«Я сам вершу суд»

Глава 1

Я вошел в квартиру. Никто не разговаривал. Все просто смотрели на меня и каждый старался посторониться, чтобы меня пропустить. Прямо передо мной около спальни Пат Чамберс поддерживал Мирну, которая плакала без слов. Я подошел к ним и нежно обнял ее.

— Пойдем, девочка, — сказал я. — Приляг. Я устроил ее на диване. Один из полицейских подложил ей под голову подушку.

Пат Чамберс украдкой показал мне на комнату.

— Это здесь, Майк, — сказал он. — Здесь! Это слово ударило меня, как “прямой” в подбородок. Здесь лежал труп. Труп моего лучшего друга, Джека Вильямса, человека, рядом с которым я воевал больше двух лет, меся зловонную грязь в джунглях. Джек всегда говорил: “Я отдам правую руку за спасение друга”. Он сдержал свое слово, помешав японцу разрубить меня на две части. Удар штыка, предназначенный мне, пришелся в правую руку Джека. Ему ее ампутировали.

Не говоря ни слова. Пат позволил мне осмотреть тело и потрогать мраморное лицо Джека.

Впервые в жизни я вдруг ощутил жуткое желание заплакать.

— Как он умер. Пат?

— Сорок пятый калибр прямо в живот. Тебе лучше не смотреть.

Я отбросил простыню и с трудом удержался от восклицания.

Джек лежал в шортах и прижимал единственную руку к животу. Входное отверстие было небольшим и чистым, но в выходное можно было засунуть кулак. Я осторожно прикрыл тело и поднялся. Восстановить события было нетрудно. От изголовья кровати к стулу, на котором Джек укладывал свою искусственную руку перед сном, по полу тянулся кровавый след. На кровати сохранился отпечаток тела Джека.

Он пытался дотянуться до стула. С пулей в животе Джек не собирался капитулировать! Несмотря ни на что, он пытался дотянуться до пистолета, висевшего на спинке стула.

— Пат, — спросил я. — Кто-нибудь двигал этот стул?

— Нет, а почему ты спрашиваешь?

— Он стоит не на своем обычном месте. Нахмурившись, Пат посмотрел на меня.

— Что ты хочешь этим сказать, Майк?

— Стул всегда стоял вот здесь, рядом с кроватью. Джек, даже раненый, хотел взять пистолет, но убийца не ушел сразу после выстрела. Он понемногу отодвигал стул, пока силы не покинули Джека. А он стоял рядом и наблюдал за ним, за его агонией. Это не обычное преступление, Пат. Это хорошо рассчитанное, предумышленное и хладнокровное убийство! Я найду его. Пат! Я сдеру шкуру с этой сволочи!

— Тебе лучше не вмешиваться, Майк.

— нет-Послушай меня и дай нам работать спокойно.

— Мы будем работать вместе. Пат, как обычно. Но я надеюсь опередить тебя.

— Тебе не нужно этого делать, Майк, и ты отлично понимаешь почему.

— О'кей, Пат, о'кей, — устало прервал я его. — У тебя свое дело, у меня свое. Джек был моим самым лучшим другом. Мы вместе воевали. Он спас мне жизнь, и я не позволю, чтобы его убийца попал в руки закона. Я слишком хорошо знаю, чем это кончится. Ему наймут лучшего в городе адвоката и суд его оправдает. Ведь никто из присяжных никогда не получал пули в живот! Никто из них не полз по полу, истекая кровью и придерживая рукой свои внутренности. Суд будет хладнокровен, беспристрастен, то есть такой, каким он и должен быть. Суд даже, возможно, умилится по поводу того, что бедный убийца всю жизнь будет вынужден жить под тяжестью нечаянно совершенного преступления — убийства человека в целях самозащиты. Нет, Пат! Мне нравится закон, но на этот раз я буду руководствоваться своим собственным понятием о законе. И я не буду ни хладнокровным, ни объективным. Я буду помнить все, что произошло сегодня.

Я замолчал, взял Пата за отвороты пиджака и продолжал:

— И еще одно я хочу, чтобы ты рассказал всем, кого ты знаешь, то, что ты услышал.

Потом я опять повернулся к трупу Джека. Мне хотелось помолиться за него, но сейчас я был на это неспособен. Я с трудом сдерживал неудовлетворенную ненависть к убийце.

— Ты мертв, Джек, но я надеюсь, что ты меня слышишь и знаешь, что я всегда держу свое слово. Я доберусь до сволочи, что убила тебя. Его не Повесят и не посадят на электрический стул. Он умрет так же, как и ты. С пулей в животе. Я это сделаю, Джек. Чего бы мне это ни стоило, я обещаю тебе сделать это. — Я замолчал.

Пат удивленно смотрел на меня. Я знал, о чем он сейчас думает.

— Ради Бога, Майк, оставь это. Я тебя знаю. Смотря при каких обстоятельствах ты будешь стрелять. Ты можешь попасть в такие неприятности, когда никто не сможет тебе помочь.

— Нет, Пат, я буду осторожен. Но я настолько ненавижу убийцу, что в тот день, когда он будет стоять под дулом моего пистолета, я, не колеблясь, нажму на спуск и настанет моя очередь ухмыляться, наблюдая, как он умирает. Ты же, Пат, сможешь посадить его на электрический стул и тем самым успокоить свою совесть. Но мою-то совесть такое не успокоит. Иногда электрический стул слишком мягкое наказание. Он должен страдать так же, как Джек.

Говорить было больше не о чем. Пат все понял. Больше он не пытался меня уговорить. Отныне, с этого момента все определялось скоростью действий. Я понимал, что он сделает все возможное, чтобы добраться до убийцы раньше меня.

Прибыли люди коронера. Я сел на диван рядом с Мирной и позволил ей выплакаться на моем плече. Так по крайней мере она не видела, как уносят тело ее возлюбленного. Она была хорошей девочкой. Четыре года назад Джек не дал ей спрыгнуть с перил Бруклинского моста. В то время она была в неважном состоянии — истощена и напичкана наркотиками. Он привел ее к себе домой, а потом поместил в специальную клинику до полного выздоровления. Они полюбили друг друга. Джек не хотел, чтобы она работала. Но Мирна убедила его, что нужно подождать, пока она устроится. Вернуться на прежнюю работу в полицию Джек с одной рукой не мог. Потеря правой руки лишала его многих возможностей. Но друзья помогли ему очень скоро. Джек поступил на работу в страховую компанию. По крайней мере работа хоть напоминала полицейскую. Джек был счастлив. Мирна любила его и они вскоре собирались пожениться. И вот такой ужасный конец!

Обессиленная, Мирна позволила полицейскому, которому Пат поручил отвезти ее домой, помочь ей подняться.

— Вчера вечером, — начал Пат, — Джек организовал вечеринку со своими довоенными друзьями.

— Я знаю, — прервал я его, — он и меня приглашал, но я очень устал и отказался. Были приглашены старые друзья, Мирна назвала мне все имена и мои люди сейчас занимаются ими.

— Кто обнаружил труп?

— Мирна. Сегодня они с Джеком собирались поехать за город, поискать местечко для строительства коттеджа. Она приехала сюда около восьми часов. Позвонила, не получила никакого ответа и заволновалась. Последнее время у него болела рука и она подумала, что он мог потерять сознание. Она обратилась к управляющей, которая ее знала, и та открыла ей дверь. Через несколько секунд управляющая услышала крики, доносившиеся из квартиры, и позвонила в полицию. У Мирны еще были силы рассказать нам, когда мы прибыли, о вчерашней вечеринке. Потом она потеряла сознание. После этого я позвонил тебе.

— В котором часу он умер?

— Примерно, за пять часов до нашего появления, если верить доктору. То есть около 3.20. Точнее скажет вскрытие.

— Выстрела никто, конечно, никто не слышал?

— Нет. Вероятно, убийца пользовался пистолетом с глушителем.

— Звук от выстрела из сорок пятого калибра даже с глушителем довольно громкий.

— Я знаю. Но у соседей внизу тоже была вечеринка и никто ничего не слышал.

— Имена приглашенных известны? Он вытащил из кармана записную книжку, вырвал листок и протянул мне.

— Первой приехала Мирна. Примерно в 8.30. Она выполняла роль хозяйки дома. Последний гость приехал около 11.00. Уехали все вместе около 1.00.

Я бросил взгляд на листок. Почти всех я знал по имени.

— Куда они отправились отсюда?

— Они все уехали на двух машинах. Мирна ехала в машине Халла Кингса. Они направлялись в Вест Честер и высадили ее по дороге.

После некоторого молчания Пат спросил:

— А что ты думаешь о мотиве, Майк?

— Ничего. Ни за что не убивают и готов держать пари, что за этим убийством многое скрывается. А что думаешь ты? Ты ничего не нашел?

— Ничего. Надеюсь, Майк, ты можешь мне помочь.

Я улыбнулся. Тем не менее я намеревался обманывать Пата.

— Я буду вам помогать. Пат, и держать в курсе, но с некоторой задержкой.

— Ладно, Майк. Ты мне понадобишься. В моих руках большие возможности научно организованного учреждения..., которые отодвигают меня в сторону, вытаскивая пару наручников!

— Понимаю, Пат. Но ты связан правилами и принципами и должен подчиняться начальству. Я же работаю самостоятельно и никто не помешает мне сломать человеку руку или двинуть его ногой в живот, если он будет отказываться рассказывать мне правду. Я не недооцениваю полицейских. Пат, но знай, что я доберусь до убийцы первым.., и я не позволю, чтобы меня оттеснили в сторону.

Отказываясь продолжать этот бессмысленный разговор, Пат отпустил своих людей, оставив одного у дверей квартиры Джека, и мы на лифте спустились вниз.

В холле уже было несколько репортеров, которым он сделал краткое сообщение. Моя машина стояла на углу рядом с полицейским автобусом. Я попрощался с Патом, сел в машину и поехал к себе в контору.

Глава 2

Дверь была закрыта, но нескольких ударов оказалось достаточно, чтобы меня впустили.

— О, — удивленно произнесла Вельда, открывая дверь, — это вы.

— Что означает “это вы”? Разве вы уже забыли, что я ваш патрон?

— Вас так давно не было, что я приняла вас за кредитора. Я вздохнул и пошел за ней в кабинет. У этой девушки были прекрасные ноги и она не боялась их показывать. Каждый раз, как я что-нибудь ей диктовал, мне приходилось делать усилия, чтобы держать себя в руках. Кроме этого, она носила узкие, облегающие платья. Но вместе с тем, в отличие от других, она прекрасно могла за себя постоять. Я неоднократно видел это, когда она заставляла понять это тех неосторожных, кто заблуждался на ее счет. Когда требовались быстрые действия, она моментально снимала туфлю и била ею по голове. Редко это не достигало нужного эффекта. Ее работа в качестве секретаря частного детективного агентства давала ей право носить очень плоский пистолет тридцать второго калибра, которым она умела и не боялась пользоваться. В течение трех лет, что она на меня работала, я никогда не пытался использовать ее в иной роли. Не потому, что у меня не было желания, а потому, что я боялся, что после этого с ней станет невозможно работать.

Я рухнул в свое старое любимое кресло, а Вельда бросила мне пакет с документами, при соприкосновении которого с плоскостью моего письменного стола поднялось облачко пыли.

— Вот все, что мне удалось собрать о вчерашних гостях, — сказала она.

Я удивленно поднял голову.

— Откуда вы знаете? Ведь Пат звонил только мне. На лице Вельды появилась улыбка.

— У меня есть связи среди репортеров, — пояснила она. — Том Дуглас из “Кроникл” знал, что Джек — ваш друг. Он позвонил мне и попытался что-нибудь выведать. Но в конце концов я вытянула из него все, что он знал. Почти все приглашенные оказались в нашей картотеке. Том, кроме того, сообщил мне кое-что дополнительно и.., вот результат.

Я открыл пакет и вытащил пачку фотографий. Вельда наклонилась через мое плечо и комментировала снимки.

— Халл Кинге, студент-медик, 23 года, внешность уличного продавца... Близнецы Беллеми, 29 лет, не замужем обе, наследство оставлено отцом. Деньги вложены в ткацкие фабрики на юге.

— Я их знаю, — прервал я ее, — девушки миленькие, но очень тощие. Два или три раза я встречал их у Джека.

На следующей фотографии красовался тип среднего возраста с перебитым носом. Его Вельда могла и не называть. Это был Джордж Калек, бутлегер, который во времена сухого закона сколотил состояние более, чем в миллион долларов. Сейчас его принимали в высшем обществе, но он тайно финансировал всякие темные делишки. Но сейчас между ним и законом стояло с полдюжины адвокатов, готовых отразить от него любые удары.

— Ну, а Калека вы знаете больше меня, — сказала Вельда. — Халл Кинге живет у него, в Вест Честере, примерно в двух милях от Мирны.

Я кивнул.

— Джек много говорил мне о нем. Сам он познакомился с Калеком через Кингса. Калек финансировал обучение парнишки, но никто не знал, почему.

Следующей была фотография Мирны и ее история: “Принята 16 марта 1940 года в клинику, вышла из нее 21 августа 1940 как выздоровевшая и передана на попечение детективу Джеку Вильямсу. Источник снабжения наркотиками неизвестен...”.

Мирна, я это знал, заставила Джека пообещать никогда не пытаться узнать об этом. А Джек слишком ее любил, чтобы не сдержать данного ей слова.

— А вот это как раз отвечает вашим вкусам, патрон, — с улыбкой произнесла Вельда.

Я взял фотографию и сердце мое вдруг как-то странно забилось. Фото было сделано на пляже. Высокая женщина в белом купальнике. Длинные ноги, несколько, возможно, мускулистые, но трудно было, глядя на них, удержаться от желания их потрогать. Плоский живот, широкие плечи и грудь, которую ткань, казалось, еле сдерживала. Волосы такие светлые, что на фотографии казались серыми. Что касается лица... Она была еще красивее Вельды, хотя я всегда считал, что это невозможно.

— Кто это? — спросил я, стараясь говорить небрежно.

— Все сведения в записке, — сухо ответила Вельда. — Шарлотта Маннинг, психиатр, контора на Парк-авеню. Клиентура исключительно высшего класса.

Я не осмеливался поднять глаза на Вельду. Возможно, с моей стороны это было самоуверенностью, но мне всегда казалось, что Вельда ждет своего часа. Она никогда явно не говорила об этом, но всякий раз, как я появлялся в конторе с воротничком рубашки, перепачканным губной помадой, она не разговаривала со мной по меньшей мере неделю, а иногда и две. Я бросил в пакет все фотографии и записи и повернулся к ней.

— Вы можете что-нибудь добавить, Майк?

— Пока нет.

— А каков мотив?

— Я ничего не знаю. Джек был очень хорошим парнем и он всегда давал шанс людям, которые этого заслуживали. Он никогда не принимал участия в грязных делах и не имел никаких ценностей. К тому же ничего не украдено. В его бумажнике, что лежал на прикроватной тумбочке, было несколько сот долларов.

Убийство совершил садист. Джек пытался дотянуться до пистолета, когда тот всадил ему в живот пулю, но убийца медленно отодвигал стул. А Джек полз по полу, удерживая единственной рукой вываливающиеся внутренности.

— Достаточно, Майк!

Я послушался и уставился на стену.

— Рано или поздно, но я доберусь до мерзавца, который убил Джека, и убью его без всякой жалости, как убил бы бешеную собаку. Я уже неоднократно делал такое и сделаю еще раз. Никаких сантиментов, особенно после войны. Люди настолько глупы, что судят убийц, вместо того, чтобы убивать их так же, как это делаю я. А меня привлекают к ответственности. И это их справедливость. Они привлекают меня к ответственности и меня бы повесили, если бы Пат и кое-кто другой не знали, что я на их стороне и не помогали бы мне выкручиваться каждый раз из сложных ситуаций.

Вельда, я даже не слышал, чтобы она уходила, вернулась с пачкой газет. Информация об убийстве занимала четыре колонки на первых страницах под выразительными заголовками. Мое обещание, что я дал мертвому Джеку, было напечатано слово в слово. Обещание, в котором я говорил, что разделаюсь с убийцей так же, как он с Джеком.

— Сволочи, — пробурчал я. — Я им за это морды поразбиваю! Это Пат сыграл со мной такую злую шутку. Тоже мне друг! Дайте мне газеты.

— Спокойно, Майк, — сказала Вельда. — В конце концов Пат полицейский. И кроме того, это лучшее средство столкнуть вас с убийцей, вы же сами этого хотели. Если он будет знать, что вы хотите до него добраться, может быть он попытается перейти в атаку и тут-то вы его и накроете.

— Благодарю вас, — отвечал я. — Согласен с первой частью, но никак не могу согласиться со второй. Пат не хочет, чтобы я столкнулся с убийцей. А если и хочет, то только для того, чтобы защелкнуть на нем наручники у меня под носом. Раньше, чем у меня будет возможность вогнать убийце пулю в живот.

— Не знаю, Майк. Пат вас знает. Он знает, что своего шанса вы не упустите.

— Да?.. Держу пари на сэндвич против обещания жениться, что у каждого выхода из дома меня ожидает флик. Я, конечно, от них избавлюсь, но ведь, наверное, будут и другие, кто наверняка продолжит слежку.

Глаза Вельды заблестели, как угольки.

— Вы говорите серьезно, Майк? Я имею в виду пари.

— Абсолютно, девочка. Хотите, поспорим. Она радостно улыбнулась.

Я взял шляпу и пошел за ней, повторяя про себя адрес конторы Маннинг.

Пит, лифтер, сердечно нас приветствовал. Я толкнул его — Как дела? Привет, Пит!

— Прекрасно. За исключением того, что из-за типов, что поднимаются и спускаются у меня, нет времени присесть.

Я не мог удержаться от улыбки, так как пари Вельда уже проиграла. Ответ Пита был частью кода, о котором мы с ним договорились много лет назад. Он сообщил мне, что на выходе из дома меня ожидают. Я платил Питу каждую неделю. Помощь его была очень ценной. Пит обнаружил слежку быстрее меня. Когда-то он был карманным вором, пока государство не применило собственные средства убеждения и не заставило его изменить своему призванию.

Мы вышли на улицу. Я никого не увидел и почувствовал, что бледнею. Неужели Пит ошибся?...

Вельда была не слепа и у нее на лице появилась улыбка, когда мы пробирались через турникет. На нее стоило посмотреть. Она крепко взяла меня под руку, готовая отвести сразу же к ближайшему судье, выдающему разрешение на брак.

Как только мы прошли турникет, улыбка ее исчезла. Я осторожно проглотил смешок облегчения. Наши преследователи нас опередили. Вельда пробурчала сквозь зубы всего лишь одно слово. Это слово воспитанные молодые девушки никогда не произносят вслух публично, но детвора с величайшим удовольствием пишет на стенах.

— О! — произнес я в негодовании.

Она хмуро посмотрела на меня и убийственно — на флика. Этот человек был довольно умел. Заметив нас с другой стороны тротуара, он предпринял маневр, благодаря которому в тот момент, когда мы выходили из здания, он нас обгонял. На другой стороне, несомненно, стоял кто-то еще. Этот же, забыв переложить свой пистолет из заднего кармана в другое место, довольно странно выглядел с горбом за заднем месте, напоминая верблюда. Едва мы добрались до гаража, как этот человек исчез. Не тратя времени на его поиски, я вывел машину из бокса и открыл дверцу, приглашая Вельду сесть.

— Куда мы сейчас едем? — сумрачно поинтересовалась она.

— В бар, где вы сможете со мной расплатиться.

Глава 3

Из бара я отвез Вельду к парикмахеру и направился в Вест Честер. Я намеревался посетить Джорджа Калека завтра утром, но звонок в контору Шарлотты заставил меня переменить мои планы.

Шарлотта была дома, но ее секретарша получила от нее указание не давать никому ее домашнего адреса. Я пообещал позвонить еще раз, сказав, что хотел бы видеть ее патронессу как можно скорее. Я не мог прогнать из головы образ этой женщины. Боже мой, какая грудь! Какие ноги!

Через двадцать минут я звонил у подъезда дома, стоившего, по меньшей мере, четверть миллиона. Безукоризненно одетый дворецкий открыл дверь и осведомился о цели моего визита.

— К мистеру Калек, — сказал я.

— Как прикажете доложить, сэр?

— Майк Хаммер, частный детектив, — я сунул ему под нос значок, но это не произвело на него никакого впечатления.

— Боюсь, что мистер Калек слишком занят, чтобы принять вас.

Я знал, что меня вряд ли стремятся принимать радушно, но не имея времени, отступать не мог.

— Пойдите и скажите ему, пусть освободится, — сказал я. — И побыстрее, если не хотите, чтобы я сам занялся этим.

Дворецкий внимательно посмотрел на меня и, по-видимому, поняв, что я не шучу, взял у меня шляпу и сказал:

— Сюда, мистер Хаммер, — усаживая меня в одно из громоздких кресел в библиотеке.

Джордж Калек не заставил себя ждать. Этот седоватый мужчина казался более сильным, нежели на фотографии.

— Зачем вы врываетесь ко мне, если мой дворецкий говорит, что я не принимаю? — пробурчал он с недовольным видом.

— Не надо, — прервал я его, закуривая сигарету. — Вы знаете, почему я пришел к вам?

— Конечно, я читаю газеты, но ничем не могу вам помочь. В момент убийства я спал и могу доказать это.

— Халл Кинге вернулся вместе с вами?

— Да.

— Дверь вам открывал дворецкий?

— Нет. У меня свои ключи.

— Кроме Халла Кингса, кто-нибудь еще видел, как вы входили?

— Не думаю, но моего слова достаточно.

— Не настолько, чтобы исключить вас из числа подозреваемых, — усмехнулся я.

Калек побледнел от гнева и, казалось, что он вцепится мне в горло.

— Как вы смеете говорить со мной в подобном тоне? — проговорил он. — Полиция меня не трогает. Джек Вильяме умер через несколько часов после моего отъезда.

Я крепко взял его за лацканы пиджака.

— Послушай, мошенник, — прохрипел я прямо ему в лицо, — сейчас с тобой разговариваю я, а не полиция. И, если факты убедят меня в твоей виновности, я убью тебя. Ждать, пока полиция это докажет, я не буду. Может быть, мне придется убить с полдюжины таких сволочей, пока я найду настоящею убийцу. Но до него я все равно доберусь.

Видимо, никто никогда не разговаривал с ним подобным тоном. Он открыл рот, но ничего не сказал. Если бы он попробовал возражать, я вбил бы ему в глотку все его зубы. Я с отвращением оттолкнул его и едва устоял на ногах, увернувшись от тяжелого предмета, который Халл Кинге швырнул в мою голову. Предмет, оказавшийся графином, разбился о мое плечо. Я повернулся, блокировал левую Кингса, ударил его снизу и нокаутировал “прямым” в подбородок.

— Было время, когда вы сами выполняли свою работу, Джордж, — произнес я. — А сейчас вы нанимаете кого-то, чтобы тот оглушил человека сзади, но не учитываете, что в вашем доме полно зеркал.

Он ничего не сказал мне на это. Он поискал стул и сел. Если бы у него был пистолет, он наверняка попытался бы им воспользоваться и был бы покойником. Я очень часто тренировался в вытаскивании своего сорокапятикалиберного.

Кинге на полу начал шевелиться. Я потрогал его кончиком ботинка. Он сел и пробормотал:

— У вас даже нет мужества честно драться.

Я наклонился, взял его за подбородок и поставил на ноги.

— Послушай ты, сопляк, не старайся играть в мужчину, — сказал я. — Я сильнее тебя и могу разрезать тебя на мелкие кусочки, если ты будешь портить мне кровь. Понятно? А теперь сядем.

Он рухнул на диван и больше не шевелился. За это время Джордж несколько пришел в себя.

— Минуточку, мистер Хаммер, — запротестовал он. — Вы слишком далеко зашли. У меня есть влиятельные друзья и...

— ..и вы им прикажете арестовать меня за нанесенные увечья и лишить лицензии? Ладно! Но мне не хотелось бы думать о том, что останется от вашей физиономии, когда мы встретимся с вами вновь. Нос вам уже кое-кто поправил. Я же сделаю несколько больше. А теперь заткнитесь и отвечайте на вопросы. Прежде всего, когда вы уехали от Джека?

— Около часа, — пробурчал он.

— Куда вы поехали?

— Мы поехали сразу домой на машине Халла.

— Кто мы?

— Халл, Мирна и я. Ее мы высадили по дороге и приехали сюда. Машину поставили в гараж. Спросите Халла. Он подтвердит все, что я рассказываю.

Халл испуганно смотрел на меня. Видимо, он впервые был замешан в дело об убийстве. А убийство — это не шутка.

— А потом? — спросил я.

— Что потом, — ответил Халл. — Мы выпили по стаканчику и легли спать.

— Вместе? — поинтересовался я.

Халл вскочил, красный от бешенства. Я толкнул его обратно на диван.

— Значит, отдельно, — спокойно продолжал я. — Это означает, что у вас, у одного и у другого, было время, чтобы вернуться и убить Джека. Если вы считаете, что у вас все гладко, то ошибаетесь. Пат Чамберс не дурак и к его вопросам я бы советовал вам хорошенько подготовиться. Если один из вас созреет для электрического стула, то рекомендую все рассказать Пату. Возможно, в этом случае ему и удастся дожить до конца процесса.

— Меня звали? — послышался голос. Я обернулся. На пороге стоял улыбающийся Пат. Жестом я пригласил его присоединиться к нам.

— Мы действительно говорили о тебе, — подтвердил я. К Джорджу Калеку вернулся весь его апломб.

— Арестуйте этого человека, капитан, — сказал он. — Он силой ворвался в мой дом, оскорбил меня и ударил моего гостя. Посмотрите на синяк на подбородке мистера Кингса. Халл, расскажите ему, что здесь произошло.

Халл ощущал мой взгляд. Пат стоял в трех метрах от него, засунув руки в карманы. Он явно решил соблюдать нейтралитет. Халл, очевидно, понимал, что Джек был полицейским, Пат тоже был полицейским. Джека убили, а убийство полицейского еще никому не сошло с рук.

— Ничего не произошло, — произнес Халл.

— Ты лжец! — завопил Калек. — Чего ты боишься?

— Вот этого, — спокойно ответил я. Мой кулак погрузился в его живот почти до самого браслета на запястье. Задыхаясь, с вытаращенными глазами он упал. Халл не шевельнулся. Мне показалось, что по лицу его промелькнуло выражение удовольствия.

— Ты идешь? — спросил я Пата.

— Да. Больше здесь делать нечего.

Машина Пата стояла у входа. Мы выбрались на трассу и поехали к городу.

— Ты все слышал? — спросил я.

Он искоса посмотрел на меня и кивнул.

— Я подоспел как раз к началу твоего скетча. Скажи спасибо, что я не попытался его прервать.

— Конечно, — ответил я. — Но ты не воображай, что я ничего не заметил. Я наколол твоего агента. Откуда он звонил? С бензоколонки, где я оставил свою машину?

— Ага. Он тебя потерял и позвонил спросить, что ему делать. Почему ты пришел сюда пешком?

— Ты меня разочаровываешь, Пат. Калек, наверняка, дал дворецкому указание не открывать мне, прочитав газеты... А вот и колонка. Остановись.

Человек в сером дремал на лавочке у заправки.

— Вот твой флик, — сказал я Пату. — Разбуди его. Пат вышел из машины и потряс его. Тот посмотрел на него, глупо улыбаясь.

— Вас накололи, старина, — произнес Пат, указывая на меня. — Вам следует поработать над техникой наблюдения.

— Он меня наколол! — воскликнул флик. — Но...

— Ваша пушка, приятель, придает вам сзади весьма забавный вид, — торжественно заявил я. — Лучше бы носить ее где-нибудь в другом месте.

Я сел в машину и собрался отъехать.

— Ты продолжаешь солировать, Майк?

— Более, чем когда-либо.

— Ладно. Следуй в город за мной. Я покажу тебе кое-что интересное.

Пат поехал первым, за ним — мой преследователь и последним — я.

Кажется, Пат намеревался играть в откровенность. Он использовал меня, как приманку, но мне было все равно. Тем не менее, он держал меня очень и очень плотно и шансы наши были неравны. Заботился ли он о моей безопасности или, наоборот, о безопасности подозреваемых? Этого я не знал. Мне, в конце концов, было наплевать на это. Статья, что появилась в газетах, еще не произвела должного эффекта. Затронет убийцу она не сразу. Во всяком случае, убийца знал, что ему нужно опасаться полицейских, поскольку его жертва тоже была полицейским, а ничто так не стимулирует полицейских на поимку убийцы, как убийство их товарища. Кроме того, ему нужно было опасаться и меня и, если я еще не попал в его список, то очередь моя скоро придет.

Против Кингса и Калека у меня сейчас не было ничего. Ничего, никаких фактов. Оба имели возможность убить Джека, кроме того, Джордж Калек был совсем не тем, кем хотел казаться. Он всегда был замешан в темных делишках. Что касается Кингса, его роли я не представлял, но надеялся понять ее рано или поздно.

Пат ехал по городу, не используя сирену, и в конце концов мы остановились перед его конторой.

Устроившись по обе стороны его рабочего стола, мы выпили по рюмке коньяка и Пат бросил передо мной досье, озаглавленное “Мирна Дэвлин”.

— К чему это. Пат? — спросил я. — Если ты считаешь, что между Мирной и убийством есть связь, то ты на ложном пути, должен сказать тебе.

— Возможно, Майк. В тот момент, когда Джек помешал Мирне спрыгнуть с перил моста, он действовал так, как действовал бы в любом другом случае. Он отвел ее в специальную клинику и влюбился в нее не тогда, а много позже. Прежде он узнал ее плохие стороны, а уж потом познакомился с ней поближе. И если при этом он полюбил ее, значит, его любовь выдержала все испытания.

Ht— понимаю, Пат Я знаю Мирну так же хорошо, как и Джека. И если ты считаешь ее кандидатом номер один на электрический стул, тебе придется иметь дело со мной.

— Не волнуйся, Майк. Я ведь еще не закончил. Когда Мирна поправилась, она заставила Джека пообещать, что он никогда не будет спрашивать ее об источнике наркотиков.

— Знаю. Он пообещал ей это в моем присутствии.

— Он всегда держал свое слово, но дело было передано службе, занимающейся наркотиками. В начале лечения, когда Мирна была без сознания и бредила, около ее постели сидел стенографист и записывал все, что она говорила в бреду. Этого было достаточно, чтобы служба по борьбе с наркотиками обнаружила организацию, которая действовала в городе. К сожалении, во время операции по ее уничтожению, человек, который мог многое рассказать, получил пулю в голову и дело на этом заглохло.

— Этого я не знал. Пат.

— Я знаю. Ты был в это время в армии. Потребовался примерно еще год, чтобы окончательно уничтожить эту организацию. У нее были ответвления во многих штатах. Мирну во время этих операций не трогали. К наркотикам ее приучила женщина, с которой она вместе снимала квартиру. Эта женщина получала порошок от одного типа, который занимался букмекерством и по пути распространял наркотики. У него был ангел-хранитель, один политикан, находящийся сейчас в Ассипинге на Гудзоне... Что же касается главаря организации, то его никто не знал и никогда, естественно, в глаза не видел. Все передачи наркотиков осуществлялись по почте, в небольших посылках и почтовых ящиках. Оплата следовала наличными также на почтовые ящики после получения...

Он собирался продолжать рассказ, но я прервал его:

— Наоборот, Пат, обычно клиенты платят вперед и никогда не уверены, что получат то, за что заплатили. Пат закурил и продолжил:

— В большинстве случаев все происходит именно так, но вот такой способ распространения наркотиков делает поиск и расследование гораздо трудней. Даже сейчас, в этот самый момент во многих почтовых ящиках лежат небольшие посылочки с наркотиками, присланные, как образцы, и дело мы имеем не с любителями. Посылки приходят достаточно регулярно и источник, видимо, очень мощный. Нам никак не удается напасть на след отправителя, поскольку ни на одной из посылок нет почтового штемпеля.

— Ну, это элементарно, если есть люди. Ведь кто угодно может бросить небольшой пакетик в почтовый ящик. Причем мимоходом.

— У нас нет никаких возможностей обнаружить их.

Я понимаю, но поскольку эта организация практически уничтожена, то какая связь между твоей историей и убийством Джека?

Пат внимательно посмотрел на меня. По его лицу я понял, что он упорно о чем-то думает.

— Джек сдержал свое слово по отношению к Мирне, — сказал он, — но он был полицейским до мозга костей. Он ненавидел мошенников, которые наполняют свои карманы, уродуя жизнь таких, как Мирна.

— Ну и что?

— Ну и что?.. Мирна могла, сама того не заметив, натолкнуть Джека на какую-то мысль, о которой он нам не говорил. Кто-то мог испугаться и убрать его.

Я зевнул. Мне не хотелось разочаровывать Пата, но я знал, что он заблуждается.

— Конечно, что-то у Джека было, — произнес я наконец. — Нечто, о чем он знал долгое время, но настоящее значение этого нечто представил себе совсем недавно. Вот поэтому мы ничего и не знаем. По-видимому, все это было очень важно для убийцы. Ведь ничего из квартиры не было взято, а квартира между тем была обыскана.

