение, а то, что Наташа полдня где-то болталась одна, он, казалось, и вовсе пропустил мимо ушей.

— Так-так-так… — Босс шагал по кабинету, потирая обеими руками свою обширную лысину, он думал. — Вот, значит, как… Ну-ну, ну-ну…

Левчик молча стоял столбом, лишь провожая глазами мечущегося шефа. Свое предложение о засаде на «рыбачка» он высказал, теперь ждал, что решит босс. Наконец, босс закончил метаться и жестом предложил Левчику присесть за стол, достал бутылку армянского коньяка и пару рюмок. Это было нечто новое и неожиданное, до сих пор такой чести — распивать коньячок с самим боссом — он еще не удостаивался.

Борис Борисович наполнил обе рюмки, но к своей не прикоснулся. Левчик тоже отдернул уже потянувшуюся было к рюмке руку.

— Слушай меня внимательно, Леван. — Босс говорил спокойно и очень серьезно. — Завтра же ты должен осторожно выяснить две вещи. Первое — учредительные документы на ее фирму. Надо проверить, нет ли в них кроме твоей подруги каких-нибудь других учредителей. И второе — обязательно загляни в ее паспорт и узнай, не замужем ли она.

— Наташка? Замужем? Да с чего вы взяли?… — удивился Левчик.

Босс зыркнул на него сердито, но сдержался, не вспылил, а принялся сдержанно объяснять.

— Понимаешь, Леван, я подозреваю, что «рыбачок» наш не рыбак совсем, а… птицевод, что ли… А Натаха твоя — его курочка Ряба. Он ее на эту роль выбрал, а теперь подкармливает, пасет по хлебным местам, опекает. Зачем? А чтобы снесла она ему золотое яичко. Понимаешь? Самому ему это яичко высиживать неохота — то ли побаивается, то ли заметный очень… Вот он и решил для этих целей курочку-дурочку найти. Она яичко снесет, а он его прикарманит. Мне только одно не ясно — почему он так уверен в твоей подруге? Вот это ты и должен выяснить. Конечно, в соучредителях фирмы он вряд ли стал светиться — это слишком неосторожно, — а вот второй вариант вполне возможен. Уж больно удобно — фиктивный браков обмен на опеку и помощь, а когда яичко появится, женушке можно и аварию устроить… Ты же рассказывал — одна она осталась? Левчик кивнул.

— Ну вот! Я и говорю: никаких других наследников — просто идеальный вариант. Прикинь — миллионерша Ряба внезапно дает дуба, и тут откуда ни возьмись появляется безутешный, но совершенно законный супруг!

— Тогда, Борис Борисыч, не стоит, наверное, сейчас на него засаду устраивать?

— Верно мыслишь, Леван, — не стоит. Нам важней, чтобы он помог Натахе твоей покрупней яичко высидеть! Мы его, гада, сейчас беречь должны. А брать его будем не на квартире — все равно не придет он туда, — а на самом яйце! А пока пусть старается, шустрит. Нам не к спеху — курочка у нас под колпаком, денежки ее — тоже, так что пусть пока все идет, как идет.

— Борис Борисыч, а как же торги-то сегодня велись? — вспомнил вдруг Левчик.

— Торги? Через ее компьютер, я думаю. Мне мои спецы так объяснили: в ноутбуке этом скорее всего работает программа пересылки, а сам он включен и находится в режиме ожидания. Как только на него поступает сообщение по е-мейлу, он тут же пересылает его на биржу. Простое передаточное звено. А чтобы его, этого… ну пусть — «рыбачка», засечь нельзя было, ноутбук он ей дал с неисправным дисплеем. Мне сказали — рухлядь какая-то древняя, а не ноутбук!

— Вот оно что… То-то мои люди включить его не смогли… А как же тогда она получала адреса квартир, дач, все эти сведения по антиквариату?

— Не знаю. Может быть, по почте? Вы вот на телефон-то «жучка» сразу поставили, а в ящик почтовый заглядывали? — с издевкой спросил босс.

— Заглядывали, но… не сразу, — признался Левчик. — Не сообразил я как-то…

— То-то, дружок, — усмехнулся босс. — Ну да ладно, хрен с ним, с ящиком. Может, так оно даже и лучше… Нам сейчас, Леван, этого «рыбачка» спугнуть никак нельзя. Почует, что его курицу пасут — уйдет в тину, и все, поминай как звали! Поэтому все наблюдения вести предельно осторожно. Предельно! Сейчас такая ситуация, что лучше упустить твою Натаху, чем обнаружить себя, понял?

Левчик кивнул.

— Но туда, где ее сегодня потеряли, все-таки пошли кого-нибудь посообразительней. Пусть поспрашивают, где ее видели, мало ли что… Но — аккуратно!

Левчик кивнул еще раз.

— Все ли хорошо понял?

— Все, Борис Борисыч!

— Ну, тогда, Леван, давай по маленькой за успех нашего предприятия!

Они подняли рюмки и, чокнувшись, выпили…

Наташа успела принять ванну, поужинать и дважды пролистать тетради Митрохина, прежде чем «рыбка», наконец, разродилась новым заданием. Оно, как и предполагалось, было связано с записями безумного изобретателя.

Наташе предписывалось показать тетрадь лучшим московским специалистам по компьютерам и предложить им за обработку информации и изготовление на основе данного открытия опытного образца изделия любые деньги. Далее, как обычно, шел список этих самых специалистов с адресами и телефонами. В нем было пятнадцать фамилий.

Было еще не очень поздно, и Наташа могла бы, наверное, начать обзвон спецов немедленно. Она даже села уже со списком к телефону, но тут что-то ее остановило. Не усталость, не лень, не неловкость, а… какая-то смутная, непонятно из-за чего возникшая осторожность, опаска, что ли.

«Нет, — решила она, — завтра начну. И вот еще что — надо купить сотовый телефон. И удобно, и вообще…»

Вместо номеров из списка Наташа набрала номер Левчика — сказать, что ее планы изменились и в офис она завтра не приедет. Он не стал по своему обыкновению пытать ее — что да зачем, но сказал, что юристу фирмы срочно понадобились ксерокопии учредительных документов и ее паспорта: договорились, что утром он заедет за ними к Наташе.

Потом Наташа завалилась с книжкой в руках в кровать и не заметила, как заснула.

Ей снились ехидный циник доктор Поздняков, наивная и милая Люба Митрохина и кто-то еще — незнакомый, но невероятно симпатичный…

30

К середине второго дня Наташа прочесала почти весь список «рыбки». Почти, потому что двоих спецов по разным причинам в Москве не оказалось.

Она действовала, как заведенная — звонила со своего новенького мобильника очередному корифею компьютерных наук и предлагала пятьсот долларов за полчаса его драгоценного времени. От такого предложения не отказывался никто, Наташа мчалась на рандеву и, расплатившись вперед, просила уважаемого маэстро дать свое заключение о содержании тетрадки с Чебурашкой на обложке.

Ответы специалистов весьма разнились по форме, но суть их каждый раз оказывалась одной и той же. Чего только ни пришлось выслушать Наташе! «Дилетантский подход», «абсолютная чушь», «безграмотная писанина», «фигня на постном масле», ну и, разумеется, «бред сумасшедшего»!

С каждым таким вердиктом компьютерный список становился все короче, а настроение у Наташи портилось все сильнее. Наконец, после очередного, особенно нелестного отзыва, звонить ей стало уже некому. Среди перечисленных специалистов не нашлось ни одного, кто нашел бы записи Митрохина заслуживающими внимания. Наташа не знала, что ей делать дальше — ситуация, когда задание «рыбки» оказалось невыполнимым, случилась впервые.

Отступать было нельзя, и Наташа задумалась. Можно было, конечно, вернуться домой за новыми инструкциями программы. Но, во-первых, это заняло бы весь остаток дня, а во-вторых, ей вдруг захотелось хоть что-нибудь сделать самой, без порядком уже надоевшей опеки компьютера. Поразмыслив, она решила не ждать очередной указивки от своего ноутбука, а съездить посоветоваться к Женьке Распопову. На корифея тот, конечно, никак не тянул, но московскую компьютерную тусовку знал неплохо и что-нибудь толковое подсказать мог.

Женьку она застала на работе и, вызвав его из многолюдной комнаты, сунула ему список «рыбки».

— Жень, ты знаешь этих людей?

Он бегло пробежал глазами бумагу и кивнул.

— Если это специалисты по компьютерам, то некоторых знаю, а об остальных слышал, а что?

— Скажи, Жень, а ты бы мог кого-нибудь к этому списку добавить? Я имею в виду, конечно, спецов равной с ними квалификации?

Распопов почесал свою белесую лысоватую макушку, хмыкнул как-то неопределенно и пробормотал:

— Разве что Ярославцева и Шеремета…

— А у тебя есть их координаты?

— Где-то были…

— Женечка, дорогой, поищи, пожалуйста, а? Очень, ну очень-преочень нужно!

— Ладно, подожди минуту, я посмотрю, — пожал он плечами и скрылся за дверями своей комнаты.

Он вернулся минут через пять и протянул Наташе клочок бумаги.

— Наташ, я здесь только Ярославцева нашел. Шеремет у меня, наверное, дома…

На бумажке корявым Женькиным почерком было написано: «Ярославцев Коля», и семь цифр телефонного номера.

— Это рабочий или домашний? — спросила Наташа.

— Насколько я знаю — он дома работает. Свободный художник. — Женька замялся. — Слушай, я пойду, Наташ? А то шеф ругается…

— Ну конечно, Женечка! Спасибо тебе большое. А насчет второго телефончика — я тебе вечером домой позвоню, хорошо?

— Угу, пока.

Спускаясь вниз по лестнице, Наташа набрала номер Ярославцева и договорилась о встрече…

Дверь ей открыла высокая, статная и улыбчивая женщина лет пятидесяти.

— Здравствуйте, могу я видеть Николая? — спросила Наташа.

— Здравствуйте, одну минуту… — Хозяйка повернулась и крикнула вглубь квартиры: — Кольша, к тебе пришли!

— Кто, мам? — Из ванной комнаты послышался молодой мужской голос, приглушенный шумом льющейся воды.

Женщина вопросительно взглянула на Наташу, но та, уставшая и раздраженная, этого ее взгляда не поняла. Тогда хозяйка, подождав немного, крикнула:

— Красивая девушка в роскошной песцовой шубе, шатенка с голубыми, кажется, глазами…

— Я — Наталья, мы с Николаем договаривались… — сообразила представиться Наташа.

— Кольша, ее зовут Наталья, она говорит, что вы договаривались о встрече!

— Е-мое! Забыл! — донеслось из ванной. — Мам, займи, пожалуйста, нашу гостью, я сейчас, быстро…

Хозяйка развела руками и виновато улыбнулась:

— Наташа, вы извините, пожалуйста, моего сына, он принимает душ и освободится через пять минут. Господи, каким же надо быть растяпой, чтобы умудриться забыть о встрече с такой девушкой! Раздевайтесь и проходите — у меня пирог с черникой!

Только услышав о пироге, Наташа мгновенно и очень остро почувствовала, насколько она проголодалась. Весь день она моталась по городу и с самого утра совершенно ничего не ела. Быстро скинув шубу, она прошла за хозяйкой на кухню.

На столе красовался большой румяный пирог, от одного вида которого у Наташи сразу засосало под ложечкой. А ведь кроме вида был еще и запах! Восхитительный, головокружительный, сверхаппетитный запах свежеиспечённого пирога! Пока женщина расставляла чашки, Наташа не отрывала взгляда от стола, поминутно сглатывая слюну. Как же давно не доводилось ей отведывать домашней выпечки! Ее о чем-то спросили — она ответила явно невпопад. Есть хотелось просто кошмарно!

Наконец, хозяйка взяла нож и стала нарезать пирог длинными узкими ломтями.

— Ну что же вы? Угощайтесь! — с улыбкой пригласила она.

Наташа не заставила себя упрашивать и, выбрав кусок побольше, впилась зубами в теплую, невероятно вкусную мякоть. Она расправилась с первым куском в мгновение ока, сделала для приличия небольшую паузу и, преодолев неловкость, потянулась за вторым. Его она съела уже не торопясь, с чувством, и ей показалось, что этот ломоть был еще вкуснее, чем первый. Когда она надкусывала третий кусок, сзади раздалось:

— Приятного аппетита!

Наташа едва не поперхнулась и, обернувшись, увидела смущенно улыбающегося высокого худощавого мужчину лет тридцати в спортивном костюме.

— Шпа-шибо… — едва выговорила она забитым пирогом ртом.

— Николай! — кивнул он, тряхнув мокрыми волосами. — Вы уж меня простите Бога ради, короткое замыкание какое-то — совершенно забыл о вашем звонке!

Торопливо дожевывая, Наташа постаралась улыбнуться и тоже кивнула — ничего, мол, с кем не бывает!

— Кольша, садись с нами, вот твоя кружка.

— Я-то с удовольствием, но… может быть, Наталья торопится? — Николай вопросительно взглянул на гостью.

«Нет уж, — подумала Наташа, — сперва — пирог!» Она успела дожевать кусок и ответила чуть смущаясь:

— Нет, я совсем не тороплюсь. В самом деле, садитесь — пирог просто великолепный!

Они пили чай, осторожно, исподволь приглядываясь друг к другу. Наташа в основном разглядывала Николая. Его чуть вытянутое лицо, выразительные карие глаза, высокий лоб и зачесанные назад вьющиеся волосы казались ей смутно знакомыми. Она никак не могла вспомнить — то ли они где-то уже мельком встречались, то ли он просто был похож на кого-то из ее знакомых.

Хозяйка посматривала на гостью. Как любая мать взрослого неженатого сына, она с понятным интересом и некоторой ревностью относилась к появляющимся в их доме девушкам. Ее Кольше недавно минуло тридцать, а семьей пока и не пахло — это ее уже давно всерьез беспокоило, хоть она старалась и не показывать своей тревоги сыну. Наташа ей понравилась сразу, правда, чем — она и сама еще не поняла. Может быть, хорошим аппетитом?

Николай украдкой поглядывал на часы. В ванной ему пришла в голову неплохая идея относительно программы, которую он писал для одной фирмы, и теперь ему хотелось поскорей ее проверить. Он уже пожалел, что согласился на предложение незнакомки, но пятьсот долларов на дороге не валяются, да и любопытно было взглянуть на это ее «новое слово» в науке.

Тетрадка с Чебурашкой лежала на столе рядом с Наташей. Николай время от времени косился на нее, потом не выдержал:

— Это те самые записи?

— Да.

— Вы позволите? — Он протянул руку к тетрадке.

— Пожалуйста. — Наташа с готовностью подала ее Николаю.

Он раскрыл тетрадь и стал читать, прихлебывая чай из своей объемистой кружки. Впрочем, уже через несколько минут он напрочь забыл о чае и с головой ушел в записи Митрохина.

— Кольша, мне кажется, ты выбрал не самое удачное место и время для чтения… — мягко упрекнула его мать.

— Что? — вскинул голову он. — А, да, извините… Я сейчас…

Николай встал и вышел с тетрадкой из кухни. Его не было минут тридцать. За это время оставшиеся вдвоем женщины успели как следует познакомиться и разговориться. Искренние Наташины комплименты чудо-пирогу тронули Елену Михайловну — так звали мать Николая, — и она принялась увлеченно рассказывать гостье о своей даче под Зеленоградом, о тамошних замечательных лесах, где и была собрана черника для пирога, о небольшом садике — предмете особой гордости хозяйки.

Наташа рассеянно слушала ее неторопливый, обстоятельный рассказ и постепенно погружалась в блаженное состояние абсолютного покоя. Атмосфера тихого домашнего уюта плюс сытость, приятной теплой волной разлившаяся по телу, доставляла ей неизъяснимое наслаждение. В последнее время ее до предела насыщенная самыми невероятными событиями жизнь неслась вперед стремительным аллюром, передышки выпадали редко, и потому это полузабытое ощущение было таким восхитительно-приятным. Она тихо млела от удовольствия, желая лишь одного — чтобы все это длилось как можно дольше.

Но тут на кухню буквально ворвался Николай, какой-то взъерошенный, возбужденный. Он плюхнулся на табурет напротив Наташи и, перебив мать, немедленно спросил:

— Скажите, откуда у вас эта тетрадь? Это ваша работа?!

«О, Господи! — с мимолетным раздражением подумала Наташа. — Опять двадцать пять… И когда только все это закончится!..»

Прерывать свою сытую, теплую полудрему не хотелось ужасно. Застигнутая врасплох напористыми вопросами Николая Наташа вздохнула и не нашла ничего лучше, чем сказать правду:

— Нет, не моя… Это работа одного моего знакомого, он сейчас в больнице, и вот я… А что, вы находите эти записи интересными?

— Чрезвычайно! То есть, то, что здесь изложено, конечно, очень неожиданно и… даже спорно, но… — Николай взлохматил волосы и, вскочив, заметался по кухне, взволнованно бросая обрывки фраз. — Все это нуждается в серьезной проверке… Надо самым тщательным образом… А лучше всего — попробовать изготовить опытный образец… — Подумать только, он предлагал именно то, что и требовала от Наташи «рыбка»!

Возбуждение Николая стало передаваться и ей. В ее глазах медленно разгорались огоньки азарта, она невольно начала прикидывать, как лучше повести этот важный разговор. Стараясь не выказывать своего особого интереса к теме, Наташа как можно равнодушнее спросила:

— Николай, а вы сами не смогли бы заняться этим? Я могла бы заплатить за эту работу столько, сколько вы скажете…

— Наташа, милая моя, да я сам готов вам заплатить, только чтоб спокойно покопаться в этих записях и во всем разобраться! — радостно воскликнул он. — Вы даже не можете представить себе, насколько это интересно!

— Нет уж, давайте договариваться серьезно, как взрослые люди, — покачала головой Наташа. — Вы выполняете для меня определенную работу, а я вам за нее плачу. Назовите сумму.

— Ну, я не знаю… — развел Николай руками и нерешительно взглянул на мать. Елена Михайловна демонстративно пожала плечами и стала убирать со стола. Кажется, ей не понравилось то, что сын так бесцеремонно оборвал их с Наташей неторопливую беседу.

— Тогда так. — Наташа достала из сумочки пачку и положила на стол. — Здесь десять тысяч долларов — это аванс. Если вам, Николай, удастся по материалам из этой тетрадки сделать действующий образец готового изделия, вы получите в пять раз больше. И еще — постарайтесь, пожалуйста, с этим делом не тянуть. Со своей стороны я обещаю, что ваша оперативность будет оценена дополнительно.

Молодой человек и вовсе растерялся — он никак не ожидал, что эта милая девушка располагает такими серьезными суммами. Он опять взъерошил волосы и задумчиво спросил:

— Скажите, а если мне потребуется помощь, могу я привлечь к этой работе еще кого-нибудь?

— Разумеется, причем услуги ваших помощников также будут оплачены. Но я просила бы не посвящать пока в наши дела лишних людей. Ведь если из этого дела действительно может выйти толк, нам с вами лучше до поры до времени держать его в тайне, не правда ли, Елена Михайловна?

— Вы сказали «нам с вами»? — удивилась хозяйка.

— Да. Я гарантирую вам, что Николай, как непосредственный разработчик изделия, будет иметь определенный процент в доходах от реализации всего проекта.

Наташа не кривила душой, ей и вправду вдруг захотелось поделиться частью своего будущего миллиарда с этими людьми. Отчего-то она сразу прониклась к ним доверием и симпатией. Особенно ей понравилась приветливая, мягкая и очень домашняя Елена Михайловна, от нее исходило какое-то особое тепло и спокойствие, которого так не доставало Наташе после смерти бабушки. С Николаем толком познакомиться не удалось, но и он тоже успел расположить ее к себе, возможно, тем, что с ходу оценил записи Митрохина и избавил от необходимости продолжать надоевшие поиски специалистов.

Наташина миссия окончилась, пора было прощаться. Собственно, уходить из гостеприимного дома Ярославцевых, возвращаться в свою пустую квартирку Наташе совсем не хотелось. Но пачка денег на столе словно подвела черту под разговором, оставаться здесь стало вроде бы уже незачем. К тому же после короткой деловой части беседы гостья внезапно почувствовала непонятную неловкость, словно она предложила симпатичным хозяевам какую-то сомнительную сделку.

— Ну вот, вроде, и все… — Наташа поднялась из-за стола. — Да, здесь мои телефоны, — она положила рядом с деньгами визитку, — но лучше звоните мне по мобильному, — написала на карточке номер и вышла из кухни.

За ней следом в коридор вышли и хозяева. Николай помог надеть Наташе шубу, и они простились, мило улыбнувшись друг другу на прощанье фиолетовыми от черники губами.

Наташа села в машину, но заводить ее не стала. Ехать домой не хотелось ни капельки. На душе было как-то маетно, неспокойно. Наташа никогда в жизни не курила, а тут ей вдруг захотелось закурить. Она внезапно и очень остро, даже болезненно ощутила свое одиночество, неприкаянность и, конечно, сразу вспомнила бабулю.

С жуткой смесью стыда и раскаянья Наташа поняла, что в сумасшедшей круговерти своей суетливой жизни она напрочь забыла о самом дорогом своем человеке! Она пропустила бабулины сороковины, да что там поминки, за последние две-три недели она вообще ни разу не вспомнила о ней!

«Да как же так?!.. Что же это со мною?… Стыдно, стыдно-то как, Господи…» — оцепенело думала она.

Несколько минут она провела в мучительной, тягостной неподвижности, потом вышла из машины и с решительным и злым лицом подошла к ближайшей палатке.

— Бутылку водки, — сердито бросила она продавцу, сунув в окошко деньги.

Вернувшись за руль «Форда», Наташа все с тем же каменным лицом завела машину и отправилась в неблизкий путь. Она ехала к своей бабуле.

На кладбище было абсолютно безлюдно и нереально, сказочно тихо. Наташе пришлось довольно долго ходить меж ровных рядов могильных холмиков, прежде чем она нашла, наконец, бабушкин. Тусклый свет далекого фонаря помог разглядеть в темноте знакомый кованый крест и латунную табличку с надписью «Бутысина Екатерина Даниловна». Могила была покрыта густым и пушистым Снежным покрывалом, это делало ее нарядной, умиротворенной и будто бы даже уютной. Во всяком случае, нынешний ее вид не имел ничего общего с пугающей, рвущей душу картиной свежевырытой ямы на похоронах.

Наташа хотела было стряхнуть снег с венков и креста, но передумала — ей вдруг стало неловко нарушать эту гармонию красоты и покоя. Вместо этого она достала бутылку и открутила пробку.

— Прости меня, бабуленька… — тихо сказала она и, запрокинув голову, сделала глоток прямо из бутылки.

Водка огнем обожгла горло, у Наташи сразу перехватило дыхание и выступили слезы. Она схватила горсть снега и торопливо сунула его в рот. Едва отдышавшись, она почувствовала; как хмель жаркой волной ударил в голову, ноги вмиг ослабели, и Наташа растерянно и беспомощно опустилась прямо на снег.

— Вот так вот, бабуленька, вот так… — прошептала она.

Ей хотелось рассказать бабушке о своих достижениях, о том, как она теперь богата, какая у нее крутая машина и роскошная шуба и сколько самых разных нарядов ждет своего часа в ее гардеробе, но она не произнесла больше ни слова.

С безнадежной ясностью Наташа поняла вдруг, что пустить пыль в глаза, обмануть, ввести в заблуждение можно только живых. Мертвых не обманешь. И если смотрит на нее сейчас с небес ее бабуля, то видит она лишь то, что есть на самом деле. Свою бесконечно одинокую, несчастную и растерянную внучку.

Отчаянье, жалость к себе, обида на горькую свою судьбу разом впились в сердце, и Наташа бурно, не стесняясь и не сдерживаясь, разрыдалась.

Она плакала долго, словно стараясь выплакать до капельки и оставить вместе со слезами здесь, на кладбище, всю свою боль, безысходность и тоску.

Сколько времени она провела в слезах, сидя в своей шикарной шубе прямо на снегу, она не знала. Но постепенно боль ушла, осталось только ощущение безмерной усталости и зияющей душевной пустоты. Наташа встала, умылась снегом и направилась к выходу. Початую бутылку она захватила с собой и оставила ее на асфальте у кладбищенских ворот.

— Эй, красавица! Ты хоть скажи, кого поминать-то? — услыхала она, садясь в машину.

Наташа оглянулась — у ворот с ее бутылкой в руках стоял, виновато улыбаясь, затрапезного вида мужичок в поношенном тулупе, по всей видимости, сторож.

— Екатерину… — негромко ответила она осевшим от слез голосом.

— Екатерину, значит… — кивнул сторож и добавил смущенно: — Ты не подумай плохого, дочка, я ж со всем уважением… Не сердись, поезжай с Богом…

— До свидания, — кивнула ему Наташа… Она вернулась домой за полночь, быстро разделась и забралась в постель. Усталость давила стопудовым грузом, мыслей не было никаких, и ее глаза закрылись сами собой. Перед Наташей чередой пронеслись люди и события минувшего дня — недовольные и насмешливые лица компьютерных спецов, затюканный Женька, гостеприимные Ярославцевы, бабушкина могила, сторож на кладбище…

На нее стремительно и неотвратимо надвигался сон, но в самый последний миг перед тем, как окончательно провалиться в него, Наташа вспомнила, где она видела Колю Ярославцева — позапрошлой ночью во сне…

Часть третья МОРЕ ВОЛНУЕТСЯ — РАЗ…

31

Встала Наташа поздно и выспалась превосходно. Тем не менее настроение у нее было неважным, и делать ничего не хотелось. Она бесцельно слонялась по квартире, избегая даже смотреть в сторону ноутбука. Во-первых, следующее задание могло появиться, видимо, только после завершения работ Коли Ярославцева, а во-вторых… Во-вторых — она сейчас прямо-таки ненавидела этот дьявольский черный ящик и проклинала свою дурацкую затею с миллиардом.

Зазвонил телефон — Наташа решила, что это наверняка Левчик, и не стала снимать трубку. Вместо этого она совершенно неожиданно для себя самой решила испечь шарлотку. Замесила тесто, почистила и нарезала кубиками яблоки, как следует перемешала все это и поставила форму в духовку. — Потом поставила на плиту чайник и присела за стол.

Сидеть просто так, без дела, было глупо, а компьютер стоял прямо перед ней, и Наташа нехотя дотронулась до мышки. Ноутбук ожил, на экран выплыла пучеглазая рыба. Спокойно смотреть на ее глупую физиономию.

Наташа уже не могла. Она запустила режим «Диалог» — просто так, на всякий случай — и, к своему немалому удивлению, увидела новое распоряжение «рыбки».

«Вам надлежит в течение пяти дней приобрести максимальный пакет акций Московского завода счетных и аналитических машин (СиАМ). В настоящее время 51 % акций принадлежит Группе компаний „Хан“, 25 % — НПО „Инфотехника“, остальные акции находятся в собственности трудового коллектива завода».

Вот оно! Вот!!!

Перед Наташей наконец-то разом открылся стратегический замысел «рыбки». Сначала — открытие безумного изобретателя, потом — специалист, который доведет его идеи до опытного образца, и теперь — завод для выпуска готовых изделий! Конечно, все, что она делала до сегодняшнего дня, — казино, антиквариат, клады, биржевые торги — все было лишь подготовкой, прелюдией к решающему штурму. Самое главное начиналось именно сейчас!

От утренней апатии не осталось и следа, желание немедленно начать действовать тут же вспыхнуло факелом и захватило Наташу целиком. Она потянулась к телефону — звонить Левчику, дать указания насчет срочной покупки акций. Торопливо набрала его номер, в трубке послышались сигналы вызова, потом — щелчок и знакомый, чуть раздраженный голос:

— Слушаю!

Она уже открыла рот, чтоб огорошить своего верного помощника новым неожиданным заданием, но в этот момент в ее голове тревожным набатом громыхнуло внезапное и категоричное «СТОП!» Этот сигнал был настолько силен, что Наташа в испуге буквально швырнула трубку на рычаг телефона.

— Стоп! — сказала она себе вслух и еще раз повторила. — Стоп!

Наступал самый важный и ответственный этап в ее миллиардной эпопее. Теперь каждый ее шаг должен быть предельно выверен и безошибочно точен. Конечно, проще всего — передоверить, как обычно, все хлопоты Левчику и спокойно ждать, когда миллиард сам свалится ей в руки. Но можно ли было ему так безоговорочно доверять? — на этот вопрос у Наташи сейчас не было однозначного ответа.

Еще пару недель назад такие сомнения не могли бы прийти ей в голову. Левчик тогда был предан ей всем сердцем. Была ли это любовь или нет — не важно, важно было то, что на него можно было полагаться без малейшей оглядки. Но теперь — Наташа необъяснимым образом безошибочно чувствовала это — ситуация радикально изменилась. Ей было ясно — от прежней любви — или что там у него было — Левчика ничего не осталось.

Это обстоятельство ее нисколько не огорчало, даже наоборот. Но в том, что он, явно потеряв к ней интерес как к женщине, при этом согласился перейти на работу в «Цну», безусловно был какой-то расчет. У Наташи подспудно стали возникать неясные, смутные подозрения — а не ведет ли с нею Левчик часом какую-то свою хитрую игру?

Так это было на самом деле или нет, наверняка Наташа не знала, но и доверить ему выполнение самого главного, финального поручения «рыбки» она не могла. Нет, это задание она выполнит сама, причем постарается все сделать тихо, без излишней огласки!

Приняв решение, она стала торопливо собираться. Когда она была почти готова, и ей оставалось лишь надеть шубу, Наташа почувствовала сильный и резкий запах гари. Это в духовке горела ее шарлотка…

Весь день Наташа собирала информацию о заводе и его владельцах. Ей удалось разыскать и встретиться с бывшим директором СиАМа. Он руководил заводом в пору приватизации и поведал Наташе немало интересного о прошлых и нынешних владельцах завода. Рассказал он и о его нелегкой судьбе, о том, как и почему некогда преуспевающее предприятие превратилось в то, чем оно являлось теперь.

СиАМ никогда не относился к гигантам отечественной индустрии. В советские времена этот небольшой, но вполне благополучный завод выпускал главным образом допотопное и узкоспециальное оборудование для нужд ПВО, а из гражданской продукции — калькуляторы и простенькие электронные игрушки типа «Ну, погоди!». Но грянула перестройка, а следом — реформы, конверсия, приватизация… Прекратились заказы оборонки, примитивные калькуляторы и игрушки не пользовались спросом, завод стал гибнуть. Дирекцией конечно, предпринимались судорожные попытки удержаться на плаву. Предлагали различные совместные проекты западным фирмам — ни одна не отозвалась. Пробовали начать выпуск комплектующих для телевизоров, но наши телевизионные заводы один за другим останавливали производство, не выдержав конкуренции с японской и корейской техникой. После этого Си AM окончательно встал. Он был спешно приватизирован, но и это не помогло вдохнуть в него жизнь.

Чем завод стал ныне, Наташа смогла увидеть сама, съездив туда после встречи с директором. Производственные корпуса СиАМа стояли пустыми, с выбитыми стеклами и полностью разграбленными цехами. Здесь, вероятно, неплохо поживились охотники за металлоломом — все, что могло представлять хоть какую-нибудь ценность, с завода было вынесено. В одном из корпусов, правда, работали несколько маленьких фирмочек, арендующих у завода помещения. Одна изготавливала каменные надгробья и памятники, другая занималась ремонтом автомобилей, третья — вообще непонятно чем. Наташа долго беседовала со скучающим охранником на проходной и с пожилой женщиной в шерстяном платке и старой телогрейке — единственным человеком в здании заводоуправления, которая представилась ей дежурным администратором.

К вечеру она уже довольно хорошо представляла себе нынешнее положение завода. Из своего «Фоки» Наташа сделала несколько звонков по мобильнику, а потом, дождавшись окончания рабочего дня, отправилась в офис «Цны». Надо было еще раздобыть кое-какую информацию, подготовить несколько документов, и свидетели при этом ей были совсем не нужны.

То, что не удалось выяснить в своем офисе, она узнала вечером от безотказной «рыбки»…

На следующее утро Наташа приехала в офис самой первой, раньше всех остальных своих сотрудников. Ей нужен был главный бухгалтер, и едва он появился на работе, она пригласила его в свой кабинет.

— Дмитрий Валерьевич, мне нужно, чтобы вы немедленно подготовили документы на два аккредитива. Здесь указаны суммы и реквизиты банков, куда следует перевести деньги. — Она протянула бухгалтеру листок.

Тот надел очки, взглянул на бумагу, и его лицо испуганно вытянулось.

— Наталья Александровна, как же так?… Без Льва Сергеевича?… Он в курсе этих платежей?

— Какое это имеет значение?! — раздраженно спросила Наташа. — Ваш директор — я, и вы обязаны выполнять мои распоряжения!

— Но… Нет, Наталья Александровна, без санкции Усачева я это сделать не могу. — Голос бухгалтера обрел твердость и уверенность, он был непреклонен. — Суммы очень велики, к тому же здесь не указано, под какие договора…

— Хватит! — резко оборвала его Наташа.

«Вот, значит, как?! Господи, какой же дурой я была! Ясно, как день, — Левчик поставил сюда своих людей, и все они работают только на него! Я для них — никто, пустое место, дырка от бублика!»

Гневно зыркнув на бухгалтера, она взяла телефон и набрала номер Левчика.

— Лев, в чем дело?! Кого ты набрал в нашу фирму?! Почему твои люди занимаются саботажем?!! — сердито кричала она в трубку. — Как это «что случилось»?! Наш бухгалтер отказывается делать то, что я ему говорю! Он просто плюет на меня, понимаешь?! Да, он здесь, рядом… — Наташа, не взглянув на бухгалтера, протянула ему трубку. — Вас…

— Слушаю, Лев Сергеевич, — в высшей степени почтительно пробормотал он в трубку.

Левчик, видимо, вставлял ему по полной программе — лицо несчастного главбуха опять испуганно вытянулось и побледнело.

— Но, Лев Сергеевич, такие суммы и неизвестно подо что… — пролепетал он и замолчал, продолжая бледнеть. Наконец он едва вымолвил: — Слушаюсь, — и передал трубку Наташе.

— Наташ, ты уж не сердись на этого дурака, — услышала она извиняющийся, примирительный голос Левчика. — Сама виновата — надо чаще на работе бывать, а то твои подчиненные уж забывать тебя стали!.. Куда деньги-то переводишь?

— Потом скажу, не по телефону, — все еще сердито ответила Наташа. — А сейчас извини, Лева, я очень спешу.

Она положила трубку и раздраженно бросила главбуху:

— Через полчаса мы с вами едем в банк, чтоб все документы были готовы. Идите!

В банке все прошло гладко — разделы, касающиеся целей, с которыми переводятся деньги, Наташа заполнила сама, уже после того, как бумаги подписал бухгалтер.

Получив банковские гарантии и документы на аккредитивы, Наташа отправилась к первому из совладельцев СиАМа…

НПО «Инфотехника» в свое время было второпях слеплено из одного из многочисленных Главков Министерства электронной промышленности. Предполагалось, что новое образование, освобожденное от гнета административно-командной системы, сможет проявить инициативу и предприимчивость и составит конкуренцию наводнившей страну импортной электронике. Однако, отправленное экономическими реформами в свободное рыночное плаванье, ныне НПО благополучно шло ко дну. Битва с монстрами западной экономики так и не состоялась — за все время своего существования «Инфотехника» не смогла довести до серийного выпуска ни одного мало-мальски конкурентоспособного изделия. Все толковые специалисты оттуда давным-давно разбежались, оставшиеся ждали пенсии, целыми днями слонялись без дел, травили анекдоты, гоняли чаи и выживали лишь тем, что сдавали в аренду коммерческим структурам пять из шести этажей представительного и престижного сталинского здания бывшего Главка в центре столицы.

Наташа вихрем ворвалась в приемную генерального директора НПО и, бросив на ходу секретарю «я по делу», прошмыгнула в кабинет шефа. Ленивая девица, вяло полировавшая пилочкой ногти, только удивленно вскинула брови — видимо, по такому странному поводу в этот кабинет давненько уже никто не захаживал.

— Что вам нужно, девушка? — спросил ее хозяин кабинета, пожилой седовласый мужчина с рыхлым, одутловатым лицом.

— Здравствуйте, Григорий Кузьмич. Я — Наталья Александровна Цыбина, директор компании «Цна», — представилась Наташа и, не дожидаясь приглашения, села напротив мужчины. — А привело меня к вам одно небольшое дельце. Я хочу купить ваш пакет акций завода Си AM.

— Что? — растерялся директор.

— Я хочу приобрести принадлежащие НПО «Инфотехника» двадцать пять процентов акций Московского завода счетных и аналитических машин, — медленно и значительно повторила Наташа.

— Вы шутите? — неуверенно улыбнулся Григорий Кузьмич.

— Ничуть, — предельно серьезно взглянула на него Наташа и стала доставать из портфеля бумаги. — Более того, договор на продажу акций я намерена подписать с вами немедленно.

— Но послушайте, Наталья… э-э-э…

— Александровна.

— Наталья Александровна, мне надо сначала изучить состояние дел на заводе, собрать совет директоров, посоветоваться, обсудить ваше предложение… А сегодня… Нет, это исключено, серьезные дела так не делаются!

— Бросьте, Григорий Кузьмич, именно так и делаются серьезные дела! — перебила его Наташа. — А насчет всего остального… Вам, как, впрочем, и мне, прекрасно известно, что абсолютно никаких дел на заводе нет, и изучать, следовательно, нечего. Завод разрушен и разграблен, на данный момент он не представляет никакой ценности и в обозримом будущем представлять не будет. Что касается цены, то сейчас он стоит ровно столько, сколько стоит земля, на которой он расположен, и ни копейкой дороже! И советоваться, дорогой Григорий Кузьмич, вам не о чем, да, честно говоря, и не с кем, потому что все умные люди из вашего объединения давно ушли, а единственный деловой и здравомыслящий человек, который остался, — это вы сами! Поэтому давайте не будем тянуть резину и перейдем к делу!

— Хм… — задумчиво хмыкнул хозяин кабинета. — Ну хорошо, я готов выслушать ваши предложения, но это, заметьте, совсем не означает, что я готов продать наши акции.

— Разумное решение, — кивнула Наташа. — Итак, я предлагаю вам пятьдесят центов за акцию. Причем деньги уже переведены в ваш банк — вот документы на аккредитив и банковские гарантии. — Она протянула бумаги директору, и тот немедленно в них уткнулся. — Хочу вам заметить, Григорий Кузьмич, что за те руины, что представляет завод сейчас, ни один человек на свете не даст и пятой части этой суммы.

— Откуда же такой альтруизм, Наталья Александровна? — поинтересовался мужчина, не отрываясь от документов.

— Да какой альтруизм в наше суровое время, о чем вы говорите?! — рассмеялась Наташа. — Я плачу за ваши акции так много по одной простой причине — они нужны мне сейчас, завтра я уже не дам за них и десяти центов. Это, Григорий Кузьмич, — эксклюзивное предложение, специально и только для вас, чтобы развеять все ваши сомнения! Так что решайтесь скорее, дорогой Григорий Кузьмич, такой шанс упускать нельзя! Я готова ждать вашего вердикта… — Наташа взглянула на часы, — только сорок минут.

— Да-да, Наталья Александровна, — пробормотал директор, словно не расслышав последних слов Наташи. — Вы посидите здесь немного, я сейчас вернусь.

«Побежал проверять платежи, — подумала Наташа, — ну-ну…»

Он вернулся через десять минут, плюхнулся в кресло и тяжело вздохнул:

— Да-а-а, Наталья Александровна, предложение ваше чрезвычайно интересное, даже заманчивое, но… Что-то, знаете ли, меня останавливает, чего-то не хватает… — директор вперил в нее тяжелый, неподвижный взгляд.

— Может быть, этого? — Наташа извлекла из портфеля объемистый конверт и положила на стол.

Хозяин кабинета ленивым, рассеянным движением взял конверт и, мельком заглянув внутрь, бросил его в ящик стола.

— Кхм-м-м… Ну что ж, пожалуй надо соглашаться, — он еще раз вздохнул и потянулся за ручкой.

На договор легла лихая, размашистая подпись, а следом — и печать. Наташа взяла документы и встала.

— Григорий Кузьмич, я хочу попросить вас об одной услуге — не оглашайте, пожалуйста, факт нашей сделки по крайней мере до завтрашнего вечера.

— Но, Наталья Александровна, такая услуга стоит дороже… — директор едва заметно кивнул на ящик стола, куда он спрятал конверт с деньгами.

— Согласна, Григорий Кузьмич, еще столько же вы получите завтра вечером, если сдержите слово. Так вы обещаете?

— Хорошо, обещаю, — он встал из-за стола и улыбнулся. — Наталья Александровна, а не отметить ли нам, как водится, это дело, а? Ведь такие сделки не каждый день случаются!

— Рада бы, Григорий Кузьмич, да не могу, честное слово! Все дела, дела, будь они неладны! — развела руками Наташа.

— Ну что ж, тогда не смею задерживать, всего вам доброго, и — до завтра… — многозначительно закончил он…

Следующей и главной целью Наташи был глава Группы компаний «Хан» господин Ханевский.

Есть лещи и есть подлещики, есть грузди и есть подгруздки, есть полковники и есть подполковники. Сергей Петрович Ханевский был «подолигарховиком». Иными словами, на полноценного олигарха — такого, как Березовский, Гусинский или Потанин, — он пока еще не тянул, но, в то же время, и назвать его рядовым предпринимателем тоже было никак нельзя. Давно уже перерос Сергей Петрович рядовых предпринимателей, и имя Хана (так его уже давным-давно звали за глаза) знали в московских деловых кругах все, от банкиров до ларёчников.

Состояние Хана было обширным и разнообразным — крупная рекламная компания, собственный телеканал (правда, дециметровый), издательство, кое-какие печатные издания, продюсерская фирма, студия звукозаписи, ну и по мелочам — несколько магазинов, модный ночной клуб, парочка ресторанов, кинотеатры, казино (то самое, кстати, которое обчистила в свое время Наташа)… Все это хозяйство было прекрасно отлажено, работало как часы и приносило своему владельцу регулярный и солидный доход.

Завод СиАМ в этом семействе высокорентабельных предприятий был гадким утенком. Сергей Петрович приобрел его случайно, поддавшись внезапно возникшему мимолетному искушению. Была у него давняя и несколько наивная мечта — стать полноценным фабрикантом, наладить выпуск собственной промышленной продукции со своим гордым именем на упаковке.

Увы, очень скоро выяснилось, что производство — дело долгое, хлопотное и малодоходное. Поняв это, Сергей Петрович попытался было избавиться от акций гибнущего завода, столь неосмотрительно приобретенных им, но никто за них не давал и половины его цепы. Тогда он проклял свою затею и махнул на завод рукой. За все время, пока господин Ханевский владел контрольным пакетом, он не вложил в свое приобретение ни копейки, и вообще постарался забыть о том, что среди его разнокалиберной собственности есть такая мелочь, как бездействующий завод.

Попасть на прием к подолигарховику было непросто, поэтому Наташа еще накануне позвонила в его офис и попросила о встрече, сказав, что на определенных условиях готова заплатить господину Ханевскому миллион долларов. Столь щедрое предложение таинственной незнакомки не могло не заинтересовать жадного до денег Хана, согласие на встречу было дано немедленно.

Наташа появилась в приемной Ханевского ровно за три минуты до условленного времени.

— Моя фамилия Цыбина, у меня назначена встреча с Сергеем Петровичем, — обратилась она к секретарю.

Девушка заглянула в свой кондуит и доложила шефу о посетительнице. Тот распорядился ее впустить.

Хан оказался высоченным, массивным, прямо-таки монументальным мрачным мужиком без возраста. Ему с равным успехом можно было дать и тридцать пять лет и пятьдесят. Он восседал за огромных размеров, под стать своей фигуре, столом и, не поднимая глаз на вошедшую Наташу, листал какие-то документы. Она подошла вплотную к нему и остановилась, терпеливо ожидая, когда на нее соизволят обратить внимание. Наконец, Ханевский отложил бумаги и взглянул на гостью.

— Вам придется излагать свое дело как можно короче — я очень тороплюсь, — резким тоном, не поздоровавшись, холодно пророкотал Хан. — Вы говорили, что готовы заплатить мне миллион. За что?

— За ваш пакет акций завода СиАМ. И не миллион, Сергей Петрович, а несколько больше, — так же холодно, даже сердито ответила Наташа.

— Я ничего о вас не знаю. Откуда у вас такие деньги? — по лицу Хана невозможно было понять — интересно ему это предложение или нет.

— Это не имеет отношения к нашему делу. Вы готовы продать мне акции?

— Может быть. Давайте вернемся к этому вопросу дня через три, — Ханевский снова уткнулся в бумаги.

— Я хочу приобрести их сегодня, — настаивала Наташа.

— Это невозможно. Надо подготовиться, навести справки, обсудить цену, условия… И потом, я, кажется, уже сказал вам, что сегодня я занят! — Хан равнодушно чеканил слова, не отрывая глаз от своих документов.

Наташа стала терять терпение, манера общения Ханевского была вызывающей, даже оскорбительной для нее. Она с грохотом выдернула из-за стола кресло и уселась прямо против невозмутимого хозяина кабинета.

— Вот что, Сергей Петрович, вы покупали свои акции по шестьдесят пять центов за штуку. Причем это были додефолтовские, шальные, легкие шестьдесят пять центов. Я же предлагаю вам семьдесят. Нынешних, полновесных. Но при этом ваши акции мне нужны именно сегодня!

— Сегодня, завтра или через три дня — какая вам разница? Почему это так важно для вас? И вообще, зачем вам понадобился этот самый СиАМ? — Хан вперил в нее тяжелый и немигающий, как у рептилии, взгляд.

Наташа хладнокровно пропустила все эти бестактные вопросы мимо ушей.

— Сергей Петрович, сколько раз вы пытались продать свой пакет? Трижды, четырежды? У вас ничего из этого не вышло — никто не давал вам за него больше двадцати центов. И знаете почему? Завод разграблен и разрушен, он мертв, он абсолютно никому не нужен. Десять центов — такова сейчас его реальная цена. Я предлагаю вам в семь раз больше, и вы еще, извините, кочевряжитесь! — возмущенно воскликнув, закончила она.

На полностью лишенном эмоций лице Хана возникло некое подобие улыбки.

— Если за товар дают семьдесят центов, значит он стоит семьдесят центов. Как минимум. И еще. Вы хотите купить акции сегодня, расплачиваться вы тоже собираетесь сегодня?

— Я уже расплатилась. Деньги переведены в ваш банк на аккредитив — вот документы. Нам с вами нужно только подписать договор.

— Хорошо, мы его подпишем, — лениво кивнул Ханевский и добавил: — На днях.

Это было форменное издевательство! Наташа вспыхнула, вскочила с кресла и стала собирать бумаги.

— Значит так, Сергей Петрович. Я ухожу. Пока я у вас в кабинете — мое предложение еще в силе. Если вы позвоните мне сегодня до вечера, я заплачу по пятьдесят центов за акцию. Завтра я уже не дам вам больше двадцати. Послезавтра я не возьму ваши акции даже даром. Всего хорошего!

Наташа сложила документы в портфель, холодно кивнула и повернулась к выходу. Она неторопливо шла через огромный кабинет, стараясь выглядеть невозмутимой, но с каждым своим шагом напряженно и трепетно ждала окрика Хана. Сергей Петрович молчал. И только когда она уже коснулась дверной ручки, сзади мрачно громыхнуло долгожданное:

— Постойте…

Из офиса Ханевского Наташа вылетела, как на крыльях. Она ликовала. Ей удалось сделать самое трудное — обломать обоих крупных акционеров СиАМа. Пятьдесят один плюс двадцать пять — семьдесят шесть процентов акций завода отныне принадлежали ЗАО «Цна»! Фактически завод стал ее!

Наташа запрыгнула в свою машину. От возбуждения и радости внутри все дрожало, неистовое торжество победительницы душило ее, искало выхода. Чтоб не перепугать прохожих, она врубила на полную мощь музыку и, заглушая ее, в полный голос завопила:

— Ур-р-ра!!! Победа!!! Виктория!!! Ура!!!

Стало чуть поспокойнее, но все равно — радости было так много, что ею просто-таки необходимо было с кем-нибудь поделиться! Наташа прикинула, к кому можно было бы сейчас нагрянуть в гости. О Левчике не хотелось и думать, знакомые по кафедре вдруг показались и вовсе далекими и чужими. И тут она поняла, с кем ей хочется встретиться! Вспомнился позавчерашний пирог с черникой, улыбчивая гостеприимная Елена Михайловна и взъерошенный, смешной и милый Коля Ярославцев.

Было немного неудобно нагрянуть вот так вдруг, без приглашения, но настроение Наташи было таким легким и беспечным, что она, не колеблясь, завела своего «Фоку». «А, ерунда! Скажу, что просто проезжала мимо, ну и…» — решила она…

По дороге Наташа купила на всякий случай бутылку вина и сунула ее в портфель, к бумагам. На третий этаж она взбежала по лестнице, без лифта, и, слегка запыхавшись, позвонила в дверь квартиры Ярославцевых.

— Вы?! — дверь открыл изумленный Николай.

— Я! — засмеялась его удивлению Наташа. — Можно войти?

— Да, конечно!.. Я очень рад… Надо же, я как раз собирался…

В коридоре появилась Елена Михайловна.

— Наташа, здравствуйте, как вы кстати! Сто лет жить будете — мы только что о вас вспоминали. Ну вот, Кольша, я же говорила, что надо позвонить! Проходите, проходите…

— А что случилось? — спросила без тени тревоги Наташа. В такой замечательный день ничего плохого произойти не могло!

— Да ничего особенного, просто мы после вашего визита никак не можем прийти в себя! — засмеялась Елена Михайловна. — Кольша вашей тетрадки из рук не выпускает и вообще, кажется, малость того…

— Да, Наташа, ваша тетрадка — это… — Николай развел руками, и Наташа заметила, что в правой — записи Митрохина. — Я уверен, из этого непременно выйдет нечто грандиозное! И знаете, кое-какие идеи у меня уже вроде бы появились.

— Правда?! — воскликнула Наташа. — Вот здорово! И что же вы придумали?

— Пока немногое, и, наверное, еще рано об этом говорить…

— Ну пожалуйста, Коля!..

Молодой человек пожал плечами и улыбнулся.

— Если вы настаиваете… Хорошо. Прошу вас. — Он жестом пригласил Наташу в просторную гостиную.

Все трое уселись за старомодный круглый стол, и Николай увлеченно принялся объяснять суть открытия Митрохина и описывать возможные перспективы его реализации. Он завелся почти сразу, после первых же двух-трех фраз. Было видно, что тема поглотила его с головой, он говорил взволнованно, с необыкновенным жаром, поминутно взлохмачивая свою шевелюру и сверкая возбужденно горящими глазами. Смотреть на него было — одно удовольствие. Но слушать…

Речь Николая была настолько густо насыщена всевозможными специальными терминами и компьютерным сленгом, что понять хоть что-нибудь из его слов было совершенно невозможно. Какое-то время Наташа добросовестно пыталась вникнуть в эту тарабарщину, но вскоре уразумела, что это безнадежно — он словно говорил на каком-то незнакомом, чудном и очень забавном языке. Это сочетание пылкости лектора с полной неудобоваримостью его слов показалось ей настолько уморительным, что она едва не улыбнулась. С каждой секундой вошедший в раж Николай казался ей все смешней и смешней, она уже с трудом сдерживала неуместную улыбку.

Чтоб не сорваться, Наташа перевела взгляд на Елену Михайловну и увидела, что у нее в глазах тоже пляшут искорки смеха. Почувствовав взгляд гостьи, хозяйка покосилась на нее, их взгляды встретились, и в тот же миг обе женщины, не сдержавшись, разом, как по команде, расхохотались!

Они смеялись безудержно, в голос, взахлеб, и уморительный вид растерянного, ничего не понимающего Николая разжигал этот смех все сильнее — до слез, до боли в животе. Тут и до Коли, наконец, дошла причина столь буйного веселья, и он присоединился к ним, засмеялся смущенно, покачивая взъерошенной головой.

— Простите, я почему-то решил, что вы… Для неспециалиста то, что я здесь нес, наверное, звучало диковато, да? Наташа, а вы вообще-то кто по профессии?

— Ис-то-рик… — всхлипывая от смеха и утирая слезы, еле выдавила она.

Ее признание вызвало новый приступ неистового хохота. Смеялись долго и дружно, а, отсмеявшись, сели пить чай. Потом в ход пошло и Наташино вино, и домашняя наливка Елены Михайловны. Из неторопливой застольной беседы Наташа узнала много любопытного об этой семье. Особенно интересным был рассказ Елены Михайловны о своем муже, отце Николая. Покойный Андрей Николаевич был старше своей жены на двадцать три года.

— Банальная история, — немного грустно улыбалась Елена Михайловна. — Юная студентка по уши влюбилась в своего преподавателя. Профессор Ярославцев читал у нас курс гражданского права, и буквально на первой же лекции я потеряла голову. Он был необычайно эффектен — высокий, по-юношески стройный, с густой гривой темных, с проседью волос. Прибавьте к этому веселый нрав, широчайшую эрудицию и блестящий ум, — и вы поймете, Наташа, что не влюбиться в него было просто невозможно!

По моложавом профессоре тайно вздыхала половина женской части курса, но только решительной и настойчивой Леночке Моисеенко удалось тронуть его, казалось, каменное сердце.

— К счастью, Андрей Николаевич был вдовцом, и мне не пришлось разбивать чужой семьи. Но знаете, Наташа, мне всегда казалось: если б он даже был женат, это бы меня тогда не остановило. Мы поженились, в семидесятом, а через год родился Кольша. Андрей Николаевич был родом из старинной дворянской семьи, и у них было так заведено издавна: старшие сыновья назывались поочередно только Андреями и Николаями.

Овдовела Елена Михайловна, когда сыну едва исполнилось двенадцать, — у мужа отказало сердце. Ей было тогда только тридцать два года, она была молода, умна, красива, и в охотниках за ее рукой и сердцем недостатка не было. Но она предпочла остаться одна и, по ее словам, никогда об этом не жалела.

— Как же так? — удивилась Наташа. — Столько лет одиночества? Это, наверное, ужасно тяжело?

— Ну, во-первых, у меня был Кольша, а во-вторых… — Елена Михайловна задумчиво водила пальцем по ободку чашки. — Знаете, Наташа, если любить человека по-настоящему и быть по-настоящему верной ему живому, то оставаться верной памяти любимого совсем несложно…

Потом хозяева расспрашивали Наташу о себе, и она неожиданно подробно рассказала и о родителях, и о бабушке, и о своем нынешнем одиночестве. Только о происхождении своего богатства она не произнесла ни слова. О том, чтобы сказать правду о сказочном ноутбуке, не могло быть и речи, а что-то придумывать на ходу, врать, изворачиваться она просто не могла. Наташа с опасением ждала прямых вопросов на эту щекотливую тему, но их, к счастью, не последовало.

За разговорами время летело незаметно, несколько раз Наташе приходило в голову, что пора бы уже и честь знать, но уходить не хотелось ни капельки. Может быть, причиной тому была какая-то особая душевная и доверительная атмосфера этого дома, а может быть…

Время от времени Наташа ловила на себе внимательный и теплый взгляд бархатисто-карих глаз Николая, и от этих взглядов томительно и сладко теплело на душе. Иногда она вдруг с удивлением и смущением обнаружу вала, что совсем не слышит, что говорит ей Елена Михайловна, а вместо этого бездумно и заворожено смотрит на ее сына. А когда их взгляды случайно пересекались, они отводили глаза с подозрительной поспешностью.

Стало уже до неприличия поздно, и Наташа, наконец, решительно встала из-за стола.

— Простите, но мне пора.

— Бросьте, Наташа, куда вам торопиться? — улыбнулась Елена Михайловна.

— В самом деле, останьтесь еще, пожалуйста, — попросил, опустив глаза, и Николай.

Наташа, наверное, уступила бы их просьбам (когда еще удастся вот так тихо и спокойно посидеть с этими симпатичными людьми), но тут ей в голову пришла удачная мысль, как ускорить их следующую встречу.

— Нет-нет, уже поздно. Знаете, Коля, у меня дома лежит целая папка черновиков к нашей тетрадке. Может быть, они вам пригодятся? Хотите, я привезу их завтра? Часов в пять, а?

— Ну конечно пригодятся! Еще как пригодятся! — с воодушевлением воскликнул он. — Я буду ждать вас, Наташа…

32

Утром Наташа с неохотой занялась делами. Позвонила Левчику и дала ему задание организовать скупку акций у бывших работяг СиАМа, тех из них, кто в свое время не успел избавиться от казавшихся бесполезными бумажек.

— Надо найти держателя реестра акционеров и пройтись по всему списку. Предлагай по доллару за акцию — это в десять раз больше реальной стоимости. Думаю, с такой ценой у тебя проблем не возникнет.

— Наташ, зачем тебе сдались эти акции? Кто же сейчас вкладывает в производство?

Тем более — в электронику! Ты что, собираешься конкурировать с «Филипсом» или «Сони»?!

— Собираюсь, Лева, — рассмеялась она.

— Ладно тебе, я серьезно!

— И я серьезно! — продолжая смеяться, ответила Наташа и закончила разговор: — Все, действуй!

Едва в трубке послышались сигналы отбоя, Левчик набрал номер босса и доложил о странном задании Наташи. Выслушав его, босс после долгой паузы ответил:

— Ну, Леван, кажется, дождались. Сдается мне, что теперь наша курочка готова снести золотое яичко. Нутром чую, что оно у нее уже в заднице! Если не ошибаюсь, тот тип, к которому она ездила в дурдом, тоже какой-то электронщик?

— Борис Борисыч, но он же шизик! Какой от него толк? — удивился Левчик. — И тот патлатый докторишка из психушки говорил…

— Дятел, не всегда же он был шизиком! — сердито оборвал его босс. — Надо покопаться в его прошлом, узнать, чем он занимался до того, как свихнулся, дома у него побывать. И вот еще что. С этой минуты — глаз с твоей подруги не спускать. Вели своим людям вести ее плотнее. Нам теперь надо держать ухо востро — чтоб, не дай Бог, наша курица свое яичко в чужое лукошко не снесла!

— А если она «хвост» засечет?

— Плевать! Скажешь, что охрану к ней приставил. Что ночей не спишь, о ее безопасности печешься, понял?! Постарайся сам с ней чаще бывать, покадрись с ней, что ли…

Вдруг она растает, да и шепнет тебе что-нибудь на ушко.

— Угу. А что с акциями-то делать? Скупать?

— Скупать, Леван, скупать, дорогой! Как можно больше! Я так думаю, что очень скоро эти акции на вес золота станут!

— Борис Борисыч, так, может, тогда не на ее «Цну» скупать, а на нашу фирму, а? — предложил Левчик.

— А ее «Цна», Леван, — тоже наша фирма. Будет. Понял? Так что делай, что она говорит, и делай как следует! Все!

Положив трубку, босс распорядился предоставить ему всю информацию по заводу Си AM. Быстро пролистал бумаги и снова потянулся к телефону.

Он набрал номер одного своего приятеля, крупного бизнесмена, с которым познакомился минувшим летом на сафари в Кении. У них не было никаких дел друг с другом, до сих пор их связывала только общая страсть к охоте, и общались поэтому они довольно редко, от случая к случаю.

Борис Борисович вежливо поинтересовался делами своего знакомого, спросил о его планах на зимний сезон и предложил вместе сходить на медведя сразу после Нового года. Поболтав ни о чем еще немного, босс, наконец, задал тот самый вопрос, ради которого и звонил.

— Слушай, Серег, есть такой заводик — Си AM, так вот я где-то слышал, что его контрольный пакет вроде как твой. Это правда?

— Ну, — насторожился собеседник, — а что?

— Да есть тут у меня одна задумка… Ты мне его по знакомству не уступишь?

— А я уже продал его, Боб.

— Да? И кому же, если не секрет?

— Да так, дамочке одной… А в чем дело-то?

— Да ни в чем! — натужно засмеялся Борис Борисович. — Продал и продал! Забудь. Ладно, будь здоров!

— Пока.

Хан положил трубку и крепко задумался. Годами брошенный и разграбленный СиАМ совершенно никому не был нужен, а тут вдруг… Нет, неспроста и та напористая девица, и хитрый, осторожный Боб разом проявили к нему интерес! Дело было явно нечисто. На душе у Хана заскребли кошки — он понял, что, продав завод, совершил большую, возможно — очень большую ошибку…

Сразу после звонка Левчику Наташа стала готовиться к встрече с Николаем. Оба ее предыдущих визита к Ярославцевым носили спонтанный характер, к тому же тогда ее не слишком волновало, как она выглядит. Сегодня все было иначе. Сегодня безумно хотелось произвести впечатление на Колю, и ничего важнее этой задачи для нее сейчас не существовало!

Для начала она устроила полную ревизию своего гардероба. По сути, она впервые толком рассмотрела все свои покупки, и то, что она увидела, отнюдь не вызвало ее восторга. Большинство из вещей, купленных в горячке сумасшедшего кутежа, годились для деловых встреч, для великосветских приемов, для отвязных тусовок — для чего угодно, только не для свидания с Николаем. Наташа перемерила несколько нарядов и, придирчиво оглядев себя, осталась недовольной. Нет, все это было не то! То чересчур легкомысленно, то слишком чопорно, то как-то вызывающе, а то и просто — ни к селу, ни к городу…

Время шло, с платьем было абсолютно ничего не ясно, а ведь еще надо было заехать в парикмахерскую! Наташа, в темпе позавтракав, выскочила из дома.

Только в седьмом по счету бутике она нашла то, что искала. За темно-синее, почти такого же цвета, как ее «Фока», платье из какого-то необычайно нежного, струящегося материала Наташа выложила целую кучу денег, но, видит бог, оно того стоило! Платье сидело просто идеально, мягко и ненавязчиво подчеркивая все достоинства ее ладной фигурки. Оно шло и к волосам, и к глазам, а главное — Наташа буквально кожей почувствовала, что эта вещь — ее. Ей так понравилась обнова, что она решила остаться в ней, к тому же, чтоб чувствовать себя свободно, к Платью надо было привыкнуть, обносить его немного.

Потом был салон красоты, где Наташу причесали и сделали подобающий платью макияж. Все эти дела заняли столько времени, что, сев в машину и взглянув на часы, она поняла, что заехать домой уже не успевает. Немного хотелось есть, но это — мелочи. Самое главное — теперь она была готова! Она заскочила в ближайшую кафешку и, наскоро перекусив, поехала к Ярославцевым.

Наташа чувствовала себя во всеоружии, и настроение у нее было просто замечательным. Она уже довольно уверено рулила своим «Фокой», управление машиной больше не требовало предельной концентрации всего ее внимания. Она получила возможность разглядывать другие машины — справа, слева, позади — через зеркало заднего вида. Нельзя сказать, что это занятие было очень увлекательным, но в бесконечных московских пробках лучшего все равно не было. Наташа рассеяно посматривала по сторонам и вскоре обратила внимание на замызганую «девятку», неотступно следующую за «Фокой». Но потом ее мысли переключились на предстоящую встречу с Николаем, и чумазый преследователь напрочь вылетел из ее головы.

Едва она коснулась кнопки звонка, как дверь тут же распахнулась. Так быстро, словно открывший ее Коля ждал прихода Наташи прямо у самого порога.

— Добрый день, — улыбнулся он чуть смущенно. — Проходите, очень рад видеть вас…

Наташа скинула шубку и не без волнения повернулась к Николаю. Как он оценит ее новое платье и вообще — все ее старания произвести на него впечатление? Она заглянула ему в лицо и сразу поняла, что своего добилась, — его глаза горели искренним, неподдельным восхищением.

— О, да вы сегодня просто красавица! Здравствуйте, Наташа. — Из кухни вышла Елена Михайловна. — Чудесное платье, и очень вам к лицу!

— Да, вы… — Николай замялся и, опустив глаза, пробормотал: — Вы в самом деле замечательно выглядите.

— Спасибо. — Наташа засветилась от радости.

Они прошли в гостиную, гели. И вдруг возникла какая-то странная пауза, хозяева будто что-то ждали от Наташи, а чего — она не могла понять. Наконец Коля сказал:

— Наташа, вчера вы обещали привезти черновики…

«Господи!!! Кошмар!!! Клуша несчастная — забыла!.. Стыд-то какой!..» — Наташа с беспомощностью и отчаяньем почувствовала, как в голову ударила горячая волна. Она густо покраснела и совершенно растерялась, не зная, что отвечать. Ситуация была предельно нелепой и ужасно стыдной: обещала привезти материалы для работы, для дела, а заявилась с пустыми руками, зато разряженная как…

— Я… Понимаете, я… — промямлила Наташа.

— Забыли? Ну и Бог с ними! — пришла ей на помощь Елена Михайловна. — И хорошо, что забыли, очень кстати! Вот видишь, Кольша, все одно к одному! Скажите, Наташа, вы любите симфоническую музыку?

— Музыку?… Да, конечно…

— Прелестно! Дело в том, что сегодня мы с приятельницей собирались на концерт в Зал Чайковского. Прекрасная программа — Шуберт, моя любимая Неоконченная симфония. Но вот беда — подруга моя заболела, да и я себя что-то неважно чувствую. Говорю Кольше — сходи, билеты же пропадут, а он и слушать ничего не желает, сидит, ждет эти ваши черновики… Наташенька, милая, может быть, вы с Кольшей… Уверяю вас, вы не пожалеете — это такая музыка!.. Ну нельзя же, честное слово, заниматься только делами или целыми днями сидеть в четырех стенах и бесконечно ломать голову над одним и тем же!

— Мам, ну что ты с этим концертом…

— Не понимаю твоего упрямства, Кольша, тебе же нравится Шуберт! Так как вы на это смотрите, Наташа?

Наташа не знала, как себя вести. Уговаривать тридцатилетнего мужчину, как маленького? Но, с другой стороны, идея Елены Михайловны ей сразу пришлась по душе. Ведь выбирая сегодня платье, она подспудно, в глубине души надеялась именно на это — вдруг они с Николаем смогут пойти куда-нибудь вдвоем…

— Давайте ваши билеты, Елена Михайловна, — решительно кивнула она.

— Вот, возьмите, — хозяйка подала ей сложенную вдвое бумажку.

Елена Михайловна с надеждой смотрела на гостью — она тайком от сына потратила сегодня полдня, чтоб раздобыть для него с Наташей на вечер что-то достойное и интересное, и в итоге вся ее затея повисла на волоске. Все теперь зависело от девушки.

Наташа взглянула на билеты, потом — на часы и вдруг быстро и лукаво подмигнула женщине.

— Знаете, Коля, со мной сегодня происходят странные вещи, — озабоченно обратилась она к молодому человеку. — Сначала, собираясь к вам, я умудрилась забыть то, ради чего, собственно, и ехала, а потом… Потом внезапно заболела моя подруга, и у меня — одной-одинешенькой — нежданно-негаданно оказалось два билета на концерт. Ума не приложу, что мне делать! Просто беда! Вообразите себе — волшебная, романтическая музыка Шуберта и пустое кресло рядом… Может быть, вы окажете любезность и все-таки составите мне компанию? Я буду вам чрезвычайно признательна… А эти несчастные черновики я вам клятвенно обещаю привезти завтра же!

Николай рассмеялся и встал.

— Куда же вы, Коля?… — с наигранным удивлением вскинула на него глаза Наташа.

— Переодеваться… — смеясь, развел он руками. — Я буду готов через пять минут.

Он вышел из гостиной под дружный смех обеих женщин…

Елена Михайловна старалась не зря. Пронзительная, искренняя, светлая лиричность музыки Шуберта как нельзя лучше соответствовала моменту. Нежное пение гобоев и кларнетов, щемящие голоса скрипок и альтов, мягкие звуки виолончелей легко и трепетно проникали в смятенные души Николая и Наташи. При этом оба они очень остро чувствовали присутствие друг друга, и это волнительное ощущение близости, усиленное и украшенное музыкой, невероятно возбуждало и будоражило их.

Так получилось, что во время концерта они не перекинулись и десятком слов, но когда Николай с Наташей покидали Зал Чайковского, обоим казалось, что только что они узнали что-то очень важное — о себе и друг о друге. В задумчивом и молчаливом оцепенении они вышли на Тверскую и, не сговариваясь, не спеша отправились к центру.

Им было хорошо вместе, и затянувшееся молчание их нисколько не тяготило. Лишь у Пушкинской площади Наташа прервала его, спросив Колю об истории его увлечения компьютерами.

Он принялся за неторопливый и обстоятельный рассказ о своей давней, еще детской увлеченности электроникой, о том, как окончив Бауманку, попал по распределению в «почтовый ящик» в Зеленограде, какие светлые головы работали вместе с ним и какие интересные и сложные задачи им доводилось решать. А потом — кризис, закрытие его «ящика», случайные заработки, работа в крутых и не очень фирмах, программы, которые он стряпал за смешные деньги для знакомых и полузнакомых людей. И, наконец, нынешнее свое состояние — положение авторитетного специалиста, «свободного художника», который может позволить себе не гоняться очертя голову за каждым лишним рублем, а заниматься лишь теми проблемами, которые ему на самом деле интересны.

Наташа внимала его рассказу довольно рассеянно, просто слушала завораживающую музыку его теплого, бархатного баритона, смотрела на высокий чистый лоб, на отражающие свет рекламных огней блестящие глаза, на непрерывно движущиеся губы и легкий парок, вылетающий изо рта вместе со словами… Он перехватил ее взгляд и улыбнулся — мягко и чуть растерянно.

— Вам, Наташа, наверное, все это не слишком интересно?…

— Что вы, Коля! Совсем наоборот — очень интересно, — тряхнула головой Наташа и, взяв его под руку, попросила: — Продолжайте, пожалуйста…

— Да я, собственно… Видите ли, моя жизнь не так уж и богата событиями, да и рассказчик я неважный…

— Нет-нет, говорите, прошу вас. Мне… мне нравится вас слушать, Коля. — Наташа опустила голову и тесней прижалась к его локтю.

Его голос отзывался в ее душе чудесной музыкой, и эта музыка, сливаясь с ее собственной, рождала мелодию такой сказочной силы и чистоты, что сердце Наташи то, ликуя, взмывало ввысь, то, томительно и сладко замирая, падало в пропасть.

И в этой неизведанной, могучей, колдовской гармонии с каждым новым шагом, с каждым словом и каждым взглядом открывался ей этот удивительный и уже бесконечно дорогой человек. Таким, каким его не знал никто — ни мать, ни друзья, ни коллеги, — но каким он, без всякого сомнения, был для нее отныне.

Они шли и шли — вперед, не выбирая дороги, через всю Тверскую, Манеж, Красную площадь. В Зарядье повернули налево и отправились по набережной, к высотке. Разговор уже не прерывался ни на минуту, они совсем потеряли счет времени и очнулись только на Таганке. Наташа, вдруг охнув, встала как вкопанная и сжала руку Николаю.

— Боже мой, Коля, — «Фока»!!!

— Какой Фока? — не понял он.

— Мой «Форд» — мы же про него совсем забыли! — Она испуганно вытаращила глаза на Колю, повисла короткая растерянная пауза, а через секунду Наташа прыснула в ладошку и расхохоталась. — Бедненький «Фока», забыли его, несчастного!.. Надо же — совсем забыли…

Посмеиваясь над собой, они так же неторопливо пошли обратно и снова без конца говорили и говорили.

— Все, нехрена больше ждать, поехали! — Хмурый «бык» зло сплюнул под ноги и сел за руль заляпанной грязью «девятки». — Эй, Кум, садись! Слиняла она со своим перцем, ясно же! — крикнул он своему приятелю, топтавшемуся у припорошенного снегом синего «Форда».

— Завтра Леван нам устроит… абгемахт с фейерверком! — тяжко вздохнул тот, плюхнувшись в кресло. — Что делать-то, Бивень?

— Не бзди! Левану скажем, что после театра клиенты прогулялись маленько, побакланили о чем-то и разбежались по норам, ясно?!

«Девятка» взревела и рванула в сторону Садового кольца. А спустя полтора часа к заснеженному «Форду» подошли Коля с Наташей…

33

Босс метал громы и молнии.

— Ты долбень, Леван! Дебил, урод, раздолбай! Тебе только ларечникам морды месить, ни на что более серьезное ты не способен! Твоя мочалка бегает к этому парню каждый день, как на работу, шляется с ним по концертам, гуляет ночами и при этом без перерыва молотит языком! А он, между прочим, тоже электронщик, причем — высшего класса! Так скажи мне, Леван, о чем же, интересно, они беседуют, а? Что молчишь, гнида?!!

— Не знаю, Борис Борисыч, — пробормотал Левчик.

— Не знаешь?! А я знаю!!! О деле, которое я тебе, идиоту, доверил! О нашем деле!! А ведь на месте этого прыща должен быть ты, засранец! Это тебе, а не ему она должна душу изливать! Я тебе что велел? Прилипни к ней, как банный лист, ублажай, ухаживай, пусть она тебе, своему школьному другу, в жилетку плачется, а не черт знает кому! А ты что? Ты когда ее последний раз видел?

— Но она же не появляется в офисе, Борис Борисыч!

— Значит, сам к ней лезь, пенек осиновый! Сам!! — взревел босс. — В общем, так. На носу Новый год, Рождество — самое романтичное время. Из кожи вон вылези, но разнюхай, что она затевает, понял?! Время идет, телка твоя вовсю суетится, готовится к чему-то, а мы как слепые щенки — ни хрена не знаем! Действуй, и помни: если наша курочка снесет яичко в чужом огороде — я тебя, гражданин Усачев, в порошок сотру и по ветру развею! В самом что ни на есть буквальном смысле. Обещаю тебе это со всей ответственностью, понял?

Левчик только мрачно кивнул.

— Тогда все. Проваливай!

До Нового года оставалось два дня. Москва принарядилась, украсилась иллюминацией, у метро появились елочные базары, а у людей на улицах из-под обыденной хмурой озабоченности уже проглядывало нетерпеливое и радостное ожидание праздника. Словом, повсюду витало предвкушение надвигающегося Новогодья.

А тем временем Николай пропал — уехал в Зеленоград к своим друзьям-компьютерщикам готовить опытный образец устройства, которое, по его словам, должно перевернуть всю электронную промышленность. Наташе, наверное, следовало бы этому радоваться, но радости не было и в помине. Она безумно скучала по Коле.

Наконец-то в ее жизни появился тот самый человек, о котором мечталось так безнадежно и так невыразимо долго! И в ранней юности, когда неясное еще томление было особенно остро и мучительно, а невнимание сверстников вызывало горькие слезы обиды и почти физическую боль. И позже, в институте, когда в шумных и беспечных студенческих компаниях кружило голову нетерпеливое и радостное ожидание скорой и, конечно же, непременно счастливой встречи. И потом, когда с каждым годом таяли надежды и уверенность в себе, когда в голову лезли черные мысли о собственной ущербности, о грядущем неминуемом одиночестве и вообще черт знает о чем… Все эти годы Наташа ждала именно такого человека, как Коля Ярославцев. Умного, доброго, чуткого. Такого, чтобы рядом с ним можно было забыть абсолютно обо всем на свете, включая таинственные и всемогущественные ноутбуки и сыплющиеся нескончаемым золотым дождем тысячи, миллионы и миллиарды…

Сто раз уже Наташа пожалела о том, что, привезя Коле черновики Митрохина, она, пребывая в легком и игривом настроении, в шутку попеняла ему на отсутствие видимых результатов его работы. Дьявол, не иначе, потянул ее за язык! В ответ на этот легкомысленный упрек Николай привычным жестом взъерошил свою шевелюру, улыбнулся своей милой смущенной улыбкой и сказал:

— Хорошо, тогда я исчезаю, ухожу в творческий отпуск. А к Новому году, Наташ, жди подарок…

И он исчез. Наташа поначалу не приняла слова Коли всерьез, но когда ближе к вечеру перезвонила ему, Елена Михайловна сообщила, что Кольша созвонился с друзьями из Зеленограда, собрался и уехал, сказав, что вернется, видимо, не раньше тридцать первого декабря.

Коля пропал, зато от Левчика не стало отбоя. Ни с того ни с сего он вдруг стал проявлять невиданную активность и буквально не давал Наташе прохода. То он чуть ли не волоком тащил ее в офис и давал самый подробный отчет о состоянии дел фирмы, то настойчиво зазывал на модные спектакли и концерты, то вдруг принимался довольно неуклюже ухаживать за ней, дарить несуразно шикарные букеты и делать какие-то невнятные намеки… Причем делал он все это весьма натужно и неестественно, словно отбывал некую странную и тягостную повинность.

Наташа по-всякому пыталась уклоняться от его общества, но Левчик преследовал ее всюду, его не останавливали даже ее прямые и довольно резкие требования оставить ее в покое. В общем, последние дни Наташа чувствовала себя как под конвоем.

А Новый год уже был на носу. Все праздничные планы Наташи были связаны только с Колей, а от него не было ни слуху, ни духу, Тридцать первого декабря она стала названивать Ярославцевым с самого утра, буквально через каждый час. Елена Михайловна неизменно сокрушенно отвечала, что сын еще не объявлялся. С той же почти регулярностью трезвонил и Наташин телефон — это Левчик с маниакальной настойчивостью уговаривал ее встретить праздник в каком-то ночном клубе, где он уже заказал для них двоих столик.

Время бежало, а решение все не приходило. Что делать, если Коля так и не появится? Альтернатива была совсем не радостной — либо сидеть в праздник дома одной, либо уступить настырному Левчику и отправиться в клуб.

В восьмом часу Левчик перешел от слов к делу. Он заявился к Наташе домой, не по-праздничному мрачный и решительный, и сказал, что никуда без нее отсюда не уйдет. Делать было нечего, Наташа стала собираться. Перед уходом из дома она в последний раз набрала номер Николая — его по-прежнему не было.

На улице Наташа неожиданно заартачилась и наотрез отказалась садиться в джип Левчика. Тот, чертыхаясь, вынужден был подчиниться ее капризу и залезть в ее синий «Форд». Вся дорога в клуб прошла в тягостном молчании, оба были сердиты и раздражены упрямством друг друга. Праздничного настроения не было и в помине…

Музыка в клубе гремела с такой яростной мощью, что можно было предположить, что встречать Новый год здесь собрались самые отвязные глухие и слабослышащие столицы и окрестностей. Особенно донимали низкие частоты, буханье басов доставало до самых печенок, временами Наташе казалось, что ее просто-напросто нещадно лупят резиновой дубиной. О том, чтоб перекинуться парой слов в этом невообразимом грохоте, нечего было и думать. Отплясывать вместе с безумствующими юнцами не хотелось ни Наташе, ни Левчику, вот и сидели они, скучные и унылые, за своим столиком и молча глазели по сторонам, стараясь при этом не смотреть друг на друга.

Наташе не нравилось в клубе. Ее здесь раздражало все — и невообразимый грохот, и сама музыка — примитивная, как табуретка, и непрерывное мельтешение огней, и истошные завывания ди-джеев, и натужные, плоские шуточки ведущих — долговязого тощего парня в мятом халате и косноязычной полуголой девицы в кокошнике, изображавших Деда Мороза и Снегурочку.

Но больше всего ее раздражал человек напротив — мрачно зыркающий из-под насупленных бровей друг детства Левчик Усачев. Временами она ловила на себе его тяжелый взгляд, и неожиданно ей показалось, что в этом взгляде горит вовсе не обида и не раздражение, а откровенная злоба, даже больше того — ненависть.

«Господи, что я делаю здесь, в этом дурацком клубе?! И зачем только я пошла с ним? Зачем вообще он нужен мне, а я — ему? У меня есть Коля, а у него… Наверняка тоже кто-то есть, может быть, ждет его сейчас, скучает, а он… Ну кому, кому нужен этот цирк?! Нет, хватит ерундой заниматься…»

Наташа наклонилась к Левчику и, надсаживая голос, прокричала ему в самое ухо:

— Лева, я на минутку, мне надо!..

Он кивнул — понял, мол, хорошо. Наташа встала и, подхватив под мышку сумочку, двинулась между столиков к выходу из зала. Она спустилась вниз по лестнице, но свернула не направо, к туалетам, а налево, к гардеробу. Торопливо достала из сумочки номерок и, схватив в охапку свои шубу и сапожки, опрометью кинулась к выходу из клуба…

Левчик наблюдал за Наташиным бегством сверху, укрывшись за массивной колонной. — Вместо того чтобы спуститься вниз и остановить ее, он с какой-то ехидной и злой радостью мысленно ее торопил:

«Давай, давай, проваливай к чертям собачьим, Золушка хренова! Видеть больше не могу твою кислую рожу! Черт с тобой, беги к своему хахалю! Подожди, придет мой черед, уж я на вас тогда отосплюсь! И на тебе, директорша, и на шибздике твоем! Как же вы все мне осточертели! Если б не босс, раздавил бы как клопов прямо сейчас! Ненавижу!!! Ну все, свалила, корова? Вот и ладушки, пора и мне к Ларке двигать. А боссу что-нибудь сочиним, не впервой… Эх, жаль только, что эта овца без колес меня оставила…»

До полуночи оставалось немногим более получаса, когда Наташа позвонила в дверь квартиры Ярославцевых. Ей открыла принаряженная Елена Михайловна. Едва увидев грустную Наташу, она радостно заулыбалась и закивала головой:

— Приехал, Наташенька, приехал, заходи…

Та шагнула за порог и растерянно обернулась к хозяйке — ее сына в коридоре не было.

— А… где же он, Елена Михайловна? — неуверенно спросила Наташа.

— Да здесь он, здесь… Только сейчас он… на крыше. Ты не удивляйся… Понимаешь, он, как приехал, стал тебе звонить, а ты не отвечаешь («Вот клуша, опять „мобильник“ дома забыла!» — мелькнула у Наташи досадная мысль). Ну, расстроился, конечно, вот и полез к себе на крышу…

Наташа знала об этой причуде Николая. Он сам, подсмеиваясь над своей странной привычкой, рассказывал ей, что особенно хорошо ему думается на крыше их старого сталинского дома. У него имелся ключ от чердака, и когда ему надо было что-нибудь спокойно обдумать, он забирался наверх и, словно взлетев над шумной, суетливой Москвой, погружался в свои мысли. «Мой сад камней» — так в шутку называл он открывавшийся с самой верхотуры затейливый узор из бесконечных — до самого горизонта — разномастных зданий, крыш, антенн и труб.

Наташа взлетела на последний этаж. Тяжелая металлическая дверь, ведущая на чердак, была приоткрыта, и она, с бешено клокочущей в висках кровью, задыхаясь от внезапно нахлынувшего невероятно сильного волнения, шагнула в пыльную, затхлую темень. Наташа на ощупь пробиралась все дальше и дальше, мимо грозно гудящих моторов лифта, через какой-то хлам сваленные грудой железяки, тряпье, обрезки труб, ящики и коробки — туда, откуда еле сочился слабый свет ночного города.

Выбравшись, наконец, на вольный воздух, огляделась. На самом краю крыши, у невысокого парапета, стоял, опустив голову, Николай. Он казался таким одиноким, неприкаянным и печальным, что от нахлынувшей к нему жалости у Наташи перехватило дыхание, сердце сжалось в комок и на глаза навернулись слезы. Она ступила на густо заснеженную кровлю, сделала один неуверенный шаг, другой, и вдруг…

— Коля!!! — сдавленно вскрикнула она и, разом позабыв обо всем на свете, опрометью кинулась вперед.

Мгновенно оглянувшись, словно только и ждал этого окрика, он рванулся ей навстречу.

Она прильнула к нему, изо всех своих сил прижалась к его груди, уткнувшись носом в мохнатый свитер, пахнувший почему-то яблоками.

— Я… я… — тихо всхлипывала Наташа, не поднимая головы. Она не знала, как сказать Коле о том, что не переставала думать о нем ни на минуту, что сходила с ума от тоски, то ждала его, ждала не три этих бесконечных дня, а всю свою не самую гладкую жизнь, что он ей бесконечно дорог и очень, очень нужен…

Николай осторожно отстранился и поднял ее лицо. Пристально глядя в заплаканные глаза, он негромко произнес осевшим от волнения голосом:

— Наташа, милая моя, хорошая… Я люблю тебя!

Весь мир сжался в горошину и утонул в его глазах, и для Наташи уже ничего не существовало, кроме этих карих, влажно поблескивающих, неотвратимо приближающихся глаз. Пар его дыхания на мгновение слился с легким парком, срывающимся с ее губ и, чуть помедлив, без следа растаял в ночном новогоднем небе — их губы слились…

Время остановилось. Поцелуй переходил в поцелуй, они не могли оторваться друг от друга ни на мгновение, словно позади были долгие годы невыносимой разлуки. На открытой всем ветрам крыше старого дома, на колючем новогоднем морозце, утопая в глубоком снегу, — они не замечали ничего этого, слившись в единое и неделимое целое.

Вдруг рядом громыхнуло, и с пронзительным визгом в небо взлетела ракета. Тут же следом — другая, и еще, еще… Все небо, как по команде, расцветилось огнями праздничного фейерверка, снизу доносились радостные вопли веселой, явно подвыпившей компании.

— Новый год… — почему-то шепотом сказала Наташа, прижимаясь к Колиному плечу. — А мы его и не встретили…

— Мы встретили его лучше всех, — возразил он. — Говорят, как встретишь Новый год, так его и проведешь. Выходит, нам с тобой предстоит весь год целоваться?

— Нет, Коленька, не год, — с лукавой улыбкой ответила Наташа. — Ведь сейчас не только новый год наступил, но и новый век… Даже новое тысячелетие!

— Здорово! Значит, будем целоваться тысячу лет! — засмеялся Коля. — Я согласен, а ты?…

— Я тоже… — Наташа, смутившись, опустила голову.

Коля тоже опустил глаза и вдруг увидел голые Наташины ноги, выше щиколотки погруженные в снег.

— Наташка, ты с ума сошла! — вскричал он. — Ты что — босиком?!!

— В туфлях, — пробормотала она (переобуться после ночного клуба Наташа, понятно, так и не успела).

— Бегом домой, горе мое! — он за руку потащил ее к чердачному окну. — Как же ты, Господи… Ведь простудишься!

В двери квартиры Ярославцевых торчал квадратик записки. Коля развернул бумажку и прочел:

— «Ребята, извините меня, я исчезаю. Позвонили Литвиновы, у них большая компания, очень весело, и Аня уговорила меня приехать к ним. Надеюсь, вы без меня скучать не будете. Увидимся завтра. С Новым годом, с новым счастьем! Е. М.» Вот это фокус! У меня и ключа-то нет… — озадаченно протянул он.

Наташа легонько толкнула дверь — она отворилась.

— Ура! Открыто! — воскликнул Коля и шагнул вперед, не выпуская руки Наташи.

Она зашла за ним в квартиру, но на пороге остановилась и оглянулась — ей показалось, что на лестнице раздались шаги, словно кто-то торопливо стал спускаться вниз.

«Спасибо вам, Елена Михайловна… Спасибо…» — подумала она.

— Ну что же ты? Разувайся скорее, проходи, я сейчас… — Коля скрылся в ванной и тут же вернулся с огромным пушистым полотенцем.

Наташа, оставляя на паркете мокрые следы, прошла в гостиную и первое, что увидела — безукоризненно накрытый на двоих праздничный стол. И снова она с мимолетной благодарностью вспомнила Колину маму.

Он усадил Наташу в кресло, а сам, опустившись на колени, принялся растирать ее окоченевшие ноги полотенцем. Коля очень старался, но насквозь промокший капрон чулок сводил все его усилия на нет. Ноги по-прежнему оставались ледяными. Он поднял голову и растерянно улыбнулся.

— Наташа, тебе… — он запнулся, — тебе надо раздеться.

Она наклонилась к нему, взяла его лицо в ладони и, прежде чем прильнуть к его губам, прошептала:

— Да. И тебе тоже…

Это была чудесная, восхитительная, воистину сказочная ночь! Он был чуток и нежен, лаская ее. Он покрывал бессчетными поцелуями ее руки, лицо, шею, грудь, он сбивчиво и пылко шептал ей невыразимо прекрасные слова любви. Эти волшебные слова, мягкие прикосновения его горячих рук и губ сводили ее с ума. Истосковавшиеся, истомившиеся душа и тело Наташи с нетерпеливой и радостной готовностью ответили его ласкам. И она без тени стыда и сомнений целиком и полностью открылась, распахнулась ему навстречу и с восторгом и благодарностью приняла, впустила, вобрала его в себя, отдав ему взамен себя — всю без остатка.

Потом, когда они, счастливые и совершенно обессиленные, отдыхали от своей сумасшедшей любви, оба вдруг почувствовали зверский аппетит. Они перекочевали за стол и жадно набросились на приготовленные угощения. Подсмеиваясь над собой, ели, пили, беспрерывно болтали, несли какую-то чушь, какие-то милые глупости и хохотали над ними как сумасшедшие.

И снова была любовь — мягкая, предельно нежная и по-особенному трепетная. Казалось, что соприкасаются, сплетаются, сливаются воедино не их разгоряченные тела, а сами души, даря друг другу неземное, несравнимое с обычным плотским наслаждением, блаженство. Когда все закончилось, Наташа почувствовала необычайную легкость, словно тело ее стало почти невесомым. Это восхитительное ощущение переполняло ее. Она, закутавшись в простыню, вскочила с постели и, напевая что-то легкомысленное, закружилась по комнате в счастливом танце.

Коля, улыбаясь, следил за ее полетом. Простыня, прикрывающая ее наготу, свободно развевалась, открывая его глазам стройные ноги, гибкую талию, упругий живот… Желание снова охватило его, он сдерживался, не желая прерывать ее безумного танца, но когда запыхавшаяся Наташа, задыхаясь от смеха, с размаха бросилась на него, он крепко обнял ее и дал волю своей страсти…

34

Первого января Коля разбудил Наташу в несусветную рань — еще не было одиннадцати. Взглянув на часы, она сонно пробормотала:

— Коленька, миленький, ну давай еще немного поспим, а? Мы же с тобой… Боже мой, мы же и четырех часов не спали!

— Нет уж, дорогая моя, вставай, — засмеялся он, целуя ее в розовую, особенно теплую и нежную после сна Щеку. — Сама виновата. Кто меня в безделье упрекал? Кому я обещал подарок к Новому году? Вот и вставай теперь — поедем за подарком. Ну правда, Наташ, поднимайся, нас люди ждать будут…

— И куда же мы поедем? — Наташа села в постели и, сладко зевнув, по-детски потерла кулачками глаза.

— К нам на дачу. Туда ребята из Зеленограда такую штуку привезти должны — ты ахнешь! Собирайся, а я пока насчет завтрака похлопочу.

Перекусив на скорую руку, они выехали. За руль своего «Фоки» сначала села Наташа, но прошедшая бурная ночь давала себя знать. Она с видимым трудом справлялась с дремотой и вскоре решительно была отправлена Колей на заднее сиденье — досыпать. «Фока» в руках Коли послушно и резво побежал вперед, и Наташа быстро заснула.

Проснулась она оттого, что машина, резко затормозив, круто повернула направо. Наташа подняла голову и увидела, что Коля свернул с шоссе к бензозаправке.

— Ты куда? Заправиться?

— А, проснулась? Нет, Наташ, просто нам так ближе.

Сразу за заправкой начинался хорошо укатанный зимник, ведущий к темнеющему впереди лесу.

— Видишь перелесок? Вот за ним неподалеку и наша Филатовка, — пояснил свой маневр Коля. — В распутицу по этому проселку, конечно, не проехать, зато сейчас — будьте любезны. Очень удобно, верст пятнадцать выигрываем.

За перелеском открылось широкое поле, ровное, как стол. Через пару километров они снова выехали на асфальт и минут через пять остановились возле старой, но добротной и ухоженной дачи. У ее ворот уже стояла одна машина — обшарпаная, в пятнах ржавчины голубая «пятерка».

— Отлично, Макс с Петрухой уже здесь, — улыбнулся Коля и повернулся к Наташе. — Ну-с, сударыня, вперед! И если все в порядке, то нас ждет совершенно удивительный, сногсшибательный сюрприз!

В доме их встретили двое молодых мужчин. Один — щуплый, высокий и несколько нескладный, другой — коренастый, с фигурой атлета и с лысоватой, лобастой головой.

— Привет. Ну как? — нетерпеливо спросил их Коля.

— Здравствуйте. Нормально, — кивнул тот, что был повыше.

Коля расцвел в улыбке и с шутливой церемонностью представил Наташе своих друзей.

— Познакомься, Наташа. Петя Бушмин, Максим Ледяев — корифеи отечественной электроники, ребята головастые, но, как истинные таланты, ужасно ленивые. Хотя, как показала практика, если изолировать их на несколько дней от внешнего мира, то им вполне по силам самые грандиозные свершения. А это, мозговитые друзья мои, наша заказчица, автор той самой потрясающей исходной идеи, Наталья Александровна Цыбина.

— Просто Наташа. — Она мило улыбнулась и пожала руки своим новым знакомым.

— Ну а теперь — к делу, — нетерпеливо и возбужденно потер руки Коля. — Где это чудо природы, наверху?

— Наверху, — невозмутимо ответил Максим.

— Тогда — вперед! — скомандовал Коля, направляя Наташу к деревянной лестнице.

Там, в небольшой мансарде, был оборудовано некое подобие кабинета. На столе стоял компьютер со снятым кожухом, рядом с ним громоздилась странноватая конструкция, состоящая из кучи проводов, радиодеталей и плат

— Смотри, Наташ, это — моя старая машина, обычная «четверка» с тактовой частотой сто мегагерц. А это, — Коля осторожно и бережно коснулся переплетения проводов, — это то самое устройство, над которым мы с ребятами и пыхтели перед Новым годом. Слеплено, конечно, на скорую руку, но, надеюсь, вполне работоспособно. Включали? — обернулся он к Максиму.

— Не успели еще.

— Так включай!

— Сейчас, одну минуту… — Максим покопался в проводах, что-то подкрутил, подсоединил к развороченному компьютеру какие-то клеммы и обернулся к Коле. — Включаю?

— Давай скорей, мучитель!

Максим щелкнул клавишей, и мужчины как по команде потянулись к экрану монитора, едва не столкнувшись при этом лбами. Спустя каких-то пять секунд все трое отвалились от экрана.

— Е-мое… — растерянно пробормотал молчаливый Петя.

— Ну, убедился, Фома неверующий?! — ткнув его кулаком в бок, радостно закричал Коля. — Понял теперь, Петруха, что мы сделали, а?! А ты? — Он повернулся к Максиму.

— А я, собственно, и не сомневался. Я говорил только, что все это вполне можно было сделать и после праздников… — совершенно спокойно возразил Максим. — А так — что ж, идея неплохая, сразу видно.

— «Неплохая»?! — Коля громко рассмеялся. — Ты меня убиваешь, Макс! «Неплохая»? Нет, Максик, это — блестящая, грандиозная, гениальная идея!!! Ты что, не понимаешь, какие теперь перед нами перспективы?

— Память, — задумчиво сказал Петр. — Этим же способом можно увеличить и память, если…

— Да что там память! — перебил его Коля. — Смотри шире, Петруха! Интернет, системы передачи данных, связь, телевидение, радио… Да все, что угодно, где используются цифровые технологии!!! Ты это понимаешь?!

Он вскочил на ноги и, привычным жестом взлохматив шевелюру, возбужденно заметался по тесной мансарде. Петр, обхватив обеими руками голову, слегка раскачивался на стуле. Максим с задумчивым видом рассматривал потолок, еле заметно шевеля губами. На Наташу никто не обращал ни малейшего внимания, о ее присутствии все трое словно разом забыли. И хотя ей было понятно, что произошло нечто очень важное, все равно стало немножко обидно.

— Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — громко спросила она.

— Что? А, черт, я же совсем забыл, что ты… Смотри, Наташ. — Коля схватил ее за руку и привлек к столу. — Видишь, это — параметры компьютера: объем жесткого диска, винчестера, тактовая частота процессора… Вот, видишь? — Он ткнул пальцем в экран монитора.

— Что? — не поняла Наташа.

— Частота — тысяча мегагерц! Понимаешь — тысяча! Она выросла в десять раз! И это — не предел! Такой колоссальный «апгрейд» никому и не снился! Подумать только — старая «четверка» превратилась в самый современный «пентиум»! И это чудо совершила наша приставка, понимаешь? Она работает!!!

— И что… — Наташа запнулась, общее волнение передалось и ей. — Что это означает?

— То, что автор этого открытия завладеет всем мировым рынком компьютеров — только и всего, — оставаясь внешне невозмутимым, произнес Максим.

— Не только компьютеров, ты же слышал… — негромко добавил Петр.

— Как — мировым рынком? Почему?… — Наташа все еще не могла осознать последствий произошедшего.

— А кому нужны будут все эти дорогущие «пентиумы», если с нашей штуковиной любая рухлядь их за пояс заткнет?! — засмеялся Коля.

— Но ведь это устройство… — Наташа с сомнением взглянула на конструкцию рядом с компьютером. — Оно же тоже, наверное, немалых денег стоит, да и выглядит оно… Почему ты уверен, что вместо новых компьютеров все бросятся покупать эти вот… проводки?

— Это же только опытный образец, Наташ! — рассмеялся Коля. — Наша приставка будет самой обычной платой размером с почтовую открытку, и стоить она будет долларов двадцать-тридцать.

— Да пусть даже сто! Все равно эта мина потопит всех без исключения производителей компьютеров. Выпускать процессоры без приставки станет абсолютно бессмысленно. Это все равно, что производить телеги в надежде, что покупать будут их, а не автомобили, — пожал плечами Максим.

— Да, заварили мы кашу… — пробормотал Петр.

«Так вот откуда возьмется мой миллиард!» — поняла, наконец, Наташа.

— Мальчики, — она с восхищением взглянула на Петра с Максимом, — дорогие мои, какие же вы молодцы!

— Мы?! — удивленно поднял брови Максим. — Причем здесь мы? Мы с Петькой всего лишь доработали его схему. — Он кивнул в сторону Коли.

— Коленька! Умница ты моя, дай я тебя поцелую! — Наташа бросилась ему на шею.

— С удовольствием, только за что?… — Он, смеясь, заглянул ей в глаза. — Уж ты-то прекрасно знаешь, кто все это придумал. Умница не я, а ты, Наташа. Ты эту идею с нуля раскрутила, поэтому и приставка эта — твоя!

— И что мне теперь с нею делать?

— Подготовить заявку на изобретение, запатентовать идею — это главное, — ответил Коля. — Потом разработать технологию производства, подготовить промышленный образец и — искать инвестора. Чтоб освоить массовый выпуск приставок, потребуется целая куча денег.

— И еще — соответственные производственные мощности. Электроника — штука тонкая, для нее и оборудование особое нужно, — добавил Максим.

— Да уж, дел предстоит немало, — задумчиво подытожил Петр.

— Ребята, — растерянно обернулась к ним Наташа, — вы ведь меня не бросите? Мне же одной все это не осилить… Эта приставка… она же не только моя, она и ваша тоже… А? Петя, Максим?

— Ну конечно поможем, как не помочь? Никола заявку подготовит — это дело ему привычное, а мы с Петькой над образцом поколдуем, доведем его до ума. Только этого мало. — Максим почесал затылок. — Чтобы производство запустить, нужны технологи, экономисты, финансисты…

— Макс прав — нужна команда. Одни не потянем, — откликнулся Петр.

— Будет команда, ребята, обязательно будет, — тряхнул головой Коля. — Чтоб под такую классную идею и люди не набрались? И деньги найдутся. Да ради такого дела инвесторы в очередь встанут, я вам слово даю!

— Инвестор инвестору рознь. В этом, кстати, тоже разбираться надо, а то ведь эти акулы капитализма и сожрать могут! — усмехнулся Максим. — К тому же деньги — это еще не все. Где разворачивать производство — тоже, между прочим, вопрос.

— Да завод-то как раз у меня есть… — небрежно махнула рукой Наташа.

— Что за завод?

— Завод СиАМ — слышали о таком?

— Ну…

— Он мой.

— То есть? — не понял Коля.

— Процентов восемьдесят его акций принадлежат мне, точнее — моей фирме, — пояснила Наташа.

— Ну вот — одной проблемой меньше! Свой завод — это ж здорово! — воскликнул Коля, а Максим с Петром только молча переглянулись.

— Совсем не так здорово, как тебе кажется, — покачала головой Наташа. — Если б ты видел его, ты бы так не радовался.

— А в чем дело? Я бывал когда-то на СиАМе — вполне приличный заводик…

— Сейчас, Коля, от него остались одни стены. Завод брошен и разграблен. Так что оборудовать его придется практически заново.

— Послушайте, Наташа, если вы владеете целым заводом, может быть, у вас найдутся и деньги на его оснастку? — осторожно спросил Максим.

— Боюсь, что нет, Макс, — развела руками Наташа. — У меня есть около двух миллионов, только вряд ли этого хватит, чтобы реанимировать СиAM. Вообще, сколько примерно может стоить полный комплект нужного нам оборудования, включая его монтаж и наладку? Кто-нибудь это знает?

Никто ей не ответил. Повисшую паузу прервал Петр.

— Вот что, ребята, мы напрасно пытаемся решить сразу все проблемы. Надо сесть и спокойно, без горячки…

— …«Набросать планчик», — ухмыльнулся Макс. — Петя у нас ярый приверженец исключительно планового подхода, — пояснил он Наташе.

— Да, составить план действий, — упрямо вскинул голову тот. — Распределить обязанности, наметить направления работ. Надо подумать, какие специалисты нам необходимы в первую очередь и где их искать. А то мы как слепые котята…

— Петька прав, — поддержал его Коля, — и раз уж мы все заодно, раз у нас образовалась некая…

— Концессия! — с улыбкой выпалил Максим.

— Подожди, Макс! Дело более чем серьезное, нам надо постараться учесть все до мелочей. Айда вниз!

Концессионеры спустились на первый этаж и сели за стол. Тут же на нем появилась бумага, авторучки и… корзинка с крепкими, ароматными яблоками. Наташа сразу узнала этот запах — именно так пах вчера мохнатый Колин свитер. Воспоминание о минувшей ночи мгновенно накрыло ее жаркой волною счастья, она посмотрела на Колю, и он ответил ей долгим, теплым взглядом, словно безошибочно прочитал ее мысли.

— Эй, люди, вы где витаете? Ну-ка не сачковать, включайтесь! — сердито окликнул их Петр, и мозговая атака началась.

35

Когда Наташа с Колей вернулись с дачи, Елена Михайловна уже спала. Смертельно голодные (шутка ли — весь день питаться одними яблоками!) они набросились на еду, предусмотрительно оставленную на кухонном столе. Насытившись, Коля сладко потянулся:

— Ну все — спать…

Всю обратную дорогу в Москву, весь вечер Наташа ждала от него ответа на мучивший ее вопрос — а что же дальше? Что последует за удивительной минувшей ночью? И что эта ночь значила для Коли? Как он поведет себя после всего случившегося? Как изменятся их отношения? Кто она для него теперь? И вообще — что же, по его мнению, между ними произошло? Случайная интрижка, «служебный роман», или все-таки…

Но день, проведенный в делах, в нескончаемых спорах и обсуждениях, не дал ей никакого ответа. Она надеялась получить его сейчас, когда они, наконец, остались одни, и вот — дождалась… «Все, спать».

От неуверенности в себе, от неопределенности и двусмысленности ситуации она восприняла эти его слова в самом грубом, оскорбительном для себя смысле.

«Как это понимать? — гневно вспыхнуло в ее утомленном, измученном сомнениями сознании. — Ему, значит, хочется спать, а я… А мне что — пора отправляться восвояси?! Выходит, я не нужна ему больше?… Что же это, черт возьми, — все, конец?!!..»

Наташа резко поднялась и, едва сдерживая слезы обиды, шагнула к двери.

— Да, конечно, поздно уже. Мне пора, — изо всех сил стараясь казаться невозмутимой, тихо проговорила она.

— Куда? — Коля и удивился, и насторожился.

— Домой, — не глядя на него, пожала плечами Наташа.

— Зачем? Что это за новости? Никуда ты не поедешь!

— Нет, я не могу… Твоя мама… Как я завтра взгляну ей в глаза? Нет-нет, это невозможно… — Обида жгла ей сердце, она говорила первое, что приходило в голову.

Наташа, так и не взглянув на него, вышла в коридор и стала одеваться.

Коля вышел следом за ней и тоже снял свою куртку с вешалки.

— Куда ты, зачем? Я прекрасно доберусь одна. — Сейчас ей в самом деле совсем не хотелось, чтобы он ее провожал.

— Ты не хочешь здесь оставаться, значит я еду с тобой, — улыбнулся он своей милой мальчишеской улыбкой. — Подожди минутку, я только соберу кое-что…

— Коля… — она остановила его, взяв за руку. — Что ты делаешь, Коля?

Он взял ее лицо в ладони и пристально заглянул ей в глаза.

— Мы с тобой теперь — одно целое, понимаешь? Я люблю тебя, Наташенька, разве ты забыла? Тогда я повторю это еще раз: я тебя люблю! И я хочу быть с тобою рядом, где бы ты ни была. Сегодня, завтра, всегда… А ты? Ты хочешь этого?

— Да… — со счастливой улыбкой прошептала она…

Так Наташа осталась у Ярославцевых.

Вопреки всем ее опасениям, этот факт не вызвал ни малейших затруднений в ее отношениях с Еленой Михайловной. Увидев Наташу утром, мудрая женщина повела себя так, словно живет с этой девушкой под одной крышей не первый год. Ни удивления, ни притворной радости, ни, упаси Бог, хоть какого-нибудь недовольства она не выказывала — только ровную доброжелательность и сдержанную симпатию. Лишь однажды она не сдержалась и позволила себе выразить свое отношение к происходящему. Ближе к вечеру, случайно столкнувшись с Наташей нос к носу на кухне, Елена Михайловна воровато оглянулась и, на мгновенье прильнув щекою к ее щеке, быстро шепнула:

— Я очень рада, что это — ты…

А после праздников Наташа с головой ушла в хлопоты. Согласно диспозиции, утвержденной на «совете в Филатовке», ей был поручен поиск толковых инженеров-технологов среди бывших работников СиАМа. Дело, конечно же, очень важное, однако Наташа решила начать все-таки не с этого.

Первое, что она собиралась сделать, — это привести в порядок здание заводоуправления. Заводу, без сомнения, предстояло стать центром всего проекта, и Наташе, как его хозяйке, было стыдно за то запустение, которое там царило. А во-вторых, нужно было оборудовать всем необходимым какое-то место, где они с ребятами могли бы нормально работать. Нельзя же было, в самом деле, считать подходящим для них офисом старую дачу Ярославцевых! Контора «Цны» на Разгуляе для этих целей тоже решительно не годилась, это была вотчина Левчика, и там Наташа чувствовала себя совершенно чужой. К тому же она не собиралась посвящать Усачева в свои планы — по крайней мере в ближайшее время.

Он, кстати, постоянно названивал ей на мобильный, приглашал в офис, просил о встрече. Наташа неизменно и довольно резко отказывалась от всех его предложений, просила оставить ее в покое хотя бы до Рождества, а потом и вовсе отключила телефон.

Она взялась за обустройство нового офиса со всем возможным рвением. Уже через день здание заводоуправления заполонили рабочие-ремонтники. Сроки им были заданы самые сжатые, поэтому работы велись почти круглосуточно. Наташа тоже целыми днями пропадала на заводе, не обходя своим вниманием ни одну мелочь. Параллельно с ремонтом завозилась необходимая оргтехника, компьютеры, подключались давно уже молчавшие телефоны и факсы.

Несколько раз она заезжала на свою старую квартиру — взять кое-какие вещи, а заодно и проверить — нет ли новых указаний от «рыбки». Но DREAMREALIZER словно напрочь забыл о своей хозяйке, целиком и полностью погрузившись в запутанный, но увлекательный мир биржевых игр. Наташа заглянула в почтовый ящик компьютера — он был переполнен бессчетными «указивками», которыми ноутбук по сто раз на дню снабжал биржевых брокеров. Полную безучастность программы к своим делам Наташа истолковала как молчаливое одобрение всего происходящего.

«Значит, все идет правильно, по генеральному плану „рыбки“, иначе она давно б уже затеяла что-нибудь новенькое!» — решила Наташа, складывая в сумку то, за чем приехала.

Когда все вещи были уложены, как водится, задумалась: а все ли она взяла? Относительно белья и одежды сомнений не было, но ее не оставляло ощущение, что о чем-то важном она забыла.

Наташа подошла к полке, где стояли Материалы по ее диссертации. Вот уже два месяца она не прикасалась к работе и так до сих пор и не решила, как же ей, в конце концов, поступить с нею. На кафедре она еще месяц назад сказала, что в связи с личными обстоятельствами вынуждена прервать работу и будет, видимо, просить об отсрочке защиты. В ответ на это ей Дали понять, что пойдут ей навстречу. Сложность состояла только в том, что она сама никак не могла определиться — нужна ли теперь эта защита ей самой. С одной стороны, в ее нынешних обстоятельствах сидеть в архивах и корпеть над диссертацией казалось пустой и нелепой тратой времени и сил. Но с другой — именно этот труд, по большому счету, нравился ей больше всего, она скучала по нему, к тому же было жаль бросать уже сделанное.

Поразмыслив, Наташа решила все-таки захватить кое-какие материалы по последней главе — так, на всякий случай. Она принялась перебирать бумаги, откладывая те, что возьмет с собой. И тут ей на глаза попалась мятая синяя ученическая тетрадка — та самая, что была вручена ей в психиатрической больнице безумным изобретателем Митрохиным. Наташа совсем забыла о ее существовании и сейчас с любопытством перелистала ее. Несуразные, жалкие, беспомощные каракули… Поколебавшись, она положила тетрадку к тем бумагам, которые брала с собой. «Как-нибудь при случае покажу ее Коле, вдруг это ему покажется любопытным» — подумала она.

Случай все не представлялся, Коля по горло был занят своими проблемами. Оформив заявку на изобретение (на имя Наташи — так было единогласно решено еще все на том же дачном совете), он подключился к работам по доводке промышленного образца приставки. С нею возникли какие-то сложности, в суть которых Наташа не вникала. Целыми днями Коля пропадал в Зеленограде, возвращался домой поздно, озабоченным и предельно уставшим. Загружать его голову еще и Митрохинским бредом Наташа не хотела.

Но однажды, приехав с завода пообедать, она неожиданно застала Колю дома. Он сиял как надраенный самовар, его буквально распирало от радости и гордости.

— Наташка, а ну-ка угадай, что я тебе привез?

— Что, закончили?! — мгновенно догадалась она.

— Да-а-а!!! — восторженно завопил Коля и, выхватив из-за спины совсем крошечную, как показалось Наташе, плату, поднял ее над головой. — Пляши! — категорично потребовал он. — Пляши, Наташка, а то не покажу!

Наташа тут же послушно закружилась, изображая нечто среднее между барыней и ламбадой.

— Молодец! Держи. — И Коля, наконец, отдал ей приставку.

Эта штучка была необычайно, удивительно красива. Благородного бежевого цвета, покрытая замысловатыми изумрудными дорожками и сверкающим лаком, она вся была усеяна, словно драгоценными камнями, разноцветными крошечными детальками. Плата была совсем не так мала, как показалось Наташе в первую минуту — размером примерно с почтовую открытку, как и предполагал Коля. Она так удобно лежала в руке, так ласкала глаз своей строгой красотой, так грела сердце, что Наташа никак не могла с ней расстаться. Коля предлагал продемонстрировать возможности устройства в действии, но Наташа отказывалась, радуясь приставке с той непосредственностью и искренностью, с какой ребенок радуется долгожданной и любимой игрушке.

Потом, уже после обеда, когда Коля, удобно расположившись в кресле, не слишком успешно боролся с дремотой, она вдруг вспомнила о синей тетрадке Митрохина и спросила:

— Помнишь, я тебе рассказывала, как Митрохин вручил мне в психушке тетрадочку?

— Ту, что исписана каракулями?

— Да. Я ее привезла, хочешь посмотреть?

— Пожалуй, — оживился Коля, — никогда еще не видел ничего подобного!

Наташа принесла мятую тетрадку. Он рассеянно перелистал ее и со вздохом отложил в сторону.

— Несчастный человек! Такой могучий талант — и такая злая судьба… Знаешь, каждый раз, когда я вспоминаю о нем, мне становится как-то неловко. Ведь, по сути, настоящий-то автор изобретения — он…

— Не говори глупостей, именно ты и есть настоящий и единственный автор, — решительно возразила Наташа. — А работа Митрохина — это только несколько неожиданных, парадоксальных, во многом некорректных предположений. В лучшем случае — всего лишь предпосылка к твоему открытию. Посуди сам — если бы в той, первой тетради было хоть что-то очевидно разумное, бесспорно заслуживающее внимания, разве это смогли б не заметить полтора десятка первоклассных специалистов?

— И все-таки жалко Митрохина… — снова вздохнул Коля.

— Ну еще бы, — согласилась она. — А еще больше — его семью. Ты бы видел его дочку…

— Послушай, Наташ, — оживился Коля, — ему самому мы уже вряд ли чем поможем, а вот его родным…

— Обязательно! — решительно кивнув, перебила его Наташа. — Обязательно что-нибудь придумаем. Подожди, вот только разгребем немного свои дела…

36

Спустя два дня Наташа пригласила всех концессионеров на завод. Ремонт в здании заводоуправления закончился, и ей не терпелось похвастаться перед ребятами плодами своих трудов.

Дождавшись из Зеленограда Макса с Петром, все четверо загрузились в «Фоку» и отправились на СиAM. Дела в целом шли совсем неплохо, поэтому настроение у всех было прекрасное. Наташа с Колей отводили душу во взаимных подколках, а Макс сопровождал их шутливую перепалку ехидными комментариями. В общем, ехали весело, даже неразговорчивый Петя разродился парочкой анекдотов из жизни компьютерщиков. Правда, его истории были настолько специфичны, что Наташа так и не поняла, над чем хохотали Коля с Максимом.

Потом между ними возник опять же совершенно непонятный, узкопрофессиональный спор, и Наташа переключилась на дорогу. Петя тоже не обращал внимания на споривших, просто рассеянно глазел по сторонам.

— Петруха, а ты что отмалчиваешься? — обернулся к нему Коля. — Ты что думаешь?

— Я думаю, что за нами следят, — хмуро ответил он. — Вон та белая «девятка» тащится за нами уже…

Макс с Колей дружно взорвались хохотом, не дав ему договорить.

— Петюня, вот уж не знал, что ты страдаешь манией преследования!.. — смеялся Коля.

— Какая там мания! Это же сам Гейтс решил выкрасть его гениальную голову! — вторил ему Макс.

— Почему обязательно мою?… — смущенно пожав плечами, пробормотал Петр.

Наташа посмотрела в зеркало заднего вида и действительно увидела сзади замызганую белую «девятку». Где-то она уже видела эту машину, причем видела не однажды… Она стала перебирать в памяти свои поездки и сразу вспомнила несколько случаев, когда она замечала следующую следом за ней грязную «девятку». Ни разу ей не пришло в голову обратить внимание на ее номер, поэтому уверенности, что это та же самая машина, у Наташи, конечно, не было. «Да мало ли в Москве белых „девяток“, а грязь… В такую погоду на наших дорогах чистых машин вообще не бывает… Ерунда, простое совпадение» — подумала она. Смутная тревога у нее все же осталась, но делиться ею с остальными Наташа не захотела.

Вскоре «Фока» затормозил у заводских ворот, а подозрительная «девятка» индифферентно проследовала дальше. Из проходной показался охранник. Увидев синий «форд», он тут же открыл ворота и с широкой улыбкой взял под козырек.

— Ого! А тебя здесь, смотрю, уже хорошо знают! — усмехнулся Коля.

— А как же! Начальство надо знать в лицо, понял? — парировала Наташа.

В здании заводоуправления их встретила женщина — та самая «дежурный админисратор», которую Наташа застала в свой первый визит на завод. Только теперь она выглядела совершенно иначе. Старушечий платок и старую телогрейку сменили строгая ослепительно-белая блуза и несколько старомодный деловой костюм, голову украшала высокая замысловатая прическа, и все это вкупе с озабоченно-деловым выражением лица делало ее похожей на инструктора райкома партии из недавнего прошлого.

— Здравствуйте, Лидия Дмитриевна, — улыбнулась ей Наташа.

— Здравствуйте, Наталья Александровна, здравствуйте… господа! — чуть запнувшись, кивнула она остальным.

— Познакомьтесь: Лидия Дмитриевна Горбань — хозяйка административного корпуса или, если угодно, наш офис-менеджер, — представила ее Наташа.

Дама, знакомясь, весьма энергично пожала руки мужчинам и пригласила всех следовать за ней. Экскурсия по трем этажам здания заводоуправления вышла шокирующей. Вместо ожидаемых выбитых стекол, облупленных стен и вытертого линолеума гости увидели первоклассно оборудованные, отделанные и обставленные помещения. Все было новенькое, с иголочки, все блестело и сверкало.

— Здесь будет финансово-экономический отдел… Здесь — технологический… Тут разместятся плановики, а напротив — бухгалтерия, — давала пояснения Лидия Дмитриевна.

Пораженные концессионеры ходили за ней, разинув от удивления рты. Наташа, следуя последней, наслаждалась произведенным эффектом. Знакомство с новым для всех местом работы завершилось на третьем этаже, в шикарном директорском кабинете. Лидия Дмитриевна, как заправский экскурсовод, поблагодарила гостей за внимание и, сославшись на неотложные дела, удалилась.

— Ну и как вам наш офис? — с лукавой улыбочкой поинтересовалась Наташа.

— Гран-ди-озно! Просто блеск!.. — отозвался Коля.

— Полный отпад… — протянул Максим.

— Сколько же ты заплатила за это… великолепие? — спросил Петр.

Наташа засмеялась.

— Много, Петенька, ох много!.. Мне даже страшно сказать вам — сколько именно!

— Но когда же ты все это успела?… — вытаращил глаза Коля.

— А вот успела! — опять только рассмеялась Наташа. Не рассказывать же им, как ежедневно торопила рабочих, ругалась с поставщиками и монтажниками, как спорила со ставшим совершенно невыносимым Левчиком и выбивала деньги у вредного главбуха…

— Это все, конечно, здорово, но… Может быть, не стоило так шиковать? Может быть, было бы разумней сохранить деньги для оборудования? — сомневался Петя.

— Стоило, Петя! Поверь мне — стоило! — Наташа была готова к такого рода упрекам и сразу кинулась в спор. — Средств на оборудование у нас все равно не хватает, так? Значит, в любом случае нам придется искать инвесторов. А для того, чтобы понравиться, надо произвести впечатление — уж я-то, как женщина, знаю это абсолютно точно! Ну подумай сам, Петя: вместо завода у нас — голые стены, если еще и вместо офиса будет сарай — кто ж нам тогда поверит?! К тому же нам сейчас предстоит набирать людей, а куда мы их пригласим? Какой уважающий, себя специалист пойдет работать в хлев? У нас должны работать самые первоклассные спецы — так давайте же создадим достойные их условия!

— Что ж… Может быть… — пробормотал Петя.

— Да что там!.. Наташа права на все сто! — тряхнул головой Коля. — Вот мы об этом не подумали, а она… Молодец, Наташ, ей-богу, молодец!

Они вышли в приемную. Петр, кивнув на стоящие рядком телефоны и факсы, спросил:

— Слушай, Наташ, а они подключены? Мне позвонить надо.

— А как же иначе, Петя! Надо быть во всеоружии, мы должны быть готовы рассмотреть любые предложения!

— Какие предложения? Откуда им взяться?… — пробормотал Петр.

— Ну, мало ли… — пожала плечами Наташа. — Нам нужен инвестор, а кто-то, возможно, ищет, куда бы вложить свои денежки.

И тут, словно в подтверждение Наташиных слов, внезапно ожил факс. Аппарат деловито загудел, и из его механического нутра медленно поползла бумага.

— Это что, фокус?… — растерялся Коля. — Ты подстроила? — обернулся он к Наташе.

— Н-нет, — она явно не ожидала ничего подобного.

— Тогда откуда же…

— Ни фига себе!!! — перебил его ошеломленный крик Максима, стоящего у факса. — Смотрите! Да смотрите же!..

Все кинулись к аппарату. Сообщение венчал логотип известнейшей японской компании — одного из мировых лидеров электронной промышленности. Ниже следовал текст на английском языке.

— Уважаемые господа, — принялась с листа переводить Наташа. — В 1993 году мы получили ваши предложения о сотрудничестве и… э-э-э… создании совместного производства на вашем предприятии. Хотя… хотя ваш проект сразу показался нам очень интересным, нестабильная экономическая и политическая ситуация в вашей стране не позволяла нам… в то время не позволяла нам всерьез рассматривать этот вопрос… это предложение. Сейчас российская экономика поднимается… находится на подъеме, и это… позволяет нам вновь вернуться к вашему предложению. Мы готовы обсудить возможные варианты сотрудничества… и… э-э-э… не обязательно в том, nepвоначальном виде. Если сотрудничество с нашей компанией вам по-прежнему… актуально, мы будем рады… вступить в контакт. С уважением, директор Восточно-европейского бюро «Мицушиба Электронике компани» X. Асаката. Прага, 23 января 2001 года.

Наступила растерянная тишина. Все молча переваривали услышанное.

— Не могу поверить, — медленно покачал головой Петя. — Это шутка, розыгрыш.

— Нет, Петька, это не розыгрыш! — вскинулся Коля. — Это невероятная, фантастическая удача! Это… это — перст провидения, черт возьми!!!

— Никола, но в это и впрямь трудно поверить, — сказал Макс. — Уж слишком кстати этот факс, как по заказу…

— Раз трудно поверить, значит, надо проверить! — Наташа села к телефону и, положив перед собой листок факса, стала набирать номер.

— Ты куда? — спросил Коля.

— В Прагу, — спокойно ответила она. — Hallo, this is Moscow calling, factory «СиАМ». We've just got your attempt to send a fax, it didn't make it. Please try again… Thank you. [1]

— Ну что?

— Представились как «Мицушиба», факс обещали повторить, — пожала плечами Наташа. — Подождем.

Опять наступила тишина, на сей раз — напряженная, нервная. Через пять минут факс снова заработал и выдал то же самое сообщение.

— И что же нам теперь делать? — окинула взглядом молчащих мужчин Наташа.

— Как что? Покупать билеты в Прагу, — откликнулся Макс.

— Да? А не кажется ли тебе, что прежде чем обсуждать с японцами наши предложения, неплохо было бы узнать, что же такое мы им предлагали? — съехидничал Коля.

— А предложенье-то, видать, было дельное, если фирмачи целых семь лет его в уме держали, а? — прищурился Петр.

— Петя прав! — воскликнула Наташа. — Мы обязательно должны разыскать авторов того проекта — убьем сразу двух зайцев. Во-первых, будем готовы к разговору с «Мицушибой», а во-вторых — это же именно те люди, что нам нужны! Нам останется только уговорить их вернуться на завод!

— Уж это мы постараемся! Только найти их надо как можно быстрее, — кивнул Коля. — Тянуть с ответом японцам нельзя.

Наташа уже торопливо листала записную книжку.

— Да где же он у меня… А, вот! — она снова села за телефон. — Бывший директор завода, может, он помнит… — объяснила она, набирая номер.

Особой надежды на пенсионера у Наташи не было — мало ли людей работало на заводе, — но, к ее немалому удивлению, старый директор сразу понял, о ком идет речь.

— Да, я помню этих ребят, их было четверо — двое технологов и двое экономистов. Толковые были специалисты, хоть и мальчишки почти. Записывайте: Ильясов Марат, Кабалин Сергей, Юртин Дима и Гуральник Леонид. С завода все они ушли очень давно, кто в девяносто пятом, а кто и еще раньше, и где они сейчас — я, к сожалению, не знаю.

Положив трубку, Наташа победно вскинула руку с бумагой.

— Есть, ребята! Уж теперь-то мы их найдем!

— Как?

— Архив отдела кадров! Он где-то здесь, в подвале. Пойдемте, Лидия Дмитриевна покажет.

37

С помощью горячих уговоров, обещаний грандиозных перспектив и, чего уж греха таить, щедрых посулов удалось убедить встретиться всех четверых. Вечером того же дня в директорском кабинете собрались все — и «концессионеры» со стажем, и потенциальные новобранцы. Последние явно чувствовали себя неуютно, не очень-то понимая, что за люди их пригласили и чего они, собственно, от них хотят.

Встречу пылкой, а местами даже пламенной речью открыл Николай. В своем выступлении он, не особенно вдаваясь в детали, поведал об удивительном устройстве, коим располагала «концессия», и о перспективах этого и подобных ему устройств на мировом рынке вычислительной техники. Докладчик не ограничился голыми словами и продемонстрировал упомянутое устройство в действии, установив его в предварительно раскуроченный. директорский «пентиум». Невиданное быстродействие, показанное модернизированным на их глазах компьютером, повергло гостей в неописуемое волнение. Доклад был прерван возгласами «не может быть!», «мистификация!», «черт знает что!», а также некой репликой из ненормативной лексики, произнесенной хоть и очень тихо, но зато с большим чувством. Сомневающимся в реальности происходящего была предоставлена возможность лично убедиться в отсутствии подлога, обмана или каких-либо иных жульнических махинаций.

После тщательного осмотра компьютера новичками и короткого перерыва, вызванного необходимостью дать им время прийти в себя, слово взяла Наташа. Она огласила планы концессии относительно промышленного производства продемонстрированного устройства и посетовала на трудности, связанные с острой нехваткой среди концессионеров высококлассных экономистов и технологов. Далее взволнованным гостям было сообщено о полученном сегодня факсе от японцев и зачитан текст этого сообщения. Отметив несомненный и значительный вклад приглашенных в это важнейшее событие, их высокую квалификацию и доскональное знание возможностей завода, Наташа, наконец, подошла к главному. Всей четверке было торжественно предложено немедленно вступить в дружные ряды «концессионеров» со всеми вытекающими последствиями. На этом официальная часть встречи была завершена.

Это предложение вызвало среди гостей серьезное замешательство, усугубившееся грянувшей следом психической атакой.

— Мужики! Вы только подумайте, какие дела нам предстоят! Такой шанс бывает только раз в жизни! — то поочередно, а то и хором орали обступившие притихших гостей Коля, Макс и Петя. — Вы же умные люди! Соглашайтесь!

Первым сломался Сергей Кабалин — добродушного вида толстяк, немного похожий на австралийского коалу.

— Черт с вами — я согласен! — выкрикнул он, подняв руку, и тут же, без малейшей паузы, включился в обработку своих друзей. — Мара, Димон, Ленька! Вспомните, мы же с вами мечтали как раз о таком деле! Чтоб не просто кошелек набить, чтоб этим делом гордиться можно было! Вот же оно! Что ж вы молчите, олухи?

— Ребята, поймите, вас же не на работу нанимают, вас в пайщики приглашают! Это же — на всю жизнь! И детей своих и внуков обеспечите! — продолжали наседать Коля, Макс и Петя.

Марат и Дима переглянулись, как бы ища друг в друге поддержки своим мыслям…

— Ну? И — нетерпеливо возопил Сергей.

— Хорошо, — синхронно кивнули Дима с Маратом, — мы согласны.

В ту же секунду взгляды всех присутствующих скрестились на одном человеке — Леониде Гуральнике. Он, казалось, не замечал этого, невозмутимо глядя прямо перед собой.

— Гурвинек, а ты? — спросил Марат.

— Что, Мара?

— Ты с нами?

— Что ты клюешь мне печень, мучитель?! — взорвался он. — Тебе можно соглашаться на что угодно, Мара, — ты босяк, ты один как перст! А у меня жена — специалист по кишечнополостным — и трое детей! Пять лет я убил на этом заводе, чтоб он был здоров, пытаясь поднять его с колен! Следующие пять лет я поднимался с колен сам! И вот сейчас я наконец-то имею хорошую зарплату в своем банке, а, главное, я имею уверенность в завтрашнем дне — если вы, конечно, еще помните, что это такое. И в этот самый момент ты, Мара, спрашиваешь меня: «ты с нами?»!!!

— Сколько вам платят в банке, Леонид?

— улыбнулась Наташа.

— Восемьсот долларов, — не без гордости ответил Гуральник и принялся загибать пальцы, — плюс страховка, плюс бесплатные обеды, плюс…

— Двух тысяч вам хватит для начала? — перебила его Наташа.

— Если для начала — то да! — с достоинством кивнул Леонид. — Но…

— Возьмите, — Наташа положила перед ним пачку стодолларовых купюр, — это вам за пять месяцев вперед.

— Ай-ай-ай, Леня, как не стыдно… — укоризненно покачав головой, тихо сказал Сергей.

— Ладно, — Гуральник тяжко вздохнул и, наконец, согласился, — за компанию, говорят, и жид удавился. А деньги пока уберите — они вам еще пригодятся для моих похорон, когда Сонечка узнает, что я ушел из банка…

— Ну вот и хорошо! — воскликнула Наташа. — А теперь мне хотелось бы услышать от господ экономистов, что за предложение отправляли они «Мицушибе» и как нам действовать на переговорах с японцами.

— Да предложенье-то было вполне стандартное, — развел руками Сергей. — Обычное совместное производство, просто мы разжевали им все до мелочей, просчитали за них каждую вложенную иену. Достоинства нашего проекта были настолько очевидны, что мне до сих пор не понятно, почему они не согласились.

— А что тут понимать? — усмехнулся Марат. — Они получили его в августе девяносто третьего, а в октябре в центре Москвы началась пальба из танков… Какой нормальный человек захочет связываться с такими партнерами?

— Ладно, ребята, это дело прошлое, а что мы можем предложить японцам сейчас, имея на руках эту штуку? — кивнув в сторону компьютера, спросил Коля.

— В принципе, я вижу два возможных варианта, — откликнулся Сергей. — Первый — промолчать об этом устройстве и заключить с ними договор, аналогичный предложенному семь лет назад, на выпуск того, что они посчитают нужным. В этом случае гарантирован резкий скачок курсовой стоимости акций завода. Выгодно продав их, можно будет подумать об организации собственного производства ваших приставок.

— Наших, Сергей… Наших приставок, — поправила его Наташа. — А второй вариант?

— Второй — показать нашу приставку японцам и договариваться о производстве именно этого изделия. Но лично мне этот вариант нравится меньше.

— Почему?

— В этом случае наши позиции на переговорах будут очень слабы. У нас нет других, конкурирующих источников инвестиций, наша приставка толком не испытана, формально ее рыночные перспективы неясны… Словом, мы попадаем в незавидное положение бедного родственника, пытающегося «впарить» свое изобретение богатому дядюшке. Японцы, конечно, согласятся — уж слишком очевидны достоинства приставки, — но условия при этом предложат самые, грабительские. Это же капиталисты — они просто сожрут нас с потрохами.

— Значит, выбираем первый вариант?

— Слушайте сюда, — подал вдруг голос Леня Гуральник. — Пока вы тут все на меня орали, я вот что придумал… Серега прав — о приставке надо молчать. Но японцы будут давить на нас и без нее. И главное, где они нас прижмут, — это соотношение нашей и их долей в будущем предприятии. Они назовут свою цифру, мы — свою. Они станут нажимать, мы — упираться. Они сделают вид, что уходят, мы — что испугались и согласны на все их условия. Но при этом попросим о ма-а-аленькой уступке. Мы скажем: «Господа японцы! Мы согласны на все — пейте нашу кровь! Но имейте при этом сострадание к нашим молодым мятущимся душам. Больше всего на свете, даже больше ваших жалких денег, они жаждут открыть чего-нибудь новенького! Отнеситесь с пониманием к этой слабости, оборудуйте нам всем необходимым крохотное опытное производство — и мы подпишем все, что вы там у себя приготовили! Вы будете на нашем заводе делать свои деньги, а мы будем сидеть тихо в своем закутке, чего-то там себе изобретать и больше уже беспокоить вас ничем и никогда не будем». Японцы подумают-подумают и согласятся. Только «А» — под это дело нужна отдельная избушка вне основных производственных площадей и вообще подальше от чужих глаз. И «Б» — то, что мы будем делать в этой избушке, не должно стать предметом договора с японцами, оно должно остаться исключительно в нашей собственности.

— К чему такие сложности, Гурвинек? — усмехнулся Дима Юртин.

— Скажи мне, Димочка, кому легче выйти замуж — двенадцатой дочке бедного раввина или единственной дочери губернатора?

— Слушай, давай без этих своих местечковых аллегорий, а?

— Хорошо, получай без аллегорий. В своей избушке на самом современном оборудовании мы производим значительную товарную партию приставок и выбрасываем ее на рынок! После этого демарша мы мгновенно превращаемся из бедного родственника, которого не любит никто, в прекрасную принцессу, которую любят буквально все! Инвесторы всех мастей будут занимать очередь у ворот завода в пять часов утра, как пролетарии всех стран — в Мавзолей! Вот тогда-то, дамы и господа, мы и выберем окончательный и достойный нашей чудо-приставки вариант финансирования.

— Ленька, ты — гений! — пробормотал Дима.

— Это, думаю, всем понятно и без твоей реплики! — картинно поморщился Гуральник. — Подумай лучше, что на заводе можно использовать в качестве нашей избушки.

— Спеццех! Тут и думать нечего — только спеццех! — воскликнул Дима.

— Точно! Идеальный вариант! — поддержал его Марат.

— А что это за спеццех? — спросил Коля.

— В самом дальнем углу заводской территории есть старое одноэтажное здание из красного кирпича, не замечали? Там, за вторым корпусом… — Марат показал рукой куда-то в сторону.

— Нет…

— Немудрено, оно отгорожено не только от внешнего мира, но и от остального завода. Там раньше собирали процессоры для систем ПВО — так, ничего особенного, но тогда это считалось секретным, производством. Вот этот цех и обособили. — Марат хлопнул себя по лбу. — Идея, братцы! Мы заявим японцам, что это здание куплено отдельно — специально для наших исследований — и, соответственно, территорией завода не является! Оно не попадет под договор, останется только нашим, а значит и продукция этого цеха будет принадлежать только нам!

Разговор продолжался еще долго, одна за другой возникали новые идеи, исчезали неясности, постепенно прорисовывалась общая тактика и стратегия «концессии». Теперь, после этого обсуждения, можно было назначать встречу с японцами.

Наташа позвонила в Прагу на следующий день. После того как она представилась, ее соединили с господином Асакатой. Наташа сообщила о полученном факсе и выразила готовность прибыть в Прагу для переговоров. Господин Асаката ответил, что желает лично оценить нынешнее состояние завода и на днях прибудет в Москву сам. На этом разговор завершился…

38

— Что нового, Леван? — Голос в трубке звучал настолько нервно, что Левчик как наяву увидал перекошенное, подрагивающее от злости лицо босса.

— Ничего, Борис Борисыч, — вздохнул Левчик. — Она все так же целыми днями пропадает на заводе. Ярославцев и его приятели из Зеленограда — тоже. Ремонт заводской конторы закончился, теперь они все вместе там… Появились еще кое-какие людишки из бывших заводских…

— Что они затевают, мудила?! — перебил его яростный крик босса. — Меня интересует, что они там затевают, понял?!!

— Да, Борис Борисыч, понял… — покорно прошелестел Левчик.

— Ничего ты не понял, Леван, — неожиданно тихо и почти спокойно сказал босс, потом вздохнул и холодно отчеканил: — Значит так, даю тебе неделю срока. Не разнюхаешь их планов — пеняй на себя. Все!

Левчик положил трубку и обхватил руками голову. Тоскливое и мрачное предчувствие охватило его. Словно он медленно и неотвратимо погружался в мутную трясину, из которой ему уже никогда не вылезти. А самое мерзкое было то, что в эту топь он залез сам, по своей воле! Как же он просчитался, как сглупил, когда решил довериться боссу! Хотел сделать карьеру, идиот! Проявил инициативу! Вот и получай теперь! Уж за боссом-то не заржавеет — выдаст по полной программе!..

Ему стало страшно. Он понимал, что вряд ли сможет выполнить задание босса. Свои намерения Наташа скрывала от него сознательно, тщательно и умело, и всерьез рассчитывать на то, что она вдруг проговорится, он не мог. Раздобыть какие-то документы? Но — какие и где? «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что!» Но он же, черт возьми, не царевич из сказки!

Посидев за столом еще немного, Левчик вышел из офиса на Разгуляе и отправился на завод. Третий день он ездил туда как на работу. Наташа восприняла его появление спокойно, даже равнодушно. Кивнула озабоченно, просто приняв к сведению, что он хочет быть ей полезным тут, на заводе, а его прямой вопрос о том, что здесь затевается, пропустила мимо ушей, будто и не услышала вовсе. Вот и вышло, что и прогонять его не стали, но и дела никакого не поручили.

С тех пор он слонялся без цели по территории, толкался среди новых людей в конторе, приглядывался, прислушивался, пытаясь по добытым клочкам информации разгадать планы Наташи и ее новых друзей. Жгучая ненависть ко всем этим невесть откуда взявшимся умникам мешала ему сосредоточиться, собраться с мыслями. Никто из них, по горло занятых своими делами, не обращал на Левчика никакого внимания, и это задевало его, злило все сильней и сильней. Все чаще он вспоминал, что под сиденьем джипа, стоящего у заводских ворот, лежит, терпеливо дожидаясь своего часа, его любимый «ТТ». Все чаще его посещало безумное желание достать его, передернуть холодный затвор и пройтись по кабинетам, добавляя по новой дырке в башке всем этим высоколобым интеллектуалам!.. А первому — паскуде Ярославцеву, этой гниде, умыкнувшей у него из-под носа дуру Наташку!

А Наташе и остальным концессионерам и в самом деле было не до Левчика. Времени до приезда японцев оставалось все меньше, а дел еще предстояло сделать очень и очень много. Надо было срочно организовать уборку заводской территории и вывезти весь хлам из производственных помещений (пустоту в цехах решили объяснить специально проведенным недавно демонтажем старого, отслужившего свой век оборудования, обратив тем самым этот свой изъян в достоинство). А сколько надо было подготовить бумаг! Целую гору — начиная с перечня необходимого технологического оборудования для спеццеха и кончая своим собственным вариантом соглашения с «Мицушибой». В этом деле потребовалась помощь юриста — выручил Леня Гуральник, буквально волоком притащивший на завод своего троюродного брата. Поначалу тот был жутко недоволен, на чем свет стоит ругал Леню, но вскоре включился в работу, быстро увлекся и, действительно, очень помог.

Целыми днями Наташа с Колей белками в колесе крутились на заводе, возвращаясь домой лишь к полуночи. Наташа тут же валилась без сил, а Коля каждый вечер умудрялся еще что-то писать и читать. Ложась спать, она неизменно оставляла его за столом с книгой в руках, причем Наташа заметила, что время от времени Коля стал задумчиво перелистывать синюю тетрадку Митрохина. Вообще-то это было довольно странно, но расспрашивать, что же такого любопытного он в ней находит, засыпающей Наташе было лень. А наутро о тетрадке с каракулями она и не вспоминала. Ей было не до того — ждали дела на заводе…

И вот, наконец, настал день визита на завод делегации «Мицушибы». Кортеж из четырех черных лимузинов въехал на заводскую территорию и остановился у административного корпуса. Из машин выбралась дюжина мужчин характерной восточной внешности, похожих друг на друга, как братья-близнецы. Встречавшие их на крыльце хозяева сперва даже растерялись, но тут от группы гостей отделился один из приехавших и, широко улыбаясь, двинулся вперед. «Асаката» — поняла Наташа и рванула ему навстречу.

— We are glad to see you, mister Asakata, at our factory! [2] — расплылась в улыбке Наташа.

— Hall [о, miss Tsybina, finally we meet! [3] — еще шире улыбнулся японец.

— Please come with me to the office. [4] — Она сделала приглашающий жест.

Асаката снова уыбнулся и взглянул в сторону цехов.

— Let's just start by the factory first! [5]

Наташа кивнула, и экскурсия началась. Впрочем, это действо больше походило не на экскурсию, а на самую строгую и дотошную инспекцию. Гости беспрерывно задавали вопросы, заглядывали во все углы и лезли во все щели. За хозяев отдувались Марат с Димой — лучше технологов завод не знал никто.

Спустя пару часов японцы угомонились и согласились перебраться в офис. Обе делегации не без труда расселись за длинным столом в директорском кабинете. Переговоры начались.

На стол легли оба варианта соглашения — «СиАМовский» и «Мицушибовский», и, наскоро ознакомившись с ними, высокие договаривающиеся стороны приступили к обсуждению предложений друг друга.

Все дальнейшее весьма напоминало то, что за этим же столом несколько дней назад предполагал Леня Гуральник. Разговор в основном велся вокруг распределения долей в будущем совместном предприятии. Стороны поочередно выдвигали свои аргументы и оспаривали доводы оппонентов. И хотя беседа велась в высшей степени корректно, Наташе все происходящее вдруг напомнило другой не столь давний спор — торговлю об антиквариате с шикарной Ларисой Геннадьевной в старой квартире на «Чугунке».

Постепенно дискуссия набирала обороты, японцы усиливали давление, уже не скрывая некоторого раздражения и недовольства. Наступило время для «заячьей скидки», как называл маневр с «ма-а-аленькой уступкой» Коля. Наташа быстро переглянулась с ним, с Гуральником, с Максом, с Маратом и заявила Асакате о своем принципиальном согласии, но — с некоторой оговоркой. Не без смущения молодая и красивая владелица завода сообщила своему уважаемому и многоопытному гостю о заветной мечте — ее самой и ее друзей — оборудовать небольшое опытное производство, где они смогли бы заниматься самым интересным делом на свете — изобретательством. Вот если бы знаменитая на весь мир «Мицушиба Электронике компани» смогла бы предоставить им некоторое оборудование для их лаборатории — смущаясь все сильнее, продолжала девушка — тогда…

— Let's look around for the equipment that suits your needs? — улыбаясь из последних сил, спросил господин Асаката. [6]

— Please. — Наташа, потупив взор, передала ему бумаги.

Список был довольно обширен и включал в себя некоторые виды промышленного оборудования, мягко говоря, не совсем уместные для маленькой лаборатории. Перечень тянул на круглую сумму, но с другой стороны — это было последнее препятствие…

Ну что ж, такое стремление к новому, непознанному — вещь похвальная и достойная поощрения, рассудил, наконец, мудрый японец и склонил свою идеально причесанную голову:

— We agree. [7]

Сергей Петрович Ханевский привык начинать день со свежих газет. Читать он их, конечно, не читал — так, просматривал. Перелистывал в надежде зацепить полезную информацию или встретить что-нибудь о себе и своих владениях (любил, грешным делом, «подолигарховик» быть на виду).

Начал, как водится, с «Коммерсанта». Открыл газету, пробегая цепким взглядом заголовки статей, перевернул одну страницу, другую и вдруг наткнулся на знакомую аббревиатуру. Крохотная заметка называлась «Японцы обустроят СиАМ в Москве». Хан впился глазами в текст.

«Вчера было заключено соглашение между одним из мировых лидеров электронной промышленности концерном „Мицушиба Электронике компани“ и московским заводом счетных и аналитических машин (СиАМ). Договор предусматривает создание на базе московского завода совместного производства комплектующих для вычислительной техники и систем связи. Для завода СиАМ, полностью бездействовавшего последние несколько лет, это соглашение — прекрасный шанс поправить свое незавидное положение и встать на ноги. Договор подписали директор Восточно-европейского бюро „Мицушиба Электронике компани“ г-н Хироёси Асаката и г-жа Наталья Цыбина, глава компании „Цна“, в собственности которой находится 89 процентов акций завода СиАМ. По словам г-на Асакаты, знаменитый японский концерн в самое ближайшее время намерен приступить к монтажу в заводских цехах новейших технологических линий с тем, чтобы уже летом начать полномасштабное производство российско-японской продукции».

Хан отбросил газету и, вскочив на ноги, заметался по кабинету.

Вот оно что! Девчонка обвела его вокруг пальца! Пронюхала где-то о планах японцев и… Вот сучка! Да и сам он хорош! Ведь чуял, что неладно что-то с этим заводом, и все-таки купился, как мальчишка купился! Да и как было не купиться — ведь столько лет этот Богом забытый СиАМ никому на хрен не был нужен, и тут вдруг эта девка со своими деньгами… А потом, кстати, еще и Боб… Погоди-погоди… А ведь Боб-то явно неспроста подъезжал тогда насчет акций… Знал, наверняка знал что-то, пройдоха! Но раз у этой Цыбиной аж 89 процентов, значит и Боба она тоже обскакала! Выходит, и старина Боб от нее пострадал? Ай-ай-ай, как нехорошо…

Вдруг на ум пришла перевранная строчка из Высоцкого: «Эх, Боря, мы одна семья, мы оба — пострадавшие!» и завертелась, зазвучала в мозгу навязчивым рефреном… Беззвучно шевеля губами, Хан задумчиво барабанил пальцами по столу в такт песенной строке. Потом решительно прихлопнул ладонью, как бы подводя итог своим размышлениям, и снял телефонную трубку.

— Боб? Здравствуй, дорогой! Узнал?… Да, я… Вот что, дружище, надо бы нам с тобой встретиться и потолковать…

Левчик тонул, шел камнем на дно. Вчера истекла последняя отведенная боссом неделя, а он так ничего и не разведал. Да и как бы он что-нибудь узнал, если все последние дни он не мог думать ни о чем, кроме неотвратимо приближающегося конца срока. Страх перед боссом парализовал его, он потерял всякую способность к активным действиям. Как тень он бесцельно слонялся по заводу, думая лишь об одном — что его ожидает. В лучшем случае сошлют простым бойцом к Греку, месить морды ларечникам, а в худшем… О худшем было страшно подумать — Левчик слишком хорошо знал, чем может обернуться для него гнев босса.

Не раз в его голове всплывала простая мысль — бежать, бросить все к чертовой матери и немедленно бежать как можно дальше. Но он понимал, что боссу с его обширными связями не составит труда разыскать его где угодно. Вытащит хоть из-под земли — и тогда-то уж конец будет только один.

Накануне последнего, рокового дня Левчик совсем потерял голову. Вечером он вернулся на дачу, запер все двери, отключил телефоны и, чтоб как-то справиться со ставшим невыносимым гнетом тоски и страха, открыл бутылку виски. Он пил стакан за стаканом, но алкоголь почти не помогал. Легче не становилось, наоборот — появилась щемящая жалость к себе и горькая, по-детски наивная обида на несправедливость жизни. Ведь он же хотел как лучше, чтобы всем было хорошо. Чтобы босс заполучил всемогущего Наташкиного покровителя, чтобы ему самому подняться повыше, встать на ноги покрепче, чтобы у Наташки был сильный, надежный, любящий муж… И вот что в результате вышло… Сидит он теперь один, не нужный ни боссу, ни Наташке, вообще никому! И что его ждет завтра — одному Богу известно…

Бутылка закончилась, Левчик открыл еще одну, а потом, уже глубокой ночью, — третью. Наконец, как избавление от нескончаемой тоски и страха, пришло долгожданное забвение.

Проснулся Левчик поздно, уже после обеда, и первое, что пришло в его мутную с похмелья голову — надо звонить боссу и признаваться, что никакого результата нет. И тут же опять вернулся страх — сильный, до озноба по хребту. Плохо соображая, что делает, Левчик потянулся к бутылке. Он пил виски прямо из горлышка, пил как воду, не ощущая ни вкуса, ни запаха, ни крепости. На старые дрожжи его быстро развезло и он вяло решил — будь что будет, но сегодня боссу он звонить не станет. Как ждущий наказания ребенок прячется под стол от грозного отца с ремнем, так Левчик прятался от своего страха за бутылку. Весь день он беспрерывно пил и к вечеру провалился в тяжелое хмельное беспамятство.

Он очнулся посреди ночи. Голова с похмелья трещала невыносимо, и он снова потянулся к бутылке. Она была пуста, Левчик с трудом поднялся, чтобы взять новую, и тут увидел себя в зеркале — безобразно отекшего, небритого, взлохмаченного, с запекшимися губами… Его передернуло от отвращения к самому себе, и он вдруг очень ясно понял, что в таком виде у него нет ни малейшего шанса на прощение. Можно допустить, что босс простит неумение, глупость, ошибку, но такое — ни за что и никогда!

«Что же я делаю, дурак? Я же сам себя, своими руками… Господи, да что же это?…»

Он взглянул на часы — было четыре утра. Надо было немедленно приводить себя в порядок, иначе… Левчик открыл дверь и вышел на мороз. Содрал с себя галстук, рубашку, майку и стал яростно растираться снегом. Потом была баня с веником, пробежка по холодку, снова баня, крепчайший кофе… К семи часам от суточного пьянства не осталось и следа, он был как огурчик.

Босс появлялся на работе часам к десяти — значит, у Левчика еще оставался крохотный шанс. С решимостью человека, которому нечего терять, он отправился на завод.

Левчик приехал туда в начале десятого. Обычно в это время Наташа и ее компания вовсю уже там шустрили, но сегодня на за воде не было ни души. Удивленный и растерянный Левчик обошел ползавода и нигде не встретил ни единого человека. Он вернулся к проходной и спросил скучающего охранника:

— В чем дело? Куда все подевались-то?

— А никого и не будет. — Парень сладко зевнул. — Директриса же выходные объявила, целых три дня. Как только японцы вчера уехали, так всех и отпустила.

— Какие японцы? Откуда? Зачем? Да ты толком расскажи! — вцепился в его рукав Левчик.

— Здрасьте! Вы где были-то? Вчера же договор подписали с какими-то япошками. Теперь у нас с ними будет совместное предприятие! Вот так-то! — рассмеялся охранник.

«Господи! Ну наконец-то! Наконец-то… Теперь простит, должен простить…» — Смеясь от счастья, Левчик бегом кинулся к машине — телефон был там.

Трясущимися от нетерпения руками он торопливо набрал телефон босса.

— Да!.. — раздраженно рявкнуло в трубке.

— Борис Борисыч! Это Леван! Я все узнал, — радостно кричал Левчик. — Борис Борисыч, она вчера подписала договор с какими-то японцами, на заводе теперь будет совместное предприятие! Вы слышите меня, Борис Борисыч?…

— Ты это в газете прочитал? — холодно спросил босс.

— В газете? — не понял Левчик. — В какой газете?

— В любой!!! — гневно рявкнул босс. — В любой газете, дубина!! Сегодня об этом пишут все, кому не лень, понял, ур-р-род?! Хочешь, я скажу тебе, с кем заключен этот договор? Кто его подписал? Что они собираются производить? А?

Левчик молчал.

— В общем так, Леван. Ты мне больше не звони. Сейчас езжай на Разгуляй, будешь там пока у Митяя на подхвате. Мне сейчас не до тебя. А что с тобой дальше делать — потом решу. Понял, ты, мокрота чахоточная?

— Да, понял, — потерянно пробормотал Левчик…

39

Первый день выходных Наташа с Колей провели вместе. Договорившись не вспоминать о делах, они взяли лыжи и уехали в Филатовку. Катались долго, до усталости. Потом истопили баньку, напарились как следует и, умиротворенные, устроились у камелька чаевничать.

После горячки и суматохи последних дней, после всех этих нескончаемых хлопот, авральщины и нервотрепки спокойно сидеть у огня, прихлебывать обжигающий чай и ровным счетом ни о чем не заботиться — для Наташи это было верхом блаженства. Коля был совсем рядом, его рука тепло и надежно лежала на ее плече. Наташа знала, что стоит ей повернуть голову, и она увидит его полные нежности глаза, а в них — пляшущие отблески огня в камине. И эта уверенность подобно огню грела ей душу, наполняла ее тихой радостью и покоем. Наташа была счастлива.

«Как странно все… — думала она. — Когда я ломала голову, какое же третье желание загадать, я знала, что мне нужно. Хотела самого простого — любви, уважения, крепкой семьи, хорошей работы, спокойной и достойной жизни — обычного человеческого счастья. Мне было нужно то, что „рыбка“ дать не могла. И миллиард-то этот я загадала не потому, что так уж мечтала о богатстве, скорее хотела проверить, испытать — приносят ли деньги счастье? А вышло все вон как… Что же получается? Выходит, моралисты врут? Ведь не будь у меня денег, никогда бы мне с Колей не встретиться! А если б даже и встретилась — да разве б он обратил внимание на нищую аспирантку?! Что же все-таки его во мне привлекло? Неужели деньги?…»

Она посмотрела на Колю, и он посмотрел на нее.

— О чем ты думаешь? — с мягкой, улыбкой спросил он.

— А ты?

— Знаешь, мне пришло в голову… — Он немного смутился, — что было бы лучше, если бы мы встретились с тобой как-то иначе. На концерте, например, в театре или в библиотеке… Если б не было у тебя этого завода и твоих миллионов… Нет, я понимаю, конечно, что ты — современная деловая женщина, что бизнес — часть твоей жизни, что все это для тебя очень важно, но… Подумай, насколько у нас с тобой было бы больше таких, как сегодня, дней и вечеров, сколько бы времени и сил освободилось друг для друга, какой спокойной могла бы стать наша жизнь…

— Глупый… — засмеялась Наташа и прижалась щекой к его плечу, — какой же ты у меня глупый, Коленька!

— А о чем же все-таки думаешь ты? — спросил он после паузы.

— Я думаю… — Она подняла на него счастливые глаза. — Я думаю о том, когда же ты, наконец, позовешь меня замуж…

Утром, позавтракав, Наташа уехала. Ее ждали дома женские заботы — постирать, погладить… К тому же ей нужно было съездить на старую квартиру, забрать кое-что из мелочей, ну и заодно, конечно, проведать «рыбку». А Коля решил до вечера задержаться на даче. В его неугомонной голове опять бродили какие-то новые идеи, и он хотел в спокойной обстановке их обдумать.

На «Чугунку» Наташа попала ближе к вечеру, быстро собрала то, за чем приехала, и прошла на кухню к DREAMREALIZERy. Она торопилась, скоро уже должен был вернуться Коля, а она хотела быть дома раньше него.

Открыв меню, она увидела мигающее окошко «Диалог». Наташа удивилась — что, интересно, нового могла придумать «рыбка», когда и так все уже было яснее ясного. Теперь, после соглашения с японцами, дорога к заветному миллиарду была полностью расчищена и не вызывала никаких вопросов. Так о чем же тогда хотела побеседовать с нею «рыбка»?

Наташа щелкнула «мышкой» по мигающей табличке, и на экране появился текст.

«Вы совершили серьезную ошибку, передав Ярославцеву вторую тетрадь Митрохина. Этот поступок поставил под угрозу выполнение всей задачи. Теперь для гарантированного достижения конечной цели в реализуемом варианте вам следует исключить Ярославцева из работы и заблокировать его новые исследования».

«Исключить Колю из работы? Что за глупость? — растерялась Наташа. — Что значит „исключить из работы“? И почему, в конце концов?!»

«Почему?» — Напечатала она свой вопрос. «Тетрадь Митрохина дала толчок началу сложного, многоступенчатого мыслительного процесса, результатом которого может стать открытие радикально нового, нецифрового метода обработки информации. Если это произойдет, информационные технологии повсеместно станут развиваться в совершенно ином направлении и все ваши достижения — т. н. приставка, патент на изобретение, производство на заводе СиАМ — окажутся невостребованы. В этом случае ваше желание окажется невыполнимым».

«Вот чудеса! Коля, оказывается, сумел что-то разглядеть в Митрохинском бреде! — удивилась Наташа. — Но это же здорово! Пусть себе изобретает на здоровье! И почему это, интересно, наши приставки окажутся невостребованы? Да если даже и окажутся, то…» Все это было настолько неожиданно, что Наташа запуталась. Но разобраться в этом деле надо было обязательно.

«Так, спокойно! Допустим, мы запускаем свою линию и начинаем делать приставки. Все идет хорошо, приставки попадают на рынок, завоевывают его… И в этот момент Коля заявляет о своем новом открытии. Тогда оказывается, что и наши приставки, и вообще все нынешние компьютеры — вчерашний день, хлам, старье!.. И надо делать что-то совсем другое, новое. А где взять на это деньги? Хорошо, если мы успеем заработать на приставках, а если нет? А если Коля разродится своим открытием раньше, еще до запуска нашего производства? Получится, что все наши усилия- псу под хвост?! Обидно-то как, Господи! Столько труда — и все впустую! И опять начинать все сначала, с пустого места, с нуля!!» — Наташа даже губу прикусила с досады.

Она еще раз прочитала текст на экране компьютера.

«Стоп! А что значат все эти „может стать…“, „если это произойдет…“? Что это новое открытие может и не состояться?! Так что ж я тогда голову-то ломаю!»

«Какова вероятность открытия Ярославцевым этого нового метода?» — Торопливо напечатала она.

Компьютер сделал паузу, видимо, просчитывая варианты, и выдал результат:

«От 89 до 96 процентов — в зависимости от целого ряда случайных факторов внешнего воздействия на объект.»

«96 процентов — это серьезно, — подумала Наташа. — Это, можно сказать, — наверняка!»

«В какие сроки может быть совершено открытие?» — Напечатала она следующий вопрос.

На этот раз ноутбук думал гораздо дольше и ответил уклончиво:

«От нескольких месяцев до нескольких лет. Слишком велика вариативность события.»

«Лучше бы, конечно, несколько лет! Лет пять, например. Уж мы бы за это время… Черт, как бы отодвинуть это эпохальное событие подальше?!»

Наташа опять перечитала все сообщения «рыбки». Ее внимание привлекли не очень понятные выражения «исключить из работы» и, особенно, «заблокировать исследования». Может, рыбка знала способ этой самой «блокировки»?

«Каким образом можно заблокировать исследования Ярославцева?» — Отстучала она на клавиатуре.

Компьютер тут же выдал ответ:

«Самый надежный способ блокировки — это физическое устранение объекта».

«Какого объекта?…» — не поняла в первый момент Наташа, и тут до нее дошел чудовищный смысл предложения DREAMREALIZERa.

— Ах ты гадина!!! — она с размаху грохнула кулаком по столу. — Гадина подлая!!! Да как ты… Железка бездушная!! Мразь! Мразь!!!

Наташа вскочила на ноги и заметалась по тесной кухоньке. Ярость душила ее, клокотала внутри, искала выхода. Проклятый ноутбук! Ему мало бабули, он хочет забрать у нее еще и Колю!.. Да откуда же в нем столько жестокости, как только его электронные мозги смогли придумать такое!!!.. Что ж это за исчадие ада?!!

Первым ее желанием было прямо сейчас, немедленно остановить программу, отключить ноутбук от сети и выкинуть его к чертовой матери! И она едва не сделала это. Но волна гнева вскоре пошла на убыль, и, чуть поостыв, Наташа подумала, что это — лишнее. Разумнее было просто наплевать на последние рекомендации «рыбки», но компьютер не отключать и программу не прерывать. Ведь DREAMREALIZER продолжал ежедневно зарабатывать деньги на биржах, а для производства приставок они были ох как нужны. Оборудование, которое должны были поставить японцы, — только полдела, надо было еще его монтировать, отлаживать, закупать комплектующие, платить рабочим… На все на это нужны были деньги, и причем деньги немалые!

«Нет, — решила Наташа, — пусть эта гадина работает! Больше я никаких ее советов слушать не буду, и Коле, конечно, мешать не стану — пусть все идет как идет! А если она решит, что без… без этого задача будет невыполнима — плевать! Пусть отключается, отлично справимся и без нее!»

Как ни старалась Наташа выкинуть из головы ужасное предложение «рыбки», весь вечер она не могла избавиться от неприятного, тягостного чувства. Снова и снова она возвращалась мыслями к магическому черному чемоданчику, и чем больше она думала о нем, тем беспокойней становилось на душе. Время от времени накатывали сомнения — а не лучше ль было б все-таки отключить чертов ноутбук? Как говориться, от греха подальше?…

Ночью Наташа спала плохо. Снилась какая-то чушь, что именно — она заспала, не помнила, но осадок от увиденного остался тяжелый, даже — тревожный.

Утром Наташа уехала на завод. Она хотела вместе с технологами осмотреть спеццех, подумать, как лучше спланировать производство. Коля остался дома — обложился со всех сторон книгами и ушел с головой в свои мысли.

Тревога не оставляла Наташу и на заводе. Марата с Димой она слушала рассеянно, сама отмалчивалась — словом, ей было не до того. Закончив осмотр цеха, она позвонила Коле. Елена Михайловна ответила, что он, набрав целую сумку книг, отправился на дачу. «Ему там, видите ли, лучше думается!» — рассмеялась она.

То, что Коли не оказалось дома, показалось ей дурным знаком. Непонятная, смутная тревога стала еще сильнее.

В кабинет зашел Марат и задал какой-то вопрос. Наташа кивнула — явно невпопад.

— Что с тобой, Наташ? — Марат подошел к столу, внимательно и обеспокоенно посмотрел на нее. — Ты здорова? Или, может, случилось чего?

— Что? Нет, Мара, просто я… Да, знаешь, нездоровится что-то… — попыталась улыбнуться Наташа.

— Ну так поезжай домой, — посоветовал он. — Хочешь, я тебя отвезу?…

— Нет-нет, спасибо, я сама. — И она, словно вдруг решив что-то, тут же вскочила и стала торопливо одеваться.

Пулей вылетев из дверей офиса, Наташа опрометью бросилась к машине. Внутри все дрожало, сердце будто окаменело, бухало тяжелым набатом и тянуло вниз. Тревога переросла в отчетливое предчувствие скорой и неотвратимой беды. А источник этой беды — она уже была абсолютно уверена в этом — находился на кухне ее старой квартиры. Проклятый ноутбук! — именно он был причиной ее страха.

Наташа гнала своего «Фоку» на «Чугунку» и то молилась, чтобы все обошлось, то проклинала себя за то, что пожадничала и не отключила вчера DREAMREALIZER…

Третий день Левчик жил как во сне. В страшном, кошмарном сне, когда силишься его прервать, проснуться, но ничего из этого не выходит. Каждый день он со страхом ждал разрешения своей участи, но о нем словно забыли. В офисе «Цны» его просто не замечали, как до этого не замечала его на заводе Наташа. От дел он был отстранен, теперь всем здесь заправлял Митяй, Дмитрий Валерьевич, этот жалкий дристун в очечках. Перед ним все гнули спину, а от Левчика шарахались, как от прокаженного. Ему тоже совсем не хотелось видеть эти холуйские рожи, поэтому он целыми днями торчал безвылазно в своем кабинете — без дела, без цели, без смысла и почти без надежды.

Неопределенность выматывала душу, грызла Левчика как ржа железо. Иногда ему хотелось, наплевав на запрет, позвонить боссу и самому потребовать себе наказания. Неважно какого, лишь бы только скорее.

Но, с другой стороны, эта мучительная неопределенность все-таки давала ему небольшой шанс на исправление положения. Во-первых, рассуждал Левчик, время работает на него — если дело с Натахой у босса выгорит, он вспомнит, что на эту «курочку Рябу» его вывел именно Леван, и тогда, может быть, смягчит свой гнев. А во-вторых, пока приговор не подписан, у него остается возможность искупить свою вину. Ведь еще запросто может случиться такой расклад, при котором боссу понадобится человек, близко знакомый «курочке», тот, кому она доверяет. Лучше Левчика на эту роль не найти никого, а уж он-то тогда постарается! В общем, варианты еще были, и Левчик изо всех сил старался надеяться на лучшее.

…В коридоре загомонили сотрудники, собираясь на обед в соседнюю кафешку. Левчик с ними не ходил никогда — ни раньше, когда заправлял этой конторой, ни тем более сейчас, когда оказался в опале. Он достал из стола бутылку пива, сверток с бутербродами и принялся закусывать. Этот спартанский обед уже подходил к концу, когда его постоянно включенный компьютер вдруг требовательно пискнул и на экран выскочило уведомление о только что полученном электронном послании.

«От кого это? Уж не от босса ли?» — с волнением подумал Левчик, торопливо дожевывая бутерброд. Он открыл свой почтовый ящик и вытащил свежее сообщение на экран.

«Левчик! Есть срочное и крайне важное дело. Прошу тебя как можно скорее разыскать Ярославцева и любым способом изолировать его. Он — враг, он готовится загубить наше общее дело, поэтому действуй быстро и без церемоний! Любым способом, Левчик!!! Надеюсь, что ты меня понял правильно. Действуй. Наташа».

Левчик замер с открытым ртом. Наташка сдает ему своего хахаля?!! В это невозможно было поверить, но вот же оно, письмо — перед глазами! Левчик взглянул на обратный адрес: drmrlzr@aha.ru — тот самый, с которого поступали ее указания насчет торгов!

Мысли путались, он был настолько ошарашен, что никак не мог сосредоточиться, прийти в себя. Неужели это тот самый шанс, на который он так надеялся? Замочить гниду Ярославцева — о такой удаче он даже не мечтал! А если это ловушка? Если это письмо отправляла не Наташка, а кто-то другой, добравшийся до ее компьютера? Но кто? Может, босс?… Это что, такая проверка?

Он обеими руками обхватил голову. Черт, что же ему делать? Если это проверка босса, все ясно — надо хватать ствол и бежать. А если нет? Как тогда оценит босс его действия?… Но ведь это же можно проверить! Просто позвонить Наташке и спросить — посылала ли она ему е-мейл. А если окажется, что ничего она не посылала?…

От напряжения вспотели ладони, Левчик вытер их о брюки и попытался разложить все по полочкам. В то, что Наташка сама заказала ему своего дружка, почти не верилось. Другой вариант — что это послание — хитроумная проверка босса — был вполне реален. А то, что письмо отправил кто-то третий, выглядело и вовсе невероятно. Ну кто еще, кроме хозяйки и босса, может забраться в Наташкину конуру, запустить ее древний ноутбук, да еще и знать при этом его, Левчика, электронный адрес?!

И тут Левчик внезапно понял, кто. «Рыбачок» — больше некому!

Догадка снова спутала все расклады. Что же ему делать, если автор сообщения и вправду «рыбачок»?

Время бежало, надо было на что-то решаться и, черт возьми, действовать!

«Так, спокойно! Еще раз — и спокойно! — напрягся Левчик. — Если это босс, надо в темпе искать умника и мочить — это ясно. А если это Наташка или „рыбачок“ — что тогда скажет босс? Допустим, ему не понравится. Какие у меня есть отмазки? Ну, про „рыбачка“ я мог и не дотумкать. А Наташка — формально все еще мое начальство, я должен ее слушаться! Почему не позвонил боссу — так он же сам мне запретил! В конце концов, я же хотел как лучше — этот Ярославцев для нас как чирей на заднице, давно уже пора было с ним разобраться! А тут такой шанс! И вообще: хотел вину свою искупить — чем не отмазка? Нет, надо мочить! Как говорил наш комбат в Бендерах — или грудь в крестах, или голова в кустах! Что толку гадать — будь, что будет! Все лучше, чем без толку сидеть в этой дыре и ждать неизвестно чего!»

Левчик глубоко вздохнул, успокаиваясь, и набрал домашний номер Ярославцева.

— Здравствуйте, можно Николая Андреевича? — вежливо спросил он.

— Здравствуйте, а его нет, — ответил ему незнакомый женский голос.

— Скажите, пожалуйста, а где он?

— А кто его спрашивает?

— Это с завода. Он нам тут срочно понадобился и…

— Он уехал на дачу. Я же говорила Наташе…

— Дело в том, что она отъехала по делам ненадолго, а Коля в самом деле нужен очень срочно. Скажите, а где находится эта дача?

— В Филатовке, это под Зеленоградом. Максим знает где, и Петя Бушмин…

— К сожалению, они тоже уехали с Наташей… А какой у вас адрес в Филатовке?

— Полевая, 10, это рядом с водонапорной башней.

— Спасибо большое, до свидания. Левчик бросил трубку и стал торопливо натягивать куртку. Его взгляд упал на экран монитора, он подошел к компьютеру и распечатал сообщение от Наташи. Когда листок выполз из принтера, он быстро черкнул на нем: «Уехал по делам. Л.». Положил листок посреди стола и усмехнулся:

— Какая-никакая, а отмазка. Пусть лежит — хуже не будет.

Сев в свой джип, Левчик первым делом достал из-под сиденья пистолет. Проверил магазин, передернул затвор — все было нормально. Он засунул «ТТ» во внутренний карман куртки, достал из бардачка карту области, разложил ее на соседнем сидении и только тогда тронулся вперед…

Наташа ворвалась в квартиру и, не раздеваясь, бросилась на кухню, к DREAMREALIZERy. Выглядел он совершенно обычно, гудел себе потихоньку, тускло отсвечивая погашенным дисплеем. Но это его внешнее спокойствие не обмануло Наташу, она буквально каждой своей клеткой чувствовала, как от дьявольского чемодана исходит страшная угроза.

Она запустила программу, но табличка «Диалог» в меню не горела.

«Как это понимать? — лихорадочно думала Наташа. — Не желает разговаривать?

Скрывает свои планы? А может, — забастовала? Прекратила работу? Господи, да что же эта гадина задумала?!»

Какие замыслы вынашивали электронные мозги ноутбука, Наташа, конечно, узнать не могла. А вот проверить — работает ли еще программа над ее желанием, было легко. Надо было только просмотреть отправленные по и-мейлу сообщения. Если DREAMREALIZER продолжает отсылать команды на биржи, значит, программа работает, а если нет…

Наташа открыла почтовый ящик и заглянула в раздел «Отправленные». Он был переполнен сообщениями, причем последние из них были отправлены совсем недавно. Выходило, что «рыбка» трудится, как и трудилась, кует в поте лица денежки для своей хозяйки и ни о чем плохом не помышляет?…

«Что же это? — растерялась Наташа. — Неужели я сама придумала все эти страхи? Что — никакой угрозы от ноутбука нет?…»

Они в смятении смотрела на экран, заполненный разосланными «рыбкой» посланиями. Темы сообщений, время отправления, электронные адреса получателей… Стоп! А это что такое?!

В столбике адресатов, среди непрерывно чередующихся трех брокерских контор, с которыми работала «рыбка», она обнаружила необычный адрес — tsna-usac@aha.ru.

«Что за „тсна-усак“?… Кто это?… — тревога охватила ее с новой силой. — Господи, да это же Левчик! „Цна-Усачев“ — вот что это такое! Но зачем ей понадобился Левчик?…»

Наташа открыла сообщение и…

«Левчик! Есть срочное и крайне важное дело. Прошу тебя как можно скорее разыскать Ярославцева и любым способом изолировать его. Он — враг, он готовится загубить наше общее дело, поэтому действуй быстро и без церемоний! Любым способом, Левчик!!! Надеюсь, что ты меня понял правильно. Действуй. Наташа».

У нее потемнело в глазах, стена кухни дрогнула и начала заваливаться… Наташа обеими руками судорожно вцепилась в край стола. Невероятным усилием воли она удержалась от обморока. На дрожащих ногах, пошатываясь, шагнула к раковине, выпила воды прямо из-под крана и ополоснула холодной водой лицо. Нет, расслабляться было нельзя, надо было срочно что-то предпринимать, действовать, спасать Колю!

Первым делом она кинулась к телефону. Трясущимися руками она набрала номер мобильника Коли, но механический голос оператора сообщил, что он «отключен или временно недоступен». Скорее всего, Коля, как обычно во время работы, выключил свой аппарат. Значит, надо было спешить в Филатовку, во что бы то ни стало обогнать Левчика!

Наташа метнулась на кухню — посмотреть, когда было отправлена фальшивка. Оказалось — всего-то полчаса назад. Но ведь Левчику еще надо было разыскать Колю, найти дорогу в Филатовку… Шанс еще оставался, Наташа вполне могла успеть к Коле раньше убийцы!

Но сперва… Она вошла в меню и нажала табличку «Выход». На экран тут же выскочил вопрос:

«Вы действительно хотите остановить действие Программы?»

А ниже — два варианта ответа: «да» и «нет». Наташа без сожаления выбрала «да» и щелкнула по нему мышкой. Потом для верности выдернула еще и шнур из розетки и отключила модем.

Уже через пару минут «Фока», с ревом взяв с места, стремительно рванул в погоню…

Она гнала машину так быстро, как только могла, гнала, нарушая все писанные и неписаные правила, и несколько раз лишь чудом избежала столкновений. При этом Наташа умудрилась сделать несколько звонков. Левчик — ни в офисе «Цны», ни по мобильному — не отвечал. Елена Михайловна сообщила, что кто-то с завода срочно разыскивал Колю и даже собрался ехать за ним на дачу.

«Быстрее! Еще быстрее! Обогнать! Успеть первой! Опередить!» — билась в ее голове одна-единственная мысль. «Фока» уже мчался за городом, и вот-вот должна была появиться заветная бензозаправка — главная надежда Наташи. Левчик наверняка не знал о короткой дороге — значит, она могла отыграть на ней еще минут пятнадцать!

А вот и она! «Фока» с пронзительным визгом круто свернул направо и, подскакивая на неровностях зимника, устремился к лесу. Проскочив перелесок, машина вырвалась на простор заснеженного поля. Далеко впереди виднелась дорога с крошечными точками-автомобильчиками. Взрывая шипами укатанный наст дороги, «Фока» что было мочи устремился к ней.

Намертво вцепившись в руль, Наташа выжимала из машины все, что было возможно. Дорога стремительно приближалась. Наташа напряженно вглядывалась вперед, стараясь разглядеть среди машин черную коробку джипа Левчика. Она понимала, что если ей и суждено опередить его, то только здесь — на пересечении зимника и дороги в Филатовку.

От напряженья заслезились глаза, Наташа смахнула мешавшую влагу и сразу же увидела, как слева на дороге показался какой-то черный автомобиль. С жуткой скоростью машины неслись наперерез друг другу. Наташа уже отчетливо видела, что это — джип, точно такой же, как у Левчика. Но номер… Номер еще был неразличим.

Расстояние таяло с каждой секундой, до пересечения дорог оставалось не больше сотни метров. Нога Наташи на педали газа нервно дрожала, готовая мгновенно перескочить на тормоз, если…

И тут она, наконец, разглядела знакомые цифры номера и даже, ей показалась, увидела мрачное лицо своего бывшего друга поверх руля!

Ее нога до отказа вдавила педаль газа в пол…

Синий «Форд» в последнем усилии все-таки достал джип и на сумасшедшей скорости ударил его в бок. От столкновения более легкий «Фока» пушинкой отлетел в сторону и, дважды перевернувшись через крышу, уткнулся в глубокий и рыхлый снег на обочине.

Но и тяжелый джип не удержался на дороге — его юзом потащило влево, на встречную полосу. Туда, где на приличной скорости шла навстречу могучая многотонная фура. Огромный «МАN» встретил летевшую на него машину всей своей гигантской массой. От чудовищного лобового удара трехтонный джип, смятый в гармошку, отшвырнуло в сторону. Бесформенной грудой рваного железа он рухнул в кювет и тут же вспыхнул жарким чадящим пламенем.

Часть четвертая У РАЗБИТОГО КОРЫТА

40

«Ты родилась в рубашке» — говорили Наташе в больнице.

Действительно, то, что ей удалось уцелеть в такой жуткой аварии, уже само по себе было огромной удачей, но еще поразительней было то, что отделалась она при этом сущими пустяками. Перелом руки, сотрясение мозга, ушибы и ссадины — все это и в самом деле казалось пустяком, если учесть, в какой передряге ей пришлось побывать.

Не проходило дня, чтобы Наташа не возвращалась мыслями к трагическим событиям, снова и снова пытаясь понять и оценить степень своей вины в гибели Левчика. Ведь она совсем не желала его смерти. Эта мысль ни на секунду не возникала у нее ни во время погони, ни даже в тот последний момент, когда она бросила свой «Форд» наперерез его машине. Ее цель была другой — остановить, любой ценой остановить убийцу. Да, она сознательно протаранила джип Левчика, но в том, что за этим последовало, ни ее умысла, ни вины не было! Так кто же она теперь, в конце концов, — убийца или нет?!

А еще она много думала о программе. Наташа никак не могла понять, почему всемогущая «рыбка» нарушила условия ее последнего, «миллиардного» желания. «Чтоб никто из моих знакомых не пострадал» — единственное, что оговорила Наташа, когда вводила в DREAMREALIZER третью задачу. Так почему же проклятая программа пренебрегла этим условием и потребовала смерти Коли? И почему, кстати, не уберегла от гибели Левчика?

Впрочем с Левчиком все было ясно — в тот момент, когда столкнулись их машины, программа уже была остановлена. И кто знает — не отключи Наташа вовремя DREAMREALIZER, может, Левчик и добился бы своего. Уж наверное «рыбка» бы расстаралась и устроила так, чтобы никто не смог помешать ему выполнить ее указание — ни Наташа, ни кто-либо другой!

Но Коля… Почему программа оказалась так жестока именно к Коле? Неужели чертова «рыбка» просто-напросто выбрала самую дорогую плату за исполнение желания?! Назначила цену, выше которой ничего нет и быть не может?! Так же, как было с бабулей и квартирой? Хочешь миллиард — получай, но уж и заплати за него сполна!

А как же Наташино условие — чтоб никто не пострадал? Неужто расплата за выполненное желание превыше самого желания? Быть этого не может!

Ей пришлось немало поломать голову, прежде чем родилось единственное логичное объяснение случившемуся. В то время, когда Наташа вводила свое третье желание, она еще не была знакома с Колей. Видимо, «рыбка» оказалась формалистом и не включила нового знакомого своей хозяйки в число первоначально избранных — тех, о чьей безопасности ей следовало заботиться. Коля всего-навсего не подпадал под Наташино условие! Вот почему программа так хладнокровно и безжалостно добивалась его устранения!

Наташа поправлялась быстро, головокружения и тошнота уже почти не беспокоили, рука тоже болела все меньше. Хуже было другое. В больнице ее навестил следователь прокуратуры и сообщил, что по факту гибели в ДТП гражданина Усачева возбуждено уголовное дело, и что Наташа проходит по этому делу главным подозреваемым. И хотя она давно ждала чего-нибудь подобного и была к этому готова, как выбираться из этого положения — было совершенно непонятно. Наташа сослалась на плохое самочувствие и отказалась до своего полного выздоровления давать какие бы то ни было показания. Ей нужно было выиграть время, чтобы обдумать варианты защиты.

Ежедневно приходил Коля. Садился рядом, брал ее руку в свою и молчал, не сводя с нее больных от сострадания глаз. Он не задавал никаких вопросов, но Наташа понимала, что это вовсе не означает, что их у него нет. Ее безумный поступок — таран на дороге в Филатовку — конечно же, требовал объяснений. К тому же теперь, считала она, настало, наконец, время рассказать ему и о DREAMREALIZERe.

Когда врачи разрешили ей вставать, они отыскали укромный уголок под лестничным маршем. Там, в пыльном полумраке, на старом сломанном топчане, Наташа и рассказала Коле все — от объявления на автобусной остановке до сообщения по электронной почте, отправленного «рыбкой» Левчику. Она утаила от него только одну небольшую деталь — причину, по которой программа требовала устранения Коли. Такая немотивированная жестокость ноутбука выглядела несколько непонятно, но, черт возьми, разве только это было непонятно во всей этой невероятной истории!

К немалому удивлению Наташи, Коля поверил ей сразу и полностью. DREAMREALIZER вызвал у него огромный интерес, и он пообещал разобраться с ним, как только Наташу выпишут из больницы. Впрочем, он не стал развивать эту тему, а перевел разговор на другое дело — уголовное. Наташе грозило обвинение в непредумышленном убийстве, и именно это, по его мнению, было сейчас самым важным. Оказывается, Коля уже подключил к этому делу адвоката — его привел Боря, тот самый юрист, троюродный брат Лени Гуральника, что помогал им на заводе. Вообще, по словам Коли, все заводские очень переживали за Наташу и давно бы появились у неё в больнице, если бы не запрет врачей.

Она увидела их в день выписки. Концессионеры — все до единого с цветами! — встречали ее в больничном дворе. Обступив ее со всех сторон, они хором гомонили что-то радостное, возбужденное. Наташа растерянно улыбалась, даже не пытаясь вникнуть в то, что ей говорят, просто было очень приятно видеть знакомые, почти родные лица. Кто-то предложил немедленно «рвануть на завод» — похвастать перед директором уже сделанным, обсудить, что делать дальше. И она, наверное, согласилась бы на это предложение, но решительно возразил Коля.

— И думать не моги! — отрубил он в ответ на ее вопросительный взгляд. — А ты, Мара, соображай, что предлагаешь! Значит так, друзья-товарищи, еще минимум неделю — никаких дел! Это врач сказал, не я, всем понятно? А сейчас нам нужен полный покой, поэтому торжественный митинг объявляю закрытым! Кто нас отвезет домой?

— Я! — поднял руку Леня Гуральник.

Наташу усадили в белую «Шкоду» и завалили цветами. После шумных, горячих прощаний и пожеланий выздоровления, наконец, поехали.

— Я сегодня встречался с Борькой и адвокатом, которого он привлек, — заговорил Леня после долгой паузы. — Дела неважные, ребята. У следователя лежат показания свидетелей аварии. По ним выходит, что столкновение с Наташиной стороны было умышленным — что-то вроде тарана. Это обстоятельство серьезно осложняет наше положение. Теперь списать все на обычную неосторожность, неумение или на Плохую дорогу не получится. Дело пахнет сроком, вот какая петрушка, и, увы, отнюдь не условным. Сейчас Борька со своим другом разыскивают этих свидетелей. Если удастся уговорить их — словами или рублем — изменить показания, то можно рассчитывать на сравнительно благополучный исход, а если нет… — Гуральник замолчал.

— Спасибо, Леня, — тихо отозвалась Наташа.

— Ты держи нас в курсе, хорошо? — попросил Коля.

— Ладно, — кивнул Леня. — Да они сами позвонят, как только что-нибудь выяснят…

Ближе к вечеру Наташа, Коля и Елена Михайловна сели пить чай с любимым черничным пирогом. За полдня, проведенных Наташей дома, неприятности успели постепенно отойти на задний план. О них старались не вспоминать, говорили о разных мелочах — от рецептов пирогов до предстоящего ремонта в квартире. В уюте и спокойствии тихой домашней обстановки Наташа отдыхала душой, да и разговор ее увлек, и она уже деятельно обсуждала, какого цвета обои подойдут в их с Колей комнату и как будет лучше — заново перестелить паркет или покрыть полы ковролином.

И тут раздался телефонный звонок. Незнакомый мужчина представился следователем Семибратовым и вежливо, но категорично пригласил Наталью Александровну Цыбину прибыть завтра к нему в прокуратуру для беседы.

Вот так — Наташа сумела забыть о своих проблемах, но проблемы о ней не забыли…

Старший следователь прокуратуры Григорий Васильевич Семибратов был похож на цыгана — темноволосый, кучерявый, с жестким, пронзительным взглядом колючих черных глаз из-под кустистых бровей. Некоторое время он, ни слова не говоря, буравил гостью своими глазами-жалами, пытаясь таким образом то ли смутить подозреваемую, то ли проникнуть в ее мысли и понять, что она скрывает. Наташа, в свою очередь, изо всех сил старалась выглядеть невозмутимой и не выказать следователю свое волнение, такое понятное и естественное в ее положении.

— Признаюсь вам, Наталья Александровна, — заговорил, наконец, Семибратов глухим, бесцветным голосом, — что поначалу это дело показалось мне абсолютно ясным. Плохая дорога, невнимательность, ваш мизерный водительский стаж — все это вполне объясняло случившееся. Но вскоре открылись новые, очень любопытные обстоятельства, — он открыл красную папку перед собой и перевернул несколько страниц. — Вот что показали свидетели ДТП. Гражданин Коновальчук, водитель «МАNа», заявил, что синий «Форд» целенаправленно мчался наперерез джипу Усачева так, словно гнался за ним. При этом скорость вашей машины составляла никак не менее 130 километров в час. То же самое показали граждане Бивнев и Куманько, следовавшие по дороге непосредственно за машиной Усачева. Как вы можете это объяснить?

— Ни за кем я не гналась, просто очень торопилась, — пожала плечами Наташа.

— Но вы даже не пытались тормозить перед выездом на асфальт. На такой скорости вписаться в поворот невозможно! — развел руками следователь.

— Я… У меня что-то случилось с машиной. Педаль газа заело, я растерялась и не смогла затормозить. — Наташа продолжала гнуть свое, как и посоветовал ей накануне адвокат.

— Да? А в акте технической экспертизы, — следователь ткнул пальцем в папку, — утверждается, что ваш «Форд» до столкновения был абсолютно исправен. И тормоза, и другие системы управления на вашем автомобиле были в полном порядке! Что вы скажете на это?

Наташа только снова пожала плечами.

— Хорошо. Скажите, Наталья Александровна, вы были знакомы с гражданином Усачевым?

— Я? — растерялась Наташа.

— Он был вашим первым заместителем в принадлежащей вам компании «Цна». У вас был с ним конфликт? Вы ссорились накануне аварии? — Семибратов впился в нее колючим взглядом.

— С Левой?! Да с чего вы взяли?! Мы с ним прекрасно ладили, дружили еще со школьных времен… Вы думаете, что я… — Наташа старательно изображала полнейшее недоумение. — Вы что?! Это же простое совпадение, неужели вы не понимаете?!

— На столе Усачева в вашем офисе обнаружена распечатка сообщения электронной почты за вашей подписью. Оно содержало некоторые довольно странные указания относительно другого вашего сотрудника — Николая Ярославцева.

— Но я ничего ему не отправляла! — совершенно искренне воскликнула она.

— Возможно, — кивнул мужчина, — хотя сообщение отправлено с компьютера, зарегистрированного по вашему адресу. Тогда как объяснить тот факт, что всего через полтора часа после этого послания именно вы протаранили машину Усачева в пяти минутах езды от дачи, где находился в данный момент Ярославцев? Или это тоже простое совпадение?

Наташа молчала, опустив голову. Кто бы мог подумать, что Левчик решит распечатать роковое послание «рыбки»?! Она совершенно не знала, что ей отвечать следователю. Было ясно, что теперь схему защиты надо было менять, но как?

— Что же вы молчите, Наталья Александровна? Вы понимаете, что все это позволяет квалифицировать ваши действия как предумышленное убийство?! — повысил голос следователь.

— Я… я не готова сейчас все это объяснить. — Наташа, прикрыв глаза, потерла пальцем переносицу. — Поверьте, мне самой еще нужно во многом разобраться.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился Семибратов и закрыл папку. — Вернемся к этой теме позже.

— Я могу идти? — встала Наташа.

— Ни в коем случае! — следователь тоже поднялся. — Присядьте, пожалуйста, Наталья Александровна. Разговор только начался, и у нас с вами впереди еще столько интересного!

Он открыл железный шкаф, убрал в него папку и достал оттуда другую — на сей раз синего цвета.

«А это что еще такое?» — насторожилась Наташа.

Следователь сел на свое место, вздохнув, помял руками виски. Взглянул исподлобья на Наташу и вдруг криво усмехнулся.

— А вы прелюбопытнейшая личность, Наталья Александровна! Тихая аспирантка, исследователь, так сказать, пыли веков, прекрасные отзывы в институте, и вдруг — главный фигурант сразу двух уголовных дел!

— Двух? — опешила Наташа. — Почему двух?

— На днях в прокуратуру поступило заявление гражданки Митрохиной Валентины Павловны, — Семибратов перешел на сухой, казенный тон. — В нем говорится, что вы с помощью прямого обмана выманили у ее несовершеннолетней дочери разработки в области электронной техники ее мужа, Митрохина Анатолия Витальевича. На основании этих разработок вы подали на свое имя заявку на изобретение нового метода обработки цифровой информации. Вы подтверждаете это?

— Что именно? — вскинула голову Наташа. — Да, я взяла у Любы Митрохиной папку с бумагами ее отца. Да, я сказала ей неправду, просто так было проще. Почему? Дело в том, что мне рекомендовали работы Митрохина как весьма интересные, но я не хотела подавать девушке какие-либо надежды до той поры, пока не смогу лично убедиться в ценности исследований ее отца. Я, между прочим, показывала Митрохинские записи лучшим московским специалистам, и ни один из них не нашел в них ничего заслуживающего внимания. Так что к моей заявке работы Митрохина не имеют никакого отношения!

— Это всего лишь ваше частное мнение, у меня, например, — другое. Окончательно этот вопрос будет решать компетентная экспертная комиссия. Пока оформление патента на ваше имя приостановлено — до выяснения всех обстоятельств. Если выяснится, что ваша заявка на изобретение — плод трудов другого человека, причем добытых вами обманом, вам грозит обвинение в мошенничестве и присвоении чужой интеллектуальной собственности. Кстати, Наталья Александровна, — на лице следователя опять появилась неприятная ухмылка, — не соблаговолите ли объяснить, как вам, историку по образованию, удалось совершить открытие в электронике? Знаете, а я где-то слышал, что времена ученых-энциклопедистов закончились лет двести-триста назад? Неужто неправда? Неужели не перевелись еще на Руси Ломоносовы, а? Как же вы осилили-то это, голубушка?!

Наташа решила не реагировать на едкости следователя и промолчала. Да и что она могла ему ответить?

— Молчите? Ну и правильно делаете! То, что заявку подготовил Ярославцев по материалам Митрохина, мне и так известно. Давайте будем считать этот вопрос риторическим! — Семибратов решительно захлопнул папку и отодвинул ее на край стола. — Что меня действительно крайне интересует — так это то, где сейчас записи Митрохина! Их уже заждались в экспертной комиссии, и я намерен заполучить их сегодня же! Вот, ознакомьтесь. — Следователь протянул Наташе бумагу.

— Что это?

— Постановление о проведении обыска в вашей, Наталья Александровна, квартире и в квартире Ярославцева, — отчеканил Семибратов и тут же следом улыбнулся. — Впрочем, «обыск» — это слишком громко сказано. Просто мы с вами сейчас проедем к вам домой, и вы отдадите мне все бумаги Митрохина. И те, что вы взяли у него дома, и те, что получили от него самого в больнице. А заодно осмотрим и ваш компьютер — надо же выяснить, кто все-таки послал Усачеву то самое сообщение…

41

В черную прокурорскую «Волгу» кроме шофера, Семибратова и Наташи сели еще двое мужчин. Одного из них следователь представил как эксперта-криминалиста, о другом не сказал не слова.

— Ну-с, Наталья Александровна, куда прикажете? — повернулся к ней сидевший впереди Семибратов. — Мне бы хотелось сначала получить записи Митрохина. Где вы их храните? У себя, на Чугунной, или у Ярославцева?

— У Ярославцева.

Наташа решила отдать бумаги по-хорошему. Конечно, это была наиважнейшая улика против нее, без них никакая экспертиза состояться не могла, и можно было бы попытаться их спрятать, уничтожить, сказать, что они, например, утеряны. Но времени на это уже не было, и Наташа понимала, что при тщательном обыске следователь все равно сегодня же их отыщет. К тому же устраивать полномасштабный «шмон» в Колиной квартире, на глазах у Елены Михайловны, ей совсем не хотелось. Поэтому когда машина остановилась у дома Ярославцевых, Наташа обратилась к Семибратову:

— Послушайте, Григорий Васильевич, давайте обойдемся без излишней помпы. Оставьте, пожалуйста, своих помощников здесь, в машине. Я сама отдам вам Митрохинские записи — все до последнего листочка, честное слово.

Семибратов коротко переглянулся с неизвестным, сидящим рядом с Наташей, и согласился:

— Что ж, пожалуй. Но мне все-таки позвольте поприсутствовать!

К счастью, ни Елены Михайловны, ни Коли дома не оказалось. Наташа, не раздеваясь, быстро прошла в Колину комнату, взяла бумаги — обе тетрадки и папку с черновиками — и вручила их следователю:

— Вот, здесь все, можете убедиться…

Тот заглянул в папку, перелистал мельком тетради и, засовывая их к себе в портфель, удовлетворенно кивнул.

— Ну вот и хорошо, сейчас составим акт об изъятии…

— Григорий Васильевич, — перебила его Наташа, аккуратно, но настойчиво оттесняя незваного гостя к выходу, — давайте сделаем это потом! У меня дома или хотя бы внизу, в машине, а?

— Да, вы не слишком гостеприимная хозяйка, Наталья Александровна! — усмехнулся мужчина. — Надо же, вы так трогательно беспокоитесь о своей репутации, а между тем вам грозит самая что ни на есть настоящая тюрьма!

— Ну, пока еще я не в тюрьме, да и окажусь ли там — это еще неизвестно, а о репутации следует думать всегда! Не правда ли, Григорий Васильевич?… Да пойдемте же скорей, Господи! — Наташа уже открыто подталкивала его к двери.

В ответ на это следователь отрывисто хохотнул и, укоризненно покачивая головой, вышел на лестничную площадку…

В старой квартире Наташи прокуратуру и в самом деле интересовал только ее ноутбук. Сначала над ним колдовал криминалист — снимал отпечатки пальцев с клавиатуры и «мышки», — а потом настал черед второго помощника Семибратова. Он оказался специалистом по компьютерам, и его задачей, видимо, было изучить содержимое DREAMREALIZERa.

Он расположил рядом с ним свой ноутбук, соединил их шнуром и включил оба компьютера. Эти манипуляции хмурого дядечки поначалу не вызвали у Наташи и тени беспокойства. Она думала, что он, как и говорил Семибратов, займется злополучным посланием, отправленным «рыбкой» Левчику. Действительно, он первым делом залез в почтовый ящик и перекачал все его содержимое в свой ноутбук.

«Ну, все?» — с облегчением подумала Наташа.

Но компьютерщик и не думал останавливаться. Он открыл обзор жесткого диска DREAMREALIZERa и принялся методично — директорию за директорией — переписывать все содержимое Наташиного ноутбука в свой. Он двигался по списку сверху вниз и копировал все подряд с неумолимостью танка, прущего напролом к своей единственной цели. Наташа похолодела — она поняла истинный смысл действий хмурого дядечки. Он искал «рыбку».

Семибратов пристроился за спиной компьютерщика и молча следил за его работой. Они были уже на середине списка. «Golden Fish» была в нем на последнем месте, сразу после игрушек. Еще минута-другая, и они доберутся до нее. И что тогда? Наташа лихорадочно пыталась понять — что будет, если следователь сейчас скопирует «рыбку»? Как распорядятся дьявольской программой в прокуратуре? И какими последствиями это обернется для нее лично? Использование магических программ в корыстных целях — это отягчающее обстоятельство или наоборот?!.. А может, это и к лучшему — спишут теперь все на «рыбку»…

— Все, у меня винт забит, — с легкой досадой сказал компьютерщик. — Что делать?

Наташа заглянула ему через плечо. Они остановились на директории «Games».

— Открой и посмотри, что там. Если и правда одни игры — черт с ними, а если что-то еще, будем скачивать на дискеты, — распорядился следователь.

Компьютерщик принялся одну за другой открывать программы. Он не пропускал ни одной, запуская даже самые общеизвестные игры, и только убедившись, что перед ним и в самом деле всего-навсего безобидная игрушка, переходил к следующей.

«Все! „Lines“ — последняя, следующая — „рыбка“!!! — заметались в панике мысли. — Что делать-то, Господи?… А-а-а! Скажу — не знаю ничего! Ничего не знаю!!! Никогда ее не включала, и вообще — первый раз вижу!»

— А это что еще за «Золотая рыбка»? — повернул к ней голову Семибратов.

Удавкой перехватило горло, и, чтоб не выдать себя, Наташа в ответ лишь пожала плечами.

Компьютерщик щелкнул мышкой, запуская программу. Наташа замерла — сейчас на экран выплывет сонный карась и…

Но что это?!.. Вместо привычного карася дисплей высветил совсем другую картинку!!!

Неровная ломаная линия разделяла экран на две части — синюю и зеленую. Возле линии стояла какая-то непонятная фигурка, еще одна неподвижно расположилась на зеленом поле, а на синем — то тут, то там периодически появлялось крохотное желтое пятнышко.

Вяло потыкав в клавиши со стрелочками (фигурка на экране при этом судорожно задергалась в разные стороны), мрачный дядечка буркнул:

— Примитив…

— Хлам, как и все остальное. Ладно, заканчивай, — с раздражением бросил Семибратов и повернулся к Наташе. — Ну вот и все, Наталья Александровна… Что это с вами? Вам плохо?

Бледная как мел Наташа приложила ладонь ко лбу и, прикрыв глаза, прошептала:

— Да, нехорошо… Что-то голова кружится… Извините, мне надо лечь…

— Конечно-конечно… — Испугавшийся следователь взял Наташу под руку и повел в комнату. — Прилягте, пожалуйста! Мы, собственно, уже закончили… Может быть, вызвать врача?…

— Спасибо, не надо. Мне нужен только покой, — жалобно сказала она, опускаясь на диван. — Григорий Васильевич, вы захлопните за собой дверь, хорошо?…

— Ну разумеется! Отдыхайте, Наталья Александровна, поправляйтесь… Я позвоню вам на днях, а вы… Если что-то вспомните, вот, — он положил на диван рядом с ее рукой визитку и стал торопливо отступать к выходу. — До свидания, выздоравливайте…

Едва за следователем закрылась дверь, Наташа вскочила как ужаленная и бросилась на кухню, к DREAMREALIZERy. To, что пять минут назад у нее на глазах изобразил ее ноутбук, было настолько невероятно, что она хотела немедленно убедиться, что все это ей не померещилось.

В два счета был включен компьютер и запущена злосчастная программа. Наташа впилась в экран. Нет, ничего ей не померещилось — загадочная и непостижимая «рыбка» действительно сменила свое обличье.

Теперь, без посторонних, можно было спокойно рассмотреть, что же отныне скрывалось под названием «Golden Fish». Это и в самом деле была игра, причем либо очень старая, из самых первых, либо слепленная второпях, на скорую руку, крайне небрежно и даже убого.

Сюжет, разумеется, был традиционный. Кое-как прорисованный старик метался по берегу, пытаясь накрыть неводом появляющуюся на поверхности моря рыбку. Невод в его руках больше походил на обычную авоську с несоразмерно длинными ручками. На берегу сидела такая же невнятная старуха, естественно, со своим разбитым корытом. При каждой удачной попытке старика звучал корявый туш и исполнялось очередное старухино желание: сначала появлялось целое корыто, потом новая изба, боярский терем, царский дворец и, наконец, — снова разбитое корыто. Игра была совершенно примитивной, а графика — настолько отвратительной, что если б вдруг отыскался где-нибудь невежда, слыхом не слыхавший об этой сказке Пушкина, он бы ни за что не догадался, где на экране кто.

Наташа, как завороженная, бездумно гоняла бедного старика по берегу, раз за разом прогоняя полный цикл программы — от разбитого корыта, через растущее благосостояние ненасытной старухи — назад, к корыту. Метаморфоза, случившаяся с программой, настолько сбила ее с толку, что она никак не могла решить — хорошо это для нее или плохо.

«Я — как эта старуха, — ворочались в ее голове вялые мысли. — Тоже, можно сказать, у разбитого корыта очутилась. А то, что у меня свой завод… В тюрьме это вряд ли меня утешит! Зато у этой старушенции на экране рыбка всегда под рукой, а моя… Уплыл мой карасик в синее море! Все, капут… Теперь придется выкарабкиваться только самой, помощи мне ждать больше неоткуда… Эх, „рыбка“, „рыбка“…»

Из оцепенения Наташу вывел звонок телефона. Это был Коля, он искал ее повсюду, чтоб узнать, чем же окончился ее визит к следователю. Наташе было что рассказать ему об этом, но первым делом, неожиданно даже для себя самой, она выложила ему совсем другую новость.

— Коля, «рыбка» исчезла!

— Какая рыбка? О чем ты? — не понял он.

— Программа «Golden Fish», я же тебе рассказывала, — она исчезла!

— Как исчезла?

— Так! Вместо нее в ноутбуке теперь какая-то тупая игра! Я ничего не понимаю, Коленька! — раздраженно пожаловалась Наташа. — К компьютеру никто не прикасался, а программа…

— Подожди ты с компьютером, — перебил ее встревоженный Николай, — скажи лучше — ты была в прокуратуре?

— Да.

— И что?

— Ничего нового. Свидетели показали, что столкновение было умышленным. А еще следователь нашел то сообщение Левчику, ну, где я якобы приказала тебя… того… Да! — взвинчено, на нерве воскликнула она. — Против меня же завели еще одно дело — о мошенничестве! Жена Митрохина заявила, что я добыла тетрадки обманом, поэтому патент мне не выдадут, вот! Все Митрохинские. бумаги у меня отобрали, а главное, Коля, — «рыбка» уплыла! — В Наташином голосе звенели слезы.

— Наташ, ты успокойся, слышишь — мягко попросил Коля. — Все обойдется, вот увидишь. Я сейчас приеду и мы во всем разберемся! Дождись меня, ладно?…

— Приезжай скорей, Коленька, мне так паршиво… — Наташа положила трубку и расплакалась…

42

Весь следующий день Наташа провела в каком-то тупом и безысходном оцепенении. Ею овладело отчаянье — в то, что ситуацию с уголовными делами можно уладить, больше уже не верилось.

Коля целый день мотался где-то с юристами и домой вернулся поздно вечером. Хоть он и старался держаться бодро и уверял Наташу, что дела идут совсем неплохо, она сразу догадалась — ничего существенного сделать ему не удается.

Ей вдруг стало жалко Колю — бегает, суетится, а толку… Он ведь не дурак, понимает, что шансов у Наташи почти нет. И что его ожидает впереди? Будет ей передачки в тюрьму таскать? А может — не будет?…

Так или иначе, но сейчас она была благодарна ему за участие, за заботу, и ей пришло в голову, что сидеть и раскисать квашней — это с ее стороны свинство по отношению к Коле. Он так старается, а она… Наташа задумалась, чем бы заняться, и не нашла ничего лучшего, чем взять свои черновики по диссертации. Сначала она лишь делала вид, что читает, потом до нее постепенно начал доходить смысл написанного, наконец, она взяла ручку и по-настоящему принялась за работу.

Утром — а это была суббота — Наташа продолжила свои занятия. Она спряталась от всех своих бед в работу, как улитка в раковину. И, как не раз уже бывало, это ей помогло — она быстро увлеклась и уже почти не вспоминала ни о смерти Левчика, ни об уголовных делах, ни об исчезнувшей «рыбке».

Зато о «рыбке» не забыл Коля. В выходные он не мог продолжить хлопоты по делам Наташи, поэтому остался дома. У него нашлось другое занятие — он водрузил на стол DREAMREALIZER, захваченный накануне из старой квартиры, подключил его к сети и, потирая руки, воскликнул:

— Ну-с, давай знакомиться, Золотая рыбка? Но скорого знакомства не вышло. Игра запустилась легко, но вот ни раскрываться, ни переписываться на Колин компьютер файлы программы не желали ни в какую.

— Черт знает что! — озадаченно пробормотал Коля.

— Что там у тебя? — оторвалась от диссертации Наташа.

— Да вот, «рыбка» твоя фортели выкидывает! Прячется, негодница, знакомиться не желает!

— А ты что думал? Это тебе не «тетрис» какой-нибудь! Погоди, попьет она твоей кровушки, вот увидишь! — ехидно улыбнулась Наташа.

— Ничего, мы тоже не лыком шиты! Дай срок, я эту твою «рыбку» и выпотрошу, и разделаю… — пообещал Коля.

Однако время шло, а результата не было. На вопросы Наташи он лишь взъерошивал свои волосы и бурчал что-то невнятное, а то и не отвечал вовсе. Она оставила его в покое — пусть человек работает. Изредка бросая на Колю взгляды, Наташа замечала, что его бедная прическа становится все ужасней и ужасней. Судя по ней, программа и в самом деле оказалась весьма крепким орешком.

Битва с несокрушимой «рыбкой» продолжалась до самого вечера.

Наташа уже давно закончила свои занятия, успела даже почаевничать с Еленой Михайловной, когда Коля, наконец, откинулся в кресле и, устало улыбаясь, произнес:

— Ну вот и все! Спеклась, голубушка!..

— Что — неужели выпотрошил? — подскочила к нему Наташа.

— А то! — подмигнул ей Коля.

Она взглянула на монитор ноутбука — там были какие-то непонятные таблички, знакомым сонным карасем и не пахло.

— И где же «рыбка»? — спросила она. — А это что такое?

— Это, Наташ, такая штуковина, которая нам вскроет нутро твоей «рыбки». Вот смотри, — он щелкнул мышкой, и появилось окошко с двумя файлами «Golden Fish». — Вот она, твоя «рыбка». Это — так называемый исполняемый модуль или, проще говоря, — сама программа как таковая. А это — вспомогательный файл. В нем может быть справочная информация, результаты игроков или еще какие-нибудь сведения. Ну, что открываем сначала?

— Какие еще результаты игроков?! Ты же видел эту тупую игрушку! Хотя… А ну, давай-ка вспомогательный!

Коля что-то быстро настучал на клавиатуре, окошко на экране сменилось табличками, и DREAMREALIZER недовольно, как показалось Наташе, загудел. Прошло несколько томительных секунд, наконец, экран, на мгновенье погаснув, высветил длинный список.

— Что это? — озадаченно пробормотала Наташа и тут же осеклась.

У нее перехватило дыхание. Она поняла — что!

На мониторе DREAMREALIZERa был перечень всех, кто когда-либо пользовался услугами «рыбки».

Судя по нему, ноутбук немало походил по рукам. Первая запись датировалась аж 1987 годом, а всего записей было никак не менее полусотни.

Открывал список некто Коротаев Сергей Иванович. Кто был этот человек? Изобретатель DREAMREALIZERa или его первый подопытный кролик? Как и откуда попал к нему таинственный чемоданчик? Как он сумел им распорядиться? И что заставило его запустить «рыбку» в свободное плаванье в людское море?

Ответить на все эти вопросы мог, конечно, только сам Коротаев, но как его отыскать?

Кроме имени, никаких других данных о клиентах DREAMREALIZERa в перечне не было. Был только лаконичный отчет о работе программы — «тогда-то выполнена первая задача», «тогда-то выполнена вторая задача»… А о том, что это были за задачи — ни слова.

Наташа заглянула в самый конец списка. Под шестьдесят вторым номером значилась она сама.

«Цыбина Наталья Александровна, 02.11.00 — выполнена первая задача, 05.11.00 — выполнена вторая задача, 06.02.01 — Программа остановлена Пользователем».

И все. Все. Всего-то одна строчка в длинном сухом перечне — а сколько за ней событий!!!

Она вздохнула, невольно вспомнив разом все, что произошло с нею по вине проклятого ноутбука. Ее взгляд рассеянно скользил по списку и вдруг зацепился за знакомую фамилию. Наташа ахнула — оказывается, и он… Боже мой — и она тоже?!!

Одну за другой она обнаруживала в списке известные фамилии. Кого тут только не было! И бездарные политики, и безголосые певички, и новоявленные богатеи, и проворовавшиеся министры, и гремевшие на каждом углу всякие маги-целители-психотерапевты, и всенародные жулики, облапошившие полстраны, и популярнейшие актеры, чей талант был весьма сомнителен, и даже… Господи!.. Даже ОН…

Всех этих знаменитостей объединяло одно — их таланты и прочие достоинства были столь неочевидны, что у Наташи, как и у любого здравомыслящего человека, часто возникал вопрос — как же удалось этим вполне посредственным людям достичь таких невероятных успехов и взлететь на самую вершину?

Теперь Наташа знала — как.

Да, успела «рыбка» натворить дел… И откуда она только взялась на нашу голову?!!

А списочек-то был куда как любопытный!

Наташа штудировала его самым внимательным образом и вскоре обнаружила странную закономерность.

Абсолютно у всех бывших владельцев DREAMREALIZERa последней записью в строке была одна и та же фраза — «Программа остановлена Пользователем». У большинства это случалось на третьем желании, у некоторых — на втором, а у двоих — даже на первом! Так или иначе, но среди шестидесяти двух «счастливчиков» не нашлось ни одного, кто захотел воспользоваться всемогуществом «рыбки» в полной мере!

Наташе стало жутко. Неужели ВСЕМ клиентам программы довелось испытать нечто подобное тому, что испытала она?! Неужели «рыбка» всех ставила перед таким же чудовищным выбором?! Зачем? С какой целью? Или это чей-то эксперимент? Но что ж это за эксперимент такой — жуткий, безжалостный, бесчеловечный?! И кто, в конце-то концов, его над нами ставит?!!!

Наташа взглянула на Колю. Он, похоже, думал о том же. Во всяком случае, вид у него был крайне озадаченный и даже слегка испуганный.

— Ну что, посмотрим саму программу? — после паузы чуть хрипловато спросил он.

«А стоит ли?» — хотелось спросить Наташе, но она только пожала плечами.

Коля опять произвел какие-то манипуляции на клавиатуре, и список исчез. Снова сердито загудел DREAMREALIZER, а через несколько секунд на экран вылезло нечто совершенно неудобоваримое. Строчка за строчкой экран заполнили какие-то странные символы, не имеющие ничего общего ни с одной человеческой азбукой.

— Это что за абракадабра? — опешила Наташа.

— Абракадабра и есть! — ответил Коля, озадаченно почесывая затылок. — Сие есть, Наташ, отображение информации в неправильной кодировке. То, что на компьютерном сленге и называется — «абракадабра»!

— И как прикажешь ее понимать?

— А понимать это надо так, что либо сама программа защищена иначе, чем приложение, либо защита на ней — двойная. Короче, пошли спать. Завтра я постараюсь ее добить, а сейчас — извини, башка уже не варит…

Утром, когда Наташа проснулась, Коля уже сидел за компьютером. Было понятно, что настроен он весьма решительно.

— Ко-о-оля, — потянулась она, — ты с этой программой свихнешься!

— А, проснулась? — повернулся к ней Коля. — Не свихнусь, не боись! Нет такой загадки, чтоб один человек придумал, а другой не смог разгадать!

— Да? А ты уверен, что эту программу придумал человек?

— А кто? — не понял он.

— Дед Пихто! — подмигнула ему Наташа, рассмеялась и, накинув халат, отправилась умываться.

После завтрака каждый принялся за свое дело. Наташа — за диссертацию, Коля — за «рыбку».

Наташе работалось плохо, сосредоточиться на диссертации мешали постоянные мысли о программе. Раз за разом, отложив свои бумаги, подходила она к Коле и тихо спрашивала:

— Ну как?

«Никак», «подожди», «сейчас», «угу» — отвечал он односложно. Коле приходилось туго — «рыбка» сдаваться явно не собиралась! Его напряжение передалось и ей. К тому же Наташа помнила о вчерашних сенсационных откровениях во вспомогательном файле и сегодня от самой программы ждала уж никак не меньшей «бомбы»! Какую тайну могла хранить «рыбка» — это ей было трудно даже вообразить! Но было невероятно любопытно и чуточку страшно…

К вечеру Коля стал походить на Медузу Горгону — его взъерошенные волосы торчали во все стороны, как щупальца у разъяренного осьминога. Вид он имел усталый, растерянный и смущенный. Наташа поняла — он зашел в тупик.

Ей стало жалко его. Она подошла и погладила его по голове, хоть немного приводя в порядок вздыбленную прическу.

— Плюнь, Коль. Далась тебе эта программа… Что ты, программ не видел, что ли? Ну что в ней может быть интересного? Циферки разные, буковки… — приговаривала Наташа, продолжая гладить его мягкие волосы.

— Ну да… циферки и буковки… Что-о-о?! Циферки-буковки?! — он рванулся к ноутбуку, впился глазами в монитор, а через мгновение, хлопнув себя по лбу, вскричал: — Господи, какой же я олух! Это же простой код! Простой код, понимаешь?!.. — он радостно тыкал пальцем в экран. — Это вот — наверняка гласная… И это тоже…

Коля резко вскочил и, кинувшись к книжному шкафу, зарылся в стопку компакт-дисков.

— Ты умница, Наташ, а я-то… Вот что значит стереотип мышления! Да где же он… А, вот! — он вставил в свой компьютер компакт-диск и повернулся к Наташе. — Понимаешь, я как баран ищу у этой абракадабры защиту, а ее и нет вовсе! Похоже, здесь использован простой код — ну, это когда каждый значок соответствует определенной цифре или букве, понятно?

— А это что? — Наташа кивнула на программу, которую Коля переписывал с диска в REAMREALIZER.

— Да обычная программка декодирования. И если здесь действительно стоит простой код, она снимет его в два счета…

Он принялся торопливо стучать по клавишам.

— Ну вот, смотрим… — он нажал клавишу «Enter».

По низу экрана слева направо побежала синяя полоска, сопровождающая процесс дешифровки. Вот она достигла самого конца, экран коротко моргнул и выдал текст.

Едва взглянув на него, Коля с Наташей откинулись от компьютера и переглянулись. Их изумлению не было предела.

— Фан-тас-тика… — ошеломленно вытаращил глаза Коля.

— Вот это да-а-а… Ай да «рыбка»!.. — медленно покачивая головой, пробормотала Наташа. — А дальше? Что там дальше?…

Коля прокрутил открывшийся текст до конца, потом опять вернулся к началу.

— От и до — не подкопаешься! Бред какой-то!!! Ты что-нибудь понимаешь? — спросил он.

Наташа не ответила — как это можно было понять!!!

Текст, появившийся на экране DREAMREALIZERa, начинался словами:

Жил старик со своею старухой

У самого синего моря;

Они жили в ветхой землянке

Ровно тридцать лет и три. года…

А заканчивался:

Глядь: опять перед ним землянка;

На пороге сидит его старуха,

А пред нею разбитое корыто.

Это была «Сказка о Рыбаке и Рыбке» Пушкина. От первой и до последней строчки. Без вставок и купюр. Одна только сказка — и ничего кроме…

Они спорили до полуночи. Коля настаивал на том, чтобы копать дальше. Он уверял, что пушкинский текст — это тоже какой-то код, и если его взломать, они обязательно доберутся до самой программы!

Но Наташа стояла насмерть — нет и все! Ей стало страшно. То, что выдал DREAMREALIZER в качестве своей главной программы, ввергло ее в состояние, близкое к тому, что было накануне гибели Левчика. На дне души опять зашевелились какие-то мрачные предчувствия. Непостижимая сущность «рыбки» нагоняла на нее ноющую тоску и холодный страх. Наташа снова и снова вспоминала все беды, которые ей пришлось пережить по вине злосчастного ноутбука.

Нет, решила она, хватит бездумных и рискованных экспериментов! Держаться от тайн «рыбки» как можно дальше — вот лучшее, что можно придумать в их ситуации!

И в конце концов Наташе удалось добиться своего — уже в постели Коля все-таки дал ей слово, что больше к DREAMREALIZERy не прикоснется…

43

Утром, когда Коля уехал по делам, Наташа запрятала ободранный черный чемоданчик в узкую щель между шкафом и стеной. Как говорится — от греха подальше. Конечно, руки чесались обойтись с ненавистным ноутбуком покруче — вышвырнуть эту гадость вон из дома, но Наташа удержалась от самых радикальных действий.

Во-первых, DREAMREALIZER еще мог пригодиться Коле, ведь внутри компьютера наверняка нашлось бы масса интересного и полезного для его исследований. А во-вторых — если уж и избавляться от этого сатанинского отродья, то исключительно точно таким же способом, как она его и приобрела. Больше — никакого риска! Ну его к черту, этот ноутбук, с ним лучше не шутить. Да и вообще — береженого Бог бережет.

Пусть один довод полностью противоречил другому, однако оба они говорили за то, что лучше всего DREAMREALIZER пока припрятать — так Наташа и поступила.

Теперь черный чемоданчик не мозолил глаза, и это заметно подняло ей настроение. Оставив все свои страхи, Наташа принялась за диссертацию. Но спокойно поработать ей не дали.

В десять позвонил Сергей Кабалин и сообщил, что на завод нагрянула налоговая инспекция.

— Наташ, их интересует вся финансовая документация по «Цне», — извиняющимся голосом говорил он, — но она же в том, другом офисе, правильно?

— Конечно. Пусть едут туда, там же есть бухгалтер — он все им покажет.

— Понимаешь, — замялся Сергей, — они только что оттуда и говорят, что офис закрыт и в нем — ни души…

— Что за ерунда?! Быть того не может! — возмутилась Наташа.

— Но они так говорят…

Наташа задумалась. А почему, собственно, — не может? Сотрудников в офис набирал Левчик, и после его гибели они вполне могли разбежаться. Ведь с того самого дня никто из «концессионеров» в том офисе не появлялся, об их будущем с людьми никто не говорил, все биржевые операции прекратились, да и вообще… Да, это прокол. Об офисе на Разгуляе просто забыли!

— Вот что, Сереж, пусть налоговики отправляются на Разгуляй, я с ключами сейчас туда подъеду, — решительно скомандовала Наташа. — А ты возьми Леню, и поезжайте за ними — поможете мне разобраться там с документацией, хорошо?

— Хорошо. Ты уж извини, Наташ, что мы тебя сейчас напрягаем, но… — принялся оправдываться Кабалин. — Сама понимаешь — с налоговой инспекцией лучше не ссориться…

— Перестань, Сергей! — оборвала его Наташа. — Все правильно — дело есть дело. Ну, все, до встречи!

Несколько часов Наташа, Гуральник и Кабалин отбивали атаки налоговиков, но в конце концов вынуждены были признать свое полное поражение.

Бухгалтерия в «Цне» оказалась в катастрофическом состоянии. Нарушение на нарушении, к тому же — подчистки, исправления… А самое страшное — многих совершенно необходимых документов не было вовсе! По всей финансовой отчетности словно Мамай прошел! В какой-то момент у Наташи даже мелькнуло подозрение, что этот полный бардак — результат чьих-то злонамеренных действий. Обычная некомпетентность или разгильдяйство вряд ли могли привести к настолько выдающимся результатам.

Хоть сколь-нибудь внятно и правдоподобно объяснить инспекторам такую гибельную ситуацию с отчетностью не удалось. Не помогли ни уговоры, ни пылкие обещания сегодня-завтра все исправить, ни даже неуклюжая попытка Сергея «договориться по-человечески». Налоговики были неумолимы, как каменные истуканы с острова Пасхи.

Дело кончилось плохо, даже очень плохо. Часть документации инспектора изъяли, офис опечатали, а хуже всего — наложили арест на банковские счета «Цны». А это означало, что все работы по подготовке спеццеха на заводе уже через день-другой встанут.

Наташа была не просто огорчена, она была буквально оглушена этим обстоятельством. Все складывалось хуже некуда. Сначала гибель Левчика, потом уголовное дело — одно, второе… Завис патент, а теперь еще и это! Все один к одному! Словно какой-то вселенский заговор против нее!

Домой ее вез Гуральник. Всю дорогу он ругался — на налоговиков, на неизвестных ему бухгалтеров «Цны», на себя — за то, что прошляпил это дело и за целый месяц работы на новом месте не додумался поинтересоваться отчетностью в центральном офисе.

Наташа ему рассеянно поддакивала, а сама постоянно возвращалась к мысли о заговоре. И чем больше она об этом думала, тем очевидней для нее становилось: заговор — не заговор, но без чьей-то злой руки тут не обошлось.

Откуда, например, жена Митрохина смогла узнать о том, что Наташа подала заявку на изобретение? Мало того, ей, видимо, стало известно даже ее содержание, иначе как она смогла бы обвинить Наташу в присвоении трудов своего мужа? А почему вдруг пропали сразу все люди с Разгуляя? И пропали, причем, без следа — в офисе не осталось ни адресов, ни даже имен бывших сотрудников! И почему все несчастья свалились на нее подряд, одно за другим — словно кто-то планомерно и безжалостно давил на нее? Если так — то с какой целью? Чего они добиваются? Уничтожить, втоптать ее в грязь или напугать, сделать сговорчивой?…

И еще один вопрос не давал Наташе покоя. Если все это не бред ее «сотрясенных» мозгов и если давление на нее действительно кем-то организовано, то, черт возьми, — кем?! Кто смог собрать о ней столько информации, все так тщательно продумать и подстроить? Кто этот человек? И человек ли это? А не может ли быть такого, что все ее беды — это месть отправленной в отставку «рыбки»?! Да — отключенной, да — обесточенной, но разве Наташе известен предел ее возможностей? Да и есть ли у них предел?!..

Леня Гуральник довез ее до самого дома и, пообещав сегодня же что-нибудь придумать с арестованными счетами, уехал обратно на завод. Наташа, погруженная в свои мысли, медленно двинулась к подъезду и, уже потянув на себя дверную ручку, вдруг услышала сзади громкое и решительное:

— Минутку, Наталья Александровна!

Наташа обернулась. К ней от черной прокурорской «Волги» торопливо шел следователь Семибратов.

— Минутку, Наталья Александровна, — приблизившись, повторил он спокойнее. — Здравствуйте.

— Здравствуйте, Григорий Васильевич, в чем дело? — У Наташи тревожно защемило сердце — неужели ее неприятностям не будет конца!

— Мне необходимо поговорить с вами, Наталья Александровна. Не могли бы вы прямо сейчас проехать со мной ненадолго? Поверьте, этот разговор прежде всего в ваших интересах! — Семибратов пристально смотрел в ее глаза и говорил проникновенно и очень убедительно.

Ехать не хотелось никуда, а уж тем более — в прокуратуру. Но тон следователя почему-то сразу заставил поверить в то, что предстоящая беседа и в самом деле крайне важна. Наташа очень устала, была раздражена, расстроена, но, подумав, ответила:

— Хорошо, едемте.

44

Уже через десять минут Наташа поняла — они едут не в прокуратуру.

— Куда вы меня везете, Григорий Васильевич? — спросила она следователя.

— Потерпите, Наталья Александровна, — ответил он, не отрываясь от дороги (Семибратов был без шофера и вел машину сам), — скоро мы будем на месте и там вы все узнаете.

Доехали действительно быстро. «Волга», попетляв по переулкам Малой Бронной, остановилась у неприметного трехэтажного особнячка. Наташа вопросительно взглянула на Семибратова. Тот кивнул — приехали.

— Прошу вас, Наталья Александровна, — распахнул он дверь машины. — Не беспокойтесь, пожалуйста, сейчас вы все поймете.

Вслед за Семибратовым Наташа поднялась по лестнице на второй этаж и зашла в просторную приемную.

— Подождите минутку, я сейчас, — следователь скрылся за дверью кабинета.

Наташа не успела толком осмотреться, как Семибратов вернулся и, распахнув дверь, пригласил:

— Проходите, пожалуйста, вас ждут!

Отчего-то возникла уверенность — именно сейчас все должно объясниться. Наташу росило в жар, она нервно вздохнула и перешагнула порог кабинета. Дверь за ее спиной закрылась — Семибратов остался в приемной.

За обширным письменным столом сидели двое мужчин. Одного из них Наташа узнала сразу — это был Сергей Петрович Ханевский, знаменитый Хан. Второй, совершенно лысый коренастый мужчина, был ей незнаком. Лысый — а хозяином кабинета был, видимо, он — встал из-за стола и, радушно улыбаясь, двинулся ей навстречу.

— Здравствуйте, дорогая Наталья Александровна, здравствуйте, голубушка! — он широко раскинул руки, словно собирался заключить свою гостью в крепкие дружеские объятия. — Давно, знаете ли, мечтал с вами познакомиться! Прошу вас, проходите, присаживайтесь, будьте как дома! С Сергеем Петровичем вы уже знакомы, а я — Борис Борисович, ваш, так сказать, покорный слуга… Позвольте вашу шубку… — лысый, не переставая приговаривать любезности, помог Наташе раздеться.

В сопровождении словоохотливого Бориса Борисовича она прошла к столу и села напротив Хана — тот лишь коротко и хмуро кивнул ей.

— Позвольте узнать — для чего меня сюда привезли? — довольно резко спросила Наташа.

— А вы действительно весьма решительная барышня, Наталья Александровна! Эк вы: сразу — быка за рога! — хохотнул Борис Борисович, усаживаясь рядом с Ханом. — Знаете, Сергей Петрович мне тут рассказывал, как вы лихо выторговали у него заводик, так я, признаться, не поверил! А сейчас вот вижу — могла! Такая — могла!! Да, прав был классик: «есть женщины в русских селеньях!..»

Как только Борис Борисович упомянул о заводе, Наташа сразу поняла: именно эти двое и есть причина всех ее бед! Это открытие, как ни странно, мгновенно ее успокоило. Успокоило настолько, что она едва удержалась от вздоха облегчения. Да, ее противниками оказались люди богатые и могущественные, но, к счастью, это были все-таки люди, а не магический ноутбук с его непостижимыми возможностями! Люди есть люди, и с ними всегда можно договориться!

— Так для чего же меня сюда привезли? — повторила свой вопрос Наташа, уже зная на него ответ.

— Мы пригласили вас, Наталья Александровна, для того, чтоб поговорить о ваших проблемах, — вдруг резко став серьезным, значительно проговорил лысый. — И не только поговорить, но и помочь их решить.

Наташа молча взглянула на сидящих напротив мужчин. Четыре черных глаза не моргая смотрели на нее из-под насупленных бровей, как четыре револьверных ствола. По ее спине пробежали мурашки. «Ишь вылупились… Упыри!..» — мелькнуло в Наташиной голове. Мрачный и решительный вид противника не оставлял сомнений — бой будет тяжелым. «Ну что ж, повоюем!» — решила она.

— Вот как? — вскинула брови Наташа. — И какие же мои проблемы вы можете решить?

— Все! — отрезал Борис Борисович. — Мы можем решить все ваши проблемы, Наталья Александровна!

— Что вы имеете в виду? — Наташе хотелось выяснить, к каким из ее неприятностей имели отношение упыри.

— Я имею в виду, например, два уголовных дела против вас, Наталья Александровна. Или вам этого мало? — едва улыбнулся Борис Борисович.

— Скажите, а сегодняшний «наезд» налоговой инспекции — это тоже ваших рук дело? — впрямую спросила Наташа.

— Фи, Наталья Александровна, что за жаргон! — поморщился лысый. — А потом, разве ж это «наезд», милая моя? Да вы просто настоящих «наездов» не видели! И, как говорится, не приведи Господи!

— Согласна, — кивнула Наташа. — Так в чем же суть вашего предложения? Вы можете поспособствовать смягчению наказания или речь идет о полном оправдании в суде по обоим делам?

— Да не будет никакого суда, голубушка! — всплеснув руками, засмеялся Борис Борисович. — Уверяю вас — никакого суда не будет! Что вы! Если мы с вами договоримся, из этого кабинета вы выйдете абсолютно законопослушной гражданкой, без малейших претензий к вам со стороны властей!

— Даже так? И сколько же вы за это хотите?

— Немного, если учесть то, что вам грозит, — хитро прищурился Борис Борисович. — Нам нужно, чтобы вы отказались от патентной заявки и отдали нам вашу «Цну» вместе с заводиком.

У Наташи перехватило дыхание — упыри хотели получить практически все, что у нее было!

«Вот теперь-то я уж точно у разбитого корыта! — вихрем пронеслось в ее голове. — Вернее, окажусь перед ним, если сейчас сдамся, спасую перед этими гадами! Господи, дай мне силы и твердости!»

Наташа опустила глаза, словно раздумывая над предложением лысого, а на самом деле — просто прятала свое волнение и собиралась с духом перед схваткой. После небольшой паузы она подняла глаза и холодно произнесла:

— Короче, вы хотите отобрать у меня все. Это невозможно, ваша цена — запредельна.

Послушайте, девушка, — подал, наконец, свой басовитый голос Хан. — Вы, похоже, плохо представляете себе, что вас ожидает. Вы, наверное, думаете, что судить вас будут по двести шестьдесят четвертой, что получите вы годика три, а там, глядишь, через годик-полтора и это скостят? Ошибаетесь, дорогая моя! Вы пойдете по сто пятой 2, при отягчающих, а это — вплоть до вышака, ясно?! (1 Ст. 264 УК РФ — «Нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств». 2 Ст. 105 УК РФ — «Убийство».)

— Как — до вышака?… — растерялась Наташа.

— А вы что думали?! — в руках у Хана появились две папки — те самые, из прокуратуры. — Вот, можете убедиться. Свидетельские показания в деле есть, ваш «е-мейл» Усачеву — тоже…

— Но я ничего ему не отправляла! — против воли жалобно воскликнула Наташа.

— Знаем, — согласно кивнул Борис Борисович. — Знаем, что не отправляли. Но, вот беда, — данные следствия указывают именно на вас, Наталья Александровна! Сообщение отправлено с вашего компьютера, на его клавиатуре — только ваши пальчики, а программу пересылки электронной почты вы — видимо второпях — стерли. А писульку-то эту вы действительно не отправляли. Ее послал ваш таинственный покровитель, верно?

— К-какой покровитель? — опешила Наташа.

— Бросьте, Наталья Александровна! — укоризненно покачал головой Борис Борисович. — Мы ведем вас с самого начала вашей стремительной карьеры и знаем о вас все! Сказать, на сколько вы нагрели казино? Кому сдали антиквариат? Что откопали под яблонькой на старой дачке?

«Левчик! Это Левчик… Предатель, гад! Он работал на них!» — похолодела Наташа.

— Что с вами, Наталья Александровна? Вы так побледнели, вам нехорошо? Может быть, водички? — с наигранным участием заглянул ей в лицо лысый «упырь».

— Какой, к черту, водички! — громыхнул Хан. — Пусть лучше скажет, кто ей помогал! Кто этот отец-благодетель?! Говори, ну!!!

— Не знаю… — прошептала, опустив голову, Наташа.

— Не кричи, Сергей! — поморщился Борис Борисович. — Самое смешное, что она скорее всего и в самом деле не знает, кто он. Просто получала указания по «е-мейлу», а потом послушно их стирала. Так, Наталья Александровна?

Наташа, не поднимая головы, коротко кивнула.

— И обратного адреса у этих сообщений, разумеется, не было? — улыбнулся лысый.

Наташа снова только горестно кивнула, изо всех сил стараясь вызвать слезы.

— Вот видишь, я же говорил… Эх, Наталья Александровна, наивная вы душа! Неужели вам было не понятно, что эта помощь — только до поры до времени? Ведь вас же просто-напросто использовали! Вы загребали жар для кого-то другого! Вот запустили бы вы свой заводик, а там, глядишь, и убрали бы вас, как мавра, сделавшего свое дело… — Борис Борисович говорил мягко, даже ласково — как заботливый папаша своей несмышленой дочке. — Совсем убрали бы, понятно? Так что, по большому счету, вы нам по гроб жизни благодарны должны быть — за то, что уберегли вас от этого. А с плодами трудов ваших все равно пришлось бы расстаться, вы уж мне поверьте…

Наташа уже поняла, что платить за свою свободу все равно придется. Теперь ее задача была — выторговать себе хоть что-нибудь, чтобы не начинать опять все с нуля, когда Коля разродится своим открытием. Упыри считали ее наивной дурочкой — это можно и нужно было использовать. Она решила попробовать сыграть на жалости.

— Но это же несправедливо… — Наташа подняла на мужчин заплаканные глаза. — Вы даже не представляете, что мне пришлось пережить… сколько всего вынести… Нет, это несправедливо, несправедливо… — всхлипывала она.

— Послушайте, как вас там! Хватит ломать комедию! — рассердился Хан. — Вы ввязались в жесткую игру, так будьте добры — ведите себя пристойно!

«Ага! Ему не нравится!» — злорадно подумала Наташа и заревела в голос:

— У-у-у-у…

— Черт знает что!!! — гневно рявкнул Хан и, отшвырнув стул, вскочил из-за стола. — Боб, да сделай же что-нибудь! Дай ей воды, что ли!

Лысый торопливо плеснул в стакан воды из сифона и подал Наташе.

— Успокойтесь, голубушка, вот — выпейте…

— Справедливо, несправедливо — это как посмотреть! У каждого своя справедливость! — продолжал громыхать, расхаживая по кабинету, рассерженный Хан. — Вы вот у меня завод увели — это, по-вашему, справедливо?!

— Но я же вам за него заплатила! — сквозь рыдания прокричала Наташа. — А вы хотите отобрать!.. Все отобра-а-а-ать… у-у-у-у.

— Но мы же предлагаем вам взамен свободу… — вкрадчиво возразил Борис Борисович.

— Да?! — сверкнула Наташа полными слез глазами и подбросила здорового цинизма: — А зачем мне она без дене-е-е-ег?… Опять в нищету-у-у-у?

— О, Господи!!! — взревел Хан, схватившись обеими руками за голову. — Хорошо, черт вас побери! Я верну вам ваши деньги!! Только прекратите немедленно это издевательство!!! Слышите, вы!!!

— Я… я… я постараюсь, — всхлипывая, пробормотала Наташа. — Сейчас… одну минуту…

Она выпила воды, громко икнула и шумно высморкалась. Хан, стоящий у окна спиной к столу, возмущенно фыркнул, но промолчал. Через минуту Наташа, не поднимая глаз, смиренно пробормотала:

— Все, я готова.

Ханевский вернулся за стол, но смотреть на Наташу все еще избегал. Теперь Наташа сидела рядом с лысым, а Хан — один — напротив. Какое-то время все трое тягостно молчали, потом Борис Борисович осторожно спросил:

— Итак, господа, о какой сумме идет речь?

— Что значит — о какой сумме? — буркнул Хан. — Я обещал вернуть ей то, что она мне заплатила, вот и все!

— Позвольте мне сказать?… — робко пискнула Наташа.

— Да, Наталья Александровна, слушаем вас… — любезно склонил свою лысую башку Борис Борисович.

— Господа, как я понимаю, наши с вами интересы пересеклись в тот момент, когда я решила приобрести завод СиAM, — осторожно, вкрадчиво говорила Наташа. — До этого я вам, кажется, никак не мешала?

— К чему вы клоните? — наморщил лоб лысый.

— Я, Борис Борисович, предлагаю всем нам перенестись в ту самую точку и разойтись полюбовно. Вы получите завод, контракт с японцами и изобретение Митрохина, а я — те деньги, что были у меня тогда. Я думаю, что так будет справедливо! — Услышав последнее слово, Хан вздрогнул.

Снова повисла тишина. Немного погодя Хан мрачно спросил:

— Сколько у нее тогда было, Боб?

Тот поскреб свое блестящее темечко и озадаченно пробормотал:

— Примерно три с половиной… Мужчины опять замолчали. Наташа реши ла слегка поднажать.

— Это совсем несложно. Сейчас на счету «Цны» более полутора миллионов, плюс те деньги, что обещал вернуть Сергей Петрович, ну а остальные, я думаю, добавите вы, Борис Борисович! К тому же вы, господа, приобретаете предприятие, которое имеет действующий контракт с ведущим мировым производителем. И если вы вдруг заплатите за него смешные деньги, это неизбежно вызовет тучу кривотолков и домыслов. Подумайте, разве это — в ваших интересах? И как на это посмотрят щепетильные японцы?

Борис Борисович снова поскреб лысину и процедил задумчиво:

— А в этом что-то есть, Сергей…

— Знаю! — буркнул Хан.

Он осторожно, исподлобья взглянул на Наташу и нехотя кивнул:

— Хорошо, три.

— Но у меня было три с половиной, даже больше! — возразила Наташа. — Знаете, это несп…

— Я сказал — три!!! — что есть мочи рявкнул Хан, и от души приложился ладонью к столешнице. — Три и ни цента больше! А если вы еще раз заикнетесь о справедливости, я пошлю эту сделку к чертовой матери и упеку вас на нары, ясно?!!

— Три, Наталья Александровна, три… — поддакнул и Борис Борисович. — Три миллиона долларов — это очень хорошие деньги!

— Ну что ж, — горестно вздохнула Наташа и из вредности напоследок шмыгнула носом, — три так три!

— Уф-ф-ф… — шумно выдохнул лысый. — Ну, слава Богу, вроде договорились! Давайте бумажки подписывать?

— Минутку! — несогласно покачала головой Наташа. — А где гарантий моей свободы? Пообещать-то вы пообещали, а где гарантии?!

— Ах да, конечно! — хозяин кабинета подошел к двери и позвал: — Гриша, зайди!

Семибратов подошел к столу и выжидающе уставился на босса.

— Видишь ли, Гриша, мы тут сейчас выяснили, что Наталья Александровна, оказывается, ни в чем не виновата. Как бы ей помочь, а? — устало и вальяжно спросил у следователя Борис Борисович.

— Совсем не виновата? — уточнил Семибратов.

— Совсем, Гриша, совсем… — кивнул лысый.

— Угу. Ну, с патентом все просто. Наталья Александровна пишет сейчас заявление об отзыве своей заявки, а Митрохина — забирает свое заявление из прокуратуры. Все, дела нет. А с Усачевым… Вот, — он достал из портфеля бумаги и положил их на стол. — Это показания Коновальчука, Бивнева и Куманько о том, что джип Усачева сам врезался в припаркованный на обочине «Форд» Цыбиной и от этого столкновения вылетел под встречную фуру. Заменить показания, а заодно и изъять из дела все, что касается сообщения по электронной почте, я могу прямо сейчас. Уважаемая Наталья Александровна, таким образом, превратится из обвиняемой в потерпевшую.

Через полчаса ЗАО «Цна» было продано. Пятьдесят один процент акций приобрела Группа компаний «ХАН», оставшиеся сорок девять — холдинговая компания Бориса Борисовича «Уния — Траст». Все три участника сделки были весьма довольны или, по крайней мере, старались выглядеть таковыми. Они даже решили выпить по рюмочке в честь такого выдающегося события.

Наташа нашла силы поздравить упырей со сверхудачным приобретением и пожелать им успехов на ниве отечественной электроники. «Подождите, гады, — думала при этом она, — вот дозреет мой Коленька, мы вам тогда покажем!» Новые хозяева «Цны» тоже поздравляли Наташу — с обретением свободы и независимости. «Как какую-нибудь Бангладеш!» — усмехнулась про себя она. Кроме того, ей пожелали не расстраиваться, не вешать носа и даже в случае чего обращаться без церемоний — это сказал, разумеется, лысый.

Явно симпатизирующий гостье Борис Борисович предложил довезти Наташу до дома, но она отказалась. «Хочу прогуляться» — сказала она, сославшись на головную боль. Упыри еще раз попросили ее не унывать и дружно пообещали завтра же перевести ей все причитающиеся деньги. Наконец они расселись по своим слоноподобным «меринам» и, весело посигналив на прощанье обобранной ими девушке, укатили.

Наташа вздохнула с облегчением и даже помахала им вслед подаренной ей Борисом Борисовичем изящной кожаной папочкой. В ней лежали Наташины экземпляры договоров на продажу «Цны» вместе с ее собственным, персональным компроматом — листочками из уголовного дела, собственноручно изъятыми оттуда следователем прокуратуры Семибратовым Г. В. Наташа осталась в темном переулке совершенно одна, она растерянно смотрела вслед исчезнувшим машинам и не знала — радоваться ей или огорчаться…

45

Домой Наташа не торопилась, прежде нужно было осмыслить новую ситуацию и понять — что же делать теперь? В глубокой задумчивости она шла малолюдными вечерними переулками, и с каждым шагом то неимоверное облегчение, которое она испытала, узнав, что ей лично больше ничего уже не угрожает, постепенно сходило на нет.

Да, ей удалось выцарапать совсем неплохие отступные. Но по сравнению с тем, от чего она была вынуждена отказаться, эти три миллиона долларов казались жалкой подачкой. А главная беда была даже не в том, что она потеряла львиную долю своего состояния, а в том, что «упыри» украли генеральную идею всей их концессии.

Будь Наташа одна (в смысле — только вдвоем с Колей), она бы не чувствовала сейчас и тени огорчения. Три миллиона зеленых и почти стопроцентная перспектива грядущего открытия Коли — Бог ты мой! — да разве же этого мало?! Но за ее спиной стояли люди, которые, побросав все свои дела и планы, круто изменили свою жизнь, поверили и пошли за ней! Пошли, потому что Наташа дала им грандиозную цель, и вот сегодня она же эту цель и отняла. И что она может предложить им теперь?! С какими глазами скажет, что все кончено?!

Она вспоминала, каких усилий стоило уговорить СиАМовскую четверку, как мучительно делал свой выбор Леня Гуральник. Да и Петька с Максом — они тоже ради Наташиных прожектов оставили теплые места…

Ее грызла мысль, что она подставила не просто абстрактных деловых партнеров, а своих единомышленников, прекрасных людей, успевших стать настоящими, близкими друзьями. Именно на них и рассчитывала в первую очередь Наташа, когда настанет время Колиного открытия. Лучшей команды для этого было просто не придумать. А что теперь? Все концессионеры разбегутся кто куда, не станут же они сидеть и ждать у моря погоды! Эх, если б только она могла рассказать им о пророчестве «рыбки»!..

Чем больше она думала об этом, тем тягостнее становилось на душе. В конце концов она почувствовала себя чуть ли не предательницей, загубившей громадное общее дело только ради того, чтоб спасти свою шкуру.

Домой Наташа пришла совершенно расстроенной. Коля, едва взглянув на нее, сразу понял — случилось что-то неладное.

— Где ты была, Наташ? Что с тобой? Что-то случилось? — встревоженно засыпал он ее вопросами.

Она не отвечала — просто не знала, как сказать ему о том, что она сделала. Молча разделась и прошла в комнату. Коля не отходил ни на шаг, он ждал ответа, и по лицу его было видно — он сходит с ума от волнения. Наташа вдруг почувствовала огромную, опустошающую усталость. Она без сил опустилась на стул, сложила на коленях руки и оцепенело уставилась в пол.

Коля опустился на корточки перед ней и взял ее руки в свои.

— Ну что же ты молчишь, родная моя? — услышала она его мягкий, чуть подрагивающий от волнения голос. — Ты же знаешь — нас двое, а значит, мы с тобой осилим любые беды. Что бы ни случилось, какие бы испытания… Не надо отчаиваться, солнышко мое, прошу тебя… Ну, посмотри на меня…

Она подняла взгляд и увидела в его глазах море боли, океан веры и целый мир любви! И тут же ухнуло куда-то в бездну ее любящее сердечко, и взлетело вновь, и ударилось, затрепыхалось в горле! И против воли неудержимо хлынули жаркие слезы — то ли от счастья, то ли от горя — разве разберешь?!..

— Коленька, миленький… Я… Меня не будут судить… Но они отобрали у меня все!.. Все, понимаешь?… И «Цну», и патент, и завод… Все… Как же теперь, Коленька?…

— Что?! Суда не будет?! — вскричал он, изо всех сил сжимая ее руки. — Повтори!

— Да, суда не будет, я откупилась… Но за это они отобрали…

— Ура-а-а!!! — заорал он в полный голос и, схватив Наташу в охапку, закружился с нею по комнате. — Свобода!!! Ура, Наташка, живем!!!'

— Ты что, не понял? У меня же все отняли — и фирму, и завод, и… — растерялась Наташа.

— Да черт с ними! Наплевать, еще наживем! Главное — свобода, глупая! Свобода!!! — он опустил свою ношу на пол и стал покрывать радостными поцелуями ее соленые глаза, щеки, губы.

— Коля… Подожди, Коля… А как же…

— Heт, это ты подожди! — Он вдруг разом стал серьезен и даже немного смущен. — Послушай, что я тебе скажу…

— Ну?

Коля глубоко вздохнул и, пристально глядя в ее глаза, негромко произнес:

— Я хочу, чтоб ты стала моей женой.

У Наташи перехватило дыхание. Она давно ждала от него этих слов, а сейчас, когда, наконец, услыхала — растерялась.

— Что же ты молчишь, Натуся? — почти прошептал он. — Ты… ты согласна?…

«Ты слышишь, бабуленька?» — на секунду зажмурившись, со счастливой улыбкой подумала она и бросилась ему на шею.

— Согласна! Ну конечно согласна, мучитель ты мой! — горячечным шепотом выдохнула ему в самое ухо Наташа и, чуть отстранившись, заглянула ему в лицо. — Почему же ты столько тянул с этим, а?

— Ну-у-у… — протянул смущенно Коля и пожал плечами. — Раньше ты была миллионершей и моей начальницей… Глупо, конечно, но… мне было как-то неловко, ты могла подумать, что я…

— …Дурачок! — Она, радостно засмеявшись, закончила его фразу. — Я так думала раньше, так же думаю и сейчас! Ты просто дурачок, Колька! — Наташа взлохматила его шевелюру и звонко чмокнула его в губы.

— Да! — лукаво прищурилась она. — Я, кажется, забыла тебе сказать, что мне все-таки удалось кое-что выторговать себе на приданое!

— У кого? Что за приданое? О чем ты? — не понял Коля.

— О фирме. Это же не кошелек, правда? Ее нельзя просто вот так взять и отобрать — нужно официально оформить куплю-продажу… Должны же они были хоть что-то заплатить мне за это! Конечно, то, что я смогла выцарапать у этих бандюг за свою «Цну», — жалкие крохи, но все-таки…

— И сколько же они тебе заплатили? — улыбнулся Коля.

— Надеюсь, на первое время нам должно хватить, — не удержалась от кокетства Наташа. — Три миллиона долларов.

— О, Господи!.. — ахнул Коля.

— Но имей в виду, дорогой мой, — с озорной улыбкой погрозила ему пальцем Наташа, — слово — не воробей! И даже если тебе не по душе мое приданое — жениться теперь все равно придется!

46

Следующий день Наташа начала с того, что обзвонила всех концессионеров. Каждому из них она сообщила лишь о том, что уголовные дела против нее закрыты, но в связи с этим все работы на СиАМе будут прекращены. В подробности она не вдавалась, впрочем, всем все было понятно и так — Наташе пришлось откупиться. А еще все они получили приглашения собраться вечером на квартире Ярославцевых, чтобы вместе обсудить сложившуюся ситуацию и решить, что делать дальше.

Последующие ее хлопоты были связаны со вчерашней продажей компании. Надо было открыть новый счет, сообщить его упырям и убедиться, что деньги ей действительно переведены. Она не поленилась лично навестить и Ханевского, и Бориса Борисовича. Не потому, что успела соскучиться по ним, — просто перед вечерним сбором она должна была быть абсолютно уверена, что деньги у нее есть.

Получив от обоих копии платежек, Наташа несколько успокоилась: до самого последнего момента ее не оставляло подспудное опасение, что новые хозяева «Цны» могут ее самым банальным образом кинуть. Теперь оставалось только дождаться вечера и предложить концессионерам обсудить то, что они решили вчера вместе с Колей.

Они пришли ровно в семь, все как один с цветами, а некоторые — и с шампанским. Пришли словно лишь для того, чтоб поздравить Наташу с освобождением, радостно галдели, смеялись и, толкаясь, лезли к ней с поцелуями. Она ожидала чего угодно — хмурых, озабоченных лиц, упреков, обид, — но только не этого. Предательски защипало в глазах, но Наташа сдержалась. Впереди предстоял трудный и, возможно, тяжелый разговор, расслабляться было нельзя. Ведь от того, как этот разговор завершится, зависело очень многое. Главное: как предстоит начинать дело с будущим Колиным открытием — опять с нуля, со скрежетом, медленно и мучительно или же с разгона, в проверенной, боевой команде, легко и лихо.

Наконец возбужденный гомон утих, концессионеры расселись за круглым столом в гостиной и замерли, ожидая Наташиных слов.

Перед тем как начать, она обвела внимательным взглядом их всех, каждому заглянула в глаза. Ей было важно понять — представляют ли ее друзья в полной мере, какой крах потерпело их общее дело? Что думают об этом, какие у них настроения?

Шесть пар глаз неотрывно и выжидающе смотрели на нее. Наташа переводила взгляд с одного на другого и понимала: да, все они знали, что с приставками покончено, да, им было ясно, что «концессия» на мели, но ни у одного из них Наташа не увидела ни страха, ни отчаянья, ни раскаяния. Они были готовы не только принять самые плохие новости — они были готовы бороться, искать выход и идти дальше. Они верили ей и верили в нее.

Наташа облегченно вздохнула и начала.

— Ребята! Вам известно, что за закрытие уголовных дел мне пришлось дорого заплатить. У нас больше нет ни завода, ни «Цны». От заявки на изобретение мне тоже пришлось отказаться. За свою свободу я вынуждена была отдать все, что составляло наше общее дело, что фактически принадлежало нам всем. Это, конечно, гнусно, но, поверьте, у меня просто не было другого выбора. В свое время, убеждая каждого из вас бросить свои дела и перейти ко мне, я обещала всем золотые горы. Теперь мы все — у разбитого корыта. Такова реальность.

— Наташ, ну зачем же так мрачно? — перебил ее Коля. — Ведь не все же так плохо!..

— Да, конечно, не все. Но понимаете, ребята, я хочу быть перед вами абсолютно честной, и я хочу, чтоб каждый из вас, принимая сегодня новое решение, помнил, что однажды я вас уже подвела. Что касается новостей, то у нас, как в анекдоте, — есть новость плохая, но есть и хорошая.

— Да, Наташ, давай-ка лучше хорошую! — улыбнулся Макс. — Ну их, эти плохие…

— А хорошая… — Наташа выложила на стол бумаги из папки. — Вот. Это договор на продажу «Цны» и платежные документы. За нашу фирму мне удалось получить три миллиона долларов. Да, я знаю, — это очень мало. Это в лучшем случае десятая часть нынешней реальной стоимости завода, но… в известных вам обстоятельствах, ребята, большего добиться я, честное слово, не могла. Эти три миллиона — все, что у нас осталось.

— Наступили трудные времена, — беззаботно ухмыльнулся Марат, — остался последний мешок денег.

На него дружно шикнули, и все опять повернулись к Наташе.

— Я подвела вас, ребята, поэтому будет так. Эти деньги — общие, и каждый из вас волен распорядиться своей долей так, как он сочтет нужным. Но прежде чем мы с вами разделим этот последний мешок, я хотела бы сказать вот что. Вы — замечательные партнеры и отличные друзья. Мне было очень легко и радостно работать с вами. У нас была прекрасная команда — дружная, высокопрофессиональная, творческая. Вы все способны на очень многое, и не ваша вина в том, что все так внезапно оборвалось… И мне обидно, ужасно обидно, что наша «концессия» теперь распадается!..

Наташа остановилась и опустила голову — ей трудно было говорить.

— В общем так, ребята, — после паузы подняла глаза Наташа. — Есть два варианта. Первый — вы забираете свои деньги и уходите. Это ваше право, и никто не посмеет вас а это осудить. Второй — вы оставляете свой пай в деле, и мы с вами пытаемся начать все заново. Я не знаю, чем мы будем заниматься, никаких идей по этому поводу у меня лично нет. Но я уверена — они есть у вас! И еще. Рискну предположить, что кто-то решит так, а кто-то иначе. Возможно сегодня нас останется уже не восемь человек, а шесть, или четыре, или вообще — двое… Так вот. Пусть те, кто захочет уйти, знают — в любой момент они смогут вернуться, и им будут рады. Ну, вот вроде и все… Теперь — думайте и решайте.

Она отошла от стола и села в сторонке, словно давая понять «концессионерам», что она никак не намерена влиять на их решение. Взглянула на Колю — он незаметно подмигнул ей. Мол, не дрейфь, все будет нормально!

За столом повисла тишина. То, что предложила Наташа, безусловно, требовало осмысления.

Секунды бежали, а концессионеры, переглядываясь украдкой, продолжали молчать. Как показалось Наташе, никому из них просто-напросто не хотелось высказываться первым.

— Да что тут думать! — буркнул, наконец, себе под нос Петр. — Лично мне, например…

— Лично тебе, Петя, — перебил его Гуральник, — а так же и всем прочим, я готов кое-что объяснить, чтобы было понятнее. А вы слушайте сюда внимательно, чтобы потом ни о чем не жалеть. Значит, так. Три миллиона на восьмерых — это по триста семьдесят пять тысяч на нос. Если вложить эти деньги… ну, скажем, под пять процентов, это даст… — он задумчиво взглянул на потолок, — это даст восемнадцать тысяч семьсот пятьдесят долларов годового дохода. Или другими словами — более полутора тысяч в месяц! Подумайте: полторы тысячи баксов ежемесячно — просто так и до самой смерти! Кто из вас до этого имел такие деньги? — Гуральник со скрипом повернулся на стуле и без улыбки, исподлобья взглянул на Наташу. — Это, кстати, относится и к тебе — к вопросу о вине перед коллективом и всеобщем разбитом корыте! — Он опять повернулся к столу и продолжил. — Так вот. Вы спросите меня: Леня, а с чего это ты тут вздумал упражняться в арифметике, мы тоже умеем делить и умножать! А я вам отвечу: я хочу, чтоб перед тем, как вы все хором завопите «я остаюсь!», каждый из вас полностью осознал, от чего он отказывается.

— Хорошо, Леня, я осознал! И все-таки — я остаюсь! — засмеялся Петя.

— Я тоже!

— И я!

— И я! — один за другим выкрикивали «коцессионеры».

— А ты-то сам, Гурвинек? — как когда-то на заводе, ехидно спросил Леню Марат. — Неужели предпочтешь за полторы штуки на диване валяться?

— Зря ты так, Мара, — покачал головой Гуральник. — Полторы тысячи долларов — очень хорошие деньги! Я думаю, моя Сонечка была бы просто счастлива… Да… Но, черт возьми, все-таки лично мне тоже больше нравятся три миллиона!

— Так что — выходит, все «за»?… — растерянно улыбаясь, спросила Наташа.

— Еще бы! Кто бы сомневался! Все как один! Даешь! — радостно загалдели все.

— Ребята, а чем мы будем заниматься?

— Интернет-технологиями! У меня на этот счет есть парочка любопытных мыслишек…

— Вычислительными системами! Ведь если разобраться, то рабочие станции…

— Программированием, ребята! Знаете, сейчас на рынке специальных программ…

— Торговать надо, босяки! С капиталом в три «лимона» можно такое закрутить!.. — наперебой, заглушая друг друга, возбужденно кричали «концессионеры».

— А назовем новую компанию — «Цна-2»! — предложил Макс. — Согласны?

— Нет, Максик, не получится… — засмеялась Наташа.

— Почему?

— Дело в том… — Она быстро взглянула на Колю и по его улыбке поняла — он не против. — Дело в том, что очень скоро Цыбиной Натальи Александровны не будет!

— Как это?! Ты что — уезжаешь?… — удивился Дима.

— Нет, Димочка, я, как и вы все, остаюсь, но… — Наташа с загадочным видом обвела взглядом растерянные и настороженные лица друзей и не сдержалась, прыснула в ладошку и захохотала. — Я скоро стану Ярославцевой!!!

— Вот это да! Поздравляем! Молодцы, ребята! — накинулись на Колю с Наташей концессионеры.

— Тогда — «Яна»!!! — что было мочи, перекрывая всех, заорал Макс. — Мы назовем нашу компанию «Яна»! Идет?!!

— Идет! — крикнул Марат. — Конечно идет! Кстати, ребята, такая речка тоже есть — в Якутии!

— А где шампанское? Шампанское, говорю, где? А ну, давай его сюда! Никола, да не стой ты столбом! Тащи бокалы!..

В мгновение ока появились бутылки, фужеры… Хлоп! — ударила в потолок пробка, а за ней — вторая, третья. Пенистые струи с веселыми брызгами ударили в звенящий хрусталь и вскипели тысячами пузырьков под радостные крики:

— Счастья вам, ребята! За вас!! За вашу любовь!! За «Яну»!!!

Наташа, оглушительно счастливая, поднесла бокал ко рту, и вдруг…

«Яна!!!» — молнией полыхнуло у нее в мозгу и разом всплыло четко, как на фотографии. Старая подмосковная больница, несчастный Митрохин и его безумный неистовый вопль: «Яна?… Скажите, вы — Яна?!!»

Глоток шампанского застрял в горле, по коже пробежали ледяные мурашки и, совершенно растерявшись, она беспомощно подумала: «Господи, да что ж это за наказание такое?… И когда все это закончится!..»

И тут же следом вспомнилось — рядом, в соседней комнате, между шкафом и стеной стоит обшарпанный черный чемоданчик. Стоит. Просто стоит — или?…

Стоп!!! — приказала себе она. Хватит сходить с ума! Что было — то было, но вся чертовщина навсегда осталась в прошлом, а теперь… Теперь у нее другая, новая жизнь, и в ней не будет места ни мистическим фобиям, ни идиотским рефлексиям.

Она зажмурилась и решительно отшвырнула свой внезапный страх туда, где он и должен навсегда остаться, — назад, в прошлое!

И улыбнулась, и снова подняла бокал, и воскликнула:

— За вас, ребята! За всех вас! И — за «Яну»!!!

Эпилог

К лету многое изменилось. Компания «Яна и К°» прочно встала на ноги. Умело проведенная рекламная кампания — помогли сестра Димы Юртина и школьный друг Марата Ильясова — обеспечила начальный приток клиентов, а первоклассное исполнение работ подняло и закрепило авторитет молодой фирмы.

Компания быстро мужала — растущий объем заказов позволял принимать в штат больше толковых людей, а их знания и умение в свою очередь расширяли возможности фирмы, привлекая все новых и новых клиентов. Каждый из «концессионеров» получил свой участок работы — тот, который хотел. Подобно хитрому спруту, компания обшаривала все вокруг, прощупывая самые разные направления развития и выбирая наиболее выгодные и перспективные.

Уже в мае из-за тесноты пришлось отказаться от нескольких комнаток в полуподвале и искать нормальный офис. После недолгих раздумий остановились на старом трехэтажном здании на Беговой. Домик был довольно запущен, его предстояло как можно скорее довести до ума, и тогда Наташа вспомнила о Лидии Дмитриевне Горбань — «дежурном администраторе» СиАМовского заводоуправления. Та с радостью откликнулась на предложение концессии и немедленно развернула в новом офисе «Яны» неистово-кипучую деятельность.

Понятно, что успех к новой компании не пришел сам собой. Ребята дневали и ночевали на рабочих местах, не жалея ни сил, ни времени. От ежедневной напряженной работы в фирме был освобожден только один из концессионеров — сама Наташа. И на это были весомые причины.

Во-первых, ей пришлось форсировать работу над диссертацией. Защиту удалось перенести всего на два месяца, и теперь, чтоб наверстать упущенное, Наташа должна была вкалывать на полную катушку.

Во-вторых, случилось то, что, безусловно, и должно было случиться — Наташа ждала ребенка. Эта новость, под большим секретом сообщенная друзьям ошалевшим от радости Колей, вызвала всеобщий фурор в стане концессионеров. И хотя по всем канонам КЗоТ мизерный срок беременности будущей мамы не давал ей право на какие-либо льготы, отцы-основатели «Яны» единогласно постановили: Наташу от всех хлопот освободить, никакими проблемами не загружать, а в случае ее появления на работе — под любым предлогом немедленно отправлять домой!

А в-третьих… В-третьих, с самой Наташей стали происходить странные перемены. Стоило ей узнать о своей беременности, как вся ее жизнь необъяснимым образом изменилась.

В ней прорастало зернышко новой жизни, и это сокровенное чудо, и ее собственное таинственное, неизведанное состояние заставило Наташу взглянуть вокруг другими глазами и переоценить все заново. Все вдруг приобрело совершенно иной, истинный смысл, все сдвинулось, перемешалось и встало на свои исконные, вечные места.

У нее будет ребенок, свой ребенок — маленький, беззащитный и бесконечно родной человечек, ее плоть и кровь. Важнее и дороже этого для нее не было и уже не могло быть ничего. Даже любовь к Коле ушла на второй план, а уж все прочее, — например, ее недавние старания во что бы то ни стало заполучить миллиард — теперь представлялись и вовсе глупой и никчемной мышиной возней. Теперь она твердо знала — в жизни есть вещи несоизмеримо более важные. Вот почему Наташа довольно спокойно относилась к успехам «Яны» и, положа руку на сердце, совсем не горела желанием непременно внести свой личный вклад в общее дело.

А Коля между тем стал уходить в себя все чаще, иногда Наташе казалось, что напряженная работа мысли не прекращается у него вовсе. Бывало, прямо посреди разговора он вдруг замирал, взгляд его становился полностью отрешенным и словно направленным вовнутрь. Наташа прекрасно понимала, что с ним в этот момент происходит, а вот Елену Михайловну эти его «отключки» раздражали неимоверно. Но Елена Михайловна не знала о пророчестве «рыбки», а Наташа наоборот — не забывала о нем ни на миг. Она как могла опекала мужа, стараясь разгрузить его, освободить от бытовых мелочей, дать возможность спокойно сосредоточиться на своих мыслях.

Но ведь и Коля, памятуя о состоянии Наташи, старался быть повнимательней к своей беременной жене, всячески заботился о ней и стремился во всем ей помогать.

Со стороны это, наверное, выглядело и забавно и трогательно. Не раз изумленная Елена Михайловна становилась свидетелем совершенно нелепых сценок. Молодожены могли, к примеру, не поделить мусорное ведро. Вставали посреди кухни, вцепившись в него мертвой хваткой, и при этом с ласковой улыбкой уговаривали друг друга.

— Натуся, отдай, тебе нельзя таскать тяжести!

— Коля, но мне же совсем не тяжело! А ты устал, ты очень много работаешь, тебе надо отдохнуть!

— Ерунда, я совсем не устал, а вот ты… Послушай, ну не упрямься, отдай! Такие споры забавляли и их самих, а посему и продолжаться могли сколь угодно долго. — Дурдом!! — восклицала обычно в таких случаях Елена Михайловна и, решительно отобрав ведро у обоих, отправлялась со своей добычей на лестничную клетку.

На третьем месяце у Наташи начался сильный токсикоз, а вместе с ним стали происходить странные и очень неприятные приступы дурного настроения. Внезапно невесть откуда накатывало непонятное волнение, и ее охватывало томительное беспокойство, а то и смутная, глухая тревога. Поначалу Наташа объясняла такое свое состояние обычным предзащитным мандражем. Но вот защита прошла (и прошла, кстати, замечательно — ни одного черного шара!), а беспокойство и тревога не улеглись. Наташа проконсультировалась у врачей, ей сказали, что такое в ее положении вполне возможно, и на какое-то время она успокоилась. Но вскоре тревога вернулась снова — еще более сильная, мучительная, выматывающая душу. Теперь частенько случалось и так, что Наташа, затаившись в каком-нибудь укромном уголке, давала волю тихим беспричинным слезам, не приносящим, впрочем, особого облегчения. Эти перемены с ней не остались незамеченными. И Коля, и Елена Михайловна донимали ее расспросами, что с ней происходит, в чем причина ее странных слез. Наташа отмалчивалась, уверяла, что с ней все в порядке, или уходила от ответа как-нибудь иначе. Она просто не могла сказать им правду, потому что к тому времени уже безошибочно поняла, что было причиной ее страхов. Это снова был он — затаившийся в узкой щели между шкафом и стеной дьявольский черный чемодан. Проклятый DREAMREALIZER опять вламывался в ее жизнь, уродуя и калеча ее! Опять, как и в день гибели Левчика, Наташа абсолютно явственно ощущала, как от магического ноутбука исходит непреодолимая и страшная угроза. Он казался ей сверхъестественным черным глазом, неустанно и недобро следящим за ней, за Колей, даже за их будущим малышом. И неотступный страх за свою семью сводил Наташу с ума! Она пыталась бороться с этим страхом — безрезультатно. Тогда она попробовала спрятать ноутбук подальше в надежде хотя бы уменьшить его злое влияние. DREAMREALIZER перекочевал сначала на антресоли, а потом и вовсе на балкон — не помогло. Конечно, Наташа давно бы уже избавилась от ненавистного компьютера, если бы не одно «но». Устройство ноутбука, его электронная начинка, спрятанная под неразборным черным корпусом, могли оказать Коле огромную, неоценимую помощь в его работе над открытием. Лишить своей собственной рукой мужа такого важного подспорья она просто не могла. Если б хотя бы она могла поделиться с кем-нибудь своими страхами, услыхать слова поддержки, утешения! Но кому она могла это рассказать? Елена Михайловна вообще ничего не знала о непостижимом всемогуществе старого ноутбука, а Коля… Да если бы он узнал о злом, гнетущем влиянии DREAMREALIZERa на жену, он наверняка бы немедленно вышвырнул чертов ящик вон! А ведь он мог ему еще ох как пригодиться! Наташа попала в замкнутый круг, и выхода из него не находила… Неизвестно, сколько бы еще продолжались ее мучения, и чем бы все это в итоге закончилось, если бы не свекровь. Застав. в очередной раз Наташу в слезах, Елена Михайловна села рядышком и обняла ее за плечи. — Наташа, доченька, так нельзя — ты погубишь и себя, и Андрюшку, — кивнула она на ее живот.

— Давай-ка, милая, рассказывай все по порядку, и не бойся ничего. Поверь, Наташенька, на свете нет ничего страшнее одиночества, а ты бьешься со своею бедой одна. Я обязательно помогу тебе. Я старше, опытнее, к тому же я женщина, и смогу понять тебя даже лучше, чем Кольша. Пожалуйста, доверься мне, Клянусь, что бы я от тебя ни услышала, ни одна живая душа никогда об этом не узнает. И Наташа не выдержала — она упала на грудь женщины и разрыдалась. Елена Михайловна ничего не говорила, ждала, молча поглаживая ее по волосам и легонько похлопывая по плечу. Вволю наревевшись, Наташа вздохнула и начала свою невероятную историю о таинственном ноутбуке. Она не утаивала от Елены Михайловны ничего, ни единой мало-мальски существенной подробности. Рассказ получился долгий, женщины успели перебраться на кухню, поставить чайник… Когда дело дошло до предсказания «рыбки», Наташа остановилась. Она заколебалась — а стоит ли об этом говорить, ведь до сих пор никто, кроме нее, об этом не знал, и она предпочла бы, чтоб так оставалось и впредь. Но Елена Михайловна ее сомнения раскусила сразу и строго покачала головой:

— Даже и не думай! Все как на духу, слышишь?! И Наташа рассказала все. И о том, какое грандиозное открытие напророчила «рыбка» ее сыну, и о том, что сам Коля ничего об этом предсказании не знает. Дальше было уже проще. Кое-что, оказывается, Елена Михайловна знала от сына, о чем-то смогла догадаться сама. Когда Наташа добралась до конца своей истории и стала описывать свое нынешнее состояние, она уже ясно видела — свекровь вовсе не считает ее страхи пустыми и даже более того — целиком и полностью их разделяет. — …И вот теперь я не знаю, что мне делать, — закончила Наташа. — То ли мучиться дальше, то ли…

— Продавать эту адскую машинку к чертовой матери! — решительно рубанула воздух рукой Елена Михайловна.

— Продавать немедленно, причем именно так, как тебе было велено предыдущим владельцем. По объявлению, незнакомому и за все его деньги! — А как же Коля? — возразила Наташа.

— Вы только представьте, сколько нового он сможет обнаружить внутри этого ноутбука! Елена Михайловна взяла Наташу за руку и пристально взглянула в ее лицо.

— А я в нашего Кольшу верю! Понимаешь, верю! Если суждено ему сделать это открытие — он сделает его сам, без этой чертовщины и без всяких магических штучек! Я верю в него, — повторила она.

— А ты? Наташа задумалась: а ведь и правда — предсказание «рыбки» наверняка учитывало нормальный, естественный ход событий, без каких бы то ни было подсказок и поддавков, и в основе его лежал скорее всего один только «многоступенчатый мыслительный процесс» ее мужа.

— Да, — сказала она, — конечно верю!

— Тогда — вот. Пиши. — Елена Михайловна положила перед Наташей листок бумаги и ручку.

— Что писать? — спросила она.

— Объявление. И желательно теми же самыми словами. Наташа напрягла память и вспомнила бьющийся на ветру белый клочок бумаги. «Отдам в хорошие руки б/у ноутбук за символическую плату» — вывела она ровным почерком и подписала пониже четыре отрывных язычка с адресом.

— А телефон? — спросила Елена Михайловна.

— Нельзя, — покачала головой Наташа.

— Как это все по телефону объяснишь? Только отпугнем человека.

— Верно, — кивнула свекровь и, взяв у Наташи объявление, положила его к себе в сумку.

— Значит так, Натуся. Сегодня провернуть это дело мы уже не успеем, ты уж потерпи, милая… А завтра, как только Кольша уедет, я эту бумажку пристрою куда надо! — И она неожиданно задорно и молодо подмигнула Наташе.

— Не переживай, подруга, все будет в лучшем виде! Все утро прошло в нервном, томительном ожидании. Звонок в дверь прозвенел только в половине двенадцатого. Услышав его, Наташа и Елена Михайловна стремглав выскочили в коридор, едва не столкнувшись лбами.

— Это он, покупатель… — округлив от испуга глаза, прошептала Наташа.

— Открыть?

— Стой здесь, я сама… — тоже шепотом ответила свекровь, осторожно приблизилась к двери и прильнула к глазку.

— Парень. Молодой совсем… — обернулась она к Наташе. — Кто там? — громко спросила в дверь.

— Я по объявлению, насчет ноутбука, — донеслось с лестничной площадки.

— Это здесь?

— Здесь! — ответила Елена Михайловна и щелкнула замком.

— Входите! — дверь распахнулась. Через порог перешагнул молодой парень — лет восемнадцати, не больше — невысокий, худощавый, стриженый бобриком, в забавных круглых очках-велосипедах, делающих его похожим на начинающего бухгалтера.

— Здравствуйте, — кивнул он и смущенно улыбнулся, — у вас продается ноутбук? Наташа не ответила. Она растерянно смотрела на паренька и тщетно пыталась справиться с ворохом вопросов, разом обрушившихся на нее. Кто этот человек? Какой он? Как сможет он распорядиться той неизмеримой силой и властью, что предоставит ему «рыбка»? Как далеко зайдет в своих желаниях? И какими бедами это обернется для него самого и для его близких? Куда направит он сверхъестественную мощь DREAMREALIZERa? Суждено ли ему пополнить собой список знаменитых клиентов «рыбки» или же он останется в итоге таким же неизвестным, как «первопроходец» Коротаев, как сама Наташа, как ее предшественник, продавший ей ноутбук? Сумеет ли он справиться с амбициями, обуздать свои стремления и вовремя остановиться, не переступив роковой черты? Так, как это сделали все предыдущие хозяева черного чемоданчика? Не слишком ли он молод для таких испытаний? И не совершит ли Наташа непоправимой ошибки, отдав ему DREAMREALIZER? Тяжкий груз ответственности за судьбу этого паренька, его родных и близких не позволял Наташе принять решение с ходу. Ей было жалко мальчишку и страшно за него, но еще страшнее было за своего будущего малыша, за себя, за Колю. Ведь если парень сейчас уйдет — кто тогда избавит их от ненавистного ноутбука?! Юноша в ожидании ответа неловко переступил с ноги на ногу и недоуменно повторил свой вопрос:

— Так вы продаете ноутбук или нет?

Очнувшись от своих раздумий, Наташа взглянула на свекровь. Елена Михайловна едва заметно пожала плечами и тут же нерешительно кивнула.

— Да.

Примечания

1

Здравствуйте, с вами говорят из Москвы, с завода «СиАМ». Мы только что получили от вас сообщение по факсу, оно прошло с искажениями. Повторите его, пожалуйста… Спасибо. (англ.)

(обратно)

2

Рада приветствовать вас, господин Асаката, на нашем заводе! (англ.)

(обратно)

3

Здравствуйте, госпожа Цыбина, вот, наконец, мы и встретились! (англ.)

(обратно)

4

Позвольте пригласить вас в наш офис. (англ.)

(обратно)

5

Давайте лучше начнем с осмотра завода! (англ.)

(обратно)

6

Позвольте узнать, какое именно оборудование вы хотели бы получить? (англ.)

(обратно)

7

Мы согласны. (англ.)

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ

Часть первая ВКУС БЕСПЛАТНОГО СЫРА

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

Часть вторая В МЫШЕЛОВКЕ

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

Часть третья МОРЕ ВОЛНУЕТСЯ — РАЗ…

  31

  32

  33

  34

  35

  36

  37

  38

  39

Часть четвертая У РАЗБИТОГО КОРЫТА

  40

  41

  42

  43

  44

  45

  46

Эпилог

Реклама на сайте