«Доиграть до конца (СИ)»

Доиграть до конца (СИ) (fb2) - Доиграть до конца (СИ) 436K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Милана Александровна Масалова (milla_s)

Доиграть до конца

Посвящение:

Применению актёрского мастерства в повседневной жизни.

Публикация на других ресурсах:

Где угодно, но пришлите, пожалуйста, ссылку.

Примечания автора:

…Это была игра, и я сыграл эту роль.

А.Григорян «Аутсайдер»

Первая встреча

Студентка факультета журналистики МГУ Лера Вересова привезла свою маму в больницу на очередной курс химиотерапии. У мамы был рак. Её уже полгода «химичили» самыми современными препаратами, но опухоль не уменьшалась. Все вокруг понимали, что мама обречена, но всё ещё надеялись на какое-то чудо-лекарство, способное её исцелить. Сама мама была физически и морально измучена таким жутким лечением, она стала злобной и раздражительной, часто устраивала истерики и постоянно упрекала своего мужа в том, что это он довёл её до такого состояния.

У отца Леры уже давно была своя жизнь, в которой не было места ни Лере, ни её маме. Николай Алексеевич Вересов был преуспевающим адвокатом, который имел свою собственную юридическую фирму, шикарный особняк за МКАДом и красавицу-любовницу Наташу. Вот эту Наташу мама и считала причиной своей болезни.

***

Когда-то мама, как и папа, закончила юридический институт и даже несколько лет проработала юрисконсультантом на каком-то заводе. Но потом родилась Лера, а Николай Алексеевич к тому времени уже выиграл несколько громких процессов и обзавёлся солидной клиентурой. Поэтому он решил, что его жена должна воспитывать ребёнка и вести домашнее хозяйство, а деньги в достаточном количестве он сможет заработать и сам.

Конечно же, постоянные стирки-уборки-готовки не помогали повышению интеллектуального уровня мамы, да и заниматься своей внешностью ей было некогда. Поэтому её муж всё реже и реже беседовал с ней о своей работе, а ещё через некоторое время она узнала, что у него появилась постоянная любовница.

Мама начала усиленно следить за собой, красиво одеваться, с интересом слушать рассказы мужа о том, как он очередной раз помог оправдать своего подзащитного, но… Но Наташа – так звали любовницу её мужа – оказалась не просто красивой и умной женщиной, но и весьма состоятельной бизнес-леди, к тому же и совладелицей юридической фирмы, которую некоторое время назад открыл Николай Алексеевич…

Сначала мама несколько раз встречалась с Наташей и со слезами на глазах упрашивала её «не разрушать семью», но добилась этим только того, что муж прекратил с ней все отношения, заявив, что для этого у него есть любовница. Тогда мама закатила скандал: «Или я – или она!», после чего Николай Алексеевич переехал жить к Наташе.

Мама целыми днями ходила по опустевшему без мужа дому и рыдала. Лере, конечно, было жаль маму, но через некоторое время постоянные мамины вопли о несчастной судьбе начали ей надоедать.

— Мама, - сказала Лера. – Может, хватит уже голосить, как за покойником? Что такого случилось? Ну, ушёл папа к другой, подумаешь!. Да ты посмотри вокруг: сейчас бросают и миллионерш, и знаменитостей, и многодетных матерей. И никто из этого трагедии не делает. Ты представь себе, что он просто уехал далеко-далеко. В космос улетел. Насовсем. И тебе станет легче, и другим вокруг тебя спокойнее будет…

— Лера, детка, - страшным шёпотом перебила её мама. – Ты на чьей стороне?

И тут Лера не выдержала и сказала всё, что думала.

— Я – на стороне здравого смысла! – объяснила она. – И, если хочешь знать правду – то это ты оттолкнула от себя папу своими бесконечными истериками. Может быть, у него всю жизнь были любовницы, только ты на это не обращала внимание. Может быть, если бы ты сейчас сделала вид, что не замечаешь отношений папы и Наташи, то он эту Наташу уже давно бы бросил. А так он переехал к ней назло тебе, понимаешь? Да я тоже с удовольствием бы переехала бы куда-нибудь жить, только бы не слышать твоего постоянного нытья! – в сердцах сказала Лера и вышла из комнаты.

***

Через некоторое время от постоянного нервного перенапряжения и случилась с мамой болезнь, которая теперь медленно сводила её со света. А ещё после принятых химиопрепаратов у мамы появились проблемы с психикой: она стала эгоистичной и капризной и ни на шаг не отпускала от себя Леру. Вот и сегодня ей захотелось посидеть на скамейке возле корпуса больницы, поэтому Лера привела её сюда и уже больше часа сидела рядом с ней. Вместе с ними на скамейке сидела и мамина соседка по палате, миниатюрная женщина Маша, одно из тех никому не нужных одиноких существ, которые, заболев раком, продают всё, что только можно, лишь бы ещё немного пожить.

Они втроём сидели на скамейке перед входом в больницу и обсуждали общих знакомых, которые тоже лечились в химиотерапии.

— Стасик, моя первая любовь, - неожиданно сказала Маша и показала взглядом на вышедшего из здания больницы мужчину средних лет, который вёл за руку рослого мальчика-школьника. – Как же он изменился! И сынок у него уже такой большой…

Маша, улыбаясь, смотрела на коротко стриженного сутулого мужчину с надменным выражением лица, который подошёл к припаркованной на больничной стоянке чёрной «Инфинити», посадил на заднее сидение шедшего рядом с ним мальчика, а затем сел на водительское место и плавно выехал за территорию больницы.

— А этот Стасик отнюдь не бедный, - прокомментировала увиденное мама Леры. – Слушай, Маша, а может, это он к тебе приезжал, искал тебя по всей больнице, а ты тут на лавочке сидела и упустила своё счастье?

Мама Леры злобно усмехнулась. Маша молча поднялась со скамейки и ушла в больницу.

— Мама, зачем ты так? – упрекнула её Лера. – Чем тебе Маша не угодила?

— Достала она меня, - зло сказала мама. – Какого она мне в душу лезет со своими откровениями?

— Я пойду извинюсь за тебя перед Машей, - сказала Лера и, не дослушав возражений мамы, ушла за Машей.

***

Маша сидела на своей кровати в палате и плакала. Лера подошла к ней, села на стоящий рядом стул и погладила Машу по руке.

— Маша, простите, пожалуйста, мою маму, - попросила она. – Ей лечение не помогает, она это знает, поэтому завидует всем, кто хоть немного перспективнее, чем она…

— Завидует… - плача, повторила Маша. – А я ей завидую. У неё муж, дочка, деньги на лечение есть. А я… У меня ведь никого на белом свете нет. Чтобы деньги на очередную «химию» собрать, я из последних сил куртки шью. Хорошо, что хозяин добрый, другой бы давно выгнал с работы.

И Маша опять заплакала. Лера села рядом с ней на кровать и обняла её, как ребёнка.

— Маша, не плачьте, Вы выздоровеете, всё у Вас будет хорошо, Вы же знаете – Вам нервничать нельзя…

— А я не из-за твоей мамы плачу, - вдруг сказала Маша и посмотрела Лере в глаза. – Я просто Стасика увидела, узнала, что и у него семья есть, и только я одна… А ведь если бы я тогда… У нас же любовь была…

И Маша плача, начала рассказывать историю своей жизни, которую Лере из вежливости пришлось выслушать.

Злой рок семьи Тимофеевых

…В тот день Зина Тимофеева вернулась со смены домой раньше обычного и, открыв дверь в квартиру, столкнулась нос к носу с мальчиком лет семи, который, увидев её, побежал на кухню, схватил нож и с криком: «Пусти, зарежу!» бросился на Зину. А она, недолго думая, схватила чугунный утюг, стоявший в коридоре, и, размахнувшись, ударила им мальчика по голове…

На суде все понимали, что убитый мальчишка – вор-«форточник», который залез в Зинину квартиру через форточку, а затем должен был открыть дверь и впустить в квартиру своих взрослых подельников. Все понимали, что Зина убила мальчика в порядке самообороны, но за убийство несовершеннолетнего Зину приговорили к девяти годам лишения свободы и отправили в колонию строгого режима.

***

…Через семь лет Зина, освободившись условно-досрочно, вернулась домой вместе с новорожденной дочкой Виолеттой. На работу Зину никто не хотел брать, поэтому она, научившись за годы пребывания на «зоне» довольно неплохо шить, стала работать портнихой-надомницей. Она подшивала шторы, строчила постельное бельё, бралась шить заранее раскроенные платья. С того и жила.

Свою дочку Виолетту Зина в пять лет отдала учиться в балетную школу, потом - в хореографическое училище, после окончания которого Виолетта стала танцовщицей в театре оперетты. Она была маленького роста, очень изящная и симпатичная, очень хорошо воспитана, и поэтому вокруг Виолетты всегда крутились какие-то подозрительные мужики. По этому поводу между Виолеттой и Зиной часто возникали ссоры, во время которых Зина запрещала дочке путаться с разными тёмными личностями, на что Виолетта отвечала, что она – дочка «зечки», поэтому чувствует себя в кругу полууголовных элементов почти, как дома.

В двадцать пять лет Виолетта, развлекаясь в ресторане с очередным кавалером, стала свидетельницей драки, во время которой её дружок кого-то убил. Желая «отмазать» от тюрьмы этого человека, Виолетта солгала на допросе о событиях в ресторане. Но на суде она постоянно путалась, рассказывая о произошедшем, поэтому была обвинена в даче ложных показаний, за что получила три года колонии строгого режима.

***

…Виолетта вернулась из тюрьмы уже через полтора года. Тоже условно-досрочное освобождение и дочка Маша на руках. Про оперетту ей пришлось забыть, а больше ничего делать Виолетта не умела. Целыми днями она нянчилась с дочкой и пыталась научиться шить, чтобы помогать матери, но оказалось, что у неё сильно дрожат руки, поэтому она не могла качественно строчить даже самые простые вещи.

Всё чаще, устав от постоянных упрёков Зины в том, что они с Машей сидят у неё на шее, Виолетта целыми днями бродила по улицам. Сначала она пробовала подбить клинья к своим прежним поклонникам, но скоро поняла, что нужна им была раньше только из-за того, что было престижно развлекаться с танцовщицами. А бывшая «зечка» Виолетта никого не интересовала. Поэтому через некоторое время у неё появились такие же обиженные судьбой друзья и подруги, с которыми она вечно сидела в какой-нибудь подворотне на лавочке и рассказывала о своей нелёгкой судьбе, запивая своё горе чем-нибудь горячительным. К сорока годам Виолетта стала хронической алкоголичкой.

***

Детство Маши прошло под стрекотание швейной машинки, прерываемое ссорами мамы и бабушки, которые рассуждали, кому из них хуже жилось в тюрьме. Бабушка утверждала, что полтора года, которые отсидела Виолетта – не срок, на что мама отвечала, что раньше в тюрьмах было гораздо больше порядка… И Маша запомнила твёрдо: в тюрьму – ни ногой, что бы ни случилось.

Маша, ещё учась в школе, научилась шить и кроить, а после окончания девятого класса поступила в швейное ПТУ, закончив которое, устроилась работать швеёй-мотористкой на швейную фабрику. Работа эта была нудная и монотонная, и единственной радостью в жизни Маши была поездка на работу на трамвае, потому что в этом трамвае ездил на учёбу парень, который очень нравился Маше.

Знакомство со Стасом

Каждое утро Маша больше часа тряслась в переполненном трамвае, чтобы добраться до фабрики, да и под вечер, после окончания смены, народа в трамвае было ненамного меньше. Почти каждое утро на одной остановке с Машей в трамвай садился темноволосый парень лет двадцати в милицейской форме с погонами курсанта, который ехал куда-то дальше, чем она. Парень был стройный и, по сравнению с Машей, которая была метр пятьдесят пять ростом, довольно высокий. Маше нравился этот парень, и она всегда выходила из дома заранее, чтобы ехать с ним в одном трамвае.

***

А жизнь Маши с каждым днём становилась всё мрачнее и мрачнее. Во-первых, её мама полностью деградировала. Очень часто, напившись, она начинала танцевать возле киоска, торгующего музыкальными кассетами, где постоянно играла музыка, абсолютно не обращая внимания на тыкающих на неё пальцами и смеющихся над ней людей. Маша уже несколько раз забирала её оттуда домой.

Во-вторых, на фабрике ей выделили для работы неисправную швейную машину, которая постоянно рвала нитки, и работать на ней непрерывно нельзя было больше десяти минут, потому что у неё перегревался двигатель. Маша, которая работала по сделке, не могла выполнить план, так как большую часть рабочего времени ждала наладчика, который настраивал её машину.

Когда она пожаловалась дома на условия своей работы, бабушка объяснила ей, что за хорошую машину необходимо приплачивать мастачке. После получения первой зарплаты Маша подошла к мастачке, поблагодарила её за то, что она взяла её в свою бригаду и незаметно положила ей в карман двадцать пять рублей. Уже на следующий день мастачка не только перевела Машу на исправную машину, но и начала выдавать ей простые в обработке заготовки. На следующий месяц Маша получила зарплату в три раза больше предыдущей и опять отблагодарила мастачку…

***

А осенью на их фабрике начались проблемы со сбытом продукции, поэтому было решено сократить производство одежды, и половина швей, в том числе и Маша, попали под сокращение штатов. В тот день она забрала в отделе кадров свою трудовую книжку, собрала личные вещи в большой полиэтиленовый пакет и ушла с работы на пару часов раньше, чем обычно.

Подошёл трамвай, и Маша, увидев, что все сидения заняты, пошла через весь вагон на свободную заднюю площадку. Вдруг кто-то слегка тронул её за руку. Маша, вздрогнув, обернулась и увидела, что с одиночного сидения поднялся парень в милицейской форме, который так нравился Маше, и кивком головы предложил ей присесть на освободившееся место. Она поблагодарила его, уселась и начала смотреть в окно, чувствуя, что этот парень стоит рядом с ней и смотрит на неё. Подъезжая к своей остановке, Маша поднялась с сидения.

— Ты сейчас выходить будешь? – неожиданно обратился к ней парень. – Я тоже. Давай, я тебе пакет помогу донести.

И, не дожидаясь разрешения Маши, он взял её пакет с вещами и направился к выходу. Выйдя из трамвая, он протянул Маше руку, а так как она не решилась опереться на неё, то взял Машу за руку и всё равно получилось, что он помог Маше выйти из трамвая.

— Ты где живёшь? - спросил парень у Маши. – Я тебя проведу, а то твой пакет такой тяжёлый… Меня, кстати, Стасом зовут, - спохватился он. – А тебя?

— Маша, - ответила она, заметив, что Стас до сих пор держит её за руку. – Я недалеко от остановки живу, сама дойду…

Маше очень хотелось побыть подольше рядом со Стасом, и она была бы не прочь, если бы он проводил её до дома, но она не хотела, чтобы Стас подумал, что она какая-нибудь легкодоступная девица, поэтому и отказала ему.

— Ну, ладно, - согласился Стас и выпустил из своей руки руку Маши. – Ты иди, а я следом твой пакет понесу, не переживай, я его не украду…

Маша молча протянула руку, чтобы забрать у Стаса свою пакет, но он убрал руку с пакетом за спину. Маша поняла, что Стас не очень хороший парень, раз позволяет так вести себя с незнакомыми девушками, поэтому, вспомнив, что в пакете всё равно только её рабочая одежда и обувь, решила оставить ему этот пакет на память, развернулась и пошла домой, даже не оглядываясь на Стаса.

***

Она шла, с трудом сдерживая слёзы. Какой неудачный у неё сегодня день! Сначала – увольнение с работы, затем – разочарование в Стасе. Но в этот день судьба приготовила Маше ещё один удар.

Дорога к её дому проходила мимо небольшого базарчика, на котором стоял злополучный киоск с кассетами. Маша издалека увидела возле него пьяную маму, которая пыталась танцевать канкан под звуки музыки, несущейся из киоска. Рядом стояли мамины собутыльники, которые подбадривали её криками: «Виолетта, жги!» и пьяно хохотали.

Маша подошла к маме и попыталась взять её под руку и увести домой. Мама сопротивлялась.

— Машка, пошла вон! – закричала на неё какая-то пьяная баба. – Пусть Виолетта дотанцует!

Какой-то мужик схватил Виолетту за другую руку и начал тянуть на себя.

— Отстаньте от меня все! – сказала мама, едва ворочая языком. – У меня сегодня премьера!

Она отбилась и от Маши, и от мужика и опять начала танцевать канкан. Вдруг музыка смолкла. Виолетта перестала дрыгать ногами и теперь только переминалась с ноги на ногу. Маша схватила её под руку и повела к дому. Проходя мимо киоска, она увидела Стаса, который стоял рядом с вышедшим посмотреть на шоу мужиком, продающим кассеты.

— Всё, Стасян, как только увижу здесь эту бабу, то буду сразу же отводить её домой, – обещал Стасу киоскёр. – Я же не знал, что это - твоя тёща…

Маша, услышав, как Стас с киоскёром высмеивают её маму, расплакалась.

— Маша, подожди! – услышала она голос Стаса, но так и не оглянулась до самого дома.

***

Уложив маму спать, Маша долго плакала, объяснив бабушке, что её уволили с работы и она не знает, как дальше жить. Про Стаса Маша ничего не сказала.

На улице уже начало темнеть, Маша давно уже успокоилась и смотрела по телевизору какой-то сериал, как вдруг зазвонил дверной звонок. Бабушка пошла открывать дверь.

— Маша, это к тебе, - позвала она.

Маша подошла к двери и увидела Стаса с её пакетом в руке. Сейчас он был одет в джинсы и кожаную куртку и показался Маше ещё более симпатичным, чем раньше.

— Можно тебя на минуту? – спросил он.

Маша вышла за порог и прикрыла за собой дверь.

…Они до позднего вечера стояли в подъезде и разговаривали.

«Хождения» со Стасом

На следующий вечер Стас опять пришёл к Маше, и они опять трепались ни о чём весь вечер, сначала стоя под дверями Машиной квартиры, а потом – сидя на скамейке возле подъезда. Стас держа Машу за руку, легонько гладил её пальцы.

— Ты такая хрупкая, ювелирная… - задумчиво говорил Маше Стас, глядя куда-то вдаль, - как куколка… Ты хочешь стать моей куколкой? – вдруг резко спросил он, сжал её руку и посмотрел Маше в глаза.

Маша молчала. Она никогда ещё не встречалась с парнями: в школе с ней никто не хотел общаться, потому что она была из семьи «зечек», а в ПТУ и на работе был на 100% женский коллектив. Из рассказов Стаса Маша знала, что он уже отслужил в армии, а сейчас учится последний год в школе милиции, и понимала, что Стас – взрослый парень, и он не будет просто так сидеть с ней на лавочке и слушать, как она пересказывает ему содержание сериалов, которые она смотрела по телевизору. А теперь Стас задал её какой-то провокационный вопрос, и Маша не знала, как себя вести. Если она скажет «нет» - Стас может развернуться и уйти, а если скажет «да»?... Ну не на второй же день знакомства! Вдруг он на ней потом не женится?

— Маша, ты что, заснула? – Стас помахал ладонью возле её лица.

— Я… думаю, - прерывающимся от волнения голосом сказала Маша.

— Ну, ладно, думай, - Стас поднялся со скамейки и, не попрощавшись, ушёл.

***

На следующий вечер Стас не пришёл. Не пришёл он ни через день, ни через два…

— Что, бросил тебя твой милый? – с издёвкой спросила Машу бабушка. – А не надо было ему сразу давать, тогда, может быть, и не бросил бы…

— Ничего у нас с ним не было, - ответила Маша. – Мы только на лавочке сидели, разговаривали, потом он мне что-то непонятное предложил, а я сказала, что подумаю, а он ушёл. И всё…

— А милый этот твой хоть стоящий был? – подала свой голос лежавшая на диване после очередной попойки мама.

— Нормальный парень, в школе милиции учится… - заступилась за Стаса Маша.

Мама с бабушкой по старой тюремной привычке противно заржали.

— Машка мента отшила! – гордо сказала мама. – Твоя бабка не смогла отшить, пришлось ей меня рожать, я не смогла отшить – пришлось тебя рожать. А ты смогла… Далеко пойдёшь, Машка!

— Маша, менты – это наш злой рок, - объяснила бабушка. – Как только попадаешь на зону, молодая и здоровая, так тебя сразу же охранники по кругу пускают… Ни я, ни мама не знаем точно, от кого из них детей нарожали. А про мента своего забудь: всё равно он на тебе не женится, когда узнает, что у тебя родственники судимые. Нельзя им на таких жениться, их за это из «органов» увольняют. Ты лучше работу нормальную найди, там, где мужики работают, может, ещё и замуж тебя возьмут…

После всего услышанного Маша ушла на кухню и заплакала. Бабушка была самой умной в их семье и если она что говорила, так только то, что знала наверняка. Маша и сама уже поняла, что Стасу она нужна была только для того, чтобы переспать, а жениться на ней он и не собирался, ведь он видел, как она вела домой маму-алкоголичку и, наверняка, знал, что мама её судимая.

***

…В субботу днём раздался звонок в дверь.

— Машка, открой дверь, это клиентка за шторами пришла, - сказала Маше бабушка, разглаживая утюгом очередной шов.

Маша открыла дверь. На пороге стоял Стас.

— Привет, Маша, – сказал он так, как будто бы они только вчера мирно расстались. – В кино со мной пойдёшь?

И он помахал двумя билетами, которые держал в руке.

Маша из-за постоянного безденежья очень редко ходила в кино, да и то, только на дневные сеансы, а в кинотеатре сейчас шла какая-то романтическая костюмированная мелодрама, поэтому Маша и пошла в кино со Стасом. Всю дорогу до кинотеатра он держал Машу за руку, а когда они зашли в зрительный зал, повёл её на последний ряд, где были их места. Это были самые дорогие билеты, и девочки в ПТУ называли такие места «скамейки для поцелуев», потому что там вечно обнимались какие-то парочки.

Маше хотелось провалиться сквозь землю, когда она пробиралась на своё место за Стасом, который тянул её за руку. Ей казалось, что на неё смотрит весь зал. Добравшись до своего места, она уселась на краешек кресла и опустила глаза. Рядом вальяжно расселся Стас, положив руки на подлокотники, подперев щёку ладонью и вытянув ноги.

Как только погас свет, Стас положил свою руку на плечо Маше. Она вздрогнула. Через некоторое Стас начал гладить рукой плечо Маши, ненавязчиво пододвигая её к себе. Маше нравился Стас, ей было приятно вот так, незаметно для других, обниматься с ним, но она боялась, что он захочет чего-то большего прямо здесь. Поэтому она нащупала другую руку Стаса и вцепилась в неё своими руками. Так они и сидели до конца сеанса: Стас, всё сильнее и сильнее прижимающий Машу к себе, и Маша, которая гладила руку Стаса, переплетала его пальцы со своими и делала вид, что не понимает, что он хочет освободить свою руку от её захвата.

***

Было уже темно, когда они вышли из кинотеатра. Стас обнял Машу за плечо, а она, вспомнив, как ходят в обнимку другие парни и девушки, обняла его за талию. Они шли по вечерней улице, разговаривая о каких-то пустяках, затем зашли в Машин подъезд, и Стас, развернув Машу к себе, крепко обнял её и начал молча целовать в щёки, виски, губы… Маша отворачивалась и пыталась вырваться из его объятий. Стас недовольно выдохнул и спросил:

— Почему?

— Тут… люди… ходят, - задыхаясь от волнения, объяснила она.

— А-а-а, точно, - согласился он, схватил её за руку и вывел из подъезда.

***

…Стас быстро шёл по улице, Маша, которую он крепко держал за руку, почти вприпрыжку бежала за ним.

— Куда мы идём? – спросила она.

— Ко мне в гости, - ответил Стас.

— Так поздно уже…

— А мы ненадолго, я тебя потом домой проведу.

В те годы снимать жильё было очень дорого, поэтому дети жили вместе с родителями до тех пор, пока не получали по месту работы койку или, если у них к тому времени уже была своя семья, комнату в общежитии. Собственную квартиру семья получала, иногда прожив в общежитии 10-15 лет… Поэтому Маша не очень насторожилась, когда Стас пригласил её к себе в гости: она была уверена, что и он живёт в одной квартире с родителями и братьями-сёстрами.

***

— Заходи, - Стас открыл перед Машей дверь и включил свет в коридоре.

Маша оказалась в однокомнатной «сталинке», почти такой же, в какой всю свою жизнь жила с мамой и бабушкой.

— А где все твои? – спросила Маша.

— Перед тобой, - улыбнувшись, ответил Стас и гордо добавил. – Это - моя собственная квартира!

Маша подозрительно посмотрела на него.

— Раньше здесь жила моя тётка, - объяснил он. – Потом её парализовало, и моя мама забрала её к себе, а я переехал на освободившуюся жилплощадь… А прописала она меня сюда ещё тогда, когда я из армии пришёл… Пойдём, я тебе всю квартиру покажу.

Стас снял свою куртку и повесил на вешалку, затем повесил туда пальто Маши.

— Ну, как тебе здесь? – спросил он, когда они, осмотрев квартиру, сидели на кухне и пили чай с батоном и вареньем.

— Чисто, уютно, - честно призналась Маша.

— Тогда переезжай ко мне жить, - неожиданно сказал Стас.

Маша опустила глаза и начала внимательно рассматривать содержимое своей чашки.

— Маша, я серьёзно, - Стас накрыл её руку своей. – Ты мне очень нравишься, честно… Я хочу, чтобы ты всё время была рядом со мной… Ну, скажи… Я ведь тоже нравлюсь тебе, я же вижу… Тогда почему…

Стас что-то говорил и говорил, сбиваясь и всё время о чём-то спрашивая Машу. Из его рассказа она поняла, что он ещё в начале учебного года обратил на неё внимание, но всё никак не мог познакомиться, потому что ехал с ней только по утрам на учёбу, а потом, когда увидел её в трамвае, когда возвращался домой, понял, что это - шанс…

— Стас, - Маша продолжала смотреть в свою чашку. – Ты тоже мне очень нравишься. Только, понимаешь, у меня ещё никогда… никого… я ничего не знаю… Меня мама с бабушкой… И ещё я сейчас без работы… А если ты меня… Тогда куда я… Давай, когда я найду работу…

— Маша, сколько тебе лет? – резко перебил её Стас. – Насколько я знаю, ты уже даже ПТУ закончила, профессию имеешь. А работа? Сто раз успеешь найти эту работу… Тем более, я сейчас в охране подрабатываю, а потом, когда устроюсь в милицию… - он вдруг резко замолчал, поднялся с табуретки, подошёл к Маше и положил ей руки на плечи.

Перед глазами Маши оказался живот Стаса, скрытый только клетчатой рубашкой. Ей было стыдно смотреть на такую, как она считала, интимную часть его тела. Маша подняла глаза, но, увидев тёмные горящие глаза Стаса, сразу же опустила свой взгляд, и ей стало ещё более неловко, поэтому она вскочила со стула и сразу же оказалась в крепких объятьях Стаса.

— Стоя обниматься гораздо удобнее, - прокомментировал он, ещё сильнее прижимая к себе Машу. – Маша, как же ты мне нравишься! Оставайся со мной…

Он запустил руку в её волосы и, придерживая голову Маши за затылок, поцеловал её в губы: не спеша, добиваясь того, чтобы она начала отвечать на его поцелуй. Второй рукой в это время он постепенно расстегнул пуговицы на кофте Маши и начал гладить её спину. Постепенно его рука сползала ниже и ниже. Маша напряглась и замерла.

— Тебе не нравится со мной обниматься? – спросил Стас, оторвавшись от её губ.

— Нравится, но… это как-то… неправильно… нельзя так… - бессвязно бормотала Маша, понимая, что Стас привёл её к себе с одной лишь целью – переспать с ней.

— Я знаю, - согласился он. – Это бывает приятно только тогда, когда тебя тоже обнимают. Ты обнимешь меня, Маша?

И он посмотрел на неё такими грустными и преданными глазами, что Маша обняла его за шею и первая потянулась к его губам, чтобы поцеловать, затем расстегнула и сняла с него рубашку и поняла, что ей нравится прикасаться к тёплой и слегка бархатистой коже Стаса. А потом она поняла, что со Стасом ей тепло. Тепло душою…

— Стасик, у меня ещё никого никогда, а вдруг… - попросила она Стаса.

— Я справлюсь, - уверенно ответил он. – Ты только постарайся не мешать мне, а обо всём остальном я сам позабочусь…

***

… «Я сама пришла в гости к парню, которого знаю чуть больше недели, - думала потом Маша, - я сама обнимала его, сама целовала, сама ласкала его тело, я отдалась ему совершенно добровольно, при этом я даже не поинтересовалась, как его фамилия. И какие теперь я могу предъявить на него права?» Маше стало очень горько на душе, когда она подумала, что ей уже пора собираться домой, а там придётся терпеть косые взгляды и пошлые комментарии мамы и бабушки, а потом день за днём, как уже было раньше, ждать Стаса… А вдруг он больше никогда не позовёт её? Маша ещё сильнее прижалась к обнимающему её Стасу и начала гладить его руки, спину и плечи, чтобы у неё осталось как можно больше воспоминаний о нём, ведь она любила этого парня!

— Маша, пора вставать, - Стас поднялся на кровати. – Пойдём, я доведу тебя до дома, а то скоро твои уже милицию вызовут…

***

…Они шли по пустынным улицам микрорайона. Была суббота, десять часов вечера, но им навстречу попадались только редкие прохожие, спешащие домой, да на освещенных редкими фонарями пятачках перед каким-нибудь подъездом или киоском тусовались крепкие ребята в спортивных костюмах, которые довольно вежливо здоровались со Стасом.

— Ну и знакомые у тебя, - заметила Маша. – Я таких десятой дорогой обхожу…

— Я здесь вырос, - объяснил Стас. – Поэтому меня все на районе знают…

***

…Стас довёл Машу до её квартиры и нажал кнопку звонка. Дверь открыла недовольная бабушка.

— Что, уже нагулялась? – спросила она Машу. – Могла бы и сама дверь открыть.

— Маша переезжает жить ко мне, - спокойно сказал Стас, а затем так же буднично обратился к Маше. – Иди, собери самые необходимые вещи, за остальным завтра днём придём… Зайти можно? – обратился он к бабушке, и, не дожидаясь приглашения, зашёл в коридор, прикрыл за собой дверь и прислонился к косяку двери, ведущей в комнату.

Бабушка молчала. Маша прошмыгнула мимо неё в комнату и начала собирать свои вещи в тот же пакет, в котором раньше лежала её рабочая одежда.

— И далеко ты собралась? – подала свой голос лежащая на диване и смотрящая телевизор мама.

— Я к Стасу жить переезжаю, - объяснила Маша.

— К Стасу… - мама смерила взглядом стоящего в проёме двери Стаса. – А как фамилия этого Стаса, ты хоть знаешь?

У Маши кольнуло сердце. Кто она после того, как решила жить с человеком, даже фамилии которого не знает?

— Карпов моя фамилия, – вдруг жёстким голосом сказал Стас. – А зовут меня Станислав Михайлович. Запомнили? Или документ показать?

Он достал из кармана студенческий билет, развернул его и показал бабушке.

— Действительно, мент, - констатировала та. – А Машка-то тебе зачем?

— Она будет жить со мной. Считайте, что она за меня замуж вышла. Прямо сейчас. Да, Маша, паспорт и другие свои документы не забудь! – напомнил Стас Маше.

Потом он взял из рук Маши пакет с вещами и, достав из кармана куртки записную книжку, написал на вырванном оттуда листе бумаги свой адрес.

— Если соскучитесь, то можете приходить к нам в гости, но только после работы и, - Стас посмотрел на Машину маму, - в трезвом состоянии. А теперь откланиваюсь…

И, придерживая одной рукой Машу, а в другую руку взяв пакет с её вещами, Стас гордо вышел из Машиной квартиры.

Гражданский брак

Они опять шли по ночной улице.

— Стас, - начала разговор Маша. – Что ты собираешься делать?

— Сейчас домой придём, спать ляжем, потому, что поздно уже, завтра обед приготовим, твои вещи заберём, в понедельник я на учёбу поеду, а ты на хозяйстве останешься, можешь к подругам своим в гости сходить… - монотонно перечислял культурную программу Стас.

— Нет, я не про это, - перебила его Маша. – Какие отношения будут у нас с тобой?

— Самые нежные, - Стас усмехнулся. – Если тебе чего-то захочется от меня – я - всегда пожалуйста, но если чего-то захочется мне – то и ты не капризничай…

— А потом? Через год, два? – Маша поняла, что нужна Стасу только как очередная подружка.

— Год, два… - передразнил он её. – Никто не знает, что с ним будет через неделю! Это тебе не Советский Союз, где вся жизнь была расписана с рождения: школа, армия, завод… А теперь? Вот у тебя и профессия есть, и работала ты на фабрике… И вдруг – раз, и ты никто… Мне доучиться надо, потом я в милиции двадцать пять лет отслужить должен, чтобы пенсию милицейскую получать. А в милиции я буду работать оперуполномоченным уголовного розыска, чтобы очистить район от всей гадости, которая сейчас не даёт людям днём работать, вышибая последние деньги, а ночью – спокойно ходить по району. Маша, я добьюсь того, чтобы в моём районе не было ни наркоманов, ни алкоголиков, ни гопоты…

Маша смотрела на Стаса. Его лицо было совершенно серьёзно, глаза сверкали в свете редких фонарей, а губы были крепко сжаты.

— Стас, - испуганно сказала она. – Но это же опасно…

— Поэтому я и не собираюсь сейчас жениться. Потом, лет через десять, когда вся эта гадость, которая вылезла наружу, будет уничтожена. Вот тогда я и женюсь. А наследниками обзаводиться буду, уже когда выйду в отставку, потому, что не хочу, чтобы моих детей воспитывали чужие люди…

«А как же я?» - хотела крикнуть Маша, хотя и так поняла, что её в жизненных планах Стаса нет.

— Но ты же тогда будешь старым, - выразила своё мнение она. – А я тогда уже не смогу нарожать тебе детей…

— Ничего подобного! Сорок пять лет - для мужчины не возраст. – Ответил Стас. – А с тобой мы можем жить и год, и десять, и двадцать – пока это будет нас устраивать. Может, и поженимся когда-нибудь. А сейчас мы будем с тобой жить в гражданском браке – очень культурное и современное объяснение тому, что будет между нами…

***

… Всё получилось так, как и говорил Стас. По утрам он уезжал в школу милиции, а Маша убирала квартиру, готовила обед, а затем ездила в гости то к одной, то к другой знакомой, с которыми вместе училась в ПТУ. После трёх часов дня возвращался с учёбы Стас, обедал, отдыхал, а потом почти каждый вечер ездил на подработку, с которой возвращался далеко за полночь.

Маша поинтересовалась, чем он занимается по вечерам, на что Стас ответил, что он с знакомыми охраняет какой-то не то ночной клуб, не то видеосалон. Почти всегда после такой «охраны» он возвращался в каком-то странно-приподнятом настроении, иногда Маша замечала свежие синяки и ссадины на теле Стаса. Маша испуганно смотрела на эти следы побоев, но Стас только отмахивался от её просьб бросить эту опасную работу.

— В таких заведениях публика совсем не та, что в библиотеках, так что приходится приводить некоторых особо рьяных клиентов в чувство, - говорил он. – Поэтому и платят там такие деньги, на которые мы с тобой живем, причём живём, припеваючи…

Маша, действительно, не замечала у курсанта школы милиции Стаса никаких материальных проблем. Да, он особо не жировал, но те немногие вещи, которые у него имелись, были добротные и, следовательно, не из дешёвых. Стас всегда давал Маше деньги для покупок по хозяйству и раз в неделю водил её в пиццерию.

В первую неделю после переезда он дал Маше довольно крупную сумму денег и попросил, чтобы она «привела себя в порядок». Но Маша не зря всю жизнь провела возле швейной машины, поэтому она не стала покупать себе гору дешёвого барахла, а ограничилась приталенным длинным кашемировым пальто и итальянскими сапогами на «шпильках». Затем она купила несколько журналов «Burda moden» и по выкройкам оттуда сшила длинную расклешённую юбку, шанелевый пиджак, несколько блузок и халат-кимоно. Потом она сделала в хорошем салоне стрижку «каре», и только на оставшиеся деньги купила дорогое и красивое бельё. Вся одежда Маши подчёркивала её хрупкость, изящность и миниатюрность и делала её ещё больше похожей на куколку, ведь даже на восьмисантиметровых каблуках она едва доставала до плеча Стаса, который остался доволен переменой во внешности Маши.

***

…Через месяц такой жизни Маше стало скучно, и она решила найти себе работу. В то время начали открываться полуподпольные швейные цеха, где на списанном оборудовании день и ночь шилась одежда по украденным на каком-то предприятии шаблонам и картам техпроцесса. Смены там были по 12 часов, 80% работниц были бывшие заключённые, текучесть кадров была огромная, официально никто никого на такую работу не устраивал, но зато зарплата была ежедневно в конце рабочего дня по результатам выработки. В таких цехах работали несколько знакомых Маши, поэтому и она решила пойти туда на работу.

— Стас, а я себе работу нашла, - сказала Маша Стасу вечером.

— Нормально, - Стас не возражал, чтобы Маша работала. – Далеко?

— Пять остановок на трамвае, - объяснила Маша. – Там цех по пошиву трикотажной одежды: ну там футболки всякие, бельё. Заготовки не тяжёлые, не то, что на джинсах…

— Нет! – вдруг резко перебил её Стас. – В цех я тебя не пущу! В ателье – пожалуйста, но в цех – ни за что. Маша, там же одни «зечки» работают, кроме того там весь брак за твой счёт идёт… Маша, через год такой работы от тебя одна шкура останется.

— Стас, меня не берут в ателье, потому, что я ПТУ закончила, а не техникум, - грустно сказала она. – В ателье единичное производство, никто под тебя заготовки не делает, всё изделие нужно шить самой. Ещё нужно, чтобы у тебя своя закройщица была, у которой много клиентов…

— Так поступи в этот техникум, а потом иди в ателье! – посоветовал Стас.

— Я после девятого класса не смогла туда экзамены сдать, - объяснила Маша. – Пришлось идти в ПТУ. А сейчас я уже даже ручку в руках разучилась держать…

Стас долго молчал, а потом предложил.

— Сейчас осень. Давай ты поступишь на подготовительное отделение при институте лёгкой промышленности или как он там называется, а летом попытаешься поступить в институт. Если не поступишь – в швейный техникум с такими знаниями поступишь по-любому.

— Стас, - недовольно сказала Маша. – Я не хочу больше учиться! Я плохо соображаю! Понимаешь? Я и в школе плохо училась, и в ПТУ!

— Маша, - перебил её Стас. – Я тебе обещаю: как только ты закончишь техникум, я сразу же с тобой распишусь.

— А если я вдруг и институт закончу? – усмехнулась Маша.

— Тогда я тебе вертолёт подарю, - пошутил в ответ Стас: ведь оба они понимали, что для Машиных умственных способностей даже швейный техникум – это почти недостижимая вершина.

Подработка Стаса

Однажды Стас пришёл с подработки далеко за полночь и в пропахшей гарью одежде.

— Проводка от светомузыки загорелась, пришлось помогать тушить, - объяснил он Маше.

А на следующий день по всему району поползли слухи о том, что ночью был очередной передел района, при котором штурмовики какой-то личности, пытающейся взять под свой контроль район, сожгли рынок, принадлежащий теперешнему хозяину района. Говорили, что во время пожара живьём сгорело несколько человек…

Маша, услышав эту новость и увидев обгоревший плац, на котором раньше было больше сотни торговых точек, почувствовала едкий запах гари, такой же, как вчера от одежды Стаса… «Скорее всего, он оказался рядом с рынком и помогал тушить пожар», - подумала она.

***

Через несколько дней вечером к ним домой пришёл невысокий рыжеватый паренёк.

— Стас, мне поговорить с тобой нужно, - серьёзно сказал он Стасу.

— Маша, закрой дверь в комнату и включи музыку погромче, - приказал Стас и повёл парня на кухню.

Маша закрыла дверь, включила на полную мощность «Master of Puppets», «Металлики», затем приложила ухо к электрической розетке на стене, примыкающей к кухне, и услышала обрывки странного разговора.

— …я больше не могу так, - говорил парень. – Я на такое не соглашался…

— Юра, - резко отвечал ему Стас. – Тебя сюда никто за руку не тянул. Сам пришёл, сам просился. Или ты думал, что всегда будешь на стрёме стоять?... Нет, у нас всё в порядке очереди…

— Стас, там же люди погибли…

— А у нас был другой вариант? Им было приказано убираться, они что, думали, мы их на понт берём?

— Я ухожу, - гордо объявил Юра.

— От нас выход только один, - предупредил Стас, - или ты до сих пор сомневаешься?

— Стас, мы же с тобой вместе служили, вместе учимся…

— Мы ещё с тобой и работать вместе будем, - успокоил его Стас. – Юра, ты, вообще, представляешь, чем обычно занимаются опера?

— Да! Да! Знаю! – заорал Юра. – Но я хочу, чтобы всё было по-человечески…

— А всё и будет по человечески, - пообещал ему Стас. – Нам нужно только всех чужих выбить из района и стать на их место…

— И кто мы будем после этого, - горько усмехнулся Юра.

— Менты в законе – страшная и всё подминающая под себя сила, - гордо ответил Стас.

…А из динамиков магнитофона в это время Джеймс Хэтфилд вещал о том, что хозяин-кукловод ни на секунду не оставляет своих марионеток без присмотра…

***

После этого подслушанного разговора Маша начала внимательно присматриваться к Стасу. Она не смогла вспомнить, когда его взгляд успел стать жёстче, изгиб губ – презрительней, а в голосе появились начальственные нотки. Ведь когда она познакомилась с ним, он был совсем другим. Мама и бабушка утверждали, что Стас постепенно ссучивается, и это – необратимый процесс…

Маша старалась во всём угождать Стасу, даже на подготовительное отделение поступила, хотя учиться ей там было очень и очень тяжело. А дома она была сама нежность и кротость. Она пыталась своими ласками и добротой растопить постепенно каменеющее сердце Стаса, он всегда отвечал ей взаимностью, но Маша, обнимая его, чувствовала, что мыслями Стас где-то далеко, и только тело его по привычке повторяет те действия, которые раньше заводили их обоих…

Бегство от Стаса

К концу года Стас уже начал слегка сутулиться, смотреть исподлобья и презрительно выпячивать нижнюю губу. Маша чувствовала, что он всё больше отдаляется от неё. В это время уже начинались новогодние праздники.

…Стас писал дипломную работу, а этажом выше сосед бурно отмечал очередной праздник. Однажды ночью Стас не выдержал и начал громко стучать разводным ключом по батарее до тех пор, пока сосед не успокоился. Стас улёгся спать, но не успел он заснуть, как услышал звонок, а затем и стук в дверь своей квартиры. Опасаясь, что сосед может выбить дверь, Стас поднялся с кровати и подошёл к двери.

— Что случилось? – Стас пытался быть вежливым.

— Ты думаешь, что если одной ногой уже в милиции, так можно всех строить? У людей праздник, а ты по батареям стучишь… Тут тебе не «зона», чтобы в десять вечера – всеобщий отбой…

И сосед начал выбивать дверь плечом. Учитывая, что сосед был весом минимум сто двадцать килограммов и раньше служил в ВДВ, а входная дверь в квартиру Стаса была закрыта только на один замок, вероятность того, что сосед в конце-концов выбьет дверь, была очень высока. Поэтому Стас достал из кармана своей куртки армейский складной нож и взял его в руку лезвием к локтю.

— Сейчас ты прекратишь ломать мне дверь, уйдёшь к себе и будешь тихо спать до утра, - предложил Стас. – А я сделаю вид, что ничего не было, иначе…

Сосед выругался и опять начал ломиться в квартиру Стаса.

— Маша, закройся в ванной, - приказал Стас. - Я открываю дверь.

Стас отпер закрытую на замок дверь, и в квартиру ввалился здоровенный пьяный мужик. Он замахнуться кулаком на Стаса, но тот резко поднял руку с ножом вверх, и из резаной раны на предплечье соседа хлынула кровь.

— Что ж ты так неаккуратно на нож напоролся, - спокойно сказал Стас. – Ты же без руки можешь остаться… Маша, неси аптечку и старую наволочку, а то этот урод сейчас нам всю квартиру загадит…

Стас осмотрелся вокруг, потом снял с вешалки Машин шарф и наложил его вместо жгута на предплечье выше раны прямо на одежду соседа. Кровь не останавливалась.

— Маша, скорей! – кричал Стас. – Мне жгут срочно нужен!

А Маша, забившись в угол в ванной, визжала, ничего не видя и не слыша вокруг, думая лишь о том, чтобы выбраться живой из квартиры Стаса. Стас, не дождавшись помощи от Маши, выругался и пошел на кухню, где нашёл автомобильную аптечку, в которой хранил все лекарства. Он взял оттуда жгут и наложил его соседу ниже раны со стороны запястья, а затем вылил на рану почти полную бутылочку перекиси водорода. Кровь постепенно останавливалась.

— Маша, я остановил кровь, не бойся, выходи, – крикнул Стас. – И найди чистую наволочку, мне рану этому удурку нечем затампонировать.

В ответ из ванной доносилось вытьё Маши, у которой, судя по всему, от страха началась истерика. Стас, стараясь не вымазать в кровь ничего в квартире, достал из шкафа первую попавшуюся наволочку, разорвал её на салфетки и начал тампонировать рану. Через пару минут соседу была оказана первая помощь.

— А теперь слушай меня, - Стас наклонился над соседом и посмотрел ему прямо в глаза. – Ты начал ломиться к нам в квартиру, а когда я открыл тебе дверь, ты замахнулся на меня ножом. Я попытался отобрать у тебя этот нож, но ты нечаянно попал своей рукой под лезвие. Я оказал тебе помощь, вызвал «скорую» и отвёл домой. Всё понятно?

С этими словами Стас подобрал с пола нож, вложил его в руку соседа, сам сжал ему пальцы своей рукой, чтобы получились правдоподобные отпечатки, затем отбросил нож подальше. Стас подошёл к ванной и подёргал запертую дверь.

— Маша, выходи, все в порядке, - сказал он. – Я сейчас этого козла домой отведу и «скорую» ему вызову, а ты пока пол от крови отмой. Только перчатки обязательно надень, чтобы кровь тебе на кожу не попала…

Как только за Стасом и соседом закрылась входная дверь, Маша выбежала из ванной, быстро оделась, схватила свои документы, затем побросала в первый попавшийся пакет свои самые необходимые вещи и, даже не закрыв за собой дверь на ключ, побежала по ночной улице домой к маме и бабушке.

***

Утром к Маше пришёл следователь, задавал вопросы о Стасе и о том, как она провела вчерашнюю ночь. Она честно рассказала о том, что ночью Стас подрался с соседом, при этом Стас ранил соседа. Как это произошло, она не видела, потому что закрылась в ванной, но когда Стас открывал соседу дверь, она заметила в его руке армейский складной нож…

…А через пару дней к Маше домой пришёл Стас и принёс большую клетчатую сумку.

— Это твои вещи.

Он поставил сумку на пол возле двери, развернулся и начал спускаться по ступенькам вниз.

— Стас! – крикнула Маша, бросилась за ним вслед и схватила за рукав куртки, – Как ты?

Он обернулся, выдернул свой рукав из рук Маши и посмотрел на неё холодным и равнодушным взглядом.

— У меня всё в порядке, - он отвернулся и продолжил спускаться по ступенькам.

— Тогда давай с тобой… - Маша давно уже успокоилась после пережитого страха и опять хотела быть вместе со Стасом.

— Нет! – перебил он её. – Я не хочу быть рядом с человеком, который не захотел помочь мне, когда я оказался в трудной ситуации. Позавчера я просил тебя просто помочь мне оказать человеку помощь и вымыть квартиру, а ты вместо этого сидела в ванной и орала так, как будто это тебя хотели подрезать, а потом бросила меня одного. Ты следаку зачем про нож сказала? Неужели нельзя было сказать, что ты просто испугалась и закрылась в ванной…

— Стас, - перебила его Маша. – За дачу ложных показаний в тюрьму садят. У меня мама полтора года просидела, ты видишь, что с ней случилось…

— Да никто тебя и не собирался в тюрьму садить! – грубо прервал её Стас. - Твоя мамахен дала ложные показания, чтобы отмазать от тюрьмы своего любовника-убийцу, ранее уже судимого за подобное преступление, кроме этого она своими показаниями ввела в заблуждение следствие, поэтому её и посадили. А я? Я кого-то убил? Тебе нужно было просто помолчать! – со злостью сказал он. – Маша, я хочу, чтобы рядом со мной был человек, на которого могу всегда и во всём положиться, который никогда не предаст меня…

— Прости меня, Стас, я больше никогда не буду так поступать с тобой. Я же люблю тебя… - и Маша заплакала.

Стас прикусил нижнюю губу и молча смотрел на Машу.

— И я тебя любил. Сильно любил. Всю оставшуюся жизнь прожить рядом с тобой хотел… - наконец сказал он. – Я и сейчас ещё тебя люблю… Только это уже ничего не изменит, - добавил он, увидев, что Маша перестала плакать и подняла на него свои глаза. – А если бы сосед меня ранил, ты бы и тогда не помогла мне? Если бы тебе какой-нибудь следак или опер приказал следить за мной и всё докладывать ему, ты бы и на это согласилась? Какое ещё западло ты согласна мне сделать, только бы в тюрьму не попасть? Так и Родину можно продать… Маша! У меня после того, что ты сделала, иммунитет на всех девушек появился. Понимаешь? Я теперь никому из вашей половины не верю! Я уже никогда никому не предложу жить вместе. Даже если проститутку сниму, то сразу после того, как отымею её, выгоню из квартиры, чтобы она мне какую-нибудь лажу не сделала… Всё! – подвёл итог он. – И больше не попадайся мне на пути.

Стас сбежал по лестнице вниз, а Маша села на ступеньку и заплакала.

***

…Стаса она больше не видела. Сначала она каждый вечер ждала, что он придёт к ней, затем решила сходить к нему домой и ещё раз попросить прощения. Был вечер, в окне квартиры Стаса горел свет. Маша позвонила в дверь.

— Кто там? – спросил её незнакомый мужской голос.

— Стаса позовите, - попросила Маша.

— Он здесь больше не живёт, – объяснили ей из-за двери. – Он уже месяц, как эту квартиру продал…

— А где он? – упавшим голосом спросила Маша.

— А мы откуда знаем…

Потом Маша поехала в школу милиции, в которой учился Стас. Но в здание школы пропускали только по пропускам, а когда Маша спросила, где сейчас последний курс студентов, которые учатся на оперативников, то узнала, что они уже давно защитили дипломы и разъехались по местам распределения на службу. Маша долго плакала, поняв, что навсегда потеряла Стаса.

Она продолжала учиться на подготовительном отделении в институте лёгкой промышленности, но после майских праздников неожиданно умерла бабушка, и Маше пришлось идти работать в швейный цех, чтобы прокормить себя и маму, которая со времени выхода из тюрьмы так нигде и не работала. Через несколько лет зимой на улице замёрзла её пьяная мама, и Маша осталась совсем одна. Она продолжала работать то в одном швейном цеху, то в другом, всегда в женском коллективе, и до сих пор вздрагивала и отводила взгляд, если видела в толпе человека, похожего на Стаса…

Новоявленная наследница

— Единственная мысль, которая меня утешала - так это то, что Стасик, скорее всего, тоже остался одиноким, - закончила свой рассказ Маша. – А сегодня я увидела его с сыном и поняла, что если бы я тогда помогла ему и не дала бы против него показания, то у нас со Стасиком сейчас была бы семья, дети…

Маша проплакала весь вечер, затем выпила каких-то успокоительных таблеток, заснула и больше не проснулась…

***

…Утром у Тимофеевой Марии Владимировны констатировали смерть от аневризма аорты. Лера изучала записную книжку на мобильном телефоне Маши, но там были только телефоны медсестёр, лечащих врачей и хозяина, у которого работала Маша. Лера решила позвонить отцу.

— Здравствуй, папа, это Лера! - поздоровалась она. – У нас в палате сегодня женщина умерла, у которой ни родственников, ни знакомых нет… Её… тело в морг отправили, но её же нужно хоронить, какие-то бумаги оформлять… Тимофеева Мария Владимировна… - Лера прочитала данные из паспорта Маши, который нашла в её сумочке. – Хорошо, жду!

Очень скоро в больницу подъехала Наташа и через некоторое время попросила Леру выйти на улицу.

— Слушай, Лера, - сказала Наташа. – Мы пробили данные по этой Тимофеевой. У неё, действительно, никого из родственников нет. Нет у неё и завещания, зато есть однокомнатная квартира в хорошем районе. Её всё равно отберёт государство, но если мы задним числом оформим завещание, эта квартира достанется тебе…

Лера округлившимися глазами смотрела на Наташу. Такой степени цинизма она от неё не ожидала!

— Лера, Маше этой уже ничем не поможешь, - начала оправдываться Наташа. – Но ты её можешь похоронить по-человечески, на могилу время от времени ходить, а в завещании укажем, что ты её племянница, которая за ней ухаживала. Тебя рядом с Машей многие видели в больнице, я уже договорилась с медрегистратором и заведующей, они подпишут завещание, как свидетели, и оформят его задним числом… Маме, конечно же, ни слова, - предупредила Леру Наташа.

Через пару часов Наташа оформила и нотариально заверила завещание, согласно которому всё имущество Тимофеевой Марии Владимировны, родившейся, жившей и умершей переходило к её племяннице Вересовой Валерии Николаевне, после чего новоиспечённая племянница вместе с нотариусом поехали оформлять документы и организовывать похороны.

***

…А мама Леры лежала одна в опустевшей палате. Она не могла понять, почему её дочка так суетится по поводу смерти постороннего человека. А ещё ей было горько от мысли, что она так и не попросила у Маши прощения за то, что высмеяла её любовь к Стасику.

Через две недели Лера повезла маму на проведение плановой компьютерной томографии, которая показала, что у мамы не только прогрессирует опухоль, но и появились метастазы в лёгких и печени.

— Это меня Машка прокляла за то, что я её подкалывала тем Стасиком! – в истерике весь вечер кричала мама.

А утром её нашли мёртвой в постели. Она выпила упаковку таблеток от повышенного давления, и у неё остановилось сердце.

***

Сразу же после похорон мамы Николай Алексеевич Вересов переехал жить в свой особняк, чтобы не оставлять там Леру одну. Через сорок дней после смерти мамы к нему переехала Наташа, а после того, как прошёл год после смерти мамы, Николай Алексеевич и Наташа скромно и без всяких торжеств расписались.

Лера целыми днями пропадала в университете, а вечера и выходные проводила в компании своего парня Антона или подруг, поэтому довольно спокойно отнеслась к появлению Наташи в их доме. А, если честно, ей было наплевать и на Наташу, и на отца, хотя, когда Лере были нужны деньги или какая-нибудь деловая консультация, то она обращалась именно к ним, причём вела себя при этом довольно любезно.

Через полгода после смерти Маши Лера официально вступила во владение Машиной квартирой, после чего при помощи Наташи, которая оказалась ещё и владелицей агентства по сдаче внаём недвижимости, нашла квартирантов, и с тех пор в квартире Маши Тимофеевой постоянно жили какие-то люди, а Лера получала деньги за аренду этой квартиры.

Сначала Лере было страшно, да и просто стыдно за «прихватизированную» таким образом квартиру, но затем она позвала священника, чтобы он освятил эту квартиру, а заодно спросила у него, имеет ли она право с чистой совестью сдавать другим людям квартиру, которая досталась ей от тётки, с которой Лера не поддерживала никаких отношений, только похоронила её по-людски. Священник ответил, что очень многие оказываются в таких ситуациях, Лере нужно только время от времени ставить в церкви свечку за упокой души тёти, да на могилу не забывать приходить…

С тех пор и появилась у Леры обязаловка – каждую неделю она ставила в церкви свечку за упокой души Марии и раз в месяц ездила в колумбарий, где стояла урна с прахом Маши, и ставила в вазу в нише свежие цветы. Постепенно совесть Леры успокоилась.

***

…Однажды вечером Лера сидела возле телевизора и смотрела какой-то фильм. Начался показ рекламы, и Лера переключила телевизор на другой канал, где шёл выпуск криминальных новостей. На экране была показана ночная улица, на которой то там, то сям лежали люди, накрытые чёрными пластиковыми мешками.

— …им оказался временно исполняющий обязанности начальника одного из столичных РОВД подполковник Станислав Михайлович Карпов, - услышала Лера обрывок новости.

Затем на экране появилась фотография невзрачного мужчины средних лет в милицейской форме с погонами подполковника. Где-то Лера уже видела это надменное выражение лица и этот взгляд исподлобья, который только подчёркивал скошенный подбородок этого человека. Лера некоторое время пыталась вспомнить, откуда она знает этого подполковника, а затем переключила телевизор на другой канал и продолжила просмотр фильма.

На следующее утро она шла к корпусу факультета мимо припаркованного рядом автомобиля ППС и услышала беседу патрульных.

— Ну, как тебе вчерашняя новость?

— Ты про что?

— Да наш Стасик с катушек слетел и кучу народа перестрелял…

— А, ты про это… Ну, наконец-то его закроют, хоть поживём спокойно…

Все студенты тоже активно обсуждали эту новость.

— Ты слышала? – спросила её одногруппница, когда они сидели перед «лентами» в пустой аудитории. – Вчера вечером какой-то пьяный мент прямо на улице поубивал кучу народа… Жесть. Я теперь уже и из дома выходить боюсь, а ведь мент этот – большой начальник, что тогда про обычных патрульных и участковых говорить…

***

А днём Лера очередной раз поссорилась с Антоном, который учился в одной группе с ней. И опять по той причине, что вчера она, отличница Лера, одна из группы пришла на семинар по никому не нужной экономической теории, хотя вся группа заранее договорилась прогулять этот семинар, потому что перед ним у них было «окно».

— Лера, пора уже понять, что если вся группа не пришла на семинар, то никому ничего не будет, - ругал её Антон. – А ты нам всем постоянно лажи делаешь! Так и Родину продать можно…

Антон ещё что-то говорил и говорил, но Лера его не слушала, она вспомнила, что подобные слова говорил покойной Маше Тимофеевой Стас… Карпов. Она его ещё Стасиком называла, как те два мужика утром – Карпова. Неужели Маша в молодости встречалась с тем Карповым, который расстрелял вчера ни в чём не повинных людей?

Вернувшись после занятий домой, Лера сразу же включила компьютер и зашла в Интернет, где в разделе «Криминальные новости» просмотрела все сообщения о подполковнике Карпове. Там же оказалось несколько фотографий Карпова – того самого мужика, которого она видела летом возле больницы…

Рискованная затея

Прошло два года. Лера закончила университет и устроилась внештатным корреспондентом в редакцию газеты «У всех на слуху». Газета эта была довольно «жёлтая», но имела приличный тираж. Лера уже полгода изучала письма от читателей этой газеты, в основном людей малообразованных и падких на «жареное», и чувствовала, что скоро станет такой же косноязычной, как и они. В её задание входило найти стоящую, а то и сенсационную новость в этих письмах, из которой после дополнительных проверок можно сделать хорошую статью для газеты.

Главный редактор обещал ей, что как только она напишет сенсационную статью, которую можно будет поместить на первой полосе, её возьмут штатным корреспондентом и дадут приличный оклад. Лера уже полгода писала однотипные статьи на тему: «В редакцию пришло письмо, и наш корреспондент решил разобраться…». Несколько раз произведения Леры печатали где-то на средних страницах, а сама она получала копеечные гонорары, на которые прожить было невозможно, поэтому время от времени она просила денег у отца и Наташи, которые постепенно становились для Леры всё более чужими.

***

В ту зиму вся Москва бурлила справедливым гневом из-за того, что бывшего подполковника Карпова по состоянию здоровья освободили из психиатрической лечебницы всего через два года после совершённого им расстрела одиннадцати человек. Во многих газетах появились статьи про тёмное прошлое Карпова, обличительные интервью родственников его жертв…

Лера вспомнила, рассказ Маши Тимофеевой о том, что в молодости Карпов входил в какую-то группировку, которая участвовала в переделе влияния на районе. Их, вроде бы, называли «штурмовиками»… Если бы об этом написать, то это была бы не статья, а бомба! Только нужно как можно больше узнать про этих «штурмовиков», причём желательно у самого Карпова…

— Мне нужен фальшивый паспорт, - сказала Лера в доверительной беседе с Наташей. – Я хочу делать репортажи из таких мест, где нужно оставлять паспорт в залог, а если вдруг что-то пойдёт не так – я сбегу, а по фальшивому паспорту меня никто не найдёт…

— А ты не боишься, что исчезнешь в таком месте на forever, и останется нам с отцом на память о тебе один только твой фальшивый паспорт? – спросила Наташа.

— Наташа, я не собираюсь лезть в дела сильных мира сего, - успокоила её Лера. – Мне просто нужно покопаться в архивах двадцатилетней давности.

***

…Весь вечер Лера что-то высчитывала и записывала, затем встретилась с работницей одного из паспортных столов, и через пару недель у неё был паспорт на имя Тимофеевой Валерии Станиславовны 19 лет отроду, а также свидетельство о рождении на то же имя, где отцом был указан Тимофеев Станислав Михайлович, а матерью - Тимофеева Мария Владимировна.

Всё это время Лера не пользовалась косметикой, восстановила естественный цвет волос, сделала самый простой маникюр и купила себе на вещевом рынке одежду, которую носят небогатые студентки. После этого она выселила из Машиной квартиры квартирантов и купила туда недорогую посуду и постельные принадлежности, а мебель и шторы остались там те же, что были при Маше.

Свои настоящие документы Лера оставила дома у отца, взяв с собой только страховую карту и журналистское удостоверение, которые спрятала в потайной карман купленной недавно недорогой сумки из кожзаменителя. Туда же она спрятала свой отключенный мобильник «Верту», который отец подарил ей в честь окончания университета. Вместо него Лера недавно купила самую дешёвую мобилку с сим-картой на имя Валерии Тимофеевой.

Затем она обратилась в частное детективное агентство, сделала заказ на поиск теперешнего места проживания Карпова, и в ближайшую субботу, во второй половине дня она уже звонила в дверь его квартиры.

Начало спектакля

— Я слушаю, - в проёме открытой двери появился небритый обрюзгший мужчина средних лет в мятых спортивных штанах и футболке не первой свежести.

Лера опешила. Этот человек был совсем не похож на того Карпова, которого показывала ей Маша Тимофеева два года назад. Лера потянула носом воздух и, не почувствовав запаха алкоголя, исходящего от Карпова, решила играть заранее разученную роль.

— Вы… Карпов Станислав Михайлович? – с сомнением в голосе спросила она.

— Да, я, - ответил человек, тяжело дыша и держась одной рукой за дверной проём, а другой за дверь, чтобы не упасть, - чем обязан? – спросил он и посмотрел на Леру мутными глазами из-под опухших век.

— Вы… были когда-то знакомы с Тимофеевой Марией Владимировной? – неуверенно спросила Лера.

Карпов некоторое время молчал, то рассматривая Леру, то глядя на пол.

— Да, я знал Машу, - ответил он.

— Это моя мама, - объяснила Лера и протянула Карпову фальшивое свидетельство о рождении.

Карпов изучал этот документ, удивлённо подняв брови и странно скривив рот.

— Когда мама узнала, она пошла к Вам домой, чтобы рассказать Вам, - Лера старалась говорить фразами из писем не особо образованных читателей, чтобы более правдоподобно играть роль недоучившейся дочки швеи, у которой, по определению, не может быть грамотной речи. – А там сказали, что Вы квартиру продали и уехали. А потом она в школу милиции ходила, а её туда не пустили, потому что у неё пропуска не было, а она спросила, как найти студентов, которые последний год на оперативников учатся, а ей сказали, что они уже защитили дипломы и уехали по распределению…

На глазах у Леры появились слёзы. Карпов молча слушал её, время от времени опять продолжая рассматривать свидетельство о рождении у себя в руках.

— И ещё мама хотела у Вас тогда прощения попросить за то, что… Ну Вы знаете… Она Вас каждый день ждала, думала Вы придёте и заберёте её к себе… А потом…

Вдруг из глубины квартиры Карпова послышалось шипение, затем треск и запахло паленым.

— Пельмени… - с трудом ворочая языком, пробормотал он и побрёл на кухню, держась за стену и забыв закрыть за собой дверь.

Лера решила пойти следом за ним и оказалась в огромной пустой квартире, где последний раз уборку делали, скорее всего, ещё в бытность Карпова начальником криминальной милиции. Пройдя по тёмному пыльному коридору, она попала на кухню со старой разнокалиберной мебелью и заляпанной жиром мойкой.

Карпов стоял возле видавшей виды газовой плиты и, не выпуская из одной руки свидетельство о рождении Леры, другой рукой вытирал грязной и жирной тряпкой пену и жидкость, выбежавшие из кастрюли с варившимися пельменями.

Лера подошла к Карпову, отобрала у него свидетельство о рождении и тряпку, затем достала из кармана своего пальто чистый носовой платок, вытерла Карпову рыхлые и слабые, как у ребёнка ясельного возраста, ладони, затем усадила его на стоящую возле стола табуретку. После этого Лера сняла пальто, вымыла плиту, на которую поставила доваривать пельмени, а затем начисто вытерла стол, за которым сидел полусонный Карпов.

— Сидите, сидите, я сама доварю, - сказала она Карпову, который сделал попытку подняться с табуретки. – Вы не думайте, я не аферистка, я Вам сейчас все документы покажу, а потом и тест на ДНК сдать могу, чтобы доказать, что я не вру…

Лера достала из сумки файл с документами, которые начала раскладывать перед Карповым на столе.

— Вот мой паспорт…, вот ксерокопия маминого паспорта…, вот свидетельство о смерти мамы… - объясняла она.

Карпов равнодушно листал документы, только, просматривая паспорт Леры, вдруг бросил мимолётный взгляд на неё, и Лера была уверена, что этот взгляд был весьма заинтересованный и осмысленный. Затем Карпов опять погрузился в полудрёму.

— Маша умерла? – тревожно спросил он, услышав про свидетельство о смерти.

— Да, летом уже два года было, - ответила Лера, насыпая ему в тарелку сваренные пельмени. – Она болела долго, у неё рак был, но мы надеялись… А потом она Вас увидела… А Вы с мальчиком каким-то шли из больницы… Она узнала, что у Вас есть семья… плакала весь вечер… а ночью умерла от разрыва сердца…

Лера, с трудом сдерживающая до этого слёзы, закрыла лицо руками и заплакала. Она плакала совершенно искренне: ведь весь её план по «раскрутке» Карпова на откровения о его прошлой деятельности в составе «штурмовиков» рухнул.

А план был так хорош! Она приходит в гости к Карпову, обилием информации про Машу Тимофееву, подкреплённой стопкой документов, половина из которых, между прочим, подлинные, убеждает его в том, что она – его и Маши совместная дочь. Затем она просит, чтобы он вместе с ней прошёл генетическую экспертизу для подтверждения отцовства, а за две недели, а именно столько длится такое исследование, она свозит Карпова к Маше в колумбарий, в гости к себе в Машину квартиру пригласит и будет постоянно расспрашивать про его жизнь, в конце-концов Карпов расскажет и об интересующих её «штурмовиках» .

А потом она получит результаты генетической экспертизы, где будет ясно сказано, что Карпов – не её отец, поплачет с горя, типа «мама, зачем ты меня обманула!» и навсегда распрощается с Карповым, потому что «не хочет навязываться чужому человеку». Потом она вернётся домой, опять поселит в Машиной квартире квартирантов, а через несколько дней опубликует статью о «штурмовиках» и получит место штатного корреспондента газеты «У всех на слуху»…

Но кто мог знать, что после выхода из психбольницы Карпов окажется таким «овощем»! Да он вряд ли понял хотя бы половину из того, что ему говорила Лера. Зачем тогда она устроила весь этот дорогостоящий цирк? Можно, конечно, слово за слово выудить у Карпова про «штурмовиков», но что в его бредовых речах окажется правдой?

Неожиданно на плечо Леры легла чья-то рука. Лера вздрогнула и испуганно вскочила со стула. Рядом с ней стоял Карпов и держал стакан с водой в дрожащей руке.

— Девушка, успокойтесь, - глуховатым голосом сказал он. – Я же не знал, что Маша умерла. Я её с тех пор, как мы расстались, не видел. Присядьте, воды выпейте… Я не понял, как Вас зовут?

— Лера, - сквозь слёзы ответила Лера. – А полное имя – Валерия…

— Лера, - Карпов сел за стол напротив неё, - расскажите мне про Машу и про себя.

И Карпов посмотрел на Леру тоскливыми мутными глазами.

— Мама всю жизнь по цехам шила, чтобы нам двоим прокормиться. Она и с кожей работала, и с джинсом, домой часто работу брала, у нас всегда казённая швейная машина дома стояла… А потом она заболела, «химичиться» начала, вроде опухоль уже уменьшаться стала. А летом два года назад мы с ней были в **** больнице. И вот сидим мы с ней на лавочке, а из больницы Вы вышли с мальчиком, наверное, класса пятого-шестого, тёмненьким и на Вас так похожим… Вы с сыном подошли к чёрной машине, большой такой, - Лера начертила в воздухе рукой дугу, - но это не джип, а поменьше машина, и уехали на ней. Мама показала на Вас и говорит: «Лера, вон твой папа пошёл. Только у него семья есть, видишь сынок уже какой большой, поэтому не нужно к нему навязываться, а то вдруг у него неприятности какие-то будут». И мама стала плакать, потому что Вы ей когда-то сказали, что будете заводить детей, когда Вам будет 45 лет, а на самом деле…

Лера опять заплакала, вспомнив про свой трещащий по швам план по "раскрутке" Карпова.

— Это был мой племянник, Лёня, - объяснил Карпов. – Мы с ним тогда бабушку в больнице навещали. А семьи у меня никогда не было…

Карпов тяжело вздохнул. Лера посмотрела на него и увидела, что он низко наклонил голову и прикусил губу…

— Я, наверное, уже пойду, - предложила Лера.

— Лера, - Карпов поднял на неё красные слезящиеся глаза. – Ты можешь завтра зайти ко мне? Про себя расскажешь, про маму свою… На могилку к ней съездим… Просто я сегодня не очень хорошо себя чувствую, не могу многого понять, давай завтра…

Лера видела, что он изо всех сил борется со сном.

— Хорошо, …папа, - после некоторой паузы согласилась она. – Можно, я Вас папой буду называть?

Карпов устало кивнул и проводил Леру до дверей.

Продолжение спектакля

На следующее утро Лера опять пришла в гости к Карпову. Сегодня он выглядел гораздо лучше, чем вчера: его глаза были не такими красными и опухшими, а взгляд временами становился вполне осознанным. Карпов был свежевыбрит и аккуратно причёсан, одет в чистые джинсы и свитер, которые были ему немного малы: наверное, из-за вынужденной неподвижности в психбольнице он потолстел. По всей видимости, он ждал прихода Леры: в квартире были кое-как, но помыты полы, куда-то убрана разбросанная вчера где попало одежда, а на кухонном столе стояла обрезанная пластиковая бутылка с белыми и красными гвоздиками.

— Это я маме на могилу купил, - объяснил Лере Карпов. – Давай с тобой чаю попьём и поедем туда, а то сейчас темнеет рано.

Лера вздрогнула, услышав «маме на могилу». Ей стало немного неловко из-за того, что она обманывает оказавшегося таким наивным Карпова. Но потом она вспомнила, что этот человек от нечего делать стрелял по попадавшимся ему навстречу людям, некоторых из них убил, других – тяжело ранил, и вот прошло всего лишь два года - и он уже снова на свободе. Конечно, после тех препаратов, которые ему кололи в психбольнице, он превратился в дауна, но ведь родственникам и знакомым тех людей, которых он тогда расстрелял, от этого легче не стало. И Лера решила написать в статье о полукриминальном прошлом Карпова и о том, какой развалиной он стал сейчас – пусть все знают, что зло хоть как-то, но наказано.

— Лера, - объявил ей Карпов. – Я хочу тебя официально удочерить. У тебя в свидетельстве о рождении не указано, что я – твой отец, поэтому если со мной что-то случится, ты не сможешь вступить в права наследования. Вот если мы с тобой пройдём судебно-генетическую экспертизу, то с этими результатами я смогу сделать тебя своей официальной наследницей…

— Папа, - перебила его Лера. – Да чего у Вас наследовать-то. Квартира пустая и без ремонта, Вы вон такой больной… Кстати, у Вас сейчас есть на что жить?

— Конечно, - ответил Карпов. – Я охранником на складе работаю, на жизнь хватает. Правда, жизнь у меня сейчас не очень… Меня ведь к принудительному лечению приговорили. Через день я хожу в поликлинику, где мне такие уколы делают, что я … ну, в общем, как вчера. Так что жизнь у меня расписана так: один день - работа, следующий день - укол, и я – никакой; затем у меня день, чтобы сделать хоть что-то полезное по дому; а затем - опять укол и вырванный день. И так по кругу. Так что ты лучше приходи раз в четыре дня, когда я адекватный, как сегодня… И давай уже на «ты», - предложил он Лере.

***

…Потом они ехали с несколькими пересадками к колумбарию, и каждый раз, выходя из транспорта первым, Карпов подавал Лере руку, чтобы помочь выйти. Лере было неприятно прикасаться к руке Карпова, которая была горячей, дряблой и потной. После того, как она впервые опёрлась об эту руку, ей захотелось вымыть свои руки с мылом, такими грязными и липкими они ей показались. Поэтому, выйдя из транспорта, Лера надела перчатки, хотя на улице было не слишком холодно, и не снимала их до тех пор, пока не вернулась домой. А ещё Карпов тяжело и хрипло дышал и ходил, пошатываясь и шаркая ногами, что тоже очень раздражало Леру.

После посещения колумбария, где они поставили цветы в вазу, установленную в Машиной нише, Карпов проводил Леру до квартиры Маши Тимофеевой, и Лере пришлось пригласить его к себе в гости и накормить ужином.

Карпов с жадностью набросился на еду и ел он не слишком аккуратно из-за трясущихся рук и рта. Лера видела, что ему стыдно за то, как он себя ведёт, и у неё было огромное желание сделать видеозапись такого опустившегося Карпова и выложить её в интернет, чтобы все видели, во что превратился некогда «великий и ужасный». Но вместо этого она убрала за ним со стола и предложила посидеть в комнате и поговорить.

— Папа, - начала выпытывать нужную информацию Лера. – Почему ты тогда не позвал маму назад? Ведь всё в конце-концов утряслось…

— Утряслось? – рявкнул Карпов так, что Лера в первый раз испугалась его, вспомнив, что это всё-таки психически ненормальный человек. – Да она и приблизительно не знала, что тогда произошло…

Карпов поднялся с дивана и начал ходить взад-вперёд по комнате своим нетвёрдым шагом, затем махнул рукой и опять уселся на диван.

— Она мне чуть жизнь не перечеркнула, - объяснил он. – Мне было 22 года, у меня почти диплом в кармане, мне уже хорошее место работы предложили… И тут – нанесение телесных повреждений средней тяжести… Ты знаешь, что это за статья?... До трёх лет лишения свободы. А чтобы меня взяли в милицию работать, мне нельзя было иметь даже приводов в милицию, не то, что нанесение телесных… А я больше ничего не умел делать, я ведь после школы сразу в армию попал, затем – в школу милиции. Только чернорабочим мог бы куда-то пойти, если бы смог от тюрьмы откупиться. А Маша – единственная свидетельница была, причём всё добровольно рассказала, никто её не бил, не насиловал, даже не угрожал…

— Папа, у меня и бабушка, и прабабушка в тюрьме сидели, мама не хотела туда… - объяснила поведение Маши Лера.

— Думать твоя мать не хотела, - недовольно сказал Карпов. – Никогда и ни о чём. Единственной её мыслью было расписаться со мной и бегать потом по всему району с кольцом на пальце… Как будто я её и тогда послать подальше не мог… Не понимала она, что бумажка эта не удержит меня… Что для того, чтобы быть со мной, ей нужно было во всём поддерживать меня. Чтобы я на неё всегда положиться мог…

— Но она же любила тебя… - пыталась оправдать Машу Лера.

— Любила… - Карпов о чём-то долго думал, опустив голову. – Ты хоть знаешь, что такое любовь?

И он посмотрел Лере прямо в глаза.

— Ну… это - когда двум людям хорошо вместе, - пыталась играть роль наивной девочки Лера.

— Нет, - Карпов отрицательно покачал головой. – Любовь – это жертва. Если ты видишь, что любимому человеку нужна помощь, ты помогаешь ему, даже если это для тебя сильно чревато… А все эти «я люблю тебя за то, что ты такой замечательный и мне хорошо с тобой» - никому не нужны…

Лера видела, что Карпов разнервничался. Он начал беспокойно оглядываться вокруг, шумно дышать, и Лере опять стало страшно находиться рядом с ним.

— Меня тогда от тюрьмы спасло только то, что следак был прикормлен Васей, - сказал Карпов после длительной паузы.

— Васей? – переспросила Лера. – Мама мне никогда не рассказывала ни про какого Васю…

— Если бы про Васю узнала твоя мама, я бы только квартирой не отделался, - объяснил Карпов и криво усмехнулся.

— Что значит «только квартирой не отделался»? – совершенно искренне спросила Лера.

— Я обменял Васе квартиру, в которой жил с Машей, на его комнату в коммуналке, а он за это не просто закрыл моё дело, но и уничтожил все доказательства моей причастности к нему.

— И как же ты там жил? – Лере в первый раз стало жалко Карпова, который из-за глупости Маши лишился своего собственного жилья.

— Как в коммуналке. Тем более, я был там «смотрящим»…

Лера закрыла лицо руками. Похоже, этот таинственный Вася как-то связан с полукриминальным (в этом Лера уже не сомневалась) прошлым Карпова. А, учитывая, что почти все криминальные авторитеты 90-х годов давно бесследно исчезли, то публикация статьи про «лихое» прошлое Карпова и Васи не повлечёт за собой никаких последствий для Леры и, наверняка, после этого Леру возьмут на работу штатным корреспондентом.

— Я тебя, наверное, сегодня слишком загрузил новой информацией, - по-своему понял Карпов состояние Леры. – Ты мне лучше про себя расскажи: как ты жила, чем сейчас занимаешься?

— Да как жила? Всё время вдвоём с мамой… Сначала ещё бабушка живая была, но я её боялась: она всегда пьяная была, а если где музыку слышала, то танцевать начинала. А потом она зимой на улице замёрзла. Мама по вечерам ходила её искать, а в тот вечер ей кто-то сказал, что бабушка у каких-то своих знакомых пьёт, вот мама и не ходила по всему району… Мама всё время шила: и на работе, и дома. Когда она заболела и ей тяжело было ездить в цех, хозяин привёз ей сюда машину, а потом и заготовки привозил, и готовые изделия забирал… А когда мама умерла, я не знала что мне делать, сидела в больнице и плакала, а санитарка из отделения сказала, что я могу пойти работать санитаркой, только нужно узнать, в какое отделение сейчас нужны санитарки. Я пошла к докторше, которая маму лечила, а та куда-то позвонила, и меня взяли санитаркой в пульмонологию. И ничего – нормально было работать, зарплата не очень, но я за мамой долго ухаживала, и за больными стала ухаживать, мне доплачивали родственники больных… А потом я ухаживала за главбухом. Она была богатая, но родственники к ней не ходили, поэтому она ещё до операции меня наняла, чтобы я за ней ухаживала. А когда её выписывали, она сказала, что, если я хочу, она может взять меня в бухгалтерию курьером. Я подумала, что санитаркой я и в тридцать, и в пятьдесят лет могу пойти опять работать, и ушла в курьеры. Это было тогда, когда ты… Ну, в нашу больницу тоже привезли раненого с простреленным лёгким. И тогда я узнала из газет и телевизора, что тебя в психбольницу положили и решила навещать тебя, только меня туда не пустили, даже когда я свидетельство о рождении показала. А потом по телевизору сказали, что тебя выпустили, я пошла в частное сыскное агентство, показала свидетельство и паспорт и попросила найти твой адрес… И они сразу же дали мне твой адрес и даже денег не взяли…

Услышав эти слова, Карпов невесело усмехнулся.

— Лера, - сказал он. – Мне сейчас передвигаться тяжело, поэтому я хочу попросить тебя помочь мне с генетической экспертизой. Когда я ещё работал в милиции, то при ***, ***, *** и *** больницах были государственные судебно-медицинские лаборатории. Ты узнай, в каких из них делают судебно-генетическую экспертизу для установления отцовства, и запишись на четверг на проведение такой экспертизы. Это - длительный процесс, нужно заранее записываться. А в четверг я опять буду сносно себя чувствовать, тогда и сходим с тобой в лабораторию. Да, если нужно будет заплатить аванс за экспертизу, то вот тебе деньги, - и Карпов вытянул из кармана джинсов десять тысяч рублей. – Только квитанцию от уплате аванса обязательно потребуй.

Потом он поднялся с дивана, трясущейся рукой написал на листе бумаги номера больниц и полное название экспертизы, попрощался с Лерой и ушёл домой.

Сенсационная статья

Утром в четверг Лера и Карпов пошли в судебно-медицинскую лабораторию для проведения судебно-генетической экспертизы по установлению отцовства. Оформляя в регистратуре документы для проведения экспертизы, Лера удивилась, насколько тут всё серьёзно: необходимо было предъявлять паспорта, затем они расписывались в нескольких бумагах о том, что разрешают проводить исследование с их биоматериалом…

— За актом о результатах экспертизы можно будет подойти через две недели. Лично и обязательно с паспортами, - объяснила им медрегистратор.

— А побыстрее можно? – поинтересовался Карпов.

— Конечно, можно через семь дней, можно через три дня, но тогда экспертиза оформляется, как срочная и стоит намного дороже.

— Сколько? – поинтересовался Карпов, и услышав ответ, достал деньги. – Нам самую срочную, чтобы в понедельник уже был известен результат…

Лера злобно выдохнула. У неё почти не осталось времени для вытягивания из Карпова информации о Васе. Карпов удивлённо посмотрел на неё.

— Папа, ты что, золотовалютные запасы охраняешь, что так деньги направо и налево тратишь? – зло спросила она, когда они уселись под лабораторией, ожидая вызова на экспертизу. – Да на такие деньги можно месяц жить!

— А мне для тебя ничего не жалко, - улыбнулся Карпов. – И, вообще, это деньги от подработки…

— Какая у тебя может быть подработка, - возмутилась Лера. – Ты же половину своего времени почти никакой! Ты что, где то уворовал деньги?

— Лера! – Карпов посмотрел на неё укоризненным взглядом. – Эти деньги я честно заработал. Слышала, по телевизору время от времени обещают вознаграждение за поимку преступников, которые совершили особо тяжкие преступления?

Лера молча кивнула.

— Так вот, я с этого всю жизнь живу. Милиционерам такие деньги никто не даёт: ведь это - их непосредственная работа – преступников искать. А вот если преступника поможет поймать человек, не имеющий никакого отношения к милиции, он получает кучу денег. Поэтому, работая в милиции, я находил преступника, давал об этом информацию нашим отставным операм, они утверждали, что сами нашли преступника, а полученные деньги мы делили… Сейчас я с напарниками таким образом поймал грабителей двух банков, мы получили вознаграждение, вот с него я и оплатил срочную экспертизу.

Лера еле сдержалась, чтобы не сорваться с места и не побежать писать статью про новый вид бизнеса Карпова. Это ведь гораздо актуальнее, чем статья про молодые годы Карпова, причём написав такую статью, Лера абсолютно ничем не рискует.

***

А потом их вызвали на проведение экспертизы. Председатель экспертной комиссии зачитала акт о проведении генетической экспертизы для подтверждения отцовства, затем Лере выдали ватную палочку, которой она должна была 20-30 раз провести по слизистой оболочке внутренней стороны щеки, чтобы на вату попало как можно больше эпителиальных волокон. Такую процедуру она повторила трижды под наблюдением лаборантки и двух понятых, и каждый раз лаборантка аккуратно забирала у неё ватную палочку, отрезала от неё тот край с ватой, которым Лера собирала анализ, и паковала в отдельные подписанные пакеты. Затем те же действия произвёл и Карпов. Лера смотрела, как он тщательно елозит ватной палочкой у себя во рту, и думала о том, что уже в понедельник закончится вся эта комедия, и она с радостью вернётся домой.

Лаборантка положила пакеты с образцами ДНК Карпова и Леры в пластмассовый ящик, который опечатала. Затем Карпову и Лере было предложено прийти за актом о результатах экспертизы в понедельник с утра, и они вышли из лаборатории.

***

Остаток дня Лера собирала информацию о двух ограблениях банков, про которые говорил Карпов. На следующий день она написала статью о том, что бывший подполковник Карпов даже после принудительного лечения в психбольнице не потерял своих профессиональных навыков и в настоящее время довольно результативно самостоятельно разыскивает особо опасных преступников, получая при этом нехилое вознаграждение. Главный редактор похвалил Леру, её статья вышла на первой странице субботнего выпуска газеты «У всех на слуху»…

***

…А утром в воскресенье Лере позвонил Карпов и попросил разрешения приехать к ней. Первой реакцией Леры было сбежать по-быстрому из квартиры Маши Тимофеевой, но она всё ещё хотела выпытать у Карпова информацию про его давнего знакомого Васю, поэтому согласилась встретиться с Карповым.

Он приехал через час. В форме охранника, с большим пластиковым пакетом в руках и, еле держась на ногах от принятого сегодня транквилизатора.

— Лера, меня слили, - глухо сказал он. – Можно, я некоторое время поживу у тебя?

Он затравленными глазами посмотрел на Леру, и она решила, что как-нибудь переживёт до завтра присутствие Карпова в своей квартире.

— Что случилось? – спросила она.

Карпов молча достал из пакета газету с Лериной статьёй.

— Я не могу после этого вернуться домой, - объяснил он. – Это же надо – такое написать! Будто я сам задержал этих преступников и сам получил всё вознаграждение! Там же несколько миллионов! Сейчас и за меньшие деньги могут прибить… Лера, меня слили ещё раньше, но ментам. Я ещё до дома не дошёл после получения первого вознаграждения, а меня уже возле квартиры поджидал один из них… Хорошо, что денег при мне уже не было… А теперь меня слили и журналистам. А ведь если со мной что-то случится – скажут, что это отомстили родственники тех, кого я тогда ….

Лера с затаённым торжеством смотрела на мечущегося в поисках безопасного места Карпова. Да, наказание всегда найдёт преступника, причём панический страх – одно из самых страшных наказаний.

— Я надувной матрац купил, - объяснял Лере Карпов. – Постелю его на кухне под батареей и буду там спать. Я постараюсь за неделю «разрулить» эту ситуацию, а как только у меня получится – я сразу же съеду от тебя…

«Да ты уже завтра к обеду съедешь, причём неизвестно куда,» - подумала Лера.

— Папа, ты пока диване можешь поспать, а я сегодня у своего парня переночую, так что располагайся, как дома. Завтра утром я за тобой заеду, и вместе поедем в лабораторию.

***

И Лера уехала домой к отцу и Наташе. Там она весь день просидела в интернете, потом долго парилась в ванне, а остаток вечера смотрела «Сумерки», любуясь Эдвардом Калленом и предвкушая свой завтрашний фурор на работе после выхода своей статьи.

Чёрный понедельник. Утро

Утром Леру, собирающуюся уже выходить из дома в образе Леры Тимофеевой, увидела Наташа.

— Это что за маскарад? – спросила она, показывая на синтепоновое пальто, вязаную шапку с большим помпоном и сапоги без каблуков, которые увидела на своей падчерице.

— Наташа, я занимаюсь журналистским расследованием, - объяснила Лера. – Поэтому мне нельзя выделяться из серой массы обывателей. Кстати, подбросишь меня до метро?

***

…Через час Лера с Карповым зашли в судебно-медицинскую лабораторию и получили на руки запечатанный в конверте акт о результатах судебно-генетической экспертизы.

— Вскройте конверт и ознакомьтесь на месте с результатами экспертизы, - приказала медрегистратор. – А затем распишитесь в акте ознакомления с результатами экспертизы…

Лера совершенно спокойно разорвала конверт, развернула акт и без особого внимания пробежала его глазами, ведь она заранее знала, что этот тест нужен только для того, чтобы небезосновательно послать подальше Карпова. Какие-то заумные фразы, несколько раз встречаются цифры 99,99%, а потом – результат: «согласно проведённым сравнительным анализам ДНК генетическая связь «отец – дочь» подтверждена на 100%...»

Лера закрыла глаза, затем внимательно прочитала весь акт от начала до конца. Вот номера образцов с её ДНК и ДНК Карпова. Вот результаты девяти (!) сравнительных анализов образцов, все эти анализы показали генетическую связь «отец – дочь» на уровне 99,99%. Ошибка исключалась: Лера своими глазами видела, как Карпов делал анализ, да ещё и понятые были, и лаборантка. И лаборатория не какая-нибудь, а государственная, сертифицированная…

«И что мне теперь с этим делать?» - подумала Лера, почувствовав, что её охватывает паника от сознания того, что её биологическим отцом почему-то оказался не респектабельный и эрудированный адвокат Вересов, а моральный урод и психически больной убийца Карпов. А вдруг об этих результатах узнает папа-Вересов и лишит её материальной поддержки, а потом, если Наташа родит ему ребёнка…

«Если Наташа родит…» - повторила про себя Лера, и сразу всё поняла. Лера родилась, когда её маме было уже за тридцать. Скорее всего, мама Леры узнала, что у папы-Вересова по каким-то причинам не может быть собственных детей, и нашла себе похожего на него любовника, от которого и родила Леру. Может быть, она с Карповым была вместе всего несколько раз, но Лере было противно от одной мысли о том, что её мама, взрослая и элегантная дама, опустилась до того, что переспала с парнем, который был минимум на десять лет младше её.

Лера вспомнила свою маму, вечно чем-то недовольную… А потом Лера вспомнила, что и на Машу Тимофееву мама была чем-то обижена. Конечно же, она тогда узнала своего бывшего молодого любовника, но уязвлённое чувство собственности не позволило ей спокойно принять информацию о том, что и Маша, оказывается, тоже была в своё время с Карповым.

Лера первый раз с интересом посмотрела на Карпова, пытаясь определить, чем же он похож на Вересова, и встретилась с его торжествующим взглядом.

— Я в этом нисколько не сомневался, - сказал он. - Ты думала, что твоя мама показала тебе на первого встречного и сказала: «Вот твой папа, только не лезь к нему, он крепко женат»? Нет, Маша была не такая… И, знаешь, я рад, что ты - моя дочь!

Его прямо распирало от гордости.

— Я сейчас поеду к своему адвокату и попрошу его заняться документами о твоём удочерении, а заодно и насчёт этой газетной статьи с ним проконсультируюсь… - заявил Карпов, когда они вышли из лаборатории.

Чёрный понедельник. Редакция

Лера до обеда бесцельно шаталась по зимним улицам, обдумывая свои дальнейшие действия насчёт Карпова. Теперь, узнав, что он является её биологическим отцом, она уже не могла просто так выставить его за двери Машиной квартиры. Но ведь он ей абсолютно не нужен! Единственное, что Лере хотелось узнать, так это то, где Карпов познакомился с её мамой. К обеду Лера решила сказать Карпову, что уезжает в командировку для того, чтобы привезти из филиала в главный офис какие-то отчёты, и вернётся домой к папе и Наташе. А Карпов пусть хоть всю оставшуюся жизнь живёт в Машиной квартире: он, по крайней мере, имеет на это больше прав, чем Лера. Через неделю он начнёт беспокоиться о том, что его дочь Лера Тимофеева куда-то пропала, может, даже в милицию заявит. Да только кто ему поверит, психу больному! Ведь у него даже фотографии её нет!

***

К обеду, обдумав план своих дальнейших действий, Лера добралась до редакции. На стоянке она увидела серебристый «Лексус», на котором обычно ездил адвокат Вересов.

«Интересно, что здесь делает папа? – подумала она и грустно добавила. – Хотя нет, мой настоящий папа – Карпов, а тот человек, который меня вырастил и воспитал – на самом деле – мой отчим, папа-Вересов».

Так она и решила теперь называть их для себя, чтобы не путать: «папа-Карпов» и «папа-Вересов».

Лера молча смотрела на машину и пыталась придумать, как ей теперь вести себя с папой-Вересовым, который, судя по всему, считает её своей родной дочерью.

— Лера! Что ты здесь делаешь? – услышала она за спиной его удивлённый голос.

— Я здесь работаю, - и Лера кивнула на редакцию.

— И давно? – поинтересовался Вересов.

Лера удивлённо посмотрела на него.

— С тех пор, как закончила университет.

— Ах, да… - вспомнил Вересов. – Надеюсь, ты не пишешь какие-нибудь сенсационные статьи?

— Нет, - Лера не хотела рассказывать Вересову про статью о Карпове, тем более, что она была подписана вымышленным именем, как и большинство статей в их газете. – Я изучаю письма читателей, затем встречаюсь с заинтересовавшими меня людьми и пишу о том, как интересно им живётся. Ну, у одних в квартире двадцать кошек, другие метровые оригами из газет делают, третьи… ну ты понял.

— Ты, самое главное, за сенсациями не гонись, - посоветовал ей Вересов. – А то вот один из ваших «охотников за горячими фактами» написал недавно статью, где раскрыл конфиденциальную информацию про моего клиента. А клиент этот теперь требует от вашей редакции компенсировать нанесённый ему ущерб. И он получит эту компенсацию, уж я об этом позабочусь! – самодовольно заявил Вересов. – А вот автору статьи я не завидую. Уволят его после этого, можешь не сомневаться…

Адвокат Вересов уселся в свой «Лексус» и, помахав Лере на прощание рукой, уехал.

***

…Лера зашла к себе в отдел.

— Вересова, тебя срочно главный редактор вызывает, - прямо с порога объявили ей сослуживцы.

Лера гордо прошествовала через всё здание в кабинет главного редактора. Он холодным кивком головы поздоровался с ней.

— Присаживайтесь, Валерия, - предложил он ей. – Я хотел побеседовать с Вами по поводу Вашей статьи, - и он положил перед ней субботнюю газету.

— Я слушаю, - Лера видела, что главный редактор не в духе, но не могла понять причины этого недовольства.

— В своей статье Вы утверждаете, что бывший подполковник Карпов в настоящее время зарабатывает на жизнь тем, что разыскивает и сдаёт в милицию за вознаграждение особо опасных преступников. Даже указали, какое вознаграждение и за каких преступников он получил…

— Да, - Лера утвердительно кивнула головой. – Эту информацию я получила от достоверного источника, который контактирует непосредственно с Карповым.

— Так вот, этот Карпов подал в суд на редакцию нашей газеты и требует возмещения ему материального ущерба, который он понёс из-за того, что не может в настоящее время проживать в своей квартире, опасаясь разбойного нападения или ограбления. Он внёс в суд залог в размере одного миллиона рублей для возбуждения дела против нашей редакции. В случае выигрыша им этого дела, мы должны будем выплатить ему трёхкратную сумму залога – то есть, три миллиона. Кроме того, он утверждает, что в статье была раскрыта конфиденциальная информация о методах поимки преступников, поэтому к его иску, скорее всего, присоединится и МВД… И уж совсем мелким по сравнению с этим является тот факт, что Карпов, оказывается, работает не один, как Вы написали в своей статье, а с группой отставных милиционеров, которые таким образом, по мере своих сил, помогают поддерживать порядок в городе. И деньги они делят поровну, а это уже гораздо меньшие суммы, чем те, которые Вы указали в статье…

Главный редактор замолчал, внимательно глядя на Леру. А она сидела ни жива, ни мертва, узнав о том, что сегодня её папа-Карпов прямо из лаборатории поехал к своему адвокату папе-Вересову. А, зная папу-Вересова, Лера не сомневалась в том, что из редакции будут выжаты все средства для восстановления душевного спокойствия и материального благополучия папы-Карпова… А ещё папа-Карпов наверняка поручил именно папе-Вересову оформлять документы по удочерению Карповым Леры…

— …Карпов требует автора статьи для проведения с ним конфиденциальной беседы, - вернул её к действительности голос главного редактора. – Ещё он требует, чтобы автор публично извинился за неправильно поданную в статье информацию, а также объяснил читателям, куда пошли средства, полученные за поимку преступников. Только после этого он согласен забрать своё заявление. Вот телефон Карпова, - и главный редактор протянул Лере листок с знакомым ей номером. – Сегодня же встретьтесь с ним, извинитесь, а завтра подготовьте статью с правдивой информацией о Карпове. Кстати, Валерия, Ваша статья произвела фурор, поэтому сразу же после публикации опровержения этой статьи будет подписан приказ о Вашем переводе на должность собственного корреспондента нашей газеты с очень даже приличным окладом…

***

«Что делать? Что делать? Что делать?» – думала Лера, выйдя из кабинета главного редактора и направляясь к себе в отдел. Её сердце бешено билось, в висках стучала кровь, голова кружилась.

Чёрный понедельник. Решение

Лера пришла в отдел, села за свой стол и обхватила голову руками. Больше всего на свете ей сейчас хотелось поехать в особняк к папе-Вересову, а завтра послать в канцелярию редакции заявление об уходе по собственному желанию. Потом забыть и про такую желанную карьеру журналистки, и про оказавшегося таким непоседливым папу-Карпова… Просто сидеть дома, смотреть «Сумерки» и пить чай с пирожными. А если бы у Антона была отдельная квартира, Лера уже сегодня переехала бы жить к нему, пока папа-Карпов не явился в гости к папе-Вересову и не наткнулся там на неё.

Антон… Лере нравился Антон. Высокий, крепкий светловолосый парень родом из Архангельской области. Обучаясь в университете, он жил в общежитии, а теперь снимал с двумя своими приятелями однокомнатную квартиру где-то на окраине Москвы.

После окончания журфака из-за отсутствия московской прописки Антон так и не смог найти себе постоянную работу, и в настоящее время был журналистом на «вольных хлебах», пытаясь опубликовать свои работы то в одном, то в другом издании. Он обещал Лере, что как только у него появится постоянная работа, он снимет отдельную квартиру и пригласит Леру жить вместе, но когда ещё это будет! Лера, конечно же, могла хоть завтра попросить Наташу сдать им с Антоном в аренду одну из её квартир, причём за чисто символическую плату, но знала, что такое решение унизит Антона, к тому же Лера была не в восторге от необходимости ведения домашнего хозяйства, а дома у папы-Вересова за ней даже постель заправляла домработница.

А ещё Антон, прожив в Москве больше пяти лет, так и остался дремучим архангельским провинциалом, поэтому безоговорочно доверял Лере, которую считал не только красивой, но и исключительно умной девушкой.

Антон! Вот кто ей поможет! И в голове у Леры начал формироваться дерзкий план, действуя по которому, можно было и в редакции остаться работать, и в особняке папы-Вересова жить, и, наконец, послать подальше абсолютно ненужного ей папу-Карпова.

***

Лера позвонила Антону и попросила его срочно встретиться с ней. Через час они уже сидели в каком-то кафе.

— Антон, - Лера выглядела потерянной и затравленной. – Я «влетела» со статьёй про Карпова…

И она посмотрела на него полными слёз глазами.

— Так это твоя статья? Ну ты и даёшь! Если Карпов о ней узнает, он тебя прибьёт! – Антону передалась тревога Леры.

— Он уже о ней знает и требует к себе автора для написания опровержения под его диктовку…

Антон хлопнул об стол ладонями рук, откинулся на спинку стула и, вытаращив глаза, уставился на Леру.

— Срочно увольняйся из редакции и сиди дома, никуда не высовываясь, пока все об этом забудут, или пока этого Карпова кто-нибудь, наконец, не убьёт, - посоветовал он ей.

— Карпов подал в суд на нашу газету, - ответила Лера. – Но это не самое страшное.

— Что ещё? – устало спросил Антон.

— Для того, чтобы собрать информацию для этой статьи, я познакомилась с Карповым…

— И-ди-от-ка! – сделал вывод Антон.

— Тошик… - Лера долго молчала, но потом решилась. – Ты можешь мне помочь.

— Как?

— Пойдём вместе со мной к Карпову…

— Так… - Антон решил сказать всё, что думает об этой безумной затее, но Лера перебила его.

— Тошик, выслушай меня до конца, - скороговоркой заговорила Лера, не давая ему вставить и слова, - затем скажешь, что ты думаешь по этому поводу. Я когда-то познакомилась с женщиной, которая в молодости встречалась с Карповым. Эта женщина уже давно умерла, поэтому я купила себе фальшивые документы на имя её дочери от Карпова и с этими документами пришла к нему домой…

Антон во все глаза смотрел на Леру.

— Ничего страшного в этом нет, - успокоила его Лера. – Карпов этот сейчас – овощ овощем. Его в психбольнице чем-то таким бомбанули, что он уже никогда полностью адекватным не станет. Он поверил мне! Посмотрел на документы, Машу эту вспомнил… Антон! Этот Карпов – море информации! Из него можно вытянуть такое, что и ты, и я…

— Лера! – перебил её Антон.

— …я сначала думала выведать у него про его полукриминальное прошлое, мне об этом Маша рассказывала, но потом он мне рассказал, что сейчас ловит преступников за вознаграждение и я…

— Лера! – ещё раз перебил её Антон.

— Да он мне всё расскажет! Особенно в те дни, когда ему очередной укол вколют…

Лицо Леры стало одухотворённым, глаза горели, на губах появилась мечтательная улыбка. Антон приподнялся из-за столика и схватил её за плечи.

— Лера, - тихо сказал он, приблизив своё лицо к её и глядя ей прямо в глаза. – Ты понимаешь, что ведёшь себя неэтично?

— Почему? – искренне удивилась она. – Для достижения цели все средства хороши…

— Так ты скоро до репортажей из публичного дома опустишься, - сделал вывод он. – А ты подумала о том, что Карпов – тоже человек, что нельзя играть на его чувствах, причём так жесто…

— Да какой он человек! - не успокаивалась Лера. – Это – животное! Сопящая, вечно сонная скотина! А видел бы ты, как он ест…

— Лера, - перебил её Антон. – Его уже жизнь наказала за всё, что он сделал, в конце концов его рано или поздно убьют знакомые или родственники его жертв. Оставь его в покое, не бери грех на душу…

— Тошик, я сама не рада, что связалась с Карповым, - вдруг упавшим голосом сказала Лера и опустила глаза. – Но мне нужно написать о том, куда он потратил заработанные деньги, тогда он сможет вернуться к себе домой. А пока он живёт на квартире, в которой раньше жила Маша…

— Как он там оказался? – выдохнул Антон.

— После смерти Маши там квартиранты жили, вот я и сняла эту квартиру, переехала туда на время жить, типа я дочка Маши. А когда вышла статья, ко мне пришёл Карпов и попросил пустить его пожить у меня, пока он не разберётся с автором статьи…

Лера замолчала и посмотрела на Антона. По мере того, как Лера рассказывала про свой обман, Антон всё дальше и дальше отодвигался от неё и теперь опять сидел, откинувшись на спинку стула и засунув свои руки в карманы джинсов.

— Что ещё? – холодным голосом спросил он её.

«А ещё я – родная дочь Карпова, только об этом я никогда и никому не скажу»,- подумала Лера, а вслух сказала:

— Я хочу прекратить этот цирк. Сейчас мы с тобой пойдём домой к Маше и ты расскажешь Карпову, что это ты написал статью про него. Я похвалилась тебе, что мой папа ловит преступников за деньги, а ты и развил тему. А теперь тебе нужно написать, куда пошли деньги. Ты извинишься, скажешь, что поступил подло, что больше не будешь… Ну ты понял. Самое главное – узнать у него, куда он потратил эти деньги. А потом я… Кстати, я ему сказала, что работаю курьером в бухгалтерии… А через пару дней я якобы уеду в командировку и не вернусь… Вот так я хочу всё провернуть…

Антон молча смотрел на Леру, и взгляд его постепенно менялся, как будто из него по капельке уходила любовь к Лере.

— Тошик, сделай это для меня, - Лера взяла его ладони в свои и почувствовала, что он вздрогнул, как будто бы это было ему неприятно. – Я обещаю тебе: больше никаких сенсаций, никакого маскарада… Я буду сидеть и тихо разбирать эти дурацкие письма, а потом писать статьи про празднование Дня Святого Валентина в детских садах и о том, что в зоопарке родились утята необычной раскраски…

И она выжидающе посмотрела на Антона. Он долго думал, затем утвердительно кивнул головой.

***

…Лера и Антон вышли из кафе и поехали на берег Яузы. Там Лера сняла с себя шапку с помпоном и бросила её в воду. Затем туда же полетела и сумка из кожзаменителя с паспортом на имя Валерии Станиславовны Тимофеевой. Теперь никто уже не сможет доказать, что Лера Вересова и Лера Тимофеева – один и тот же человек. Лера смотрела на тёмную воду, провожая взглядом утонувшие вещи, затем засунула свои окоченевшие руки в карманы пальто и похолодела…

В карманах лежали только её перчатки и сдача от проезда на автобусе. Её удостоверение, страховая карта, дорогущий «Верту», которые она забыла переложить из сумки в карманы пальто, тоже отправились на дно Яузы вместе с нехитрыми пожитками Леры Тимофеевой. Лера села на скамейку и заплакала…

Антон молча смотрел на неё.

— И что дальше? – с иронией спросил он.

— У меня украли сумку, - твёрдо сказала Лера. – Два пацана на скутере ехали, один сумку выхватил, другой в снег толкнул. А шапку я потеряла, когда из сугроба выбиралась. Да, всё это случилось возле здания соцстраха *** района. Я туда сегодня больничные листы повезла, а когда выходила – это было после двух часов дня, вот тогда у меня сумку и выхватили. Я к тебе только сейчас добралась, а у тебя, оказывается, проблемы. Вот я и предложила пойти вместе к Карпову и попросить прощения…

Черный понедельник. Вечер

Через час Лера позвонила в дверь квартиры Маши Тимофеевой. Карпов открыл дверь, даже не спросив, кто пришёл.

— О, Лера, наконец ты пришла, - обрадовался он. – А то я тебе полдня звоню, а мне отвечают, что абонент уже не абонент… Кстати, дай мне свой паспорт и свидетельство о рождении, мне завтра нужно будет отвезти эти документы к нотариусу… Лера, что с тобой? – он только сейчас заметил, что Лера плачет.

— Сумку у меня украли, - совершенно искренне плакала Лера. – А там и паспорт, и мобильник, а самое главное – страховая карта. Как же я без неё на улицу выйду? Вдруг со мной что-то случится, а мне никто без карты медицинскую помощь не окажет… Вон в газетах каждый день пишут: вызываешь «Скорую», а тебе сразу вопрос: «Продиктуйте номер Вашей страховой карты». А если её нет – никто тебе не поможет… Я два часа пешком добиралась до Антона, потому что он ближе всех от соцстраха работает…

Она зашла в коридор, следом за ней зашёл Антон. Карпов подал ему руку.

— Станислав Михайлович, - представился он. – Я – отец Леры.

Антон, не зная куда девать свой взгляд, пожал руку Карпова.

— Антон, - ответил он. – Мы с Лерой встречаемся…

Карпов оценивающе посмотрел на него.

— Ну, чего вы на пороге стоите, - спохватился он. – Раздевайтесь, проходите, я сейчас вас ужином накормлю. У нас с Лерой сегодня большой праздник, она тебе, наверное, уже рассказала…

— Папа, - еле успела перебить Карпова Лера. – Нам надо серьёзно поговорить. Прямо здесь и прямо сейчас…

— Ну, тогда давайте проходите в комнату, не на пороге же нам разговаривать, - предложил Карпов и первым пошёл в комнату.

Лера с Антоном, сняв верхнюю одежду, пошли за ним.

— Папа, это я виновата в том, что про тебя написали в газете, - сказала Лера, глядя Карпову в глаза. – Я не знала, что это - секретная информация, мне просто хотелось похвастаться перед Антоном, какой у меня «крутой» папа…

И Лера замолчала под пристальным взглядом Карпова.

— Станислав Михайлович, - подал голос Антон. – Это я написал статью про Вас…

Карпов резко вскочил с дивана, на котором сидел, затем он несколько секунд переводил свой взгляд с Антона на Леру, нервно теребя руки и безуспешно пытаясь что-то сказать. Потом его губы задрожали, он обречённо махнул рукой и уселся обратно на диван, упёршись руками в сидение, низко наклонив голову и тяжело дыша. Лера с Антоном, стоя напротив дивана, молча смотрели на него.

Через некоторое время Карпов посмотрел на них покрасневшими слезящимися глазами, поднялся с дивана и нетвёрдой походкой направился к телевизору.

— Ты пойдёшь со мной на кухню, - хрипло приказал он Антону. – А ты, - обратился он к Лере, - сиди здесь и смотри телевизор.

Карпов включил телевизор, затем увеличил громкость почти до максимума и жестом пригласил Антона пройти на кухню.

— Подождите! – крикнула Лера, пытаясь перекричать орущий телевизор, и побежала на кухню.

Там она собрала все ножи, вилки, половник и сложила в пустую кастрюлю, затем достала из духовки сковороду и с этой посудой вернулась в комнату.

— Я не собираюсь бить твоего парня, - усталым голосом сказал Карпов. – Мы с ним просто посидим и поговорим, как мужчина с мужчиной.

С этими словами он подтолкнул Антона к двери, потом отобрал у Леры посуду, вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь. Лера, вспомнив рассказ Маши Тимофеевой, хотела подслушать их разговор, прижав ухо к розетке, закрепленной в стене между кухней и комнатой, но в эту розетку сейчас был включен телевизор…

Лера в тревоге ходила по комнате. Больше всего она боялась, что Карпов расскажет Антону о том, что она - его настоящая дочь, может, даже с гордостью покажет то злосчастное заключение экспертизы... Прошло пять, десять минут, полчаса, а Карпов и Антон всё о чём-то беседовали на кухне.

***

Через час дверь в комнату открылась, и на пороге появился Карпов.

— Лера, подойди к нам, - миролюбиво попросил он её.

Лера с замирающим сердцем пошла за Карповым на кухню и увидела там сервированный к ужину стол: салаты в судочках из супермаркета, нарезанные колбаса и сыр, упаковка томатного сока и три тарелки с горячими пельменями. Весь ужин Антон и Карпов мирно беседовали о каких-то своих проблемах, время от времени интересуясь у Леры, которая весь ужин сидела, как на иголках, что она думает по этому поводу. После того, как они напились чая с тортом, Антон засобирался домой.

Проводив Антона, Лера начала убирать на кухне. Карпов сидел и смотрел, как она моет посуду.

— А ведь Антон – неплохой парень. – Неожиданно сказал он. – Только работа у него дурацкая. Журналистика – это работа для баб: ходить и собирать сплетни – кто с кем кого и от кого…

— Ну, почему женская? – заступилась за Антона Лера. – А новости политики, экономики…

— А кто их читает, - перебил её Карпов. – Вот ты в газете какие статьи сразу просматриваешь?... То-то. Так вот, когда такие статьи пишет дамочка, вхожая в богемную среду – это один расклад, но когда подобные репортажи пытается делать нормальный парень – это никуда не годиться. Хуже только в стриптизёры или сутенёры податься. Мужик должен своим поведением показывать пример, как себя вести, чем заниматься… И ещё… - Карпов некоторое время обдумывал, сказать ли то, что он думает, Лере, или нет, но потом решился. – Он никогда не найдёт в Москве постоянной работы журналиста. Так и будет до самой смерти бегать из одной редакции в другую, в надежде «толкнуть» хоть какую-то из своих статей…

— Не факт, - возразила Лера. – Он такие хорошие статьи пишет… Я читала, - объяснила Лера свои познания в журналистике, совсем не свойственные курьеру из бухгалтерии. – Просто сейчас нет свободных мест в редакциях, чтобы его на постоянную работу взяли, но когда-нибудь потом…

— Лера, дочка, ты с какой Луны свалилась? – как к ребёнку, обратился к ней Карпов. – Если человек делает кучу сложной работы и при этом по-щенячьи радуется полученным копейкам, то зачем его брать на постоянную работу с солидным окладом, если он и так делает всё, что от него требуется?

Лера внимательно посмотрела на Карпова и увидела в его вечно сонных и водянистых глазах проблеск мысли. Это заставило её в первый раз за всё время общения с ним усомниться в том, что Карпов – психически неполноценный человек.

— Надеюсь, ты не додумался сказать об этом Антону, - с тревогой спросила она Карпова.

— Конечно же, я ему всё сказал и даже доходчиво объяснил, что в Москве ему делать нечего… - с вызовом ответил он.

— Да кто ты такой, чтобы решать, как жить другим! - закричала на Карпова Лера. – А как мне теперь ему в глаза смотреть, ты об этом подумал?

Лера села за стол, закрыла лицо руками и заплакала. Карпов поднялся из-за стола, подошёл к ней и положил ей руку на плечо. Лера были неприятны прикосновения Карпова, поэтому она выпрямилась на стуле, надеясь, что Карпов уберёт свою руку с её плеча. Карпов, действительно сделал это, при этом посмотрел на Леру виноватым взглядом, как бы извиняясь за свои действия.

— Лера, - он глубоко вздохнул. – Но это же правда. Поэтому лучше сразу сказать её Антону, а не дожидаться, пока он лет в сорок сам это поймёт, а тогда что-то изменить в жизни будет куда сложней…

— Как тебе сейчас? – зло спросила Лера.

Карпов долго смотрел на неё, мелко-мелко тряся головой.

— А почему ты решила, что мне сейчас плохо? – наконец спросил он. – Мне есть, где жить и на что жить, руки-ноги целые, а голова… Лера, ты не думай, я не псих и не придурок, я всё понимаю, только сделать ничего не могу. Меня как будто одели в глубоководный водолазный костюм, который не даёт мне свободно передвигаться… Это всё уколы, они не столько лечат, сколько ограничивают меня в действиях… Вот ты сегодня рыдала из-за того, что страховую карту потеряла, а ведь у меня её тоже нет, с тех пор как я вышел из больницы… Лера, давай завтра с утра сходим в милицию, у меня там знакомая работает, она поможет быстро восстановить все твои документы… А о краже нет смысла заявлять: эти пацаны давно уже документы в мусорный бак выбросили, а мобилку перепродали…

Лера с всё возрастающим раздражением слушала Карпова. Мало того, что она и понятия не имела о том, о чём он больше часа беседовал с Антоном, так он ещё и собирается восстанавливать её фальшивый паспорт, причём уже завтра с утра! Всё, решено! Завтра утром она уйдёт из этой квартиры на работу, откуда поедет прямиком в особняк к папе-Вересову, который восстановит её страховую карту. И ещё Лера очень надеялась на то, что папу-Карпова опять закроют в психушку после того, как он пойдёт в милицию и попытается заявить о пропаже своей недавно обретённой дочки Лерочки…

— Лера, - вывел её из раздумья голос Карпова. – Возьми себе мой мобильник, я туда номер Антона забил, чтобы ты ему звонить могла. А я себе как-нибудь потом новый телефон куплю…

И тут Лера, наконец-то, почувствовала себя тем, кем была с самого начала своего знакомства с Карповым: воровкой, обманом забравшейся в чужой дом, которую сердобольный хозяин приютил, накормил, обогрел… Ей стало нестерпимо стыдно перед Карповым за всё своё враньё. А потом она представила, как этот одинокий и никому не нужный человек завтра вечером будет ждать её домой, переживая, что с ней что-то случилось и не имея возможности позвонить ей, и из её глаз хлынули слёзы. Лера громко зарыдала.

— Лера, ну что ты… ну не плачь…- пытался успокоить её Карпов, - всё у нас с тобой будет хорошо… только не плачь…

Он сел за стол рядом с ней и накрыл своей рукой её руку, лежащую на столе. И этот его простой жест был таким искренним, что Лере захотелось исправить всё плохое, что она сделала Карпову. Она обеими руками сжала его руку.

— Папа… - рыдала она. – Обо мне так давно никто не заботился… Даже мама… когда заболела, только о себе думала… А ты… Я тебя не оставлю… Я тебе помогать буду… Мы вылечим тебя… И всё будет хорошо…

Исправление ошибок

На следующее утро перед работой Лера вместе с Карповым пошла в поликлинику, а затем отвела его домой, чтобы с ним по дороге ничего плохого не случилось. Потом она позвонила Антону, который предложил ей приехать к нему, чтобы, не спеша, и без лишних свидетелей поговорить.

Лера с замирающим сердцем позвонила в дверь квартиры, которую снимал Антон с приятелями.

— Привет, Лера, заходи! – пригласил её Антон.

Лера зашла в комнату и только сейчас заметила, в каких ужасных условиях он живёт. Комната, в которой стояло две двухъярусных кровати, платяной шкаф и стол, на котором стоял ноутбук Антона, больше напоминала казарму или раздевалку в спортзале: куча разбросанной не очень чистой одежды, остатки еды в пластиковых тарелках на столе, кое-как застеленные кровати с давно не стираным постельным бельём… Было видно, что здесь не живут, а просто ночуют в перерывах между работой.

— Знаешь, Лера, - без предисловий начал свой рассказ Антон. – А ведь Карпов все деньги, которые получил за поимку преступников, потратил на реабилитацию тех, кто остался в живых после его расстрела. Ты же знаешь, в наших больницах бесплатно оказывают только необходимую для сохранения жизни помощь, а дальнейшее лечение нужно проводить уже за свои деньги. Вот адрес отделения лицевой хирургии, где Карпов оплатил проведение пластической операции и установку зубных имплантов раненому им ППС-нику. А вот адрес центра по реабилитации больных после травм позвоночника, где проходит реабилитацию раненая им девушка. Кроме того, он положил солидные суммы в банки, где родственники его жертв получают пенсии и договорился о переводе процентов от этих вкладов на пенсионные карточки этих людей. Вот и вся информация. Её нужно перепроверить, написать статью, затем я отвезу текст Карпову, чтобы он завизировал его, и только после этого можно будет сдавать статью в печать… Только знаешь что, Лера, - Антон серьёзно посмотрел на неё. – Ты бы рассказала Карпову всю правду, попросила у него прощения за своё враньё и оставила бы его в покое…

— Я так и хотела сделать, - сказала Лера, - Я хотела принести газету со статьёй Карпову и во всём ему признаться, но после того, что произошло вчера вечером…

— Так… - внимательно начал слушать её Антон.

— Я первый раз за много лет поняла, что у меня есть семья, где меня любят и заботятся обо мне. Нет, дослушай меня, - пресекла она попытку Антона возразить ей. – Когда вчера мы сидели и ужинали, я поняла, что это и есть моя настоящая семья: ты, я и папа-Карпов. Ты с ним так мирно беседовал, и мне так хорошо на душе стало… Антон, - после небольшой паузы сказала она. – Я и дальше хочу так жить. Я хочу, чтобы ты переехал жить ко мне в Машину квартиру, как только Карпов сможет вернуться к себе домой. Мы будем ходить друг у другу в гости… ну, в общем, как родные люди. Знаешь, есть поговорка: «лучше чужой, да свой, чем свой, да чужой». Так вот это про нас. Мы с тобой, по большому счёту, никому не нужны. Друзей у нас нет – так, просто приятели. Ты к своим родителям только на большие праздники ездишь, да и то не всегда, а я… Нет, папа с Наташей заботятся обо мне. Но только материально. Их никогда не интересовало, что у меня на душе, чем я интересуюсь. Антон, я вторую неделю дома не ночую, а они даже не поинтересовались, где я. На съёмной квартире, так на съёмной квартире, главное, чтобы живая и здоровая была…

И Лера заплакала. Антон обнял её, пытаясь успокоить.

— Глупая-глупая девочка, - понимающе усмехнулся он. – И поэтому ты придумала себе папу-Карпова, который любит тебя, заботится о тебе. Я не против того, чтобы переехать к тебе и даже, если хочешь, давай будем ходить в гости к этому Карпову, но перед этим нужно обязательно рассказать ему правду.

— Я ему всё расскажу, но только когда-нибудь потом, - пообещала Лера.

***

…Потом Лера проверяла информацию, которую Карпов дал Антону, а к концу рабочего для она уже написала статью, где очень сдержанно рассказывалось о том, бывший подполковник Карпов осуществляет поимку разыскиваемых преступников в составе группы оперативников-пенсионеров. Такие группы существуют при каждом РОВД и значительно повышают раскрываемость преступлений в районе. Потом в статье, не называя конкретных имён, было сказано, что все деньги, полученные за помощь в поимке разыскиваемых преступников, Карпов тратит на восстановление здоровья тех, кто остался в живых после его проступка, а также оказывает материальную помощь родственникам убитых им людей.

***

Вечером Антон принёс распечатку этой статьи домой к Лере и Карпову.

— Нормально, можно печатать, - сделал свой вердикт Карпов, - завтра я отдам эту статью своему адвокату, пусть отвезёт в редакцию. А через пару дней после выхода статьи я, обещаю, переберусь к себе. Вас туда пока что не зову, хотя вас двое, а я один. У меня вам было бы просторнее, а мне много не нужно. Но моя квартира два года пустая стояла. Как обживусь – можем поменяться жильём…

Сегодня Карпов выглядел хуже, чем вчера: сказывался сделанный утром укол. Его движения были замедленными, появилась одышка, а руки и лицо опять покрылись противным липким потом. Он сидел за столом в комнате, а Лера с Антоном уселись на диван.

— Спасибо за приглашение, Станислав Михайлович, - ответил Антон. – Но мы уже решили жить в квартире Леры: всё-таки свои стены…

— Ну, нет, так нет, - не стал настаивать Карпов, пожав плечами. – Кстати, ты уже о том, чем будешь дальше в жизни заниматься, подумал?

Антон помрачнел.

— Я буду продолжать заниматься журналистикой, - твёрдо сказал он. – Я не собираюсь лезть в какие-нибудь престижные издания, но со временем, я уверен, найду себе постоянную работу в какой-нибудь не очень популярной газете. И для этого мне достаточно будет моих способностей и трудолюбия. Тем более, что у меня перед глазами будет Ваш пример.

— Это ты сейчас о чём? – не понял Карпов.

— Ну, Вы же в милицию пришли работать обыкновенным оперативником, а сумели дослужиться до начальника криминальной милиции только благодаря тому, что хорошо выполняли свою работу, - бодро ответил Антон.

— Ты так думаешь? - Карпов поднял на Антона свои тусклые глаза. – А хочешь, я расскажу тебе правду о том, каким образом обыкновенный парень смог стать начальником криминальной милиции и дослужиться до подпола?

Антон молча кивнул головой.

Бригада студентов

После демобилизации из армии Стас Карпов поступил в школу милиции. Копеечная стипендия и вечная нехватка денег заставляла его сидеть на «подсосе» у родителей, которым и без него было тяжело: зарплату задерживали на несколько месяцев, многие предприятия закрывались. Уже к Октябрьским праздникам Стас с одногруппниками твёрдо решили найти подработку хотя бы для того, чтобы не умереть с голода.

Так как Стас в армии дослужился до сержанта, то в школе милиции его сразу же назначили старостой группы. Поэтому и искать подработку доверили именно ему. Стас купил газету бесплатных объявлений, в надежде найти разовую работу для себя и ребят, но вместо этого обнаружил несколько десятков объявлений типа «Бригада студентов выполнит любые работы». И Стас понял, что ещё у одной бригады вечно голодных студентов очень мало шансов найти хоть самую низкооплачиваемую разовую работу.

Вспомнив, что на конвейере завода "АЗЛК", где он до армии несколько месяцев проработал слесарем, всегда была нехватка рабочих рук, он позвонил своему бригадиру, который сразу же предложил Стасу десяток вакантных мест на разных участках. И Стас с ребятами начали работать на конвейере во вторую смену. К концу недели они падали от усталости, поэтому было решено неделю работать, неделю отдыхать, чтобы не бегать из одной бригады в другую. Зарплата у слесарей третьего разряда, а именно на такие должности приняли студентов, была небольшая, но они бесплатно питались в столовой и получали молоко и моющие средства, и после абсолютного безденежья это принималось на «ура».

***

А потом была зимняя сессия, после которой стало ясно, кто на что способен. Вскоре после окончания каникул к Стасу, как к старосте группы, подошёл инструктор по рукопашному бою Шарайчук и предложил подработку, которая была гораздо лучше, чем убивающий остатки интеллекта вечный конвейер.

Шарайчук был двухметровым дзюдоистом-супертяжем, в прошлом сборником не то РСФСР, не то даже Союза. У него был огромный чёрный терьер по кличке Блэкмор, да и сам Шарайчук был чем-то похож на своего пса: такой же черноволосый, кудрявый, с аккуратно подстриженными бородой и усами. Поэтому студенты из курса в курс между собой называли Шарайчука Блэкмором, но он на это не обижался, наоборот – считал, что это круто, потому что любил слушать «Deep Purple». В свободное от преподавания время Шарайчук занимался своей основной работой – руководил собственным охранным агентством.

После длительной беседы с Шарайчуком Стас с приятелями навсегда покинули осточертевший конвейер и стали подрабатывать на охраняемых фирмой Блэкмора объектах. Сначала это была работа – не бей лежачего. То на одном, то на другом железнодорожном узле они по несколько суток охраняли вагоны, стоявшие на запасном пути, пока не будут сформированы новые железнодорожные составы с этими грузами. Ребята сносно зарабатывали, меняясь каждые двенадцать часов, никто никогда и близко к их вагонам не подходил. А через полгода Шарайчук, отправляя Стаса и компанию на охрану пяти вагонов с новыми автомобилями, выдал ребятам наручники и приказал задерживать всех, кто будет пытаться повредить или украсть автомобили, а потом срочно звонить ему.

***

...Стас с друзьями уже почти год охраняли железнодорожные вагоны, поэтому считали себя профессиональными охранниками и понимали малейший жест друг друга. Поэтому, когда под вечер к ним подошли пятеро крепких парней с кистенями и цепями и потребовали заплатить за то, чтобы машины остались в целости и сохранности, они уже продумали и отрепетировали план ответных действий.

— Не вопрос, - спокойно согласился с претензиями пришедших Стас. – Мы сейчас вызовем своего старшего, вы - своего, пускай договариваются, а мы с вами пойдём по пиву ударим, нам-то с вами делить нечего…

— Наш старший к таким шестёркам, как ваш, не ходит! – нагло ответил один из пришедших. – Или сейчас же гони бабло, или…

— Ты что, серьёзно считаешь, что наш старший даёт нам деньги, чтобы мы их давали каждому встречному? – спросил Стас.

Парни задумались над достойным ответом, и этого было достаточно, чтобы охранники сбили их с ног и скрутили им руки за спиной наручниками. Да, им пришлось, конечно, несколько раз ударить несговорчивых соперников по почкам и коленным чашечкам, но результат того стоил.

Стас послал двоих своих ребят позвонить Шарайчуку из диспетчерской, ведь мобильных телефонов тогда ещё не было, а сам вместе с оставшимися, ни на секунду не расслабляясь, охраняли вагоны и «вырубали» время от времени приходивших в себя соперников. А ещё Стас всё время до приезда людей Шарайчука, которые куда-то увезли задержанных, молился про себя о том, чтобы это действительно оказалась какая-нибудь самостоятельная мелкая банда, а не организованная группировка, на которую с помощью Стаса с друзьями, используемых, как приманку, хотел выйти Блэкмор.

Стас ничего не говорил об этом тем, с кем охранял платформы с автомобилями, потому что не знал, как они поведут себя, узнав, что их почти подставили. Ему так Шарайчук посоветовал.

В тот раз им повезло: это действительно оказалась какая-то зарвавшаяся гопота, которая решила разжиться на доверчивых охранниках. Везло им и с несколькими следующими охраняемыми грузами. К тому времени они уже прекрасно знали, на что идут. Но у всех за плечами была армия и почти два года учёбы в школе милиции, кроме того, с недавнего времени Шарайчук стал выдавать ребятам травматические пистолеты… Они понимали, что когда-нибудь должна случиться развязка.

***

«Лихие» 90-е приближались к своей половине. Все криминальные элементы, десятилетиями сидевшие в подполье, вылезли на поверхность и начали делить между собой чужую собственность, оказавшуюся беззащитной перед таким натиском. Слово «рэкет», сопровождающееся сожжёнными киосками и машинами, а иногда и стрельбой, знали даже дошкольники.

Когда у каждого торгово-промышленного объекта, имеющего хоть какую-то коммерческую ценность, появился свой новый хозяин, начался передел собственности уже между этими особами. К тому времени, когда Стас охранял платформы с автомобилями, передел территорий уже вёлся по-крупному. Стас знал, что в районе через некоторое время останется только один «хозяин», который в настоящее время постепенно подминал под себя всех остальных. Вот на этого человека и работал Шарайчук, на него же работал и Стас с товарищами.

Вот оно пришло

Шарайчук значительно повысил зарплату Стасу с одногруппниками, кроме этого, он старался не назначать дежурство ребятам чаще, чем раз в две недели. Стас понимал, что таких бригад, как они, у Шарайчука не один десяток, поэтому держался за такое «хлебное» место, хотя друзья не раз предлагали ему уйти из этого бизнеса.

— Тогда и из школы милиции нужно уходить, - объяснял он Юре Пономаренко, с которым вместе служил, и который первым запаниковал, - потому что какой из тебя тогда оперативник получится, если ты после первых выстрелов на другом конце города сразу белый флаг выкинул.

— Да, Юрец, переводись, наверное, в кулинарное училище, - посоветовал Юре Дима Воронов, который умом особым не отличался, но Стасу был предан, как собака.

Они сидели в квартире тётки Стаса, куда Стас переселился после того, как тётку парализовало и её забрала к себе досматривать его мама. Сегодня днём они в целости и сохранности передали охраняемые вагоны, получили зарплату и снимали стресс, попивая пиво и играя в покер. На кухне какие-то случайные девочки мыли посуду после ужина и ждали, когда мальчики обсудят свои дела и позовут их.

— А если честно, то я почти уверен, что Блэкмор нас просто так не отпустит. Из школы милиции нас, конечно, не попрут, но нервов потреплют – будь здоров, - поставил точку в этом разговоре Стас.

***

…И опять открытые платформы, на этот раз с тракторами, стёкла которых защищены фанерой. Травматический пистолет в кармане, кастет на пальцах, наручники, которые всё чаще и чаще защёлкиваются на чьих-то руках… И мандраж, вечный мандраж, который проходит только после того, как Стас убедится, что и сегодня на них нарвались какие-то рэкетиры-самоучки.

Теперь у Стаса в кармане рация. Другая такая же рация у диспетчера. Через определённые промежутки времени, известные только Шарайчуку, Стас по рации отчитывается о состоянии возле платформ диспетчеру, которая сразу же звонит Шарайчуку и передаёт ему полученную информацию. Если появится кто-то подозрительный – Стас передаёт внеплановый сигнал о том, что всё нормально, а диспетчер передаёт это сообщение Шарайчуку, который к этому времени продумал каждую мелочь, которая помогла бы не только выйти на оставшихся крупных соперников нового хозяина района, но и позволила бы остаться в живых Стасу с ребятами. Стас постоянно находит всё новые и новые лазейки, которые могут использовать соперники, а Шарайчук или аргументировано развеивает опасения Стаса, или, решив, что он прав, немедленно принимает соответствующие меры.

В этот раз всё было не так, как раньше. К колее, на которой стояли платформы с тракторами, приближался маневровый тепловоз. Ничего необычного, если не учитывать то, что состав, в который войдут эти платформы, должны были начать формировать только завтра после обеда, когда на этот узел пригонят с завода ещё пять платформ, которые Стасу тоже нужно будет взять под охрану, а потом передать их людям Шарайчука, которые будут сопровождать состав.

Самое страшное было то, что Стас буквально десять минут назад передал по рации диспетчеру сообщение о том, что всё в порядке. Он посмотрел на часы: до следующего планового звонка Шарайчуку ещё больше часа, внеплановый звонок делать нельзя, ведь диспетчер оказалась в сговоре с предполагаемым противником: нужно переключить минимум пять стрелок, чтобы добраться от станции до их тупика, а это можно сделать только централизовано.

Если рассуждать здраво, то Стасу с ребятами сейчас лучше всего было бы свалить подальше от платформ и не мешать их увозить. Можно также добровольно сдать прибывшим платформы и уйти домой, а потом «отморозиться» и сказать Шарайчуку, что они думали, что это его люди. Только потом можно забирать документы из школы милиции, потому что Шарайчук гарантированно обеспечит признание всех их профнепригодными, и не без оснований.

И Стас решил, что лучше перестраховаться, чем влететь. В пяти минутах ходьбы от станции был магазин, где ребята покупали продукты, чтобы питаться во время дежурства. Наверняка, там есть телефон.

— Юра, - не поворачивая головы приказал он. – Потихоньку отходишь, а потом бежишь в магазин и звонишь Блэкмору. Витя, Лёша, переходите на другую сторону колеи, как только «толкач» остановится – залетаете в кабину и пакуете всех, в том числе и машиниста. Я и Дима делаем то же самое, но с этой стороны «толкача». Валера остаётся здесь и не даёт присоединить платформы к «толкачу».

«А потом молимся, чтобы люди Блэкмора успели сюда подъехать до того, как нас всех перебьют,» - добавил Стас про себя.

Маневровый тепловоз медленно подъехал к платформам с тракторами, на его ступеньках появился железнодорожник, который должен был присоединить платформы к «толкачу». Трое ребят остались стоять по разные стороны колеи возле предполагаемого стыка платформ с «толкачём», а Стас с Витей, каждый со своей стороны колеи, не спеша направлялись к лестнице на другом конце тепловоза. Стас приветливо помахал рукой находившимся в кабине людям и начал не спеша подниматься по лестнице.

— Ну, наконец, - радостно сказал он, открывая дверь в кабину машиниста. – А то мы уже тут замёрзли, как бобики…

В кабине, кроме машиниста, сидело ещё три человека, судя по всему, не имеющих никакого отношения к железной дороге. Все они на какое-то мгновение повернулись к Стасу, и этого было достаточно, чтобы в противоположную дверь ввалились Витя с Лёшей и нейтрализовали двоих. Третий же, вместо того, чтобы обернуться и посмотреть, что случилось с его товарищами, молниеносно выхватил из-за пояса пистолет, и, на ходу сняв его с предохранителя, не целясь, направил на Стаса. Если бы Стас заранее не решил пнуть этого человека ногой в живот, это могло бы стать его последним воспоминанием в этой жизни. Но Стас успел выбить ногой пистолет из руки противника, а в это время кто-то сзади сделал захват шеи этого человека.

Так Стас ещё никогда никого не бил. Держа противника за волосы левой рукой, он правой, с надетым на ней кастетом, наносил удар за ударом в одно и тоже место на левой скуле противника, не обращая внимания на то, что иногда его рука проваливалась во что-то мягкое. Дима, забежавший в кабину за Стасом и защёлкнувший наручники на запястьях испуганного до полусмерти машиниста, еле оттянул его.

— Стас, придурок, ты же его убъешь! – пытался он образумить товарища.

— Он целился в меня! - хрипел в ответ Стас, мотая головой. – Эта тварь целилась в меня из боевого оружия!

И он опять попытался наброситься на своего обидчика, но вдруг почувствовал, что его щека горит от пощёчины. Тяжело дыша, он посмотрел перед собой дикими глазами и увидел одного из людей, работающих на Шарайчука.

— Успели… - устало сказал Стас и уселся прямо на площадку возле двери в кабину, упёршись спиной в корпус тепловоза.

***

Уже стемнело, а он всё ещё сидел в одной и той же позе и думал только о том, что когда он станет работать оперативником, такое, как сегодня, наверняка будет случаться с ним каждую неделю. Хочет ли он этого? И ради чего он готов рисковать своей жизнью?

— Стас, - вывел его из задумчивости голос одного из людей Шарайчука, так удачно подоспевших на подмогу. – Сходи с ребятами на станцию, там с вами поговорить хотят, а мы пока вас здесь заменим.

Возле здания железнодорожной станции Стас встретил Шарайчука, который понимающе похлопал его по плечу и повёл в одно из служебных помещений. Там за письменным столом сидел плотный мужчина лет сорока с внешностью типичного ЖЭКовского водопроводчика, в расстёгнутом сером драповом пальто фасона «Леонид Ильич Брежнев», из-под которого виднелся чёрный свитер. Рядом на столе лежала серая кепка-«аэродром». За другим столом сидели три человека, которые должны были принять завтра платформы с тракторами у Стаса с приятелями. Шарайчук остался стоять у дверей.

— Рассказывай… - хрипловатым голосом приказал водопроводчик Стасу, пристально глядя в район его подбородка.

Стас начал детально рассказывать о случившемся, начиная с того момента, когда он принял под охрану платформы с тракторами и закончив тем, как пришёл в этот кабинет. Водопроводчик внимательно слушал Стаса, не сводя взгляда своих водянистых глаз с его подбородка и только иногда на секунду поднимая свой взгляд, чтобы встретиться со взглядом Стаса.

— А теперь слушай, - сказал водопроводчик после того, как Стас закончил свой рассказ. – Ты со своими парнями в три часа дня передали дежурство вон тем людям, - и он указал на сидевших за столом людей Шарайчука, - а сами уехали домой. Что случилось потом – не знаете. А сейчас забирай своих ребят домой, завтра обязательно на все «ленты» в школу свою придите, и чтобы все трезвые были. Свободен!

Стас вышел из кабинета. Затем туда по одному начали заходить все его друзья.

— Кто-нибудь знает, что произошло? – спросил потом у них Стас.

— Диспетчерша не позвонила Блэкмору, когда ты последний раз передал, что всё в порядке, потому что у неё в диспетчерской уже были эти козлы. Она спокойно положила рацию и продолжила свою работу, типа «ну всё хорошо – значит, всё хорошо», а Блэкмор, не дождавшись звонка, сразу же послал сюда своих людей. – Объяснил ему Юра. - Когда я из магазина ему позвонил, он сказал, что уже всё в порядке, нам надо продержаться ещё максимум пять минут…

…Через несколько минут после допроса последнего из дежуривших ребят, из кабинета вышел водопроводчик.

— Вы ещё здесь? – негромко спросил он у парней, но в его голосе была такая угрожающая интонация, что ребята дружно вышли из здания станции.

Там уже стояло несколько милицейских «Волг» с мигалками на крышах, а немного вдалеке был припаркован зелёный «ушастый» «Запорожец». Водопроводчик, вышедший следом за парнями, подошёл к милиционерам, стоящим возле машин, что-то им приказал, а затем сел в «Запорожец» и уехал. Стас никогда раньше не видел, чтобы «Запорожцы» так плавно и тихо трогались с места и так быстро набирали скорость…

Летняя практика

Началась летняя сессия. Как и в предыдущие сессии, в день экзамена Шарайчук собирал у Стаса с друзьями зачётки и сам шёл к преподавателю, принимающему экзамен, который ставил в зачётки те оценки, которые диктовал Шарайчук. Таким образом Стас обычно выходил на повышенную стипендию и надеялся получить красный диплом. После получения оценок за последний экзамен Шарайчук вызвал к себе Стаса.

— Кто из твоих ребят самые надёжные? – спросил он Стаса.

— Дима Воронов надёжный, ещё Юра Пономаренко, мы с ним вместе служили.

— Значит, пойдёте втроём на практику в «Пятницкий». Там место хорошее, если проявите себя, то вас туда зимой оперуполномоченными возьмут.

***

Получив направления на практику, Стас, Юра и Дима поехали в РОВД «Пятницкий».

— Пройдите по коридору, увидите табличку на дверях «Начальник отдела уголовного розыска майор Авдеев В.П.». Вам туда, - объяснил им диспетчер, посмотрев на их направления. – А зовут начальника отдела УгРо «товарищ майор».

Ребята постучались в указанную дверь, услышали приглашение войти и открыли дверь кабинета. За столом сидел давешний водопроводчик в милицейской форме с погонами майора и изучал какие-то бумаги…

***

Всю неделю Стас, Дима и Юра просидели в прокуренной комнате вместе с оперативниками. Каждое утро к ним заходил майор Авдеев и выдавал задание на день, потом старший оперативник Витя Смирнов гнал практикантов узнавать нужные данные в ЖЭКе или в паспортном столе. Иногда оперативники группами по два-три человека выезжали на задержание, после чего заставляли Стаса с друзьями сидеть с ними в допросной и вести протокол допроса. Пару раз оперативники брали с собой ребят на место преступления и давали задание тщательно осмотреть местность вокруг, чтобы найти какие-нибудь улики.

Майор Авдеев, которого оперативники между собой называли Васей, заходил в комнату оперативников только в крайних случаях, причём говорил со своими операми только по работе. Иногда он звонил оперативникам и вызывал к себе в кабинет нужного ему человека. Стас никогда в жизни не видел, чтобы начальник соблюдал такую дистанцию по отношению к подчинённым. В обеденный перерыв, когда оперативники играли в домино, слушая музыку на кассетном магнитофоне, Авдеев ходил играть в шахматы с начальнику РОВД.

***

В пятницу Авдеев позвонил в отдел и вызвал Стаса к себе в кабинет.

— Завтра у вас по плану выходной, но у нас вечером намечается рейд по дискотекам, так что завтра к шести часам вечера подтягивайтесь к отделу, - приказал он Стасу.

Стас хотел спросить Авдеева, зачем оперативникам заниматься работой патрульных, к тому же в собственный выходной, но начальник УгРо так грозно посмотрел на него, что Стас согласно кивнул головой и покинул кабинет.

***

А в субботу вечером каждого из них прикрепили к оперативнику, который шёл по дискотеке и задерживал людей, кажущихся ему подозрительными. Он надевал на этого человека наручники, а потом практикант вел задержанного на улицу, где сдавал его в подъехавший автозак. В тот вечер они задержали около двадцати человек.

Когда Стас с ребятами вернулись в отдел, его вызвал к себе Авдеев.

— Это вам за сегодняшний рейд, - и Авдеев протянул Стасу конверт с деньгами. – И передай своим парням, чтобы о том, чем они на практике занимаются, особо не трепались… Свободен! – рыкнул он на Стаса, который хотел что-то спросить, после чего Стас молча вышел из кабинета.

Денег в конверте было немного, но и работа у них вечером была не слишком тяжёлая, к тому же, как пошутил Стас, «по специальности». Он понимал, что майор Авдеев сегодня, скорее всего, решал какие-то свои личные дела, никак не связанные с наведением порядка на дискотеках. Только Стасу после того случая с тепловозом уже на всё стало наплевать, он понял, что стал пешкой в игре, которую ведут Шарайчук и Авдеев. Но самое страшное – Стас втянул в эту авантюру и других ребят.

***

Потом была ещё не одна такая облава. Однажды практиканты полдня стояли возле какого-то дома, чтобы задержать и доставить в милицию какого-то типа, чью фотографию им дал Авдеев, а под самый конец практики разбили бейсбольными битами какой-то киоск и бросили туда дымовую шашку.

В общем, у ребят "снесло крышу" от возможности безнаказанно показать свою силу и наличия дурных денег. Они понимали, что их используют, как грубую силу, что каждый их рейд может стать последним, поэтому оттягивались по полной. В то лето они попробовали всё, кроме наркотиков и мальчиков.

Маша

После окончания практики Авдеев продолжал давать Стасу подобные задания. Через некоторое время к троице практикантов из «Пятницкого» присоединилась остальная часть бригады студентов по охране железнодорожных грузов. К тому времени майор Авдеев открытым текстом объявил Стасу, что после получения диплома возьмёт его на работу к себе в отдел УгРо. Стас был доволен: жизнь удалась! У него в двадцать два года уже была своя собственная квартира, стабильная подработка, а в ближайшем будущем – хорошая и перспективная работа.

***

В сентябре он опять начал ездить на учёбу в школу милиции и очень скоро обратил внимание на одну девушку, которая почти всегда ездила с ним по утрам в одном трамвае. Девушка была хрупкая и невысокая, одетая в скромную одежду, подчёркивающую, тем не менее, все достоинства её фигуры. Девушка исподтишка постоянно рассматривала Стаса, но как только он начинал смотреть в её сторону, делала вид, что внимательно изучает улицу за окном трамвая.

Стас понял, что нравится этой девушке, а чтобы убедиться в этом, на следующее же утро, выйдя из дома, сделал крюк по жилмассиву и, подойдя к остановке с противоположной стороны, увидел девушку, которая всматривалась в арку, через которую обычно Стас подходил к остановке. Подошёл трамвай, девушка в последний раз взглянула на арку и… осталась стоять на остановке! Стас вернулся к арке и только оттуда направился к остановке и всё время, пока не подъехал следующий трамвай, внимательно рассматривал девушку, которая стала демонстративно высматривать трамвай вдалеке, как только увидела Стаса.

Через два дня Стас уже знал, что девушку зовут Маша Тимофеева, она работает на швейной фабрике и, судя по всему, никогда не встречалась с парнями. Жила она в однокомнатной квартире вместе с мамой и бабкой, которые ранее были судимы. А ещё её матерью оказалась местная алкоголичка Виолетта, над которой прикалывался весь район… Конечно, кто с такой согласится встречаться?

А вот Стас возьмёт и согласится. Девушка аккуратная, скромная, неравнодушная к нему. Да она будет счастлива, если он станет с ней встречаться! А насчёт её мамы-алкоголички и бабки-зечки, так может, они долго жить не будут, а потом, если всё будет хорошо, Стас на Маше ещё и женится…

Сам Стас считал себя сногсшибательным красавцем: не очень высокий, но стройный, спортивного телосложения, уродливых шрамов и татуировок на теле нет, нос у него не сломан, зубы не выбиты, брови не разбиты, на руках все пальцы. К тому же у Стаса был весьма неплохо подвешен язык, что очень помогало ему при знакомстве с девочками, которых он иногда мог «раскрутить» на более близкие отношения уже в первый же день знакомства. Стас не без оснований решил, что и Маша не устоит перед его обаянием.

***

…В тот день он возвращался с учёбы и намечал план по «раскрутке» Маши. Это должно было быть достаточно романтично, но не очень долго: Стасу совсем не улыбалась мысль провожать по вечерам Машу домой, а затем идти на проспект и «снимать» проститутку.

Подошёл трамвай, полупустой в это время, Стас уселся на одиночное сидение и начал смотреть в окно. На каждой остановке он смотрел на входящих людей, потому что всегда уступал места пожилым людям и женщинам с детьми.

На одной из остановок в салон вагона неожиданно зашла грустная Маша с большим пластиковым пакетом в руках и направилась на заднюю площадку. Когда она проходила мимо Стаса, он несильно дёрнул её за рукав, а когда Маша обернулась – кивком предложил ей занять его место.

В тот же вечер он познакомился с Машей, а уже в ближайшую субботу перевёз её жить к себе. Она оказалась ласковой и хозяйственной девочкой с кукольными мозгами. Стас был разочарован тем, что она пишет корявым почерком с ужасными ошибками, смотрит тупые латиноамериканские сериалы и не понимал, почему она никак не может научиться играть в покер. А ещё его раздражали её постоянные вопросы о том, когда он женится на ней. Да женится он на ней в конце концов! Закончит школу милиции, обустроится на работе, и через пару лет, когда на районе станет поспокойнее, а он получит звание лейтенанта, отведёт её в такой желанный для неё ЗАГС.

Стас уже тогда был довольно циничным парнем: сказались армия, работа охранником и общение с оперативниками в милиции. Поэтому даже себе он боялся признаться в том, что ему действительно очень нравится Маша, а в разговорах со своими приятелями он, ухмыляясь, утверждал, что ему нравится спать с Машей, нравится, как Маша готовит еду, нравится, что Маша по вечерам ждёт его дома… Когда он с Машей появлялся на людях, то вёл себя по отношению к ней покровительственно и высокомерно. Нет, он не старался унизить Машу, просто уже тогда Стас понял, что занимается чем-то не совсем законным и правильным, и очень боялся, что Маша может стать жертвой очередной разборки, если кто-то догадается о том, кем она на самом деле для него является. Со временем Стас по привычке стал так относиться к Маше даже тогда, когда они были наедине…

***

…А во время новогодних праздников произошла дурацкая разборка с соседом с верхнего этажа. Стасу надоело слушать пьяные вопли соседа, поэтому он начал стучать по батарее разводным ключом, пытаясь попасть в такт с вытьём соседа – типа, а вот и ритм-секция присоединилась! Конечно же, сосед понял, что над ним прикалываются, и пошёл разбираться к Стасу.

Сосед этот был здоровенный лось, причём бывший десантник, а дверь в квартиру Стаса была обыкновенная филёнчатая, которую ногой при желании мог выбить и сам Стас. А тут ещё и Маша испугалась и всё время повторяла: «Стас, что делать?», пытаясь куда-нибудь спрятаться.

Вот тогда Стас и решил показать и Маше, и соседу, что он довольно крутой парень и может «разрулить» любую ситуацию. Он сначала вежливо посоветовал соседу отправиться домой, а когда тот не согласился с довольно разумным предложением Стаса, то последний достал из кармана куртки свой армейский нож, приказал Маше закрыться в ванной и сам открыл соседу дверь.

А дальше было то, чему он научился от оперативников майора Авдеева: никаких разговоров, никаких лишних движений, просто сразу бить, причём удар должен наноситься снизу, чтобы противник подумал, что ты только поднимаешь руку, чтобы замахнуться, и попытался заблокировать твою руку своей рукой или ногой. Но если в твоей руке будет нож или кастет, то противник сам травмирует свою конечность.

Так получилось и в этот раз. Сосед напоролся на нож Стаса и сильно порезал себе предплечье. Стас, конечно же, оказал соседу первую помощь и даже вызвал «Скорую», но так как у соседа было ножевое ранение, он должен был написать заявление в милицию о нападении, которому он подвергся. Стас действовал в порядке самозащиты, к тому же оказал пострадавшему медицинскую помощь, но…

Стас ударил соседа армейским ножом, который являлся холодным оружием, учитывая конструкцию этого ножа. У Стаса не было разрешения на ношение холодного оружия, за такой проступок ему грозил штраф или несколько суток ареста, но для того, чтобы попасть на работу в УгРо, он вообще не должен был иметь приводов в милицию.

Поэтому, перевязав соседу предплечье, Стас тщательно вытер рукоятку ножа и вложил её в здоровую руку соседа, сжал его пальцы, чтобы на рукоятке остались чёткие отпечатки пальцев соседа, а затем отработанным движением выбил нож из руки соседа и ногой отбросил его подальше.

— Слушай сюда, - сказал он соседу. – Я стучал по батарее, чтобы ты перестал орать свои пьяные песни, а ты решил разобраться со мной, поэтому позвонил в мою квартиру, а когда я открыл тебе дверь, решил ударить меня ножом. А когда я начал выбивать у тебя из руки нож, ты другой рукой решил мне блок поставить, только поздно ты это задумал, нож по инерции в твоё предплечье попал. Не переживай, сухожилие, вроде, не задето; а вену зашьют…

Стас оделся и повёл соседа в его квартиру, чтобы дожидаться там «Скорую», напоследок приказав Маше, которое всё это время выла от страха в ванной, вымыть пол в коридоре. Потом он вместе с соседом поехал в травмпункт, дождался дежурного следователя, которому рассказал свою версию произошедшего, а затем пешком долго добирался домой.

***

Дверь в его квартиру была просто прикрыта, Маши дома не было.

«Наверное, Маша сильно испугалась, раз убежала к своим мамахен и бабахен», - подумал Стас и улёгся спать, решив завтра с утра сходить к родным Маши и привести её назад, убедив, что уже всё в порядке и больше такого не повторится».

А часов в шесть утра в дверь квартиры Стаса позвонили:

— Откройте, милиция!

Стас открыл дверь, думая, что пришёл дежурный следователь, чтобы задать ему ещё какие-то вопросы, но за дверью он увидел патруль ДПС.

— Вы Карпов Станислав Михайлович? - спросил его один из патрульных.

— Да, - спокойно ответил Стас.

— Пройдёмте с нами…

***

…Через некоторое время Стас оказался в КПЗ РОВД «Пятницкий» и понял, что сосед рассказал следователю, что произошло на самом деле. Стас упал на на койку и обхватил голову руками. Ему оставался только один шаг – защитить диплом, и он уже на работе, которая его устраивает и которую он понимает, как делать. А что теперь? Его, конечно не посадят, но год-два условно дадут наверняка. И тогда прощай, милиция, прощай, охрана: судимые там не нужны. Остаётся вечный конвейер, на котором он уже через год станет таким же ограниченным, как Маша…

***

Было уже около полудня, когда Стаса из КПЗ проводили в допросную, где сидел следователь, которому поручили вести дело о драке Стаса с соседом.

— Вчера вечером Вы ранили гражданина Бирюкова Степана Филипповича, который проживает этажом выше Вас, - начал допрос следователь. – Расскажите, как это произошло.

— Он вчера напился и начал песни горланить. Ночь уже, людям спать нужно. Вот я и начал стучать ему по батарее, чтобы он успокоился. А он ко мне разбираться пришёл, чтобы выяснить, кто из нас самый амбал. Сначала дверь мне пытался выломать, а когда я ему её открыл, чтобы не ночевать потом вообще без дверей, он на меня с ножом кинулся. Я попытался нож этот выбить у него из руки, только он решил помешать мне и напоролся на свой же нож…

Следователь внимательно слушал Стаса, иронично кивая головой.

— А вот гражданин Бирюков в своих показаниях утверждает, что рвался к Вам в квартиру только затем, чтобы пару раз врезать Вам кулаком по морде, а Вы его ножом по предплечью полоснули, а затем этот же нож ему в здоровую руку вложили… Кстати, нож, которым его ударили, у Вас в квартире на полу валялся…

— А я к этому ножу и не прикасался, - ответил Стас. – На нём же отпечатки пальцев этого Бирюкова должны быть. Я защищался. Или мне нужно было ждать, когда он высадит мне дверь и прибьёт меня?

— Почему только Вас? А Тимофееву Марию Владимировну, с которой Вы сожительствуете, почему вы не упоминаете? – и следователь с ухмылкой посмотрел на Стаса.

— Машу? Да она, как только услышала, что сосед начал дверь выбивать, закрылась в ванной и всё время выла, как белуга. А когда я увёл соседа из квартиры, она вообще убежала к своей маме.

— А гражданка Тимофеева утверждает, что это Вы приказали ей закрыться в ванной перед тем, как открыли соседу дверь. А ещё она видела, как Вы достали из кармана своей куртки армейский нож. У Вас есть разрешение на ношение холодного оружия? – ехидно осведомился следователь.

— Маша дала какие-то показания? – презрительно спросил Стас, хотя от такого известия у него начало сильно стучать сердце. – Нашли, кому верить! Она замуж за меня хочет со страшной силой, а тут недавно в «Санта-Барбаре» показывали, как парень, чтобы не давать показания о преступлении его девушки, женился на ней, вот Машка и решила что-то подобное провернуть… Что она ещё там наговорила? – устало закончил он свою речь.

Следователь молча записывал показания Стаса в протокол допроса.

— Итак, что мы имеем с гуся, - подвёл он итог через некоторое время. – Незаконное хранение холодного оружия, нанесение телесных повреждений средней тяжести, дача заведомо ложных показаний, инсценировка места происшествия… Гражданин Карпов, Вы вроде, школу милиции заканчиваете? Тогда посчитайте сами…

***

Следователь вышел из допросной, затем конвоиры отвели Стаса назад в КПЗ. Стас сидел на койке и смотрел на стену напротив, чувствуя себя так, как будто опоздал на последний поезд в метро. Вот так и его светлое будущее, которое он годами себе обустраивал, улетело ночным поездом в тёмный туннель, а он остался на перроне, с которого его скоро прогонят на улицу, потому что станция закрывается на ночь. Он понял, что его посадят. Уже того, что ему предъявил следователь, хватит на пару лет колонии, а если у него в квартире произведут обыск, то найдут и его кастет, и травматический пистолет, без которых он давно не ходил ни на какие разборки, а самое главное – присвоят себе его заветную тысячу долларов «на чёрный день».

А ещё Маша… Стас никогда особо не расстраивался тому обстоятельству, что она глуповатая: ну что с бабы возьмёшь, лишь бы она его любила и по дому всю работу делала. Оказывается, зря… Сдала его Маша, как только появилась такая возможность. Неужели она не понимала, что если его посадят, то она вернётся к своим родным и опять будет целыми днями шить вместе с бабкой, а по вечерам искать по району свою пьяную мать? А он, вернувшись из "зоны", назад её не позовёт.

А сейчас? Нет, сейчас он её простит и будет постоянно объяснять, что нельзя предавать того, кто тебя содержит, кто о тебе заботится, кого ты, в конце концов, любишь!

«И того, кто тебя любит…» - подумал Стас, и почему-то на душе его стало так грустно, как будто он слишком поздно понял это. Он упал на койку лицом вниз, и больше всего ему сейчас хотелось заплакать, потому что слишком тяжело ему было перенести всё, что свалилось на него сегодня.

Но ещё после окончания начальной школы Стас сказал сам себе, что он уже взрослый пацан, а взрослые пацаны не носят короткие шорты и никогда не плачут…

Рождение Карпова

Через некоторое время дверь в КПЗ открылась, и в камеру к Стасу зашёл майор Авдеев. Стас вскочил с койки.

— Сидеть! – пнул его ладонью назад на койку Авдеев, а потом, глядя на Стаса с высоты своего роста, приказал, - рассказывай.

И Стас рассказал всё, что случилось на самом деле. Авдеев некоторое время ходил взад-вперёд по камере, затем презрительно посмотрел на Стаса и сказал:

— Никакой драки с соседом не было. Ты со своей девкой ночью поругался, она тебя из квартиры выгнала, а я тебя посадил в КПЗ, пока ты себе новое жильё не подыщешь: не замерзать же тебе на морозе. Сейчас ты пойдешь к себе домой, соберёшь свои вещи, а я вечером приеду и отвезу тебя в комнату в коммуналке, где ты теперь будешь жить. А утром мы с тобой оформим договор по обмену жилья: твоей квартиры на мою комнату. Да, и девку свою выгони: это из-за неё весь этот кипиш поднялся. Если она один раз тебя сдала, то будет так делать постоянно… Что сидишь, поднимайся и дуй домой! - прикрикнул он на Стаса и вышел из КПЗ, оставив дверь открытой и бросив ему на койку паспорт и ключи от квартиры, которые у Стаса отобрали при аресте.

Стас понял, что майор Авдеев уничтожил все документы, касающиеся его драки с соседом. Правда, плату за это потребовал непомерную… И даже не спросил у Стаса, нужна ли ему такая помощь, а поставил его уже перед свершившимся фактом. А если он откажется? Тогда уже сегодня вечером у него в квартире будет произведён обыск, при котором обнаружат и «левый» ствол, и ворованные драгоценности, и пакет с героином… Да мало ли что у Авдеева завалялось! А через некоторое время выяснится, что он, Стас, повесился в КПЗ, не вынеся свалившихся на него испытаний…

***

Всю дорогу до дома Стас ругал Авдеева последними словами и проклинал тот день, когда согласился работать в охране у Блэкмора. Да, теперь он понял, что ещё с тех пор не принадлежит сам себе. Сначала он по первому требованию срывался на охрану этих грёбаных вагонов, потому что Блэкмор не только хорошо платил ему, а ещё и всегда организовывал ему сдачу сессий на «отлично». Этим он и купил Стаса. А затем передал его майору Авдееву, который начал давать Стасу более сложные и серьёзные поручения, за которые по-царски расплачивался, на работу к себе собирался брать…

А когда Стас совершил проступок, то Авдеев «отмазал» его. Да Стас же теперь ему по гроб должен будет! Квартира – это далеко не всё, что от него может потребовать Авдеев. И никуда от него Стасу не деться. По крайней мере, сейчас. Да, он мог, конечно, напиться сегодня до потери сознания, но где гарантия, что он не очнётся опять в КПЗ, а то и в СИЗО, и узнает, что по пьяни кого-то убил?. Ещё он мог «забить» на диплом, переехать жить к родителям и пойти работать на конвейер: он будет бедный, но честный. Только опера Авдеева его уже возле отдела кадров перехватят…

А Стасу нравилось жить, причём жить на полную катушку. Он хотел иметь хорошее жильё, приличную одежду, качественное питание, любимую девушку рядом и интересно проводить свободное время. А для всего этого нужны были, в первую очередь, деньги…

Поэтому он и смирился с тем, как с ним поступил Авдеев. По дороге домой он купил несколько больших клетчатых сумок «мечта оккупанта», спокойно зашёл в пока ещё свою квартиру и начал собирать вещи. В отдельную сумку он решил собрать вещи Маши, объяснить, что некоторое время им нужно будет пожить отдельно, а потом, когда он обживётся в коммуналке, он перевезёт её туда.

Стас аккуратно раскладывал по сумкам вещи: свои – отдельно, Машины – отдельно. Через некоторое время он усмехнулся, вспомнив, что вечно натыкался на Машины вещи: куча косметики и расчёсок на трюмо, батарея шампуней и гелей для душа в ванной, шапочки и шарфики на вешалке, а в шкафу у неё было две полки, забитых одеждой. Сейчас же он паковал в основном свои вещи, иногда кидая в сумку что-нибудь из Машиной одежды.

«Нужно ей денег на жизнь оставить», - подумал Стас. – «А то ещё сдуру бросит свои курсы и пойдёт работать в цех».

Он выдвинул ящик шкафа, в котором хранились деньги «на жизнь» и его с Машей документы. Обычно аккуратно сложенные в стопку документы сейчас были разбросаны по всему ящику. У Стаса болезненно кольнуло сердце в неприятном предчувствии. Он вынул из ящика свой военный билет, свидетельство о рождении и зачётную книжку. Машиных документов в ящике не было.

Стас рывком открыл шкаф. Полки с Машиной одеждой были наполовину пустые. Он глянул на трюмо – Машина косметика исчезла. Он зашёл в ванную – флакона с дорогим шампунем, который Маша целую неделю упрашивала его купить ей, тоже не было…

Стас сгрёб в охапку всё оставшееся барахло Маши и как попало побросал его в сумку, затем сел на пол возле этой сумки и нервно рассмеялся. Который раз за сегодняшний день ему приходится заново планировать своё будущее! С утра в КПЗ он уже смирился с наличием потенциальной условной судимости и решил вернуться на конвейер. После допроса следователя он решил, что в тюрьме тоже люди как-то живут, и начал думать уже о том, как он устроится, когда выйдет оттуда. После беседы с Авдеевым Стас понял, что у него больше нет квартиры, и уже обдумал, как будет жить в коммуналке с Машей. Маша! Да ему ведь наплевать, где жить и чем заниматься, главное – знать, что вечером он вернётся домой, где его ждёт эта наивная и глуповатая, но такая нежная девочка, обняв которую, он сладко заснёт до утра…

А сегодня Маша ушла от него. Не убежала от страха за свою жизнь, увидев драку Стаса с соседом, а вернулась сегодня днём, вполне обдуманно собрала все свои документы и более-менее ценные вещи и даже не дождалась его, чтобы попрощаться. А он весь день думал только о том, как её успокоить, как обустроить её жизнь, пока он не обживётся на новом месте…

Стас вдруг отчётливо почувствовал, что его тело – это плотная оболочка типа скафандра, внутри которого горит огонь, как в топке паровоза. Под гул этого огня у него из души выжигалась и любовь к Маше, и желание делать добро ближним, и вера в справедливость, и вся его будущая жизнь, на которую он надеялся, поступая в школу милиции. Через некоторое время огонь внутри Стаса достиг его головы, прожёг страшной болью череп и, вырвавшись наружу, навсегда улетел.

Стас сидел на полу и чувствовал, что из пепла, оставшегося в душе после случившегося пожара, на его так и не выплаканных годами слезах замешивается раствор, из которого формуются кирпичи цинизма, жестокости, эгоизма, бездушия, высокомерия, злобы… Эти кирпичи собрались в крепость, навсегда замуровавшую в себе его душу. Именно в этот момент умер славный парень Стас и родился моральный урод Карпов.

***

…Через полчаса он поднялся с пола и начал флегматично собирать свои вещи, готовясь к предстоящему переезду, а поздно вечером он так же спокойно и размеренно начал обустраиваться в коммуналке Авдеева, где ему отныне предстояло не только жить, но и следить за дисциплиной и порядком в большой коммунальной квартире, собирать с остальных жильцов плату за жильё, находить новых квартирантов в освобождающиеся комнаты, обеспечивать бесперебойное функционирование всех коммуникаций и время от времени производить ремонт в квартире.

На следующий день утром он недрогнувшей рукой подписал договор обмена своей квартиры на комнату в коммуналке, а после обеда отнёс Маше её вещи.

Увидев её, Карпов опять вспомнил о том, что из-за глупости и трусости Маши он лишился жилья и попал в вечную зависимость от Авдеева. В этот момент в его сердце любовь к Маше содрогнулась последней конвульсией, после чего он явственно почувствовал сквозняк в своей душе, такой наполненной чувствами ещё вчера. И он, даже не обернувшись напоследок к плачущей Маше, сбежал со ступенек вниз.

Через неделю Карпов защитил на «отлично» диплом, получил звание младшего лейтенанта милиции и уже через месяц начал работать оперуполномоченным в РОВД «Пятницкий».

Первое дежурство

Через неделю после поступления на службу в «Пятницкий» Карпова вызвал к себе Авдеев.

— Сейчас иди домой и отоспись, а к шести вечера подходи в отдел, будешь сегодня со мной всю ночь здесь дежурить, - приказал он Карпову.

***

…В половину шестого Карпов уже был в отделе. Авдеев позвал его к окошку диспетчера.

— Сейчас я приму у старшего оперуполномоченного смену, а ты смотри и запоминай, что за чем, следующий раз будешь уже дежурить сам, - и Авдеев начал расписываться в журнале и изучать какие-то сводки происшествий, которые ему передал старший опер Витя Смирнов.

Затем Авдеев отправил Карпова в комнату оперативников, куда скоро подошёл и сам, принеся с собой шахматы.

— Давай, садись, поиграем, - предложил он Карпову, расставляя фигуры на шахматной доске. – Всё равно до утра спать по инструкции нельзя, так хоть мозги поразвиваем.

— Я не умею играть в шахматы, - ответил Карпов, которому шахматы опротивели ещё в начальной школе, потому что его дед, большой поклонник гроссмейстера Анатолия Карпова, с шести лет учил играть Стасика в шахматы, мечтая о том, чтобы его внук тоже стал чемпионом мира по шахматам.

Авдеев хмыкнул.

— Ты что, не знаешь, как какая фигура ходит? – с удивлением спросил он Карпова.

— Знаю, - ответил Карпов. – Я ещё знаю, как поставить мат в три хода и в пять ходов, а больше…

— А больше ничего и не надо! – Перебил его Авдеев. – Мы с тобой не на публику играть собираемся, а для развития умственной деятельности. От тебя требуется только проанализировать все свои возможные ходы, все мои ответные на твой ход варианты, а затем просто передвинуть нужную фигурку.

— Ничего себе задача, - усмехнулся Карпов и покачал головой.

— А такая у нас жизнь, Стас, - серьёзно ответил Авдеев. – Если начнёшь использовать чьи-то чужие заготовки – обязательно пролетишь, но если ты научишься рассчитывать все возможные варианты хотя бы на три хода вперед, то всегда найдёшь удачный для себя выход даже из самой катастрофической ситуации. Да, и ещё. Называй меня просто Вася и на «ты». И всех остальных оперов тоже называй по именам и на «ты». Это не панибратство, просто к тому времени, когда ты по имени-отчеству предупредишь в трудной ситуации человека об опасности, того уже и убить могут. Поэтому обращаться нужно кратко.

***

Почти до полуночи Авдеев методично обыгрывал Карпова в шахматы, время от времени хваля последнего за интересные ходы. Карпов никогда раньше так долго и напряжённо ни о чём не думал, поэтому был очень рад, когда позвонил диспетчер и сказал, что недалеко от автобусной остановки произошла драка, в которой серьёзно пострадал человек. Его доставили в травмпункт, а избившую его женщину патрульные привезли в отдел.

— Сейчас пойдём её оформлять и допрашивать о случившемся, - сказал Карпову Авдеев и, не спеша, направился к диспетчеру.

Карпов последовал за ним. В «обезьяннике» он увидел плотную женщину лет тридцати пяти с начёсом на неделю вперёд на обесцвеченных перекисью водорода волосах и яркой косметикой на лице. Одета женщина была в короткий полушубок из искусственного меха, из-под которого выглядывала длинная юбка с разрезом от бедра. Женщина держалась довольно уверенно и, похоже, не считала себя в чём-то виноватой.

— Иди открой допросную, - приказал Авдеев Карпову, а сам открыл «обезьянник» и, взяв задержанную женщину за локоть, повёл её в допросную, дверь в которую ему услужливо открыл Карпов.

— Заходи, будешь вести протокол допроса, - сказал Авдеев, видя, что Карпов хочет уйти обратно в комнату оперативников.

Карпов сел на прибитый к полу табурет возле стола, напротив него Авдеев усадил задержанную и начал вести допрос, стоя возле окна.

— Фамилия? Имя? Отчество? – монотонно задавал он вопросы, ответы на которые Карпов фиксировал в протоколе.

— Тращенкова Татьяна Ивановна, - уверенно отвечала задержанная.

Дальше последовали вопросы, из которых выяснилось, что гражданка Тращенкова проживает в двадцати минутах ходьбы от остановки автобуса и работает монтажницей на радиозаводе.

— Рассказывай, что случилось, - приказал Авдеев.

— Я возвращалась со второй смены, - начала свой рассказ Тращенкова. – Смена у нас заканчивается в одиннадцать ночи, потом нас на служебном автобусе развозят по домам… Ну, до остановки. Я вышла из автобуса и пошла домой, и вдруг заметила, что за мной какой-то мужик идёт. А нам сегодня как раз зарплату выдали. Я подумала, что он хочет меня обокрасть, и начала идти быстрее. А ещё я в кармане вентиль от водопроводного крана всегда с собой ношу. Я стала идти быстрее, а сама на пальцы надела вентиль, как кастет, и на ходу сумку открыла, чтобы достать оттуда большую отвёртку. А мужик этот тоже шаг ускорил и толкнул меня в спину. Я чуть не упала, а он мою сумку из рук выхватывать начал. А там же весь мой монтажный инструмент: и отвёртки, и плоскогубцы, и формовки, и жала на паяльную станцию… Где ж я его потом куплю? Вот я его по лицу кулаком с кастетом и ударила, а затем жалом отвёртки куда-то в живот его тыкать начала… А потом патруль подъехал, потому что я звала на помощь, кричала, что меня убивают, и разняли нас…

Тращенкова с довольным видом замолчала. Карпов записывал услышанное в протокол, а Авдеев от нечего делать ходил взад-вперёд по комнате. Внезапно раздался стук в двери допросной, после чего в дверях появился диспетчер с листом бумаги в руках.

— Телефонограмма из травмпункта, - отчитался он и передал лист бумаги Авдееву.

Авдеев бесстрастно пробежал глазами текст телефонограммы и обратился к Тращенковой.

— Вот тут из травмпункта позвонили, - не спеша начал говорить он. - Закрытый перелом скуловой кости, несколько проникающих ранений в живот, множественные ушибы и гематомы… В общем, если он через 21 день не выпишется из больницы, а он, наверняка не выпишется, то будем открывать против тебя дело за нанесение умышленных телесных повреждений средней тяжести… В общем, года два лишения свободы тебе обеспечено.

Тращенкова удивлённо смотрела на Авдеева, выпучив глаза.

— Как это – два года? – пробормотала она. – Я же защищалась. Он же на меня напал, толкнул…

— А где доказательства того, что на тебя напали? – строго спросил её Авдеев. – Может, у тебя одежда порвана или хотя бы вымазана, может, где-то на теле синяки имеются? Нет у тебя ничего такого. Всё свидетельствует о том, что ты по каким-то личным причинам избила этого человека с применением холодного оружия…

— Так как же это так… Где же справедливость… - задержанная начала плакать.

— Справедливость – на кладбище, отмахнулся от неё Авдеев и обратился к Карпову. - Стас, иди одевайся, поедем в травмпункт и возьмём показания у потерпевшего.

Карпов вышел из допросной, быстро накинул свою куртку и запер комнату оперативников на ключ. Идя по коридору мимо допросной, он услышал разговор Авдеева с задержанной Тращенковой.

— А что я могу сделать? – сочувственно говорил он плачущей женщине. – Ну нет свидетелей того, что он на тебя напал… Да понимаю я, что гад он самый последний и тюрьма по нему плачет, только всё говорит о том, что ты первая на него напала…

— А что, мне нужно было дождаться, пока он меня убьёт? – плача, перебила его Тращенкова.

— Ты, вроде, говорила, что он тебя в спину толкнул, - напомнил ей Авдеев.

— Да, я чуть не упала… - подтвердила женщина.

— А давай, ты дашь показания, что ты упала, а затем он попытался тебя изнасиловать, а ты от него начала отбиваться вентилем и отвёрткой, - предложил её Авдеев.

— Но это же неправда, - возмутилась Тращенкова.

— Правда - в таблице умножения, - ответил Авдеев. – А у нас в милиции изучаются показания свидетелей происшествия, и на основании подтверждённых документально фактов, непосредственно относящихся к произошедшему, делается вывод о правдивости этих показаний.

— Но Вы же сами сказали, что я не похожа на пострадавшую…

— Если согласишься, то я приведу твой внешний вид в такое состояние, что ты действительно будешь выглядеть, как пострадавшая, - сказал Авдеев. – Но предупреждаю: тебе будет больно…

— Что Вы…

— Я так понял, ты не горишь желанием попасть в тюрьму на пару лет? – перебил её Авдеев.

— Конечно же нет! – искренне ответила Тращенкова.

— Тогда давай пойдём с тобой на задний двор, там я собью тебя с ног – у тебя появится гематома на спине, а ладони и одежда твоя будут вымазаны в грязи. Затем я переверну тебя на спину и с силой схвачу за запястья, на которых останутся синяки от моих пальцев. Затем я закрою тебе рот, якобы, чтобы ты не кричала – плюс следы от моих пальцев на твоём лице…

— Нет, - отказалась от предложения Авдеева задержанная. – Это слишком жестоко…

— А по-другому не получится, - объяснил ей он. – Потому что тебе побои нужно будет зафиксировать в травмпункте, где есть судмедэкспертиза, а там люди серьёзные, членовредительство распознают моментально…

— Это как-то… - в голосе Тращенковой послышалось сомнение.

— В общем, посиди пока в «обезьяннике», а я сейчас поеду в больницу допросить того мужика, на которого ты напала. Если чего надумаешь – скажешь мне, когда я вернусь, потому что утром тебя уже в СИЗО переведут.

***

К тому времени, как Авдеев вышел из допросной, Карпов успел неслышно отойти до входа в отдел и со скучающим видом опереться о стойку рядом в окошком диспетчера. Затем он следом за Авдеевым вышел из отдела и уселся на штурманское место авдеевского «Запорожца», который плавно и бесшумно тронулся с места и начал быстро набирать скорость.

— Мой Чарлик, - Авдеев любовно погладил руль. – Помнишь, у Ремарка в «Трёх товарищах» был Карл – колымага с гоночным мотором? Так вот и у меня такой же автомобиль: все детали друг к другу вручную подогнаны и форсированный двигатель от какой-то импортной навороченной малолитражки установлен. Крейсерская скорость – 90 км/ч, я из него и 110 мог бы выжать, только тогда передние колёса над дорогой поднимаются и машиной управлять невозможно. Можно, конечно обвесы поставить, чтобы прижимную силу увеличить, только я не хочу «светиться», тем более, что по нашим дорогам и с 90 км/ч не всегда проедешь…

***

В больнице Авдеев с Карповым сначала получили заключение судмедэкспертизы по поводу ранения гражданина Погребова Виктора Максимовича, а затем, с разрешения дежурного врача, зашли к нему в палату. При виде потерпевшего лицо Авдеева расплылось в ехидной улыбке:

— Витю Подвального уже бабы начали бить, - поддёрнул он Погребова. – Теряешь квалификацию. Давно освободился?

— Три месяца назад…

— И чего ты к этой бабе пристал? – спросил Авдеев. – Она же здоровая, как мамонт.

— Гражданин начальник, я же ей ничего не сделал, - начал оправдываться Погребов. – Я шёл, споткнулся и, чтобы не упасть, решил на плечо этой бабы упереться. А она меня кулаком в глаз, затем с ног сбила и начала в живот чем то пырять…

— Чего стоишь? – прикрикнул Авдеев на стоящего рядом Карпова. – Записывай показания…

И Карпов опять начал заполнять протокол допроса.

— Иди, погуляй в коридоре, - приказал ему Авдеев, забрав этот протокол и положив его себе в папку для документов.

***

Карпов вышел из палаты и начал, не спеша, прогуливаться взад-вперёд по коридору. Минут через десять из палаты вышел довольный Авдеев, а потом Карпов с Авдеевым вернулись в отдел и направились в комнату оперативников.

— Василий Павлович! – услышал Карпов женский голос и обернулся.

В обезьяннике, держась обеими руками за прутья решётки, стояла Тращенкова.

— Чего ещё? – устало спросил её Авдеев.

— Я согласна, - объявила она.

— А именно? – Авдеев явно хотел, чтобы задержанная сама сказала, чего хочет от него.

— Ну… Вы … говорили…, что можете… Ну… чтобы у меня вид был, как у настоящей потерпевшей, - Тращенкова, краснея, высказала своё желание, попытавшись, чтобы это звучало как можно более приличней.

— Тогда пошли…

Дежурный открыл «обезьянник» и Авдеев, схватив Тращенкову за рукав, быстро вывел её из отдела. Карпов вернулся в комнату следователей, улёгся на диван и задремал.

— Рота, подъём! – заорал вдруг кто-то у него над ухом.

Карпов вскочил с дивана. Возле него, скрестив руки, стоял Авдеев.

— Иди доигрывать партию в шахматы, - сказал он, уселся за стол и начал обдумывать свой следующий ход.

***

Через час к ним в комнату заглянул диспетчер.

— Вася, там муж пострадавшей, ну той, которую изнасиловали, пришёл, хочет поговорить…

Авдеев вышел из кабинета, а за ним следом увязался и Карпов. В коридоре на стуле, закрыв лицо руками, сидела плачущая женщина с всклокоченными светлыми волосами, в разодранной грязной юбке и таком же грязном полушубке. Рядом с ней сидел плотный мужчина лет сорока и пытался её успокоить.

— Сейчас вам нужно поехать в ***больницу, там Ваша жена пройдёт судебно-медицинское освидетельствование, а потом с результатами приедете сюда и передадите их мне. Постарайтесь успеть до семи утра, а то я сдам смену и Вашей жене придётся заново давать показания, а у неё и так сильный стресс…

Внезапно женщина подняла голову и с ужасом посмотрела на говорившего Авдеева. А Карпов почувствовал, что у него начала слегка кружиться голова: перед ним сидела Тращенкова с разбитой губой и размазанной по лицу косметикой. На её лице, шее и запястьях уже начали проявляться синяки.

— Мы уже задержали того, кто это сделал, - совершенно спокойно продолжал свою речь Авдеев. – Он во всём признался. Ваша жена, конечно, храбрая женщина, она смогла ранить насильника, но сами понимаете, мужчина в итоге оказался сильнее и добился своего…

И тут у Тращенковой началась истерика. Она громко зарыдала, мотая при этом головой из стороны в сторону, и всё время повторяя: «Как же так? Как же так?»

Авдеев отвернулся от неё и ушёл в комнату оперативников. Карпову же хотелось провалиться сквозь землю от стыда за своего начальника, который, судя по всему, изнасиловал задержанную женщину прямо за углом отдела. Когда Карпов зашёл в комнату оперативников, Авдеев сидел за столом и совершенно спокойно продолжал обдумывать дальнейшую игру. Карпов демонстративно лёг на диван и отвернулся к стене, чтобы не видеть его лицемерную и циничную физиономию.

— Такое впечатление, что это ты, а не я, "жарил" её на заднем дворе, - с нехорошим смешком прокомментировал поведение Карпова Авдеев. – Вставай, твой ход!

— Я… не могу больше играть, - ответил Карпов, не оборачиваясь. – Я уже ничего не соображаю…

— И это говорит тот, кто месяц назад порезал своего соседа, осенью сжёг рынок вместе с охранниками, а прошлой весной снёс полчерепа смотрящему за **** железнодорожным узлом, - язвительно сказал Авдеев. – Парень, ты часом место своей работы не перепутал?

Он подошёл к лежащему на диване Карпову, схватил его за ухо и начал тянуть вверх.

— Встал и пошёл играть в шахматы! – приказал Авдеев.

Карпов поднялся с дивана и сел за стол с шахматами. А что он мог ещё сделать? Авдеев был намного сильнее его, к тому же это был его начальник, который, как оказалось, уже несколько раз «отмазал» его от тюрьмы.

— Ненавижу таких баб, - объяснил Авдеев, очередной раз обыграв Карпова. – Оденутся, как проститутки, лицо размалюют и лазят по вечерам по району в поисках приключений. Если бы эта баба была скромно одета – я бы её и пальцем не тронул, а так… Тем более, она сама попросила, чтобы я её взял, причём жёстко… Дура! Неужели она не понимает, что у мужиков никогда не бывает неудачных попыток износа. На что она надеялась?... Не переживай, я её сильно не порвал, - успокоил он бледного Карпова, который смотрел на него со страхом, смешанным с отвращением. – Зато по ночам больше шляться одна никогда не будет. Ты видел её мужа? Козёл это, а не муж: жена на двух работах вкалывает, а ему влом встретить её возле остановки, никак от телевизора оторваться не может…

— А вдруг у них дети маленькие, и муж за ними следит? – прервал его речь Карпов.

— У них дети – уже школьники, - ответил Авдеев. – Я спрашивал её. А муж уже год сидит без работы, потому что завод закрыли, вот поэтому она с утра до обеда в каком-то кооперативе игровые приставки паяет, а потом до полуночи на заводе вкалывает… И ещё надеется, что кто-то при деньгах предложит ей переехать к нему от мужа-лентяя, поэтому и красится она без меры, и одевается так вызывающе… Ты подожди, как потеплеет, почти каждую ночь у нас будут износы. И все пострадавшие – в условных юбках и кофтах с вырезами до пуза. А потом удивляются, что их насилуют…

— Но пострадавший, у которого мы были в больнице, дал показания… - напомнил ему Карпов.

— А когда ты вышел из палаты, он написал чистосердечное признание о том, что изнасиловал Тращенкову. Этот Витя Подвальный – грабитель со стажем, я уже не помню, сколько раз его закрывали, поэтому не жалей о нём. Тем более, что никакого суда не будет, можешь поверить мне на слово.

Произнося свою тираду, Авдеев заново расставил на шахматной доске фигуры, и опять для Карпова началась пытка игрой в шахматы.

— Ты нестандартно мыслишь, - похвалил его Авдеев, выиграв ещё один раз. – С тобой интересно играть, ты такие нюансы учитываешь, о которых я никогда даже не задумывался. И так во всём. Если бы ты Шарайчука не напрягал насчёт контрольных звонков, вас бы всех тогда перестреляли… А ты на что-то другое надеялся? – грустно усмехнулся он, увидев, как побледнел Карпов. – Они знали, что вы на меня работаете, я тогда как раз этот узел у них отжимать начал. План у них был такой: поубивать вас всех и платформы с тракторами угнать. Даже если бы вы разбежались, кто куда, они бы всё равно нашли вас. Им нужно было показать начальнику того железнодорожного узла, что они могут делать на его земле всё, что захотят, а новый хозяин для них ничего не значит. А ты смог организовать своих парней, и вы не только остались в живых, но и повязали их лучшую бригаду. Вот тогда я и понял, что ты – не расходный материал, и решил взять тебя к себе в отдел… Поэтому приказал всем молчать о том, что ты тогда смотрящего убил, ты и так был на грани помешательства. Да, и Шарайчук, и Воронов, и Пономаренко знают, что ты – убийца. А после того, как вы ушли со станции, мои люди всех их людей, которые были в диспетчерской, возле стрелок и в маневровом тепловозе убили, а потом трупы отвезли на мусоросжигательный завод. Вот так улетели в трубу мои конкуренты... Стас, у тебя есть только один недостаток: ты звереешь при виде крови, как берсеркер. И если ты не научишься себя контролировать, то это может обернуться для тебя и окружающих большой бедой…

***

…Утром после дежурства Карпов с трудом добрался до кровати и сразу же заснул. Ему приснился кошмарный сон, где ему постоянно приходилось играть в шахматы, а для того, чтобы убить фигуру противника, ему достаточно было раздробить её о доску кулаком, при этом по доске во все стороны разбрызгивалась кровь. И ещё всю ночь в его ушах звучали два слова: «безнаказанность» и «вседозволенность».

***

…А через две недели после дежурства он узнал, что Виктор Погребов по кличке Витя Подвальный был переведёл в СИЗО. Там его поместили в одну камеру с какими-то рецидивистами, живущими «по понятиям», которые, узнав, что Подвальный изнасиловал женщину, сделали с ним что-то до такой степени ужасное, что он к утру умер от обширного инфаркта...

Моя территория - мои правила

      Первые несколько лет Карпов жил в коммуналке, каждый месяц принося Авдееву деньги, собранные с жильцов, и полный финансовый отчёт о стоимости текущего ремонта, оплате коммунальных услуг и сумме, полученной от аренды квартиры. Авдеев бегло просматривал отчёт Карпова и, не считая, давал ему назад полпачки принесённых денег. Так повторялось из месяца в месяц, но у Карпова и в мыслях не было обманывать Авдеева: может быть, это было уважение, а может быть и страх опять всё потерять…

Уже через полгода Карпов стал полноправным хозяином коммуналки. Для начала он выжил оттуда всех неугодных ему жильцов. Затем сдал пару комнат бригаде квалифицированных строителей, которые в счёт квартплаты сделали капитальный ремонт всей квартиры. После этого Карпов значительно увеличил стоимость аренды. Он очень требовательно подходил к подбору квартирантов, среди которых обязательно были опытный медработник для лечения Карпова, хозяйственная женщина средних лет, которая убирала квартиру, варила Карпову еду и обстирывала его, а также молодая девушка, с которой Карпов регулярно спал.

Всем этим людям Карпов продлевал регистрацию в Москве и помогал найти работу, но в случае совершения ими какого-либо проступка безжалостно выгонял из квартиры в течение часа. Особенно часто он выгонял молодых девушек, которые почему-то думали, что переспав с ним, можно не платить за квартиру. Глупые! Они не понимали, что платили за ПРАВО физически находиться на территории его квартиры. А ЖИЗНЬ там подразумевала беспрекословное выполнение всех требований и желаний Карпова, причём абсолютно бесплатно.

Время от времени к нему в коммуналку заходил Авдеев, проверял состояние квартиры, а затем подолгу играл с Карповым в шахматы и рассуждал о жизни. Карпов ненавидел такие визиты, он так и не смог научиться получать удовольствие от игры в шахматы, тем более, что недавно он купил себе компьютер и «подсел» на преферанс, который показался ему гораздо более интересным и развивающим.

Но Авдеев был хозяином его квартиры, его начальником, который щедро расплачивался за сверхурочную и не имеющую никакого отношения к службе в УгРо работу, которую выполнял для него Карпов, поэтому он и терпел Авдеева с его шахматами, хотя сам признавался себе, что эта игра довольно сильно развила логику его мышления.

***

Каждую субботу вечером Карпов ходил в гости к своим родителям и младшей сестре Ане. В последнее время его отец, работавший хирургом, начал чудить: то тараканы на кухне ему мерещились, то ему казалось, что во время проведения операции он забыл сделать какие-то действия.

— Это всё масочный наркоз, - говорил он. – Не у одного хирурга от него к старости мозги отказали. Как только Анька получит образование – уйду из отделения в поликлинику.

А пока отец делал по пять операций в день, чтобы его семья ни в чём не нуждалась. Он потратил огромные деньги, чтобы вскладчину с другими врачами из отделения купить только-только появившийся тогда лапароскоп.

***

Однажды Карпов, допрашивая какого-то потерпевшего, находящегося в той же больнице, где работал его отец, решил зайти проведать и отца. Он зашёл в ординаторскую и увидел, что его отец, бледный и со страдальческим лицом, лежит на диване под капельницей.

— Ничего страшного, - слабым дрожащим голосом успокоил он встревоженного Карпова. – Операция длилась пять часов, меня это выжало, как лимон, вот, решил глюкозу покапать.

Действительно, на штативе была закреплена полулитровая банка с раствором глюкозы, хотя в ней могли растворить всё, что угодно. И Карпов понял, что его отец серьёзно болен, причём о своей болезни он старается почему-то никому не говорить.

***

…Карпов по привычке открыл дверь родительской квартиры своим ключом. Никто не вышел ему навстречу, только из дальней комнаты слышалось невнятное бормотание отца, да по всей квартире витал запах эфира.

Карпов зашёл на кухню, чтобы поставить торт и пакет с фруктами, которые он принёс в гостинец, и увидел на полу под газовой плитой связанную маму с заклеенным скотчем ртом. Он попытался развязать её, но она отрицательно трясла головой и показывала носом в направлении гостиной, откуда слышался голос отца и звяканье каких-то металлических деталей.

Зайдя в гостиную, Карпов чуть не потерял сознание, увидев распоротый живот сестры и отца, устанавливающего зажимы по краям разреза на животе Ани. Одним ударом Карпов «вырубил» отца, а затем позвонил Авдееву и объяснил ситуацию.

Уже через пять минут Ане была оказана неотложная помощь, после чего её отвезли в больницу. Отца Карпова увезли в КПЗ, а Авдеев и Карпов следили за работой криминалистов на месте преступления.

К вечеру стало известно, что у Михаила Семёновича Карпова несколько лет назад появились признаки шизофрении. Процесс этот был вялотекущий и давал возможность отцу Карпова самостоятельно лечиться, не привлекая к себе внимания окружающих. В то время самым действенным способом лечения шизофрении считалась шоковая терапия, поэтому Михаил Семёнович по заранее рассчитанной схеме делал себе инъекции инсулина, а потом от передозировки у него наступала инсулиновая кома, из которой его выводил его друг-хирург, с которым они всю жизнь работали в одном отделении, и который один знал о его заболевании.

Но сколько верёвочке не виться, а конец обязательно будет. Вот и Михаил Семёнович, узнав, что его дочь-школьница, ради обеспеченного будущего которой он часами стоял за операционным столом и травился наркозом, беременна, испытал сильнейший эмоциональный стресс, приведший его к приступу, в результате которого он решил вырезать из живота Ани ребёнка и зашить туда котёнка.

***

В понедельник утром Авдеев лично повёз Карпова в психоневрологический диспансер и заставил его пройти полную медико-психиатрическую экспертизу.

— Психических заболеваний у тебя нет, - сказал Авдеев Карпову, когда получил сертификат о его состоянии здоровья. – Не пей ничего крепче компота и не оставляй на всю ночь баб – и всё у тебя будет хорошо.

Они сели в авдеевский «Запорожец» и направились в отдел.

— Я за тебя лично перед вышестоящим начальством поручился, - сказал Авдеев. – Знаешь, что это значит?

Карпов молча пожал плечами.

— Если я увижу, что ты становишься неадекватным - сразу пристрелю, - очень спокойно сказал Авдеев.

***

…Через пару лет Карпов, играя в шахматы, неожиданно для себя обнаружил, что просчитывает у себя в уме любые возможные последовательные пять своих и авдеевских ходов. Да и вообще, все свои действия на работе и в быту он тоже автоматически начал просчитывать, заранее отметая тупиковые варианты и всегда находя самый оптимальный выход из создавшегося положения.

Авдеев с самого прихода Карпова в отдел выделял его среди других оперативников. Карпов, как и во время учёбы в школе милиции, продолжал руководить своей бригадой штурмовиков, в состав которых входили и пришедшие вместе с ним в «Пятницкий» Дима Воронов и Юра Пономаренко.

Через пять лет после прихода Карпова в отдел, старый начальник РОВД ушёл в отставку, а на его место назначили начальника следствия Захарова. С тех пор каждый обеденный перерыв Авдеев вызывал к себе Карпова и целый час играл с ним в ненавистные ему шахматы, доводя его до крайней степени истерического спокойствия.

Через семь лет службы в УгРо, который к тому времени уже переименовали в СКМ, Авдеев, теперь уже подполковник милиции, предложил Карпову выкупить у него всю коммуналку.

Карпов к этому времени заочно закончил юридический институт, дослужился до капитана милиции, и, все эти годы регулярно выполняя личные поручения Авдеева по наведению ОСОБОГО порядка в районе, стал довольно богатым человеком.

А ещё к этому времени Карпов понял, кем хочет стать в этой жизни: полноправным хозяином всего района. Как подполковник милиции Василий Павлович Авдеев.

Авдеев

      Да, именно Авдеев, с его внешностью ЖЭКовского водопроводчика, серым пальто с брежневских времён и «ушастым» «Запорожцем» оказался новым хозяином района. Правда, со временем выяснилось, что его «Запорожец» даст фору многим иномаркам, а пальто, так же, как и вся остальная одежда Авдеева, шилось на заказ в хорошем ателье.

Карпов боялся и ненавидел Авдеева. А какие ещё чувcтва он мог испытывать к человеку, превратившего его в послушную марионетку для достижения своих целей? Авдеев сначала щедрой оплатой простых поручений приучил его к сытой и красивой жизни, всегда начисто уничтожал следы проступков Карпова, а затем, когда Карпов стал крепко с ним повязан, начал приказывать ему выполнять задания, которые очень часто выходили за рамки закона.

Карпов не всегда мог в одиночку выполнить поставленные Авдеевым задачи, поэтому ему приходилось привлекать к этим стрёмным делам своих знакомых, на которых он мог положиться или которые были ему чем-то обязаны. Это со временем научило его с первого взгляда безошибочно определять, что собой представляет данный человек и стоит ли с ним иметь дело.

И очень скоро Карпов понял, что Авдеев – самый опасный и страшный человек из всех, кого он когда-либо встречал в своей жизни.

Авдеев был жестоким и бессовестным. Карпов убедился в этом ещё во время своего первого совместного с ним ночного дежурства. Но оказалось, что тогда он просто поприкалывался над задержанной женщиной, а заодно и навсегда избавился от грабителя Вити Подвального, после смерти которого дело об изнасиловании Тращенковой было закрыто.

***

…Спустя пару месяцев после поступления на службу в милицию, Карпов проводил допрос задержанного, разбившего боковое стекло в автомобиле и укравшего оттуда автомагнитолу и барсетку. Когда задержанного начали преследовать патрульные, он выбросил украденное в мусорный бак, а теперь, глядя честными глазами на Карпова, рассказывал о том, что увидел эти вещи валяющимися на улице и решил выбросить их в мусорный бак, чтобы поддержать чистоту возле дома.

Карпов уже полчаса задавал вопросы о том, где и когда именно задержанный нашёл вещи и кого он видел неподалёку от этого места. Он ждал, когда воришка начнёт путаться в своих показаниях, и тогда он сможет вывести его на чистую воду.

Неожиданно дверь в допросную открылась, и туда зашёл Авдеев.

— Сколько можно с ним возиться? – недовольно спросил он Карпова. – Тоже мне, Алёхин, - обозвал он его, имея в виду длительное обдумывание каждого хода, которым был знаменит этот гроссмейстер.

— Я сейчас выясняю обстоятельства появления у задержанного барсетки и автомагнитолы… - начал объяснять Карпов.

— Выбил стекло в машине и забрал оттуда эти вещи – вот и все обстоятельства, - уверенным тоном сказал Авдеев. – Я ничего не попутал? – и он презрительно посмотрел на воришку.

— Я нашёл барсетку и автомагнитолу на улице и решил выбросить в мусор… - опять попытался рассказать свою версию произошедшего задержанный.

Авдеев некоторое время слушал этот рассказ, затем молча достал из кармана брюк спичечный коробок и вытянул оттуда две спички. Потом он встал за спиной задержанного и приблизил спички в своих руках к его ушам.

— Сейчас ты подробно напишешь в том, как разбил окно в машине и украл оттуда барсетку и магнитолу, - не повышая голоса, уверенно приказал Авдеев, - иначе эти мои слова будут последними, что ты услышишь в своей жизни.

— Я ничего не… - начал было опять свою песню воришка, он резко замолчал, почувствовав, как острия спичек в его ушах начали двигаться в направлении барабанных перепонок. – Я напишу, - быстро сказал он, только спички уберите…

Потом Карпов был свидетелем угроз Авдеева напоить подозреваемых водой из чашки, в которую были насыпаны осколки стекла или металлическая стружка. Иногда Авдеев через одежду пытался гладить нагревающимся утюгом живот или спину подозреваемого. И это были самые гуманные способы получения нужных показаний от задержанных.

А ещё Авдеев люто ненавидел женщин, которые носили одежду, подчёркивающую достоинства их фигуры, и выставляющих напоказ свою грудь и ноги. Любая подозреваемая, одетая подобным образом, была обречена терпеть грубые домогательства Авдеева, которые он называл "трахом в воспитательных целях", после чего бывала великодушно прощена, если конечно, оказывалась ни в чём не виноватой.

— А какого она так одевается, - объяснял Авдеев своё поведение. – Раз показывает всем, что у неё вверху, что у неё внизу, значит, хочет, чтобы этим попользовались. Или я с закрытыми глазами по улице ходить должен?

Многие задержанные проститутки после часа, проведённого с Авдеевым, давали себе слово не только перестать заниматься древнейшей профессией, но и стать феминистками, пуританками, а то и вообще уйти в монастырь.

***

И каково же было удивление Карпова, когда он узнал, что самодур, садист и насильник Авдеев женат… Правда, узнал он об этом только в день смерти Наташи – так, оказывается, звали жену Авдеева. Наташа погибла в результате несчастного случая: она ожидала лифт и опёрлась спиной о его двери, которые неожиданно открылись. Наташа упала в шахту лифта, а через минуту её придавил подъехавший лифт. Хоронили её в закрытом гробу.

Но ещё больше Карпов удивился, когда уже на похоронах все сотрудницы отдела, считающие себя одинокими старыми девами, начали наперебой утешать Авдеева и убеждать его в том, что жизнь продолжается…

Прямо с поминок Авдеев поехал на работу в отдел, где до полуночи молча играл с Карповым в шахматы.

— Я сегодня в отделе ночевать останусь, - сказал он Карпову, складывая шахматы.

Карпов сочувственно кивнул ему и поехал домой.

***

Первое время после смерти Наташи Авдеев вёл себя, как обычно, только презрительно смотрел на суетящихся вокруг него сотрудниц отдела, желающих занять ещё тёплое вакантное место возле начальника СКМ. И ещё всё это время он жил в отделе. Вечером, недели через две после похорон жены, Авдеев вызвал Карпова.

— Отвези меня домой, - приказал он.

Карпов в то время ездил на 41-м «Москвиче», мечтая со временем купить «Победу» и переделать её в навороченный автомобиль типа авдеевского Чарлика.

— Давай, сейчас ненадолго поднимемся ко мне, - сказал Авдеев, когда они подъехали к его дому.

В своей квартире Авдеев быстро собрал все свои документы и самые необходимые вещи.

— Обменяй мне эту квартиру на другую, - приказал он Карпову. – Чтобы всё в ней было абсолютно другое: местность вокруг, этаж, количество комнат, мебель, посуда… А я пока у тебя поживу.

***

…И Авдеев переехал к Карпову, который совсем недавно сделал ремонт в уже своей собственной огромной квартире, разогнав оттуда надоевших ему за семь лет квартирантов. Теперь уже не только в обеденный перерыв, но и каждый вечер после работы Карпову приходилось играть с Авдеевым в шахматы, причём почти всегда Авдеев за время игры успевал опорожнить бутылку водки и начинал «выносить мозг» Карпову, включая почти на полную мощность магнитофон с записями психоделической музыки конца 60-х - начала 70-х годов и цитируя обширные отрывки из хипацкой литературы этого периода.

Но именно эти его пьяные застольные монологи сформировали мировоззрение Карпова. Он научился говорить метко, кратко и убедительно. А фраза Джимми Пэйджа «пока только насилие даёт ответ на все проблемы» стала его девизом по жизни.

Авдеев переехал в купленную и обставленную Карповым квартиру только через три месяца, после чего измученный его навязчивым присутствием Карпов неожиданно понял, что тоже хотел бы вести себя со всеми, как Авдеев: делать только то, что хочется, не обращать внимания на окружающих и знать, что никто ни в чём не сможет тебе отказать.

***

Авдеев продолжал руководить отделом, лазить под каждую короткую юбку и в каждый глубокий вырез у задержанных женщин и пугать подозреваемых страшными пытками для того, чтобы заставить их дать нужные ему показания.

Через год после смерти Наташи к нему подошла старая дознавательница и по-матерински посоветовала ему заново жениться, желательно на какой-нибудь одинокой сотруднице отдела, чтобы «не разгуляться на старости лет». Авдеев внимательно выслушал её, а потом так грубо послал куда подальше, что никто и никогда уже даже не пытался приблизиться к нему с подобными предложениями.

А потом Авдеев начал спиваться. Сначала он просто выпивал по вечерам подаренную ему выпивку и оставался ночевать в отделе. Затем он несколько раз попытался взять себя в руки и принципиально ездил на работу и с работы на своём «Запорожце». Но уже через пару дней пьяный Авдеев оставался ночевать в своём кабинете, а его Чарлик – под окнами отдела. Однажды Авдеев попросил Карпова отогнать свой «Запорожец» в гараж, и после этого редко кто видел Авдеева трезвым.

***

Карпов время от времени отвозил по вечерам своего пьяного начальника домой, и однажды, когда он очередной раз дотянул на себе Авдеева до дверей его квартиры, тот неожиданно трезвым голосом приказал:

— Зайди на пару минут ко мне.

Карпов открыл дверь авдеевской квартиры и довёл хозяина до кухни.

— Ты думаешь, я начал чудить на старости лет? – спросил Авдеев Карпова.

— Вася, это твоя жизнь, и если ты решил стать профалкоголиком, кто же тебе сможет помешать, - равнодушно ответил Карпов.

— Нет, просто мне надоело напрягаться, - объяснил Авдеев. - Расслабиться хочется. Полностью.

Карпов молча пожал плечами, мол а я тут причём?

— Поэтому теперь вместо меня напрягаться будешь ты. И на районе, и в СКМ... - и Авдеев внимательно посмотрел на Карпова. - Да, теперь это будет твоя земля, а я только буду следить, чтобы ты не заигрался в хозяина района, ты ведь знаешь, у меня на тебя много чего есть...

Карпов долго сидел молча, рассматривая узоры на клеёнке, которой был покрыт кухонный стол.

— У меня есть выбор? – наконец поднял он свой взгляд на Авдеева.

— Конечно, - усмехнулся Авдеев. – В окно, под машину, с моста…

***

…Уже на следующее утро Авдеев начал потихоньку передавать свои теневые дела по управлению районом Карпову. Узнав о размерах подконтрольной Авдееву территории, Карпов тихо курил пальцы. А ещё у него начала прорезаться на голове корона от сознания того, что всё это теперь будет его.

Через месяц Карпову досрочно присвоили звание майора милиции, а ещё через полгода, когда он уже пару месяцев самостоятельно управлял районом, Авдеев вышел в отставку. Место начальника СКМ занял тридцатидвухлетний майор Карпов.

Хозяин района

      До самой смерти Авдеева Карпов ощущал его незримый контроль над собой. Это, с одной стороны, заставляло Карпова тщательно обдумывать все свои действия по управлению районом, но, с другой стороны, он до сих пор не мог избавиться от страха перед Авдеевым, который в любой момент мог стереть его в порошок имеющимся у него компроматом.

Первое время после выхода Авдеева в отставку Карпов пытался следить за ним, чтобы узнать, где тот хранит все доказательства его тёмного прошлого, но Авдеев уже через день замечал слежку и приходил в гости к Карпову, где весь вечер играл с ним в шахматы и при этом проводил с ним очередную воспитательную беседу о том, что нельзя кусать руку дающую.

Однажды Карпов узнал, что Авдеев уехал за город, и решил обыскать его квартиру. Но каково же было его удивление, когда уже через час он услышал шум двигателя авдеевского Чарлика, притормозившего возле подъезда. Карпов еле успел выйти из квартиры до появления там Авдеева и подняться на чердак, а затем по крыше добежал до чердака соседнего подъезда, где и просидел до позднего вечера. Он понял, что его бывший начальник передал ему далеко не все сведения о своих осведомителях. После этого Карпов смирился с всевидящим оком Авдеева у себя над головой и перестал пытаться выйти из-под его контроля.

***

Когда Карпов узнал, что Авдеев застрелился, то почувствовал, как будто у него с плеч свалилась непосильная ноша, которую он тянул на себе долгие годы. Осталась самая малость – тщательно обыскать квартиру Авдеева и забрать оттуда всё, что могло нанести вред дальнейшей успешной карьере Карпова.

Но потом он узнал о том, что Авдеева, который после отставки продолжал постепенно спиваться, незадолго до смерти пригрели какие-то сектанты, которые и довели его до самоубийства. Вот тут Карпов похолодел. А что, если Авдеев, которого эти сектанты щедро поили водкой, смешанной с галлюциногенами, отдал им хоть что-то из имеющегося у него компромата на Карпова?

Поэтому Карпов с особой жестокостью разделался с убийцами Авдеева. Самых высокопоставленных сектантов он убил лично, предварительно допросив с пристрастием, сектантов рангом пониже подставил с наркотиками и отправил в тюрьму, где они почему-то долго не прожили. А рядовых членов этой секты Карпов надолго закрыл в психушке. Все в отделе считали, что таким образом Карпов отомстил за смерть Авдеева.

А он и не собирался никому мстить! Он задницу свою прикрывал, до смерти испугавшись того, что кто-то ещё, кроме Авдеева, начнёт его сейчас шантажировать, вот и разнёс эту секту. А потом разнёс и квартиру Авдеева, где нашёл в нескольких тайниках документы, из-за которых Карпову и пришлось десятилетиями работать на Авдеева, ведь срок давности некоторых преступлений, в которых был замешан Карпов, до сих пор не прошёл…

И только после того, как последний сектант был нейтрализован, а весь авдеевский компромат - уничтожен, Карпов впервые почувствовал себя настоящим хозяином района. Свободным. Независимым. Всесильным.

— Надоело мне напрягаться, - сказал он тогда сам себе. – Хочется, наконец, расслабиться. Полностью.

***

В тот день он впервые за много лет напился. В одиночку. До поросячьего визга. А почему бы и нет? У него сегодня праздник – День Независимости. Он – реальный хозяин на районе: сильный, уверенный в себе. И он ещё не один год будет успешно управлять районом, пока не подготовит к этому делу своего преемника.

Да, Карпов уже тогда решил, что со временем отдаст управление районом следователю Коле Тарасову, молодому да раннему. Карпов потихоньку пытался наладить с Тарасовым дружеские отношения, а также неутомимо собирал на Колю компромат, чтобы придавить им Тарасова в случае чего.

А потом Карпов начал позволять себе при управлении районом немного больше, чем обычно. «Я так решил! Я – хозяин района!» - оправдывался он сам перед собой, время от времени увеличивая поборы за право работать на его земле. «Это моя земля! Здесь будет так, как я хочу!» - говорил он сам себе перед тем, как закрыть, а то и просто уничтожить очередного конкурента в угоду другому, более щедрому по отношению к Карпову. Ещё он часто «отмазывал» от справедливого наказания тех преступников, которые могли от него откупиться, взамен этого он «шил» их дела абсолютно невиновным в произошедшем деле.

Он и не заметил, когда его действия стали называться одним словом – беспредел. Он жил, как гопник в 90-е годы, не задумываясь о завтрашнем дне, думая о том, как бы сегодня урвать побольше. С ним старались не общаться сотрудники в отделе, а из района постепенно выводили свой бизнес все более-менее успешные и законопослушные предприниматели.

***

Карпов делал вид, что не замечает такого отношения к своей персоне, хотя на самом деле это сильно коробило его душу: ведь он хотел быть хозяином, которого не только боятся, но и уважают. И Карпов начинал проклинать Авдеева, сделавшего его бездушным и жестоким упырём, а затем пил, чтобы ещё раз почувствовать ту эйфорию, которая была у него после окончательного освобождения от власти проклятого Васи.

Такие выпивки случались всё чаще и чаще, потому что не стала жизнь Карпова такой, как он ожидал. Почти добившись места начальника РОВД, он столкнулся с тем, что 90% сотрудников написали рапорты о переводе на другое место службы. Среди них был и его предполагаемый преемник по управлению районом Тарасов…

И Карпов по привычке напился, да только то чувство облегчения и свободы, которые он привык получать от выпивки, так и не пришло: всему этому мешали мысли о том, что С НИМ НИКТО НЕ ХОЧЕТ ИМЕТЬ НИКАКОГО ДЕЛА! Он был хозяином района, но когда этот район опустел, его ценность резко упала в глазах Карпова. И он решил больше никого не выпустить за пределы района, убить, но не выпустить, поэтому и начал стрелять в прохожих в тот зимний вечер...

…А потом, уже в СИЗО, ожидая суда, Карпов признался сам себе, что Авдеев, которого он всю жизнь считал исчадьем ада, на самом деле был его ангелом-хранителем, и если бы Вася был жив, то он бы не дал Карпову дойти до Точки…

Новый знакомый

      Узнав о прошлом Карпова, Лера не могла заснуть до утра. Она была совершенно разочарована: ведь, оказывается, Карпов не был связан с какими-то влиятельными криминальными структурами, кошмарившими район в 90-е годы. Наоборот, он ещё со времён учёбы в школе милиции был крепко повязан с начальником УгРо Авдеевым, который годами муштровал его и в конечном итоге сделал своим преемником. А статья о том, что ещё 20 лет назад сотрудники милиции, уничтожив все криминальные элементы, становились на их место и начинали заниматься узаконенным рэкетом, никого не заинтересует: это объективная реальность, о которой все и так знают.

А ещё Лера поняла, где её мама познакомилась с папой-Карповым. На заводе "АЗЛК", где она работала юрисконсультантом до того, как родила Леру. Господи, как же это было мерзко! Взрослая женщина с высшим образованием и неотёсанный молодой парень с конвейера. Лере почему-то казалось, что они занимались любовью где-нибудь на складе метизов или в пустой заводской раздевалке в условиях ужасной антисанитарии на каких-нибудь фуфайках или мешках. Её мама в строгом офисном костюме и Карпов в промасленном комбинезоне слесаря и с немытыми руками…

А потом она вспомнила про папу-Вересова, который раз в неделю спрашивал её: «Как дела, дочь?» и делал вид, что внимательно слушает рассказ о её жизни, и решила и дальше жить в квартире Маши Тимофеевой и по мере сил заботиться о папе-Карпове, тем более, что он – её родной отец.

***

…Через день в газете «У всех на слуху» появилась новая статья про Карпова, и уже через пару дней он переехал к себе домой. Сразу же после его переезда Антон перевёз свои вещи к Лере. Через неделю после выхода статьи про Карпова Леру приняли на работу собственным корреспондентом газеты «У всех на слуху» с очень хорошим окладом.

Сама Лера продолжала по утрам водить Карпова в больницу на уколы и обратно домой. Через некоторое время она заметила, что он уже не так сильно волочит ноги при ходьбе, шумная одышка почти прошла, а когда Лера брала Карпова под руку после того, как ему сделали укол, то чувствовала, что рука эта стала намного крепче.

***

Однажды после того, как она, очередной раз проводив Карпова до квартиры, вышла из подъезда его дома, к ней подошёл высокий худощавый молодой парень со светлыми волосами, уложенными в замысловатую причёску, и глядящими в никуда холодными голубыми глазами.

— Капитан Зотов, - представился он Лере. – Вы знакомы с Карповым Станиславом Михайловичем?

— Да, - с готовностью ответила Лера, потому что ей с первого взгляда понравился этот Зотов, который показался ей похожим на обожаемого ею Эдварда Каллена. – Это мой отец!

— Не знал, что у Станислава Михайловича есть дети, - прокомментировал услышанное Зотов и добавил. – Мы с ним вместе в одном отделе работали последние два года перед… - он деликатно замолчал. – Я увидел, что Вы его водите из больницы и обратно, и хотел спросить: как он?

— Пытается найти своё место в жизни, - честно ответила Лера. – Лечится, хотя после уколов ему очень тяжело, но, кажется, он постепенно начинает лучше переносить их…

— Вы никуда не спешите? – перебил её Зотов и мило улыбнулся.

Лера спешила на работу, но Зотов был таким вежливым и так похож на Эдварда Каллена, что Лера решила сказать на работе, что собирала материал для новой статьи.

— Нет, - ответила она и посмотрела Зотову в глаза. – У меня на работе свободное посещение. Если срочно понадоблюсь – позвонят.

— Тогда, давайте, посидим где-нибудь, кофе выпьем, а Вы мне про своего отца расскажете, - предложил Зотов. – Меня, кстати, Мишей зовут.

***

…Через пять минут они уже сидели в близлежащем кафе и пили кофе с пирожными.

— Миша, расскажите мне о том, каким был мой отец, когда работал в милиции, - попросила Лера. – Я ведь почти ничего не знаю о том, что с ним было до того момента…

И Лера тоже промолчала, не желая называть то, что сделал Карпов, расстрелом.

— Ну, как и все там, - ответил Миша. – Он начальником криминальной милиции был, а это ответственная работа, нужно очень быстро принимать правильные решения, да и людьми управлять тоже нужно уметь. Он очень хорошо справлялся со своей работой, но заносчивый был, считал всех остальных оперов гораздо ниже себя… Боялись его, но слушались, потому что он мог и пнуть, если что не так. А потом его назначили и.о. начальника РОВД и у него, скорее всего, просто снесло крышу от такой большой ответственности, которая на него свалилась: ведь он привык быть в курсе всех дел в СКМ, а теперь ему нужно было знать всё, что творится в отделе, вот он и не выдержал, и у него случился нервный срыв…

Всё это Миша говорил с таким уважением к Карпову и так искренне жалел о том, что с ним случилось, что Лере захотелось рассказать о том, как сейчас на самом деле чувствует себя Карпов, чтобы Мише от этого хоть немного стало легче.

— Он выздоровеет, - уверенно сказала она. – Конечно, в те дни, когда ему делают уколы, он даже двигается с трудом, поэтому я его из больницы до дома довожу, чтобы он нигде не упал или под машину не попал. А в те дни, когда ему не делают уколы, он довольно неплохо себя чувствует: и на работу ходит, и по дому всю работу сам делает. А последнее время он уже лучше переносит уколы: если раньше я его из поликлиники практически на себе тянула, то теперь я его поддерживаю только потому, что у него координация движений нарушена и он может споткнуться…

Через полчаса Миша с Лерой уже были на «ты».

— Лера, - попросил её Миша. – Я бы хотел, чтобы всё, о чём мы с тобой говорили, осталось между нами. Я не думаю, что твой отец обрадуется, если узнает, что его бывшие сотрудники интересуются его жизнью, тем более, они – при погонах, а он – охранник на складе. И, вообще, по официальной версии, мы все должны были предать его анафеме. Но все мы люди… - Миша немного промолчал и виновато улыбнулся. – Не говори ему про меня.

А Лера всё время, пока беседовала с Мишей думала только о том, как бы ей поменьше про себя соврать, ведь Миша, наверняка, захочет встретиться с Карповым, а учитывая то, что он оперативник, то легко сможет выяснить, кто Лера на самом деле и рассказать об этом папе-Карпову. Но после просьбы Миши Лера решила рассказать ему о себе побольше.

— Конечно же, Миша, я ничего ему не скажу, я и сама хотела отказать тебе во встрече с ним, чтобы он не расстраивался и не завидовал всем вам. – Лера вдруг посмотрела на часы, висящие над входом в зал кафе. – Ой, мне же на работе давно нужно быть!

И она засобиралась уходить.

— Давай, я тебя подброшу до работы, - предложил Миша, и после согласия Леры довёз её до редакции.

***

Весь день Лера думала о Мише. Она была поражена его сходством с Эдвардом Калленом, да и вёл он себя подобным образом: сдержанно и холодновато, но под этой холодной внешностью угадывался горячий темперамент и способность к сильным чувствам. «Интересно, есть ли у него постоянная девушка?» - подумала Лера, а потом вспомнила об Антоне и с сожалением вздохнула: увы, она не свободна!

А вечером, выходя из редакции, она увидела Мишу, который стоял возле своей машине и махал ей рукой.

— Давай, подвезу тебя до дома, - предложил он.

— Ты что, меня весь день здесь ждал, - пошутила Лера.

— Ну, почему же, - слегка улыбнулся Миша. – Я узнал на проходной, когда у журналистов заканчивается рабочий день и подъехал буквально полчаса назад.

***

…Потом они ужинали в кафе, где Лера рассказала Мише историю, придуманную для Карпова, с тем отличием, что после смерти Маши Тимофеевой она смогла поступила на журфак, потому что для детей-сирот там была квота, поэтому теперь она работала в редакции внештатным корреспондентом на сдельной зарплате и продолжала заочно учиться. Миша, в свою очередь, рассказывал ей о том, как работал вместе с её папой-Карповым.

Затем Миша довёз Леру до подъезда дома и, когда она уже собиралась выходить из его машины, попытался поцеловать её.

— Нет, - покачала головой Лера. – У меня давно есть парень, и у нас с ним всё серьёзно.

Миша несколько мгновений выглядел растерянным, а потом мило улыбнулся.

— Тогда – дружба, - и он протянул ей руку, которую Лера пожала. – Да, если тебе или твоему отцу понадобится моя помощь – вот мой телефон, звони в любое время.

И Миша вбил в мобильник Леры свой номер.

***

…Весь вечер Лера вела себя очень заботливо по отношению к Антону, как будто хотела загладить свою вину из-за того, что два раза за день встретилась с Мишей. А ещё Лера до сих пор не призналась Антону в том, что теперь она – штатный корреспондент газеты «У всех на слуху».

А вечером, обнимая Антона перед сном, Лера думала о том, что у Миши, наверняка, упругое и жилистое тело, не то, что у начинающего полнеть Антона. И Лера призналась сама себе в том, что ей очень понравился капитан полиции Михаил Зотов.

***

…Через несколько дней после знакомства Леры с Мишей Антон вернулся домой сильно избитым.

— Я не понимаю, за что? – недоумевал Антон, когда Лера, плача, обрабатывала ссадины на его лице перекисью водорода. – Я же этого типа первый раз в жизни видел.

— Ты бы в полицию сходил и заявил на него, - посоветовала Антону Лера. – А то и мне уже страшно по улицам ходить, вдруг и меня ни за что, ни про что вот так побьют. Кстати, - вспомнила она. – У меня есть телефон оперативника, который раньше работал с Карповым. Он просил, если у меня или у Карпова будут какие-то проблемы – звонить прямо ему, он обязательно поможет.

И Лера продиктовала Антону телефон Миши Зотова.

***

… На следующий вечер, вернувшись домой, Лера увидела на кухонном столе записку.

      «Лера!

Мы с тобой встречаемся уже несколько лет, но наши отношения так и не перешли на более серьёзный уровень. И тебя, и меня вполне устраивают наши случайные встречи, и тебе, и мне иногда хочется побыть в одиночестве. Наша совместная жизнь с тобой – это одиночество вдвоём: мы просто делаем вид, что нам это нужно. Мы с тобой – слишком разные люди, поэтому самое лучшее, что мы можем сделать – это идти по жизни каждый своим путём. Прощай!

Антон»

Рядом лежала сим-карта, по всей видимости, от телефона Антона. Лера побежала в комнату: вещей Антона не было.

«Карпов, - подумала она. – Это его рук дело. Догрыз всё-таки Антона своими доводами о том, что в Москве ему делать нечего!»

Лера выбежала из квартиры Маши и поехала домой к Карпову. Выйдя на автобусной остановке, она увидела Карпова, стоящего на обочине недалеко от остановки и, по всей видимости, кого-то ожидавшего. Он был аккуратно одет и держался очень бодро. И это тот человек, которого Лера сегодня утром под руку тянула из больницы? Лера спряталась за будкой остановки и начала наблюдать за ним.

Через некоторое время возле него затормозило такси, из которого вышла невысокая хорошо одетая блондинка, которую Карпов галантно взял под руку и повёл по направлению к своему подъезду.

Лера ошарашено смотрела им вслед. Она и в мыслях не допускала, что её папа-Карпов, вечно сопящий, тяжело дышащий и шатающийся при ходьбе, встречается с женщиной, да ещё, судя по её внешнему виду, далеко не бедной.

Весь оставшийся вечер Лера проплакала из-за того, что на самом деле она оказалась никому не нужна: ни своему парню Антону, который бросил её, даже не попрощавшись; ни папе-Карпову, который, как выяснилось, прекрасно обходится без её помощи.

***

…А через пару месяцев Лера встретила в редакции своего бывшего одногруппника, который рассказал ей о том, что Антон вернулся к родителям в небольшой райцентр в Архангельской области и устроился работать учителем русского языка и литературы в местную школу.

Новые знакомые, новые родственники

      Через несколько дней после исчезновения Антона Карпов, возвращаясь из поликлиники в сопровождении Леры, как бы между делом спросил её, что можно подарить девушке 32-х лет в День Рождения.

— Ну, это смотря какая девушка, - пространно ответила Лера, - но цветы нужно подарить обязательно.

— Это моя близкая знакомая, - объяснил Карпов. – Она художница.

— Ну, тогда подари ей чайный или кофейный сервиз, - посоветовала Лера, потому что у них в редакции всем сотрудницам в День Рождения дарили именно такие подарки.

***

Следующий раз Лера повела Карпова на уколы в воскресенье и, выйдя из его подъезда, увидела Мишу, который стоял, облокотившись на свою, как ещё раньше заметила Лера, весьма недешёвую машину. Лера кивнула ему в знак приветствия и пошла к остановке автобуса, но Миша пошёл ей навстречу и преградил путь.

— Привет, Лера! – он улыбнулся своей сдержанной улыбкой Эдварда Каллена.

— Здравствуй, Миша, - ответила ему Лера и тоже улыбнулась.

— А я как раз мимо проезжал и вспомнил, что ты отца своего на уколы сегодня должна была вести… Кстати, как он? – заботливо спросил Миша.

— Потихоньку выздоравливает, недавно даже девушку себе завёл, - и Лера не смогла сдержать улыбки.

— Как, девушку? - искренне удивился Миша. – Ему же такие сильные препараты дают, что он потом даже передвигается с трудом.

— Не веришь – не надо, - пожала плечами Лера. – Я сама видела, как он её встречал, когда она к нему вечером на такси приехала. Ей 32 года, она - невысокая блондинка, причём очень хорошо одета. А ещё она – художница. Мы с папой ей недавно в подарок китайский чайный сервиз выбирали…

— Ты сейчас никуда не спешишь? – перебил её Миша, и, получив утвердительный ответ, предложил. – Давай, съездим куда-нибудь выпить кофе.

Лера не возражала. Они наскоро перекусили в каком-то кафе, затем долго гуляли в парке, а под вечер пошли в кино, откуда вышли, уже обнявшись.

— Мне кажется, что ты мне нравишься, - глядя куда-то вдаль своими холодными голубыми глазами и не выпуская Леру из объятий, сказал Миша.

— Жаль, что тебе это только кажется, - разочарованно сказала Лера, вырвалась из объятий Миши и пошла по направлению к ближайшей остановке.

Миша побежал за ней, схватил её за плечи и развернул лицом к себе.

— А если мне не кажется? – серьёзно спросил он, глядя Лере в глаза.

Лера молча прижалась лицом к его груди, чтобы скрыть счастливую улыбку.

***

…В тот вечер Миша ушёл от Леры около полуночи, а она ещё долго лежала на кровати, греясь в тепле, оставшемся от тела Миши, и вспоминала его сдержанные объятия и поцелуи, которые затем перешли в нечто такое бурное и неудержимое, что Лера до сих пор не могла прийти в себя от такого контраста нордического внешнего облика Миши и его бешенного темперамента.

С тех пор Миша часто встречал Леру после работы возле редакции, они вместе ужинали и отправлялись на квартиру Маши Тимофеевой, где долго и со вкусом любили друг друга. Одно только смущало Леру: Миша никогда не оставался у неё до утра, ссылаясь то на ночное дежурство, то на ранний уход на работу, а то и на то, что ему после того, что они творили с Лерой, нужен полноценный отдых.

Через некоторое время Лера попросила Мишу разрешить ей провести день в его отделении полиции, чтобы написать статью из серии «Репортёр меняет профессию» и рассказать о буднях работников СКМ. Но Миша ответил, что у него есть для Леры более интересное предложение: сделать репортаж о буднях подпольного публичного дома.

Миша привёл Леру в спаренную квартиру, расположенную в обычном жилом доме и разрешил пообщаться с сутенёром, охранниками и проститутками, чтобы потом описать их работу, не называя имён и не намекая на место расположения этого борделя. Беседуя с работницами этого заведения, Лера была поражена убогостью ума этих девиц, но больше всего в их рассказах Леру поразило то, что хозяин этого заведения почти каждый день вечером приходит сюда и приказывает обслуживать себя сразу двум проституткам. А от одной особо глупой проститутки Лера узнала о том, что хозяином этого борделя является её новый друг Миша Зотов…

***

…Однажды Карпов попросил Леру навестить вместе с ним на выходных его знакомую-художницу.

— У неё очень слабая психика, - объяснил он Лере. – Она одна из тех, кого я тогда ранил. Я помогаю ей по хозяйству и оплачиваю её лечение. Она очень больная, ничего тяжелее подушки поднять не может. Она не знает, кто я. Я для неё – её сосед Миша. Я хочу, чтобы ты познакомилась с ней, ведь она так одинока. Ты знаешь, после того, что с ней случилось, она даже из дома лишний раз выйти боится.

И Лера с Карповым поехали в гости к приятельнице Карпова, которая оказалась совсем не той девушкой, которую Карпов встречал тогда на остановке. Они пили чай из подаренного Карповым китайского сервиза и разговаривали о разных пустяках.

Света, а именно так звали эту знакомую Карпова, оказалась худой и бледной девицей с резкими движениями и нервной мимикой. А ещё Лера сразу заметила, что Света влюблена в Карпова…

— И как ты думаешь дальше общаться с ней, - спросила она Карпова, когда они возвращались домой. – Ты же видишь, что она к тебе неравнодушна.

— Я помогу ей вылечиться, а затем незаметно исчезну, - резко ответил он. – Я даже квартиру поблизости снял для того, чтобы она никогда не смогла меня найти.

Лере стало жаль никому не нужную Свету, поэтому она стала время от времени приходить к ней в гости на правах дочери её знакомого. Света всегда искренне радовалась приходу Леры и засыпала её вопросами о её отце, которого называла Мишей.

…Ближе к лету Лера, зайдя очередной раз в гости к Свете, сразу обратила внимание на цветущий вид и прекрасное настроение хозяйки квартиры, которой хотелось обнять весь мир. И она поняла, что Карпов стал любовником Светы…

***

А потом случилась беда: единственного племянника Карпова Лёню ранил психически неуравновешенный человек. Лёня с огнестрельным ранением в области живота лежал в больнице, а Карпов, убедившись, что жизнь его племянника вне опасности, оставил ухаживать за ним свою маму с Лерой, а сам носился по всей Московской области в поисках ранившего Лёню человека.

Вот так Лера и познакомилась со своей родной бабушкой – простоватой пожилой тёткой в ситцевом платье и с седыми волосами, собранными на затылке в хвостик. Баба Наташа, как про себя называла бабушку Лера, была очень рада познакомиться со своей внучкой, называла её Лерочкой и всё время пыталась её обнять и расцеловать, чем приводила сдержанную Леру, не привыкшую к таким проявлениям любви, в замешательство.

Лера вспоминала свою бабушку, Агнессу Павловну Вересову, величественную ухоженную даму в шёлковом брючном костюме, при маникюре и с объёмным перманентом на хорошо прокрашенных волосах. Агнесса Павловна имела два высших образования, знала несколько иностранных языков и до сих пор работала переводчиком в фирме папы-Вересова. И мало кто знал, что в паспорте у бабушки вместо романтического имени «Агнесса» было написано банальное «Агния». Лера любила свою бабушку и, глядя, как шикарно выглядит Агнесса Павловна в свои годы, совсем не боялась старости.

И вот теперь Лера смотрела на вымотанную тяжёлой жизнью бабу Наташу и пыталась сравнить её с Агнессой Павловной. Увы, сравнение было далеко не в пользу матери папы-Карпова…

Гостеприимная Лера

      В тот вечер Миша, как обычно, встретил Леру после окончания работы возле редакции и, наскоро перекусив, они отправились домой к Лере. Выйдя из машины, они увидели Карпова, сидящего на скамейке возле подъезда, где жила Лера.

— О, Зотов, привет, - Карпов поднялся со скамейки и протянул Мише руку для приветствия. – Спасибо, что Леру до дома подвёз, а то я её уже целый час жду.

Карпов был сама любезность, а вот Миша сильно напрягся, и это не ускользнуло от внимания Леры.

— Ну, чего мы здесь стоим? – поинтересовался Карпов. – Лера, принимай гостей!

И он открыл дверь в подъезд, пропуская впереди себя Леру и Мишу.

***

Затем они сидели на кухне и пили чай. Карпов ни на минуту не закрывал рот, засыпая Мишу вопросами о работе в отделе и о том или ином своём знакомом. Миша вежливо отвечал, причем было заметно, что беседа с Карповым не доставляет ему удовольствия.

— Кстати, Зотов, - вдруг перевёл разговор на другую тему Карпов. – Как там Марина поживает?

Лера, которая вполуха слушала всю их предыдущую беседу, насторожилась.

— Нормально, - через силу ответил Миша и опустил глаза, чтобы не встретиться взглядом с Лерой.

— Детишек ещё с ней заводить не надумали? – не унимался Карпов. – Вы ведь уже три года женаты, пора бы уже…

Лера почувствовала, что земля уходит у неё из-под ног. Последний раз ей было так плохо, когда она узнала, что Карпов – её настоящий отец. Она посмотрела на Мишу.

— Извините, мне нужно срочно уйти, - совершенно спокойно сказал он, встал из-за стола и вышел из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Карпов и Лера молча сидели, боясь посмотреть друг другу в глаза, затем Лера встала из-за стола и ушла в ванную, включив воду, чтобы Карпов не слышал её рыданий. Она ожидала чего угодно, но только не того, что Миша женат. Она никак не могла понять, как он мог, глядя на неё своими честными глазами, с самого начала обманывать её.

Через полчаса она умылась холодной водой, причесалась и вышла из ванной. Карпов всё так же сидел за столом и пил чай.

— Зотов – одна из самых мерзких, лживых и подлых тварей, которых я встречал в своей жизни, - сказал он. – А с тобой он встречался только затем, чтобы быть в курсе того, чем я занимаюсь. Ещё зимой он сцепился со мной из-за денег, которые я получил за поимку одного преступника, и теперь хочет во что бы то ни стало отправить меня назад в дурдом. Для этого он использует любую зацепку, в том числе и твои рассказы обо мне.

Лера долго молчала, обдумывая услышанное.

— Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое, - наконец, сказала она. – Поэтому я больше никогда не буду встречаться с Мишей. Папа, ты можешь достать номер телефона его жены? – и Лера посмотрела на Карпова абсолютно спокойным взглядом.

Карпов молча положил перед Лерой листок бумаги с телефонным номером.

— А теперь, извини, я хочу остаться одна, - твёрдо сказала Лера и закрыла за Карповым дверь.

***

Затем она набрала оставленный Карповым номер.

— Алло? – услышала она в трубке приятный женский голос.

— Здравствуйте, это Марина Зотова? – вежливо спросила Лера.

— Да.

— Вы жена капитана полиции Михаила Зотова? – поинтересовалась Лера.

— Да, я. Что с Мишей? – в голосе Марины послышалась тревога.

— У Вашего мужа имеется постоянная любовница, - спокойно сказала Лера. – Кроме того, он является хозяином публичного дома, с проститутками которого регулярно спит. Это заведение находится по адресу ********. Вас туда никто, конечно, не пустит, но если Ваш отец или брат придут туда, то смогут лицезреть Вашего мужа в компании сразу двух девиц.

И Лера нажала кнопку отбоя, а затем сидела и грустно улыбалась. Через некоторое время она набрала номер телефона Светы.

— Алло, Света, ты сейчас не занята? – спросила она. – Можно к тебе подъехать?

Через полчаса Лера уже звонила в дверь Светиной квартиры.

Гостеприимная Света

      - Что-то случилось с Мишей? – прижала к груди руки Света, увидев на пороге расстроенную Леру.

— Нет, с папой всё в порядке, а вот у меня… - и Лера заплакала.

Света провела Леру на кухню и накапала ей в стакан с водой каких-то успокоительных капель.

— Спасибо, Света, - поблагодарила её Лера. – Ты и себе накапай этих капель, потому что и тебе будет грустно и больно от того, что случилось со мной.

Света охотно накапала себе двойную дозу успокоительных капель в стакан, залпом выпила лекарство и приготовилась выслушать Леру.

— Зимой я познакомилась со славным парнем Мишей, который работает в полиции. Через некоторое время мы с ним начали встречаться. А сегодня я узнала, что он уже три года женат, а со мной встречается только для того, чтобы собирать информацию о моём папе, - и Лера зарыдала, уткнувшись лицом в стол.

Света молча начала рыться в шкафчике для лекарств, откуда достала какие-то таблетки. Одну из них она заставила выпить Леру, другую выпила сама.

— Ты расскажи мне все, и тебе станет легче, - посоветовала Света Лере.

— Я в него с первого взгляда влюбилась, - сквозь слёзы сказала Лера. – Знаешь, мне всегда нравились сдержанные и молчаливые парни, которые не цеплялись к каждой встречной девушке, никогда не пытались быть в центре внимания… Почему-то я думала, что если такой человек полюбит меня, то обязательно сделает счастливой. Что на самом деле он нежный, страстный и никого до меня он не любил по-настоящему. Вот так и с Мишей. Мне было хорошо уже просто от того, что он рядом… Я не обращала внимания на то, что он никогда не приглашал меня к себе в гости, что он никогда не оставался у меня до утра, мои звонки он часто сбрасывал, объясняя, что был в это время на каком-то задании… Он никогда не рассказывал о своих родителях или братьях-сёстрах, хотя каждую нашу встречу обязательно интересовался, как дела у моего папы. Я только один раз за всё время нашего знакомства видела его полицейское удостоверение, откуда запомнила только имя и фамилию – Михаил Зотов. Я не знаю, сколько ему лет, когда у него День Рождения, где он живёт…

И Лера опять зарыдала.

— А ведь я – такая же, как ты, - медленно проговорила Света. – Я тоже влюбилась в человека, о котором почти ничего не знаю, кроме имени, а когда я пытаюсь что-нибудь выяснить про него – он так умело переводит разговор на другое… - в глазах у Светы появились слёзы. – Я чувствую, что когда-нибудь, как и ты, узнаю о Мише что-то такое, после чего мы с ним навсегда расстанемся, поэтому делаю вид, что не замечаю ничего вокруг. Я не хочу его потерять! Ведь он – самый дорогой для меня человек на свете!

И Света зарыдала в унисон с Лерой.

— Лера, - попросила через некоторое время Света. – Я понимаю, что лезу тебе в душу, но пожалуйста, скажи мне, как зовут твоего папу. Фамилию, имя и отчество, больше ничего…

Лера вдруг нервно засмеялась сквозь слёзы.

— Моего папу! Да я только этой зимой узнала, кто мой настоящий отец! – Лера подняла свои глаза к потолку. – Я думала, что сойду с ума, когда узнала, что мой биологический отец – псих и убийца. Да, Света, мой отец – это тот человек, который чуть не отправил тебя на тот свет... - и Лера резко замолчала и даже закрыла себе рот рукой, осознав, что она только что сказала.

— Лера, я ничего не желаю знать про этого человека, - дрожащим монотонным голосом проговорила Света. – Я просто хочу знать, какая фамилия у моего знакомого Миши, который познакомил меня с тобой. Я знаю, что он - твой неродной отец. Миша ещё перед нашим с тобой знакомством рассказал мне о тебе. Рассказал, что твоя мама умерла, а перед смертью сказала тебе, что он – твой родной отец. Рассказал о том, что тот человек, который вырастил тебя и которого ты считала своим отцом, женился повторно и ты стала ему абсолютно не нужна. Вот Миша и взял на себя роль твоего отца, которую и выполняет по мере своих сил. Но он – не твой биологический отец…

— Когда он тебе это сказал? – перебила её Лера.

— Весной, перед тем, как вы с ним первый раз пришли ко мне в гости…

— Врёт он! – вдруг закричала Лера. – Мы с ним зимой делали генетическую экспертизу, которая подтвердила, что он – мой биологический отец. Совпадение ДНК – почти 100%! Я своими глазами видела, как он этот анализ сдавал. Три раза! И не в какой-то частной лаборатории, а в государственной, где проводится судмедэкспертиза. И комиссия сидела, чтобы следить за правильностью сдачи анализов. А после того, как стали известны результаты экспертизы, он меня решил официально удочерить! И знаешь, кто его поверенный в нотариальных и финансовых делах? Тот человек, который меня вырастил, адвокат Николай Вересов! Да я с тех пор дома не была, на съёмной квартире живу, потому что боюсь вернуться домой и застать там обсуждающих моё удочерение папу-Вересова и папу-Карпова…

Услышав последнее слово, Света вскрикнула и закрыла свои уши руками.

— Где у тебя успокоительные капли? – спросила её Лера, нашла корвалол и щедро накапала его в стакан с водой. – Пей! – приказала она Свете.

Света послушно выпила лекарство и уставилась осоловевшими глазами на Леру.

— Ты хотела знать, как зовут твоего приятеля Мишу, моего отца? Карпов Станислав Михайлович его зовут! А я – его родная дочь, потому что против результатов генетической экспертизы не попрёшь. Да, он псих, убийца, его за то, что он тогда сделал, расстрелять мало, но когда он вышел из психбольницы, то первым делом решил по мере сил помочь тем, кого он тогда покалечил. И тебе он только поэтому стал помогать… Я не знаю, как так получилось, что он с тобой… - Лера замолчала, увидев умоляющий взгляд Светы. – Он обещал мне помочь тебе вылечиться и исчезнуть из твоей жизни, он даже квартиру недалеко от тебя снял, чтобы ты его никогда не нашла…

— Я… тебе… не верю, - прошептала Света. – Миша любит меня. Ты что-то путаешь…

— А давай сейчас поедем к нему в гости и попросим рассказать всю правду, - предложила Лера.

Света молча кивнула. Лера набрала номер телефона Карпова.

— Алло, папа! Извини, что так поздно. Можно к тебе сейчас приехать?... Мне очень нужно.

Гостеприимный Карпов

      Уже через полчаса Света с Лерой добрались на такси до дома Карпова. Лера уверенно нажала на кнопку звонка. Открылась дверь, и Карпов сильно удивился, увидев на пороге держащихся под руку Свету с Лерой, вокруг которых витал стойкий запах валерианы.

— Можно зайти? - по-хозяйски спросила Лера.

— Конечно, пожалуйста, - совершенно спокойно ответил Карпов. – Заходите на кухню, я сейчас чай поставлю.

Через пару минут они уже сидели на кухне.

— Миша, - дрожащим голосом начала разговор Света. – Покажи мне, пожалуйста, свой паспорт.

— Что-то случилось? – попытался улизнуть от ответа Карпов.

— Ничего! – ответила Света. – Просто я хочу знать фамилию человека, с которым живу.

— Ты уверена, что тебе это нужно? – спросил Карпов.

Света молча кивнула. Тогда Карпов вышел из кухни и через некоторое время появился, держа в руках развёрнутый паспорт, где под его фотографией чёрным по белому было написано: «Карпов Станислав Михайлович». Света закрыла лицо руками и завыла тоненьким голосом.

Карпов помог ей подняться с табуретки, обнял её и увёл в комнату. И от каждого его движения веяло такой заботой и любовью к Свете, что Лера горько заплакала от зависти, что её никто так нежно не любит.

Через некоторое время Карпов вернулся на кухню.

— Зачем ты это сделала? – строго спросил он. – Ты же видишь, в каком она сейчас состоянии, мне пришлось вколоть ей снотворное.

— Я не хотела… она сама попросила… - попыталась оправдаться Лера. – Ты же обещал, что не будешь с ней…

— А ты никогда не задумывалась о том, что она для меня что-то значит? – перебил он её. – Или мне теперь до самой смерти посыпать голову пеплом и публично замаливать свои грехи?

— Зачем же ты тогда ей врал? – огрызнулась Лера.

— А я ей не врал, - спокойно ответил Карпов. – Я недоговаривал, уходил от ответа, скрывал некоторые сведения о себе. Единственное – я назвался чужим именем, но только потому, что не собирался слишком долго и тесно общаться с ней...

— Ты ей соврал о том, что я – не твоя дочь, - упрекнула его Лера.

— Я сказал правду, - и Карпов посмотрел Лере в глаза суровым взглядом. – Ты – действительно не моя дочь, хотя, узнав результаты генетической экспертизы, ты давно смирилась с этим. На самом деле ты – Валерия Николаевна Вересова, дочь адвоката Николая Вересова и журналистка газеты «У всех на слуху», которая для того, чтобы написать несколько сенсационных статей про меня, узнала о моих отношениях с Машей Тимофеевой и подделала себе документы, представившись её дочерью и надеясь выведать у меня какую-нибудь интересную обывателям информацию, которую можно будет выдать в печать. Да только увидев тебя первый раз на пороге, я сразу понял, что тебе что-то от меня нужно, ведь я не из тех людей, к кому просто так приходят в гости.

Лера побледнела, услышав такое заявление Карпова. Она обхватила голову руками и низко наклонилась над столом, чтобы скрыть от Карпова своё покрасневшее лицо.

— Почему же ты тогда не выгнал меня? – горько усмехнулась она через некоторое время, вспомнив обо всех неприятностях, посыпавшихся на её голову после знакомства с Карповым.

— Я должен был выяснить, что ты задумала, - объяснил Карпов. – Поэтому я сделал вид, что поверил тебе, тем более, у тебя были такие качественные подложные документы, особенно паспорт…

Лера посмотрела на него непонимающим взглядом.

— Паспорт был выпущен на настоящем бланке, - объяснил Карпов. – В паспорте было написано, что он был выдан Тимофеевой Валерии Станиславовне три года назад. Только серия и номер этого паспорта ненамного отличались от серии и номера моего паспорта, который я получил этой зимой.

Карпов вышел из кухни и через некоторое время вернулся, принеся с собой злосчастный акт с результатами генетической экспертизы, куда были занесены номера паспортов Карпова и Леры.

— Как только ты тогда ушла, я сразу же позвонил своим знакомым в полицию и попросил выяснить обстоятельства смерти Марии Владимировны Тимофеевой, а также узнать, кому теперь принадлежит её квартира. Уже к вечеру я знал, кто ты такая, и сразу же связался с твоим отцом, с которым мы были знакомы ещё во время моей службы в милиции. Должен же он был знать, что задумала его шальная дочка!

Лера рассматривала свои руки, лежащие на коленях. До неё только сейчас дошло, что всё это время Карпов играл с ней в только ему известную игру.

— Вот тогда мы и решили взять тебя под перекрёстный огонь и заставить признаться в своём вранье или ему, или мне. Ты сама предложила мне пройти генетическую экспертизу, чтобы доказать, что я - твой отец. Перед тем, как мы с тобой пошли в лабораторию, Вересов полдня полировал обеими концами ватных палочек внутреннюю поверхность своих щёк, после чего передал упаковку с этими палочками мне. А во время экспертизы я честно елозил одной из поверхностей этих палочек по своей щеке, а затем незаметно переворачивал палочку, и лаборантка срезала для анализа ту часть, где были пробы Вересова. Ты думала, что члены комиссии внимательно следят, чтобы ты именно их палочкой анализ собирала? Да они каждый день такие экспертизы проводят и особое внимание уделяют только тем экспертизам, которые запросит суд. А на тех, кто просто из шкурного интереса проводит сравнительный анализ ДНК, им уже давно наплевать, поэтому они особо не присматриваются на то, кто и чем елозит у себя во рту, лишь бы потом все образцы запечатать и передать в лабораторию без проблем...

Лера закрыла лицо руками и зарыдала.

— А потом вышла твоя сенсационная статья об источнике моих баснословных доходов. Я сделал вид, что опасаюсь за свою жизнь, и переехал жить к тебе. Ты, наверняка, надеялась на отрицательный результат генетической экспертизы, поэтому решила потерпеть моё присутствие эти несколько дней. А потом ты увидела результаты экспертизы и чуть не упала в обморок. Ещё бы! Твой биологический отец оказался психом-убийцей! Я изобразил бурную радость от этого открытия и даже решил тебя официально удочерить. Я надеялся, что после этого ты признаешься мне в своей затее, но нет, ты решила играть дальше и поспешила уничтожить все свои подложные документы, потому что на сцену вышел твой отец – адвокат Вересов, который поехал в редакцию и подал иск из-за твоей статьи. Ты поняла, что и делом о твоём удочерении будет заниматься он. Я думал, ты после этого прибежишь просить у меня прощения, но нет, ты решила подставить Антона... Кстати, куда он потом делся?

— Уехал домой, учителем работает, - злобно ответила Лера. – Это ведь ты ему посоветовал?

— Я тут ни при чём, - ответил Карпов. – А вот без твоего нового дружка Зотова здесь явно не обошлось. Но это уже твои проблемы. А когда Антон начал рассказывать мне, что это он написал статью, я понял, что ты – хитрое и изворотливое создание, которое может и по головам пойти к достижению своей цели. Антон – славный парень, поэтому он правильно сделал, что бросил тебя. А вот с Зотовым вы - два сапога пара… Я уверен, что между вами ещё много чего будет, уж слишком сильно ты его любишь…

Карпов некоторое время молча смотрел на Леру.

— А потом ты начала по-человечески ко мне относиться. В больницу водить, по хозяйству помогать, разговаривать со мной, в конце-концов. Поэтому я решил больше не пытаться вывести тебя на чистую воду. Неужели тебя не удивило, что я резко перестал суетиться по поводу восстановления твоих документов и по поводу твоего удочерения? - и Карпов с усмешкой посмотрел на Леру. - Я понимал, что в твоей душе ничего не поменялось, что ты просто решила проявлять ко мне заботу и уважение. Но и я ведь тоже не изменился, но мне было не тяжело заботливо и вежливо вести себя по отношению к тебе... Человек уже в пять лет - сформировавшаяся личность. Он может терпеть, притворяться, играть роль, если считает, что это ему нужно. Вот и мы все играем свои роли, пока это нас устраивает. И ведь нас всех это устраивает, не так ли?

Карпов поднялся из-за стола и ушёл в комнату, где спала Света. А Лера остаток ночи провела на диване в гостиной.

Утром она проснулась и, проходя мимо спальни, увидела через приоткрытую дверь Свету, которая полулежала на диване, подперев подбородок одной рукой. За другую руку её держал сидящий возле неё на полу Карпов.

— Пока ты меня любишь, тебе будет наплевать на то, что записано в моём паспорте, - услышала Лера слова Карпова, после чего незаметно выскользнула из его квартиры.

***

Весь день на работе в голове у Леры звучала эта фраза Карпова, и под конец рабочего дня она поняла, что Миша унизил и обидел её не тем, что обманывал её, а тем, что даже не попытался хоть что-то сказать в своё оправдание.

После работы Лера вышла из здания редакции и увидела Мишу, который, как обычно, ждал её возле своей машины, как будто вчера ничего не случилось. Лера сделала вид, что не заметила его, развернулась и направилась к автобусной остановке.

— Лера, - услышала она позади себя голос Миши, а затем почувствовала, что он подбежал к ней сзади и схватил её за руку. - Ты куда-то спешишь? - вежливо поинтересовался он и улыбнулся своей милой улыбкой.

Такой наглости Лера от него не ожидала.

— Видеть тебя не хочу после всего, что я узнала о тебе вчера... - начала она свою обличительную речь, пытаясь вырвать из его захвата свою руку.

— Пока ты меня любишь, тебе будет наплевать на то, что записано в моём паспорте, - спокойно перебил её Миша, и на его бесстрастном лице появилась торжествующая улыбка.

Конец

Не забудьте оставить свой отзыв:

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg