«Четвертая пуля [Похищение. Четвертая пуля. Пусть проигравший плачет]»

Жорж какое-то время ползал по ворсистому ковру — точь-в-точь как те солдаты, которых он видел в фильме, показанном по телевизору, — а потом вскочил, вскинул игрушечный пластмассовый автомат, стреляющий красными искрами, и нажал на спуск.

— Бах! Бах! Бах! — кричал он, поражая меткими очередями отряд до зубов вооруженных врагов, выскочивших из высокой травы. Охваченные ужасом, они повернули и начали разбегаться. Жорж бросился преследовать их, но тут перед ним возникла стройная фигура мисс Дороти.

— Жорж, дорогой мой, я очень просила бы вас отдать мне эту слишком шумную штуку.

Ее мягкий голос исключал любую попытку сопротивления. Мисс Дороти никогда не кричала — она даже никогда не повышала голос. Впрочем, в этом не было никакой необходимости. Ее мягкость и нежность всегда обезоруживали его, что не мешало ей быть неумолимой. Глубоко вздохнув, Жорж протянул гувернантке автомат, искоса поглядывая вслед улепетывающим фигурам.

Да, враги никогда не узнают, чем обязаны они мисс Дороти. А она… она, как и всегда, просто ничего не заметила. Хотя и проводила целые дни с Жоржем, но никак не могла понять, какой жизнью он живет. Не замечала дикарей, набрасывающихся из засады, не подозревала, что ходит по джунглям среди тропических цветов и страшных хищников.

— Жорж, — снова прозвучал ее нежный голос, — неужели вам нравится играть этими ужасными игрушками, которые так громко стреляют?

Присев на корточки перед малышом, она погладила его по голове, ласково глядя огромными голубыми глазами. Жорж любил, когда мисс Дороти гладила его по голове — у нее были ласковые, теплые руки. И вообще ему в ней нравилось все. Мисс Дороти была самой красивой девушкой из всех, кого он видел за свою жизнь — правда, весьма короткую. Высокая, стройная, светловолосая, и от нее всегда очень приятно пахло. Мелодичным голосом она хорошо пела забавные английские песенки. Вот только… только никак не могла понять, чем живут маленькие, мальчики. Увы!