«Лагерь»

Андрей Щупов Мы из спецназа. Лагерь

МЫ ИЗ СПЕЦНАЗА. ЛАГЕРЬ

«Слава Богу, мой дружище, есть у нас враги, значит, есть, наверно, и друзья…»

Юрий Визбор

ПРОЛОГ

На эту чернавку Дмитрий Харитонов, директор охранного агентства «Кандагар», обратил внимание в первую же минуту. Тут и специалистом по востоку необязательно быть, чтобы понять: дамочка явно оттуда. Во всяком случае, на фоне окружающих весенних красок, на фоне голубых, узорчатых и розовых платьев наряд девушки действительно выглядел крайне вызывающе. Черный, туго завязанный под подбородком платок, черное до пят платье и черный несколько мешковатый жакет. На спине девушки красовался брезентовый рюкзачок, а агатовые глаза взирали на топчущихся вокруг людей с откровенной неприязнью. Она и передвигалась более чем странным образом - вонзаясь в толпу, словно маленький ледокол, одним своим видом заставляя окружающих раздаваться в стороны. Очередь в кассу дамочка так и не стала занимать, - напрямую подошла к окошечку и, дождавшись, когда в сторону шагнет пожилая бабуля, немедленно сунула вперед руку с деньгами. Будь это кто другой, окружающие немедленно бы возмутились, однако на этот раз люди в очереди предпочли промолчать.

- Ты кого там высматриваешь? - поинтересовался Тимофей Лосев.

- Да вон, гляжу и удивляюсь. Никак шахидка к нам в гости пожаловала.

- Шахидка? - грузный Тимофей проследил за взглядом друга. - Эта та в черном?

- Ну да, сейчас билеты как раз покупает.

Тимофей пригляделся.

- Да брось, какая она шахидка! Просто наглеет девица. Знает, что народ всего черного боится, вот и косит под террористку.

- Может, и так. Только такой прикид и ментов может привлечь. Того и гляди подойдут документики проверить.

- А чего им проверять? Знают же, что нормальные шахидки в такой балахон рядиться не будут. У нас тут не Иран, слава богу, и не Саудовская Аравия.

- Нормальные шахидки? - Дмитрий хмыкнукл. - Это ты здорово сказал…

Из людского круговорота вынырнул тот, кого они провожали, а именно Стас Зимин, их давний друг, сослуживец и коллега по охранному агентству. Приветственно махнув рукой, он выпалил:

- Все, мужики, хватайте вещи и погнали!

- А дамы твои где?

- Давно уже на перроне. Нас дожидаются.

- Оперативно, однако!

- А как вы думали! Мы - не вы, ногами шевелить умеем!

Друзья подхватили тяжелые сумки и дружно зашагали к железнодорожному переходу. Вперед, как обычно, пустил Лосева. Огромный и непотопляемый, он торил дорогу своим друзьям, легко раздвигая толпящихся вокруг людей. Дмитрий машинально отметил про себя, что вокзал за последние пять лет существенно изменился. Даже какой-то европейский лоск наметился, - появились справочные компьютеры, автоматические двери, игровые автоматы. Тем не менее, толчея осталась прежней, и шагать приходилось, буксуя в море людских тел, стараясь не толкнуть снующих под ногами детей.

- Самолетом надо было лететь, - проворчал Лосев. - Что вас тянет на эти паровозы?

- Ничего, - утешил Стас. - В один конец можно и в вагонах потрястись. Опять же Натахе будет интересно, - представь, она еще ни разу не путешествовала поездом. И потом - нас ведь четверо, вот и займем разом купе. А обратно уже на самолетике полетим.

- Дело ваше, только все равно не понимаю…

- Чего ты не понимаешь?

- Ума не приложу, как ты с ними управляться будешь. Три бабы - это ведь… - Лосев покрутил лунообразной головой, пытаясь подобрать определение поточнее, - это ж хуже Чернобыля! Такой геморрой, что и врагу не пожелаешь!…

- Спасибо за дружеские слова!

- А чего ты дуешься? Я ведь правду говорю! Мне тебя, оглоеда, жалко.

- Не переживай, как-нибудь справлюсь.

- Будь современнее, Лосев! - фыркнул Дмитрий. - Не все же такие старперы, как мы с тобой.

- А он, стало быть, не старпер? - Тимофей кивнул на Стаса.

- Выходит, что нет. И телом не стар, и духом молод! - Дмитрий хохотнул. - Да ты сам посмотри вокруг! Мир-то у нас движется прямиком к шведскому общежитию. Женщины розовеют, мужики голубеют.

- И что в этом хорошего?

- А что плохого? Один хрен, измены на каждом шагу. Опять же - мужиков не хватает, детей воспитывают не матери, а пришлые няньки. По мне - так уж лучше пусть восточные гаремы появляются.

- Ага, особенно когда есть на что эти самые гаремы содержать… - проворчал Тимофей.

- Пессимист ты, Тимоха! И главного никак не поймешь.

- Что же, по-твоему, главное?

- А то, что именно бабы нас будут в скором времени содержать. В смысле, значит, обувать, кормить и поить. Вот и прикинь, кто окажется в выигрыше!

- Ну, и кто? - грузный Тимофей непонятливо нахмурился.

- Да тот у кого гарем окажется больше! - Харитонов на ходу боднул друга плечом. - А мы с тобой - два дурака при единственных женах - так и останемся нищими офицерами.

Поглядывая на друзей, Стас весело ухмылялся. Не желая втягиваться в скользкий спор, Тимофей ускорил шаг, и всего через пару минут они вышли на нужную платформу.

***

Дам своих - Натаху, Зинаиду и Марго - Стас Зимин разместил в купе и, скоренько разложив вещи, отправился к проводнице брать белье и полотенца. Он пришел чуть раньше положенного, но чары мужские сработали и на этот раз. Хмурая проводница, до этого трескучим баритоном распекавшая нерадивых пассажиров, немедленно расцвела в улыбке и торопливо полезла на верхнюю полку выбирать белье получше и посвежее. Душевно поблагодарив хозяйку вагона, Стас двинулся в обратную дорогу. Увы, его дамочки как раз затеяли переодевание, и дверь оказалась запертой. Пришлось набраться терпения и ждать в коридоре. Поезд еще не выехал за пределы сортировочной станции, и с тягучим скрипом вагоны покачивались, неспешно набирая скорость. Мимо то и дело протискивались пассажиры с бельем и подстаканниками, - вагонное пространство обживали с обстоятельностью опытных колонистов. Чтобы не мешать людям, Зимин отправился со своим постельным тюком в тамбур. Здесь комфортом тоже не пахло, а пахло угольной пылью, копотью и табаком, зато не наблюдалось толкучки и не приходилось втискиваться спиной в шаткие стены. Вынужденное бездействие Стаса ничуть не тяготило. Еще там, на фронте, он в совершенстве обучился искусству ожидания. В иных засадах спецназовцы просиживали по десятку и более часов - практически без еды и воды, ни единым шевелением не выдавая своего присутствия. Порой такие предосторожности выводили из себя, представлялись излишними, однако жестокая практика свидетельствовала о том, что в одном случае из десяти терпение приносило свои законные дивиденды. Тот, кто умел терпеть, доживал до рассвета и побеждал, торопыги же хватали пули от снайперов, а то и самым паскудным образом проваливали операции. Так или иначе, но сейчас Зимину было о чем подумать.

Никому из своих сослуживцев он до сих пор не сознался, что к своему «гарему» - ко всем четырем женщинам - он успел всерьез прикипеть и привыкнуть. Проще было бахвалиться и рассказывать про мужское великодушие, про несчастных брошенок, которым Зимин не мог не протянуть руку. Большинство знакомых этому охотно верило, как верило и мифу о том, что женщин на земле больше, чем мужчин, а значит и подобрать себе удачную пару - форменный пустяк. Глядя на героический профиль Стаса, на его шрамы и бицепсы, в это трудно было не поверить, и, тем не менее, настоящая правда заключалась в ином. Человек, легко и просто способный убивать голыми руками, являющийся по всем параметрам стопроцентным мужчиной, Стас отчаянно боялся одиночества. Потому и ненавидел тишину гражданских комнатушек, где не с кем было делить еду, помыслы и постель, потому и любил войну со всей ее грязью и кровью, со всем ее жутким беспределом. Несмотря на поганые качества, война умела согревать людей, - она окружала друзьями и коллегами, заполняла жизненную пустоту простым и очевидным смыслом. И Стас прекрасно понимал тех солдатиков, что с окончанием боевых действий спешили придумать свою собственную войну. Без нее они уже не могли, и неудивительно, что кто-то из них развлекался играми в пэйнтбол и страйкбол, другие подавались к бандитам или в наемники. Что касается Стаса, то заменителем войны для него становились женщины. Возможно, таким образом сказывалось детство, проведенное без родителей, без доброй опеки многочисленных бабушек, дядь и теть. Немудрено, что женщины становились для него подобием матерей, дающих жизненную опору, помогающих совладать с внутренней тоской. Он и эту поездку на курорт замыслил именно потому, что решил укрепить пошатнувшийся семейный союз. Между тем, опасность раскола становилась все более реальной. С некоторых пор стала крепко призадумываться Зинаида, резко возросло число ухажеров у рыжеволосой красавицы Марго, а циничная Мариночка и вовсе вильнула хвостом, объявив в один прекрасный день, что выходит замуж за нефтяного магната из Тюмени. Влиятельный папочка сумел-таки убедить дочку в необходимости брака по расчету, а нефтяной король тюменского края устраивал их семейство по всем показателям. Да и трудно было устоять перед подарками, полученными накануне свадьбы. Тюменский бонза на мелочи, вроде квартир и машин, не разбрасывался, - одним величавым жестом он преподнес симпатичной невесте морскую двухпалубную яхту и экзотический остров в Индийском океане, арендованный на срок в шестьдесят лет. Само собой, на острове имелся скромный сорокакомнатный дворец, водились горы, водопады, ореховые и банановые рощи. Словом, Мариночка сделала Зимину ручкой и исчезла. Наверное, ее можно было понять, но сердце Стаса немедленно встрепенулось. Лиха беда - начало, продолжение могло оказаться еще более сложным. Последуй примеру Мариночки все прочие обитательницы нынешнего гарема, и Зимин вновь мог остаться в полном одиночестве…

Скрежетнула железная дверь, и из грохота межвагонного пространства в тамбур шагнула девушка в черном одеянии. Стас сразу подметил испуг на ее лице и румянец, проглядывающий даже сквозь характерный южный загар. За девушкой топали двое - оба молодые, в брюках хаки, штурмовых ботинках и полосатых тельняшках. По блестящим глазкам и каплям пота на лице легко было догадаться о том, что ребятки явно под градусом.

- Куда же ты, цыпа! Или не нравятся русские парни?

Девушка попыталась было пройти в вагон, но сильная рука одного из парней стопором уперлась в дверь, не позволив ей это сделать.

- Давай побазарим, чего ты!…

Мысли воробьями прыснули из головы Зимина, он с непониманием уставился на странную троицу. Впрочем, странное наблюдалось лишь в немыслимом сочетании десантных тельняшек и черного глухого платка. Резко повернувшись к преследователям, южанка процедила сквозь зубы ругательство. Темные глаза ее пылали. Казалось, она либо закричит, либо расплачется.

- Ишь, как смотрит! Прямо тигрица!… Вот увидишь, ща кулаком врежет. - Одна из «тельняшек» довольно хохотнула. - Я таких повидал, - и ножом запросто пырнут, и гранатой в окно попотчуют.

- А в постели небось хороша! - поддакнул второй приятель, рослый парень с характерным шрамом у виска. - Вон, какая горячая… Эй, цыпа, ну, чего ты такая сердитая! Мы ведь к тебе со всей душой. Так сказать, с миром и любовью.

- К шакалу идите - с любовью своей!

- Чего, чего?…

Наверное, не стоило вмешиваться в эту перебранку, но очень уж противно было глядеть на упившихся славян. И ведь действительно могли оказаться десантники, а значит, без пяти минут братья по оружию. Тот же шрам на виске ближайшего парня очень походил на след от осколка. У Стаса на теле имелось с полдюжины таких же.

Широкогрудый молодец шагнул было к девушке, но тут же уперся животом в ногу Зимина, выставленную шлагбаумом поперек тамбура.

- Отстань от нее! - Стас мучительно подбирал слова. Апеллировать к мировому братству воздушно-десантных сил не хотелось, как не хотелось и применять против ребят грубую силу. - Чего ты к ней привязался?

- А ты кто такой, чмо болотное? - обладатель тельняшки попытался лихим махом отбросить вставшую на пути ногу, но у него ничего не вышло, - статику Зимин умел фиксировать не хуже ударов.

- Я адвокат. - Тихо проговорил Стас. - Защитник таких, как она от таких, как вы.

- Во как! - изумился широкогрудый. Костяшками неспешно потер скулу, и Стас обратил внимание на украшающую кулак помпезную наколку. Картинка изображала вэдэвэшный берет, вздымающийся над миром в виде солнца. - А не боишься, защитник черномазых, что очко тебе порвем? Прямо здесь же?

- А я свое уже отбоялся, старичок. Теперь ваша очередь бояться.

- Ну, гнус! - круглолицый с улыбкой взглянул на товарища и тут же без предупреждения ударил - ударил резко, сильно и все-таки неумело. Так бьют в кабаках подвыпившие бакланы. По всему видать, эти красавцы таковыми и являлись. Кулак с крепкими, смозоленными от макивар костяшками по широкой дуге полетел к лицу строптивого пассажира. Попади он в цель, и состояние «гроги» Зимину было бы железно обеспечено. Однако в цель колотушка десантника не попала. Стас без труда мог прикрыться кипой одеял, но он поступил жестче - уклонился вправо, позволив кулаку врезаться в металлическую стенку. От крепкого удара тамбур гулко загудел, а в следующую секунду все та же нога-шлагбаум, удивительным образом превратившись в подобие древней катапульты, смела на пол бойкого десантника. Не делая паузы, Зимин шагнул вперед и все той же ногой отработал классический «маваши», превратив руку второго забияки в бессильно повисшую плеть.

- Братуха, ты чего, в натуре! - противник испуганно отшатнулся. - Я ж тебя не трогал!

- Зато я тебя трону! - Стас зловеще улыбнулся. - Знаешь, что такое ашихара-карате?

Противник растерянно кивнул.

- А если знаешь, забирай своего приятеля и проваливай. Нашли - с кем воевать. С бабами!

- А ты видел, как эти бабы с нами воюют? - глаза десантника сверкнули. - Как мины на дорогах ставят, как наркоту в Россию везут!

- Причем тут наркота?

- А ты сам на нее посмотри! Видал, руки к животу прижимает - беременную из себя корчит. Гадом буду - анаша у нее там!…

- Я тебе все сказал. - Стас кивнул в сторону двери. - Забирай своего друга и уходи!

Какое-то время десантник молча смотрел на него. Гордость не позволяла ему так вот сразу ретироваться, однако и силу Зимина он успел прочувствовать в полной мере. Что называется - на собственной шкурке…

- Эх, не был ты, браток, в Чечне… - с придыханием произнес он.

- Верно, не был. Зато был в Афгане, Карабахе и Югославии. Уж извини, мне хватило. Так что давай, зема, двигай по-хорошему.

Чертыхаясь, десантник помог подняться с пола своему приятелю и, ногой распахнув дверь, покинул тамбур.

- И вы, девушка, идите спокойно, - Зимин скупо улыбнулся. - Даю слово, эти обормоты вас больше не тронут.

Машинально шагнув на выход, девушка затравленно оглянулась. То ли почудилось Стасу, то ли на самом деле было так, но показалось, что в глазах южанки мелькнуло некое подобие мольбы. Она словно о чем-то пыталась сказать ему и не могла. И действительно теребила пуговки на пухлом животе, словно собиралась при нем расстегнуть платье, наглядно убедить, что никаких наркотиков при ней нет.

- Идите, идите! Все будет хорошо. - Успокоил ее Зимин. - Доберетесь домой в полном здравии.

Дверь повторно отворилась, пропуская девушку. Порывисто вздохнув, Стас хмуро уставился на собственное отражение в стекле. Начало дороги ему решительно не понравилось. Крылось в нем некое недоброе предзнаменование, и подумалось, вдруг, что вся его затея насчет семейного примирения окажется полным бредом. Стоит ли удерживать женщин, если они начинают разбегаться? Чему быть, того не миновать, и Маришка, удравшая от него три недели назад, была лишь первой ласточкой. Как говорится, насильно мил не будешь, и пусть уходят, если хотят. Верно формулировали древние: вечной любви нет, зато есть дети и есть внуки. Но что делать и как быть, если не получается с детьми?… На это Стас ответа не знал. С рождением детей у него, действительно, никак не ладилось, и не могли решить проблему ни хитрые лекарства, ни львиная доля мужественности, ни обилие женщин.

Впрочем, подобные мысли давно успели его утомить. Жизнь струилась сама по себе, не спрашивая ни советов, ни разрешения. Не стоило себя и мучить…

Толкнувшись лопатками от металлической переборки, он шагнул к двери и рефлекторно зажмурился. Яркая вспышка полоснула прямо по глазам, осколки стекол стегнули по плечам, задели правое ухо. Тугой воздушный кулак безжалостно молотнул в грудь, опрокинув на пол. Но Стасу повезло: сознание не оставило его, и, ошеломленно приподнявшись, он с ужасом взирал на клубы густого, вытекающего из вагона дыма. Где-то там, в глубине коридора трескуче полыхало пламя, и истошно кричали люди. В каком-нибудь полуметре от Зимина лежала оторванная человеческая кисть. Кровь до сих пор вытекала из разорванных вен, синий рисуночек с зависшим над миром беретом был покрыт черным зловещим налетом. Взглянув на тюк с одеялами, который по-прежнему был прижат к его груди, Зимин судорожно сжал зубы. Несколько темных дырочек на верблюжьей ткани красноречиво свидетельствовали о неизбежном. Должно быть, этот тюк его и спас. Если не считать раненого уха и посеченных осколками рук, Стас был в полном порядке, что вряд ли можно было сказать о тех, кто остался в вагоне…

Мысль о девушках заставила его со стоном взметнуться на ноги. Поезд уже вовсю скрежетал тормозами, пытался остановиться, - видно, кто-то из людей успел сорвать стоп-кран. Впрочем, ни о чем таком Стас уже не думал. Глотая едкий дым и расталкивая бегущих людей, он уже мчался к своему купе - туда, где оставил обреченных на смерть подруг.

***

Возвращаясь к машине, они мимоходом обидели команду лохотронщиков. Конечно, не стоило этого делать, но эту уличную братию Лосев не любил с давних времен, - сам когда-то крепко обжегся, - вот и задевал теперь при всяком удобном случае. Все получилось почти машинально, - он сам даже толком не понял, что именно делает. Проходя мимо, как бы невзначай оперся на выставленный столик, смахнув на землю стопку золотистых фишек и цветастых конвертов. Мускулистого охранника, дернувшегося было к нему, Лосев «дружески» похлопал по плечу. Так это, во всяком случае, выглядело со стороны. На самом деле, железные пальчики Тимофея успели с чудовищной силой стиснуть плечевую мышцу чужака, превратив ее в кровавый фарш. Это тоже было одним из коронных трюков Лосева. Когда было нужно, он мог работать не слабее киношного терминатора и не хуже «Каменного гостя». К слову сказать, это было не так уж и трудно, учитывая, что пальчики Тимофея по сию пору сминали в трубочку метрошные жетоны и без труда вязали узлами четырнадцатисантиметровые гвозди. С гримасой боли на лице лохотронщик тут же опустился на корточки, а второго цербера, самонадеянно зашедшего Тимофею за спину, успокоил мгновенным ударом по почкам сам Дмитрий. Охнув, детина рухнул на тротуар, изогнулся всем телом, пытаясь справиться с болевым приступом.

- Все в порядке, козлики! - Дмитрий с сочувствующей улыбкой склонился над упавшим и, подобрав один из конвертиков, сунул в нагрудный карман страдальца. - Всего-то разок и пописаешь кровью. Так что работайте дальше, уроды, не тронем.

Можно было не сомневаться, что у этих жульманов имелась группа поддержки, наверняка сновали в толпе и другие «бодигарды», однако никто более служащих «Кандагара» не тронул - может, отлучились в чебуречную отдохнуть от трудов неправедных, а может, учуяли волчьим нутром серьезного противника…

Уже возле машины Лосев виновато улыбнулся.

- Опять будешь ругать?

- Да нет, не буду. Что толку? Горбатого могила исправит. - Харитонов пожал плечами. - Только ведь нарвешься когда-нибудь. Это шакалье может и сдачи сдать. Молотнут по кумполу арматуриной и будешь потом всю жизнь на таблетки работать.

- От арматурины таблетки не выручат. - Хмыкнул Тимофей.

- Тем более…

Тронув машину с места, Лосев по привычке проверился. Наивно было ожидать, что привокзальные воровайки кинутся за ними в погоню, однако береженого Бог бережет, и первые несколько минут он то и дело поглядывал в зеркальце заднего вида. Впрочем, погони не получилось бы в любом случае. Уже на выезде с привокзальной площади они угодили в добротную пробку. Город катастрофически не справлялся с «железом на колесах», количество иномарок стремительно приближалось к количеству пешеходов. Последних уверенно сживали со свету - как класс, как очевидный атавизм третьего тысячелетия. Как бы то ни было, но именно из-за этой пробки пятиминутная дорога растянулась на добрых полчаса. Пока стояли, успели даже глотнуть чая из термоса и закусить сушками.

- Одно утешает, - пробормотал Тимофей. - В Москве с этим делом еще хуже.

- С лохотронами?

- Да нет, я - о нас грешных. Расплодились - хуже тараканов. Уже и на улицах тесно, и в метро не протолкнуться.

- Маркелов говорит: война нужна. Третья Мировая…

- Типун ему на язык!

- Зато одним ходом решим проблему с перенаселением… - Дмитрий протяжно зевнул. - Слушай, может, и нам махнуть куда подальше? А что? В городе разборки назревают, у воров власть меняется, у ментов тоже. Тебе это нужно? Мне нет. Вот и свалим, пока жареным не запахло. Запрем избушку на клюшку - и аля-улю на какие-нибудь Мальдивы. Или, скажем, в Австралию подадимся - в гости к Косте Цзю. Все-таки земляк.

- На Австралию у нас бабок не хватит. Разве что в складчину одного отправим.

- Одного - неинтересно!

- Значит, дело надо искать - серьезное и прибыльное.

- Чего его искать, - дела нас сами находят… - Харитонов кивнул на дорогу. - Врубай скорость, кажись, поползли.

Пробка и впрямь потихоньку рассасывалась, ожившая лента машин возобновила движение. А еще через несколько минут они уже входили в родной офис. На пороге кабинета их встретил белый, как мел, Михаил Шебукин.

- Это вы провожали Стаса?

- Ну да, ты же знаешь. А что такое?

Шебукин задышал чаще.

- Они точно сели в свой вагон?

- Ясен пень, сели. Что, черт подери, стряслось? - в груди у Харитонова неприятно кольнуло, и сразу вспомнились обиженные лохотронщики, вспомнилась та сумрачная девица возле кассы. Пока это было только предчувствие, но в который раз Харитонов убеждался, что предчувствия - пусть даже самые зловещие - на пустом месте не рождаются. Он попытался прогнать непрошеные видения, но недоброе ощущение уже вызревало в груди черным нарывом, подозрения сами собой перерастали в уверенность.

- Что случилось? - прорычал он. - Чего ты молчишь?

- Теракт, - убито сообщил Михаил. - Какие-то уроды взорвали поезд…

- Что?!

- Повреждено два вагона, и один из них - как раз наш. В смысле - тот, в котором ехал Стас с подругами. Уже известно о семи погибших.

- Что с Зиминым?! - рявкнул Дмитрий.

- Вот звоню в службу спасения, пытаюсь разузнать. - Михаил кивнул на телефон. - Пока информации - с гулькин хрен. Кругом паника и ничего конкретного.

Без сил рухнув за свой стол, Лосев тяжело взглянул на директора «Кандагара».

- Это что же такое, Димон? Выходит, снова подрывная война?

- А чему ты удивляешься? Раньше дома с машинами взрывали, теперь вспомнили о поездах.

- Ты так спокойно об этом говоришь!

- Я не спокоен, Тимох! - Дмитрий огладил Лосева жестким взглядом. - Я абсолютно не спокоен! Я просто пытаюсь не сойти с ума, что при нашей профессии не так-то просто.

Не выдержав его взора, Тимофей Лосев отвел глаза в сторону, чуть погодя, тускло поинтересовался:

- Что же нам теперь делать?

- А ты разве еще не понял? Получилось, как и говорили: дело нашло нас само. Серьезное и абсолютно неприбыльное…

Харитонов зло прикусил губу, мельком выглянул в окно. Окажись сейчас злосчастные лохотронщики где-нибудь поблизости, он обязательно вышел бы из офиса. И уж обычными синяками на этот раз эти господа точно бы не отделались. Дмитрий, внутри которого в настоящую минуту все кипело и бушевало, их бы попросту поубивал…

***

Первых известий служащие «Кандагара» дождались только к вечеру. Взрыв действительно произошел в девятом вагоне. Первичные выводы прибывших на место спасателей не отличались оригинальностью, но и их было более чем достаточно. Во всяком случае, для того, чтобы представить себе картину в целом. Эквивалент заряда составлял один килограмм тротила, найдены были и фрагменты пояса шахида. Начинка, судя по всему, классическая - тротил, обойные гвозди, шурупы и гайки. Погибло же не семеро человек, а значительно больше. Во всяком случае, последние данные сообщали о тринадцати погибших и семнадцати раненых. Благодаря билетам опознание проводилось достаточно быстро, и уже успели достоверно установить, что подруги Зимина значились в той самой злосчастной чертовой дюжине - все трое. Сам Стасик вновь сумел уцелеть. Вопреки всему мыслимому и немыслимому, вопреки элементарной логике событий. Именно он чуть позже дозвонился до друзей, тусклым голосом сообщив о смерти подруг.

- Ты понимаешь, я ведь видел ту стерву! Двое наших пытались ее прижать в тамбуре, а я, дурак, заступился. Теперь эти двое в морге. Сам их видел. Вместо лиц - сплошное месиво, руки с ногами поотрывало. А пацанам еще двадцати не было, в отпуск домой ехали. Из армии…

- Стас, не надо!

- Надо, Димон! Еще как надо! Получается, что это я виноват в их гибели. Не просек ситуацию! Не втрюхал, кто есть кто. И похоронил всех разом - и пацанов этих, и девонек своих… - он шумно задышал. - Вот и скажи, кто я после этого?!…

Стас говорил что-то еще, но большую часть слов Харитонов не мог даже понять. Чувствовалось, что Зимин крепко выпил. В сущности, он находится на грани срыва - может быть, впервые в жизни. Во всяком случае, державший трубку Дмитрий не мог ничем утешить друга. У видавшего виды спецназовца просто не находилось нужных слов. Да и не могли здесь помочь обычные слова. Очень уж весомым аргументом является человеческая смерть…

ЧАСТЬ 1 ПЕПЕЛ И ПАЛЕВО

«Было все на перроне погашено, но состав я нашел без труда,

Влез в вагон и стою ошарашено - вижу: поезд пошел не туда…»

Валерий Брусков

Глава 1

Как обычно пили утренний кофе: Лосев с секретаршей Еленой - целебный цикориевый, все прочие - ядовитый бразильский. При этом без пикировок снова не обходилось: Шебукин, Сергей и Марат нападали на Лосева, Елена отважно за него заступалась. Подкованная по части фитотерапии и экологических брошюр, она яростно доказывала, что Россия подчистую отравлена европейскими сахарозаменителями и модифицированными продуктами, что даже исконный славянский хлеб давно перестал таковым являться. В число же опасных продуктов, по словам Елены, давно уже угодили все наиболее рекламируемые сорта кофе, лапши, кукурузы и чипсов. К этому же ряду, по слухам, примкнула с некоторых пор и водка. Разумеется, Елене не верили, - очень уж фантастичными выглядели заявления, а потому преспокойно продолжали пить кофе с водкой, заедая их модифицированными чипсами, закусывая модифицированной лапшой и модифицированной кукурузой. При этом тот же Маркелов с мрачноватым пафосом приговаривал:

- То, что Россия питается дерьмом, - не открытие. Возможно, даже, что от этого дерьма она и впрямь скоро загнется, только ведь и мы с вами россияне, а значит, как истинные патриоты, должны разделить участь родины - только и всего…

Сегодня, впрочем, традиционных шуток не касались, - говорили в основном о Стасе. При этом со всей старательностью избегали имен погибших девушек. Очень уж хорошо помнили всех троих - и ослепительную красотку Марго, и непутевую Натаху, и дипломатичную Зинаиду. В каком-то смысле осиротел не только Стас Зимин, - осиротела вся контора. Немудрено, что всех усопших успели неоднократно помянуть, а глазки жалостливой Елены уже вторую неделю оставались на мокром месте.

Попытка своими силами разобраться в том, что случилось на железной дороге, также не принесла успеха. Общими усилиями сумели составить портрет шахидки, но на этом все их успехи и завершились. Ребята из ФСБ описание смертницы приняли с признательностью, но в дело посоветовали не соваться. Это была их терра-инкогнита, на которой они играли по своим загадочным правилам. Правда, знакомый офицер клятвенно обещал держать в курсе насчет всех новостей, но и в это не слишком верилось. Да и как можно было что-то там расследовать, если непосредственный исполнитель был разорван на десятки фрагментов, а сам заказчик, скорее всего, проживал где-нибудь в Исламабаде или Эль-Джауфе. Собственно, и заказ его был, конечно же, неконкретен: взорвать что-нибудь побольше с максимальным количеством жертв и обязательной шумихой в прессе. А если так, то и мстить получалось некому. Разве что кому из своих, кто в свое время разжег джихад на востоке, но до этих бонз было не добраться. От собственного народа они поныне прикрывались броней из кевлара, миллионными банковскими счетами и десятками мускулистых горилл. Да и не изменило бы это ничего. Джин был выпущен из бутылки, и терроризм победно разгуливал по планете, взрывами, словно флажками помечая город за городом и столицу за столицей. Терроризм превратился в подобие рулетки.

В этот день присутствующих коллег огорошил новостью Дмитрий Харитонов. Накануне пропавший из поля зрения Стас соизволил наконец объявиться, а, объявившись, огорошил директора своим решением об уходе из конторы.

- Короче, разваливаемся, ребятки, - невесело подытожил Дмитрий. - Колька Сват погиб, Юрка Пусвацет в институт перевелся, теперь вот еще и Стас в дорогу намылился.

- Он что, спятил? - изумился худосочный Маратик. - Куда он собрался, чумовой? Наоборот в таком состояние только работа и может спасти. По себе знаю!

- Это уж кому как… - вздохнул рассудительный Лосев. - Одни работой спасаются, другие алкоголем, а третьи обстановку пытаются сменить.

- Не знаю, - покачал головой Серега Маркелов. - Он же наш - от копчика до макушки! Куда он пойдет со своими рефлексами?

- Ну, может, в ментуру устроится? - предположил Михаил Шебукин. - А что, я ведь там тоже батрачил, знаю, что ребят путевых в милиции уважают.

- Уважают, но не ценят! - хмыкнул Маркелов. - Оклады-то - грошовые! Потому и дружат через одного с криминалом.

- Ну, ему это, положим, не грозит. - Качнул лобастой головой Лосев. - И деньги, сколько себя помню, его никогда не волновали.

- Потому и не приживется в ментовке!

- А по мне - так пусть отдохнет, - подала голос сердобольная Елена. - Все равно рано или поздно вернется.

- Откуда ты знаешь?

- Да уж знаю… - загадочно произнесла секретарша.

Когда-то давным-давно Елена также не избежала краткосрочного романа с красавчиком Зиминым. Возможно, именно этот момент и побудил ее высказаться.

- А может, к Юрику Пусвацет в институт подастся. Тот ведь всех за собой тянул, говорил, что снова какими-то секретными разработками занялся. Даже заказами от военных хвастался.

- Так это ведь микросхемы с электроникой - а что Стас во всем этом смыслит? - Маркелов с сомнением фыркнул. - А главное: спецназ это вам не ангина - простыми таблетками не лечится. Если уж заболел, то навсегда. Он сам-то что говорил о своих планах?

Дмитрий пожал плечами.

- Говорил, что-нибудь мирное хочет попробовать. Мебель клепать или физруком в школу устроиться.

- Физруком? - изумился Маркелов.

- А что ты удивляешься? Парень он крепкий и детей всегда любил. Наверняка справится. Кроме того, давно известно: кого-то животные лечат, а кого-то - женщины с детьми. - Харитонов искоса взглянул на Елену. Секретов от нее у «кандагаровцев» не было, но некоторых тем все же старались в ее присутствии не поднимать. - Ты вспомни, подружки-то его никогда не рожали, вот он и тянулся к детям. Всю жизнь подбирал по шалманам каких-то беспризорников.

- А ведь это идея! - неожиданно воодушевилась Елена. - Может ему ребенка усыновить? Сколько их нынче гуляет-то по стране. Ни пап не знают, ни мам. Найдем какого-нибудь симпатягу и привезем к нему домой.

- Ага, в коробке из-под торта, обвязанного красным бантом… - Маркелов хотел было сказать что-то еще, но, споткнувшись о гневный взгляд Лосева, умолк. Неизвестно, какое бы направление приняла беседа, но возле дежурных мониторов обеспокоено шевельнулся Марат.

- Але, Димон! Похоже, клиент нарисовался. Только что припарковал на стоянке «Мерседес», теперь топчется у порога, жмет на звонок.

- А почему мы ничего не слышим?

- Так я звук отключил. Мы ведь никого не ждем, верно?

- Вроде нет… - Харитонов нахмурился. Неожиданности, какими бы они ни были, он не слишком приветствовал. Как говаривал персонаж одного известного фильма: «настоящая война всегда начинается вдруг». Так оно, в сущности, и получалось. В отличие от радостных событий, неприятности, проблемы и невзгоды предпочитают налетать внезапно - без джентльменских предупреждений, без уведомлений по телеграфу и телефону.

- О, Господи! Я ведь совсем забыла! - секретарша Елена подхватилась с места, качнув светлыми локонами, метнулась к своему столу. Коротко прошелестев бумагами, выдернула из середины стопки исчерканный лист. - Ну, да, вот же он! Малинин Сергей Захарович, работник рекламного бизнеса, предприниматель. Записывался еще на прошлой неделе. Только я за всеми этими бедами совершенно забыла…

- Что у него за дело?

- Не знаю, что-то связанное с дочерью.

- Ага, стало быть, опять семейные неурядицы. - Маркелов поморщился. - Какой-нибудь криминальный аборт или пиво с наркотиками. Пожалуй, нам стоит всерьез подумать о том, чтобы из сыщиков переквалифицироваться в психологов… А что? Те, говорят, нехило зарабатывают. Уж всяко покруче нашего.

- Так мне впускать его или нет? - нетерпеливо буркнул Маратик.

- Конечно, впускай! Или у тебя деньги лишние завелись?

- Ага! У меня их куры не клюют!… - Маратик сердито щелкнул тумблером, отпирая внешний замок. Темная фигура на крохотном экране пришла в движение. Сергей Захарович, обладатель серебристого «Мерседеса» и потенциальный спонсор охранного агентства «Кандагар» торопливо юркнул в помещение.

***

В чем-то циник Маркелов оказался провидцем, и причина, по которой в офис «Кандагара» заявился господин Малинин, в восторг Харитонова не привела. Записавшийся на прием Сергей Захарович действительно был обеспокоен изменившимся поведением родной доченьки. Дело же объяснялось крайне просто: вчерашняя девочка-лепесток со сказочным именем Алена угодила по случайной путевке в лагерь. Не тот, в котором держат малолетних преступников, а самый обычный, предназначенный для цивилизованного отдыха детей и подростков. Раньше таковые именовались пионерскими, теперь же и названия толкового для них не сумели придумать. Кто-то толковал о скаутском движении, другие рассуждали о спортивно-оздоровительных центрах, - в итоге дело не трогалось с места, и службы, ведающие бывшими детскими лагерями, медленно, но верно приходили в упадок. Вот и этот лагерь представлял собой заведение более чем сомнительное. Немудреная реклама обещала множество витаминов, грамотных преподавателей и изощренный досуг, но главное - она подкупала ценой. В сущности, почти задаром родители имели возможность на месяц или два избавиться от своих докучливых чад. И, разумеется, избавлялись - с превеликой охотой приводя своих наследников и наследниц.

- Так в чем все-таки дело? - Харитонов мало-помалу начинал терять терпение. - Первый год прошел нормально, девочка вновь туда рвется…

- В том-то и дело, что рвется! - Сергей Захарович суетливо выхватил из кармана платок, начал его терзать и мять. - И насчет первого года я бы тоже не спешил с выводами. Вы поймите, ей четырнадцать лет - возраст, что и говорить, сумасбродный, а вернулась она оттуда совсем другой.

- Что значит, другой?

Сергей Захарович в смущении оглянулся на коллег Дмитрия. Те старательно делали вид, что занимаются своими делами. Елена и вовсе вышла в соседнюю комнату.

- Ну, вы, наверное, догадываетесь… Раньше Алена о таких вещах даже не поминала. Играла на фортепиано, книги читала. А теперь…

- Теперь у нее, конечно, мальчики на уме, улица, поцелуи. - Харитонов поморщился. - По-моему, это естественно, Сергей Захарович. Что вы хотите - подростковый возраст. Дети растут, гормоны в крови бурлят. Или вы хотите, чтобы ваша Алена до института в куклы играла? Увы, такого не бывает.

- Да нет же, тут совсем другое!

- А если другое, обратитесь к психоаналитику. Причем здесь мы?

- Прошу не давить на меня, я пришел по правильному адресу! - голос Сергея Захаровича сорвался. Кажется, он начинал заводиться. - Дело не в возрасте, дело - в лагере. Поймите, она серьезно изменилась.

- Мы все меняемся с возрастом.

- Тогда вам нужно взглянуть на то, что Алена привезла оттуда. Поверьте, это наводит на определенные раздумья.

- Так что же она привезла?

- Вот, - Сергей Захарович распахнул свой портфельчик и выложил на стол пластиковые наручники. К наручникам присовокупил плетку. - Как вам это нравится?

- Хмм… Забавно, но не более того. - Дмитрий пальцами проверил наручники на прочность. Игрушка хоть и была выполнена из пластмассы, но показалась ему довольно прочной. - Сейчас в магазинах детишкам и не такое предлагают.

- Да, но не девочкам же! Я понимаю, ребята покупают пистолеты, дубинки, наручники, но согласитесь, у девочек должны быть другие интересы.

- Должны-то должны, только сегодняшние девочки - совсем не те, которых мы знавали в свое время. - Дмитрий попробовал хлестнуть себя плеткой по ноге, - получилось довольно чувствительно. Покривив губы, положил пыточное орудие обратно.

- Я ведь не все принес, - Сергей Захарович поежился. - В сумочке Алены мы нашли кое-что другое…

- Ну же?

Гость снова украдкой оглянулся на тюкающего по клавиатуре Маркелова, чуть подался к Харитонову. - Словом, мы нашли пачку презервативов и несколько фотографий.

- Фотографий?

- Да, но… Вы, наверное, понимаете, это были особые фотографии.

- В стиле «ню»? - пришел гостю на помощь Дмитрий.

- В общем, да. Там были другие девочки и она сама. Они явно кому-то позировали, понимаете?

- Ну, это и впрямь более серьезно. - Дмитрий черкнул на листке бумаге букву «Ф», тут же поставил знак вопроса. - Фотографии были сделаны «Поляроидом»?

- То есть?

- Видите ли, есть разница - печатали снимки в фотолаборатории или получили с «Поляроида». Этот аппаратик позволяет делать снимки моментально - так сказать, без посредников. Поэтому любительским «ню», а то и самым жестким порно может при желании заняться любой. Ну, а дети нынче пошли любопытные, вот и балуются. Кто задницу снимает, кто на природе резвится. Кроме того, фотографии нынче можно делать на обычных струйных принтерах. Всего-то и нужно иметь - цифровой аппаратик за пару тысяч и компьютер.

- Да, я вас понял, но у меня есть возражения. Дело в том, что это были хорошие качественные фотографии.

- Вы не принесли их сюда?

- Ну… - Сергей Захарович вновь поежился. - Там было всего два фото, и мы побоялись взять. Алена бы сразу заметила.

- А наручники с плеткой?

- Эти причиндалы она сама забросила под шкаф. Другое дело - фотографии, они и сейчас находятся при ней.

- Жаль, что мы не можем на них взглянуть. - Дмитрий покачал головой. - Обычно печатающий автомат оставляет на обратной стороне снимков фирменные метки, так что можно было бы определить, где сработали эту продукцию. Хотя… В большинстве случаев это тоже мало что дает.

- Но ведь кто-то их там фотографировал! Разве это само по себе не наказуемо?

- Увы, нет… - Дмитрий поневоле отвернулся от посетителя. На Сергея Захаровича жалко было смотреть. Конечно, отец - и конечно, раздосадован, но чем же ему помочь, если время на дворе такое? Конечно, презервативы в четырнадцать лет - несколько рановато, но куда хуже, если племя акселератов начинает обходиться без них. С фотографиями в стиле «ню» тоже ничего не присоветуешь. Да и что тут скажешь, если работа моделью или проституткой сегодня объявлена одной из самых престижных? Считай, каждый второй журнал шлепает обнаженку - и у нас, и у них. И что здесь можно посоветовать, если все упирается в обыкновенный человеческий фактор, в долбанную педагогику, которая поныне остается в России одной из самых мало оплачиваемых профессий.

- Конечно, мы и сами что-то просмотрели, - дрожащим голосом продолжал рассказывать Сергей Захарович. - Но ведь раньше нам удавалось с ней ладить. И никогда практически не ругались, все споры разрешали миром. А теперь она злая стала, агрессивная, слова не дает сказать. Мать у нее татуировку заметила. На руке и где-то в районе лопаток…

- Ну, татуировки сейчас многие делают. Поветрие такое.

- Так ведь курить начала! Матом ругается. Когда же такое было, чтобы девчонки ругались и дрались.

- Она еще и дерется?

- Увы… В школе под Новый год драку затеяла, старшекласснику чуть глаз ручкой не выбила. Нас потом на педсовет вызывали, стыдили прилюдно. А потом… - Сергей Захарович порывисто вздохнул. - Потом этого старшеклассника на улице нашли - со сломанным носом и сотрясением мозга.

- Вы думаете, ваша дочь…

- Нет, это, конечно, не она, но боюсь, у Алены появились друзья, которые запросто могли это сделать.

Дмитрий черкнул на листочке буковку «Ж», что означало «жертву», после чего откинулся в кресле. История нравилась ему все меньше - и прежде всего тем, что была самой банальной. Папашу, конечно, жаль, но помочь ему представлялось крайне проблематичным. Там, где во взрослые игры начинают играть подростки, любой мент торопливо поднимет руки и отойдет в сторону. Потому как законов необходимых не придумали и нет надлежащих мер наказания. Да и какие там законы, если в стране миллионы сирот и беспризорников - куда больше, чем солдатиков в действующей армии. И немудрено, что иные дела этой «четвертой колонны» способны ввергнуть в шок даже самого прожженного прокурора. Потому в свое время и выпали в осадок следователи из Новосибирска, разрабатывая пойманную на окраине шайку малолетних убийц. Насколько помнил Харитонов, самому маленькому накапало всего-то семь годков, а на счету главного рекордсмена шайки было более пятнадцати трупов! Вот и судите-рядите о человеческом милосердии! И можно ли казнить одиннадцатилетнего преступника, который резал бомжей и сверстников словно крыс и баранов?…

- А почему бы вам не организовать для дочери какой-нибудь круиз? Или скажем - поездку в Европу с посещением реабилитационных клиник? Насколько я понимаю, в средствах вы не слишком стеснены?

Ударь он гостя кулаком в лоб, эффект был бы, наверное, не меньшим. Лицо Сергея Захаровича пошло пунцовыми пятнами, а сам он съежился в кресле, сделавшись на пару вершков ниже.

- К сожалению, я вынужден перед вами извиниться… - пролепетал он. - Наверное, это было глупо и самонадеянно, но я действительно боялся, что вы меня не примете. Потому и назвался предпринимателем.

- Вот как? - брови Дмитрия чуть дрогнули. - Кто же вы на самом деле?

- Видите ли… На самом деле, я всего-навсего композитор. Пишу музыку для детских театров, иногда работаю на заказ. Словом, доходы мои крайне невелики… - уловив перемену в настроении окружающих, клиент суетливо передернул плечами, заговорил более торопливо: - Но я, конечно, знал, что вы частная контора. Мне говорили, что вы работаете за деньги.

- Увы, это так. - Подтвердил Дмитрий. - Мечтал бы работать бесплатно, но сами должны понимать - аренда, накладные расходы, оборудование…

- А еще риск, - добавил за его спиной Маркелов.

- Верно, - Дмитрий неохотно кивнул. - Мы существуем на этом рынке сравнительно недавно, но уже потеряли нескольких людей. У нас и контору пару раз взрывать пытались, и домашним угрожали.

- Вы хотите сказать, что даже вас…

- А чем мы отличаемся от обыкновенных людей? Тоже из плоти и крови - с одной-единственной жизнью.

- И одной-единственной лицензией, - снова добавил Сергей Маркелов, - которую у нас проще простого отобрать.

- Вот именно, - кивком подтвердил Дмитрий. - Кроме того, сегодня, куда ни плюнь - непременно попадешь в крутого, и каждый, в принципе, способен нанять киллеров или воровскую бригаду. А у этой публики, к сожалению, всегда преимущество.

- Но почему?!

- Да потому, уважаемый Сергей Захарович, что это их мир, и этим ребяткам нравится играть по его правилам. - Дмитрий пожал плечами. - Нам же в этом мире многое не по душе и многое откровенно претит. Собственно, потому мы и пытаемся защищать людей, как можем и как умеем. Но для эффективной обороны нужны средства - и средства немалые.

- Я все прекрасно понимаю! - клиент по-птичьи замахал тонкокостными руками. - Конечно, я не богат, - какие там деньги у периферийных музыкантов! Здесь на Урале даже Пантыкин с Сиротиным не больно жируют, а мне и вовсе приходится подрабатывать в оркестровой яме.

- Могу только посочувствовать, - пробормотал Дмитрий.

- Да, но я хотел сказать другое! Я нашел человека, который согласен помочь! Точнее - он согласен вам заплатить.

- Даже так?

- Видите ли, он тоже в определенном смысле жертва. - Сергей Захарович судорожно вздохнул. - Сын этого человека посещал лагерь вместе с моей дочерью. Правда, они были в разных корпусах, но его информация в некотором роде совпадает с тем, что я рассказал ранее. Собственно, на машине этого человека я сюда и приехал…

Глава 2

- Хмм… - Дмитрий переглянулся с Лосевым. Клиент перестал нравиться ему окончательно. Не тем, что в одночасье оказался бедным музыкантом, а тем, что начал знакомство с непростительной глупости, а именно с того, что попытался обмануть профессиональных сыскарей, которым ничего не стоило установить его истинный статус. Если бы в офис захаживали исключительно добропорядочные граждане, можно было бы отнестись со всей снисходительностью к этому человеку, но стены «Кандагара» успели повидать не одну сотню сомнительных типов, среди которых в равной степени встречались и авантюристы, и сумасшедшие, и откровенные бандиты. Тратить на них время Дмитрию совершенно не улыбалось, благо он наперед знал, что дела подобного рода завершались говорильней, сопровождающейся истерикой, плачем и угрозами.

- Есть предложение! - преувеличенно бодро заговорил директор «Кандагара». - Вы свое дельце подробнейшим образом опишете на бумаге и оставите у нас. Мы же со своей стороны обязуемся проверить все сообщенные факты и, спустя месяц или два…

- Через три дня начинается первая смена. - Перебил его Сергей Захарович. - Поскольку сладить с дочерью мы не в состоянии, она снова отправляется в лагерь.

- И что вы хотите от нас?

- Вот! - композитор достал из того же портфельчика пухлую денежную пачку и аккуратно выложил ее на стол, - это аванс за работу.

- Какую работу?

- Я хотел бы, чтобы вы внимательно присмотрелись к этому заведению. А заодно взяли бы под скрытое наблюдение мою дочь и Игната.

- Я так понимаю, Игнат - это тот самый парнишка, что отдыхал в лагере вместе с вашей дочерью?

- Совершенно верно. Они даже были в одном отряде… - Сергей Захарович неловко поежился. - Я, видите ли, тоже пытался проводить свое маленькое расследование - даже собирался поработать в лагере, у них вроде имелись вакансии. Но Алена категорически нам запретила. Узнав о моем намерении, пригрозила, что вскроет себе вены.

- Даже так?

Композитор потерянно кивнул.

- В общем, я встречался с этим Игнатом, а там вышел и на его отца. Не сказать, чтобы он очень взволновался, но кажется. некоторым беспокойством я его все же заразил.

- Что значит - кажется?

- Видите ли, он - директор крупной автобазы. Ремонт запчастями, торговля иномарками и все такое. Словом, человек состоятельный и абсолютно занятый.

- Настолько занятый, что не смог придти сюда вместе с вами?

- Увы, это так. Но он уполномочил меня вести переговоры от его имени. Он тоже заметил, что с сыном произошли не самые лучшие изменения… - Сергей Захарович нервно сунулся руками в карман, достал сложенный вчетверо листок. - Кстати, вот и его заявление.

- Заявление?

- Вернее - доверенность на ведение дела, где он гарантирует оплату вашего труда. От себя лично я тоже постараюсь внести посильную сумму, хотя скажу откровенно: конкурировать с ним мне не под силу.

- Куда уж вам против директора автобазы… - Дмитрий придвинул к себе доверенность, скользнул глазами по рукописным строкам. Подпись была вполне отчетливой, и сомнительной силы документ директор даже не постеснялся украсить красивой фирменной печатью. - Мда… Должен предупредить: если мы возьмемся за это дело, мне все равно придется с ним встретиться.

Заметив на лице композитора подобие смятения, Дмитрий поправился.

- Ну, если не встретиться, то хотя бы переговорить по телефону. Надеюсь, у вас есть его реквизиты? Факс, телефон, электронная почта?

- Да, разумеется! - вновь пройдясь суетливыми движениями по своим карманам, Сергей Захарович достал старенький измятый блокнотик, откуда-то из сердцевины извлек украшенную голограммой визитку. - По-моему, тут есть все, что вас интересует: факс с почтой и рабочие телефоны. На обратной стороне номер его мобильного.

- Хорошо, - Дмитрий нехотя кивнул. - Оставьте заодно и свой телефончик. Как только у нас что-нибудь решится, я сразу с вами свяжусь

- Визиток у меня, к сожалению, не водится, - Сергей Захарович стеснительно улыбнулся. - Но, если позволите, я запишу вам прямо тут.

Он собрался, было, вырвать листок из блокнота, но Дмитрий едва успел его опередить, сунув под нос канцелярский фирменный квадратик. На секунду ему вновь стало жалко этого седого человека. Ведь наверняка неплохой человек и музыку, возможно, пишет неплохую, а вот не фартит человеку - и все тут! Существование влачит жалкое, копеечки по вечерам пересчитывает, - немудрено, что дочурка из дома рвется. Насмотрелась, небось, фильмов с нынешней роскошью и поспешила записать папашу в бомжи…

Не откладывая дел в долгий ящик, Харитонов тут же взялся за телефон. С третьей попытки сонная секретарша уразумела, наконец, чего от нее хотят, и соединила с потенциальным клиентом.

- Да, я слушаю.

Харитонов даже поперхнулся. Он ожидал услышать властные рокочущие интонации, но телефонная мембрана донесла до него тонкий подростковый голосок.

- Здравствуйте, это по поводу заявления Сергея Захаровича. Насчет детского лагеря…

- А, это тот композитор? Да, знаю такого. Сегодня машину ему одолжил. Он ее часом не разбил еще?

- Да нет, все в порядке.

- И то хорошо. А то трясется за свою дочку, как осенний лист.

- Вы полагаете, для страхов нет оснований?

- Почему же нет? Возможно, и есть, только что толку? Тут трясись, не трясись, а дело свое жизнь все равно сделает. Если дочка - значит рано или поздно все случится.

- Что вы имеете в виду?

- Известно, что! И девственность потеряет, и из дома сбежит. Хотя, конечно, если у них там какая-нибудь секта - баптисты-иеговисты какие-нибудь, это уже серьезнее. - Обладатель тонкого голоса сумрачно вздохнул. - В таком возрасте мозги закомпостировать - раз плюнуть. Короче, я не знаю, что он вам наговорил про свои заморочки, но лично мне нужны гарантии того, чтобы пацана не замуровали в какой-нибудь религиозный курятник. Игнат - парень с характером, может сорваться. Сами, небось, знаете, какие у них в этом возрасте нервишки.

- А что он сам вам рассказывал?

- Да ничего! Попробуй, выжми из него слово!… Только я ведь не слепой - вижу, что он натурально скурвился. И учиться стал хуже, и огрызается, сучонок такой! Мне, конечно, по барабану, где он там отдыхает и как оттягивается, но если его кто с пути сбивает, это уже западло.

- Словом, вы тоже согласны заплатить?

- В общем, да. Но при наличии жесткого результата.

- Что вы называете результатом?

- Известно - что! Факты! Кто, где, когда и в какой форме. Если есть конкретные виновники, то нужен компромат, улики и тому подобная фанера… Думаю, не мне вас учить, как это тесто выпекается.

- Что ж, будем считать, что договорились!… - отключившись, Дмитрий взглянул на Сергея Захаровича. - Деньги свои пока заберите.

- То есть как?

- А так, спрячьте в сумку. А дня через два или три мы сами вам позвоним.

- Значит, вы согласны заняться лагерем?

- Скажем так: мы подумаем. Обстоятельно и неспеша. Постараемся навести какие-нибудь справки.

- Что ж, и на этом спасибо. Буду ждать вашего звонка. - Часто кивая, композитор забрал со стола плетку, наручники и деньги, неловко попятился к двери. Стоило двери за ним закрыться, как Серега Маркелов развернул свое кресле к Харитонову.

- Ты что, действительно, собрался взяться за эту ерунду?

- А у нас есть выбор?

- Ну, во-первых, у нас есть дело о теракте! Не забывай, погибли подружки Стаса! Или ты решил спустить все на тормозах?

- Я-то не решил, только кто будет слушать наши пожелания? Сунемся туда - и живо получим по носу. Те же эфэсбэшники кислород в пару дней перекроют.

- Интересно, каким это образом? Воевать с нами, что ли будут?

- Дубина! Им это без надобности. Сам ведь рассуждал насчет лицензии, а им это спроворить - раз плюнуть. - Дмитрий покосился в сторону возвратившейся с кухни Елены. - Что там у нас с заказами? Появилось что-нибудь путное?

- Да практически ничего. Звонили из одного кондоминиума, просили поймать взломщиков домофонов. Говорят, не успевают менять.

- Вот здорово-то!… - фыркнул Маркелов.

- И еще магазин один жаловался, - продолжала Елена, - заведующая сообщила, что их шпана донимает. Милиция помогать не берется, вот и решили выйти на нас.

- Что еще за магазин?

- Бывший гастроном «Снежок», теперь из него супермаркет сделали.

- Вроде помню такой… - Харитонов кивнул. - Только он ведь совсем небольшой.

- Ну да, обычный гастроном. Но сейчас же время такое, - из любого ларька норовят «суперрынок» сделать.

Дмитрий задумчиво пожевал губами.

- В супермаркетах обычно своя служба охраны. У них что, нет таковой?

- Да нет, есть. Потому-то милиция и не хочет помогать. А заведующая объясняет, что в охране у них случайный народ, разбегаются при первом появлении шпаны. А те, видно, почуяли слабину, теперь наведываются чуть ли не каждый день.

Поморщившись, Харитонов забарабанил пальцами по столу.

- А что с казино? Они ведь хотели брать нас в ответственные консультанты.

- Уже не хотят. - Елена пожала плечами. - Верно, решили обойтись своими силами.

- Или нашлись шустрики, что перехватили заказ. - Предположил Серега Маркелов.

- Возможно, - Дмитрий кивнул. - Словом, сам видишь, куда ни кинь - везде клин… В конце концов, почему бы и не пощупать этот лагерь? Хоть какая-то перспектива.

- Да какая там перспектива! - Маркелов фыркнул. - Я, конечно, извиняюсь, но девочку кто-то потискал - вот она и вскипела. Ей же всего четырнадцать - считай, самый опасный возраст. Они в эти годы, как бешенные, - на любой сук готовы надеться. А уж если кто поцелует да умело дефлорирует, то уж точно вывернутся наизнанку. И на каторгу пойдут, и на иглу. Все равно как жены декабристов.

- Что, что?

- А ты как думал? - Маркелов выпятил нижнюю губу. - Это пусть в учебниках истории про героическую любовь трендят, - я-то знаю, как оно в жизни бывает.

- И как оно бывает?

- Да так и бывает - либо орально, либо анально. Другой бы на месте папаши радовался, что дочка презервативы в сумке таскает, - значит, не совсем еще дура, а он жаловаться побежал! И нечего тут запрещать, потому как подростковый токсикоз - дело нешуточное. - Маркелов вернулся к своему экрану, возабновил игру в покер. - Это я по себе, бляха-муха, помню. Иной раз голова кружилась на пляже, чуть в обморок не падал. Была бы техника, как сейчас, тоже занялся бы порнухой.

- Интересное признание… Ну, а вы что думаете? - Харитонов взглянул на Маратика с Тимофеем.

- Ты у нас директор, - ты и думай. - Лосев налил себе из принесенного секретаршей кофейника, с шумом отхлебнул из огромной кружки. - Проверить этот лагерный гадюшник, конечно, не мешает, да только под каким видом мы туда сунемся?

- А мы и соваться не будем. - Дмитрий хитровато улыбнулся. - Для этого у нас есть Стас.

- Что? - глаза у Марата полезли на лоб. - Он же увольняться собрался!

- Пусть увольняется. - Дмитрий продолжал улыбаться. - А этот лагерь мы ему на посошок подсунем.

- То есть как?

- А так. Ты вспомни, о чем он мне толковали, - ему же отвлечься нужно, с детишками поиграть, воздухом свежим подышать - вот и пусть дышит. Уверен, в лагере ему понравится.

- Он же в школу собирался устраиваться!

- Какая разница - лагерь или школа? Кроме того, насколько я помню, школы начинают работать с первого сентября, а сейчас на дворе конец мая. Вот и пусть поработает в этом местечке. Все-таки природа, дети. Отдохнет, отвлечется, - заодно, глядишь, и порнографистов этих вычислит.

Лосев ошеломленно переглянулся с Маратом.

- По-моему, Димон спятил, - заявил грубоватый Маркелов. - Это Стаса-то в лагерь к малолеткам? Да черта лысого он там забыл!

- А, по-моему, Димочка - гений! - воскликнула Елена. - Это именно та работа, которая Зимину сейчас нужна. Стасик с ней отлично справится!

- Ты уверена?

- На все сто! И по этому поводу предлагаю выпить еще по чашечке кофе. Сейчас как раз сделаю свежего…

- Опять цикориевого? - процедил сквозь зубы Маркелов.

- Не бойся, толстокожий! Я же знаю, что со вкусом у вас полный завал. Так что специально для таких, как ты, приготовлю бразильской наркоты.

- Здорово! - Маркелов потер ладони. - Бразильскую наркоту мы любим!

- Как и бразильский футбол, - охотно согласился Марат. Извиняясь, взглянул на Елену. - А что нам еще остается, если своего футбола нет?

- Не сомневайся, скоро появится.

- Вот когда появится, тогда и перейдем на цикорий.

Глава 3

В далекой песочнице гомонили дети, в молодой листве сновали пичуги, но сейчас вся эта суета казалась ей совершенно нереальной. Все равно как сюжет какого-нибудь фантастического фильма. Сегодняшние будни Алены были намного страшнее, и возможно, именно поэтому ничто иное, кроме этих будней ее не интересовало.

Как всегда в скверик у фонтана она пришла первой. Убедившись, что Игнат снова запаздывает, Алена мысленно обматерила весь мужской род. Что-то и впрямь перекосилось в окружающем мире: погода, мужские качества, вкус магазинного хлеба - все претерпело качественные изменения. Во всяком случае, времена, когда мужчины долгими часами зябли под уличными фонарями в ожидании подруг, остались исключительно в фильмах и ветхой памяти родителей. С некоторых пор роли кардинально поменялись, и на свидания первыми стали заявляться дамы. Им же нередко приходилось проявлять инициативу по части интимных отношений, решать финансовые вопросы и даже браться за организацию самозащиты. Род мужской, по мнению четырнадцатилетней Алены, стремительно угасал. Судя по всему, возвращались времена матриархата, и факт этот Алену совершенно не радовал.

Вообще-то ее звали Еленой, но Лен вокруг развелось видимо-невидимо, и потому по собственному почину Лена предпочитала представляться Аленой. Да и почему нет? Сейчас все переделывали свои имена. Того же Игната звали Натом, Мишку Филатова - Филом, Петьку - Петручио и так далее…

- Привет!

Вздрогнув, она обернулась. Игнат снова умудрился подойти к ней незаметно. Виной всему была глухота, начавшаяся вскоре после того, как Коста ударил ее в правое ухо. И ударил-то, сучий потрох, только за то, что отказалась дать ему в первый день. Этому лагерному великану обычно не отказывали, а кто отказывал, тот немедленно получал на орехи. Вот и она получила, поплатившись глухотой. Скрывать неприятный недуг от родных было совсем несложно, однако жизнь приоткрыла для Алены ряд минусов, преследующих слепых, глухих и прочих увечных. Во всяком случае, теперь она стала отчасти понимать, каково это приходится жить в обществе, не делающем никаких скидок для калек и инвалидов. Вот и на школьных уроках скандалы стали обычным явлением, возникая чаще всего из-за того, что она просто перестала слышать вопросы учителя. Переспрашивать было глупо, а потому приходилось дерзить и огрызаться…

- Ну что, принес?

- Ага… - Игнат, долговязый подросток с носом-кнопкой и россыпью темных веснушек на щеках, виновато улыбнулся. Украдкой оглянувшись, приоткрыл сумку. Заглянув в ее темные недра, Алена разглядела пластиковый бок миниатюрной видеокамеры.

- Что за фирма?

- Самый настоящий «Панасоник», так что все тип-топ!

- А батарея?

- Аккумуляторы, зарядный блок, провода - все здесь.

- И микрофон?

- Ты что, смеешься? Это же последнее поколение - цифровик! Микрофон, таймер, процессор - все в одном флаконе! Так что запишем в лучшем виде.

- Клевая штучка… Где надыбал такую?

- Ясно где - у бати. Он любит аппаратуру с наворотами. Как что новое появляется, сразу покупает. У нас и пылесос водяной, и озонатор какой-то охрененный. А месяц назад батя комп приобрел за полторы штуки баксов. Главное, сам с ним обращаться не умеет, а все одно лезет покупать.

- Он бы лучше нам отстегнул, если деньги девать некуда.

- От него дождешься… - Игнат вздохнул.

- Так он что, не дал тебе ничего?

- Конечно, не дал. Вот только камеру и удалось свистнуть - и то втихаря. Узнает - шкуру спустит.

- Недорого и стоит твоя шкура!

- С хрена ли недорого?

- А сам скоро узнаешь, когда Любаша долг спросит. А она спросит, не сомневайся.

- Так откуда мы возьмем?

- Вот ей и объяснишь с Костой. Только они за этот кидняк нас точно накажут.

Игнат озадаченно почесал затылок.

- Да-а… С Костой лучшей не связываться. И главное - продать нечего. С карточки денег не снять - кода не знаю, а наличные батя в сейфе стал прятать. По-моему, что-то подозревает. Или настучал кто. Хорошо хоть сигареты успел стянуть…

- Ну, значит, хоть подымим. А то я уже неделю без табака.

- Неделя - это вилы!… А как насчет лагеря? Уговорила?

- Куда ж они денутся!… Ясное дело, уговорила. Хотя допросами уже достали. Где, мол, да что? И насчет татуировок опять разорялись. Отец даже ремнем грозил.

- И что?

- Ничего. Кишка у него тонка, чтобы доченьку свою выпороть.

- Ты вроде как даже жалеешь.

- Конечно, жалею! Уж лучше бы выпорол. Такому отцу хоть пожаловаться можно. А мой… - Алена пренебрежительно махнула рукой. - Тряпка и есть тряпка. Кроме своих нот ничего не видит, не знает.

- А что с финансами?

- Да то же, что у тебя! У моих с этим делом всегда было глухо.

- Как же быть? - Игнат растерянно шмыгнул носом. - У меня ведь тоже практически по нолям.

- У тебя-то и по нулям? Не гони!

- Ну, есть кое-что, но всего на одну фитюлю. А ломки уже второй день, так что извини, не поделюсь.

- Ничего, как-нибудь переживу.

- Нет, правда, не обижайся. Если бы не ломки, я бы дал.

- Ладно, проехали. Говорю же, перебьюсь.

- Да уж, ты у нас железная. Я бы так не сумел. - Игнат с уважением покачал головой. Он ничуть не кривил душой, и Алена невольно поморщилась. Такого рода комплименты ее совсем не восторгали. Уж она-то лучше других знала, что легкое словцо «перебьюсь» не облегчит ее положения. Знала, что снова будут судороги и головная боль, знала, что забудет о нормальном сне и аппетите. И ни черта в итоге не переможется. Придется ломать гордыню и снова выползать на панель - может, даже нырять в постель к Витьке Кривому или к тому же Бобу Альфонсу. А это еще хуже, чем с Костой. Кривой в жизни не мылся, а от Альфонса воняет, как от лошади. Зато и платят уроды по нормальной ставке - почти как валютной проститутке. Короче, можно и потерпеть разочек. Но самое скверное, что снова не получится откупиться от Любаши. За кассеты эти твари запросили тонну баксов, а где им достать такие лавэ?

- Может, все-таки поговоришь с отцом?

- Я ведь уже объяснял, - Игнат поежился, - он у меня бешеный. Кроме машин своих знать ничего не знает. Не только денег не даст, но еще и охрану свою взгоношит. Он ведь себя крутым мнит, думает - с любым криминалом сладит. А увидел бы разок Ангела - и обделался бы со страха.

- Вот и надо, чтобы не увидел. Ни Косты, ни Ангела, никого.

- Да уж, узнает про съемки, пришибет.

- А ведь мог бы и заплатить за сыночка. Или бабки для него важнее сыночка?

- Может, и не важнее, только дурак он. Дурак и козел старый. Такому, хрен, что объяснишь.

- Ясно. - Алена сухо кивнула, задумчиво произнесла: - Значит, снова придется ехать в этот траханный лагерь. И не просто ехать, а еще и пахать, как мурашам.

- Так может, нам это… Другое что попробовать?

- Что именно?

Игнат приблизил к ней свое лицо, лихорадочно зашептал:

- Я тут по сети поползал, посмотрел, кто чем торгует, так там эта тема, считай, на каждом шагу встречается.

- Какая еще тема?

- А ты не врубаешься? - физиономия Игната пошла пунцовыми пятнами. - Сама подумай, это ведь гигантский рынок! Тут не только кино с журналами, - многие вживую начинают работать. Типа, значит, в реальном времени.

- Предлагаешь, установить у тебя дома камеру и голяшом ходить?

- Ну, не у меня, так у тебя.

- Ага, спасибочки!

- А что? Сейчас многие так делают. Кто-то при этом услуги рабынь предлагает, другие - флагеляцию или куннилингус с лейком.

- И что?

- Как что? Бабки-то атомные платят! Надо только предложиться грамотно! Не хочешь видео, так фото зарядить - мегабайтов на сто или двести. С этим могу помочь. У бати аппарат есть - цифровой, сами и сфотографируем.

- Ты чего мелешь? Совсем уже крыша поехала?

- А что такого? - Игнат смешался. - В лагере-то все равно прижмут к стенке - да еще задарма. А тут бабки реальные, выбор. Глядишь, поработаем месяцок - и сумеем откупиться…

- Месяцок? - Алена чуть ли не с ненавистью глянула в лицо приятеля. - А может, нам вообще не откупаться?

- Как это?

- А так. Взять и мочкануть всю эту кодлу?

- Какую кодлу? - Игнат заметно побледнел.

- Понятно какую! Косту и всех, кто с ним. А что? Дешево и сердито. - Алена усмехнулась. - И телом торговать не придется.

- Но мы ведь уже договорились… - Игнат явно растерялся. - Не хочешь работать через сеть, давай старый план доведем до конца. В смысле, значит, с камерой. Тоже надежно, а главное - без крови.

- А как снимать будешь?

- Ну, тут два варианта: либо попробовать камеру с собой пронести, либо с крыши. Там же черепицу менять собирались, дыра огромная. Только фанерой и прикрыта. Чуть сдвиннем в сторону и снимем ролик.

- А кто полезет?

- Да я и полезу! - Игнат расхрабрился. - Чего ты, в самом деле, волну гонишь! Нам и запись-то нужна минут на двадцать-тридцать. И все!

- Что все-то?

- Ну как… Пригрозим этим уродам, что если не отвяжутся, перешлем запись, куда положено.

- Ага, припугнем, заставим извиниться… - Алена насмешливо кивнула. - Так они и испугались.

- Ну, мы же не впрямую будем действовать, - посредника найдем. Или через письмо… Короче, придумаем что-нибудь.

- Не знаю. - Алена в сомнении покачала головой. - Вернее, было бы шлепнуть их - и все дела.

- Да кто шлепнет-то, кто? - Игнат даже подскочил на месте. - И за какие шиши?

- Причем тут шиши?

- Будто не знаешь, сколько нынче киллеры просят!

- Да я сама бы их шлепнула! Безо всяких киллеров!

- В натуре, ты спятила!…

Посмотрев в округлившиеся глаза собеседника, Алена ощутила желание закатить ему оплеуху. Со всей силы - как тому козлу из десятого класса, что погладил ее по заднице. Этот, правда, послабее будет, - пожалуй, и на асфальт кувыркнется, дитятко малое. И ведь видно, что не слишком боится лагеря. Да и чего Игнату бояться? Его там не дерут, не насилуют и в узел не завязывают. Ну, а то, что в групповухах заставляют сниматься, так ему даже в кайф. Со временем войдет во вкус - и сам насиловать приучится. Даже непонятно, почему он ей помогает… Впрочем, почему непонятно. Очень даже понятно! Коста ведь обещал в последнюю встречу петушка из него сделать - вот и заегозил цыпленочек!…

- Ладно, не ссы, лопушок. Будем снимать, как договорились. - Она с усмешкой отметила, что собеседник сразу успокоился.

- Ну что? Куда двинем? - он нетерпеливо переступил с ноги на ногу. - Домой пойдешь или со мной?

- С тобой, Натушка, с тобой!… - Алена решительно тряхнула головой. - Пленка, говоришь, в камере?

- Не пленка, а диск. Я же говорю: это цифровик. Так что снимать можно часами!

- Вот и приступим! Прямо с сегодняшнего дня. Во-первых, потренируемся, а во-вторых, начнем собирать материалы для следствия.

- А что снимать-то?

- Как что? Ты же за фитюлей собираешься топать? Вот и топай. А я сниму вас со стороны - весь процесс купли-продажи от начала и до конца.

- Ничего себе прикол! Это чтобы, значит, моя физия маячила потом на экране?

- Никто твоей физии не увидит, ты спиной стоять будешь. Нам главное - снять Кривого и наркотики в его руках.

- А он тебя не заметит?

- Сделаем все грамотно - не заметит. - Алена кулаком ткнула Игната в плечо. - Да ты не бойся! Я деньги достану - тоже снимусь. Типа, чтобы никому не было обидно.

- Где достанешь-то? В смысле, значит, бабосы?

- Где надо, там и достану!… - вновь припомнив смрадное дыхание Альфонса, Алена поморщилась. И тотчас поспешила себя утешить. Теперь, когда они решились на конкретные действия, можно было и запастись терпением. Как ни крути, появился проблеск в конце тоннеля, появилась надежда выбраться из этого болота. Ждать оставалось не так уж и долго - месяц, от силы два. Главное в эти месяцы было выжить…

Глава 4

Особого интереса к сообщению о магазине «Снежок», Серега Маркелов не проявил. Он даже умолчал о том факте, что новоиспеченный супермаркет расположен всего в трех кварталах от его собственного дома. Тем не менее, любая информация похожа на репей - вот и эта новость застряла в голове, не спрашивая ни малейшего соизволения. Возвращаясь с работы, Маркелов поневоле свернул с привычной дороги, намереваясь зайти в упомянутый магазин. При этом он сам до конца не понимал, какие цели преследует. Может, хотел прикупить для холодильника продуктов, а может, надеялся в глубине души срубить по легкому деньжат. С его хваткой это получалось довольно часто, - во всяком случае, своего в этой жизни Серега Маркелов старался не упускать. Святых, по мнению Сергея, хватало в его собственной конторе. Сам же он был слеплен из иного теста и к деньгам питал вполне трепетные чувства. В случаях, когда это не влекло за собой серьезных последствий, готов был ловчить и брать взятки, заниматься приписками и даже обманывать. Именно такая тактика позволила ему купить в свое время «Линкольн» представительского класса, а чуть позже обзавестись довольно комфортной дачей в Сысерти. При этом одевался он на порядок лучше своих коллег, щеголяя в одежках от «Пол Смита», предпочитая навязшим в зубах «Версаче», «Валентино» и «Гучи», брэнды более специфические вроде «Прады», «Грегори» и «Черутти». Он и обедал с подружками не где-нибудь, а в ресторанах вроде «Палас-Отеля», «Парадиза» или «Золотого Аиста». Кое-кто из коллег посмеивался над ним, кое-кто, возможно, завидовал, но Сереге все прощали, поскольку знали, что с теми же деньгами он умел расставаться прямо-таки с изуверской легкостью. В этом тоже крылся свой особый шик, и ничего удивительного, что вскоре после трагедии в Беслане Маркелов расстался со своим любимым «Линкольном», а после беды с Индонезийским цунами продал с молотка недостроенную дачу. Сергей не считал себя меценатом и благодетелем, но так уж получалось, что львиная доля его заработков уходила на счета больниц и пострадавших районов. Он не отдавал последнее, он всего лишь делился, не сомневаясь в том, что тем, кто делится, все рано или поздно возвращается сторицей. В его случае так оно, собственно, и получалось. Деньги легко уходили из карманов, но столь же легко и возвращались. Круговорот в природе не прекращался ни на минуту…

Мачо, что стоял на пороге, смерил визитера недоверчивым взором и нехотя отступил в сторону. Фейс-контроль здесь был явно на высоте, на что Маркелову оставалось только покачать головой. На лацкане пиджака у молодого человека красовался бэдж с фирменным логотипом, и броской фамилией Соколов, - здесь было над чем призадуматься. Во всяком случае, на отсутствие охраны супермаркету жаловаться действительно не приходилось. И непонятно было - какого черта Елена рассказала об этом «Снежке». То ли напутала что-то, то ли решила пошутить…

Второй мачо столь же грозной наружности стоял возле жестяных шкафчиков, куда гражданам предлагалось складывать кейсы, рюкзаки и сумки. Еще одно нововведение передового рынка, эффективный способ создания давок и очередей. По счастью, самому Сергею класть в шкафчик было нечего, но, подчиняясь кивку охранника, он покорно взял со стойки пластиковую корзину и прошел за металлическую вертушку. Без корзины внутрь не пускали, явно рассчитывая на то, что юркие клиенты обязательно что-нибудь да купят. Еще один постсовковый маразм. Впрочем, что-либо покупать ему уже расхотелось. Скорым шагом миновав тесно заставленные прилавки, он приблизился к кабинету заведующей и без стука потянул на себя дверь. На этот раз грозные секьюрити опасный момент проморгали. Потратив минимум усилий, Маркелов оказался в святая святых, где немедленно продемонстрировал сидящей за компьютером женщине малиновое удостоверение.

- Что же это вы? Непорядок! - он нахально перегнулся через стол и коротко глянул на экран компьютера. Он бы ничуть не удивился, если заведующая играла бы в покер или другую компьютерную игру, но перед ним оказались скучные таблицы с еще более скучными терминами и цифрами. - Хмм… Пардон, кажется, не угадал.

- Не понимаю, в чем дело? - женщина поправила на носу строгие очечки, тем же движением вернула на место упавшую на лоб прядку волос. - Я спрашиваю, что вам нужно?

- Это вам нужно, не мне. - Маркелов еще раз поднес к носу женщины свое удостоверение, давая возможность прочитать написанное. - Вы, как я понимаю, заведующая?… Ну, а я работник означенного агентства… Видите ли, в нашу контору был на днях звоночек. По всей видимости, от вас. Звонившие объяснили, что магазин обижают, что некто требует от вас денег, тащит продукты и так далее, и тому подобное. Вот я и хотел уточнить - правда это или нет. Потому как я лично ничего подобного в вашем заведении не усмотрел. На первый взгляд все тихо и пристойно, кругом камеры наблюдения, гориллы в пиджаках. - Он качнул плечом. - В чем же дело? Или кто-то решил пошутить?

- Почему же… - женщина смутилась. - Все правильно, никто не шутил.

- Значит, наезд был?

- Ну, не совсем наезд… Видите ли, денег они не требуют. Просто берут все, что им заблагорассудится, и уходят.

- Уже теплее!… - с готовностью усевшись на стул, Сергей забросил ногу на ногу, достал блокнот с ручкой - не для себя, для заведующей, потому как канцелярские принадлежности всегда действуют на окружающих успокаивающе. - Тогда начнем с самого начала. Во-первых, кто они? И, во-вторых, что именно эта публика любит брать?

- Берут в основном выпивку - водку из дешевых сортов, чуть реже вино. Ну, и закуску, конечно.

- И как часто вас навещают?

- Да практически каждый день. Иногда просто заглядывают, а иногда приходят конкретно за выпивкой.

- Замечательно! Надеюсь, эти ребятки вам представились?

- Нет, конечно! Но без того видно, что обычные шаромыжники. Головы стриженные, одежонка драная, вместо зубов - фиксы.

- Бомжи, что ли?

- Не знаю… По внешнему виду похоже, но ведут себя крайне агрессивно.

- А что же охрана?

- Какая там охрана! - откинувшись на стуле, заведующая раздраженно махнула рукой. - В том-то весь и фокус, что охрана моя никуда не годится. Еще неделю назад у нас тут четверо мужиков работало. Двоих недавно пришлось уволить.

- То есть?

- То есть, оставшимся зарплату я повысила вдвое, но из нее же вычитаю теперь и стоимость всего краденного. Такой вот пришлось достигнуть договоренности.

- С грабителями или с охраной?

- В этом я сама еще не разобралась

Брови Сергея поползли вверх, и заведующая нервно усмехнулась.

- Как бы то ни было, но теперь у нас все в порядке. Шаромыжники не беспредельничают, охрана тоже довольна. Так что считайте, что свой запрос мы снимаем. Никакой помощи нам не требуется.

Удивительных историй на своем веку Маркелов слышал великое множество, но с подобным цирком он еще не сталкивался. На секунду - совсем как в далеком детстве у него даже приоткрылся рот.

- Хотите смейтесь, хотите - нет, - с усмешкой продолжала заведующая, - но таким вот идиотским образом мы вышли из положения. А к кому еще обращаться? Охрана боится конфликтов, как огня, милиция над нами просто посмеялась.

- А шаромыжники?

- Что шаромыжники? Видать, тоже сообразили что к чему. Много не берут - в основном самое дешевое.

- Так может, они с охраной в сговоре?

- Очень в этом сомневаюсь. Скорее всего, просто припугнули моих цуциков. Что стоит этой шпане подкараулить их после рабочего дня? Стукнут ломиком по голове - и все! Кому хочется лежать потом в реанимации?

- Никому, - согласился Маркелов.

- Вот мы и пришли к консенсусу.

- Чепуха какая-то!

- Верно, чепуха, а что прикажете делать?

- Да наймите вы нормальных мужиков - с кулаками и бицепсами! - воскликнул Сергей. - И разберутся с вашей шпаной в два счета!

- Здрасьте! У моих тоже есть и бицепсы, и кулаки! - оскорбилась заведующая. - Дело не в кулаках.

- А в чем же?

- В душе, дорогой мой, в душе! - собеседница в раздражении сунула в рот сигарету, щелкнув зажигалкой, прикурила. - А душа у них заячья! Вы скажете: наймите храбрых, только где найдешь этих храбрых?… Вот вы ко мне работать пойдете? Только честно?… Я бы вам всю зарплату этих недотеп отдала. Да еще бы премиальных добавила… Так что, хотите?

- Если честно, то нет.

- Выходит, струсили?

- Да нет, не струсил. Скучно. - Объяснил Маркелов. - Не сумею я целый день торчать на своих двоих. Даже за десять окладов. Я и в детстве отказался от почетной обязанности стоять возле Вечного огня. И к мавзолею ни за что бы не пошел. Может, со стороны это и красиво, но крайне бестолково. Проще уж обзавестись манекенами. Мы же не враги себе, чтобы варикоз зарабатывать.

- Вон вы, значит, как рассуждаете! - с ноткой неодобрения протянула заведующая.

- Увы… - спрятав блокнот с ручкой в карман, Сергей торопливо поднялся. - И хотелось вам понравиться, да не сумел, простите. Хотя… Если согласитесь на спонсорскую помощь нашей конторе, уверен, мы отвадим эту шваль проще простого.

- Ну вот, и вам требуется то же самое. Милиции заплати, частному агентству заплати… А какая разница, молодой человек? Мы ведь и этим шаромыжникам платим. И неизвестно еще, кто возьмет больше.