— Верно, — сказал Пат. — Значит, просто какая-то информация. Но вполне возможно, я так думаю, что это была информация о Мирне.

Я встал, взял шляпу и направился к двери.

— Пока, дружище. Я буду держать тебя в курсе.

— С какой задержкой?

— С такой, чтобы я все-таки успел раньше.

Я помахал на прощание рукой и вытащил из кармана сигарету. На первом этапе я прошел через холл, где пара дюжин детективов курила вонючие сигары, и спрятался справа от выходной двери.

Тип, следивший за мной утром, вышел из дверей и удивленно оглянулся. Я дружески хлопнул его по плечу сзади.

— Нет у вас огонька? — спросил я, показывая на сигарету. Он дал мне прикурить.

— Вместо того, чтобы играть в полицейских и воров, — предложил я, — может, поедете вместе со мной?

— О'кей, — пробурчал он.

Я устроился за рулем, а он рядом со мной. Я пытался завязать разговор, но флик молчал. Я свернул налево на Бродвей, потом направо на маленькую улочку и остановился перед отелем, весьма скромным на вид. Мы вошли через вертящуюся стеклянную дверь один за другим, я сделал полный оборот и оказался на улице. Флик остался внутри вертящейся двери. Я наклонился и блокировал дверь резиновой прокладкой, взятой из своей машины.

Он принялся стучать по стеклу и ругаться. Если он не хотел меня упустить, ему нужно было выскочить через служебный вход и обогнуть весь дом.

Служащий в бюро приема посетителей ухмылялся. Эту дверь я использовал уже не в первый раз. Я сел в машину и уехал.

Глава 4

Прихожая — ультрамодерн с креслами, хрупкими на вид, но прочными и комфортабельными. Стены — желто-оливкового цвета, обитые тканью мягких тонов. Солнечный дневной свет сюда не проникал. Ноги по самые щиколотки утопают в густом ворсистом ковре, заглушающем шум шагов. Из соседней комнаты доносятся звуки струнного квартета. Я наверняка бы заснул, если бы не пришла секретарша извлечь меня из кресла. Она угадала, что я не пациент. Я, должно быть, внушал ей страх своим давно не бритым лицом и помятым костюмом.

— Мисс Маннинг вас примет, — сообщила она. — Пожалуйста, пройдите Она слегка оттенила “пожалуйста”, а когда я проходил мимо нее, она чуть отодвинулась.

— Не бойся ничего, малышка, — сказал я, ухмыляясь. — Я не кусаюсь. Это всего лишь ширма.

Я толкнул дверь и вошел твердым шагом. Полного представления о ней фотография не давала. Она была просто изумительна, но слова, чтобы описать ее, еще нужно изобрести. Она сидела за письменным столом, положив руки на подлокотники кресла. Она напоминала картину, которую могли бы написать все великие мастера живописи, собравшись вместе и вложив в нее все свое умение. Волосы у нее были почти что белыми и падали локонами на плечи. Они были на вид такие мягкие и блестящие, что появлялось искушение зарыться в них лицом. Брови тонкими дугами, более темные, естественно, чем волосы, подчеркивали чистый лоб. Под бровями темнела пара карих глаз, осененных длинными и густыми ресницами. Широкая черная туника не могла спрятать ее роскошную грудь. Что же касается остального, то я мог лишь домысливать или вспоминать фотографию, поскольку письменный стол закрывал все, что было ниже пояса. Я подозревал, что мое лицо изменило выражение и вполне возможно, она подала бы на меня в суд, если бы могла прочесть мои мысли.

— Добрый день, мистер Хаммер, — произнесла она. — Присаживайтесь.

. А голос, голос напоминал звук свирели. Мне хотелось бы слышать его при других обстоятельствах, но я уже понял, почему Шарлотта Маннинг добилась успеха в своем деле. В присутствии такой женщины любой может рассказать все.

Я сел неподалеку от нее. Она повернулась в мою сторону. Ее глаза выдержали мой взгляд с такой твердостью, какой я никогда не встречал у женщин.

— Полагаю, вы пришли с официальным визитом?

— Не совсем так. Я — частный детектив.

— О!

— Но в голосе ее не было и следа любопытства, смешанного с неприязнью, столь характерной для большинства моих собеседников, когда они узнавали о моей профессии. — Вы по поводу смерти мистера Вильямса?

— Да. Это был мой лучший друг. И я провожу собственное расследование параллельно с полицией.

Секунду она смотрела на меня, потом глаза ее заблестели.

— Ах, да. Я читала ваше заявление в газетах. Даже пыталась его анализировать. Меня всегда интересовали подобные случаи.

— И каково ваше заключение? Ответ меня удивил.

— Я боюсь вас одобрить, — призналась она, — хотя я убеждена в единодушном неодобрении моих бывших учителей, если бы я публично заявила нечто похожее.

Я понял, что она хотела сказать. Разве известные психиатры не заявляют, что если кто-то совершил убийство, то он стал жертвой мгновенного безумия, независимо от мотивов преступления.

— Чем я могу вам помочь? — спросила она.

— Ответами на несколько вопросов. В котором часу вы приехали к Джеку вчера?

— Около одиннадцати. Я задержалась дома.

— Когда уехали?

— Около часа. Мы уехали все вместе.

— И что вы делали?

— Я поехала в Чикан-бар вместе с Мэри и Эстер Беллеми. Уехали мы оттуда перед закрытием, примерно без четверти два, поскольку бары закрываются в два часа. Я высадила их у дома и вернулась домой примерно в четверть третьего. Я помню это потому, что перед сном заводила будильник.

— Кто-нибудь видел, как вы вернулись домой? Она засмеялась.

— Да, мистер прокурор, — ответила она. — Моя служанка. Она как обычно пришла помочь разобрать постель. У нее очень легкий сон и она проснулась, когда зазвонил звонок при открывании двери.

Я не смог удержаться от улыбки.

— У вас уже был Пат Чамберс?

— Утром, сегодня утром, — ответила она сквозь смех. Этот смех заставил меня задрожать с головы до ног. Эта женщина была невероятно сексуальна.

— Он пришел, он увидел, он заключил, — продолжала она, — лаже сейчас он, наверное, занимается проверкой моего рассказа.

— Обо мне он не говорил?

Нет. У него вид человека, знающего свое дело, и я нашла ею довольна симпатичным.

— Когда вы познакомились с Джеком Вильямсом?

— Мне кажется, я не имею права говорить об этом. Я покачал головой.

— Если вы консультировали его по поводу Мирны, можете мне говорить все. Я все знаю.

Мое удивление, казалось, ее позабавило. Я знал, что Джек очень деликатно относился к прошлому Мирны и обычно ничего никому не рассказывал.

— Хорошо, — наконец согласилась она. — Действительно, он консультировался у меня по поводу Мирны. Я полагаю, вы понимаете, что такое для наркомана полное лишение наркотика. Напряжение почти невыносимо. Пациента корчит. Его нервная система, подогреваемая обычно наркотиком, невероятно страдает и для него ничего нельзя сделать. Случается, что пациент кончает самоубийством во время такого приступа. Если пациент соглашается, и приняв решение, приходит в клинику лечиться, его закрывают в специальной камере. На первой стадии лечения он умоляет врачей, сестер, санитаров дать ему наркотик, затем его страдания возрастают до такой степени, что он почти теряет рассудок. Но все кончается и он выходит из этой камеры либо полностью излеченным, либо не способным жить дальше. Мирна вышла здоровой. Но она перенесла ужасный нервный шок, поэтому Джек обратился ко мне. Я занималась ею некоторое время после ее выздоровления. Но после ее выхода из клиники я никогда не навещала их с точки зрения профессионала. Я полагала, что со всем этим покончено.

— Есть другие аспекты проблемы, которые я хотел бы обсудить с вами. Но прежде я хочу проконтролировать некоторые детали...

— Такие, как время, — сказала она. — В таком случае поторопитесь, пока моя служанка не ушла за покупками.

Она улыбалась. Еще одна такая улыбка и она познакомится с двадцатичетырехчасовой щетиной...

Я пытался сохранять на лице непроницаемое выражение, но это было сильнее меня. Я не смог удержаться и выдал ей одну из своих косых улыбок.

— Это и другое, — согласился я. — В моем деле нельзя никому доверять.

Она поднялась.

Я ожидал этого с самого начала нашей встречи и если бы ее туника опускалась ниже колен, я бросился бы, чтобы посмотреть на ее ноги.

— Мне кажется, — произнесла она, — что мужская дружба намного сильнее, нежели женская.

— Особенно, если этот человек спас вам жизнь, когда, не колеблясь, пожертвовал правой рукой, — отозвался я. На ее лице появились морщинки.

— Так это были вы? — проговорила она. — Джек часто вспоминал о вас, но всегда говорил в третьем лице, не упоминая имени. Он никогда не говорил мне, как потерял руку. Это Мирна рассказала мне.

— Джек был очень скромен. Но я не только поэтому хочу найти его убийцу. Еще до войны Джек был моим лучшим другом.

— Я уверена, что вы найдете его убийцу, — сердечно сказала она. — Желаю вам успеха от всего сердца.

— Спасибо, — ответил я.

Какое-то мгновение мы молча смотрели друг на друга. Потом я поднялся и взял свою старую шляпу.

— Мне пора идти, — с сожалением сказал я, — но я еще навещу вас.

Она проводила меня до двери.

— До скорого? — спросила она голосом, в котором я не услышал большой уверенности.

Я спускался по лестнице, думая, не ошибся ли я в значении блеска, мелькнувшего на секунду в ее глазах, в момент нашего прощания.

— Мистер Хаммер? — поинтересовалась прислуга, очень черная негритянка.

— Да, — ответил я. — Откуда вы знаете?

— Мистер полицейский ожидает вас в соседней комнате. Входите, пожалуйста.

Действительно Пат ожидал меня, сидя у окна в удобном кресле.

— Привет, Майк.

Я положил на стол шляпу и устроился рядом с ним.

— Ну, что? — спросил я.

— Все в порядке. Соседи видели, как она возвращалась домой и негритянка это подтверждает.

Должен признаться, я сразу же ощутил громадное облегчение.

— Я знал, — продолжал Пат, — что рано или поздно ты сюда приедешь, так что решил подождать тебя и попросить не злить моих сотрудников.

— Злить? У тебя же есть приличные люди. Пришли их, а этого отправь на конюшню.

— Это для твоего же блага, Майк.

— Я способен позаботиться о себе сам, ты прекрасно это знаешь.

Пат откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Комната не была такой большой, как кабинет Шарлотты, но обставлена была со вкусом. Несколько картин украшали стены, а полки были заставлены книгами. В рамке висел диплом. На другой стороне я заметил дверь в кухню и ванную. Прямо передо мной стоял низкий диван, мягкий вид которого внушал мне определенного рода мысли. Но мне нужно было еще многое сделать и я сказал Пату:

— Не спи, капитан. Налогоплательщики платят деньги не за это.

— И не собирался, — запротестовал он. — Я просто давал тебе возможность насладиться атмосферой. Если ты готов, пошли.

Услышав, что мы направляемся к выходу, появилась Кэтти. Она открыла для нас дверь и послышался звонок, о котором говорила Шарлотта.

— Он срабатывает и когда нажимаешь на кнопку? — спросил я.

— Да, мистер. И когда дверь открывают ключом.

— Почему?

— Когда меня нет, мисс Шарлотта должна идти к двери сама. А когда она занята в темной комнате, дверь открывается, звонок звенит и она знает, что кто-то пришел.

Мы посмотрели друг на друга.

— Какая темная комната? — спросил я. Кэтти просто подпрыгнула.

— Та, где она делает фотографии, — ответила она. Пат и я почувствовали себя идиотами. Значит, она занимается еще и фотографией? Прекрасный сюжет для разговора при следующей встрече.

Глава 5

Мы с Патом сидели за кружкой пива в небольшом баре. Он поинтересовался, нашел ли я что-нибудь. Я ответил отрицательно.

— А что с мотивами? — спросил я.

— У меня еще не было времени заняться этим.

— Есть у тебя какой-то след?

— Нет. По данным экспертов выстрел произведен из нового оружия. Мы проверили, но эта пуля не была выпущена ни из одного недавно проданного пистолета сорок пятого калибра.

— Оружие могло быть продано много лет назад, а использовали его только сейчас.

— Этим мы тоже занимаемся, но пока ничего не нашли. Ни у кого из подозреваемых нет оружия. По крайней мере официально.

— Ну, достать оружие, в конце концов, не так уж трудно. Глушитель, разрывные пули...

— Здесь, кстати, тоже нет ничего сложного. Глушитель мог быть предназначен для карабина. Они спокойно подходят к пистолетам этого калибра.

Мы молча выпили по глотку.

— О! — вспомнил вдруг Пат. — Чуть не забыл сказать тебе. Джордж Калек и Халл Кинге сменили сегодня утром место жительства.

— Почему?

— Прошлой ночью кто-то стрелял в Калека через окно. Пуля оцарапала ему голову. Тоже сорок пятый калибр. Мы сравнили ее с той, что был убит Джек. Обе выпущены из одного оружия.

Я едва не поперхнулся пивом.

— И это ты чуть не забыл? — пробормотал я.

— Да. Еще одно.

— Что еще?

— Он убежден, что в него стрелял ты. Я с такой силой стукнул по столу кружкой, что Пат аж подскочил.

— Мерзавец! — прорычал я. — На этот раз я ему...

— Спокойно, Майк. Возьми себя в руки. Ты знаешь, у него длинные руки и мы были обязаны проверить твое алиби. Ты же устранил уже несколько нежелательных, с твоей точки зрения, граждан и у нас, Майк, есть многочисленные образцы пуль, выпущенных из твоего пистолета. Мы сравнили их с пулей, которой стреляли в Калека, но ничего общего. Кроме того, известно, где ты был прошлой ночью.

— Забавная у тебя манера рассказывать. Пат, — сказал я, — но хватит шуток. И где они живут теперь?

— На углу той же улицы, — усмехнулся Пат. — В том же доме, что и близнецы Беллеми, но на втором этаже.

— Ты был там?

— Да, у близнецов. Но я видел и Джорджа и Халла. Мне нужно было убедить Калека не подавать на тебя жалобу за то, что ты избил Халла. Он много слышал о твоих методах.

Мы с Патом расстались около входа и я направился в указанный дом. Когда кто-то обвиняет тебя в покушении на его жизнь, я люблю докапываться до самой сути.

Вероятно, Калек отдал портье приказ не впускать меня. Я вошел в холл как жилец этого дома и лифтом поднялся на второй этаж.

Лифтеру было лет восемьдесят. Это был хмурый тип с насмешливым лицом. Мы были с ним вдвоем в кабине. Когда лифт остановился, я сунул ему под нос банкноту в пять долларов.

— Калек, Джордж Калек. Он здесь недавно. Номер квартиры и деньги твои.

Он оглядел меня с ног до головы.

— Вы, должно быть, Хаммер, — решил он. — Калек дал мне в два раза больше, чтобы я вам не говорил.

Я достал из кобуры свой сорок пятый. Глаза лифтера расширились.

— Да, я тот самый тип, которого зовут Хаммер, — согласился я. — Если ты не скажешь номер его квартиры, десяти долларов тебе не хватит, чтобы оплатить услуги дантиста.

Я поднял пистолет.

— 206-й, прямо, — сразу же сказал он.

Я свернул деньги и засунул их прямо в его открытый рот.

— Помни обо мне, — добавил я. — И если ты не будешь помалкивать, я вскрою тебя, как устрицу.

— Да, мистер, — пробормотал он. Вошел в кабину и закрыл за собой дверь.

Я отправился на поиски 206-й квартиры, нашел ее и ударил в дверь. Ответа не последовало. Я приник ухом к двери (как известно, двери представляют исключительно хороший резонатор, во много раз усиливающий шум внутри квартиры). Но я ничего не услышал. Квартира была пуста. Чтобы все-таки быть в этом уверенным, я засунул под дверь листок бумаги и спустился этажом ниже. Потом снял туфли и на цыпочках поднялся обратно. Листок лежал на том же месте. Тогда я вытащил из кармана связку отмычек. С третьей попытки дверь открылась. Я вошел и закрыл дверь за собой. Квартира, похоже, сдавалась меблированной. Никаких следов индивидуальности ее жильцов не было. Исключение составляла фотография Джорджа Калека, стоявшая на камине в первой комнате. Я вошел в спальню, где стояли два комода и одна кровать. Они на самом деле спали вместе, а я это сказал, чтобы разозлить Калека. Под кроватью я нашел чемодан и проверил его содержимое. Кроме белья и полудюжины белых рубашек, там лежали пистолет сорок пятого калибра и две пачки патронов. Пистолет такого калибра предназначен для профессионалов и, когда в течение двух дней повсюду сталкиваешься с ним, это что-то да значит! Что за времена, о Боже...

Я заглянул в ствол, но он был чист. Явно в последнее время пистолет не был в употреблении.

В ящиках обоих комодов тоже было пусто. Я нашел лишь альбом с фотографиями, принадлежащий Калеку. В этом альбоме были собраны снимки, показывающие его увлечение всеми университетскими видами спорта и кое-чем еще. Кроме этого, было еще много моментальных снимков женщин разных лет. Некоторые из них были ничего, но это смотря на чей вкус. Многим ведь нравятся высокие и худые. Что касается меня, мне никогда не нравились женщины, похожие на мальчишек.

На нескольких снимках были вместе Кинге и Калек. На рыбалке, в кемпинге с палаткой, перед витриной магазина...

Вдруг я замер, как пес, сделавший стойку. На этой фотографии Халл ни единой черточкой не напоминал студента, а был похож на бизнесмена. Но все же не это привлекло мое внимание. За ним была витрина, где можно было различить лист фанеры, на которых обычно приклеиваются вырезки из последних новостей. На одной из фотографий на этой фанере можно было различить катастрофу “Морокастеля”. Но эта катастрофа произошла восемь лет назад, а Халл Кинге на этой фотографии выглядел гораздо старше, чем сейчас. Времени подумать над этим у меня не было, так как послышался шум останавливающегося на этаже лифта. Я подошел к двери и открыл ее в тот момент, когда Джордж Калек приготовился открыть ее своим ключом.

— Входите, Джордж, — любезно улыбаясь, сказал я. Он скорее был удивлен, чем испуган. Действительно ли он думал, что в него стрелял я? За его спиной Халл Кинге приготовился к бегству. К Джорджу вернулось хладнокровие.

— Незаконное вторжение, — заявил он, поколебавшись. — На этот раз...

— Заткнитесь и входите. Ваши слова становятся излишне однообразными. Если бы вы больше сидели дома, вашим посетителям не пришлось бы поджидать вас здесь.

Они прошли в спальню друг за другом. Калек быстро выскочил оттуда, покраснев от гнева. Но я не дал ему возможности обвинить меня еще в одном преступлении.

— Зачем вам эта артиллерия? — спросил я.

— Для таких, как вы, — пролаял он. — Для тех, кто пытается убить меня через окно. У меня есть разрешение.

— Я ничего не имею против, но я бы советовал обращаться с ним поосторожнее.

— Не волнуйтесь. Я предупрежу вас заранее. А теперь я хотел бы знать, что вы здесь делаете?

— Мне хотелось бы услышать, как в вас стреляли и промахнулись. Вы обвинили меня в покушении на вашу жизнь, а мне это не нравится.

Прежде чем ответить, Джордж закурил сигару.

— Вижу, у вас есть в полиции свои люди, — произнес он наконец, — так что спросите их.

— Мне нравится получать сведения из первоисточника, — оборвал я его. — И если вы умный человек, то не будете напрасно терять время. Пуля, которой был убит Вильяме, и та, что не попала в вас, были выпущены из одного пистолета. Мне нужен убийца, и вы это знаете. Кроме того, если в вас не попали в первый раз, то нет гарантий, что второй раз тоже промахнутся. В самом деле, черт возьми, вы же понимаете, в чем состоят ваши интересы.

Калек вытащил изо рта сигару. Лицо его съежилось от страха, а взгляд странно забегал. Он пытался скрыть это, но ему плохо удавалось. От нервного тика задергались уголки губ.

— Не думаю, что смогу вам помочь. Я сидел возле окна. Пуля разбила стекло и врезалась в спинку стула. Я бросился на пол и дополз до стены.

— Зачем?

— Зачем!? Наверное, чтобы спасти свою шкуру. Зачем же мне нужно было оставаться сидеть под прицелом?

Я старался не замечать его неприязненного взгляда и тона.

— Вы не бывали в переделках, Джордж. Почему все-таки в вас стреляли?

Он нервно стер со лба пот.

— Откуда мне знать. Если занимаешься делами, всегда найдутся недоброжелатели.

— Вы хорошо сказали, Джордж. Но этот недоброжелатель убил и Джека Вильямса. Почему вы оказались с ним в одном списке?

Теперь его затрясло и он даже не пытался скрыть свой ужас.

— Я не знаю. Я действительно не знаю, — проблеял он. — Я все время об этом думаю и не могу прийти ни к какому выводу.

Поэтому я и переехал. В моем доме кто угодно может меня накрыть. Здесь по крайней мере я не один. Я наклонился вперед.

— Подумайте еще. Существует какая-то связь между вами и Джеком. В чем она заключается? Что может быть у вас общего? Если вы сможете ответить на эти вопросы, мы поймаем преступника... Может, треснуть вас об стену, чтобы вы лучше соображали?

Он принялся ходить по комнате. Сейчас он не выглядел моложе своих лет. То обстоятельство, что убийца внес его в свой список уничтожения, подействовало на него так, что он обезумел от страха.

— Я не знаю, — простонал он наконец. — И не понимаю. Я знал Джека не очень хорошо и не так уж долго. Халл знает его лучше. Меня представила ему мисс Маннинг. Если бы я что-нибудь знал, я бы рассказал. Уж не думаете ли вы, что мне хочется, чтобы меня убили?

Эти слова напомнили мне еще об одном аспекте дела, который я до сих пор игнорировал.

Халл Кинге сидел, наклонившись вперед, в кресле около камина. Он сидел и курил. Для спортсмена это было элементарнейшим нарушением режима. Я думал о фотографии восьмилетней давности, на которой этот парнишка выглядел зрелым мужчиной. Может быть, эта фотография была сделана перед витриной магазина, не работающего уже много лет?

— О'кей, — сказал я. — Халл, расскажите теперь вы все, что знаете.

Он повернулся и я заметил совершенный профиль греческого божества.

— Мне нечего добавить, — произнес он.

— Как вы познакомились с мисс Маннинг? Где вы ее встретили?

— А... В школе во время конференции по практической психологии. В конце встречи она пригласила нескольких студентов посетить ее клинику в Нью-Йорке. Я был одним из них. С этого времени она мною и заинтересовалась, помогала мне в учебе...

Я видел лишь одну возможную причину, по которой Шарлотта могла им заинтересоваться. И чуть не задохнулся от бешенства, но разве не правдоподобно, что она могла заинтересоваться и с профессиональной точки зрения? В конце концов, такая женщина, как Шарлотта, может выбирать себе мужчин, которые нравятся ей.

Я продолжал:

— А Джек? Как вы познакомились с ним?

— Чуть позже. Мисс Маннинг представила нас и мы ужинали вместе с ним и Мирной. Потом я как-то оказался замешанным в драке после последнего большого матча. Вы понимаете, весь режим к черту, и мы разгромили все кафе. Джек был знаком с владельцем и тот не подал на нас жалобу, удовлетворившись возмещением убытков. Еще мы встречались, когда я изучал аспекты, психологические разумеется, маниакального стремления к самоубийству. Он провел меня в кое-какие места, куда мне одному было не попасть. Довольно быстро мы стали хорошими друзьями.

Рассказ Кингса не содержал ничего интересного. Джек, как и я, принадлежал к болтунам. Наша с ним дружба крепла в повседневных делах. В армии мы не говорили о другом. Разумеется, он вспоминал своих многочисленных друзей. Я хорошо знал Мирну. Мне приходилось по делам встречаться и с Калеком. Что касается близнецов Беллеми, я часто видел их фотографии в газетах, но лично встречался с ними всего один раз. Здесь мне явно было нечего делать. Я взял шляпу и вышел. Ни тот, ни другой и не подумали сказать мне “до свидания”, и я выразил свое неудовольствие их невежливостью, хлопнув изо всех сил входной дверью.

На лестнице я подумал о пистолете, что был у Джорджа. Где, интересно, он его достал? По словам Пата, ни у кого из подозреваемых не было огнестрельного оружия. А у Джорджа пистолет! Да еще и разрешение! Во всяком случае, он это утверждает... Если в ближайшее время обнаружат еще один труп с пулей сорок пятого калибра, я хоть буду знать откуда начинать поиски.

Близнецы Беллеми жили на пятом этаже. Их квартира была расположена точно так же, как и квартира Джорджа. Я позвонил. Дверь приоткрылась. Я услышал звук одетой цепочки и увидел в полутьме женское лицо.

— В чем дело? — спросила она.

— Мисс Беллеми? Она кивнула.

— Я Майк Хаммер, частный детектив. Мне нужно поговорить с вами по поводу убийства Джека Вильямса. Не могли бы вы...

— Конечно!

Она сняла цепочку и приоткрыла дверь. Через несколько секунд я оказался лицом к лицу с великолепным образцом атлета женского пола. Кожа была загорелой, приятного бронзоватого цвета, руки и ноги, как у статуи, мускулистые. Как и в случае с Шарлоттой, фотография не отражала полностью ее внешние данные. Как такая девушка не вышла до сих пор замуж? Я знал некоторых мужчин, кто взял бы ее в жены только за ее физические данные.

— Вы войдете?

— Спасибо.

Я прошел за ней в квартиру. Во многом она напоминала мне квартиру Джорджа Калека. Но вместо острого сигарного запаха здесь витал легкий запах парфюмерии. В глубине салона по обе стороны столика стояли два низких диванчика.

Я сел на диванчик слева, она пристроилась на правом.

— Ну, и что? — спросила она. — Что вы хотите узнать?

— Прежде всего, с какой из мисс Беллеми я разговариваю? Я не хотел бы вас путать.

— А!.. — ответила она. — Я — Мэри, Эстер ушла за покупками. Это значит, что она вернется не раньше вечера — Вот как? Я думаю, вы могли бы мне кое-что объяснить. У вас уже был мистер Чамберс?

— Да. И он предупреждал нас, что вы придете.

— Великолепно! Вы были знакомы с Джеком до войны, не так ли?

— Да, действительно.

— Во время вечеринки вы не заметили ничего особенного?

— Нет, ничего. Немного выпили, потанцевали. Я видела, как он разговаривал с Мирной несколько раз, уединялся в кухне минут на двадцать с Кингсом. Они вышли оттуда, покатываясь со смеху, как будто рассказывали друг другу анекдоты.

— Никаких других разговоров?

— Боже, нет! Мирна с Шарлоттой пытались поговорить наедине, но мужчины им не позволили. Думаю, они хотели поговорить о предстоящем замужестве Мирны.

— А потом?

— Потом — домой. Мы с сестрой, как всегда, забыли ключи и были вынуждены разбудить ночного швейцара, чтобы нам открыли. Сразу же легли. Я узнала об убийстве только после телефонного звонка одного из репортеров, который позвонил, рассчитывая получить дополнительную информацию. Мы ожидали визита полиции, но капитан пришел лишь сегодня.

Она замолчала и прислушалась.

— Извините, — сказала она, — но я, кажется, не закрыла в ванной воду.

И она исчезла в дверях.

Может быть, я становлюсь глупым? Я прислушался, но звука льющейся воды не услышал.

Время я провел, перелистывая журналы В первом были только моды, а во втором я наткнулся на грустную историю о бедной девушке, которую соблазнил и покинул частный детектив. Она пыталась прыгнуть под поезд метро, но один благородный молодой человек поймал ее на лету и, в конце концов, сделал ее респектабельной женщиной. Они как раз собирались пожениться, когда Мэри вернулась в комнату.

Я поднял голову. Сменила свой серый костюм на простой халат, на спину свободно падали распущенные волосы. Она прошла между мной и окном и в свете, падающем из окна, халат ее был совершенно прозрачен. Под ним ничего не было, абсолютно ничего. Она мне улыбнулась и села рядом.

— Простите, что была вынуждена вас покинуть, — сказала она, — но вода так быстро остывает.

— Ничего. Большинство женщин проводят там очень много времени.

Она засмеялась.

— Но не я.

— Я жажду услышать продолжение.

Она закинула ногу на ногу и наклонилась за сигаретой. Я смотрел в другое место. Чуть позднее мне нужно было еще навестить Шарлотту.

— Сигарету? — предложила она.

— Спасибо.

Она откинулась на спинку дивана и выпустила дым в потолок.

— Что еще я могу вам рассказать? Я могу говорить и от имени своей сестры, потому что вернулись мы вместе. А вы можете проверить мои слова, как это сделал мистер Чамберс, когда допросите ее сами.

— Это не обязательно, — ответил я. — И не имеет значения. Важно, не заметили ли вы чего-то особенного в поведении Джека в последнее время. В его отношении к другим. Не видели ли вы чего-то, что вас чрезвычайно удивило, например.

— Боюсь, что здесь я не смогу вам помочь. Я не обращаю внимания на то, что происходит вокруг меня, и не умею подслушивать под дверьми. Мы с сестрой живем изолированно, даже в городе друзей у нас немного. Они ведут такой же замкнутый образ жизни, как и мы.

Она повернулась лицом ко мне. Халат широко распахнулся, но она не спешила его поправить, позволив моим глазам пройтись по ее груди. Живот у нее был плоский, состоящий из одних мускулов. Я облизал губы и пробормотал:

— Сколько времени вы проводите в городе?

— Столько, сколько нужно, чтобы Эстер сделала покупки. Единственная радость у нее в жизни — носить красивые платья, даже если никто и не видит ее в них.

— А ваша?

— Моя радость — это сама жизнь.

Дней за 10 — 20 до этого я бы ее не понял. Но теперь все было ясно. Для нее ничего не имело значения — ни время, ни моды. Во всех обстоятельствах она следует лишь своим желаниям.

— Скажите, — спросил я, — как можно вас отличить от сестры?

— У одной из нас на правом бедре родимое пятно.

— У кого?

— Почему бы вам не посмотреть самому? Эта девушка явно искала приключений.

— В следующий раз, — сказал я. — Мне надо работать.

— Не будьте идиотом.

Ее глаза притягивали меня как магнит. Фиолетовые, блестящие глаза. Рот был красивый, влажный и провоцирующий. Халат соскользнул с плеч, но она даже не пыталась водворить его на место. Розовый шелк и бронзовая кожа составляли интереснейший контраст. Где она принимает солнечные ванны? Тело у нее было загорелое, никаких белых пятен.

Она сняла ногу с ноги и потянулась, как довольная кошка. Солнце играло на мышцах ее голых ног. Я всего лишь мужчина. Я наклонился и поцеловал ее. Ее руки сразу же обвились вокруг моей шеи. Тело дрожало от страсти. Кончик ее языка искал мой. Я положил руку на ее бедро и почувствовал, как она дрожит. Теперь я знал, почему она не вышла до сих пор замуж. Ее никогда не сможет удовлетворить один мужчина.

Я сорвал с нее халат, осмотрел каждый сантиметр обнаженного тела, потом поднялся с дивана и взял шляпу.

— Значит, родимое пятно у вашей сестры, — констатировал я. — Пока.

Я ожидал ругательства, но услышал только смех. Хотел бы я знать реакцию Пата в подобных обстоятельствах. Я вдруг подумал, а не специально ли он подставил на моей дороге эту девушку, когда предупреждал Мэри о моем визите? Чтобы задержать меня немного, пока он будет продолжать следствие. Да, вероятно. Если он будет так забавляться, то я знаю одну малышку на Третьей авеню, которая до смерти обожает полицейских.

Глава 6

Вельда была еще в конторе. Заметив свет, я задержался перед зеркалом и тщательно вытер рот. Что касается воротничка рубашки, мне пришлось удовлетвориться тем, что я поднял воротник пиджака и подтянул его повыше. Я никогда не пойму, почему губная помада так плохо держится на женщине и так хорошо и крепко держится на мужчине. В следующий раз, когда я пойду к Мэри Беллеми, я возьму с собой салфетки.

Насвистывая, я вошел. Вельда бросила на меня взгляд и поджала губы.

— За ухом еще осталось, — сказала она.

Когда Вельда в таком настроении, ей лучше не перечить. Я ничего не ответил и прошел в свой кабинет. Она приготовила мне свежую рубашку и галстук. У Вельды есть свои хорошие черты. Я всегда держал кое-какую одежду в кабинете и редко случалось, чтобы Вельда не угадала моего намерения.

Я наклонился над умывальником, вымыл с мылом лицо и руки и переодел рубашку. Мне никогда не удавалось сделать какой нужно узел на галстуке. Обычно она мне помогала, но, поскольку я услышал звук захлопнувшейся за ней двери, я понял, что какое-то время могу на нее не рассчитывать.

Переодевшись, я направился в бар и велел официанту приносить мне виски каждые четверть часа. Поскольку я был постоянным клиентом, мой заказ никого не удивил.

Потом я достал из кармана листок и добавил несколько слов против фамилии Беллеми. Эти заметки носили по существу чисто психологический характер. Но в делах по расследованию убийства необходимо изучать всех фигурантов во всех аспектах.

До сих пор я не сделал ничего важного. Я еще раз просмотрел список подозреваемых, но ни к каким новым выводам не пришел. С другой стороны, полиция тоже ничего не добилась. У нее были все средства, позволяющие добраться до убийцы раньше меня. Но Пат достиг того же, что и я, не больше. Я готов был держать пари, что результаты у него не лучше. Мы оба ищем мотивы преступления. Безусловно, они существуют. Убийство — это не несчастный случай. Что касается фактора времени, Халл Кинге и Джордж Калек имели достаточно времени, чтобы совершить убийство, так же, как и Мирна и Шарлотта Маннинг, хотя мне явно не хотелось видеть в Шарлотте убийцу. Оставались близнецы Беллеми. Но то, что они забыли ключи и будили швейцара, определенно указывало время их возвращения. Если все это заранее обдуманный расчет, я сниму перед ними шляпу. Бесполезно спрашивать одну, уходила ли вторая. Между близнецами, за редчайшим исключением, всегда очень тесные отношения, и эти, вероятнее всего, как раз и не входят в число исключений. Они не остановятся даже перед лжесвидетельством.

Мэри Беллеми. Не нимфоманка ли она? Обе сестры, по свидетельству газет, были спокойного поведения. То, чем они занимались, оставаясь с мужчиной наедине, касается только их. Я намеривался встретиться еще и с Эстер и бросить взгляд на это родимое пятно.

Потом я начал размышлять о попытке убийства Калека. Мне эта история совсем не нравилась и я решил еще поработать в этом направлении. Я попросил счет. Официант нахмурился, так как прошло лишь три четверти часа.

Я сел в машину и отправился в один клуб. Его владелец нажил состояние во времена сухого закона. Место было довольно неприятное, но управляющий был моим хорошим знакомым. Четыре года назад он помог мне выкрутиться из одного неприятного дела при помощи пистолета, я отплатил ему, отвадив от его заведения гангстера, которому негр отказывался платить. Мое имя было хорошо известно в квартале, так что с тех пор никто Сэма не беспокоил.

Толстяк Сэм приветствовал меня взмахом влажной тряпки. Я пожал ему руку и заказал стаканчик.

Мои соседи по стойке, желтый крепыш и высокий, очень черный негр неприязненно смотрели на меня, пока Сэм не воскликнул:

— Как поживаете, мистер Хаммер? Рад видеть вас. Давненько вы к нам не заглядывали.

Услышав мое имя, они передвинули свои стаканы к краю стойки.

Сэм понял, что я пришел к нему не за выпивкой. Он отодвинулся к другому концу стойки. Я подошел к нему.

— Чем могу быть полезен, мистер Хаммер?

— У вас еще заключаются пари, Сэм? Тот быстро оглянулся по сторонам.

— Конечно, мистер Хаммер, как почти везде. А в чем дело?

— И всем этим заправляет Джордж Калек? Сэм нервно облизал толстые губы. Ему не хотелось мне отказывать, но он боялся сказать больше, чем нужно.

— Это связано с убийством, Сэм, — настаивал я. — И лучше отвечать мне, чем полицейским...

Лицо его нахмурилось, на лбу появились морщинки.

— О'кей, мистер Хаммер, — ответил он. — Калек все еще заправляет всем этим, но он давно не показывается. Существуют посредники.

— Боб Хуппер все еще работает на него? Он здесь?

— Да, но он больше не работает на Калека. За последние месяцы он нашел себе занятие получше. Он занимается пчеловодством.

— Пчелы!..

Боб явно не был совсем полноценным, являя собой характерный пример того, что жизнь может сделать с человеком. Его мозг был мозгом ребенка лет двенадцати, тело тоже. Не получая в детстве полноценного питания, он не смог вырасти и сейчас представлял из себя костлявую карикатуру на мужчину. Но это был удивительный человек. Вы могли делать с ним что угодно и тем не менее оставаться его другом. Все люди были его друзьями. Птицы, животные, насекомые. Я видел, как он рыдал над развороченным муравейником и жалел раздавленных муравьев. И вот теперь он занимается пчеловодством.

— Где он, Сэм? В задней комнате как обычно?

— Да. Я видел, как он там читает иллюстрационную книгу о пчелах.

Я допил свой стакан, от души надеясь, что те, кто пил из него до меня, не оставил на нем микробов гнусных болезней.

Боб сидел в уголке. Около единственного окна рядом со стеной стояли игральные автоматы. Решетки на окнах практически не пропускали света и комната освещалась лишь парой лампочек, которые давно засидели мухи. Под столом валялась куча мусора. Стол держался лишь благодаря паре кусков фанеры. К стене кнопками было пришпилено несколько порнографических фотографий, на которых под слоем густой пыли трудно было что-либо различить. Кто-то попытался воспроизвести одну из них на обоях, используя голубой карандаш, но это была попытка с негодными средствами.

Единственным выходом была дверь, ведущая в бар. Я хотел закрыть ее на задвижку, но таковой не оказалось. Мне пришлось удовлетвориться тем, что я плотно прикрыл ее.

Занятый чтением. Боб меня не заметил. Губы его беззвучно произносили текст под иллюстрациями. Какое-то время я читал через его плечо, потом хлопнул его по спине.

— Значит, не замечаем больше старых друзей!

Он вскочил со стула, узнал меня и радостно заулыбался.

— Майк Хаммер! — воскликнул он. — Если бы я ожидал тебя увидеть! — Он протянул руку и я пожал ее.

— Что ты здесь делаешь, Майк? Ты пришел нас проведать? Подожди, я подберу тебе стул.

Ему удалось найти стул — небольшой бочонок, воспоминание о светлых днях сухого закона.

— Ты, говорят, занялся пчелами, Боб?

— Да, я изучаю пчеловодство по этой книге. Удивительно, Майк, пчелы меня узнают. Когда я подношу руку к лотку, они на нее садятся и не кусают. Я покажу тебе.

— Это занятно, — согласился я, — но стоит, наверное, дорого.

— Да... Я сделал улей из ящика для яиц и покрасил его. Пчелам такой дом понравился. Они из него не улетают, как у других пчеловодов. Я поставил этот улей на крышу и хозяйка позволила мне держать их там. Она не любит пчел, но я дал ей немного меда и она успокоилась. Я очень доволен своими пчелами.

Он буквально кипел энтузиазмом. Вот этим он и отличался от других, кто имел намного меньше причин жаловаться на жизнь. У него не было семьи, домашнего очага, но хозяйка позволила ему держать пчел и он был счастлив. Боб был забавный парнишка, обычно очень молчаливый, но на темы, его волнующие, он мог говорить часами.

— Мне сказали, что ты нашел новую работу. Боб.

— Да, Майк, хорошую работу. Они называют меня шефом комиссионеров.

— Трудная работа?

— Довольно трудная. Я делаю покупки, ношу пакеты, подметаю. Иногда мне разрешают пользоваться велосипедом. Меня это развлекает и у меня много знакомств.

— Хорошо платят?

— Неплохо. Четверть или полдоллара за каждую услугу. Я начинаю приобретать известность у богачей на Парк-авеню. На прошлой неделе, например, я заработал пятнадцать долларов.

Пятнадцать долларов! Для него это значительная сумма, так как живет он очень скромно и теперь он очень собой доволен. Я тоже.

— Отлично, Боб. Как тебе удалось найти такую хорошую работу?

— Ты помнишь старого Хамни?

Я кивнул. Это был горбун лет пятидесяти, он чистил ботинки в конторах на Парк-авеню. Много раз он добывал для меня нужные сведения и был способен на что угодно за несколько долларов.

— Старый Хамни заболел туберкулезом и был вынужден уехать в горы, — продолжал Боб. — А я занял его место. Видимо, я работаю не так хорошо, как он, но люди доверяют мне делать покупки, носить посылки и так далее. Сегодня я не пошел, потому что у меня назначена встреча с человеком, который продает пчелиную матку. На улей нужна только одна матка, а у него их две и он просит за нее пять долларов. Тебе не кажется, что это дорого, Майк?

— Не думаю. Боб.

Я бы, конечно, не отличил матку от трутня, но матки, безусловно, стоили дороже.

— А что сказал Калек, когда ты бросил на него работать? Боб не замкнулся, как я ожидал.

— Он вел себя прекрасно, — ответил Боб. — Дал мне десять долларов и сказал, что я могу вернуться к нему, как только захочу.

Это меня не удивило. Боб был честен, как новорожденный и кроме того, система пари через посредников делала организаторов практически неуязвимыми.

— Он хорошо поступил, действительно хорошо, — сказал я. — Но если работаешь на себя, можно зарабатывать и больше.

— Да, Майк. Когда-нибудь я займусь только разведением пчел. На этом деле можно много заработать. Возможно, когда-нибудь я стану знаменитым пчеловодом. — Последние слова он произнес с улыбкой.

Потом его улыбка исчезла и превратилась в выражение недоумения. Его глаза были устремлены на что-то поверх моего плеча по направлению к двери. Мне не нужно было смотреть в ту сторону, чтобы понять, что мы в комнате уже не одни. Перед моим горлом появился нож. Видимо, он был недавно заточен, так как на лезвии оставались следы точильного камня. Расположение, пальцев на рукоятке ножа указывало на профессионала. Глаза Боба расширились от ужаса. Он открыл рот, чтобы закричать, но из его груди не вырвалось ни звука. По его лицу потекли струйки пота.

Свободной рукой нападавший ощупывал мой пиджак в поисках пистолета.

Я уперся ногами в пол и внезапно резко откинулся назад, ударив стоящего сзади человека в грудь. Мы перевернулись. Ногами я отбросил стол и раньше, чем бочонок, на котором я сидел, докатился до стены, я захватил руку с ножом и потянул ее изо всех сил. Я вовремя заметил подкованные ботинки и быстро переместился по полу. Высокий негр не попал мне в голову. Он промахнулся буквально на несколько сантиметров. Я отпустил руку желтого и схватил негра за ногу. Две секунды я бился, спасая свою жизнь от двух вонючих и потных гибридов. Вновь появился нож. Я захватил руку ключом и послышался долгожданный хруст костей. Желтый завопил и выпустил нож.

Я успел вскочить, чтобы встретить негра, двигающегося навстречу мне с наклоненной головой. Уродовать руки о его голову мне было незачем. Я изо всех сил ударил его в лицо ногой. Он отлетел к стене и медленно сполз по ней, потеряв сознание. Зубы его торчали изо рта. Желтый пытался подняться, придерживая сломанную руку. Я помог ему, взяв его за шиворот и поставил на ноги. Потом ребром ладони треснул его по носу. Кость хрустнула, брызнула кровь. Он застонал и упал. На этот раз я позволил ему упасть. Чтобы быть спокойным, я обыскал их обоих. Несколько фотографий, одиннадцать долларов и квитанции на пари. Когда я приблизился к негру, он пытался уползти, но еще один удар ногой быстро его успокоил. В его карманах я нашел бритвенное лезвие, спрятанное в карандаше.

. Боб зашевелился на своем стуле и на его лице появилась слабая улыбка.

— О, Майк! Ты забавный тип. Мне хотелось бы быть таким, как ты.

Я сунул пять долларов в карман его рубашки.

— Купи себе еще самца для пчелиной матки, — сказал я ему. — Скоро я еще приду тебя навестить.

Я взял обоих своих противников и за шиворот выволок их в бар. Толстый Сэм заметил меня. Он, как и все его клиенты, казалось, чего-то ждал.

— Что происходит, Сэм? Почему ты позволил двум этим обезьянам войти в заднюю комнату? Сэм широко улыбнулся.

— У нас здесь давно не было развлечений, мистер Хаммер. Он повернулся к клиентам и приказал:

— Гоните деньги!

Я бросил обоих посреди бара. Посетители расплачивались с Сэмом. В следующий раз они не станут держать пари против меня.

Как раз когда я собирался попрощаться с Сэмом, появился Боб. Размахивая, как знаменем, бумажкой в пять долларов, он спросил:

— Майк, зачем они мне? Матке не нужен самец.

— Всем маткам нужен самец, Боб, — бросил я через плечо. — Спроси Сэма, он тебе объяснит.

Боб повернулся к Сэму, а я вышел из бара. Парнишка, наверное, долго будет мучаться, пытаясь найти ответ.

Возвращение домой заняло довольно много времени. Движение было очень интенсивным и только где-то около шести часов я добрался домой. Моя чистая рубашка была испачкана кровью, к счастью, не моей. Галстук, который я завязал с таким трудом, был безвозвратно утерян. Что касается кармана пиджака, он был разорван по шву до самого низа. Я пожалел, что не убил этого желтого. Он знает, сколько стоит новый костюм сейчас после войны.

Я принял душ, сначала горячий, потом ледяной, побрился, вычистил зубы и переоделся.

Конечно, не совсем вежливо отправляться к даме с пистолетом под мышкой, но без него я чувствовал себя раздетым. Я проверил его, смазал и засунул в кобуру. Мой портной всегда кроил мне пиджаки таким образом, чтобы кобуры не было видно.

Я посмотрел на себя в зеркало, но без взгляда Вельды не смог решить, годится мой костюм для светского визита или больше подходит для посещения циркового представления.

Я не жалел, что оказался таким стойким по отношению к Мэри Беллеми. Вельда была мне дорога и мне не хотелось терять ее. Я знал, что теперь неделю или, может, больше она будет меня игнорировать. Но почему, черт побери, она так строга в этом отношении?

Машину нужно было заправить и я поехал в гараж.

Механик Генри был моим старым приятелем. Моя машина нравилась ему. В свое время он усилил ее шасси, установил новый мощный двигатель. Внешне она выглядела весьма непрезентабельно, ее можно было принять за кучу металлолома, но она была безукоризненно отрегулирована и я мог ехать на ней по любой дороге и обогнать любую скоростную машину. В своем роде моя машина была настоящим шедевром.

Через некоторое время я остановился перед домом Шарлотты. Я не забыл ее прощального взгляда при первом посещении и надеялся, что она дома одна и свободна.

Найти тему для разговора нетрудно. Поскольку по профессии она психиатр, она должна быть более наблюдательна, чем другие приглашенные на вечеринку к Джеку. А в ее профессии, как и в моей, детали очень и очень важны.

Я нажал кнопку, зазвенел звонок и я вошел. На пороге меня ожидала черная служанка, но на этот раз на ней были пальто и шляпка. Увидев меня, она закричала:

— Вот он, мисс Шарлотта!

— Спасибо, — ответила ей Шарлотта. — Можете идти в кино. Кивнув, я попрощался с Кэтти и сел на диванчик.

— Здравствуйте.

Я вскочил и сердечно пожал протянутую мне руку.

— Добрый день, — ответил я. — Вы, действительно, меня ждали?

— Вы считаете, я хвастаюсь? Я твердо была уверена, что вы придете, и подготовилась к вашему визиту. Как вам нравится мое платье?

Она повернулась на кончиках пальцев и посмотрела на меня через плечо. Известный психиатр исчез. Передо мной стояла молодая и красивая женщина.

Платье из голубого шелка плотно облегало ее. Длинные волнистые волосы спускались на плечи.

Она сделала несколько шагов по комнате, подражая манекенщице. Шарлотта была даже тоньше, чем я предполагал. У нее была очень тонкая талия и широкие плечи.

Грудь, не стиснутая никакими приспособлениями, выглядела как два живых существа. Нейлоновые чулки без единой морщинки обтягивали ее мускулистые ноги, а высокие каблуки делали ее такой же высокой, как я.

— Ну как, нравиться? — спросила она.

— Очень и вам это известно... К тому же вы мне кое-что напоминаете.

— Что?

— Орудие пытки.

— Ой, что вы. Не может быть.

— Совершенно точно. Именно так. Предположим, человек довольно долго не спал с женщиной. И вот вы прохаживаетесь перед ним так, как сейчас ходили передо мной и это для него окажется изощренной пыткой.

Она засмеялась приятным горловым смехом, откинув назад голову.

Мне пришлось изо всех сил сдерживать себя, чтобы не броситься к ней и сжать ее в объятиях.

Она взяла меня за руку и провела на кухню. На столе, накрытом на двоих, стояли блюдо с жареной курицей и сковорода жареной картошки.

— Сейчас мы пообедаем.

Я послушно сел. Либо она узнала у Мирны мои вкусы и слабости, либо она ясновидящая. Жареная картошка и курица — мои любимые блюда.

— Шарлотта, — сказал я, усаживаясь за стол, — даже если бы у меня были какие-то причины опасаться быть отравленным, это я все равно бы съел.

Она повязала поверх платья маленький фартук, украшенный красной вышивкой.

— У вас есть основания для беспокойства? — спросила она.

— Случаются, — ответил я с набитым ртом.

— У меня сотни клиентов, — сказала она, тоже усаживаясь. — Забавно, но почти одни мужчины. Но какие жалкие мужчины, ни одной выдающейся личности. Тупоумные, жалкие, ограниченные. И когда каждый день общаешься с подобными мужчинами, то среди своих друзей и знакомых начинаешь находить следы деградации и дегенерации. Когда же, наконец, встречаешь настоящего мужчину, вздыхаешь полной грудью.

— Спасибо, — пробурчал я.

— Мне не нужно было долго наблюдать за вами, чтобы поставить диагноз, — продолжала Шарлотта. — Как только вы появились в моем кабинете, я сразу же признала в вас достойного мужчину, умеющего жить и пользующегося жизнью. Никаких комплексов.

— Ну, у меня есть все же навязчивая идея, — прервал я ее.

— Не могу угадать, — ответила она.

— Мне нужен убийца, — ответил я, вытирая рот. — Я хочу уничтожить его.

Секунду она смотрела на меня. Потом покачала головой и улыбнулась.

— Но это прекрасная навязчивая идея, — сказала она. — Теперь ешьте.

Курица, должно быть, была приготовлена не одна, так как в моей тарелке оказалась куча косточек. Шарлотта тоже ела, но я оставил ее далеко позади. После десерта за второй чашкой кофе я откинулся на спинку стула, довольный, как насытившаяся корова.

— Ваша кухарка творит чудеса, — заметил я.

— Кухарка! Боже! — засмеялась она. — Все это я приготовила сама.

— Если вы однажды решитесь выйти замуж, найти мужа вам не составит труда.

— Да. Такое встречалось в моей практике. Я приглашаю их к себе, угощаю и еще до окончания обеда получаю предложение руки и сердца.

— Но не на этот раз, — с достоинством произнес я. — Я это прекрасно понял и уже видел такое.

— Но было не так хорошо, как у меня, — закончила она. Мы засмеялись. Я предложил ей помощь в уборке и она протянула мне халат, который я аккуратно повесил на спинку стула. Если бы Пат или кто другой внезапно появились бы, а я запутался бы в узелках, то до конца жизни я не смог бы оправиться от такого удара.

Вымыв посуду, мы вернулись в гостиную, Шарлотта устроилась в кресле, а я сел на софу. Мы закурили, она улыбнулась и начала:

— Давайте, дорогой мистер Хаммер, расскажите мне о цели вашего визита. Возникли еще вопросы?

— Да, — признался я, — но пусть вас это не беспокоит. Мой визит имеет в действительности двойную цель. Во-первых, ближе познакомиться с вами и, надо сказать, я не предполагал, что меня ожидает. Во-вторых, посмотреть, не можете ли вы помочь мне как психиатр освоить некоторые подробности интересующего меня дела.

— Может быть и смогла бы, если вы поточнее сформулируете, что вас интересует.

— Мне нужны всякие детали. Вполне разумно предположить, что Джек был убит кем-то из приглашенных. Но почти так же разумно и предположение, что его убил кто-то совсем посторонний. Я занимался этим и ничего не нашел. Никаких мотивов преступления. Я не спрашиваю вас ни о каких фактах и логических выводах, я только прошу вашего мнения, как профессионала. Кто, на ваш взгляд, наиболее вероятен в качестве убийцы?

Шарлотта глубоко затянулась, потом погасила сигарету в пепельнице. По напряженному выражению лица я понял, что она усиленно соображает. Прошла по меньшей мере минута, прежде чем она решила заговорить.

— То, о чем вы просите меня, нелегко, — призналась она наконец. — Чтобы судить человека нужны двенадцать присяжных и судья, а кроме того, масса времени. Как только я вас встретила, Майк, я не могла удержаться от изучения вашего характера. Я хотела знать, что вы из себя представляете. Это оказалось не трудно. Ваше имя часто появляется в газетах. Статьи, что вам посвящены, почти все неблагожелательны. Но я нашла и другие, я нашла людей, кто вас любит и знает, причем во всех слоях общества. Я солидарна с ними. Но боюсь, что сказав вам то, что думаю, могу невольно приговорить к смерти невиновного. Вы импульсивны, Майк, и мне не хотелось бы этого делать. Я могу сказать вам лишь то, что я видела. Это мелкие детали, но, может быть, вы сумеете их интерпретировать правильно. Видите ли, Майк, я имею дело с конфликтами, интимными драмами, внутренней борьбой, но я могу судить об отношениях между двумя или несколькими личностями. Я отмечаю факты и всего лишь регистрирую их. Если один человек ненавидит другого, я могу найти мотивы этой ненависти, помочь явно осознать их. Но если ненависть толкнула на убийство, я только констатирую это убийство, добавляя, что ожидала этого. Что касается обнаружения убийцы, то это сверх моих возможностей.

Я очень внимательно слушал ее и ясно понимал, что она хотела сказать.

— Тогда расскажите то, что вы заметили.

— Боюсь, что немного. Последнюю неделю Джек очень нервничал. Я даже сказала ему об этом, но он рассмеялся и ответил, что пытается приспособиться к гражданской жизни. Его ответ показался мне нормальным. Человек, оставшийся без руки, в самом деле испытывает некоторые трудности. В день вечеринки, так мне показалось, его нервное напряжение возросло. И что интересно, нервничать начала и Мирна. Оба они старались скрыть это, но безуспешно. Короткий приступ гнева из-за разбитого стакана, конвульсивная дрожь от неожиданного шума... Что касается Калека, он приехал в плохом настроении. Несколько раз прерывал Халла Кингса и очень невежливо разговаривал с Мэри Беллеми.

— Когда?

— Во время танцев. Я не слышала, что она сказала ему, но слышала его ответ. Что-то вроде: “Со мной это не пройдет, милочка, ищите себе другого!” После окончания танца он проводил ее в угол и там оставил.

Я засмеялся. Шарлотта вопросительно посмотрела на меня.

— Мэри Беллеми, несомненно, сделала Джорджу кое-какое предложение. Джордж уже не молод, отсюда его негодование. Мэри — нимфоманка. — Откуда вы это знаете? — голос ее стал холоднее на несколько градусов.

— Не надо так обо мне думать, это неверно, — заявил я. — Просто она пыталась привлечь меня, но у нее ничего не вышло.

— В тот момент?

— Ни в тот, ни в какой другой. Мне нравится завоевывать, а не получать все на тарелочке.

— Я подозревала, что Мэри такая, но всерьез об этом не задумывалась. Мы всего лишь случайные знакомые. Когда мы уже собрались уходить, Джек остановил меня у двери и попросил навестить его на неделе. Потом меня позвали и я присоединилась к остальным.., и больше я его не видела.

Я пытался собрать все, что я услышал, мне никак не удавалось сделать это.

Значит, в тот вечер Джек и Мирна нервничали? Может быть, по одной и той же причине. А может быть, и нет. Джордж Калек тоже был в плохом настроении.

— Ну, что вы придумали? — спросила Шарлотта.

— Пока ничего.

Она встала с кресла и села рядом со мной. Потом ее рука нашла мою и глаза наши встретились.

— Пообещайте мне кое-что, Майк. Я не прошу вас держаться в стороне и предоставить расследование полиции, но пообещайте мне быть поосторожнее.

Мне вдруг показалось, что я знаю ее всю мою жизнь. Ее рука дрожала в моей. Сердце мое колотилось словно безумное. А ведь вижу я ее всего лишь второй раз.

— Я буду осторожен, — пообещал я. — Почему вас это беспокоит?

— Вот почему, — ответила она.

Она наклонилась ко мне и поцеловала меня в губы. Я обнял ее и сильно прижал к себе. Она не шевельнулась. Когда я наконец отпустил ее, глаза у нее блестели. В моей груди бушевал целый вулкан. Она посмотрела на следы на своих руках и улыбнулась.

— Вы любите так же сильно, как ненавидите, Майк? — спросила она.

На этот раз я был осторожен. Я обнял ее, чтобы она ощутила огонь, пожирающий меня. Поцелуй был долгим, дольше, чем первый. Никогда не забуду этот поцелуй. Потом я поцеловал ее глаза, шею, руки. Это было еще прекраснее, чем я мог предположить. Потом я повернул ее лицом к свету. Она терлась своей щекой о мою, удерживая мои руки на талии.

— Сейчас я ухожу, — прошептал я. — Если я останусь дольше, я не смогу уйти отсюда. В следующий раз я останусь дольше. Она подняла голову и поцеловала меня в нос.

— Понимаю. Но когда ты меня захочешь, приезжай и бери. Я снова поцеловал ее, но на этот раз осторожно. Она протянула мне шляпу и поправила волосы.

— До свидания, Майк.

— До свидания, Шарлотта.

Я провел замечательный вечер с чудесной женщиной. Я едва спустился по лестнице и с трудом вспомнил, где оставил машину. Я не мог ни о чем думать, кроме Шарлотты. Мысли мои путались. Возвратившись домой, совершенно изможденный, я лег спать.

Глава 7

Проснулся я раньше, чем обычно. Постоял под душем, побрился, позавтракал и приготовил кофе. Когда я заканчивал с третьей чашкой кофе, пришли из химчистки и принесли мой костюм. Работа была отлично выполнена. Костюм был выглажен и вычищен. Я поспешно оделся и позвонил в контору.

— Агентство Хаммер, добрый день.

— Добрый день, Вельда. Майк.

— О!

— Не сердись, милая, — взмолился я. — Эта помада попала ко мне на воротник в процессе работы.

— Так можно работать, когда вы держите у горла нож. Вас это, кажется, не смущает, — ответил спокойный голос. — Чем могу быть полезна, мистер Хаммер?

— Никто не звонил?

— Нет.

— Никто не приходил?

— Нет.

— Ничего не сообщали?

— Нет.

— Хотите выйти за меня замуж?

— Нет.

— Тогда до свидания, Вельда.

— Выйти замуж! Алло, Майк, минуточку, Майк! Майк, алло!

Очень довольный собой, я положил трубку. В следующий раз она хорошенько подумает, прежде чем на все вопросы отвечать отрицательно. Но повторять второй раз такое не следует, потому что второй раз Вельда уже не совершит ту же самую ошибку. И это будет концом моей холостяцкой жизни (хотя Вельда и была единственной женщиной, о женитьбе на которой я думал, не испытывая страха).

Квартира Джека была опечатана и я не хотел ввязываться в неприятности с районным прокурором. Я поискал другую возможность проникнуть в дом и уже собирался, не солоно хлебавши, уйти, как вдруг вспомнил о существовании за ванной комнатой небольшого дворика, общего для двух домов, расположенных рядом. Я вошел в дом, примыкавший к дому Джека и, найдя нужную дверь, постучал. Мне отворил мужчина среднего возраста. Я сунул ему под нос мой значок и пролаял “полиция”.

Он посторонился, не попросив дополнительных объяснений.

В гостиной он повернулся ко мне. Он выглядел типичным добродетельным гражданином, одним из тех, кто страшно боится появления полиции в своем доме.

— Я изучаю возможности проникновения в квартиру мистера Джека Вильямса, убитого позавчера. Одно из окон вашей квартиры выходит на окно ванной комнаты мистера Вильямса, не так ли?

— Да. Но никто не мог пройти через нашу квартиру незамеченным.

— Дело не в этом, дорогой мистер, — терпеливо пояснил я. — Кто-то мог спуститься по лестнице с крыши. Я хочу посмотреть, нельзя ли открыть окно снаружи. И при этом мне вовсе не хочется изображать Тарзана.

— Понятно, — с облегчением вздохнул мужчина. — Сюда, пожалуйста.

В дверях спальни появилась женская голова и спросила:

— Что происходит, Джон?

— Полиция, — с важным видом ответил Джон. — Им нужна моя помощь.

Он проводил меня в ванную комнату и я открыл окно. Эти добродетельные люди явно боялись посторонних взглядов и потому никогда не пользовались окном. Когда я открыл его, вниз посыпалась целая куча мусора.

Окно ванной Джека находилось как раз напротив. Дворик оказался шириной не более метра. Я забрался на подоконник, а человек заботливо придерживал меня за ремень.

Я выпрямился и упал вперед. Мужчина вскрикнул. Его крик привлек внимание его жены. Но я, опершись руками на стену напротив, легко открыл окно Джека и проскользнул в его ванную.

Все было на месте. Служба отпечатков пальцев оставила свой порошок, где только могла. Положение тела Джека было очерчено на полу мелом. Его искусственная рука лежала на том же месте. Пистолет исчез, но в кобуре я нашел записку.

"Майк, — говорилось в записке, — не беспокойся по поводу оружия. Его забрал я. Пат”.

Ясно, что полиция обыскала всю квартиру очень тщательно и скрупулезно. Мне потребовалось все мое знание квартиры Джека, чтобы заметить некоторые необычные детали. Я начал с гостиной, проверил стулья, подушки на диване, швы на ковре. В динамик они не заглянули, о чем свидетельствовал толстый слой пыли. В книгах тоже не было никаких бумаг, хотя они и могли находиться сейчас в руках Пата.

В ванной комнате не было ничего. Я обыскал спальню, поднимал матрацы, просматривал швы. Джек покупал газеты и всегда оставлял их на ночном столике. Сейчас там ничего не было. По-видимому, полиция забрала с собой. Я проверил шторы, опять ничего... Но все же, если Джек занимался каким-то серьезным делом, должны были существовать какие-то документы, записная книжка или...

Нашла ли полиция маленький блокнот Джека? Я открыл ящики комода, перевернул белье, носки, рубашки. Ничего. Когда я открывал один из ящиков, один галстук выскользнул и попал под комод. Мне пришлось вытащить ящик полностью, чтобы достать его. На полу я нашел этот галстук и, кроме него, маленький блокнотик Джека.

Я сунул его в карман и все, что смог, привел в относительный порядок. Было почти десять часов и я не хотел рисковать. Кто-нибудь из людей Пата или кто еще мог прийти сюда, вызванный человеком из квартиры напротив, который наверняка уже волнуется из-за моего долгого отсутствия.

Но он мудро продолжал поджидать меня у окна своей ванной. Я проделал тот же путь в обратном направлении.

— Нашли что-нибудь? — спросил он.

— Пока ничего. Я проверил и другие окна, но они закрыты, — некоторое время я притворялся, что с интересом осматриваю стену, потом сказал:

— Напрасный труд. Я спущусь по вашей лестнице, чем развлекаться еще раз. О'кей?

— Конечно, — он проводил меня до двери и сказал на прощанье. — Всегда к вашим услугам, мистер. Мы всегда будем рады помочь вам.

Я направился в свою контору и войдя, вытащил из кармана блокнотик.

На мгновение Вельда прекратила стучать на машинке и сказала:

— Майк.

Я повернулся к ней, заранее зная, что она скажет.

— Что, сокровище мое?

— Не играйте со мной.

— Но я не играл, дорогая. Если бы вы сказали мне “да”, мы поженились бы. Подойдите сюда.

Она повиновалась.

Я положил ноги на мой старый письменный стол и перелистал блокнот Джека.

— Что это? — заинтересовалась она.

Я объяснил ей и открыл блокнот на первой странице. На ней был список зачеркнутых имен. Затем следовал ряд страниц с датами, со ссылками на старые дела, с предложениями и возможными решениями. Все страницы были также перечеркнуты. В середине блокнотика несколько страниц не было перечеркнуто, там была надпись “Разрабатываемые дела”. По-видимому, эти дела были закончены после ухода Джека в армию. Ничего подходящего не обнаруживалось.

На следующей странице был записан рецепт приготовления говядины, в посткриптуме стоял совет класть побольше соли. На странице или двух были цифры и счета. Баланс его затрат на одежду. Затем краткая запись: “Эйлин Викерс. Семья до сих пор в Пукинси”.

Джек был родом из Пукинси и жил там до поступления в колледж. Эйлин Викерс была, очевидно, одной из его землячек, которую он встретил через несколько лет.

Последующие страницы содержали лишь множество инструкций, касающихся полицейской работы в страховой кампании. Затем второй раз появилось имя Эйлин Викерс. “Увидеть Э. В, позвонить домой”. Датирована была запись за шестнадцать дней до смерти Джека.

Через несколько страниц было “Р. X. Викерс, Маньпер. Пук. 222, звонить после шести часов”. Затем дальше Э. В, под именем Мэри Райт. Адрес неизвестен. Посмотреть”.

Я попытался найти связь между этими записями. Очевидно, Джек встретил одну из своих землячек, от которой узнал, что его семья по-прежнему живет в Пукинси. Он пытался звонить по телефону и оказалось, что связываться нужно с помощью какого-то Ханьпера, а того искать после шести. Кроме того, он узнал, что Эйлин Викерс живет под чужим именем и адрес ее неизвестен.

Я продолжал размышлять. Э. В. Позвонить семье. Организовать рейд 29 в 36904.

Сегодня как раз было 29 число.

На следующей странице была пометка: “Спросить у Ш. М., что она может сделать”.

Ш. М. Шарлотта Маннинг. Эта заметка подтверждала слова Шарлотты. Джек действительно хотел видеть ее на этой неделе.

Я снял трубку и попросил номер 222 в Пукинси. Послышалось несколько щелчков, потом ответили вежливым голосом.

— Алло?

— Это мистер Викерс?

— Нет. Это Хальнер. Мистер Викерс еще не пришел. Ему что-нибудь передать?

— Нет, я просто хотел узнать, есть у него дочь или нет. Я...

— Лучше не говорить об этом с мистером Викерсом, — прервали меня. — Кто это говорит?

— Майк Хаммер, частный детектив. Я совместно с полицией расследую одно дело, убийство, и возможно, что дочь мистера Викерса как-то связана с этим делом. Не могли бы вы сообщить мне некоторые сведения?

Хальнер на мгновение поколебался, а потом согласился.

— Мистер Викерс не видел свою дочь с того времени, как она поступила в колледж. Она уехала с одним молодым человеком. Мистер Викерс — человек очень строгих правил и с этого момента дочь для него больше не существует...

Я поблагодарил его и повернулся к Вельде. Нахмурившись, она внимательно разглядывала цифры в блокноте Джека — 36904.

— Майк, — сказала она. Что?

— Вы знаете, что это?

Я посмотрел на цифры. Вначале я подумал, что это номер досье, но в то же время цифры определенно мне что-то напоминали.

— Мне кажется, что я уже где-то видел их, — признался я. — Это номер...

— Это часть, — прервала меня Вельда и карандашом дописала XX 3-6904.

— Боже, это номер телефона!

— Совершенно верно, мыслитель! Замените два XX на буквы и получите, что вам нужно.

Я вскочил со стула и бросился к своей картотеке. Я знал, что уже видел этот номер.

Этот номер оказался записанным на обратной стороне карточки на одного парня, которому однажды я дал ногой под зад. Несколькими днями раньше он пытался предложить мне кое-что.

Я вернулся к столу вместе с досье, где были собраны все документы. Из этой пачки я с триумфом вытащил его карточку.

— Вот! — воскликнул я.

"Учитесь танцевать, — говорилось там. — Двенадцать прекрасных девушек с удовольствием научат вас танцевать”. Здесь был и номер телефона, записанный Джеком. Л.0.3-6904. Л.О, сокращенно от Лойлен. Вельда взяла из моих рук карточку и прочла.

— Что это, Майк?

— Номер телефона. Если не ошибаюсь, там находится эта самая Викерс, — я протянул руку к телефону, Вельда помешала мне снять трубку.

— Не ходите туда, Майк.

— Почему?

— Майк! — воскликнула она, задетая и возмущенная.

— Бога ради, Вельда, разве я похож на дурака? Посмотрев познавательные фильмы о том, что случается с хорошими мальчиками, когда они связываются с плохими девочками, я боюсь поцеловать в щеку даже собственную бабушку.

— О'кей, делайте, что вам нравится. Но не шутите, Майк Хаммер, или вам придется искать другую секретаршу. Я засмеялся, взлохматил ей волосы и набрал номер.

— Алло?

Я так ясно видел за этим “алло” блондинку, сильно декольтированную и накрашенную, лет сорока с сигаретой в губах.

— Алло, — ответил я. — Есть что-нибудь свободное сегодня на ночь?

— Кто говорит?

— Пит Стерлинг. Один человек дал мне ваш телефон.

— О'кей. Приходите часам к девяти и попадете к началу. Останетесь на ночь?

— Возможно. Во всяком случае рассчитывайте, что останусь. Расплачусь, когда приду.

Я взглянул на Вельду, но ей это не казалось забавным.

— До вечера. Приносите деньги. У Нас три длинных звонка и один короткий.

— Понятно. Я положил трубку.

Глаза Вельды были полны слез и она с трудом напрасно пыталась их удержать. Я обнял ее и нежно прижал к себе.

— Пойдем, дорогая, — сказал я. — Нельзя принимать это так близко к сердцу. Если бы я все воспринимал, как вы, я ничего не добился бы.

— Вам не следует идти туда, — с трудом проговорила она.

— Об этом нет и разговора, милая. Я не настолько еще развалина, чтобы посещать подобные места. Я знаю немало хороших женщин, которые могут скрасить мне ночь, если я их об этом попрошу.

Обеими руками она оттолкнула меня.

— И кому вы это говорите! — завопила она. — Я бы не доверила вам даже палец моей лучшей подруги... О, прошу прощения, Майк. Я не понимаю, что я говорю. В конце концов, я всего лишь секретарша.

— Секретарша? — произнес я, хватая ее за нос. — Не знаю, что бы я без вас делал. А теперь слушайте приказ шефа. Либо здесь, либо дома сидите около телефона. Возможно, вы мне понадобитесь.

Вельда усмехнулась.

— О'кей, Майк. Я буду у телефона.

Она принялась наводить порядок на моем столе.

Я выскользнул из кабинета.

Глава 8

Я позвонил Пату. Он спросил, как у меня идут дела. Но я не собирался рассказывать ему об Эйли Викерс, не поговорив с ней сначала.

Выбрав из справочника несколько номеров телефонов домов свиданий и добавив к нему тот, что был у меня, я попросил его дать мне их адреса. Получив, я поблагодарил Пата, повесил трубку и сравнил их. Все совпадало со справочником. Похоже, Пат играл честно. Если он сунет свой нос по этим адресам, ему потребуется немало часов, пока он доберется до действительного адреса.

На этот раз я поставил свою машину на некотором расстоянии от дома. Дом свиданий оказался трехэтажным зданием из красного кирпича, рядом с которым стояли еще два здания, тоже грустных и мрачных на вид.

Какое-то время я наблюдал за входом в дом, но не видел ни входящих, ни выходящих. Только в одном окне на третьем этаже горел свет. За закрытыми окнами не было видно никаких теней.

Я приехал несколько рановато... Дом находился не в фешенебельном квартале, однако, как мне показалось, место выбрано довольно удачно.

Я выбросил сигарету, пересек дорогу и позвонил, дав три длинных и один короткий. Раздалось звяканье звонка и дверь открылась. Женщина, стоявшая на пороге, не была блондинкой, и на ней не было декольтированного платья. Волосы были собраны узлом на затылке, лицо сильно накрашено. На ней было черное платье, застегнутое до самого горла. На вид ей было лет сорок и выглядела она матерью семейства.

— Пит Стерлинг, — произнес я.

— Заходите, пожалуйста.

Она закрыла за мной дверь и мы вошли в гостиную. Контраст был удивительный. Несмотря на мрачный фасад, эта комната выглядела очень миленько — обставлена современной комфортабельной мебелью, стены обиты бархатной материей, красивый камин, натертый паркет.

Я понял, почему свет не проникал на улицу. Все окна были затянуты тяжелыми занавесями.

— Позвольте вашу шляпу.

Я передал ей шляпу. Откуда-то из глубины дома доносились звуки музыки.

Через мгновение женщина вернулась и жестом пригласила меня сесть напротив нее.

— У вас очень мило, — произнес я.

— Не жалуемся, — подтвердила она. — По телефону вы сказали, что встретили в городе одного из наших агентов. Какого?

— Маленький недоносок с крысиным лицом. Он плохо продавал свой товар и я дал ему ногой в одно место. Она мило улыбнулась.

— Да, припоминаю, мистер Хаммер. Нам пришлось даже дать ему пару дней отпуска.

Если она ожидала, что я подпрыгну, то попала пальцем в небо.

— Как вы меня узнали? — спокойно спросил я.

— Не будьте таким скромным, — сказала она. — Ваши снимки слишком часто помещают в газетах. Так что вам трудновато сохранить инкогнито. А теперь скажите, что вас сюда привело?

— Угадайте, — ответил я. Она улыбнулась.

— В конце концов, почему бы и нет. Ну, хорошо, мистер Стерлинг... Я думаю, вы хотели бы подняться наверх.

— Да, а что там наверху?

— Увидите сами. Выбор отличный, но сначала, пожалуйста, двадцать долларов.

Я дал ей деньги. Она проводила меня до лестницы и нажала кнопку. Наверху, над нашими головами открылась дверь и лестница осветилась. На лестнице я заметил девушку, одетую в прозрачное платье.

— Поднимайтесь! — закричала она.

В три прыжка я оказался рядом с ней.

Она была некрасива, но очень умело накрашена. Фигура, однако, приятная. Я пошел вслед за ней и она привела меня в зал, почти такой же, как внизу, но значительно более оживленный. Относительно выбора миссис не соврала. Девушки курили, читали, лежали, сидели. Здесь были девушки на все вкусы — брюнетки, шатенки, блондинки и парочка рыжих. Все довольно юные на вид и почти голые. Такая картина должна была бы заставить ваше сердце биться быстрее, но я почувствовал легкое отвращение. Я думал о Вельде, о Джеке. Я пришел найти Эйлин Викерс, но никогда не видел ее раньше. Как спросить о ней? Эйлин Викерс или Мэри Райт? Едва ли она работает здесь под своим настоящим именем...

Никто не обращал на меня внимания. Брюнетка, что привела меня, вопросительно смотрела на меня. Очевидно, я должен был сделать выбор. В конце концов она спросила:

— Вы хотите что-то особенное?

— Мэри Райт, — ответил я.

— Она в своей комнате. Я вам найду ее, — она исчезла, а вернувшись, сообщила. — Сюда, последняя дверь напротив.

Я кивнул и оказался в длинном коридоре, куда выходило много дверей. На всех дверях были только ручки, а замочные скважины отсутствовали. Последняя дверь на правой стороне не отличалась от остальных.

Я постучался.

— Войдите, — ответил мне женский голос.

Я вошел. Мэри Райт, сидя перед зеркалом, причесывалась. На ней были лишь трусики и лифчик, а на ногах мягкие туфли. В зеркало она наблюдала, как я вхожу.

Когда-то она была хорошенькой, но те времена прошли. На лице ее читались следы жизни, а не возраст. Ей могло быть 28 — 30, а выглядела она гораздо старше. От легкого тика подрагивал левый угол рта. У нее было хорошо упитанное тело, но на вид холодное как раковина у улитки. Как в открытой книге по ее лицу можно было прочесть ее профессию. Она относилась к тому типу женщин, которых можно избить до смерти, но не услышать ни звука. Как и другие, она была накрашена относительно скромно.

Очевидно, этот дом посещала избранная публика. Мэри была среднего роста, глаза карие, хорошо сложена. Груди небольшие, но твердые на вид, и приятные лодыжки.

— Здравствуйте. Голос тоже приятный.

— Вы рано, — сказала она. — Надоело шляться по барам? Я быстро осмотрел комнату, проверив нижнюю часть стола и стены. В таком доме мог быть микрофон для подслушивания и мне не хотелось попадать в ловушку. Я встал на колени и бросил взгляд под кровать. Никаких проводов. — Если вы ищете микрофон, — насмешливо сказала она, наблюдая за мной, — их у нас нет и стены абсолютно звуконепроницаемые. Она поднялась и повернулась ко мне:

— Вначале стаканчик?

— Нет.

— Значит, потом?

— Тем более нет.

— Почему?

— Потому что я пришел не за этим.

— А зачем же вы тогда пришли? Чтобы поговорить о дожде и о старых добрых временах?

— Вы угадали. Эйлин.

Я думал, она упадет в обморок, но она только смертельно побледнела, глаза ее прищурились и она стиснула зубы.

— Что это значит? Кто вы такой?

— Меня зовут Майк Хаммер, девочка. Я частный детектив. — Мое имя было ей известно. Она напряглась, в глазах появился ужас и она пробормотала:

— Флик... Если вас подослал мой отец...

— Я не знаком с вашим отцом, — оборвал я ее. — И никто меня не посылал. Несколько дней назад был убит один из моих друзей. Его звали Джек Вильяме.

Она подняла руку ко рту и едва не закричала, с трудом сдерживаясь. Потом села на кровать.

— Нет, — произнесла она, — я не знала...

— Вы не читаете газет? Она покачала головой.

— В бумагах Джека я нашел ваше имя. Вы видели его за несколько дней до его гибели, не так ли?

— Да. Вы пришли меня арестовать?

— Нет. Я никого не собираюсь арестовывать. Я хочу убить кое-кого. Убить за Джека.

Теперь она зарыдала. Она пыталась сдержать слезы, но они текли быстрее, чем она их вытирала.

Я ничего не понимал. Я принимал ее за прошедшую огонь и воду. Она явно ненавидела своего отца и так разволновалась, узнав о гибели Джека.

— Я так старалась скрыть правду от Джека... Но он в конце концов узнал все. Он даже нашел мне работу.

Она спрятала лицо в подушку и рыдала так, что ее голые плечи сотрясались. Я сел рядом и посадил ее.

— Не нужно плакать, — пробурчал я. — Возьмите себя в руки и слушайте-Джек хотел организовать сегодня в вашем доме облаву, но его послание не дошло до полиции. Что назначено здесь на сегодня?

Она перестала плакать, подумала и нахмурилась.

— Не знаю, — наконец ответила она. — Не понимаю, почему Джек собирался устраивать здесь облаву и обыскивать дом. Таких домов в городе — дюжина и...

— Может быть, этот отличается от других? Подумайте еще. Кого вы ожидаете сегодня вечером? Она пожала плечами.

— Обычный вечер. Много клиентов из города, но ничего особенного. Только зажиточные, большей частью провинциалы. Юнцы, которые могут транжирить деньги родителей, садисты обоих полов, служащие, которые экономят каждый цент, чтобы потом потратить их за одну ночь.., и чтобы хвастаться потом всю жизнь. Ничего интересного.

Я попытался углубить нашу беседу.

— Как это с вами случилось, Мэри?

— К черту, это длинная история и у меня нет никакого желания рассказывать ее вам.

— Послушайте, Мэри, я вмешиваюсь в ваши дела не ради собственного удовольствия и не ради того, чтобы доставить вам неприятность. Может быть, вы знаете, сами того не подозревая, какой-то важный факт и какой бы ни был этот самый факт, я уверен, что он имеет прямую связь с гибелью Джека. Я мог бы все разнести здесь и вырвать из вас вашу историю кулаками, но делать это я не собираюсь. Если вы уважали Джека, докажите это.

— Да, конечно. Если вы считаете, что это может послужить для дела, я сделаю это ради него. Он единственный настоящий человек, которого я встречала в своей жизни. Он много раз протягивал мне руку помощи, но я оказалась недостойной. Обычно, когда я рассказываю эту историю, я плачу, но прошло уже достаточно много времени, чтобы это могло волновать меня и вызывать слезы.

Я закурил и предложил ей. Она взяла сигарету и мы молча курили некоторое время. Я облокотился на спинку кровати и ждал продолжения.

— Это началось в колледже. Однажды я встретила некоего молодого человека по имени Джон Гамсун. Это был высокий, молодой и красивый парень. Мы собирались пожениться. Однажды вечером мы гуляли после футбольного матча и вы понимаете, что произошло. Через пять месяцев пришлось прервать учебу. Выяснилось, что Джон не хочет на мне жениться, и он повез меня к знакомому врачу. После операции я стала очень нервной и это состояние все ухудшалось. Некоторое время мы жили вместе, а потом все как-то стало известно моим родителям. Как это случилось, я не знаю. Я получила от отца письмо, где он проклинал меня и отрекался от меня. В тот самый вечер Джон не пришел домой. Я ждала его, а потом позвонила в колледж, но он исчез. Подходил срок очередной уплаты за квартиру. Я не знала, что делать... А теперь неприятная часть этой истории. Я начала принимать посетителей. Это был мой единственный источник заработка. Так продолжалось несколько недель, потом хозяйка все узнала и вышвырнула меня на улицу. Я не успела ничего сообразить, как очутилась в машине, которая привезла меня в меблированные комнаты. Этот дом был совсем не такой как здесь. Грязный и полуразрушенный. Хозяйка, старая ведьма, швыряла в нас что попало. Она сказала мне, что все обо мне знает и если я не буду послушной, она выдаст меня полиции. Что мне оставалось делать? Однажды ночью, разговаривая со своей соседкой по комнате, я рассказала ей свою историю. Моя подружка была опытной и знала, как поступать в самых разных ситуациях. Вдруг она засмеялась и созналась, что влипла точно таким же образом. Но что самое интересное, я описала ей Джона и она его узнала. Именно он и ее довел до того состояния, в каком она очутилась. Мы пытались найти его, но безуспешно... Отныне я была частью громадной организации. Нас посылали направо, налево, туда, сюда. Довольно долго я нахожусь здесь. Вот и вся история...

Это была действительно вся история. Старая история. Мне стало жаль ее.

— Когда вы учились в колледже?

— Двенадцать лет назад.

— Спасибо.

В настоящий момент я не видел, что я могу извлечь из этой истории. Я протянул ей свою визитную карточку и пять долларов.

— Если узнаете что-то, вы сможете найти меня по этому адресу. А сейчас, до свидания, мне нужно подумать. Она удивленно на меня посмотрела:

— Вы хотите сказать.., что уходите? Вам больше ничего не нужно?

— Нет, спасибо, и постарайтесь держать себя в руках. Не отчаивайтесь.

Я не стал искать главную лестницу, а спустился по спиральной железной лесенке, скрытой драпировкой. Женщина в черном платье положила перед собой книгу, которую читала, и спросила:

— Уже уходите? Я думала, вы проведете у нас ночь. Я взял шляпу и пробормотал:

— Я хотел, но оказалось, что не так молод, как думал.

Она меня даже не проводила. Я сел в машину и подъехал к дому поближе. Если у Джека были причины сделать облаву сегодня и об этих причинах в блокноте ничего не написано, следовало посмотреть, кто же сюда придет в ближайшие часы. Я поудобнее устроился на сиденье и принялся ждать. Чего я жду, я не знал.

Я не видел никакой связи между смертью Джека, людьми, которых он знал, блокнотом, домом свиданий и Эйлин Викерс. Я не видел ничего, но чувствовал, что за всем этим что-то скрывается. Эйлин, например, проститутка, идущая прямо в могилу, потому что ее соблазнил мерзавец, заставил сделать аборт, использовал какое-то время, а потом бросил, прямиком отправив в дом свиданий. Таких мерзавцев нужно уничтожать. Покажите его мне и я его собственноручно уничтожу. Соседка Эйлин по комнате, тоже проститутка, попалась точно таким же образом и при посредничестве того же человека, Джона Гамсуна. Я никогда не слышал о нем. Это было двенадцать лет назад. Эйлин было... А в каком возрасте поступают в колледж? Лет восемнадцати... Она познакомилась с ним только на втором курсе, значит, ей было девятнадцать плюс двенадцать — сейчас ей тридцать один, а на вид по крайней мере сорок. Доброе слово отца в подходящий момент — и ничего бы не было... Как могли узнать в Пукинси, что произошло в колледже? Да, такие новости распространяются с удивительной быстротой. Кто-нибудь из подружек написала или какая-нибудь любовница Гамсуна. У него, наверное, их было немало! У Эйлин, должно быть, немало денег, если она работает даже за десять или пятнадцать процентов. Этот бордель был наверняка частью большой организации. У таких людей денег хватает...

Я думал так интенсивно, что чуть не пропустил первое подъехавшее такси. Дверца такси открылась и на тротуаре появился юнец, которого я сразу же узнал. Если мне не изменяет память — это сыночек одного из боссов Бруклина. Его впустили мгновенно, из чего я заключил, что он здесь не первый раз. Через пятнадцать минут из следующего такси вышла странная пара. Он, если можно его так назвать, маленький, худощавый, в верблюжьем пальто. Она напоминала женщину только юбкой и чулками — высокая, костлявая, мужеподобная. Милая парочка, подумал я. Примерно час я наблюдал, как в дом напротив входят люди — мужчины и женщины, принадлежащие к разным социальным слоям общества. Если бы у меня была скрытая камера, я мог бы стать обладателем миллионного состояния. Эйлин, вероятно, не читала газет и потому не могла их узнать, но я узнал четырех известных политических деятелей, полдюжины известных людей из разных штатов, чьи фотографии достаточно часто появлялись в газетах. Все входили, но никто не выходил. Это означало, что представление только начинается.

Прошло минут двадцать, но больше ни одной машины не прибавилось к веренице ожидающих.

Если Джек намеревался кого-то прихватить сегодня ночью, то, очевидно, это был кто-то из наших знакомых.

Я не понимал в чем дело. И вдруг понял или по крайней мере мне показалось, что понял.

Я тронулся с места, отъехал от тротуара и помчался к дому Джека. На этот раз я вошел через дверь, сорвав пломбы и открыв дверь отмычкой.

К счастью, телефон не отключили.

— Алло, полиция? Капитана Чамберса, пожалуйста, и как можно быстрее.

— Чамберс слушает, — ответил вскоре голос Пата.

— Алло, Пат, это Майк. Я в квартире Джека. Возьми с собой пару человек и приезжай как можно скорее. Если ты брал у Джека какие-либо книги, привези их с собой. Еще одно. Дай команду, чтобы подготовили людей для облавы.

Из голоса Пата исчезло его обычное спокойствие:

— Что случилось, Майк? Ты что-то нашел?

— Мне кажется, нашел, но пошевеливайся, а то будет поздно.

Я повесил трубку, прервав все его последующие вопросы. Потом я зажег в гостиной настольную лампу и открыл книжный шкаф. Я быстро нашел то, что искал. Три тома в переплетах оказались сборниками университетских изданий. Я устроился на стуле и начал перелистывать их, ища фотографию Джона Гамсуна.

Это было всего лишь предположение. Джек встретил Эйлин через много лет. Будучи полицейским, он был в курсе ее прошлого, обнаружив, чем она занимается. Он знал, что с ней когда-то случилось, и знал этого человека.

На каждом из томов была печать букинистического магазина на Тайме-сквере. Страницы были чистые, бумага не пожелтела. По-видимому, книги были приобретены недавно. Предположим, что Джеку удалось найти Джона Гамсуна и он его расколол. У Гамсуна наверняка есть семья и обнародование его подвигов могло скомпрометировать и его и семью.

Приехал Пат, но я не нашел еще никакой фотографии с подписью “Джон Гамсун”.

Пат привез еще три тома аналогичного издания.

— Вот они, — коротко сказал он, бросая тома на диван. — А теперь рассказывай.

Как можно короче я изложил ему ситуацию. Он слушал меня внимательно, только иногда просил повторить те или иные детали.

— Значит, ты считаешь, что Эйлин Викерс является ключом к загадке убийства.

— Я этого не утверждаю, но вполне возможно. Возьми одну из этих книг и ищи Гамсуна. По словам Мэри, высокий, красивый парень, но учти, что все девушки, когда они влюблены, видят своих избранников высокими и красивыми. А, кстати, почему ты забрал эти книги?

— Они лежали на столе. Джек перелистывал их перед смертью. Мне показалось странным, что он развлекается, листая подобные издания. Я их забрал и сравнил имена, которые там упоминались, с нашей картотекой.

— Ну и что?

— Я обнаружил пару случаев многоженства, одного повешенного за убийство. Ничего интересного.

Мы сели и листали эти книги, одну за другой от корки до корки. Потом обменялись и повторили операцию. Но нигде не нашли имени Джона Гамсуна.

— Это все равно, что искать иголку в стоге сена, Майк, — сказал наконец Пат. — Ты уверен, что Джек купил эти книги, чтобы найти этого типа?

— Да, уверен. Зачем же еще? Эти издания двенадцатилетней давности. Даты, как видишь, совпадают... И вот еще, — я вытащил из кармана и протянул ему, — посмотри, но не ставь мне в упрек сокрытие улик от полиции. Я приехал на следующий день после твоего визита.

— Ты нашел блокнот под последним ящиком комода, не так ли?

— Да. А откуда ты знаешь?

— Мы обыскали всю квартиру и вдруг я вспомнил, что мы не осмотрели самый низ комода. Я приехал и нашел твою записку.

Он просмотрел блокнот от начала до конца и сунул его в свой карман.

Я усмехнулся. Мне этот блокнот не был больше нужен.

— Думаю, ты прав, Майк. Что будем делать дальше?

— Поедем к букинисту. Пат. Джек мог смотреть и в других книгах. Мне следовало спросить у Эйлин точное название колледжа, но я слишком поздно сообразил...

Пат нашел в справочнике номер телефона букинистического магазина. Он закрывался, но Пат попросил владельца дождаться нас.

Мы вышли из квартиры Джека, перед дверью Пат оставил одного из своих людей. Я оставил свою машину у подъезда и сел в машину Пата и мы поехали с включенной сиреной к Таймс-скверу. До магазина мы долетели за рекордное время.

Дверь нам открыл маленький, тощий человечек. Пат показал ему значок и сразу приступил к делу.

— Несколько дней назад один из ваших клиентов купил у вас сборники университетских изданий. Ведется ли у вас учет продаваемых книг?

— И да и нет. Мы регистрируем цены, но не всегда записываем названия книг. Как вы сами можете видеть, у нас есть только случайные издания.

— Неважно, — отмахнулся Пат. Маленький человечек поколебался.

— Возможно, я смогу вам помочь, — сказал он. Он провел нас в подсобное помещение, взял лесенку и указал на верхнюю полку.

— Это практически не продаваемый товар, — пожаловался он... У нас их примерно пара дюжин... Из них штук десять было продано.

Десять! У нас с Патом было только шесть. Куда же делись остальные четыре?

— Послушайте, — спросил я, — вы не припомните, откуда были эти издания? Он пожал плечами.

— Нет, я не знаю этого. Они стоят здесь много лет. Я их не продавал. Я был занят и просто показал покупателю место, где он сам мог взять их.

Я потряс лесенку и человек вцепился в стенку.

— Спустите же, что остались, — приказал я. — Передавайте их мне. Не торчать же нам здесь всю ночь.

Он послушался. Я взял часть книг, остальные посыпались на пол. Пат помог мне перетащить сборники к столику.

Хозяин сразу же оказался рядом с нами.

— А теперь — счета, — потребовал я. — Кто-то же записывал эти книги, когда их покупали. Я хочу посмотреть.

— Но это было так давно.

— Делайте что вам говорят, и не заставляйте меня действовать другими методами. Он мгновенно исчез.

— Спокойно, Майк. — напомнил мне Пат. — Нельзя так обращаться с налогоплательщиками.

— Я тоже налогоплательщик, Пат, — прервал я его, — и у нас нет времени.

Вернулся букинист, держа в руках пыльные книги.

— Они должны быть записаны здесь, — сказал он. — Вы рассчитываете найти это сразу?

Он надеялся, что мы заберем эти книги с собой, потому что поиски заняли бы всю ночь, если бы мы занялись этим прямо в магазине.

Пат понял его. Поэтому он снял трубку и попросил людей в помощь. Через десять минут мы все устроились в разных концах магазинчика и принялись листать страницу за страницей.

Хозяин писал как курица лапой. Эксперт-графолог ничего не разобрал бы в его записях. Через полчаса я закончил с одной книгой и взялся за другую. Я едва полистал до половины, как один из полисменов подозвал Пата.

— Вы это ищите, капитан? — спросил он, указывая на лист.

— Подойди, Майк, посмотри, — сказал Пат.

— Да, это, — ответил я.

Это было действительно то, что мы искали. Это был список книг, проданных судебным исполнителем, который ликвидировал наследство некоего Рональда Мерфи. Мы сравнивали этот список с книгами, что нашли у Джека, и обнаружили четыре недостающих тома. Один из них был сборником университета Мирвест, другие были изданы на востоке. Осталось только найти эти проклятые книги.

— Где же мы их найдем? — спросил я.

— Я знаю, — ответил Пат.

— Где? — с надеждой спросил я.

— В национальной библиотеке.

— Среди ночи?

— Иногда профессия полисмена имеет преимущество, усмехнулся он. Он еще раз взялся за телефон и позвонил в несколько мест. Когда он положил трубку, он повернулся к букинисту и показал на кучу книг, сваленных на стол.

— Помочь вам привести все в порядок? Человечек покачал головой.

— Нет. Завтра мы все уберем сами. Рад был оказаться вам полезным. Всегда можете на меня рассчитывать.

Этот город действительно просто переполнен гражданами, уважающими закон! Наступит день и преступник придет сам и постучит в дверь полиции.

У входа в библиотеку нас встретили трое. Один из них, мужчина средних лет, подвижный и нервный. Двое помощников — спокойные и сонные.

Мы вошли. Один из ночных сторожей закрыл за нами дверь. Помещение оказалось еще более зловещим, чем морг. Свет от засиженных мухами ламп не достигал потолков. Наши шаги гулко раздавались в пустынном коридоре. Движущиеся тени оживляли статуи. Если вы очень чувствительны, никогда не прогуливайтесь ночью по коридорам Национальной библиотеки в Нью-Йорке.

Пат уже сообщил, что мы ищем. Главный из троих послал своих помощников искать на полках и уже через несколько минут они вернулись, неся четыре книги. Мы устроились за небольшим столиком и при свете настольной лампы взяли каждый по два тома. Те самые четыре тома, что купил Джек.

Служащие библиотеки смотрели через наши плечи. Медленно и методично перелистывали мы страницы, посвященные университетскому спорту. И вдруг я замер, раскрыв рот. Я нашел фотографию Джона Гамсуна и, глядя на нее, не мог выдавить из себя хотя бы слово. Теперь я начинал понимать.

В этот момент Пат дотронулся до меня и показал в своей книге другую фотографию. Он тоже нашел Джона Гамсуна и тоже начинал понимать.

Мы взяли другие книги и без труда обнаружили его и там.

— Пошли, — сказал я.

Пат несколько задержался, чтобы позвонить своим и отдать приказание подготовиться к облаве.

Затем мы вышли из библиотеки, сели в машину Пата и, включив сирену, промчались по ночному городу.

Автобус с полицейскими был уже на месте. Секундой позже появился второй автобус и стал рядом с первым. Люди Пата блокировали улицу с двух сторон, и когда мы с Патом подошли к входной двери, образовалась цепь.

На этот раз не было никаких условных звонков — ни длинных, ни коротких — единственный звонок прозвучал, как набат, и двери открылись. Кто-то закричал. В доме стоял адский шум. Но полицейские быстро всех успокоили.

Я провел Пата через зал ожидания. По лестнице в коридор с многочисленными дверями. Последняя дверь была приоткрыта и в нос нам ударил запах пороха. Эйлин Викерс лежала на кровати абсолютно голая и совершенно мертвая. Пуля вошла в район сердца. Смотреть на рану второй раз нам с Патом было незачем. Пуля была выпущена из пистолета сорок пятого калибра. Здесь же мы нашли и Джона Гамсуна. Он лежал у изголовья кровати весь в крови. Ему пуля пробила голову и вонзилась в стену на излете. Стоило посмотреть на Джона Гамсуна. Он записывался в университеты под этим именем, но я знал его под именем Халла Кингса.

Глава 9

Мы постарались ни до чего не дотрагиваться в комнате, а Пат поставил у двери человека. Все выходы из дома были блокированы. Толпу людей окружали полицейские. Я, не задерживаясь, побежал к черному ходу. Выстрелы были сделаны не больше, чем за пару минут до нашего появления, так что если убийца не находится в толпе, то наверняка он внутри полицейского кордона. Задняя дверь выходила в дворик, который был окружен беленым известью забором высотой метра в два с половиной. Через него никто не перелезал, я был в этом уверен, так как, насколько я мог видеть, трава не была помята. Туда же выходила и дверь подвала, но висячий замок на этой двери тронут не был. Дверь, соединяющая дворик с соседним зданием, тоже была заперта на замок.

Очевидно, что этой дорогой убийца уйти не мог. Я бегом вернулся назад, перебежал холл и оказался в большом зале для танцев. Полицейские рассадили всех посетителей по стульям, что были расставлены в зале, а исполнители стояли на сцене для оркестра компактной группой.

— Черный ход? — спросил меня Пат.

— Да, — ответил я. — Там он пройти не мог.

— Значит, он еще здесь. Дом окружен и уйти не мог никто.

— Ну что ж, посмотрим на них, предложил я.

Мы прошли по рядам, разглядывая физиономии, которые их владельцы изо всех сил старались спрятать от постороннего взгляда.

Многие из них, чтобы сохранить в неприкосновенности свой домашний очаг, должны были бы придумать к следующему утру достаточно правдоподобные истории для своих домашних. Им хотелось спрятаться от наших взглядов. Оглядев всех, мы все-таки не нашли Джорджа Калека. Либо он скрылся, либо его здесь вообще не было.

Полицейские тщательно осмотрели комнату Эйлин. Когда они закончили работу, сделав необходимые фотографии тел, я подошел к Халлу Кингсу и карандашом усилил некоторые черточки на его лице.

— Прекрасная работа, — пробурчал я. Пат с интересом смотрел через мое плечо.

— Я знаю, кто это, — сказал он, — но не понимаю, в чем дело.

— Халл не студент, — произнес я голосом, дрожащим от ярости. — Я начал это понимать, когда увидел его фотографию перед щитом, на котором была вырезка из газеты, рассказывающая о гибели “Морокастеля”, но не стал об этом задумываться. Эта сволочь была поставщиком. Он и Джордж работали на организацию, занимающуюся проституцией. Халл поставлял в дома молодых и красивых девушек...

Пат внимательно посмотрел на лицо Кингса и показал на другие следы, полуприкрытые волосами.

— Халл был одним из тех, у которых вид вечно молодых людей, — продолжал я. — И время от времени он делал незначительные пластические операции. Вспомни фотографии, что мы нашли в университетских книгах. Именно там он находил девушек. Бедные родители посылали в колледж своих дочерей, а он соблазнял их, потом компрометировал и исчезал, оставляя одних. Он все делал, чтобы они оказывались в очень трудном, практически безвыходном положении. Бог знает, сколько девушек стали его жертвами. Держу пари, что в каждом колледже он проводил не больше одного семестра.

— Очень хитро, — прокомментировал Пат.

— Слишком, — ответил я. — Я думал, что Халл убил Джека, но теперь я так не думаю. Я знаю, что он его не убивал. Джек раскрыл его и Халл знал об этом. Несомненно, Халл видел у него университетские издания. Джек хотел сделать сегодня облаву и именно сегодня, чтобы захватить Халла на месте преступления вместе с его жертвой. Если бы я все понял правильно. Эйлин бы не умерла.

Перочинным ножом Пат выковырял из стены пулю. Ту, которой была убита Эйлин, подобрал с пола полицейский.

Внимательно осмотрев пули, Пат сказал:

— Сорок пятый. Обе, Майк.

— Убийца хотел быть уверенным, — констатировал я с холодным бешенством. — Он наверняка убил и Джека. Незачем сравнивать эти пули, Пат. Они, безусловно, выпущены из одного и того же пистолета... Сволочь! Я и правда убью его с огромным удовольствием. Пат.

— Не нужно, не нужно, — предупредил осторожно Пат. Я скривился. Полицейские выносили трупы. Мы спустились на нижний этаж, где полицейские проверяли документы, записывали имена и адреса клиентов. Девушек уже отправили в участок на полицейском автобусе.

— Никто не ушел, капитан, — сказал Пату один из полицейских.

— О'кей, — ответил Пат, — обыщите дворик и соседние дома. Внимательно проверьте каждый дом и останавливайте всякого, кто покажется вам подозрительным. Когда я говорю “всякого”, я имею в виду именно то, что сказал. Ясно?

— Да, капитан.

Полицейский козырнул и ушел.

— Ты узнаешь хозяйку? — спросил меня Пат.

— Конечно, — ответил я. — А почему ты спрашиваешь?

— У меня в кабинете есть фотографии людей, подозреваемых в содержании домов терпимости. Я хотел бы, чтобы ты на них взглянул. Эту хозяйку, как говорят девушки, звали Джу. Никто из приглашенных ее не знал. Большую часть вечера двери открывала одна из девушек. Миссис Джу этого не делала. Она поднималась, если только звучал условный сигнал.

— А Калек? — спросил я.

— В этот момент, — улыбнулся Пат, — этим занимается громадное количество людей. Ты мог бы сделать это лучше?

Я не ответил.

Прежде чем броситься на поиски Джорджа Калека самому, мне необходимо сделать еще многое.

— Возможно, он и виновен, но его одного было мало. Мне нужны были поставщики, содержатели. Их арест — моя еда, убийца Джека — десерт. И хотел бы знать, как Джек раскрыл Кингса. Сейчас я этого не знал. У Джека были связи. Может быть, он уже встречал Халла? Может быть, он знал характер занятий Калека и подозревал остальное? Может быть, история Эйлин поставила точку? Халл действовал достаточно долго и после него, несомненно, остались следы. Джек знал, где искать Джона Гамсуна, и он его нашел, как нашли мы сами, в старых университетских сборниках. Халл убил Джека, а другой человек мог воспользоваться тем же пистолетом. Это оружие опасно не только для жертв, но и для убийц. Это не игрушка, которой можно пользоваться, как, например, велосипедом... Но Халл не убивал Джека. Он, должно быть, видел книги и рассказал об этом кому-то другому. И тот, другой, убил. Или это просто совпадение и между убийцей и Халлом нет никакой связи. В таком случае Джек был убит по другой причине. Убийца унес четыре книги, чтобы запутать следствие и не быть случайно обнаруженным по связям Халла. Что же мне теперь делать?

Сейчас я на нулевой точке и оставаться на этой исходной точке дальше нельзя, ожидая, когда новое преступление даст толчок или какой-то другой след для дальнейшего расследования. Нужно идти вперед. Некоторые детали уже начали проясняться. Немногие, разумеется, но вполне достаточные, чтобы обнаружить за всем этим хламом один-единственный, главный мотив. Разумеется, я еще не понимал всего, но в конце концов, я пойму главное. В настоящий момент основным были не поиски убийцы, а поиски мотива.

Я сказал Пату, что пойду спать, и он выдал мне пропуск для прохода через полицейский кордон.

Я доехал до дома Джека на такси, так как оставил там свою машину. Через двадцать минут я уже курил сигарету в своей кровати, размышляя о последних событиях. Не придя ни к каким выводам, я погасил сигарету и заснул.

На следующее утро первым, кому я нанес визит, был Джордж Калек. Как я и ожидал. Пат опередил меня. Я спросил у стоящего на страже полицейского, нет ли для меня записки, и он передал мне запечатанный конверт.

"Майк, — писал Пат. — Здесь ничего нет. Калек сбежал, не взяв с собой даже чемодана. Пат”.

Я разорвал записку и бросил клочки в корзинку для мусораДень обещал быть солнечным и теплым. Целая армия ребятишек играла на тротуаре. Я остановил машину около телефонной кабины и позвонил в контору Шарлотты. Ее не было, но секретарша сообщила, что я могу найти ее в Центральном парке на перекрестке Шестой авеню и 68-й улицы.

Я поехал в парк и был вынужден сделать большой крюк, пока добрался до Шестой авеню. Поставив машину на улице, я пешком пошел дальше. Шарлотты не было ни на одной из скамеечек. Я перелез через ограду и по газону вышел на аллею-Тысячи людей прогуливались по парку в разных направлениях. Няни с колясками медленно гуляли по солнышку. Я съел пакет жареного арахиса, когда заметил Шарлотту. Перед ней тоже была детская коляска. Она энергично махала мне рукой. Я тоже поднял руку и бросился к ней со всех ног.

— Здравствуйте, — сказал я.

На ней был серый, прекрасно сшитый костюм. Золотые волосы струились по плечам.

— Здравствуйте, Майк. Я ожидала вас. Она протянула мне руку. Не отпуская ее ладони, я взял ее под руку и стал рядом с ней за коляской.

— Наверное, мы похожи на молодоженов, — воскликнула она.

— Не совсем уж молодоженов, — уточнил я, показывая взглядом на коляску. Она покраснела и прижалась ко мне.

— Почему вы сегодня не работаете? — спросил я.

— В такой день, как сегодня?! У меня первый посетитель в два часа и одна моя подруга попросила погулять с ее ребенком, пока она сделает покупки.

— Вы любите детей?

— Обожаю! У меня будет их по меньшей мере с полдюжины. Я свистнул.

— Ну, — осторожно запротестовал я. — Я не так много зарабатываю, чтобы прокормить столько.

— Ну и что? Я зарабатываю достаточно. Ваши слова следует понимать как предложение, мистер Хаммер?

— Почти, — отступил я. — До сих пор мне удавалось не попадаться в ловушку, каждый раз, как я вас вижу, мне кажется, я готов изменить свои взгляды Разговор становился опасным и я быстро вернулся к делу, которое меня занимало.

— Кстати, Шарлотта, вы видели сегодня газеты?

— Нет, а что?

— Халл Кинге мертв.

Она удивленно повернулась ко мне. На ее лбу появились морщины.

— Не может быть, — прошептала она. Я вытащил из кармана газету и протянул ей. Она быстро пробежала заголовки.

— О, Майк, это ужасно. Как это случилось?

— Присядем, — сказал я, показывая на пустую скамейку. Шарлотта взглянула на часы и отрицательно покачала головой.

— Нет, — ответила она. — Через несколько минут я должна встретиться с Бетти. Проводите меня до выхода. Я отдам ребенка и вы сможете проводить меня в контору и по дороге все расскажете.

Я не возражал. Шарлотта слушала меня очень внимательно. Очевидно, она пыталась проникнуть в психологические аспекты этого события. Я был вынужден прервать свой рассказ, так как появилась Бетти. Мы познакомились, поболтали несколько минут и попрощались с ней.

Мы пошли в противоположном направлении вдоль каменной стены, отделяющей парк от 67-й улицы. Не прошли мы и десяти метров, как вдруг появилась машина. Времени на раздумья не было. Я заметил дуло пистолета за наполовину опущенным боковым стеклом и бросился на землю, подмяв под себя Шарлотту.

Пуля ударила в стену над нашими головами. Выстрелить второй раз Джордж Калек не успел. Машина скрылась на Шестой авеню. Покушение задумано было отлично. Мы были перед этой стеной одни. Поблизости даже не было никакой машины. Я помог Шарлотте подняться и отряхнуть пыль. Лицо ее побледнело, но голос не дрожал. Мимо прошли двое, не обратив на нас никакого внимания. Они решили, что мы просто упали. Я поднял пулю, упавшую у стены. Она была выпущена из пистолета сорок пятого калибра.

Некоторое время Шарлотта молчала, потом сказала:

— Вы, Майк, прикоснулись к чему-то горячему. Кто-то очень хочет избавиться от вас.

— Знаю, — усмехнулся я. — Знаю, кто на меня покушался. Это наш друг Джордж Калек. Похоже, он дошел до точки, раз пытался убить меня посреди улицы днем.

— Не смейся, Майк. Это вовсе не так смешно.

Я обнял ее за талию и почувствовал, что она немного дрожит.

— Простите, дорогая, — сказал я. — Меня уже не в первый раз пытаются убить. Главное, что могли попасть в вас. Позвольте, я провожу вас домой. Вам нужно переодеться, вы сильно испачкались. По дороге Шарлотта дважды открывала рот, как будто хотела что-то сказать, но не произнесла ни звука. В конце концов я спросил ее:

— В чем дело, Шарлотта? Она нахмурилась.

— Калек пытался убить вас, потому что вы пообещали уничтожить убийцу Джека?

— Возможно.

— Кто-нибудь знает об этом деле больше вас? Я немного подумал и ответил:

— Не думаю. Полиция владеет теми же сведениями, что и я. Кроме того, у меня есть своя, личная ненависть к убийце и более энергичные методы воздействия.

Было почти десять часов, когда мы подошли к дому Шарлотты. Мы поднялись по лестнице и она нажала на звонок.

— Черт возьми, — сказала Шарлотта. — Я совсем забыла, что Кэтти сегодня нет.

Она порылась в сумочке и достала ключи. Когда она открыла дверь, прозвенел звонок.

— Приготовьте нам по стаканчику, пока я переоденусь и приму душ.

— Хорошо, — ответил я, помогая ей доставать бутылки, — но мне хотелось бы воспользоваться вашим телефоном.

— Пожалуйста, Майк, будьте как дома. Она исчезла. Я набрал номер Пата и подождал, пока его найдут.

— Пат?

— Да, Майк.

— Калек в городе.

— Откуда ты знаешь?

— Только что он пытался меня убить.

Он внимательно выслушал мой рассказ и спросил:

— Ты заметил марку машины?

— Конечно. Это “кадиллак”, темно-голубого цвета с кучей хромированных украшений. Он направился к центру города.

— Хорошо, Майк. Я передам это своим людям. Пуля у тебя?

— У меня. Это опять тот же калибр, но пуля обычная, не разрывная. Ты будешь у себя после полудня?

— Да, если не случится ничего непредвиденного, то буду на месте. Да, Майк, мы сравнили пули, которыми были убиты Кинге и Викерс. Они выпущены из того же пистолета. Это тот же самый убийца.

— Черт бы его побрал, — было моим ответом. Повесив трубку, я вытащил из кармана пулю. Выпущена ли она из того же самого оружия? Я думал о пистолете, что я видел у Калека, и сейчас жалел, что доверился своим глазам, а не отдал на исследование специалистам Пата.

Положив пулю в карман, я приготовил два коктейля и позвал Шарлотту. Она ответила, чтобы я принес ей стакан. Может быть, мне следовало подождать пару секунд или постучать, но я не сделал ни того, ни другого и обнаружил ее совершенно голую, стоящую на коврике подле кровати.

Когда я увидел ее, кровь у меня забурлила. Стаканы задрожали в моих руках. Она была еще прекраснее, чем я мог себе представить — такая женственная и такая прекрасная. Испуганная моим вторжением, она схватила платье и прикрылась им, но я успел покраснеть с ног до головы.

Она тоже с трудом приходила в себя.

— О, Майк, — только и сказала она.

Я смотрел в сторону, пока она одевалась, повернулся и подал ей стакан. Каждый из нас выпил свой коктейль одним глотком, но коктейль не смог погасить пожар, пылающий в моей крови. Мне хотелось прижать ее к груди и целовать без конца. Мы поставили стаканы на ночной столик. В этот момент мы оказались очень близко друг к другу и я никогда не забуду того, что произошло. Она бросилась в мои объятия и лицом прижалась к моей шее. Я взял ее голову, поцеловал в глаза, ее губы приоткрылись и я поцеловал ее в губы крепко-крепко. Я знал, что сделал ей больно, но освободиться она не пыталась. Она отвечала на мои поцелуи и старалась прижаться ко мне как можно теснее. Никогда раньше не желал я женщину так сильно, как сейчас.

— Я хочу тебя, — произнесла она.

— Нет, — прошептал я.

— Да, Майк, да. Возьми меня.

— Нет.

— Но почему, Майк, почему?

— Нет, не сейчас. Это слишком хорошо, чтобы рисковать. Наш час еще наступит, но не сейчас.

Я приподнял ее и вынес из спальни. Если бы мы оставались там и дальше, я не выдержал бы этой пытки. Я еще раз поцеловал ее, прежде чем поставить у двери ванной комнаты, и отпустил, взлохматив ей волосы.

— Под душ, дорогая, — шепнул я, подталкивая ее к двери.

Она улыбнулась мне, глядя на меня затуманенными глазами, потом вошла в ванную и закрыла дверь.

Я вернулся за стаканами и сумрачно взглянул на постель. Может быть, я кретин?.. Я пожал плечами и вернулся в гостиную.

Услышав звук льющейся воды в ванной, я снова снял трубку и позвонил секретарше Шарлотты.

— Вас беспокоит Майк Хаммер. Я жду звонка одного клиента и попросил его позвонить вам. Как только он позвонит, сообщите ему, где я.

— Уже сделано, — радостно защебетала она. Он уже звонил и я ему сказала, что вы будете в парке. Вы разминулись?

— Немного, — чуть не сказал я, но не вслух. Ей же я сказал:

— О, нет. Наверное, он еще подъедет, — и положил трубку.

Молодец, старина Джордж. Видимо, он следил за мной, потерял меня и пришел к выводу, что я пойду к Шарлотте. Неплохо...

Я приготовил еще по коктейлю и уселся на диван. Итак, Джордж следил за мной, но я его не видел. И каким образом он мог догадаться, что я пойду к Шарлотте? Неужели это было написано у меня на лице? Любовь может сыграть с вами разные штуки. На этот раз со мной она чуть не сыграла оригинальную шуточку. Если бы не среагировал так быстро, Калек подстрелил бы меня, словно зайца. И полицейских, как всегда, поблизости не было. Предусмотрительный парень этот Джордж. Наверняка он подготовил себе возможность для отступления. Ну что ж, мистером Калеком я займусь сам.

Шарлотта была готова в рекордное время. Я больше не говорил о случившемся, но мы оба думали о том, что едва не произошло, и прекрасно знали, что каждый из нас думает именно об этом.

Она улыбнулась мне, взяла стакан и села рядом со мной.

— Откуда вы знали, что я сегодня приду?

— Со времени нашей последней встречи я все время ждала тебя. Разве я ошибаюсь?

— Но почему ты меня ждала?

— Ты мне сказал, что не любишь легких побед, но с тобой это все иначе. Просто мы не можем терять время.

Она прислонилась к моему плечу и я рассказал ей о разговоре с ее секретаршей.

— Ты не сдержал обещания, Майк. Ты не стараешься быть осторожным. Что касается Калека, то он ловок и опасен... Майк, будь осторожен, я тебя умоляю. Если с тобой что-нибудь случится, я...

— Ты..?

— Майк, неужели ты не понимаешь, что я тебя люблю. Я погладил ее и прошептал.

— Понимаю, глупышка. Это видно по твоему лицу так же, как и по моему.

Она подняла на меня глаза.

— Да, констатировала она. — Это заметно.

Мы рассмеялись. Я почувствовал себя школьником.

— А теперь поговорим серьезно, прежде чем поеду в контору.

— Твой визит имеет все-таки какую-то цель, не так ли? Как это ты угадала?

Она покровительственно похлопала меня по плечу.

— Сколько раз я тебе говорила, что я психиатр и привыкла изучать людей. Особенно, — закончила она кокетливо, — когда есть причины интересоваться этими людьми.

— Я пришел к тебе узнать, что ты можешь сказать о Халле Кингсе?

Этот вопрос вернул ее на землю.

— Я ожидала этого, услышав твой рассказ о событиях последней ночи, — сказала она. — Халл Кинге изучал медицину, а ты говорил, что он, прикрываясь этим, поставлял девушек в дома терпимости. Необычные методы, не так ли?

— Не совсем. Чтобы довести этих бедных девушек до крайности — нужно удалить их от дома, а потом постепенно толкать по наклонной плоскости. Потом их прижимают и угрожают сообщить полиции об их подпольной деятельности. Что им остается делать? Обратного хода для них нет... Остается единственная возможность. В этих домах они, по крайней мере, не голодают, зарабатывают неплохие деньги и не спят на улице. Перейдя эту грань однажды, вернуться назад нельзя. Такие методы требуют больших затрат времени, но результаты говорят сами за себя. Благодаря этим методам Халлу Кингсу удавалось поставлять девушек в дома терпимости, избегая серьезного риска.

— Понимаю, — ответила она. — Я познакомилась с ним на одной студенческой конференции по психиатрии в одном из колледжей и выбрала его вместе с несколькими другими, давая возможность на практике изучать мои методы лечения. Халл оказался способным учеником. Я приписывала его успехи врожденным способностям, но учитывая, что он учился на одном курсе много раз, то мог чему-то и научиться за это время.

— Понятно, — прокомментировал я. — Как он жил?

— Когда он бывал в городе, он жил в доме неподалеку от моей конторы. В колледже он жил в общежитии. В конце каждой недели он приезжал ко мне в клинику и жил тогда у Калека. Он настолько был поглощен своей учебой, что никогда не говорил ни о чем другом. Я знаю, что его едва не арестовали и именно Джек помог ему избавиться от неприятностей.

— Он сам мне об этом рассказывал, — подтвердил я. — А что касается его личной жизни? Он никогда не пытался за тобой ухаживать?

— Нет. Неужели ты думаешь, что он хотел соблазнить меня для своей организации?

— Нет, я так не думаю. Ты слишком умна, чтобы попасться в его ловушку. Я думаю, ты должна извинить его длительное пребывание в городе. Возможно, он действительно интересовался психиатрией, хотя бы теми ее аспектами, которые могли помочь ему в его нелегальной деятельности.

— Он убил Джека?

Я не ожидал такого вопроса.

— Я об этом не думал. Возможно, Джек понял, кто он такой. Джек не был полицейским по должности и не мог арестовать его, но у него была возможность держать его в рамках, пока он собирал необходимые доказательства. Но убил ли он Джека? Я отдал бы обе ноги и одну из рук, чтобы узнать правильный ответ. Что угодно, лишь бы у меня осталась одна рука, чтобы я смог пристрелить убийцу Джека.

— А что произошло между Халлом и Викерс?

— Халл наверняка явился к ней, чтобы убить ее, а убийца Джека пристрелил их обоих. Но в таком случае, как мог Джек знать, что он придет, чтобы убить их? Я ничего не знаю, Шарлотта. Может быть, он знал, что туда придет Халл, но по другому поводу. Возможно, он знал также, что тот человек будет там. Но он тогда еще никого не убил. Здесь что-то другое. Я, наверное, все путаю, но думаю, с течением времени число подозреваемых уменьшится. Трое мертвы, четвертый “засветился”, а убийца сидит себе где-то спокойненько в уголочке и смеется над нашими усилиями. Ничего, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Вся полиция города брошена на его розыск. Пат так же, как и я, стремится добраться до него, но я этого не допущу. Наша встреча произойдет при закрытых дверях — я, убийца и пуля. Обычная пуля, не разрывная, но я вгоню ее в подходящее место и результат будет не хуже, чем от разрывной, когда он получит ее в живот.

Шарлотта слушала меня внимательно. Она скорее бесстыдно изучала и анализировала. Я засмущался и потряс ее за плечи.

— Почему ты так на меня смотришь, дорогая? Я же не сумасшедший, ты же знаешь?

— Я не об этом думаю, Майк. Ты всегда был таким жестоким или стал им после войны?

— Насколько я себя помню, я всегда был таким. Я ненавижу сволочей, которые убивают удовольствия ради. Война только научила меня кое-чему, чего раньше я не знал.

Я посмотрел на часы. Было уже довольно поздно.

— Ты говорила, что у тебя встреча в два часа? Пора идти.

— Ты проводишь меня?

— Разумеется. Одевайся.

Мы ехали медленно, чтобы оставаться вместе как можно дольше. Мы совсем не говорили ни о делах, ни о нашей любви. Мы уже почти доехали, когда Шарлотта вдруг спросила:

— Когда мы увидимся, Майк?

— Скоро, — пообещал я. — Если Калек позвонит, скажи своей секретарше, чтобы она передала ему, что я нахожусь на углу улицы как раз напротив конторы. Пусть он попробует напасть на меня и я его прихвачу. Твоя секретарша узнает, конечно, его по голосу, если он и представится другим именем.

— О'кей, Майк. А если позвонит Чамберс?

— Расскажи ему о покушении, но не говори о том, что я велел сказать Калеку.

Она наклонилась ко мне, поцеловала и вышла. Какая женщина! Совершенство с ног до головы! И все это принадлежит мне. Мне хотелось кричать и петь от радости. За мной раздался сигнал клаксона и я поспешил отъехать. Чуть дальше меня остановил красный свет. Вдруг я услышал свое имя и обернулся. Мелькнул коричневый силуэт, пробирающийся между остановившимися машинами. Я открыл дверцу и рядом со мной сел Боб.

— Привет, Боб, — поздоровался я. — Что ты здесь делаешь? Боб был очень обрадован нашей встречей.

— Я работаю, Майк, — ответил он, — почти по всей Парк-авеню.

Он кипел энтузиазмом. Слова вытекали из него рекой.

— Куда ты едешь? — спросил он.

— В город. Могу подвезти тебя в любое место. Куда тебе надо? Боб почесал в затылке.

— Мне надо в обратную сторону, — задумчиво сказал он. — Мне нужно передать письмо на улице Каналь.

— Хорошо, Боб, я тебя подвезу.

Зажегся зеленый, я свернул на Бродвей и поехал налево. По дороге Боб махал молоденьким девушкам. Я знал, что эта прогулка в машине доставляет ему громадное наслаждение.

— Ты не слыхал разговоров о Калеке? — спросил я.

— Нет. Наверное, что-то случилось, так как он расстался с несколькими своими работниками. Я их сегодня видел.

— А у толстого Сэма ничего нового?

— Ничего.

— Как поживают твои пчелы?

— О, замечательно. У меня теперь есть матка. Кстати, ты был тогда не прав, Майк. Матке самец не нужен.

— Как же тогда появляются маленькие пчелы? — спросил я. Он удивленно нахмурился.

— Мне кажется, они несут яйца, — ответил он наконец. Я высадил его рядом с Каналь-стрит. Он сказал мне “до свидания” и ушел. Хороший парень, этот Боб. Совершенно безобидный, услужливый...

Глава 10

Пат поджидал меня в тире. Проводил меня туда полицейский в форме. Я подошел к Пату в тот момент, когда он рассматривал результат последней серии стрельбы.

— У тебя неприятности. Пат? — спросил я.

— Кажется, мой пистолет нуждается в ремонте, — пробурчал он в ответ.

Он еще раз выстрелил по движущемуся силуэту и попал между плечом и сердцем.

— Что тебе еще надо, Пат?

— При таком попадании человек не обязательно остановится, — пояснил он.

Пат никогда не был доволен. Я засмеялся. Он протянул мне свое оружие.

— На, попробуй.

— Из этой кастрюли?

Я вытащил свой пистолет и снял его с предохранителя. Появилась мишень. Я быстро выстрелил трижды. Пат рассмотрел мишень. Все три попадания были в голову.

— Неплохо, — прокомментировал он.

Мы спрятали, оружие и направились к лифту.

— Пуля с тобой? — спросил Пат. — Давай сравним с остальными.

— Пошли.

В лифте он внимательно рассматривал пулю, но пуля, которая попадет в стену, деформируется больше, чем пуля, извлеченная из тела человека, и судить по внешнему виду, из одного ли они оружия выпущены, никак нельзя.

В лаборатории баллистических исследований Пат вставил пулю в специальный аппарат и зажег свет. Я погасил общий свет. На экране появилось увеличенное изображение двух пуль — одна была выпущена из оружия убийцы, а другая — из пистолета Калека.

Пат поворачивал изображение во все стороны, пытаясь найти схожие черты. Ему показалось, что нашел, но когда он наложил одно изображение на другое, то следы от нарезки ствола, как оказалось, не совпадают. В конце концов он бросил это занятие и зажег свет.

— Ничего не поделаешь, Майк, — сказал он. — Эти пули выпущены из разного оружия, если, конечно. Калек, совершив убийство Джека и других, не сменил пистолет.

— Возможно, но маловероятно. Совершив убийство одним оружием, его редко кто меняет. — Пат согласился со мной и нажал на кнопку. Он передал пулю одному из своих людей, приказал сфотографировать ее и поместить в картотеку.

Затем мы уселись в уголке и я рассказал ему детали нападения на меня, едва не стоившего мне жизни. Также я высказал свое мнение по поводу убийства Кингса. Пат никак не комментировал мой рассказ. Он принадлежал к тому типу неразговорчивых полицейских, которые регистрируют в своем мозгу все факты и ждут, пока эти факты не созреют окончательно. Я всегда поражался, обнаруживая подобных людей в рядах полиции. В их распоряжении находится прекрасное оборудование, они имеют контакты во всех сферах и, несмотря на ругательства в их адрес, периодически отпускаемые прессой, они умеют отлично все это использовать. В полиции, как и везде, есть много людей вроде Пата, которых подкупить невозможно. Может быть, и я был бы одним из таких, если бы не обязанность полицейских подчиняться определенным принципам и правилам.

Едва я закончил свой рассказ, как Пат потянулся и сказал:

— К сожалению, мне нечего добавить, Майк. Я хотел бы помочь тебе, в свою очередь, потому что ты прекрасно поработал и дал мне ряд фактов. А теперь изложи мне свое мнение. Кто, на твой взгляд, убийца?

— Если бы это было мне известно, на руках у тебя оказалось бы еще одно убийство, совершенное в порядке самозащиты, — ухмыльнулся я. — Я начинаю думать, не следует ли нам поискать вне ряда наших первоначальных подозреваемых, которые и так находятся на верном пути к истреблению, не считая, естественно, Калека. Хотя бы из-за его пристального внимания к моей персоне. Может быть, это он? Может быть, у него были причины сделать это, а может, у кого другого, более влиятельного в их организации человека, который заправляет всеми делами? Джек мог его обнаружить... Может быть, за убийством Халла Кингса скрывается месть женщины, которая оказалась более проницательной, чем его прежние жертвы, и вовремя поняла его намерения? Это может быть так же и местью отца, брата, возлюбленного, Халл испортил столько жизней и наверняка совершил не одну ошибку.

— Я думал о том же, Майк. А теперь, — он поднялся, — пошли со мной, я покажу тебе одну твою старую приятельницу.

Одну мою старую приятельницу? Заинтригованный, я начал задавать Пату вопросы, но он не отвечал, так что мне пришлось замолчать.

Мы пришли в небольшую комнатку, где два детектива допрашивали женщину, не получая никаких ответов на свои вопросы.

Она сидела спиной к двери и я смог узнать ее, лишь оказавшись лицом к лицу с ней.

Приятельница... Мысленно я послал Пата ко всем чертям. Этой моей старой “приятельницей” оказалась хозяйка дома терпимости, ускользнувшая у нас между пальцев в предыдущую ночь.

— Где вы ее нашли? — спросил я.

— Около четырех утра она блуждала по улице и полицейский задержал ее, поскольку у нее не было документов.

Я повернулся к ней. Она явно устала от долгого допроса, но все равно сидела в вызывающей позе, скрестив на груди руки, хотя по дрожи в пальцах было видно, что она близка к истерике.

— Вы меня помните? — спросил я.

Она повернула взгляд в мою сторону и проговорила:

— Да, я вас знаю.

— Как вам удалось выбраться из здания во время облавы?

— Отстаньте от меня.

Пат взял стул и сел напротив женщины.

— Если вы отказываетесь отвечать, — спокойно произнес он, — мы предъявим вам обвинение в убийстве, так что вам потребуется хороший адвокат.

Руки у нее опустились и она облизала сухие губы. На этот раз удар достиг цели. Но потом страх исчез и она рассмеялась.

— Вы тоже оставьте меня в покое. Я никого не убивала.

— Возможно, — согласился Пат. — Но убийца покинул здание тем же путем, что и вы. Поэтому мы можем предположить, что вы помогли ему бежать, а, как вам известно, соучастие тоже наказывается.

— Вы, глупец! — завопила она.

Все ее достоинство и респектабельность исчезли как по мановению волшебной палочки. На бледном лице стали видны крупные поры. Она конвульсивно сглотнула слюну.

— Я ушла одна, — заявила она.

— Но это не правда.

Она вся затряслась и сказала:

— Я вам говорю, что ушла одна. Я была около двери, когда появилась полиция. Я поняла, зачем она прибыла, и скрылась через тайный выход.

— Где он? — поинтересовался я.

— Под лестницей. Кнопка приводит в действие механизм скрытой двери в деревянной перегородке.

Я стал припоминать детали зала ожидания.

— Если вы бежали к лестнице, убийца мог одновременно с вами спуститься по лестнице. Кто он?

— Я никого не видела. Я говорю вам, что никого не видела. Почему вы не оставите меня в покое... Она спрятала лицо в ладонях.

— Уведите ее, — приказал Пат. Потом он повернулся ко мне:

— Что ты об этом думаешь?

— Ее объяснения достаточно правдоподобны. Она увидела нас и скрылась. Но убийце просто повезло. Мы вошли примерно через пару минут после выстрела. Комната звуконепроницаема и выстрелов никто не слышал. Убийца намеревался смешаться с толпой и исчезнуть после окончания представления, когда у двери никого не будет. Спускаясь со второго этажа, он заметил наше появление и увидел, как хозяйка манипулирует с потайной дверью. Он сразу же переменил план, позволил этой ведьме скрыться и последовал за ней. Мы сразу же поднялись наверх, другие занимались клиентами, лестница осталась без присмотра и убийца ушел, прежде чем все здание было блокировано. Мы очень спешили и у нас не было времени организовать кордон заранее.

Мою гипотезу мы проверили на месте.

Хозяйка не соврала. В середине цветка, вырезанного из дерева, мы обнаружили кнопку. Она приводила в действие электромотор, который через хитрую систему передач открывал дверцу. Все это было сделано довольно грубо и, по-видимому, было установлено после того, как здание превратилось в дом терпимости.

Потайной ход был длиной всего лишь три метра, затем сворачивал налево и приводил к двери, которую, когда она была закрыта, нельзя было отличить от стены. Находилась она в подвале соседнего дома (несомненно, жители этого дома не знали о существовании подобной двери).

Из подвала можно было выйти во двор и далее на улицу. На все это требовалось не очень много времени. Мы тщательнейшим образом осмотрели каждый сантиметр потайного хода. В спешке человек мог оставить за собой следы. Но нам не удалось ничего найти и полные разочарования мы вернулись обратно.

— Ну что ж, мне кажется, расчет был верен, — сказал Пат, закуривая, — но это нас никуда не привело.

— Нашел ты что-нибудь относительно прошлого Халла Кингса?

Еще не закончив вопроса, я заметил насмешливый огонек, мелькнувший в глазах Пата.

— Уже к этому моменту у нас есть сведения из двадцати семи колледжей, — ответил Пат. — Кинге никогда не проводил больше семестра в одном колледже, исключая последний. Чаще он даже ограничивался одним месяцем. Как только он покидал колледж, одна или несколько девушек, в зависимости от длительности его пребывания, тоже исчезали. Несколько человек целый день сидят на телефонах и еще не закончили работы.

Я мысленно проклял Халла Кингса и спросил:

— Что было у него в карманах в момент смерти?

— Ничего особенного — пятьдесят долларов в небольших купюрах, водительские права и сертификат на машину, несколько крупных фотографий, все из последнего учебного заведения. Он был слишком осторожен, чтобы разгуливать с уликами в карманах. Как ты его не заметил, когда наблюдал за домом?

Я подумал.

— Если он вошел в дом, когда я был там, он, наверное, приехал не один. Может быть, он был переодет, но я в этом сомневаюсь... Ага, понятно, — я щелкнул пальцами. — Теперь ясно. Они приехали часов в шесть или семь и их машина была перекрыта от меня несколькими другими машинами, которые подъехали сразу же за ними. Все очень спешили войти, чтобы не опоздать, опасаясь быть замеченными, и наверное, он среди них и проскользнул.

— Значит, он был один? — спросил Пат.

— Не знаю, но полагаю, что приехал он не вместе со своим убийцей. — Наступил вечер и мы решили отложить на завтра продолжение разговора.

Я попрощался с Патом и вернулся домой привести себя в порядок. Это дело начинало действовать мне на нервы. Я заказал себе ужин, который мне принесли из соседнего ресторана, и съел его, обильно сдабривая пивом.

Кое-что становилось ясным, но еще многое требовало разъяснения. Например, родимое пятно на бедре одной из сестер Беллеми.

Было почти девять часов, когда я набрал номер телефона сестер Беллеми. Мне ответил нежный голос.

— Алло?

— Мисс Беллеми? Майк Хаммер беспокоит.

— О, — она поколебалась секунду и добавила, — чем могу быть полезна?

— Кто у телефона? Мери или Эстер?

— Эстер Беллеми.

— Могу я к вам приехать? Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.

— А почему бы не сделать это по телефону?

— Это не так просто. Так могу я приехать?

— Хорошо. Я буду ждать вас.

Я поблагодарил ее, положил трубку, спустился вниз, сел в машину и отправился.

Эстер была точной копией своей сестры. Если между ними и существовало какое-либо различие, я его не мог обнаружить. Может быть, различие было только в личных качествах? Мэри — нимфоманка, посмотрим, какова Эстер.

Она сердечно и в то же время сдержанно приветствовала меня. Простое вечернее платье подчеркивало ее прекрасные формы. Как и Мэри, она была спортивного типа. Правда, прическа у нее была другая. Волосы по моде подняты вверх и собраны на макушке. Мне такая прическа не нравилась. Мне всегда кажется, что у женщины с поднятыми вверх волосами, есть одно желание: взять совок или ведро и начать уборку кухни или натирку полов. Но все остальное в Эстер заставило меня забыть об отсутствии вкуса в прическе.

Я сел на тот же самый диван, на котором сидел, беседуя с ее сестрой. Эстер налила два виски с содовой и пошла за льдом. Вернувшись, она села рядом со мной и с иронией в голосе спросила:

— Ну, чего вы ждете от меня, мистер Хаммер?

— Называйте меня Майк, — вежливо произнес я. — Я не привык к формализму.

— Хорошо, Майк.

— Как вы познакомились с Джеком Вильямсом? — начал я. — И какого рода было ваше знакомство?

— Поверхностное. Дружба, если можно так выразиться, возникшая в результате частых встреч, но ничего чересчур близкого.

— А Джордж Калек? Насколько вы знаете его?

— Немного. Он мне не нравится.

— Ваша сестра относится к нему так же. Он ухаживал за вами?

— Вы шутите? В тот вечер он был в плохом настроении и с трудом держал себя вежливо. Не думаю, что его можно отнести к джентльменам. В нем есть нечто отталкивающее.

— Ничего удивительного. Он был бутлегером и настоящая его деятельность также разнообразна и большей частью нелегальна.

Она положила ногу на ногу в тот момент, когда я понял, что спрашивать ее мне больше не о чем. Когда, в конце концов, женщины будут прикрывать свои ноги, чтобы не мешать мужчинам думать о важных делах.

Эстер увидела, что мой взгляд прошелся по ее ногам, углубился под юбку, и поспешно, но напрасно попыталась натянуть юбку на колени.

— Продолжайте, — сказала она.

— Простите за нескромный вопрос. На что вы живете? Ответ я уже знал, но просто мне не о чем было больше спрашивать.

Глаза Эстер блеснули неприязненно.

— У нас имеется достаточное количество доходных акций, доставшихся нам в наследство от нашего отца. Он был владельцем крупных ткацких фабрик. А в чем дело? Вы ищете богатую невесту?

— Нет, Иначе вы чаще бы меня видели. У вас есть и недвижимость, я полагаю?

— Тридцать гектаров земли, дом в двадцать две комнаты, при доме бассейн, несколько теннисных кортов и дюжина поклонников, всегда готовых сказать мне, какая я хорошая...

Я удивленно присвистнул.

— И это называется скромной резиденцией?! Эстер засмеялась. От ее откровенного и здорового смеха заколыхались плечи, бюст ее следовал движениям плеч и, казалось, груди вот-вот прорвут тонкую ткань. Груди были полные, плотные и такие же живые, как и она сама.

— Вы не хотели бы навестить меня там, Майк?

— Конечно, — согласился я, не раздумывая. — Когда?

— В следующую субботу мы организуем ночной теннисный матч при свете прожекторов. Приглашена Мирна Дэвлин. Бедняжка, ее так потрясла гибель Джека.

— Еще кто-то, кого я знаю?

— Шарлотта Маннинг, вы с ней, конечно, встречались?

— Разумеется, — подтвердил я.

Она поняла, что означает мой тон и угрожающе подняла указательный палец.

— Выбросьте эти мысли из головы, Майк. Я попытался улыбнуться.

— А как же мне развлекаться в этой пустыне из двадцати двух комнат, если я выброшу из головы эти мысли? С ее лица исчезла улыбка.

— Как вы думаете, почему я вас пригласила? — спросила она. Я поставил стакан на стол, поднялся и сел рядом с ней.

— Не знаю. А в самом деле, почему? Она обняла меня за шею.

— Угадайте, — шепнула она.

Наши губы соединились. Я лег на нее, лаская ее своим телом. Она терлась лицом о мои щеки и я ощущал на шее ее прерывистое дыхание. Каждый раз, когда мои руки касались ее груди и плеч, она вздрагивала. Ей удалось высвободить одну руку, и я услышал, как расстегиваются кнопки на ее платье. Приникнув губами к ее груди, я чувствовал, как ее вздрагивания превратились в конвульсивную дрожь. Она укусила меня. Я обнял ее еще крепче, и она застонала от боли и экстаза.

Я нащупал выключатель и комната погрузилась в темноту. Во всем мире больше никого и ничего не существовало — только она и я. Никаких звуков, ни единого слова. Говорить нам было не о чем. Только слышался шорох подушек да царапанье ногтей о жесткую ткань дивана, звяканье пряжки пояса да звук упавшей на пол туфли. Только прерывистое дыхание, а потом тишина.

Через какое-то весьма неопределенное время я включил свет и осмотрел ее с ног до головы.

— Лгунья! — усмехнулся я. — Никакого родимого пятна, Мэри!

Она засмеялась и разлохматила мои и без того взлохмаченные волосы.

— Я знала, что тебя это заинтригует, ты захочешь убедиться в том, что оно существует и посмотреть на него поближе, — объяснила она.

— Тебе следует задать хорошую трепку.

— Еще чего.

Я поднялся с дивана и приготовил два коктейля, пока Мэри одевалась. Она выпила свой коктейль одним махом. Я взял шляпу и собрался уходить.

— Приглашение на субботу остается в силе? — спросил я перед тем, как уйти.

— Еще бы, — ответила она, — и не опаздывать. Я вернулся домой. Я чувствовал, что мы приближаемся к цели. Устроившись поудобнее в кресле, я принялся размышлять. Уже произошло три убийства и ведь еще не вечер, убийства будут еще!

Мысленно я составил перечень фактов, уже имеющихся в нашем распоряжении. Почему был убит Джек? Что было у него ценного или опасного для преступника? Книги или нечто другое? Зачем он собирался идти в дом свиданий, чтобы убедиться или предупредить? Если я знаю убийцу, то как ему удалось войти в дом свиданий незамеченным? Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Где истина? А Джордж Калек? Почему он сбежал? Почему он пытался убить меня? Из-за того, что я принял его за убийцу? Возможно, вполне возможно. Но убийца ли он? У всех, кто присутствовал на вечеринке у Джека, была возможность убить его. Что же касается мотивов... У кого из них могут быть мотивы? Мирна? Невозможно, по причинам чисто сентиментального характера. Шарлотта? Тоже нет, причины еще более сентиментальны. Кроме того, ее профессия несовместима с преступлением. Она — врач-психиатр и познакомилась с Джеком только лишь в связи с болезнью Мирны. Близнецы? Одна нимфоманка, с другой я еще не встречался. Много денег, забот никаких. Какую роль играли они? Может быть, у Эстер был мотив? Ею следует заняться. К тому же родимое пятно. Может быть, Джек оттолкнул от себя Мэри? Оскорбленная в своей страсти нимфоманка может на многое пойти. Но ей-то тогда зачем эти четыре тома?

Халл Кинге? Его только что убили. Эйлин Викерс? Она тоже мертва и уже поздно ее в чем-либо обвинять. Может, убийц двое? Халл мог убить Джека и Эйлин, а его кто-то убил, в свою очередь, из его же собственного пистолета? Теоретически это вполне вероятно, но в комнате мы не обнаружили никаких следов борьбы. И почему Эйлин была голая? Собиралась ли она выполнять свою обычную работу? Почему? Почему? Почему?

Где находится тайник, в котором все секреты? Его нет ни в квартире Калека, ни в квартире Джека. Может быть, убийцу следует искать вне круга подозреваемых? Какой лабиринт...

Я приготовил бутылку пива и поставил ее на пол. В голове у меня гудело. Еще несколько минут и мыслить я уже не буду способен. Если бы я знал больше о деятельности Калека. Какова связь его деятельности со всем остальным? Нужно найти его. Если бы Халл был жив...

Я вскочил и стукнул себя кулаком по бедру! Как же я не подумал об этом раньше? Халл никогда не действовал в Нью-Йорке. Если и сохранились следы его деятельности, хоть какие-то следы, бумаги могут быть только в колледже и эти бумаги могут содержать разгадку этой небольшой головоломки.

Я быстро оделся, взял пальто, засунул в карман запасную обойму и позвонил в гараж, попросив подогнать машину к моему дому.

Было уже за полночь и механик, ожидавший меня на тротуаре, буквально спал стоя. Я поблагодарил его, дал ему хорошие чаевые, сел в машину и быстро отъехал.

Движение на улицах значительно уменьшилось, и я ехал на север, не останавливаясь на перекрестках перед красным светом.

Пат дал мне адрес последнего колледжа, где учился Халл Кинге. Днем до него нужно было бы добираться часа три, но ночью я рассчитывал доехать гораздо быстрее.

Дважды за мной пытались гнаться полицейские на мотоциклах, но с помощью двигателя моего дряхлого на вид автомобиля я без труда оставил их за флагом.

Единственное, чего я боялся, так это того, что они перекроют мне дорогу, но этого не случилось, так что я беспрепятственно продолжал свой путь.

Следуя дорожному указателю, я свернул на боковую дорогу и поехал медленней. Потом я оказался на хорошей бетонной дороге и до самой цели ехал на предельной скорости.

Городишко имел в длину не более восьми километров. Указатель при въезде сообщал, что в городе около тридцати тысяч жителей и он является центром округа. Найти колледж оказалось совсем простым делом. Он располагался на холме в двух километрах от городка. Несколько окон были еще освещены, видимо, это были окна коридоров. Я остановился перед двухэтажным домом, на котором обнаружил табличку — “Мистер Рассел Хальберт, декан”.

В доме было совершенно темно, но меня это не остановило. Я нажал на кнопку звонка и не отпускал до тех пор, пока не зажегся свет.

В дверях показался мужчина, кипевший от возмущения, на нем был надет пиджак поверх ночной рубашки. Ничего более смешного я в жизни не видел. Я не стал дожидаться, пока меня пригласят войти и, отпихнув в сторону мужчину в ночной рубашке, едва не столкнулся с высоким мужчиной в коричневой пижаме.

— В чем дело, мистер? Кто вы такой? Я показал ему значок и сказал:

— Майк Хаммер, детектив из Нью-Йорка.

— Это не ваша территория, — сказал декан. — Что вам нужно?

— Осмотреть комнату, в которой жил студент Халл Кинге.

— Этим делом занимается местная полиция и я полагаю, только она имеет права на это. Следовательно...

Я не стал вступать с ним в спор.

— Послушайте, старина, — произнес я, упираясь пальцем в его живот, — возможно убийца на свободе и находится в его комнате. Если он не убил еще больше никого, то может сделать это в любой момент. И это наверняка случится, если вы не скажете мне, где жил Халл Кинге и я не смогу осмотреть его комнату. А если вы всего этого мне не скажете, я поработаю над вашей физиономией, — продолжал я, положив руку на его плечо, — так, что вас не узнает и родная мамочка.

Рассел Хальберт отступил назад и оперся на спинку стула. Он побледнел и, казалось, сейчас лишится сознания.

— Я... Я... Я.., я не знаю, — наконец выдавил он из себя. — Комната Кингса находится на первом этаже в левом крыле. Номер сто семь. Как раз в углу крыла. Но полицейские ее опечатали и я не имею права...

— К черту местную полицию. Гасите свет и ложитесь спать. И не вздумайте звонить по телефону.

— Но что скажут студенты?

— Я сам ими займусь, — ответил я, закрывая дверь.

Ориентируясь по фасаду колледжа, я направился к левому крылу. Шум моих шагов заглушала трава. Я быстро добрался до угла дома, молясь про себя, чтобы интуиция на этот раз меня не обманула и чтобы я приехал не слишком поздно.

Я прижался к наружной стене и попробовал нужное окно. Оно было закрыто. Я прижался лицом к стеклу. Совершенно ничего не было видно и ничего не слышно. Я решил попытать счастья. Пальцами я подцепил вращающуюся раму и повернул ее, затем подтянулся и, перевернувшись, рухнул головой вниз на пол комнаты.

Это падение спасло мне жизнь.

Из противоположного угла сверкнуло две вспышки выстрелов. Пули вонзились в подоконник над моей головой. Звук выстрелов меня оглушил.

Моя рука совершенно автоматически выхватила пистолет. Прозвучало еще два выстрела. В ответ я выстрелил три раза.

Что-то ударило меня в бок. Следующая пуля вонзилась в пол, а стрелявший упал. На этот раз я не хотел рисковать.

Добравшись до неподвижного тела, я нашел оружие и ногой отшвырнул его в сторону. Потом нашел выключатель и зажег свет.

Джордж Калек был мертв. Все три мои пули попали ему в грудь. Но он успел сделать то, ради чего пришел сюда. По комнате разносился запах сгоревшей бумаги. В стальном сейфе, стоящем в углу комнаты, лежала груда дымящегося пепла.

Глава 11

Кто-то принялся стучать в дверь кулаками. В коридоре слышался целый концерт, состоящий из одних междометий.

— Заткнитесь и не стойте под дверьми! — крикнул я.

— Кто там? — спросил чей-то голос.

— Дядя Чарли, — ответил я. — Пойдите к декану и приведите его сюда, но сначала пусть он позвонит в полицию.

— Смотрите за окном, — продолжал тот же голос. — Пломба не тронута. Он, наверное, забрался через окно. Док, бери карабин и сразу же стреляй.

Безумные! Если владелец карабина потеряет хладнокровие, он убьет меня через окно, прежде чем я сумею ему хоть что-нибудь объяснить. Не могу же я стрелять в студента!

Я подбежал к окну и высунулся наружу. Четверо ребят от шестнадцати до восемнадцати лет уже обегали угол здания. Увидев меня, они остановились. Я сделал знак приблизиться парнишке с карабином.

— Эй, ты, иди сюда! — крикнул я. Парень подошел, держа перед собой оружие. Я показал ему значок. Он был полумертв от страха.

— Видишь этот значок? — спроси я. — Я детектив из Нью-Йорка. А сейчас оставь меня в покое. Если вы действительно хотите сделать что-то полезное, следите, чтобы никто не покинул колледж. Понятно?

Он облегченно вздохнул. Парень был счастлив убраться, сохранив достоинство.

Через некоторое время прибежал декан, мокрый и запыхавшийся, как больная лошадь.

— Что произошло? — простонал он.

— Я только что убил человека, — ответил я. — Вызовите полицию и уведите ребят.

Он ушел и я остался один. Кое-что мне нужно было сделать до появления полицейских. Я осмотрел оружие Калека. Это был тот самый пистолет, что я нашел в его чемодане у него на квартире. Затем я осмотрел пепел в сейфе. Я обнаружил полуобгоревшую обложку блокнота, которая превратилась в пыль, едва я к ней прикоснулся. Я отдал бы миллион долларов, только бы знать, что было записано в этом блокноте, но Калек позаботился о том, чтобы не осталось ничего...

Я осмотрел всю остальную комнату и нашел несколько полуобгоревших листочков, на которых можно было различить ряд цифр. Как смог Калек пробраться сюда незамеченным и успеть все сжечь? Снаружи огонь должен был быть ясно виден. Загадка оказалась совсем не трудной. Повернувшись к коврику возле кровати, я увидел, что он дымится. К ткани коврика прилипла половина страницы из блокнота. Либо забытая Джорджем, либо им утерянная, либо спрятанная им в тот момент, когда он увидел меня.

Из этой полуобгоревшей странички можно было понять, что доказательства виновности Джорджа находятся в одном из сейфов Нью-йоркского банка. Значит, Джордж был убийцей. Я всегда подозревал, что он виновен, и теперь эта бумажка даст доказательства и оправдает мои действия в глазах закона.

Я положил листочек в конверт, который всегда ношу с собой для этих целей, написал на нем адрес и наклеил марку. Затем я открыл дверь, едва не опрокинул с полдюжины студентов, торчавших под дверью, нашел почтовый ящик и бросил конверт. После чего вернулся в комнату Кингса и продолжил ожидание.

Все начало проясняться. До сих пор я считал, что Джордж крупная фигура, но он был просто одним из многих подручных. Шефом, вероятно, был Халл Кинге, который занимался и другими делами помимо поставки девушек в дома терпимости. Он выбирал людей с темным прошлым, таких что подходили для него, кого он мог заставить работать, собрав неопровержимые доказательства их виновности. Он предъявлял им эти доказательства или фотографии и таким способом заставлял людей работать на себя. Если бы я смог спасти содержимое этого сейфа, мы смогли бы разрушить один из самых великих рэкетов. Я прибыл слишком поздно, но в то же время достаточно рано, чтобы не остаться совершенно разочарованным. Может быть, в сейфе в Нью-Йорке будут какие-нибудь копии? Сомнительно.

Халл, по-видимому, держал свои документы во многих сейфах. В том случае, если ему нужно было бы освободиться от части своей банды, ему было достаточно посоветовать полиции, конечно анонимно, открыть некоторые сейфы. Очень остроумно.

Я был доволен тем, что прикончил Калека. Но был уверен, что главная моя цель еще не достигнута. Некий X., о котором никто, кроме мертвых, не знает, вот главная моя цель.

Прибыла местная полиция. Шеф, толстый мужчина с цветущим цветом лица влетел в комнату с пистолетом в руках и сразу же объявил меня арестованным. Через пару минут последовавших объяснений и угроз он от меня отстал и, чтобы его не травмировать понапрасну, — я дал ему свою лицензию частного детектива, разрешение на ношение оружия и кое-какие другие официальные документы. Потом я позвонил Пату и передал трубку шефу местной полиции.

Полицейские небольших городишек не питают уважения к вышестоящим чинам из других городов. Но, в свою очередь, Пат пригрозил ему, пообещав позвонить губернатору, если шеф не будет со мной сотрудничать, и толстяк успокоился.

Я рассказал ему вполне достаточно, чтобы он смог составить надлежащий рапорт, и отправился в Нью-Йорк, правда, теперь уже с умеренной скоростью.

Когда я вошел в кабинет Пата, уже светало. Мне страшно хотелось спать. Пат меня ждал. Я рассказал ему всю историю. Он послал несколько человек в этот городишко, чтобы сделать необходимые фотографии и проверить пепел в сейфе Кингса.

Возвращаться домой мне не хотелось и я позвонил Шарлотте. Она уже встала и собиралась уходить.

— Ты не сможешь подождать меня? — спросил я.

— Конечно, Майк, поспеши. Мне хочется знать, что еще произошло.

— Я буду через четверть часа.

Движение было настолько интенсивным, что я добрался до дома Шарлотты лишь через полчаса. Она ожидала меня в салоне. Кэтти занималась хозяйством.

Шарлотта забрала у меня пальто и проводила к дивану, на который я рухнул со вздохом облегчения.

Наклонившись ко мне, Шарлотта меня поцеловала. Сил у меня осталось лишь только чтобы вернуть ей поцелуй.

Я рассказал ей о своих приключениях. Она слушала меня, не перебивая.

— Могу я чем-нибудь помочь? — спросила она.

— Да. Скажи, что представляют из себя нимфоманы?

— Значит, ты ходил к ней? — воскликнула она с возмущением.

— Деловой визит, милая, — пояснил я.

— Хорошо, — улыбнулась Шарлотта. — Думаю тебе можно поверить. Что касается твоего вопроса, то нимфомания бывает либо врожденной, либо может развиться в подростковом возрасте. Врожденная нимфомания связана с гипертрофией эндокринной системы, а при неврожденной — это чаще всего распущенность и потакание собственным страстям и желаниям.

— Неврожденная нимфомания может привести к преступлению?

— Ты хочешь спросить, не толкнет ли страсть нимфоманку на убийство? Не думаю... У них есть другие способы удовлетворить свою страсть.

— Например? — поинтересовался я, игнорируя намек.

— Ну, если нимфоманка пылает страстью к некоему человеку, а тот ее отталкивает, то вместо того, чтобы убивать этого человека, она просто находит себе другого!.. Это проще, быстрее и гораздо эффективнее. Если это задевает ее самолюбие, она вылечивает его, одерживая другие победы. Ты меня понимаешь?

Я прекрасно понимал.

— Обе Беллеми нимфоманки? Шарлотта засмеялась.

— Нет. Только Мэри. Она неисправима, так как даже не предпринимает никаких мер, чтобы исправиться. Она живет полнокровной, с ее точки зрения, жизнью и Эстер вынуждена часто помогать ей выпутываться из последствий ее любовных авантюр. Сама Эстер избегает любовных приключений. Она почти такая же красивая, как и ее сестра, но не обладает талантом пожирательницы мужчин. Если она однажды влюбится, то воспримет это вполне естественно и протекать это будет тоже естественно.

— Мне нужно с ней познакомиться, — сказал я. — Ты к ним поедешь на этой неделе?

— Да, они меня пригласили. Я приеду поздно, но матч не пропущу. Мне нужно будет сразу же вернуться обратно. Ты тоже приглашен?

— Я должен отвезти Мирну, если, конечно, она не откажется от приглашения.

— Прекрасно! — воскликнула Шарлотта.

Больше я не услышал ничего, так как провалился в глубочайший сон. Проснулся я около шестнадцати часов. Кэтти, услышав, что я проснулся, принесла мне поднос, на котором стояла тарелка яиц с беконом и дымящийся кофе.

— Вот ваш завтрак, мистер Хаммер, — сказала она. — Мисс Шарлотта приказала заботиться о вас до ее возвращения.

Она адресовала мне ослепительную улыбку и исчезла.

Я поел с большим аппетитом и выпил три чашки кофе. Потом я позвонил Мирне. Она сказала мне, что будет меня ждать в субботу около десяти часов. Я положил трубку и поискал на полках какую-нибудь книжку, чтобы скоротать время до прихода Шарлотты. Романы все я читал, так что я обратился к специальной литературе, пролистал громадный том, озаглавленный “Лечение гипнозом умственно больных” и довольно быстро бросил его, поскольку практически ничего не понял. Методика лечения, насколько я понял, заключалась в том, что больному под гипнозом внушали какой-то образ поведения, которому он затем следовал автоматически, не отдавая себе в этом отчета.

Я представил себе, как можно загипнотизировать молодую девушку и внушить ей... К черту.., такие мысли не очень-то хороши. К тому же я не настолько дряхл, чтобы прибегать к подобным методам.

Следующую книгу я выбрал из-за картинок. Она называлась “Психология замужества”. Это оказался просто шедевр и написан был так популярно, что я проглотил книжку от корки до корки. Шарлотта застала меня за чтением.

— Мистер повышает свой культурный уровень? — спросила она. — Пока еще не поздно.

Она поцеловала меня и приготовила виски с содовой. Я выпил и попросил Кэтти принести мне пальто и шляпу.

Шарлотта выглядела разочарованной.

— Уже? — запротестовала она. — Я думала, ты со мной поужинаешь.

— Не сегодня, дорогая. Мне нужно привести себя в порядок. Я показал ей дыру в костюме, которую проделала пуля Калека. Она побледнела, представив, какой опасности я подвергался.

— Ты... Ты ранен, Майк?

— Нет, просто царапина.

В это время ее позвали к телефону. Я слышал, как она, нахмурившись, говорила:

— Вы уверены? Хорошо, я займусь им.

Она положила трубку и я спросил, что случилось.

— Клиент, — ответила она. — Лечение хорошо на него действовало, но потом вдруг последовало ухудшение. Я выписала ему успокоительное и завтра утром навещу его.

— Ну, я ухожу.

— О'кей, милый, — сказала она, обнимая меня. — Возвращайся поскорее, Майк.

— Как только смогу, дорогая.

Я ушел. К счастью, парикмахерская была пуста. Я снял пиджак и устроился в кресле. Парикмахер искоса взглянул на мой пистолет в кобуре под мышкой и накрыл меня пеньюаром.

— Под “ежик”, — приказал я.

Не произнеся ни слова, он принялся за работу, щелкая ножницами. Через четверть часа я сел в машину и направился в сторону Бродвея.

Услыхав вой полицейской сирены, я обратил внимание на машину, но узнал Пата лишь в момент, когда он обгонял меня. Он меня не заметил, так как был слишком занят дорогой. Сзади послышался вой сирены еще одной машины.

Интуиция, подобная той, что привела меня к Калеку, заставила меня последовать за полицейскими машинами. Я повернул налево и успел заметить, как машина Пата с белой крышей замедлила ход и свернула в улицу, пересекавшую Бродвей под прямым углом.

Но на этот раз мне пришлось оставить далеко свою машину, так как два полицейских автомобиля перегородили мне дорогу. Я показал свою лицензию и значок полицейского и протолкался через образовавшуюся толпу зевак к центру, куда были направлены все взгляды. Там стоят Пат со своими помощниками. Я проследил за направлением его взгляда и увидел темный силуэт, лежащий на тротуаре.

Жестом Пат пригласил меня подойти. Я перевернул труп и не удержался от свиста.

Боб Хуппер больше никогда не будет заниматься пчеловодством.

— Ты его знаешь? — спросил Пат.

— Да. Его звали Боб Хуппер. Хороший парень и совершенно безобидный. Он долго работал комиссионером у Калека.

— Он убит из пистолета сорок пятого калибра.

— Что?!

— Еще одно убийство. Иди за мной.

Мы вошли в аптеку, перед которой лежал Боб. Хозяин стоял перед детективами, во главе которых был инспектор Дейли из бригады по борьбе с наркотиками. Он искренне меня ненавидел с того времени, как под носом у него я распутал одно важное дело.

— Что вам здесь надо? — грубо спросил он.

— То же, что и вам, — ответил я.

— Вам лучше убраться. Здесь нет места для частных детективов.

— Минуточку, инспектор, — когда Пат говорит таким тоном, его обычно слушают.

Инспектор уважал Пата. Он пробился наверх с самых низов, тогда как Пат достиг своего положения, сдав экзамены в университет. По своему существу методы их работы были абсолютно различны, но инспектор был достаточно сообразителен, чтобы уважать Пата и слушаться его.

— Майк в этом деле сделал больше, чем кто-либо другой, — продолжал Пат. — Если бы не он, мы до сих пор толклись бы на исходных позициях. И мне хотелось бы, чтобы он мог присутствовать и на этой стадии расследования.

Инспектор Дейли бросил на меня убийственный взгляд и пожал массивными плечами.

— О'кей, — согласился он, — пусть остается. Но не пытайтесь стащить вещественные доказательства, — добавил он, поворачиваясь в мою сторону.

Последний раз, когда я прикончил одного торговца наркотиками, доказательства были у меня в кармане, и именно этого не мог забыть и простить мне инспектор.

— Расскажите еще раз, — приказал инспектор хозяину аптеки, — и ничего не упускайте.

Аптекарь крутился в разные стороны. Пат показался ему наиболее симпатичным из нас всех, поэтому именно ему он и стал рассказывать свою грустную историю.

— Я ничего такого не сделал, — простонал он для начала. — Я подметал под прилавком, когда вошел этот тип и попросил заменить ему содержимое небольшой коробочки. Он сказал мне, что он разносчик и потеряет свое место, если я не смогу ему помочь. Он сказал, что уронил свою коробочку и кто-то на нее наступил. Я взял коробочку, попробовал на язык порошок, что в ней был, и сделал кое-какие анализы. Несомненно, это был героин. Как порядочный гражданин, я тут же позвонил в полицию и меня попросили задержать его здесь до прихода полиции. Но я не знал, а вдруг он гангстер, вдруг из кармана вытащит пистолет? У меня семья, мистер. — Он замолчал, потом стал рассказывать дальше. — Я тянул время, но он сказал, чтобы я поторопился и засунул руку в карман! Может быть, там было оружие? Я наполнил его коробочку борной кислотой и он вышел, отдав мне доллар. Я вышел из-за прилавка посмотреть, куда он пошел, но он упал неподалеку с пулей в животе. Я опять позвонил в полицию и наконец вы приехали.

— Вы кого-нибудь видели поблизости? — спросил Пат.

— Никого. В это время на улице обычно никого нет.

— А выстрел вы слышали?

— Нет. Я только увидел, как потекла кровь и бросился к телефону.

Пат задумчиво тер подбородок.

— А машины вы не видели?

Аптекарь подумал, открыл рот, еще подумал и медленно произнес:

— Да... Когда вы спросили, я припоминаю, что видел машину за несколько секунд до этого. Она ехала очень медленно, но когда я вышел, она уже исчезла.

Один из людей инспектора стенографировал его рассказ. Пат и я осмотрели тело. Судя по положению и характеру раны, убийца выстрелил и направился в сторону Лексингтон-авеню. Коробочка с борной кислотой пропиталась кровью и валялась рядом с Бобом. В карманах у него нашли восемь долларов, абонементную карточку в библиотеку и учебник по сельскому хозяйству.

— Опять глушитель, — сказал Пат. — Держу пари, что оружие то же самое.

— Не буду спорить, — согласился я.

— Что ты об этом думаешь, Майк?

— Ничего не понимаю. Если б еще был жив Калек, то преступление можно было бы приписать ему.

— За проституцией всегда следуют наркотики.

— Боб говорил мне, что больше не работает на Калека, и я поверил ему, считая его слишком простодушным для подобной лжи. Но, похоже, что я ошибся. Он соврал мне.

Мы еще раз взглянули на труп и отошли.

— Пат! — воскликнул я вдруг.

— Что?

— Помнишь тот день, когда кто-то пытался убить Калека в его доме... Пуля была выпущена из оружия убийцы. Почему? Нам важно узнать, почему тот, кого мы ищем, пытался убрать Калека?

— Ты прав, Майк. Но те, кто мог рассказать нам об этом, уже не могут сделать этого. — Нет, Пат. Убийца-то жив. У тебя есть сейчас какие-нибудь важные дела?

— Ничего такого, чего нельзя было бы отложить. Этим трудом займется инспектор. А в чем дело?

Я взял его под руку и увлек к своей машине. Пока мы ехали до моей квартиры, почтальон уже пришел. В почтовом ящике лежало письмо, которое я послал на свой адрес из колледжа. Разорвав конверт, я рассказал Пату историю этого полуобгоревшего листочка.

Пат прекрасно знал методы провинциальной полиции, поэтому одобрил мои действия полностью. Он позвонил и, когда мы прибыли в банк, управляющий уже получил официальный приказ допустить нас к сейфу, что был указан на листочке из блокнота Кингса.

В сейфе оказалось достаточно доказательств, чтобы дюжину раз посадить Калека на электрический стул. Я был доволен, что сумел всадить в него три пули. Этот человек был отвратителен. Фотографии и оригиналы документов, запертые в этом сейфе, неопровержимо доказывали, что Калек совершал все преступления, перечисленные в Уголовном кодексе, а также кое-какие и не перечисленные. Но ничего больше там не было. А смерть Калека на 96% девальвировала ценность этих документов.

Пат быстро просмотрел документы, сложил их в большой конверт и написал расписку.

— Что ты будешь с ними делать? — спросил я, когда мы покинули банк — Изучу очень внимательно. Может быть, обнаружу полезные сведения... А ты?

— Поеду домой. А ты можешь предложить мне что-то другое? Пат засмеялся.

— Майк, я вижу, ты действуешь честно, поэтому хочу сказать тебе кое-что. — Он вытащил записную книжку из кармана и открыл ее. — Вот некоторые имена. Ты кого-нибудь знаешь? — Он начал произносить имена:

— Генри Стенхауз, Герман Силби, Тельма Дюваль, Вирджиния Хаймс, Конрад Стивене.

Он остановился и смотрел на меня, ожидая ответа.

— Нет, Пат, я никого не знаю.

— Все они находятся на излечении, — сказал Пат. — Пропитаны наркотиками до самых пяток.

— Ну, ну, — промычал я неопределенно. — Откуда ты знаешь?

— Из сообщения отдела по борьбе с наркотиками.

— Но почему об этом ничего не было в газетах? А, я понял. Источник снабжения не обнаружен, не так ли? Откуда они брали наркотики?

— Именно это инспектору Дейли и хотелось бы знать. Но никто не говорит, даже под угрозой тюрьмы. К сожалению, у большей части свидетелей есть связи в высших сферах, поэтому мы не можем заставить их говорить. Но мы знаем, что наркотики им доставлял маленький простодушный человечек, который и не подозревал о том, что лежит в разносимых им посылках.

— Боб! — воскликнул я.

— Точно. Они могли бы расколоться сейчас, узнав о его смерти, но может быть и такой вариант, что они как раз и не заговорят.

— Черт возьми, — проворчал я, — и мы не можем заставить их говорить, пока они лечатся. Между всеми этими убийствами есть связь. Пат. На первый взгляд такой связи не существует, но посмотри, как все складывается. Боб и Калек... Калек и Кинге... Кинге и Эйлин Викерс... Эйлин и Джек... Или мы напали на организацию с многообразной деятельностью или перед нами логическая цепь событий. Джек до чего-то добрался и убийца его убрал. Но убийца обнаружил нечто, что заставило его убивать снова.

— Но нас это не продвигает вперед ни на шаг, — проворчал Пат в свою очередь.

— Ты не прав, Пат. Я начинаю кое-что видеть яснее. Ничего определенного, но кончик ниточки есть.

— О чем ты?

— Мне не хотелось бы говорить раньше времени. Пат. Я могу ошибиться. К тому же я пока не представляю, кто убийца...

— Опять ты играешь, Майк?

— Ну что ты, — ответил я. — Мы вышли из последнего виража, но дорога еще скользкая и грязная, так что нужно еще добраться до твердой дороги, прежде чем начать нахлестывать наших лошадей. Но ты меня не опередишь. Пат.

— Держу пари, что опережу.

— Принято. На выпивку?

— Годится.

На этом мы расстались. Пат сел в такси, а я вернулся домой.

Снимая брюки, я обнаружил, что потерял портмоне. В нем было двести долларов и я не мог воспринять эту потерю с улыбкой. Я вновь натянул штаны и спустился к машине.

Бумажника в машине не было. Может у парикмахера? Но я ему заплатил из кармана мелочью. Черт подери!

Я поехал к Шарлотте. Входная дверь парадной была открыта и я вошел. Подойдя к квартире, я позвонил, но никто мне не открыл. Я слышал, как в квартире распевает Кэтти. Я постучал в дверь и Кэтти открыла.

— Что случилось? — спросил я. — Не работает звонок?

— Работает, мистер Хаммер. Заходите.

Навстречу, услышав наши голоса, выбежала Шарлотта. Руки у нее были в перчатках, а сама она была в халате, заляпанном реактивами.

— Милый, — сказала она, — как хорошо, что ты пришел так быстро.

Я обнял ее и она подставила мне губы. Кэтти смотрела на нас и, казалось, не собиралась уходить.

— Отвернись, бесстыдница, — приказал я. Она послушалась и я смог обнять ее хозяйку. Шарлотта вздохнула и положила мне на грудь голову.

— На этот раз ты останешься?

— Нет.

— Но почему?

— Я приехал за своим бумажником. Я нашел его за подушкой дивана. Вероятно, он вывалился, когда я спал.

— Я думала, ты обвинишь меня в краже денег, — пошутила Шарлотта, надувшись, как маленькая девочка.

— Дурочка, — сказал я нежно, целуя ее в голову. — Что это у тебя за странный наряд?

— Я проявляла фотографии. Хочешь посмотреть? Она провела меня в темную комнату, погасила свет и зажгла красную лампу. Через некоторое время она передала мне влажный отпечаток, на котором был изображен человек, сидящий на стуле. Руки этого человека были связаны, а физиономия была страшно напряжена. Шарлотта включила свет и посмотрела на снимок.

— Кто это?

— Один больной. Халл Кинге привел его в мою клинику.

— Чем он болен? У него такой испуганный вид.

— Нет, это тебе кажется. Он в состоянии гипноза. Это необходимо, чтобы внушить пациенту чувство раскованности. Этот человек был неисправимым клептоманом. Изучая его болезнь, мы обнаружили, что в детстве он был всего лишен и был вынужден воровать. Я нашла ему работу, объяснила ему причину его болезни. Поняв, что он клептоман, он сумел побороть свои страхи. Сейчас он совершенно здоров.

Я положил фотографию в сушильный шкаф и огляделся. Эта комната, должно быть, стоит довольно дорого. Мне следует подумать об увеличении своих доходов.

Видимо, Шарлотта прочла мои мысли, поскольку вдруг сказала:

— Когда мы поженимся, я буду сдавать на проявку свои пленки в фотоателье.

— Нет, — решительно запротестовал я. — Мы как-нибудь вывернемся.

На этот раз она сама меня обняла. Я поцеловал ее так сильно, что губы у меня занемели, и обнял ее так, что услышал ее дыхание и даже удивился.

Держась за руки, мы подошли к входной двери.

— Что будем делать сегодня вечером, Майк?

— Не знаю. В кино?

— А почему бы и нет?

Я открыл входную дверь и спросил:

— А он почему не звенит? — и показал на звонок.

— А! — воскликнула Шарлотта. — Просто Кэтти ужасно шумит своим пылесосом. Я снова поцеловал ее.

— Я приеду к восьми часам, дорогая. Она стояла, пока я не спустился на следующий этаж, потом послала воздушный поцелуй и исчезла.

Глава 12

Моего портного едва не хватил удар, когда он увидел, что сделала пуля Калека с моим пиджаком. По-видимому, он испугался потерять одного из своих лучших клиентов.

Он дал мне совет быть поосторожнее и сказал, что на следующей неделе все будет готово.

Я забрал у него другой костюм и вернулся домой. Когда я вошел в квартиру, телефон надрывался из последних сил. Я бросил костюм на спинку стула и снял трубку. Это был Пат.

— Я хотел сказать тебе кое-что об оружии, из которого был убит Боб, — сказал он.

— Так что?

— То же самое оружие. Мы же с тобой это подозревали.

— Это все. Пат?

— Да. Я еще раз проверил пистолет Калека. Из него стреляли только в тебя, Майк, в том самом городишке. Оружие было продано на юге, много раз переходило из рук в руки и в конце концов попало к одному ростовщику на Третьей улице, который и продал его некоему Джону Мастерсу.

Я поблагодарил Пата за сведения и положил трубку. За каким чертом Калек воспользовался чужим пистолетом? Может быть, он боялся, что ему на шею повесят преступления, которые он совершил раньше? Этого уж мы наверняка никогда не узнаем, если, конечно. Пату не удастся интерпретировать документы, что находились в сейфе Кингса. Да, но зачем все это нужно? Предавать Калека суду уже все равно слишком поздно.

Я поужинал, принял душ и переоделся. Снова зазвонил телефон. На этот раз звонила Мирна. Она попросила меня приехать к ней завтра утром, как можно раньше. Я не возражал и мы распрощались. Кажется, она еще не отошла от свалившегося на нее несчастья. Я был рад оказать ей хоть какую-то услугу. Может быть, эта поездка на ночной матч немного взбодрит ее? Я боялся, что она может попробовать избавиться от последствий потрясения при помощи наркотиков. Рано или поздно она, конечно, встретит другого парня, который заставит ее забыть Джека и его смерть и сделать ее счастливой.

Когда я приехал к Шарлотте, она ходила по комнате. Увидев меня, она остановилась и принялась постукивать правой ногой по полу, как будто я заставил ее ждать несколько часов кряду.

— Майк, — в негодовании воскликнула она, — ты опоздал на целых пять минут!

— Не сердись, — ответил я. — Очень интенсивное движение.

— Не сваливай на движение. Может ты второй раз пытался исследовать информацию?

— Замолчи и собирайся. Иначе мы не попадем в кино.

— Куда пойдем?

— Мне хочется посмотреть хороший детектив, если у тебя нет возражений. Может быть, мне удастся чему-нибудь научиться, посмотрев фильм.

— О'кей.

Мы обнаружили после некоторых поисков небольшой кинотеатр, перед которым не было километровой очереди, и посмотрели невероятно запутанный детектив. После кино мы заглянули в бар выпить по стаканчику. Я заказал пиво, Шарлотта тоже.

— Заказывай, что хочешь, — сказал я. — Деньги у меня есть. Она рассмеялась.

— Мне нравится пиво, Майк. Зачем же мне заказывать что-то другое?

— Ты полна противоречий, — пошутил я. — Сноб, а пьешь пиво. Хотя в таком случае ты не будешь мне дорого стоить.

— А если мы начнем нищенствовать, я начну работать.

— Ни одна из моих женщин не работает, — заявил я. — Что же касается законной жены, то ее я тем более хочу видеть дома. Шарлотта поставила стакан и взглянула на меня.

— Но, Майк, ты ни разу не делал мне предложения и откуда ты знаешь, захочу ли я выйти за тебя замуж?

— Вот так, — я взял ее за руку и поднес к губам. — Выйдете за меня замуж?

Она засмеялась, в глазах ее заблестели слезы и она уткнулась лицом в мою шею.

— Да, Майк, да, я так люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, дорогая, а сейчас допивай. Нам завтра ехать в гости.

— Поцелуй меня.

Два каких-то типа насмешливо смотрели на меня, но мне было наплевать. Я поцеловал ее в губы.

— Когда ты подаришь мне кольцо? — поинтересовалась она.

— Скоро. На следующей неделе у меня несколько важных встреч, а потом пойдем к судье. Не возражаешь?

— Нет, Майк, я так счастлива.

Мы допили пиво и собрались уходить.

Два типа громко хмыкнули, когда мы проходили мимо. Я бросил руку Шарлотты, взял их за головы и стукнул друг о друга. Уходя, в зеркале я увидел их глаза — они были похожи на стеклянные шарики. Бармен, наблюдавший за этой сценой, раскрыл рот. Я попрощался с ним и присоединился к Шарлотте.

Позади нас двое мужчин медленно, словно пустые мешки, опустились на пол.

— Майк, — сказала Шарлотта, цепляясь за мою руку.

Когда мы приехали, Кэтти уже спала. Мы вошли на кончиках пальцев, а Шарлотта рукой придержала звонок. Она сняла пальто и спросила:

— Стаканчик на ночь?

— Нет.

— А что ты хочешь?

— Тебя.

Она бросилась в мои объятия. Я прижал ее к себе изо всех сил и ощутил, как ее большая грудь вздрагивала от желания.

— Скажи мне, Майк, “я тебя люблю”.

Она подставила мне губы. Потом я мягко отстранил ее шепнул:

— Достаточно, дорогая. Еще один поцелуй и я не дождусь свадьбы.

Она улыбнулась и направилась ко мне. Я отступил к двери.

— Не уходи, Майк. Давай поженимся завтра.

Я улыбнулся. Она была восхитительна. Шарлотта снова придержала звонок, когда я выходил из квартиры. Я легонько поцеловал ее и выскользнул за дверь.

Эту ночь я спал плохо. Что будет с Вельдой, когда она узнает о моем решении жениться? Я дрожал от одной только мысли, что мне придется ей рассказать.

Будильник зазвенел в шесть часов. Я поднялся и потянулся. На улице ярко сияло солнце. День обещал быть прекрасным. На ночном столике стояла открытая бутылка пива. Я сделал глоток. Приняв душ, я натянул пижаму и отправился в кухню поискать чего-нибудь съедобного. Мне удалось найти лук и немного картошки. Я почистил картошку и лук, бросил на горячую сковородку масло, картошку и лук и поставил все это жариться. Потом стал варить кофе. Картошка чуть-чуть подгорела, но была очень вкусной. Кофе тоже получился неплохо.

Когда я позвонил Мирне, она уже встала. Она обещала, что будет готова к восьми часам, и просила меня не опаздывать.

Потом я позвонил Шарлотте.

— Привет, лентяйка, — сказал я.

— У тебя самого голос не очень уж бодрый, — ответила она.

— Чем занимаешься?

— Пыталась уснуть всю ночь. Ты меня вчера оставил в таком состоянии, что я не могла сомкнуть глаз. Я легла в постель только после трех часов.

Эта новость наполнила меня радостью.

— Понятно, — сказал я. — Когда ты появишься у Беллеми?

— Приеду, как только смогу освободиться. Во всяком случае, я уже тебе говорила, что на матч я не опоздаю.

— Кто играет?

— Понятия не имею. Пара каких-то чемпионов, открытых Эстер и Мэри.

— Буду с нетерпением ждать тебя.

— Договорились, дорогой.

Она поцеловала трубку. Прежде чем положить трубку я, в свою очередь, сделал то же самое.

Вельды в конторе еще не было. Я набрал ее домашний номер.

— Алло, Вельда? Это Майк.

— Что это вы так рано поднялись?

— У меня важное свидание.

— Деловое?

— В некотором роде. Опаздывать на него я не могу. Если будет звонить Пат, скажите ему, что он может найти меня в загородной резиденции сестер Беллеми. Опознает, где она находится.

Вельда ответила не сразу. Я знал, что она пытается разгадать мои намерения.

— Хорошо, — ответила она наконец. — Будьте осторожны, Майк. Чем мне заниматься во время вашего отсутствия?

— Ничего особенного нет?

— А кстати, сколько дней вы будете отсутствовать на этот раз?

— Вероятнее всего, я вернусь в понедельник.

— Понятно, Майк. До понедельника.

Я положил трубку. Я не осмелился рассказать Вельде о Шарлотте. Заплачет ли она? О, черт побери! Это и есть жизнь. Если бы не существовала Шарлотта, я бы женился в конце концов на Вельде. Она удивительная девушка, но Шарлотта появилась до того, как я решил сделать предложение Вельде...

Что за жизнь!

Когда я приехал. Мирна была уже готова. Я положил ее чемодан в машину и помог ей сесть. Она плохо выглядела, под глазами залегли темные тени, но новое платье было очень хорошенькое. Разговаривать о Джеке я не хотел. По-видимому, она прочитала в газетах о смерти Джорджа Калека.

Солнце светило очень ярко, дорога была почти пустынна. Мы ехали со скоростью около восьмидесяти миль в час. На тротуарах уже вовсю играли детишки.

Я завел разговор о предстоящем теннисном матче, о сестрах Беллеми и Мирна, как мне показалось, немного рассеялась. Вскоре мы добрались до дома сестер Беллеми. Мы полагали, что приедем очень рано и одними из первых, но около дома уже стояло с дюжину машин. Навстречу нам бросилась одна из сестер. Какая из них, я не знал, пока она не обратилась ко мне с приветствием.

— Бонжур, Майк.

— Бонжур, Мэри.

На ней были шорты и бюстгальтер. Два кусочка ткани настолько плотно обтягивали ее тело, что практически ничего не скрывали, а скорее наоборот.

Я не мог оторвать глаз от ее тела и ног. Провожая меня, она так и норовила прижаться ко мне. Я переложил чемодан в другую руку, создав тем самым как бы барьер между нами.

Мэри засмеялась. Служанка занялась Мирной, а Мэри провела меня в мою комнату.

— Принести вам спортивный костюм?

— Конечно. Но соревнования по тому виду спорта, где я могу иметь успех, проводятся в баре.

— Ни в коем случае. За домом у нас есть площадка для гольфа, а кроме того, требуются партнеры для тенниса.

— Господи, неужели я похож на атлета? Она окинула меня взглядом с ног до головы.

— Конечно! — бодро воскликнула она.

— На какого атлета? — попробовал я обратить все в шутку.

— На стального, — бросила она и по выражению ее глаз я понял, что она-то не шутит.

Мы вернулись к машине, чтобы забрать мои вещи. Потом она снова проводила меня в комнату. Комната была большой, очень удобной, с громадной кроватью, рассчитанной, по меньшей мере, на трех человек. Мэри даже не стала дожидаться, пока я закрою дверь, и бросилась мне на шею, подставив губы.

Разве имел я право разочаровать хозяйку? Я поцеловал ее.

— А сейчас уходите, я должен переодеться.

— Зачем это? — обиделась Мэри.

— Послушайте, — сказал я без особой убежденности, — я никогда не раздеваюсь в присутствии женщины.

— С каких это пор?

— В прошлый раз было темно. К тому же сейчас слишком рано заниматься такими вещами.

Она послала мне одну из своих пылающих улыбок. Ее глаза молили меня раздеть ее.

— Какая наивность, — наконец произнесла она и вышла из комнаты.

Вопли, доносившиеся снаружи, заставили меня подойти к окну.

На лужайке под окном двое парнишек, не отличавшихся особо развитыми мускулами, отчаянно дрались. Вокруг них стояли их товарищи и криками подбадривали незадачливых бойцов.

Что за люди? Они катались в пыли, поднимались, наносили друг другу беспорядочные удары. Я улыбнулся. Наверняка они дерутся из-за какой-нибудь полураздетой дурочки. Я налил в кувшин воды из-под крана и вылил воду им на головы. Драка сразу же прекратилась. Парнишки закричали фальцетом и разбежались в разные стороны.

Я переоделся в рубашку с короткими рукавами и легкие брюки. У лестницы внизу меня поджидала Мэри.

Вскоре к нам присоединилась Мирна, похлопывая ракеткой по ноге. Я с удовольствием отметил, что Мэри была разочарована. Мы все вместе направились к теннисным кортам. Мэри взяла меня под руку. И вдруг я увидел, что нам навстречу тоже идет Мэри. Мне с трудом удалось сдержать восклицание.

Эстер была точной копией своей сестры, но на вид более холодной, хотя глядя на нее, ее тоже хотелось раздеть.

Она представила меня группе мужчин и женщин, имена которых я тут же забыл. Мэри потянула меня к корту. Я никогда не был силен в теннисе и вскоре растерял все мячи. Мы вместе пошли их искать, собрали, а потом отбросили ракетки. Усевшись на скамейке, Мэри вытянула вперед загорелые стройные ноги.

— Зачем нам терять здесь время, Майк? Мы могли бы прекрасно провести его в вашей комнате.

— Вы ускоряете события, Мэри. Почему бы вам не брать пример с вашей сестры?

— А кто вам сказал, что я этого не делаю? — усмехнулась она.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ничего, но Эстер давным-давно уже не девственница.

— Откуда вам это известно?

Мэри рассмеялась и обхватила колени руками.

— У меня есть целый список, — пояснила она.

— Но ваш-то наверняка длиннее, — ухмыльнулся я.

— Длиннее, но не намного, — согласилась она. Я взял ее за руку.

— Покажите мне бар, пожалуйста, — попросил я. Мы вошли через стеклянную дверь. На стенах бара висели кубки, медали и прочие спортивные награды и трофеи, полученные сестрами Беллеми в различных соревнованиях почти по всем видам спорта, начиная с гольфа и кончая конькобежным. Похоже, время они напрасно не любили терять.

Мэри, по-видимому, посчитала бесполезным дальнейшие уговоры и оставила меня в баре. Как только я выпивал стаканчик, бармен тут же наливал мне следующий.

Зашла Мирна, выпила стаканчик и ушла. Несколько мужчин тоже заглянули в бар освежиться, но долго не задержались. Потом появился один из парнишек, кому я вылил на голову кувшин воды, и попытался выяснить со мной отношения. Я взял его за шиворот и выставил за дверь.

Я начал скучать. Мне хотелось, чтобы поскорее приехала Шарлотта. Я даже немного, жалел, что не уступил Мэри. С ней по крайней мере не заскучаешь. Она, конечно, уступает Шарлотте. Кроме любви, ее ничего больше не интересует. Внешне Шарлотта ничуть не хуже, но кроме того, она умна, деликатна и имеет еще кучу всяких и всяческих достоинств.

Я вышел из бара и направился в свою комнату. Там я снова одел костюм и вместе с пистолетом улегся на кровать. По-видимому, выпил я слишком много, потому что сразу заснул. Проснувшись, я увидел перед собой самое восхитительное лицо в мире. Увидев, что я проснулся, Шарлотта перестала меня трясти. Она меня поцеловала и растрепала мне волосы.

— Какая забавная манера встречать! — воскликнула она. — Я-то думала, ты ожидаешь меня на дороге, как положено настоящему влюбленному.

— Здравствуй, дорогая, — пробормотал я.

Я потянулся на постели, не вставая, и спросил:

— Который час?

— Половина восьмого, — ответила она, посмотрев на часы.

— Господи, значит, я проспал три четверти дня!

— А сейчас одевайся и спускайся. Я хочу повидать Мирну. Я поднялся, засунул голову под кран и попытался разгладить помятый пиджак. Посчитав, что все в полном порядке, я спустился вниз. Мэри ждала меня у лестницы.

— Сегодня вечером ты будешь сидеть рядом со мной, — заявила она.

Гости начали собираться за стол. Я легко нашел место, на котором было написано мое имя. Шарлотта сидела как раз напротив меня и я чувствовал себя просто отлично.

Если бы Мэри оставила в покое мои ноги, обед прошел бы еще приятнее. Мирна сидела рядом с Шарлоттой и они о чем-то разговаривали между собой. По привычке я прошелся по лицам присутствующих. Один из сидящих за столом показался мне знакомым. Невысокий худой мужчина с суровым лицом, оживленно болтавший со своей соседкой. Я не мог слышать, о чем они говорили, но он, как мне кажется, тоже меня узнал, так как несколько раз украдкой поглядывал в мою сторону. Когда он на секунду повернул голову и я увидел его профиль, я узнал его наконец. Это был один из тех, кто входил в дом свиданий в тот достопамятный вечер.

— Что это за тип там, справа от вас перед толстяком? — спросил я Мэри.

— Это Хармон Вильдер, наш поверенный, — ответила она. — Он занимается всеми нашими делами. А почему вас это интересует?

— Из любопытства. Я, кажется, узнал его.

— Ничего удивительного. Когда-то был одним из лучших адвокатов по уголовным делам. Но он оставил это занятие и посвятил себя более спокойной работе.

— А?

Шарлотта только что нашла под столом мою ногу и постукивала теперь по ней своей туфлей.

Мэри попыталась вовлечь меня в разговор, но Шарлотта довольно невежливо прервала ее. Мэри, видимо, что-то заподозрила, потому что прошептала мне на ухо:

— Сегодня ночью я буду вашей.

Локтем я стукнул ее в бок. Она тихонько вскрикнула.

После обеда все направились к кортам. Я пробрался к Шарлотте и вместе с ней и Мирной мы пошли сзади. Все время прибывали новые машины. По-видимому, это подъезжали соседи, приглашенные на этот ночной матч.

Прожекторы освещали центральный корт, вокруг которого были расставлены скамейки. Народу было много. Мы шли сзади и прибыли к месту события слишком поздно, поэтому нам пришлось устраиваться на траве неподалеку от площадки. Толпа за нами становилась все гуще. Арбитр объявил имена игроков и началась игра. Я никогда не видел настоящего матча по теннису и поэтому развлекался, наблюдая, как вертят головами зрители. На игру я почти не обращал внимания. Но ребята эти знали свое дело. Публика встречала овацией каждый удачный удар.

Мирна, выглядевшая усталой, извинилась перед нами и сказала, что пойдет примет таблетку аспирина. Едва она отошла, как на ее место плюхнулась Мэри и тут же принялась за свое. Я ожидал со стороны Шарлотты резкой реакции, но она только улыбалась.

Мэри похлопала по плечу Шарлотту:

— Можно забрать у вас на минутку мистера Хаммера? Я хочу его представить кое-кому.

— Конечно.

Шарлотта сделала обиженное лицо, но она была уверена во мне. Бояться Шарлотте было нечего, я все равно принадлежал ей. Я же испытывал дикое желание придушить Мэри. Я мог бы сейчас сидеть на траве рядом с Шарлоттой.

Мы пробрались через толпу гостей. Мэри крепко взяла меня за руку и повела в лес.

— Кому вы хотели меня представить? — спросил я.

— Вы все так же наивны, — констатировала она. — Мне просто хотелось побыть с вами немного.

— Послушайте, Мэри, — попытался я ее урезонить. — В тот раз обстоятельства были другими. Сейчас мы с Шарлоттой собираемся пожениться и будет нечестно по отношению к ней и к вам... Я...

— Но я же не прошу вас на мне жениться! — воскликнула она. — Женитьба может только все испортить.

Что станешь делать с такой упрямой женщиной?

— Ну, послушайте, — не сдавался я, — вы очень милы, вы очень мне нравитесь, но вы отравляете мне существование.

Она выпустила мою руку. Мы были уже в лесу. Стало совершенно темно, так как луна совсем исчезла за облаками. Я продолжал говорить, стараясь убедить ее не преследовать меня, но не видел даже ее лица. Я слышал лишь ее дыхание да то, как она напевает мотив модной песенки. Я уже исчерпал весь скудный запас аргументов, когда она, наконец, решила сказать:

— Ну, а если я пообещаю вам быть хорошей, вы поцелуете меня в последний раз?

— Конечно, — с облегчением согласился я, — но в последний раз.

Я протянул руку, чтобы обнять ее, но меня ожидал сюрприз. Эта чертовка успела в темноте сбросить с себя одежду и теперь прижималась ко мне изо всех сил такая мягкая, горячая и к тому же абсолютно голая: Поцелуй ее был как раскаленный металл. Я не мог оттолкнуть ее, у меня для этого не было ни сил, ни желания. Она обвила меня, словно лиана и прижала к себе.

Когда мы вернулись, матч уже заканчивался. Перед возвращением я тщательно вытер губы, привел в порядок одежду. Мэри, получив свое, исчезла, как только заметила свою сестру. Я протолкался через толпу и нашел Шарлотту на том же месте, где оставил. Рядом сидел высокий молодой блондин и они ели мороженое. Увидев это, я покраснел. Но мог ли я хоть что-то сказать по этому поводу, хоть как-то проявить свою ревность после того, что только что произошло в лесу. Я окликнул Шарлотту. Она извинилась перед молодым человеком и подошла ко мне.

— Где ты был? — спросила она.

— Я бился, — солгал я. — Я бился за свою честь.

— И тебе удалось одержать победу? Или мне лучше не спрашивать об этом?

— Полный триумф, — продолжал я лгать, стараясь выглядеть как можно убедительнее. — Но на это потребовалось некоторое время. Ты ждала меня здесь все время?

— Да, конечно. Как верная и добродетельная супруга, охраняющая домашний очаг, пока ее муж разгуливает с другими женщинами.

Объявление об окончании матча совпало с громким воплем. Этот вопль донесся со стороны дома. Я отпустил руку Шарлотты и помчался к дому.

На пороге стоял бармен-негр, бледный, если это слово применимо к неграм. Дрожащей рукой он указывал на лестницу.

Я поднялся на второй этаж и вошел в комнату, дверь которой была приоткрыта. На полу в обмороке лежала служанка. Рядом с ней лежала Мирна. У нее была пробита грудь. Я пощупал ее пульс. Она была мертва.

Внизу послышался шум толпы. Я крикнул бармену, чтобы тот закрыл дверь, снял трубку и позвонил сторожу у ворот, приказав ему никого не выпускать. Потом я нашел троих мужчин, одетых в комбинезоны, которых посчитали рабочими или садовниками, кем они, впрочем, и оказались. Один был садовник, а другие двое — рабочими.

— В этом доме есть оружие? — спросил я.

— Да, мистер. Шесть карабинов и охотничье ружье в библиотеке, — ответил один из них.

— Возьмите их! — приказал я. — Совершено убийство и убийца прячется где-то в парке. Обыщите весь парк и стреляйте в каждого, кто попытается скрыться. Понятно?

Садовник попробовал было возразить, но я сунул ему под нос значок и они сразу ушли. Через несколько секунд они вернулись с оружием. Затем направились к выходу и исчезли в парке.

Я вышел на улицу, остановился перед собравшейся толпой и поднял руки, призывая к тишине. Затем я рассказал им, что произошло. По толпе прошел гул, несколько женщин закричали. Я еще раз поднял руку.

— Пусть никто не пытается скрыться, — продолжал я. За парком приглядывают вооруженные люди, которые получили приказ стрелять в любого, кто попытается сбежать. Пусть каждый из вас найдет человека, рядом с которым он находился во время теннисного матча. Мне не нужно напоминать вам, насколько опасно говорить не правду. Оставайтесь все на местах и сохраняйте спокойствие.

Ко мне подошла очень бледная Шарлотта и спросила:

— Кто убит?

— Мирна, — ответил я. — Больше она уже не будет страдать. Она мертва. Убийца где-то здесь у нас под носом.

— Чем я могу тебе помочь, Майк?

— Поищи сестер Беллеми и приведи их сюда. Как только она ушла, я подозвал бармена, который продолжал трястись, словно осиновый лист.

— Кто сюда входил? — спросил я.

— Я никого не видел, мистер, — отвечал он. — Я видел только, как по лестнице поднимается девушка, но она больше не выходила, мистер.

— Ты все время стоял здесь?

— Да, мистер. Я стоял здесь, ожидая гостей, которые могут захотеть выпить, и я вошел вместе с гостями, когда они подошли. Но я никого не видел за исключением той девушки, но она мертва.

— Прекрати повторяться, — прервал я его. — Значит, ты не покидал свой пост ни на одно мгновение?

— Да, мистер, может быть, на мгновение.

— Что ты называешь мгновением? Негр, казалось, испугался еще больше. Он боялся зайти слишком далеко.

— Ну, говори!

— Я отходил на несколько минут выпить пива. Не говорите об этом мисс Беллеми.

— Черт побери! — выругался я. — Этого было вполне достаточно для убийцы, чтобы он мог проскользнуть в дом и никто его не заметил. Сколько времени ты отсутствовал? Подожди! Пойди за пивом и возвращайся.

. Негр исчез в баре и тут же вернулся с бутылкой пива. Ему понадобилось не больше двадцати секунд.

— В тот раз ты тоже сходил так быстро? Ты выпил пиво здесь или внутри?

— Здесь, мистер, — ответил он, показывая пустую бутылку. Я приказал ему оставаться на месте, а сам быстро обежал вокруг дома. Дом состоял из двух прилегающих друг к другу строений. То, где было совершено убийство, было выстроено совсем недавно. Попасть в эту часть дома можно было через стеклянную дверь бара, дверь черного хода и дверь, что соединяла оба строения. Окна были закрыты снаружи. Двери тоже.

Двойные двери, соединяющие оба строения, были заперты на ключ. Я напрасно искал еще один выход. Его не существовало. Возможно, убийца находится еще внутри дома.

Когда я вернулся в дом, служанка уже пришла в себя. Я усадил ее на последнюю ступеньку лестницы. Появилась Шарлотта, с нею пришли обе сестры Беллеми. Служанка была еще не в состоянии давать показания. Я попросил Шарлотту позвонить Пату Чамберсу и сказать ему, что произошло и что ему следует приехать как можно скорее. Он сам предупредит местную полицию, подумал я.

Эстер и Мэри проводили служанку на второй этаж и усадили в кресло. Я прошел в комнату, где было совершено преступление, и закрыл за собой дверь. Нечего было и думать об отпечатках пальцев, так как убийца никогда не оставлял их.

На Мирне было надето голубое пальто, хотя ночь была довольно теплой. Я осмотрел рану. Опять сорок пятый калибр, тот же самый сорок пятый калибр. Я встал на колени и заметил беловатый порошок, рассыпанный кучками, расположенными параллельно. Похоже было, что кто-то пытался его собрать. Я подобрал несколько крупинок и положил их в конверт. Потом снова ощупал труп. Он был еще теплый, но при такой температуре тело охлаждается довольно медленно. Ее руки были так сильно стиснуты, что я с трудом разжал их. Под ногтями я заметил несколько ниток от ее пальто. Ужасная смерть, но к счастью, быстрая. В складках пальто я обнаружил пулю. Точно, сорок пятый калибр, тот же самый. Но почему убили Мирну? Она не имеет к этому делу никакого отношения так же, как и я. В чем дело? Каков мотив? Уже погибло столько разных людей... Я понимаю убийство Джека. Джек был полицейским и в этом качестве входил в контакт с ворами, мошенниками, убийцами. А Мирна? А Боб? Конечно, Боб разносил наркотики, но он-то об этом не знал. Зато, когда он почти узнал об этом, его сразу же убили.

Я вышел из комнаты и осторожно прикрыл за собой дверь. Я любил Мирну почти также, как Джека, как свою младшую сестру, и вот она мертва. Когда же наконец прекратится это массовое истребление людей?

В холле Эстер Беллеми пыталась Привести служанку в нормальное состояние. Мэри наливала в стакан виски. Руки у нее дрожали. Она была потрясена больше чем ее сестра. Вернулась Шарлотта и принесла ледяной компресс, который положили на лоб служанки.

— Может она говорить? — спросил я у Шарлотты.

— Да, но не надо утомлять ее.

Я оперся коленкой в пол около несчастной девушки и мягко похлопал ее по руке.

— Вы лучше чувствуете себя?

— Да, спасибо, — кивнула она.

— Я хочу задать вам несколько вопросов, после этого вы сможете пойти прилечь. Вы видели, как кто-нибудь входил или выходил?

— Нет, я убирала комнаты в глубине дома.

— Вы слышали выстрел?

Она медленно покачала головой.

— А ты? — спросил я бармена.

— Нет, мистер, — ответил он.

Значит, у этого сорок пятого калибра есть глушитель. Нам нужно найти его. Такое оружие спрятать нелегко, особенно, если оно снабжено глушителем.

— А зачем вы поднялись наверх? — спросил я служанку.

— Чтобы привести в порядок одежду в гардеробе. Гости побросали ее как попало, я вошла в комнату и наткнулась на труп. Она закрыла лицо руками и заплакала.

— Вы к чему-нибудь прикасались?

— Нет, я сразу же потеряла сознание.

— Шарлотта, отведи ее в спальню и дай ей снотворного. Эстер и Шарлотта отвели служанку в ближайшую спальню. Мэри выпила стакан виски, тут же налила второй и тоже выпила. Ей тоже следовало прилечь. Я отвел негра в сторону.

— Я поднимусь наверх, — сказал я ему. — Никого не впускать и не выпускать. Понятно? Иначе я тебе покажу. Понял?

Повторять дважды мне не было нужды. Он что-то пробурчал в ответ, бросился к входной двери и закрыл ее на ключ. Убийца, должно быть, еще находился в доме. Пройти он мог только через главный вход или окна первого этажа. Сейчас все выходы закрыты. Несколько секунд бармен все-таки отсутствовал и этих секунд достаточно, чтобы убить, но явно мало, чтобы успеть выскользнуть из дома. Бармен говорил правду. Я был в этом уверен. Кроме того, убийца не рискнул бы подкупить его или угрожать ему. Проще было его убить.

С пистолетом в руке я осмотрел все комнаты второго этажа, все время ожидая нападения. Окна все были закрыты изнутри. Последним я осматривал окно в комнате, где было совершено преступление. Окно легко открылось. По-видимому, убийца сбежал через него. Может быть, это только совпадение. Если бы он спрыгнул, далеко бы он не ушел, так как под окном была бетонная площадка, а высота была метров пять. Узкий выступ шириной сантиметров двенадцать шел под окном вокруг всего здания. Но на нем не было никакой пыли, а следовательно, и никаких отпечатков.

Я попытался пройти по этому каменному выступу сначала лицом, а потом спиной к стене, но едва не рухнул вниз. Если убийца исчез через это окно, он должен быть акробатом. Я закрыл окно и вышел в коридор. Проходя по коридору, я выглянул в окно из окон и заметил пожарную лестницу. Как все просто! Убийца выстрелил и по пожарной лестнице спустился в парк.

Для акробата крайне просто!

Голова у меня раскалывалась. Спустившись, я едва успел подхватить Мэри и усадил ее в кресло. Виски мне досталось только на донышке.

Через полчаса прибыл Пат вместе со своими сотрудниками в сопровождении нескольких представителей местной полиции.

Я никогда не понимал, как Пату удавалось обходить обычные рутинные правила вне своих территориальных границ. Нам и на этот раз не мешали, пока я детально излагал ему, что здесь имело место. Коронер констатировал смерть, которая, по его мнению, произошла два часа назад.

— Невозможно сказать точнее при такой температуре наружного воздуха, — сказал он. — Я думаю, это можно будет уточнить при вскрытии.

Но для меня этого было достаточно. Мирна была убита как раз в то время, когда я, если можно так выразиться, прогуливался с Мэри по лесу.

— Никто не выскользнул? — спросил Пат.

— Эстер даст нам список приглашенных и мы проверим. Но не думаю. Я послал людей в парк и предупредил сторожа у ворот.

— О'кей, начнем.

Все приглашенные были собраны в большой комнате. Эстер передала нам список и Пат начал перекличку. Когда называлась фамилия, каждый должен был пересесть на другое место. Люди Пата наблюдали, чтобы никто не откликался раньше времени. Уже было вызвано около половины присутствующих, когда Пат произнес:

— Хармон Вильдер!

Он повторил “Хармон Вильдер”, но ничего не последовало. Мой приятель-законник исчез. Пат сделал знак детективу и я увидел, как тот направился к телефону. Охота на человека началась.

Прозвучало еще шесть имен. Потом Пат произнес:

— Чарльз Берман!

Он повторил еще раз, но опять никто не откликнулся.

Этого человека я не знал и спросил у Эстер.

— Это помощник мистера Вильдера, — ответила она. — Во время матча он был. Я его видела.

Значит, он улизнул вместе со своим шефом.

Пат записал и это имя и оно тоже было передано полицейским. Когда Пат закончил со списком, человек двадцать еще стояло. Это были явные прихлебалы, которые ходят на все приемы, где бывает много приглашенных и можно, затерявшись в толпе, поесть и выпить на дармовщину.

Пат поделил всех приглашенных на группы. Мне для допроса достались прислуга, Шарлотта, близнецы Беллеми и все не попавшие в список. Себе Пат оставил приглашенных.

Как только мы составили свои списки. Пат откашлялся и произнес следующее:

— Все, кто здесь присутствует, подозреваются в убийстве. Вас вызовут и каждого по отдельности допросят. Мы хотим убедиться в алиби каждого, знать, рядом с кем вы были, где находились в момент убийства... — Он посмотрел на свои часы — Два часа тридцать минут назад. Если вы попытаетесь исказить истину, мы уличим вас и отдадим под суд за дачу ложных показаний. У меня все.

Я забрал свои будущие жертвы и увел их в другое место. Допрос я начал с прислуги. У всех было алиби и я быстро отпустил их. Десять приглашенных, что попали ко мне, когда мы с Патом составляли окончательный список, тоже назвали мне имена людей, рядом с которыми они сидели во время матча. Я записал их имена, чтобы потом свериться с Патом. Мэри была со мной. Эстер сидела рядом с арбитром. Я отпустил сестер, оставив напоследок Шарлотту, чтобы остаться с ней наедине.

— Ну, а ты, бэби, — спросил я, — где была ты?

— Ну, ты наглец, — запротестовала она. — Я была там, где ты меня бросил.

— Ну, не сердись, малышка.

Я поцеловал ее, а она продолжала:

— Да, я совсем забыла. Часть времени, пока ты отсутствовал, я ела мороженое с одним приятным, красивым парнем по имени Хилд. Еще какое-то время я обменивалась взглядами с другим парнем, имени которого я не знаю, но в списке его не было. Среднего роста, бородка клинышком.

Я повторил про себя: “Бородка клинышком, имя неизвестно”.

Мы вместе вернулись в зал, где Пат собирал бумаги. Когда все допросы были проведены, мы просмотрели протоколы. Была некоторая путаница с фамилиями, но потом все уточнили. Мы обнаружили, что у всех, даже у Хармона Вильдера и Чарльза Бермана, было прекрасное алиби. Пат и я задыхались от бешенства. Наконец Пат взял себя в руки и приказал своим людям собрать списки с именами и адресами всех приглашенных, а тех отпустить, порекомендовав им предварительно не покидать город без разрешения полиции.

Мы снова оказались в тупике. Почти все машины рванули с места одновременно. Я помог Шарлотте надеть пальто и вместе с ней пошел попрощаться с Эстер Беллеми, поскольку Мэри все еще пребывала в не очень хорошем состоянии и Эстер одной пришлось провожать гостей. Я пожал ей руку и пообещал в скором времени навестить их.

Шарлотта приехала поездом, поэтому я повел ее к своей машине. Мы медленно направились в город.

Бешенство мое возрастало с каждой секундой. Замкнутый круг? Какой замкнутый круг! Он начался с Джека и закончился Мирной. И никаких следов, мотива. Я услышал всхлипывания Шарлотты и посмотрел на нее. Она плакала. Я обнял ее и прижал к себе. Для нее это преступление было кошмаром. Для меня смерть — старая знакомая, но не для нее. Может быть, Вильдер и Берман что-нибудь расскажут, когда до них доберется полиция. Когда у людей совесть чиста, то не скрываются, не сказав никому ни слова. Может быть, они те самые незнакомцы, о существовании которых я думал? Возможно, но маловероятно. Полицейские найдут их, работать они умеют, а охота за людьми у них основное и любимое занятие. Вперед, парни, не упустите! Если они будут защищаться, стреляйте! Я не сожалел, что не могу принять участие в этой охоте. Мне не нужна слава, мне нужна всего лишь справедливость.

Мы подъехали к дому Шарлотты. На моих часах была половина первого. Я открыл дверцу и она вышла.

— Ты не поднимешься на минутку?

— Не сегодня, дорогая. Я хочу поехать домой и подумать.

— Понимаю. Поцелуй меня.

Она подставила мне губы. Я поцеловал ее, испытывая угрызения совести. Я так хотел ее, но я хотел и раньше обладать женщинами. Ее я любил. И еще мне очень хотелось на ней жениться.

— Завтра увидимся?

— Не думаю.

— Я тебя умоляю, Майк, — взмолилась она. — Иначе мы не увидимся до среды.

— А в понедельник?

— Я обедаю с Мэри и Эстер. Они приедут в город... Эстер потрясена больше, чем она показывает, Мэри придет в себя очень быстро, а вот Эстер потрясена на самом деле очень сильно. Она вела себя превосходно.

— Я тоже так думаю... Если я не увижу тебя завтра, я позвоню в понедельник и мы встретимся в среду. Может быть, тогда и займемся кольцами...

Мы еще раз поцеловались и я проводил ее взглядом. Мне нужно было хорошенько подумать, подумать изо всех своих сил. Слишком много трупов в этом деле. И я боялся, что это еще не все. Мне нужно, в конце концов, понять все сейчас или никогда.

Оставив машину в гараже, я вернулся домой и лег.

Глава 13

В воскресенье погода подкачала. Я проснулся от звонка будильника и стука дождя в окно. Кулаком я трахнул по кнопке будильника, проклиная свою идиотскую привычку заводить его даже тогда, когда в этом нет никакой необходимости.

Не побрившись и не приняв душа, я приготовил завтрак и, не снимая пижамы, что было обычно, съел его.

К счастью, в холодильнике было полно свежего пива и, кроме начатой пачки сигарет, у меня оказалась еще и нераспечатанная.

Я открыл входную дверь и на пол упали газеты. Я тщательно разделил иллюстрированные страницы и страницы с информацией, бросил первые в корзину для бумаг и принялся читать “Приключение утенка Дональда и Микки Мауса”.

Затем я взялся за приемник и порыскал в эфире, но ничего не нашел. Усевшись на стул, я зажал голову обеими руками и попытался подумать. Все тот же вопрос, все та же проблема. Я был опустошен, сражен и загнан в угол. И все-таки в этом хаосе и нагромождении трупов что-то маячило. Что-то, казалось, должно проясниться. Маленькая деталь, которая даст мне ключ к разгадке, но я не мог ее уловить. Это не интуиция, нет. Это факт. Это маленький, конкретный, безусловный факт... Какой? Мне казалось, что я осязаю его, но нет, он ускользал.

Я выпил пива. Нет. Нет. Нет... НЕТ! Ответ ускользал. На кой черт так устроены наши мозги?! Они слишком сложны и детали теряются в куче обретенных нами знаний. Почему? Это все то же гнусное слово. Везде почему. Главное ответить на этот вопрос. Я знал, что смогу на него ответить, но в данный момент не мог. Нужно понять!.. Почему, почему, почему?!

Я потерял ощущение времени. Я что-то ел, что-то пил. Наступил вечер. Я включил свет, выпил еще, время шло. Я продолжал мучиться. Факт, деталь. Какая деталь? Какая? Какой факт?

Вдруг я заметил, что холодильник опустел и в изнеможении я рухнул на кровать. Ничего. Ничего. Этой ночью мне снилось, что убийца надо мной смеется. Я не мог видеть его лицо, но смех его слышал. Мирна, Джек, Боб и какие-то другие незнакомые люди висели на цепях. Я напрасно старался разбить стекло, которое отделяло меня от них. В обеих руках у меня было по пистолету, убийца был безоружен и я все-таки, проклиная все на свете, не мог разрушить эту стеклянную преграду, а убийца смеялся, смеялся, смеялся...

Я проснулся. Во рту у меня было горько. Я почистил зубы, но неприятный привкус остался. Выглянув в окно, я увидел, что понедельник ничуть не лучше воскресенья. Лило как из ведра. Заточение мне несколько надоело, так что я принял душ, побрился, оделся и отправился поесть в ресторан.

Около часа я вышел из ресторана и зашел в бар, где начал пить стакан за стаканом. Когда я случайно взглянул на стенные часы, было уже около шести. Я полез в карман в поисках сигарет и моя рука наткнулась на конверт.

Боже! Два дня я мучился и не вспомнил о самом главном. Я спросил у бармена адрес ближайшей аптеки и немедленно направился туда. В аптеке я попросил хозяина определить, что за порошок. Он согласился с недовольным видом, так как приближалось время закрытия. Он прошел в свою лабораторию и через некоторое время вернулся. В этот момент я, стоя перед зеркалом, безуспешно пытался поправить галстук.

С подозрением глядя на меня, аптекарь протянул мне конверт. На нем было написано только одно слово “Героин”.

Я повернулся к зеркалу. От того, что я там увидел, кровь застыла у меня в жилах. Я видел, что глаза мои расширяются. Зеркало. Это слово и зеркало...

Я заплатил аптекарю и поспешно вышел из аптеки. Я не мог разговаривать. Во мне бурлила дикая радость. Если бы я мог, я кричал бы, словно дикое животное.

Разумеется, нельзя терять ни минуты. С этим нужно было кончать. Я был счастлив, действительно счастлив. Я знал ПОЧЕМУ. Но действительно ли я был счастлив? Это не совсем так. Я не имел права быть счастливым. Я опередил Пата, но он-то не знал ПОЧЕМУ. Я же это знал.

Но имени убийцы я еще не знал и все равно я был счастлив.

Очень быстро я вернулся в бар...

Выбросив сигарету, я вошел в холл, двери которого были закрыты. Лифтом пользоваться я не хотел. Времени было достаточно. Я поднялся по лестнице, раздумывая, каким будет последний этап.

Дверь была заперта на ключ, но я этого ожидал. Подошла последняя отмычка в моей связке. Я вошел. Внутри царила особая тишина, характерная для пустых квартир. Я решил не зажигать света. Расположение мебели я знал достаточно хорошо. Вполне достаточно, чтобы ничего не перевернуть ненароком.

Я устроился в кресле. Листочки растения, стоящего на столе, касались моей щеки. Я отодвинул горшок и удобно разлегся в кресле, вытащив предварительно из кобуры свой пистолет и сняв его с предохранителя. Я был готов. Я поджидал убийцу. Да, Джек, это конец.

Я долго старался понять, но, в конце концов, понял и знаю, кто убийца. Как было запутано это дело, не так ли? Все было тщательно продумано. Но эта маленькая ошибка...

Они, в конце концов, совершили эту ошибку и на ней-то они и попались.

Они скрупулезно составляли свои планы!.. Но перед ними было множество проблем, тогда как я и полицейские работали над одним делом. Разумеется, мы многого не понимали, искали логическое решение... Но все решила не логика, а решению помог случай. Ты помнишь, что я тебе обещал? Я убью твоего убийцу, Джек, пулей в живот. Он умрет, Джек, но не так уж быстро. Он немножко помучается. Как бы то ни было, я тебе обещал. Никакого электрического стула, веревки, суда присяжных, только пуля в живот и из этой дырки в животе медленно вытечет жизнь... Крови будет немного. Я буду смотреть на его агонию и буду счастлив от мысли, что сумел сдержать свое слово. Убийца должен умереть только так. Только выстрел из моего пистолета без глушителя оборвет его жизнь...

Через десять минут он будет здесь передо мной. Он меня увидит. Быть может, он попытается перехитрить меня или переубедить? А может, попробует убить? Не знаю, что меня ждет, но в моей руке оружие и, прежде чем им воспользоваться, я заставлю убийцу страдать и нравственно. Я заставлю его рассказать мне, как все это произошло, чтобы выяснить, не ошибаюсь ли я. Может быть, я даю ему шанс? Может быть, и нет. Может быть, не давать? Я слишком ненавижу его, а стреляю очень быстро.

Все кончено, Джек. Я его жду. Я жду. Дверь открылась. Зажегся свет. Я так глубоко сидел в кресле, что Шарлотта сперва меня не заметила. Она сняла пальто, а потом обнаружила мои ноги. Несмотря на грим, ее лицо смертельно побледнело.

(Да, Джек, Шарлотта. Божественная Шарлотта. Великолепная Шарлотта. Шарлотта, которая любила собак и катала в коляске чужих детей по парку. Шарлотта, чье тело и кожа были просто божественны. Да, Шарлотта. Шарлотта — убийца!).

Она улыбнулась мне. Заметить, что улыбка вымученная, было трудно, но я-то это знал. Она тоже знала, что я знаю. Она знала, почему я сюда пришел. Дуло пистолета было направлено в ее живот. Она все еще улыбалась. Казалось, она как всегда рада видеть меня. Когда она заговорила, лицо ее осветилось подлинным счастьем.

— Майк, дорогой! Как я рада видеть тебя! Ты не позвонил мне, как мы договаривались, и я начала беспокоиться. Как ты вошел сюда? А, понятно. Кэтти всегда оставляет дверь открытой!.. Да, сегодня она выходная. И, пожалуйста, Майк, убери этот ужасный пистолет. Я боюсь...

— Я все понимаю... — прервал я ее.

Она остановилась, нахмурилась и вопросительно посмотрела на меня.. Если бы я не был столь уверен, что знаю, наконец, всю правду, я ни за что не понял бы, что она ломает комедию. Боже, какая в ней пропала актриса! Ее игра просто совершенна. Она сама пишет, сама ставит спектакль и сама играет все роли. Все сама. Все само совершенство — жесты, паузы, интонации. Каждая деталь — настоящий шедевр. Я почувствовал, как сомнение заползает в мою душу.

— Бесполезно, Шарлотта, я все знаю.

Глаза ее расширились. Я внутренне улыбнулся. Должно быть, она полумертва от страха. Ведь она знала о моем обещании и помнила о нем каждую секунду. Забыть его она не могла. Никто его не забыл, так как все знают, что у меня репутация человека, который слов на ветер не бросает и всегда держит свое слово. Я обещал всадить пулю в живот убийце, а убийцей-то оказалась она. Шарлотта взяла сигарету все еще твердой рукой и прикурила. Я понял, что она видит какой-то выход. Я не хотел говорить ей, что все бессмысленно, так как она стояла под дулом моего пистолета.

— Майк...

— Нет, — отрезал я. — Слушай меня, Шарлотта. Теперь, наконец, я понял все. Вчера я боялся верить в это, но сегодня, сейчас я счастлив. Счастлив, как никогда в жизни. Мне открыло глаза последнее убийство. Все происшедшие убийства были различны, тщательно продуманы. Я даже начал думать, что имею дело с маньяком или человеком, находящимся вне круга подозреваемых. Тебе везло. События никак не увязывались между собой. Все было так сложно и тем не менее мотив всех этих убийств был один и тот же...

Джек был полицейским. А у полицейского есть всегда по меньшей мере один враг. А если этот враг ощущает на своем затылке дыхание полицейского, то... Но Джек не знал, что он прижал тебя, и не знал вплоть до того дня, когда ты пришла к нему, не так ли? — Я почти жалел о жестокости своих вопросов.

Шарлотта смотрела на меня, не двигаясь с места. По ее щекам текли слезы. Такая беззащитная и несчастная. Она словно хотела остановить меня и доказать мне, как я не прав. Глаза ее просили, умоляли, но я продолжал:

— Начала ты одна. Все это — прямое следствие твоей профессии и темперамента. Ты много зарабатывала, но тебе было недостаточно этого. Тебе нужны были деньги, много денег. Не для того, чтобы глупо тратить их, а чтобы иметь деньги. У тебя была возможность ежедневно изучать пороки и слабости людей и ты боялась. Ты полностью потеряла социальный инстинкт женщины, зависящей от мужчины. Ты боялась. Но ты быстро обнаружила средство увеличения своих доходов. Средство безупречное, средство прекрасное, но средство в то же время самое грязное и самое отвратительное...

(Печаль исчезла из ее глаз и сменилась каким-то другим сильным чувством. Что-то готовилось. Я не знал что, но ощущал это. Она стояла передо мной высокая, стройная, средоточие красоты, доверия, надежды. В ее горле, казалось, застыло рыдание. Под поясом платья живот выглядел таким плоским...

Она опустила руки. Что-то готовилось, но я не осмелился замолчать. Я не дал ей заговорить, даже если бы у нее на это хватило сил.

— Твоя клиентура... Богатая, высокомерная. С твоей красотой и способностями, постоянным повышением квалификации, ты многого достигла. Ты лечила их, лечила их болезни. Они принимали твои лекарства. Эти лекарства постепенно становились для них все более необходимыми и поскольку ты была единственным источником снабжения, они дорого платили за эти лекарства. Очень дорого. Как врач, ты легко могла получать любые лекарства. Я не знаю, как ты их распространяла, но об этом мы поговорим позже.

Потом ты встретила Халла Кингса. Разумеется, случайно, но не с него ли все началось? Именно отсюда и начались все трудности. Все произошло так просто и естественно. Ты не знала об истинном характере его деятельности, правда? Затем однажды он согласился подвергнуться гипнозу. Он поступил по-идиотски, но что ему оставалось делать, если он хотел продолжать играть роль студента, увлеченного психиатрией? Во время этого сеанса ты и вытащила из него ряд сведений о его истинной жизни. Ты решила держать его на крючке. Ты сказала ему, что все о нем знаешь, и предложила работать на тебя... Но ты просчиталась, потому что Халл был далеко не ребенок. Он уже понял, чем занимаешься ты, так что в этом отношении вы были на равных. Помнишь книгу у тебя на полке “Лечение гипнозом умственно больных”? Она вся была испещрена пометками. Он изучал ее очень тщательно. Я знал, что ты сильна в этой области, но окончательно убедился в этом лишь сегодня вечером. (Она стояла передо мной. Кровь застучала у меня в висках, когда я увидел, что она собирается сделать. Медленно-медленно подняла она руки вдоль тела, прижимая к себе платье. Руки остановились под грудью и призывно подняли ее. Затем пальцы пробежали по верху платья, расстегивая одну за другой пуговицы).

— Вы с Халлом караулили друг друга, ожидая, кто первым совершит хоть какую-то ошибку. Приступить к открытым действиям вы не осмелились. Вот в этот момент и появился Джек. Он был честным парнем и обладал проницательным умом. Что-то в поведении Халла вызвало у него подозрение и, помогая ему выкрутиться из небольшой неприятности, помогая в его студенческих делах, он одновременно вел свое следствие. Джеку удалось узнать правду частично. Потом он встретился с Эйлин и ее рассказ дополнил то, что ему уже было известно. Потом он выяснил дату представления в доме свиданий и узнал, что Халл там будет, так как Халл был главным организатором таких представлений. Но вернемся несколько назад. Джек хотел повидать тебя на следующей неделе. Он тебя не подозревал, нет, но ты постоянно общалась с Халлом и он хотел попросить тебя о помощи! Затем ночью, во время вечеринки, ты увидела университетские издания и поняла, что Джеку известно истинное лицо Халла Кингса. Если Джек арестует Кингса, подумала ты, то он молчать не станет и тогда... Когда Кэтти заснула, ты отключила звонок на своей двери и вернулась к Джеку. Ты наверняка прихватила его ключи, когда уходила. Не так ли? Когда ты вернулась, Джек был в спальне. И там, Шарлотта, ты первый раз в жизни убила. Ты всадила ему пулю в живот и стояла перед ним, изучая его реакцию, глядя, как он пытается добраться до своего оружия, лежавшего на стуле, который ты понемногу отодвигала дальше и дальше... Именно так это все и произошло. Правда? Нет, можешь не отвечать, ибо другого объяснения просто не существует.

(Медленно, очень медленно она вытащила верх платья из юбки. Слышен был лишь шорох ткани. Она расстегнула манжеты и отбросила кофточку на пол. Лифчика она не носила. Плечи у нее были просто изумительные, мышцы тонкие и совершенно незаметные. Она была такая красивая, юная и желанная! Я вспомнил тот день, когда я обнимал ее на кровати в ее спальне, тот день, когда она умоляла взять ее... Она тряхнула головой и волосы рассыпались по плечам, словно расплавленный металл).

— В изданиях, что ты обнаружила у Джека, оказались случайные заметки по поводу Эйлин, не так ли? И фотография в компании Халла Кингса! Ты рассказала Халлу о находке и он ответил тебе, кто такая Эйлин. Тогда ты заставила его пойти к ней и предупредить, чтобы она молчала, а если надо, то и пригрозить ей. Потом ты проследила за ним и убила обоих, предполагая, что организация, занимающаяся проституцией, не захочет, чтобы полиция совала нос в ее дела. И ты была права. Кто-нибудь в доме свиданий занялся бы трупами и они мгновенно исчезли бы, если бы мы не появились так быстро. Когда ты услышала о нас, на какое-то мгновение ты потеряла голову, но опять удача была на твоей стороне. Ты успела увидеть, как хозяйка дома свиданий смывается через потайной ход, и ты пошла за ней...

Ни я, ни Пат ни за что на свете не догадались бы спросить тебя об алиби на ту ночь, но держу пари, что ты им запаслась!

Вспомним теперь Джорджа Калека. Видимо, Халл все рассказал ему однажды, когда выпил больше, чем обычно. Именно потому Джордж и был в день вечеринки. Халл рассказал тебе о том, что Калеку все известно. Ты попыталась убить Джорджа, но промахнулась. Калек сменил квартиру, но рассказать мне и полиции об истинных причинах покушения побоялся. Поэтому он обвинил меня в покушении на его жизнь, чтобы заставить меня найти убийцу, прежде чем тот доберется до него. После того, как был убит Кинге, когда мы с тобой шли по парку, расставшись с Бетти, Джордж стрелял, но не в меня, а в тебя. Ты была его целью, потому что он знал, что он в твоем списке и что ты до него доберешься, если только он не сумеет опередить тебя. Он хотел исчезнуть, но не мог сделать этого, пока не уничтожит собранные против него Халлом доказательства, которых было вполне достаточно, чтобы посадить Джорджа на электрический стул. И тебе еще раз повезло. Если бы Джордж, как последний идиот, не пытался бы меня убить, я не убил бы его. А если бы я его не убил, я заставил бы его говорить, уж это я тебе гарантирую. Но мертвого говорить не заставишь...

Она расстегнула молнию на юбке и, когда она упала на пол, перешагнула через нее. Точно так же сняла и комбинацию. Потом отшвырнула ногой всю кучу одежды. Какие ноги, о Господи! Загорелые, мускулистые, совершеннейшей формы! Начинаются от плоского, прекрасной формы живота. Невероятно тонкая талия, изумительного совершенства бедра, великолепные лодыжки. Ноги, правда, несколько более мускулистые, нежели у кинозвезд. Сейчас на ней остались лишь шелковые трусики, абсолютно прозрачные. Она, как оказалось, была настоящей блондинкой!

— Потом был Боб Хуппер. Его смерть была случайностью. Просто несчастный случай. Он, правда, работал одно время на Калека, но, это просто совпадение. Он обслуживал многих — разносил письма, пакеты, подметал пол, делал все, о чем его попросят, за пятьдесят центов. Он работал и на тебя. Идеальная комбинация, поскольку он разносил твои пакеты вместе со многими другими. Он был простодушен, доволен жизнью и не обидел бы даже мухи. Однажды он уронил коробочку, которую ты приказала передать немедленно. Ты сказала ему, что это лекарство. Он боялся потерять заработок и попытался как-то исправить положение, обратившись в аптеку. В этот момент клиент, которому ты уже сообщила, что послала ему героин, позвонил тебе и сказал, что все еще ничего не получил. Я был у тебя в этот момент, помнишь? Пока я был в парикмахерской, ты села в машину и отправилась по дороге, по которой должен был пройти Боб. Ты увидела, как он выходит из аптеки, держа в руках обе коробочки, раздавленную, что ты дала ему, и новую, что дал ему аптекарь. И тогда ты его убила.

Нет, алиби твое ничего не стоит. Кэтти была дома и не видела, как ты уходила и как возвращалась, это, конечно, верно. Ты утверждаешь, что все время была в темной комнате и никто тебя не беспокоил. Ты опять отключила звонок, когда уходила, но в спешке, вернувшись, забыла его включить. Ты помнишь? Это сделал я, когда вернулся за своим бумажником. Смерть Мирны тоже была случайной. Когда я оставил тебя одну на теннисном матче, у тебя появилась возможность убить ее. Когда ты поняла вероятные последствия Мирны? Наверно, сразу, как и в случае с Бобом. У тебя великолепный ум. Ты знала, как он может поступить в случае возникновения неприятностей у него, и женщин ты знала тоже. Ты была превосходным психиатром... Я спал, когда ты приехала к Беллеми, но твое пальто было точно таким же и такого же цвета, что и у Мирны, но у него был меховой воротник. И ты знала, что у женщин есть привычка примерять чужую одежду, если представится такая возможность. Рисковать ты не могла, так как в кармане твоего пальто был героин. Может быть, пакетик или просто следы порошка. Ты привезла его Хармону Вильдеру. Вот потому-то они и скрылись. Ни выбросить порошок, ни оказаться задержанными им не хотелось. Если бы Мирна не попалась на этой чисто женской привычке, то ничего бы не случилось. Но, увы! Было слишком поздно. Она примеряла твое пальто и случайно обнаружила в кармане порошок. Она знала, что это такое. Именно такой порошок и толкнул ее в свое время на самоубийство. Ты нашла ее, когда она рассматривала лежащий на ладони героин и ты ее убила. Потом ты сняла с нее свое пальто, бросила его среди других, а на нее надела ее собственное пальто, спрятав предварительно в складках его пулю, которой ты ее убила. Ты уже успела сжечь свое пальто? Наверняка, так как на нем есть следы порошка! Под ногтями Мирны осталось несколько шерстяных нитей и я бы догадался об истине раньше, если бы ее пальто не было бы того цвета, что и твое... Но кроме того, было еще и зеркало и несколько крупинок героина, что ты не смогла спрятать. Женщина обычно становится перед зеркалом, в комнате, где полно одежды; чтобы посмотреть, как она выглядит в том, что ей не принадлежит... Я не знаю, почему тебе так везло, Шарлотта. Тебе удалось войти в дом во время короткого отсутствия бармена, но поскольку тебе еще пришлось потратить время на убийство, выйти этим же путем ты не могла. Значит, ты ушла по небольшому каменному выступу и пожарной лестнице. Я оказался слишком толст для этого, но ты ведь такая тоненькая! Чтобы не оставить следов, ты сняла туфли, не так ли? Никто не заметил ни твоего ухода, ни твоего возвращения. Интересный психологический опыт, не правда ли?

Да, Шарлотта, никакое жюри тебя не осудит. Слишком много предположений и никаких доказательств. Нельзя разрушить алиби, которое подтверждает такой безобидный человек, как твоя Кэтти.

Но не судья и не большое жюри приговаривают тебя к смерти, Шарлотта! Я, я приговариваю тебя! Позднее мы с Патом уничтожим все, что останется от твоего предприятия, а сейчас я не могу ждать, пока ловкий адвокат развеет в пыль мои аргументы и выставит меня клоуном и дураком в глазах публики и присяжных. Нет, Шарлотта, сейчас я вершу свой суд! Я — судья и все присяжные! Я дал слово и сдержу его. Как бы ни была красива и как бы я ни желал тебя, я приговариваю тебя к смерти и сам буду твоим палачом.

Ее пальцы медленно скользнули под резинку трусиков и медленно-медленно она стянула их. Вытянув вперед руки, она направилась ко мне. Облизав губы языком, она придала им вид блестящих от страсти. От ее кожи исходил опьяняющий запах. В ритм с ее дыханием подрагивали ее груди. Как хотелось мне положить голову ей на грудь, зарыться в ее груди, заснуть на них. Я ощущал невероятную усталость и изнеможение. С полураскрытыми губами она наклонилась ко мне. Ее руки уже были готовы обнять меня за шею...

Грохот моего пистолета разорвал тишину комнаты. Она покачнулась и отступила в сторону. В глазах появилось недоверчивое выражение. Она медленно опустила глаза на свой живот и увидела рану, из которой тонкой струйкой вытекала кровь.

Я засунул пистолет в кобуру, на его привычное место, повернулся и посмотрел на цветок, что стоял сзади меня на столе. Рядом с ним я заметил пистолет, на который был надет глушитель. Оружие было снято с предохранителя. Она могла легко дотянуться до него. И это прекрасное лицо, подставленное для поцелуя, оказалось бы забрызганным кровью, когда разрывная пуля пробила бы мне голову.

Я услышал грохот падающего тела и обернулся. В ее глазах было лишь страдание.

— Как. , ты. , мог? — прошипела она. Ей оставалось жить еще несколько минут, но я знал, что она поймет мой ответ.

— Это было очень легко, — сказал я.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13