«Полковник по сходной цене»

Анатолий Антонов Полковник по сходной цене

© ЗАО «Издательство „ЭКСМО-Пресс“», 2001

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Глава 1

Тарас очнулся от полуденного липкого сна и, глотнув с отвращением раскаленного воздуха, повернулся к окну, за которым, покачиваясь, проплывали чахлые деревца, пригнутые низко к земле невероятно жарким солнцем.

Стук колес поезда напоминал монотонный шум дождя, который идет уже несколько дней. Тарас почувствовал, что снова начинает оплывать потом. Он перевернулся на спину и, приподняв руку, дотронулся до слипшихся на лбу волос. Душный и насыщенный влагой воздух в купе сгустился до такой степени, что, казалось, можно было его сгребать в горсть, как подтаявший снег.

В приоткрытое окно толчками вкатывался обжигающий ветер. Тарас снова повернулся к окну и сплюнул заполнившую рот кислую слюну.

«Гадость какая, — вяло захлюпало у него в голове. — Мало того, что жарко здесь, как… Так еще и пили вчера весь день. Еще сколько трястись в этом блядском поезде. Умереть можно…»

Откуда-то снизу раздалось прерывистое хрипение.

«Шланг прохудился какой-то, что ли?» — без удивления подумал Тарас.

Булькающее хрипение раздалось снова.

Внизу что-то грохнуло, и на уровне Тарасовых глаз появилась мычащая голова, очень похожая на неумело слепленный ком сырого теста.

— Алкаш проснулся, — отреагировал Тарас. — Здорово, Колобок.

— Дай… минералки, — прохрипел тот и звонко шлепнул ладонью по своей совершенно лишенной всякой растительности макушке. — Голова гудит… — добавил он, — и с голосом что-то… Голос свой не узнаю. Простыл я, наверное…

— Как шланг прохудившийся, сипишь, — согласился Тарас. — А минералки у нас нет. Ты ею вчера умывался. Тебе, видите ли, в туалет в лом было идти…

Колобок покрутил своей несуразной головой и тяжело опустился на нижнюю полку.

— Плохо мне, Тарас, — доверительно высказался он. — Сил нет никаких, как плохо… Да еще жара эта чертова. Чтоб я еще раз в поезде выпил хоть грамм.

Тарас хмыкнул и провел ладонью по подбородку.

— Сегодня к вечеру будем уже в Сочи, — сказал он. — Надо бы к этому времени привести себя в порядок. Побриться, похмелиться, то-се…

— Сочи… Сейчас бы в море окунуться. И чтобы холодное, это самое… — размечтался Колобок.

— Море-то холодное?

— Пиво чтоб холодное!

Тарас хрипло засмеялся. Он неловко повернулся на своей верхней полке и сунул руку в карман. Пошарил, нахмурился и, перевернувшись на другой бок, сунул руку в другой карман.

— Странно, — проговорил он наконец. — Какие-то бабки у меня еще оставались, это точно. Я всегда на похмелку оставляю…

Ужас отразился в глазах Колобка.

— Т-ты что? — с трудом выговорил он. — У т-тебя… то есть похмеляться мы не будем?

Тарас подумал немного.

— Черт возьми, — оскалившись, произнес он. — Вспомнил. Мы вчера еще третьего затащили. В том же вагоне-ресторане познакомились. Ну да — ты уже вырубился, а мы с ним еще одну бутылку и уговорили. Вот блин, а теперь… Нечем нам, друг-Колобок, похмелиться…

— А если того фраера разыскать? — предложил Колобок. — Пускай нас похмеляет… А если откажется, падла, я тогда ему…

Колобок тяжело пристукнул пухлым кулаком по купейному столику.

— Н-не стоит, — задумчиво проговорил Тарас. — Забыл, по какому делу мы едем?

— Что нам — до Сочи терпеть?! — с тоской воскликнул Колобок.

— Судя по всему, придется, — проговорил Тарас. — Ты хоть помнишь, как тот фраер выглядел? Вот именно. И я — приблизительно. Где его сейчас искать — по всему поезду шарить? Да и ты сейчас скандал затеешь, если он артачится станет…

— Да я!..

— А то я тебя не знаю, — проворчал Тарас, — и так вчера орал в вагоне-ресторане. Проводница ментов позвать хотела. То есть эта — официантка… Нам что было сказано — без происшествий довезти товар до Сочи, там нас встретят, отдадим товар, получим бабки и — привет. После этого оторвемся на полную катушку. А в поезде сказано было — воздерживаться.

— Видел я, как ты вчера воздерживался, — мрачно усмехнулся Колобок. — Аж бабок на утро не осталось.

— Ты подначил, — возразил Тарас, — алкаш. Я сначала возражал…

— В течение трех секунд, — добавил Колобок. — А потом больше всех выступал, чтобы второй пузырь взять. И того фраера затащил с нами бухать. Вот это уж совсем лишнее было. Как, кстати, его звали…

— Га… это, как его… Га… — напрягся Тарас, — кажись, Гаврик.

— Да ты что? — усмехнулся Колобок. — Таких и имен-то не бывает. Опять что-то по пьянке перепутал.

Тарас отмахнулся от своего собеседника и повернулся лицом к стенке. Солнце поднялось выше и в полную силу жарило крышу поезда, и теперь духота в купе стала совсем невыносимой.

Колобок проворчал что-то неразборчивое, махнул ладонью у своего рта, как будто измятые его слова застряли в раскаленном и густом воздухе и он отгонял их.

— Ладно, — громко сказал он. — Тарас! Эй, слышишь меня?

— Чего? — глухо отозвался Тарас.

— Я кое-что придумал. А то мы подохнем, пока до Сочи доедем. Какая ближайшая остановка?

— Краснодар — следующая остановка, — ответил Тарас и повернулся к Колобку.

— Сколько мы там стоим?

— Сорок минут, — сказал Тарас, — если не больше. А в чем дело?

— Узнаешь, — осклабился Колобок, — покажу я тебе, как в нашем районе мужики деньгу зашибают, если очень надо… В минуты тяжкого похмелья. Веришь — за десять минут можно на пузырек набрать…

* * *

«Вот и все, — подумал он, дотронувшись до своей коротко стриженной головы, формой до странности напоминающей старинный рыцарский шлем. — Вот и все. Как, однако, странно принимать смерть на третьем десятке. Сколько еще можно было сделать и… Например, похмелиться. А то так и правда можно окочуриться. В каком это, интересно, я ящике лежу?..»

— Гроб! — ударила страшная мысль и исчезла, как только он открыл глаза.

«А-а, это я на верхней полке… в купе поезда. Ф-фу, как же жарко здесь и как отвратительно пахнет… Перегаром… Господи, как же мне плохо».

Он снова закрыл глаза и какое-то время еще лежал неподвижно, ничего не видя, кроме радужных масляных пятен, лениво колыхавшихся между зрачками и внутренними сторонами век его глаз.

А потом его мысли приняли несколько странное направление.

«Вот почему так, господи, — думал он, — сначала хорошо-хорошо, а потом плохо-плохо? Да и хорошо мне не было. То есть было, наверное, только я совсем не помню… как было хорошо. Мамочки, как голова гудит… Хотелось бы знать, господи, ты когда-нибудь испытывал такую муку? Знаешь, одно дело — принимать муку, когда на тебя столько человек смотрят, и совсем другое, когда лежишь вот так, не можешь даже рукой пошевелить и прекрасно понимаешь, что сейчас вот… отдашь душу… и никто никогда об адских твоих мучениях не узнает…»

— Тебе, Игорь Анатольевич, уже, по-моему, лечиться надо, — прогремел в его голове суровый голос.

Он приподнял голову, в ужасе озираясь.

— Проснулся? — осведомилась Тамара. — Я говорю — тебе уже давно лечиться пора, Игорь Анатольевич. От алкоголизма.

— Ай… Ай-ай… а, это ты… — хрипло выговорил Гарик. — Д-доброе утро, Тамара Михайловна.

— Конечно, я, — подтвердила Тамара. — А ты думал, кто?

— Да так… Все-таки хорошо, что это ты. А то мне показалось, что я с ума схожу.

— Это я скоро с ума сойду с тобой, — вздохнула Тамара. — Ты хоть помнишь, кто мы с тобой такие и зачем мы в Сочи едем?

— Отдыхать, — опять закрывая глаза, проговорил Гарик. — Как супруги: я — муж, а ты — моя жена…

— Что?! — вскричала Тамара, но потом что-то вспомнила и улыбнулась. — А, это ты по легенде… А я уж подумала… Нет, с тобой точно с ума можно сойти. Боже мой, что ты вчера такое вытворял!

— А что я такого вытворял? — лениво поинтересовался Гарик.

— Ты пошел в вагон-ресторан принести нам ужин и пропал, — начала рассказывать Тамара, — я забеспокоилась, конечно. Направилась туда же — в ресторан — мало ли, может быть, с тобой что-то случилось — и обнаружила тебя в компании с двумя какими-то типами совершенно уголовного вида.

— Ага, — тяжело качнул Гарик головой. — Это я помню. Один такой… невысокий крепыш. Лицо у него… мясистое, и голова абсолютно без волос. Его товарищ еще называл так странно. Бобик… Шарик… А — Колобок!

— Колобок, — проворчала Тамара, — ну и рожа у него была… Да и второй тоже — который повыше ростом — верзила накачанный — такой чернявый, со шрамом на переносице. Короче говоря, приятного впечатления они не производили. Особенно тот — со шрамом. Совершенно бандитская морда.

— Этого тоже помню, — задумчиво проговорил Гарик, — но хуже. Как же его звали?..

— Ну вот еще, — усмехнулась Тамара, — буду я каждого твоего собутыльника запоминать. И имя в книжечку записывать. У меня тогда такая книжечка получится — размером с телефонную…

Гарик вдруг рассмеялся.

— Чего ты? — спросила Тамара.

— Вспомнил, как его звали, — пояснил Гарик причину своего веселья. — Тарас.

— И чего смешного? — удивилась Тамара, — нормальное имя. Немного, правда, архаичное…

— Да нет, не имя смешное. — Гарик снова хохотнул, — просто… частушка есть очень смешная про Тараса.

— Какая?

— Не скажу, — с сожалением проговорил Гарик, — очень уж она неприличная. Но какая смешная…

Тамара усмехнулась, поднялась и, поправив халатик, подошла к зеркалу, вделанному в поверхность купейной двери. Стянув с головы повязку, она рассыпала по плечам огненно-рыжие волосы и принялась обеими руками укладывать их в прическу.

Гарик наблюдал за ней. Когда он в очередной раз тяжело вздохнул, Тамара проговорила, не поворачиваясь:

— Деньги все вчера пропил?

Гарик похлопал себя по карманам.

— Все, — ответил он. — Слушай, дай немного взаймы… До первой получки.

— Дам, — сказала Тамара. — А то ты убьешь меня своими вздохами. Кстати, открой окно…

— А я, между прочим, не поэтому вздыхаю, — проговорил вдруг Гарик, исполнив ее просьбу, — не потому что с похмелья болею… То есть и поэтому тоже, но… Еще и по другому поводу.

— Это по какому же?

— Ну как… — замялся Гарик. — Вот мы с тобой взрослые люди. Ты красивая женщина, я… тоже ничего. Едем с тобой вдвоем в одном купе черт знает сколько времени и… — Гарик развел руками.

— Понятно, — сказала Тамара, наблюдавшая за Гариком в зеркало. — Я тебе, Игорь Анатольевич, сколько раз уже объясняла — мы с тобой просто напарники. То есть люди, которые работают вместе. Работают, понятно? И не больше.

— А… — явно намеревающийся привести какой-то довод Гарик открыл рот.

— Понятно, — повторила Тамара. — Можешь не продолжать. Если в начале нашей совместной работы — несколько лет назад — у нас с тобой что-то и было, то теперь вот… Извини…

— Ничего себе — «что-то было», — помолчав немного, фыркнул Гарик. — Я, между прочим, жениться на тебе хотел. Да что я тебе говорю, ты же знаешь все прекрасно.

Гарик с трудом приподнялся на своей полке и достал откуда-то из-под матраца белую рубашку, больше сейчас напоминающую огромную жевательную резинку, которую выплюнул изо рта какой-нибудь великан.

Оглядев со всех сторон рубашку, Гарик принялся сосредоточенно надевать ее, охая и стеная, как будто натягивал ее на голую душу.

— Знаешь ты все… — снова проговорил Гарик, — прекрасно.

Тамара и в этот раз ничего Гарику не ответила. Она молчала еще несколько минут, потом отошла от зеркала и достала из сумочки купюру.

— На вот… Несчастный ты мой.

— Не надо мне, — обиженно протянул Гарик, купюру тем не менее взяв.

Тамара посмотрела на него, и взгляд ее вдруг потеплел.

— Столько лет прошло, — сказала она, — четыре года. А ты все еще… — она хотела договорить «любишь меня», но почему-то этого делать не стала.

— Ну да, — прокряхтел Гарик, сползая со своей койки, — столько уже в одном купе ехать и не это самое… А что я могу поделать, если у меня не кровь, а жидкое электричество?..

— Дурак, — сказала Тамара и еще добавила: — Пошел вон.

* * *

«Зря я так с Тамарой, — подумал Гарик, получая от официантки в вагоне-ресторане запотевшую бутылку с холодным пивом. Она обиделась, дураком меня назвала… Дурак и есть — ерунду такую говорить».

Гарик отхлебнул из бутылки и вдруг заметил, что официантка, та, что принесла ему пиво, не отходит от его столика, стоит рядом.

— А где же друзья твои вчерашние? — спросила официантка, когда Гарик поднял на нее глаза.

— Какие?.. А те, что ли… Да черт их знает, — признался Гарик. — Я уж и не помню, из какого они вагона. Мы ведь прямо здесь познакомились. Сейчас, наверное, тоже сюда прибегут.

— Может, прибегут, — сказала официантка, — а может, и нет. Тут их какие-то товарищи спрашивали.

— Какие? — заинтересовался Гарик. — Менты, что ли?

— Вроде нет…

— А… — Гарик снова отхлебнул. — А то я уж думал, что мы… Что они вчера набедокурили чего.

— Не менты, — продолжала официантка, — парни какие-то. Сегодня с утра спрашивали. Вроде бы даже ходили по вагонам их искать. Да разве найдешь с утра кого — все купе закрыты, люди спят еще.

— Это точно, — сказал Гарик и в два длинных глотка прикончил бутылку.

— Еще? — осведомилась официантка. — А то холодное пиво скоро кончится. Это сейчас еще рано, а через часок набегут за холодненьким со всех вагонов — жара-то какая стоит.

— Еще одну, — попросил Гарик, — нет, лучше две. Три… Сначала две, а потом еще одну, чтоб не грелось.

* * *

«Девять лет назад, — вспоминал Гарик, допивая третью бутылку пива, — ко-гда я двадцатилетним пацаном прогуливался в парке с какой-то девушкой… Странно, сейчас я имени даже ее не помню…

А тогда в парке Победы, неперестроенном еще парке Победы, трое юных амбалов, распираемые сокрушительным юношеским либидо, изъявили желание с моей девушкой пообщаться, опрометчиво не поинтересовавшись, между прочим, как я сам к этому их желанию отнесусь.

А я к этому их желанию относился крайне отрицательно, о чем открыто заявил.

— Ну, ничего, — вслух рассудили ребята. — Это, дескать, твое сугубо личное мнение.

— Как это? — удивился тогда я, еще не вполне понимая, что сейчас произойдет.

— А вот так! — пояснили они мне и крепко приложили металлической цепью от собачьего поводка по голове.

На несколько секунд я полностью отрубился, а когда с трудом вскарабкался на корточки, сфокусировав взгляд на непроницаемых лицах амбалов — как закрытые калитки — и на окружающей плывущей действительности, понял, что гордое звание кандидата в мастера спорта по боксу придется оправдывать не только в институтском спортзале на ринге с дешевым брезентовым покрытием.

И подоспевшие через пятнадцать минут дружинники поднимали с асфальтовой дорожки две жертвы юношеского сексуального томления — один убежал.

И девушка, кстати, тоже убежала.

Один из дружинников вдруг, подпрыгивая, пошел по аллейке прочь, странно оглядываясь на меня, прислонившегося к дереву неподалеку — я унимал кровь из сильно рассеченного цепью лба.

Остальные дружинники негромко переговаривались между собой, поглядывая на меня, вероятно, как я тогда подумал, потрясенные моей боксерской подготовкой. Я их тогда — дурак — скромно не замечал.

Через пару минут подошли уже настоящие милиционеры. Я, наивно полагая услышать слова восхищения моим спортивным мастерством, застенчиво улыбаясь, оторвался от дерева и шагнул им навстречу.

Но, вместо того чтобы произнести слова благодарности и пообещать золотые часы за доблесть, милиционеры повели себя странно — один из них зашел мне за спину, как бы страхуя своего сослуживца, который ловко надел на меня наручники и подмигнул зачем-то еще дружинникам».

Гарик вздохнул и с трудом подавил начавшуюся вдруг дрожь. Он поставил на угол стола пустую бутылку, открыл очередную и закурил.

«А потом началось совсем что-то нелепое, несуразное и страшное. Меня привели в опорный пункт милиции, находящийся в том же парке, позади пивного ларька, посадили в узкую камеру с одной стеной из сплошной решетки, где я просидел два часа в полном недоумении.

И только через два часа немолодая и дебеловатая тетенька, наложившая повязку на мою разбитую голову, объявила, что, в общем… ну, короче говоря, ты, парень, человека убил.

Я не знал тогда, что и думать, даже не понимал поначалу, что, собственно, происходит…

Это заявление в полной мере я осознал только спустя четыре месяца, проведенные мною в следственном изоляторе, на заседании суда, который в один день вынес приговор мне, Игорю Анатольевичу Парамонову, такого-то года рождения, ранее не судимому, — три года лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовой колонии общего режима…»

— Впрочем, как знать, — пробормотал Гарик, потушив докуренную сигарету в пепельнице. — Если бы не этот убитый, если бы не зона, то разве я стал бы тем, кем стал теперь? Вряд ли…

«Два с половиной года заключения прошли на удивление быстро. И ранней сырой весной, вечером, условно-досрочно освободившийся Игорь Анатольевич Парамонов, то бишь я, ехал в троллейбусе с майором МВД Герасименко. Нам было в одну сторону ехать домой.

— Ну и чем заняться думаешь? — вдруг спросил молчавший с самой остановки майор.

— Пойду в милицию работать, — неожиданно для себя объявил я и только потом понял, что это решение сложилось у меня уже давно. Еще во время отсидки, в камере, рассчитанной на пять человек, забитой пятнадцатью гнусными харями. Нет, наверное, это не было естественным моим желанием оказаться по ту сторону моего тогдашнего мира — проще было бы стать „смотрящим“ — стукачом в камере. Но тем не менее…

Герасименко тогда до странности заинтересованно посмотрел на меня, отвернулся к окну и до конца поездки никаких разговоров больше не заводил.

Я еще подумал, что мент счел мое заявление издевательством, но уже через два дня к моей сестре, к которой я пришел пожить — мать умерла на второй год моей отсидки, и квартиру продали, — позвонили из городского отделения Министерства внутренних дел и назначили мне день и час аудиенции…»

Гарик усмехнулся. Отхлебнул еще из бутылки и снова закурил.

«Больше удивленный, чем обрадованный, я пришел в отделение. Вот там-то мне и объяснили суть моей будущей работы и дали два дня на раздумье.

На следующий день я заявился в кабинет начальника рано утром, в самом-самом начале рабочего дня, и объявил свое согласие.

Так я стал работать под прикрытием…»

Гарик допил пиво.

— Еще? — спросила из-за прилавка официантка.

— Хватит, — отказался Гарик, но из-за стола не поднялся, задумчиво смолил свою сигаретку.

«Работающими под прикрытием на милицейском жаргоне назывались люди, внедряемые в различные преступные группировки под видом собственно преступников.

Дело это было, естественно, крайне сложное и опасное, поэтому те, кто занимался им, работали сдельно. Никакими зарплатами и штатными местами они себя не связывали. Суммы на их гонорары выделялись немаленькие, но дело того, конечно, стоило.

А я идеально подходил под подобный род занятий — знание преступного мира изнутри, привычка выживать в экстремальных ситуациях, приобретенная на зоне, и пара лагерных татуировок — разоблачить меня было довольно сложно. Тем более что местом моих действий был не один город, а вся Россия.

И спустя какое-то время, в продолжение которого я работал один, мне дали напарницу — Тамару Михайловну Навражину. Как я сначала удивился — женщина, работающая в таком опасном проекте, как „под прикрытием“, а потом обрадовался — красивая, молодая, да к тому же — не замужем. Вернее, вдова.

Приударил за ней сначала, подружился с ее сыном-школьником Сашкой, и дело, как казалось мне, уверенно двигалось к счастливому замужеству, но… В какой-то момент все разладилось.

Почему?

Да вот по этому самому!»

Гарик с внезапным раздражением посмотрел на батарею пустых бутылок, стоящих перед ним.

«Ну и не только поэтому, конечно, — продолжал он размышлять, — я же не алкаш какой-нибудь. Запоями не страдаю. Так, иногда… Просто… Ну, черт его знает. Не подходим мы с Тамарой друг другу. Она такая вся… А я кто? Раздолбай. Раздолбай и есть…»

— Кошмар просто какой-то! — Услышав Тамарин голос, Гарик вздрогнул. — Ни на минуту тебя, Игорь Анатольевич, оставить нельзя. Это сколько же ты пива выпил? Пол-ящика, наверное.

— Совсем не пол-ящика, — ответил Гарик, — четыре бутылки. Нормальная доза. И сушняк… э-э… Жажду утоляет и на нервную систему благотворно действует, — в доказательство того, что он совсем пришел в норму, Гарик широко улыбнулся.

— Это радует, — отреагировала Тамара, садясь напротив Гарика. — Ну что, давай позавтракаем?

Она подозвала официантку. Официантка подошла, вытаскивая на ходу засаленный блокнот из кармана передника.

— Две чашечки кофе, пожалуйста, — проговорила Тамара, — бутерброды, ну и… закуску легкую.

— Под закуску ничего не желаете? — осведомилась официантка, посмотрев на Гарика.

— Нет, — преувеличенно твердо ответил тот, — спасибо, не надо.

Официантка усмехнулась, пожала плечами, бросила быстрый взгляд на Тамару и удалилась в сторону кухни.

Тамара одну за другой поставила пустые бутылки из-под пива под стол и оглянулась. В зале вагона-ресторана никого еще не было.

— Вечером приедем в Сочи, — проговорила она, наклоняясь к Гарику. — Пойдем в камеру хранения, оттуда в гостиницу. Интересно, номер нам уже заказан?

Гарик пожал плечами.

— Мне вот что интересно, — сказал он, — почему это наш шеф — Трубников — не объяснил нам суть нашего нового задания на месте? Вручил билеты на поезд до Сочи, продиктовал номер ящика в камере хранения Сочинского железнодорожного вокзала. И все. И сказал, что в этом самом ящике инструкции к нашим дальнейшим действиям. Что это за секретность такая? Почему это Трубников перестал нам доверять? Мы ведь столько уже на органы работаем — люди мы надежные, проверенные. Особенно я…

— Особенно ты, — рассмеявшись, подтвердила Тамара. — Да никакой тут особой секретности нет. Просто делом, которое нам хотят поручить, ведает Сочинское отделение МВД, понятно? Тебе Трубников разве не говорил? А, ну да… Ты ведь на последнее заседание опоздал.

— И что это за дело такое? — вздохнул Гарик. — Хорошо бы — не очень сложное… Да ладно — несложное. Несложные дела нам не поручают. Опять придется внедряться в какую-нибудь местную преступную группировку. А так хочется на горячем песке полежать, в синем море искупаться…

— Успеешь, — заверила его Тамара. — Уж несколько дней отдыха мы сумеем урвать. Тем более — ты не забыл? — по легенде мы супруги и едем на юг отдыхать.

— И правда! — обрадовался Гарик. — Только вот Трубников на активный отдых нам ни копейки не выделил.

— Наверное, от Сочинского МВД получим, — пожав плечами, проговорила Тамара. — Это же их дело, пускай они деньги и выделяют.

Из кухни показалась официантка с подносом, уставленным тарелочками с холодными и горячими закусками.

— Вот, — сказала она, — кофе сейчас будет. С вас двести тридцать пять рублей восемнадцать копеек.

— Ничего себе, — пробормотала Тамара, расплачиваясь, — вот так завтрак.

Поезд плавно остановился. Ваза с пластиковыми цветами качнулась на столике.

— Какая это остановка? — спросил Гарик у официантки.

— Краснодар, — посмотрев в окно, сказала официантка. — Долго стоять будем. Хоть поедите спокойно, а не в тряске… Ага, — проговорила она вдруг, снова выглянув в окно, — вот и те самые приятели.

— Какие приятели? — живо обернулась Тамара.

— Да те самые, — пояснила официантка, — которые твоих собутыльников разыскивали, — она кивнула на Гарика, — вот он знает…

Глава 2

Наскоро облачившись в черную майку и просторные черные брюки, Колобок резво выкатился на перрон.

— Ну и вырядились, — проворчал вышедший вслед за ним Тарас. — Солнце жарит вовсю, а ты заставил меня брюки с рубашкой надеть…

— Не спорь, — авторитетно высказался Колобок, — так надо. Шорты могут все дело испортить.

— Да какое дело-то? — Тарас злобно сплюнул в сторону. — Слушай, не нравится мне, что ты тут какие-то дела затеваешь. Нам что сказали — довезти товар до Сочи — раз. В поезде не высовываться — два. Мне уже и похмеляться не хочется. Мог бы и ты потерпеть несколько часов…

— Не могу, — отрезал Колобок, — хватит тебе ломаться. Очко играет? Тем более, хавки у нас никакой не осталось, а я привык каждый день питаться.

— Вот голову тебе оторвут, тогда отвыкнешь, — буркнул Тарас. — Ладно, что ты там задумал — пошли.

— Ага… — Колобок покрутил круглой головой, осматриваясь. — Вон туда! — махнул он рукой в сторону ближайшего высотного дома.

* * *

— И чем он там занимается?.. — проворчал себе под нос Тарас и сплюнул окурок на землю. — Уже десять минут прошло. Скоро отправление поезда объявят…

Он посмотрел на Колобка и скривился.

— Идиот…

Колобок присел на корточки рядом с лавкой, густо усыпанной старушками, о чем-то увлеченно с ними разговаривал, время от времени даже размахивая руками и издавая нечленораздельные восклицания.

Наконец он оглянулся на Тараса и махнул рукой. А когда Тарас двинулся к нему, подбежал к подъезду, быстро набрал номер кода на подъездной двери и остановился на пороге, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Ты куда направился? — спросил Тарас, шагнув в подъезд.

Колобок нетерпеливо оглянулся на улыбавшихся ему старушек и, оттащив Тараса от двери, захлопнул ее.

— Ты что? — спросил Тарас, оказавшийся в подъездной темноте.

— Давай, давай, — пыхтя, подтолкнул Колобок его к лестнице, — пошли наверх, времени совсем мало осталось. Потом объясню. Ты только сейчас не выступай. Вообще ничего не говори. Только стой за моей спиной и… и… и на пол смотри. Да — на пол, так лучше будет.

— Идиот! — проворчал снова Тарас, устремляясь, однако, вслед за Колобком вверх по лестнице.

Они пробежали два этажа, Колобок остановился наконец у какой-то ничем не приметной двери.

— Здесь, — пробормотал он.

— Что — здесь? — раздраженно спросил Тарас, которому уже порядком надоела таинственность, которую напустил Колобок вокруг устроенного им мероприятия.

— Добрые люди здесь живут, — ухмыльнулся Колобок, — отойди в сторонку и смотри в пол. А вообще… Лучше поднимись на этаж выше и стой там, чтобы тебя видно не было.

Тарас смерил Колобка тяжелым взглядом, дернул щекой, сплюнул ему под ноги, но все же поднялся на лестничную площадку этажом выше, нарочито громко стуча подошвами ботинок по ступеням.

Утвердившись на подоконнике, Тарас закурил и тотчас услышал звонок в дверь — это Колобок позвонил. Тарас несколько раз глубоко затянулся и потушил сигарету о стену, осыпав грязные ступени снопом ярко-красных искр.

— Здравствуйте, — послышался снизу голос Колобка, изменившийся почти до неузнаваемости — будто Колобок мгновенно постарел на несколько десятков лет.

— Добрый день, — вежливо ответили ему.

— Извините, пожалуйста, за беспокойство. Видите ли, в чем дело, — выдал Колобок фразы, которые Тарас от него раньше никогда не слышал, — в соседнем подъезде умерла старушка… Моя двоюродная бабушка. Я приехал из Таганрога ее похоронить, но — такое несчастье — у меня на вокзале вытащили бумажник со всеми деньгами… Вот, осталось ходить по дому и собирать деньги. Помогите, пожалуйста, чем сможете, очень вас прошу…

— Да-да, конечно, — ответил хозяин квартиры, — такая беда… Из какой квартиры, вы говорите, ваша бабушка?

— Из сорок третьей, — быстро ответил Колобок, — Пелагея Сергеевна.

— Хм-м… Господи, жалость какая, — сокрушенно высказался хозяин квартиры. — Так она скончалась…. подождите секунду.

Изумленный Тарас осторожно свесился с перил и посмотрел на Колобка. Колобок стоял на пороге квартиры, свесив голову на грудь и носком ботинка ковыряя бетонные плиты, из которых был сложен пол лестничной площадки. Казалось, он стал меньше ростом.

Из дверей показался хозяин квартиры — Тарас успел увидеть, как блеснули его очки, — и что-то сунул в протяную руку Колобка.

— Вот. Больше, извините, не могу.

— Большое спасибо, — жалобно проскулил Колобок. — Дай вам бог здоровья…

Все это было так не похоже на Колобка, обычно наглого и шумного, что Тарас тихонько охнул и чуть не свалился с перил.

Хлопнула, закрывшись, дверь.

— Ты чего там? — немедленно обернувшись к Тарасу, злобно прошипел Колобок. — Посильнее загреметь не мог?

— Мог, — облегченно выдохнул Тарас, — но не стал. Ух ты, здорово… А я, как тебя услышал, подумал, что ты немного того… спятил. А ты, оказывается, просто играл. Я и не знал, что ты такой актер.

— Будешь тут актером, — пробормотал Колобок, поднимаясь к Тарасу. — Две сотни дал. Неплохо для начала.

Тарас поглядел на часы.

— Хватит нам до вечера, — сказал он. — Пойдем, а то на поезд опоздаем.

— Не, — проговорил Колобок. — Рано. Сколько там натикало? Ага, я и говорю — рано. Еще в одну квартиру загляну, тогда пойдем.

Сунув деньги в карман, он принялся подниматься по лестнице. Тарас заспешил за ним.

— Слушай, — заговорил он. — Колобок, а как ты эти квартиры определяешь? Может, там не очкарь этот бы был, а алкаш какой-нибудь, который тебя послал бы подальше и… все? И про старушку эту ты как узнал? Про Пелагею?

— А о чем, ты думаешь, я с бабками трепался у подъезда? — усмехнулся Колобок. — С умом надо к делу подходить. Сначала подвалил — друга ищу; ну, пару общих фраз сказал, а они и разговорились — кто у них в доме живет, кто хороший, кто плохой. И шифр у них же узнал. А эта Пелагея, как бабки мне сообщили, уже второй день на улицу не выходит — болеет. Жалко, времени нет, а то бы побольше узнал. Часик тогда можно было бы походить, и набрали бы порядочно.

— Здорово, — хмыкнул Тарас, — с тобой не пропадешь, Колобок.

— А ты думал!

— Я б до такого не дотумкал, — продолжал восхищаться Тарас. — Как дверь взломать грамотно или там… по башке дать кому-нибудь — это я запросто. А вот с бабками трепаться и лошком прикидываться…

— Дело в том, — немного даже снисходительно сообщил Колобок, — что надо уметь общаться с людьми. Я это умею… Ну, конечно, когда трезвый… Вот эта дверь!

— А здесь кто живет?

— Директор школы, — шепотом проговорил Колобок, — бабки про него с уважением говорили. Наверное, и человек состоятельный, и это… как его… интеллигент. Ну давай — иди опять прячься.

— Ага, — с готовностью кивнул Тарас и поспешно направился к лестнице, ведущей на площадку этажом выше.

* * *

— Ну и с-сука, — прошипел Колобок, спускаясь по лестнице, — а еще директор школы. Гнида. Фраер поганый, чтоб его… Пидор!

— Сколько? — поинтересовался Тарас.

— Червонец! — почти крикнул Колобок. — Червонец он мне дал, представляешь? А зато выспрашивал — кто я такой, отчего умерла эта чертова Пелагея… Кому квартира достанется, это ему тоже нужно знать, козлу!

— Да, — согласился Тарас, — я слышал. Редкостный ублюдок. Однако пойдем быстрее, через пять минут отправляется наш поезд. Как же мы товар оставили без присмотра — а если не дай бог… А все ты со своей опохмелкой. А ведь если что — мы попадаем конкретно.

— Ни хера с товаром не будет, — проворчал Колобок. — Наши заказчики его так замаскировали, что ни одна сволочь не догадается, что к чему.

Они вышли из подъезда, Колобок вежливо раскланялся с бабульками на лавочке.

— Вышла! — закричала одна из них Колобку.

— Что? — не понял тот.

— Да Пелагея-то! — еще громче завопила она. — О которой мы беспокоились. Выздоровела и к нам на лавочку вышла. На солнышке погреться. Вон она идет.

Тарас с Колобком одновременно обернулись туда, куда показывала бабулька. Прямо навстречу им семенила сухонькая, согнутая пополам старушонка, одетая, несмотря на страшную жару, в валенки, телогрейку и ватный платок, из-под которого выглядывало ссохшееся до размеров детского кулачка коричневое личико.

— Валим отсюда, — шепнул Колобок Тарасу, и приятели, заметно ускорив шаг, направились прочь от дома и через пару минут были уже на вокзале.

— Третий путь, четвертая платформа, — проговорил Колобок, задыхаясь от быстрого шага, — я запомнил. Быстрее, три минуты осталось до отправления. Уже, наверное, объявили…

— Слушай, — проговорил вдруг Тарас, — а кто был тот первый жилец? Ну, который тебе две сотни дал?

— Этот? А хрен его знает. Старухи про него ничего… А нет, говорили, вспомнил — он писатель.

— Настоящий? — удивился Тарас.

— Хрен его знает, — повторил Колобок. — Мне на это, если честно… Оп-па, — вдруг странным голосом произнес он и остановился. — Черт возьми, кажется, нам сегодня очень-очень не повезет.

— В чем дело? — озираясь, спросил Тарас.

— Посмотри. Вон, на перрон, — и кивком указал, куда Тарасу следует посмотреть.

— Мама, — проговорил Тарас и сделал шаг назад, — вижу теперь. Елки-палки, что нам теперь делать-то? Поезд сейчас тронется, а мы тут стоим.

— А товар в купе, — хрипло напомнил Колобок. — Если мы от поезда отстанем, нам абзац. А если сейчас попытаемся в поезд сесть — тоже. Что же делать-то нам, дорогие товарищи?..

— Они к нам идут…

* * *

— Чай пить после кофе — это… как его… моветон, — высказался Гарик, отрывая губы от чайной чашки.

— Пей, пей, — усмехнулась Тамара. — У тебя в организме — недостаток жидкости.

— И сам знаю, — ответил Гарик и вдруг, вскочив со стула, подбежал к окну. — Ни хрена себе! — выговорил он. — Вот это да!

— Что там? — спросила Тамара.

— Мои вчерашние собутыльники, — сказал Гарик, — по перрону шляются. Что это они — поезд скоро тронется. Отправление уже объявили.

Тамара поставила чашку на стол, поднялась со своего места и тоже подошла к окну.

— Ага, — сказала она. — Вот тот самый Колобок, а вот и здоровяк… Как его?

— Тарас, — ответил Гарик и постучал костяшками пальцев по стеклу.

— Ты чего? — спросила Тамара.

— Ну как? — удивился Гарик. — Поздороваться же надо. Черт, не слышат меня. Как они странно озираются — как будто чем-то напуганы…

Последовавшие незамедлительно за его словами события на перроне начали развиваться столь стремительно, что Гарик ничего не успел сказать, только открыл рот.

Тамара тряхнула рыжими волосами, как будто ей в голову пришла очень важная мысль, и, схватив Гарика за рукав, оттащила его в глубь вагона-ресторана.

— Зачем? — обернулся к ней Гарик. — Я же… Я же должен им помочь — их всего двое, и пятеро каких-то быков на них налетели!

Тамара молча обняла его за талию.

Сквозь толстые стекла окон в вагон-ресторан проникали звуки ударов и крики избиваемых Колобка и Тараса.

— Мочи их! — грянул вдруг бас на перроне. — Попались, сволочи!

Гарик наконец вырвался из крепких объятий Тамары и снова бросился к окну.

Картина, представившаяся его взору, была довольно впечатляющая — повергнутого наземь Колобка волтузили ногами трое крепких бритоголовых парней, одетых в пляжные майки и шорты. Колобок орал что-то нечленораздельное, но, судя по всему, угрожающее; пытался подняться, но его тут же сбивали с ног — и он летал от одного парня к другому, как огромный футбольный мяч.

— Мочи его! — снова заорал один из тех, кто избивал Колобка. — Да вырубите вы его скорее и оттащите к тачке! Быки бестолковые, ни хера не умеют! Сейчас сюда все менты города сбегутся!

Тарас, прижатый к боку вагона, молча отбивался от двоих наскакивавших на него бритоголовых…

— А вот и те самые парни, что твоих собутыльников искали, — раздался голос позади Гарика.

Он резко обернулся.

— Ну да, точно они, — продолжала официантка. — Только они, кажется, вовсе не друзья. А я-то сначала подумала… Такие вежливые были…

Официантка зевнула, окинула скучающим взором пустой зал вагона-ресторана и снова направилась к себе на кухню.

Гарик хлопнул себя по карманам брюк.

— Вот черт, — пробормотал он, — ствол в купе остался… А, ладно!

Он вдруг рванулся с места и бросился к выходу из вагона.

— Подожди! — Тамара кинулась за ним. — Гарик, остановись! Не смей никуда ввязываться! Ты же на зада… О, черт! Остановись!

Гарик вылетел в тамбур и с силой дернул ручку двери.

— Ка-азлы, — прошипел он, — закрыто! Ну, конечно, это же не пассажирский вагон, — и, отмахнувшись от подбежавшей к нему Тамары, скрылся в переходе, ведущем в другой вагон.

Поезд глухо скрипнул колесами и медленно тронулся с места.

Тамара вздохнула и повернулась к окну. Она понимала, что Гарика теперь не остановишь. Может быть, хоть то, что поезд уже поехал, приведет его в чувство.

«Однако каких странных собутыльников нашел себе Игорь Анатольевич, — подумала она, — рожи откровенно бандитские, да еще и дерутся с какими-то… бандитами, которые явно собираются их похитить…»

* * *

— Менты! — пролетел над перроном пронзительный вопль. — Валим!

Парни, мутузившие Колобка, вздрогнули и остановились. Еще секунду они, как бы в нерешительности, топтались вокруг сразу воинственно задравшего ноги Колобка, потом сорвались с места и скрылись в темной яме подземного перехода.

Колобок с трудом поднялся и тоскливо замычал, повернувшись в сторону уже начинавшего набирать скорость поезда.

Тарас, в отличие от своих противников не услышавший предостерегающего крика, расценил факт их капитуляции как собственную заслугу.

— Стоять! — заорал он, вздымая вверх кулак и становясь из-за этого чем-то похожим на американскую статую Свободы. — Зассали, бляди?! А ну назад, сейчас я вам головы-то порасшибаю!

— Та… рас! — Колобок, с трудом отдирая ноги от земли, как будто шел не по перрону, а по болотной топи, доковылял до размахивающего кулаками, как взбесившаяся ветряная мельница, Тараса. — Ме… Менты! Надо валить отсюда!.. О, черт! — он некрасиво сморщил окровавленное лицо, указывая пальцем за спину Тараса.

Тарас обернулся к поезду, набравшему уже довольно приличную скорость. Ментов пока нигде видно не было. Откуда-то издалека раздался свисток и пронзительный женский голос:

— Вон они, вон они!

— Говорил тебе… — Тарас зло сплюнул, и воздушный поток от летящего поезда закрутил и моментально унес плевок в неизвестном направлении.

— Куда же теперь нам? — проскулил избитый Колобок. — Товар в поезде остался, с минуты на минуту здесь мусора будут. Мы, правда, ни в чем не виноваты, но они нас, суки, обязаны задержать до выяснения, и тогда мы поезд точно упустим. Ох, снимут с нас головы…

Тарас тоскливо проводил глазами последний вагон поезда. Прыгнуть туда на ходу не было никакой возможности.

— Хоть бы кто стоп-кран дернул, — проговорил Тарас, — так ведь никого знакомых у нас в поезде нет… Все, кабздец… А все ты — похмеляться надо, похмеляться надо… Осел.

Колобок ничего на это не ответил.

Тарас обернулся.

— А вон и менты показались, — констатировал он, — во-он бегут! С дубинками. А за ними какая-то баба — дорогу указывает.

— Все, — вздохнул Колобок и неожиданно сел прямо на асфальт.

— Вставай! — заорал вдруг Тарас. — Смотри!

Колобок поднялся, посмотрев в сторону, указанную ему Тарасом, — их поезд, уже изрядно удалившийся, вдруг замедлил ход, а вскоре и вовсе остановился.

— Должно быть, кто-то стоп-кран дернул, — прошептал Тарас. — Кто?

— Какая разница! — крикнул Колобок. — Бежим скорее.

Тарас бросился вперед, за ним, спотыкаясь и постанывая на ходу, побежал Колобок. Видя перед собой один только правильный четырехугольник последнего вагона поезда, они и не заметили, как налетевший откуда-то почтовый экспресс остановился на том же перроне, отрезав приятелей от совершенно оторопевших от неожиданности милиционеров.

* * *

— Хватит меня отчитывать, — раздраженно проговорил Гарик. — Что ты, в самом деле? Что я такого уж страшного сотворил?

— Да ничего особенного, — ответила Тамара, поправляя у зеркала прическу. — Просто ты поставил под угрозу срыва всю операцию.

— Да каким это образом?! — воскликнул Гарик, глядя на ее узкую спину. — Ну, дернул я стоп-кран. А что еще мне было делать? Два человека от поезда отстали! Если бы не я, они бы поезд не догнали.

— Сдались они тебе, — пробормотала Тамара. — Ты что — забыл, как на тебя проводница орала? Грозилась милицию вызвать.

— Ну и что? — усмехнулся Гарик. — Ну и вызвала бы. Я б ментам растолковал бы, что к чему. Объяснил, кто мы такие… Они б у меня…

Тамара обернулась к нему.

— Игорь Анатольевич, ты прямо… Я не знаю… Трубников десять раз повторил, что операция секретная. Десять раз говорил нам, что выделяться мы не должны. А ты собрался с милицией конфликтовать. Ну, это ладно. В конце концов, с этим можно было разобраться — твой поступок не выходит из рамок обычного поведения среднестатистического гражданина. Но зачем ты проводницу послал… на три буквы?

— А пусть не орет на меня, — мрачно заявил Гарик. — И потом… — он вдруг ухмыльнулся, — разве этот мой поступок выходит за рамки поведения среднестатистического гражданина?

Тамара вздохнула:

— Ну, что с тобой толковать.

— Вот так всегда, — заметил Гарик. — Когда тебе нечем крыть, ты все сваливаешь на меня.

Тамара присела на свою нижнюю полку, посмотрела на часы.

— Через пять часов приезжаем, — сказала она, — если не опаздываем. Кстати, если опоздаем, то по твоей вине.

Гарик хмыкнул и, подпрыгнув, легко подтянулся на свою полку.

— Надо, наверное, поспать, — задумчиво проговорила Тамара, — набраться сил и отдохнуть. А то с тобой, Игорь Анатольевич, столько приключений, что… Кстати, ты бы вышел, мне переодеться надо.

Гарик тяжело вздохнул, но промолчал и — не двинулся с места.

— Игорь Анатольевич! Гарик!

— Я отвернусь.

— Нет, ты лучше…

Гарик молча отвернулся к стене и надвинул себе простыню на голову. Тамара, краем глаза наблюдая за ним, начала снимать с себя платье. Повесив аккуратно платье на вешалку, она подняла с постели халат и повернулась к зеркалу. А услышав за своей спиной осторожный шелест простыни, улыбнулась и незаметно покачала головой.

Глава 3

— Ну что? — осведомился Колобок, проглотив кусок селедки. — Давай еще? По двести пятьдесят «Русской особой»? И потом… Смотри, какие там телки сидят! Вон, за столиком у окна. Одни пришли, без кавалеров. Тебе какая нравится? Черненькая или блондинка?

— Блондинка, — рассеянно ответил Тарас. — Тьфу ты, черт, никакая мне не нравится. А пить нам хватит уже. Две бутылки шампанского схавали и бутылку водки. Ты, Колобок, идиот. Чтоб я с тобой хоть раз дело имел…

— А что? — удивился Колобок.

— Да ничего! — рявкнул Тарас. — Сначала придумал эту дурацкую операцию с похоронами старушки Пелагеи, из-за которой мы чуть не попались этим козлам, потом у проводницы сумку с бабками скоммуниздил. Ты что — соображаешь что-нибудь? А если она хай подымет? На нас же подозрение падет. В нашем вагоне все больше семьи с детьми, а мы нарисовались уже. Ты на рожу свою посмотри. Живого места же нет.

— Да не просечет она ничего, эта проводница, — отмахнулся Колобок. — Нам уже выходить скоро, а ей еще ехать. И потом — я не всю сумку, это… скоммуниздил. Я только крупные бабки вытащил из карманчика, который на булавку закрыт был, и бумажек туда напихал. А мелкие оставил — чтоб ей было чем сдачу давать пассажирам. Так что она ничего не заметит, пока не приедет. А насчет рожи ты зря говоришь. Что я — виноват? — обиделся Колобок. — Забыл, как они меня ногами мудохали?

— Мудохали… — вздохнул Тарас. — Выходит, давно они за нами следили. Я одного из них узнал — он из бригады Факира.

Колобок медленно отставил бутылку в сторону и присвистнул.

— Ничего себе, — высказался он. — Это те самые козлы, которые нас еще на вокзале пасли, когда мы отъезжали? А я думал, что шеф о них уже позаботился и они нас доставать не будут. Они на тачке, наверное, за нами шли. Черт… — Колобка передернуло. — Мама дорогая, что было бы, если бы они нас увезли.

— Известно что, — мрачно проговорил Тарас. — За яйца бы подвесили и раскачивали. Пока мы не сказали бы, где товар… Или купе обыскали и нашли бы. Хотя вряд ли — товар так хорошо спрятан, что…

— Ну вот и не ссы! — сразу развеселился Колобок. — Они теперь от нас отстали. Да и — я думаю — их мусора поластали в Краснодаре.

— А я так не думаю, — резко оборвал его Тарас. — Пойдем-ка отсюда, а? В поезде их, скорее всего, нет, но кто знает? Во всяком случае, сидеть в вагоне-ресторане с такой рожей, как у тебя, у приличных людей не принято.

— Где это ты приличных людей видел? — заржал Колобок. — С утра были, к вечеру кончились. Тоже мне — приличный человек.

— Ну, Колобок, — покрутив головой, проговорил Тарас. — Не знал бы я тебя с самого детства, никогда бы с таким ублюдком на дело не пошел.

— Сказал тоже! — ухмыльнулся Колобок. — Сколько мы с тобой дел вместе провернули, пока я не сел. В тюрьме, кстати, и научился, того… артистическому мастерству.

Тарас закурил.

— Пойдем, — снова сказал он. — Хватит шампанское жабать.

— Шампанское — это что? — пренебрежительно высказался Колобок. — Так, шипучка, газировка…

— Да я и не говорю про шампанское!

— И я не говорю, — обрадовался Колобок. — Коньячку, что ли?

— Опять ты начинаешь!..

— Не хочешь, как хочешь, — пожал плечами Колобок, — тогда винишка возьмем и пойдем к тем девочкам подсядем? Слушай, а где тут цветы купить можно?

— Да пошел ты со своими цветами! — вконец обозлился Тарас. — И со своим вином, понял? Времени уже много, приедем скоро, а ты… Заканчивай бухать, говорю, и пойдем в купе!

— А я что? — возразил Колобок. — Я в форме. Нас ведь не гаишники в Сочи встретят. За выпивку штрафовать не будут, — хохотнул он.

Тарас мрачно посмотрел на часы.

— Ой, а сколько, ты сказал, времени? — спохватился вдруг Колобок.

Тарас ответил.

— Ничего себе! — воскликнул Колобок. — Вот так посидели! Скоро и правда приедем. Слушай, а у нас же на сегодня еще одна встреча запланирована.

— Какая такая встреча? — изумился Тарас. — С ума сошел? Перепил…

— Ну-у… — замялся Колобок. — У меня из башки тот вчерашний фраер не идет.

— Какой фраер? — не понял было сначала Тарас. — Хватит пить, говорю!

— Ну, тот самый, с кем мы вчера пили, — объяснил Колобок. — Ведь если здраво рассудить, то мы сегодня из-за него вляпались. Если б вы с ним похмельные деньги вчера не пропили, то и у нас проблем бы не было никаких. Мирно бы выпили с утра, и все…

— Ни хрена никуда на пойдем, — отрезал Тарас. — Все, решено.

— Да как это?! — вскинулся Колобок. — Ты чего? Мы же не это… Ничего такого не будет, мы только маленько его того… потрамбуем, и все.

— Никаких, — резко сказал Тарас. — Я что, тебя не знаю, что ли? Ты выпил, сейчас тебя на драку потянуло. Начнешь фраеру тому морду бить, а тут и менты подоспеют… Нет, хватит. Нарисовались в этом поезде уже вот так вот, — Тарас чиркнул себе ребром ладони под кадыком, — ничего не выйдет.

— Да пошел ты! — Мясистое лицо Колобка вдруг потемнело, как будто налилось какой-то страшной тягучей жидкостью. — Чего ты вообще раскомандовался, а? Я свободный человек. Что хочу, то и буду делать, понял?

— У нас с тобой общее задание. — Тарас говорил спокойно, но отчетливо видно было, что он начал волноваться. — Вот закончим дело, тогда — гуляй, ты налево, я направо. А сейчас…

Колобок опрокинул в себя последнюю рюмку водки и, поднявшись, тяжело навис над столом.

— И сейчас тоже, — просипел он. — Что хочу, то и буду делать.

— Сядь! — приказал ему Тарас.

— Пошел ты…

— Слушай, — заговорил снова Тарас. — Ну, если хочешь, пойдем подсядем к тем двум телкам у окна… Хочешь? Только не ходи ты к этому фраеру блядскому, ладно? Послушай хоть раз моего совета.

Колобок плюхнулся обратно на стул, потянулся к своей рюмке и, обнаружив, что она пустая, надолго задумался, подперев круглую тяжелую голову нечистой рукой.

— Ну как? — осторожно спросил у него Тарас. — Пойдем к телкам? Только не шуми снова…

— К этим, что ли? — Колобок обернулся, посмотрел на девушек и скривился, как будто не он пару минут назад упрашивал Тараса подсесть к ним. — Да я с этими профурами и срать на одном километре не сяду.

Тарас хмыкнул.

— Не хмыкай, — отозвался Колобок. — Они кто?

Тарас снова усмехнулся.

— Правильно, — проговорил Колобок, — бляди. В смысле — ждут, пока придут мужики при деньгах, напоят их, накормят и спать уложат. Ведь так? А вот найти бы мне мой идеал женщины, — неожиданно сменил тему Колобок, — найти бы такую телку… То есть бабу… Ну, короче, женщину, про которую я мог бы сказать — она моя будущая жена… Хотя на хрена я такой-то нужен… Я вот кому нужен — тем телкам у окна.

— Вполне может быть, — сказал Тарас, посмотрев на девушек, которые уже начали пересмеиваться между собой, поглядывая то на Тараса, то на Колобка.

— Ладно уж, — проворчал Колобок, исследуя дно своей рюмки, — пойдем в купе. Только возьми туда пузырек. И… и закуски.

— Не нужен пузырек, — со вздохом проговорил Тарас. — Ты сам подумай, ехать нам осталось всего ничего, проспаться ты не успеешь, а нас будут встречать. Пойми… — Тарас понизил голос до шепота: — Мы делаем серьезное дело. Это первое серьезное дело, которое нам поручили. Кускарь — саратовский авторитет — нас специально из Самары вытащил, чтобы нам это дело поручить.

— Дур-рак ты, Тарас, — мутно пробурчал Колобок. — Кускарь нас к себе вызвал, потому что ему нужны были люди, которые не успели еще засветиться на этом деле… Понял? Неместные ему нужны были. Его братва — саратовская — уже засветилась, а мы нет. Мусора их чуть было не накрыли. Ему дергаться нельзя было, а он с сочинской братвой уже договорился. Вот нас и подписал на это дело. Дошло?

— Ну-у… — протянул Тарас, — почти… Да какая разница — все равно, если мы это задание хорошо выполним, то он тогда и в другой раз нас подпишет. А за такие бабки, которые он нам обещал, я согласен работать.

— Подпишет… — пробормотал Колобок и икнул, — уже подписал. Мусора ему на хвост сели, вот он и к нам, в Самару. А найти у нас более серьезных людей у него времени не было…

Тарас некоторое время размышлял, пытаясь, вероятно, выстроить доложенные ему Колобком сведения в логическую цепочку.

Потом махнул рукой.

— Да, — сказал он, — а мусора Кускарю конкретно на хвост сели. Помнишь, сколько красножопых на вокзале было? И как нас шмонали? Сумки проверили, карманы… А только зря — товар у нас надежно спрятан. Никакая сволочь легавая не найдет…

* * *

Еще не начало темнеть, но воздух южного неба уже по-вечернему сгустился и потерял свою прозрачность.

— Вот мы и в Сочи, — удовлетворенно проговорил хорошо выспавшийся Гарик, выходя на перрон из поезда. — Где у них тут, интересно, камеры хранения?

— На вокзале, конечно, — усмехнулась Тамара. — Давай бери меня под руку, как это принято у давно женатых людей, и пошли.

— С удовольствием, — отозвался Гарик, перебросил через плечо большую спортивную сумку и взял Тамару под руку. — Пойдем, дорогая.

Железнодорожный вокзал города Сочи, как убедились Тамара и Гарик, просто кишмя кишел черноусыми представителями многочисленных кавказских национальностей, которым вокзал служил чем-то вроде пристанища. Совершенно беззастенчиво расположившись со всеми своими родственниками на свободных лавочках и креслах, а то и просто на голом полу вдоль стен, они спокойно отдыхали, не обращая ни малейшего внимания на снующих мимо них курортников.

Отдел камер хранения Гарик с Тамарой нашли довольно быстро.

— Здравствуйте! — приветствовал Гарик работника камер хранения — хмурого, задумчивого дядьку, при одном только мимолетном взгляде на которого легко можно было определить, что он безвыходно страдает от тяжкого многодневного похмелья. — Скажите, пожалуйста, где отсек номер сорок восемь?

— Какой? — пробурчал работник, потирая небритый подбородок.

— Сорок восемь. Камера восемнадцать. — Гарик одной рукой облокотился на стену, другой непринужденно обнимая Тамару.

— Прямо, потом налево, — ответил работник и, опустив глаза, снова погрузился в свои невеселые мысли.

— Спасибо, — весело поблагодарил Гарик. — А то мы с женой… — его рука легко прошлась по огненной волне Тамариных волос, — полдня искали бы… очень у вас отдел большой…

Дядька даже не поднял на него глаза. Гарик с Тамарой очень скоро обнаружили искомую камеру.

— Вот она, дорогая, — констатировал Гарик и ловко чмокнул Тамару в щеку, — набирай шифр.

— Сейчас, — проговорила Тамара, незаметно отстраняясь от Гарика. — Ты бы, Игорь Анатольевич, все-таки не забывался, — не удержавшись, добавила она, набирая шифр.

— Что значит — не забывался? — удивился Гарик. — Мы по легенде кто? Муж и жена. Так вот и не мешай мне входить в образ.

Дверца камеры, легко щелкнув, открылась, и Тамара достала из прохладного полумрака довольно объемистую картонную папку для бумаг.

— Ага, — удовлетворенно произнес Гарик. — А вот и наши инструкции. Интересно, что там сочинские ребята нам приготовили.

Он потянулся было к папке, но Тамара перехватила его руку и крепко зажала папку у себя под мышкой.

— Подожди, — сказала она. — Ты же не собираешься ее прямо здесь читать.

Гарик, который именно и собирался просмотреть все документы на месте, неопределенно хмыкнул.

— Вот в гостиницу приедем, — продолжила Тамара, — тогда и посмотрим.

Они направились к выходу из вокзала. Не успели они выйти из дверей, как к ним подбежал высокий светловолосый парень. Его широкая физиономия, усыпанная золотистыми веснушками, была украшена внушительного размера пшеничными усами.

— Такси! Такси! — запричитал он тонким женским голоском. — Такси не желаете? В любую гостиницу, очень-очень дешево.

— Дешево — это хорошо, правда? — обернулся Гарик к Тамаре.

— Сколько будет стоить до «Словакии»? — назвала Тамара специально оговоренную с Трубниковым гостиницу.

— По счетчику, — сказал парень и рассмеялся. — Да вы не бойтесь, совсем не дорого. Я же на государство работаю. Это частники — они дерут с приезжих втридорога.

— Поехали, — решил Гарик.

Парень подвел их к желтой «Волге» с шашечками на боку, галантно открыл перед Тамарой дверь, принял от Гарика сумку и аккуратно положил ее в багажник.

— Поехали, — сказал он, когда все расселись по местам.

* * *

Всю дорогу до гостиницы «Словакия» ехали молча. Парень-таксист насвистывал песенку, в которой глазеющий в окно Гарик с удивлением признал «Наша служба и опасна, и трудна». Тамара чинно сидела рядом с Гариком и разглаживала шелковые тесемочки на папке.

Наконец таксист остановил машину у огромного многоэтажного здания с невероятных размеров буквами на крыше, легко складывавшимися в слово «Словакия».

— Как заказывали, — проговорил таксист, не оборачиваясь. — Вот ваша гостиница.

— Сколько я вам должна? — Тамара достала из сумочки бумажник.

— Нисколько, — ответил парень и расхохотался так, что кончики его пушистых усов взлетели выше ноздрей. — Чего вы так на меня смотрите? Я же вам с самого начала сказал — я на государство работаю.

Тамара улыбнулась и положила бумажник обратно в сумочку.

— А-а! — догадался Гарик. — Я, между прочим, тебя еще на вокзале раскусил. И еще — ты песню насвистывал всю дорогу. Я только виду не подавал — для конспирации.

— Ваш номер — пятьсот сорок два, — сказал парень. — Инструкции вы, как я вижу, уже получили…

— Получили, — подтвердил Гарик. — Только я одного не понял — на хрена было всю эту петрушку с камерой хранения затевать? Ты бы нам сам и передал эти бумажки.

— Не положено, — качнул головой парень. — Мне к таким документам даже и прикасаться нельзя.

— По-онятно, — протянул Гарик, положив руку на папку и горделиво выпрямившись.

— Запомнили номер? — спросил парень.

— Пятьсот сорок два, — ответила Тамара.

— Тогда до свидания… Кстати, — вспомнил вдруг парень, — вас в вашем номере ждет сюрприз.

— Какой? — живо спросил Гарик.

* * *

— Ну и где же обещанный сюрприз? — вопросил Гарик, входя в гостиничный номер. — Что-то я… Ни хрена себе, — вдруг оборвав себе на полуслове, тихо протянул он, уронив на пол сумку.

— Да-а, — немного удивленно проговорила Тамара. — В гостиничном номере такого уровня мне жить еще не приходилось.

Гарик пнул сумку в угол и, вертя головой по сторонам, прошел в комнату. Тамара оперлась о стену, расстегивая туфли.

— Тамара! — послышался приглушенный стенами крик Гарика. — А тут, между прочим, картины висят! Настоящие! А знаешь, сколько комнат всего? Пять комнат! Ого, какое огромное окно — во всю стену! Ничего себе — зеркальный столик!..

Неожиданно Гарик умолк. Тамара покинула прихожую, прошла через шикарно обставленную гостиную, заглянула в полутемную из-за спущенных штор спальню, где стояла огромная, как аэродром, кровать, занимающая почти все пространство комнаты, и вышла в зал.

В углу зала, на тумбочке с видеомагнитофоном, стоял телевизор, экран которого заметно превосходил размерами экран домашнего телевизора Тамары; а почти на середине комнаты, рядом со столом из орехового дерева, сидел на корточках Гарик.

— Тамара! — прошептал он, поднимая к ней лицо. — Здесь все полы покрыты паркетом. Настоящий паркет, а не линолеум узорчатый, — я проверял.

Гарик поднялся на ноги, подавленный и тихий. Он еще раз оглянулся вокруг, потом вдруг тряхнул головой, разбежался и с размаху упал обтянутым джинсами задом в глубокое кресло, сразу утонув в нем.

— Вот кайф-то! — захохотал он оттуда. — И самое главное — это не мы за все платим! Как мне нравится город Сочи! И менты здесь хорошие, и… вообще. Да, нравится мне этот город, нравится.

— Игорь Анатольевич! — позвала Тамара, и Гарик, вынырнув из малинового нутра кресла, увидел, что она уже присела за стол, положив перед собой папку. Тамара и стул успела подвинуть для Гарика.

— Да, — вздохнул Гарик, — сейчас иду.

* * *

— Интересно, — задумчиво проговорила Тамара, отложив папку, — почему к этому делу не подключилась ФСБ?

— Как это не подключилась? — удивился Гарик. — Дела такого уровня…

— Но если это работа ФСБ, то что здесь делаем мы? — спросила у него Тамара.

Гарик рассмеялся.

— Ну, ты прямо как ребенок, Тамара, — сказал он. — Неужели не понимаешь? ФСБ просто контролирует некоторые наши дела, а непосредственно внедрение в преступную среду осуществляем мы… Это я как-то с Трубниковым разговорился, он мне поведал.

Тамара задумалась на минуту, потом неопределенно качнула головой и очнулась.

— Ладно, — проговорила она. — Что мы имеем?

— Саратовского вора в законе Кускарева Даниила Ивановича — Кускаря, — начал перечислять Гарик, — которому в руки неизвестно каким образом попали матрицы для изготовления фальшивых стодолларовых купюр. Соответствующего оборудования и краски для производства долларов в Саратове не нашлось, так что матрицы для Кускаря оказались бесполезными металлическими пластинами. Кускарь обращается за помощью к Серго — Кускареву Сергею Ивановичу, который, помимо того, что является родным братом Кускаря, еще и состоит лидером в одной из самых влиятельных преступных группировок в городе Сочи…

— Серго сообщает брату, что знает, как ему помочь, — заговорила Тамара, когда Гарик замолчал, — и что он — Серго — готов взять на себя производство фальшивых купюр, но ему для этого, естественно, нужны матрицы. Кускарь готов послать матрицы Серго, но вот тут… и начинается самое интересное. Кускарь замечает, что за ним и его людьми ведется пристальное наблюдение, и ложится на дно. Агенты МВД и ФСБ закрывают все выходы из Саратова, чтобы матрицы не просочились в Сочи. Серго, узнав о том, что их совместный с братом проект вот-вот обрушится и похоронит их самих, тоже исчезает из поля видимости.

— Кроме того, — вступил Гарик, — от осведомителей доходят какие-то не совсем ясные, отрывочные сведения о том, что за матрицами охотится еще один саратовский авторитет — Факир.

— Причем, — Тамара открыла папку и перелистнула несколько листков, — совершенно не исключается такая возможность, что эта охота будет продолжаться и в Сочи, — она подняла лицо от бумаг. — Но, по-моему, это маловероятно. Каким образом преступная группировка из Саратова поедет в Сочи? Это же совсем другой регион. И сферы влияния совершенно разные… Да к тому же их здесь ждет горячий прием в лице молодчиков из бригады Серго. Если Факир и его люди решатся на такое… Да нет, вряд ли решатся. Для такого дела нужно быть совершенно отмороженным…

— Н-да, — протянул Гарик. — А мы, значит, здесь на тот случай, если эти треклятые матрицы все-таки окажутся в Сочи.

— Судя по этим документам, — Тамара дотронулась наманикюренным пальцем до папки, — доля вероятности, что именно так и случится, довольно велика. Интересно только, как Кускарь сможет переправить матрицы. В аэропортах металлоискатель… В поездах… Вряд ли курьеры поедут в поезде. Тем более что за всеми людьми Кускаря ведется наблюдение. Да и вряд ли любого саратовца, когда-либо вступавшего в конфликт с законом, просто так выпустят из города — двадцать раз проверят. Но если матрицы все же окажутся здесь, в Сочи, тогда нашим заданием станет — отыскать, при помощи, конечно, местных органов, этого Серго и попытаться внедриться в его группировку. А дальше… Насчет этого инструкций еще не было. Задание, что и говорить, сложное. Серго, если судить по этим материалам, человек очень осторожный — и к новым лицам в своей группировке в такую сложную для него пору он отнесется со всей строгостью…

— Э-эх! — выдохнул Гарик и, запрокинув руки за голову, откинулся на спинку стула. — Как бы мне хотелось, чтобы никаких матриц сюда не привозили. Сейчас бы вот поужинать плотно, поспать, а с утра на пляж закатиться… Море, песок, пиво… Девочки…

Гарик потянулся за сигаретами, но Тамара остановила его.

— Не кури здесь.

— Почему это? — удивился Гарик.

— Во-первых, мебель от твоего дыма портится, а мебель здесь дорогая…

— Ну и что? — усмехнулся Гарик. — Не нам же за все это платить.

— А во-вторых, — продолжала Тамара, — мне не нравится, когда курят в моем присутствии, тем более в помещении. Вот Трубников никогда не позволит себе курить в своем собственном кабинете, если я там нахожусь.

— А где же мне курить? — поинтересовался Гарик. — Каждый раз за дверь выбегать?

— Зачем — за дверь? Выбери себе комнату — их тут пять. Там и кури на здоровье…

Гарик пожал плечами и, кинув в рот сигарету, вышел из зала.

Вернулся он спустя минуту. Незажженная сигарета сидела у него в углу рта, а в руках у него были два одинаковых сотовых телефона.

— Что это? — спросила Тамара.

— Судя по всему, это тот самый сюрприз, который обещал нам таксист. То есть не таксист, а… — Гарик покрутил в руках телефонные аппараты, — один тебе, наверное, а другой мне.

— Ну да, точно — для связи с местными органами, — подхватила Тамара. — Как хорошо, что они позаботились. Мобильная связь очень удобна, к тому же разговоры по сотовому труднее прослушать.

Один из телефонов вдруг зазвонил. Гарик от неожиданности едва не выронил аппарат из рук.

— Я слушаю, — включив телефон, сообщил Гарик невидимому собеседнику.

— Игорь Анатольевич? — осведомилась трубка приятным, хотя и немного хрипловатым голосом.

— Это я, — ответил Гарик.

— Меня зовут Степан Аркадьевич, — услышал Гарик. — Я буду, так сказать… контролировать ваши с Тамарой Михайловной действия. Если, конечно, будет в этих действиях необходимость.

— Понятно, — откликнулся Гарик.

— Связь я буду поддерживать с вами через эти телефоны, — продолжал Степан Аркадьевич. — Постарайтесь как можно реже с ними расставаться. Лучше для вас будет — держать их всегда при себе. Свой телефон я вам пока не даю — до времени ни к чему. Вы ознакомились с материалами дела?

— Ознакомился… Ознакомились.

— Хорошо… — Степан Аркадьевич замолчал, как будто думал о том, что еще сказать.

— Степан Аркадьевич, — позвал Гарик. — А сейчас нам чем заниматься?

— Пока отдыхайте, — разрешил Степан Аркадьевич. — Пока на нашем фронте, как говорится, тишь да гладь. Если что-нибудь изменится, я вам позвоню. Питание в ресторане гостиницы для вас оплачено — персонал в курсе. Да! Если вам нужны деньги, дайте мне знать.

Гарик крепко стиснул зубы.

— Н-нет, — ответил он, — пока не надо.

Степан Аркадьевич еще несколько секунд помолчал.

— У вас никаких ко мне вопросов нет? — заговорил он снова, а когда Гарик ответил ему, что вопросов нет, тот спросил снова: — А у вашей напарницы?

— Нет, — сказала Тамара, внимательно прислушивавшаяся к разговору.

— Нет, — повторил Гарик.

— В таком случае — до связи.

— До связи, — повторил Гарик в уже мертвую трубку. — Неплохое начало, — сказал он, уже обращаясь к Тамаре.

— В каком смысле? — спросила она.

— В том смысле, что какое-то время нам придется ничего не делать, — радостно сообщил Гарик, — и еще нас кормить будут бесплатно. В ресторане!

— Это я слышала.

— Интересно, — озабоченно забормотал Гарик, озираясь, — а где здесь такой колокольчик? Чтобы прислугу вызывать. Я в кино такой видел… Пускай нас отведут в ресторан на ужин…

* * *

— Ну и официанточки здесь, — шепнул Гарик на ухо Тамаре. — Посмотри — наверное, специально, чтобы создать у курортников настроение… отдыха. Юбочки короткие по самое некуда. И все такие голо… систые. В смысле — кофточки у них уж больно того… декольтированные. Особенно вон у той, которая к нам идет.

— Веди себя, Игорь Анатольевич, прилично, — посоветовала Тамара, откладывая в сторону меню. — Ты чего в меню не смотришь?

— Да-а… Ну… Сама закажи мне что-нибудь, пожалуйста, — невнятно пробормотал Гарик, вертя головой по сторонам.

Официантка, которая подошла к их столику, заметно отличалась от своей коллеги из вагона-ресторана поезда. Довольно откровенный наряд, состоящий из очень короткой юбки и почти прозрачной невесомой кофточки, подчеркивал превосходную фигуру, которой позавидовала бы любая фотомодель. А тугая длинная коса, доходящая почти до поясницы девушки — украшение разве что школьных скромниц, — странно дополняла общий ансамбль, создавая образ необычный и довольно-таки соблазнительный.

— Что-нибудь выбрали уже? — осведомилась официантка, подойдя к столику.

Она немного удивленно посмотрела на Гарика, который, почти не скрывая своего интереса, разглядывал ее, и кинула быстрый взгляд в сторону Тамары.

Тамара снова пролистала меню и сделала заказ. Незамедлительно после этого меню овладел Гарик и безошибочно открыл его на странице «Алкогольные напитки».

— Осторожно, — проявила бдительность Тамара, — не увлекайся, пожалуйста.

— Как? — удивилась официантка. — Вы не закажете вина к ужину? Блюда, выбранные вами, преимущественно мясные, так что я бы порекомендовала вам что-нибудь из красных вин.

Гарик бросил на официантку благодарный взгляд, она чуть улыбнулась ему в ответ.

— Ну, если только одну бутылочку, — разрешила Тамара, — тогда…

— Ка-льва-дос, — прочитал Гарик, — принесите бутылочку.

— Это не красное вино, — немного озадаченно проговорила официантка, — это вообще не вино.

— Ну хорошо, — вздохнул Гарик, — тогда принесите что-нибудь на ваше усмотрение…

— Ну, ты и жук, Игорь Анатольевич, — рассмеялась Тамара, когда официантка, приняв заказ, ушла.

— А в чем дело? — захлопал ресницами Гарик.

— Что я, не видела, что ли, как ты с этой фифой перемигивался?.. — объяснила Тамара. — Мне, конечно, все равно, но ты смотри. По легенде мы с тобой муж и жена, так что, пожалуйста, потрудись — когда мы находимся на людях — соответствовать.

— А когда мы наедине? — живо поинтересовался Гарик.

Тамара посмотрела на темнеющее за окном небо.

— В городе Сочи темные ночи, — перехватив ее взгляд, констатировал Гарик. — Что за жизнь у меня: на вокзале в щеку поцеловал — плохо. Сейчас на официантку не так посмотрел — тоже не слава богу…

— Холодные закуски несут, — сообщила Тамара.

— А вино?

Подошла та же официантка и ловко расставила на столе тарелочки с закусками.

— От себя я осмелилась предложить вот это блюдо, — сказала она, улыбнувшись Гарику. — Просто к общему ансамблю очень подходит.

— Очень мило, — холодно ответила Тамара, и Гарик, приготовившийся уже что-то сказать, закрыл рот, — большое спасибо.

— Пожалуйста… — кажется, разочарованно ответила официантка и удалилась.

Тамара проводила ее долгим взглядом. Потом внимательно посмотрела на Гарика.

— Надо же… — проговорила она. — А я-то вот, дура, думала, что любви с первого взгляда уже давно не существует…

Глава 4

— А с этим что? — высокий кавказец в пляжной панамке на обритой наголо голове небрежно ткнул пальцем в развалившегося на лавочке Колобка.

— Болеет он, — объяснил Тарас, — продуло его в поезде.

— Продуло? — усмехнулся кавказец. — А водкой от него почему разит?

— Лечился, — развел руками Тарас, — и того… переусердствовал…

Вокруг них кишела обычная вокзальная суета — очумелые, ничего не понимающие курортники тыкались в каждый останавливающийся автобус и, поймав водителя за рукав, наперебой начинали объяснять ему, куда им нужно добраться. Между курортниками сновали пронырливые таксисты и, перекрикивая друг друга, предлагали свои услуги.

Колобок вдруг хрюкнул, поднял голову, обвел вокруг себя бессмысленным взглядом невидимый круг и, снова уронив голову, начал медленно сползать с лавочки на землю.

Бритоголовый кавказец усмехнулся и быстро обернулся, когда от стоящего неподалеку большого черного джипа его окликнули:

— Рафик!

— Давай, — заторопил кавказец, — поднимай своего друга и поехали.

Тарас закинул сумку на плечо, подхватил Колобка и поволок его вслед за кавказцем Рафиком. Рафик уселся на заднее сиденье джипа.

— Сюда прыгай, — сказал он Тарасу, — с другом со своим.

Тарас втащил Колобка в джип и усадил его рядом с собой. Колобок снова поднял голову, мутно посмотрел в лицо кавказцу и вопросил:

— А т-ты кто? Г-гоги?

— Товар при вас? — не удостоив Колобка ответом, спросил Рафик у Тараса.

— При нас, — ответил тот, — то есть… Мы его на вокзале оставили. В камере хранения. Как бабки получим, так вам номер ячейки скажем.

— Мож-жет, ты Г-гиви? — не успокаивался бедовый Колобок.

— Из Саратова нам сообщили, что товар будет при вас, — медленно проговорил Рафик, внимательно всматриваясь в лицо Тараса.

Тарас пожал плечами.

Тогда взгляд Рафика упал на его сумку. Молниеносно, Тарас не успел среагировать, Рафик выхватил у него из рук сумку и швырнул ее сидящему рядом с водителем парню.

— Проверь!

Парень вжикнул молнией замка и, склонившись, принялся рыться в содержимом сумки.

— Что там? — непрестанно вытягивая шею, чтобы заглянуть через плечи парня, спросил Рафик. — Нашел… что-нибудь?

— Шмотки, — глухо отозвался парень, — вонючие. Мыло. Одеколон… Одна сосиска, кусок хлеба. Нож. Еще один нож, дубинка складная десантная. Ствол пневматический, две банки какие-то…

— Это варенье, — хрипло сказал Тарас. — Малиновое. В дорогу брали и… так и не открыли.

Рафик странно посмотрел на него и бросил сидящему за рулем парню:

— Поехали. Серго разберется.

Джип тяжело тронулся с места.

Рафик достал из кармана две черных повязки.

— Давай-ка я вам глаза завяжу, — предложил он. — Совсем вам не нужно знать дорогу туда, куда мы едем.

Тарас покорно подставил голову. Рафик накрепко завязал ему глаза и посмотрел на развалившегося на сиденье Колобка. Колобок бессмысленно улыбался и что-то бормотал себе под нос, периодически вскидывая мутные и пустые, ничего не выражающие глаза к потолку.

— Хрен с ним, — брезгливо поморщился кавказец, — все равно он ничего не соображает, — и спрятал вторую повязку в карман.

Как бы в подтверждение слов Рафика, Колобок громко икнул и вдруг с оглушительным гортанным звуком изверг из своего рта отвратительную тугую буро-зеленую струю.

— Вот блядь! — вскрикнул Рафик. — Эй! — заорал он водителю. — Тормозни! Половичок выброшу…

* * *

Человек, сидящий в полутемной комнате, услышав шаги в коридоре, положил телефонную трубку так резко, что в густом воздухе еще несколько секунд звучали слова его невидимого абонента:

— До скорого, братик. А курьеры мне не нужны — не подо мной ходят. Наемники. Можешь делать с ними все, что захочешь…

В дверь осторожно постучали.

— Кто? — спросил человек и провел рукой по своей гладкой, начинающей уже седеть бородке.

— Можно, Сергей Иванович? — спросили из-за двери.

— Приехали уже?.. Можно.

Дверь открылась, и в комнату вошел Рафик. Его бритая голова тускло светилась в полумраке. Следом за ним в комнату втолкнули Тараса, через плечо которого висела спортивная сумка.

— Здравствуй, — мягко произнес Сергей Иванович. — С приездом.

— Здравствуйте, — осторожно поздоровался Тарас. — А вы?..

— Да, — ответили ему, — я — Серго. Старший брат твоего Кускаря.

— Меня Тарасом зовут…

— Я знаю, — проговорил Сергей Иванович. — Привез товар?

Тарас кивнул.

— Привез, — сказал он. — Только хотелось бы… Ну, мне Кускарь говорил…

— Бабки? — догадался Сергей Иванович. — Так покажи нам товар. Чтобы я знал, за что платить.

Тарас неуверенно оглянулся на Рафика.

Тот усмехнулся:

— Сергей Иванович, он говорит, что товар оставил в камере хранения. Говорит — бабки получит, тогда и товар отдаст.

Сергей Иванович рассмеялся.

— Что же ты, братец, такой… недоверчивый? — ласково спросил он. — Мы никого не обманываем. Ты же знаешь моего брата? Ну вот — если я обману тебя, значит, я обману его. Что я — родного брата стану обманывать? Покажи товар — получишь бабки. Номер камеры и шифр.

Тарас еще несколько секунд переминался с ноги на ногу, потом решительно сдернул с плеча сумку. Открыл ее и достал две литровые банки.

Сергей Иванович удивленно вскинул густые брови. Рафик позади Тараса открыл рот и глупо гмыкнул.

Тарас поставил банки на стол и ногтями впился в жестяную крышку одной из них.

— Сейчас… — с натугой произнес он, — что-то не открывается…

Выступил вперед Рафик и ручкой длинного черного пистолета ударил по банке. Стекло разлетелось вдребезги. Густейшее варенье секунду стояло, в точности сохраняя форму банки, потом медленно-медленно стало оплывать, темно-красной лужей растекаясь по столу.

Сергей Иванович, хищно сощурившись, двумя пальцами нырнул в кишащее осколками месиво и извлек оттуда металлический прямоугольник, на котором тончайшими линиями выделялся рисунок, полностью соответствовавший рисунку на одной стороне стодолларовой бумажки.

— Отлично, — прошептал Сергей Иванович, — теперь вторую. Такая, значит, камера хранения…

Глухо звякнуло разбитое стекло, и из второй лужи возникла еще одна пластина.

Сергей Иванович, щелкнув выключателем, зажег настольную лампу и довольно долго изучал выпуклый рисунок на обеих пластинах.

— Да, — наконец произнес он, — то, что надо. Уж я-то в этом понимаю… — и выключил лампу.

Рафик счастливо улыбнулся, сверкнув в полутьме белоснежными зубами.

В комнате установилась полная тишина, которую через несколько минут нарушил дрогнувший голос Тараса:

— Мне бы… получить…

Сергей Иванович, отвлекшись от своих размышлений, поднял голову:

— Что?

— Де… Деньги.

— Ах да! — рассмеялся Сергей Иванович. — Ты уж меня извини, задумался я. Столько дел теперь у меня прибавилось… Бабки ты, конечно, получишь, но… не сию минуту. Такой суммы у меня сейчас при себе нет.

— А как же?.. — заметно изменившись в лице, проговорил Тарас. — Вы же обещали.

— Раз обещал, значит, выполню, — успокоил его Сергей Иванович. — Сегодня вечером получишь свои бабки. Кстати, мне уже сообщили — у вас в Краснодаре были какие-то проблемы? С местными, что ли?

— Были, — неохотно подтвердил Тарас. — Не с местными. Это братки из бригады Факира. Факир почему-то считает, что Кускарь должен был поделиться с ним долей с этого дела… Ну, Кускарь его послал, а Факир теперь со своей братвой за товаром охотится.

Сергей Иванович присвистнул.

— До Краснодара докатился мячик? — задумчиво проговорил он. — Этот ваш Факир, похоже, не знает, с кем он связывается… Или он дурак, или он просто отмороженный ублюдок…

Тарас кивнул, соглашаясь.

— Неужели он и в Сочи осмелится сунуться? — качнул головой Сергей Иванович.

— Этот Факир — отмороженный, это точно, — подтвердил Тарас. — И братва у него такая же вся — как на подбор. Без башни. Он может.