- Во-первых, спасибо за «молодого человека»! - Маркелов церемонно поклонился. - А во-вторых, все-таки осмелюсь с вами не согласиться. Нам и милиции платить удобнее. Как ни крути, мы - не шаромыжники и можем давать гарантии. А эта шелупонь, судя по всему, скоро вам на шею сядет. Сами, небось, знаете: аппетит приходит во время еды. Вот и эти ребятки рано или поздно возьмут вас за горлышко.

- Вот когда возьмут, тогда мы к вам и обратимся. - Заведующая кисло улыбнулась. - А сейчас не смею вас задерживать. Спасибо, что заглянули на огонек.

- Смотрите, как бы этот огонек не разросся в нечто большее!

- Уж мы постараемся, не волнуйтесь…

Мимолетно пожалев, что потратил на «Снежок» столько времени, Сергей прямиком направился к выходу. Народу в магазине по-прежнему было мало, а потому никто Маркелову не препятствовал. Так бы, верно, все и закончилось, но сегодняшняя судьба к нему явно благоволила. На выходе он вдруг рассмотрел живописную картину: неказистого вида хлопец - в черной кожаной куртке, с наголо обритой черепушкой довольно уверенно держал статного охранника за ворот. Что-то выговаривая, хлопец, грубовато встряхивал свою жертву, отчего голова вальяжного секьюрити - того самого Соколова некрасиво подрагивала. Более того, на скуле охранника Сергей углядел свеженький отпечаток чужой ладони. Впрочем, ругалась парочка тихо, - внимания к себе ни тот, ни другой старались не привлекать, хотя и совсем без шума тоже не обходилось. Оглянувшись на звон бьющегося стекла, Сергей разглядел еще троих упырей. Эти орудовали в винном отделе и, судя по всему, держали себя как хозяева. Одна бутылка уже лежала разбитой на полу, в пластиковые корзины сметалось все подряд - от пакетов с печеньем и соленых орешков до литровых бутылей с коньяком. Работали нагло, вконец уверившись в собственной безнаказанности. Так оно, собственно, и должно было быть. Дай крокодилу палец, он руку откусит, - и наши отечественные крокодилы в этом смысле мало чем отличаются от африканских.

- Значится, так… - Сергей неспешно приблизился к беседующей парочке, холодным взором скользнул по перепуганному лицу охранника. - Твой коллега, видимо, покурить вышел? Бывает… Значит, придется его подменить. На время, разумеется.

- Ты кто, в натуре? - бритоголовый мутными глазками прошелся по модной одежке Маркелова.

- Я, чувачок, смерть твоя… Зря ты сюда заявился. Больно будет.

- Что ты сказал, педрила?!…

- Короче! - Сергей без улыбки подмигнул охраннику. - Это делается примерно так. Смотри и запоминай, повторять не буду…

Прием был старый и отработанный. Когда-то давным-давно Сергей позаимствовал его у Тимофея Лосева, с некоторых пор практиковал и сам, хотя нужда в столь жесткой технике возникала нечасто. Стремительным движением Маркелов поймал большой палец левой руки бритоголового, чуть провернул, заставив противника скрючиться в неестественной позе. Не останавливаясь, свободной рукой рубанул по основанию бритого черепа. Тот же Стас Зимин подобным ударом мог запросто и убить, но Маркелов свои силы знал, а потому за жизнь бритоголового не опасался. Придавив ногой упавшего, он взглянул на охранника.

- А теперь быстро и по существу! Что эти гаврики от вас хотят?

- Да как обычно - пойло…

- Почему же тогда бутылки бьют?

- Откуда мне знать? Обидел их кто-то - вот и злые! - секьюрити обиженно шмыгнул. - Обычно водку дешевую брали, чипсы всякие, а сегодня коньяк стали требовать. Да не просто коньяк, а самый дорогой! Типа, в отмазку какому-то фраю.

- Ладно, понял… - Сергей кивнул на лежащего, вполголоса приказал: - Стой здесь и сторожи ублюдка! Сотовый есть?

- Был… А этот, значит, урод забрал…

- Молодец! - похвалил Сергей. - Если храбрый, попробуй попросить обратно. А как отдаст, милицию вызывай.

Ошеломленный охранник послушно кивнул. Парень и впрямь был напуган, несмотря на все свои бицепсы-трицепсы, и не стоило его в этом винить. Умельцев «стращать» и брать на понт Маркелов повидал в своей жизни предостаточно. Иной матерый зек тем и завоевывал аудиторию, что умел в считанные секунды подбирать нужные слова и верный тон. На том и держался тюремный люд, обычным кулакам предпочитая гипноз и грамотную риторику. Можно смеяться, но именно слова ломали подчас богатырей, что не боялись уличных потасовок и даже от самых жестоких схваток получали одно сплошное удовольствие. Собственно, и Библия говорила о том, что сначала было слово, а уж потом кулак, шило и топор…

Между тем, дело шло явно к концу. Двое «шаромыжников», раскрасневшихся и довольных, уже двигались с наполненными корзинами к выходу. Третий, седой и сгорбленный, еще возился возле прилавков, видимо, подбирая бутылочку на посошок. Своего поверженного на пол собрата они по-прежнему не видели. Момент был идеальный, и, не теряя времени, Маркелов устремился навстречу грабителям. Расхристанный вид ребяток говорил о многом. Во всяком случае, заведующая, причислившая их к обычным бомжам и шаромыжникам, явно заблуждалась. Птицами высокого полета Маркелов бы их не назвал, но парни были явно битые, и почти наверняка не раз и не два отдыхали в местах не столь отдаленных. В данном случае, дело отягощали обида и принятая на грудь порция алкоголя. Возможно, именно это подтолкнуло уличных бакланов на столь опрометчивый шаг.

- Здорово, парнокопытные! - вежливо поздоровался Сергей. - Куда путь держим?

- Это еще что за вольтанутый? - один из хулиганов недоуменно ощерился. - Вроде я раньше этого фуфела не видел.

- А нам по барабану. Ща мы ему кол в дупло забьем - и порядок. Эй, Грива, ты куда подевался?…

- Твоего Гриву, порчак, я уже причесал. - Маркелов вновь взмахнул удостоверением. -Стоять на месте! КГБ!

Увы, времена, когда о существовании КГБ знали даже на далеком Занзибаре, давно миновали. Ни один мускул на лице мордастого упыря не дрогнул. Возможно, он даже не понял о чем идет речь. Пришлось врезать ему ногой под коленную чашечку, а левым кулаком добавить в острый кадык. Второй грабитель, плечистый и невысокий, оказался более быстрым. Он даже успел поставить на пол корзины и попытался было кинуться на Маркелова, однако в этом ему не повезло. Атаку коренастого противника Сергей пресек проще простого, пинком отправил ему под ноги все ту же наполненную бутылками корзину. Препятствия подвыпивший конек не взял и, взмахнув руками, неловко повалился. Оставалось лишь ускорить падение ударом по затылку, после чего Маркелов услужливо подставил под летящую физиономию колено. Отчетливо хрустнули зубы, и детина забулькал вскипевшей на губах кровью. Он еще ворочался на полу, а Маркелов уже приближался к «последнему из могикан». Впрочем, и с ним все было предельно ясно. Едва бросив в его сторону пристальный взгляд, Сергей тотчас сообразил, кто именно осуществил операцию устрашения меднолобых охранников. К разряду сявок можно было отнести первых троих барбосов, - этот же принадлежал к иной касте. Скорее всего, из приблатненных, а может, и из шерстистых, со временем опустившихся, подсевших на водочку с наркотой. Оттого и собрал себя шайку-лейку из дворовых псов. Не для того, чтобы править, а чтобы элементарно жить-выживать. Впрочем, пугать он еще мог, это было видно невооруженным глазом. Перекошенный рот седого вожачка кривился, стальные зубы с неприятным скрежетом терлись друг о дружку, пустой взгляд не сулил ничего доброго.

- Ты что же, козлик, на деревянный клифт напрашиваешься?

Маркелов улыбнулся. Голос у седого оказался в точности таким, как он ожидал - пропитым и сиплым, каким хорошо дублировать мультяшных пиратов. Немудрено, что охрана спасовала. Чтобы устоять против такого голоса, нужен особый тренаж.

- С дороги, вошлячок! - седой спокойно шагнул к Маркелову. - Я сказал - с дороги!

- Обломово, брат! И не скрипи зубками, не проймет. - Сергей красноречиво сунул руку за пазуху. - Короче, грабки в гору и харей в пол! А дернешься, вмиг лоб зеленкой помажу.

Седой несколько секунд в упор смотрел на Маркелова. Ясно было, что в подобных терках он тоже мастер.

- А сможешь?… Волына - это тебе не губная гармошка.

- Кто же спорит! - не вынимая руки из кармана, Маркелов шагнул жулику навстречу. - Только смогу, саблезубый, не сомневайся. Такого шакала пристрелить - все равно что рюмку коньяка хорошего хлопнуть. Так что давай, боярин, ложись! Не трави душу.

Следовало признать, лидер магазинных воришек действительно оказался умнее своих подельников. Во всяком случае, нового своего противника он оценил сразу и по достоинству. Потому не стал больше спорить. Глаза его потухли, и, покорно подняв руки, он с кряхтением опустился на пол.

- Ладно, красноперый, радуйся! Твоя взяла.

- А я всегда радуюсь. Уж такой я радостный человек. - Маркелов взмахнул рукой. - Эй, мосье Соколов, вали сюда! Да пошустрее, времени у меня немного.

Страусиными шажищами охранник поспешил к месту событий. Кажется, он уже пришел в себя, серый испуг в глазах успел смениться более живыми красками.

- Забрал сотовый-то?

- Ага.

- Вот и славненько. Значит, вызывай ментов. Пущай приезжают и забирают этот сброд.

- А что сказать-то?

- Как что? Объяснишь, что пришли, избили, уперли корзину коньяка.

- Так не уперли же…

- Как это не уперли? - Маркелов поднял с пола одну из корзин, взвесив в руках, выложил на пол несколько бутылок. - Или ты полагаешь, за свой труд я ничего не заработал? Нет, браток, я уйду отсюда незаметно, но с грузом. - Сергей снова подмигнул статному секьюрити. - Зато и слава вся вам достанется.

- Слава?

- Ну да. А кроме славы еще и ценный опыт. Я ведь показал тебе, как разрешают такие проблемы?… Показал. Вот и помни, не забывай.

Глава 5

Какого-то особого плана у Зимина не было, - он просто действовал по старым наработанным схемам: отыскал в лесу подходящее место - достаточно сухое, в достаточной мере скрытное и оперативно соорудил тайник, в который и упрятал то, что не следовало видеть посторонним глазам. Вполне возможно, ничего из тайных аксессуаров могло ему и не пригодится, но береженого Бог бережет, и совсем уж безоружным Зимин соваться в подозрительный лагерь не собирался. Дети - это, конечно, дети, но вот те, кто отираются подле них, заслуживали более осторожного отношения.

В голове по-прежнему было пусто и гулко, а на душе пара диких кошек с изуверской методичностью оттачивала когти. Наверное, именно поэтому даже такой незавидной халтурке Зимин оказался рад. Чем-то надо было жить и чем-то надо было спасаться. Не случись внезапного поручения с детским лагерем, он проще простого подался бы на контрактную службу в Чечню, а то и куда подальше. В сущности, только теперь он по-настоящему понял, с какой целью создавался Иностранный легион. Уж конечно, не для разрешения сомнительных конфликтов и не для дутого престижа страны, - исключительно для того, чтобы пристроить к делу таких отщепенцев, как он. Чтобы не шлялись по улицам, чтобы не гробили настроение граждан своим убойным и тусклым видом. Все та же идея штрафных рот, призванных затыкать фронтовые пробоины.

О школе с детьми он тоже подумывал, но очень уж сильные одолевали сомнения. Это было все равно как сладеньким кофейком глушить злое похмелье. Во всяком случае, с этим можно было и подождать. Не с его озлобленным сердцем учить чему бы то ни было малолеток. Иное дело - лагерь с его беспризорниками и скрытыми проблемами. Во всяком случае, на какое-то время у Стаса появится цель. И не цель даже, а задание - слово для спецназовского уха более родное и привычное…

Наверное, устроиться сюда было не так уж просто, но помогли документы, сработанные умельцами «Кандагара». Как обычно, над бумажками потрудился Маратик, а он в этих делах был спецом, что надо. Виртуозно копировал подписи, сочинял самые замысловатые печати, а с помощью обыкновенной УВЧ-печки в считанные минуты обеспечивал любое требуемое старение документов. И он же поработал над армейской татуировкой Стаса, пририсовав к крыльям десантного самолета огромные, членоподобные стингерсы, а к головке летучей мыши добавив изуверские рога и вампирьи клыки. В итоге вышло нечто абсолютно жуткое, и даже Димка Харитонов выразил сомнение в том, что подобное художество способно помочь в задании Зимина. Но так или иначе, прежнюю спецназовскую татуировку следовало прикрыть, и Маратик мастерски с этим справился, как справились ребятки и с сочинением подходящей легенды. Правда, на этот раз, по мнению Зимина, друзья явно перемудрили. Перелистывая свои бумаги, Стас с удивлением обнаружил, что является матросом в запасе и помимо трех законных сезонов успел отбарабанить пару лет в дисциплинарном батальоне. Впрочем, черная меточка в личном деле не помешала ему впоследствии закончить профессиональное училище, овладев специальностью электрика и слесаря-инструментальщика. В данном случае они мало чем рисковали, по опыту зная, что слесари и электрики в равной степени востребованы во всех отраслях российской державы. И та же трудовая книжка бесстрастно сообщала, что на протяжении ряда лет Зимин добросовестно трудился в одной из сельских школ Шалинского района в качестве электрика. Но более всего Зимина удивил тот факт, что в направлении и всех прочих документах лагерь, в который он направлялся, не имел какого-либо особого названия. Ни тебе «Спутника», ни «Звездочки», а просто и сухо: лагерь номер семнадцать дробь «А», словно речь и впрямь шла о каком-либо исправительно-трудовом учреждении. И никаких подробностей, касающихся детей, никаких уточняющих деталей. Словом, сведения были самые скудные, и пока Стас ехал на автобусе к месту будущей работы, свою новую биографию с лагерным синопсисом он успел выучить назубок. Как бы то ни было, но в центре по трудоустройству к просьбе Зимина отнеслись без малейшего подозрения, моментально выдав направление в лагерь и сопровождающую справку. И если по началу Стас подчинялся просьбам Харитонова по старой армейской привычке, то по прибытию в Касвино - поселок, вблизи которого располагался лагерь, он в значительной степени приободрился. Как ни крути - это была отнюдь не помойка и не какой-нибудь знойно-ядовитый Ирак. Небо слепило первозданной чистотой, воздух благоухал хвойными ароматами, а неназойливый щебет птиц позволял в полной мере ощутить разницу между шумливым городом и безмоторной деревней. Недаром медики утверждают, что большинство горожан уже к десяти годам теряют природный слух. То же самое касается зрения и, конечно же, обоняния. Бедные горожане только думают, что они способны видеть и слышать, - в реалиях же дело обстоит совершенно иначе. Уж он-то, как бывший военный, понимал это прекрасно.

На одном из холмов Зимин позволил себе растянуться на солнышке. Сжевав с полдюжины молодых еловых побегов, он растер меж ладоней нежный лист подорожника и тем самым окончательно приобщился к здешней среде. Поймав раннего кузнечика, в подробностях рассмотрел его со всех сторон. Представив его чудищем размером с древнего тиранозавра, скучновато подосадовал над тем обстоятельством, что фантазиям Крайтона и Спилберга никогда не воплотиться в жизнь. Пожалуй, монстр из кузнечика получился бы даже более страшным. А уж тогда напуганному человечеству точно стало бы не до войн с терактами.

Пофехтовав с насекомым на соломинках, Стас заставил кузнечика дважды перепрыгнуть через собственное колено, после чего отпустил пастись в молодую травку. Такие минуты редко приходили к нему, но именно в эти редкие мгновения Зимин начинал чувствовать, как сильно он устал от взрывов и пальбы, от смертей и крови. Ничего не поделаешь - профессия накладывала свой особый отпечаток, и духом бога Харона он был пропитан от пяток до самой макушки. Судя по всему, многие из людей это чувствовали. Во всяком случае, убегающие глаза и панику на лицах (в особенности - мужских) Стас замечал постоянно. Неудивительно, что это создавало отчетливую дистанцию между ним и всеми окружающими. Именно поэтому сегодня он решил никого не убивать - ни садящихся на шею комаров, ни снующих всюду муравьев, ни крохотных, переползающих к нему на одежду гусениц. Даже клеща, попытавшегося взобраться ему под брючину, Стас пощадил, легким щелчком отправив в густые заросли. Здесь не было моря и не было гор, но и того, что имелось, было более чем достаточно для заживления душевных ран. По крайней мере, целебную эту силу Зимин ощущал на себе воочию. Она и послужила причиной того, что он расслабился сверх всякой меры, не услышал того, что должен был услышать.

Как бы то ни было, но впервые за много лет внутреннее чувство не подсказало об опасности, не ворохнулось воробьем в груди и не прошлось утюжком по позвоночнику. Нападение посторонних он позорно проморгал…

Удар тяжеленной палки пришелся в аккурат по темечку, погасив на пару секунд разум, заставив потерять всяческую ориентацию в пространстве. И неудивительно, что навалившимся на Зимина ребяткам на первых порах удалось одержать верх. Какое-то время он вообще ничего не соображал и не видел. Спасибо рефлексам - лишь они управляли телом, помогли избежать повторных ударов по голове. А бить пытались не только по голове, но и по рукам, по спине, по животу. Самое жуткое заключалось в том, что атаковали служащего «Кандагара» обыкновенные пацанята. Он даже не мог в точности оценить их количество и возраст, но одно представлялось несомненным: будь эти звереныши повзрослее, наверняка бы его убили. По счастью, детские мускулы для подобной мясной работы еще не созрели, и потому даже удар палкой по темечку оказался не смертельным. Тем не менее, свое оглушающее действие он оказал, и пока бывший спецназовец мотал головой, пытаясь прийти в себя и сообразить, что же кругом творится, подростки продолжали атаковать его со всех сторон, осыпая градом болезненных ударов. Били резко и, надо признать, умело. Чужие кулаки мелькали справа и слева, чья-то нога трижды пыталась достать в лицо, и лишь ценой неимоверных усилий Зимин всякий раз успевал уворачиваться. Вероятно, в конце концов, он сумел бы прийти в себя и разбросать этих лягушат, но напавшая на него мелюзга оказалась более хитрой. Стряхивая с себя пыхтящих бойцов и бешено лягаясь, Зимин ощутил вдруг дополнительное неудобство. И лишь несколько мгновений спустя до него дошло, что малолетние противники не просто его бьют, но еще и пеленают сетью. Причем делали они это весьма проворно, что выдавало отчетливый опыт. Во всяком случае, стало ясно, что юные разбойники шутить с Зиминым отнюдь не намерены.

Их и было-то всего - человек пять или шесть, но переход от сладостной дремы к схватке оказался столь стремительным, что так вот сходу восстановить утраченное равновесие сил Стасу не удалось. Где-нибудь на улицах родного города «Е» он и пикнуть бы им не дал, в пару секунд размазав по тротуарам и стенам, но здесь на их стороне оказался эффект внезапности. К слову сказать, потому и не подсказала ничего внутренняя интуиция, поскольку атаковали Зимина дети. Чутье старого солдата просто не воспринимало их как серьезных противников, и именно в этом крылось главное упущение. А ведь мог бы, кажется, взять на вооружение опыт гиганта Тимофея, которого тоже в свое время жестоко отметелили несовершеннолетние наркоманы! Мог бы не забывать о кровавых мальчиках господина Пол-Пота и хунвейбинах покойного Мао! Но вот не вышло и не получилось. Уподобившись сонному большинству, Стас дал слабину и немедленно за это поплатился. Связать Зимина эти стервецы, конечно, не успели, но вот ноги ему спеленали качественно. Сеть оказалась крепкой, и как он ни ворочался, как не изгибался, подняться на ноги ему не удавалось. Разумеется, это было на руку малолетним башибузукам, которые с недетской яростью продолжали молотить его каблуками, охаживали поднятыми с земли увесистыми сучьями. И неизвестно, чем бы все кончилось, но ангельским гласом с небес слетел рык незнакомца:

- А ну вон отсюда, паршивцы! Вот я вас, шкодников, по мордасам!…

Кажется, кого-то новоявленный спаситель действительно успел треснуть, но к тому времени подростки и сами успели оценить недостаток собственных сил. Опыта в подобных свалках у них, судя всему, хватало, и именно поэтому приход незваного чужака оказался тем критическим камушком, что вызвал долгожданный обвал. Вполголоса ругаясь и шумно сопя, подростки сыпанули во все стороны. Некоторое время еще было слышно, как шуршит листва и хрустят под ногами ветки, а после стихли и эти звуки.

В несколько рывков освободившись от капроновой сети, Стас Зимин поднялся на ноги, принялся отряхиваться от прошлогодней хвои. Только сейчас он наконец-то получил возможность рассмотреть своего спасителя. Это был рослый мужчина лет пятидесяти с лишним - довольно сутулый, с землистым небритым лицом и безобразным шрамом вместо левого глаза. Он и к Стасу приблизился, заметно приволакивая ноги, тяжеловато опираясь на самодельный костыль.

- Ну, здорово, лишенец! С крещением тебя!

- О чем это вы?

- Все о том же… Ты ведь к нам добирался, верно?

- К кому это - к вам?

- Так в лагерь же, чего виляешь! - шрам на лице незнакомца нервно дрогнул. - Эта тропка туда только и ведет. Лагерь номер семнадцать дробь «А». С десяток жилых корпусов, здание администрации и полсотни малолетних головорезов.

- Выходит, действительно, к вам…

- Значит, хочешь работать электриком?

- Могу электриком, а могу и плотничать. Вы-то сами кто будете?

- А я, братишка, завхозом в лагере батрачу. Уже, почитай, второй год.

- Не больно долго.

- Это уж как сказать. - Мужчина пожал плечами. - По нынешним меркам я старожил.

- И нравится?

- Нравится, не нравится, а свои законные харчи имею. - Кривая улыбочка только удвоила число морщин на страшноватой физиономии завхоза.

- Значит, работаете исключительно за харчи?

- А тебя это коробит?… Добрый харч - он тоже в наши дни многого стоит. Опять же крыша над головой, матрас под ребрами. - Жутковатую физиономию одноглазого завхоза искривила непонятная гримаса. Кивнув на перепачканные колени Зимина, новый знакомый фыркнул: - А костюмчик твой, похоже, попортили.

- Ерунда, отряхну!

- Да ты не сюда смотришь, - на задницу свою полюбуйся!

- Что?… Вот, черт! - вывернув голову, Стас коснулся пальцами разодранной ткани на правой ягодице. - И когда только умудрились!

- Это они умеют. Народец у нас способный! - протянул завхоз. - Казалось, он даже гордится способностями малолетних шалопаев. - Да и ты хорош. Сумел как-то отмахаться. Занимался, что ли, чем?

- Боксом немного.

- Понятно…

- Кто они вообще? - Зимин оглянулся в сторону убежавших мальцов.

- Как это кто? Дети разных народов… Как в песне. И мечтою о мире живут.

- Это я уже понял.

- А коли понял, не удивляйся. Короеды - они и есть короеды. Папа с мамой родили, а воспитать забыли. Так что детки у нас в массе своей запущенные. Между нами говоря - откровенный беспризор. Вот и развлекаются как могут.

По лицу Стаса скользнула капля. Достав из кармана платок, Зимин промокнул лоб, без удивления разглядел кровь. Значит, еще одна неучтенная ссадина. В пылу боя не заметил, а теперь придется марать платки и салфетки. Попутно Зимин огладил голову ищущим движением, недовольно нахмурился. Кажется, на макушке также вздувалась приличных размеров шишка, но это представлялось уже несущественным. Главное - остался жив. Малолетки - они хоть и малолетки, но запинать в горячке способны даже самого крепкого мужика.

- Выходит, вовремя я подоспел… - завхоз продолжал угрюмо улыбаться. - Могли ведь и убить. Уж я-то их знаю.

- Знаете?

- А как же! Это ж мой контингент.

- Так, значит, детишки из лагеря? - изумился Стас.

- Только сейчас дошло? - мужчина со шрамом фыркнул. - Ну, ты тормозной! Я ведь - чего и пошел-то сюда - за ними хотел проследить. Заметил, что Гусак банду собирает - вот и двинул за пацанятами. Да не поспел на своих колдобинах. Больно уж шустро огольцы бегают.

- Я-то им чем не понравился?

- Почему же не понравился? - завхоз хмыкнул. - Может, как раз наоборот? Вон и кроссовочки на тебе баские, и брючки с рубашечкой. Такой лепень хоть кто не постесняется на себя надеть. Хоть Шварц, хоть даже сам Гусак.

- Гусак - это, надо понимать, вождь местных краснокожих?

- Верно понимаешь. И не просто вождь, а особа, приближенная к императору. - Заметив недоумение на лице Стаса, завхоз пояснил: - Видишь ли, директор лагеря дружит с ним, так что любые шалости готов прощать.

- Это у вас называется - шалости?

- А что же еще? Тут и похуже дела творятся, привыкай. - По землистым губам завхоза вновь скользнула недобрая усмешечка. - Я ведь, если честно, не тебя шел выручать.

- Кого же?

- А нам, видишь ли, кроме электрика еще и доктора обещали. С сывороткой от энцефалита и прочей лабуды. Ну, а доктор - он кто? Баба ведь, верно?

- Ну, в общем…

- Вот тебе и в общем. Если доктор, значит, женского полу. А баба - она баба и есть - со всеми полагающимися от природы причиндалами. Вот и прикинь теперь, что бы эти огольцы с ней сотворили!

- Сотворить-то - не проблема, но это ж подсудное дело! У нас все-таки не дикий запад.

- Вот именно, у нас - хуже. Не отмашешься и не отстреляешься. Да и чего там говорить, - были уже случаи.

- Были?!

- А я тебе о чем толкую! - новый знакомый Стаса хмуро кивнул за спину. - Уже и селянок подлавливали, и стариков одиноких грабили. Контингент-то - особый. Таким архаровцам - милое дело по избушкам пройтись! Считай самый гиблый возраст: мозгов - с наперсток, а энергии - до хренища. Так что фомич в руки - и вперед!

- Ну, и зачем вы все это мне рассказываете?

- Затем и рассказываю, чтобы знал, в какое место угодил. Чтобы в ум малость привести. А то крутыми все стали, спасу нет! Ничего уже не боятся.

- Так и вы вроде тоже не больно опасаетесь своих пацанят… - Стас осторожно отнял от лица платок, поморщившись, спрятал в карман. Кажется, царапина больше не кровоточила.

- А чего мне их опасаться? Я все-таки старожил, это во-первых. А во-вторых… - завхоз внимательно посмотрел Зимину в глаза. - Во вторых, я хоть и калека, а раздавить иную цыплячью шейку очень даже сумею. Это у меня ноги едва ходят, а рученьки - еще очень даже действуют!

- Как у актера Луспекаева - так, что ли?

- Знаешь, молодец! - завхоз одобрительно качнул головой. - Только у Павла Луспекаева, дорогуша ты мой, сосудистые проблемы были, а у меня - суставные.

- Колени, что ли?

- И колени, и ступни, и бедра. День и ночь, понимаешь, болят, собаки! Зато если рукой ухвачу, сразу заказывай гроб! Дергайся - не дергайся, а из пальчиков уже не выпущу. И эта мелюзга отлично об этом знает. Потому и обходят меня стороной.

- Понятно…

- Что тебе понятно?

- То и понятно, что работу вы себе подыскали по душе и по сердцу.

- Ишь ты, какой понятливый!… Я-то, может, и по сердцу, а вот что ты здесь забыл?

- Да то же, что и вы - харч и крышу.

- Вот же придурок! Нашел, с кем себя равнять! - физиономия завхоза побагровела. - Да у меня справка, понимаешь ты или нет? Потому и вынужден здесь гнить. Нигде меня больше не возьмут! Кому нужен калека с уголовным прошлым! А у тебя вроде все на месте - и руки, и ноги. Опять же к синим еще не приклеился. Нет ведь?

- Нет.

- Вот и я вижу, что парень ты вроде нормальный. Так чего сюда-то забрел?… Шел бы себе мимо, пока не набил новых шишек.

- Что-то я не очень понимаю. Вы что, на испуг меня берете?

- А ты не баба, чтобы тебя брать. Я хочу, чтобы ты сваливал отсюда. Подобру и поздорову.

- Не понял!… Вам что, не нужен электрик?

- Нужен-то нужен, да только не всякий. - Завхоз сердито стиснул кулаки. - Я ж толкую тебе, мудаку: гнилое тут место!

- А я слышал - нормальный детский лагерь.

- Да кто тебе это сказал! Какая такая сволочь! - на щеках одноглазого завхоза загуляли желваки. - Урки у нас здесь гужуются, понятно тебе? Даже резиденцию себе специальную изладили. С баром, игральным и тренажерным залами, с прочей требухой. Что характерно - есть и колонны, и статуэтки из мрамора. Впрочем, сам увидишь, если не передумаешь.

- Откуда в этой глухомани мрамор?

- Это не у них, - у графа.

- Какого еще графа?

- Да жил тут в прежние времена ферт один. Усадьбу себе выстроил, парк разбил с фонтанами и аллейками. По слухам, даже пруд собирался выкопать, да не успел, - революция помешала. Только и осталось от него, что главное здание, а все прочее большевики поломали.

- Ну, а как твоим хозяевам досталось это добро?

- Известно как! Или не слышал о новом законе? - завхоз фыркнул. - Как разрешили сдачу в аренду памятников культуры, так и стали находиться умные головы - начали прибирать к рукам постройки. А наши ребятки еще хитрее сделали - оформили все под вывеской детского лагеря. Чтобы значит, без налогов и прочих хлопот. Кроме усадьбы еще и землицы с полсотни гектаров прихватили.

Стас усмешливо взглянул на завхоза.

- Что-то я не очень вас пойму…

- Чего ты не поймешь?

- А что карты выкладываете первому встречному. Не боитесь, что разболтаю?

- Чего мне боятся? Один хрен, против них ты - муха. И даже не муха, а вошь. Даже был бы большим чиновником, все равно не сумел бы ничего сделать.

- Даже так?

- А как ты думал! Наших городских чинуш они - вот где держат! - завхоз продемонстрировал свой огромный кулак. - Хрен, кто подступится! Все дела - в офшоре, счета - за рубежом, а крыша - аж в правительственных учреждениях. Этот лагерь ведь тоже что-то вроде ширмы. И говорю я это тебе, чтобы побыстрее понял, куда попал и какую работу выбрал. - Жутковатый шрам на лице незнакомца дрогнул. - Словом, нечего тебе здесь делать, уяснил?

- Честно говоря, не совсем, но все равно - спасибо за совет.

- На здоровьичко, - оглянувшись по сторонам, завхоз нервно переступил на месте, отчего костыль его на добрый вершок утонул в мшистом грунте. - Паспорт-то при себе?

- Так это… Отдал вашей начальнице. Черненькой такой, с фиксами.

- Тьфу ты! - завхоз в сердцах сплюнул. - Вот дурень-то!

- А чего такого? Я ж не навсегда. Отработаю сезон и уйду.

- Ушел один такой!

- Да в чем проблема-то? Кто меня удержит?

- Да уж найдутся желающие… - завхоз окинул близлежащие кусты настороженным взором. - Конечно, тут тебе не «Заксенхаузен», но система «вход-выход» примерно такая же.

- Это как же? - Зимин нахмурился. - Вход - рубль, а выход - два?

- Да не совсем… - одноглазый калека покачал головой. - Войти сюда можно и бесплатно, а вот выходят иной раз и через дымоход.

- Надеюсь, вы шутите?

- А ты не надейся… И не выкай мне больше, - не люблю. - Завхоз продолжал сверлить Зимина сумрачным взором. - Зовут-то тебя как?

- Стасом.

- И кликуха, верно, имеется?

- Ну, если хочешь, можешь называть меня Капитаном.

- Служил, что ли, где?

- Ага, на флоте.

- Капитан… - губы завхоза презрительно скривились. - Небось, в матросиках всю службу пробегал!

- Почему же, был и старшим матросом, только разжаловали.

- Наверное, молодых гнобил?

- Обижаете! Старпома нехорошим словом обозвал. Он мне в рыло съездил, а я сдачи сдал.

- Понятно… - протянул завхоз. - Вижу, не больно-то я напугал тебя.

- А чего мне пугаться? Я птичка пуганая. - Стас пожал плечами. - Авось приживусь.

- Может, и приживешься, только как бы жалеть потом не пришлось.

- Не пожалею.

- Что ж, тогда пошли. Хотел тебя, дурака, образумить, да, видно, не судьба. Покажу - что тут и где. Заодно начальству представлю.

- Интересно, каким это образом? Ты ведь только погоняло мое и знаешь!

- А мне и этого достаточно. Что надо, сам расскажешь, а остальное меня не интересует. - С тяжеловатой неуклюжестью завхоз развернулся. - Все, тронулись, Капитан! Я - впереди, ты - следом. Такой, в натуре, порядок. Ну, а в лагере будешь держаться меня. Главное - ничему не удивляйся и на рожон не лезь. Тогда, может, протянешь до конца сезона.

Несколько секунд Стас глядел в спину удаляющегося человека, потом запоздало подхватил с земли сумку с вещами.

- Эй, минутку! Я ведь даже имени твоего не спросил. Или тоже считаешь, что мне это без надобности?

- Почему же… - завхоз обернулся. - Как раз имя мое тебе может и пригодиться. Мало ли что…

- Так как же тебя кличут?

- А Сильвером. Точь-в-точь как в романе у Стивенсона. Читал такого?

- Было дело.

- Вот Сильвером и зови.

- Так это, типа, погоняло?

- Это у тебя, типа, погоняло, а меня мать Сильвестром нарекла. Это потом уж по хромоте моей в Сильвера переименовали. Так и пристало.

- Что ж, будем знакомы, Сильвер, - приблизившись к калеке, Стас протянул пятерню. Глянув ему в глаза, завхоз зловеще улыбнулся, и Зимин наперед понял, какое испытание ему предстоит. Но даже изготовившись к неизбежному, он никак не мог ожидать, в какой капкан угодит его кисть. Коллега Зимина, Тимофей Лосев, тоже ломал пятаки и узлами вязал гвозди, но дуэли с ним кончались для Стаса более или менее безобидно. Сильвер же щадить нового знакомого не собирался, - сразу же даванул на полную катушку. Будь это кто чужой, Стас ударил бы его свободной рукой, но тут дело пошло на принцип, и он покрепче сжал зубы. Тем не менее, косточки его пару раз отчетливо хрустнули.

- Ну как, больно? - ласково поинтересовался Сильвер.

- Терпимо.

- Врешь, Капитан, больно!… Вот так и суставчики мои по ночам ноют. Больно, а приходится терпеть.

- Где ж ты так натренировался? - сдавленно произнес Стас. Пальцы его побелели от натуги, но он все еще держался.

- Где был, там меня нету. - Сжалившись над Зиминым, Сильвер ослабил хватку. - А ты молоток, не расплакался. А ведь всерьез рисковал без руки остаться.

- Ты тоже рисковал…

Сильвер окинул Стаса пытливым взглядом, приглашающе качнул плечом.

- Ладно, пошли, богатырь… - он пожевал губами, не сразу пробормотал: - Парень ты и впрямь крепкий, но в лагере силушку свою, советую, не показывать.

- Опасаешься, что затопчут?

Завхоз помотал головой.

- Нет, братишка, я другого опасаюсь.

- Чего же?

- А того, что скурвишься. Им такие бугаи тоже нравятся. Так что вербанут тебя, Капитан, и не заметишь…

Глава 6

Кажется, он приближался к нужной точке. И не точке даже, - к эпицентру. Разумеется, ни сожженным тротилом, ни гарью в воздухе пахнуть уже не могло, однако Шебукину все-таки казалось, что он ощущает отчетливый запах смерти. Может, и впрямь были правы господа экстрасенсы, утверждавшие, что все аномальные зоны возникают на месте смертоубийств. Грохнули человечка - вот тебе и отрицательная точечка! Схоронили в братской могиле пару тысчонок беглецов из гетто - и имеем целую патогенную зону, где и дома будут рушиться, и машины глохнуть, и вертолеты на землю валиться. Как бы то ни было, но эти недавние смерти Михаил тоже чувствовал. Тем паче - не чужие люди погибли, - те, кого он знал и любил. Может, их души и нашептывали ему что-то на ухо? Пытались подсказать то, чего не он еще знал?…

Как бы то ни было, но в прошлый раз ему повезло меньше: он был гол, а потому до места взрыва даже не добрался. Милицейский наряд остановил его на полпути, грубовато развернул и отправил обратно. На этот раз наброшенная поверх старенькой рубашки железнодорожная желтуха сработала должным образом. Милицейский заслон остался позади, а еще чуть погодя Шебукин добрался до столба с роковой зазубриной, оставленной металлическим осколком. Именно здесь рванула тротиловая начинка того чертового пояска, что с некоторых пор стали именовать поясом шахида. И именно здесь вагон, в котором ехали подруги Зимина, содрогнулся от внутреннего грохота, выбросив через вспоротые бока языки пламени. Михаил заявился сюда не абы как, а желая проверить кое-какие мыслишки. Не желая более дразнить судьбу, он взобрался по утрамбованной насыпи и самым лояльным образом зашагал по шпалам. Впрочем, теплящейся в груди надежде суждено было тут же угаснуть. Стоило ему показаться наверху, как от скучающего на отдалении «УАЗа», к Шебукину тут же метнулось две тени.

- А ну, стоять!

- Кто такой? Отвечать! Быстро!…

Взявшие его в вилку парни были обряжены в новенькое хаки и выглядели вполне браво. Можно было биться об заклад, что обоим уже до чертиков надоело стоять на шухере, а потому предложи Мишаня им такую возможность - оба с удовольствием сыграли бы с ним в пятнашки. На вид парни казались крепкими, и можно было не сомневаться, что догнали бы «кандагаровского» служащего в два счета. Справились бы или нет - другой вопрос, но состязаться с ними в ловкости Михаил и не собирался. Испуганно вздернув руки, он торопливо забубнил заранее припасенную легенду - про помехи в телефонном кабеле, про то, что со связью снова беда и злыдень-начальник послал искать обрыв.

- Вот, значит, и отправился. Надо же чинить…

- Куда ты отправился, чучело гороховое! Без приборов, без ничего!…

- Зачем мне приборы-то? Это ж воздушная линия. Вот и веду, так сказать, визуальный поиск.

- А ты знаешь, что на вашем участке теракт произошел?

- Ясен пень, знаю!

- Чего ж тогда ходишь тут?!

- Так начальник отправил, говорю же! - Михаил рукой указал в сторону тянущихся вдоль железной дороги проводов. - Как, значит, бабахнуло, то во-первых, путь попортило, а во-вторых, и нам пару проводов смахнуло. На скорую руку, конечно, все залатали, но, видно, хреново получилось. То есть, значит, дунул ветерок - и снова где-то коротнуло.

- А документики имеются? - один из хлопцев, вихрастый и голубоглазый, хозяйственно приблизился, не спрашивая разрешения, охлопал Мишаню со всех сторон - сначала грудь и живот, потом плечи и спину. Его напарник стоял тем временем на пару метров дальше, не спуская с липового железнодорожника внимательных глаз.

- Какие документики, о чем вы? Я ведь на работе.

- Что за работа?

- Так это… Путейщик я. Эксплуатация дорог, значит. Костыли, там, шпалы, путевые коробки и прочее.

- А из светофоров лампочки не ты часом выкручиваешь? - голубые глаза чекиста смешливо блеснули.

- Еще чего! Зачем мне это?… И потом светофоры - не мое хозяйство. Это уже за электромеханиками числится.

- А воздушная линия за кем?

- СЦБ и связь - это уже они.

- Тогда чего ты тут делаешь, путейщик хренов?

- Так обрыв ищу, объяснял же! Мы завсегда друг дружке помогаем. Найдут они какой дефект на пути, нас вызывают, ну, а мы за их хозяйством присматриваем.

- Ну, а скажи-ка мне, дорогой путейщик, сколько должно быть миллиметров между рельсами одной нитки?

- Это как где…

- Что значит «как где»!

- Так ведь условия-то везде разные. Оно, конечно, - по нормам больше сантиметра не положено, но в реалиях чего только не встретишь. Вот и приходится постоянно их двигать. Поезда-то бегают, тормозят, - ну, рельсы и смещаются…

- Смотри-ка, все знает!

- Ясен пень! Мне ж каждый день работы нужно проводить. Согласно графику.

- Это какие же такие работы? - голубоглазый присел рядом на корточки, все с той же тщательностью принялся ощупывать брючины Шебукина.

- Известно какие - разные работы. И профилактические, и ремонтные… - скороговоркой забубнил Михаил. - То, значит, шунтовую чувствительность проверяем, то кабель новый закапываем, то противоугоны обновляем. Какие уж тут документы! Считай, всю дорогу внаклон работаем. Все, что угодно, выпадет - не только документы.

- Выпасть может - это точно! - голубоглазый был не дурак пошутить - мимоходом дернул Шебукина за причинное место, тут же успокаивающе подмигнул. - Не боись, пока не выпало.

- За такие шуточки!… - начал было Михаил, но голубоглазый весело похлопал его по плечу.

- Ты не напрягайся, мы парни мирные. С нами по-хорошему, и мы не тронем.

- Выходит, шастаешь по путям без документов? - подал голос второй чекист. - А не боишься милиции?

- Чего ж ее бояться? Я ведь на этой дороге более десяти годочков служу. Меня здесь кажная собака знает.

- И что же она о тебе знает - эта самая собака?

- То и знает, - проворчал Мишаня, - что работаю электромонтером, что зовут Мишкой Спивакиным.

- А может, Спиваковым? - схохмил все тот же голубоглазый. - Я по телевизору раз видел одного Спивакова. Правда, его не Мишкой звали.

- Так и я не Спиваков, говорю же - Спивакин. - Шебукин подпустил в голос нотку раздражения. Словоохотливые гэбешники начинали его утомлять. - Можете и у начальства справиться. Хоть у нашего, хоть у вашего.

- У вашего - это какого?

- А это уж до какого докричитесь. Хотите, у мастера поинтересуйтесь, а хотите - у диспетчера. У вас же вон - рации на поясах, так что звоните…

- Дубина! - чекист, стоявший на отдалении, скривился. - Это по телефону звонят, а тут рация.

- Будто я не знаю! - Мишаня фыркнул. - Только и по рациям звонить можно. Что они - хуже телефонов? Мы ведь тоже с такими бегаем. И даже поболе ваших будут. Когда, значит, на повреждение или другую какую хрень вызывают - без рации никак.

- Что ж ты сегодня с собой ничего не взял?

- Так ведь конец смены. Рацию сдавать полагается, а я пройдусь до конца перегона и прямиком домой. Мне тут совсем близко. От ВИЗа через лесок - и, считай, дома…

- Ладно, ладно, разговорился… - тот, что оставался на дистанции, как-то враз потерял к Шебукину интерес. Раздраженно махнув рукой, развернулся и заскользил обувкой по насыпи вниз.

- Э-э, старшой! - окликнул его голубоглазый. - С этим-то как быть?

- Да пусть валит на все четыре.

- Значит, не проверять?

- А чего его проверять? Без того видно, что не ваххабит. Дай ему поджопника - и все дела.

- Слыхал, что старшой сказал? - взглянув на Мишаню, чекист весело подмигнул. - Стало быть, разворачивайся кормой.

Настроения на продолжение спора у Шебукина не было. Он покорно развернулся и даже чуточку отклячил зад. Спасибо, попался обычный служака, не стал испытывать его на прочность - пнул легонечко, для проформы.

- В следующий раз ксиву все-таки носи при себе.

- Так на фига!

- Вот, губошлеп! Тебе ж толкуют - на вашем участке теракт произошел. Это тебе не какая-нибудь авария, ядрена-матрена! Мы тут еще, может, полгода будем всех шерстить. Под горячую руку можем и обидеть… Короче, сваливай и в другой раз не маячь на виду.

Не заставляя себя упрашивать, Михаил торопливо засеменил вдоль железнодорожного полотна. По лицу без того градом стекал пот, - короткая беседа с работниками службы безопасности стоила ему пары седых волос. Считай, в несколько минут выложил все свои скудные познания о путевом хозяйстве. Задай ему вопрос посложнее - и погорел бы в два счета. И боялся-то больше не за себя, а за коллег. Потому как прав был Харитонов, говоря о неприятностях, что при случае могли им устроить эти господа. Даром что ни менты, ни гаишники не пытаются с ними тягаться, не говоря уже о частных службах. Уж частникам-то ребятки из ФАПСИ и ФСБ проще простого загнут салазки. Во всяком случае, одним поджопниками не отделаешься.

Впрочем, все, что хотел, он уже высмотрел. Следственная работа действительно продолжалась полным ходом, и, судя по всему, представители Конторы пришли к тем же выводам, что и он. Полоса в тридцать-сорок метров вдоль дороги была выжжена и вырублена, но вот далее тянулась обычная «зеленка», и именно в ней прозорливый Мишаня углядел фигурки эфэсбэшников. Они искали, и Шебукин отлично знал - что именно. Неделей раньше он и сам ринулся бы искать те же самые вещдоки, однако с того времени кое-что существенно изменилось. Кроме того, если бы искомые улики имели место быть, их непременно бы уже обнаружили сыскари от безопасности. Но, судя по всему, эти господа ничего до сих пор не отыскали, и это лишний раз доказывало, что маленький человечек Мишаня Шебукин в своей интеллектуальной дуэли умудрился переиграть могущественную государственную службу. Равно как и он, они шерстили всех подозрительных гостей с юга, проверяли всевозможных свидетелей посадки в вагоны, расспрашивали жителей прилегающих к железной дороге сел, и все-таки выводы их качественно отличались от того анализа, который провел Михаил. Служба безопасности искала в кустах, камышах и на земле то, чего там, в принципе, не могло быть. И сегодня Шебукин убедился в этом окончательно.

Уже спустя какой-нибудь час, вернувшись на вокзал и достав из автоматической камеры хранения привычную одежку, он вооружился сотовым телефоном и поспешил отзвониться Дмитрию Харитонову.

- Димон? Это я. Только пожалуйста, не ругайся… Да, есть за что, но есть за что и хвалить… Да ты не кипешись! Дело в том, что, кажется, я догадываюсь, кто именно нажимал кнопку радиоуправляемого заряда… Нет, нет, я не шучу. Речь идет о вагоне, в котором ехал Стасик… Имя? Нет, пока не знаю, но через полчаса, пожалуй, сумею назвать.

Сказать на это Харитонову было совершенно нечего, но, поднатужившись, начальник все-таки выдавил из себя фразу, показавшуюся Мишане высшей похвалой:

- Ты либо гений, либо законченный придурок.

- Но ты ведь знаешь, что я не придурок, правда? - Мишаня прижал трубку к уху теснее. - А если так, то следовательно?…

- Следовательно, дуй сюда и быстрее!

Глава 7

Облом, что и говорить, вышел аховый. Ждали бабу, а напоролись на мужика. И хуже всего, что кабан попался крепкий - даже удар поленом по кумполу выдержал проще простого. А ведь Гусак бил крепко. По прежним свалкам знал, что может с первого удара завалить. Он и сегодня у столовки как обычно поймал молодого из рослых, придравшись к пустяку, отправил на землю первым же хлестким хуком. Молодец, конечно, вскочил, но только для того, чтобы получить от Гусака вторую порцию зубодробящих ударов. И тем обиднее было возвращаться теперь назад. Тело ныло после оплеух взрослого мужика, под левой грудиной стремительно расплывался огромный фиолетовый синяк. Ничуть не лучше обстояли дела у приятелей. Оттого, может, и чесали языками оживленнее обычного. Шутка известная: кто хорошо болтает, тот меньше работает кулаками, и наоборот…

- Не-е, если бы не Сильвер, мы бы его точно замочили.

- Дурак! Если бы не Сильвер, он сам бы нас замочил. Вон какой жлобяра! - Гусак метнул в сторону чумазого Яхена ненавидящий взгляд. - Ты сам-то чего в стороне стоял? Видел же, как нас месят!

- Чего ты, в натуре? Я тоже помогал…

- Хрена ты помогал! Только на месте топтался. Даже Натовец его пару раз тюкнул.

- Кого он тюкнул? Ни хрена он не тюкал!

- Значит, я, по-твоему, гоню?!…

- Ладно тебя, Гусак! Чего он мог в этой свалке?

- А как малолеток трахать - это он может?

- Чего ж тут мочь? Тут, в натуре, все могут. А там реальная каша была - где кто, не разбери-поймешь… - щербатый Дуст циркнул слюной сквозь зубы, потер зашибленное плечо. - Мне вон в глаз брызнули, а кто брызнул? Я лично не уверен, что это колотушка мужика была. По почерку на твою похожа.

- Чего это на мою-то?

- А видишь ссадина? - Дуст показал заскорузлым пальцем на кровоточащую щеку. - Такое палево завсегда после перстеньков бывает. А у тебя, в натуре, печатка на указательном. У единственного! Вот и прикинь.

- Можно посмотреть на печатку через увеличительное стекло. - Предложил находчивый Шнобель. - Типа, если и там кровь, значит, точняк, Гусак приложился.

- Я лучше тебе ща приложу! - угрюмо пообещал Гусак. Оглянувшись на отставшего Шварца, сердито рыкнул: - Чего, в натуре, хромого изображаешь?

- Он-то как раз не изображает. Его тот хобот по копчику достал. Вот он и льет сопли… - оживленно шмыгнув, Дуст обернулся к хромающему приятелю. - Але, Шварц! Я слышал, у тех, у кого с копчиком напряг, может и на самую сисястую не встать.

Хоть и не было настроения веселиться, но пацаны с готовностью захохотали. За что и терпел Гусак языкастого Дуста - что мог хохмач поднимать настроение, мог бренчать на гитаре и петь песни, от которых сводило иной раз животы. Его хоть и прозвали за ехидство Дустом, но смешить он действительно умел. Да и в делах серьезного толка мог подмечать главное. Не его бы помощь, уж несколько раз могли бы спалилиться. И когда ларек брали в районе, и когда телок мяли на последнем выпускном вечере. Сам Гусак заводился, впадал в раж и забывал об опасности. Вечно смешливый Дуст головы никогда не терял, чем и нравился Папе, чем нравился даже помешанной на кокаине Любаше. По слухам, из всей ребятни именно Дуста она привечала чаще всего, а почему и за что - секрет! Может, песни его любила слушать, а может, умел, урод такой, охмурять и улещивать… Расспросить бы в подробностях - что делает да как, но очень уж тема щекотливая. Разве что улучить момент, да поговорить под пузырь белой…

- А если по чесноку, - Дуст глянул на него серьезными глазами. - Нас только сеть и спасла. Я этому гандону руку пытался удержать - какое там! У него бицепс, как колено у воспитахи из третьего отряда! Хорошо, Шварц сеть на него накинул. А то бы он ногами нас поразбрасывал. Спасибо, гитару не поломал.

- А зачем ты ее брал?

- Ну, так привычка.

- Привычка… - Гусак сплюнул под ноги. - С такой привычкой залетим когда-нибудь в ментовку. Это тебе не шрам и не бритая черепушка, - примета похуже прочих.

- А я, пацаны, другого опасаюсь, - подал голос Игнат. - Как бы Сильвер нас не сдал администрации.

- Ты чего прикалываешься, в натуре? Какой администрации он нас сдаст? Кому?!

- А если Папе скажет?

- Ну и что? Будто Папа не знает о нас ничего! - фыркнул Укроп.

- Знает или не знает - не в этом дело. - Рассудил Дуст. - Главное, что мы никого не тихарнули. Все живы, в натуре, здоровы. Вот если бы он нас на врачихе поймал, тогда было бы дело.

- А что было бы? - взвился Гусак. - И ничего бы не было! Зуб даю, Папа сам эту врачиху раз сорок имел. Чего ему - поделиться западло? На крайняк, даст разок по соплям и забудет.

- Хорошо, если забудет, а если нет?

- Забудет, не бзди… - Гусак остервенело потер зудящую голову. То ли не мылся давно, то ли не отошел еще от драки. - А Сильвер ваш сам по уши в дерьме. Ему стучать тоже нет резону. Он здесь, пока его терпят. Понадобится, Любаша его в любую минуту на зону сошлет.

- Опаньки! - шагающий впереди Укроп застыл на одном месте. Все равно как охотничий пес, делающий стойку. - Кажись, целочки плывут!

- Чего?

- Точно тебе говорю, сам покнокай!

- Ёкарный бабай!… Уж не те ли это мокрощелки, о которых Папа вчера толковал? - рванувшись вперед, Гусак впился глазами в далекие фигурки. Вся его команда устремила взоры в том же направлении. Укроп не ошибся. Взявшись за руки, две девчушки в бежевых платьицах вышагивали по зеленому лугу. Лет по четырнадцать каждой, на головах искрящиеся заколки, в руках свеженькие веники из одуванчиков.

- Чего это они за руки-то держатся? - Укроп судорожно сглотнул.

- А это у них, типа, лесбийская любовь. - Дуст хмыкнул. - Или не в курсе? Нынешним бабам с мужиками барахтаться в падлу.

- Во, дуры-то!

- Это как сказать. Может, и не дуры.

- В каком, типа, смысле?

- А в таком, - Дуст многозначительно поглядел на Гусака. - Я слыхал, у баб ощущения другие. Типа, значит, на порядок круче.

- От кого ты это слыхал? От Любаши, что ли?

- От кого надо, от того и слыхал. Они ж все друг про друга знают - и что гладить, и на какие эрогенные зоны нажимать.

- А нам эти знания по барабану!

- Вот потому и не хотят они с нами дело иметь. - Дуст кивнул в сторону разгуливающих подруг. - А этих, Гусак, я так просекаю, лучше не трогать.

- Чего это ты за них впрягаешься?

- Неприятностей не хочу. Сам же Папу помянул.

- А может, они из села?

- Не похоже, - Дуст мотнул головой. - Селянок пацаны давно уже распугали, - обходят лагерь за пять верст.

- Выходит, наши курочки? - Укроп нетерпеливо хохотнул, заегозил на месте ногами. - В натуре, уже хочу! Только чур, я первый!

- С чего это - первый?

- А кто их увидел? Ты, что ли?… Глянь, какие буфера, это ж окосеть можно!

Перевесив гитару на грудь, Дуст тут же с готовностью забренчал по струнам. Голос у него был гнусавый, но, странное дело, слушать его любили.

Все было просто, паренек ширялся,

Ну, а под ширево ловил незрелых цып,

Он был маньяк, но перед Папой клялся,

Что чист, как голубь, и невиннее овцы.

Он был крутой, как ствол на пилораме,

В сортирах люстры, шпалер в кобуре,

Двубортный клифт, фото папаши в раме,

Джакузи, телекс и борзая в конуре.

И бедных девочек он опускал и жалил,

Менты все знали, но их закон держал,

Всего лишь раз его слегка прижали,

Вмешался Папа, адвокат наш все сказал…

- Да заткнись ты! Спугнешь ведь!

- А может, наоборот? Бабцы - они песню народную любят…

- Только чур, я первый! - вновь проблеял Уроп.

- Сиди, козел, твой номер шестой! Первым он будет… - Гусак покосился в сторону Дуста. - Значит, думаешь, это новенькие, о которых Папа толковал?

- Откуда ж я знаю? Но он ведь собирался кого-то привезти. Могут быть и они.

- А на хрена они здесь нужны?

- Это ты у Папы спроси. - Дуст нервно теребнул басовую струну, сорвав случайный стебель, сунул в зубы. - Может, для съемок, а может, и для гостей.

- Если для гостей, то плохо. - Приблизившийся Шварц, коренастый, загорелый увалень, опустился на корточки, погладив ушибленный копчик, покачал головой. - Это ж, типа, спецзаказ. За такое можно и отыметь от Папы, въезжаете в тему?

- А если только одну? - азартно предложил Яхен. - Мы ж аккуратненько! Никто и не заметит.

- Ага, впятером аккуратненько - ты думаешь, в натуре, чего мелешь! - Дуст постучал себя кулаком по лбу. - Или хочешь лишнего геморроя?

- Да какой там геморрой! Все одно добру пропадать. Приедет какой-нибудь боров из города и порвет их как Тузик грелку.

- Может, порвет, а может, и нет. У стариков с этим делом редко получается. Вспомни, как сам помогал тому старперу…

Гусак довольно кивнул. Тот прошлогодний случай он помнил отлично. Действительно привезли из города какого-то индюка с фарфоровыми зубами, с залысинами на висках и вислым брюхом. Папа шепнул - будто какой-то высокий чин из столицы. Дескать, заехал поохотиться. На волков, а заодно на свеженьких нецелованных девиц. Нецелованных найти оказалось трудно, но для высокого гостя Папа специально расстарался. Девочку нашли и морально подготовили, в нужный момент и в нужном месте расстелили пластом, да только член у высокого гостя покачивался вялым шлагбаумом и дело свое делать решительно отказывался. Вялотекущая эрекция - так, кажется, выразился тогда Папа. Дело с грехом пополам выполнить сумеет, а вот сил на то, чтобы поломать целку, не хватит. В общем, «индюк» добрых полчаса пыжился и пыхтел, но в результате только окончательно иссяк. Тогда и выдали Гусаку шлепка по заду. Чтобы, значит, и «проход» девочке зачистил положенным образом и бравым своим примером вдохнул силы в червеобразный отросток высокого гостя. Ну, а Гусаку это только подавай! Девочка уже давно не сопротивлялась и даже не плакала. Так что с дефлорацией Гусак управился быстро. Плохо только, что гость, возбудившийся от быстро мелькающей мальчишечьей задницы, вознамерился пристроиться сзади. Нечего и говорить, что такой возможности Гусак ему не дал. Выскользнув ужом из смыкающейся западни из двух тел, он рыбкой сиганул в окно. Долгое время потом боялся, что за отказ гостю его накажут, но обошлось. Наоборот Папа даже похвалил, что не стал пидором. Хотя и посетовал: дескать, век наступает сучий, - только истинные воры и блюдут чистоту рядов. А во всем остальном - в правительстве, на сцене, в бизнесе - везде наверх выползают те, кто вовремя успевает подставить собственное очко. Позже даже показал какого-то хлюпика по телевизору, объяснив, что типчик этот задницей сделал себе карьеру. Был рядовым чинушей - огонек к сигаретам подносил, у машин встречал, башмаки чистил, а после переспал с нужными людишками, обстряпал кое-какие документы и враз стал олигархом. Теперь запросто скупает журналы с газетами, заводы с кораблями. Захочет - и сам сможет заказать любую эстрадную задницу…

- Так что делаем? Решаемся или нет?

Вероятно, Гусак пошел бы на попятный, но в эту минуту, добравшись до опушки леса, прогуливающиеся девицы раскатали на траве одеяло и, стянув с себя платья с бельем, улеглись загорать. Тела у обеих были белые, с ультрафиолетом почти не знакомые, и от вида молочных ягодиц у Гусака тотчас помутилось в голове. Все здравые рассуждения Дуста тут же отошли на задний план. Подобно Укропу с Яхеном он уже не мог спокойно оставаться на одном месте.

- Ладно, - решил он, - делаем только одну. И без экспериментов!

- А что со второй? Она ж заложит.

- Не заложит. - Гусак кивнул Шварцу. - Ты ей глазки завяжешь какой-нибудь тряпкой.

- Откуда я тебе тряпку возьму?

- Да хоть собственной футболкой завязывай, меня не волнует. Главное - чтобы не видела наших физий.

- А если увидит?

- Увидит - тоже не велика беда. Мы их так напугаем, что, хрен, о чем разболтают. Пообещаем, что под трактор положим или в колодце утопим.

- Может, все-таки не надо? - жалобно проблеял Игнат.

- Что, очко заиграло?

- Так ведь пронюхают Папа с Любашей! А если это их клиентки, - пополам потом разорвут.

- Может, и пронюхают, только откуда им знать, что это мы? - Гусак фыркнул. - Мало ли маньяков по лесам шляется! А тут парочка шалав - да еще загорать вздумали у всех на виду. В другой раз не будут разгуливать без ничего.

- Точно! - поддакнул Яхен. - Сами, блин, провоцируют, а после сопли распускают. Мы же, блин, не из железа.

- Короче, все будет в ажуре, пошли! - Гусак мотнул головой. - Шварц, берешь на себя ту, что слева и сразу мордой в траву, чтоб не дергалась.

- А почему ее?

- Да больно худая. Я таких не люблю… Правая вроде покрепче будет. И морда смазливая, и буфера подходящие. Я, в натуре, не столичный гость. Да и задолбали уже малолетки…

***

На этот раз атака удалась. Девиц застали врасплох, чему и сами жертвы в немалой степени поспособствовали. Обе лежали на своем покрывале, подставив солнцу незагорелые тела, кое-как прикрыв глаза листьями свеженьких лопухов. Так или иначе, но Шварц со своей задачей справился блестяще - с рыком навалился на худенькую блондиночку, перевернув ее лицом вниз, с силой придавив затылок. Хуже пошли дела с «крепенькой». Девица оказалась на удивление сильной и бойкой. Сунувшемуся вперед Яхену она бесцеремонно врезала в пах, а навалившемуся сверху Гусаку ударила пятерней в лицо, после чего вцепилась зубами в ухо. Не помог даже Укропчик, попытавшийся подставить девице подножку. Крепконогая «жертва» и здесь оказалась быстрее своих насильников. Зубы она, конечно, разжала, однако тут же молотнула пяткой по затылку незадачливого Яхена.

- Ах, ты ж падла! - держась за кровоточащее ухо, Гусак выхватил из кармана нож, с щелчком выбросил лезвие. Обычно выкидуха действовала на жертв гипнотизирующе, заставляя цепенеть соперников, лишая голоса самых истеричных девиц. Эта, впрочем, ножа не испугалась - все также молча попятилась в сторону леса.

- Спокуха, милая! - вездесущий Дуст шагнул ей за спину, отрезая путь. - Или хочешь бросить свою подруженьку на растерзание?

Сказано это было крайне вовремя, девушка и впрямь готова была сорваться с места. Теперь же, замерев на месте, она метнула в сторону спутницы испуганный взор. Впрочем, даже испуг ничуть не портил эту красотку, скорее - наоборот. Напряженная, нервно стискивающая кулачки, она стояла, чуть расставив ноги, одной своей позой провоцируя на безумства. Тело ее было не просто стройным, но и отчетливо мускулистым, а сильные ноги, без сомнения, могли крепко бить. Глаза девушки горели удивительным изумрудным блеском, на щеках успел разгореться гневный румянец, и оттого голая девушка казалась еще более привлекательной. Впрочем, охваченная похотью команда видела несколько иную картину, и редкую красоту девушки разглядел только один Игнат.

- Что вам надо! - дрогнувшим голосом крикнула обладательница изумрудных глаз. - У нас ничего с собой нет!

- Почему же ничего, кое-что есть… - Гусак глумливо ухмыльнулся. Не обращая внимание на боль в прокушенном ухе, лагерный вожак продолжал поедать глазами тугие грудки стоящей перед ним девицы. Судя по всему, Папа знал, кого подкладывать под своих друзей. Ясно было, что на такой товар западет кто хочешь.

- Что вам нужно? - вновь выкрикнула девушка.

- А ты не догадываешься? - Гусак щегольским движением перебросил нож из одной руки в другую. Он уже видел, что жертва артачилась только по инерции. Чуток надавить - и сдастся… - Короче, так, козочка: дашь по-хорошему, отпустим обеих. Без пыток, угроз и синяков.

- А если не дам?

- Куда ж ты денешься? Побежишь - догоним. Да еще накажем за непослушание.

- В очко все по разу трахнем! - брякнул Яхен.

- Можем и в очко, - подтвердил Гусак. - И даже не по разу.

- Что мы вам сделали? - в голосе девушки послышались панические нотки. Она качнулась назад и тут же вздрогнула, наткнувшись на руку Дуста.

- Пока ничего, но думаю, скоро сделаете. Слышала о такой штуке, как любовь по-французски? По-ученому говоря - минет. - Гусак смачно подмигнул приятелям. - Вот его ты нам и сделаешь, лапочка. Всем по очереди… Так оно даже лучше будет, а, Дуст? Хорошо я сообразил?… Папе ведь девочки нужны, вот и останешься целенькой.

- Хрен тебе! - в характерном жесте девушка ударила себя по сгибу правой руки.

- Брось ерепениться. - Покручивая ножом, Гусак сделал шаг вперед. - Ну, давай же. Тебе понравится, я знаю. Чего ты как неродная?

- А ты мне и так не родной! - взвизгнула девушка. - Не подходи, урод!

- Насчет урода - это ты зря. - Гусак покачал головой и сделал еще один вкрадчивый шажок. - Да и породниться нам - раз плюнуть. Десять минут - и гуляй, Вася.

- Перебьешься!…

- Дура! Тебя же все равно подложат под какого-нибудь борова. Сама прикинь - уж лучше с нами поиграться.

- Почему это лучше?

- Да потому, что, во-первых, с нами приятнее, а во-вторых, заступа на будущее появится. Тебя ведь Папа с Любашей сюда пригласили, верно? И денежки они тебе небось пообещали. Только это все дым! - для наглядности Гусак даже дунул на собранные в щепоть пальцы. - и кормить вас будут только до первой случки, и в платьишки красивые наряжать. А там пойдете по рукам и подешевеете, как драные купюры.

- Врешь!… Все ты врешь! - взвизгнула девушка, и изумрудные глаза ее наполнились слезами. - Нам только про фильм говорили! Слышишь ты! Про фильм и танцы!

- А что в том фильме с вами делать будут, Любаша не рассказывала? - более смело Гусак шагнул вперед, ладонью стиснул одну из грудок девушки. - Мы же с тобой и будем в том фильме кувыркаться. Может, еще и дружки мои присоединятся.

- Вали ее, не тяни резину! - хрипло выдохнул Яхен, но Гусак в его сторону даже головы не повернул.

- Ты красивая, - проворковал он, - мне такие нравятся.

- Не трогай меня! - откинув голову, девушка зажмурилась. - Не трогай меня, пожалуйста!…

- Да я же скоренько, чего ты! - жадные руки Гусака заскользили по голому телу, нетерпеливо разминая ягодицы, оглаживая бедра и спину. - Ну, давай же, козочка, чего тебе стоит? Тогда и подружку твою не тронем…

С горящим лицом Игнат продолжал взирать, как Гусак ломает психику молоденькой пленницы. В сущности он делал свое привычное дело. Привычное и любимое. И с каждым сладострастным движением вожака нечто острое глубже и глубже вонзалось в мальчишечье сердце Игната, творя непонятное, наполняя голову жарким туманом. Ядовитая волна гнева разливалась в груди, вызывая дрожь в коленях, заставляя сжиматься кулаки. Будь в его руках какое-нибудь оружие, пожалуй, он проще простого убил бы сейчас ублюдочного Яхена, пускающего слюни за спиной обнаженной девушки, убил бы и Гусака, уже стягивающего с себя спортивные штаны, убил бы ждущих своей очереди приятелей.

- Ну, давай же, цыпа… Поработай язычком…

И в ту секунду, когда девушка безвольно опустилась на колени, с ужасом взирая на волосатый пах Гусака, Игнат с рыком бросился вперед.

- Не касайся ее, гад!…

На пути его попытался встать Дуст, но правый кулак Игната смел его, словно кеглю, а в следующий миг он уже с рыком наваливался на Гусака. Какие слова и ругательства вырывались при этом из его груди, он даже толком не помнил, но хуже всего, что Игнат продолжал размахивать руками. В исступлении кулаки его месили воздух, пытаясь достать Гусака и Яхена, и раза два или три он даже умудрился попасть. Поскуливая от боли, рухнул на землю так и не дождавшийся своей очереди Яхен, а Гусак, получив звонкий удар по виску, воровато отпрыгнул в сторону, с готовностью поднял кулаки. Собственно, на этом столкновение и завершилось. Гусак неспроста был лидером лагеря - по слухам он хаживал одно время в боксерскую секцию и даже имел какие-то разряды. Более того, только Гусак - единственный из их детворы - запросто подтягивался на турнике до тридцати раз. Словом, Игнат ему был не соперник, что и было продемонстрировано перед всей честной компанией. Проведя обманный финт, Гусак достал Игната в солнечное сплетение и тут же завершил атаку первоклассной двойкой. С мычанием бунтарь рухнул на землю, и, разумеется, к избиению присоединились все прочие. Его пинали, словно футбольный мяч, в исступлении старались попасть в лицо, достать по затылку.

- Хорош, чижики! - отступивший в сторону Гусак великодушно хлопнул в ладоши. - Я сказал: хорош! Нам труп не нужен. Поднимай его и потопали!…

Не слишком церемонясь, подростка вздернули на ноги, подтолкнули в спину. Кто-то из пацанов, не удержавшись, вновь ударил по лицу, но странное дело - боли Игнат не ощутил. Кое-как переставляя ноги, он продолжал видеть перед собой чуть припухшие губы девушки, нежный овал ее лица и изумрудного цвета глаза. Верно, в этом изумруде и крылась причина тех перемен, что произошли сейчас с ним. Объяснение напрашивалось одно-единственное: Игнат безнадежно влюбился. Влюбился впервые в своей жизни. Одномоментно и бесповоротно.

Глава 8

Сидя в офисе охранного агентства, Шебукин возмущенно рассказывал:

- Я ведь не сразу туда рванул, сперва в Управление свердловской железной дороги подался, думал по своей наивности через них все узнать. Только там тоже козлов хватает. Обломили, как дауна последнего. Пытался одному чувачку с лычками про Стаса нашего рассказать. Про девчонок погибших и прочие дела. А потом, смотрю - эта падла зевает! Я ему про кровь, а он зевает!…

- Чего ты заводишься? Ну, не выспался человек, мало ли что?

- Да причем тут - не выспался? Не в этом же дело! Ему, курве, насрать на всех нас! Еще и зевать-то пытается скрытно! Первый раз видел, что так можно зевать. То есть голова, значит, неподвижная, глазки участливые, а шейка этак набухает и жилы вот здесь вздуваются. Прикидываете, какой урод! А будто я, с понтом, не вижу! Он же вот - в метре от меня развалился - боров недорезанный! - Шебукин судорожно стиснул кулак. - Ох, потолковать бы с таким где-нибудь на темной улице!…

- Да успокойся ты со своим чинушей! Нашел, на кого губу вздувать! Ты нам про разведку свою рассказывай.

- А чего ему рассказывать? - прогудел из своего угла Тимофей. - Нашлепали, небось, по ушам и развернули на сто восемьдесят градусов. Вот он и кипит теперь.

- Ну, по ушам, положим, не нашлепали, а развернуть - действительно пытались. - Мишаня преспокойно откупорил бутыль с минералкой, набулькав полный стакан, залпом опустошил. - Только главное я все равно успел высмотреть.

- И что же ты там высмотрел?

- Да то и высмотрел, что в придорожной лесополосе тотальный шмон, и шерстят, судя по всему, спецы. Видел там пару собачек на поводках, и даже обормот какой-то с рамкой ходил.

- Экстрасенс, что ли?

- Кто ж его знает… Но вполне может быть. Я от знакомых слышал, что в Конторе полно таких специалистов. Сейчас-то их малость подсократили, а во времена Горбачева с Ельциным целые отделы штаны протирали - порчу, ядрить их налево, от властей отводили.

- А на дороге-то они что делали?

- Тоже, видать, следы искали.

Дмитрий Харитонов невольно переглянулся с сидящим в кресле Тимофеем.

- Следы?

- Вне всякого сомнения! - Шебукин энергично кивнул. - Террор - он ведь на пиаре держится. Значит, нужны кадры, нужно фотоподтверждение сделанного. А откуда лучше снимать взрыв? Как раз из такой вот лесополосы.

- Выходит, ты полагаешь, что взрыв тех вагонов снимали?

- Больше чем уверен!

- И судя по всему - не ты один… - Харитонов возбужденно прищелкнул пальцами. - Что ж, картинка и впрямь получается логичная: хозяин взрывчатки на виду не маячит, в очередях не торчит, - сразу занимает свое законное место в кустиках, настраивает антенну и ждет. Подружка его тоже знает, что делать, - преспокойно покупает билет, садится в вагон и едет, ни о чем не подозревая.

- Так уж не подозревая?

- А какая, фиг, разница? Им перед операцией головы так дурят, что хоть заподозревайся. - Дмитрий пожал плечами. - И потом ей действительно могли сказать, что сам акт состоится в ином месте и гораздо позже. Вот и ехала себе без особых нервов, ведать не ведая, что все за нее давно решили.

- А он, значит, установил камеру и снимал себе спокойненько… - пробормотал из кресла Тимофей.

- Точно! И я так поначалу рассуждал. - Мишаня хлопнул себя по колену, в возбуждении налил себе еще минералки. - Дескать, номер вагона оговорили заранее, так что наводить камеру знали куда. И кнопочку этот гад тоже знал, когда нажимать.

- Погоди, погоди! Что значит - поначалу? - кустистые брови Тимофея недоуменно сошлись на переносице. - А сейчас ты что же - больше так не думаешь?

Шебукин величаво покачал головой.

- Представь себе - нет!

- А какие резоны?

- Да самые простейшие! Очень уж большой риск - торчать вблизи железнодорожного полотна. Сами вспомните, как быстро развернули программу «Антитеррор». Уже через четверть часа перекрыли все дороги, место взрыва взяли в тройное кольцо и даже вертолеты в воздух подняли. Спрашивается, на кой это было нужно нашему долбанному террористу? Тем паче, и улики при нем атомные! Видеоаппаратура, радиопускач…

- Ну, пускач он, положим, и сбросить мог.

- Все равно! За глаза хватит одной камеры с пленкой. С такой уликой и следствия не понадобится, - сразу можно к стенке прислонять. - Шебукин с сожалением покосился на пустой стакан, отер рукавом взмокшее лицо. - Да и сама идея со съемкой из безопасного места - не слишком, честно говоря, свежая.

- Как это несвежая? Ты же сам хвастался, что первый об этом догадался!

- Вот именно, что догадался. И я догадался, и менты с эфэсбэшниками. А раз так, значит, и риск засветиться гораздо выше. - Шебукин оглядел приятелей снисходительным взором. - А с другой стороны - оцепление вон уже сколько времени не снимают. Значит, что?…

- Что?

- Значит, не могут они ничего там найти! - торжествующим тоном объявил Шебукин. - Ни единого следочка! А ведь собрали спецов высочайшего уровня! Я слышал - даже из Москвы ребят пригнали. Опять же псы поисковые… Вот и скажите мне, бестолковому, возможно ли такое, чтобы целая толпа профессионалов в течение длительного времени не могла ничего обнаружить?

- Ты полагаешь…

- Да, черт подери! Именно так я и полагаю. Не было в том лесочке никого! Потому и не могут ничего найти.

- Ёханый стос! Ты же сам толковал про фотоподтверждение! Значит, должен быть и оператор.

- Правильно, оператор был, - спокойно кивнул Мишаня, - но находился он не в лесочке, а в поезде. С самого первого момента отправления.

- Не понял?…

- Вот и они не доперли! Это я о спецслужбах. Надеются еще найти какой-нибудь окурочек. Только не найдут. Разве что те уроды нарочно подбросили какой-нибудь чепухи. - Шебукин выдернул из лежащей на столе папки чистый лист, развернул перед собой, вооружился карандашом. - Ладно, господа стратеги, рисую наглядно - тогда, глядишь, и сообразите.

- Что ты собираешься рисовать?

- Сейчас сами увидите… - карандаш вычертил на бумаге дугу. - Это, стало быть, железная дорога, фертштейн? Ну, а это, стало быть, вагоны. Обратите внимание, дорога в этом месте как раз изгибается - видите, какая дуга? Спрашивается - простое совпадение? Нет, судари мои, не совпадение!

- Погоди, погоди! - Дмитрий в волнении ухватил Михаила за руку. - Ты считаешь, он снимал через окно?

- Ну, конечно же! Окна по причине тепла уже распечатали, так что высунь в окошечко крохотную камеру да еще с выдвигающимся экранчиком - и никто ничего не заметит. Стой себе у окна и снимай, а чтобы обзор получше был, как раз и требуется искомая кривизна пути. - Шебукин фыркнул. - А вовсе не для того, чтобы спровоцировать дополнительный сход вагонов. Уверен, именно такой версии придерживаются господа чекисты… Но главное - никакого риска. Снимаешь, взрываешь, прячешь камеру в карман и линяешь. При этом все внимание привлечено к последним вагонам, а пассажиры первых легко и просто могут сваливать на все четыре стороны.

- Насколько я знаю, сразу после расцепки вагонов уцелевшую часть состава отогнали на следующую станцию. - Задумчиво пробормотал Харитонов.

- Что и требовалось доказать! - Шебукин пририсовал к поезду жирную стрелку. - Значит, тотчас после акции наш клиент благополучно отчалил восвояси. Там пересел на попутную электричку и окончательно скрылся. Вместе с радиопускателем и видеоматериалами.

- Скрылся - да не совсем… Во всяком случае, мы почти наверняка знаем, что ехал он где-то здесь. - Подавшись вперед, Дмитрий ткнул пальцем в первые два квадратика нарисованных Мишаней вагонов. - Это либо первый вагон, либо второй, - дальше уже снимать было бы трудно. Разве что высунуться в окошко по пояс, но этого он делать бы не стал.

- Значит, на этих двух вагонах и остановимся, - вздохнул Тимофей. - Хотя и в них пассажиров набирается порядком. Чуть ли не сотня человек.

- Ошибаешься! - возразил Дмитрий. - Во-первых, купированные вагоны в поездах чередуют по расположению коридоров. Нас интересует исключительно правая сторона, а значит, один вагон уже отсеивается. А во-вторых. Билеты в купированные вагоны продаются только по предъявлению паспорта. Из этого следует, что круг подозреваемых гуманоидов не столь уж широк.

- Молодец, соображаешь! - похвалил Шебукин. - Теперь остается добыть список пассажиров и пробежаться по нему с калибром покруче. Заодно поспрошать особо бдительных, - может, даже повезет, и кто-нибудь припомнит камеру в руках попутчиков.

- Ну, это, пожалуй, слишком жирно… - Дмитрий откинулся в кресле, задумчиво покрутил в пальцах ручку. - Но в любом случае попробовать стоит.

- Так я гений или нет? - задиристо поинтересовался Шебукин.

- Гений, не гений, но молодец. - Дмитрий задумчиво кивнул.

***

Великое дело - личные связи. Подкрепленные телефонной и компьютерной техникой, они способны творить дела мирового масштаба. Уже спустя пару часов Дмитрий выложил перед друзьями симпатичную распечатку.

- Прошу любить и жаловать!

- Что это?

- Как что? Список пассажиров первого, второго и третьего вагонов.

- А третьего зачем? - удивился Шебукин.

- На всякий пожарный, мало ли. Сделай несколько копий - и вперед!

- То есть?

- Ты Ваньку-то не валяй! Ты это дело начал, тебе его и завершать. Возьмешь Маратика, Серегу Маркелова - и пробежитесь по адресочкам.

- Так это ж адова работа!

- Все верно, а ты как думал? Привыкли, понимаешь, ментов ругать, а у них, между прочим, подобной рутины выше крыши. - Дмитрий утешающе похлопал Шебукина по плечу. - Ладно, не тушуйся, в случае чего поможем. Да и чудится мне, работу эту ты завершишь уже завтра.

- Это почему же?

- Да потому, что наполовину вагоны пусты, а кроме того, есть тут ряд товарищей, фамилии которых показались мне крайне любопытными… - нагнувшись над столом, Харитонов взял ручку и жирно обвел троицу фамилий. - Обратите внимание: у ребяток и билеты в одном купе, и ехали совсем недалеко.

- Зурабишвили, Асланов, Хабиров… - вслух прочел Тимофей. - Хмм… Это, конечно, любопытно, но само по себе еще ни о чем не говорит.

- Значит, следует начать издалека. Опросить сначала соседей, проводниц. На пустом их, конечно, не подловишь, вот и обеспечьте наблюдение с прослушкой, поизучайте жизнь этих ребяток.

- А я бы еще на квартирку к ним наведался. В перчаточках, разумеется…

Покосившись в сторону Тимофея, Дмитрий покачал головой.

- Да уж, методы у вас, коллега!

- Сам знаю, что методы - не блеск, зато быстро и эффективно. Это только Знаменский с Томиным могли работать сугубо по закону и ордерам. А сегодня такие методы не проханже. Тем более, что может и повезти. Вдруг, да найдем какую-нибудь дурь или ствол - вот вам и повод для задержания.

- А кто задерживать будет?

- Да уж не мы, конечно. Шепнем тем же чекистам, они же потом нам спасибо скажут.

- Ты в этом уверен?

- На все сто. Еще и на руках носить будут. У них же за каждого взятого террориста медали вешают! Ясное дело - носить будут!

- Не знаю, как они нас будут носить, - лишь бы не поносили. - Скаламбурил Шебукин. - А лучше - выдали бы документики с особой печатью…

- Ага, на допуск в резиденцию губернатора, министерские файлы и мавзолей. - Харитонов поднялся из кресла. - Ладно, господа-товарищи, хватит трепаться. На сегодня расходимся, а завтра - с самого утра займемся означенным списком…

Глава 9

- Але, Натовец, потолковать надо! - дорогу заступил Яхен. Худющий, весь в каких-то шишках и костистых выступах, он был значительно выше Игната и при всей своей худобе умел довольно опасно драться. Потому, верно, и пытался после вчерашнего фиаско восстановить пошатнувшуюся репутацию. Самого Яхена Игнат не слишком боялся, однако тревожило, что на некотором отдалении маячило еще трое ребят, включая коренастого Шварца, вездесущего Укропчика и Дуста. Последнего, к слову сказать, Игнат тоже вчера обидел, а уж Дуст великодушием Гусака не страдал и подобные вещи запоминал накрепко. Кто знает, возможно, и Яхена на предстоящий реванш подговорил именно он. И рассчитал все абсолютно точно: ни вожака, ни взрослых поблизости не было, а самому Игнату отвертеться от схватки было затруднительно. Дуст был пареньком ушлым и подобные ситуации просекал на пару ходов вперед. Единственное, о чем он не знал да и не мог знать, это о масштабе тех перемен, что произошли в душе Игната. Из раба Натовец превратился в личность, но пацаны об этом еще не подозревали.

Сколько помнил себя Игнат - драться он никогда не любил. Избегал конфликтов в школе, отличался покладистым характером в детском саду. Собственно, необходимости драться он как-то и не ощущал, - чаще всего умудрялся договариваться, а особо серьезным ребятам с легкостью уступал. Все изменилось в лагере после встречи с Гусаком. Именно Гусак первое время покровительствовал «маменькиному сынку», терпеливо делясь дворовыми тайнами, вдалбливая в голову азы, что позволяли в кратчайший срок завоевать в ребячьем кругу уважение.

- Это, прикинь, везде работает, - вещал он, - хоть в зоне, хоть в армии. Будешь всем рыло подставлять, превратишься в дупло ходячее. Поэтому правило номер один: бей первым! Сомневаешься там или нет, - бей! И не в плечо, не в грудянку, а сразу в чухальник. Чтобы сразу всем показать, кто ты есть. Даже если тебя уроют, все равно станут уважать…

Самое смешное, что слова Гусака оказались в какой-то степени пророческими. Все так и получилось, и первой жертвой собственного совета стал сам Гусак. В самом деле, там, на поляне, Натовец понятия не имел, как поступить, - и именно поэтому атаковал. Впрочем, не ошибся Гусак и во всем остальном. Неожиданная выходка Игната не осталась незамеченной. На него теперь странно косились, что-то шептали за спиной, а главное - больше не задирали. Да и в тоне заговаривающих с ним ребят чаще стали мелькать уважительные нотки. И ничего, что кое-кто крутил пальцем у виска. Это, может, у взрослых быть психом - не слишком престижно, - в детской среде, да еще когда вокруг через одного бакланы да откровенная шпана, к психам отношение наблюдается ровное. Потому как даже самые отвязные уркаганы обязательно припоминали десяток-другой историй, когда такой же помешанный вдруг принимался резать глотки паханам, кромсал стеклом собственные и чужие вены, молотил кирпичом по черепушке спящего обидчика. Псих тем и опасен, что не знает страха, что действует не по правилам, бросаясь на толпу, пуская в ход все, что оказывается под рукой. Так вот и вышло, что теперь в этот доблестный ряд неожиданно для себя угодил сам Игнат. Кроме того, в его случае появился еще один уважительный момент: Игнат посягнул на вожака из-за чувихи, иначе говоря - из-за чувств, к которым в мальчишечьей среде в общем и целом относились с долей уважения. Словом, Игнат вчерашний и Игнат сегодняшний были двумя абсолютно разными людьми. Возможно, вчерашнего Яхен и сумел бы напугать, но сегодня дело обстояло совершенно иначе. Игнат даже не стал дожидаться, что скажет ему Яхен, - сам подобием танка двинулся к пареньку. В таких случаях слова уподоблялись ударам, и по совету того же Гусака следовало говорить и говорить не переставая.

- Тебе чего мало вчера перепало? Еще надо, урод?!

В этот первый удар, пришедшийся в область сердца, Игнат вложил всю свою силу, а точнее весь свой упрятанный в груди страх. Однако и по лицу он бить воздержался, все еще предупреждая о своей готовности драться всерьез. Впрочем, результат подобной атаки оказался удивительным даже для него. Ойкнув, Яхен схватился за грудь и молча опустился на корточки. По щекам его беззвучно потекли слезы, из горла вырвалось жутковатое сипение. И немедленно вперед шагнул Дуст.

- У тебя что, крышу сорвало? - он по-блатному наклонил вперед голову, пугающе дернул рукой. - Ты чего народ глушишь, в натуре?

- А пусть народ не прыгает! - дерзко отозвался Игнат. - Тогда и глушить не придется.

- Чё?! - физиономия Дуста страшновато перекосилась. - Чё ты сказал?!

- Что слышал!

- А ты пальчики не слишком широко раздвинул, чувак?

- Лучше пальцы раздвигать, чем ножки!

- Так это ведь ты у нас ножки раздвигать любишь? Куда топаешь-то? Опять к Алене? А две телки на один хрен - не много ли?

Вот о телках ему поминать явно не стоило. Чуточку поутихший после слез Яхена Игнат тотчас воспрял духом или говоря иначе - психанул. Расставив руки всем тем же разогнавшимся танком он метнулся к Дусту.

- Ты чего меня провоцируешь, да? Чего тебе надо от меня, кардинал сраный! Я тебе не Бивис и не Батхет, чтоб дерьмо твое из ушей выскребать. И дыши давай в сторону! От тебя блевотиной за километр прет!…

Намерение Дуста ударить он угадал по глазам и тут же ударил в свою очередь. Получилось совсем как в боксе: ударили оба враз и оба попали куда надо. В голове у Игната тоненько зазвенело, зато по подбородку Дуста разом протекла пара кровяных змеек.

- Совсем Натовец оборзел! - пробормотал Шварц, но, к собственному удовольствию, в голосе его Игнат расслышал не угрозу, а все те же уважительные нотки.

Наверняка, Дуст мог еще драться, но, уловив наметившийся перелом, Игнат сам ускорил события - сипло дыша, повернулся к остальным, отрывисто поинтересовался:

- Ну? Кому еще нужно?

Этого от него явно не ожидали, и тот же широкоплечий Шварц с усмешливой миной на лице приподнял свои мускулистые руки.

- Спокуха, братан! Никаких претензий…

- Так я ухожу?

- Без вопросов. - Шварц помог подняться с земли Яхену, потянул за собой. - Пошли, красавчик, посмотрим твою грудянку. Похоже, отшиб тебе Натовец требуху…

***

Половина Любашиных зубов покрывало сияющее золото, отчего улыбка ее не могла не вызывать содрогание. Впрочем, находились и такие кавалеры, что от улыбки Любаши млели и таяли. Тому имелось здравое объяснение: в дополнение к лошадиным зубам и выпирающей вперед нижней челюсти Любаша обладала длинными мускулистыми ногами, довольно крупной грудью и грациозной походкой. Словом, любителей «не пить воду с лица» в окружении хозяйки лагеря всегда находилось немало. Во всяком случае, недостатка в свежих кавалерах Любаша не знала. И тот же Гусак в свое время успел вволю потискать темные от загара груди хозяйки, в свою очередь испытав на себе прелесть Любашиных ласк и укусов.

Впрочем, это неожиданное приглашение на «пленэр» ему сразу не понравилось. Во-первых, Гусака приглашали побаловаться огнестрельным оружием, а во-вторых, приглашал человек, доверять которому опасался даже сам Папа. Слава Любаши была такова, что куда безопаснее представлялось совать руку в пасть кобре или гюрзе. В жутковатых зубах Любаши не содержалась яда, однако было отлично известно, что убивать она умеет не хуже заморских змей. Кроме того, помимо Гусака она брала с собой Чана, одного из бойцов Косты, и это также наводила на определенные подозрения. Собственно, подозревать тут особо было нечего. С первых минут Гусак сообразил, что его собираются наказать за тех двух дурочек, что разгуливали нагишом по лесу, но он и помыслить не мог, что его накажут столь изуверским способом.

Два пистолета красовалось за поясом у молчаливого Чана - этого орангутанга, игравшего роль первого спарринг-партнера Косты, еще один покручивала в своих загорелых руках сама Любаша. Они отошли от лагеря уже достаточно далеко, и изучающий взгляд Любаши, нет-нет, да останавливался на Гусаке.

- Ну, как? Хорошее место? - она притопнула ногой по свежей травяной поросли.

- Хорошее-то оно хорошее, только во что стрелять будем? - Гусак, оглядевшись, подхватил с земли ржавую в дым консервную банку, помахал ею в воздухе. - Может, в эту ерунду? Мы с Папой баловались пару раз - как раз по банкам шмаляли.

- А что, подходящая мишень! - Любаша передернула затвор. Пистолет она держала в руке уверенно, - ясно было, что игралась тетенька с оружием часто. - Поставь-ка на ту кочку.

- На эту? - отойдя на некоторое расстояние, Гусак водрузил жестяную посудину на взгорок.

- Нет, - Любаша холодно улыбнулась. - Я имела в виду другую кочку.

- Чего-то я не врубаюсь.

- Вот и я вижу, что ты фишку не рубишь.

- Ты объясни толком!

- Объясняю… - Любаша коснулась стволом собственного виска. - Я говорю об этой кочке, вкурил? Поставь банку на свой шарабан, козел!

- Ты чего, рехнулась?

Рука Любаши взметнулась вперед, громыхнул выстрел. Мгновенно взмокнув, Гусак бросился в сторону, упал на землю. Сердце его билось, как у кролика. Он видел, что Любаша не шутит, и близость смерти - такой простой и обыденной - впервые дохнула ему в лицо своими смердящими ароматами. То есть, может, она и пугала, но пулям-то это не объяснишь! Запросто могли и попасть, куда не просят.

- Попрыгаешь у меня, сучонок!… - Любаша выстрелила повторно, заставив паренька рывком переместиться ближе к кустам. Пуля при этом взрыла дерн перед самым носом подростка.

- Чан, скажи ей! - срывающимся голосом крикнул он. - Она же убьет меня!

- И убью! - по-змеиному зашипев, Любаша выпустила в него еще одну пулю, угодив в березовый ствол над головой Гусака. Следующая пуля тюкнула в дерево еще ближе.

- Чан! - в отчаянии крикнул Гусак, но боец, к его ужасу, преспокойно вскинул свои стволы и, с каменным лицом прицелившись, выдал пулеметную серию выстрелов. От близкого грохота у подростка немедленно заложило уши, на голову и плечи посыпалась древесная труха. Пули ложились в такой опасной близости, что он тотчас почувствовал предательскую влагу в штанах. А ведь сколько раньше ржал над другими писюнами! И думать не думал, что сам способен обмочиться…

- Уж извини, Гусачок, ты у нас давно напрашивался. - Чан вновь упрятал пистолеты за пояс, взглянул на раскрасневшуюся Любашу. - Ну что, может, хватит с него? Или хочешь побаловаться с щенком?

- Да что он сейчас сможет! - злым движением хозяйка лагеря перебросила пистолет бойцу. - Дай ему еще разок по сусалам. Для памяти.

- Что я сделал-то? - всхлипнул Гусак.

- Вот и объясни ему, если не понял. - Развернувшись, Любаша решительно зашагала назад к лагерю.

- Все нормально, пацан! - Чан приблизился к Гусаку, ободряюще похлопал по спине. - Не трогай чужое, и всегда будешь в ажуре.

- Вы чего, сбрендили, в натуре! А если я Папе расскажу?

- А что ты ему расскажешь? - Чан ухмыльнулся. - Что замочить тебя хотели? Так я лично в воздух стрелял.

- А она? Ты видел куда она шмаляла!

- Но ведь не попала же.

- Сука жирная! Тварюга!… Ничего, я ей еще устрою! - Гусак шмыгнул носом. - Или вовсе свалю в город. На хрена мне этот геморрой!

- Мне-то что, - Чан пожал могучими плечами. - Хочешь, жалуйся, а хочешь - сваливай. Только не забывай: Папа - он всюду достанет. Так что может и хуже выйти…

Глава 10

Зданий на территории лагеря располагалось совсем немного - парочка складских помещений, бетонная уборная, столовая и три жилых двадцатиместных барака. Пустяк в сравнении с бетонными монстрами советских времен, но довольно солидно для эпохи «Постсоветикус». Кроме того, помимо означенных построек в лагере имелась еще одна архитектурная достопримечательность, а именно та самая резиденция, о которой рассказывал Стасу завхоз. Именно так между собой пацанва успела прозвать сросшееся из двух строений здание, напоминающее со стороны нечто до того дикое, что на ум тотчас приходили подвиги былых авангардистов, не чуравшихся скрещивать самые несовместимые цвета и формы. В первом из строений, похожем на гигантских размеров рифленый кирпич, разместился просторный, напичканный спортивными тренажерами зал, второе строение напоминало обезглавленную церковь - с каменными колоннами, высокими, стрельчатыми окнами и одной-единственной уцелевшей башенкой, опоясанной мраморными ангелочками. Кое-кто именовал башню «спасательной вышкой», но большинство странную эту конструкцию ассоциировали с вышкой сторожевой - из тех, что время от времени показывают в фильмах про отечественные зоны и фашистские концлагеря. Флаг, впрочем, на башенном шпиле развевался привычный - все тот же российский триколор, отчего вся территория лагеря приобретала вполне официальный вид. Несмотря на курчавящуюся тут и там колючую проволоку, несмотря на европейские стеклопакеты, несмотря на бревенчатую кладку, стыдливо прикрывающую каменный фундамент резиденции. Так или иначе, но именно в этом домике протекала главная жизнь лагеря, и именно в это здание не имели права заглядывать случайные дети. Тем не менее, Гусак этой чести сегодня удостоился. Точнее - его удостоили…

А в общем, Чан был стопудово прав, не советуя бегать с жалобами к Папе, но кто же слушает добрые советы! По дурости своей Гусак сунулся во двор резиденции и даже успел выпалить пару гневных тирад, но на этом его миссию и прервали. Подростка сгребли за воротник, грубо втащили на крутое крыльцо и тычком препроводили вглубь апартаментов. Разумеется, это снова были клешни Косты, главного телохранителя Папы, а уж с этим костоломом спорить представлялось крайне неразумным. Разумеется, Гусак трепыхался и размахивал ручонками, но бывший призер Питера по боксу и обладатель черного пояса по кёкушинкаю, церемониться с мелочевкой вроде Гусака не собирался. Ни школьные достижения парнишки (два последних класса Гусак одолевал вдвое дольше положенного срока), ни его спортивные успехи, конечно, не могли впечатлить меднолобого Косту. Все телодвижения Гусака на фоне атлетической фигуры телохранителя выглядели не более, чем трепыхание окунька, угодившего на крючок. Сравнение был тем более уместным, что самым подлым образом Коста подцепил паренька под ребра и, подняв перед собой, внес в главную комнату, где и швырнул на широкий, занимающий добрых полкомнаты диван. С пылающим лицом Гусак попытался было вскочить, но немедленно угодил под каучуковый кулак Косты. Уже в падении его достал сам Папа. Таким образом, повторно Гусак рухнул уже в состоянии полного «гроги». Звуки еще доносились до его слуха, он даже понимал отдельные слова, но общий смысл усваивал с трудом. Впрочем, особой мыслительной работы от него и не требовали, - ему делали внушение, и он это внушение должен был безропотно выслушать.

- Я вижу, тебе понравилось… - желтое лицо Папы надвинулось вплотную, на секунду заслонило потолок. А чуть позже на грудь Гусака опустился замшевая ступня Папиного сапога. Эти самые мокасины (действительно американские, да еще ручной работы) были давним предметом гордости лагерного вожака, и даже не знавшие Папу люди немедленно узнавали его по голливудской обувке. - Значит, жаловаться приполз? Молодец! Видать, сам сообразил, что наказали недостаточно? Так мы тебе сейчас добавим…

- За что, Папа?… - стон Гусака тотчас прервался энергичным движением мокасина.

- Выходит, еще не врубился?… А ведь мы можем и кого из обиженных пригласить - так сказать, для пущей доходчивости. Ты, короед, многих тут обидел. Вот они с тобой и потолкуют. Еще даже почище Любаши с Косты.

-Я же ничего такого… - Гусак попытался было осторожно приподняться, но плечо его тотчас хрустнуло под пальцами бдительного Косты. Хватка у бывшего чемпиона была жуткой. Пришлось даже стиснуть зубы, чтобы не закричать.

- Ты, братишка, целку из себя не строй. Ты девочек наших хотел обидеть. - Папа наконец-то убрал с груди парнишки ногу, вальяжным шагом прошелся по комнате. Взяв со стола длинную пятнистую сигару, щелкнул зажигалкой. - Скажи спасибо своему Натовцу, что вовремя тебя остановил.

- Да чего такого-то мы сделали? - снова забубнил Гусак. - Даже и не успели ничего…

- Успели бы, я бы с вас шкуру живьем спустил!

- Да первый раз, что ли? Они ж сами провоцировали! Голыми по лесу ходили!

- Они загорали, ты понял. Это мое указание было! Мне белотелых здесь не нужно. Вот они и загорали!

- Так откуда же я знал!… - Гусак уже почти рыдал от боли. Пальцы Косты, словно невзначай гусеницами переползали с места на место, перетирая его плоть в фарш, обещая превратить плечо в сплошной синяк.

- Засохни, кусок говна! - совершенно безразличным движением Папа ткнул в сторону Гусака зажженной сигарой. - Кто ты есть? Ноль, пустое место! За тебя даже поручиться некому. Кроме меня, конечно… А ты знаешь, что это такое, когда ни одна тварь не готова за тебя поручиться?

На этот раз Гусак благоразумно промолчал.

- А это значит, дружок, что ты исчезнешь - и общество не зевнет, не поперхнется. О похоронах с гробом забудь! Никто даже не заметит твоего исчезновения. Дунул ветерок, - и не стало. - Папа и впрямь брезгливо сдул просыпавшийся на рукав пепел сигары. - И не вздумай, апарыш, обижаться. Сам знаешь, как поступают с обиженными. Это во-первых, а во-вторых, помни, что учат всегда тех, кого любят. Вот и я тебя, дурака, учу. Потому как надеюсь, что рано или поздно станешь человеком.

- Но они же обычные шалашовки!…

- Идиот! - нижняя губа Папы брезгливо изогнулась книзу. - На этих шалашовках мы будем делать капитал, вкуриваешь?

- Какой еще капитал?

- Настоящий! - сигара Папы величаво выписала в воздухе полукруг. - И это не кто-нибудь, - это я тебя толкую! Мы здесь не в игрушки играем, у нас - бизнес! А для хорошего бизнеса нам и товар требуется непорченный - такой, на который настоящая рыбка клюнет… Отпусти его, Коста. Думаю, он все понял. - Папа пристально взглянул на потирающего плечо паренька. - Так ты понял мою мысль, сынок?

- Понял-то понял, только этого шкафа, - Гусак свирепо зыркнул в сторону Косты, - я когда-нибудь все равно завалю.

- А завалилка не отсохнет? - ласково поинтересовался Коста.

- Ну, это уж у кого раньше! - Гусак дерзко сверкнул зубами. - Ты не сомневайся, я и подождать могу.

- А не устанешь?

- Ждать - не шпалы таскать, так что своего момента дождусь. Падлой буду, но дождусь! А уж тогда поговорим по-настоящему!

- Гляди-ка, волчонок какой! - Папа с любопытством покосился на своего телохранителя. - Не боишься оставлять такого зверя на свободе?

- Шутите? - Коста со скрипом потер небритую челюсть, небрежно повел литым плечом. - Сейчас мне таких, как он, с десяток надо для серьезного разговора.

- Он не про сейчас, - он про потом толкует.

- Потом - штука скользкая. Я так смекаю: либо этот зверек поумнеет, либо сдохнет.

- Тоже верно, - Папа с усмешкой хлопнул Гусака по плечу, отчего тот немедленно скорчился. - Готовься, Гусенок, в город поедешь.

- А с кем?

- Пока один. Толпой там лучше не отсвечивать.

- Делать-то чего нужно? Телок опять ловить?

- Хватит, отловился. Кента одного выпасти нужно. Без шума и лишнего гонора. Я тебя потому и выпускаю, что пацанов он не ждет. Вот и будешь следить. Заодно товар ему подкинешь.

- Кто такой хоть?

- Гость наш будущий. Сазан жирный, но очень и очень пугливый. - Папа неспешно погрозил пальцем, и Гусак завороженно уставился на его огромный перстень. - Нам этого сазана подсечь нужно. Осторожно и грамотно. Вот ты мне и поможешь.

- А как же здесь?

- А что здесь? Присмотри среди свои щенков кого поспособнее, поручи ему продукты и пацанву. Не мне тебя учить.

- Шалить будут.

- Значит, дисциплинку подтяни. Если кто из муфлонов затесался в ряды, - вычисти. Нам лишнего хлама не нужно.

- Так только скажите! - Гусак с готовностью поднялся. - Зачем бить-то?

- Без битья, сосунок, воспитания не бывает. - Приблизившись, Папа неспешно похлопал Гусака по щеке. - А из тебя, я уже сказал, не дешевый жиган и не лох должен выйти, а честный пацан.

- Думаете, получится? - сипло поинтересовался Коста.

- Получится, - Папа взглянул на него без тени усмешки. - Будем стараться, обязательно получится.

- А оно нам надо?

- Надо, Коста, еще как надо! Или забыл уже, что говорил великий грузинский уркаган?… Кадры решают все! А кто у нас здесь эти самые кадры? Может быть, я или ты? Не-ет, Коста, мы с тобой уже старички. - Сигара Папы ткнулась в направлении Гусака. - Вот он наш главный кадр! Прыщавый, как огурец, глупый и жадный. Его и будем толкать наверх.

- Лишь бы этот прыщавый огурец не споткнулся… - на каменном лице Косты не дрогнул ни один мускул.

- Не страшно, - Папа растянул тонкие губы в змеиной улыбке. - Споткнется, поправим. Это мы делать умеем…

***

- Ну! Что шнифты вылупили? Не видели никогда?

В изумлении глядя на припухшую физиономию Гусака, Дуст только покачал головой. Шварц ограничился усмешкой.

- Кто ж тебя так?

- С Костой поцапались, - Гусак мельком глянул на себя в зеркало, сердито поморщился. - Короче, вломили мне сегодня по полной. Сначала Любаша в лесу чуть не прикончила, а потом в резиденции на кулаки поставили. И все из-за тех телок с Натовцем гребанным!

- Ты думаешь, это он настучал Папе?

- Да мне по фигу кто стучал! Кайф-то нам Натовец поломал? И по затылку мне звезданул он. - Гусак яростно пристукнул кулаком по раскрытой ладони. - Короче, наказать надо козла. По полной программе, вкуриваете?

Шварц задумчиво потер переносицу.

- Вообще-то пацан приборзел. Вон и Яхену грудянку отбил.

- А я что толкую!

- Дело-то верное, только Коста часом не возбухнет? - поинтересовался более осторожный Дуст. - Возьмет - и еще разок накажет.

- Не боись, он свое слово уже сказал. И Папа не будет против. - Гусак по-боксерски резко выдохнул из себя воздух. - Короче, на раз надо воспитать козлика.

- Да он и так сделает все, что скажем.

- Может, и сделает, только и продаст при первом удобном случае. Все равно как на той поляне.

- Так уже вроде получил за ту поляну.

- Значит, мало получил! Пусть с мое попробует. - Гусак припомнил слова Папы, снисходительно похлопал Дуста по щеке. - Без битья, сосунок, воспитания не бывает. Короче, опускать пора мальчика. На самое дно. Вот тогда он и будет у нас шелковым.

- Так-то оно так, только как бы палева не вышло.

- Чего ты боишься?

- Так это… Его ж на родичей раскручивать собирались.

- Сто лет пройдет, пока соберутся. Или думаешь, он должок свой добровольно отдаст? Хрен там! - Гусак фыркнул. - А поучим муфлона, - и нас уважать станет, и должок свой скорее вернет.

- Ясно…

- Ну, а раз ясно, значит, останешься за главного.

- Чего?

- Я говорю: мазу останешься здесь держать. Возьмешь на себя столовку и прочую хрень.

- А ты куда?

- Я временно отчаливаю…

Дуст понятливо напрягся, даже оглянулся по сторонам.

- Никак дельце замаячило?

- Точно, - Гусак кивнул. - В город мне надо, кента одного попасти. Не кто-нибудь, - сам Папа посылает! Прямо сейчас и поеду.

- Вернешься-то скоро?

- По ходу решу. А вам надо тут гниль почистить. Чтоб не завоняло ненароком. Вкурили, козлики?

Дуст со Шварцем - оба с готовностью кивнули. И тот, и другой были не согласны насчет гнили и предстоящей чистки, но вожак на то и вожак, чтобы его слушаться. Приказы, конечно, скверная штука, но по слухам, они даже в армии не обсуждаются…

Глава 11

Спустя каких-нибудь десять минут, Игнат уже сидел в подсобке с Аленой и, нескладно пересказывая сюжет недавних событий, взирал на лагерный двор через загаженное мухами стекло. Далеко направо простиралось поле с баскетбольными кольцами, чуть ближе тянулась череда ржавых брусьев и турников. Тут же красовались вкопанные в землю автомобильные покрышки, под которыми обычно заставляли проползать проигравшихся в карты. Налево тянулась череда двухэтажных бараков - довольно изношенных, с выпирающими наружу трухлявыми досками, с множеством скабрезных словечек на стенах, знаменующих собой местное графити.

- Да-а, удивил ты меня, Натушка! Ты же вроде никогда не дрался.

- Я и сам удивляюсь.

- Очень интересно!- покачивая головой, Алена отошла к стене, уселась на свернутый рулоном рубероид. Щелкнув зажигалкой, прикурила пару сигареток, одну протянула Игнату.

- Держи, буян, по такому поводу угощаю.

- С начинкой?

- Само собой.

- Откуда ж такое богатство?

- Значит, достала, какая разница!

Игнат глубоко затянулся, по-кошачьи зажмурился.

- Хорошая травка! Каждый день бы такую курить!

- Ты курить-то кури, а о деле не забывай. Я тебя сюда не за тем позвала, чтоб твои истории выслушивать!

- А зачем?

- Ко мне Любаша сегодня подваливала, прикидываешь? О долге напоминала.

- Так это она тебе косяк сбросила?

- Ну, и что? Мы ей так и так должны под самую завязку. Косяком больше, косяком меньше - какая, фиг, разница?

- Когда больше - всегда лучше, - Игнат мечтательно затянулся. - Тогда любое палево можно пережить.

- Хрен, ты переживешь! - Алена презрительно фыркнула. - Ты хоть раз серьезно задумывался о том, что с нами будет?

- Откуда мне знать? Я не генеральный секретер, чтобы голову за каждый день ломать.

- Ну, а не будешь ты ломать, значит, тебе сломают! Придуркам - им завсегда головы ломают.

- Следи за базаром!

- У меня нормальный базар, Натушка.

- Ничего себе - нормальный! Ты ж вчистую наезжаешь!

- Потому и наезжаю, чтоб мозги тебе прочистить. Любаша ведь не шутит. Вот зажмут нас с тобой в угол - и запоем тетеревами!

- Значит, это… Надо ускоряться. Типа, как товарищ Грибачев предлагал.

- Шутки шутишь?

- Причем тут шутки? Жизнь-то, бляха-муха, идет! Вот и не фиг кукситься… - Игнат выпустил перед собой пару аккуратных колец, в одно из них тут же попытался нырнуть макушкой. При этом чуть было не растянулся на полу, сам же над собой и засмеялся. Травка явно подействовала на него, и Алена тут же пожалела о подаренном косяке.

- Так что делать будем, весельчак?

- А что нам делать?… - приятель легкомысленно пожал плечами. - Работаем по прежнему плану. Они ведь съемки готовят, а мы свои, в натуре, проведем! Камера в надежном месте, диск есть, чего ты волнуешься?

- А это ты видел? - Алена кивнула в сторону окна. - Похоже, накрывается наша съемка.

- Что там еще? - Игнат лениво повернул голову. - Вроде чинят что-то…

- В том-то и фокус! Любаша работягу вызвала, сейчас он крыши латает. Значит, и до твоей дырки над студией доберется.

- Ну?

- Баранки гну! Мы ведь через нее снимать собирались. Вот заделает ее - и как снимать будем?

- Может, не заделает? У нас ведь быстро ничего не чинят.

- Этот починит! Вон какой бугай! Вчера с мастерской ковырялся, а сегодня уже здесь. - Алена внимательно следила за работой незнакомца. - Доски как перышки в руках вертит!

- Да уж, амбал!… - Игнат приблизил к окну лицо. - И шрам через всю грудь. Как пулеметная лента у матроса… Ха! Да я его знаю!

- Откуда?

- Так это ж на него нас Гусак натравил. Сказал, воспитать надо новичка, ну, мы и попробовали.

- И что?

- Ничего. Сильвер прискакал, разогнал всех… Хотя я так прикидываю, этот типус и без Сильвера устоял бы. Во всяком случае, лягался он здорово! - Игнат невольно потер ноющую голень. - Нога до сих пор болит… И как достал, непонятно! Я ведь ближе двух метров к нему не приближался…

- Он красивый, - с непонятной интонацией протянула Алена.

- Чего?… Красивый? - Игнат недоуменно поглядел на собеседницу, вновь перевел взор на работягу. - Да вроде ничего особенного. Обычный мужлан. Даже татуировок путевых нет.

- Дурачок ты! Причем тут татуировки?

- А что тогда причем? Длина члена?

- Вот и снова выходит, что ты дурачок! Дело, Натушка, не в члене и не в татуировках.

- А в чем?

Прежде чем ответить, Алена затянулась косяком, на пару секунд задумалась.

- Я так думаю, что в энергии дело.

- Какой еще энергии?

- А такой, - я вот гляжу на него сейчас и вижу, что в нем это есть. Живой он, понимаешь? Мы с тобой - картонки фальшивые, а он - живой. Захочет - и бабу любую забодает, и мужиков толпу отдубасит…

- Ну, ты выдала!

- А что? Я не удивлюсь, если его назначат телохранителем Любаши.

- В смысле, значит, хахалем?

- Ну да, хранителем ее дражайшего тела.

- А как же Коста?

- Что Коста? Коста при Папе отирается. И потом Косту она уже до печенок проела. Она ж такая, ей свежатинки хочется.

- Свежатинки? - Игнат гоготнул.

- А как ты думал! Она по этим делам - та еще соска. Сам, небось, знаешь.

- Чего это я знаю!

- Знаешь, знаешь, глазками-то не убегай!

- Вот, дура-то! - чувствуя, что краснеет, Игнат торопливо отвернулся.

- Еще скажи, что не было у тебя ничего с ней!

- Ясное дело, не было!

- Хрен, я тебе поверю. - Алена переложила окурок из правой руки в левую, подцепив ногтем на полу случайную щепку, попыталась оторвать. - Уж с этой зубастой лялькой вы все успели покувыркаться.

- Причем тут мы-то? Она сама к себе пацанов таскает.

- Еще бы - с такими зубками и не затащить! Вы против нее - все равно что телята против волчицы. - Алена хмыкнула. - Ты часом не интересовался, как у нее зубки во рту помещаются?

- А ты сама рискни! Я посмотрю, как тебя эта лярва разукрасит. После такой заявы станешь еще симпатичнее, чем я.

- Симпатичнее быть трудно. - Алена с любопытством пригляделась к Игнату. - И губки припухшие, и фонарь, и гультя над ухом… Небось, втроем тебе мутузили?

- Впятером, - горделиво отозвался Игнат. - Только ты не думай, я тоже кое-кого успел отоварить. Даже Гусаку по шарабану разок врезал. Даже пальцы зашиб.

- Ишь ты! Чего ж он тогда пожалел тебя?

- Откуда мне знать? Гусак - он ведь такой. Хрен поймешь, что у него на уме. Сегодня одно, а завтра - другое.

- Это точно, он - жучила из темных. - Алена наконец-то оторвала от половицы щепку, примериваясь, сжала ее в кулаке точно кинжал. - Ему бы в тюрьме сидеть, а он в детском лагере малышню гоняет.

- Не беспокойся, посадят когда-нибудь.

- Слушай, а ты чего на него кинулся? Я слышала, из-за Таньки все получилось?

- Какой еще Таньки?

- Ты не прикидывайся! Я о той девке - из новеньких. Рассказывают, будто они там голые с подругой загорали. Правда, что ли?

- А что такого? Все загорают.

- Но не все на таких голышек западают.

- Ну, а я запал, тебе-то что?

- Да ничего, просто интересно, - Алена обхватила рукой колено, качнулась телом. - Даже не думала, что из-за какой-то соски ты на Гусака буром попрешь.

- Она - не соска!

- Верно, она - лесбиянка. Ей мужики, если хочешь знать, вообще не нужны.

- Врешь ты все! - лицо Игната перекосилось. - Что вы вообще о ней знаете!

- Стало быть, знаем. Ее ж сюда затем и пригласили, чтобы с подружкой перед камерой обжималась. У них номер такой, прикидываешь? И Гусаку твоему Папа втык за нее сделал. Телки-то по его приказу загорали. Чтоб молоком, значит, не отсвечивали.

- Ну, и что?

- Да ничего. Просто хочу понять, что ты в ней нашел.

- Слушай, может заткнешься!

- Ух, ты, ох, ты! Аж пятнами весь поплыл. Точь-в-точь - как мухомор! Правильно тебя пацаны Натовцем прозвали. - Алена покачала головой. - Натовец и есть! Чуть что твое тронули - и зверем начинаешь смотреть.

- Чего это зверем-то?

- А скажешь - нет? И ругаться готов, и драться.

- Ну, и что? Причем тут НАТО? За свое в этом мире все дерутся.

- Все, да не ты. Такой раньше смирный был, без пяти минут комнатный мальчик - и вдруг на Гусака поднялся! - Алена фыркнула. - И потом Танька эта - еще не твоя.

- Значит, будет моей.

- Вот будет, тогда и толкуй. Сам знаешь, за базар у нас строго спрашивают. А лучше, если нормальную бабу найдешь. Тогда и трепа никакого не будет. И пацаны поймут, и та же Любаша.

- Нормальную - это какую же?

- Да вот хоть меня! Чем я хуже твоей Таньки?

- Чего?!… - изумление на лице Игната было столь неподдельным, что Алена с ухмылкой махнула рукой.

- Ладно, проехали…

- Нет, погоди! Ты что, серьезно хочешь пустить цинк по лагерю о нашей связи?

- Может, и хочу! - с вызовом отозвалась девушка. - Или боишься?

- Чего боюсь-то… - Игнат смущенно повел плечами. - Не в этом же дело.

- А в чем? - жестко спросила Алена.

- Ну… Типа, сама должна понимать… Во-первых, у меня с Танькой, может, что получится, а во-вторых, мы же с тобой акцию готовим.

- Значит, акцию со мной, а шуры-муры с Танькой?

- Во дает!… - Игнат даже ногой притопнул. - Да ты вспомни, как я полгода назад сам тебе предлагал! Предлагал ведь?

- Ну…

- А теперь вспомни, куда ты меня послала?

- Я и сейчас тебя туда пошлю!

- Тогда что за дела? Чего ты меня напрягаешь всякой глупостью?

- А скучно!… - Алена с силой швырнула щепку в окно. Игнат проследил за ее полетом, вновь уткнулся взглядом в сидящего на крыше рабочего. Крепкогрудый мужик продолжал лихо перебрасывать из руки в руку двухдюймовые доски, с размеренностью прилаживал их на свои законные места, быстрыми ударами прибивал. Тяжелый молоток в его ладони казался игрушечным, а десятисантиметровые гвозди он вгонял в дерево чуть ли не с одного удара. Игнат поймал себя на мысли, что завидует работяге. Будь у него такая же сила, не случилось бы вчерашнего позорного избиения. Хотя… Не таким уж и позорным оно вышло. А сегодняшней схваткой можно было и вовсе гордиться. Во всяком случае, слух по лагерю обязательно прокатится, и та же Танька, конечно, об этом узнает. Плохо, что Дуст затаит злобу, но если держать ушки на макушки, то все в принципе может обойтись.

Мотнув головой, Игнат снова взглянул на Алену.

- Слушай, а может, ракетой в них запузырить?… Я на полном серьезе! Сожжем резиденцию вместе со студией - и все дела!

- Какой ракетой, о чем ты?

- Да хоть даже самодельной. Вон, в Китае каждый год конкурс ракет устраивают. Набивают бамбуковые стволы порохом, приделывают хвосты из фанеры - и готово. Самые крутые конструкции, прикинь, на пять километров взлетают! И размеры у них не маленькие - от полутора до четырех метров!

- У тебя что, бамбук с порохом есть? Из чего ты ее сделаешь, придурок!

- Можно и не делать. Помнишь, небось, как в прошлом году салют здесь устраивали? Ракеты у Папы брали. И еще остались, гадом буду! Если взять парочку, можно и попробовать.

- Да чушь это все! Порох, ракеты… - Алена притушила окурок, неловко поднялась. - Пошли, что ли, на воздух, все равно ничего толкового не выдумаем. А насчет травки ты не прав. Дохлая травка. Ни на грамм не возбудила.

- Да?… А мне понравилось.

- Это потому что ты маленький еще. Даже в Таньку свою влюбился по-детски.

- Ты чего несешь?

- Я не несу, а говорю. Ребенок ты еще.

- Сама-то!

- Что сама? - Алена бросила в сторону окна задумчивый взгляд. - Я, Натушка, уже с полсотни мужиков перепробовала, а для бабы это, ой, как много. Так много, что тебе дурачку даже представить сложно…

- Почему сложно-то?

- Да потому, что ты пусть маленький, но мужик. - Алена порывисто вздохнула. - Но посидели мы все же не зря.

- В смысле?

- Да идейка одна появилась…

- Что за идейка?

Алена загадочно покачала головой.

- Расскажу, но не сейчас…

Впрочем, что-либо рассказать она бы все равно не успела. Дверь в подсобку с треском распахнулась, внутрь влетело несколько парней. Крепкий удар ослепил Игната, и лишь секундой позже он сообразил, что лежит на полу, и верхом на спине его сидит мускулистый Шварц. Игнат попытался было вырваться, но держали его крепко.

- Спокуха, Натовец! - рыкнул Яхен. - Будешь рыпаться, таких наваляем, кровью харкать будешь.

- И харкать, и писать. - Добавил Шварц, подкрепив свои слова злым ударом по почкам. Бил он не сильно, но точно - настолько точно, что Игнат поперхнулся от боли.

- Вы чего, в натуре! С ума спрыгнули!

К самому лицу Игната склонил свою физиономию Яхен.

- Да ты не волнуйся. Всего-то и придется потерпеть - с десяток минут. Мы с пацанами быстро управимся.

- Вы чего задумали, суки! - Игнат заегозил на полу с новой силой. - Что я вам такого сделал?

- Ты, падла, Яхена обидел. - С блатным припевом произнес Дуст. - И Гусака прилюдно оскорбил. Жестко оскорбил, вкуриваешь?

- Да он же сам мне потом заступу дал!

- Как дал, так и обратно взял. И тебе, братан, придется расплачиваться. Гусак говорил: ты Любаше должен. Пять косарей бакинских.

- Три же было!

- Проценты, урюк, капают. Или арифметику в школе плохо учил?… Давай, Укроп!

Вкрадчивым шагом перед Игнатом вышел Укропчик, демонстративно расстегнул ремень.

- Мы отдадим! С процентами! - истошно выкрикнул Игнат. - Скажите Гусаку - мы вдвое заплатим! Пусть поручится за нас.

- Ага, еще на правило с вами отправляться, разбор устраивать! - Дуст, оставшийся возле двери, издевательски хохотнул. - Да Любаша с прибором положила на ваше слово! Ей бабки нужны. Реальные и сегодня.

- А где я их возьму? - взвизгнул Игнат.

- Тоже верно, - поддакнул Укропчик. - Мы ведь, братан, не звери, тоже понимаем, что бабок пока нет? Ведь нет же, правда?

- Нет, - Игнат кое-как кивнул. - Но мы заработаем! Гадом буду, заработаем!

- Правильно, заработаете. Только чем вы их будете зарабатывать, ты об этом думал, чмо? - Укропчик кивнул на Алену. - Вот у нее рабочий инструмент в порядке - всегда при себе, а твой где?

И в ту же секунду ладонь его ласково похлопала Игната по ягодицам.

- Вот, паря, твой инструмент. Приучайся пользоваться. Им и будешь отрабатывать долг.

- Вы чего спятили! - Игнат снова дернулся. - Вы что, за гомика меня держите?

- Спокойно, братан, это не наше слово, - так Гусак решил. А ты знаешь: его слово - закон. - Укропчик гадливо улыбнулся. - Ну, а чтобы вам легче работалось вашими инструментами, мы вам их малость подрехтуем. И ей по разочку вставим, и тебе до кучи.

- Гады!…

Шварц попытался было зажать рвущемуся Игнату рот, но парнишка так сдавил челюсти, что, зарычав от боли, насильник рванулся в сторону. Воспользовавшись этим, Алена тараном метнулась к выходу, по пути сшибла зазевавшегося Шнобеля. Дуст попытался было ее удержать, но его отшвырнул в сторону вскочивший Игнат. Быстрее молнии они вылетели за порог.

- Уйдут, суки!

- Не уйдут, спокуха! - взметнувшись с пола, Шварц словно пушечное ядро ринулся за беглецами. Как ни крути, а с тем, кто пробегает стометровку за двенадцать с небольшим секунд, состязаться сложно. Из подсобки заговорщики успели выбежать, но на этом их жалкие успехи и завершились. Первой на землю Шварц сшиб Алену. Игнат успел оторваться чуть дальше, но и его коренастый атлет догнал мгновением позже. На этот раз не стал даже толкать - просто подсек футбольным финтом, заставив кувыркнуться в воздухе и юзом проехаться по песчаной почве. Подскочившие напарники довершили дело энергичными пинками. Футбол был одной из немногих игр, что приветствовались в лагере, а потому пинать здешний контингент умел очень даже неплохо…

Глава 12

Ножницы оказались отточены на славу, а потому, покончив с латанием крыши, Зимин приступил к изготовлению флюгера. Когда-то делал такие в коллективном саду у Зинаиды, получалось вроде неплохо. Вот и здесь решил смастерить нечто подобное. Рисунок изобразил по трафарету, а потому ящерка вышла как живая. Огладив жестяные края напильником, выровнял отдельные неровности, приклепал гнезда с крохотными подшипниками. Дело оставалось за малым, и, щедро смазав механизм маслом, он насадил флюгер на вбитый в конек стальной штырь. Крутанув рукой, полюбовался стремительным вращением зверька. Мельком подумал, что мастерить что-либо своими руками - чертовски приятная штука. Может, и зря он пошел в свое время в армию. В ПТУ нужно было путь держать, на завод и в мастерские! Возился бы сейчас с механизмами, отлаживал бы станки, мебель проектировал. Не только приятнее, но и безопаснее! Возможно, и с семьей все само бы собой нормализовалось. Жизнь - она ведь как клубок с нитками, только потяни за кончик - и такой шлейф потянется, что опутает по рукам и ногам. Глядишь, и обошлось бы в его жизни без стрельбы и крови. То есть, с одной стороны - конечно боевой опыт и фронтовые товарищи, но с другой - это ведь не жизнь, когда все время по краю да по казармам, когда не можешь ничего планировать ни на день, ни на неделю вперед. Димка Харитонов рассказывал как-то о пчелах. Дескать, вроде обычные насекомые, а тоже обязаны думать о будущем. Потому как укусить им дается всего один раз. С жалом в теле противника остается часть желудочка, и жизнь пчелиная прекращается. А та же оса живет всегда одним мигом и может кусать хоть сто раз на дню. Потому и глотает все, что угодно, - от пыльцы и мошек до человеческих объедков - в отличие от разборчивых пчел. Зато и ядом осиным не лечат. Даже самые простенькие заболевания. Тем обиднее, что принцип пчелки «укусить и умереть» у людей как-то не прижился. Разве что у японцев - да и то не у всех. Жить по законам ос человечеству нравилось значительно больше…

Сменив масленку на пассатижи, Стас прошелся по всему скату, придав карнизу характерный китайский завиток - не столько для красоты, сколько для прочности, хотя из тех же законов мировой механики следует, что только красивое способно ездить, летать и стрелять. Во всяком случае, Стасик в своей жизни повидал немало оружия и боевой техники, - и мог с честной совестью признать, что чего-то страшного и уродливого среди убийственного этого конвейера он практически не встречал.

Со стороны игровой площадки донеслись крики. Там играли в футбол, и в очередной раз кто-то кому-то забивал гол. Тут же поблизости крепыши с обнаженными торсами и сосредоточенными лицами вели иное соревнование. На спор карабкались по канатам, подтягивались на турниках. Иные действительно кое-что могли - накручивали по десятку подъемов с переворотами, а по канату добирались до верхней перекладины на одних руках. Отрываясь время от времени от своей работы, Стас с интересом наблюдал за детьми. С интересом, но без зависти. Потому как нечему тут было завидовать. Странная здесь протекала жизнь - странная и на детскую не очень похожая. Младшие детишки ходили в основном строем - и лишь от здания к зданию. Бегать не бегали, предпочитая жаться по углам и не выходить за пределы игровых площадок. Те, что постарше открыто резались в карты, играли в ножички, валялись на солнце. Это казалось неестественным, но над лагерем веяло опахалом большой и жаркой скуки. Если жизнь где и била ключом, так это в резиденции - двухэтажном просторном строении с кичливым витражом над центральным входом и увенчанной флагом башенкой. Из недр здания то и дело доносились взрывы хохота и незамысловатая музыка. Туда же постоянно заходили хозяева лагеря. Знакомство с последними у Стаса протекало довольно вяло. Сильвер обещания не сдержал и представлять своего нового рабочего хозяевам не торопился. Одноглазый завхоз продолжал играть в свои молчаливые игры, предпочитая давать задания, упрямо игнорируя любые вопросы. Именно по этой причине никого, кроме тех крепышей, что пытались ограбить Зимина по дороге, Стас не знал. Зато уж эти-то мелькали на территории лагеря постоянно, не очень стесняясь, указывали на него пальцами, скалили зубы. А еще имелась парочка подопечных - Алена и Игнат, которые также выделялись из общей толпы. Может, тем и выделялись, что старались держаться особняком, частенько уединялись в укромных углах, перешептываясь с заговорщицким видом. При этом на любовь с дружбой это мало походило, хотя девчонкой Алена была видной - с уже оформившимися грудками, стройной фигуркой и спортивными ножками. Тот же Игнат на ее фоне выглядел куда как бледно - обычный угловатый подросток с прыщавым лицом и слюнявыми губами. Тем любопытнее казалось разобраться в этом ребусе. Во всяком случае, ложной тревогой здесь точно не пахло. Опасность, как и гниль, обладает своим отчетливым ароматом, а этот легко узнаваемый запашок Стас уловил в первые же часы своего пребывания в лагере.

Он уже подбивал гвоздями подрамник чердака, когда раздался истошный визг. Вслед за этим послышалась ребячья ругань, и из здания расположенной напротив подсобки вылетела та самая «сладкая парочка», о которой Зимин только что вспоминал. Дела у парочки, судя по всему, обстояли неважно. Глаза Игната, казалось, вот-вот выскочат из орбит, а на лице Алены отражалась самая непритворная паника. Но хуже всего, что парочку преследовали все та же разбойная команда. Коренастый крепыш с мускулистыми ногами и начисто выбритой головой выскочил вслед за девчушкой, движением регбиста толкнул ее в спину. Стас и глазом моргнуть не успел, как оба беглеца оказались на земле. Выбежавшие из подсобки приятели крепыша, не долго думая, принялись месить упавших ногами. При этом работали с остервенением, свойственным сегодняшней молодежи, абсолютно не заботясь, куда именно придется очередной удар.

Стас напряженно привстал. Встревать в драку на третьи сутки пребывания в лагере представлялось более чем неумным, однако иного выхода у него не было. Внизу избивали не кого-нибудь, а его подзащитных. С другой стороны выдавать свои способности раньше времени тоже не хотелось. В этом смысле Сильвер был прав, советуя не светиться. Оставалось одно: мудрить и идти на хитрость.

Наверное, только в порыве вдохновения можно было сочинить столь отчаянный трюк. Ухватив одну из свободных досок, Стас, примерившись, метнул ее вниз. Угодил, куда и метил, - как раз по бедру мускулистого Шварца. А в следующую секунду с оглушающим воплем он и сам сиганул вниз.

Верно, опытному каскадеру изобразить подобное падение было бы совсем несложно, но Зимина больше беспокоил не сам момент приземления, сколько «бережное» соударение с противником. Конечно, осторожного контакта не получилось. Правая нога Зимина зацепила плечо Укропчика, рукой же он в выхлесте достал по лицу Дуста. Уцелели таким образом всего двое - Шнобель и Яхен, но этих двоих изначально можно было не брать в расчет. Кроме того, весь боевой пыл этих ребяток моментально угас. В изумлении они пялились на сверзившегося с неба мужика и, моргая глазенками, явно не знали что делать. Между тем, и самому Зимину притворяться почти не пришлось. Переворотом через спину он частично погасил силу падения, но бок себе все-таки ободрал. К тому же ныли костяшки зашибленные о черепок Дуста. Травма, к слову сказать, вполне серьезная, о чем лучше других знают участники рукопашных спаррингов. Даже боксеры, работающие в мягких перчатках, нередко уродуют костяшки фаланг, разбивая их о лоб и челюсть противника, - те же, кто лишен даже такой иллюзорной защиты, всерьез рискуют остаться калеками.

- Извините, мужики, сорвался… - Зимин кое-как приподнялся с земли и тут же вынужден был перекатиться в сторону, уворачиваясь от разъяренного Дуста. Лицо у парнишки было разбито, глаза горели неприкрытой яростью. Отбивая летящую в лицо ступню, Стас мысленно пожалел о том, что, падая с крыши, не вложил в удар должной силы. Лучше было бы послать этого звереныша в настоящий нокаут. Но пойди рассчитай все в такой кутерьме!

Крутанувшись на месте, он подцепил за пятку неосторожно приблизившегося Яхена, рывком переправил его к Дусту, заставив парнишек сшибиться телами. Приемами айкидо Зимин владел не столь виртуозно, как Тимофей Лосев, но этот трюк у него получился на славу. Беда только, что проморгал момент новой атаки, когда пришедший в себя Шварц нырнул вперед, ухватив шею Зимина в железный замок.

- Задавлю урода!…

Шварц знал, что говорил. На тренировках в спортзале он единственный уверенно жал от груди сто килограммов, а на бицепс брал почти семьдесят. Во всяком случае, силенкой его природа не обидела, и Стас это немедленно ощутил на своей шее. В голове у него зашумело, мир в глазах закачался и поплыл. Между тем, к нему приближался Шнобель, и, разумеется, нескладный этот подросток также не собирался протягивать руку помощи.

Впрочем, помощь к Стасу все-таки пришла - пришла со стороны Алены. Вскочившая с земли девчушка с воплем вцепилась ногтями в лицо подростка, и этого оказалось достаточно, чтобы обратить его в бегство. Со Шварцем же Зимин поступил еще более просто. Разжать силовой капкан не всегда бывает возможно, а вот противопоставить силовому приему шок - дело очень даже несложное. А потому, не долго думая, Стас дотянулся рукой до подмышечной впадины крепыша и свирепо ущипнул. Даже у самого грубого мужчины можно обнаружить места с нежной уязвимой кожей, и даже легкий щипок способен отрезвить грозного буяна. Стас же щипал отнюдь не по-женски, позаимствовав методику щипка у премудрых китайцев. Те же в свою очередь равнялись целиком и полностью на природу - на тех же попугаев, что поворотом головы увеличивают разрушительную силу клюва, на крокодилов, что, вонзаясь в жертву зубами, стремительным вращением вырывают из нее огромные куски. Стас поступил менее жестко, однако Шварцу хватило и этой малости. Взвыв благим матом, он тотчас расцепил свои могучие руки. Зимин не стал препятствовать его освобождению, однако ударом в солнечное сплетение все же попотчевал. Минутой позже поле боя было очищено. Успевшая отряхнуть свои джинсики, Алена решительно приблизилась к Зимину.

- Спасибо! Вы нам помогли.

- Я? - Стас изобразил на лице удивление. - По-моему, наоборот - это вы меня выручили.

- Чего ты гонишь? - возмутился Игнат. - Мы что, по-твоему, совсем слепые? Ты же их, в натуре, урыл!

Стас нахмурился. Сказанное Игнатом ему крайне не понравилось. Конечно, его еще не раскрыли, но определенные подвижки в этом направлении все же наметились.

- Не знаю, кто там кого урыл, но живете вы тут весело.

- Еще как весело! - кисло отозвалась Алена. - Каждый день кого-нибудь бодают.

- Ага, - подтвердил Игнат. - Кого в дупло, а кого в ухо. У нас, в натуре, рамсы путать опасно.

- Это в каком смысле?

- А в самом прямом. За каждый косяк штрафуют - причем жестко. Либо баблом, либо натурой.

Зимин покачал головой.

- Мда… Язык у вас тоже замысловатый.

- А чего? Нормальный язык - как у всех россиян.

- Тогда, может, просветите на своем нормальном языке, в какие игры вы тут играете?

- Ха, чего захотел! - фыркнув, Игнат неспешно поднялся с земли. - Здесь все жить хотят, дураков нет.

- Боитесь, что ли?

- Может, и боимся. Не боятся только дураки!…

Покосившись на своего приятеля, Алена чуть пригнула голову, тихо проговорила:

- А ты приходи вечерком к старому колодцу, там и поговорим.

- Какому еще колодцу?

- Это за территорией лагеря, как раз на развилке дорог. Да тут это место все знают. Часикам к десяти, годится?

Стас не сразу кивнул.

- Але, кажется, шухер! - испуганно шикнул Игнат. Голова его поневоле втянулась в плечи, в глазах мелькнул ужас. Проследив за его взглядом, Зимин разглядел подходившую к ним женщину. Дамочка была обряжена в спортивные брюки и блузку, больше напоминающую спортивную майку. Она и шагала отнюдь не по-дамски, ступая решительно и тяжело, заметно покачивая плечами.

- Это что еще за краля? - поинтересовался он.

- Прикуси язык, это Любаша! - Алена торопливо отступила от Стаса. - И вообще будь с ней осторожнее, - та еще мегера.

- А мы пойдем, хорошо? - пробормотал Игнат.

- Конечно, идите… - с некоторым недоумением Стас пожал плечами. Отряхнув колени, подобрал упавшую доску, любовно огладил шероховатый бок. Как бы то ни было, но свое доброе дело эта деревяшка сделала. Возможно, падение и впрямь выглядело не слишком естественным, но предъявлять к нему какие-либо претензии было бы сложно…

- Ишь, припустили юродивые! Знать, чуют за собой грешки! - подошедшая «мегера» победно тряхнула головой. Коротенький темный ежик на голове женщины делал ее похожей на мальчишку, но вблизи это впечатление рассеивалось. Жизнь наложила на лицо Любаши явственный отпечаток, проложив возле губ напряженные складки, утяжелив веки и шею сеточкой отчетливых морщин. Даже кофейного цвета загар и чрезмерный макияж не могли скрыть явственных следов увядания, а ряд признаков отчетливо говорил о пристрастии Любаши к выпивке и табаку. Сочная помада и чрезмерно подведенные веки также не свидетельствовали в пользу вкуса женщины. Впрочем, с фигурой у Любаши наблюдался полный порядок: как это частенько бывает у дам, тело явно отставало от стареющего лица, оставаясь крепким и молодым. Она и одевалась соответствующим образом, намеренно подчеркивая все свои положительные качества: сильные ноги обтягивали легкие спортивные брючки, а дерзко выпирающая сквозь блузку грудь выдавала чувственную, падкую до плотских утех натуру.

- Может, они просто боятся вас? - предположил Зимин.

- Боятся? Да за что же меня можно бояться? - Любаша впилась в лицо Стаса своими черными глазищами, широко улыбнулась. На солнце тотчас блеснуло золото ее зубов. В давние довоенные времена, подобный оскал мог бы показаться шикарным, сейчас же он больше пугал, чем привлекал. Впрочем, сама Любаша об этом явно не догадывалась, как не догадывалась о том, что стоящий перед ней электрик знает о лагере значительно больше положенного. Зимин и о Любаше знал достаточно много, включая и то, что суровая эта дамочка, торгуя наркотики и покровительствуя уличным путанам, умудрялась в свою очередь дружить одновременно с несколькими влиятельными паханами. Самое удивительное, что, зная, ненасытную суть золотозубой дамочки, ее даже не пытались ревновать. В сущности, не с ней жили и спали, - это она выбирала себе кавалеров, предпочитая поддерживать дружеские отношения со всеми сильными мира сего. Общий срок девонька также успела намотать немалый. Собственно, и сейчас эта «мегера» должна была бы сидеть, но спасло вмешательство могущественных друзей. На УДО шаловливую мадам отправили раньше срока. Видно, и впрямь знала прозорливая Любаша кому и каким местом следует улыбаться.

- Ну, я не в курсе… Я ведь здесь человек новенький.

- Новенький-то новенький, а уже второй раз бузу затеваешь!

- Какая там буза, это детки у вас бедовые. Шагу мимо не ступишь, чтобы не разругаться. Толпой на одного кидаются.

- Видела я, как ты трепал эту толпу. С крыши-то небось нарочно сорвался?

- Я что, враг себе - с шести метров прыгать?

- Ну, не знаю… - Любаша покосилась вверх, измеряя глазами высоту крыши, и тут же шутливо ткнула Зимину кулачком в грудь. - Дураков на земле тоже много. Хотя… На дурака ты не слишком похож. Как звать-то тебя, красавчик?

- Я же передавал вам документы. Там все ясно сказано.

- Тебе что, лень лишний раз языком шевельнуть?

- Вообще-то Стасом зовут.

- А погоняло есть?

- Ну… - Зимин на секунду замялся. - Когда-то Капитаном величали.

- Капитаном? - брови Любаши изогнулись кокетливыми крылышками. - Чего ж так громко?

- Да так… Плавал одно время на сейнере.

- В документах этого не было, - она хитровато прищурилась. Ясно было, что с бумажками, отданными Сильвером, она все-таки успела ознакомиться. - Чего финтишь, дружок? Там у тебя только армия и ПТУ.

- Вот в армии я и плавал. Я же во флоте служил… Опять же море люблю.

- Одно только море?

- Почему, не только. Есть и другие хорошие вещи…

Она покачала своей стриженной головой, ощупывающим взором пробежалась по голой груди Стаса, по его мускулистым рукам, по изуродованным шрамами плечам, по и изуродованной спецназовской наколке.

- Где тебя так исполосовали-то? Во флоте любимом?

- Да нет, это уже потом - в дисбате. Место не сахарное, - вот и пытался бежать.

- Куда бежать-то?

- Да никуда. Просто погулять захотел. Да и планчик один был: как, значит, нагуляюсь, - в комитет солдатских матерей подаваться. Они там доверчивые, - глядишь, и отмазали бы.

- Я погляжу - ты хитрован!

- Да уж не дурак, соображаю.

- Чего ж тогда под пули полез, если не дурак?

- Так уж вышло. У них собаки были, - вот и обложили.

Любаша рукой коснулась пулевой отметины над его левым соском.

- Они что, - из автоматов по своим бьют?

- Там своих нет. Если бежал, да еще с оружием, значит, всё - вне закона. При задержании можно гасить.

- А ты, значит, с оружием бежал?

Стас скромно кивнул.

- Круто… - словно невзначай она шагнула ближе, почти надвинулась своей необъятной грудью. Зимину даже показалось, что ее проглядывающие сквозь ткань соски, заметно увеличились в размерах. И пахнуло неприкрытым женским желанием, заставившим Зимина поневоле отшатнуться.

Слов нет - перед ним стояла первостатейная хищница, с огромными несколько выпуклыми глазами, ярко накрашенными губами и черным, поблескивающим, словно воронье крыло, ежиком на голове. И все бы ничего, но дело осложнялось тем, что хищница по совместительству являлась еще и опытной уголовницей. Не зря так шарахнулись от нее подростки. Зимин не сомневался, что Любашу в лагере действительно боятся как огня.

- Хмм… А ты ничего, Капитанчик! И видно, что качался.

- Какое там! - баловался.

- Ну, а к нам в зал заглядывал, баловник?

- Да нет, пока не приглашали.

- Ну, так я приглашаю. Видишь тот домик с чешскими стеклами? Там у нас и сауна своя, и тренажерный зал, и даже небольшой бассейн с бильярдом.

- Круто устроились!

- А ты как думал! Не ты один капитанить любишь. Кто хочет жить хорошо, тот хорошо и живет.

- А кто живет плохо, тот, значит, жить хорошо не желает?

- Получается, что так. - Запрокинув голову, Любаша посмотрела на изготовленный Стасом флюгер. - Ты, я вижу, и мастерить умеешь. Это в тему. А то был тут у нас до тебя плотник один, так у него руки из задницы росли.

- Что же он тут делал?

- Да малолеток портил. Что ему еще делать? Вешалку прибить и ту не мог.

- Ну, с вешалкой я как-нибудь управлюсь.

- Я уже поняла. - Любаша приблизилась еще на десяток сантиметров, и грозные ее соски словно бы невзначай коснулись тела Зимина. Голос хозяйки лагеря съехал вниз на добрую октаву, став глухим и вязким. - Слушай, красавчик, может, ты и нам флюгерок сообразишь?

Долгие церемонии это дамочка явно не любила, и Стас грубовато взял Любашу за локоть, не позволяя ей совсем уж откровенно прижаться.

- А что бы ты хотела - еще одну ящерку?

- Я много чего хочу, Капитан… - Любаша зазывно улыбнулась. Крепость пальцев Зимина ее явно не смутила. С волками жить - по волчьи выть, а эту престарелую красотку любили исключительно волки. - Меня, к примеру, сумеешь изобразить?

- Тебя? - удивился Стас. - Это как же? В фас или профиль?

- А сам подумай. Если Капитан, значит, должен соображать. - Любаша вновь ткнула его в грудь кулаком, игриво похлопала по плечу - и даже не похлопала, а скорее погладила. Положительно, она заводилась с пол-оборота. У нее и в глазах заплясали масленые отблески - словно зажгли пару восковых свечек.

- Я подумаю, - пообещал Стас. - А ты поразмысли насчет своей прически.

- Что, что? - брови ее скакнули вверх.

- Я в том смысле, что зря ты стрижешься коротко.

- Это еще почему?

- Да потому что волосы у тебя красивые. Такие наоборот напоказ выставляют.

- Да?… - она невольно огладила собственную макушку. - А ты и впрямь симпатяшка.

- Спасибо.

-В зал-то приходи, поглядим, чего ты в деле стоишь. Прямо сегодня и забегай.

- Я подумаю.

- Ну, думай-думай. И о флюгере не забывай. Успеешь к завтрашнему вечеру?

- Чего ж не успеть, успею.

- Правильно отвечаешь, молодец! - посмотрев в дальний конец двора, она жестко усмехнулась. - А вон и твой пес цепной ковыляет. Сильвер гребанный! Пора, пожалуй, прощаться…

Обернувшись, Зимин разглядел приближающегося завхоза. Тот и впрямь спешил, сильно припадая на одну ногу, с усилием толкаясь самодельным костылем. Возможно, завхоз хотел сказать что-то Любаше, но говорить с ним последняя явно не желала.

- До встречи, красавчик! Жду от тебя флюгера! - хозяйка лагеря похлопала его по щеке и, грациозно развернувшись, легким шагом двинулась прочь. Угнаться за ней было непросто, и бедный Сильвер, конечно же, остался с носом.

- Ну, лахудра! Удрала таки! - тяжело дыша, Сильвер остановился возле Зимина. Стасу показалось, что в лице его читается какая-то неуверенность.

- Хотел у нее что-то спросить?

- Хотел… - завхоз хмуро уставился на голый торс Зимина. - А ты здесь чего растелешился? Нашел, где титьками сверкать? Хоть бы майчошкой прикрылся!

- Так жарко ведь!

- Не пудри мне мозги, парень! Жарко ему стало!… - приблизившись вплотную, одноглазый завхоз по-змеиному прошипел: - С огнем играешь, паря! Не заиграться бы.

- Что-то не очень я тебя понимаю, Сильвер.

- А тут и понимать нечего! Интересуется тобой народ!

- Какой еще народ?

- А такой! Уже и Папа про тебя спрашивал, и Любаша - сама вон приползла. А с пацанами зачем вяжешься? Гусак со своими сопляками уже второй раз кровью умываются. Не слишком ли много волн, матросик?

- По-моему, все нормально.

- Нормально? - мохнатые брови Сильвера скакнули вверх. - Да ты хоть понимаешь своими куриными мозгами, что меня по твоей милости прикончить могут!

- Как это?

- Да очень просто! Станешь шушукаться за моей спиной, и нарисуют мне вилы. А после и сам с Папиными мокасинами познакомишься.

- Какими еще мокасинами?

- Увидишь, поймешь. А может, и почувствуешь! Только поздно уже будет… - губы Сильвера брезгливо дрогнули. - Вот я и спрашиваю: чего ты добиваешься, козлик?

- Ничего. - Стас пожал плечами. - И про Папу твоего я ничего не знаю, и за Гусака не ответчик. У пацанов гормональный токсикоз, кулаки чешутся, - вот и нарываются.

- А с Любашей о чем базарили?

- Любаша мне флюгер для резиденции заказала, только и всего.

Сильвер окинул Зимина медлительным взглядом - так словно снимал мерку для гроба. В сомнении пожевав губами, качнул головой.

- Ой, не знаю, парень, откуда ты, но чую - тухлецой от тебя попахивает. Ведь не дурак - сам должен понимать, на какие неприятности напрашиваешься. И ведь напросишься, точно тебе говорю!

- Да брось ты пугать! Чего, в самом деле, горячку-то пороть? Ну, сварганю им флюгер - что тут плохого? Я ж не бездельничать сюда приехал.

Скрюченный палец ткнулся Зимину в грудь.

- А вот это еще надобно выяснить, зачем ты сюда приехал! Сдается мне - ты и сам не прочь помаячить у Любаши на глазах. А ведь я говорил тебе: не вяжись с этой стервой! Говорил или нет?

- Ну, говорил. Что дальше?

- А то, что с этими ребятками даже одним воздухом лучше не дышать! Твое дело - провода да гвозди, а про все остальное забудь! Если, конечно, хочешь свалить отсюда живым.

Зимин молча поглядел в лицо завхозу. Очень походило на то, что одноглазый Сильвер-Сильвестр отнюдь не шутил…

Глава 13

- Ну, и что тут у тебя? - Дмитрий Харитонов, пригнувшись, втиснулся в машину Шебукина. - Учти, если обнаружится, что ребят подняли зря…

- Порядок, Димон, не кипешись. - Мишаня обернул к директору «Кандагара» сияющее лицо. - Все трое оказались одной командой, как мы и думали. Снимают квартирку на третьем этаже данного дома.

- Какой подъезд?

- Средний.

- Куда выходят окна?

- Не волнуйся, окна выходят на ту сторону.

- Молоток! А как вычислил этих гопников? По паспортам?

- Ну, да. Все оказалось даже проще, чем мы думали.

- Те самые Зурабишвили, Асланов и Хабиров?

- Точно! - Мишаня кивнул. - В кассах, кстати, проблем тоже не возникло, хватило моей старой милицейской ксивы.

- Ты же вроде сдавал!

- Ага, официально даже расписался, но в реалиях оставил на добрую память.

- Ну, и прохвост же ты!

- Про какой хвост ты говоришь?! - обиделся Шебукин. - Обычный практичный человек.

- Мда… - Дмитрий покачал головой. - Ну, ладно, практичный человек, излагай дальше.

- Так вот, в кассе, стало быть, получил распечатку, списал все необходимые реквизиты, а после прокачал по ментовским файлам. Могло, конечно, не проканать, но повезло. Оказалось, все трое приезжие - дети далеких гор, потомки первых князей. Видать, наскучил им горный воздух, вот и спустились к нам на плебейские равнины. Один из Грузии, двое других из Ингушетии. Нигде, разумеется, не работают, но проживают вполне легально - даже успели обзавестись временной пропиской.

- Пропиской? Странно…

- А что странного? Видать, сунули кому-то на лапу. Им ведь тоже не в кайф, когда каждый встречный мент на улице останавливает. Вот и легализовались, сучары!… - вольготно развалившись в водительском кресле, Мишаня поправил лобовое зеркальце, присмотрелся к остановившейся позади конторской «Ауди». - А кто приехал с тобой? Небось, Тимофей с Серегой? Ага, вижу… Кто-то и третий маячит.

- Это я Марата до кучи прихватил. Все-таки трое боевиков - не шутка.

- Пока двое.

- Почему двое?

- Один вышел куда-то, но, судя по всему, скоро вернется.

- С чего ты взял?

- Да налегке убрел - в майке и шлепках. Я так думаю - его за пойлом послали. Они ведь тоже этим делом увлекаются.

- Это кавказцы-то? Не скажи! Там Шариат уважают.

- Да ну?

- Точно тебе говорю. В иных бандах за нарушение сухого закона могут и к стенке прислонить.

- Ну, это не о наших! - Мишаня легкомысленно махнул рукой. - Я ведь даже в квартире у них побывал - так что успел познакомиться с обстановкой.

- Вот как?

- Ну да, - замок-то плевый, вот и соблазнился. Там только с собачкой надо осторожнее работать. Она, зараза, подпружинена и завальцована по особому. Словом, пришлось второй отмычкой придерживать, чтоб, значит, не сорвалась…

- Да погоди ты со своими отмычками! - не выдержал Харитонов. - Что-нибудь нашел интересное?

- Конечно, нашел! - Шебукин самодовольно улыбнулся. - Я - да не найду!

- Ну и?

- Во-первых, горы немытой посуды, а во-вторых, сотни две винных бутылок. Пустых, разумеется. Что интересно - водочных нет, а вот сухих и полусладких марок - навалом. Еще хватает бутылок из-под «Шампанского» и фольги шоколадной. Я так смекаю - это они баб к себе водили.

- И все?

- Здрасьте! - Мишаня даже оскорбился. - Было бы все - стал бы я вас сюда звать? У стенки за сливным бачком схрон отыскался.

- Ну, и что там в схроне? - Дмитрий нахмурился.

- Два шпалера системы «Макаров» и запасные обоймы. Все в заводской смазке, так что машинки вполне исправные… Еще одну дуру обнаружил на балконе среди досок.

- Тоже пистолет?

Мишаня покачал головой.

- «Сайга» с обрезанным стволом и прикладом. Не понимаю, зачем нужно было так уродовать винтарь! Габариты все равно внушительные, а в убойности ружьецо потеряло.

- Ну, это не твои заботы… Что-нибудь еще?

- Тебе мало стволов?

- Вообще-то хотелось бы чего-нибудь посущественнее. - Дмитрий по старой привычке дернул себя за ухо.

- Чего, например?

- Ну, например, пару килограммов афганского героина. Или упаковку с боевой взрывчаткой.

- Может, и найдется. Я ведь долго не шарил, - без того рисковал.

- Рисковал - это точно. - Дмитрий кивнул своим мыслям. - Зато теперь посидишь здесь, в машине - в тепле и безопасности.

- С чего это вдруг?

- С того, что будешь страховать нас с улицы.

- Не понял?

- А что тут непонятного? Вызывать никого не будем, - сами возьмем этих паскудников.

- Погоди, Димон!… Мы же вроде иначе хотели!…

- Хотели да вспотели! Все, Мишук, никаких чекистов и никакого ОМОНА! - Дмитрий хлопнул себя по колену. - Не забывай - мы и сами были когда-то ОМОНОМ, так что справимся!

- А не боишься, что нам потом дадут по ушам?

- Нет, Мишаня! В этой жизни я давно уже ничего не боюсь… - Дмитрий извлек из кармана миниатюрную рацию, привычно вставил в гнездо штекер с наушничком. Именно такие аппаратики они брали с некоторых пор с собой на операции. Связь импортные игрушки держали на дистанциях, не превышавших четырехсот метров, зато отличались исключительной помехоустойчивостью и серьезно затрудняли дешифрацию сигнала любой посторонней радиоаппаратуре. Хмуро взглянув на Шебукина, Дмитрий сунул крохотный наушник в ухо, отстраненно произнес: - За Стасиковых девочек мы обязаны посчитаться. Мы, понимаешь? А не залетные чекисты.

- Ну, смотри. Ты командир, тебе виднее.

- Вот именно, виднее! - Дмитрий поднес к губам микрофон. - Але, Тимох, вы там еще не уснули?

Спустя несколько секунд, наушник зашуршал, отозвавшись голосом Лосева.

- Порядок, генерал! Хотя начинали уже подремывать. Что там у Мишани? Есть новости?

- Новости такие, что в ближайшие четверть часа будем брать эту троицу за жабры.

- Доброе дело! А как насчет стрельбы?

- Надеюсь, обойдется, но жилеты с пушками все же прихватите… А теперь слушай меня внимательно: план будет таков…

***

Делая предположения о планируемой криминальной компанией выпивке, Мишаня ничуть не преувеличивал. Не прошло и десяти минут, как разболтанной походкой к дому приблизился один из «террористов». Был он как и положено волосат, отличался тучным телосложением и часто утирал с шеи и лица пот. Шагал неторопливо, а сумку с позвякивающими бутылками то и дело перекладывал из руки в руку. К этому времени двое из «кандагаровцев» находились уже в подъезде, затаившись на лестничной площадке четвертого этажа, еще двое терпеливо дожидались того момента, когда клиент войдет в дом, тронувшись немедленно следом. По счастью, передвигаться бесшумно они научились давным-давно, другое дело - что в данном случае подобное умение им совсем не пригодилось. Идти за громко посапывающим толстяком было совсем несложно, - мужичок не спешил, явно опасаясь потерять шлепки. Ворваться же за ним в квартиру сумел бы и самый неумелый мильтон. Первых двоих, очутившихся на пути Тимофей Лосев попросту смел. Третий из террористов бросился было в соседнюю комнату, но за ним рысью метнулся Харитонов - в прыжке припечатал ногой в спину. Охнув, мужчина опрокинулся на стол, головой сшиб настольную лампу. На пол посыпались стаканы и бутылки.

- Кажись, копец. - Прокомментировал Марат. - Как минимум, двое - в ауте.

- Да уж, не очень аккуратно!

- Ладно тебе! Один-то - в полной сознанке. Можно и побеседовать.

- А для начала вяжем их - и крепенько! - подавая пример, Дмитрий выдернул из брюк мужчины ремень, в два присеста схомутал жирные ноги. - Здесь и снимем предварительный допрос. Так сказать, до прихода официальных властей.

- Думаешь, что-нибудь скажут? - Лосев рывком вздернул на ноги одного из пленников - того самого, что оставался еще в сознании, мельком глянул в напряженное лицо. - Ну, что, чувачок, будешь говорить?

- Я русский плохо понимай…

- Понятно. - Тимофей толчком переправил пленника на диван. - Значит, требуешь толмача?

- Ага, и адвоката до кучи! - фыркнул Марат. - Ничего! Мы тебе и ушки прочистим, и мозги промоем. И всего-то за десять минут.

- А может, и быстрее! - Сергей Маркелов зловеще оскалился. - За каждого погибшего спросим! Я еще пошарю здесь, может, щипчики какие найду.

- Давай, Сереженька, поищи, - ласково откликнулся Харитонов. - С щипчиками оно и впрямь вернее будет. Спросим про поезд, про взрывчатку…

- Атас, Димон!…

Харитонов дернулся от резкого щелчка в ухе, недоуменно вскинул голову.

- Что за черт!…

Проворнее всех оказался Марат. Выскочив в прихожую, он попытался было накинуть на дверь цепочку, но его опередили. Все повторилось с зеркальной точностью, но роли на этот раз катастрофическим образом поменялись. Чужой каблук с силой ударил по двери с той стороны, и, охнув от удара, Марат вылетел из прихожей в комнату. А мгновением позже квартира наполнилась грубоватыми людьми в масках.

- Всем лежать!… На пол, суки!…

Автоматные стволы заплясали в воздухе, угрожая обрушить на людей грохот и пламя.

- Спокойно, орлы! Мы свои, не воюем! - Харитонов первым поднял руки. Сопротивляться и впрямь было бессмысленно. В лица «кандагаровцев» смотрели стволы сразу нескольких автоматов - и не обычных АК или АКС, а самых настоящих девятимиллиметровых «Вихрей». Хорошо хоть обошлось без привычных омоновских примочек. Их не стали сбивать на пол, не стали топтать ногами, - всего лишь вежливо окружили и оттеснили к стене.

Вперед шагнул один из гостей. Этот был без маски и явно принадлежал к офицерскому сословию. Впрочем, последний факт он тотчас подтвердил демонстрацией удостоверения.

- Капитан Точилин, ФСБ.

- Мы так и поняли, капитан. - Дмитрий хмуро кивнул. - Оружие сдавать?

- Можете оставить при себе, - капитан улыбнулся. - И документы ваши нам тоже не нужны. Без того все о вас знаю.

- Весьма лестно.

- Но кое-что я все-таки у вас заберу.

- Не понял?

Шагнув ближе, капитан взял Дмитрия за лацкан, неуловимо быстрым движением выдернул из воротника крохотную булавку.

- Я бы оставил, но больно уж дорогая штучка. А мне за нее еще отчитываться.

- Жучок? - брови Харитонова полезли на лоб.

- Уж извините! У вас свои методы, у нас - свои. Зато избежали лишней крови.

- Это вы о ком?

- О них, разумеется. Вы же их пытать собирались - или я не прав? Вон и о щипчиках даже поминали что-то. Или будете отрицать? - капитан Точилин многозначительно постучал по крохотному микрофону. - У нас все ходы записаны, господа! Так что в случае чего, пришить вам противозаконные действия не составит труда.

- Ага, давайте, поучите нас законам! - Харитонов набычился. - Только не забывайте, эти звери взорвали вагон с людьми. В том числе - и с нашими хорошими знакомыми.

- Вот тут-то и вышла промашечка! - капитан неторопливо покачал головой. - Эта шушера действительно занимается пиратством, но ваши знакомые тут ни при чем.

- Не понял?

- Эти ребятки работают сами по себе. Главный у них - Хабиров. Но этого цуцика мы пасем уже третий месяц и знаем всю его подноготную. А потому могу уверенно заявить: никого эта троица не подрывала.

- Вы хотите сказать, что мы ошиблись?

- Ну, почему же! Эти красавцы тоже далеко не ангелы. И нужная статья для них безусловно найдется. Только пойдут они у нас совсем по другим делам.

- А как же быть с поездом?

- Да никак. Человечка с детонатором мы нашли не далее как вчера, так что можете успокоиться.

- Как нашли?

- А так. - Точилин горделиво выпятил губы. - Нашли - и во многом благодаря вам. Спасибо полковнику Кравченко, - это он надоумил снабдить вас жучком. И ради всего святого! - не надо морщиться! Все делалось для вашей же пользы. Чтобы не наломали дров и нам жизнь не усложняли. А вашу идею насчет съемки из первых вагонов мы моментально проверили. И почти сразу вышли на нужного человечка.

- Ну, и кто же он?

- Вынужден огорчить, - не чеченец и не грузин, уж не обессудьте. Наш вырожденец - чистокровный русачок! Зарабатывал, таким образом, на жизнь.

- А кто платил?

- Этого пока мы не знаем, но со временем обязательно выясним.

- Вот же сволочуга! - вырвалось у Маркелова. - Жаль, не довелось шлепнуть.

- Не переживайте, - капитан скривил губы. - Этим мальчиком уже вовсю занимаются. И все, что надо, он нам скажет.

- А как же быть с этими? - Лосев кивнул на лежащих пленников.

- Об этих забудьте. Они, браток, мелкие сошки. Возили сюда стволы, продавали местному криминалу. Короче, обычные посредники. - Чуть приобняв Харитонова за плечи, капитан отвел его в сторону. - Там внизу вашего сторожа малость помять пришлось, - ты уж извинись за нас. Сам знаешь, как проводятся подобные операции. Нервы, мат-перемат, то-се… Мы без того рвали сюда на всех порах, думали сумеем вас опередить.

- И что теперь?

- Теперь ничего. Ноги в руки - и сматывайтесь. А то подгребет мое начальство, и начнутся лишние допросы-расспросы.

- А ты, я так понимаю, отвечать на таковые не любишь?

- По-моему, это никому не в радость. - Капитан Точилин усмешливо посмотрел в глаза Дмитрию. - Вас здесь не было, ты понял меня, браток?

- Понял, не тупой, - тихо отозвался Дмитрий.

- Вот и славно. Значит, и мы всю вашу самодеятельность постараемся побыстрее забыть.

- Хоть бы спасибо сказали… - пробурчал из своего угла Лосев.

- А это всегда пожалуйста! - с готовностью откликнулся Точилин. - Спасибо!

- Не за что… - Харитонов окинул комнату хмурым взором. - Выходит, это Кравченко нас сдал?

- Ну, почему сразу сдал? Мы без того держали вас на прицеле.

- С чего это?

- Да так, трудно было не заметить таких активных ребяток! Вон вы какой интерес проявили - и на дорогу совались, и в интернете копались, и в службы разные названивали…

- Это что, запрещается? - ворчливо поинтересовался Лосев.

- Нет, разумеется. И спасибо, что подсказали нам ряд полезных мыслишек. Конечно, мы бы и так до всего дотумкались, но с вами получилось быстрее. Что есть, то есть, - признаю.

- Вы не ответили на мой вопрос, - напомнил Дмитрий. - Я спрашивал вас о Кравченко.

- Отвечаю, - спокойно отозвался капитан. - К полковнику Кравченко мы обратились по собственной инициативе. Так сказать, в неофициальном порядке, всего-навсего - за невинной консультацией. Как-никак он лучше вас знал, а значит, мог помочь и дельным советом. Собственно говоря, он и помог. Или кто-то из вас полагает иначе?

Не отвечая, Дмитрий обернулся к своим подчиненным, сердито махнул рукой. Словно нашкодившие детсадовцы, они торопливо покинули квартиру. Дежуривший возле подъезда чекист - в бронежилете, с автоматиком-коротышкой на груди» - послушно отступил в сторону. О выходящих его явно предупредили по рации.

На улице неожиданностей они также не встретили. Все также чирикали себе дворовые птахи, и оба автомобиля самым мирным образом дремали на прежнем месте. Михаил Шебукин, с красным лицом и подозрительно распухшим носом, сидел поблизости на лавочке и рассеянно щипал собственное колено. Сказать ему было явно нечего, и ерничать над ним ребята не стали.

- Ну? - Лосев распахнул дверцу «Мерседеса», оглянулся на Дмитрия. - Что теперь, товарищ маршал? Работать будем? Или пьянствовать?

Харитонов сумрачно поморщился.

- Пьянствовать!

- И как долго?

- До завтра. А завтра попробуем узнать, как там дела у Стаса…

Глава 14

Если бы не рослая береза, словно опахалом накрывшая этот скромный вагончик, жить здесь было бы совершенно невозможно. Однако дерево свою службу исполняло справно, в течение всего дня защищая их от палящего июньского солнца. Тем не менее, маленькое помещение плохо переносило присутствие двух подвыпивших мужчин. Водочные пары успели заполнить пространство до самого потолка, а слабенький вентилятор, украшающий единственное окошко, с предложенной нагрузкой явно не справлялся. Впрочем, Сильвер уже основательно принявший на грудь, духоты не чувствовал. Клочковатые брови делали его похожим на одноглазого филина, а согбенной позой он напоминал засевшего в засаде богомола. Пот каплями стекал по его огромным ручищам, лил по лицу и поросшей седым волосом обнаженной груди, но он не обращал на это ни малейшего внимания. Знай себе - стучал по ветхому столику, талдыча одно и то же:

- Чего лыбишься! Думаешь, я шутки шучу? Да я тебя, дурака, уберечь пытаюсь!

- От чего?

- Не от чего, а от кого! - Сильвер погрозил Стасу крючковатым пальцем. - Я ведь с первых минут понял твою шкодливую душеньку! Уже в первую нашу встречу!… Ты что же, вздумал этой волчице глазки строить? Амуры с ней вздумал крутить?

- С чего ты взял?

- Врешь, сучонок! - стол содрогнулся от очередного удара. - Я таких альфонсов, как ты, насквозь вижу! Со всем вашим гнилым ливером! Со всеми помыслами!

- Да что ты знаешь о моих помыслах? - фыркнул Стас.

- Все! - кулак Сильвера вновь с хрустом опустился на доски стола. - И лучше других знаю, как этот самый ливер наружу выпускают. Потому как видел уже не раз. - Сильвер сделал зверскую гримасу, рукой полоснул себя по шее. - Вот так перышком чирк! - и все.

- Где ты нагляделся таких ужасов?

- Да здесь и нагляделся. И ты наглядишься, если не догадаешься смыться.

- Пока вроде не собираюсь.

- Ну, и дурак!… Еще Капитаном себя зовешь. Какой ты, на хрен, Капитан! Ты и на рядового не тянешь.

- Ты все-таки следи за базаром. Я, как ни крути, - твой гость.

- А ты не боишься, гостенек, что эта росомаха однажды твоими кишками подпоясается?

- Да брось ты чушь-то молоть! Прямо монстра мне какого-то нарисовал!

- А ты что думал, она танцы вокруг тебя водить будет? Думал, пригласит в резиденцию на вальс-бостон?… А вот хрен тебе с вот такущим прицепом! Она же бешеная! И поступит с тобой так, как захочет.

- Да ну?

- А что ты думал! Эта рысь и драться умеет, и убивать для нее - привычное дело.

- Ведь гонишь, Сильвер! Самый натуральный порожняк гонишь!

- А вот выкуси! - кукиш собеседника самым неприличным образом уставился в лицо Стасу. - Коста сам однажды расписывал, как она в городе по воробьям шмаляла.

- Это как же?

- А так! Выпила лишку, вышла из машины, а там воробьи сидели на чьем-то балконе. Никто и глазом моргнуть не успел, как она выхватила шпалер и давай по ним садить. Какой-то дедуля базлать начал, палочкой замахал, - она и его положила. И это, прикинь, средь бела дня - да еще в центре города! А там ведь еще двор, детская площадка, скверик. Сколько народу могла загасить, если бы наши пацаны не увезли ее.

- Ну, не знаю. Она ведь женщина, а у женщин бывают бзики…

- Она - не женщина! - взрычал Сильвер, и скрюченный его палец яростно закачался перед лицом Зимина. - Заруби себе это на носу! Она - кто угодно, но не женщина! Если хочешь знать, эта лярва пятнашку отмотала на зонах. Пятнашку, вкуриваешь! Считай, вот с такусеньких лет по колониям шлялась. Тут не всякий здоровый жлоб выдержит, а она только крепче стала. В зале своем штангу тягает, по боксерской груше стучит, в авторалли даже разок участвовала.

- Ну, если авторалли, это серьезно…

- А ты не скалься, умник! Лучше вокруг посмотри! Это ведь тоже все ее игрушка!

- Ты про что?

- Про лагерь, конечно… Или ты решил, что она детишек любит? Решил, что сироток решила подкармливать?

- Разве нет?

Запрокинув голову, завхоз сипло расхохотался. В грязном полупустом помещении смех его звучал странно и зловеще.

- Да она ж воли, в натуре, не видела. Ты сам соображай! И свободная жизнь этой шакалихе по барабану! Не нужна она ей, понимаешь? Вот и упросила Папу сварганить себе подобие зоны - то, что, значит, удобнее и привычнее.

- Странно… Я другое про нее слышал.

- Что ты слышал?

- А то, что отделы по делам несовершеннолетних молятся на нее. Лагерей-то оздоровительных не хватает, а она, считай, из ничего лагерь создала. Босяков бесприютных собирает, путевки практически за так раздает.

- Вот именно, что за так! Или не знаешь, как в тюрягах это твое «так» истолковывается?

- А здесь-то это причем?

- Да при том самом! Собирает она… - Сильвер фыркнул. - Ты шнифты-то протри! Каких босяков, какой лагерь?! Это ж зона натуральная! А она еще и бабки на этом умудряется наваривать! Ладно хоть колючкой догадалась не опутывать территорию.

Зимин скрестил на груди руки, раздумчиво качнулся на шатком табурете.

- Что же получается? Значит, детишки ей нужны для отвода глаз?

- А вот шиш тебе! - завхоз снова показал Стасу кукиш. - Здесь, паря, все продумано до мелочей! И детишки тоже исполняют свою положенную функцию.

- Какую еще функцию?

- А вот не скажу! - Сильвер в очередной раз врезал по столу кулаком, заставив подпрыгнуть наполненные водкой стаканы. Стас едва успел подхватить падающую бутылку.

- Вижу, крепко ты ее ненавидишь. - Зимин мельком покосился на часы. До десяти оставалось совсем немного. - Чем же она так тебя напугала?

- А эта стерва всегда придумает чем напугать. Это ты у нее еще непуганый, но погоди, придет время - и тебя подцепят на крюк.

- Так подскажи, может, я увернусь.

- А я тебе с самого начала подсказывал. Линять надо было! Пока не поздно. А сейчас ты уже на крючке. Опять же флюгер им твой понравился. Значит, просто так уже не слиняешь.

- Выходит, она здесь самая главная?

Завхоз серьезно усмехнулся, но от подробного ответа воздержался. Лицо его отяжелело и набрякло, жутковатый шрам на месте отсутствующего глаза приобрел синюшный оттенок.

- Ладно, если она главная, то какова роль Папы? - продолжать пытать Зимин.

Физиономию Сильвера перекосило. Ясно было, что говорить ему совершенно не хочется, однако и долгая молчанка, судя по всему, допекла этого человека.

- Папа - это вывеска. - Устало проговорил он. - Старая, покосившаяся, но вывеска. Когда-то был авторитетным вором, права аж по всей России качал, смотрящим советы давал, а теперь обычный старикан.

- Обычный?

- Ну, не совсем обычный. Воры - они и в почтенном возрасте авторитетом пользуются. Но на молодняк нынешний Папа крепко обижен. Потому и сидит на приколе, в сходках практически не участвует, все мечтает о возвращении старых времен.

- А силы-то у него есть?

- Ты о чем? О бабках?

- И бабках, и дедках…

- Есть, не сомневайся, - Сильвер усмехнулся. - И капиталы имеются, и связи надежные. Ну, а Любаша при нем вроде цепного пса - гавкает, на кого требуется, а кого и в постель затаскивает.

- И ей это нравится?

- А ты как думал! Тем паче, что эта прошмандовка не ради миллионов живет.

- Ради чего же?

- Да ради матки своей бешеной! - фыркнул Сильвер. - Ради жратвы сладкой и ради ощущений! Уж в этом, можешь мне поверить, она толк знает. И водочке в свое время радовалась, и наркоту пробовала, и еще три десятка удовольствий успела перебрать. Теперь вот решила ограничить себя сексом, - со всем прочим завязала. Зато уж в сексе эта курвочка удержу не знает! - Сильвер мотнул головой. - Если б ты видел, какие оргии она здесь закатывала! С детишками обжималась не меньше, чем с мужиками.

- Да быть того не может!

- Не может?… А ты обратил внимание, какие здесь детки? Ты видел их глазки? Если нет, то пройдись как-нибудь по спальням, - кругом карты порнографические, шприцы и презервативы. Коноплю, считай, каждый второй курит, а каждый первый таблеточками брюхо набивает. И попробуй кто пожалуйся, - сама же хозяйка первая и опустит. И неудивительно, что никто потом ни о чем не рассказывает. Потому что про такое молчат!

- Да-а… В наше время другие лагеря были.

- В мое время об этом тоже слыхом не слыхивали. Только те времена давно миновали. Потонули с кораблем прогнившего социализма… - завхоз сипло хохотнул. - Ты знаешь, что в стране только официально шесть миллионов наркоманов! Это ведь не жалкая каловая кучка, - это целая армия! И немудрено, что нынешний молодняк - совсем иной. Наркоту сейчас пробуют с десяти лет, а к половой жизни приобщаются и того раньше. Для нас с тобой это, может, и дико, а для Любаши - в самый раз. В этом, если хочешь, она чувствует свой главный жизненный кайф.

- Тебе, похоже, это не по нутру?

- А тебе по нутру? - завхоз глотнул из стакана, поморщившись, нюхнул кильку из банки.

- Мне тоже нет. Только я на тебя удивляюсь.

- Чего ты удивляешься?

- А того и удивляюсь! Если тебя весь этот бедлам коробит, чего же тогда сидишь тут и в тряпочку помалкиваешь?

- Ты что же, предлагаешь в колокола бить?

- А хоть бы и бить!

- Так-то оно так, только где они - твои колокола? Покажи хоть один! - Сильвер смачно сплюнул в угол вагона. - Выдумал тоже!… Да шепни против Любаши хоть словечко, и сам же окажешься в обезьяннике!

- Ты что, хочешь сказать…

- Да она сама пригласит сюда ментов! - гаркнул Сильвер. - Пригласит и поможет тебя арестовать! А если ты думаешь, что кто-нибудь из них попробует ее осушаться, то ты, паря, ошибаешься! Повяжут и сгноят на этапах! Уж я-то знаю, как такие люди общаются с властью. - Завхоз зло махнул рукой. - Да ей и менты не понадобятся, - хватит уродов, что заезжают к Папе в гости.

- И что же они тут делают?

- Как что? Отдыхают. Тут ведь все-таки лес, природа. Опять же зал имеется, сауна и прочие дела. Сюда даже баб привозить не надо, потому как свои телки имеются. И не телки даже, а телочки - молодые, почти не мятые. - Сильвер шатко оперся о стол, поднявшись, шатнулся к двери. - Все! Пойду отолью. А после избушку на клюшку и спать!…

Это тоже было любопытным моментом. Задиристый и могучий, завхоз действительно всегда запирался. Стас уже пытался осторожно выспросить о причинах столь явного страха, но Сильвер предпочитал помалкивать. Он и пить, по его признанию, почти не пил, - пребывал в давней завязке, а вот сегодня почему-то развязал. Сам Зимин больше подыгрывал соседу, осторожно сливая водку в мусорное ведро у стены, - завхоз же свою долю глотал честно, без единого пропуска. Практически в одиночку за три с небольшим часа успел приговорить чуть ли не две полных бутылки водки. Впрочем, это уже сказывалось на нем. Речь давалась завхозу с трудом, а, возвращаясь с крыльца в дом, он запнулся на ровном месте, и только руки Зимина не позволили ему упасть.

- У Портоса… - с трудом выдохнул Сильвер, - у Портоса тоже была эта болезнь.

- Какая еще болезнь, о чем ты? - Стас в несколько присестов подтащил завхоза к койке, уложив на матрас, помог стянуть башмаки.

- Слабые ноги… - веки Сильвера начинали уже смыкаться, и все же он вновь приподнял руку, попытался погрозить Зимину пальцем. - Бойся ее, паря! Сожрет она тебя. Со всеми твоими потрохами…

- Не сожрет, спи. - Стас успокаивающе похлопал засыпающего завхоза по груди.

А еще через пять минут, накинув на себя темную ветровку, он осторожно отворил дверь и выскользнул из дома. Дорогу до старого колодца Зимин помнил прекрасно.

Глава 15

Палата, в которую поместили Татьяну с подругой Лизой, располагалась в четвертом корпусе, это Игнат успел узнать достоверно. В лагере утаить что-либо в секрете невозможно, - вот и эту новость нашептал ему знакомый пацан из младшего отряда. И он же предупредил, что девушек постоянно караулит приставленный от Косты амбал. И это помимо воспитательницы, прозванной детьми Крокодилихой, помимо «бугра», выбранного из числа детей.

- Их же, прикинь, сам Папа где-то надыбал. Вот и пасут в три глаза…

Сторожей он, впрочем, не слишком опасался. Больно им нужно сторожить девчонок! - знают ведь, что не сбегут. Тем не менее, детский фильм про Бармалея, в котором Ролан Быков пел о том, что «нормальные герои всегда идут в обход» он помнил прекрасно. Себя Игнат тоже считал нормальным, а потому проходить мимо сверкающей огнями резиденции не стал. Там как обычно гремела музыка и красовались возле чугунной оградки какие-то незнакомые машины, - значит, опять принимали дорогих гостей из города. Маячить у этой публики на виду потребности Игнат не испытывал, а потому, описав основательный круг, обогнул оглушающий ароматами туалет и, миновав складское помещение, вышел к четвертому корпусу. Нужная палата размещалась на втором этаже, но данное обстоятельство Игната также не испугало. Все-таки проведенное в лагере время крепко изменило его. Он давно уже не был тем робким и неуверенным в себе пареньком, что угодил под крыло Любашиного заведения. Теперь уже мог при случае и в рыло сунуть, и обматерить, а уж искусству лазанья по деревьям и чердакам здесь обучали с самых первых дней. Кроме того, проблему облегчало то обстоятельство, что домина был старый, как и все прочие строения в лагере. Рассохшиеся брусья открывали взгляду такие щели, что наверх можно было взбираться словно по лестнице.

Сердце Игната оглушительно билось, он и сам толком не знал, за каким дьяволом приперся сюда, и все же отступать не собирался. Возле старого колодца его как обычно ждала Алена, но он пришел сюда, потому что именно здесь обитала хозяйка загадочных изумрудных глаз - тех самых глаз, которые впервые за последние месяцы заставили его позабыть о вековечном страхе перед Любашей, перед ее прихвостнями. Игнат ненавидел мексиканские слезливые сериалы, презирал книги о любви, но то, что с ним произошло пару дней назад, ничем иным, как любовью, именовать было нельзя. Впрочем, любовью это в лагере не называли, - предпочитали говорить «нравится». Если же девчонка нравилась сильно, говорили, что нравится «жестко». Слово казалось предельно емким, и все понимали, что лучше над такими отношениями не шутить. Иметь свою девчонку и жить с ней считалось нормальным, и Игнат не сомневался, что, подружившись с Танькой, только прибавит себе авторитета. И не беда, что Таньку с Лизкой держат за семью замками, - может быть, это и к лучшему. Если даже Гусаку за нее настучали по ушам, значит, не объявится и других конкурентов. Ну, а в том, что Танька не отвергнет самого Игната, он почти не сомневался. Разве есть какое-то сравнение - Гусак и он! Разница, что называется, улётная. И даже не улётная, а жесткая. Гусак ведь просто трахнуть ее хотел, Игнату же она понравилась по-настоящему…

Он уже оторвался от земли на добрых полтора метра, когда чужие руки ухватили его за ноги, с силой потянули вниз.

- А ну, майна, урод!

Ломая ногти и обдирая живот, Игнат рухнул на землю. В сгущающихся сумерках он разглядел знакомые лица - все того же Шварца с Укропчиком, а рядом с ними Яхена, Дуста и Шнобеля.

- Куда это ты собрался, Натовец? Неужто к бабе своей? - Шварц шлепнул Игната по щеке и тут же, выкрутив руку, усадил возле стены. - Не рыпайся, все равно обломаем.

- Главное - поймали козла на месте преступления! - тоненьким голосом пискнул Яхен.

- Фильтруй базар! Кто это козел? - Игнат попытался было дернуться, но Яхен немедленно пнул его по ребрам.

- На кого хобот поднимаешь, сука! Жить надоело?… Я на тебя давно зуб точу. И не только зуб…

Шнобель гулко захохотал.

- А ты сделай из него Машку. Тогда, может, помиритесь…

В глазах у Игната помутилось от ярости и страха.

- Да мой отец вас пополам разорвет! - он лягнул ногой и, кажется, удачно. Шнобель охнув, схватился за ушибленное колено. Яхен еще крепче прижал рвущегося Игната к бревенчатой стене.

- Что-то, разбуянился он у нас. - Шварц подмигнул Дусту. - Надо бы успокоить мальчугана?

- Предлагаешь взять на душец?

- Ага, пусть полетает в космосе…

Понятливо кивнув, Дуст достал из-за пазухи заранее приготовленное полотенце, с хлопком растянул в руках. Держа перед собой, приблизился к сидящему пленнику.

- Не надо! - догадавшись, что собираются с ним сделать, Игнат с новыми силами принялся вырываться. - Не надо, суки! Клянусь, больше не буду! И к Таньке не полезу…

- Реально, не полезешь. После наркоза к бабам не лазят. - Укропчик скрутил из полотенца подобие петли, ловко накинул на шею Игнату. - Ты, главное, расслабься, сучок. Это ж приятно, в натуре. Полминуты - и ты в космосе! А будешь дергаться, будет только хуже… Яхен, хватай конец!

- Чей? Его, что ли?

- Пошути мне еще! - Укропчик обозлился. - Полотенце, говорю, хватай! И тяни! А вы, уроды, держите крепче…

Операцию отправки клиента в «космос» они практиковали далеко не впервые, а потому все получилось как надо. Пока Шварц придерживал ноги и руки Игната, приятели что было сил натянули полотенчатые концы. Рот Игната судорожно распахнулся, глаза заволокло обморочной дымкой. Эффект погружения в «космос» достигался простейшим образом: полотенце перекрывала не столько кислород, сколько пережимало сонную артерию. Лишенный подпитки мозг немедленно погружался в черное беспамятство. И тот же Дуст прекрасно знал, что стоит немного передержать удавку, и вместо космоса человек запросто отправится к праотцам. В прошлом году один такой случай у них был. Перепили пива - вот и недосмотрели. Пацан не просто уснул, а отключился начисто. Хорошо, что волну гнать было некому, - абсолютное большинство содержащихся в лагере значилось в архивах отдела по делам несовершеннолетних. Дети из неблагополучных семей изначально определялись, как потенциальные клиенты исправительных колоний, а потому претензий Любаше никто не предъявлял. Тем не менее, дождавшись критического момента, Укропчик кивнул Яхену.

- Хорэ, отпускай!

- В ауте козлик, - удовлетворенно произнес Шнобель.

- Ну и что теперь? - Яхен с готовностью принялся расстегивать ширинку. - Опустим урода?

- Не гони лошадей! - Дуст покачал головой. - Вечно у тебя чесотка в одном месте.

- Так хочется же!… И Гусак толковал, что надо наказать козла!

- Гусак в городе, а мы здесь. И потом мы ведь это от него слышали, а не от Папы с Любашей.

- А какая, хрен, разница?

- Разница, в натуре, большая… - Дуст постучал себя по виску. - Пацана зашкварить - дело серьезное. Считай, палево на всю жизнь.

- Да ты же сам в очередь становился!

- Кретин! Я его пугал!

- Так он же козел!

- А ты? Ты не козел? - Шварц молча кивнул на сидящего Ината. - Натовец - пацан дурной, но с пружинкой. Вон как на Гусака кинулся. Ты бы так мог, в натуре?

- А чего мне кидаться?

- В том-то и закваска, что ни в жизнь не кинешься. Вот и не фиг торопиться.

- Что-то я тебя не пойму, - прищурился Яхен, - ты что, против Гусак решил пойти?

- Я не против Гусака, я против спешки.

- Гнилой базар, - вмешался Дуст. - Кончай терки!

- А ты сам-то за что голосуешь? - вскинулся Укропчик.

- Я тоже за наказание, но только по понятиям. Надо, чтобы Папа сам подтвердил свое решение. Тогда и выполним все, как положено.

- Что-то правильные все, аж тошно! - Шнобель гулко высморкался.

- Не правильные, а умные. - Дуст поглядел на Шнобеля со значением. - Насчет отца этот кобел правду вякал. Папахен у него в городе не последняя шестерня. Потому Любаша и выдернула сыночка сюда. У нее явно планы насчет его бати. Вкуриваете теперь политику?

Пацаны молча кивнули.

- И что с ним тогда делать?

- А ничего. Хватаем за руки, за ноги и тащим обратно. А там еще полотенцем свяжем, чтобы в новое путешествие не отправился…

Но утащить Игната они не успели. Внезапно сверху на них обрушился целый водопад воды, а следом за этим последовал истошный вопль, максимально приближенный к ультразвуку.

- А ну, пошли отсюда говна такие! Ща Коста выйдет, поубивает всех на хрен!…

Крик, сопровождаемый холодным водопадом, оказался столь внезапен, что ни рассуждать, ни проявлять героизм пацанва не стала. Все сыпанули в разные стороны - молча и без криков, как это обычно и делалось в лихих делах. И уже через минуту спустившаяся вниз Танька, та самая девушка, о которой с некоторых пор грезил Игнат, уже хлопала по щекам лежащего мальчугана, растирала ему грудь, спешно пыталась привести в сознание. Разомкнув веки и увидев над собой волшебный образ, Игнат блаженно растянул губы. Удивительным образом болезненное беспамятство превратилось в счастливый сон, а потому приходить в себя он не спешил. И когда чуть погодя он оказался у Татьяны в комнате, а потом и в ее постели, все случилось стремительно, без споров и приставаний. Лизка, белобрысая подруга Татьяны, на это время куда-то деликатно удалилась, а Игнат, сливаясь с этой вчера еще неведомой ему девушкой, понимал, что жизнь его коренным образом изменилась. Одурманенный, он даже мысли не допускал, что таким образом с ним попросту желают расплатиться. Лагерь не жил любовью, - центровым чувством здесь был страх, и слабые цеплялись за сильных, угождали им чем могли, надеясь в будущем если не на дружбу, то хотя бы на примитивное заступничество. Татьяне, коренной уроженке далекой уральской деревушки, где каждый второй сидел, а каждый первый гнал самогон из репы и картофеля, терять было нечего. Все они здесь, в России, были занесенные ветром. Она и Игнату объяснила также: мол, был такой фильм «Унесенные ветром», а их жизнь начиналась со слова «занесенные».

- А что хуже? - поинтересовался Игнат. - «За» или «у»? Разве это не одно и то же?

- Конечно, нет! - горячо возразила Татьяна. - Унесенные - означает перемену места, друзей. означает появление в судьбе чего-то нового, необычного… А когда ты занесен, словно снегом или опилками, это значит, что ничего интересного с тобой произойти не может. Ничего и никогда, понимаешь?

- Ага, - хмыкнул Игнат, - кроме обморожения и смерти…

Как бы то ни было, но жизнь Татьяны с самого ее рождения была сшита из лоскутков, означающих последовательные падения. Сначала сел за решетку гулена-отец, потом сгорел единственный дом, а после исчезла мать. Светлых красок, знакомых большинству детей, Татьяна так и не изведала. Жизнь протекала, словно в потемках, когда нужно было поддакивать и подчиняться, когда большую часть времени поглощал монотонный физический труд. И с тем же тяжеленным коромыслом она познакомилась чуть ли не с семи лет, прибирая во дворе и в хлеву, безропотно помогая по дому ворчливой тетке. А после та же тетка пристроила девочку на местную ферму, где приходилось скрести свиней, сыпать им в корыто комбикорм и прибирать пахучее дерьмо. А еще с местным раздолбаем, Пашкой Косым, она в очередь пасла коров, и тот же Пашка, показав ей однажды, как Барон, единственный породистый бык в стаде, покрывает пегую буренку, предложил то же самое проделать и с ней. И снова поблизости не нашлось человека, который мог бы удержать ее пагубного поступка, мог дать добрый совет. Татьяна еще просто не умела спорить, не умела отказывать и давать сдачи, а потому неряшливый Пашка стал первым ее мужчиной. Его трудно было назвать умелым, но он отличался редкостным упорством, и, в конце концов, у него все получилось. А после он же и разнес по деревне шалые слухи, благодаря которым, к юной Таньке немедленно выстроилась очередь незваных ухажеров. И почти все норовили ей угрожать, кое-кто и поколачивал. Самое ужасное, что среди прочих объявился и муж тетки, Яков. Этот, правда, племянницу не бил, даже одаривал дешевыми леденцами, и все-таки жизнь в деревне Татьяне совершенно не нравилась. От кавалеров пахло луком и водкой, а уж разговаривали с ней так, что нормальные слова среди серенького, как мышиный мех, мата просто терялись. В конце концов, из родной вотчины она просто сбежала. По собственному почину, решила устроиться в городе в какое-нибудь училище, а то и на работу. Увы, ни с училищем, ни со школой ничего не вышло, зато она тут же угодила на китайскую подпольную фабрику, где шили спортивные костюмы и клепали дешевую обувь. Год изнурительного труда не дал ей ровным счетом ничего, кроме новых шрамов и синяков. Там же на фабрике, у нее случился выкидыш, что привело ее в неописуемый ужас, поскольку о возможности забеременеть Татьяна даже не подозревала. Впрочем, в логове китайцев она не задержалась, - очередной милицейский рейд выставил ее на улицу, что было воспринято малолеткой с полной невозмутимостью. Она даже не катилась вниз, поскольку ниже скатываться было некуда. Она перекатывалась с места на место, ныряла из одних рук в другие, и ничего удивительного, что вскоре ее подобрала вокзальная мамка. Работа была скверной, но привычной, и Татьяна вновь не протестовала. А позже у вокзальной сутенерши ее забрал прозорливый Папа. Как объяснил он ей - для сценических постановок перед камерой и изображения настоящих лесбийских игр. И он же выдал ей первый в жизни аванс - сто баксов, которые умудренная Танька не стала тратить, зашив за подклад платья. Платье ее вскоре пропало, но горевать она не думала, поскольку здесь ее сытно кормили и даже не били. Та же Любаша всего раз и сунула в рыло, но в сравнении с прежними побоями это было форменным пустяком, тем более, что у драчливой мамки Татьяна в полной мере освоила искусство словесной перебранки, а при случае могла теперь и крепко приложиться кулаком. Она научилась изображать страсть, легко имитировала оргазм, но вот целоваться так и не привыкла. Дурно пахнущие рты кавалеров вызывали у не приступы тошноты, а от слюнявых прикосновений хотелось всякий раз бежать в туалет, хватать мыло с мочалкой и остервенело отмываться. Тем не менее, она ничуть не жалела о том, что попала в лагерь к бандитам. Главным ее приобретением стал Игнат - парень, который по собственному почину заступился за нее перед здешними придурками. В каком-то смысле это было чудом. Никто и никогда еще не пытался за нее вступаться, а потому скорое появление Игната в своей постели она восприняла, как нечто само собой разумеющееся. Это было то единственное, чем могла она отплатить за его поступок, а его бешеные ласки казались ей даже чудными. Разумеется, она их не заслуживала, но ему нравилось ее ласкать, и Татьяна не думала возражать. Это было новое незнакомое ей чувство, и, лежа рядом с его костлявым горячим телом, она смотрела в потолок и, прислушиваясь к музыке, звучащей в груди, глупо улыбалась. И снова он не выдерживал, вздымаясь над ней, начинал исступленно целовать в улыбающиеся губы. Это было смешно, но она не смеялась. Потому что удивительным образом ей тоже это начинало нравиться. Нравилось целоваться, нравилось погружать его руки в сокровенную влажность, нравилось в свою очередь ласкать его самым причудливым образом. Она не называла это любовью, как называл он, но понимала, что случившееся с ней оправдывала всю ее непутевую жизнь. Впервые среди череды бесчисленных падений у нее случился взлет - да такой, что разом закружило голову и живот, и даже вылетевшее из груди сердце тоже норовило вальсировать в воздухе…

Глава 16

Колодец Стас нашел без труда. Старый каменный надолб напоминал издалека обломок зуба, и удивительно, что сохранился еще ворот в металлических ржавых петлях, сохранилась ручка, вращать которую нужды уже не было по причине отсутствия воды, ведра и веревки.

Сначала ему показалось, что Алена не пришла, но уже спустя несколько секунд, прислушавшись к окружающей тишине, он уловил на некотором расстоянии от себя сдержанное дыхание. По всей видимости, девчушка затеяла играть в разведчиков - то ли хотела его огорошить внезапным появлением, то ли сама чего-то боялась. Благодаря наплывшим издалека тучам, вечерние сумерки напоминали уже ночь, а потому раствориться в этой полутьме представлялось пустячным делом.

- Что ж, поиграем… - беззаботным шагом Стас окольцевал колодец, потрогал, рассохшийся от времени ворот и в следующую секунду сам стал невидимым. Таким штучкам их тоже учили в спецназе. При этом в ход шел весь опыт мировых войн - и наработки японских ниньдзя, и навыки китайской разведки, и технологии американских «морских котиков». Всего-то и нужно - знать некоторые особенности человеческого зрения, а также уметь максимально использовать складки местности для сокрытия столь невзрачной материи, как человеческое тело.

Впрочем, испытывать терпение юной следопытки он не стал. Потеряв его из виду, она без того не на шутку встревожилась. Выйдя из-за дерева, за которым пряталась, неуверенно сделала пару шагов в направлении колодца, потом снова шагнула назад. Теперь-то Стас окончательно убедился, что это именно Алена. Но пришла она одна, без Игната, что тоже наводило на определенные мысли. Либо девчушка была безрассудно храброй, либо паренек укрылся в ином месте, не спеша выдавать своего присутствия.

- Эй! - тихо позвала Алена. - Ты где?…

- Я рядом. - Призрачной тенью Стас вырос у нее за спиной. Надо отдать должное девушке, - она вздрогнула, но от крика сумела удержаться.

- Ну, ты даешь! Круто!…

- А я вообще крутой парень… - Зимин повернул голову на шорох среди ветвей, но. Судя по всему, это была обычная пичуга.

- Я вообще-то туговато на ухо, так что учти это, когда подкрадываешься. - Она нервно рассмеялась.

- Это шутка?

- Да нет, это кулак Косты.

- Он что, ударил тебя?

- Ты смеешься?… Это же любимое занятие Косты! И не только Косты.

- Так надо же показаться врачу!

- Уже показывалась, не переживай.

- И что?

- Сказал, что контузия средней тяжести. - Алена бодро улыбнулась. - Со временем пройдет.

На некоторое время у колодца повисло неловкое молчание.

- А где твой кавалер? - Стас покрутил головой. - В смысле - Игнат?

- Откуда мне знать? Обещал придти, но не пришел. - Она пожала остренькими плечиками. - И потом он - не мой кавалер.

- Чей же?

- Да есть тут одна сисястая…

- Ревнуешь?

- Еще чего! - она строптиво взбрыкнула головой.

- Ладно, это все лирика. Давай рассказывай, что тут у вас творится.

- Ничего не творится, с чего ты взял?

- Ну, я же вижу. Не лагерь, а гадюшник какой-то. Кстати, до сих пор так и не понял, где у вас тут кормят детей. Здание столовой вроде есть, но там у вас ящики какие-то, тюки. Ни столов, ни стульев.

- Все правильно, чего нас кормить? Сами прокормимся.

- То есть как?

- А так. В каждом корпусе свои дежурные, они у нас - вместо начальников и воспитателей.

- Погоди, погоди! А где же воспитатели?

- Зачем они нам? - Алена хмыкнула. - Мы что, не взрослые? То есть одна воспитательница вообще-то наезжает временами, но лучше бы ее совсем не было. Мы эту гадину Крокодилихой прозвали.

- Крокодилихой?

- Ага… Да ты должен был ее видеть. Это она в городе на работу заманивает и путевки распределяет. Тощая и щербатая.

- Кажется, видел такую.

- Ну, вот. Что-то вроде курьера между Папой и городом… - Алена поежилась. - Так что с питанием у нас полный нормалек. Дежурные за сухим пайком бегают, а актив распределяет.

- Актив - это, я так понимаю, команда Гусака?

- Ну да, они самые. Первые из Папиных шестерок. Гусак, типа, главного кучера, а Шварц - лагерное кормило.

- Это повар, что ли?

- Какой там повар! Поваров мы здесь сто лет не видели. Просто раздает продукты, за порядком присматривает, дежурных назначает. Тех, кто плохо себя ведет, на сухари сажает, а своим, понятно, бациллу пожирнее выдает.

- Ну, вы даете! Это же верный гастрит!

- Подумаешь, беда! Зато от голода не помираем. Да и какой там голод! Посуда есть, вода тоже, лес - под самым боком. Так что, если кому не хватает, туда бегают - травку щиплют, ягоды с грибами.

- Прямо как в войну! - Зимин покрутил головой. - И что, никто не жалуется на такую житуху?

- А чего жаловаться? Дома-то еще хуже! Клей да водяра - вот и вся пища… И кому жаловаться, чудила! - Алена фыркнула. - Те, кто может жаловаться, здесь не живут.

- Даже ты?

- А я тем более…

Стас некоторое время изучающе всматривался в лицо девушки. Похоже, для откровенности она вполне созрела. Это чувствовалось по той готовности, с какой она выкладывает подноготную лагеря. При этом смотрела на него странным напряженным взором. То ли собиралась послать куда подальше, то ли расплакаться.

- Что ж, тогда рассказывай дальше.

- Чего это я должна рассказывать!

- Кто же, если не ты?

Она прищурилась.

- Слушай, а ты часом не мент?

- Почему ты так решила?

- Да больно уж много разных примочек. И дерешься жестко, и не ругаешься… Может, ты вообще сюда за показаниями явился? Детишек поспрашивать, за активом понаблюдать?

- А если и так, что тут такого?

- Ничего. - Она мотнула головой. - Только подписывай на свидетеля кого другого! А мне еще жить хочется.

- Это я уже слышал от Игната.

- Теперь и от меня услышишь.

- Интересное кино! - Стас усмехнулся. - Зачем тогда позвала? Не в любви же признаваться?

- А может, в любви? - она дерзко посмотрела ему в лицо, и в темноте отчетливо блеснули ее глаза. - Может, ты мне реально нравишься?

- Реально, жестко… - он покачал головой. - Жаргончик тут у вас!

- А поживи здесь подольше, и сам научишься говорить по-человечьи.

- Значит, считаешь, свой язык человечьим?

- Каким же еще!

- Странно, я-то думал, человеческий язык - это язык Чехова, Толстого, Камю…

- Да ладно гнать-то! Сам-то читал когда-нибудь своего Толстого?

- А ты?

- Пробовала однажды. Про Каренину. Только до половины и осилила. Остальное просто перелистала.

- Неужели скучно?

- Да вранье там одно! Сопли да слюни!… Нашла из-за чего под поезд бросаться!… - Алена гулко хлопнула ладонью по древесному стволу. - Ее бы сюда, к нам! Да чтоб мужики хором попользовали, вот тогда я бы поглядела, как она под поезд полезет.

- Думаешь, не полезла бы?

- Еще бы! Здесь на жизнь по-другому начинаешь смотреть. И на сопли разные внимание не обращаешь. Потому как смысл жизненный доходит.

- Ого! И в чем же этот смысл?

- А в том, что мужики - все суки и уроды вонючие, из-за которых ни вешаться, ни под поезд бросаться не стоит. И в том, что правда всегда на стороне сильных и богатых. Потому и жить надо вблизи бабла и тех, кто запросто может открутить твоим врагам головенки.

- Значит, ты и меня за этим позвала? - Зимин усмехнулся. - А что? Я ведь тоже мужик. Стало быть, из тех, кого ты зовешь суками и уродами. Ну?… Что ответишь?

Алена молча отвернулась.

- Послушай, - Зимин тронул ее за руку, осторожно погладил по худенькой спине. - В самом деле, брось дурить. Если хочешь защиты, не устраивай тут шпионских секретов. Может, я и урод, но я тебе не враг, это точно.

- Тогда кто ты?

Зимин пожал плечами.

- Тот, кто собирается вам помочь: тебе, Игнату, другим ребятишкам.

- А ты это сумеешь?

- Почти наверняка… - он вздрогнул от неожиданного толчка. Крепко обхватив его, Алена прижалась к нему, ткнувшись носом куда-то под мышку. - Эй, подружка, ты чего?

- Ничего! - хмуро пробурчала она, но рук не разжала.

Уловив дрожь ее тела, Стас догадливо коснулся ладонью ее лица, без особого удивления ощутил жаркую влагу. Впрочем, сдержанности ее можно было позавидовать, - она не рыдала и не всхлипывала, - плакала абсолютно молча.

- Я помогу вам, - тихо, но твердо, произнес он, - обещаю. Но для этого ты должна рассказать мне все, что знаешь… Ну так что? Как они вас тут удерживают? Не забором же, правда?

- Они… Они шантажируют нас! - глухо выдохнула она. - Всех, кто здесь живет.

- Да чем вас можно шантажировать-то?

- Кино…

- Какое еще кино?

- Эти козлы порнофильмами промышляют. Ну, и нас, понятно, снимают. В резиденции у них студия - спальня огромная, бассейн, куклы надувные… А иной раз под богатеньких буратин подкладывают. Начальство оно ведь тоже молоденьких любит. Приспичит, - могут заказать и восьмилетку! Ты думаешь, для чего мы здесь? А вот для того самого! Мы тут все до единого статисты! Ходячие вагины! Живой товар порнорынка!

- Спокойней, дружок, спокойней!

- А я всегда спокойна. - Она все-таки не выдержала и всхлипнула. - Как грузовик!

Спина ее ощутимо дрогнула, и Стас прижал Алену к себе покрепче.

- Значит, это тот крючок, на котором вас держат?

- Не только.

- Что же еще? - Зимин старался говорить осторожно, боясь спугнуть откровение девочки. Тема, как ни крути, была более чем скользкой. Даже удивительно, что Алена заговорила с ним. Видать, допекло. Но в любой момент она могла вновь замкнуться. Подобные вещи Стасу были знакомы.

- А еще… - Алена порывисто вздохнула. - Еще они убивают.

- Как это убивают?

- Очень просто. Многие из ребят уже исчезли.

- Погоди, погоди! - Стас даже чуточку встряхнул свою собеседницу. - Что ты такое говоришь? А родители? Они-то куда смотрят?

- Какие родители? Ты что, в Артек приехал? Здесь же сплошной беспризор! Если и есть родичи, то рады, что с рук сбагрили. А малолеткам что? Сухарями кормят - уже счастье!

- Но у тебя-то с родителями все в порядке?

- Я - особый случай… - Алена немного помолчала, чуть тише пояснила: - Меня еще в прошлом году заманили. Сняли на пленочку, а потом еще на одну и еще… Игнату тоже снимки показали - тем и зацепили. Так что теперь и не дернешься. В случае чего могут и выкуп попросить. А заартачимся, - шантажировать станут, пленку родным покажут.

- Ничего не понимаю! Вы-то чем думали когда в этой порнухе снимались?

Алена резко отстранилась от него, закатав рукав, поднесла к самому лицу руку.

- А это видел? Или не знаешь, какой самый надежный поводок?… А еще анашу раздают, таблеточки с порошками. Потому и не решается никто уходить. Мы здесь все железно повязаны. Кого наркотой держат, кого страхом, а кого пленочками. Потому и слушаемся, как солдатики. И попробуй откажи тому же Косте! Сначала кости поломает, а после и вовсе утопит в каком-нибудь болоте…

Некоторое время они помолчали. Алена переводила дух, а Стас осмысливал услышанное.

- На фильмах они, кстати, хорошо зарабатывают. Ленты за кордон переправляют - в Европу и на Ближний Восток. - Девушка сипло рассмеялась. - Так что я тоже теперь кинозвезда. Небось, в десятках стран на меня дрочат.

Стас поморщился.

- Насчет Европы с Востоком откуда знаешь?

- А что тут знать? Не такой уж большой секрет. Слышала краем уха.

- И что, никому не пытались жаловаться?

- А кому? Родителям, что ли? Папе с мамой? - она хмыкнула. - А если ты о ментах, так они к нам тоже регулярно наезжают. Еще и ходят, выбирают среди младшеньких. Уличные-то лярвы им давно приелись. Экзотики хочется.

Голос ее снова дрогнул, и Стас понял, что она держится из последних сил. Может, и на эти откровения ее подтолкнуло затянувшееся одиночество. Когда никто не жалеет, когда вечно приходится быть злым и встопорщенным, поневоле ищешь сочувствия. Вот и бросилась к нему, даже не просчитав толком последствия. А может, все-таки почувствовала своей женской интуицией, кто он есть и чего стоит…

- Мне от них уже не уйти. - Горячечно прошептала она. - А даже если уйду, - обязательно вернут. У них же все кругом схвачено. А там либо опозорят, либо прикончат…

- Этого не случится, - пообещал Зимин. - Я помогу тебе…

- Я тебе верю, - она неожиданно обхватила его за шею, склонив к себе лицо, жадным поцелуем впилась в губы. Тело ее затрепетало, подаваясь навстречу, и в этом тоже угадывалась не столько животная тяга, сколько желание ощутить вблизи мужскую надежную силу. Слишком много вокруг было хамства и предательской похоти. Она и впрямь уже не была девочкой, потому и нуждалась в опоре, потому и тянула его к себе.

Все произошло здесь же у колодца - произошло с пугающей стремительностью. Наверное, это было нужно им обоим. Алена таким образом рассеивала свои затянувшиеся страхи, Стас же спасался от одиночества, видя в этой порывистой девушке всех тех, кого он потерял в том злополучном вагоне. И теперь, жадно лаская худенькое тело Алены, он на самом деле ласкал своих погибших подруг. Он знал, что был нужен им. Теперь он нужен был этой девочке. Все объяснялось чрезвычайно просто: ни отец, ни мать защитить ее не могли, значит, должен был защитить он…

Когда все завершилось, и Стас перевернулся на спину, Алена склонилась над ним, рассыпавшимися волосами накрыла его лицо. Губами пробежалась от подбородка ко лбу, едва слышно шепнула:

- Тебе не было противно?

- Противно?

- Ну да, связываться с такой, как я?

- Глупая, - Зимин прижал Алену к себе, устремившись глазами в ночное небо, подумал, что даже на такой элементарный вопрос ответа ему не найти. Видимо, жизнь шла своим чередом, из плоских сфер переходя к мрачноватым объемам, и отвечать весело он, в самом деле, был не в состоянии. Потому что понял, что же в скором времени ему предстоит совершать. А предстояло ему снова убивать и убивать - безо всякой жалости, пуская в ход все свои зловещие навыки. И сердце его заранее каменело, ежилось от дурных предчувствий, однако ничего изменить он уже не мог.

Глава 17

Этой ночью ему пришлось еще немало побегать. Сначала Стас проводил в лагерь Алену, потом вновь выбрался за забор и сбегал к лесной захоронке. Недавние надежды на то, что заготовленные аксессуары спецназовца не пригодятся, пришлось похоронить. Из того, что поведала ему Алена, следовал неутешительный вывод: в оценке противника они вновь допустили досадный просчет. Врагов оказалось больше, и враг оказался неизмеримо сильнее. Следовательно, приходилось экстренно вооружаться. Во всяком случае, та внутренняя встопорщенность, которой поневоле он заразился от перепуганной девчушки, ему очень даже помогла. Возвращаясь к лагерю, он вовремя успел заметить пост, о существовании которого часом ранее не подозревал. Один из ребяток сидел внизу под деревом, второй расположился в ветвях далекой кроны. Судя по всему, он обозревал территорию лагеря, который с высоты древесного гиганта просматривался от края и до края. В самом деле, зачем сторожевые вышки, если есть сосны и березы? А если у этих ребяток имелись еще и приборы ночного видения, то дело обстояло совсем скверно. Тогда держать под контролем они могли не только освещенную огнями территорию лагеря, но и весь прилегающий лес. Оставалось только надеяться, что колодцу эти двое должного внимания не уделили. Главным их объектом оставался лагерь, хотя что именно они отслеживали - оставалось для Стаса загадкой. Впрочем, возможно, дежурство назначено было только на сегодняшнюю ночь, и это наводило на свои безрадостные мысли. Значит, что-то этой ночью планировалось особое - что-то такое, от чего зависела безопасность местной верхушки.

Как бы то ни было, но предупрежден - значит, вооружен, и, описав порядочную дугу, Зимин вышел к лагерю с другой стороны. Зная направление, в котором засели наблюдатели, он пробирался к вагончику, прячась за постройками и случайными деревьями, пригибая голову, а порой и передвигаясь чуть ли не на четвереньках. Пожалуй, принимай у него сейчас экзамены ветераны разведки, оценки Зимин получил бы не самые низкие. Во всяком случае, те двое, он был на сто процентов уверен, его появления возле вагончика так и не заметили. А вот он появление в вагончике чужого сумел определить сходу. Да и трудно было не определить, - в вагончике явно творилось неладное. Во всяком случае, уже возле крыльца Стас явственно услышал сдавленный хрип. Что-то упало на пол, глухо колотнуло в стену, гулко перекатился по столу стакан. Больше мешкать было нельзя, - Зимин влетел в вагончик, и глазам его предстало не самое приятное зрелище. Натянутый ремень удерживал связанные руки Сильвера возле металлической спинки кровати, сам же завхоз егозил ногами и изгибался туловищем, силясь высвободиться из смертельного капкана. А капкан, в самом деле, представлялся смертельным. Незнакомый мужчина сидел верхом на спине Сильвера и что есть сил стягивал концы проволоки, перехватившей шею поверженного. Дело явно шло к фатальной развязке, и Стас не раздумывал ни секунды. Это мохеровыми шарфиками можно душить минуту или две, - орудие же вроде рояльных струн или туристических пил с алмазными заусеницами перегрызают позвонки не в пример быстрее. Прыгнув вперед, Зимин ударил убийцу ногой. Вернее - попытался ударить, но нога лишь скользнула по чужим ребрам. Это казалось невероятным, но ночной визитер сумел опередить его. Каким-то чудом угадав появление у себя в тылу очередного противника, он ящерицей перекатился по полу, в мгновение ока очутившись за хозяйским столом. Если бы не тело лежащего Сильвера, Стас, конечно, сумел бы его достать, но атака удалась лишь наполовину. Убийца почувствовал силу его удара, но далеко не в той степени, на которую рассчитывал бывший спецназовец. Попади он в подмышечную впадину (куда, собственно, и метил), противник был бы уже в отключке, но этого не произошло, и уже в следующую секунду Зимину пришлось уворачиваться от летящего в его сторону табурета. Было темно, и он угадывал только контур нападающего, но и того, что он видел, было достаточно, чтобы судить о сноровке соперника. Убийца был значительно ниже и легче, зато и двигался со стремительностью кошки. Шагнув вперед, Стас сделал обманное движение, ударил двойным левой, тут же довершил серию перекрестным правой. Промазать он никак не мог, однако, все его удары юркий человечек умудрился искусно сдемфировать блоками. В свою очередь неуловимо быстро махнул ногой и довольно грамотным «микадзуки» угодил Стасу в коленную чашечку. Задохнувшись от боли, Зимин качнулся в сторону и как раз вовремя, так как кулак незнакомца уже летел к его виску. Угадывалась школа карате - и далеко не самостийной выпечки. Судя по всему, боец был поклонником стиля «Винь-Чунь», хотя и не понимал, что в переводе красивое название означает «Вечную весну». Для этого паучка «Винь-Чунь» знаменовал вечный бой, и именно такой бой он демонстрировал сейчас Зимину.

Как бы то ни было, но время шуток кончилось, и потому, отбросив весь свой бокс, Стас подобно чужаку пустил в ход ноги. Возможно, действовал он не с такой скоростью и сноровкой, но в условиях тесного пространства преимущество было все-таки на его стороне. На этот раз он бил уже в полную силу, сознавая, что требуется от него одно-единственное: всего-навсего попасть в верткого противника. Не два и не три раза, а хотя бы однажды. И, конечно же, он попал. Пусть не сразу, но все-таки достав бойца жестким «маваши». Охнув, соперник отшатнулся к стене, на секунду согнулся. Но давать ему передышку Стас не собирался. С палачами опасно заигрывать, и удачное «маваши» знаменовало лишь начало блицкрига. Следующим ударом, посланным уже в переносицу каратиста, Зимин завершил поединок. Мужчина стукнулся затылком о стену и сполз на пол безвольной куклой. Он не шевелился, и тем не менее, Стас сорвал с него рубаху, в несколько секунд соорудил надежный ошейник, стягивающий воедино ноги, шею и руки поверженного. Только после этого Зимин тщательно занавесил окна и включил свет.

По счастью, Сильвер был еще жив. Щурясь от света сорокаваттной лампочки, он егозил на полу, силясь дотянуться до ременного узла. На шее его багровела полоса, в нескольких местах кожа успела лопнуть, и багровые червячки неспешно сползали вниз, пятная половицы неприглядными кляксами. Развязав ремень, Зимин помог Сильверу освободиться, рывком поднял и усадил на кровать.

- Пи… пить… - завхоз протянул руку к тумбочке, и Зимин понятливо достал бутылку с минералкой, протянул страдальцу. Какого это чувствовать себя в первые минуты после несостоявшегося удушения, он отчасти себе представлял. Сам, правда, в роли повешенного никогда не был, однако доводилось в свое время вынимать из петли иных жмуриков…

Давясь и перхая, завхоз сделал несколько жадных глотков, раскашлявшись, отставил бутылку в сторону. Пить Сильверу было больно, и тем не менее, за него можно было уже не беспокоиться. Вернувшись к недавнему своему противнику, Стас потянул его за плечо, перевернул на спину. Увы, осторожно ударить не получилось, соперник был мертв. Коснувшись шеи, Стас ненадолго замер. Так и не ощутив пальцами биения пульса, устало выругался.

- Капут? - сипло осведомился за спиной завхоз.

- Ага… Полный абзац. Не знаешь, кто это?

- Конечно, знаю. - Сильвер продолжал растирать ладонью волосатую грудь. - Ты, братец, не кого-нибудь, а самого Ангела замочил.

- Какого Ангела?

- А того, что при Папе состоял. Или не вкурил еще?… Для таких вот дел его тут и держали. Чтобы, значит, прибирать неугодных. - Сильвер неопределенно качнул головой. - Как ты его устряпал, не пойму. Он тут среди бойцов самой крутой был. Настоящий виртуоз. В зале на демонстрациях стопки кирпичей ломал.

- Ну, кирпичи - дело нехитрое.

- Не знаю… Я тоже вроде неслабый, а кирпичей никогда не ломал. - Завхоз покачал головой, тряпкой со стола промокнул стекающую по шее кровь. - Не-ет, Ангел был бойцом - настоящим! И силенка имелась. Он ведь меня не сразу тут подмял, сначала немного поборолись.

- Ну, и что? Не справился?

- Так ведь он тоже не дурак. Как прихватил его покрепче, так он мне и врезал. Безо всякой борьбы… Нет, Стасик, Ангел - это фрукт! Наверняка, и чемпионом мог бы стать, да на иглу подсел. На этом его, считай, и взяли.

- Как это?

- А так. Считай, лучшей наркотой подкармливали! Года два или три… А потом уж определили сюда на вечное поселение. Даже реабилитацию помогли пройти.

- Зачем же он был им нужен?

- Как это зачем? Это ж мочила из мочил! Считай, в одиночку обслуживал весь регион. Причем безо всяких снайперских винтовок. Убить мог одним движением. И ростом - вон какой дохлый. За подростка запросто косил, в любую форточку пролезал… Ну, а Папа за его работу еще и бабки получал.

- Та-ак… - Зимин озадаченно уселся на кровать. - Выходит, ты в курсе местных дел?

- В курсе, не в курсе, а кое-что знаю. Все-таки не первый год тусуюсь с этим сбродом. - Сильвер задушенно кашлянул, снова потер изувеченное горло. - И с Ангелом одно время ручкался. Он у меня все о металле выспрашивал. Очень уж мечтал научиться монеты гнуть. Так и не выучился…

- Ладно, с монетами ясно. Лучше объясни, что он тут делал?

- А ты, с понтом, не видел? Меня душил.

- Это я понял, но зачем?

Сильвер долгим взглядом посмотрел на Зимина, потерянно отвернулся.

- А чтоб тебя, паря, замазать.

- Меня?

- По всему выходит, что так… Я ведь не зря сегодня психовал, - будто чувствовал, что подлость мне готовят!

- Ты полагаешь, это хозяева лагеря?

- Кто же еще? Или не знаешь, как ворье замазку сотворяет?

Стас промолчал, и завхоз, в очередной раз погладил ладонью пораненную шею.

- Считай, самое простая штука, если нужно прибрать человечка к рукам. Здесь, Стасик, все на чем-нибудь да замазаны. Салажата - на порнухе с наркотой. Ну, а такие, как мы, - на вещах более крутых.

- Убийство?

- Точно. - Сильвер кивнул. - Я-то что, - свое отработал. А на тебя это сучье племя сразу глаз положило. Я с первого дня заметил! Потому и предупреждал, чтобы на виду не маячил.

- Погоди, погоди! Выходит, Ангел - это их постоянный киллер?

Сильвер сумрачно кивнул.

- Они со многими так делали. Что ты хочешь! Обычная практика - повязать кровью, чтобы не рыпался и был паинькой. Вот и тебя этому козлу дали приказ стреножить. А потом сунули бы в руки фомку или нож, да засняли бы на камеру. Короче, сварганить улики - дело нехитрое…

- А смысл?

- Смысл в том, что уже завтра ты бы собственноручно захоронил бы меня в ближайшем болоте, а после бегал бы перед ними на цырлах. И Любашу, понятное дело, ублажил бы по полной программе.

- Что значит - по полной?

- А то и значит! Ей ведь обычного секса мало, она здесь театральные постановки устраивает. С девочками и мальчиками, с цепями, наручниками и фаллоимитаторами. А ты здесь новенький, свеженький - как не попробовать такого. Может, даже в кино бы засняли. Вместе с теми же девочками.

- Где у них студия? В резиденции?

Сильвер качнул головой.

- Вот видишь, уже и сам знаешь. Еще в городе пара точек есть, но о них я толком не знаю. Но когда на промысел выезжают, там останавливаются. Новеньких отлавливают, пробы проводят, а потому уже сюда.

- Ну, а чем они еще промышляют?

- Да им и промышлять особо не надо, - хватает наркоты с порнухой. А вообще большие люди обычно всем занимаются - и скачками, и акциями, и боями. У Папы ведь собственная команда бойцов! Есть даже такие, что на европейском ринге не стыдно показать. Слыхал об Олеге Тактарове? Тоже одно время с нашими ребятами тренировался - с тем же Костой, с Ангелом. Это потом, как пошли результаты, сделал ручкой и за океан укатил. Но парень был крепкий. Уж на что Ангел мастер, а и тот ему уступал…

- Выходит, они тотализатор устраивают?

Сильвер покачал головой.

- Тотализатор - само собой, только бои для Папы - всего лишь хобби. О главном бизнесе я уже сказал: это порноиндустрия… Я, конечно, в эти подробности никогда не совался, но выход за кордон у них точно есть. Иными словами, здесь они ленты снимают, оцифровывают, а после тиражируют и рассылают по всей планете.

- Славная житуха! - Стас покосился в сторону Ангела. - Что-нибудь еще?

- Есть и еще кое-что… - Сильвер ненадолго замолчал, собираясь с силами, снова приложился к бутыли с водой. - Шантажом они еще увлекаются.

- Шантажом?

- Ну, да. Дельце-то прибыльное, если правильно взяться. А богатеньких нынче много развелось, - вот и доят буржуев… - Сильвер снова раскашлялся, взялся было за перепачканную тряпку, но Стас протянул ему свой платок.

- Кого шантажируют-то? Родителей невинных деток?

- И их тоже. Но это мелочевка, главные их терпилы - шишки из чиновничьего аппарата. Они ведь там все через одного любят сладенькое. Потому и несложно их сюда заманить - в сауну, на шашлычки, да с девочками юными в бассейне поплескаться. А как поплескались, так и в спаленку. Ну, а там, понятно, все уже давно настроено - и аппаратура, и освещение соответствующее. А уж если выгорит хороший кадр, то считай - всю жизнь потом можно держать на крючке!

- Кого-нибудь из терпил знаешь?

Сильвер медлительно покачал головой.

- Не знаю и не хочу знать…

- Ладно, с этим разберемся. - Зимин с беспокойством взглянул на часы. Один из ударов Ангела все-таки нанес ему существенный ущерб, придясь как раз по часам. Циферблат покрылся сеточкой трещин, однако стрелки продолжали идти. - Поздно уже… Что делать-то будем?

Сильвер остро глянул ему в лицо, и неожиданно Зимин разглядел в его глазах пугливое выражение - нечто лакейское и пришибленное, чего еще совсем недавно не было и в помине. Оно и понятно: человек воочию ощутил дыхание смерти, а главное - окончательно уверился в том, что на этом свете, по мнению посторонних, он явно зажился.

- Сам-то как думаешь? - осторожно поинтересовался завхоз. Былых амбиций не осталось и следа, он явно был согласен на вторую роль, и Стас невольно поморщился.

- Не бойся, закладывать не побегу.

- Значит, со мной пойдешь?

Зимин на секунду зажмурился. Светлые идеи никак не желали приходить в голову. Предложить бедолаге завхозу было решительно нечего.

- Нет, Сильвер, извини, с тобой я тоже не пойду.

- Тогда как же?

- А никак. Сейчас ты тихонечко слиняешь, а с трупом я разберусь как-нибудь сам.

- Так может, вместе закопаем?

- Опасно. За территорией вертухайчики наблюдают.

- Вертухаи?

- Ага, сам на них недавно напоролся. Как раз со стороны столовой. Один на дереве, другой на земле… Так что можем спалиться.

- Вот, суки! Это они меня пасут… - лицо Сильвера еще больше осунулось. Теперь он напоминал не просто пожилого человека, а безнадежно больного старика. - Как же я отсюда уйду?

- Нормально уйдешь - через окно. С этой стороны они тебя не увидят. А после перелезешь через забор и подавайся в лес… В городе-то есть, где схорониться?

- Если бы было, давно бы слинял.

- Тогда… - Зимин на мгновение замешкался. Риск, в самом деле, существовал, но иного выхода он не видел. - Тогда отправляйся к моим друзьям. Объяснишь, что от Стаса, расскажешь все как есть. В общем, помогут тебе - и с документами, и с крышей.

- Тоже уголовники?

- Хуже… - Зимин хмыкнул. - Ну, а адресок простой: Пушкина, двенадцать. Запомнишь?

- Чего ж тут не запомнить… А как ты?

- Что я? - Стас пожал плечами. - Я попробую подурачить их здесь. В крайнем случае, повинюсь. Как-никак, это ведь я его пришил.

- С огнем играешься, парень!

- Ничего… Авось, не обожгусь. - Стас постучал ногтем по разбитым часам. - Поспешай, Сильвер! Секундочки-то бегут.

Завхоз не стал спорить. Он и сам прекрасно понимал, что надо торопиться. Тяжело поднявшись, взял с полки кухонный нож, сунул за пояс, отворил шпингалет единственного окошка.

- Стой! - Стас гибко поднялся. - Делаем так: я тушу свет - и сразу вылезай. Шагай прямо к забору, никуда не сворачивай. А я тут у порога помаячу, пусть ребятки на меня пока полюбуются. Так что с пяток минут у тебя точно будет.

- Спасибо… - прежде чем взяться за створки, завхоз, вновь посмотрел на Зимина. Этот сломленный богатырь, так похожий на легендарного Луспекаева, словно ждал от него последнего ободрения, и Стас не обманул его ожиданий. Хлопнув по массивному плечу, крепко пожал руку.

- Давай, Сильвер! Главное - помни, там за забором тоже живут нормальные люди. И они обязательно тебе помогут…

Глава 18

Оказалась эта ночь неспокойной и для Дмитрия Харитонова. Мало того, что у него раскалывалась голова после принятой на грудь порции алкоголя (а пили они в родной конторе до самого позднего часа!), так еще и супруга Диана по давнишней женской традиции закатила ему скандал. И не скандал даже, а маленький такой скандальчик - в четверть своей настоящей силы - по поводу поздних приходов, нечаянной пьянки и вечного отсутствия муженька под родной крышей. Словом, ругались они не слишком долго, однако хватило и этой свары, чтобы у Дмитрия заболело сердце и скакнуло давление. В глазах заплясали прозрачные пятнышки - те самые беззвучные посланники старухи с косой, а под левой лопаткой ожил неведомый зверек, стальными своими коготками терзающий нутро всех сердечников. А ведь еще совсем недавно Дмитрий ведать не ведал, что нервные перегрузки могут быть опаснее физических. Пожалуй, подними он сейчас двухпудовую гирю, и ничего бы сердечко его не почувствовало. А тут на тебе! - крикнул пару разиков на жену и сник. Тотчас захотелось прилечь, да еще и воздух в квартире непонятным образом сгустился, стал горьким и шершавым. Его приходилось глотать крохотными кусочками, а после переваривать легкими, точно недоброкачественную пищу. Зато и ярость любимой супруги тотчас сменилась испуганной суетой. Уж она-то прекрасно знала, что притворяться и врать Дмитрий никогда особенно не умел. Потому и выволокла в одну минуту целый мешочек лекарств, выложив перед Харитоновым таблетки валидола и нитроглицерина, панангина и раунатина, накапав в стакан капель корвалола, настойки боярышника и пустырника. Все это бедному Харитонову пришлось залпом съесть и выпить, но лучше стало не от лекарств, а от слов Дианы, которая, каясь, назвала себя дурой и стервой, а его гением и умничкой. В груди враз потеплело, и вспомнилось, как эту жгучую брюнетку с убийственными опалами вместо глаз он спасал когда-то от пуль и рэкета, как получилось у них первый раз остаться вдвоем, и как возникла однажды странноватая мысль посетить ЗАГС. От этих воспоминаний на глазах тотчас выступили слезы, и эти предательские капли Диана, прильнув к нему, выпила своими дрожащими губами. Распахнув на нем рубаху, она принялась массировать мужу грудь, и то же самое против собственной воли проделал он с пуговичками на ее блузке. Так они и лечили друг дружку, лежа на диване и обмениваясь незамысловатыми ласками.

Увы, сладкую эту нирвану прервал телефонный звонок.

- Не бери! - категорическим шепотом приказала Диана. Но он ее не послушал. Звонил сотовый, а этим номером пользовались только самые близкие друзья. Пришлось взять трубку, послав неприветливое «але» в неведомое пространство. А спустя еще полминуты, позабыв о сердце и недавней своей слабости, Дмитрий властным движением отослал Диану в соседнюю комнату. Что удивительно - могла ведь и не послушаться, но видно, что-то тоже поняла и почувствовала. Потому и удалилась без слов.

- Стас?… Ну, наконец-то!… Давай, докладывай.

- Сначала ты. Сумели взять подрывников?

- Взяли… - Дмитрий нахмурился. - Только все оказалось хуже, чем мы думали.

- То есть?

- Те ребятки, которых мы взяли, оказались не при делах. Тоже криминал, но мелкого пошиба. Словом безопасность у нас их отбила.

- Надеюсь, обошлось без травм?

- Без-то без, но они же рассказали нам о настоящих виновниках теракта. Точнее - намекнули, а главные подробности мне выдал наш разлюбезный Кравченко.

- Ну и?

- Значит, так… - Дмитрий потер лоб, пытаясь сосредоточиться. - Обстоятельство первое: поезд взрывали не чужаки, а свой новоструй. В смысле из россиян. Не за идею, - за обычное бабло. Одна акция - тысяча гринов, представляешь?

- Он что, отмороженный?

- Почти. Уже пару лет на игле. Но не это главное. Хуже, что в Москве решили сыграть партию антитеррора. Разумеется, против президента. Готовили серию акций, но с таким расчетом, чтобы оставались эфэсбэшные хвостики.

- Вот, уроды!…

- Во-во! Ну, а потом, понятно, планировались вопли во всех газетах, публикация жаренных фактов, интервью с участниками акций и так далее. Один раз такое уже было, если помнишь…

- Это мешки со взрывчаткой, которую разглядели жители?

- Оно самое. Вот и сейчас, похоже, разыгрывали ту же комбинацию. Слава Богу, вовремя спохватились. Плюс - ухватили за руку тех самых дирижеров, что помахивали палочками из столицы. Более того - хватило на этот раз ума не сажать.

- Авария?

- Точно… Устроили пару скромных автокатастроф. Для начала, видимо, провели задушевную беседу, а после негласно приговорили. Мне этого, конечно, не рассказывали, но мы с мужиками потом выпивали в офисе, газетки последние просмотрели, новости послушали и все потихоньку вычислили… Короче, истина, Стасик, стара как мир. Рыбка как гнила с головы, так и продолжает гнить. И всегда так было. А если кто пытается неожиданно воспрепятствовать, так и того немедленно сковырнут. - Дмитрий пристукнул кулаком по колену. - И ведь черта-с два прижмешь! Даже служебное расследование не провести! Потому что есть уже общественное мнение! Что интересно - не российское, а исключительно закордонное… - Харитонов яростно потер левую грудину, порывисто вздохнул. - Ладно, с этим проехали. Что там с твоими детишками? Надеюсь, все нормально?

- Да как тебе сказать…

- Говори, как есть.

Стас ответил не сразу, сперва гулко прокашлялся, затем с дурашливым весельем доложил:

- В общем, радоваться нечему. Картина примерно такая же, как у вас. Я ведь затем и звоню, потому как без помощи вашей не обойтись.

- Что-то стряслось?

- Ага. Буквально несколько часов поимел здесь первого жмурика.

- Что, что?!

- Да вот, пришлось шлепнуть одного из здешних мочил. Что любопытно - мальчик с большим-пребольшим опытом. Наверняка, уже многих на тот свет отправил. Работал здешним киллером, хотел и товарища моего придушить. Пришлось реагировать… Кстати, действительно, неплохой боец! Любого другого, верняк, положил бы на месте…

- Ты давай по существу! - не удержался Дмитрий.

- А если по существу, то это не лагерь, а форменный серпентарий. То есть, поначалу я думал, они здесь кадры преступные куют. Учат проституции, верха потрошить, наркотой торговать…

- И что же оказалось? - нетерпеливо перебил Харитонов.

- А ты послушай… Формально лагерем заправляет Петрашевская Любовь Юрьевна, - это и в бумагах наших есть. Однако в действительности за всеми здешними делишками стоит Папа, в прошлом крупный авторитет, в настоящем - серенький старичок, предпочитающий оставаться в тени… Словом, всей подноготной я еще не знаю, но как выяснилось, здесь имеется своя студия, устроенная прямо в центральном офисе лагеря. Там они и занимаются своим любимым бизнесом. А именно - шлепают фотографии в стиле «ню» и чистого «порно», более того - снимают полнометражные фильмы.

- Какие еще фильмы?

- Известно какие! С насилием, педофилией и прочими изысками черного проката. Разумеется, все это с последующей оцифровкой, музыкальной озвучкой и распродажей у нас и на западе. Ты понимаешь?! Для этого им и нужны дети. Причем добрая часть путевок у них распространяется бесплатно - и знаешь через кого?

- Ну?

- Через наши родные органы!

- Что?!

- Точнее - через отделы по делам несовершеннолетних. Этот контингент, сам понимаешь, абсолютно бесправный, и что там с ним сотворят, никого не волнует.

- Ты хочешь сказать, что в детском лагере вся эта индустрия поставлена на поток?

- Именно! Но это лишь часть айсберга, Димон. Сам понимаешь, порнобизнес - штука рисковая, даже с использованием цифровой техники и интернета. Потому они и стали подлавливать детей из богатеньких семей, потому и стали сажать их на иглу. Идеальный ключик к родителям! Шантаж - из самых простейших!… Но самое пакостное, что эти твари стали подкладывать малолеток под наших чиновников. Словом, такого гадюшника я еще не видел. Вожатые здесь - бывшие зеки, воспитательницы - сутенерши и дамочки легкого поведения. Детей, конечно, не слишком много, но и этого им хватает. На первой стадии девочек и мальчиков - преимущественно из неблагополучных семей - потихоньку развращают и спаивают. Само собой, приучают и к дури. В итоге - смена заканчивается, и получаются послушные актеры, которые за дозу соглашаются выворачиваться перед камерой наизнанку. Ну, а самых перспективных, как я уже сказал, подкладывают заезжим гостям. В основном - нашим бизнесменам и депутатам. Представляешь, какой это компромат - заснять пленочку с каким-нибудь знаменитым политиком, а после пригрозить показом по телевидению? Словом, та же торговля порноматериалами, но за деньги неизмеримо более значимые. В последнее время, как рассказала одна свидетельница, стали пользовать иностранцев.

- Каких еще иностранцев?

- Димон, ты явно тормозишь! Как это каких! Не забывай, мы все-таки столица Урала. У нас здесь и консульства свои имеются, и представительства зарубежные. Так что ни в какую Москву ехать не надо, - хватает своих немцев, англичан и американцев. А так ли уж сложно подловить богатого мужичка на кругленькую попку? Сначала фуршет на лоне природы, потом сауна с бассейном, а после постель. При этом скрытые камеры будут снимать тебя во всех ракурсах и позах.

- Значит, снова шантаж? - Харитонов свирепо потер пульсирующий висок, нехорошо прищурился.

- Шантаж, да не совсем…

- Что ты, черт подери, имеешь в виду?

- Видишь ли, Димон, эти мерзавцы пошли дальше. Сам понимаешь, за обычное порно много не выпросишь, да и не всякий интеллектуал испугается подобного разоблачения. Можно, в конце концов, свалить все на компьютерный монтаж, на пророссийские махинации. А вот если тебе предъявят труп ребенка, которого ты сперва зверски изнасиловал, а после задушил собственными руками, это уже совсем другое дело. К слову сказать, и другая статья. Что называется - из расстрельных. К трупу, разумеется, приложат твои пальчики и что-нибудь из личных вещей, измазанных кровью младенца.

- Ты хочешь сказать…

- Да, Дим. Именно эту комбинацию они пытаются претворить в жизнь. И почему нет? Сирот у нас пропасть, - никто не хватится одного-единственного ребенка. Зато шантажируемый все портки изгадит, как только его подцепят на подобный крюк. И денежки выложит, не торгуясь. Все, сколько попросят. Еще и у друзей побежит занимать.

- А если в другое место побежит?

- Крайне сомнительно. Очень уж тяжелая статья. Да и с уликами, я думаю, они постараются выдать полный комплект - от тех же пальчиков на перочинном ножике до анализа спермы и фрагментов кожи, застрявших под ногтями у ребенка.

- Такое впечатление, что ты пересказываешь фильм ужасов.

- Этот фильм вот-вот выйдет на экраны, если мы не вмешаемся.

- Хмм… - Дмитрий взлохматил шевелюру, на секунду зажмурился, пытаясь привести мысли в относительный порядок. - Тогда давай более конкретно. Какой план ты предлагаешь? Поднять на ноги ментов? Или самим заявиться в этот ёханый лагерь и перестрелять всю тамошнюю администрацию?

- С ментами дело сразу прогорает. Не знаю фамилий, но очень похоже, что многих из блюстителей правопорядка они держат на коротком поводке. Возможно, прикармливают, а возможно, пугают уже отснятым материалом. Во всяком случае, крыша здесь точно ментовская. Да и городское правительство сюда временами наезжает. Так что делай выводы сам.

- Я делаю… - Дмитрий нервно прикусил губу. - Значит, вариант с Кравченко тоже отпадает?

- Увы… Он, конечно, свой, но если поднимать на уши администрацию, обязательно найдется стукачок. Предупредит Папу, и весь этот гадюшник свернут в пару часов. А после вынырнут в другом месте, с другими детишками.

- Тогда что же нам остается?

- Внедрение и слежка.

- Внедрение - это ты про себя?

- Само собой. Что же касается слежки, то есть информация, что ребята готовят в ближайшие сутки вербовку иностранца. Понятия не имею - о ком идет речь, но мой осведомитель слышал, что поминали об англичанине.

- Ты хочешь, чтобы мы установили наблюдение за консульством?

- Упаси Бог! Вас там сразу возьмут за жабры. Но есть один типчик, который у них работает в качестве связного. Он, судя по всему, и привезет этого англичанина в лагерь.

- Что за тип?

- Это подросток. Кличка Гусак, фамилия Гусачев, имя, кажется, Виктор. Малый довольно шустрый и далеко не дурак. С виду крепкий, черноволосый, на физиономии россыпь прыщей. По возрасту - лет пятнадцать. День назад отправился в город, там у него, кажется, родня. В общем, поищите по адресным файлам. Как он собирается связываться с иностранцем понятия не имею. Может, будет отираться возле консульства, а может, возле гостиницы, где живет англичанин.

- Не проще ли просто позвонить?

- Конечно, проще, но это консульство, не забывай. Там своя служба безопасности, и, конечно же, все звонки строго фильтруются. Правда, если у него имеется наш сотовый…

- Конечно, имеется!

- Тем хуже для нас.

- Ладно… В любом случае, фамилию мы уже знаем. Значит, попытаемся вычислить… - Дмитрий придвинул к себе лист, привычно начал черкаться карандашом, выстраивая план грядущих мероприятий. Цифры при этом чередовались с физиономиями собственных сотрудников, в верхнем левом углу проявился домик консульства, в правом нижнем - здание гостиницы.

- Да уж, попытайтесь. Если не выйдет, выдвигайтесь к лагерю, будем разбираться на месте. Если получится, попробуем пасти их до самого конца. Я имею в виду кульминационный момент.

- Не понял? Ты предлагаешь взять иностранца прямо на девочке, а этих козлов в процессе мастурбации возле видеокамер?

- Что же тут плохого?

- А ты сам не понимаешь?

- Ну, если не нравится, можно сработать на опережение… Кстати, на подходе к лагерю будьте особенно осторожны. Там у них скрытый пост и, может быть, даже не один.

- Что насчет оружия?

- А черт их знает. По крайней мере, до сих пор ничего такого не видел. Но есть что-то вроде самостийный охраны. Парни качаются, изучают приемчики с ударами. Судя по жмурику, которого я сработал, кое-что они, действительно, умеют. Но вполне допускаю, что есть и оружие. В любом случае, наша задача попытаться накрыть эту лавочку в самый щекотливый момент.

- Вместе с англичанином, я так понимаю?

- Это в идеале. Тогда будет легче обломать им рога. И никакой адвокат уже не сумеет вмешаться.

- Ну, это ты загибаешь. С адвокатами у этой публики проблем никогда не было. Разве что в далекие средние века. Но тогда и адвокатуры, как таковой не водилось.

- Все равно! Лучше удерживать эту публику на дистанции как можно дольше. Иначе хаю не оберемся. И еще… Возможно, на днях к вам заявится от меня человечек. Тот самый, которого хотели грохнуть этой ночью. Зовут его Сильвестр, ручонки не слабее, чем у Тимохи. Думаю, он сможет рассказать побольше меня.

- Все понял. Что-нибудь еще?

- Да вроде нет. Будет возможность, позвоню еще, но, честно говоря, сомневаюсь. Я тут все время под присмотром, а после сегодняшнего трупа, думаю, еще хуже станет.

- Ну, а нам-то звонить можно?

- Можно-то можно, только бесполезно. Трубка покоится в дупле, дупло в дереве, а дерево…

- Я понял тебя, хватит… - Дмитрий порывисто вздохнул. Ночь без перерыва вновь обращалась в трудовые будни. Покой по-прежнему только снился, а посему Стасику оставалось пожелать только удачи. Той самой, которая при их профессии помогала выжить…

Часть 2 ОКТАГОН

«Нет, не бесконечен этот поезд -

неожиданно кончаются вагоны.

Не закончив горестную повесть,

Я усну на длинном перегоне».

Евгений Касимов

Глава 1

Наверное, лет в пятьдесят подобные шебутные ночки не проходят для людей бесследно, но до пятидесяти Стасу было еще далековато, и потому уже к десяти утра он вовсю скрежетал в сарайчике слесарными ножницами, постукивал молотком и шуровал напильником. Заглянувшему на шум бритоголовому хлопцу добродушно объяснил, что выполняет заказ Любаши. На вопрос, куда подевался Сильвер, с тем же добродушием пояснил, что не в курсе. Хлопец довольства не выразил, но, потоптавшись несколько минут возле сарая, все же слинял. А еще через полчаса то же самое Стасу пришлось повторить возникшему на пороге Косте.

- Флюгер! - Зимин горделиво продемонстрировал вырезанную из жести грудастую фигурку русалки. - Вот доделаю, поставлю вам на крышу.

Хмуро покосившись на абрис русалки, Коста шагнул под крышу сарайчика, внимательным взором окинул заваленное инструментами и досками помещение. Был он как обычно в неком подобие пончо, не скрывающем его рельефных мышц, и в очередной раз Зимин почувствовал, насколько тяжелый взгляд у телохранителя Папы. Может, тем и ломал своих противников бывший чемпион, что внимательно смотрел им в глаза. Впрочем, возможно, впечатление это создавалось от того, что левый глаз Косты сидел в голове несколько криво. Может, щипчиками помяли при родах, а может, и вовсе уронили. Так или иначе, но, глядя ему в лицо, детишки наверняка испытывали первобытный страх.

- А почему русалка? - тускло поинтересовался телохранитель. - Почему не петушок какой-нибудь?

- Ты хочешь, чтобы у Папы на крыше крутился петух? Он же меня на куски попластает. Скажешь, нет?

- Молодец, соображаешь… - Коста похлопал Зимина по плечу, вновь покосившись на флюгер, с деланным безразличием сплюнул на пол. - Ну, а дружок твой куда подевался?

- Сильвер, что ли? Так откуда мне знать? Спать ложились вместе, а утром встал, - его и след простыл.

- Как это простыл?

- А так. Кровать пустая, и дверь не заперта. Наверное, ушел куда-нибудь.

- Верно, ушел… Только куда? - пальцы на плече Зимина ощутимо сжались, снулые глаза глянули в упор. Тот, что сидел чуть криво, болезненно прищурился. Пожалуй, кого другого подобный взгляд мог бы привести и в ужас, но Зимин лишь позволил себе чуточку поежиться.

- Пусти, больно… - он отвел плечо в сторону.

- Больно. - Коста по-прежнему не спускал с него цепкого взора. - Но будет еще больнее. Если не скажешь, куда твой дружок спрятался.

- Я так смекаю, ему отоварка требуется, - подал голос возникший из-за спины Косты бритоголовый хлопец. - Ясно ведь, что трендит насчет Сильвера. Пацаны рассказывают, он по лагерю ночью гулял.

- Ну, и гулял, что тут такого?

- А не боишься, что гулялку тебе оторвем?

- Так было бы за что.

- Говорливый, в натуре! - хмыкнул «хлопец». - Любаша толковала, будто его Капитаном кличут. Не слишком ли громко?

- Нормально. - буркнул Стас.

- Тогда, может, объяснишь, куда твой дружок испарился?

- А кто вам сказал, что он мой дружок? Я и знаю-то его всего несколько дней. Наверняка, накатил с кем-нибудь из ваших и дрыхнет. Так что эти предъявы - не ко мне. Лучше поискали бы его где-нибудь под забором или в корпусах.

- Ладно, а кровь тогда откуда?

- Какая еще кровь?

- У вас, в вагончике.

- Не знаю. Я, например, никакой крови не видел.

- Да чё ты мозги нам паришь! - вертлявым движением «хопец» выхватил нож-выкидушку, приставил лезвие к щеке Стаса. - Ща нажму, и мозги на волю полезут!

- Убери! - Коста поморщился.

- Да он же нам Гусейна гонит, в натуре. Ему ливер нужно пустить!… Кровь он, с понтом, не видел. А на тряпках тогда что было? Или думал - не найдем?

- Не знаю, о чем вы толкуете.

- Выходит, не знаешь?… - Коста придвинулся ближе, как бы ненароком опустил свою медвежью лапищу на плечо Зимина, приблизил губы к его уху. - А может, ты, Капитан, и впрямь ваньку нам тут валяешь? Может, Гарик прав, и тебе очко надо продраить? Для вразумления капитанских мыслей?

- Мне на твоего Гарика наплевать. У него язык - что метла. Портовые улицы подметать…

- Что?! - «хлопец» оказавшийся Гариком, скакнул вперед, но Коста остановил его взглядом, снова повернулся к Зимину.

- А ты и сам языкастый, как я погляжу. - Уголки губ его нехорошо дрогнули. - Только ведь мы язычок и укоротить можем. Вместо Капитана Шепелявым станешь.

- Ты, рослый, на глот меня не бери! Права такого не имеешь.

- Что ты вякнул?!

- Что слышал. И кликуху капитанскую не ты мне давал. Не тебе и менять… - Стас осторожно положил жестяную заготовку на стол. Стало окончательно ясно, что без свалки не обойтись, - ломать же наполовину готовый флюгер было жалко. Конечно, можно еще поболтать, в конце концов, и в труса поиграть, но при его фактуре и его характере игра наверняка получилась бы бездарной. Во всяком случае, эти парни раскусили бы ее без труда.

- Ты что же, клювом, значит, хочешь пощелкать? - здоровенная лапища громилы чуть переместилась, ухватив Зимина за горло. - Да кто ты есть? Фуфлон гнилой! Ты хоть знаешь, с кем базар ведешь?

Ухватив Косту за кисть, Стас постарался по возможности ослабить хватку. Коста был силен, но Стас не сомневался, что при желании легко сломал бы ему обе руки. Сейчас же предстояло самое сложное - игра в поддавки, и вести эту игру следовало с максимальной осторожностью.

- Не наезжай, Коста! - хрипло сказал он. - Сильвер - ваш человек, и следить за ним я не нанимался.

- Грабку! - глухо прорычал Коста. - Грабку убери, щегол!

- А ты свою, - Стас рванул руку Косты, не сомневаясь, что сейчас его ударят. Так все и вышло. Жесткое колено телохранителя Папы метнулось вверх, и лишь в последнее мгновение Зимину удалось чуть отстраниться, основательно ослабив удар. Взмах кулака он также упредил, умело подставив ладонь. Бил Коста, что и говорить, крепко, а потому изобразить правдоподобное падение не составило труда. При этом упал Зимин точнехонько на стеллаж с досками, с грохотом рассыпав аккуратно сложенный штабель. При этом он ни на секунду не выпускал из виду своего противника, так как останавливаться тот не собирался. Ноги Косты вновь пришли в движение, - видно было, что пинать людей этот гигант явно любит. Однако и Стас в таких делах кое-что понимал. Извиваясь и ахая, он всячески ослаблял удары, не позволяя Косте угодить в пах или в голову. В конце концов, изловчившись он подставил под удар одну из досок, и вакханалия разом прекратилась. На этот раз дерево угодило по косточкам лодыжки, и, изрыгая проклятия, Коста запрыгал на одной ноге прочь. Подхватив стоящую возле стены доску, с ревом нанес удар Зимину. И вновь Стасу удалось обмануть озверевшего громилу, передвинувшись чуть правее. Лежащий рядом табурет разлетелся в щепки, но самому Стасу досталось совсем немного. Как бы то ни было, но те несколько синяков, что должны были украсить его тело, представляли не самую большую цену, уплаченную за сегодняшние «побои».

- Жаль, Ангела нет. Он бы этому уроду язык развязал. - Гарик услужливо шагнул вперед, прицеливаясь, взглянул на Зимина.

- Да уж, Ангел языки умел развязывать. - Подтвердил Коста. - Только вряд ли мы его живым увидим.

- Думаешь, кони двинул?

Телохранитель Папы хмуро кивнул.

- Из вагончика его волоком вытаскивали. Там и кровушка размазанная осталась, сам видел.

- А пацанва что-нибудь видела?

- В том-то и дело, что ничего. Мы Кустаная с Киселем на пост ставили, а они, сам знаешь, какие наблюдатели. Таблеток, небось, накушались и забалдели.

- Чибиса надо было. Он - глазастый.

- Надо было, только кто ж знал?

- Так может, еще добавить? Капитану этому сраному? - Гарик с готовностью обмотнул вокруг кулака кожаный ремень, шагнул к Стасу. - Больно уж много у фраерка зубов. Ща прорежу маленько…

- Хватит с него, успокойся! - телохранитель Папы отмахнулся. - Пусть доделывает свой флюгер.

- А ты куда?

- К Папе сгоняю. На доклад. А ты здесь пока останешься, присмотришь за ним.

- Понял!

- Если что, можешь и сунуть ему пару раз…

Идея насчет «сунуть» узколобому Гарику явно понравилась, но того, что произошло в следующие несколько минут, он, конечно же, никак не ожидал. Полежав еще немного, Стас с оханьем поднялся, неторопливо принялся укладывать разбросанные доски.

- Ожил, значит! - «хлопец» скакнул к Зимину, ногой попытался достать его в голову. Видать, тоже брал уроки у покойного Ангела. Но до Ангела ему было как до луны. Стас без труда подцепил Гарика за пятку, безжалостно провернул, заставив грохнуться на пол. В свою очередь пыром ноги ткнул в черепную кость - как раз в роковой пятачок над ухом. Бить старался точно и не слишком сильно. Таким ударом легко было и убить. Тем не менее, все получилось как надо: сознание Гарик потерял, но жизнь из его гнилого тельца не выпорхнула. Привалив незадачливого забияку к стене, Стас некоторое время поколдовал над телом, придавая ему должную позу и сонную безмятежность. Оставшись удовлетворенным, вернулся к своему столу. Как ни крути, а работу следовало довести до конца. Флюгер он обещал установить Любаше уже к сегодняшнему вечеру, а обещания свои Стас привык выполнять…

***

Труп Ангела начали искать с самого утра. Для этой цели подняли детей, пинками выгнали из корпусов, а всему активу в лице Дуста, Шварца и первых их помощников выдали четкую директиву: обшарить все в округе и во что бы то ни стало отыскать мертвеца. При этом далеко не уходить - искать либо на территории лагеря, либо где-то в ближайших окрестностях. Додумался Коста и до стимула - нашедшему обещал подарить стобаксовую купюру. Вот и взялись искать с редкостным прилежанием, наполнив корпуса и дворики суетливым гамом. Лагерь с помощью малышни обыскали в пару присестов и вскоре выбрались за ограду, обшаривая овраги и кусты, сметая на своем пути всю имеющуюся паутину…

Ангела нашли в овраге на дне гнилого бочажка. Взрослые, конечно, в эту грязь ни за что бы не сунулись, однако юркие пацаны о брезгливости понятие имели самое смутное и потому к затхлым бочажкам, расположенным неподалеку от лагерного забора, тут же натащили длиннющих палок и стальных прутьев. Ими и обшаривали илистое дно, закатывая штанины, заходили в темную жижу по колено и выше. Больше других повезло Укропу. Он первый нащупал своим прутом нечто упругое и непротыкаемое. Радостно вскрикнув, сунулся в грязную жижу, на ощупь схватил нечто склизкое, что есть сил рванул на себя.

А в следующую секунду из груди его вырвался вопль ужаса. Из бочажка показалась грязная, облепленная тиной и прелой листвой человеческая рука… Немедленно позвали Косту с Любашей, всех лишних свидетелей разогнали пинками. Особого следствия затевать не стали, однако тело Ангела из бочажка все-таки извлекли и, окатив водой из ведра, провели беглый осмотр.

- Смотри-ка, в карманы-то булыжников натолкал! Вот же сука, все предусмотрел! - Чан, первый спарринг-партнер Косты, продолжал изучение тела.

- Подумаешь, булыжники! Все равно бы всплыл. Когда жмуриков пучит, они по десятку кирпичей со дна поднимают…

- О! И переносица сломана! - обрадовано заявил Чан. На плоском лице его, формой напоминающем сковороду, расцвела горделивая улыбка. Впрочем, краше от этого он не стал. Щетина густо покрывала челюсть Чана, поднимаясь почти до самых глаз, делая братка похожим на Голливудского Кинг-Конга. Именно по этой причине его частенько использовали для устрашения строптивых подростков, нередко выпускали и под софиты видеокамер. Актерских данных Чан начисто был лишен, однако заниматься насилием перед импортной оптикой ничуть не стеснялся. Дело было привычным и любимым, а то, что физиономию Чана будут разглядывать на чужих телеэкранах, его нимало не трогало.

- Ты уверен? - Коста хищно прищурился.

- Еще бы! Не просто сломана, - в череп вмята. - Чан энергично кивнул. В роли прозектора он дебютировал впервые, и роль эта ему, судя по всему, нравилась. - Ну да, - вон какая ямина! Будто копытом ломанули. Или молотком.

- Что ты такое мелешь?

- В натуре говорю, сами убедись. - Чан без особой почтительности качнул голову мертвеца, повернув обезображенным лицом к Косте.

- Ну-ка! - шагнув вперед, Любаша присела на корточки, с неженским любопытством потянулась к мертвецу, движением хирурга ощупала сломанный нос.

- А ведь он прав, тут не кости, а сплошное крошево. - Она вытащила из кармана платок, тщательно протерла пальцы, скомкав, швырнула в тот же бочажок. - И еще!… Кожа синюшная, но целая. Кровь только из ноздрей и текла.

- Ты прямо как лепила, в натуре!

- Да уж знаю, что говорю. Тоже одно время доходяг пользовала.

- Это когда же?

- А на зоне под Пермью. Там на меня фельдшерюга глаз положил, ну, я ему и помогала. Заодно лекарства кое-какие одалживала. - Она криво улыбнулась. - Да он и сам скоро сел. Это уже потом, когда я освободилась. Верно, проворовался…

- Да погоди ты со своим фельдшером! - Коста нетерпеливо поднял руку. - Мы про Ангела базарим.

- А что тут базарить? Все уже выяснили.

- Что выяснили-то? Ты сказала: кожа цела, верно?

- Ну?

- И что из этого следует?

- Только то, что этого идиота убили не молотком.

- А чем же?

- Либо кулаком, либо локтем.

- А может, и пяткой впендюрили. - Предположил Чан.

- Это Сильвер-то - пяткой? Да он едва ноги по земле волочил!

- Зато клешни у него были, как у слона. Мог, пожалуй, и проломить черепушку. Хотя… - Коста покачал головой. - Что-то не очень верится. Ангел - не лох, чтобы позволить себя так просто в гроб закатать.

- А ты вспомни, как неделю назад Сильвер замок амбарный ломал! - подал голос Кисель, парень рослый и рыхлый, с выпирающим из штанов пупырчатым объемным животом. - Это когда, значит, мы ключи потеряли. Гарик, дуралей, за ломиком побежал, а Сильвенр подошел и голыми руками справился!

- Ну и что?

- Ничего. Я тоже гвозди вокруг пальцев колечком сворачиваю, но чтобы дужку замка - это нет! Тут железные пальцы надо иметь.

- Значит, считаешь, он мог Ангелу салазки загнуть?

- Ну, загнуть, конечно, нет. То есть, если в нормальном поединке, но он же хитрый чувак - мог и подловить на какой подляне. Типа, кидняк устроить…

- Ладно, хорош базарить! Нашли Ангела - и нашли! - охлопав ладоши, Любаша решительно поднялась. - Труп надо зарыть, а в городе наводку знакомым дать. Чтоб, значит, Сильвера пасли на вокзалах. Он ведь и вложить нас может. Если, типа, к ментам подастся.

- Никуда он не подастся. Он же сам в розыске. Опять же нулевой - ни ксивы, ни бабок. И ментов Сильвер сам пуще огня боится. Так что тут можно не дрожать. - Коста хмыкнул. - Я так думаю: его доля - схорониться в какой-нибудь деревушке и постарается о нас забыть.

- А если не забудет?

- Забудет, не переживай.

- Я тоже так думаю, - поддакнула Любаша. - Он ведь знает, что с ним станет, если начнет молоть языком. И знает, что ждет его за Ангела. Так что зуб даю - этот козел носа не высунет. - Хозяйка лагеря нетерпеливо качнула головой. - Все, пошли. Без того времени вагон потеряли.

- Так мы что же - даже не помянем Ангела? - мутно произнес Кисель.

- Ты о чем, в натуре? Какие поминки?… Ты что, забыл, кто завтра вечером приезжает? Гусак лондонца привозит! - Коста яростно постучал костяшками пальцев по голове. - Так что забудь о поминках. Хату к приему готовить надо.

- А с телом что делать? Не оставлять же?

- С телом пусть пацаны Дуста разбираются. Зови их, - и пусть закопают по-быстрому.

- Так может, его обратно в бочажок?

Лицо Косты одеревенело, он стремительно шагнул к Киселю, заставив рослого братка сжаться.

- А может, тебя самого туда окунуть? А что? Пару каменюг за пазуху - и враз поумнеешь!

- Ты чего, в натуре? Я же так - типа варианта…

- Ты этот вариант себе в глотку засунь! Ангел хоть и ширялся, а пацаном путевым был. Не тебе чета. И уж коли ему на кладбище не лежать, пусть хоть здесь успокоится. По-человечески…

Любаша молча, без слов приблизилась к Косте, обхватив за шею, смачно поцеловала в губы. Поцелуй был своеобразной наградой, и это поняли все присутствующие…

Глава 2

- Ну, и как оно там с Танькой? - язвительно кривясь, Шнобель сделал к Игнату шаг. - Понравилось?

- Ясен бубен, понравилось! - чумазый Яхен от избытка чувств даже по-девчоночьи взвизгнул. - Такая телка - и не понравится! Да я такую мог бы всю ночь мочалить без остановки.

- Ты сперва мочалку свою отстирай. Из-за грязи, наверное, уже не видно, кто ты есть - баба или мужик…

- Ты это кому, урод? Мне?

- Тебе, Яша! Уши прочисти и рот ополосни! Кто с тобой пойдет-то? От тебя, как от козла воняет…

- Ах, ты крыса!… - подскочив сбоку, Яхен взмахнул костлявым кулаком, но в последний момент Игнат успел отвернуть голову, и кулак просвистел мимо.

- Убью, в натуре!…

- А вот хрен тебе! Только сунься! - вжавшись лопатками в холодную стену, Игнат поднял перед собой сжатую в кулаке вилку.

- Эй, спокуха! Вы чего, сбрендили? - спрыгнув с турника, к ним шагнул Шварц. Вспотевшие его мышцы блестели на солнце, глаза азартно поблескивали.

- Да он не ударит! Только луну крутит! - фыркнул Яхен.

- А ты подойди проверь!

- Чего проверять-то? Ща пустим тебя под молотки, и станешь у нас профурсеткой.

- Только сунься, - крикнул Игнат, - сразу живот вспорю!

- Ого! Неужто сможешь? - Шварц сделал еще шажок. - А ты ведь, Натовец, должен теперь нам. То есть и раньше был должен, а теперь сумма долга удваивается.

- Это почему же?

- Прямо зашибись! - Шварц смешливо хлопнул себя по бедрам. - Ты что же, в натуре, простых вещей не знаешь? А моральный, типа, ущерб? Или не слышал о таком никогда?

- Какой еще ущерб? За что?

- Ничего себе! А кто нас водой окатывал?

- Я вас водой не окатывал!

- Правильно, ты в это время в отключке был, космос кусками хавал. - Шварц довольно кивнул. - Окатила нас Танька. Но если она твоя шмара, тебе и ответ за нее держать.

- А кто за космос ответит?

- О чем ты, лапа? Космос - штука законная. Туда всех отправляли - и Шнобеля, и Яхена, даже Гусака. Так что никаких претензий.

- Смотри, Шварц, у него карман топорщится. - Яхен указал пальцем. - Глянуть бы, что там?

- А и правда, что ты там спрятал?

- Не твое дело! - одной рукой Игнат пугливо прикрыл карман, вторую вновь вскинул вверх, задергал вилкой перед самым носом противника.

- Ты чего, вольтанулся? Кто тебя трогает? Я, может, таких вилок всю жизнь боялся… - Шварц неуловимо быстро перехватил руку с вилкой и одновременно толстой своей ножищей сделал подсечку. В ту же секунду подлетевший Яхен принялся бешено пинать упавшего Игната. При этом пинал, куда придется, попадая то в грудь, то в лицо, но в основном по рукам, которыми Игнат тщетно пытался прикрыть карман и голову.

- А ну, ша!… - рявкнул за их спинами чужой голос. - Хватит, я сказал!

- Это еще что за хрен с горы? - оторвавшись от своей жертвы, Яхен сердито обернулся и тут же подпрыгнул от «саечки», больше похожей на апперкот. Не удержавшись на ногах, шлепнулся на задницу. А Стас Зимин уже недобро улыбался ощетинившимся Шварцу и Шнобелю.

- Что за дела, козлики? Хотите пободаться? Так я вам это устрою.

- Слушай, ты кто такой, в натуре? - на скулах Шварца вспухли желваки. - Крутым себя считаешь?

- Да брось ты! Это вы у нас крутые, а я так - яичко всмятку. Только вот с такими сопливыми силой и меряюсь. - Стас даже не пытался скрывать, что издевается над подростками. Во всяком случае, затянувшуюся эту вакханалию он твердо вознамерился прервать. Шутки шутками, а пацана запросто могли изувечить. И не стоит думать, что детские удары не способны привести к серьезным травмам. Еще как способны! А уж своей ноженькой паренек вроде Шварца легче легкого мог убить и взрослого мужика. Что, собственно, и происходило по всем просторам и весям безбашенной России.

- Ну что, поборемся, амбал? Ты, я вижу, тут самый упитанный… - Стас приглашающе поднял ладонь, и Шварц тут же за нее ухватился. Весил он прилично, да и мышцы успел накачать вполне серьезные, однако сходу завалить Зимина ему, разумеется, не удалось. Они так и стояли друг против друга - с напряженными лицами, сцепив ладони. Сбоку осторожно шевельнулся Шнобель, но Стас бросил в его сторону такой взгляд, что паренек немедленно ретировался. Со Шварцем же борьба шла на равных. Так, во всяком случае, должно было казаться со стороны. К слову сказать, заваливать его Стас не собирался. С этими юными отморозками лучше было договариваться по-мирному - на их языке и по их правилам. Точнее, правил у них не было, а воровские понятия эти хунвейбины еще только начинали освавивать.

- Силен, сука!… - Шварц шумно задышал. Стало ясно, что он сдает позиции, и Стас милостиво разжал пальцы.

- Хватит, - он встряхнул кистью. - Мне еще молотком на крыше махать, а после твоей клешни рука месяц болеть будет.

Похвала была не бог весть какой, однако Шварц довольно усмехнулся. В этой среде сила ценилась, как ничто другое, а значит, и первый шаг на пути к примирению был сделан.

- Погоняло-то есть? - деловито поинтересовался Шварц. - А то мы даже не в курсах.

- Зови меня Капитаном.

- Что, в натуре?

- Я что, шутки шучу? Как есть, так и говорю. Плавал одно время на кораблях, вот и прозвали… Ну, что, потрем? - Стас кивнул в сторону ближайшей лавочки. - По-моему, нам есть что обсудить.

- А по мне - так нечего. Какие у нас общие темы?

- Наша общая тема - он. - Зимин указал на поднимающегося с земли Игната.

- А в чем дело?

- Видишь ли, керя, хочу у вас душеньку Натовца выкупить?

- Выкупить?! - челюсть у Шварца отвисла.

- Ну да, типа, как Чичиков у Гоголя.

- Это ты про Чичу из второго отряда?

- Ну, в общем, где-то около… - Стас неопределенно качнул головой. Поминать классиков в беседе с этими эрудитами явно не стоило. - Чича - у Гоголя, а я - у тебя. Вот его, значит, душеньку.

- Тебе-то он на кой сдался?

- А нравится. - Стас добродушно ухмыльнулся. - Может, я мальчиков люблю?

- Гомик, что ли?

- А это не твое дело… Я так понял: он вам должен? Вот и перепиши его кабалу на меня.

- Да я вижу - у тебя масло из ушей лезет! Умный, да?

- Что тебя не устраивает?

- Да то, что кабала впрямую никогда не списывается. Сам должен знать. Хочешь забрать этого мудака, плати вдесятеро против старого долга.

- А старый долг - это сколько?

- Пять косарей. Не деревянных, понятно.

- Круто просишь! Не жирно ли?

- Кажется жирно, тогда с Любашей базарь. Или с Папой.

- Да он ведь старенький уже.

Подростки, переглянувшись, грохнули смехом.

- Надо будет, этот старенький полгорода на уши поставит. Ты чего, чувак, с луны свалился? Он же красную зону в одиночку перекрасил! Из рядового в смотрящие вышел!

- Что, серьезно? - Стас изобразил на лице удивление.

- А ты как думал! Папа - он и есть Папа. И Любашу в свое время тоже под крыло поставил. Тем и спас от черных. И не выкупал, прикинь, как барыга какой, а в честном бою отбил.

- Это как же?

- А так, писанул двоих уродов и выбил право на жизнь.

- Красиво! - Зимин покачал головой. - Придется подумать.

- Подумай, подумай!

- Ладно, по ходу сообразим что-нибудь… А сейчас пошли. - Последние слова адресовались Игнату.

- Куда еще? - Игнат с робостью взглянул на Зимина.

- На крышу, юноша! Поможешь мне флюгер установить. Скат-то вон какой крутой, без страховки не обойтись.

- Э-э, Капитан, - позвал Шварц, - так как насчет выкупа?

- По-моему, ты свое слово сказал. - Стас взял Игната под локоть, подтолкнул вперед. - С бабками у меня пока голяк, извини. Значит, буду базарить с вашими паханами.

***

Гости начали прибывать вскоре после часа дня. Двор резиденции, который поначалу казался Зимину довольно вместительным, очень скоро оказался заполнен сверкающими иномарками. При этом водилы и охрана оставались на улице, хозяев приглашали в апартаменты. Тем не менее, с пропуском на крышу у них особых проблем не возникло. Тот же Игнат шепотом пояснил, что вход окончательно перекроют только вечером, сейчас же веселье только начинается. Жутковатый увалень с густо заросшей физиономией и кличкой Чан даже соизволил поддержать лестницу. Еще раньше Зимин обвязал Игната веревкой и ту же веревку перебросил через собственное плечо. Снизу за ними наблюдало множество глаз, так что следовало вести себя с максимальным правдоподобием.

- Мне-то что делать? - Игнат изо всех сил вцепился в кирпичную трубу. Было видно, что высоты он отчаянно боится, а потому и миндальничать с ним Зимин не стал.

- А ничего не делай, сиди и кукуй. Главное - не шарахнись вниз.

- Зачем же тогда я полез сюда?

- А ты хотел остаться внизу с теми цуциками?

- Ну, вообще-то нет.

- Вот и не задавай дурацких вопросов! Ребра в этой жизни у нас не лишние. Без того изъяли одно для сотворения женщины… - Стас обмотнул печную трубу веревкой, передвинулся ближе к коньку крыши. - Ну? И где тут твоя дырища, через которую ты снимать собирался?

Лицо Игнат запунцевело.

- Наверное, починили уже. - Забубнил он. - В прошлом году точно была, мы даже заглядывали через нее разок, а сейчас уже нету…

- Не трудись, сочинитель! Все равно не поверю. - Стас фыркнул. - Я ведь сразу сообразил, что насчет дыры - это лажа. Пыль Алене хотел в глаза пустить?

Парнишка промолчал, на него жалко было смотреть.

- Ладно, проехали… - Зимин хлопнул его по плечу. - Все в свое время сказки сочиняли. Про собственное геройство и осьминогов из канализации… Что сказать-то хотел? Ты ведь ко мне шлепал, верно?

Игнат вяло кивнул.

- Ну, да, а эти козлы на полпути перехватили…

- Так в чем дело? Не телись.

Игнат в смущении отвел взор в сторону.

- Ну же!…

- Во-первых, я извиниться хотел.

- Это за что же?

- За драку в лесу.

- Та-ак!…

- Я ж тогда тоже пнул тебя пару раз. Правда, и ты меня…

- Вот и покончим на этом! - оборвал парнишку Стас. - Будем считать, что мы квиты. Что во-вторых?

- А во-вторых, Алена велела передать тебе камеру. - Игнат достал из кармана видеокамеру. - Вроде вы так договаривались.

- Верно, была такая договоренность…

- Правда, раз дыры нет, то камера вроде как и не нужна. - Игнат совсем стушевался. - Только Алене бы как-то помягче сказать.

- Боишься ее, что ли?

- Смеяться будет.

- Ничего, не будет… Твоя штучка? - Стас взвесил на ладони миниатюрный блок, уважительно покачал головой.

- Да нет, батина. Но он все равно не умеет ею пользоваться, вот я и приватизировал. - Игнат несмело усмехнулся. - Еще Алена сказала, что завтра сюда гости заявятся. Она сама от пацанов слышала. То есть, гости уже сегодня начали прибывать, но завтра ждут какого-то иностранца. Для того и камера могла бы понадобиться.

- Что-то не очень понимаю. Ну, иностранец приедет - и что?…

- Так в том-то и весь изюм! - Игнат разволновался. - Иностранцев сюда просто так не приглашают. Раз он приезжает, значит, чего-то надо ждать.

- Чего же?

- Ну, я не знаю… То есть внешне все будет выглядеть цивильно, а в реалиях наверняка произойдет какая-нибудь подляна.

- А конкретнее? Сам-то что-нибудь предполагаешь?

Игнат неловко пожал плечами, пугливо поглядел на далекую землю.

- Я думаю - либо снова снимать будут, либо что похуже. Очень уж суетятся.

- Снимать иностранца? Это ты имеешь в виду?

- Ну, да. Заманят в резиденцию, напоят, а после сунут под него какую-нибудь нимфеточку. Типа, чтобы запечатлеть во всех ракурсах.

- Шантаж - я так понимаю?

- Ага…

- Ясно, - Стас высвободил из брезентовой сумки флюгер, примерил к коньку. Из той же сумки извлек молоток и коробку с гвоздями. - И часто они такими делишками промышляют?

- Да, считай, постоянно кого-нибудь привозят. Но иностранцев раньше не было, это впервые.

- Что ж, знаменательное событие… Подержи-ка! - закрепив плашку на крыше, Стас точными ударами вогнал несколько гвоздей. - Ну вот, а теперь можно и стержень с флюгером устанавливать. Как тебе, кстати, моя работа?

- Да как-то не очень… - Игнат неуверенно пожал плечами.

- Что, не похожа?

- Да нет, похожа. Но она ведь отреагировать может?

- Вот и посмотрим - как она отреагирует. - Стас хохотнул. - В крайнем случае, снимем обратно - и все дела!

Игнат потупил взор, все также не глядя на Зимина, глухо поинтересовался:

- А насчет выкупа ты правду говорил или шутил?

- Шутил, Игнатушка, конечно, шутил. Откуда у меня такие деньги!

- Тогда как же…

- А так. Как было ранее сказано: потолкую насчет тебя с Любашей. А не поможет, тогда с Папой перемолвлюсь словечком.

- С Папой?

- Ну да. Личность, как ни крути, легендарная. Давно мечтал встретиться. Вот и будет повод покалякать.

Даже здесь при ярком солнечном свете стало видно, как побледнел Игнат. Дрожащими руками он даже вновь поспешил ухватиться за трубу. Стасу стало смешно и грустно. Выходит, пацан до сих пор толком не осознал, в какую игру затеял играть. А ведь намеревался снимать с Аленой лесбиянок, даже иностранца хотел запечатлеть на камеру! И на тебе! - при одном упоминании имени Папы коленки трясутся!

- Да ты не бойся, все пройдет тип-топ!

- А ты сам? Неужели не боишься с ним встречаться?

- Ты о Папе?

Игнат серьезно кивнул.

- Да как тебе сказать… - Стас взглядом обежал территорию лагеря, задержался на далекой песочнице, где возились совсем уж малолетние суслики. Самым крохотным было никак не больше восьми лет, и, глядя на них, он почувствовал, как болезненно дрогнуло сердце. В своей жизни он успел повидать разного, а уж кровью, в которой приходилось пачкаться, можно, наверное, было наполнить средних размеров бассейн, и все-таки взирать спокойно на бедствующих детей не получалось. От одной мысли, что этих малышей тоже используют в качестве объектов насилия, мозг в голове вскипал, а руки сами собой сжимались в кулаки.

- Нет, Игнат, не боюсь. - Он порывисто вздохнул. - Пусть лучше меня боятся. Так будет правильнее.

- Чего же им тебя бояться?

- А ты уже забыл? Вы же сами планировали подцепить их на крюк. Снять во время очередной оргии и послать пленочку куда следует.

Вспыхнув, Игнат вновь отвел глаза в сторону.

- Так ведь не получится снять…

- Почему же не получится? - Стас запустил в сумку пятерню, достал еще один моток. - Идея и впрямь стоящая, только реализовать ее будет непросто. Разве что пустим в дело вот эту штучку.

- Что это?

- Это, братец ты мой, банальный световод. Можно его в трубу каминную запустить, а можно и в вентиляционную систему. Потому мы с Аленой о камере и договорились. Они, значит, иностранца своего будут снимать, а мы - их. Безо всяких дырок. Прямо отсюда, не проникая внутрь.

- Что-то не верится…

- А ты полюбуйся! - Стас запустил один конец световода себе в карман, второй протянул Игнату. - Ну как, видишь что-нибудь?

- Это что? Платок? - глаза у Игната округлились. - Круто!

- То-то и оно!… - Стас широко улыбнулся. - Прогресс, Игнатушка, это не только видео. Если в компьютеры играешься, значит, и про оптоволкно должен знать.

- Это, типа, выделенные линии?

- Точно! Только использовать их можно и для других целей. Словом, ударим наукой по вашему зверью! Прямо сейчас и установим твою аппаратуру.

- Сейчас? - глаза у Игната округлились.

- А когда ты предлагаешь? Другой возможности у нас не будет. Или карабкаться сюда ночью?… Нет, Игнатушка, сейчас самый удобный момент, и ты мне в этом поможешь. Ну что, согласен?

Игнат понурил голову, не сразу кивнул.

- Согласен.

- Ну, и ладушки! Ты ведь бывал уже в резиденции? Бывал! Вот и подскажешь - где у них что расположено. Надо сориентировать световод таким образом, чтобы снимать самое главное. Ты готов?

Игнат снова кивнул, и Стас ободряюще хлопнул его по спине. Парнишка, что и говорить, был вконец запуган, но подобно загнанной в угол крысе ему также ничего другого не оставалось, кроме как помогать Зимину. Уже хотя бы потому, что, помогая ему, он помогал себе и Алене. По счастью, у подростка хватило ума понять это…

Глава 3

Увы, каминная труба для наблюдения им не подошла. Бритоголовые любители шашлыков успели развести в гостиной огонь, а потому возник риск лишиться световода. Зато полностью оправдала себя вентиляционная труба, и, спуская вниз световод, они с первой же попытки угодили в спальню. При этом Стас присматривал за снующими вокруг резиденции людьми, а Игнат, лежа на разогретой черепице, глядел в волоконный срез и ювелирными движениями опускал и разворчивал световод. Когда что-нибудь получалось, вполголоса комментировал видимое. Конечно, совершать такую операцию у всех на виду да еще в середине дня было чистейшим безумием, но иного выхода у них не было. Кроме того, в подобное безумие, конечно же, не верили те, кто шнырял сейчас по двору. Время от времени Зимин возвращался к флюгеру, проверяя его на вращение, тряпкой протирая без того сияющий абрис русалки, заодно шлифовал и скат с чердачным окном. Главное - было изображать кипучую деятельность, и к своему присутствию людей резиденции они, кажется, приучили. Солнце пекло немилосердно, и большая часть стриженной охраны вообще не смотрела вверх, предпочитая укрываться в тени. Как бы то ни было, но по прикидкам Стаса - еще двадцать-тридцать минут они вполне могли испытывать терпение аборигенов. Даже молотком он больше не стучал, дабы не раздражать братков и не привлекать к себе внимание лишний раз…

- Попал! - Игнат повернул к Зимину сияющее лицо. - Спальня! Прямо перед нами. А если повернуть по часовой стрелке, то через дверь видно и часть гостиной.

- Это и есть их студия.

- Ну да, обычно в спальне все и снимают.

- Значит, так и оставь! - Зимин помог пареньку зафиксировать световод возле вентиляционной решетки, с легким сердцем вернулся к металлическому стержню, последний раз крутанул жестяную фигурку, не удержавшись, погладил вздымающуюся грудь… - Что ж, мешкать не будем. Прямо сейчас и установим камеру. А ты выдержку времени поставь. Алена толковала, что у тебя тут таймер с программатором.

- Ну да, есть такая функция.

- Вот и сделай так, чтобы сейчас камера отдыхала, а снимать начала ночью. - Зимин немного подумал. - Или скажем, чуть пораньше - часиков в одиннадцать. С программой-то справишься?

- Конечно, справлюсь! Я ведь уже снимал. И с таймером, и без.

- Вот и действуй. На сколько ее хватит?

- Памяти - часов на восемь, а аккумуляторов - может, и меньше.

- Ладно, будем надеяться, что главные события она запечатлеет…

А еще чуть позже они сидели вдвоем на коньке крыши и, взирая на залитый солнцем лагерь, по очереди прихлебывали минералку. На некотором отдалении от них пристроилась огромная черная ворона. Как и люди, птица глядела вниз, и в черных глазках ее угадывалась многоопытная тоска. Уж она-то знала прекрасно, что всех этих важничающих людишек - стриженных и небритых, мускулистых и длинноногих, украшенных цепями и туго набитыми барсетками, она, лохматая и неухоженная, легко переживет на этом свете. Возможно, даже увидит их детей и внуков, хотя именно у таких людей, как подсказывал ей опыт, детей с внуками обычно не бывает…

- Видал, какое чудо! - Зимин кивнул в сторону вороны. - Вроде птичка птичкой, а ведь все о нас понимает.

- Так уж и все?

- Все, Игнатушка, даже не сомневайся. Они ведь двести лет живут - втрое больше нашего.

- Вот, гады! - Игнат с ненавистью взглянул на ворону. - Жаль, нет рогатки, - я бы ей сейчас влупенил.

- За что, интересно?

- Так вон какая жирная! Небось, котлеты из столовки таскает…

- Понятно, - Зимин усмехнулся. - Классовая ненависть - это серьезно.

- Какая еще ненависть?

- А та, что от бедных к богатым, да от худых к жирным…

Увы, начатую беседу пришлось прекратить по причине появления внизу Любаши. На этот раз она красовалась в спортивных шароварах, в белоснежных теннисках и вызывающем топике, легко и просто позволяющем миру любоваться ее загорелым прессом, аппетитной ямочкой пупка и отчетливо выпирающими из-под ткани сосками. Очевидно, дамочка только что покинула спортивный зал, - лицо ее лоснилось от пота, а на том же топике выступили темные пятна. Подняв голову, Любаша помахала Стасу рукой, и в очередной раз он отметил, что вкусы у нее не отличаются особым изыском. Губы сластолюбивой дамочки вновь были накрашены в три малиновых слоя, а подмышки были небриты, поражая густой порослью черных кудельков. Впрочем, могло быть и так, что эти вызывающие пучки волос она не сбривала намеренно, как раз и рассчитывая на вкусы местных плебеев.

- Ну что, мальчики, готово? - крикнула она.

- Так точно, ваше сиятельство! - чуть передвинувшись, Стас протянул руку и демонстративно погладил сверкающий хвост покачивающейся на металлическом стержне русалки. И только сейчас его посетило осознание всей скабрезности того, что он сотворил. И дело крылось даже не в пышных формах русалки, не в профиле, напоминающем Любашин, а в этом чертовом стержне, пронзающем ее тельце в причинном месте. Мысль оказалась столь неожиданной, что Зимин даже чуточку зарумянился, чего не случалось с ним уже, достаточно давно. Он даже руку поспешил отвести в сторону.

Впрочем, боялся Стас совершенно напрасно. Подобные вещи здесь безусловно пользовались успехом, и, показав ему большой палец, Любаша однозначно похвалила:

- Класс!… Уверена, Папе тоже понравится.

- Я надеюсь… - промычал Стас.

- Учти, в городе у меня тоже есть свой дом. Так что флюгерок и там не помешает.

- Это всегда пожалуйста!

- Вот и договорились, - Любаша тряхнула головой. - А теперь слазь и отправляйся в зал!

- Это еще зачем?

- Раз говорю - значит, надо! Папа с тобой хочет потолковать.

- Как скажете, миледи… - Зимин повернул к Игнату голову, коротко шепнул: - Ты тоже слезай. Поможешь оттащить лестницу подальше.

- Понял!…

***

Примыкающее к резиденции здание особым изяществом не отличалось, больше напоминая ангар для легких прогулочных самолетов. Впрочем, это не помешало здешнему контингенту устроиться в нем со вкусом и некоторой даже роскошью. До полутора десятков тренажеров окружало расположенный на полу ринг, вдоль стен перезревшими баклажанами висели тяжелые боксерские мешки, в углах зала туповатыми истуканами стыли пластиковые «мальчики для битья». Впрочем, занимаясь спортом, ребятки не намеревались забывать и о желудке. Дальняя оконечность зала была выполнена в виде сцены, на которой в окружении кресел помещался довольно просторный бильярдный стол, а рядом располагалось некое подобие оборудованного холодильником бара. Соседство с громыхающими тренажерами могло показаться странным, но только не Стасу Зимину. На своем веку он успел повидать и более нелепые чудачества. Кроме того, логику подобных параллелей он отчасти понимал. Очевидно, подразумевалось, что расположившаяся на сцене элита будет вкушать яства под перестук киев и развлекать себя зрелищем работающих мускулов. Те же, кто тренировался и потел в зале, в свою очередь могли наблюдать за чревоугодием своих хозяев, завидуя и получая отчетливый стимул для более ревностного продвижения по служебной лестнице.

На этот час тяги тренажеров безмолвствовали, - большинство гостей предпочитало тешить могучую плоть за пиршественным столом. То есть, на пир это не слишком походило, однако и недостатка в продуктах на столе не наблюдалось. Подобием крепости в центре стола возвышалось блюдо с черной икрой, запотевшие бутылки «Абсолюта» стояли вперемешку с минералкой и газированным тоником, тут же щедрыми, но безыскусными горками громоздились всевозможные салаты, вазочки с виноградом и яблоками, а на тарелках глянцево поблескивали остывающие пельмени. Место возле Папы выглядело, пожалуй, наиболее экзотично. В граненом стакане, украшенном серебряной ложечкой парил темный от крепости чай, а справа и слева от стакана возвышались Папины мокасины - желтые, с массивными каблуками - те самые, о которых поминал Сильвер. Пожалуй, именно сапоги были главным украшением этого тощего, желтолицего человечка. Более ничего особенного в его внешности Зимин не усмотрел. Типичный, иссушенный зонами уркаган - одетый неброско, но и не без изящества. Кроме того, можно было не сомневаться, что под одежкой этот ветеран скрывает синее от наколок тело.

Как бы то ни было, но Стаса заявился сюда не абы как, а по приглашению Любаши, значит, и нервничать особо не стоило. Впрочем, добраться победной поступью до пиршественного стола у Зимина не получилось. Стоило ему переступить порог, как за спиной его немедленно образовалась тщедушная тень Гарика.

- Все, сучара, кирдык тебе! - шепнул он в затылок Стасу, и в интонациях его угадывалось нескрываемое злорадство. Это было вполне объяснимо, - уж что-что, а прощать в этой среде не умели. Более того - прощать и забывать было западло…

- Засохни, быдло! - не обрачиваясь, бросил Зимин. - Я к Папе иду. За разговором.

- Ах, ты курва! - Гарик с силой толкнул его в спину, заставив невольно пробежаться по линолеуму. - Копытами шевели! Ща с тобой потолкуют!…

Он явно отыгрывался за прошлое, рассчитывая если не поквитаться с обидчиком, то, во всяком случае, устроить перед собратьями маленький аттракцион. Вряд ли Гарик поведал им о своем недавнем конфузе, однако ухо с ним следовало держать востро. И когда, догнав Стаса, незваный конвоир повторно хотел приложиться к его спине кулаком, Зимин отреагировал адекватно: вильнув в сторону, пропустил кулак мимо и, развернувшись, ткнул левой в подбрюшье Гарика. Этим можно было и ограничиться, но на публике подобные номера следует доводить до логического завершения, и потому, крутанувшись пружиной, Стас вонзил в челюсть Гарика перекрестный справа. Бил не то чтобы сильно, но и не слабо. Зубы братка отчетливо лязгнули, и подрубленным стволом он рухнул на пол. Все произошло настолько быстро, что сидящие на сцене не успели и глазом моргнуть.

- А мальчик-то шустрый! Это и есть наш новый электрик?

- Он самый.

- Чего ж он буянит? Все-таки в гостях.

- Сейчас разберемся…

Спрыгнув вниз, к Зимину неторопливо направились Чан с Костой, но Зимин уже стоял в боксерской стойке готовый к яростному отпору. Получать очередные синяки не хотелось, но, увы, без этого трудно играть в шпионов. Конечно, открывать свои истинные возможности он не собирался, однако не видел препятствий к тому, чтобы пофехтовать с этими быками на уровне спортсмена второразрядника. Между тем, сидящие за столом по-прежнему взирали на происходящее с любопытством, не пытаясь ни вмешиваться, ни останавливать затевающуюся свару. Помалкивала грудастая Любаша, помалкивал и желтолицый обладатель мокасин. Стало быть, весь этот цирк был им тоже по нраву. Стоило только удивляться тому факту, что волчья эта парочка родилась сейчас, а не в древние века, когда гладиаторов сталкивали на арене со львами, когда травили крепостных собаками и бились на топорах, шпагах и мечах. Впрочем, говоря вдумчиво и по совести, следовало признать, что и в запруженном электроникой двадцать первом веке мало что изменилось. Воевали столь же часто и не менее жестоко, а на кровавые поединки взирали с тем же восторженным азартом…

- Вижу, тебе неймется, щегол! - Коста, который выглядел на этот раз нарядно, щеголяя в узких джинсах и клетчатой фланелевой рубахе, покровительственно хлопнул по плечу своего волосатого приятеля. - Поучи-ка его, Чан! Только не зашиби ненароком.

Он знал, что говорил. Чан был из тех, кого явно учили работать ногами, а хороший каратист, увы, всегда будет сильнее равного ему по уровню боксера. Даже самого стремительного чемпиона по боксу сумеет остановить выброшенная в пах пятка, а мощь нокаутирующего удара легко сравниться со средней силы пинком. Недаром все встречи, когда пытались «скрещивать» боксеров с мастерами айкидо, карате и кикбоксинга, заканчивались серьезными травмами последователей правил Куинсбери. Их даже не подпускали на дистанцию джэба, уродуя коленные чашечки, пушечными ударами по голени заставляя падать на пятую точку и выть от испытываемой боли. Все это Стас знал прекрасно, потому и сыграл против Чана в свою особую игру, в которой никак не должны были усмотреть приемов кунг-фу или джиу-джитсу.

- Вздуй его, Чан! - заорал кто-то из гостей.

- Сделай из этого мудака отбивную!…

- Ага, иди, иди! - Зимин приглашающе махнул Чану. - Тебя в кино, часом, не снимали? А то знаю я одного Чана. Правда, он ростиком вдвое меньше будет. Да и волосни на морде почти нет…

Сказанного было достаточно, чтобы привести братка в боевую готовность. В глазах его блеснула неприкрытая ярость, и Чан ринулся в атаку. Действовал он быстро, но не слишком умело, хотя от Гарика его кое-что все-таки отличало. Как ни крути, а падение своего собрата он видел, а значит, успел сделать про себя определенные выводы. По счастью, именно те, к которым и подталкивал его Зимин. Как он и предполагал, Чан не стал нарываться на кулаки противника, попытавшись решить исход схватки ножным крюком. Его можно было понять. Именно такими ударами в свое время уронили в Японии чернокожего чемпиона Америки. Стройный и красивый, боксер вскакивал с пола, возобновляя бесплодные атаки, но его вновь и вновь опрокидывали, словно легкую кеглю, не позволяя провести ни единого удара своими могучими кулаками. Бой длился немногим больше минуты, а впоследствии, говорят, дело закончилось чуть ли не заражением крови. Распухшие от синяков ноги чемпиона удалось спасти только чудом. Так что гематомы гематомам рознь, и подставляться под чужие ножищи Зимин не собирался. Потому и скакал словно воробей, увиливая от крюков Чана, мало-помалу отступая вглубь зала. Гости на сцене жадно следили за каждым движением поединщиков, двое или трое даже приподнялись с кресел, дабы не пропустить красивого финала. Однако порадоваться им не довелось. Стас сделал то, что замыслил с самого начала: после нескольких пустопорожних пинков он поймал ступню Чана левой рукой, а правой, не мешкая, ударил в солнечное сплетение. Будь на нем боксерские перчатки, пробить мускулистый панцирь Чана вряд ли бы получилось, но голый кулак, угодив во впадину между арочным сводом ребер и мышцами пресса, свое подлое дело совершил. Немо распахнув рот, Чан ладонями обхватил живот и рухнул на колени. Добить его было бы проще простого, но Зимин благоразумно отступил в сторону - тем более, что к нему уже летел в прыжке разъяренный Коста. На этот раз сыграть следовало более сложную роль, а именно - собственное поражение, и Стас разыграл эту партию мастерски. Отвлекающую двойку он легко пропустил над макушкой, с видимым неумением отбил ступню, целившую в голову, а вот литое колено, рычагом катапульты взлетевшее вверх, поморщившись, встретил грудью. Удар мог оказаться страшным, если бы он не был к нему готовым, но Стас и на этот раз сделал все должным образом. Во-первых, сместился, уводя от колена область сердца, а во-вторых, грамотно напружинил грудную клетку. Именно в таком состоянии заезжие атлеты позволяют по ним кататься легковушкам и грузовикам. Разумеется, безо всяких для себя последствий. В данном случае сила соударения оказалось не столь сокрушающей, сколь звучной. Во всяком случае, звонкий шлепок, конечно же, долетел до слуха сидящих за столом, а в следующее мгновение Стас вытолкнул из горла задушенный стон и грузно повалился на пол.

- Аут! - дребезжащим голосом объявил Папа и даже пару раз хлопнул в ладоши. Публика немедленно присоединилась к нему, наградив Косту жидкими аплодисментами. Впрочем, раскланиваться победитель не спешил, - вместо этого наклонился к Зимину и, бдительно заглянув в глаза, шлепнул пару раз по щекам. Продолжая морщиться, Стас мысленно обругал атлета. Видать, почуял, гад, неладное. Опытного бойца непросто надуть, а Коста, судя по всему, был из опытных. Ну, да и хрен с ним! Главное, чтобы во всю эту ерунду поверили гости во главе с Папой, а они, кажется, поверили…

- Что там с Чаном? - поинтересовался кто-то из гостей.

Подошедший к месту сражения Кисель успокаивающе помахал рукой.

- Ништяк, жить будет…

Подтверждая его слова, Чан и сам поднялся на ноги. Разглядев поверженного Зимина, рванулся было вперед, но его удержал окрик Любаши.

- Спокойно, Чанушка! Раньше надо было клешнями махать.

Чан вопрошающе обратил лицо к Косте, но тот тоже покачал головой. Будь они одни, можно было бы вдоволь потоптаться на этом уроде, но в присутствии Папы, Любаши и гостей следовало соблюдать правила приличия.

- А ну-ка, тащите его сюда! - распорядился Папа, и бойцы тут же вздернули Зимина на ноги.

- Давай, давай! Здесь носильщиков нет! - приблизившийся сзади Кисель коленом подтолкнул Стаса - не столько больно, сколько обидно, и Зимин, решивший с самого начала придерживаться образа «горячего парня», тут же лягнул Киселя в пах. Попал хорошо - как раз куда надо, и Кисель тут же зажал ладошками сокровенное, с посеревшим лицом присел на корточках.

- Опана! - не удержавшись, воскликнул кто-то из гостей. - Еще одного урыл!… А что, мне этот фуцан нравится.

- Не только тебе, - подала свой сладенький голосок Любаша и тут же по-мужски рявкнула на ощетинившихся бойцов: - А ну, хорэ, твари! Еще давай втроем на него навалитесь!…

Как бы то ни было, но окрик подействовал, и Стаса наконец-то подвели к столу. Более того, сунули за спину табурет, силой заставили сесть.

- Ну, что, здравствуй, голубчик! - поза Папы ничуть не изменилась, однако своими водянистыми глазами он так и впился в Зимина. - Или как тебя величать? Капитаном, говоришь?

Слухи здесь, судя по всему, распространялись быстро, и Стас покорно кивнул.

- Честно сказать, на Капитана ты не очень тянешь, хотя… - вор поднял руку и медлительно пошевелил щепотью. Кто-то из шестерок немедленно сунул ему в пальцы сигару, услужливо щелкнул зажигалкой. - Лоб ты и впрямь здоровый - и драться умеешь. Вон как наших ребят забижаешь.

- Пусть сами не напрашиваются. - Буркнул Зимин. Судя по всему, пора было «приходить в себя», и он постарался проделать это по возможности естественно. - Я их не трогаю, и меня пусть не трогают.

- Кто же тебя тут трогал?

- Да все. Даже пацанва уже дважды наваливалась.

- Так, может, и Ангел тебя чем обидел?

- Какой еще Ангел?

Не отвечая, Папа кивнул Косте.

- Раздень-ка его.

Коста был парнем резким и церемониться с Зиминым не стал. В пару рывков располосовал на нем рубашку, отбросив, потянулся к штанам. Стас отпрянул.

- Чего ты дергаешься? Лансы скидывай!

- Зачем это?

- Я сказал: оголяйся, голубок!

Вся эта возня начинала уже утомлять, но иного выхода не было. Эта публика признавала только зубы с мускулами, и Стас с силой толкнул телохранителя Папы в грудь, заставив шлепнуться при всем честном народе на пятую точку. Разумеется, Коста тут же вскочил, и Зимин с готовностью поднял кулаки.

- Только сунься, фраерок! Вмиг огребешь!…

- Что он сказал? Фраерок? - изумленно переспросил Папа. - Слыхал, Коста, как тебя обозвали?…

Первой отреагировала на фразу Любаша. Запрокинув голову, она зашлась в хриплом хохоте. К ее смеху тут же присоединился клекот самого Папы, а после и гогот прочей братвы. По всему видать, с подобным нахальством они не сталкивались давненько. Даже до Косты дошел, наконец, весь комизм ситуации, и он сообразил, что новичка следует воспринимать с юмором, как заезжего шута. Ну, а на шутов, как известно, не обижались даже цари с королями…

- Ладно… - отсмеявшись, Папа утер повлажневшие глаза, более внимательно оглядел обнаженный торс Зимина. - Похоже, он, в самом деле, чист. Ангел просто так грохнуть бы себя не дал.

- Да и класс у них разный. - Вставил со знанием дела сосед Папы, рыжеволосый толстяк с двойным подбородком, золотыми печатками на пальцах и крохотными, вконец заплывшими глазками.

- А разный ли? - вслух усомнился Папа. - Капитан-то, я вижу, тоже с характером. Вон как Гарика прикнопил. И мышцы у него крепкие!… Не-ет, он не так прост, как кажется. Ты чем, браток, занимался? Уж не боксом ли?

- А что? - Зимин набычился. - Занимался немного.

- Немного - это сколько?

- Ну, года четыре.

- А боев сколько провел?

- Порядка трех десятков…

- Чего ж бросил? Надоело по шайбе получать?

- Чего это по шайбе-то! - оскорбился Стас. - У меня на двадцать семь боев всего два поражения.

- Тем более! Из-за чего же ушел?

- Значит, было из-за чего… - Зимин отвечал грубовато, словно бы нехотя. - Сунул одному по репе и сделал сотряс. А это все в Тагиле было, и судьи, понятно, чужие… Короче, дисквалифицировали на два года. Якобы за удар открытой перчаткой.

- А ты считаешь, что правильно бил?

- Да какая, фиг, разница? Как ударил - так и ударил. Это у них вроде отмазки было. Чтоб, значит, нокаут не защитывать.

Папа усмешливо покачал головой. Пепельные его щеки чуточку порозовели.

- Ну, а соперник твой коньки не двинул?

- Да нет, отлежался потом в больничке. Я к нему даже в палату заглядывал, предлагал реванш организовать. Или чтоб, значит, насчет дисквалификации с судьями потолковал. Так он обоссался. Типа, значит, в отказ пошел. Знал, что я его повторно вырублю.

- Видали, какой фрукт! - Папа оглянулся на соседей. - А ведь я сразу сказал, что удар у него чисто поставлен. Может, и впрямь старое погоняло сохранить?

- Да какой он, на хрен, Капитан? - рыжеволосый толстяк немедленно встрепенулся. - Вы сами поглядите! Электрик - он электрик и есть.

- Не знаю… Стоило этому электрику объявиться, и Ангела не стало.

- Ну, и что? Разве можно его равнять с Ангелом!

- А почему нет?

- Да ни в жизнь этот фуфел не сладил бы с ним!

- Один, может, и нет… - Папа с улыбкой взглянул на Зимина, даже дружески ему подмигнул. - А вот если вдвоем… Признайся, Капитан, вы ведь вдвоем на него навалились? Сильвер держал, к примеру, своими ручищами, а ты месил ногами и кулаками.

- Что за бред! - возмутилась Любаша. - Да Ангел бы их в пять секунд положил! Одной левой!

- Не уверен… - Папа покачал головой.

- Что-то я не пойму, - решил вмешаться Зимин, - какого хрена у нас забыл ваш Ангел? Он что, к Сильверу заходил? Тогда причем здесь я? А если ко мне, так я его в глаза не видел. Я, конечно, отлучался из вагона, но ведь ненадолго!

- Уверенно брешешь! Молодец! - Папа энергично кивнул. Казалось, поведение Зимина его только радует. Плохо это или хорошо, оставалось только догадываться, но по тому, как съежилась на своем стуле Любаша, Зимин сделал вывод, что веры ему здесь по-прежнему нет. Ни на рубль, ни на медный грош. Вор есть вор, и палец ему в рот класть крайне опасно. Тем не менее, Стас вновь пошел в атаку.

- У меня ведь к тебе, Папа, тоже разговор имеется. - Он твердо посмотрел в водянистые глаза вожака. - Пацана одного выкупить у тебя хочу.

- Что, что?

- Я про Натовца толкую, - тем же решительным тоном продолжил Стас. - Он вроде как бабки вам должен был, - вот и перепишите долг на меня.

Папа вопросительно взглянул на Любашу, она подтверждающе кивнула.

- Есть такой пацан. Кабала за ним - пять косарей.

Вор перевел взор на Зимина.

- Ты хочешь отдать нам пять тысяч зеленых?

- Сейчас у меня нет, но я отработаю…

Слова Стаса вновь перекрыл хохот братвы. Тем не менее, главное было сказано, и Зимин терпеливо ждал. Когда смех утих, он спокойно добавил:

- Мне важно, чтобы пацана не опустили. А к тому все и идет.

- Ишь ты! - в глазах Папы мелькнул непритворный интерес. - А кто он тебе - этот Натовец? Брат, что ли?

Стас невозмутимо пожал плечами.

- Ну так… Все люди братья.

Сидящие за столом вновь покатились со смеху. Переждав, когда присутствующие успокоятся, Зимин равнодушным тоном добавил:

- Сына он мне напоминает. Дружка моего покойного. Лет пять назад оба погибли в автокатастрофе. Потому и обращаюсь с просьбой. Тебя, Папа, уважают, вот и не откажи.

- Так бабок же нет, сам признался! - крикнул рыжеволосый. - А за голяк тебя и Папа не выручит.

- Почему же на голяк? Я могу на ринге поработать.

- Ты?!

- А что, дело нехитрое. Видел, как другие машутся, - ничего мудреного. Этак, пожалуй, и я сумею.

- Ну, орел! Во, выдал!… - к краю сцены шагнул было один из гостей, но Папа остановил его движением руки.

- А что?… - он продолжал изучающе рассматривать Стаса. - Пожалуй, можно и попробовать. Только ведь мне, парень, не болтуны нужны, а серьезные волкодавы. Ты семь раундов-то выстоишь?

- Да хоть все двадцать!

- Крутой парень! - Папа вновь усмехнулся. - Ну, так мы тебя прямо сейчас и проверим. Три боя с тремя разными бойцами без перекура. Выдержишь, считай, отпустим твоего пацана без выкупа, а нет, не обессудь. Так как, согласен?

Стас молча взглянул на криво улыбающегося Косту, на бледное лицо Любаши и решительно кивнул.

- А чего! Попробую…

Глава 4

На этот раз часть кресел перенесли к рингу, дабы наблюдать за поединком с близкого расстояния. Руки бойцам позволили перебинтовать, для защиты ног выдали щитки. С выбором поединщиков проблем также не возникло: первым бойцом оказался рослый сухой парень с задиристо выдвинутой челюстью и пустым взглядом убийцы. Малость коротковатые ноги компенсировала обезьянья длина рук, а расплющенные капустными листами уши говорили о том, что «обезьянку» безжалостно эксплуатируют в качестве спарринг-партнера. Второй соперник также не слишком встревожил Зимина, хотя и выглядел внешне значительно более грозно. Парень явно серьезно качался, что угадывалось по спинным «клылышкам», по вздутым бицепсам и плечевым мышцам. Широченную грудь покрывал густой ворс черной растительности, зато головенка качка была абсолютно лысой. Для фотографий он был явно хорош, наверняка годился и для съемок бандитских сериалов, но вот как соперника Стас его всерьез не принимал. Как говорится, не та фактура. Впрочем, по-настоящему бояться следовало третьего поединщика. Кто им будет, Стас мог только догадываться, и именно эта неизвестность тревожила его более всего. В сущности, выйти против него мог любой из присутствующих, включая разобиженного Чана и самого Косту. В общем, как ни крути, а процедура предстояла невеселая, сулящая новые синяки и новых обиженных. Но назвался груздем - полезай в кузов, и внимательно разглядывая перетаптывающихся на той стороне ринга противников, Стас бегло примерял к ним возможные тактические приемы, заодно присматривался к залу, пытаясь запомнить все «мертвые зоны», в которых его кулаки могли оказаться невидимыми для наблюдателей со стороны.

За несколько минут до боя к табурету, на котором устроился Стас, подошел Папа. Чуть наклонившись, пустил в лицо Зимина струю сигарного дыма, с ядовитой интонацией вопросил:

- Так что ты там трендел, соколик, насчет дисбата? Любаша рассказывала, будто в бега подавался?

- Ага, - Стас говорил скупо, сознательно избегая красочных описаний. - Скучно стало, вот и ушел.

- Говорят, стреляли, в тебя?

- Было дело.

- Это хорошо… В смысле, значит, похвально. - Папа задумчиво кивнул собственным мыслям, кончиком сигары неспешно указал на Стасово плечо. - Вот только татуировка, братец, у тебя странная. Не то ментовская, не то спецуры какой.

- Так это ж армейская! - Зимин хмыкнул. - Ума-то не было, вот и прикалывались, как могли, - кололи кто что выдумает. И ментовские делали, и десантные, а кто - и воровские себе рисовал.

- Хмм… За воровские и впрямь можно голову потерять.

- Так я ж говорю: ума не было. Один придурок на лбу у себя звезду выколол. И буковки «СССР».

- Это еще зачем?

- Да просто так, для прикола…

- Ладно… - Папа, выпрямившись, кивнул на перепрыгивающего канаты сухощавого детину. - Это твой первый противник - Куш. Парень быстрый, но без царя в голове. Званий нет, особых способностей тоже, побед - кот наплакал. Считай, дали тебе для разминки. Справишься, получишь Гриню. Это тот медведь, что справа.

- А потом?

- Потом?… Потом найдем бойца получше.

- Уж не Косту ли?

- Не бойся, - Папа хмыкнул, - мы тоже люди с понятием, так что чемпиона против тебя выпускать не будем.

- Вот уж спасибочки!

- Спасибо в карман не положишь… - Папа небрежно тряхнул сигарой, просыпав часть пепла на оголенное плечо Зимина. - Это я к тому, что в этом и следующем бою я на тебя поставил. Вполне реальные бабки, так что смекай. Проиграешь, будешь мне должен.

- А если выиграю?

- Значит, долг твоего пацана спишем, как и договаривались…

То ли он успел дать какой-то тайный знак, то ли просто истекло положенное время, но обладатель рыжих кудельков и золотых печаток быстро приблизился к рингу и, театрально взмахнув коротенькими ручками, тонким голосом объявил:

- Первый бой! Без раундов и перерывов. Время боя не ограничено, допускаются любые удары и любые стили… Итак, Куш против Капитана! Бывший форточник против дисквалифицированного бомжа!

Зрители встретили необычное выступление гулом довольных выкриков. Кто-то даже пронзительно свистнул, но Папа скривился, и свист тотчас оборвался.

- Для несведущих повторяю, - вновь заголосил рыжеволосый, - ставки традиционно принимает Стакан, он же выплачивает призы. Так что без кипеша и лишних советов! Все должно проходить культурно, как в долбанном Майами, из которого я вернулся не далее как на прошлой неделе…

Подчиняясь команде рыжеволосого, один из бритоголовых лакеев ударил в висящий тут же поблизости гонг. Еще больше выпятив свою жутковатую челюсть, Куш ринулся к Зимину, и уже по тому, как он двигался, как покачивал плечами, Стас понял, что паренек обречен. Папа не обманул: Куш представлял собой стопроцентного мальчика для битья. Он мог сколько угодно пугать своим видом и своими повадками, но к серьезным схваткам этот парень был явно не готов. Он и первые свои удары исполнил, как робот - скорее по обязанности, нежели с целью нанести сопернику серьезный урон. На миг Стас даже пожалел парня, но тут же и обругал себя за несвоевременные мысли. Жалеть в первую очередь следовало себя и Игната. А также всех тех, кого здешняя элита использовала в качестве золотоносных доноров. Вот и с Кушем не следовало церемониться, - роль мецената Стасу решительно не подходила. А потому, подловив парня на вялом джэбе, Зимин ответил встречным еще более стремительным «кроссом». Попал точнехонько в «треугольник смерти», располагающийся под носом бедолаги, и, разумеется, это малости сопернику хватило. «Мальчик для битья» в очередной раз потерял сознание, довольно некрасиво хлопнувшись затылком на брезентовое покрытие. Кто-то из толпы вновь заулюлюкал, кто-то громко ругнулся матом, но бой не задержали ни на минуту. Нырнувшие под канаты ребятки тотчас убрали с ринга обмякшего сотоварища, а на смену ему грузной поступью шагнул Гриня. Этот был и страшнее, и опаснее Куша. Лишнее сало не мешало противнику перекатывать под кожей литые шары мышц, и любое попадание тяжелых его кулаков грозило долгим и надежным беспамятством. А хуже всего оказалось то, что весящий не меньше центнера боец помимо рук владел и ногами. Это Стасу сразу дали понять, хлестнув по рукам небрежной «мельницей». А парой секунд позже Зимин едва успел отпрянуть от умело проведенного «майгери-кокато». Пятка медведеподобного Грини целила в аккурат ему в грудь - и попади она в цель, на этом бой бы и закончился. Зато определил свою тактику и Стас. Будь это столкновение в честном поединке, он тоже пустил бы в ход ноги, но здесь проявлять свои способности было категорически запрещено. Для НИХ он был всего-навсего боксером - не самым мастеровитым, но с отменной скоростью и дыхалкой. В этих рамках Стас и должен был держаться. Конечно, он мог бы рискнуть и пойти на прямой обмен ударами. Тогда появлялся шанс в грубоватой рубке связать Гриню по рукам и ногам, затяжным марафоном вытянуть из него первую взрывную свежесть. Но и такой расклад был по-своему чреват. Во-первых, Гриня значительно превосходил Зимина по массе, а значит, любая борьба с ним обещала бездну проблем. Во-вторых, немалые опасения внушала и физическая мощь соперника. Стас не сомневался, что Гриня обладает всеми качествами профессионального нокаутера и при удачном попадании запросто мог устроить Зимину маленький Армагеддон. Таким образом, ни вязаться с Гриней, ни рубиться Зимин не собирался. Тактику подсказывала сама разница в весе. Кто легче, тот и бегает, - на этом и следовало строить всю игру. Юлить, бегать и опережать где только можно.

Уже первая минута показала, что ни Грине, ни публике такая манера боя не нравится. Братки вновь стали свистеть и улюлюкать, кто-то даже затопал ногами, но на это Стасу было плевать. Лишь бы не бросались яблоками или банками из-под пива. Один раз такое он уже видел в родном Екатеринбурге на вольном чемпионате. Тогда разъяренные зрители обрушили на удачливого голландца целый поток всевозможных снарядов. Ринг в считанные секунды стал скользким от пролитого пива, а взбешенные голландцы в тот же день потребовали у устроителей матча денежной компенсации. Впрочем, здешней публикой управлял иной дирижер, и выплеска негативных эмоций бояться явно не следовало.

Тем не менее, все большее недовольство проявлял сам Гриня. Жутковатым маятником он мотался вдоль канатов, тщетно пытаясь уследить за финтами Стаса. Удары его в большей степени взмешивали воздух, проносясь в считанных сантиметрах от тела противника, а махи, которыми Гриня лихо цеплял прежних своих противников, на этот раз оказывались бессильными. Он либо не доставал Стаса, либо попадал по рукам, умело амортизирующим все его атаки. А на второй минуте случилось и вовсе непристойное: Зимин умудрился подтолкнуть пятку соперника - да столь удачно, что только близкие канаты удержали Гриню от позорного падания. Впрочем, позор все-таки состоялся, поскольку пару раз ударить его за эти секунды Стас успел. Другое дело - что от ударов этих Грине не стало ни жарко, ни холодно. Что-что, а держать удары он умел. Наверное, именно это и подвигло Зимина на более активные действия. Поюлив еще некоторое время, Стас спровоцировал Гриню на очередную атаку, но на попятный уже не пошел, в свою очередь рванувшись навстречу судьбе. При этом он рассчитывал не столько на внезапность, сколько на широченную спину противника, на несколько мгновений загородившую его от публики. Это и было его секретным оружием, особым «ноу-хау», призванным переломить ход поединка. Очень уж много схваток провел на своем веку Зимин, чтобы так просто уступить этому медведю. Как ни крути, на его стороне был гигантский боевой опыт, было знание приемов, о которых этот мужлан не имел ни малейшего понятия…

На бросок Стаса Гриня отреагировал должным образом. Из груди его вырвался крякающий выдох, и огромная ручища вскинулась навстречу. Где ему было знать, что на это и рассчитывал бывший спецназовец. Перехватив волосатую кисть, Стас качнул корпусом, бросая противника на себя. Чисто айкидошный прием, хотя разглядеть его было не столь просто. Одновременно Стас склонил голову, отчетливо услышав хруст, с которым челюсть Грини врезается в его лоб. Удар был жестоким, но Зимин себя не обманывал. Подобных левиафанов сложно сокрушить одним-единственным ударом, и, воспользовавшись замешательством соперника, Зимин взорвался бешеной серией. Теперь уже можно было и не беречь силы. Все должно было решиться именно сейчас, и Стас молотил Гриню, чередуя жесткие крюки в печень с ударами в шею и челюсть. Не чурался он и попаданий по рукам. Это в перчатках подобные блоки не приносят травм, а голыми кулаками можно перебить любую мышцу, превратив руки в бессильные плети.

Следовало отдать должное Грине, - он сумел продержаться какое-то время, а точнее устоять на своих двоих. Но исход схватки был уже решен, и под рев восторженных братков Стас нанес последний решающий удар, согнув огромного Гриню пополам, легким толчком в голову повалив противника на брезент. Подниматься, Гриня не спешил, и, тряхнув руками, Зимин торопливо огляделся. Ему обещали третьего противника, и он почти не сомневался, что на этот раз против него выпустят Чана. Волосатый варвар мог атаковать безо всякого предупреждения, и Стас спешил поймать бойца в прицел своих глаз.

- А теперь, - фальцетом провозгласил рыжеволосый конферансье, - против нашего агрессивного дебютанта выйдет…

- Хватит! - поднявшийся с места Папа демонстративно похлопал в ладоши. - На этом пока и закончим.

Глазки рыжеволосого удивленно округлились.

- Но мы ведь хотели…

- Не стоит. Думаю, надо пощадить Чана.

Звероватый боец тотчас вскинулся, в глазах его блеснула обида.

- Что за дела, Папа? Я в нормальной форме. Сделаю этого суслика в пару минут!

- Может, и так, да только не будем спешить. Свои законные бабки я выиграл, а твой бой перенесем на более удобные сроки. - Желтоватые глаза с усмешкой взглянули на ворочающегося Гриню, с интересом перекочевали на Стаса. - А ты, оказывается, ничего, Капитан! Кое-что умеешь.

- Я и не скрывал.

- Так может, поработаешь у меня в команде?

- А сколько у вас платят?

- Ишь, ты! Сразу схватываешь что надо. - Папа хмыкнул. - Что касается бабок, то все зависит от тебя. Будешь управляться с соперниками, не обидим.

На это Стас промолчал. Говорить было нечего, его статус без того приподнялся на пару делений. И не слишком тревожило то, что в лице того же Чана он приобрел смертельного врага. Паренек еще придумает, чем отомстить, а в том, что отомстить он обязательно попытается, Зимин ничуть не сомневался. Впрочем, на это Стасу было глубоко начихать. Главное, что сегодня ему удалось сделать первый существенный шажок в карьере бандита. Судя по всему, Папе он понравился, а значит, можно было рассчитывать на дальнейшее продвижение по службе. Хотелось надеяться, что сдержит свое слово Папа и в отношении пацаненка.

- Мы это… Про Натовца толковали… - начал было он, но Папа перебил его энергичным кивком.

- Все в силе, красавчик, не напрягайся.

- Значит, мне можно идти?

- Идти? - вельможным жестом Папа указал на заставленный бутылками стол. - Разве ты не хочешь к нам присоединиться?

- Я-то хочу, но для начала надо бы в душ, да и с рубахой что-то решить.

- Это все к Любаше. Объяснит все и покажет.

- Без проблем! - легко поднявшись с места, Любаша танцующей походкой двинулась к Стасу. Приблизившись, дохнула в лицо винными парами, игриво похлопала по голой груди. - Пойдем, мальчишечка. Девочка все тебе покажет…

***

Как выяснилось, кокетливая девочка и впрямь готова была показать ему абсолютно все. Едва оказавшись за порогом душа, она тут же стащила через голову тесную блузку, без малейших комплексов стянула с себя джинсы. Все это комком полетело в сторону шкафчиков, а в Зимина словно таран вонзилась ее распухшая грудь. Голая, Любаша, и впрямь выглядела чрезвычайно эффектно. Хотя может, и чересчур эффектно - без деликатных тонкостей, которые так нравились Стасу. Сложением и грацией хозяйка лагеря скорее напоминала цирковую лошадь. Тем не менее, успехи Любаши оказались куда более значительнее, нежели потуги медведеподобного Грини.

- Ну, давай же! Чего стоишь истуканом?…

Стас и не заметил, как очутился под струями душа в обнимку с гладкотелой дамочкой. Ее напор обескураживал. Самое скверное, что деваться было некуда, - подобно советским резидентам, оказывающимся в тех или иных капиталистических странах, он вынужден был соглашаться на роль соблазнителя. Терзаемый ее жадным слюнявым ртом, он еще сделал попытку отмежеваться от любовных игрищ, но и тут потерпел фиаско. Ссылка на безжалостный удар в пах, оказалась совершенно несостоятельной. Вернее, Зимина выдало собственное тело, предательски предъявившее Любаше готовое к работе орудие труда. Маленького этого казуса было достаточно, чтобы она продолжила свои жаркие домогательства. При этом действовала Любаша с пугающим исступлением, живо натянув ему на член импортную резинку, лаская Зимина попеременно руками и ртом, не забывая пускать в ход свои атлетические ноги. Подозревая, что очень скоро подобное действо может превратиться в нечто большее, Зимин в свою очередь перешел в атаку. Не хватало еще быть изнасилованным представительницей слабого пола! То есть, слабой ее назвать было трудно, но даже это обстоятельство не делало его роль менее постыдной.

Эта женщина и впрямь возбуждала, но не как возможная подруга и любовница, - в Любаше он видел исключительно врага, и как злейшего врага собирался взять ее силой, чего никогда ранее ни с кем другим еще не проделывал. Этому было одно-единственное объяснение: ее гипертрофированная женственность абсолютно не стыковалась с внутренней жесткостью. Перед Стасом было хищное, жаждущее совокупления тело и ничего больше. И, впиваясь пальцами в ее резиновые груди, он видел перед собой не женщину, а ослепительно красивое животное, видел самку, ищущую самца.

- Возьми меня, зверь! - она почти рычала. - Чего ты тянешь, чмо!…

Церемониться с этим распаленным обезумевшим телом было, в самом деле, глупо, и рывком развернув Любашу к себе спиной, Стас согнул ее крючком, безо всяких предварительных ласк одним ударом вошел в ее влажную, раздавшуюся вширь вагину. Руками при этом он с силой сжимал ее талию, пресекая малейшие попытки развернуться. Впрочем, такое обращение, похоже, ей даже нравилось. Ягодицами она исступленно толкалась в его живот и, запрокидывая голову, то и дело издавала звериные звуки. Впервые в жизни Стас ощутил то, что, должно быть, ощущают все насильники мира - тот жутковатый восторг, что хмелит ум и гейзером ошпаривает душу. Он был собственником этого скользкого подвижного тела, хозяином этих раздвинутых ног и напряженных гимнастических ягодиц. Его власть над этой женщиной была беспредельной. Он волен был взять ее бесчисленное число раз, а волен был и убить. Во всяком случае, именно эта драконья мысль рано или поздно приходит в головенку любого насильника, и совладать с ней удается далеко не всем…

Когда опустошающий взрыв накрыл его жаркой волной, он на какое-то время попросту отключился. А секундой позже, разжав руки, выскользнул из женского лона и, шаткой походкой едва добрел до душевой кабинки, где и шлепнулся на кафельный пол под режущие струи воды. С усталостью неведомо откуда накатило и жуткое безразличие. Разом стало на все наплевать, шелестящими качелями мир раскачивался перед глазами, не вызывая ни малейшего любопытства. И не хотелось уже реагировать ни на смачные остроты Любаши, ни на то, с какой беззастенчивостью она подмывала промежность всего в двух шагах от него, легко и просто раздвигая сильные ноги, шлепая мыльными руками по мускулистому животу и тяжелой груди.

- А волосы я однажды уже отращивала. И тут, и там. - Любаша поочередно поерошила ежик волос на голове и в паху. - Ничего хорошего. И мыть накладно, и для ментов удобно.

- Для ментов? - тускло удивился Стас.

- А ты как думал! Они ведь нашего брата за эти два места только хватают. И как хватают! - фиг, трепыхнешься!…

Покончив с умыванием, она словно в пончо завернулась в махровое полотенце, на прощание махнула ему широкой кистью.

- На ринге ты, действительно, капитан, а вот с бабами пока не очень. Даже одного раза толком не выдержал.

Зимин вяло пожал плечами.

- Зато ты себя показала на все сто.

- Что было, то и предъявила. - Скаламбурила хозяйка лагеря. - Иначе не умею.

Возразить на это было абсолютно нечего. Многоопытная волчица, она и впрямь знала цену своим словам и своим телесным возможностям…

Уже выходя из душа, Любаша снисходительно бросила:

- Одежду посмотришь в раздевалке. Там в шкафах всего полно, так что выбирай. И не забудь снять резинку. Сказать по правде, в таком состоянии она тебе не слишком идет…

Девочка явно демонстрировала способности к юмору, но Зимина от подобной шуточки только передернуло. Спустя пару секунд, дверь за Любашей гулко захлопнулась, и шлепки ее ног смолкли. Протянув руку, Зимин добавил горячей воды, кое-как поднялся. Душ продолжал терзать тело, мало-помалу возвращая утраченное душевное равновесие, возвращая прежнюю злость сыскаря. Последнее ему было жизненно необходимо, - без этого война с мразью была бы совершенно невозможной…

Глава 5

Как водится, последнюю сотню Гусак спустил на ветер. Точнее говоря, скормил в хищный ротик игровому автомату. И ведь собирался нормально по-человечески поесть, но проходил мимо разукрашенного, привезенного черт знает из каких стран гроба и не удержался. Тот же Папа не раз толковал ему о лоховской сути людей, о том, что бабки умеют добывать люди, тратят же их и теряют всегда только лохи. Все равно как в животном мире, где одни зверюшки питаются травкой, другие же предпочитают жевать мясо этих самых травоядных. Типа, закон природы и фигали тут сделаешь!… Другой вопрос, что ты сам можешь всегда выбрать, в какой колоде тебе числиться - среди фартовых козырей или серой убойной масти. Конечно, слабости позволительны каждому, и тот же вор может временами позволить себе и пить по-черному, и с девочками оттягиваться, но он никогда не клюнет на крючок, который сам же когда-то учил наживлять подрастающих пацанов. Найди-ка майданщика, у которого сумели бы увести угол! Или карманника, что как, последняя перхоть, позволит почистить собственный лепень! Если даже найдешь, то наверняка окажется, что вор это никудышный, готовый спалиться на самой легкой кражонке.

Все это Гусак отлично понимал - более того, уже и сам поучал салажат воровской идеологии, однако здесь, в городской черте, где не было свидетелей его позора, он мгновенно превращался в жадноватого щенка, которому до боли в груди хотелось дернуть за никелированный рычажок, хотелось хоть раз услышать перезвон сыплющихся монет. И ведь понимал, что все это липа, что всю эту электронную хренотень заряжают на однозначный проигрыш, а все одно тянулся, как тянутся убогие к картам и водке, как тянутся толстомясые тетки к телевизионному пульту. Сказывалась все та же зависимость, как в случае с наркотой, и дело тут было не в названии наркотика, - дело, как говаривал Папа, крылось в конкретном человеке. Типа, значит, либо он дружит с головой, либо нет. Либо будет всю жизнь припухать среди петушни и шестерок, либо сумеет подняться до человека…

Впрочем, в отношении себя Гусак делал извиняющую скидку. Он был пока молод, а значит, и все его главные подвиги ждали еще впереди.

Тем не менее, за утерянную сотню хотелось поквитаться, и, отойдя от автомата на несколько шагов, Гусак с разбега ударил каблуком в ту самую щель, что совсем недавно с аппетитом заглотила все его деньги. Что-то треснуло внутри автомата, но он даже не покачнулся. Зато залопотали на отдалении какие-то бабули, а чуть погодя благим матом заорал мент, на то здесь и поставленный, чтобы приглядывать за этими гробами. И все-таки Гусак сразу не побежал - сначала поднял с земли крупный булыжник и что есть силы вписал в центр металлического шкафа. Толку на этот раз было больше, лампочки автомата тревожно засемафорили, внутри жалобно заскрежетала какая-то музыка. Вот теперь можно было и торжественно сваливать, - под металлический клекот «однорукого бандита», под веселую трель милицейского свистка.

А спустя еще десяток минут он уже цыганил деньги у каких-то малолеток. Пары оплеух хватило, чтобы привести их в полное повиновение. Увы, с финансами у них оказалось не густо - пригоршня мелочи и одна-единственная десятка. Между тем, до часа, когда следовало выходить на связь с высоколобым Ларсеном (а у того и впрямь спереди красовалась огромная залысина) оставалось еще прилично. Надо было где-то добыть пищу, дернуть сока или хотя бы минералки, надо было, наконец, как-то развлечься, а без денег это представлялось крайне проблематичным. Наверное, можно было заехать домой, где вечно пьяная Томка Гусакова, наверное, что-нибудь нашла бы пожевать, но с матерью видеться не хотелось. Гусак и в детские годы не помнил от нее ласки. Кроме того, по его сведениям, в квартире жили уже чужие люди. Обе комнаты (в том числе и свою собственную) Гусакова давно сдавала в наем. Так что даже на кусок хлеба (не говоря уже о денежной сумме!) рассчитывать не приходилось. В конце концов, Гусак прибег к номеру, которому давным-давно научил его Шварц. Доехав на трамвайной «колбасе» до «Силиконовой Поляны», игрового заведения в районе цирка, он зашел внутрь и на некоторое время притулился в темном углу. Изучение «лоховской» публики заняло у него не столь уж много времени. Чуть погодя, объект для «разводки» был выбран, и, подбежав к респектабельно одетому мужчине, неспешно потягивающему кофе возле стойки, Гусак скороговоркой залопотал:

- Не купите мобильник? Всего за тысячу?

- Да что ты говоришь! Всего за тысячу? - тонкие губы мужчины раздвинулись в понимающей улыбке.

- Да вы поглядите, какой товар! Батя за триста долларов брал, а я всего за штуку прилагаю. Трубка классная, без понтов! Реальный «Сименс»! Цветной дисплей, полифония, память офигенная!

- Ну и что? Я-то здесь причем?

- Так купите! Век потом благодарить будете. Я ж за копейки предлагаю. Всего-то тысяча рублей!

- Вот я и смотрю, что больно уж дешево. Стянул, что ли где?

- Да вы что! В жизни ничего чужого не брал! Просто истратился. Всего-то и хотел попробовать пару раз - и продулся. А батя на подарок матери денег давал. Их и продул. Теперь приду без подарка, по шее получу… Трубку, кстати, тоже когда-то он подарил…

- Чего ж ты играешь, если не умеешь вовремя останавливаться?

- А кто умеет-то!

- Хмм… Тут ты прав. - Мужчина глянул хмуро, однако от глаз Гусака не укрылось, что к телефону он все-таки проявил некоторый интерес.

- Да вы не сомневайтесь! Трубка чистая, более двадцати мелодий, органайзер на пятьсот номеров, встроенный диктофон и игрушек - целая куча.

- А фотоаппарата случайно нет?

- Чего нет, того нет, зато есть MP3-плеер.

- Ну-ка, покажи!

- Да вот, смотрите! Выводите на дисплей фишечку плеера - и пошло-поехало. Звучит, конечно, не очень громко, но если с наушниками, то полный отпад. Да вот, можете и послушать, если хотите. А хотите, можно и позвонить куда-нибудь. В точное время или погоду…

- Мне погода без надобности… - мужчина наконец-то проявил видимое внимание к товару, даже взял его в руку, оглядел со всех сторон.

- Чувствуете, какой легкий! В нем и весу-то всего восемьдесят граммов.

- А к какой компании подключен?

- Так это… - Гусак напряженно сморщил лоб. - К «Билайну» вроде. Это не я, - батя регистрировал. Но мы часто за город катаемся, с любой точки достает.

- Говоришь, диктофон есть?

- Ну, да! Вот сюда говорите, и все пишется.

- Надолго хватает?

- Пять часов, как с куста! И аккумуляторы классные. Батя как раз такие любит, чтобы, значит, без подзарядки подольше обходиться.

- Разумно, - мужчина умудрено кивнул.

- А я что говорю! Модель - суперская! Никогда бы не продал, если б не день рождения матери. И главное время поджимает, - гости уже приехали, а я тут, как дурак, шарюсь.

- Ну, если день рождения… - кажется клиент начинал давать слабину, и Гусак тотчас усилил давление.

- В том-то и палево! Я ж не для себя, - для матери! Так-то и подождать бы мог, а тут гости…

- Жаль, только нет фотоаппарата. Сейчас уже и с видео, говорят, штампуют. - Мужчина явно начинал торговаться.

- Так это мне без надобности. Камеры и отдельно есть, - чего вместе-то мешать?

- Возможно, ты прав. - Мужчина снова кивнул. - Глупо скрещивать молоток с отверткой. Либо одно, либо другое, верно?

- Ясен пень!

- Но фотоаппарат здесь бы все равно не помешал. Хотя бы самый простенький - на три-четыре мегапикселя.

- Пикселя? - Гусак на мгновения растерялся. Чудное слово он слышал впервые. - Пикселей нет, это да… Ну, так я еще пару сотен скину. Берите за восемьсот.

Мужчина снова подержал трубку в ладони, ткнув несколько клавиш, прижал к уху.

- Тамара, ты? Как меня слышно?… Да нет, это я телефон проверяю. Вернусь, расскажу…

- Ну, так что? - нетерпеливо поинтересовался Гусак. - Все нормально?… Еще можете время проверить или мелодии послушать… Если игры хотите выбрать, так вот под шестнадцатым номером есть одна клёвая - типа, значит городков, но вместо луз - особые такие штучки. В общем, сами увидите…

Мужчина все еще баюкал сотовый на ладони - наверное, уже мысленно к нему примерялся.

- Ладно, уговорил. За шестьсот, так и быть, возьму.

Матюкнув про себя покупателя, Гусак с нарочитой неуверенностью потянулся рукой к трубке. Начиналась старая как мир игра: оба по мере сил притворялись, изображая скупость и крайнюю задумчивость.

- Шестьсот - мало, не хватит. Это же утюг! Мы давно с отцом присмотрели. Я бы уступил, но в магазине-то цена фиксированная.

- Сколько же стоит твой утюг?

- Если со скидкой, то семьсот тридцать. - Не моргнув глазом, выпалил Гусак.

- Что ж, семьсот тридцать - так семьсот тридцать… - сунув в карман сотовый, мужчина достал из кармана пухлый портмоне, неспешно отсчитал деньги. - Ну, вот - все правильно, как в аптеке. Можешь проверить.

- Да ладно, чего там. - Гусак изобразил радушную улыбку. - Вон вы как внимательно пересчитывали.

- А я вообще человек внимательный.

- Как мой батя, - с уважением протянул Гусак. - Он у меня в банке работает. Вы тоже, наверное, банкир.

- Увы, - мужчина улыбнулся, - был бы банкиром, не ходил бы по таким заведениям.

- Что ж, бывает… - подросток бережно упрятал деньги в карман. - Ну, я пошел?

- Давай, двигай…

Гусак сделал пару шагов по направлению к выходу, но, споткнувшись на полпути, хлопнул себя по лбу и вернулся к мужчине.

- Совсем забыл!

- Чего тебе?

- Да позвонить же надо! Они же меня уже заждались. Надо хоть сказать, что все в порядке, скоро приду. Разрешите последний раз позвонить?

Мужчина нехотя извлек сотовый телефон, чуть поколебавшись, протянул Гусаку.

- Только недолго.

- Да мне всего полминуты… - Гусак наугад пробил первый случайный номер. Ответил женский голос, и Гусак с торжествующей миной тут же сунул телефон под ухо мужчине. Тут же закричал в свою очередь: - Але, мам? Это я!… Да, все нормально, немного задержался. Ты уж не ругайся. Сейчас буду…

Отключая телефон, он заговорщически глянул на мужчину.

- Ругается… Они уже, типа, за стол садятся.

- Так беги давай, - мужчина протянул руку за телефоном.

- Ах, ты миленький мой,- Гусак картинно приложил сотовый к губам, звучно поцеловал. - Как же я буду теперь без тебя!

- Ну, давай, давай. Не слюнявь… - теперь уже мужчина обеспокоено теребил подростка за рукав.

- Спасибо вам большое! Вы, правда, меня выручили. - Гусак прикрыл телефон крышечкой, погладив, протянул мужчине. - Всего вам самого наилучшего!

Спустя минуту, он уже мчался от игорного заведения во все лопатки. В левом кармане покоились смятые денежные купюры, в правом подпрыгивала трубка сотового телефона. Нечего было и говорить, что очередной лох снова остался с носом. Вместо настоящей трубки Гусак вручил ему в последнюю минуту китайскую пустотелую игрушку-телефон, стоимость который не превышала тридцати рублей, а внешний вид совпадал с оригиналом до малейших деталей. Даже парочку дурашливых мелодий игрушка вполне могла исполнить, но вот позвонить куда-либо по этому телефону было, конечно, невозможно. Между тем, телефон ему был совершенно необходим. Именно по звонку высоколобый брюзга Ларсен должен был выйти в условленное место. Чистый навар, таким образом, составлял семь сотен, и Гусак уже точно знал, куда потратит эту сумму. Во-первых, сначала плотно поест, а во-вторых, найдет где-нибудь еще один игровой салон и попытается помериться силами с туповатыми автоматами. Конечно, реальный выигрыш ему вряд ли светит, но оставшееся до связи время следовало как-то убить, и азартные игры в этом смысле помогали, как ничто другое…

***

Квартиру Гусаковых «кандагаровцы» нашли без труда, но долгое дежурство вблизи подъезда, а также осторожные расспросы соседей ни к чему не привели. Судя по всему, подросток здесь даже не появлялся - ни последние сутки, ни весь последний год. Мать Гусака также отсутствовала - то ли «гулеванила» с очередным кавалером, то ли кочевала по родственникам и подружкам в поисках угла, так свой собственный успела сдать в бессрочную аренду каким-то цыганам. Словом, квартира Гусаковых оказалась дутым номером. Кроме того, добираясь до нужного квартала, работники «Кандагара» основательно застряли в пробке на улице Ленина. Все примыкающие к проспекту улицы заблокировали посты милиции и ДПС, дабы пропустить кортеж президента. И ехал бы президент действующий, было бы не так обидно, но это ехал экс-президент - тот самый, что за короткое царствование успел перессорить союзные республики, добить экономику страны и развязать очередную кавказскую войну, тем самым дав старт сегодняшнему российскому терроризму. И «эксом» он хоть и стал, а кататься на лимузинах по-прежнему любил, как любил и посещать время от времени свою историческую родину. Вот на это время и начинался дурдом, проклинаемый всеми водителями города. Стареющему «эксу» обеспечивали «зеленую улицу», ради чего сотни и тысячи водителей, матюкаясь, томились по обочинам дорог, тщетно названивая по своим службам, вымаливая прощение за опоздание, подсчитывая в уме убытки от вынужденного простоя. Точно также пришлось торчать в пробке и бывшим спецназовцам. Поглядывая на часы, Маркелов даже всерьез предложил вчинить бывшему российскому президенту коллективный иск за сорванную операцию.

- А ты попробуй! - Тимофей Лосев ухмыльнулся. - И точно станешь знаменитостью. Покруче Тарзана!

- Причем тут Тарзан? Я голой задницей на подмостках не кручу!

- Тем более! Может, тебя даже не посадят…

- Но как наказать, наверняка, придумают. - Буркнул Маратик.

- Ага, - кивнул Харитонов. - Например, лишат лицензии. Тебя, а заодно и всех нас.

- Да, но ведь сколько уже торчим! Нигде в мире такого бардака нет! Стоим, теряем время - и все из-за какого-то пенсионера!

- Не какого-то, а почетного! - поправил Харитонов. - наверное, еще и ветерана труда.

- А мы с вами - не ветераны?…

- Успокойся, Сергунь. Нашел из-за чего разоряться.

- Правильно! Там где-то деток распинают, на хор пускают, а мы здесь топчемся!

- Кстати, насчет деток… - Лосев внимательно поглядел на сидящего за рулем Дмитрия. - Тебе часом не показалась вся эта информация подозрительной?

- Подозрительной?

- Ну, скажем так - несколько странноватой. Все-таки Стас в таком состоянии…

- Он в нормальном состоянии! - жестко перебил Харитонов, и сухощавое лицо его вмиг окаменело. - И если тебе, Тимох, кажется, что он малость двинулся умом, то обвини в том же и меня.

- Причем здесь ты?

- А причем здесь он?

- Да притом, что ересь какая-то получается! Прямо какой-то концентрационный лагерь под самым боком!

- А ты где живешь-то, святоша! - подал голос Маркелов. - Давно ли еще под Союзом барахтался?

- Ну, началось! - Лосев в сердцах хлопнул себя по колену. - Союз-то на кой теперь поминать? Там, по крайней мере, такого беспредела не было.

- Не было?

- Конечно! Мы ведь с Димоном тоже щи интернатовские хлебали, помним, небось, каково тогда все было.

- И что - очень сладко?

- Нет, но и не горько. И уж во всяком случае, в очко к нам с фотокамерой никто не лазил. То есть, был, конечно, и у нас свой воришка завхоз, и заведующая, курва, могла запросто по щекам отхлестать, да только детей в нашем доме не насиловали и на органы не продавали.

- Ладно, хорош спорить. Кортеж-то проехал, - перебил свару Дмитрий. - Вон и гаишник с палкой прибежал.

- С палкой насильники бегают, а это называют жезлом, голова садовая! - фыркнул Маратик.

- А толку, что прибежал! - проворчал Маркелов. - Время-то все равно потеряли!…

Впрочем, потерянное время так и так бы их не спасло, и по странному стечению обстоятельств героем дня вновь оказался отправленный к консульству Мишаня. Умудренный житейским опытом, он пробирался к цели окольными переулками, а потому политически значимой пробки благополучно избежал. Потому и сумел первым рассмотреть Гусака, а заодно и вышедшего к нему из здания «англичанина».

О чем беседовали заговорщики, Мишаня, конечно, не мог слышать, но это не помешало ему аккуратно довести «сладкую парочку» до Литературного квартала, где возле памятника Пушкину Гусак, обладатель крепенькой фигуры и целой россыпи незрелых прыщей, передал иностранцу весомую пачку фотографий. Глядя на беседующих издалека, Мишаня пожалел, что не прихватил с собой маломальского бинокля, но, судя по физиономии англичанина, тот остался подношением доволен. Обо всем этом Мишаня деловым тоном доложил по телефону Дмитрию. Заодно сообщил приметы иностранца, подробнейшим образом расписав его внешность, покрой костюма и даже узор галстука. Как бы то ни было, результат не заставил себя ждать. Спустя всего несколько минут, стремительный Маратик выяснил через друзей в ГИБДД имя и фамилию англичанина. Им оказался Чарльз Ларсен, второй секретарь английского консульства. Как выяснилось, загадочный спутник прыщавого подростка, не раз и не два превышал скорость на улицах уральской столицы, а потому значился в картотеках дорожных служб. К слову сказать, в подобных нарушениях он не был оригинален, - подобно всей чиновничьей братии и подобно экс-президентам, дипломатический корпус не слишком жаловал дорожные законы. На этом и строился расчет прозорливого Маратика, когда он наводил справки о работнике консульства. Как бы то ни было, но нужного фигуранта они наконец-то отыскали. Именно с Ларсеном повстречался вороватый Гусак, и именно этого человечка с нетерпением поджидали в лесном лагере. Дельце из рядового разом перешло в ранг особо важных, на прежних своих заморочках с террористами можно было смело ставить крест…

Глава 6

Суета на то и суета, чтобы не позволять добрым людям любоваться снами и отдыхать на завалинке. То же приключилось и с ним. Ни прилечь у себя в вагончике, ни спокойно осмыслить последние события у него так и не получилось. Те из гостей, кто уже приехал, активно требовали развлечений и пламенной заботы, к приезду всех прочих спешно подбивали последние мелочи. Малышня, вооружившись свеженькими метлами, старательно выметала дорожки и спортивные площадки, ребята постарше трудились под руководством Шварца и Шнобеля, устанавливая по всему периметру лагеря китайские фейерверки, бенгальские гирлянды и взрыв-пакеты. Даже свеженькому флюгеру Стаса местный пиротехник уделил внимание, сфокусировав на нем луч света от чердачного рефлектора. Тут же возле флюгера он закрепил массивный тубус, по сигналу снизу способный плеваться миниатюрными ракетами. Наблюдая со стороны за его работой, Зимин несколько напрягся. В любой момент его световод с камерой могли обнаружить, а чем это грозило, было несложно себе представить. По счастью все обошлось, и пиротехник благополучно спустился вниз. Лоснящееся от пота лицо его по-прежнему не отражало беспокойства, а хмурый взгляд ничем не отличался от взглядов всех окружающих. Впрочем, следить за поведение пиротехника Стасу было некогда, - уже через пару минут его погнали в другой конец лагеря за дровами для центрального камина. С дровами он управился достаточно быстро, но это было только началом: сразу после дров, его попросили сменить перегоревшую лампу на одном из столбов, а после заставили таскать лапник. Ветки ломала взбирающаяся на сосны пацанва, он же, словно буйвол впрягался в колючие возы, волоком перемещая их за лагерные ворота. Как бегло объяснил Коста, лапник требовался для бани, и для той же бани чуть позже его вынудили вязать пихтовые и еловые веники. Как бы то ни было, но к гулянке готовились основательно, и впервые Зимину удалось заметить некоторое оживление в резиденции. Что-то там передвигали с места на место, распахивали окна, спешно проветривали помещение, выставляя на просушку шторы и оклеенные сверкающей фольгой щиты. Выставленные на солнце, щиты пускали яростные блики, и пацанва вовсю веселилась, гоняя огромных солнечных «зайцев» по всей территории лагеря. Большим знатоком по части профессиональной фотосъемки Зимин никогда не был, однако помнил, что именно такие экраны помогают создавать на съемочных площадках должное освещение. Конечно, было бы неплохо взобраться на крышу резиденции и лишний раз проверить оставленную там видеокамеру, но, увы, данное развлечение пришлось отложить до более позднего часа. Секретные дела требуют секретного времени, и Стас утешал себя тем, что цифровая техника не подведет и в нужный час автоматически запустит процесс съемки.

За полчаса до обеда в лагерь неведомо откуда привезли огромный черный рояль. Само собой, Зимина впрягли и в это мероприятие, поскольку бритоголовая братия по-прежнему предпочитала лупцевать макивары и мешки, «грязных» работ старательно избегая. Из-за всей этой суеты полноценного свидания с Аленой у Зимина так и не получилось. Коротко столкнувшись на одной из дорожек, они лишь обменялись необязательными кивками. Как показалось Стасу, Алена вела себя несколько скованно, да и сам Зимин после недавних объятий Любаши чувствовал себя не в своей тарелке. Хотелось верить, что девчушка ни о чем не узнает, но дело было не столько в знаниях, сколько в собственных поганых ощущениях. И не очень помогали оправдания вроде тех, что он вынужден был уступить сексуальным притязаниям, поскольку этого требовало дело. Дела и чувства, как известно, маршируют разными дорогами, и в данном случае чувства его не очень отличались от тех, которые испытывает изнасилованная женщина…

Пара свободных минуток ему также выпала, но даже их он потратил не на Алену, а на звонок коллегам. На этот раз телефон был упрятан уже не за чертой лагеря, а поблизости от родного вагончика. Как казалось самому Стасу, место оно подобрал вполне надежное - за паркетными дощечками, какими было обито складское помещение. Наткнулся он на эту пазуху совершенно случайно, приметив ос, которые то и дело присаживались на деревянную стену. Проследив за насекомыми, Зимин осторожно приподнял одну из паркетин и немедленно обнаружил пару пергаментных, изрытых неровными оспинами шаров. Точно диффузоры динамиков, гнезда басовито гудели, одним своим гулом предупреждая всякое невольное вторжение. Впрочем, тревожить ос Зимин не собирался, справедливо рассудив, что лучшего места для схрона ему не найти. Сюда и был помещен сотовый телефон вкупе с запасными аккумуляторами, миниатюрным фонарем и упаковкой таблеток сильнейшего снотворного. Пользуясь передышкой, Стас коротко проверился и, убедившись, что за ним никто не наблюдает, осторожно извлек свой тайный боезапас. Во всяком случае, у него были все основания полагать, что кое-что из припасенного арсенала ему может сегодня пригодиться. Ну, а начало всему положил телефонный звонок Харитонову. Времени прошло достаточно, и потому можно было надеяться на свежие новости. Ему повезло, Дмитрий откликнулся без промедления, будто сидел в ожидании у телефона.

- Ты можешь говорить?

- Не мог бы, не звонил…

- Тогда слушай! Твоего Гусака мы вычислили. Теперь пасем неотлучно. Надо сказать, хлопец не по годам шустрый. Только за то время, что мы за ним наблюдаем, совершил не менее дюжины правонарушений. Капусту стрижет только так! И тут же проматывает возле игровых автоматов. Мы уже даже спорить начинаем, в какое место он отправится играть в очередной раз…

- Что с иностранцем?

- Порядок, не волнуйся, - тоже под колпаком. Это некий Чарльз Ларсен, второй секретарь английского представительства.

- Всего только второй?

- Ну, и что? Быть вторым иногда удобнее, чем первым.

- Это я понимаю, но почему наши шантажисты выбрали его? Все-таки не генеральный консул и не миллиардер. Всего-навсего - какой-то там секретарь.

- Верно, секретарь - но не такой простой, как кажется… Словом, мы тут Юрика Пусвацета подключили, и парочку запросов по поводу сэра Ларсена он успел сделать…

- И что же?

- А вот слушай! Выяснилось, что мальчишечка действительно с большими-пребольшими связями. Я ведь уже сказал: он - из семейства Ларсенов, а Ларсены - довольно именитая семья в Англии. Владельцы ипподромов и алмазных копей, хозяева полудюжины респектабельных замков. Кроме того, они владеют пакетами акций в десятках солидных корпораций, а один из Ларсенов в свое время даже мылился в женихи к племяннице английской королевы.

- Вот как!…

- Словом, наш Чарльз - принц белых кровей, а в этих кругах уважают не только банковский счет, но и репутацию. По этой самой репутации наши здешние монстрики и вознамерились нанести удар… Кстати, информация о его педофилии тоже не является большим секретом. В тамошней прессе вроде бы даже упоминалось его имя. Потому, собственно, и решили сослать бедного Чарльза в российскую глушь - так сказать, подальше от европейской прессы и английских младенцев.

- Что ж, место для ссылки подходящее.

- Еще бы! И деток можно безнаказанно портить, и на глазах у суровых родителей не маячить. А если что, органы опеки всегда пойдут навстречу иностранцу. Сам, небось, помнишь, как любят они капустку…

- Это понятно. Лучше скажи, с Гусаком он встречался?

- Было такое дело. И встречались, и даже обменялись какими-то бумагами. Мишаня толком не разглядел, но полагает, это были фотографии.

- Клубничка?

- Скорее всего. Возможно, твои хозяева предлагали Ларсену очередных девочек. А может, и мальчиков, не знаю. Все-таки гостенек - особый! Попробуй угоди такому!

- И где он сейчас?

- Если ты о Ларсене, то он вернулся в консульство.

- Но здесь его, похоже, ждут - и ждут с нетерпением.

- Если ждут, значит, приедет. Вопрос только - когда. До ночи еще далеко.

- Ну, это как сказать… Меня тут уже как сивку загоняли.

- Загоняли или затрахали?

- И то, и другое… Ты не гогочи, радости от этого я не получаю. Кроме того, такое ощущение, что местная братва вот-вот меня раскусит.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Сам не знаю. Только не оставляет, Димон, чувство, что со мною тут, как с мышью играют. Сначала кровушкой хотели замазать, а когда не получилось, самого взяли на прицел.

- То есть?

- Не совсем уверен, но поблизости постоянно кто-то ошивается. Возможно, меня даже пасут…

- Ты что, не можешь точно определиться?

- Не забывай, это не город, а детский лагерь. А малышня ведет себя совсем не так, как взрослые. Куда ни сунься, все на тебя пялятся, показывают пальцами, могут даже камнем запустить. Так что сразу не разберешь - любопытство это или что другое.

- Значит, схоронись на время, отдышись.

- Ага, а работать кто будет? Я ведь сюда не по санаторной путевке приехал.

- Хмм… Тогда даже не знаю, что посоветовать. Могу прислать кого-нибудь из ребят, но тебе-то от этого легче не станет?

- Нет, конечно.

- А я все-таки кого-нибудь пришлю. Скажем, того же Маркелыча. Очень уж не любит он слежку. Пусть лучше тебе подстрахует.

- Только предупреди насчет постов.

- Не волнуйся, Сергуня лес лучше нас всех знает. На волков чуть ли не с голыми руками охотился.

- Тут не волки, - тут звери позубастее будут.

- Он это учтет…

- Гусак-то по-прежнему в городе?

- Ага, продолжает развлекаться.

- Что значит - развлекаться?

- А то и значит: парень только и делает, что гуляет по улицам, жрет и пакостит. Время от времени названивает куда-то по сотовому. Возможно, нашему Ларсену. Кстати, свой сотовый этот козлик умудрился продать уже четыре раза.

- Четыре?!

- Ага, - кудесник каких мало! Мы тоже глаза вовсю таращим. Честно скажу: даже не подозревали, сколько бед может причинить городу один-единственный несовершеннолетний паршивец. Если внимательно посчитать, то лет на пять он уже заработал.

- Это как же?

- А так. Мелкий грабеж - раз, порча и кража имущества - два, плюс мошенничество и попытка изнасилования.

- Что, что? Изнасилование?!

- Ну, изнасилования у него, положим, не получилось, - мы помешали, но полапать девочку юный урод успел. В общем, желание подмять его и посчитать ребра - огромное. Когда все закончится, честное слово, так и поступлю!…

За окном вагончика мелькнула тень, и Стас, предупреждающе шикнул в трубку. Мгновенно отключив телефон, успел бросить его на шкаф, и в дверь тут же стукнули.

- Открыто! - крикнул он и, кувыркнувшись на койку, торопливо принял беззаботный вид. А в следующую секунду в помещение вошла Алена.

- Отдыхаешь?

- Ага, или нельзя?

- Вот уж не знаю… - она сумрачно оглядела блеклые стены вагончика и, подойдя ближе, присела на самый краешек койки. - Тут еще пара машин прикатила. Совсем недавно. Мужики с цепями и наколками - явно блатные. А из резиденции всю мелкоту вытолкали взашей. Даже прибираться запретили.

- Это что же у них - типа воровской сходки получается?

- Воровской или нет, но беседуют. Игнат сказал - вы на семь часов таймер поставили?

- Ну, да…

- Значит, съемка уже началась. - Алена зябко поежилась, и Стас рукой попытался накрыть узкую ладонь Алены. Ничего из этого не получилось, - она тут же высвободилась. Без лишней резкости, но довольно решительно.

- Не надо!

- Почему? - Стас постарался придать голосу искренность, но из этого ничего не вышло. Опалив его взглядом карих глаз, Алена спокойно произнесла:

- Ты сам знаешь, почему.

- Не знаю.

- Или ты уже не с Любашей?

- Нет, конечно.

- Но ведь у тебя с ней было?

На этот раз сказать «нет», он не осмелился, и затянувшееся молчание она тут же истолковала единственно правильным образом.

- Вот видишь, значит, было. Хорошо, что не стал врать.

- Интересно, кто тебе сказал?

- Да уж нашлись доброжелатели. Подобные новости распространяют здесь быстро… - Алена некоторое время помолчала. - Она что, действительно, так нравится вам всем?

- Кому это всем?

- Да всем! Вон и Игнат с ней переспал, и Гусак со своими сопляками.

- Этого я не знал.

- Зато я знаю!… Вот и объясни мне, почему так происходит?! Получается, что шлюхи привлекательнее нормальных женщин? Так, да?

И снова Стас прикусил язык. В голове его словно замкнуло некий механизм, отвечающий за рождение мыслей. Он решительно не мог ей ничего ответить.

- Конечно, я тоже шлюха, не спорю, но все равно мы с ней разные. Разве можно нас сравнивать?

- Нет, конечно.

- Тогда в чем же дело? В ее жирном бюсте?… - Алена нервно сжала кулачки, а на щеках ее разгорелся лихорадочный румянец. - Да, я понимаю, она фигуристая. И задница у нее круглая, но разве это самое главное?

- Фигура здесь совершенно ни при чем. - Попытался перебить ее Стас, но Алена тут же вскинулась.

- А что тогда причем? Что?!… Ваше чертово либидо?… Так я тоже не святая! Многих уже здесь перебрала. И все равно! - ни под Папу, ни под Гусака никогда не лягу!

- А под Косту?

Вопрос прозвучал хлестко, словно пощечина. Собственно, это и было пощечиной, но не злой, а отрезвляющей, приводящей в чувство. Девушка тут же осеклась, и, присев возле нее на колени, он наконец-то взял ее руки в свои.

- Ты прости меня, Ален, но такое уж тут место, что всех норовит перемазать. - Зимин поморщился от собственных слов. - Да, я виноват. Наверное, мог бы воспротивиться, но тебе ведь сейчас другое хочется знать, верно?

Она вновь уперлась взглядом в собственные колени, и темные ее глаза начали стремительно наливаться влагой.

- Так вот, - безжалостно продолжил Стас, - дёготь - он и есть дёготь. Мажет всех без разбору. Ты в свое время не сумела отказать Косте, а я не смог отказать этой твари. Но из этого ничего не следует, понимаешь? Потому что это не было любовью! Мне легче было бы ее убить…

Алена тотчас подняла голову.

- Это правда?

- Правда, - Зимин привлек Алену к себе судорожно начал гладить по спине. - Я ведь уже намекнул тебе, зачем прибыл сюда. Но чтобы все получилось, нужно плясать под их поганую дудку. Даже когда этого совершенно не хочется. Вот я и пляшу. Потому что точно знаю: уже завтра все завершится.

Ее руки сомкнулись у него на пояснице, она шумно всхлипнула.

- А мне вдруг страшно стало… Так страшно, что не смогла больше торчать в корпусе. Девчонки к траху готовятся, колеса жрут, музыку гоняют. Откуда только достают такую кислоту… Раньше я тоже какую-нибудь дрянь глотала, чтобы, значит, легче было, а теперь не хочу. Вроде и тело ломит, а терплю. Страх - его ведь в себе надо убивать, правда?

- Правда,, малыш, - Зимин вновь погладил ее по спине. - Иначе этот страх просто не умрет никогда.

Глянув в потемневшее зеркало на стене, он рассмотрел собственное окаменевшее от ярости лицо. Хорошо, хоть Алена сейчас его не видела. С такими лицами - волков пугать, не то что детей. Спина девчушки продолжала мелко подрагивать, и он гладил ее, шепча утешающие слова - первые, что приходили на ум.

Тем не менее, поплакать вволю у нее не получилось. Скрипнуло крыльцо, и Стас резким движением заставил девчушку подняться. Прятать ее под низенькую кровать было бессмысленно, а потому он просто впихнул ее в занавешенный тюлем закуток, где скрывался привинченный к стене алюминиевый умывальник. И мысленно ругнул себя за то, что не запер после Алены дверь. Посторонним здесь было сейчас совсем не место…

- Даже не запираешься?

Разумеется, это была Любаша - раскрасневшаяся, с каплями пота на лбу. То ли выскочила из сауны, то ли действительно убегалась за лагерными заботами.

- От кого мне запираться? - Зимин кивнул в сторону кушетки. - Прилёг вот отдохнуть на минутку.

- Один? - она обернулась к двери, демонстративно прикрыла ее на крючок. - Даже странно.

- Что тут странного?

- Да так. В одиночку, знаешь ли, даже насекомые не спят.

- А я не насекомое. К тому же устал. - Стас решительно шагнул к двери, отомкнул крючок. - Так что извини, рыбонька, сил на тебя у меня нет.

- Да ну? - она игриво качнулась к нему, толкнула своими грудными полушариями. - А может, подержишься за меня и оживешь? А, Капитан?

- Нет, красавица, на сегодня все. - Он покачал головой. - Тем более, я слышал, ночью ожидается продолжение банкета.

- От кого слышал? - моментально насторожилась она.

- Да вот, циркулируют такие слухи. Да и без слухов видно, - вон сколько машин-то понаехало!

- Верно. - Любаша криво улыбнулась. - Только ты и другое должен был заметить: мужичков приехало много, а вот девочек - не густо. Так что учти, Капитан, этой ночью я буду занята. Очень даже плотно.

- Внутри и снаружи? - он пошловато ухмыльнулся, но она ничуть не смутилась. Похоже, скабрезные шуточки ей даже доставляли особое удовольствие.

- Верно понял. - Любаша кивнула. - И внутри, и снаружи.

- Что ж, желаю успеха. Одну ночь как-нибудь переживу.

- Зачем же так долго мучиться? - бедра ее вновь игриво качнулись, она шагнула к нему. Будь у нее хвост, Зимин не сомневался, Любаша виляла бы им похлеще комнатного песика. - Можно было бы развлечься прямо сейчас. Даже безо всякий прелюдий. Ты ведь у нас Капитан дальнего плавания, - стало быть, знаешь, куда направить корабль.

Самое поразительное, что в ее готовности Стас ничуть не сомневался. Видно было, что дамочка уже сейчас истекает соком. Прямо снимай штаны и вали на кушетку. Кто знает, возможно, не будь здесь Алены, он, верно, так бы и поступил. Как ни крути, помощь этой сучки могла оказаться неоценимой, но все ломало присутствие доверившейся ему девочки. Может, и было это всего-навсего легкой влюбленностью, но даже такое чувство не следовало кромсать тупым тесаком.

- Любаша, ты ведь умная девочка, - мягко проговорил он, - и наверняка слышала, что я сказал.

- А что ты сказал? - она дурашливо захлопала ресницами, и желание деликатничать с ней разом сошло на нет. Ей хотелось играться, его же к подобным занятиям совершенно не тянуло.

- Я сказал, что устал и намерен отдохнуть. - Он твердым движением отстранил от себя хозяйку лагеря. - Легко верю, что ты этим делом можешь заниматься круглые сутки. Сил тебе не занимать. Даже мог бы посоветовать скататься в Америку. Я слышал, там подобное занятие давно узаконено. «Гэнг-бэнг» называется. За искомые сутки тебя даже не десять раз отдерут, а сотню или тысячу. Еще и зелени дадут на дорожку и по телевизору покажут.

И снова эта дамочка поняла все неправильно.

- Может, ты хочешь, чтобы я тебе заплатила? А, Капитан? - она приподняла ладонями собственные груди, провоцирующе качнула. - Один ферт, помнится, взвешивал их на ювелирных весах, и оказалось, что каждая весит почти по килограмму. Вот и отвалил по тонне баксов за каждую - только, чтобы подержаться.

- Это ты к чему?

- А к тому, что я тоже девочка небедная, могу заплатить за свои прихоти.

- Но это твои прихоти, не мои.

- Ну, и что? Я за них хорошо заплачу. Тысяча баксов тебя устроит?

- Послушай, киска, тебе что, мало мужиков? - Стас начинал закипать. - Вон их в резиденции сколько толчется, и каждый второй сам заплатит тебе за все твои прихоти.

- А если я тебя хочу?

- Придется смириться с тем, что сегодня я не в форме.

- Форму можно восстановить, - она вызывающе округлила крашенный рот, поиграла розовым язычком.

- Я уже сказал: нет!

- Да ты, небось, в жизни таких лавэ в руках не держал!

- И что с того? Может, и не держал, но как видишь, до сих пор жив-здоров.

- А три? - в глазах ее зажглись недобрые огоньки. - Три тысячи возьмешь?

- И три не возьму, уж извини. - Зимин крепко ухватил ее за руку, подтолкнул к двери. - Завтра - пожалуйста! Поиграем в вагончики безо всяких денег, а сегодня нет!

- Ну-ка, пусти! - она рывком высвободилась. В несколько мгновений с лицом ее произошла пугающая перемена. Теперь перед Стасом стояла не соблазнительная самка, а та самая уголовница, что в свое время избивала на зоне подельниц, насиловала слабых и заправляла кассой Папы.

- Что, подраться захотелось?

- Убью! - кулачки ее и впрямь сжались.

- Не советую. - Стас нехорошо прищурился. - Могу наказать!

Она судорожно вздохнула, усилием воли заставила себя разжать кулаки.

- Ладно, гаденыш, живи пока! Но учти, со мной так никто еще не разговаривал.

- Значит, я первый. Даже лестно.

- И последний, козел!

- Иди, иди, красавица! Охолонись! - Зимин распахнул дверь и, крепко стиснув кисть дамочки, неласковым движением заставил ее покинуть вагончик.

- Ублюдок! - она с силой пнула по стенке вагона.

- Пока, лисонька! - Стас послал ей воздушный поцелуй и быстро прикрыл дверь.

- Ушла? - из-за тюлевой занавески выскользнула Алена. Выглядела она бледнее обычного, и, тем не менее, глаза ее торжествующе сияли.

- Кажется, ушла, - Зимин быстро приблизился к окну, отодвинув шторку, пронаблюдал за удаляющейся Любашей. Хозяйка лагеря двигалась резким порывистым шагом, точно автомобиль, управляемый новичком. Оказавшийся у нее на пути шпингалет испуганно прыснул в сторону, зато не успел отскочить приблудный щенок, которого нога Любаши немедленно препроводила в жестокий полет. Поморщившись от далекого визга, Зимин обернулся к Алене.

- Видишь, как все обернулось. Зря ты сюда пришла.

- Я на тебя хотела посмотреть.

- Еще насмотримся, не переживай.

- Ты уверен?

- На все сто.

- Но Игнат ведь тебе сказал… Сегодня они привезут иностранца.

- Ты точно это знаешь?

- Теперь да. Крокодилиха девчонкам проболталась.

- Вот и хорошо! - с облегчением выдохнув, Стас прошелся взад-вперед по вагончику, игриво подмигнул напряженной девушке. - Значит, возьмем их с поличным!

- С поличным?

- Точно! И все наши мучения разом кончатся…

Глава 7

- Чего ты гонишь! Куда ее заберут?

- Туда же, куда и Лизку. Гостей обслуживать.

Игнат с такой резвостью подскочил на месте, что разом опрокинул стул и разложенное на нем домино. Порывисто шагнул к Шварцу.

- Черта-с два я ее пущу!

- А тебя, суслик, и спрашивать никто не будет. Ну? Чего ты на меня пялишься?… Они номер исполнять должны, вкурил?

- Какой, на хрен, номер! - Игната продолжало трясти.

- Во, дает! - лежащий на койке Дуст терпеливо переместил тлеющую сигарету, точно кисточкой выводя на стене скабрезный рисунок. - Ты чего, Натовец? Совсем, в натуре, припух? Уже и Таньку в собственность записал - так, что ли?

- Я спрашиваю, какой номер? - фальцетом выкрикнул Игнат.

- Ясно какой, - танец белых лебедей. Для того их сюда и привезли. - Шварц фыркнул. - Сначала, значит, на стол накрывать будут, а после, как все нажрутся, на этом же самом столе станцуют летку-еньку.

- Сначала они, а потом их, - ехидно добавил Дуст.

- Что ты сказал, урод! - Игнат ринулся к Дусту, в руке его неведомо откуда оказалась алюминиевая вилка.

- Ты что, озверел? Опять за вилку схватился! - Шварц едва успел перехватить парнишку, умело стиснул кисть с вилкой, заставив выронить столовый прибор на пол.

Дуст с подушкой в руках уже стоял возле кровати.

- Отпусти его! Мне по барабану - с вилкой он или без! Наверну пару раз по кумполу - и поумнеет. Мы с ним, как с нормальным, а он все грабки распускает.

- Убью!… - прохрипел Игнат.

- Это ты, что ли? - Дуст ухмыльнулся. - А может, мы тебя раньше заломаем?

- Сволочуга! - Игнат рванулся, но вырваться из рук Шварца было непросто.

- Главное, было бы из-за кого психовать, - продолжал Дуст. - Их же все равно загасят. Так что успокойся и забудь.

- Как загасят? - горло у Игната перехватило, он даже перестал барахтаться в руках Шварца.

- А так и загасят. Это я тебе стопудово говорю. И ничего ты тут своими криками не изменишь. Сегодня гостя зарубежного привезут, вкуриваешь? А шалаву твою сунут прямиком под него. Обычная разводка!

- Но за что?!

- Не за что, а для чего, - назидательно произнес Дуст. - Ты что, в первый раз слышишь, как такие дела делаются?…

- Они не могут их убить! - просипел Игнат.

- Да-а?… А помнишь, как Гусак Макса замочил? Мы тогда вместе следы подтирали, думали - никто и ничего, а что получилось? Любаша потом рассказывала, что Папа и это запомнил. Даже вроде как фотографии какие-то имеет. И, хрен, его теперь Гусак продаст кому-нибудь! Вот и с иностранцем то же самое сотворят. Чтобы до конца жизни потом гробовые платил.

- Да ты гонишь, сука! - паренек жалобно оглянулся на Шварца. - Он же врет, правда?

- Кривда! - Шварц разжал руки, отпуская Игната. - Ты, братан, прямо, как с крыши свалился. Видел же, как Коста харю Гусаку чистил? Спрашивается, за что? А за то, что Гусак на Таньку член поднял. Значит, в натуре, для иностранца берегут.

- Но нас же Капитан отмазал! Перед Папой! - Игнат в исступлении ухватил Шварца за грудки, бешено встряхнул.

- Не лепи горбатого! - Шварц толчком отпихнул паренька, заставив шлепнуться на кровать. Тебя он отмазал, верно, а насчет Таньки с Лизкой базара не было.

- Но зачем же мочить? - пролепетал Игнат. Кажется, к нему возвращался нервный тик, и вслед за глазом мало-помалу начинала подергиваться щека. - Мочить-то зачем?

- А на фига тогда студия нужна? Ее содержать, в натуре, нужно! Глянец поддерживать. Это ж бизнес. Самый обычный бизнес.

- Дуст прав. - Подтвердил Шварц. - Они не первый раз такое проделывают. Помнишь Колю Рыжего? Он ведь тоже в Думе одно время сидел. Папа у него землю просил в бессрочную аренду, так он в отказ пошел. Даже сам, падла, давить пытался. Вот в прошлом году ему и сделали подарочек. Любаша нимфетку подсунула, - он и запал. А когда утром проснулся, чуть кони не двинул. Вас-то тогда угнали из лагеря, а мы с Гусаком резиденцию отмывали.

- Зачем отмывали? - севшим голосом спросил Игнат.

- А затем, что кровью все было заляпано. Нимфетку-то прирезали. И Рыжего кровушкой помазали. Наверное, и на камеру все засняли. Короче, Рыжий с тех пор послушнее песика. Только что сапоги Папа не лижет…

- Ты давай не трепись, ботало! - одернул его Дуст.

- А чего? Все ведь уже знают…

- Все да не все… - покосившись на Игната, Дуст угрожающе пообещал: - Учти, если где стукнешь про это, Коста голову открутит.

- Да ладно тебе! Он же не вольтанутый, чтобы языком трепать. - Шварц покровительственно похлопал Игната по плечу. - Бешеный - это да, но мозги имеет. Почему и Капитан за него слово сказал.

- Ну, Капитан нам не указ - тоже конь темный. - Дуст криво улыбнулся. - Это Любаша на него глаз положила, потому и мазу за него держит.

- Любаша там или не Любаша, а Папа твердо сказал: Сильвера нет, и Капитан теперь за него… - Шварц хлопнул Игната по спине. - Ну, что, Натовец, может, дерябнем по маленькой? У меня в тумбочке пузырь початый.

- Не хочу, - Игнат очумело помотал головой. Он все еще не мог переварить услышанное. - Значит… Значит, Таньку они тоже собираются мочкануть?

- А это тебе, барашек, знать не обязательно! Меньше знаешь, дольше дышишь.

- Да и что тебе Танька? Ты за нее не переживай. Таких Танек еще, знаешь, сколько у нас будет! - Дуст присвистнул. - Нам главное - Папы с Костой держаться.

- Это он правду говорит, - Шварц кивнул. - Я слышал, в городе передел начинается. Новые-то ментов забодали, - совсем уже не делятся. Опять же с черными дружить начинают. Ну, а ментам это не в кайф. Короче, большая политика начинается.

- Причем здесь политика? - Игнат схватился за виски, с силой стиснул голову. Слова приятелей не желали оседать в мозгу. Он ровным счетом ничего не понимал.

- Как это причем? Ты думаешь, менты нас мочат, а мы их? А вот хрена! Им тоже, в натуре, стабильность нужна. Вот Папу и зовут обратно. Типа, арбитром. Может, даже на место смотрящего поставят.

- Точно! - Шварц с важным видом кивнул. - А уж тогда мы все поднимемся. Папа своих никогда не кидал. И тебя, дурака, заценит. Если, конечно, не будешь психовать…

Снова присев на кровать, Дуст снял с гвоздя свою царапанную, украшенную синим бантом гитару и, ударив грязными пальцами по струнам, гнусаво затянул:

Сегодня день рождения

У Семы фармазона,

Такое уж везенье -

Полжизни съела зона!

Эх, выпьем чифирочку

И вспомним ту девчушку,

Что жаркой летней ночкой

Тебя взяла на мушку.

Свиданье отменили,

На Сему кум серчает,

Нам счастья не дождаться,

Всё только обещают.

Полночи прогудели,

Под ругань вертухаев,

Лишь утром присмирели

Построились без хая.

И вышло так, что Семы

Уж не было в бараке,

Он в ночь ушел, и все мы

Поджались перед дракой.

Болели мы за Сему

Телами и душою,

Мела в степи поземка,

Как дворник с перепою.

Собаки след не взяли,

И не было им фарта,

Семена не догнали,

Такая вышла карта.

И больше не слыхали

Мы ничего о Семе,

Но знали: этот парень -

Он - ветром унесенный!…

Слова Дуста сработали не хуже детонатора. Разом вспомнилось все - и безумные глаза Татьяны, и ее слова насчет «занесенных ветром». Точно выпущенный из пращи камень, Игнат метнулся к Дусту. Ударом ноги выбил из рук гитару, кулаком мазнул по носу. Разумеется, на него накинулись сразу с двух сторон. И хотя силы были неравные, разъяренный Игнат никак не давал себя скрутить, молотя руками и ногами, не позволяя к себе даже подступиться.

- Козлы! - орал он. - Предатели! Только и умеете лапшу на уши вешать!

- Да кто тебе вешает-то, кто?! - Шварц левой рукой отвлекал внимание паренька, примеряясь для решающего броска. Бить кулаком он опасался, - знал, что мог и убить.

- Да вы же и вешаете! Суки подлые! В кореша лезете, а сами Таньку мочить хотите! Да я сам вас первый замочу!…

Шварц наконец-то улучил момент, метнулся вперед, ударом плеча опрокинул подростка на кровать, заломил ему руки за спину. Подскочивший сбоку Дуст помог связать жертве руки, несколько раз с силой молотнул по ребрам.

- Вот курва! Мы с ним, как с другом, а он нам гитару ломать!

- Да вы понятия не имеете о дружбе, уроды! - Игнат изогнулся всем телом, попытался пнуть Дуста, но не достал. В ответ получил безжалостный тычок, заставивший его скукожиться телом. Впрочем, дергаться было и впрямь глупо, - спеленали его крепко. Тем не менее, приподняв голову, он поглядел в лицо Шварцу и сказал, как выплюнул:

- Вы и друг дружку продадите при первом удобном случае. И Гусака, и Папу с Любашей!

- А ну, заткни ему хайло! - рыкнул Шварц.

Дуст навалился на паренька всем телом, грязным полотенцем начал завязывать рот. Отдуваясь, обтер руки о свисающий край простыни.

- Зря мы простили этого гада! Правильно Шнобель предлагал: надо было Машку из него сделать.

- Успеем еще. - Шварц подмигнул напарнику. - Времена - они тоже переменчивые. Может, и вовсе в бочажок его спустим. К Ангелу, типа, в гости. Чтобы, значит, не скучал кореш.

- Ты шутишь?

- А чего мне шутить? Сам прикинь, сколько он знает всего. И разболтает первому встречному. Тебе это надо? Мне лично нет. Опять же и места там, на дне, еще много. Хватит на пяток таких харь.

Дуст сумрачно взглянул на притихшего Игната.

- Ну, что, слышал, чувачок? Вот и не квакай раньше времени. Успокоим, как не фиг делать!

- Помоги-ка! - Шварц поднялся с места, подхватил связанного Игната за ноги.

- Куда ты его?

- Под койку, понятно. - Шварц ухмыльнулся. - Чтоб, значит, привыкал к петушиному месту…

***

Ей, конечно, надо было присутствовать в зале, но Капитан - этот сукин кот испортил все настроение. По опыту зная, что пускать на самотек подобные вещи нельзя, Любаша достала из холодильника бутылку «Смирновской», отважно набулькала себе половину бокала. Чтобы не получилось «окосеть» сразу, туда же плеснула отечественного тоника с английской этикеткой, высыпала в блюдечко баночку креветок. Подумала, что лучше было бы закусывать икрой, но чертов Папа всю икру велел нести в зал, дабы дорогие гости не знали ни в чем отказу. И то сказать - скуповатым стал их старенький мафиозо. Раньше машину мог подарить, не моргнув глазом. А то и квартиру. Теперь же времена настали насквозь капиталистические - то бишь, прижимистые и полунищие. Счет шел буквально всему - деньгам, водке, тем же баночкам с икрой, пусть даже везли их не из магазина, а прямиком от приволжских браконьеров. Да и само мероприятие красноречиво говорило само за себя. В одном «флаконе» Папа норовил совместить два значимых мероприятия - слет собственной, убывающей с каждым годом империи и операцию, затеянную специально под приезд Ларсена. Впрочем, не так все было и глупо. И гостям будет лестно поглядеть на живого англичанина, и самого дипломата будет легче потом прижать, сообщив, что помимо всего прочего он успел погулять и на «воровской свадьбе». То есть, никакой свадьбы они, разумеется, не праздновали, но именно так со времен батьки Махно именовали бандитские посиделки…

Для полноты ощущений не хватало еще сигареты, и Любаша немедленно закурила, закусывая каждый глоток щедрой ложкой креветок, усугубляя вкусовой эффект «верблюжьим» табаком. Скорее всего, и «Кэмел» был липовым - из какого-нибудь Шанхая, а то и вовсе дыры вроде Биробиджана или Соликамска, но это уже не играло никакой роли. Как известно, кайфовать можно под живой звук, а можно и под фанеру. Во всяком случае, билеты туда и туда стоят одинаково.

Под водочку сигарета дотлела в два счета и, сунув в зубы следующую, Любаша достала из портмоне стодолларовую купюрул. Свернув ее трубочкой, подожгла от зажигалки, полюбовавшись на вялый желтоватый огонек, прикурила. Мельком подумала, что точно также они могли бы раскурить с этим ёханым Капитаном и те три тысячи, что она ему посулила. Неизвестно кто придумал прикуривать от банкнот, но вещь была и впрямь занятная. Особенно, когда это видели все окружающие. Собственно, публичность процедуры и заставляла млеть курящих, получая оргазм от чужой зависти. В одиночку же поджигать валюту было откровенно скучно…

В дверь с той стороны робко поскреблись, а чуть погодя она разглядела знакомую физиономию. Это был Саня Чибисов или, проще говоря, Чибис - местная шестерка, идеально подходящая на роль соглядатая. Именно Чибис приглядывал за теми или иными ребятками, и он же снабжал Любашу всеми последними лагерными новостями. Ростиком Чибис запросто мог сойти за десятилетнего, но в реалиях ему было значительно больше. Раннее взросление выдавала россыпь угрей, густо облепивших его крупный негроидной формы нос. У него и усики даже имелись - редкие, но длинные. Пучок черных волос курчавился у него и на массивном подбородке. Всю эту поросль малолетний доносчик, конечно же, не сбривал. Любаша всерьез подозревала, что он по сию пору не знает, как это делается. Зато Чибис знал многие другие вещи - подчас далеко не детские. Собственно, на этом она его и взяла, вербанув сразу и на всю жизнь. Углядев однажды, как подросток подглядывает за ней в окно, Любаша находчиво пригласила паренька внутрь. А в следующие несколько минут Чибис практически признался ей в любви до гробовой доски. Конечно, в нем говорили разукрасившие его физиономию гормоны, но ей это было тогда без разницы. Практически ни за что она получала верного раба, и вот уже на протяжении двух лет этот раб исполнял все ее требования, не отказываясь даже ночью стоять на шухере, подсматривая и подслушивая.

- Ну? - она подняла на Чибиса тяжелый взгляд, и паренек поневоле вжался лопатками в стену. При этом даже страх не в силах был совладать с его незрелыми чувствами. Он продолжал пожирать глазенками ее грудь, и Любаша заметила, что колени подростка возбужденно подрагивают.

- Это Алька! Подружка Натовца. - Выпалил Чибис. - Вышла оттуда минуты через три после тебя.

- А он? Он ее не провожал?

Паренек честно помотал головой.

- Ясно… - Любаша придвинула к краю стола бокальчик поменьше, плеснула туда водки. - Пей, оголец, заслужил.

- Да я ее как-то не очень… - паренек замялся. - Мне бы лучше шоколада.

- Знаю, какого тебе шоколада нужно. - Любаша ухмыльнулась. - Пожалуй, что и дам. И шоколада, и мармелада… - забросив руки за спину, она преспокойно стянула через голову блузку. Щелкнув миниатюрной застежкой, позволила своим килограммовым прелестям вывалиться наружу. В лицо опешившему Чибису уставилась пара набрякших сосков. - Ну, что, хочешь меня, шпаненок недобитый?

Голова подростка мелко затряслась.

- Ладно… Награжу тебя сегодня по-царски. Заодно и себя потешу… - Любаша кивнула в сторону двери. - Закрой-ка на запор. И окна занавесь.

Подросток покорно исполнил команду.

- А теперь иди сюда, - Любаша подтянула к себе Чибиса и в одно мгновение стащила с него джинсы. С удовольствием убедившись, что орудие подростка давно уже пребывает на взводе, она без лишних слов опрокинула его на спину. Быстро разоблачившись, взгромоздилась сверху, устричной свой пастью без труда заглотила юношеский перчик. Прелюдии ей, в самом деле, были не нужны. Ей нужна была схватка и, руками прищемив тщедушные плечики Чибиса, она начала отплясывать привычный шейк, не давая партнеру ни малейшей передышки. Глаза она не закрывала, однако все равно видела перед собой не Чибиса, а Стаса, его литые мышцы, каменное лицо и усмешливые глаза. Непрошеное видение еще больше ее завело, заставив ускорить любовный танец, усиливая натиск. И немудрено, что к подобному Чибис оказался не готов. Она гнула его и ломала, закручиваясь телом, словно пружина, змеей откидываясь далеко назад. Очень скоро Чибис, не выдержав, начал постанывать. Не от удовольствия, - от боли. Однако и тогда Любаша продолжила свои атаки, оставляя на плечах малолетки красные пятна, мускулистым своим крупом почти расплющивая тельце добровольного соглядатая. Остановилась она, только когда он тоненько закричал. Собственно, и не крик ее остановил, а полная невозможность партнера продолжать брачные игрища. Заляпав ее лоно липким и теплым, он давно уже кончил, а, следовательно, и проку от него больше не было. По крайней мере, в данный момент и в этой постели…

Дотянувшись до оставленных на столе сигарет, хозяйка лагеря снова закурила. Легла рядом с Чибисом, грубовато ткнула в заплаканное лицо одну из своих грудей.

- На, говнюк, успокойся. И слушай меня внимательно… Придется сделать для меня одну вещь. Сделаешь?…

Впрочем, Чибиса можно было и не спрашивать. Без того было ясно, что ради Любаши он пойдет на все. Вернее - ради ее бесподобного тела.

- Так вот, та телочка, что выходила из вагона, - спокойно объяснила она, - уже прописана на кладбище. Это не я сказала, - Папа. Короче, шлепнуть ее должны уже сегодня, но перед этим… Перед этим я хочу, чтобы ты ее трахнул. По-настоящему, по-мужски. В точности, как это сделала я с тобой. Я тебе и разрядник дам. Будет рыпаться, вырубишь.

- А если… - Чибис робко взглянул на свою обожаемую соседку. - Если у меня не выйдет?

- Захочешь, выйдет. - Любаша с улыбкой потрепала подростка по щеке и тут же заметила, как шевельнулось в паху у Чибиса. - Вот видишь, все, в натуре, получится!…

Глава 8

Здание консульства Ларсен покинул только к концу рабочего дня, когда дежуривших в машине «кандагаровцев» уже стало клонить в сон.

- Наконец-то, легок на поминках! - Дмитрий хмуро сличил оригинал с изображением на фотографии и остался доволен. - Похоже, тот самый…

Фотография, полученная от знакомого журналиста, была цветная и весьма качественная, но принцем на ней Чарльз Ларсен отнюдь не выглядел. Подобно большинству сытых европейцев он отличался высоким ростом и свежим цветом лица, однако красотой отнюдь не блистал. Курчавые волосы его напоминали всего лишь медную стружку, массивный волевой подбородок походил на женское колено, а выпуклые, широко расставленные глаза отличались скучноватой невыразительностью. Во всяком случае, Харитонову этот тип сразу не понравился, и оттого морока с ожиданием возле здания консульства показалась еще более тягостной.

В отличие от частных сыщиков, англичанин выглядел бодрым и подтянутым. Взирая на его решительную походку, Тимофей Лосев тут же прокомментировал:

- Могу спорить, этот увалень пользуется накладными плечиками.

- С чего ты взял? - усомнился Харитонов.

- А сам взгляни! Вон, у него какой пиджачище! Без плечиков так не бывает. У меня жена такие же к пальто своему пришпандоривала, так что нагляделся.

- Не знаю… По мне - так обычный клифтяра. По крайней мере, видно, что все качественно - от пуговиц до воротника.

- Может, и качественно, только я так скажу: в трудную минуту накладные плечики не помогут. Бьюсь об заклад - он и одного раза на турнике не подтянется.

- А ему это без надобности. За бабки, что лежат в бумажнике этого ферта, за него всегда найдется, кому подтянуться.

- Ничего! Сегодня, я так чую, ему и бабки не помогут.

- Ни бабки, ни дедки! - тут же смешливо отозвался Дмитрий. Мысленно он уже приготовился, что Ларсен сядет в иномарку, но этого не произошло. Если верить, архивам ГИБДД, Чарльз Ларсен владел вполне симпатичной «Маздой» бежевого цвета, но работник дипломатической службы возле сияющей «мыльницы» даже не остановился. Пройдя чуть дальше, он по-хозяйски распахнул дверцу отечественной «девятки» и, умудрившись не стукнуться макушкой, юркнул в кабину.

- Ну что, дадим белокурой бестии фору? - Харитонов положил ладони на руль, но заводить двигатель не спешил.

- Ага! Всегда обожал соревнования с гандикапом. Тем паче - все равно знаем, куда эта цыпочка направится. Сначала подцепит где-нибудь Гусака, а после помчится в лагерь… - Лосев обернулся к спящим на заднем сидении Маратику с Мишаней и командирским басом озвучил команду «подъем».

- Ну вот, опять… - недовольно поглядев в окно, Мишаня яростно начал растирать лицо. Маратик отреагировал более деловито - неспешно сунулся в лежащую по соседству сумку и, услышав лязгнувший там металл, мгновенно успокоился.

- Может, зря все-таки не прихватили гранат? - поинтересовался Мишаня. Лицо его выглядело серьезным, он отнюдь не шутил.

- Не чуди! - Лосев поморщился. - Там же дети, о каких гранатах ты мелешь!

- Прежде всего, там братки. А дети, если верить Стасику, по корпусам сидят и от ширева тащатся.

- Все или не все, а осколочки у нас шарят на полсотни с лишним метров. Так что воздержимся…

Глядя на удаляющуюся «девятку», Харитонов наконец-то завел двигатель, тронул машину с места. Минут десять они колесили по городу, не отставая от «девятки», но и не особенно к ней приближаясь. Это было совсем несложно, так как Ларсен скорость держал вполне умеренную.

- А он не спешит! - заметил Маратик. - Правила соблюдает, сучок!

- Ничего, этот сучок мы сегодня обломаем! - свирепо пообещал Мишаня, но, увы, желаниям его не суждено было сбыться. Стоящего на обочине мужчину со старомодным портфелем из кожзаменителя они разглядели лишь в самую последнюю секунду, когда хозяин сумки рассеянно шагнул под колеса автомобиля. Раздраженно скрежетнули тормоза, рабочий «мерс» качнулся на месте, ударом посылая незадачливого прохожего на асфальт.

- Ну, придурок! - Дмитрий в сердцах ударил рукой по баранке. - Откуда только взялся!

- Давай, Маратик, глянь, что там с ним, - распорядился Лосев. - Если проблемы, поможешь.

Фыркнув, Марат распахнул дверцу, легко выпрыгнул наружу. Впрочем, уже через пару мгновений лицо его исказилось.

- Черт!

- Что там еще?

- Похоже, копец.

- Что?!

- Аптечку, говорю, давайте! У этого мудака вся башка кровью залита…

На этот раз наружу вылезли и Лосев с Харитоновым. В машине оставили только Мишаню, сторожащего оружие. Беглого взгляда на лежащего мужчину хватило, чтобы понять: придурок с портфелем хлопнулся капитально - с максимально возможными осложнениями. Для себя и, к сожалению, для них. Впрочем, ломать операцию все равно было никак невозможно.

- Лось, давай в машину, трогаем дальше! - рявкнул Дмитрий. - Ты, Марат, берешь аптечку, остаешься здесь! Что делать, сам знаешь. Окажешь первую помощь, вызовешь эскулапов и так далее.

- Да знаю я все! Только понять не могу, откуда у него столько кровищи! - Марат поднял на Дмитрия удивленные глаза. - Черепушка-то целая, гадом буду!…

А в следующую секунду все их недоумения разъяснились. Во всяком случае, с удивительной травмой вопросы отпали сами собой. Внезапно ожив, «труп» резко привстал, умудрившись одной рукой поймать замешкавшегося Маратика, а другой наставить на Харитонова пистолет. И тут же рядом остановились две машины. Тяжелый джип нахально перегородил дорогу, вторая легковушка притиснула «Мерседес» сбоку. Выскочившие наружу люди радушия отнюдь не выказывали. В руках двоих поблескивали «Макаровы», третий сжимал хорошо знакомый им автоматик под славным названием «Кипарис». Этот самый автоматик и нырнул с проворством щуки в салон «Мерседеса», предупреждая попытку Мишани вооружиться.

- Спокойно, федеральная служба! - мужчина в плаще продемонстрировал багровые корочки. - Люди вы грамотные, так что без глупостей!

- Послушайте, мы преследуем нарушителя… - попытался было объясниться Дмитрий, но его даже не стали слушать.

- Все - после! А сейчас живо в машину!

- Эй, капитан или как там тебя! Ты сам не понимаешь, чем рискуешь… - Лосев не договорил. Резкий удар по переносице ослепил его, а в следующий миг в лицо Тимофею ткнулся пистолетный ствол.

- В машину, толстяк! И вы все - туда же!… А будете болтать, одного нам разрешено оставить здесь. Хладным и бездыханным…

Скорее всего, эти ребятки блефовали, но в том и сила всякого блефа, что очень часто он смахивает на правду. Кроме того, лучше других «кандагаровцы» знали, что иные умники из органов безопасности по-прежнему бряцали оружием, откровенно тоскуя о временах, когда в этой стране они были не просто властью, а были всем. Потому и боялись того же КГБ не только в Союзе, но и на всей планете - от Сиднея до Манхэттена. Самое же грустное крылось в том, что этих «иных умников» следовало опасаться и сейчас. Несмотря на век интернета и демократии, несмотря на то, что большая часть землян сумела избавиться от холеры и чумы…

Секундное колебание завершилось капитуляцией, но что-то такое на лице у Дмитрия все-таки отразилось. Во всяком случае, в миролюбие Харитонова эти ребятки не поверили. Человек с узким, костистым лицом, приблизившись к нему, ткнул пальцем в грудь, скрипучим голосом поинтересовался:

- А рация у тебя, засранец, откуда?

И случилось абсолютно непростительное: купившись на детскую обманку, Дмитрий на мгновение опустил взгляд, и немедленно рукоять чужого пистолета, описав резкий полукруг, ударила его по черепу. Боли он почти не почувствовал, но, совершив противоестественный прыжок, асфальт вдруг оказался возле самых глаз, и наступившая тьма влажно дохнула в лицо кровью. Что особенно обидно - своей собственной, хлынувшей из ноздрей двумя горячими фонтанчиками…

***

Свет вернулся к нему с запозданием - в виде тусклого плафона, забранного в решетчатый намордник, в виде капель, в строгой очередности срывающихся с низкого бесцветного потолка. А после Дмитрий услышал голоса и разглядел каменные стены, бетонный потолок и собственных, прикованных к трубам отопления товарищей. Незнакомый тип, заметив его пробуждение, грубовато ткнул в губы горлышком пластиковой бутыли, рванув за ворот, помог подняться на ноги.

- Пей, придурок!

- О, наконец-то! Вижу, в нашем полку прибыло. - К Харитонову бодро шагнул офицер - тот самый, что еще совсем демонстрировал на улице красные корочки. - Значит, можно продолжать разговор. А то ваши товарищи совсем без вас заскучали. Прямо даже чуть не поссорились с ними…

- Что вам нужно? - Дмитрий тряхнул головой, проверяя свое состояние. Вспомнив о кровотечении, попытался достать из кармана носовой платок. Попытка оказалась неудачной, поскольку собственные руки оказались также скованными. Тем не менее, платок он умудрился вынуть и испачканные губы кое-как обтер.

- Нам нужна информация о тех троих ваххабитах, на квартиру к которым вы заезжали на днях.

- Вы имеете в виду задержанных бандитов?

- Террористов - скажем так, - офицер смотрел серьезно, и темные глазки его не сулили ничего хорошего. - Террористов, занимавшихся в нашем городе подрывной деятельностью.

- Не понимаю… Вас интересует адрес их проживания?

- Нет, нас интересует кое-что другое… - заложив руки за спину, офицер неспешно прошелся взад-вперед.

- Что именно?

- Ну, во-первых, нам хотелось бы знать сегодняшние их намерения. Где, когда и что они собирались взрывать? Какое оружие прятали у себя на квартире? Какое количество членов сумели завербовать в свою организацию? Какие наркотики распространяли среди наших граждан?… А еще вам придется рассказать о том, какую литературу вы сумели у них найти. Я имею в виду газеты и брошюры ваххабитского толка.

С каждым новым словом аккуратное личико службиста нравилось Дмитрию меньше и меньше. И дело было даже не в том, что, ухоженное и гладко выбритое, оно напоминало новенький китайский утюжок, а в том, что этот человек нес форменную околесицу - точь-в-точь как в старые времена, когда ретивые служащие НКВД вынуждали признаваться в шпионаже в пользу инопланетян, вытягивая из подследственных абсолютно бредовые показания. Во всяком случае, с этим офицером сложно было достигнуть взаимопонимания - Дмитрий понял это сразу - нюхом, почти по-собачьи учуял в мужчине чужого. Было ясно, что офицер играет с ними в свою особую игру, правила которой, конечно же, никогда не раскроет.

- Вы что, издеваетесь? - Он оглянулся на своих друзей. - Откуда нам все это знать? Это ведь ваши коллеги забрали террористов у нас из-под носа.

- Наши коллеги? - белесые бровки офицера чуть дрогнули. - Тогда почему я не видел протокола задержания?… Вашего задержания, я имею в виду? Почему вас так быстро отпустили? Или, может, речь шла о специальном прикрытии?

- Какое еще прикрытие? О чем вы толкуете?

- Я говорю об операции прикрытия, главной целью которой являлось проведение взрывов в наших городах. Крушение поезда было только разминкой, я так понимаю. А далее готовилась серия терактов по всему Уралу.

- Какой-то бред!…

- Это не бред, гражданин Харитонов! - чеканным голосом произнес офицер. - И для вас же будет лучше, если вы скорее это поймете.

- Что?… Да я просто отказываюсь вас понимать! - Дмитрий поднял перед собой скованные наручниками кисти. - Объясните, какого черта нас арестовали?

- Это еще не арест, - всего-навсего задержание.

- Секундочку! Законы я знаю не хуже вашего, и то, что происходит сейчас, именуется произволом!

- А ты спроси у него еще разок ксиву! - посоветовал Тимофей. - Сдается мне, эти субчики липу нам показали.

Пистолет одного из охранников немедленно поднялся в направлении Лосева.

- По-моему, ты снова напрашиваешься? Или я мало тебе выдал?

- Почему же, мне хватило…- Тимофей недобро ухмыльнулся. В каком-то смысле он был прав, - выглядел «кандагаровец» немногим лучше Харитонова. Чуть выше переносицы у него красовалась жутковатая гематома, и широкая ссадина рассекала правую щеку до самой челюсти. Тем не менее, срывать злость он не спешил, терпеливо дожидаясь своего часа. Хорошо зная Тимофея, Харитонов ничуть не сомневался, что напарник уже сейчас готов взорваться, а что такое «взорвавшийся» Лосев, надо было рассказывать отдельно. Во всяком случае, ребяткам, задержавшим их, Дмитрий не завидовал.

- Что ж, специально для вас еще раз демонстрирую. - Офицер федеральной службы вновь развернул перед лицом Харитонова бордовое удостоверение. - Ну, что? Удовлетворены?

- Честно говоря, не совсем, капитан Раков. - Намеренно громко произнес Харитонов. - Или вас лучше по отчеству называть - Вадим Сергеевич?

- Зовите, как хотите. - Офицер бросил в сторону прикованных пленников понятливый взгляд. - Главное, чтобы они вам поверили.

- Не так-то просто верить, когда не видишь логики. Помнится, в прошлый раз нас тоже капитан задерживал - из вашего же ведомства. Так что удостоверение - еще не доказательство.

- То есть?

- Видите ли, Вадим Сергеевич, в офисе у нас есть цветной принтер, так вот на нем подобный документик можно сработать менее, чем за минуту…

- Может, с ними по-другому поговорить? - скрипучим голосом предложил один из службистов. - Чего мы церемонимся? Здесь ведь определенно статья за пособничество.

- Что, что? - Дмитрий заинтересованно склонил голову. - Какая статья, я не расслышал?

- Мой коллега не оговорился. - Подтвердил офицер. - Вы, ребятки, можете оказаться в числе пособников террористов. И это еще не самое худшее!

- Да ну? - хмыкнул из угла Маратик. - По-моему, хуже некуда.

- Хуже всегда есть куда. - Умудрено возразил капитан Раков. - В вашем случае это может оказаться статьей о государственной измене.

- Что за байду ты нам гонишь, капитан! - не выдержал малорослый Мишаня. Во время задержания он также получил пару неласковых ударов, а потому выглядел сейчас встопорщенным воробьем. - Какая, на хрен, измена? Может, ты нам еще и продажу плутония предъявишь?

- Может, и предъявлю, - спокойно отозвался Вадим Сергеевич. Одарив Мишаню холодным взором, он взял Харитонова под локоть, неспешно повел в сторону. Подвал, в котором они находились, был довольно просторным, а потому гулять по нему можно было сколько угодно. Шаги гулко отдавались под сводами, приступать к монологу капитан отчего-то не спешил. То ли хотел отойти подальше, то ли обдумывал, с чего лучше начать.

- Видите ли, Дмитрий Александрович, мир, как это ни прискорбно, всегда делился на друзей и врагов.

- Глубокая мысль!

- Не надо ерничать, Дмитрий Александрович. Это не тот случай, уверяю вас. Разумеется, все мы противники войн и насилия, но… - капитан выдержал театральную паузу. - Человеческая кровь будет литься всегда - и не только по причине неосторожного обращения с кухонными ножами. Хотим мы того или не хотим, но любое государство нуждается во врагах.

- Во врагах?

- Вот именно! И порой враги нам нужны даже больше, чем друзья. Очень уж недалеко ушло человечество от тех времен, когда, обитая в пещерах, древние пращуры вынуждены были объединяться против общего противника. Против диких зверей, болезней, враждебных племен и так далее…

- Вы собираетесь прочесть мне лекцию по истории?

- Да нет. Думаю, историю вы знаете не хуже меня. Я лишь провожу параллель с сегодняшним временем, когда общество расслабилось настолько, что позволяет чужеродным племенам завоевывать собственные пещеры без единого выстрела.

- Сомневаюсь, что в пещерах использовали огнестрельное оружие.

- Снова шутите?… - личико капитана изобразило неподдельную грусть. - Вы же понимаете условность того, что я говорю.

- Да, но не понимаю, к чему вы клоните.

- А клоню я к тому, что общество отнюдь неоднородно, и даже если говорить о службах безопасности, то определенный разброд наблюдается и в наших структурах.

- Вы говорите о себе?

- Я говорю о тех людях, что забрали у вас террористов. - Капитан развернулся к Харитонову лицом, недобро прищурился. - Дело в том, что на задержанных ваххабитов у нас тоже были свои виды, понимаете?

- Нет.

- Ну, так взгляните на мешки, что лежат у вас за спиной. Скажу вам прямо: это взрывчатка. Не самая мощная, но в количестве вполне достаточном, чтобы обрушить этот дом. Надеюсь, вы обратили внимание на количество этажей?

- Шестнадцать, - машинально сказал Дмитрий. - Но вы… Вы же не хотите сказать…

- Именно это я и хочу сказать! Здание было приговорено еще вчера, и в число участников подрыва угодили именно те трое, что чуть ранее подорвали поезд…

- Они не подрывали поезд! Насколько я знаю, его подорвал какой-то ренегат из своих.

- Да? - брови офицера вновь приподнялись вверх. - Хорошо, пусть так, но какая нам польза от подобной информации?

- В смысле?

- Я спрашиваю, как отреагирует общественность на то, что наши поезда взрывают не восточные наемники, а свои собственные нувориши?… Вы хоть отдаленно представляете себе ту волну апатии и смятения, что накроет российских граждан?

- По-моему, вы перебарщиваете. После всех войн и потрясений эту новость наше население сжует с тем же брезгливым спокойствием.

- Верно. И это будет еще одним шагом на пути к окончательному развалу, на пути к катастрофе, до которой осталось совсем немного… Вы читали книгу «Господин Гексоген»?

- Увы, на беллетристику, да еще такого пошиба - у меня просто нет времени.

- И очень напрасно. Все, что там написано, автор взял прямиком из жизни.

- А мне казалось - из помойной ямы.

- Тоже верно, - капитан усмехнулся, - только наша жизнь как раз и является означенной ямой. Спасибо стратегам из ЦРУ и отдельным российским политикам. Еще немного, и флаг с Капитолийского холма можно будет водружать над Кремлем.

- Вы серьезно?

- Более чем. Поверьте, мы в своих сферах располагаем информацией куда более исчерпывающей. Экспансия, начатая еще при Горбачева, идет своим чередом.

- Вот как! И каков же выход?

- А выход один: сместить сегодняшних политиков, заменив фигурами более порядочными и достойными.

- И для этого вы собираетесь взорвать высотный дом?!

- Ну, не такой уж он и высотный. - Капитан бледно улыбнулся. - Особенно если сравнивать с Башнями-Близнецами. Но и его падение вызовет надлежащий резонанс. Определенные фигуранты в спецслужбах будут арестованы, а далее вал чисток докатится и до Поднебесной. Согласитесь, давненько Москвы не касалась метла наших служб. Неудивительно, что тамошний гадюшник давным-давно созрел для генеральной уборки.

- Вы всерьез надеетесь на успех подобного заговора?

- А что нам еще остается? Тем более, что основания для надеж есть. В наших рядах - масса деятельных офицеров, есть и генералы готовые нас поддержать. Тем более, что отступать уже поздно. Слишком далеко зашли разногласия. А потому либо сегодня мы их, либо завтра они нас.

- А не боитесь мне все это рассказывать?

- Ничуть! - капитан усмехнулся. - Во-первых, вы - первое поколение спецназа, а его наша власть никогда особенно не жаловала, а во-вторых, у вас ведь тоже не слишком много вариантов. Если вы с нами, значит, мы работаем в одной упряжке и совместно разрабатываем операцию против местных аппаратчиков. Вы помогаете нам скроить должную легенду, даете показания, мы в свою очередь освобождаем вас и заключаем подобие договора. Если же нет… - офицер красноречиво пожал плечами. - Тогда вас, видимо, найдут где-нибудь здесь.

- Под руинами здания?

- Почему обязательно под руинами? Мы ведь тоже не звери, не ваххабиты какие. Придумаем что-нибудь погуманнее.

- Например, своевременное пресечение теракта. - Подсказал Харитонов.

- Вот видите, как хорошо вы все понимаете! Именно так и случится. Пригласим, к примеру, журналистов с камерами, покажем мешки со взрывчаткой и готовый к использованию радиодетонатор. Заодно дадим подробный комментарий с нужными ремарками. И конечно, повинимся в том, что самих исполнителей, к великому сожалению, взять живыми не получилось. Увы… - капитан развел руками, - тут, как говорится, не наша вина. Очень уж серьезные попались ребятки, - отстреливались до последнего…

Дмитрий оглянулся на оставленных возле труб товарищей, задумчивым взором оценил количество сваленных у стены мешков.

- Самое страшное, что это и впрямь похоже на правду. - Пробормотал он.

- Неверно, - капитан покачал головой. - Это не похоже на правду, Дмитрий Александрович, это и есть самая настоящая правда. Безо всяких прикрас.

- В том-то и закавыка… - Харитонов сокрушенно кивнул. - Если бы в мире не было Маутхаузена, не было тридцати тысяч расстрелянных поляков, я бы вам, пожалуй, не поверил, но трагедия кроется в том, что все это было в действительности. А значит, несложно поверить и в радиодетонатор, и в мешки с алюминиевой стружкой, заложенные под фундамент жилого дома.

- Приятно иметь дело с соображающим человеком. - Тонкие губы капитана вновь растянулись в блеклой улыбке. - Так мы договоримся?

- А почему нет? Дело серьезное, можно и посотрудничать. Правда, надо еще убедить моих друзей…

- Думаю, мы найдем для них веский довод. - Офицер неспешно извлек из нагрудной кобуры «ПМ», звучно передернул затвор. - Все должно быть решено здесь и сейчас. И учтите, нас очень и очень много. Это не переворот какого-нибудь чудаковатого генерала Мале, это глобальная программа реструктуризации репрессивного аппарата. А потому возможности дать задний ход у вас не будет.

Пистолетный ствол ткнулся в грудь Дмитрия.

- Итак, ваше окончательное слово? Если нет, я спускаю курок, а следом спускают курки и мои товарищи…

- А если да?

- Тогда мы идем к вашим подчиненным и пытаемся убедить их.

- Это будет несколько сложнее.

- По-моему, вы забываете об этом, - капитан качнул пистолетом.

- Аргумент весомый, согласен, но будет лучше, если вы подкрепите его деньгами.

- Деньги будут - и немалые. Это я могу обещать.

- Что ж, тогда вопрос снимается. И еще… - Харитонов на мгновение замешкался.

- Что вас смущает?

- Наверное, не стоит посвящать их во все подробности.

- Хотите, чтобы ребятки поработали втемную?

- Думаю, так будет лучше. И для вас, и для них.

- Что ж, не возражаю. - Опустив пистолет, капитан великодушно кивнул. - Однако общий сценарий им все-таки придется принять.

- Они примут, не сомневайтесь. - Дмитрий поднял скованные руки, яростно потер лоб. - В случае чего пугните их пистолетиком, а заодно напомните про детей и жен. Люди у меня в большинстве своем семейные, так что должно сработать.

- Ценный совет! - впервые в глазах капитана мелькнула искорка интереса. - А знаете, мы и впрямь можем сработаться.

- Очень хочу на это надеяться.

- Значит, вперед?…

Кивнув, Дмитрий покорно зашагал слева от сумасшедшего офицера. И хотя Раков Вадим Сергеевич решительно отмежевался от славы генерала Мале, поднявшего в свое время мятеж против Наполеона, имя это он упомянул неспроста. Так или иначе, но некая сумасшедшинка в этом человеке, определенно, угадывалась. Не зря говорят, что революции вершат либо романтики, либо идиоты. А еще страшнее, если в государственные тайны влезает этакий гибрид, в равной степени сочетающий в себе и первое и второе. Впрочем, очень могло быть и так, что весь этот вздор шагающий рядом капитан выдумал только что. Не столь уж и мудреная версия - в особенности, если предположить, что предназначалась она исключительно для того, чтобы втянуть «кандагаровцев» в еще более сложную комбинацию. О сути означенной комбинации оставалось только догадываться, но в любом случае, Харитонов не сомневался, что он и его коллеги приговорены. Сразу после того, как эта команда разыграет задуманное действо, их просто-напросто прикончат. А после и в самом деле заволокут в этот подвал - поближе к мешкам со взрывчаткой…

Как бы то ни было, но они возвращались к оставленным товарищам, и, уподобившись компьютеру, Харитонов вновь и вновь прогонял через мозговые полушария последовательность предстоящих действий. В той же школе спецназа это именовалось вспомогательным алгоритмом - этакой программой боя, когда самые сложные движения отрабатываются прежде в голове, записываясь в виде рефлексогенных узелков, помогающих впоследствии грамотно группироваться и избегать путаницы, превращая самую изощренную моторику в цепь молниеносных выпадов и кульбитов. Наверное, более уместно было бы помолиться, но так уж получается в жизни, что о спасении души обычно думают уже после совершенного. Кроме того, эти парни могли оказаться быстрее и хитрее Харитонова, а значит, перед Небом Дмитрий рисковал остаться навечно чистым…

Все получилось так, как он и задумывал. Не замедляя шага, бывший спецназовец выкинул вперед правую ногу, заведя ее за тело капитана, резко согнул в колене. Удар на возврате получился предельно жестоким, - каблук угодил точно в пах Вадима Сергеевича, и в ту же секунду скованные руки метнулись к голове офицера. Наручники старой конструкции тем и опасны, что отличаются тяжестью, острыми углами и грубой отделкой. Не зря американцы перешли повсеместно на пластик, понимая, что старые наручники страшны в первую очередь самим конвоирам. На беду Вадима Сергеевича, Дмитрий ударил его именно таким подобием кастета. Все произошло в одно неуловимое мгновение, и почти сразу руки бывшего спецназовца метнулись вниз - к оружию эфэсбэшника, тем самым завершая тройную комбинацию. Правая ухватилась за пистолетный ствол, левая - за обмякшую кисть противника. Патрон, благодаря самонадеянности капитана, был уже в стволе, а потому все, что оставалось Дмитрию, это направить оружие и с силой нажать на палец покойника. Выстрел под низким потолком прозвучал особенно громко, заметавшись между стен рокочущим эхом. И немедленно вслед за первым выстрелом прогремел второй. Человека, державшего под прицелом Мишаню, подломило в поясе и опрокинуло на пол. Не теряя времени, Харитонов поймал на мушку второго конвоира, но этот выстрел был уже лишним. Белобрысого громилу с массивной подковообразной челюстью и сурово поджатыми губами, взял на себя разъяренный Тимофей. Казалось, он только и ждал того момента, когда можно будет пустить в ход свои могучие мышцы. Правда, в отличие от Дмитрия бить ниже пояса Лосев не стал. Взметнувшаяся ступня, извернувшись замысловатой петлей, хлестнула белобрысого ударом «сокуто». В том взвинченном состоянии, в котором пребывал сейчас Тимофей, промахнуться было трудно. Разумеется, «кандагаровец» попал, и никакого добивания не понадобилось. Выронив пистолет, конвоир тряпичной куклой рухнул на бетонный пол, безвольно разбросал жилистые руки.

- Три секунды - три трупа… - тускло прокомментировал Маратик. - А вы, оказывается, ничего! Можете еще культяпками махать.

- Мы еще много чего можем… - без энтузиазма отозвался Харитонов. Руки его мелко подрагивали, и тоненько звенело где-то под темечком. Хотелось отойти и прилечь - прямо на каменном полу, пусть даже рядом с убитыми. Но, увы, отдыхать было некогда…

Глава 9

Пацанчики сидели по-блатному - на корточках и в очередь смолили косячок. Ядовитый дымок пощипывал ноздри, выжимал из глаз слезы, однако салажата стоически терпели. Еще и обменивались оценивающими комментариями.

- Ништяк, травка. Явный чистоган…

- А ты думал - химия? Это ж Шнобель принес! Он байдой никогда не угощает…

Шнобель, восседающий среди этой мелкоты, словно орангутанг среди мелкорослых шимпанзе, величаво улыбался. Он и впрямь чувствовал себя здесь королем. Как ни крути эта мелкота его уважала, и даже такой пустяк, как табак с коноплей превращал его в форменного хозяина.

- Я вижу, вы фишку совсем не рубите. Курите, как носороги! - ворчливо заметил он. - Это ж кислота, в натуре! Ее в себя надо тянуть, а не во рту держать. Чем глубже вдохнешь, тем больше кайфа…

Пацаненок последним взявший самокрутку, попытался последовать его совету и тут же обморочно покачнулся.

- А я что говорил! - хмыкнул Шнобель. - Вон как доперло! А вы мне тут театр устраиваете, онанисты сопливые!

- Кто онанисты-то!

- Да вы, кто же еще! Это и проверяется проще простого.

- Как это?

- А так… Всем известно, что у пацанов, занимающихся онанизмом, на ладонях волосы растут. Если белые волосы - два раза в день, а черные - больше пяти…

Салажата, не сговариваясь, взглянули на свои чумазые ладошки, и Шнобель немедленно загоготал.

- Что и требовалось доказать! Выходит, все занимаетесь!… Значит, в старости лысыми будете. И задницы прыщами покроются!…

Он бы еще долго над ними куражился, но в эту секунду в разных концах лагеря одновременно шарахнул фейерверк, и в небо с шипением взмыли разноцветные ракеты.

- Опана! - пацаны повскакали на ноги, бросившись к окнам, заворожено уставились вверх. Степенно поднялся и Шнобель. Покосившись на сияющее небо, солидно объявил:

- Все, голытьба, попилил я. Раз пошли в ход ракеты, значит, гость приехал. Выходит, и мне нужно в резиденции быть…

- А нам тут что делать?

- Как это что? За чуваком присматривайте.

- Это за Натовцем, что ли? Так он же связанный.

- Шварц сказал приглядывать, значит, приглядывайте! И вообще будьте поблизости, мало ли что. Любаша может позвать к гостям в любую минуту.

- А пожрать нам дадут?

- Это уж как себя покажете. - Шнобель игриво подмигнул. - Сумеете понравиться, - и накормят, и напоят. Еще и таблеточками угостят. Там нынче жирные тузы, - жадничать не будут…

С устрашающим грохотом в небо устремилась очередная порция ракет, и, сбежав по ступеням, он выскочил из корпуса. Конечно, никто его в резиденции не ждал, однако хотелось быть ближе к празднику, а если с гостем приехал и Гусак, значит, реально можно было оказаться в центре событий. Где центр событий, там и раздача призов, а на призы нюх у Шнобеля был отменный. За то и прозвали его Шнобелем, - нос у подростка был и впрямь здоровенный - «сладкое» чуял чуть ли не за километр. С некоторых пор именно в «сладком» заключался смысл жизни Шнобеля, и, успев за свой короткий век попробовать практически всего - от алкоголя с наркотиками до свеженьких девятилеток, он твердо уверился в том, что «сладкое» не приедается и не надоедает. А уж если умело варьировать удовольствия, не доходя до крайностей и избегая заразы, то жить можно в полном смысле припеваючи. Были бы, как говорится, друзья и капуста, а с этим у него пока проблем не возникало. Конечно, те же друзья могли иной раз и в лоб закатать, и нос набок свернуть, зато и с заработком всегда помогали. На тех же фитюлях, продаваемых школярам, Шнобель имел в день столько же, сколько получали в пенсионные дни сразу с полдюжины бабулек. А еще можно было чистить хаты, торговать рыжьем и сотовыми. А уж с лавэ в карманах скучали только дураки. Киоски круглосуточно торговали пивом и чипсами, и любая телка за пару сотен готова была обслужить в лучшем виде. Век, что и говорить, наступил золотой, и даже менты пацанов практически не гоняли. На крайняк - самым борзым можно было и отстегнуть на лапу…

Правда, Дуст как-то говорил, что долго эта лафа не протянется, но в эту шнягу можно было и не верить. Да и на кой верить, если тебе тринадцать лет, если ноги еще бегают, а за ночь можно кончить аж до десятка раз. Потому и не собирался он торчать возле связанного Игната всю ночь. Сладеньким здесь явно не пахло, и безошибочное чутье вело его туда, где звучала музыка и звенел смех. И Дуст, и Шварц, и Гусак - все были уже там, а значит, и Шнобелю следовало поторапливаться.

***

Как освобождаются от пут киношные герои, Игнат видел по телевизору не один десяток раз, но каково это - перепиливать волокна о жестяной край кровати, он в полной мере познал лишь сегодня. Неожиданно выяснилось, что брезентовый ремень чрезвычайно сильно отличается от волосяной веревки, а вытекающая из порезанных ладоней кровь способна выступать в качестве смазки, основательно затрудняя процесс перепиливания. Все это были мелочи, о которых он не задумывался раньше, и которые угодили в разряд существенных только сейчас.

Так или иначе, но на то, чтобы перетереть веревку, стягивающую кисти, у Игната ушло не менее пятнадцати минут. При этом он разодрал кожу на ладонях и довольно основательно устал. Руки были заведены за спину, а кроме того - к жестяному иззубренному краю кровати их приходилось поднимать под довольно неестественным углом. Зато с ремнями, опутавшими ноги, дело пошло значительно быстрее. То есть поначалу он тоже попытался их перетереть, но очень скоро убедился в том, что с брезентовой вязкой подобные шутки не пройдут. Пришлось попробовать развязать ремни руками, и неожиданно выяснилось, что кровавая смазка, мешавшая ему в первом случае, оказалась полезной во втором. Узлы и без того были не слишком прочными, и стоило их как следует подергать, как они расползлись, словно ожившие змеи…

Где-то гремели салюты и гулко лопались петарды, но Игната это волновало лишь в той степени, что позволяло шуметь, не слишком боясь привлечь внимания посторонних. Даже пацанва, игравшая на лестнице в карты, позабыв обо всем, глазела теперь в окна. Видимо, салют того стоил, и пьяные вопли, раздающиеся возле резиденции, доносились временами и сюда. Наверное, можно было не спешить, но изменившиеся обстоятельства заставили Игната ускориться. Дело в том, что в корпус пришла Алена…

Из-за грохота ракет Игнат плохо слышал, о чем она спрашивала пацанов, но, судя по всему, девочка искала его. А он и ответить ей не мог из-за связанного рта, - разве что помычать маленько. Так или иначе, но ожидать, что обкуренная пацанва по собственному почину пропустит ее наверх, было глупо. Тем не менее, это произошло. Сначала Игнат расслышал шаги на лестнице, а после узнал и голос Чибиса - невзрачного заморыша, шестерившего у Гусака с Любашей.

- Тут он, точно тебе говорю. Выпил бормоты и уснул…

Шаги миновали темницу Игната, а спустя несколько секунд скрипнула дверь соседней комнаты.

- Где же он? Ты же говорил, что его здесь заперли?

Это спрашивала Алена, и теперь Игнат уже не сомневался, что искала она именно его. Возможно, просто так, а возможно, и по необходимости.

- Так это… Пацаны болтали, будто под койку его сунули. Чтобы, значит, кровать не марал…

- Эй, ты чего! Ты чего, гад, делаешь!

- Чего ты, в натуре! Я ж по-быстрому…

- А ну, вали, недомерок! Лапать он вздумал!

- Кто недомерок?… Чё ты сказала!…

Послышался звук оплеухи, и вслед за этим раздался короткий взвизг. На какое-то время Игнат даже прекратил борьбу с веревками. Но стенка была тонкой, и он слышал все прекрасно. Почему-то больше Алена не кричала, но по доносящимся из соседней комнаты звукам не приходилось сомневаться, что Чибис пытается ее изнасиловать. Осознав это, Игнат сделал рывок руками, и чертова веревка наконец-то лопнула. Чуть позже вслед за ней последовал ремень, а там и полотенце, стягивающее рот. Выплевывая приставшие к зубам нитки, Игнат обмотнул полотенце вокруг кулака. Выходя в коридор, мельком подумал, что за эту пару сезонов из пай-мальчика он действительно превратился в хищника. Даже сейчас ничто в нем не трепетало, и он совершенно точно знал, что не будет ни кричать, ни угрожать Чибису. Он готовился к жестокому избиению и готовился к мести. Возможно, сам Чибис перед ним и не был виноват, но похотливый пацаненок представлял собой часть лагеря, представлял собой осколок этого прогнившего насквозь места, а значит, уже заслуживал наказания. Более того, Чибис покусился на Алену, а за это его следовало порвать на куски.

Как бы то ни было, но появления на пороге Игната Чибис никак не ожидал. Он даже дверь не догадался припереть койкой, и когда Игнат разглядел его испуганное лицо, он понял, что поспел вовремя. Алена лежала перед Чибисом уже раздетая и распятая, а маленький выродок вот-вот был готов пустить в ход свое напряженное орудие. Одного вида возбужденного Чибиса и безвольного тела девушки было достаточно, чтобы привести Игната в состояние бешенства.

- Ты чего же, урод, творишь! - прошипел он.

- Погоди, Натовец! Это не я… - торопливо вскочив, Чибис испуганно попятиться. Парнишка был юрок, но мешали спущенные штаны. - Гадом буду, это Любаша велела!

- Любаша? - Игнат шагнул вперед, принудив парнишку отшатнуться. - Так ты значит, ее команду выполняешь?

- Ну, конечно! Чего ты, взбесился-то!… Если тоже хочешь, так я поделюсь, в натуре. Ты же меня знаешь!…

Когда-то, впадая в раж, Игнат начинал месить кулаками со скоростью три удара в секунду - иногда почти вслепую, боясь остановиться хотя бы на миг. И даже когда противника он побеждал, манера его драться вызывала откровенные насмешки. Тем не менее, жизненные уроки не проходят впустую, и с некоторых пор кое-что в его поведении изменилось: теперь он научился выцеливать и выжидать, научился обманывать и вкладывать в одиночные удары особую злую силу. Именно такие удары порой сбивали мальчишек с ног, и именно с этого времени за ним закрепилась кличка Натовца. Вот и теперь он удержал себя от скоропалительной атаки, хлестко ударив в челюсть Чибиса Звонко клацнули зубы, а уже в следующую секунду паренек схватился за живот. Подняв перекошенное лицо, заскулил:

- Все, Натовец, ухожу! Одно слово - и сваливаю…

Жалости Чибис не вызывал, но ясно было, что сопротивляться он не собирается. Так во всяком случае рассудил Игнат и ошибся. Стоило ему на мгновение отвлечься, как вороватым движением противник извлек из кармана разрядник. Боковым зрением Игнат заметил блеск металла, но опоздал. По телу резануло острой болью, в глазах обморочно помутилось. Игнат даже не заметил, как осел на пол. Что-то творилось с ним, и он абсолютно не мог понять, каким же образом этот сморчок умудрился его свалить.

- Ну как, понравилось? - над ним склонилась угреватая физиономия. - А я могу и добавить!

К плечу Игната протянулось устройство с парой сияющих шипов, и уже через мгновение ослепительная дуга с треском соединила крохотные рожки, попутно пронзив и тело подростка. Отчасти это напоминало ожог, но отличалось более резкой болью. Словно некто наотмашь стегнул кожаной плетью. Игнат дернулся, и сознание рыбкой выпорхнуло вон. Впрочем, он тут же пришел в себя - и конечно, снова разглядел над собой глумливую физиономию Чибиса.

- Классная штука, верно?… Я ведь так всю ночь могу тебя поджаривать. Сдохнуть не сдохнешь, а кайф получишь по полной. И скучать не будешь, слово даю! Специально для тебя сеанс устрою. Соображаешь, какой? - Чибис мотнул головой в сторону лежащей на полу Алены. - Сделаю эту сучку во все дыры. Прямо на твоих глазах. И заметь: это не я, - Любаша так решила.

Игнат кое-как заставил себя разлепить враз пересохшие губы.

- Пошла она… - он с яростью выплюнул с полдюжины слов, которые в обычной жизни себе не позволял. Делать это, конечно, не стоило, потому что личико Чибиса тотчас перекосилось.

- А вот это ты зря, мандавохин! За Любашу я тебя накажу. Сначала по-свойски, а потом и по-настоящему. - Чибис остервенело пнул Игната. Ударил кулаком в ухо и, разбежавшись, пнул еще раз.

- Мне ведь по барабану, что с тобой станет. Лишь бы кони не двинул, врубаешься? Надо ведь показать тебе, как мы кувыркаться с ней будем…

Разговаривать с этим выродком было бесполезно, и все же Игнат поинтересовался:

- За что ты ее?

- Это ты у Любаши спроси… - Чибис шагнул к Алене, поочередно погладил ее маленькие грудки. - По мне так буфера лажовые, даже помацать нечего. Но напоследок и такую можно пофаловать. Ей же все равно кранты.

- Как это?

- А так. Сегодня же гости приехали, - под них и положат. И Таньку с Лизкой, и эту лахудру.

- Тварь! Я же тебя убью потом! Поймаю и придушу!…

- Да ну? - шагнув к Игнату, Чибис покрутил перед его носом разрядником. - А это видал, говнюк? С такой штукой, хрен, ты меня возьмешь! Тут любого урыть можно - хоть даже гусака с Костой… И девка твоя сразу отключилась. А всего разок и приложился…

Конечно, надо было сдержаться, но, видимо, изумление, проступившее на лице Игната, заставило Чибиса обернуться. Он сделал это вовремя, - ожившая «девка» как раз замахивалась табуретом, собираясь опустить его на голову своего обидчика. Скорее всего, Чибис сумел бы отвести удар, а то и свалить очнувшуюся Алену, но в этот миг сработала правая нога Игната. Кувыркаясь, выбитый из рук разрядник полетел в угол, и отныне судьба Чибиса была решена. На этот раз он и пощады просить не стал, - только прикрылся руками, пытаясь защитить лицо и виски. Разумеется, это его не спасло. Табурет ухнул вниз и снова поднялся, а в следующий миг пришедший в себе Игнат зверем набросился на насильника. Это походило на затмение - то самое, что именуют в судах состоянием аффекта. Игнат бил Чибиса руками и ногами, разбивая кожу в кровь, не стесняясь пускать в ход все подручные предметы. И когда противник перестал уже быть противником, превратившись в окровавленный, шепеляво постанывающий куль, подросток деловито прошел в угол и, подобрав разрядник, вернулся к Чибису, ударив его электрической дугой в грудь. Алена к тому времени успела уже одеться и горящим взором наблюдала за сценой расправы. Дурак тот, кто именовал их детьми! - никакими детьми они уже не были! Возможно, не были и людьми. Любого правозащитника увиденная сцена привела бы в ужас, однако на губах Алены блуждала жестокая улыбка.

- И мне разок дай! - плотоядно шепнула она. - Он же, гад, трахнуть меня хотел!

- Трахнуть - не самое страшное, - ты слышала, что он сказал про гостей?

Алена молча кивнула, нетерпеливо протянула ладонь. Игнат не стал ей перечить, покорно протянул рукоять разрядника. Тельце Чибиса дважды содрогнулось от искристых молний, после чего принесенным полотенцем ему крепко-накрепко связали руки. Бухающие за окном раскаты салюта по-прежнему работали на них, в коридоре никого не было. И все же следовало поторапливаться. Волоком Игнат перетащил Чибиса в свою прежнюю комнату, запихал под кровать.

- И что теперь? Будем уходить? - Алена взглянула ему в лицо, и на секунду Игнат растерялся.

- Ну? Что молчишь?

- А как же Таня? - пролепетал он.

- А как же мы? - немедленно отреагировала Алена. - Или хочешь, чтобы нас обоих здесь кончили?…

Как бы то ни было, но поспорить им не удалось. Заоконный рокот смолк, и тотчас на лестнице послышались голоса. Пока это возвращалась мелюзга, но в скорости могли и подойти ребята постарше.

- Пошли! - Игнат решительно забрал у Алены разрядник.

- Куда?

- По ходу разберемся. Сейчас важно выбраться отсюда. А там либо спрячемся где-нибудь, либо попробуем отыскать Капитана…

Глава 10

Фейерверк фейерверком, но какая пьянка без музыки? Конечно, у Стакана, оператора Папы, имелось море магнитофонных записей, но гости желали живого голоса, и потому после очередной пышной здравицы Папа велел звать Дуста. Ждать долго не пришлось, - уже через пяток минут Дуст сидел среди гостей, держа на коленях академическую гитару, и в паузах между песнями успевал лихо опрокидывать в себя рюмки с дорогим коньяком. Дело представлялось привычным, и ничего оригинального он не выдумывал - просто перебирал плетеную сталь шестиструнки, гнусаво вытягивая любимые Папины песни.

Собственно, голосок у Дуста был не самый знаменитый. Ни басом, ни тенором назвать его было нельзя, но в этой среде профессионального голоса никто и не требовал. Здешний люд ценил совершенно иное, ставя во главу угла шарм и фасонистость. Песня должна была либо веселить, либо выжимать слезу, а у Дуста с этим, как ни странно, получалось очень даже неплохо. Гнусавые интонации его трогали слушателей, а тексты и впрямь вызывали порой слезы - это признавали все: и Папа, и Любаша, и братва. Приоткрыв рот, внимал Дусту и заметно охмелевший Ларсен. Слов песен англичанин почти не понимал, но за живое брала тоскливая мелодия, и сердце трогал щемящий голосок голос подростка.

Крутит стужа тела,

Сводит руки от боли,

Где-то перепела

Зарываются в снег.

И уснуть на ходу,

Умереть на бегу,

Я мечтаю под стрекот

Бело-черных сорок.

Песню вьюга поет

Про снега и про то,

Как подруженька вьет

В одиночку гнездо.

Я живу только тем,

Что однажды вернусь,

Без фанфар и сирен,

Лишь ждала б только пусть.

Мы вгрызаемся в бор,

Рубим в щепки тайгу,

За спиной разговор

Кто-то гонит пургу.

Проморожены глотки

Мы слегка не в себе,

Кто тоскует о водке,

Ну, а я о тебе…

Эх, парок-чифирок,

Мы поделим, браток,

Разольем по крови,

Оживем на чуть-чуть.

Вспомним мать и отца

Вспомним школьных дружков,

Всех подруг и врагов

Под ударник оков…

Словом, все струилось и текло по заранее оговоренному сценарию. Пили водку, пели песни, вели базар за жизнь и вмеру гоготали. Встрече удалось придать благонравный вид, и даже охрана, расставленная вдоль стен, вопреки обыкновению была обряжена в цивильные костюмы. Видно было, что ни галстуки, ни пиджаки стриженным ребяткам не пришлись по вкусу, однако ради англичанина стоило потерпеть. Разумеется, заморский гость восседал в центре стола, и та же Любаша с медоточивой улыбкой умело подливала ему, не забывая могучей своей грудью тереться о плечо соседа. Впрочем, как заметил Папа, Ларсену это не слишком нравилось, чего никак не желала замечать сама Любаша. Тем не менее, вор был доволен. Все намеченные темы успели перетереть, и даже парочка старых должников вернула обещанные проценты. Сам Папа в свою очередь сумел улестить угрюмого Вана, обиженного за отнятые киоски на кольце Эльмаша, одолжив на неделю компанию молодых девочек. При этом застолье шло своим чередом, англичанина потихоньку доводили до нужной кондиции, а старые товарищи один за другим незаметно покидали территорию лагеря. Еще немного, и можно было окончательно расслабиться. Впрочем, для Папы расслабление не означало ни попоек, ни затяжных оргий. Как говорится, не те годы и не тот интерес. Ну, а за процедурой вербовки Ларсена мог легко проследить и Коста. Недостатка в людях у него не было, с лихвой хватало и опыта…

- Все, уезжаю, - к Папе подошел прощаться последний из своих - Ваха Курганский. Этот не постеснялся обнять Папу прилюдно, а, обнимая, шепнул на ухо:

- Все было славно. И индюк твой понравился. Ты уж постарайся ощипать его как следует.

- Я постараюсь… А девочек моих поглядеть не хочешь?

- Прости, Папа, дела.

- Какие дела ночью, ты что?

- А у меня настоящие дела только ночью и начинаются. Типа, как у главного урки страны.

- Это ты про Сталина?

- Про него, генацвале, про кого же еще!… Но своего бойца я тебе оставляю, как договаривались.

- Рыхлого, что ли?

- Ну, да. Ты ведь хотел его с Ангелом столкнуть, - вот и поглядишь, какой у меня охраняла. Может, Ангела он и не побьет, но поразвлечь тебя сумеет. По любому пять сотен баксов на него поставлю.

- А если не с Ангелом, а с Костой драться будет?

- Тем более. Даже пару сотен сверху накину.

- Годится. Сам-то не желаешь за него поболеть?

- Некогда, брат, извини… - Ваха скупо улыбнулся. - Нельзя расслабляться. Новая власть на горизонте маячит. Наша власть. А всех перевертышей скоро на ножи поставим.

- Откуда такие сведения?

- А с самой горы, - толстый палец-сосиска, туго пережатый массивным перстнем, указал в потолок. - Надежные люди шепнули, что у чекистов вождь смену себе ищет. А как у них переменится, так и у нас обновление начнется…

Папа не улыбнулся и не поморщился. Ваха Курганский был моложе его лет на пятнадцать, а потому питал еще неоправданные надежды. Перемены и впрямь маячили, но в реставрацию старого Папа уже не верил. Новые давно срослись с властью, с ментами и теми же чекистами - срослись настолько крепко, что срубить их было бы труднее, чем грибные наросты на березовом стволе. Они и воров пользовали втемную, сшибая лбами, тасуя, словно колоду карт. Во всяком случае, Папа точно знал: понадобится он им, поднимут на гребень, а захотят его устранить, сметут и не заметят. Собственно, потому и не бились новые с ветеранами, что старая гвардия давно уже не составляла им серьезной конкуренции. Какое дело слону до слепня, опустившегося на круп? Он и не заметит его, а если и заметит, не отмахнется. Слишком много чести. А шкуру слоновью слепню все одно не прокусить, тем паче, что нынешних слонов умеют обслуживать ментовские пташки. Кого надо - смахнут крылом, а кого и склюют. Вот поэтому и нечего было трепыхаться. Сейчас им следовало затаиться и выжить, сохранив остатки сил, авторитета и капиталов. Это представлялось тоже не самой простой задачей, но оставалась надежда, что такие, как этот заморский боров, им сумеют помочь…

Повернув голову, Папа заставил себя улыбнуться Чарльзу Ларсену. Забавно, но тот по сию пору принимал его за крупного бизнесмена и даже видел в благородной седине старого вора определенную гарантию собственной безопасности. Впрочем, говоря по существу - совсем не к Папе он сюда приехал. Как и многих других, работника консульства в лагерь притянул собственный член. А коли так, то и пенять было не на кого. За то и поплатится англичанин, отстегнет в кассу братвы хороший кусок…

Опустившись в кресло, Папа махнул рукой, и тотчас заиграла энергичная музыка, в огромную залу впорхнула пара девчушек - тех самых юных танцовщиц, которых некогда он выкупил в одном из уральских борделей. Впрочем, покупка не стоила ему ни рубля, - Папа просто назвал себя хозяину и подарил визитку. Этого оказалось вполне достаточно. Девушки, доход от которых был без того не слишком велик, были преподнесены старому вору в качестве подарка от заведения. И хотя танцевали молодки не ахти как, главный их плюс крылся не в профессиональной технике и не природной грации, а в юности. Худенькая Лиза была, в сущности, еще подростком, очень напоминая мальчика, Татьяна же, формы которой успели в последние месяцы предательски округлиться, больше стала нравиться самому Папе. Какая из них приглянулась англичанину, угадать было трудно, а потому на вечеринку пригласили и ту, и другую.

Начав танец в полупрозрачных туниках, девушки постепенно сбрасывали с себя фрагменты одежды, причем каждая вторая деталь туалета падала вблизи ног англичанина, а свой серебристый лифчик Татьяна умудрилась даже бросить ему на колени. Впрочем, англичанин больше смотрел на Лизу, и именно ей Папа дал скрытый сигнал. Лиза все поняла правильно и, шагнув вперед, неожиданно для сидящих, одним махом скакнула на стол. В стороны полетели бокалы и рюмки, ручьями потекло пролитое вино, однако Лизе сегодня было позволено все. И, продолжая крушить застолье, она дотанцевала свой номер, скинув трусики прямо перед ошеломленным взором Ларсена. Впрочем, от рук англичанина Лиза умело ускользнула и уже через пару секунд, спрыгнув со стола, шмыгнула вслед за своей подругой.

- Great! Wonderful! - раскрасневшийся Чарльз Ларсен показал Папе два больших пальца. Жизнь в России тоже его кое-чему научила. - The second girl - is a real flash!… Фэнтэйстик! Отшен и отшен понравилась!

Милостиво кивнув, Папа пообещал:

- Если хотите, могу познакомить.

Голова второго секретаря генерального консула Великобритании энергично затряслась.

- Да, конэшно! Отшен хощу!

- Этого дела все хотят! - грубовато хохотнул Пельмень, но Папа одарил его таким взглядом, что боец немедленно заткнулся.

- Еще одну рюмочку? - Любаша привалилась было к плечу англичанина, но он решительно ее отодвинул.

- Спасибо, не хощу.

- Вот, значит, как! - в глазах у Любаши зажглись недобрые огоньки. - Эту пигалицу, выходит, хочешь, а меня нет?

- Я вас не отшен понимаю.

- Врешь, боров! Все ты прекрасно понимаешь! - хозяйка лагеря залпом опрокинула в крашенный рот рюмку, некрасиво скривилась. - Ну? Чего вылупился? Передо мной, братец, выделываться бесполезно. Я вас, кобелей, вдоль т поперек изучила!…

- Спокойней, Люба! По-моему, ты перебрала.

- Это кто перебрал? Я?!

- Выйди и охолонись! - взгляд Папы попытался образумить подельницу, но дамочка уже закусила удила. Дважды за день ее прелестями откровенно пренебрегли, и немудрено, что подобное отношение хозяйку лагеря повергло в ярость. Мотнув головой, она пристукнула кулаком по столу.

- А вот не выйду! И ты мне тоже не указ!…

Все за столом затихли, ожидая неминуемого взрыва, но взрыва не произошло. Спокойно взглянув на охрану, все тем же ровным голосом Папа произнес:

- Жуткая это вещь - пьяная женщина… Чан, Пельмень, выведите ее.

Момент был ответственный, а потому церемониться с барышней не стали. Зная ее бешеный нрав, Чан попросту сгреб Любашу за волосы и словно собачонку выдернул из-за стола, Пельмень же ухватил ее за ноги, и уже через полминуты они вытащили упирающуюся дамочку из зала. Умудренный жизнью Стакан тут же включил музыку погромче, а Папа обратил к Ларсену лучащуюся улыбкой физиономию.

- Увы, как говорится и на старуха бывает проруха.

- Старуху?… - Ларсен зачмокал губами. - What does it mean? Она есть старуха?…

- Еще не совсем, но… - Папа картинно помахал рукой. - В общем, все в порядке, Чарльз. Все о кей… И сейчас, чтобы ты окончательно забыл об этом конфузе, мы покажем тебе кое-что более существенное. У вас это именуется гладиаторскими схватками, а у нас - кулачными боями… Давай, Коста! Приглашай бойцов!

- Так все вроде здесь…

- Вот и давай в темпике. Надо устряпать Рыхлого, а то больно уж красиво его Ваха расписал. Типа, ни Ангел, ни ты его не уроют.

- Так может, новенького против него поставить?

- А это мне без разницы. Главное, чтобы гость не скучал.

- Ща все сделаем! - Коста понятливо кивнул…

***

Зимин совсем было решился уже влезть на крышу, когда из резиденции выскочил Куш.

- Але, Капитан! - он энергично замахал руками. - Хорошо, хоть не убрел никуда.

- А что такое?

- Папа тебя зовет, дело есть.

- Какое еще дело?

Куш оскалился.

- Ваха бойца привез - Рыхлого. Это гастролер, из Нижнего. Короче, Папа желает посмотреть его в деле.

- А почему рыхлого?

- Чудила! Кликуха у него такая. Ну, а Коста обделался и тебе его навялил.

- Что, серьезный боец?

- Боец - что надо. Его против Ангела готовили. Руками бьет, как ногами, и наоборот. Короче, крутой баклан. На раз всех раком ставит.

- Ну, а я-то тут причем?

- Вот и испытаешь его на крутость. Заодно англосакса повеселишь…

Зимин на это только покачал головой. О том, чтобы веселить приезжего педофила он даже не мечтал. Впрочем, препираться было бессмысленно. Много времени на сборы здесь не давали, и, спустя уже несколько минут под вопли все того же рыжеволосого конферансье, Стас выходил на ринг против Рыхлого.

- Господа, тотализатор, работает как обычно! - фальцетом выкрикивал рыжеволосый. - Синий угол - Капитан, красный - наш сегодняшний гость Рыхлый. Бой проходит по нашим обычным правилам - до победы и без перерывов. Впрочем, прошу не пугаться и не поглядывать на часы. В любом случае, не думаю, что мы просидим здесь всю ночь…

- Хватит нести пургу. Начинай бой! - пьяно выкрикнул кто-то из гостей.

- Бой начнется в свое время, господа. Но для начала делайте ваши ставки. Мосье Стакан, которого вы все хорошо знаете, готов принять любые условие и любую валюту. Как патриот, я советую ставить на синее, но как реалист и знаток, сам бросаю фишку на красное. Впрочем… Любая схватка не исключает чуда. Кроме того, не забывайте, если Рыхлый победит быстро, Папа выставит против него более сильного противника.

- С этого и надо было начинать, - едва слышно пробормотал Зимин. Теперь суть поединка для него и впрямь прояснилась. Как и в прежние времена, группировки бравировали силой, играли мускулами. Для того и прислали Рыхлого - чтобы дать щелбана Папе, напомнить, что кроме его бойцов есть и другие - более могучие и ловкие. Тактика устаревшая, но кое-кто из уцелевших «спортсменов» девяностых к ней еще прибегал.

Зрителей было немного - всего-то десятка два, но лошадиное личико Ларсена Стас вычислил почти мгновенно. Все-таки Англия - не Франция и не Германия, куда славяне хаживали не однажды. Варясь в собственном соку на протяжении многих столетий, Великобритания вывела собственный генотип граждан, заметно отличающийся от окружающих соседей… Впрочем, сейчас Зимина больше интересовал типчик, что перетаптывался в противоположном углу. Развлечение - развлечением, но к затяжному поединку Стас был, конечно же, не готов. Даже в прежние боевые времена его не учили драться долго, сейчас же к этому добавлялась необходимость скрывать свои истинные возможности. Кроме того, силы следовало беречь для грядущей ноченьки, а в том, что она окажется бурной, Стас нимало не сомневался.

- Итак, мы начинаем! - выкрикнул конферансье, и тут же ударил гонг. Бойцы шагнули из своих углов, традиционно коснулись друг друга руками. Ни тот, ни другой не спешили, и Стасу это понравилось. Во всяком случае, выкладываться он вовсе не собирался. Куда как удобнее после трех-четырех минут словить случайный удар противника и преспокойно улечься на пол. Ну, а пока следовало поиграть в предложенный цирк, а заодно и сравнить силенку этого малого с тем парнем, что пытался придушить Сильвера.

На первый взгляд особыми физическими данными Рыхлый не отличался. К слову сказать, для хорошего спортсмена он был и в самом деле несколько рыхловат. Ни тебе отточенных мышц, ни положенной чемпионам стати и сухости, - напротив, спина Рыхлого выглядела откровенно заплывшей, а талия и вовсе скрывалась под изрядным пояском жира. Он и двигался соответственно - плавно перемещая ноги, танцующе клоня туловище из одной стороны в другую. Его манера больше напоминала этакий неспешный вальс: он не дергал Стаса финтами и ложными ударами, не пытался сокрушить стремительной атакой, - скорее соблюдал привычный для себя ритм. Тем не менее, в обманчивом этом спокойствии Зимин очень скоро углядел хорошо маскируемую угрозу. Противник только изображал атаки, провоцируя и заманивая, но отточенные движения выдавали многолетнюю работу над техникой, а несколько пробных ударов Стаса также принесли свою информацию: под лоснящейся тюленьей кожей бойца угадывалась упругая ртуть, а ртуть, как известно, металл, хоть и жидкий. В том же пробном сближении Стас намеренно приоткрыл печень, и правая рука Рыхлого тотчас сработала. Не будь Зимин к этому готов - и корчиться бы ему сейчас на полу от боли. Но, вильнув корпусом, он ускользнул от удара, в свою очередь выбросил правый крюк. Хотелось хоть раз перед поражением смазать гастролера по физиономии. Попадание было не слишком сильным, но публика в зале немедленно взревела. Зимин же мгновенно почувствовал, как воюющее против него тело напружинилось. Говоря языком европейской полиции - от желтого уровня опасности противник скачком перешел к красному - наиболее высокому. Внешне мало что изменилось, но для Зимина стало очевидным, что шутки кончились. Рыхлый успел оценить его по достоинству, а, оценив, включил форсаж, взведя все свои скрытые пружины, однозначно нацелившись на нокаут.

Вполне возможно, он ждал, что еще интересного покажет соперник, и Зимин не стал его разочаровывать. Проведя тройку хлестких джебов, он точно футболист ударил ногой - ударил заведомо неумело. Конечно же, не попал, но главное, Рыхлый окончательно пришел про себя к определенным выводам, и именно теперь от него следовало ожидать активизации действий. Опасаясь слишком уж радикального обострения, Стас прибег к тактике, которую не решался применять в бою с Гриней. Он пошел на грубый размен ударами, рассчитывая именно в этой рубке подгадать удачный момент. И снова все прошло, как по писаному. Где было Рыхлому разглядеть коварство заранее сдавшегося противника. От сумбурной атаки он легко ушел в сторону, разок даже попытался остановить Стаса пинком, но Зимин все же добился своего и припер противника к канатам. Вот теперь можно было чуточку порезвиться, и, молотнув Рыхлого коленом, Зимин взорвался чисто боксерской серией. Лишь один из множества ударов достиг цели, - все прочие завязли в умелых блоках Рыхлого. Тем не менее, разразившаяся воплями братва ничего этого, конечно же, не разглядела. Большинство присутствующих в зале даже понятия не имели к чему все идет. Они просто наблюдали красивую атаку и блажили во все горло. Между тем, законный финал стремительно приближался, а вместе с ним приближалось и красивое падение. Дать маху было никак нельзя, и Стас, наконец-то, исполнил задуманное, уследив встречное движение соперника. Это был не самый увесистый пинок, но бывший спецназовец его не проморгал. Ногу, летящую к своему прессу, он почти поймал в захват, позволив лишь самую малость дотянуться до живота. Убойную силу, таким образом, удар потерял, но для окружающих все было показано как надо. Даже сам Рыхлый толком не понял, что же произошло. Во всяком случае, обмана он не раскусил, и с громким охом Стас рухнул на пол, довольно натурально обхватил живот.

- Вставай, Капитан!

- Бейся, падла, хватит лежать!…

Чья-то жестянка стукнула Зимина по макушке, но он стерпел. Так оно обычно и бывает: вчерашние болельщики и фанаты не прощают поражения, разом обращаясь в злейших врагов. И уж они-то топчут больнее всего - несмотря на былую любовь, несмотря на собственные пристрастия. На рычащих же братков обижаться и вовсе не стоило. Наверняка кто-то из них ставил на Зимина в тотализаторе, а кто-то успел и поспорить с приятелями. Позволь им Папа, - с удовольствием присоединились бы к Рыхлому, запинав Зимина до полусмерти. Впрочем, скверные мысли только добавили Стасу сил, и свою роль он, мужественно доиграл до конца. Даже позволил рыжеволосому поднять себя и отвести в синий угол. Что говорил при этом конферансье и какие оскорбления продолжали выкрикивать братки, он уже не слышал. Сквозь опущенные веки Стас смотрел на опустевшее кресло - то самое, в котором еще совсем недавно восседал Чарльз Ларсен, верноподданный Великобритании, второй секретарь генерального консула. Увы, момент исчезновения Зимин пропустил, однако было ясно, что Ларсен не пошел спать и не отправился совершать ночную пробежку. Значит, шарманка, которую раскручивали местные горе-кулибины уже повела свою тоскливую мелодию, и хорошо, что Стас вовремя сумел ее услышать. Все могло начаться в самые ближайшие минуты, а потому оставаться на ринге было более чем глупо…

Глава 11

- Я так понимаю, мы свободны? - Маратик продолжал хмуро взирать на распростертые тела мертвецов.

- Еще бы кто отомкнул эти железки. - Мишаня демонстративно звякнул наручником. - По-моему, ключики держал в кармане белобрысый.

- Это какой белобрысый?

- А вон тот жмурик справа.

- Ща, поглядим… - присев возле покойника, Дмитрий без особых церемоний обшарил убитого и действительно нашел увесистую связку. Кроме ключей он обнаружил запасную обойму, расческу, исполненную в виде ножа с выскакивающей гребенкой и колоду карт с обнаженными мулатками. Дамочки на картах не просто позировали, а занимались непристойностями в стиле «мазо».

- Паренек-то - эстет, оказывается. - Пробормотал он.

- Был эстетом, - внес поправку Мишаня.

- А где наши телефоны?

- Телефоны забрали еще в машине. Вместе с оружием. Там, верно, и остались.

- Да-а, интересное кино! Их что же, всего трое было?

- Почему же, один на улице остался - машины охранять.

- Значит, четверо гавриков?!… - Харитонов потрясенно помотал головой. - Да, братцы, так низко мы еще не падали. Считай, на голый понт нас взяли.

- Не на понт, а на удостоверение. - Поправил его Лосев. - Стали бы мы понтоваться с обычными гопниками.

- Стали бы или не стали, а в подвал угодили… - Харитонов осторожно коснулся раны на лице, мельком подумал, что, без хирургических швов снова не обойтись. Значит, опять придется топать к врачам. Да еще и Лосева с собой тащить, - ему рожу тоже крепко покарябали…

- Ты у офицерика телефон глянь. - Снова подал голос Мишаня. - Сдается мне, была у него трубка.

- Вот сам и глянь, - Дмитрий снял стальные браслеты с рук Мишани, шагнув к Марату, скоренько повторил несложную процедуру освобождения, бросил ключи Лосеву.

- Значит, так, хлопчики! Ты, Маратик, бегом к мешкам, что лежат в глубине подвала. Проверь, что там внутри на самом деле - аммонит, тротил или другая какая хрень. Ты, Мишань, хватай у офицера трубку и галопом вызванивай Кравченко.

- А может, брякнем сразу Точилину? Я о том парне, что брал нас в первый раз?

- Все я прекрасно помню! - Харитонов раздраженно поморщился. - Только не хочется мне с ним толковать.

- Почему не хочется-то?

- Да потому и не хочется, что ну их всех к лешему! Ты что, до сих пор не понял, в какую грязь нас пытались втянуть?

- А ты сам-то понял?

Харитонов болезненно поморщился.

- Я, братцы, понял только одно: грохнули бы нас здесь стопудово. Выставили бы в качестве пособников террористам - и грохнули… Так что хватит с нас безопасности, нахлебались… Лучше тряси Кравченко. Он - хоть и плохонький, но свой.

- Свой-то свой, а безопасности сдал.

- Тем более! Раз втянул нас в это болото, пусть сам и вытягивает. - Дмитрий взглянул на пистолет в своей руке, обратил взор в сторону ступеней, ведущих из подвала. - Ну, а мы с тобой, Тимох, попробуем выбраться наружу и спеленать четвертого шустрика.

- Хочешь взять его живым?

Дмитрий серьезно кивнул.

- Трупов с нас достаточно, нужен язык. Если помрет и этот крысенок, разговора с безопасностью не получится… В общем, шорохом попахивает серьезным. Они же под себя копают, смекаете?

- Думаешь, идет разводка на высоком уровне?

- Она самая. И мы в этой бодяге - даже не пешки, а так - случайная пыль.

- А если этот четвертый смоется и поднимет тревогу?

- Тогда пиши пропало… Короче, пошли! Поднимаемся, оглядываемся, а там уж по ходу дела сообразим, как действовать. Главное - не дать этому крысенку сбежать.

Но реального развития событий Харитонов не угадал. «Крысенок», о котором они говорили, убегать вовсе не собирался. Планы его были куда как более прагматичные, и в данную минуту он осторожно спускался по лестнице. Все, о чем говорили «кандагаровцы», служащий безопасности слышал прекрасно. Потому и намерения его существенно отличались от того, что задумал Дмитрий. Не то, чтобы боец очень уж сожалел о гибели своего прямого начальника, но действовала инерция дисциплинированного служаки. «Враг» не только вырвался на свободу, но и собирался в свою очередь припереть его к стенке, а такого врага следовало однозначно ликвидировать. Ну, а то обстоятельство, что он остался один, сотрудника ФСБ не смущало. В руках бойца был автомат, а кроме того, он собирался атаковать первым…

Где-то стучали падающие капли, эфэсбэшник крался, словно лесной зверь, - неторопливо и бесшумно. Голоса переговаривающихся внизу он слышал совершенно отчетливо, и не подлежало сомнению, что у него все могло получиться. Но подвела темнота. После яркого дневного света, он все еще не освоился в подвальных сумерках. По уму следовало бы подождать хотя бы минуту для полной адаптации зрения, но этой минуты ему не дали. Парни, что стояли внизу, решительно направились к лестнице. Поворот скрывал их фигуры, и, вскинув автомат, сотрудник ринулся навстречу. Он не паниковал, - всего лишь спешил занять более выгодную позицию. И тотчас зазвенело железо, - нога угодила на обрезок трубы. Подобного мусора здесь были груды, - это и выдало обладателя автомата с головой. Будь перед ним обычные граждане, возможно, он сумел бы их упредить, но рефлексы бывших спецназовцев ничуть не уступали навыкам воспитанника госбезопасности. «Кипарис» в его руках содрогнулся от слепой очереди, но подчиненные Дмитрия уже раскатились в стороны.

Из трех пистолетов в ответ выстрелил только один, да и то пуля была выпущена в единственную, висевшую над головами лампу. Потемки сменились полной мглой, и стремительно сменив позицию, Харитонов ласково предложил:

- Але, генерал, может, потолкуем?

Но толковать «генерал» не желал. Снова громыхнула очередь, и пули густо осыпали стену, близ которой Харитонов только что находился. Язык пламени яснее ясного указывал на местоположение стрелка, однако никто из «кандагаровцев» даже не попытался этим воспользоваться. На то имелись свои основания: не далее, как пару минут назад Дмитрий предельно ясно выразился насчет трупа и языка.

- Эй, красавчик! А в меня сумеешь попасть?…

На этот раз кричал уже Маратик. В направлении кричавшего хлестнули автоматные выстрелы, но спровоцировали они только взрыв смеха.

- Зря стараешься, парень! Тут передо мной огромная бетонная тумба, так что ты ее и гранатометом не сковырнешь. И не забывай: нас здесь четверо, так что кишка у тебя тонка с нами справиться.

Дмитрий неслышно переместился вперед и напряженным слухом поймал ответное шевеление.

- Ну? Чего замолчал? - снова подал голос Марат. - Твоих хозяев так и так возьмут. А будешь рыпаться, сам угодишь под расстрельную статью.

- Расстрельную статью отменили! - крикнул эфэсбэшник и тут же переместился чуть в сторону. Он, конечно же, помнил о том, что где-то рядом притаился еще один стрелок, а потому осторожничал, не желая сыпать пулями понапрасну. Не знал он только того, что роли были уже распределены, и эта игра ему однозначно не сулила выигрыша. Он сам загнал себя в тупик и, не имея возможности вернуться назад, теперь должен был либо сдаваться, либо идти до конца и убивать этих «чайников». Но в том и крылась загвоздка, что «чайниками» они не были. Любой из четверых мог бы сейчас легко перехватить инициативу, но роль солиста уступили Маратику. Прежде всего по причине той самой «тумбы», о которой он заявил во всеуслышание. Таким образом, оставаясь недосягаемым для пуль, он продолжал отвлекать внимание сотрудника ФСБ, давая возможность Дмитрию исполнить роль «джокера».

- Может, и отменили, но тебе-то от этого что? Значит, будет верное пожизненное, а это, браток, еще хуже.

- Ты-то откуда знаешь?

- Я не знаю, но вот тебе в скорости придется узнать. Вот и подумай, на кой это тебе? Ты ведь не главный, чтобы идти паровозом. А поможешь следствию, глядишь, и отмажешься…

«Кипарис» вновь коротко пророкотал. Было слышно, как пули бьют в стену, звенят, рикошетируя от батарей и труб. Эта очередь показалась Дмитрию явно нерасчетливой. Очень походило на то, что нервишки у противника постепенно сдают.

- Вот это ты напрасно! - немедленно прокомментировал Марат. - Или надеешься на помощь товарищей?… Зря. В таких делах сдают, не задумываясь. И тебя, осла тупого, тоже сдадут. Да ты даже суда не дождешься, дурачок! Возьмешь и повесишься в камере.

- Врешь, сука!…

- А вот увидишь! Ставлю сто баксов, что так оно и будет…

Злая очередь заглушила слова Маратика. Зато и Дмитрий, перемещаясь словно паук на четырех конечностях, поднырнул под язык пламени, оказавшись в каком-нибудь метре от стрелка. Теперь его запросто могли срубить и свои, но в подобных делах мысли бывших однополчан давно уже работали в унисон. Они не просто раскусили план командира, они давно подыгрывали ему как могли.

- А может, и хрен с ним? - вопросил откуда-то издалека Мишаня. - Чего мы строим-то из себя законопослушных граждан?

- Ты о чем? - громко поинтересовался Маратик.

- Да все о том же. Нас, получается, можно мочить, а их - нет?

- Предлагаешь сделать этого хряка?

- Ясен пень! Положим среди мешков, и пусть потом менты разбираются, кто есть кто…

Должно быть, появление свежего голоса настолько изумило стрелка, что он запоздал с очередными выстрелами, а когда палец его наконец-то дернулся на спусковом крючке, неожиданно выяснилось, что патроны в «Кипарисе» кончились. Впрочем, с подобными вещами опытный боец справляется, не моргнув глазом. Пустой магазин немедленно полетел на пол, но перезарядить автомат Дмитрий ему не позволил. Торпедой выбросив тело навстречу противнику, он ударил его лбом в лицо и одновременно стиснул горло железной хваткой. А уже спустя полминуты к нему присоединился Тимофей. В темноте возиться с пленником было не слишком удобно, но вдвоем они с этим делом справились. Пара тумаков успокоила его окончательно, и, располосовав на бойце одежду, «кандагаровцы» спеленали стрелка по рукам и ногам. Не доверяя себе, Харитонов в очередной раз приложился к шее упавшего, нащупывая пульс, но парень и не думал умирать. Более того, едва очнувшись, он вновь начал вырываться из пут, осыпая победителей отборной руганью.

- Ну, дает! А я-то боялся - не зашиб ли часом…

- Такого зашибешь! Либо парень полный кретин, либо за решеткой ему сидеть не пересидеть.

- Это верно. Давай-ка оттащим его к стене… - Харитонов не договорил. Яркий свет ударил им в лица, и одновременно воздух разорвало сразу несколько автоматных очередей.

- Всем оставаться на местах! - гаркнул чей-то голос. - Кто шевельнется, получит пулю в лоб.

- Екарный бабай! - Лосев незамысловато матюкнулся. - Кажись, дождались, а?

- Погоди… - Дмитрий удержал его руку с пистолетом, неспешно выпрямился во весь рост. - Может, для начала представимся? Нас ведь сегодня в десятый раз арестовывают.

- Это кто же вас арестовывал?

- Да ты и арестовывал, - Дмитрий улыбнулся. - Сдается мне, этот славный голосок я однажды уже слышал.

- Гляди-ка, запомнил!

- Ты шутишь, капитан? Такие встречи до гробовой доски не забываются. Еще и в кошмарах тебя видеть буду.

- Так уж и в кошмарах… - один из фонарей подплыл ближе, рефлектором обратился к потолку. Стало видно, что в подвал успело спуститься с полдюжины автоматчиков в камуфляже. Насчет обладателя голоса Харитонов не ошибся, - рядом с ним стоял тот самый Точилин, что отобрал у них на квартире кавказцев. - Ну что, какими судьбами, орлы? Выходит, снова свиделись?

- А может, хватит валять дурочку, капитан? Лучше покажи, на ком вы еще оставили жучок? Или нам всю свою одежду в химчистку сдавать?

- Можете и сдавать, только вряд ли поможет.

- Не самые корректные методы, капитан!

- По-моему, и ваша контора не чурается подобных методов. Так что давай обойдемся без морали. Тем более, что на этот раз отмазаться вам не удастся.

- Почему ты так решил?

- Да потому что жмурики на вас. Вы же людишек косите, как сено!

- Кто же знал, что вы придете. - Харитонов искоса поглядел на снующих по подвалу людей. Кто-то из них успел уже вкрутить новую лампу, и подвал наконец-то предстал перед глазами в истинном виде - не самом, к слову сказать, пристойном. Помимо жмуриков его портили горы мусора, подтеки на стенах и явные следы пребывания наркоманов. Впрочем, ни на шприцы, ни на отходы жизнедеятельности бомжей Точилин не обращал внимания. Поочередно оглядев трупы, капитан приблизился к недавнему хозяину «Кипариса», нехорошо улыбнулся. Лежащего на полу он явно узнал, да и тот заметно увял, попытавшись отвернуть лицо в сторону.

- Чего отворачиваешься? Стыдно или боишься?

- Стыдно, что грохнуть тебя не успел…

- Понял тебя, - капитан удовлетворенно кивнул. - По крайней мере четко и ясно. Значит, и разговор у нас будет обстоятельный. Что называется - с пристрастием. Может, и хорошо, что эти парни положили твоих дружков…

- Послушай, капитан! - подал голос Харитонов. - Ты же все прекрасно понимаешь. Зачем нас втравливать в эти разборки? Вы рубитесь за посты, за кассу, а мы-то здесь причем?

- Причем? - брови Точилина скакнули вверх. - Неужели не понимаешь?

- А что тут понимать? Мы играли роль наживки, а ты рыбалил! Что интересно - ловил не мелких пескариков, а рыбку злую и крупную. Вот и радуйся. Можешь даже орденами не делиться.

- О каких орденах ты толкуешь? Это за что же?

- Как за что? За ликвидированных предателей, за предотвращение взрыва. Или не видел еще, что в тех мешочках покоится?

- Мне и видеть не надо, - без того знаю, что это туфта. Обычная соль напополам с цементом. - Капитан Точилин хмыкнул. - Так что, дорогой Харитонов, эти ребятки тебе лапшу на уши вешали. Они, конечно, предатели, но не настолько, чтобы подкладывать под жилой дом настоящую взрывчатку.

- Ну, а как тогда быть с тобой?

- Это в каком же смысле?

- Да в самом прямом! Мы ведь тебе второй улов уже сдаем!

- Верно, потому и не сядете, как убийцы. Каждый получит свое законное.

- Ничего себе пряники! - фыркнул Мишаня. - А пострадавшими нас, значит, уже не считают?

- Нет, не считаю. - Точилин даже не взглянул в сторону Мишани. - За этих мудаков с меня тоже спросят. А значит, понадобятся козлы отпущения.

- Тогда чем ты лучше их? Вы проводите чистку в органах, изображаете бдительных патриотов, но нас-то зачем в это дерьмо макать? Или опасаешься, что расскажем журналистам о вашем светлом облике?

- На журналистов нам как раз начихать. Напишут, что скажем.

- Тогда в чем же дело? Может, все-таки отпустишь?

- Не получится. - Точилин покачал головой. - Больно уж много хлопот. Так что извините, парни. Трупы я по старой дружбе спишу, но свидетелями вам побыть придется.

- Так кто же отказывается! - Дмитрий шагнул к капитану, заговорил чуть тише: - Только не сегодня, лады? Дело у нас, видишь ли, важное.

- Ты что смеешься?

- Я серьезно говорю. Кореша нужно выручить из одной берлоги. Опоздаем, - пропадет парень. И будет это уже на твоей совести… - Дмитрий не договорил. Подбежавший к Точилину боец в камуфляже что-то попытался изобразить на пальцах. Хмуро посмотрев на Харитонова, Точилин буркнул:

- Ладно, говори, не придуривайся!

- Тут такое дело… - боец явно волновался. - Там в мешках, действительно, взрывчатка.

- Что?! - голос Точилина был по-прежнему тих, но интонация его изменилась кардинально. Да и глазки капитана налились таким свинцовым цветом, что боец немедленно потупил взор.

- Мы, конечно, бегло смотрели, но перепутать трудно. Вполне реальный аммонит с алюминиевой пудрой и пироксилиновой крошкой. Общий вес приблизительно килограммов двести.

- Та-ак… - протянул Точилин. - Кажется, дело и впрямь тухлое…

- Ну так что? - Харитонов отважно тронул капитана за локоть. - Сам же видишь, какие тут у вас дела заворачиваются? Вот и посуди, какого хрена нам под ногами путаться? Под горячую руку и впрямь посадите… Отпускай нас, капитан. А завтра или когда там нужно, позовешь - и примчимся.

Точилин продолжал насуплено молчать, и Дмитрий облизнул разбитые губы. По опыту он знал, что таких людей нужно дожимать сразу. Через пару минут может оказаться поздно. Человек придет к определенному решению, - и тогда, хрен, ты с ним договоришься. Не увидит и не услышит…

- Тебе что, рекомендации нужны? Так добудем тебе рекомендации. Хоть от губернатора, хоть от представителя президента. Ты же нормальный мужик, Точилин! Зачем строить из себя кентавра? Или сам никогда друзей не выручал?… А он мне не просто друг, он - больше… Мы с ним в одном детдоме росли. А теперь он на малине одной парится, нас ждет. Так что потеряю брата, станешь для нас кровником…

Капитан отреагировал не сразу. Дмитрий почти слышал, как ворочаются в его голове тяжелые мысли. Наконец Точилин медленно повернул к нему голову, губы его нехотя дрогнули.

- Только уходите быстро.

- Само собой, капитан! Исчезнем - и не заметишь.

- Оружие этих мозгляков оставляете здесь.

Харитонов энергично кивнул.

- Все, валите…

- Спасибо, Точилин! - Дмитрий хлопнул его по плечу, махнул рукой своей маленькой армии. Убираться и впрямь следовало быстро…

***

В машине они некоторое время сидели молча. Лосев разглядывал в зеркале свою физиономию, Мишаня с Маратиком рылись в сумках, проверяя целостность багажа, Харитнов смотрел в окно прямо перед собой. Они еще не отъехали от чертового подвала, и вполне могло получиться так, что Точилин в последнюю минуту передумает, послав своих бравых ребяток в погоню. Мельком даже пришла на ум мысль, чтобы встретить их здесь подобающим образом. Дабы не кормить потом вшей на нарах, не позорить семей. И ведь действительно могли приклеить ярлык! Проще простого. И попробуй потом отмойся…

- Оружие-то на месте? - он искоса глянул на заднее сиденье.

- Как ни странно - на месте. И мой телефон тут. - Мишаня озадаченно пожал плечами. - Похоже, сюда они вообще не совались.

- Уже легче…

- Думаешь, правда, могли загрести?

- Могли…

- А я что-то сомневаюсь, - Тимофей наконец-то покончил с процедурой фейсконтроля, угрюмо сунул зеркальце в бардачок. - Не идиоты же они, в самом деле!

- Все зависит от игры, в которую они взялись играть. - Дмитрий вздохнул. - Это ведь контора, не забывай. У них свои правила и свои законы. Может, это чистка рядов, а может, и что похуже. Взрывчатку ведь кто-то сюда приволок. И Точилин о ней, похоже, ни сном, ни духом. Вот и получается, что дело серьезное. Может, кто хочет таким образом областных чекистов подмять, а может, и кого повыше. В любом случае, нам в эти дрязги лучше не соваться. Сжуют - и не поперхнутся.

Позади возбужденно шмыгнул носом Мишаня.

- А я другое, мужики, не пойму. Где они такое количество взрывчатки берут? Два центнера - это ведь не два килограмма.

- Взрывчатка как раз не проблема. Тем более - не гексоген и не пластид. Аммонит, считай, всюду используется - и у геологов с шахтерами, и у ликвидаторов речных заторов. Так что можно украсть, а можно и получить вполне официально - по накладным со склада.

- А складик потом спалить от греха подальше. - Добавил Маратик.

- Может, и так…

- Одним словом, в хорошую историю мы влипли.

- Ничего, выплывем, - встрепенувшись, Харитонов протянул Мишане руку. - Ты говоришь, телефончик твой здесь?

- Ну да…

- Дай-ка! - Дмитрий взял крохотную трубку, скоренько проверил память. - Так и есть. Пока мы там парились, Стасик вызванивал нас. Как минимум раза три. Наверняка, и в офис звонил, и на наши трубки.

- Так, может, сходим - попросим их назад?

- Ты с ума спрыгнул? А если Точилин передумает? Подмигнет своим архаровцам, - и гуляй свобода! Нет, братцы, рисковать не будем… - Харитонов нахмурился. - Сколько, кстати, прошло с момента задержания?

- Да уж прилично. - Раздумчиво протянул Лосев. - Сначала ты в отрубе лежал часа два или три, а после с этими самураями воевать стали. Вот и прикидывай.

- Понятно!… - ненадолго прикрыв глаза, Дмитрий заставил себя успокоиться. Злое электричество бродило по телу, заставляло подрагивать мышцы. Чего доброго и нервный тик мог вернуться в любой момент…

- Так что решаем? - нетерпеливо поинтересовался Маратик. - Едем или нет?

Дмитрий, очнувшись, потянулся к ключу зажигания.

- Конечно же, едем, - выдохнул он. - Что тут еще решать…

Двое богатырей в камуфляже по-прежнему стыли столбами у дверей подвала и видимого беспокойства не проявляли. Значит, и впрямь получили от Точилина нужную команду.

Харитонов оглянулся на друзей.

- Ты чего? Забыл что-нибудь?

- Таблетку! - попросил Дмитрий. - От головной боли. А лучше сразу две или три…

Его не стали ни о чем переспрашивать. Все было без того ясно.

Глава 12

По счастью, долгих споров у них не возникло, очень уж были они напуганы. Кроме того, на выходе из корпуса заблажили салажата, которые, конечно же, сообразили, что оставленный на их попечение пленник самым бессовестным образом собирается смыться. Конечно, с этим народом Игнат разводить турусы не собирался и, разбив нос наиболее бойкому из пацанят, просто заставил остальных разбежаться.

- Ну вот, сейчас позовут кого-нибудь из взросляков, - дрожащим голоском проговорила Алена.

- А мы что, дожидаться будем? - Игнат все еще храбрился, но на самом деле колени у него явственно подрагивали. Только и хватило мужества, чтобы подобрать в коридоре резиновый обрезок шланга и щелкнуть по стене. - Пусть только сунутся!…

Впрочем, стоило им увидеть шагающую от резиденции знакомую фигуру, как последнее мужество оставило их. К зданию приближалась хозяйка лагеря. Даже в сумерках было видно, что она пьяна, а порывистые движения выдавали высшую степень раздражения. Следом за ней семенил Куш, но даже он не рисковало подходить к ней близко. С воплем к Любаше ломанулся один из обиженных мальцов, и, не дожидаясь жутковатой развязки, Игнат с Аленой припустили к забору.

Они бежали пригнувшись, но всевидящая салажня все равно их приметила. В воздухе сейчас же свистнули камни, и один из них пребольно угодил Игнату в спину. Паренек тут же завилял из стороны в сторону, и совершенно бессознательно Алена последовала его примеру. Наверное, им помогла сгущающаяся темнота, но в большей степени в таких ситуациях выручает страх. Именно он дает жертве силы и в самый критический момент наделяет вторым дыханием. Проскочив через спортивный городок, они миновали складское помещение и здесь на минуту затаились. Сделано это было крайне вовремя. Чуть погодя, мимо промчалось два паренька. Им и было-то всего лет по десять, но именно от такой шантрапы было сложнее всего укрыться. В эту жестокую жизнь они тоже играли - и играли с азартом, о котором давно уже позабыло большинство взрослых. Прикажи им Любаша выпотрошить беглецов, а после распять на крестах, они и эту процедуру исполнили бы с величайшим тщанием. Слабонервных деток здесь давно уже не водилось, а то, что в обычном мире именовалось цинизмом, являлось здесь привычной нормой. Знакомые с нищетой, бесправием и голодом, здешние детки умели раздеваться перед камерой, могли исполнить любую заказываемую групповуху, а за хороший ужин соглашались на извращения, на которые уличные дамочки шли лишь за очень большие деньги. Кроме того, здешние воспитанники были обучены беспрекословному послушанию и без особых угрызений совести могли прирезать своего такого же, только потому, что на него укажет всевластный перст Папы или той же Любаши. Отличие их от обычной детворы в том и заключалось, что росли они не в человеческом обществе, а в стае. Потому и усваивать им приходилось стайные законы, которые во многих отношениях были страшнее обычных криминальных понятий. Может, оттого и страшнее, что детский грех творился здесь без тени содрогания, а порой и с откровенным восторгом. Во всяком случае, Игнат ничуть не удивился, разглядев у одного из бегущих нож, а у другого хорошую бойцовскую цепь. Впрочем, с обрезком тяжелого шланга он мог бы с ними и потягаться. Другое дело, что следом за этими шибздиками немедленно примчались бы более грозные противники, а уж против них не помог бы никакой шланг.

- Ползем! - отчаянным шепотом приказал он, и Алена, не возражая, повиновалась. Она тоже была девчонкой бедовой, но, видимо, и впрямь существуют ситуации, в которых пацаны соображают быстрее и правильнее. Потому и сейчас она подчинилась Игнату, хотя и помнила те времена, когда сама помыкала им, а при случае даже наказывала затрещиной. Происходила законная эволюция, и парнишка из пацана превращался в мужчину, в ней же напротив - наружу все больше проступало то милосердное и неспешное, чем наделяет природа всех особей женского пола.

- Твари! - крик был настолько громок, что не заглушили его ни расстояние, ни стены корпуса. - Убью, на хер! За яйца повешу!…

И хотя никакого имени произнесено не было, но, покрывшись холодным потом, Игнат тотчас понял, кого имеет в виду разбушевавшаяся хозяйка лагеря. Не подлежало сомнению, что она обнаружила связанного Чибиса. Дальнейшие ее действия предсказать было несложно. Помимо так называемого актива в лагере проживало еще около трех десятков детей, и всю эту свору разъяренная Любаша могла легко поставить под ружье, заставив рыскать с фонарями в поисках беглецов. А значит, теряла смысл любая попытка спрятаться. Это взрослые могли пройти мимо и ничего не заметить, - от этой же шелупени, знающей лагерь, как свои пять пальцев, укрыться было, конечно же, невозможно.

- Туда! - Алена ткнула пальцем в сторону столовой, и Игнат согласно кивнул. Именно эти аллеи сейчас были погружены в полный мрак. Яркие огни горели вблизи резиденции и автостоянки, все прочее электричество по обыкновению отключили.

Одолев на животе с десяток метров, они добрались до первой полосы кустарника и только здесь вскочили на ноги. На бегущую Алену Игнат не оглядывался, однако ничуть не сомневался, что подруга не отстает от него ни на шаг. Возможно, кто-то из салажат уже заметил их, но думать об этом было некогда. Не теряя скорости, они налетели на проволочный забор, стремительно перебросили тела на ту сторону и устремились в близкий лес. Стоило только порадоваться, что в лагере не имелось своих собак. Подобно большинству бывших сидельцев Любаша ненавидела сторожевых псов, предпочитая услуги двуногих помощников - возможно, менее быстрых и зубастых, но уж во всяком случае - более хитрых и наблюдательных.

- Найти этих выродков! - гремел им в спины далекий крик. - Прочесать все дома, все аллеи!…

По крайней мере, стало ясно, что момент преодоления забора остался незамеченным, и уже на бегу Игнат с облегчением перевел дух. Он не знал, как они будут выкручиваться дальше и на какие шиши купят автобусные билеты, но главным сейчас казалось другое: они вырвались из лагеря живыми, а потому пусть на малое время, но о Папе с Любашей, о Косте и всех его бритоголовых дружках можно было забыть…

Мысль эта мелькнула в голове и тут же погасла, заглушенная воплем напарницы. Наверное, он и сам закричал бы от ужаса, но чужая ладонь плотно зажала рот, а мгновением позже голова Игната столкнулась с затылком Алены. Неизвестный чужак держал их в охапке, словно пару кукол, - и держал столь крепко, что трудным казалось не только вырываться, но даже дышать.

- Спокойно, ребятки! - шепнул незнакомый голос. - Никто вас резать не собирается. Замрите, и я тут же вас отпущу.

Неизвестно, как поступила Алена, но Игнат перестал трепыхаться и даже вытянул руки по швам. Хватка незнакомца тут же ослабла, а мгновением позже он ласково произнес:

- Вот и молодцы! А теперь поговорим. Меня интересует только одно: где находится сейчас Стасик?…

***

В любом бизнесе пригождаются люди вроде Стакана. Шустрый этот типчик умел не только сбывать краденное и заговаривать зубы играющим в тотализатор, - помимо всего прочего Стакан, имевший за плечами три года радиофака в УПИ, неплохо управлялся с цифровой электроникой, умел снимать и монтировать фильмы, а в фотошопе создавал такую искусную залипуху, что вводил в заблуждение даже самых больших специалистов. Вот и теперь в студии командовал главным образом он, а Папа с Костой пребывали в роли безучастных зрителей. Впрочем, не вполне безучастных, так как подавать советы им также не возбранялось. Другое дело, что там, где поработала творческая фантазия Стакана, лишние советы уже не требовались. Един в трех лицах, он замещал в настоящее время осветителя, режиссера и оператора. Кто знает, доведись этому парню работать на каком-нибудь Мосфильме - и рубил бы человек вполне законное бабло, но все тот же радиофак сподвиг Стакана сначала на торговлю левыми компьютерами, потом на взлом корпоративных сетей в интернете, а после и на увлечение порносайтами. Отсидев год с небольшим, на путь исправления бывший студент не встал, и даже напротив, проникнувшись житейской мудростью зоны, с еще большим рвением занялся подпольным бизнесом. Теперь вчерашний любитель обнаженки лепил жесткое порно с участием детей и животных, не чураясь запечатлевать и вещи, за которые на западе платили самые крутые бабки, а именно - «смерть на натуре». Конечно, стиль его со временем менялся, но главные перемены заключались в том, что на заре своей криминальной юности Стакан жадничал и не делился, - теперь же в лице Папы он обзавелся надежной крышей и потому окончательно перестал бояться закона. В конце концов, он не грабил, не убивал, - он занимался без пяти минут искусством - искусством безусловно жестоким и кровавым, но оттого не лишающим его солидной дозы эстетического удовольствия.

Так или иначе, но созданная им мизансцена представлялась не самой веселой: совершенно голый, Чарльз Ларсен возлежал на кровати и шумно посапывал. Правая рука его сжимала большой кухонный нож, волосы на голове были всклокочены. Обеих девушек Стакан поместил возле кровати. Руки сидящей в кресле Татьяны были плотно привязаны к подлокотникам, рот девушки Стакан залепил широкой полоской скотча. С подругой Татьяны он обошелся еще жестче. Оператор расположил ее на полу, стальной проволокой притянув горло Лизы к спинке кровати. Пожалуй, шея девочки была перетянута даже излишне сильно, - лицо Лизы уже и сейчас напоминало цветом перезрелый помидор. Обе девушки были раздеты, кожу их покрывала гусиная рябь, глаза же безумно вращались. Разумеется, они все видели и слышали, отлично понимая, что эти люди собираются не просто их убить, но сотворить с ними нечто ужасное.

В очередной раз поправив отброшенную в сторону ногу англичанина, Стакан взял со стола початую бутылку водки, добрую треть вылил на грудь Ларсена и отошел на пару шагов. Оценивающим взором окинув всю картину в целом, оператор примерился фотокамерой.

- Идеального сценария нам, конечно, не создать. - Хмуро и словно самому себе пробормотал он. - Но видеоряд должен не просто убеждать, он должен шокировать.

- Смотри, Микеланджело, не переборщи… - проворчал Папа.

- Для того и буду снимать побольше кадров. Потом уже отберем что получше.

- А видео ты уже проверял?

- Обижаете! Все тип-топ! Сначала ролик в общем зале, где этот придурок ручкается с Кустанаем и Вахой, а после уже здесь - в обнимку с дюймовочками. Правда, на двух этого кабана не хватило. Только и сумел, что впарить разок худышке. Зато и перепачкался весь. Девочка-то нетронутой оказалась.

- Естественно! Потому этот боров и запал на нее, - тонкие губы Папы чуть дрогнули. - Это Гусак постарался - нашептал ему про целочку. А Ларсен свеженьких девочек не меньше мальчиков любит.

- Так может, ему пацана стоило подсунуть?

- Думаю, будет достаточно и этого. - Папа поморщился. - Главное - помни, ты не для прокуратуры работаешь, - для него. Твоя задача - сделать так, чтобы у него кровь вскипела от того, что он увидит.

- Куда ж он денется!… Только учтите, сам я никого резать не буду!

- Не переживай, для этого у нас Коста есть. - Папа криво улыбнулся.

Коста, поигрывающий в углу деревянной палкой, мрачно кивнул.

- Как скажете, так и сделаю.

- А дубинка зачем? - удивился Стакан. - Их ножом надо, не дубиной.

- Вот и видно, что ты сам дубина! - Коста добродушно усмехнулся. - Это ротанговое дерево, вкурил?

- Ну и что?

- А то, что на Манилах это первое оружие. И кости дробит, и плющит не по-детски. Хороший мастер такими палками производит до десяти ударов в секунду, и каждый, прикидываешь? - каждый может оказаться смертельным. Так что карате отдыхает.

- А нам-то это зачем?

Коста преспокойно кивнул в сторону связанных девушек.

- Ты хочешь, чтобы они визжали, как свиньи?… А нет, значит, заткнись. Я им по разику приложу по темечку, и все. А дальше, можешь расписывать их перышком, как хочешь.

- Это я делать не буду! - Стакан решительно помотал головой. - Я не мясник!

- Верно, ты тормоз! - Коста скривился. - Тебе, уроду, объясняют, а ты все никак не поймешь. Это я их мочкану, я! Вот этой самой палочкой. Быстро и бесследно. А дальше можешь работать. Они холодные будут, допер?

- Так-то оно так, только может, нам это… - Стакан нерешительно потер лоб ладонью. - Лизкой одной обойтись? Тем более, он и на видео с ней тискался.

- А ты не жадничай. - Папа покачал головой.

- Я не жадничаю.

- Вот и хорошо. Ты ведь не знаешь, сколько за его семьей бабок стоит, а я знаю. Поэтому и рисковать нельзя. Нам верняк нужен, а два трупа по любому лучше, чем один. Ну, а отпечатки пальцев, следы и прочую мясню делай, как договаривались. Надо, чтобы он враз спекся, врубаешься?

- А если заартачится? Адвоката станет требовать? Они же там все на судах помешаны.

- А будет артачиться, мы «Скорую» организуем. - Папа подмигнул Косте. - И спецов из ментуры… Главное все за одну ночь прокрутить. Без долгой резины. Потому и нужно, чтобы его до печенок проняло! Чтобы все до единой бумажки подписал… Короче, от твоей работы, Стакан, зависит наше благополучие. Сделаешь все, как надо, первый кусок - твой.

- А какой он - этот кусок? - робко поинтересовался оператор.

- Не сомневайся, кусок жирный. И тебе хватит, и деткам твоим. Если, конечно, успеешь настрогать… - изогнув левую бровь, Папа покосился в сторону окна. Внимание его привлек вопль ругающейся Любаши. Хлопнул себя по острым коленям, он рывком поднялся из кресла. - Ладно, соколики, оставляю вас. Что делать - знаете. Так что справитесь без меня…

***

Придумка с камерой и оптоволокном оказалась и впрямь удачной. Изображение экранчик выдавал чересчур зернистое, однако понять, что же такое творится в недрах спальни, было вполне возможно. Проникновение на крышу резиденции также прошло более или менее благополучно, хотя и потребовало от Зимина повышенной осторожности. Одного из бритоголовых стражей пришлось оглушить, - очень уж нехорошую позицию занимал браток, - наверняка бы увидел, как карабкается на крышу Зимин. Но все обошлось, и внезапно «задремавшего» сторожа бывший спецназовец аккуратно усадил возле фундамента. Тем не менее, существенную толику времени он потерял, а значит, пропустил и многое из случившегося. Конечно, камера позволяла отмотать материал назад, но это можно было сделать и позже. А потому Стас ограничился тем, что немного подправил световод, постаравшись, чтобы камера захватила всех участников «оргии», включая связанных девушек, спящего на кровати Ларсена и Косту с Папой. О Стакане, остроносом мужчине с цветными наколками на плечах и изящным пучком волос на затылке, Стас позаботился особо. В данный момент фотограф-упырь колдовал над англичанином, стараясь, вероятно, придать всему видимому наибольшую реалистичность. О чем он при этом говорил с Папой, Зимин, к сожалению, не слышал, но легко догадывался. До последнего момента Стас надеялся, что все обойдется одной большой фикцией, но, кажется, Алена была права - и дело близилось к кровавой развязке. Красноречивее всего об этом говорило не столько поведение находящихся внизу мужчин, сколько ужас, отражающийся на лицах обнаженных пленниц. Уж они-то наверняка слышали, о чем беседуют их мучители и, не имея возможности, кричать, просто напрягали мышцы, подергивали голыми коленками и плакали. Теперь Стас уже не сомневался, что девчушек эти выродки собираются прикончить. И не просто прикончить, а еще и поработать над телами, выпачкав кровью руки Ларсена, перенеся под ногти убитых фрагменты кожи англичанина, пустив в ход и другие мелочи - вроде клочков одежды, пуговиц с костюма, волос с головы и гениталий. По здравому размышлению, улики, что иной раз становятся смертельными для обвиняемого, фабрикуются проще простого. Были бы, как говорится, мозги и желание, а этого у Папы, по всей видимости, хватало с избытком. Стасу рассказывали случай из судебной практики, когда хитрая бабенка, имитируя изнасилование, умудрилась не только наставить себе синяков, но даже обзавестись семенем своего недоброжелателя. И никуда не делся мужичок! Посадили на восемь годков! Если бы тетенька не проболталась по пьяни другой своей подружке, куковал бы на нарах и поныне. Вот и с Ларсеном, судя по всему, пытались обыграть тот же спектакль. Целью, правда, ставили не тюрьму, а хорошую сумму денег, однако сути это не меняло. Кто знает, возможно, англичанин был только первой ласточкой, за которой планировалось цеплять на крючок иных более значимых фигурантов. Благо и наживка была лакомой. Завлекали не примитивной водкой и не фитюлями с анашой, - заманивали откровенной педофилией, на которую среди сильных мира сего во все времена наблюдалось повышенное слюнотечение. И то сказать - одно дело засветиться где-нибудь в Европе, где за такие вещи моментально упекут на пару жизненных сроков, и совсем другое - куражиться на Тайване или в Российской глубинке, где выбор по сию пору оставался огромный, а законы практически не действовали…

- Вот он, гад, где сидит! Наверху, смотрите!…

Вздрогнув, Стас стремительно обернулся. Внизу, указывая пальцами на крышу, приплясывали мелкорослые пацанята. Они размахивали кулачками и, подпрыгивая на месте, орали во все горло. Спасибо, хоть камнями пока не кидались, - все-таки резиденция! - и все равно дело было швах.

Мысленно выругавшись, Стас теснее прижался к крыше. Кажется, он влип - и влип по крупному. Благодарить за это следовало, конечно же, Любашу. Вопли хозяйки лагеря давно сотрясали округу, но, увлеченный наблюдением, Зимин старался не обращать на них внимания. Вот и прокуковал собственное разоблачение! И ничуть не легче от того, что искали пацанята кого-то другого. Нашли-то его - и не где-нибудь, а на крыше святая святых! Ежу понятно, что оправдаться будет сложно. А стоит взобраться сюда кому-нибудь из глазастых, и вся его нехитрая тайна с камерой выплывет наружу. Впрочем, он без того здесь задержался. Там внизу вот-вот могли прирезать двух невинных девчушек, а значит, следовало срочно что-то предпринимать.

- Где они? А ну, показывайте!

- Здесь он! Здесь!…

В сопровождении Чана и хромающего подростка из ближайшего корпуса выскочила Любаша. Физиономия ее была перекошена, в руке она сжимала пистолет. Выжидать далее становилось не только неразумным, но и опасным, и, одним махом перебросив тело через крутой конек, Стас точно древний ниньдзя прибег к скоростному спуску с крыши. Он не скользил и не падал, он катился. При этом руками и ногами как мог тормозил спуск. Уже возле самого ската, поймался руками за дождевой желоб, качнувшись, приземлился ногами на карниз второго этажа. Ухватиться было не за что, и, конечно, он ни за что бы не удержался, но были и иные способы найти опору. Именно к ним Стас и прибег. Кулаком он разбил стекло, согнув руку крючком, подтянул себя к раме вплотную. По счастью, стеклопакеты стояли здесь не везде, а потому одного хорошего толчка хватило, чтобы деревянная крестовина хрустнула и вместе с повисшим на ней человеком провалилась внутрь здания. Зимин так и не понял, куда именно он попал, но оборудованная под спальню студия также располагалась где-то здесь, а потому следовало по возможности быстрее сориентироваться и отыскать чертову спальню…

Он еще поднимался с усыпанного стеклами пола, когда в коридоре раздались шаги. Вряд ли пацанва сумела разглядеть, куда он скрылся, однако хруст стекла, наверняка, услышали те, кто находился в здании. Дверь распахнулась от пинка, в комнату шагнуло двое.

- Черт, где же тут свет… - рослый богатырь, в котором Стас без труда узнал Гриню, зашарил по стене в поисках выключателя. Но темнота Зимина устраивала больше. Рыбкой прыгнув вперед, он упал на руки и, перекувыркнувшись через голову, пяткой ноги ударил Гриню в живот. Второй ногой тут же влупил по голени. Можно было легко представить, какую нечеловеческую боль испытал боец. То есть, удар в живот можно было и пережить, но кость ноги Стас ему определенно повредил. Хруста он не слышал, но все перекрыл задушенный хрип Грини. Второй боец метнулся было назад в коридор, но, развернувшись на полу точно компасная стрелка, Зимин подсек его ноги, заставив потерять равновесие и удариться головой о дверной косяк.

- Эй, щеглы, что у вас там?

Кричал явно Коста, а потому Стас немедленно вскочил на ноги. Кажется, к комнате бежали еще люди, а потому следовало что-то срочно придумывать. Впрочем, в таких ситуациях работает скорее тело, нежели голова, и, доверившись былым рефлексам, Зимин быстро захлопнул дверь, случайным стулом с силой ударил по висящим под потолком плафонам люстры. Не дожидаясь, пока полностью просыплется стеклянный дождь, все тем же стулом заблокировал дверные ручки. Метнувшись к окну, разглядел подскакивающих от возбуждения пацанчиков. Пока они мало что видели, но именно этот пробел следовало побыстрее восполнить.

- Извини, браток, но придется тебе побыть птичкой!… - подхватив оглушенного бойца под мышки, Зимин взгромоздил его себе на загривок. Примерившись, подбежал к окну и смаху вышвырнул тело наружу. Громко крича и выламывая остатки рамы, боец вылетел из окна. Стас не удосужился проверить, насколько удачно он шмякнулся, - вместо этого вновь по-паучьи припал к полу на четвереньки, бесшумно перебежал в дальний угол, юркнув за широкое кресло. Кажется, он успел вовремя. Уже через пару секунд дверь задрожала от свирепого натиска. Ясно было, что бьет по двери знаток, - во всяком случае, ножка стула хрустнула уже после второго удара. В комнату ворвалось несколько человек.

- Где он?

- Вот тварь! Никак обратно выскочил…

- Але, Гриня! Где этот урод? - шагнув к лежащему на полу бойцу, Коста безжалостно тряхнул его за грудки. - Ты видел, куда он смылся?

Покалеченный боец лишь слабо что-то промычал, рукой качнул в сторону окна. В данную минуту требовать от него большего было нелепо. Иные в его положении теряли сознание от болевого шока, и бедному Грине требовался морфий с новокаином, но никак не свирепая тряска коллеги.

- Эй, Коста! Там вроде пацаны наши…

- Ну-ка! - скакнув к окну, Коста высунулся наружу, свирепо гаркнул: - Куда он побежал? Кудя, я спрашиваю!

Наверное, куда-то перепуганные пацанчики ему все же указали. В этих потемках и в этом гаме сложно было разобраться, на это и рассчитывал Стас. Грохоча ножищами, бритоголовая гвардия метнулась из комнаты. Выждав мгновение, Зимин призраком поднялся из-за кресла, неспешно отряхнул руки. Поймав на себя страдающий взор Грини, приложил палец к губам. Чтобы стало еще понятнее, тем же пальцем изобразил выстрел в висок. И Гриня, конечно же, все понял. Во всяком случае, кричать он стал.

- Вот и молодец! - шепнул Зимин. - Веди себя хорошо - и доживешь до сорока с лишним.

Наверняка у Грини водилось при себе какое-нибудь оружие - вроде кастета или нунчаку, но обшаривать его совершенно не хотелось. Кроме того, лучше других Стас знал, что при желании в оружие легко превратить любой предмет - без магии и какого-либо колдовства. Во всяком случае, теперь он мог это себе позволить. С конспирацией было покончено, и Зимин вновь получал полный карт-бланш. Он и Гриню мог бы убить сейчас более чем сотней различных способов, пустив в ход осколок плафона, случайную веревку или собственные пальцы. Но ничего этого Стас делать не стал. Перешагнув через тело бойца, он преспокойно вышел в коридор. Путь в студию был свободен, и следовало поторопиться.

