«Тайные сестры»

Энн Максвелл Тайные сестры

ГЛАВА 1

«Позвони Джо-Джо. Срочно».

Записка была трехдневной давности, всего лишь одна из множества записок, накопившихся за время двухнедельного отпуска Кристи Маккенна.

Кристи похолодела. Она не получала вестей от младшей сестры вот уже двенадцать лет. В последний раз это были плохие новости. Что ждет ее на этот раз?

На Кристи нахлынуло старое, такое знакомое чувство – чувство любви, смешанной с виной. Угораздило же Джо-Джо родиться такой красавицей, что, когда проходила по улице, все оборачивались на нее! Мужчины буквально из кожи вон лезли, чтобы угодить ей. Неудивительно, что она привыкла считать себя пупом Земли.

«Когда тебе кто-нибудь нравится, то это за что-то, – вспомнила Кристи. – А когда ты кого-нибудь любишь, то это несмотря на что-то».

Кристи любила свою красавицу сестру, несмотря на.

Кристи просмотрела другие записки, и тревога усилилась. После более чем десяти лет молчания Джо-Джо вдруг позвонила целых пять раз за две недели.

Кристи так окончательно и не простила Джо-Джо. Та отбирала у нее все, что ей приглянется: ее одежду, туфли, подруг, парней, золотое ожерелье – бабушки Маккенна.

Впрочем, сейчас Кристи жалела только об ожерелье единственной вещи из всего прошлого, которую она действительно хотела вернуть.

Джо-Джо об этом знала. Именно поэтому она его тогда и взяла.

«Ну и что? – подумала Кристи. – Бабушка умерла. Я в Нью-Йорке. Джо-Джо там, где она сама хочет быть. Я делаю то, что хочу. Не так ли?»

Нахмурившись, Кристи оглядела свой кабинет. Ничто, казалось, не изменилось за эти две недели. Полки все так же завалены книгами по искусству, философии, психологии, моде, начиная с татуировок первобытных людей и до последних новинок ювелирной промышленности. Сквозь единственное, давно не мытое окно виден все тот же Манхэттенский банк, а на двери ее кабинета все та же табличка: «КРИСТИ МАККЕННА, РЕДАКТОР».

Все было по-прежнему, и вместе с тем что-то неуловимо изменилось. Может быть, ей это всего лишь кажется и дело в том, что она просто устала за последнее время, с тех пор как несколько месяцев назад ей исполнилось тридцать два года? Или это напомнило о себе прошлое – как старая рана, которая время от времени ноет. «Позвони Джо-Джо».

А вдруг на этот раз все будет по-другому? И старая рана заживет. Вдруг Джо-Джо наконец поняла, что не только ей, но и другим бывает больно, и они иногда даже плачут. Например, ее сестра.

Кристи взяла последний номер «Горизонта». Перелистав страницы, она нашла рекламу новой коллекции Питера Хаттона. С фотографии, открывавшей материал, на нее глядела главная модель Хаттона – красавица, которую во всем мире знали под именем Джо.

Длинноногая блондинка, наивная и соблазнительная одновременно, была одета в тонкий голубой свитер и белые шелковые лосины. Морской ветер развевал ее прямые волосы, а большие зеленые кошачьи глаза глядели на этот мир свысока.

Кристи пристально смотрела на фотографию, будто та могла дать ей ответ, почему после стольких лет молчания Джо-Джо вдруг позвонила. Ответа не было.

Джо-Джо не похожа на девиц со стандартной внешностью фотомодели. Умело выбранная одежда подчеркивала роскошную фигуру Джо – тонкую девичью талию, широкие бедра и полную грудь. Ткань свитера настолько тонка, что просвечивают соски, а шелковые лосины и того тоньше. Да, подумала Кристи, фотография получилась на грани приличия, но… все же не переходит эту грань.

Таков Хаттон, такова Джо-Джо. Джо-Джо и Хаттон подчас были почти вульгарны, и все же умудрялись не переходить грань приличия. В основном благодаря потрясающей красоте Джо-Джо.

– В чем дело? – спросила Кристи у фотографии. – Хаттон наконец понял, что ты не единственная, и тебе скоро придется расстаться со сладкой жизнью?

«Срочно».

Кристи отложила журнал. Несмотря на годы ссоры и разлуки, она чувствовала себя по-прежнему ответственной за сестру, так же как много лет назад.

«Да позвони ты наконец ей и выясни, что случилось. Потому что ты знаешь: что-то случилось».

Телефон, который оставила Джо-Джо, начинался с кода 505. Где бы это могло быть? Кристи взяла телефонный справочник.

Колорадо.

Почему Колорадо? Ведь Джо-Джо ненавидела Запад еще больше, чем сама Кристи.

Негнущимися от волнения пальцами Кристи набрала номер. Где-то в Колорадо зазвонил телефон. Ответ был коротким и односложным:

– Да!

Но этого односложного ответа было достаточно, чтобы Кристи поняла, с кем она говорит. У кого еще мог быть такой волнующий голос? Самой Кристи тоже не нужно было представляться. Кроме нее, никто на свете, кажется, не называл Джоди Маккенна Джо-Джо.

– Привет, Джо-Джо. Что случилось?

Казалось, Джо-Джо перевела дыхание.

– Подожди минутку.

Голос вежливо-спокойный, как будто она разговаривает с посторонним человеком.

Кристи ждала, теряясь в догадках и испытывая чувство вины. Похоже, за двенадцать лет, с тех пор как сестры разговаривали последний раз, ничего не изменилось. Кристи по-прежнему считала, что она должна первой пойти навстречу Джо-Джо. Ведь она старшая сестра и по идее должна воспитывать Джо-Джо.

В трубке послышался звук отодвигаемого стула и закрывающейся двери. Когда Джо-Джо снова заговорила, Кристи узнала прежнюю Джо-Джо – все тот же наигранно веселый и дразнящий голос.

– Привет, Кристаллик. Я, должно быть, перепугала тебя до смерти?

«Кристаллик!»

Рыжие волосы, зеленые глаза… Давно уже никто не называл Кристи Кристалликом.

Очень давно, целую жизнь…

– Да, ты меня напугала. Ты запретила звонить тебе, никогда не отвечала на мои письма и вот звонишь сама. Что случилось?

– Я всегда читаю твои статьи. – Джо-Джо словно не слышала слов Кристи. – Мне нравится, что ты мной всегда восхищаешься.

Волнение Кристи усилилось.

– Что случилось, Джо-Джо?

– Ты о чем?

– Тебе что-то от меня нужно. Иначе бы ты не позвонила.

Джо-Джо рассмеялась. Смех ее был таким же дразнящим, как и голос. Затем последовала пауза: Джо-Джо затянулась сигаретой.

– Кристаллик…

Кристи различила в ее голосе тоску и еще что-то такое, от чего у нее похолодели руки. Мольбу? Одиночество? Страх?

Кристи откинулась в кресле, пытаясь успокоиться. Нет, ей показалось. Конечно, показалось.

– Мне в этом году исполнилось тридцать, – сказала Джо-Джо.

– Рано или поздно это должно было случиться, – сухо ответила Кристи. – К тому же мало кто к тридцати годам добивается таких успехов, как ты.

– За всю жизнь у меня был только один успех.

– Достаточно и одного успеха, если он состоит в том, что ты главная модель Питера Хаттона.

Джо-Джо снова затянулась сигаретой. Она выдохнула дым со звуком, более напоминающим вздох.

– Послушай, – продолжала Джо-Джо, – ты эксперт по моде международного класса. Что ты думаешь о последних работах Хаттона?

По легкости и нарочитой небрежности тона, которым Джо-Джо задала вопрос, Кристи поняла, что она уже знает ответ. В детстве Джо-Джо всегда нужно было одобрение старшей сестры, и сейчас Кристи почувствовала что-то вроде вины.

– Джо-Джо, – произнесла она как можно мягче, – у нас разные вкусы и разные взгляды на жизнь, но в этом нет ничего страшного. Мы ведь взрослые люди, и каждый живет так, как ему нравится.

– Кристаллик, ты знаешь… Ты единственный человек, мнение которого для меня важно.

Кристи понимала, что Джо-Джо играет на ее чувствах, и все же была тронута. На глаза навернулись слезы. А она-то думала, что уже разучилась плакать!

– А бабушка? – спросила Кристи. – По-моему, ты всегда хотела, чтобы она тебя похвалила.

– Ее любимицей была ты.

– Зато тебя любили все остальные.

– Я хотела, чтобы меня любила она.

Снова долгая пауза.

– Ты ведь знаешь, почему я убежала из дома? – спросила наконец Джо-Джо.

– Чтобы насолить бабушке.

– Я хотела, чтобы ты получила хорошее образование где-нибудь в столице, стала известной преуспевающей леди. Поэтому я и убежала.

Кристи почувствовала уколы совести: она уехала из Вайоминга, получила образование. Застарелое чувство вины вновь напомнило о себе. В Вайоминг она не вернулась. И даже ни разу не побывала там за все это время.

– Я гордилась тобой, когда ты поступила в институт, – продолжала Джо-Джо. – И горжусь сейчас. Ты неплохая журналистка, надо это признать.

– Приходится вертеться.

Джо-Джо хрипловато рассмеялась, и в ее смехе Кристи почудилась насмешка.

– Питер говорит, что ты чуть ли не лучшая журналистка в мире, хоть ты пару раз и раскритиковала его в пух и прах. Ты это сделала из-за меня?

На телефоне внутренней связи загорелся огонек.

– Я не поняла.

– Если бы не я была моделью Питера, тебе бы больше нравились его работы?

– Нет.

Внутренний телефон зазвонил. Кристи вздрогнула.

– Хаттону неинтересно, что я о нем думаю. – Звонок нервировал Кристи. – Он модельер с мировым именем, а ты модель с мировым именем.

– Я бы лучше снова стала двадцатилетней.

– Время не повернешь вспять, крошка. Где ты сейчас живешь?

– В Ксанаду.

– Что такое Ксанаду? Где это?

– Это новомодное ранчо на юго-западе Колорадо. Питер купил его в прошлом году.

– Что значит новомодное?

– Увидишь, когда приедешь.

Телефон внутренней связи перестал звонить.

– Ты зовешь меня в гости? – удивленно спросила Кристи.

– Ты едешь в Ксанаду как представитель журнала.

– Что?

– Так ты еще ничего не знаешь! Я-то думала, что все улажено, поэтому и пыталась дозвониться тебе прежде, чем ты уедешь.

– Я была в отпуске, поэтому ничего не знаю.

Телефон внутренней связи снова настойчиво зазвонил. Наверное, Мира хочет сказать ей то, что уже сообщила Джо-Джо.

– Когда приедешь, – быстро проговорила Джо-Джо, – ты скорее всего услышишь разные сплетни обо мне. Не верь им.

Кристи застыла на месте. Кажется, Джо-Джо наконец-то перешла к тому, ради чего звонит.

– Похоже, я нажила себе врагов, – продолжала та. – Мужчин.

– Я думала, что все мужчины без ума от тебя.

– Некоторые мужчины не любят, когда им отказывают. Это их бесит. Как, например, Кейна.

– Кого?

– Эрона Кейна. Держись от Кейна подальше. Ты слышишь? Он меня ненавидит. Он опасен.

– Джо-Джо, да говори толком: что случилось? Это был не вопрос – требование старшей сестры.

– Если ты приедешь через три дня, я отдам тебе бабушкино ожерелье, – сказала Джо-Джо. – Ты мне нужна.

В трубке раздались частые гудки.

Несколько минут Кристи неподвижно смотрела на телефон, думая о том, что из сказанного сестрой было правдой, а что – ложью. В юности Джо-Джо любила устраивать драмы на пустом месте и щекотать всем нервы.

Однако сейчас Кристи была уверена: в голосе ее сестры звучал страх.

«Не может быть, – попыталась уговорить себя Кристи. – Я, должно быть, ошиблась. Прошло уже двенадцать лет. Я ведь на самом деле совсем не знаю Джо-Джо».

Но это была неправда. Она отлично помнила, как вел себя красивый белокурый ребенок, когда был чем-то испуган. А сейчас Джо-Джо была явно напугана.

ГЛАВА 2

Телефон снова зазвонил, напомнив Кристи, что она в редакции журнала «Горизонт».

– Маккенна слушает, – машинально произнесла она, сняв трубку.

– Наконец-то, – послышался голос Эми, секретарши. – Мира меня уже достала, звонит через каждые две секунды. Зайди к ней.

– Сейчас? Вообще-то я в отпуске.

– Ты должна была хотя бы сказать, где тебя искать в случае чего.

– Мне кажется, я не обязана отчитываться, где и как я провожу отпуск.

– Скажи это Мире.

Кристи повесила трубку. Она чувствовала, что ей предстоит неприятный разговор, поэтому постаралась взять себя в руки.

Мира, заместитель главного редактора, была непонятна и, пожалуй, неприятна Кристи. Она казалась ей гладкой и полированной, как мрамерный шар, и такой же холодной. Кристи и Мира не сходились ни в чем, начиная с политических взглядов и кончая манерой одеваться. Мира никогда бы не надела того, что не одобрялось высокой модой, о которой писал журнал «Горизонт». Кристи уже давно поняла: что хорошо смотрится на манекенщицах, не обязательно пойдет ей, Кристи Маккенна.

Телефон снова зазвонил, напомнив Кристи, что Мира ждет.

Ругаясь про себя, Кристи направилась к кабинету заместителя главного редактора. Поколебавшись с минуту около двери, она решительно шагнула в комнату.

– Вызывала?

Мира испуганно оторвалась от фотографий, которые рассматривала, и быстро сняла очки в черепаховой оправе, словно не хотела, чтобы кто-нибудь увидел ее в них. – Что-то я не слышала, чтобы ты постучала.

– Извини, я не стучусь с тех пор, как Ховард однажды пошутил, что уволит меня, если я буду слишком строго соблюдать формальности.

Мира холодно улыбнулась и поправила пиджак светло-голубого цвета. И пиджак Миры, и ее плиссированная юбка были от Питера Хаттона. Она поднесла руку с наманикюренными ногтями к тоненькой нитке жемчуга – единственному украшению, которое она носила, и принялась перебирать жемчужины, словно пересчитывая их. Воцарилась пауза.

Наконец Мира кинула взгляд на бронзовые часы, стоявшие на ее столе.

– Сотрудники обязаны приходить на работу к девяти, за исключением случаев, оговоренных заранее, – строго произнесла она.

«Скорее бы Ховард вышел из больницы», – подумала Кристи, а вслух сказала:

– Разумеется. Но вообще-то я в отпуске. Мне еще больше месяца гулять.

Мира улыбнулась. Улыбка ее была такой же тонкой и холодной, как и нитка жемчуга.

– Закрой, пожалуйста, дверь и присаживайся.

Кристи закрыла дверь и села, выжидающе глядя на Миру.

– Ховард вчера умер.

У Кристи сжалось сердце. Ховард Кесслер был болен СПИДом. За прошедший год его три раза клали в больницу, но каждый раз он выписывался и возвращался к работе, похудевший и тихий, но по-прежнему остроумный и деятельный. В конце концов все сотрудники поверили, что Ховард все-таки выкарабкается, а тем временем врачи найдут средство от СПИДа.

Кристи закрыла глаза, пытаясь справиться с подступившим к горлу комком.

– С завтрашнего дня, – объявила Мира, – я главный редактор.

– Поздравляю, – выдавила наконец Кристи.

– Спасибо. Несмотря на наши… разногласия в прошлом, я надеюсь, мы найдем общий язык.

Кристи молча кивнула. Ховарда больше нет. Мозг отказывался понять это.

– Теперь направление журнала изменится, – донесся бесстрастный голос.

Все же удивительно, что они, Кристи Мак-кенна и Ховард Кесслер, такие разные, непохожие друг на друга люди, совершенно одинаково понимали, как с помощью одежды и украшений подчеркнуть индивидуальность человека. Куда Мире до Ховарда!

– Я подумала насчет твоей статьи об алмазах. Мне кажется, ты слишком преувеличиваешь значение всех этих новых… – Мира замолчала, пытаясь подобрать слова.

Кристи тоже молчала, не желая помогать ей.

– Одним словом, мне непонятно твое, на мой взгляд, провинциальное предубеждение против признанных модельеров, – наконец сформулировала свою мысль Мира.

Кристи едва сдержалась. Сначала она спокойно заявляет о смерти Ховарда, а теперь еще критикует статью, которую Ховард считал одной из лучших статей Кристи!

– Я писала о новых тенденциях, о молодых интересных художниках, – как можно спокойнее ответила Кристи. – Что, я их перехвалила или была слишком строга к старым фирмам, дающим у нас рекламу?

– Ты считаешь, что рекламодатели могут мне что-то диктовать? – возмутилась Мира.

– А им этого и не нужно делать. Еще Ховард говорил, что ты всегда отдаешь предпочтение тем, кто хорошо платит.

Мира словно не слышала ее.

– Твоя статья на веки вечные отправляется в архив, – подытожила она. – У меня есть для тебя кое-что поважнее. – И выпрямилась в кресле.

Кристи разозлилась, впрочем, скорее на себя, чем на Миру. Как наивна она была! Ей-то казалось, что достаточно стажа и имени, чтобы иметь полную свободу писать все, что хочешь.

Как она ошибалась! Десять лет работы на «Горизонт» оказались мыльным пузырем – большим, блестящим и непрочным.

А Мира Бест сейчас поднесла иголку к этому пузырю.

– Что же это такое? – скорее для приличия поинтересовалась Кристи.

– «Горизонт» стал слишком экстравагантным журналом, – начала Мира. – Нашим читателям неинтересны сомнительные эксперименты и никому не известные японские модельеры, которые не сегодня-завтра разорятся.

Кристи фыркнула, но сдержалась.

– Мы должны больше писать об известных фирмах, – продолжала Мира, – тех, кого публика знает, чьи вещи покупает.

– Конечно, ведь они дают рекламу на наших страницах! Все правильно: рука руку моет, – тихо сказала Кристи.

– Реклама здесь ни при чем, – как отрезала Мира. – И если ты еще когда-нибудь заикнешься, что рекламодатели могут диктовать мне свои условия, ты будешь уволена. И можешь менять профессию.

В этом Кристи не сомневалась. У Миры везде были прочные связи еще со времен Адама. У Кристи же, кроме хорошего понимания тенденций моды и таланта журналиста, не было ничего.

– Я надеюсь, мы поняли друг друга? – жестко спросила Мира.

– Совершенно.

Мира продолжила свою, похоже, заранее приготовленную речь:

– «Горизонт» считается одним из лучших журналов мод, поэтому естественно, что известные модельеры дают рекламу именно на наших страницах. Разве они не сумеют придумать что-нибудь новое и интересное? Взять хотя бы Питера Хаттона. – Мира запнулась и пристально поглядела на Кристи. – Ты не согласна?

– Я не видела его последних работ.

Мира слегка покраснела.

– Кристи, у тебя острый ирландский ум. Пойми же наконец, что нам лучше быть союзниками, чем врагами.

– Шотландский, – поправила Кристи.

– Что?

– Может быть, у меня ум и острый, но он шотландский, а не ирландский.

– Не важно, – нетерпеливо прервала ее Мира. – Главное – то, что направление «Горизонта» теперь изменится. Мы будем писать о модельерах и ювелирах, чьи вещи продаются в лучших магазинах Парижа, Нью-Йорка, Рима, Лондона, Лос-Анджелеса и Токио, а не о никому не известных японских или латиноамериканских кустарях.

Кристи приказала себе молчать, но не сдержалась:

– Вряд ли кто-нибудь назовет Питера Хаттона одним из лучших модельеров мира. Последнее время дела его идут неважно.

– Ерунда.

– Ой ли? Цены в его магазинах падают, промышленники отказываются использовать его разработки, и ходят даже слухи, что…

– Ерунда, – резко перебила ее Мира. – О модельерах часто ходят всякие нелепые слухи. Питер Хаттон признан одним из лучших модельеров Америки. Его фирменный знак можно увидеть повсюду.

– Вот именно, повсюду.

Мира поморщилась. Она поняла намек Кристи: нельзя быть элитным модельером и в то же время продаваться по всей Америке.

– Питер скоро представит новую, совершенно потрясающую коллекцию. – Мира решила не обращать внимания на скепсис Кристи. – Я уже видела наброски и уверена, что коллекция будет иметь большой успех. «Горизонт» должен написать об этом большую статью.

Кристи понимала: она уже не хозяйка самой себе. Мира заранее решила, как «Горизонт» должен оценить новую коллекцию. Бездарный, давно выдохшийся Хаттон должен получите восторженный отзыв.

– Я знаю, у тебя получится. Смелость и необычность замысла Хаттона сможешь оценить только ты, с твоим вкусом и талантом. – Мира была уверена в согласии Кристи.

Кристи хотела было отказаться, но вспомнила о Джо-Джо.

«Джо-Джо, во что ты меня втянула?! Послать бы эту сушеную воблу подальше! Но я не могу. Мне остается надеяться только на то, что я сумею найти новую работу прежде, чем она сумеет разрушить мою репутацию. Или надеяться, что Питер Хаттон действительно изобразил что-то необычное. Но это было бы чудом».

– Интересная идея, – произнесла Кристи вслух.

Это была ее обычная фраза, которой она прикрывалась, когда не знала, что сказать.

Мира улыбнулась так, будто у нее камень с плеч свалился.

– Ну что ж, я рада, что мы союзники. С такими сотрудниками, как ты, «Горизонт» будет процветать.

– А с Хаттоном ты договорилась? – спросила Кристи.

– Эми уже купила для тебя билеты на самолет.

– Разве шоу Хаттона будет не в Манхэттене?

– Предварительный показ будет там, где к нему впервые пришло вдохновение, – в Ксанаду. В своей новой коллекции он использовал мотивы искусства древних индейцев, живших когда-то в этих краях. Предоставишь мне материал через тринадцать – нет, двенадцать с половиной дней, перед основным показом в Манхэттене.

– Не так уж много времени для того, чтобы написать столь эпохальную статью!

– Эми передаст тебе вместе с билетами мои наброски. Ты успеешь просмотреть их до завтра, а не успеешь – прочитаешь в самолете. Лететь самолетом всегда скучно, как раз и развлечешься. А сейчас прошу меня извинить. – И Мира вновь вернулась к фотографиям.

Кристи вышла, не сказав ни слова.

Закрыв за собой дверь, она постояла некоторое время, пытаясь унять дрожь в руках. Глубоко вздохнула несколько раз и отправилась к себе в кабинет, размышляя над тем, что ей при новом раскладе «светит» в редакции «Горизонта».

Похоже, «светило» ей не так уж и много. Хо-вард был для нее учителем и наставником, и вряд ли его сможет кто-нибудь заменить. Люди с таким умом и безукоризненным вкусом, как у него, рождаются раз в столетие.

«Сначала Джо-Джо и Ксанаду, – решила Кристи. – Затем поиски новой работы».

Кристи ежеминутно поглядывала на часы. До вылета оставались считанные минуты.

«Ну где же ты, Ник? – думала она, – Мы не успеем даже попрощаться».

Впрочем, ей было не привыкать, Единственной настоящей страстью Ника Уоррена был бизнес. Последние три недели он провел в Лондоне, заключая очередную сделку, которая должна была добавить кругленькую сумму к его и без того немалому банковскому счету.

Кристи взглянула на часы. Оставалось всего одиннадцать минут, а Ника все не было. Наконец он появился. Обычно одетый безукоризненно, на этот раз Ник выглядел почти неряшливо: белая рубашка пропитана потом, брюки не глажены.

Он устало улыбнулся:

– Ты выглядишь замученной, Кристи. Плохо спала?

Приветствие Ника было таким же, как и он сам: вежливым и бесстрастным. Она легко поцеловала его в губы, а он чмокнул ее по-отечески в лоб.

– Привет, – натянуто улыбнулась Кристи. – Это все ерунда. Как ты слетал?

– Я знаю, ты сердилась, что я не поехал с тобой в отпуск, но, поверь, это стоило того, – ответил он довольно.

Кристи промолчала. Ник вот уже столько времени обещает провести несколько спокойных недель вместе с ней. Может быть, хоть это сдвинет их отношения с мертвой точки. Вообще-то кое-что изменилось, но не так, как хотела бы Кристи.

– Я услышал о смерти Ховарда в Лондоне. – Ник помолчал. – Сожалею.

– Мира не сожалеет. Она теперь главный редактор.

– Да, не повезло. Сейчас не очень-то легко найти новую работу. Все стали прижимистыми.

– Да. Пойдем, проводишь меня.

– Куда ты летишь? – наконец спросил Ник.

– В Колорадо, собираю материал для статьи о Питере Хаттоне.

Ник нахмурился:

– Но я же сто лет тебя не видел.

Кристи едва не сказала ему, что он сам в этом виноват, но решила не ссориться.

– Через одиннадцать – нет, теперь уже десять минут я сяду в самолет и полечу на шоу Питера Хаттона. Надеюсь, за три дня обернусь.

– Скажи лучше – за три недели, – проворчал Ник.

– Как получится.

Ник вздохнул.

– Надеюсь, это скоро кончится, – сказал он.

– Что кончится? – не поняла Кристи.

– Твоя работа. Советую: лучше уволься сама, пока Мира тебя не уволила.

Кристи понимала, что Ник прав, поэтому не стала спорить, а вскинула сумку на плечо и направилась к выходу на летное поле.

– Ну ладно, это все ерунда, – говорил Ник, следуя за ней. – Лучше скажи: ты принимаешь мое предложение?

Кристи искоса взглянула на него, желая поскорее закончить неизбежный разговор.

– «Кристи, выходи за меня замуж»? – улыбнулась она.

Ник поморщился, как от боли.

– Я серьезно, Кристи.

– Если я не сяду сейчас в самолет, Мира уж непременно меня уволит. Вот это уже серьезно.

– Послушай, – настаивал Ник. – Я уже давно все обдумал.

Кристи ускорила шаг.

– У меня ни жены, ни детей, ни настоящего дома, – торопливо продолжал он. – А через неделю мне стукнет сорок. Это серьезно, Кристи. Ерунда – все остальное.

– В таком случае почему ты улетел в Лондон, вместо того чтобы быть со мной?

– Я же сказал тебе, – нетерпеливо прервал Ник. – Соглашение не могло ждать.

– А я, значит, могла?

– Опять двадцать пять! Слушай, я зарабатываю в сто раз больше, чем ты. Так что бросай ты эту работу.

– Не будем обсуждать этот вопрос в сотый раз.

– Я вполне смогу тебя обеспечивать, – настаивал Ник. – Да что я говорю, я могу обеспечивать дюжину жен!

– Вот и найди себе дюжину жен и обеспечивай их. А я и сама себя обеспечу.

– Черт возьми, да что ты так привязалась к этой своей работе!

Ник осторожно притянул Кристи к себе и поцеловал.

– Я устал, – сказал он. – Я хочу, чтобы у меня был дом.

Кристи почувствовала что-то вроде раскаяния. Ей нравился Ник, но она не верила, что у них может быть будущее. Что-то в Нике не то. Какой-то он… бесстрастный.

Кристи сама испугалась неожиданно пришедшей в голову мысли. За две недели отпуска, проведенные в одиночестве, она многое передумала.

Ник был не тем человеком, который ей нужен. Да и она в общем-то не та женщина, которая может составить его счастье.

Она остановилась. Господи, подумала Кристи, с Ником никогда не хватает времени сделать что-нибудь как следует. Даже как следует расстаться.

– Я не могу отказаться от этой поездки, – терпеливо объяснила она. – Дело касается моей сестры.

– Я и не знал, что у тебя есть сестра!

Было видно, что ему на самом деле совершенно безразлично, есть ли у Кристи сестра или нет.

– Я не видела ее двенадцать лет.

– Тогда зачем спешить? Несколько недель ничего не изменят!

– Она очень занятой человек.

– Еще одна деловая женщина?

– Она главная модель Питера Хаттона.

Вот теперь Ник был потрясен.

– Джо? Та самая Джо?

– Да.

– Невероятно! Потрясающе! Ты познакомишь меня с ней?

– Мы с Джо-Джо не разговаривали с тех пор, как я уехала из Вайоминга в Нью-Йорк.

Ник во все глаза смотрел на Кристи, но она понимала, что сейчас он видит не ее. Он сравнивает Кристи с красавицей сестрой.

Кристи рассердилась. Она вдруг поняла, почему никогда и никому не говорила о своем родстве со знаменитой моделью.

– Она унаследовала красоту матери, – мрачно сказала Кристи. – Я же пошла в отца.

– Твоя мать, наверное, была потрясающей женщиной?

– Да. Как и Джо-Джо, она беззастенчиво использовала мужчин.

– Джо может использовать меня когда захочет, – ухмыльнулся Ник.

Кристи посмотрела на часы.

– Чем же ты так рассердила ее? – поинтересовался он.

– Я поступила в институт. Когда Джо узнала, что я собираюсь уехать из Вайоминга, она соблазнила отца своего парня, забеременела и заставила его убежать с ней. Заодно она прихватила золотое ожерелье бабушки. Та не пережила скандала.

– Ожерелье было ценное?

Кристи усмехнулась. Ник, как и следовало ожидать, все мерит деньгами, он не понимает, что ожерелье может быть ценно, например, как память о дорогом человеке.

– Оно стоило несколько сотен долларов.

– И что же было с Джо дальше?

– Не знаю. Она отказывалась даже разговаривать со мной, не отвечала на мои письма. Все, что я знаю, – это то, что она сделала аборт, меняла мужчин как перчатки и, наконец, когда ей не было и двадцати, стала фотомоделью.

– Неудивительно. Девушка с таким лицом и фигурой рождается раз в сто лет. Ты ей первая позвонила?

– Нет, она позвонила мне.

– Зачем?

– Хороший вопрос. Я до сих пор этого не знаю.

Кристи покосилась на часы.

– Мне пора.

Она ускорила шаг и присоединилась к стайке пассажиров, направлявшихся к выходу на поле.

ГЛАВА 3

– Кристи Маккенна? – переспросили в трубке. – Нет, никто ничего не передавал.

– Спасибо, – машинально ответила Кристи и повесила трубку.

«Ну вот я и здесь, – думала она, – но ожерелья пока так и не получила. Да что ожерелье, хотя бы позвонила: „Привет, Кристаллик, как дела?“

У Кристи вновь появилось старое, полузабытое ощущение, что сестра водит ее за нос. Она посмотрела на часы.

До визита к Хаттону оставалась еще масса времени. Можно принять душ, переодеться и подумать о том, зачем она все-таки понадобилась Джо-Джо.

Неожиданно Кристи поняла, что не может столько времени сидеть у телефона и ждать звонка, как когда-то в юности ждала приглашения на свидание. Она надела пиджак и стремительно вышла из номера.

День был солнечный. На небе ни облачка. Кристи оставила взятую напрокат машину в гараже и отправилась в местный музей, о котором рассказывал один из многочисленных проспектов, лежавших в ее номере, пешком.

Гостиница приятно поразила ее. Она ожидала увидеть здесь полы из линолеума, грубую мебель из сосны и дешевые плакаты на стенах, а вместо этого нашла изысканный интерьер в псевдовикторианском стиле. Каким же окажется весь город?

Кристи не спеша шла по единственной в городе асфальтированной улице. Впрочем, магазины на ней были такими же дорогими и роскошными, как и в любом большом городе.

Она остановилась перед магазинчиком, в витринах которого были выставлены французское белье, итальянские солнечные очки, эквадорские шерстяные вещи и индейские украшения. Эта смесь культур словно подчеркивала, как тесен теперь стал мир.

Ну что ж, может быть, новая коллекция Хаттона окажется действительно интересной. Смешение стилей и культур всегда влечет за собой неожиданные находки. Эта мысль несколько успокоила Кристи, Теперь она с интересом смотрела на Ремингтон, который казался ей маленьким старым домом, перестроенным, но так и не превратившимся в большое современное здание. Старое и новое причудливо переплелось здесь, а люди вокруг казались ожившими воспоминаниями детства.

Мимо прошла женщина, судя по походке, уставшая за день официантка. Три школьницы оживленно болтали и хихикали. Они еще слишком молоды и не знают, что впереди их ждет такая же, как у их матерей, безотрадная жизнь, с грустью подумала Кристи. Вот перешли улицу на красный свет два ковбоя, в линялых джинсах, высоких сапогах и широких шляпах. Встречались и люди явно не местные: Кристи определила это по тому, как они были одеты – так одеваются в Калифорнии и в Нью-Йорке, а не Колорадо. Попадались молодые люди, «работавшие» под ковбоев, но явно не познавшие плохих лошадей, плохой погоды и плохого виски.

В основном улицы города заполняли знакомые Кристи с детства большие фургоны и старенькие авто, грязные и поцарапанные, честно трудившиеся на ранчо; сквозь задние стекла видвелись пистолеты. Изредка попадавшиеся роскошные лимузины сверкали номерными знаками других штатов и если и были запачканы, то лишь свежей грязью, от недавнего путешествия. Они были чужими для этого мира, Перед музеем стояла машина, столь необычная, что сразу привлекла внимание Кристи.

Это был большой фургон, явно американский, но не с двумя, как обычно, дверцами в кабине, а с четырьмя. Высоко поднятые рессоры машины и многочисленные царапины на ней говорили о том, что на ней ездили в основном по бездорожью. Весь фургон был заляпан грязью, кроме переднего стекла и боковых зеркал: на них не было ни пятнышка. Номерной знак местный. Интересно, хозяин этой странной машины столь же необычен?

Кристи перевела взгляд на музей, на стеклянных витринах которого выделялись аккуратные проводки сигнализации. На ручке двери висела картонка с надписью «Открыто».

Колокольчик на двери мелодично зазвонил, когда Кристи открыла дверь. Внутри были двое – женщина и мужчина. Женщина, индианка могучего телосложения, с крупными и резкими чертами лица и неожиданно мягкой улыбкой, была одета в длинную зеленую вельветовую юбку и грубую блузку. Мужчина не походил на ковбоя. Густая, коротко подстриженная борода, нетипичная для ковбоев; на голове – серая ковбойская шляпа с неширокими полями, сильно поношенная, но на ней не видно ни перьев фазана, ни каких-либо других украшений, которые обычно носят ковбои. Рубашка, пожалуй, похожа на настоящую «ковбойку»: голубая, на кнопках, вылинявшая от долгой носки. У ног мужчины стоял чемодан, и Кристи не видела, что у него на ногах: ковбойские сапоги или что-нибудь более удобное.

Кристи незаметно разглядывала собеседника индианки. Темноволосый, высокий, ширококостный. В нем чувствовалась сила и спокойствие. На вид Кристи ему дала лет тридцать пять.

– Чем могу быть полезна? – обратилась женщина к Кристи.

– Я просто смотрю.

– Если я вам понадоблюсь, меня зовут Вероника.

– Спасибо.

Вероника снова повернулась к мужчине.

Умирая от любопытства, Кристи подошла к ним поближе.

– …давно, – услышала она обрывок фразы, произнесенной Вероникой.

Кристи довольно нахально прислушалась к разговору.

– Деннер сказал, что ты больше никогда не вернешься.

– Деннер – дерьмо!

Мужчина говорил баритоном. Выговор местный. Или родился здесь, или давно живет в этих местах.

Кристи искоса наблюдала, как он протянул Веронике какие-то бумаги и направился к выходу.

Двигался он легко. Ничего общего с тяжелой походкой ковбоев, решила Кристи. Она наконец рассмотрела, что у него на ногах – туристские ботинки, а не ковбойские сапоги.

Кристи понимала, что ведет себя почти неприлично, но была не в силах оторвать от него взгляда. Она видела мужчин гораздо красивее, чем он, – Ника, например, – но никто и никогда ей не был так симпатичен, как этот незнакомец.

В окно было видно, что он подошел к большому фургону. Необычная машина, как выяснилось, принадлежала необычному человеку.

Опытным взглядом человека, разбирающегося в искусстве, Кристи оглядела зал. Ее внимание привлекла картина на стене: стилизованный ковбой на черно-белом фоне. Картина была абстрактной, и черно-красный фон мог обозначать и дикое ущелье, и огни большого города. Но в ковбое чувствовалась жизнь. Он, казалось, излучает силу и мужскую притягательность.

Отступив назад, Кристи рассматривала картину, и та словно не отпускала ее.

Дверной колокольчик снова звякнул: это вернулся незнакомец. В руках он держал коробку. Он поставил ее на прилавок и стал осторожно открывать. Вероника даже присвистнула, когда он извлек некий предмет – что это было, Кристи не могла разглядеть издалека и тихонько подошла поближе.

– Ты ее сфотографировал? – спросила Вероника.

– А ты как думаешь?

Вероника рассмеялась:

– Я думаю, что ты сделал кучу фотографий.

Это была чаша, наконец рассмотрела Кристи.

Она уголком глаза наблюдала за Вероникой и незнакомцем. Ее поражало то восхищение, с которым хозяйка музея смотрела на чашу, и та осторожность, с какой мужчина держал ее. Он прикасался к ней так, словно это была бабочка или женская грудь.

– Ты ее еще кому-нибудь показывал? – спросила Вероника.

– Только Майку.

– Что он сказал?

– Сказал, что жалеет, что не он нашел ее.

Раздался нежный звон колокольчика, и в музей вошел крупный широкоплечий мужчина в белой рубашке и соломенной шляпе, с кобурой на поясе. В волосах его поблескивала седина, а на рубашке – серебряная пятиконечная звезда шерифа. Ему лет пятьдесят, определила Кристи. По всему было видно, что большую часть своего времени он проводит в седле.

– Добрый день, шериф Деннер, – поздоровалась Вероника. – Чем могу быть полезна?

– Ты будешь мне полезна, если перестанешь покупать горшки у этого гробокопателя.

Кристи стояла достаточно близко к Веронике, чтобы услышать, как та тихонько выругалась.

Деннер, к счастью, ничего не слышал, как не увидел и перемены, происшедшей с бородатым мужчиной: тот моментально напрягся.

Кристи инстинктивно отступила назад.

Бородач очень осторожно положил чашу обратно в коробку. Когда он обернулся к шерифу, янтарные глаза смотрели зло, как у волка.

– Я хочу видеть документы на эти горшки, – резко бросил шериф.

– Я так и думал. – И никакого движения.

Деннер понял, что тот не достанет документы, пока он не потребует.

– Покажи их.

Мужчина не шевельнулся, зато Вероника быстро собрала бумаги, которые читала, и протянула Деннеру.

– Все в порядке, – сказала она, – заверительная подпись владельца земли, фотографии, карта.

Шериф так быстро просмотрел бумаги, что Кристи решила: он либо ничего не понимает в них, либо на самом деле они ему безразличны. Шериф небрежно швырнул документы на прилавок.

– Ну как, все в порядке? – с нарочитой легкостью спросила Вероника.

– На этот раз да.

– Не только на этот раз, – подчеркнула Вероника. – У меня всегда все законно.

Деннер ничего не ответил. Он уже переключил внимание с Вероники на мужчину.

– Ты разочаровываешь меня, приятель, – сказал Деннер.

Тот улыбнулся, словно говоря: «Я тебе не приятель».

– Чем же? Тем, что я до сих пор жив?

– Тем, что у тебя недостаточно ума, чтобы не появляться там, где тебя не ждут.

– Я живу в свободной стране. Или мне это только кажется?

– А мне кажется, – произнес Деннер, – что у парня, который несколько месяцев назад получил пулю в легкие, должно хватить ума больше не возвращаться сюда!

Кристи вздрогнула от слов «пуля в легких» и от того, как спокойно шериф говорит об этом.

Она внимательно посмотрела на бородача и впервые заметила, что его одежда была ему великовата, словно он недавно похудел. Глубокие морщины вокруг рта не могла скрыть даже борода.

– Не беспокойся за меня, – хмыкнул бородач. – Я живучий.

Деннер поморщился:

– Что тебе здесь нужно?

– То же, что и всегда: чтобы меня оставили в покое, как любого законопослушного гражданина.

– Лучше убирайся отсюда, парень.

– Почему?

Деннера, казалось, удивил вопрос, заданный совершенно спокойно.

– Нам здесь не нужны убийцы, – мрачно произнес шериф.

– Тогда почему вы не ищете человека, который пытался убить меня?

Правая рука Деннера скользнула по кобуре, словно он желал удостовериться, на месте ли пистолет.

– Я стал шерифом несколько месяцев назад, – сказал он. – И у меня не было времени, чтобы составить список всех твоих врагов, не говоря уже о том, чтобы допросить их. К тому же этот парень выстрелил в тебя по ошибке, ты же знаешь. Он охотился и принял тебя за оленя.

Бородач усмехнулся, оскалив зубы:

– Я этого не знаю. А что касается твоей безумной занятости, то, поверь, у тебя было бы больше времени, если бы ты не взял на себя роль охранника Ксанаду.

– Слушай…

– Но я понимаю, что денежки Хаттона…

– Сукин сын! Ты не имеешь права…

– …важнее, чем любимые расследования.

– …не имеешь права совать нос не в свои дела, – раздраженно закончил Деннер.

– Десять тысяч долларов ведь немалые денежки для этого штата!

– Что это значит? – возмущенно заорал Деннер.

– Это ты мне скажи, что это значит, шериф. Ты единственный, кто получает денежки от Хаттона.

– А ты хотел бы, чтобы их получал Ларри Мур? Вот, значит, в чем дело? Ты просто злишься, что твой дружок не стал шерифом!

– Ларри нельзя подкупить.

Деннер помотал головой, словно не желая слушать, и воинственно сжал рукоятку пистолета. Бородач подошел вплотную к шерифу.

Кристи на минуту закрыла глаза. Ей никогда раньше не приходилось видеть, чтобы невооруженный человек так решительно выяснял отношения с вооруженным. У «гробокопателя» не было никакого оружия, если не считать металлической пряжки ремня, украшенной бронзовой пластинкой размером с серебряный доллар.

– Меня никто не подкупал, – скрипнул зубами Деннер. – Меня избрали, избрали для того, чтобы такие, как ты, не путались на дороге у честных граждан.

– Я никому не переходил дорогу, – спокойно ответил бородач. – Ни тебе, ни вообще кому-нибудь в штате Колорадо. Но есть человек, который стоит у меня на дороге. Тот сукин сын, что выстрелил в меня и оставил умирать как собаку. И с ним я расплачусь.

– Попридержи язык, парень! Не хватало еще одного несчастного случая на охоте!

Бородач спокойно смотрел на него, и шериф инстинктивно подался назад: его рука еще сильнее сжала пистолет.

У Кристи перехватило дыхание.

«Нет, – думала она, – этого не может случиться. Дело происходит в музее в двадцатом веке, а не в салуне времен первых поселенцев».

– Ты что-то хотел сказать, Деннер? – насмешливо спросил бородач.

– Я хочу повторить только то, что сказал тебе твой доктор: Ремингтон не очень здоровое место для бывшего заключенного с простреленными легкими. Уезжай отсюда. Так будет лучше для всех, в том числе и для тебя.

Бородач рассмеялся:

– В каждом городе на Диком Западе должен быть человек вне закона, как один из необходимых атрибутов. Похоже, я только что получил эту роль.

Он демонстративно повернулся к Деннеру спиной и заговорил с Вероникой:

– Я приду завтра. Тогда и поговорим об этих горшках. – И вышел из музея. Шериф выругался себе под нос и тоже вышел, не сказав больше ни слова.

Когда колокольчик затих, Кристи перевела дыхание.

– Я не была здесь десять лет, но, похоже, за это время здешние мужчины мало изменились, – нашлась она наконец.

Вероника рассмеялась:

– Да, это такой мужчина, что берегись! Шесть футов роста.

– Шесть футов? Он показался мне еще выше. Или он так грозно выглядит из-за пистолета?

– Пистолета? А, вы говорите о Деннере. Я имела в виду Кейна.

– Кейна? – рассеянно переспросила Кристи.

– Его зовут Эрон Кейн.

Кристи растерялась. Бородатый мужчина оказался тем самым человеком, о котором ее предупреждала Джо-Джо.

– Если бы я любила заключать пари, – продолжала Вероника, – а я люблю заключать пари, – я бы поставила на Кейна против любого.

Кристи не слушала ее. Она смотрела в окно на того, кого так боялась ее сестра.

– Почему Деннер назвал его гробокопателем?

– Кейн не гробокопатель, что бы ни говорили эти типы из университета.

Кристи недоуменно взглянула на нее.

Вероника улыбнулась и, взяв одну из коробок, принесенных Кейном, направилась в подсобную комнату, на ходу не переставая болтать.

– Если у тебя диплом, то ты археолог, – говорила она. – А если нет, то ты гробокопатель. Вероника скрылась в подсобке.

– А если копаешь без диплома и на общественной земле, то уж тем более ты гробокопатель. – Она вновь появилась в комнате.

– И сукин сын? – добавила Кристи.

Вероника рассмеялась.

– Да, Денверу и Кейну не с чего обмениваться любезностями, – сказала она, забирая очередную коробку. – Деннер любил командовать, еще когда не был шерифом.

– А Кейн, похоже, не из тех, кто любит, когда ими командуют.

– Да, Кейн не тот парень. К тому же еще они поцапались из-за этой блондинки, главной модели Хаттона.

Кристи была рада, что Вероника снова ушла в подсобку и не могла видеть выражения ее лица. Когда она вышла, Кристи уже сумела взять себя в руки.

– Это та, которую зовут Джо? – осторожно спросила она.

– Она самая.

– Что же у них произошло?

– Деннер хотел ее. Но не получил. А однажды я видела ее с Кейном.

«Джо-Джо и Кейн? – напряженно размышляла Кристи. – Но ведь она сказала, что он ее ненавидит!»

– По всему было видно, что знаменитая Джо от него без ума. Это был единственный раз, когда я их видела вместе, но… – Вероника многозначительно замолчала.

Неужели Кейн смог показать Джо-Джо, что не все в мире можно купить красотой? Кристи передернуло от мысли, неожиданно пришедшей в голову.

Может быть, именно поэтому Джо-Джо позвонила ей и предложила бабушкино ожерелье? А вдруг Джо-Джо наконец-то выросла и решила восстановить сожженные мосты? Случилось чудо: благодаря Эрону Кейну Джо-Джо поняла, что она вовсе не центр Вселенной?

Кейн не был похож на чудо, но между мужчиной и женщиной случаются куда более странные дела.

Неужели Джо-Джо научилась любить? Стала тем человеком, которого Кристи всегда хотела видеть в своей сестре? Верила, что есть другая, настоящая Джо-Джо и, если проявить терпение и понимание, она раскроется навстречу любви.

Кристи вдруг ужасно захотела увидеть свою сестру.

ГЛАВА 4

Мимо Кристи на огромной скорости проезжали пустые фургоны, направлявшиеся в горы, чтобы забрать скот на зимовку в долины. Солнце светило ярко, но в воздухе уже чувствовалось приближение зимы.

«Может быть, Запад и изменился, – думала Кристи, ведя машину, – но по крайней мере две вещи остались неизменными: большие грузовики и узкие дороги».

По обеим сторонам шоссе виднелись узкие пыльные дороги, ведущие к домикам, которым было уже более ста лет. Кристи помнила запах, этих домов, помнила, как скрипели они по ночам, когда дул сильный ветер и ветви деревьев царапали стекла окон. Она помнила, как подростком глядела сквозь слезы в зеркало, висящее над дешевеньким туалетным столиком, и спрашивала себя, почему Бог дал ей ум вместо такого лица и тела, увидев которые, все мужчины побежали бы за ней с высунутыми языками, как собаки.

Погрузившись в воспоминания, Кристи совсем забыла о сестре. Конец сентября в этих краях выдался довольно холодным, поля и луга уже опустели, а деревья на крутых склонах гор покрылись где краснотой, а где позолотой. Но небо было таким бездонно-голубым, что на него больно было смотреть.

Окрестности Ремингтона поражали суровой, скупой красотой. Кристи нравились эти места. Они вызывали у нее не очень счастливые воспоминания детства, однако она по-прежнему любила суровые величавые горы на фоне яркого неба.

Кристи свернула с шоссе на узкую асфальтированную дорожку, ведущую в Ксанаду. Впереди показались ворота, по обеим сторонам которых тянулся длинный забор. Перед воротами, на которых красовалась табличка «Посторонним вход воспрещен!», стоял охранник, всем своим видом подтверждавший слова, написанные на табличке. Кристи подъехала ближе и увидела, что густые ели скрывают пропускной пункт, оборудованный по последнему слову техники. Питер Хаттон надежно отгородил свои владения от всего остального мира.

Охранник выступил вперед. Он был одет в джинсы, судя по всему, тщательно отутюженные и, похоже, даже накрахмаленные, и белую рубашку, также отутюженную и накрахмаленную. На поясе у него висел пистолет, а на рубашке виднелась такая же пятиконечная звезда, как у шерифа Деннера. Под звездой была металлическая пластинка с фамилией: САНДЕРС.

Кристи вспомнила слова Кейна, что шериф превратился в охранника Ксанаду. Интересно, подумала она, как жители Ремингтона относятся к тому, что их денежки идут на охрану роскошных владений всемирно известного модельера.

– Чем могу вам помочь? – спросил охранник.

В его голосе не слышалось вопроса, а лишь самая малая толика вежливости. Всем своим видом он показывал, что поставлен здесь не для того, чтобы кому-нибудь помогать.

– Я Кристи Маккенна из нью-йоркского журнала «Горизонт».

– Все журналисты обязаны зарегистрироваться в пресс-центре гостиницы. Вечер для журналистов состоится завтра.

Кристи внимательно посмотрела на него своими серо-зелеными глазами.

– Я здесь не в качестве журналиста, – ответила она так же холодно, как разговаривал с ней Сандерс, – а по личному приглашению мистера Хаттона.

Охранник скептически смерил ее взглядом и ушел в свою будку.

– Маккенна? – переспросил он.

– Да.

– У меня здесь список гостей по личному приглашению, но вашего имени здесь нет.

Кристи холодно улыбнулась:

– Пожалуйста, сверьтесь у вашего начальства.

Сандерс подошел к телефону, расположенному прямо на двери будки с внутренней стороны, и набрал номер.

Кристи ждала, удивляясь про себя, почему вдруг в Ремингтоне такая суровая охрана. В детстве она привыкла к тому, что на Западе все двери нараспашку.

– Говорит охрана главного входа, – послышалось из будки. – Здесь некая мисс Маккенна, говорит, что хочет видеть Самого.

Кристи не слышала, что ему ответили, да ей и не нужно было слышать: все отразилось у Сандерса на лице.

Он бросил на Кристи быстрый взгляд.

– Да, да, – сказал он в трубку, – хорошо.

Потом помолчал.

– Да, сэр, хорошо, – повторил он через минуту.

Повесив трубку, он крикнул внутрь будки:

– Хаммонд!

Появился второй охранник, на вид совсем молодой.

– Извините, мисс Маккенна, – на этот раз вежливо обратился к ней Сандерс. – Нам здесь никто ничего не сообщает. Добро пожаловать.

– Спасибо.

– Хаммонд проводит вас. Мистер Хаттон сказал, что для вас приготовлена комната.

– Спасибо, я остановилась в гостинице.

– Но мистер Хаттон…

– Спасибо, – перебила его Кристи. – Мистер Хаттон знает – или должен знать, – что я журналистка, а не его личный гость.

– Как вам угодно.

Хаммонд сел на переднее сиденье рядом с Кристи. Совсем юный, нет и двадцати, решила она. У него тоже были пистолет и звезда, но чувствовалось, что ему с ними неловко. Он смущенно взглянул на Кристи:

– Прямо через ворота, мэм.

Тяжелые деревянные ворота раздвинулись.

Поначалу вокруг дороги тянулись ели, сквозь просветы в которых ярко зеленели луга. У Кристи вдруг возникло непонятное и неприятное чувство: пейзаж красив, но что-то в нем не то.

– Нечасто приходится ездить с вооруженной охраной, – заметила она. – Неужели Запад действительно такой дикий?

Хаммонд покачал головой:

– Нет, мэм.

Дорога, петляя, вела на плато, поросшее карликовыми кедрами и можжевельником.

– Просто мистер Хаттон так всегда принимает особых гостей.

– Значит, я особый гость?

– Да, мэм.

– И много у вас бывает особых гостей?

– Не знаю, я здесь недавно охранником.

«Недавно, но уже научился держать язык за зубами», – подумала Кристи.

Примерно через две мили дорога расширилась. Этот участок был посыпан гравием, судя по всему, появившимся здесь совсем недавно. Они пересекли плато и спустились в низину. Впереди виднелся сосновый бор.

Кристи опустила стекло. Она наслаждалась такими знакомыми запахами лугов и сосен.

Высот в небе парил ястреб. Кристи залюбовалась свободным полетом птицы, жалея о том, что не может быть такой же свободной, как она. В лучах солнца хвост ястреба казался огненно-рыжим.

– Какой изумительный цвет! – восхитилась Кристи.

Хаммонд бросил взгляд на ее рыжие волосы.

– Вы, случайно, не родня этой птице? – широко улыбнулся он.

Кристи не сразу поняла, что он имеет в виду, а догадавшись, рассмеялась.

Хаммонд посмотрел на нее взглядом опытного мужчины, так не вязавшимся с его юным лицом.

Дорога вилась между двумя холмами, покрытыми золотом осенних листьев, и Кристи невольно снизила скорость, чтобы полюбоваться на красоту осени.

Ранчо Ксанаду в ширину достигало мили, а в длину – трех. Большую часть ранчо занимали луга и пастбища с небольшими прудами, окруженными ивами.

В глубине долины, у подножия горного хребта, виднелась роща уже совсем пожелтевших осин. Желтые листья ярко вырисовывались на фоне синего неба и белых облаков.

Вилла Хаттона была построена причудливо: она словно повторяла очертания гор. Большой дом с огромными окнами, в которых отражались горы и небо, стоял на небольшой возвышенности, а внизу располагались небольшие постройки, разбросанные на первый взгляд в беспорядке, но на самом деле их расположение было тщательно продумано. Похоже было, что здесь приложил руку японский дизайнер. Все здания гармонировали с окружающим пейзажем и казались даже частью его.

– Потрясающе! – воскликнула Кристи. – Сколько же миль занимает ранчо?

– Оно занимает оба плато и уходит далеко в горы. Точно указать границы трудно. Эх, сколько земли пропадает даром!

Кристи удивленно посмотрела на него.

– Сколько коров здесь можно было бы пасти! – добавил Хаммонд.

Кристи вдруг поняла, почему, несмотря на красоту пейзажа, ей казалось, что в нем чего-то не хватает.

– Но здесь нет ни одной коровы. Кроме тех, что зажарят для завтрашней вечеринки, – сказал Хаммонд. – А ведь это чуть ли не лучшее пастбище во всем штате. Сколько пастухов осталось без работы!

Кристи подумала, не был ли молодой охранник одним из этих пастухов.

– Бездействующая земля для богатых бездельников? – спросила она.

Хаммонд красноречиво пожал плечами.

– Что же случилось со скотом?

– Продан. Я думаю, мистеру Хаттону не нравилось, что коровы топчут его прекрасную траву. Или, может быть, он боялся, что корова попадет под пулю, когда он решит забавы ради пострелять.

В голосе Хаммонда чувствовалось легкое презрение. Он, конечно, рад, что здесь работает и зарабатывает неплохие деньги, но было очевидно: ему не нравятся новшества, которые пришли в Ремингтон вместе с богатым чужаком.

Кристи попыталась представить себе, как относятся местные жители к этому мультимиллионеру. Наверняка ему завидовали, его презирали и в то же время пытались урвать побольше с барского стола.

В Манхэттене Питер Хаттон считался богатым человеком, но все же одним из многих. Здесь же, судя по всему, он царь и бог.

Они проехали мимо взлетной полосы, рассчитанной на небольшие личные самолеты. Понятно, какие гости заглядывают иногда к Питеру Хаттону.

С другой стороны дороги располагалось стрельбище.

– Стало быть, Хаттон и стрельбой развлекается? – поинтересовалась Кристи.

Хаммонд усмехнулся:

– Для нью-йоркского пижона Хаттон стреляет неплохо. То есть для городского человека, – поправился он, решив, что Кристи может обидеться – ведь она тоже из Нью-Йорка. – Двое из его парней тоже неплохо стреляют.

– Неплохо для нью-йоркских пижонов? – с невинным видом переспросила она.

Хаммонд почувствовал себя неловко.

– Д-да.

– Не беспокойтесь, я все понимаю. Я выросла в Вайоминге.

– В самом деле?

Кристи кивнула.

– По вам не скажешь.

– Ну что ж, спасибо.

Охранник рассмеялся.

– Что это они делают? – Кристи показала на площадку, где трудились около дюжины плотников.

– Строят танцплощадку. Завтра будет грандиозная вечеринка!

Чуть поодаль еще дюжина человек потели вокруг огромного костра, на котором жарился чуть ли не целый бык для сегодняшней вечеринки.

Наконец дорога закончилась, нырнув под элегантную металлическую арку.

Навстречу Кристи вышел седоволосый мужчина, одетый в ковбойском стиле. Белые сапоги, темные брюки с искрой и белая рубашка с перламутровыми пуговицами были дорогими и изысканными.

– Добро пожаловать, мисс Маккенна. Меня зовут Тед Отри. Я управляющий Питера, – представился он.

Кристи одарила его профессиональной улыбкой и столь же формальным рукопожатием.

– Вы приехали вовремя. Питер как раз сейчас показывает друзьям свою новую коллекцию под названием «Сестры».

Кристи замерла.

– Какие сестры?

– Ах да, я забыл, вы же не знаете предыстории этой коллекции – Мира Бест хотела, чтобы вы смотрели на все непредвзято.

– Ну что ж, – улыбнулась Кристи, – попробую быть непредвзятой.

– Мотивы коллекции заимствованы из искусства анасазей, – продолжал Отри. – Питер здесь, в Ксанаду, сделал потрясающее археологическое открытие.

Он выдержал паузу, пытаясь произвести впечатление на Кристи, но та не спешила разделить его восторги.

– Он обнаружил древнее захоронение, – пояснил Отри. – Там были погребены две женщины, судя по всему, царского рода.

– Они и есть «сестры»?

Но Орти прервал свой рассказ:

– Впрочем, пусть лучше Питер сам расскажет обо всем. Не буду лишать его этого удовольствия. Отри провел Кристи через аккуратно подстриженную лужайку на изящное кольцо красного дерева и пригласил в огромной зал, занимавший чуть ли не полдома. Высокий, как в соборе, потолок создавал впечатление огромного пространства и придавал залу вид святилища. Две стены были сделаны из стекла, а третья представляла собой мозаичное панно из различных пород дерева. Посреди комнаты, словно алтарь, одиноко стоял камин высотой до самого потолка.

Сквозь стеклянные стены открывался живописный вид на горы. Зал заполнял мягкий дневной свет, придававший всем предметам какую-то особую красоту. Пол был тоже мозаичным.

Кристи огляделась. Среди экспонатов, выставленных в стеклянных витринах, она заметила старинную бронзовую скульптуру. «Подлинник», – уверенно определила Кристи. На стенах висели картины известных современных художников, тоже, очевидно, подлинники.

«Вот почему здесь такая охрана, – поняла Кристи. – Все вместе это потянет на несколько миллионов долларов».

Кристи переключила внимание на гостей, собравшихся в зале. Она сразу же узнала некоторых из них: Тим Кэрролл, жгучий брюнет, голливудский актер, гонорары которого составляли не меньше десяти миллионов долларов за одну картину; актриса Шеннон Прелл, подружка Тима, зарабатывавшая примерно столько же, играя сногсшибательных блондинок; Фрэнк Рорлик, писатель из Нью-Йорка, автор сверхпопулярных романов ужасов.

Других гостей Хаттона Кристи не знала, но, судя по тому, как они были одеты, это была публика столь же высокого полета. Очевидно, здешний высший свет, незнакомый тем, кто живет к востоку от Скалистых гор.

Никто не обратил внимания на Кристи, ибо взгляды всех были устремлены на одну из витрин. Кристи вопросительно посмотрела на Отри. Тот молча поднес палец к губам.

– …так что все свидетельствует в пользу того, что эти две женщины принадлежали к высшей аристократии. В могиле найдены изумительные украшения: несколько килограммов изделий из бирюзы и около шести тысяч изделий из Черного янтаря. Туловище черепахи, которую вы видите, сделано из твердого глинистого сланца, встречающегося только на островах Королевы Шарлотты в Британской Колумбии. Для инкрустации использован калифорнийский перламутр. Мои археологи сказали, что в захоронении должна быть вторая такая черепаха, поскольку наши «сестры», очевидно, были жрицами. Можете себе представить, как мне не терпится найти вторую черепаху!

В лекторе Кристи узнала Питера Хаттона. Высокий, стройный, с волнистыми волосами, он был безупречно сложен, обладал улыбкой сибарита и голосом бродаейского актера, которым поначалу хотел стать, однако быстро понял, что в качестве модельера он сможет зарабатывать больше.

– Жемчуг, – продолжал Хаттон, – добыт из раковины моллюска, называемого «морское ухо». Ближайшее место, где встречается этот моллюск, – Малибу.

Гости восторженно ахнули.

– Данная находка свидетельствует о том, что империя Чако была достаточно сильной, чтобы приобретать драгоценные материалы за тысячу миль, а ее ремесленники отличались изысканным вкусом и мастерством. Произведения искусства, созданные ими, не уступают найденным в гробнице Тутанхамона.

Хаттон сделал эффектную паузу и улыбнулся своей знаменитой улыбкой.

Интересно, нравится ли Джо-Джо быть рядом с таким красавчиком или между ними существует соперничество?

– Эта находка вдохновила меня, – рассказывал Хаттон, – не только как художника. Она поможет всем нам лучше понять культуру древних обитателей американского континента. До сих пор об ана-сазях было почти ничего не известно. Теперь же приходится признать, что тысячу лет назад существовала обширная империя, простиравшаяся от пустыни Нью-Мексико до плато Колорадо и обладавшая высокой культурой.

Хаттон оглядел гостей, наслаждаясь эффектом, который производили его слова. Наконец он заметил Кристи.

– Извините. – И прошел к ней через весь зал грациозной походкой манекенщика. Хаттон был не во вкусе Кристи, однако она с удовольствием смотрела на него – как на хорошее произведение искусства.

Красота Джо-Джо производила точно такое же впечатление. Люди восхищались Джо не столько потому, что она им действительно нравилась, сколько потому, что в обычной жизни такая красота почти не встречается – она возможна лишь на небесах или в кино.

– Кристи! Мы знакомы не первый день, а я только недавно узнал, что ты сестра Джо. Все еще не могу поверить!

Хаттон взял Кристи за руки, не скрывая своего удовольствия.

– Здравствуйте, мистер Хаттон.

– Питер. Для тебя я – Питер. А ты для меня – Кристи. Договорились? – Он улыбнулся.

Впервые в жизни Кристи была рада тому, что росла в тени красоты Джо-Джо, иначе сейчас, без опыта прошлых лет, она бы чувствовала себя неловко рядом с таким красавчиком.

– Мистер Хаттон…

– Питер.

– Питер. О тебе столько всего говорят, но действительность превосходит все рассказы!

– Вот именно, – он подмигнул ей, словно у них был общий секрет, – обо мне много чего говорят. Но как правило, забывают сказать хоть что-нибудь хорошее.

Кристи рассмеялась. Хаттон склонился к ней и прошептал на ухо:

– Как, например, Джо. Почему она никогда не говорила, что у нее сестра тоже красавица?

– Это она красавица. А я… ну, в лучшем случае неплохо сложена.

Хаттон оглядел Кристи с головы до ног.

– Позволь с тобой не согласиться, – улыбнулся он, – я все-таки всемирно признанный эксперт по женской красоте.

С нескрываемым удовольствием обняв Кристи за плечи, Хаттон подвел ее к гостям.

– Я тут показывал своим друзьям сокровища Ксанаду. Потрясающая красота!

В Хаттоне чувствовалась энергия, заражавшая всех вокруг, поэтому неудивительно, что он всегда был в центре внимания.

– Осторожно, детишки, не сболтните чего лишнего: здесь представитель прессы, – шутливо предупредил он.

Гости заинтересованно посмотрели на Кристи.

– Ну, ну, испугались, – усмехнулся Хаттон. – Не бойся, Тим, она вовсе не собирается писать про твою очередную интрижку.

Тим поморщился, а все остальные рассмеялись.

– Дамы и господа, – продолжал Хаттон, – позвольте представить вам Кристи Маккенну! Лучший в Америке эксперт по моде! Не верите – спросите в журнале «Горизонт».

В толпе раздались восторженные ахи. – Шеннон, – сказал Хаттон, – ты загораживаешь всю панораму. Я-то с удовольствием смотрю на твою пухленькую попочку, но думаю, что Кристи все-таки интереснее смотреть на витрину.

Шеннон рассмеялась и отошла.

При одном взгляде на выставленные сокровища Кристи сразу поняла: перед ней действительно произведения искусства, равные которым трудно сыскать.

Амулеты из бирюзы и ожерелья из черного янтаря тщательно отполированы. Росписи на вазах и горшках асимметричны, но эта асимметрия не случайна, а художественно оправдана. Костяные и каменные наконечники вырезаны с таким изяществом, что и сейчас, по прошествии многих веков, кажутся прекрасными. Не было и намека на ту грубоватость, с которой у нее ассоциировалось искусство анасазей.

Кристи не скрывала восхищения. Хаттон был счастлив.

– Ну как? – только и спросил он.

– Невероятно! Это что-то первобытно-первозданное.

Хаттон довольно улыбнулся:

– Подожди, ты еще не видела самого главного.

Он протянул ей открытую шкатулку из красного дерева, обитую внутри мягким зеленым бархатом.

– Посмотри!

Кристи заглянула внутрь. На бархатном дне шкатулки лежала черепаха величиной с мужскую ладонь. Туловище было сделано из тщательно отполированного черного глинистого сланца, голова и шея инкрустированы перламутром, перламутром же были украшены лапы черепахи. У основания шеи – воротник из бирюзы, глаза – два отполированных бирюзовых камешка.

Но не удивительное мастерство древних умельцев потрясло Кристи. Главная ценность необычной фигурки все же была не в этом. Черепаха будто унаследовала глубокую мудрость своих создателей. Казалось, она знает сокровенные тайны бытия.

– Потрясающе, правда?

– Да, – просто ответила Кристи.

– Это самое лучшее, что создали анасази. – Голос Хаттона дрожал. – Да что я говорю! Клянусь всеми своими деньгами, это одно из величайших произведений мирового искусства!

Кристи не скрывала своего восхищения.

– Она из Ксанаду?

– Да. Все, что ты здесь видишь, из каменной пещеры, которую мы нашли в прошлом году.

Кристи склонилась над шкатулкой, разглядывая черепаху. От одной из задних лап был отколот небольшой кусочек перламутра, и это, как ни странно, придавало черепахе еще больше изящества.

– Можешь взять ее в руки, – разрешил Хаттон, вынимая черепаху из шкатулки с предельной осторожностью. – Подержи, потрогай.

Кристи осторожно положила черепаху на ладонь, дотронулась до ее панциря. Поверхность была прохладной. Бирюзовый воротник подогнан так тщательно, что на ощупь нельзя почувствовать, где кончается бирюза и начинается перламутр.

– Археологи сказали, что пещера является склепом двух сестер царского рода, – рассказывал Хаттон.

– Когда я в школе проходила историю анасазей, нам говорили, что они были простыми земледельцами.

– Теперь все учебники переписываются заново. Археологи делают все больше новых открытий, связанных с анасазями, по всему плато Колорадо. Хаттон говорил с таким вдохновением, что Кристи невольно им залюбовалась. Его голубые глаза были такими же глубокими и яркими, как небо Колорадо.

– Последние находки подтверждают, что существовала империя анасазей, обширная и сильная, – продолжал Хаттон. – Это, кажется, признано уже всем научным миром. Их столица находилась недалеко от современного Нью-Мексико. Они создали систему дорог, пронизывающую все Колорадо. Кристи снова перевела взгляд на черепаху. Современный мастер такого не создаст.

– Наши археологи считают, что пещера находилась почти на самой северной границе империи Чако, – рассказывал Хаттон. – Примерно здесь, где мы сейчас стоим, проходила граница одной из величайших империй древнего мира.

– Это все равно что здесь, в Колорадо, обнаружить гробницу Тутанхамона! – вставила Шеннон Прелл.

– Да об этом можно сделать потрясающий фильм! – воскликнул Тим. – Никто еще не предъявлял прав? Тогда я первый!

Хаттон улыбнулся, продолжая смотреть только на Кристи. Он осторожно положил древнюю черепаху в ее теперешнее современное убежище.

– Представляю, что ты чувствовал, когда впервые увидел ее! – сказала Кристи. – А можно увидеть саму пещеру?

– К сожалению, нет. Там небезопасно.

– Ну, я думаю, не опаснее, чем пройти в полночь по Манхэттену, – пошутила Кристи.

– Раскопки повредили стены пещеры, и они могут рухнуть в любую минуту.

– Жалко!

– Да, очень. К тому же археологи меня убьют, если я снова покажусь там. Они до сих пор не могут мне простить, что я уже и так многое оттуда вынес. Но что мне было делать? А если бы потолок обрушился и навсегда похоронил под собой эту черепаху?

– И конечно, именно эта черепаха вдохновила тебя на создание новой коллекции? – спросила Кристи.

– Вот ты какая! – погрозил пальцем Хаттон. – Не опережай события. К своим журналистским обязанностям приступишь завтра. А сегодня ты просто мой гость.

– Если честно, то здесь я не ради репортажа. Мне нужно увидеть Джо-Джо. Где она?

Хатгон удивленно посмотрел на Кристи:

– Я не видел ее со вчерашнего дня. Я думал, что она отправилась в Нью-Йорк встречать тебя.

ГЛАВА 5

Кристи положила трубку и откинулась в кресле. Плечи и шея затекли. Она уже минут семьдесят висит на телефоне и успела обзвонить все возможные и невозможные места.

Везде глухо.

В редакции «Горизонта» сказали, что никто не звонил. В модельном агентстве Джо-Джо тоже никто ничего не знал. Ни в одной из гостиниц Манхэттена, где обычно останавливалась Джо, ее не видели. Не видели ее и в нью-йоркском офисе Хаттона. Ник, которого Кристи подняла с постели, тоже ничего не знал. Кристи решила испробовать последнее.

До Хаттона она дозвонилась с трудом: все время было занято.

– Говорит Отри. Чем могу вам помочь?

– Это Кристи Маккенна. Могу я поговорить с мистером Хаттоном?

– Для вас Питер доступен в любое время дня и ночи, но сейчас он занят по уши: готовится к вечеринке, так что, пожалуйста, не задерживайте его долго.

– Хорошо.

– Подождите минутку.

Через минуту Кристи услышала голос Хаттона:

– Что случилось?

– Я не могу найти Джо-Джо.

– А ты звонила в гостиницу Беверли-Хиллз?

– Звонила. Они не видели ее уже целый месяц.

– А не пробовала позвонить… Сейчас, подожди минутку.

Было слышно, как Хаттон обсуждает с Отри важный вопрос: как отнесутся вегетарианцы к жареному быку?

– А в ее агентство ты не звонила? – спросил он наконец.

– Она не появлялась там уже целую неделю.

– А с ее личным агентом ты говорила?

– Да.

– Тогда может быть…

Хаттон снова отвлекся.

– Извини, – сказал он через минуту, – тут у нас сумасшедший дом!

– Ты разве не беспокоишься о Джо-Джо?

Хаттон на минуту замолчал, затем рассмеялся:

– Это что, шутка?

– Нет.

– Крошка, Джо уже не маленькая, ей тридцать лет. Джо уезжает и возвращается когда ей заблагорассудится. И я тоже.

– А тебе она не говорит, куда направляется?

– Если хочет. А если нет, то, как говорится, ищи ветра в поле.

По твердой уверенности, звучавшей в голосе Хаттона, Кристи поняла, что у него с Джо-Джо уже было несколько крупных разговоров по поводу ее внезапных исчезновений. Судя по всему, ему пришлось смириться.

– Разве не она будет манекенщицей на сегодняшнем показе? – удивленно спросила Кристи.

– Нет. Это неофициальный показ, и будут выступать обычные девочки.

– А на показе для прессы, который будет завтра вечером?

– Если… Не вешай трубку, Отри, я сам с ним поговорю… Кристи, извини, я должен бежать. Ты придешь вечером?

– Не знаю. Но завтра я, конечно, буду.

Кристи еще не закончила фразу, а в трубке уже раздались короткие гудки.

Несколько минут Кристи тупо глядела на телефон. Нервы ее были напряжены до предела. Конечно, Джо-Джо и раньше любила манипулировать, людьми, внезапно исчезая. Но сейчас…

«Откликнись, откликнись, где бы ты ни была…»

Но Джо-Джо не откликнется. Пока сама не захочет. Кристи принялась ходить по комнате, пытаясь успокоиться. Но волнение не проходило.

Уж лучше убить время на вечеринке в Ксанаду, чем сидеть здесь в четырех стенах, ожидая звонка, которого скорее всего не будет.

Кристи приняла душ, надела черные шелковые лосины, черный просторный свитер и черные же туфли без каблука. Уж если ходить, то лучше по огромным просторам Ксанаду, чем взад и вперед по гостиничному номеру.

Кристи оглядела себя в зеркало: дама в черном. Красиво, но требует украшений. Бабушкино ожерелье смотрелось бы на черном очень эффектно. Но ожерелья нет, а ничего другого она не привезла.

Кристи сначала хотела отправиться в Ксанаду на своей машине, но перспектива долгих объяснений с охраной у ворот ее остановила. «Лучше поеду в автобусе с другими гостями Хаттона», – решила она.

Кристи вышла из гостиницы и остановилась в ожидании автобуса. Вечерний воздух был прохладен. Из-за гор медленно поднималась луна, заливая все вокруг мягким серебряным светом. Вскоре появился автобус. Из окна кабины высунулся водитель в ковбойской шляпе:

– Кому в Ксанаду?

Кроме Кристи, в Ксанаду отправились еще три пары. Они устроились на задних местах, а Кристи села рядом с водителем. Ей ни с кем не хотелось общаться. Однако за время поездки она успела многое узнать о своих спутниках. Самым шумным из всей группы оказался богатый нейрохирург из Сиэтла, жена которого была увлечена искусством ана-сазей. Был среди гостей Хаттона и владелец галереи искусства первобытных народов из Хьюстона. По их разговорам Кристи поняла, что это настоящие коллекционеры, отдающиеся своему увлечению с истинной страстью.

– На выставке в Таксоне он заплатил двадцать девять тысяч за горшок, в который я бы даже. не стал мочиться.

– Это еще что! Герман на аукционе торговался за вазу, цена которой дошла до пятидесяти трех.

– И кому она досталась?

– Ему, кому же еще. Он всегда получает то, что хочет.

Кристи смотрела на залитый лунным светом пейзаж и думала о том, что когда-то здесь жили и умирали люди, не знавшие ничего, кроме солнца, неба и земли. Ее философские раздумья не вязались с веселым, оживленным разговором спутников.

– …вещи из могилы в Спрингервилле, – слышала Кристи краем уха, – на этот раз очень необычные.

– Бирюза?

– Целая куча бирюзы.

– И что?

– В пещере оказалось семь скелетов, сплошь в украшениях из бирюзы.

Кто-то восторженно присвистнул.

– Скелеты были полные?

– Не хватало лишь нескольких костей пальцев ног. Впрочем, я думаю, они найдутся. Даже волосы немного сохранились.

– Скелеты мужские или женские?

– Женские.

– Черт побери, почему меня там не было! У меня горит заказ на женские кости. Никто не платит дороже, чем я.

– Они не для продажи.

– Ерунда! Все на свете продается. Вспомни горшки из захоронения в Мак-Элмо, которые всплыли в прошлом году на рынке. Мы с тобой оба знаем, где их видели в последний раз.

– Да, и мы знаем, где они сейчас. Эти чертовы японцы взвинчивают цены до потолка.

– Немцы еще хуже. Они скупают все, что связано с анасазями, даже черепки, которые гроша ломаного не стоят. Честно говоря…

– Шелби, ради Бога! Ты можешь хотя бы пять минут не говорить о своих скелетах и жадных иностранцах?

Послышался приглушенный женский смех, но тема разговора не переменилась: частная выставка в Седоне – горшки, амулеты и череп ребенка с украшениями из бирюзы.

Кристи смотрела на залитое лунным светом плато и мысленно благодарила Бога за то, что сама она никогда не была одержима страстью к коллекционированию. Единственной драгоценностью, которую она хотела иметь, было бабушкино ожерелье.

«Я получу его, – думала она, – и к черту Джо-Джо с ее играми. Ожерелье мое».

Разговор перешел к ценам на землю в Таллуриде, Аспене, Санта-Фе и Таосе.

Кристи начинало казаться, что на Западе живут одни перекупщики разных родов – те, кто скупает произведения искусства, и те, кто скупает имения.

Она вспомнила юного ковбоя, согнанного со своей земли в Ксанаду и вынужденного вернуться туда снова, но уже в качестве охранника. Питер Хаттон со своими миллионами нарушил привычное течение жизни в этих местах.

Пытаясь не слушать своих шумных спутников, Кристи глядела на проплывающие мимо пейзажи, преобразившиеся под лунным светом в волшебные картины.

Наконец автобус остановился. На танцплощадке, которую строили днем, уже танцевали около тридцати пар. Еще около сотни людей окружали столы, ломившиеся от еды, вина и пива.

Там, где когда-то было пастбище, стояли небольшие самолеты. Еще несколько самолетов кружило в воздухе, ища, где бы приземлиться. «Да, серьезные гости у Питера Хаттона», – думала Кристи.

На мгновение в дверях небольшого флигеля появился сам Питер Хаттон, потом снова исчез. Флигель, из которого только что выглядывал Питер, являл собой большую грим-уборную. Гримеры и костюмеры заканчивали туалеты манекенщиц. Джо-Джо здесь не было. Осветители что-то обсуждали с ведущим шоу – актером нью-йоркского театра, специально приехавшим всего на один вечер.

Кристи наконец увидела платья из новой коллекции Хаттона. Рисунки на тканях напоминали узоры, нанесенные на горшки и вазы, выставленные у Хаттона. В украшениях из бирюзы, перламутра и черного янтаря угадывались мотивы знаменитой черепахи. Было одно белое платье с рисунком в виде странного горбатого человечка с флейтой. Оно смотрелось совершенно фантастически.

– Рад, что пришла. С тобой здесь будет просто класс.

– Спасибо.

– Я показал бы тебе здесь все, но…

– Ничего страшного. Ответь лишь на один вопрос.

Хаттон внимательно посмотрел на нее:

– Конечно, крошка.

– Ты знаешь человека по имени Эрон Кейн?

Глаза Хаттона сузились.

– Этого придурка? Зачем он тебе? Я слышал, что он в больнице.

– Он сейчас в Ремингтоне.

Лицо Хаттона передернулось, но он сдержался.

– Ну, здесь он долго не пробудет.

– Он не может, случайно, знать, где теперь Джо-Джо?

– У Джо была куча приключений по всему Ремингтону и Монтрозе, – пожал плечами Хаттон. – Сомневаюсь, чтобы после этого она поддерживала с кем-нибудь из своих ухажеров отношения.

Кто-то окликнул Хаттона.

– Извини, крошка. – Он чмокнул Кристи в губы. – Увидимся после показа. – И Хаттон исчез в водовороте платьев и женских тел.

Аппетитные запахи, доносившиеся до Кристи со стороны столов, напомнили ей, что пришел час ужина. В самолете она почти ничего не ела и совсем ничего не ела после прибытия. Она была слишком занята – или, скорее, слишком волновалась, чтобы помнить о еде.

Но сейчас, то ли от ночной прохлады, то ли от вида яств на столах, у нее вдруг разыгрался аппетит. Столы были уставлены огромными блюдами с тремя видами мяса, тарелками со всевозможными салатами, хлебом, лепешками, красным перцем, бутылками с холодным пивом, белым вином, коньяком, шампанским – выбирай что хочешь.

Кристи съела немного жареной свинины, ломтик нежного кукурузного хлеба с маслом, горшочек бобов с перцем и черной патокой (национальное блюдо анасазей) и запила все это светлым колорадским пивом.

От высоты в семь тысяч футов и от пива у Кристи по идее должна была закружиться голова. Но съеденная пища придала ей энергии.

Она отодвинули тарелку. Взгляд ее лихорадочно блуждал по толпе гостей – не мелькнет ли где светлая голобка Джо-Джо, не раздастся ли ее заразительный смех.

Оркестр замолк. Рабочие принялись превращать танцплощадку в подиум, а гости разбрелись в ожидании главного события в мире моды за этот год.

Кристи вдруг разозлилась. Она больше не будет, как дурочка, ждать Джо-Джо: она уже давно не в том возрасте, чтобы играть в прятки.

Сжав кулаки в карманах, Кристи пошла прочь от ярких огней и шумной толпы. Сейчас ей не под силу роль преуспевающей журналистки и сестры знаменитой Джо.

Надо хоть раз проучить Джо-Джо, чтобы она не слишком-то задирала свой хорошенький носик.

«Джо-Джо знает, что значит для меня ожерелье. Поэтому она меня им и поманила, когда поняла, что я могу не приехать. Ну что ж, если это так, то мне нужно просто взять его».

Кристи усмехнулась, представив себе выражение лица своей красавицы сестры, когда та увидит его у нее на шее, и решительно направилась к вилле, светившейся в отдалении всеми огнями.

Петляющая дорожка вела к главному входу, но по ней Кристи не пошла: ей не хотелось встречаться с охраной. Ведь постороннему человеку не объяснишь причин того, что она собиралась сделать.

Продираясь сквозь кусты и высокую траву, Кристи несколько раз споткнулась, прежде чем ее глаза привыкли к темноте. От высоты и от выпитого пива у нее все же слегка кружилась голова, а лунный свет усиливал это ощущение, придавая всему окружающему оттенок чего-то нереального. Наконец она подошла к дому.

В противоположном от выставочного зала крыле была расположена кухня. Тихонько заглянув в окно, Кристи увидела, что кухня совершенно пуста. Очевидно, все повара обслуживали гостей на лужайке.

Чувствуя нелепость задуманного ею предприятия, но уже не в силах от него отказаться, Кристи прислушалась. Где-то внутри радио играло кантри-музыку. Более не доносилось никаких звуков. Кристи подергала дверь. Заперта.

Кристи осторожно обошла вокруг дома, пробуя остальные двери, и уже готова была оставить это занятие, как вдруг обнаружила незапертую дверь. Она тихонько скользнула внутрь.

Сердце ее отчаянно билось. Она чувствовала себя примерно так же, как когда-то давно в детстве, когда Джо-Джо подговорила ее подсунуть в стол учительницы паука.

Лишь со второй попытки Кристи нашла коридор, ведущий в жилое крыло дома.

Ее туфли, мокрые от росы, поскрипывали на деревянном полу, и это тихое поскрипывание казалось ей ужасным грохотом.

Коридор вел в тот самый зал, где были выставлены сокровища Ксанаду. В огромном камине горел огонь, на котором можно было поджарить целого быка, но зал был пуст.

Осторожно ступая, Кристи нашла еще один коридор. Он, как она надеялась, вел в комнаты Хат-тона. Интересно, у них общая спальня? То, что они делили постель, было очевидно.

В коридоре висели картины. У каждой из них была подсветка. Взгляд Кристи невольно задержался на одной из них.

На ней была изображена гроза в горах. Из багровой тучи выглядывали лица вурдалаков и ухмыляющиеся человеческие черепа, а на туче восседал могучий и грозный демон, с дьявольской усмешкой поражавший землю стрелами молний.

Там, где молнии ударяли в рассохшуюся землю, появлялись трещины. Из них выползали безголовые скелеты, шарившие перед собой костлявыми руками, словно они искали свои отсутствующие черепа.

Очевидно, картину написал большой мастер. Художник отлично владел техникой цвета, света и теней, но от этого картина становилась еще ужаснее. Особенно чудовищна была сладострастная усмешка демона.

Холод пробрал Кристи до костей. «Повесить такую картину у себя дома – все равно что использовать труп в качестве чайного столика», – подумала она и поспешила прочь.

А вот и спальня, впрочем, она явно предназначена для гостей. Роскошная и совершенно безликая. Порядок такой идеальный, что кажется, в ней никто ни разу не спал.

Следующая дверь была закрыта. Дверь в конце коридора, третья по счету, оказалась открытой. Кристи вошла. В шкафу – дорогая мужская одежда, вне сомнений, это спальня Хаттона.

Кристи почувствовала странный запах, запах из ее детства. Она принюхалась.

Детская пудра? Не может быть!

Да, детская пудра.

Детская пудра и черно-красные тона – необычное сочетание.

Над кроватью висела картина того же художника-сюрреалиста, что и в коридоре. Она повторяла мотивы той, первой картины. Те же образы были запечатлены и в скульптурах демонов, окружавших кровать. Кристи показалось, что она оказалась внутри этой страшной картины.

«Господи, как можно спать в такой комнате?» – подумала она.

Кристи заметила дверь, ведущую в смежную комнату. Дверь была слегка приоткрыта. Кристи бесшумно подошла и заглянула внутрь.

Почти всю стену занимало фото обнаженной Джо-Джо в полный рост. Цветовая гамма белоснежной кожи, ярко-алых губ и сосков, золотистых волос и янтарных глаз повторялась в белоснежных стенах, золотисто-розовом убранстве кровати с балдахином и янтарном блеске многочисленных пузырьков с духами, стоявших на белом с позолотой туалетном столике. Спальня была под стать своей чувственной и взбалмошной хозяйке.

«Вот ты и попалась, сестренка! Только вот что мне теперь с тобой делать?»

ГЛАВА 6

Кристи взялась было за ручку двери, чтобы закрыть ее, но передумала. А вдруг замок защелкнется автоматически? Она притворила дверь, оставив щель шириной в палец.

Быстрым взглядом окинула комнату. Спальня Хаттона выходила на террасу. В комнате Джо-Джо двери на террасу не было. Окна были зашторены. «Слава Богу, – подумала она. – С улицы меня никто не увидит».

С любопытством, которое ей самой казалось глупым, но которое она не могла побороть, Кристи открыла белую лакированную шкатулку, стоявшую на туалетном столике.

Шкатулка была пуста. Это не удивило Кристи: Джо-Джо, сколько она ее помнила, почти не носила украшений, инстинктивно понимая, что пышные аксессуары скорее убивают, чем подчеркивают ее красоту.

Но где же тогда золотое ожерелье, сделанное из цепочки от мужских карманных часов?

«Маленькая лгунья! Значит, ты все-таки обманула меня!»

А вдруг оно спрятано в другом месте?

«Если уж я проникла в твою спальню, – подумала Кристи, – то поищу-ка во всех возможных и невозможных местах».

Кристи не в первый раз рылась в комнате сестры, но, надеялась она, дай Бог, на этот раз в последний.

В ящиках резного туалетного столика, выполненного в стиле Людовика XIV, было столько белья, что хватило бы на все костюмерные Голливуда. Кристи перерыла все ящики, зная, что раньше Джо-Джо прятала свои «секреты» именно здесь, но, кроме белья, ничего не обнаружила. Пальцы Кристи лишь всякий раз натыкались на деревянное дно ящика, слишком грубое для такого роскошного столика.

Кристи перетряхнула содержимое тумбочек у кровати, заглянула даже под матрас, как вдруг взгляд ее упал на двери, ведущие в гардеробную. В замке торчал большой резной медный ключ. Один поворот ключа открыл дверь.

Внутри пахло свежей кедровой древесиной. После приторного аромата духов этот запах показался особенно приятным.

Джо-Джо всегда любила тряпки. Став моделью Хаттона, она наконец получила возможность удовлетворить эту страсть сполна. Несколько рядов «плечиков» были увешаны всевозможной одеждой – спортивными костюмами, вечерними платьями, зимними свитерами, брюками и юбками.

Туфли, ботинки, босоножки, тапочки всех возможных фасонов и цветов стояли в специально отведенной для этого нише. Здесь же полный набор чемоданов и дорожных сумок.

В гардеробной царил строгий порядок. Наверное, работа горничной – сама Джо-Джо не любила заниматься уборкой, в детстве перекладывая эту обязанность на бабушку или Кристи.

Кристи занялась содержимым небольшого шкафчика, стоявшего в углу. В первых трех ящиках лежали носки всех цветов, толстые и тонкие, аккуратно сложенные. Кристи порылась в них, но ничего не нашла. В четвертом ящике – блузки от Хаттона, выглаженные и накрахмаленные. Ожерелья и здесь не было.

В пятом ящике были джинсы. Но ни в карманах джинсов, ни на дне ящика тоже ничего не обнаружилось.

Ровным счетом ничего.

На дне шестого ящика лежал ключ. Конечно, это не ожерелье, но хоть что-то!

Почему ключ так тщательно спрятан? Как знать, может быть, эта находка стоит ожерелья?

Обычный ключ от гостиничного номера. Голая сталь, никаких украшений. Где же замок, который открывает этот ключ?

Кристи поднесла ключ поближе к свету. На нем была какая-то надпись, почти стертая. Единственное, что ей удалось разобрать, было смутное «…sp…» и полустершееся «…ot Dupl…».

Неожиданно в коридоре раздались шаги.

Кристи затаила дыхание.

Шаги приближались.

Может быть, это просто охранник, уставший от вахты у древних горшков и дьявольских картин?

Шаги замолкли. Из коридора не доносилось никаких звуков. Кристи осторожно открыла дверь гардеробной и подошла к двери, ведущей в коридор. Прижав ухо к замочной скважине, она прислушалась. Ни звука. В полной тишине Кристи слышала лишь биение собственного сердца.

«Тут уж не до ожерелья, – подумала она. – Надо скорее бежать отсюда».

В спальню Хаттона она возвращаться не хотела, не желая снова встретиться с плодами мрачной фантазии неизвестного художника. Положив найденный ключ в карман, Кристи осторожно повернула ручку двери, моля про себя Бога, чтобы она не заскрипела, и выглянула в коридор.

Человек в коридоре был огромного роста и, казалось, заполнял собой весь проход. К счастью, он стоял к Кристи спиной.

Кристи застыла на месте от страха. Человек склонился над запертой дверью, ведущей в соседнюю со спальнями комнату. В его руках что-то звякнуло.

Кристи никогда раньше не видела отмычек, но сейчас отчетливо поняла: то, что человек держит в руках, и есть отмычки.

Дверь не поддавалась. Послышался лязг металла. Взломщик тихо выругался и попробовал еще раз. Снова безуспешно.

Где-то в доме послышался звук хлопнувшей двери и раздались гулкие шаги. Кто-то еще шел сюда. Он ступал уверенно, не таясь.

Взломщик выпрямился во весь свой гигантский рост, прислушался и бросил взгляд в сторону спальни, ища, где бы спрятаться.

Шаги приближались. Вот они стали глуше: видно, идущий ступил на ковер, затем снова громче и наконец затихли.

Очевидно, это один из охранников Хаттона обходит выставочный зал. Не нужно обладать великим умом, чтобы догадаться, что следующим объектом его внимания станут картины в коридоре.

Взломщик, очевидно, пришел к такому же выводу. Он посмотрел в сторону зала.

Кристи закрыла дверь – еще секунда, и взгляд взломщика упал бы на нее. С замирающим сердцем она направилась в спальню Хаттона: терраса – это единственное место, где можно укрыться от встречи, не предвещавшей ничего хорошего.

Кристи уже потянулась было к дверной ручке, но услышала, что кто-то вошел в спальню Хаттона с террасы. Путь к отступлению отрезан.

В темноте она добралась до гардеробной Джо-Джо. Когда она открывала дверь, рука ее нащупала большой ключ в замке. Она вытащила его, вошла в гардеробную и осторожно закрыла за собой дверь на ключ.

Если кто-нибудь попытается открыть дверь, то обнаружит, что она заперта.

Кристи не могла унять дрожь, а сердце ее колотилось так, что казалось, стук его слышен по всему дому.

Дверь в спальню Джо-Джо открылась. Вне сомнения, это был взломщик.

Кристи задержала дыхание. Ей вдруг захотелось оказаться за тысячу миль отсюда.

– Джек, где ты, черт побери? – услышала она голос.

– В спальне Хаттона, – отвечал другой. – Что случилось?

– Мне показалось, что кто-то вошел в комнату Джо.

– Проверь.

Зажегся свет. Раздались крики и ругательства.

Кристи прильнула глазом к замочной скважине, но короткая борьба была уже закончена.

Два охранника Хаттона стояли лицом к лицу со взломщиком. Один из них направил на него пистолет.

– Лицом к стене, сукин сын! Руки за голову!

Тот пожал плечами и повернулся к стене.

– Обыщи его, Джек.

Молодой охранник, в котором Кристи узнала Хаммонда, сопровождавшего ее во время первого визита к Хаттону, обшарил взломщика.

– Я всего лишь искал вашего главного, – обиженно произнес тот.

Взломщик обернулся. Это был индеец. Глубокий шрам, тянувшийся от правого глаза до самого подбородка, портил смуглое, довольно приятное лицо. Когда индеец говорил, правая сторона его лица оставалась неподвижной.

– Не ври, Джонни, – сказал старший охранник, державший пистолет.

– Проверь это.

– Ерунда, – вступил Хаммонд. – Такую рвань, как ты, Хаттон и на порог бы не пустил. Что ты здесь делаешь?

– Ничего, я всего лишь…

Говоря это, индеец отвернулся было от стены, но Хаммонд заученным движением ударил его по почкам.

– Не двигайся! – крикнул он.

– Джек, ты же знаешь, что я натебя не брошусь.

– Лицом к стене, – приказал старший охранник. – Что ты здесь искал?

Индеец посмотрел на него через плечо и презрительно сплюнул.

Старший охранник ударил его пистолетом наотмашь. Свежая кровь потекла по старому шраму, но Джонни даже не поморщился, словно ничего не почувствовал.

– Еще раз ударишь – и тебе не поздоровится.

– Надень на этого придурка наручники, – приказал старший охранник.

Он приставил дуло пистолета к шее индейца, пока Хаммонд возился с наручниками. Движения молодого охранника были неловкими. Было очевидно, что для него привычнее набрасывать лассо на рога быков, чем надевать наручники на людей. Наконец он надел наручники на правое запястье Джонни.

– Другую руку.

– Туже, – сказал старший.

Хаммонд затянул наручники так, что они почти впивались в запястья Джонни, и, убедившись, что индеец теперь беззащитен, нанес ему еще один удар по почкам.

– Это тебе за тот случай в баре в Монтрозе, когда ты проломил череп Коротышке, – сказал он.

Джонни застонал и упал на колени.

– Ты мне за это заплатишь… – начал он, но его слова прервал удар пистолетом по лицу.

– Что ты здесь делаешь? – требовательно повторил старший охранник.

Джонни в ответ выругался.

Последовал еще один удар.

– Что ты здесь делаешь?

Джонни молчал.

Старший вопросительно посмотрел на Хаммонда. Тот пожал плечами.

– Я знаю этого парня, – сказал он. – Если он решил молчать, то можешь забить его до смерти – он все равно ничего не скажет.

– Отри это не понравится.

Хаммонд снова пожал плечами.

Старший отстегнул от пояса рацию.

Индеец сплюнул кровью.

– Да, позовите Отри, – сказал он. – Скажите этому сукину сыну, что я хочу с ним поговорить.

Охранники не отреагировали на его слова.

Индеец ухмыльнулся, обнажив полусъеденные зубы:

– Хаттона тоже позовите.

– Мистер Хаттон с таким, как ты, и разговаривать не станет.

– Скажите ему, что у меня есть кое-что, касающееся сестер Кокопелли. – Джонни снова сплюнул. – Скажите ему. – Кокопелли, – повторил индеец. – Скажите ему..

Охранники о чем-то шепотом переговорили, затем Хаммонд подошел к индейцу и рывком заставил его подняться на ноги.

– Пошли.

– Я пойду. Но позовите Отри.

– Да. Разумеется, – усмехнулся старший. – Но сначала мы тебя немного охладим.

Подталкивая Джонни, охранники направились в сторону зала.

Кристи перевела дыхание. Ее тошнило. В детстве ей приходилось видеть драки в барах Вайоминга, но она еще ни разу не видела, чтобы безоружного человека избивали с такой жестокостью. Даже то, что Джонни вор, не оправдывает охранников.

Когда все смолкло, Кристи нащупала большой медный ключ. Открыть дверь ей удалось лишь с третьей попытки.

На ковре в спальне Джо-Джо ярко алело пятно крови. Кристи чуть не стошнило. Пора убираться отсюда.

Осторожно, на цыпочках, чтобы не запачкаться в крови, Кристи подошла к двери и прислушалась.

Хлопнула тяжелая дверь. Охранники вернулись из кухни в коридор, и их голоса гулко раздавались по всему дому.

– А он не помрет в этом холодильнике? – по-слышался голос Хаммонда.

– Ничего, но надо вытащить его не позже чем через полчаса, иначе он вообще уже никогда ничего не скажет.

Судя по звуку шагов, охранники стояли у входа в выставочный зал.

Кристи задумалась. Если она попытается покинуть дом тем же путем, что вошла в него, ее непременно заметят.

– Смотри, – снова послышался голос.

– Что?

– Вот здесь, видишь? С ним был еще кто-то.

– Не может быть!

– Да протри глаза, Джек! Видишь следы? Это не наши и уж тем более не следы Джонни – слишком маленькие.

– Надо еще раз осмотреть дом!

– Да, и как следует, а то Отри вышвырнет нас из Колорадо.

Кристи поняла, что прятаться в гардеробной на этот раз небезопасно. Нужно убираться из дома ни секунды не медля.

Кристи подбежала к двери, ведущей на террасу.

Руки ее дрожали. Дверь показалась слишком тяжелой для ослабевшие рук, но уже через минуту она вдохнула свежий, прохладный вечерний воздух.

Терраса возвышалась над землей футов на восемь. Внизу были густые заросли кустов. На минуту Кристи заколебалась, но тут из спальни Хаттона донесся голос Хаммонда, и она, не раздумывая, перемахнула через перила.

Земля, на счастье, оказалась мягкой: видно, ее недавно перекапывали. Кристи шагнула в темноту, но тут же споткнулась о валявшуюся рядом лейку и упала. Ветви кустов сомкнулись над ней.

Колючие кусты были прекрасным убежищем. Кристи плотнее прижалась к земле, боясь, что охранники, чего доброго, начнут стрелять. Луна светила ярко, но Кристи надеялась, что черная одежда сделает ее незаметной в ночной темноте.

Кристи задержала дыхание: охранник вышел на террасу.

– Ты что-нибудь видел, Джек? – раздался голос из дома.

– Кажется, да.

– Проверь там, спереди. Я обойду дом с другой стороны.

Хаммонд подчинился.

Не смея дышать, Кристи ждала, пока затихнут шаги.

Наконец, собравшись с духом, она перебежала за небольшой холмик. Вдалеке справа чернели ели.

Из ее укрытия был хорошо виден подиум. В свете прожекторов, как тени, мелькали грациозные длинноногие манекенщицы. Как бы попасть туда? Смешаться с нарядной толпой, и никто никогда не узнает, что она тайком пробралась в дом.

К сожалению, это было почти невозможно. Для этого нужно перебежать лужайку, залитую лунным светом. Ее непременно заметят. Кристи решила пробраться в еловые посадки. Но не успели еловые ветки сомкнуться за ее спиной, как уголком глаза Кристи заметила какое-то движение. Она вскрикнула и попыталась бежать. Но было поздно. Сильная рука зажала ей рот, подавив крик. Другая рука обхватила ее за плечи с такой силой, что о сопротивлении не могло быть и речи.

Кристи упала лицом на холодную землю. Нападавший прижал ее к земле так крепко, что она не могла пошевелиться, и ей ничего не оставалось, как покориться и положиться на судьбу.

Наконец мужчина на удивление легко и осторожно перевернул ее на спину и так же осторожно повернул ее лицо к свету.

– Вот тебе на! – тихо произнес он.

Его лица Кристи не видела – лишь в темноте на секунду мелькнула белозубая улыбка. Но голос она узнала.

Это был Эрон Кейн.

ГЛАВА 7

– Спокойно, Рыженькая, – прошептал Кейн. – Я тебя не трону. Ты слышишь меня?

Кристи его преотчетливо слышала. Но она не верила ему.

– Я отпущу руку, – сказал Кейн. – Но прежде чем закричать, подумай хорошенько. Слышишь?

Кристи кивнула.

Снова мелькнула белозубая улыбка.

– Ну вот и молодец, умная девочка. Охрана Хаттона – местные ребята: ковбои и охотники. Для городской девушки ты бегаешь неплохо, но от них тебе не убежать.

Спокойный голос Кейна несколько успокоил Кристи.

Она нерешительно кивнула.

– Я тебя не трону, – повторил он. – И помогу выбраться отсюда, если ты этого хочешь. Ты ведь этого хочешь?

Кристи снова кивнула.

Кейн медленно убрал руку, и Кристи наконец смогла вздохнуть свободно.

Вновь обретенная свобода была столь же неожиданна, как и внезапное нападение Кейна. После навалившегося на нее тяжелого тела ночной воздух показался особенно сладостным, а ночь бескрайней.

– Отдышалась? – тихо спросил он.

– Почему вы мне решили помочь? – прошептала она.

Снова мелькнула белозубая улыбка, на сей раз, как заметила Кристи, вежливо-холодная.

– Хороший вопрос, Рыженькая. Я и сам не знаю. Отдышалась?

– Пытаюсь.

– Давай скорее. Вся охрана Хаттона уже поставлена на уши.

Действительно, по лужайке шарили огни четырех фонарей, приближающиеся огоньки были видны и со стороны подиума.

– Я готова.

Не теряя ни секунды, Кейн поднялся на ноги, увлекая за собой Кристи.

Сила, с которой он тянул Кристи за руку, неприятно напомнила ей о том, как он на нее навалился. Ничего приятного, когда на тебя непрошенно наваливается мужчина – тем более такой большой и сильный, как Кейн. Кристи непроизвольно попыталась вырвать руку. В ответ Кейн сжал ее не хуже, чем наручники Хаммонда.

– Спокойно, Рыженькая. Я знаю, куда бежать, а ты нет.

– Я могу и…

– Тихо!

Кейн произнес это мягко, но требовательно. Как ни хотелось Кристи избавиться от него, она понимала: сейчас ей лучше подчиниться. Наконец они выбрались на узкую тропинку.

– Следуй за мной, – сказал Кейн едва слышно.

Его голос был так же тих и спокоен, как ночная тишина вокруг. Казалось, он видел в темноте не хуже волка. И двигался он так же, как волк, – бесшумно, угадывая путь интуитивно и совершенно не чувствуя усталости.

Кристи следовала за ним, стараясь ступать так же тихо, но это оказалось невероятно трудным.

Добравшись до оврага, Кейн остановился. Края оврага были в высоту около четырех футов и почти вертикальны. Кейн осторожно спустился в овраг и затем, нащупав ногами твердую почву, подхватил Кристи на руки. Он осторожно усадил ее на сухой песок, покрывавший дно оврага, и медленно отпустил. На мгновение его руки скользнули по ее груди, но он, казалось, не обратил на это никакого внимания. Не успела Кристи отдышаться, как Кейн снова устремился вперед.

– Поторопись, Рыженькая. Или, может, тебя понести на руках?

Кристи покорно последовала за ним. Она совершенно выбилась из сил, а сколько еще идти – неизвестно. Ее вдруг охватила злоба – на Кейна, на себя, на весь мир.

Под лунным светом песок казался асфальтированной дорогой. Внезапно песок стал влажным: на дне оврага протекал ручей. Кейн подождал, пока Кристи переберется через него.

– Тише, – произнес он едва слышно.

Она кивнула, и они пошли дальше, стараясь ступать как можно тише.

Откуда-то справа вдруг раздались мужские голоса. Криети похолодела, а сердце отчаянно заколотилось. Но похоже, их, слава Богу, не обнаружили.

Кейн снова схватил ее за руку, увлекая за собой.

Холодный ночной ветер обдал Кристи, и она почувствовала, что находится на высоте семи тысяч футов и воздух здесь разрежен. С трудом дыша, она еле поспевала за Кейном. Лишь через пять минут он немного замедлил шаг.

Кейн дышал часто, хотя и легко. Похоже было, что на него высота совершенно не действовала. А ведь легкие у него, вспомнила Кристи, прострелены. Конечно, он силен и вынослив, но все-таки и он не машина. Ему тоже нужно дышать.

От этой мысли Кристи вдруг стало легче. Кейн вопросительно поглядел на Кристи. Она молча улыбнулась ему, и они отправились дальше.

Через несколько минут им снова попался ручей. Кейн увлек Кристи в тень растущих над водой ив и притянул к себе. Не успела она опомниться, как он прижал губы к ее уху – так близко, что она чувствовала его горячее дыхание, – и прошептал:

– Тихо.

Кристи неподвижно стояла, прижавшись к нему, спиной ощущая холод ночи, а грудью – его разгоряченное тело. В ночной тишине она слышала лишь дыхание Кейна – и свое собственное.

К своему удивлению, Кристи обнаружила, что их уединение и близость скорее приятны ей. Казалось, в мире остались только они – она, Кристи Маккенна, и он, Эрон Кейн.

– Хорошо, – пробормотал Кейн, и они двинулись дальше.

Метров через пятьдесят, в ложбине оврага, поблескивая под лунным светом, стоял низкий открытый джип.

– Твой? – спросила Кристи.

– Твоего дружка-взломщика, – хмыкнул Кейн в ответ.

– Что?

– Это его джип.

– Он вовсе не мой дружок, – возмутилась Кристи.

– Ш-ш-ш…

– Но…

– Потом, – перебил ее Кейн.

Наконец в четверти мили от джипа, в тени ив, посеребренных луной, Кристи разглядела кузов знакомого фургона.

Кабина была высоко над землей, и Кейн осторожно подсадил Кристи и бесшумно закрыл дверь.

Мотор заводился медленно, словно нехотя. Кейн расслабился, откинувшись в кресле.

– А фары ты забыл включить? – спросила Кристи.

Он улыбнулся:

– Пока нельзя.

Кейн отлично вел машину в полной темноте. Лишь пару раз они на что-то наткнулись.

Кристи поневоле залюбовалась Кейном – сосредоточенным выражением лица, сильными руками, уверенно державшими руль.

Проехав несколько миль по дну оврага, они выехали на дорогу, которая, впрочем, оказалась не намного ровнее, чем дно оврага. Машину то и дело потряхивало на ухабах. Через милю начался еще один овраг.

Кейн так и не включил фары и не сбавил скорость. Лишь один раз, когда дорогу пересекал олень, Кейн резко нажал на тормоза.

Освещение в кабине он тоже не зажигал, поэтому огромный фургон был практически незаметен на ночной дороге.

«И этот „гробокопатель и сукин сын“ считает меня взломщицей?! – думала Кристи. – Тоже мне выискался…»

Наконец Кейн включил фары и прибавил скорость.

– Теперь мы уже в безопасности? – спросила Кристи.

– Да.

– Почему Джонни был один? – продолжала она допрос. – Или ты стоял на стреме?

– Что?

– Не притворяйся, что не понял. Я не думаю, что гости Хаттона оставляют свои машины в овраге.

Кейн усмехнулся.

– Ты не был в доме вместе с Джонни, но ты следил за домом. Ты назвал его взломщиком, стало быть, ты знал, что он делает в доме. Отсюда следует, что ты стоял на стреме.

– А из тебя получится неплохой сыщик. – Стараюсь.

– И много ты времени проводишь с грабителями и убийцами?

Он спросил это так спокойно, что Кристи сначала не поняла вопроса.

– Мужчина, которого ты считаешь грабителем и убийцей, похоже, не очень-то тебя пугает.

«Понятно, значит, тогда, в музее, он заметил, что я подслушиваю его разговор с Вероникой».

– Стало быть, – продолжал Кейн, – одно из двух: либо тебе нравится секс с убийцами, либо тебе не терпится залезть к убийце в штаны, чтобы узнать, чем он отличается от других.

Кейн говорил совершенно спокойно, тем сильнее было оскорбление.

– Останови машину! – потребовала Кристи.

Кейн не обратил внимания на ее слова.

Она потянулась к ручке двери.

Кейн нажал какую-то кнопку, и замок защелкнулся.

– Выпусти меня!

Голос ее выдавал страх, но она не могла ничего с собой поделать. Кристи действительно не на шутку испугалась.

– Машина идет на большой скорости, и если ты выпрыгнешь на ходу, то сломаешь свою нежную шейку. К тому же тебе вовсе нет необходимости рисковать головой. Я уже сказал: я тебя не трону.

– Пошел ты к черту!

– Я там был, крошка.

Кристи была уверена: он ее не тронет. Но от этого ей не было легче.

– Что тебе от меня нужно? – враждебно спросила она.

– Я спас твою задницу. Не кажется ли тебе, что ты теперь предо мной в долгу?

– И за это я должна ложиться с тобой в постель?

– Мне нужна кое-какая информация, – резко перебил Кейн. – А не секс. Господи, почему каждая женщина так уверена, что все мужики только и мечтают, как бы затащить ее в постель?!

– Потому что это действительно так, – буркнула Кристи.

– Не всегда.

– Ерунда.

Кейн неожиданно рассмеялся:

– Расслабься, крошка. Со мной ты можешь чувствовать себя в безопасности.

– Неужели я выгляжу уж совсем дурочкой? – огрызнулась Кристи.

– Если бы я хотел тебя изнасиловать, я бы сделал это сразу, тогда, когда ты лежала подо мной. Честно говоря, ты меня тогда здорово возбуждала.

Эта грубая откровенность вдруг вызвала у Кристи приступ гомерического смеха. Она хохотала как сумасшедшая и остановилась лишь тогда, когда совершенно обессилела.

– Ты к этому не привыкла? – спросил Кейн через некоторое время.

– К чему?

– К адреналину, – спокойно пояснил он. – Когда побегаешь как следует, сначала становишься чертовски раздражительной. А потом, когда отходишь, чувствуешь себя так, словно по тебе проехал огромный грузовик.

Кристи глубоко вздохнула:

– Ну, до этого я еще не дошла.

– Подожди, скоро дойдешь.

Ночь становилась все холоднее. Фургон съехал с плато в огромный каньон. Эти места казались Кристи знакомыми, и через несколько минут она поняла, что подъезжает к Ремингтону, только с другой стороны. Огни большого города, мерцавшие вдали среди кромешной темноты, казались стайкой светлячков.

Проехав несколько миль по направлению к огням, Кейн неожиданно свернул с главного шоссе на узкую дорогу, посыпанную гравием. Впереди чернел еловый лес, сливавшийся в темноте с горными хребтами на горизонте.

Стараясь не выдать испуга, Кристи спросила:

– Почему ты не повез меня в гостиницу?

– Потому что парни Хаттона в первую очередь будут искать тебя там.

– Охрана? Я не думаю, что они меня заметили.

– Ты в этом уверена?

Кристи задумалась. Хаммонд мог видеть ее в тот момент, когда она прыгала с балкона. Рыжие волосы, может быть, и красивы, но иногда могут принести массу хлопот.

– Нет, не уверена, – призналась она. – Куда мы едем?

– Ко мне домой. Никто не догадается искать тебя у меня. А завтра я разведаю обстановку и, если все будет тихо, отвезу в гостиницу.

– А если кто-нибудь увидит нас вместе?

– Они подумают то, что естественно думать в таких случаях, – улыбнулся Кейн. Улыбка его казалась особенно белозубой на фоне черной бороды.

– Любовь с первого взгляда? – усмехнулась Кристи.

– Что-то в этом роде.

– Ну что ж, не знаю, следует ли тебе доверять, но рискну.

Кристи замолчала, глядя на темный лес за окном и на отражение Кейна в стекле. Она чувствовала, как из нее выходит адреналин.

Минут через пять Кейн свернул на боковую дорогу. Свет фар выхватил из темноты небольшую хижину с покатой металлической крышей, стоявшую в окружении величавых елей.

– Если уж ты решила мне доверять, поверь еще раз, – сказал Кейн, выключая мотор.

– Чему я должна верить?

Не отвечая, Кейн вылез из машины, обошел вокруг кабины и открыл дверь со стороны Кристи.

– Я не стоял у Джонни на стреме. Я даже не знаю, что он искал в доме. – Кейн помолчал. – Ты давно знаешь Джонни?

– Я видела его в первый раз.

– Тогда откуда же ты знаешь, что это был именно Джонни?

Кристи вздрогнула, вспомнив огромного индейца, склонившегося над дверью со связкой отмычек.

– Огромного роста, еше выше, чем шериф Деннер, – сказала она. – Правая часть лица парализована. Лицо довольно приятное. В руках связка каких-то железок, вероятно, отмычек.

– Это Джонни, – кивнул Кейн. Задумавшись на секунду, он спросил: – Но если ты с ним не знакома, откуда ты знаешь, как его зовут?

– Один из охранников называл его Джонни.

Кейн присвистнул:

– Охранников? Они взяли его?

– Да.

Тон Кристи насторожил его. Он внимательно посмотрел на нее. При лунном свете в его глазах Кристи почудилось что-то волчье.

– Что же случилось потом? – спросил он.

– Теперь мой черед задавать вопросы.

– Задавай.

– Если ты не был на пару с Джонни, то почему ты шел за ним?

– Посмотреть, куда он идет, – сухо сказал Кейн.

– На чьей же ты стороне?

– На своей собственной. Итак, охранники взяли его. Что было потом?

– Почему это тебя волнует?

– Потому что Джонни и есть тот сукин сын, который четыре месяца назад пытался меня пристрелить.

ГЛАВА 8

Слова замерли у Кристи на устах.

Кейн мягко погладил ее руки.

– Сейчас тебе предстоит сделать огромный шаг. Готова?

– Нет. Теперь я понимаю, что чувствовала Алиса, когда провалилась в нору Кролика.

Кейн улыбнулся. На этот раз улыбка его была доброй.

– Ну, я тебя напугал. На самом деле шаг не такой уж и огромный. Держись крепче.

Он подхватил ее на руки, и уже через секунду ноги Кристи ощутили твердую землю, но колени ее подогнулись, и она инстинктивно ухватилась за Кейна.

От него приятно пахло дымом и сосной. Кристи стояла к нему так близко, что видела, как пульсирует жилка на шее.

Тишину нарушал лишь звук струящегося ручья, да легкий ночной ветерок колыхал верхушки деревьев, и ветви их стучали в окно хижины, напоминая Кристи детство – детство, которое прошло, но еще не умерло в ней.

Внезапно Кристи почувствовала, что смертельно устала, еще немного – и она упадет.

Кейн вопросительно посмотрел на нее:

– Что с тобой, Рыженькая?

– Извини, меня, кажется, действительно переехал грузовик.

Кейн подхватил ее на руки, словно заботливый отец ребенка.

– Я могу идти сама. – Она удивленно посмотрела на него.

– Лучше я все-таки тебя понесу. Ты вся дрожишь.

– Я не дрожу.

Кейн улыбнулся:

– Тогда как же это, по-твоему, называется? Трясешься?

Кристи понимала: он прав – идти сама она была не в состоянии.

– Я просто замерзла, – оправдываясь сказала она. – А ты, кажется, нет. Где ты привык к адреналину?

– В тюрьме. Я сидел за убийство – ты же уже слышала это от Деннера.

– Господи!

– Что ж ты не убегаешь? Слишком устала? Держись крепче, сейчас я открою дверь. – И они оказались в Хижине.

Кейн усадил Кристи на диван.

– У тебя такой вид, словно сейчас упадешь в обморок. Ты вся побледнела.

– У рыжих просто светлая кожа. Я крепче, чем кажусь на вид.

Он слегка улыбнулся:

– Как же тебя зовут, крепкая?

– Маккенна. Кристи Маккенна.

– Эрон Кейн, – представился он.

– Я знаю.

– Ну да, тогда, в музее.

Кейн нащупал выключатель на стене, и ярко вспыхнула люстра, освещая большую комнату, похожую и на музей, и на мастерскую одновременно.

Первое, что заметила Кристи, был верстак, уставленный глиняной посудой и черепками. На гончарном круге стоял большой горшок с геометрическим орнаментом, а рядом лежали черепки, словно разрозненные части головоломки. Запачканная землей чаша величиной с добрую сковороду словно ожидала, когда ее очистят. Чаша прекрасно сохранилась, если не считать куска, отколовшегося от ручки. На чаше угадывался орнамент, долгие века таившийся под землей и теперь ждущий того, чтобы снова открыться людям.

– У тебя снова такой вид, словно тебе предстоит сделать огромный шаг, – усмехнулся Кейн.

– Только не смей предлагать мне чай.

– Тогда, может быть, бренди?

– Хочу бренди.

Кристи не могла оторвать взгляда от археологических сокровищ – горшков, ваз, чаш. Серых с черным орнаментом, белых с черным или коричневым орнаментом. Настоящие произведения искусства.

Она не скрывала восхищения. Культура анаса-зей открывалась для нее совершенно по-новому. Потрясенная, Кристи переходила от стола к столу, совершенно забыв, Что еще минуту назад не могла стоять на ногах от усталости.

Внутри хижина оказалась гораздо больше, чем на первый взгляд снаружи. Кроме вещей из раскопок, здесь были также творения современных индейцев и вещи, когда-то принадлежавшие первым белым поселенцам. Каменные топоры, стальные томагавки, обработанные от руки; огромный деревянный лук, украшенный орлиными перьями…

На полке стояла небольшая жаровня, почерневшая от огня, который в ней разводили, должно быть, последние сто лет. Рядом примостились не менее древние часы. Тут же лежала скрипка, такая старая, что лак на ней уже начал трескаться. Лак потрескался и на картине, изображавшей пейзаж Запада, каким он был лет двести назад.

Здесь были и образцы минералов, которые Кристи приходилось видеть разве что в музее естествознания. Из каждого угла поблескивали кристаллы кварца – уж они-то старше любой цивилизации на Земле! – одни дымчатые, другие матовые, третьи прозрачные, словно родниковая вода. Такой коллекции позавидовал бы любой музей.

На книжном шкафу виднелось золотое украшение в виде солнца с лучами, обрамленное кристаллами, такими прозрачными, что были почти невидимы.

В стеклянных дверцах старинного шкафа, сделанного из какого-то необычного и, похоже, ценного дерева, Кристи увидела себя и Кейна, стоящего за ее спиной с бокалом бренди в руке.

– Это… – начала Кристи, показывая на украшение в виде солнца.

– Да, чистое золото, – ответил он, прежде чем она успела задать вопрос.

Взгляд Кристи упал на книги. Пробежав глазами по корешкам, Кристи остановилась на одном заглавии – этот роман она проходила в школе.

Она осторожно вынула книгу из шкафа. Так и есть: Кристи держала в руках первое издание «Разбойников прерий», напечатанное в Вайоминге в 1893 году.

– Этот роман – самый правдивый рассказ о войне в штате Джонсон. – Кейн подошел к ней поближе. – Те, кто проиграл войну, скупали и уничтожали экземпляры книги.

Кристи рассеянно кивнула. Она поняла, что держит в руках реликвию.

– Майкл Чимино использовал сюжет этой книги для своего фильма, – продолжал Кейн. – В результате получились «Врата рая».

– Совершенно неудачный фильм, – сухо прокомментировала Кристи.

– Во время войны в штате Джонсон погибали настоящие мужчины. В Голливуде погибают только репутации.

В голосе Кейна было нечто, что сказало Кристи лучше всяких слов: он знает, как умирают настоящие мужчины. Кристи осторожно закрыла книгу и поставила на место.

– Книга, должно быть, очень ценная, – сказала она, чтобы переменить тему.

– Да, она действительно очень ценная.

Кристи вдруг вспомнила коллекционеров, с которыми ехала в Ксанаду несколько часов назад. Всего несколько часов, а кажется, прошла целая вечность… Ей почему-то казалось, что за это время она открыла новую страницу в книге своей жизни.

– Значит, ты коллекционер? – спросила Кристи. Кейн холодно улыбнулся:

– Я похож на богатого человека?

– По одежде – нет. Но одежду можно переменить. Что нельзя переменить – так это тот глаз, который выбирал все это. У тебя очень верный глаз, Кейн. Ты покупаешь вещи или обмениваешь?

– Обмениваю я только в двух случаях – когда не могу позволить себе иметь вещь или когда мне вдруг подвернется что-нибудь лучшее.

А с женщинами он поступает так же? Держит до тех пор, пока может себе это позволить, или до лучшего случая? Если да, то наверняка они с Джо-Джо были тайными любовниками. К тому же Джо-Джо – настоящая музейная ценность.

– Добротно сделанные вещи обычно надолго переживают своих создателей, – сказал Кейн. – Какой-нибудь старый котел в этом отношении – как земля, на которой ты живешь. Глядя на него, чувствуешь свою связь с предками, жившими за много поколений до тебя.

– Да. – Кристи удивилась философскому отношению Кейна к смерти. – Но люди, как правило, не любят об этом думать.

– Люди, как правило, вообще не любят думать. – Он протянул Кристи бокал: – Выпей, согреешься. А я пойду разведу огонь.

– Отличное бренди. – Кристи пригубила бренди.

– А ты что думала? Что я дам тебе нюхательный табак, настоянный на древесном спирту?

Кристи покачала головой, хотя, честно говоря, она не ожидала, что у «гробокопателя» найдется такое отличное бренди.

– Садись. – Кейн указал на кушетку перед камином. – Через минуту я разведу огонь.

Кушетка была маленькой, и, если рядом сядет Кейн, они окажутся слишком близко друг от друга. За эту ночь ей уже пару раз приходилось чувствовать его дыхание. Большей интимности Кристи вовсе не хотелось. Поэтому она не стала садиться на кушетку, а села в кресло рядом с камином. Навер-. ное, это любимое кресло самого Кейна, решила Кристи, – от него исходил тот же мужской запах сосны и дыма.

«Интересно, а как я пахну для него?»

Кристи показалась странной ее собственная мысль. Она не привыкла думать о мужчинах и женщинах в таких терминах – запах, сила, опасность, смерть, жизнь.

Она отпила еще бренди, и приятное тепло разлилось по телу.

– Такое бренди не купишь в винной лавке в Ремингтоне, – заметила Кристи.

– Да, – согласился Кейн.

– Погоди… Кажется, именно такое бренди было сегодня на вечеринке у Хаттона.

– Как сказать, может быть, мое бренди как раз из погребов Хаттона. – Кейн лукаво взглянул на нее.

– Вы с ним друзья?

– Нет.

Кристи задумчиво посмотрела на огонь.

– Тогда, значит, ты дружишь со знаменитой Джо, – попробовала она подойти с другой стороны.

– Такого друга, как эта шлюха, я и врагу не пожелаю! – В его голосе звучало нескрываемое презрение.

Кристи невольно сжалась.

– Похоже, ты ее не очень-то жалуешь.

– Она того заслуживает.

– Почему?

– Какое тебе дело, Рыженькая?

– Я журналистка. Задавать вопросы – моя профессия.

– Господи! Журналистка!

– Ты произносишь это так, словно быть журналистом хуже, чем быть взломщицей.

– Да я бы уж скорее предпочел, чтобы в моем доме появился взломщик, чем журналист. По крайней мере со взломщиком ясно, что ему нужно.

Кейн подошел к бару, который в прошлом веке, наверное, служил холодильным ящиком. Вынул бутылку в форме банджо и плеснул себе бренди. Он картинно облокотился на камин, держа бокал в ладонях, словно желая передать бренди человеческое тепло. Золотистые глаза поблескивающие точь-в-точь как огни в камине, внимательно глядели на Кристи. Глаза волка, высматривающего, что перед ним – опасность или, напротив, что-то съедобное.