— Ладно, — сказал Сергей Иванович. — Как покажется, решим, что с ним делать. А с тобой… Я тебе сейчас дам телефон, позвони по нему, наверное, часика через три. Тогда тебе скажут, куда подъехать, чтобы забрать свои бабки. Понял?

— Понял, — кивнул Тарас.

— До свидания, — попрощался с ним Сергей Иванович и сказал, уже обращаясь к Рафику: — Проводи нашего гостя… гостей до города.

* * *

— Ну и черт с тобой, — пробурчал себе под нос Гарик и, выйдя из своего номера, с силой хлопнул дверью. — Подумаешь!

Он вызвал лифт, но, не дождавшись его, двинул ногой по сомкнутым дверцам и направился к лестнице.

«Что я на самом деле за человек такой?! — думал он, спускаясь по ступеням. — Да и Тамара тоже… Приволок в номер две свечи, бутылку шампанского, этих… ракообразных… омаров. Сидели до полуночи — болтали, смеялись. Даже музыку включили — потанцевали немного. Потом она в ванную пошла — ко сну готовиться, как пояснила… Ну, я думал… А она хлоп — и дверь в ванную закрыла. Спи, говорит, на диванчике».

Гарик остановился на лестничной площадке. Рядом с ним в широкой кадке шелестела широкими листьями под струями идущего из кондиционера воздуха тропическая пальма.

— Имел я в виду этот диванчик, — четко заявил Гарик пальме.

Потом вздохнул и, не получив ответа, снова зашагал вниз.

В холле гостиницы Гарика приветствовал портье, нисколько не заспанный, хотя на Гариковых часах было уже половина третьего ночи.

— Ресторан открыт? — мрачно осведомился у него Гарик.

— Нет, извините, — ответил портье, разводя руками и всем своим видом показывая, как ему жаль, что закрыт ресторан, — очень поздно.

— Знаю, что поздно… — пробурчал Гарик, — а бар тут есть?

— Бар есть, — обрадовал портье. — Вот по этому коридору, после первого поворота — направо. Если хотите, я вас провожу.

— Обойдусь, — буркнул Гарик и, заложив руки в карманы, направился туда, куда указал ему портье, и очень скоро оказался в полутемном помещении с низким потолком.

Гарик огляделся — народу за столиками, освещенными желтыми лампами, в такое позднее время было не очень много — занято было меньше трети всех мест. Пьяных песен никто не горланил, играла тихая музыка, воспринимаемая ухом как ненавязчивый приятный шумовой фон.

Гарик подошел к стойке бара. Девушка, расставляющая на зеркальной полке пузатые бутылки с заманчивыми цветными этикетками, обернулась, и Гарик с удивлением узнал в ней давешнюю официантку. Теперь она была одета в черные джинсы и белую маечку, под которой, кажется, не предполагалось никакого белья. Тугая коса превратилась в гладкий и длинный хвост.

— Привет, — поздоровался Гарик.

— Здравствуйте, — улыбнулась она ему так же, как и тогда — в ресторане. — Не спится?

— Мне? Сопьюсь обязательно.

— Как это? — не поняла девушка.

— Да так, ничего. — Гарику не хотелось объяснять. — Шутка просто. Слушай, как это получается — ты и в ресторане работаешь, и здесь? Круглые сутки, что ли?

— Да нет, — ответила девушка, пожав плечами.

«Ну точно, никаких лифчиков», — стукнуло в голове у Гарика.

— Просто я с обеда до позднего вечера в ресторане работаю, — продолжала девушка, — а потом здесь. А в первой половине дня отсыпаюсь.

— Ничего себе, — покачал головой Гарик. — Это получается — с обеда до самого утра ты на ногах?

— Ну, почему до самого утра? — возразила девушка. — Мы через час уже закрываемся.

— Да? — удивился Гарик. — Так скоро? Этак я и не успею выпить как следует.

— А вы возьмите бутылку и выпейте ее у себя в номере, — посоветовала девушка.

Гарик вспомнил о недавней своей ссоре с Тамарой и поморщился.

— А! — догадалась девушка. — Так вы с женой поссорились? Ой, извините, мне не надо было этого говорить.

— Да ладно. — Гарик махнул рукой. — Лучше сделай мне что-нибудь… Меня Игорем зовут. Кстати, а тебя как?

— Маша, — ответила девушка. — А что вам налить? Водка, коньяк, мартини, текила, ром… Пиво есть и коктейли разные.

— А этот… — вспомнил Гарик, — ка… кальвадос есть?

— Есть, — ответила девушка и достала из-под прилавка большую литровую бутылку. — Пятьдесят граммов?

— Сто, — сказал Гарик, — и еще пепельницу. И… И бутылочку-то не убирай! Пускай тут стоит.

— Не положено, — рассмеялась Маша, но бутылку все-таки оставила.

Клиенты бара один за другим поднимались из-за своих столиков, к ним, спотыкаясь, ковылял засыпающий на ходу официант и принимал расчет. Маша принялась пересчитывать деньги. Гарик неторопливо пил кальвадос, оказавшийся обыкновенной яблочной водкой, и наблюдал за лицом Маши: погруженная в расчеты, она, наверное, не замечала, как у нее то и дело сходятся на переносице густые брови и подрагивают пухлые губы.

Наконец последний посетитель покинул бар. Официант остановился рядом с Гариком и вопросительно посмотрел на Машу.

— Иди, Сережа, иди, — не отрываясь от стопок денежных купюр, махнула она рукой. — Я позабочусь.

Официант, окинув Гарика равнодушным взглядом, вышел, сказав у самых дверей:

— Ключ на стойке. Сама закроешь все.

Маша кивнула.

— Может быть, тебе помочь? — спросил Гарик, как только за официантом закрылась дверь. — Ты не бойся, я не украду…

— А я знаю, — рассмеялась вдруг официантка. — Мне еще в ресторане на вас с вашей женой распорядитель указал. Предупредил, что наличными вы расплачиваться не будете, а все расходы внесутся в счет. Так только очень состоятельные люди делают. У которых деньги куры не клюют.

«Или те, у которых денег вообще нет, — подумал Гарик. — За кого кто-нибудь платит…»

— А по вас, — продолжала Маша, — и не заметно, что вы состоятельный. Джинсы на вас обыкновенные, рубашка. И мобильник на поясе — не самый дорогой.

— Да мне так нравится, — пожал плечами Гарик. — Терпеть не могу дорогие вещи. Выпьешь со мной?

— Выпью, — сразу согласилась девушка. — Только давай за столик сядем. Весь день на ногах.

Она взяла со стойки еще одну стопочку и, обойдя стойку, направилась к ближайшему столику. Гарик шагнул за ней и неожиданно для себя обнял ее за плечи.

— Что вы? — сразу обернулась она.

— Почему… на «вы»… меня называешь? — хрипло выговорил Гарик, и желтые лампы над столиками почему-то качнулись у него перед глазами. Маша попыталась выскользнуть из его рук, но Гарик крепко схватил ее за талию и прижал к себе. Она мягко отстранилась, отступила назад, но наткнулась на столик.

— Я… — начал было Гарик, подойдя к ней вплотную, но увидел что-то такое в ее глазах, что не стал договаривать. Стопочка, выскользнув из Машиных рук, мягко ударилась о ковровое покрытие и, откатившись, тихонько звякнула о ножку стола.

— Ну вот, — прошептала Маша, — уронили…

— Ничего…

— У вас… очень сильные руки…

— А у тебя глаза красивые…

— А у вас… Нет, это не так снимается, это через голову… А как вашу жену зовут?

— Я… не помню. Я забыл.

— Как это? Так не бывает. Ой, какая у вашего ремня пряжка, я палец ушибла… А если сейчас кто-нибудь сюда войдет?.. Отвратительная пряжка… Что же вы молчите? Не снимается никак… Ну вот, теперь все…

* * *

— Ты что — вообще ничего не помнишь?

Колобок поморщился на этот вопрос, исподлобья глянул на Тараса.

— То, что надо, — помню, — огрызнулся Колобок. — Не приставай, у меня не голова, а… токарный станок какой-то. Гудит, как сумасшедшая…

— Нечего было нажираться, — проворчал Тарас. — Тогда не болела бы… Да и сейчас хватит тебе пиво хлестать! Третью бутылку уже пьешь.

Тарас попытался отнять у сидящего напротив него за столиком летнего кафе Колобка бутылку пива, но тот вцепился в нее так, как будто от плещущейся внутри жидкости зависела его жизнь… Впрочем, так оно, кажется, и было.

— Отвали! — прохрипел Колобок, прижимая свою бутылку к груди. — Сядь на место, на тебя уже люди смотрят… Ничего мне не будет от пива. Ты прямо как ненормальный себя ведешь…

Тарас, тяжело дыша, опустился на свой стул. Он положил ладонь на лоб и крепко зажмурил глаза.

— Извини, — проговорил он. — Это у меня нервы разыгрались от… от встречи с этим Серго — Сергеем Ивановичем. Что-то предчувствие у меня нехорошее.

— Почему? — удивился Колобок. — Он же тебе говорил, что обмануть нас — значит обмануть брата. А брата он обманывать не станет… Так он тебе говорил?

— Так…

— Ну вот, а ты паникуешь. Лучше расскажи, как там все было. Ну… когда тебя этот черножопый увел, а я в тачке валялся.

— Так я не понял, — сморщился Тарас, — ты спал или не спал?

— Спал, — кивнул головой Колобок.

— Откуда же ты тогда помнишь, что меня куда-то уводили из машины?

— Ну уж прости, Тарас, — усмехнулся Колобок. — Я же не дома в кроватке спал. Ты же видел, в каком я состоянии был. Я — то проснусь, то снова усну, как умру. То блевать начну во сне… Этот черножопый — по твоим словам — мне даже глаза завязывать не стал — все равно бы я никакой дороги не запомнил.

— А ты запомнил? — поинтересовался Тарас. — Мы туда часа два ехали. Минут сорок-пятьдесят по городу, а все остальное время… не знаю где — трясло сильно.

Колобок задумался.

— Какие-то эпизоды помню, — медленно проговорил он. — Я все в окно пытался выглянуть, а меня по затылку били. Черный бил. Хрен его знает… И там уже на месте — пока ты с Серго базарил, я в тачке валялся. Меня никто особо не охранял, так что я в окно пялиться мог беспрепятственно. Особнячок у этого Серго, я тебе скажу… И красиво так — на фоне моря. Там еще за особняком…

— Ладно, — прервал его Тарас, — то не помнил ни хрена, то развспоминался…

— Тогда ты расскажи, о чем вы там с Серго добазарились, — предложил Колобок.

— Тысячу раз уже рассказывал! — рассердился даже Тарас. — Уговорил он меня… я и отдал ему товар сразу. Эх, не надо было…

— Да чего ты паришься? — беспечно отозвался Колобок. — Все тип-топ будет. Во сколько он сказал позвонить?

— Скоро будем звонить, — сквозь зубы процедил Тарас. — Вот… на бумажке телефон написал.

Они помолчали немного. Тарас то и дело поглядывал на часы.

— Слушай, — попросил вдруг Колобок, — расскажи мне, как выглядит этот Серго. А то я столько слышал о нем, а самому посмотреть не удалось…

— Да что о нем рассказывать, — с явным неудовольствием проговорил Тарас. — Ну… В комнате не очень светло было, полутемно, он… в кресле сидел. Ну… волосы у него короткие… А, нет, не короткие — они просто назад зачесаны — я вспомнил. Потом — бородка у него такая… аккуратная. Волосы у него не седые, а бородка немного седая. Наверное, он волосы красит. На Кускаря он не очень-то и похож — только глазами: они у Серго, как и у Кускаря, то бегают-бегают, не поймаешь, а то остановятся, да как воткнутся в тебя, даже не знаешь, куда и посмотреть… Ну… Что еще? Говорит Серго гладко, не как Кускарь. Кускарь все больше по фене, а Серго — как учитель разговаривает, только иногда у него пацановские словечки проскальзывают. Вообще кликуха ему не подходит. Ему больше подходит, когда его по имени и отчеству называют — Сергей Иванович. Уж больно он представительный.

— Представительный, — задумчиво повторил Колобок. — Понятно…

— Пора, наверное! — Тарас выдохнул и поднялся на ноги. — Пойдем. Сейчас купим карточку, найдем телефон и позвоним.

— А если твой Сергей Иванович нас просто пошлет подальше по этому телефону? — усмехнулся Колобок, с некоторым трудом поднимаясь со стула.

— Да что ты каркаешь! — заорал вдруг Тарас. — Пошлет, не пошлет! Пойдем позвоним, и все! А что будет, то будет!

* * *

— Гарик! Игорь Анатольевич!

Почувствовав прикосновение ладони к своему лбу, Гарик тотчас проснулся. Он поднял голову и ощутил, что лежит в одежде на кожаном диване в гостиной комнате своего номера.

С трудом разлепив глаза, Гарик увидел перед собой озабоченное лицо Тамары.

— Проснулся? — спросила она.

Гарик кивнул и тут же сжал пальцами виски — ему показалось, что голова его сейчас слетит с шеи, как арбуз с гнилого корешка, и покатится вон под тот зеркальный столик.

Он пошевелил распухшим языком и поморщился — немедленно у него создалось такое впечатление, что во рту у него сегодня переночевала крыса, к тому же страдающая желудочным расстройством.

— Тебе плохо, Гарик, да? — спросила Тамара. — Я тебе хотела сказать… Ты уж извини, что я вчера так с тобой поступила, но… Ты меня должен понять — у меня есть свои принципы и… моральные устои, так что…

При словосочетании «моральные устои» Гарика снова затошнило.

— Я вчера… — едва ворочая языком, заговорил он, — вчера немного того… Понятно — очень уж плохое настроение у меня было.

— Воды принести тебе? — участливо предложила Тамара. — Минералки?

— Воды, — попросил Гарик, — или минералки.

Тамара вышла из комнаты. Гарик снова опрокинулся на диван.

«Когда это я вчера в номер пришел? — ворочалось у него в голове. — И где я, интересно знать, был? Помню, сначала в ресторан пошел, потом в бар… В баре просидел до закрытия, выпил, а потом…»

Гарик снова поднялся.

— Ни хрена себе, — произнес он вслух. — Вот это я вчера дал…

— Ты о чем? — поинтересовалась Тамара, входя в комнату со стаканом воды.

— Да так, — сказал Гарик, — ни о чем…

Он принял от Тамары стакан воды, махом выпил его и устало прикрыл глаза. Радужные пятна вспыхнули у него в голове, и вдруг с удивительной отчетливостью в его сознании всплыла следующая картина — за маленькими окнами пустого бара светает, из музыкального автомата тихо струится перебор гитарных струн, на столе танцует совершенно голая Маша, размахивая над головой своими разорванными по шву трусиками. А на столе звенят две пустые бутылки кальвадоса и одна полупустая.

«Да-а, — подумал еще Гарик, — дела… Знала бы Тамара… Не нужно ей об этом знать. Да и не узнает она. А вот пиво я вчера пил напрасно…»

Что-то задребезжало на поясе у Гарика. Гарик подскочил и схватился за живот, словно простреленный.

— Телефон, — встревоженно проговорила Тамара. — Что-то случилось…

Гарик снял телефон с пояса и включил его.

— Алло!

— Игорь Анатольевич?

— Да, Степан Аркадьевич, — вежливо ответил Гарик и прокашлялся, — здравствуйте.

— Доброе утро, — поздоровался и Степан Аркадьевич. — А у меня для вас новости.

— Я слушаю, — как можно серьезьнее выговорил Гарик.

— Сегодня утром, — начал Степан Аркадьевич, — мы получили сведения о том, что матрицы все-таки переправлены. Сейчас они находятся в Сочи.

Гарик крепко зажмурился, собирая мысли.

— В Сочи? — спросил он. — А почему вы уверены, что матрицы так и останутся в Сочи? Ведь, насколько я понял из документов, Серго вышел из-под вашего наблюдения, а матрицы должны прийти к нему. Может быть, Серго покинул Сочи?

— Вряд ли, — помедлив, ответил Степан Аркадьевич. — Здесь, в Сочи, у Серго много своих людей. У него здесь большие связи. И выполнять ту работу, о которой попросил его брат, в Сочи ему гораздо легче, чем где бы то ни было. К тому же у нас есть информация, что Серго, скорее всего, скрывается либо в самом городе, либо где-то неподалеку…

— Город у вас небольшой, — проговорил Гарик. — Найти его будет не так трудно.

— Город-то небольшой, — усмехнулся Степан Аркадьевич. — Только в пределах города и за окраиной находится столько дач, куда, кстати, и не так просто пробраться без шуму, что…

— Понятно, — вздохнул Гарик. — Насколько я понимаю, теперь-то и начнется наша с Тамарой… Тамарой Михайловной работа?

— Правильно понимаете, — подтвердил Степан Аркадьевич и, надо думать, кивнул головой. — Только… Игорь Анатольевич, роли для вас мы пока не нашли.

— Как это? — не понял Гарик. — Мне что — обратно уезжать?

— Ни в коем случае, — заторопился Степан Аркадьевич. — Мне рекомендовали вас как отличного специалиста проекта, аналогов которому в нашей стране не существует… Дело, для которого вас с вашей напарницей пригласили в наш город, из разряда крайне важных. Теперь, когда мы знаем, что матрицы уже в Сочи, нам необходимо вычислить местонахождение Серго, чтобы предотвратить… Вы понимаете, матрицы выполнены очень качественно. К тому же технология производства фальшивых денег в последнее время развилась до уровня почти невообразимого. Теперь, когда преступники получили матрицы, они смогут изготовлять стодолларовые купюры, практически ничем не отличимые от настоящих. Чтобы выявить такие купюры среди настоящих, нужно специальное оборудование и время. Используя матрицы, преступники могут в короткое время изготовить такое количество фальшивых купюр, что страна просто окажется перед опасностью экономического кризиса. Вы понимаете?

— Понимаю, — тихо ответил Гарик.

— Впрочем, — проговорил Степан Аркадьевич, — Серго на такое не пойдет. Ему это просто невыгодно. Ему выгодно помалу сплавлять фальшивки, получая на этом, надо сказать, довольно приличную прибыль.

— Это уже… лучше, — выговорил Гарик, — не так страшно.

— Тем не менее, — добавил Степан Аркадьевич, — создавшуюся ситуацию надо в любом случае урегулировать. Причем в кратчайшие сроки. И услугами такого специалиста своего дела, как вы, мы, конечно, воспользуемся непременно. Как только у нас обрисуется какой-нибудь вариант, мы тут же дадим вам знать. Хорошо?

— Хорошо, — вздохнул Гарик. — А моей напарнице тоже пока отдыхать?

— Передайте ей, пожалуйста, трубку, — попросил Степан Аркадьевич.

Гарик молча протянул телефон Тамаре. Она приняла его и уселась на диван. Гарик поближе придвинулся к ней, чтобы слышать разговор.

— Здравствуйте, Тамара Михайловна, — прозвучало в трубке.

— Здравствуйте, — ответила Тамара.

— Дело в том… — начал было Степан Аркадьевич, но был тут же вежливо прерван Тамарой.

— Извините, Степан Аркадьевич, — сказала она, — я уже знаю предысторию. Слышимость очень хорошая… Вы остановились на том, что хотели мне предложить роль.

— Да, — проговорил Степан Аркадьевич. — Мы долго искали, куда вас лучше будет с Игорем Анатольевичем внедрить. Видите ли, к Серго подобраться очень трудно — он осторожный человек. Но у него, как и у всех связанных с преступным миром людей, есть несколько слабых сторон. Одна из них — необходимость общаться со множеством людей, которые не могут… а нередко и не хотят позволить себе ту осторожность, за счет которой часто выигрывает Серго. Перейдем сразу к делу. В центре Сочи рядом с набережной есть кафе под названием «Мария-Тереза». Сообщаю адрес…

Степан Аркадьевич, тщательно проговаривая каждое слово, продиктовал Тамаре адрес и заставил ее дважды повторить его.

— Теперь дальше, — продолжал он. — Кафе это не самого высокого пошиба, а его хозяин — Гиви Гогиевич Шошиа, — как это свойственно большинству немолодых кавказцев, очень скупой человек. Шошиа известен тем, что, не желая платить нормальные деньги профессиональным официанткам, нанимает за гроши местных проституток, которые находят среди посетителей кафе благодарных клиентов, чем и живут, либо девушек без прописки… короче говоря — попавших в трудное положение или скрывающихся от кого-либо, обещая им защиту и покровительство… — сказав это, Степан Аркадьевич ненадолго замолчал.

— Я поняла, — сказала Тамара. — Мне предстоит роль девушки, скрывающейся… от правосудия.

— Правильно, — согласился Степан Аркадьевич, — или от долгов. Наверное, предложенный мною вариант будет лучше…

— Как скажете…

— Просто так нам удобнее помочь вам, Тамара Михайловна, внедриться, — пояснил Степан Аркадьевич. — Человек, один из тех, кто поставляет Шошиа девушек, у нас на крючке. Он и даст вам… э-э… рекомендации, так сказать. Сегодня вы должны с ним встретиться… Его зовут Кац Михаил Абрамович. Больше он известен под кличкой Голован.

— Хорошо, — ответила Тамара. — Позвольте только один вопрос…

— Пожалуйста.

— Обычно девушек для работы официантками нужно не так много, — начала Тамара, — а ваше выражение «поставляет девушек…»

— Вы правы, — несколько удивленно проговорил Степан Аркадьевич. — Я не упустил этот пункт, я собирался отметить его несколько позже. Дело в том, что публика, собирающася в этом кафе, — в основном бандиты из группировки Серго. Это их район. Естественно, что с официантками Шошиа… с девушками, которым никак нельзя обратиться за помощью к закону, они особенно не церемонятся. Шошиа приходится довольно часто менять своих официанток. Конечно, некоторые приживаются, но такие, которые и сами немногим отличаются от этих бандитов. Мы с коллегами уже обсуждали эту проблему и решили, что Голован постарается подобрать вам работу, на которой общаться с клиентами кафе вы будете не так часто.

— Я уже несколько лет работаю в проекте «под прикрытием», — сообщила Тамара. — К риску мне, как вы понимаете, не привыкать… Но все же…

— Мы знаем о ваших заслугах. — Степан Аркадьевич заговорил быстрее: — Обеспечивать вам безопасность… относительную безопасность — наша обязанность. Мы понимаем, что если бы вы работали официанткой, то больше могли бы преуспеть в расследовании, но риск возрос бы неизмеримо. К тому же, — добавил Степан Аркадьевич, — я уверен, что в любом случае свою работу вы выполните отлично.

— Спасибо.

— Запомните, — Степан Аркадьевич повысил голос, — самое главное — выяснить, где скрывается Серго. О таких вещах, как печатание фальшивых денег, в кафе вряд ли будут говорить, но сведения о местонахождении Серго собрать можно. Помните — не рискуйте. Ваше задание — слушать и передавать нам все, что вы услышали.

— Понятно, — сказала Тамара.

— Тогда — до связи. Теперь мы будем связываться непосредственно с вами по вашему сотовому телефону. Кстати, не вздумайте надевать его на работу… Да что я говорю, вы сами прекрасно все понимаете. Не первый год работаете.

— Как только я начну работу, мне нужно будет переехать? — спросила еще Тамара.

— Обязательно, — подтвердил Степан Аркадьевич. — С местом вашего нового жилья мы пока еще не определились. Через несколько часов все будет известно — вам позвонят. Тогда же вы узнаете о предстоящей встрече с Голованом. Больше вопросов нет?

— Нет, — ответила Тамара, — пока нет.

— До связи, — сказал Степан Аркадьевич.

— До связи, — повторила Тамара, отключила телефон и передала его Гарику.

— Вот так здорово, — уныло проговорил Гарик. — Это что же — я буду здесь один сидеть, а ты дело делать? Не ожидал… Этак мне и гонорара никакого не заплатят. Дела-а…

Тамара поднялась и прошлась по комнате.

— Степан Аркадьевич найдет тебе применение, не волнуйся, — усмехнулась она. — Он, насколько я поняла, человек деятельный. Н-да-а, — протянула Тамара, остановившись посреди комнаты, — сколько раз мне приходилось внедряться под видом проститутки. Хорошо, что на этот раз не так…

— Ну, ты не радуйся особо, — успокоил ее Гарик. — В подобных заведениях отказывать не принято ни в чем никому. Я думаю, если этому самому Шошиа ствол в ухо вставить, он живо перед любым бандитом сам раком встанет.

— Гарик!

— Ладно, ладно, — пробормотал Гарик. — Извини… Что это я? Забылся.

— Кстати, — прищурилась вдруг Тамара, — ты что — одеколон сменил, что ли?

— Одеколон? — удивленно переспросил Гарик. — Да я и не пользовался им никогда. Ну, только после бритья. А что?

— Да как-то пахнет от тебя… необычно. Я заметила, когда ты рядом со мной на диване сидел.

— Обыкновенно пахнет, — буркнул Гарик. — Это не от меня… Это, наверное, от дивана. Тут — в этой гостинице — все напомаженно, все благоухает…

Гарик поднялся и, слегка пошатываясь, направился в ванную.

— Душ надо принять, — на ходу объяснил он.

— Ну-ну, — проговорила Тамара, глядя ему вслед.

Глава 5

— Вот ваш адрес, — таксист остановил машину. — Вон — видите — двухэтажный дом. Забор еще старый вокруг него?..

— Этот? — поразился Колобок. — Развалюха какая-то, а не дом…

— Мне-то что, — пробурчал таксист. — Вы мне дали адрес, я вас привез, куда надо. Лизунова, тринадцать. Вот улица Лизунова, вон дом номер тринадцать.

Колобок и Тарас вышли из машины и остановились посреди совершенно пустынной улицы — разбитый тротуар обрамляли по краям лепившиеся друг к другу одноэтажные хатки, посреди которых, как дерево среди пней, возвышался двухэтажный дом из старого кирпича.

Колобок и Тарас подошли поближе. Сгустившиеся сумерки позволяли еще прочесть табличку на ветхом заборе «Улица Лизунова», на табличке, прибитой пониже, значился номер — «13».

— Адрес сходится, — почему-то шепотом проговорил Тарас, — вот этот дом…

— Ничего себе, — усмехнулся Колобок, хотя в глазах его дрожали огоньки тревоги, — дом-то, кажется, нежилой… Что-то он не очень похож на банк. Это здесь нам выплатят наши бабки?

— Сергей Иванович говорит, что здесь… — ответил Тарас.

— Мне кажется, тут нет никого… — высказался Колобок. — А!.. Может, Сергей Иванович специально выбрал такое глухое место, чтобы передать нам деньги… Стоп. А почему надо было выбирать именно глухое место?

Тарас пожал плечами.

Он подошел к воротам и с размаху ударил по доскам. Под его кулаком слабо скрипнуло иссохшее дерево, потом ворота — серая громадина, высотой в человеческий рост, — покачнулись и с грохотом опрокинулись во двор.

— Здорово, — оценил Колобок, — постучались. Пойдем во двор?

Они вошли.

— Эй! — закричал Тарас. — Есть тут кто-нибудь? Похоже, что никого тут нет, — сказал он, повернувшись к Колобку. — Вот так…

* * *

Темные окна дома были безжизненны. Вдруг скрипнула дверь, и из дома показался человек в спортивном костюме. Приложив ладонь козырьком ко лбу, он вглядывался в пришедших.

— Я его узнал! — радостно шепнул Тарасу Колобок. — Он — один из людей Сергея Иваныча. Его Рафик зовут, ну, ты, наверное, его тоже помнишь… Ф-фу ты, слава богу! А то я уж подумал, что Сергей Иваныч нас кинул.

— Это мы! Мы! — закричал Тарас и направился к человеку. — Рафик, привет! Ты что, дорогой, не узнаешь меня? Где твое кавказское гостеприимство?

Колобок двинулся было за ним, но вдруг что-то тяжелое опустилось ему на плечи. От неожиданности Колобок подался назад, внезапный и сильный удар по затылку швырнул его далеко вперед.

Колобок упал на колени. Откуда-то бесшумно появились какие-то люди.

Колобок попытался подняться на ноги, но подскочивший парень в черных брюках и майке схватил его за воротник рубашки и дернул назад. Ноги вывернулись из-под Колобка, и он упал на спину.

Внезапно он вспомнил, что парня в джинсах и майке сеточкой уже видел раньше — это был один из тех, кто был в джипе, — этот парень сидел рядом с водителем.

— Вы что?! — закричал Колобок, но тут же получил сильный удар ногой в живот и задохнулся.

Следующие несколько ударов в голову и по лицу он ощущал уже не со всей отчетливостью — голова Колобка будто наполнилась жарким ватным туманом.

Откуда-то из-за завесы тумана раздавались истошные крики Тараса:

— Отпусти, волчара! Ты чего, гад?! Я тебя узнал — ты в охране у Сергея Иваныча работаешь! И тебя узнал! И тебя, и тебя! И тебя тоже! Козлы! Уроды! Я Сергею Иванычу все расскажу! Ах, гнида, больно! Где наши бабки?! Отдавай, сучара, наши бабки!

Потом Колобок услышал, как Тарас странно крякнул и замолчал.

Колобок снова попытался подняться на ноги. Его опять свалили точным ударом. Туман в голове мешал смотреть — Колобок почему-то видел перед собой только пыльную землю, покрытую мельчайшими осколками кирпича и валявшийся на земле обрывок от этикетки жевательной резинки.

«Вот так получили деньги, — вяло заворочались в тумане мысли, — как бы еще живыми отсюда уйти… Тарас вон не кричит что-то больше. Может, его того… Сволочи. И Сергей Иванович, гнида магаданская, падла. Не захотел нам бабки платить… Если я вас обману, я брата обману… Козел. Правильно — мы в этом городе только проездом, а он тут… полгорода скупил. Теперь с помощью этих железяк, которых мы ему с Тарасом привезли, остальные полгорода скупит, скотина. Мразь потная… Ему с его положением объявить нас в этом городе вне закона — проще простого… Ах, как голова болит. Что это липкое у меня на пальцах? Ага, кровь…»

Когда туман немного рассеялся, Колобок в очередной раз попытался встать. Его схватили за плечи, куда-то потащили, швырнули…

Колобок пошарил руками вокруг себя — оказалось, он сидит у забора.

— Эй, ты! — услышал он.

Колобок с трудом открыл глаза. Перед ним снова замаячил кавказец. Как же зовут его?.. Ага — Рафик. Смешно — машину так называют…

— Слышишь меня или нет?

— С… слышу, — выговорил Колобок. — А где… где Тарас?

— Дружбан твой вон там валяется, — Рафик махнул рукой куда-то назад, — с ним сейчас как раз разговаривают. Он-то сначала не понял, отмахиваться начал. Пришлось немного того… поучить.

Колобок провел языком по зубам. Зубы вроде на месте все, не выбили. Но губы уже сейчас распухли так, что и дотрагиваться до них больно.

Кровь заливала Колобку глаза. Он поднял руку, чтобы вытереть ее, провел ладонью по лицу и ощутил, что у него рассечена бровь.

«Это ничего, — подумал Колобок с облегчением, — повреждения не такие уж значительные… Но как ужасно болит голова…»

— Эй! — Рафик слегка шлепнул Колобка по уху. — Давай не спи!

Удар болью отозвался во всем теле — Колобок глухо замычал.

— Сиди прямо и слушай, что тебе Сергей Иваныч велел передать, — продолжал кавказец, — завтра же с утра садитесь на любой поезд и уматывайте отсюда в направлении… куда подальше. Понял?

— П… понял, — ответил Колобок, — только у нас ведь… денег нет. Нам же Сергей Иванович обещал заплатить сегодня…

Два быстрых и сильных удара — в живот и в нос — заставили Колобка пожалеть о том, что он упомянул о причитающихся им деньгах.

— Ты чего — дурак?! — заорал на него Рафик. — Ты чего, не понял ничего? Вали из города и моли бога, что остался жив, понял, падла? Наше дело сейчас разворачивается, нам бабок нужно немерено! Станет еще Сергей Иваныч тратиться на таких ублюдков, как вы…

— Нам… Нам билеты купить не на что будет, — выговорил Колобок.

— Купишь, — уверил его кавказец. — Вон у тебя цепура на шее висит. Цепуру продашь — нормально поедешь, с комфортом… Понял?

— П-понял…

С улицы во двор зашли еще несколько человек. Один из них подошел к Рафику, который еще разговаривал с Колобком, и что-то сказал кавказцу на ухо.

— Уходим? — переспросил Рафик. — А что случилось? Вглухую? Да вы что, псы, оборзели? Ты чего мне объясняешь? Серго объяснять будешь, сучара! Давай, заводи машину, я сейчас…

Смысл слов не доходил до сознания Колобка. Очевидно, ему мешал шум и страшная боль, угнездившаяся внутри его черепной коробки.

Колобок уронил голову на грудь и сплюнул вязкую соленую слюну.

— Ты все понял? — наклонился к нему Рафик. — И еще — если с кем-нибудь будешь тут связываться, в ментовке или еще куда на нас капать, пришьем без разговоров, как… Понял?

— Понял.

— Смотри, — Рафик выпрямился, — если я тебя увижу еще раз в этом городе, то… пеняй на себя. Завалю и ничего не буду слушать. Договорились?

— С вами… договоришься… — внезапно выговорил Колобок.

— Чего-о?

— Ничего…

Кавказец сжал кулаки. Постоял немного, видимо решая, добавить ли еще Колобку или не стоит. Неизвестно, к какому бы он пришел выводу, но тут его снова окликнули, и он, кивнув Колобку, удалился.

Взревел за забором мотор машины, и несколько минут было совсем тихо.

Колобок с трудом поднялся и поморщился от боли в боку. Держась за забор, он огляделся. Ничего не видно было в давно наступивших сумерках. Он сделал несколько шагов наугад и остановился, наткнувшись на что-то.

Тарас лежал на спине, широко раскинув руки, а ноги поджав под себя, как будто он стоял на коленях и от сильного удара опрокинулся навзничь.

Страшно посиневшее лицо его было залито кровью, поперек лба чернела глубокая рана. Колобок опустился рядом с ним на корточки и указательным пальцем осторожно дотронулся до неподвижной вены на горле.

— Тарас? — отняв руку, позвал Колобок.

Еще минуту Колобок всматривался в мертвое лицо товарища, потом резко поднялся на ноги и несколько раз хватанул ртом густой черный воздух.

Не зная, что ему делать и куда теперь идти, Колобок побрел, с трудом передвигая ноги, со двора заброшенного дома. Руки он сунул в карманы и вдруг заметил, что его бьет крупная дрожь, как бывает при сильнейшем морозе.

В кармане в ладонь ему попал какой-то предмет. Колобок вытащил руку и, разжав пальцы, увидел телефонную карточку, которую зачем-то дал ему Тарас, после того как позвонил по указанному Сергеем Ивановичем телефону, чтобы уточнить время и место, где они с Колобком должны были получить свои деньги.

Колобок остановился и огляделся вокруг. На перекрестке, освещенном одиноким фонарем на покосившемся, словно сухой стебель, столбе, он заметил будку телефонного аппарата с выбитыми стеклами.

Он зашел в будку, снял трубку и сунул в прорезь аппарата карточку. Пальцы его механически отстукали номер.

— Вас слушают, — сказал голос на том конце провода.

— Алло, — хрипло сказал Колобок.

— Вас слушают, — повторил ничуть не изменившийся голос.

— Сергей… Иванович? — спросил Колобок.

— Кто его спрашивает?

— А… Это не Сергей Иванович… — догадался Колобок, и слова, которые он должен был сказать, словно огненные шары, вспухали у него в голове: — Ты… Слышь… Передай Сергею Иванычу, что я никуда из города не уеду, понял? Я его найду, понял? И тебя найду, сука…

— Кто это говорит? — перебили его.

— Колобок, — сказал Колобок и повесил трубку.

Потом Колобок очень долго искал в кармане сигареты и прикуривал, пытаясь прислониться спиной к лязгающей двери телефонной будки. Прикурив, он зашагал туда, где, судя по соленому запаху и мерному шуму прибоя, плескалось Черное море.

* * *

Тамара сидела на парапете набережной. Между ее пальцев дымилась сигарета — она, как и черные, драные на коленях джинсы, и нечистая черная футболка, по мнению Тамары, отлично дополняла ее образ человека, который привык быть не в ладах с законом и окружающей действительностью.

Она уже выбрала для себя соответствующий стиль поведения и теперь в уме прорабатывала предстоящую с минуты на минуту встречу.

Погода начала портиться еще с утра, а к обеду солнце исчезло, небо побледнело, и волны, с каждым разом увеличиваясь, накатывали на серый камень пристани.

Когда брызги стали долетать до Тамары, она поднялась с парапета и направилась к стоящей неподалеку лавочке, швырнув сигарету в очередную волну.

— Тамара? — раздался тонкий, почти женский голос у нее за спиной.

Обернувшись, Тамара оказалась лицом к лицу с низеньким человечком, одетым в дорогой по виду спортивный костюм. Шапка угольно-черных курчавых волос нависала над огромным лбом, под которым прятались маленькие юркие глазки. Несмотря на то что коротышке на вид было лет сорок-пятьдесят, никакой растительности на его лице на наблюдалось.

— Тамара — это я, — медленно проговорила Тамара, с ног до головы осмотрев человечка.

— Очень приятно, — пропищал он, — а я — Голован. Привык, что меня так называют, — как бы извиняясь, пояснил он. — Ну, рассказывайте, что у вас там произошло. Вы из какого города?

— Из… Новосибирска, — быстро ответила Тамара.

Голован кивнул и выжидающе уставился на нее своими крохотными глазками, в которых совершенно ничего нельзя было заметить.

— Год назад… — Тамара старалась, чтобы ее голос звучал устало, она лениво выговаривала слова и смотрела в сторону, когда говорила. Лишь иногда вскидывала на Голована глаза, и он наклонял свой выпуклый и розовый, как у младенца, лоб. Казалось, они оба играют роли, даже не играют, а репетируют вдвоем, чтобы потом разойтись по разным сценическим площадкам.

— Год назад, — начала Тамара, — я решила заняться бизнесом. Взяла кредит в банке, под залог оставила свою квартиру…

— Какого рода бизнесом вы хотели заняться? — быстро спросил Голован.

— Туристическим, — ответила Тамара, — у меня были нужные знакомства.

Голован одобрительно кивнул. Тамаре вдруг пришло в голову, что происходящее похоже на какой-то странный экзамен.

— Продолжайте, — позволил Голован.

— Бизнес мой понемногу пошел, — говорила Тамара дальше, — но для того, чтобы по-настоящему развернуться, мне требовалось еще больше денег. Банк в очередном кредите мне отказал, и пришлось занять денег у тех самых знакомых, с кем я вела дело. Деньги я получила, но их мне хватило ненадолго… Тогда я снова заняла. Потом пришло время платить банку, иначе у меня отняли бы квартиру. Я снова заняла. Мои дела вдруг резко ухудшились. Туристический бизнес, конечно, дело прибыльное, но… для тех, у кого все схвачено. Мои же связи оказались непрочными — к тому же партнеры стали требовать возвращения долга. Это я сделать, естественно, не могла, и какое-то время мне пришлось работать на них бесплатно.

Голован все кивал одобрительно.

— Я не знала, когда все это кончится, — продолжала Тамара. — Я работала буквально круглые сутки, а прибыли не получала никакой — все заработанное шло в счет погашения долга, причем мои партнеры поставили дело так, что долг не только не убавлялся, но еще и увеличивался. В конце концов оказалось, что я нахожусь в жесткой кабале у своих партнеров. Мне все это надоело, о чем я прямо им и заявила. Вот тогда-то все и началось…

— Хорошо, хорошо, — кивал Голован.

— Тогда мне начали угрожать, — вздохнув, бесцветным голосом смертельно усталого человека проговорила Тамара. — Отобрали документы. Я поняла, что выбраться из кабалы мне вряд ли уже удастся. И я уехала из Новосибирска. Меня искали. Я остановилась в Сочи. Документов у меня нет. Ближайшая моя цель — заработать на новые документы и начать все сначала.

Тамара остановилась и перевела дух.

— Хорошо, — снова повторил Голован. — Как вы добрались до Сочи без документов?

— Автостопом, — ответила Тамара.

Голован опять кивнул и надолго задумался.

— Вполне правдоподобная история, — высказался он наконец, — вот только…

— Что?

— Откуда вы, говорите?

— Из Новосибирска, — ответила Тамара.

— Новосибирск… — Голован снова задумался. — Знаете, лучше вы будете из Питера.

— Из Питера, так из Питера, — пожала плечами Тамара, не спросив, зачем это нужно и почему будет лучше. — Ладно…

Голован вытащил из кармана спортивной куртки сигареты. Они закурили. Пока дымили сигареты, не было произнесено ни слова.

— Значит, так, — сказал Голован, щелчком отбросив окурок в сторону. — Все, что вы мне рассказали, я сегодня же передам Шошиа. А потом свяжусь с вами. Вы где остановились?

