«Восковое яблоко»

Моей матери.

По вагону шел проводник, выкрикивая на ходу: «Кендрик! Кендрик!» Я посмотрел на него, потом в окна — на белые, обшитые досками дома, стоящие на тихих улочках за густыми кронами деревьев. На задних дворах виднелись такие же белые, обшитые досками гаражи, двери которых открывались наружу, а не поднимались автоматически. В одном из ближайших дворов несколько мальчишек привязали к дереву малыша, делая вид, будто разводят у его ног костер. Ребенок орал от ужаса, мальчишки хохотали, и весь этот шум перекрывал отчаянный лай собаки, которая вставала на задние лапы и прыгала вокруг дерева — кажется, это была помесь немецкой овчарки с кем-то еще.

Пейзаж за окном постепенно менялся: дома становились все более убогими и ветхими, за ними последовали выстроившиеся в ряд магазинчики, а потом на передний план выплыл вокзал и закрыл обзор. Я поднялся, взял чемодан и пошел к выходу по полупустому вагону, пока поезд медленно подходил к перрону. Я находился в двух часах езды от Нью-Йорка, но мне казалось, будто я очутился в сотнях миллионов миль от дома. Сойдя на деревянную платформу — кроме меня из вагона здесь вышел только один пассажир, — я прошел через старую тяжелую дверь в здание вокзала.

Слева была билетная касса. Повинуясь внезапному порыву, я подошел к ней и спросил у сидящего за окошком мужчины, когда ближайший поезд на Нью-Йорк. Он сказал, никуда не заглядывая:

— В шестнадцать десять.

Еще не было и половины двенадцатого.

Вернулся бы я, если бы был подходящий поезд? Возможно, не знаю. Дома меня никто не ждал: Кейт и Билл, наверное, уже уехали на Лонг-Айленд. Целый месяц я был бы предоставлен самому себе. Кейт незачем было знать об этом, пока она не вернется. А тогда уже не имело бы смысла снова отправлять меня в «Мидуэй».

Может, так оно было бы и лучше, если учесть, как все обернулось? Вот уж действительно бессмысленный вопрос. В этой жизни ничто не имеет значения и ничто не бывает лучше или хуже.

По другую сторону вокзала, у края тротуара, стояли четыре одинаковых оранжево-серых такси. Какая-то девушка, нагруженная чемоданами, теннисной ракеткой, шляпной коробкой, пакетом с покупками и плащом, — наверное, она ехала домой на каникулы, — с трудом усаживалась в первую машину. Я подошел ко второй. В ней не было ни счетчика, ни информации о плате за проезд.

Водитель, коренастый мужчина с пушистыми рыжими усами, спросил: