«Обнаженная и мертвая»

Повернув, мы въехали в Остен-Хиллз и покатили по симпатичной улице, с двух сторон обсаженной деревьями. Сержант Полник одобрительно кивал. Весна подходила к концу, утро было прекрасным. Я опустил верх машины, и легкий ветерок овеял нас ароматами.

Проехав несколько метров вдоль стены из красного кирпича, я остановилс около ворот из тяжелой металлической решетки. От них к нам двинулся, едва волоча ноги, какой-то тип в черной форме и кепке.

— Лейтенант Уилер, — представился я, когда он остановился около машины. — Из службы шерифа.

— Доктор Мейбери ждет вас, — отчеканил по-военному сторож. — Сейчас открою вам ворота.

И тут я заметил застывшее лицо моего спутника, которое и обычно-то было так же подвижно, как железобетонный блок. Полник уставился на красивую вывеску «Психиатрическая клиника», и в его глазах отразилась тоска.

— Больница для ненормальных? — голосом, который, казалось, умолял мен разуверить его в этом, спросил он.

— Доктор Мейбери будет недоволен, если мы заставим его ждать, — заметил я. — У него очень беспокойная клиентура.

Ворота открылись, я въехал во двор и остановил машину перед большим одноэтажным строением. Выбравшись из нее, мы с Полником пересекли выложенную плитами террасу, поднялись на девять ступенек и вошли в распахнутую настежь дверь. Внутри тошнотворно пахло медикаментами. За бюро из розового дерева важно восседала секретарша, мрачноватое и угловатое создание.

— Доктор Мейбери ждет вас в кабинете, — сухо сказала она, вытянув в сторону костлявый указательный палец.

Полник, который и так был не в своей тарелке, посмотрел на нее и проворчал:

— Вы уверены, что в коридоре не болтаются разные психи?

Острый нос девицы слегка задрожал.

— Конечно! — воскликнула она. — И не употребляйте, пожалуйста, в этом учреждении таких вульгарных, грубых выражений!

— Но, — запротестовал сержант жалким голосом, повернувшись ко мне, — псих есть псих, разве не так?

— Конечно, а дурак — это дурак, — поддержал я его, подталкивая к кабинету доктора.

Я не видел доктора Мейбери четыре года, но он не изменился. Это был все тот же низенький толстяк, с белой ухоженной кожей, жидкими усиками и по-женски мягким ртом.

— О, лейтенант Уилер! — воскликнул доктор при моем появлении. Потом вскочил и с таким энтузиазмом пожал мне руку, будто я был его братом и он не видел меня двадцать лет.