Глава 13

- Физкульт-привет, Стакаша! - шагнув через порог, Стас тщательно прикрыл за собой дверь. - Ну, чего ты? Вроде как даже с лица сбледнул? Или нарушил твое уединение?

- Ты? Откуда?… - обладатель художественного пучка волос на затылке нерешительно попятился. - Это за кем там гнались? За тобой, что ли?

- Угадал, Стаканчик, за мной. Только не поднимай шума, ты ведь уже видел - я парень быстрый.

Оператор сухо сглотнул.

- А ты в курсах, что посторонних сюда не пускают?

- Но тебя же почему-то пустили?

- Я не посторонний.

- Верно, ты оператор и фотограф. А еще по совместительству - насильник и убийца.

- Я никого не убивал!

- Убивал, Стакаша, еще как убивал! И не сомневайся, твое участие в этой мерзости мы докажем железно.

- Ты кто, в натуре? - лицо оператора пошло пунцовыми пятнами. - Ты, что, мент?

- Хуже, Стаканчик. Настолько хуже, что тебе с твоими генитальными мозгами ни в жизнь не догадаться. - Продолжая приближаться к оператору, Зимин мимоходом подцепил со стола фотоаппарат, с уважением оглядел. - Ого! «Минольта» - да еще цифровая! Всю жизнь о такой мечтал. Значит, малышек голеньких снимаешь?

Увидевшие Стаса девушки энергично засучили ногами. Конечно, они не могли понимать, что происходит, но в появлении Зимина им чудилась надежда на спасение, и этот шанс они, конечно, не хотели упускать.

- Спокойно, подруженьки, спокойно! - Зимин содрал с бедняжек полоски скотча. - Только не орать, договорились?…

- Они зарезать нас хотели! - немедленно выпалила Татьяна. - Вон тем ножом!…

- А меня еще и изнасиловали! - пискнула Лиза. - Этот насиловал, а тот снимал из-за стенки…

- Дура! Да кто тебя насиловал! - рыкнул Стакан. - Сама под него легла. Еще и улыбалась в камеру.

- Да?… Если б не улыбалась, вы бы с меня три шкуры спустили! - заплакала Лиза. - Вам же пидора английского прижать нужно, вот вы и стараетесь.

- Это вы стараетесь, - фыркнул Стакан, а я только фиксирую…

- Гнида, урод! - обе девушки продолжали надрывно всхлипывать, и оттого речь их стала совершенно невразумительной.

- Видал? - Зимин кивнул в их сторону. - Обижены на тебя девоньки. Выходит, не по нутру им твое искусство пришлось.

- Да причем тут искусство! Что Папа говорил, то и делал… - Стакан по-прежнему отступал от Зимина, и перекошенная физиономия его выдавала паническую работу мысли. Он явно соображал, какой сигнал подать, чтобы при этом уцелеть и выжить.

- Короче так, Стакаша! - Стас выдернул из руки спящего Ларсена нож, присев возле Татьяны, одним ударом перерубил проволоку, притягивающую шею девушки к кровати. Также буднично перерезал веревки на руках и ногах пленниц. - Болтать мне с тобой некогда, - сам видишь, что за окном делается. А потому ты мне сейчас коротко и доступно расскажешь, где у вас расположено хранилище пленок, кому вы сдаете продукцию и скольких детишек вы успели уже мочкануть.

- Ты что, охренел, в натуре? Или думаешь живым отсюда выйти?

- Думаю, - Стас улыбчиво кивнул.

- Да ты знаешь, что вся ваша ментовка у нас на коротком поводке!

- Ай, какая беда!…

- Да тебя же первого твои начальники отправят в кандей!

- Это почему же?

- Да потому! Это ты, мелкая шестерка, настоящей жизни не видел, а они уже не по разу здесь бывали. И водочку пили, и малолеток пользовали. Так что на пленочках у нас все есть! Обо всех и о каждом!…

- Видишь, как славно! Вот ты мне сейчас и напоешь, где у вас эти пленочки лежат и кто на них изображен… - упреждая движение Стакана, Зимин метнулся вперед, ребром ладони полоснул его по шее, без промедления добавил кулаком под дых. Пока скрючившийся у стены фотограф ловил широко распахнутым ртом воздух, он вернулся к хнычущим девчатам, помог им подняться

- Все, успокоились… Лучше оденьтесь во что-нибудь. Нам еще уходить отсюда, а без обуви да по шишкам лесным - сами понимаете…

- Никуда вы отсюда не уйдете, - просипел сидящий на корточках Стакан. - Все равно поймаем.

- Может, кто и поймает, только не ты… - Зимин вприщур взглянул на оператора. - Так я жду ответа на вопрос! Если помнишь, я спрашивал о пленках.

- Каких еще пленках?

- Тех самых, о которых ты тут трендел. Или мальчик просто языком молол? - профессионально крутанув нож, Зимин шагнул к оператору. Движение его выглядело столь угрожающим, что, не выдержав, Стакан юркнул за стол, вырвал из неприметного тайничка небольшой револьверчик, поднял прямо перед собой.

- Умри, сука!

Пламя ударило практически в лицо, но опалило только макушку. Опередив выстрел, Зимин резко присел и одновременно взметнул перед собой руку. Кухонный нож - не тот снаряд, что используется для метания, но при нужде можно использовать и его, благо нужные навыки у Стаса имелись. Успев совершить полный оборот, сталь вонзилась в горло оператору. Выронив револьвер, он неловко оперся о стену, но устоял недолго. Жизнь выскользнула из него, и, закрутившись пьяным винтом, оператор мягко упал на ковер.

- Так вот оно и бывает. Только родился, и вот уже умирать пора… - Стас поднял с ковра револьвер, бегло осмотрел. - Мда… Мало того, что калибр птичий, так еще и ствол без нарезки. Из такого самопала с пяти метров в человека не попадешь.

- Ты что, убил его?

- Нет, гвоздем попку поковырял. - Зимин свирепо взглянул на девушек. - Вы что, все еще не оделись? А ну, быстро одеваться!

- Нам не во что… - Татьяна жалобно всхлипнула. - У нас ведь забрали одежду. С самого начала.

Зимин бесцеремонно кивнул в сторону выхода.

- Значит, придется прогуляться нагишом.

- Как это?

- В стиле «ню»! - почти насильно Стас всунул револьвер в руку Татьяны. - Возьми! В случае чего хотя бы напугаешь… А теперь живо за мной!

Спустившись на один пролет, они почти нос к носу столкнулись с рослым качком, поднимающимся по лестнице.

- Стоять, шалавы!… - большего парень сказать не успел. Зимин, не останавливаясь, нанес бойцу удар основанием ладони в живот - так называемый «тайсё». Могучий пресс пробить не удалось, однако парня все же согнуло пополам. С шагом вперед, Зимин вскинул вверх колено, безжалостным «шитсуи» разбил лицо всмятку. Запрокинувшись на ступени, боец кулем покатился вниз.

- Кто-то идет! - Татьяна испуганно ахнула.

- В зал! - Зимин подтолкнул девушек в боковой коридорчик, рывком распахнул ближайшую дверь. Здесь было темно, но он хорошо помнил, что из зала можно разом попасть и в резиденцию, и во двор. Этот второй вариант его сейчас и интересовал. - Только не споткнитесь, - шепнул он, - держитесь за меня.

Впрочем, держаться девушкам не понадобилось. Под невидимой рукой щелкнул выключатель, и под потолком ярко вспыхнули плафоны.

- Почему-то так и думал, что это ты здесь бузишь. - В проход между тренажерами шагнул Коста. - Что, Капитанчик, жизнь заела? Или в благородство решил поиграть?

- А я вообще по жизни такой. - Откликнулся Стас. - Типа, смелый и благородный. Бедным помогаю, а козлов вроде тебя к стенке прислоняю.

- Во, дает фуцан! - колыхая своим несоразмерным животом, в проход спрыгнул с подиума Кисель. А за спиной его оставался еще Рыхлый. Стас не рассмотрел у бойцов оружия, но присутствие Рыхлого его встревожило. Парень был явно не промах, а уж вдвоем с Костой они явно могли составить Зимину опасную конкуренцию.

- Сладенькая моя, и ты здесь! Да еще без одежки!… - глумливо улыбаясь Кисель шагнул к Татьяне. - Прикинь, Коста! Эта козлина самых спелых у нас уводит. Его ж не просто колбасить, его - на огне жечь надо…

- Не подходи! - Татьяна вскинула револьверчик, почти в упор выстрелила. Но гладкий ствол тем и плох, что заставляет пули кувыркаться и разлетаться в стороны. Во всяком случае, в качестве серьезного оружия мелкокалиберный револьвер решительно не подходил. Татьяна дернула курок повторно, и снова пуля ушла куда-то вверх, даже не коснувшись приближающегося противника. Кисель же, несмотря на свою грузную комплекцию, двигаться умел достаточно быстро. Мощная лапища хлестнула по руке девушки, и револьвер подобием пропеллера полетел в сторону.

- Что ж ты, цыпа, творишь! Я-то думал, мы любим друг дружку…

- С шавкой дворовой любись! - взвизгнула Татьяна. Прикрыв ладонями груди, она испуганно попятилась, но в этот миг ее решительно оттолкнули в сторону. Девушке даже почудилось, что мимо нее прошелестело некое подобие вихря.

- Опа!…

Последнее восклицание принадлежало все тому же Киселю, но адресовалось уже Стасу, неведомым образом оказавшемуся перед самым носом бойца.

- Хочешь сразиться? - Кисель продолжал улыбаться, но видно было, что он несколько обеспокоен. - Только я ведь твоего бокса не знаю, я по-свойски работаю. И мочу по-свойски…

- Давай! - Стас медлительным движением поднял перед собой левую руку, правую же обратным ходом отвел назад. Одновременно переместились на полу и его ступни. Если бы Кисель понимал что-нибудь в «джиткундо», то, проследив за всеми телодвижениями соперника, он сумел бы понять, что произойдет в следующую секунду. Но поняли это только его напарники. Рыхлый встревоженно вскинул голову, а Коста только и успел, что предупреждающе вскрикнуть. Но крик его запоздал. Словно поплавок, кулак Зимина качнулся перед лицом Киселя, и в тот же миг, провернувшись стремительной юлой, Стас поднырнул под встречный удар и на повороте воткнул правый локоть в подвздошную область противника. Не спасли Киселя ни природная реакция, ни толстое брюхо. Время церемоний кончилось, и отныне Стас бил в полную силу. Потому и успел вовремя отступить в сторону, беспрепятственно позволив грузному телу обрушиться на ковер.

Его зрители были явно ошарашены столь стремительным исходом, и этим явно стоило воспользоваться. Переводя взор с Косты на Рыхлого, Стас спокойно произнес:

- Что забыл здесь, Рыхлый? Ты же мастер, а якшаешься с шавками. Эта псарня не твоя, поверь мне. И заморочки эти - тоже не твои.

Рыхлый молчал, переваривая его слова, и это само по себе обнадеживало. Следовало лишь подтолкнуть бойца к нужному решению. Пока не опомнился Коста, пока в зал не ворвались иные бойцы.

- Давай, Рыхлый, двигай! - все тем же голосом робота произнес Зимин. - Может, когда и свидимся на татами. А здесь все кончено. Уже через час мои друзья будут закапывать здешнее шакалье в землю…

- Что за дела, Рыхлый! Чего ты его слушаешь! - взорвался Коста. - Да он же - никто! Фуфел пришлый, мужик долбанный!…

- Он мастер… - тихо, но вполне отчетливо произнес Рыхлый. - И он тебя сделает, Коста…

- Чего?!

- Я сказал, что Капитан тебя сделает.

- Ты что, веришь его словам?

- Да, Коста, я ему верю. И потому ухожу. - Рыхлый мягко спрыгнул с подиума, пройдя мимо Зимина, двинулся к выходу.

- Не мешкай, Рыхлый! - крикнул ему вслед Стас. - Я за тобой не побегу, но скоро здесь будут мои парни, а уж они могут ненароком и перепутать.

Боец на секунду обернулся, встретившись глазами с Зиминым, коротко кивнул.

- Я тебя понял, Капитан. Спасибо… - быстрым шагом Рыхлый вышел в коридор, дверь за ним захлопнулась.

- Ну, суки! Снюхались!… - Коста в раздражении хлопнул себя по ляжкам, нервно хохотнув, обернулся в сторону выхода и громко прокричал: - Вали, вали, Рыхлый! А не свалишь, я тебя сам достану. Он, может, за тобой и не побежит, а я побегу. И, верняк, догоню…

- Ты его не догонишь, - негромко возразил Зимин.

- Это почему же? - покачивая плечами, Коста вразвалочку двинулся по ковровой дорожке.

- Потому что я тебе помешаю… - Стас в свою очередь сделал несколько осторожных шагов навстречу. - Ты, говорят, чемпионом был, а с чемпионами мне редко приходилось встречаться.

- Значит, повезло! - Коста недобро улыбнулся. - Я тоже давненько не встречал таких наглецов.

- Тогда полезай на ринг.

- Хочешь сразиться по-чистому?

- Хочу!

Расправив плечи, Коста презрительно улыбнулся. Рослый и мускулистый, он на верных полголовы возвышался над Стасом. К тому же и массой превосходил килограммов на двадцать, - ясно было, что в победе своей он ничуть не сомневается. Потому и качнул в ответ головой.

- Нет, Капитанчик, не выйдет. По-чистому я дерусь только со своими. А ты чужой. От тебя мусорней за версту несет. С такими западло драться по-чистому…

- Боишься?

- Нет, не боюсь, но воевать с тобой все равно буду по своим правилам. - Бывший чемпион сделал неуловимое движение, и в руках его неведомо откуда возникли короткие деревянные палки. - Может, ты и впрямь ас, но против ротанга тебе не устоять.

- Вижу… Я так понимаю, что этими самыми палочками ты и хотел их убить? - Стас кивнул в сторону девушек.

- Этими палочками, - жестко произнес Коста, - я убью тебя.

Ни один мускул не дрогнул на лице Стаса, но в устах великана Косты подобная угроза звучала и впрямь устрашающе.

- Не надо! - тоненьким голоском произнесла Лиза. - Не связывайся с ним!…

Стас никак не отреагировал на ее слова, лишь шагнул с дорожки на открытое пространство, которое обещало хоть какую-то степень маневра. Словно услышав неведомый сигнал, раздетые девушки торопливо попятились. Уж они-то свою возможную участь представляли себе отлично. И потому, отойдя за тренажер с тягами, присели на корточки, став похожими на перепуганных птенцов.

- Ну что, матросик, помолился? - Коста продолжал ощупывать Зимина цепким взором, и булавочные его зрачки ощутимо давили, действуя почти гипнотически. - Интересно, на что ты рассчитываешь?

- А ты слышал легенду о женщине, которая вынесла из пожара пианино?

- Так это не легенда, это байка. И всю эту лабуду про энергию «ци», про «инь» и «янь» придумывают специально для лохов вроде тебя. - Коста мимоходом рубанул палкой по одному из тренажеров, и металл загудел, словно потревоженный колокол. - Так что не поможет тебе твое «ци».

- Нестрашно. Не поможет «ци», поможет секретное оружие.

- Какое еще оружие?

- Узнаешь в свое время. Хотя, конечно, жаль…

- Что жаль?

- Тебя жаль. Красивый ты парень, а умрешь ни за грош. И все эти мышцы, вся стать достанутся червям. Ангел тоже, небось, думал, что будет жить вечно, да только не получилось.

- Значит, это ты его грохнул?

- Увы… Он не верил в энергию «ци», а подобное неверие дорого нам обходится.

- Ты, я вижу, любишь почесать языком.

- А мне спешить некуда. Время - это секунды, и каждая работает сейчас на меня… - Стас продолжал стоять на месте, поджидая Косту. - Кроме того, у меня к тебе есть и личный счет. Не за себя, - за Алену.

- Значит, понравилась девочка? - бывший чемпион осклабился. - Мне она тоже в свое время нравилась. Только больно уж костлявая. А я люблю помясистее да попышнее.

- Ну, а я люблю гурманов вроде тебя. - Тихо отозвался Зимин.

Только на первый взгляд они вели с противником никчемный диалог. На самом деле поединок уже начался. Иные слова уподоблялись разведке, другие - психологической атаке. Что бы там не болтал Коста про энергию «ци», но в любом спорте прежде всего побеждает дух, и именно эту загадочную субстанцию сейчас раскачивал Зимин, тянул на себя и вырывал, словно табурет из-под ног противника. Кто знает, если бы правила позволяли бойцам устраивать часовые дискуссии, вполне возможно, что до прямого столкновения дело в большинстве случаев попросту не доходило бы…

Собственно, первый раунд бывший спецназовец уже выиграл. Потому что встревожил и озадачил Косту, потому что спровоцировал на атаку, которую следовало прежде серьезно подготовить. Это было то редкое прозрение, когда Стас начинал вдруг предвосхищать события, предсказывать их на доли секунды раньше. Именно об этой глубинной силе вещали философы Шао-Линя, рассказывали своим ученикам мастера Окинавы. Прозрение, которое в разные времена навещало героев и злодеев, помогало совершать немыслимое, предотвращая неотвратимое.

В умелых руках палка и впрямь страшное оружие, - куда страшнее хрестоматийного лома. Ломом не ударить точно, не ударить быстро. Палка же, сохраняя энергию лома, способна мелькать со скоростью пули, сбивая мух с лампочки, расплющивая в кашу падающие с дерева листья. Стас не знал, насколько хорошо владеет Коста ротанговым оружием, но подставляться под удары деревяшек однозначно не собирался. И потому в момент броска Косты он попросту поднырнул под покоящийся на стойках гриф, позволив первому валу ударов споткнуться о железо. И тут же сыграл свое соло, хорошо рассчитанным толчком метнув олимпийский гриф навстречу бывшему чемпиону. Снаряд был таков, что уклониться от него было невозможно, и потому по примеру Стаса Коста попытался стремительно присесть. Реакция у него, что и говорить, была отменная, но, поднырнув под гриф, он на мгновение выпустил из виду Зимина. Конечно, такой удачи Стас предвидеть не мог, но тело само сделало все за него, и внешним ребром стопы - так называемым «сокуто», он, не раздумывая мазнул присевшего противника по лицу. Отчетливо хрустнула надкостница, и, выронив палки, Коста пьяным движением попытался выпрямиться, его тут же шатнуло, и, гончей метнувшись вперед, бывший спецназовец нанес фронтальный удар пяткой. Именно такие «майгери-кокато» любят показывать в боевиках. Не столь эффективные в реальном бою, в подобных ситуациях эти удары и впрямь способны превращаться в последний «выдох» палача. Зимин намеренно бил выше, желая закончить все сразу и без мучений. Так и получилось: он угодил Косте в область сердца, и грудная клетка атлета лопнула, точно мяч, угодивший под колесо автомобиля. Хрустнули ребра, и внутренний взрыв в один миг заставил сердце Косты остановиться. Он еще падал, а Зимин уже смотрел на дрожащих девушек.

- Все, красавицы, поднимайтесь!…

Они его не услышали. Округлившимися глазами они продолжали взирать на лежащего Косту, не веря в случившееся, отказываясь понимать ту легкость, с которой это великолепное тело рассталось с жизнью. Их можно было понять: на их глазах в одночасье рушилось всемогущество Косты, рассыпалась в прах власть Папы. Снаружи кто-то уже стрелял, раздавались многочисленные крики, но девчата по-прежнему пребывали в состоянии ступора. Нет ничего более жалкого, чем голый человек в минуту опасности, но именно по этой причине щадить девушек категорически воспрещалось.

- Я сказал: подъем! - рявкнул Зимин. Не довольствуясь криком, решительно подошел к недавним пленницам и довольно бесцеремонно отхлестал по щекам. Так или иначе, но это сработало. Очнувшись, девушки захлопали ресницами, торопливо поднялись.

- А теперь внимательно смотрим себе под ноги и в колонну по одному за мной!

Они и не думали возражать, двинувшись за ним, как было сказано. И непрошеной Стасу взбрела в голову мысль о том, что после всего увиденного, они могли бы стать самыми послушными рабынями в мире. Впрочем, в этом не было особой нужды. Рабов и рабынь в сегодняшнем мире хватало и без того…

Глава 14

Подростки, хоть и были напуганы, а растолковали ему все грамотно, и несмотря на поднявшуюся в лагере суету, Маркелов без труда добрался до жилища Любаши - того самого домишки, в котором проходили у нее многочисленные свидания с Чибисом и ему подобными кавалерами. Как и положено, дверь оказалась запертой, но плох тот сыщик, что не обладает воровскими навыками и не умеет, как говорят жульманы, «ковырять серьги». Благо и набор отмычек находился при нем. Это Зимин в свою командировку отправился налегке, а запасливый Маркелов вооружился как положено. Словом, на дверь он потратил не более минуты, а, оказавшись внутри, тут же зажег фонарь. Конечно, из тех куцых сведений, что донесли до него подростки, полного портрета этой стервочки он себе не нарисовал, и все-таки кое-какие немаловажные штрихи ребятки ему набросали. В каком-то смысле тетенька напоминала акулу, бросающуюся на все, что движется, с одинаковым пылом совокупляясь с особями обоего пола, обожая боль и насилие, не чураясь смерти и крови. И можно было только посочувствовать Стасику, который оказался в столь опасной близости от этой ненасытной лахудры. Маркелов почти не сомневался, что дамочка и его пыталась затаскивать в эту конуру.

«Конура» же по всем статьям соответствовала своей хозяйке. Окна прикрывали плотные жалюзи, у стены красовался огромных размеров плазменный телевизор, тут же поблизости стоял компьютер с видеомагнитофоном и довольно компактным струйным принтером. Кровати в комнате не было, зато весь пол покрывал ковер с толстым ворсом, напоминающим не то волчий, не то медвежий мех. Такие же ковры украшали стены, сгущая без того душную атмосферу комнатушки, делая жилище похожим на древнюю пещеру. Во всяком случае, Маркелов даже представить себе не мог, как бы он жил в подобных условиях. Собственно, здесь и не жили, - здесь трахались и курили анашу, пили водку и крутили запретные кассеты. Впрочем, давно уже не запретные, - с некоторых пор разрешено было все, закрытых тем в стране практически не стало, разве что глупые журналисты порой излишне глубоко влезали в политику или пытались укусить кого-нибудь из олигархов. Однако те же олигархи и те же политики как раз и приветствовали тотальную доступность чернухи. Правда, называлось это почему-то демократией, что никак не влияло на суть предмета…

Как бы то ни было, но Сергей пришел сюда вовсе не за тем, чтобы упиваться ароматами тяжелых, пропитавших ковры благовоний, - ему требовалось хоть какая-то документация по лагерю. Игнат же с Аленой в один голос уверяли, что ни бухгалтерии, ни административных зданий в лагере отродясь не водилось. В резиденции располагалась студия, и там же обитал Папа, в спортзале оттягивалась охрана, а здание столовой давно было превращено в подобие продуктового склада. Сами детишки обитали в корпусах и вагончиках - вроде того, в котором поселили и самого Стаса. Ребята были убеждены, что если в лагере и водились какие-то документы, то хранить их Любаша могла только у себя. Как бы то ни было, но лагерь очень мало походил на то место, где должны были веселиться, отдыхать и отъедаться детки. Конечно, Сергей еще далеко не все знал, но в одном почти не сомневался: именно сегодня должен был начаться тотальный исход здешнего контингента. Иначе просто не могло быть, поскольку ни съемок, ни возможного убийства Стасик, конечно, допустить не мог. И раз уж не подъехали главные силы «Кандагара», значит, Зимин начнет действовать в одиночку - на свой страх и риск. Зная возможности своего непотопляемого друга, Маркелов не слишком беспокоился за его жизнь, но он всерьез опасался, что бегущие с корабля крысы сумеют обесценить все наработки Зимина. К слову сказать, сделать это было совсем несложно: стоило только прихватить с собой все пленки и записи, а в самом лагере устроить средней силы пожарчик. И тогда все! Никто уже не докажет, что под сенью березовых крон и прикрытием детского лагеря эти упыри умудрились создать самый настоящий порноконцерн - этакий миниголливуд со своей собственной студией, своими звездами и массовкой…

Луч света нервно прыгал по узорчатым коврам, костяшками пальцев Маркелов простукивал стены тут и там, пытался прощупывать ворс, но ничего похожего на тайную кладку не обнаруживал. И только на три раза обшарив всю комнату, он с силой пришлепнул себя по лбу.

Ну, конечно!… Если есть принтер и компьютер, на кой искать тумбочку и амбарные книги! И кто сказал, что матерая уголовница не способна освоить компьютерные азы. За хорошие деньги, да сладкие ласки любой программист согласится стать терпеливым учителем. А если так, то и место тайника указать было проще простого.

Подрегулировав рефлектор фонаря таким образом, чтобы свет равномерно заливал пространство, Сергей Маркелов подступил к компьютеру. Выдернув провод питания, он выкрутил опорные винты, и боковая панель сама съехала вниз. На то, чтобы выдернуть из машины винчестер, ушло и того меньше времени. Сунув его за пазуху, Маркелов плотоядно взглянул на высоченную стопку с дисками CD-R, но решил воздержаться. Очень уж много дисков, да и вряд ли информация на них кардинально отличалась от содержимого винчестера. Скорее всего, та же фотогалерея, четко рассортированная по темам и времени, наверняка хватало и видеофильмов. Вполне возможно, что главных секретов здесь вовсе и не хранили, но Маркелов был согласен прибрать к рукам и не на самые главные…

Он уже привинчивал боковую панель обратно, когда дверь за его спиной бесшумно отворилась. Видимо, у хозяйки лагеря имелись свои способы распознавания чужих, - во всяком случае, подкралась она действительно незаметно. В том же, что в дом проникла именно Любаша, Маркелова убедили первые же слова этой стервы.

- Роешься, падла! Крысятничаешь?…

Все, что он успел сделать, это ногой отшвырнуть фонарь в сторону, и в ту же секунду она выстрелила. В окружении пушистых ковров выстрел прозвучал приглушенно, однако Маркелова это отнюдь не утешило. Дамочка явно знала что делала, и за первым выстрелом немедленно ударил второй. По-обезьяньи скакнув к стене, практически в полной темноте Маркелов тут же перекатился к ногам Любаши, рывком привстал. Намеченный им захват предназначался обычной женщине, но, увы, в разряд обычных Любаша никак не вписывалась. Она даже не попыталась спрятаться или убраться с дороги, - наоборот шагнула навстречу и, хладнокровно вскинув пистолет, нажала курок. Она целилась в грудь Маркелова, и именно туда угодила пуля. Охнув, Сергей повалился навзничь. Судя по всему, игры разворачивались нешуточные, и уже в падении он выхватил из кобуры собственный пистолет, веером ударив по ногам женщины. Какой бы суперменшей она не была, но перед пулей, кромсающей плоть, ей было не устоять. Яростно вскрикнув, она выстрелила еще пару раз - практически вслепую, пытаясь только удержать его на дистанции и отшатнулась к стене.

- Сдавайся, милая! Авось, пощажу!

- Отсоси, урод! - она полоснула очередным выстрелом и, сообразив, что мажет, телом распахнула дверь и выскочила из домика. Как бы то ни было, но Маркелов ее зацепил, - хозяйка лагеря удирала, сильно припадая на правую ногу. Наверное, можно было ее добить, но затевать пальбу на открытом воздухе, где могли оказаться случайные дети, в планы Сергея пока не входило. Не дай Бог, если пуля угодит в ребенка! И сам себе не простишь, и друзья заклюют. Собственно, он тоже должен был бы по всем прикидкам лежать сейчас бездыханным, цедя из пробитой груди кровушку. Но ему повезло. Стечение обстоятельств помешало Любаше прикончить незваного гостя. А точнее говоря - тот самый винчестер, который подобно бронежилету прикрыл Маркелова от прицельного выстрела. Тем не менее, задерживаться здесь не стоило. Ясно было, что Любаша поднимет тревогу, и потому, вскочив на ноги, Маркелов пинком разбросал по комнате стопку лазерных дисков (хоть какой-то шанс, что не унесут все!) и ящерицей метнулся к двери. Но, увы, с бегством ничего не получилось. Уже на пороге ему пришлось стремительно упасть на пол. Он недооценил здешних «рыцарей лупары», да и Любаша сработала в высшей степени оперативно. Со всех сторон к домику уже сбегались люди - человек шесть или семь. И стоило Маркелову неосторожно высунуться, как дверной косяк тут же брызнул щепой. Оскалившись волчьей улыбкой, Сергей откатился в сторону, практически слился с ковром. То, о чем он стал уже забывать, вновь напомнило о себе шквальным грохотом, а в лицо пахнуло явственным запахом войны. Впрочем, подобными ароматами Маркелова было не испугать. Пули шинковали воздух, гвоздями приколачивали ковры к стенам, но он уже прикидывал возможную тактику обороны, заранее высчитывал темп предполагаемой стрельбы. Как бы то ни было, но по домику били разом с нескольких сторон, и, судя по звукам, не менее трех стволов. Конечно, три ствола - не тридцать, но и подобное соотношение сил Сергея отнюдь не устраивало. Хуже всего, что у одного из бегущих явно угадывался знакомых обводов автомат. Пусть даже это старенький «Калашников», но и такой «старичок» был куда опаснее обычных пистолетиков. В любом случае, следовало срочным образом уравнивать шансы, и, подняв свой «великий уравнитель», Маркелов поймал на мушку фигурку с «Калашниковым», мягко спустил курок. Тут же перевел ствол правее и выстрелил повторно. Дистанция была не ахти какая, а потому пули его не пропали впустую. Без криков и картинных взмахов руками, пара атакующих фигурок повалилась на землю. Впрочем, не только пара, - за двумя срезанными пулями поспешили залечь и остальные. Как ни крути, а война умеет прочищать мозги. Во всяком случае, ходить в атаку с гордо поднятой головой она отучает довольно быстро. Пережидая шквал ответного огня, Сергей вновь откатился к стене. Глядя в черный потолок, принялся отсчитывать секунды. Так или иначе, но начало было положено. Пусть всего на пару делений, но шансы его подросли…

***

К сожалению, на этот раз у него был не «Стечкин», а всего-навсего «ПСМ». Тоже не самый слабенький ствол, но и на долгую оборону с таким пистолетиком рассчитывать было сложно. С ребяток, что приближались к домику, спесь он, конечно, сбил, но и отступать они явно не собирались. С тупой методичностью молотили и молотили по логову Любаши, превращая дощатые стены в дуршлаг, а великолепные ковры - в рваные лохмы. Пока Маркелову удавалось отлеживаться, но долго так продолжаться, конечно же, не могло. Рано или поздно шальная пуля могла достать его, а уж тогда пиши-пропало. С дыркой в теле много не навоюешь…

Пару раз ему почудилось, что со стороны резиденции тоже доносятся крики и выстрелы, но разобраться в таком грохоте было крайне непросто. Он и сам перестал целиться, поскольку уличные стрелки не позволяли высунуть носа. И теперь, если и стрелял, то исключительно для острастки, чтобы не дать им возможности снова подняться в атаку. Тем не менее, домик также имел свои слабые стороны, а именно - два широких окна, о которых эти ребятки могли вспомнить в любую минуту. А еще больше Маркелова беспокоили не окна, а тот автоматик, что лежал себе полеживал в каких-нибудь десяти шагах от порога. Это и подвигло его на то, чтобы метнуться к ближайшему окну и, сорвав жалюзи, с силой толкнуть решетку. Увы. железную паутину крепили прочно, - под руками она почти не качнулась. Верно, будь этот домик из кирпича или бетона, с идеей выломать решетку можно было бы сразу расстаться, но шурупы вкручивали в мягкое податливое дерево, и этим следовало воспользоваться.

Лежащий в углу фонарь все еще горел, и, подхватив его, Сергей осветил раму, не раздумывая, ударил выстрелами по крепежу решетки. Увы, первые же выстрелы убедили его в опрометчивости выбранного решения. Во-первых, на все шурупы у него попросту не хватило бы патронов, а во-вторых, подсвечивая себе фонарем, он рисковал привлечь к себе внимание ночных стрелков. И как это обычно бывает в реальном бою - на смену первому решению немедленно пришло второе.

- Але, шушера! Лови гранату! - Сергей метнул ввысь горящий фонарь. Вращаясь, словно маленькое НЛО, фонарь взмыл вверх и по крутой дуге полетел в направлении залегших стрелков. А мгновением позже Сергей ящерицей скользнул за порог, беззвучно перекатившись, упал возле крыльца, вжавшись в землю, пополз вперед. Он полагал, что эти несколько секунд он мог не опасаться выстрелов, но уже через пару метров чернота впереди неожиданно сгустилась и, материализовавшись в человеческую фигуру, громыхнула пламенем. Внутренне охнув, Маркелов ударил ответным выстрелом и одним рывком преодолел последние метры.

Состоянием шока это было сложно именовать, но раны (той самой дырки в боку) он, действительно, пока не чувствовал. Только стала липнуть к ребрам рубаха, и теплое, живое поползло по коже, скатываясь к животу. Зато в руках его теперь находилось чудо двадцатого века - старенький «Калашников» калибра 7,62, с двумя стянутыми изолентой магазинами, с оцарапанным деревянным прикладом. Несмотря на свой почтенный возраст, «чудо» способно было прошивать даже покрытие бронированных «Мерседесов», и именно этот трофей решил исход ночной схватки. Почему? Да потому что сказок о бандитских лихих перестрелках современное телевидение показывает массу, но в реалиях дело обстоит совершенно иначе. Одно дело шмальнуть с дистанции в бизнесмена или расстрелять инкассатора, и совсем другое - подписаться на огневую дуэль, в которой по тебе будут садить полновесными очередями, одного за другим заваливая корешей, глуша полночную тишину грохотом выстрелов и предсмертными криками. Такое и солдат не всякий выдержит, а уж про рядовых урок не стоило и поминать…

Так или иначе, но сжав автоматную рукоять, Маркелов ощутил настоящий прилив сил, словно обнял не оружие, а любимую женщину. И когда «Калашников» толкнул его в плечо первой пробной дробью, Маркелов громко рассмеялся. Выскочившего из резиденции качка он почти вбил очередью обратно в раскрытые двери, еще двоих, пытавшихся укрыться за кустами, Сергей достал длинной рассыпчатой очередью. Будь у него новенький АК-74, пули наверняка бы ушли в рикошет и, возможно, парням удалось бы уцелеть, но более тяжелые гостинцы АКМ попросту перепахали дерн, легко добравшись до живых тел. На этом выдержка окончательно изменила местной гвардии. Вскочив с земли, они бросились от Маркелова наутек, и вслед им продолжал басовито рокотать герой Ливии и Кубы, Вьетнама и Афганистана…

***

Это были далеко не первые выстрелы, звучавшие когда-либо на территории лагеря, и все же подобной канонады Папа не слышал уже давно. Собственно, даже не в канонаде заключалось дело, а в том роковом совпадении, когда внезапный «бунт» одного из свежеиспеченных бойцов совпал со временем проведения вербовки поданного Великобритании. Никто не должен был знать о подробностях операции, о дне ее проведения и биографиях тех девиц, которыми решено было пожертвовать этой ночью. Грубо говоря, опыт подобного запугивания они имели уже давно, однако впервые в качестве жертвы шантажа Папа избрал столь крупного фигуранта. Но Ларсена им послало само небо, - «рыбка» не просто почуяла наживку, но и не поленилась для этого пересечь Ла Манш и десятки границ. Финансовая разведка доносила, что в случае удачи с семейства Ларсенов можно стрясти куш с хвостиком в семь, а то и восемь нолей, а потому на съедению педофилу Папа готов был отдать кого угодно - хоть все детское население затерянного в лесах лагеря. Тем не менее, долгая и многотрудная жизнь успела научить его многому, и в то время, как Коста с Любашей легкомысленно подсчитывали будущие барыши, сам Папа чувствовал нарастающее напряжение. Он боялся себе признаться, но ощущение близкого краха не покидало его уже второй год. Очень уж легко все шло, и слишком просто потенциальные жертвы соглашались на то, чтобы сунуть голову в приготовленную для них ловушку. Вот и Ларсена не пришлось долго уламывать, - хватило парочки подаренных кассет и серии фотографий. Конечно, помог и думский депутат, нашептавший Ларсену про чудную загородную дачу с темпераментным контингентом. Но когда англичанин, промаявшись с неделю, ответил, наконец, согласием, внутри у Папы все оборвалось. Это можно было называть интуицией, но именно в тот день он начал свой мысленный отсчет. Роковая секунда приближалась, и никакая логика не в состоянии была привнести успокоение.

Тем не менее, жизнь шла своим чередом: к англичанину засылали курьеров с фотографиями, а он все тянул резину и выбирал. То ли действительно капризничал, то ли не мог забыть недавних судебных разбирательствах в Англии. Однако страсть на то и страсть, чтобы лишать разума, и искушение оказалось не по плечу похотливому иностранцу. В конце концов, англичанин ответил согласием, и тотчас все пошло наперекосяк. Сначала случился пожар, уничтоживший один из жилых корпусов, потом пришел звоночек из города, сообщивший, что делами Папы вновь осторожно интересуются органы, и наконец нелепая гибель Ангела - гибель, в которой так и не успели внимательно разобраться. Наверное, по-настоящему мудрый человек на месте Папы попытался бы остановить запущенный маховик, залег бы на дно и провел неспешный анализ с целью определить - откуда же дует ветер, но ничего этого он не сделал. Очень уж жирным был нынешний пирог, очень уж близко его поднесли ко рту. Вот и сел в лужу! Как многие другие понадеялся на славянское «авось» и самым позорным образом опарафинился…

Во всяком случае, Папа был одним из немногих, кто при первых же звуках разгоревшейся перестрелки понял, что это не следствие пьянки и не простая случайность. Тот, кому надлежало их уничтожить, уже находился на территории лагеря, и присутствие чужеродных гостей вор ощутил почти физически. Собственно, к подобному ходу событий он был подготовлен давно. Если ты вор, у тебя не может быть дома, семьи и удерживающего якоря. В любой момент ты должен быть готов к тому, чтобы встать и уйти. Не сказав «до свидания», не захватив с собой ни чемодана, ни кошелька. Мир истинного вора не знает привязки и границ, и именно так обстояло дело в случае с Папой. Над ним могли посмеиваться те, кого именуют новоструями, но именно их проще простого было прищемить и взять за жабры. Им было что терять. Папу же - даже в его почтенные годы - застать врасплох было далеко не просто. И когда он спускался в подземный гараж резиденции, с ним не было ни Косты, ни Грини, ни Любаши, - один только Гусак, его будущая надежда, салажонок и сорванец, которого мысленно Папа именовал наследником. Это не было ни слабостью, ни блажью, это было его вложением. В собственную безопасность и собственное смутное будущее. Ни в чем ином он более не нуждался, прихватив с собой лишь документы и бумажник с банковскими карточками. Зато Гусаку оказано было небывалое доверие: мальчугана впервые окрестили телохранителем, позволив спрятать за пояс один из лучших коллекционных пистолетов - настоящий немецкий «Зиг Зауэр» с обоймой в девять патронов и золоченой надписью на стволе. Пушку эту, как сказал Папа, ему подарил другой большой авторитет, ныне уже покойный Савушка - человек, умудрившийся умереть своей смертью и до последних дней сохранивший в своих руках огромную воровскую власть. Увы, Папе не удалось повторить подвиг Савушки - зато он забирал с собой наследника…

Никакого особого разговора у них не было, но прыщавый подросток, как показалось Папе, понял все с полуслова. Потому и не вспомнил ни единым звуком о своих приятелях, о столовой, о спрятанных в лагере заначках. В самом деле, все это было форменной чепухой. Впереди Гусака ожидали настоящие компаньоны и настоящая жизнь…

Загудел невидимый механизм, и крытая рифленым железом створка неспешно поползла вверх. Положив на руль узловатые кисти, Папа прищурился. Ночь курилась нехорошим туманом, и один из дымчатых языков, клубясь, подплыл к лобовому стеклу, огладил машину хищным прикосновением. Значит, снова что-то горело и снова стреляли. Минуту назад вор попытался связаться с оператором, но тот ему не ответил. Не ответил и Гольф, дежуривший на воротах, не ответил и Коста. Дальнейший обзвон можно было не продолжать. Стекла автомобиля Папа намеренно поднял, однако звуки перестрелки проникали даже в звуконепроницаемую кабину «Лексуса». И по всему получалось, что этот чертов дым надуло сюда неспроста…

Искоса вор взглянул на сидящего рядом Гусака, но лицо подростка оставалось серьезным, целиком и полностью соответствуя моменту.

- Возможно, нас попытаются остановить, - ровным голосом произнес авторитет, - но ты вооружен и знаешь, что делать.

Облизнув шелушащиеся губы, Гусак решительно кивнул. Он действительно знал, как поступают в таких случаях. Более того, идея Папы насчет того, чтобы превращать в профессиональных телохранителей подростков, показалась ему превосходной. Одно дело - великан Коста, которого срубит, не задумываясь, любой вооруженный патруль, и совсем другое дело - он, несовершеннолетний мальчуган с цыпками на руках и угреватым лицом, не внушающий серьезных опасений. Его и посадить не сумеют - даже если он кого-нибудь пришьет. В этом смысле Папа был стопудово прав: будущее принадлежало не качкам и не каратистам, будущее принадлежало таким, как Гусак, - молодым и зубастым, готовым верно служить, выгрызая любые неугодные сердца…

Покинув гараж, машина уже сворачивала на боковую аллейку, когда в свет фар кинулась хромающая Любаша. Глаза ее казались безумными, руки поблескивали от крови, багровая полоса протянулась от бедра до лодыжки.

- Стойте! - она вскинула вверх руки, с силой пристукнула по капоту. - Стойте, уроды!…

Папа резко притормозил. Он мог бы и газануть, сбив давнюю напарницу, но очень уж это напоминало бы бегство. Между тем, все дела следовало доводить до логического конца. Кроме того, рядом сидел наследник, которого также следовало учить и воспитывать.

- Ты готов? - Папа спокойно взглянул на Гусака.

- Я что? Должен ее… - подросток побледнел.

- Она нам не нужна, - отчетливо произнес Папа. - Ее место было здесь, в этом лагере. Кончился лагерь, кончилась и она. Ты же знаешь ее, - шалава без тормозов. К тому же ранена. Так что нам этот головняк не нужен, согласен?

Гусак кивнул.

- Вот и молодец… Давай, я опускаю стекло - и действуй.

Словно под гипнозом Гусак сунулся к поясу и достал пистолет.

- Предохранитель, - тихо подсказал Папа, и тотчас щелкнула металлическая собачка. Подчиняясь нажатию клавиши, боковое стекло скользнуло вниз, и в него немедленно сунулась физиономия разъяренной женщины.

- Удрать, твари, решили? Кинуть всех и удрать?…

- Давай! - с нажимом проговорил вор, и, подняв пистолет, Гусак дважды нажал спуск. Обе пули угодили Любаше в грудь, да и трудно было промазать в такие полушария. Даже выругаться хозяйка лагеря не успела. Ее отшвырнуло от машины, и все с тем же перекошенным от ярости лицом она замерла на обочине, устремив к звездам распахнутые глаза, нелепо подогнув под себя раненую ногу. Стекло тут же вернулось на место, «Лексус» тронулся в направлении ворот.

- Если будут закрыты, выйдешь и откроешь, возникнут проблемы, устранишь, - коротко озвучил вторую команду Папа, и снова Гусак послушно кивнул. Теперь он действительно был готов на все. После смерти Любаши подростка трудно было чем-либо напугать…

Глава 15

- Это кто же там едет? Никак «Лексус»? По такой-то дороге - странно…

- Да-а, тачка крутая…

- Слушай, Димон, а ведь - «Лексус» вроде у Папы имелся! Помнишь, смотрели в архивах?

- У него не только «Лексус», еще и «Форд» с «Ситроеном»…

- Плевать на «Ситроен»! - Маратик возбужденно подался вперед. - Это ж Папа пилит, гадом буду! И несется прямиком из лагеря.

Лосев нахмурился.

- Думаешь, стоит тормознуть?

- Ясен пень! Что мы теряем-то? В крайнем случае, извинимся и отпустим. А скорее всего, и извиняться не понадобится. Хорошие люди на «Лексусах» не ездят.

- Ага, только на «Мерседесах», как мы… Держись крепче! - Дмитрий, хмыкнув, крутанул баранку, одновременно притопил педаль тормоза. Взвизгнув покрышками, автомобиль развернулся, перегородив узкую лесную дорогу, и в ту же секунду, размахивая пистолетом, наружу выскочил Михаил Шебукин.

- Стоять, милиция!…

Неизвестно, какой реакции они ждали от прячущихся за тонированными стеклами пассажиров, но останавливаться иномарка не пожелала. В свою очередь развернулась на дороге и с той же скоростью помчалась обратно.

- Во, чумовые! Все равно ведь догоним! - Мишаня на ходу прыгнул обратно в машину, Дмитрий вновь вырулил на дорогу. Вся эта канитель ему решительно не нравилась, и стоило только пожалеть, что вместо УАЗа они взяли с собой служебный «Мерседес». Машинка каталась, конечно, ходко, однако уральские леса для нее совершенно не годились. Утешало одно: уходящий от них «Лексус» испытывал те же трудности.

- Это еще что за номера! - Тимофей Лосев непроизвольно пригнулся. Пуля ударившая в лобовое стекло, прошла всего на ладонь от его головы, последовательно высверлив в окнах парочку не самых аккуратных отверстий.

- Он же, сука, машину нам уродует! - высунувшись в боковое окно, Мишаня вскинул пистолет, не особенно целясь открыл беглый огонь по торчавшей из автомобиля человеческой голове. Попасть не попал, зато вынудил стрелка шмыгнуть обратно. «Лексус» заметно прибавил скорости.

- Врешь, не уйдешь! - Мишаня азартно оскалился. - Давай за ними! По колесам буду бить.

- Думаешь, попадешь? - Харитонов криво улыбнулся. На лесной дороге машину трясло с такой силой, что о какой-либо снайперской стрельбе не могло быть и речи.

- А ты поближе подберись! - Мишаня перезарядил обойму, упрямо закусил губу. Перед тем как высунуться в окно, уперся ногами в переднее сидение. Прибавив газу, «Мерседес» прыгнул вперед и уже через несколько секунд стал уверенно нагонять беглецов. Мишаня еще только ловил на мушку задние покрышки, когда нервы у водителя «Лексуса» не выдержали. Резко вывернув руль, он заставил автомобиль нырнуть на пересекающую дорогу просеку. Неизвестно, на что он рассчитывал, но для подобного маневра скорость была явно неподходящей. Разогнавшийся «Лексус» встал на боковые колеса и, мгновение покачавшись, с силой перевернулся, скатываясь по склону.

- Опачки! - Дмитрий торопливо затормозил. - Вот дуреломы! Считай, сами себя наказали…

Хлопнув дверцами, «кандагаровцы» повыскакивали из машины. Спускаясь к поверженному «Лексусу», оружие держали наготове - знали уже, чего можно ожидать от пассажиров иномарки.

- А ну, выходи!… - гаркнул во всю силу своих легких Тимофей. - Ждем три секунды и открываем огонь на поражение!…

Ответом ему была тишина. Только мерно продолжал работать движок «Лексуса» и горели фары, освещая дорожку примятых кустов.

Как обычно, всех опередил Мишаня. Колобком скатившись к опрокинутому авто, он осветил фонарем кабину, чуть помешкав, сунулся в салон. С противоположной стороны аналогичную операцию повторил Маратик.

- Ну? Что там у вас?

- А ничего. Некому здесь выходить! - Маратик фонарем прочертил в воздухе похоронный крест, сунул пистолет в кобуру.

- Кто хоть там?

- А вы сами полюбуйтесь. За рулем Папа, а рядом пацан какой-то.

- Какой еще папа? - Дмитрий сообразил не сразу. - Вот же крендель!… Тот самый, что ли?

- Ну, да. Вон и мокасины знаменитые, о которых братва трендит…

Спустившийся вниз Харитонов тоже заглянул в салон. Ребятки оказались правы, перед ним, в самом деле, находился Папа, тот самый вор, которого пусть мельком, но они видели на фотографиях в электронных файлах. Лицо хмурое даже в смерти, в уголках губ - навеки застывшее презрение к окружающему миру. Прижатый к сиденью раздувшейся рулевой подушкой, седовласый урка не подавал признаков жизни. Насчет шейных позвонков Марат не ошибся. Уже одно положение свешивающейся набок головы говорило о том, что шея у Папы сломана.

- Смотри-ка, даже подушка безопасности не спасла.

- Что ты хочешь, - старость!

- И не просто старость, а воровская старость. - Со значением добавил Лосев. - Сколько зон человек оттоптал, сколько камер перепробовал! Пока нормальные люди на курорты ездили да сапропелевые ванны принимали, он чифирь трескал да от собак по тайге шастал. Соответственно и болезни коллекционировал - от сифилюги до ревматизма.

- Тебе никак жалко старичка?

- А мне, Димон, с некоторых пор всех жалко, - хмуро пробурчал Лосев. - Потому как все были детьми - веселыми да румяными. И мамы были у всех, и бабушки… Вот и этот порчак мог бы дедом стать, внуков нянчить. А в итоге - как жил беглецом, так и умер. И никто этого дурака словом добрым не помянет. Ни завтра, ни через год…

- А что за пацан?

Мишаня, заглядывающий в салон с другой стороны, устало качнул плечом.

- Тоже из знакомых. Связник, что выходил на Ларсена.

Харитонов присвистнул.

- Ну, и дела! Хорошенький у нас дуплет приключился!

- Этот как раз мог бы выжить, да только ремнем, дуралей, не пристегнулся - вот и вмазался переносицей в приборную панель.

- Когда ему было пристегиваться! Он же в нас пулял, шакаленок.

- Пульс-то проверил?

- Нет пульса. Оба гикнулись.

- Понятно… - Харитонов выпрямился. Что ж, может, оно и к лучшему. Для нас, я имею в виду.

- То есть?

- Он же вор, - Дмитрий кивнул в сторону перевернутой машины. - Значит, и последствия будут заметные. Такого бугра замочить - себе дороже. А так - все спишется на аварию, на неумелое вождение.

- Тем более, что так все и было. - Вставил Мишаня. Взяв из руки мертвого Гусака пистолет, нюхнул ствол. - Не надо бы оставлять его здесь.

- Верно, прибери…

- А чего они удирали-то? - спросил вдруг Маратик. - Я имею в виду - из лагеря?

Он поглядел долгим взором на Дмитрия, потом на Лосева. Не сговариваясь, «кандагаровцы» полезли вверх по склону, а спустя несколько секунд, «Мердседес» уже отъезжал от места аварии. В оставленном Папой лагере явно что-то стряслось.

***

Они готовы были увидеть руины и трупы, почти не сомневались, что им сходу придется вступить в бой с местными отморозками, но ничего подобного не произошло. В некотором смысле зондер-команда охранного агентства «Кандагар» не успела даже к разбору полетов. Они приехали, когда все уже было кончено. Даже гильз на земле почти не осталось, - юркая ребятня успела подобрать все, что могла. И хотя приехавшие патрульные пытались отпугивать салажат криками и взмахами резиновых дубинок, но здешних шпанят такие пустяки давно уже не трогали. Они сновали вокруг, как маленькие акулята, с жадностью выцеливая глазом все мало-мальски ценное, задавая нелепые вопросы, обещая за десятку показать карточный фокус.

- Да уж, это не Артек… - пробормотал Лосев. - Хотя на несчастных сироток они не очень похожи.

- А ты себя в интернате вспомни! Тоже небось не рыдал в подушку. - Зимин циркнул сквозь зубы. - Дети - они всегда детьми останутся. И на самой скотской войне будут играть и смеяться…

Он был прав, лагерные детишки и впрямь горя своего напоказ не выставляли. Да и не чувствовали они его, давно свыкнувшись с образом полунищего существования. А вот патрульные вели себя сковано и особого энтузиазма не демонстрировали. Один человек стоял на воротах возле милицейской машины, двое других бесцельно слонялись по лагерю, в очередной раз подсчитывая накрытые простынками тела, рассеянно изучая пулевые отверстия на стенах. Иностранца их коллеги давно уже увезли в город, а более дорожной службе здесь делать было нечего. Тем не менее, им приказали остаться, дабы поддерживать на территории лагеря хоть какую-то видимость порядка, и они покорно выполняли распоряжение. Утреннее солнце только-только показалось над лесом, жары еще не было, но вездесущие мухи уже сейчас роились над трупами. И потому, когда по рации наконец-то сообщили о выехавшей из города оперативной группе, ребятки вздохнули с облегчением.

Стас, между тем, продолжал свой рассказ - продолжал с неохотой, отлично понимая, что то же самое ему придется повторить и написать еще не один десяток раз. Но сейчас это было совершенно необходимо - для раненного Сереги Маркелова, для его друзей, наконец, для него самого, впервые озвучивающего всю подноготную случившегося. Не мешали ему ни усталость, ни прильнувшая сбоку Алена. Даже к шипению Маркелыча, стоически сносящего неумелые ухаживания здешней медсестры, они почти привыкли. Впрочем, медсестра таковой, скорее всего, не являлась. Больше всего она походила не на доктора, а на этакую голоногую куколку Барби - с накладными ресницами, крашеными губами и глазками вразлет. Таких обычно подбирают где-нибудь на отечественных «тверских» или ночных дискотеках. Тем не менее, дамочка явно старалась. Такова была ее суть - угождать всем своим клиентам, а уж что именно при этом попросят - станцевать на столе, сделать массаж или перебинтовать рану - не столь уж важно. Рана, по счастью, оказалась не самой серьезной, и уезжать с сопровождающими Ларсена Маркелов наотрез отказался. Прежние бинты, наложенные впопыхах и давно промокшие от крови, были выброшены, и, прикусив от усердия язычок, ойкая при каждом неосторожном движении, медсестричка, продолжала мучить Сергея, тщетно пытаясь наложить новую повязку. Проследив некоторое время за ее работой, Дмитрий шикнул на девушку и, согнав с крыльца, взялся за лечение сам. Его коллеги сидели тут же, на ступенях резиденции, и, внимая рассказу Зимина, с рассеянностью озирали просыпающийся лагерь. Впрочем, данное словечко к здешней ситуации также не подходило. Лагерю не было нужды просыпаться, поскольку в эту ночь здесь не спали даже малолетки. Напротив - только сейчас многие из них расходились по корпусам и, наскоро упрятав свеженькие трофеи, валились на койки…

- Честно говоря, я-то надеялся, что вам Сильвер все расскажет.

- Это тот завхоз, которого ты спас?

- Ну, да. Я даже адресок ему дал нашей конторы. Но видимо, не дошел мужичок. Или в другую сторону подался. Решил, верно, не рисковать.

- Вот и эти парни решили не рисковать. - Мишаня кивнул в сторону распахнутых дверей резиденции. - Может, все-таки не стоило позволять им увозить Ларсена?

- Интересно, как бы ты помешал им? Попытался бы применить оружие?

- А что, мог бы и применить.

- И загремел бы под фанфары! Сам же видел, сколько их сюда примчалось! И Кравченко, и полковник Сологуб, и представитель генерального консула с адвокатами. И не примчались даже, а на вертолете прилетели! Заметили, каким зверем на нас Кравченко глядел. Считай, за эти сутки дважды его из постельки выдернули! Попробовали бы мы возбухнуть!…

- Все равно, надо было Ларсена в кутузку засадить. - Мстительно пробормотал Шебукин. - По-моему, есть за что…

- Есть-то есть, а что толку? - Зимин усмехнулся. - Все равно долго бы он там не задержался. Это ведь без пяти минут международный скандал!

- С каких это пор ты скандалов боишься?

- Я не скандалов боюсь, а того, что силенок нужных у нас нетути. Ты заметил, как скоро они прибыли по его душу! И вертолет организовали, и начальство растормошили. Считай, целая зондеркоманда собралась - по одному-единственному звоночку! И безопасность, и собственная охрана - все! Лагерь обшарили от подвалов до крыш. Даже в тайник Стаса сунулись.

- Зато и погоняли их осы…

- Что - осы! Они камеру нашу забрали! Обещали, правда, вернуть, но информашку, конечно, сотрут. Но главное - как скоренько все обстряпали - вот, что изумляет! А мы своих следаков уже третий час ждем.

- Ну так приедут же когда-нибудь…

- Когда-нибудь - меня не устраивает. Да и что им тут делать, если главные улики уже уплыли… Нет, Мишань, кишка у нас тонка замахиваться на европейцев. Новость об англичанине педофиле никому не нужна!

- А что такого? Или мы педофилии стесняемся? Раньше говорили, что у нас секса нет, а теперь про детей умалчиваем?

- Да никогда власти на подобное не пойдут! Уж поверь мне!

- Ну, это как взяться за дело. - Усомнился Марат. - Если, скажем, подключить к следствию телеканалы, да поднять вой в прессе, может и выгореть.

- Да что выгорит-то? Что? - Стас фыркнул. - Как ни прикидывай, любой кипеш нам же с вами и выйдет боком. Фактов-то - ноль!

- Это почему же?

- Да потому! Те, кто за Ларсеном приехали, считай, все с собой увезли. Вот попомни мое слово - нам еще от следаков на орехи достанется.

- А причем тут мы? Пусть безопасности претензии предъявляют.

- Безопасность - далеко, а мы - рядом.

- А Маркелов? Он же говорил, что шарился в закромах у Любаши!

- Ну, и что? Все равно ведь ничего не нашел. Один жесткий диск только и вынес - и тот с пулей. Если разобраться, фиксировать свои подвиги Папа не особенно стремился. Хороший вор предпочитает все хранить здесь. - Зимин постучал себя по голове. - А Папа был человеком старой закалки! Так что ничего у нас, братцы, не выйдет. Ни-че-го! А шум ради шума - вещь бестолковая.

- Согласен, - кивнул Харитонов. - Пожужжать - пожужжим, а ничего не изменится. И число беспризорных не уменьшится, и количество борделей останется прежним…

- Кстати, насчет борделей… - Маратик похлопал по ступеням крыльца, - это что же, и есть усадьба графа?

- Она самая. - Зимин кивнул. - Только графьями здесь уже лет сто, как не пахнет. Сначала базу отдыха открывали, потом пионерский лагерь, а после дома в запустении лет двадцать простояли… Ну, а Папа тут все, разумеется, подновил - и корпуса, и центральный дом. Что интересно - усадьбу даже оформил как памятник архитектуры. Чтобы, значит, налоги не платить и комиссии назад заворачивать. Я, понятно, не проверял, но Любаша хвасталась, что документы на памятник им якобы сам Ельцин подмахнул.

- А что, вполне возможно. Он много чего подмахивал…

- Ну, вот! А с такой подписью что угодно можно организовывать. Вот и повезли сюда детишек эшелонами…

- Так уж и эшелонами?

- Да какая, фиг, разница! - обозлился Стас. - Даже если несколько десятков, это уже беда!

- Где их собирали хоть?

- Будто сам не знаешь! Вспомни хоть тот же переулок Цветоводов. Всего-то в двух шагах от проспекта Ленина, а настоящий Шанхай! И шпаны там тьма ошивается, и наркош. Ночуют чуть ли не в землянках!… Так что с этим у Папы проблем как раз не было. Ребенок в наше время - вещь доступная. Купить-продать или убить - проще простого, и Папа это просек одним из первых…

- Погоди, погоди, а как же Игнат? Его-то шпаненком никак не назовешь. И в школе учится нормальной, и отца состоятельного имеет.

- Ну, и что? Ребенок - он и есть ребенок. Одного хлебушком можно заманить, а другого баяном или карточным долгом. На эти дела у них актив был поставлен. Находили благополучных, приучали к дозе и так далее. Главное - было завлечь подростка в лагерь, а тут уже работал настоящий конвейер вербовки. Совращали несмышленышей только так. И уж если ты попал в кадр, то никуда больше не денешься. Повязан на всю жизнь! Кстати, деткам и самим нравилось сниматься. Входили во вкус, дружков своих из города сманивали. Словом, дело у Папы спорилось.

- Но ведь риск-то какой!

- Зато и доход адекватный. Да и кто у нас такие вещи проверяет! Даже если бы нашлись проверяльщики, то и их нашли бы чем умаслить.

- Думаешь, подкладывали по чинуш малышей?

- Зуб даю, что так оно все и было. Преподносили в качестве эксклюзивных подарков - кому девочку, а кому и пацанчика. - Зимин приобнял дремлющую Алену, заговорил чуть тише. - Когда спрос на подарки вырос, верно, пришла мысль и фиксировать одариваемых на пленку.

- Шантаж?

- Конечно! Студия-то под боком, и аппаратура имеется! Заснял, скажем, какого-нибудь юриста или депутатика в непристойной позе - и вот уже в наличии свой карманный чиновник. К слову сказать, именно в такую ситуацию угодил господин Макаров, вице-президент «Уральских Весов»…

Харитонов изумленно присвистнул.

- Это тот, что выбросился из окна в прошлом году?

- Он самый, - Зимин преспокойно кивнул. - Уж не знаю, кто там поработал в качестве сводни, но действовали по старой схеме: сначала познакомили с одной из местных девчушек - к слову сказать, знакомой Алены, а после, раздразнив, заманили сюда. Эта девчушка и стала их первой жертвой. Так сказать, пробой пера… Сразу после вечеринки, которую, разумеется, задокументировали на фото и видео, чиновника аккуратно усыпили, а девочку придушили галстуком господина Макарова. Мало того - вспороли живот, измазав кровью руки чиновника и всю комнату. Ну, а потом все было проще простого. Вице-президент проснулся, пришел в ужас, со страху попытался скрыться, но тут-то его и застукали наши доблестные шантажисты. Даже не поленились устроить псевдозадержание с приездом врача и свирепых оперативников. Словом запугали дяденьку до того, что он сходу все подтвердил и подписал, а после вернулся домой, посидел-подумал, да и решил от греха подальше выйти в окно. Этаж был приличный, а летать господин Макаров не умел.

- Газетчики о таких подробностях не писали.

- А они и не знали о них. Выбросился человек из окна - и все. Потому и не пошли в ход подписанные бумаги. - Зимин пожал плечами. - Тем не менее, опыт решили повторить.

- Ты говоришь о Ларсене?

Стас кивнул.

- Риск, конечно, немалый, но англичанин был той фигурой, в игре с которой стоило рискнуть. Насколько я в курсе, обихаживали его разом с нескольких сторон. Даже из Думы типчика одного подключили. Вот и купился житель туманного Альбиона.

- Значит, не очень умный парнишка. - Тимофей Лосев покачал головой.

- Умный или не умный, а страстишки в нем кипели, это точно. Тем более, что и Папа остыть не давал, - постоянно подбрасывал через своих ребяток пикантные записи. Возможно, Ларсен и чуял подвох, но обуздать себя не сумел. - Зимин хмыкнул. - Так что, думаю, в этой ситуации у них все могло выгореть. Собственно, и оставалась самая малость - прирезать двух девчонок и намотать детские кишочки на английский член. А уж после пробуждения как-нибудь сумели бы договориться.

- Что хоть собирались взять с него?

- Думаю, взять было что, хотя об этом нам уже никогда не узнать. Папа себе шею свернул, Косты с Любашей нет… В общем, в этом дерьме пусть теперь менты копаются.

- Кстати, а куда Игнат подевался?

- Как это куда? Игнат спит. И не где-нибудь, а в спальне самого Папы! Объяснил, шельмец, что хочет на последок почувствовать, каково это быть реальным мафиози.

- Ну вот, а ты говоришь - ребенок! Какой он, к черту, ребенок? Без двух минут новоструй!

- Это ладно, деток мы вернем, лучше скажите, что будем делать дальше?

- Ты еще спрашиваешь! - обмотанный чистенькими бинтами Маркелов даже подскочил от возмущения. - Да нам, считай, журавля вместо синицы поднесли! Вот и пойдем трясти англичанина! Получим свой законный гонорар.

- За что, интересно?

- Как это за что! За спасение жизни, и репутации!

- Не знаю… - Лосев покачал головой. - Нет трупов, нет и претензий. Теперь он нас волен послать аж за самый дальний горизонт.

- Здрасьте! А девчушка, которую он изнасиловал!

- Ты еще докажи этот факт.

- Да проще простого!…

- Нет, ребятки, ничего доказывать мы не будем. - Твердо произнес Стас. - Или хотите, чтобы малолеток таскали по судам да экспертизам?

- А что ты предлагаешь? Пустить все на самотек?

- Зачем же… - Зимин поглядел в глаза Харитонову. - Думаю, с господином Ларсеном мы все-таки встретимся. И потолкуем тет-а-тет…

ЭПИЛОГ

Где жил второй секретарь английского консульства, они знали. Не мог их смутить и милицейский пост, выставленный на это время прямо в гостиничном коридоре. Конечно, можно было попытаться договориться с ребятками, но служащие «Кандагара» поступили проще: в то время, как вооруженный рацией Мишаня оставался в вестибюле, а Тимофей Лосев уселся в кресле неподалеку от поста, Стас Зимин и Дмитрий Харитонов поднялись на лифте этажом выше и с соблюдением всевозможных предосторожностей совершили противоправное действие, проникнув в номер, находящийся прямиком над комнатой Ларсена. Где-то по соседству гудел пылесос уборщицы, но данный номер, по счастью, пока пустовал. Дальнейшие приготовления много времени у них не заняли. Готовясь к операции «вторжения», Дмитрий прихватил с собой полный комплект альпинистского снаряжения, но им хватило обычной кошки. Закрепив ее на перилах балкона, они соскользнули вниз и уже через пару минут входили в апартаменты Чарльза Ларсена. Последний как раз добривал физиономию в ванной, но дожидаться окончания столь интимной процедуры «кандагаровцы» не стали. Заглянув в комнатку, бесцеремонно ухватили англичанина за отворот халата, рывком выдернули в прихожую.

- Тише, цуцик! Без крика!… - Зимин аккуратно прихватил секретаря за горлышко, аккуратно стиснул.

- Но в шом дело! - просипел англичанин. - Я путу жаловайтса!

- Это всегда пожалуйста, - Стас выдернул из руки Ларсена бритву с тройным лезвием и, чуть выгнув кисть, заставил иностранца согнуться в три погибели. Именно в такой позе он и препроводил иностранца в гостиную.

- Только аккуратнее, ручонку ему не сломай! - предупредил Дмитрий.

- Как можно-с! Обслужим в наилучшем виде… - Зимин швырнул секретаря в кресло и, присев рядом на журнальный столик, преспокойно принялся добривать Ларсена. Ошеломленный англичанин пучил на него глаза, но сопротивляться даже не пытался, - каменную силу чужих пальцев он успел прочувствовать в полной мере. Во всяком случае, высоколобый иностранец, конечно же, сообразил, что эти двое при желании легко сумеют и прирезать его, и придушить.

- Вы уж извините, но придется и в самом деле вас побрить, - сухо сообщил Харитонов. - Таков порядок. Всех попадающих в камеры остригают наголо. Как провинившихся и подлежащих перевоспитанию.

- Но я… Я рапотаю в консульстве! Какая камера!…

- Камера обычная - три на пять, без особых удобств. Зато масса занимательных соседей. Бьюсь об заклад, скучно не будет. - Харитонов нехорошо улыбнулся. - Видели когда-нибудь наших преступников? Они все ходят стриженными наголо, вот и вам придется потерпеть.

- Но потшему?!

- Как это почему! Вы ведь преступник, Ларсен. Вот и давайте соответствовать образу. За преступления нужно отвечать.

- Но што я стелал?

- А ты уже и забыл? - Зимин кулаком придавил грудь дернувшегося дипломата. - Сиди спокойно, камарад! Иначе могу и порезать.

- Ну так что, припоминаем? - поинтересовался Харитонов. - Куда же вы ездили вчера вечером?… Только не надо юлить и отпираться! Нам все известно. И про людей, с которыми вы пили, и про девочку, с которой переспали.

- Да, но я…

- Сиди спокойно, тебе говорят! - Зимин грубовато пристукнул ладонью по плечу англичанина. - Пойло лакаешь с криминалом - и волосатый ходишь!

- Он прав, господин Ларсен. - Елейным голоском подтвердил Дмитрий. - Знаете ли вы о том, что половина вчерашних ваших собутыльников принадлежит к здешнему криминалу? И знаете ли вы о том, что девочке, с которой вы имели интимную связь, еще не исполнилось четырнадцати лет?

- Это неправта!…

- Правда, чувачок! Чистая правда. - Пробурчал Зимин. - Но самая страшная правда - другая. И заключается она в том, что девочек, которых тебе подсунули, собирались убить. Уж не знаю, рассказали тебе об этом твои друзья в консульстве или нет, но так все и было. Если бы не мы, девочек наверняка бы прирезали. А после обвинение предъявили бы тебе.

- Я нитшего не знаю об этом!

- Почему же сидишь здесь, а не у себя в консульстве?

- Мне объяснили, что пыла попытка похищения. Для этого советовали оставаться пока в номере…

- Что ж, верим. - Дмитрий кивнул. - Значит, об этом тебе собирались сообщить несколько позже. Возможно, после принятия решения о твоем выдворении из страны.

- Што?

- Да, да! Уверен, именно к такому решению придут твои хозяева. Им тоже нет интереса светить соотечественника педофила.

- Но меня сопирались похитить! - фальцетом воскликнул Ларсен.

- Да сколько же ты будешь дергаться, урод! - указательным пальцем, больше напоминающим гвоздь, Зимин ткнул в солнечное сплетение пленника и тут же ухватил рукой челюсть британского подданного, стиснув с такой силой, что Чарльз Ларсен сипло застонал.

- Так вот, сэр Чарльз, - продолжил Харитонов, - девочек действительно собирались прирезать, а тебя замазать в этом деле настолько плотно, что до конца дней твоих пришлось бы отстегивать бабки нашим паханам. Так что скажи спасибо. Можно сказать, легко отделался!

- Я… Я трепую атвоката! - пролепетал Ларсен.

- Наконец-то! - Зимин чуть повернул его голову, парой движений закончил добривать щеку. - А я-то сижу и думаю, когда этот соловей про адвокатов запоет.

- Адвоката не будет, - сухо проговорил Дмитрий. - Как не будет и официального расследования - с медицинской экспертизой и прочими заморочками. Вы знаете, куда вчера ездили и что творили. Мы это тоже знаем, так что втягивать в это дело суд и присяжных не будем.

- Но я имею право на защиту!

- Верно, в точности, как и та девочка, которую вы лишили вчера невинности. Только, видите ли, за вашей спиной стоит могучая держава, пекущаяся о правах своих граждан, а за ней никого нет. - Харитонов покачал головой. - Такая вот у нас страна, господин Ларсен. Потому и приходится работать людям вроде нас.

- Но кто вы?…

Проигнорировав вопрос, Харитонов продолжал:

- Вся штука в том, что вы, господа иностранцы, соблюдаете свои права, но легко забываете о чужих.

- Да что ты с ним цацкаешься! - рыкнул Зимин. - Они Сербию с говном смешали, Ирак развалили! Там счет на сотни тысяч жизней идет, а ты о правах ему талдычишь!

- Кто пы говорил! - сэр Чарльз неожиданно воспрянул духом. - А Афганистан с Анголой?! А Грузия с Чечней?!…

- Ну, пошло-поехало! Вы нам еще Лондон припомните - город, в котором по сию пору легально проживает целая армия террористов. - Дмитрий фыркнул. - Сейчас-то вы им хвост, понятно, прищемите, а раньше, помнится, ой, как пеклись о правах граждан!… Впрочем, это к делу не относится, а потому пререкания окончены!

- Но я хотел бы…

- Голову нагни, мудак! - Зимин грубовато заставил иностранца наклониться. - И не напрягайся! Бритва у тебя, конечно, хорошая, но я ведь не профессиональный брадобрей. Так что всякое может случиться…

- Он прав, господин Ларсен. Будет лучше, если вы подчинитесь.

- Но это произвол!

- А может, сюда девочку привести? Ту самую, с которой вы вчера развлекались? По-моему, там тоже был определенный произвол… А нет, тогда помолчите. В данном случае нас больше беспокоит судьба детей. Вы-то себя защитите, а их не защитит никто. Конечно, власти постараются прийти к соглашению и замять инцидент, но кроме власти есть еще и совесть, не правда ли?

- И есть мы! - Зимин безжалостно провел бритвой, вычертив на черепе Ларсена длинную дорожку. Англичанин тоненько застонал, но противиться не решился. - Ты в курсе, чувак, что раньше таким же образом обривали перед казнью? И в вашей стране, кстати, тоже. Вот и подумай, какого наказания заслуживает твое преступление.

- Но я ведь уше говорил с вашими людьми… - англичанин чуть не плакал. - Они обещали не трогать меня…

- Лично мы тебе ничего не обещали! - Зимин вновь провел бритвой, украсив голову Ларсена парой очередных просек. - Вот теперь ты настоящий хиппи. Можешь даже брать гитару и на сцену выползать.

- Вы сопираетесь меня упивать?

- Еще чего! - Стас брезгливо оттолкнул от себя голову иностранца. - Ни убивать тебя, не добривать мы не будем… Але, Димон! Может, на этом и закончим? - Зимин оглянулся на Дмитрия. - Все равно он с таким шарабаном на улицу не выйдет, - добреется самостоятельно.

- Нет уж, взялся брить, сам и заканчивай. А то будет про нас потом врать, что русские даже брить толком не умеют…

- Так что ше вам нушно? - вновь всхлипнул Ларсен.

- Нам? - Харитонов удивился. - Ничего нам не нужно. В данном случае все худшее уже случилось. Людей к жизни не вернешь, а девочка, которую вы изнасиловали…

- Я никого не насиловал! - взвизгнул англичанин. - Она сама была согласна!…

- Это ты расскажешь тем, кто, спустя энное время, заявится на твою историческую родину и покажет снимки, о которых ты к тому времени забудешь. - Зимин вытер бритву о халат англичанина и вновь взялся за дело. - То есть, ты, может, и забудешь, но тебе, уроду беспамятному, обязательно напомнят, а, напомнив, настоятельно попросят о спонсорской помощи.

- К чему вы, шорт попери, ведете! - англичанин нервно привстал, но, прижатый железной дланью Стаса, вновь уселся в кресле. - Я отказываюсь вас понимать!

- А вы подумайте. - Дмитрий улыбнулся. - Понять меня как раз нетрудно. Вы ведь виноваты? Виноваты. Значит, грех свой следует искупить.

- Вот как! - губы англичанина презрительно дрогнули. - Значит, вы тоше хотите денег? Я сразу это понял. С этого надо было нашинать!

- Да нет, этим я как раз собираюсь заканчивать. И не испепеляйте меня своими глазками. Как ни крути, а вы растлитель малолетних - и этим все сказано. Что же касается денег, то они пойдут на сиротские нужды - все до последней монетки. И если вы думаете, что мы хотим на этом поживиться, то вы глубоко заблуждаетесь. Мы, конечно, частная контора и крайне нуждаемся в финансовых вливаниях, но подобный способ заработка нас отнюдь не прельщает.

- Но тогда…

- Повторяю: условия сделки диктуем мы, но сумму искупления определяйте сами.

- Я?

- Разумеется, вы. Кто шкодил, тот и платит.

- Но те, кто меня заманил в то место…

- Их больше нет. Все до единого уже в аду.

- Мы их того, ферштейн? - Стас изобразил пальцем стреляющий пистолет. - Ты один остался, чувачок. Как говорится, последний свидетель…

- Он не шутит. - Подтвердил Дмитрий. - В результате спецоперации бандиты были уничтожены. Я все ясно объясняю?… Таким образом, сэр Чарльз, это не сделка, а вполне честное предложение. Окажите конкретную помощь российским сиротам, и глядишь - что-нибудь вам и спишется… Кстати, если желаете полной открытости, можете даже сами сделать надлежащие взносы. Хотите, подключайте к этому делу прессу, мы не возражаем. Главное для вас - уложиться в срок. - Харитонов жестко улыбнулся. - Ну, а если не будет взносов или попытаетесь отделаться пустяками, мы навестим вас повторно. Либо пошлем фотографии с записями на какой-нибудь телеканал. Наш или ваш - это уже не столь существенно. Шумиха, в любом случае, поднимется приличная. Вот и соображайте, стоит ли жадничать.

- Да, но кута я должен вносить тэньги? Вы не сказали! - в голосе Ларсена явственно прозвучали панические нотки.

- А я и не скажу, сами соображайте. И кстати, совсем необязательно вносить деньги. Купите компьютеры для школ, мебель для интерната, детское питание для роддомов. Важно, чтобы это был заметный вклад.

- И чтобы о нем обязательно узнали мы! - Стас Зимин открыто ухмыльнулся.

На мгновение Чарльз Ларсен нахмурился, отчего широкий лоб его пошел частой гармошкой.

- Не отшень понимаю… Какая польза от всего этого вам?

- А никакой, - Дмитрий пожал плечами. - Разве что лично я получу колоссальное удовольствие.

- От чего?

- А я поясню, - Дмитрий встал из кресла, шагнул к поджавшемуся англичанину. - Удовольствие, дражайший сэр Чарльз, я получу от того, что, прощаясь, увижу ваш голый череп. Череп примитивного уркагана с островов Великобритании. Поверьте мне, я очень уважаю вашего Черчилля и с удовольствием читаю Бернарда Шоу, но я ненавижу насильников, какую бы нацию они не представляли. А потому сразу после того, как вы оплатите свой счет, советую никогда больше не возвращаться в нашу страну.

- Все! - объявил Стас. - Порезов - минимум, но это не по моей вине. Откуда я знал, что у него столько бородавок?

- Сойдет, - Харитонов неприязненно оглядел бритую голову Ларсена, поморщившись, кивнул. - А ведь наверняка свалит на наших ментов.

- И хрен с ними! В другой раз будут знать, кого отмазывать.

Ларсен ошеломленно провел ладонью по своей шишковатой голове.

- Но я… Я бы хотел полушить от вас гарантии.

- Какие гарантии, милейший?

- Я, конешно, заплачу, но я толжен пыть уверен, что эта история никогда не всплывет.

- Забавный тип! - Стас хмыкнул.

- Он не забавный, он - глупый. - Дмитрий брезгливо взглянул на Ларсена. - Впрочем, если настаиваете, могу дать слово российского офицера, что через нас эта история наружу не выплывет… Надеюсь о кодексе чести в стране Альбиона еще не забыли?… А коли так, то с вашего разрешения мы удаляемся.

- Пока, чувачок! - проходя мимо секретаря, Стас Зимин фамильярно пошлепал его по щеке. - И обязательно сходи на прием к хирургу.

- Вы про это? - Ларсен рукой указал на свою порезанную голову.

- Дурень! Я про это, - Зимин ткнул иностранца кулаком в пах. - Кастрировать тебя надо, милый. И как можно скорее. Кстати, возможно, это сделаем мы, если не поспешишь с выплатой…

- Нам сюда, - Дмитрий остановил Зимина, шагнувшего было к дверям, развернув, направил к балкону. Обратный путь занял у них времени еще меньше, и уже в коридоре Зимин недоуменно взглянул на Дмитрия.

- Слушай, а зачем мы его побрили?

- Откуда же мне знать! Ты начал, а мне пришлось поддержать.

- Мда-а… - протянул Стас. - Дураками были, дураками, видно, и помрем.

- Не переживай. - Дмитрий фыркнул. - Зато нас - абсолютное большинство.

- Большинство? Что же тут веселого?

- Да ничего. Я просто тебя утешаю…

***

В машине, когда Дмитрий коротко доложил коллегам о случившемся, Маркелов с яростью хлопнул себя по коленям.

- Значит, опять кукуем на бобах, джентльмены хреновы! Все другим, а себе ни крошки?

- Почему же… Кое-какие деньги нам обещал заплатить директор автобазы. Как-никак его сыночка мы выручили. - Харитонов завел двигатель, ласково огладил руками рулевое колесо. - Это, конечно, не тот бакшиш, но какой уж есть… И потом, чего ты от нас хочешь? Чтоб мы клянчили у английского обормота его фамильные капиталы?

- А хоть бы и так! Мало они нам крови попортили во время гражданской! А кто Нахимова грохнул в Севастополе, а второй фронт?!

- Какой еще фронт?

- Да тот самый, который не спешили открывать в Отечественную!

- Ну, брат, это ты хватил! Чего ж ты с американцами-то их путаешь! - Харитонов покачал головой. - Стыдно, Сергунь! Историю надо знать.

- А кто не знает-то?

- Да ты, чудила! Ты! - прогудел с заднего сидения Лосев. - Англичане, к твоему сведению, в войну с Германией раньше нашего вступили. И воевали очень даже прилично.

- Ну да?

- Вот тебе и ну да! Книжки надо читать, а не по бабам бегать.

- Кто бегает-то!

- Да ты и бегаешь! - Лосев чувствительно ткнул ладонью в затылок Маркелова. - Бегаешь - и контору нашу позоришь. А ты ведь не просто сотрудник «Кандагара», ты - спецназовец, ядрена вошь!

Рот Маркелова протестующе открылся и вновь беззвучно захлопнулся. С достойным ответом Лосеву у него ничего не вышло. Подобно своим товарищам он был и впрямь спецназовцем. Пусть даже и бывшим…

Оглавление

МЫ ИЗ СПЕЦНАЗА. ЛАГЕРЬ

ПРОЛОГ

ЧАСТЬ 1 ПЕПЕЛ И ПАЛЕВО

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

Часть 2 ОКТАГОН

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

ЭПИЛОГ

Реклама на сайте