– Так что же ты все-таки делала в доме Хат-тоиа? – спросил Кейн после довольно долгой паузы. – За чем охотилась?

– За последними новинками моды.

– То есть?

– Я пишу для журнала «Горизонт».

Кейн молчал.

– Это журнал мод, – объяснила Кристи.

– Я его видел.

– Вот как?

Кристи отпила еще бренди.

– Значит, ты тоже восхищаешься поделками Хаттона, – утвердительно сказал Кейн.

– Я просто анализирую тенденции моды, как критик анализирует произведения искусства.

Кейн иронично отсалютовал ей своим бокалом.

– Понятно. Ты убеждаешь женщин, что они должны покупать барахло Хаттона, даже если оно выглядит так, что и в страшном сне не приснится.

От смеха Кристи чуть не поперхнулась. Откашлявшись, она взглянула на Кейна и прочла в его глазах лукавство.

– Я не расхваливаю барахло Хаттона. Я предоставляю это Мире.

– Кто такая Мира? Еше одна модель?

– Моя начальница. Впрочем, кажется, скоро она меня уволит.

– Действительно уволит?

Кристи пожала плечами. Она заметила: Кейн перехватил инициативу, чтобы избежать ее вопросов. Это был тонкий трюк. Мало кому удавалось проделать его с Кристи.

– Значит, ты решила специально приехать на предварительный показ, чтобы опередить конкурентов? – продолжал допытываться Кейн.

– Последняя коллекция Хаттона тебе бы, пожалуй, понравилась, – уклонилась от ответа Кристи. – В ней использованы мотивы искусства анасазей.

Кейн медленно, явно наслаждаясь, отпил бренди.

– Анасазей? – переспросил он без особого интереса. – Ты уверена?

– Да.

– Откуда ты знаешь?

– Я видела его платья.

– В его доме?

– Во флигеле.

– Подожди, что-то я не понимаю, – сказал Кейн. – Ты специально приехала сюда, чтобы написать о новой коллекции Хаттона, однако, когда начался показ, почему-то ушла.

– Я пропустила официальный показ, но до этого я видела некоторые его работы. Серые, черные, белые тона. Необычные геометрические узоры. Похоже на чашу у тебя на верстаке.

– Поздняя культура Пуэбло, – сказал Кейн. По глазам Кейна Кристи поняла: он не верит ей.

– В общем, очень необычно, – продолжала как ни в чем не бывало Кристи. – Кстати, там часто повторялся один мотив: фигура какого-то странного горбатого человека.

– Кокопелли.

Кейн произнес это слово чуть торжественно, и Кристи поняла: оно обозначает не только узор на одежде. Она вдруг вспомнила, что это слово произносил и Джонни, желая привлечь внимание Отри.

И внимание Хаттона.

Очевидно, «Кокопелли» было чем-то вроде пароля. Знает ли его Джо-Джо?

«Джонни произносил это слово, – лихорадочно размышляла Кристи. – Кейн считает, что Джонни стрелял в него. Джонни как-то связан с Хаттоном. А Хаттон – с Джо-Джо. Может быть, поэтому Джо-Джо боится Кейна? Может быть, она прячется из-за Кейна?»

– Что такое Кокопелли?

– Божество анасазей. Нечто вроде древнегреческого Пана. Маленький горбатый флейтист, все время пребывающий в состоянии крайнего сексуального возбуждения.

– Символ плодородия?

Кейн улыбнулся:

– Скорее символ не находящей выхода сексуальности.

– Странный мотив для женской одежды.

– Ничего странного, если учесть выбор модели. Хаттон знает, что он продает, и знает, как это продать.

В голосе Кейна сквозило такое презрение, что Кристи поежилась, хотя камин жарко пылал, а бренди приятно согревало.

И все же она не боялась Кейна. Во всяком случае, она была убеждена: он действительно ее не тронет. Да, с ним непросто. Но Кристи подсознательно чувствовала, что он не из тех людей, которые любят причинять другим боль.

Почему же Кейн убил человека?

И почему пытались убить самого Кейна?

Кристи почувствовала, что пауза затянулась, и в этой затянувшейся тишине Кейн все так же пристально рассматривал ее своими янтарными глазами.

Кристи заговорила о первой пришедшей ей в голову вещи, только чтобы не говорить о Джо-Джо.

– Ткань и глина – разные материалы, – сказала она, – но, надо признать, Хаттон очень удачно перенес узоры всех этих горшков и ваз на ткань. В его новой коллекции есть что-то мистическое, первобытное, примитивное и вместе с тем изысканное.

Кейн молчал.

– После всех этих пастельных тонов и вычурных фасонов, которые он не менял уже два года, – бодро продолжала Кристи, – новые платья смотрятся очень свежо.

– Ты, кажется, не очень любишь Питера Хат-тона, – заметил Кейн.

– Моя задача – писать о нем, а не любить его.

– Тебе приходилось встречаться с ним лично?

– Разумеется. А что?

Кейн чуть заметно улыбнулся:

– Большинство женщин, как правило, теряют от него голову.

– Я – не большинство женщин.

– Да, ты женщина особенная, – насмешливо сказал Кейн. – Женщина, которую я поймал в кустах, когда вокруг шныряли охранники Хаттона.

Кристи понимала: рано или поздно ей придется или сказать Кейну всю правду, или послать его к черту.

Лучше сказать правду. Она не умела лгать и к тому же все больше убеждалась в том, что Кейну можно доверять – до известного предела, конечно.

«Пределом» была Джо-Джо.

Кристи отпила еще пару глотков, снова ощутив блаженное тепло, разливающееся по жилам.

Да, высота и алкоголь – плохая смесь. Кристи отставила бокал в сторону, но было уже поздно – он был пуст.

Кейн налил ей еще на два пальца.

– Нет, спасибо, – запротестовала Кристи. – С меня хватит.

– Истина в вине, – усмехнулся Кейн. – А я не думаю, что уже успел услышать от тебя всю истину.

«Ничего, – подумала Кристи, – журналисты знают, как не солгать и в то же время сказать не всю правду».

– Я ищу Джо.

Ответ ошеломил Кейна. Кристи улыбнулась – наконец-то хоть раз удалось сбить его с толку.

– Зачем? – тупо спросил он.

– Кое-кто в Нью-Йорке намекнул мне, что у нее с Хаттоном уже не такие близкие отношения, как раньше. – Кристи тщательно обдумывала, что ей можно сказать, а что нужно скрыть. – Она могла бы помочь мне лучше понять характер Хаттона.

– Почему ты искала ее в доме?

– Ее не было во флигеле среди других манекенщиц. Где еще она могла быть?

Кейн молчал.

– Говорят, у нее новый любовник, – бросила камешек Кристи.

Кейн отпил бренди. По его лицу нельзя было понять, что у него на душе.

– Ты не знаешь, кто он?

– Полштата Колорадо.

– Ты это знаешь по личному опыту?

– С Джо-Джо? – иронично спросил Кейн. – Да в ней нет ни на йоту ничего личного!

«Джо-Джо!»

Кристи вздрогнула. До сих пор она не сомневалась, что она – единственный во всем мире человек, который все еще помнит, как звали сестру в детстве. Значит, как ни ненавидит Кейн Джо-Джо сейчас, когда-то они были близки, так близки, что она даже рассказала ему о своем детстве.

«Она, может быть, даже успела рассказать ему обо мне! – испугалась Кристи. – Ну и влипла же я!»

Кристи машинально отпила глоток. От крепкого бренди на глаза навернулись слезы.

– Джо-Джо? – спросила она, откашлявшись. – Ее так называют?

– Она сама так назвалась.

– Почему?

– Не почему. Джо-Джо вовсе не нужна ни малейшая логика в поступках. Она считает, что из-за ее смазливой мордашки ей все дозволено.

– Она тебе рассказывала что-нибудь о себе?

– С чего бы вдруг? Ей просто было интересно, каково будет трахнуться с убийцей.

Кристи поежилась. Конечно, хорошо, что Кейн почти ничего не знает о прошлом Джо-Джо. Но его отношение к ней… А если… если то, что говорил Кейн о ее сестре, правда… то какова же Джо-Джо!

– Ты ее ненавидишь.

Это был не вопрос. Это было обвинение.

Кейн отпил еше глоток и постарался улыбнуться.

– Хорошо, Рыженькая. Итак, ты не обнаружила свою распрекрасную Джо-Джо в доме. Что же ты обнаружила вместо нее? Что тебя так напугало?

– Я обнаружила… – Голос Кристи задрожал, когда она снова вспомнила о том как безжалостно охранники избивали несчастного индейца. – Охранников. Они били Джонни.

– Они били его у тебя на глазах? – скептически спросил Кейн.

– Они не знали, что я все вижу.

– Где же ты пряталась?

– В гардеробной Джо-Джо.

– Почему они его били?

– Он пытался проникнуть в комнату рядом со спальнями. Он уже несколько минут возился с отмычками, когда услышал шаги охранника. В спальне Джо-Джо он хотел спрятаться. Я услышала шум и тоже спряталась.

– Должно быть, замок на той двери и в самом деле очень хитрый, – задумчиво протянул Кейн.

– Почему ты так думаешь?

– Джонни прошел неплохую школу взломщиков – три года в тюрьме.

При упоминании о тюрьме лицо Кейна окаменело.

– Что охранники от него хотели? – спросил он через минуту.

– Они спрашивали, что он искал.

– И что же он сказал?

– Не знаю, – честно сказала Кристи. – Он не сказал им.

– Поэтому они били его?

– Да. И мне кажется, они боялись его.

– И неспроста. Джонни есть за что бояться. Он может терпеть любые побои, но когда он сам дерется, то берегись.

– На этот раз били его. – Кристи перевела дыхание. – Пистолетом по лицу.

– Хаммонд? Это на него не похоже.

– Другой. Ему явно доставляло удовольствие избивать безоружного. Это было заметно. – Кристи отпила еще глоток, пытаясь побороть подступившую к горлу тошноту.

– И что потом? – Голос Кейна звучал сочувственно.

– Похоже, Джонни испугался. Он хотел поговорить с одним из людей Хаттона.

– С кем конкретно?

– С мистером Отри.

– Вызвать Отри – все равно что надеть жернов на шею утопающему, – мрачно сказал Кейн.

– Мне он показался довольно приятным, несмотря на ковбойский камуфляж.

– Отри – фэбээровец в отставке.

– Понятно, человек в твоем положении вряд ли отзовется о нем хорошо.

– «Человек в твоем положении», – мрачно повторил Кейн. – Ты хочешь сказать: сидевший в тюрьме? – Лицо его было напряжено.

Кристи почувствовала себя неловко и, чтобы не встречаться с ним взглядом, сделала еще глоток. Повисла напряженная тишина.

– Послушай, Рыженькая, – неожиданно произнес Кейн.

Она подняла на него глаза.

– Что же ты все-таки на самом деле делала в доме Хаттона?

ГЛАВА 9

Кристи пыталась придумать ответ, а Кейн с любопытством разглядывал ее, словно это было их первое свидание и он все никак не решался поцеловать ее.

Но взгляд его был скорее серьезно-оценивающим, чем игривым. Этот взгляд говорил Кристи: Кейн понимает, что она ему лжет, но не понимает почему.

Кристи закрыла глаза, но через секунду поняла, что этого делать не следовало: от смеси высоты, алкоголя и адреналина она «поплыла». Кристи почувствовала озноб.

– Ты что, все-таки собираешься упасть в обморок? – донесся до нее голос Кейна.

– Н-нет, – ответила она, пытаясь сдержать дрожь. – Я еще никогда не падала в обморок! Ни разу!

Кристи с трудом поднялась на ноги. Кейн бережно поддержал ее. Сейчас он снова был близок к ней, почти так же близок, как тогда в лесу.

– Что с тобой, крошка? – мягко спросил он.

– Я просто замерзла. Т-только и всего.

Ей действительно было холодно. Она чувствовала себя так, будто промерзла до костей.

Кейн вздохнул: все равно не добиться от нее правды!

– Хорошо, Рыженькая. Я уже понял, что моя игра ни к чему не приведет. Попробуем поиграть в твою.

– Как это?

– Если ты действительно замерзла, я знаю, как тебя согреть. Ты пойдешь сама или тебя…

– Сама, – быстро проговорила Кристи.

– А жаль! – Кейн хмыкнул. – Мне так понравилось носить тебя на руках!

Кристи было насторожилась, но улыбка этого странного человека совершенно успокоила ее: она была такой же теплой, как и огонь в камине.

– Не бойся, крошка, – сказал Кейн. – Может быть, я и убийца, и сукин сын, но я джентльмен, когда дело касается порядочных женщин.

– Ты еще забыл добавить, что ты гробокопатель, – улыбнулась Кристи.

Кейн рассмеялся:

– А тебе палец в рот не клади!

– Почему тебя прозвали гробокопателем?

– Потому что если я нахожу что-нибудь интересное в земле, то всегда беру лучшее, а другим оставляю что похуже.

– Как эти минералы? – Кристи посмотрела на переливающиеся светом кристаллы.

– Да. Впрочем, их я взял вполне законно. У меня есть разрешение копаться в старых шахтах, которых много в этих краях.

– А горшки и вазы?

– На это тоже у меня есть разрешение. Копать на частной земле с разрешения владельца вполне законно. Не веришь – спроси у Хаттона.

– Почему у него?

– Лучшие мои находки – со старого ранчо До-нован. Это потом уже Хаттон купил его, обнес забором и стал копать сам.

Кристи вспомнила сокровища Хаттона. Каково же должно быть лучшее – то, что Кейн взял себе!

Кристи и Кейн вышли из дома. Холодный ночной ветер пробирал до костей, и Кристи почувствовала, что совершенно окоченела.

– Это называется согреть?

– Подожди, Рыженькая. Доверься мне хотя бы в этом.

Кейн не настаивал, а терпеливо ждал. Можно, конечно, вернуться в дом – там по крайней мере она могла отогреться у огня – или последовать за Кейном в холодную ночь.

– Хорошо, пошли, – решительно сказала Кристи.

Кейн вздохнул. Чувствовалось, что он доволен.

– Луна светит ярко, – сказал он, – но если хочешь, я возьму фонарик.

Кристи посмотрела на луну, серебрившую горы, седые заснеженные вершины которых величаво вырисовывались на фоне иссиня-черного неба. Легкий ночной ветерок качал верхушки вековых сосен. Весь мир казался сказочным, нереальным.

– Не надо фонарика. Я давно мечтала оказаться вот так, лунной ночью, наедине с природой.

– Устала от городских огней?

– Пожалуй.

Вдруг в кустах послышался шорох.

– Ты не боишься собак? – спросил Кейн.

– Ничуть.

Но уже через минуту Кристи решила, что поспешила с ответом. Большой, косматый зверь, появившийся из леса, был скорее похож на волка, чем на «друга человека».

– Привет, Моки! – сказал Кейн. – Надеюсь, ты сам позаботился об ужине.

Кейн потрепал собаку по холке, и Моки дружелюбно завилял лохматым хвостом, не сводя, впрочем, глаз с Кристи.

– Не бойся, он тебя не тронет, если только ты сама его об этом не попросишь, – улыбнулся Кейн. – Да и то вряд ли. Когда я валялся в больнице, бедняга был совсем один.

– Ты специально отпустил его?

– Лучше быть голодным, но свободным, чем сидеть на цепи. Если Моки посадить на цепь, то он не протянет и месяца.

Голос Кейна сказал больше, чем слова. Он на собственной шкуре познал, что такое несвобода, и как никто научился ее ненавидеть.

Кристи присела на корточки и протянула руку.

– Привет, Моки! – мягко начала она. – Я понимаю: ты настороженно относишься к незнакомцам, но я тебе, кажется, понравилась. Не бойся, я не посажу тебя на цепь. Я бы даже тебя покормила, но у меня ничего с собой нет.

Моки подошел к Кристи, обнюхал ее руки и ткнулся влажным носом в ладонь, словно приглашая его погладить.

Кристи потрепала Моки по спине.

– Ты ведь хорошая собачка, а не злой серый волк?

Моки по-собачьи улыбнулся, обнажив два ряда белых зубов.

Кристи трепала собаку за ухом, гладила лохматую грудь. Ей нравилось прикасаться к мягкому теплому меху, согревающему замерзшие пальцы.

– Пошли, Рыженькая, – напомнил о себе Кейн. – А то, пожалуй, ты окончательно замерзнешь.

– Моки теплый.

– Я тоже теплый. Не хочешь меня погладить?

Кристи улыбнулась и последовала за Кейном. Она шла по тропинке между Моки и Кейном и чувствовала себя в полной безопасности. С такими спутниками она не боялась темноты.

Впереди послышался звук журчащей воды. Они вышли на поляну, где бежал небольшой ручей, переливаясь под лунным светом и тихо напевая свою таинственную песенку. Вода скатывалась с небольшого каменистого откоса и текла дальше по ровной местности.

Кейн подвел Кристи к небольшому пруду среди камней футов двадцать в ширину, находившемуся слева от потока. Казалось, пруд с ручьем составляют одно целое, но, подойдя поближе, Кристи обнаружила, что между ними прорыта небольшая канавка. Вода в пруду была совершенно прозрачной и казалась продолжением лунного света. Со дна поднимались пузырьки.

– Горячий источник? – Кристи не верила в такую удачу.

– Здесь вулканическая порода, поэтому много горячих источников.

Кейн опустился на колени и с видимым удовольствием погладил водную гладь.

– Как я мечтал вернуться сюда, когда валялся в этой чертовой больнице! Здешняя вода способна выгнать все болячки в сто раз лучше любого лекарства.

Он подошел к канавке и положил несколько камней. Поверхность пруда стала совсем гладкой, лишь в центре иногда появлялись ленивые пузырьки.

– В ручье холодная вода, – пояснил Кейн. – Она течет со снежных вершин с высоты в двадцать тысяч футов. А в пруду горячий источник, поэтому, если перекрыть доступ воды из ручья, пруд скоро нагреется.

Кейн начал раздеваться. Он стоял далеко от Кристи, и она видела лишь лунные блики на его коже.

– Кейн… – смутилась Кристи.

– Если стесняешься раздеваться, – догадался он, – то вот тебе вместо купальника. – Он бросил ей свою рубашку.

Кристи автоматически поймала ее. Рубашка еще хранила тепло его тела. Кристи вдруг почувствовала необъяснимое волнение.

– А ты?

– Я стесняюсь не больше, чем стеснялся бы тебя Моки.

– Моки покрыт шерстью.

– Я тоже покрыт шерстью.

Сверкнула белозубая улыбка, и Кейн отвернулся.

– Окликни меня, когда войдешь в воду, – сказал он. – Но поторапливайся. С гор дует холодный ветер.

Кристи посмотрела на спокойную, серебрившуюся под луной гладь, затем на Кейна и вспомнила его слова:

«…Если бы я хотел тебя изнасиловать, я сделал бы это сразу…

…Я джентльмен, когда дело касается порядочных женщин…»

– Кейн!

– Да?

– Ты сказал, что ты джентльмен, когда дело касается порядочных женщин. А ты уверен, что я порядочная женщина?

– Да.

– Но ты же ничего не знаешь обо мне.

– Все равно.

Она глубоко вздохнула:

– Ладно, хорошо. Окликну тебя, когда войду в пруд.

– Осторожно, здесь сразу же становится глубоко. Слева под водой я поставил несколько деревянных скамеек.

Кристи быстро разделась. На минуту она задумалась, снимать ли бюстгальтер и трусики, – и решительно скинула белье. Прозрачная пена черных кружев ничего не скрывает и дразнит еще более, чем нагота.

Кристи накинула рубашку Кейна. Она была ей велика, ниже колен. Застегивая последнюю кнопку, она вдруг обнаружила, что в спешке застегнула кнопки неправильно, но махнула на это рукой и вошла в пруд.

Дно пруда покрывала речная галька, гладкая и приятная для босых ног. Вода была очень теплой, даже, пожалуй, горячей, но уже через минуту Кристи привыкла к этому, и по всему ее телу разлилась приятная истома.

Кристи заметила скамейки, о которых говорил Кейн. Их силуэты, черневшие из-под воды, казались изломанными из-за волн, поднятых Кристи. Она села на ближайшую скамейку и оказалась по шею в воде.

Рубашка Кейна надулась вокруг нее, как плащ-палатка. От теплых волн, ласкавших тело, Кристи почувствовала себя невесомой.

– М-м-м! – блаженно простонала она. – Фантастика!

– Это ты меня окликаешь, Рыженькая? – донесся из темноты голос Кейна.

– Это я от удовольствия.

– Лучше б ты меня окликнула.

– Ке-е-ейн!

Смех его эхом отозвался в ночной тишине.

– Не снимай свою рубашку, Рыженькая. Я иду.

– Это твоя рубашка, забыл?

Все еще улыбаясь, Кейн сел на камень и начал расшнуровывать ботинки. Кристи разглядывала его с любопытством, к которому примешивалось легкое волнение. Мускулистые плечи, блестевшие под луной, говорили о силе и ловкости. Он действительно был «покрыт шерстью» – по крайней мере на груди. Кейн встал и стал расстегивать джинсы – так же спокойно, как только что расшнуровывал ботинки. Кристи не отвела взгляда. Он заметил это, но, похоже, нисколько не смутился. Быстрым движением он стянул с себя джинсы вместе с трусами.

Кристи отвернулась.

– Ты что, работал стриптизером? – хмыкнула она.

– Можно сказать, что да. Я ведь семь недель провалялся в больнице.

По металлическому звуку – пряжка звякнула о камень – Кристи поняла, что он швырнул джинсы на берег.

– Катетеры, судна и все такое, – продолжал он. – Меня сотни раз обмывали разные сестры. В конце концов все приличия – всего лишь условности.

Кристи, опустив глаза, смотрела на воду. Послышался всплеск – Кейн, должно быть, вошел в пруд. Возгласы удовольствия, и снова всплеск. Наконец Кейн уселся на соседнюю с ней скамейку.

– Ну все, Рыженькая, можешь смотреть. Я сижу к тебе спиной.

Смех в голосе Кейна задел ее.

– Я не ханжа, – сказала она.

– Кто сказал, что ты ханжа?

– Ты.

– Я этого не говорил. Просто приятно увидеть женщину, которая еще не разучилась стесняться.

– Ты выбирал не тех женщин.

– Скорее наоборот, не те женщины выбирали меня. С тех пор как здесь объявился Хаттон, его шлюхи стали прохода не давать здешним мужикам. Особенно Джо-Джо. Она обожает клеиться к ковбоям, индейцам и таким опасным субъектам, как я.

В голосе Кейна снова послышалось презрение, и горячий пруд на минуту показался Кристи ледяным. Она повернулась к нему, готовая сказать какую-нибудь резкость, но словно споткнулась: на его спине между позвоночником и правой лопаткой виднелся еще свежий шрам.

Кейн пересел на соседнюю скамью. Она была пониже, и шрам скрылся под водой.

Он вдруг застонал, словно от боли.

– Что с тобой? – испуганно спросила Кристи.

– Ничего. Я чувствую себя отлично, даже лучше, чем можно было ожидать.

– Ты чувствуешь себя так, как должен себя чувствовать.

– Да ты не только журналистка, ты еще и философ!

Он нырнул под воду и оставался там так долго, что Кристи уже начала было беспокоиться. Наконец он показался, яростно отфыркиваясь, словно морж.

Кейн выгнул спину, словно желая размять мускулы, не совсем еше окрепшие после болезни.

– Ты не должен был нести меня на руках.

Кейн повернулся к ней:

– Ты весишь гораздо легче, чем та железяка, что я таскал на себе, чтобы исправить правый бок. К тому же тебя носить гораздо приятнее, чем ее.

Голос звучал ласково-насмешливо, а в его белозубой улыбке было что-то агрессивно-привлекательное.

Кристи закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на приятной теплоте пруда.

Кейн снова нырнул и снова появился, весело фыркая.

– Кейн, – позвала она.

Он издал нечленораздельный звук, означавший, что он ее слушает.

– Шериф Деннер сказал, что ты не должен снова появляться в горах. Почему?

Кейн ничего не ответил. Кристи понимала, что настаивать не следует, но любопытство все-таки взяло верх. И это не было праздным журналистским любопытством.

– Кейн?

– Тот, кто стрелял в меня, привык к охоте на оленей, – произнес он спокойно.

– Не понимаю.

– Он использовал пулю со специальным наконечником. Я потерял часть правого легкого. Оно было разрушено.

Кристи пожалела, что спросила.

– Врач сказал, есть опасность, что процесс не остановился. Он убеждал меня посидеть дома годик-другой.

– Почему же ты вернулся?

– Я хотел посмотреть на эти места прежде, чем выпадет снег.

– Но…

– По крайней мере, – перебил ее Кейн, – до сих пор у меня не было проблем.

– Когда мы бежали от охраны Хаттона, ты тяжело дышал.

– Ты тоже.

– Мне не приходилось бывать на такой высоте с тех пор, как я уехала из родного города.

– Значит, ты девушка с запада?

– Почему ты так решил?

– На востоке не бывает таких высоких гор.

Кристи призналась:

– Да, я родилась в гористой местности.

– В Вайоминге?

– Да.

– Значит, ты все-таки не городская барышня. Слава Богу.

Удовлетворение, с которым он это сказал, не понравилось Кристи.

– Я родилась в Вайоминге, но выбрала Манхэттен. Так что я, можно сказать, на все сто процентов городская.

– Ерунда.

– Нет, не ерунда.

Кейн рассмеялся.

– Тебя, наверно, в Нью-Йорке ждет твой парень? – неожиданно спросил он через минуту.

Кристи замялась, и Кейн решил, что это утвердительный ответ.

– Городской? – продолжал расспрашивать он.

– Даже, пожалуй, слишком. Банкир международного класса. Манхэттен, Лондон, Токио, Лос-Анджелес, Бонн…

– Похоже, он большие времени проводит в самолетах, чем с тобой.

– В общем-то да.

– Современная связь, – подытожил Кейн.

– Пожалуй.

Кристи зевнула. Тепло действовало на нее усыпляюще.

Кейн снова нырнул. Потом они с Кристи еще какое-то время посидели молча, наслаждаясь горячей водой.

Кристи чувствовала, что из нее действительно выходят все «болячки», даже те, о которых она не подозревала. Горячий источник был лучше любой сауны: отсутствовал запах хлорки – в саунах воду обычно хлорируют для дезинфекции.

Кристи легла на скамейку, прислушиваясь к мирному журчанию ручья и редким ночным звукам. Высоко над ней темное, словно из черного дерева, небо было сплошь усыпано огромными бриллиантами звезд. Шелестели, словно делясь с ветром какими-то древними тайнами, верхушки вековых елей.

Никогда она еще не чувствовала себя так хорошо. Никогда. Джо-Джо, Питер Хаттон, весь мир с его проблемами и суетой казался далеким, за тысячу миль от нее…

А Кейн был рядом, очень близко. И как ни странно, это вовсе не беспокоило Кристи. Его воинственность, как у Моки, была лишь маской.

Вряд ли человек, одержимый столь страстной любовью к искусству, может быть по-настоящему агрессивен. Кристи вспомнила, как он говорил о «Разбойниках прерий». Чувствовалось неподдельное восхищение прекрасным. Как странно, но в ту минуту он напомнил ей Ховарда Кесслера, ее учителя, понимавшего лучше кого бы то ни было связь между внутренним миром человека и вещами, которые его окружают.

Вот и Кейн до удивления тонко чувствовал эту связь. Произведение искусства – это выражение сокровенных движений души его создателя. В этом и есть главная ценность искусства, и ее нельзя измерить в долларах.

«Все очень просто, Кристи. Произведения искусства – не что иное, как резервуары человеческих эмоций и памяти. В конце концов, что такое стоимость картины или книги, выраженная в деньгах? Она способна поразить лишь человека, у которого полностью отсутствует воображение. Людям с деньгами и без воображения ничего не остается, как следовать моде. Люди же без денег, но с воображением – сами себе законодатели моды».

Слова Ховарда звучали в ушах Кристи так отчетливо, словно он был рядом. Да, они были похожи, Кейн и Ховард, такие разные на первый взгляд. Взять хотя бы Джо-Джо. И того, и другого красота Джо оставила равнодушными.

По крайней мере Кейн так говорил.

Высоко в ночном небе двигался огонек. «Самолет», – лениво подумала Кристи и вдруг вспомнила о Нике. Вся его жизнь проходит в самолете. Ведь что такое Ник? Типичный деловой человек, деловой до мозга костей. Никогда не выказывает ни страсти, ни радости, ни огорчения, ни боли, ни страха – ничего. Главное в его жизни – лист доходов и расходов в конце каждого месяца.

Лишь теперь, среди бескрайних просторов Запада, в стране своего детства, Кристи поняла, как на самом деле чужд ей Ник. Ее связь с Ником лишь случайная встреча со случайным мужчиной. Просто ошибка.

От тепла, разлившегося по телу, от созерцания звездного неба мысли Кристи начали путаться, и постепенно не осталось ни одной – только чувство полного расслабления.

– Расслабляешься? – лениво спросил ее Кейн.

– Ага, – зевнула она. – Уже расслабилась. Полностью.

Снова молчание.

– Так что же ты все-таки делала в доме Хаттона?

Голос Кейна был таким будничным, что в первый момент Кристи даже не поняла вопроса. Затем она почувствовала неприятный укол, как будто он ее обманул.

– Значит, вот зачем ты меня расслаблял? Чтобы пытать по второму кругу?!

– Послушай, Рыженькая…

– Меня зовут Кристи, – перебила она его жестко, – И какого черта тебе нужно знать, что я там делала?

– А вдруг ты знаешь что-нибудь, что поможет мне выяснить связь между Тайными Сестрами, Джонни Десять Шляп и той сукой, что пыталась меня убить.

Кристи не поверила своим ушам.

– Что? – резко переспросила она.

– Что слышала.

– Ты имеешь в виду Джо?

– Ее, родную.

– Нет! Никогда! Она не могла!

– Да? Ты так хорошо ее знаешь?

Ей нечего было ответить ему. Она просто смотрела на этого сильного и очень умного хищника, которому удалось так легко сбить ее с толку. Глаза Кейна были холодны, и от его взгляда Кристи стало не по себе.

– Шериф Деннер считает, что это несчастный случай, – произнесла она, словно оправдываясь.

– Твой шериф Деннер – дерьмо.

– А остальные жители города? – продолжала настаивать Кристи. – Что думают они?

– Они тоже думают, что я попал под пулю случайно.

– Ты считаешь, что тут замешана Джо?

– Да.

– Почему?! Зачем ей это нужно?! Это невозможно! – возмутилась она.

Кейн молча посмотрел на нее.

– Об этом я хотел спросить у Джонни, – ответил он, помолчав.

– Джонни? А он-то здесь при чем?

– Я уверен, что это он нажимал на курок.

– А ему-то Зачем понадобилось убивать тебя?

– Именно этот вопрос я собираюсь задать ему, как только он попадется мне в руки.

– Тогда спроси у самой Джо, если ты так уверен, что она здесь замешана.

– У этой суки? Да если б она тонула, я не стал бы ее спасать. И она это знает. Поэтому она так перетрусила, когда узнала, что я вернулся сюда.

Кристи чувствовала, что она должна что-то ответить человеку, который так патологически ненавидит ее сестру, но не могла найти слов. Ей стало страшно.

«Неудивительно, что Джо-Джо боится Кейна, – думала она. – И неудивительно, что она где-то прячется. Он обвиняет ее в убийстве».

Кристи ни на секунду не поверила, что ее сестра могла быть замешана в убийстве. Джо-Джо всегда была эгоистичной и взбалмошной, но на убийство она все-таки не способна.

«Мне обязательно нужно доказать Кейну, что он не прав. Но как? Пожалуй, придется рассказать ему все как есть.

Кроме того, что я – сестра Джо-Джо.

Стоит мне сказать об этом Кейну, и он уже никогда не поверит ни единому моему слову.

С другой стороны, если Хаммонд меня узнал, когда я прыгала с балкона, то теперь мне нужен человек, который не выдаст меня даже под ударами пистолетом по лицу.

Такой, как Кейн.

Черт побери, ну и запутанный же получился клубок!»

– Кокопелли, – неожиданно сказала Кристи.

– Что?

– В композициях Хаттона часто используется мотив Кокопелли.

Кейн молча слушал.

– Джонни сказал охранникам, что хочет поговорить с Отри о сестрах Кокопелли.

Кейн сидел так тихо, что казалось, перестал даже дышать. Затем он издал звук, похожий одновременно на смех и на ругательство.

– Сукин сын. Я был прав.

– Насчет чего? – Кристи вдруг испугалась, что может повредить Джо-Джо.

Ответа не было.

– В чем ты был прав? – настойчиво повторила она.

В ответ Кейн лишь рассмеялся.

– Понимаю, – срывающимся голосом сказала Кристи. – Ты, как я поняла, против новомодных отношений между мужчиной и женщиной. Значит, ты за старомодные – когда мужчина берет от женщины все и не считает себя обязанным в свою очередь тоже ей что-то дать.

Она решительно вышла из пруда.

– Послушай, Рыженькая… – начал было Кейн.

– Спасибо за урок, – резко оборвала его Кристи. – Ты напомнил мне, что западные мужчины – главная причина, почему все западные женщины мечтают уехать отсюда.

ГЛАВА 10

Рассвет, серый из-за туч, все-таки проник во все четыре окна.

Кристи проснулась, почувствовав какое-то шевеление рядом с ней на кровати. Она медленно приходила в себя. Что-то мягкое прикоснулось к ноге, а затем легонько толкнуло в бок.

– Ах ты сукин сын! – послышался голос Кейна. – Что ж, наслаждайся, лови момент!

Голос звучал гораздо мягче, чем слова.

Тот, кто лежал рядом с ней, зашевелился, и Кристи краем глаза увидела косматую голову Моки. Услышав слова Кейна, Моки спрыгнул с кровати и побежал к двери.

– Проснулась, Рыженькая? – ласково спросил Кейн, включая свет.

Он стоял в дверях с охапкой какой-то одежды в одной руке и чашкой кофе в другой.

– Убирайся к черту, – буркнула Кристи.

– Все еще сердишься, что я вчера не отвез тебя в гостиницу?

Кристи посмотрела на него взглядом, от которого вчерашний горячий источник покрылся бы льдом.

– Может быть, все-таки заключим если не мир, так хотя бы перемирие? – засмеялся Кейн.

– Убирайся к черту.

– Тогда, может быть, чашечку кофе?

Кристи посмотрела на дымящийся кофе. Судя по восхитительному запаху, кофе сварен так, как варила ее бабушка, – крепкий, густой, горячий. Такой и мертвого на ноги поднимет.

«Как бы заполучить кофе и при этом проигнорировать Кейна?» – билась над задачей Кристи. По глазам Кейна было видно, что он прекрасно понимает ее душевные терзания.

– Давай кофе, – наконец не очень-то любезно сказала она.

– Прошу.

– Извини, я, может быть, не знаю всех правил этикета: должна ли дама благодарить своего похитителя?

– Не понимаю, почему ты дуешься на меня. Не отвез тебя в гостиницу? Извини, я не мог садиться за руль после бренди да еще после того, как размягчил себе мозги в горячем источнике.

– Но хоть сегодня я обрету свободу?

– Может быть, ты хочешь, чтобы я позвонил самому Деннеру и сказал, что у тебя есть что рассказать о Джонни Десять Шляп, о доме Хаттона и о Кокопелли?

– Ты этого не сделаешь!

– Не могу поручиться, Рыженькая. Меня пытались пристрелить, и я этого так не оставлю. Я должен выяснить, кому это понадобилось.

Кристи закрыла глаза.

– Я не отвезу тебя в гостиницу, пока ты не скажешь, что ты делала в доме Хаттона.

Кейн пристально смотрел на нее.

– Что на завтрак? – спросила Кристи сквозь зубы.

– Овсянка. Вот, надень. – Он потянул ей одежду, которую держал в руках. – Твои городские шмотки не очень-то годятся для того, чтобы лазить в них по горам.

Кристи взяла белые джинсы, белую с голубым ветровку, мохнатый белый свитер и светло-голубую блузку.

Это были, несомненно, вещи Джо-Джо.

– Откуда они у тебя?

Кейн усмехнулся:

– Джо-Джо когда-то давно приезжала сюда снимать рекламный ролик. А когда уезжала, то так торопилась, что ей некогда было захватить свои вещи.

Вещи были явно из весенней коллекции Хаттона.

– Не бойся, я их продезинфицировал, – иронично сказал Кейн.

Кристи вздохнула. С тех пор как Джо-Джо оставила свои вещи в хижине Кейна, прошло много времени: после первого мая она ни за что бы не надела вещи из весенней коллекции.

– Они мне не подойдут.

– Судя по тому, что я видел вчера, – напротив, они будут сидеть отлично.

Кристи так резко повернулась к Кейну, что ее рыжие волосы взметнулись как огонь.

– Что?!

– Когда ты выходила из воды, мокрая рубашка облепило тело. Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя очень красивые ноги? И славная попочка.

Кристи задохнулась от возмущения:

– Я не верю!

– Да и, честно говоря, после таких картин я никак не мог заснуть. Ты уверена, что ты порядочная женщина?

– Ты… ты… ты снова пытаешься вывести меня из себя!

Сверкнула белозубая улыбка.

– Почему бы и нет, после того как ты лишила меня сна. Завтрак через пять минут. Поторапливайся, а то я скормлю твою овсянку этому сукину сыну, который сегодня спал там, где хотел бы спать я.

Кейн удалился, унеся с собой кофе.

Через пять минут Кристи была на кухне. К ее удивлению, одежда Джо-Джо действительно пришлась ей впору. Разве что джинсы оказались коротки на пару дюймов.

– Туфли и носки рядом со стулом. – Кейн следил за кастрюлей на плите, в которой что-то кипело. – Померяй, будут ли они впору. Сегодня мы пойдем в горы.

– Куда именно?

– Навестим Кокопелли и его сестер.

Кристи кинула взгляд на туристские ботинки и белые носки. Она не сомневалась, что они придутся ей впору: они с Джо-Джо делились обувью еще с восьмого класса. Точнее, Джо-Джо регулярно опустошала ее гардероб.

– Пленникам позволяется пользоваться телефоном? – спросила она подчеркнуто вежливо.

– При условии, что они перестанут все время называть себя пленниками.

Кристи стиснула зубы.

– Так я могу позвонить?

– Конечно.

Кристи набрала номер гостиницы.

– Говорит Кристи Маккенна из восьмого номера. Мне никто ничего не передавал?

– Звонил мистер Хаттон, оставил для вас сообщение.

– Что именно?

– «Извини, что не смог быть с тобой. Как тебе понравилось шоу? Или, может быть, ты не смотрела его, так как была слишком занята осмотром Ксанаду?» Подпись: «Питер».

Кристи похолодела. «Неужели Хаммонд все-таки видел меня? – лихорадочно думала она. – Или это просто вежливый намек на то, что я могу пока воздержаться от оценки новой коллекции Хаттона?»

– Спасибо. Кто-нибудь еще звонил?

– Да, еще несколько сообщений.

– Прочтите их все, пожалуйста.

– «Библиотекарь говорит, что больше никаких материалов о Хаттоне или о Ксанаду он не нашел. Позвони мне, как увидишь коллекцию». Подпись: «Мира». Есть еще одно, без подписи.

– Прочитайте и его, – с нетерпением сказала Кристи.

– «Думаю о тебе. А ты думаешь обо мне?»

«Черт возьми, Джо-Джо, – вздрогнула Кристи, – ты же отлично знаешь, что я все время думаю только о тебе!»

– Это все?

– Все.

– Меня никто не искал?

– Нет, мэм. Но день еще только начинается.

– Спасибо.

Кристи повесила трубку.

– Если шериф Деннер и ищет меня, то он об этом молчит, – сказала она.

– Полицейские обычно так и делают.

– Преклоняюсь перед твоими юридическими познаниями.

– Преклоняться будешь потом, Рыженькая. Нам надо поторопиться.

С этими словами Кейн снял кастрюлю с плиты и разлил овсянку в две тарелки.

– Ни бифштекса, ни яичницы, ни картошки, ни оладий, ни тостов? – поморщилась Кристи. – Черт побери, куда катится Запад?

– На такой высоте кровь понадобится тебе для того, чтобы питать кислородом мозг, а не для того, чтобы переваривать полный желудок пищи. Потом сама же меня поблагодаришь.

– Посмотрим.

Кейн поставил перед ней чашку кофе и сел за стол напротив.

Они ели молча. Кристи чувствовала, что трудно сердиться на человека, который сидит перед тобой и мирно ест овсянку. Наконец, покончив со второй тарелкой каши, Кейн встал и быстрыми, привычными движениями стал убирать со стола.

– Нет. Ты готовил, так что убирать буду я, – попросила Кристи, словно ребенок, для которого мытье посуды – интересная игра.

Кейн удивленно вскинул бровь, но лишь сказал:

– Ну что ж, тогда я соберу вещи и заведу машину.

– И долго нам придется лазить по горам?

– Столько, сколько понадобится. Может быть, весь день.

Кристи хотела возразить, что ждет звонка от Джо-Джо, но вспомнила о ее ехидной записке.

«Ну что ж, пусть теперь она поищет меня, побеспокоится. В конце концов не все же мне».

Кристи уже вытирала тарелки, когда услышала, как во дворе затарахтела машина.

Утро было тихим и прохладным. В воздухе чувствовалось приближение зимы. Блузка, свитер и ветровка почти не согревали. От дыхания поднимался пар.

Моки побежал за ней, направляясь к машине, фырчащей, словно огромный зверь. Перед дверью кабины он сел, выжидающе глядя на Кейна.

– Сейчас, парень, – сказал тот, потом открыл дверь, и Моки прыгнул внутрь.

– Тебе тепло? – Кейн глядел на Кристи.

– Более или менее.

– Если замерзнешь, то в углу есть еще байковая рубашка, можешь надеть ее как куртку. – Он слегка улыбнулся. – Если она тебе велика, мы можем постирать ее, чтобы она села.

– Обещания, обещания…

Он рассмеялся:

– Рад видеть, что к тебе снова вернулось хорошее настроение.

Кейн положил рядом с собакой туго набитый кожаный рюкзак и захлопнул дверцу. На нем были легкий вязаный жилет, байковая рубашка и уже знакомые джинсы и ботинки. Ковбойскую шляпу сменила черная вязаная шапка. Такую же шапку он протянул Кристи.

– В горах обычно бывает ветрено. Если будешь держать голову в тепле…

– …то и все тело будет в тепле, – закончила она за него. – Лучше сразу потеплее одеться, чем потом согреваться. Я угадала?

– А твоя мама воспитала неглупую дочку.

– Моя мама моим воспитанием не занималась. Впрочем, спасибо за шапку. В детстве я вечно простуживала уши.

Машина тронулась. Рассвет лишь слегка позолотил вершины гор Сан-Хуан. На востоке небо бледнело, и звезды начинали гаснуть.

Дорога была пустынна. Кейн настроил приемник на местное радио, которое передавало шестичасовой блок новостей. Цены на скот, ремонт дороги, драка в баре, уровень снега в горах.

– Никаких тел, найденных в овраге у дороги, – вздохнул Кейн. – Никаких странных исчезновений. Никаких воров, пойманных в доме Хаттона. Как, впрочем, и непойманных.

Кристи искоса посмотрела на него.

– Одно из двух: или Джонни удалось уйти, или труп еще не обнаружили, – сделал вывод Кейн.

– Погоди, день еще только начинается, – вспомнила Кристи слова гостиничного служащего.

Прогноз погоды был серьезнее новостей. Резкие северные ветры, в горах возможно движение снежных масс.

Кейн выключил радио, когда оно стало вещать о ценах на продукты.

– Мы высоко заберемся? – спросила Кристи.

– То, что мы ищем, никогда не встречается выше, чем на высоте в восемьдесят тысяч футов.

– А что мы ищем?

– Скорее всего разрушенный дом и могилу.

– Отлично! С тобой не соскучишься.

Машина шла на большой скорости. Сквозь щели в кабину проникал холод.

Кристи плотнее закуталась в ветровку. Вдруг в ее ухо ткнулся холодный нос. От неожиданности она даже подскочила.

– Это всего лишь Моки соскучился по ласке, – засмеялся Кейн.

Пробравшись вперед с заднего сиденья, Моки примостился между Кристи и Кейном. Кристи потрепала лохматую шею собаки.

– Что значит «Моки»? – спросила она.

– Так здешнее население называло анасазей задолго до того, как здесь появились столичные профессора.

Пыльная дорога сменилась широким шоссе. Кристи кинула быстрый взгляд на Кейна.

– Это не то шоссе, по которому мы ехали вчера?

– Ты догадлива.

– Почему ты решил, что я догадалась? Может быть, я узнала дорогу.

– Как правило, городские люди плохо ориентируются дам, где нет указателей на каждом шагу.

Проехав миль пять, Кейн свернул с шоссе на неасфальтированную дорогу, ведущую на белое песчаное плато. По обеим сторонам дороги тянулись заросли кустарников.

– А где мы сейчас едем, узнаешь? – Кейн, похоже, экзаменовал ее.

– Мы приближаемся к южной границе ранчо Хаттона.

– Черт побери! Хоть ты и стала городской, но прекрасно ориентируешься.

– Я неплохо изучила Ксанаду, – призналась Кристи.

– Отлично. Скажешь мне, если мы нарушим границу ранчо. На этот раз я не собираюсь вторгаться в его владения. Хватит с нас вчерашнего.

– Я думала, он обнес свои земли забором.

– Он пытался это сделать, – сухо проговорил Кейн. – Но с южной стороны, где плато изрезано множеством ущелий, это не так-то просто.

– Каким же образом прежний владелец ранчо…

– Донован, – подсказал Кейн.

– …следил за тем, чтобы его коровы не заблудились?

– Об этом заботились Господь Бог и красные скалистые утесы. Впрочем, коровы чаще всего держались в загоне.

Давно уже Кристи не приходилось ехать по земле, которая была бы измерена до последнего дюйма.

– Где твоя геологическая карта? – спросила она.

– В кармане джинсов. Хочешь ее достать?

Она покосилась на него.

– А кому принадлежит земля, по которой мы сейчас едем? – спросила Кристи.

– Нам.

– В общем-то ты прав, – согласилась она.

– Бюро по владению землей милостиво позволило нам по ней беспрепятственно ходить и ездить, – насмешливо сказал Кейн. – Не правда ли, очень любезно с их стороны?

Кристи рассмеялась.

– Так что скажешь мне, если мы невзначай заедем во владения Хаттона.

Это было не так легко, как казалось на первый взгляд. Через милю дорога, по которой они ехали, разветвлялась на множество тропинок, петлявших по сильно заросшему пастбищу.

Кейн сбавил скорость.

– Ты умеешь водить тяжелую машину? – спросил он. – На случай, если со мной что-нибудь случится.

– Я водила трактор, когда мне не было еще и шестнадцати. Честно говоря, это единственная вещь на Западе, по которой я скучаю. У тебя, случайно, нет трактора?

Кейн улыбнулся.

– Свобода на четырех колесах, – сказал он, – это то, чего городские люди, как правило, не понимают. Я же никогда не мог понять, как два миллиона людей каждый день могут спускаться в метро по заплеванным ступенькам и доверять свою жизнь машинистам-пуэрториканцам.

– А ты, значит, настоящий белый человек? Вот уж никогда бы не подумала, что ты расист!

– Мать моей матери родилась в Чихуахуа. Мать моего отца из племени сиу. Двое из моих прадедов были шотландцами. Остальные – мулаты или метисы.

Кристи удивленно посмотрела на него.

– Я ничего не имею против какого-либо народа. Я только против образа жизни, который выбирают некоторые. Городская жизнь меня бесит.

В его тоне было что-то, что задело Кристи.

– Я полагаю, именно в городе ты… – она запнулась, подбирая слова, – именно в городе у тебя были сложности?

На лице Кейна появилась немного хищная и даже чем-то похожая на оскал Моки улыбка.

– Да, именно в городе я убил человека, – прямо сказал он. – Совсем еще мальчишку…

– Почему ты его убил?

– Почему, почему… Просто так – захотел и убил.

– Не верю, – твердо сказала Кристи. – Ты не тот человек, чтобы убить просто так.

– Что ж, спасибо.

Кейн ослабил руки на руле и вздохнул.

– Я тоже был еще совсем мальчишкой, – усмехнулся он. – Робу было двадцать, мне – девятнадцать. Это случилось в пивном баре в Окленда.

Кристи слушала затаив дыхание.

– Мы оба были студентами, – спокойно продолжал Кейн. – Судья назвал это «непреднамеренным убийством в драке».

– Почему же тебя тогда посадили?

– По калифорнийским законам непреднамеренное убийство в драке приравнивается к преднамеренному.

Наступило молчание. Кристи напряженно думала, как бы покорректнее задать следующий вопрос. Наконец она просто спросила:

– Ты был долго в тюрьме?

– Два года, два месяца и шесть с половиной дней.

Кристи попыталась представить Кейна в камере. Это было трудно – он казался таким свободным, – Вторую половину срока я отбывал в лагере, называемом Сьюзанвилль, на границе штата Орегон.

– Ну что ж, по крайней мере… – Голос Кристи сорвался.

– По крайней мере я не был заперт все время? – понял ее мысль Кейн. – Да, лучше хоть какая-то свобода, чем вообще никакой.

Кристи пожалела, что вообще затронула эту тему.

Каньон сузился в узкое ущелье, а затем вдруг неожиданно взору открылась долина шириной в милю. По обеим сторонам теснились песчаные скалы цвета ржавчины, достигающие в высоту по крайней мере пятисот футов, изрезанные причудливыми трещинами.

Кристи с восхищением смотрела вокруг. Местность напоминала ей Кейна – такая же непредсказуемая и по-особому красивая – грубоватой, суровой красотой.

– Ну как, Рыженькая, мы не заехали еще на ранчо Хаттона?

Кристи пригляделась к петлявшим изгибам дороги.

– Без компаса и без карты, – призналась она, – я не определю, чьи это земли.

– Пожалуй, ты права, здесь даже с картой это было бы сложно. Господь Бог не потрудился нарисовать на этой земле никаких границ.

– Поэтому ты любишь эти места.

– Здесь Человек может быть настолько свободен, настолько вообще может быть свободен человек в этом мире, – философски изрек Кейн.

– Смотри! – воскликнула Кристи, указывая налево.

Стадо оленей кинулось врассыпную, напуганное шумом машины. Самый большой из них – очевидно, вожак, – украшенный великолепными ветвистыми рогами, составившими бы гордость коллекции любого охотника, встал на небольшом пригорке и вызывающе затрубил.

– Через месяц он уже не будет себя чувствовать столь самоуверенно, – предрек Кейн.

– Почему?

– Начнется охотничий сезон.

– Ах да! Кровавый спорт. Добро пожаловать на Дикий Запад!

– Ты думаешь, что бык, которого ты ела на вечеринке у Хаттона, пошел на бойню добровольно? Кристи вздохнула:

– Резонно. Но должна признаться, мясо мне понравилось.

Кейн рассмеялся:

– Разумеется, ты не думаешь об этом. Ты же покупаешь мясо в супермаркетах, где оно расфасовано в красивые пакеты. Жизнь в городе отрывает тебя от первореальностей.

– В общем-то да, – признала она. – С другой стороны, я не думаю, что ты сможешь, возвращаясь домой ночью по пустынным улицам, пройти мимо какого-нибудь психа или просто пьяного с тем спокойствием, которое выработала в себе я.

– Неужели жизнь в городе того стоит?

– Ну, я лично предпочла бы жить в городе, чем там, где прошло мое детство.

– Я не знал, что жизнь на ферме так плоха.

– Ты не был девушкой из бедной семьи, которой Бог дал ум вместо красоты, – срывающимся голосом ответила Кристи. – Ты не жил среди мужчин, которые смотрят на тебя как на скот. Для них ты такое же животное, как лошадь или корова.

– На красивых девушек всегда так смотрят.

– Я не была красивой, – сухо сказала Кристи. – Красота досталась моей сестре. Мне же достался ум.

Уверенность в ее голосе показалась Кейну занятной. Он покосился на нее. По выражению ее лица он понял, что она не напрашивается на комплименты, а действительно считает себя некрасивой.

– Твоя сестра, должно быть, потрясающе красива, – сказал он через минуту.

– Да. А у тебя есть сестры, братья, родители?

– Есть. Родители – в Сан-Франциско. Одна сестра – в Лондоне, замужем за дипломатом. Другая – в Сиэтле, держит кофейный магазин. Брат – в Бостоне, юрист. Я навещаю их всех, когда езжу за книгами в большие города.

– А когда это обычно бывает?

– Зимой. Когда слишком холодно, чтобы делать что-нибудь еще. Но что же случилось с твоей сестрой?

– С сестрой? – эхом откликнулась Кристи.

Плохо скрываемое волнение в ее голосе удивило Кейна.

– У вас с ней не очень хорошие отношения? – спросил он.

– Как сказать… С одной стороны, мы действительно не очень близки, но с другой…

Кейн выжидающе посмотрел на нее.

– Наши родители умерли, когда мне было восемь лет, – сказала Кристи. – Впрочем, я, честно говоря, даже этого не заметила. Отец все время сидел в тюрьме, так что я его почти не знала.

– Вот почему ты не убежала от меня, когда узнала, что я был в тюрьме.

– Отец пил по-черному, да и мать от него не отставала. В общем, они вели веселую жизнь, пока не врезались на своей машине в поезд, который шел со скоростью восемьдесят миль в час.

– С кем же ты росла? – мягко спросил Кейн.

– С бабушкой. Маминой мамой. Она умерла в тот год, когда я уехала из дома.

– А что стало с твоей сестрой?

– Сестра пошла в маму. Такая же взбалмошная. Но…

– Что «но»?

– Но она – единственный родной человек, который у меня остался; – сказала Кристи волнуясь. – Она – единственное, что связывает меня с прошлым. Бывали минуты, когда я готова была ее убить – она все никак не могла по-настоящему повзрослеть, – но… на самом деле я люблю ее.

Кейн усмехнулся:

– Как и у меня с моим братом. Мы постоянно цапаемся, но я все надеюсь, что, если что, он встанет за меня горой. – Да, – вздохнула Кристи. – Каждый раз надеешься, что теперь-то наступит мир, а все ссоры останутся в прошлом.

Кристи не замечала боли, звучавшей в ее голосе, не замечала, что Кейн пристально смотрит на нее. Она снова была погружена в свою детскую мечту обрести человека, который, если что, встал бы за нее горой.

– На этот раз, – сказала она, сжав зубы, – на этот раз все будет по-другому.

ГЛАВА 11

– Что ты знаешь об анасазях?

Очнувшись от своих мыслей, Кристи поняла, что Кейн задает этот вопрос уже второй раз. Она тряхнула головой, словно прогоняя воспоминания прошлого.

– Я знаю, что местные жители называют их «моки».

Кейн улыбнулся.

– Питер вчера прочитал мне целую лекцию, – добавила Кристи. – Новые теории об империи ана-сазей в бассейне Сан-Хуан.

– Все, что знает твой Хаттон об анасазях, можно уместить в трех строках.

– Это говорит гробокопатель, – поддела она Кейна.

– У гробокопателя диплом археолога.

Кристи изумленно молчала. Наконец она нашлась:

– Может, мне стоит называть тебя «профессор»?

– Если ты меня так назовешь, я не откликнусь. Я учился не для того, чтобы окружающие ежеминутно выражали мне свое почтение.

Кристи разглядывала Кейна так, словно он был новым, невиданным ею доселе фасоном одежды.

– Ты смотришь на меня так, как Моки обычно смотрит на кролика, – усмехнулся он.

– Вовсе я не смотрю.

– Нет, смотришь, но запомни: диплом не делает свиную кожу шелком.

– Может быть, и нет, но ковбой с университетским дипломом – это, во всяком случае, необычно. Впрочем, ты никакой не ковбой. Ты вполне цивилизован и не пытайся скрыть это дешевым ковбойским маскарадом. В тебе смешалось несколько культур, – продолжала она. – А это всегда интересно.

Кейн яростно крутанул руль, объезжая яму на дороге.

– Подтверждение тому – вся история человечества, – сказал он. – Тезис – антитезис – синтез…

– А ты, оказывается, кроме своих горшков, еще и философию изучал?

– Еще раз повторяю: зимой все равно делать нечего.

– Так кто же ты – археолог, философ, что еще?

– Угадай.

Кристи улыбнулась:

– Итак, профессор, чем же, согласно вашим исследованиям, занимались анасази в долгие зимние вечера?

– Ну, например, я нашел несколько маленьких отполированных костей, которые, очевидно, служили фишками в какой-то игре.

– Но никаких следов письменности?

Кейн покачал головой.

– Скорее всего у них была богатая устная традиция, – сказал он, с минуту помолчав. – Похожая на верования индейцев пуэбло, сохранившиеся до наших дней. Тайные знания.

– Целители?

– Целительницы.

Кристи мечтательно улыбнулась.

– Матриархат, – с наслаждением сказала она. – А эти анасази были не дураки.

– Не уверен насчет матриархата. Скорее, в их представлении мир был поделен поровну: одной его половиной управляли женщины, другой – мужчины.

– Тоже неплохо. А у пуэбло встречается нечто подобное?

– У пуэбло до сих пор каждый пол выполняет свою часть работы, чтобы жизнь клана и всего мира продолжалась.

– Инь и ян, – сказала Кристи. – Самый изящный символ из всех придуманных человечеством». Но поскольку его придумали китайцы, женщинам в нем все-таки досталась подчиненная роль.

Кейн рассмеялся.

– Этот символ так понимают только на Западе, – возразил он. – На самом же деле он означает: «мужское в сердцевине всего женского, женское в сердцевине всего мужского».

Кристи снова удивленно посмотрела на него.

– Да, анасази были мудры, – продолжал Кейн. – Их империя простиралась по всему бассейну Сан-Хуан. Мы едем сейчас по их земле.

Кристи смотрела в окно, пытаясь представить себе великую империю, когда-то существовавшую в этих местах. Плато, расстилавшееся перед ними, поросло кедровыми и сосновыми лесами. Там, где не было лесов, колыхались под ветром густые заросли шалфея. Попадались озера со склоненными над ними ивами и ольхами. А вдалеке возвышались горные пики.

Когда-то эти места были заселены анасазями. Теперь о древнем народе напоминали лишь вырубленные в скалах жилища, сохранившиеся на южной и западной сторонах плато.

Там, где плато спускалось в долину, ущелья делили его на множество малых плато. И над всем этим – лишь бескрайнее небо…

– Трудно поверить, что когда-то здесь была великая империя, – задумчиво проговорила Кристи.

– Если быть точным, это была не империя в обычном смысле этого слова. Слово «империя» предполагает, что во главе ее стоит некто, называемый императором. Здесь же ничего подобного не было.

Кристи жадно слушала человека, который с каждой минутой становился ей все более и более интересен. Как правило, люди, поначалу показавшиеся необычными, на поверку оказывались так же скучны и заурядны, как все.

– Скорее, – продолжал он, – это было объединение достаточно независимых общин с центром в каньоне Чако.

– Это где?

– К северо-западу от Нью-Мексико. Мы сейчас находимся на северной границе империи ана-сазей. Или, скорее, не границе, а рубеже, дальше которого не распространялось их влияние.

Кристи наморщила лоб, вспоминая школьный учебник.

– Я думала, что северная граница страны анасазей – это Меса Верде, – наконец сказала она.

– Все эти академики тоже так думали. Нд местные жители знают лучше. Здесь что ни копнешь – то черепок от какого-нибудь горшка.

Кейн сбавил скорость – дорога впереди начиналась неровная.

– Тогда почему же академикам это было неизвестно?

– Нельзя найти того, чего не ищешь, – сухо ответил Кейн.

– А почему мы сейчас что-то ищем?

– Несколько лет назад Дядя Сэм вдруг решил, что территория не может быть затоплена, застроена или заасфальтирована, если она может представлять интерес для археологов.

– Что?

– И теперь каждый раз, когда кто-нибудь хочет построить дорогу или дамбу, он должен дождаться, пока приедут археологи и досконально исследуют это место. И иногда находят или древние стены, или горшки. В бассейне Сан-Хуан тысячи раскопок. Черт возьми, семь тысяч лет назад здесь жило больше людей, чем живет сейчас!

– Значит, прощай и дороги, и дамбы.

Кейн искоса посмотрел на нее:

– Неужели ты так наивна?

– Разумеется, нет. Но как они обходят законы?

– На то, чтобы обходить законы, есть другие законы.

Фургон подпрыгнул на ухабе, и когти Моки царапнули по полу кабины, ища опору. Кристи придержала собаку.

– Поэтому археологи стараются спасти все, что успеют, прежде чем появятся строители.

– И часто это получается? – спросила Кристи.

– Настолько часто, что этому даже есть название. Спасательная археология.

– Звучит мрачно.

– Это лучше, чем вообще никакой археологии. Сейчас в бассейне Сан-Хуан работают около пятисот профессионалов. И чем дольше они копают, тем больше находят.

Машина выехала на узкую, но ровную дорогу. Кейн прибавил скорость.

– И что же им удалось найти? – продолжала спрашивать Кристи.

– Они обнаружили целую сеть дорог, которые простираются по всему Колорадо и доходят до штата Юта.

– Дороги? Настоящие дороги, такие, как строили римляне в Англии?

– Самые настоящие. Шириной в двадцать футов и прямые, словно солнечный луч, вне зависимости от рельефа местности – будь на пути яма, глубокая, как сама преисподняя, или высочайшая гора. Там, где был спуск или подъем, они строили ступени.

– Очевидно, дороги строили мужчины, – засмеялась Кристи. – У женщин хватило бы ума обогнуть препятствие.

Кейн улыбнулся. Улыбка его казалась особенно белозубой на фоне густой черной бороды. Кристи вдруг поняла, что ей хочется видеть улыбку снова и снова.

– Анасази строили свои дороги задолго до того, как сюда пришли испанцы. Они не знали ни колес, ни лошадей, так что для них не составляло труда спуститься по ступенькам.

– Как же им удалось построить такие дороги?

– Возможно, это был рабский труд, – пожал плечами Кейн, – хотя не один университетский профессор бросит в тебя камень, если ты ему это скажешь. Они предпочитают думать, что рабство придумали белые люди.

Кристи рассмеялась:

– Я надеюсь, ты получил свой диплом заочно?

Кейн кивнул.

– Анасази вовсе не были простыми благородными дикарями, этакими первобытными коммунистами, – продолжал он. – Несмотря на отсутствие письменности и металлургии, они создали уникальную, ни на что не похожую цивилизацию. Астрономы даже нашли свидетельства, что каньон Чако мог быть гигантской лунной и солнечной обсерваторией.

– Как Стоунхендж?

– Тот же принцип, но другое назначение.

– Какое?

– Для выживания. Когда летний сезон очень короток, посадить бобы или овощи в нужное время – вопрос жизни и смерти.

Кристи кивнула, по-прежнему глядя скорее на Кейна, чем на расстилавшуюся равнину. Восхищение, с которым Кейн говорил о своем любимом предмете, напоминало ей ее собственный восторг при виде нового, необычного покроя одежды.

– Буквально каждый день появляется огромное количество новой информации, – увлеченно продолжал Кейн. – Так много, что университеты уже не могут держать ее под замком. Они волей-неволей вынуждены считаться с такими гробокопателями, как я, и даже приглашают их иногда на свои ученые заседания, чтобы послушать о новых находках.

– Видимо, твои исследования важны для них, – заметила Кристи.

Он рассмеялся.

– Да. Например, я нашел здесь предметы, которые, очевидно, были привезены издалека.

– Например, перламутр с побережья Тихого океана, – подсказала Кристи.

Кейн бросил на нее одобрительный взгляд.

– А также медные колокольчики и перья попугая из центральной Мексики, – добавил он. – Торговые связи со странами, находившимися на расстоянии почти двух тысяч миль!

– Да, вот так империя! Что же с ней случилось? Почему она вдруг исчезла?

– Этого никто не знает.

Кристи огорчилась:

– Почему?

– Из-за отсутствия письменности. Все, что мы знаем, – это то, что империя начала разрушаться в двенадцатом веке, почти сразу же после того, как община из каньона Чако достигла вершины своего развития. Сестры именно оттуда. И здесь мы сворачиваем с дороги.

– С какой дороги? – пробормотала Кристи.

Вместо ответа Кейн сбавил скорость, затем резко повернул направо, направив машину прямо на песчаный откос.

– Кейн! – испуганно вцепилась в сиденье Кристи.

– Держись крепче, родная. Не так страшен черт, как его малюют.

Откос скалы, выщербленный ветрами, вел на другое плато. Кейн отпустил тормоза, и машина сама съехала с откоса, опасно раскачиваясь из стороны в сторону.

Кристи одной рукой придерживала дверцу кабины, а другой Моки, пока машина не въехала на плато.

– Интересно, что бы Моки без тебя делал? – засмеялся Кейн.

Дальше путь лежал через густой сосновый лес. Заросшая травой дорога была неровной, но это все-таки было лучше, чем песчаный откос.

– Ну, вот уже и Сестры видны, – сообщил Кейн.

– Что?

– Сестры. Во всяком случае, некоторые их так называют.

Он указал на два высоких пика, возвышавшихся над плато футов на сто. Сестры, очевидно были обломками большой скалы, давно разрушившейся.

– Мы едем к ним? – спросила Кристи.

– Да.

– Далеко до них?

– Несколько миль.

Два пика, стоявших рядом, были очень похожи по форме, но совершенно разного цвета. Один из них, поменьше, сложен из рыжего песчаника, макушка другого была почти белой, такого же цвета, что и скалистое плато.

– С равнины Сестер трудно разглядеть, даже в ясную погоду, – пояснил Кейн. – С какого угла ни посмотри, видна разве что верхушка белой. Но вот от них можно увидеть как на ладони даже Аризону и Нью-Мексико.

Во взгляде Кейна, устремленном к скалам, было такое напряжение, что Кристи чувствовала его почти физически. Словно волк, высматривающий добычу.

– Почему Сестры так важны для тебя? – спросила она осторожно.

– У меня есть теория, почему анасази селились в таких, казалось бы, неожиданных местах. Если моя теория подтвердится, то здесь, рядом с этими пиками, мы найдем остатки поселения анасазей:

– И ты хочешь первым их найти.

Кейн покосился на нее:

– А ты что-нибудь имеешь против?

– Может быть, я и старомодна, – сказала Кристи, – но мне кажется, что раскопками должны заниматься профессионалы, а не такие гробокопатели, как ты.

– Я согласился бы с этим, если бы все было так просто.

Кристи удивленно подняла брови, но ничего не сказала.

– Есть тысячи и тысячи захоронений, до которых у всех этих академиков десятилетиями руки не доходят, если вообще когда-нибудь дойдут. – Кейн задумался.

– И что?

– Что должен делать фермер, если на своей земле он откопает какой-нибудь горшок?

– Позвонить в университет.

– И что дальше? Он может сто лет прождать, пока к нему приедут твои профессионалы. Тем более что ни у государства, ни у местных властей нет средств, чтобы исследовать уже известные захоронения.

Кристи поморщилась. Она не забыла, как важно вовремя посеять и собрать урожай.

– Да, сельскохозяйственные работы не ждут.

– У современных фермеров и у древних ана-сазей много общего, – согласился Кейн. – Лето здесь все так же коротко. Объяви фермер о своей находке – и ему уже будет не до посадок, так он лучше потихоньку зароет ее обратно и снова станет сажать свои бобы.

– Поэтому в дело вмешиваются археологи-любители?

– Да. Может быть, это не лучшее решение, но все-таки лучше, чем ничего. А фермер, пока мы ковыряемся в его земле, работает где-нибудь в другом месте.

Кристи вспомнила о находках Хаттона. Он просто пришел и взял что хотел, несмотря на протесты нанятых им археологов.

Тоже, может быть, не лучшее решение. Но разве лучше, если бы необыкновенная черепаха осталась в пещере под обрушившимися стенами?

Дорога стала такой узкой, что дальше можно было идти только пешком. Кейн остановил фургон.

До двух островерхих скал, которые Кейн называл Сестрами, оставалось еще более мили, но уже отсюда было видно, что рыжая Сестра – прямая, как обелиск, а белая, хотя и выше, выглядела горбатой и несчастной. Столетия, дожди и ветры разрушили белый камень.

Кристи открыла дверь кабины, и Моки вырвался на свободу. Он радостно носился вокруг машины, потом отбежал ярдов на десять, обнюхал высокий кедр и оставил на нем свой «автограф».

В верхушках сосен шумел суровый ветер. На мгновение их позолотил солнечный луч и снова скрылся в серых тучах.

– Да, неплохое утро ты выбрал для прогулки, – сказала Кристи.

– Скажи это своему другу Хаттону. Мы бы забрались еще дальше, если бы он столь ревностно не охранял свои границы. Сейчас мы рядом с его владениями на общей земле. Разумеется, он и ее считает своей, но в этом он не отличается от любого владельца ранчо на Западе.

Кейн выпрыгнул из кабины и, не обращая больше внимания на Кристи, отправился вперед по тропинке. Моки побежал за хозяином. Нырнув в заросли кустов, Кейн даже не потрудился посмотреть, следует ли Кристи за ним.

«Это мне за то, что я назвала его гробокопателем», – подумала она.

Конечно, Кристи пошла за ним – куда же ей было деваться! Резкий порыв ветра взъерошил ее волосы. Она застегнула ветровку, натянула шапочку на уши и прибавила шаг, пытаясь нагнать Кейна.

Он шел быстро и удивительно легко. Но несмотря на легкость, с которой он двигался, чувствовалось, что он напряжен, будто чего-то ждал. Кристи стадо не по себе.

– Что-то не так? – спросила она. Кейн кинул на нее удивленный взгляд:

– Пока все нормально.

– Что значит «пока»? Ты ждешь какой-нибудь неприятности?

– Нет. Но когда я был здесь в прошлый раз, я тоже не ждал неприятностей.

– А когда ты был здесь в прошлый раз?

– Когда в меня стреляли.

Холодок пробежал у Кристи по спине. Она ждала, что Кейн еще что-нибудь скажет, но он молчал.

– Ты был именно здесь, когда в тебя стреляли? – допытывалась она.

– Нет, ближе к подножию Сестер.

– И что ты делал?

– Просто шел через сосновый, бор, как мы сейчас.

– И вдруг раздался выстрел?

Кейн кивнул.

– Но почему? – недоуменно спросила Кристи.

– Если верить Деннеру, кто-то принял меня за оленя.

Кристи посмотрела на него. На оленя он был совершенно не похож.

– Я думаю, это возможно, – сказала она. – Такое часто случается во время охотничьего сезона.

– Это был не охотничий сезон.

– Ты тогда занимался своим гробокопательством?

– Слушай, Рыженькая, для тебя мое «гробокопательство», может быть, и забава, но вообще-то это серьезное правонарушение, – тихо сказал Кейн. – Если заметят, что я подобрал какой-нибудь вшивый черепок без разрешения на то владельца земли, то тюрьмы не миновать. Тем более на мне уже есть одна судимость.

– Извини.

Кейн ничего не ответил и отвернулся. Было ясно, что он нервничает.

– Извини, – сказал он через минуту, – я просто слишком обидчив, когда, речь заходит об этом. У меня нет разрешения здесь копать. Хаттон никого на свою землю не пускает, а на общей земле не позволяет копаться Бюро по пользованию землей.

– Тогда что же мы делаем здесь?

– Просто гуляем. Гулять на общей земле не возбраняется. Но если ты подберешь хоть какой-нибудь черепок, я заставлю тебя положить его обратно.

– Тогда зачем мы гуляем там, где находиться тебе неприятно?

– Потому что я надеюсь найти здесь доказательства моей теории о том, что эти земли входили в империю анасазей.

– Какие доказательства?

– Руины, черепки.

– Почему именно здесь?

– Господи, да что ты за почемучка такая?!

– Я…

– Журналистка, – подсказал он ей. – Это я уже понял.

Несколько минут они шля молча.

– Так почему? – спросила Кристи.

– Ты о чем?

– Почему ты вдруг решил, что анасази здесь жили?

– Могу показать тебе свою диссертацию, – сердито ответил Кейн.

Кристи вздохнула, но не сдалась.

– А вдруг в тебя стрелял какой-нибудь конкурент-археолог, профессионал или любитель?

Кейн рассмеялся.

– По крайней мере, – продолжала она, – это разумнее, чем считать, что тебя перепутали с оленем.

– Археологи не так хорошо стреляют.

– Что значит «хорошо»?

– Тот, кто стрелял, попал в меня с расстояния в триста ярдов.

Кристи даже остановилась.

– Откуда ты это знаешь?

– Пуля отбросила меня. Я упал. Лежа на земле, пытался понять, что произошло.

Кристи непроизвольно погладила руку Кейна.

– Между выстрелом и тем, как пуля попала в меня, прошло две секунды – может быть, чуть меньше, – спокойно объяснил он. – Это означает расстояние в триста ярдов.

Кейн снова устремился вперед.

– Это также означает, – продолжал он, – что стрелявший обладает великолепным зрением.

Кристи шла за Кейном, напряженно обдумывая его слова. По пути она задела ветку кедра. Запах клейких иголок напомнил ей гардеробную Джо-Джо.

– Неужели с такого расстояния можно рассмотреть мишень? – удивилась она.

– По крайней мере человека с оленем спутать трудно.

– А можно узнать человека?

Кейн на минуту задумался.

– Да, – сказал он наконец, – при условии, что видел его раньше.

– Ты понимаешь, что это значит? – испугалась Кристи.

– Конечно. Тот, кто стрелял в меня, отлично знал, кто перед ним. Никакой это не несчастный случай, Рыженькая. Убийство. Самое настоящее убийство.

ГЛАВА 12

Кристи застыла на месте, не в силах двинуться дальше. Смысл слов Кейна медленно доходил до нее.

Вплоть до этого момента она не сомневалась, что это все-таки был несчастный случай. Она пыталась уверить себя, что Кейн просто не может смириться с трагической случайностью, с тем, что во всем виновата злая судьба, а вины людей здесь нет.

Но это была не слепая судьба.

«Самое настоящее убийство».

Однако даже сейчас Кристи не могла до конца поверить в это. Никто не совершает преступлений просто так. Кейн сам не знает, кому понадобилось его убивать и за что.

Тем не менее выстрел был. Доказательство – шрам на спине Кейна.

«Я стала слишком городской, – неожиданно подумала Кристи. – Мне легче поверить в несчастный случай, чем в преднамеренное убийство».

– Эй, Рыженькая! – Кейн помахал рукой перед ее лицом.

Она тупо уставилась на него.

– Ты так на меня смотришь, словно у меня выросли оленьи рога, – усмехнулся он.

– Не каждый день приходится слышать, как человек так спокойно признается, что его пытались убить.

– Я это говорю уже не первый раз.

– Но я только сейчас…

– …только сейчас в это поверила? – закончил за нее Кейн.

Кристи кивнула.

Он отвернулся.

– Черт возьми, Кейн! А ты бы поверил, если бы тебе незнакомый человек вдруг заявил, что его пытались убить, в то время как все остальные думают, что это просто несчастный случай?

Кейн провел рукой по волосам и посмотрел на Кристи через плечо.

– Пошли, – сказал он. – Хорошо бы успеть здесь все облазить до дождя.

Облака действительно собирались в тучи, угрожая дождем.

Из-за сосен выбежал Моки, радостный, с высунутым языком. Он явно наслаждался дикой природой и суровым вольным ветром. Потыкавшись носом в ладонь Кейна, он стал вертеться вокруг Кристи.

– Чего он хочет? – спросила она.

– Немногого. Всего лишь компании, когда он одинок или у него есть что-нибудь, чем он хотел бы поделиться. – И Кейн быстро зашагал вперед. Моки весело побежал за ним, и Кристи оставалось сделать то же самое.

В лесу было тепло, а на равнине ветер пронизывал до костей. Но Кристи нравились суровые скалы и суровый бег облаков над головой.

Горы, возвышавшиеся вдали, были покрыты позолотой росших на них осин. Олени и лоси в этих лесах уже, должно быть, начали собираться в стада, чтобы спуститься в долины, где еще ненадолго задержалось лето.

«Ты надеялась убежать от этого, – говорила себе Кристи, – думала, что все осталось в прошлом. Нет, вот оно, прошлое, никуда не ушло, всегда ждало тебя – всего лишь в нескольких часах полета от Манхэттена. И оно всегда будет здесь».

Когда-то эта мысль раздражала Кристи, теперь же успокаивала. Эта перемена была ей непонятна, как непонятно было и то, почему ее так влечет к Кейну. Да, что-то неумолимо влекло ее к Кейну – как и к земле своего детства.

Равнина вновь сменилась соснами. Моки, почувствовав исходящее от бора тепло, буквально ворвался в лес. И сразу все наполнилось шумом – стая незнакомых темно-синих птиц с криком разлетелась во все стороны. Птицы были крупнее малиновок и раза в четыре шумнее.

Кейн и Кристи замерли, любуясь свободным полетом птиц, темно-синими вспышками на хмуром осеннем небе. Оглашая всю окрестность криками, птицы постепенно снова собрались в стаю и облюбовали другой лесок, в нескольких сотнях футов от прежнего.

– Сойки, – определил Кейн.

Он подобрал темно-синее перо, оброненное одной из птиц, и приложил его к рыжим волосам Кристи.

Кейн тихонько засмеялся и разжал пальцы – осенний ветер закружил перо.

– Свободны и гордятся этим, – сказал Кейн. – Но чтобы выжить зимой, им придется потрудиться. Как ты ни свободен, бесплатно в этом мире ничего не бывает.

Окликнув Моки, лаявшего на соек, Кейн продолжил путь. Кристи не спешила за ним, провожая перо глазами. Оно упало в кустарник, запутавшись в ветвях. Кристи освободила перо и, положив его в карман, побежала за Кейном.

Подойдя к Сестрам, Кристи, и Кейн услышали странные звуки: это ветер играл в причудливых расщелинах белой скалы. Звуки были похожи на флейту и напоминали о временах, когда добрые и злые духи еще бродили по земле рядом с людьми.

Кейн пошел медленнее. Его взгляд скользил по скалам, выискивая что-то, известное лишь ему одному.

– Что ты ищешь? – осмелилась спросить Кристи.

– Что-нибудь необычное.

– Например?

– Если б я знал что, я бы уже давно нашел.

У основания Сестер валялись отколовшиеся глыбы белого и рыжего песчаника, составлявшие необычную композицию. Но это была работа не человека, а ветра, воды и неумолимого времени. Кроме Сестер, на плато больше не было возвышенностей, и его поверхность напоминала хорошо отциклеванный пол.

Чем больше Кристи вглядывалась в окружающий мир, тем яснее чувствовала ритм, в котором живет эта земля. Песчаное плато по человеческим меркам казалось вечным, но суровые ветры, властвовавшие здесь, подтачивали и его, песчинка за песчинкой.

Те же силы властвовали и над живой природой. В защищенных от ветра местах кедры и сосны росли высокими и прямыми, а на равнинах они были низкорослы и прижимались к земле, словно сгорбленные старики.

Кейн подошел к небольшому выступу на белой Сестре, расположенному на высоте ста ярдов, смерил его глазами, а затем подтянулся и влез на него.

Кристи молча наблюдала за ним.

– Убийца стрелял отсюда, – уверенно сказал он.

– Откуда ты знаешь?

– Во всяком случае, если бы я хотел убить человека, находящегося поблизости, я бы стрелял отсюда.

Он нашел удобную расщелину и примостился в ней, вскинув воображаемое ружье; нажал на воображаемый курок и, сымитировав звук выстрела, слегка отшатнулся назад, словно от отдачи, взглядом вычисляя дугу, которую проделала бы использованная гильза; затем спрыгнул с выступа, ища что-то на земле.

Кристи долго стояла на ветру, пока Кейн наконец не подошел к ней с победной улыбкой.

– Как я и думал, – сказал он торжественно.

На его ладони лежал маленький металлический цилиндр. Он протянул его Кристи:

– Гильза.

Кристи кивнула. В детстве ей много раз приходилось находить стреляные гильзы, но, как правило, старые и заржавевшие. Эту же ржавчина почти не тронула.

– Вот как тщательно шериф исследовал место «несчастного случая», – сыронизировал Кейн.

Он взял гильзу у Кристи и положил ее в карман рубашки.

– Может быть, стоит завернуть ее в тряпочку? – предложила она. – Вдруг пригодится как доказательство?

Кейн улыбнулся, но затем его лицо помрачнело.

– Судя по гильзе, стреляли из 308-дюймового «винчестера», – определил он. – Такой винтовкой пользуется половина всех охотников на юго-западе Колорадо. Ищи ветра в поле.

– Но в тебя же стреляли!

– Похоже, ты мне наконец-то поверила.

– Да, теперь я верю.

– Стрелявший был не один, – произнес Кейн.

– Откуда ты знаешь?

Он покосился на Кристи:

– Я там был, Рыженькая.

– На расстоянии триста ярдов, без бинокля, лежа на спине и думая, почему это вдруг тебя что-то сбило! Ты не мог сразу понять, что это не случайность, да к тому же что здесь замешана Джо! – возмутилась Кристи.

Обескураженный ее настойчивостью, Кейн молчал.

– Ты сказал, что вы не были даже любовниками, – лихорадочно продолжала Кристи, охваченная внутренним беспокойством и еще каким-то непонятным ей самой чувством. – Зачем ей тебя убивать?

Глаза Кейна сузились.

– Похоже, ты снова не веришь мне.

– Я верю, что тебя хотели убить, – сказала она, – но я не могу понять, чем ты мог перейти дорогу такой девушке, как Джо.

– Она думала, что ей ничего не будет стоить вскружить мне голову. Но мне все-таки уже не девятнадцать лет.

– При чем здесь это?

– У меня уже однажды была такая Джо-Джо, – мрачно объяснил он, – когда мне было девятнадцать лет. Умному человеку достаточно одного раза, чтобы потом уже никогда не повторить ошибку.

Он сурово взглянул на Кристи, давая понять, что не желает продолжать этот разговор. Однако она продолжила его.

– Не понимаю, – заявила она.

– Ты мне не веришь? – откликнулся он.

– А ты мне веришь?

На минуту воцарилась тишина – лишь ветер в вершинах скал продолжал свою странную песню.

– Джо-Джо просто стала ко мне клеиться, как она клеится к любому мужчине от восемнадцати до девяноста восьми лет, – сказал Кейн. – А когда вдруг увидела, что я равнодушен к ее прелестям, удивилась. Мы с ней поговорили…

Кристи слушала его затаив дыхание.

– За ее красотой скрывается странный, всего боящийся ребенок. Но нужно очень глубоко копнуть, чтобы понять это.

– Чего же она боялась?

– Того, что состарится и подурнеет. Жизни. Смерти. Всего на свете, – пожал плечами Кейн. – И чтобы чувствовать себя уверенно, ей нужно было знать, что все мужчины от нее без ума.

Вздох Кристи был неразличим в песне ветра.

– Время от времени она появлялась в моей хижине, – продолжал Кейн. – Говорила, что поссорилась с Хаттоном и теперь ей негде переночевать.

– Ты этому не верил?

– Мне кажется, она сама не понимала, что правда, а что ложь. Правда для нее то, что ей выгодно.

– Значит, ты думаешь, что иа самом деле она приходила лишь потому, что ей вдруг приспичило лечь с тобой в постель? – иронично спросила Кристи.

Кейн выдавил из себя кривую улыбку.

– Джо-Джо легла бы со мной в постель, стоило мне лишь заикнуться об этом, – сказал он. – Но приходила она не за этим.

– Значит, она действительно боялась Хаттона?

Кейн снова пожал плечами:

– На самом деле ее интересовала моя коллекция.

– Джо интересовала твоя коллекция?

– Меня это тоже удивило. Но было видно, что коллекция произвела на нее впечатление. Она все время задавала мне вопросы.

– Поэтому ты позволял оставаться ей на ночь.

Кейн кивнул.

Кристи вспомнила слова Кейна, сказанные о Моки: «Ему нужно немного. Всего лишь компания, когда он одинок или хочет с кем-нибудь чем-то поделиться».

Значит, Кейн просто хотел с кем-нибудь поделиться своей любовью к культуре анасазей. А Джо-Джо оказалась тем, кто готов был слушать.

– Однажды я вернулся из моего зимнего путешествия, – продолжал он, – и застал Джо-Джо в моей хижине с одним из охранников Хаттона. Я вышвырнул их обоих так, что они надолго запомнили.

Кристи поморщилась..

– Вскоре я обнаружил, что несколько чаш из моей коллекции пропало.

– И ты думаешь, что их взяла Джо?

Кейн молча кивнул.

– Зачем лучшей модели Хаттона воровать? – спросила Кристи.

– Ты не знаешь Джо-Джо, – состроил гримасу Кейн. – Уж если ей что приглянулось…

Кристи снова вспомнила о бабушкином ожерелье. Она жалела не столько о нем, сколько о жадности Джо-Джо.

– Чаши были ценные? – с неожиданным любопытством спросила она.

– Не особенно, но для меня ценные. Это были главные доказательства моей теории. Если бы я заботился об официальном признании моей работы…

– То это бы тебя убило, – закончила Кристи.

– Впрочем, даже если бы у меня остались фотографии, все равно было бы жалко тратить время на оформление работы.

– Вот, значит, почему ты ненавидишь Джо.

– Не поэтому.

– Тогда почему?

– Оставим этот вопрос, Рыженькая.

– Я не могу, – вырвалось у нее.

Глаза Кейна потухли.

– Джо-Джо нравилось, что мужчины дрались из-за нее, – упавшим голосом сказал он. – После того как я ее вышвырнул, мы с ней случайно столкнулись в баре в Монтрозе. Там был Джонни Десять Шляп. Она строила ему глазки и хотела стравить меня с ним.

Кристи стояла совершенно неподвижно, так, что все ее тело ломило от напряжения, и слушала его.

– И что же случилось?

– Джонни готов был подраться. Черт побери, Джонни готов драться из-за гроша ломаного! Но мне ведь уже не девятнадцать лет. Я вовсе не собирался драться из-за какой-то шлюхи. Я встал и ушел.

Неожиданная догадка сверкнула в мозгу Кристи.

– А тогда, в Калифорнии, ты тоже подрался из-за женщины?

Кейн промолчал. Впрочем, Кристи и так все поняла по огоньку, мелькнувшему на секунду в его глазах.

– Теперь я понимаю, почему ты ненавидишь Джо, – сказала она, подумав с минуту. – Но…

Кейн холодно глядел на нее. Кристи подбирала слова.

– Но даже если Джо хотела стравить тебя с Джонни, – сказала она наконец, – то это еще не значит, что она пыталась тебя убить.

– Оглядись вокруг, – сказал он.

Кристи неохотно оглянулась, но ничего нового не увидела.

– Ты можешь представить, чтобы кто-нибудь шел сюда за мной всю дорогу, а потом прятался в этой нише и я так и не заметил его? – спросил Кейн.

Кристи снова огляделась вокруг и покачала головой.

– Через несколько дней после того случая в баре, – продолжал он, – Джо-Джо позвонила мне.

Кристи застыла. Ей хотелось, чтобы Кейн замолчал, перестал рассказывать отвратительные вещи о белокуром ангелочке, с годами превратившемся в настоящего дьявола.

– Она извинилась за то, что взяла чашу с изображением Кокопелли с флейтой и Сестер, и сказала, что здесь, на плато Сестер, она нашла древние развалины.

– Не может быть!

Кейн не слышал ее возгласа. Он снова переживал ту минуту, когда в его легкие ворвался холодный воздух через дыру от пули.

– Она сказала, что хотела бы исследовать эти руины, но у нее не было…

– Не может быть! – снова воскликнула Кристи.

– …времени, поэтому она решила сообщить об этом мне как бы в качестве компенсации за кражу.

– Здесь какая-то ошибка!

– Ошибку сделал тот, кому не удалось застрелить меня.

– Джо эгоистична, иногда даже жестока, но я не верю, что она способна на такое! Не верю!

Эти слова вырвались у Кристи прежде, чем она поняла, что Кейн пристально смотрит на нее.

– Ты так говоришь, словно хорошо ее знаешь.

– Да, я хорошо ее знаю, – безотчетно произнесла Кристи и быстро добавила: – Она из того же разряда, что и Хаттон.

Кейн насмешливо поднял брови.

– Кроме того, – продолжала Кристи, – трудно… поверить… что красота обманчива. Я не верю, что Джо…

Кейн невесело улыбнулся:

– Мне самому было трудно поверить. Но у меня уже был опыт моих девятнадцати лет. Да, красота обманчива, как ни банально это звучит.

Кристи хотела было снова возразить, но передумала.

– Я, во всяком случае, уже давно понял, что женщины типа Джо-Джо на самом деле страшны как смертный грех. У тебя еще остались вопросы?

– Нет, – срывающимся голосом ответила Кристи.

– Ну вот и хорошо. А теперь попробуем все-таки отыскать эти руины.

– Ты думаешь, про руины она не придумала?

– Джо-Джо может лгать, но это не лжет.

Он разжал ладонь: на ней лежал черепок с орнаментом из черных перекрещивающихся линий.

– Где ты его нашел?

– Там. – Он махнул рукой в сторону.

– Когда?

– За минуту до того, как в меня стреляли.

ГЛАВА 13

– Ты пойдешь с той стороны, – сказал Кейн.

Он указал на вздымающуюся в небо колонну из рыжего песчаника. Кристи без слов повернулась к ней.

– Ищи пиктографы[1] или петроглифы[2].

– Хорошо, – пробормотала она. – Но я не помню, что есть что.

– Пиктографы – рисунки, нанесенные краской, а петроглифы – выбитые на камне.

– Понятно.

Кристи обошла вокруг скалы, но ни на обломках, лежавших вокруг нее, ни на самой скале ничего не было.

– Нашел что-нибудь? – спросила она, встретившись с Кейном, который обходил скалу с другой стороны.

– Нет. Теперь осмотрим белую Сестру.

Под завывания ветра Кристи обошла скалу с одной стороны, а Кейн – с другой. Ничего интересного не было.

– Я так и думал, – огорченно сказал Кейн. – Все выветрилось.

– Выветрилось?

– Скалы слишком открыты всем ветрам. Ветер разрушает их. Если даже и были рисунки, то за семь тысяч лет ничего уже не осталось.

Кристи посмотрела на контуры двух каменных Сестер, простоявших рядом долгие тысячелетия. Стали ли они после этого лучше понимать друг друга?

– Как они выглядели тысячу лет назад? – задумчиво спросила она.

– Почти так же, как сейчас. Тысяча лет – небольшой срок для скалы.

– Подожди… тот рисунок на чаше…

– Что?

– Ты помнишь, как на нем были расположены детали?

Кейн внимательно посмотрел на нее.

– Неплохая идея, Рыженькая, – кивнул он.

Он повернулся и зашагал так быстро, что Кристи едва поспевала за ним.

– Куда мы идем?

– Посмотреть с другого угла.

У Кристи вырвался восторженный возглас. Улыбаясь, Кейн погладил ее по щеке – нежно и так быстро, что она не успела отреагировать.

– Самые близкие родственники анасазей из ныне здравствующих – пуэбло, живущие на востоке Нью-Мексико, – как ни в чем не бывало сказал Кейн. – У их шаманов есть одна важная обязанность – все время следить за восходом солнца.

Он взобрался на плоский каменистый уступ. Подобные уступы часто попадались на их пути, словно плато когда-то было морем, которое вдруг окаменело, и волны превратились в ровные платформы.

– Поднимайся сюда, Рыженькая, – сказал Кейт. – Уступ выше, чем кажется на первый взгляд.

Не успела Кристи потянуться к нему, как его руки обвились вокруг ее талии и он подхватил Кристи с такой легкостью, словно в него никогда не стреляли.

Но Кристи знала, что в него стреляли. Она видела шрам. Она помнила, как исказилось его лицо, когда тогда, в пруду, его вдруг скрутила внезапная боль.

– Самый важный день солнечного календаря – это день солнцестояния, – продолжал Кейн.

Он рассматривал скалу перед собой, словно на ней была нарисована карта сокровищ.

– Что ты ищешь? – спросила она.

– Что-нибудь в подтверждение того, что для анасазей это место было очень важным. Оно должно быть связано с ходом солнца.

– В таком случае нам не повезло. Солнце сегодня прячется за тучами.

Кейн улыбнулся:

– К полудню оно выглянет.

Кристи посмотрела на небо. Он прав: солнце медленно поднималось туда, где облака становились реже. Солнечный диск был так ярок, что даже через облака на него больно было смотреть.

Кейн медленно прошел несколько шагов, не сводя глаз с солнца, пока то не оказалось как раз в просвете между Сестрами. Затем он повернул налево и отмерил двенадцать шагов. Солнце скрылось за спиной рыжей Сестры.

– В день солнцестояния солнце взойдет как раз там, – сказал он, указывая на какую-то точку на восточной стороне неба. – Первые лучи будут видны оттуда.

– Откуда ты знаешь? – спросила Кристи недоверчиво.

– Я шаман, – сухо ответил он. – Пошли.

Он повел Кристи через открытое всем ветрам плато к некоей точке, расположенной в четверти мили. Ветер жалобно завывал в скалах, словно потерявшийся ребенок.

Они подошли к такой же каменной платформе. Кейн забрался на нее и протянул Кристи руку. Моки прыгнул за Кристи и встал между ними, гордо подставив морду ветрам и помахивая хвостом. Кейн обнял Кристи за плечи и нежно повернул ее лицом к Сестрам.

– В день зимнего солнцестояния, – сказал он, – солнце, если смотреть отсюда, всходит как раз между двумя пиками. Где-то здесь должна быть кива.

Кристи почувствовала, что он крепче обнял ее.

– Что такое кива? – спросила она почти шепотом.

– Пуп Земли.

Кристи посмотрела на Кейна. Он стоял так близко, что ее щека чувствовала его дыхание. Он улыбнулся ей.

– Кивой, – сказал он, – также называется круглое помещение, вырытое в земле, с крышей из кедровых балок и штукатурки.

– В земле? Почему? Здесь такая каменистая земля, не лучше ли построить ее над землей?

– Может быть. Но у анасазей было поверье, что их племя вышло из подземного мира и должно в конце концов взойти на небо. Обряд опускания в киву и выхода из нее символизирует этот исход.

– Значит, кива – это что-то вроде храма?

– Храм. Клуб. Штаб-квартира клана. Кива могла выполнять любую из этих функций.

– Или какую-нибудь другую? – предположила Кристи.

Кейн сверкнул белозубой улыбкой:

– Или какую-нибудь другую. Одно несомненно – кива для анасазей была очень важна. Они строили кивы около своих жилищ, хотя для них это представляло большие трудности. Пуэбло до сих пор строят кивы.

Кейн внимательно оглядывал местность вокруг, ища подтверждение тому, что когда-то здесь жили и умирали люди.

Ничего, кроме каменистой поверхности самого плато, где поросшего густыми лесами, где покрытого рыжими проплешинами песчаника. Платформа, на которой они стояли, была почти на краю плато, а дальше открывалось глубокое ущелье.

– Не боишься высоты? – спросил Кейн.

– Я живу на сорок третьем этаже.

– А что ты делаешь, когда тебе надо спуститься вниз, а лифт сломан?

– Как-нибудь справляюсь.

– Отлично. Пошли.

Кейн слез с платформы и подхватил ее на руки, как вчера, когда они убегали от охраны Хаттона. И снова она почувствовала, как его руки скользнули по ее груди. В его глазах мелькнул огонек, и Кристи поняла: это прикосновение не случайно. Осторожно поставив ее на землю, он отпустил ее. Моки стоял на платформе и нетерпеливо лаял, – Ты сам сюда залез, – напомнил ему Кейн. – Сам и слезай.

Моки снова залаял, забегал по платформе, но наконец нашел удобное место и спрыгнул. Он спрыгнул на какой-то камень, который вдруг рассыпался под ним, оказавшись не камнем, а комком глины. Пес удивленно отряхнулся и побежал за хозяином.

– Кейн! Это тебе пригодится?

Обернувшись, Кейн увидел, что Кристи выбирает что-то белое из кучи, в которую превратился «камень».

– Что это? – спросил Кейн.

– По-моему, что-то необычное.

Кейн взял находку Кристи, смахнул с нее слой красной глины и улыбнулся. По белому шли черные перекрещивающиеся линии.

Кристи ахнула от восхищения.

– Черепок!

– Первый, который ты нашла? – Кейн скрыл улыбку.

Кристи кивнула, и локон рыжих волос выбился из-под шапки.

– Как он здесь оказался? – спросила она. – Я что-то не вижу здесь никаких руин.

– Наверное, какой-нибудь анасази, так же как мы, пришел сюда поглядеть на пропасть. С ним был горшок с едой или семенами, и он его разбил. Он ушел, а черепки остались.

Кристи с восхищением посмотрела на платформу, на которой они недавно стояли.

– Потрясающе, правда? – сказал Кейн. – Всего лишь какой-то черепок, а через него становишься вдруг причастным к жизни человека, который умер за много столетий до твоего рождения.

– Да. – Ее слово было более похоже на вздох.

– Жалко, что мы нашли его не на земле Билли Мура, – огорченно сказал Кейн, возвращая ей черепок. – Он бы не возражал, если бы мы взяли его себе.

– А хозяин этой земли будет возражать?

– Да. Взять его без спроса – серьезное преступление. Фэбээровцы загонят тебя в могилу.

Кристи обвела взглядом плато:

– Это все общая земля?

Кейн кивнул.

– А где Ксанаду?

– Оно начинается где-то по ту сторону пропасти.

– А точнее?

– Я что, землемер? Ранчо Хаттона состоит наполовину из арендованных им настбищ, наполовину из земли, переданной ему по акту.

– Но он же не разводит скот!

– Он лучше будет платить за землю как за пастбище, чтобы не пускать на него чужой скот, – сказал Кейн. – Но давай посмотрим, может быть, найдем еще черепки.

Кристи посмотрела на кучку рыжей глины, в которой нашла черепок. Она была слишком мала, чтобы скрывать что-нибудь еще.

– Здесь нет, – с сожалением сказала она.

Кейн рассмеялся:

– Черепки обычно имеют обыкновение скатываться вниз.

Он подошел к краю обрыва. Ветер здесь был порывистый, но неожиданно теплый, словно ущелье еще сохраняло в себе летнее тепло.

Кристи встала рядом с Кейном и с замиранием сердца глянула вниз. Дно ущелья было так далеко, что его почти не было видно. Где-то внизу галдела, перекликаясь между собой, стая черных воронов.

Кристи вдруг почувствовала себя невесомой и неосознанно сделала еще один шаг к краю. Кейн осторожно взял ее за руку.

– Здорово! – вырвалось у нее.

– Голова не кружится? – заботливо осведомился он.

– Ничуть.

– Анасази тоже любили вершины плато, – произнес Кейн после минутной паузы. – Можно представить, как тяжело им было отсюда уходить! Ни одно место на Земле не сравнится с этим!

Со дна ущелья, превращаясь в пар, поднимался утренний туман.

Кристи медленно привыкала к огромным просторам этой земли и не сразу смогла оценить истинные размеры предметов на дне ущелья. Приглядевшись, она поняла, что низкорослые кустарники внизу на самом деле высокие деревья. Едва приметная тропинка была широкой дорогой. Дно ущелья, казавшееся сверху гладким, покрыто валунами размером с хижину Кейна.

Стены ущелья были причудливо изрезаны трещинами. Как и все созданное природой, оно было неправильной и неожиданной формы, но в етом и была его красота.

– Да, если остальные черепки и скатились сюда, теперь их уже не найдешь, – протянула Кристи.

– На дно мы не полезем, но под выступом мы – или скорее я – посмотрим.

Высвободив руку, Кристи подошла к самому краю и, вытянув шею, заглянула вниз. Плато образовывало выступ, своеобразный навес, похожий на человеческий нос.

– Я ничего не вижу, – сказала она.

– Под выступом скалы могли быть жилища. Он защищал их от непогоды.

Кристи посмотрела на Кейна, заподозрив было, что он ее разыгрывает, но по его лицу поняла: сейчас он так увлечен своими исследованиями, что ему не до шуток.

– Ты хочешь сказать, что анасази выбивали свои жилища в скалах? – спросила она.

– Нет. Они лишь использовали природные пещеры, которых здесь много.

– А как образовались эти пещеры?

– Представь себе два слоя каменной породы, – объяснил Кейн, вытянув две ладони, одну над другой.

Кристи кивнула.

– Если нижний слой мягче, чем верхний, то он разрушается быстрее, и получается пещера или ниша. – Он поджал пальцы нижней ладони. – Крыша из прочного камня. Остатки второго слоя поддерживают ее. Пол тоже из твердого камня.

– Здорово, – сказала она. – Дом, построенный самой матушкой-природой.

– Да, пока потолок такого дома не обвалится.

– И часто это происходит?

– В течение человеческой жизни – нечасто. За тысячу лет – думаю, часто.

– Невеселая перспектива, – вздохнула Кристи.

– Жизнь – игра, крошка. К тому же, как говорится, все там будем.

– Мрачноватая философия, – поморщилась Кристи. – И как же эти жилища выглядят сейчас?

– Ряды булыжника, словно кто-то стал мостить мостовую и не закончил.

Увидев разочарование на лице Кристи, Кейн намотал на палец ее непослушный локон.

– Так это же хорошо, – успокоил ее он. – Если бы руины хорошо сохранились, их бы давно уже заметили и нанесли на карту, а там бы местные жители растащили булыжники на свои нужды.

Он отпустил локон Кристи и повернулся лицом к ущелью.

– Слишком близко к полудню, – сказал он, – так что тени нам вряд ли помогут. Ищи под выступом скалы, там, где белый камень встречается с камнем цвета твоих волос.

Кристи усилием воли заставила себя отвернуться от человека, становящегося ей все дороже, и не думать о его нежном прикосновении к ее волосам.

– Ищи кострище, – подсказал Кейн. – Анасаэи отапливали свои жилища дровами, а золу и мусор сбрасывали прямо в ущелье.

– Длинная и тонкая черная полоса? – спросила она.

Он пригляделся.

– Нет, это слой каменного угля. Кострище – это скорее небольшое пятно. – Он вдруг вытянул палец: – Вот как там!

Кристи вгляделась туда, куда показывал его палец. В двухстах футах от них на склоне ущелья чернело пятно, обозначающее вход в пещеру.

– Видишь? – спросил Кейн.

– Да! А вон, слева, еще одно!

– Да, в ста футах от первого, – заметил и он. – А видишь вон тот кустарник?

– Вон те заросли?

– Да. Он называется кустарник Моки.

– Почему? Они ели его плоды?

– Нет, он растет только на кострищах анасазей.

– Значит, там должны быть остатки жилищ?

– Да, там или где-то рядом.

Кейн, нахмурившись, еще несколько минут осматривал склоны ущелья, но больше ничего не обнаружил. Он снял рюкзак, достал бинокль и принялся пристально рассматривать то место, где рос кустарник.

– Да, если там и есть руины, то кустарник все скрывает, – разочарованно сказал он. – Может быть, ничего уже не осталось.

Он продолжал разглядывать склоны, не говоря больше ни слова.

– Что ты ищешь? – спросила Кристи.

– Смотрю, где можно спуститься.

– Но это же пропасть!

– Я это уже заметил.

Кристи подавленно замолчала. Закончив осмотр, Кейн передал ей бинокль и рюкзак.

– К кострищу от вершины плато ведут каменные ступени, – сказал он. – Оставайся здесь, а я пойду разведаю.

– Может быть, я…

– Никаких «может быть», – резко перебил ее Кейн. – Ты остаешься.

Кристи скорчила обиженную гримасу.

– Спуск чертовски труден, – вздохнул Кейн. – Я не уверен, что сам смогу одолеть его.

– Тем более, тогда уж лучше я. У меня по крайней мере легкие не прострелены.

– Нет. Ты не знаешь своих сил.

– А ты знаешь?

– Знаю.

Она умоляюще посмотрела на него.

– Послушай, – сказал Кейн, – если ты пойдешь, то мне придется не спускать с тебя глаз, потому что ты не попросишь помощи, даже если она тебе понадобится. Это не игрушки.

Кристи поняла, что проиграла. Она действительно будет для него обузой. А в беде он ее не бросит. Не такой он человек.

– Ладно, – согласилась Кристи. – Буду хотя бы камешки с обрыва бросать, чтобы не было скучно.

– Не скучай, родная.

Кейн наклонился к Кристи и быстро поцеловал ее. Прежде чем она смогла перевести дыхание, он уже скрылся.

Кристи смотрела не отрываясь, как Кейн осторожно спускается по найденной им тропинке. Она вела к небольшому островку земли, на которой укоренилось несколько корявых кедров и сосен. Он двигался так легко, словно это был гладкий пол его собственного дома.

«Да что он, горный козел?»

У Кристи перехватило дыхание, когда он легко спрыгнул с горного уступа на место первого кострища – там, где ничего не росло. На секунду он было потерял равновесие.

– Кейн!

Но не успела она крикнуть, как он снова обрел равновесие и как ни в чем не бывало продолжил путь.

Дрожащими руками Кристи поднесла бинокль к глазам. Кейн добрался до пещеры. Она видела в бинокль, как он исследует ее, ища остатки деревянных балок, черепки или другие подтверждения того, что когда-то здесь было человеческое жилье.

– Ну как, нашел что-нибудь? – крикнула Кристи, когда терпение ее уже иссякло.

– Пока нет, – донеслось в ответ.

Кейн скрылся в пещере, Затем снова появился.

– Черное пятно не кострище, – крикнул он. – В глубине пещеры источник, и вода всю ее размыла.

Кристи разочарованно смотрела на Кейна, пробиравшегося теперь к другой пещере. Когда он скрылся из виду, она подошла к тому месту на краю обрыва, с которого, как ей казалось, она сможет увидеть его.

Кристи глянула вниз, но ничего, кроме кружившегося воронья и деревьев, казавшихся не больше кустов, не увидела.

– Господи! – пробормотала она. – Один неверный шаг – и…

Она присела на ствол изогнутого, почти стелющегося по земле кедра, росшего неподалеку. Отсюда она не видела Кейна, но слышала, как он ходит под уступом.

Появился Моки, набегавшийся вволю, и лег у ее ног.

Кристи посмотрела на небо. Облака редели, сквозь них проглядывало почти по-летнему яркое небо, и там, где на землю не падали тени облаков, она начала прогреваться.

Расстегнув куртку, Кристи легла на гладкий, отполированный ветром ствол кедра, наслаждаясь лучами выглянувшего солнца, ласкавшими ее лицо. Тени облаков бежали по земле, отчего и сама земля казалась чем-то движущимся и живым.

Полузакрыв глаза, Кристи следила за этим калейдоскопом теней, словно погружаясь в первобытные слои своего сознания. Мир супермаркетов и бетонных мостовых ушел далеко-далеко, уступив место миру естественных законов солнца и земли, ветра и времени.

Вдруг на лицо Кристи легла тень. Кристи села и огляделась.

Солнце только что зашло за белую Сестру, и та отбрасывала длинную широкую тень, которая, судя по всему, не скоро должна была переместиться.

«Эх, только что я так удобно устроилась!» – огорчилась Кристи. Она нехотя поднялась, осматриваясь в поисках другого прогреваемого солнцем местечка. Моки тоже поднялся, готовый следовать за ней.

В дюжине ярдов слева от Кристи лежала яркая полоска света, похожая на гигантский нож. «Нож» был образован просветом между Сестрами. В ширину он достигал не больше десяти футов, и его острие указывало на край обрыва, как раз на то место, где сейчас находился Кейн.

Эффект был потрясающим. Кристи вспомнила слова Кейна о том, какое значение анасази придавали солнцу.

«Что же значил для них этот солнечный „нож“? – думала Кристи. – Поклонялись ли они ему, боялись ли его? Одно ясно – он не мог быть им безразличен».

Кристи вошла в полосу света и прошла по ней к самому краю обрыва. Вдруг она заметила почти под ногами смутный рисунок. По мере того как свет становился ярче, рисунок становился отчетливее. У Кристи замерло сердце.

На самом краю обрыва маленький горбатый человечек играл на своей флейте.

ГЛАВА 14

– Вот оно! – крикнула Кристи. Кейн услышал ее. – Быстрее! Солнце не стоит на месте!

– Солнце, может быть, и нет, но скала никуда не денется, – откликнулся он.

Когда Кейн появился на краю обрыва, солнце действительно передвинулось, но освещало рисунок еще ярче.

– Вот он, сукин сын! – удовлетворенно произнес Кейн.

Он присел на корточки рядом с рисунком, осторожно поглаживая неровную поверхность камня. Рисунок был стершийся, но это, несомненно, был он – символ могучей жизненной силы.

Острие солнечного «ножа» указывало прямо на кончик его волшебной флейты.

Кейн посмотрел на Кристи. Глаза его тоже светились радостью жизни.

– Ты принесла мне удачу, – просто сказал он.

– При чем здесь удача?

– Удача – это все, Кейн бросил взгляд на Сестер, а затем посмотрел на часы.

– Ровно полдень.

– И что?

– Ты знаешь, какой сегодня день?

Кристи задумалась на минуту.

– Двадцать первое сентября, – ответила она, не придавая этой дате никакого значения.

– Да. Сегодня – день осеннего равноденствия, когда солнце стоит прямо над экватором и день равен ночи.

Голос Кейна, как и его глаза, был полон жизни и согревал Кристи так же, как солнечный «нож».

– Смотри, – сказал Кейн. – Острие ножа касается флейты Кокопелли ровно в полдень дня осеннего равноденствия.

– Анасази это знали?

– Если у тебя слишком короткое лето, чтобы вырастить бобы, то что бы ты отдала за то, чтобы знать, когда дни растут, а когда укорачиваются?

– Десятую часть урожая, – не задумываясь ответила она.

Кейн улыбнулся:

– Я думаю, что, анасази готовы были отдать больше.

Он снова погладил рисунок. Осторожность, с какой он дотрагивался до камня, напомнила Кристи, что так же бережно он держал чашу тогда, в музее.

С тех пор как она впервые увидела Кейна, прошел лишь день. Но это если мерить время по законам мира бетона и супермаркетов. А если жить по законам мира солнца и земли, ветра и времени – прошла целая жизнь.

– Родная, – тихо сказал Кейн.

Кристи не сразу поняла, что Кейн назвал ее этим бережным словом – так естественно оно звучало.

– Что? – прошептала она.

– Ты не трогала рисунок?

– Нет. Как только я его увидела, я позвала тебя.

Кейн вопросительно посмотрел сначала на пыль песчаника на своих пальцах, а затем на Ко-копелли.

– В чем дело? Разве изображение не настоящее? – со страхом спросила Кристи.

– Разумеется, настоящее. Настолько настоящее, что кто-то пытался его стереть.

– Но зачем?! Ведь это настоящее произведение искусства!

– Может быть, тот, кто это делал; ничего и не имел против Кокопелли, а хотел уничтожить что-нибудь другое?

Кейн задумчиво оглядел местность.

Вдруг они услышали лай Моки. Казалось, он доносился из-под навеса.

– Он что, упал с обрыва? – испуганно спросила Кристи.

– Не думаю, – сказал Кейн, но пошел посмотреть.

Моки стоял на валуне в восьмидесяти футах от края обрыва, радостно махая хвостом, словно боевым знаменем, и выжидающе смотрел на них.

Кристи тревожно посмотрела на Кейна.

– Моки не стал бы так радостно вилять хвостом, если бы он провалился туда, – сказал Кейн. – Значит, есть другой путь в пещеру.

– Может быть, Кокопелли как раз и показывает этот путь?

– Возможно. Как знать, может быть, поэтому кто-то и решил его стереть.

Кейн пошел вдоль обрыва, внимательно разглядывая каждую трещину в скале. Наконец он нашел. Это была небольшая расщелина, ведущая вниз.

– Отлично, – сказал Кейн и стал спускаться.

– Кейн! – Кристи надеялась, что на этот раз он все же возьмет ее с собой.

– Подожди, сначала я разведаю обстановку. Кейн исчез, и до Кристи донесся звук осыпающихся камешков и ругательства Кейна.

Кристи было испугалась, но тут он появился снова.

– Там отличный спуск, – сказал он. – Ты еще не передумала поиграть в горную козочку?

В ответ Кристи восторженно улыбнулась.

– Тогда подай мне мой рюкзак, – приказал Кейн и, водворив рюкзак на спину, протянул ей руку. – Осторожно, – предупредил он, – смотри под ноги.

– Ты сам только что чуть не споткнулся.

Кейн рассмеялся и пошел вперед. Расщелина была образована двумя массивными глыбами песчаника и напоминала туннель, в который приникал свет лишь с одного конца. Несмотря на предупреждение Кейна, Кристи пару раз споткнулась.

– Черт побери! – ворчала она.

– Да, эти ступени не предназначены для людей, привыкших к асфальтированным тротуарам.

– Ступени? Разве здесь есть ступени?

– Приглядись. Видишь эти отметины?

Она вгляделась в темноту:

– Вижу.

Кристи осторожно ступала, удивляясь тому, какую колоссальную работу нужно было проделать, чтобы превратить высохшее русло ручья в удобный коридор. Привыкнув к очередности ступеней, она пошла быстрее.

– Осторожно, низкий потолок, – предупредил Кейн.

Потолок действительно становился все ниже и ниже, и вскоре им пришлось идти согнувшись.

– Если так дальше пойдет, то вскоре нам придется ползти на четвереньках.

– Похоже на то, – согласился Кейн.

В двадцати футах впереди уже показался кусок голубого неба. Там отчетливо слышался лай Моки. Последние десять футов им действительно пришлось ползти на четвереньках.

Кейн с трудом протиснулся в узкую щель выхода.

– Отлично придумано, – сказал он. – Ребенок с заостренной палкой может отразить целую армию.

– В школе нам говорили, что анасази были мирными земледельцами.

– Все эти твои профессора – бывшие хиппи-шестидесятники, – усмехнулся Кейн, – Никто не будет без причины строить жилища в скале над обрывом. Чтобы старики срывались вниз?

– Послушать тебя, так эта екала – неприступная крепость.

Кейн протянул ей руку.

– Держись. – И он вытащил ее на поверхность.

В первый момент Кристи не почувствовала земли под ногами и машинально шагнула назад.

– С тобой все в порядке? – спросил Кейн, поддерживая ее.

– Я не привыкла ходить по воздуху.

– По-моему, ты стоишь на камне.

Кристи наконец отдышалась и взглянула на Кейна. Он выжидающе смотрел на нее.

– Со мной все в порядке, – ответила она. – Ты меня убедил, у жилища в скале есть свои преимущества, и прежде всего – это выживание.

Моки прыгал, словно резиновый мячик, ожидая, когда же они продолжат путешествие. Его бесспорным преимуществом были четыре ноги, на которых он крепко стоял.

Кейн резко махнул на него рукой. Этот жест подействовал на собаку словно удар бичом. Моки перестал прыгать. Еще один взмах руки – и он встал как вкопанный.

– Впечатлительный, – сказала Кристи.

– Из него могла бы выйти неплохая охотничья собака.

– Почему же не вышла?

– У меня судимость. Мне запрещено иметь оружие, даже охотничье.

В голосе Кейна не было горечи – всего лишь констатация факта. Сейчас ему было не до горьких мыслей – его глаза тщательно осматривали скалу.

– Здесь еще ступеньки, – сказал он. – Следуй за мной и повторяй в точности все мои движения. Как в детской игре, только здесь все серьезно. Поняла?

– Поняла.

С минуту он пристально смотрел на Кристи – действительно ли она поняла, затем улыбнулся:

– Я бы тебя снова поцеловал, Рыженькая, но боюсь, что от этого у меня закружится голова, а здесь это опасно.

– У меня бы тоже закружилась голова.

Кристи последовала за Кейном, осторожно ступая по почти стершимся от времени ступенькам. Сама бы она не прошла ни шагу от страха, но ею двигала вера в Кейна. Она ставила ноги точно в его следы.

Так, шаг за шагом, они медленно прошли футов пятьдесят. Тропинка вела их с края обрыва к большой глыбе, в незапамятные времена отвалившейся от скалы.

– У меня все равно такое впечатление, что я иду по воздуху, – призналась Кристи.

– Не смотри на небо. Смотри поя ноги. Особенно здесь.

Он остановился. Ступеньки, начиная с этого места, дальше были расположены по-другому.

– Перемени ногу, – подсказал он. – У большинства людей, когда они спускаются по лестнице, правая нога – ведущая. Здесь же нужно ступать левой.

Кристи с подозрением посмотрела на него, но по его лицу поняла, что он не шутит.

– Левой так левой, – сказала она. – А почему?

– Старый трюк. Если здесь попробует пройти чужой человек, который не знает об этой хитрости, он непременно свалится в пропасть.

– Вот тебе и миролюбивый народ, – вздохнула Кристи.

– Уж во всяком случае, не благородные дикари-вегетарианцы, какими их рисуют все эти академики.

– Хотела бы я увидеть тебя в академии, – усмехнулась Кристи.

Кейн лениво улыбнулся:

– Да, было бы на что посмотреть.

Кристи сменила ногу. Поначалу это было неудобно, но вскоре она привыкла. Они прошли еще пятьдесят футов, как вдруг Кейн остановился.

– Черт побери, – прошептал он. – Неудивительно, что никто здесь ничего не находил. Посмотри вон на тот камешек.

– Камешек?

Кейн указал рукой.

Приглядевшись, Кристи увидела, что «камешек» – на самом деле массивная каменная плита размерам с баскетбольную площадку и высотой примерно с Кейна.

– Да-а, – протянула она, – вот так камешек!

«Камешек», очевидно, откололся от «носа». С точки зрения геологии событие произошло недавно, поскольку края глыбы были неровными, еще не сглаженными ветром.

– Посмотри на ступеньки, – шепотом сказал Кейн.

Едва заметная линия стершихся ступенек вела к краю плиты и там заканчивалась.

– Конец пути? – разочарованно спросила Кристи.

– Может быть, а может быть, и нет. Посмотрим.

Спустившись еще немного, они вдруг заметили, что в земле, у самого края плиты, там, куда вели ступени, чернела яма.

Кристи вглядывалась в черное пятно, не в силах сдержать своего восхищения.

– Это она? – спросила Кристи с замиранием сердца.

– Она самая.

Не сводя глаз с каменной плиты, Кейн крепко сжал руку Кристи и рассмеялся от восхищения.

Кристи вдруг тоже рассмеялась, забыв, что она находится на опасной горной тропе. Она, казалось, сейчас полетит, словно птица, над этой древней землей.

Перед ними из тени вырисовывалась стена, построенная руками человека.

– Посмотри, какие толстые балки, – указал Кейн.

– Какие балки?

– Кедровые, которые поддерживают крышу.

Из тени появился Моки. Казалось, он сейчас умрет от желания присоединиться к хозяину. Но приказ был «оставаться на месте». Морда пса выразила такое неудовольствие, что Кристи не могла не рассмеяться.

– Я не хочу, чтобы он проломил крышу кивы или разбил какой-нибудь горшок, гоняясь за крысами.

– Крысами?

– Не такими, как в Нью-Йорке. Здешние крысы как раз любят селиться в таких развалинах.

– Крысы… – задумчиво протянула Кристи. – Значит, Моки наполовину терьер?

– Моки – все что угодно.

Когда они подошли к груде камней, на которой их ждал Моки, Кейн остановил Кристи.

– Подожди, – сказал он. – Руины могут быть опасны. Стены часто бывают шаткими, а крыша прогнившей. Да и сам камень…

Кейн посмотрел на огромный камень, упавший в доисторические времена и закрывающий вход в пещеру. Осталась лишь небольшая щель. Камень, казалось, был готов снова упасть.

– Не нравится мне этот камень, – раздумчиво проговорил Кейн.

– Но тем не менее в пещеру ты полезешь?

– Да.

– Тогда я с тобой.

Кейн понял, что переспорить Кристи не удастся.

– Хорошо, родная. Но будь осторожна, смотри под ноги.

Кейн потрогал ногой песчаник у входа в пещеру. Он казался твердым, словно каменная глыба, упав, спрессовала его.

Но когда Кейн сделал первый шаг, от песчаника откололся довольно большой кусок и, покатившись, упал на дно пещеры.

Кейн посмотрел на Кристи.

– Рискнем, – сказала она. – Риск – благородное дело.

Кейн спустился вниз и протянул руки Кристи.

Внутри пещеры было прохладно и темно, лишь из щели струился слабый свет.

– Подожди, пусть глаза привыкнут к темноте, – сказал Кейн.

Приглядевшись, Кристи увидела, что скрывала каменная плита.

– Господи! – вырвалось у нее.

– Аминь, – отозвался Кейн.

В пещере был выстроен, можно сказать, целый дом, отлично сохранившийся, кроме одной обрушившейся стены. Тот кусок стены и крыши, который был виден снаружи, оказался всего лишь частью сложного строения шириной почти в сто футов, со множеством комнат, располагавшихся где в два, где в три, а где и в четыре этажа – в зависимости от высоты каменной «крыши».

– Как хорошо все здесь сохранилось! – удивилась Кристи.

– Сохранилось отлично, – согласился Кейн. – На всем юго-западе, пожалуй, не найдется столь хорошо сохранившейся постройки анасазей.

– Сколько же ей лет?

– Точно не уверен, но вход в пещеру похож на те, что типичны для культуры Меса Верде. Середина двенадцатого века. Самый расцвет империи Чако. И почти сразу после расцвета – начало заката.

Кейн еще раз огляделся вокруг и позвал Моки. Тот не замедлил присоединиться к ним.

– Почему ты позвал его? – спросила Кристи.

– Он лучше чувствует почву под ногами, и, если пол будет грозить обвалиться, он первый это поймет.

– А что, есть такая опасность?

– Честно говоря, да. Так что я пойду разведаю обстановку, а ты пока оставайся на месте.

Кристи снова хотела было поспорить, но суровый взгляд Кейна осадил ее.

В одной из комнат наверху появился Моки. В шерсти его запуталась солома. Кристи неожиданно почувствовала отвратительный запах и поморщилась.

– Он нашел крысиное гнездо, – сообщил Кейн.

– Здорово! – без энтузиазма сказала Кристи. Кейн рассмеялся:

– Надеюсь, ты не боишься испачкаться? Имей в виду, здесь не прибирались уже тысячу лет.

Он потрогал стену.

– Твердая. – Он был доволен. – Судя по всему, эта комната была построена раньше остальных.

– Откуда ты знаешь?

– В ней полно мусора. Анасази часто строили в своих жилищах новые комнаты, а старые использовали как кладовые. Иногда здесь они даже хоронили мертвых. А иногда мертвых просто выбрасывали на кострища вместе с мусором.

Кристи поморщилась:

– От чего это зависело? От социального статуса покойника?

– Некоторые считают, что да.

– А ты?

– Во всяком случае, я ни разу не слышал, чтобы на кострищах находили погребальные предметы. А в комнатах и склепах – сколько угодно.

– Значит, социальный статус.

– Я считаю, да. Но я всего лишь гробокопатель и сукин сын.

Кейн прошел вдоль стены, проверяя ее на прочность во всех местах. Убедившись, что она вполне прочна, он повернулся к Кристи.

– Если я скажу, чтобы ты оставалась здесь, ты, конечно же, меня не послушаешь, – предположил он.

– Послушаю, но ненадолго.

– «Ненадолго» – это как?

– Пока ты не отвернешься.

– Так я и думал.

– Ты же сам сказал, что я – твоя удача. Неужели ты хочешь оставить свою удачу? Кейн неохотно улыбнулся:

– Хорошо, моя рыжая удача. Но в таком случае двигайся бесшумно, словно привидение. Что-то не доверяю я этой каменной глыбе. Когда я прикоснулся к ней, мне показалось, что она дрожит.

Кейн медленно пошел вперед, держась за стену. Край опасной глыбы был всего лишь в дюйме от его плеча.

Кристи осторожно следовала за ним. На ощупь каменная плита была холодной и казалась вполне надежной, но Кристи не очень верила в эту надежность даже и без слов Кейна.

– Похоже на многоквартирный дом, – хмыкнула она.

– Примерно.

Они вошли в другую комнату. Она была пуста, если не считать огромной кучи соломы на полу. Здесь зловоние было еще сильнее.

– Здесь жили тысячи поколений крыс, и каждое из них внесло свою лепту в эту кучу, – прокомментировал Кейн. – Вонь как в Нью-Йорке.

– Разве в Нью-Йорке стоит вонь?

– Особенно летом.

– Похоже, ты все же иногда бываешь там, – заметила Кристи.

– Иногда приходится.

Наклонившись, Кейн через низкий дверной проем вошел в третью комнату. Кристи последовала за ним.

Когда глаза их привыкли к темноте, перед ними стал вырисовываться интерьер комнаты. Пол был ровным и сравнительно чистым, стены покрыты красной глиной. В некоторых местах глина отвалилась, и была видна деревянная плетеная основа.

– Ивовые прутья, – ответил Кейн на невысказанный вопрос Кристи.

– Смотри, – воскликнула она, – здесь какой-то узор!

Она дотронулась до эллипса, выложенного белыми камешками, вставленными в необычайно толстый слой глины.

– Этот слой глины вовсе не укрепляет стену, – отметила Кристи. – Он здесь просто для красоты.

– Как и краска.

Кристи удивленно подняла глаза кверху. Верхняя часть комнаты когда-то была расписана узорами, напоминающими те, что она видела на горшках и вазах.

– Приглядись, – сказал Кейн. – Видишь отпечатки рук?

Кристи подошла ближе к стене. На поверхности глины действительно виднелись отпечатки рук. Она приложила свою руку к одному из них. Ладонь Кристи легко легла в холодный отпечаток, сделанный почти тысячу лет назад.

Рука, когда-то построившая этот дом, была меньше, чем рука Кристи, с короткими, словно обрубки, пальцами. Кристи пощупала стену другой рукой, словно желая лучше понять жизнь древних обитателей этого дома.

– Так давно… – сказала она. – И так по-человечески.

Кейн положил свою руку поверх руки Кристи, словно сравнивая их величину.

– Да, – сказал он, – так по-человечески.

От его прикосновения по телу Кристи пробежала теплая волна. Ее рука ощущала холодный отпечаток древности и тепло жизни.

– И целых тысячу лет здесь не ступала нога человека, – прошептала Кристи.

Кейн хотел было что-то ответить, как вдруг его взгляд упал на пол.

– Черт побери!

Он поднял с пола какой-то предмет и поднес его к слабому свету.

– Не может быть! – разочарованно сказала Кристи.

– Как видишь, может.

То, что нашел Кейн, было окурком вполне современной сигареты.

С некоторым отвращением Кейн понюхал окурок.

– Он был брошен здесь полгода или год назад, не раньше, – заключил он.

Он прочитал надпись на окурке:

– «Данхилл».

– Кто такой Данхилл? – спросила Кристи.

– «Данхилл» – это сорт сигарет.

Кристи побледнела.

– В Ремингтоне такие сигареты не продаются, – сказал Кейн. – Здешняя публика предпочитает сигареты попроще и покрепче. «Данхилл» – сигареты для элиты.

Кристи вспомнила красивую белокурую четырнадцатилетнюю девочку, которая как-то увидела в журнале рекламу сигарет и после этого не давала прохода всем местным мальчишкам, пока одному из них наконец не удалось каким-то образом раздобыть для нее пачку.

– Ты… – Кристи откашлялась, – ты знаешь кого-нибудь, кто курит этот самый «Данхилл»?

– Угадай.

– Джо, – прошептала Кристи.

Это был не вопрос, но тем не менее Кейн ответил:

– Да, эта шлюшка, что успела побывать под всеми местными ковбоями.

Кейн щелчком отбросил окурок и вытер пальцы о джинсы.

– Ну что ж, посмотрим, насколько ее дружок успел здесь все попортить, – сказал он.

– Какой дружок? Хаттон?

– Не думаю. В последнее время Джо-Джо больше клеится к индейцам.

ГЛАВА 15

Кейн устремился вперед. Он быстро обходил пещеру, заглядывая в каждую комнату, словно больше не боялся что-нибудь здесь повредить. Лишь один раз он вернулся из очередной комнаты с черепками.

– Они подчистили здесь все, что можно, – с горечью сказал он, показывая их Кристи, – но не догадались, что черепки тоже представляют ценность.

Кейн соединил черепки, и они сложились в изящный ковш. Даже несмотря на то что не сохранилась ручка, ковш был очень красив.

Кейн разжал руку, и черепки упали на землю. Кристи попыталась было протестовать, но слова замерли у нее на губах, когда она увидела, что он вытирает руки о джинсы, словно коснулся чего-то нечистого. Этим он явно выражал свое презрение к Джо-Джо.

Комнаты на втором этаже были еще меньше. Они были совершенно пусты, если не считать глиняной кружки и нескольких объеденных кукурузных початков, хорошо сохранившихся в сухом воздухе.

Движимый интуицией, выработавшейся за много лет занятий археологией, Кейн прошел в другое крыло помещения, построенное под прямым углом к первому, и остановился на небольшой площадке, находившейся как раз на самой вершине этого угла.

Кристи шла по нижнему этажу, повторяя путь Кейна, и добралась до такой же площадки, огороженной небольшим барьером.

– Осторожно! – окликнул ее Кейн. – Там как раз и может быть кива, а то, что тебе кажется полом, – ее крыша.

Кристи оглядела площадку, вглядываясь в плохо освещенные углы. Ее внимание привлек металлический блеск. Это был вход в киву. Из отверстия торчала алюминиевая стремянка.

– Здесь лестница, – сказала Кристи.

– Оставайся на месте.

Кейн съехал вниз по одной из деревянных колонн, поддерживающих крышу, и подошел к Кристи, внимательно разглядывая деревянный пол, который действительно оказался крышей кивы.

Он порылся в лежавшей рядом куче мусора и, найдя кедровую головешку, зажег ее. Головешка вспыхнула, отбрасывая на стены дрожащие блики.

– Так и есть, подчистую, – мрачно произнес он, заглянув в киву.

Кристи тоже заглянула туда. Неровный свет освещал круглую комнату под низким, грубо обмазанным глиной потолком, который поддерживали четыре деревянные колонны. В неровных стенах кивы были выдолблены ниши.

– Как в церкви, – сказала Кристи.

– Ты права, Рыженькая. Это и есть церковь анасазей, иконы в которой разграблены и проданы неверующим.

Свет выхватил что-то блестящее на дне кивы.

– Подержи. – Кейн передал головешку Кристи.

Он показал ей, куда направлять свет, и быстро спустился по лестнице. Через минуту он зажег спичку и поднес ее к фитилю керосиновой лампы.

– Спускайся, – сказал Кейн. – Увидишь, что такое настоящее гробокопательство.

Кристи спустилась. Кейн был так зол, что, казалось, вся кива тряслась от его негодования. И было отчего!

Весь пол разворочен лопатами. Одну из деревянных колонн почему-то пытались подрубить топором. На полу валялись черепки, перемешанные с грязью и глиной, отвалившейся с потолка.

Кейн подобрал горсть черепков и принялся их тщательно рассматривать.

– Этот горшок вполне можно восстановить, – обрадовался он. – Они брали только целые вещи.

Кейн сердито бросил черепки обратно. Вдруг перед его глазами мелькнул рисунок. Он внимательно оглядел деревянный плинтус, идущий по всей окружности кивы.

Некоторые части плинтуса были самым варварским образом отрублены. На оставшихся виднелись необычные рисунки, изображающие Кокопелли в разных ипостасях.

– Никогда не видел ничего подобного, – прошептал Кейн.

– Ты о чем?

– О плинтусе. Когда-то он огибал всю киву.

– А что здесь необычного? – спросила Кристи.

– То, что сохранились рисунки, – это чудо. А они порубили его, словно дрова!

Кристи нашла на полу несколько кусков плинтуса и сложила их вместе. Появился абстрактный, черный на белом фоне узор, словно письмо из одного тысячелетия в другое.

Рисунок показался до странности знакомым. Через минуту Кристи поняла почему.

– Очень похоже на мотивы, использованные в новой коллекции Хаттона, – сказала она.

– Уж не собираешься ли ты написать в своем журнале, что Хаттон обокрал бесценный археологический памятник, чтобы создать свою дурацкую коллекцию? – мрачно сыронизировал Кейн.

Тон Кейна немного рассердил Кристи, но она смолчала. Варварству, с которым была разграблена эта древняя святыня, не могло быть оправдания.

Кейн взял лампу и высоко поднял ее, вы-сматривая, не осталось ли чего-нибудь, что по-щадила рука варваров.

– Черт возьми, мне все же хотелось бы знать, что изначально представляла собой кива. – произнес он. – Второй такой кивы, может быть, нет во всем мире. А теперь…

Кристи закрыла глаза, не в силах смотреть на мучения Кейна.

– Все пропало, – повторял он, – Безвозвратно. Вся королевская конница и вся королевская рать не может Шалтая-Болтая собрать, Кейн наткнулся на кучу мусора, из которой торчала длинная грубая веревка. Он потянул за веревку и вытащил маленький плетеный предмет, похожий на подметку.

– Остаток сандалии, – сказал он. – Сандалия, сплетенная из коры юкки. Не такая редкость, как из ткани или перьев, но все же то, что она сохранилась, – чудо.

Он глубоко вздохнул, и пальцы его сжались в кулаки.

– А эти идиоты выбросили ее как мусор! Только представить, что они держали в руках! Да для любого ученого это царский клад! И все это продано за несколько тысяч долларов для потехи какой-то лживой шлюхи! Если бы Джонни не был так глуп, мне бы даже было его жалко.

– Джонни Десять Шляп?

– Да, тот идиот, к которому Джо-Джо клеилась тогда, когда в меня стреляли. Правда, это было шесть месяцев назад. С тех пор она, наверное, уже сто мужиков успела поменять.

Презрительный голос эхом отзывался в стенах кивы. Кейн был похож на священника, вошедшего в раж во время церковной проповеди. Кристи не могла найти слова, чтобы успокоить его.

То, что потеряно, невозможно восстановить. И все из-за жадности. Злость Кейна по поводу этого варварства понятна.

Кристи молча переходила от ниши к нише в надежде найти хоть что-нибудь от древних культов анасазей. В пятой нише она нашла кусочек тщательно отполированного черного камня с отверстием для нитки – очевидно, когда-то он был частью ожерелья.

Пожалуй, это было единственным, что осталось.

– Можно здесь что-нибудь восстановить? – тихо спросила она.

– Нет. Это все равно как если бы они пришли сюда с динамитом.

– Они могли что-нибудь просмотреть, – не сдавалась Кристи.

Он отчаянно махнул рукой:

– Нет, конечно, несколько горшков еще можно восстановить. Но научную ценность эта пещера уже не представляет.

Кристи печально смотрела на устилавшую пол груду мусора и черепков.

– Все уровни перемешаны, – говорил Кейн. – Пепел от костра древних веков смешан с более новым. Нельзя даже установить примерную дату, когда все это было построено. Ничего не осталось.

Кейн снова прошелся с лампой, надеясь на чудо. Мрак расступался, но ничего не обнаруживал.

Свет лампы бросал на стены причудливые тени. Появляясь словно ниоткуда и так же внезапно исчезая, они будто танцевали какой-то фантастический танец.

Кристи поежилась от странного чувства, словно они в пещере не одни. Казалось, пещера полна духов – одни добрые, другие кровожадные, как на картине у Хаттона.

– Эти ниши, – пробормотал Кейн. – Подобные им я видел разве что в Пуэбло-Бонито.

– Это где?

– В каньоне Чако.

Кейн снова оглядел киву и застонал.

– Нигде на севере еще пока не находили таких построек, – говорил он. – Судя по размеру этой кивы, это был один из культовых центров анаса-зей. Хватит с меня, я уже насмотрелся на это безобразие. – Он подхватил лампу и вылез из кивы. Кристи последовала за ним.

Лампа снова осветила маленькое поселение, скрывавшееся когда-то под каменной плитой. Защищенное, но, как оказалось, не очень надежно.

Кейн переходил из комнаты в комнату. Везде в земляном полу зияли ямы, из которых были выкопаны горшки, выкопаны без малейшего представления об их научной ценности. Какая там научная ценность, деньги – вот единственная ценность!

Кейн и Кристи подошли к полуразрушенной стене, которая, казалось, поддерживала все здание.

– Ни к чему не прикасайся, – сказал Кейн. – Все здание готово обрушиться в любую минуту.

Он подошел поближе, и у него вырвался удивленный возглас. Там, где стена была разрушена, ее поддерживали явно современные балки.

– Не подходи ближе, – приказал он Кристи.

– Почему?

– Похоже, какой-то дурак пытался поддержать каменную глыбу чуть ли не зубочистками.

Кейн повернул фитиль лампы, и она слабо закоптила. Перешагнув через кучу мусора, он осторожно пошел вдоль опасной стены. Кристи осталась на месте.

Кейн пробирался вдоль стены с осторожностью, которая была красноречивее всяких слов. Сунув руки в карманы, Кристи перекатывала пальцами черный камешек, который взяла с собой. Прикосновение к его гладкой поверхности несколько успокаивало ее.

Внезапно ее запястья коснулся холодный влажный нос. Моки уже, очевидно, надоело гоняться за крысами, и он начал ласкаться к ней. Кристи погладила пса. Моки отошел от нее я улегся неподалеку – на плоском камне. В темноте он был совсем не виден, лишь время от времени свет лампы, попадая на него, отражался в его зрачках.

Кейн наконец закончил осмотр и вернулся к Кристи. Он выглядел мрачным.

– Ну как? – осторожно спросила она.

– Глыба размером почти в пятнадцать квадратных футов, а держится чуть ли не на воздухе. А за ней есть трещина, достаточно большая, чтобы в нее можно было залезть.

Кристи вдруг охватила паническая боязнь замкнутого пространства. Она сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Не зная, куда девать руки, она снова сунула их в карманы, и пальцы ее неожиданно ощутили холодок металла. Это был ключ Джо-Джо.

Еще одна тайна, подумала Кристи и спросила вслух:

– Подпорки выдержат?

Кейн молчал.

– Глыба весит около двадцати тонн, – наконец ответил он. – Такой вес деревяшки могут и не выдержать.

– Договаривай.

Он удивленно посмотрел на нее:

– Ты о чем?

– Тебя беспокоит только глыба? – сказала она. – Ты чего-то недоговариваешь.

Руки Кристи снова сжались в кулаки, и острые края ключа впились ей в ладонь.

«Впрочем, я тоже не говорю тебе всего, что знаю», – подумала оиа.

– Эта глыба поддерживает еще одну глыбу, – наконец сказал Кейн. – Зазор между ними такой большой, что анасази строили в нем амбары.

Он провел руками по волосам, стянул с головы шапку и сунул ее в карман джинсов.

– Потолок в любую минуту готов обрушиться, – продолжал он. – Вторая глыба больше первой. Когда она обрушится, то грохот будет такой, что на другом конце света будет слышно.

Кристи подняла глаза к потолку. Песчаник потемнел от огня разводимого когда-то под ним, и был влажным от бесчисленных зимних снегов и летних дождей.

– На вид вполне прочно… – неуверенно начала она.

– Когда-то он и был прочным. Но в любом камне есть трещины. В них проникает вода и размывает «клей», связывающий песчинки. Зимой вода замерзает, и трещина становится еще больше.

Кристи попыталась представить себе работу природных сил, воду, замерзавшую зимой и разъедавшую камень. Затем наступала весна, и лед снова превращался в воду…

Капля за каплей…

Пока не настанет день, час, секунда, когда огромная глыба рухнет. Затихнет последний отзвук эха, уляжется пыль, и будет достигнут новый баланс…

И все повторится сначала. Капля за каплей…

– Насколько я поняла, нам надо убираться отсюда? – сказала она.

– Я всего лишь говорю, что не хотел бы оказаться здесь в грозу.

– Это настолько опасно?

– Зависит от удачи. Потолок держался столько времени и, даст Бог, еще немного продержится.

Кристи пожала плечами.

– Если хочешь выйти отсюда, – предложил Кейн, – то иди.

– А ты?

– Я здесь кое-что заметил. Хотелось бы рассмотреть это как следует.

Он снова взял лампу и направился ко второй глыбе, которая, судя по всему, упала тогда, когда анасази только обжили пещеру.

Поколебавшись с минуту, Кристи последовала за Кейном. Моки наблюдал за ними, но желания присоединиться не проявлял.

– Что мы ищем на этот раз?

– Я думаю, у противоположного входа есть другая кива. Похоже, что, когда глыба упала, потолок прогнулся. И кажется, кто-то там усиленно копался.

За множеством комнат действительно обнаружилась вторая кива. Потолок полностью обвалился, рассыпавшись в прах, и деревянные колонны, когда-то поддерживавшие его, переломились посередине. Кива была заполнена грязью и обломками камней.

От нее отходил туннель, который вел в небольшую комнату размером с телефонную будку.

Кейн и Кристи склонились над входом в туннель.

– Там куча какого-то дерьма. – Кейн оглядывал камни и сломанные деревянные балки. – Похоже, тоже все разграблено.

– Что они искали?

Вместо ответа Кейн полез в узкий туннель, стараясь не ободрать бока.

– Похоже на потайной ход, – произнес он, держа перед собой лампу. – Он идет под пол кивы, словно…

Не договорив, он вдруг издал восхищенный возглас.

Сначала Кристи подумала, что Кейн нашел очередной черепок, но, когда он протянул ей свою находку, она поняла, что это не то. В форме этого предмета – или, может быть, в том, каким он был на ощупь, – было что-то отталкивающее.

Кейн вылез, и Кристи сразу же отдала ему его сокровище.

– Возьми, – морщась сказала она.

– Тебе это не нравится?

– Нет.

Он поднес лампу к находке, чтобы получше рассмотреть ее.

– Так и есть, – сказал он, – кость.

– Человеческая?

– Головка бедра.

Кристи передернуло.

– И часто ты их находишь?

Кейн отрицательно покачал головой, затем отложил кость и стал рыться в куче мусора, лежавшего у входа в туннель.

– Интересно, где остальные кости скелета? Это самая большая могила анасазей, которую мне приходилось видеть.

Вдруг Кристи показалось, что в куче что-то мелькнуло. Она поднесла лампу поближе.

– Смотри! – воскликнула она.

– Вижу.

Кейн, осторожно извлек из кучи гладкий камешек бирюзы размером чуть меньше почтовой марки.

– Господи! – прошептал он. – Бирюза. Тот, кто покопался в этой могиле, очевидно, извлек из нее целую кучу бирюзы.

Кейн протянул камешек Кристи. Его размер и форма напомнили ей о черепахе, которую она видела у Хаттона.

– Точь-в-точь как из коллекции Хаттона.

– Что именно?

– У него есть черепаха из бирюзы, перламутра и черного глинистого сланца, которую он нашел где-то на своем ранчо. Но это не кусок от нее, черепаха была целая.

В глазах Кейна мелькнул огонек.

– Тогда почему этот камень напомнил тебе о черепахе?

– Потому что лапы черепахи были точно такого же размера и формы. Странный многоугольник.

Кейн задумчиво перекатывал бирюзовый камешек на ладони. Форма его была необычной. Казалось, совершенно забыв свои недавние слова о том, что забирать отсюда что бы то ни было – преступление, он положил камешек в карман.

– Ты можешь описать эту черепаху?

– Разумеется. На то я и журналистка, чтобы описывать разные предметы. Ноги втянуты в панцирь, видны лишь одни когти. Хвостик очень маленький, как шишечка. Панцирь из черного глинистого сланца, очень тщательно отполированный. Голова и шея вытянуты и явно фаллической формы. Голова, лапы и хвост – из перламутра. «Воротник» – из бирюзы. Глаза – два маленьких круглых бирюзовых камешка.

– А еще?

Кристи нахмурилась:

– Размером с мою ладонь; скорее плоская, чем объемная; скорее изысканная, чем примитивная; скорее скругленная, чем угловатая; явно предназначенная для того, чтобы смотреть на нее сверху, – возможно, украшение, которое носили на шее. Очень искусная работа. И есть в ней что-то… – Голос Кристи сорвался.

– Что?

– Это не просто украшение, – сказала она через минуту. – Тот, кто создал ее, – гений. Есть в ней что-то мудрое, что-то настолько глубокое…

– Хотел бы я на нее посмотреть, – вздохнул Кейн. – Должно быть, эта черепаха – святыня какого-нибудь очень могущественного клана.

– Неплохая догадка для белого человека, – раздался вдруг из темноты хриплый голос.

Кейн направил свет лампы туда, откуда раздался голос.

Перед ними стоял Джонни Десять Шляп. В руке у него был обрез.

Дуло обреза было направлено прямо на Кейна и Кристи.

ГЛАВА 16

– Привет, Джонни, – сказал Кейн. – Ну и здорово же тебя отделали!

– Не двигайся! – проворчал Джонни.

– Я и не двигаюсь.

Кристи уставилась на Кейна, пораженная его спокойствием.

Джонни на мгновение отвернулся, и Кейн сделал Кристи знак рукой, словно приказывая ей не двигаться.

– Тебя кто-то выслеживает? – спросил Кейн у Джонни.

– Отойди от этой ямы, – ответил тот. – Поставь лампу на камень и покажи мне руки.

Кейн осторожно поставил лампу и отошел от нее. Он спокойно, выжидающе смотрел на огромного индейца.

– Не думай, что я тебя боюсь, – с легким презрением сказал Джонни. – Ты не будешь со мной драться. Ты это доказал еще до того, как в тебя стреляли.

Кристи уставилась на Джонни: неужели он не видит, что все ровным счетом наоборот и Кейн готов к схватке?

– Просто есть вещи, которые не стоят того, чтобы ради них драться, – усмехнулся Кейн. – Например, эта шлюха, – Заткнись, – буркнул Джонни.

Он направил дуло прямо в голову Кейну.

Кристи похолодела. Дуло казалось ей широким, словно железнодорожный туннель, и черным, как сама смерть: Лини Кейна оставалось бесстрастным.

Она поймала взгляд Джонни. Тот смотрел на нее. Кейн сделал легкое движение, словно отвлекая его внимание на себя.

– Стой спокойно! – проворчал Джонни.

– Успокойся, парень. Ты что, опять накурился своей травки?

Индеец помотал головой, словно от боли.

– Я уже давно бросил это дерьмо.

– Ну вот и хорошо, – спокойно сказал Кейн. – А то, когда ты накуришься, становишься настоящим сумасшедшим.

Джонни вытер пот с лица тыльной стороной левой ладони. Обрез в его правой руке при этом даже не шевельнулся.

– Это ты здесь все обчистил? – спросил Кейн.

Джонни рассмеялся.

– И продал все это за наркотики?

Индеец тупо уставился на него.

– Ну что ж, – Кейн пожал плечами, – я тебя предупреждал, сколько стоит эта шлюха.

В ответ индеец издал какой-то нечленораздельный звук, отдаленно похожий на смех, и угрожающе шагнул в сторону Кейна.

Свет лампы осветил парализованную часть лица Джонни, и Кристи невольно вскрикнула. Джонни был похож на ходячего мертвеца. Все его лицо было изранено и покрыто запекшейся кровью. Левая рука плохо двигалась, словно была ранена.

– Ты что-то не очень хорошо выглядишь, приятель, – все так же спокойно сказал Кейн.

– Ты будешь выглядеть еще хуже, если сейчас же не заткнешься.

Джонни угрожающе помахал обрезом.

Кейн показал ему руки:

– Я не такой дурак, чтобы идти с голыми руками против обреза.

– Ты вообще не пойдешь с голыми руками против чего бы то ни было, – с презрением сказал индеец.

– Смешно слышать это от тебя.

– Что ты хочешь сказать?

– Ну, и каково стрелять в спину безоружному человеку? – спросил Кейн. – Не дурак ли ты, что платишь такую цену за шлюху, которую все местные ковбои имели за бесплатно?

Джонни сел на большой камень и стал покачиваться, словно старик в кресле-качалке. Он усмехнулся, оскалив гнилые зубы.

– Значит, ты думаешь, что это был я, – сказал Джонни.

Он рассмеялся и сплюнул кровью.

Кейн смотрел на него, как бы вычисляя, чего от него можно ожидать.

Кристи заметила, что он наблюдает не столько за обрезом, сколько за самим Джонни, словно тот был более опасен, чем его оружие.

– И сколько же ты поимел с того, что ограбил эту пещеру? – спросил Кейн.

Голос его звучал так, словно он вел ничего не значащий разговор с приятелем, и только глаза Кейна напряженно следили за Джонни.

– С чего ты взял, что я что-то с этого поимел? – вызывающе спросил Джонни.

Кейн легко рассмеялся.

– Эта пещера была ценнейшим археологическим памятником, – сказал он. – А теперь она превращена в кучу дерьма. Это в твоем стиле. Ты готов все разрушить ради нескольких горшков. Я знаю тебя, Джонни. Я видел твою подпись по всему бассейну Сан-Хуан.

Джонни вытер рот тыльной стороной ладони. На руке остался кровавый след.

– У тебя есть вода? – спросил он.

– В рюкзаке.

– Где он? – Джонни огляделся.

Кейн, воспользовавшись тем, что он на секунду отвернулся, приблизился к нему.

– У меня за спиной, – спокойно сказал он. – Сейчас сниму.

– Нет! Не двигайся, придурок! Я тебе не доверяю! – крикнул Джонни. – Я никому больше не доверяю!

– Успокойся, Джонни. Все в порядке.

Джонни лихорадочно оглядывался вокруг, и взгляд его опять упал на Кристи. Сначала он посмотрел на нее так, словно видит в первый раз, но затем вгляделся пристальнее.

– Эй, – сказал он, – я, кажется, тебя знаю. Подойди сюда.

– Ни с места, Рыженькая, – прошептал Кейн.

Кристи не двигалась.

Джонни помотал головой, словно хотел прогнать хмель, и медленно перевел взгляд на Кейна.

– Кто эта сука? – спросил он.

– О ней тебе не стоит беспокоиться. Она тут погуляет, пока мы с тобой поговорим о старых добрых временах.

Джонни подумал с минуту и снова сплюнул.

– Нет, – сказал он. – Она останется на месте. Я теперь никому не доверяю.

– Кому-то ты все же должен доверять, – словно успокаивая его, проговорил Кейн. – Тебе нужна помощь.

Он сделал еще два шага вперед, прежде чем индеец успел ответить.

– Назад – или я прострелю в тебе дырку!

Кейн остановился.

– Тебе все-таки нужна помощь, – повторил он.

– Придурки.

Эта нелестная оценка, похоже, была адресована не столько им, сколько вообще всем людям.

Джонни закашлялся.

Кейн медленно шагнул вперед.

Индеец сплюнул кровью.

Кейн сделал еще шаг.

– Я больше никогда не буду доверять этим западным придуркам с их хорошими манерами и их наркотиками, – пробормотал Джонни. – С тех пор у меня голова не в порядке.

Джонни закашлялся.

Кейн подвинулся еще ближе. Кристи стояла так неподвижно, что у нее затекла спина.

«Не двигайся, Кейн! – хотела крикнуть она. – Он убьет тебя!»

Впрочем, если бы она и крикнула, это не помогло бы. Кейн осознавал опасность не хуже нее.

Даже лучше.

Дуло обреза было направлено на него.

– Ты раскапывал эту пещеру для Хаттона? – спросил Кейн.

– Черт возьми, да. – Джонни угрожающе помахал обрезом. – Я нашел это место. Я выкопал горшки. Все сделал я. Неплохо для такого краснокожего сукина сына, как я? Это проучит тебя, Кейн, тебя и твоих дружков-умников из университета. Я нашел эту пещеру, я и Джо, и я здесь все выкопал.

Кристи похолодела, когда Джонни упомянул ее сестру. Джонни этого не заметил, как не заметил и того, что Кейн медленно подходит к нему – на четверть дюйма, на полдюйма, еще на четверть дюйма…

Кейн выжидающе остановился.

– Ты не нашел бы это место, если бы я не сказал Джо, что рядом с Сестрами должно что-то быть, – спокойно сказал Кейн.

Ногти Кристи впились в ладони.

Джонни посмотрел на Кейна, вытер рот рукой и рассмеялся как мальчишка.

– Да, не нашел бы. Я предоставил тебе все обдумать, а Джо выудила у тебя все твои секреты.

– Так уж и все?

– Она получила Сестер, – засмеялся Джонни. – А после этого кого интересует, что ты там думаешь?!

– А почему ты плюешься кровью, Джонни? Что случилось?

– Ничего, – мрачно сказал индеец. – Просто люди умирают, должны умирать.

Он тихим срывающимся голосом затянул песню на незнакомом языке. От заунывного звучания незнакомых слов Кристи стало не по себе.

– Тебе нужна помощь, – настойчиво повторил Кейн.

– Мне нужна грязь отсюда. Всего немного грязи, и я должен убираться, пока меня не поймали.

– Кто тебя ловит?

– Шериф. Но ему никогда не поймать меня. Я хорошо знаю эту местность. Так же хорошо, как ты, Кейн.

Джонни рассмеялся, закашлялся, сплюнул.

Кейн подвинулся к нему еще на дюйм.

– На твоем месте, – сказал индеец, – я бы спрятался где-нибудь и до поры до времени не высовывался. Они собираются убить меня и обвинить в этом тебя.

Кристи кинула быстрый взгляд на Кейна. Выражение его лица ничуть не изменилось. Оно было все таким же спокойным.

Он приблизился к Джонни еще на шаг.

– Кто «они»? – спросил Кейн.

– Сам узнай, если тебе охота. Я надеюсь, что больше дикогда никого из вас не увижу.

Джонни вдруг, словно очнувшись, выпрямился и вскинул обрез.

– Не двигайся!

– Я хочу помочь тебе, – сказал Кейн.

– Мне не нужна помощь, Я расправлюсь с этим придурком Отри и остальными. Все, что мне нужно, – это немного грязи, а дальше обо мне озаботятся мои дружки из Бюро землевладения.

Джонни расхохотался, словно демон с картины Хаттона.

– У тебя дружки в Бюро землевладения? – удивленно спросил Кейн. – Вот уж не думал!

– А что тут удивительного? Я всю жизнь был охотником за горшками, и теперь единственная моя надежда – Бюро землевладения, черт бы его побрал.

Джонни покопался раненой рукой в кармане брюк и вытащил небольшой мешочек – в таких индейцы обычно продают бобы туристам.

– Набери мне пару фунтов земли из той ямы, – Джонни указал на киву, – и я пойду. Все вопросы, если у тебя они есть, задашь Деннеру. Он будет здесь минут через пятнадцать.

Джонни кинул мешочек Кейну.

– Наполни его.

Казалось, Кейн колеблется.

«Нет, это уж слишком! – хотела крикнуть Кристи. – Не делай этого!»

Кейн медленно спустился в киву, которая когда-то давно была большой могилой, и стал обеими руками наполнять мешочек.

– Сколько здесь было скелетов? – спросил он.

– Два.

Джонни поднялся с камгог и подошел к могиле посмотреть, что делает Кейн.

– Мужские или женские?

– Оба женские. И самые лучшие вещи из захоронения, которые мне приходилось видеть. Бирюза, перламутр, черный янтарь.

Кристи молча стояла у сломанных деревянных колонн, когда-то подпиравших крышу кивы, и старалась не привлекать к себе внимания. Уголком глаза она заметила какое-то движение.

Ползком, на животе, из тени появился Моки. Чувствовалось, что пес напряжен, словно огромная сжатая пружийа, готовая в любой момент распрямиться.

Сердце Кристи колотилось так отчаянно, что ей казалось: Джонни может услышать его биение.

– Хаттон взял себе все? – спросил Кейн.

– Не знаю. Я выкопал отсюда все что можно.

Джонни протер глаза. Левая рука поднималась с трудом.

– Впрочем, я думаю, большая часть досталась этой суке.

Кейн, наполнявший мешок, остановился:

– Какой суке? Джо?

Джонни молчал.

– А где теперь Джо, не знаешь? – спросила Кристи у Джонни, прежде чем смогла сообразить, что выдала себя.

Джонни посмотрел на нее.

– Если она не дурочка, – усмехнулся он, – то наверняка смоталась подальше. Отри, если доберется до нее, голову ей оторвет.

– Нет! – вырвалось у Кристи.

Отчаяние в голосе Кристи привлекло к ней внимание Джонни. Он уставился на нее, словно что-то вспоминая.

– Подожди, я, кажется, тебя знаю, – сказал он.

Кристи отвернулась.

Кейн смотрел на нее. Казалось, он начинал все понимать.

– Подожди минутку, – Джонни задумался. – Ты ее сестра, рыжая журналистка из Нью-Йорка.

Кристи похолодела.

– Отри считает, что ты тоже замешана в этом деле вместе с Джо, – сказал Джонни. – По крайней мере Джо на это намекала. На твоем месте я бы скрылся.

– Я ни в каком деле не замешана.

Джонни закашлялся и сплюнул кровью.

– Рассказывай! – засмеялся он. – Хаттон так или иначе выбьет из тебя всю правду. Он любит посыпать красивых женщин детской пудрой, а затем бить так, чтобы не оставалось синяков.

Кристи чувствовала взгляд Кейна. Он давил на нее почти физически. Слабый отсвет лампы отбрасывал на его лицо причудливые тени.

– Ты не знаешь, где Джо? – повторила Кристи.

– Зачем она тебе? Она тебя тоже обманула?

– Что-то вроде того.

– Эта Джо – настоящая змея, – хмыкнул Джонни.

Кристи шагнула к индейцу. Он инстинктивно направил дуло на нее, повернувшись к Кей-ну боком.

– Назад! – прикрикнул он, сообразив, что не сможет держать на мушке сразу двоих.

Кристи шагнула в сторону, увеличивая тем самым расстояние между собой и Кейном.

– Где может быть Джо? – почти умоляюще спросила она.

Вдруг Джонни перевел дуло на нее.

– Подойди к Кейну!

И тут из темноты прыгнула стремительная тень, нацеленная прямо на горло Джонни.

Джонни был так удивлен, что ему даже не пришло в голову направить обрез на пса. Он лишь поднял руку, защищаясь. Челюсти Моки сомкнулись на запястье индейца.

Джонни потерял равновесие, но успел направить обрез на висящего на его руке Моки. Стены пещеры дрогнули от выстрела.

Выстрел оглушил Кристи, и она не слышала своего собственного крика. Вспышка ослепила ее. Несколько секунд она ничего не видела, кроме смутных теней.

– Ложись!

Повинуясь голосу Кейна, Кристи упала на грязный пол пещеры. Руки нащупали камень, достаточно большой для того, чтобы использовать его в качестве оружия против Джонни Десять Шляп.

Огромный индеец стряхнул Моки со своей руки, словно тот ничего не весил, и направил дуло обреза прямо в грудь Кейнз.

Кристи отчаянно завизжала.

Джонни спустил курок.

Но раздался лишь слабый щелчок. Пуля, которой был заряжен обрез, уже досталась Моки, а перезарядить свое оружие индеец не успел.

Кейн бросился на него с такой же стремительностью, как недавно Моки. Джонни ударил его прикладом обреза, повалив на землю, и попытался перезарядить свое оружие, но раненая рука не слушалась.

Пальцы Кристи судорожно сжали камень. Цель бьша большой и близкой, и она не могла промахнуться. Камень с силой ударил Джонни по лицу.

Тот вскрикнул и отпрянул назад, пытаясь найти убежище в разрушенной киве. Кейн нагнал его у выхода из пещеры.

Кристи скорее ощущала, чем слышала звуки, доносившиеся снаружи, словно каменные лавины медленно, медленно оседали.

Затем все стихло.

Кристи поднялась на ноги. Она вышла из пещеры в тот момент, когда Кейн быстро и резко ударил Джонни под правую подмышку. Рука индейца вбвисла как плеть. Обрез выпал, покатился к обрыву и исчез в пропасти. Издав яростный вопль, Джонни снова бросился на Кейна и повалил его на каменистую землю, подмяв под себя.

Оба покатились по земле, с каждой секундой приближаясь к обрыву, более опасному, чем любой враг. Но ни тот, ни другой не видели опасности, увлеченные схваткой.

Кейну наконец удалось нанести резкий удар в подбородок. Еще один удар. Джонни застонал, но не ослабил медвежьей хватки. Кейн высвободил руку и схватил Джонни за горло. Индеец начал задыхаться, но руки его все так же крепко держали Кейна.

– Сдавайся, – прохрипел Кейн. – Все равно ты не сможешь меня одолеть, и ты это знаешь.

Наконец Джонни отпустил Кейна и встал на четвереньки, жадно глотая воздух. Кейн тоже поднялся на ноги, задыхаясь. Они стояли на самом краю обрыва.

– Кейн! – крикнула Кристи. – Осторожно!

Кейн обернулся как раз вовремя: Джонни прыгнул на него. Кейн резко отклонился в сторону, и Джонни тяжело плюхнулся на землю, увлекая за собой Кейна. Волна от мощного прыжка Джонни чуть было не сбросила их с обрыва, но, собрав последние силы, Кейн резким движением сбросил с себя огромного индейца, и Джонни исчез в пропасти. Горы ответили эхом.

Кристи подбежала к Кейну. Она взяла его за руку, оттаскивая от края обрыва.

– Да отойди же, Кейн! Неужели не видишь, как опасно!

Он медленно повернулся к ней. В глазах его была радость от спасения и ужас от того, что он только что убил человека.

Кейн смотрел на Кристи.

– Пожалуй, мне не нужно было тебя предупреждать, что одежда продезинфицирована.

От презрения, сквозившего в его голосе, Кристи сжалась.

ГЛАВА 17

– Ты в порядке? – осторожно спросила Кристи.

Вместо ответа Кейн вернулся в пещеру. Кристи последовала за ним.

– Моки должен быть где-то здесь, – сказала она.

– Я знаю.

– Моки! – тихо позвала она. – Где ты, малыш?

Из темноты раздалось слабое поскуливание.

Кейн подошел к собаке.

– Потерпи, парень. Сейчас я посмотрю, что с тобой.

Моки лежал вытянувшись. Было видно, что он очень слаб, но, услышав голос Кейна, пес завилял хвостом.

– Подержи. – Кейн протянул Кристи лампу.

Кристи направила свет на Моки. Грудь собаки была в крови.

Руки Кристи дрожали, и лампа отбрасывала на стены неровные тени.

– Держи крепче, черт возьми, – проворчал Кейн.

– Я пытаюсь.

Кейн посмотрел на нее: она была бела как мел.

– Если ты собираешься упасть в обморок, – он снова повернулся к Моки, – лучше положи лампу.

Кейн осторожно дотронулся до окровавленной шерсти пса.

– Поднеси лампу поближе, – приказал он.

Свет лампы осветил глубокую, до кости рану на плече Моки.

Кристи поставила лампу на землю.

– Если упадешь в обморок, то я оставлю тебя лежать где лежишь, – холодно предупредил Кейн.

– Иди к черту, – ответила она с силой, потом сняла куртку и протянула ее Кейну.

– Это еще зачем? – удивился он.

– Для Моки.

Кейн отвернулся.

– У собак бывает шок, как и у людей, – тихо сказала Кристи. – Заверни его в куртку.

Кейн снял рубашку и посмотрел на Кристи так, что ей захотелось провалиться сквозь землю.

– Я не посмела сказать тебе, что Джо-Джо – моя сестра, – словно оправдывалась она.

– Если бы ты сказала об этом, Джонни, может быть, остался бы жив.

– Нет, – не согласилась Кристи. – Мне кажется, у него было не все в порядке с головой.

Кейн снова повернулся к Моки. Он обрабатывал его рану очень быстро, чтобы собака не потеряла много крови.

Кристи пыталась исправить положение.

– Кейн, я тебя не знала, – настойчиво проговорила она. – Я не знала, что ты за человек. Про тебя ходили всякие сплетни…

– Да, да, да, – все с тем же презрением ответил Кейн.

– К тому же… Джо-Джо сказала, что я должна тебя опасаться…

– Ерунда. Джонни был прав. Не знаю, что там за игры у вас с твоей сестренкой, но ты с ней заодно.

– Нет. Она позвонила мне, сказала, что я ей нужна, что она хочет меня видеть. Я давно ее не видела. Как я могла ей отказать?

– А ты когда-нибудь пробовала ответить «нет»?

– Если бы твой брат позвонил тебе и сказал, что он в беде, – продолжала настаивать Кристи, – то как бы ты поступил?

Кейн молча завернул Моки в куртку и завязал ее концы узлом. Наконец он взглянул на Кристи.

– Я убил двух человек, – словно в бреду сказал он. – И оба раза из-за шлюхи и лгуньи.

Кристи проглотила обиду и обвела взглядом пещеру.

Джо-Джо, Джонни и Хаттон разрушили ценнейший археологический памятник и теперь боролись за то, что еще осталось. То, что от их игр кто-то мог пострадать, никого из них не волновало.

– Я жалею о том, что случилось, – отчетливо сказала Кристи. – Если бы я знала, во что это выльется…

– Вчера я думал, что тебе нужна помощь. – Кейн словно не расслышал ее слова. – Я ошибался. Джо-Джо подослала тебя?

– Большей глупости нельзя и придумать!

Кейн отвернулся. Он осторожно подсунул руку под собаку и поднял ее.

– В первой киве я видел кусок брезента, – сказал Кейн. – Принеси мне его. Он под лестницей. Я буду ждать тебя наверху.

– Ты не имеешь права судить меня и…

– Принеси брезент, черт тебя побери!

Взяв лампу, Кристи направилась к киве. Она спустилась по шаткой лестнице, подобрала брезент и вернулась в пещеру.

Заставив себя дышать ровно и спокойно, Кристи погасила лампу, положила брезент в рюкзак, надела его и последовала за Кейном. Он уже ступал по древним, еле заметным ступеням, которые когда-то выбили в скале никому не доверяющие анасази.

Вдруг в скалу прямо перед Кейном ударила пуля, выбив мелкую щебенку. Стреляли из мощной винтовки.

Кристи похолодела и отшатнулась назад в пещеру. Кейн же успел отойти достаточно далеко от нее, и единственным местом, где он мог укрыться, был каменный выступ над обрывом. Еще одна пуля ударила у самых его ног. Затем еще одна.

Кристи, затаив дыхание, молилась про себя. Казалось, прошла вечность, пока Кейн достиг туннеля и скрылся в нем. Кристи высунулась из пещеры, пытаясь разглядеть стрелявшего. На дне ущелья, в тысяче футов от нее, поблескивал на солнце фургон, на крыше которого стоял человек с ружьем.

Кристи знала, кому принадлежал фургон – шерифу Деннеру.

Пули рвались у входа в туннель, но Кейн уже скрылся. Стрелявший спрыгнул с крыши и залез в кабину. Фургон тронулся, поднимая тучи пыли, и исчез из виду.

С быстротой, поражавшей ее саму, Кристи добежала до туннеля и с трудом, из-за рюкзака, продиралась внутрь.

Кейна нигде не было.

Кристи ползла на четвереньках, не обращая внимания на боль: она в кровь содрала ладони. Когда туннель наконец расширился, Кристи выпрямилась и побежала.

Впереди появилась высокая каменная стена, с которой, вспомнила Кристи, она спустилась с помощью Кейна. Как же ему удалось втащить раненую собаку?!

Кристи, растерявшись, стояла у стены, понимая, что без посторонней помощи ей не влезть. Но делать было нечего.

Кристи упала, словно отброшенная преградой, но снова встала и упрямо продолжила атаковать стену.

Две окровавленные руки протянулись сверху и подхватили ее в тот самый момент, когда она уже была готова упасть в четвертый раз.

– Можешь не торопиться, – послышался голос. – Деннер лишь через час доберется до города.

Кристи посмотрела на Кейна и поняла: он ее не бросит.

– Спасибо, – тяжело дыша сказала она.

– За что?

– За то… что не бросил меня.

Кейн посмотрел на бледную как смерть Кристи: лицо в слезах, в грязи и крови от царапин.

– Здесь слева есть небольшое углубление в скале, – сказал он, – а справа – маленький выступ. Видишь их?

Кристи с трудом разглядела то, о чем говорил Кейн.

– Вижу.

– Поставь ногу в углубление.

Она повиновалась.

– А сейчас подними правую ногу и найди выступ.

Кристи нащупала выступ. Кейн подхватил ее и поднял с необыкновенной легкостью. Они были наверху.

Когда Кристи наконец добралась до фургона, она падала от усталости. Она сбросила рюкзак на землю. Брезент, торчавший из него, развевался, словно грязный флаг.

Кейн удивленно посмотрел на Кристи: она все-таки взяла с собой рюкзак и брезент! Он поднял брезент, встряхнул его, чтобы смахнуть пыль, и постелил в кабине. Осторожно положил Моки на брезент, прикрыв его второй половиной полотнища.

Моки не подавал признаков жизни.

– Он мертв? – испугалась Кристи.

– Он потерял сознание. Так даже для него лучше.

Кристи вздохнула.

– Садись на переднее сиденье, – приказал Кейн. – Нам предстоит трудная дорога.

– Я знаю, но я сяду рядом с Моки.

Кейн удивленно посмотрел на нее, хотел было что-то сказать но, передумав, сел в кабину. Машина тронулась.

– Значит, это был Деннер? – спросила Кристи через некоторое время.

– Да. Это его фургон с буквами «RSO».

– Но зачем ему в тебя стрелять?

– Наверное, он видел, как я убил Джонни.

– Ты защищался!

– Деннер об этом не знает. Или, может быть, делает вид, что не знает. Я теперь по жизни человек вне закона, и Деннер воспользуется любым поводом, чтобы пристрелить меня. Он считает это своим общественным долгом.

– Господи! – воскликнула Кристи. – Ну и нравы у вас!

– Такие же нравы, как и везде. Местная полиция знает, кому служить. За денежки Хаттона Деннер сделает все, что хочешь.

– И что же нам теперь делать?

– У нас есть около часа, пока Деннер успеет добраться куда-нибудь, откуда можно вызвать подмогу по радио. Если не успеем за это время выехать на шоссе, то все пути нам будут отрезаны.

Кристи замолчала. Моки безжизненно лежал рядом. Рубашка Кейна и ее куртка, в которую был завернут пес, насквозь пропитались кровью. Кристи не представляла, сколько крови потерял Моки, но она надеялась, что, если оказать ему срочную помощь, он выживет.

– Я высажу тебя на дороге, ведущей к гостинице, – нарушил молчание Кейн.

Его тон испугал Кристи.

– Нет, сначала Моки. Ему нужна срочная помощь.

Закрыв глаза, Кристи попыталась успокоиться. Она совершенно не представляла, что ей теперь делать. Но она знала, что непременно должна найти Джо-Джо.

«Ты сама меня втянула во все это, сестренка, сама и спасай меня. И Кейна тоже».

Впрочем, Кристи не была уверена, что ее сестра теперь могла кому-нибудь помочь – в том числе и себе.

«Джо-Джо, первый раз в жизни ты действительно мне нужна. Перестань прятаться!»

– После того как Моки будет в безопасности, – сказала Кристи, – я должна кое-кому позвонить.

Кейн посмотрел на нее в боковое зеркало. По его лицу нельзя было понять, о чем он думает.

Ветеринарная лечебница находилась в небольшом поселке рядом с Ремингтоном, состоявшем всего лишь из магазина, газозаправочной станции и нескольких домишек, вытянувшихся вдоль шоссе. Везде чувствовалось запустение. Магазин был закрыт уже несколько лет. То же самое можно было сказать и о газозаправочной станции. Единственным живым существом, встретившимся им, была грязная черная собачонка.

Кейн припарковал машину на заднем дворе лечебницы, чтобы она не была видна с шоссе, и вынес Моки в пропитанном кровью брезенте, Кристи последовала было за ним, но властный взгляд буквально пригвоздил ее к месту.

– Оставайся в машине, – приказал он. – Эта девчонка, ветеринар, – самая большая сплетница во всем Ремингтоне, Через пятнадцать минут Кейн вернулся, натягивая чужую рубашку, которую он, очевидно, у кого-то одолжил. Шрам на спине блестел на солнце. На груди был такой же шрам.

Кристи невольно поежилась.

«Насквозь! – подумала она. – И как он только выжил?!»

Кейн быстрыми грубыми движениями заправил в брюки концы рубашки, сел в кабину и захлопнул за собой дверь.

– Как Моки?

– Потерял очень много крови.

Кейн отвернулся, словно не в силах был смотреть на Кристи.

Кристи тоже отвернулась. Обида переполняла ее.

– Он выживет? – робко спросила она.

Кейн кивнул.

– Он такой же живучий, как ты? – прошептала она.

– Даже еще живучей. А до меня, я думаю, твоя ненаглядная Джо-Джо еще доберется.

Кейн завел мотор, и фургон снова тронулся.

– Я должна найти Джо-Джо.

– Зачем?

– Ради Бога, Кейн! Она моя сестра, и она в беде.

– Тебе тоже грозит опасность.

Кристи пожала плечами.

– Когда ты видела ее последний раз? – спросил Кейн через минуту.

– Много лет назад.

– Я спрашиваю когда, – резко повторил он.

– Десять лет назад. Нет, кажется, двенадцать. Или тринадцать?

Кристи посмотрела на свою руку. Она была в крови Моки.

– Не помню. Какая разница? Она моя сестра.

Кейн сосредоточенно смотрел на пыльную дорогу.

– Младшая сестра, – добавил он.

– Да, – ответила Кристи, хотя это был не вопрос.

Кейн тяжело вздохнул и покачал головой.

– Возвращайся в Нью-Йорк, Рыженькая, – сказал он через минуту. – Джо-Джо откусила слишком большой кусок, чтобы ее старшая сестра могла его прожевать.

Кристи невидящими глазами смотрела в окно.

– Ты слышала, что сказал Джонни? – спросил Кейн.

– Джонни много чего говорил.

– Джо-Джо что-то не поделила с Хаттоном.

– Если бы Хаттон был единственным, с кем она что-то не поделила, – устало сказала Кристи.

– Хаттон только снаружи похож на ангелочка, а внутри он сущий дьявол.

Кристи вспомнила картину с демонами.

– Я знаю, – прошептала она.

– Возвращайся домой, Рыженькая. Твоя младшенькая сестренка сама заварила кашу, пускай сама и расхлебывает.

– Она не сумеет сама расхлебать ее, – снова прошептала Кристи. – Поэтому она позвала меня. Я ей нужна.

– Ты ей нужна, чтобы тебя использовать, дорогая. Вот в чем все дело.

От перемены в голосе Кейна комок в горле Кристи наконец растаял. Она повернулась к нему:

– Значит, ты все-таки не веришь, что я заодно с ней в ее играх?

Кейн издал неопределенный звук, похожий на вздох и на ругательство одновременно.

– Во всяком случае, я не думаю, чтобы Джо-Джо так тряслась над раненым псом, – сказал он, – и беззвучно плакала всю дорогу. Джо-Джо ради Моки и пальцем бы не пошевельнула.

В голосе Кейна была та же ненависть, что звучала каждый раз, когда он произносил имя Джо-Джо. Кристи сжала кулаки так яростно, что ногти впились в ладони.

– Откуда ты знаешь?

– Уж мне-то, во всяком случае, это известно. Ты не видела ее двенадцать лет, а я имел счастье общаться с ней довольно близко. И Джонни тоже.

– Джонни и ты – мужчины.

– Я уверен, даже если бы ты умирала, Джо-Джо для тебя и пальцем бы не пошевельнула, – холодно ответил Кейн.

– Не верю, – прошептала она.

– Черт возьми, Рыженькая, да сними ты хоть раз свои розовые очки и посмотри на сестренку как следует!

– А я ведь могла стать для нее близким человеком, – упавшим голосом произнесла Кристи. – Только я могла найти к ней подход. Но я уехала в Нью-Йорк…

Руки Кейна яростно сжали руль.

– Значит, ты обвиняешь себя в том, что оставила Джо-Джо? – мрачно спросил он.

– Да.

– Ты считаешь себя виноватой в том, что она стала такой?

Кристи закрыла глаза, но слезы все равно текли сквозь сомкнутые ресницы.

– Да, – прошептала она.

– Крошка, – отчетливо, выговаривая каждое слово, произнес он, – Джо-Джо уже не маленькая и за все свои действия должна отвечать сама.

Кристи молчала.

– Уезжай отсюда, Рыженькая. Уезжай как можно быстрее. А то и оглянуться не успеешь, как Джо-Джо втянет тебя в свои грязные игры.

– Я не могу бросить сестру, – шептала Кристи. – Точно так же, как ты не мог бросить Моки, убегая от пуль Деннера.

– Господи! – воскликнул Кейн. – А что, если я тебя сейчас высажу на обочине дороги?

– И что ты будешь делать потом? Искать Джо-Джо?

По огоньку, мелькнувшему в глазах Кейна, Кристи поняла, что именно это он и собирается делать.

Она не хотела, чтобы Кейн нашел Джо-Джо. Точнее, чтобы он нашел ее один.

Он слишком ее ненавидел.

ГЛАВА 18

– Что ты собираешься делать? – рассеянно спросила Кристи.

Машина свернула на пыльную дорогу.

– Я собираюсь заехать к одному другу, – неопределенно ответил Кейн.

– Где он живет?

– В Ремингтоне.

– Это опасно?

– То, что Деннер мог видеть тебя со мной, тоже опасно для тебя, – сказал он. – Ведь ты была свидетельницей, как он в меня стрелял.

– Я подумала об этом, как только услышала выстрел.

Кейн невольно улыбнулся:

– А ты вовсе не такая, какой кажешься на первый взгляд, крошка.

Кристи посмотрела на него.

– Не говори какая. На сегодня с меня впечатлений достаточно.

Кейн покачал головой.

– А потом, после друга? – продолжала она.

– Буду искать.

– Джо-Джо?

– Да.

Машина повернула.

– И где ты собираешься ее искать?

– Надо подумать.

– У меня есть кое-какой план.

Кейн молчал.

– Разве ты не хочешь знать какой? – спросила Кристи через минуту.

– А что это будет мне стоить?

– Мои условия – мы работаем на пару, пока не найдем ее.

Кейн пристально посмотрел иа Кристи:

– Ты понимаешь, что Деннер сейчас уже, наверное, связался по радио с полицией?

Кристи кивнула.

– Не знаю, как долго мне еще удастся бегать от полиции, – сказал Кейн. – Закон здесь один: либо охоться, как волк, либо беги, как кролик.

– Не могу представить тебя в качестве кролика.

– Я не могу поверить, что такая женщина, как ты, может быть сестрой… – Кейн запнулся. – Господь Бог сыграл неплохую шутку..

Кристи криво улыбнулась.

– Ну как? – спросила она через минуту:

– Ты о чем?

– Можно считать, мы заключили сделку?

– Это может повлечь последствия, которые тебе не понравятся.

– Ну что же… – Кристи вздохнула. – Придется рискнуть.

Кейн холодно улыбнулся:

– А что, если, узнав от тебя, где Джо, я высажу тебя на дорогу?

– Придется рискнуть.

Прищурив глаза, Кейн смотрел на дорогу.

– Ну как? – Кристи стало уже невмоготу переносить его молчание. – Можно считать, что сделка состоялась?

Кейн кивнул.

Кристи облегченно вздохнула. Порывшись в карманах джинсовона нашла, ключ.

– Как ты думаешь, от чего может быть этот ключ? – спросила она.

Кейн удивленно покосился на Кристи и слова перевел взгляд на дорогу.

– Где ты его нашла?

– В комнате Джо-Джо.

– Хаттон знал обо всем, что у нее есть.

– Об этом ключе он не знал. Он лежал на дне ящика шкафчика в ее гардеробной.

– Откуда ты знала, где искать? – спросил Кейн.

– Последние шесть лет, что я прожила в Вайоминге, мне все время приходилось искать в комнате Джо-Джо какой-нибудь запретный плод.

Кейн оторвал руку от руля и потянулся за ключом. Кристи не отдавала его.

– Если не доверяешь мне, то лучше действуй в одиночку, – спокойно произнес Кейн.

Она разжала пальцы, и он взял ключ. Не говоря ни слова, он потянулся к связке ключей, висевших на стекле кабины, отделил от него один, положил оба ключа на ладонь и показал их Кристи.

Ключи были похожи.

– Не понимаю, – призналась она.

– Ты слишком долго жила в городе.

– Может быть, но при чем здесь это?

– А при том, что в небольших городках у каждого жителя есть свой почтовый ящик, рядом с почтой. Человек сам приезжает и забирает свою почту.

– Разве в Ксанаду письма не доставляются на дом? – недоверчиво спросила Кристи.

– Разумеется, доставка на дом существует. Но значит, Джо-Джо ждала какого-то письма или писем, которые хотела бы скрыть от Хаттона.

Кейн вернул ключ Кристи.

Через несколько минут он свернул на узкую пыльную дорогу.

Впереди появился старенький домишко.

– Подожди здесь, – бросил он, остановив машину.

Кейн подошел к домику и постучал. На прро-ге возникла женщина средних лет. У нее были темно-коричневые волосы, слегка тронутые сединой, и улыбка, которая, казалось, освещала все вокруг. Она звучно поцеловала Кейна и провела в дом.

Через несколько минут он вышел, держа в одной руке ворох какой-то одежды, а в другой – сумку с продуктами. Положив сумку рядом со своим сиденьем, он протянул одежду Кристи:

– Вот, переоденься.

– А ты?

– Я постараюсь на тебя не смотреть, хотя мне трудно будет удержаться от этого.

Кристи рассмеялась:

– Я хотела сказать: а ты разве не собираешься переодеваться?

– В здешних краях мужчина в грязных штанах – не такое уж невиданное зрелище.

– В Вайоминге, где прошло мое детство, женщины тоже иногда ходили в грязных джинсах.

– Но вряд ли эти джинсы были белыми и коллекционными.

– Пожалуй, ты прав, джинсы лучше поменять.

– Раздевайся, – лаконично изрек Кейн. – Все равно я не увижу ничего, чего бы уже не видел.

– Когда? Во сне? – улыбнулась она.

Он рассмеялся и прикрыл глаза рукой.

Кристи стянула свитер и блузку и надела мягкую вылинявшую рубашку, стянула белые джинсы и облачилась в обычные, голубые, такие же мягкие и вылинявшие, как рубашка.

Одежда оказалась ей впору – ну разве, может быть, чуть-чуть велика. Она переложила содержимое карманов в новые джинсы и повернулась к Кейну.

– Я был не прав, когда сказал, что не увижу ничего нового, – произнес тот.

– И что же ты увидел?

– Симпатичное бельишко, Рыженькая.

Проигнорировав его восторги, Кристи вытащила из сумочки кошелек. Кошелек был маленьким, изящным, явно из магазинов Манхэттена. Кристи вытряхнула из него деньги и кредитки и рассовала их по карманам. Кроме рубашки и джинсов, был и еще пестрый шелковый платок, поношенный жилет и вылинявшая красная футболка.

– Кого мне следует благодарить за все это?

– Энджи.

– Она и есть тот самый твой друг?

– Да.

– Она действительно твой друг, если одолжила свою одежду… скажем так, другому твоему другу.

Кейн покосился на Кристи:

– Энджи, как и любому человеку, порой становится одиноко. Поэтому иногда, пока она готовит ужин, я развлекаю ее своими новыми археологическими теориями.

Кристи неопределенно хмыкнула.

– Или я нарублю ей дров, а она погладит мои рубашки. Иногда я учу чему-нибудь ее старшего сына. Энджи так и не научилась читать и писать, но она отлично знает жизнь.

Кристи покраснела.

– Я не имела в виду…

– Имела. Так что я говорю тебе, Энджи – мой друг. Друга найти гораздо сложнее, чем какую-нибудь шлюху.

Они молчали всю дорогу, пока Кейн не въехал в Ремингтон. Он старался держаться подальше от главной улицы, петляя по неасфальтированным улочкам без указателей. Наконец машина остановилась в аллее в полутора кварталах от главной площади Ремингтона.

Дома в Ремингтоне были в основном одноэтажными, и с того места, где они находились, был хорошо виден возвышавшийся над крышами второй этаж здания ремингтонского суда. Посреди площади гордо развевался американский флаг.

– Вон там почта, – Кейн указал на флаг. – Все, что от тебя требуется, – выяснить, который из ящиков принадлежит Джо-Джо.

– А на ключе нет номера? Черт побери, сколько же всего этих ящиков?

– Около ста.

Кристи повертела ключ в руках – вдруг на нем есть номер. Но номера не было.

– Около ста?! – Она покачала головой.

– Начни с конца, с сотого.

– Почему?

– Ящики с первыми номерами уже сто лет принадлежат одним и тем же семьям.

– Логично. А если кто-нибудь увидит, как я шарю по всем ящикам?

– Во всяком случае, лучше это сделать тебе, чем мне. У меня уже лет десять один и тот же ящик, и многие его знают. Я уж не говорю о том, что все здесь знают меня.

– Если здесь все всех знают, то уж тем более на меня обратят внимание.

– Здесь много туристов, много сезонных рабочих, которые могут арендовать почтовый ящик на время. Осенью как раз много народа приезжает и уезжает.

Кристи колебалась.

Кейн потянулся за ключом.

– Нет, – сказала она, – тебя непременно заметят. Когда ты проходишь, все женщины на тебя оборачиваются.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Это действительно так, – продолжала Кристи. – Все дело в твоей походке. – Она потянулась к ручке двери. – У тебя такая походка, словно ты хочешь сказать: «Смотрите, вот идет настоящий мужчина с Дикого Запада, а не какой-нибудь городской пижон!»

Кейн вдруг удержал ее.

– Ты забыла кое о чем, – сказал он.

– О чем?

Кейн нежно дотронулся до ее волос.

– О них. Огненно-рыжих и чертовски красивых.

– Ты о моих волосах?

– О них. Ослепительные, как солнце, даже глазам больно. А на ощупь – мягкие и шелковистые. И если ты сейчас их не прикроешь, то я не могу гарантировать, что не зацелую тебя до полусмерти.

– У меня нет шапки.

Не отводя от нее взгляда, Кейн взял платок Энджи, сложил его по диагонали и повязал его Кристи, завязав концы узлом на затылке. От нежного прикосновения его пальцев словно ток пробежал по ее чувствительной коже.

– Беги, родная, – произнес Кейн. – Торопись.

Кристи выскользнула из кабины.

– Я буду ждать тебя здесь, – Кейн кивнул на дверь обшарпанного здания. – Не задерживайся. Мне нужно избавиться от своего фургона как можно скорее.

Кристи кинула взгляд на полустершуюся вывеску на двери.

– Бар «Капля росы»? Ну и название!

– Ищи меня в глубине бара, – ответил Кейн.

Она быстро пошла по направлению к главной площади.

Улицы Ремингтона на этот раз были оживленнее, чем вчера. На стоянке перед супермаркетом толкалось множество людей. На противоположной стороне улицы остановился автобус, из него высылали пассажиры. На площади в тени одного из огромных деревьев собралась кучка велосипедистов.

На Кристи никто не обратил внимания. Женщина в старых джинсах и платке была для Ремингтона обычным явлением. Кристи чувствовала себя совершенно естественно. Нравы, царящие в провинциальных западных городках, были ей знакомы; она знала, как вести себя, чтобы местные ковбои и их жены приняли ее за новую жительницу городка, а не за случайную гостью.

В зале почты стоял крепкий запах трубочного табака, хотя вообще-то курить здесь не разрешалось. Кроме Кристи, на почте из посетителей была лишь одна женщина-индианка с резкими чертами лица и двумя длинными красивыми черными косами за спиной.

Кристи прошла в зал, где висели почтовые ящики. Их действительно было ровно сто. В зале никого не было. На полу валялись старые почтовые конверты.

Не оглядываясь, Кристи уверенно прошла прямо к ящику № 100 и принялась за работу. Ключ легко вошел в скважину, но не поворачивался. Та же история повторилась с ящиками № 99 и № 98.

Кристи казалось, что ключ ужасно гремит, но никому не было до нее дела.

Она безуспешно попыталась открыть еще три ящика. Вдруг раздались шаги. Встав к следующему ящику вплотную, чтобы загородить номер, Кристи вставила ключ. Ящик не открывался.

Вошел какой-то пузатый мужчина и направился к своему ящику.

Кристи прошла мимо него к телефону-автомату, висевшему на противоположной стене, по дороге вынимая мелочь из карманов. Она позвонила в гостиницу.

– Говорит Кристи Маккенна, – сказала она. – Мне никто ничего не передавал?

Последовала пауза. Кристи поняла, что ее исчезновение не прошло в гостинице незамеченным.

– Где вы, мисс Маккенна?

– Я звоню из автомата. Мне никто ничего не просил передать?

– Мистер Хаттон хотел бы срочно вас видеть.

– Прекрасно. Больше никто ничего не передавал?

– М-м-м…

Кристи повесила трубку, С минуту поколебавшись, она сунула в щель автомата пластиковую карточку для междугородних звонков.

– Редакция журнала «Горизонт», – услышала она в трубке.

– Привет, Эми. Что-то ты засиделась допоздна.

– Да из-за Миры. Хорошо, что ты позвонила. Она уже тут на стенку лезет. Питер Хаттон хочет тебя срочно видеть.

– Я знаю, – сказала Кристи. – Еще какие-нибудь новости?

– Об этом спроси у своего приятеля, Ника.

– Почему у Ника?

– Мира сказала мне, чтобы я давала его телефон, если кто-нибудь будет тебя спрашивать.

Кристи разозлилась:

– Понятно.

– Что передать Мире? – спросила Эми.

– Что хочешь.

– Что?

– Ни черта не слышно, – пожаловалась Кристи. – Подожди, я перезвоню. – И повесила трубку.

Она позвонила Нику в офис.

– Привет, Ник. Говорят, тебя назначили ответственным за звонки, адресованные мне?

– Кристи! Где ты находишься?

– Похоже, что все сговорились задавать этот вопрос. Меня еще кто-нибудь искал, кроме Питера Хаттона и Миры?

– Некий Тед Отри.

– Это человек Хаттона.

– Понятно. Звонил еще кто-то, назвавшийся шерифом или чем-то в этом роде. Узнал мой телефон у Миры, черт бы ее побрал. Господи, да объясни ты наконец, что происходит!

– Да ничего, просто Мира в очередной раз взбесилась, – ответила Кристи. – Еще кто-нибудь меня искал?

– Я, – сказал Ник. – Ты думаешь обо мне?

– Господи, значит, это был ты, а не Джо-Джо!

– Что?

– Ты звонил мне в гостиницу?

– Звонил.

Кристи вдруг охватил страх. Она вспомнила слова Джонни: «Люди умирают, должны умирать».

– Кристи!

– Что? – прошептала она.

– Ты думаешь обо мне? – нетерпеливо сказал Ник.

– В данный момент я думаю только о Джо-Джо.

– О Джо-Джо? Твоей сестре?

– Да. Она не звонила?

– Нет. Когда ты меня с ней познакомишь?

Кристи поморщилась:

– Если мы когда-нибудь окажемся втроем в одной комнате, я обязательно тебе ее представлю.

– Потрясающе!

– Погоди радоваться. Видишь ли, я не думаю, что когда-нибудь снова окажусь с тобой в одной комнате.

– Не понял.

– Все кончено, Ник, – устало сказала она. – Прощай, адью, чао, крошка. Я ухожу. Ты свободен. Что было, то прошло.

– Что?

– Не заставляй меня повторять еще раз.

– Это имеет отношение к некоему Эрону Кейну? – неожиданно спросил Ник.

Кристи похолодела.

– Откуда ты узнал? – Голос ее срывался.

– Это из-за Кейна, да? – повторил Ник.

– Нет. Просто мы с тобой не…

– Отри предупреждал меня насчет Кейна, – перебил Ник. – Сказал, что он очень хорошо умеет манипулировать женщинами. Особенно нью-йоркскими, которые ищут на Диком Западе чего-нибудь эдакого.

Кристи молчала.

– Кристи!

– Ты в общем-то неплохой парень, Ник. Найди себе хорошую женщину и будь счастлив.

– Кристи, подожди…

Кристи повесила трубку. Она долго смотрела на телефон невидящим взглядом. Наконец снова направилась к ящикам.

Вокруг никого не было. Кристи перепробовала дюжину ящиков, стараясь делать это как можно тише, чтобы не привлекать внимания служащих почты.

В зал вошли две женщины с обветренными лицами и в такой же грубой рабочей одежде, как у Кристи. Они о чем-то оживленно болтали. Одна из них подошла к своему ящику, а другая бросила на Кристи, казалось бы, равнодушный, но на самом деле оценивающий взгляд.

Кристи почувствовала себя неловко. Она вышла из зала, пересекла площадь и подошла к магазину одежды, делая вид, что рассматривает витрины, а на самом деле не отрывая глаз от дверей почты.

Через минуту женщины вышли, сели в фургон и уехали. Кристи пошла обратно. Случайно кинув взгляд на здание суда, она вдруг увидела подъезжавший к нему знакомый фургон Деннера.

Шериф вышел из машины и буквально вбежал в здание суда. Он был не один.

Кристи не сразу узнала в незнакомце Отри. Оставив свой ковбойский камуфляж вместе со слащавой улыбкой, Отри теперь выглядел тем, кем он был в действительности – высокооплачиваемым полицейским.

Кристи захотелось вдруг убежать. Деннер, может быть, и не видел ее вместе с Кейном, но Отри, безусловно, ищет ее. Увидев Деннера и Отри вместе, Кристи подумала, что единственная разница между ними заключается в том, что Деннер по крайней мере был избран на свою должность.

Кристи поправила платок – не выбилась ли какая-нибудь непокорная прядь. Она прибавила шагу. Когда она входила в двери почты, рядом с фургоном Деннера затормозила полицейская машина.

В окно Кристи наблюдала, как из машины вышел полицейский и подошел к Деннеру и Отри. Деннер о чем-то оживленно рассказывал, все время показывая рукой в направлении Сестер.

Кристи не сомневалась, что он говорит о гибели Джонни Десять Шляп. И о том отношении, которое к этой гибели имеет Кейн.

Полицейский внимательно слушал. Когда Деннер окончил свою речь, полицейский вернулся к машине за рацией.

«Господи! – подумала Кристи. – Нужно бежать отсюда как можно быстрее. Но сначала я должна выяснить, от какого же ящика этот чертов ключ».

Кристи снова лихорадочно начала переходить от ящика к ящику, забыв обо всякой осторожности. Ящики не открывались.

В зал вошла молодая женщина с ребенком. Кристи обернулась.

– Представляете, забыла свой номер, – улыбнувшись сказала она.

– Бывает, – сочувственно рассмеялась женщина. – Семьдесят девятый можете не проверять – это мой.

– Спасибо.

Кристи продолжала совать ключ во все ящики.

Наконец ящик № 73 открылся.

ГЛАВА 19

Ящик был набит письмами. Кристи с трудом вытащила пачку, перехваченную двумя толстыми резинками.

«Похоже, ты нечасто наведываешься сюда, сестричка!»

Кристи мрачно улыбнулась про себя. Она не сомневалась, что Джо-Джо время от времени приходила сюда, тоже переодевшись местной. Она выросла в провинциальном западном городке и легко могла прикинуться местной жительницей.

«Ну что ж, посмотрим, что ты прячешь от всего мира в маленьком ящичке!»

Первое письмо было адресовано Кристи Джоди Маккинли.

«Ну что ж, спасибо, Джо-Джо, что не забываешь обо мне!»

Выбор имени, полунастоящего, полувымышленного, был очень в духе Джо-Джо.

Послышались шаги.

Кристи быстро сунула увесистую пачку писем под мышку и заперла ящик. Никто не обратил на нее внимания ни на почте, ни на улице, ни при входе в бар «Капля росы».

В баре играл джаз. Кристи обвела зал глазами, ища Кейна. Какие-то забулдыги уставились на нее с нескрываемым интересом. Одежда была ей великовата, но не скрывала соблазнительной фигуры.

– Эй, крошка, ищешь кого-нибудь? – окликнул ее ковбой в пыльной шляпе, лихо заломленной назад. Ковбой был красив грубоватой мужской красотой и знал это. В руке у него была недопитая кружка пива, а на стойке перед ним стояли три пустые кружки.

Кристи кинула на него быстрый взгляд. Что-то в нем показалось знакомым. Она перевела взгляд на его товарища. Они напомнили ей о ее юности на ферме, где мужчины смотрели на женщину как на животное, которое можно использовать, если удастся заполучить.

Когда-то этот взгляд приводил ее в бешенство, ибо в глубине души она боялась, что мужчины могут оказаться правы. Теперь она знала, как они не правы.

Она улыбнулась в ответ.

– Ты опоздал, парень, – сказала она. – Я уже нашла.

Улыбка ковбоя погасла.

– Ну что ж, если вдруг передумаешь, то ты знаешь, где меня искать.

– Я думаю, что твоя жена тоже знает, – сказала Кристи, все еще улыбаясь.

Приятели ковбоя рассмеялись, и он тоже.

Больше никто к Кристи не приставал. Она прошла в глубину зала и увидела Кейна. Перед ним стояла кружка пива, с которого, пока он ее ждал, сошла вся пена.

Кристи подозрительно посмотрела на толстяка, сидевшего рядом с Кейном. Тот посмотрел на Кристи с одобрением.

– Твоя подружка? – кивнул он на Кристи.

– Ага.

Мужчина вежливо приподнял шляпу. На его рубашке мерцала пятиконечная звезда…

Кристи быстро перевела взгляд с этой звезды на Кейна. На секунду она похолодела, словно снова оказалась в пещере.

– Кристи Маккенна, Ларри Мур, – представил их друг другу Кейн. – Ларри – констебль и брат того человека, которому принадлежит ранчо рядом с Сестрами.

Кристи посмотрела на Кейна, словно говоря: «Ты сошел с ума!»

Мур галантно поклонился. Лицо его было обветрено, с аккуратно подстриженными усиками. Он двигался легко, несмотря на солидных размеров брюшко, которое тщетно пытался утянуть широким ремнем с большой серебряной пряжкой, украшенной бирюзой.

– Рад познакомиться с вами, мисс, – сказал он. – Кейн знает, с кем водить компанию.

– Рада познакомиться, мистер Мур, – ответила Кристи.

– Ларри, – непринужденно поправил он.

– Ларри.

Кристи огляделась. Бар был полупустым, но все же в нем было достаточно возможных свидетелей. Кейн вышел из-за столика.

– Садись, – сказал он. – Даже в одежде Энджи ты слишком привлекательна для мужчин, чтобы остаться незамеченной.

– Ты прав, – иронично улыбнулась она. – Ты, значит, тут пьянствуешь без меня?

Кейн молча указал на кружку пива, к которой он почти не притронулся. Кристи села за столик, и Кейн поправил рыжий локон, выбившийся из-под ее платка.

Мур снова сел на место. Его револьвер, когда он садился, стукнул о край стола.

– Ну как? – спросил Кейн у Кристи.

Она непонимающе уставилась на него.

– Ящик, – подсказал он.

– Вся в порядке.

– И что же в нем…

– Нет, – перебила она его. – Теперь моя очередь. Я хочу поговорить с тобой наедине.

– Ларри – мой друг, – сказал Кейн.

– Прекрасно.

Кристи покосилась на звезду констебля. Мур улыбнулся ей.

– Меня вы можете не бояться, мисс. Я на стороне Кейна.

– Судя по вашей звезде, вы на стороне Денне-ра, – мрачно ответила Кристи.

– Да я скорее буду на стороне самого дьявола! – ответил Мур. – Для нашего горячо любимого шерифа я всего лишь ни на что не годный полицейский, которого давно пора уволить к чертовой матери.

– Деннер попытался было попасть в городской совет, чтобы взять в свои руки контроль над полицией, – объяснил Кейн Кристи.

– Слава Богу, что большинство голосов получил я, – сказал Мур, – а то быть бы мне таким же безработным, как Кейн.

– Считай, что ты уже безработный, – ответил тот. – Если бы не кошки, залезшие на деревья, а потом боящиеся с них спуститься, и не люди, захлопнувшие дверь машины и забывшие ключи внутри, то чем бы ты еще занимался?

Кристи недоверчиво переводила взгляд с Кей-на на Мура. Они действительно были друзьями, несмотря на звезду Мура и не самую лучшую репутацию Кейна.

– Ларри ты можешь не бояться, он свой человек, – подтвердил Кейн. – Единственный честный полицейский во всем Колорадо.

Мур улыбнулся, польщенный.

– И может быть, поэтому самый низкооплачиваемый, – хмыкнул он.

– Ну что ж, я надеюсь, ты знаешь, что ты делаешь, – сказала она Кейну.

– Я всегда знаю, что я делаю.

– Слава Богу, если так. Потому что Деннер сейчас стоит как раз перед почтой и разговаривает с каким-то полицейским.

– Черт!

– А этот придурок Отри тоже с ним? – спросил Мур.

Он презрительно скривил губы, словно собирался плюнуть на пол.

– Да, – подтвердила Кристи. – Деннер и Отри приехали на площадь, когда я находилась рядом с почтой. Через несколько секунд появилась полицейская машина. Я думаю, что вся полиция уже знает о…

Кристи запнулась и посмотрела на Кейна.

– Я уже рассказал ему о Джонни.

Его лицо снова приняло напряженное выражение.

Кристи взяла Кейна за руку.

– Ты не виноват, – успокаивающе сказала она.

– Ну ладно, мертвого уже не оживишь, – мрачно ответил Кейн. – И как отреагировал полицейский?

– Он взял рацию.

Кейн и Мур переглянулись.

– Да, теперь уже убежать будет гораздо сложнее, – задумался Мур. – Они наверняка успели поднять на ноги полицию всех четырех штатов.

– У тебя есть машина? – спросил Кейн у Кристи.

– Да, но Отри и Деннер охотятся и за мной. Они уже звонили в мою редакцию и моему бывшему другу.

Кейн пристально посмотрел на Кристи:

– Бывшему?

– Бывшему, – твердо повторила она.

– Они знают, что ты со мной?

– Отри это подозревает. Он предупреждал Ника, что ты умеешь ловко манипулировать женщинами, особенно нью-йоркскими, которые «ищут на Диком Западе чего-нибудь эдакого».

Мур рассмеялся и покачал головой. Однако через минуту он снова стал серьезен.

– Если они что-нибудь подозревают, – сказал он, – они выяснят номер машины Кристи у гостиничной администрации.

– Прекрасно, – хмыкнул Кейн.

– Ты не проедешь и ста миль, как тебя поймают, – продолжал Мур. – До Альбукерка ты не доберешься.

– До какого Альбукерка? – спросила Кристи у Кейна.

– Ларри посоветовал мне одного следователя из Бюро землевладения в Альбукерке.

Кристи нахмурилась:

– Зачем?

– Он, может быть, сможет объяснить, зачем Джонни понадобилась грязь из кивы.

– И что нам это даст?

– Это будет известно после того, как мы получим ответ. – Кейн дотронулся до пачки писем. – Ну как, Рыженькая, узнала что-нибудь ценное?

Кристи положила пачку на стол.

– У меня не было времени читать.

– Тебе оставаться здесь опасно, – мрачно сказал Мур. – У тебя много друзей в Ремингтоне, но у Хаттона еще больше денег.

– Я знаю.

С минуту Кейн молчал, устремив взгляд на пачку писем. Затем он подвинул ее Кристи.

– Со мной тебе оставаться опасно, Рыженькая.

– Я тебя не брошу.

– Ларри поможет тебе скрыться.

– Нет.

– Тогда я попрошу констебля Мура посадить тебя в тюрьму на денек-другой.

– Для моего же блага, – сказала Кристи.

– Разумеется, – улыбнулся он.

– Нет. Для своих планов. Ты хочешь разделаться с Джо-Джо без свидетелей.

Кейн притих. До него наконец дошло, чего боится Кристи.

– Неужели ты думаешь, что я действительно собираюсь причинить ей зло? – тихо спросил он.

– Не знаю. Но когда ты говоришь о ней, мне становится страшно.

Мур вздохнул и бесцеремонно отпил глоток из кружки Кейна.

– Ну-ка, что за пивко?

– Пивко – дерьмо, – ответил Кейн.

– Больше похоже на мочу.

Кейн покосился на Мура и встал из-за стола, увлекая за собой Кристи.

– Джо-Джо не заслуживает тебя, – резко сказал он. – Пошли.

– Подожди. – Мур тоже встал. – А машина?

– В Дуранго дают машины напрокат, – ответил Кейн. – От этого я выигрываю пару часов.

Мур покопался в кармане своих вылинявших джинсов и, вынув ключ с посеребренным брелком, бросил его Кейну.

– Возьми мой фургон.

– Но…

– Туристские снасти и перемену одежды найдешь в ящике в кабине. – Мур словно не слышал его. – Шарон меньше ростом, чем Кристи, но немного потолще, так что, пожалуй, ее одежда ей подойдет. Где твой фургон?

– На улице, – ответила Кристи за Кейна, поскольку тот молчал.

– Черт возьми, Ларри, я не могу…

– Прекрати, – перебил его Мур. – Не для того я тащил тебя тогда с плато Сестер, чтобы теперь отдать в лапы такого типа, как Деннер. Так что давай без разговоров.

Кейн поколебался с минуту, но затем, видно, согласился.

– Я перед тобой в долгу, – сказал он.

– Прекрати.

Мур перевел взгляд на Кристи. Выражение его лица стало мягче. Он дотронулся до шляпы и улыбнулся:

– Рад был познакомиться. Люблю мужественных женщин.

Кристи улыбнулась в ответ.

Кейн и Кристи вышли из бара. Они молчали, пока не выехали из города.

– Ну что же, Рыженькая, посмотрим, что же оказалось в ящике Пандоры.

Кристи сняла резинки и начала сортировать конверты.

– В основном письма.

В рации Мура раздался чей-то голос. Кейн приглушил звук.

– Запечатанные письма? – спросил Кейн.

– Их открывали.

– От кого они?

– Обратного адреса нет. Но на конвертах что-то написано от руки.

– Прочитай какое-нибудь письмо, – попросил Кейн.

– Я не хотела бы.

– Послушай, крошка, я тоже не хотел бы уезжать из города. Мне больше хочется оказаться дома и искупаться вместе с тобой в горячем пруду. Но у меня нет выбора.

Кристи искоса посмотрела на Кейна. Его улыбка напомнила ей о том, как он ласково поправил ей волосы там, в баре.

Она вытащила из пачки самое свежее по дате письмо и развернула его.

– Читай вслух, – потребовал Кейн.

Кристи вздохнула и начала читать, не вдумываясь в слова.

– «Привет, крошка, – прочитала она. – Как поживает моя маленькая пушистая штучка?»

Кейн засмеялся.

Кристи покраснела, но тоже засмеялась.

– Судя по всему, писал близкий друг, – сказал Кейн.

Кристи промолчала.

– Читай дальше.

– Я читаю.

– Вслух.

– Неловко.

– Послушай, цыпленочек…

– Я полагаю, «маленькая пушистая штучка» означает именно то, о чем я подумала? – спросила Кристи.

– А о чем ты подумала? – с невинным видом ответил Кейн.

Кристи искоса посмотрела на него.

– Да, – улыбаясь сказал он, – это означает «котенок».

– Спасибо за подсказку.

– Пожалуйста.

Кристи стала быстро читать письмо. Про себя. Вдруг глаза ее округлились.

– Боже праведный! – пробормотала она.

– Тебе нужен переводчик? – сухо сказал Кейн.

– Может быть, и нужен, но я не хочу переводчика. Впрочем, и так ясно, что Джо-Джо без ума от этого типа.

– Ума у Джо-Джо никогда не было.

Кристи поморщилась и сложила письмо. Не успела она отложить его в сторону, как Кейн взял его, положил рядом с рулем и пробежал глазами со скоростью человека, привыкшего читать научную литературу.

Его брови удивленно поднялись.

– Нашел новое слово? – поинтересовалась Кристи.

– «Трахаться» – старое слово.

– Этот парень…

– Его зовут Джей. – Кейн посмотрел на подпись.

– …кажется, больше ни о чем не умеет думать, – закончила Кристи.

– Похоже. Как говорится, пьем все, что горит, – и далее по тексту.

Кристи не смогла удержаться и рассмеялась.

Чуть улыбнувшись, Кейн вернул ей письмо.

– Значит, она хранила свои любовные письма под замком, – иронично сказал он. – Можно подумать, кто-то на них позарится! А в других письмах есть хоть что-нибудь полезное?

Кристи просмотрела всю пачку, рассортировав все письма на несколько кучек. Больше всего было писем от Джея.

– В основном Джей? – Кейн покосился на письма.

– Похоже. Здесь письма за последние восемь месяцев.

– Стало быть, это нечто большее, чем просто приключение, – закончил Кейн.

– В первом письме упомянуто, что они уже успели перепробовать все позиции, кроме разве что позиции стоя, – рассеянно сказала Кристи.

Кейн удивленно посмотрел на нее и рассмеялся, откинувшись в кресле. Он развязал платок Кристи, и ее рыжие волосы рассыпались по плечам.

– Удивительно, что я не обжигаю пальцы, – сказал он, играя с непослушным огненным завитком.

– Удивительно, что ты не получил пощечины, – ответила Кристи, но голос ее был мягким.

Кейн отпустил ее локон и сосредоточился на дороге, а она продолжала разбирать содержимое почтового ящика своей сестры.

Кроме писем от Джея, писем от других адресатов было очень мало. Они лежали в маленьких конвертах, на которых было написано всего одно или два слова. На одном из конвертов, довольно толстом, не было ни надписей, ни марок. Конверт был тщательно запечатан. Не желая еще больше вторгаться в личную жизнь сестры, Кристи отложила конверт и принялась за другие. Она вытряхивала из конвертов содержимое, быстро просматривала, делясь своими соображениями с Кейном.

– Счета, переписка с лучшими отелями на юго-западе, счета за газ…

Кейн усмехнулся.

Кристи открыла еще один конверт.

– Здесь то же самое.

Она открыла третий конверт.

– Все то же самое. – Кристи потянулась за четвертым конвертом. – Похоже, они с Джеем успели поездить по всему… Эй, что это?

Кейн посмотрел на Кристи, державшую веером дюжину каких-то маленьких конвертов. Он пригляделся.

– Тебе что-нибудь знакомо? – спросила она.

– Скоттсдейл, Беверли-Хиллз, Санта-Фе, Даллас, Таос. Все знакомо. Галереи или торговцы произведениями искусства.

– Изящные искусства? – Кристи снова вспомнила картину с демонами.

– Да, в юго-западном стиле. Кроме галереи «Шерберн» в Санта-Фе. Она в основном занимается искусством первобытных народов.

– Анасазями?

Кейн пожал плечами.

– Навахо. Зуни. Апачи. Моки. Они берут все, что можно продать.

– Здесь пять писем из этой самой галереи «Шерберн».

– Прочитай их вслух. Уж не думаю я, что они могут оказаться хуже, чем письма от Джея.

Кристи рассортировала письма по датам и начала с самого свежего. Когда она раскрыла конверт, из него выпал листок. Она подняла его, небрежно взглянула на него и ахнула.

– Что это? – спросил Кейн.

– Чек.

Он удивленно посмотрел на нее:

– Ну и что?

Она без слов протянула ему чек.

Кейн взглянул на него и присвистнул: чек был выписан на имя Джея Нортона и оплачен галереей «Шерберн».

Счет был на 537 840 долларов.

ГЛАВА 20

– На чеке есть дата?

– Прошла неделя. За день до того, как Джо-Джо стала звонить мне в Нью-Йорк.

– Я думаю, нам лучше прочитать все письма. Не мешало бы узнать, почему эта шлюшка вдруг продала что-то аж за полмиллиона баксов.

– Я, кажется, догадываюсь. – Кристи вспомнила о пещере.

– Я тоже. Но мы можем ошибаться. А от того, ошибаемся мы или нет, многое зависит. Прочитай все письма.

– Вслух?

Кейн улыбнулся своей белозубой улыбкой:

– Мне нравится, когда женщина произносит вслух всякие нехорошие слова.

– Тогда включи рацию, чтобы не слышать, – засмеялась Кристи и снова принялась за письма.

На этот раз она отобрала самые старые. Прочитав их, она перешла к другим.

– Ну как, есть что-нибудь новое? – нетерпеливо спросил Кейн, когда она прочитала уже пять писем.

– Все то же самое. Опять «маленькая пушистая штучка» и прочее в этом роде.

Кейн ухмыльнулся, не сказав ни слова.

Кристи сложила письмо, сунула его обратно в конверт и принялась за другое.

– Знаешь, – сказала она через минуту, – мне кажется, этот Джей действительно любит Джо-Джо. Просто его словарный запас беден.

Кейн посмотрел на Кристи, словно та сошла с ума.

– Он слишком прямолинеен, – признала Кристи, – и интеллект у него довольно примитивный, но…

Она пожала плечами.

– Что «но»? – спросил Кейн.

– От его писем исходят какая-то примитивная энергия и настоящая страсть. Грубая, но настоящая. Похоже, что он готов целовать песок, по которому ходила Джо-Джо.

– Скорее песок, на который она сходила, – пробормотал Кейн.

Кристи не ответила на его грубую шутку.

– Он любит ее по-настоящему, а не просто хочет. Именно это и нужно Джо-Джо. Мне кажется, на самом деле ей всегда было нужно именно это.

В ответ Кейн неопределенно фыркнул.

– Насколько можно понять, – продолжала Кристи, – долгая связь Хаттона и Джо-Джо закончилась восемь месяцев назад окончательно и бесповоротно. Теперь его место занял Джей.

Кейн усмехнулся.

– По-моему, они составляют неплохую пару, – настаивала Кристи.

– Пока не, износится его инструмент.

– Их связывает не только секс.

– Да? Что же еще?

– Перевозка каких-то грузов.

– Каких же?

– Не знаю. Но в письмах упоминается об упаковке, транспортировке и доставке грузов. Используя для этого самолет Хаттона. Интересно, как он относился к этому?

– Может быть, он не знал. Никакого намека на то, что это за грузы?

– Что-то очень хрупкое и ценное.

Кристи снова углубилась в чтение. На какое-то время воцарилась тишина – лишь иногда попискивала рация.

– Это связано с пещерой. – Она оторвала глаза от письма. – Джей упоминает Сестер.

– Что и следовало ожидать.

Кристи открыла еще одно письмо. Из него выпали какие-то бумажки.

– Еще чеки, – сказала она.

– На какую сумму?

Кристи замолчала, подсчитывая.

– Почти на полмиллиона. Так что в целом – миллион.

Кейн присвистнул.

– Неужели предметы из пещеры столько стоили? – удивилась она.

– Это лучшая пещера, которую мне приходилось видеть.

– Почему?

– Скрыта от постороннего глаза. Надежно защищена. И к тому же Кокопелли. Мне никогда не приходилось встречать киву с изображением Кокопелли. Значит, эта пещера была для анаса-зей чем-то очень важным. Неудивительно, что в ней были скрыты несметные сокровища.

В голосе Кейна звучало восхищение, смешанное с горечью, оттого что пещера была варварски разграблена.

– Но миллион долларов за археологические находки? – недоверчиво спросила Кристи. – Даже если по десять или двадцать тысяч за горшок… сколько же тогда должно быть горшков?!

– На сегодняшний день это неудивительно. Японцы стали коллекционировать все, что коллекционирует западный мир. А немцы так вообще без ума от искусства анасазей. Они готовы заплатить несколько сотен долларов за горстку черепков.

– Все равно, миллион долларов…

– За все вместе.

– …это огромные деньги!

– Иена и марка стабильны, – пожал плечами Кейн. – А доллар – нет. То, что нам кажется огромной суммой денег, для них – всего лишь выгодная сделка.

Кристи недоверчиво смотрела на него.

– К тому же надо учитывать психологию собирателя, – продолжал Кейн. – Представь себе кучку богатых и жадных коллекционеров, готовых вырвать любую мелочь друг у друга изо рта. Да они сколько угодно заплатят, лишь бы иметь то, чего нет ни у кого.

Рация сообщила, что в двух милях от северной границы штата на дороге лежит мертвая корова, создавая опасность для транспорта.

Когда рация замолчала, Кристи облегченно вздохнула. Каждый раз, когда она включалась, Кристи боялась, что объявят о розыске мужчины, подозреваемого в убийстве, который может находиться в фургоне вместе с рыжеволосой женщиной.

– Предметы из большой кивы вполне могли стоить полмиллиона. – Кейн был вне себя от злости, что все потеряно. – А если ты выбросишь на рынок предметы из второй кивы, то тоже получишь очень неплохую сумму, даже не по завышенным ценам.

– Похоже, – мрачно сказала Кристи.

– Это, пожалуй, самая богатая находка за последние тридцать лет. Здесь не упоминается, что именно это был за товар?

Кристи быстро просмотрела бумаги.

– Нет. Все время говорится лишь «ваш товар» или «предметы».

– Странно. Обычно все археологические находки фотографируются и описываются до последнего миллиметра. Ни один предмет не поступает на рынок без строгой документации.

– Неужели столько дельцов могут быть замешаны в чем-то сомнительном?

– Большинство заинтересовано лишь в том, чтобы поскорее сбыть товар и нажиться. Они ведь платили банковскими чеками, не так ли?

– Да.

– Стало быть, они знали, что товар у них не залежится, – продолжал Кейн. – Могли не беспокоиться, что их поймают с сомнительным товаром.

– Джей поначалу имел дело лишь с одним – Шерберном. Тот предложил купить все сразу, но Джею не понравилась цена.

Кейн усмехнулся.

Рация снова ожила, сообщив, что из-за пробки, созданной коровой, одна машина уже успела перевернуться.

– Они хотя бы держали своих коров за забором, – сказала Кристи.

– Забор стоит денег.

Кристи развернула еще одно письмо, написанное уже знакомым угловатым почерком.

– В общем счете они продали пятьдесят семь горшков и двенадцать единиц другого товара, – сказала она, дочитав письмо.

– Какого товара? – требовательно спросил Кейн.

Кристи покачала головой:

– Не говорится.

– Черт побери!

– Все платили банковскими чеками, – продолжала она, – и каждый готов был купить в пять раз больше, если бы мог.

Кейн ударил кулаком по рулю так сильно, что машина вильнула.

– Черт побери, они хотя бы составили документацию! – прорычал он. – Да в этой пещере была, можно сказать, целая деревня! И на севере, где поселения анасазей никогда раньше не попадались! Да это перевернуло бы весь научный мир!

– Может быть, когда мы найдем Джо-Джо, мы сможем…

Выражение лица Кейна заставило Кристи замолчать. Она снова вспомнила, какими холодными могут иногда быть его янтарные глаза.

– Джо-Джо мы, может быть, и найдем, – сказал он, – но все эти сокровища потеряны навсегда. Они рассеяны по Германии и Японии, Нью-Йорку и Лос-Анджелесу, заперты за семью замками в частных коллекциях.

Кристи снова принялась за чтение, не желая больше раздражать Кейна.

Наступившая тишина и мирное шуршание писем заставили Кейна немного успокоиться. Он протянул руку за одним из писем.

– Нет, – сказала Кристи, – не перемешай их. Я пытаюсь кое-что выяснить.

– Что?

– Когда ты рассказал Джо-Джо о Сестрах?

– В первый раз? – спросил он.

– Да.

– Кажется, год назад, – задумчиво произнес он.

– Ты не помнишь?

– Ты можешь не верить, крошка, но Джо-Джо не была значительным событием в моей жизни. Она просто иногда звонила мне, когда ей случалось поцапаться с Хаттоном.

В голосе Кейна было что-то, отчего Кристи стало не по себе.

– Чего она хотела от тебя? – спросила она.

– Я думаю, чтобы я убил его.

– Ты шутишь?

– Нисколько. Джо-Джо знала о моем прошлом еще до того, как со мной познакомилась. Убийца. Уголовник.

– Чушь. Ты такой же убийца, как и я.

Он искоса посмотрел на нее:

– Ты же только что видела, Рыженькая, как я убил человека.

– Самооборона – не убийство!

Повисло напряженное молчание. Затем Кейн вздохнул.

– Кроме того, – продолжала Кристи, – Хаттон был для нее дойной коровой!

– Хаттон был ввязан в такие игры, – сказал Кейн, – по сравнению с которыми проделки Джо-Джо и Джея – детские шалости.

– Все равно я не могу представить, чтобы Джо-Джо…

– Потому что ты не знаешь Джо-Джо. Ты видишь только прошлое. Той маленькой белокурой девочки уже нет.

– Да, она была не ангел, – созналась Кристи. – Но она была… я бы сказала, хрупкой. Мне всегда казалось, что я должна защищать ее.

– Да, Джо-Джо хорошо умеет строить из себя эдакое беззащитное создание. Много местных мужчин уже успели купиться на это. У нее уже отработана тактика. Она морочила голову какому-нибудь мужчине, а затем просила другого защитить ее от него, а потом смотрела, как оба дерутся.

– Не взваливай всю вину на нее. Мужчины…

– Должны быть слишком глупы, чтобы попасться на эту удочку? – перебил ее Кейн. – Знаем. Я сам когда-то был слишком глуп…

– Тебе тогда было всего девятнадцать!

– Тому парню было всего двадцать. Двадцать один ему уже так и не исполнился…

Кристи посмотрела на мрачное лицо Кейна и переменила тему.

– Похоже, что Джо-Джо восемь месяцев вынашивала планы, как обчистить пещеру, – усмехнулась она. – Или даже больше.

– Очевидно, с тех пор как я рассказал ей про Сестер.

– Похоже, – согласилась Кристи. – Я не знаю, когда она сошлась с Джеем…

– Должно быть, тогда, когда ей понадобилось вывезти все эти произведения искусства.

– …но около семи месяцев назад Джо-Джо уговорила Хаттона нанять Джонни Десять Шляп, чтобы он обыскал всю местность вокруг Сестер, ища руины.

– И сколько времени им понадобилось, чтобы обчистить пещеру?

Последовала пауза, во время которой Кристи, сосредоточенно нахмурившись, просматривала разные письма, сопоставляя даты.

– Кажется, несколько недель, – ответила она. – Они успели взять самые лучшие предметы, так что Хаттон не успел их даже увидеть. Господи, могу себе представить, что они взяли! То, что я видела у Хаттона, было потрясающе.

– А может быть, Хаттон вообще не знал об этой пещере?

– Знал. Не с небес же к нему свалилось то, что он мне показывал. Может быть…

Кейн ждал продолжения, но Кристи молчала.

– Что «может быть»?

– Для своей статьи я перечитала всю информацию о Хаттоне, что нашлась в редакционной справочной. Я могу и ошибаться, но…

– Что «но»? – нетерпеливо спросил Кейн.

– Мне кажется, что Хаттон испытывал финансовые трудности. Он начал выпускать новую серию духов и косметики. Такие вещи для начала требуют больших капиталовложений.

– Ну и как у него идут дела?

– Пока еще рано делать выводы, – рассеянно говорила Кристи, просматривая очередное письмо. – Такие вещи окупаются только через несколько лет, если вообще окупаются.

Она нахмурилась и сказала: – Послушай, что он пишет: «Он на это пойдет. Хаттон так жаден до денег, что я удивляюсь, как он еще не торгует твоей бриллиантовой попочкой на всех перекрестках».

– Может быть, Хаттон продавал произведения искусства и забывал отдать Дяде Сэму его долю? – предположил Кейн.

– Может быть. Во всяком случае, Джо-Джо с самого начала собиралась надуть Хаттона.

– Зачем ей это понадобилось? – удивился Кейн. – Ты же сама сказала, что Хаттон был для нее дойной коровой.

– Она обнаружила, что он ведет тайные переговоры с моделями.

Кейн удивленно поднял брови.

– Весенняя коллекция должна была стать последней работой Джо-Джо у Хаттона, – пояснила Кристи.

– Почему?

– Он сказал Джо-Джо, что она уже слишком стара.

Кейн присвистнул сквозь зубы.

– Жалко, что меня не было. То-то я посмотрел бы, какое у нее было лицо.

– Поэтому у нее и возник план обокрасть пещеру.

– В качестве мести? – спросил Кейн.

– Да. Но это была не главная причина. Главная причина в том, что у нее туго было с деньгами.

– Джо-Джо? Не может быть! Да ее тело застраховано на миллион долларов!

– Джо-Джо тратит денежки быстрее, чем успевает их зарабатывать. Она никогда не думает о будущем. К тому же у Джея грандиозные планы. Он, похоже, уже купил один самолет и хочет купить еще, чтобы открыть свою собственную авиакомпанию.

– Человек, который так долго может находиться в одном мешке с Джо-Джо, заслуживает этого, – иронично сказал Кейн.

Кристи не обратила внимания на его слова, продолжая читать.

– Тем не менее Хаттон каким-то образом узнал, что Джо-Джо с Джеем ограбили пещеру, – наконец сказала она. – Он стал угрожать им обоим.

– Когда?

Кристи посмотрела на штемпель.

– Дата стерта. Самое большее – недели две назад.

– И что же было дальше?

Она быстро просмотрела очередное письмо.

– Он, Джей, считает, что угрозы Хаттона просто смешны. Хаттон с ними повязан и не может хоть чем-нибудь навредить им, не навредив самому себе.

Кейн усмехнулся.

– Откуда они знали, к какому владельцу галереи им следует обратиться? – спросил он.

– От Джонни. Он знал многих владельцев галерей, а также частных коллекционеров.

– Да, Джо-Джо крепко держала Джонни за яйца, – с презрением сказал Кейн.

– Я не думаю, что она с ним спала. Ведь у нее был Джей.

– Крошка, Джей не всегда был рядом. Джо-Джо часто наведывалась в бар в Монтрозе и приводила тех, кого ей удавалось подцепить на крючок, в Ксанаду, чтобы Хаттон порадовался. Нет, все-таки Джо-Джо потрясающая женщина.

Кристи молчала.

– А может быть, Джей, так же как и Хаттон, любил смотреть, как Джо-Джо делает то, что у нее лучше всего получается.

– Джей не пишет ничего о том, что смотрит шоу с участием Джо-Джо.

– Я не о шоу. Хаттон любил смотреть, как Джо-Джо трахается с местными ковбоями. Да об этом вся округа говорила.

Кристи потрясенно замолчала.

– Не смотри так удивленно, Рыженькая. Джо-Джо любила трахаться. Хаттон любил смотреть, как она трахается с другими. – Кейн пожал плечами. – Такое бывает.

Кристи от отвращения передернуло, словно она дотронулась до какой-нибудь гадины.

– Я не верю, – прошептала она.

– Что, это не вяжется с твоими представлениями о простых западных нравах? – ухмыльнулся Кейн.

– Это вообще ни с чем не вяжется! Я не хочу ничего об этом знать! Не хочу!

Она замолчала и углубилась в чтение. Через несколько минут она закончила последнее письмо, отложила его и стала смотреть в окно.

– Что-нибудь новое?

– Ничего.

Напряжение в голосе Кристи заставило Кей-на замолчать.

Воцарилась долгая тишина, лишь рация иногда что-то передавала.

Они проезжали через поселение, состоявшее из пяти обшарпанных домишек, газозаправочной станции и магазина. Дома, теснившиеся у подножия плато, были серы и унылы.

На душе у Кристи было точно так же серо и уныло…

Постепенно вид величавых просторов равнины, по которой они ехали, вытеснил грустные мысли. Воздух был так прозрачен, что, казалось, видно было далеко-далеко, до самого края света…

Глубоко вздохнув, Кристи откинулась в кресле, погрузившись в суровую красоту природы и пытаясь забыть о прошлом, о настоящем, о своей странной сестре, которую она всегда любила, но никогда не могла понять, особенно теперь…

Скалистая гряда на горизонте, освещенная последними лучами заходящего солнца, бросала на землю длинные, вытянутые тени, пересекавшие всю долину. Кедровые леса, попадавшиеся по дороге, казались еще темнее: в них уже начал собираться ночной сумрак. Тени стали темнее, краски ярче, и все казалось каким-то особенно объемным.

Фургон съехал с пологого склона в узкую долину реки. Листья растущих в долине огромных тополей уже стали золотыми и казались еще ярче на фоне черных стволов. Трепеща на ветру, они переливались всеми оттенками золота, словно брошенная чьей-то щедрой и беспечной рукой горсть монет. Кристи, казалось ей, готова была понять анаса-зей, обожествлявших солнце. В этой вере было нечто большее, чем простое понимание того, что солнечный свет – это хороший урожай зерна и бобов. Солнечный свет словно благословлял эту землю, даря ей истинную, вечную красоту, которая никогда не обманет…

Кристи нехотя перевела взгляд на лежавшую рядом с ней пачку писем и снова почувствовала себя усталой, разбитой, опустошенной…

Толстый конверт, который она отложила в самом начале, лежал внизу. Кристи боялась открыть его. Зачем? Чтобы узнать то, что она знать не хочет?

Она отвернулась и снова стала смотреть в окно. Тени сгущались, удлинялись, росли, готовые слиться в одну сплошную тень, которая, словно одеяло, укроет землю до утра.

Ласковое прикосновение Кейна к ее щеке было так неожиданно, что она вздрогнула.

– Извини, родная, – тихо произнес он. – Мне не следовало отпускать все эти глупые шуточки. Я не должен был забывать, как нежно ты любишь сестру, несмотря ни на что…

Кристи тяжело вздохнула:

– Если бы ты знал ее, когда она была ребенком! Такой прелестный ребенок…

В ответ Кейн лишь нежно погладил ее щеку.

Через минуту Кристи, словно очнувшись, улыбнулась Кейну и потянулась за последним конвертом. Он был так тщательно запечатан, что ей пришлось разорвать его зубами.

Из конверта выпал и другой, меньше главного, и еще три конверта, на одном из которых Кристи узнала угловатый почерк Джея.

Внимание Кристи сразу привлекли два других письма. Они были в простых белых конвертах, а адрес на них был надписан большими печатными буквами, словно рукой ребенка.

– Новый персонаж? – спросил Кейн.

– Похоже.

Кристи посмотрела на марки. Одно из писем было трехнедельной давности. На другом стояла та же дата, что на чеке в полмиллиона долларов. Оба письма отправлены из Альтураса, Нью-Мексико.

Внутри первого конверта оказался листок, вырванный из школьной тетрадки. Письмо, написанное все теми же большими, корявыми, выведенными явно полуграмотной рукой буквами, было совсем коротким:

ОТДАЙ МНЕ СЕСТЕР ИЛИ БУДУТ БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ

Вместо подписи был странный знак – цифра «10» с дугой над ней.

Второе письмо было еще короче:

ТЫ ХОТЕЛА НЕПРИЯТНОСТЕЙ ЖДИ НЕПРИЯТНОСТЕЙ

Вместо подписи был тот же знак.

– Дай мне посмотреть, – сказал Кейн.

Кристи протянула ему одно из писем.

– Похоже, они чем-то обидели Джонни, – решил он, бросив на письмо быстрый взгляд.

– Джонни Десять Шляп?

– Это его «фирменный» знак. Цифра «10», увенчанная шляпой.

Кейн посмотрел на свернутое трубочкой запечатанное письмо.

– Хочешь, возьми мой нож.

Он вынул из кармана маленький перочинный нож, который всегда носил с собой, и положил его Кристи на ладонь. Нож был теплым, нагревшимся от его тела.

– Спасибо, – сказала Кристи.

Тепло Кейна, передавшееся ей с ножом, согревало и успокаивало ее. Она чувствовала, что ее неумолимо влечет к этому необычному человеку, и не в силах была справиться с этим чувством.

Кристи аккуратно перерезала ленту и развернула письмо. Из конверта выпала цепочка.

У Кристи перехватило дыхание. Цепочка была старая, хрупкая, ручной работы. Золотые шарики величиной с горошину были соединены между собой истершимися звеньями.

– Бабушкино ожерелье! – На глаза Кристи навернулись слезы. – Значит, Джо-Джо все-таки берегла его для меня.

Кейн посмотрел на странные обломки, выпавшие вместе с ожерельем, и хотел было что-то сказать, но запнулся.

– Можно посмотреть на эти обломки?

Кристи передала ему их.

– Что это? – спросила она.

– Старые, старые кости.

Кристи поежилась.

– Открой конверт, – сказал он. – Я положу их обратно.

Кристи широко открыла конверт и увидела лежащую внутри маленькую светло-зеленую бумажку. Это была записка от Джо-Джо.

«Привет, сестренка.

Если ты уже добралась до этого письма, то я в большей беде, чем предполагала. Помоги мне выкарабкаться. А потом я помогу тебе. Я оставила след, ведущий прямо к тебе. Но я замету его, когда буду в Рио.

Помоги мне, Кристаллик. Пожалуйста».

Трясущимися руками Кристи протянула записку Кейну. Он прочитал, кинув на нее всего один взгляд.

– А другое письмо? – спросил он.

– Какое?

– От ее любовничка. Если уж она запрятала его тщательнее, чем остальные, значит, в нем действительно что-то особенное.

Кристи покосилась на письмо от Джея. Ей не хотелось его читать, но это было необходимо, и Кристи понимала это. Она развернула письмо, опасаясь найти в нем все те же шуточки о «пушистой штучке». Но вместо этого Джей Нортон писал, что ему не удалось прикончить Кейна, поскольку ему помешали братья Муры.

Кристи невольно вскрикнула.

– Что такое, родная?

– Ты был прав, – срывающимся голосом сказала она. – Джо-Джо действительно хотела тебя убрать.

Кейн молчал, понимая, что все, что бы он ни сказал, только усилит боль Кристи.

– Но стрелял в тебя не Джонни, – прошептала она. – Стрелял Джей.

ГЛАВА 21

– Что ты теперь собираешься делать? – спросила Кристи.

– Найти Джея.

От спокойствия, с которым Кейн произнес это, Кристи похолодела, хотя, казалось, большего удара, чем от Джо-Джо, получить уже было нельзя.

– И как же мы его найдем? – спросила Кристи.

– Сначала попробуем через галерею «Шерберн».

– Санта-Фе, – вздохнула она. – Это далеко отсюда?

– Слишком далеко, чтобы ехать туда сегодня. Кристи вопросительно посмотрела на Кейна.

– Ты выглядишь усталой, Рыженькая.

– Для того чтобы сидеть в кабине, много энергии не требуется.

– Мы остановимся на ранчо Привидений. – Кейн словно не слышал ее. – Слышала когда-нибудь о нем?

Кристи улыбнулась:

– Каждый, кто когда-нибудь интересовался искусством и модой, слышал о Ранчо Привидений и о Джорджии О'Киффи.

– Тогда, стало быть, ты слышала и о долине реки Чама, и об Абикви.

– Разумеется.

– Посмотри вокруг себя, дорогая. То, что блестит там, справа, и есть река Чама.

Эти названия вызвали в памяти Кристи ряд картин: дорога на Блейк-Плейс, церковь на ранчо де Таос, длинный ряд тополей и ворон, каркающий, словно накликая смерть.

Кейн указал на горы, встававшие перед ними на горизонте.

– Ранчо Привидений там. Теперь там что-то вроде курорта для церковных деятелей. А управляет им мой друг.

– Ранчо Привидений действительно так красиво, как рассказывают?

– Об этом ты скажешь мне завтра, – засмеялся Кейн.

Кристи вопросительно посмотрела на него.

– Мы проведем там ночь, – объяснил он.

Проехав еще с милю, Кейн свернул с шоссе на гравиевую дорогу, ведущую по направлению к скалам и каменистым плато. С дороги плохо были видны строения, но до них оказалось недалеко.

Кейн остановился на небольшой стоянке и выключил мотор.

– Похоже на первоклассный курорт, – сказала Кристи.

– Если приглядишься получше, то увидишь то, что осталось от старого ранчо.

Он вылез из машины.

– Скоро вернусь.

Кристи вылезла из кабины, разминая затекшую спину, и уселась на подножке, любуясь закатом.

За новыми зданиями виднелись остатки старых: сараи, запущенный сад, заросшие канавы, когда-то орошавшие всю площадь в пятнадцать акров.

Остатки старого ранчо выступали из-под новых построек, словно полупризрачный каркас. Догорел последний луч заката, и тени прошлого исчезли – осталось лишь переливающееся яркими огнями настоящее.

Через несколько минут из длинного дома, в котором размещался обслуживающий персонал ранчо, показался Кейн.

– Нам повезло, – сказал он, подходя к машине. – Мэк всегда держит одну из старых хижин про запас для случайных гостей. Там есть даже еда, если нам не лень готовить.

– Я не против, – зевнула Кристи. – Извини. Я действительно очень устала.

– Просто у тебя кончается адреналин.

Рассмеявшись, Кейн подхватил ее на руки и осторожно усадил обратно в кабину, сел сам и направил машину к хижине, стоявшей отдельно от других на противоположной стороне каньона.

Фары выхватили из темноты небольшой старенький кирпичный домик с плоской крышей, окна которого смотрели на темные, таинственные скалы. Кейн выключил мотор, и ночь наполнилась стрекотанием кузнечиков.

– Может быть, по манхэттенским стандартам и не блеск… – сказал Кейн, смотря на хижину.

– Здесь свои стандарты и свои традиции, – ответила Кристи.

– Древние, как пещеры анасазей.

Кейн понял, что Кристи говорит это совершенно серьезно.

– Ты не перестаешь меня удивлять, – сказал он через минуту.

– Это потому, что ты смотришь на меня и думаешь о Нью-Йорке, о Джо-Джо, о своих проблемах… Кристи запнулась и глубоко вздохнула.

– Впрочем, что касается проблем, то здесь ты, пожалуй, прав, – признала она. – Я действительно принесла тебе много хлопот.

– Твоей вины здесь нет, Рыженькая. Проблемы начались много месяцев назад.

– Много лет назад. – Ее голос срывался. – Все это началось тогда, когда я уехала в Нью-Йорк и оставила Джо-Джо одну.

– Ерунда, Рыженькая.

Кристи устало покачала головой:

– Я была единственной, кто мог найти к ней подход. И я уехала. Никогда себе не прощу…

– Джо-Джо сама выбрала, что хотела, – сказал Кейн, вылезая из кабины. – И ничьей вины, кроме ее собственной, здесь нет.

Кристи спрыгнула на землю. Напряжение, в котором она жила весь день, измучило ее, и, когда ноги коснулись земли, она чуть не упала от слабости.

– Давай не будем говорить о Джо-Джо, – сказал Кейн. – А то это тебя совсем доконает.

Кристи понимала, что он прав. В первый раз в жизни она почувствовала себя хрупкой и беззащитной. Это чувство было ей неприятно, но она была не в силах с ним бороться.

Хижина оказалась не заперта. Кейн широко открыл дверь и включил свет. По западным меркам, хижина была обставлена роскошно. Единственная комната все еще хранила дневное тепло и запах высохших цветов, стоявших в вазе на столе. Один угол комнаты был оборудован под кухню, дверь с противоположной стороны вела в ванную. В комнате стоял двухспальный диван.

Кристи посмотрела на Кейна, словно задавая вопрос, который рано или поздно неизбежно должен был возникнуть.

– После ужина кинем жребий, кому спать в машине, – сказал Кейн.

– На железном полу?

– На матрасе. Ларри не дурак.

Кейн открыл окна, и прохладный ночной воздух проник в комнату.

– Нужно развести огонь, – сказал Кейн. – Я принесу дрова, а ты пока посмотри, что можно приготовить на ужин.

– Ты хочешь что-нибудь заказать? – улыбнулась Кристи.

– Это на твое усмотрение. Я не привередлив.

Кристи догадывалась, как голоден Кейн. Самой ей казалось, что она не ела уже несколько дней.

«Вот почему я чувствую себя такой слабой. Я просто голодна».

Кристи быстро просмотрела содержимое кухонных шкафов и маленького холодильника. В холодильнике оказались яйца, сыр, масло и несколько лепешек. В буфете – большая банка фасоли, бутылка вина и банка кофе.

Кофейник и чугунная сковорода стояли на плите, поскольку в шкафу было очень мало места. Пошарив у плиты, Кристи нашла спички.

Пока Кейн разводил огонь в маленьком камине, Кристи накрывала на стол. Лепешки шипели на политой маслом сковороде.

– Пахнет аппетитно, – сказал Кейн, садясь за стол. – Спасибо за ужин.

Она удивленно посмотрела на него:

– Не стоит. Подумаешь – разогреть лепешки!

– Не скажи. Я люблю ужин, приготовленный в домашней обстановке.

Ели они молча, глядя на уютное пламя камина. Где-то несколько раз протяжно прокричала сова. Из рощи на противоположном краю каньона ей ответила другая.

Закрыв глаза, Кристи наслаждалась тишиной и уютом. По звуку она поняла, что Кейн наливает ей кофе. Этот звук странным образом был похож на таинственные ночные шорохи за окном.

– Почему ты рассталась со своим другом? – спросил вдруг Кейн.

Кристи пожала плечами.

– Хорошо, начнем сначала, – сухо сказал он. – Почему ты в свое время с ним сошлась?

Кристи открыла глаза.

Кейн не сводил с нее своих янтарных, ярко горящих глаз.

– Мы оба ошибались, – ответила она. – Я думала, что ему нужна женщина, которую он мог бы водить на выставки, на концерты…

– И с которой спать?

Кристи пожала плечами:

– Секс не был для нас главным. А потом ему исполнилось сорок и захотелось семьи, дома, уюта…

Кейн рассмеялся, покачав головой:

– И чего еще?

Она удивленно покосилась на него.

– А почему ты порвала с ним именно тогда, когда я сидел в баре с Ларри? Ведь это, кажется, произошло именно тогда? Ты сказала этому типу…

– Его зовут Ник.

– …чтобы он убирался к черту.

– А что, по-твоему, я должна была ему сказать? Что я шляюсь по Дикому Западу с человеком, которого разыскивают за убийство индейца по имени Джонни Десять Шляп, который, в свою очередь, хотел убить нас обоих? Что я видела, как погиб человек, как истекала кровью собака…

Голос Кристи сорвался.

– Успокойся, родная. Все в порядке.

– Нет, не в порядке.

Кристи почувствовала, как к горлу подступает комок, она хотела замолчать, но не могла. Сознание ненормальности того, что случилось, охватывало ее темными волнами, словно она проваливалась в какой-то грязный омут…

– Или, может быть, я должна была ему сказать, – продолжала она, – что ищу свою тайную сестру, которая есть не кто иная, как всемирно известная модель, чей портрет он видит в каждом журнале?

Глаза Кейна сузились.

– Нику нравилась Джо-Джо?

– Они никогда не встречались. Ник до самого последнего времени не знал, что мы сестры.

– Почему?

– Потому что я чертовски устала быть некрасивой сестрой знаменитой красавицы.

– Некрасивой? Ты с ума сошла, Рыженькая!

– По сравнению с Джо-Джо я уродина, – мрачно сказала она.

– Во всяком случае, не для меня.

Кристи не услышала его.

– Или, может быть, я должна была рассказать Нику о Питере Хаттоне, который украшает свою спальню скульптурами демонов и любит смотреть, как моя сестра трахается с местными ковбоями?

– Не думаю, что Ник будет готов такое услышать.

Она рассмеялась:

– Я тоже!

Кейн вдруг осторожно, но настойчиво вынул у нее из рук чашку с кофе.

– Кофеин тебе сейчас нужен меньше всего, – сказал он.

Он вылил кофе в раковину, сполоснул чашку и достал из бара бутылку бренди. Он налил большой бокал и поставил его перед Кристи.

– Я столько не выпью.

– Я тебе помогу.

Кристи вдохнула аромат бренди и отпила глоток.

– Потрясающе!

– Ну и кто ханжа? – спросил он.

Она рассмеялась. Он снова погладил ее волосы и начал неторопливыми привычными движениями убирать со стола.

– Я уберу, – предложила Кристи.

– Нет, – ответил он, – не будем нарушать правило: один готовит, другой убирает.

Кристи кивнула и стала маленькими глоточками пить бренди, глядя на Кейна, не по-мужски привычно справлявшегося с посудой.

Прибравшись, Кейн подошел к камину, бросил в него зажженную спичку и стал смотреть, как разгорается пламя. Огонь медленно, словно пробуя, перебирался со стружки на поленья. Вскоре комната наполнилась кедровым ароматом.

Кейн взглянул на Кристи:

– Сядь поближе к огню. Когда смотришь на огонь, успокаиваешься.

Диван был мягким и потертым. Кристи с удовольствием погрузилась в его подушки, откинув голову назад. На какое-то время воцарилась тишина, лишь потрескивали поленья в печи и мирно пел сверчок. Пламя отбрасывало на все вокруг причудливые блики.

Кристи успокаивалась. Минуты текли медленно, в такт с медленной пляской огня. Кейн медленно протянул ей бокал. Их пальцы соприкоснулись. Это прикосновение напомнило Кристи о прошлой ночи.

– Похоже, ты немного успокоилась, – сказал Кейн.

– Я вспомнила, как когда-то, давным-давно, ты поймал меня рядом с домом Хаттона и привез к себе домой.

– Давным-давно? – усмехнулся Кейн. – Это было прошлой ночью.

– Мне кажется, прошла целая вечность.

Голос Кристи был тихим и напряженным, как и ее лицо.

– Выпей еще, – сказал он.

– Ты что, хочешь меня споить?

– Хочу.

В голосе Кейна было нечто, что заставило Кристи резко повернуться к нему. Он пристально разглядывал ее – волосы, лицо, губы, руки. На какое-то мгновение она испугалась.

– Тебе уже поздно бояться меня, – сказал Кейн.

– Ты на меня никогда так раньше не смотрел. Он как-то странно улыбнулся.

– Я всегда на тебя так смотрел. Только ты не смотрела на меня. До сих пор.

Кейн отодвинул бокал и медленно подошел к Кристи. Она потянулась к нему, не в силах больше бороться со своим чувством. Это чувство не покидало ее с первой минуты, как она увидела его. Прошли лишь сутки с тех пор, как они вместе, но ей казалось, что так близко она не знала ни одного мужчину.

И сейчас она хотела знать о нем больше, знать о нем все. Это желание сжигало ее сильнее, чем пламя камина кедровые дрова.

По телу Кристи пробежал словно ток, когда рука Кейна нежно дотронулась до ее лица. Он долго смотрел на нее, исполненный и величайшей нежности, и горячей страсти. Затем наклонился и на мгновение прикоснулся губами к ее губам.

– Да или нет? – прошептал он. – Да или нет, родная?

– Да, – просто сказала она.

Кристи вдруг почувствовала теплоту, разливающуюся по всему телу. Она улыбнулась, и Кейн крепко обнял ее. Тело ее жаждало ласк.

Он легко подхватил ее и понес через всю комнату. Очнулась она рядом с ним на диване. Кейн смотрел на нее, словно ожидая разрешения.

– Я не дразню тебя, – сказала Кристи. – Если я сказала «да», то это действительно значит «да».

Она протянула к нему руки, и их тела сплелись так естественно, словно они были любовниками уже много лет, словно были созданы друг для друга.

Кристи жадно подставила губы для поцелуя. Никогда еще ни один мужчина не был столь желанен.

Поцелуй был долгим и страстным, наполнившим тело Кристи блаженным теплом. Придерживая одной рукой за талию, Кейн ласкал ее, не отрывая губ от ее рта.

Наконец она оторвала губы от его рта и прильнула к нему, ожидая дальнейших ласк.

– Кейн… – прошептала Кристи.

Она изгибалась под его руками, как пантера, отдаваясь новым, доселе неведомым ей ощущениям.

Пальцы Кейна начали осторожно расстегивать пуговицы ее блузки. Она снова впилась губами в его губы, сама не веря, что способна на такую страсть. Она уже больше не могла и не хотела сдерживать себя.

Его пальцы нежно гладили ее подбородок, ложбинку на шее, плечи. Когда они наконец коснулись груди, Кристи невольно застонала.

– Черт побери, – прошептал Кейн, – если б ты знала, как ты меня заводишь!

Кристи почти не слышала его. Никогда еще ни один мужчина не ласкал ее так умело, интуитивно понимая все ее желания.

С губ Кристи срывался блаженный стон. Она готова была слиться с ним в одно целое. Кейн знал это, он видел, чувствовал это.

Ничего не видя от страсти, Кристи нащупала пряжку ремня Кейна. Но вдруг рука Кейна мягко, но настойчиво остановила ее руку.

– Кейн?

Ответа не было. Кристи подняла голову: на нее смотрели янтарные глаза.

– Кейн, в чем дело? – спросила она. – Я что-то делаю не так?

– Нет, Рыженькая. Ты делаешь все правильно. Чертовски правильно. Никогда еще ни одна женщина не заставляла меня до такой степени потерять контроль над собой…

Холодные огоньки в глазах Кейна отрезвили Кристи.

– Разве любовь не означает как раз потерять контроль над собой? – спросила она через минуту.

– Кристи…

Кейн тяжело вздохнул и отвел взгляд.

– Я вижу, как горячо ты любишь свою сестру, – сказал он после долгого молчания. – Мало кто из людей способен на такую любовь. В этом – твоя сила. И в этом – твоя слабость. Джо-Джо использует тебя. Я не могу позволить себе поступить с тобой так же.

До Кристи не сразу дошел смысл слов Кейна. Она почувствовала себя так, словно на нее вылили ушат ледяной воды.

– Ты считаешь меня проституткой, – с тихой яростью прошептала она.

Кейн отшатнулся.

– Откуда ты это взяла? – ошарашенно сказал он.

– А как еще назвать женщину, которая платит собой за услуги, оказываемые ей?

– Дорогая, я всего лишь хотел сказать, что ты слишком любишь… свою чертову сестру!

Кристи высвободилась из объятий Кейна, порылась в карманах и, найдя монетку, подбросила ее в воздух.

– Решка, – сказала она.

И, даже не смотря на нее, Кристи поймала монету, резким движением сунула ее обратно в карман.

– Ты проиграл, – сказала она Кейну. – Так что убирайся к черту из моей постели!

ГЛАВА 22

Крик петуха в соседнем амбаре Кристи восприняла как спасение. Солнце уже давно успело прогнать ночной мрак с неба. Петух явно любил поспать подольше и, похоже, даже гордился этим.

Почти всю ночь Кристи провела без сна, ворочаясь с боку на бок. Мысли ее перескакивали с Кейна на Джо-Джо и снова на Кейна. Никогда еще ни один мужчина не возносил ее так высоко – чтобы затем втоптать в грязь.

Кристи вылезла из кровати, чувствуя себя совершенно разбитой. За ночь комната уже успела охладиться. Кейн, должно быть, совсем замерз в своей машине.

«Надеюсь, он отморозил себе всю задницу», – злорадно подумала она.

Кристи налила воды в кофейник и так яростно поставила его на плиту, что вода расплескалась и залила огонь. Выругавшись про себя, Кристи снова зажгла спичку.

Она приготовила яичницу и разогрела оставшиеся лепешки.

Хижина, построенная окнами на юг, была залита солнечным светом. На заднем крыльце стояло старое кресло-качалка. Прихватив тарелку с яичницей, Кристи вышла на крыльцо и уселась в кресло. Она ела яичницу, раскачиваясь в кресле, и наслаждалась теплым утренним воздухом, снимавшим напряжение ночи.

Когда Кристи доедала последний кусок, появился Кейн. Волосы его были мокрыми, а через плечо висело полотенце. Он сменил одежду. Сильно вылинявшая рубашка, очевидно, принадлежала констеблю Муру, но джинсы были явно из другого источника. Они сидели на Кейне как влитые.

Кристи отвернулась.

– Доброе утро, – поздоровался Кейн.

– Для кого-то, может, и доброе, – огрызнулась она.

Он остановился на крыльце.

– Душ не работает, – сказал он, – но…

– Я уже поняла это вчера, – перебила она.

– Но здесь есть один источник, правда, не такой горячий, как у меня дома…

– Я приняла ванну ночью, перед тем как ложиться спать.

– Что касается прошлой ночи, – начал он. – Я…

– Забудем прошлую ночь, – резко перебила его Кристи.

Кейн посмотрел на нее:

– Ее невозможно забыть.

– Почему же? Что в ней такого незабываемого? – фыркнула она. – Что же ты так вцепился в свои штаны? Испугался? Эх вы, мужики! Ни на что-то вы не способны!

Кейн растерянно провел рукой по влажным волосам.

– Я не должен был даже целовать тебя, – сказал он.

– За это стоит выпить.

– Послушай, нам теперь опасно слишком привязываться друг к другу. Нам угрожает слишком много опасностей.

– Не бойся, я тебе больше не угрожаю. Так что будем считать, что прошлой ночи не было.

– Как только опасность минует, тогда…

– Никогда, – перебила она его. – Никогда в жизни. Даже и не мечтай. Я не мазохистка.

Кристи собралась с духом.

– Твой завтрак на столе, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее.

– Дорогая, мы не можем вести себя так, словно ничего не произошло.

– Почему же, дорогой? – с ехидством спросила Кристи. – Разве что-нибудь произошло?

Кейн, казалось, готов был взорваться, а Кристи с победным видом наблюдала за ним.

С минуту он напряженно смотрел на небо, где высоко-высоко парила пара ястребов. Их оперение горело на солнце, словно огонь. Затем повернулся на каблуках и пошел к машине.

– Нам не мешало бы поторопиться, – сказал он не оборачиваясь. – До Санта Фе отсюда далековато.

Всю дорогу до Санта-Фе они напряженно молчали. Кейн мрачно глядел на дорогу. Кристи так же мрачно смотрела на сменяющиеся за окном пейзажи.

Главная площадь Санта Фе и разбегающиеся от нее улицы были переполнены транспортом. На площади, перед городской ратушей и музеем изящных искусств, туристы толпились вокруг индейцев, предлагавших украшения.

На улице Каньон-роуд, где в основном и находились городские галереи, было гораздо тише. Лишь самые отчаянные приходили сюда, чтобы купить произведения искусства.

Или самые богатые.

Кейн два раза объехал вокруг галереи «Шерберн», пока не нашел пятачок, где можно было припарковать фургон.

– Вряд ли им понравится, если мы ворвемся и начнем расспрашивать о краденых вещах, – сказала Кристи.

– Как говорил мой сосед по камере, «не умеешь работать – воруй».

Кристи усмехнулась.

Кейн открыл дверцу кабины.

– Скоро вернусь.

– Я иду с тобой.

Кинув на Кристи быстрый взгляд, Кейн понял, что она так просто не отвяжется.

– Письма, где упоминается галерея «Шерберн», у тебя с собой?

Вместо ответа она показала ему толстый конверт.

– Ты знаешь, чем хороший полицейский отличается от плохого? – спросил он.

– Знаю.

– А ты кем собираешься быть?

– Плохим полицейским, – ответила она.

– Вот и не угадала.

Кейн решительно проследовал к дверям галереи. Кристи не отставала. Колокольчик весело зазвонил, слово обрадовавшись их приходу.

Их встретил худощавый загорелый светловолосый человек в белой ковбойской рубашке.

– Сам Шерберн, – шепнул Кейн Кристи.

Заколка на галстуке Шерберна была украшена бирюзовым камнем величиной с куриное яйцо. Он вышел к ним, гостеприимно улыбаясь, но улыбка погасла, когда он оценил поношенную одежду Кейна. А уж после того как взглянул на Кристи, строгую и серьезную, в нем вообще не осталось и следа дружелюбия.

– Чем могу вам помочь?

Это был не вопрос. Весь вид Шерберна словно говорил: «Таким оборванцам, как вы, здесь делать нечего».

Кейн и Кристи оглядели галерею. Она была оформлена по-современному: гладкие белые стены, огромные стеклянные витрины и яркий свет прожекторов. В витринах было выставлено много интересного, однако Кейну было достаточно одного взгляда, чтобы оценить их.

Неплохие, но не уникальные.

– Мистер Арт Шерберн, не так ли? – спросил Кейн.

Шерберн поколебался, но затем ответил слегка заметным кивком.

Улыбка Кейна стала жесткой. Он подошел к входной двери, запер ее и перевернул висевшую на ней табличку надписью «ЗАКРЫТО» наружу.

– Что вы делаете? – возмутился Шерберн.

Он автоматически потянулся к кнопке сигнализации.

– Забудьте о сигнализации, – спокойно сказал Кейн. – Полиция вам сейчас нужна меньше всего.

Владелец галереи замер на месте, словно догадавшись, что нужно Кейну.

– Что вам нужно?

– Я ищу одни горшки, – начал разговор Кейн. – Из бассейна Сан-Хуан, черные с белым, с изображением Кокопелли и, возможно, черепахи.

Глаза Шерберна округлились.

– Боюсь, что не могу вам помочь.

– Вот как? А справиться со своими бумагами не хотите?

– Такие вещи очень редки. У меня ничего такого нет.

– Вы в этом уверены?

– Все, что поступает в галерею, проходит лично через мои руки, – не сдавался Шерберн. Кейн улыбнулся:

– Отлично. В таком случае будьте любезны сказать, не проходили ли подобные вещи через ваши руки когда-нибудь раньше.

– Это не ваше дело.

Кейн посмотрел на Шерберна таким взглядом, что тот, не выдержав, отвернулся.

– Кто вы?

Вместо ответа Кейн повторил свой вопрос:

– Проходили ли через ваши руки горшки с изображением Кокопелли и черепахи?

– Нет, – пробормотал он.

– Не обманывайте. – Кейн повернулся к Кристи. – Покажи ему письма.

Она вынула письма с обратным адресом «галерея „Шерберн“.

Шерберн передернулся.

– Вам что-нибудь говорит имя Кристи Джоди Маккинли? – спросила Кристи.

Загорелое лицо Шерберна стало таким же белым, как его рубашка. Он с ужасом посмотрел на Кейна.

– Вы… – начал Шерберн, но, очевидно, успел взять себя в руки, так как фраза осталась недоконченной.

– Что я? – спросил Кейн.

Шерберн покачал головой.

– Не валяйте дурака, – спокойно сказал Кейн. – Эти письма подтверждают, что вы занимались скупкой и перепродажей краденого.

– Краденого? – Шерберн посмотрел на Кейна так, словно был совершенно искренне удивлен. Он подошел к своему столу, трясущимися руками взял пачку сигарет и закурил.

– Значит, эти вещи все-таки проходили через ваши руки? – спросила Кристи.

Шерберн кивнул, пустив струйку дыма.

– Где они? – продолжала настаивать Кристи.

– Проданы, – огрызнулся Шерберн.

– В Японию или в Германию?

Владелец галереи мрачно посмотрел на нее.

– Я не обсуждаю свои дела с посторонними людьми, – сказал он. – Если, конечно, вы не из полиции.

Кейн и Кристи молчали.

– До свидания, – ухмыльнулся Шерберн. – Хотел бы сказать, что рад был познакомиться, да не могу.

– Мы можем позвать полицию, если вы этого хотите, – предложил Кейн.

– Послушайте, – заторопился Шерберн. – Я проверял всю документацию. Все полностью соответствует букве закона.

– Уж слишком хорошо вы разбираетесь в законах для владельца галереи, – усмехнулся Кейн.

– Я занимаюсь куплей и продажей произведений искусства уже много лет. Меня сто раз проверяли и Бюро землевладения, и полиция, и даже ФБР.

– Впечатляет, – пробормотал Кейн.

– И никто ни разу не нашел у меня хотя бы одного украденного горшка или уличил бы меня в связях с сомнительными лицами или организациями, – невозмутимо продолжал Шерберн. – И никогда не уличат.

– У вас есть документация на предметы, проданные вам некоей Маккинли? – вступила в разговор Кристи.

– Разумеется.

– Они были выкопаны легально?

– Так говорится в бумагах. Между прочим, бумаги заверены нотариусом.

– Ну конечно, – фыркнул Кейн. – Голову даю на отсечение.

– И вы ей поверили?

– А почему я не должен ей верить?

– А вы, случайно, не знаете, где может быть сейчас эта самая Кристи Джоди Маккинли? – осторожно спросила Кристи.

Шерберн злорадно ухмыльнулся.

– Догадываюсь, – сказал он.

– Где? – нетерпеливо потребовала Кристи.

– В аду.

– Что?

– Эта сука мертва.

– Нет! – прошептала Кристи. – Нет, черт побери!

Шерберн удивленно посмотрел на нее.

– Вы уверены? – срывающимся голосом спросил Кейн.

Владелец галереи нервно затянулся сигаретой.

– Да.

– Не верю! – произнесла Кристи. – Не может быть!

– Почему?

Кристи молчала.

– Послушайте, если не верите мне, справьтесь в морге, – сказал Шерберн.

Кристи попыталась было что-то сказать, но не смогла.

– Впрочем, вряд ли вы сможете ее опознать, – продолжал Шерберн. – Она и ее придурок-любовник разбились в авиакатастрофе. Задели своим новым самолетом за ограждение взлетной полосы. Потребовались целые сутки, чтобы разгрести все обломки. Сначала думали, что это несчастный случай, но теперь полиция склоняется к выводу, что это было подстроено.

Кристи наконец поверила. Ею овладело смешанное чувство – одиночества и сожаления, вины и отчаяния.

Красивый ребенок, любимый всеми.

Затем красивая женщина, не любимая никем.

У Кристи потемнело в глазах, словно мир потерял все краски.

Кейн поймал ее.

– Дыши, Рыженькая. Глубже! Дыши!

Кристи, почти ничего не видя, ухватилась за Кейна и повисла на нем. Она с трудом заставляла себя дышать, все сильнее, все глубже, пока наконец не отдышалась. Мир постепенно снова обрел свои краски.

Все тело болело, но боль странным образом помогла ей. Если она способна чувствовать боль – значит еще жива!

«Ну что ж, по крайней мере Джо-Джо уже не сможет причинить никому боль. И самой ей уже не может быть больно».

Очевидно, Кристи, сама не осознавая этого, произнесла эти слова вслух. Она почувствовала теплое дыхание Кейна над своим ухом и услышала его тихие слова:

– Да, Джо-Джо уже больше никогда не сможет причинить никому боль. И самой ей уже не больно. Демон, который съедал Джо-Джо заживо, погиб вместе с ней.

Кристи с трудом подняла голову и посмотрела на Кейна. Он смотрел с таким сочувствием, словно хотел взять всю ее боль на себя.

– Сочувствую, – просто сказал он.

– Она была моей сестрой, – прошептала Кристи, словно Кейн этого не знал.

– Понимаю.

– В самом деле?

– Она знала тебя ребенком, когда будущее кажется безграничным. А сейчас… она мертва, и это граница всему.

Кристи тихо заплакала.

Пока Джо-Джо была жива, Кристи не покидала надежда, что она сможет помочь сестре.

Теперь она уже не могла ничем ей помочь.

– Не волнуйся, – сказала Кристи. – Я в порядке.

– Ты выглядишь бледной.

– У рыжих просто светлая кожа.

Кейн нехотя отпустил Кристи, но остался рядом, готовый в любой момент подхватить ее.

– Я в порядке, – повторила она. – Я в полном порядке.

Кейн, удостоверившись наконец, что она действительно в порядке, перевел глаза на Шерберна.

Владелец галереи, кинув быстрый взгляд на Кристи, начал было отступать, но Кейн прижал его к одной из витрин.

– Почему вы думаете, что катастрофа была подстроена? – спросил он.

– В самолет было подложено взрывное устройство. Полиция считает, что убийство связано с наркотиками.

– Почему?

– Потому что эти двое вели себя как наркодельцы, – сказал Шерберн. – Куча денег и никакого профессионализма.

– Когда вы последний раз видели их?

Шерберн молчал.

– Говори, – пригрозил Кейн, – или ты заплатишь столько, что никакая страховка не поможет.

– Позавчера. Как раз перед тем, когда они поехали в аэропорт.

– Они продавали вам что-нибудь или просто пришли забрать деньги? – настаивал Кейн.

– Да, они хотели продать мне кое-что. Это меня удивило. Я думал, у них уже ничего не осталось.

– Вы купили?

– Да.

– Эти вещи все еще у вас?

– Да, – неохотно ответил Шерберн. – Они в подвале. Эта парочка, судя по всему, куда-то очень спешила.

– Покажите их.

Шерберн потушил сигарету и повел их в подвал, в котором в отличие от самой галереи царил полный беспорядок. Древние горшки и вазы валялись везде – на столах, на стульях, на полу, в шкафах и на шкафах, па полках.

– Честно говоря, – сказал Шерберн, – это не тот товар, с которым мне обычно приходится иметь дело. Без накладной, без каких-либо документов вообще.

Кейн нетерпеливо оглядывал все вокруг.

– Я даже не хотел его покупать, – продолжал Шерберн, – но они так стремились его продать…

– Где оно? – требовательно спросил Кейн.

Шерберн подошел к одному из столов и начал распаковывать длинный ящик, занимавший почти весь стол. Он покосился на Кристи.

– Вы немного бледны, – сказал он. – Может быть, вам лучше вернуться наверх?

– Открывайте, – потребовала Кристи.

– Пожалуйста.

Шерберн снял крышку с ящика и выжидающе встал рядом.

Внутри длинного ящика, выложенного пенопластом, лежало нечто, на первый взгляд похожее на деревяшки. Но это были не деревяшки.

Голый череп смотрел на них пустыми глазницами. Кости рук, плеч и грудной клетки были почти нетронуты, так же как и кости таза и одной ноги.

Кристи с трудом преодолевала отвращение, глядя на скелет. Судя по всему, он пролежал в земле многие века и сейчас словно неохотно глядел на яркий свет.

– Я сказал ей, что на человеческие останки не очень большой спрос. Но она очень хотела их продать. Она сказала, что готова продать всего за пять тысяч.

– Пять тысяч? – Кристи не поверила своим ушам. – Неужели человеческий скелет можно продать за пять тысяч?

– Его можно продать и вдвое дороже, – ответил Шерберн. – Иногда даже втрое.

Кристи вопросительно посмотрела на Кейна.

– Коллекционеры – странный народ, – сказал Кейн. – Люди коллекционируют все, даже человеческие останки.

Кристи поежилась от отвращения.

– Вообще-то костями я не торгую, – вздохнул Шерберн. – Но она очень просила…

Кейн обвел взглядом подвал:

– А мне казалось, вы торгуете всем, ничем не брезгуете.

Шерберн сердито покосился на него.

– Костями я не торгую, – повторил он. – Коллекционеры костей и колдуны – не мой контингент.

– Какие колдуны? – спросила Кристи.

– Целители, практикующие черную магию, – объяснил Кейн. – Они считают себя потомками анасазей.

– Зачем же им нужны кости?

Шерберн молчал.

– Они используют черепа для своих церемоний, – ответил за него Кейн. – К тому же некоторые из них из толченых костей изготовляют дьявольский порошок.

– Дьявольский порошок?

– Приворотное зелье. Некоторые шаманы из навахо и пуэбло с помощью этого порошка усиливают свои заклинания.

Кристи вдруг охватил безотчетный страх. Похожее чувство она испытывала, когда Кейн нашел обломок кости в пещере, когда осколки костей выпали из конверта вместе с бабушкиным ожерельем. И еще однажды – в доме Хаттона перед картиной с демонами.

Страх был примитивным и, может быть, детским, но он словно говорил: есть еще древний мир хаоса, не убитый яркими огнями цивилизации.

– Я могу еще чем-нибудь вам помочь? – с преувеличенной вежливостью спросил Шерберн.

– Да, – сказал Кейн. – Когда полиция в поисках этой блондинки нагрянет в вашу галерею – а она непременно сюда нагрянет, – помните, что нас здесь не было.

Шерберн пожал плечами.

– А мы, в свою очередь, – продолжал Кейн, – забудем о том, что вы продавали краденые вещи.

– Мои руки чисты! – отрезал Шерберн.

– Тем лучше для вас, – сказала Кристи. – Я надеюсь, что все журналисты напишут, что вы чисты, как ангел.

– Журналисты? – спросил Шерберн. – Что это значит, черт побери?

– В данный момент, – усмехнулась Кристи, – только мы трое знаем, кто крал сокровища у Питера Хаттона. Если вы не расскажете полиции, что мы были здесь, мы не расскажем газетчикам, откуда взялись эти горшки.

– И кости, – добавил Кейн. – Не забывай про кости.

– Ну да, и кости. – Она поморщилась. – Я уже представляю себе заголовки газет: «Знаменитый модельер обокраден знаменитой моделью. Секс и скелеты». Да все эти бульварные газетенки с руками оторвут такую информацию. На ваши бумажки, подтверждающие, что все якобы законно, они и не посмотрят.

– Ну что же, ваша взяла, – мрачно изрек Шерберн. – Будьте спокойны, полиции я ничего не скажу.

Кристи посмотрела на Кейна.

– Все? – спросила она.

– Почти.

Кейн закрыл ящик с костями крышкой и взял его под мышку.

– Подождите. – Шерберн был убит. – Вы не можете…

– Они были проданы вам незаконно, – твердо сказал Кейн. – Их нужно вернуть на прежнее место. Если вам это не нравится, то подумайте о том, скольким вашим покупателям не понравится то, что они, как оказалось, покупали краденые вещи.

– Послушайте, это даже смешно! Я никогда не занимался ничем незаконным!

– Ну, не знаю, занимались или не занимались, – перебил его Кейн, – но теперь-то уж вряд ли захотите заниматься.

Кейн и Кристи молча вышли из подвала. Когда дверь галереи захлопнулась за ними, Кристи спросила:

– Как ты думаешь, это сработает?

– Может быть, если не найдется кто-нибудь, кто нажмет на него посильнее.

Больше Кристи ничего не сказала. Она молчала и тогда, когда Кейн поставил ящик с костями в кузов фургона.

– Куда теперь? – спросила она, когда они сели в кабину.

– В Альбукерк, в Бюро землевладения.

– Зачем?

– Джонни надеялся, что Бюро землевладения поможет ему. Как знать, может быть, оно поможет и нам.

ГЛАВА 23

Альбукерк накрывала толстая пелена смога.

Сороковая авеню, идущая с запада на восток, пересекалась под тупым углом с Двадцать пятой авеню.

Кейн второй раз за этот день вылез из будки телефонной справочной. Он оглядывался вокруг, словно случайно забредший в город койот. На шумных городских улицах он действительно чувствовал себя неуютно. К тому же Кристи почти все время молчала.

– Ларри узнал для нас имя этого следователя от полицейских, – сказал он, садясь в кабину.

Кристи посмотрела на него. Кейн понял, что он не может видеть боль в ее глазах.

– Все в порядке, – сказал он. – Его зовут Хойт Джексон. Он согласился дать «Горизонту» интервью.

– Мы собираемся взять интервью у полицейского?

– Хойт Джексон скорее археолог, чем полицейский.

– Будем надеяться, что это так.

– Ты можешь в любой момент вернуться домой, – добавил Кейн.

– Ты хотел выяснить, кто пытался убить тебя, – упавшим голосом ответила Кристи. – Ты это выяснил. Теперь я собираюсь выяснить, кто убил Джо-Джо.

Кейн завел мотор.

– В таком случае я буду охранять тебя.

– Какой герой! – фыркнула Кристи. – Сначала он спасает меня от самой себя, а затем от всего мира.

Кейн сильнее сжал руль.

– Никто не знает о Джее и Джо-Джо, – сказал он. – Новость о смерти Джонни не стала газетной сенсацией. Деннер нашел мой фургон в лесах, там, где оставил его Ларри. Если кто-нибудь и заметил твое исчезновение, то особого шума по этому поводу никто не поднял.

– Неудивительно. Во всем мире больше не осталось никого, кому я была бы нужна.

– Ты нужна мне.

– Знаем мы, как я тебе нужна! – с горьким сарказмом ответила она.

– То, что случилось прошлой ночью, не имеет к этому никакого отношения!

– Это я уже поняла.

– Послушай, дорогая…

– Кроме того, – перебила она его, – мы, кажется, договорились считать, что прошлой ночи не было.

– Ерунда.

– Аминь, братец.

Кейн прикусил губу, и больше никто из них за всю дорогу не проронил ни слова.

Кабинет Хойта Джексона выглядел так, словно он принадлежал бестолковому хранителю музея. Небольшой стол был завален бумагой, полки заставлены коробками с черепками и целыми горшками.

На каждой коробке или горшке была наклеена табличка: «ВЕЩЕСТВЕННОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО». Это, пожалуй, было единственным признаком хоть какого-то порядка.

Хойт Джексон был одет в рубашку цвета хаки с нашивками Бюро землевладения, мешковатые джинсы и грязные ботинки. Лицо Джексона сильно загорело, на носу сидели очки в металлической оправе. Из всех полицейских, которых Кристи приходилось видеть, он был меньше всего похож на полицейского.

Джексон смахнул килы каких-то бумаг со стульев и жестом пригласил гостей сесть.

– Чем могу быть полезен? – спросил он.

– Я пишу статью для журнала «Горизонт» об искусстве анасазей, – начала Кристи. – Эрон Кейн – мой гид.

– Как я уже сказал констеблю Муру, вам было бы лучше обратиться в наш информационный центр.

– Меня интересуют только общие черты, – сказала Кристи. – В частности, незаконная транспортировка произведений искусства с юго-запада в Нью-Йорк. Ларри сказал, что вы лучше всех на Западе разбираетесь в этом вопросе.

Джексон был явно польщен, но все равно чувствовал себя неловко.

– Я не буду упоминать вашего имени – разве что если вы сами не захотите, – пообещала Кристи. – От вас мне нужно узнать лишь самые общие сведения, чтобы я смогла задавать вопросы людям, чьи имена будут упомянуты.

Джексон в конце концов пожал плечами.

– Джо сказал, что на Ларри можно положиться, – просто сказал он. – А Ларри, в свою очередь, порекомендовал вас. Так что чем могу – помогу.

– Спасибо.

– Итак, с чего начнем?

– Меня, в частности, интересует деятельность человека по имени Джонни Десять Шляп.

– Десять Шляп? Да, этому парню есть что рассказать. А вы не пробовали взять интервью у него самого?

Кристи не знала, что ответить.

– Он назвал ваше имя, – помог ей Кейн.

Джексон нервно заерзал в кресле.

– Джонни говорил мне, что он работает на Бюро землевладения. – Кристи отчаянно надеялась, что голос не выдаст ее напряжения.

– Этот придурок… извините, мисс, мы с Джонни никогда не ладили.

Кристи улыбнулась, словно успокаивая его.

– Джонни работал на вас?

– Джонни не состоял у нас в штате, – пояснил Джексон. – И уж тем более не был осведомителем.

– Кем же он тогда был?

Джексон потеребил бороду и посмотрел поверх очков сначала на Кристи, а потом на Кейна.

– Вы с ним уже разговаривали?

Кейн кивнул.

– Он упоминал свою тетку? – спросил Джексон.

– Он много чего говорил, – начала Кристи, опережая Кейна. – Дело в том, что мы не знаем, чему из того, что он говорил, стоит верить, а чему нет. А что он говорил вам о своей тетке?

Кейн с восхищением посмотрел на Кристи.

– Очень умно с вашей стороны, мисс, – сказал Джексон. – Джонни действительно не тот тип, которому можно верить.

– Я это уже поняла, – улыбнулась Кристи. – Поэтому мы и решили обратиться к человеку с безупречной репутацией. – Она ободряюще улыбнулась Джексону.

– У Джонни есть тетка в округе Рио-Арриба, – начал рассказ он. – Ее зовут Молли. Несколько месяцев назад у нее были серьезные неприятности: она копала землю без разрешения.

– Понятно, – кивнула Кристи.

– Она в общем-то очень симпатичная старушка. Просто не понимает таких вещей, как право на землю.

– Где она копала? – уточнил Кейн.

– В каких-то развалинах рядом с каньоном Чако, – сказал Джексон. – Там ее и обнаружил один из наших молодых офицеров.

– Копала? – переспросил Кейн. – Это ведь, значит, уголовное дело?

– Да, – вздохнул Джексон. – Был бы офицер поопытнее, он, может быть, повернул бы по-другому… Кейн сочувственно вздохнул.

– Так или иначе, – продолжал Джексон, – Джонни Десять Шляп однажды пришел ко мне и предложил сделку.

– Чтобы спасти тетю? – спросила Кристи. Джексон кивнул.

– Он хотел предоставить нам компромат на известное лицо в обмен на свободу тетки.

– Разве такие вещи делаются? – удивилась Кристи.

Джексон заерзал в кресле.

– Очень часто, – ответил вместо него Кейн.

– Что же за информацию предлагал вам Джонни? – спросила Кристи.

– Если послушать его, колоссальное дело. Огромное количество похищенных произведений искусства. Замешаны самые известные люди из Нью-Йорка.

– Он уже сообщил вам эту информацию?

– Пока нет. Честно говоря, именно поэтому я и согласился встретиться с вами, поскольку вы из Нью-Йорка и все такое. Я думаю, вы сможете мне помочь.

– Я, может быть, и могла бы, если бы знала, что хотел сказать Джонни. Что он успел рассказать вам?

– Ни одного конкретного факта.

– Сколько раз вы говорили с ним?

– Три раза, – сказал Джексон. – Джонни говорил что-то туманное про Нью-Йорк, а потом спросил, как мы определяем, где был найден горшок, после того как он уже продан, а никаких документов не сохранилось.

Кристи почувствовала, как Кейн насторожился.

– В конце концов я решил, что Джонни просто хочет кое-чему научиться, чтобы охотиться за горшками было безопаснее, – продолжал Джексон. – Поэтому я сказал ему, чтобы катился на все четыре стороны, если у него нет конкретных фактов.

– Понятно, – сказала Кристи. – Когда это было?

Джексон нахмурился. Он взял со своего стола круглый черный камешек и начал задумчиво катать его в руке.

– Не так давно, – наконец ответил он. – Честно говоря, что-то мне в этом Джонни не понравилось. Мне кажется, у него просто не все дома.

– Разве то, что он говорил вам, было таким уж странным?

Джексон вздохнул и положил камешек обратно. Пауза затянулась. Кейн потянулся за гладким черным камешком.

– Камешек из желудка динозавра, – определил он. – Отличный экземпляр.

Джексон посмотрел на Кейна с уважением.

– Не каждый знает, что это за камень.

– Я часто находил такие камни в пещерах анасазей, – сказал Кейн.

– Как вы думаете, почему анасази держали такие камни в своих жилищах? – с интересом спросил Джексон. – Я собираю разные теории.

– Возможно, они использовали их, чтобы отполировать внутреннюю поверхность своих горшков, – предположил Кейн.

Пальцы Кейна, пока он говорил, нежно поглаживали гладкую поверхность камешка. Кристи вспомнила, как прошлой ночью эти же пальцы гладили ее, и невольно покраснела.

Кейн, кажется, прочитал ее мысли.

– Или, может быть, – добавил он, – им просто нравилось, каковы они на ощупь.

– Да, – улыбнулся Джексон, – я тоже однажды так подумал.

– Но вы все-таки собираетесь возбуждать уголовное дело против тетки Джонни? – вернулась Кристи к разговору.

– Молли – старуха. – Джексон поколебался, но затем сказал: – Между нами говоря, я собираюсь замять это дело.

– А где сейчас Молли? – спросила Кристи.

– Ей-богу, не знаю.

– А кто может знать?

Джексон на минуту задумался. Он открыл ящик стола, вынул папку и порылся в бумагах. Наконец он нашел то, что искал – телефон, записанный на обороте потрепанного почтового конверта.

– Ее полное имя Молли, Смотрящая На Солнце, – сказал Джексон.

Кристи почувствовала, как Кейн снова насторожился.

И снова промолчала.

– Молли живет где-то в районе небольшого местечка, называемого Каунселорс, – объяснил Джексон. – По дороге, ведущей в Рио Аррибу, вам попадется маленькая бензозаправочная станция. Спросите там. Вам подскажут.

Он вырвал листок из блокнота, записал телефон и протянул его Кристи.

– Это телефон ее дочери, – пояснил он. – Можете сначала позвонить ей, но я на вашем месте сразу встретился бы с ней лично. Молли еще может упереться и не захотеть разговаривать с вами.

Джексон поднялся, давая понять, что разговор окончен. Кристи с Кейном тоже поднялись, хотя и неохотно.

– Большое спасибо, – поблагодарила Кристи. – Извините за беспокойство. Не станем больше отнимать у вас время.

– Пожалуйста. – Джексон задумался. – Если вы действительно так цените мое время, тогда скажите мне, что же искала Молли на чужой земле.

– Она вам не сказала? – удивился Кейн.

– Нет. Уперлась, и все.

– Я думаю, некие магические предметы.

– Вы так думаете? – спросил Джексон.

– «Смотрящая На Солнце» – это имя, которое получает главная шаманша клана после того, как пройдет инициацию, – объяснил Кейн. – Если женщина с таким именем ищет что-то в земле, то это явно имеет какой-то религиозный смысл. Так что, я думаю, это дело действительно стоит замять.

– Пожалуй, так оно и есть! Спасибо. Я просто настолько увлекся своими старыми горшками, что забыл о живых традициях.

Кейн кивнул и пожал руку Джексона.

– Джонни интересовался приемами расследований? – спросил снова Кейн.

Джексон задумался, словно обкатывал этот вопрос в своем сознании, так же как недавно перекатывал на ладони круглый камешек. Затем поднял глаза на Кейна:

– Он хотел знать, каким образом мы можем доказать, что горшок был выкопан именно в этом месте, даже если в документации говорится, что он выкопан совсем в другом.

– Вы можете это доказать? – удивилась Кристи.

– Разумеется, мэм, – по-военному отрапортовал Джексон.

– Каким образом? – спросил Кейн.

– Об этом спросите у парней из лаборатории в Лос-Аламосе – если, конечно, вас туда допустят. Я лишь посылаю им образцы земли, а потом читаю данные экспертизы.

Кейн усомнился, что Джексон говорит всю правду, но промолчал. Все равно следователь Бюро землевладения не скажет больше того, что уже сказал.

– Ну что ж, – сказала Кристи, когда они снова оказались в фургоне, – теперь мы по крайней мере знаем, зачем Джонни понадобилась земля из кивы.

– Тебе это важно, Рыженькая?

– Нет. Хватит с меня забот и покрупнее.

– Например?

– Например, то, что моя сестра пыталась убить человека, а теперь убита сама. Или то, что я оказалась такой дурой, что по уши влюбилась в мужчину, который и трахнуть-то женщину как следует не умеет.

– Послушай…

– Извини, – перебила она его, – я сама виновата. Сама же говорила, что больше не будем об этом вспоминать. Все, больше не буду.

– Прошлая ночь не имеет никакого отношения к тому, что я тебя люблю, – тихо сказал Кейн, – Прошлой ночи не было. – Она посмотрела на часы. – Ну что, успеем в эту самую Рио-Аррибу, или как там ее, дотемна?

– Успеем.

– Отлично. Чем скорее все это кончится, тем скорее мы расстанемся.

– Скучаешь по своему другу? – ехидно спросил Кейн.

– У меня нет никакого друга.

– Тогда почему ты так стремишься расстаться со мной? Соскучилась по работе?

– С работы, я думаю, меня уже уволили, – устало сказала Кристи.

– Тогда почему ты так рвешься домой?

– Джо-Джо мертва. И теперь меня ничто не связывает с Западом, кроме горькой памяти о моей сестре, которую я всегда любила, иногда ненавидела, но никогда не понимала.

Безразличие, звучавшее в голосе Кристи, было для Кейна больнее, чем любая ненависть. Он посмотрел на нее, но она невидящими глазами смотрела в окно, прислонившись лбом к стеклу.

– Прошлое нельзя изменить, Рыженькая, – сказал Кейн. – Но будущее зависит от нас.

Кристи хотела было послать Кейна к черту, но у нее даже на это не хватило сил. Она опустила оконное стекло, чтобы осенний ветер обдувал ее разгоряченный лоб.

Так они проехали много миль. Холодный воздух и величавые пейзажи за окном наконец более или менее успокоили Кристи. Она выпрямилась и посмотрела на человека, которого знала всего два дня.

«Два дня? Господи! Неужели прошло только два дня?

Джо-Джо мертва. При мне убили человека. С Ником я рассталась. С моей работой, судя по всему, мне тоже придется расстаться.

А что у меня есть теперь? Бывший уголовник, с которым я бегаю по всему Дикому Западу?»

– Говори, – вдруг сказал Кейн.

– О чем?

– О чем ты думаешь.

– Я думаю о том, какая странная штука – время.

– О том, что прошло два дня, а кажется – два года?

Кристи испуганно посмотрела на него:

– Ты что, умеешь читать чужие мысли?

– Я тоже провел с тобой эти два дня.

Она рассмеялась – скорее грустно, чем весело, но все-таки рассмеялась.

– Но ты что-то не выглядишь усталым и разбитым.

– Это старый трюк, которому я научился в тюрьме. Когда тебя одолевают большие неприятности, думай о какой-нибудь ерунде.

– Ну и как, помогает?

– Как правило, да.

– А когда не помогает?

– Тогда трудности одолевают меня.

Кристи вздохнула:

– Ну что ж, попробуем говорить о ерунде. Начинай.

– В пещере Хаттона было так много сокровищ, что, когда Джо-Джо с Джеем увели у него из-под носа товару на миллион баксов, он этого даже не заметил, – сказал Кейн. – Теперь ты.

– Но Джонни заметил. Не мог не заметить. Ведь он занимался раскопками для Хаттона.

– Да. Но мне кажется, что он работал и на Джо-Джо.

Кристи нахмурилась:

– Что же произошло? Почему Джо-Джо с Джеем вдруг столь поспешно бежали отсюда?

– Может быть, Джонни запросил еще денег. Или они вообще не заплатили ему.

– Как бы то ни было, – сказала Кристи, – они поспешили подхватить последнее, что у них осталось, и бежали в Санта-Фе. А затем они… погибли.

– Если катастрофа действительно подстроена, то здесь возможны два варианта.

До Кристи его слова долетали словно издалека.

– Твоя очередь, Рыженькая, – сказал Кейн. – А то все я да я.

Кристи попыталась собраться с мыслями.

– Кому могла быть выгодна их смерть? – наталкивал ее на мысль Кейн.

– Джонни, если они его обманули. И Хаттону, которого они уж точно обманули.

– Но Джонни собирался использовать Джо-Джо и Джея в качестве козыря для спасения своей тетушки, – возразил Кейн. – Если бы он убил их, то потерял бы свою дойную корову.

– Значит, остается Хаттон.

– Я тоже так думаю.

– Почему?

– Если бы Джонни захотел кого-нибудь убить, он бы просто пошел и пристрелил его.

– Как он пытался пристрелить нас тогда, в пещере? – спросила Кристи.

– Да. Подкладывать взрывные устройства в самолеты – не его стиль.

– Но… – Голос Кристи сорвался.

– Что «но»?

– Хаттон, может быть, и продавал древние реликвии, скрывая доходы, но чтобы убивать ради этого…

– Тогда, значит, из ревности, – предположил Кейн.

– Человек, который любил смотреть, как она трахается с другими? – спросила Кристи, поморщившись. – К тому же они уже несколько месяцев как расстались.

– Наказание за то, что она крала у него? – продолжал строить догадки Кейн.

– Проще сообщить в полицию. Джо-Джо посадили бы, скандал на весь мир, прощай, слава, а с ней и денежки – чем не наказание?

Воцарилось молчание. Так они проехали еще несколько миль.

– Я готов поклясться, Джонни знал ответ, – неожиданно сказал Кейн.

– Думаю, что Хаттон тоже получал от Джонни полуграмотные записки с угрозами. Шантаж – хороший повод для убийства.

– Ты кое о чем забыла, Рыженькая.

– О чем?

– Джонни убил я. Если Хаттон и получал записки с угрозами, то только от Джо-Джо и Джея.

Перед ними на шоссе показалась длинная вереница машин. Когда Кристи с Кейном подъехали поближе, они поняли, в чем дело. Впереди на небольшой скорости ехала машина дорожной полиции штата Нью-Мексико, и машины частников были вынуждены выстроиться за ней в тесную колонну.

Кристи с Кейном проехали мимо полицейской машины с замирающим сердцем – а вдруг она развернется и последует за ними?

Но машина не повернула, и вскоре вся колонна скрылась из виду.

– Я надеюсь, что Молли, Смотрящая На Солнце знает то, что знал Джонни, – сказал Кейн. – Когда-нибудь этот клубок все-таки должен распутаться.

ГЛАВА 24

Бензозаправочная станция по пути в Рио-Аррибу стояла посреди пустыни и была открыта всем ветрам. Кейн припарковал машину около одной из старых колонок и вылез из кабины. С ветки растущего рядом одинокого кедра потревоженно взлетела пара черных воронов, кружась в воздухе и недовольно каркая.

Не ожидая работника станции, Кейн начал наполнять бак. Когда он наполнил его наполовину, из небольшой лачуги, служившей конторой, появился человек средних лет в грязном комбинезоне и ковбойской шляпе.

Человек молча кивнул Кейну в знак приветствия и принял у него эстафету. На груди его был нагрудный знак с его именем: «Гомер». Он был похож на латиноамериканца – что-то от испанца, что-то от индейца, что-то от мексиканца, но что-то и от англичанина.

Гомер почти не обратил внимания на Кристи, когда она вылезла из кабины поразмять ноги.

– Мы ищем женщину по имени Молли, Смотрящая На Солнце, – сказал Кейн. – Насколько я понял, она живет где-то в этих краях.

Гомер нечего не ответил, словно он был глухой. Он продолжал работать и, лишь когда закончил, в первый раз посмотрел на Кейна.

– Да, – сказал он, – она живет вон там.

Он кивнул в неопределенном направлении на простиравшуюся вокруг пустыню и стал деловито чистить машину, словно дальнейшие объяснения были излишними.

– Пустыня большая, – заметил Кейн.

– Она любит жить в просторных местах, потому что не любит посетителей.

Кейн и Кристи переглянулись, и Кейн кивнул Кристи, словно говоря: «Предоставь это мне».

На пороге хижины появилась женщина-индианка, смуглая и полная, с совершенно черными волосами, если не считать нескольких седых прядей. На ней была джинсовая рубашка, джинсы и солнцезащитные очки, закрывавшие глаза.

Кристи инстинктивно почувствовала, что женщина разглядывает ее. Она обернулась и вежливо поклонилась индианке.

Ответа не последовало. Но и ничего враждебного в пристальном взгляде индианки тоже не было.

– Нам нужно поговорить с Молли, – сказал Кейн. – Это очень важно.

– Зачем? – не очень-то вежливо спросил Гомер.

– Это имеет отношение к ее племяннику, Джонни Десять Шляп.

Гомер кинул взгляд на индианку. Та все так же неподвижно стояла в дверях.

– Молли слишком занята, – произнесла она через минуту. – А Джонни погиб.

– Я знаю, – сказал Кейн. – Я присутствовал при его смерти.

Женщина подошла к Кейну и сняла очки. Она пристально посмотрела на Кейна, затем на Кристи.

– Как он погиб? – тихо спросила она.

– Полиция говорит, что его сбросили со скалы, Юнис, – сказал Гомер. – Его сбросил со скалы белый человек.

Гомер покосился на Кейна.

На несколько минут воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра и карканьем воронов, вернувшихся на свое дерево.

– Джонни вел себя так, словно с головой у него не все было в порядке, – сказал Кейн. – Он хотел убить нас обоих.

Юнис и Гомер обернулись на Кристи. Кейн продолжал:

– Мы подрались. Когда он пытался сбросить меня со скалы, я увернулся, и Джонни упал сам.

Индианка не сводила взгляда с лица Кристи, словно пыталась на нем прочесть, правду ли говорит Кейн.

– Кейн не хотел убивать Джонни, – сказала Кристи. – Он рисковал своей жизнью, но не хотел его убивать. Но Джонни…

Она сделала отчаянный жест рукой, словно умоляя понять ее.

– Джонни не остановился бы, – прошептала Кристи. – Он ни перед чем не остановился бы.

Вороны переговаривались с ветром и друг с другом, словно обсуждая человеческие дела.

– У Джонни всегда было немножко не в порядке с головой, – признался Гомер, но выражение его лица было мрачным, словно ненормальность Джонни не оправдывала того, что сделал Кейн.

Юнис посмотрела на Гомера с недовольством – так женщина смотрит на своего мужа, если считает его дурачком.

– Вы надеетесь, что Молли будет разговаривать с человеком, который убил ее племянника? – спросила Юнис.

Вопрос был адресован Кейну, но смотрела Юнис на Кристи.

– Джонни вел археологические раскопки на очень важном объекте в Колорадо, – сказал Кейн. – Теперь Джонни мертв. К этим раскопкам имели отношение люди, которые тоже теперь мертвы. Мы хотели бы знать почему.

– А почему вы считаете, что Молли что-то знает о делах, происходивших так далеко, в Колорадо? – Джонни пытался освободить Молли из-под суда, предложив в обмен какую-то информацию об этих делах Хойту Джексону из Бюро землевладения.

Индианка еще какое-то время пристально рассматривала Кристи. Затем она снова надела очки. И больше ничего не сказала.

– Одна из погибших – моя сестра, – сказала Кристи.

Юнис снова сняла очки и стала пристально вглядываться в Кристи, словно колдунья в магический шар.

– Ваша сестра? – спросила Юнис.

Кристи кивнула.

– Вы хорошо ее знали? – снова спросила она.

Глаза Кейна сузились, когда он услышал этот странный вопрос.

– Я думала, что хорошо, – честно ответила Кристи. – Но оказалось, я ее совсем не знала. Она… была для меня тайной.

– Тайная сестра, – чуть слышно прошептала Юнис. – Смотрящая На Солнце должна знать. Мы слишком долго ждали…

Индианка вернулась в хижину. Гомер выпрямился, вытер руки о комбинезон и повернулся к Кейну.

– Ждите, – сказал он. – Она вернется.

– А что это она говорила о тайной сестре? – спросил Кейн.

Гомер промолчал, словно не расслышал.

Кейн посмотрел на Кристи. Она зябко куталась в ветровку.

– Хочешь куртку? – спросил он.

Она покачала головой:

– Я просто нервничаю.

Кейн молча подошел к Кристи и обнял ее. Она не сопротивлялась. Человеческое тепло было теперь ей нужно как воздух.

– Не бойся, – сказал Кейн. – Эти люди тебя не обидят.

– Я ничего не знаю об их обычаях и религии. Мы будто из разных миров.

Кейн осторожно погладил Кристи по голове.

На минуту Кристи закрыла глаза.

– Извини, – сказала она. – Я не должна так бурно на все реагировать. Просто мне кажется, что моя старая жизнь рухнула и вот-вот начнется другая, новая. У меня каждый нерв натянут как струна.

Кейн еще крепче обнял Кристи, словно хотел ее защитить.

– Все будет хорошо, – мягко сказал он.

– Я надеюсь.

Снова тишина – лишь завывание ветра.

– Родная!

Кристи подняла глаза на Кейна.

– Смотрящая На Солнце может не захотеть разговаривать с мужчиной, – сказал он. – Может быть, тебе придется идти одной.

– Одной?

Кейн кивнул:

– Ты справишься?

Она неуверенно улыбнулась:

– Попробую.

Кейн одобрительно посмотрел на нее и снова обнял.

Затем он отпустил ее и отошел к одинокому кедру, словно подчиняясь неслышному зову. Засунув руки в карманы, он смотрел на суровую землю, простиравшуюся перед ним.

Кристи тоже нервно сунула руки в карманы, не зная, куда их деть. В левом кармане она нащупала ключ Джо-Джо, а в правом – черную бусину, которую нашла в киве. Она вспомнила, что у Кейна в кармане лежит бирюзовый камень странной формы, и мысли ее снова вернулись к пещере, в которой они чуть не погибли.

А Джонни Десять Шляп погиб.

– Вы заплатите наличными или в кредит? – спросил Гомер.

– Наличными, – сказала она.

Она вынула из кармана двадцатку и протянула ее Гомеру. Тот отсчитал ей сдачу, затем повернулся на каблуках и ушел в хижину, оставив Кристи одну.

Прошло пять минут, а из хижины так никто и не появился. Кристи, устав ждать, подошла к Кей-ну. Пара воронов снова поднялась в воздух, сердито крича. Но вскоре птицы успокоились и уселись на ветках, глядя на людей черными, как у Кокопелли, глазами.

Кристи показалось, что у ветра здесь какой-то другой звук – древний, мудрый.

– Мы ждем какого-то знака? – спросила она.

– Терпение, Рыженькая, – сказал Кейн. – Эти люди слов не ветер не бросают, а часов они предпочитают не носить, если могут обойтись без них. Расслабься и слушай ветер.

– Я слушала.

– Слушай еще. В нем есть что-то мирное, спокойное.

Кристи прислушалась.

Но в звуке ветра ей слышался не покой, а одиночество.

Высоко-высоко в небе пролетел самолет, оставляя за собой тонкий белый след, словно напоминая о другой жизни, чем та, что медленно течет на этой древней земле.

«Я сейчас должна была бы быть в этом самолете, – подумала Кристи. – Пусть бы он унес меня прочь отсюда, домой…

Домой? Куда домой? У меня нет дома.

В Нью-Йорке у меня никого нет, кто был бы близок мне по крови или духу. И нигде, на всей Земле у меня никого нет…»

Дверь хижины наконец открылась, и показалась Юнис. Даже не посмотрев на Кейна, она обратилась к Кристи:

– Смотрящая На Солнце встретится с вами.

– Когда? – спросил Кейн.

Юнис молчала.

– Когда? – тихо спросила Кристи.

– Завтра на рассвете.

– А нельзя раньше? – попросила Кристи. – У нас срочное дело.

– Завтра на рассвете, – твердо повторила Юнис.

– Где?

– В великой киве в Чако, в том месте, которое вы называете Пуэбло-Бонито.

Кристи посмотрела на Кейна. Тот кивнул.

– Я знаю эту киву, – сказал он. – Но почему там и почему завтра на рассвете?

В первый раз Юнис посмотрела на Кейна. По ее лицу нельзя было прочитать, о чем она думает.

– Почему… – начала Кристи, решив, что Кейну Юнис не ответит, но та уже заговорила.

– Рассвет священен, – просто сказала она. – И великая кива священна. На рассвете в великой киве Смотрящей На Солнце открываются все секреты.

– Мы будем там, – сказал Кейн.

Выражение лица индианки было бесстрастным, но Кристи была уверена, что той понравился Кейн.

– Хорошо, – сказала Юнис.

Она посмотрел мимо белых людей на пустыню, словно видела там что-то, доступное только ей.

Кристи почувствовала, что Кейн легко тронул ее за плечо, и поняла, что она невольно глядит в ту же сторону, что и Юнис.

Кристи не знала, сколько времени она простояла в забытьи, глядя на пустыню. Когда она очнулась, Юнис ушла, а Кейн по-прежнему держал ее за плечо.

Налетел ветер, играя с рыжими волосами Кристи, нашептывая ей древние, древние тайны…

– Ты был прав, – тихо сказала Кристи. – В ветре пустыни действительно есть покой.

Фургон свернул с узкого асфальтированного шоссе на посыпанную гравием дорогу, и шины беспечно зашуршали по камешкам. Этот звук заставил Кристи очнуться от полусна и оглядеться вокруг.

Дорога была незнакомой.

– Где мы? – спросила она.

Кейн показал рукой на север.

– Видишь те белые горы вдалеке? – спросил он.

Небо над ними казалось ярко-голубой опрокинутой чашей. Кристи сначала ничего не увидела, кроме редких белесых облаков на ослепительно-голубом фоне.

– Вон та гряда на горизонте? – наконец разглядела она горы.

– Это горы Сан-Хуан, – сказал Кейн. – Северная граница.

– Граница чего?

– Империи анасазей. Мы сейчас приближаемся к ее центру.

Кристи снова посмотрела на горы, снежные вершины которых ярко горели на солнце.

– Далеко до них? – спросила она.

– Около ста тридцати миль.

– Значит, империя древних анасазей была всего в несколько сот миль шириной?

– Для них она не была маленькой. Для них этот мир был полон духов и тайн.

Чем дальше они ехали, тему каменистее становилась земля. Кедровые леса попадались все реже, все больше голой, потрескавшейся земли или просто камней.

– Я думаю, жизнь древних анасазей была трудна, – сказала Кристи после долгой паузы. – Короткое лето, сельскохозяйственные работы расписаны не по дням, а по часам. Суровые ветры. Летом испепеляющая жара, зимой сильные морозы. То дожди не хуже Всемирного потопа, а то ни капли.

Дорога становилась все уже и петляла между камней, словно вела в никуда.

– Ты уверен, что знаешь, куда лежит наш путь? – спросила Кристи.

– В обычном смысле или в философском? Кристи рассмеялась:

– Я думаю, что в философском. Эта земля настраивает на философский лад.

Кейн улыбался, уверенно ведя фургон по дороге, петлявшей все сильнее.

– Не знаю, как там насчет философии, но дорогу к Пуэбло-Бонито я знаю.

Фургон взбирался на возвышенность, с которой дорога сбегала вниз, чтобы затем снова подняться на холм. Запыленный, вылинявший знак у обочины дороги сказал им, что они въезжают в национальный заповедник «Каньон Чако».

– Мы, надо понимать, въезжаем с черного хода, – заметила Кристи.

– Да, но главный въезд ненамного лучше.

– Похоже, правительство не поощряет туризм.

– Мы едем по одному из самых интересных в археологическом плане мест Земли, – сказал Кейн. – Слишком большому, чтобы обнести его забором. Слишком ценному, чтобы не обращать на него внимания. А раскопки здесь потребовали бы слишком больших затрат.

– Надеешься проскочить незамеченным?

– Да. Если нашу машину действительно ловят, то нас остановили бы у главных ворот.

– А где мы едем сейчас? – спросила Кристи.

– Эту дорогу показал мне один старый «гробокопатель». По ней трудно проехать, но поэтому она и надежнее.

– Ты, разумеется, здесь никогда не копал.

Он слегка улыбнулся:

– Нет, Рыженькая. Но я побывал здесь не один раз.

Кристи усмехнулась.

Кейн показал на группу скал, маячивших впереди.

– Видишь небольшую рощицу ив рядом с тем прудом? – спросил он, показывая на зеленое пятно в полумиле от машины.

– Трудно не заметить. Единственное зеле пятно во всей округе.

– Отсюда начинался Великий Северный путь, – пояснил Кейн. – Это была главная дорога империи, соединявшая ее центр с северными окраинами. Она тянется всю дорогу, которую мы проехали от реки Сан-Хуан.

Кейн сбавил скорость. Они съезжали в ложбину. Рядом с прудом стояла старая мельница, поскрипывая медленно вращавшимися железными лопастями. Ивы и кедры, росшие у пруда, пышно разрослись от редкого в этих краях обилия воды.

Дорога, петляя, заканчивалась у скалы, преграждавшей ей путь, как стена. Кейн свернул с дороги к кедрам и заглушил мотор. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра и жалобным скрипом мельницы.

Кристи вылезла из кабины.

– Что мне делать? – спросила она.

– Считать, сколько раз повернется мельница.

Сначала она приняла его слова всерьез, но затем рассмеялась.

– Отдыхай, родная. Эти два дня были для тебя нелегкими.

– А для тебя?

– Для меня в них тоже было много интересного, – уклончиво ответил он.

Кейн вытащил из кузова ящик Ларри Мура и исследовал содержимое. В нем оказалось все необходимое: два спальных мешка, два матраса, палатка, две теплые куртки, маленький топорик, примус и консервы.

– М-да, никаких особых деликатесов, – сказал Кейн, глядя на консервы.

– Ничего, голод не тетка.

Кейн принялся ставить палатку, а Кристи отправилась в лес наломать веток для костра.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда Кейн установил палатку. Он надел старенькую, видавшую виды куртку, а вторую куртку, лишь немногим меньше первой, протянул Кристи. После захода солнца быстро становилось холодно, и Кристи сразу ее натянула.

– Ты не очень устала? – спросил Кейн. – Пойдем погуляем.

– Далеко?

Он показал на вершину скалы.

– Раз уж мы здесь, то было бы жалко не забраться туда: оттуда открывается прекрасный вид на империю Чако.

Подъем на скалу оказался легче, чем предполагала Кристи.

Кейн остановился, оглядывая бескрайнюю землю, простиравшуюся под ним, и столь же бескрайнее небо над ним. Кристи стояла рядом с Кейном, не веря, что воздух может быть таким прозрачным, а такое огромное пространство земли – совершенно лишенным огней или других признаков человеческого жилья.

– Не замечаешь ничего необычного? – спросил через минуту Кейн.

– Ни улиц. Ни небоскребов. Ни театров. Ни музеев. Ни баров. Ни такси. Ни прохожих. Ни суеты. Ни…

Кейн рассмеялся. Ему эта величавая пустыня была более привычна, чем суета Манхэттена.

– Я хотел сказать, чего-нибудь необычного для пустыни, – уточнил он.

– Пустыня как пустыня. Пустая. Большая. Сухая. Каменистая. Мало растительности. – Кристи поколебалась. – Разве что там…

Она указала на удивительно ровную полосу деревьев шириной в тридцать футов, спускавшуюся по склону. Казалось, что деревья посажены руками человека.

– Это и есть главная дорога империи, – сказал Кейн.

– Какая же это дорога, если она сплошь заросла? Кейн широко улыбнулся:

– Это сейчас она заросла. Старые дороги превращаются в подобие каналов, в которых скапливается вода. Деревья любят такие места. Нам лучше всего пойти рядом с этой дорогой.

Кристи начала медленно подниматься. Кейн следовал за ней.

В одном месте, рядом с вершиной скалы, откуда начиналась дорога, слой почвы был сорван ветром, обнажая камень под ним.

– Смотри. – Кейн присел на корточки. – Песчаник. Ограждения из таких песчаных глыб тянулись по обеим сторонам дороги на всем ее протяжении, около ста миль.

Кристи присела рядом с ним и дотронулась до холодной глыбы, вытесанной неизвестным каменщиком за много веков до того, как Колумб отправился в Индию, а приплыл совсем не туда.

Кристи поежилась, словно прикоснулась к жизни людей, живших так давно, что трудно даже было представить. Было что-то мистическое в этом странном ощущении своей связи с прошлым.

– Неужели целых сто миль? – прошептала она.

– Сто миль по всей дороге. А вся сеть таких дорог составляла в общей сложности чуть ли не три тысячи миль, – сказал Кейн. – Мы еще только начинаем по-настоящему понимать жизнь древних людей.

Когда они достигли вершины скалы, солнце уже садилось. На вершине сохранились руины, когда-то бывшие центром могущественной империи. Весь бассейн Сан-Хуан лежал перед ними как на ладони. Ни заборов, ни опознавательных знаков – лишь сеть дорог, огороженных по бокам обтесанными человеком каменными глыбами.

– Добро пожаловать в центр Вселенной, – сказал Кейн.

К северу от них на горизонте вырисовывались горы Ла-Плата и Сан-Хуан, розовые от закатных лучей. С востока и юга – песчаные плато и островерхие скалы. С запада – еще одна скалистая гряда.

Воздух был чист и прозрачен. Последние лучи заходящего солнца мягко согревали, но холодок наступающей ночи уже давал о себе знать.

– Отсюда видны четыре штата. – Кейн указывал на низкую стену из песчаника.

Он взобрался на полуразрушенную стену с необыкновенной легкостью и протянул руку Кристи. Та ухватилась за нее обеими руками и оказалась наверху.

Кейн обнял Кристи за плечи.

– Колорадо, Нью-Мексико, Аризона, – показывал он, поворачивая Кристи. – А вон те горы вдали – штат Юта.

Кристи долго стояла молча, не шевелясь и слушала таинственные голоса ветра, земли и времени.

Лишь когда погас последний луч на горизонте, она поняла, что Кейн стоит к ней так близко, что его дыхание ерошит ее волосы, а тепло его тела согревает ее, заменяя собой ушедшее тепло солнца.

– Пора обратно, – сказал Кейн. – Уже темно, а я не взял фонаря.

Он спрыгнул со стены и протянул руки к Кристи.

Кристи прыгнула, и Кейн уверенно поймал ее, словно позволяя ей почувствовать, что она умеет летать. Кристи даже удивилась, когда ощутила землю под ногами.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

– Да. Просто мне на секунду показалось, что я умею летать.

Она засмеялась и отвернулась, но улыбка ее еще долго стояла перед глазами Кейна.

ГЛАВА 25

Кедровник, в котором Кейн разбил палатку, хорошо защищал их от ветра. Небо на востоке стало темнеть, и на нем начали загораться первые звезды.

Кристи с Кейном приготовили простой ужин и поели. Сбросив ботинки, Кристи села на один из спальных мешков, которые расстелил перед костром Кейн. В ее руке была чашка кофе пополам с бренди.

Кейн тоже налил себе кофе и пододвинулся к костру. Присев на корточки, он подбросил в огонь несколько кедровых веток.

Из-под полузакрытых ресниц Кристи наблюдала за каждым его движением. Ей нравилось смотреть на него. Сейчас в нем было что-то новое и одновременно знакомое, словно это о нем Кристи мечтала в старом домике на ферме в Вайоминге, а теперь, в пустыне Нью-Мексико, лишь вспоминала свою старую мечту.

Танцующее пламя отбрасывало причудливые отсветы на руки Кейна, и его длинные сильные пальцы казались от этого еще выразительнее. Кристи нравилось смотреть на них, так же как и на его шелковистую черную бороду и волосы, небрежно откинутые со лба.

Кристи увидела, что Кейн тоже смотрит на нее.

– Дай мне еще один шанс, – вдруг сказал он.

У Кристи перехватило дыхание. Она отвернулась.

– Я ошибался, – сказал он. – Прошлой ночью ты думала не о спасении своей сестры. Ты действительно хотела любить меня.

Кейн выжидающе замолчал. Но Кристи ничего не сказала и даже не посмотрела на него.

– Знаешь, когда я это понял? – спросил он.

Кристи молчала.

– Когда ты вышвырнула меня из хижины.

Кристи смотрела лишь на свой кофе, пытаясь унять дрожь в руках.

Она закрыла глаза.

– Женщина, которой от мужчины что-то нужно, так бы не поступила, – произнес Кейн. – И уж наверняка она бы так не растаяла под его руками…

– Ерунда, – резко перебила его Кристи.

– Нет, Рыженькая, не ерунда. – Кейн одним движением поднялся на ноги. – Это произошло. Это случилось. Бесповоротно.

– Для одного из нас, – резко сказала она.

– Для нас обоих. Просто мы оба оказались несправедливы друг к другу.

Кристи покачала головой, и ее волосы взметнулись, как пламя костра.

– Я остановился не потому, что не хотел тебя, а, напротив, потому, что слишком сильно хотел, – сказал Кейн, подходя к ней ближе.

Он подошел к ней так близко, что сделай он еще шаг – и она бы оказалась в его объятиях.

– Я никогда так не хотел ни одной женщины с тех пор, как мне было девятнадцать, – срывающимся голосом говорил он. – Я готов был драться с кем угодно за тебя. Черт возьми, я даже готов был убить…

– Не надо, – сказала она.

– … ради того, чтобы обладать тобой, – исступленно продолжал Кейн. – И этого-то я испугался.

Кристи, вся дрожа, вцепилась в чашку с кофе и пыталась уверить себя, что страсть, звучавшая в голосе Кейна, была ненастоящей.

Она не могла быть настоящей.

Мужчины никогда не испытывают такой страсти к обыкновенным женщинам. Такую страсть можно испытывать лишь к женщинам потрясающей красоты. Таким, как Джо-Джо.

Кристи никто никогда так не любил.

– Нет! – прошептала она, закрыв глаза.

– Да! И я хочу тебя, – яростно сказал Кейн. – Слишком сильно хочу.

Он вылил свой кофе в огонь. Огонь зашипел.

Кристи открыла глаза.

По лицу Кейна она поняла, что это правда.

На несколько секунд воцарилась тишина, лишь потрескивали дрова.

– Ты смотришь на меня, Рыженькая.

– На тебя… стоит посмотреть.

Кейн рассмеялся и опустился перед ней на колени.

– Ты единственная женщина, которая может заставить меня смеяться и одновременно завести меня почти до боли, – сказал он.

Кейн стоял к ней так близко, что Кристи не, чувствовала ничего, кроме его горячего дыхания.

– У тебя трясутся руки, прольешь, – сказал Кейн, вынимая чашку из ее руки.

– У тебя тоже.

– Ты боишься меня? – спросил он.

– Не… совсем, – прошептала она. – А ты меня боишься?

– Да.

Ее глаза округлились.

– Почему?

– Потому что мы не можем просто заняться любовью, а потом разойтись как ни в чем не бывало.

– Ты так думаешь? – сказала она.

– А ты?

– Не знаю, – прошептала она.

– Хочешь выяснить?

На минуту Кристи закрыла глаза. Затем кивнула.

Пальцы Кейна погрузились в ее волосы, нежно лаская их. В их прикосновении ей передавалась страсть, охватившая сильное тело Кейна.

– Кейн? – прошептала она.

– Теперь уже ничто меня не остановит, – сказал он.

Его губы осторожно прикоснулись к ее губам, он обнял ее за плечи, прижимая к себе. Горячий, страстный, долгий поцелуи сказал ей гораздо больше, чем могут сказать любые слова.

Кейн на секунду оторвал губы.

– Не вырывайся, – прошептал он. – Прошу тебя, родная. Я не заслуживаю тебя, но ты мне нужна…

Эти слова были для Кристи как молния посреди грозы. Она испытывала к нему точно такие же чувства – хотела его, как никогда в жизни не хотела ни одного мужчину, и ничто уже не могло ее остановить…

– Я не вырываюсь.

– Ты пыталась вырваться.

– Нет, – рассмеялась она. – Я пыталась прижаться к тебе еще крепче!

Вместо ответа Кейн прижал ее к себе еще крепче, и их губы снова слились в поцелуе. Поцелуй длился так долго, что Кристи показалось: еще немного – и Кейн зацелует ее до смерти, но сейчас она готова была умереть в его объятиях.

Когда поцелуй наконец кончился, Кейн двумя быстрыми движениями расстегнул «молнии» на куртке Кристи и на своей собственной, затем кнопки их рубашек.

– Ты красивая, – прошептал Кейн.

На этот раз он не протестовал, когда рука Кристи потянулась к пряжке его ремня…

Кристи отодвинулась от Кейна, тяжело дыша.

– Я знал, что все именно так и будет, – сказал он. – Я знал это еще тогда, когда в первый раз увидел тебя в музее.

– А я тогда не могла отвести от тебя глаз.

– Я это заметил. Это-то меня и завело. Если бы не Деннер, кто знает… Впрочем, теперь он нам не мешает. А если так, то почему бы нам не повторить?

ГЛАВА 26

Кейн проснулся за час до рассвета. Небо над ними было усыпано холодно мерцавшими звездами, но им, прижавшимся друг к другу, словно птенцы в гнезде, было уютно и тепло. Кейн долго лежал без движения, наслаждаясь теплом спящей рядом Кристи.

Он думал. О том, что каша, которую заварила Джо-Джо, еще не расхлебана.

Кейн осторожно поцеловал Кристи в плечо, не желая ее будить. Она так мирно спала…

А предстоящий день, как боялся Кейн, может оказаться вовсе не мирным.

Кристи открыла глаза.

– Доброе утро, – шепнул Кейн.

– Утро? – зевнула она. – По-моему, так еще ночь.

Она закрыла глаза и снова погрузилась в сон.

Кейн осторожно поцеловал ее в губы.

– Утро на подходе, родная, – сказал он. – Прислушайся.

В густых ветвях ив над прудом просыпались птицы, пробуя свои голоса.

Кристи оперлась на локоть и посмотрела на восток. Небо из черного медленно превращалось в серо-голубое. Близился рассвет. Поежившись, Кристи еще глубже нырнула в спальный мешок, прижавшись к Кейну, словно он был одеялом.

– Смотрящая На Солнце ждет тебя, родная. Пора просыпаться.

– А ты?

– Я уже проснулся.

Кристи, покосившись на Кейна, увидела, что он действительно проснулся.

– Когда, ты сказал, будет рассвет? – спросила она сонным голосом.

– Скоро.

Кристи зевнула:

– Нельзя ли перенести на другое время?

Кейн рассмеялся и снова поцеловал ее. Затем он быстро, словно ошпаренный, выскочил из мешка и стал натягивать замерзшую за ночь одежду, ругаясь себе под нос.

– Похоже, и мне придется одеваться, – пробормотала Кристи.

– Это заменит тебе холодный душ.

Через пять минут, дрожа от ночного холода, Кристи следовала за фонариком Кейна, взбиравшегося на гору. Когда они достигли древних развалин, небо на востоке посветлело настолько, что на нем были различимы силуэты гор и плато Санта-Фе.

Из рощи над водой выпорхнула проснувшаяся пара жаворонков, наполнив воздух звонкой песней.

Застыв на месте, Кристи слушала жаворонков. Это была песня из ее детства, когда жизнь казалась бесконечной. Сожаление о прошлом вдруг, как ножом, резануло ее по сердцу, и глаза наполнились слезами.

– Я нашел тропинку, – окликнул ее Кейн. – Поторапливайся, уже почти рассвело.

Кристи вытерла слезы и последовала за ним.

Тропинка, спускаясь с горы, вела в глубь каньона Чако. Она была расчищена для туристов, а в некоторых местах в качестве опознавательных знаков были положены камни.

Минут через десять тропинка вывела их на небольшой песчаный уступ. Остановившись на самом краю, они смотрели, как в лучах рассвета на дне ущелья, словно чудо, появляется из мрака древнее полуразрушенное строение.

Строение было в два, а местами и в три этажа. Сквозь его полуразрушенные стены виднелись комнаты. Оно было полукруглой формы.

Рядом со стеной в земле чернели большие круглые ямы – очевидно, кивы. В рассветной полутьме казалось, что кивы наполнены таинственными тенями столетий.

Глаза Кристи привыкли к полутьме, и она разглядела, что обветшавшие стены древней постройки были укреплены такими же деревянными подпорками, какие она видела в пещере.

– Двадцать четыре кивы, – сказал Кейн. – Когда-то святилище в Пуэбло-Бонито было главным в империи.

– Но почему так много кив? – спросила Кристи. – Неужели недостаточно одной?

– Может быть, у каждого клана была своя кива, как сейчас у индейцев пуэбло. Или, может быть, разные кивы использовались в разные времена года, – предположил Кейн. – Никто не знает. Или, если знает, хранит это в тайне от белых людей.

Кристи вгляделась в ночные тени, все еще не уходившие из кив, словно надеясь найти ответ.

– А почему одна кива больше всех остальных? – спросила она.

– Не знаю. Возможно, в ней во время долгой зимы все вместе молились, чтобы весной солнце снова благополучно возвратилось на небо.

Кейн посмотрел на небо, на Полярную звезду, которая уже начинала гаснуть. Затем перевел взгляд на руины.

– Когда была построена эта стена, – сказал он, – она всего на один градус отклонялась от линии север – юг.

Анасази не знали металлов, а следовательно, и компаса. В те далекие времена Полярная звезда была единственным точным указателем северного направления.

– Как же им это удалось? – прошептала она.

– Спроси у Смотрящей На Солнце. Это один из секретов, которые она собирается передать Юнис.

– Юнис?

Кейн указал на большую киву. На ее краю появились две человеческие фигуры.

Одна из фигур приветливо помахала рукой.

– Это действительно Юнис, – пригляделась Кристи. – Откуда ты знал?

– Юнис – племянница Молли.

– Сестра Джонни? – спросила Кристи.

– Да.

Кейн снял руку с плеча Кристи.

– Пойдем, – сказал он. – Смотрящая На Солнце хочет встретиться с тобой в тот момент, когда солнце позолотит дно ущелья.

– После ночи, проведенной с тобой? – улыбнулась Кристи, но лицо ее было очень серьезно.

Кейн улыбнулся ей:

– Для древних людей ритмы дня и ночи имели очень большое значение.

Взяв Кейна за руку, Кристи пошла рядом с ним по узкой тропинке, ведущей в проход между двумя скалами. Проход напоминал туннель, открывавший путь к пещере, разграбленной Джо-Джо.

Кристи и Кейн спускались по выщербленным, неровным, почти стершимся ступеням. Было видно, что по этим ступеням часто спускались люди: стены ущелья были отполированы от прикосновений бесчисленного количества рук. Ступени, очевидно, были построены гораздо раньше, чем в этих краях появились первые европейцы.

Кристи дотронулась до гладкой поверхности камня, словно ощутив само время. От этого чувства и от холода, исходившего от камня, она невольно поежилась.

Наконец они достигли плоского дна каньона Чако. Восточный край неба уже порозовел.

Подходя к великой киве, Кейн пропустил Кристи вперед и следовал за ней поодаль. Она поняла смысл этого тем же инстинктом, которым ощущала тайную жизнь древних камней.

Когда Кристи с Кейном достигли каменной стены, отклонявшейся от направления север – юг всего на один градус, небо на востоке из розового уже стало ярко-оранжевым.

– Вход в великую киву с другой стороны стены, – сказал Кейн. – Юнис проводит тебя.

Кейн остановился, а Кристи пошла дальше на встречу со Смотрящей На Солнце, женщиной, которая, несомненно, была прямым потомком древних анасазей.

У пролома в стене ее ждала Юнис.

– Пошли, – сказала индианка и жестом пригласила войти в киву.

При первом взгляде на пожилую женщину, ожидавшую их, было ясно, что она и есть Молли, тетка Джонни Десять Шляп, – так она была на него похожа. До пяти футов старой индианке не хватало лишь нескольких дюймов. На ней были вылинявший пиджак, длинная серая вельветовая юбка и новые белые кроссовки. На голове платок, завязанный узлом под подбородком. Волосы были седыми, а лицо сморщенным, но ясные черные глаза старухи, несомненно, были глазами Смотрящей На Солнце.

Юнис что-то сказала Молли на непонятном Кристи языке.

– Это и есть Смотрящая На Солнце, – сказала Юнис Кристи через минуту. – Она – хранительница духа нашего клана.

– Доброе утро, – вежливо ответила Кристи, так как не знала, как еще приветствовать хранительницу духа.

Смотрящая На Солнце подошла к Кристи, дотронулась до ее волос и сказала что-то на том же непонятном языке.

– Ей нравятся твои волосы, – перевела Юнис. – Она говорит, что видела песчаную скалу такого же цвета в маленьком каньоне около Меса-Верде. Кристи улыбнулась.

Смотрящая На Солнце слегка потянула Кристи за руку. Та обернулась и увидела, как свет заливает глубокое дно каньона, преображая все вокруг.

Кристи охватил первобытный трепет. Ей казалось, что она присутствует при рождении мира, а не просто нового дня.

Старуха обняла Кристи и стала шептать какое-то заклинание. Кристи не понимала слов, но она почувствовала: старая индианка благословляет ее. Закончив свою долгую молитву, Смотрящая На Солнце достала из нагрудного кармана пиджака какой-то светло-желтый порошок и посыпала им себя и Кристи.

– Кукурузная пыльца, – объяснила Юнис. – Таким образом мы благословляем людей. Ей понравилось то, что рассказал о тебе рассвет.

Кристи посмотрела в ясные черные глаза старой индианки.

– Спасибо.

Смотрящая На Солнце улыбнулась, на секунду превратившись из хранительницы древнего духа просто в старую добрую тетушку Молли. Она снова сказала что-то на своем непонятном языке.

Юнис посмотрела на Кристи, лукаво улыбнувшись.

– Тете Молли также понравился твой мужчина. Смотрящая На Солнце назвала его Кокопелли.

Кристи рассмеялась и покраснела.

Молли тоже рассмеялась задорным, раскатистым смехом, словно молодая. Посмотрев на старое здание, она увидела стоявшего чуть поодаль Кейна, не спускавшего глаз с кивы, словно он оставил там что-то очень ценное. Она снова быстро заговорила.

– Смотрящая На Солнце говорит, что когда Кокопелли находит ту женщину, которая действительно ему нужна, он успокаивается, – перевела Юнис. – А он выглядит очень спокойным.

Старуха улыбнулась, обнажив полусъеденные зубы. Она повернулась и отошла от центра великой кивы.

– Теперь она с тобой поговорит, – сказала Юнис.

– Кто, тетушка Молли или Смотрящая На Солнце? – спросила Кристи.

Юнис кивнула, словно Кристи сказала все правильно.

– Молли, – сказала Юнис. – Большую часть времени она – Молли. Пошли.

– Скажите своей тете, – тихо произнесла Кристи, – что мы сожалеем о смерти Джонни Десять Шляп.

Кристи подошла к Молли и обратилась непосредственно к ней:

– Шериф обвиняет Кейна в смерти Джонни, но я присутствовала при его смерти. Вины Кейна в ней нет.

Юнис перевела. Молли внимательно выслушала ее и снова заговорила. Юнис переводила почти синхронно, словно была к этому привычна.

– Тетя Молли говорит, что Джонни был человеком, которого обуревали демоны. Он слишком много пил. Он воровал у древних горшки и украшения из захоронений и продавал их белым людям. Он хотел стать большим человеком в мире белых людей.

Внимательно слушая перевод Юнис, Кристи не отводила глаз от лица Молли. Та тоже пристально наблюдала за ней, иногда кивая или жестикулируя.

– Одним из демонов, обуревавших Джонни, была белокурая ведьма, – переводила Юнис. – Он воровал для нее. А деньги тратил на дьявольский порошок, который клал себе в нос. От этого он становился еще более сумасшедшим, пока не стал совсем для нас чужим.

– Кокаин? – спросила Кристи.

Слегка кивнув, Юнис продолжала переводить:

– Но в нем сохранилось еще что-то от прежнего Джонни, и он понимал, что демоны могут его погубить. Он бросил белокурую ведьму и на какое-то время вернулся к нам.

Обе индианки замолчали и посмотрели на Кристи.

Кристи чувствовала, что она должна сказать правду.

– Эта ведьма – моя сестра. Как и Джонни, она была одержима демонами.

Молли, как оказалось, понимала по-английски гораздо лучше, чем казалось на первый взгляд. Смотрящая На Солнце вперилась в Кристи черными и бездонными, как ночь, глазами.

– Она ведьма всегда? – спросила Молли на ломаном английском. – Ребенок. Женщина. Всегда ведьма?

Кристи помотала головой.

– Нет, не всегда, – сказала она. – Когда-то Джо-Джо была прелестной маленькой девочкой.

Кристи поежилась, снова вспомнив все то, что ей недавно пришлось узнать о Джо-Джо.

– Джо-Джо всегда замечала только себя, а не других людей, – тихо сказала Кристи. – Всегда. Все время. И тем не менее она была моей сестрой. Все это время. И этого не изменить.

Старая индианка закрыла глаза и медленно кивнула.

Кристи ждала, что она еще скажет.

Старуха молчала.

Кристи повернулась к Юнис и спросила:

– Когда Джонни вернулся к вам, порвал ли он с людьми из Колорадо?

Юнис и Молли обменялись несколькими репликами на непонятном языке.

– Ведьма, которая была твоей сестрой, дала Джонни дьявольский порошок, – сказала Юнис. – Когда он принял его, его душа попала в страну, где скалы разговаривали, а кедры ходили, как люди.

– Марихуану? – спросила Кристи.

– Нет, что-то гораздо более сильное. После этого Джонни пришел к Смотрящей На Солнце и попросил ее, чтобы она вернула его душу. Он принес ей подарок из одного древнего захоронения.

– Из пещеры, – сказала Кристи.

Юнис поколебалась.

– Он не сказал нам откуда. Он просто сказал, что украл его у белокурой ведьмы.

Смотрящая На Солнце закрыла глаза и затянула древнюю заунывную песню. Эхо от стен кивы вторило словам песни, возможно, столь же древним, как и сама кива.

– Душа черепахи очень древняя, – переводила ее пение Юнис. – У каждой Смотрящей На Солнце была своя черепаха. Древняя легенда говорит, что однажды сестра одной Смотрящей На Солнце украла ее черепаху из великой кивы. Она хотела завладеть душой клана и сама стать Смотрящей На Солнце. Другая сестра, Смотрящая На Солнце, погналась за воровкой.

– Куда? – спросила Кристи.

– На север, к краю пустыни, где вздымается великое плато. Смотрящая На Солнце и ее сестра вступили в схватку. Сестра была убита, но и Смотрящая На Солнце была смертельно ранена. Она поняла, что уже не сможет вернуть обратно душу клана. Но ей это было и не нужно. В предсмертном видении ей открылось, что кланы распадутся, как спадает шелуха с высохшего зерна. Время солнца кончалось. Наступало время демонов.

Песня старой колдуньи зазвучала так, словно она подходила к самому главному.

– Душа клана должна быть спрятана, – продолжала переводить ее пение Юнис. – Смотрящая На Солнце похоронила себя, свою мертвую сестру и душу клана в киве, выдолбленной в скале. Перед тем как навсегда лечь в киву, она помолилась, чтобы каменная плита надежно сохраняла душу клана.

Когда необычный дуэт древних песнопений и современного английского затих, Кристи вновь почувствовала странную связь своей собственной жизни с древними тайнами.

– Пещера, – прошептала Кристи. – Я была в могиле древних сестер. Джонни погиб именно там. Смотрящая На Солнце снова заговорила.

– Любой, кто потревожит душу клана, должен погибнуть, – перевела Юнис.

– Можно… дозволено ли чужому человеку посмотреть на тот дар, что преподнес Джонни Смотрящей На Солнце?

Не дожидаясь перевода, Молли расстегнула свой пиджак.

На шее Смотрящей На Солнце висела черепаха, подобная той, что Кристи видела у Хаттона. Все части черепахи были точно таких же размеров и форм, только из других материалов.

Панцирь черепахи был не из черного глинистого сланца, как у первой, а из белого перламутра. Лапы – из бирюзы, но одной задней лапы не хватало. Один глаз был из черного жемчуга, второго не было.

У Кристи перехватило дыхание. Она порылась в карманах. Маленький черный шарик, который она нашла в пещере, приняв его за бусину, нагрелся от тепла ее тела.

– Кейн, – требовательно сказала она Юнис. – Позовите его.

Юнис недовольно посмотрела на Кристи, но Смотрящая На Солнце уже повернулась к тому месту, где стоял Кейн.

– Подойди! – окликнула она его.

Через несколько секунд Кейн уже стоял в киве рядом с Кристи, удивленно озираясь вокруг.

– Тот бирюзовый камень, что мы нашли в пещере, у тебя с собой? – спросила его Кристи.

Кейн молча сунул руку в карман и вытащил бирюзовый камень странной формы, а Кристи – черную бусинку.

Смотрящая На Солнце положила свою черепаху на ладонь. Лапа отлично встала на место, и глаз лег точно в углубление.

Смотрящая На Солнце произнесла заклинание над черепахой, осторожно погладила ее, сняла с шеи и положила во внутренний карман пиджака для пущей сохранности. В глазах старухи стояли слезы радости.

Юнис глубоко вздохнула:

– Мы не знаем, как отблагодарить вас. Этот талисман очень важен для нашего клана.

– Есть вторая такая черепаха, – сказала Кристи.

– Где? – всполошилась Юнис.

– У Питера Хаттона.

– Кто он?

– Человек, которому принадлежит пещера, где Джонни нашел оба талисмана.

– Нет принадлежит! – воскликнула Смотрящая На Солнце на ломаном английском. – Пещера наш!

– По вашим законам – да, – согласился Кейн. – Но у белых людей свои законы. Но вы можете заставить Хаттона вернуть вам кости, не говоря уже о погребальных предметах, которые он нашел в пещере.

Юнис быстро перевела слова Кейна и обернулась к нему:

– Кости? Талисманы были найдены в захоронении?

– Там было два скелета. Женских. Талисманы были найдены рядом со скелетами.

– Они были похоронены в киве, – добавила Кристи.

– Сестры! – прошептала Юнис.

Кейн посмотрел на старую индианку. Лицо ее было спокойно, но он понял: в душе ее сейчас многое происходит. Она снова быстро заговорила.

– Она думала увидеть двух сестер, но, когда посмотрела на рассвет, увидела только одну.

Смотрящая На Солнце прошлась по киве. В стенах кивьт были выдолблены ниши, и Смотрящая На Солнце заглянула в каждую из них, словно вспоминая времена, когда здесь мирно лежали талисманы, хранящие духов кланов.

Наконец Смотрящая На Солнце закончила осмотр ниш, в которых никто, кроме нее, ничего бы не увидел, кроме пустоты. Она подошла к Кейну и Кристи, приплясывая от радости и смеясь, словно маленькая девочка. Ее сморщенное коричневое личико светилось от счастья.

Она что-то сказала Юнис.

– Тетя Молли хочет, чтобы вы достали ей вторую черепаху, – перевела та.

Кейн и Кристи переглянулись.

– Смотрящая На Солнце может не знать законов белых людей, – сказал Кейн, – но Молли-то их знает. По законам белых, второй талисман принадлежит Питеру Хаттону. Он был найден на земле, принадлежащей ему.

– Нет, – произнесла старуха по-английски. Она снова заговорила с Юнис. На этот раз в ее речи слышались требовательные нотки.

В первый раз за все время разговора Юнис заговорила, обращаясь исключительно к Кейну:

– То место, где ты боролся с Джонни, было недалеко от двух скал?

– Да.

– Почему ты был там?

– На краю обрыва Кристи обнаружила изображение Кокопелли. Под ним был ход, ведущий к пещере.

– Джонни был в пещере? – спросила Юнис.

– Джонни появился позднее.

– Он пришел, чтобы украсть еще что-нибудь?

– Нет. Все, что ему было нужно, – это мешок земли из кивы.

– Вы подрались из-за мешка земли?

– Я подрался с ним, потому что он нападал на меня.

Юнис повернулась к Молли и быстро заговорила с ней. Старуха внимательно слушала. Затем она рассмеялась.

Сначала Юнис, казалось, была удивлена. Но через минуту, тоже что-то поняв, она рассмеялась и обернулась к Кейну.

– Пещера, о которой ты говоришь, никому не принадлежит, – сказала она.

– Что?

– Это общая земля. Государственная. Пещеру нашел Джонни, а Хаттон об этом как-то пронюхал и не долго думая объявил ее своей.

Кейн рассмеялся вместе с двумя индианками.

– Неудивительно, что Джонни хотел знать, как выяснить, из какого захоронения взяты предметы, – сказал Кейн.

– Значит, он пытался доказать, что коллекция Хаттона похищена с государственной земли, – вставила Кристи, – и за это в качестве сделки добиться свободы для Молли.

– Достать землю из кивы не проблема, – сказал Кейн. – А вот взять какой-нибудь горшок из коллекции Хаттона… Нужен горшок, который еще не успели отчистить от земли.

– Стало быть, вот зачем Джонни пытался проникнуть в дом Хаттона, – протянула Кристи.

Кейн кивнул, соображая, что здесь можно предпринять.

ГЛАВА 27

– А Ларри Мур не может никак нам помочь? – спросила Кристи.

Кейн даже не оторвал взгляда от дороги. Он гнал машину на огромной скорости. Впереди маячили горы Сан-Хуан.

– Ларри и так уже впал в немилость у властей за дружбу со мной.

– Но…

– Нет, – отрезал Кейн. – До тех пор пока я не буду уверен, что мне удалось защитить Ларри от таких, как Деннер.

– И что же ты собираешься делать?

– То же, что и Джонни.

– Украсть у Хаттона горшок? – разочарованно сказала Кристи.

– Ты можешь предложить что-нибудь еще?

– Да. Предоставить это властям.

Кейн расхохотался как сумасшедший.

– Ты, должно быть, все еще веришь в Санта-Клауса, – сквозь смех сказал он. – Лишь только Хаттон почует, что им заинтересовались власти, он сделает все, чтобы никто никогда не доказал, что все эти горшки вообще когда-либо существовали в природе. И ты это отлично знаешь.

– Но если есть ордер на обыск…

– Ордер на обыск просто так не дают.

– Но если мы расскажем то, что знаем, разве это не веская причина для обыска?

– Ну, если власти поверят показаниям человека с судимостью, то, может быть, и веская. И то неизвестно.

– А моему слову они поверят?

Руки Кейна еще крепче вцепились в руль.

– Ты же слышала, что сказал Джонни. Джо-Джо оставила след, который ведет к тебе как к ее сообщнице. Именно поэтому Хаттон и Деннер звонили в Нью-Йорк, искали тебя там.

– Но…

– Что «но»? – резко перебил ее Кейн. – Если мы обратимся к властям, об этом сразу же пронюхает Деннер. А что известно Деннеру, известно и Хаттону.

– Но если…

– Так что мы можем восстановить наше доброе имя единственным способом – сделать все самим. Я, между прочим, предлагал тебе на время укрыться в надежном месте. Ты отказалась. Вопрос исчерпан.

Он резко свернул на неасфальтированную дорогу.

– Это не та дорога, по которой мы убегали от Хаттона позапрошлой ночью? – спросила Кристи.

– Та, – улыбнулся Кейн.

Кристи вздохнула и еще раз посмотрела на этого удивительного человека, который понравился ей с той самой минуты, как она впервые увидела его в ремингтонском музее.

– Когда ты поймал меня той ночью, ты, наверно, представить себе не мог, к чему это приведет. Кейн покосился на Кристи.

– Я предполагал, – ответил он. – С первого взгляда на тебя я понял, что ты необычная женщина. И я не ошибся. Ты принесла мне удачу.

Она рассмеялась, но затем вдруг погрустнела.

– И много хлопот, – добавила она.

– Прошлая ночь стоила всех хлопот. И еще – когда Смотрящая На Солнце держала черепаху на своей ладони.

Машина въехала в тот самый овраг невдалеке от виллы Хаттона, на дне которого протекал ручей.

Они вылезли из кабины. Солнце стояло уже высоко. После жаркой пустыни Чако горный воздух казался особенно свежим: в нем уже чувствовалось приближение зимы. Судя по всему, прошлой ночью здесь даже были заморозки.

– Оставайся здесь, – сказал Кейн.

Кристи попыталась было возразить, но Кейн оборвал ее:

– Если через час я не вернусь, беги со всех ног к Ларри.

– Я знаю расположение комнат в доме. Ты – нет.

– Ты можешь описать его мне.

Кристи молчала.

– Или я попытаюсь сам, как попытался Джонни.

Кристи по-прежнему молчала.

– Ну ладно, я чувствую, что ты все равно не отвяжешься, – сказал Кейн. – Даже если я оставлю тебя здесь, то ты все равно пойдешь за мной.

– Разумеется.

Не сказав больше ни слова, Кейн быстро пошел по дну оврага. Кристи шла за ним, ускоряя шаг там, где он ускорял, замедляя там, где он замедлял, останавливаясь там, где он останавливался.

Песок все еще хранил их следы с позапрошлой ночи. Они шли тем же путем, которым тогда убегали от охранников Хаттона.

Кристи дотронулась до руки Кейна. Ей не хотелось ссориться с Кейном сейчас, в такой ответственный момент.

– Раз уж я сразу не послала тебя к черту тогда, когда ты поймал меня здесь, то теперь уже обратной дороги для меня нет, – мягко сказала она.

Кейн обнял ее и крепко прижал к себе.

– Ты можешь в любой момент послать меня к черту, – шепнул он ей на ухо.

– Могу, но не хочу.

Она прижалась к нему и крепко поцеловала.

– Подожди здесь, в кустах, – сказал Кейн. – Если нас обоих поймают в доме, мы закончим так же, как Джо-Джо и Джей.

– Хорошо. Но обещай, что вернешься ко мне, – будто заклиная его, попросила Кристи.

– Обещаю.

Он крепко поцеловал ее.

Они выбрались из оврага и очутились в еловых посадках. Здесь было темно почти как ночью.

Кристи и Кейн притаились в елях, приглядываясь и прислушиваясь. Ни у дома, ни у флигеля никого не было видно. Лишь самолет стоял на лужайке. На стрельбище тоже никого не было. Окна и двери флигеля и всех подсобных построек были заколочены.

Большая вилла одиноко стояла на холме, словно гигантская абстрактная скульптура. Ее двери тоже были заколочены, а окна наглухо закрыты.

– Похоже, никого нет, – сказала Кристи.

– Тем лучше для нас.

– Надо использовать этот шанс.

– Похоже, что Хаттон уже съехал до будущей весны, – предположил Кейн. – Надеюсь, свои горшки он все-таки не успел прихватить.

– Их у него слишком много, чтобы вывезти все за один раз.

– Тем более такие хрупкие вещи перевозить надо очень осторожно, – кивнул Кейн. – Даже если он успел забрать самое ценное, хоть что-то все-таки должно остаться.

– Охрана наверняка в доме, – добавила Кристи.

– Здесь ты будешь в безопасности. Но если подойдешь ближе, то уже не сможешь убежать. – И Кейн осторожно направился к дому.

– Подожди, – остановила его Кристи.

Она взяла ветку и начертила на земле план дома.

– Это балкон, – объясняла она. – Вот коридор, ведущий в выставочный зал.

Кейн кивнул.

– Не знаю, пригодятся ли нам вообще эти горшки, – задумалась Кристи. – Те, что стояли в витринах у Хаттона, все чистые.

– А где та комната, в которую пытался проникнуть Джонни?

Кристи показала на плане.

– Вот здесь. Возможно, останки второй сестры тоже в этой комнате.

– Отлично.

Кейн крепко обнял Кристи, крадучись вышел из леса, огляделся вокруг и быстро пробежал к дому через открытую лужайку.

Он прижался к стене под окном спальни Джо-Джо и прислушался. Внутри все было тихо. Он попробовал открыть окно. Окно было заперто.

Кейн подобрал камень размером с кулак и постучал по стеклу. Стекло треснуло. Вытащив обломки стекла, Кейн просунул руку и открыл задвижку. Окно открылось. Кейн отодвинул занавеску и заглянул внутрь. Все было тихо. Он влез в окно. – Попался! – послышался голос Деннера. Кейн упал прямо на шерифа. Сцепившись, они покатились по полу. Кейн схватил шерифа за запястье, пистолет, выстрелив два раза в сторону, упал на пол.

Услышав выстрелы, Кристи бросилась бежать – но не прочь, а на помощь Кейну. Мысль о том, что Кейн может быть ранен или даже убит, пугала ее больше, чем угроза попасться в лапы Хаттону.

Однако у нее все же хватило ума самой не лезть в окно. Она прижалась к стене и прислушалась.

– Сукин сын, – услышала она голос Деннера. – Я доберусь до тебя, чего бы это мне ни стоило.

– Как ты мне надоел! – Голос Кейна. – А где же твой друг Хаттон?

– Пошел ты…

Послышались звуки борьбы.

Кристи заглянула в окно.

Шериф Деннер лежал на полу, а Кейн сидел на нем, ухватив его одной рукой за волосы, а другой рукой он заломил руку Деннера.

Рядом с Деннером валялся пистолет. Ни Кейн, ни Деннер не могли до него дотянуться, но эта ситуация могла измениться в любой момент. Деннер был фунтов на сорок тяжелее Кейна.

– Кейн! – окликнула его Кристи. – Держись, я иду.

– Я так и знал, что ты не послушаешься меня, Рыженькая.

Кристи влезла в окно и бросилась к пистолету. Подобрав его, она направила дуло на шерифа.

Кейн, глядя на нее, удивленно вскинул брови:

– Похоже, тебе уже приходилось держать в руках пистолет?

– Я живу одна в Манхэттене, – объяснила она. – Я попадаю в десятку с тридцати футов.

– А по живым мишеням тебе не приходилось стрелять?

– Слава Богу, нет.

– Стало быть, Хаттон был прав, – сердито сказал Деннер. – Она действительно заодно со своей сестрицей.

– В чем заодно? – иронично спросил Кейн.

– В воровстве, – буркнул Деннер.

– Я журналистка, а не гробокопательница, – ответила Кристи.

– Я не говорю о гробокопательстве. Я говорю о краже.

– Где? – настойчиво спросил Кейн. – Когда? Что было украдено?

– Как будто сам не знаешь, сукин сын.

Деннер вдруг начал задыхаться.

– Говори, а не хрипи, – сквозь зубы процедил Кейн.

– Пару ночей назад кто-то обворовал дом Хаттона, – прохрипел Деннер. – Обчистил его до нитки.

Кейн и Кристи переглянулись.

– Поэтому ты здесь? – спросил Кейн. – Ищешь улики.

– Да.

– Ну и как, нашел что-нибудь?

– Нет, – прохрипел Деннер.

– Что было украдено? – спросила Кристи, – Об этом у тебя надо спросить, сука…

Деннер вдруг отчаянно завопил: Кейн заломил ему руку чуть ли не до затылка.

– Ее зовут мисс Маккенна, – любезно объяснил Кейн. – Запомнил? Теперь отвечай ей.

– Горшки, – прохрипел Деннер. – Все это ана-сазевское дерьмо, которым так гордился Хаттон.

– Ничего не осталось? – спросила Кристи.

– Тебе лучше знать. Ничего, ни пылинки.

– Черт побери! – яростно воскликнул Кейн. – Этот сукин сын пытается замести следы!

– О чем ты? – удивленно спросил Деннер.

– Об убийстве.

– Убита моя сестра и ее любовник, – сказала Кристи.

– Джо? – спросил Деннер. – Эта шлюшка Хаттона?

– Да, – подтвердил Кейн. – Самолет с ней и с ее любовником, пилотом Хаттона, взорвался, когда взлетал с аэродрома в Санта-Фе.

– Не верю!

– Черт побери, Деннер, – с презрением сказал Кейн, – зачем мне тебе лгать?

– Хаттон сказал, что в этом замешаны Джо, Джей и вы двое. Вы его обчистили, Джей улетел с награбленным, а…

– Джей не мог улететь ни с награбленным, ни без награбленного, – резко прервал его Кейн. – Его кишки были размазаны по всей взлетной полосе.

Кристи чуть не стошнило.

– К тому же, если мы уже обчистили Хаттона до нитки, – продолжал Кейн, – то какого черта мы теперь делаем в его доме?

Деннер озадаченно молчал.

– Ну? – настойчиво переспросил Кейн.

– Не знаю.

– Вот именно, шериф. Ты вообще ничего не знаешь.

– Я знаю, что я видел, как ты вторгся во владения Хаттона. Я знаю, что я видел, как ты убил Джонни Десять Шляп. Я знаю, что ты гробокопатель и сукин…

– …сын, – иронично закончил за него Кейн. – Слышали. Да, обвинения, что и говорить, серьезные.

– И ни одно из них не верно. – Голос Кристи звучал так же твердо, как голос Кейна. – Самооборона не убийство.

– Самооборона? – переспросил шериф. – Ах да, понимаю. Вы отказали Джонни в его доле, и вам пришлось от него обороняться.

– Заткнись и слушай, Деннер, – сказала Кристи.

Шериф попытался было что-то сказать, но Кейн еще сильнее заломил его руку.

– Во-первых, – отчетливо проговорила Кристи. – Вплоть до последней недели я не общалась со своей сестрой вот уже больше десяти лет. Во-вторых. Пещера, в которой было найдено «анасазевское дерьмо» Хаттона, находится на государственной земле.

Шериф молчал.

– В-третьих. Джо-Джо, Джей и Джонни Десять Шляп воровали горшки из пещеры, у Хаттона и друг у друга.

Деннер постепенно стал терять свой уверенный вид.

– В-четвертых, – продолжала Кристи. – Кейн ни к чему из этого не имеет никакого отношения. В-пятых. Этой весной Джей стрелял в Кейна. Так что, – с презрением подчеркнула она, – это не был несчастный случай на охоте. В-шестых. Кейн не убийца!

Кейн почувствовал, что шериф обмяк, и слегка ослабил хватку. Но все-таки совсем Деннера он не отпустил – а вдруг тот выкинет что-нибудь.

– В-седьмых, – спокойно продолжала Кристи. – Можешь ли ты, Деннер, доказать, что непричастен к кражам, шантажу и убийству?

– Что? – Деннер был вне себя от ярости. – Послушайте, леди, я все-таки шериф Ремингтона, черт побери!

Лицо Деннера перекосилось от ярости, и Кристи рассмеялась.

Она хохотала как сумасшедшая, не в силах сдержаться.

– Успокойся, родная, – сказал Кейн, глядя на нее. – Ты уже почти все сказала. Даже Деннер с его тупой башкой и то все понял.

Кристи перевела дыхание.

– Со мной все в порядке, – ответила она. – Я просто… видел бы ты… видел бы ты… его лицо…

– Могу себе представить, – улыбнулся Кейн. – Ну как, шериф, вы готовы к переговорам?

– Вы готовы сдаваться? – прохрипел шериф.

Кейн не сразу понял, что шериф произнес это совершенно серьезно.

– Да, конечно, – сказал Кейн. – Но есть одно условие.

– Какое?

– Хаттон, – с презрением произнес Кейн. – Где этот сукин сын?

– Джо и этот пилот действительно убиты? – спросил Деннер.

– Не веришь – позвони в Санта-Фе. Они, должно быть, сейчас уже опознали останки.

– Отпусти меня.

Кейн посмотрел на Кристи. Та отошла на безопасное расстояние, держа Деннера на прицеле. Кейн отпустил шерифа и отошел, не спуская с него глаз.

– Черт побери, – кряхтел Деннер, с трудом поднимаясь. – Неудивительно, что ты одолел Джонни.

Шериф медленно поднялся на ноги.

Кристи отошла еще подальше.

Деннер поднял шляпу, расправил ее и водрузил на голову. Затем пристально посмотрел на Кейна.

– Ты уверен, что Хаттон убил свою модель? – спросил он.

– Да. Или если не сам, то руками Отри, – сказал Кейн.

– Зачем же ему понадобилось их убивать?

– Я думаю, они его шантажировали.

– Тем, что он присвоил себе несколько каких-то вонючих горшков? – спросил Деннер. – Это даже не смешно.

– Хаттон не мог себе позволить, чтобы его имя было связано со скандалом, – ответила Кристи.

Деннер повернулся к ней.

– Одно дело – если ты создал коллекцию одежды по мотивам узоров на горшках, которые ты нашел в своем имении, – сказала Кристи. – И совсем другое дело – если ты ограбил древнее захоронение, находящееся на общественной земле.

Деннер покачал головой, но не потому, что был не согласен с Кристи, а просто потому, что не понял.

– Общественная земля, – пробормотал он. – Черт побери!

– Джо-Джо и Джей знали, что Хаттон копает на чужой земле, – сказал Кейн. – Я думаю, они одновременно и шантажировали его, и сами воровали из пещеры. Или они еще не шантажировали его, но Хаттон боялся, что будут.

– Что ж, может быть, ты и прав, – задумался Деннер. – Может быть, это тебе и поможет.

– О чем ты говоришь! – воскликнула Кристи. – Кейн ни в чем не виновен!

– Разумеется, – пожал плечами шериф. – Я был бы рад объявить об этом во всеуслышание. Но что касается других…

Кристи насторожилась.

– Даже если все действительно было так, как вы говорите, – продолжал шериф, – а я не знаю, верить вам или нет, – то у Хаттона достаточно денег, а у Отри ума, чтобы замести следы.

– Они оставили целую пещеру, – сказал Кейн. – Так что улики я найду.

– Я не уверен. Около часа назад Хаттон и Отри отправились туда с полными сумками динамита.

Кейн яростно выругался.

– Такова жизнь, – изрек Деннер. – Одни выигрывают, другие проигрывают.

– Я не собираюсь уступать ему! – исступленно крикнул Кейн.

– Эх, парень, – вздохнул шериф. – Такие, как Хаттон, никогда даже не платят по счету. Они просто садятся в самолет и улетают в свой Нью-Йорк или Лос-Анджелес. А мы для них – маленькие люди, мимо которых они пролетают по пути.

Кейн оскалил зубы, как волк.

– Но они еще пока не сели в самолет, – прошептал он. – Они все еще здесь.

Кейн повернулся и покинул комнату тем же путем, что и вошел в нее, – через окно. Как только его ноги коснулись земли, он побежал.

Кристи последовала за ним. Пистолет шерифа все еще был в ее руке.

ГЛАВА 28

Когда Кейн остановил фургон Мура в пятидесяти ярдах от Сестер, край обрыва уже был в тени. Кейн подошел к краю и заглянул вниз.

Очевидно, существовал другой, более легкий путь к пещере из долины. Внизу Кейн увидел фургон явно из Ксанаду. Рядом с фургоном никого не было.

Кейн подозвал Кристи. Звук ее шагов был почти не слышен из-за завываний ветра.

– Они все еще в пещере, – тихо сказал Кейн.

– Хорошо, – вздохнула Кристи.

– Я думаю, мне понадобится пистолет.

– Когда ты в последний раз стрелял?

– Никогда. А когда ты в последний раз убивала человека?

– С пистолетом такого калибра убить человека не проблема. Мне кажется, я могу попасть отсюда прямо в пещеру.

Кейн улыбнулся.

– Пусть уж лучше пистолет будет у меня, – сказала Кристи. – Если в тебя будут стрелять, я по крайней мере могу выстрелить в ответ.

Кейн понимал всю опасность.

– Ты можешь подойти к той куче камней рядом с пещерой, – сказал он. – Но не ближе, Рыженькая. Запомни, не ближе!

С этими словами Кейн исчез в туннеле. Кристи, засунув пистолет за пояс, последовала за ним.

В туннеле было холодно. Кристи поежилась и плотнее запахнула куртку. Пистолет за поясом холодил живот.

Они медленно шли по туннелю. Наконец показался выход.

– Я пойду вперед, – сказал Кейн. – Оставайся на месте, пока я не выясню обстановку. Когда я подниму руку, осторожно иди ко мне.

Кристи молчала. Кейн повернулся к ней и нежно взял за подбородок.

– Если я услышу хоть какой-нибудь звук позади меня, – Кейн выдержал паузу, – у меня не будет времени выяснять, кто это. Будет время лишь на то, чтобы обернуться и сбросить его с обрыва. – Кейн снова замолчал. – Кто бы это ни был. Так что обещай мне, что это будешь не ты.

Глаза Кейна, пристально глядевшие на Кристи, говорили, что она не шутит.

– Хорошо, – прошептала она.

Он внимательно посмотрел на Кристи, словно желая убедиться, что она будет слушаться его, и кивнул.

– Но мне это не нравится, – заметила она.

– Мне тоже.

Кейн вдруг застыл на месте.

У выхода из пещеры появились Хаттон и Отри. Отри держал рюкзак; у Хаттона в руках ничего не было, и он просто стоял, засунув руки в карманы пиджака.

С минуту эти двое стояли, о чем-то оживленно переговариваясь. Затем Отри вынул из рюкзака нечто напоминающее радиоприемник и склонился над ним.

Кейн похолодел, вспомнив слова Отри о динамите.

– Ты сможешь попасть в Отри? – быстро спросил он у Кристи.

Кристи удивленно моргнула, но ничего не сказала и посмотрела на двоих у пещеры, оценивая расстояние до Отри.

– Отсюда? – задумалась она.

– Да.

– Попасть – вряд ли, но напугать напугаю.

– Стреляй же! Быстро!

Через секунду эхо выстрела отразилось от стен ущелья. Отри зашатался и отпрянул назад. Рука Кристи замерла.

– Я не стреляла…

Еще один выстрел прервал ее слова. На этот раз звук его был резким, словно удар хлыста. Эхо отозвалось в пещере и в скалах с противоположной стороны.

Отри упал на колени. Над ним стоял Питер Хаттон с пистолетом в руке.

Кейн и Кристи, застыв на месте, смотрели на них. Хаттон приставил маленький пистолет к затылку Отри и в третий раз нажал на курок. Отри дернулся и упал лицом на землю. Больше он не шевелился. Хаттон подошел к лежащему Отри и не колеблясь выпустил в него всю обойму.

– Господи! – с ужасом прошептал Кейн. – В тюрьме мне приходилось встречать много безжалостных парней, но чтобы такое…

Кристи чуть не стошнило. Она закрыла глаза, чтобы не видеть ужасного зрелища.

– Никогда больше не называй себя убийцей, – прошептала она сквозь зубы. – Вот кто настоящий убийца!

Хаттон долго не отрываясь глядел, затем потряс головой, словно просыпаясь, положил пистолет в карман, наклонился к Отри и схватил его за ноги.

Кряхтя, он потащил грузное тело Отри к пещере. На пороге он усадил свою жертву и прислонился к стене, словно собираясь с силами. Наконец, брезгливо вытерев руки о брюки, Хаттон спустился в пещеру и попытался втащить туда тело Отри.

Как только Хаттон скрылся в пещере, Кейн устремился вперед.

– Что ты собираешься делать? – Кристи побежала за ним.

– Опередить его, не дать ему перезарядить пистолет и поймать убийцу с поличным.

Они быстро, но осторожно пересекли открытое пространство и оказались у груды щебня. Неожиданно Кейн зажал рукой рот Кристи, словно приказывая молчать.

Хаттон разговаривал с кем-то в пещере.

– Я говорил тебе, что Джо доберется до тебя. Ты думал, что ты такой умный, поимеешь сразу ее и меня. Но я оказался умнее вас обоих.

Хаттон закряхтел.

– Черт побери, Тед, ты весишь целую тонну. Подними ноги.

Кейн чуть слышно прошептал Кристи на ухо:

– Хаттон разговаривает сам с собой. Кристи кивнула.

– Я хочу заполучить этого сукина сына живьем, – снова шепнул Кейн. – На случай, если у Деннера вдруг останутся какие-нибудь сомнения.

Кристи снова кивнула.

– Оставайся здесь.

Кристи не кивнула.

– Черт побери, Рыженькая!

Кристи поцеловала руку, зажимающую ей рот, и посмотрела на Кейна умоляющими глазами.

– Тогда по крайней мере прикрой меня, пока я дойду до пещеры.

Кристи кивнула.

Кейн медленно отпустил руку.

– Береги себя, любимый, – прошептала она. Кейн осторожно, пригибаясь, направился к пещере.

Кристи вытащила тяжелый пистолет из-за пояса и заняла позицию. Дуло пистолета было направлено туда, откуда должен был появиться Хаттон.

До нее долетали обрывки разговора Хаттона с покойником:

– …убил ее… злой демон… угрожал мне…

Кейн осторожно двигался, внимательно смотря под ноги, чтобы ни один камешек не покатился.

Голос Хаттона становился все слабее и слабее. Он явно тащил Отри в самую дальнюю часть пещеры.

Кристи вспомнила, что огромная плита висела, можно сказать, на волоске: одно неосторожное движение – и… Выстрелы, возможно, нарушили это хрупкое равновесие.

Достигнув порога пещеры, Кейн лег на землю, прислушиваясь. Через какое-то время он осторожно заглянул в пещеру. Наконец он поднял руку, подзывая Кристи.

Кристи медленно опустила пистолет и, осторожно ступая, прошла точно тем же путем, что Кейн. Оказавшись рядом с ним, она с трудом перевела дыхание.

Кейн молча показал на свои глаза, на нее и на порог пещеры. Кристи осторожно заглянула внутрь.

Хаттон дотащил Отри до того места, где слабые деревянные подпорки поддерживали каменную плиту. Он стоял, уперев руки в бока, и глядел на мертвеца.

– У меня не было другого выхода, – бормотал Хаттон. – Я не мог доверять тебе. Я не мог никому доверять. Если бы ты рассказал…

Хаттон вздохнул.

– Нет, этого просто не могло случиться. Я не такой, как все. Я не могу сесть в тюрьму. Это было бы несправедливо. Это было бы бессмысленно. Я стою ста таких, как ты.

В голосе Хаттона не было ни малейших сомнений, словно он ни на секунду не сомневался, что он действительно не такой, как все, словно это было такой же очевидной истиной, как то, что солнце всходит на востоке, а заходит на западе.

Кристи впервые поняла, как призрачна грань между обычным эгоизмом и клинической манией величия. Хаттон и Джо-Джо были похожи не только тем, что потрясающе красивы. Каждый из них ни на секунду не сомневался в своей избранности. Оба верили, что на них не распространяются никакие законы. Законы – для маленьких людей, для некрасивых людей. Для людей, мимо которых они пролетают в своих самолетах.

Хаттон снова схватил Отри за ноги.

– Надо поторопиться. Я опаздываю на самолет. И снова кряхтя потащил тело Отри в глубь пещеры.

Кейн дотронулся до плеча Кристи.

– Секунд через тридцать он скроется из виду, – прошептал Кейн ей в самое ухо. – Я пойду за ним. Кристи отчаянно замотала головой.

– Все в порядке, – сказал Кейн. – Я наблюдал за ним. У него не было времени перезарядить пистолет. В любом случае, что бы ни случилось, не стреляй. Даже если он убьет меня.

Кристи не успела ничего ответить, а Кейн уже был в пещере. С замирающим сердцем она следила за ним.

– Прощай, парень, – эхом раздался голос Хаттона. – Передай от меня привет Джо и Сестрам.

В наступившей тишине вдруг послышался звук камешка, покатившегося из-под ног Кейна. Звук неожиданно был очень громким. Хаттон оглянулся, но Кейн успел спрятаться за полуразрушенной стеной. Хаттон не увидел ничего, кроме мелькнувшей тени.

– Джо? – тихо засмеялся он.

Ответом была лишь тишина.

Хаттон, все так же посмеиваясь, перезарядил пистолет.

– Джо? Это ты, крошка? Ты снова придумала какую-нибудь грязную игру?

У Кристи перехватило дыхание. Каждый шаг, который делал Хаттон, приближал его к той минуте, когда он непременно увидит прячущегося за стеной безоружного Кейна.

Кристи вытащила тяжелый пистолет. Она скорее почувствовала, чем увидела, как Кейн резко и сердито покачал головой. Кристи знала, чего он боится. Потолок мог обрушиться от малейшего движения, тем более от выстрела.

Но мог и не обрушиться.

А если Хаттон увидит Кейна, то исход будет один – гибель Кейна.

Кристи не могла этого допустить. Она знала, что все равно нажмет на курок.

– Питер, – тихо произнесла Кристи.

Эхо подхватило это слово и разнесло по всей пещере. Она переместилась влево, чтобы отвлечь Хаттона от того места, где прятался Кейн.

– Питер… – еще раз произнесла Кристи, чтобы звук эха скрыл звук ее шагов.

Хаттон изумленно оглядывался по сторонам:

– Джо? Как ты нашла меня?

– Я всегда тебя найду, – произнесла Кристи мягким, грудным голосом. – Как молния всегда находит землю.

Голос ее раздался уже из другого места: она перемещалась, пытаясь сбить с толку Хаттона.

– Но ты же умерла! – пробормотал Хаттон. – Тед последовал за тобой. Он видел, как ты села в самолет. Он нажал на кнопку, и через десять минут самолет разнесло на мелкие кусочки!

– Да, я умерла.

Голос Кристи звучал уже из другого места. Хаттон лихорадочно оглядывался по сторонам.

– Но ты же всегда любил демонов, не так ли? – Таинственный голос мягко засмеялся. – Я твой маленький демон.

Хаттон шагнул вперед.

– Так не годится, крошка, – сказал он. – Что толку, если я тебя не вижу?

Кристи держала палец на курке. Ей не удавалось заставить Хаттона уйти с этого проклятого места. В любой момент он мог обнаружить Кейна.

– Я тебя вижу, – прошептала она, снова передвинувшись. Пистолет Хаттона был направлен туда, откуда исходил знакомый дразнящий голос.

Хаттон сделал нерешительный шаг в направлении голоса.

Кристи почувствовала облегчение: еще несколько шагов, и он окажется спиной к Кейну.

Все, что ей оставалось делать, – это продолжать дразнить Хаттона и надеяться, что тот не будет стрелять в привидение.

– Не бойся, – произнесла Кристи уже из другого места. – Я принесла детскую пудру.

– Но здесь нет воды, – жалобно сказал Хаттон. – И ты не занималась только что сексом с другим. Если я не смогу после этого помыть тебя и припудрить, то из этого ничего не выйдет, крошка.

Голос Хаттона был тонким и обиженным, словно у ребенка, тайный ритуал которого нарушили.

Кристи не могла больше придумать, как еще нажать на больное сознание Хаттона.

Но тут Кейн выпрыгнул из своего укрытия и набросился на него. Хаттон, пытаясь обрести равновесие, споткнулся о тело Отри и упал. Голова его ударилась об одну из деревянных подпорок, поддерживающих потолок пещеры. Эхо разнесло звук удара по пещере.

Кристи подбежала к Кейну в тот момент, когда он вынимал пистолет из руки Хаттона.

– Он…

– Всего лишь потерял сознание, – ответил Кейн, опередив вопрос Кристи.

– Слава Богу.

Он удивленно посмотрел на нее:

– Вот уж не знал, что ты заботишься о старине Питере.

Кристи пожала плечами:

– Он заслуживает того, чтобы умереть, но ты не заслуживаешь того, чтобы быть его убийцей.

Кейн нежно погладил Кристи по щеке.

– И что теперь? – спросила она, – Теперь мы разбудим этого красавчика и расскажем ему, какая новая коллекция одежды теперь ему предстоит.

– Полосатые тюремные робы? – Кристи едва сдерживалась от смеха.

– Скорее больничные пижамы и смирительные рубашки. У этого парня явно не в порядке с головой.

– Я заметила.

– Ты не видишь нигде фонаря? – огляделся Кейн. – Я не вижу, что с Хаттоном. Знаю только, что он дышит.

Увидев валявшийся неподалеку фонарь, Кристи потянулась за ним, но ее внимание вдруг привлекло едва слышное тиканье, исходившее из расщелины неподалеку. Она заглянула в расщелину.

– Кейн!

В голосе Кристи звучал ужас. Кейн вскочил на ноги:

– Что такое?

– О Господи! Отри… самолет…

«Он нажал на кнопку, и через десять минут самолет разнесло на мелкие кусочки», – вспомнила Кристи.

Кейн оттащил Кристи от расщелины и заглянул в нее.

Он увидел динамит, провода и электронное устройство, мерно тикающее, отсчитывая неизвестное количество минут до взрыва.

Отри, перед тем как погибнуть, поставил в пещеру взрывное устройство.

– Бежим! – крикнул Кейн.

Пальцы Кейна вцепились в руку Кристи словно наручники. Он тянул ее за собой, через камни, кучи мусора и земли, оставшиеся от раскопок, протащил через полуразрушенную стену, и наконец они оказались снаружи.

Оставшийся путь – через туннель, высокую каменную стену – они преодолели с такой быстротой, что Кристи показалось: прошло мгновение. Добравшись до плато, они побежали так, как будто земля горела у них под ногами. И ровно в ту секунду, когда они добежали до фургона, взрыв потряс все ущелье. Утес ответил долгим эхом. На какую-то сотую долю мгновения каменная глыба, служившая крышей пещеры, повисла в воздухе. Затем она упала, увлекая за собой кусок каменного «носа», отколовшийся от утеса.

Пещера навсегда оказалась погребена под грудой огромных камней.

– Смотрящая На Солнце была права, – прошептала Кристи, когда эхо затихло.

– В чем? – спросил Кейн.

– Всякий, кто потревожит Сестер… должен умереть.

Эпилог

Горячие струи источника ласкали кожу. Над Кристи и Кейном сиял Млечный Путь, словно таинственный серебряный мост между прошлым и будущим.

Рядом на берегу мирно спал Моки, закутанный в одеяла. Кристи поправила сбившееся одеяло, чтобы ночной холод не потревожил пса.

– Ты его балуешь, – улыбнулся Кейн.

Кристи прижалась к нему и поцеловала.

– Хочешь и меня побаловать? – спросил он.

– А почему бы и нет? Ты же меня тоже балуешь. Иначе зачем я была с тобой с самого начала?

– Я думаю, из-за Моки.

Кристи рассмеялась и снова поцеловала Кейна.

– Тогда, значит, из-за Деннера, – шутливо предположил он.

– Типун тебе на язык.

Он рассмеялся:

– Что ж, Деннер в конце концов оказался не так уж и плох.

– Когда? До того, как пытался обелить Питера Хаттона, или после того?

Кейн шутливо плеснул водой в Кристи.

– Итак, в глазах всего мира Хаттон – благородный художник, который, рискуя жизнью ради своих произведений, пошел в пещеру именно в тот момент, когда Господь Бог моргнул и пещера обвалилась, – торжественно сказала Кристи.

Кейн фыркнул.

– А Отри оказался ревнивым любовником, который готов был убить Джо-Джо, только бы не отдавать ее другому мужчине, – продолжала Кристи.

– Не забывай, что Смотрящая На Солнце тоже кое-что получила.

Кристи вздохнула:

– Да. Я никогда не забуду, какие у нее были глаза, когда мы отдали ей вторую черепаху.

– Словно солнце взошло второй раз за один день, – согласился Кейн. – Что ж, обелить преступника – не такая большая цена за это.

Кейн крепко обнял Кристи.

– Совсем небольшая, – прошептала она.

– Во всяком случае, зачем миру знать, что твоя красивая знаменитая сестра оказалась воровкой и почти убийцей, а Питер Хаттон – безжалостным убийцей с лицом древнегреческого бога?

– И что Деннер оказался дураком?

– Джо-Джо тоже оказалась дурой. – Кейн снова плеснул водой в Кристи. – Ее любовничек просадил подчистую все их денежки. Впрочем, все мы так или иначе дураки.

– Уж ты-то по крайней мере не дурак, – сказала Кристи.

– Дурак. Такой дурак, что собираюсь просить женщину, которая ненавидит Запад, выйти за меня замуж и жить здесь.

– В таком случае я тоже дура, – прошептала Кристи. – Ведь я собиралась просить мужчину, который ненавидит город, жениться на мне и жить в городе.

Кейн замолчал. Затем он потянулся к Кристи и их губы слились в долгом и страстном поцелуе, гораздо более горячем, чем воды источника.

– Так как же? – спросил Кейн, когда их губы наконец разомкнулись. – Запад или восток?

– Да.

– Что «да»?

– И запад, и восток, – сказала она. – Летом здесь. Зимой там. У меня теперь нет работы, но я все-таки хочу кое-что рассказать Нью-Йорку.

– А осенью и весной?

– Обсудим. Проведем переговоры.

– Один из нас проиграет.

– Нет. Мы оба выиграем.

И они выиграли.

Примечания

1

Пиктографическое письмо – отображение общего содержания сообщения в виде рисунка.

(обратно)

2

Петроглиф – наскальное изображение.

(обратно)

Оглавление

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ГЛАВА 20

ГЛАВА 21

ГЛАВА 22

ГЛАВА 23

ГЛАВА 24

ГЛАВА 25

ГЛАВА 26

ГЛАВА 27

ГЛАВА 28

Эпилог . . .

Реклама на сайте