— Домик у горбольницы, — сказала Тамара. — Возле санаториев «Заполярье» и «Радуга». Снимаю домик.

— А, знаю, — качнул головой ее собеседник. — Хозяйка — Нина Борисовна?

— Н-нет. Дядя Гена хозяин.

— Это ее сын — дядя Гена, — объяснил Голован. — Крокодилом его еще зовут. Так, хорошо. Телефон у него есть, номер я знаю. Сейчас идите туда, я вам часа через два позвоню. Вечером уже можете заступать на работу.

— Кем? — поинтересовалась Тамара.

— Посмотрим, — уклончиво сказал Голован. — Меня уже инструктировали по поводу… Ну ладно.

Он вдруг скрипнул зубами:

— Черт! Если что не так пойдет, с меня ведь голову снимут! Будь проклят тот день, когда я с ментами погаными связался…

Он осекся и испуганно посмотрел на Тамару.

— Бывает, — успокоила она его и поднялась.

— Подождите! — сказал вдруг Голован.

— Что еще?

— Насчет курения… Вы сигарету лучше в руки не берите…

— Почему? — удивилась Тамара.

— Да за версту видно, что вы не курите, — усмехнулся Голован. — Погореть на этом можно…

Глава 6

Выходить из номера не хотелось. Вряд ли, конечно, после буйной вчерашней ночи Маша вышла на работу, но… Вообще никого не хотелось Гарику видеть. Тамара ушла два часа назад. Час назад позвонила, сообщила, что встреча с Голованом прошла успешно, а теперь она находится в своем новом жилище и ждет звонка. Сегодня вечером ей уже выходить на работу.

Гарик вытащил из пачки последнюю сигарету, пододвинул себе пепельницу и закурил. Внезапно он, вспомнив что-то, подхватил пепельницу и перешел в гостиную. Улегся на диван, поместив пепельницу у себя на животе.

Нет, надо все-таки выйти в город. Посмотреть на народ, прогуляться.

А что?

Мобильник взять с собой. На тот случай, если кто захочет связаться.

Гарик решительно затушил сигарету, переставил пепельницу на зеркальный столик и поднялся.

Через пять минут он уже шагал к автобусной остановке. На каждом шагу его окликали приветливые таксисты, но Гарик отворачивался от них.

Маршрутка довезла Гарика до самого центра Сочи — всего две остановки пришлось ехать. Он вышел на чистенький тротуар и осмотрелся.

Купил в ближайшем ларьке бутылку пива и направился к находящемуся неподалеку кинотеатру «Спутник», в помещении которого, как сообщали надписи на витрине, располагался зал игровых автоматов.

Из зала Гарик вышел не скоро и с ощутимо облегченными карманами. Бездумно пошел он по аллее парка, окаймленной непривычными для глаза среднестатистического россиянина тропическими растениями.

Аллея привела его к одноэтажному домику, под широким навесом которого стояли крытые клеенкой столики. Народу под навесом было довольно много, столбом поднимался табачный дым.

Гарик пробрался к стойке, над которой висела вывеска, изображающая под надписью «Пивбар» развеселого рака с кружкой пива к клешне, и заказал себе две бутылки пива и порцию креветок.

Свободных столиков нигде не было, и Гарик решил присесть за столик, над которым маячила обтянутая черной рубашкой спина.

— Можно? — осведомился Гарик.

Человек повернулся, и Гарик, увидев лишенную всякой растительности голову и изувеченное почти до неузнаваемости лицо, растянул губы в улыбке.

— Привет! — сказал он.

Человек прищурился на Гарика.

— Ты кто? — глухо спросил он.

Гарик внимательно посмотрел на него. Не похоже было, что человек был сильно пьян, безумие, вызванное, кажется, вовсе не алкогольными парами, дрожало в его глазах.

Гарик опустился на стул напротив него.

— Я — Гарик, — сказал он. — Не помнишь? В поезде мы с тобой бухали. В вагоне-ресторане. Ты еще с дружбаном был… Как его?.. Тарас. — Гарик неожиданно рассмеялся. — Слушай, я частушку вспомнил — девчонки не хотят ни пива, ни кваса, хотят залупу у дяди Тараса… Ну что — вспомнил меня?

— А-а… — хрипло протянул человек, — фраер… Привет. Как тебя?

— Гарик, — несколько удивленно сказал Гарик. — Ты что — пьяный? А тебя Колобок зовут, я помню… Вот так встреча… Правду говорят, что Сочи — город маленький. Слушай, а где твой друг-то?

— Умер, — отрывисто сказал Колобок. — Вчера.

Гарик присвистнул. Теперь все становилось понятно — конечно, Колобок не пьян был.

— Пива будешь? — предложил Гарик.

Колобок кивнул.

Гарик пододвинул ему одну бутылку и открытую пачку сигарет. Колобок тут же вытащил сигарету и закурил, жадно затягиваясь.

Гарик не знал, с чего начать разговор. Он отхлебывал пива и смотрел, как Колобок, двигая кадыком на давно не бритой шее, всасывает в себя содержимое бутылки.

Пустую бутылку Колобок поставил под стол.

— Колобок, — позвал Гарик.

Тот вопросительно посмотрел на него.

— Может… — предложил Гарик, — помочь чем надо? Я бы это…

Колобок прикусил губу.

— Фраер, — сказал он, — денег дашь мне?

— Денег у меня нет… — честно сказал Гарик, — сейчас нет. Но я… могу попробовать достать. А зачем тебе? Обратно ехать?

— Нет, — Колобок засмеялся, и Гарик вздрогнул, услышав этот смех, — я никуда ехать не собираюсь… А ты, фраер… Ты отдыхать сюда приехал?

— Ага, — подтвердил Гарик, — с женой.

Колобок кивнул, да так и остался с опущенной на грудь головой.

— А с тобой-то что случилось? — осторожно спросил Гарик. — Все лицо разбито…

Колобок, почти не поднимая головы, склонил ее набок и искоса посмотрел на Гарика.

— А вот это уже не твое дело, фраер, — сказал он.

— А-а… — догадался Гарик. — Так Тараса… убили?

— Я сказал, фраер… — сквозь зубы выговорил Колобок, — не твое дело… Ч-черт, — обращаясь уже не к Гарику, а к самому себе, проговорил Колобок. — Сумка там осталась. Теперь ее уже, конечно, нет. А жаль. Там много нужных вещей было… А теперь… Денег мало осталось…

Гарик молчал. Ему вдруг стало не по себе.

Колобок снова поднял на него мутные глаза.

— Слушай, фраер, — заговорил он, — можешь машину мне достать?

— Могу, — сказал Гарик. — Могу и денег достать… Только ты скажи мне, что случилось.

— Да пошел ты…

Гарик вдруг удивился сам себе. Одно дело — собираться ввязаться в драку с кем-то, защищая своих недавних собутыльников… или там — дернуть стоп-кран. Но сейчас…

Судя по внешнему виду Колобка, в серьезное дело он вляпался. А Тараса, надо думать, убили. С какой стати Гарику связываться с Колобком? Тем более что он выглядит так, как будто за его плечами уже стоит смерть, — Гарик последние несколько лет вел довольно бурную жизнь и в таких вещах разбирался хорошо.

«Ладно, — подумал Гарик, — пускай он мне расскажет, а там… Совсем нетрудно будет взять немного денег у этого Степана Аркадьевича — сказать, что пойдут на осведомителей, и передать эти деньги Колобку. И на этом буду заканчивать оказание гуманитарной помощи… Да и вообще — скучно мне, а тут хоть какое-то развлечение. К тому же — я всегда успею выйти из игры…»

— Понимаешь, — Гарик перегнулся через стол, поближе к покачивающемуся на стуле Колобку, — если ты не скажешь мне, в чем дело, то я не смогу тебе помочь. Насколько я понимаю, ты совсем один в этом городе…

«Да, — промелькнуло в голове у Колобка, — я теперь один в этом городе…»

— Дай еще сигарету, — попросил Колобок.

Гарик пальцем пододвинул ему пачку.

— Расскажу, — сказал Колобок. — Все равно теперь… Мусорам ты меня не сдашь… А если и сдашь, мне наплевать — все равно они не успеют меня вычислить. А еще кому другому сдать меня — ты никого здесь в городе не знаешь. Я ведь сам с тобой в поезде ехал. Чем черт не шутит, может, и поможешь чем…

Гарик кивнул, приготовившись слушать.

— Не здесь, — поморщился Колобок, — народу много. Пойдем… вон туда, в парк. Там на скамейке и поговорим. Только пиво с собой возьми. Еще одну бутылочку не помешало бы…

* * *

— Ну и дела-а, — протянул Гарик. Он закурил сигарету и с удивлением заметил, что пальцы у него трясутся.

«Ну и дела! — бултыхалось у него в голове. — Вот так дела… Никогда бы не поверил, если бы мне кто-нибудь про такие совпадения рассказал, а тут… Колобок многого недоговаривает, но я без труда могу всю картину восстановить. Бесспорно то, что это они с Тарасом везли сюда матрицы. Господи, если бы я это знал раньше… А я ведь еще и поддавал с ними… Они передали матрицы Серго… Серго прячется где-то неподалеку от города — их везли туда на машине часа два. А потом, значит, Серго решил не тратить денег на оплату услуг курьеров и просто надавал им по шеям и прогнал из города. Ну, с Тарасом он перестарался…»

— Теперь все, — угрюмо сказал Колобок. — Только непонятно, зачем тебе все это нужно, фраер…

— Говоришь, он деньги тебе должен? — задумчиво протянул Гарик.

Колобок усмехнулся.

— Должен… При чем тут деньги теперь? Мне его бабки поганые не нужны. Мне его голова нужна, понял, фраер? Его и одного из его псов — Рафика этого… Мы ведь с Тарасом сколько дела вместе крутили, пока я не залетел по глупости… На три года. А тут так просто — за здорово живешь — разбили ему череп и… — Колобок задохнулся и минуту, опустив глаза, грыз ногти на трясущихся пальцах. — А этот Сергей Иванович думает, что ему ничего не будет за Тараса… С-сука…

Колобок несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Потом он внимательно посмотрел на Гарика.

— А тебе, фраер, наверное, бабок хочется? — усмехнувшись, спросил он.

— Хочется, — быстро ответил Гарик. — Понимаешь, — заторопился он, — мы с женой хотим квартиру купить, а денег у нас… Мы ведь с ее матерью живем в однокомнатной квартире. Представляешь, что это такое? С утра до вечера видеть харю… Василисы Петровны… Василиса Петровна — это Тамарина мать. Моя то есть теща. Слава богу, выбрались на курорт. Я, честное слово, человека готов убить, чтобы купить отдельную квартиру. Ну… — тут Гарик осекся, — убивать я, конечно, не буду никого, я… никогда раньше… Но помочь тебе могу. Только с тем условием, что…

— Денег? — выслушав эту взволнованную чепуху, Колобок посмотрел на него насмешливо и даже — презрительно. — Когда дело закончим, денег у тебя хватит не на одну, а на две квартиры.

— Тогда — по рукам! — заявил Гарик и тут же протянул Колобку ладонь.

Колобок усмехнулся, искоса посмотрел на руку Гарика — вытащив из лежащей между ними на скамейке пачки сигарету, закурил и отвернулся.

— По рукам, — сказал Колобок.

Гарик спрятал руку в карман. Несколько минут они сидели молча.

— Завтра в то же время на этом месте, — сказал Колобок, не поворачивая головы, — притащи бабки, сколько сможешь. Надо стволы купить и взять тачку напрокат.

— А ты же говорил, — осторожно начал Гарик, — что вам, когда везли к Серго, глаза завязывали. Дорогу то есть ты помнить не должен…

— Должен, не должен, — проворчал Колобок. — Завтра поговорим, фраер. Давай, вали.

Гарик поднялся со скамейки.

— Сигареты оставь. И бабок, сколько есть. На жратву мне.

Гарик послушно положил на скамейку пачку сигарет и достал из кармана несколько мятых десятирублевок.

— Вот, — словно бы извиняясь, проговорил он, — все, что есть. Там у меня мелочь осталась… На автобус.

Колобок курил и глядел на дорогу, по которой одна за другой бежали машины. На Гарика он не смотрел вовсе. Только кивал в такт его словам.

«Как он изменился, — неожиданно подумал Гарик. — Вроде бы тот же самый человек, а что-то неуловимо переменилось в нем. Это словно бы… словно бы он долго носил усы и бороду и вдруг их сбрил…»

— Ну я пошел? — полувопросительно произнес Гарик.

— Валяй. До завтра.

— До завтра.

— Не опаздывай, фраер.

* * *

Гиви Гогиевич Шошиа вовсе не был похож на того бандита, которого описал Тамаре Степан Аркадьевич. В своих светлых, тщательно выглаженных брюках, белой свежайшей рубашке и очках в тонкой золотой оправе он больше походил на директора школы. Говорил Гиви Гогиевич правильно, что называется, на литературном русском языке — или почти правильно и совсем без акцента.

— Так это вы… Тамара? — ласково вопросил он вошедшую в комнату, служившую ему рабочим кабинетом, Тамару, устремив на нее свои удивительно лучистые глаза.

— Это я, — несколько удивленно подтвердила Тамара. — А вы…

— Гиви Гогиевич, — представился он. — Мне очень приятно, Тамара, с вами познакомиться.

— Мне тоже, — оглядываясь по сторонам, проговорила Тамара.

Рабочий кабинет Шошиа на втором этаже кафе «Мария-Тереза» представлял собою небольшую комнатку, вся обстановка — письменный стол и два кресла. На столе стоял открытый ноутбук.

— Насколько я понимаю, — продолжал Шошиа, — у вас, Тамара, были какие-то проблемы на вашей родине… В Санкт-Петербурге?

— Да, — подтвердила Тамара.

— Теперь вы находитесь в бегах? И документов у вас нет?

— Именно так, — кивнула Тамара. — Вам же рассказали все, что вы меня теперь спрашиваете?

Гиви Гогиевич только усмехнулся на ее вопрос.

— Больше не буду, — сказал он. — Я могу вас принять на работу… поварихой. Вы умеете готовить?

— Умею, — сказала Тамара.

— Вообще-то, — добавил Гиви Гогиевич, — я бы предпочел дать вам место официантки… Согласуясь, так сказать, с вашими внешними данными. Но Голован уже посвятил меня в некоторые особенности вашего поведения. Очень жаль… — Шошиа вздохнул. — Из вас, Тамара, могла бы получиться очень хорошая официантка…

«Интересно, — подумала Тамара, — что это Голован успел про меня наплести? Что я на посетителей бросаюсь? На таких посетителей, пожалуй, бросишься… Тут надо было что-то исключительно страшное придумать…»

— У нас сегодня как раз одна из поварих не вышла на работу, — снова заговорил Гиви Гогиевич. — Вот и заступите на ее место. Нам не нужны недисциплинированные люди. Кстати, запомните это.

— Хорошо, — кивнула Тамара. — Мне прямо сейчас заступать?

— Конечно! Я же вам сказал. Спускайтесь в кухню, там уже все знают. И халат… Ну, найдете там где-нибудь, — Шошиа неопределенно махнул рукой. — А нет, можно и так — без халата…

* * *

Бесформенный, заплывший жиром снеговик в клубах жаркого ватного пара при ближайшем рассмотрении оказался очень толстой женщиной лет пятидесяти с обесцвеченными кудряшками на голове, бледной от постоянного нахождения в душном подземном помещении.

Когда Тамара вошла на кухню, она, склонившись над огромным котлом, помешивала в нем ложкой на длинной ручке какое-то варево.

Заметив Тамару, она, колыхнув обтянутыми белым халатом телесами, повернулась к ней.

— Еще одну привели… — неодобрительно сощурилась она на Тамару, — курортница… Нагулялась, красавица, или нет еще?

— Где у вас халат можно взять? — осведомилась Тамара, проигнорировав заданный ей вопрос.

— … — срифмовала толстуха, — нет у нас халата, понятно?

Тамара ничего не успела ответить на это.

— На вешалке халат висит! Справа от тебя! — долетел до нее женский голос откуда-то из скрытых клубами пара глубин кухни.

Тамара нашла халат и примерила его на себя. Халат был немного великоват, но другого не было, а справляться у толстухи, стоящей над котлом, ей что-то не очень хотелось.

Она надела халат и в нерешительности остановилась посреди кухни, где метались клубы пара, словно призрачные драконы перед глазами одурманенного гашишем китайца.

— Что мне делать? — громко спросила она, очень надеясь на то, что ей ответит кто-нибудь еще, кроме толстухи у котла.

Так и случилось.

— Пойдем сюда, — пригласила Тамару появившаяся из-за завесы жаркого пара маленькая седоволосая женщина. — Поможешь мне.

Тамара шагнула за ней и оказалась в полутемном углу перед столом, на котором горкой лежала свежая рыба. Пара и страшной духоты здесь совсем не было. Пахло сыростью и морскими водорослями.

— Тебя как зовут? — обратилась женщина к Тамаре.

Тамара представилась.

— А вас? — спросила она.

— Ильиничной все называют, — проговорила женщина. — И ты можешь называть.

— А… ту как зовут?

— Тетю Лену-то? — Ильинична засмеялась. — Ты на нее не обижайся, дочка. Она в этом кафе работает с тех пор, как его построили.

— А давно его построили? — спросила Тамара.

— Пятнадцать лет назад. И все эти годы у нас был один хозяин. А тетя Лена пятнадцать лет назад была еще ничего — работала официанткой, ну и… — Ильинична мелко посмеялась и махнула высохшей ручкой, — нехорошим занималась. С посетителями, за деньги… А потом, как на нее уже никто внимания не стал обращать, Гиви ее к нам в подвал спустил — кухаркой.

— А на меня-то она что взъелась? — поинтересовалась Тамара.

— С тех пор как ее кухаркой сделали, — объяснила Ильинична, — она на красивых женщин смотреть не может спокойно. Все вспоминает, как раньше привольно жила. Гуляла с отдыхающими. А тут в подвал ты заходишь, ну и… красоте твоей она позавидовала…

— Спасибо, — улыбнувшись, сказала Тамара.

— За что? — удивилась Ильинична.

— Красоту мою отметила, — сказала Тамара.

— А… — Ильинична явно не поняла, за что заслужила Тамарину благодарность. — А ты хоть и красивая, хорошо, что не пошла в официантки, — сказала она, — тебя наш Гиви, наверное, уже сватал туда? И деньги обещал?

— Н-ну… в общем, да.

— Не ходи! — категорично заявила Ильинична. — И денег не будет, и испортишь себя на всю жизнь. Лучше здесь поработай потихоньку, денежек скопи немного и уезжай к себе домой. Ты ведь не местная?

— Нет, — вздохнула Тамара, — не местная.

Ильинична что-то хотела еще сказать, но махнула рукой, метнулась куда-то в сторону и снова появилась рядом с Тамарой. В руке у нее блестел огромный разбойничий нож.

— Вот, — Ильинична положила нож на стол, — почисть пока рыбу. Потом котлеты надо слепить. А скоро продукты привезут, надо будет помочь разгрузить. Грузчик у нас что-то приболел…

«Вот так работа, — уныло подумала Тамара, кладя руку на холодную и скользскую рыбью чешую. — Интересно, какие сведения я смогу добыть здесь? Как правильно лепить котлеты и разгружать продукты?»

* * *

«Нет, в ресторан я все-таки не пойду, — решил Гарик. — Как-то… Маша там, наверное… Неудобно сейчас мне с ней общаться. И зачем я сорвался тогда в баре… Добро бы я один был, а то ведь я с Тамарой живу. В смысле — в одном номере… То есть — уже один я… Все равно не пойду. Лучше закажу ужин в номер.

Странный я человек, — размышлял он, выйдя с сигаретой на балкон, — несколько часов назад я пережил, если так можно выразиться, переломный момент во всей операции, а думаю черт знает о чем… Ведь не исключено, что Колобок приведет меня к Серго. По крайней мере, у меня появился шанс. Сейчас главное — держать себя с Колобком ровно — выдерживать ту роль, которую он мне навязал с самого начал — роль фраера. Колобок считает, что я даже не знаю, на что иду ради денег на отдельную квартиру… Что ж, тем лучше для меня. Колобок считает меня просто дурнем, никогда не имевшим дело с подобными ситуациями, первый раз получившим возможность срубить бабок по-легкому… Да, просто дурнем считает — фраером. И нисколько этого не скрывает. Ну и хорошо — пускай только выведет меня на Серго. Ведь, насколько я понял, Колобок насчет Серго настроен решительно. Если он до него доберется, то наверняка снимет с него голову. Кто бы только это Колобку позволил…»

Гарик швырнул окурок с балкона и подошел к телефону на столике. Снял трубку и, вызвав портье, заказал ужин в номер. Улегся снова на диван и задремал.

* * *

— Сейчас… — забормотал Гарик, вслепую шаря вокруг себя рукой, не в силах открыть слипшихся глаз, — сейчас, сейчас…

В дверь снова позвонили.

Гарик разлепил наконец веки, вытащил из-под дивана табельный пистолет, передернул затвор и, спрятав руку с пистолетом за спину, подошел к двери.

— Кто там? — спросил он.

— Обслуга, — ответил ему женский голос. — Вы заказали ужин.

— Какой ужин?.. Ах да… Я и забыл… Сейчас открою…

Гарик поставил пистолет на предохранитель и сунул за пояс, выпустив из джинсов рубашку. Открыл дверь и, вместо того чтобы впустить в комнату работника обслуги, замер на пороге.

— Ну, что же ты, Игорь? — засмеялась Маша. — Невежливо как…

— Па-па-рахади, пожалуйста, — пригласил Гарик, — па-просто не ожидал тебя увидеть.

— Почему? — удивилась Маша. — После нашего вчерашнего… сабантуйчика в качестве официантки я работать не смогла бы… Меня направили доставлять заказы в номера. К счастью, здесь меньше приходится бегать. Хоть отдохнула немного… Это, кстати, мой последний вызов. Может быть, ты пропустишь меня?

— Конечно, — посторонился Гарик, — проходи.

На этот раз юбка на ней была длинная, но прозрачная и обтягивающая при каждом шаге бедра и ноги так, что если прищурить глаза, то можно было легко предположить, что этой юбки нет вовсе.

Маша поставила поднос на стол.

— Я еще от себя бутылочку красного вина добавила к твоему ужину, — сообщила она. — Как тогда в ресторане, помнишь?

— Помню, — сказал Гарик и, поймав на себе удивленный взгляд, затворил наконец дверь.

Маша уселась за столик, и Гарик только сейчас заметил, что ужин, который принесла Маша, рассчитан на двоих.

— Ужин… на двоих? — глупо спросил Гарик.

— Точно, — подтвердила Маша.

— А… Тамара… ей пришлось срочно выехать из города…

— Я знаю, — улыбнулась Маша. — Обслуга в гостинице знает все про постояльцев. Нередко лучше самих постояльцев.

Она разлила вино по бокалам и расстегнула на блузке две пуговицы.

— Ну что — присаживайся, — пригласила она.

«Ну вот, — подумал Гарик, — понеслась душа в рай. По крайней мере — не буду думать, чем занять вечер…»

Маша внимательно посмотрела на него.

— Нет, — сказала она, — ты какой-то сегодня… Сонный. После вчерашнего не проспался, что ли? Надо тебя растормошить…

Она поднялась, грациозно завела руки за спину — и ее юбка удивительно легко скользнула по ногам — вниз.

Глава 7

Первый рабочий день в подвале кухни кафе «Мария-Тереза» пролетел на удивление быстро. Тамара вышла на улицу, когда уже светало, — ее работа продолжалась с восьми часов вечера до пяти утра.

Свежий утренний воздух, который она глотнула после духоты подвала, подействовал на нее неожиданно — ноги Тамары подкосились, и она опустилась на ступеньки у самого входа в кафе.

«Ну и работа, — задыхаясь и моргая веками, чтобы разогнать пестрые круги перед глазами, думала Тамара. — Дети подземелья… Не хватает только пана Тибурция. А вон, кстати, и сам пан…»

Гиви Гогиевич Шошиа закрыл на ключ двери кафе, повернулся, чтобы спуститься по ступенькам, и вдруг остановился, склонив голову.

— Тамара? — удивленно проговорил он, присаживаясь на корточки рядом с Тамарой. — Что с вами?

— Н-ничего, — с трудом ответила Тамара.

— Нехорошо-о, — выпрямляясь, протянул Шошиа. — Вы первый день работаете, а уже… Вы же не выходили в зал — я видел. Где вы успели так напиться? В первый же день, вместо того чтобы работать…

— Да что вы? — воскликнула Тамара. — Как вы могли подумать?..

Гиви Гогиевич открыл рот и озадаченно заморгал.

— Так вы… не пьяная? — проговорил он.

— Мне нехорошо стало, — пожаловалась Тамара. — В подвале так душно, я на свежий воздух вышла, и… что-то голова закружилась…

— Хм… — Шошиа прикусил губу. — Извините, Тамара, я…

— Ничего, — проговорила Тамара, поднимаясь. Шошиа подал ей руку. — Я не обиделась…

— Ну и хорошо, — просиял Шошиа. — Главное — это никому ни на кого не обижаться, правильно?

— Правильно, — подтвердила Тамара.

Шошиа сделал шаг по направлению к стоящему неподалеку «Мерседесу», но вдруг остановился.

— Тамара, — позвал он. — Может быть, вас подвезти? Вы где живете?

— Возле горбольницы я живу, — ответила Тамара. — Не стоит, Гиви Гогиевич, я сама доберусь. Мне прогуляться надо по свежему воздуху. К тому же автобусы уже, кажется, начали ходить…

— Как хотите, — пожал плечами Шошиа.

Он подошел к «Мерседесу», открыл дверцу и вдруг снова оглянулся. Тамара постаралась не заметить, как Шошиа осмотрел ее с головы до ног, перед тем как сесть в свою шикарную машину.

Голова у нее еще кружилась, но она, стараясь тверже ставить ноги, пошла в сторону, противоположную той, в которую укатил «Мерседес».

* * *

— Не нашли?

— Нет, Сергей Иванович, — развел руками Рафик. — Все вокзалы обшарили, все ночлежки. Даже в парке на лавочках смотрели — нет его…

Сергей Иванович Кускарев расстегнул две верхние пуговицы на рубашке и, заложив руки за голову, откинулся в кресле, вытянув ноги почти на середину комнаты.

— Сочи — город все-таки, — осторожно заметил Рафик, — а не поселок… Человека здесь довольно сложно найти, если не знаешь, где искать…

— Что значит — не знаешь? — раздраженно вскинулся Сергей Иванович. — Денег у него нет, так? И билет на поезд он не покупал, и на вокзале его не видели, так? Следовательно, он еще в Сочи и где-то здесь живет. Явно уж не в гостинице…

— На пляже, может, ночует, — предположил Рафик. — Мало ли…

— Так поищите на пляже!

— Сергей Иванович, все побережье Черного моря на территории Сочи — сплошные пляжи. Как там найти? Это целый полк нужен, чтобы искать… К тому же он мог грабануть кого-нибудь. В гостинице теперь может жить.

— Так проверьте гостиницы!

— Уже проверили, Сергей Иванович, — почтительно склонил голову Рафик. — Его там нет.

— Так что ж ты херню несешь тогда!!! — закричал Сергей Иванович и, вскочив с кресла, швырнул в Рафика подвернувшейся под руку пепельницей. — Ладно, — снова опустившись в кресло и отдышавшись, проговорил Сергей Иванович. — Как его зовут-то, кстати?

— Петр Петрович Коробов, — глухо ответил Рафик, вытирая кровь с рассеченной брови. — Мы по саратовской братве пробили… Кликуха — Колобок. Три года мотал под Новосибирском. Полгода назад вышел. Третий срок у него. Не шпана, конечно, но и не в законе… Так — серединка на половинку, как говорится…

— За что он сидел?

— Вор, — коротко сказал Рафик.

— А этот… которого вы грохнули сдуру? — осведомился Сергей Иванович.

— Тарас… — ответил Рафик, — не помню, как фамилия. Кликухи у него нет, у него имечко, как кликуха… Ну, мы его так серьезно пробивать не стали — незачем, он же все равно того… Выяснили, что они с этим Колобком дружили чуть ли не с детства. Раньше дела крутили вместе.

— Что за дела?

— Да так… аферы мелкие. — Рафик пренебрежительно пожал плечами. — Кускарю просто времени не хватило найти в Самаре кого-нибудь посерьезней, и вот он…

— Знаю я… — проворчал Сергей Иванович, и Рафик тотчас замолчал.

Сергей Иванович вытащил из лежащей на столе пачки сигарету и закурил.

— Пепельницу подай… — буркнул он, не глядя на Рафика.

Рафик поднял с пола маленькую хрустальную пепельницу, осторожно протер ее ладонью и поставил на стол. Сергей Иванович тут же затушил в ней свою сигарету.

— Отрава… — проворчал он и надолго замолчал.

Рафик стоял у двери, стараясь как можно тише переминаться с ноги на ногу.

— Не его боюсь, — заговорил вдруг Сергей Иванович. — Этот придурок до меня никогда не доберется. Он один — что он сделает? Только он может к ментам пойти…

— Вряд ли, — высказался Рафик. — Он же вор — какого он к ментам переметнется…

— Все может быть, — строго заметил Сергей Иванович. — Он же псих, этот Колобок! Судя по его действиям, он форменный псих! Этот его звонок ночью… Да, он может наделать нам проблем. А проблем нам сейчас как раз и не нужно. Все так хорошо идет…

— Может быть… — предположил Рафик, — он позвонил тогда ночью, а утром подумал и уехал… Ну, как менты говорят — он в состоянии аффекта звонил…

— На чем он уехал? — снова окрысился Сергей Иванович. — На палке ускакал? Ты же сам проверял — ни в железнодорожных, ни в кассах Аэрофлота и автовокзала на фамилию Коробов билета никто не покупал. А на тачке ехать — у него бабок не хватит.

— А может, он грабанул кого?..

— Хватит! — заорал снова Сергей Иванович. — Пошел вон отсюда! Чтоб я тебя не видел, придурок!

Сергей Иванович, вскочив из кресла, снова схватился за пепельницу, но Рафик уже выскользнул из комнаты, оставив полуоткрытой дверь.

Сергей Иванович рухнул обратно в кресло и опять потянул сигарету из пачки. Но не успел он чиркнуть зажигалкой, как в голову ему пришла какая-то мысль.

Усмехнувшись, он снял трубку телефона и еще минуту в задумчивости стучал длинными, украшенными перстнями и кольцами пальцами по корпусу телефонного аппарата.

— Ладно, — проговорил он наконец. — Позвоню-ка я еще по одному адресу…

* * *

— Принес бабки?

— Принес, — вздохнул Гарик, доставая из кармана конверт и передавая его сидящему рядом на лавочке Колобку. — Вот…

— Сколько здесь? — повертев конверт в руках, спросил Колобок.

Гарик ответил.

— Нормально, — усмехнулся Колобок. — Слушай, фраер, а откуда ты такие бабки достал, а? Ты же вроде не местный, отдыхать сюда приехал.

— Позвонил вчера кое-каким друзьям в свой город, — объяснил Гарик. — Сказал, что наклевывается выгодное дельце, что потом отдам с процентами. Потом пошел в банк и открыл счет на свое имя. Сегодня утром на него мне и перевели деньги…

— Молодец, фраер, — усмехнулся Колобок, — оперативно работаешь…

«Это точно, — подумал про себя Гарик, — оперативно. Только не я работаю, а Степан Аркадьевич. Нравится мне Сочинское отделение МВД. Без разговоров выдал бабки, сколько я попросил. Наверняка не обошлось без ФСБ — уж больно большая сумма для ментов… Правда, наплел я Степану Аркадьевичу с три короба. Правильно — не рассказывать же ему про то, как я в поезде выпивал с Тарасом и Колобком, а потом случайно этого Колобка встретил… Менты к такому счастливому стечению обстоятельств относятся подозрительно. Уж не пошлет ли за мной Степан Аркадьевич какой-нибудь слежки? Проверить, чем я занимаюсь. А то Трубников порассказал ему, наверное, про мой способ вести расследование. Вот Степан Аркадьевич и будет бояться, что я что-нибудь напортачу и влипну так, что меня потом долго и упорно выковыривать придется… Трубников так делал иногда. Подстраховывался — объяснял потом. Я, говорил он, конечно, специалист своего дела, и каждая операция проходит успешно и в кратчайшие сроки, но, говорил он, не всегда я бываю аккуратен и осторожен. Кстати, и на этот раз — дело заваривается круто. Как бы не влететь по-крупному. Как уже бывало неоднократно. Но заканчивалось, как это ни странно, всегда удачно… Город-то чужой, незнакомый, может, здесь у бандитов нравы другие. А вообще-то вряд ли — во всем мире у бандитов нравы одинаковые, мне так кажется…»

Колобок спрятал конверт в карман и закурил, нахохлившись на лавочке, словно потрепанный воробей.

«Где он ночевал, интересно? — подумал вдруг Гарик. — Вид у него такой, словно ему на казнь скоро идти. Отчаянный вид. Да, нечего говорить, дело круто заваривается. Жарко будет…»

— Насчет ствола я уже пошукал, — сообщил Колобок. — Один дед обещал принести. В пивнушке я этого деда нашел. Говорит, что с войны еще остался у него… Трофейный ствол немецкий. «Вальтер». Старый, правда, падла, как сам дед, но… Зато убойный.

— Один ствол? — осторожно поинтересовался Гарик. — А у меня ствола не будет?

— Тебе-то зачем, фраер? — совсем по-волчьи осклабился Колобок. — Ты же сам говорил, что на мокруху не подписываешься…

— Ну… — Гарик постарался, чтобы его голос звучал обиженно, — а для самозащиты? Мне тоже ствол нужен. Что я — хуже тебя, что ли?

Ухмыляющиеся глаза Колобка совершенно ясно говорили, что хуже.

— Нет, фраер, — сказал Колобок, — не хуже. Только… Ты хоть оружие в руках держал?

— Держал! — с гордостью ответил Гарик. — Когда в армии служил.

— И когда это было?

— Семь лет назад, — ответил Гарик. — Но я ничего не забыл. Я все помню. Предохранитель, курок, затвор, обойма, патрон…

— Обойма, патрон… — передразнил Колобок. — Нет, фраер, не будет у тебя ствола. Там такое дело, понимаешь, надо на курок нажать в нужный момент. И если в одну… тысячную долю секунды не решишься, то тогда тебе башку прострелят, понял?

— Понял, — пробормотал Гарик. — Я… Я думаю, что смогу…

— Смогу! — усмехнулся Колобок. — Тут привычка важна, даже не привычка, а… Как это, блин, сказать… Короче, важно один раз сделать — первый раз, — и потом как по маслу пойдет. Ну, как с бабой, знаешь? И этот первый раз самый трудный…

Гарик вздохнул.

— А вообще, — немного подумав, проговорил вдруг Колобок, — надо посмотреть. Вдруг и тебе достану что-нибудь. Должен же меня кто-то прикрывать… Поживем — увидим, фраер.

Гарику вдруг стало не по себе.

«Этот маньяк собирается идти на штурм резиденции Серго один, — подумал он. — Ну, не совсем один — со мной. Да какая разница — один или вдвоем. Все равно — там, судя по всему, столько бойцов понатыкано, что взвод ОМОНа нужен. Только откуда его взять на месте? Колобок знает дорогу в резиденцию Серго — я это чувствую. Иначе зачем бы он так серьезно собирался? И настроен он… решительно. Надо будет звякнуть Степану Аркадьевичу, чтобы был готов. Когда Колобок потащит меня к Серго, пусть Степан Аркадьевич посылает подкрепление по моему следу. Тогда и я… мы с Колобком живы останемся, и Серго возьмем. Только бы знать, когда Колобок соберется ехать туда…»

— Слушай! — обратился к Колобку Гарик. — А когда будет вся эта… операция?

— Когда надо, — коротко ответил Колобок. — Тачку еще достать нужно будет. Напрокат взять. Как только тачку возьмем… Короче — как только, так сразу. Медлить нельзя. Я вчера вечером в баре сидел — котлету жрал, — смотрю, какие-то морды по залу ходят и высматривают что-то… А потом они к бармену подошли и что-то втирали ему долго. Я смотрю — а бармен, падла, на меня показывает. Ну, думаю, попал. Это наверняка меня Сергей Иваныч решил разыскать… Зря я ему тогда ночью… по телефону… Хорошо, что народу в баре полно было. Я в туалет соскочил — у входа еще из их компании ошиваться могли. В туалете стекло выбил, вылез во двор и свалил оттуда… Даже котлету дожрать не успел.

— Да-а, — протянул Гарик, — серьезно…

Колобок вдруг внимательно посмотрел на него.

— А ты, фраер, если зассал, можешь выходить из игры, — сказал он, сплюнув в сторону окурок и потянувшись за новой сигаретой. — Я тебя не держу. Я и один справлюсь. Только учти — бабки я тебе назад не отдам. Они мне сейчас нужнее…

Гарик уставился в серый асфальт под ногами и сделал вид, что погружен в тяжкие раздумья.

— Нет, — сказал он наконец. — Сейчас или никогда. Выдержу все это и тогда… Всю жизнь буду жить как человек, а не как…

— Ну-ну, — зло усмехнулся Колобок.

Гарик заглянул ему в глаза и вдруг похолодел.

«А Колобок и не надеется выйти из всей этой истории живым, — понял он. — И на меня ему решительно наплевать — прострелят мне башку или нет. Главное для него — это отомстить Серго. Господи, он просто одержимый. Первый раз вижу такие глаза. Как будто его зомбировали».

Гарик тряхнул головой и тоже полез за сигаретами. Колобок вдруг достал из кармана конверт, который передал ему Гарик, и задумчиво покачал его на ладони.

«Что это он?» — мысль еще не успела вполне сформироваться в сознании Гарика, как заговорил Колобок.

— Слушай, фраер, — сказал он. — Я тут подумал, что мне свою ксиву светить не нужно. Хрен его знает, этого Сергея Иваныча. Может, взбредет в его поганую башку контору проката машин проверить. Лучше возьми тачку на свою ксиву.

Колобок открыл пакет, достал пачку денег и протянул ее Гарику.

— На. Только понадежнее тачку бери. В моторах понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Гарик.

— А я не очень, — криво ухмыльнулся Колобок. — В любом случае так лучше будет.

Гарик спрятал деньги в карман.

— Так, — сказал Колобок, — сейчас нам нужно расстаться. Встретимся через три часа. Успеешь тачку взять?

— Должен успеть, — ответил Гарик. — Мне еще за документами надо съездить.

— А я ствол пока достану. Может, и для тебя тоже найду что-нибудь…

Колобок поднялся с лавочки.

— Ладно, — проговорил он, — встречаемся через три часа на этом же самом… Нет! — оборвал он сам себя. — Не нужно три раза подряд на одном и том же месте встречаться… Тогда… Парк «Ривьеру» знаешь?

— Слышал.

— Тогда встречаемся там у… у чертова колеса, — сказал Колобок. — То есть не у самого колеса, а за ним — там такие кусты огромные. Густые такие, чаща целая. Внутрь залезешь, и никто тебя не видит. Даже кажется, что кусты и звуки глушат.

«Вот где он ночевал сегодня!» — внезапно догадался Гарик.

— Хорошо, — сказал он, тоже поднимаясь на ноги.

— Там и встретимся, — подытожил Колобок.

— Молодые люди! — раздался вдруг голос позади них. — Задержитесь на минутку!

Безусый парень в милицейской форме, положив руку на дубинку на своем боку, приближался к ним.

Гарик покосился на рацию в другой руке милиционера и закусил губу.

* * *

В подвале, где располагалась кухня кафе «Мария-Тереза», на этот раз не было никого, кроме Ильиничны и тети Лены. Тетя Лена покосилась на входящую в кухню Тамару, что-то проворчала себе под нос и, не ответив на приветствие, снова опустила свои глаза в большой чан, куда серпантином спускалась картофельная кожура из-под ножа в ее руке.

Тамара пожала плечами и прошла в угол к Ильиничне.

— Пришла? — приветливо проговорила Ильинична. — Вот и хорошо. Сейчас еще рано, в кафе почти никого нет, мне надо столики протереть в зале. А ты пока поруби мясо на котлеты. Топор у нас всегда рядом с плитой стоит…

Тамара послушно проследовала к плите и с топором в руках вернулась к Ильиничне.

— А разве уборщицы нет у вас? — поинтересовалась она у нее.

— И-и, какая уборщица! — усмехнулась Ильинична. — У нас и грузчика-то часто не бывает. Так, мужик один приходит — и то через раз, что называется… Разгрузит что-нибудь, полтинник ему дадут, он и уходит. А частенько и нам самим разгружать продукты приходится. Будет Гоги еще и за грузчика, и за уборщицу платить… Мы — кухарки — все кафе и обслуживаем. Да еще официантки… Но они по-другому обслуживают, а не заказы разносят… — морщинистое личико Ильиничны брезгливо сморщилось, — заразу они разносят, а не заказы.

Тамара усмехнулась.

— А часто вам приходится уборщицей работать? — спросила она.

— Ну, раза два-три в день надо столики вытереть да с пола убрать, — сказала Ильинична. — Тут у нас посетители такие, что… Чуть что не понравится — р-раз и все тарелки и бутылки на пол скидывают, сволочи… Никого не боятся — ни милиции… никого.

— Понятно, — вздохнула Тамара.

— А на прошлой неделе, — Ильинична понизила голос до шепота, — на прошлой неделе два клиента между собой повздорили — я как раз убиралась в зале, — один пистолет выхватил и — бах-бах! Второму всю голову разнесло. Со стула упал, везде кровь, мозги, куски кожи его с волосами, а он сам ногами дрыгает. Тяжело умирал — здоровый очень был… Как слон.

«Н-да, — подумала Тамара, — публика тут известная. Но все же мне надо будет иногда заменять старушку и убирать в зале. Так хоть разговоры какие-нибудь подслушаю. По пьянке мужики всегда много болтают. Только одеваться надо… Халат надо взять старый у Ильиничны, тапки драные отыскать и штаны тренировочные пострашнее. Да и загримироваться. Чтобы не вызывала я горячих чувств у загулявших братков. И никаких, конечно, коротких юбок. А то, как нагнусь пол мыть…»

Тамара усмехнулась сама себе.

— Ладно, — Ильинична, кряхтя, подняла с табурета чашку с водой, — пойду я со столов вытру. Вчера не успела — допоздна гуляли… А ты мясо-то помельче руби. Так резать удобнее будет.

Тамара вскинула на плечо топор и подошла к лежащей на столе серо-коричневой груде мяса.

«Ногти надо будет обстричь, — подумала она. — Какой тут к чертовой бабушке маникюр с такой работой… Ну, хоть физическая подготовка неплохая…»

Ильинична вышла, и полная тишина воцарилась в подвале. Только слышно было, как шелестит картофельная кожура под ножом тети Лены.

Тамара выбрала кусок мяса побольше и со вздохом приступила к работе.

* * *

— Тамара! — из-за приоткрытой двери показалось лицо Ильиничны. — Поднимись-ка в зал, помоги мне.

— Я не могу, — сказала Тамара. — Тетя Лена велела мне мясо пожарить, пока она фарш крутить будет. Я от плиты отойти не могу.

— Да ты на малый огонь поставь, — посоветовала Ильинична. — И крышкой закрой. Мне твоя помощь нужна. На пять минут буквально…

— Ладно…

Тамара убавила огонь на плите и закрыла огромную людоедскую сковороду крышкой, похожей больше на щит средневекового рыцаря.

— Теперь минут десять с мясом ничего не случится, — пробормотала она. — Что там, интересно, у старушки случилось?

Тамара поднялась в довольно большой, заставленный столиками зал кафе. У входа рядом с огромным мусорным баком стояла Ильинична.

— Вот, — пыхтя и отирая пот с коричневого лица, сказала старушка, — неделю, наверное, не выносили мусор. Я теперь бак поднять не могу одна…

— Ничего себе, — проговорила Тамара. — Это что же — мусорный бак у вас прямо в зале для посетителей стоит?

— А что же? — удивилась Ильинична. — Что тут такого? Там же не пищевые отходы, а всякие такие… Осколки от битой посуды, бутылки, которые в пункт сдачи не принимают, — из-под иностранной водки. Такие отходы не воняют… Да и крышка на баке имеется.

Тамара пожала плечами и ухватилась за ручку бака. Старушка взялась за другую. Вместе они подняли бак и с трудом поволокли его к выходу — бак оказался и вправду очень тяжел.

— А куда же его… вываливать? — задыхаясь, спросила Тамара, когда они вышли из помещения кафе.

— А вон туда, — показала рукой Ильинична в сторону набережной. — Там прямо у воды склад есть старый, а в полу склада дыра. Мы туда мусор и бросаем…

— Прямо в море? — поразилась Тамара.

— Прямо в море, — вздохнув, подтвердила Ильинична. — Никто не видит, как мы это делаем, и нормально… Гиви денег платить мусорщикам не будет, если есть возможность обойтись без них…

Вместе они дотащили тяжеленный, закрытый крышкой бак до дверей склада. Народу вокруг было довольно много — только что пробило два часа. Даже милиционеры, патрулирующие набережную, стояли неподалеку.

— А как же? — шепотом спросила Тамара. — И людей сколько, и милиция вон… И никто нас не остановит? Мы же море загрязняем.

— А кому какое дело? — объяснила Ильинична, открывая двери заброшенного склада своим ключом. — Люди ничего не видят, у нас бак крышкой закрыт, да и не знают они про дыру в полу склада, откуда весь мусор сносит в море. А менты меня знают. Знают, что я на Гиви работаю. К нему они не лезут, бандитов боятся. Знаешь, как менты бандитов называют?

— Как? — поинтересовалась Тамара.

— Крыша, — хихикнула Ильинична. — Правда-правда, я сама слышала.

Тамара усмехнулась и снова взялась за ручку бака.

* * *

— Что это? — вдруг спросила Ильинична, подозрительно нюхая воздух.

Они с Тамарой уже подошли к кафе.

— Гарью пахнет, — удивленно констатировала Тамара. — Горит что-то?

Позади них скрипнули тормоза. Из «Мерседеса» неторопливо вышел одетый в белый костюм Гиви Гогиевич.

— Здравствуйте, дамы, — изысканно поздоровался он, и вдруг лицо его исказилось.

— Что случилось?! — закричал он. — Что горит?!

— Пожар! — раздался сразу после его слов заполошный крик.

— Пожар… — эхом повторил побелевший Шошиа. — Не может быть…

Из-за угла, тряся чудовищными телесами, выбежала тетя Лена. Халат ее был перепачкан сажей и расстегнут так, что две огромных розовых груди, похожих на молочных поросят, были явлены во всей своей первобытной красе.

Возле кафе, привлеченная скорее этим зрелищем, чем криками, быстро собралась толпа. Запах гари слышался все явственней. Из подвала потянуло черным дымом.

Гиви Гогиевич быстро достал из внутреннего кармана пиджака сотовый телефон, дрожащим пальцем набрал номер и закричал, задыхаясь, в трубку:

— Пожар… Пожарные! У… у меня кафе горит. Да! «Мария-Тереза!» Через сколько?! Да вы что, с ума посходили?! Насрать мне на ваши вызовы! У меня пламя до небес! Как можно скорее — приезжайте!

Потом он скинул пиджак и бросил его на капот своей машины, на пиджак полетел телефон, а затем — на глазах у изумленной публики — Гиви Гогиевич Шошиа стащил с себя белоснежную рубашку и кремовые брюки, оставшись в тоненькой майке и длинных семейных трусах.

После этого он повязал себе на голову майку, надо думать, для того, чтобы не обгорели волосы, и в таком фантастическом виде рысцой побежал к приоткрытой подвальной двери, из которой тонкой струйкой, похожей на кошачий хвост, тянулся черный дым.

Толпа ахнула. Тетя Лена, до этого стоявшая столбом, заголосила и ринулась вслед за своим хозяином, но споткнулась на полпути и рухнула со всего размаха на асфальт. По всей видимости, она подвернула ногу — огромное тело ее барахталось, не в силах подняться.

Оцепеневшая толпа молча смотрела на нее. Отчаявшись встать, тетя Лена в голос зарыдала и ткнулась головой в асфальт. Черным дымом тянуло из подвала. Рыдания и вскрики тети Лены сменились тонкими всхлипами… Наконец она затихла совсем.

Похоже было на то, что она просто потеряла сознание.

— Что будет… — пробормотала Ильинична. — Он же сгорит…

Несколько секунд стояла полная тишина. Потом тяжело хлопнула железная дверь подвала, и вместе с клубом угарного дыма на улицу вывалился закопченный до неузнаваемости Шошиа с майкой на голове.

Надрывно кашляя, он сделал несколько шагов и опустился на асфальт. Только тогда из толпы бросились к нему и неподвижно лежащей тете Лене.

Ведомый под руки к своей машине Шошиа бормотал что-то непонятное себе под нос — вероятно, ругался на своем родном наречии.

Завывая сиренами, подъехали две пожарные машины. Шошиа тут же ожил и замахал руками навстречу высыпавшим из машин пожарникам:

— Все уже! Потушили пожар, пока вы ехали! Можете обратно отправляться!

Пожарные странно посмотрели на него.

— Медицинская помощь не нужна? — осторожно спросил один из них.

Тетю Лену уже привели в чувство и подняли на ноги. Хромая, она подошла к черному, как черт, Шошиа и снова заголосила.

— Не надо! — махнул рукой Гиви Гогиевич. — До свидания! И вообще — все расходитесь. Концерт окончен. Что вы тут столпились?!

Люди, конечно, и не думали расходиться. Кто-то уже смеялся, кто-то начал обсуждать прелести тети Лены, кто-то глубокомысленно давал оценку всему происходящему.

Шошиа безумными глазами обвел окружающих его людей, похлопал себя по бедрам. Подскочивший парень услужливо протянул ему зажженную сигарету.

Шошиа несколько раз со всхлипом затянулся. Потом он отшвырнул сигарету и схватил в охапку свою лежащую на капоте «Мерседеса» одежду.

— Телефона нет, — растерянно и хрипло проговорил он. — Вот суки, увели под шумок…

Пошатываясь, Шошиа направился в кафе. Следом за ним, как большая утка с перебитой ногой, заковыляла рыдающая тетя Лена.

У самого входа Шошиа обернулся, глазами отыскал в толпе Тамару и Ильиничну.

— Это… — заговорил он. — Обе в мой кабинет… Живо!

Глава 8

— Старший лейтенант Исаев, — лениво представился милиционер. — Ваши документы, пожалуйста.

Гарик достал из заднего кармана джинсов паспорт.

— Пожалуйста, — сказал он, отдавая паспорт лейтенанту. — Вот…

Милиционер внимательно изучил документ.

— Парамонов Игорь Анатольевич, — задумчиво проговорил он наконец. — Отдыхать приехали?

— Точно! — обрадованно улыбнулся Гарик, протягивая руку за своим паспортом. — Замучился за весь год, как собака… А тут у вас хорошо — солнце, море… Песок, девушки… так далее… — немного удивленно добавил Гарик и опустил руку.

Милиционер небрежно постукивал паспортом по левой своей ладони.

— Где остановились? — спросил он у Гарика.

— В гостинице.

— В какой?

— А в чем дело-то? — насторожился Гарик. — Отдайте паспорт-то…

Не обращая на него никакого внимания, милиционер повернулся к Колобку:

— Ваши документы, уважаемый?

— Послушай, старлей, — хрипло начал Колобок. — Чего ты привязался? Ксиву в лапе зажал… Ну, нет у меня с собой паспорта. Я дома его оставил.

— Как дома? — не понял милиционер. — Ты местный, что ли?

— Нет, — ответил Колобок, — из Самары я. Квартиру здесь снимаю. Там и паспорт оставил. Что я его буду с собой таскать? Потеряю еще, чего доброго…

— Квартиру? — задумчиво протянул милиционер, оглядывая потрепанного Колобка с головы до ног. — Квартиру нынче дорого снять…

Колобок пожал плечами.

— А подрался где? — поинтересовался милиционер. — Вся мор… все лицо разбито.

— Это я не в вашем городе подрался, — быстро ответил Колобок. — Это я… в поезде. В вагоне-ресторане с одним коз… товарищем повздорил.

— Поня-атно, — кивнул милиционер.

— Паспорт отдашь? — снова спросил Гарик. — Ты что — сроднился с ним, что ли?

Милиционер посмотрел на него и вдруг схватился за рацию.

— Извините, — сказал он Гарику. — Вызывают.

И, вытащив бормочущую что-то рацию, отошел на несколько шагов в сторону. Паспорт Гарика он все еще держал в руке.

— Слышь, фраер, — долетел до Гарика хриплый голос Колобка. — Что-то этот мусор мне странным показался… Какой-то он…

— Мудак он, — высказался Гарик. — Паспорт не отдает…

— Не в этом дело, — продолжал Колобок. — Хотя и в этом тоже. Слышал, он сказал, что его вызывают, а его никто не вызывает.

— Рация у него того… шипела что-то, — неуверенно проговорил Гарик: он не очень часто сталкивался с милицейскими патрулями. Обычно если он находился не на задании, то просто показывал им красную книжечку с надписью «МВД», выхлопотанную ему Трубниковым. Патрулирующие козыряли ему и шли восвояси. Если же красной книжечки при Гарике не было, а милиционеры сообщали ему, что он почему-то нетрезв, и настоятельно рекомендовали пройти вместе с ними до ближайшего отделения, вопрос решала сто— или пятидесятирублевая купюра — в зависимости от степени опьянения Гарика.

— Шипела… Она всегда шипит — то тише, то громче, — объяснил Колобок. — Это ж радиоволны, они… Нет, никто ни хера его не вызывал. Было бы отчетливо слышно, если б вызвал. Мне кажется, наоборот, он кого-то вызывает…

— Кого? Нужны мы ему больно. Мы же не пьяные, — проговорил Гарик и вдруг осекся.

«И правда, — подумал он, — странно ведет себя этот патрульный…»

— Дергаем отсюда, — предложил Колобок, не сводящий глаз с разговаривающего по рации милиционера. — Быстрее, пока он один.

— Паспорт мой у него, — проговорил Гарик. — Как я без паспорта…

— Новый себе купишь, — прохрипел Колобок. — Бабок хватит.

— Может, предложить ему стольник? — сказал Гарик. — Или два?

— Попробуй, — неуверенно произнес Колобок. — Кажется мне, ничего не получится. Дергать надо. Жопой чувствую, что-то не так здесь…

— Чувствительная у тебя жопа, — пробормотал Гарик. — Тише, он сюда идет…

— Старлей! — снова обратился Колобок к милиционеру. — Ты объясни, что случилось? Мы что — нарушили что-нибудь?

— Да нет, — сказал лейтенант. — Просто нужно проверить, не состоите ли вы, например, в розыске или что там еще…

Милиционер зевнул, и Гарик похолодел — настолько деланым показался ему и фальшивым этот зевок, как будто патрульный очень волновался и очень хотел скрыть это.

— Может, договоримся? — предложил Гарик и достал из кармана пачку денег.

— Дача взятки должностному лицу, — обрадовался милиционер. — А это уже, дорогие товарищи, уголовная статья. Так что…

— Понятно… — проворчал Гарик, пряча деньги в карман. — Я тебе давал что-нибудь? Это шутка была, понял, лейтенант? Я…

Гарик не успел договорить — Колобок метнулся вдруг огромным черным пушечным ядром к раскрывшему от изумления рот милиционеру.

Мгновением позже кулак Колобка смачно припечатался к левой скуле старшего лейтенанта. Милиционер, коротко вякнув, опрокинулся на спину.

Завизжала случившаяся рядом женщина, завопила басом продавщица мороженого, а какой-то явно нетрезвый мужик остановился возле лавочки и, подняв вверх грязный палец, внушительно произнес:

— Давно пора!

Вторым ударом Колобок выбил рацию из рук милиционера. Гарик проворно подобрал с асфальта свой паспорт и сунул его в карман.

— Ну… Суки… В изолятор… Я вас… срок мотать… — невнятно забормотал старлей, пытаясь подняться, размазывая кровь по лицу.

— Ну, это ты умоешься, волчара! — захохотал Колобок и с размаху, как бьют футболисты по мячу, ударил ногой милиционера в лицо.

Тут же захлебнувшись собственной кровью, старлей скорчился на асфальте.

— А теперь валим отсюда! — закричал Колобок и дернул за рукав оторопевшего от такого поворота событий Гарика. — Ксиву взял?

— Да, — выговорил Гарик уже на бегу.

— Вон они! Вон они бегут! — раздался за их спинами вибрирующий женский крик.

Гарик обернулся: так и есть — этот чертов старлей вызвал подкрепление. Четверо милиционеров патрульно-постовой службы, перепрыгивая через скамейки и низкие ограждения, неслись прямо к ним.

— Давай! — Колобок толкнул Гарика в плечо, и Гарик увидел мелькнувший отблеск безумия в его глазах. — Врассыпную! Я влево, ты вправо… Встретимся, где договорились. Если получится…

Гарик получил еще один сильный толчок в плечо, его занесло вправо, он едва не упал, но, устояв на ногах, помчался еще быстрее.

Он снова оглянулся. Колобок бежал, высоко подкидывая колени, за ним неслись два милиционера. Вот Колобок перепрыгнул через капот стоящей у обочины машины и пропал из Гарикова поля зрения.

Гарик обернулся и едва не влетел в дерево, обогнув которое он подумал, что если два работника ППС побежали за Колобком, то еще двое…

Гарик оглянулся.

— Ну, точно, — пробормотал он, задыхаясь, — за мной идут, сволочи… Куда же теперь бежать? Как люди на меня оглядываются… Вот будет весело, если навстречу нам попадется еще один патруль. Посмеюсь тогда от души. Вместе со Степаном Аркадьевичем… Черт, надо бы начинать бросать курить… А то…

Впереди замаячил какой-то переулок.

* * *

— Когда я вошел на кухню, — рассказывал уже успевший облачиться в свой костюм Гиви Гогиевич Шошиа, — я сразу определил источник огня. И что — как вы думаете — там горело?

Тамара и Ильинична стояли рядышком — напротив рабочего стола Шошиа. Тетя Лена сидела на стуле возле стены. Халат свой она уже застегнула, но всхлипывать так и не перестала. Кажется, после того как ее привели в сознание, не произнесла ни слова.

— Что там горело? — повторил, грозно сведя на переносице брови, Шошиа.

«Я вроде бы догадываюсь, что там горело, — подумала Тамара, — но…»

— На плите стояла сковорода, на сковороде мясо — и это мясо горело синим пламенем! — громыхнул Гиви Гогиевич. — Кто жарил мясо?

Ильинична посмотрела на Тамару. Тамара вздохнула. Тетя Лена перестала всхлипывать.

— Кто?

— Я жарила, — проговорила Тамара и успела заметить, как какой-то огонек мелькнул в глазах Шошиа. — Ильинична попросила меня помочь вынести мусорный бак, я оставила сковороду с мясом на слабом огне и пошла с Ильиничной… Когда вернулась — вот…

— Пламя горело на полную катушку, — сказал Шошиа и внимательно посмотрел на Тамару. — Зачем вы меня обманываете? Работаете только второй день, а уже устроили такой кавардак…

— Зачем мне вас обманывать? — удивилась Тамара. — То есть зачем мне включать пламя на полную и отлучаться? На вашей плите можно за пять минут быка изжарить, если на полную катушку… Я что — похожа на дурочку? Я оставила сковороду на самом малом огне.

Шошиа смешался. Тамара излагала свои мысли ясно и просто, так, что невозможно было не принять ее точку зрения.

— Так что же случилось? — немного растерянно спросил Шошиа у присутствующих и вдруг осекся, как будто бы его осенила какая-то мысль.

Он перевел взгляд на притихшую на стуле тетю Лену.

— Опять? — сурово проговорил он. — Ты что — опять за свое?

Из обширной грудной клетки тети Лены вырвался тонкий писк.

— Твоя работа? — заревел Гиви Гогиевич. — Отвечай, когда я тебя спрашиваю!

Губы тети Лены заплясали, лицо ее вдруг сморщилось, как будто невидимая рука сжала его.

— Так… — Шошиа тяжело вздохнул. — Значит, твоя работа, — подытожил он. — Ну что же? Что мне с тобой делать? В суд на тебя подать? Выгнать?!

Видимо, угроза изгнания из кухонного подвала представляла собой для тети Лены наказание гораздо страшнее судебного разбирательства, потому что она вдруг завыла, как раненая сука, и в отчаянии закрыла лицо руками.

— Ну… — не договорив, Гиви Гогиевич страшно скрипнул зубами.

Затем он поднял глаза на Тамару и Ильиничну.

— А вы что здесь стоите? — рявкнул он. — Идите на кухню! Там… принесите туда вентиляторы… Ну, чтобы дыма не было. Да! В первую очередь проверьте, не пахнет ли дымом в зале!

Тамара направилась к выходу. Ильинична засеменила за ней.

— Ничего не понимаю, — проговорила Тамара, когда дверь директорского кабинета захлопнулась за ними и гулко загомонили за дверью голоса. — Что вообще случилось-то, объясни!

— Да нечего тут объяснять… — Ильинична подозрительно оглянулась на дверь и, взяв Тамару под руку, повела через пустынный зал к выходу из кафе. — Это тетя Лена огонь под сковородой прибавила и пожар этот устроила…

— Нет, это я поняла, — кивнула Тамара. — Больше некому было. Но зачем она это сделала? Из-за того, что я моложе ее и красивее?

— Вот именно, — подтвердила Ильинична. — Только здесь еще момент есть один…

— Какой?

Они вышли на крыльцо кафе. Уже вечерело, скоро должны начать подтягиваться постоянные клиенты — бандиты из местной группировки.

— Дело в том, — таинственно понизив голос, говорила Ильинична, — что тетя Лена давно влюблена в нашего Гиви. Еще с тех пор, когда она была не тетей Леной, а Леночкой — когда она работала официанткой. Гиви в какое-то время приблизил ее к себе — на полгода примерно, а потом другую себе нашел… А тетя Лена снова по рукам пошла. А все равно к Гиви бегала, все ждала, когда он бросит ерундой заниматься, поведет ее в загс, а потом увезет в свой аул на белом «Ме… Мерседесе», где они будут жить душа в душу, нарожают кучу ребятишек…

— И умрут в один день, — закончила за Ильиничну Тамара.

— Что?.. А-а… — встрепенулась прерванная на полуслове Ильинична. — Ну, прошло несколько лет, Леночка обрюзгла, пить стала, как лошадь… и скоро превратилась в тетю Лену, с которой ты уже познакомилась…

— Ну, это понятно, — произнесла Тамара. — Но я-то тут при чем? Тетя Лена любит Гиви, Гиви не любит тетю Лену, а страдаю в результате я и несчастные антрекоты.

— Ну, что же тут непонятного? — тихонько засмеялась Ильинична. — Тетя Лена тебя к нашему Гиви приревновала и подожгла мясо, чтобы он на тебя подумал и выгнал. Только Гиви не выгнал бы, — добавила Ильинична, — он бы тебя долг заставил отрабатывать.

— Да, — вздохнула Тамара. — Какой ураган чувств… Тоже мне — Ромео и Джульетта…

— Чего?

— Да так…

Ильинична вдруг всплеснула руками и быстро-быстро засеменила к подвальной двери.

— Мы здесь болтаем, а нам ведь работать надо, — проговорила она. — В зале гарью не пахнет вроде, надо весь дым из подвала выгнать, а то ведь к концу рабочего дня угорим все…

Тамара пошла за ней.

— И еще хотела тебе сказать, — у самой двери Ильинична снова обернулась к ней. — Ты бы, Тома, поосторожнее с тетей Леной.

— Да я вообще с ней не общаюсь, — озадаченно ответила Тамара.

— И не надо, — сказала старушка. — Вообще-то она добрая — тетя Лена. Но с этим своим Гиви она совсем с ума сошла… Это ведь не первый случай — ну, чтобы тетя Лена учинила что-нибудь из-за него. Как-то раз она одну девчонку-официантку, которая при всех в зале на колени Гиви села, отловила ночью и плеснула в лицо бензином. А потом спичку в нее бросила…

Тамаре вдруг стало не по себе. Смешная и нелепая страсть толстой и немолодой кухарки теперь виделась Тамаре какой-то темной силой, угрожающей лично ей — Тамаре.

— И что потом с этой официанткой стало? — тихо спросила Тамара.

— Умерла она, — вздохнув, сказала Ильинична, — от этого… как его… От боли, в общем.

— От болевого шока?

— Ну да, точно, от него, — вспомнила Ильинична. — Гиви ее отвез куда-то, и все…

— Да-а… — протянула Тамара. — Но я-то на колени к Шошиа не садилась.

— Ты — нет, — подтвердила Ильинична. — А вот он на тебя глаз положил.

— Он?!

— Точно, — утвердительно кивнула Ильинична. — Уж мне-то все видно…

— Вот черт, — пробормотала Тамара. — Навязался на мою голову. Не было еще печали…

— Ладно, — засмеялась вдруг Ильинична. — Не бери в голову. Гиви тогда все тете Лене объяснил. Вряд ли она что-нибудь серьезное устроит. Но все-таки посматривай за ней. Я постараюсь вас с ней наедине больше не оставлять. А теперь пойдем. Тетя Лена котлеты слепила, их сейчас пожарить надо. Скоро клиенты подъезжать начнут. О! — Ильинична прислушалась и подняла палец вверх. — Один уже подъехал… Да нет, две машины подъехали…

— А нам и кормить их нечем! — ужаснулась Тамара.

— Да не волнуйся ты, — успокоила ее Ильинична. — Они есть пока не хотят. Они часа два будут водку лакать и селедкой закусывать. А только потом уже горячего захотят. Вот как раз и котлеты подоспеют, и антрекоты…

— Скажи, Ильинична, — спросила еще Тамара, — а почему же Шошиа не выгонит тетю Лену с работы, если она ему такие неприятности причиняет?

— Да как можно?! — удивилась Ильинична. — Он ее не выгонит никогда. Он раз уже пытался ее выгнать, она не уходит. Он деньги перестал ей платить, она все равно на работу ходила. И до сих пор бесплатно на него работает. Только ест тут на кухне…

* * *

Уже вбежав в переулок, Гарик снова оглянулся — теперь за ним бежал только один милиционер.

«Ну конечно, — мелькнуло в голове у Гарика, — местные дворы они знают лучше меня… Если за мной бежит только один, значит, второй решил перехватить меня, когда я выбегу…»

Переулок привел Гарика в маленький двор с единственным подъездом. Дверь в подъезд, вооруженная кодовым замком, была открыта настежь.

«Так и есть, — подумал Гарик, остановившись перед дверью, — видимо, двор проходной — сквозной подъезд. Первый мент загонит меня туда, а второй там встретит, и вдвоем они меня скрутят…»

— Хрен вам, — пробормотал Гарик и повернулся к подбежавшему милиционеру.

— Стой! — задыхаясь, крикнул тот, хватаясь за застегнутую кобуру.

Осененный новой мыслью, Гарик метнулся к двери и захлопнул ее. Щелкнул замок. Теперь второй милиционер оказался хоть на какое-то время отрезанным от своего товарища. Если он успел добежать.

Милиционер уже вытащил пистолет.

— На колени! — заорал он. — Руки за голову! Рыло в землю!

Гарик медленно опустился на колени и завел за голову руки — а что ему оставалось еще делать? В то же самое время открылась дверь, и за своей спиной Гарик ощутил тяжелое дыхание второго милиционера.

— Я его взял, — заявил держащий Гарика на мушке милиционер. — Беги на дорогу, там машина должна подъехать. Приведи их сюда.

— А может, лучше его туда отвести? — предложил второй милиционер.

— Бегает больно быстро, — возразил первый, — и… черт его знает. Тут он у меня на мушке, а как поведем… Лучше, как говорится, говно не трогать, оно и вонять не будет. Ну, беги быстрее!

— Как знаешь, Василич, — ответил второй и моментально исчез.

Дверь на этот раз не щелкнула — отметил Гарик, — значит, на замок не закрылась.

Несколько секунд стояла тишина, потом Гарик поднял голову и посмотрел на милиционера — довольно толстый, щеки свисают, как у старого бульдога, — как же он сумел догнать Гарика?

— Рожу вниз! — прикрикнул Василич.

«А может, повиноваться? — подумал Гарик. — Позвоню Степану Аркадьевичу, он разберется… Правда, недоразумение получилось…»

Что-то мешало Гарику принять такое решение. Странное ли поведение старлея, пытавшегося задержать их с Колобком, или мысль о том, что позвонить ему могут и не дать и очень просто трое суток он проваляется в КПЗ, а в итоге — потеряет Колобка…

— Кому сказал — рожу вниз!

Гарик, стараясь не двигаться слишком резко, опустил руки вдоль туловища и поднялся с колен.

— Чего раздухарился, дядя? — спросил он у остолбеневшего Василича. — Своих не узнаешь?

— Я… стрелять буду! — крикнул милиционер и отступил на шаг. — На колени! Быстро!

«Только бы оказаться в подъезде и захлопнуть дверь у него перед носом, — пронеслось в голове у Гарика, — тогда у меня появится реальный шанс уйти. Если этот Василич и знает код на двери, то ему понадобится какое-то время, чтобы набрать его. Интересно, сколько понадобится времени напарнику Василича, чтобы привезти сюда машину? Во всяком случае, нужно действовать как можно быстрее».

— Слушай. — Гарик развел руки в стороны. — Ты только что поставил под угрозу срыва всю операцию…

— Какую операцию? — захрипел Василич. — Хватит мне зубы заговаривать! Быстро на колени, а то я имею полное право всадить тебе пулю в глаз. Без предупреждения.

— Не имеешь, — возразил Гарик. — Но речь сейчас не об этом. Я — сотрудник Федеральной службы безопасности. А тот, кто был со мной, — с разбитым лицом, за которым твои коллеги погнались, известный криминальный авторитет. Наша контора добивалась с ним встречи полгода, а теперь ты и твои товарищи все порушили…

Гарик видел, что его ровный тон и гладкая речь, а еще больше — спокойное лицо, сбили с толку милиционера Василича. Сотрудник ППС отступил еще на шаг и часто моргал белесыми ресницами, то пытаясь заглянуть Гарику в глаза, то озираясь по сторонам.

Василич заметно нервничал. Он переминался с ноги на ногу, пистолета, впрочем, не опуская.

— Хватит мне мозги пудрить, — сказал он наконец. — Не верю я тебе… Вы, жулики, чего только не выдумаете, чтобы улизнуть. Уж навидался я на своем веку, знаю.

«Однако скорее надо, — мелькнула мысль в сознании Гарика, — мне бы только приблизиться к этому придурку на пару шагов. Только бы ствол из его рук выбить. Тогда — смело убегать можно…»

Со стороны подворотни, ведущей во двор, раздался шум автомобильного мотора.

«Газик» ментовский! — догадался Гарик. — Черт, опоздал я… А впрочем…»

Василич тоже услышал то, что услышал Гарик. Приближение его коллег мигом рассеяло невидимую паутину, которой Гарик успел опутать его суконные мозги.

— А ну на колени! — рявкнул Василич.

— Сам — на колени! — неожиданно заорал Гарик. — Завтра же у меня в отставку уйдешь!

Василич опешил на секунду, и этой секунды хватило Гарику. Он прыгнул к Василичу, снизу ударил кулаком по его правой руке. Пистолет подскочил кверху и выстрелил в светлое южное небо.

«Газик» уже въезжал во двор.

Действуя быстро и четко, Гарик перехватил руку Василича, дернул его на себя и подставил локоть под заплывший жирком подбородок.

От удара голова Василича откинулась назад, он застонал и, потеряв равновесие, повалился на спину.

Гарик рванул на себя дверь и, проскочив в темный подъезд, захлопнул ее за собой. Почти тотчас в металлическую дверь звонко шлепнулись две пули.

Беззвучно выругавшись, Гарик пролетел через темный подъезд и вымахнул на совершенно незнакомую улицу. Он оглянулся вокруг и побежал к подъехавшему к располагавшейся неподалеку остановке автобусу с неизвестным номером.

Глава 9

Широкая улица с гудящими автомобилями, забитая уличными торговцами и праздношатающимися гостями города, вдруг расступилась перед Колобком — он перемахнул какой-то забор и оказался на краю глубокого оврага, на дне которого раскорячились, как скелеты вымерших мастодонтов, строящиеся коттеджи и, словно муравьи, копошились вокруг них строители. Где-то далеко шумело море.

Сзади все еще слышался топот преследователей.

«Интересно, — подумал Колобок, — сколько их теперь стало? Я, наверное, все патрули собрал по дороге, пока бежал сюда…»

Стена обрыва уходила вниз почти отвесно. Колобок подошел к самому краю обрыва, так что земля уже начала осыпаться из-под его ботинок, оглянулся назад, прищурился и насчитал четверых в милицейской форме.

— Ладно, — выдохнул он и сделал шаг вперед.

Небо тут же кувыркнулось и исчезло. Колобку показалось, что кто-то могущественный и злой уменьшил его, Колобка, до невероятно крохотных размеров и заключил в трубу детской игрушки «калейдоскоп».

Колобок наполовину летел, наполовину катился по почти отвесному склону оврага. Он пытался цепляться за чахлые кустики, но руки соскальзывали или сами кустики легко выскакивали с корнями из рыхлой почвы.

Как он ни готовился к приземлению, а закончился его полет все-таки неожиданно. Земля словно подкараулила тот момент, когда, ударившись об очередной выступ, Колобок перевернется спиной, и тогда резко прыгнула ему навстречу.

Колобок грохнулся о землю с такой силой, что ему показалось, будто от удара у него остановилось сердце. Когда дыхание его восстановилось, Колобок стряхнул с лица пыль и осторожно открыл глаза.

Прямо над ним — на невероятно высокой стене обрыва — стояли четверо милиционеров. По всей видимости, они совещались, решая, жив беглец или нет — стоит ли спускаться за ним или…

Держась за стену обрыва, Колобок с трудом поднялся на ноги. Среди милиционеров тут же началась паника. Кто-то из них достал пистолет и принялся орать Колобку что-то невразумительно-угрожающее.

— А пошел ты… — пробормотал Колобок и быстро захромал в сторону стройки, где рабочие, приостановив свои работы, с интересом наблюдали за происходящим.

— Попробуй теперь выстрели, — отхаркивая пыль, проговорил Колобок, подходя вплотную к рабочим. — Здорово, мужики! — крикнул он им.

— Привет, привет, — ответил за всех один из рабочих. — Ты чего это? Из тюрьмы сбежал, что ли?

— Нет, — нашел в себе силы улыбнуться Колобок. — По роже одному козлу дал. А он ментом оказался. А теперь вон что творится!

— Молодец, — усмехнулся строитель. — Надо их иногда учить. А то совсем оборзели, сволочи. Шел я вчера пьяный…

Милиционеров уже не было на стене обрыва. Очевидно, они побежали искать более удобный спуск.

— Ладно, — заторопился Колобок. — Слушай, мужики, как бы мне отсюда свалить, чтобы на них не нарваться?

— А вон по тропинке, — указали ему, — спустишься в сад, там людей нету, спрятаться можно. А дальше там немного пройдешь — и море. Раньше пляж там был, но сейчас его взялись перестраивать, и что-то заглохло — какой-то банк, кажется, кредиты не перечислил. Так что там тоже никого нет.

— Благодарю!

Колобок махнул на прощание рукой и заковылял туда, где начиналась в траве извилистая тропинка, ведущая к темной массе возвышавшихся неподалеку деревьев.

* * *

Сад оказался совсем небольшим, хоть деревья там росли довольно густо. Колобок не стал даже пытаться там прятаться. Он быстро прошел сквозь него, следуя на шум прибоя, и вышел наконец к пустынному галечному пляжу, сплошь заваленному железобетонными блоками и утыканному металлическими арматурными прутьями. У самого моря возвышалась груда больших обточенных водой камней, привезенных сюда, очевидно для какой-то декоративной композиции.

Колобок оглянулся вокруг. Никого не было, только откуда-то издалека слышались крики — непонятно было, кто кричит, — может быть, это доносилось со стройки, а может быть, милиционеры продолжали искать его.

— Облаву устроили, — злобно пробормотал Колобок, озираясь. — Нет, что-то тут не так. Этот старлей Исаев, которому я в контрабас врубил, почему-то нас задержать хотел. Какие у него на это причины были? Тысячи курортников ходят без документов по городу, а он почему-то к нам с Гариком привязался…

«Кстати, — подумал вдруг Колобок, — а Гарик, интересно, ушел от преследования или нет? Хорошо было бы, если бы ему удалось уйти. Нормальный он вроде парень, хоть и фраер, конечно…»

Колобку вдруг показалось, что крики стали приближаться. Он похромал было в сторону, противоположную той, откуда крики доносились, но вдруг остановился.

«Так я далеко не уйду, — подумал он, — устал очень и ногу, кажется, подвернул. Спрятаться бы мне, пересидеть до ночи… Или хотя бы — часа два. А там посмотрим. Эх, жаль — ствола нет».

Он пошел к груде камней у воды, забрел по пояс в холодную морскую воду и оказался отделенным от пляжа громадой черных и скользких валунов, очень похожих на гигантскую гальку.

Колобок присмотрелся — с его стороны небрежно наваленные камни, примерно в двух метрах от поверхности воды, образовывали что-то вроде ниши. По крайней мере, туда можно было поместиться, если поджать под себя ноги и низко пригнуть голову.

— Туда! — решил Колобок и через несколько секунд уже карабкался наверх.

* * *

— Да нет тут никого! Чего смотреть — пусто все! — этот голос показался Колобку очень юным, как будто ребенок говорил.

«Наверное, курсант, — подумал Колобок, — или стажер. Мелкий мусоренок».

— Посмотреть все равно надо, — раздался зычный бас. — Нас с тобой на этот участок направили, значит, надо его прочесать.

— Было бы что прочесывать, — возразил на этот стажер, — голое место. Пляж он и есть пляж. Только пустой. Нет никого… Только вон там блоки навалены, и все. Я уже смотрел за ними — никого.

— Перестраивают пляж, — подтвердил бас. — А вот камни, целая гора, может, за ними кто-нибудь прячется.

— Ты что — в воду полезешь? — удивился стажер. — И надо тебе… Давай, я передам по рации, что мы все проверили, и пойдем отсюда.

«Люблю дилетантов, — мелькнуло в голове у Колобка. — Приятно с ними дело иметь».

— Нет, — проговорил после паузы обладатель баса. — Надо везде посмотреть. Придется лезть в воду.

«А вот таких дотошных ментов терпеть не могу, — подумал Колобок. — Из-за них всегда неприятности у таких, как я…»

— Ну и лезь, — беззаботно отозвался стажер. — Все равно там нет никого. А я пока сообщу по рации, что все нормально.

— Подожди, я должен посмотреть, потом сообщишь…

— Да ладно тебе… Слушай, а кого мы ловим-то? — вдруг поинтересовался стажер.

— А тебе не все равно? — ответил его напарник. — Приказ есть приказ.

— Да может быть, он маньяк какой-нибудь? — не унимался стажер. — Сейчас как выскочит из-за камней да как даст по нам очередь из автомата…

«Был бы автомат, так бы и сделал, — подумал Колобок. — Можешь не сомневаться…»

— Хрен его знает, кто он такой, — густо проворчал обладатель баса. — Вчера сверху дали директиву задержать такого-то… Приметы, фоторобот — все дела, как обычно… Только вот что он совершил, не сказали. Ну а нам это разве важно? Наше дело — изловить и доставить. Кстати, знаешь, как этого кренделя зовут, которого мы ищем? — спросил вдруг он.

— Как?

— Колобок!

Стажер засмеялся.

— Это что — фамилия такая? — спросил он. — Или имя, может?

— Кликуха, — усмехнулся тоже его напарник. — Бандит. Наверное, приезжий. Успел тут отметиться.

«Странно, — подумал Колобок. — Это где же я успел тут отметиться? Что-то не помню. Ничего я такого еще в Сочи не совершал, чтобы на меня облаву по всему городу объявлять. Неужели вычислили те, кто занимался делом о матрицах, которые мы с Тарасом везли? Вряд ли. У нас ведь никаких особых неприятностей и происшествий по пути не было, разве что… А тогда — за что? Не за драку же в Краснодаре меня разыскивают…»

— Сказали во что бы то ни стало найти, — продолжал милиционер — обладатель баса. — Кому-то он очень понадобился…

«Кому я очень понадобился? — продолжал размышлять Колобок. — Как это кому? Я же вез матрицы, но… Как они меня вычислили? Никто не знал, что мы с Тарасом везем. Тарас мертв. В Саратове и Самаре вряд ли кто расколется. А здесь… — догадка вдруг мелькнула в мозгу у Колобка. — А почему бы и нет? — подумал он. — Судя по всему, Сергей Иванович — человек в Сочи очень и очень влиятельный. ФСБ и высшее начальство местного МВД его разыскивают, но… Довольно часто случается так, что лидеры преступных группировок вербуют себе на службу каких-нибудь некрупных ментовских начальников. Те сливают им информацию и — случается — выполняют за них какую-нибудь грязную работу по своей, ментовской части. Могут найти кого-нибудь по своим каналам или еще что… А вот это уже хуже… На зоне хотя бы жить можно, а Сергей Иванович меня сразу в расход пустит. Как Тараса…»

— Ладно, — проговорил басом старший милиционер. — Пойду все-таки посмотрю. Начальство премию обещало тому, кто этого козла задержит.

Колобок вжался в камень. Сбоку от него послышался плеск воды.

«Идет, — подумал Колобок. — Сволочь, не мог своего младшего товарища послушать… Что же теперь делать? Хотя, вообще-то, если он голову вверх поднимать не будет, то может меня не заметить. Если просто заглянет за камни и назад…»

Внизу, прямо под Колобком, показалась милицейская фуражка. Колобок вжался в камень. Зашедший в воду по пояс милиционер остановился и огляделся.

— И вправду нет никого, — пробормотал он. — Только ноги промочил.

— Ну что? — насмешливо спросил с берега стажер. — Поймал кого-нибудь?

— Свяжись с нашими, — приказал милиционер, брезгливо поднимая руки, чтобы не намочить рукава. — Скажи, что вверенный нам участок мы проверили и ничего подозрительного обнаружено не было.

— Первый! Первый! — тотчас полетело с берега. — Это Седьмой! Это… Вверенный нам участок осмотрен. Никого не обнаружили… Что? Ни хрена не слышно… Есть возвращаться на базу! Ну, где ты там? Тарас!

Колобок вздрогнул.

— Иду! — откликнулся милиционер внизу. — Сейчас иду!..

Он повернулся и, вдруг потеряв равновесие, взмахнул руками. Едва удержавшись на ногах, он все же уронил в воду фуражку.

— Вот блядство! — прогудел он. — Как назло… Ну и денек…

— Чего ты там плещешься? — поинтересовался с берега стажер.

— Фуражку уронил, чтоб ее… — проревел милиционер Тарас.

Он выловил фуражку и несколько раз сильно встряхнул ее. Капли воды попали на лицо Колобка. Милиционер снова пошатнулся, но на этот раз успел ухватиться за камни.

— Фу ты, чуть не упал, — проворчал он и, убирая со лба мокрые волосы, поднял голову.

Колобок увидел его лицо так ясно, как будто смотрел на него сквозь сильное увеличительное стекло — белая кожа с бледными веснушками, похожими на старческие пигментные пятна, белесые брови и жидко-голубые глаза.

Милиционер Тарас открыл рот, но крикнуть ничего не успел — Колобок, не думая и ничего не рассчитывая, черным комом рухнул на него.

Как того и следовало было ожидать, милицонер снова не удержался на ногах и ушел под воду. Колобок нащупал под водой его чужое, холодное и скользкое лицо. Милиционер Тарас бессильно барахтался, ноги выскальзывали из-под него, а сверху на него всем своим весом наваливался Колобок.

Колобок сдавил его бока коленями и вцепился скрюченными пальцами в горло, стараясь как можно дольше продержать милиционера без воздуха. Руки милиционера беспорядочно хлестали по его телу.

— Тарас! — раздался крик с берега. — Что там у тебя? Искупаться решил?

Милиционер наконец затих. Колобок в последний раз сдавил его уже мягкое и податливое горло и, тяжело дыша, выпрямился. Уцепился за камни и какое-то время отдыхал. Смотрел на свои мокрые руки и никак не мог избавиться от мысли, что они в крови.

На успокоившейся уже воде козырьком вверх одиноко плавала форменная фуражка, похожая на прохудившуюся прогулочную лодку.

— Тарас! — в юношеском голосе слышалась уже тревога. — Что с тобой случилось? Я иду к тебе.

Что-то булькнуло рядом с Колобком. Безжизненное и белое, как будто уже привыкшее к воде, показалось лицо милиционера, а потом на поверхности воды оказалось все тело. Колобок едва не вскрикнул, но, вглядевшись в бессмысленные мертвые глаза, которые изменили свой цвет с голубого на серо-зеленый, просто стиснул зубы и сжал трясущиеся пальцы в кулаки.

Слева от него послышался осторожный плеск.

— Тарас? Ты чего не отвечаешь? Тарас?! Может, мне подкрепление вызвать?

Колобок легко перевернул в воде тело милиционера Тараса, нащупал кобуру на правом бедре сзади. Расстегнув кобуру, он достал пистолет и, уже не скрываясь, одним движением передернул затвор.

— Тарас! — похоже было на то, что стажер был перепуган до смерти.

Колобок шагнул из-за камней и лицом к лицу столкнулся с низкорослым парнишкой, серо-голубая форменная одежда висела на его угловатых плечах, а лицо парнишки было почему-то мокрым.

— Ты кто?.. — парнишка глянул в лицо Колобка и захлебнулся следующим вопросом.

— Стажер? — зачем-то спросил у него Колобок.

— Д-да…

Он даже не вынул пистолет из кобуры, даже не расстегнул кобуру. Колобок обошел его справа, так что оказался между ним и берегом, и ткнул стволом пистолета в голову.

— Иди! — и подтолкнул его к едва виднеющемуся на поверхности воды трупу.

Стажер сделал несколько шагов и — увидел. И закричал, отступая назад и закрывая лицо руками.

Колобок нажал на курок почти механически. Гулкий выстрел раскатился по пустынному пляжу. С руками, поднятыми к развороченному затылку, парнишка без звука ушел под воду.

— Не надо было кричать, — бормотал Колобок, выбираясь на берег. — Кричать не надо было… Зачем кричал? Так бы я не стал…

На берегу ноги у него подкосились, и он бессильно опустился на гальку.

Увидел пистолет в своей руке и сказал:

— Пистолет…

Затем Колобок вспомнил о том, что второй такой же висит на поясе у стажера с развороченным затылком.

— Ну его… к черту, — пробормотал Колобок, поднимаясь на ноги. — У деда есть еще пистолет. И патроны, кажется, есть у него…

Колобку раньше никогда не приходилось убивать людей.

* * *

— Как не смогли задержать? — заорал в трубку Сергей Иванович. — Твои люди его нашли, но не смогли задержать? Ну, я тебе скажу… За что я тебе плачу? Ты что — не понимаешь, что ты сделал? Где мне теперь этого козла искать? Где?!

Телефонная трубка что-то прошелестела в ответ, и Сергей Иванович стал прислушиваться и замолчал. Молчал он довольно долго, потом прокашлялся и на этот раз заговорил уже более спокойно:

— Так он был не один? Выяснили, кто второй человек? Ах, фамилию знаете! Имя, отчество… Хорошо. Приезжий? Отлично — срочно проверьте по гостиницам. А впрочем… — Сергей Иванович вдруг улыбнулся, — лучше будет, если это сделают мои люди. Твои, полковник, уже облажались. Это надо же — столько болванов не могли задержать двоих человек. Что? Один из которых полуживой от побоев… Что ты говоришь?!

Сергей Иванович пошевелился в кресле и присвистнул.

— Не может быть, — проговорил он в трубку. — Да этот Колобок у нас просто супермен. Двух ментов ухлопал! Н-да, крут, нечего сказать… А второй? Парамонов Игорь Анатольевич. Откуда он приехал? Ну ладно, выясним. Если он в гостинице живет, то… это очень хорошо. Через него и найдем того козла… Ну бывай, полковник, — попрощался Сергей Иванович, — готовься к пенсии.

Сергей Иванович положил трубку и взял со стола пачку сигарет. Рассеянно повертел ее в руках и снова положил на стол. Задумался.

Потом усмехнулся и крикнул негромко:

— Рафик!

Дверь тут же открылась, и в полутемную комнату бесшумно вошел бритоголовый кавказец.

— Как идут наши дела с… сам знаешь чем? — спросил он.

— Идут, — ответил Рафик. — Очень хорошо. Нашел я одного человечка, который согласился нам помочь. Он местный. Ну… почти местный. Недавно только прописался в городе. В Сочи переехал из Москвы, где работал на фабрике Гознака. На пенсию вышел. Так что — с тонкостями производства он знаком.

— На фабрике Гознака? — удивился Сергей Иванович. — Отлично. А на каких условиях он согласился с нами сотрудничать?

— На обычных, — осклабился Рафик. — У него семья — жена, трое детей. Они живут у санатория «Заполярье». Так вот, я с ребятами пришел к ним в гости, бабе — жене его — показал ствол и объяснил, что будет с ее мужем, если она в ментовку пойдет. А мужа привез к нам. Он теперь все, что мы попросим, сделает. Домашних его предупредили — говорить, что глава семьи уехал на заработки… А этот крендель от нас никуда не денется. Если, конечно, хочет семью сохранить. Ну и пообещал ему, естественно, после окончания работы… пять тонн баксов.

— Ну, это ты погорячился, — ухмыльнулся Сергей Иванович. — Пять — это много.

— Да что я — не понимаю, что ли? — хрипло засмеялся кавказец и стал похож на одного из тех чеченских террористов, которых каждые пять минут показывают по телевизору. — Как только он производство наладит до такого уровня, чтобы мы сами могли управляться, мы его тут же… — Рафик выкатил глаза и провел большим пальцем правой руки по своей жилистой шее. — И всего делов.

— Нормально, — одобрительно кивнул Сергей Иванович. — Только сгоняй-ка на днях к его семье и оставь им бабок чуть-чуть. А то вдруг им все-таки взбредет в голову обратиться к ментам. Тут уж это дело пойдет не к нашему полковнику, а гораздо выше…

Сергей Иванович вдруг задумался.

— Лучше всего было бы всю семью… — он рубанул ребром ладони по воздуху, — но, боюсь, шума слишком много будет. Может, потом как-нибудь… Отвезем их на экскурсию на дикий пляж… А пока подкинь им бабок, чтоб молчали. И главное — скажи, что у этого… Как его зовут, твоего москвича?

— Ефрем.

— Скажешь, что у уважаемого Ефрема все в порядке, он шлет горячий привет, посылает немного деньжат, ну и… Придумай, короче, что-нибудь…

— Сделаем.

— Хочешь услышать новости про нашего друга? — спросил вдруг Сергей Иванович, криво улыбаясь левой стороной рта.

— Да, Сергей Иванович, — почтительно ответил Рафик. — Какие новости? Это про… Колобка?

— Точно, — кивнул Сергей Иванович, и снова обнажились его зубы с левой стороны рта. — Про Колобка. Я тебе говорил, что я попросил нашего полковника этого Колобка разыскать?

— Да, — так же почтительно ответил Рафик. — Я еще с ребятами фоторобот составлял, а Лысый потом отвозил его в город…

— Ах да, — вспомнил Сергей Иванович. — Фоторобот Колобка полковник раздал своим людям, и один из них — старлей — нашел Колобка…

— Нашел-таки! — воскликнул Рафик.

— Не перебивай. Нашел. Но задержать не смог. Колобок просто дал ему по роже и убежал. Тот старлей успел, правда, вызвать подкрепление, но это тоже не помогло. Колобок ушел, да еще и завалил двух ментов.

Рафик неопределенно качнул головой.

— Ну и лохи, — высказался он. — Их в городе только ленивый не мочит. Им бы только курортника поддатого поймать да бабки с него содрать… А для серьезного дела они не годятся.

— Все равно, — задумчиво проговорил Сергей Иванович, — у тех ментов стволы были. А Колобок одного из них в море утопил, а второго застрелил из его же пистолета. Всю голову разнес, едва опознали…

— Теперь у него ствол есть, — сказал Рафик. — Надо его найти быстрее, а то… Это прямо отморозок какой-то… Знал бы я, что такой геморрой из-за этого козла будет, прямо в машине завалил бы его.

— Вот-вот, — закивал головой Сергей Иванович и спросил вдруг: — А ты глаза ему завязывал, когда вез сюда?

Что-то неуловимое дрогнуло в лице Рафика. Он судорожно глотнул и ответил:

— Завязывал… Да вы не беспокойтесь, Сергей Иванович, он все равно был пьяный, как свинья. Ничего — никакой дороги он не заметил.

— Так завязывал или нет? — спросил внимательно присматривавшийся к Рафику Сергей Иванович.

— Завязывал, — твердо ответил Рафик. — Даже если бы и не завязывал, он бы все равно ничего не запомнил, — добавил он.

— Ладно, — вздохнул Сергей Иванович и разрешил Рафику: — Отдыхай…

Кавказец уже повернулся к двери, когда Сергей Иванович, вспомнив что-то, поднял вверх палец и, поскольку Рафик пальца не видел, произнес:

— Постой-ка!

— Что, Сергей Иванович?

— Поручение у меня к тебе, мой друг, — проговорил Сергей Иванович. — Собери-ка ты завтра с утра своих ребят и сгоняй в одно местечко… В какое? А вот я с утра позвоню и выясню точно, в какое местечко тебе сгонять. Есть одна гостиница… Кстати, — вспомнил он еще. — Ничего не слышно о ребятах из Саратова? Об этом… Факире?

— Нет, — покачал головой Рафик. — Как в воду канули. Может, они обратно в свой Саратов умотали?

— Вряд ли, — подумав, пробормотал Сергей Иванович. — Такие отморозки просто так не уходят. Попортят они еще кровь мне — чует мое сердце…

* * *

— Самый разгар рабочего дня, — ворчала Ильинична. — Два часа ночи… А тетю Лену услали домой. Вроде бы шок у нее. Гиви сказал — пускай оклемается… Лариска заболела. У Светы муж умер. А тетя Вика на пятом месяце. Рожать собралась, чтоб ее… Так что мы, Тамара, с тобой теперь одни на всю кухню.

— Это я уже поняла, — пропыхтела Тамара, ставя на стол чудовищных размеров таз с солеными огурцами. — Хорошо, что наши посетители приходят в «Марию-Терезу» не поесть, а выпить…

— Это точно, — сказала Ильинична. — Только чем лучше они будут закусывать, тем больше спиртного выпьют. А наш Гиви со спиртного большую выручку имеет. Дерет с них втридорога. Им-то что — бандюгам, — деньги у них легкие. Незаработанные. Не то что у нас с тобой…

Тамара вытерла пот с лица и присела на табуретку.

— Совсем с ног падаю, — проговорила она. — Душно здесь ужасно и дымом пахнет. Да еще и умаялась. Настоящий ад, только чертей не хватает.

— Черти наверху все, — хохотнула Ильинична. — В зале водку пьют. А насчет духоты и дыма ты правильно сказала. Надо хоть на пять минут выйти. А то так и угореть недолго. Ты куришь?

— Нет, — сказала Тамара.

— Ну, так просто постоим. Все, — решила Ильинична. — Перекур…

Они выбрались из подвала и присели на лавочку рядом с главным входом в кафе. На улице было немногим лучше, чем в подвале. Дымом, правда, здесь не пахло, но свежего воздуха тоже было недостаточно. Духота южной ночи давила сверху, и лавочка, впитавшая за день всю изливавшуюся на нее солнечную энергию, походила на что-то вроде только что отключенного калорифера.

Несколько минут Тамара с Ильиничной сидели молча. Тамара даже закрыла глаза и задремала.

Вдруг Ильинична, обернувшись, тихонько охнула и всплеснула руками:

— Ну вот, — сказала она, — будет нам теперь еще работы…

— Почему? — не открывая глаз, поинтересовалась Тамара.

— А посмотри.

Тамара повернулась туда, куда показывала Ильинична. К площадке у входа в кафе, густо заставленной иномарками, подъезжало еще четыре машины — два явно дорогих, хотя и довольно раздолбанных и запыленных джипа. За иностранными джипами шли два отечественных — автомобили марки «Нива».

Машины остановились чуть поодаль стоянки, и из них медленно стали выходить бритоголовые парни в спортивных майках и шортах.

— Кто это? — прищурилась Ильинична. — Вроде как не наши… Я этих ребят никогда здесь не видела. Да и машин этих тоже.

— Новенькие, — усмехнулась Тамара. — В гости приехали.

— Это точно — в гости, — подтвердила наблюдательная Ильинична. — Из Саратова.

Тамара вздрогнула.

— К-как из Саратова? — проговорила она. — П-почему ты решила, что они именно из Саратова? Может быть, они вообще из…

— А ты на номера-то посмотри…

Тамара посмотрела. Да, сомнений быть не могло. Это явно не Кускарь приехал брата навестить. Кускаря бы не выпустили из города спецслужбы. Это были…

— Господи, — прошептала Тамара. — Факир с бригадой. Сейчас начнется…

— Что начнется? — быстро переспросила Ильинична. — А, ты про это… Ну, точно — начнется. Отдохнули, называется. Сейчас надо бежать на кухню и в срочном порядке жарить куриные окорочка. А то закуски этим барбосам не хватит ни шиша… Много у нас там окорочков осталось?

— Много, — проговорила Тамара, не отрывая глаз от кучкующихся возле одной из машин парней. — Четыре десятка… Или даже больше. А этих — человек пятнадцать-двадцать.

Подъехавшие парни собрались вокруг одного человека — высокого, очень худого, одетого в спортивный костюм. Голова человека была абсолютно лысой, а многочисленные коричневые пятна ожогов на его голом черепе ясно указывали причину, по которой он был вынужден носить именно такую прическу.

Человек что-то объяснял парням, размахивая руками, в каждой из которых, как заметила Тамара, было зажато по пистолету.

«Это Факир, — догадалась Тамара. — Надо же… Он просто сумасшедший. Он и его люди. Это же не его город! А он здесь собирается разборки устраивать из-за этих матриц. И себя, и своих людей угробит, и еще полгорода перестреляет… Псих».

— Ой! — вдруг воскликнула Ильинична и быстро-быстро зашептала: — Смотри, у одного из них автомат в руках! Ой, у второго тоже! А у другого пистолет! А у этого лысого даже два пистолета.

«Конечно, — пришло в голову Тамаре. — Это кафе — единственный шанс Факира добраться до Серго. То есть ему довольно легко узнать, что здесь обычно собираются его люди. Вот он и решил учинить им… Допрос с пристрастием. Интересно, что у него получится. Какой грохот сейчас будет! Грубая работа, Факир…»

— Пойдем-ка отсюда, Ильинична, — тихо проговорила Тамара, поднимаясь с лавочки. — Дверь в подвал хорошая… Железная… Она изнутри запирается?

— Конечно, — заверила Ильинична. — Пойдем быстрее. Ой, что сейчас будет. Я такое уже не один раз видела. Знаешь, как это называется?

— Как? — поинтересовалась Тамара.

— Разборка!

Глава 10

Как только они очутились в подвале, Ильинична начала, как подстреленная квочка, метаться, выключая свет, туша огонь на плите.

— Вот так… — прошептала она, когда Тамара оказалась в полной тишине и темноте. — Теперь хорошо. Я всегда так делаю, когда наверху стреляют… — пояснила она. — Мне спокойнее…

— Спокойнее, — повторила Тамара, поднимая глаза к не видимому в кромешном мраке потолку, откуда начал доноситься какой-то шум.

Тамара нащупала табурет и уселась на него. Ильинична, которая столько времени провела в этой кухне, что легко могла ориентироваться в ней даже в полной темноте, подтащила стул к Тамариной табуретке и села рядышком с Тамарой.

Сверху послышался топот, стали раздаваться звуки одиночных выстрелов.

— Началось… — прошептала Ильинична. — Ничего, это ненадолго. Я знаю, я уже такое видела…

— А как же милиция? — спросила Тамара. — Там ведь, в зале, настоящая война идет!

— Пока не идет, — проговорила Ильинична. — Через минутку начнется. А пока они только разогреваются. Я знаю, я уже видела такое… А милиция через полчасика подъедет. Когда уже все разойдутся. Ей-то что? Наоборот, лучше, когда бандиты друг друга перестреляют. Им работы меньше. Тем более когда где-нибудь разборка полным ходом идет, то лучше вообще лишнему человеку там не появляться. Застрелят и не заметят даже. И не посмотрят — из милиции или не из милиции…

Тамара ничего на это не сказала.

Грохот в зале усилился. Послышались крики, затрещали автоматные очереди, в которых тут же утонули хлопки пистолетных выстрелов.

— Хорошо, что у них гранат нет, — пискнула Ильинична. — А то год назад один придурок так шарахнул в зале, что все стекла вылетели и пол разворотило… Двух человек сразу в ошметки разорвало… И раненых было полно.

— Разборка? — поинтересовалась Тамара.

— Да нет. Он пьяный был — кто гранату кинул. Повздорил с товарищем. Бабу они не поделили. Один за пистолет, а другой за гранату. Оба и погибли на месте. А бабе той руку оторвало…

— Ну и ну, — выдохнула Тамара. — Как же это не закрыли ваше кафе после такого?

— А кто ж его закроет? — удивилась Ильинична. — Милиции сказали, что несчастный случай был… Наш Гиви неделю бегал, деньги совал кому-то. Доказал все-таки, что это просто утечка газа была.

— А с убитыми как?

— Да никак, — ответила Ильинична, и Тамара ощутила в темноте какое-то легкое движение — очевидно, Ильинична пожала плечами. — Милиция ничего и не узнала про убитых.

— Как так?

— А так, — проговорила старушка. — Наш Гиви человек ушлый. Он… как бы это… Ну, если там убьют кого и нужно, чтобы милиция об этом не узнала, труп отдают Гиви. Он его куда-то отвозит и закапывает. Я слышала, как два бандита говорили про Гиви и один из них называл Гиви — Могильщик.

— Да-а… — протянула Тамара.

«Славные дела, — подумала она. — А этот герой-любовник Гиви Гогиевич Шошиа — очень интересный человек. Надо с ним поближе познакомиться. Наверняка у него есть какие-то сведения о местонахождении Серго…»

Что-то грохнуло в дальнем углу кухни, и в совершенно темный подвал хлынул поток электрического света. Тамара вскочила со стула, но вскрикнуть не успела — свет погас, как только раздался звучный щелчок.

«Что это? — в голове у Тамары мелькало, словно на экране неисправного телевизора. — Там, судя по всему, потайная дверь, о которой я не догадывалась. И через эту дверь только что кто-то проник сюда…»

— Кто там? — крикнула Тамара, вспоминая, где она оставила большой кухонный нож. Наверное, у плиты — она котлеты переворачивала, когда ей стало нехорошо от чада, жары и остатков угарного дыма.

— Тише! — зашипела на нее Ильинична. — Я тебе не сказала, это…

— Тише! — раздался громкий шепот того, кто прошел через потайную дверь. — Это я, я… Не бойтесь. Вот… Сейчас…

Чиркнула зажигалка и загорелась. В ее мерцающем свете Тамара увидела перекошенное смертельным ужасом лицо Гиви Гогиевича Шошиа.

— Узнала?

Тамара кивнула, но, спохватившись, что Шошиа может не увидеть ее кивка, сказала:

— Да.

Зажигалка погасла. Тамара снова уселась на свою табуретку.

— А я к вам… — прохрипел Шошиа, на ощупь пробираясь к ним. — Там ужас какой-то творится. Пришлось снова воспользоваться моей дверкой. Очень удобно, а? — в темноте раздалось его хихиканье. — Прямо из моего кабинета — и сюда. Это я сам придумал. Там вентиляционный ход был, а я его расширил и лесенку поставил, чтобы можно было туда-сюда карабкаться… Никто про этот ход не знает, кроме кое-кого из моего персонала. Теперь вот вы знаете, Тамара. — Гиви Гогиевич снова захихикал. — Только я бы вас попросил не распространяться…

— Не буду, — пообещала Тамара. — Видно, там совсем жарко стало, что вы к нам пожаловали, — не удержавшись, добавила она.

— И у вас не холодно, — сообщил Шошиа. — И дымом попахивает. Но уж лучше дымом немного подышать, чем лежать с простреленной головой…

— А что там происходит? — поинтересовалась Тамара.

— Я ж тебе говорила — разборка, — простодушно встряла Ильинична.

— Разборка, — проворчал Шошиа. — А кто с кем разбирается — непонятно. Я этих-то… какие ворвались в кафе, не видел ни разу. Должно быть, не местные. Ну, ничего. Им сейчас вставят по первое число… Я подмогу успел вызвать и сразу сюда. Сволочи, — запыхтел он, — зеркало разбили в вестибюле…

— Да вы что! — ахнула Ильинична. — Большое зеркало разбили?

— Разбили, — горько вздохнул Гиви Гогиевич. — Представляете, Тамара, у нас зеркало в вестибюле висит… висело — с того самого дня, когда я в первый раз открыл это кафе. В два ваших роста — в высоту — зеркало…

— Да, я видела, — сказала Тамара, — шикарное зеркало… было.

— Ничего… — пробормотал Шошиа. — Сейчас еще ребята должны подъехать. Они им дадут прикурить. Потом выяснят, кто это такие. Чтобы знать, кто мне будет возмещать убытки. Убытков столь…

Вторую половину последнего слова, произнесенного Шошиа, никто из присутствовавших в подвале не услышал — все покрыл ужасный грохот. С потолка на Тамару посыпались пыль и куски известки. Несколько минут после этого была полная, не нарушаемая ничем тишина.

— Граната! — в отчаянье прошептал Гиви Гогиевич. — Все, теперь мне целую неделю ремонтироваться надо. Что за наказание на мою голову…

После того как взорвалась граната, больше не стреляли. Сверху раздавался только топот бегущих ног, потом — на улице — взревели моторы четырех автомобилей. А потом снова наступила тишина, время от времени прерываемая только приглушенными стонами.

— Кончилось, — будничным голосом проговорила Ильинична и, встав со своего стула, подошла к выключателю и зажгла свет.

Шошиа, помятый и жалкий, в испачканном пиджаке, молча направился к двери, с трудом отодвинул в сторону массивный засов и вышел на улицу.

Тамара вышла вслед за ним.

Рассекая ночную темноту мерцающим светом мигалок, к кафе подъехали две милицейские машины и одна машина «Скорой помощи». Спустя минуту возле кафе притормозили два джипа, но почему-то останавливаться не стали — проехали мимо.

Видимо, это и были вызванные на подмогу братки из группировки Серго, которые немного на разборку не успели.

К Гиви Гогиевичу, растерянно озирающемуся вокруг, подошел высокий дородный человек в милицейской форме с погонами полковника на плечах.

— Что у тебя опять, Шошиа? — деловито осведомился дородный.

— Здравствуй, полковник, — поздоровался Гиви Гогиевич. — Клянусь, не знаю, что случилось. Сидели ребята, выпивали, а тут вбежали какие-то… С автоматами, с пистолетами. Стрелять начали. Гранату взорвали. Я еле-еле успел спастись, честное слово.

Дородный внимательно посмотрел на Шошиа и сунул в рот сигарету. Шошиа услужливо поднес ему зажженную зажигалку. Дородный кивнул.

— Ну, что, Гиви Гогиевич, — сказал он, — мне все ясно. Это была попытка ограбления.

— Точно! — обрадовался Шошиа. — Ограбить меня хотели, гады!

— Но охрана твоего кафе сработала оперативно, — продолжал дородный, — и грабителям пришлось бежать. Убитых нет, — добавил дородный и повторил еще раз, посмотрев на Шошиа: — убитых нет! Мне лишние глухари не нужны. Дашь показания, как я тебе сказал, и дело замнем. Понял? Трупов нет!..

— Я понял, понял, — закивал Шошиа. — Конечно, нет, откуда им взяться? Все сделаю, как обычно. Ну, ты же меня знаешь, полковник.

— Знаю, — проворчал дородный. — Смотри, чтобы проколов не было. В городе черт те что творится — каждый день какие-то проверки… Агенты ФСБ шныряют везде, как крысы… Смотри, чтобы тихо у тебя было… И передай… ну, понял кому… чтобы он на время совсем затих. Впрочем, не надо — я сам ему позвоню…

Дородный кивнул Шошиа и отошел к своей машине. Оттуда он начал давать какие-то указания хмурым и озабоченным милиционерам, размахивая рукой, в которой светился огонек сигареты.

Тамара отошла к подвалу и неожиданно наткнулась на странную процессию — из низкой двери черного хода, располагавшейся неподалеку от входа в подвал, бритоголовые парни одного за другим выносили окровавленные искромсанные трупы и грузили их в большой черный джип.

— В кафе пока не заходить! — зычно командовал дородный полковник своим людям. — Там еще… Сейчас потушат огонь, потом пойдем работать…

— Чего ты тут зыркаешь?! — вдруг рявкнул на оторопевшую от творившегося вокруг безумия Тамару коротко стриженный парень, волочащий за ноги молоденькую полуголую девушку, у которой снесено было полголовы. — А ну пошла отсюда, кобыла!

«Да-а… — спускаясь в подвал, подумала Тамара. — Ну и нравы здесь… А этого полковника надо разъяснить. Похоже, они с Шошиа старые друзья. Мало того — похоже, что полковник — крыша Шошиа. Как и бандиты Серго…»

* * *

— И что мне показалось во всей этой истории странным, Степан Аркадьевич, — заканчивая свою историю, проговорил в телефонную трубку Гарик, — тот патрульный, который подошел ко мне, когда я разговаривал со своим осведомителем, изначально, как я подумал, собирался нас задержать. Хотя никаких оснований для этого у него не было. В смысле — внешних. А потом он сделал вид, что его вызывают по рации, и отошел на несколько шагов. Паспорт мой он держал в руках. По рации он сам сообщил, что ему нужно подкрепление, и если бы не мой осведомитель, то неизвестно, чем все это происшествие закончилось бы…

— Так, — серьезно произнес Степан Аркадьевич. — А что за осведомитель у вас, вы так и не сказали. Он здешний, из Сочи?

— Потом, — помолчав, проговорил Гарик. — Долгая история.

— Как хотите, Игорь Анатольевич, — сказал Степан Аркадьевич. — Я ознакомился с вашим личным делом, и у меня есть все основания вам доверять. А что касается вашего рассказа… Это все довольно серьезно. Мы давно подозревали, что из структуры местного МВД происходит утечка информации, только не могли найти источник утечки. Со сведениями, которые вы мне сейчас передали, нам будет это сделать легче. Как, вы говорите, фамилия того патрульного, который подошел к вам?

— Исаев, — сказал Гарик, — старший лейтенант Исаев — я запомнил.

— Очень хорошо, — отозвался Степан Аркадьевич. — Надо будет осторожно поработать с этим Исаевым и выяснить, кто непосредственно отдал приказ. Не исключено, что тот, кто отдал приказ, и есть тот самый… предатель, так сказать. Над чем вы сейчас будете работать?

— Теперь не знаю, — вздохнул Гарик. — Своего осведомителя я вчера потерял. Мы назначили встречу друг другу за три часа до того происшествия, он на встречу не явился. Я боюсь теперь, не случилось ли с ним что-нибудь.

— Дайте нам его приметы, мы попробуем разыскать его по своим каналам.

— Не надо… — поколебавшись, сказал Гарик. — Может быть, он сам найдет меня — я все-таки сказал ему, в какой гостинице я остановился. На всякий случай сказал. Понятно, что это рискованно: ломается моя легенда — гостиница явно не того уровня, который предполагается для моей роли бедного отдыхающего…

— Это наш просчет, — сказал Степан Аркадьевич. — Но вы тоже должны понять — у нас было очень мало времени, чтобы подготовиться. Как и у вашего начальства. Поэтому и получилось это несоответствие.

— Ничего, — сказал Гарик, — это не очень существенно…

— Кстати, — проговорил Степан Аркадьевич. — Вы не в курсе происшествия в кафе «Мария-Тереза»?

— Н-нет, — ответил Гарик, — я не включал телевизор. А что случилось? В «Марии-Терезе» ведь Тамара работает… С ней что-нибудь случилось?

— Ничего с ней не случилось, — успокоил Степан Аркадьевич. — Сегодняшней ночью на кафе был совершен вооруженный налет.

— Жертв нет? — спросил Гарик.

— Вот над этим как раз мы сейчас работаем, — ответил Степан Аркадьевич. — Дело в том, что милицейский отчет и показания Тамары об этом налете сильно разнятся. И у нас есть все основания предполагать, что это были вовсе не обыкновенные ночные грабители, а гости из Саратова, которым нужна была не выручка кафе, а совсем другое.

— Факир?! — воскликнул Гарик.

— Скорее всего.

— Ничего себе, — проговорил Гарик. — Тамаре там опасно оставаться, раз такая каша заваривается.

— Не думаю, — возразил Степан Аркадьевич. — Вряд ли Факир со своими людьми снова туда сунется. Его здорово потрепали. Во всяком случае, несколько дней в кафе будет спокойно. Такие дела. Ваша напарница работает, как и вы, довольно продуктивно.

— Она это может, — промычал Гарик.

— Теперь переходим к вам, — продолжил Степан Аркадьевич. — Ваше имя стало известно тому, кто… осуществляет утечку информации из местного отделения МВД. Вычислить ваше местонахождение теперь для них — проще простого. Я немедленно вышлю вам охрану.

— Степан Аркадьевич! — обиделся Гарик. — Я ведь все-таки…

— Не спорьте, — сурово перебили его, — через пару часов мои люди будут на месте. Сейчас десять часов утра. К полудню, значит… Еще вопросы есть у вас?

— Нет, — вздохнув, ответил Гарик.

— Тогда — до связи.

— До связи.

Гарик отключил сотовый телефон и положил его на зеркальный столик.

— Жрать хочется, — вслух произнес он. — Что-то завтрак мне не несут. Я полчаса назад заказал. Кстати, сейчас Тамаре позвонить надо, она как раз дома…

После того как звуки последнего произнесенного им слова умолкли в жарком воздухе комнаты, в дверь номера раздался звонок.

Гарик нащупал табельный пистолет за поясом и подошел к двери.

— Кто там? — спросил он.

— Завтрак в номер, — ответил ему знакомый женский голос.

— Ты бы уж не выходила из номера, — проговорил Гарик, открывая дверь, — и поселилась тут в конце концов… Привет, — сказал Гарик, — а где же завтрак? Ну и шуточки у тебя, я жрать хочу, как этот, а ты… Странное у тебя лицо сегодня…

Маша, остановившаяся на пороге, не выдержала и разрыдалась. Гарик, начиная понимать, рванулся в сторону, одновременно вытаскивая пистолет из-за пояса. Маша вскрикнула, и сильный удар в спину заставил ее влететь в комнату.

— Давай в сторону! — заорал на нее Гарик. — В сторону отползай!

Он несколько раз выстрелил в проем двери и нырнул за угол прихожей.

Десять секунд, кроме ударов собственного сердца, Гарик ничего не слышал. Потом он осторожно выглянул из-за угла и тут же юркнул обратно — две пули одна за другой врезались в стену, взрывая обои там, где только что было его лицо.

«Минут пятнадцать продержаться надо, — бешено колотилось в голове у Гарика, — долго они здесь не смогут задерживаться — гостиница почти в центре города, скоро сюда столько ментов сбежиться, что…»

Гарик заметил, что его наручные часы едва держатся на руке — порвался кожаный ремешок. Он снял часы и сунул их в карман.

Еще одна пуля сшибла вазу с искусственными цветами со столика, другая попала в телефонный аппарат, стоящий на том же столике, — трубка жалобно звякнула и повисла на шнуре, почти касаясь пола.

«Припоздал Степан Аркадьевич со своей охраной, — подумал вдруг Гарик. — А я — дурак — еще пытался от нее отказаться. Сами, мол, с усами… Сейчас мне усы-то эти пообрывают…»

Еще две пули со свистом рассекли воздух и одна за другой, чмокнув, врезались в дальнюю стену напротив открытой двери в коридор.

Сразу же после этого Гарик услышал осторожные шаги. Он моментально опустился на колени и в таком положении выглянул из-за угла.

Парень, вошедший в номер, отшатнулся, увидев голову Гарика почти у своих ног. Гарик выстрелил в него почти в упор.

Пистолет парня упал на пол, он поднял руки к изуродованному пулей лицу и, умирая, повалился навзничь.

— Кто еще? — срывающимся голосом закричал Гарик. — Кто еще хочет?!

Ответом ему стали несколько выстрелов. Гарик снова нырнул за угол и вдруг вспомнил о Маше.

— Маша! — позвал он. — Ты жива? Где ты?!

— Я здесь! — услышал он голос Маши откуда-то из глубин комнат. — Игорек, милый, прости меня, я не хотела тебя подставить. Мне так страшно было!..

Гарик, слушая ее, едва не пропустил очередного бойца, попытавшегося ворваться в номер. Прострелив ему плечо, Гарик перемахнул смертельный пролет полутемной прихожей и оказался в ванной комнате, откуда вести огонь по дверному проему было гораздо удобнее.

Как только Гарик оказался в ванной, он тут же присел на корточки, закрыв голову руками, в одной из которых был зажат пистолет — дверь в ванную комнату тотчас была изрешечена несколькими десятками пуль. Гарик услышал автоматную очередь.

Только смолкли выстрелы, Гарик выставил руку с пистолетом за дверь и выпустил наугад всю обойму, а услышав предсмертный стон по ту сторону двери, заорал:

— Валите отсюда! Сейчас мусора со всего города здесь будут! А еще раньше я вас сам перестреляю…

— Игорь! — он снова услышал плач Маши. — Их там много! У них автомат есть!.. Ты прости меня, пожалуйста, я испугалась очень, они мне пистолет к голове приставили, и я тогда…

Последние ее слова покрыл шум выстрелов. Гарик сунул руку в карман и вдруг похолодел. Потом спрятал пистолет под мышкой и лихорадочно стал обшаривать карманы джинсов.

— Вот черт… — пробормотал он. — А ведь не успею я продержаться до прихода ментов… Куда это я вторую обойму засунул?

Гарик повертел в руках бесполезный уже пистолет. В прихожей снова послышались осторожные шаги. Гарик приблизил лицо к продырявленной пулями двери и увидел сквозь обугленное пулевое отверстие очередного смельчака, на этот раз с автоматом в руках.

— А ну назад! — в отчаянье закричал Гарик. — У меня граната!

Парень в прихожей вскинул автомат, и Гарик ничком бросился на кафельный пол ванной комнаты. Грохот выстрелов снова наполнил гостиничный номер, и сверху на Гарика посыпались древесные щепки и осколки кафельной плитки.

Спустя бесконечно долгий отрезок времени выстрелы смолкли, тихонько проскрипела, приоткрываясь, искалеченная дверь, и Гарик осторожно поднял голову и открыл глаза.

— При… вет, — выговорил он, не видя ничего, кроме черного, обжигающе-горячего ствола автомата, упершегося ему в нос.

— Чего, сучара? — услышал Гарик голос над собой. — Отвоевался?..

Что было ему отвечать на это?

— Встать! — вдруг заорал парень.

Гарик медленно поднялся на ноги. Ствол автомата упирался ему в грудь. Номер тотчас наполнился топотом множества ног, шумом сдвигаемой со своего места мебелью и звоном разбитого стекла.

— Валим отсюда! — крикнул кто-то. — Мусора внизу! Через чердак на крышу… Потом на крышу другого дома. Там через подъезд выйдем.

Истошно закричала Маша. Гарик рванулся, но парень, отступив назад, перехватил автомат и, прежде чем Гарик успел среагировать, с силой ударил его прикладом в лицо.

Отлетев к противоположной стене, Гарик с размаху приложился затылком о раковину и своротил водопроводный кран и, кроме посыпавшихся на него осколков и хлынувшей воды, ничего больше не помнил.

Глава 11

Дед Макар казался мшистым обломком гранитной скалы — несмотря на свой почтенный возраст, он выглядел еще довольно крепким стариканом — у него даже волосы и борода были седыми лишь наполовину.

Колобок нашел деда Макара в его гараже. Автомобиля у деда Макара не было никогда, гараж ему достался в наследство от недавно умершего сына, который автомобиля тоже не имел и неизвестно как и для каких целей этот гараж купил.

Находился дед Макар в гараже постоянно, так как квартиры у него тоже не было.

— Ну так что ж, — прокряхтел дед Макар, в третий раз пересчитав деньги, которые вручил ему Колобок. — Вот, бери…

И пододвинул к Колобку лязгнувший сверток из промасленной бумаги. Колобок развернул бумагу и внимательно осмотрел пистолет.

— Бьет? — осведомился он.

— Не проверял, — усмехнулся дед Макар, — с сорок второго года…

Колобок неопределенно хмыкнул и положил пистолет обратно на стол.

— Ты чего? — засуетился дед. — Да ты не бойся, он хороший! Работает. Это ж «Вальтер!» Немецкое качество! Я его чуть ли не каждую неделю смазывал и протирал… Да можешь попробовать стрельнуть… Только из гаража выйди. Ничего — у нас тут многие по воронам стреляют…

Колобок передернул затвор и вышел из гаража. Дед Макар заковылял за ним.

— Вон вороны-то, — указал дед, — в небе.

Колобок поднял руку и, отыскав глазами в синем-синем прозрачном южном небе черную точку пожирнее, нажал на спусковой крючок.

Громыхнул выстрел, и неожиданная отдача ударила Колобку в руку.

— Не попал… — покачал головой дед Макар.

— Ничего, — проворчал Колобок. — Когда надо будет, не промахнусь.

Они вернулись в гараж. Колобок тщательно вытер тряпочкой пистолет и сунул его за пояс, выпустив предварительно из ремня рубаху. «ПМ», снятый с трупа милиционера Тараса, Колобок намертво прикрепил куском изоленты к ноге — прямо над самым ботинком. Брюки у Колобка были широкие, так что пистолет заметен не был.

— А патроны? — спросил Колобок, отмывая в ржавой раковине испачканные в масле руки.

— В магазине одна обойма, — сказал дед. — А больше патронов у меня нет.

— Маловато, — причмокнул языком Колобок и, выключив воду, вытер руки и лицо подолом рубахи. — Слушай, а для «Макарова» у тебя нет патронов?

— Говорю, вообще никаких нет, — отмахнулся старик от Колобка, — ты знаешь что?.. Сходи к Чапаю, у него должны быть.

— К какому Чапаю?

— Есть тут у нас один, — объяснил дед Макар, — Василий Иванович его вообще-то зовут, но все давно уже привыкли Чапаем звать. У него много оружия всякого. Он раньше в Доме пионеров работал — руководил отрядом следопытов. Потом его посадили: оказалось, он оружие все, какое находил, себе оставлял, а не сдавал. Ну, вышел он, опять за старое принялся. Теперь полгорода знает — нашел ствол, тащи к Чапаю, он сразу деньги заплатит. У Чапая агентов своих полно: он их по местам боевой славы посылает — в Севастополь тоже, Керчь… Ну и так далее.

— Что ж этого Чапая снова не посадят, раз у него такая популярность? — поинтересовался Колобок.

— Обязательно посадят, — заверил дед Макар. — Он вообще в последнее время обнаглел — чуть ли не магазин открыл. Каждый может прийти и купить то, что надо. И ты — иди и купи. На всякий случай — если кто что спрашивать будет — скажи, что от меня. Понял?

— Понял, — сказал Колобок. — Благодарю, дед, — и вышел из гаража.

— А адрес-то? — крикнул ему вслед дед Макар. — Чапая?

— Ах да… — Колобок обернулся к порогу: — Слушаю, давай говори…

«Пока все нормально идет, — думал Колобок, шагая к автобусной остановке. — Интересно, Гарик ушел от ментов или нет? На встречу к нему, как мы договаривались, я просто не успел… Надо заглянуть к нему в гостиницу, как только закончу с оружием. Как там она называется? „Славянская“… „Словакия“ — вспомнил!»

* * *

Чапай, как выяснилось, жил на самой окраине города. Ему принадлежал маленький двухэтажный домик, такой старый на вид, что казалось, будто кирпичи рассыпятся в пыль, если до них дотронуться пальцем.

— Патроны? — подкрутив ус, переспросил Чапай, как только услышал, что нужно Колобку. — Какие и сколько? К какому оружию? Говори быстрее, а то ко мне через пятнадцать минут покупатель придет.

— А я кто? — обиделся Колобок.

— Ты патроны покупаешь, — проговорил Чапай, который, по всей видимости, получил свое прозвище не столько из-за имени-отчества, сколько из-за длиннейших усов, поглаживаемых и подкручиваемых ежеминутно. — А тот покупатель будет большую партию брать. Тебе к какому оружию патроны?

Колобок сказал.

— Сколько? — спросил Чапай.

— Н-ну… Давай по двадцать, — решил Колобок. — И таких, и таких.

— Бабки гони сначала…

Колобок заплатил, и Чапай просто с молниеносной скоростью отсчитал ему сорок патронов.

Неторопливо завязав патроны в две предусмотрительно захваченные у деда Макара тряпочки — чтобы не брякали в кармане, Колобок собрался было попросить у Чапая стакан воды, как вдруг тот подскочил к окну, выглянул туда и, обернувшись к Колобку, замахал рукой:

— Все, давай проваливай! Покупатели приехали — настоящие покупатели… Сейчас разговор будет серьезный!

Колобок пожал плечами и направился к выходу. Путь его лежал мимо большого окна, выходящего во двор. Машинально заглянув в окно, он вдруг остановился как вкопанный.

«Это судьба, — мелькнуло у него в голове. — Не бывает таких случайностей… Однако до поры до времени лучше спрятаться…»

План дальнейших действий возник у Колобка спонтанно, и он сразу же пустил его в ход.

Колобок быстро прошел к лестнице, спустился на один пролет. Две двери вели с этого пролета. Он дернул за ручку одной — закрыто. Вторая дверь с легким скрипом поддалась, и Колобку открылось крохотное помещение, похожее на поставленный стоймя гроб. Метелка стояла в углу, в другом углу располагалось мусорное ведро.

Снизу послышались дробные шаги быстро поднимающихся людей.

Колобок юркнул в кладовку и проворно закрыл за собой дверь.

Два человека прошли мимо него, поднялись выше и вошли в комнату, где их ждал Чапай.

Последовавший сразу за этим разговор Колобок слышал весь до последнего слова:

— Мы тебе звонили, помнишь? — один из тех, кто поднялся на второй этаж, разговаривал резкими отрывистыми фразами, с особенностями речи второго Колобок не смог познакомиться — второй гость не произнес во время разговора ни звука.

— Конечно, конечно, — сказал Чапай, причем голос у него изменился с пренебрежительно-делового, каким он разговаривал с Колобком, на слащавый — какой можно услышать в дорогих гостиницах у портье или швейцаров, которые очень хотят получить на чай.

— Что предложить можешь?

— Сейчас…

После этого довольно долго ничего не было слышно, потом что-то металлическое лязгнуло.

— Вот, — послышался голос Чапая, — два «ППШ». — Он вдруг хихикнул. — Как говорится — жизнь хороша, если есть «ППШ»…

Гости не поддержали его веселья, и Чапай немедленно заткнулся.

— Вот пистолеты, — продолжал он. — «ТТ», пять штук, два «Вальтера», один «наган» — вполне приличный еще. Есть еще один «ППШ», но он немного того…

— Чего? — быстро переспросили его.

— Пострадал от времени, — пояснил Чапай, — его рядом с болотом нашли. Там вода, сами понимаете…

— Гранаты есть?

— Есть. Противопехотные, противотанковых две. — Чапай снова хихикнул: — Вы у меня весь арсенал скупили. Два «АКМ» еще осталось, но они совсем новые, мне один знакомый с военной базы толкнул. Это дороже будет стоить.

— Давай быстрее, — поторопили его, — бабки не твоя забота…

Снова тяжело лязгнуло.

— Патроны?

— Вот в коробке.

— Сколько за все?

Тут Чапай назвал такую сумму, что Колобок едва удержался от того, чтобы не присвистнуть.

«Ничего себе, — подумал он, — вот это закупка! Оптовая! Да этого арсенала хватит, чтобы полгорода разнести. Жалко, что у Чапая пушки в продаже не было. Или, например, танка».

— Вам в бумагу завернуть или в мешки? — осведомился Чапай, совсем как настоящий продавец в каком-нибудь невинном водочном отделе обыкновенного гастронома.

— Вон у тебя ящики стоят, — указали ему. — Сложи туда, только побыстрее.

— Да-да, конечно…

Довольно долгое время Колобок слышал только натужное кряхтение и тяжелое металлическое лязганье.

— Готово, — проговорил наконец Чапай.

— Благодарим.

Еще минуту было тихо.

— А… деньги? — раздался неуверенный голос Чапая.

— Деньги? Сейчас.

Колобку показалось, что он услышал короткий смешок, но это было так непохоже на ту резкую отрывистую речь, которой объяснялся с Чапаем один из покупателей, что Колобок подумал, что он ослышался.

Зато совершенно отчетливо стукнул передергиваемый затвор обреза, и два выстрела один за другим грохнули над головой Колобка и гулким эхом, словно пороховым дымом, разнеслись по пустой лестнице с металлическими ступеньками.

— Сдачи не надо, — отстучало сразу после того, как затихло эхо.

Колобок сглотнул и, достав из-за пояса «Вальтер», осторожно передернул затвор.

«Серьезные ребята, — пронеслось у него в голове. — Как, впрочем, я и раньше мог убедиться».

Застучали по лестнице шаги. Колобок, приоткрыв дверцу, выглянул — два парня, держа перед собой большие и, по всей видимости, очень тяжелые деревянные ящики, выкрашенные зеленой краской, ступили на лестничную площадку.

Одного из них Колобок узнал — это был один из тех, кто мутузил его ногами в Краснодаре, на перроне вокзала.

Колобок пинком открыл двери и оказался прямо перед парнями, руки которых были заняты ящиками, нагруженными оружием.

— Ящики-то не бросайте, — сказал Колобок, поднимая свой пистолет на уровень лица парня, идущего первым. — Там ведь гранаты.

Они молчали.

— Узнал меня? — поинтересовался Колобок.

— Да, — отрывисто бросил парень. Расстояние от его носа до ствола пистолета в руках Колобка составляло не больше двадцати сантиметров.

— Факир где? — спросил Колобок и не получил ответа. — Где Факир? — повторил вопрос Колобок и большим пальцем правой руки взвел курок. — В машине?

— Факира здесь нет.

— Тогда везите меня к нему, — проговорил Колобок. — Я… У меня есть к нему предложение. И нужная ему информация…

— Какая информация?

— Я только с Факиром разговаривать буду, — предупредил Колобок.

Парень прищурил глаза.

— Ствол тогда опусти, — сказал он.

Поколебавшись немного, Колобок опустил пистолет.

— Иди вперед, — приказал парень.

Колобок усмехнулся.

— Чего это ты мне приказывать начал? — поинтересовался он. — Проходите, я за вами пойду. И учти — без той информации, что есть у меня, все это барахло вам не понадобится. — Колобок кивком подбородка указал на ящик в руках парня.

Парень на это ничего не ответил. Колобок, прижавшись к стене, пропустил его, успев отметить странную ухмылку на бледных губах парня, и, как только Колобок обернулся к парню, идущему сзади, чудовищный удар тяжелым ящиком под ребра заставил его задохнуться от боли и опуститься на колени.

Колобок даже и не заметил, как из его рук выпал пистолет.

— Лошара! — прозвучал голос над ним. Колобок понял, что это говорит тот, от которого он не слышал еще ни одного слова.

Потом что-то черное опустилось на его голову, и последнее, что увидел Колобок, была грязная подошва чьего-то ботинка.

* * *

Когда начало светать, все стихло в кафе «Мария-Тереза». Гиви Гогиевич Шошиа, подняв воротник перепачканного пиджака, сидел на верхней ступеньке крыльца кафе и курил одну сигарету за другой.

Рядом с директором кафе топталась неизвестно откуда взявшаяся тетя Лена. Всхлипывая и подвывая, она теребила в руках огромный прозрачный целлофановый пакет, набитый медицинскими бинтами и ватой.

Шошиа не обращал на тетю Лену никакого внимания.

Тамара и Ильинична, закончив выметать осколки разбитой посуды и обломки мебели из зала кафе, тоже вышли на крыльцо.

— Смотри! — шепнула Ильинична Тамаре. — Притащилась… Она здесь недалеко живет — услышала шум и прибежала. Надо же — не побоялась.

Тетя Лена не видела Тамару и Ильиничну, она стояла спиной к ним. «Даже если бы, — подумала вдруг Тамара, — тетя Лена находилась бы сейчас лицом к лицу с ними, она все равно не увидела бы — она ничего сейчас, кроме своего Гиви Гогиевича, не видит…»

— Гиви… — плачущим голосом позвала тетя Лена. — Ты не раненый?

Шошиа молчал.

— Гиви…

— Нет! — рявкнул вдруг Шошиа. — Я тебе десять раз говорил, что не раненый! Чего ты вообще сюда приперлась?! И без тебя… — не договорив, Гиви Гогиевич сплюнул в сторону и снова с хлюпаньем затянулся сигаретой.

— Я бинты вот принесла… — тетя Лена несмело выставила вперед пакет с бинтами.

— Иди домой! — заорал на нее Шошиа. — Завтра же уволю к чертовой бабушке! Уйди с глаз моих долой! Уйди, чтоб я тебя не видел!

Тетя Лена минуту еще стояла рядом с Шошиа, шептала что-то трясущимися губами, потом повернулась и медленно, заметно прихрамывая, пошла прочь.

— Достала уже… — зло прошептал Шошиа, когда ее массивная фигура скрылась за деревьями аллеи, — уволю, и все тут…

Потом он вздрогнул и быстро обернулся.

— Нам можно идти? — осведомилась Тамара.

— Идите, — проворчал Шошиа.

— Завтра нам, наверное, не надо приходить, — предположила Тамара. — Все равно кафе работать не будет.

— Как это — не приходить? — удивился Гиви Гогиевич. — Сейчас отдохнете немного и вечером чтобы тут были. Вон еще работы сколько — все вычистить, стекла вставить, стены перекрасить нужно. На кухне-то, конечно, работать не надо, а в зале…

— Хорошо, — вздохнула Тамара, — придем…

* * *

Тамара медленно шла по той самой аллее, где скрылась тетя Лена. В голове у нее порядком шумело — сумасшедшая ночь давала о себе знать.

«Сейчас бы завалиться в постель и спать, спать… — думала она. — Черт возьми, как подумаю о том, что вечером нужно будет снова идти в это кафе… Прогулять нельзя — уволят. А идти… Только время зря потеряю — ведь никого там, видимо, кроме меня, Ильиничны и нескольких работниц, не будет, и никаких сведений мне добыть не удастся. Кстати, надо Гарику позвонить, узнать, как у него дела. Приду и позвоню сразу…»

— Эй! — резкий окрик прервал мысли Тамары, когда она, оставив аллею далеко позади, шла по узенькой улице, стиснутой с обеих сторон старенькими одноэтажными деревянными домами с ветхими заборами.

Тамара обернулась. В нескольких шагах от нее у открытой калитки стояла тетя Лена в том же самом нечистом белом халате, в каком работала на кухне.

«Живет здесь, — подумала Тамара. — Вот интересно, я прошлый раз тоже этой дорогой ходила. Надо в следующий раз по другой улице пойти. А то эта фекла мне еще бомбу на пути подложит… Или каменюкой какой из-за забора швырнет — с нее станется».

Тетя Лена молча пожирала глазами Тамару.

— Тетя Лена? — вслух удивилась Тамара. — Как ваша нога?

— Поговорить надо, — выдавила из себя тетя Лена.

— Знаете, я очень устала, — сказала Тамара. — Завтра поговорим. Вы завтра в кафе придете? Очень работы много, Шошиа говорил. Или вы, так сказать… на больничном?

— Про Гиви поговорить, — кратко пояснила тетя Лена. — Сейчас надо.

— Пожалуйста, — пожала плечами Тамара. — Только, если можно, поскорее. Мне нужно выспаться — вечером снова за работу.

— Успеешь еще поспать, — неприязненно заметила тетя Лена. — Чего ты, стерва, к нему цепляешься? Чего ты вообще в кафе наше пришла?

«Ну вот, — устало подумала Тамара, — теперь скандал устроит. Только этого мне еще и не хватало — прямо на улице».

По пустынной улочке, покрытой бледно-желтым утренним туманом, протащилась большая крытая грузовая машина с надписью «Хлеб» на борту.

— Ничего я не цепляюсь, — проговорила Тамара, проводив глазами грузовик. — Мне работа нужна была, а не мужик… Тем более — Гиви.

— А что — Гиви? — зловеще прошипела тетя Лена. — Ты такого мужика, как Гиви, и не видела никогда.

— Может быть, — сказала Тамара, ей совсем не хотелось спорить.

— Может быть… — проворчала тетя Лена. — Знаешь, что я тебе скажу, девочка, — внезапно шагнув к Тамаре, начала она, — я с Гиви была, когда ты еще на свет не родилась. Мы с ним почти год в одной квартире жили. Он меня даже хотел в Грузию отвезти — родне своей показать. У нас даже ребеночек мог бы быть…

«Галиматья какая-то, — устало подумала Тамара. — Ну, Грузия, ну, ребеночек, а я-то здесь при чем? Эта тетя Лена совсем, по-моему, свихнулась».

— Я пойду, — проговорила Тамара. — Мне ваши эти рассказы…

— Подожди! — вскрикнула тетя Лена и почему-то оглянулась по сторонам. — Ты еще… Тебе нужно знать еще кое-что…

— Что? — озадаченно спросила Тамара.

Тетя Лена снова оглянулась и, крепко сцепив зубы, закатила глаза, как будто вспоминая что-то или придумывая.

«Господи, она же не знает, что мне говорить, — догадалась Тамара. — Что за чертовщина. Нет, эта тетя Лена правда чокнутая».

Послышался приближающийся шум автомобиля. Обернувшись, Тамара увидела въезжающий из-за угла на улицу милицейский «газик». «Газик» протащился по улице еще немного и остановился прямо у дома тети Лены — в нескольких метрах от изумленной Тамары.

— Эта? — спросил высунувшийся из окошка машины милиционер тетю Лену. — Ты про эту говорила?

— Да, — облегченно выдохнула тетя Лена и вдруг засмеялась.

Тотчас два крепких парня в серой милицейской форме выскочили из машины и направились к Тамаре.

— В чем дело? — попятившись, спросила Тамара. — Вы что?

Один из милиционеров сразу зашел Тамаре за спину, а второй — с черным, как сковородка, лицом — остановился перед ней так близко, что Тамара чувствовала его дыхание.

— Документы? — быстро спросил милиционер.

— Нет у меня с собой документов, — ответила Тамара. Непроизвольно она снова отступила на шаг и сразу наткнулась на второго милиционера, который немедленно схватил ее за руки.

— Да что вы… — тут Тамара почувствовала, как на ее запястьях щелкнули наручники. — Вы что — с ума сошли? Какое вы право имеете?..

— Огромное, — усмехнувшись, ответил милиционер с черным лицом. — Документов нет, личность вы в высшей степени подозрительная… Так что придется проехать с нами до отделения. А там разберемся — на что мы имеем право, а на что не имеем…

— В чем меня подозревают? — выговорила Тамара.

Чернолицый на минуту задумался, потом оглянулся на тетю Лену, все еще стоящую у своей калитки. Тетя Лена кивнула ему.

— В чем, говорите, вас подозревают? — переспросил милиционер. — Да тут до вечера перечислять можно. Поджог, вымогательство, попытка убийства…

— Что?! — изумилась Тамара.

— Это не считая того, — договорил чернолицый, — что никаких документов у вас нет — это нам известно — и вы, вполне возможно, находитесь в федеральном розыске…

«Тьфу ты, черт, — пронеслось в голове у Тамары. — Как же я раньше не догадалась — это все работа тети Лены! Прямо как ступор у меня наступил какой… Надо же додуматься — прибегнуть к таким инстанциям, как Министерство внутренних дел, чтобы устранить соперницу? Сейчас же не тридцать седьмой год… Ну, ничего — через полчаса все встанет на свои места. Мне бы только до телефона добраться. Один звонок Степану Аркадьевичу — и меня сразу выпустят. А на мое место, пожалуй, надо тетю Лену посадить. Чтобы мне простор для действий открыть… Надо же — стояла здесь, караулила меня. Чепуху несла какую-то, чтобы потянуть время до прибытия ментов».

— Петро! — крикнул сидящий за рулем «газика» парень, и чернолицый обернулся:

— Чего?

— Давай, поехали! Обыщи ее — и в машину… Чего базарить? В отделении поговорите.

Чернолицый Петро пожал плечами. Он скользнул глазами по фигуре Тамары и вдруг осклабился.

— В машине обыщем ее, — высказался он, — а то действительно времени мало. Поехали!

Тамару подтолкнули в спину с такой силой, что она едва не упала.

— Осторожнее! — угрюмо проговорила она.

Милиционер позади нее рассмеялся.

— Слышь, Петро! — крикнул он. — Говорит — нежнее с ней надо.

— Ноу проблем, — не без труда выговорил Петро. — Это мы сейчас устроим. Нежность — наша работа.

На этот раз засмеялась тетя Лена.

«Ну ладно, — подумала Тамара, когда ее проводили мимо тети Лены. — Во всяком случае, сведений о вашем гадюшнике у меня достаточно, чтобы прихлопнуть его навсегда. Чего стоят одни только трупы, которые вытаскивали через черный ход и увозили в неизвестном направлении. Полковник этот непонятный чего стоит».

Ее втолкнули в машину. Милиционер, надевший на Тамару наручники, вошел следом. Чернолицый Петро, почему-то непрестанно оглядываясь и сплевывая сухую слюну, полез было за ним, но был остановлен своим напарником.

— Может, не надо, Петро? — предположил тот. — Помнишь, как в прошлый раз ты ошибся? Не на ту залез. Чуть не загремел в прокуратуру… Вот выясним все в отделении, тогда можно и… куда-нибудь на следственный эксперимент отвезти…

— Да ладно тебе, — хрипло проговорил Петро. — Кто она такая? Ни документов, ничего… Да еще заява на нее убойная… Никто ничего никогда не узнает. В первый раз, что ли? Сам ведь знаешь… — он вдруг заржал. — В городе Сочи темные ночи…

Милиционер оглянулся на Тамару. Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Н-не надо, — сказал он Петро. — Не надо, Петро, жопой чувствую, не надо…

— Ладно, — вздохнул Петро и, спрыгнув на землю, обошел кругом машину и сел рядом с водителем.

Милиционер запер дверцу, уселся напротив Тамары и постучал в зарешеченное окошко кабины:

— Поехали!

Тамара закрыла глаза.

Глава 12

А когда открыла их, «газик» въезжал во двор районного отделения милиции.

«Господи, — вяло шелестело в голове Тамары. — Надо же такому случиться — все шло нормально, и вдруг какая-то сумасшедшая старуха, вбившая себе в голову, что я собираюсь отбить у нее возлюбленного, сдает меня ментам… Теперь… Черт возьми, а что же делать? Выпустить-то меня выпустят, стоит мне только позвонить Степану Аркадьевичу… Но что тогда подумают тетя Лена и остальные? Это до крайности подозрительно будет, если меня сразу выпустят… Надо что-нибудь придумать».

— Выходи! — скомандовал уже выпрыгнувший из кабины водителя Петро. — Вы чего, уснули там?

Тамара с помощью второго милиционера покинула «газик». Ее тут же подхватил под руки Петро и повел к дверям отделения.

— Кого привез? — буркнул на него через толстое стекло сонный дежурный.

— Из «Марии-Терезы», — ответил Петро.

— А-а… Иван Сергеич сказал, как приедут, сразу к нему, — проговорил дежурный, немного оживившись. — Слушай, а что она сделала?

— Готовила покушение, — серьезно ответил чернолицый Петро.

— На кого? — удивился дежурный.

— На тебя! — хохотнул Петро. — Давай, открывай быстрее…

Кряхтя, дежурный поднялся, звеня ключами, отпер дверь, пропустил Тамару с конвоирующим ее Петром. Постоял немного и, решив не запирать дверь, прошел обратно. Плюхнулся на свое место и поднял телефонную трубку.

— Ивана Сергеича, — сказал он туда. — Иван Сергеевич?.. Дежурный говорит… Шелгунов. Привезли ее… Ну да, я сразу к вам их направил, как вы мне и говорили… Ага. Ясно…

Положив трубку, он со вздохом откинулся в кресле и закурил.

* * *

— Наконец-то, — сказал Колобок, — очнулся. А я-то уж думал, что ты того… скончался совсем…

— А ты здесь откуда взялся? — удивился Гарик. — И вообще — где мы находимся?

— Не видишь, что ли? — проворчал Колобок. — Глупые вопросы задаешь…

— А ты?..

— Живу я здесь, — пояснил Колобок. — Понял, нет, фраер?..

— Понял, — сказал Гарик и с трудом разлепил веки. — Мама, а это еще что…

Он сморгнул, но видение не исчезало. Сморщенное личико, окаймленное капитанской бородищей, маячило перед глазами Гарика.

— Уйди! — хрипло проговорил Гарик и, отвернувшись от гнусной рожи, ткнулся носом в холодную кирпичную стену. — Колобок, ты где?

— Ты что — сказок начитался? — тонким голоском осведомился кто-то рядом с Гариком. — Полчаса уже какого-то Колобка зовешь…

— Где он?

— Насколько я помню, его лиса съела, — сообщили Гарику. — Когда он от бабушки ушел и от дедушки…

Гарик медленно приподнял голову. Потом, опираясь о стену, сел, широко расставив ноги. В голове его гудело так, что, казалось, там приглушенно звенит будильник. Красные пятна плыли перед глазами, но и через эти красные пятна Гарик увидел, что он находится в какой-то полутемной комнате — сырые кирпичные стены, низкий потолок, трубы под потолком — кажется, подвал.

Откуда-то сбоку снова выплыла причудившаяся Гарику рожа.

— О, черт… — Гарик вздрогнул и поморщился. Потом протер глаза и посмотрел снова.

Бородатое видение не исчезало.

— Очухался наконец? — осведомилось оно.

«Интересно, — очумело подумал Гарик, — здесь же был Колобок… Или нет, не было его, это мне все причудилось. Откуда ему здесь быть… А мне откуда здесь быть? То есть — как я здесь оказался?.. А, это меня в моем гостиничном номере в ванной прикладом автомата по дыне шваркнули. Хорошо приложили — вон уже галлюцинации начались какие-то».

Гарик неприязненно глянул на призрака.

«И не исчезает, — подумал он, — смотрит так настойчиво… Как живой».

— Живой, — подтвердило бородатое видение, и Гарик догадался, что последнюю фразу он произнес вслух.

— Почему это я должен исчезнуть? — осведомилось видение, очень натурально почесав себе шею под всклокоченной бородой.

Гарик молчал, вглядываясь изо всех сил в бородатого. Тот вдруг поднялся на ноги, и Гарик увидел, что он очень маленького роста, щуплый и на привидение походит вообще-то мало.

Воняло от него довольно ощутимо — как будто он целую неделю не мылся. От привидения таких запахов, как Гарик склонен был думать, не исходит.

— Вот и сосед у меня появился, — проговорил бородатый и неожиданно представился: — Ефрем.

— Гарик, — сказал Гарик. — А ты кто? И где я нахожусь?

— В подвале, — ответил Ефрем. — Часа два назад тебя привезли.

— А тебя?

— А меня раньше. Намного. Я уже давно здесь.

— А кто… — спросил Гарик, силясь хоть что-нибудь сообразить. — А кто тебя привез?

— Да те же парни, что и тебя, — сказал бородатый Ефрем. — Ты, наверное, мне помогать будешь… Как только в себя придешь…

Гарик потрогал свое лицо и обнаружил, что правая щека у него распухла, а на переносице запеклась кровь.

— Меня так не били, — заметил Ефрем.

Гарик усмехнулся.

«Тебя и бить-то опасно, — подумал он, — раз тронешь, из тебя уже и дух вон…»

— А чем ты занимаешься? — спросил он. — В чем мне тебе помогать?

— А тебе не сказали? — удивился Ефрем. — Я деньги печатаю… У них тут все оборудование есть — и матрицы, и станки… Самодельные, правда, но почти как настоящие — я в Москве работал на Гознаке, я знаю. И краски у них есть… Сергей Иванович мне говорил…

— Какой Сергей Иванович? — сразу прервал его Гарик. — Кускарев?

— Не знаю, как у него фамилия, — покачал головой Ефрем. — Его еще Серго называют…

— А-а… — Гарик снова усмехнулся. — Понятно. Значит — Кускарев.

Ефрем пожал плечами.

— Что-то еду не несут, — сказал он и прошелся по комнате. — Вроде бы должны уже.

— Время обедать? — спросил Гарик.

— Ужинать, — поправил его Ефрем. — Часов тут нет, так у меня выработались свои. Биологические… Знаешь, как у собак Павлова? Условный рефлекс. В определенное время выделяется слюна.

Ефрем сглотнул.

Гарик прислонился гудящим затылком к холодной кирпичной стене у себя за спиной.

«Значит, я у Серго, — подумал он. — И в совершенно беспомощном состоянии. А этот шибздик здесь технологию налаживает. Производство фальшивых купюр. Н-да… Выходит, те менты, что пытались задержать нас с Колобком, и вправду связаны с Серго. Хорошо, что я успел сообщить об этом Степану Аркадьевичу… Жаль только, что я о себе сейчас ничего не могу ему сообщить. Надо было крепче держать вход в номер под пистолетным огнем и дать возможность Маше добраться до телефона. Прокричать ей номер и… Маша! — вдруг словно ударило его. — А с ней-то что сталось?»

— Маша! — непроизвольно вырвалось у Гарика.

Он поднялся и, держась за стену, сделал несколько шагов по направлению к массивной металлической двери. Ефрем, присевший, словно озябшая птичка у противоположной стены, с интересом наблюдал за ним.

— Лучше не стучи в дверь, — посоветовал он, — я сначала тоже стучал, требовал, чтобы меня выпустили. Они приходили и били меня. И тебя изобьют.

Гарик остановился.

«Прав он, этот шибздик Ефрем, — подумал он, кусая губы, — я и так, как муха, слабый… А мне еще по башке наваляют…»

— А Маша — это жена твоя? — спросил вдруг Ефрем и, не дождавшись ответа, продолжал: — У меня вот тоже — жена осталась и дети… Так их увидеть хочется. Мне ведь сначала просто заработать предложили. Я сдуру согласился, а потом сообразил, что за такую работу могут в тюрьму посадить, и отказался. Да не тут-то было… Никуда меня отсюда не выпустили. Еще и пригрозили: если что не так будет — жену и детей…

Ефрем не договорил.

Несколько минут они молчали. Гарик опустился на сырой пол подвала.

— А ты где работал? — поинтересовался вдруг Ефрем. — Наверное, печатал что-нибудь? Они теперь тебя другое заставят печатать…

Гарик ничего не ответил.

«Надо держать ухо востро, — подумал он. — Неизвестно еще — кто такой Ефрем. Пленник, как я, или тюремщик? Подсадная утка? Вряд ли, конечно, не похож он, но все-таки… Лучше о себе не распространяться.

Серго не знает, кто я такой на самом деле, — продолжал размышлять он, — меня притащили сюда из-за того, что видели с Колобком. Серго, значит, разыскивает Колобка… Ну да — Колобок говорил же… А мою фамилию им сообщил тот самый сержант Исаев. Отыскали через гостиницу… Черт, как же мне связаться со Степаном Аркадьевичем или Тамарой? Ведь никто не знает, где я. Хотя… Я скорее всего заключен в подвале дома, где прячется Серго. А место, где Серго прячется, кажется, знает Колобок. Но где сам Колобок? Жив он или нет? И не факт еще, что Колобок может найти Серго. Он мне рассказывал, в каком он был состоянии, когда люди Серго везли его сюда».

Громыхнула железная дверь. Ефрем тотчас вскочил на ноги. Парня, который вошел в комнату, Гарик узнал сразу же — это был тот самый тип, что разбил ему лицо прикладом автомата.

— Протер зенки? — осведомился парень. — Давай вставай, говорить с тобой сейчас будут.

Гарик остался сидеть.

Парень хмыкнул и, обернувшись, подал какой-то знак. Вбежавшие спустя секунду бритоголовые подхватили Гарика под руки и поставили на ноги.

— Так лучше, — сообщил парень. — Наверх его оттащите.

* * *

— Что ж ты дерешься, фраер? — пробормотал Колобок и приподнялся, чтобы отвесить Гарику хорошую оплеуху, но сам получил так, что, лязгнув зубами, снова рухнул в какую-то непроглядно-черную бездну.

— Вот сука… — подивился Колобок, выползая из бездны на теплый ветер и яркий свет. — Дерется… Чего драться-то…

Что-то выскальзывало из-под рук Колобка. Он открыл глаза и с удивлением убедился, что стоит на четвереньках посреди пустынного галечного пляжа. За его спиной лениво плещется море, над его головой надрывно орут чайки и мечутся, словно черные точки на фоне какого-то огромного ярко-красного шара, который при дальнейшем рассмотрении оказался вечерним солнцем.

Колобок оглянулся, чтобы увидеть паскудного Гарика, который зачем-то ударил его, и увидел прямо перед собой огромный камень.

На камне сидел очень худой человек с головой, обритой наголо, — точно так же, как и у Колобка. Похожий на изогнутое сухое дерево, человек задумчиво курил и смотрел в лицо Колобку.

Больше ничего вокруг Колобка не было.

— Живой? — осведомился человек.

— Ага, — кивнул Колобок и сел на корточки. — А ты кто такой?

— Не узнал? — усмехнулся человек и сам спросил: — А кто такой Гарик? Ты ему все морду бить собирался, когда здесь барахтался.

— Есть один такой, — уклончиво ответил Колобок. — Дай… сигарету.

Человек бросил к его ногам пачку.

— А я тебя узнал, — сообщил Колобок, прикуривая. — Ты из Саратова, да?

Человек кивнул.

— Факир тебя зовут, да?

— А ты на Колобка откликаешься, — сказал Факир.

— Точно…

— Странный ты человек, Колобок, — медленно проговорил Факир. — Искали тебя, искали. За поездом на тачке гнались, в Сочи пытались вычислить. А когда уже думали, что тебя давно и след простыл, ты объявился. Даже — мне говорили — сам пришел. Меня хотел видеть.

— Сам… пришел, — подтвердил Колобок, ощупывая голову, словно пытаясь найти там трещину, из которой, как ему казалось, у него высыпались все мысли и воспоминания.

— Потому тебя и не убили сразу, что сам пришел, — сказал Факир. — По правде говоря, тебя дубасить тоже не стоило за такую самоотверженность, но тут уж извини. Мои ребята на тебя больно злы были. В Краснодаре мы по твоей милости едва не попали. От ментов пришлось отстреливаться. Едва ушли.

— Не я же на вас первым накинулся, — резонно заметил Колобок.

Факир усмехнулся и швырнул докуренную сигарету в пенный прибой.

— Говори, что хотел.

Колобок помедлил, докуривая.

— Дело у меня к тебе, Факир, — сказал он.

— Это я уже понял, — сообщил Факир. — Только не могу понять, какое у тебя ко мне может быть дело.

— Матрицы мы с Тарасом Серго передали, — начал он. — Ну, ты понял, о чем я…

— Конечно, понял, — сказал Факир, — я же в теме… Это я матрицы достал. Кускарь, сука хитрожопая, их увел от меня. И ребят моих ментам сдал, и мне ни гроша не заплатил. Мне его тогда было в Саратове не достать — менты его пасли жестко, я боялся попасть… Ну, решил тебя с твоим дружком перехватить. А если не получится, то брата Кускаря развести… Это ведь мой товар — а мне с него, получается, одни убытки… За такое крысятничество платить надо. И эти братья мне заплатят.

— Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить, — сказал Колобок. — Ты ведь ищешь, где Серго скрывается?

— Ну? — Факир сразу как будто оцепенел, вонзившись глазами в лицо Колобка. — А ты знаешь где?

— Да… — просто сказал Колобок. — То есть могу попробовать поискать. Нас туда возили с Тарасом — Тарасу глаза завязали, а я пьяный был очень, мне не стали завязывать. Дорогу я… кажется, запомнил.

— Сколько тебе нужно за то, чтобы ты нас на Серго вывел? — быстро спросил Факир.

Колобок рассмеялся.

— Ты бабки имеешь в виду? — поинтересовался он.

— А ты… что имеешь в виду? — прищурился на него Факир.

— Бабками меня уже одарили, — заявил Колобок. — Серго одарил…

— Много дал? За мои матрицы?

— До хрена, — определил Колобок, — не разгребешься. Тарас до сих пор… разгребается.

Факир непонимающе уставился на Колобка.

— Чего смотришь? — хрипло рассмеялся Колобок. — Завалил Серго Тараса, понял?

Факир присвистнул.

— Та еще семейка, — высказался он. — Что один брат, что другой… Суки. Так ты теперь за своего корефана мстить будешь?

— Серго должен ответить, — твердо сказал Колобок. — Мне бабок не надо, мне… Только с этого козла голову снять, и все.

Факир с интересом посмотрел на Колобка.

— Ну, ты даешь… — недоверчиво рассмеялся он. — Этот… Робин Гуд прямо. А вообще, ты прав. За беспредел надо отвечать. На Серго мне, честно говоря, насрать, а вот Кускаря я завалю… С-сука, еще меня ославил как отморозка. Сам первый беспредельщик и волк.

— Одному мне к Серго соваться не с руки, — продолжал Колобок. — А вот если ты с твоими ребятами подтянешься, тогда совсем другой базар будет.

— Это точно, — кивнул Факир и надолго замолчал, задумавшись.

Колобок закурил еще сигарету и поднялся на ноги. Его здорово шатнуло, но он устоял.

«Крепко меня приложили, — подумал он, — негостеприимные товарищи, что и говорить… А Факир, кажется, клюнул. А что ему еще остается делать? Без моей информации ему не обойтись. Два пути у него — согласиться идти со мной или… ехать домой. Восвояси. Второй вариант мне, кстати говоря, не очень нравится. Я ему тогда не нужен стану, да и у его ребят со мной старые счеты. Как бы меня на завалили за ту заваруху в Краснодаре…»

— Слышь, Колобок, — подал голос Факир. — А вдруг ты меня кинешь?

— Как это? — не понял Колобок.

— А так, — объяснил Факир, — очень просто. Если окажется, что Тараса никто не убивал, а Серго просто дал тебе задание найти меня и передать мне эту историю. Чтобы ты меня завел куда-нибудь, где меня и всех моих ребят положили бы, а?

— Зачем ему это? — проговорил Колобок. — Он знает, что ты до него вряд ли доберешься. И долго в чужом городе оставаться тоже не сможешь — сколько можно прятаться от всех?

— Это точно. На нас уже наезжали несколько раз. Пока отбазаривались — мы же здесь ни на что не претендуем, мы по личному… Я слышал, что этот Серго очень осторожный человек, — задумчиво проговорил Факир. — Такой же хитрожопый, как его братец. Что ему на всякий случай надо подстраховаться. Особенно после того случая…

— После какого? — переспросил Колобок.

— Не важно, — махнул рукой Факир. — Кабак мы разгромили, где его братва собирается… Хотели узнать, где сам Серго скрывается. Захватили с собой одного козла, а он не знает ничего…

— Получше надо было спрашивать, — проворчал Колобок. — Дай я с ним поговорю.

— Да он подох часа два назад, — с сожалением проговорил Факир. — Лысый ему башку капотом прижал, да слишком сильно — шея у того хрустнула, и все…

Колобок сглотнул.

— Как видишь, мы сами разговаривать умеем, — усмехнулся Факир.

— Это… да…

Факир снова замолчал.

— Ладно, — сказал он наконец. — Вон там, видишь — бараки стоят?

— Ага, — приложив ладонь козырьком ко лбу, Колобок разглядел несколько бараков вдали на берегу — отсюда они казались размером со спичечные коробки.

— В одном из этих бараков мы с ребятами и поселились, — сказал Факир. — Здесь рыбаки жили — мы попросили, они потеснились. Пришлось им заплатить немного, да и припугнуть, чтобы не говорили никому. А что? Зарплата у них мизерная, а тех бабок, что мы им дали, они вообще вряд ли видели когда…

Факир легко спрыгнул с камня, и Колобок, первый раз оказавшись так близко к нему, подивился его необычайной худобе и высокому росту.

Во всей фигуре Факира, как показалось Колобку, было что-то необычное и даже сверхъестественно страшное, что внушало к этому человеку какое-то странное уважение.

— Пойдем, — сказал Факир. — Сейчас немного отдохнем, а завтра будем думать, как нам лучше поступить.

— Значит, ты согласен?

— Посоветоваться надо с братвой, — сказал Факир, помедлив немного. — И еще…

— Что?

— С братками моими будь поосторожнее, — предупредил Факир. — Я им скажу, конечно, чтобы тебя не трогали, но все-таки… Они все на взводе — который день в чужом городе. Местные наезжают, когда мы в городе показываемся. Того и гляди наше убежище вычислят… Вообще, постарайся с ними не общаться и держись поближе ко мне. Понял?

— Понял, — сказал Колобок и улыбнулся.

«Никуда Факир от меня не денется, — убежденно сказал он себе. — Он и его братки сейчас в таком состоянии, что им нужна встряска. Так что за мое предложение они ухватятся с охотой».

Факир шел впереди него легкой, немного подпрыгивающей походкой.

* * *

— Руки за спину. Лицом к стене.

Заложив руки за спину, Тамара повернулась к покрашенной отвратительной казенной зеленой краской стене.

Скрипнула обитая кожей дверь.

— Проходи.

Кабинет, очень похожий на кабинет непосредственного начальника Тамары Большакова. Большой портрет Дзержинского на стене над столом.

— Подождите за дверью, — сказал сидящий за столом человек.

Сержант тотчас вышел, прикрыв за собой дверь.

— Проходите, садитесь.

Тамара уселась в кресло напротив стола.

— Ну, здравствуйте, Тамара… Николаевна, — поздоровался с ней человек.

— Здравствуйте, товарищ полковник, — отозвалась Тамара. — Извините, не знаю вашего имени-отчества.

— Иван Сергеевич, — любезно подсказал ей полковник и, колыхнув тяжело налитым телом, перегнулся через стол, протянув Тамаре открытую пачку сигарет. — Закуривайте, пожалуйста.

— Спасибо, — ответила Тамара, — не курю.

— И я не курю, — обрадовал полковник. — Год назад бросил.

— Здоровье бережете?

Полковник едва заметно усмехнулся и отвел глаза от лица Тамары.

— Мы ведь с вами уже виделись, — сказал он. — Только вот познакомиться не успели. Помните — сегодня ночью? Я приезжал по вызову в кафе, где вы работаете.

— Как же, — сказала Тамара, — помню, конечно. Нас ограбить пытались. Мы с остальными кухарками сидели в подвале — все слышали. Очень страшно было.

— А что вы именно слышали? — поинтересовался полковник.

— Стреляли, — добросовестно начала перечислять Тамара, — кричали громко. Взрыв слышали — кажется, граната взорвалась.

— А что кричали?

— Отдавайте деньги — так кричали, — ровно проговорила Тамара. — Где у вас тут деньги?.. — кричали… А впрочем, я могу что-то путать. Очень страшно было, да еще и грохотало так, что я чуть с перепугу не умерла.

— Давно вы работаете в кафе «Мария-Тереза»? — спросил полковник, помолчав, как видно сбитый с толку поведением Тамары.

— Второй день, — ответила Тамара. — Товарищ полковник… То есть Иван…

— Сергеевич.

— Иван Сергеевич, можно поинтересоваться, почему меня арестовали?

— Вас не арестовали, — доброжелательно пояснил полковник, — вас задержали до выяснения обстоятельств. Документов у вас при себе нет, мы в таком случае вынуждены были проверить вашу личность. Может быть, вы в федеральном розыске находитесь.

«Ого, — пронеслось в голове у Тамары, — а это уже хуже. Черт возьми, я в такой ситуации первый раз — милиции опасаюсь. Хотя сама уже чуть ли не десяток лет в органах. Хорошо, что я не назвала им свою настоящую фамилию. А то… Непонятный этот полковник. Пожалуй, я пока поостерегусь открываться ему, кто я на самом деле есть. Уж очень он запанибрата с полупреступником Шошиа. Подозрительно… Позвонить бы мне Степану Аркадьевичу… Нет, не стоит при полковнике. Что же делать-то?»

— Иван Сергеевич, — проговорила Тамара. — Меня два часа продержали в грязной камере, сейчас вот вы меня о чем-то непонятном спрашиваете… Когда мне можно будет домой идти? Понимаете, мне вечером снова на работу выходить — кафе-то разгромили, а нам убираться надо…

— Когда вам можно будет идти домой? — полковник высоко поднял седоватые брови и обнажил в ухмылке золотые коронки на передних зубах. — Дело в том, что на вас, Тамара Николаевна, поступила информация…

— Какая информация? — спросила Тамара.

Полковник вздохнул.

— Вас подозревают в том, что вы второго дня подожгли кафе «Мария-Тереза», — сказал он, — с целью… кражи выручки. А сегодняшний налет совершен также по вашей наводке.

Тамара в течение двух секунд выбирала манеру своего дальнейшего поведения.

— Товарищ полковник! — завопила она так, что сержант, приоткрыв дверь, заглянул из коридора в кабинет. — Товарищ полковник, это не я! Я ни в чем не виновата! Отпустите домой меня! Я…

Она оборвала себя на полуслове и, низко склонив голову, спрятала лицо в ладонях.

«Как я и предполагала, — подумала она, старательно имитируя рыдания, — тети Лены работа. Это она, стерва такая, стукнула. Решила меня в кутузку упечь. Избавиться от соперницы, так сказать… Дура чертова, нужен мне твой Гиви, как позапрошлогодний снег. То есть нужен, конечно, но не в качестве любовника, как она считает. Из ситуации, в которую я попала, у меня только один выход — сыграть дурочку, чем я и занимаюсь. Если все получится, то полковник копать под меня не будет… Ну, наверное, Шошиа ему объяснит, что к чему… Мой социальный статус, так сказать. Хочется верить в это…»

— Тамара Ни… Тамара! — негромко позвал полковник. — Тамара…

Всхлипнув последний раз, Тамара подняла глаза на полковника. Он, не глядя на нее, положил на стол чистый платок, аккуратно свернутый треугольником.

Тамара, поблагодарив, взяла платок.

— Успокойтесь, Тамара, — сказал полковник, хотя Тамара давно успокоилась. — Вас пока никто ни в чем не обвиняет. У нас просто информация, которой мы, кстати говоря, не очень-то доверяем…

— Я знаю, кто донес на меня! — быстро-быстро заговорила Тамара, комкая платочек дрожащей рукою. — Это все тетя Лена, да? Я знаю, почему она меня хочет со света сжить! Ей не нравится, что Шошиа на меня обращает внимание больше, чем на нее… Она все это со зла на меня наговорила, а я ни в чем не виновата…

— Я знаю, знаю, — ласково закивал полковник. — Как — скажите еще раз — ваше имя, отчество и фамилия?

— Тамара Николаевна… Староверова, — повторила Тамара то, что сказала два часа назад, когда ее попросили назваться.

— Где вы жили до того, как приехали в Сочи?

— В Питере.

Полковник ласково и доброжелательно смотрел на Тамару.

— Мы связались с Санкт-Петербургом, — сообщил он. — В этом городе проживает восемнадцать женщин с фамилией Староверова. Только одна из них Тамара, причем не Николаевна, а Петровна.

Тамара пожала плечами.

— Ну, я не знаю… — проговорила она, осторожно положив платочек обратно на стол. — Может быть, у них неправильная статистика… Тем более что я в Питере не прописана уже…

— Назовите вашу настоящую фамилию, — мягко прервав Тамару, попросил полковник. — Зачем вы меня хотите обмануть? Назовите вашу фамилию, мы узнаем, кто вы, и все… Не нужно бояться милиции. Если вы ни в чем не виноваты, то вас никто пальцем не тронет…

«Не нужно бояться милиции… Да я сама из милиции, — подумала Тамара. — Что мне бояться… Если вы ни в чем не виноваты… А есть у меня предположения, что вы, товарищ полковник, злоупотребляете своим служебным положением, сотрудничая с местной преступной группировкой… И это вас надо пальцем тронуть. Вот именно поэтому моего настоящего имени вы не услышите… Надо каким-то образом дать знать о моем положении Степану Аркадьевичу — причем так, чтобы этот Иван Сергеевич ничего не заметил, а то он живо догадается, кто я такая. И вся операция сорвется. А я, после того как в группировке Серго узнают, что я из органов, не проживу и пятнадцати минут…»

— Я вам правду сказала, — тихо проговорила Тамара. — Староверова Тамара Николаевна…

— Ладно, — вздохнул полковник и пожал плечами. Потом зычно крикнул: — Сержант!

Моментально открылась дверь, и в кабинет шагнул сержант, тот, что привел Тамару.

— Отведите задержанную обратно в камеру, — приказал полковник.

Тамара поднялась с кресла.

— Руки за спину, — скомандовал сержант.

* * *

Оставшись в кабинете один, полковник встал из-за своего стола и открыл окно, наполнив кабинет уличным шумом. Затем он покосился на телефонный аппарат на столе, усмехнулся и достал из внутреннего кармана кителя сотовый телефон.

Набрал номер, подошел к окну и неожиданно уселся своим грузным телом на скрипнувший подоконник, так что звуки шумной улицы курортного города, густо льющиеся в кабинет, касались его волос, как ветер.

— Алло, — негромко сказал полковник, когда длинные гудки прервались.

— Кто это? — спросили его на том конце провода.

— Полковник это… Тут у меня одно дельце появилось. Передай-ка, братец, трубку.

— Понял.

— Я у телефона, — услышал полковник другой голос.

— Здравствуйте, — поздоровался полковник.

— А-а… полковник. Что случилось?

— Такое дело, Сергей Иванович… — полковник осекся. Он никак не мог привыкнуть к тому, что не следует называть в своем кабинете вслух имя того человека, с которым он беседует. Полковник оглянулся на дверь и еще дальше высунулся в окно. — Такое дело… У меня сейчас один человечек сидит в камере… Женщина. Так вот у меня подозрение, что она… не та, за кого себя выдает.

— Органы? — коротко осведомился Сергей Иванович.

— Точно не знаю, — поколебавшись, сказал полковник. — Она то ли очень хитрая, то ли очень глупая. Судя по разговору с ней, вернее второе, но… что-то меня все-таки настораживает… Шкурой чувствую, что не то тут что-то…

— Шкурой… — усмехнулся Сергей Иванович и вдруг запнулся. — Постой, так ты говоришь — женщина? А где она живет?

— Квартиру снимает неподалеку от горбольницы, — ответил полковник. — Так, халупа какая-то…

— А с чем ты ее взял?

— Ерунда, — сказал полковник, — считай, что ни с чем. Она у Шошиа работает. Так вот — вчера ночью после той разборки я на нее внимание обратил — больно проворно глазами шныряет всюду. Ну… внимание обратил и… забыл про нее. А потом мне одна шмара на нее стукнула. Тут я и вспомнил. А ты же знаешь, как я всякие совпадения не люблю.

— Н-да… — протянул Сергей Иванович, — с обыском был на хате?

— Только что приехали ребята. Ничего там нет. Тампаксы, климаксы… А! Телефон нашли сотовый.

— Сотовый телефон? — удивился Сергей Иванович. — У телки, которая в «Марии-Терезе» работает? Ты, полковник, правильно сделал, что на нее внимание обратил. Знаешь, покопай еще на нее, если твои подозрения подтвердятся, срочно избавляйся от нее.

— Как? — тихо спросил полковник.

Сергей Иванович надолго замолчал.

— Ч-черт, — прошипел он наконец. — Если она из органов и не открылась тебе, то она тебе не доверяет как менту… Так… Я срочно высылаю тачку… На старое место, помнишь?

— Ага…

— Ты ее мне передай. Я эту блядь тихонько… И в море отпущу. Ч-черт, как круто копают под нас… Знаешь, полковник, у меня тут еще один товарищ сидит. Вроде бы не мент, но… Хотя тоже — хрен его… Колобка-то помнишь, я тебя просил поискать его? Ага, так тот крендель с ним был. Ты мне еще фамилию его говорил… Вспомнил? Кстати, ты его проверял по своим каналам?

— В нашем городе не засвечен, — сообщил полковник.

— Ну и ладно… Все равно судьбу его я решил. Я с ним еще поговорю и тоже — в расход… Да, круто взялись за нас… Смотри, полковник, и до тебя доберутся. Кстати, ты по сотовому звонишь?

— Да, конечно, — проговорил полковник, — все, как вы меня инструктировали…

— А откуда? Надеюсь, не из кабинета своего?

— А-а… — протянул полковник и прикрыл рукой трубку. — Нет. Я на улицу вышел.

— Добро. Я высылаю машину. И поосторожнее, полковник. У меня собаки во дворе всю ночь выли. Не к добру… До встречи.

— До встречи…

Полковник Иван Сергеевич отключил телефон и снова спрятал его во внутренний карман кителя. Минуту постоял, нахмурив в задумчивости лоб и покусывая ноготь большого пальца на правой руке.

Затем стремительно упал на колени и с неожиданной для такого грузного тела сноровкой заглянул под стол.

— Ничего нет… — вылезая из-за стола, прошептал он. — Неужели меня могут прослушивать? Неужели эта сука из органов?..

Он тяжело опустился в свое кресло и снова задумался. Потом вдруг поднялся, подошел к стоящему в углу сейфу и, набрав шифр, открыл тяжелую металлическую дверцу и достал сотовый телефон, тот самый, что нашли на квартире Тамары.

Отыскав кнопку повтора предыдущего номера, он ткнул в нее пальцем и поднес телефон к уху.

— Алло? — услышал он.

— Алло? — хрипло проговорил полковник. — Скажите, куда я попал?

— Отдел Федеральной службы безопасности, — бодро ответили ему. — Кто вам нужен?..

Полковник, вскрикнув, отключил телефон и отшвырнул его от себя, словно ядовитую гадину.

— Господи, — пробормотал он, подходя к окну. — И зачем я на это пошел?.. Теперь все станет известно. Господи, господи…

Его била крупная дрожь.

* * *

— Ну что? — насмешливо осведомился Сергей Иванович. — Как ты понимаешь, мне от тебя нужно только одно — узнать, где твой приятель Колобок.

Гарик неторопливо оглядывал комнату. Он заложил руки в карманы и внезапно нащупал там свои часы с порванным ремешком. Он вспомнил, как во время перестрелки в гостинице спрятал часы в карман.

«А что, если мне сейчас на этого благообразного дяденьку кинуться, — вдруг подумал он, — да за горло схватить. Все равно он меня убьет… Нет, не успею до горла добраться — за дверью кавказец стоит какой-то ненормальный — бритый наголо и с сумасшедшими глазами. И с автоматом на плече. Серго только пискнет, он тут же меня очередью прошьет. Часы в кармане… Стоп! Кажется, у меня появилась мысль».

— Можно сигарету? — попросил Гарик.

— Бери, — не удивился Сергей Иванович, — позади тебя на сейфе пачка лежит. Пепельница там же.

Гарик закурил. Мутный туман в его голове понемногу стал рассеиваться. Гарик прекрасно понимал, что в данной ситуации цена его жизни настолько ничтожна, что не стоит об этом вести речь, но почему-то ему не было страшно.

«Маленькому человеку быстрая смерть, — подумал он. — Попробуем сыграть другую игру. Глядишь, что-нибудь получится. Ну, если выйду живым из этой передряги, в жизни на курорты больше никогда не поеду. В деревне буду отдыхать у бабушки. На рыбалку ходить…»

Гарик заметил, что Сергей Иванович с интересом рассматривает его.

— Смотри, смотри… — пробормотал Гарик и, пододвинув к себе стоящий неподалеку стул, присел на него.

Сергей Иванович удивленно хмыкнул.

«Отлично, — промелькнуло в голове у Гарика. — Я вызвал у него интерес. А теперь посмотрим, как он отреагирует на новость, которую я собираюсь ему преподнести».

— Так я задал вопрос, — проговорил Сергей Иванович, — где Колобок?

— Я не знаю, — сказал Гарик.

— Ну конечно, — усмехнулся Сергей Иванович. — Сейчас ты начнешь говорить, что никогда его не видел… Ты видел парня у дверей? Его зовут Рафик. Он иногда помогает мне, когда попадается такой строптивый собеседник, как ты… Знаешь, Рафик очень умело вгоняет иглы под ногти… Так ты вспомнил Колобка?

— Я и не говорил, что забыл его, — спокойно заметил Гарик и закинул ногу на ногу. — На Колобка я вышел, чтобы он помог мне найти твое убежище.

От неожиданности Сергей Иванович приподнялся с кресла.

— К-как это? — выговорил он. — А… Ты кто такой вообще?

— А ты не догадываешься? — поинтересовался Гарик. — Ты подумай, пожалуйста, почему я позволил отвести меня сюда. Твоим людям даже не пришло в голову как следует обыскать меня…

Сергей Иванович овладел наконец собой и снова опустился в кресло.

— Оружия при тебе вообще-то не было, — сказал он, — а что они нашли бы?

— Вот это. — Гарик вытащил из кармана часы и качнул ими перед глазами Сергея Ивановича.

— Кварцевые часы? — недоуменно проговорил Сергей Иванович.

— Между прочим, механические, — поправил Гарик. — Но дело не в этом.

— А в чем?

— А в том, что в эти часы встроен маячок, — сказал Гарик и затянулся сигаретой.

Минуту Сергей Иванович молчал.

— Ничего не понимаю, — проговорил он наконец. — Что за маячок? Ты чего мне втираешь-то?

Гарик старательно затушил в пепельнице докуренную сигарету и поудобнее устроился на стуле.

— Объясняю для особо одаренных, — начал Гарик. — Ты, наверное, в курсе, что тобой, а в особенности привезенными из Саратова матрицами, очень заинтересовалась ФСБ. Очень сотрудники ФСБ хотят найти твое убежище, ну просто жутко хотят. И для этого они придумали план, который, кстати говоря, успешно завершился.

— К-какой план?

— Ставить маячок на машину, — продолжал Гарик, — занятие неблагодарное. Мы знаем, что не все твои люди в курсе того, где ты скрываешься. Поэтому решили действовать наверняка — твоих ментов вывели на меня с помощью Колобка и сделали так, чтобы ты решил потолковать со мной, забрав меня с этой целью к себе… А маячок у меня в кармане.

— Чего?

— Так что теперь ФСБ известно, где ты скрываешься, — заключил Гарик.

Сергей Иванович закурил сигарету и уставился невидящими глазами в дверь.

— Рафик! — заорал он вдруг.

Дверь распахнулась немедленно, Рафик возник на пороге, как сторожевой пес.

Какое-то время Сергей Иванович мутными глазами смотрел на него, потом рявкнул:

— Пропади!

Рафик исчез.

— Почему я должен тебе верить? — проговорил Сергей Иванович. — Ерунда какая-то… Маячок… А ну-ка дай мне свои часы!

Гарик пожал плечами и протянул ему часы. Сергей Иванович покрутил их в руках, попытался сколупнуть крышку большим перстнем на пальце. Крышка не поддавалась, тогда Сергей Иванович, злобно чертыхнувшись, с размаху ахнул часы об пол. А потом с силой опустил на несчастные часы каблук своей изящной туфли.

— Нормальные часы, — пробормотал он, поднимая с пола помятый корпус, откуда высыпались какие-то детальки. — Нет тут никакого маячка…

— Нет так нет, — снова пожал плечами Гарик. — Я сигаретку еще возьму?

Не получив ответа, Гарик вытащил еще сигарету и с удовольствием закурил.

— Подожди-ка, — проговорил вдруг Сергей Иванович. — А как же по вашему плану — ты?

— В смысле?

— Я ведь тебя сейчас пристрелить могу, — закончил свою мысль Сергей Иванович. — Неужели ФСБ так относится к своим агентам?

«Елки-палки, — подумал Гарик, — а вот тут-то я и просчитался. Серго прав: как со мной-то быть? Вот блин — так складно все получалось… Не могу же я ему говорить, что всю эту историю я придумал только что, чтобы его запутать и отсрочить свою гибель».

— Ну… — Гарик усмехнулся, всем своим видом давая понять, что и этот момент предусмотрен, просто он не желает говорить об этом.

Сергей Иванович отвел глаза от его лица и снова задумался.

— Рафик! — позвал он.

Дверь распахнулась.

— Отведи его обратно, — приказал Сергей Иванович, — в подвал.

— А может быть… — Рафик погладил ствол автомата, — во дворе его?..

— Не надо пока, — задумчиво проговорил Сергей Иванович, — пока не надо. А этого козла — пуще своих глаз сторожи.

— Слушаюсь, — почтительно ответил Рафик. — А… с Ефремом что? Отвести к станку, пускай работает?

— Погоди… Погоди пока. Сейчас не до этого. Машину выслал к полковнику?

— Они только что выехали.

— Как вернутся — немедленно мне доложи. А этого — быстро в подвал!

«Неплохо для сложившейся ситуации, — подумал Гарик, поднимаясь со стула, — на несколько часов меня оставят в покое. Хорошо, что сразу не пристрелили. Теперь есть время подумать и осмотреться».

— А эту суку, которую мне полковник отдаст, надо кончать, — пробормотал Сергей Иванович, когда вывели Гарика. — Прямо на месте, как привезут… Два агента — это слишком много…

Глава 13

Шагая взад и вперед по своему кабинету, полковник напряженно размышлял:

«Если эта самая Тамара и правда из органов, то вряд ли она одна работает… Кто-то ее страхует. Хм, а что у нас еще случалось за последние дни?.. Ага, двух каких-то козлов подозрительных пытались задержать. Кто в этой операции фигурировал? А, Исаев. Старлей. Способный парнишка, если все это закончится, надо бы ввести его в курс дела, которым я занимаюсь. А сейчас стоит потолковать с ним».

Полковник снял трубку телефона.

— Дежурный? Старшего лейтенанта Исаева ко мне!

— Иван Сергеевич, — получил он ответ. — Исаева нет на месте… Мы ездили к нему домой, там его тоже нет. Ребята не знают, что и думать.

Черные пятна поплыли перед глазами полковника.

— Он не собирался никуда уезжать? — хрипло спросил он.

— Никого, по крайней мере, не предупреждал — ребята говорили… Да, к вам, Иван Сергеевич, какие-то люди поднимаются.

— Какие еще люди?

— Говорят, из министерства. Наверное, очередная проверка на объекте.

— Ч-черт… — выдавил полковник и положил трубку.

В дверь его постучали.

— Да-да, — выпрямился полковник навстречу входящим в кабинет людям. — Чем могу служить?

— Федеральная служба безопасности, — громыхнуло в ушах у полковника. — Вы арестованы.

* * *

«Куда меня везут? — покусывая губы в полумраке салона автомобиля с тонированными стеклами, думала Тамара. — Странно как-то… Сначала держали в камере, потом повезли куда-то на милицейском „газике“. Сказали, что на следственный эксперимент… Бред какой-то. Какой следственный эксперимент, если мне еще даже официально не предъявлено обвинение? Да и обвинения эти — бред».

Тамара судорожно вздохнула. Человек, сидящий рядом с ней на заднем сиденье автомобиля, посмотрел на нее и усмехнулся.

— Волнуешься?

Не получив ответа, он покосился на скованные наручниками руки Тамары, откинулся на спинку сиденья, устроился поудобнее и вскоре захрапел.

Тамара закрыла глаза.

«На каком-то пустыре „газик“ остановился. Потом меня передали из рук в руки вот этим людям. Даже наручники с меня не сняли. И теперь я еду черт знает куда… По-моему, мы уже выехали за город».

* * *

— Ну?! — нетерпеливо крикнул водитель. — Чего теперь-то встали? Куда ехать?

— Сейчас, — сквозь зубы проговорил Колобок, вылезая из джипа и оглядывая окрестности.

— Ур-род, — проворчал водитель. — И где Факир нашел такого?..

Позади его машины остановились еще один джип и две «Нивы».

— Чего опять встали?! — заорал водитель второго джипа. — Два часа по каким-то тропам кружим… Как горные козлы, е-мое…

— Тихо! — из этого же джипа вышагнул Факир, прямой и высокий, словно ожившая пожарная каланча.

Он подошел к Колобку.

— Ну что? — негромко спросил он. — Вспомнил дорогу?

— Сейчас…

— Вспоминай, вспоминай лучше, — медленно проговорил Факир. — Вспоминай, блядь такая! — заорал он вдруг. — Вспоминай, пожалуйста…

— Сейчас, — проговорил Колобок, напряженно вглядываясь в окружающий его пейзаж. — Ориентир найти надо… Ага, вон сломанное дерево! На виселицу похоже! Точно — вспомнил! Значит, теперь туда — по той дороге!

— Ну, наконец-то, — проворчал водитель.

Факир вернулся в свою машину.

— Быстрее, — закричал он, — поехали!

* * *

— Что-то меня на работу не ведут, — вздохнул Ефрем и почесал себе шею под бородой. — И пожрать не несут… Странно.

Гарик, скрестив руки на груди, мерил шагами подвальную комнату.

— Слушай! — остановился он вдруг. — Ты уже сколько тут находишься?

— Порядком… Долго.

— И ни разу не пробовал бежать?

— Ну… Да как мне бежать-то? — горько усмехнулся Ефрем. — У меня же жена и дети… Эти изверги их сразу схватят, если увидят, что меня нет на месте.

— Та-ак. — Гарик присел на корточки напротив Ефрема. — А если бы жена и дети уехали куда-нибудь, то попробовал бы?

— А куда они уедут? — удивился Ефрем. — У нас в других городах родни не осталось. Да и меня они вряд ли бросят…

— Ну, предположи, — горячо заговорил Гарик, то и дело оглядываясь на дверь. — Вот — ни жены у тебя, ни детей. Как бы ты отсюда попытался сбежать? Ты ведь уже довольно давно тут — какой-нибудь способ должен был обмозговать.

— Да-а… — задумчиво протянул Ефрем, — в первые дни я думал о побеге. Но потом прикинул, что к чему, и решил не испытывать судьбу. Бог даст, все закончится — получу я свои деньги, поживем с семьей нормально. Ну а если денег мне не дадут — обманут, то тоже ничего страшного. Хоть живым останусь.

— А если и живым не останешься? — поинтересовался Гарик.

Ефрем обиженно посмотрел на него:

— Дурак!

— Ну ладно, ладно. — Гарик потрепал Ефрема по плечу. — Ты подумай, может, мне чего посоветуешь? У меня-то ни семьи, ни детей. А как я выберусь отсюда, так сразу всех ментов города на уши подниму и тебя вытащу.

Ефрем несколько минут думал.

— Ну, пожалуй, если так… — негромко проговорил он и, приблизив губы к уху Гарика, что-то быстро-быстро и тихо-тихо зашептал.

* * *

— Эй! — Гарик замолотил кулаками в железную дверь. — Откройте! Мне в туалет надо.

— Ссы в угол, — коротко ответили ему, и Гарик узнал голос того самого бритоголового кавказца — Рафика.

— Да я не это… — закричал Гарик. — Мне по-большому!

Минуту за дверью были тишина, потом, скрипнув, дверь открылась. На пороге стоял Рафик. Автомат он держал в руках.

— Выходи, — приказал он. — Только смотри, у меня приказ — если что, стрелять без предупреждения. Не вздумай…

Рафик демонстративно передернул затвор.

— Я не вздумаю, — сказал, переминаясь с ноги на ногу, Гарик. — Быстрее, пожалуйста.

— Пошли, — хохотнул Рафик. — Что — со страху небось пробрало? Иди вперед.

Поджимаясь и постанывая, Гарик засеменил впереди Рафика. Несколько раз Гарик приостанавливался, якобы для того, чтобы унять спазмы в желудке, и тут же натыкался на ствол автомата.

Они шли по коридорам огромной дачи. На каждом повороте стояли вооруженные люди.

Во дворе, куда Рафик вывел начавшего уже нетерпеливо подпрыгивать Гарика, бродили хмурые бритоголовые парни. У каждого за плечами болтался автомат, а рядом на поводке шел огромный пес.

«Ничего себе, — подумал Гарик, на секунду перестав скулить и дергаться, — вот это я понимаю — охрана. Если план, который мне передал Ефрем, не удастся, тогда… пиши пропало».

Рафик провел его через сад и остановил перед маленькой будочкой, откуда тянулся не совсем приятный запах. Сразу за будочкой начинался трехметровый металлический забор с серпантиновыми лентами колючей проволоки.

«За забором, если верить Ефрему, глубокий овраг, куда стекают нечистоты. Под забором проходит труба, по которой все это дело и стекает… Ох, не знаю, что у меня получится. Но это единственный шанс остаться в живых».

— Давай! — Гарика подтолкнули стволом автомата в спину. — Быстрее. И дверь не закрывай, понял?

— Не буду, — пообещал Гарик.

Он сделал несколько шагов и вдруг, охнув, присел на корточки.

— Ты чего? — поинтересовался Рафик.

— Я… это… — хрипло ответил Гарик, — того… уже все…

— Обосрался?! — Рафик оглушительно захохотал, закинув голову вверх.

Гарику очень неудобно было прыгать из положения сидя, но времени подниматься у него не было.

Получив удар лбом в переносицу, Рафик захрипел и упал на колени, Гарик повалился на него, изо всех сил дергая к себе автомат. Щелкнула какая-то бляшка на тонком ремне автомата, и оружие осталось в руках Гарика.

Рафик, тряся головой, пытался подняться.

— Все равно… тебе… не уйти… забор с колючкой… Пацаны! — заорал изо всех сил Рафик.

— Сам вижу, что забор, — пробормотал Гарик и, широко размахнувшись, вырубил своего конвоира страшным ударом приклада в висок.

Шум слышался недалеко от Гарика — кто-то уже бежал через сад.

Перешагнув через неподвижно лежавшего на земле кавказца, возле голой головы которого расплывалась темно-красная лужа, Гарик побежал к туалету.

Над круглой дырой он на секунду остановился.

— Надо, парень, — сказал он себе, — я понимаю, что противно… Но надо… Только бы автомат не испортился. Забьется ему дерьмо какое-нибудь в ствол.

Задержав дыхание и зажмурив глаза, Гарик солдатиком прыгнул в зловонную дыру.

О последующих нескольких секундах он потом вспоминал всю свою жизнь, хотя мало кому о них рассказывал. Невообразимый смрад отвратительно теплой жижи поглотил Гарика, когда он погрузился в нее по пояс. Не открывая глаз и старательно борясь с тошнотой, Гарик наклонился и вслепую нащупал довольно широкое отверстие трубы, почти наполовину забитое плотной перебродившей массой.

Прижимая автомат к груди, Гарик вполз в трубу и изо всех сил оттолкнулся.

«Вот будет номер, если я здесь застряну…» — мелькнула у него мысль, но уже через несколько секунд ослепительный солнечный свет обрушился на него.

Гарик шлепнулся в лужу нечистот и хватанул ртом отравленный ужасным запахом воздух, который показался ему вкуснее чистейшего горного эфира.

Вытерев лицо травой, Гарик открыл глаза, и его тут же вырвало.

Отплевываясь и оскальзываясь, Гарик поднялся на ноги, и у него вырвалось чудовищное ругательство — овраг, в который он попал, представлял собой неширокую, но очень глубокую яму с почти отвесными стенами, выбраться из которой без посторонней помощи было невозможно. По крайней мере, это заняло бы уйму сил и времени.

— Из огня да в полымя, — пробормотал Гарик и тут же бросился под плиту, на которой держалась труба: к нему уже бежали, и две пули почти одновременно взорвали грунт совсем рядом с его ногами.

Гарик прицелился и дал очередь над показавшимися над краями обрыва головами.

— Под плитой меня вроде пули не достанут, — прошептал Гарик. — Даже если в меня будут со всех трех сторон палить и сверху еще. Но что же мне? Так и сидеть здесь, пока не надоест?

Гарик высунулся из-под плиты и дал еще очередь. Сверху послышался сдавленный стон.

Гарик нырнул обратно.

— Все, Игорь Анатольевич, — сказал он сам себе. — Похоже на то, что вы в полной жопе… Господи, воняет-то как…

Он вжал голову в плечи — по нему открыли прямо-таки ураганный огонь. Пули плющились о бетон плиты, и Гарику на мгновение показалось, что она не выдержит и разлетится на сотню кусков.

А потом вдруг все стихло.

* * *

— Машины не жалеть! — повторил Колобок приказ Факира, и в тот же миг громадный джип, рядом с водителем которого сидел Колобок, на полной скорости влетел в металлические ворота дачи Серго.

Раздался ужасающий грохот, джип по инерции прокатился еще несколько метров и остановился прямо у крыльца дачи.

— Прошли! — радостно заорал водитель, схватил лежащий у него на коленях автомат и дал очередь из окошка джипа. — Получайте! — заорал он, перекрывая сразу вспыхнувшие стоны, предсмертные крики и вой собак. — Получайте! Гады! На-а… — он вдруг запнулся на полуслове и повалился продырявленной головой на руль.

«Началось, — мелькнуло у Колобка в голове, — веселье…»

Оставшиеся три машины с людьми Факира одна за другой влетели на территорию дачи, бойцы тут же рассыпались по двору.

Грохот выстрелов и вопли умирающих смешались в сплошной сумасшедший шумовой фон.

Колобок открыл со своей стороны дверцу машины и, пригнувшись, выкатился наружу. На него тут же бросилась огромная овчарка.

Вскрикнув от неожиданности, Колобок выхватил из-за пояса «Вальтер» и несколько раз выстрелил в широкую грудь пса. Передние его лапы подломились, и он кубарем покатился прочь.

Перепрыгнув через труп собаки, Колобок побежал к двери, ведущей в большую трехэтажную дачу. Дверь, видимо, не успели запереть. Колобок пнул ее ногой, она распахнулась, и на пороге вдруг возник парень с обрезом охотничьего ружья в руках.

Не останавливаясь, Колобок вскинул пистолет и, прежде чем парень успел нажать на спусковой крючок, выпустил несколько пуль ему в живот.

Вбежав в холл, Колобок огляделся — почти от самой двери вела вверх широкая лестница. Далеко наверху застучало по лестнице множество бегущих ног. Колобок прыгнул в первую попавшуюся дверь.

Помещение, куда он попал, оказалось кладовкой — на полках стояли ведра, а в углу громоздились швабры с длинными ручками.

Колобок аккуратно и неслышно прикрыл за собой дверь и, подождав в темноте, пока спускающиеся по лестнице покинут холл, выбежал и полетел вверх по лестнице.

«Тарас говорил, что на третьем этаже кабинет этого Сергея Ивановича… — успел подумать Колобок. — Сейча-ас, падла… Подожди меня».

Услышав шорох слева от себя, Колобок пригнулся и метнулся в сторону, в угол лестничной площадки, на которой в тот момент оказался. Это стремительное движение, видимо, и спасло ему жизнь — что-то горячее и острое пропороло его левую руку в районе локтевого сгиба. Взвыв от жуткой боли, Колобок оглянулся и увидал недалеко от себя — за кадкой с искусственным деревом — какого-то громадного роста бородатого мужика, судорожно дергающего затвор автомата, в котором, по всей видимости, перекосило патрон.

Колобок выстрелил мужику в лицо, и тот сполз по стене, задрав вверх ставшую вдруг красной бороду.

На минуту Колобок остановился. Его левая рука повисла плетью. Он чертыхнулся, рванул рукав рубашки, оторвал его и затянул им руку чуть повыше раны. Отрывался он от этой операции только один раз — чтобы застрелить ползшего вверх по лестнице парня в залитой кровью рубашке.

Когда Колобок оказался на третьем этаже, он остановился, тяжело дыша. Снизу — со двора — доносился шум битвы. Тяжко грохнуло, и в доме зазвенели стекла.

— Граната, — пробормотал Колобок. — Вот это да… Настоящая война.

* * *

Гарик выполз из-под плиты и с изумлением оглядел стены оврага. Никого там не было. Гарик открыл рот и застыл в таком положении.

«Чудо, — ворохнулось в его голове. — Иначе это не объяснишь…»

Но объяснение нашлось очень быстро — Гарика вывел из оцепенения металлический грохот, как будто на землю свалилась огромная железная плита.

Сразу после этого загремели выстрелы.

«Штурм дачи, — догадался Гарик, — вот в чем дело… А кто штурмует? Неужели люди Степана Аркадьевича? Как же они нашли эту дачу? А может быть, это не он? Может быть, это такие же бандиты, как Серго? Конкурирующая, так сказать, организация… Ладно, в любом случае мне нужно выбираться отсюда».

Гарик заткнул автомат сзади за пояс и подбежал к стене оврага, зацепившись за едва заметный выступ, подтянулся вверх, поставил ногу на какой-то чахлый кустик и поискал глазами, за что бы ему ухватиться еще.

В это же мгновение нога его уехала вниз, Гарик потерял опору и покатился на дно оврага.

«Так дело не пойдет, — подумал он, поднимаясь, — надо ямки для ног выкопать… Чем? Да вот же — стволом автомата. Немного неудобно, конечно, но ничего другого у меня под рукой нет».

* * *

— А ну подожди! — человек, дремавший на заднем сиденье рядом с Тамарой, вдруг, перегнувшись вперед, стукнул по плечу водителя. — Останови машину!

Автомобиль, взвизгнув тормозами, остановился. Человек вышел из машины, захлопнул за собой дверцу и долго вглядывался в даль.

— Что там такое? — пробормотал он про себя. — Ничего не понимаю… Вроде бы у Сергея Ивановича на даче переполох какой-то… Надо бы позвонить, а то…

Он вытащил из кармана сотовый телефон, когда в машине приглушенно грохнул выстрел. Человек инстинктивно пригнулся и попытался схватиться за кобуру на поясе, но его пальцы нащупали пустоту.

Тамара вышла из машины и направила еще дымящийся ствол пистолета в голову человека.

— А ты что думал? — проговорила она. — Никогда не надо спать на рабочем месте.

Человек посмотрел на ее скованные наручниками руки, сжимавшие его пистолет, и тоскливо застонал…

Через несколько секунд Тамара уже сбила с себя наручники — двумя выстрелами. Она наклонилась над неподвижно лежащим телом и взяла из обмякшей руки сотовый телефон.

Пальцы, которыми она набирала номер, дрожали.

— Степан Аркадьевич! — закричала она в трубку. — Скорее сюда…

— Успокойтесь, Тамара Михайловна, — ровно проговорил Степан Аркадьевич. — Скоро я буду с вами… Где вы?

— Судя по всему, я возле дачи Серго, — сказала Тамара. — Меня везли сюда… Сейчас постараюсь объяснить, как проехать…

— Не стоит, — прервал ее Степан Аркадьевич. — Мы уже пообщались с одним полковником. Нас вывел на него Игорь Анатольевич. Через некоего старшего лейтенанта Исаева. Так что адрес дачи мы знаем. Через минуту выезжаем. Оставайтесь на месте…

* * *

Шум битвы во дворе стал затихать.

Никого не было на третьем этаже дачи, никого не было в комнате, которая могла бы быть кабинетом Серго. Колобок прошел через все комнаты, но не обнаружил там ничего живого.

Колобок вернулся в кабинет Серго.

Окно было открыто настежь.

— Как же я раньше на это не обратил внимание? — нахмурился Колобок.

Он выглянул в окно — вниз уходила приставленная к стене деревянная лестница и терялась в густой кроне растущего прямо у стены дерева — окно выходило в сад.

Колобок, морщась от боли в раненой руке, вылез в окно и осторожно спустился по лестнице. Не без труда он нашел едва заметную тропинку, петляющую между деревьев, которая через несколько минут привела его к глухому трехметровому металлическому забору.

Заметив распахнутую маленькую потайную калитку в заборе, Колобок усмехнулся.

— Не уйдешь, гад… — пробормотал он и, согнувшись, прошел в калитку.

Сразу за забором оказался небольшой овраг, больше напоминавший глубокую яму. На самом краю ямы сидел человек. Рядом с ним лежал автомат.

— Гарик?! — с удивлением воскликнул Колобок. — Ты как здесь? Ну ты даешь, фраер…

— Колобок? — в свою очередь удивился Гарик, с трудом поднимаясь на ноги. — Живой?

— Как видишь…

Они вдруг обернулись в одну сторону — к даче одна за другой подъезжали крытые грузовые машины, в которых обычно перевозят бойцов ОМОНа.

— Мусора, — выдохнул Колобок и, отбросив опустошенный «Вальтер», который до сих пор зачем-то держал в руке, нагнулся и, задрав штанину, отмотал изоленту на ноге.

Выпрямился Колобок уже с пистолетом Макарова в руках.

— Вставай, — заторопил он Гарика. — Бежим отсюда, фраер… Они нас уже заметили. Вон — кто-то двигается к нам.

— Беги сам, — сказал Гарик. — Я… тут останусь.

— А ты?

Гарик, вглядевшись в приближающихся людей, махнул рукой:

— Давай быстрее.

— А-а… — усмехнулся Колобок. — Так ты один из них… Я давно должен был догадаться.

— Серго, — заговорил Гарик, — в сторону моря убежал. Пиджак у него весь разорванный… Ствол у него. Он в меня стрелял, да не попал. А у меня патрон перекосило в автомате. Черт их знает, как эти ублюдки с оружием обращаются. Не следят за ним, наверное, ни хрена…

Гарик оглянулся — среди бегущих к нему людей он узнал Тамару. Те, кто был с ней, бежали, подняв к плечу пистолеты. Гарик встал так, чтобы оказаться между ними и Колобком.

— Ладно, фраер, — сказал Колобок. — Бывай. Может, свидимся еще…

Пригибаясь, он поспешил в сторону, указанную ему Гариком.

Гарик смотрел ему вслед. Потом снова уселся на землю.

— Гарик! — Тамара подбежала к нему. — Мне Степан Аркадьевич говорил, что тебя из гостиницы похитили, я уж думала, что тебя не увижу… Ой, а что это от тебя так воняет?..

— Игорь Анатольевич! — седоволосый мужчина средних лет в строгом костюме оглянулся, потом спрятал пистолет в нагрудную кобуру. — Игорь Анатольевич, почему вы отпустили бандита? У вас же автомат был!

Гарик сразу узнал этот голос.

— Здравствуйте, Степан Аркадьевич, — поздоровался он. — У меня сегодня прямо голова кругом идет — сначала в дерьме искупался, потом под обстрел попал, потом вот… А кто первым напал на дачу? Вы ведь уже после подъехали… И откуда вы узнали адрес?

— Потом расскажу, — ответил Степан Аркадьевич. — Сейчас некогда… — он внимательно посмотрел на Гарика, — я ведь тоже не ожидал, что живым вас увижу… Кстати, вы не выяснили, матрицы здесь находятся? А сам Серго?

— Матрицы здесь, — проговорил Гарик. — Где точно, я не знаю… В подвале сидит еще один похищенный бандитами человек — Ефрем. Он может показать, я думаю… А Серго… — Гарик вдруг рассмеялся. — Никуда этот Серго не денется, Степан Аркадьевич…

Оглавление

Анатолий Антонов Полковник по сходной цене

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg