«Фартовые деньги»

Джеймс Суэйн Фартовые деньги

Маргарет и Чарльзу Суэйнам

Благодарности

Я признателен моему редактору Джорджу Лукасу, моему агенту Крису Калхауну и моим друзьям Стиву Форту и Шону Рэдмонду за помощь и наставления. И самая глубокая благодарность моей жене Лоре, которая всегда рядом, помогая мне писать – и жить.

Отец всегда говорил мне, что делать ставки можно только на ребят из «Нотр-Дам» и «Янки».[1] Но для тех, кто не желает следовать совету моего отца, я объявляю это казино открытым.

(Губернатор Бренден Берн на открытии казино «Дворец Цезаря», Атлантик-Сити, 26 мая 1978 г.)

1 Мейбл

– Перекресточники видят мир не так, как все остальные, – сказал Тони Валентайн своей соседке, сидя за ужином в кухне. Намазав сливочное масло на булочку, он откусил большой кусок. – Знаю, знаю, вредно для сердца, но нужно же мне время от времени вспомнить вкус настоящего масла. Сразу жизнь играет всеми красками.

– Кто такие перекресточники? – поинтересовалась Мейбл Страк.

– Так называют жуликов и мошенников. Это повелось еще на Диком Западе, когда мошенники орудовали в салунах у перекрестков захолустных городков.

– Как я понимаю, чтобы жулику было легче удрать.

– Верно. Так о чем я говорил?

– Ты набрасывал совершенно отвратительные портреты людей, которых посадил за решетку, – сладким голосом произнесла соседка.

– Точно. Они живут обманом двадцать четыре часа в сутки. Знаешь, что для них страшнее всего?

Отправив большой кусок домашней лазаньи в рот, Мейбл отрицательно покачала белоснежной головой.

– Засыпаться.

– Это когда сыпь выступает?

– Нет. Засыпаться, или засветиться – значит попасть под подозрение. А как только тебя начинают подозревать, ты уже не можешь вступить в игру. Так что они идут на все, лишь бы не засветиться.

Мейбл, никогда не игравшая в азартные игры, с трудом улавливала смысл. Ее больше впечатляли красочные истории о знаменитостях, с которыми он сталкивался за двадцать с лишним лет, когда защищал казино Атлантик-Сити, чем рассказы о тонкостях его профессии.

– Приведи пример, – попросила она.

Валентайн почесал подбородок, пытаясь припомнить случай, который не смутил бы Мейбл.

– Ты в покер когда-нибудь играла?

– Покойный муж устраивал у нас дома покерные вечера по пятницам. Сама я не играла, но правила знаю.

– Отлично. Предположим, перекресточник играет в покер с твоим мужем в пятницу вечером. Между раздачами тайком вытаскивает двух королей и прячет их под себя. Через минуту другой игрок забирает колоду и пересчитывает карты. «Тут не хватает», – говорит он. Как поступит мошенник?

Мейбл погрузилась в раздумье.

– А, знаю. Он скажет: «Дайте-ка посмотреть!» Возьмет колоду и вложит двух королей.

– Молодец.

Она хлопнула в ладоши.

– Угадала?

– В десятку. А что он сделает потом?

– Пересчитает карты.

– Правильно. А вот вопрос посложнее. Что он скажет, пересчитав их?

Мейбл в замешательстве умолкла.

– А что сказала бы ты? – спросил Валентайн.

– Я бы сказала: «Вы, наверное, ошиблись. Тут все пятьдесят две». – Мейбл приложила руку к губам. – Постой-ка. Но тогда все сведется к нам двоим, ведь так?

– Именно, – подтверждает Валентайн.

– Тогда я засвечусь, если использовать твое слово.

– Совершенно верно.

– Ладно, сдаюсь. Что же он скажет?

– Он скажет: «Вы правы, тут всего пятьдесят карт». И положит колоду на центр стола. Согласившись с первым игроком, он не засвечивается.

– А что потом?

– Он ждет, – ответил Валентайн.

– Чего?

– Другой игрок непременно возьмет колоду и пересчитает карты. И скажет: «Минуточку, их же пятьдесят две». И тогда уже засветится он, другой игрок.

Мейбл усмехнулась.

– Неудивительно, что тебе нравится отправлять этих людей за решетку, – заметила она.

Валентайн проводил Мейбл до дома. Красивое местечко, этот городок на западном побережье Флориды, куда они оба переехали на старости лет. Ветерок приносил теплое дыханье Мексиканского залива. Пройдя сотню ярдов, разделявшую их обшитые вагонкой дома в новоанглийском стиле, они остановились, чтобы разглядеть новехонький «Лексус», стоявший на подъездной дорожке соседей. На боковом стекле ярко выделялась наклейка автосалона. Они принадлежали к тому поколению, которое потрясали не только астрономические цены в современном мире, но и безмозглые люди, готовые выкладывать такие деньги.

У дома Мейбл они снова остановились. На этот раз, чтобы насладиться чарующим вечерним ароматом жасмина, растущего перед крыльцом.

– Мы парочка обывателей, да? – спросила она.

– Мне нравится быть обывателем, – ответил он.

– Я чуть тебе не поверила.

– Ты о чем?

– Твоя-то жизнь интересна. Я тебе завидую.

Войдя в дом, он быстро спустился вниз, потом проверил заднюю дверь и окна. В старости становишься мишенью. И он боялся, что однажды какой-нибудь грабитель вынесет из дома Мейбл что-нибудь ценное. Она ждала его в прихожей.

– Порядок, – сказал он. – Ты все же подумай о том, чтобы завести собаку.

Этот разговор повторялся много раз. Мейбл собиралась завести собаку, когда будет готова. Она чмокнула его в щеку.

– Спасибо за веселый вечер.

– Не за что. Слушай, у меня к тебе предложение.

– Какое?

– Не хочешь поработать на меня? Мне нужен человек, который будет отвечать на звонки и служить буфером для клиентов. Может, даже с некоторыми расследованиями мне поможешь.

Мейбл молчала. Тони ей нравился, и она чувствовала, что нравится ему. Но он жил в другом мире, в который ей, скорее всего, не вписаться.

– Но я ничего не знаю ни про казино, ни про способы обмана.

– Зато ты прекрасно разбираешься. А это уже полдела, когда работаешь с жульем. Основам я тебя научу. Тебе понравится.

– Думаешь?

– Уверен.

У него все выглядело легко. Если Тони и донес до нее какую-то мысль, так только ту, что шулеры не похожи на других преступников. Они пользуются замысловатыми ухищрениями, камерами и потайными компьютерами, чтобы совершать свои преступления. Они умны. И чтобы поймать их, нужно быть еще умнее.

– Может, у тебя найдется что почитать? Чтобы мне не выставить себя идиоткой, отвечая по телефону.

– Да у меня целая библиотека.

– И ты обещаешь помочь мне разобраться в деталях?

– Обещаю.

Мейбл колебалась. Валентайн улыбнулся. Он и впрямь сделает так, что ей это дело придется по душе, подумала она. И еще раз поцеловала Тони в щеку.

– Звучит заманчиво, – ответила Мейбл.

Валентайн опускался в кресло в своей гостиной, когда зазвонил телефон. Он никогда не снимал трубку, предпочитая, чтобы звонящий оставил сообщение на голосовой почте. В этом Тони находил одно из величайших преимуществ работы на самого себя.

Звонок умолк. Он подождал с минуту, затем набрал номер голосовой почты. Сообщение оказалось от Дойла Фланагана, его бывшего напарника из Атлантик-Сити. Он набрал номер сотового Дойла и поймал друга на выходе из автокафе «Макдоналдс».

– Ты что, домой вообще не заходишь?

Дойл ушел на покой из полиции через полгода после Валентайна. Поняв, что на пенсию не проживешь, стал работать частным детективом.

– Хотел бы, да не получается. Ты успел взглянуть на пленку ночного наблюдения?

– Само собой.

– Э, да что ж такое, – возмутился Дойл.

– Что случилось?

– Эта сука меня обсчитала.

Валентайн слушал, как Дойл возвращается к окошку и спорит с кассиром из-за двадцати пяти центов, пока его гамбургер остывает. Пленка Дойла еще стояла в видеомагнитофоне Валентайна, он поднял пульт и нажал на воспроизведение.

Запись была сделана в «Бомбее», крупнейшем казино Атлантик-Сити. Его раздражало, что Комиссия по игорному бизнесу Нью-Джерси позволяет своим казино не хранить старые видеозаписи и делать новые поверх них. Из-за этого изображение получается нечетким, и глаза устают от напряжения.

На пленке из «Бомбея» он увидел шесть человек, сидящих за столом для блэкджека. Подозреваемому (Дойл в записке назвал его Европейцем) было под сорок, его волосы торчали во все стороны словно наэлектризованные. Европеец выигрывал по-крупному и явно нервничал, давая основания предположить, что играет он нечестно.

– Думаешь, он жульничает? – спросил Дойл.

– Ну уж ведет он себя точно, как будто у него рыльце в пушку, – ответил Валентайн.

– Потеет, да?

– Как шлюха в церкви.

Дойл уронил телефон. Подняв, он сказал:

– Я уже столько мобильников расколошматил, что Лидди в конце концов купила мне новый из нержавейки. Как думаешь, что этот тип делает?

– Есть парочка гипотез.

– Смерть как хочется прищучить гада, – заметил Дойл.

Напарник поддразнивал его. Валентайн посмотрел еще несколько конов. Дойл подпевал песне, которую передавали по радио. «Ниссовый мед» Вана Моррисона.[2]

– Все ясно, – заключил Валентайн.

– И что он делает? – заинтересовался Дойл.

– Я наблюдал, как он играет по своим ставкам. Если ставит много, то очень уверенно. Так – р-раз, и деньги у меня в кармане. Он знает, что выиграет эту сдачу.

– Откуда же?

– У него за столом сообщник, который метит старшие карты, – объяснял Валентайн. – Европеец на первом месте по ходу игры, стало быть, верхняя карта для каждого кона – его первая карта. Стоит ему увидеть меченую начальную карту сверху, он ставит много.

– Но он же не знает, какой будет его вторая карта, – возразил Дойл.

– Не знает, поэтому время от времени может проигрывать. Но по итогам вечера он все равно в плюсе.

– И кто же метит карты?

Валентайн обвел глазами остальных пятерых за столом. Метить карты в Нью-Джерси – уголовное преступление, наказуемое четырьмя с половиной годами тюрьмы. Его взгляд остановился на без конца курящей красотке, напомнившей ему Одри Хепберн в молодости.

– Дама на третьем месте, – определил Валентайн. – Напряжена слишком.

– Ты гений, – ответил Дойл.

– На сколько «Бомбей» уже попал с этими жуликами?

– На шесть миллионов.

– Да ладно, я серьезно.

Дойл откашлялся в трубку. Валентайн выпрямился в кресле. Казино обдирают ежедневно – Лас-Вегас каждый год теряет сто миллионов, – но эти деньги утекают по капле. Большие уловы случаются, но в основном через счетчиков карт.[3] Насколько ему было известно, ни одному мошеннику еще не удавалось украсть шесть миллионов из одного казино. Это слишком большие деньги.

– Ты абсолютно уверен? – переспросил Валентайн.

– Казино подтвердило. Ого, – сказал Дойл, заводя мотор.

– Что случилось?

– Похоже, у меня объявился компаньон.

– Кто?

– Европеец. Я срисовал его белый фургон вчера, когда он выходил из «Бомбея».

– Убирайся-ка ты оттуда.

Шины завизжали, когда Дойл резко сдал задним ходом.

– Черт, стекло на пассажирском месте опускается…

– Уноси ноги!

– Кто-то направил на меня что-то. Похоже на радиоприемник…

Валентайн открыл рот, потом услышал громкий «Бум!» – как будто тысяча дверей разом захлопнулась. Он заорал в телефон, но напарник не отвечал. Наконец он различил крики людей в «Макдоналдсе». Подождал, что кто-нибудь выйдет, поднимет телефон и объяснит, что же там произошло.

Потом мобильник Дойла затих.

Валентайн обзвонил всех знакомых полицейских Атлантик-Сити. Через десять минут выяснил, кто дежурит. Его попросили подождать. Тони начал молиться. В глубине души он уже знал, что произошло. Мог увидеть всю картину так же ясно, как руку перед своим носом. Но все же он дождался, когда полицейский вернулся к телефону и произнес в трубку: «Тони, сочувствую», – чтобы окончательно принять тот факт, что погиб его лучший друг, с которым он был неразлучен сорок лет.

Полицейский пытался утешить его. Валентайн выдавливал из себя слова, но ничего не получалось. Он ощутил резь в глазах. Потом комната вдруг стала очень маленькой.

Он положил телефон и заплакал.

2 Дойл

Кладбище называлось «Сады заката», ухоженные лужайки, свежие и наводящие ужас. Атмосфера не отличалась серьезностью. Это место больше подошло бы для развеселого выступления Джона Тэша[4] перед тридцатилетними бездельниками, потягивающими вино по немыслимым ценам и болтающими по мобильным телефонам. Выбравшись из машины, Валентайн услышал, как еще один человек из траурной процессии пробормотал, что Дойла в таком месте уж точно не хватало, ха-ха.

Кряхтя, шесть человек извлекли гроб из катафалка и угрюмо понесли к свежевырытой яме, которая послужит последним пристанищем Дойлу. Холодный февральский ветер зло дул в спины. Старожилы называли Атлантик-Сити легкими Филадельфии. Восточные ветры отличались особой жестокостью. Поставив гроб на каталку, мужчины выстроились шеренгой под бдительным оком распорядителя похорон.

Валентайн шел, опустив голову. Кому охота лежать на кладбище, которое больше похоже на поле для гольфа? Он похоронил жену полтора года назад, после чего у него возникла стойкая неприязнь ко всем хлопотам, связанным со смертью. «Желаете сосновый гроб за тысячу долларов, мистер Валентайн? Или полированный клен за две?» Что он должен был ответить? «Положите ее в картонную коробку, ей уже все равно, и мне тоже»? Но горе было слишком велико, и ему пришлось пройти весь путь, начиная от выбора цветов и заканчивая выбором надгробия. Сам он хотел бы, чтобы после смерти его кремировали, а прах развеяли на берегу океана в Атлантик-Сити. Просто и рационально, такой и должна быть смерть.

Он приплясывал, чтобы согреть ноги, и слушал, как брат Дойла, отец Том, читает собравшимся из Нового Завета. Полицейские, политики и все судьи за последние тридцать лет пришли выразить соболезнования. Работать в правоохранительных органах Атлантик-Сити и не знать Дойла было совершенно невозможно. И на лужайке не осталось сухих глаз.

Тони покосился на Лидди, вдову Дойла. Она выглядела ошеломленной, словно все еще не могла поверить в случившееся. Будучи женой полицейского столь долго, она, наверное, решила, что после выхода Дойла на пенсию его жизнь перестанет подвергаться риску. Она утратила бдительность и теперь расплачивалась за это. Двое сыновей, Шон и Гай, поддерживали ее под руки, не давая упасть. Рыжеволосый Шон был точной копией своего отца. Гай, склонный к размышлениям музыкант, пошел скорее в Лидди.

За ними в инвалидной коляске сидела мать Дойла, Сара. Еще в 1974 году она возглавила кампанию против казино. Она была настолько убедительна, объясняя избирателям Нью-Джерси, что азартные игры – это плохой выбор, что по результатам референдума через четыре года их оставили только в Атлантик-Сити, городе, на который всем было наплевать. Он вспомнил, когда в последний раз виделся с ней. В ту ночь, когда Дойла ранили, двадцать лет назад. Она пришла в отделение «скорой помощи», чтобы поблагодарить его за арест стрелявшего в Дойла человека, который умирал в соседней палате.

Отец Том спросил, не хочет ли кто-нибудь сказать несколько слов в память о Дойле. Валентайн сделал шаг вперед.

– Дойл был моим лучшим другом. И напарником. Уверен, сейчас он смотрит на нас с неба, и ему не нравятся наши вытянутые лица. Я знаю много историй о Дойле. Вот эта моя любимая.

Как-то мы с Дойлом поймали парня, который крал фишки. Звали его Турман, и был он не слишком хитер. Турман ставил стаканчик с кофе на стол рядом с фишками другого игрока. Когда игрок отворачивался, Турман передвигал стаканчик на фишки, и одна из них прилипала к жвачке на дне.

Мы с Дойлом застукали Турмана и арестовали. Он божился, что понятия не имеет, каким образом фишка на двадцать пять долларов прилипла к его стаканчику. Было ясно, что никаких доказательств, за исключением этой жвачки, у нас нет и в помине. В общем, получалось, в суде будет слово Турмана против нашего.

И тут Дойлу пришла в голову мысль. Он пошел в кухню полицейского участка и взял дуршлаг. Надел дуршлаг на голову Турману и подсоединил его проводками к копировальному аппарату. Пока я отвлекал Турмана, Дойл написал на листке «ОН ЛЖЕТ» и положил листок в аппарат. Дойл попросил меня вести допрос. Я спросил: «Турман, вы украли фишку в двадцать пять долларов у этого человека?» Турман ответил: «Нет, сэр!» Тут Дойл нажал кнопку «копирование», из аппарата выполз лист, Дойл посмотрел на него и протянул: «Ого!» Ну а я говорю: «Турман, вы ведь давно этим промышляете, так?» А Турман мне: «Нет, сэр, это не я». Дойл снова нажимает кнопку. На этот раз буквы были увеличены вдвое. Турман затрясся. А Дойл сказал: «Думаю, тут никаких сомнений быть не может!» И вскоре Турман раскололся.

В море скорбящих мелькнуло несколько грустных улыбок. Вернувшись на место к остальным мужчинам, несшим гроб, Валентайн склонил голову. Отец Том закончил речь молитвой «Отче наш», и толпа рассеялась.

Дойл и Лидди жили в фермерском доме с этажами на разных уровнях в пригороде Абсекона. Вдоль улицы вереницей стояли машины, и Валентайн припарковал свою, взятую напрокат, в соседнем квартале. За весь день он не перемолвился словечком с Мейбл, поэтому включил сотовый и набрал рабочий номер.

Его сразу переключили на голосовую почту – это означало, что Мейбл разговаривала с клиентом.

– Привет, подруга, это я. Надеюсь, все нормально. Оставлю телефон включенным. Звони, если что.

Он вылез из машины и поежился от холода. Дверь дома была открыта, и он вошел.

В накуренной гостиной было полно полицейских. Он пожимал руки и похлопывал по плечам, пробираясь в угол, где отец Том склонился к своей матери Саре. Опустившись на колено, Валентайн поцеловал в щеку престарелую главу клана Фланаганов.

– Сколько лет, сколько зим, миссис Фланаган, – сказал он.

– Прошлым летом у мамы был инсульт, – пояснил отец Том. – У нее отнялась речь.

Валентайн вгляделся в морщинистое лицо пожилой женщины. В ее каштаново-карих глазах он заметил знакомые искорки – все системы работают как положено. Поднимаясь, Валентайн сжал руку отца Тома. На десять лет моложе Дойла, он отказался от футбольной стипендии в университете Нотр-Дам, чтобы служить Господу.

– Мы с мамой как раз рассматривали ваши с Дойлом старые снимки, – сказал священник. – Правда, мама?

Она моргнула. Валентайн проглотил застрявший в горле ком.

– Я бы тоже взглянул, – признался он.

В центре гостиной на столе были разложены фотографии Дойла. Отец Том взял одну и протянул ему. На черно-белом снимке Валентайн и Дойл в идеально отутюженной форме – то была первая настоящая работа.

– Все пытался вспомнить девиз на вашей форме, – сказал священник.

– Нас двое, и мы оба первые, – ответил Валентайн.

Это заставило его улыбнуться. Сара снова моргнула. Валентайн положил фотографию и, извинившись, отошел.

В кухне он нашел Лидди, хлопочущую вокруг нескольких гостей, которые сидели за столиком. Поставив кофейник, она обвила Валентайна руками.

– О, Господи, Тони, – тихо воскликнула она. – Когда умерла Лоис, я и представить себе не могла, что ты чувствовал. Теперь могу.

«Нет, не можешь, – подумал он, крепко обняв ее. – Ты еще не просыпалась на протяжении полутора лет, каждое утро здороваясь с тем, кого нет рядом».

– Как мальчики? Держатся?

– Так себе, – буркнула Лидди. – Только на прошлой неделе отмечали тридцать пятый день рождения Шона. Знаешь, что он мне сказал? «Не верится, что мне потребовалось столько времени, чтобы оценить собственного отца».

Валентайн вспомнил о своем сыне, с которым вел нескончаемую борьбу, и подумал, слетят ли когда-нибудь подобные слова с уст Джерри. Вряд ли.

– Где они?

– В патио.

– Потом еще поговорим, если ты не против?

Она храбро улыбнулась.

– Я буду здесь.

Шон и Гай курили одну сигарету на двоих у каменного мангала. Сначала Валентайн обнял Гая и почувствовал, как бешено колотится сердце парня. Гай отстранился и ушел на другую сторону дворика.

Обнимая Шона, Валентайн спросил:

– Как он?

– Кажется, только начинает осознавать, – ответил Шон.

Валентайн подошел к младшему.

– Эй?

Отделенный от родины предков тремя поколениями, Гай был больше похож на ирландца, чем его родители. Он сунул в рот сигарету и предложил закурить Валентайну.

– Не знал, что ты куришь, – заметил Валентайн.

– Подходящий день, чтобы начать.

Спорить было трудно. Валентайн сдался и взял сигарету. Он бросил в тот день, когда стал инспектором, но так и не смог найти замену никотину. Гай протянул Тони зажженную спичку, и он наполнил легкие приятным дымом.

– На похоронах я ни о чем не мог думать, кроме папиного убийцы, – признался Гай. – Вот как он проснулся сегодня утром, позавтракал, почитал газету и стал делать все то, чего мой отец уже никогда не сделает. И это меня так… разозлило.

Гай заплакал. Ему будет не хватать отца до конца жизни. И Валентайну нечего было сказать, чтобы хоть немного облегчить его страдания. Они докурили, потом зазвонил телефон Валентайна.

Звонила Мейбл. Гай и Шон зашли в дом. Остановившись на краю патио, Валентайн спросил:

– Ну как дела?

– Мне звонил один клиент. Он в панике, – ответила она.

– Кто?

– Ник Никокрополис из Лас-Вегаса. Орал мне в ухо минут пять. Сказал, что его обирают какие-то автоматные жулики. Он невоспитан и очень груб.

С десяток казино ежемесячно платили Валентайну авансом, а он в ответ давал советы, когда у казино появлялось подозрение, что его надувают. Ник, владелец гостиницы и казино «Акрополь», был тупоголовым упрямцем, который отказался продать свою собственность большой сети гостиниц и теперь боролся за выживание.

– Ник описал, как это происходит?

– Да. Сказал, что горничная нашла тысячи серебряных долларов в номере и сочла это подозрительным. В том номере остановилась супружеская пара, и охрана стала следить за ними. Супруги играли только на одном автомате. Охрана задержала их, но ничего не нашла. Ник их не выпускает, а они грозят судом.

Виновные часто так делают.

– Позвони Нику и попроси, чтобы перечислил, что у этой пары было при себе, когда их взяли охранники. Я подожду.

Мейбл перевела его в режим ожидания. Автоматные жулики ограничены в способах кражи монет и программирования автоматов, чтобы сорвать джек-пот. У него было такое чувство, что охранники Ника проглядели что-то очевидное. Голос соседки раздался через минуту.

– Ник сказал, что у обоих были при себе деньги, кредитки и паспорта. Да, и еще оба пили холодный чай из стаканов.

– А в рукавах ничего спрятано не было?

– Нет. Ник говорит, что их обыскали.

– Угу. Я тебе перезвоню.

Поеживаясь, Валентайн несколько раз обошел патио. Полтора года назад он помог Нику поймать другую шайку жуликов, и план «Акрополя» медленно всплыл у него перед глазами. В древнем заведении Ника еще стояло много старомодных железных игровых автоматов «Балли».[5] Обдурить железный автомат гораздо проще, чем новые модели, начиненные микросхемами. И тут Валентайн понял, что делала эта парочка. Достав телефон, он выудил из его памяти номер Ника.

Тот ответил через несколько секунд. О Нике можно было бы рассказать многое. Одержимый сексом, крикливый, в прошлом – запойный алкоголик, он был самый честный владелец казино в Лас-Вегасе. Валентайн растолковал ему свою догадку.

– Ты задержал парочку, грабящую автоматы старых моделей. У них в одном из стаканов с чаем – которые, я надеюсь, ты не выбросил, – удлиненная ложка. Когда выпадает выигрыш, один из них прикрывает автомат от камер видеонаблюдения, а другой засовывает ложку в прорезь, чтобы выпало больше монет. Называется это ложкование.

– Ну и как же мне их прижучить? – зарычал Ник.

– Проверь царапины на ложке. На прорези автомата должны остаться такие же. Если совпадут, это будет достаточным доказательством для обвинения.

– Ты уверен? – спросил Ник.

– Клянусь моей репутацией.

– Башковитый ты тип, – резюмировал Ник. – Хотя и из Нью-Джерси.

– Пока, – ответил Валентайн.

Гости начали расходиться около пяти. К шести остались только Валентайн, Лидди и ее сыновья. Надев фартук, он наполнил кухонную раковину горячей водой и взялся за посуду. Гай вытирал, Шон расставлял. Лидди наполнила кофейник. Магнитофон играл мелодии одного из джазовых альбомов Дойла. Колдовские звуки кларнета Джека Майо плыли по дому, и в каждой ноте слышался беззаботный смех Дойла. Когда с посудой было покончено, все уселись за стол с чашками.

– Тони, – начала Лидди. – Ты в последнее время говорил с Дойлом?

Валентайн покачал головой. О своей последней беседе с Дойлом он никому не рассказывал.

– Нет. А что?

Она вглядывалась в дно своей чашки.

– Его что-то тревожило. На прошлой неделе мы пошли поужинать в ресторан. Дойл был раздражен и как будто не в себе. В конце концов я спросила, что с ним происходит. А он ответил: «Если скажу, придется тебя убрать». Попытался отшутиться, но не очень-то получилось.

Валентайн задумался и капнул кофе на рубашку. Взял губку из раковины и смахнул капли, пока они не расплылись пятном.

– Ну что-то же он должен был сказать…

Лидди покачала головой.

– Я старалась выведать. Но он молчал.

Валентайн допил кофе. В бытность свою полицейским Дойл рассказывал жене о делах, над которыми работал, Лидди передавала эти разговоры Лоис, а та – Валентайну, и Тони никогда не усматривал в этом дурного. Лидди не отличалась болтливостью. Так почему же Дойл не ввел ее в курс именно этого дела?

Магнитофон доиграл последнюю песню, и дом погрузился в тишину. После долгого молчания заговорил Шон.

– Вчера я встречался с инспектором Дэвисом, который занимается этим убийством. Я спросил, есть ли у них версии. А он ответил, что девять из десяти убийств совершаются людьми, с которыми жертва знакома лично или даже дружила. А я ему сказал: «Инспектор, вы явно не знали моего отца». Но он не врубился.

– Никто из друзей Дойла не убил бы его, – подхватила Лидди, вытирая глаза.

– Аминь, – согласился Валентайн.

3 Спарки

Уже достаточно стемнело, зажглись фонари. Шагая к своей машине, Валентайн заметил, как мимо проехал черный «Мини-Мерседес», за рулем мелькнуло знакомое лицо. Фрэнк Портер, глава отдела наблюдения «Бомбея». Портер вышел из машины. Они пожали друг другу руки.

– Выглядишь отлично, – начал Портер.

– Ты тоже. Все анекдоты травишь?

– Ага. Вот как раз сейчас ищу слушателей.

Атлантик-Сити был набит несбывшимися мечтами. Портер работал в шоу-бизнесе. В свободное от ловли мошенников в казино «Бомбей» время он выступал с юморесками на открытых вечерах в клубах. Портер был тучным весельчаком и производил впечатление уморительно смешного человека. Проблема заключалась в том, что впечатление было обманчивым.

– Ты молодец, что на кладбище рассказал про тот случай, – заметил Портер. – А когда я копыта откину, ты какую историю вспомнишь?

Валентайн задумался.

– Может, про Супермена?

Портер улыбнулся. Когда азартные игры только-только пришли в Атлантик-Сити, в нескольких казино начал появляться какой-то чокнутый в костюме Супермена. Он вспрыгивал на стул и орал: «Я умею летать!» Потом начинал махать руками, пока его не выводили охранники. Однажды этот парень пожаловал в казино, в котором работал Портер. Почуяв неладное, Фрэнк задержал его. На допросе чокнутый сломался и признался, что, пока он «летает», его сообщники меняют шуз[6] ничего не подозревающему дилеру. То дело натворило много шуму и привело к тому, что все шузы для блэкджека в Атлантик-Сити стали приковывать цепями к столам.

– Слушай, – продолжил Портер, – мне не следовало бы тебе это говорить, но Дойл выполнял одно мое поручение, когда его убили.

Валентайн открыл рот, чтобы сказать: «Я знаю», – но сдержался.

– Нас тут один тип обдирает на блэкджеке, – объяснил Портер. – Доит нас месяцами.

– И сколько?

Портер опустил глаза.

– Шесть лимонов.

Валентайн присвистнул.

– Полиции сообщили?

– Нет.

– А что так?

– Доказательств не было.

– Думаешь, он и убил Дойла?

– Ну мотив-то у него точно был.

– Хочешь, чтобы я взялся?

– Ты же не возвращаешься во Флориду?

– Не сейчас.

– Да, я бы хотел, чтобы ты взялся, – кивнул Портер. – Ты же лучше всех, когда дело касается шулеров.

Валентайн почувствовал, что пальцы ног коченеют. Он согласился зайти в «Бомбей» на следующее утро и посмотреть пленки видеонаблюдения. Пожал руку Портеру и пошел прочь. Потом вернулся и сказал:

– А Спарки Родос еще в городе?

– Конечно, – подтвердил Портер.

– И он живет все там же, на Джефферсона?

– Ага. Хочешь заглянуть к нему?

– А то, – ответил Валентайн.

Портер понимающе кивнул. Они еще раз обменялись рукопожатием.

– Знаешь, почему брак убивает страсть? – поинтересовался Портер.

Валентайн признался, что не знает.

– Потому что ты вдруг оказываешься в постели с родственницей.

– До завтра, – попрощался Валентайн.

Валентайн ехал назад к побережью на своей взятой напрокат машине. Атлантик-Сити похож на решетку, тут не встретишь изогнутых или кривых дорог. И вскоре он уже гнал по улицам, названным в честь первых двадцати шести штатов. Нью-Гемпшир, Вермонт, Род-Айленд. Интересно, думал он, сколько детишек выучили географию, как он, на задних сиденьях родительских машин.

Он миновал двухэтажный кирпичный дом на Фэрмаунт-авеню, где когда-то обретался местный мафиози. Будучи итальянцами, «братки» никогда не прятали лиц. Они ходили на дело в открытую. Национальная гордость вставала на пути старого доброго здравого смысла. К середине семидесятых большинство из них оказалось либо в тюрьме, либо в земле. Потом понаоткрывали казино, и его родной город заполонила новая порода преступников.

Тони припарковался в переулке рядом с домом Спарки и вышел. Спарки жил в трущобах. Весь квартал окружали многоквартирные муравейники, обнесенные закрытыми на цепи изгородями. Дом Спарки ничуть не изменился. Отваливающаяся краска, голая лужайка, шторы закрывают все окна. Валентайн трижды постучал в дверь. Через несколько секунд запор откинули, и дверь открылась внутрь. Спарки Родос сидел в инвалидной коляске в прихожей. Его длинные седые волосы были собраны в хвост. «Смит-Вессон» тридцать восьмого калибра торчал из складок камуфляжного жилета.

– Привет, Спарки. Как дела?

– Наслаждаюсь своей гребаной жизнью. А как там в солнечной Флориде?

– Отлично. Можно войти?

– Конечно. – Спарки немного повернул коляску и покатил по коридору. – Я так и думал, что ты забежишь.

– С чего вдруг? – удивился Валентайн.

Спарки ехал по плохо освещенному дому и кивал ему, чтобы шел следом. Во всех углах валялись груды оберток от гамбургеров и стопки пожелтевших газет. На стенах висели фотографии Спарки, когда он работал в полиции, до того как его парализовала пуля несовершеннолетнего правонарушителя. Снимки его жены исчезли уже давно.

– Вы же с Дойлом были напарниками, – вспомнил Спарки. – А напарники ведь как родные друг другу. Обещания там всякие дают иногда.

– Случается.

Двадцать лет назад Дойл подставился под пулю, чтобы Валентайн смог пристрелить подозреваемого в убийстве. В больнице он пообещал Дойлу, что когда-нибудь вернет ему долг. Хмельной от болеутоляющих Дойл сказал тогда: «Да уж, надеюсь».

– Есть какие-то конкретные идеи? – поинтересовался Спарки.

– Идей выше крыши, – отозвался Валентайн.

Выкатившись в коридор, Спарки толкнул желтую дверь. Скат уходил в подвал. Резиновые колеса инвалидного кресла ударили по настилу на удивление сильно. Валентайн последовал за Спарки, держась за поручень, чтобы не упасть.

Ожила голая лампочка, свисавшая с потолка. Спарки подъехал к двери с навесным замком, взял ключик, болтавшийся на цепочке у него на шее, и открыл ее.

Комната оказалась идеально квадратной. Здесь хранилась обширная коллекция огнестрельного оружия Спарки. На полу стояла спортивная сумка. Спарки открыл ее.

– Все стволы чистые. Ни тебе серийных номеров, ни тебе темного прошлого. Тут на любой вкус подобрать можно.

Валентайн опустился на колени и осмотрел богатства Спарки. Посеребренный «Мак II», «Кобрей», «Тек-9», «Кольт» сорок пятого калибра с лазерным прицелом как у Бака Роджерса,[7]«Рейвен» двадцать пятого калибра, а на дне сумки – «Узи-9», укороченный и удобный в обращении вариант автомата «Узи».

– Мой любимец, – признался Спарки.

Валентайн поднялся.

– Мне нужен такой, который можно держать в кармане пиджака. Маленький, но убойный.

– А, ты про малютку «Глока», – догадался Спарки. – Выходное отверстие с кулак.

– Вот это мне подойдет, – согласился Валентайн.

Повернув кресло, Спарки взял «Глок» с полки и поднес к свету. Это был маленький пистолет с любовно отполированным стволом. Он повертел его в руках и протянул Валентайну. Тот потянулся за бумажником.

– Он твой, – отрезал Спарки.

Валентайн начал объяснять, что пришел не за милостыней, но Спарки перебил его:

– Он ведь и мне другом был.

Валентайн убрал «Глок» в карман.

– Он всем был другом, – напомнил Валентайн.

4 Джерри

Следующим утром Валентайн проснулся в семь часов. Солнечный свет бил в окна его номера в мотеле. Завернувшись в одеяло, он распахнул окно и уселся на стул, слушая, как волны бьются о берег, и вспоминая, как они с Дойлом часто после смены гуляли по пляжу. Иногда сбрасывали обувь и опускали ступни в воду – два полицейских расслаблялись после рабочего дня. Воспоминание обострялось оставшимся со вчерашнего дня привкусом сигареты во рту. Он отругал себя за то, что выкурил ее.

На завтрак Валентайн доел остатки еды, взятой накануне на вынос в китайском ресторане. Из чувства ностальгии он выбрал убогий мотель на Пасифик-авеню – «Дрейк». Удобства в номере, номера сдаются на сутки, на неделю, на месяц; «Эйч-би-оу»[8] и «Шоутайм»;[9] собак держать запрещается. Что еще нужно человеку?

В дверь постучали громко и яростно. Взяв «Глок» с тумбочки, Валентайн опустил его в карман пальто, висевшего в стенном шкафу. Потом пошел к двери в одеяле, свисавшем с плеч.

В глазок он увидел своего сына. Его волосы были припорошены серебряными снежинками. Внешне они очень напоминали друг друга, но на этом все сходство и заканчивалось. Валентайн отошел от двери и спрятался в туалете. Стук продолжался.

– Да ладно тебе, отец, – мычал за дверью сын. – Я ж видел, как ты в глазок на меня пялился.

– А кто это?

– Джерри.

– Какой еще Джерри?

– Джерри, твой гребаный сын. Кровиночка твоя. Плод чресел твоих.

Валентайн открыл дверь. Джерри улыбнулся, протянув руку. На нем был траурный костюм-тройка и галстук. Бесившая Валентайна маленькая сережка пропала, к тому же он сбрил щетину, которую называл бородой.

– Похороны прошли вчера, – сообщил ему Валентайн.

Джерри рыдал всю дорогу от Нью-Йорка. По крайней мере, он так сказал. Дойл был ему как родной дядя, Гай и Шон как братья, а Лидди – вторая мать. Послушать его, так он как будто все выходные проводил у них в доме, а не с обкуренным отребьем, столь ярко запечатлевшимся в памяти Валентайна.

– Так как же ты узнал, где я? – спросил он, когда они ели блины в «Айхопе»[10] на той же улице.

Сын скривился, с его губ упала капля кленового сиропа.

– Мне просто любопытно, только и всего, – пояснил Валентайн.

Джерри продолжал жевать, нахмурив лоб. В ресторане было пусто, все сидели дома из-за снегопада. В кухне по радио пел Синатра, любимый сын Нью-Джерси.

– Хочешь, чтобы я сам догадался? – уточнил Валентайн.

– Ну попробуй.

– Тебе Мейбл сказала. Я не дал Мейбл своего номера, но звонил ей. А поскольку у нее есть автоматический определитель номера, она наверняка его записала. Ты позвонил, она продиктовала его тебе. Вот так!

– Ну давай, возбуждай дело федеральной юрисдикции, – агрессивно огрызнулся сын.

– Мог бы мне на сотовый позвонить.

– Хотел сделать сюрприз.

– Ненавижу сюрпризы.

– Даже если это я?

«Особенно если это ты», – чуть не выпалил Валентайн.

– Знай я, что ты так любишь Дойла, я бы тебя позвал. Но если мне не изменяет память, в прошлый раз, когда к нам заходил Шон, ты расквасил ему нос.

– Но я все равно хотел бы выразить соболезнования, – настаивал сын. – Слушай, а ты этот бекон будешь есть?

Валентайн взглянул на отвратительные полоски на своей тарелке. Во время последнего медосмотра врач услышал свист у него в горле и заключил, что сонная артерия закупоривается. Когда-нибудь ее нужно будет прочистить. Что, в общем-то, не страшно, вот только у двух процентов пациентов на операционном столе случается сердечный приступ, и они не выживают.

– Ты что, еще не наелся?

Джерри снова нахмурился. Валентайну никогда не удавалось заставить его признать что-либо, даже сегодняшний день недели.

– Наелся, – буркнул сын.

– Тогда зачем тебе мой бекон?

– Просто не выбрасывать же его.

– Ты по-прежнему посылаешь деньги голодающим детям Африки?

– Ну, папа, ради Бога…

Официантка бросила чек на столик, потом зло зыркнула на Валентайна. Она топталась за кассой, подслушивая. Наверняка догадалась, что они отец и сын, и нарисовала себе портрет Валентайна как чокнутого папаши, издевающегося над отпрыском.

Валентайн достал бумажник.

– Сотню разменяете? У меня меньше нет.

– Эй, Гарольд, – заорала официантка в кухню, – не разменяешь сотку, тут к нам Дональд Трамп[11] заглянул.

Круглоголовый мужчина высунулся из кухонных дверей, протянул: «Не-а» – и исчез.

Валентайн положил кредитку «Виза» поверх чека.

– Мы кредитки не принимаем, – сказала официантка.

Он подвинул счет к сыну.

– Расплатишься, ладно?

Джерри вытащил бумажник, который был сделан из змеиной кожи и очень подошел бы «Крокодилу Данди».[12] Пошарил в нем и ответил:

– Нет.

– У тебя нет десяти долларов?

– Нет, – повторил Джерри.

– А где же твои деньги?

Встретившись взглядом с отцом, он сказал:

– Я потерял их, пап.

Джерри владел баром в Бруклине, а также активно подрабатывал букмекерством в задней комнате этого же бара. Он всегда носил с собой толстую пачку банкнот, свернутую трубочкой. «Лучше, чем член длиной двадцать пять сантиметров», – заявлял он отцу, который за всю жизнь спал всего с двумя женщинами.

– Сколько? – спросил Валентайн.

– Пятьдесят штук.

Официантка перестала делать вид, что не слушает, и ловила каждое слово. На ее значке было написано «Дотти».

– Дотти, вы не оставите нас одних?

Она не обратила внимания.

– Сынок, ты правда потерял пятьдесят штук?

Джерри пристыженно опустил глаза. Валентайн бросил сотню на чек.

– Я потом зайду за сдачей, – пояснил он.

Снег закрыл своим одеялом машины, и они пошли пешком на угол Джефферсона, где остановились у фонаря. Чуть поодаль прибой бился о безжизненный берег.

– Итак, – начал Валентайн, – рассказывай.

Джерри заговорил, глядя прямо перед собой.

– В прошлую субботу мне позвонил один тип, Рико Бланко – тебе лучше не знать, чем он зарабатывает на жизнь, – и пригласил меня в клуб «Шпанская мушка» в нижнем Манхэттене. Мы с Рико закорешились еще в старших классах, ну я и прикинул: почему бы и не пойти?

– Это случайно не тот клуб в Алфавитном городе,[13] куда стекаются все наркоторговцы?

– Алфавитный город зачистили, – объяснил сын. – Квартиры-студии сдают по два штукаря за месяц, ванная в конце коридора. Ну, короче, встретились мы с Рико в «Мушке». Потом приперся этот картежник, Фрэнки Боунс. Он весь в шоколаде и при бабках. Я слышал, Фрэнки кто-то двигает, а по мне, он классный парень. Ну, ты понимаешь, о чем я?

– Посмотри на меня, – потребовал Валентайн.

Джерри повернулся и посмотрел отцу в глаза.

– Ближе к сути, черт побери. Я уже себе мозги отморозил.

– Так я и говорю, – парировал сын. – Сид включает телик. Потом мы смотрим футбол: Бостонский колледж против какого-то Мухосранска. Бостон побеждает, и Фрэнки начинает орать. Кажется, его выперли из Бостонского колледжа за наркоту. Так, по мелочи баловался. Марихуану по чуть-чуть толкал ребятам из своего студенческого братства. Только вот полиция пронюхала…

– Давай живее! – прорычал Валентайн.

– Ага. Ну, тут Фрэнки начинает ставить на Мухосранск…

– А ты – на Бостон.

– Ну разве мог я не поставить на них? Это ж как будто смотришь за дракой.

– И ты начал выигрывать, – констатировал Валентайн. – Дай угадаю. К перерыву ты поднялся до десяти штук.

Джерри помрачнел. Всю жизнь отец читал его мысли, зная в точности, где и как он облажался.

– До двадцати, – выдохнул он.

– Ты развел пьяного на двадцать штук? Стыдно.

– Пап, хорош, а?

Валентайн прикусил язык. Он пытался воспринимать все спокойно, чтобы Джерри мог закончить рассказ, но удавалось это с трудом. Валентайн любил мальчишку больше всего на свете, но это не мешало ему видеть, что за фрукт его сын.

– И что же случилось?

– Начался четвертый период. И разыгрывающего мухосранцев толкнули. Тренер выставляет какого-то слабака. Фрэнки вытаскивает вот такую огроменную пачку бабок и бросает на стойку бара. И говорит: «Семьдесят штук на то, что Бостон продует». А потом он уходит в сортир. Я спрашиваю Рика и Сида, что они думают…

– А они советуют принять вызов, – подсказал Валентайн. Он уже не чувствовал пальцев ног и решил закончить историю сына до того, как станет сосулькой. – И ты ставишь свой бизнес против этого поддатого крикуна, потому что игра – верняк. А потом происходит что-то жуткое. Этот слабак начинает пасовать как бог. Он обходит защиту Бостона, бегает взад-вперед по полю. Один тачдаун,[14] два тачдауна, три, потом четыре. Разумеется, твоим дружкам очень жаль тебя. А когда игра заканчивается проигрышем Бостона, они ужасно расстраиваются, что ты потерял все деньги. Так было?

– Я вижу, тебе это в кайф.

– Это же подстава, Джерри. Игра была записана на видео. Самый старый в мире способ развести на деньги. Ты что, не смотрел «Жало»?

Облака разошлись, как пух разорванной подушки. Снежинки липли ко всему вокруг. Двое мужчин превращались в снеговиков на глазах друг у друга.

– Так что случилось дальше? – спросил отец.

– Я дал Рико расписку, – продолжил Джерри. – Рико продал ее этим бандитам, братьям Молло. Они меня проследили до квартиры Иоланды. Изметелили меня, потом взялись за Иоланду. Прости, пап, но я сдался.

– В смысле?

– Я отдал Молло бар.

Чтобы купить этот бар, Джерри занял пятьдесят тысяч. Плюс уговорил отца записать заведение на свое имя, поскольку история его собственных взаимоотношений с законом не позволяла получить лицензию на продажу спиртного. По бумагам бар принадлежал Валентайну, хотя он заглянул туда всего один раз.

– Как же, черт тебя возьми, ты отдал им то, чем ты не владеешь?

– Они думали, что владею, пап.

Валентайн подумал о закупоривающейся артерии, прикинув, может ли поднимающееся внутри давление вынести кусочек холестериновой бляшки в мозг.

– И чего ты от меня хочешь?

– Я понимаю, это прозвучит глупо…

– Посмотрим…

– Одолжи мне еще пятьдесят штук, чтобы я мог выкупить бар.

– Что?

– Да ладно, у тебя ж есть деньги. Какой смысл сидеть на них, как курица на яйцах? В конце концов, все равно ведь их мне отдашь.

– Вот как?

– А то. Ты когда-нибудь видел фургон «Бринкс»[15] на похоронах?

Валентайн сцепил зубы. Сынок приехал, чтобы выколотить из него деньги. Он положил руку на грудь Джерри и толкнул его.

Джерри упал навзничь на скользкий тротуар. Потом вскочил и бросился наутек. Перейдя улицу, завернул в лесопарк.

– А ну вернись.

Тяжело дыша, Валентайн вбежал в парк и пошел по следам сына, пока они не уперлись в каменную стену. Неужели Джерри думает, что он вчера только родился? Встав на цыпочки, Валентайн заглянул за стену. Джерри сидел на обледенелой клумбе, держа в руке телефон.

– Да выслушай ты. Папаша сказал «нет». Вот именно. Н-Е-Т. Ну чего, придется тебе переехать.

Он говорил с Иоландой, студенткой третьего курса мединститута, которую Валентайн ни разу не видел, но заочно был о ней невысокого мнения.

– Эй, паршивец…

Увидев, как отец карабкается через стенку, Джерри побежал. Его зад облепляли коричневая грязь и листья.

– Вернись!

– Я что-нибудь придумаю, – бросил Джерри в трубку Иоланде, несясь через лес к замерзшему пруду.

– Вернись, кому сказал!

Упав на колени, Валентайн голыми руками скатал снежок и бросил со всего размаху. Руки у него всегда были сильными. Снежок очертил изящную дугу в воздухе, потом направился вниз и ударил его сына в затылок. Джерри упал, как будто его подстрелили.

Невидимый нож вонзился в сердце Валентайна. Много лет назад Лоис взяла с него обещание, что он никогда не станет драться с сыном, даже в дурном настроении.

– Ты его покалечишь, – предостерегла она.

Валентайн в панике кинулся вперед. А вдруг он растряс Джерри мозги, и теперь этот гнус превратится в растение? Сможет ли он жить с этим? Нет, нет, конечно, нет. Он любил сына. И так было всегда. Добежав до опушки, он посмотрел на то место, где упал сын.

Джерри там не было.

5 Великий

Чертыхаясь, Валентайн сел в машину. Бар Джерри был оливковой ветвью, своеобразным способом восстановить мир. А теперь Джерри отдал его шайке шантрапы. Его сынок был способен испоганить что угодно.

Мотор заскулил, но не завелся. Это был «Форд» модели «Проуб».[16] Нелепо называть автомобиль в честь хирургической процедуры. Через заснеженное ветровое стекло он разглядел, как белый фургон с тонированными стеклами затормозил на перекрестке.

Зажегся зеленый, но фургон не двинулся с места. Открыв окно, Валентайн высунул голову, и ему вспомнилось, что убийцы Дойла приехали как раз на белом фургоне. Он полез в карман за «Глоком», но понял, что это глупо.

«Вылезай из чертовой тачки».

Валентайн открыл дверь и услышал выстрел. Пуля попала точно в центр ветрового стекла. Он больно ударился о тротуар, пытаясь выхватить пистолет, а фургон рванул прочь.

Валентайн поднял голову. Без своих бифокальных очков он не мог разглядеть ни зги, а номер фургона расплывался как клякса.

Голубоватый пороховой дымок висел в морозном воздухе. Он поднялся, потом откинул капот «Проуба». Главный провод к крышке распределителя свободно болтался. Валентайн подсоединил его, потом сел за руль и попытался завести мотор. Вскоре заработал обогреватель, и его зубы перестали стучать. Но сердце билось все так же быстро.

Валентайн ехал назад в «Дрейк» и ломал голову над тем, почему Европеец сел ему на хвост. Может, он был на похоронах Дойла и слушал панегирик Валентайна? Вот на Сицилии, откуда приехали предки Валентайна, убийцы обычно разделывались и с лучшими друзьями жертвы, чтобы в дальнейшем избежать мести. А стало быть, Европеец не отстанет. Пора стать осторожным. И переехать в другой мотель.

Перед «Дрейком» стоял с включенным мотором «Мини-Мерседес» Фрэнка Портера. Валентайн припарковался в боковой улочке, чтобы тот не заметил разбитого стекла, потом подошел к нему. Портер нажал кнопку разблокировки дверей.

– Как ты нашел меня? – спросил Валентайн, садясь.

– Позвонил в твой офис, – объяснил Портер. – Мейбл подсказала.

Валентайн подумал, что нужно попросить Мейбл больше этого не делать.

– Окажешь услугу? – спросил Портер.

– Какую?

– Я сказал Арчи Таннеру, что ты вызвался помочь. Он ответил: «Валяй, найми его». А я сказал, что должен спросить тебя. А он мне: «Тебе кранты, если он откажется».

Арчи Таннер, владелец «Бомбея», слыл одним из самых богатых людей в Нью-Джерси. Кроме того, он был беспринципен и не гнушался убийствами. Все, кто работал в игорном бизнесе, терпеть его не могли.

– Кранты – в смысле с работой? – спросил Валентайн.

– Ну да, – подтвердил Портер.

При обычных обстоятельствах Валентайн сразу согласился бы, просто чтобы помочь Портеру выпутаться. Только на этот раз речь шла об Арчи Таннере – человеке, которому он никогда не доверял.

– Сначала мне нужно поговорить с ним, – решил Валентайн.

– О чем?

– О моих условиях.

Портер надул щеки.

– Лады.

Вскоре они уже ехали на север по Пасифик-авеню. Валентайн заметил, что Портер бледен. Он недавно пережил тяжелый развод, бывшая жена отняла у него все, кроме дома.

– Ну как там твой юмористический бизнес?

Портер едва заметно улыбнулся.

– У меня есть шутка, которая отлично все это резюмирует.

– Расскажешь?

– Знаешь разницу между юмористом и пиццей?

– Нет.

– Пицца может накормить семью.

Через двадцать минут они сидели в пентхаусе над «Бомбеем», где располагался офис Арчи Таннера. Арчи знал толк в красивой жизни. Панорама, открывавшаяся из окна, была лучшей в городе. К востоку круизные лайнеры усеивали пенящиеся черные волны Атлантики; к западу частный реактивный самолет приземлился на «Бейдер-Филд»; пересекающиеся взлетные полосы аэропорта образовывали черный крест на снегу.

Ну и конечно, сам офис. Книжные полки полированного красного дерева, сверкающий паркет, персидские ковры, мраморный стол размером со спортивный автомобиль. На стенах фотографии Арчи, дурачащегося с Фрэнком Синатрой, боксирующего с Мохаммедом Али, целующего кольцо Папы Римского.

Портер поднял книгу с журнального столика. Это была автобиография Арчи, написанная неведомыми литературными неграми. «Великий: Жизнь и времена живой легенды Атлантик-Сити».

– Арчи тебе такую послал?

Валентайн кивнул. Арчи скупил несколько тысяч экземпляров и одарил ими всех в городе. Дарственная надпись на экземпляре Валентайна гласила: «Самому честному парню в Атлантик-Сити».

– Ну и что ты думаешь?

– Прочитал десять страниц и выбросил в мусорное ведро.

Портер округлил глаза. Было слышно, как в соседнем кабинете Арчи распекал кого-то. Градус оскорблений был велик. Но когда дверь распахнулась и вошел Великий, Валентайн, к своему удивлению, увидел трех прелестных девушек, следовавших вереницей за ним. Блондинка, брюнетка и афро-американка. Все три в стильных кожаных мини-юбках и черных колготках. Щеки блондинки были влажными от слез. Валентайн поднялся.

– Садись, садись, – разрешил Арчи, пожав ему руку. Для мелкого хулигана он выглядел шикарно. На нем был красивый синий костюм «Армани» и серебряный галстук, подчеркивавший темный загар. Валентайн остался стоять, и Арчи разозлился.

– Что за дела, у тебя геморрой, что ли?

– В комнате дамы. – Повернувшись к ним, Валентайн сказал. – Тони Валентайн. Очень приятно познакомиться.

Девушки представились. Джиджи, Брэнди, Моник. Минимум косметики, никаких драгоценностей. У Моник маленькая татушка в виде розы на голом плече. Они очень отличались от тех грубоватых и резких женщин, которые работали в казино лет двадцать назад. Арчи стоял за столом, бесясь оттого, что внимание сосредоточено не на нем.

– Зову их «Отряд „Стиляги“»,[17] – встрял владелец казино. – Одна блондинка, одна брюнетка, одна черная. Дошло?

Валентайн посмотрел на него так, как посмотрел бы на любого безнадежного идиота.

– Слушай, Арчи, с твоими-то деньгами мог бы купить себе полк.

Арчи побагровел. Казалось, что ему очень хочется двинуть Валентайну в челюсть, но Валентайн знал, что он этого не сделает. Тридцать лет назад он оштрафовал Арчи за превышение скорости и нашел контрабандные сигареты в багажнике его машины. Валентайн отпустил Арчи, потому что был знаком с его отцом. И этот один-единственный акт доброй воли позволил Арчи позднее получить лицензию на открытие игорного заведения, «Бомбея», поскольку его досье в полиции было чистым, как у младенца.

– Дамы, если вы не против, нам нужно обсудить дела, – произнес Великий.

Отряд «Стиляги» вереницей покинул кабинет. Брэнди поймала взгляд Валентайна и подмигнула ему.

– Рад был познакомиться, – сказал он.

– Ну как чувствуешь себя на пенсии? – спросил Арчи, севший за стол и потягивавший «Эвиан» из уотерфордовского бокала.[18]

Валентайн гонял кубики льда в своей коле. На самом деле ему приходилось несладко, но он был уверен, что Арчи до этого нет дела.

– Открыл консалтинговое агентство. Отдыхать некогда.

– Все гоняешься за жуликами, да? Ты же у нас самый лучший, я прав, Фрэнк?

Портер кивнул.

– Тони – лучший.

– Вот и я говорю. Помню, как открылся «Бомбей». С блэкджеком просто беда была. Все нас обкрадывали, даже старушонки. А я ж тогда ни черта не рубил в нашем деле, ну и пожаловался владельцу другого казино. А он мне: «Позови Тони Валентайна. Он спец по жулью». А я ж Тони уже давно знал. Когда мы познакомились, Тони?

– Когда я тебя прищучил, – напомнил Валентайн.

Арчи заржал.

– Ну, ты даешь. Так вот, пришел, значит, Тони, прогулялся по залу блэкджека – и ко мне. Говорит: «Арч, ты вчера родился, что ли? Карты-то у тебя с несимметричным рисунком рубашки». А я говорю: «Ну и что с того?» А он: «Если карту перевернуть, любой игрок за столом может узнать ее». Тогда мы заменили карты, и проблемы не стало.

Валентайн сделал глоток колы. Он такого случая не помнил и списал это на то, что в те времена многие казино страдали от мошенников. Атлантик-Сити не ведал, что творит, и в него стекались жулики со всего света.

Встав, Арчи пересек просторный кабинет и остановился у окна во всю стену, выходившего на океан.

– Вы же с Дойлом были друганы, да?

– Да.

– А я был во Флориде, когда его убили. Я бы приехал на похороны, но дела не пустили.

– Покупаешь «Дисней Уорлд»?[19]

Арчи достал из кармана длинную толстую сигару и закурил.

– Я покупаю гостиницы, Тони. Гостиницы, которые собираюсь превратить в казино. Не вечно же Флорида будет держать монополию за индейцами. Азартные игры дают неплохие налоги, а на налоги строят дороги и школы, как раз то, чего Флориде очень не хватает.

Валентайн с трудом удержался от того, чтобы встать и уйти. Он и переехал-то во Флориду, потому что там не было казино. Прикусив язык, он сказал:

– Ясно.

Арчи уловил сомнение в голосе Тони и посмотрел на его отражение в окне.

– Не хочешь довести до конца работу Дойла?

– Посмотрим, – ответил Валентайн.

Великий прищурился.

– Моя ставка – тысяча в день плюс расходы. Кроме того, мне нужен доступ в комнату видеонаблюдения. И в хранилище пленок видеонаблюдения.

Арчи повернулся к Портеру. Законы Нью-Джерси строго запрещали пускать посторонних в зону, откуда осуществляется видеонаблюдение. Арчи серьезно накажут и оштрафуют, если обнаружат Валентайна там, где ему быть не положено.

– Придется рискнуть, – заметил Портер боссу.

– Ладно, – согласился Арчи и повернулся к Валентайну. – Что еще?

Валентайн хотел было сказать: «Ничего», – но вдруг заметил что-то сверкающее на рубашке. Это был крошечный осколок, бывший когда-то частью ветрового стекла взятой напрокат машины.

– Машину, – сказал он. – А то мою прострелили.

Арчи подошел к столу, подхватил связку ключей и бросил ему.

– Эта свободна. Она в подвале. Сейчас позвоню охраннику, скажу, чтобы выпустил тебя.

Валентайн взглянул на ключи. От «Мерседеса». Он ведь все равно собирался разыскать Европейца. А теперь за это еще и заплатят. Да кроме того удастся прокатиться на машине богача.

Он поднял пальто с кресла, подошел к окну и протянул руку. Арчи пожал ее. Так всегда велись дела в Атлантик-Сити.

– Рад, что ты с нами, – сказал Арчи.

Валентайн посмотрел вниз. И увидел детишек, катавшихся на тротуаре, как когда-то Джерри. Два парня шагали по пляжу, это были они с Дойлом – шли съесть по гамбургеру после работы. «Тебя нет, – подумалось ему, – но ты всегда с нами».

– И я рад, – отозвался он.

6 Фартовые деньги

– А ты крут, – заметил Портер, когда они ехали в личном лифте Арчи.

– Просто честен, – парировал Валентайн.

– Что, и меня это ждет, когда я выйду на пенсию?

– Говорят, становится только хуже.

Стенки лифта были стеклянными, и им открывался вид на обширную империю Арчи. В длину казино «Бомбей» равнялось трем футбольным полям. Дизайн в стиле «Тысячи и одной ночи» мог бы посоревноваться в безвкусии с любым опутанным неоновыми огнями зданием на Стрипе[20] Лас-Вегаса.

Валентайн наблюдал за тем, как экскурсионный автобус подъехал ко входу и выгрузил стайку седовласых чудаков. Казино Атлантик-Сити молились на пожилых, которые просаживали свои пенсии и чеки соцзащиты на игровых автоматах и автоматах видеопокера. Двери лифта разъехались, они вышли.

– Как Арчи собирается пропихнуть азартные игры во Флориде? – спросил Валентайн. – Избиратели дважды отклоняли закон.

– Арчи уломал губернатора Флориды принять особый закон, по которому округа сами смогут решать, нужны им казино или нет, – сообщил Портер.

– То есть Арчи пытается переписать закон.

– Вот именно.

– Ну, флаг ему в руки.

– Он уже целое состояние угрохал на покупку гостиниц в Майами и Сент-Питерсберге. Уж поверь мне, Арчи знает, что делает.

Они пересекли зал. Внутренний декор «Бомбея» складывался из элементов псевдоиндийского и арабского стилей и деталей местного аляповатого колорита. На официантках, разносивших коктейли, были надеты непритязательные восточные костюмы в стиле сериала «В мечтах о Дженни», на дилерах и крупье – шелковые рубашки и атласные бабочки. Все места у автоматов были заняты. Комната казалась морем синтетики и голубоватых волос.

– Мне нужно хлебнуть кофе, – сказал Валентайн.

– Лучше всего пойти в «Синдбад», – посоветовал Портер.

Валентайн последовал за ним через зал блэкджека. Проходя мимо одного из столов, он остановился и принялся разглядывать девушку-дилера, пока она мешала карты, потом раздавала их играющим. Портер встал рядом с ним.

– Что-то не так?

– Она новенькая, да?

– Работает с прошлой недели, – пробормотал Портер. – Откуда ты знаешь?

– У нее своя карта красная девятка.

– Да не парь мне мозги.

– Спорим?

– С тобой? Ни за что.

– Тогда смотри.

Игроки за столом разыграли кон. Потом дилер перевернула свою карту. Это была девятка червей. Портер оттащил Валентайна от стола.

– Ну как, черт побери, ты догадался?

– Она подняла уголок, когда подкладывала ее под верхнюю карту, – объяснил Валентайн. – Неопытные дилеры этим грешат иногда. Мошенники называют это фронтальной загрузкой.

Портер выругался под нос. Каждый день по его казино шатались жулики, выискивая ошибки в игре зеленых дилеров, которые не выучили еще все правила. За каждую вовремя не решенную проблему он терял тысячи долларов, а иногда и больше.

– Я ее сейчас же выведу из зала, – сказал Портер.

Они встретились в «Синдбаде» через десять минут. Девушка в костюме наложницы подала им кофе в кружках, которые имели форму слонов. Сдув пар, Валентайн начал:

– Итак, расскажи мне, как «Бомбей» потерял шесть миллионов и при этом ты умудрился остаться на своем месте.

Портер пролил на себя кофе.

– Не смешно.

– А я и не говорю, что смешно.

Вытащив кипу бумажных салфеток из коробки, Портер вытер подбородок.

– Меня не выперли, потому что я не был виноват.

– Это как?

– Не знаю, заметил ли ты, но «Бомбей» изменился.

Валентайн заметил. Прохаживаясь по казино, он пару раз заблудился.

– Еще в ноябре Арчи запустил новую акцию, – рассказывал Портер. – Каждый клиент получает ведерко специальных монет, которые называются «фартовые деньги». Люди ставят их в игре и выигрывают призы.

Валентайн потягивал обжигающий кофе. За эти годы ему доводилось видеть немало сумасбродных акций в казино, а результат всегда был один и тот же: казино теряли деньги.

– И чья это была идея?

– Отряда «Стиляги». Они управляют отделом маркетинга. Сначала я подумал, что это глупая затея. Казино не должны разбазаривать свое добро. Но все получилось, видать, они соображают, что к чему.

– Что получилось?

– Люди стали воспринимать нас иначе.

– Ясно, – отозвался Валентайн.

Портер выхватил свой телефон. Через пять минут отряд «Стиляги» сидел в «Синдбаде». Брэнди оживленно рассказывала ему об акции. Вблизи она оказалась, как выражались парни его поколения, офигенно клевой: зеленые глаза соблазнительницы и мягкий, тягучий южный говор. Он поймал себя на том, что смотрит на нее чуть внимательнее, чем следовало бы.

– Девяносто восемь процентов людей, играющих в казино, проигрывают, – мурлыкала Брэнди. – Они отлично проводят время, но уходят домой с пустыми карманами. А идея фартовых денег в том, чтобы у них осталось ощущение, что они что-то выиграли.

– Изменить восприятие, – догадался Валентайн.

Она расплылась в улыбке, которая любого свела бы с ума.

– Вот именно. В прошлом октябре мы поставили в казино игровые автоматы, принимающие фартовые деньги. Пришлось сделать перестановку в зале, но в этом деле иногда стоит рискнуть, чтобы добиться успеха.

Сколько же ей лет? Тридцать два? А рассуждает так, словно уже лет сто в игорном бизнесе. Беседу подхватила Джиджи, красавица-блондинка.

– Фартовые монеты подходят только для этих автоматов, которые выдают выигрыш в двадцати процентах случаев. А призами служат остатки товара, которые мы покупаем в сети «Магазин на диване». Кое-что вообще даром получаем, такая это дрянь.

Все три захихикали. В их присутствии Валентайн ощущал себя словно на съемках ситкома.[21] Он тоже засмеялся, просто чтобы потрафить им.

– В автоматах «Фартовые деньги» есть и джек-пот, – продолжила Джиджи. – Это новенький автомобиль. «Дженерал моторс» даром отдала. Для рекламы.

Настала очередь Моник. Казалось, она только что качалась в спортзале и с ходу включилась в разговор.

– Но наши гости что-то выигрывают, и это главное. Они уходят домой счастливыми. Мы меняем для них ситуацию.

– А они рассказывают об этом друзьям, – подсказала Джиджи.

– И их друзья тоже приходят в «Бомбей», – закончила Брэнди.

Их слаженность была сверхъестественной. Акция по-прежнему выглядела сомнительно, но, в конце концов, что он вообще понимает? Менкен[22] как-то сказал, что никто еще не терял денег, недооценив вкус американской публики. Очень в духе Менкена.

У Брэнди зазвонил телефон. Она достала его из сумочки и открыла со щелчком.

– Да, Арчи.

– Где Джиджи и Моник? – заревел владелец казино.

– Со мной.

– Перерыв окончен! Тащите свои прелестные задницы сюда, на второй.

Брэнди бросила телефон в сумочку. Улыбки исчезли с лиц всех трех.

Они гуськом вышли из кофейни, оставив Валентайна недоумевать, почему современным женщинам нравится, когда с ними обращаются, как с девчонками. Если такое отношение и вызывало досаду, им прекрасно удавалось это скрывать.

– Так вот он какой, наш обвиняемый, – протянул Валентайн, стоя у сверкающего автомата «Фартовые деньги» высотой под два метра. Ручка блестела, как лазерный меч из «Звездных войн».

– Тише ты, – попросил Портер. – У нас клиент.

Женщина в спортивном костюме прыгнула на табурет и начала бросать монеты в прорезь и дергать за ручку. На вид в ней не было ничего примечательного, за исключением правой руки. Той, которой она дергала за ручку. Нечто среднее между ручищей Попая[23] и теннисиста Рода Лейвера.

– Хорошо проводите время? – поинтересовался Портер.

– А вы как думаете, – ответила женщина. – Я уже выиграла чистилку для апельсинов и электрический массажер для стоп.

– Спроси, сколько она проиграла за столом, – шепнул Валентайн на ухо Портеру.

– Может, заткнешься? – процедил Портер сквозь стиснутые зубы.

Даже удачно начавшаяся игра в конце концов обернется проигрышем. Вскоре у женщины кончились монеты, и она ушла. Сев на ее табурет, Портер ткнул пальцем в потолок.

– Видишь это небесное око, вон ту камеру? Раньше она отслеживала один стол блэкджека. Когда поставили автоматы «Фартовые деньги», пришлось все тут переустроить. Теперь камера наблюдает за двумя столами.

Это называлось «двойное дежурство» и в игорном бизнесе осуждалось.

– Дай угадаю, – подхватил Валентайн. – Это как раз те столы, на которых вас обдирал Европеец.

Портер кивнул.

– Откуда-то он узнал, что на этих столах камеры двойного дежурства. Он дожидался, когда на другом столе начнется серьезная баталия, а потом начинал играть. Обдирал нас месяцами, но мы заметили это на пленке всего пару раз.

– Неужели никто не заметил, что выручка упала? – удивился Валентайн.

– Так она и не падала, – ответил Портер. – Акция до того благоприятно повлияла на доходы, что этого убытка вообще не заметили.

Что-то тут не состыковывалось.

– А если выручка не падала, чего же ты нанял Дойла? – спросил Валентайн.

– Все эти перестановки в зале меня раздражали, – признался Портер. – Смотришь на экран и не понимаешь, какой стол показывает камера. Вот я и нанял Дойла, чтобы он стал моими глазами.

– И он заметил Европейца.

– В первый же вечер, – подтвердил Портер.

К автомату пришаркал старичок с ходунками. В покрытой печеночными пятнами руке у него было ведерко, заполненное фартовыми деньгами. Портер помог ему сесть на табурет.

Боги удачи улыбались с небес. В первом же раунде у старичка выпало шесть слонов. Появилась пышногрудая сотрудница казино и вручила ему настольную лампу в стиле шестидесятых.

– Мне всегда такую хотелось! – воскликнул старичок.

В дальнем конце «Синдбада» они нашли пустой кабинет. Портер отмахнулся от официантки.

– Ну и что мне делать?

– Многое, – ответил Валентайн. – Во-первых, признай, что у тебя в казино завелся дятел. Этот дятел сообщил Европейцу, над какими столами есть камеры двойного дежурства.

– Господи, – вздохнул Портер. – И как я сам не додумался?

– Во-вторых, признай, что Европеец еще заявится сюда. Большинство мошенников переключаются на другой город, когда их вычисляют. А Европеец вместо этого убрал Дойла.

– Он думает, мы легкая добыча.

– Точно.

– Ну раз так, мы его прищучим.

«Прищучить» означало арестовать.

– Зачем? – понизил голос Валентайн. – Ты не сможешь доказать, что он убил Дойла. И что он обирал казино. Полиция его отпустит, и Арчи тебя уволит.

– Так что же мне делать?

Валентайн написал на салфетке номер своего мобильного телефона и подвинул ее к Портеру.

– Позвони мне.

– Без полиции?

Валентайн вышел из кабинета и надел пальто. В «Синдбаде» было безлюдно. Он достал из кармана свой «Глок» и положил на стол. Портер тяжело сглотнул.

– Без полиции, – повторил он.

7 Дерево в лесу

Свободной машиной Арчи оказался «Мерседес SL 600». В нем было больше удобств, чем во многих развивающихся странах. На светофоре, дожидаясь зеленого, Валентайн экспериментировал с многочисленными кнопками на приборной доске.

Он ткнул кнопку на CD-плеере и чуть не оглох от ритмичного рэпа. Текст вещал о надругательствах над женщинами и убийстве полицейских. Он выключил оскорбительную песню. Арчи принадлежал к его поколению – биг-бэнды, Синатра… А это дерьмо было ему не по душе. Валентайн бросил диск в бардачок.

В его номере убрали. На ковре были заметные следы. На телефоне у кровати мигал красный огонек. Он набрал номер голосовой почты. Его ждало два сообщения.

– Салют, пап, – приветствовал его сын. – Мне тут мой бармен звякнул. Большой Тони сегодня утром пришел и всех уволил. Он ведет мои букмекерские дела, и у него там какие-то жуткие цветные ребята собирают ставки. Мне до зарезу нужно достать для него деньги. Позвони мне, а?

Валентайн был поражен наглостью сына. Бар принадлежал ему, Валентайну, и он не собирался платить за него по второму разу. Он стер сообщение Джерри и перешел к следующему.

– Тони, – это была Мейбл. – Нужна твоя помощь. Перезвони, пожалуйста.

Валентайн глянул на часы. Почти половина двенадцатого. Он обещал Мейбл звонить каждое утро ровно в девять, но ни разу не сделал этого. Валентайн набрал домашний номер.

– «Седьмое чувство», – ответила она.

– Привет, подружка, как дела?

– Ну, наконец-то. Пора тебе уже оставлять свой мобильник включенным. Опять звонил перепуганный клиент.

– Который?

– Фрэнк Бэк.

– Не знаю такого.

– Он новый глава охраны «Харрах» на озере Тахо. Он сейчас как раз на другой линии.

«Харрах» – хороший клиент. Валентайн присел на край кровати и расстегнул пиджак.

– В чем проблема?

– Бэку кажется, что у них появился мошенник, специализирующийся на игральных костях. Этот человек выигрывает при каждой ставке. Но Бэк не может понять, что он делает.

– Спроси Бэка, этот парень сам кидает кости или только делает ставки.

Мейбл переключилась на другую линию, потом вернулась.

– Бэк говорит, он только ставит.

– Пусть опишет, какие парень делает ставки. Это сложно, так что лучше запиши.

На этот раз она говорила чуть дольше.

– Ой, так интересно, – воскликнула Мейбл. – Этот человек как раз сейчас в казино. Бэк говорит, он всегда ставит одну тысячу долларов на «поле», шестьсот долларов на десятку, шестьсот на девятку, двести на двенадцать «на удачу», двести на одиннадцать «на удачу» и шестьсот на любую семерку. Уж не знаю, что все это значит!

Валентайн прикрыл глаза и перебрал ставки в уме.

– Скажи Бэку, что я ему скоро перезвоню.

Мейбл снова переключилась и быстро вернулась.

– А у тебя есть какие-то предположения?

– Да. Он там не один. Они разыгрывают шестерки. Самая древняя в мире афера с костями.

– Так, может, я ему это передам? – несколько обиженным голосом спросила Мейбл.

– Не хочу его смущать.

– А почему это должно его смутить?

– Потому что, понимай Бэк хоть что-то в костях, он сам бы разобрался. А он не понимает, стало быть – новенький.

– Если Бэк ничего не знает, как же он получил работу?

– Видимо, по блату. В казино такое часто случается. Называется «у него там лапа». – Валентайн взглянул на часы. Прошла минута, он взял у Мейбл номер телефона Бэка. – Тебе твоя работа пока не разонравилась?

– Ужасно интересно, – ответила соседка.

– Я еще позвоню.

Он отключился, потом набрал номер Бэка. Тот ответил из зала казино «Харрах». Он был в панике и, судя по голосу, в одном шаге от инфаркта. Валентайн объяснил ему суть аферы.

– У тебя за столом три шулера. Один из них бросает кости, а одну задерживает в руке. Другой, сидящий напротив, вроде как с опозданием делает ставку и оставляет подставную кость на столе, шестеркой вверх. Третий ставит, и именно на те номера, которые ты перечислил моему секретарю. Поставивший выигрывает при любом раскладе, за исключением восьмерки. А это дает восемьдесят четыре процента выигрыша.

– Почему же я этого не вижу? – напористо спросил Бэк.

– Увидишь, если запишешь на пленку и прокрутишь ее в замедленном темпе, – пообещал Валентайн.

– Арестовать их, – велел Бэк кому-то. А Валентайну сказал: – Спасибо, что спас.

– Звони если что, – ответил он.

Повесив трубку, Валентайн пошел в ванную и брызнул холодной водой в лицо. День выдался долгим, а еще даже не полдень. Он ждал обеда и подумывал потом вздремнуть. В комнате зазвонил телефон.

Он выждал минуту, потом проверил сообщение. Звонила Лидди Фланаган. Она была расстроена, и Валентайн догадался, что дело тут не только в скорби по мужу.

– Тони, нужна твоя помощь. Я нашла записную книжку Дойла, когда убиралась. Там полно странных записей. Мне кажется, тебе стоит взглянуть.

Она положила трубку, не попрощавшись. Валентайн смотрел на телефон, прислушиваясь к урчанию в желудке. Обед подождет, никуда не денется. Взяв пальто с кровати, он пошел к двери.

Дорога до дома Дойла должна была занять минут десять, но из-за гололеда отняла все двадцать. «Мерседес» привлекал к себе внимание болванов на стареньких машинах, и Валентайн оценил пользу тонированных стекол. У него-то была «Хонда-Аккорд» девяностого года, добротный надежный автомобиль без стеклоподъемника, одометр давно остановился на ста шестидесяти тысячах миль.

Лидди встретила его у двери. На ней были вытертые джинсы и пушистый зеленый свитер. Волосы красиво уложены. Только покрасневшие глаза выдавали ее истинные чувства.

– Мальчики пришли, – сказала она.

Валентайн пошел за ней в гостиную. Шон сидел на диване, держа на коленях блокнот на пружинке. Он читал вслух Гаю, который стоял у камина, нервно затягиваясь сигаретой и не сводя глаз с голубовато-рыжего пламени: «Это не то, что украсть у друга, это ж казино, мать его. Они к этому готовы. Черт, да они же закладывают это в бюджет. – Шон перевернул страничку. – Вреда никому нет, так что можно считать, что ничего и не случилось. Я ведь не все время это делаю, значит, я и не вор вовсе».

Шон умолк, не в силах еще что-то произнести. Валентайн присел на диван рядом с ним. Шон протянул ему блокнот.

– Почитайте.

Страничка была испещрена знакомыми каракулями Дойла, который писал как курица лапой. Валентайн расшифровал строчку вверху: «Вот как дерево в лесу падает. Не пойман – не вор». – Он поднял глаза на Лидди.

– Где ты нашла его?

– Меняла постельное белье, – объяснила она. – А он был засунут под матрас. Сначала я ничего не поняла. Но чем больше читала, тем больше мне казалось, что Дойл пытается отрицать то, что совершил.

– Он ничего не отрицает, – зло фыркнул Гай, все так же глядя на ревущий огонь. – Отец за всю жизнь ничего ни у кого не украл.

В комнате повисло неловкое молчание. Валентайн посмотрел на Шона. Старший сын Дойла не разделял уверенности брата. Так же как и Лидди. Почувствовав, что семейство не согласно с ним, Гай пересек комнату и вырвал блокнот у Валентайна. Отлистав до первой страницы, он сунул его под нос Валентайну.

– Смотрите.

На листе Дойл изобразил план залов «Бомбея», пометив крестиками игровые автоматы, кружочками – столы блэкджека, буквой «Р» – столы с рулеткой и так далее. На полях шли математические расчеты, цифры различались с трудом, поскольку их много раз стирали. Еще там было нацарапано имя – инспектор Эдди Дэвис. И номер его мобильника.

– Отец говорил с полицией, – бросил Гай. – Он обнаружил что-то ужасное в этом «Бомбее» и позвонил инспектору Дэвису. Отец не был преступником.

– Гай, сядь, – сказал Валентайн.

– Вы мне не верите!

– Гай, я сказал, сядь.

Гай возмущенно вышел из дома. Через несколько секунд до них донесся визг колес, когда он сдавал задом по дорожке. Лидди села на диван рядом со старшим сыном.

– Бедный Гай, – прошептала она.

Валентайн разглядывал карту Дойла. Ни Фрэнк, ни Арчи не обмолвились о том, что Дойл говорил с полицией, следовательно, он им не сообщил. Валентайн пролистал страницы и перечитал написанное. Может быть, кто-то в казино сказал Дойлу о том, что там происходит?

Он поднялся с дивана. Дэвис был ему незнаком, но в полиции работало полно новеньких, которых он не знал.

– Я хочу передать это в полицию, – заявил Валентайн.

Лидди вскинула голову.

– В полицию?

– Да.

– Но ведь Дойл там выглядит…

– Лидди, это улика. Инспектор Дэвис должен ознакомиться с ней. Он наверняка захочет провести блокнот через электростатический детектор, который читает написанное по вмятинам на бумаге. Если Дойл что-то написал, а потом вырвал лист, прибор это увидит.

– А что если…

– Дойл занимался чем-то нехорошим? Я ни на секунду в это не поверю.

Лидди положила голову на плечо Шона. Валентайн стоял в центре гостиной, надеясь на ее согласие. Но она не смотрела ему в глаза. Он застегнул пальто, почувствовав, что пора уходить.

– Делайте, что считаете нужным, – сказал ему Шон.

8 Дэвис

Валентайн занял свободное место на стоянке главного управления городской полиции Атлантик-Сити и заглушил мотор «Мерседеса». Как ни противно было признавать это, машина все больше ему нравилась. Напоминая танк, она прижималась к дороге, как кусок жвачки. Ему всегда импонировала безопасность. А этот автомобиль был ее воплощением. Он запер «Глок» в бардачке и взял блокнот Дойла с сиденья.

На входе в управление полиции прошел через металлодетектор, потом заглянул в комнату, загибавшуюся углом, в которой вдоль стен тянулись пластмассовые скамейки. Несчастного вида люди сидели стайками, о чем-то переговариваясь между собой. Девочка-подросток с плачущим младенцем, ее мать и бабушка. Семейка китайцев. Слепой с собакой-поводырем и слабоумной женой.

В дальнем углу комнаты за пуленепробиваемым стеклом показалось знакомое лицо. Элис Торкаловски подняла палец и бросила «до свидания» в телефонную трубку.

– Хорошую историю ты рассказал на похоронах, – похвалила она.

– Спасибо. – Он не заметил Элис на кладбище, но она была миниатюрной, и ее легко было пропустить мимо глаз. – Как жизнь?

– В следующем июне выйду на пенсию. Вот не знаю, уходить с работы или нет. Как тебе отдых?

Валентайн покачал головой.

– Я опять работаю.

– Что, так плохо?

– Со мной больше не считаются, – ответил он, зная, что из всех полицейских в участке Элис одна поймет эту фразу, поскольку всю жизнь оставалась в тени других. – Открыл консалтинговое агентство.

– Дай-ка угадаю. Теперь зарабатываешь лучше, чем раньше, – предположила Элис, щелкнув челюстью.

– Тем более, что это несложно. Инспектор Дэвис на месте?

Элис нажала кнопку на телефоне, потом приложила трубку к уху.

– Эй, Шафт, в приемной тебя ждет мистер Тони Валентайн. Шевелись.

– Шафт? – удивился Валентайн.

Элис улыбнулась.

– Так я его называю. Очень похож на того актера, который играл Шафта.[24] Такой модник. И симпатичный к тому же.

– Ты про Сэмюэля Джексона?

– Нет, – она покачала головой. – Про первого Шафта. Как же его фамилия…

Валентайн тоже не мог вспомнить, как звали актера. Телефон на столе замигал. Она нажала несколько кнопок и сняла трубку. «Будь осторожен», – сказала Элис одними губами.

Он присел на скамейку, дожидаясь Дэвиса. Элис работала здесь давно. Так давно, что у нее глаз был наметан. Поэтому, когда минуту спустя в приемной появился стильный афро-американец, он попытался отнестись к нему, как к любому другому человеку, прекрасно зная, что в Атлантик-Сити мало кому из черных удавалось дослужиться до звания инспектора.

– Тот самый Тони Валентайн? – удивился Дэвис.

Валентайн улыбнулся, сразу проникнувшись к нему симпатией.

– Тот самый.

– Эд Дэвис. Друзья зовут меня Эдди. Полагаю, вы пришли по поводу Дойла Фланагана.

– Верно. – Он вынул блокнот Дойла из-под мышки и протянул инспектору. – Жена Дойла нашла вот это. Я подумал, вам захочется взглянуть.

Отхлебывая кофе в кафетерии, Дэвид просмотрел записи Дойла.

– Надо думать, вы уже прочитали это, – спросил он, подняв глаза.

– Нет, я обмотал его скотчем и побежал прямиком сюда. Ну разумеется, прочитал.

Брови Дэвиса приподнялись.

– И что это, по-вашему, значит?

Знакомый полицейский подошел к Валентайну, они обменялись рукопожатием. Когда он ушел, Валентайн сказал:

– Я надеялся, вы мне скажете. На первой странице стоит номер вашего мобильного телефона.

Дэвис уронил блокнот на покрытый линолеумом стол.

– Вы проводите собственное расследование?

– Меня нанял Арчи Таннер.

Дэвис ухмыльнулся.

– Наверное, приятно на себя работать.

Консалтинговая работа Валентайна приносила неплохой доход, вот только говорить об этом ему было неловко. Он допил кофе молча. Дэвис постукивал пальцами по столу.

– Дайте угадаю, – сказал инспектор. – Пятьсот в день плюс расходы.

Валентайн смял пластиковый стаканчик.

– Я надеялся, мы обменяемся информацией. Если вас это не интересует, я избавлю вас от своего назойливого присутствия.

– Штука, – предположил Дэвис. – Зашибаете штуку в день, да? Эх, вот это жизнь.

Симпатия Валентайна к инспектору начинала таять. Сколько он зарабатывал, Дэвиса вообще не касалось. Валентайн поднялся, чтобы уйти. Дэвис тоже встал.

– Можно спросить? – не унимался Дэвис.

– Что?

– Ходят слухи, что вы как-то подловили жулика на блэкджеке, стоя к нему спиной. Правда?

Валентайн утвердительно кивнул.

– У вас что, глаза на затылке?

– Угадайте с трех раз.

Дэвис почесал подбородок.

– Так как же вы увидели, что он делает?

– А я и не видел.

– Что, простите?

– Я ничего не видел, – повторил Валентайн. – Я стоял с закрытыми глазами.

– С закрытыми глазами? – Дэвис озадаченно сложил руки на груди.

– Я услышал, – объяснил Валентайн.

– Что услышали?

– Он сдавал вторушки.

– А что это такое?

– Вторые карты.

– Вторые карты сверху?

Валентайн кивнул.

– Вторая карта издает легкий щелчок, когда уходит из колоды. Даже лучший профи не может этого избежать. Заподозрив дилера в том, что он сдает вторушки, я встаю рядом с ним, закрываю глаза и прислушиваюсь.

Дэвис улыбнулся. Эта история явно не давала ему покоя. Он протянул руку. Валентайн пожал ее. В полиции обычным приемом было дождаться конца разговора, чтобы задать провокационный вопрос. И Валентайн воспользовался ситуацией.

– А кстати, о чем вы говорили с Дойлом?

Дэвис чуть не поддался, но вовремя спохватился и удержал слова, готовые сорваться с языка.

– Это вас не касается, – ответил он.

Валентайн поднял воротник, проходя через стоянку. Всего полтора года во Флориде, а кровь уже не греет. Заслышав шаги, он обернулся и позади увидел парня, ужасно похожего на Джерри. Парень был одет в грязные лохмотья. Валентайн смотрел ему вслед, когда он удалялся от стоянки по улице, сунув руки в карманы.

Сев за руль «Мерседеса», Валентайн почувствовал укол совести. Почему он пытается разрешить чужие проблемы и игнорирует Джерри? Нужно помочь сыну независимо от того, как сильно он сердит на парня.

И тут ему в голову пришла мысль.

У «Эй-Ти-Ти»[25] есть замечательная услуга, которая позволяет узнать номер телефона из любой точки страны за пятьдесят центов. Уже через минуту он накручивал сержанту из полицейского участка в районе бара Джерри в Бруклине.

– …еще мне известно, что какой-то бандит по имени Большой Тони Молло захватил мой бар и взял все в свои руки.

– И этот Большой Тони не приходится вам родственником и не работает на вас, – недоверчиво уточнил сержант.

– Нет, сэр, – заверил его Валентайн.

– А в каких отношения с Большим Тони ваш сын?

– В таких же, как его отец.

– Ваш сын с ним незнаком?

– Нет, сэр, – соврал Валентайн.

– Как вы думаете, почему Большому Тони пришло в голову вступить во владение вашим баром?

– Откуда ж мне знать.

– Вы сказали, что вы полицейский в отставке?

Валентайн продиктовал ему свой номер и услышал, как сержант стучит по клавишам компьютера, проверяя.

– А, да, есть такой, – подтвердил сержант. – Тридцать лет в полиции. Две благодарности за храбрость. Впечатляет.

– Просто делал что положено, – ответил Валентайн.

Сержант начал перечислять фамилии всех полицейских из Атлантик-Сити, которых знал. Наконец прозвучала знакомая Валентайну. Они еще поболтали.

– Итак, Тони, – сказал наконец удовлетворенный сержант, – какие меры вы предлагаете принять к этому нежданному гостю, вторгшемуся в вашу собственность?

– Избавьтесь от него.

– Не хотите, чтобы мы выдвинули против него обвинение?

– Если только он будет сопротивляться. У меня к нему претензий нет.

– Вы слишком добры, Тони, – сказал сержант.

– К старости стал великодушнее, – признался Валентайн.

9 Хани

Судя по ранениям Дойла, убившая его бомба была замысловатым устройством. Четверть фунта циклонита, также известного как гексаген, соединенная с ртутным переключателем. Дальнобойщик, сидевший в «Макдоналдсе» сравнил взрыв с тем, как взрывается передержанный в микроволновке мешок попкорна. Обломки машины разлетелись во все стороны.

Из того, что мобильник Дойла отключился не сразу, Валентайн сделал вывод о том, что его отбросило за куст или под машину. Также он предположил, что прибывший полицейский должен был найти телефон и проверить, с кем говорил его владелец. После этого полиция должна была связаться с ним и допросить с пристрастием, чтобы выведать, о чем он беседовал с Дойлом.

Только ничего такого не произошло.

Выйдя из управления городской полиции Атлантик-Сити, Валентайн поехал к «Макдоналдсу», около которого погиб его напарник, чтобы посмотреть, не проглядела ли полиция чего-нибудь очевидного.

Он припарковался за закусочной. Как ни трудно ему было расставаться с деньгами, он начинал понимать, почему люди привязываются к таким автомобилям. Идет мягко, сиденья удобные, стереосистема запредельная. Ему не помешает новая машина. Почему бы и не «Мерседес»?

Он обошел вокруг закусочной. Она стояла на небольшом участке земли. Рядом торчало несколько деревьев, в остальном пейзаж оставался унылым. Ему захотелось посмотреть на окрестности с более высокой точки. Войдя внутрь, он наткнулся на прыщавого мальчугана, вытиравшего пол, и сунул ему в руку десятку. На значке было написано «Гарольд». Валентайн шепнул Гарольду на ухо, что ему нужно.

Парнишка встретил его позади закусочной. В руке у него была лестница. Прислонив ее к стене, он указал на часы.

– Шестьдесят секунд, как договорились.

– Верно.

– Время пошло.

Валентайн вскарабкался по лестнице. Обошел крышу кругом и, к своему удивлению, заметил мобильник рядом с воздухозаборником. Подняв его, Валентайн потер холодную голубую сталь о штанину. От взрыва у телефона сорвало крышку, но в остальном он, похоже, остался цел.

Его взгляд привлек какой-то блеск. Он раскопал в снегу серебристую монету размером с доллар. Она выглядела как настоящая, только вместо профиля Эйзенхауэра на ней красовалась ухмыляющаяся физиономия Арчи Таннера.

– Скорее, – поторопил Гарольд.

Валентайн спустился по лестнице. Ступив на землю, он сунул обнаруженное на крыше в карман.

– Что нашли? – поинтересовался парнишка.

– Не твое дело.

– Не поделитесь находками?

– С какой стати?

– Я думал, я в доле, – воскликнул Гарольд в праведном гневе.

Валентайн посмотрел на него насмешливо. У парнишки были морковно-рыжие волосы. А на физиономии столько колец, что можно было бы спокойно повесить занавеску для душа. Из-за угла вышел менеджер с угрюмым лицом.

– Гарольд? Что здесь происходит?

Парнишка объяснил. Предатель. Дойдя до «Мерседеса», Валентайн сел за руль и уехал.

Если отбросить налог и стоимость дополнительных батареек, которые уговорила его приобрести симпатичная продавщица в магазине «Эй-Ти-Ти», зарядное устройство для мобильника Дойла обошлось Валентайну в пятьдесят долларов. Вообще это нелепо: люди тратят целые состояния на то, чему красная цена четвертак. Вот как в «Старбаксе»[26] кофе стоит четыре доллара, а в кинотеатре на премьерном показе – десять. Не ровен час все станут миллионерами, а гамбургер будет стоить тысячу.

Придя в свой номер, он воткнул зарядное устройство в розетку, и мобильник Дойла засветился у него в руке. Продавщица вложила в коробку инструкцию, и из нее Валентайн узнал, как войти в память телефона и просмотреть ее содержимое. В ней было сохранено шесть имен.

Гай. Шон. Дом. Том. Тони. Хани.

Валентайн задержал взгляд на последнем имени. Что еще за Хани? Дойл никогда о ней не говорил. А это на него не похоже. Тут ему в голову пришла гадкая мысль. Может, у Дойла был роман на стороне?

Это казалось абсурдным. Дойл, как и Валентайн, в отношениях с женщинами был честен. Они оба женились на одноклассницах и оба хранили женам верность во всех ситуациях. Вот только сейчас перед ним была красноречивая улика.

Он вытащил из бумажного пакета диет-колу и открыл банку. Кем бы ни оказалась эта женщина, с ней следует поговорить. А вдруг она что-то знает. Ведь именно поэтому мужчины заводят подружек. В наши дни секс можно получить где угодно. А вот найти человека, чтобы просто поговорить, не так легко.

Валентайн выбрал номер Хани и нажал кнопку соединения. После трех гудков ответил сонный женский голос:

– Да?

Часы показывали почти два часа дня. Что за женщина спит так поздно? А если он с ней знаком? Закрыв ладонью динамик, Валентайн спросил:

– Это Хани?

Женщина затаила дыхание.

– Я друг Дойла, – пояснил он.

Телефон умолк. Он допил колу, прикидывая, сколько еще неприятного предстоит открыть в старом товарище.

Внутренний голос подсказал ему, что Джерри пытается дозвониться. Достав свой мобильник, Валентайн набрал номер голосовой почты и обнаружил, что его ожидает одно сообщение.

«Пап, ты хоть соображаешь, что сделал? – возмущался его сын. – Полицейские налетели на бар и арестовали Большого Тони. Они сказали, что их послал ты! Как ты мог так со мной поступить? Теперь братки Большого Тони ищут меня! Черт, я покойник. Ты врубаешься? Покойник! Чтоб я еще хоть раз тебя о помощи попросил! Да ни за что!»

Валентайн стер сообщение. «Вот так вот, пытаешься помочь, а что из этого получается», – подумал он. Дверь в номер распахнулась. Вошла горничная-мексиканка, толкая перед собой пылесос. Включив его в розетку, она начала наводить чистоту.

– Зайдите позже, – попросил Валентайн, пытаясь перекричать рев пылесоса.

Она лучезарно улыбнулась, не поняв ни слова.

– Позже, – снова заорал он, указывая на часы.

Горничная ткнула пальцем в его телефон. Валентайн опустил глаза. Телефон светился. Подойдя к розетке, он выдернул шнур пылесоса.

– Позже, – повторил он. – Прошу вас.

Она ушла. Валентайн закрыл дверь на цепочку, подождал минуту и набрал номер голосовой почты. Звонил Фрэнк Портер.

«Перезвони», – гласило сообщение.

Валентайн перезвонил.

– Угадай, кто только что впорхнул в «Бомбей»? – сказал Портер.

Это было похоже на начало анекдота.

– Джимми Хоффа?[27]

– Европеец. Уже выиграл пять штук.

Валентайн почувствовал, как ускоряется сердцебиение. «Бомбей» находился в северной части города, добрых десять минут езды от мотеля.

– Буду через пять минут.

– Встретимся у входа, – бросил Портер.

10 Европеец

Через пять минут, проигнорировав красный свет всех светофоров и нарушив все ограничения скорости в городе, Валентайн затормозил у входа в «Бомбей». Швейцара, отгонявшего машины на стоянку, поблизости не наблюдалось, и он поспешил внутрь, оставив ключи в зажигании.

Портер ждал его прямо за дверью. Оттащив Валентайна в сторону, он протянул ему бейсбольную кепку с эмблемой команды «Нью-Йоркские янки».

– В шве приемопередатчик внутренней связи, – объяснил Портер. – Я смогу говорить с тобой из комнаты видеонаблюдения, и никто другой меня не услышит.

Валентайн надел кепку и поправил ремешок.

– Где он сидит?

– Стол сорок два.

Поскольку «Бомбей» отличался огромными размерами, Портер начертил на визитке, как пройти к сорок второму столу. Подойдя к кассе «Фартовые деньги», он взял ведерко с монетами и сунул его в руки Валентайна.

– Возьми. Будешь похож на туриста.

– А сейчас я на кого похож?

– На старого полицейского.

Валентайн бросил визитку в ведерко и, сверяясь с ней, пересек переполненное казино. Европеец выбрал стол в стороне, поближе к выходу. Когда Валентайн подошел к нему, Портер уже вовсю вещал из комнаты видеонаблюдения на третьем этаже.

– Как слышишь меня?

– Прекрасно.

– Третий игрок за столом. Видишь?

Европейца было нетрудно вычислить. Его горки черных фишек по сто долларов возвышались над горками всех остальных.

– Угу.

– Он тебя не видит.

Валентайн обошел стол кругом и оценивающе оглядел Европейца. Худощавый. Лет под сорок. И, кажется, в печальном расположении духа, что странно, учитывая сумму выигранных денег. Одет неприметно: черные брюки, черный свитер с горлом, черный, спортивного покроя пиджак. И еще стрижка. Под горшок, так обычно стригут заключенных в тюрьме.

Валентайн сел напротив автомата «Фартовые деньги» и стал наблюдать за игрой Европейца. Он выиграл еще пять тысяч долларов и при этом ни разу не оставил дилеру чаевых. И это тоже было странно: большинство мошенников щедро одаривали дилеров, чтобы у тех поднималось настроение.

– Он когда-нибудь проигрывает? – сказал Валентайн в кепку.

– Я такого не видел, – ответил Портер.

Европеец был единственным мужчиной за сорок вторым столом. Валентайн переводил взгляд с одной женщины на другую и остановился на той самой темноволосой красавице, которая мелькала на пленке, присланной Дойлом. Она перекрасила волосы в рыжий цвет, но сходство с Одри Хепберн оставалось. Их взгляды встретились.

Повернувшись на табурете, Валентайн выгреб пригоршню монет из ведерка и принялся бросать их в автомат «Фартовые деньги».

– Кажется, меня засекли.

– Да он на тебя даже не смотрит, – успокоил Портер.

– Женщина, первая слева.

– Думаешь, одна шайка?

– Ага.

– По-моему, все в порядке. Ты играй, играй.

Вскоре у Валентайна осталась всего одна монетка. Он бросил ее в автомат и дернул ручку. Игровые автоматы придуманы для слабоумных. У шимпанзе столько же шансов выиграть. Но тут барабанчики закрутились и вспыхнули буквы «БОЛЬШОЙ ПРИЗ». Валентайн непроизвольно поежился.

Пышнотелая сотрудница притащила ему здоровенную кофеварку для каппучино и, задыхаясь, бросила коробку ему в руки.

– Поздравляю, – просияла она.

– Спасибо, не надо, – ответил Валентайн.

– Берите, – рявкнула сотрудница.

– Мне это не нужно.

– Слушай, красавчик, – тихо сказала она, – это последняя кофеварка. Они, заразы, тяжелые, у меня спина ноет. Ну, доставь девушке удовольствие, а?

Валентайн глянул через плечо. Европеец и его помощница собрались уходить. Кофеварка выпала из его рук и с ужасным треском стукнулась об пол.

– Простите.

– Ну конечно, – огрызнулась сотрудница.

Сжимая «Глок» в кармане, Валентайн шел за ними через зал. Европеец направлялся кратчайшим путем в мужской туалет, а его рыжеволосая подружка – к боковому выходу.

– Кто-нибудь следит за девушкой? – спросил он у Портера.

– Нет.

– Почему?

– У нас стычка на другом конце казино, – оправдывался Портер. – В твоей зоне не осталось охранников.

– И что мне, по-твоему, делать?

– Пусть она идет.

Валентайн последовал за Европейцем. Дверь в мужской туалет по виду напоминала вход в египетскую пирамиду. По сторонам стояли в карауле статуи джиннов с мечами. Европеец проскользнул между ними и исчез внутри.

– Я вхожу.

– Сейчас пришлю тебе подмогу, – пообещал Портер.

– Через сколько?

– Через две минуты максимум.

Две минуты – это слишком много. А вдруг Европеец изменит внешность или ускользнет через коллектор? Ему и не такие странности приходилось видеть.

– Нельзя упустить его, Фрэнк.

Он слышал, как Портер втягивает воздух сквозь зубы.

– Будь осторожен, слышишь?

Валентайн дотронулся до рукоятки «Глока». Она была холодной и гладкой на ощупь. Потом он коснулся одного из мечей джиннов наудачу и вошел.

Размеры мужского туалета поражали. Вдоль одной стены тянулись кабинки. Валентайн наклонился, пытаясь узнать штанины. Черные брюки Европейца маячили в самом конце. Он выбрал кабинку через одну от его кабинки и запер дверь.

Опустил крышку и сел. Наклонив голову, он мог видеть ботинки Европейца. Они были изношены и давно не чищены.

Через секунду в кабинку между ними вошел мужчина в кроссовках «Найк» и заговорил на неизвестном Валентайну языке. Европеец стал передавать пригоршни фишек по сто долларов под перегородкой. Опытные мошенники никогда не обналичивают свой выигрыш сами. Они передают фишки другому члену шайки, который раздает их остальным, а уже те обменивают их на деньги. При таком подходе потеря наименее заметна для казино.

Забрав все фишки, человек в кроссовках ушел. Валентайн досчитал до пяти и отпер дверцу. И одновременно левой рукой достал «Глок» из кармана.

Европеец ждал его с другой стороны. Он тяжело дышал, по его рябому лицу катился пот. В руке он сжимал пистолет тридцать восьмого калибра, направив ствол в сердце Валентайну.

– Пушку давай.

Валентайн протянул ему «Глок» и сказал:

– Не стреляйте, – зная, что эти слова заставят Портера подпрыгнуть до потолка и нажать все тревожные кнопки в казино.

Европеец взвесил пистолет на руке, потом опустил свой в карман.

– Дай угадаю, – сказал Валентайн. – Он не заряжен.

– Да это вообще игрушка, – ответил Европеец. – Вот твой – вещь.

Теперь настала очередь Валентайна покрываться потом. Если человек разгуливает по городу с игрушечным пистолетом, кто знает, как он поведет себя, заполучив настоящий. Европеец кивнул в сторону кабинки, из которой только что вышел.

– Садись.

Валентайн сел на крышку и закрыл голову руками. Одного выстрела будет вполне достаточно. Жалеет ли он о чем-то? Только об одном, понял Валентайн. О том, что оставляет Джерри единственным наследником.

– На меня смотри, – прикрикнул Европеец.

Валентайн посмотрел ему в глаза. Они были печальны и безжизненны. Европеец поднес ствол «Глока» к носу Валентайна. Тот закрыл глаза.

– Прекрати за нами ходить, – сказал Европеец.

Валентайн услышал, как закрылась дверца кабинки. Воздух медленно вытекал из его легких. Он подождал, потом встал и выглянул за дверь. Европейца не было. Сняв кепку, он начал орать в нее.

Пять минут спустя Валентайн сидел в кабине Портера в отделе видеонаблюдения на третьем этаже. Не существует большего испытания для нервной системы, чем наставленный на вас пистолет, – разве что выстреливший пистолет.

Стаканчик горячего кофе привел его в чувство. Когда в голове начало проясняться, Валентайн пришел в ужас от того, какую глупость совершил. Мало того что позволил Европейцу уйти, так еще дал ему в руки чистую пушку с собственными отпечатками пальцев.

– Прости, Тони, – бормотал Портер. – Я думал, что предупредил тебя о том, что передатчик не работает в туалетах. Из-за плитки на стенах.

– Может, ты и предупредил, да я забыл, – подбодрил его Валентайн. – Ну, вы его взяли?

– Он ускользнул от нас.

– Что?

– Вывернул пиджак наизнанку, напялил очки и шляпу, прежде чем выйти из туалета. И прошел мимо двух парней, которые бежали к тебе на выручку. А я догадался, что это он, когда было уже поздно.

Валентайн бросил стаканчик в урну. Ему хотелось закричать на Портера, но он понимал, что тот не виноват. Он сам подставился, когда пошел в одиночку, вот и все.

Портер вытащил пончик с желе из фирменной коробки «Данкин Донатс» и с чувством откусил. Тягучая красная начинка капнула на фотографию в рамке, стоявшую рядом. Это был снимок двадцать на двадцать пять, изображающий Фрэнка с юмористом Родни Дэнджерфильдом. Надпись гласила: «Гаду Фрэнку. Родни»

– Выручил его однажды, – мрачно пояснил Портер.

Валентайну было жаль его. Получалось, что Фрэнк не только упустил Европейца, но и позволил ему выиграть еще десять тысяч. Это его начальника вряд ли обрадует.

Валентайн взял со стола четыре колоды карт, которыми играли на сорок втором столе. Вытащив их из коробочек, изучил рубашки. «Пчелка»,[28] изготовлены по эксклюзивному заказу компанией «Игральные карты США».

– Я их уже проверил, – сказал Портер.

– И?

– Чище не бывает.

Он поднес карты к свету. Метить игральные карты считается высшим пилотажем среди мошенников. Обычно пользуются краской, мазью, тенями и веществом, называемым «сок». Иногда на картах ставят засечки тонко заточенным ногтем. Наметанному глазу нетрудно заметить их. Карты с сорок второго стола были чистыми. Тут ему в голову пришла идея.

Взяв карандаш со стола Портера, он прокатил его по лицу карты, потом проверил, не деформировалась ли она. Это был способ посложнее: карту слегка сгибали, и обратно распрямить ее было уже нельзя. И снова мимо.

– Черт, – выругался Валентайн вслух. Он сказал Дойлу, что красавица брюнетка метит карты, и ошибся.

– Ты в тупике, – констатировал Портер. – Это во-первых.

Валентайн стащил последний пончик из коробки и принялся его уплетать. Красная начинка оказалась неестественно сладкой и отвратительно вкусной.

– Есть предположения? – уточнил глава безопасности.

Валентайн доел пончик, размышляя над вопросом.

– Может, лучше я расскажу Арчи о том, что случилось?

– Почему ты? – не понял Портер.

– Я расхвалю Европейца. Наплету Арчи, что он величайший мошенник на блэкджеке из всех, кого мне доводилось встречать.

– Считаешь, он на это купится?

– Должен.

– С чего вдруг?

– Потому что он вполне может оказаться величайшим мошенником на блэкджеке из всех, кого мне доводилось встречать.

Портер задумался. Потом покачал головой:

– Все равно он меня уволит.

– Почему ты так уверен?

Портер усмехнулся. Он как-то сказал Валентайну, что работа в казино требует наличия чувства юмора, потому что никогда не знаешь, что случится через минуту.

– Потому что Арчи увольняет всех, – ответил он.

11 Долг

Чтобы добраться до офиса Арчи Таннера в пентхаусе, Валентайну пришлось доехать на лифте до этажа игровых залов, пересечь казино и побеседовать с секретарем Арчи по интеркому, а уж она отправила к нему личный лифт босса.

Ожидая его прихода, Валентайн заметил, как женщина с мелированными волосами и разноцветными ногтями выиграла джек-пот на игровом автомате. Она начала вопить, как будто рожала близнецов. Вот сейчас придет менеджер и выдаст ей выигрыш. Оплатит ей проживание в гостинице, подарит билеты на какое-нибудь шоу – в общем, обычные приемы подхалимажа. А через несколько дней она уедет домой без гроша. Так всегда происходит.

– Можно дать вам совет? – спросил Валентайн.

Женщина жеманно улыбнулась.

– Ну… это смотря какой.

– Бегите, – сказал он.

Личный лифт Арчи доставил его в коридор, упирающийся в претенциозную стену из хрома и стекла. Дверь без ручки, зажужжав, отворилась, он вошел.

– У мистера Таннера телефонная конференция, – сообщила ему секретарша. – Пожалуйста, входите и располагайтесь. – Обойдя стол, она открыла дверь красного дерева в кабинет Арчи. Дверь перенесли сюда с затонувшего пиратского корабля, найденного у островов Флорида-Кис. Она выглядела ужасно, вся в пятнах и наростах, но ее ценность от этого только увеличивалась.

Арчи сидел за столом и выкрикивал ругательства в интерком. Под расстегнутой рубашкой открывалась галерея черно-синих татуировок, украшавших его грудь. Валентайн присел, чувствуя острую жалость к бедолагам, выслушивавшим тирады босса. Арчи стащил с ноги ботинок и принялся дубасить им по столу.

– Вы слышали, что я сейчас, твою мать, сказал? Индейцы миканопи этого сделать не могут! Закон говорит, что не могут, губернатор говорит, что не могут, и я говорю, что не могут! Заставьте это долбаное флоридское Управление исполнения судебных решений пройтись по долбаной резервации и разнести эти машины к чертям собачьим. А если не получится, я сам к вам прилечу и буду драть вам задницы, пока не заплачете кровавыми слезами!

– Да, сэр, – хором отозвались несколько голосов из коробочки.

– Пока!

Нажав «отбой», Арчи надел ботинок. Потом обошел стол и налил в баре выпить себе и гостю. Через несколько секунд они сидели в мягких кожаных креслах, наслаждаясь превосходным видом из окна.

– Вождь Бегущий Медведь племени миканопи пытается поиметь меня, – пояснил Арчи. – Этот вождь раньше развлекался борьбой с аллигаторами в «Эверглейдс».[29] Теперь завел казино в своей резервации и решил, что ему все можно. Закон Флориды запрещает те виды игр, которые у него ведутся. И что тогда делает Бегущий Медведь? Он контрабандой привозит фуру автоматов видеопокера и предлагает разделить доходы со штатом. Хрена лысого, только через мой труп.

Видеопокер в последние десять лет стал самой популярной игрой и приносил немыслимую прибыль. Любое казино получало выгоду, установив такие автоматы.

– А я думал, что резервации находятся под защитой Конституции США.

Арчи по-обезьяньи почесал подбородок. На улице шел снег, и разноцветная вывеска «Бомбея» подкрашивала каждую снежинку новым оттенком.

– Думаешь, я позволю индейцам наложить лапу на этот бизнес, прежде чем открою казино? Да передо мной губернатор Флориды на задних лапах ходит. Сейчас вот я с его помощниками говорил.

Валентайн наблюдал за тем, как багровеет лицо Арчи по мере действия алкоголя.

– У меня плохие новости, – наконец начал он. Арчи молча ждал продолжения. – Сегодня в казино заявился Европеец, который убил Дойла.

– Портер прищучил его?

– Я заставил Фрэнка ничего не предпринимать.

Лицо Арчи исказилось от гнева.

– Он ушел, – добавил Валентайн.

Арчи замахал указательным пальцем перед его носом.

– Что это еще за хренова спайка у вас? «Он ушел». Если бы не наше давнее знакомство, я бы вышиб тебя из города.

Владелец казино осыпал его проклятьями еще с минуту. Когда он выдохся, Валентайн продолжил:

– Это еще не все.

– Да ты кладезь плохих новостей, – фыркнул Арчи.

– На столах блэкджека большие проблемы. У Европейца новая система. Он обдурил меня, как и всех остальных.

Уотерфордовский бокал полетел через кабинет и разбился вдребезги о книжный шкаф.

– Обдурил тебя? И что ты теперь, черт возьми, предлагаешь?

– Закрыться, размонтировать столы блэкджека, проверить всех сотрудников на детекторе лжи. Иначе ты банкрот.

Арчи перегнулся через стол, дыша парами джина в лицо Валентайну.

– Я не могу закрыться. Как говорили в восьмидесятые, я в деле по самое не балуй. Наличка, текущая в «Бомбей», идет на оплату моей сделки во Флориде.

Валентайн гонял кубики льда в бокале. Ему хотелось спросить Арчи, хватит ли у него денег заплатить самому Тони, но пока поднимать эту тему не было желания.

– Тебе нужен мой совет?

– Да, – решительно кивнул Арчи.

Валентайн поставил бокал с колой на антикварный чайный столик.

– Раздай всем служащим казино листовки с фотографией Европейца. Пообещай награду за его поимку. Не лучший вариант, но, по крайней мере, тогда Европеец не сунется сюда. А большего ждать не приходится.

– То есть ты намекаешь, что мне нужно наступить на собственную гордость и признать, что меня обокрали.

– Да, – согласился Валентайн.

– Но в этом случае мы никогда не поймаем Европейца, ведь так?

– Как только появятся листовки, он наверняка уедет из города.

Арчи встал и подошел к окну. Снегопад усилился, превратившись в непроницаемую пелену. Валентайн смотрел на отражение Арчи в стекле. Владелец казино выглядел встревоженным.

– Так и быть, – сказал он, – но при условии, что ты продолжишь работать на меня.

Валентайн встал рядом с ним у окна.

– И что я должен буду делать?

– Найти Европейца.

В голосе Арчи явно слышалась тревога. Эта афера задела его за живое. И не только потому, что шесть миллионов долларов провалились в тартарары. Эта история показала ему, насколько он уязвим. И у Валентайна сложилось впечатление, что Арчи не сможет спать спокойно, пока Европеец не будет нейтрализован.

Впрочем, спокойно не сможет спать и сам Валентайн.

12 Учитель

– То есть ты хочешь сказать, что я остаюсь на прежнем месте с прежней зарплатой? – уточнил Портер, уплетая толстенный сэндвич с ростбифом и вытекающим со всех сторон майонезом.

– Совершенно верно, – заверил Валентайн.

Портер просиял, дожевывая мясо. Хорошие вести подняли ему настроение.

– Знаешь, чем я собирался заняться, если бы Арчи меня выпер? Вернулся бы в шоу-бизнес. Я тут как раз работаю над одним отличным новым номером. Называется «Почему мужчины не идут в секретари».

– Звучит не слишком политкорректно, – заметил Валентайн.

– Да уж. Начало такое. Женщина возвращается домой и на холодильнике находит записку от мужа такого содержания: «Дорогая, звонил твой врач. Сказал, что пиво „Пабст“ в норме».

Портер захлопал ладонью по столу, истерически гогоча.

– Оставайся на нынешней работе, – посоветовал Валентайн.

Отъезжая от центрального входа «Бомбея», Валентайн настроил приемник на Синатру и прибавил звук, вспомнив, что в прежние времена его голос звучал по какому-нибудь каналу в любой момент.

Он направлялся на юг, в сторону Атлантик-авеню. Ему предстояло разыскать Европейца, и, судя по всему, в его распоряжении оставалось около суток, прежде чем в казино раздадут листовки. В голове родилось сразу несколько идей. Но перед тем как взяться за дело, Валентайну нужно было кое в чем разобраться.

Во-первых, он опозорился в «Бомбее». Последние полтора года он провел на диване в своей гостиной за просмотром пленок видеонаблюдения из разных казино. Инстинкты притупились, а он этого не заметил.

Во-вторых, Европеец оказался умнее его. Он дважды перехитрил Валентайна. И что-то подсказывало Тони, что при следующей встрече Европеец снова уложит его на обе лопатки.

Вот поэтому он поехал прямиком на Мэдисон и припарковался напротив «Школы дзюдо и самообороны сенсея Юня». Если кто и был способен помочь Тони поставить мозги на место, то только его учитель. Он поднялся вверх по холодной лестнице.

На площадке второго этажа Валентайн замер, не увидев света под дверью. К двери бы прикноплен листок: «Сенсей Юнь болен. Занятия отменяются. О продолжении занятий будет сообщено дополнительно».

Он поплелся вниз. Целых двадцать лет Валентайн приходил сюда трижды в неделю, и ни разу на его памяти Юнь не болел – ни одного дня. Значит, на этот раз произошло что-то очень серьезное. Они всегда отлично ладили, и Валентайн раздумывал, не будет ли учитель против, если он заявится к нему без предупреждения.

Видимо, оставался только один способ проверить это.

Он заходил домой к сенсею Юню только однажды – в тот вечер, когда в пятый раз победил в чемпионате Нью-Джерси по дзюдо среди тяжеловесов. Юнь хотел похвастаться им перед своими родственниками, парочкой беззубых курочек, издававших кудахчущий смех. Дом ничуть не изменился – вылизанный дворик, сад камней, шторы на окнах; он нажал кнопку звонка и принялся ждать.

Линь-Линь, нестареющая красавица жена Юня, приоткрыла дверь. Она жмурилась, и Валентайн догадался, что разбудил ее.

– Что вы хотите?

– Миссис Юнь, не знаю, помните ли вы меня. Я приходил сюда много лет назад…

Она как будто узнала его.

– Конечно, помню. Тони Валентайн. Один из любимых учеников моего мужа. Проходите.

Он вошел, Линь-Линь взяла его пальто. На ней был зеленый халат и розовые тапочки. Лежавший на диване карликовый пудель приоткрыл один глаз, решил, что гость не представляет опасности, и снова уснул.

– Юнь говорил, вы вышли в отставку и перебрались во Флориду, – сказала Линь-Линь.

– Да, именно так.

– Вам там нравится?

– Никак не привыкну к погоде. – Валентайн пересек гостиную. На каминной полке он заметил покоробившуюся фотографию – они с Юнем на чемпионате штата, звездный час. – Я зашел в додзё[30] и увидел объявление. Подумал, что-то серьезное, и решил узнать.

– А во Флориде есть школы дзюдо?

Он кивнул и поставил фотографию на место.

– Не такие, как у Юня. Но есть с кем потренироваться, мне этого достаточно. – Валентайн обернулся к ней. – Ему совсем плохо?

Линь-Линь упала на диван.

– Не знаю, что мне дальше делать. С каждым днем ему все хуже. – Она указала на кресло-качалку. – Садитесь.

– Понимаю, это не мое дело, – начал он, опускаясь в скрипнувшее под ним кресло, – но скажите, что с ним.

Линь-Линь тяжело вздохнула.

– Он все время лежит, встает только поесть и сходить в туалет. Я ему говорю: «Ну подумаешь, не так уж скверно она с тобой поступила». Но он со мной не соглашается. Он ведь помог этой девочке. А она его опозорила. Стерва такая.

– Ученица?

– Да. Он ее на улице подобрал. Мать-одиночка. Ее уволили из казино. Обвинили в мошенничестве. Конечно, она все отрицала. И сожитель ее бил. В общем, душещипательная история.

– В каком именно мошенничестве?

– Что-то там со сбрасыванием чего-то.

– Сбрасыванием фишек?

– Кажется, да.

Мошенничество со сбрасыванием фишек разорило не одно казино. Дилер тайком передает фишки игроку и таким образом переплачивает выигрыш. Если их застукают, дилер на голубом глазу говорит, что просто ошибся. Такое происходит сплошь и рядом.

– В каком казино?

– В «Бомбее».

Валентайн понял, что ушел от темы.

– Значит, Юнь взял ее под свое крыло и стал тренировать, да?

Линь-Линь кивнула.

– Однажды Юнь пригласил ее к нам. За ужином она и говорит: «Ваш муж спас мне жизнь». И я подумала: надо же, Юнь многим помогал, но такого еще никто не говорил. Мне так приятно стало. И Юню тоже.

Она поднялась с дивана.

– Простите мою невежливость. Хотите кофе?

– Да, с удовольствием.

– Сливки? Сахар?

– Черный, пожалуйста.

Линь-Линь проплыла мимо него, ступая бесшумно. Валентайн слушал, как она мелет зерна, потом перевел взгляд в конец коридора, который вел в заднюю часть дома, и широко открыл глаза.

В конце коридора стоял Юнь в нижнем белье. Его глаза смотрели холодно и враждебно. Он похудел и стал похож на истощенного петуха – кожа да кости.

– Привет, – поздоровался Валентайн.

Юнь смотрел сквозь него.

– Это я, Тони.

– Я знаю, кто ты, – прорычал учитель.

Валентайн попытался подняться из кресла.

– Сиди, – велел Юнь.

– Приехал в город и вот зашел вас проведать, узнать…

– Меня это не интересует.

– Помогите мне.

– В чем?

– Поймать убийцу.

Это заинтересовало учителя. Он моментально перестал хмуриться, его голос стал мягче.

– Я думал, ты на пенсии.

– Я вернулся.

Сенсей задумался.

– Я с тобой свяжусь.

Юнь ушел в туалет и запер дверь. Валентайн почувствовал в руках чашку горячего кофе. Сев на диван, Линь-Линь стала гладить спящего пуделя, потом продолжила рассказ.

– Пару недель назад Юнь узнал, что эта женщина настоящий профессиональный борец. Он пошел в зал и увидел, что она выступает в шоу. Королева дзюдо. Юнь сказал, она дерется в форме, которую он ей дал, а на груди у нее пришит священный журавль.

– Вы шутите.

– Нет. Чертова стерва.

Юнь приехал в Соединенные Штаты в одной рубашке и привез с собой только семейные традиции, спрятанные в глубине его сердца. Священный журавль, символ изящества и скрытой силы, хранился в его семье веками. Валентайн прикреплял его к форме только на соревнованиях и только с разрешения Юня.

– Он с ней говорил? Просил его снять?

– Она ответила Юню: «Проваливай. Женщине нужно как-то зарабатывать на жизнь».

Кофе был обжигающе горячим, как и любил Валентайн.

– Хотите, я с ней поговорю? Вы же знаете, я служил в полиции.

По лицу Линь-Линь пробежала улыбка, и Валентайн понял, что именно этого она и хотела. Найдя ручку, она записала что-то в блокноте, потом вырвала страничку и протянула ему.

– Вот здесь она теперь занимается дзюдо.

Он посмотрел на адрес. Школа профессионального реслинга «Точный удар», Уинстон, 1234. Скверный район, полно шумных баров и парней на «Харлеях», которые толкают товар исключительно по ночам.

– А как ее зовут?

– Кэт.

– Не волнуйтесь, я с ней поговорю по-взрослому.

Они допили кофе. Линь-Линь принесла его пальто и проводила до двери. Когда она открыла ее, пудель проскочил между ног Валентайна и исчез в кустах.

– Передайте Юню, я еще вернусь, – попросил Валентайн.

Он проехал квартал от дома Юня, когда в зеркале мелькнул «Шеви-Каприз». Полицейский департамент Атлантик-Сити закупал эти машины, сколько Валентайн себя помнил. Поэтому люди, преступившие закон, обычно догадывались, когда инспектор в штатском крался за ними по пятам.

Он свернул с дороги и припарковался. «Шеви» встал позади него. Валентайн нажал кнопку, разблокировав дверь переднего сиденья. В машину сел инспектор Дэвис.

– Ну, вы это что-то с чем-то, – признался Дэвис.

– Вот как?

– Сначала приходите в участок с блокнотом Дойла, и я решаю, что вы друг. Потом я узнаю, что вы ошиваетесь у «Макдоналдса» и суете свой нос куда не следует. Как-то очень по-итальянски, не находите? Прежде чем трахнуть, поцелуй.

– Менеджер подал жалобу?

– А то. Сказал, что у вас нет права залезать на крышу.

– Лестницу мне дал его сотрудник. Об этом вам менеджер не сообщил?

Дэвис глянул на него. В гневе он выглядел ужасающе, его глаза горели злобой.

– Дойл был моим лучшим другом, – объяснил Валентайн. – Я хотел увидеть, где он погиб, ясно? Если вам это не по нутру, катитесь к черту.

– Парнишка из «Макдоналдса» заметил, как вы что-то спрятали в карман. Отдайте, или я вас арестую.

Валентайн постучал пальцами по рулю. Интересно, давно Дэвис служит инспектором? Пару лет? Нельзя просить подозреваемого отдать содержимое карманов. Надо самому их проверить. Валентайн достал фартовую монетку, оставив на месте телефон Дойла, и протянул ее Дэвису.

– Ага, – протянул инспектор. – Это вы нашли на крыше?

– Да.

– Полагаете, она была в машине Дойла?

– Полагаю, Дойл держал ее в руке, когда его убили.

– Откуда вы знаете?

– Дойл все время крутил в пальцах монеты. Что-то вроде нервного тика.

Дэвис поиграл монеткой на костяшках пальцев, продемонстрировав некоторое мастерство. Он постепенно успокаивался, и Валентайн чувствовал, что Дэвис отпустит его с миром. Элис была права. Он и впрямь походил на Шафта из первого фильма.

– А знаете последний прикол про эти монеты? – спросил Дэвис.

Валентайн сказал, что не знает.

– Фартовые деньги всплывают в кассах по всему городу. В пиццериях, химчистках, барах. Полиция навалилась на Арчи Таннера из-за этого. И ФБР тоже.

– И что сказал Арчи?

– Арчи сказал, если придурки кассиры принимают их, с него-то какой спрос?

За долгие годы Валентайн перевидал немало людей, работавших с наличными. Как правило, они тщательно проверяли деньги, которые стекались в их кассы.

– Чушь все это, – заметил он инспектору.

– А то я сам не понимаю. – Дэвис распахнул дверцу и поставил ногу на тротуар. Потом обернулся к Валентайну. – Не суйте свой нос куда не следует, ладно?

– Ладно. Можно дать вам совет?

Инспектор настороженно посмотрел на него.

– Какой?

– Не берите «Шеви». Он вас выдает с потрохами.

Дэвис ушел, бормоча что-то себе под нос.

13 Королева дзюдо

– Ричард Раундтри, – отъезжая, произнес Валентайн, вспомнив, как звали актера, игравшего Шафта. Интересный, всегда элегантно одетый парень, по крайней мере, в кино. Дэвис очень на него похож, хотя, конечно, по части элегантности ему до актера далеко.

Дороги покрылись льдом, поэтому он вел машину к школе профессионального реслинга «Точный удар» очень осторожно. Солнечный свет медленно гас в зеркале заднего вида.

Валентайн припарковался напротив здания и вышел из машины. Кучка байкеров средних лет топталась у витрины. Было слышно, как внутри помещения падают люди. От этих звуков вибрировали стекла. Крепкие мужчины, одетые с ног до головы в кожу, качали головами.

– Уж я б ее сделал, – протянул один байкер с собранными в хвост волосами.

– Ее сделал? – передразнил второй. – Да она сама тебя сделает за милую душу.

Валентайн протиснулся вперед. Привлекший всеобщее внимание борец оказался сногсшибательной девушкой в черном трико и с косой, доходившей до середины потной спины. Ее красота ошеломляла. Она была крупной, и это ей явно нравилось. Байкер с хвостом похлопал Валентайна по плечу.

– Эй!

Валентайн покосился на него.

– Себе кричи «эй».

– Старик, обзор закрываешь.

– Это, что ли, Королева дзюдо?

– А то.

Через стекло Валентайн увидел, как вспотевший мускулистый мужчина перелез через веревки. Королева дзюдо набросилась на него и с лету бросила на пол прекрасно исполненным приемом. Байкер с хвостом снова похлопал Валентайна по плечу.

– Ну как, старикан, понравилось?

– Это что-то, – признал Валентайн.

Байкеры заржали, как стадо жеребцов. Всем им, упитанным и громогласным, было уже под пятьдесят, и их мотоциклетная жизнь клонилась к закату. Валентайн открыл дверь и вошел.

Внутри было очень жарко. На ринге Королева дзюдо как раз заломила назад руку своему сопернику – типичный прием подавления. В классической борьбе и дзюдо много общего. Сообразительность играет не меньшую роль, чем техника. Положив пальто на металлический складной стул, Валентайн присел.

Следующие двадцать минут он наблюдал за тем, как Королева дзюдо оттачивает особые приемы своего искусства. Валентайн понял, почему Юнь проникся к ней симпатией. Работает на износ. Разумная. Реакция отличная. Но примешивалась какая-то неприязнь – всякий раз, когда она валила соперника на пол, – и он представлял себе, как эта девушка калечит кого-то.

Когда бой закончился, соперник хлопнул в ладоши и сказал: «Давай!» Королева дзюдо бегом пересекла ринг, ударилась о веревки, потом ринулась назад и отскочила от веревок с другой стороны, как будто это была рогатка. Это заставило Валентайна по-новому взглянуть на тренировку. Через пять минут она, пошатываясь, доплелась до угла и упала на веревки.

– До понедельника, – попрощался соперник.

– Да, – выдохнула девушка.

Соперник перелез под веревками. Поднявшись, Валентайн подошел к рингу. Королева дзюдо подняла голову.

– Поверите, я этому парню по двести долларов в неделю плачу, чтобы вот этим заниматься?

– Оно того стоит.

– Спасибо. Эти дебилы с вами?

Валентайн посмотрел через плечо. Байкеры стояли на своем месте, окно запотело от их дыхания.

– Нет, – ответил он.

Королева дзюдо скривилась и выпрямилась.

– У меня узел в спине. Про массаж что-нибудь знаете?

– Немного.

– Умоляю. Болит зверски.

Он залез на ринг и встал позади нее. Растер больное место большими пальцами сверху вниз и обратно. Обычно Валентайн не стремился прикоснуться к незнакомым женщинам, но тут были зрители, да и она сама попросила. Лови момент, не упускай шанса.

– Спасибо, – сказала девушка. Повернувшись, она протянула ему руку.

– Кэт Берман.

– Тони Валентайн.

Ее рукопожатие было крепким. С ринга «Мерседес» был хорошо виден, и у Валентайна возникло смутное подозрение, что она видела, как он подъехал, и приняла за важную птицу.

– Так чем могу вам помочь, Тони?

– Мне нужно поговорить с вами.

Кэт улыбнулась.

– Дайте угадаю. ЧМР.[31] Нет, МФР.[32]

Валентайн задумался. Она перечислила федерации борьбы. Значит, решила, что он промоутер. Пришел, чтобы осуществить ее мечты.

– ААП,[33] – признался он.

Она хихикнула, как ребенок. Кэт уже не казалась ему неприятной, поэтому он выложил козырь.

– Я друг Юня.

Ее лицо мгновенно окаменело.

– Он вас послал?

– Его жена.

– У меня с Юнями нет неразрешенных вопросов, – отрезала она, стукнув Валентайна по руке для убедительности. – Я предложила заплатить ему за те уроки. Линь-Линь вам не сообщила?

– Разговор не об этом.

Снова удар.

– Мне ребенка кормить надо. Дочка у меня.

– И вам непременно нужно носить на форме его журавля?

– Мне другой не по карману, мистер Мерседес-Бенц. Вот прославлюсь, тогда он будет гордиться, что я эту дурацкую птицу на грудь нацепила.

– Сомневаюсь.

Ее рука взметнулась, чтобы ударить его по лицу. Валентайн перехватил ее и крепко сжал запястье. За окном байкеры скакали, как кролики. Один махал ему банкой «Будвайзера».

– Я вытерпела тысячи ударов и десяток жирных губ, чтобы добиться того, чего добилась, – прошипела она, стиснув зубы. – И никто не остановит меня на пути к успеху. Ясно?

Кэт рывком высвободила свою руку, схватила его за запястье и отстранилась, центрируя вес тела, чтобы уложить его. Она стояла в углу и, стало быть, намеревалась бросить его через веревки на ряд складных стульев.

Это разозлило Тони Валентайна. Девчонка не заметила его седины? Откуда она знает, может, у него вообще кардиостимулятор имплантирован? Ухватившись за ее косу свободной рукой, он резко дернул.

Кэт взвизгнула и выпрямилась – типичная ошибка начинающего. Валентайн подсек ее правой ногой. Она с грохотом упала на пол.

Пораженная Кэт лежала на боку. Из правой ноздри скатилась капелька крови. Она закрыла лицо руками.

– Уходите! Оставьте меня в покое!

Валентайн повернулся. Бросив взгляд на байкеров, он заметил человека, которого до того среди них не было. Высокий, худой, со вдовьим пиком[34] и кровожадным блеском в глазах. Не тот ли это драчливый кавалер, о котором предупреждала его Линь-Линь?

Парень показал на него, потом провел пальцем по своему горлу.

– Уходите же! – закричала Кэт.

Валентайн ушел.

На улице байкеры разбирали пиво из ящика. Кавалера не было. В конце квартала черный «Мустанг» отъехал от тротуара, взвизгнув шинами.

– Знаете того парня?

Лица байкеров были унылыми. Они больше не смеялись.

– Ну, ты даешь, – заметил тот, что с хвостом.

– Ну и на кой черт ты ее избил? – спросил другой.

Валентайн услышал угрозу в их голосах. Интересно, дело в пиве или в том, что они превосходили его числом? Он вытащил руки из карманов.

– Что-то я не заметил, чтобы кто-то из вас ринулся ей на выручку. Для этого потребовалась бы смелость, а у вас кишка тонка. Вы, хамло несчастное, ее пропили много лет назад. – Валентайн подождал, не начнет ли кто-нибудь из них атаку. Но охотников не нашлось. Поэтому он закончил свои рассуждения. – Я всю жизнь свою провел, имея дело с такими слабаками, как вы, так что позвольте уж дать вам совет. Подстригитесь, найдите работу и начните жить нормально. Ах да, и еще одно. Прочь с моей дороги.

Они расступились. Отъезжая, он взглянул в зеркало. Байкер с хвостом поднял банку, прицеливаясь, чтобы бросить ее. Валентайн затормозил.

Байкер опустил руку и засеменил прочь. Остальные последовали за ним как стадо овец. Валентайн

14 Энн

Валентайн лежал на кровати в своем номере и смотрел в потрескавшийся потолок. У него и раньше случались сумасшедшие дни, но не настолько. Он чуть не разбил голову сыну, упустил жулика и нокаутировал чокнутую девицу. Наверное, это своего рода рекорд.

Валентайн прикрыл глаза и постарался уснуть. Не получилось. Какая-то мысль сидела в голове как заноза. Тут он понял, какая именно. Нужно перебраться в другой мотель.

Он уехал недалеко. Через два квартала к югу находился «Голубой дельфин». Управляющий сдал ему номер позади бассейна за пятьдесят долларов в сутки. Валентайн разобрал вещи, достал мобильник и выбрал номер Мейбл.

– Я переехал, – сообщил он ей.

Она записала новый номер и ввела его в курс текущих дел.

– Я поняла, что ты был прав. Мне нужна собака для защиты. Все говорят, лучше всего взять дворнягу. Как думаешь?

– Понятия не имею. У меня никогда не было собаки.

– Загляну в приют для животных. Если какой-нибудь пес лизнет мою руку, я заберу его домой.

– Ты всегда была неравнодушна к теплым языкам.

– Прекрати.

– Поищи-ка кое-что на своем компьютере, – попросил он. – Называется гексаген.

– Звучит интригующе. Искать в «Вупи»?

На Рождество Валентайн подарил Мейбл подключение к интернет-услуге «Роуд Раннер». Он не был поклонником киберпространства, но видя, сколько радости оно доставляет его соседке, решил, что, возможно, не так уж оно и плохо.

– В «Яху».

– Да знаю я, как она называется. Просто «Вупи» мне больше нравится. Так, а гексаген – это овощ, животное или полезное ископаемое?

– Это мощное взрывчатое вещество. Больше мне о нем ничего не известно.

– Им убили твоего друга?

Легкий ветерок ударил в дверь номера, Валентайн подскочил на кровати. Ему представилось, что дух Дойла, словно привидение в рассказах Эдгара Алана По, стоит за дверью и наблюдает за ним.

– Прости, – сказала соседка.

Он купил ужин в «Бургер Кинге» на той же улице и съел его под «Героев Хогана»,[35] выключив звук. По каналу Ньюарка любили показывать всякое старье. Такую чушь можно смотреть и без звука – и так понятно, что происходит.

Валентайн смотрел на экран и думал о Европейце. Дурацкая стрижка, игрушечный пистолет и схема игры на блэкджеке, с помощью которой он все время выигрывал. Это раздражало Валентайна больше всего. Любая схема для блэкджека опиралась либо на откровенное мошенничество, либо на подсчитывание карт, а тут всегда можно ошибиться.

Ему вспомнилась одна шайка счетчиков, с которой он столкнулся давным-давно. В нее входило пять человек: четверо специалистов по подсчету, а пятый, бизнесмен, играл роль КИ, крупного игрока, и носил с собой толстую пачку денег.

Счетчики садились за разные столы блэкджека и работали. Подсчет карт основывался на том, что колода с большим числом старших карт – десяток, валетов, дам и королей – давала игрокам преимущество. Когда в колоде собиралось много таких карт, счетчик сигнализировал КИ, и тот садился за стол и играл.

Однако в тот вечер, когда Валентайн следил за игрой, КИ потерял все деньги. А все из-за статистического принципа, называемого среднеквадратичное отклонение. Среднеквадратичное отклонение – это среднее количество неудачных исходов, которое может возникнуть в играх, основанных на случайности. В блэкджеке оно может начисто убить все преимущество счетчика.

Но Европеец каким-то образом обошел этот принцип. Иными словами, он научился ходить по воде.

Шоу закончилось, Валентайн выключил телевизор. Завтрашний день будет лучше. Он был просто уверен в этом. Погасив свет, Тони уткнулся в подушку.

Его разбудил телефон на тумбочке. Он приоткрыл один глаз. Почти одиннадцать. Наверное, Мейбл, она же по природе сова. Валентайн снял трубку.

– Ну, что раскопала?

– Это Тони Валентайн? – спросил женский голос с сильным акцентом.

Он включил лампу. Этот акцент Валентайн слышал сегодня в туалете «Бомбея».

– Да.

– Вы меня узнали?

Он помолчал.

– Кажется, да.

– На Атлантик-авеню есть бар. «Болтушка». Знаете его?

«С той поры, когда тебя еще на свете не было», – хотел ответить он, но сказал только:

– Да.

– Идите туда и садитесь за столик в самом конце. Приходите один, иначе я не подойду.

– Подождите…

– Даю вам двадцать минут.

Она повесила трубку. Выскользнув из постели, Валентайн взял бумажник и достал визитку Дэвиса. Потом набрал номер инспектора. После пяти гудков ответила заспанная женщина.

– Да?

– Будьте добры Эдди.

– Он не может подойти.

– Вы уверены?

– Кто это? – ее голос стал резким.

– Тони Валентайн. Разбудите его, пожалуйста.

Трубка замолчала. Валентайн глянул на часы. Циферблат светился в полумраке. Прошла минута. Потом другая. Подружка Дэвиса вернулась к телефону.

– Эдди спрашивает, у вас что-то срочное?

– Еще как, – ответил Валентайн.

И повесил трубку.

«Болтушка» издавна была местом сборищ всякого сброда Атлантик-Сити. Валентайн припарковался под потухшей неоновой вывеской и вошел внутрь. Сквозь сигаретный дым он различил неясные очертания бильярдистов. Кроме них, здесь никого не было.

Бар имел форму подковы, окруженной десятком табуретов. В дальнем конце находились огороженные места для наркоторговцев и тайных любовников. В каждом горело по свечке. Он поймал взгляд бармена и заказал диет-колу.

Через три табурета от него сидела женщина, продававшая свою доступность. Ее юбка была задрана до ягодиц, открывая красное атласное белье. Не взглянув в его сторону, она спросила:

– Нравится что-нибудь?

– Здесь – нет.

Она повернулась и уставилась на него.

– Уверен?

В ее голосе слышалось отчаянье. Под слоем штукатурки на лице Валентайн разглядел следы трудной жизни. Она улыбнулась, решив, что он сменил гнев на милость.

– Проваливай, – сказал Валентайн.

– Папаш, ты что, полицейский?

– Очень хочешь это узнать?

Женщина забросила сумочку через плечо и исчезла. Бармен поставил колу на стойку.

– Вы правда полицейский?

– Бывший.

– Лицо знакомое. Кола за счет заведения.

Бармен был его сверстником с очень характерной физиономией. Временами Валентайн сожалел, что не пьет спиртного. Некоторым замечательным людям, с которыми он был знаком, выпивка помогала жить.

Он устроился за столиком и прислонился спиной к стене. Посмотрел на часы. Восемнадцать минут двенадцатого.

Через две минуты подружка Европейца вошла в бар, ее шерстяная шапочка сверкала снежинками. Остановившись у стойки, она заказала разливного пива. Потом направилась к столику Валентайна и села напротив.

– Привет, – сказала девушка.

Вблизи она оказалась еще симпатичнее, чем он предполагал. Но больше всего его поразил ее запах. От нее пахло сигаретами, а точнее – тысячами сигарет. Зубы пожелтели от многолетнего курения. Она сняла шапку и стряхнула снег на пол.

Валентайн продолжал следить за обоими выходами, ожидая, что заявится один из ее сообщников.

– Я одна, – сообщила девушка.

– А имя у вас есть?

– Энн.

– Что вам нужно, Энн?

– Вы всегда такой… прямолинейный?

«Только с ворюгами», – чуть не выпалил он.

– Да.

Энн достала из кармана сложенный листок, раскрыла его и пододвинула к Валентайну. Он пробежал глазами текст.

Разыскивается!

За убийство Дойла Фланагана и кражу денег из казино «Бомбей». Если увидите кого-либо из этих лиц в казино, немедленно оповестите питбосса[36] или охрану. Эти люди вооружены и очень опасны.

Не пытайтесь задержать их самостоятельно!!!

Под последней пронзительной фразой были кадры с пленки видеонаблюдения, запечатлевшие Энн и ее сообщника. Не слишком удачные снимки. Но она так красива, что ее не трудно будет узнать. Он вернул ей листовку.

– Дайте угадаю, – начал Валентайн. – Вы тут ни при чем.

Она сделала большой глоток пива. Над ее губой остались мокрые усы, но Энн, кажется, этого не заметила.

– Знаете, в Нью-Джерси ведь можно и смертный приговор схлопотать.

– Мы не убийцы, – сказала она. – Ваш друг занимался еще каким-то делом.

– Полагаете?

– Это единственное логичное объяснение. Нас превратили в… как это называется?

– В козлов отпущения, – подсказал Валентайн.

– Да, – кивнула Энн. – В козлов отпущения.

– Но вы ведь действительно обдираете «Бомбей».

– Обдираем?

– Обкрадываете.

– Да-да, обкрадываем. Но вашего друга мы не убивали. Мы на такое бы ни за что не пошли. Поверьте, я правду говорю.

Валентайн отпил колы. Интуиция подсказывала ему, что Энн не врет. А это означало лишь одно. Ее сообщник подложил бомбу в машину Дойла, не поставив ее в известность.

– С какой стати мне вам верить? – спросил он.

Она опять отпила пива.

– «Бомбей» нанял вас, чтобы вы расследовали убийство Дойла Фланагана, так?

– Так.

– Вы бывший полицейский.

– Снова так.

– Вы беспристрастны, так?

Валентайн покачал головой. Она не поняла, и он объяснил.

– Дойл Фланаган был моим напарником и лучшим другом. Ваш источник не сообщил вам об этом?

Энн перегнулась через стол.

– В тот вечер, когда убили вашего друга, мы играли в блэкджек в «Бомбее».

– Докажите.

Она допила пиво, ее щеки раскраснелись.

– Как вам, наверное, известно, мы играем за столами, которые не отслеживаются камерами видеонаблюдения.

– Стало быть, записи нет, – констатировал Валентайн.

– Нет. Но один из членов нашей команды обналичивал выигрыш…

– … а поскольку касса всегда под видеонаблюдением, – закончил за нее Валентайн, – ваш напарник должен быть на пленке.

Она шлепнула ладонью по столу.

– Вот именно!

– Милая, это подтверждает лишь то, что в «Бомбее» тем вечером был один из вас.

Входная дверь «Болтушки» распахнулась. Ввалилось с десяток мужчин в форме пожарных, принеся с собой волну ледяного воздуха. Они стащили с себя куртки и облепили барную стойку, наперебой заказывая большие кружки пива.

Энн распахнула глаза. Через секунду она выскочила из-за столика и ринулась к задней двери. Бросив колу, Валентайн побежал за ней.

– Соблюдайте приличия, – засмеялся им вслед бармен.

Энн протаранила заднюю дверь как танк. Дверь распахнулась. Валентайн увидел, что девушка рванула к стоянке, потом внезапно остановилась и принялась озираться. Неужели ее напарник уехал, бросив ее?

Возраст определенно дает некоторые преимущества. Например, люди всегда недооценивали его физические возможности. Энн вскрикнула, когда он схватил ее за плечи, развернул к себе и начал трясти.

– Говорите, где ваши сообщники.

– Вы что… идиот…

Это взбесило Валентайна. Это она идиотка. Любой нормальный мошенник давно уехал бы из города. Он уже хотел ответить, но почувствовал сильный удар по затылку.

Он очнулся на ледяном металлическом полу с запястьями, прикованными наручниками к трубе горячего водоснабжения. Вокруг гудели голоса. Трое мужчин и женщина. Холодный пол оказывал негативное воздействие на его внутренности, и Валентайн ощутил острое желание осрамиться.

Он попытался разобрать разговор, но не узнал язык. Похож на турецкий, или греческий, или албанский – в общем, из этих мест. Валентайн приоткрыл один глаз и принялся рассматривать двух незнакомых ему мужчин, входивших в шайку. Под сорок, поджарые, желтоватый цвет лица, особые приметы отсутствуют.

Комната, в которую они его притащили, была засыпана мусором. В основном пивными банками, попадались и разбитые трубки из-под крэка.[37] Валентайн сделал вывод, что это заброшенный склад в западной части города.

Энн стояла в центре комнаты. Она успела переодеться в спортивный костюм. На шее у нее висели наушники от плеера. Девушка подошла к нему и присела на корточки. В наушниках звучали «Времена года» Вивальди. Она коснулась его лба.

Валентайн открыл глаза.

– Привет.

Вся шайка окружила его. Достав маленький фонарик, Европеец посветил ему в глаза. Потом сказал что-то обнадеживающее Энн.

– Хорошо, – ответила она по-английски.

Валентайн постучал наручниками по трубе.

– Может быть, снимете их? Я же никуда не денусь.

– Только если кое-что скажете, – отрезал Европеец.

– И что именно?

– Хочу знать, как вы сумели вычислить меня в казино. – И добавил: – Никто, кроме вас, не смог.

– Сначала снимите, – гнул свою линию Валентайн.

Европеец вытащил ключи и расстегнул наручники. Сев рывком, Валентайн прислонился к стене, комната кружилась у него перед глазами.

– Ну вот, теперь выкладывайте, – напомнил Европеец.

– Вы сами себя стрижете, да?

Европеец кивнул.

– По очереди.

– Да, это заметно.

– Хотите сказать, меня выдала моя стрижка?

– Боюсь, что так.

– Да в вашей стране полно чудаков. И в казино их немало. Чем же я выделился?

Валентайн пытался придумать, как бы поделикатнее это объяснить. В американских казино действительно можно встретить отвратительно одетых людей. Вот только они не играют в блэкджек за столами, где ставки кратны пяти тысячам долларов. Они развлекают себя кено[38] и игровыми автоматами. А игроки за пятитысячными столами носят часы «Ролекс» и отдают за стрижку по сотне долларов. У них есть деньги, и они выставляют их напоказ.

– Дело в том, что, – осторожно начал Валентайн, – вы выглядите…

Все неотрывно смотрели на него.

– Бедным, – закончил он.

Европеец вздрогнул. Валентайн нащупал его больное место.

– Вы ведь давно не были в этой стране, да?

Европеец положил руку на плечо Валентайну.

– Вы неглупый человек. И если мы позволим вам говорить и дальше, я уверен, вы немало о нас узнаете. Так что закройте рот.

– Это уж точно, – согласился Валентайн.

Они сгрудились в противоположном углу комнаты. Валентайн воспользовался перерывом, чтобы сделать несколько глубоких вдохов и успокоить колотящееся сердце. Прием древних боевых искусств, которым он никогда особенно не владел. Энн отделилась от товарищей, подошла к нему и снова присела на корточки.

– Пожалуйста, послушайте меня.

– Я слушаю.

– Мы играли в блэкджек по всему миру. В конце концов казино понимает, что не может нас победить, и тогда нас зашвыривают…

– Вышвыривают.

– Спасибо. Тогда мы едем в другой город. Монте-Карло. Нассау. Сан-Хуан. Месяц здесь, месяц там. Всегда одно и то же.

– Я что-то вас не очень понимаю, – признался Валентайн.

– В конце концов нам запрещают вход, – пояснила она. – Казино понимает, что им не обыграть нас, и нас выгоняют.

– Ясно.

– В «Бомбее» все иначе. Мы играли, выигрывали и продолжали играть. Каждый вечер думали: «Когда же это кончится? Когда же они нас выставят?» Слишком уж все хорошо было.

– Хотите сказать, что «Бомбей» позволял вам жульничать?

– Да.

За многие годы Валентайн наслушался разных нелепых алиби, но это было уж чересчур.

– Вот это да, – только и смог сказать он.

Энн выскочила из комнаты. Остальные трое приблизились к нему, Европеец опустился на корточки. Из кожаного пиджака он достал знакомый «Глок» и приставил ствол к щеке Валентайна. Валентайн сжал колени. Он с трудом сдерживался, чтобы не намочить штаны.

– Я бы вас прикончил, но тогда Энн перестанет со мной разговаривать, – разоткровенничался Европеец. – Так что возвращайтесь туда, откуда приехали, и наслаждайтесь золотым веком вашей жизни. Понятно?

– Да, – кивнул Валентайн.

Европеец бросил «Глок» через плечо. Один из его сообщников поймал пистолет. Потом он приковал Валентайна все к той же трубе, и они ушли.

15 Гексаген

Они оставили ему ключ от наручников на длинной нитке. Валентайн не спеша дотянулся до него и освободился, не имея ни малейшего желания бежать за ними. Угодить в нокаут не очень приятно, особенно в его возрасте. Потом все тело будет ныть несколько дней, а то и дольше.

Холод пробрал его до костей. Встав, он помочился в углу, потом обошел комнату. Остановившись у окна, Валентайн заметил невдалеке белый фургон, застывший на светофоре. Тот же самый, что он видел около блинной, жуткая рухлядь. Глупо это как-то. Украли шесть миллионов и не могут купить себе приличную тачку?

Он нашел лестницу и осторожно спустился по ступенькам, вцепившись в перила, чтобы не расстаться с милой сердцу жизнью. Мимо проскочила крыса, задев его за лодыжку. Толкнув ногой щербатую дверь, Валентайн вышел на задний дворик, заваленный бутылками и истертыми шинами. Здание по соседству показалось ему знакомым, он заглянул за забор. Через два дома виднелась неоновая вывеска «Болтушки». Лавируя между кучами мусора, он добрался до тротуара и пошел вперед.

Похолодало. Дыхание вырывалось белым, как выпавший снег, облачком. На углу из тени показалась женщина. Та самая проститутка из «Болтушки». Она распахнула пальто, и Валентайн увидел, что женщина успела раздеться до красного нижнего белья, которое столь любезно демонстрировала ему в баре.

– Отстань, – бросил ей он.

«Болтушка» уже закрылась, но Валентайн все равно постучал в дверь. Бармен пришел ему на выручку – согрел в микроволновке кофе и дал пакет со льдом. Через пятнадцать минут он уселся в «Мерседес» и уже вставил ключ в зажигание, когда в его голове раздался голос: «Никогда не ослабляй бдительности».

В тот год, когда он остался непобежденным, Юнь повторял ему эту фразу раз сто. Валентайн вылез, выкопал в мусорном баке газету и расстелил ее на дорожке. Потом заглянул под машину.

– Господи! – промолвил он.

Дэвис прибыл с командой саперов.

Он воспользовался советом Валентайна и поменял «Шеви» на безупречного вида «Сандерберд».[39] Теперь за его рулем Дэвис уже не походил на полицейского, что ему самому, похоже, ужасно нравилось.

– Девочка моя ненаглядная, – промурлыкал он. – Я купил ее подержанную, когда школу закончил. Новый движок поставил, салон отремонтировал. Целых три ярда в длину.

Он привез две чашки кофе из участка. Валентайн вдруг понял, что инспектор ему снова симпатичен. Сидя в «Сандерберде», они наблюдали, как саперы обезвредили взрывное устройство, прилепленное к стартеру машины Валентайна, и положили его в ведро с водой. Командир саперов помахал Дэвису. Дэвис ответил, мигнув фарами.

– А сколько лет вы прослужили в полиции? – поинтересовался он.

– Тридцать.

– И Дойл все это время был вашим напарником?

– Почти.

– Это ж как муж и жена, да?

– Хуже, – признался Валентайн.

– Почему хуже?

– Потому что без секса.

У инспектора кофе брызнул из носа.

– А вы крутой, – заметил он.

Валентайну не хотелось спорить с ним. Фургон саперов уехал. Дэвис наклонился к дверце, глядя на него в полутьме.

– Вы понимаете, что я собираюсь провести расследование по этому случаю?

– Разумеется.

– Ничего не хотите мне рассказать?

Валентайн пожал плечами.

– Я был в баре, вышел, нашел бомбу. Что тут еще рассказывать?

– Вот про шишку на голове.

– Оступился на крыльце.

– Элис Торкаловски поведала мне, что вы пять лет подряд были чемпионом по дзюдо штата Нью-Джерси.

– Так оно и есть.

– В таком случае вряд ли вы упали, выходя из бара.

Валентайн отпил кофе.

– Простите.

– Значит, уговор такой, друг мой. Не покидайте города. Нет, не покидайте свой мотель. Я вам завтра позвоню. И вы приедете в управление, побеседуете с группой инспекторов и попытаетесь все прояснить. Идет?

– Да, сэр.

– А если нет, то я вас арестую и брошу в тюрягу. Понятно излагаю?

– Да, сэр, – повторил Валентайн.

Повинуясь своей интуиции, Тони катался по городу в поисках белого фургона Европейца. Он всматривался в тупики и темные улочки, но все напрасно.

Ночь постепенно превратилась в день. Валентайн остановился и купил «Эдвил»[40] и бутылку воды у безумной на вид продавщицы, сидевшей за пуленепробиваемым стеклом. Приняв три таблетки, он поехал к «Голубому дельфину» и вскоре уже крепко спал.

Сны ему снились неспокойные. События последних трех дней перемешались с винегретом из его подсознания. К счастью, горничная постучала в дверь в десять тридцать утра, и ему пришлось выдернуть себя из кровати.

Валентайн прошелся по привычному сценарию: унитаз, душ, бритва, потом улегся на кровать, чтобы прояснилось в мозгах. В голову закрался вопрос: что, черт возьми, он делает? За последние два дня он дважды чуть не сыграл в ящик и при этом ни на шаг не приблизился к мести за убийство Дойла. Может быть, пора уже задуматься о том, чтобы вернуться наконец во Флориду и состариться в окружении соседей.

Зазвонил мобильник. Он по обыкновению подождал с минуту, потом набрал номер голосовой почты. Это была Мейбл. Он перезвонил ей.

– Я беспокоилась о тебе, – сказала соседка.

– Все в порядке.

– А по голосу этого не скажешь.

– Ничего такого, чего не исправит бутылка бурбона.

– Так ты же не пьешь.

– Тогда ты рассказывай. Повезло с «Яху»?

– Раз уж зашла речь, у меня получилось весьма плодотворное утро. Не представляешь, сколько в Интернете информации о том, как собрать бомбу. Бомбы из железной трубы, бомбы с удобрением, коктейли Молотова. Только вбивай названия, все найдется. Про гексаген не очень много сведений, точнее сказать, там все больше секретные данные. Поэтому я позвонила в Пентагон.

Потолок начал вращаться. Валентайн закрыл глаза.

– Да ладно.

– Я же плачу налоги. В общем, одна милая девушка любезно провела поиск в своем компьютере. И сообщила, что гексаген используют в армии, в магазине его не купишь. Состоит почти из тех же компонентов, что и нитроглицерин, но в десять раз мощнее. Еще она сказала, что гексаген выбирают только очень опытные террористы, потому что он крайне опасен.

– Где его производят?

– В Соединенных Штатах старой доброй Америки. Ой, подожди. У меня звонок по другой линии.

Валентайн сунул под голову подушку. И попытался разобраться в том, что рассказала Мейбл. Европеец использовал взрывчатое вещество, которого нет в свободной продаже. Так как же он его достал?

– Это все тот же козел вонючий, Ник Никокрополис, – известила его соседка, закончив разговор.

– Кто на этот раз его обкрадывает?

– Какой-то парень на блэкджеке. Ник записал на пленку, как он чешет руку, и теперь утверждает, что ты увидишь, как он сует руку себе в рукав. Ник уверен, что он меняет карты. Его задержали, но при нем не нашли держалки, уж не знаю, что это за зверь.

Держалками называли разного рода приспособления, которые помогают перехватчику прятать карты на своем теле. Некоторые держалки были весьма замысловатыми устройствами, стоившими не одну тысячу долларов, как, например, нательная сбруя Кепплингера, хотя попадались и вполне простенькие штучки вроде тросового зажима, прикрепленного к резиновому шнуру.

– Стало быть, этот парень оказался чист, – уточнил Валентайн.

– Ник сказал, что они нашли только какой-то хлам вокруг его стула.

– Какой именно хлам?

– Сейчас узнаю. – Мейбл переключилась на другую линию, потом вернулась. – Обертки от жвачки. Порванная резинка. Несколько бычков. И учетная карточка восемь на десять.

– Вот вам и улика.

– Которая?

Подушка не помогла, Валентайн бросил ее на пол.

– Резинка и карточка. Мошенник обвязывает резинку вокруг бицепса и подсовывает под нее карточку. Это чтобы удерживать карты. Почуяв неладное, он сует руку в рукав и рвет резинку. Улика падает на пол.

– А Ник может подать на него в суд с этими уликами?

Валентайн улыбнулся в трубку. Мейбл начала выражаться как полицейский. Она очень хотела, чтобы агентство работало как следует. И Валентайн понял, что ему самому хочется того же.

– Нет. Но наш жулик все равно попал.

– Как это?

– Ник записал его на пленку. Пусть покажет охранникам, чтобы запомнили лицо. И отправит фотографию в детективное агентство «Гриффин». А там внесут его в книгу, которую рассылают по казино. Этому парню уже ничего хорошего не светит.

Мейбл захихикала.

– Вот здорово. Еще один вопрос.

– Выкладывай.

– Когда ты вернешься домой?

Валентайн услышал стук в дверь. Соскользнув с кровати, он приложил глаз к дверному глазку. На пороге стоял инспектор Дэвис. И выражение его лица нельзя было назвать доброжелательным.

– Скоро, – ответил он соседке.

16 Предательство

В лишенном окон кабинете для допросов в цоколе полицейского участка Атлантик-Сити воняло бычками и по́том. Валентайн расколол здесь немало подозреваемых, но никогда не замечал, какой омерзительный в этом помещении запах.

Дэвис, сидевший за столом, включил магнитофон.

– Начнем сначала.

Трудно было изображать из себя недоумка, но Валентайн старался изо всех сил. И в конечном итоге не сказал ничего такого, что не было бы уже известно инспектору. Раздосадованный Дэвис выключил магнитофон.

В кабинет вошел человек с мясистым лицом. Под пятьдесят, тучный, готовый костюм, тонкие светлые волосы и передний зуб с отколовшимся краем. Дэвис представил его как инспектора Коулмана. Коулман работал под прикрытием охранником в «Бомбее».

– Вам понравится, если вас поимеют? – спросил он, надув пузырь из жевательной резинки. Пузырь лопнул.

Валентайн подумал, что его уже поимели. Капля пота скатилась по его позвоночнику. Скольких подозреваемых он заставил обливаться потом за прошедшие годы, и всегда это казалось ему забавным. Теперь же ему было не до смеха.

– Не очень.

Коулман уперся в него взглядом, не переставая жевать.

– Мы с напарником проводим расследование в «Бомбее». Они не сообщили органам правопорядка о том, что их обкрадывают. Очень жаль. Но еще хуже, что они наняли вас. Это называется препятствовать отправлению правосудия. Улавливаете мою мысль?

Валентайн кивнул.

– Мы не знаем, что намеревается делать Арчи Таннер, но он точно облажается по полной программе. До вас доходит?

– Да.

– Мы с напарником поболтали утром с Фрэнком Портером, – продолжал Коулман, постукивая пальцами по молчащему магнитофону. – Я рассказал ему о бомбе в вашей машине, спросил, кто мог желать вашей смерти. И Фрэнк поведал нам о том, что вчера произошло в «Бомбее» между вами и Европейцем, который мошенничал на блэкджеке.

– Ага, – ответил Валентайн.

Коулман наклонился вперед, прямо к его лицу.

– Фрэнк сказал, что у вас при себе незарегистрированный «Глок». Это так?

Его слова словно ударили Валентайна в живот. Он не мог определить, что тревожит его больше: осведомленность инспектора о пистолете или предательство Портера.

– Да, – признал Валентайн.

– Он и сейчас при вас?

– Нет.

– Может, скажете, где он?

– Европеец отнял.

Глаза Коулмана расширились. Дэвис выругался себе под нос. В комнату вошел третий, на лацкане кителя у него красовался значок инспектора. Валентайн сглотнул. Это был тот самый парень с вдовьим пиком, которого он видел за окном школы реслинга «Точный удар». Драчливый дружок Кэт.

– Это инспектор Маркони, мой напарник, – объяснил Коулман.

Маркони подошел вплотную к стулу Валентайна. Он был высок и сухопар. Немигающие глаза пронизывали насквозь.

– Потрогайте мое лицо, – произнес он, наклонившись.

– Что, простите?

– Что слышали. Пощупайте мое лицо.

Валентайн осторожно дотронулся до подбородка Маркони.

– Мягкое на ощупь, не правда ли? В детстве меня покусал доберман. Пластический хирург пересадил кожу с моей задницы на лицо. Неплохо сработано, не находите?

Валентайн отдернул руку.

– Я бы и не догадался.

– Никто и не догадывался. Правда, братец разболтал всем в городе. Другие дети дразнили меня Жополицым. И знаете что?

– Что?

– С тех пор мне на все насрать.

– Еще бы.

– А вы, мистер, в одном шаге от тюрьмы.

– Я в курсе.

– Хотите избежать этого?

– Да.

– Не лезьте в это расследование. В противном случае, когда мы поймаем вас в следующий раз в том месте, где вам быть не положено, ареста вам не миновать.

– Я постараюсь, – пообещал Валентайн. И добавил: – Честное скаутское.

Он не хотел, чтобы это замечание прозвучало легковесно, но случилось именно так. Маркони сжал кулак и замахнулся, словно намеревался его ударить. Но Коулман вмешался и удержал его руку.

– Он не стоит того, чтобы тебя отстранили от работы, Вик.

Оба инспектора вышли из кабинета допросов. Дэвис устало покачал головой.

– Проваливайте.

Валентайн уселся в «Мерседес» и уставился на приборную доску. Он был уже слишком стар для подобных глупостей.

А мысль о том, что можно угодить за решетку, пусть и всего на несколько дней, беспокоила его больше, чем перспектива быть избитым.

Он завел мотор. Валентайн уже решил смотать удочки, но до того ему непременно хотелось поговорить с Фрэнком. Они были знакомы очень давно, и до сих пор Валентайн считал его больше, чем просто приятелем. Именно поэтому ему и нужно было разобраться, почему Фрэнк предал его.

Пятнадцать минут спустя он затормозил у «Бомбея». У входа было безлюдно. Бросив ключи дежурному швейцару, он вошел в казино. И остановился в ожидании.

В «Бомбее» насчитывалось около тысячи наклонно-поворотно-приближающих камер, в просторечии называемых НПП. И с десяток из них было направлено на центральный вход. Люди на пульте видеонаблюдения беспрестанно следили за дверями, чтобы не пропустить ни одного известного мошенника. Самое пристальное внимание было направлено на подходы к кассе, где хранились деньги.

Вскоре появился охранник, который провел его к внутреннему телефону. Валентайн снял трубку и приложил ее к уху.

– Господи, Тони, прости меня, – сказал Портер.

– Ты продал меня с потрохами.

Валентайн различил хруст. Портер сидел за столом и, очевидно, что-то ел. Валентайн хотел повесить трубку.

– Тони, постой…

Валентайн снова приложил трубку к уху.

– Эти мудаки Коулман и Маркони насели на меня, – объяснял Портер. – Надо ж было бросить им кость.

– В качестве кости оказался я.

– У меня как раз только-только смена закончилась. Я устал как собака и вообще ничего не соображал. Когда они спросили, есть ли у тебя оружие, я проговорился, что у тебя есть незарегистрированный пистолет.

Валентайн сжал трубку, чувствуя, как холод пластмассы проникает через ладонь. Он показал «Глок» Фрэнку в «Синдбаде», но совершенно точно не говорил о том, что оружие не зарегистрировано.

– Хочешь услышать мою последнюю шутку? – спросил Портер.

– Нет.

– Наткнулся тут на толстенную тетку в рубахе с надписью «УГАДАЙ». Ну и спрашиваю: «Что-то со щитовидкой?»

– Не смешно, – ответил Валентайн.

И вышел из «Бомбея».

17 Спарки

Валентайн оставил «Мерседес» в узком переулке за домом Спарки Родоса, поднялся на крыльцо и постучал три раза в дверь. Через несколько секунд он стоял в темной прихожей и смотрел на парализованного полицейского в инвалидном кресле.

– Я потерял «Глок», – объяснил Валентайн.

Спарки почесал подбородок, покрытый однодневной щетиной. На нем был фланелевый халат, грудь обсыпана хлебными крошками. За поясом халата примостился верный друг тридцать восьмого калибра, без которого Валентайн его никогда не видел.

– Хочешь другую пушку?

– Да.

– За эту придется заплатить, – предупредил Спарки.

– Я принес деньги.

– Хорошо. – Спарки повернул кресло и покатил в кухню. – Потому что я больше не принимаю кредитки.

Его хриплый смех раскатился по унылому дому. Он проехал по коридору, объезжая кучи мусора. Жена ушла от Спарки, после того как его подстрелили. Валентайн подумал, что с тех пор здесь никто не убирал.

Они прибыли в кухню. На столе стояли остатки обеда: половина бутерброда с копченой колбасой, пакетик чипсов и бутылка «Будвайзера» с длинным горлом. Притормозив у стола, Спарки взял бутерброд, отправил его в рот, пожевал и запил пивом.

– Есть какие-то предпочтения?

– Подумываю о тридцать восьмом, – ответил Валентайн. – Что-нибудь надежное. Вот вроде твоего.

Спарки вытащил свой пистолет из-за пояса и поцеловал ствол.

– «Смит-Вессон» много пушек производит, но этот малыш самый лучший. – Он поведал Валентайну историю о том, как застрелил четырнадцатилетнего черного мальчишку, который вломился в его дом. Окружной прокурор хотел засудить его, но в конце концов снял все обвинения. Потому что ведь Спарки подстрелил именно черный парень, так что для него это был акт возмездия.

– Понимаешь, о чем я? – спросил Спарки.

Валентайн не понимал. Но уточнять не стал.

– Можно взглянуть?

Спарки протянул ему пистолет. Валентайн осмотрел его, потом положил на стойку – так, чтобы Спарки не достал.

– Ты чего, охренел? – изумился тот.

– Хочу задать тебе вопрос.

Парализованный закусил губу.

– Зачем ты сказал Фрэнку Портеру о том, что дал мне незарегистрированный пистолет?

– Ничего я ему не говорил.

– Врешь, – ответил Валентайн.

– На черта мне врать.

– Фрэнка раскололи два инспектора сегодня утром. И он сболтнул, что у меня при себе незаконная пушка. Я ему об этом не сообщал. Стало быть, это ты.

Спарки открыл рот, но ничего не сказал. Валентайн выжидательно прислонился к стойке. Он видел, как за коровьими глазами Спарки вертятся шестеренки. Тот схватил бутылку и залпом допил пиво.

– Ну, – начал Спарки, – дело вот в чем.

И бросил бутылку в голову Валентайна.

Валентайн успел увернуться, бутылка ударилась о шкафчик позади него и разлетелась на осколки. Спарки резко развернул кресло и ринулся в коридор. Остановившись у двери, ведшей в подвал, он распахнул ее и покатился вниз по скату. Валентайн схватил пистолет и метнулся за ним.

Заорала кошка. Потом сам Спарки. Потом раздался грохот. Добежав до лестницы, Валентайн зажег свет в подвале.

Спарки лежал на спине, его шея была неестественно вывернута. Кресло валялось рядом, колеса еще крутились. К подолу халата льнула перепуганная черная кошка.

Валентайн сбежал по ступенькам. Кошка трусливо забилась в угол и зашипела.

– Спарки? Ты живой?

Он поднес ухо к губам Спарки. Тот едва дышал.

– Я…

– Что?

– Прости.

– За что?

– Ты знаешь…

– Нет.

– Дойл…

Глаза Спарки закрылись. Он перестал дышать.

– О Господи, – прошептал Валентайн.

Валентайн пытался думать.

Умнее всего было бы убежать. Так поступают мошенники в трудных ситуациях. Бегут. Это для него лучший вариант. Вот только по всему дому остались его отпечатки пальцев. Вернувшись наверх, он положил пальто и шарф на кухонный стол, взял тряпку из раковины и обошел комнаты, вытирая все, к чему мог прикасаться. Потом проделал то же самое в подвале. Взобравшись по скату, Валентайн выключил свет и оставил дверь открытой.

Разыскав кошачью миску, он наполнил ее сухим кормом, потом налил в другую миску воды и поставил ее на пол. Завтра он анонимно позвонит в полицию и попросит выпустить кошку.

Валентайн хотел было открыть входную дверь, но тут через прорезь в двери на пол упали письма. Он выглянул в окно гостиной и увидел удаляющегося по дорожке почтальона. На тротуаре стояла женщина в бигуди. Они с почтальоном заговорили. Валентайн присел у двери.

И воспроизвел в памяти случившееся.

Только ни к чему не пришел.

Получалась какая-то бессмыслица. Он знал Спарки лет сто. И нужен-то ему был всего лишь прямой ответ.

Валентайн подбил письма носком ботинка. Они отлетели в сторону. Счета, реклама и что-то из ВНС.[41] Он поднял конверт из налоговой за уголок и посмотрел в окошечко под прозрачной пленкой. В глаза бросились слова «Последнее уведомление».

Письмо показалось ему странным. У Спарки не было ни гроша. Почему же тогда ВНС стоит у него над душой?

Валентайн вскипятил воды на кухонной плите и открыл конверт над паром. Потом вытащил письмо вилкой. Пробежал глазами по строчкам. Спарки сделал два вклада по десять тысяч долларов на свой счет, а банк сообщил об этом в ВНС, как того и требовал закон. Теперь ВНС удерживала эти деньги и требовала объяснить, откуда они взялись.

Валентайн положил письмо. Где Спарки мог взять двадцать штук, черт побери?

Под раковиной он нашел пару резиновых перчаток, надел их и обыскал дом. Спальня Спарки находилась за кухней. Он осмотрел все уголки, до которых мог дотянуться парализованный. На дне корзины для грязного белья его ждала удача – обувная коробка, перевязанная резинками.

Коробка оказалась тяжелой. Открыв крышку, он обнаружил пачки новехоньких стодолларовых купюр. Валентайн бросил их на кровать. Он всегда мог на глаз определить сумму. В коробке было тысяч тридцать. Валентайн пересчитал, чтобы знать наверняка.

Ровно тридцать тысяч.

Он сел на кровать. Голова шла кругом. Неужели Спарки заработал столько, приторговывая оружием? Другого логичного объяснения он придумать не мог. На тумбочке затрезвонил телефон, и он подпрыгнул чуть ли не до потолка. После четвертого звонка включился автоответчик.

– Меня тут нет, – хрипел мрачный голос Спарки. – Друзья пусть оставят сообщения. Все остальные пошли на хрен.

– Сержант, – раздался женский голос. – Вы дома? Подойдите к телефону. Надо поговорить.

Щелчок, трубка повешена. Валентайн глазел на телефон. Какой еще, мать его, сержант?

Он осмотрел прочие ящики комода и на дне одного из них нашел снимок в рамке, сделанный во время операции «Буря в пустыне». Спарки стоял в последнем ряду. В военной форме он выглядел очень сурово. Валентайн рассмотрел остальных. Половина – мужчины, остальные – женщины. Изображение заливал яркий свет, кого-либо узнать было трудно. Он вытащил снимок из рамки и перевернул, надеясь найти название полка или телефоны однополчан. Но там ничего не было.

Тони вернулся в гостиную и выглянул в окно. Почтальон и соседка уже ушли.

Валентайн поспешно покинул дом.

18 Хани

Сев в «Мерседес», Валентайн стащил резиновые перчатки и сдал задним ходом из переулка. Бывают ситуации, когда оказаться за рулем навороченной машины не так уж хорошо. Вот как сейчас.

Он проехал несколько миль, потом припарковался около ресторана «У Венди» и несколько минут просидел в машине, пытаясь собраться с мыслями. Последние слова Спарки не давали ему покоя. «Ты знаешь… Дойл…»

Валентайн сунул руку в карман и вытащил верного друга Спарки, «Смит-Вессон» тридцать восьмого калибра. Он ведь сказал, что ему нужна новая пушка, и получил ее.

Валентайн убрал пистолет обратно. И попытался найти объяснение тому, что случилось. Пятьдесят штук – это не кот чихнул. Продавая незарегистрированные стволы, столько не заработаешь. Но если и заработаешь, это не объясняет, почему Спарки швырнул в него бутылкой. Так же как и страх в его глазах. И это больше всего тревожило Валентайна.

Войдя в ресторан, он взял кофе, вернулся в машину и выпил его. Вскоре его голова затрещала как дешевый телевизор. Во время последнего осмотра врач велел ему отказаться от кофеина после шестнадцати часов. Валентайн пообещал и продолжил поглощать кофе и диет-колу, ибо пристрастие к кофеину было единственной дурной привычкой, которую он намеревался унести с собой в могилу.

Дойл тоже жить не мог без кофеина. И без сигарет, хотя недавно бросил. Они были во многом похожи. До такой степени, что Валентайн знал напарника вдоль и поперек. Если у Дойла и был недостаток, то это неумение хранить секреты. Если Спарки говорил с Дойлом и сообщил нечто действительно стоящее, Дойл непременно кому-нибудь растрепал. Такой уж у него был характер.

Валентайн выудил мобильник Дойла из кармана, включил его и нашел номер Хани. Нужно поговорить с этой женщиной – просто выяснить, что ей известно.

После третьего гудка ответил сонный женский голос.

– Это Хани?

Женщина охнула.

– Послушайте, мы незнакомы. Меня зовут Тони Валентайн. Я…

– Тони?

– Да…

– Господи, это ты?

Лидди Фланаган встретила его у входной двери. Она спала, когда он позвонил. «Нет смысла вставать», – объяснила Лидди. К его приходу она успела надеть джинсы и поношенный свитер и причесаться. Лидди напоминала привидение. Кожа молочно-белая и прозрачная, через нее просвечивают голубоватые вены. Они пошли в кухню. Она налила себе кофе вместо завтрака и сунула чашку в микроволновку.

– Дойл называл меня Хани,[42] – сказала Лидди, присев на диван-уголок. – Это из его любимой песни Вана Моррисона «Ниссовый мед». Когда ты позвонил на днях и произнес это слово, я несколько часов прорыдала.

– Прости.

– Да ты не виноват.

Валентайн наблюдал за тем, как она пьет кофе. От одного его запаха его мозги начинали работать в усиленном режиме. Он потянулся через стол и коснулся ее руки.

– Лидди, зачем ты соврала мне?

Вопрос вывел ее из оцепенения.

– Я не врала тебе.

– Врала, – он понизил голос до заговорщицкого шепота. – Ты сказала, что нашла блокнот Дойла под матрасом. А ведь это не так, правда?

Лидди не ответила.

– Ты нашла его в сейфе, – продолжил Валентайн, – где Дойл держал все важные документы. Например, страховку и сберегательные облигации.

– Кто рассказал тебе про сейф?

– Ради Бога, да я ведь сам помогал ему его устанавливать.

– О Господи, какая же я глупая! – Лидди провела рукой по волосам. На ее лице одно выражение сменяло другое. Победила улыбка. – И как я могла подумать, что мне удастся обвести тебя вокруг пальца.

Повисло долгое молчание. Его нарушил Валентайн:

– Ты отдала мне блокнот, надеясь, что я распутаю все это. Но стоит мне отодвинуть камень, под ним сидит еще одна змея. Дойл должен был хоть о чем-то обмолвиться.

– Я скажу тебе, что рассказал мне Дойл, – тихо ответила Лидди. – Только не впутывай в это меня и мальчиков.

Валентайн дал слово, что не станет.

– Когда Дойл вел расследование, до него дошли слухи о другой афере – в ней участвовали служащие казино. Сначала он не поверил, ведь у него было столько друзей в «Бомбее». А потом ему позвонил телефонист, который там работает. И сказал, что все именно так.

– Ты помнишь, как его звали?

– Спарки Родос. Он инвалид. Он участвовал в операции «Буря в пустыне» с несколькими работниками «Бомбея». Спарки сказал, что шайка его однополчан собралась ободрать Арчи Таннера.

– А с чего вдруг Спарки позвонил Дойлу?

– Сказал, боится, что их поймают и его упекут за решетку, а калеке там долго не протянуть.

– А что потом?

– Дойл поехал к Спарки домой. Спарки тайком записал совещание этой шайки и показал пленку Дойлу. Ребята разозлились, узнав, что Арчи Таннер потратил их пенсионные сбережения на покупку гостиниц во Флориде. Они обсуждали, как ограбить «Бомбей».

– Как?

– На автоматах.

– Так вот откуда эти записи в блокноте Дойла.

– Да.

– И что Дойл предпринял?

– Он позвонил в Отдел надзора за азартными играми и в Комиссию по контролю над казино. Они все проверили и сообщили Дойлу, что выручка от автоматов в «Бомбее» в норме. Дойл попросил перепроверить. Ответ был таким же. Тогда он связался с инспектором Дэвисом.

– Почему именно с ним?

– Дэвис проводил расследования по фартовым деньгам. Ну, знаешь, дело о ненастоящих монетах, которые всплыли по всему городу.

– То есть Дойл решил, что эти дела связаны.

– Наверное.

– Что было потом?

Лидди уставилась в чашку.

– Дойл должен был встретиться с Дэвисом в тот вечер, когда его убили.

– Еще что-нибудь он тебе говорил?

– Что зря выбрал эту профессию.

Она подошла к раковине и вымыла руки. Лидди двигалась замедленно, начав наконец осознавать, что Дойла уже не вернешь. Валентайн подошел сзади и осторожно положил руку ей на плечо.

– Еще один вопрос.

– Да…

– Фрэнк Портер в курсе?

Он заметил, что уголки ее губ поползли вниз. Фрэнк был крестным отцом Шона.

– Я не знаю, – ответила Лидди.

– Пожалуйста, не обманывай меня.

Ее плечи напряглись.

– Почему ты решил, что я тебя обманываю?

Всю жизнь Валентайн умел угадывать, когда люди ему лгали. Это был его дар – и его проклятие.

– Просто знаю.

Слезинка медленно сползла по ее щеке.

– Да. Фрэнк в курсе.

Валентайн протянул ей бумажную салфетку из корзинки на стойке. Лидди промокнула глаза. Ему хотелось сказать ей что-то теплое, чтобы успокоить.

Но ничего не приходило в голову.

19 Играют деньги

Вернувшись в мотель, Валентайн бухнулся на кровать, не раздеваясь, и вытащил свой телефон. Нашел в памяти номер Джо Кортеза из Службы иммиграции и натурализации.

Некоторые дни навсегда запечатлеваются в памяти. Первое празднование Рождества. Первый поцелуй с Лоис. Первый шаг Джерри. Особые события, которые – когда бы он о них ни вспомнил – словно бы произошли только вчера.

У Валентайна один из таких важных дней случился благодаря Джо.

А было все так. В 1982 году его отправили работать в зал с большими ставками в старом казино «Резорт интернешнл». Японский миллиардер по имени Токи Мицо, игравший в блэкджек, попросил казино повысить ставки до полумиллиона за кон. Дилер, важный француз в смокинге с заостренными уголками воротника, начал возражать.

– Но, сэр, это же неслыханно, – возмущался дилер.

Мицо в сердцах ударил по столу. Он проиграл четыре миллиона и даже бровью не повел. Несколько служащих казино плясали вокруг него, ловя на лету любой каприз. Мицо бросил взгляд через зал на Валентайна, который стоял, прислонившись к стене. Мицо знал, что он полицейский, которого уважали все крупные игроки, и жестом подозвал его к столу.

– Эй, мистер полицейский, что скажете?

Валентайн пожал плечами:

– Это меня не касается.

– Да ладно, – настаивал он. – Вы ж тут рядом все время.

Валентайн действительно все время был рядом. И видел немало игроков в блэкджек. Играть один на один с дилером, как Мицо, было опасно. Можно проиграться в пух и прах за пару минут.

– Ну, – ответил Валентайн, – вы же знаете поговорку.

– Какую?

– Играют деньги.

Мицо задумался. Потом просиял.

– И именно они вращают Землю, мои денежки.

– Ну уж точно не мои, – отозвался Валентайн.

Мицо рассмеялся. А вслед за ним и все остальные в зале. Даже дилер прыснул. Главный распорядитель казино нырнул под красную веревку, отделявшую Избранных Небожителей от Немытой Толпы, и зашептал на ухо дилеру.

– Значит, полмиллиона долларов, – констатировал дилер.

Валентайн снова прислонился к стене. Появилась официантка с тяжеленным подносом, уставленным бокалами. Ему она подала колу.

Валентайн отхлебнул. К тому моменту, когда его стакан опустел, Мицо просадил двадцать шесть миллионов долларов.

С той поры эту историю пересказывали снова и снова, поскольку это был самый большой проигрыш за один присест в истории казино. В Лас-Вегасе, откуда переманили Мицо, она всех раздосадовала. А Валентайн заработал репутацию. Выражение «играют деньги» стало лозунгом одной из городских рекламных кампаний.

– Хорошо помню этого коротышку, – сказал особый агент Службы иммиграции и натурализации Джо Кортез. – Ты совершил настоящий полицейский подвиг, выследив его.

– Без тебя ничего не получилось бы, – напомнил Валентайн.

– Да ладно, – отнекивался Кортез, – получилось бы.

Ситуация стала интересной, когда Мицо попытался смыться, не заплатив. Повинуясь интуиции, Валентайн позвонил Джо и узнал, какие аэропорты имеют прямое сообщение с Японией. Раньше других отправлялся рейс «Джапаниз эрлайнз» из Филадельфии. Тони приехал туда и убедил местных полицейских пустить его на борт. Мицо прятался в туалете.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал Валентайн, услышав голос Джо.

Кортез работал в Ньюарке на третьем этаже кирпичного здания со старомодными пожарными лестницами и американским флагом на фасаде.

– Для тебя все что угодно.

– Я пытаюсь выследить шайку мошенников на блэкджеке из Европы. Интуиция мне подсказывает, что они здесь по каким-то особым визам. Вот я и подумал, что ты поможешь мне вывести их на чистую воду.

– Тони, каждый год в Нью-Джерси приезжает двести тысяч иностранцев, – сообщил Кортез. – Задачка не из легких.

Валентайн рассказал Джо все, что знал: трое мужчин, одна женщина, образованные, всем около сорока. Он много думал об их акценте и теперь определился:

– Мне кажется, они из Югославии. Откуда-то оттуда.

– По-моему, такой страны больше нет.

– Ну, я не знаток таких тонкостей.

– Тогда круг сужается. Говоришь, они мошенничают на блэкджеке?

– Именно.

– Образованные?

– Весьма. Одна из них слушает Вивальди.

– Еще есть сведения?

– Женщина очень привлекательна. Похожа на Одри Хепберн в молодости.

– И как они мошенничают?

– Если честно, понятия не имею. У них какая-то схема. Мне начинает казаться, что математическая.

– Видимо, профессионалы, раз сумели тебя поставить в тупик. Может, они приехали по преподавательским визам?

– Не исключено.

Валентайн слушал, как короткие пальцы Кортеза выуживают информацию из суперкомпьютера в цоколе своего офиса. Джо откашлялся, и Валентайн почувствовал: он что-то накопал.

– Я просмотрел список всех иностранцев в Нью-Йорке и Нью-Джерси, приехавших по преподавательским визам, – объяснил Кортез. – Получилось 647 фамилий. Я поискал таких, которые прибыли в группах. Осталось 360. Теперь надо разобраться с ними.

– Как думаешь, сколько времени это займет?

– Трудно сказать. Может, придется дома вечером над этим посидеть.

– Джо, я тебе очень благодарен.

– А зачем еще нужны друзья, – ответил Джо.

Валентайн резко открыл глаза, разбуженный телефонной трелью.

Он уснул в одежде. За окном номера уже стемнело. В желудке заурчало. А ел ли он сегодня? Честно говоря, он не помнил. Валентайн взглянул на часы. После разговора с Джо прошло три часа. Он поднял трубку.

– А, наконец-то, – вместо приветствия сказала Мейбл. – Все же пора тебе оставлять мобильный включенным.

– С какой стати?

– Тебя же люди разыскивают.

– Ну, это не повод.

– Не притворяйся тупым, – посоветовала она.

Валентайн сел рывком, комната завертелась. Он дотронулся до шишки на затылке, перед глазами засверкали звездочки.

– И кто же меня разыскивал?

– Твой сын. Звонил сегодня утром. Говорит, братья Молло гоняются за ним по всему Нью-Йорку. Он умолял тебя еще раз подумать, не дашь ли ты ему пятьдесят тысяч.

Валентайн рассмеялся в трубку. Ему становилось лучше.

– А как вообще день прошел?

– После обеда было тихо. Я начала читать одну из книг про мошенничество, нашла в твоей библиотеке. Назрел вопрос.

– Выкладывай.

– Что такое обезьянья лапка?

– Это такая мохнатая штучка на конце обезьяньей ножки. Они ими бананы чистят.

– Очень смешно. Я про мошенничества в казино.

– Это механический прибор, который мошенник засовывает в монетопровод игрового автомата, – объяснил Валентайн. – На конце у него лампочка, которая приводит автомат в действие и заставляет выбрасывать монеты, даже если барабанчики не выстроились в выигрышную комбинацию.

– В книге написано, что казино теряют миллионы из-за обезьяньих лапок.

– А то и больше, – согласился он.

– Кстати о лапках, – продолжила Мейбл. – Я заглянула в приют и увидела чудесного пса, такого ласкового, только у него черный язык. Не знаю почему, но меня затрясло. Дежурная сказала, что пес наполовину чау-чау. Знаешь что-нибудь про эту породу?

Для Валентайна все собаки были одинаковы. Пока они не начинали ходить на задних ногах и говорить человеческим голосом, ему было плевать, какой породы их родители.

– Нет.

– Я посмотрела в Интернете. Их вывели для защиты монаршей семьи Японии. У меня два дня, чтобы принять решение. Либо он переедет ко мне, либо в собачий рай.

Валентайн понял, что Мейбл уже все решила и теперь только искала одобрения. А поскольку идея принадлежала ему, он почувствовал, что стоит это одобрение высказать. Но какая-то часть его требовала сначала увидеть собаку, узнать ее характер. Все-таки это животное, несущее в себе добро и зло в равных долях. Ему не хотелось, чтобы оно поселилось в доме Мейбл, пока он не убедится, что собака не нападет на нее.

– Подожди, пока я вернусь, – предложил Валентайн.

– А ты закончил?

– Нет, но завтра я в любом случае уеду.

На мгновение ему показалось, что связь пропала.

– Ты бросаешь дело на полпути? – удивилась Мейбл.

Он взял пузырек «Эдвила» с тумбочки и отвинтил крышку. Как только Джо вычислит Европейца, Валентайн планировал передать информацию инспектору Дэвису и убраться восвояси. Смерть Спарки Родоса убедила его в том, что пора уносить ноги.

– Именно так, – подтвердил он.

Снова последовала пауза. Он бросил в рот четыре таблетки и проглотил их, не запивая.

– Знаешь, что про тебя сказал этот засранец грек, Ник Никокрополис? – спросила соседка.

– Нет.

– Что ты чемпион мира по ловле мошенников.

– Я тронут, – ответил Валентайн.

– Тони!

– Да, Мейбл.

– Чемпионы мира не выходят из игры.

Он был слишком потрясен и не нашелся что ответить.

– У меня звонок на другой линии, – сказала Мейбл. – Покедова.

20 Братья Молло

Валентайн решил, что голоден.

Выйдя на улицу, он заметил «Сандерберд» Дэвиса напротив мотеля. Сам же Дэвис стоял у стойки администратора, разговаривал с управляющим и по виду был раздражен. Валентайн сел в «Мерседес» и завел мотор. Радиостанция «Биг-бэнд» передавала песню «Почему дураки влюбляются?» в исполнении Джерри Вейла, этого Синатры для бедняков. «Ответ прост, – подумалось Валентайну. – Потому что они дураки».

Дэвис вышел из мотеля, увидел его и указал на него пальцем. На инспекторе были джинсы и черная гангстерская куртка. Выглядел он сногсшибательно. Валентайн завидовал всем, кто умудрялся выглядеть сногсшибательно, получая тридцать восемь тысяч в год. Через секунду инспектор сидел рядом с ним.

– Выдан ордер на ваш арест, – сообщил Дэвис.

Валентайн сглотнул. В кармане лежал пистолет Спарки. Арестовав, Дэвис непременно обыщет его, и тогда Валентайну светит отдых в местах не столь отдаленных. Худшего кошмара он и представить не мог.

– Я ежедневно просматриваю новые ордера на арест, – продолжал инспектор. – Девушка по имени Кэт Берман заявила, что вы ее избили. Она утверждает, что у нее есть свидетели. Припоминаете что-нибудь подобное?

Валентайн кивнул.

– Я бы предложил вам переговорить с ней и все прояснить. Хорошо?

Валентайн почувствовал, что воздух застрял в бронхах. Инспектор отпустил его. Да у него во всем Атлантик-Сити никогда не было друга лучше.

– Я сейчас же этим займусь, – пообещал он.

Он доехал до школы профессионального реслинга «Точный удар» и припарковался у входной двери. На этот раз фанатов не было видно, Валентайн остановился у окна, чтобы посмотреть, как двое хорошо сложенных мужчин отрабатывали хореографию. «Какой жалкий способ заработать на жизнь», – мелькнуло у него в голове.

В конце зала Кэт болтала с другой женщиной. Волосы ее были собраны на затылке, и Валентайн удивился тому, какое это произвело на него впечатление. Он взялся за дверную ручку и замер. А что, собственно, он собирается ей сказать? «Извините, что вчера так вышло, не будете ли вы столь любезны забрать заявление?» Или, может быть, не следует выкладывать все так прямолинейно. «Как нос? Надеюсь, не сломал!»

Валентайн попятился от двери. Он никогда не был силен в извинениях. Надо сначала написать их и выучить наизусть. Иначе она его раскусит.

Валентайн поехал по Атлантик-авеню и остановился у любимой пиццерии. Творческие удачи всегда приходили к нему на полный желудок. Когда Тони вошел, Марио как раз закрывал ресторан, но не отказался сунуть два куска пиццы с анчоусами и грибами в печь и налить ему содовой.

– Я вас помню, – сказал повар. – Вы вышли в отставку и переехали во Флориду.

– Точно. Как тут без меня, сводите концы с концами?

– Пожаловаться не на что.

– У вас ведь двое сыновей, если не ошибаюсь? Как они?

– Оба в колледже учатся, – гордо ответил он.

Валентайн пролистал семейный альбом Марио, пока тот доставал куски пиццы из печи и посыпал их орегано. Чтобы открыть бизнес, Марио пришлось взять денег у ростовщика под пятьдесят процентов, потом выплачивать долг, что говорит немало о его успехах.

– Раньше ваша жена делала заказы по телефону, – вспомнил Марио. – Луиза, кажется?

– Лоис.

– Как она поживает?

Валентайн откусил пиццы.

– Жена умерла полтора года назад.

– Я вам сочувствую.

– Спасибо, – ответил Валентайн. Странно: после смерти Лоис он сбросил двадцать фунтов. А теперь говорит об этом с полным ртом.

– Как пицца?

– Соус вы по-прежнему готовите лучше всех. Можно у вас попросить листок и ручку? Мне нужно кое-что сочинить.

Марио протянул ему салфетку и ручку.

– Женщине пишете?

– Да. Извинение.

– Сказали ей какую-нибудь гадость?

– Я ей нос расквасил. А она написала заявление в полицию. Как думаете, что мне ей сказать?

Марио почесал подбородок, покрытый железной щетиной.

– Тяжелый случай. Вот, знаю. Скажите так: «Аромат повсюду от цветущих роз, мне ужасно жалко, что я дал вам в нос».

Он продолжил наводить порядок перед закрытием, а Валентайн вернулся к своему творческому заданию. Написав несколько строк, он ощутил холодок у шеи. Вошел еще один клиент, Валентайн увидел его в зеркале за прилавком. Человек стоял позади него и смотрел. Валентайн медленно повернулся.

Это был его учитель.

– Ну ты даешь, Тони.

Валентайн сидел на проваленном сиденье доисторической «Тойоты-Короллы» Юня, пытаясь понять, чем так прогневал сенсея. Юнь крутанул руль, Валентайна швырнуло к двери.

– Мне позвонил один из моих учеников, сказал, что ты избил Кэт, – начал учитель. – Это на тебя не похоже. И я подумал: что-то тут не так. Тогда я направился к школе «Точный удар» и видел, как ты подъехал. У тебя с ней свидание, что ли?

– Я хотел с ней поговорить.

– Грудь ее видел, да? Обалдеть можно.

– Грудь ее тут вообще ни при чем.

– Ты поосторожней. Раз-два, и дети пойдут.

– О Боже, прекрати, – разозлился Валентайн.

Юнь все ехал и ехал. Однажды, после соревнований, в которых он проиграл более слабому сопернику, Юнь катался до тех пор, пока от монотонности движения чуть не свалился в кювет.

– Хочешь знать мое мнение? – спросил учитель.

– У меня есть выбор?

– Ты просто сексуально озабоченный какой-то. Держись от нее подальше, если понимаешь, что такое хорошо и что такое плохо.

– Спасибо за ценный совет.

В Атлантик-Сити не так много улиц, и вскоре они уже ехали мимо ряда мотелей. Показался «Дрейк», первое пристанище Валентайна. Напротив примостился черный «БМВ-531». Очень похожий на машину Джерри. Парень, совсем не его сын, стоял одной ногой на заднем бампере. Крупный парень, под его весом машина присела.

– Остановись на обочине, – попросил Валентайн.

Юнь свернул в проулок и остановился. Проулок упирался в пляж. За ним пенился океан. Валентайн открыл дверцу.

– Может, объяснишь? – спросил сенсей.

– Это машина моего сына. Парень, стоящий на бампере, бандит Большой Тони Молло. Мой сын должен ему пятьдесят тысяч. Большой Тони приехал за деньгами.

– Ну и сынок тебе достался.

– Другого нет, – ответил Валентайн.

– Давай поговорим с этим бандитом вместе, – предложил Юнь.

– А ты в состоянии?

– Справлюсь.

Сунув руки в карманы, Валентайн прошелся вдоль мотеля. Он недоумевал, почему Большой Тони приехал в «Дрейк», но потом вспомнил: ведь он не предупредил Джерри, что сменил мотель. Валентайн остановился в нескольких шагах от машины сына. Большой Тони смотрел сквозь него. «Вот так, стареешь и становишься невидимкой», – подумалось ему.

Большой Тони спрыгнул с бампера. Рост под два метра, вес за сто килограммов. Тело, взращенное на чесночных фрикадельках, лазанье и неограниченном количестве граппы.

– Ты, что ли, старик Джерри?

– Нет, – ответил Валентайн, – мы просто похожи.

– Оборжаться.

Большой Тони шлепнул по крыше «БМВ». Из нее выпрыгнули еще двое. По виду типичные итальянские мерзавцы. Один высокий и тощий, второй – поменьше и слегка заторможенный – с коком на манер пятидесятых. Они были все на одно лицо, и это пугало.

– Мои братья, – представил Тони, – Джоуи и Малыш Тони. А это папаша Джерри. Парни, покажите-ка мистеру Валентайну, чем его сынок занимался последние несколько часов.

Джоуи достал связку ключей и открыл багажник. Там лежали Джерри и девушка, которая, очевидно, и была Иоландой. Их рты были заклеены широким скотчем. Джоуи с силой захлопнул крышку.

– Вам еще повезло, что я их не порешил, – сообщил Большой Тони.

– За долг? – спросил Валентайн.

– Да меня из-за вас арестовали, – пожаловался Большой Тони.

– А раньше тебя не арестовывали?

– Знаете, что со мной случилось в этой долбаной тюряге?

Валентайн задумался.

– Над тобой надругались.

– Что?

– Изнасиловали, опустили, отняли твою мужскую честь. Ну как, я угадал?

– Я вас изувечу, – процедил Большой Тони.

Рядом с Валентайном появился Юнь. Он успел снять пальто. На нем были мешковатый свитер и просторные спортивные штаны. Его лоб блестел. Валентайн догадался, что сенсей успел размяться. Юнь подошел к Большому Тони. Схватка обещала быть нечестной. Впрочем, кто сказал, что в жизни все честно?

– Ну, попробуй ударить меня, – предложил учитель.

Большой Тони смерил его взглядом.

– Чего сказал?

Юнь заехал ему в живот. Большой Тони вздрогнул.

– Ну же, толстячок. Стукни меня.

Большой Тони подчинился и выбросил ногу от колена. Блокировав удар, Юнь схватил Большого Тони за руку, бросил его на обледеневшую землю и вывернул руку так, что здоровяк взвизгнул: «Дяденька!»

Валентайн наблюдал за Джоуи, который оказался самым опасным из двух братьев. Заметив, что он опустил руку за пазуху, Валентайн сделал шаг вперед и дал ему по носу. Джоуи согнулся пополам, и странного вида оружие громыхнуло о землю. Валентайн поднял его. Это был старомодный самодельный пистолет: ствол прикручен скотчем к деревянной рукоятке. Он наставил пушку на Малыша Тони.

– Дяденька, дяденька, – подхватил Малыш Тони.

Валентайн подошел к прижатому к земле Большому Тони.

– Пообещай, что оставишь моего сына в покое.

– Ладно.

– Нет, ты скажи.

– Обещаю оставить Джерри в покое.

Юнь отпустил его. Большой Тони сел и потер руку. Валентайн вернулся к лежащему Джоуи и вытащил ключи от «БМВ» у него из кармана.

И хотя ночь выдалась холодной и неприятной, а голова Валентайна раскалывалась, все это стоило терпеть ради того, чтобы увидеть, как Джерри выбирается из багажника целым и невредимым. Иоланда тоже не пострадала. В общем, все хорошо, что хорошо кончается.

Позднее, за ужином в ресторане, Джерри, как умел, поблагодарил родителя.

– Ну, ты даешь, пап, – набросился на Валентайна сын. – Чего ж ты так долго?

21 Игрушки дьявола

Валентайн проснулся на следующее утро, чувствуя себя так хорошо, как давно уже не чувствовал. И все это благодаря тому, конечно, что ему удалось спасти беспутного сынка, но и тому, что Мейбл оказалась права. Он не может выйти из игры из-за того, что струхнул.

Валентайн сделал зарядку и без чего-то восемь позвонил Джо Кортезу. Мастера своего дела обычно приходят на службу рано, и он застал Джо на рабочем месте.

– Кажется, я нашел твоих мошенников от блэкджека, – сообщил Джо.

Валентайн ухмыльнулся. Ему нравились дни, которые начинались вот так.

– Я перебирал фамилии, и тут у меня родилась идея, – продолжал агент Службы иммиграции и натурализации. – Если бы эти жулики жили в Нью-Йорке, то играли бы в «Фоксвудсе» или «Мохеган Сан» в Коннектикуте. Тогда я сосредоточился на иностранцах с преподавательскими визами только в Джерси. Я стал искать троих мужчин и одну женщину, путешествующих вместе, и – бац! – вот они, голубчики.

– А почему ты так уверен, что это они?

– Девчонка, – ответил Кортез. – Я выкопал в компьютере ее паспортную фотографию. Ты превосходно ее описал. Она и впрямь вылитая Одри Хепберн. Зовут ее Анна Равич. Родилась в Белграде. Тридцать пять лет.

– А что на них есть?

– Компания хорватских умников с кучей докторских степеней. Прибыли в конце октября из Загреба, уж не знаю, что это такое. По приглашению Института перспективных исследований в Принстонском университете.

Кортез назвал фамилии прочих членов шайки. Юрай Гавелка, Алекс Гавелка, брат Юрая, и Рольф Пуин. Кортез успел позвонить в Интерпол, чтобы выяснить, не разыскиваются ли они и нет ли у них криминального прошлого. Но ничего не нашел.

– Я тебе очень благодарен, – ответил Валентайн, когда Джо сказал, что ему нужно бежать.

– Да на кой еще друзья-то, – отмахнулся Кортез.

Валентайн снял соседний со своим номер для Джерри и Иоланды. Осторожно постучал в дверь.

Его приветствовала Иоланда в одной из белых сорочек его сына, больше на ней ничего не было. Она принадлежала к тем поразительным женщинам, которые прекрасно выглядят без макияжа и с жутким бардаком на голове.

– Поспать удалось?

Иоланда подавила зевоту.

– Немного.

– Есть хотите?

Она потерла глаза и утвердительно мяукнула. Валентайн достал бумажник и протянул ей стодолларовую купюру.

– Я на пару часов сгоняю в Принстон, – объяснил он. – Постарайтесь оставаться в пределах досягаемости из мотеля, ладно? На тот случай, если братья Молло передумают.

Иоланда смотрела на купюру. Валентайн мало о ней знал – только то, что она собирается стать врачом и без ума влюблена в его сына. Почему-то два этих факта не увязывались друг с другом, и он поймал себя на мысли, что видит в ней тупоголовую шлюшку, которая окрутила его сына. Иоланда почувствовала это и бросила на него презрительный взгляд.

– Я не какая-нибудь потаскуха или кем вы меня там считаете.

– Я этого и не говорил.

– У вас это на лбу написано.

– Что?

– Ваши мысли.

– Джерри не говорил, что вы способны к телепатии. А спиритические сеансы вы не устраиваете?

– Придурок, – фыркнула Иоланда.

– И?

– Идите вы…

Девушка захлопнула дверь у него перед носом и заперла ее на засов. По дороге к машине Валентайн не мог унять смех. Неужели она хотела ему намекнуть, чтобы он не возвращался? Что ж, это характерно для ее поколения. Они открывают рот, не задумываясь о последствиях.

Валентайн проверил, нет ли под машиной взрывчатки, потом сел за руль и завел мотор. Если он не вернется, кто же тогда, по ее мнению, заплатит за номер?

Иоланда открыла дверь и высунула голову.

– Ушел. Выходи.

Рядом с ней нарисовался Джерри. Он попросил ее открыть дверь, надеясь, что она очарует отца. А получилось, похоже, наоборот. Иоланда была вне себя от ярости и посмотрела на Джерри недовольно.

– Папаша твой – полный придурок.

– Он может быть милым, – защищался Джерри.

– Ну и что мы теперь будем делать?

Хороший вопрос. Что бы он теперь хотел делать, Джерри знал. Покувыркаться в постели, принять горячий душ, поесть чего-нибудь. Вот только вопрос Иоланды был шире. Поэтому Джерри почесал живот, притворяясь, что размышляет.

– А где сотня, которую дал тебе мой старик?

Девушка вытащила купюру из кармана рубахи. Джерри попытался забрать ее, но она крепко держала ее за уголок.

– Так какие планы? – повторила Иоланда.

– Как думаешь, удача на нашей стороне? – спросил он.

– Что ты еще придумал?

– Пойдем поиграем?

До Принстона было часа два на машине, но Валентайн собирался доехать быстрее и все время давил на газ. Магистраль оказалась свободной, и двенадцатицилиндровый двигатель «Мерседеса» мерно задышал на девяноста милях в час. Тони был законопослушным гражданином во всем, кроме езды по пустым трассам. Тут Валентайн гонял как безумный и страдал от последствий, если поблизости прятался полицейский. Покойная жена без конца ругала его за это, но он ее не слушал.

Валентайн нашел местную радиостанцию, которая передавала джаз. Дэйв Брубек, «Летняя ночь». По количеству каналов Нью-Джерси опережал Солнечный штат[43] на целую голову. Вот дома он никогда не мог найти ни джаза, ни биг-бэндов, ни Синатры. Радиостанции мучили слушателей бешеными ди-джеями и самыми жуткими песенками «Лед Зеппелин». Поэтому Валентайн включал радио редко, в основном чтобы узнать, что творится в мире.

В начале часа передавали новости. Темой выпуска был репортаж из Флориды. Резервацию индейцев миканопи взяли в осаду.

– Сегодня утром, – говорил диктор, – губернатор Флориды отправил пятьдесят вооруженных агентов из Управления исполнения судебных решений штата в резервацию индейцев миканопи в округе Брауард. «Видеопокеру здесь не место», – заявил губернатор группе корреспондентов в своем особняке в Таллахасси. Но индейцы оказали сопротивление. Предводитель племени, вождь Бегущий Медведь, выпустил в казино десятки аллигаторов. По словам корреспондентов, агенты УИСР мгновенно испарились. Реакция индейских племен по всей стране сугубо негативная. По закону федеральным агентам запрещено вступать на территорию индейских резерваций. Многие вожди племен требуют вмешательства Вашингтона.

Остальные новости были пустой болтовней, и он выключил радио. Значит, Арчи добился своего. Валентайну стало жаль миконопи. Он общался с Бегущим Медведем на семинаре по мошенничеству в Лас-Вегасе и узнал немного об истории его племени. Веками о них вытирали ноги все кому не лень, и что-то подсказывало ему, что на этот раз им снова не видать справедливости.

На очередном дорожном знаке было написано «ПРИНСТОН, 60 МИЛЬ». Нога вдавила педаль газа в пол. Стрелка спидометра преодолела отметку сто миль в час.

Принстонский университет находится в центре Нью-Джерси. Холмистый пейзаж, изобилующий столетними дубами и олицетворяющий саму историю высшего образования. Университетский кампус мог бы потягаться размерами с небольшим городом. Валентайн дважды останавливался, чтобы спросить дорогу.

Наконец он затормозил напротив Института перспективных исследований и заглушил мотор. Здесь располагалось математическое отделение, благодаря которому университет известен во всем мире. Вокруг прогуливались студенты. Валентайн так и не смог поступить в колледж и очень об этом жалел. Конечно, работа в полиции сама по себе была школой жизни, но учиться там приходилось на собственных шишках.

Он вошел. На доске объявлений в фойе был вывешен список семинаров на день. В лекционном зале 1 – физика колебательных интегралов. В зале 2 – турбулентность в модели сверхпроводимости Гинзбурга–Ландау. В зале 3 – геометрический анализ Чау–Мамфорда. Только чтобы разобрать эту тарабарщину, нужно было обладать ученой степенью. Войдя в кабинет, он увидел за столом секретаршу, заполнявшую бланк на старомодной пишущей машинке. Она подняла на него глаза.

– Чем могу помочь?

– Я ищу профессора-иностранца по имени Юрай Гавелка. Он приехал по приглашению математического отделения.

Она провела пальцем по списку в журнале преподавателей-иностранцев. Валентайн перегнулся через стол, читая вверх ногами страницу, на которой она остановилась. Одна строчка бросилась ему в глаза. Куратором Юрая был преподаватель Питер Дайэмондис.

– Извините, – ответила секретарша. – Но он уехал прошлой осенью.

– Он не оставил адреса для пересылки корреспонденции?

– Боюсь, что нет.

Вернувшись в фойе, Валентайн просмотрел список преподавателей на доске объявлений. Доктор Питер Дайэмондис, заведующий кафедрой теории вероятностей, обретался в Файн-холле, кабинет 408. Он спросил дорогу у студента и вскоре уже шагал через кампус.

Файн-холл выглядел так, как и положено университетскому зданию. Шесть этажей, красный кирпич, по стенам вьется плющ. Все студенты, входившие в его двери, были отягощены стопками книг. Валентайн поднялся на четвертый этаж.

От ходьбы по лестнице его сердце пустилось галопом. Кабинет 408 обнаружился в конце коридора, напоминавшего пещеру. Он постучал в дверь из матированного стекла и просунул голову внутрь.

– Доктор Дайэмондис?

Дайэмондис сидел, сгорбившись, перед компьютером. Он напомнил Валентайну рассеянных профессоров из старых диснеевских мультиков. Типичный ученый, под пятьдесят, на носу пенсне, прическа напоминает лес после бури. Над столом портрет Альберта Эйнштейна с высунутым языком.

– Да?

– Я хотел узнать, можно ли с вами поговорить.

Валентайн вошел, протягивая свою визитку. Профессор поднес ее прямо к носу и скривился.

– Тони Валентайн. Ваша компания называется «Седьмое чувство». Что это?

– Я частный консультант в игорном бизнесе.

– Могу я узнать, по каким вопросам вы консультируете?

– Помогаю ловить перекресточников.

– Это имеет отношение к дорожным полицейским?

– Ничего общего. Позвольте присесть?

– У меня лекция через двадцать минут.

– Я не отниму у вас так много времени.

– Прошу вас.

Валентайн сел напротив и расстегнул пальто.

– Перекресточниками называют мошенников, которые специализируются на обмане казино. Это большой бизнес – около ста миллионов в год в одном только Лас-Вегасе.

– А вы этих людей ловите?

– Да. Я чувствую, когда в зале казино что-то не так, и просто исправляю положение.

– Седьмое чувство.

– Так это называют мошенники.

– Надо думать, вы крупный специалист.

Валентайн утвердительно кивнул.

– И вы пришли ко мне из-за моей работы по поводу мошенничества на блэкджеке?

Валентайн задумался. Он прочел практически все, что было написано по этому вопросу, но фамилия Дайэмондис ему ни о чем не говорила. Впрочем, иногда лучше помалкивать и плыть по течению, поэтому он снова кивнул. Наградой его прозорливости стала колода карт, которую Дайэмондис вынул из стола.

– Вытащите карты и перемешайте, – предложил профессор.

Валентайн разорвал упаковку новенькой колоды карт «Пчелка», которыми играли в сотнях казино по всему миру, и бегло их осмотрел. Ни меток, ни загибов, ни подрезанных сторон.

– Делайте так, – наставлял его Дайэмондис. – Тасуйте-перемешивайте, потом вкладывайте одну половину в другую, потом еще раз и еще раз. Уверен, вы знаете, что именно в такой последовательности тасуют карты в большинстве казино этой страны.

Валентайн послушно следовал указаниям, держа карты близко к столу, как это делают дилеры, чтобы не было видно ранга. Закончив, он протянул карты профессору. Дайэмондис помахал рукой, отказываясь их взять.

– Я не хочу к ним прикасаться, – пояснил он. – Вы раздавайте.

Валентайн замер. Неужели он что-то пропустил?

– Во что играть будем? – поинтересовался Валентайн.

– В блэкджек.

– На скольких игроков?

– На четверых. За одного вы, за остальных я.

Дайэмондис расчистил место на захламленном столе. Валентайн раскладывал карты в три кучки перед Дайэмондисом и в одну – себе. Профессор играл всеми сразу, за двоих проиграл, за одного выиграл.

– А теперь, – сказал он, – на ваш взгляд, все было по-честному или, пользуясь игорной терминологией, без обмана?

– Да.

– Отлично. Заподозрите ли вы неладное, если в следующем кону я сделаю большую ставку? Разумеется, это гипотетический вопрос.

Валентайн задумался. Колоду распечатал он. Карты раздавал тоже он. Если Дайэмондис жульничал, то совершенно непонятно, как.

– Насколько большую? – спросил Валентайн.

– Скажем, пять тысяч долларов на игрока.

– Да, я бы заподозрил.

– Но вы не смогли бы объяснить, почему, да?

– Не смог бы.

– А теперь раздайте на пятерых, – попросил профессор.

Валентайн подчинился, чувствуя, что его завели в темный лес. Профессор перевернул свои карты. Ему выпало: двадцать, блэкджек, девятнадцать и шестнадцать, к которым он прикупил карту и пасанул. Валентайн перевернул свои карты. У него получилось семнадцать. Будь они в казино, Дайэмондис выиграл бы двенадцать тысяч пятьсот долларов.

Валентайн уставился на карты профессора. В трех его наборах присутствовали тузы. И у Юрая тузы мелькали во множестве. В блэкджеке это волшебные карты, они повышают шансы игрока на 500 процентов.

Профессор набил трубку табаком и закурил, не переставая наслаждаться своим мастерством.

– Давайте еще раз, – предложил Валентайн.

Во второй раз Валентайн снова опростоволосился, но в третий его, как говорится, осенило. Все дело в том, как он тасует. Дайэмондис заставил его тасовать карты одинаково каждый раз, как это делают дилеры в казино. Порядок карт предсказуем. И это позволило ему рассчитать формулу последовательности карт в колоде.

Профессор стукнул по столу.

– Превосходно! Знаете, а ведь несколько моих выпускников неделями ломали голову над этой задачкой. Полагаю, у вас нет ученой степени по математике?

– Средняя школа Атлантик-Сити, выпуск пятьдесят шестого года.

– Надо рассказать моим студентам.

– Меня только одно смущает, – признался Валентайн.

– Что же?

– Дилеры тасуют по-разному. Как же вы узнаете, когда выйдут те карты, которые вам нужны?

– Я мухлюю, – ответил Дайэмондис, попыхивая трубкой.

– Каким образом?

Профессор ухмыльнулся. Ему явно было приятно, что он переплюнул профессионала.

– У меня два метода. Если колода новая, карты лежат в идеальной последовательности. Я просто высматриваю те, что идут перед тузами. Например, в новой колоде пиковый король предшествует бубновому тузу. Следственно, если появился пиковый король, я знаю, что не за горами и бубновый туз. Если карты уже перемешаны, задачка будет потруднее. Надо дать колоде один раз сыграть и запомнить те карты, которые идут перед тузами. Эти карты служат мне маяками.

– Но вы ведь не знаете наверняка, когда выпадут тузы, – заметил Валентайн. – Вам все равно приходится угадывать.

– Я возместил любые просчеты, играя сразу за нескольких игроков, – объяснил профессор. – Играя за четверых, я обеспечил себе тузы. А поскольку тузы часто дают двадцать одно очко, то есть блэкджек, у меня и вероятность выигрыша побольше. – Он взглянул на часы. – Пора бежать.

– А вы когда-нибудь проверяли это на деле? Я имею в виду, в казино.

– Разумеется.

– Сколько вы выиграли?

– Пару сотен долларов. Я не азартен.

Зазвенел звонок, и сотни ног прогрохотали мимо кабинета. Сунув бумаги в потертый кожаный портфель, Дайэмондис устремился к двери. Валентайн подхватил пальто со спинки стула и последовал за ним.

Они догнали толпу студентов у лестницы и спустились на первый этаж. Профессор вошел в овальный лекционный зал, который быстро заполнялся студентами. Взобравшись на возвышение, он поставил портфель рядом с кафедрой. Валентайн остановился рядом.

– Последний вопрос. Ваша система работает только с теми дилерами, которые разнимают колоду точно посередине и тасуют равномерно?

– Один коллега задал мне такой же вопрос, – сказал Дайэмондис, проверяя микрофон на кафедре. – Поэтому я разработал схемы для всех известных тасований блэкджека. Они требуют некоторой тренировки ума, но зато не дают сбоев.

Валентайн чуть было не спросил: «А его звали не Юрай Гавелка?» – но решил, что ответ ему и так известен.

– Я опубликовал полученные данные в прошлом году, – продолжал профессор. – Хотите экземпляр?

– Почту за честь.

Дайэмондис вытащил скрепленные листки рукописи из портфеля и протянул ему. «Игрушки дьявола. Математическое исследование тасования карт, его циклы и отклонения». Несколько студентов подошли к кафедре, пытаясь привлечь внимание преподавателя. Валентайн сунул рукопись под мышку.

– Спасибо, что уделили мне время.

– Желаю вам удачи в поимке тех, кого вы там ловите, – кивнул профессор.

Валентайн попытался скрыть удивление.

– А кто вам сказал, что я кого-то ловлю?

На серьезном лице профессора мелькнула улыбка.

– Так ведь вы этим на жизнь зарабатываете, разве нет?

22 Истинная любовь

Джерри хватило пяти минут, чтобы просадить отцовскую сотню в казино «Бомбей». К счастью, Иоланда при этом не присутствовала. Она отправилась к автомату «Фартовые деньги», убежденная в том, что и ей, как ее сестре, улыбнется удача и она выиграет новехонький автомобиль.

Джерри промотал все деньги в кено. По утверждению рекламного листка на стойке, кено – древняя китайская игра, которая помогла китайскому правительству оплатить расходы по строительству Великой стены. Однако листок умалчивал о том, что это игра для простофиль и что прибыль казино составляет ни много ни мало тридцать пять процентов.

Сев за стойку, Джерри купил билетик, называемый бланком, у смазливой продавщицы в мини-юбке. Цветным карандашом он зачеркнул десять из восьмидесяти чисел, потом отдал девушке бланк и деньги. Она ушла в соседний зал кено, отдала бланк работнику казино, который фиксировал ставку, потом вернулась к стойке и протянула Джерри копию. И уставилась на него.

Джерри заерзал. Взяв со стойки пятьдесят центов, которые оставил другой клиент, он протянул их ей.

– Удачи, – сухо сказала продавщица.

Он сидел и ждал. И мечтал выиграть джек-пот.

Прозвучал звонок, подсказывая, что выигрышные номера выбраны. Джерри вперился в экран кено над стойкой. «Да, да, да!» – думал он, увидев, что первые три совпали. Перед его взором уже сверкали итальянские спортивные автомобили и часы «Ролекс». Но за ними последовало: «Нет, нет, нет!» Последние семнадцать номеров подвели его, как переменчивая любовница. Сотня отца уплыла в мгновение ока. Джерри разорвал никчемный бланк.

К стойке подошел человек. Его нос украшали зигзаги белой липкой ленты. Глаза окаймляли черные круги. Джерри соскочил с табурета.

– Пошел отсюда.

– Хочу тебе кое-что показать, – сообщил Джоуи Молло.

Джерри двинулся за ним через залы к входным дверям.

Снежная вуаль успела укрыть машины на стоянке. Черный «Линкольн» мигал фарами. Джерри замер. Большой Тони и Малыш Тони сидели на двух передних сиденьях. Между ними была зажата Иоланда. В ее глазах полыхал ужас. «Отец меня прикончит», – понял Джерри.

Валентайн вернулся в Атлантик-Сити через полтора часа, поскольку дорожный патруль Нью-Джерси любезно стоял на противоположной стороне магистрали. Почти всю дорогу он подпевал радио, чувствуя, как разгорячилась кровь.

Мошенники крайне редко придумывают новые схемы, чтобы обчищать казино. За двадцать лет такие случаи он мог пересчитать по пальцам. А вот Юраю Гавелке – с помощью Питера Дайэмондиса – это удалось. Да он еще добавил хитрый ход. Юрай никогда не сидел за столом блэкджека подолгу. А значит, Анна отслеживала тузы. Когда распечатывалась новая колода, она подавала сигнал Юраю. Таким образом он не привлекал к себе внимания. Идеально организованное мошенничество.

Неудивительно, что никто ничего не замечал.

Арчи Таннер скидывал все, что попадалось под руку, со своего стола у громадного телеэкрана, когда Валентайн вошел в его кабинет. Джиджи, Моник и Брэнди ежились позади него. Цветом дня был синий, и на всех трех девушках красовались соответствующие наряды от Шанель. Казалось, что они готовы обратиться в бегство в любую минуту.

Валентайн бросил взгляд на экран. По «Си-Эн-Эн» показывали анонс новостей о бунте индейцев, охватившем всю страну. В редкостном проявлении единения племена от Коннектикута до Калифорнии проголосовали за то, чтобы выдворить представителей правительства США со своих земель, если племени миканопи не вернут казино. Губернатор Флориды выступил с кратким заявлением, поклявшись стоять на своем.

– Гребаные красножопые вожди за двести гребаных лет друг дружке и слова не сказали, – ревел Арчи. – А теперь – нате вам, собрались вокруг тотемного столба, потому что вождь Бегущий Медведь полез на рожон против белых!

Валентайн поймал пролетавшую мимо коробку скрепок.

– Надо поговорить, – сказал он взбешенному владельцу казино.

Арчи чуть не перепрыгнул через стол, подавшись к нему.

– Ради Бога, ты что не видишь, я занят? – Повернув свое кресло на сорок пять градусов, он уставился на трех девушек, стоявших позади. – Позвонить на телестанции и пригрозить, что отзовем рекламу, если не перестанут передавать всякую хренотень про этого Бегущего Медведя.

Девушки смотрели потрясенно. Задать вопрос храбрости хватило только у Брэнди.

– Вы имеете в виду станции Нью-Джерси?

– Я имею в виду станции, вещающие на всю страну. «Эн-Би-Си», «Си-Би-Эс», «Эй-Би-Си», «Си-Эн-Эн», «Фокс».

– Но, Арчи, мы не можем этого сделать.

– Никогда не произноси эти слова в моем присутствии.

Она помрачнела.

– Нам не следует этого делать.

– Это еще почему?

– Потому что мы дискредитируем себя еще больше в глазах общественности.

– Думаешь?

Брэнди кивнула. Владелец казино перевел взгляд на Джиджи и Моник, чтобы узнать их мнение. Обе девушки согласно закивали.

– Хотите обслуживать столики в «Синдбаде»? Или раздавать карты на блэкджеке? Или заняться еще какой-нибудь сраной работой, за которую в этом казино платят гроши?

Вопрос адресовался всем трем. Разумная Брэнди отрицательно покачала головой, ее поддержали Джиджи и Моник.

– Тогда звоните, мать вашу.

Опустив глаза, девушки вышли из кабинета. Притормозив у двери, Брэнди обернулась через плечо.

– Вы уверены?

– Тебе пойдет юбочка продавщицы билетов для кено, – бросил ей Арчи.

Дверь с пиратского судна задребезжала. Схватив пульт со стола, Арчи прибавил звук. По «Си-Эн-Эн» Волф Блицер брал интервью у Бегущего Медведя в его пристанище в парке «Эверглейдс». На Бегущем Медведе была военная полевая форма, и всем видом он показывал, что готов к долгому противостоянию.

Валентайн стоял, держа в руке пиджак, и ждал. Наконец Арчи поднял на него глаза.

– А потом нельзя? – спросил он.

– Вообще-то нет.

– Поговори с кем-нибудь из девчонок, – ответил владелец казино, повернувшись к экрану.

Валентайн чуть не послал Арчи к чертям собачьим. Но работа есть работа, и ее нужно закончить, как любую другую. Он вышел в приемную и у лифта увидел Брэнди. Валентайн тронул ее за рукав.

– Арчи сказал, чтобы я поговорил с вами, – сообщил он.

– Хорошо, – кивнула она.

Они спустились в «Синдбад» и сели в пустой кабинет в конце зала.

– Все просто, – начал объяснять Валентайн, когда их обслужили. – Дилерам на блэкджеке нужно дольше мешать карты. Пять раз будет достаточно. Тогда порядок карт будет ближе к случайному. И никто из игроков за столами не сможет отслеживать их во время тасования.

– Это что, новый способ мошенничества?

– Вот именно.

Явно пораженная Брэнди улыбнулась. Она заказала травяной чай и теперь размешивала в нем ложку меда.

– Уверена, Арчи оценил бы эту новость, если бы не был так поглощен делами.

– Ну разумеется.

– Хотя это обойдется казино недешево.

– Почему же?

– Дополнительные тасования. Все, что замедляет игру, стоит казино денег. По крайней мере, такова позиция Арчи.

– Воспринимайте это как страховку, – посоветовал Валентайн.

Она подула на чай, и Валентайн поймал себя на том, что не сводит с нее глаз. Брэнди обладала той красотой, которая поражала своей исключительностью. Высокие скулы, безупречная кожа, идеальные зубы. Почти королевская внешность. Если бы они были знакомы короче, он непременно спросил бы, откуда она, и попытался бы угадать, каких она кровей.

– Почему вы терпите его? – спросил Валентайн.

Брэнди поставила чашку.

– А вы всегда говорите то, что думаете?

– Почти.

– Ну, это длинная история.

– Такие я больше всего люблю.

– Почему это вас интересует?

– Вы производите впечатление милой девочки.

– А Арчи – законченной сволочи, да? Что ж, если в двух словах. Я работала в приемной три года. Потом выросла до бухгалтерии. Стала много общаться с Арчи. Мы поладили.

– Вы шутите, – не подумав, ляпнул Валентайн.

Его замечание не задело ее.

– Арчи – человек многогранный. Если захочет, может быть обаятельным. Я полукровка, так что мысль о том, что у нас могут быть отношения, меня не беспокоила.

– А-а, – протянул Валентайн.

– Как-то вечером Арчи позвал меня в пентхаус, сказал, что хочет взглянуть на отчет. Я принесла его, а он пригласил меня на ужин. Вот так все и началось.

– У вас все серьезно, надо полагать, – сказал Валентайн.

– Какое старомодное выражение.

– Да я и сам старомоден.

Расстегнув верхнюю пуговку на блузке, Брэнди вытащила золотую цепочку. Валентайн уставился на обручальное кольцо с бриллиантом, висевшее на ней. Камень был побольше большинства его зубов.

– Арчи обещал жениться на мне после того, как будет заключена сделка во Флориде.

– Мои поздравления, – ответил Валентайн.

Она вернула цепочку под блузку.

– Вы ведь давно с Арчи знакомы?

«Слишком давно», – чуть было не выпалил Валентайн.

– Да.

– Вы можете представить нас вместе?

«Еще бы», – подумал он. Головорезы вроде Арчи Таннера всегда женятся на таких умных и привлекательных девушках, как Брэнди. Это называется эффект ореола.[44] Из-за него они кажутся людям хорошими.

– Вполне, – ответил Валентайн.

Ее лицо смягчилось прелестной улыбкой.

– Спасибо, мистер Валентайн.

– Да не за что.

Он взял пальто со спинки стула и встал из-за стола.

– Скажите Арчи, я отправлю ему счет.

– Уверена, он оценил все, что вы сделали, – ответила Брэнди.

– Я в этом и не сомневаюсь, – согласился он.

23 Шафт. Первая версия

У Валентайна это не укладывалось в голове: Джерри и Иоланды не было. Он еще раз постучал в номер сына, просто на всякий случай. Потом заметил записку на полу и подобрал ее, присев.

«Пошли ловить мечту. Вернемся к шести».

– Вот болван, – выругался Валентайн. Открывая дверь в свой номер, он услышал телефонную трель. Сейчас ему хотелось поговорить лишь с одним человеком. С Мейбл. Рискнув, он снял трубку и в награду услышал ее бодрый голос.

– Ты будешь очень гордиться мной, – сообщила она.

– И что же ты натворила?

– Я раскрыла мое первое дело.

Он плюхнулся на кровать и расстегнул пальто.

– Ну рассказывай.

– Сегодня утром тебе пришел пакет «Федерал Экспресс» с пометкой «СРОЧНО». И я решила, что лучше будет его вскрыть. Внутри лежало письмо из одного заведеньица в Лолине, штат Невада, называется «Счастливица Лилл», и чек на двести долларов. Лилл сама написала письмо. Она была в отчаянии.

Валентайн не сдержал улыбки. Мейбл употребила слово «заведеньице». Казино с подобными названиями и на самом деле всего лишь «заведеньица». Соседка быстро постигала азы его дела.

– Конечно, двести долларов – это меньше твоего минимального гонорара. Но ты же знаешь, как я отношусь к деньгам. Вот я и подумала: может, сама ей помогу. Муж Лилл умер пару месяцев назад, оставив ей казино. А Лилл в игорном бизнесе мало что понимает. Она прислала пленку видеонаблюдения, на ней три азиата, которые выкачали из нее пять тысяч долларов на блэкджеке. Я просматривала пленку несколько часов подряд и догадалась, что они считают карты.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

– С чего ты взяла?

– В одной книжке из твоей библиотеки говорится, что счетчиков легче всего определить по колебанию ставок. Вот я и выписала, как азиаты ставили. Каждый раз, когда они учетверяли ставку, я настораживалась. Я пометила себе время, указанное на пленке, перемотала ее и снова просмотрела. Потом выписала, какие карты выходили из шуза. Они все были высокими. Стало быть, азиаты считали.

Существовали и более простые способы вычислить счетчиков, но вариант Мейбл годился для таких случаев. Она была права: он ею гордился.

– Ты рассказала об этом Лилл?

– А как же! Она была очень благодарна.

– Поздравляю, – ответил Валентайн.

– Я так понимаю, ты решил остаться в Атлантик-Сити и довести дело до конца.

– Правильно понимаешь. Спасибо, что вправила мне вчера мозги.

– Не за что. Да, еще одно. Инспектор Дэвис звонил с час назад. Сказал, если ты не позвонишь ему до трех, он тебя выследит и арестует. Наверное, пошутил.

– Ну конечно, пошутил. – Валентайн взглянул на часы. Без четверти три. Ну, что на этот раз не так? Он хотел положить трубку, но добавил: – Ты молодец, подруга.

– Думаешь, у меня есть будущее?

– Еще какое.

Он позвонил Дэвису со своего мобильного. Инспектор был за рулем, и в его голосе не слышалось особого удовольствия. Они договорились встретиться в «Айхопе».

Через десять минут Валентайн въехал на свободное место на парковке. Заперев пистолет в бардачке, он вошел в блинную.

Дотти, официантка, к которой он менее всего был расположен, хозяйничала за кассой. На конце ее сигареты покачивался невероятно длинный столбик пепла. Валентайн так и не зашел за сдачей, а теперь остановился у прилавка.

– Припоминаете меня?

– Не-а.

– Я был тут на днях с сыном. Дал вам сотню за завтрак. А вы сказали, что у вас сдачи нет и чтобы я попозже заглянул.

– Это была не я, – отрезала Дотти.

– Нет, вы.

– Слушайте, мистер…

– Сдачу давайте, – рассердился он. – Мы поели на девять баксов. Плюс бакс вам на чай. Значит, вы должны мне девяносто.

– Я ж вам говорю, это была не я.

Валентайн понял, чем все это кончится. Ему следовало вернуться сразу, не дав Дотти списать его со счетов. В зеркале за прилавком он увидел, как подъехал «Сандерберд» Дэвиса. Инспектор вошел, бросая вокруг суровые взгляды, и погрузил в нагрудный карман дизайнерские солнцезащитные очки. На нем были джинсы, туго охватывавшие бедра, и черная кожаная куртка. Выглядел он так, словно только что ушел со съемочной площадки. Валентайн помахал ему.

– Дотти, это мой приятель Эдди.

– Привет, – буркнула она.

– Здравствуйте, Дотти, – ответил Дэвис.

– У нас тут с Дотти вышел небольшой спор, – пояснил Валентайн, – который вы можете разрешить, показав свое удостоверение.

– Простите?

– Ну, значок.

Дэвис раскрыл бумажник и сунул свой серебристый инспекторский значок под нос скаредной официантке. Дотти изменилась в лице. Ее восковые щеки заалели. Дэвис не убирал значка, и Валентайн почувствовал, что тот упивается происходящим. Может быть, он когда-то заходил сюда за кофе, и Дотти не спешила его обслужить. Или вообще не сочла нужным это делать. В Америке такое безобразие творится сплошь и рядом.

– Ну так что? – спросил ее Валентайн.

На табло кассы появилась надпись «НЕ РАБОТАЕТ». Дотти отсчитала девяносто долларов ему на ладонь. Валентайн вернул ей два.

– Два кофе, если вы не очень заняты.

– Надеюсь, она не станет на кухне писать в наши чашки, – заметил Дэвис, когда они сели за дальний столик в угол. – Такое случается.

– Может, у нее спросите? – предложил Валентайн.

– Да вы просто кладезь идей.

Дотти принесла здоровенные чашки и налила свежезаваренного кофе из кофейника, обращаясь с ними, как с обычными клиентами. Инспектор добавил в чашку сливок и сахара.

– Мне показалось, что вчера вы обещали принести извинения Кэт Берман.

Так вот, значит, в чем дело.

– Я отвлекся, – с облегчением ответил Валентайн.

– А она утром позвонила в участок. Ее переключили на меня. Я сказал ей, что говорил с вами и вы очень сожалеете. И обещал, что найду вас и вы извинитесь.

Дэвис нравился Валентайну все больше.

– Она не оставила номера, по которому ее можно найти?

– Так легко вам не отделаться, – заметил Дэвис.

– В каком смысле?

– Я позвонил ей минут десять назад и сказал, что встречаюсь с вами здесь. Она скоро придет. Так что извинитесь перед ней лично.

У Валентайна загорелись щеки. Как будто ему было шесть лет и его только что отругала мать.

– Я вам так благодарен, Эдди.

– Не сомневаюсь. А в обмен мне нужно следующее. – Достав из куртки листок, он развернул его и подтолкнул к Валентайну через стол. – Ребята из лаборатории пропустили вчера блокнот Дойла через электростатический детектор. И прибор обнаружил отпечаток страницы, которую вырвали. Это записка Дойла его брату Тому. Взгляните.

Валентайн надел бифокальные очки. Детектор сделал копию, которая походила на ксерокс плохого качества. Валентайну пришлось сощуриться, чтобы разобрать.

Том,

прости за перепалку вчера за обедом, это расследование в «Бомбее» превратило меня в комок нервов. Кажется, замешаны многие мои друзья. Я по-прежнему не представляю, что делать. Спасибо, что проявил сочувствие и выслушал.

Дойл

Дэвис подался вперед и понизил голос.

– Если я правильно понял, получается, что Дойл раскопал еще одну аферу в «Бомбее», и участвовали в ней служащие казино. В обычной ситуации я бы прижал Тома Фланагана и узнал, что ему сказал Дойл. Но раз уж вы были с Дойлом друзья, я подумал, может, вы разговорите его.

Валентайн снял очки и подвинул записку к инспектору.

– Афера, о которой упоминает Дойл, связана с автоматами. Тут замешана куча служащих, вероятно, целая смена. Но ее так и не осуществили.

Дэвис выпрямился.

– Откуда вы знаете?

– Я говорил с Лидди Фланаган об этом. По ее словам, Дойл разговаривал с аудиторами из Отдела надзора за азартными играми и с Комиссией по контролю над казино. Они проверяют доходы от игровых автоматов в «Бомбее» каждую неделю. Аудиторы сказали, что доходы в норме.

– И что дальше?

Валентайн старался тщательно выбирать слова. Он презирал гадание на кофейной гуще, но на этот раз другого выхода не было.

– Интуиция подсказывает мне, что Дойл случайно наткнулся на это мошенничество в тот момент, когда оно должно было начаться. Сотрудники испугались и отступились.

– То есть вы не допускаете, что сотрудники убили Дойла, чтобы закрыть ему рот?

Валентайн покачал головой.

– У Дойла в «Бомбее» было полно друзей. Но я вам так скажу: все они в штаны наложили, когда Дойла убили.

– Опасаясь, что их обвинят, – догадался Дэвис.

– Именно.

Инспектор помолчал, потом продолжил.

– Речь-то о чем? Есть сто служащих, которые наверняка что-то об этом знают.

– Как минимум.

– Кассиры, охранники, дилеры. Сколько жизней пойдет под откос, если я начну копать.

– Много.

Дэвис допил кофе. Сговор с целью обмануть казино считается в Нью-Джерси серьезным преступлением. Но что-то подсказывало Валентайну, что участники мошенничества усвоили урок. Как и у Дойла, у него было немало друзей в «Бомбее», и ему не хотелось видеть, как их отправляют за решетку из-за преступления, которое так и не было совершено.

– Не трогай их, Эдди, – сказал он детективу.

Им принесли чек. Дэвис полез в карман за бумажником, перевел глаза на окно и присвистнул сквозь зубы.

– Ну ты подумай! Кто это к нам приехал?

Валентайн проследил его волчий взгляд. Темно-синий «Сатурн» припарковался на стоянке у блинной, из машины вышла сногсшибательная женщина. Валентайн вернул на нос очки. Это была Кэт Берман.

– Это она, – подсказал он.

– Та самая женщина, которую вы избили?

Глаза Дэвиса загорелись, в них засверкали огоньки, которых дотоле не было. Они оба встали, когда Кэт подошла к их столику. Она сделала макияж и уложила гриву своих волос, так что у Валентайна от всей этой картины перехватило дыхание.

– Ну-ну, послушаем, – Кэт посмотрела ему в глаза.

– Я бы хотел извиниться, – пробубнил Валентайн.

– Ну так извиняйтесь! – огрызнулась она.

– Простите за то, что случилось. Я был не в себе.

Кэт скрестила руки на груди.

– Неубедительно.

– Мне правда ужасно неловко, – заверил Валентайн, чувствуя себя идиотом.

– Уже лучше, но ненамного.

– Я же от чистого сердца.

– Вот-вот, делаете успехи. – Она покосилась на Дэвиса. – Привет.

Инспектор ухмылялся, как мальчишка на своем первом танцевальном вечере в школе.

– Как поживаете? – соригинальничал он.

Кэт перевела взгляд на Валентайна.

– Вы не против?

– Не против чего?

– Представить нас друг другу.

Валентайн не привык к тому, чтобы его язык заплетался. Эта женщина производила на него странное действие.

– Кэт Берман, пожалуйста, познакомьтесь, это Ричард Раундтри.

– Приятно познакомиться, Ричард.

Дэвис смотрел на Валентайна как на умалишенного.

– Кто?

– А что я сказал?

– Ричард Раундтри…

Кэт захохотала.

– А вы и впрямь на него похожи.

– На кого? – изумился инспектор.

– На Ричарда Раундтри, – ответили они хором.

Дэвис кипел от злости, и перспектива волшебства рассыпалась в прах. Он ожег убийственным взглядом Валентайна, который делал вид, что занят разглядыванием пола.

– Мне пора, – выдавил из себя инспектор. – Рад был познакомиться, Кэт.

– И я рада, Ричард, – хихикнула она.

Валентайн проводил Дэвиса до «Сандерберда», положил руку ему на плечо, но встречной симпатии не обнаружил.

– Послушайте, ну извините. Наверное, это все возраст сказывается. Нейроны барахлят.

Дэвис промычал что-то оскорбительное себе под нос и сел в машину. Через секунду опустилось стекло, открыв его задумчивый профиль.

– Скрытный старикашка, – бросил он.

Но Валентайн не успел уточнить, что же инспектор имел в виду, потому что тот завел свой доисторический мотор и был таков.

24 Сделка

Валентайн вернулся к столику на свое еще теплое место. Кэт успела снять кожаную куртку. На ней была облегающая черная водолазка, подчеркивавшая все приятные округлости тела. Явилась Дотти с меню и самодовольным выражением лица.

– Удачно поменяли, – бросила она.

– Ваша подруга? – поинтересовалась Кэт, когда Дотти удалилась.

– Пыталась украсть у меня деньги.

– Знаете, вы такие странные вещи говорите.

Он пожал плечами.

– Можно задать вам вопрос? – Кэт не возражала, и Валентайн продолжил. – Как вас занесло в реслинг?

На всю историю у Кэт ушло десять минут. В сухом остатке она была достаточно проста. После того как ее выставили из «Бомбея», она стала искать работу и выяснила, что ни одно казино в городе не желает иметь с ней дело. Все, что ей предлагали, было унизительно: показывать стриптиз, делать массаж сексуально озабоченным придуркам или работать официанткой и флиртовать с клиентами за чаевые. Тогда Кэт пошла в реслинг.

– Как-то увидела объявление в газете, – продолжала она. – «Научись бороться, заработай денег». Ну, я пошла и записалась. У меня получалось. Ни одна из девчонок в группе не могла меня одолеть. Тренер предложил мне надеть дзюдоистскую форму. Он решил, что мне нужна своя фенька. А навороченный наряд был мне не по карману. В общем, я стала выступать в форме, так родилась Королева дзюдо. Все говорят, что это звучит очень по-японски. Как думаете, сойду я за японку?

Валентайн не сводил с нее глаз. Ей что-то было нужно. Такие красавицы не беседуют с пожилыми мужчинами, у которых в ушах волосы растут, если им ничего от них не нужно. Поэтому он сделал обманный бросок, чтобы посмотреть на ее реакцию.

– Полагаю, что в Японии найдется парочка женщин с таким телом, как у вас.

Она громко рассмеялась, потом наклонилась вперед и сжала его руку. Он вспомнил, как по телу пробежало электричество в тот день, когда они подрались. Сейчас Валентайн ощутил его снова.

– Вы всегда говорите что думаете?

– Кажется, это свойственно пенсионерам.

– Можно спросить, сколько вам лет?

– Шестьдесят два.

– А вы отлично выглядите для шестидесяти двух.

– Вы очень любезны, – ответил он.

Кэт прикрыла рот рукой, но смешок сдержать не смогла. Опять появилась Дотти, но они оба отказались от кофе. Потом помолчали какое-то время. Кэт мечтательно смотрела в окно. Валентайн догадался, что она разглядывает его «Мерседес».

– Хотите прокатиться с ветерком?

– Я уж думала, вы не предложите.

«Мерседес» произвел на нее впечатление. Но гораздо больше она была поражена тем, что он принадлежит Арчи Таннеру. Валентайн хотел сказать ей, что знает Арчи с тех времен, когда тот еще нелегально торговал сигаретами из багажника своей машины, но решил, что это не прибавит ему очков. Арчи был местной гордостью, и народ Джерси до исступления любил все свое. Он нашел по радио Синатру, певшего дуэтом с Хулио Иглесиасом. Кэт мурлыкала в такт.

– Я тут навела о вас справки, – призналась она, когда они остановились перед светофором. – Титулованный ученик Юня. Еще говорят, вы бывший полицейский. Завязаны в игорном бизнесе.

Валентайн не знал, насколько он завязан, но решил подыграть ей, чтобы понять, что у нее на уме.

– Все так.

– Мне нужна ваша помощь, – сказала Кэт.

Зажегся зеленый, он плавно нажал на газ.

– За мной следит один полицейский, – продолжала она. – Зовут его Вик Маркони. Прошлым летом, когда я работала в «Бомбее», я узнала про мошенничество, которое затевали сотрудники. Их главари были в Саудовской Аравии во время «Бури в пустыне». Настоящие романтики. Я тогда встречалась с Виком. Ну и рассказала ему. Вик с напарником узнали, кто эти сотрудники, и стали их запугивать.

– Это вам Маркони сказал?

Кэт кивнула.

– Он влюблен в меня.

– А-а, – понял Валентайн.

– А вскоре после того меня выгнали. Я не сразу увидела связь. Но потом до меня дошло: эти вояки решили, что я представляю для них угрозу. Вик посоветовал мне не переживать. Сказал, что они с Коулманом присоединились к шайке и зашибут столько бабок, что нам до конца жизни хватит. Я ответила, что не желаю иметь к этому никакого отношения, и порвала с ним.

Остров Атлантик-Сити насчитывал всего тридцать миль в длину, Валентайн достиг его северной оконечности и припарковался на стоянке пирса «Капитан Старн». Стапеля были пусты, сверкающие боками яхты и комфортабельные катера откочевали на зиму к югу.

– Тогда Вик начал вас преследовать.

– Да.

– Вы написали заявление?

– В полицию? Нет. Вик – опасный тип.

– В каком смысле?

– Помните, пару лет назад ограбили и убили нескольких наркоторговцев? Вик сказал, что это дело их с Коулманом рук.

Валентайн постукивал пальцами по рулю. Вполне могло оказаться, что тупоумный полицейский просто прихвастнул. Поскольку казино приносили такой доход штату Нью-Джерси, полицейские Атлантик-Сити должны были оставаться образцовыми гражданами. Валентайн не сомневался, что несколько звонков нужным людям приведут к тому, что Маркони либо понизят в должности, либо вовсе выгонят на улицу.

– Заключим сделку, – предложил он. – Я заставлю Маркони оставить вас в покое. Но и вы кое-что для меня сделаете.

Кэт тревожно заерзала на сиденье. Потом огляделась, словно ища пути к бегству на тот случай, если предложение Валентайна ее не обрадует.

– Я слушаю.

– Снимите священного журавля с вашей формы.

Она не сразу поняла, что он сказал.

– И это все, чего вы хотите? – удивилась Кэт.

– Все, – подтвердил Валентайн.

– Юнь стал мне как отец, которого у меня никогда не было, – объяснил он, катя по Пасифик-авеню, когда они возвращались к машине Кэт. – Взял меня под крыло и научил многому, а не только приемам дзюдо. Я тут на днях зашел к нему, увидел, в каком он состоянии, и понял, скольким я ему обязан.

– Понимаю, – кивнула Кэт.

Валентайн ехал мимо улицы мотелей. Показался «Голубой дельфин», тротуары утопали в сугробах. Перед входом стоял черный «БМВ» Джерри, хотя он говорил своему бестолковому сыну здесь ее не оставлять. Валентайн тихо чертыхнулся.

– Что случилось?

– Сынок мой. Я остановлюсь на секундочку, вы не против?

– Пожалуйста.

Валентайн затормозил на обочине, припарковавшись напротив офиса управляющего.

Кэт осталась в машине. Валентайн спустился по дорожке к номеру сына. В мотеле было пусто. Он уже хотел постучать в дверь, но увидел на снегу прозрачную обертку от пачки сигарет. Ни Джерри, ни его подружка не курили. В голове зазвучал сигнал тревоги.

– В чем дело? – спросил управляющий, выключив портативный телевизор на столе, когда Валентайн вошел в офис.

Он вытащил десятку.

– Пожалуйста, позвоните в номер моего сына и скажите, что его ждет посылка.

Спрятав деньги в карман, управляющий позвонил в номер.

– А теперь звоните в полицию, – продолжил Валентайн.

Управляющий нахмурился.

– Мне неприятности ни к чему.

– Тогда звоните.

Валентайн спрятался в заснеженных кустах у дорожки. Через несколько секунд перебинтованный Джоуи Молло прошагал мимо него в офис управляющего. Выйдя на дорожку, Валентайн подсек Джоуи ногой. Тот шмякнулся на землю. Валентайн предложил ему руку, тот потянулся к нему, и тогда Валентайн ударил его в лицо.

И пошел к номеру Джерри. Дверь была распахнута. Он сунул голову внутрь. Сын и его подружка сидели в центре комнаты, привязанные к паре стульев. Молло залепили им рты широким скотчем и привязали к их ногам кирпичи, словно намеревались их утопить.

Валентайн заслышал позади шуршанье, потом сдавленный женский крик. Он обернулся и увидел, что Большой Тони обхватил Кэт за шею. В другой руке он держал пакет из «Бургер Кинга».

– Какой удачный денек у меня сегодня, – сказал Большой Тони. – Пошел за жратвой и нашел в вашей тачке эту симпапулю.

– Помощь нужна? – спросил Валентайн Кэт.

– Нет, – процедила она сквозь стиснутые зубы.

Кэт лягнула Большого Тони в подъем ноги и выскользнула из его захвата. Потом схватила здоровяка за запястье, повернула, и он взвизгнул.

– Ой-ой, – заскулил Большой Тони, корчась от боли. – Я чего, я ничего, честное слово.

– Правда? – уточнила Кэт.

– Ага, – ответил он.

Кэт добавила ему между ног. Тони согнулся пополам, она впечатала ему колено в лицо. У него глаза вылезли на лоб, он упал на замерзшую лужайку с приглушенным стуком.

Валентайн вошел в номер сына. Малыш Тони выскочил из укрытия за дверью. Он сжимал что-то в руке – небольшой нож или дубинку. Валентайн двинул ему в челюсть, Малыш Тони полетел в ванную, выронив свое оружие. Валентайн поднял его. Это был синий контейнер от конфет «Пез».

Он развязал сына и его невесту. Иоланда жалобно вскрикнула, когда Валентайн отлепил скотч от ее рта. Он опустился на колени рядом с ней.

– Он трогал меня, – прошептала она.

Валентайн посмотрел на ее грудь. Блузка была разорвана, правая грудь оголена. На коже виднелись свежие царапины.

– Кто? – спросил он.

Она заплакала. Джерри обнял ее за плечо и сказал, что все будет хорошо.

– Кто это сделал? – настаивал Валентайн.

Сын поднял на него глаза. Ему тоже досталось: щеки опухли и побледнели.

– Большой Тони. Он приставал к ней у меня на глазах.

Валентайн открыл Джерри рот. Все зубы были на месте. Они с Лоис чуть не разорились на скобках для этих вот зубов. Он вышел на улицу.

Большой Тони стоял на четвереньках на лужайке, пытаясь восстановить связь с земным притяжением. Кэт нависала над ним.

– Привет, дурачок, – сказал Валентайн.

Большой Тони поднял голову и тупо посмотрел на него, как будто не мог понять, кто перед ним. Потом его бычьи черты осветила искра узнавания.

– Какого?.. – пробормотал он.

– Ты зачем это делал?

– Что?

– К девушке приставал?

Большой Тони презрительно сплюнул на землю.

– Потому что она шлюха.

Валентайн наступил ему на руку.

25 Зови меня папой

Досье в полиции может стать источником массы преград. В большинстве штатов вам не дадут лицензию на продажу спиртного или право голоса на выборах. Если преступление серьезно, вам запретят водить машину, работать на государственной службе, быть присяжным и баллотироваться на какой-либо пост. Вы становитесь персоной нон грата, по крайней мере, для правительства.

Еще один минус в том, что вы не можете вести серьезных бесед с полицейским. Раз есть досье, значит, вы были преступником – даже если вы уже искупили вину перед обществом и с той поры стали образцовым гражданином, – и это превращает вас во врага в глазах закона.

Вот почему его сын не стал заявлять о нападении, когда в скором времени приехала полиция. Хотя приводы Джерри все были по мелочи – задержание за букмекерство, арест за хранение марихуаны, когда он был еще глупым подростком, – их оказалось бы достаточно для опытного полицейского, чтобы понять, что перед ним не пай-мальчик. А это означало, что братья Молло получат возможность рассказать о случившемся со своей точки зрения, то есть о том, что Джерри задолжал им пятьдесят штук. И поскольку в Нью-Джерси не преследуют людей за желание вернуть долг – разные казино постоянно посылали своих людей в другие штаты за выплатами по векселям, – его сын может загреметь в суд.

Стоя на бордюре Атлантик-авеню, Валентайн наблюдал за тем, как Молло отъезжают в черном «Линкольне», который прижимался задом к земле. Перво-наперво они ринутся в отделение «скорой помощи», догадался он. Потом снова будут таскаться за Джерри. Таким людям уроки впрок не идут. Так и будут возвращаться, пока не примешь радикальных мер, чтобы их отвадить.

Валентайн вошел в офис управляющего. Тот был занят бутылкой «Джонни Уокера» и пялил глаза в портативный телевизор на столе.

– Война началась, – объявил он.

Валентайн обошел его стол. На экране в казино резервации индейцев миканопи кишмя кишели увешанные оружием агенты из Управления исполнения судебных решений. Повсюду валялись дохлые аллигаторы: одни свисали с покрытых сукном столов, другие лежали животами вверх на рулетке. У всех были прострелены головы, из которых сочилась кровь.

– Аллигаторы ведь вымирающий вид, – подсказал управляющий. – Правительство свои собственные законы нарушает.

– А Бегущего Медведя задержали?

– Да он все прячется в болотах.

Валентайн бросил двадцатку на стойку.

– Если эти мерзавцы снова заявятся, позвоните мне в номер, хорошо?

Управляющий сунул деньги в карман.

– Буду держать ухо востро. Мне понравилось, как ваша девчушка себя показала.

Валентайн опешил. Его девчушка? Управляющий решил, что Кэт его дочь?

– Мне тоже, – ответил он.

Джерри мерил номер шагами, как загнанный в клетку зверь.

– Они вернутся, – сказал он. – Ты же это понимаешь, правда?

Валентайн присел на кровать рядом с Иоландой. Она уже оправилась, и по мере того, как отступал шок от надругательства, к ней возвращалась привычная жесткость. Он взял ее руку в свои.

– Прости, что утром я вел себя как отъявленный придурок.

Иоланда едва заметно улыбнулась.

– Днем вы это компенсировали.

– Ты в порядке?

– Переживу.

Валентайн заметил, что Кэт посмотрела на часы, скривилась и схватила куртку со стула.

– Мне пора дочку из школы забирать. Приятно было познакомиться с вами, ребята.

Валентайн проводил ее до дорожки перед мотелем. Со стороны океана дул противный холодный ветер. Он накинул пальто ей на плечи.

– Спасибо, – пробормотала Кэт.

– Слушайте, – сказал он. – Спасибо за помощь.

– Вы бывали на шоу реслинга? – спросила она.

Он бывал. Ребенком. Шоу вызвало у него отвращение. Вид огромных потных мужчин в трико с кличками вроде Красавчик Уильямс или Мистер Чудо был столь отталкивающим для детского восприятия, что он попросил отца отвезти его домой.

– Очень давно, – ответил Валентайн.

– Понравилось?

– Было неплохо.

– Я выступаю в «Арсенале» завтра вечером. Шоу начнется в восемь. Мой выход в половине десятого.

– Я приду, – услышал он свой голос.

Такси с шашечками повернуло на Пасифик, Валентайн помахал шоферу. Кэт протянула ему пальто и села в машину. Она открыла окно, он наклонился к ней, так что их лица разделяли несколько сантиметров.

– Мне понравилась ваша манера драться, – сказала Кэт.

И закрыла глаза. Валентайн понял, что ей хочется, чтобы ее поцеловали. Когда целуешь одну и ту же женщину сорок пять лет подряд, забываешь, как это волнует. Он позволил губам задержаться на ее губах несколько дольше, чем следовало. Она была не против. Отойдя в сторону, Валентайн смотрел вслед удаляющейся на север машине, пока ее не поглотил город, потом вернулся в номер Джерри и Иоланды.

Его сын протирал дырку в ковре. Валентайн закрыл дверь и задвинул засов.

– Ну, что такое?

– Пап, уже не смешно, – ощетинился Джерри. – Я же просил помочь мне, а что получилось? Эти ублюдки нас прикончат. Это дело времени.

– Пока ведь не прикончили, – напомнил Валентайн.

– Ой, ради бога! – Джерри вскинул руки. – Я уже жалею, что пришел к тебе со своими проблемами. Тебе приятно смотреть, как мне хреново, да?

– Нет, – соврал он.

Джерри плюхнулся рядом с Иоландой.

– А я чуть было тебе не поверил, – простонал он.

– Вот появятся у тебя дети, тогда поймешь.

Джерри посмотрел на Иоланду, и их лица словно растаяли в одну и ту же секунду.

– Нет, – выдохнул Валентайн.

Джерри поцеловал Иоланду в лоб.

– Да, – прошептала она.

– Серьезно?

Они оба кивнули.

– И сколько уже?

– Двенадцать недель, – ответил сын.

– О Господи, – выдохнул Валентайн.

Перед ним сидели два влюбленных котенка, радовавшихся ошибке, которую совершили. Он обнял их за плечи и притянул к себе, поцеловал в лоб Иоланду, потом сына. Джерри улыбнулся ему.

– О Господи, – повторил Валентайн.

– С вами бизнес расцветает, – сообщила Дотти, еще раз наполнив их чашки.

– Все дело в вашем обслуживании, – ответил Валентайн.

Она кудахтнула как курица-наседка и уплыла прочь. Джерри продолжил рассказ о том, как на прошлой неделе водил Иоланду гулять на Бруклинский мост. Тут полил дождь как из ведра, поэтому он снял куртку и растянул ее у них над головами, а потом задал сакраментальный вопрос.

– Это было так красиво, – промурлыкала его невеста.

Валентайн пребывал на седьмом небе от счастья и даже не знал, что сказать. Умная, симпатичная девочка, нераспущенная и целеустремленная. Чего же еще ему желать?

– Мы хотим пожениться не откладывая, – поделился с ним Джерри.

– Я все оплачу, – ответил ему отец и обратился к Иоланде. – Хочешь пышную свадьбу?

Девушка сунула руку в ладонь Джерри.

– Обсудим это потом, когда все успокоится.

– Хорошо, – согласился Валентайн. – Как скажете.

За окном мимо ресторана проехала низкая машина, Валентайн проводил ее взглядом. Он понимал, что братья Молло далеко не уедут, поэтому повернулся к сыну.

– Не хочется портить вечер, но, может, поведаешь, как же эти ребята так быстро тебя нашли?

– Да облажался я, – неожиданно признался Джерри.

– Нет, это я облажалась, – вмешалась Иоланда. – Я сказала Джерри, что хочу пойти в «Бомбей» и поиграть на автомате «Фартовые деньги». Моя сестра выиграла машину, вот я и подумала: вдруг снаряд два раза упадет в одну воронку.

– А Молло как раз были там и заметили нас, – пояснил сын. – Я во всем виноват.

– Нет, я, – настаивала девушка.

Ну вот, уже спорят как муж и жена. Принесли ужин. Джерри заказал блины с сосисками. На юге сосиску подают завернутой в блин и называют «хрюшка в одеяле». Странно звучит для северян, но Валентайну это казалось трогательным. Он смотрел, как сын поливает блины кленовым сиропом. Если не начнет следить за тем, что ест, однажды станет огромным, как шкаф. Джерри подхватил кусочек блина, истекающего сиропом, и поднес ко рту.

– Понимаю, последние дни выдались нелегкими, – остановил его Валентайн. – Но не хотите ли вы с Иоландой завтра провести для меня маленькое расследование?

Джерри положил вилку на тарелку.

– Шутишь, что ли?

– Отнюдь, – заверил его Валентайн.

– После всего, через что нам пришлось пройти?

– Да это займет-то всего пару часов.

– Дело не в этом.

Иоланда тоже положила вилку, опустила руку на локоть Джерри и тихонько сжала. Он посмотрел на нее. Иоланда что-то прошептала еле слышно. Джерри скривился, поняв, что попал в западню.

– Ладно, – согласился он.

Валентайн сделал глоток кофе, довольный собой, возможно, несколько больше, чем следовало бы. Джерри перечил ему с того дня, как научился говорить. Но с появлением в его жизни Иоланды все изменится.

– Мы с радостью вам поможем, мистер Валентайн, – добавила девушка.

– Зови меня папой, – предложил он.

26 День холостяков в Уолдбауме

На следующий день, в субботу, Валентайн встал в четверть восьмого, сделал зарядку, прошелся до «Бургер Кинга» и купил кофе, сок и печенье. В те времена, когда казино здесь еще не пахло, в этой части города было полно хороших кафе, где можно было позавтракать. Теперь же – сплошной фаст-фуд, они только делают вид, что готовят для тебя завтрак.

Валентайн остановился у офиса управляющего и уломал его одолжить ему «Желтые страницы», потом дошел до номера сына и постучал в дверь. Открыл Джерри с закрытыми глазами и лицом, опухшим после вчерашней схватки с братьями Молло.

– Ты серьезно говорил, да? – уточнил сын.

– Вполне, – ответил Валентайн.

– Мы будем готовы через десять минут, – крикнула Иоланда из ванной.

– Чудесная девушка, – заметил Валентайн Джерри.

Они позавтракали на кровати в номере Валентайна.

– Я выслеживаю компанию мошенников, – объяснял он сыну и Иоланде. – Мне кажется, они переводят выигрыши в другую страну своему главарю. Хочу посетить все офисы «Вестерн Юнион» в городе, поспрашивать, может, кто их и узнает.

– А мы составим тебе компанию, – саркастически предположил Джерри.

Валентайн нашел в справочнике объявление «Вестерн Юнион» и выписал адреса всех шести отделений в Атлантик-Сити. Закончив, он посмотрел сыну в глаза.

– Всю жизнь люди угадывали во мне полицейского. Иногда это помогает в расследовании, иногда нет.

– Я все равно не понимаю, в чем наша роль, – ответил Джерри.

– Твой отец хочет, чтобы мы поучаствовали в тех случаях, когда это не помогает, – объяснила Иоланда.

– Сынок, да она умница, – восхитился Валентайн.

Дворники на лобовом стекле отчаянно отбивались от снега. Джерри остановил «БМВ» напротив офиса «Вестерн Юнион» в семисотом квартале Индианы и заглушил мотор. Через большое окно им было видно злобную на вид женщину, сидящую за пуленепробиваемым стеклом.

– С этой я разговаривать не буду, – предупредил Джерри.

– От такой добра не жди, – заметила Иоланда.

– Ладно, ладно, – согласился Валентайн с заднего сиденья.

Внутри офиса собралась очередь из трех человек. Валентайн подождал, пока они закончат, потом вошел. Когда-то знавал он одного полицейского, который заходил в бар, затевал разговор с какой-нибудь блудницей, а через пять минут спрашивал, не желает ли она с ним переспать. Брал быка за рога. Валентайн намеревался сейчас последовать его примеру.

– Не могли бы вы мне помочь?

Женщина за стеклом презрительно фыркнула.

– Я ищу одного хорвата по имени Юрай Гавелка. Он назначил мне встречу в офисе «Вестерн Юнион», но не уточнил, в каком именно. Он не заходил?

Она оглядела его с подозрительностью.

– Вы о ком? Вам чего надо?

– Его зовут Юрай.

– У меня неважная память на имена, – ответила женщина. – Опишите его.

– Ростом с меня, голубые глаза, светлые волосы. Собой так ничего.

– К сожалению, – вздохнула она.

Следующий «Вестерн Юнион» располагался на Пасифик-авеню, рядом с «Гранд-казино Балли». Джерри припарковался у двери, Валентайн заглянул внутрь. За стеклом сидели две старомодно одетые женщины, обеим примерно лет по тридцать пять.

– Это, похоже, по твоей части, – заметил Валентайн сыну.

– Избавь меня от подобных комплиментов. – Джерри пригладил волосы и вышел из машины. Остановившись у двери, оглянулся назад. Иоланда послала ему воздушный поцелуй.

Он вошел, женщины за стеклом подняли глаза и заулыбались.

– Как поживаете, девушки? – спросил Джерри.

– Отлично, – ответили они хором.

– Вот подумал, не поможете ли мне.

– С удовольствием, – закивали женщины.

Джерри работал по сценарию, изложенному отцом. К сожалению, они никогда не слышали ни о каком Юрае Гавелке. Джерри попрощался, женщины нахмурились.

– Сердцеед, – подытожил Валентайн, когда машина отъезжала.

Третий офис «Вестерн Юнион» находился в южном районе города. Джерри остановил машину напротив, и Валентайн внимательно осмотрел темноволосого латиноамериканца с тонкими усиками, сидевшего за стеклом.

– Не сочти за труд, – обратился он к Иоланде.

– А он забавный, – ответила она.

– Следи, чтобы он не наглел, – предупредил Джерри.

Смеясь, Иоланда вошла в офис. Джерри никогда не страдал от ревности до той минуты, когда она огорошила его известием о беременности. Латиноамериканец одарил ее улыбкой.

– Вы пуэрториканка? – поинтересовался он.

Девушка кивнула. Как правило, пуэрториканцы понимают друг друга с полуслова. Поэтому без всяких уговоров парень просмотрел стопку квитанций и вытащил ту, где стояла фамилия Юрая.

– Заходил вчера. Вы его подруга?

Иоланда почувствовала какую-то недосказанность в его словах: он хотел добавить что-то о Юрае. Она кивнула.

– Он мой лучший друг. Мне очень нужно его найти.

– Почти каждый выходной я встречаю его или его подружку в супермаркете. Они помешаны на свежих овощах и фруктах. Наверное, это у европейцев бзик такой.

– В каком супермаркете?

– В «Уолдбауме» на Кресент.

Иоланде захотелось обнять парня, но помешало пуленепробиваемое стекло. Вернувшись в машину, она поведала хорошие новости и тут же поняла, что ее жених и его отец поругались.

«Пора с этим покончить», – решила девушка.

«Уолдбаум» оказался ярко освещенной коробкой из стали и тонированного стекла площадью сорок тысяч квадратных футов. К нему примыкал вытянутый торговый центр, оканчивавшийся семейным итальянским ресторанчиком под названием «У Джино». Джерри заехал на пустое место на стоянке, и они все вышли из машины.

– Вы посидите «У Джино», пока я огляжусь, – предложил Валентайн. Открыв бумажник, он протянул Джерри две двадцатки и пошел прочь, расслышав, как Иоланда что-то шепчет на ухо его сыну.

– Хочешь, я с тобой пойду? – спросил Джерри.

Валентайн обернулся недоуменно.

– Ну, помогу, если что.

В голосе сына слышалась настоящая забота.

– Не беспокойся за меня, – заверил его Валентайн.

«Уолдбаум» был до отказа набит покупателями. Войдя через разъезжающиеся стеклянные двери, он увидел, что к нему направляется улыбающаяся женщина в бирюзовом спортивном костюме.

– Женатый или холостой? – поинтересовалась она.

Валентайн хотел уже рявкнуть, что это не ее собачье дело, но у нее на груди был значок магазина.

– Холостой.

– О, свежая кровь. Как вас зовут?

– Тони. А вас?

– Луиза, спасибо, что спросили.

– И вам, Луиза, спасибо. Красивое имя.

Она хихикнула.

– А вы прелесть.

– Прелестны дети, – парировал Валентайн.

– А вы?

– А мне шестьдесят два.

Она снова хихикнула.

– Ну хорошо. Тогда вы лапочка.

Она нацарапала его имя на бумажке и приклеила ему ее на грудь.

– Вот так, Тони-лапочка. Добро пожаловать на «Субботу холостяков в „Уолдбауме“».

Валентайн взял тележку и пошел вдоль полок, оказавшись под прицелом женщин всех форм, размеров и возрастов. Причем таких, внимание которых он никогда в жизни не надеялся заслужить. Валентайн покрутился в овощном отделе, но дамская атака стала уж слишком мощной, поэтому он ретировался в винный магазин, входивший в супермаркет. Понятное дело, никаких озабоченных холостяков обоих полов там не наблюдалось.

Чтобы убить время, Валентайн принялся читать этикетки на бутылках с водкой и джином, вспоминая, сколько раз вечерами его отец заявлялся домой в подпитии и терроризировал близких, а проснувшись наутро, ничего не помнил. Те, кто утверждает, что алкоголь не оказывает терапевтического воздействия, никогда не видели его отца утром после пьянки.

Через полчаса он пребывал уже на грани депрессии. Мысли об отце всегда приводили его в такое состояние. Валентайн хотел было уйти, но тут увидел Анну, шагающую к овощному отделу.

Он прислонился лицом к стеклянной стене, которая отделяла винный магазин. Анна щупала помидоры. Несколько пылких мужчин осаждали ее. Она отразила их посягательства и устремилась к кассе.

Валентайн взял из холодильника диет-колу и расплатился. Потом подошел поближе к выходу и встал у окна. Появилась Анна с сумкой, полной продуктов. Сжав банку, он выскользнул на улицу.

А там шел снег. Анна опережала его метров на сто, направляясь в соседний квартал, с которого начинался район трущоб. Валентайн следовал за ней.

Минуту спустя она вошла в обветшалый многоквартирный дом. Остановившись на углу, Валентайн сунул руку в карман и сжал отдыхавший там пистолет. И задумался о том обещании, которое дал Дойлу Фланагану в больничной палате двадцать лет назад.

Он двинулся по дорожке перед домом. Его внимание привлек посверкивающий огонек. В окне третьего этажа Валентайн заметил Анну, которая стояла у раковины и мыла овощи. Он рывком открыл дверь.

Вестибюль походил на свинарник. Вытертый ковер насквозь пропитался мочой пьяниц. Лифт не работал, и он поднялся по лестнице, то и дело подбивая ботинком пивные банки. Вот еще одна сторона работы полицейского, по которой он не скучал.

Валентайн обошел коридор, читая имена на дверях. На последней квартире таблички не было. Он представил себе окно, у которого стояла Анна, и определил, что правильно вычислил дверь. Валентайн громко постучал и отошел в сторону, достав пистолет. За дверью раздались шаги.

– Да? – в женском голосе слышалась подозрительность.

– Это Питер Дайэмондис, – крикнул он, не слишком убедительно подражая ученому тону профессора. – Мне нужно поговорить с Юраем.

– Питер? – Дверь распахнулась, и Анна чуть ли не выпрыгнула в коридор. – Как вы…

Валентайн закрыл ей рот рукой и поднес пистолет к ее лицу. Глаза Анна вылезли из орбит. Толкнув ее в прихожую, он пнул дверь ногой.

Это была крошечная квартирка с одной спальней и минимальными удобствами. На полу лежали спальные мешки. Раковину в нише, служившей кухней, заполняли консервные банки и молочные пакеты. Валентайн ринулся в ванную и распахнул дверь. Никого.

– Знаешь, что будет, если начнешь орать?

Анна испуганно кивнула.

Он наклонился к ней.

– Остальные где?

– Ушли полчаса назад.

– Когда вернутся?

– Не знаю. – Потом она добавила: – Они уехали в морг.

Валентайн понял, что она плакала, и указал на единственный в комнате стул. Анна села, раздавив коробку из-под пиццы.

– Кто умер?

– Рольф. Юрай и Алекс поехали забрать тело. Откуда вы узнали о Питере?

Валентайн вытащил табурет из ниши и присел рядом с ней.

– Вопросы буду задавать я. Что случилось с Рольфом?

Анна вытащила несвежий носовой платок из кармана и высморкалась.

– Вчера Рольф не вернулся домой с работы, Юрай забеспокоился и позвонил в полицию. Рольф оказался в морге. Его застрелили.

– А где работал Рольф?

– В «Бомбее». Посуду мыл.

Вытащив из-под Анны коробку, он отбросил ее в сторону, задев картину на стене. На пол посыпались осколки. Это стало последней каплей, и Анна разрыдалась так, словно жизнь была кончена. Валентайн принес пива из холодильника и заставил ее сделать большой глоток.

– Почему вы так живете? – спросил он.

Она бросила на него холодный взгляд.

– Как так?

– Как свиньи.

Анна ударила его по лицу.

– Да как вы смеете нас так оскорблять?

Валентайн схватил ее за руку.

– Больше так не делай, ясно?

Казалось, ее не заботит, что он наставил на нее пистолет.

– Мы не такие богатеи, как вы, не разъезжаем в навороченных машинах, не носим дорогой одежды.

– Ну, уж можно было, по крайней мере, остановиться в приличном месте.

– Вы не понимаете. Так ведь?

– Не понимаю, – согласился Валентайн. – Может, объяснишь?

Анна прошествовала в ванную. Стоя в дверях, он наблюдал, как она достает рюкзак из шкафчика и тащит его в гостиную. Расчистив место на столе, за которым они ели, Анна вытряхнула содержимое рюкзака.

Десятки листочков выпали на стол. Валентайн взял несколько, чтобы разглядеть. Это оказались квитанции из «Вестерн Юнион» о переводе денег. Анна собрала их и стала складывать в хронологическом порядке.

– У Юрая всегда один и тот же порядок, – сказала она. – Только мы выигрываем что-то в казино, он все переводит домой. Каждый раз так. Он утверждает, что это избавляет нас от искушения.

Закончив, Анна передала ему стопку. Валентайн пересчитал квитанции, обращая внимание на суммы. Они варьировались между десятью и двенадцатью тысячами долларов. Внизу каждой стояла подпись Юрая. И получатель всегда был один и тот же: М. Путя, Загреб, Хорватия.

Анна стояла рядом с Валентайном и смотрела на него вызывающе.

– Все деньги отправляются домой. Мы так живем, потому что нам ничего не остается.

Валентайн закончил подсчеты. В сумме оказалось девяносто квитанций. Он быстро перемножил числа в уме. Они украли у «Бомбея» меньше миллиона долларов.

Валентайн пересчитал квитанции еще раз, на всякий случай.

В квартире стало очень жарко. Он сунул тупоносый пистолет в карман, собрал листки и сложил обратно в рюкзак. Потом подошел к кухонному окну и опустил глаза на заснеженную улицу.

– Давно Рольф работал в «Бомбее»?

– Вы мне поверили?

– Ответь на вопрос.

– Три месяца.

– Он снабжал вас информацией?

– Да. Он был нашим застланным агентом.

– Засланным.

– Да. Мы все познакомились еще в университете. – Она сложила руки на груди и заплакала. – Я… боюсь.

– Чего?

– Люди, которые убили Рольфа, выследят нас.

– Так уезжайте, – посоветовал Валентайн.

– У нас денег нет.

– Вообще?

– У меня в туфле спрятано двести долларов.

– На берегу есть дешевые мотели.

– А там… мы будем в безопасности?

«Вряд ли, – подумал он, – зато я буду знать, где вас найти». Валентайн подошел к двери и открыл ее.

– До свидания, Анна.

В одиннадцать сорок пять Валентайн вошел в ресторан «У Джино». Аппетит никогда не подводил Джерри, он поглощал жареных кальмаров из одной тарелки со своей невестой. Сунув в рот моток щупальцев, он обратился к отцу.

– Хочешь?

Валентайн отказался и сел за стол, уставленный пустыми тарелками и бокалами. Прогулка по супермаркету пробудила в нем голод, но теперь его охватило оцепенение.

– А выпить? Кофе?

Валентайн снова отказался и ощутил прикосновение руки Иоланды к своему запястью. Он уже понял, что она умеет читать мысли. Их взгляды встретились.

– Вы в порядке… папа?

Валентайн не знал, что ответить. Он только что выяснил, что ничего у него не сходится. Какой уж тут порядок!

Официантка принесла чек. Джерри протянул ей двадцатки, выданные отцом, потом повернулся к нему.

– Пап, не подкинешь еще, а? А то я на мели.

Сынок по обыкновению потратил больше, чем у него было. Валентайн достал бумажник и заплатил.

27 Что такое грех?

По дороге назад в «Голубой дельфин» Валентайн не проронил ни слова. Проводил Джерри и Иоланду до их номера, потом обошел мотель кругом из предосторожности. Он предполагал, что братья Молло не настолько безмозглы, чтобы заявиться сюда белым днем, но жизнь научила его, что поступки неандертальцев предвидеть невозможно.

– Мне нужно уехать на пару часов, – сказал он, вернувшись в номер. – Обещайте, что не натворите глупостей, вроде похода в «Бомбей», чтобы поиграть на автомате «Фартовые деньги».

– Это была моя идея, – напомнила Иоланда.

– И это не глупость, – встрял Джерри. – Сестра Иоланды выиграла новенький «Шевроле»-внедорожник.

– Знаешь, сколько у тебя шансов выиграть машину на игровых автоматах? – спросил его Валентайн. – Столько же, сколько попасть под удар молнии… дважды.

– Всяко бывает, пап, – возмутился Джерри.

Ничто так не злило Валентайна, как идиотская логика, особенно в том, что касалось азартных игр. Подойдя к комоду, он выдвинул ящик, вытащил Гидеоновскую Библию[45] и передал ее сыну.

– Поклянись на Библии, что не выйдешь из номера.

Джерри смотрел на него, как на душевнобольного.

– Ну же, – поторопил Валентайн.

В двадцать минут второго Валентайн остановил «Мерседес» на пустой парковке собора Святой Марии и заглушил мотор.

Сидя в машине, он пытался вспомнить, когда в последний раз переступал порог церкви. Он вырос в строгой католической семье, ходил на мессу каждое воскресенье, иногда и по два раза, если его матери взбредало в голову спеть еще несколько «Аве Мария», но с возрастом бросил эту привычку, а в конечном итоге и церковь вообще. Валентайн по-прежнему верил в Бога и пытался строить жизнь соответственно, но вера, в которой его воспитывали, больше не подходила ему. Чтобы быть добрым католиком, следует каяться и молиться, а ему такое было не свойственно. Вот и все.

Проскользнув в исповедальню, он подивился тому, как эта холодная коробочка способна всколыхнуть тяжелое чувство вины. Валентайн пристыженно опустил голову. Через несколько секунд открылось крошечное окошко.

– Простите меня, отец мой, ибо я согрешил.

– И в чем же твой грех, сын мой? – спросил отец Том.

Валентайн сделал глубокий вдох. Он решил не говорить Тому о смерти Спарки, потому что был убежден, что не сделал ничего дурного. Но его сердце отягощали еще множество других прегрешений, поэтому Валентайн признался священнику, что избил Кэт, бессовестно обманул Коулмана и Маркони, принял гонорар от Арчи Таннера за работу, которую и так собирался сделать – тогда это не казалось грехом, зато теперь – еще каким, – и ввалился в квартиру хорватов, намереваясь всадить пару пуль в Юрая Гавелку.

– Ты времени даром не терял, – констатировал священник.

Валентайн уперся взглядом в пол исповедальни.

– Это еще не все.

– Что еще?

– Я наступил человеку на руку.

Отец Том был чувствителен, и его резкий вдох прозвучал как выстрел пистолета небольшого калибра.

– Поясни, пожалуйста.

Валентайн пояснил, описав так красочно, как сумел, сцену у мотеля с участием Большого Тони.

– Ты наверняка и раньше причинял людям боль, – догадался священник, выслушав рассказ.

– Я переступил черту, – ответил Валентайн.

– Какую именно черту?

Он умолк. Невидимую черту между тем, что действительно хорошо, и тем, что действительно плохо. Но ведь он всегда знал, где она проходит. И он переступил через нее – широким шагом.

– Этот человек был безоружен, – наконец вымолвил Валентайн.

– Но он напал на твоего сына и его невесту.

– Я опустился до его уровня. А может, и ниже.

– Ты никогда такого не делал?

Валентайн уловил намек на скепсис в голосе отца Тома. Как будто грех, о котором он говорил, был чем-то обыденным, вроде ежедневного восхода солнца. Вот только Валентайн воспринимал его иначе. Он прожил жизнь настолько честно, насколько возможно, и никогда не причинял людям боль, если это не было оправдано.

– Нет.

– Тогда, я уверен, Бог на этот раз простит тебя, – подытожил священник.

Они стояли на крыльце, ветер немилосердно бил им в лицо. Собор Святой Марии находился в жилом квартале в стороне от Девятого шоссе в Суэйнтоне – церковь, построенная восемьдесят лет назад и окруженная многоквартирными домами с табличками на почтовых ящиках типа «Мерфи» или «О'Салливаны». Почти из каждой трубы поднимался черный дым. Через дорогу две ватаги ребятишек объединили усилия, чтобы слепить гигантского снеговика.

– Хочу поговорить с тобой о Дойле, – начал Валентайн.

– Стало быть, исповедь – только способ задобрить меня, – предположил отец Том с легкой улыбкой. – Мы с Дойлом часто беседовали, но в основном не о его работе.

– Но все-таки часто.

– Да.

– Можно я задам вопрос о конкретном разговоре?

Отец Том помрачнел. Когда-то он был красив: типично ирландский румянец, волнистые светлые волосы. Но с годами лицо его вытянулось, а линия волос отодвинулась от лба. Увидев на другой стороне улицы что-то, что ему не понравилось, он хлопнул в ладоши и крикнул. Нашкодившие дети бросились врассыпную.

– Извини, – сказал священник. – О каком разговоре между Дойлом и мной речь?

– О том, в котором Дойл вышел из себя. Потом он написал тебе записку с извинениями за это.

Отец Том задумался. Он вышел на улицу без пальто и, кажется, не чувствовал холода. Много раз в жизни Валентайн видел священников, разгуливавших зимой в легкой одежде, словно Господь за верную службу даровал им дополнительный слой кожи.

– Прогуляемся, – предложил отец Том.

Они обошли квартал. На перекрестке наткнулись на тех же озорников, которых отец Том шуганул несколько минут назад. Они бросались снежками в проезжающие машины. Священник выбежал на улицу и прогнал их, угрожая вдогонку позвонить их родителям. За ним было занятно наблюдать. Нарушители спокойствия отступили, пристыженно повесив головы.

– Веселишься, как я посмотрю, – сказал священник, вернувшись к Валентайну.

– Будь на свете больше таких, как ты, стало бы меньше таких, как я.

– Совесть – одно из мощнейших орудий Господа, – заметил отец Том. – Способность человечества ко греху практически неограниченна. Не будь совести, мы все озверели бы, согласен?

– Иногда мне кажется, что мы и впрямь озверели, – ответил Валентайн.

Они стояли у булочной, в ледяном воздухе витал аромат выпечки.

– Мой брат был добрым католиком, – священник понизил голос. – Верным своим близким и друзьям, покорным Создателю. Но и он сражался со своими демонами. Я никогда не видел его таким… напуганным.

– Что случилось?

Отец Том задумался.

– Однажды во время обеда Дойлу на мобильный позвонил какой-то человек. Сказал что-то, а мой брат спросил в ответ: «Что такое грех?» Потом ужасно разозлился. Когда он закончил разговор, я сказал ему: «Дойл, только не говори, что не знаешь, что такое грех». А он мне: «Это совсем другой грех, Том». Я сто раз думал о том разговоре, но так ничего и не понял. Может, ты разберешься.

Валентайн покачал головой. Всякий католик знает, что такое грех. Грехи бывают смертные, простительные, духовные, плотские и тяжкие. Но вот другой грех? Он понятия не имел о таком.

– Ему звонил мужчина или женщина?

– Мужчина.

– Дойл обращался к нему по имени?

Отец Том нахмурил лоб, припоминая.

– Боб? Нет, Барри. Нет, постой. Бенни. Точно, Бенни, – наконец определился он.

– Уверен?

– Абсолютно. Дойл несколько раз произнес это имя.

Единственный Бенни, о котором могла идти речь, это Бенни Розелли, бывший полицейский, тупой, как деревяшка, начальник охраны в казино «Дикий-дикий Запад». С чего это Дойлу вздумалось говорить о религии с Бенни?

Они вернулись к собору. У дверей стояла молодая пара, их лица горели от волнения. Отец Том представил их как жениха и невесту такого-то и такую-то. Они так сияли от счастья, что Валентайн не сдержал улыбки.

– Приятно было поболтать, Тони, – сказал священник. – Сообщи, если что-то узнаешь.

– Хорошо, – пообещал Валентайн.

– И вот еще что…

– Да, отец Том.

– Постарайся не влипнуть в неприятности.

Глаза священника сверкали так, как будто он понимал, что просит о невозможном.

– А если не получится, приходи ко мне, – закончил отец Том.

28 Бенни

Музыка в стиле кантри и ковбойская музыка никогда не доставляли Валентайну удовольствия. Когда же ему приходилось такое слушать, он считал это почти пыткой. То, что «Дикий-дикий Запад», единственное игорное заведение Атлантик-Сити, имевшее узкую музыкальную направленность, крутило такие тошнотворные песни и при этом умудрялось зарабатывать деньги, оставалось одним из самых больших чудес Нью-Джерси. Отвратительнее всего были наряды, в которые силком обряжали дилеров на блэкджеке и крупье. Белые ковбойские сапоги и узкие мини-юбки для женщин. Ковбойские шляпы и галстуки-шнурки для мужчин. В общем, бесконечный кошмар.

Он выслушал серенаду гнусавого баритона Дуайта Йоакамы, пока ехал в лифте на второй этаж, где находилась комната видеонаблюдения. Часы показывали четверть четвертого. Валентайн позвонил Бенни Розелли из машины и сказал, что хочет поговорить. Бенни согласился, пояснив, что не очень занят.

– Здорово, старик, – приветствовал Валентайн, когда Бенни открыл дверь без таблички в комнату видеонаблюдения.

– Да ладно тебе, – ответил Бенни и запер за ним дверь.

В комнате царил полумрак, и Валентайн подождал, пока привыкнут глаза. За столами, выстроенными в ряд, сидело человек двадцать служащих видеонаблюдения. По восемь часов в день они не сводили глаз со стены с мониторами. Экраны мигали, передавая черно-белое изображение того, что творилось в казино под ними.

Бенни пересек комнату и поднялся на возвышение, где располагался пульт начальника. Пульт представлял собой новейшее техническое чудо и вмещал огромный экран, похожий на матрицу, в каждой ячейке которой шло изображение от камеры, снимавшей под разными углами. Как король на троне, Бенни мог следить одновременно за подчиненными и за тем, что происходит на первом этаже.

В комнате не нашлось стула для Валентайна и никто не поспешил его предложить, поэтому он прислонился к пульту.

– Можешь мне не верить, но я был рад твоему звонку, – признался Бенни.

– С чего это?

– Да с того, что нас обворовывают.

Бенни коснулся джойстика на пульте, по экрану пронеслась белая стрелка. Потом появилась картинка. Это был снимок стола блэкджека: шесть игроков и словоохотливый дилер.

– Подозреваемый на третьем номере, – объяснил Бенни.

Камеры видеонаблюдения не жалели тех, кто носил парики, и казалось, что у подозреваемого на голове сидит скунс.

– Я его на прошлой неделе заприметил, – продолжал Бенни. – Выиграл пять штук, вернулся через день и снова пять штук загреб. Ну как пить дать он мошенничает.

Валентайн внимательно вгляделся в экран. Через минуту он уже знал, в чем заключается мошенничество, но подождал еще немного, прежде чем заговорить. Бенни потерял работу в дорожной полиции Нью-Джерси, потому что не мог управляться с радаром. Он знал, что глуп, но это не означало, что Валентайн мог ткнуть его в это носом.

– Он двигает пулю, – сказал Валентайн.

– Отлично, – кивнул Бенни. – А теперь то же самое, но по-английски.

– Человек в парике прячет в руке дюжину заранее припасенных карт. Это называется «пуля». С помощью ловкости рук он подсовывает пулю дилеру, когда тот собирает сброшенные карты. Ты последи за ним.

Бенни сосредоточенно уставился на экран. Потом поморщился.

– Так и дилер замешан?

Валентайн кивнул.

– Посмотри за дилером, когда он тасует. Он присматривает за пулей, пока тасует, потом отмечает, куда она попала в колоде, положив одну карту сверху и сдвинув эту карту назад на пару сантиметров. Это называется «вставка».

– А как он это делает?

– Тренировка.

– Да иди ты.

Они наблюдали за тем, как дилер предлагает подрезать колоду. Человек в парике подрезал по вставке, и пуля оказалась сверху колоды. Дилер раздал карты.

– Смотри, – сказал Валентайн. – У первого, третьего и шестого – блэкджек. Остальные проиграли.

Бенни разинул рот.

– Хочешь сказать, что замешаны дилер и три игрока?

Валентайн кивнул.

– Пуля подтасовывается, чтобы трое выиграли, а остальные трое проиграли. Так легче утаивать украденные деньги. А потом дилер незаметно вытащит пулю.

– Можно вопрос?

– Давай.

– Сколько ты берешь за то, чтобы выступить свидетелем-экспертом?

– По тысяче в день. Плюс расходы.

Бенни откинулся на спинку стула. Чтобы подать в суд, ему нужно предоставить окружному прокурору достаточно улик, иначе заявление не примут. А поскольку камеры не фиксируют мошенничество, показания свидетеля-эксперта в этом деле решают все.

– А как насчет небольшого бартера? – предложил он.

– А именно?

– Твои показания в обмен на то, о чем ты хочешь меня спросить.

– Договорились, – согласился Валентайн.

Бенни снял трубку внутреннего телефона и позвонил в зал. Через двадцать секунд толпа охранников в голубых пиджаках обступила стол. В Нью-Джерси мошенничество преследуется по закону, и шайка решила не сдаваться без боя. В процессе борьбы было сломано несколько стульев, а у одного из охранников губа опухла и стала похожа на кровавую сосиску.

– Я передумал, – сообщил Валентайн, когда мошенников скрутили.

Бенни бросил на него убийственный взгляд.

– Не смешно.

– Извини.

– Твоя очередь.

– Что такое грех? – спросил Валентайн.

Бенни почесал подбородок.

– Ну это когда люди делают то, что в глазах Бога нехорошо. Так ты сюда притащился, чтобы спросить об этом?

– Мне кажется, у этой фразы есть другое значение.

– Ну так позвони в «Джепарди!»,[46] – подсказал Бенни. – Может, там кто знает.

– И ты не понимаешь, о чем речь?

– Извини.

Валентайн понизил голос.

– Недели три-четыре назад ты говорил по телефону с Дойлом Фланаганом. Он спросил тебя: «Что такое грех?» Ну как, припоминаешь?

Лицо Бенни моментально приняло серьезное выражение.

– Так это связано с убийством Дойла?

– Еще как.

Начальник службы видеонаблюдения встал и стащил пальто со спинки стула.

– Не здесь, – бросил он Валентайну.

Они спустились по лестнице на первый этаж и вышли на улицу к погрузочной платформе. Солнце успело растопить облака, но теплее не стало. Подъезжали и отъезжали грузовики. Продукты, скатерти, столовые приборы, алкоголь – все необходимое, чтобы насытить чудовище. В ярких лучах солнца Бенни выглядел старше своих лет, его седые волосы светились, морщины на лице казались глубже и заметнее. Он закурил и встал на край платформы, глядя вниз на рабочих, разгружавших грузовик с пивом.

– Нравится во Флориде?

– Никак не привыкну к погоде.

Бенни заставил Валентайна показать руку и приложил к ней свою. Ее кожа была белой, как у тяжелобольного, а у Валентайна – загорелой и здоровой.

– Моя жена хочет прикупить кондоминиум в Сент-Питерсберге. Это же недалеко от тебя, да?

– Минут двадцать. А ты почему против?

– Потому что это стоит денег. – Вдохнув дым, Бенни принял такую вызывающую позу, словно весь мир был ему обязан. Ему и так повезло, что он немалого добился в жизни, однако Бенни считал иначе.

– Почему ты разговаривал с Дойлом? – спросил Валентайн.

– Хороший вопрос. – Бенни нервно покосился на двух грузчиков, поднявшихся на платформу, и понизил голос. – Я знаю, вы с Дойлом были не разлей вода. Мы-то с ним не были на короткой ноге, но он меня очень выручил однажды, помог не вляпаться в неприятности. Короче, Дойл звонит мне где-то с месяц назад и говорит, что ему нужна моя помощь. Я, конечно, согласился. Он хотел знать, обкрадывал ли один европеец «Дикий-дикий Запад» на блэкджеке. Я ему сказал, что да, было дело. И сказал, когда в точности это было и все такое. Эта сволочь у нас пятьдесят штук стырила, а меня лишили премии, да еще сделали большой втык. Дойл спросил, обкрадывали ли какие-нибудь другие казино, а я ему: «Ты что, с Луны упал, старик? Ясен пень, больше никого не обкрадывали». Он не въехал, а я ему растолковал, что все казино Атлантик-Сити объединены в систему оповещения для борьбы с мошенниками. Ты-то про нее знаешь?

– Нет.

– Началось все где-то с год назад.

– Видимо, уже после того, как я ушел на пенсию, – догадался Валентайн.

– Вот-вот, – согласился Бенни. – Время не стоит на месте, да?

– Это точно.

– Короче, все казино связаны через Интернет. Если казино кажется, что его грабят, оно распространяет сведения о подозреваемом или о ситуации со скоростью света, чтобы жулик не успел поживиться в другом казино. С помощью компьютеров можно посылать фотографии подозреваемых, сделанные прямо с пленки видеонаблюдения, плюс описание того, что произошло. Называется Г.Р.Е.Х.

– Грех? – удивился Валентайн.

– Нет-нет, так произносят чужаки. А казиношники говорят Г.Р.Е.Х., расшифровывается как Внутренняя сеть безопасности.[47]

– И Дойл ничего не знал об этом?

– Пока я ему не сказал, – заметил Бенни. – Когда Дойл спросил: «Что такое грех?», я сразу понял, что он не врубился, о чем я ему втолковывал.

Бенни бросил затухающую сигарету с платформы, чуть не угодив в рабочего. Достал свежую пачку «Мальборо» и снова закурил.

– Хочешь?

Валентайн потянулся к пачке, его легкие умоляли о новой порции никотина. Но напряг силу воли и отказался.

– Нет, спасибо. А «Бомбей» входит в эту сеть?

– Само собой.

– Стало быть, они специально не мешали Европейцу играть?

– Ну, кто-то там наверху не мешал, – ответил Бенни.

– Ты в этом уверен?

– Слушай, Тони, я отправил наверх сигнал тревоги. Я даже срисовал чертов фургон.

– Какой фургон?

– На котором приехал Европеец, – ответил Бенни. – Приметил его на камере, которая следит за стоянкой. Жуткая колымага. Ну я и отправил снимок вместе с его рожей.

Валентайн почувствовал сожаление, что отказался от предложенной сигареты. Бенни посмотрел на часы.

– Пора мне топать к станку. Рад был повидаться.

Они вошли в казино. Остановившись у лестницы, Валентайн вытащил визитку и протянул Бенни. Он озадаченно посмотрел на карточку, потом на него.

– Ты же хотел, чтобы я выступил свидетелем-экспертом, да?

– А если ты уже уедешь во Флориду?

– Прилечу.

– За чей счет?

– За свой.

– Вот это дело, – кивнул Бенни, пряча визитку в карман.

– Я же дал тебе слово, – ответил Валентайн, – так ведь?

Он ехал прочь от «Дикого-дикого Запада», пытаясь разложить по полочкам все, что сообщил ему Бенни. «Бомбей» знал о Юрае и все равно не мешал ему играть. Объяснений можно было найти массу, но самым логичным вариантом казалась месть. Работники Арчи Таннера затаили на него злобу. Заметить мошенника и не сообщить о нем – это же прекрасный способ поквитаться с боссом. Но тогда как объяснить пропавшие деньги? Дойл говорил о краже шести миллионов баксов, и Поттер подтвердил его слова. Если хорваты прикарманили один миллион, куда девались остальные пять?

Версий хоть отбавляй. Во-первых, Арчи. Владельцы казино постоянно снимают сливки с доходов. Второй вариант – деньги украл кто-то другой. И третий – а Бог его знает.

По улице пронеслась пожарная машина, завывая сиреной. За ней следовала «скорая помощь», а замыкала кавалькаду вопящая полицейская патрульная машина. Направлялись они на юг к Атлантик-авеню, в сторону мотелей. Нажав на педаль газа, Валентайн пристроился за ними.

29 Прозрение

Братья Молло подожгли «БМВ» Джерри. Его непутевый сын не потрудился переставить машину с Атлантик-авеню, как советовал Валентайн. И братья Молло сунули тряпку, смоченную в бензине, в багажник и бросили зажженную спичку. Пожарные поливали «БМВ» из шланга, когда Валентайн добрался до места. Все вокруг было в черном дыму.

– Да нет, не видел я их, – втолковывал Джерри полицейскому, пишущему протокол. – Мы в номере сидели, телевизор смотрели.

– Кто-нибудь их видел? – уточнил полицейский.

Джерри покосился на управляющего «Голубого дельфина», стоявшего неподалеку и ежившегося от холода. Тот опустил взгляд на землю, потом перевел его вдаль.

– Нет, – резюмировал Джерри.

– Тогда ничем не могу помочь, – ответил полицейский. – Ваша страховка покроет ущерб, если вас это утешит.

– Страховки у меня нет, – вздохнул Джерри.

Зайдя в их номер, Валентайн с трудом сдержался, чтобы не придушить отпрыска. Джерри имел слабость к азартным играм – лошадиные бега, тотализатор, карты, но когда дело доходило до игр, требующих умственного напряжения, вроде оформления страховки, тут весь его пыл кончался.

– Они нас убьют, – отрезал Джерри, садясь на кровать. И посмотрел отцу в глаза. – Да?

Иоланда опустилась рядом с ним, гладя его по голове.

– Нет, не убьют.

Валентайн присел с другой стороны и положил руку на колено сыну.

– Ребятки, а не хотите ли отправиться в путешествие? Уехать на время, пока все не рассосется?

Джерри и его невеста ожидающе уставились на него.

– Ты серьезно? – уточнил сын.

Валентайн кивнул. Иоланда радостно взвизгнула и обняла Джерри. Но тот не разделял ее восторгов и по-прежнему смотрел на отца.

– Я оплачу, – заверил его Валентайн.

На улице последняя машина «скорой помощи» отъехала от мотеля, оставив его в зловещей тишине. Несколько секунд все молчали.

– Говорят, в это время года в Мексике неплохо, – подсказал Джерри.

– Я подумывал о другой стране, – ответил Валентайн.

– О какой?

– О Хорватии.

Если что-то и поражало Валентайна в современной жизни, так это то, что можно сделать с помощью телефона и кредитной карты. Можно договориться о любой услуге, купить любой товар, сдвинуть любую гору.

Меньше чем через десять минут он заказал в ТЭЛ[48] два билета бизнес-класса до столицы Хорватии Загреба. Это привело его в состояние легкой эйфории, почему – он и сам не понял. Валентайн вышел на улицу, чтобы поделиться хорошими известиями. Его сын и Иоланда стояли у крытого бассейна и целовались. Самая потрясающая девушка на свете, подумал он.

– Вот что я предлагаю, – начал Валентайн, когда они прервались, чтобы передохнуть. – Ваш рейс сегодня в одиннадцать часов. Вылет из Ньюарка с остановкой в Париже. У ТЭЛ отдельный зал для пассажиров бизнес-класса, так что можете поторчать там до отлета, выпить, перекусить.

– Ты правда хочешь, чтобы мы полетели в Хорватию? – спросил его сын.

– Всего на несколько дней. Надо, чтобы вы кое-что проверили. А потом поезжайте куда душе угодно: в Италию, в Испанию – сами выбирайте. – Валентайн шлепнул себя ладонью по лбу. – Господи, вам же обоим нужны паспорта, чтобы выехать из страны.

– Они у нас есть, – заявил Джерри.

Валентайн приподнял брови.

– Ну, если бы ты нам не помог выпутаться, мы с Иоландой планировали свалить в Мексику.

– Разве я когда-нибудь подводил тебя?

Его сын фыркнул.

– Нет, не подводил, кажется.

И тут Джерри удивил Валентайна. Он обвил его руками и обнял, как маленький ребенок обнял бы отца. Валентайн зажмурился и тоже обнял сына. Их взаимоотношения походили на заевшую двадцать лет назад пластинку. Теперь мелодия полилась без помех.

– Так что нам делать в Хорватии?

Порывшись в кармане, Валентайн вытащил смятую квитанцию «Вестерн Юнион», стянутую из рюкзака под носом Анны, и протянул ее сыну.

– Вы полетите до города Загреба. Я хочу, чтобы вы поискали этого человека, не привлекая к себе внимания. Узнайте, кто это. У меня такое ощущение, что это местный криминальный авторитет, так что будьте осторожны.

– А что делать, когда мы его найдем?

– Позвони мне.

– И все?

– И все.

– Телефон-то хоть не выключай.

– Не выключу.

Джерри повернулся к невесте.

– Мой отец только что вылез из пещеры, сама видишь, что из этого получилось.

– Умник, – хмыкнул Валентайн.

Валентайн подвез их до аэропорта Ньюарка, высадил на краткосрочной парковке и попрощался. Покопавшись в кармане джинсов, Иоланда достала монетку и протянула ему. Валентайн посмотрел на жетон в ее ладошке. На монетке было написано: «Фартовые деньги».

– Хочешь, чтобы я сыграл за тебя?

– Пожалуйста.

– На каком-то конкретном автомате?

Она призадумалась, потом покачала головой.

– Сами выбирайте.

Это будет непросто. В прошлый раз, плутая в казино «Бомбей», он был вынужден спросить дорогу.

– А если я выиграю внедорожник?

– Разрешу вам кататься на нем по воскресеньям, – пообещала девушка.

Боже, она нравилась ему все больше. Вытащив свою кредитку, он отдал ее Иоланде.

– Код 4273. На счету двадцать тысяч. Снимай сколько нужно.

– Код 4273, – повторила она, опустив кредитку в сумочку. – А вы как же без нее?

Валентайн показал ей пачку купюр в бумажнике. Джерри, молча стоявший рядом, не мог скрыть возмущения.

– А почему ты ей карточку дал?

– Да ладно, – махнул рукой Валентайн. – Я ж не вчера на свет родился.

Обратная дорога до Атлантик-Сити получилась долгой и скучной. Валентайн не сводил глаз с бесконечной полоски шоссе. Каждый год тридцать семь миллионов гостей проделывают такой же путь, надеясь развеяться, а может, и осуществить мечту. Сам Валентайн не видел в этом ничего притягательного, но он и смотрел на игорный бизнес с другой точки зрения. Он помнил те времена, когда побережью Джерси не приходилось давать ложных обещаний, чтобы оплатить счета. Валентайн зевнул и свернул с магистрали.

В «Серкл К» лучший кофе в мире – спросите любого пенсионера. Расплатившись мелочью из кармана, он вернулся в машину. Выпив кофе, Валентайн поборол сон.

Он вытащил свой мобильник. Целый день не разговаривал с Мейбл. Валентайн начал было нажимать кнопки, но тут понял, что телефон выключен. Джерри прав в одном. Он так и не освоил все эти технологические навороты, которые обрушиваются людям на голову. С приходом Интернета хлынул поток порнографии. С приходом сотовых увеличилось количество дорожных аварий. А вот ноутбуки – отличное изобретение. Теперь в самолетах все молчат. Валентайн включил телефон, и тот затрезвонил уже через несколько минут. Что-то подсказало ему, что звонит его сын, поэтому он ответил.

– Я передумала, – сказала Иоланда.

– Так какой автомат?

– Тот, что рядом со входом. Там моя сестра выиграла машину. Играйте на нем.

Валентайн попытался представить, где стоит этот автомат. Но не смог. Ему вспомнилось, как два дня назад Портер разговаривал с ним в «Бомбее» посредством бейсбольной кепки.

– Дай хоть какой-нибудь ориентир, – попросил он.

– Там всего двенадцать автоматов «Фартовые деньги», – щебетала Иоланда. – Мой – прямо у входа. Мимо не пройдете.

– Кто тебе сказал, что их всего двенадцать?

– Дежурная по залу. Джерри спросил, не знает ли она, на каком автомате моей сестренке выпал джек-пот в прошлом месяце. А она ответила: «Ну, их тут всего двенадцать, так что найти будет нетрудно».

Валентайн сделал глубокий вдох. У него в жизни часто случались прозрения. И всегда они начинались с того, что он задавал себе вопрос. На этот раз он спросил себя: «Отчего все автоматы „Фартовые деньги“ не стоят вместе и над ними не горит большая неоновая вывеска?» Ведь именно по такой схеме в основном устраиваются акции в казино.

Пришедший на ум ответ оказался прост. Настолько прост, что решил все терзавшие его вопросы, которыми он задавался с той минуты, как пересчитал квитанции из рюкзака Анны. Автоматы «Фартовые деньги» поставили порознь, потому что в противном случае у работников не появилась бы возможность сделать необходимые перестановки в казино, чтобы тайно выдаивать из него деньги. Вот куда делись остальные пять миллионов.

– Я непременно буду играть именно на этом автомате, – заверил Валентайн девушку.

30 Жесткий счет, мягкий счет

– Я ошибся, – сказал он Дэвису час спустя.

Валентайн долго искал ресторан помимо «Айхопа», чтобы встретиться там с инспектором, но потерпел неудачу. Это было единственное приличное местечко, не задушенное казиношными буфетами, где на 5 долларов 99 центов разрешалось съесть сколько влезет.

У Дэвиса был выходной, и он приехал небритым и не в духе. Дотти подала им бельгийские вафли с сосисками.

– Ну и? – спросил инспектор, когда она удалилась.

Забыв о советах всех врачей, которых он посетил за последние десять лет, Валентайн облил вафли кленовым сиропом и откусил.

– «Бомбей» обдирают не только хорваты. Против Арчи работает еще шайка служащих.

– Доказательства есть?

Дотти пряталась за прилавком, навострив уши. Валентайн понизил голос.

– Нет.

– Так с чего вы так уверены?

– Просто знаю.

– А, ваше легендарное седьмое чувство подсказывает?

– Да.

– А от меня вы чего хотите?

– Хочу, чтобы вы помогли мне провернуть одну аферу, – объяснил Валентайн.

Дэвис открыл рот, чтобы ответить, но тут заметил Дотти. Он подался вперед так, что их лица разделяло сантиметров тридцать.

– Что вы имеете в виду под словами «провернуть одну аферу»?

– Надо устроить в «Бомбее» диверсию.

Дэвис посмотрел на него в ужасе.

– И что я должен сделать? Дымовую шашку бросить? Или пару раз пальнуть из пистолета? Это обратит их в бегство, как думаете?

– Обойдемся без крайностей, – попытался успокоить его Валентайн. – Просто разозлите нескольких охранников.

– Я полицейский. Это вам, черт возьми, не кино какое-нибудь. Люди меня знают.

– Ну наденьте шляпу и очки. Это должно занять всего несколько минут. Можете пару-тройку друзей прихватить.

– В смысле жутких на вид друзей.

– Ну, это уж сами решайте.

Подошла Дотти справиться, понравилась ли им еда. Сплетни, без сомнения, были ее самым пагубным пристрастием. Она проторчала у их столика целую минуту. Дэвис глотал вафли с таким аппетитом, словно не ел неделю. Покончив с ними, он поднялся и пошел прочь. Потом вернулся и бросил пятерку на стол.

– Назовите хоть одну разумную причину, по которой я должен вам помочь, – предложил он.

Валентайн подумал.

– Потому что вы классный парень.

Через час Валентайн проскользнул в офис Портера в зале видеонаблюдения «Бомбея» и закрыл дверь. Стены освещали видеомониторы, дававшие нечеткое черно-белое изображение. В полумраке он не сразу заметил за столом Портера, жевавшего рогалик.

– Салют, – приветствовал Портер.

– Салют, – ответил Валентайн, выдвинув для себя стул.

В этом помещении поддерживалась прохлада на уровне восемнадцати градусов из-за нежной электроники, поэтому под синим пиджаком на Портере был мешковатый свитер на пуговицах. Валентайн отлично помнил этот свитер: он сам подарил его Фрэнку на пятидесятилетний юбилей.

– Я думал, ты со мной больше не разговариваешь, – сказал Портер.

– Я уезжаю из города. Зашел попрощаться.

– Ты не обиделся?

– Переживу.

Портер на мгновение отвел глаза от экрана. Как большинство людей, отвечающих за безопасность в казино, он беспрестанно вертел джойстиком, меняя угол обзора и наезд, чтобы не уснуть.

– Спасибо, Тони, – выдохнул Портер. – Хочешь анекдот?

– Диет-кола есть? – спросил Валентайн.

– Есть ли у меня диет-кола? Да ты меня подсадил на эту гадость. – Он вытащил бутылку из мини-холодильника позади стола и наполнил два пластиковых стаканчика – пузырящаяся пена перелилась через край на бумаги. Они чокнулись.

– Померла женщина. Устроили ей похороны. Стали доставать гроб из машины, да и долбанули его о стену. Слышат – стонет кто-то. Тетка-то оказалась жива. И еще десяток лет протянула. А потом опять померла. Ну опять похороны. Достают гроб из машины, а муж ее и говорит: «Осторожнее, о стену не ударьте!»

Валентайн почувствовал, как по позвоночнику скатилась капля пота. Он не снял пальто. В кармане пиджака дожидался своего часа пистолет, снятый с предохранителя. Валентайн ощутил на себе взгляд Фрэнка.

– Ха-ха, – сказал он.

– Наверное, плюну на этот анекдот, – расстроился Портер.

– Да нет, смешно.

– Спасибо. Когда твой рейс?

– Через пару часов.

– Назад в солнечную Флориду, да?

Валентайн уловил в его голосе: Портер хочет, чтобы он уехал.

– Надо получить пенсионное пособие, – объяснил Валентайн.

Напряжение исчезло с лица Портера. Дверь распахнулась от удара. В зал вошел один из подчиненных Портера.

– У нас проблема в зале блэкджека. Стол семнадцать.

Он захлопнул дверь.

Портер вбил несколько команд на клавиатуре. Семнадцатый стол появился на всех мониторах в зале. Трое вызывающе одетых афро-американцев спорили с женщиной-дилером. Орудуя джойстиком, Портер увеличил изображение того, который говорил больше остальных. Это был Дэвис в черном котелке и дизайнерских солнцезащитных очках. Сняв трубку внутреннего телефона, Портер позвонил вниз.

– У вас там все под контролем?

Ответ ему не понравился. Склоки вредят бизнесу. И в его обязанности входит тушить любые потенциально опасные ситуации, прежде чем они выйдут из-под контроля. Встав, он схватил рацию со стола.

– Я скоро.

Портер остановился у двери и пристально посмотрел на Валентайна.

– Тони!

Валентайн повернулся всем телом.

– Да, Фрэнк.

– Ты действительно уезжаешь?

От бодрого тона не осталось и следа. Валентайн смотрел ему прямо в глаза.

– Не понял.

– Ответь на вопрос.

– Авиакомпания «Дельта». Рейс семнадцать одиннадцать.

Портер расслабился.

– Подбросить в аэропорт?

– Было бы здорово, – согласился Валентайн.

Портер ушел. Валентайн подкрался к двери и приоткрыл ее. Портер беседовал со своим подчиненным, лысым азиатом свирепого вида. Тот кивал, соглашаясь со словами начальника. Валентайн закрыл дверь и бросил стаканчик в мусорку. Потом сунул руку в карман и сжал пистолет. Азиат вошел в зал.

– Как дела?

– Неплохо, – ответил Валентайн.

– Фрэнк попросил меня устроить вам экскурсию по казино.

– Что вы говорите?

Азиат улыбнулся.

– Именно так.

Валентайн вытащил пистолет и навел его на грудь азиата. Другой рукой указал на подсобку.

– Начнем экскурсию там.

Дрожащий азиат вошел в подсобку. Валентайн закрыл дверь и подпер ручку стулом. Потом сел за компьютер Портера.

Нажал клавишу «shift», экран засветился. На нем была матрица с изображениями с разных камер по всему казино, позволявших Портеру одновременно следить за столами блэкджека, рулеткой, крэпсом[49] и автоматами. Также он мог видеть, как уносили деньги после игры и пересчитывали их в двух специальных зонах, носивших названия «Комната жесткого счета» и «Комната мягкого счета».

За годы работы Валентайн расследовал немало мошенничеств служащих казино. Объединяло их одно. Шайки всегда выдумывали хитрые способы пропихнуть деньги через комнаты «жесткого» и «мягкого» счета, а потом вынести их за пределы казино. Он был уверен, что ребята в «Бомбее» пошли тем же путем.

Переместив курсор, он два раза кликнул мышкой, на экране появилась «Комната мягкого счета». Дежурили две женщины средних лет. Они пересчитывали купюры по восемь часов в день. После смены их обыскивал агент Отдела надзора за азартными играми. Если ему что-то не нравилось, он мог заставить их раздеться донага. Валентайн покрутил джойстик, чтобы осмотреть комнату, и не заметил ничего необычного.

Вернув на экран матрицу, он нашел ячейку с «Комнатой жесткого счета». Здесь взвешивали и заворачивали монеты. В центре комнаты высился стол с огромными весами. Рядом стояла машинка для упаковки монет.

И в «Комнате жесткого счета» все ему показалось нормальным, кроме второго стола, придвинутого к стене. Валентайн тронул джойстик. На этом столе обнаружились весы поменьше. Он увеличил изображение. На кой черт они нужны? На случай избытка монет?

Валентайн откинулся на спинку стула Портера. Получается, члены шайки берут ведерки с монетами, которые вытаскивают из автоматов, взвешивают их на маленьких весах, а потом тайком выносят из казино?

Нет, такое невозможно. За каждым игровым автоматом ведется видеонаблюдение круглые сутки, семь дней в неделю. Записи потом просматривают агенты Отдела надзора за азартными играми. Агент пересчитывает, сколько ведерок собрали из каждого автомата и сравнивает с числом ведерок, поставленных на весы. Если цифры не совпадают, виновных арестовывают.

Иными словами, он по-прежнему не имел ни малейшего представления о том, что происходит.

И начинал раздражать сам себя. Это на него совсем не похоже. Неужели потеря друга и всякие там мелочи жизни виновны в том, что он утратил способность мыслить ясно? Достав бутылку диет-колы из холодильника Портера, он откупорил ее и сделал большой глоток.

– Вы еще здесь? – заорал азиат из подсобки.

Валентайн метнул бутылку в дверь. Потом набрал команду на клавиатуре, на экране появилась матрица столов блэкджека. Портер стоял у семнадцатого стола, разгневанно втолковывая что-то десятку охранников. Дэвиса и его дружков не было видно.

Охранники удалились. Двигая джойстиком, Валентайн следовал за ними но залам казино. Они бежали либо к лифту, либо к пожарному выходу.

Валентайн ввел другую команду. Снова появился стол семнадцать. Портер был еще там. Он поднес рацию к губам. На столе зазвонил телефон. Валентайн помедлил, потом снял трубку.

– Тони?

– Салют, Фрэнк, – ответил Валентайн.

– Ах ты сволочь! – заорал Портер.

– А что случилось?

Фрэнка перекосило от злости. А это означало, что разгадка тайной пропажи пяти миллионов крылась в его компьютере, а Валентайн не сумел найти ее.

– Ты покойник, – прорычал Портер.

31 911

Пообщавшись с Портером, Валентайн позвонил в офис Арчи Таннера, предполагая, что беседа будет короткой. Он хотел предложить Арчи вызвать полицию. Арчи мог подвергнуть аресту по подозрению в краже любого подчиненного, даже если не располагал доказательствами. Штат давал ему такое право, так же как и любому другому владельцу казино в Атлантик-Сити.

– Извините, – ответила секретарша. – Мистер Таннер уехал во Флориду.

– А Брэнди на месте?

– Она дома, приболела.

– А кто за старшего?

– Фрэнк Портер.

Валентайн повесил трубку. Он прикинул, что у него осталась минута до того, как кто-нибудь из ребят Портера добежит до третьего этажа и пристрелит его. Снова сняв трубку, Валентайн набрал 911.

– В «Бомбее» пожар, – сказал он оператору.

И вышел в зал видеонаблюдения. Там никого не было. Валентайн открыл дверь и выглянул в коридор. Пусто. Подошел к кнопке пожарной тревоги и разбил защитное стекло. Оглушительно завыла сирена.

Валентайн пошел к лестнице, следуя по красным значкам «Выход». Выйдя на площадку, он услышал, что кто-то поднимается ему навстречу. Вытащив пистолет, Валентайн направил его в пол и нажал на курок. Шаги застучали в обратном направлении.

Спускаясь вниз, он выстрелил еще пару раз, раздумывая, как будет себя чувствовать, если убил невиновного человека. Но тут его осенило, что все невиновные сейчас стоят на улице и дожидаются пожарных.

На площадке первого этажа не было никого. Валентайн открыл дверь и заглянул в казино. Несколько питбоссов остались на своих местах. Ему вспомнились пятьдесят тысяч на банковском счету Спарки и в обувной коробке. Пять миллионов на пятьдесят тысяч – это сто человек. Значит, никому нельзя доверять.

Вскоре пожарные наводнили казино. Он подождал, когда один из них окажется рядом. Распахнув дверь, Валентайн наставил на него пистолет.

– Иди сюда.

Пожарный повиновался. Ирландец с веснушками и огненно-рыжими волосами. Казалось, он не слишком напуган таким поворотом. Как будто в его жизни случались ситуации и похуже наведенного на него пистолета тридцать восьмого калибра.

Валентайн отправил его наверх в одном нижнем белье, а сам натянул его форму поверх одежды. Она оказалась ему по размеру. Он увидел, что пожарный стоит наверху и качает головой.

В казино царило настоящее столпотворение. Валентайн миновал нескольких пожарных, не вызвав подозрений. Он направлялся к ближайшему выходу. Сердце выпрыгивало из груди.

Валентайн доехал до круглосуточного магазина, оставил машину между двумя грузовиками с товаром, купил сигарет и закурил, едва сев на сиденье. Наполнив легкие дымом, он ощутил, что постепенно успокаивается.

Эх, какой приятный вкус.

Настолько приятный, что он выкурил еще две сигареты и лишь потом достал телефон и набрал номер Дэвиса.

– Выписан ордер на ваш арест. Вы считаетесь вооруженным и очень опасным. Неужели вы действительно угрожали пожарному пистолетом и заставили его раздеться? О чем вы только думали?

– Люди Портера хотели убить меня, – объяснил Валентайн.

– Вы разгадали аферу?

– Нет.

– Узнали что-то новое?

– Нет.

– Вы должны явиться в полицию добровольно, – сказал инспектор.

– Что?

– Вы не владеете собой.

– Да что вы!

– Вы страдаете от слабоумия, Тони. Разгуливаете по городу с огнестрельным оружием, деретесь с женщинами. Вы полагаете, нормальные люди так себя ведут? Господи, да вот вчера вы представили меня как Ричарда Раундтри.

Валентайн следил глазами, как мимо проехали две патрульные машины. Когда они скрылись из виду, он выдохнул огромное облако дыма.

– Я не чокнутый.

– Это единственное, что вас спасет, – парировал Дэвис.

Инспектор был прав. Только это и может спасти его от тюрьмы. Но если его признают психически невменяемым, цена будет высока. Бизнес придется закрыть и до конца своих дней не заниматься… ничем.

– До свидания, Эдди, – отрезал Валентайн.

Телефон зазвонил, когда в пачке осталось три сигареты. Он посмотрел на экран. «Абонент не установлен». Отвечать было рискованно – сотовые компании способны отследить звонок в считанные секунды, – но Валентайн ответил, надеясь, что это Мейбл или Джерри, остро нуждающиеся в дружеской поддержке.

– Мистер Валентайн?

Его молитвы были услышаны. Это оказалась Брэнди.

– Я разговариваю с Арчи по другой линии, – начала она. – Он знает о том, что вы натворили сегодня в «Бомбее». И хочет знать, что же стряслось.

Валентайн сунул одну из оставшихся сигарет в рот, но не закурил.

– Передайте Арчи, что шайка из его подчиненных обкрадывает его, – он старался осторожно подбирать слова. – Фрэнк Портер – один из зачинщиков. Я хочу их разоблачить. Но они тоже не лыком шиты и пытались меня убить.

Брэнди переключилась на другую линию, потом вернулась.

– Арчи спрашивает, почему вы убежали от полиции.

– Потому что полиция тоже замешана.

– У вас есть доказательства?

– Да, – соврал Валентайн.

Она снова поговорила с Арчи.

– Арчи сказал, не беспокойтесь. Сегодня вечером он прилетит домой на своем самолете. Он велел вам отсиживаться в моей квартире до его возвращения. Он все уладит.

Брэнди говорила очень деловито. И ему это нравилось. Она продиктовала свой адрес, и Валентайн понял, что точно знает, где она живет.

– Буду через десять минут.

Брэнди жила в «Заповеднике», дорогом высотном кондоминиуме с видом на океан. Десять лет назад Валентайн с женой подумывали купить здесь квартиру с одной спальней, но выяснилось, что ежемесячная квартплата им не по карману, не говоря уже об ипотеке.

Он доехал до кинотеатра в конце улицы и припарковался за его кирпичным зданием. Потом вышел и снял форму пожарного.

Валентайн шел по Арктик-авеню, колючий ветер с океана пытался отбросить его назад. Казалось, что температура опустилась градусов на десять с тех пор, как он в последний раз выходил на улицу. Валентайн прислушался к своему телу, подумав, что оно подает какой-то сигнал.

У соседнего с кондоминиумом дома он свернул в переулок. К стене была приварена пожарная лестница, по которой Валентайн забрался на крышу. Во времена службы в полиции он лазал на здания много раз, гоняясь за подозреваемыми. С крыш открывался чудесный вид на окрестности.

Этот подъем пробудил в нем множество воспоминаний. Он огляделся по сторонам. На улице не осталось ни магазинов, ни кафе, работавших в те времена. Исчезли булочная, обувная мастерская, зоомагазин. В городе казино такие не выживают.

Здание, на которое он вскарабкался, когда-то служило мясокомбинатом. Из крыши торчали две трубы, словно не на должном месте выросшие зубы. Прячась в их тени, Валентайн осмотрел дом Брэнди через улицу. Сквозь входные двери был виден вестибюль. Ночной охранник сидел за столом и читал газету. Больше никого.

Охранник встал и потянулся. Ему было за тридцать. Квадратное лицо, кудрявые волосы. Обычно в ночные охранники шли такие старые чудаки, как Валентайн. А этот парень был слишком молод для подобной нудной работы. Достав телефон, Валентайн набрал 911 и сделал второй ложный вызов за вечер.

Не зная, чем заняться, он засек время до приезда пожарных. Они прибыли ровно через шесть минут.

Три пожарные машины и две «скорые помощи» сгрудились у входа. Охранник вышел на улицу в сопровождении шести полицейских, прятавшихся в задней комнате.

Валентайн разглядывал стеклянные стены дома, силясь угадать, на каком этаже поселилась Брэнди. И недоумевал, почему женщина, у которой есть все, что можно купить за деньги, ввязалась в такое. Еще один кусочек головоломки, который не вписывался в общую картину.

Ему показалось, что он увидел ее в окне верхнего этажа. Пентхаус. Валентайн набрал ее номер.

– Алло, – ответила она.

– Брэнди?

– Мистер Валентайн?

– Ловко сработано.

32 Человек в фиолетовом костюме

На стоянке «Арсенала» яблоку негде было упасть. Преданные поклонники бесстрашно бросили вызов погоде, чтобы попить пива и полюбоваться схватками. Валентайн втиснул «Мерседес» между двумя жалкими пикапами. Часы показывали десять минут десятого. Кэт должна была выйти на ринг через двадцать минут.

Он посидел еще в машине, чувствуя, как она остывает. Вопрос состоял в том, станет ли Кэт ему помогать. Будучи не слишком сведущим в тонкостях любви в современном мире, он все же понимал, что приглашение от женщины значило много. А Кэт сама захотела, чтобы он увидел ее на ринге. Он ей нравился. Если верно разыграть карты, можно переночевать на ее диване.

Билетер не желал брать у него деньги.

– Шоу началось час назад, – улыбнулся он. – Идите так.

Валентайн вошел и купил ведерко поп-корна. «Арсенал» всегда был оплотом мужской агрессивности, и ему было трудно представить Кэт, сражающейся в этих стенах. За дверями его приветствовал рев публики.

Зал был набит до отказа. Мужчины – а они составляли большинство – надрывали глотки до хрипоты. На ринге мультяшный персонаж в хоккейной маске пытался уложить на лопатки парня в оранжевом трико. Валентайн нашел свободное место в последнем ряду и тяжело опустился, скользя ногами по лужам пролитого пива.

Оба борца были великанами. Подружка оранжевого трико, изящная девица в красном платье, поднялась на ринг, держа складной стул. Вскоре соперник ее кавалера лежал, уткнувшись лицом в пол. Толпа затопала и заулюлюкала.

Хоккеист, пошатываясь, встал на ноги. Оранжевый, будучи в душе истым джентльменом, предложил ему руку. Соседка Валентайна, женщина с голубыми волосами, неодобрительно фыркнула.

– Слабак, мать твою! – заорала она.

Хоккеист воспринял критику и направил кулак в соперника, порядочно промахнувшись. На ринг полетел поп-корн. Он повторил попытку, но опять не попал. Новая волна поп-корна. В третий раз хоккеист достиг цели, и зал наполнили радостные крики.

Схватка закончилась на дружеской ноте. Если бы Валентайну сказали, что сценарий поединка написал десятилетний мальчишка, он бы ничуть не удивился.

Старушка с грязными губами вытащила программку.

– Кто следующий? – поинтересовался Валентайн.

– Лисица!

– И как она?

– Злая, как бешеная собака.

– А с кем она дерется?

– С грудастой шлюхой, этой Королевой дзюдо. У нее нет шансов.

– Кто сказал, что Королева дзюдо шлюха?

Старушка отодвинулась.

– Да без обид, мистер. Вы ей родственник, поди?

Валентайн хотел ответить, но ему помешали вопли. По проходу с другой стороны ринга шла Кэт. Она подлезла под веревками и начала разминаться. Выглядела Кэт потрясающе. Пышные волосы соблазнительно струились по спине. Губы алели. Священного журавля на груди не было. «Какая девушка!», – подумал Валентайн.

Следом появилась Лисица, и зрители замычали. За ней шел ее тренер, крупный парень в фиолетовом костюме. Он был похож на баклажан, и у Валентайна от смеха заболел живот. Когда Лисица добралась до ринга, в зале смеялись многие.

– Чего ржете? – удивилась старушка.

– Да костюм у него такого цвета.

– Отлично на нем сидит, если вам интересно мое мнение.

Лисица скинула халат. Примерно метр семьдесят семь. С ног до головы в коже. За поясом плетка. В общем, такую девушку не поведешь знакомиться с мамой. Она обошла ринг с важным видом, чтобы зрители начали скандировать ее имя.

– Ли-си-ца! Ли-си-ца!

Рефери забрался на ринг. И тут Валентайн заметил одну странность. Росту в нем было метра полтора. Весу – килограммов пятьдесят. Он обливался потом. Любой из двух девушек такой шибздик – на один зуб. На лице Лисицы отобразилась тревога.

Прозвучал гонг. Девушки начали приплясывать. Они делали выпады, топали ногами, но схватка не начиналась, пока Лисица не вцепилась в волосы Кэт и не начала их рвать. Кэт закричала, потом уложила Лисицу на пол отлично исполненным броском через бедро.

– Двинь ей в морду! – завопила старушка.

– Какая вы добрая, – изумился Валентайн.

Огрызаясь, Лисица медленно поднялась. Они начали ходить кругами, постепенно сокращая расстояние. Лисица снова схватила Кэт за волосы, та вскрикнула вполне правдоподобно.

Зрители вскочили с мест. Валентайн невольно последовал их примеру. Старушка бросилась в проход.

– Давай, добей эту сучку, Лисица! Поделом ей!

Кэт и Лисица катались по рингу, лягаясь и крича, потом Кэт оказалась сверху, заломив руку Лисице. Валентайн вдруг осознал, что орет не тише остальных. Миниатюрный рефери начал отсчет для Лисицы. Валентайн подхватил:

– Три… четыре… пять… шесть…

Потом начался сущий бедлам.

Тренер Лисицы запрыгнул на ринг. Схватил Кэт за волосы и дернул ее вверх, освободив подопечную. Он принялся трясти ее, а Лисица тем временем била Кэт по лицу.

Кэт кричала. Из ее ноздрей полилась кровь. Валентайн бросился по проходу к рингу. Не успел он подлезть под веревки, как к нему ринулся рефери.

– Вам нельзя здесь находиться, – предупредил он.

– А этот баклажан что здесь делает?

– Он ее тренер.

– Ну тогда я тренер Королевы дзюдо. Полегчало?

– Это моя работа, – оправдывался рефери.

– Вот и выполняй ее.

Валентайн подошел к тренеру Лисицы и двинул ему в челюсть. Баклажан ударился об пол, отпустив Кэт. Валентайн попытался удержать ее, чтобы она не упала, но тут услышал вопль. Лисица запрыгнула к нему на спину и впилась длинными ногтями ему в руку.

Он не любил драться с женщинами, но в данном случае выбора не было. Встав потверже, Валентайн перекинул девушку через голову. Она плюхнулась на пол, как мешок цемента.

Он помог Кэт подняться. Крошка рефери вскинул руку. Зрители бились в экстазе от такого представления.

– Как нос? – пытаясь перекричать их, спросил Валентайн.

– Нормально, – ответила Кэт. – Вы что, раньше никогда не видели пищевых красителей?

Он открыл рот, но ничего не смог сказать.

– Вы просто болван, – сообщила ему Кэт.

Выяснилось, что Кэт и Лисица, которую на самом деле звали Глэдис Лафонг, – закадычные подруги. Их дочки учатся в одном классе. Они обожают обмениваться вегетарианскими рецептами, найденными на просторах Интернета. Глэдис занималась постановочными боями пять лет. Ее муж Донни Лафонг – тот самый Донни Лафонг, который играл в футбол за команду «Джетс»[50] и проворонил мяч в решающей игре Суперкубка, тем самым угодив в Галерею позора в компании со многими другими звездами спорта. На деле он оказался приятным малым, что Валентайн понял, пытаясь принести извинения.

– Нет проблем, – заверил Донни, прижимая пакет со льдом к распухшей челюсти. – Не зря же наш бизнес называют опасным для здоровья.

– Мне ужасно неловко, – продолжал Валентайн, поглядывая в угол раздевалки, где стояли Кэт и Глэдис. – Я вам все представление испортил, да?

– Ну да, вроде того, – подтвердил Донни, хватая банку пива свободной рукой. – Не хотите холодненького?

– Нет, спасибо. Может, мне нужно кому-то позвонить и все объяснить?

– Нет, в игровом реслинге так дела не делаются, – объяснил Донни.

– В смысле?

Донни допил пиво и вытер губы рукавом.

– Они сами звонят. Промоутеры. Сами пускают в ход свои связи. Это их шоу, а мы просто нанятые клоуны.

– Извините меня, – в пятый раз повторил Валентайн.

– Да не парьтесь.

Валентайн положил руку на плечо здоровяку.

– Я сидел в крайнем секторе, когда вы бежали за тем мячом, чтобы гол забить. Вы играли против Майами в дополнительном матче.

Донни одарил его лучезарнейшей улыбкой из серии «Да ладно, пустяки».

– Спасибо, что помните.

Глэдис и Кэт таким всепрощением не отличались. Они сидели по обе стороны от разложенного фиолетового прикида Донни и пытались зашить дыры на плечах. Когда Валентайн подошел к ним, ни одна не подняла глаз. Он откашлялся.

– Слушайте, если я как-нибудь могу загладить то, что натворил… только скажите.

Глэдис отказывалась замечать его. Без макияжа она оказалась веснушчатой женщиной с непримечательной внешностью, лет тридцати восьми – сорока, с искренним выражением лица и мягким виргинским говором.

– Нет, Тони, теперь уже вы ничего не можете сделать, – ответила Кэт.

– Давайте я позвоню вашему промоутеру и все объясню.

Кэт вывела его из раздевалки в коридор. На ринге начинался последний бой вечера, здание сотрясалось от криков. Сжав его руку, она спросила:

– Вы хоть понимаете, сколько из-за вас будет неприятностей? Нам не разрешают импровизировать, Тони. Это указано в наших долбаных контрактах.

Валентайн сглотнул.

– Я подумал, вам больно. Донни вас так тряс. Я не знаю… просто почувствовал, что должен что-то сделать. Мне очень жаль.

– Что-то от ваших извинений легче не стало.

– Почему?

– Да потому что с вами всегда так. Помните, как мы познакомились? Вы забрались на ринг и сбили меня с ног. Ну хорошо, положим, так мне было и надо. Но это вас не оправдывает. Нельзя же вот так встревать куда попало и избивать людей.

Валентайн попытался ответить, но осекся. Большую часть жизни он сбивал людей с ног. И что-то ему подсказывало, что меняться уже поздно.

– Простите.

– Да хватит уже.

Он топнул.

– Хочу вас попросить об услуге.

Кэт скрестила руки на груди.

– Можно мне сегодня переночевать у вас на диване?

Ее ладошка ударила его по щеке. Звук был такой, как будто лопнул надувной шарик. Валентайн заметил в ее глазах слезы. Ринувшись в раздевалку, она захлопнула за собой дверь.

Валентайн смахнул снег с ветрового стекла «Мерседеса», потом сел за руль. Вставив ключ в замок зажигания, он перебрал несколько радиоволн, пока не нашел Синатру, поющего «Такова жизнь», и прибавил звук. Но песня закончилась скорее, чем он ожидал.

Синатра обладал способностью делать мир гораздо яснее. Валентайн понял, что исчерпал все варианты. Достав телефон, он включил его. Нужно созвониться с парой-тройкой адвокатов и выяснить, кто возьмется за его дело. С помощью адвоката можно состряпать версию, потом связаться с Дэвисом и обговорить условия добровольной сдачи. Ему придется защищаться, а жизнь отныне превратится в кромешный ад. Валентайн решил позвонить Мейбл, чтобы услышать голос друга, который был ему так нужен сейчас.

– Ой, Тони, я так рада, что это ты, – приветствовала его соседка.

– А что случилось?

– Тут звонит женщина по имени Линь-Линь.

– По поводу Юня?

– Да. Его похитили три бандита. И велели Линь-Линь найти тебя.

Валентайн прислонился лбом к холодному рулю.

– Они сказали, куда увезли его?

– В какое-то додзё, бог его знает, что это такое. И пригрозили Линь-Линь, если позвонит в полицию, они его убьют.

– Передай Линь-Линь, что я еду прямиком в додзё.

Мейбл перевела его на ожидание. Стоянка походила на сборище, которое решило разойтись разом. Задним ходом Валентайн выехал со своего парковочного места и рванул на дорогу. Давя на клаксон, он пробивался сквозь поток. В трубке прозвучал голос соседки.

– День какой-то жуткий, – пожаловалась она.

– Что такое?

– Куджо на меня накинулся.

– Так ты взяла этого пса?

– Да. Готовила ужин, а он попытался стянуть кусок свинины у меня из-под рук. Я ему заехала сковородкой по морде, тогда он начал хватать меня за ноги. Ну я и забралась от него на стол.

– А сейчас ты где?

– Все еще стою на столе.

– А почему полицию не вызвала?

– Так я вызвала. В резервации семинолов в Тампе беспорядки. Оператор сказала, что мне придется подождать.

– Ну так позвони соседям, – предложил Валентайн.

– Так ты же моя палочка-выручалочка, – ответила Мейбл и повесила трубку.

33 Смерть Тони Валентайна

Ступеньки жалобно скрипели под сорок шестым размером Валентайна. Здание, приютившее додзё Юня, было древним еще тогда, когда Валентайн пришел на первое занятие. Он остановился на площадке второго этажа. Дверь была приоткрыта, Валентайн толкнул ее и заглянул в просторный зал с высоким потолком и стенами, обитыми матами. Над дверью в раздевалку горела голая лампочка.

На паркетный пол додзё дозволялось ступать только босыми ногами, поэтому Валентайн разулся у порога. Пройдя через зал, он вытащил пистолет из кармана, открыл дверь в раздевалку и заглянул.

Комната была длинной и узкой, по обеим сторонам тянулись ряды шкафчиков, в конце виднелись душевые кабинки. Сенсей сидел привязанным к стулу. Братья Молло стояли рядом. Большой Тони, с загипсованной правой рукой, держал бейсбольную биту. Завидев Валентайна, он ударил Юня по голове. Сенсей дернулся, бита просвистела мимо макушки. Джоуи, чье лицо покрывали полоски белого пластыря, закричал:

– Один страйк![51]

Малыш Тони запрыгал вокруг стула, как сумасшедший придворный шут.

Сердце Валентайна забилось часто-часто.

– Это обязательно?

– Сверху на девятой, минус два, пытается добежать до третьей базы, – ответил Джоуи, подзуживая брата. – Хилый бэттер.

– А вот это за то, что руку мне сломал, – сообщил Большой Тони. Он взялся за биту, как Джо Морган из «Цинциннати редс»,[52] поигрывая мускулами от нетерпения и поднимая и опуская правый локоть, словно питчер[53] уже размахнулся, чтобы бросить мяч.

– Не надо, – сказал Валентайн.

– А то что?

– А то вам денег не видать.

Эта фраза заинтересовала Большого Тони. Он опустил биту. Теперь Валентайн услышал дыхание Юня. Это были короткие вдохи – учитель замедлял сердцебиение, чтобы сохранить спокойствие.

– Ты что, бабки привез?

– У меня их нет, – ответил Валентайн.

– Так чем заплатишь?

Он достал из кармана ключи от «Мерседеса» и, сунув указательный палец в колечко, потряс ими.

– Забирайте машину.

Большой Тони глянул на логотип.

– «Мерс», что ли?

– «SLK 600», купе.

– А пробег какой?

– Шестьдесят тысяч миль.

– Салон кожаный?

– Нет, заменитель. Конечно, кожаный. Ты хоть ездил на таком? – Большой Тони покачал головой. – Это почти так же приятно, как трахаться.

– Пушку в шкафчик убери.

– Так мы договорились?

Большой Тони кивнул.

– Не слышу.

– Договорились, – подтвердил Большой Тони.

Валентайн убрал пистолет в шкафчик и захлопнул стальную дверцу. Он общался с неандертальцами многие годы и мог угадать ход мыслей братьев Молло. Превыше всего им хотелось заполучить свои деньги. Большой Тони развязал Юня.

Тот подошел к Валентайну, стоявшему у входа. Валентайн бросил ключи через комнату. Большой Тони поймал их на лету, показал братьям и поцеловал.

– А как же документы? – спохватился Большой Тони.

– Я их тебе перешлю, – пообещал Валентайн.

Братья Молло вышли вслед за ними из раздевалки, Малыш Тони сделал в дверях колесо. Джоуи взял биту и указал ею на лицо Юня.

– Повезло тебе, китаеза, – сказал он.

Смеясь, они исчезли на лестнице. Валентайн коснулся руки Юня.

– Ты как?

Юнь потер руку там, где была веревка.

– Ты им чью машину отдал?

– Арчи Таннера.

– Ух ты, – удивился сенсей.

Их разговор прервали вопли рэпа. Они подошли к окну зала и посмотрели вниз. Братья Молло уже ввалились в «Мерседес» и теперь гикали и орали как подростки. Автомобиль качался вверх-вниз, как карусельная машинка.

– Она застрахована? – спросил учитель.

– Конечно, он…

Валентайн перевел взгляд в другой конец улицы. На углу стоял белый фургон с включенным двигателем. Стекло со стороны водителя опустилось. Показалась рука, державшая нечто, похожее на радиоприемник.

«Мерседес» съехал на дорогу. Сидя на заднем сиденье, Малыш Тони раскурил косячок. Большой Тони обернулся, чтобы взять его. Именно такая картинка осталась перед глазами Валентайна, когда машина взорвалась.

Белая вспышка на мгновение ослепила Тони. У него подогнулись колени. Когда он снова посмотрел вниз, «Мерседес» уже распался на тысячу частей. Белый фургон исчез.

Улица напоминала зону военных действий. Малыш Тони лежал на тротуаре вполовину меньше себя прежнего – ему оторвало нижнюю часть тела. Рядом растянулся обгоревший Джоуи. Невдалеке обнаружился и Большой Тони, его голова цветом походила на жареный каштан. Он еще дышал. Валентайн снял пальто и подложил под голову Большому Тони. Потом Большой Тони умер, и Валентайн забрал пальто.

– Ты не говорил, что тебя пытаются убить, – сказал Юнь.

– Да просто неделя такая выдалась.

– Ну, все хорошо, что хорошо кончается, – заметил сенсей.

– В смысле?

– Машина-то была твоя. Приедут полицейские, я им совру, что один из трех – ты. Пусть сами угадывают, который именно. Ты умер, по крайней мере на ближайшее время. У тебя появилось преимущество.

– Перед кем?

– Перед тем, кто хочет тебя убить.

Полицейская сирена разорвала заиндевевший ночной воздух. Мнимая смерть давала и еще одно преимущество. Полиция тоже перестанет искать его. Валентайн коснулся руки учителя.

– Я скучал по тебе.

– И я по тебе, Тони.

Перескакивая через ступеньки, Валентайн влетел в додзё и бросился в раздевалку. Велика вероятность, что полицейские попросят Юня пустить их в зал, просто чтобы полюбопытствовать. Он вытащил пистолет из шкафчика. Потом открыл окно и спрыгнул вниз.

Коленям такой маневр не понравился. Сирены разбудили всех до одной бродячих собак в городе. Они выли жутко, как хор привидений, которые решили устроить спевки. Сзади вынырнула машина и поймала его в два круга света от фар. Это было такси. Валентайн сел в него.

Шофер принадлежал к легиону ветеранов, которые работали на улицах Атлантик-Сити с достоинством и на высочайшем уровне. Включив счетчик, он сказал:

– Желание клиента – закон.

– Мотель «Голубой дельфин».

– Отличное место.

Шофер проехал два квартала к северу, потом начал поворачивать налево от Атлантик. Валентайн буркнул недовольно:

– Приятель, да я тут вырос. Куда вы едете?

– На Атлантик была перестрелка. Полиция оцепила весь квартал. Диспетчер советовал объезжать этот район.

– Где конкретно на Атлантик?

– Прямо перед «Бургер Кингом».

А «Бургер Кинг» стоит точно напротив «Дрейка». Он велел Анне оставаться на пляже и вспомнил, сколько оберток от фаст-фуда видел в их квартире. Валентайн подвинулся к разделявшему салон пуленепробиваемому стеклу.

– А диспетчер не рассказал, что там произошло?

Шофер покосился на него в зеркало.

– Полицейский?

– Бывший.

– То-то я смотрю – лицо знакомое. Диспетчер сказал, что какой-то иностранец вышел из «Бургер Кинга», и тут его кто-то пристрелил из фургона.

– А откуда диспетчер узнал, что он иностранец?

– А он услышал в полицейской сводке. Хотите, отвезу вас туда?

– Вы же сказали, там все оцеплено.

– Я знаю тайные тропы, – заверил шофер.

Валентайн обнаружил белый фургон хорватов в переулке рядом с «Дрейком». Он спустился по дорожке к офису мотеля. Управляющий читал газету и курил. Валентайн вошел.

Атлантик-Сити – город азартных игр, здесь у всех есть своя цена. Чтобы узнать у управляющего, в каком номере остановились хорваты, потребовалось всего одна купюра в пятьдесят долларов. Номер тридцать три, вторая дверь с конца ряда.

Валентайн прошел по неосвещенной дорожке к номеру. Постучавшись, шагнул в сторону и вытащил пистолет. Юрай Гавелка приоткрыл дверь на несколько сантиметров и уставился налитыми кровью глазами на ствол, потом отпрянул назад.

– У нас гости, – сообщил Юрай.

Валентайн закрыл за собой дверь. Анна сидела на полу и смотрела новости по телевизору. Она медленно встала.

– Они убили Алекса, – сказала она.

Валентайн перевел взгляд на Юрая.

– Вашего брата?

– Да, – кивнул тот.

Анна обняла Юрая за плечи. Она плакала так горько, что ее глаза превратились в две кучки разбитого стекла.

– Мы с Алексом пошли поужинать. Он переходил улицу. Подъехала машина, в ней два человека. Раздался выстрел, и Алекс рухнул на землю. – Анна опустила глаза. – А я побежала.

– Это вы правильно сделали, – похвалил Валентайн.

Они встретились взглядами.

– Правда?

– Правда.

– Да заткнитесь вы, – рассердился Юрай.

На экране телевизора появился корреспондент. Он стоял на углу улицы и брал интервью у Юня. Валентайн подобрался поближе.

– Не могли бы вы рассказать, что произошло здесь сегодня? – попросил корреспондент.

Камера повернулась, чтобы показать тлеющие обломки «Мерседеса» Арчи Таннера, двенадцатицилиндровый двигатель превратился в кусок расплавленного металла. Большой Тони и его братья были накрыты желтым брезентом. Валентайн указал на экран.

– Это была моя машина.

– Так они и за вами гоняются? – спросила Анна.

– Да.

Юрая эти картинки не тронули.

– Жаль, моему брату не повезло так, как вам.

34 Последний раз

Анна и Юрай были голодны и неплатежеспособны. Валентайн разыскал круглосуточный магазинчик, купил к продуктов и вскоре привез их в номер хорватов. К еде он добавил строгое предостережение: из мотеля не выходить, разве что кто-нибудь будет при смерти. И повесить на дверь табличку: «Не беспокоить».

Анна вышла с ним на улицу. Она была расстроена и, оказавшись под беззвездным небом, объяснила, почему.

– Юрай убежден, что вы член банды из «Бомбея».

Валентайн закурил одну из последних сигарет и наполнил легкие приятным дымом. Интересно, будучи мертвым, он сможет курить и поглощать тонны жирной пищи, не беспокоясь, что таким образом угробит себя? А что, это справедливо, учитывая, через что ему пришлось пройти.

– Почему?

– Когда Юрай сказал вам, что убили Алекса, вы не проявили удивления.

– Потому что я не удивился.

Она смутилась, как будто обвинения Юрая попали в десятку. Валентайн покачал пальцем у нее перед носом, слова слетали с его губ с облачками дыма.

– Да что такое с вами и Юраем? Вы же мне сами сказали о ваших подозрениях, что вас подставил «Бомбей». А теперь удивляетесь, что вас убивают? Вам следовало сбежать из города, когда была возможность.

Анна смотрела на замерзшую землю. Потом уперлась глазами в Валентайна.

– Вы всегда такой… не знаю, как правильно сказать. Уверенный в своей правоте?

– Ну, если это выражение соответствует тому, что вы подразумеваете, то да, обычно я такой.

– Что дает вам такое право? – возмутилась она.

Валентайн задумался.

– То, что я обычно прав.

Анна ушла в номер. Он докурил сигарету и направился к пляжу.

На протяжении всей жизни он гулял по этому пляжу. После уроков, после работы и теперь на пенсии, когда ему этого хотелось. Иными словами, почти каждый день. У воды Валентайн нашел с десяток пустых пивных бутылок, выкопал в мусорном баке полиэтиленовый пакет и сложил все в него. Он провел на берегу свое детство, и его тошнило при виде разбросанных банок, бутылок и прочего мусора. То ли ему казалось, то ли вправду люди стали меньше любить место, где живут?

Он добрел до «Голубого дельфина». Поравнявшись с оградой, отделявшей его от пляжа, он приподнялся на цыпочки и заглянул. Перед мотелем Коулман и Маркони беседовали с управляющим. Маркони держал в руках большой пакет. Полицейские от природы не способны ничего делать быстро, и Валентайн чуть не замерз, дожидаясь, пока они расколют управляющего.

Ему вспомнился вчерашний разговор с Кэт. Убийства наркоторговцев, которыми прихвастнул Маркони, были совершены три года тому назад, когда он еще служил в полиции. За полгода пятерых торговцев кокаином убили выстрелом в голову и ограбили. Одну из жертв обнаружили на стоянке того казино, в котором работал Валентайн.

Торговец был при смерти, когда к месту преступления прибежал Валентайн. Это был еще совсем мальчишка. Валентайн попросил его описать нападавшего, но он только провел рукой по лицу и отправился на тот свет. Валентайн тогда не понял этот предсмертный жест паренька. Теперь же все стало ясно. Он пытался показать шрам на щеке Маркони.

Валентайн наблюдал, как Коулман и Маркони садятся в машину. Управляющий вернулся в офис и выключил свет. Открыв щеколду, Валентайн проскользнул на территорию мотеля.

Пластиковая карточка-ключ от номера сработала. Он вошел в темную комнату и опустил шторы, натыкаясь на мебель. Ударился большим пальцем ноги о ножку кровати и беззвучно выругался.

Потом включил свет и огляделся. Маркони и Коулман обыскали ящики и переворошили одежду. Из ванной пропал бритвенный прибор. Какая-то одежда по-прежнему висела в шкафу, и Валентайн подумал, что инспекторы выбирали только то, что им подходило по размеру.

Он опустился на кровать. Голова разболелась, ноги замерзли, а желудок настоятельно требовал горячего. Но хуже всего было то, что его шестидесятидвухлетнее тело приблизилось к состоянию полного изнеможения.

Валентайн приоткрыл окно, надеясь, что услышит приближение непрошеных гостей. Потом стянул с себя одежду, забрался под теплое одеяло и провалился в сон.

Ему приснилось, что он стоит рядом со строительным рабочим. Тот держал в руках отбойный молоток и трудился над участком тротуара. Валентайн кричал ему прямо в ухо, но тщетно: молоток все заглушал.

Он открыл глаза. Кто-то стучал в дверь соседнего номера. Уже наступило утро, яркий солнечный свет брызгал на стены. Встав, Валентайн взял с тумбочки пистолет, подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул на улицу. И моргнул от удивления. У соседнего номера стояла Кэт Берман.

Он закрыл дверь. Сунул пистолет в карман пальто и накинул костюм, в котором ходил вчера.

– Кого-то ищете? – спросил Валентайн.

– Вас, – улыбнулась Кэт. – Точнее, вашего сына. Надеялась, он подскажет, где вас искать.

– Так вот он я.

К его удивлению, она поцеловала его в щеку.

– Войти-то можно?

– Конечно, – услышал Валентайн свой голос.

Они сели на диван.

– Мне нужно с вами поговорить.

– Так мы вроде как уже говорим.

– Разговор будет серьезным. – Подняв с пола сумочку, она вытащила бутылку содовой и два пластиковых стаканчика, разлила воду, почти опустошив бутылку.

– Что-то празднуем? – поинтересовался Валентайн.

– Еще как. Я не пью, так что, надеюсь, вы не против газировки. – Она протянула ему стаканчик. – Ваше здоровье.

– Вздрогнем.

Кэт хихикнула, услышав в его тосте больше, чем он в него вложил. Он раскраснелся и смущенно заерзал. Да что же, черт побери, происходит? Двенадцать часов назад она была готова его кастрировать. Они допили газировку молча. Потом Кэт положила руку ему на бедро. И не убрала.

– Сегодня утром Глэдис, Донни и я встречались с продюсером вчерашнего шоу. Зовут его Рик Хани. Он организует шоу реслинга для кабельного телевидения. В общем, рассаживает он нас в своем кабинете и делает вид, что взбешен. Он раньше был борцом под псевдонимом Ловкач. Ну вот, Рик нам и говорит: «Кто придумал поменять вчера сценарий?»

– Надеюсь, вы догадались сказать, что это я, – вставил Валентайн.

– Естественно, нет! В этом бизнесе никто никому правды не говорит, Тони. А Донни ему отвечает: «Я придумал, Рик. Мне показалось, что сценарий устарел». Рик уставился на нас и молчал минуту, как будто не мог придумать, что сказать. Потом открыл ящик стола и вытащил какие-то контракты. Бросил их на стол и спрашивает: «Знаете, что это?» Мы закивали, а он дальше: «Прежде чем обсудить условия, хочу кое-что прояснить. С этого дня мы не отступаем от сценариев, лады?» Ну мы переглянулись втроем, и вы не представляете, чего нам стоило не рассмеяться!

– Условия чего?

– Того, как мы с Глэдис будем драться друг с другом целых пять раз. Рик сказал, что после вчерашнего выступления в «Арсенал» позвонило больше народу, чем после всех прочих боев. Мы стали хитом.

– Вы меня разыгрываете, – покачал головой Валентайн.

– Совсем нет. Мы перетянули одеяло на себя.

Он почувствовал, как поднимается настроение. Все-таки он не испортил Кэт жизнь. Может быть, чистосердечное признание на исповеди у отца Тома принесло больше пользы, чем он предполагал.

– И сколько он вам денег предложил? – спросил Валентайн.

– Пять схваток по десять тысяч долларов за схватку.

Он сжал ее руку.

– Это лучшая новость за всю неделю. Надеюсь, вы согласились.

– Вот тут-то и загвоздка.

– Какая еще загвоздка?

Кэт вытащила из сумочки какие-то бумаги и положила ему на колени.

– Эта сделка для нас четверых.

– Что-то я не улавливаю, – насторожился Валентайн.

– Донни сказал Рику, что ваше участие было запланировано.

– Что-что?

– Тони… пожалуйста, не сердитесь.

Валентайн схватил документы и поднес к глазам. Это был контракт. Его фамилия стояла в самом верху, и далее шло подробно описание его роли как ревнивого кавалера. Он должен бить Донни, только на этот раз ему за это заплатят две тысячи за выход. Внизу указывались даты. До первого шоу в центроплексе «Орландо» оставалось три недели.

– Безумие какое-то. – Валентайн положил контракт. – Вы должны были открыть правду этому человеку, Кэт.

– Мы не могли…

– Нет, вы просто не захотели.

Она собралась ответить, но промолчала и уронила голову, так что подбородок коснулся груди.

– Вы отказываетесь.

– Я не борец, – ответил Валентайн, чувствуя, что кровь закипает совсем по-другому и чувства вырываются из-под контроля. – Я же мог кого-нибудь покалечить. Вы сами мне говорили. А теперь хотите, чтобы я занимался этим профессионально. Ради Бога, девочка, о чем вы все думали?

– Черт! – Забрав контракт, Кэт бросила его в угол. – Вы же вышли на ринг, разве нет? Моя жизнь текла себе спокойно, пока вы не появились. Тони, такая возможность представляется раз в жизни – в моей долбаной жизни. Но вам же плевать, да? Нет! Вам нравится портить мне жизнь?

– Вы же знаете, что это не так, – защищался он.

– Тогда почему вы отказываетесь? Будет весело. Три шоу пройдут во Флориде, так что и от дома далеко вам уезжать не придется. Донни и Глэдис классные ребята. Ну же, Тони.

«Потому что это глупо», – подумал Валентайн. Настолько глупо, что он не мог представить себя частью этой затеи. Опуститься до такой степени. Но если сказать ей так, она же уйдет, и он больше ее не увидит. А этого Валентайн тоже не хотел.

– Можно мне подумать?

– Что за отговорки?

Он выдохнул воздух, застрявший в легких.

– Ладно.

– В каком смысле?

Валентайн посмотрел ей в глаза.

– Ради вас я согласен.

– Ой, Тони!

Кэт обвила его руками и начала целовать его лицо. Его обжигало ее дыхание, ее губы были слаще кондитерского сахара. Он пришел в такое возбуждение, что не смог бы повернуть назад, даже если бы пожелал.

Последний раз Валентайн занимался любовью полтора года назад.

Со своей женой на диване в гостиной нового дома в Палм-Харбор. Диван доставили тем утром, и он стал последним штрихом в обустройстве дома. Так началась их новая жизнь.

Как парочка подростков, они с Лоис сорвали друг с друга одежду и устроили оргию.

Это было замечательно. Настолько замечательно, что после ужина они легли в постель и снова занялись любовью. А потом уснули в объятиях друг друга.

А утром, лежа в постели, он играл с ее волосами, надеясь, что, проснувшись, Лоис захочет это повторить. Но она не захотела.

Вскрытие показало, что у его жены было прогрессирующее заболевание сердца. Лоис всегда прекрасно чувствовала свое тело, и Валентайн подозревал, что она знала: что-то внутри работает не так, как надо. Но ничего не говорила, хотела сначала устроиться на новом месте, а уж потом идти к врачу.

Какова бы ни была причина, Лоис ограждала его от новостей, которые, по ее мнению, сулили неприятности.

А потом Валентайн ужаснулся. Ведь это он был инициатором секса в тот день, как и в другие дни время от времени. И места он выбирал не всегда подходящие для этого. Лоис никогда не возражала, а иногда получала больше удовольствия, чем он.

Вот только в тот последний раз все удовольствие досталось ему. И теперь его одолевали мысли о том, что то напряжение повредило ее и без того хрупкому сердцу. И убило ее.

И кто он после этого? Сексуальный маньяк? Валентайн задыхался от боли, думая, что его желание уничтожило ту, которую он любил больше всего на свете. Чувство вины камнем лежало на его душе. Секс стал для него запретным.

До сего дня.

Если бы в соседнем номере были постояльцы, подумал Валентайн, они уже начали бы стучать в стену, потому что он и Кэт расшумелись так, как культурным людям не пристало. Это был секс с фейерверками, такой, о котором слышишь от других, читаешь в книгах, который видишь в кино, но никогда не испытываешь на себе. И дело не в тебе или в твоей партнерше, а в самой ситуации. Это было дикое неуправляемое веселье, как тлеющее пламя, в которое разом вылили несколько бочек бензина.

Валентайн пытался не вспоминать о Лоис, и по большей части ему это удавалось. Но пару раз воспоминания все же вмешивались. И он представлял, что жена судит его оттуда, где она теперь обреталась. В любой другой ситуации Валентайн оцепенел бы от такой мысли. Но сейчас ему было не до этого.

– О чем ты думаешь? – прошептала Кэт полчаса спустя.

Одеяло сползло на пол, лампа с тумбочки валялась рядом. Валентайн изучал потрескавшийся потолок. Его легкие требовали сигареты.

– Думаю, если я и дальше стану с тобой водиться, надо будет увеличить сумму по страхованию жизни.

– Да ну тебя, я серьезно.

– Мне давно не было так хорошо, – признался Валентайн.

– Расскажи что-нибудь о себе, – попросила Кэт немного погодя. – Такое, чего больше никто не знает.

Он повернулся на бок и посмотрел на нее. С секретами у него было не густо – внутри он был почти таким же, как снаружи, – поэтому ему пришлось поразмыслить.

– Только чур ничего не выдумывать, – добавила Кэт.

– Ладно, – сказал Валентайн после долгой паузы. – Вот тебе одна история, которую раньше я никому не рассказывал.

– А про что?

– Однажды я не задержал мошенника.

– Специально?

– Ага.

Кэт оперлась на локоть.

– Ну-ну, рассказывай.

– Когда Атлантик-Сити только-только стал городом азарта, владельцы казино не соображали еще, что к чему. Жулики ужасно любили наш город и называли его кондитерским магазинчиком. Как-то вечером я стоял в зале блэкджека в «Песках». Появилась женщина в инвалидной коляске с мотором. Ей было лет под семьдесят. Звали ее Жюстин. Она сказала питбоссу, что попала в аварию, получила деньги от страховой компании и хочет поиграть в блэкджек. Питбосс нашел ей место за столом. Жюстин сыграла семь раз, по сто долларов за ставку. Она была большая оригиналка. Курила без остановки, пила виски, называла питбосса и дилера «лапочкой» и «пупсиком». Все были ею очарованы, пока она не начала выигрывать.

– И сколько она выиграла?

– Через час к ней перекочевали все фишки дилера.

– И сколько это?

– Около двадцати тысяч.

– Она мошенничала?

– Я полагал, что да.

– Как?

– Мне мой нюх подсказал. Если бы она сыграла один кон, я бы сказал: новичкам везет. Но она-то сыграла все семь. Очень похоже на мошенничество.

Кэт хихикнула.

– Нюх подсказал. Здорово.

Валентайн дотронулся до носа.

– Есть еще порох в пороховницах.

– И что дальше?

– Дилер взял еще фишек. А Жюстин продолжила играть. Бац, бац, бац, и он снова в дураках. А потом она спрашивает с невинным видом: «А можно ставку повысить?» Она и так делала максимальные для этого стола ставки. Тогда питбосс спросил у менеджера смены. А менеджер смены хотел вернуть деньги, поэтому дал добро. Потом повернулся ко мне: «Вы согласны?» Ну я-то не был согласен. Поэтому схватил девчонку с подносом…

– Официантку.

– … извини, и взял у нее стакан воды. У меня в голове сложилась гипотеза разгадки того, что проделывала Жюстин, и я решил проверить.

Они начали наконец замерзать, и Кэт накрыла себя и Тони одеялом.

– И что же?

– В блэкджек играть трудно, особенно если при этом еще беседуешь. А Жюстин болтала со всеми вокруг. Я не мог понять, как она успевает следить за картами. А потом меня осенило. Она вообще сама не играла.

– А кто же играл?

– Ее кресло. В моторчике был спрятан компьютер. Жюстин вводила достоинства карт через клавиатуру, а потом читала ответ на цифровом мониторе. Тогда я подошел к ней и пролил на нее воду. В ту же секунду кресло задымилось.

– А с компьютером играть противозаконно?

– Само собой.

– Так почему же ты ее отпустил?

– Да все произошло очень странно. Я посмотрел на нее, она на меня. Жюстин была напугана. Мне показалось, что она впервые нарушила закон. Я спросил: «Усвоили урок?» Она кивнула. Тогда я отвернулся, а она опрометью выбежала из казино.

– У тебя были неприятности?

– Нет. Компьютер пришел в полную негодность, так что доказательств не осталось. Потом меня мой начальник допрашивал, но я выкрутился.

– Как?

– Сказал, что окропил ее святой водой.

Кэт стукнула его по плечу.

– Ты ужасен.

35 Татуировки

Валентайн не хотел начинать отношения со лжи, поэтому попросил Кэт одеться и рассказал все, что произошло за последние сутки, включая и то, как братья Молло накануне вечером превратились в прах. Расчесывая волосы, она сказала:

– Ну что ж, сами нарвались.

Валентайн сидел на кровати и застегивал рубашку. Его рассказ не встревожил ее, и он догадался, что причиной тому их умопомрачительный секс. Уж ему-то настроение он поднял точно.

Мотор «Сатурна» завелся не сразу. Кэт дала по газам, и машина очнулась от сна.

– Обычно я не привожу новых знакомых домой, – сказала она. – Но для тебя сделаю исключение.

Валентайн подумал, что это шутка. Но потом вспомнил, что Кэт одна воспитывает двенадцатилетнюю дочь.

– Спасибо, – ответил он.

Кэт жила в съемном бунгало в Старгейте, тихом городишке в пяти милях от Атлантик-Сити. Город все еще не мог оправиться от последнего кризиса, когда государство выкачало из всех казино сотни миллионов долларов, не заделав ни одной рытвины на дорогах и не посадив ни одного дерева. Обещания светлого будущего никогда не сдерживались и, вероятно, не будут сдерживаться впредь.

Ее дом стоял на унылой улице с крошечными, обнесенными оградой двориками. Кэт остановила машину на цементной плите, служившей подъездной дорожкой, и заглушила мотор.

– Не ахти, но жить можно.

Валентайн коснулся ее руки.

– Давай сразу кое-что проясним, – предложил он.

– Что?

– Ты не должна извиняться передо мной за то, как живешь.

Она наклонилась и поцеловала его. Так же сладко, как в первый раз. Это ощущение не покидало его до тех пор, пока они не поднялись на крыльцо и Кэт не закричала.

Входная дверь была выбита и стояла, прислоненная к косяку. Отодвинув Кэт за себя, Валентайн достал пистолет и вошел.

Комнаты оказались маленькими, но чистыми. Нигде не было видно выдвинутых ящиков, перевернутой мебели или других следов пребывания вандалов. В воздухе чувствовался странный запах, напомнивший ему жженый сахар.

Вернувшись на крыльцо, он сказал:

– Вроде все в порядке.

Кэт кинулась в спальню, через несколько секунд появилась с ящиком-сейфом в руках и вытряхнула его содержимое на диван. Посыпались деньги, в основном двадцатки.

Валентайн помог пересчитать их. Двести сорок долларов. Тревога постепенно покидала ее лицо.

– Все цело, – выдохнула Кэт.

– А твои драгоценности?

– Они на мне, – сказала она. – Телевизор тоже на месте, и видеомагнитофон, и компьютер. – Кэт стала складывать деньги в ящик. – Ничего не понимаю. Почему они ничего не взяли?

– Понятия не имею. А что это за запах, кстати?

– Я думала, это от тебя пахнет.

– От меня?

– Ты не курил?

Валентайн покачал головой. У него осталось две сигареты, и он принял решение, что они будут последними. Валентайн снова обошел дом, который был полон старомодных безделушек, прямо как его дом во Флориде.

Он принюхивался к цветочным горшкам и другим вещам, которые способны плохо пахнуть. Сильнее всего тянуло из кухни, поэтому Валентайн проверил все приборы, которые могут загореться.

Плита была выключена, так же как кофеварка и тостер. Озадаченный, он осмотрел мусорное ведро. В кухню вошла Кэт.

– Ты зачем радио выключил?

– Я его не трогал.

Старенький белый приемник «Сони» стоял на стойке рядом с книгой кулинарных рецептов. Валентайн отодвинул его от стены и заметил дыру размером с монету в одном из динамиков. Прищурившись, он увидел, где пуля пробила стену, оставив отверстие, через которое был виден задний двор.

– Оно у меня всегда играет, – объяснила Кэт, выглядывая из-за его плеча. – Есть одна джазовая станция, которая мне очень нравится.

– «WQRX»?

– Она самая.

– Выбираешь Синатру?

– Как и все.

Вот теперь он в самом деле влюбился в нее. Валентайн поставил радио на место.

– Ну, мистер детектив, – начала она, – и зачем же грабитель прострелил мой приемник?

«Грабитель не стал бы стрелять в радио», – подумал он. Грабители влезают через окна или задние двери. А если не находят ничего ценного, оставляют следы своего визита – например, стянут бутылку пива из холодильника или облегчатся на женское нижнее белье. Такой уж склад ума у людей, которые грабят дома. Их действия предсказуемы, как погода.

Грабители не вламываются в дома с пистолетом наголо, как это сделали те, кто проник в дом Кэт. Войдя в кухню, они испугались голоса, доносившегося из радиоприемника, и машинально выстрелили.

– Погоди-ка, – сказала она через минуту, садясь за руль своей машины. – Не хочешь ли ты сказать, что эти грабители собирались убить меня?

– Хочу.

– Почему?

Ему в голову пришло лишь одно логичное объяснение:

– Потому что ты знакома со мной.

– Господи, Тони.

Валентайн подумал о других своих близких, которые могут оказаться мишенями. Достав телефон, он включил его и увидел, что батарейка совсем разрядилась.

– Где ближайший телефон-автомат?

Кэт довезла его до «Севен-илевен»[54] в соседнем квартале. Телефон обнаружился в конце магазина у туалета. Бросив четвертаки в щель, он набрал номер сотового Дэвиса.

– Алло, – сказал инспектор.

– Привет, Эдди.

Дэвис съехал на обочину, преследуемый воплями клаксонов.

– Кто это еще?

– Тони Валентайн.

Последовало неловкое молчание. Потом Валентайн вспомнил: его же считают мертвым.

– Это Ричард Раундтри, если не ошибаюсь?

– Валентайн! Вы живы?

– Более чем.

– А в морге лежат три тела…

– Это длинная история. Послушайте, хочу задать вам вопрос. Вы дома давно не были?

– Что? – изумился инспектор.

– Да или нет?

– Да, но это не ваше…

– Сейчас же поезжайте домой и посмотрите, не было ли взлома.

– Что?

– Что слышали. – Валентайн продиктовал Дэвису номер телефона-автомата, выбитый на корпусе. – Перезвоните мне, посмотрим, ошибся ли я.

Кэт вошла в магазин, купила бутылку воды и завела разговор с чудаком-кассиром. Выглядел он жутковато: все лицо утыкано черными булавками, волосы – мешанина кричащих цветов. Но ее это не смущало. Она весело болтала с ним.

Валентайн торчал около автомата. Через десять минут телефон зазвонил.

– Ну, я был прав? – спросил он, сняв трубку.

– Они застрелили моего пса, – кипятился Дэвис.

– Что?

– Он у меня еще со времен учебы в колледже. Они вышибли заднюю дверь, а Бруно, видимо, на них бросился.

– Соседи ничего не видели?

– Видели. По описанию – Коулман и Маркони. – Дэвис помолчал. – Но вы и так это знали, да?

– Их я подозревал в первую очередь. Соседи позвонили девять-одиннадцать?

– Девять-одиннадцать? Тони, я живу в районе черных. Что бы ни сказали Коулман и Маркони, полиция бы всему поверила. – Он снова умолк. – Вы не объяснили, почему они сели вам на хвост.

– Они думают, что я организовал аферу в «Бомбее», а потом рассказал вам.

– То есть я попал, – резюмировал инспектор.

– Да, можно так сказать.

Валентайн почти слышал, как крутятся мысли в голове Дэвиса.

– Может, позвонить на работу и сказать, что приболел? А самому поехать к подружке.

– На вашем месте я так и сделал бы, – согласился Валентайн.

Дэвис продиктовал номер подружки. Валентайн записал его на ладони и повесил трубку.

Чудак за прилавком успел снять рубашку и демонстрировал разноцветное множество татуировок, красуясь своим торсом.

Каждая татуировка представляла знаменитого борца – Громила, Скала, Непробиваемый Стив Остин. Кассир играл мышцами, чтобы картинки двигались. Кэт охала и ахала в нужный момент. Валентайн взял ее под руку и вытащил из магазина.

– Дай-ка угадаю, – сказала она, когда они сели в машину. – Не любишь татуировки.

– Разве ты видела, чтобы я щеголял татуировками?

– Да я и не приглядывалась, если честно.

– Грубиянка. Некоторые религии считают, что это богохульство.

– Какие, например?

– Скажем, иудаизм. Знал я одного еврея с татуировкой. Когда он умер, его жена хотела похоронить его на еврейском кладбище. Так ему пришлось руку отрезать.

Кэт поморщилась.

– А я вот подумываю сделать себе татушку. У многих женщин-борцов они есть.

Валентайн посмотрел на нее так, что стало ясно: тема закрыта. Она перевела взгляд на дорогу.

– А что же сделали с рукой? – спросила Кэт несколько минут спустя.

– Кажется, похоронили ее на нееврейском кладбище.

– Как смешно. – Она ударила его в плечо.

36 Метод «Четырех королей»

Валентайн нуждался в машине.

Кэт довезла его до стоянки «Херц»[55] в аэропорту Бейдер. Тони взял «Мустанг». Не успел он повернуть ключ зажигания, как из радиоприемника Ван Моррисон завопил свой «Ниссовый мед».

Валентайн припарковался рядом с «Сатурном» Кэт и пересел к ней. Кэт разговаривала по сотовому с директором школы, где училась ее дочь, пытаясь втолковать ему, почему забирает Зоуи. Наконец она разъединилась.

– Вот кретин. Зоуи уже столько уроков пропустила – что изменит еще один день?

Валентайн достал сигарету.

– Ничего, что я курю?

– Это вопрос про сейчас или про вообще?

– В смысле?

– Ничего, что ты куришь в моей машине, то есть конкретно сейчас, или ничего, что ты вообще куришь, то есть постоянно?

Валентайн показал ей две последние сигареты в пачке.

– Вот все, что осталось. А потом завяжу.

– Да кури, кури.

Он зажег сигарету и выдохнул темное облачко. Когда Валентайн почти докурил, Кэт снова заговорила.

– Ты не сказал, что намерен делать.

Действительно не сказал. Он объяснил, что нужно делать ей: улететь во Флориду с Зоуи и спрятаться в его доме, пока все само собой не уладится. Это был наилучший выход. Валентайн успокоился, когда она согласилась.

– Не надо тебе это знать, – ответил он.

– Тони…

Валентайн наполнил легкие дымом. Сознание того, что это почти последняя сигарета в его жизни, усиливало вкус. Он смотрел на офис проката автомобилей на другой стороне стоянки.

– Мне нужно выяснить, каким образом обкрадывают «Бомбей». Фрэнк Портер это знает. А я заставлю его открыться мне.

– Каким образом?

– С помощью метода «Четырех королей».

– Звучит пугающе.

– Бывала когда-нибудь на улице Фримонт в Лас-Вегасе?

– Я дальше Миссисипи на запад не ездила.

Сигарета становилась все короче. Валентайн докурил ее до самого фильтра и затушил в пепельнице.

– Скажи человеку «Лас-Вегас», и он сразу представит Стрип и все крупные казино. А настоящий-то Лас-Вегас на улице Фримонт. Местные называют это место старым центром города. Здесь все казино устроены по-старому. А «Четыре короля» – лучшее заведение, член клуба «Замечательные казино». Внутри очень светло, интерьер под тропики. Старожилы приходят туда поужинать да посмотреть шоу. Попадаются матерые игроки, но в основном собираются простые люди. В «Четырех королях» с мошенничеством очень строго. Эта политика ведется уже много лет. Всякий мошенник, когда-либо работавший в Лас-Вегасе, это знает. Поймают за жульничеством, отведут в заднюю комнату. А в задней комнате – стена. Когда-то она была белой, но ее сто лет не красили. Стена заляпана кровью жуликов. И тебя выпустят из комнаты, когда ты добавишь туда своей. Таковы условия. Если ты новичок, то получишь всего разок в зубы. Но если попался не в первый раз, берегись. Метод «Четырех королей».

– Жестоко, – заметила Кэт.

– Да уж. И знаешь, что?

– Что?

– Он действует. «Четырех королей» обворовывают реже, чем любое другое казино в Неваде, а может, и во всем мире. Только пойми меня правильно: я не за то, чтобы избивать преступников без суда и следствия. Просто рассказываю, что на них действует. Их нужно запугивать и быть готовым воплотить угрозы.

– А без этого нельзя?

Он взял ее руку в свои.

– Они убили моего лучшего друга. И пытались убить меня. Теперь они гоняются за тобой и Эдди. Так что без этого никак нельзя.

Валентайн проводил ее до школы. Вскоре выбежала Зоуи. Худенькая, одета как беспризорник, на лице тонна косметики. Завершала картину стрижка под мальчика. Она уселась в «Сатурн» и тут же начала спорить с матерью.

Валентайн следовал за ними до выезда на магистраль. «Сатурн» на мгновение остановился. Кэт обернулась и помахала ему на прощание. Он помахал в ответ.

Каким образом Фрэнку Портеру удалось отсудить у бывшей жены дом в Фазаньей роще, оставалось одной из величайших загадок Нью-Джерси.

Двадцать лет назад Фрэнк купил пять акров райского леса, потом долго копил и построил дом своей мечты: двухэтажный особнячок с двускатной крышей, доходившей чуть ли не до фундамента, и с деревянной террасой на уровне второго этажа. По виду он напоминал швейцарское шале и стал излюбленным местом встреч и футбольных матчей по воскресеньям.

Валентайн осторожно вел «Мустанг» по длинной покатой дорожке. Доехав до середины, он остановился и вышел.

Режим дня Фрэнка он знал наизусть, как свой собственный. Сегодня, в пятницу, у Фрэнка выходной. Обычно он остается дома, паяет что-нибудь в мастерской или работает во дворе.

Прогулка по крутой гравиевой дорожке заставила его сердце биться чаще. Ветер гнул ветки деревьев, вынуждая их шептать на разный лад. Странно, но страха Валентайн не чувствовал. Крыша дома показалась над деревьями. Постепенно ему открылся вид на весь дом целиком. В кабинете Фрэнка на втором этаже горел свет.

Валентайн обогнул дом и вошел в гараж на две машины.

Дверь внутрь дома оказалась не заперта. Он приоткрыл ее. Сверху до него донесся напряженный голос Би Би Кинга. Когда-то, очень давно, Фрэнк играл блюзы на плохонькой гитаре. Потом в одночасье взял и бросил. «Новые интересы» – так он тогда объяснил свой поступок Валентайну.

Через прачечную Тони прошел на кухню. В центре ее возвышался стол, на котором стоял большой аппарат для счета монет, рядом обнаружилась аккуратная стопка оберток.

Валентайн миновал коридор и вошел в кабинет Фрэнка. Работал телевизор. Сериал «Спасатели Малибу» пытался перекричать Би Би Кинга. Фрэнк крутил педали велотренажера и разговаривал по мобильнику. Их взгляды встретились. Валентайн выхватил пистолет.

– Мне пора, – бросил Портер в трубку и слез с тренажера. Небритый, в спортивном костюме с пятнами пота на рукавах, он казался лет на сто старше.

– Телефон положи, – скомандовал Валентайн.

– Думаешь, я его в тебя брошу?

– Делай, что говорят.

– Ладно-ладно, только не стреляй.

Велотренажер стоял прямо у стола. Фрэнк положил телефон на стопку книг, и Валентайн уловил незаметное движение пальцев. Выстрел прозвучал громче, чем он ожидал, словно в голове взорвался фейерверк. Пуля пробила книги. Портер вскинул руку.

– Господи! – заорал он.

Валентайн обошел стол. За книгами лежал «Магнум» тридцать пятого калибра. Он заставил Портера сесть на диван, себе подвинул стул. Портер закрыл лицо руками.

Ожидая, пока он придет в себя, Валентайн разглядывал противоположную стену. Она была увешана всяким мусором с автографами спортсменов: футбольные и бейсбольные мячи, фотографии всех победителей Суперкубка за последние десять лет. В прошлый раз, когда он заезжал к Фрэнку, ничего такого здесь не было.

– Скажи, почему ты это сделал, – спросил Валентайн.

Портер потянулся к коробке салфеток на столе. Но остановился, заметив направленный на него ствол.

– Не спеши.

Фрэнк вытащил салфетку и высморкался.

– Хороший вопрос. Наверное, из-за денег. И еще потому, что это был верняк.

– То есть воровство теперь стало верняком?

– Если воруешь у жулика, да.

– Ты про Арчи?

Портер кивнул.

– Прошлым летом ко мне подошла Брэнди. И сказала, что Арчи тырит деньги из «Бомбея». А я ей: «Ну и что?» А она: «Он уязвим. Мы можем обчистить его, а он не вызовет полицию». А я говорю: «Кто это мы?» А она: «Вся ночная смена».

– То есть тебя позвали последним.

Портер снова высморкался.

– Да. Не уверен, что согласился бы, если бы в этом не участвовало столько народу. И я согласился.

– А какое отношение к этому имеют ребята из «Бури в пустыне»?

Портер посмотрел на него ошеломленно.

– А ты подготовился.

– Отвечай.

– Отряд из «Бури в пустыне» – костяк группы. В нее входят Спарки, Брэнди, Джиджи и Моник. На них – беготня. Вроде выноса денег из «Бомбея» и их отмывание. И еще они координируют действия остальных.

– И бомбы собирают они же.

– Да.

– Кто придумал сделать из хорватов козлов отпущения?

– Я. В случае, если бы что-то пошло не так, можно было бы указать на них.

– И ты же придумал купить белый фургон, как у них?

Портер кивнул.

– Но потом убыток от них стал уж очень велик, и мне в голову пришла блестящая идея. Я решил проверить, действительно ли Арчи боится полиции. Я нанял Дойла, зная, что он вычислит хорватов. Так и случилось. Я рассказал Арчи.

– И Арчи велел тебе не вмешивать сюда полицейских.

– Угу.

Валентайн поднялся.

– Вставай.

– Куда поедем?

– Надо побеседовать с окружным прокурором.

Портер не шелохнулся.

– Ты не поможешь мне выпутаться?

– Нет.

– А я думал, мы друзья…

– Вставай, – повторил Валентайн.

По лицу Фрэнка пробежала тень. Словно он взвешивал варианты. Его рука метнулась под подушку. Валентайн выстрелил ему в грудь.

Портер вверх тормашками перелетел через спинку стула. Из-под подушки на пол упал пистолет. Валентайн перекрестился и обошел стул. Присев, он поднял свитер Портера. На нем был кевларовый жилет,[56] пуля застряла в прочном материале.

На раме велотренажера стояла бутылка «Эвиан». Валентайн плеснул воды в лицо Портера. Тот заморгал.

– Две пушки. Ждешь кого-то?

Портер кивнул, по-прежнему лежа на спине.

– Решил перехитрить своих партнеров? – Фрэнк промолчал. – Интересно будет посмотреть на них.

– Нет в них ничего интересного, – буркнул Портер.

Валентайн отконвоировал Портера в подвал и привязал его к балке куском веревки.

– Я хочу знать, каким образом Арчи обворовывает «Бомбей».

Портер обильно потел.

– Не ты один.

– Ты не в курсе?

Он покачал головой.

– Это тайный козырь Брэнди. Если наша шайка провалится, она представит доказательства и прикроется ими.

– Она тебе так сказала?

– Да нет, конечно, – ответил Портер. – Я сам догадался.

– Еще один вопрос.

– Ну.

– Кто убил Дойла?

Портер уставился в цементный пол подвала.

– Не спрашивай.

Валентайн подумал, не двинуть ли ему рукояткой пистолета. Или просто избить. Но ведь перед ним был Фрэнк, с которым он дружил больше двадцати лет.

Поэтому Валентайн поднялся наверх и обыскал дом. В одной из спален он наткнулся на чемодан, набитый легкой летней одеждой. На комоде лежал билет до Гватемалы и паспорт.

Валентайн вытряхнул вещи и оторвал стенку чемодана. Посыпались пачки стодолларовых купюр. Он вернулся в подвал, прижимая деньги к груди, открыл дверцу печи и начал бросать их туда.

– Тони, прошу тебя, не надо, – умолял Портер.

– Кто убил Дойла?

Портер посмотрел на деньги, потом на друга.

– Мне нужно имя того, кто привел в действие бомбу, убившую моего напарника, – сказал Валентайн.

– Мне не сказали, кто это сделал.

Валентайн бросил в огонь оставшиеся пачки.

Подъездная дорожка Портера растянулась на четверть мили и шла в основном под уклон. Валентайн прошелся до машины и съехал в лес. Найдя пенек, он сел и положил двуствольный пистолет, найденный у Фрэнка в шкафу, на землю.

Через двадцать минут, когда вдалеке показался белый фургон, Валентайн пребывал в глубокой задумчивости.

Из всех мошенников, которых он вычислил за прошедшие годы, лишь немногие пытались его убить, причем исключительно с целью избежать тюрьмы. Большинство же на рожон не лезло. Он объяснял это тем, что они были профессиональными преступниками. То есть принадлежали к тому сорту людей, у которых почти не осталось иллюзий относительно жизни. В вопросах преступления дилетанты ведут себя иначе. Они преисполнены грез и зачастую готовы убить, лишь бы их мечты продолжали жить.

Фургон проворно взбирался на холм. Пассажиров не было видно за тонированным ветровым стеклом. Когда до него осталось метров сто, Валентайн взял пистолет и вышел на дорожку.

Скрежет тормозов разнесся по всей округе. Он поднял пистолет и наставил его на ветровое стекло. Но не выстрелил. Фургон попятился, вильнув задом сначала влево, потом вправо. Опустив ствол, Валентайн прострелили оба передних колеса.

Водитель потерял управление. Фургон съехал с дорожки и покатился в лес, ломая деревья. Потом упал на бок и перевернулся. Валентайн пошел на крики.

В двухстах метрах он нашел перевернутый фургон с бешено вращающимися колесами. Ветровое стекло раскрошилось, и наружу посыпались тысячи серебряных долларов, затопив пассажиров.

Монет оказалось так много, что Валентайну пришлось отступить назад. Заметив торчащую руку, он разгреб монеты и увидел лицо. Это была Моник. Рот открыт. Глаза безжизненные.

Он разгреб еще и нашел за рулем Джиджи. Прелестное личико истекало кровью. Ее ресницы дрогнули.

– Помогите, – прошептала она.

Валентайн проверил ее пульс. Ровный и уверенный. Он не был врачом, но понял, что она выживет, если «скорая помощь» успеет до того, как ее убьет холод. Джиджи распахнула глаза.

– Пожалуйста, – прошептала она.

Нагнувшись, Валентайн приблизил ухо к ее губам.

– Кто убил Дойла Фланагана?

– Я не могу…

– Говори.

– А вы поможете…

– Говори.

Джиджи прошептала имя. Встав, он направился к своей машине.

– Прошу вас… – кричала она ему вслед.

Ветер шумел деревьями. Их ветки словно напевали песню. «Она сладка, как ниссовый мед…». Валентайн знал слова наизусть, потому что Дойл напевал эту песню каждый божий день. У него задрожали руки, и он понял, что холод тут ни при чем.

37 «Балли»

– Ты же знаешь, Дойл тащил в дом всякий хлам, – сказала Лидди.

Валентайн стоял в прихожей в доме Лидди и разглядывал кучу барахла Дойла, сваленного посреди гостиной. Лидди намеревалась все это выбросить. Возможно, что-то там имело отношение и к Валентайну. Музыкальные записи, стопки журнала «Лайф», старая деревянная теннисная ракетка в чехле.

– Мне бы хотелось, чтобы ты уехала из города на несколько дней.

Лидди нахмурилась.

– Тони, я не готова.

– Так будет лучше. Я выяснил, кто обкрадывает «Бомбей».

Она опустилась на диван со страдальческим взглядом.

– Все плохо?

– Да.

Двоюродная сестра Лидди жила в Вермонте. Она написала номер телефона на листке и отдала ему. Валентайн пообещал позвонить, как только сможет. Лидди проводила его до двери и вдруг остановилась.

– Подожди. – Она вернулась через несколько минут с факсом в руках. – Вот, в химчистке нашли в кармане пиджака Дойла.

Валентайн надел очки. Это был заказ на покупку пятидесяти игровых автоматов с микропроцессорами серии «Е» у фирмы «Балли» в Неваде, самого крупного производителя таких автоматов в мире.

– Можно я оставлю это у себя?

– Конечно.

Он сунул факс в карман и обнял ее.

Валентайн доехал до аэропорта Филадельфии и бросил машину. Кэт сидела на скамейке рядом с билетной кассой «Дельты», ее дочь играла на автоматах поблизости.

– Курить охота, – признался он.

Рядом с автоматами находилась специальная курилка с прозрачными стенами. Валентайн всегда смотрел свысока на тех, кто сидел в подобных местах и дымил как паровоз. А теперь оказался на одной скамейке с парочкой самоубийц. Кэт присела рядом и взяла его за руку.

Вскоре в курилку вплыла Зоуи.

– Вы что, мамин новый хахаль?

Валентайн растерянно захмыкал. У французов наверняка нашлось бы название для их с Кэт отношений, а вот английский язык лишен таких изяществ.

– Ну да, – наконец вымолвил он.

– А вы не староваты ли?

– Зоуи!

Девочка уставилась на мать.

– Знаешь, как называют такие комнаты?

– Нет, солнышко, не знаю.

– Никотиновые аквариумы.

Она продолжала разглагольствовать, пока они шли к билетным кассам. Валентайн спросил, когда ближайший рейс до Тампы. Кассир ответила:

– Прямо сейчас вам подойдет?

Валентайн перевел взгляд на большое табло у нее над головой. Полуденный рейс до Тампы еще не вылетел. Кассир объяснила задержку.

– Потребовался мелкий ремонт. Ничего серьезного. Могу вас троих посадить.

– А мне надо в Палм-Бич, – ответил Валентайн.

– Так это конечный пункт тамповского рейса.

Валентайн положил кредитку на прилавок.

– Сколько у вас багажа? – спросила девушка.

– Вообще нет, – ответил он.

– Почему мы премся во Флориду без багажа? – требовала ответа Зоуи, когда они уселись в самом последнем ряду. Самолет простоял уже несколько часов, и пассажиры пребывали в состоянии апатии.

Кэт дотронулась до руки дочери.

– Солнышко, Тони попросил улететь так внезапно, что у меня не было времени складывать вещи.

В динамиках зазвучал голос пилота. Он объявил, что до вылета осталось еще десять минут. Весь салон хором застонал. Кэт и Зоуи начали препираться, девочка умело манипулировала матерью. Взяв телефон Кэт, Валентайн скрылся в туалете и набрал номер Мейбл.

– Ой, Тони, ты не поверишь, что тут случилось, – воскликнула его соседка.

– Что?

– Я воспользовалась твоим советом и позвонила-таки соседу. Он пришел и спас меня от Куджо. Точнее, он просто открыл дверь, и пес убежал. Ну, все было нормально. А час назад стою я в кухне у плиты, наливаю чай. И тут слышу – шум. Словно мышка скребет по дереву. Где-то около задней двери. Я выглядываю. И слышу голос. Мужчина тихо матерится. Сплошной мат, как будто других слов не знает. И тут до меня дошло. Грабитель. Ни за что не догадаешься, что было дальше.

– Неожиданно явился полицейский.

– Да ну тебя!

– Сосед пришел спасти тебя.

– Опять мимо.

– Господи, да что же произошло?

– Меня спас Куджо. Он гулял на заднем дворе и бросился через кусты. Вцепился в задницу грабителю, и так они и вальсировали по всей улице.

В дверь туалета постучали. Валентайн открыл. Перед ним стояла, скрестив ноги, Зоуи.

– Вы тут весь день проторчите?

– А то как же.

Он захлопнул дверь.

– Мейбл, мне нужно сказать тебе кое-что.

– Что? – спросила его соседка.

– Я встретил женщину. И везу ее домой. Просто хотел, чтобы ты знала.

Мейбл молчала, и Валентайн испугался, что она повесила трубку.

– И теперь мне нельзя на тебя работать? – наконец спросила она.

Валентайн почувствовал, как перехватило горло.

– Ну что ты!

– Надо мне как-то устраивать свою жизнь, – заметила Мейбл. – Я рада, что ты свою устроил. Очень надеюсь, что все это не выльется в ситуацию, при которой я не смогу на тебя работать.

– Не выльется, – ответил Валентайн.

– Обещаешь?

– Да.

– Спасибо. Хочешь, встречу вас в аэропорту?

Валентайн улыбнулся в трубку.

– Было бы здорово.

В динамике снова раздался голос пилота. Он попросил всех занять свои места. Валентайн открыл дверцу. Зоуи стояла на том же месте.

– Козел, – буркнула она, проскочив мимо него в туалет.

Он опустился на сиденье и застегнул ремень. Кэт смотрела в иллюминатор на человека на посадочной полосе, машущего пилоту оранжевым флажком. Потом обернулась к Валентайну.

– Ты надолго пропал.

– Извини. Вы с Зоуи разобрались?

– Я скучала по тебе, – сказала Кэт, перегнулась через пустое сиденье и поцеловала его так, словно наступал конец света и в этот поцелуй был вложен огромный смысл. Когда она отстранилась, Валентайн витал на седьмом небе.

– И я по тебе скучал, – вымолвил он.

38 Палм-Бич

Мейбл встречала их у выхода. На ней были солнцезащитные очки, как у Терминатора, рядом с ней сидел один из самых страшных псов, которых Валентайну доводилось видеть. Черная гора мышц весом килограммов тридцать с черным языком, который торчал у него изо рта. Шерсть на загривке ощетинена.

– Как тебе удалось провести сюда это чудовище?

– Сказала охранникам, что я слепая и у меня есть удостоверение, – ответила Мейбл.

– Собака! – завопила от радости Зоуи и вцепилась в рукав Валентайна. – Вы не сказали, что у вас есть собака!

Не успели они и глазом моргнуть как жуткий ребенок уже катался по полу с жутким псом.

– Зоуи, немедленно прекрати. – Кэт наклонилась над дочерью. – Не позорься и меня не позорь.

– Я там у тебя прибралась слегка, постельное белье поменяла, – сообщила Валентайну Мейбл, украдкой разглядывая Кэт. – Все же тебе надо нанять домработницу.

Валентайн счел, что настало время, и дотронулся до плеча Кэт.

– Кэт, познакомься, это Мейбл Страк.

Она выпрямилась и протянула руку. Ее коса расплелась, и теперь черные волосы соблазнительно лежали на груди. Валентайн явственно услышал щелчок, когда Мейбл открыла от изумления рот.

– Тони про вас столько рассказывал, – сказала Кэт, пожимая руку Мейбл.

– Вы шутите, – ответила та.

– Он говорил, что без вас не справился бы с делами.

Мейбл задорно улыбнулась, восприняв все лучше, чем ожидал Валентайн. Так, как будто гордилась им.

– А как вы познакомились? – поинтересовалась его соседка.

– Ой, вы не поверите, – покачала головой Кэт.

– Ну почему же?

– Тони пришел ко мне в спортивный зал и затеял драку.

– Что? – опешила Мейбл.

– Это долгая история, но мы все уладили.

– Драку? То есть он вас ударил?

Кэт хихикнула.

– Он мне нос расквасил.

Мейбл в ужасе повернулась к Валентайну.

– Ну, ты зверь!

Объявили посадку на Палм-Бич. Мейбл сверлила Валентайна глазами. Так же как и Зоуи. И все остальные люди, толкавшиеся у выхода. Поэтому Валентайн поспешил сесть в самолет как можно скорее.

Только во Флориде можно взять напрокат спортивный «БМВ» с пробегом девятьсот миль на одометре за сорок долларов в день.

Он переехал через мост в Палм-Бич, его фары тонули в ярком свете роскошных яхт и комфортабельных катеров, усеявших пролив. Игрушки богачей с названиями вроде «Котировка» и «Доу-Джонс». Члены команд, наряженные в белоснежную униформу, драили тиковые палубы под полной луной.

На дорогах острова его встретили пробки. Машины двигались по одной полосе из-за стройки. Валентайн медленно катил по главной улице в поисках шоссе. Он нашел его, когда уже начал думать, что заблудился, повернул налево и очутился в жилом квартале с домами в средиземноморском стиле с выпуклой черепицей. Дорого, но без фантазии.

За въездом в «Брейкерс резорт» картина изменилась. Дома превратились в особняки с высокими оштукатуренными заборами, стиснувшими узкую полоску пляжа. Максимально допустимая скорость понизилась до двадцати пяти миль в час. Валентайн ехал мимо стоявших у особняков сверкающих «Роллс-Ройсов» и дорогих итальянских спортивных машин.

Он помнил виллу Арчи по фотографии в журнале. Арчи выстроил себе уродливую махину, которая закрывала соседям вид на океан. Валентайн легко нашел ее – инициалы Арчи украшали ворота. Он подъехал ко входу для слуг и остановился за белым фургоном поставщика провизии, подождал немного, не выйдет ли кто-нибудь, чтобы прогнать чужака. Но никто не вышел. Тогда Валентайн выбрался из машины и просунул голову через кусты азалии.

Свет горел во всех окнах дома. У входных дверей стоял лимузин с правительственными номерами и шофером в униформе.

Порывшись в фургоне, Валентайн нашел белую куртку официанта и надел ее – она худо-бедно сочеталась с его брюками. Потом он уравновесил на ладони поднос.

Проникновение в незнакомое здание никогда не пугало его. Во времена службы в полиции он как-то расследовал ограбление универмага. Воры вошли в универмаг, взгромоздили себе на плечи шестиметровое каноэ и удалились. Тут все дело в том, как себя ведешь.

Валентайн открыл заднюю дверь и проскользнул в кухню, оказавшуюся огромным залом с двумя холодильниками, двумя плитами – и вообще здесь было по два всего того, чего остальным людям хватает и в единственном экземпляре. В кухне никого не было видно. В доме раздосадованный мужской голос сотрясал воздух. Валентайн подхватил со стойки блюдо с пирожными, поставил его на поднос и пошел на голос по длинному коридору.

Он миновал гостиную. В углу играло музыкальное трио. В конце коридора ему попалась кучка прислуги, топтавшейся перед закрытой дверью. Валентайн подвинулся ближе.

– Что происходит?

– Губернатор бушует, – прошептала кубинка в форменном платье горничной. – Совсем спятил.

Все улыбались, наслаждаясь такого рода развлечением. Из-за двери доносился голос губернатора:

– … да ты посмотри, до чего меня довел твой план, Арчи! На меня же дерьмо дождем льется, стоит включить телевизор, – и никакого просвета. Индейцы так не бесились с тех пор, как мы у них Манхэттен оттяпали. И чего ты теперь от меня хочешь?

– Подождите несколько дней, все само утрясется, – ответил Арчи.

– Да не утрясется оно, – орал губернатор. – С прессой так не выкрутиться. Я уже стал для них главным мерзавцем месяца. И если не пошевелиться, мне светит минимальный рейтинг к концу года.

– Вы не должны сдаваться, – настаивал Арчи. – Казино – ваше спасение. Сотни миллионов на налоги. А это все пройдет и забудется. Подумаешь, индейцы. До них и раньше-то никому не было дела, не будет и через неделю.

– Сколько миллионов? – уточнил губернатор.

– Триста миллионов в год, все просто.

– Ты можешь обеспечить такую сумму налогов?

– Как минимум, – отрезал Арчи.

– Это ж куча денег.

Губернатор уступил. Сейчас они поднимут тост. Валентайн схватился за ручку двери и повернул ее. Прислуга бросилась врассыпную.

Он вошел, закрывая лицо подносом. За богато украшенным столом сидело пятеро: Арчи, Брэнди, флоридский губернатор с кукольным личиком и двое его помощников. Ужин уже закончился, в центре стола красовался скелет индейки. А ведь именно индейцы приобщили первых поселенцев к индейке. Впрочем, Валентайн был уверен, что никто из присутствовавших не заметил этого подтекста.

– А вот и десерт, – объявил Арчи. – Привезли самолетом из парижского «Ла Бонн». Губернатор, вы никогда не пробовали таких пирожных со взбитыми сливками.

Губернатор блаженно улыбнулся. По его лицу было заметно, что он обожает пирожные со взбитыми сливками. Валентайн поставил поднос на стол. Потом достал визитку и бросил на тарелку губернатора. Губернатор уставился на карточку, потом поднял глаза на Валентайна.

– А вы кто еще такой?

– Тони Валентайн. Частный сыщик.

– И?

– Арчи ведет нечестную игру. Я подумал, вы захотите об этом узнать, прежде чем заключите с ним сделку.

Хозяин дома вскочил. На нем был смокинг, край скатерти он заткнул за пояс брюк. Арчи сердито выдернул скатерть.

– Это свихнувшийся старик. Не слушайте его.

– Так вы знакомы? – спросил губернатор.

– Он выполнял одно мое поручение, – брызгал слюной Арчи. – Но он чокнулся. Вот прошлой ночью…

– Арчи, – остановил его губернатор.

– Что?

– Ты с ним знаком?

– Да, губернатор.

– Сядь. – Губернатор повернулся к Валентайну. – Доказательства где?

Валентайн указал на Брэнди.

– Ее спросите.

Все посмотрели на Брэнди. Ее наряд в этот раз поражал больше, чем обычно. Простое черное платьице и ожерелье из сверкающих бриллиантов. Она взглянула на губернатора и кивнула.

– Арчи снимает сливки с казино, – тихо проговорила девушка.

– То есть получает прибыль и не платит налогов?

– Именно так.

– И сколько это уже продолжается?

– С тех пор, как он стал владельцем «Бомбея», – ответила Брэнди.

– То есть сколько?

– Двадцать три года.

Один из губернаторских помощников встал. У него на лбу словно было написано: бывший сотрудник спецслужб.

За пятьдесят, короткая стрижка, лицо без признаков интеллекта. Он что-то шепнул на ухо начальнику.

– О какой сумме идет речь? – уточнил губернатор.

– Двадцать миллионов, – сказала Брэнди. – Возможно, больше.

Губернатор подался вперед. Пресса часто изображала его глупым, однако Валентайн никогда не верил ярлыкам. Туповат – да, но не глуп. Губернатор прошептал что-то помощникам. Ответил ему бывший сотрудник спецслужб:

– Похоже, это настоящая проблема.

– И я в нее вляпался.

– Обеими ногами, – согласился помощник.

Губернатор сорвал с себя салфетку, бросил ее на тарелку и встал из-за стола.

– Благодарю за ужин.

Казалось, Арчи вот-вот хватит удар.

– Губернатор, ради бога, позвольте, я все объясню.

– Нет! – в ярости бросил губернатор.

– А как же наша сделка?

– Нет никакой сделки.

Губернатор и его помощники удалились. Арчи упал на стул. Кровь отхлынула от его лица. Он вытер уголки рта салфеткой и посмотрел на Брэнди.

– Ты меня угробила.

Брэнди не сводила глаз с недоеденного ужина на тарелке.

– За что? – спросил он.

Сумочка Брэнди от Гуччи лежала на столе у двери. Валентайн вытряхнул ее содержимое. Помимо обычных женских мелочей там нашелся револьвер с инкрустированной перламутром рукояткой и пара армейских медальонов. Он взял револьвер и наставил на нее.

– Потому что она тебя ненавидит, – объяснил Валентайн, выдвинул стул и сел рядом с ней. – Я только никак не мог взять в толк, почему. Но потом до меня дошло: в последние дни происходили совершенно непонятные вещи.

Он ткнул стволом под подбородок Брэнди, заставив ее смотреть ему в глаза.

– Вот, например, налет на казино миканопи. Бегущий Медведь выпустил десятки аллигаторов и выкурил агентов УИСР. Эти аллигаторы не с неба же свалились. Кто-то его предупредил. Или вот протесты индейских племен по всей стране. Я работал на индейцев. Насколько мне известно, у них нет никаких сетей связи. А значит, кто-то сообщил им о том, что творится с миканопи. И этим кем-то были вы.

Брэнди кивнула, не отводя от него взгляда.

– Только я никак не мог понять ваш мотив. Но потом вспомнил нашу милую беседу в «Синдбаде». Вы сказали, что вы полукровка. Я-то, болван, решил, что один из ваших родителей был белым. И ошибся. В вас течет индейская кровь.

– Моя мать была из племени семинолов, – тихо ответила Брэнди.

– Не миканопи?

– Это многое объяснило бы, да?

– По крайней мере, мотив.

Она неуверенно улыбнулась.

– Миканопи мне – как родная семья. Их резервация стала первой, организовавшей у себя игорные дома. Они брали представителей других племен в свои казино. Там работала моя мать, там работал мой отец, там работают мои двоюродные братья и сестры. – Брэнди перевела глаза на Арчи. – Я не могла допустить, чтобы ты все разрушил.

– Это объясняет кражи, – заметил Валентайн. – Но не объясняет убийств.

– Это была идея Коулмана и Маркони, – ответила она. – Когда наши дела начали выплывать наружу, они решили убрать всех, кто мог их сдать.

Он дернул стволом и заметил, как девушка вздрогнула. Брэнди перевела взгляд на него.

– Я не об этом. Джиджи мне шепнула, что именно вы нажали кнопку, которая убила Дойла. Я хочу знать, почему.

Лицо Брэнди мгновенно окаменело. Не осталось и следа той красавицы, которая только что сидела за столом.

– Он путался под ногами.

Валентайн ударил ее кулаком в лицо.

Валентайн сунул револьвер под пиджак. Брэнди сползла со стула и упала на мраморный пол. Наклонившись, он поднял одно ее веко. Она была в обмороке.

К ним подошел Арчи.

– Ты сказал, она меня обкрадывала. Как?

– Автоматы, – ответил Валентайн.

– Кто-нибудь еще замешан?

– Вся смена. Плюс бригада видеонаблюдения. Возможно, еще кто-то.

Арчи сложил пальцы в кулак и ударил им в ладонь другой руки.

– А телохранители? И мой тутошний персонал? Хоть кому-то я могу доверять?

– Нет, – отрезал Валентайн, подхватил Брэнди и перекинул ее через плечо. – Поехали.

– Куда?

– Обратно в Атлантик-Сити.

Они вошли в кухню. Арчи сказал поварихе и кухонному персоналу, что Брэнди что-то съела и потеряла сознание, и напустился на них за то, что смеют подавать такую хреновую еду. Выйдя на улицу, Валентайн открыл заднюю дверцу «БМВ».

– Думаю, это неудачная мысль, – заметил Арчи.

– Почему?

– У нее черный пояс по карате.

Валентайн открыл багажник и проверил, есть ли там вентиляция, чтобы она не задохнулась. Потом положил бесчувственное тело в тесное пространство. Выбросив наряд официанта в кусты, он сел за руль, подождал, пока владелец казино пристегнется, и поехал.

Ему удавалось держать скорость в рамках разрешенного в фешенебельном районе предела, хотя это было непросто. Валентайн то и дело поглядывал в зеркало заднего вида. Никто из особняка Арчи не пустился за ними в погоню. Вскоре они доехали до центра города. Валентайн притормозил перед светофором. С него градом лил пот, и он включил кондиционер.

Перед модной забегаловкой «Том и Джек» выстроился ряд машин с шоферами. Роскошная вывеска извещала, что фирменное блюдо ресторана – каменный краб. Фунт гигантских клешней всего за семьдесят пять долларов.

– Знаешь, что меня удручает, Арчи?

Тот покачал головой, тоже обливаясь потом.

– Ты настроил этих людей против себя. Твои работники не были ворами, когда устроились к тебе. Ты превратил их в воров.

Арчи смотрел перед собой и молчал.

Валентайн подъехал к мосту, который должен был перенести их через пролив в реальный мир фаст-фуда и машин по земным ценам. На середине моста замигал красный. Движение в обоих направлениях встало.

Он свернул к обочине и увидел, как поднимается пролет моста. Под ним пробралась яхта, капитан которой в шутку дал гудок. От громкого «бам!» они оба дернулись.

Валентайн не шелохнулся, не сводя глаз с отверстия размером с монету в ветровом стекле «БМВ». От него в разные стороны побежали трещины, и только тут Валентайн понял, что произошло.

Кто-то в них стрелял.

Пригнувшись, он посмотрел на седых чудаков, сидевших в «Ягуаре» перед ними. Безобидные старички. Потом Валентайн глянул в зеркало заднего вида на двух подростков в джипе.

Откуда же стреляли?

Над ухом прожужжала вторая пуля. Обернувшись, он заметил две черные дырочки в заднем сиденье. И понял. У Брэнди был второй пистолет.

Валентайн открыл дверцу и почувствовал, что Арчи дотронулся до его ремня.

– Нет!

Сжав револьвер с перламутровой рукояткой, Арчи высадил весь барабан в обшивку заднего сиденья. Валентайн зажал уши ладонями.

Потом мост опустили, и машины поехали.

39 Самый честный парень в Атлантик-Сити

Долгосрочная стоянка аэропорта Уэст-Палм-Бич была пуста. Валентайн припарковался под галогенной вывеской и нажал кнопку, которая открывала багажник. Они с Арчи вышли из машины и заглянули в него.

Брэнди лежала на спине. Ее мертвые глаза смотрели в пространство. Шесть пуль прошили багажник и изрешетили ее тело. Откуда ни возьмись, налетели мухи и сели в лужицы крови. Валентайн прогнал их и хотел захлопнуть багажник, но тут заметил крошечный револьвер, который Брэнди сжимала в руке. Двухзарядный.

– Самозащита, – сказал Арчи.

Валентайн подумал о револьвере. Наверное, Арчи сам ей его подарил. А стало быть, знал, что у нее кончились пули.

– Чушь! – ответил Валентайн.

Арчи сжал его руку.

– А теперь слушай меня, макаронник недоделанный. Это была самозащита. Сболтнешь лишнего, и я устрою так, что окружной прокурор прижмет тебя за пальбу в «Бомбее».

Валентайн отдернул руку. Портер говорил, что Брэнди никому не рассказывала, как Арчи доит «Бомбей». Это был ее козырь. С нею он и умер.

С соседней взлетной полосы поднялся самолет. Подъехал трамвай, они сели в него.

Через двадцать минут они сидели в личном самолете Арчи, который был готов к взлету. Арчи поклялся, что пилоту можно доверять – «Он работает на меня десять лет», – но это не убедило Валентайна, и он проверил кабину на предмет оружия.

Вскоре они поднялись в воздух. Арчи встал и налил им выпить, роняя кубики льда на пол. Он протянул Валентайну диет-колу в пластиковом стакане и сел напротив. Убийство сказывается даже на самых ужасных людях. Его лицо было мертвенно-бледным. Валентайн выпил колу залпом.

Двадцать пять минут спустя показался Джексонвилль. На севере города бумажные фабрики выбрасывали в небо столбы копоти. Дым стоял в ночном небе как ряд ленивых знаков восклицания. Валентайн встал и налил себе еще колы. Потом взял телефон с крышки мини-бара и бросил его Арчи.

– Позвони генеральному прокурору Нью-Джерси. Пусть свяжется с инспектором убойного отдела по фамилии Дэвис. У меня есть номер телефона его нынешнего убежища. Дэвис – единственный полицейский в Атлантик-Сити, которому стоит позвонить.

– Дэвис честный? – уточнил Арчи.

– Честный. Скажи генеральному прокурору, чтобы передал такую весточку. Когда полиция нагрянет к тебе в казино, пусть Дэвис следит за тем, куда рванут твои работники. Куда бы они ни побежали, пусть следует за ними как можно быстрее.

Арчи позвонил и разбудил генерального прокурора, который рыкнул недовольно и настолько громко, что Валентайн услышал. Арчи пересказал ему все.

– Сейчас позвонит Дэвису, – сообщил он, повесив трубку.

– Теперь звони в полицию Палм-Бич и скажи им про тело Брэнди в машине в аэропорту.

Арчи посмотрел на телефон и отбросил его в сторону.

– Пусть полежит еще пару часов.

– Звони.

– Не буду, – огрызнулся владелец казино.

Валентайн слишком устал, чтобы спорить. Откинувшись на спинку сиденья, он закрыл глаза и словно утонул в мягких подушках.

Он подумал о теле Брэнди в багажнике взятой напрокат машины. Ночь в Палм-Бич выдалась жаркой. Через несколько часов тело будет в жутком состоянии. Вдруг он резко открыл глаза, отстегнул ремень и вскочил.

То ли дело было в том, что он так мало спал в последние дни, то ли в том, что стал свидетелем еще одного бессмысленного убийства. А может быть, Тони с грустью осознал, что больше никогда, подняв трубку, не услышит голос Дойла…

Что бы это ни было, оно подхлестнуло решимость Тони. Схватив Арчи за горло, Валентайн начал душить его. «Кровавая Мэри» выплескивалась на белую сорочку и смокинг владельца казино. Он пытался крикнуть, но Валентайн сжимал пальцы со всей силой.

Он и не представлял, что убийство может быть таким приятным.

40 «Биг-Мак» и большая порция картошки

Бруно, немецкая овчарка Дэвиса, прослужил в «К-9» десять лет. Потом его отправили в отставку. Поскольку полиция – организация, лишенная сантиментов, его должны были определить в приют и усыпить. Такова судьба многих псов из «К-9».

Дэвис как раз и был тем, кому поручили отвезти Бруно на смерть. По дороге он завез пса домой и оставил в гараже. А в приюте объяснил дежурному, что Бруно сбежал, когда Дэвис вывел его облегчиться.

– С этими собаками из «К-9» всегда такая история, – кивнул дежурный.

И Дэвису стало легче от осознания того, что он не первый полицейский, нарушивший правила, чтобы спасти животину, которая была преданнее и вернее многих его напарников. Дома Бруно встретил его с такой радостью, словно уже не чаял дожить до завтра и все понимал.

Вот почему у Дэвиса внутри все оборвалось, когда он увидел своего пса застреленным и с куском штанины в зубах. Такого, как Бруно, у него больше не будет. Вот так.

Генеральный прокурор штата позвонил в начале двенадцатого. Повесив трубку, Дэвис взял «ЗИГ-Зауэр», поцеловал свою подружку, сел в машину и поехал домой. От дома его отделяли несколько кварталов. Он затормозил рядом с «Шеви» Коулмана и Маркони и заглушил мотор.

Коулман и Маркони дожидались Дэвиса под фонарем у его дома с восьми вечера. Дэвис поморгал фарами, потом вышел, держа «ЗИГ-Зауэр» у ноги.

Коулман и Маркони вылезли из «Шеви». Они тоже достали оружие, направив стволы в землю.

– Здорово, – поздоровался Маркони как ни в чем не бывало.

– Здорово, – ответил Дэвис.

Как-то они вместе пили пиво, Маркони поведал Дэвису, как в школе ему доставалось, как над ним насмехались. Дэвису тогда стало жаль его, и он заплатил за выпивку.

– Кто из вас застрелил моего пса? – спросил Дэвис.

Оба инспектора уставились на него.

– Чего? – спросил Маркони.

– Что слышал.

Коулман дернулся. Дэвис выстрелил в него и в Маркони раньше, чем они успели увернуться. Он годами оттачивал это мастерство, но не ожидал, что придется его применить. Или даже захочется применить.

Оба инспектора упали на землю, истекая кровью. Во всем квартале зажглись окна. Дэвис подошел к ним и забрал оружие, потом приподнял штанины у обоих. Левая лодыжка Маркони была перебинтована. Сквозь бинт проступала кровь.

– Ясно, – сказал Дэвис.

Валентайн проснулся, когда самолет пошел на посадку, оттого что в ушах начало стрелять. Арчи сидел напротив и разговаривал по телефону. Ну почему только во сне делаешь то, что хочется?

Они приземлились в аэропорту «Бейдер-Филд». Укрытые снегом окрестности напомнили, что зима еще не кончилась. Самолет вырулил к концу полосы, где ожидали три полицейские машины без значков.

Арчи вышел из самолета, инспектор тут же предложил ему пальто. Дэвис в голубых джинсах и рубахе с эмблемой Университета Северной Каролины подошел и предъявил документы.

– Двадцать минут назад мы вошли в «Бомбей» и начали арестовывать ваших подчиненных. Телевизионщики не заставили себя долго ждать. Я подумал, вы захотите пообщаться с ними первым.

– Что, не могли дома их арестовать? – Арчи топнул ногой по замерзшей земле. – Обязательно было устраивать тут гребаный цирк для всех желающих?

– Извините, мистер Таннер, но я не специалист по связям с общественностью.

– А вы не наглейте, – рявкнул Арчи. – И вообще, где, мать вашу, окружной прокурор? Губернатор прислал своих людей? Где все?

Валентайн посмотрел на тех, кого отрядили встречать Арчи. Полицейские, все до одного. Губератор и генеральный прокурор никого не прислали, потому что общаться с Таннером столь же разумно, сколь пожимать руку прокаженному. И это все здесь понимали, кроме самого Арчи.

– Я сделал губернатора этого задрипанного штата! – бесновался он в возмущении. – Кто-нибудь из вас это знает? Я проплатил его последнюю предвыборную кампанию и посадил его в это кресло. Неблагодарный урод.

Полицейские не знали, куда деть глаза. Тирада Арчи не тронула одного только Дэвиса, который не ежился под немилосердным ветром.

– Все мы знаем, – не растерялся он.

– Вы что, пытаетесь меня отшить, инспектор?

– Просто сообщаю вам, как обстоит дело, – ответил Дэвис и указал на три машины у полосы. – Поехали.

В городе стоял такой переполох, что можно было подумать, будто пожаловал сам президент. Сотни полицейских барьеров окружали «Бомбей», затрудняя дорожное движение. За линией блокады лучшие полицейские Атлантик-Сити проводили самое крупное задержание в истории. Сотни арестованных в наручниках стояли в очереди, ожидая, когда их сопроводят в тюрьму.

Местная пресса разбила лагерь по соседству, телерепортеры в лучах искусственного освещения без устали вели свои репортажи. Завидев вышедшего из машины Арчи, они бросились к нему, как акулы, но их отогнали Дэвис и другие инспекторы. Арчи скрылся в «Бомбее», Валентайн не отставал от него ни на шаг.

Казино превратилось в руины. Повсюду валялись разбитые игорные столы и стулья. Автоматы были сломаны, рулетки расколоты пополам, ножками от столов для игры в кости разбили дорогие декоративные украшения залов. Вместо того чтобы уйти тихо, подчиненные Арчи разнесли заведение по кирпичику.

Группа дилеров и питбоссов забаррикадировалась в комнате «жесткого счета». Полицейские пытались уговорить их выйти, но, поняв, что не получится, принесли таран, чтобы вышибить дверь. Валентайн наблюдал, как они стараются. Неужели он не заметил чего-то в этом помещении, когда сидел за компьютером Портера? Он попытался восстановить картинку в голове.

Тут дверь поддалась.

– Всех в расход! – заорал Арчи.

Полицейские были недалеки от того, чтобы выполнить его приказ. Размахивая дубинками, они избили дилеров и питбоссов до беспамятства.

Когда борьба закончилась, Валентайн вошел в комнату. Весы и счетная машинка для монет оказались разбиты. Монеты из ведерок свалены на полу. Он присел и сгреб немного в пригоршню. Там были и фартовые деньги, и настоящие.

А потом Валентайн заметил плакат на стене. «Весы только для фартовых денег». «Как просто», – подумал он.

Кто-то рядом позвал его по имени.

В дверях стоял мрачный Дэвис. Валентайн пошел за ним из комнаты. В зале полицейские уже надели наручники на дилеров и питбоссов и теперь строем выводили их на улицу. Арчи шагал следом, пиная и кляня их.

На улице пошел снег. Снежинки кружились над «Сандербердом» Дэвиса, образуя маленькие вихри. Инспектор рванул с места с бешено мечущимися по ветровому стеклу дворниками.

Валентайн решил, что он едет в участок. Дэвис заставит его сесть перед диктофоном и объяснить, что случилось, чтобы прокурор точно знал, какие именно преступления были совершены. Обычная процедура, он сам такое проделывал много раз.

Но они проехали мимо входа в участок. Когда через пять миль Дэвис включил поворотник, Валентайн не знал, что и думать.

«Сандерберд» скользил по обледеневшей дороге. Сквозь пелену снега Валентайн разглядел знакомые желтые арки буквы «М». Это был тот самый «Макдоналдс», где Дойл нашел свой конец. На другой стороне стояли две патрульные машины. Их фары служили фонарями в такую бурю.

– Менеджер вызвал их двадцать минут назад, – пояснил Дэвис. – Просил без шума, учитывая, что на прошлой неделе тут убили Дойла.

Дэвис заехал на стоянку и помахал одному из полицейских. Тот подошел, сдувая пар с кофе. У него было лицо пятнадцатилетнего подростка. Опустив стекло, Дэвис произнес:

– Только не говорите, что вы что-то тронули.

– Нет, сэр, – заверил его полицейский. – Оставили все, как было.

Дэвис сдал назад и припарковался. Потом вытащил фонарик из бардачка и повел Валентайна через стоянку туда, где стоял «Мини-Мерседес» Фрэнка Портера.

Фонарик осветил Портера, сидевшего за рулем. У него на коленях стоял картонный поднос с «Биг-Маком», большой порцией картошки и густым молочным коктейлем. Фрэнк все еще сжимал в руке пистолет, которого отведал на десерт. Пуля вышла через затылок, забрызгав заднее стекло. «Биг-Мак» остался недоеденным. И Валентайн задумался над тем, что же заставило Портера утратить аппетит и свести счеты с жизнью. Какое внезапное прозрение вынудило его очнуться и осознать, что он натворил?

Он отошел к кустам. Его вырвало.

– Господи! – воскликнул Дэвис.

– Что? – выдохнул Валентайн.

– Он шевельнулся.

Валентайн отнял у него фонарик, открыл дверцу со стороны водителя и направил свет в лицо покойнику. Портер лежал на руле и как будто ухмылялся. Валентайн закрыл ему глаза кончиками пальцев. Фонарик осветил листок, торчавший из кармана Портера.

– Возьмите, – сказал Дэвис.

Валентайн поднял листок так, чтобы они оба могли прочитать.

Тому, кто обнаружит эту записку.

Пожалуйста, скажите моим друзьям, я осознаю, что мой поступок ужасен. Просто я не знал, как это остановить.

Ф.П.

Валентайн сунул записку обратно в карман Портера и прошептал на ухо другу:

– Эх ты, балда.

41 Бальзак

Сидя напротив «Голубого дельфина» в «Сандерберде» Дэвиса, Валентайн пересчитал покойников на пальцах обеих рук. Дойл. Спарки. Рольф. Брат Юрая Алекс. Весельчаки Молло. Отряд «Стиляги». И теперь еще Фрэнк. Он с досадой покачал головой. Все умерли – а ради чего? Из-за нескольких миллионов долларов? Когда разделишь их на сто человек, каждому достанется – кот наплакал. Тюрьма, конечно, не дом отдыха, но уложить столько народу, чтобы в нее не попасть? Это само по себе уже преступление.

– Что случилось с Коулманом и Маркони? – спросил Валентайн.

– Я их подстрелил, – ответил Дэвис. – Вроде оба выжили.

– Вам стало легче?

Детектив глубоко задумался, потом покачал головой. Валентайн открыл дверцу и почувствовал, что холод проникает сквозь пальто, как нож. Дэвис коснулся его рукава.

– Сколько вам надо времени?

– Дайте мне полчаса.

– А за десять минут?

Часы показывали три пополуночи. Валентайн был на грани коллапса.

– А что за спешка?

– Тони, меня ждет окружной прокурор. У него сотня людей за решеткой, а дело еще не заведено. Вот что за спешка.

Некоторые вещи никогда не меняются. Вытащив из кармана факс из компании «Балли», Валентайн бросил его на колени Дэвису.

– Вот вам дело. Прошлым летом некоторые работники «Бомбея» уговорили Арчи провести акцию «Фартовые деньги». Ничего особенного, если бы не одна уловка. Арчи нужно было сделать перестановку в казино. И он повелся. Разрешил перевернуть все вверх дном. Арчи не подозревал, что его подчиненные поставили пятьдесят игровых автоматов, ему не принадлежащих. Владели ими они сами. Вот счет. Во время перестановки в казино некоторые камеры видеонаблюдения поставили на двойное дежурство. Когда работникам нужно было извлечь выручку из автоматов, Фрэнк Портер переключал камеры двойного дежурства, и эти автоматы выводились из наблюдения. Выносить деньги было несложно. Монеты складывали в ведерки, прикрыв сверху фартовыми монетами на тот случай, если заявится агент Отдела надзора за азартными играми. Их сваливали на поднос в комнате «жесткого счета», которая предназначалась только для фартовых денег. Потом их заворачивали и выносили из казино. – Валентайн помолчал. – Сумеете все это запомнить?

Инспектор кивнул.

– Тогда до свидания, Эдди.

Валентайн вошел в офис мотеля с бумажником в руке. Управляющий дремал сидя. Валентайн сунул две сотни в карман управляющему, потом пошел в свой номер и побросал вещи в чемодан.

По привычке заглянул под кровать и обнаружил там красный бюстгальтер Кэт фирмы «Секрет Виктории». От одного вида этого кружевного чуда его сердце забилось чаще. На тумбочке зазвонил телефон. Валентайн поднял трубку.

– Тони, как же ты мог?

Это была Мейбл.

– Как ты меня нашла?

– Позвонила в полицию Атлантик-Сити. Они позвонили инспектору Дэвису в машину. А он сказал, где ты, – ответила его соседка.

Она постепенно превращалась в чертовски хорошего сыщика.

– Так что там «как же я мог»?

– Завести роман с женщиной, у которой двенадцатилетняя дочь.

Валентайн посмотрел на бюстгальтер, который сжимал в руке.

– Сам не знаю, – признался он.

– Джерри звонил, пока я встречала вас в аэропорту. Я сохранила запись голосовой почты.

– Как он?

– Сам послушай. Да, еще одно.

– Что?

– Ты мой должник!

В трубке раздался сигнал набора номера. Валентайн ввел семизначный код доступа к голосовой почте и услышал звонкий голос сына.

– Пап, привет. Я решил, что надо объявиться и рассказать, как мы тут. Прилетели в Загреб вчера вечером. Ты не поверишь, какой в этом городе бардак. Иоланда убедила меня заглянуть в американское посольство и навести справки о том парне, которого нам надо найти. Ну, я так и сделал. Пап, ты промахнулся. Это не криминальный авторитет какой-нибудь, как ты думал. Это католическая монашка, возглавляющая миссию. Такая местная мать Тереза. Мы с Иоландой зарулили к ней с утреца. Она кормит половину нищих в городе. Говорит, ее братья посылают ей бабки из Штатов. Билеты удалось купить только на завтра, поэтому Иоланда предложила нашу помощь миссии. У них тут вроде больницы небольшой. И Иоланда ухаживает за малышней. – Джерри помолчал. – Угадай, что мне доверили.

– Да уж куда мне, – усмехнулся Валентайн.

– Утки выношу. Гадость! Ну, может, не так уж мерзко. И больные ужасно благодарят, хотя я ни хрена не понимаю на этом языке. Вот такие дела. Прилетим в Испанию, я тебе звякну. Да, Иоланда передает тебе привет.

Валентайн прослушал сообщение еще раз, складывая слова сына в картинку, которую надеялся унести с собой в могилу: Джерри помогает людям.

Потом он надел пальто и вышел прогуляться.

Первую остановку Валентайн сделал у телефона-автомата на углу рядом с мотелем. Он много размышлял о Спарки Родосе, не зная, обнаружили ли его тело. Вряд ли. Валентайн начал набирать 911, потом передумал. Все звонки в 911 записываются. Еще не хватало вляпаться в новое расследование, если кто-то узнает его голос.

Бросив пятьдесят центов в телефон, он позвонил в справку и выслушал десять гудков, прежде чем ему ответила телефонистка.

– Назовите номер, пожалуйста.

– Я хочу, чтобы вы позвонили в полицию.

– Простите?

– Вы слышали. Скажите им, что в подвале лежит покойник. – Валентайн продиктовал адрес Спарки. – Да, и еще скажите им, в доме есть кошка.

– Кошка, – повторила телефонистка.

– Да. Старая черная кошка. Ей нужно найти хозяев.

– Я все передам.

– Спасибо.

Следующую остановку он совершил у «Дрейка». Юрай и Анна стояли у бассейна. Красные огоньки их сигарет таинственно мерцали в темноте. Анна подошла к нему.

– Вы что, вообще не спите? – спросил Валентайн.

– Мы уже легли, а потом увидели новости по телевизору. Показали сюжет, в котором вы и Арчи Таннер входите в «Бомбей». Не сразу, но все-таки до нас дошло, что вы сделали.

Валентайн ждал. Анна обвила его руками.

– Спасибо. От всего сердца спасибо.

Вот это уже был другой разговор.

– Пожалуйста, Анна.

Она поцеловала не хуже, чем Кэт. Довольно сердечно. И все бы ничего, но тут и Юрай вознамерился поцеловать его, да еще в обе щеки, а потом крепко и как-то старомодно обнял.

Хорваты проводили его до пляжа. Валентайн хотел объяснить, как им повезло, – как правило, он не отпускает мошенников, даже исполненных благих намерений, – но почувствовал, что они сами это поняли. Они еще раз попрощались, Анна снова его поцеловала. Валентайн ухватил ее за рукав, когда Юрай отошел.

– Вы ведь продолжите обманывать казино, да?

– Нет, – заверила его она.

– Не врите мне, Анна.

Она сложила руки на груди с возмущенным видом:

– Нет!

– Анна…

– Ну ладно, да.

Вытащив две хрустящие двадцатки из кармана, Валентайн сунул их ей в руку.

– Зачем это? – удивилась она.

– Если собираетесь играть на столах со ставкой пять тысяч, заставьте его сделать приличную стрижку.

Валентайн шагал по пляжу, на котором вырос. Начался отлив, невысокие волны превратились в легкую рябь на черной воде. Недалеко от берега на якоре стояло ярко освещенное круизное судно. Он остановился, чтобы разглядеть его. На борту гремела поздняя вечеринка. Люди веселились. Он поежился.

Будучи крепок задним умом, Валентайн не сразу осознал, что сделал. Он раскрыл преступление, которого не было. Деньги ни у кого не пропадали. Ни у Арчи, ни у Отдела надзора за азартными играми, ни у Комиссии по контролю над казино. А если они ни у кого не пропадали, кому до них есть дело?

Деньги. В Атлантик-Сити всегда все сводится к ним. Деньги. Они льются потоком, каждый день переходят из одних рук в другие, но в конце концов оказываются в сейфах казино, потому что казино устанавливает правила. И казино никогда не проигрывают. Почему-то Портер и остальные члены шайки из «Бомбея» об этом забыли.

Валентайн снял ботинки и носки и вошел в воду. Ноги обожгло холодом, но он был не против. Ему хотелось ощутить связь с чем-то за пределами себя самого. И ледяные волны ему помогали.

Валентайн смотрел вдаль, пытаясь представить, как он выносил бы утки в больнице. Наверное, это самая ужасная работа в мире, но в описании Джерри она таковой не казалась. Ощущение было такое, что сын получает что-то в ответ.

«В этом есть какой-то скрытый смысл», – решил Валентайн.

Вернувшись в мотель, он возле офиса управляющего заметил Дэвиса и хотел незаметно скрыться. Но инспектор пошел за ним.

– Вы всегда такой нелюдимый?

– С меня хватит, – буркнул Валентайн. – Оставьте меня в покое.

Инспектор не отставал.

– Вы читали Бальзака?

– Кого?

– Это французский писатель девятнадцатого века.

– Нет, не читал.

– А я читал. В школе. Одна строчка из его книги врезалась в мою память: «За каждым большим состоянием стоит преступление».

От холода у Валентайна в ушах начало звенеть.

– И?

– Вы велели мне следить, куда во время облавы в «Бомбее» побегут работники. Они побежали в двух направлениях. Работники зала ринулись к комнате «жесткого счета». А группа служащих из закрытых помещений – к складу.

Валентайн посмотрел на него.

– Там что-то нашли?

– Ага. Много-много ящиков шампанского без присмотра. А под замком – блоки сигарет, несколько тысяч.

– И что?

– Ящик шампанского сколько стоит – долларов тысячу? А блок сигарет – двадцать. С какой стати запирать сигареты? Разве что с ними не все так просто. И я распорядился провести проверку.

Валентайн сунул руки в карманы, вспомнив все, как будто это было вчера. Он остановил Арчи за превышение скорости, и выяснилось, что у него багажник набит контрабандными сигаретами.

– И?

– Контрабанда.

– Вы его раскололи?

– Минут двадцать назад, – ответил Дэвис. – Жаль, вы не видели, как Арчи вопил.

Это была одна из печальнейших недель в жизни Валентайна, но сейчас он улыбнулся. Продажа контрабандных сигарет в Нью-Джерси – уголовное преступление. Арчи Таннеру придется несладко. И его лишат лицензии на владение казино. Валентайн не удержался и ущипнул Дэвиса за щеку.

– Молодец, чертяка.

42 Три недели спустя

Валентайн стоял перед зеркалом во весь рост и корчил рожи. Бетонные стены раздевалки подрагивали. За дверью в зале для стоячей публики эта самая публика неистовствовала. Она не привыкла ждать. Валентайн слушал, как люди требуют крови и топочут ногами. Его ноги мерзли от холодного пола.

Дверь в раздевалку открылась и закрылась. Встревоженная Кэт подошла к нему.

– Тони, все в порядке?

Да какой уж тут порядок, порядком и не пахло. Но это не имело значения. Он согласился, подписал идиотский контракт и позволил, чтобы его вырядили как клоуна. Ха-ха. Только теперь ему было не до смеха, черт побери.

– Тони, скажи хоть что-нибудь, пожалуйста.

Валентайн не сводил глаз со своего отражения. Он выглядел не так, как следовало, не нормально. Волосы торчали, напоминая нелепые прически двойников Элвиса. На нем были канареечно-желтый пиджак, желтые штаны и мерцающий желтый галстук. Вслед за Донни-баклажаном на свет появился Тони-банан.

– Тони?

Дверь снова открылась. В раздевалку заглянули Донни и Лисица. Они были взволнованы.

– Они там беснуются, – сообщил Донни.

– Ну же, Тони, – подбадривала Лисица. – Вы справитесь.

Валентайн разглядывал свой несуразный наряд в зеркале.

– Он волнуется, потому что в первый раз, – успокоила Кэт своих друзей. – Дайте нам еще минутку, ладно?

Донни и Лисица ушли. В раздевалке повисло молчание. Кэт подошла к нему ближе и тоже отразилась в зеркале. Они встретились взглядами в отражении.

– Ты не обязан этого делать, – сказала она.

– Да нет, обязан.

– Нет, не обязан.

– Я не могу тебя подвести.

Кэт поцеловала его в щеку.

– Ничего, переживу.

– Точно?

– Ага.

Валентайн с облегчением выдохнул. Его пугала мысль о том, что придется подняться на ринг и выставить себя дураком перед десятью тысячами накачавшихся пивом придурков. И о том, что нужно было делать что-то другое, непривычное – впервые в жизни.

Он заметил грусть в глазах Кэт и понял, что она врет. Врет, потому что его чувства волнуют ее больше, чем собственные. Врет, потому что любит его.

Валентайн шлепнул ее по попке. Кэт подскочила.

– Но я-то хочу это сделать, – сказал он.

Примечания

1

«Нотр-Дам» (Университет Нотр-Дам) – университет в г. Саут-Бенде, Индиана, известный своими спортивными командами. «Янки» («Нью-Йоркские янки») – бейсбольная команда из г. Нью-Йорка, входящая в Восточное отделение Американской бейсбольной лиги.

(обратно)

2

Ван Моррисон (наст, имя Джордж Айвен, р. 1945) – американский композитор, музыкант.

(обратно)

3

Счетчик карт (Card counter) – профессиональный игрок, использующий счет карт для увеличения вероятности выигрыша при игре в блэкджек

(обратно)

4

Джон Тэш (р. 1952) – популярный американский пианист и композитор.

(обратно)

5

«Балли манюфэкчуринг» – корпорация, производящая игорное оборудование и предметы для азартных игр.

(обратно)

6

Шуз – специальное устройство для раздачи карт в многоколодные игры казино (блэкджек, баккара и тому подобные).

(обратно)

7

Бак Роджерс – классический герой американской научной фантастики, капитан звездолета. Фильмы с Баком Роджерсом были оснащены всяческим фантастическим оружием, отсюда частое употребление этого имени в значении «суперсовременный».

(обратно)

8

Аббревиатура «Home Box Office», одной из первых компаний кабельного телевидения.

(обратно)

9

Платный кабельный телеканал, специализирующийся на показе фильмов и развлекательных программ.

(обратно)

10

IHOP (International House of Pancakes) – «Международный дом оладий». Фирменное название сети экспресс-блинных одноименной компании.

(обратно)

11

Дональд Трамп – американский шоумен и миллиардер.

(обратно)

12

Крокодил Данди – герой одноименных австралийских фильмов.

(обратно)

13

Алфавитный город – часть Ист-виллиджа, района в южном Манхэттене, где авеню названы буквами алфавита: A, B, C, D.

(обратно)

14

Тачдаун – гол в американском футболе. Засчитывается, когда мяч или игрок с мячом пересекает линию гола противника; при этом команда получает шесть очков.

(обратно)

15

«Бринкс» – компания, специализирующаяся на производстве бронированных автомобилей для перевозки ценностей.

(обратно)

16

Одно из значений слова «probe» – зондировать.

(обратно)

17

Отряд «Стиляги» (Mod Squad) – голливудский боевик 1999 года, реж. Скотт Силвер.

(обратно)

18

«Уотерфорд кристал» – ирландская компания, производитель хрусталя, отличающегося особенным блеском и чистотой.

(обратно)

19

«Дисней Уорлд» – увеселительный парк корпорации «Уолт Дисней».

(обратно)

20

Стрип – южная часть Лас-Вегасского бульвара длиной в шесть с лишним километров, на которой расположено большинство игорных домов и отелей.

(обратно)

21

Ситком – телесериал, построенный на смешных ситуациях, в которые постоянно попадают одни и те же персонажи.

(обратно)

22

Генри Луис Менкен (1880–1956) – американский журналист, эссеист, критик, лингвист.

(обратно)

23

Попай – персонаж комиксов и мультфильмов, особенно популярных в 1930-е гг., смешной пучеглазый морячок, обладавший способностью превращаться в суперсилача каждый раз, когда он съедал банку консервированного шпината.

(обратно)

24

Речь идет об американском фильме «Шафт» 1971 г., реж. Гордон Парке. Главный герой – Джон Шафт, чернокожий частный детектив.

(обратно)

25

«Эй-Ти-Ти» – компания «Американ телефон энд телеграф».

(обратно)

26

«Старбакс» – международная сеть кофеен.

(обратно)

27

Джеймс Хоффа (1913–1975) – американский профсоюзный лидер, подозревавшийся в связях с мафией. Исчез при таинственных обстоятельствах, и тело его до сих пор не найдено.

(обратно)

28

Распространенный вид игральных карт с узнаваемой эмблемой (две пчелы) на рубашке.

(обратно)

29

«Эверглейдс» – национальный парк в южной Флориде.

(обратно)

30

Додзё – помещение для занятий боевыми искусствами.

(обратно)

31

Чемпионат мира по реслингу.

(обратно)

32

Международная федерация реслинга.

(обратно)

33

Американская ассоциация пенсионеров.

(обратно)

34

«Вдовий пик» – волосы, растущие треугольным выступом на лбу; примета, предвещающая раннее вдовство.

(обратно)

35

«Герои Хогана» – телесериал, популярный в 1965–1971 гг.

(обратно)

36

Питбосс – сотрудник казино, ответственный за контроль над другими сотрудниками, работающими на данном пите, ограниченном пространстве в игровом зале, включающем в себя игровые столы и прочее необходимое оборудование.

(обратно)

37

Крэк – кристаллическая форма героина, сильнодействующий наркотик.

(обратно)

38

Кено – азартная игра, вид лото.

(обратно)

39

«Сандерберд» – мощный полуспортивный двухместный автомобиль компании «Форд мотор».

(обратно)

40

«Эдвил» – товарный знак болеутоляющего и жаропонижающего средства – ибупрофена.

(обратно)

41

Внутренняя налоговая служба США.

(обратно)

42

Хани (honey) – мед (англ.); может означать также женское имя и нежное обращение («голубушка», «милая»).

(обратно)

43

Солнечный штат – официальное прозвище штатов Флорида и Южная Дакота.

(обратно)

44

Эффект ореола – восприятие поступков и личностных качеств человека на основе общего впечатления и в условиях дефицита информации о нем.

(обратно)

45

Гидеоновская Библия – Библия, изданная и бесплатно распространяемая организацией «Гидеонс интернэшнл». Обязательная принадлежность номера в американской гостинице.

(обратно)

46

«Джепарди» – телевизионная викторина, требует от участников высокой эрудиции. На российском телевидении выходит под названием «Своя игра».

(обратно)

47

Английское SIN (грех) здесь служит аббревиатурой для Security Internal Network (Внутренняя сеть безопасности).

(обратно)

48

«Трансуорлд Эр Лайнз» – американская авиакомпания.

(обратно)

49

Крэпс – азартная игра, цель которой предугадать и поставить ставку на комбинацию, которая выпадет на двух костях.

(обратно)

50

«Нью-Йорк джетс» («Нью-Йоркские ракеты» – команда американского футбола из г. Нью-Йорка.

(обратно)

51

Страйк – в бейсболе: штрафное очко, которое получает бэттер (игрок нападающей команды, отбивающий мяч), когда промахивается по мячу.

(обратно)

52

«Цинциннати редс» («Цинциннатские краснокожие» – бейсбольная команда из г. Цинциннати, шт. Огайо.

(обратно)

53

Питчер – игрок обороняющейся команды, бросающий мяч.

(обратно)

54

«Севен-илевен» («С семи до одиннадцати») – сеть однотипных продовольственных магазинов шагового доступа.

(обратно)

55

«Херц» – одна из крупнейших общенациональных фирм США по прокату автомобилей.

(обратно)

56

«Кевлар» – товарный знак упругого синтетического волокна (прочность в 5 раз превышает прочность стали). Из ткани с кевларом делают, в частности, пуленепробиваемые жилеты.

(обратно)

Оглавление

Благодарности

1 Мейбл

2 Дойл

3 Спарки

4 Джерри

5 Великий

6 Фартовые деньги

7 Дерево в лесу

8 Дэвис

9 Хани

10 Европеец

11 Долг

12 Учитель

13 Королева дзюдо

14 Энн

15 Гексаген

16 Предательство

17 Спарки

18 Хани

19 Играют деньги

20 Братья Молло

21 Игрушки дьявола

22 Истинная любовь

23 Шафт. Первая версия

24 Сделка

25 Зови меня папой

26 День холостяков в Уолдбауме

27 Что такое грех?

28 Бенни

29 Прозрение

30 Жесткий счет, мягкий счет

31 911

32 Человек в фиолетовом костюме

33 Смерть Тони Валентайна

34 Последний раз

35 Татуировки

36 Метод «Четырех королей»

37 «Балли»

38 Палм-Бич

39 Самый честный парень в Атлантик-Сити

40 «Биг-Мак» и большая порция картошки

41 Бальзак

42 Три недели спустя

Реклама на сайте