«Большая игра»

Валерий Ильичёв БОЛЬШАЯ ИГРА

Глава I. Первая жертва

Сделав усилие, женщина заставила себя перешагнуть через тело убитого ею человека.

«Хорошо, что он упал лицом вниз, и я не вижу его пронзительных завораживающих меня серых глаз. Странно, но я не чувствую к нему прежней ненависти. Словно все его грехи и мои обиды взлетели вверх вместе с его подлой душой и бесследно испарились. Чего я жду? Мне надо уходить. А где стреляющая авторучка? Нельзя оставлять здесь улику, изобличающую меня в этом убийстве!»

Женщина заглянула в сумочку, желая убедиться, что взяла с собою орудие преступления. Соприкосновение пальцев с гладким корпусом опасной игрушки, немного успокоило ее:

«Кто бы мог подумать, что эта элегантная авторучка пренебрежительно выплюнула смертельный заряд в холеное лицо когда-то любимого мною человека».

Внезапно она почувствовала сожаление, что её покинуло чувство уязвленного самолюбия и ненависти к убитому: «Неужели мне было так дорого страдание от унижений, которым он подвергал меня весь последний месяц?»

Эта мысль была ей неприятна, и женщина заставила себя вернуться в реальность холостяцкой квартиры, хозяин которой, беспомощно раскинув руки, лежал на полу: «Теперь мне надо уничтожить свои следы, хотя я всегда могу объяснить свое присутствие в этой комнате. А вот идея Людки все обставить так, будто Никонова убили из-за денег мне нравится. Пусть милиция поищет злого и беспощадного грабителя».

Достав из сумки матерчатые перчатки, женщина надела их и решительно направилась к столику, где в верхнем ящике у хозяина хранились ценности. Ящик был закрыт. И хотя она знала, где лежит ключ, решила им не пользоваться. Пройдя на кухню, взяла большой кухонный нож с толстым крепким лезвием и, просунув в узкую щель, отжала замок. Вытащив и открыв черную деревянную шкатулку, увидела золотую зажигалку, красивую блестящую табакерку, обручальное кольцо, несколько золотых коронок, пачку долларов и сберкнижку на довольно крупную сумму. Женщина высыпала содержимое из шкатулки на стол. Взяв со стола салфетку, завернула в неё все кроме сберкнижки, которую сбросила на пол, рядом с трупом. Тут её взгляд упал на массивный золотой перстень, тускло поблескивающий на указательном пальце мертвеца.

«Настоящий грабитель забрал бы эту дорогую вещичку, не побрезговал». И преодолевая отвращение к холодеющему телу человека, одно прикосновение которого ещё несколько месяцев назад заставляло её плоть трепетать, она довольно легко стянула с послушного пальца хвастливое мужское украшение. Женщина взглянула на поверхность сделанной на заказ печатки: «И откуда у этого сына токаря и поварихи такое тщеславное желание иметь свой фамильный герб?» Выгравированное на золотой поверхности гусиное перо в чернильнице — его символ принадлежности к журналистике. А вот аист, вытянувшийся в почти одну тонкую линию в стремительном полете к солнцу, совсем не подходит убежденному холостяку.

Женщина небрежно бросила перстень на дно сумочки и направилась к выходу из квартиры. Она могла обойти стороной лежащее неподвижно тело, но, пересилив себя, перешагнула через труп, словно преодолевая невидимую черту запоздалого раскаяния.

Перед дверью остановилась и вновь с беспокойством заглянула в сумочку: «А я все-таки здорово нервничала. Мне все время кажется, что я забыла здесь в квартире эту смертоносную авторучку».

Наконец, решившись, она приоткрыла дверь: на лестничной клетке никого не было. И убийца поспешно начала спускаться вниз.

— Наконец-то эта стерва убралась оттуда, — зло выдохнул Дон, — бабенка оказалась крепче, чем я думал.

Дон выключил подслушивающую аппаратуру. Он сидел со своими боевиками в соседней квартире, снятой для ведения наблюдения за ставшим опасным журналистом.

«Теперь с ним покончено. Только эта глупая ревнивая баба зря думает, что история завершена. Все только начинается», — подумал Дон и, повернувшись к Кроту, приказал:

— Вот тебе дубликат ключа, быстро иди туда. Сначала убедись, что баба не сплоховала и писарь — покойник! Не дай Бог оживет. И возьми там все, что нам нужно. С тобою пойдет Веник. Так что подметите там все как следует.

«Эти дурни все равно не оценят мой каламбур», — подумал Дон с легким презрением, смотря вслед безоговорочно выполняющим его приказ боевикам. Оставшись один в квартире, он отключил аппаратуру прослушивания, и взял в руки записанную кассету последнего разговора журналиста с разгневанной любовницей.

«Здорово мы её разогрели и подготовили. Она — дуреха думает, что действовала самостоятельно, не подозревая, что это я дергал все время как кукловод ниточки, настраивая её на это убийство. Да и Людка — её подруга расстаралась, последние два месяца разжигая ненависть к неверному любовнику. И последнюю каплю я сбросил ей в переполненную негодованием душу, прислав крамольные фотографии и письма. Девка свою роль выполнила и пусть пока погуляет. А доказательства её вины мы подкинем ментам чуть позже. Сейчас пока не до нее: люди мне противостоят серьезные. Малейшая оплошность и я погиб».

На улице быстро начинало темнеть. Где-то вдали прогремел гром, ещё не угрожающе, а так для острастки, как недовольный неожиданным пробуждением хищный, опасный зверь.

«Тучи сгустились. Будет гроза или небо только пугает?» — Дон невольно поежился, но поспешил взять себя в руки. Началась «Большая игра» и он, сделав первый ход, теперь не мог отвлекаться на пустяки. Ошибка в этой игре вела к смерти.

В тот же вечер на другом конце большого города произошло ещё одно убийство, также спланированное людьми, ликвидировавшими журналиста Никонова. И к этому новому ходу в «Большой игре», сам того не ведая, оказался причастным спившийся бродяга Гришка по уличной кличке Лоскут.

Не подозревая о надвигающейся беде, Гришка, сдав пустую посуду, собранную на помойках, купил на углу у магазина бутылку самогона. Изделие бабки Зины было отвратительным, но зато от него быстро дурнела голова и наступало спасительное забытье. С бутылкой в кармане Гришка надеялся, что его примут в компанию Ковра и он переночует в теплом подвале большого дома вместе с другими бродягами. Поначалу его приняли радостно, но после распития самогона Ковер, как обычно, пришел в дурное расположение духа и начал выгонять непрошенного гостя. Месяц назад злобный и мстительный Ковер беспричинно избил Лоскута и он, помня о жесткой расправе, покорно выбрался из подвала. Уже стемнело. Гришка стоял в нерешительности, не зная идти искать другое укрытие или заночевать под открытым небом на виднеющейся невдалеке длинной лавке. Гришка не догадывался, что выбирает между жизнью и смертью. Наконец, он, прихрамывая, направился к детской площадке, где днем на лавочке местная молодежь смаковала пиво и можно было обнаружить пустые бутылки. Его поиски не увенчались успехом и, он прилег на лавочку, уставившись вверх на звездное небо. Гришка не мог знать, что в доме, возле которого он предавался состоянию безмятежного удовольствия, уже все подготовлено к новому убийству.

Елена Курдюнова была «челноком». Полгода назад, приехав в Москву, познакомилась с Анатолием, занимающимся частным извозом. И теперь, каждый раз привозя товар в Москву, останавливалась у этого молодого симпатичного ей холостяка. Она даже начала подумывать о замужестве, надеясь потом перевезти в Москву сына и старую мать. И лелея эти далеко идущие планы, она не отказывала ему в выполнении отдельных поручений, все чаще даваемых ей в последнее время. Она все чаще перевозила за рубеж какие-то свертки, передаваемые Анатолием его друзьям. Несколько раз её находили за границей какие-то подозрительные личности и просили передать Анатолию в знак благодарности какие-то посылки. Своим обостренным женским чутьем Елена замечала страх и нервозность сожителя: «С наркотой связался, наверное, дурачок и меня втянул. Но ничего, когда настанет момент прижать потенциального жениха к стенке будет совсем не вредно намекнуть, что знаю о его грязных делах. Пусть сто раз подумает, прежде чем отказаться жениться на мне».

Эта мысль её утешала и заставляла мириться с незавидной ролью тайного курьера. Но в последнее время она все чаще испытывала сомнения, что возит именно наркотики: во всяком случае в последние несколько раз, несмотря на маленькие габариты перевозимые ею свертки были неправдоподобно тяжелые.

«Золото или свинец там у них, что ли?», — она не подозревала, как близка к разгадке.

Обычно в день её очередного приезда Анатолий накрывал стол, выпивал с нею на двоих бутылку водки и нетерпеливо вел в постель. Но в этот вечер все было не так. За ужином он пил мало и аппетитные деликатесы, явно не лезли ему в горло. Да и шутил он меньше обычного, не торопясь переходить к любовным играм.

«Может у него появилась другая женщина и он теперь не знает как мне об этом сказать? Если он меня сегодня не хочет, то пусть отпустит спать. Я устала с дороги и вообще в последние дни плохо себя чувствую. Эта постоянная слабость мучает меня все сильнее. Надо заканчивать с этими челночными поездками. Пора поговорить с Анатолием серьезно».

Раздавшийся звонок в дверь прервал её размышления и заставил напрячься. Ее тревога усилилась, когда обычно осторожный Анатолий сразу открыл дверь, несмотря на позднее время. В квартиру вошли двое крепких коротко стриженных парней. Небрежно поздоровавшись с Анатолием, по-хозяйски войдя в комнату, уселись за стол. Заметив встревоженный взгляд Елены, одетый в кожаную куртку гость, счел нужным пояснить:

— Ты не волнуйся, хозяйка. Я с твоим Анатолием вместе в армии служил. Тут его без тебя слегка поприжали и он ждет незванных гостей. Вот и пригласил нас на всякий случай посидеть с ним для охраны, чтобы его не обидели. Но я думаю они вряд ли появятся, так что ты не волнуйся. А ровно в два часа ночи, когда опасность минует, мы уйдем. Ровно в два часа, можешь засечь время. Это я тебе обещаю.

И хотя Елене не понравился тон с каким гость дал свое обещание, ей ничего не осталось как ждать.

«Здесь что-то не так. И объяснение этого бугая о причинах нежданного визита — явная ложь. И Анатолий нервничает, прячет от меня взгляд. Уж не проиграл ли он меня этим бугаям в карты».

Эта мысль ужаснула её предполагаемой подлостью любовника и крушением всех её надежд на возможное замужество.

«Нет, если бы им нужно было мое тело, то давно бы уже к делу без стеснения приступили. А может действительно кого-то ждут?»

До двух часов оставалось совсем немного и ей ничего не оставалось как ждать. Эти последние минуты текли наиболее медленно. Елена заметила, что все трое находящихся вместе с нею в комнате людей постоянно смотрят на часы. Минутной стрелке оставалось перескочить всего два деления, когда Анатолий сделал попытку встать. Но тот, что повыше сказал тихо без угрозы, почти равнодушно: «Сиди!» и Анатолий, вздрогнув всем телом словно от удара хлыстом, покорно остался на своем месте.

«Нет, здесь определенно что-то не так», — подумала встревоженно Елена и тут высокий поднялся, потянулся всем телом и сказал, обращаясь к Анатолию: Ну все мы больше ждать не можем. Эти люди уже не придут. Так что мы поехали. Но на всякий случай, Грива, дай ему валюту. Пусть попробует от них откупиться.

Длинноволосый полез в карман и, достав толстую пачку долларов, небрежно положил её перед Анатолием. Елена лишь на какое-то мгновение отвлеклась, завороженно глядя на валюту, и этого оказалось достаточно, чтобы скользящая петля, накинутая высоким боевиком, сдавила ей горло. Она дернулась, напряглась всем телом, пытаясь сорвать с шеи тугую, не дающую дышать шелковую веревку. И одновременно с усилием скосила глаза на Анатолия. И не выдержав, Анатолий вскочил и, схватившись обеими руками за голову, выбежал на кухню. И поняв, что любовник предал её, Елена прекратила сопротивление, позволив сознанию спасительно отключиться и больше не мучать её вопросом «за что?»

Вся её вина заключалась в перевозке посылки, о существовании которой не имели права знать лица, непосвященные в конечные цели «Большой игры».

А Крот, убедившись, что все кончено, позвал из кухни Анатолия:

— Ну ты малохольный, иди сюда. Что перепугался?

— Зачем вы так долго испытывали мое терпение. Не могли сразу с нею покончить?

— А куда было торопиться? Надо было дождаться, когда народ угомонится и тело можно будет незаметно вынести отсюда. С живой бабой сидеть рядом все же лучше, чем рядом с трупом.

Профессиональный киллер врал: вид мертвого тела давно уже не вызывал у него никаких эмоций. Просто Кроту нравилось наблюдать за дрожащей от страха жертвой, предвкушая тот сладостный момент, когда он сможет своими руками прервать чужую жизнь, на мгновение, ощутив себя сверхчеловеком. Он с презрением посмотрел на Анатолия:

— Не дрожи так! Поможешь нам донести тело до машины?

И Анатолий покорно кивнул, бросив тревожный взгляд на все ещё лежащую на столе пачку американской валюты: «Это они для приманки использовали или действительно „капуста“ мне предназначена?»

И заметив красноречивый взгляд, Крот успокоил: Не дергайся, малохольный — валюта твоя. Ты её честно заслужил, но начальство приказало месяц сидеть тихо, не тратя этих денег. Ты понял?

— Конечно, я же не дурак!

Преодолев отвращение, он принялся помогать боевикам втискивать худенькое тело любовницы в мешок, принесенный с балкона.

«Только бы соседи не заметили и шум не подняли». Им повезло: они не встретили никого на лестнице и в лифте. Благополучно выйдя из подъезда, направились к машине Крота. И тут произошло непредвиденное: старая гнилая мешковина не выдержала тяжести мертвого тела и с сухим треском надорвалась. Из образовавшегося отверстия наружу вылезла голова женщины и забилась словно в истерике об асфальт. Крот грубо выругался и цыкнул на Анатолия: Ну-ка подхвати её башку и бегом до багажника. Не хватало только, чтобы нас кто-то заметил.

Торопливо приподняв голову Елены, Анатолий, нелепо семеня полусогнутыми ногами и запинаясь носками за неровное асфальтовое покрытие, поспешил к стоявшей неподалеку машине. В какой-то момент ему показалось, что Елена жива и он сжимает в руках лицо любимой женщины, взывающей к его милосердной защите. Тело, обтянутое мешковиной, с глухим стуком упало на дно багажника. Анатолий в последний раз бросил взгляд на неподвижное лицо любовницы, к которой искренне привязался в последние месяцы. Голова Елены нелепо торчала из разорванной мешковины. Он склонился и попытался натянуть рваные края жесткого материала на милое ему женское лицо, стремясь укрыть его от нескромных взглядов.

— Ладно, не суетись. Доедет и так, — грубо одернул его Грива. Но Анатолий, сделал последнюю попытку, нажал на голову Елены. И тут же, пытаясь увериться в своей догадке, провел ладонью по щеке и уху женщины:

— Слушай. Крот. Пока мы её несли, серьга золотая у неё из мочки вылетела. Наверное в том месте, где головой билась, когда мешковина порвалась.

— Это плохо, Толик. Но мы задерживаться не можем. Нам ещё всю ночь подальше от Москвы машину гнать. Так что мы поехали, а ты уж здесь поищи. Нам этот лишний след не нужен.

Крот резко захлопнул дверцу багажника и сел за руль. Рядом с ним молча поместился Грива. Машина взревела, тронулась и скрылась из вида. Анатолий некоторое время смотрел ей вслед, а затем принялся зажигать спички и осматривать место возле машины. Затем двинулся по пути, который они проделали, не зная, что за ним с замиранием сердца наблюдает Гришка Лоскут, прекрасно видевший со своей лавки все происшедшее возле подъезда. Бродяга умолял судьбу сжалиться и не допустить, чтобы этот молодой мужик нашел ценную серьгу.

Словно внимая его мольбе, Анатолий решил подняться наверх и взять для поиска фонарик. Как только он вошел в подъезд, Лоскут прихрамывая направился к тому месту, где порвалась мешковина и голова мертвой бабы забилась об асфальт. Бомж торопливо чиркал спичкой и пытался разглядеть на сером асфальте изогнутое тельце серьги. Но все было напрасно.

«Почему мне так не везет!? Всю жизнь не идет удача в руки! Даже эту проклятую серьгу, из-за которой мог враз разбогатеть найти не могу! Постой-ка. А чего я её ищу здесь на асфальтовой дорожке, где они её несли? Если голова билась об асфальт, то серьга могла откатиться чуть в сторону на покрытый травой газон».

И Гришка начал суетливо шарить руками по молодой зеленой поросли. Он двигал ими от середины газона все ближе к дорожке. Возле самого края его пальцы зацепили тонкую узорчатую оправу, зажавшую со всех сторон граненый, на ощупь похожий на дешевую стекляшку камень.

Боясь поверить своему счастью, Гришка зажал в ладони находку и заковылял со двора. Он не успел завернуть за угол как спешащий вниз по лестнице Анатолий, заглянул вниз через окно третьего этажа, заметил долговязую прихрамывающую фигуру известного всей округе Гришки Лоскута. Возле фонаря бродяга на мгновение остановился и, раскрыв зажатую ладонь, удостоверился, что нашел именно серьгу.

«Ценная вещь, раз эти „крутые“ её искали. Но теперь она моя!», — с удовлетворением подумал Гришка и, свернув за угол, через проходные дворы поспешил убраться прочь.

Анатолий похолодел: «Значит этот Гришка Лоскут все видел, да и серьга сейчас у него. Вот это я влип».

Он выскочил вслед, побегал по дворам и подъездам и, быстро убедившись, что не сможет найти бродягу ночью среди сотен подъездов и подвалов, решил: «Завтра доложу кому следует. Пусть сами его отлавливают».

Приняв такое решение, он пошел домой и к своему удивлению, едва добравшись до постели, тут же уснул.

В отличие от него Гришка, взобравшись на последний этаж старого четырехэтажного дома, постелил кипу старых газет и блаженно разлегся ни них. Но мысль о привалившем богатстве будоражила его и не давала уснуть:

«Завтра с утра я отправлюсь к Назиму в палатку и этот азербайджанец заплатит мне за драгоценную цацку уйму денег. И тогда даже сам подлый гад Ковер захочет со мною дружбу водить».

Перед его воображением возникла тщеславная картина. Как он дает крупную купюру Ковру и тот бежит по его приказу за водкой в магазин. И Гришка радостно захихикал в предвкушении реванша за перенесенное недавно унижение. Бедный бродяга совсем забыл старую мудрость: «Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь».

Крот гнал машину всю оставшуюся часть ночи и проклинал шефа, отдавшего мало понятный приказ отвести и сжечь тело бабы-челнока в другом городе. Крот было заикнулся, что и в Москве моргов хватает, но Дон рявкнул зло и категорично:

— Я сказал, увезти из Москвы и сжечь. Значит выполняй. Люди там уже ждут.

Увидев обиженное выражение лица Крота, Дон с трудом подавил желание объяснить этому недалекому боевику, что крематории в Москве являются повышенным объектом внимания со стороны спецслужб и поэтому лучше перестраховаться. Его участие в «Большой игре» требовало особой осторожности. И поэтому Дон повторил приказ, намеренно чеканя каждый слог:

— Отвезешь, проследишь как сожгут и тут же назад. Потом отдохнешь. Ты все понял?

Теперь, вспоминая этот разговор, Крот подумал: «Чего я злюсь? Дон ведь не дурак и без надобности не стал бы нас гонять в другой город. А впрочем, не так уж далеко: к рассвету уже будем на месте».

Их уже ждали. Двое крепких мужиков быстро помогли вытащить скрюченное неподвижное тело из багажника и понесли вниз по каменным ступеням. Грива остался у машины, а Крот пошел вслед за ними вниз по старым перекосившимся ступеням. Печь уже вовсю полыхала. Содрав мешковину, один из служителей крематория посмотрел придирчиво на труп:

— Небольших размеров баба, особых забот не будет.

И тут, уловив небольшую заминку, Крот спросил резко:

— Ну в чем дело? Ритуального похоронного марша ждете?

— Да нет, командир. У бабы две золотые коронки и серьга не простая в одном ухе.

— Ну ты брось, земляк. Сказано, чтобы без следа. Так что действуй.

— Ладно, как скажешь!

Крот с удовлетворением наблюдал как постепенно в пламени исчезает телесная оболочка ещё несколько часов назад живой женщины.

«Интересно, как там Толик один кукует без своей зазнобы? Нашел серьгу или нет? А то хозяин может голову оторвать за такую промашку».

Убедившись, что все в порядке, Крот вытащил из кармана деньги и передал тому, кого посчитал главным. Тот, не считая, бросил деньги в спортивную сумку, стоящую в углу.

«Не ему предназначено», — подумал Крот и пошел к выходу. Дальнейшее его не касалось. На обратном пути он дремал на заднем сиденье, а Грива вел машину. Уже к полудню они въехали в Москву. Но отдыхать им не пришлось. Дону уже доложили о потерянной серьге и он был в ярости:

— Ничего не можете толком сделать! Хоть самому бери в руки пистолет или петлю. Я вам за что деньги плачу?! Удалось установить, что бомж продал серьгу азеру в овощной палатке рядом с его домом. Езжайте срочно туда и выкупите или отнимите силой. Мне все равно. Только привезите цацку сюда. Без неё не возвращайтесь.

— А что делать с бомжом?

— Сам не знаешь? Но сначала верни серьгу. Это главное!

Крот вышел на улицу. Внутри его все клокотало. Он не имел ни малейшего представления о целях и масштабах проводимой шефом операции. Но нервозность обычно хорошо владеющего собой человека передалась и ему. Слова Дона о том, что они с Гривой могут взять серьгу силой давали Кроту карт-бланш и он решил действовать напролом без особого плана.

Ведомый им «мерседес» с демонстративной наглостью заехал на тротуар и подъехал вплотную к овощной палатке, присоседившейся к большому продовольственному магазину. Грива легко оттеснил от окошка интеллигентного старика и двух женщин, а Крот трижды, с силой ударил кулаком по обитой жестью деревянной двери. Продавец, сразу поняв, что незваные гости подъехали не за покупкой овощей, открыл дверь. Крот, не спрашивая разрешения, вошел во внутрь палатки и начал разговор без предисловий напрямую: Где серьга, купленная сегодня у хромого бродяги?

Продавец настороженно посмотрел на огромного роста «качка», явно не склонного к мирному течению беседы. Но и сдаваться просто так кавказцу-мужчине было не к лицу и потому он спросил как можно тверже: А в чем дело? Я заплатил, и вещь теперь моя.

Крот, заметив во взгляде продавца признаки тревоги и беспокойства, догадался: «Он отдаст серьгу, но ему надо дать возможность отступить с почетом». И боевик сменил тон: Слушай, командир, эту серьгу мой шеф подарил своей телке. А та потеряла — примета плохая. Вернуть надо. Скажи, сколько заплатил бродяге и я уплачу, не торгуясь, в три раза больше.

Кавказец, обрадованный возможность уступить с честью, сказал как можно независимее:

— Хорошо, давай триста «зеленых» и забирай.

«Врет, гад! Небось, дал бомжу на пять бутылок водки. Но спорить не буду, мне эта серьга нужна. Ох как нужна».

Азербайджанец взял купюры с удовольствием: «Я сегодня провел неплохую сделку. А то попытались меня на голос брать. Не на того наехали».

Крот аккуратно развернул клетчатый кусок бумаги, в который была завернута серьга: «Так себе украшеньице: продолговатый светлый камень на длинной изогнутой переплетенной в узор подвеске».

Крот вновь завернул серьгу в бумагу и не отказал себе в удовольствии хлопнуть чернявого парня покровительственно по плечу: Ну вот молодец, джигит. Службу знаешь, а главное правильно её понимаешь!

Крот, довольный благополучным выполнением задания, вместе с Гривой направился к машине.

Глядя вслед отъехавшему «мерседесу», азербайджанец пожал плечами: «Серьга действительно, плевая и триста долларов не стоит. А зачем этим „качкам“ платить за серьгу такие деньги это их дело. Мне и своих забот хватает».

И торговец вновь приступил к своим хлопотливым обязанностям.

Крот привез добычу Дону, но вместо похвалы услышал довольно равнодушное:

— Вот и молодец, сумел избежать наказания. В следующей раз будь повнимательнее. Поехали, отвезешь меня домой. Потом отдохни, поспи пару часов и доведи дело с бомжом до конца.

— Я понял и все сделаю.

— Ну и хорошо, Тогда и я забуду о твоих ошибках. Плохое начало, Крот. Очень плохое. Нынешнее дело не обычное и я не хочу больше никаких неприятностей.

Они спустились вниз и сели в «Мерседес». Дон расположился на заднем сиденьи, а Грива сел рядом с Кротом. Теперь была очередь Крота вести машину. Он здорово подустал за последние сутки и потому вел машину осторожно на небольшой скорости. Внезапно сверху с ясного неба загремел гром и с веселой дерзостью закапали тяжелые водяные капли, соединившиеся в единые тонкие паутинки-струи.

«Грибной дождь», — подумал Дон, вспоминая как свято верил в детстве, что после такого полива грибы тут же начинают вылезать из-под земли как суслики из своих норок. И очень удивлялся, если бродя по опушке леса сразу после дождя, не находил вожделенной добычи.

«Святая простота», — улыбнулся сам себе Дон. Внезапно он ощутил жалость к тому наивному пареньку совсем не похожему на него сегодняшнего:

«Отними у меня власть и деньги и я не захочу больше существовать на этой земле. Мне тогда жизнь станет не нужной. А потому я не могу потерпеть поражение в затеянной „Большой игре“. Слишком многое поставлено на карту».

Дождь прекратился. И отгоняя от себя ненужные детские воспоминания, Дон приказал: — Останови на минутку машину Крот, и прижмись поближе к тротуару.

Дон вышел из машины, брезгливо перешагнул через грязный быстро бегущий ручеек и подошел к железной решетке водяного стока. Достав из кармана серьгу, он бросил её вниз. Но с первой попытки избавиться от опасной улики ему не удалось: зацепившись за край одной из секций решетки, украшение повисло над бездной городского отстойника. Бегущий поток переливался через серьгу и она шевелилась словно живое существо, выбирающее себе более удобную позицию для прыжка. Дон уже занес ногу, чтобы скинуть серьгу вниз. Но в этот момент, словно испугавшись его прикосновения, увлекаемая струями бурлящего потока блестящая слезинка в последний раз, сверкнув своими гранями на дневном свету, скатилась вниз в темный провал грязной городской канализации.

И эту податливую покорность Дон воспринял как доброе предзнаменование и довольный вернулся в машину.

* * *

Гришка Лоскут был разочарован. Даже обрадовавшись неожиданной дармовой выпивке, Ковер сам за водкой не побежал, сохраняя свой авторитет, а послал Ляльку. При разливе и выпивке он не упускал возможности высказать пренебрежение Лоскуту. И Гришка с тоской думал, что все опять закончится мордобоем и издевательствами. К тому же он опасался, что захмелевшие собутыльники отнимут у него неожиданно привалившее богатство и потому, не дожидаясь окончания натужного веселья, поспешил уйти от опасных приятелей. Отойдя подальше, он купил ещё бутылку водки и круг копченой колбасы. Подковыляв к овощному магазину по привычке, выклянчил у молодой продавщицы гнилой огурец и направился в дальний скверик. Аккуратно расстелив газету, выложил на неё свое богатство и начал понемногу отпивать прямо из горлышка бутылки. Сверху пригревало солнце, у него было спиртное и замечательная давно забытая закуска. Но он внезапно ощутил пустоту и разочарование, ясно осознав, что уже ничего хорошего в этой жизни у него не будет. Впервые за все годы несчастий его посетила необычная мысль: «А не лучше ли сделать петлю и повеситься где-нибудь на чердаке одного из тех выстроившихся в ряд серых и мрачных домов? И уже не будет ни голода, ни холода, ни ставшего уже привычным одиночества».

И стараясь вымыть из мозгов эту напугавшую его своей устрашающей притягательностью мысль, он сделал длительный приятно обжигающий горло глоток. Открыв блаженно закрытые глаза, Лоскут увидел перед собой двух одетых в модные широкие пиджаки «крутых» парней. Они внимательно его разглядывали. К своему удовлетворению Гришка не почувствовал ни малейшего испуга. Ему в этот момент было все равно.

— Ты — Лоскут?

— Допустим!

И уловив нотки вызова в ответе старого калеки-бомжа, Крот иронически усмехнулся: Ну что ж, Лоскут, поедем, покатаемся. Дело у нас к тебе имеется. Разговор небольшой.

Гришка потянулся к остаткам закуски. Крот небрежно махнул рукой: Оставь это, у нас в машине все есть, и водки сколько хочешь и закуски на десять таких как ты хватит.

Но Гришка, уже догадавшись, что его ждет, решил проявить независимость. С молчаливым упрямством, крепко зажав в руке недопитую бутылку, сопровождаемый громилами, направился к шикарной машине: «Ишь ты черная, как катафалк. Хоть напоследок проедусь с комфортом в шикарной машине.»

Сидя на заднем сиденьи, Гришка, отгоняя страх, вновь приложился и сделал большой глоток водки. Ведущий машину Крот, наблюдая за ним в зеркальце одобрительно хмыкнул:

— Молодец, Лоскут. Хорошо пить умеешь, красиво, без натуги. Я таких уважаю. А теперь поспи. Я разбужу, когда надо будет.

Гришка из чувства все ещё не покидающего его протеста решил бодрствовать, но однообразное мелькание чередующихся рощ и полян, прилегающих к загородному шоссе, вскоре заставили его притупленное водкой сознание затуманиться и задремать.

Далее ехали молча. На сороковом километре машина свернула в сторону от основного шоссе. Через полчаса они подъехали к огромному давно заброшенному котловану. Вокруг возвышались неподвижно застывшие горы щебня, песка, гравия и застывшего цемента.

Грива грубо растолкал Лоскута: Давай, просыпайся, дядя, приехали!

Лоскут некоторое время приходил в себя, пытаясь сообразить, где и с кем находится. Зачем все вспомнил и с тоской ощутил близость собственной кончины. Он безропотно позволил вывезти себя из машины и подвести к отвесному краю котлована.

«Сейчас все будет позади, — пришло горькое осознание неминуемой гибели, — странно, но ещё пару часов назад я сам хотел смерти, а теперь боюсь. Ох как боюсь! Выпить бы сейчас, ах как хочется выпить.». И он в тоске обвел глазами заброшенное неизвестно кем затеянное и остановленное строительство.

И словно угадав его последнее желание, длиноволосый достал из машины и протянул Лоскуту бутылку водки. Гришка суетливо отвинтил пробку дорогого заморского напитка и сделал пару затяжных глотков. Затем взглянул на равнодушно спокойные лица своих палачей.

«Таких молить о пощаде бесполезно и ни к чему», — обречено вздохнул он и просительно, извиняющемся тоном попросил:

— Дайте перед смертью затянуться пару раз.

Грива вопросительно посмотрел на Крота и от кивнул:

Только две затяжки, не больше. Нам ещё гнать машину назад.

И безразличие, с которым было дано разрешение, заставило Гришку оставить последнюю надежду. Он закурил сигарету и повернулся лицом к казалось бездонному провалу котлована: он не хотел видеть занесенных над ним рук палачей. И почти тут же ему нанесли сильный удар по голове, столкнув вниз. Странно, но его сознание не захотело сразу отключаться и он впервые в жизни ощутил ни с чем не сравнимое ощущение свободного полета. И по мере того как его тело мчалось вниз, все убыстряя скорость, он чудесным, непостижимым, уже совсем не земным предвидением знал, что как только его слабая легко уязвимая жалкая плоть перестанет существовать, столкнувшись с жестким покрытием цементного фундамента, его душа тут же взлетит вверх. И наступит освобождение от всей мутной, пакостной, впитанной за долгую жизнь грязи, уже частично смытой и очищенной его земными страданиями и физической болью. И это запоздалое осознание своей подлинной сущности с горечью открыло ему, что уже ничего, совсем ничего нельзя исправить.

Крот опасливо взглянул вниз на распростертое внизу тело и буднично сказал:

— Все, аллес, капут. Отмучился бродяга. Поехали, Грива. Я за последние сутки умаялся. Надо отдохнуть и расслабиться. Съезжу я пожалуй к Нинке в сауну. Но сначала надо поспать.

— Ты, Крот, неугомонный как вечный двигатель: ещё о бабах в нинкиной сауне думать себе позволяешь. А я лично завалюсь спать до завтрашнего полудня.

— Дело твое. Но как пионер будь готов завтра к вечеру. Анатолий нас повезет в Чертаново. Я уже с ним договорился. Жаль парня: зарежут его не жалеющие оплачивать проезд случайные пассажиры.

— Ты, Крот, ещё и шаман: все наперед знаешь. Совсем как тот русский, предсказавший чукче, что тот упадет, как только допилит сук, на котором сидит.

Крот, благосклонно хохотнул старому и совсем не смешному анекдоту и небрежно бросил вниз в котлован недокуренную сигарету, давая понять, что здесь делать больше нечего. Теперь машину гнал Грива, выжимая максимальную скорость в ожидании долгожданного отдыха.

Глава II. По горячим следам

Включившись в раскрытие убийства журналиста, оперуполномоченный уголовного розыска Ильин не надеялся на легкий успех: «Вряд ли местные уголовники причастны к этому преступлению. Дверь не взломана, Никонов сам впустил своего палача в квартиру. И первой напрашивается версия об убийстве из ревности: очень уж многих баб таскал к себе служитель прессы. Правда, смущает пропажа золотых изделий из шкатулки. И, по словам сестры покойного, с его пальца исчез перстень, сделанный на заказ. Это явная глупость: преступник-профессионал с такой заметной вещичкой не связался бы. Пока в деле одни загадки. Смущает и то, что специализировался Никонов на криминальной тематике. Может быть перешел кому-нибудь дорогу? Это надо проверить в первую очередь».

Главный редактор встретил Ильина настороженно. Узнав о причинах визита попытался разуверить сыщика:

— Ну это вы зря подумали! Я его как-то спросил не боится ли он мести. Так Вадим в ответ засмеялся: «Я не глупее паровоза. Статьи у меня только по форме хлесткие. Но заметь, конкретных фамилий не называю, преступные сделки, сулящие крупные прибыли, не срываю. Так что бояться мне нечего. Вон взяточники „Ревизора“ смотрели и от души смеялись: их лично не затрагивали. Так и я изобличаю лишь тенденции, а не конкретных людишек».

— Значит он себя с Гоголем сравнивал? — поинтересовался Ильин — Да, вы правы, мужик был тщеславный. Но все же пределов дозволенного в своих криминальных очерках не превышал. Так что, думаю, его из-за бабы убили. Он не только себя с Гоголем сравнивал, но и Пушкина пытался по количеству любовных приключений обогнать. Все скрупулезно подсчитывал свои победы.

— И много их у него было?

— Да с месяц назад хвастался в приватной беседе, что за сотню успел перевалить. Но мог и прихвастнуть, конечно. Так что мой совет: «ищите женщину», как говорят французы.

Вернувшись от редактора в отделение милиции, Ильин все же решил версию об убийстве журналиста из-за выполнения профессионального долга не исключать. Но сосредоточить основные усилия на проверке личных связей Никонова. Предстоял огромный объем работы. И вся надежда сыщика теперь заключалась в том, что всплывет случайно где-то перстень-печатка, снятый с пальца убитого, либо вновь громыхнет мелкокалиберное оружие, из которого был застрелен журналист. Невеселые размышления Ильина прервал телефонный звонок. Он снял трубку и представился. Звучащий в трубке голос явно принадлежал человеку, привыкшему давать команды и распоряжаться:

— Я, полковник Светлов из ФСБ. Мне надо срочно увидеться с вами. Ну скажем завтра где-нибудь в промежутке между десятью и одиннадцатью утра.

— Ну что же я готов, скажите в какой подъезд на Лубянку подъехать и взять пропуск на вход.

— К сожалению я с утра там не буду. А не можем ли мы увидеться, скажем, в каком-нибудь условном месте, удобном для вас.

— Нет, не можем. Я должен знать, что имею дело именно с представителем ФСБ.

— Я предъявлю вам удостоверение.

— Послушайте, полковник, как утверждал Остап Бендер, вся контрабанда изготовляется в Одессе на Малой Арнаутской улице. И в наше время я знаю умельцев, которые мне торжественно вручат подлинное удостоверение Президента России.

В трубке рассмеялись:

— Хорошо, назовите ваш вариант.

— Я знаю одну контору в районе Старого Арбата, отвозил туда пару раз оперативные материалы, интересующие ваше ведомство. Вот и давайте я подъеду туда ровно в десять часов тридцать минут.

— Хорошо. Это меня устроит. Я вас жду.

Дав отбой, подполковник Светлов удовлетворенно хмыкнул: «Я, кажется, не ошибся: Парень осторожный и, сломя голову, в авантюрные дела не пускается. А мне без помощи местного уголовного розыска никак не обойтись».

А Ильин, обдумывая каждое слово состоявшегося разговора, пришел к выводу: «Подполковник явно не хотел, чтобы я „засветился“ на Лубянке. Возможно, он не доверяет предателям-коллегам, либо сам работает на мафию. В любом случае он рискует и работает самостоятельно без санкции начальства. Мне надо быть осторожным. Скорее всего речь пойдет об убийстве Никонова. А это значит, что дело вовсе не в любовных связях журналиста. Предстоящая встреча может дать новое направление поиску, и значит мне надо идти на эту встречу».

Тревожное ожидание опасности не покидало Ильина в этот вечер.

* * *

Ильин появился в конторе, принадлежащей ФСБ, точно в назначенное время. Женщина-офицер записала в журнале номер его удостоверения и указала путь в кабинет, предоставленный местными операми полковнику из управления для беседы с интересующим его человеком из милиции. Полковник Светлов оказался высоким крепким мужчиной лет сорока пяти с резкими движениями хорошо тренированного спортсмена. Достойно ответив на крепкое рукопожатие, Ильин присел на стул напротив стола. Подчеркивая неофициальный, доверительный тон беседы, Светлов взял стул, выдвинул его на середину кабинета и присел рядом с Ильиным.

«Усыпляет мою настороженность, — усмехнулся про себя Ильин, — ну что же сыграю в поддавки. Пусть думает, что я простак».

Словно не замечая недоверия собеседника, Светлов пояснил:

— У нашего ведомства имеется интерес к гибели Никонова: не каждый день в России убивают журналистов, изобличающих мафию. Как у вас продвигаются дела?

«Стали бы вы на ушах стоять из-за какого-то писаря. Если бы здесь не крылось нечто другое, более важное», — подумал Ильин, но сделав вид, что проглотил эту дешевую наживку, кратко доложил все, что успел сделать. Светлов выслушал его, не перебивая.

— Ну и ладно. Теперь мне все ясно. Действуйте дальше и если у вас появятся какие-либо новые данные, способные нас заинтересовать, сообщите. Запишите мой номер телефона.

Ильин собрался уходить. Вслед за ним поднялся и Светлов:

— Мне тоже пора.

Сопровождаемый Светловым Ильин начал спускаться вниз с третьего этажа. Он уже понял, что встреча с представителем ФСБ ещё не закончена: «Полковник опасается, что разговор со мной записывается его коллегами и потому хочет продолжить обмен информацией в нейтральном месте наедине. Видно и вправду дело серьезное».

И он не ошибся. Как только они вышли на улицу и направились к метро, Светлов сказал так, словно только что закончил предыдущую фразу:

— Этот Никонов, оказывал нам периодически услуги, поставляя кое-какую информацию. Иногда весьма важную. А теперь его убийство из-за бабы мои недруги могут истолковать превратно. Доложат начальству, что его расшифровали как наше доверенное лицо и убрали. А мне старику, на излете карьеры неприятности не нужны. Ты согласен? Вот поэтому я и осторожничаю.

«Врет подполковник. Из-за подобной мелочи он не стал бы все обставлять с такой конспирацией», — решил Ильин, но охотно подыграл:

— У нас в системе тоже хватает доброжелателей, готовых подставить коллегу под гнев начальства.

Некоторое время шли молча. Затем Светлов спросил словно ненароком:

— Вы лично в осмотре места происшествия участвовали?

— Нет, следователь из прокуратуры и ребята из МУРа там работали. Но я протокол читал.

— Обратили внимание на упоминание в протоколе компьютера?

— Да, он находился в углу возле пианино.

— К сожалению ваши ребята к осмотру подошли формально. Небольшая промашка вышла: компьютор на месте, а вся информация из его памяти стерта. И ещё одна деталь: все дискеты исчезли из квартиры. А на них по нашим данным имелось кое-что интересное. Учет у него хорошо был налажен. Так что его смерть нас очень интересует.

— Значит вы думаете, что журналиста мог убрать кто-то из объектов его профессионального внимания?

— Я этого не говорил. Просто прошу информировать меня обо всем интересном, что вы выявите в процессе розыска. Сами понимаете нам в ФСБ не с руки заниматься этим делом. Тот телефон, что я вам дал — забудьте. Использовать его не надо. Запомните другой — мой домашний. Звоните ближе к ночи. Просто скажите, что звонит Валентин с Арбата и только назовите время. Встретимся вон там на сквере третья скамейка от памятника Гоголю. Потом придумаем что-нибудь понадежнее.

«Ого, да он конспирирует наш контакт по всем правилам! Дело-то явно опасное. Но отказаться от встреч с ним на данном этапе я не могу. Поработаем — посмотрим!»

Светлов трижды назвал свой номер и Ильин кивнул:

— Все в порядке, я запомнил и не забуду.

— Не скрою, прежде чем выйти на контакт с вами я изучал вашу кандидатуру. И вы нам подходите по многим параметрам.

— Вы говорите так, словно осуществляете вербовку.

— Ни в коем случае, Это плохо, если вы так расценили мои слова. Мы с вами союзники в борьбе с теми, кто нарушает закон, независимо от их должностного положения. Не так ли?

Последний вопрос был явно со скрытым подтекстом и Ильин, твердо посмотрев в глаза полковника, кивнул:

— Я согласен.

— Я это знаю, потому и доверяю вам.

— Но не до конца. Вы сказали мне наверное лишь десятую долю того, что знаете сами.

Светлов колебался лишь мгновение:

— Ну не десятую, а скажем пятую. Но не потому, что не доверяю. Просто не хочу подвергать вашу жизнь опасности. Наши противники начали «Большую игру». Я не хочу их вспугнуть и насторожить раньше времени. Так что я буду иногда действовать через вас. Надеюсь вы понимаете, что сохранение в тайне нашей договоренности — единственная гарантия и вашей, и моей безопасности.

Ильин кивнул:

— Я не первый год в системе. Могли и не предупреждать.

— Не обижайтесь. Мне хочется дожить до пенсии и ловить рыбку у тихого водоема, а не оказаться брошенным ей на корм. Ну все до встречи.

Ильин хмуро кивнул: он уже и сам хорошо понимал, что против своей воли втянут в чужую опасную и рискованную операцию.

Глядя ему вслед, Светлов подумал: «Мне нужен надежный союзник. Но пусть пока поработает втемную. Ему вовсе не обязательно знать, что в деле уже фигурирует три трупа: помимо журналиста боевики Дона успели „подчистить хвосты“ и убрать женщину — челнока, привезшего опасную посылку, и бродягу — случайного свидетеля её убийства. Но пусть пока эти люди, жаждущие богатства и власти не подозревают, что находятся у меня под колпаком».

Светлов вздохнул и, выждав ещё несколько минут, направился вслед за Ильиным к станции метро. Теперь он отвечал не только за свой успех в операции, но и за жизнь этого молодого сыщика, против своей воли вовлеченного в рискованное опасное дело.

* * *

— Дон был озабочен: занимающий высокое положение Галстук встречался с ним только в исключительных случаях и срочный вызов в столь позднее время не сулил ничего хорошего. Галстук нервно ходил по кабинету:

— Ты пойми, Дон, это не простая сделка. Мы проводим акцию, способную поменять всю политическую систему в многострадальной России. Мы не можем позволить себе ни малейшей ошибки, даже вот такой малюсенькой.

И Галстук сложил в щепотку три толстых пухлых пальца, наглядно показывая, что даже такое мизерное отклонение от плана допускать нельзя.

— Да, не волнуйтесь вы так, я свое дело знаю. Журналиста, на свою беду пронюхавшего о наших планах, убила одна из многочисленных любовниц. Прах бабы-челнока, привезшей опасную посылку из-за рубежа, развеян над планетой. А вчера ближе к вечеру мне сообщили о трагической гибели её сожителя Анатолия. Беднягу убили по-подлому случайный пассажиры в целях грабежа. Мир его душе. Так что все вроде бы в норме.

— Вот именно, что «вроде бы». Я думал только у нас в стране бардак. А получается везде. Эти чудаки из-за рубежа нам поставили бракованный контейнер. Ну и баба-челнок схватила повышенную дозу радиации. Потому я тебе и приказал её сжечь.

Ну мы и сожгли! И следов нет! Стой, уж не хочешь ли ты сказать, что и мои люди, входившие в контакт с ней, тоже облучились?

— То, что им передалась какая-то доля радиации вполне возможно, хотя и немедленная смерть им не грозит. Но все равно они обречены независимо от облучения. И это ты тоже возьмешь на себя. Но я тебя срочно вызвал по другому поводу. Специалисты утверждают, что баба эта — челнок, почувствовала недомогание и обращалась за консультацией к частному врачу. А тот по закону подлости только два года назад стал народным целителем, а раньше работал в медицинском учреждении, занимающемся как раз этими радиолучевыми болезнями. И по имеющимся у нас сведениям сразу заподозрил неладное. Все ей вопросы задавал наводящие: откуда приехала, не работала ли в рентгеновском отделении в больнице.

— Я понял. Давайте адрес.

— Все должно быть сделано уже сегодня.

— Это невозможно. Нужна предварительная разведка.

— Все уже подготовлено. Этот эскулап-частник практикует у себя дома. Какие-то травы сушеные дает больным пить. Между прочим, убежденный холостяк и иногда, оставляет у себя какую-нибудь приглянувшуюся клиентку, жалующуюся на бесплодие или на отсутствия наслаждения при совокуплении. Так вот именно сегодня у него одна дамочка, подосланная нами, осталась до утра. Пусть твои ребята подъедут в полночь: она им откроет дверь, а сама тут же уйдет. Ей присутствовать при его кончине не нужно: все-таки женщины — нежное создание.

— Я все понял. На дело пойдут все те же Крот и Грива.

— Избавь меня от этих деталей. Для нас сейчас главное, чтобы слово «радиация» не всплыло раньше времени.

А специалисты утверждают, что слабые следы радиации могли остаться в багажнике машины, перевозившей труп бабы-челнока. Но в любом случае рисковать нельзя. И потому эту машину, немедленно уничтожьте. А Кроту дай денег на новую «тачку», не жалей. Пусть Крот вывезет машину в лес, сольет бензин и сожжет.

— Хорошо, я понял. Но только хотелось бы знать все детали задуманной операции до конца. Если бы мы знали о радиоактивном контейнере, то не допустили ошибок. А они неизбежны, если мы действуем вслепую.

— Все детали задуманного плана не знаю даже я. Есть люди и повыше меня. Каждый должен выполнять свою часть работы, и получать за это деньги и притом, заметь, немалые. И мне очень не понравился твой вопрос. Человек с твоим опытом не должен проявлять излишний интерес, вызывающий большое недоверие.

Дону нечего было возразить: этот вальяжный и неприятный ему тип был прав. Но уходить вот так просто, проглотив обиду, он не хотел и потому спросил с грубоватой небрежностью:

— А когда будем решать вопрос с Кротом и Гривой ты уже знаешь? Мне надо будет подготовить новых людей для ликвидации этих ликвидаторов.

— Ну что ж, тут ты прав, но по системе «домино» начнем играть через три дня. Мне надо, чтобы Крот и Грива сначала завалили очень крупного зверя. Человек под сильной охраной ходит. Лишить его жизни будет сложно и уйти надо оттуда по-умному, без потерь.

— Вот потому мне Крота и жаль: парень — специалист высокого класса. Не какая-нибудь уголовная шпана, а бывший офицер-десантник.

— Ничего, другого найдешь. Их сейчас озлобленных без гроша в кармане много без привязи бегают. Они не только за деньги угробят кого хочешь, но ещё и совесть свою успокоят, идеологическую базу под киллерство подведут: «бей воров-капиталистов». Так что действуй.

Дон поднялся и пошел к двери. Уходя, не прощаясь, он хотел сохранить остатки видимости независимости. Но как бы то ни было, а пока он должен был выполнять указания Галстука:

«Сегодня необходимо гладко провести ликвидацию эскулапа-травника. Ну а избавиться от машины Крота будет совсем просто». Думая так, Дон сильно заблуждался.

В это утро Генка Платин встал с чувством обреченной решимости: приближался срок уплаты долга. Все последние дни он занимал у Рехтовщика деньги, не зная как сможет расплатиться. Постепенно его долг возрос до астрономической суммы. Несколько дней назад Рехтовщик объявил, что ставит его на счетчик. И это была не простая угроза: За Рехтовщиком стояли серьезные ребята, которым он помогал разукомплектовывать угнанные машины. И когда Рехтовщик предложил в уплату долга украсть и доставить ему в мастерскую «иномарку», пообещав ещё доплатить три тысячи «зеленых», Генка особенно не раздумывал. Он сразу остановил свой выбор на «мерседесе». Но наблюдая из окна за владельцем машины — крутым с накаченными мышцами мужиком, Генка с опаской думал: «Если попадусь, то до суда дело явно не дойдет. Он мне все кости переломает». Но другого ничего придумать не мог. Одетый в «фирму» качок, приезжая днем на обед, оставлял иномарку у подъезда, ставя её на «секретку». И Платин совсем не представлял как сможет угнать «мерседес». Каждый день Платин выходил во двор как на работу и ждал приезда крутого владельца иномарки. В его задурманенную голову приходили фантастические идеи одна хлеще другой. Он даже подумывал взять в углу двора из горы металлолома железяку покрепче и огреть по затылку зазевавшегося качка, выходящего из машины.

Но план был рискованным, да и людей вокруг было много. В этот день Генка вновь дожидался приезда качка, сидя на скамейке за густыми кустами акации. Увидя въезжающий во двор «Мерседес» Генка приготовился сделать решительную попытку. Как только качок скрылся в подъезде, Платин кинулся к иномарке, но на руле, вызывающе дразня, торчало устройство, снять которое он не сумел бы и за час. Платин отошел в сторону и в бессильном отчаянии вновь сел на скамейку за кустами.

Ничего не подозревающий Крот поднялся в свою квартиру, чтобы переодеться: «Не поедешь же сжигать любимую машину в фирменной одежде. Для этого больше подойдет джинсовый костюм».

Настроение у Крота было неважное. Его встревожил приказ Дона сжечь дорогостоящий «Мерседес». Это явно свидетельствовало о приближении большой беды. Конечно, толстая пачка стодолларовых купюр, данная ему на приобретение новой машины, согревала душу. Но все равно тревога не оставляла его:

«В последнее время творится много непонятного. Вляпались мы с Гривой в дурную историю. Да и сам Дон ходит хмурый. Что-то у них там в мозговом центре не ладится. А отдуваться судя по всему придется нам. Надо предупредить Гриву и самому удесятерить осторожность. Приказ избавиться от „иномарки“ это явный признак, что запахло жаренным и надо обдумать пути отхода».

Занятый тягостными мыслями Крот аккуратно развесил пиджак на вешалке, быстро натянул джинсовую куртку и сбежал вниз на улицу. Открыв дверцу иномарки он снял ограничитель с руля и, вставляя ключ зажигания, привычно провел ладонью по левому нагрудному карману. И тут же вслух громко выругался: со всеми этими заботами о грозящей опасности он, переодеваясь, забыл переложить бумажник с правами и деньгами в джинсовую куртку.

«Конечно, возвращаться назад наверх в квартиру — плохая примета. Но не станешь же рисковать, выезжая за город без водительских прав, да ещё на машине, которую нельзя „светить“ перед ГИБДД ни при каких обстоятельствах».

Крот в раздражении выскочил из машины и, торопясь, не стал предпринимать обычных мер безопасности, а с досадой хлопнув дверцей, поспешил наверх.

Не веря своим глазам, Платин бросился вперед. Он мгновенно сообразил, что другого такого шанса у него уже не будет. Платин суетливо сунул один из имеющихся у него в связке ключей в замок и понял, что в этот день удача действительно на его стороне: дверца открылась сразу. Платин сел за руль и, заведя двигатель, двинул машину вперед. Плавно вписавшись в поворот, он выехал на проезжую часть улицы.

Увлеченный вождением непривычной ему модели Платин не заметил как вслед за похищенной им иномаркой осторожно двинулась припаркованная у обочины машина. Но спеша в гараж к Рехтовщику, он не заметил опасности.

А Крот, быстро поднявшись в квартиру, размашисто подошел к шкафу, вынул из кармана пиджака бумажник с необходимыми документами и поспешил назад на улицу. Увидя, что иномарки на месте нет, не поверил своим глазам. Сгоряча выбежал из двора, проголосовал, остановил частника и, с полчаса поколесил по ближайшим улицам, надеясь обнаружить свою иномарку. Поняв, что все его усилия напрасны, щедро заплатил сочувствующему ему автовладельцу и направился домой.

«Что это было? Случай или специально кто-то охотился за моей машиной? Если её угнали какие-то отмороженные гады, то мне повезло: машина скорее всего уйдет с концами в безвестность. К тому же меня освободили от горького ритуала уничтожения собственного любимого детища».

Успокаивая себя таким образом, Крот вновь поднялся в свою квартиру, подошел к бару, налил в стакан немного коньяка и с удовольствием выпил.

«Дон об этой моей промашке знать не должен. Зачем мне искать на свою задницу лишних приключений и неприятностей? А может быть моя иномарка как любимое живое существо почувствовала, что её хотят уничтожить и сама сбежала? А что необычного в таком предположении? От моей красавицы всего можно ожидать».

И привыкший думать о своей машине как сообразительном домашнем животном, Крот на мгновение поверил, что иномарка действительно, избегая гибели, сбежала и теперь гуляет сама по себе.

Но тут же, опомнившись от наваждения, он заставил себя вернуться в жесткую и беспощадную реальность. Со злобной ненавистью Крот послал проклятье тому, кто посмел угнать красавицу-иномарку, которая ему уже в сущности и не принадлежала.

* * *

За прошедшие двое суток после встречи с сотрудником ФСБ Ильин встретился и переговорил с десятками людей, знавшими Никонова. Общая картина была ясна: журналист активно копался в опасных криминальных делах и был очень неразборчив в интимных связях. Мог даже «снять» проститутку и привезти к себе, оправдываясь впоследствии перед друзьями и самим собой, что сделал это исключительно в поисках сенсационного журналистского материала. Хотя ему — опытному профессионалу это было не к чему: он имел постоянные, годами проверенные источники информации среди разных слоев общества, в том числе и в правоохранительных органах. В основе его отношений с сотрудниками спецслужб лежали и личные симпатии, и денежные интересы. Очень часто правоохранительные органы скидывали ему «горячую» информацию, для решения своих профессиональных задач: либо вспугнуть преступника, заставив его раскрыться, либо наоборот дезинформировать, усыпив бдительность. Но в любом случае Никонов не оставался в накладе, публикуя сенсационные материалы.

Ильину пока не удалось выяснить, какая опасная информация могла привести к гибели журналиста. Зато список любовниц этой акулы пера пополнялся все новыми именами. Среди них свидетели наиболее часто называли трех женщин, занимающих в жизни Никонова значительное место: Нина Лубова, работающая врачом в престижной платной клинике, Людмила Ступина — парикмахер-модельер, и Кудряшова Сима — бухгалтер в частном банке. Наиболее близок он был с Ниной Лубовой, с которой постоянно в последнее время ссорился из-за появившейся у Никонова новой знакомой.

«Ну что же, по крайней мере у меня есть кого проверять на первоначальном этапе. Эта Лубова, вполне могла из ревности к новой любовнице убить Никонова. К тому же через неё легче будет установить эту, пока мне неизвестную любовницу журналиста».

Размышления Ильина прервал требовательно прозвучавший звонок. Он снял трубку, и услышал знакомый с легкой хрипотцой голос:

— Надо бы встретиться и пошептаться, Ильин. Как насчет того, чтобы минут через сорок состыковаться там, где договаривались?

— Хорошо, я буду.

— Ну и ладно. Ждешь меня не более десяти минут. Если не появлюсь, немедленно уходи в сторону Храма. Все, конец связи.

«Ишь ты как конспирацию. Что это? Извечная привычка людей из их ведомства играть в таинственность или полковник действительно втянул меня в чрезвычайно опасную авантюру?»

Ильин вышел на улицу и зашагал к метро. До станции «Арбатская» ему было ехать всего минут десять. Но он хотел провериться и заранее осмотреть место, где назначена встреча. Внимательно осматриваясь, убедился, что «хвоста» за ним нет.

«Этого следовало ожидать. Люди, заинтересованные в этом деле, должны следить за Светловым, но никак не за мной. Хотя после сегодняшней нашей встречи все возможно. Надо будет подстраховаться. Недаром говорят, береженного Бог бережет».

Выйдя из метро, Ильин направился в сторону памятника Гоголю, но не по скверу, а рядом с домами за оградой. Миновав угловой продуктовый магазин и «парикмахерскую», остановился на троллейбусной остановке, растворившись среди пассажиров. Отсюда хорошо просматривалась скамейка, на которой должна была состояться встреча. Медленно текли минуты.

«Хорошо, что редко ходит транспорт и можно без опаски вести наблюдение, Однако контрольный срок истек, а его нет. А может быть полковник не рискует и ведет наблюдение со стороны?»

Троллейбус подошел к остановке, забрал пассажиров и медленно, словно приглашая Ильина следовать за собой, поехал в сторону Храма. Стояние на виду у всех на остановке после отхода троллейбуса могло вызвать подозрение, и Ильин зашагал прочь в сторону Храма.

«Не гони, они устали!», — как говорят ваши клиенты, — услышал он сзади веселый голос Светлова.

Обернувшись, Ильин увидел улыбающегося полковника, который в своем фирменном костюме напоминал больше преуспевающего бизнесмена чем представителя опасного ведомства.

Полковник одобрительно кивнул головой:

— Я так и знал, что ты не полезешь, очертя голову, на видное место у памятника, и вычислил, где ты установишь наблюдение. Давай-ка свернем с тобой направо. Тут есть небольшой дворик, где всегда тихо, спокойно, а главное малолюдно. Там и поговорим.

Они прошли по криво изгибающимуся переулку и вошли в небольшой двор старого, ещё дореволюционной постройки дома. Присели на скамейку и Светлов, оглянувшись вокруг, с удовольствием заметил:

— Я люблю эти старые московские дворики. Тут веет какой-то патриархальной ничем невозмутимой тишиной и покоем. Словно над Москвой и всей страной не проносятся постоянно бури и потрясения. Да и этот старинный красавец — дом с помпезной лепниной мне кажется огромным животным, неуклюже присевшим на задние лапы, и своими многочисленными окнами — глазницами сочувствующе смотрящим на наши жалкие потуги переломить судьбу.

Светлов замолчал и, достав сигарету, закурил.

«Он согласно служебной инструкции не переходит сразу к делу, устанавливая со мной психологический контакт. Ну что же подождем, что дальше скажет».

Не получив ответа на свою философскую фразу, Светлов решил перейти на деловой тон и предложил рассказать все, что стало известно Ильину за последние двое суток. Ильин поведал о составленном списке любовниц и возникшей в этой связи версии о причастности к убийству Нины Лубовой. Было заметно, что полковник слушает невнимательно. И Ильин поспешил завершить свой короткий рассказ:

— Я думаю, установить за этой Ниной Лубовой скрытое наблюдение. Пусть ребята потопают за ней дней пять. Может быть и выявят что-нибудь интересное.

— Не трать, Ильин, государственные деньги на бесполезное дело. Мы уже проверяли: у неё есть алиби. Она в этой время проводила консультацию: её пригласили как специалиста к одному важному пациенту.

— Если не она, то кто?

— Пока точно не знаю. Мой совет: приглядись к той, которая не так давно появилась в окружении Никонова. Говорят девка молодая и красивая. А, впрочем, может быть и не она. Меня, откровенно говоря, особенно и не интересует, кто убил Никонова. Это ваши милицейские заботы.

— Вы хотите сказать, что тот, кто нажал курок не имеет отношения к интересующим вас дискетам?

— Вот именно. Так оно и было. Дискеты забрали уже после того как убийца Никонова покинул место преступления. Так что продолжите активный розыск и проверку его любовниц. Это поможет ввести в заблуждение нашего противника. Пусть поверит, что мы даже не подозреваем об его существовании.

— Значит, моя роль в спланированной вами акции чисто отвлекающая, дезинформирующая?

— Ну уж нет! Если бы я хотел этого, то на непосредственный контакт с вами не пошел. Вы нам нужны для более активных действий. Вчера арестовали некого Козлова Петьку по кличке Рехтовщик. Он входил в группу, занимающуюся кражами и угонами автотранспорта. У него в гараже нашли две машины. Бесхозные, без номеров. Милиция сейчас пытается выяснить их владельцев. Делом, между прочим, занимается ваш друг из МУРа Кондратов. Так вот одну из изъятых машин — «мерседес» надо запрятать подальше. Вы можете связаться с Кондратовым и попросить на несколько дней упрятать эту машину так, чтобы её не нашли? Нам крайне важно обеспечить её сохранность.

— А почему вы не обратились к Кондратову с такой просьбой?

— Не хочу лишний раз «засветиться» и высказать свой интерес к этой иномарке. Лучше если это сделаете вы, объяснив, что скоро получите дополнительные данные о владельце.

— Он вам, действительно известен?

— Да, он один из участников противостоящей нам группировки. Мои ребята вели за ним наблюдение и стали случайными свидетелями угона «мерседеса» от его дома. В подходящий момент, я передам вам данные о владельце и угонщике. Вы сможете отличиться. Чур, премия пополам. Шучу, конечно.

— За подсказку спасибо. Думаю Кондратов мне не откажет. Поставим «мерседес» в надежное место на какую-нибудь нашу милицейскую закрытую автобазу. Пусть пока там постоит. Но только мне не нравится, что я по-прежнему не знаю ни конечных целей, ни масштабов операции. Действовать втемную мне дальше не очень-то хочется.

— Хорошо, всего сказать не могу, но предупреждаю, что противостоящая нам группировка состоит из людей, занимающих высокое положение, — опасных и циничных. Ими затеяна крупная провокация. И они не перед чем не остановятся. За последние сутки — убит не только журналист Никонов, но и женщина, занимающийся челночным бизнесом, её сожитель и бродяга-старик.

— А эти ещё здесь при чем?

— Ну на твой вопрос я отвечу издалека. Если последовательно проследить связи самого захудалого бомжа. До высокопоставленного чиновника, то окажется, что они не очень-то далеки друг от друга.

— Это каким же образом?

— Ну, скажем бродяга, насобирав пустые бутылки, сдает их каждый день приемщику, с которым у него установились приятельские отношения. У приемщика есть сестра. Она замужем за водителем какого-то средней реки бизнесмена. Тот посещает места, где постоянно появляется некий мелкий правительственный чиновник, часто бывающий на приемах и совещаниях у высокопоставленного вельможи. Вот и получается, что от нищего бродяги до правителей города не такая уж большая дистанция и все мы — люди связаны между собой гораздо теснее, чем нам кажется.

— Ну что же, я начинаю понимать куда вы клоните.

— Люди часто не догадываются какие огромные волны возникают от бросаемых ими мелких камушков в кажущуюся спокойной водяную гладь. Вот и названные мной жертвы по воле случая влезли в чужую игру, не зная ни правил, ни своих противников.

— Ну, а в нашем случае сколько звеньев отделяет убиенных бродягу, женщину — челнока и её любовника от высших должностных лиц?

— Как говорят в Одессе, вы будете смеяться, но не более семи. — И вы знаете все звенья этой порочной цепи?

— Знаем, а что толку? Доказательств пока никаких. Журналиста застрелила любовница. Труп бабы-челнока сожжен и её словно не существовало. Ее сожителя убили якобы грабители. А с пьяным бомжом и того проще: упал в котлован и разбился. Так что у нас из доказательств — лишь «Мерседес», загрязненный радиацией. И то мы не можем этот мелкий козырь пока пустить в ход. Угнанный автомобиль находился пару суток не у владельца и тот всегда может сказать, что следы радиоактивного вещества занесены в его машину угонщиками.

— Значит, все дело в радиоактивном веществе?

— Если бы! Этот таинственный контейнер, излучающий радиацию лишь средство для устранения конкурентов, представляющих довольно значительную политическую и экономическую силу. Короче, одна группа, так называемой, элиты затеяла огромный передел в коммерческой сфере. А у их соперников и деньги большие и рычаги влияния на власть не малые. Так что, впрямую их не сбросить. Вот конкуренты и организуют крупномасштабную провокацию по компрометации соперника. А под шумок надеются урвать наиболее жирные куски общественного пирога.

— Ну а нам, что за резон в эту кашу влезать? Вы там в ФСБ всерьез считаете, что одна группировка лучше чем другая?

Светлов посмотрел на Ильина внимательно:

— Прежде всего усвойте одну истину: ФСБ как и все общество неоднородно, Есть в нашем ведомстве офицеры, ставящие на разные группировки.

— А вы лично значит за тех, кто уже власть захватил и узурпировал?

— Нет, брат, все не так просто! Мне лично важны три вещи: укрепление мощи России, поддержка тех из политиков и бизнесменов, кто на данном этапе и в конкретном деле полезен стране и, наконец недопущение гражданской войны в стране, где полно атомных электростанций.

— Так, значит ради стабильности обстановки мы должны сорвать акцию, направленную одной элитной группировкой против другой?

— Не больше, но и не меньше. И ещё раз повторяю, не потому, что одна финансово-политическая группировка лучше другой, а потому, что нам важен престиж России и мы не должны позволить ввергнуть её в хаос.

— Хорошо, это я понял. Так что же мы должны конкретно делать?

— Да пока я и сам не знаю! Известно лишь, что они хотят продать радиоактивное вещество, свалив эту преступную сделку на своих конкурентов. Но это лишь одно звено в общем замысле. И потому нам приходится пока отслеживать их преступные действия.

— Ну хорошо, а если мы так и не добудем доказательств?

— Тогда ограничимся изъятием этого опасного контейнера и арестуем рядовых исполнителей. В любом случае крупные потрясения сейчас России не нужны. А теперь давайте ненадолго разбежимся: у меня предчувствие, что быстрый разворот событий вынудит нас встретиться уже в ближайшие сутки.

— Опять на этом же месте?

— Возможно. Но давайте расширим возможности в выборе места наших встреч. Иногда мы можем видится в Денежном переулке, недалеко от Зубовской площади рядом с мемориальной квартирой наркома просвещения Луначарского. К тому же я и в этот двор вас не зря привел: вон в том угловом подъезде на третьем этаже квартира слева. В особых случаях мы можем побеседовать там без помех. Если я скажу «встретимся у Министра», то значит жду вас в Денежном переулке, а если «у писателя», то вновь у памятника Гоголю. Ну а услышав «у Алены», приходите прямо в этот дом в указанную квартиру.

— А почему «у Алены»?

Светлов рассмеялся:

— Это особая история. Давайте суеверно загадаем. Если операция пройдет успешно, то обязательно встретимся на этой конспиративной квартире, разопьем бутылку коньяка и я объясню происхождение необычного названия. Договорились?

— Ну что же, я согласен.

Ильин и Светлов азартно хлопнули ладонью о ладонь, словно заключали крупное пари. Первым уходил Ильин. Глядя ему вслед, Светлов подумал: «А пожалуй, мой выбор союзника совсем неплох. С этим парнем можно иметь дело. Но мне надо ещё успеть сегодня встретиться с другим человеком из высших элитных сфер, близким к общим противоборствующим группировкам. Без помощи Собеседника мы все время будем опаздывать и лишь подбирать трупы после кровавых схваток».

Светлов был прав: до убийства очередной жертвы в затеянной «Большой игре» осталось всего несколько часов.

Глава III. Ловушка

Приближался основной этап «Большой игры» и Галстук сильно нервничал. Он вновь вызвал к себе Дона, чтобы обсудить детали предстоящих действий:

— Слушай, Дон, пружина сжалась до предела, теперь она должна распрямиться и выкинуть с политической арены и из бизнеса эту «банду четырех».

— Ты не путаешь, Галстук? Ведь насколько я знаю их там пятеро. Так кого же из членов «великой пятерки» ты милуешь?

— Никого не милую. А просто Станок нам не опасен. Он там мало что решает. Нечего на него тратить силы и деньги.

«Значит Станок переметнулся и теперь на стороне Галстука играет. Да мне-то какое дело? Закажет четверых — уберем только четверых», — подумал Дон.

— Настал момент, когда ты, Дон, должен узнать общий замысел «Большой игры». Мои враги тебе хорошо известны. Для соблюдения конспирации будем их условно называть Крючок, Поплавок, Грузило и Удилище. Для нас главная цель — Крючок. Завтра в утренние газеты мы скинем информацию о том, что его ближайший помощник Поплавок замешан в сделке с продажей радиоактивного вещества нашим потенциальным противникам на западе. В опубликованных материалах намекнем, что в этом деле замешан также Грузило, подпись которого красуется под важным документом, разрешающим вывоз стратегического сырья. Это — фальшивка, но Грузило не успеет оправдаться: его убьют завтра, когда он поедет в прокуратуру для дачи показаний. И это сделают твои люди Крот и Грива.

— Ты, Галстук, наверное шутишь?! На подготовку и осуществление акции против человека, постоянно находящегося под охраной даешь менее суток!

— Не гони волну, все под контролем. Мои ребята провели тщательную предварительную разведку, и твоему Кроту с Гривой надо лишь нажать на курки.

— Посылая Крота и Гриву на такое задание, мы нарушаем все правила проведения подобных операций: Они же по уши замазаны в нескольких убойных делах за последнюю неделю. А мы их вновь используем, да ещё против такого сложного объекта.

— Все верно говоришь. Риск, конечно, есть. Но только ты для контроля за ними второй эшелон поставь в качестве заградотряда. Пусть их самих ликвидируют твои люди. При этом мы сразу избавимся от двух опасных свидетелей. Только это надо сделать не сразу. А после того как они скроются с места происшествия. Главное, чтобы все узрели связь двух событий: утром в газетах разоблачение, а вечером в тот же день убийство того, кто мог дать показания против чиновников высшего ранга. Так что пусть твои ребята все сделают шумно, напоказ. А мы тут же приступим к следующему этапу операции, уже направленному непосредственно против Крючка.

— А Удилище?

— Можешь не беспокоиться. Он скоро умрет от радиации, просочившейся из плохо оборудованного контейнера. Это подтвердит догадки журналистов о причастности Крючка к ликвидации их сообщников.

— Ловко задумано, Галстук. Надо только обговорить детали.

И глядя со стороны на мирную размеренную беседу двух уже немолодых людей, никто бы не догадался, что речь идет об убийстве по-меньшей мере ещё четырех человек, жить которым по негласному приговору мафиозного клана осталось считанные дни.

На следующий день Дон убедился, что Галстук зря слов на ветер не бросает: в двух известных газетах появились статьи о «преступной сделке века», способной вызвать чуть ли не нарушение баланса в создании ядерных вооружений. При этом утверждалось, что следы ведут на самый верх, поскольку без ведома власти такую сделку провернуть невозможно. И выражалась надежда, что разоблачения могут последовать уже сегодня, если заговорит, занимающий ответственный пост Грузило, причастный к преступной сделке.

Общественное мнение было подготовлено, и настала пора действовать посланцам Дона.

Крот, узнав план предстоящего покушения, был здорово удивлен: «Зачем такие сложности, если все можно сделать гораздо проще. Так нет: Подавай им фейерверк в самом центре Москвы. Запугать кого-то хотят этой дерзкой акцией? А о нашей с Гривой безопасности не подумали: скрыться будет сложно. Хотя из-за паники и неразберихи возможно удастся благополучно выбраться оттуда. Ох, не нравится мне это задание! Очень не нравится!»

Сидя в машине в ожидании появления жертвы, Крот продолжал испытывать тревогу:

«По крайней мере до выполнения заказа мы с Гривой в безопасности. А потом, после ликвидации, они приказали ехать нам в район Усачевского рынка и, бросив машину, пересесть на другую, водитель которой отвезет нас куда-то за город, и укроет на пару недель. Это очень попахивает ловушкой».

Крот посмотрел на напарника. А Грива равнодушно хрустел жареными чипсами, время от времени вытирая измазанные салом и специями пальцы грязным носовым платком. И в груди Крота зажглось внезапно раздражение на глуповатую беспечность партнера:

— Ты, Грива, зря перед акцией себя жратвой набиваешь. Схлопочешь пулю в живот и считай себя покойником: перетонит обеспечен.

— Сам ты, Крот, дурак. Если не сработаем чисто и начнется перестрелка, то мне все равно куда пулю влепят: в любом случае нам каюк. А нынешнее дело мне и самому не нравится. Такое впечатление, что нас подставляют. А если так, то нам лучше не ехать на Усачевку, а отсидеться по-тихому в другом месте. А за деньгами обратимся к ним потом, когда все стихнет.

Крот внимательно посмотрел на Гриву: «А этот парень совсем не глуп, а чипсы жрет без остановки, для успокоения нервов».

Грива, опустошив до конца пакет, бросил его небрежно под сиденье и, погрузив пальцы в грязно-серый ком платка, начал их тщательно вытирать словно хирург перед операцией:

— Вот что, Крот, я тебе скажу. После ликвидации на «стрелку» к рынку не поедем. Эту засвеченную тачку бросим. Разбежимся. А через неделю в следующий вторник встретимся в десять утра возле центрального телеграфа. Потом один из нас пойдет за деньгами к заказчику, а второй будет ждать его в условленном месте. Они не рискнут убить одного из нас, зная, что другой может их в отместку за обман заложить ментам.

— План неплох и я согласен! Теперь дело за малым: завалить заказанного мужика и уйти отсюда без единой царапины.

— Это мы сделаем! Ты уж не сомневайся. Нас голыми руками не возьмешь, мы ещё погуляем!

Боевики не знали, что опытные заказчики предполагали о таком развитии событий и подстраховались, заложив в их машину радиоуправляемое взрывное устройство. Привести его в действие должны были опытные профессионалы Парус и Гранат.

Но ничего не подозревающий от вновь вспыхнувшей надежды Грива, с веселой бесшабашностью отбивал пальцами по рулю слышимую только ему мелодию. Внезапно ожил мобильный телефон, и Крот услышал знакомый голос:

— Объект выезжает! Будьте внимательны!

Крот отложил телефонный аппарат в сторону и нервно провел рукой по изгибам лежащего на заднем сиденьи автомата, прикрытого небрежно наброшенным пиджаком. Когда иномарка с известным им номерным знаком выехала из-под арки большого помпезно возвышающегося дома, Грива, немного выждав, двинулся следом.

«Даже если нас и обнаружат, то после срочного вызова в прокуратуру не удивятся, сочтя своих преследователей за сотрудников спецслужб, ведущих за ними наблюдение», — с веселым азартом подумал Грива.

Увлеченные слежкой за машиной объекта, Крот и Грива не заметили, что за ними также неотрывно следуют, держась чуть поодаль скромные «Жигули».

Сбоку промелькнуло массивное серое здание с множеством наклеенных, словно небрежно поставленные заплатки, мемориальных досок.

И Крот весь собрался: «Пора!» У них все было оговорено заранее: Грива должен стрелять в водителя, а Крот срубить одной очередью Грузило и его телохранителя.

Перед очередным светофором Грива затормозил рядом с иномаркой объекта. Он намеренно выдвинул свою машину чуть вперед, чтобы удобнее было стрелять Кроту. За себя Грива был спокоен: он не промахнется и сквозь лобовое стекло. На Крота он не смотрел, сосредоточив свое внимание на лице, ничего не подозревающего водителя, посматривающего направо на «светофор», в ожидании зеленого огонька. Вскинув руку с пистолетом, Грива с первого же выстрела пробил голову водителя. Тут же выстрелил для верности второй раз. И этот второй выстрел слился с автоматной очередью Крота. И по тому как дернулись тела заказанного чиновника и его охранника Грива понял, что дело сделано.

Резко включив скорость, он рванул машину с места и сразу ушел в сторону от широкой магистрали центральной улицы, петляя среди многочисленных переулков.

— Слышишь, Грива. Похоже за нами «хвост». Не отстают сволочи. Что будем делать?

— Как договорились по плану. Я тебя сейчас скину за очередным поворотом. Готовься прыгать на ходу, а я потом попытаюсь оторваться от погони: знаю тут один «проходняк».

— Хорошо, Грива, а сейчас снизь скорость, усыпляя их бдительность. Пусть думают, что мы их не видим, а машину гнали в горячке после выполнения задания.

— Дело говоришь. Сейчас так и сделаем.

И задуманная хитрость удалась. Для преследователей, усыпленных снижением скорости, оказался неожиданным внезапный рывок за поворот их машины. Грива на короткие мгновения притормозил и Крот, сноровисто перекатившись через плечо, заскочил в зияющий темный провал раскрытой двери подъезда.

«Они меня заметили или нет?»

И словно отвечая на его вопрос, машина преследователей, не замедляя хода, проскочила мимо подъезда вслед за «жигулями», ведомыми Гривой. А он, пытаясь уйти от погони, резко свернул во двор в конце длинного переулка.

И у Паруса не выдержали нервы: «Эти сволочи сейчас скроются, или могут затормозить и расстрелять нас в упор! Давай, Гранат, взрывай их к чертовой матери пока они в зоне управления зарядом. Нельзя их упускать».

Донесшийся до подъезда звук оглушительного взрыва принес Кроту известие о гибели напарника. Оборвалось ещё одно звено в общей криминальной цепи, выкованной в горячей огнедышащей кузнице искусными мастерами.

Крот выждал ещё несколько мгновений и, убедившись, что машина преследователей, не желая «светиться», поспешила убраться подальше, вышел из подъезда. Он направился в сторону, противоположную той, где нашел свою гибель дерзкий и не верящий в свою скорую гибель Грива.

* * *

Занятый опросом знакомых Никонова, Ильин вернулся домой поздно. Едва он разделся, намереваясь идти в душ, как раздался телефонный звонок. Это был Светлов. Он был как всегда телеграфно кратко:

— Привет, Ильин. Надеюсь узнал? Жду тебя через час у министра.

— Прямо сейчас? Уже 22 часа.

— Ты что, темноты боишься?

— Нет, конечно, сейчас подъеду. Думаю минут за сорок доберусь.

— Хорошо, я жду!

Положив трубку, Ильин выругался. Оделся и вышел на темную улицу. Как же ему не хотелось сейчас тащиться на эту встречу. От метро «Смоленская» до мемориальной квартиры наркома в Денежном переулке он шел пешком. Дойдя до цели, Ильин оглянулся. Никого не было видно, и он с видом прогуливающегося человека, медленно пошел к Садовому кольцу. И тут слева, словно раздвинув часть стены, вынырнул Светлов и сказал так, словно они только несколько секунд назад прервали беседу:

— Привет, Ильин. Новости к сожалению, плохие. Нас опять опередили. Против одного из правительственных чиновников выдвинули обвинение в продаже радиоактивных веществ. Его пристрелили по дороге в прокуратуру, куда он ехал на допрос. Машину исполнителей заказа, заметая следы, взорвали. И вот тут у нас появилась зацепка. Они допустили ошибку: во взорванной машине нашли труп лишь одного человека. Второй киллер уцелел. Я передам тебе приметы обоих.

— Вы их знаете?

— Да, знал. По крайней мере одного из них можно теперь называть в прошедшем времени. Мы должны опередить наших противников и найти уцелевшего парня. Если он заговорит, то мы получим наконец серьезные доказательства.

— Значит, кого из двоих киллеров искать вы не знаете?

— Пока нет, но экспертиза останков взорванного и сгоревшего в машине парня скоро позволит уточнить Крот и Грива остался в живых. Для дела лучше, конечно, чтобы это был Крот.

— Почему?

— Да потому, что он владелец спрятанной нами машины, в которой перевозили труп облученной бабы — челнока. И именно он нам нужен позарез. Ты, Ильин, уж постарайся, браток, поставь на уши всех своих ребят. Подключи Кондратова. Обо мне не упоминай. Пусть уцелевшего боевика ищут все ваши службы.

— Хорошо, сделаю все, что от меня зависит.

— Я не сомневаюсь. Давай перейдем на «ты». Раз уж мы в одной связке.

— Я не против. Только люди вашего ведомства обычно внешней вежливостью всех удивлять привыкли.

— Это вывеска для врагов и свидетелей. А мы с тобою теперь напарники. И это позволит нам изменить стиль общения. Не так ли?

— Вам виднее, Алексей Петрович.

— Опять на «вы». Отвыкай. Ну ладно это дело времени. Сейчас вроде все обговорили. Давай разбегаться. Нам надо хорошо выспаться. Ты уж постарайся, браток. Нам этот Крот или, в крайнем случае, хотя бы Грива позарез нужны.

И, скрепив пожелание крепким рукопожатием, Светлов направился в сторону Садового кольца. Услышав как завелся мотор и отъехала машина, Ильин сердито подумал: «Хорошо этому полковнику. Доедет домой с комфортом».

Он повернулся и устало зашагал в сторону метро.

С утра Ильин поехал в МУР к своему старому знакомому Кондратову. Тот вопреки обыкновению был хмур и не в настроении. Но услышав о возможности раскрыть громко прозвучавшее убийство высокопоставленного чиновника преобразился.

— А сведения твои точные?

— Точнее не бывают.

— Тогда давай сюда данные этих двух боевиков и подожди пару минут. Я попробую кое-что уточнить о найденном трупе. Сейчас вернусь.

Ильин, коротая время, взял со стола Кондратова газету и внимательно стал просматривать заметки с сообщениями о совершенном накануне террористическом акте. Основной упор журналисты делали на то, что жертва ехала давать показания в прокуратуру по делу о хищении и попытке продажи радиоактивных веществ.

«Организаторам провокации явно удались их первые шаги. И газетчики совсем не связывают убийство чиновника и взорванную машину с боевиками. Это хорошо. У нас имеется возможность маневрировать».

Размышления Ильина прервало появление Кондратова. И по блеску глаз стало ясно, что они взяли верный след.

— Слушай, Ильин. Твои сведения абсолютно точные. Там в машине взорвали Гриву: у него было два года назад ранение в ногу, и как раз такое же характерное повреждение обнаружено на оторванной конечности взорванного в машине человека. Значит уцелел Крот и надо искать именно его. Он назовет нам заказчика.

— Тогда начнем действовать прямо сейчас. Надо подключать дополнительные силы.

Ни Кондратов, ни Ильин, приступая к поиску Крота даже не подозревали насколько близко к ним он находится в это утро.

А Крот сидел на жесткой лавке в отделении милиции и лихорадочно искал выход из создавшегося положения. Сюда он попал совершенно случайно. Уцелев, после взрываон первым делом поехал в парк и там, послонявшись среди отдыхающих, избавился от оружия, сбросив его в мутноватую жидкость пруда. У него с собою имелась довольно крупная сумма денег и он мог себе позволить находиться хотя бы неделю не нелегальном положении. Был у него в запасе и тайничок за городом, оборудованный на самый крайний случай. Но пока он решил туда не соваться, а перекантоваться несколько дней в городе, надеясь выяснить обстановку.

«Если обо мне пока не знают менты, то наверняка ищут люди Дона. Без его подлого участия во взрыве подставленной мне с Гривой машины не обошлось. Значит домой идти нельзя. И надо хотя бы на первое время найти себе крышу. С проститутками связываться нельзя: в их квартиры может нагрянуть с проверкой милиция. Надо искать женщину, желающую скрасить свое одиночество. А что, если попробовать завязать знакомство прямо здесь в парке?».

Мысль показалась ему удачной и он направился к летнему кафе. За угловым столиком сидели две молодые женщины. Крот решил не торопить события и, присев на скамеечку, начал наблюдать за дамами. Одна из них — крашеная блондинка все время смеялась, содрогаясь всем своим худеньким телом. Казалось она это делает невпопад, так как её подруга толстуха с иссиня-черными волосами все время хмурилась и почти не притрагивалась к уже растаявшему мороженому.

«Мне, пожалуй, придется сегодня ночевать у блондиночки с её развеселым нравом, хотя я бы предпочел переспать с толстой брюнеткой. Ну ладно, пора действовать!»

И Крот, купив тут же в киоске бутылку шампанского и пару плиток шоколада, направился прямо к столику, где сидели две подруги.

— Ну что девочки, не примете одинокого командированного в столицу мужика в свою компанию?!

— Здесь мест много свободных, так почему именно к нам?

— Да потому, что там солнце печет, а здесь в тени прохлада и в то же время от вас идут тепло и свет. А это, согласитесь девчата, посильнее греет чем солнечные лучи.

— Ишь ты какой опытный — по одному виду определяет степень нашей горячности, слышишь Нелли, — и блондинка вновь заразительно расхохоталась.

А Крот, освобождая бутылку шампанского от пробки, сказал так, словно они уже тысячу лет знакомы и пришли сюда вместе:

— Вы, девчата, не сидите как на собственной свадьбе, а вскройте и разломите пока шоколад на части.

— А под шоколад неплохо бы и коньяк выпить, а не эту слабенькую шипучку, — вдруг подала голос толстуха. Он у неё неожиданно оказался тоненький и писклявый.

«Проверяет, есть ли у меня деньги», — смекнул Крот и кивнул:

— Нет проблем, девчата. Сейчас все будет.

И он направился к стойке буфета, где неприветливый кавказец отпустил ему бутылку коньяка.

— Слушай, браток, вот тебе ещё деньги. Не в службу, а в дружбу возьми без очереди у своего земляка пяток шампуров шашлыка. А сдачи возьми себе, — и Крот щедро протянул две крупные купюры.

Кавказец бросил взгляд на разномастных девиц, которых собрался угощать этот веселый мужик и хмуро кивнул: Сейчас сделаем.

Вернувшись с бутылкой коньяка за столик, Крот почувствовал резкую перемену и понял, что женщины уже договорились между собою: он должен достаться толстой брюнетке. Теперь блондинка предпочитала отмалчиваться, а инициативу на себя взяла чернявая. Она с явным призывом посматривала на Крота и говорила не умолкая, выбалтывая специально для нового кавалера сведения, способные его заинтересовать.

Вскоре Крот уже знал, что у обеих мужья водители-дальнобойщики. Женщины часто остаются одни и потому не прочь, если за ними кто-нибудь поухаживает.

— Больше ни-ни! А вот пококетничать это мы можем себе позволить, правда Нелли?

И чернявая важно кивнула в знак согласия.

«Ладно, девки, заливайте мне похлеще, а я наивный и простой вам поверю. Вон как коньяк почти весь выхлестали словно воду минеральную и только раскраснелись. Если дело так дальше пойдет, то мне явно не придется сегодня ночевать как бомжу под кустом в Нескучном саду»,

Принесенные хмурым кавказцем шашлыки произвели на девиц благоприятное впечатление.

— Зачем вы так деньгами сорите, вам небось на прожитие в Москве не хватит, — с легким упреком заметила Люда.

А Крот хвастливо-небрежно махнул рукой:

— Не волнуйся, у меня денег ещё надолго хватит, да ещё и останется.

И заметив как блеснули глаза у Нелли, Крот беспокойно подумал: «Может быть я на профессионалок накатил? Что-то сильно моими деньгами интересуются. Хотя скорее всего это замужние бабы, часто остающиеся одни, ловят миг удачи. Но это им совсем не мешает срубить с кавалера деньжат побольше. Но все равно надо быть поосторожнее. И пить поменьше!»

Когда Нелли отлучилась на пару минут в туалет, Крот спросил:

— В чем дело, Людок? Ты ж знаешь, я поначалу на тебя глаз положил!

— Я поняла, но у Нелли мужик сегодня в рейс укатил и хата свободна, а у меня, наоборот, вчера неожиданно заявился. Потому я тебя и уступила, а так бы ни за что — ты мужик в моем вкусе: поджарый и высокий. Я таких люблю. Ну ладно, пусть уж Нелька потешится, раз ей сегодня повезло.

— Жаль, — притворно вздохнул Крот, — но не взошло, так не взошло. Может быть в другой раз.

Людка поспешно отвернулась. И это Кроту не понравилось: «У неё был виноватый взгляд или мне это только показалось? А плевать, буду действовать по обстановке».

Вскоре вернулась чем-то озабоченная Нелли и веселье закрутилось по новой спирали. Уже начинало темнеть, когда покинули кафе. Крот, выйдя с территории парка, сразу поймал машину и они поехали на другой конец города. К удивлению Крота Люда потащилась с ними, словно её не ждал дома истосковавшийся за время разлуки муж. Купив по дороге ещё две бутылки водки, подъехали к небольшому пятиэтажному дому и поднялись на третий этаж. В квартире было довольно чисто и Крот с особым интересом посмотрел на большую двуспальную кровать. Правда, смущало присутствие Людки.

«Уж не думают ли девки, что я один с ними двумя упражняться буду». Но отметая все его подозрения, посидев с полчаса, Людмила вдруг заспешила и засобиралась уходить, словно специально ждала, когда маленькая стрелка укажет на цифру одиннадцать.

Нелли проводила подругу и вернулась в комнату. Крот поспешил заключить женщину в объятия, но она хоть и мягко, но решительно отстранилась:

— Не спеши так сразу. Сначала я пойду приму душ, а потом это сделаешь ты. А иначе я к себе мужчин не допускаю.

Это было резонно, и Крот не возражал. Когда женщина удалилась в ванную комнату, он ещё раз осмотрелся. Вышел в переднюю и на всякий случай накинул на дверь цепочку. «Береженного Бог бережет», — вспомнил он свою любимую поговорку.

Нелли вышла из ванной, кутаясь в широкий махровых халат и, предвосхищая новые поползновения со стороны Крота, сразу кивнула в сторону открытой двери:

— Давай побыстрее, не томи женщину.

И Крот, скинув брюки и рубашку в одних трусах прошествовал под душ. Вышел он минут через пять и тут же увидел, как женщина, стоявшая посередине комнаты, быстро скинула халат и предстала перед ним совершенно обнаженной. Не успел Крот сделать и шага, как в комнату ворвались три крепких мужика.

— А, попались! — сразу закричал один из них, — Дай я взгляну в глаза тому, кто мою жену ублажает, пока я в рейсах жилы надрываю.

«Неплохо играет свою роль мужик, только вот пережимает слегка, создавая видимость отчаяния», — несколько отстраненно подумал Крот, сразу поняв, что попал в элементарную ловушку: — «Эти две хипесницы заманили меня под своих соучастников. Интересно, правда это её муж или только дурака валяет по сценарию?»

Что будет дальше Крот уже знал и потому не очень удивился, когда Нелли, совершенно искренне завыв, бросилась на колени перед ломающим комедию мужиком и запричитала: — Василий, милый, этот негодяй ко мне сюда в квартиру ввалился и силой меня взять хотел. Хорошо, ты с друзьями пришел. Вызывай скорее милицию.

— А ну-ка посмотрим, что за тип к чужим женам без спроса наведывается, — выступил вперед высокий мужик в кепке. И подцепив со спинки стула пиджак и брюки Крота ловко вывернул из них бумажник с деньгами и паспорт.

«Сейчас они насторожены и быстро втроем меня угробят». - подумал Крот и решил сделать вид, что напуган и сломлен. Его мнимая покорность усыпила их бдительность. Правда «обманутый муж» сделал видимость попытки напасть на обидчика, но высокий мужик и второй-худощавый парень схватили его и сдержали благородный порыв возмездия.

— Ну что, парень будем делать? Вот Васька и его жена желают милицию вызвать, а я так против, чтобы тебе жизнь ломать. Я по справедливости поступить хочу: деньги твои мы ему передадим для компенсации морального ущерба. А для физического удовлетворения за пользование его женой он тебе вмажет пару раз по морде прежде, чем из квартиры выкинет. Не возражаешь? Ну и хорошо. На, одевайся.

И высокий небрежно бросил ему брюки, рубашку и пиджак. Крот одевался нарочито медленно, обдумывая план дальнейших действий.

«Я этим бесам деньги, конечно, не отдам. Пожалуй, только этот высокий мужик представляет для меня опасность. Его надо будет вырубить первым. Тем более, что и деньги мои у него. Сам „обманутый муж“ — явный пьяница и с ним забот не будет. Этот худощавый парнишка — темная лошадка, с ним надо быть поосторожнее. Ну а эта подлая Нелька не в счет».

Но первоначальный план Крота вернуть силой деньги сразу был нарушен. Обманутый муж внезапно атаковал его и Кроту пришлось первым сокрушить его, заставив ударом в живот согнуться пополам. Длинным прыжком он подскочил к высокому мужику в кепке и, не давая тому опомниться, сбил с ног прямым ударом в голову. Но в следующий момент сильный боковой удар ошеломил его: «Ого, сухая жердь крепко бьет. У этого худощавого парня хорошо поставленный удар!»

И выждав нужный момент, когда окрыленный первым успехом паренек без опаски приблизился к нему, Крот ударом ноги отбросил того в сторону. Неожиданно сзади на него прыгнула и всей тяжестью навалилась Нелли. Крот потерял мгновения, сбрасывая с себя голое, ещё мокрое после душа толстое тело, телесное соприкосновение с которым вызвало уже не соблазн, а отвращение. Воспользовавшись заминкой, высокий грабитель бросил в сторону Крота его паспорт и рванулся к выходу из квартиры. Кроту с большим усилием удалось разомкнуть крепкое объятие сильных рук заманившей его в ловушку девицы и оттолкнуть её в сторону. Раздался звон разбитого стекла в серванте. И Нелли громко пронзительно завизжала. Не обращая на неё внимания, Крот рванулся вслед за обладателем его денег. Но тут его схватил за ноги пришедший в себя молодой парень, и он рухнул лицом вперед. На Крота навалился пришедший в себя «обиженный муж» и пока Крот, пытался вырваться из цепких рук противника, высокий сумел выскочить и захлопнуть за собою дверь. Поняв, что деньги его окончательно уплыли, Крот разъярился не на шутку и стал бить своих обидчиков в полную силу.

Раздался звонок в квартиру и Нелли, ловко метнувшись в переднюю, открыла дверь, впустив трех, вооруженных автоматами, милиционеров. Крот безропотно позволил надеть на себя наручники. Прибывшие по вызову соседей милиционеры отвезли всех участников драки в отделение милиции. Выслушав сбивчивые объяснения всех участников скандала, пожилой дежурный махнул рукой: Сейчас первый час ночи. Разбираться с вами все равно некому. Так что сидите до утра. Придут сыщики и решат, что с вами делать. Все. Я сказал: «сидеть и при том тихо». Иначе всех повяжем и отправим в камеру.

До утра Крот, сидя на деревянном диване, разрабатывал разные варианты своего освобождения.

Но все его планы разлетелись вдребезги как только утром появился оперуполномоченный уголовного розыска Мухин. По тому как он перемигнулся с «ревнивым мужем» Крот сразу догадался: «Этот мент их знакомый. Не исключено, что он с ними в деле. Тогда мне придется нелегко».

И он не ошибся. Мухин знал Портнова Ваську давно. И уже привык использовать ситуацию, чтобы самому ободрать очередного любителя «клубнички».

Сыщик демонстративно отпустил Портнова с приятелям и сожительницей и, заведя Крота к себе в кабинет, хмуро покачал головой:

— Плохи твои дела, земляк. Я тебе верю, но суд вряд ли так легко поддастся на фантастических рассказ о случайном знакомстве в парке. Ты даже настоящего имени хозяйки не знаешь: Она такая же Нелли, как я Казбек. Так что сидеть тебе за попытку изнасилования и побои бедолаги-мужа и его приятеля. Ну что будем делать?

«Эта скотина хочет с меня взятку содрать. Но все деньги ушли с тем высоким грабителем в кепке, сбежавшим из квартиры. Не пошлешь же его к моему тайнику за город».

И выигрывая время, Крот спросил коротко, как дело привычное: Сколько?

Мухин посмотрел внимательно на Крота, державшегося спокойно, без гнева, по-деловому и решил, что с этим задержанным можно иметь дело: — Три тысячи зеленых.

«Ого, ну у него и аппетиты!». - подумал Крот и, сглотнув слюну, кивнул головой: — Хорошо, но у меня таких денег с собою нет.

— Ты, что не понимаешь, что тебе как минимум восемь лет корячится. На твоем месте я бы все продал вплоть до квартиры лишь бы туда не попадать. Ты учти: у тебя для решения всего пять минут.

«Пожалуй, этот продажный мент может меня забить в зону. А что если рискнуть и отправить его к Дону? Тот меня выкупит: не оставлять же в руках ментов такого опасного свидетеля как я. А вырвавшись отсюда, я постараюсь уйти от его громил. Но это потом, а сейчас главное выйти на свободу».

И как обычно сразу после принятия решения пришло спокойствие и уверенность в действиях.

— Вот что скажу: за меня заплатит родной дядька. Телефона его не помню, но на фирме бывал. Сейчас я ему записку напишу, съезди к нему и он за меня даст отступного. Такой вариант устраивает?

— А он заплатит?

— Хоть меня и не очень жалует, но кому хочется скандала в благородном семействе? Найдет от своих миллионов пустяковую для него сумму.

И эта последняя фраза устранила последние сомнения Мухина: «Пожалуй, рискнув, я смогу отхватить жирный кусок. Если, конечно, дядька захочет заплатить за этого попавшего в медовую ловушку любителя чужих жен».

— Ладно, пиши послание и посиди пока в дежурной части. А я сгоняю на своей «Ладе» к твоему дядюшке. Если он захочет тебя выручить, то я вернусь и тебя выпущу.

Мухин положил в нагрудный карман паспорт Крота и отвел его в дежурную часть, кинув капитану Степанову:

— Постереги этого мужика. Мне кое-что проверить надо. Вернусь через час и тогда решим, что с ним делать.

Степанов равнодушно пожал плечами:

— Хорошо, Мухин, как скажешь, так и будет.

И Мухин, весь дрожа от охотничьего азарта в предвкушении крупной добычи поехал по указанному задержанным адресу. Если бы он знал, к кому направляется, то тысячу бы раз подумал.

Когда Дону позвонил снизу охранник и доложил, что встречи с ним ищет какой-то старший лейтенант из уголовного розыска относительно его племянника, он вначале решил, что это недоразумение. Но вошедший в кабинет нагловатый молодой мужик показал ему паспорт с фотографией Крота и передал записку: «Дядя Саша выручай, я в беде».

Мухин коротко изложил суть дела и начал угрожать, напирая на суровость статей за грабеж и изнасилование. И Дон наконец поверил, что Крот сидит в ментовке. Это было несомненной удачей: не надо было тратить время на его розыск.

«А если это тонкая провокация, чтобы установить и зафиксировать мою связь с наемным киллером? Хотя не похоже. Этот нахальный мент явно жаждет взятки. Ну что ж, я заплачу, но лично за Кротом не поеду. Пусть Парус и Гранат заберут его оттуда и исправят свою ошибку».

И Дон спросил коротко: Ну и сколько будет стоить восстановление справедливости?

Мухин решил не перегибать палку:

— Три тысячи зеленых. Одну мне, вторую для начальства и третью потерпевшей для компенсации морального ущерба.

«Явно врет, сволочь. Но торговаться за якобы родного племянника не к лицу».

— Хорошо, командир! Как скажешь! Сейчас я пошлю с тобою двух моих референтов. Они ребята ловкие, хотя на вид и тугодумы. Референты заберут моего племяша и передадут тебе деньги. Годится?

— Вполне. У меня внизу машина и я их мигом подкину до места.

— Этого не нужно. Они поедут на своей автомашине вслед за тобою. Так что особенно не гони, чтобы они не потеряли тебя из виду. Иди вниз и жди их. Ребята сейчас выйдут. Я им только «баксы» передам.

Как только сыщик покинул кабинет, Дон вызвал к себе Паруса и Граната, дав инструкции в отношении Крота. Он не знал, что спасая свою жизнь, Крот сумел изменить ситуацию в свою пользу.

Глава IV. Гонки с гандикапом

Сидя в дежурной части, Крот лихорадочно искал выход из положения: «Наверняка Дон пришлет за мной своих костоломов, отдав приказ отвезти подальше, и закопать в лесу. Надо отсюда бежать. Но как?»

Он отметал один за другим рискованные варианты побега. А время шло. И словно откликаясь на его отчаянную мольбу, судьба дала ему шанс.

Дежурного Степанова вызвал к себе начальник отделения милиции. Оставшийся вместо него старшина, нетерпеливо переминающийся с ноги на ногу, увидев зашедшего в помещение с улицы молодого сержанта попросил:

— Супрунов, постой-ка минут пять вместо меня, я что-то съел несвежее, отлучусь.

Сержант встал у дверей, а старшина припустил трусцой по длинному коридору в глубь помещения.

И Крот решился: «Он не предупредил сменщика, кто из находящихся здесь в дежурной части задержан, а кто пришел с жалобой. Надо попытаться! Дежурный недавно отвечал по телефону, что участковый инспектор Михайлов будет работать сегодня вечером с трех часов. Рискну!»

И Крот, встав, подошел к окошку дежурного. С минуту постоял, словно ожидая, когда кто-нибудь появится, а потом сказал с раздраженным нетерпением:

— Ну так мне все таки ответят или нет, когда будет участковый инспектор Михайлов. Я уже третий день у начальства отпрашиваюсь, а его застать не могу. У вас здесь вообще работают или нет? Если Михайлов отсутствует, то пусть кто-нибудь другой примет жалобу. Эти соседи совсем обнаглели, заводят музыку до часу ночи. А я работаю в мэрии и мне надо выспаться.

Сержант пожал плечами:

— Оставьте вашу жалобу здесь в дежурной части, её Михайлову передадут. А лучше всего его вечером искать в опорном пункте. Он почти всегда там.

— На опорном пункте! На опорном пункте! — недовольно передразнил Крот, — Это ни в какие ворота не лезет! Я буду жаловаться.

И, досадливо махнул рукой, он прошел мимо сержанта, к выходу. Выйдя на улицу, резким рывком бросился бежать и успокоился, только вскочив в первый попавшийся автобус.

«Из Москвы надо срочно линять. Мой паспорт остался в ментовке, а без надежной „ксивы“ мне далеко не уйти. Обращусь к Ефиму. Старик за тысячу „баксов“ может сделать из меня своего соплеменника или чукчу. Правда, Дон его тоже знает, но иного выхода нет. Рискну».

Отъехав несколько остановок, Крот вышел и направился к метро. Его путь лежал к вокзалу. Ему надо было срочно добраться до тайника с деньгами.

В дежурной части Мухина встретил капитан Степанов и поманил в сторону полутемного коридора. Дыша табаком и вчерашним перегаром, Степанов заговорил быстрой испуганной скороговоркой:

— Тут, Мухин, промашка вышла. Сбежал твой подопечный. Я к начальнику на доклад пошел, постовой в туалет отлучился. Вместо себя новичка-сержанта поставил, а тот раззява подумал, что это посетитель с жалобой пришел. Ну и дал ему спокойно уйти. Что будем делать?

— Как что? Пойдем к начальству с повинной. Мужик за грабеж с изнасилованием был задержан.

— Да ты что, Мухин?! Не губи! Наверняка получу взыскание, а мне срок очередного звания подошел.

Не в интересах сыщика было поднимать шум и он успокаивающе махнул рукой:

— Ладно, Степанов, возьму грех на себя. Скандал поднимать не буду. Давай забудем об этом факте.

Степанов обрадованно пожал ему руку:

— Ну спасибо, Мухин. Век не забуду! С меня как минимум литр причитается.

— Ладно, потом сочтемся!

Мухин направился к выходу. Выйдя на улицу, он подошел к машине, в которой сидели двое крепких парней, посланных за Кротом.

— Вот что, ребята, обстановка изменилась. Сбежал племянник вашего хозяина: ловким парнем оказался. Ну что делать будем? Материалы все равно у меня в сейфе. Так объявлять его в розыск или забыть?

Один из парней достал мобильный телефон и связался с шефом. Говорил коротко, явно обдумывая каждое слово:

— Племянник успел уйти на свободу до нашего приезда. А доброжелатель требует заплатить. Что делать? Хорошо, вам виднее!

Парень отключил связь, достал заранее приготовленную пачку долларов и передал её сыщику. Тот, не считая, поспешно сунул банкноты во внутренний карман пиджака и довольный направился к входу в отделение милиции.

Ему казалось, что он провернул выгодную сделку.

Дон был озабочен: «Крот сумел сбежать. При всеобщем бардаке, творящемся в стране — это неудивительно. Мой источник из ментовки сообщил, что они сумели вычислить, кто был в той взорванной машине и теперь объявили Крота во всероссийский розыск. Надо их опередить И этого сыщика Мухина тоже нельзя оставлять в живых: он теперь знает, что Крот связан со мной. Хотя, взяв деньги, будет пока молчать. С ним я успею разобраться. Сейчас главное ликвиднуть Крота: его паспорт у ментов. Значит ему понадобятся документы. Скорее всего он обратиться к Ефиму. Надо навестить старика».

Дон достал потрепанную записную книжку и набрал нужный номер.

Казалось прошла целая вечность пока трубку не сняли и не раздался глухой голос, по-старомодному отозвавшийся: «Аллоу». При этом абонент протянул букву «у» так долго, насколько хватило его слабого дыхания.

И Дон, вспомнив мелкие острые черты морщинистого лица, усмехнулся, не торопясь отвечать: «Пусть старик немного помучается»

А тот спросил совсем некстати словно стоял за закрытыми дверями: «Кто там?».

И Дон уверенно-властно ответил: Свои! Ефим Семенович, нам бы повидаться. Я буду у тебя минут через сорок. Примешь? В трубке воцарилось молчание и Дон представил себе как старик задумчиво жует губы беззубыми деснами. Затем глухой надтреснутый голос, растягивая концы слов, произнес:

— Мы гостям всегда рады. Жду.

Повесив трубку, Дон некоторое время смотрел на телефонный аппарат:

«Ишь ты, уже полвека живет один, а себя называет „мы“, словно королевская особа. А вообще-то старик молодец, лишних вопросов не задает. Если Крот побывал у него, то я буду знать».

Добравшись до нужного адреса, Дон поднялся на второй этаж старого покосившегося дома и позвонил: «Давно я здесь не был. Лет наверное семь сюда лично не заскакивал. В доме все по-прежнему: и эти облезлые стены, и порезанные скрипучие перила. Только вот „глазок“ в дверях появился. Осторожничает старик».

Дон терпеливо дождался, когда хозяин его рассмотрит. Наконец после щелканья трех замков и прогрохотавшего засова дверь отворилась, пропуская его внутрь.

Шаркая ногами в широких, похожих на музейные тапочках, старик вошел в комнату и, подойдя к столу, неторопливо повернулся к посетителю: «Здорово их нужда приспичила. Если сам Дон лично к моей скромной особе пожаловал. Ну подождем, пусть сам проявится. У меня-то времени хоть отбавляй!»

Дон, поняв, что хозяин может долго стоять молча, никак не проявляя своего нетерпения, спросил:

— Узнаешь меня Ефим Семенович?

Тот нарочито деланно пожал плечами:

— У меня, знаете ли, с детства плохая память на лица. Вижу что-то знакомое, а если потребуют сказать, кто вы, то ни за что и никогда не вспомню, хоть под пытками.

— Ну пытать тебя никто пока не собирается. Только вот одна справочка нужна. Не безвозмездно, естественно. Взгляни, Ефим Семенович, на фотокарточку, этот человек прибегал к тебе за помощью?

Старик бросил быстрый взгляд на фотографию и развел руками:

— Я не помню, что час назад ел на обед, а вы хотите, чтобы я человека узнал.

— Вот что, Ефим Семенович, мне тут сказки слушать некогда и незачем. Это ты перед ментами глухого и слепого немощного старика изображай, а я жду помощи. Надеюсь пара тысяч «зеленых» освежит твою память.

Преобразившись на глазах, хозяин цепко сгреб доллары и неожиданно твердо приказал:

— Посиди тут один, не скучай. Я сейчас вернусь.

Старик бодрой поступью, почти не шаркая войлочными тапочками, скрылся за дверью смежной комнаты. И Дон услышал, как вызывающе звякнула задвижка, отделив его от мрачной лаборатории старика. Тот отсутствовал минут десять.

Наконец, старик появился и положил перед Доном клочок бумажки, на которой были записаны серия и номер паспорта.

— А имя и фамилия?

— Ваш знакомый молодой человек — большой оригинал. Знаете, что он мне предложил?

— Нет, пока не знаю, и угадать не пытаюсь.

— Так вот, он попросил придумать ему фамилию, которую он может сам легко изменить в паспорте, не тратя времени и сил на изготовление новой «ксивы». И что вы думаете? Я придумал и предложил ему фамилию «Конев».

Старик хитро прищурился и с гордостью подмигнул Дону. Но тот раздраженно покачал головой:

— Ну и в чем тут фокус?

— Да в том, что вы легко измените эту фамилию, дописав окончание «ский», а если ещё и букву «о» изменить на «а», подставив крючок, то попробуйте узнать в «Коневе» новоиспеченного «Каневского». И нужно для этого всего лишь флакон черных чернил и перьевую ручку.

— Значит он теперь Конев?

— А может быть, как я вам уже намекнул, Каневский или Коневский.

— А почему не Коневич или Каневич!

Старик озадаченно посмотрел на Дона, а потом восхищенно цокнул языком:

— Вы — определенно умный человек, об этом даже я не подумал. И теперь как говориться, возможны варианты.

— Ну, а имя, отчество тоже запомнили?

— Вы зря говорите со мной с такой иронией. Он оставил в новом паспорте собственные данные, чтобы не путаться и не привыкать к новым.

— Ну ладно, Ефим Семенович. Я рад, что мы так легко нашли общий язык.

Дон поднялся и направился к выходу. После его ухода старик обеспокоенно заходил по комнате. Последние два года он постоянно лавировал между уголовниками и ментами: «Если сам Дон ищет этого человека, то — дело серьезное! И наверняка Кондратов из МУРа будет рад получить сведения об этом визите. Хотя связываться с Доном — опасно! Но и с МУРом портить отношения тоже нельзя. Пожалуй, дам Дону фору, позвонив Кондратову лишь через двое суток. Устрою мафии и ментам гонки с гандикапом. И посмотрю, кому повезет больше».

И старик довольно рассмеялся.

Дону повезло больше. Уже на следующее утро ему сообщили, что по паспорту, изготовленному стариком-умельцем, Крот вылетел накануне на модный черноморский курорт.

Посылая своих людей в погоню, Дон предупредил:

— На самолете провозить стволы нельзя. Полетите налегке. Я позвоню туда своим друзьям. Вас встретят и помогут с оружием и поиском Крота. Будете действовать как при охоте на кабана. Не скрывайтесь, ищите его в открытую шумно. Вспугнете и он попытается уйти из городка. Он сам на вас выйдет. Все должно быть кончено уже завтра. Нельзя, чтобы менты нас обогнали. Поедут Гранат, Лещ и Бык. Старшим назначаю Паруса. Все идите. Билеты для вас уже заказаны.

Ничего не подозревающий Крот решил это утро начать с посещения пляжа. Приятно ощущая под босыми ногами уже начинающий разогреваться песок и крупную гальку, он медленно шагал вдоль моря, лениво накатывающего на берег свои волны. Его взгляд жадно обшаривал стройные фигуры загорающих женщин, в поисках объекта для легкого курортного знакомства. Внезапно впереди метрах в ста от себя он увидел идущих ему навстручу двух мужчин. Презрев тепло жгучих, уже вошедших в силу солнечных лучей, они тяжело вышагивали по пляжу в плотных темных костюмах. Пристально всмотревшись в одного из них, Крот почувствовал как, несмотря на жару похолодела кожа на его спине и груди: «Да это один из тех, кто преследовал нас с Гривой в тот день. Значит они знают, что я в этом городе. Надо срочно сматываться».

Прибежав в дом, где остановился Крот взял спортивную сумку с деньгами и новым паспортом, запихнул в неё одежду и быстро направился к выходу. Опасаясь, что вокзал, аэропорт и морской порт блокированы людьми Дона, отправился к рынку, где всегда было полно машин, водители которых занимались частным извозом.

Сидящий в иномарке Парус облегченно вздохнул и тронул за плечо водителя — местного братана: Будь готов, появился наш дружок.

Боевики некоторое время издали наблюдали как Крот переходит от одной машины к другой, азартно торгуясь. Наконец один из пожилых водителей, недовольно покачав головой, все-таки после некоторого раздумья согласился его везти в соседний городок на морском побережьи.

У Паруса имелось несколько вариантов действий. Можно было просто заблокировать машину с Кротом на пустынном шоссе, расстрелять его и водителя, а затем, забрав деньги и ценности, представить все как элементарный грабеж. Но Дон требовал поменьше шума и предпочтительнее было организовать автоаварию, на крутом нависшем над обрывом шоссе.

У водителя-левака был старый «Москвич» и это облегчало задачу боевиков. Преследуемая машина, натужно завывая мотором, выехала на шоссе и начала монотонно наматывать на спидометр километры асфальтового шоссе. «Джип» пока держался позади.

— Ну что будем делать?

— Слушай, а мы не можем его «поцеловать» и сбросить с обрыва?

— Это ты насмотрелся голливудских фильмов. Давай поравняемся, и я с одного выстрела отключу водителя и лишенная управления машина полетит вниз в бездну.

— Я тебя понимаю, ты просто не хочешь свой «джип» поцарапать.

— Зря лыбишься, земляк! Ты приехал и уехал, а «джип» у меня один.

— Я от имени фирмы заявляю, если будет серьезное повреждение, дадим тебе деньги на новый.

— Это иное дело. Хотя я привык к своему мустангу. Ладно, примерно через десять минут будет крутой поворот. Готовься!

А водитель «москвича» не обращал внимания на опасное сопровождение, весь занятый беспокойной мыслью, не откажет ли мотор до того как они доедут до цели. Обычно этот отставной майор не брался ехать на дальние расстояния. Но предложенная крупная сумма заставила его рискнуть.

Начался затяжной подъем и отставник весь взмок от напряжения: он знал, что скоро будет крутой поворот. Заметив, что плетущийся сзади «джип» увеличил скорость с опаской подумал:

«Надо бы пропустить иномарку, не дай Бог её задеть. Эти беспредельщики за малейшую царапину поставят на счетчик и лишишься не только старой „тачки“, но и садового домика».

Но в этот момент, «джип», прижав его к обрыву резко пошел на сближение. Сидящий рядом с отставником пассажир, заметив опасность, крикнул, срываясь на визг:

— Держись подальше от края, не дай себя сбить.

Но было уже поздно: отставник, избегая столкновения, автоматически отвернул свою машину в сторону, забыв о роковой близости крутого обрыва.

О чем думал в последние секунды жизни водитель, вцепившийся в руль летящей в бездну машины, никто никогда не узнает. А не привязанный ремнем безопасности Крот, ударившись головой о лобовое стекло потерял сознание и уже не испытывал страха.

Снизу донесся грохот упавшей машины и почти тут же вслед прогремел взрыв. Парус и Гранат выскочили из джипа и подошли к краю обрыва. Там внизу горела машина, превратившая в печь крематория, предназначенного для трупов двух ещё несколько минут назад живых людей.

— Поехали, нечего нам тут светиться.

— Хорошо уходим.

«Джип» проехал немного вперед. На небольшой площадке осторожно развернулся и направился назад в город. Водитель насвистывал незатейливый веселенький мотивчик.

«Ишь ты, рад, что машину свою сохранил, — подумал неприязненно Парус, — хотя что ему беспокоиться: он совсем не знал Крота. Я тоже не был с ним знаком. Но он был такой же киллер, как и я, и слишком много знал. Когда-нибудь Дон решит, что и мы с Гранатом для него опасны, и охота начнется уже на нас. Остается надеяться, что это ещё не скоро».

Парус оказался излишне оптимистичным: он уже был приговорен. Но прежде по замыслу организаторов «Большой игры» ему предстояло ликвидировать Удилище. Вина этого человека заключалась лишь в принадлежности к финансовой группе, мешающей высокопоставленным заказчикам. Галстук настаивал, что Удилище должен погибнуть от смертоносной радиации. Это должно подтвердить появившееся в прессе сообщение о причастности людей из ближайшего окружения Крючка к незаконной продаже за рубеж радиоактивных материалов.

Дон сидел в своем кабинете и размышлял: «Правильно говорят, что чем нелепее ложь, тем скорее ей поверят. И основная масса народа даже не задумается, зачем чиновнику такого ранга как Удилище лично соприкасаться с опасным контейнером, если от него требуется лишь поставить подпись под нужным документом о его транспортировке. Для массового сознания достаточно того, что чиновник, обвиняемый в преступной сделке, погибнет именно от радиоактивного излучения. Люди сразу свяжут эти факты воедино. Ловок все-таки этот скотина Галстук! На вид так себе хлюпик, а голова работает».

Дон поднялся и задумчиво прошелся вокруг стола. Галстук дал ему на проведение ликвидации всего сутки. К тому же в его распоряжении было не так уж много вариантов. Идею установить контейнер на даче Удилища он отмел сразу. Хотя приближалось воскресенье, велик был риск, что чиновник там не появится. Лезть в квартиру было рискованно, хлопотно и к тому же Дон не хотел брать на себя лишний грех и губить вместе с заказанным чиновником и членов его семьи: «Заказ на одного — значит надо завалить одного. Всех остальных за отдельную плату. К тому же убийство целого семейства может вызвать вместо негодования сочувствие к устраненному чиновнику».

И Дон остановил свой выбор на закладке опасного контейнера в автомашину объекта. «Удилище постоянно ездит на заднем сиденьи. Туда и подложим. Это можно сделать на их автобазе либо вызвав через ГИБДД на техосмотр. Там есть свои люди. И операцию можно будет провернуть уже сегодня без особого риска. Я поручу это Парусу и Гранату. Даже если они сами схватят смертельную дозу, то наплевать: все равно ребята обречены»

И приняв окончательное решение, Дон вызвал к себе Паруса и Граната. Умолчав о радиоактивной опасности, объяснил как надо разместить контейнер в автомобиле человека, интересующего их клиента.

Выйдя на станции «Арбатская», Ильин прошел мимо сверкающей белизной часовенки, напоминающей бдительного часового, охраняющего Генеральный штаб. Пройдя мимо памятника Гоголю сел на скамейку и вскоре появился Светлов и присел рядом.

На встречах в условных местах на глазах у многих людей приходилось быть кратким и точным.

— Слушай, Ильин, нам стало известно о закладке контейнера, излучающего радиацию в машину одного высокопоставленного чиновника. Надо предотвратить его гибель. Но наши противники не должны даже подумать об участии ФСБ в противодействии их планам.

— Что надо делать?

— Срочно силами милиции, якобы случайно обнаружить контейнер и изъять.

— Тогда, давай устроим внеплановый техосмотр в ГИБДД и там случайно обнаружат эту штуковину.

— Не пойдет. Техосмотр его машины был совсем недавно.

— А он ездит только от дома на службу и обратно?

— В принципе, да!

— А что, если просто машину угнать и оставить где-нибудь в лесу?

— Мысль интересная, и может быть использована в самом крайнем случае, но такой вариант может вызвать у наших противников подозрения, а настораживать их раньше времени я не хочу.

— Так неужели он никуда не ездит, кроме офиса?

— Но почему же? Завтра поедет на презентацию в один из концертных залов, где соберется тусовка из актеров и высшего чиновничества.

— Ну тогда все очень просто. Машину он обязательно поставит на охраняемую стоянку. Так почему бы какому-нибудь охраннику не проявить бдительность и не обнаружить прикрепленный к днищу машины контейнер. Он ошибочно примет его за бомбу и поднимет шум.

— Блестящая идея, Ильин, я даже досадую, что не сам догадался. А у тебя есть надежный человек на примете, способный выполнить это задание?

— Думаю, здесь не будет сложности: много наших сотрудников из милиции уволилось и в охране служит. Есть среди них и вполне надежные ребята. Один из них, кстати, в охране известного певца обретается. И думаю, он наверняка, там завтра будет. Я его использую «втемную». Завтра с утра встречусь с этим охранником и предупрежу о поступившем сигнале о подготовке взрыва возле концертного зала. Назову номера трех-четырех машин, где якобы может быть заложена адская машина. Предложу их проверить. Среди них будет и «тачка» этого Удилища. Ну охранник и обнаружит этот контейнер. Он сразу попадет в герои, а я, якобы, заботясь о безопасности своего агента, останусь в тени. И мой приятель, купаясь в волнах славы, будет молчать о моем участии в этом деле.

— Все, договорились! Действуй по этому плану и держи меня в курсе дела.

Глядя вслед Ильину, Светлов испытывал сомнения: «План, конечно, неплох. Но надо будет завтра подъехать к концертному залу и лично проследить как пройдет изъятие опасного контейнера».

Светлов зря беспокоился: план Ильина сработал блестяще. Предупрежденный Ильиным сотрудник службы безопасности добросовестно обследовал все указанные ему машины. Обнаружив контейнер, поднял шум и тревогу. Вызванные на место происшествия специалисты довольно быстро определили, что перед ними не бомба, а нечто совсем другое, представляющие не меньшую угрозу. Опасный предмет поспешно увезли.

Светлов с удовлетворением наблюдал, как отличавшийся охранник взахлеб рассказывает о проявленной им бдительности, обнаруженном подложенном предмете и ругает хозяина машины, даже не сказавшего ему спасибо за чудесное спасение.

«Хорошо играет, парень, похоже уже и сам поверил в свой героизм и удачливость, — подумал с иронией Светлов. — Надо взять его на заметку. Может быть он ещё и пригодится. Если люди Галстука сейчас видят этого охранника, то наверняка поверят в случайность крушения своих планов».

Светлов сел в машину и набрал номер телефона Ильина:

— Привет! Узнал?! Ну и хорошо. Твой план сработал. Все в порядке. Спасибо. Я — твой должник. Кстати, как у тебя дела с поиском убийцы Никонова?

— Мне уже порядком надоели любовные истории этого Никонова. Все похожи одна на другую: встретил, полюбил, начал сожительствовать, разлюбил, расстались, и он, и она нашли новых партнеров. Впрочем, Никонов нередко потом возобновлял связь с некоторыми из них.

— Ну и есть что-нибудь интересное?

— Похоже я нашел ту, которая появилась в жизни Никонова совсем недавно. Один из приятелей Никонова встретил его в ресторане месяц назад с молоденькой цыпочкой. Журналист представил её как Татьяну Кольцову — школьную учительницу, у которой брал интервью, собирая материал о проблемах подростковой преступности. Я сумел её разыскать. Соседи Никонова дамочку по фотографии опознали, как одну из тех, кто к нему на квартиру на любовные сеансы шастал.

— И ты думаешь, кто-то из прежних любовниц приревновал его к новому увлечению и убил, чтобы предмет страсти никому не достался.

— Похоже все было наоборот. Эта двадцатипятилетняя особа всерьез увлеклась человеком почти вдвое старше её. И очень переживала, что престарелый ловелас не оставлял своих привычек и продолжал встречаться с прежними любовницами.

— И ты всерьез считаешь, что из-за этого можно убить?

— Это не я считаю, а её подруги так предполагают. Одна из них по имени Людмила прямо заявила, что Кольцова была вне себя от ярости, узнав о возобновлении встреч своего возлюбленного с какой-то врачихой. А по характеру эта учительница — взрывной вулкан. От неё в школе дети плачут. Она в ярости может ребенка указкой по спине огреть. Очень невыдержанная особа. И алиби на время убийства у неё отсутствует.

— Но доказательств пока никаких?

— В том-то и дело, что нет. Вот я и хочу попытаться выяснить что-нибудь интересное по месту её жительства, а для этого надо тащиться на другой конец Москвы.

— Ну успеха тебе, Ильин. Продолжай держать меня в курсе дела.

Светлов отключился и расслабленно откинулся на спинку сиденья: «Молодец Ильин, сумел сам выйти на главную цель. А свой долг этому милицейскому оперу я ещё верну и притом с лихвой. А пока пусть, сбивая наших противников, со следа, попашет самостоятельно».

Светлов завел мотор и поехал прочь от концертного зала. Он был доволен: наконец-то в затеянной криминальными кругами «Большой игре» им был сделан эффектный ход на опережение.

Глава V. Рубка хвостов

Получив известие об изъятии контейнера, Галстук пришел в ярость. Надо было срочно спасать положение и он вызвал к себе референта:

— Слушай, Жук, организуй срочно утечку информации в прессу. Пусть там в публикации будет такая обтекаемая фраза: «компетентные органы не исключают возможности устранения таким необычным способом одного из важных свидетелей незаконной попытки вывоза людьми из окружения Крючка стратегического сырья за рубеж».

Референт кивнул головой и вышел. Галстук знал, что поручение будет выполнено в срок и скрупулезно точно.

«Все не так уж плохо. Хотя Удилище остался жив, сам факт попытки его умерщвления с использованием радиоактивных веществ бросает тень на наших конкурентов. И главное: прозвучит в прессе имя Крючка в прямой связи с этим радиоактивным скандалом. Теперь надо срочно довести дело до конца: убрать Удилище и ликвидировать Паруса, неудачно подложившего контейнер в его машину. Дон тоже подлежит ликвидации. Но это чуть позже. А сейчас надо искать ему замену. Придется звонить Кубу. Он — человек опасный, но у меня нет выхода».

Куб, получив приглашение от Галстука приехать к нему в загородный дом, после некоторого размышления дал согласие: «Ишь ты как приспичило этому сильному чиновнику, если назначает мне свидание. Задание явно будет не пустяковое. Но зачем гадать? Встретимся — узнаю!».

Хозяин встретил Куба подчеркнуто радушно, предложив сесть за стол с расставленными на нем деликатесами и бутылками с заморскими этикетками. Но Куб, сославшись на больную печень, сразу предложил приступить к делу. Галстук кивнул и предложил:

— Тогда, давайте пройдем к реке, подышим свежим воздухом. Там ни мы никому не помешаем, и самое главное, нас никто потревожить не сможет.

Куб криво усмехнулся: «Он боится прослушивания. Что за страна, если даже чиновник высокого ранга допускает, что его разговоры прослушиваются конкурентами либо спецслужбами».

Галстук и его гость вышли из дома и по узкой тропинке направились через парк к реке. Здесь на краю обрыва хозяин остановился и, подождав чуть поотставшего гостя, сразу приступил к делу:

— Как сами понимаете, я вас пригласил не красотами любоваться. Нам в последнее время очень мешает один человек. Он связался с сомнительной радиоактивной сделкой и прогремел на всю страну. Его поведение позорит нас всех. Надо помочь ему умереть достойно. Сможете устроить?

Куб уже догадался о ком идет речь. Но не спешил давать согласие:

— А почему именно ко мне обращаетесь за таким деликатным поручением?

— А к кому же еще? Уж не к Дону ли бежать за помощью. Серьезных людей не так уж много встречается в нашем мире. Вы один из тех, кому можно доверять и я не знаю другого, кто сможет выполнить в краткие сроки столь сложное задание.

Заметив довольную улыбку, слегка тронувшую губы гостя, Галстук понял, что попал точно в цель.

Куб не спешил давать согласие:

— Назовите сроки, способ устранения и оплату?

— Не более суток, любым способом и сумма втрое больше самого высокого тарифа за подобного рода услуги.

— Сутки — это очень мало. Нужна предварительная разведка и подготовка.

— У нас уже все готово. Нужно только ваше согласие и надежные люди. Не скрою, что после неудавшегося покушения этого человека охраняют очень тщательно и подобраться к нему почти невозможно.

— Хорошо, я подписываюсь на это дело. И дело даже не в деньгах. Меня как специалиста заинтересовала именно сложность предстоящего задания. Выполнить его — это высший пилотаж. Так в чем состоит план?

— У этого Удилища есть любимая сестра. Она лежит в больнице. Ей два дня назад сделали не очень сложную операцию. Завтра ему позвонит женщина, представится соседкой по палате, и скажет, что сестре стало хуже и она просит его приехать. Он сестру боготворит, бросит все и помчится туда.

— А если перепроверит, позвонит в больницу?

— Ей действительно стало хуже, воспалился шрам после операции и повысилась температура. Не подумайте, что это мы — изверги натворили. Просто так совпало и грех такое обстоятельство не использовать.

— Ну и вы хотите его убрать прямо в больничной палате?

— Упаси Бог. Только не там. Лучше всего его перехватить по пути. Но как вы это сделаете уже не мое дело. Кстати, ради справедливости нужно убрать и того, кто неудачно на него покушался. Это некий Парус. С ним у вас особых хлопот не будет. За него плата обычная. Это можно сделать уже сегодня «Надо же — высокопоставленный гаденыш взялся меня учить, как надо убирать людей. Лучше бы своим прямым делом занимался как следует. А то народ окончательно взбесится и сметет и их, и нас!»

С плохо скрываемым раздражением Куб отпарировал:

— Где, когда и исполнители — это моя забота. Мне только нужен адрес этого Паруса и точное время выезда Удилища в больницу.

— Договорились. Теперь насчет оплаты: аванс нужен?

— Нет, не нужен. У нас не обманывают и в арбитраж не обращаются. Заплатите после выполнения заказа.

— Ну и хорошо. Теперь можно возвращаться в дом. Может быть все-таки перекусим?

— Нет — я теперь ни диете. Все больше манной кашей печень балую. Да и времени вы дали мало на подготовку. Так что надо ехать. Проводите меня до ворот, чтобы охрана видела: я уезжал, а хозяин ещё жив был.

— Это вы на что намекаете?

— Я полагаю, если вы начали охоту, то не исключено, что и на вас тоже уже кто-то когти точит. А потому от греха подальше: покажитесь своим охранникам.

Галстук недовольно пожал плечами и повел гостя к воротам. Провожая взглядом отъезжавшую машину, он подумал: «А ведь этот Куб трижды прав и мне тоже надо позаботиться о личной безопасности. Ну и времена настали! Никогда не поймешь, кто ты в данный момент: охотник или дичь».

Галстук вздохнул и, повернувшись медленно побрел к дому. И глядя на сгорбленные плечи и шаркающую походку обычно подтянутого и быстрого в движении хозяина, дежурный охранник подумал: «Да сдает мужик, на глазах стареет. Неужели так о благе народа всерьез печется?»

И довольно рассмеялся своей собственной шутке.

Парус сильно нервничал после провала операции по ликвидации Удилища: «Все было сделано по инструкции. И никто не мог предугадать, что какой-то охранник проявит излишнюю бдительность. Дон психует, смотрит волком. А при чем здесь я?» Но тревога не проходила. И Парус, после дежурства по дороге домой несколько раз проверял, нет ли за ним слежки. Все было спокойно.

Поставив машину на платную стоянку, Парус направился в продуктовый магазин, решив купить бутылку марочного коньяка, надеясь снять спиртным постоянное напряжение. Миновав турникет, он вошел в зал самообслуживания. В торговом зале было совсем мало покупателей, и Парус направился в полкам со спиртным. За его спиной послышался шум шагов. Парус посмотрел через плечо и увидев двух пожилых людей, ссорящихся из-за настойчивых требований старика купить бутылку водки, равнодушно отвернулся. И только с опозданием почувствовав как острое длинное лезвие прорывает сзади ткань его пиджака и вонзается в тело прямо напротив сердца, он осознал свою ошибку. Но было поздно.

А супружеская пара поспешно направилась к выходу из магазина. Их маневра с сапожным шилом никто не заметил. Одна из покупательниц, наткнувшись на лежащее тело, испуганно закричала: Звоните скорее в «скорую помощь». Мужчине плохо! Наверное сердце отказало, вызывайте врачей.

Убийцы сразу свернули за угол магазина, спеша убраться подальше от места, где закончил свой земной путь молодой крепкий парень, приговоренный их хозяевами к смерти.

Почувствовав себя в безопасности, старик хвастливо подумал о себе: «Все-таки ты, Князь, молодец! Не оплошал, рука ещё крепкая, твердая». А его подруга Солоха насмешливо наблюдала за своим торопливо убегающим с места происшествия мужем: «Наверняка считает, что из нас двоих он — главный! И не понимает дуралей: без моих придумок он — ничто. Ведь к клиенту ещё подобраться нужно. Это я придумала стеречь его возле автостоянки, которую он никак не мог миновать И сцену в магазине разыграла артистично. Слава Богу, все уже позади и мы вне опасности».

И суеверная женщина истово перекрестилась.

О лежащем на холодном кафельном полу Парусе она уже не думала. Для неё он был уже отработанный материал.

Сообщение о ликвидации Паруса Куб воспринял спокойно: это было рядовое задание. Поручая его старикам он хотел убедиться, что те не потеряли своей квалификации и могут успешно ликвидировать Удилище. Но все же его беспокоили сомнения: «Сразу два заказа один за одним — пожалуй для стариков многовато. К тому же слишком ничтожны у них шансы уйти живыми после ликвидации Удилища».

Куб задумчиво заходил по кабинету из угла в угол. Князя и Солоху он знал с юных лет и одно время, лет двадцать назад, когда Князь в очередной раз был в отсидке, сожительствовал с Солохой. И даже сейчас он испытывал к сильно постаревшей любовнице чувство признательности за сладкий период греховного увлечения, испытанный им так остро в молодые годы.

Куб с трудом отогнал ненужные воспоминания: «Старею: становлюсь сентиментальным. Кроме Князя и Солохи послать для устранения Удилища некого: здесь нужны нестандартные ходы».

И приняв окончательное решение, Куб принялся на листке чертить детальную схему предстоящих операций.

Удилище после неудачного на него покушения усилил свою охрану. Помимо крепких вооруженных парней, сидящих с ним в иномарке, его охраняли ещё четыре человека в машине сопровождения. Это не оставляло шансов киллерам на сохранение жизни, даже в случае удачного покушения.

Но для Удилища это было слабым утешением: «Если меня убьют, то не все равно ли поймают киллеров или нет? А от пули снайпера с крыши соседнего дома и вообще не увернешься».

И каждый раз, выходя из машины, он холодел, всем телом предвкушая болезненное соприкосновение с немилосердно жестоким кусочком металла. Из газет он знал, что киллеры чаще всего убивают свои жертвы на постоянных маршрутах от дома до офиса. И поэтому не спланированную заранее поездку в больницу к сестре не считал опасной.

Выйдя из офиса, он сел на заднее сиденье «Мерседеса». Рядом с ними поместился широкоплечий шкафоподобный телохранитель, а впереди рядом с водителем сел начальник службы безопасности. Вскоре они получили сообщение, что ни одна из припаркованных вблизи офиса машин не двинулась за ними следом. Это свидетельствовало об отсутствии наблюдения. И начальник службы безопасности позволил себе расслабиться.

Он совершил ошибку: сзади раздался грохот и противный скрежет металла. Сидящий рядом с Удилищем телохранитель навалился на него, прикрывая от пуль. А начальник службы безопасности, увидев, что в машину сопровождения врезались красного цвета «жигули», выхватил пистолет и крикнул водителю: «Гони!».

«Мерседес» резко увеличил скорость, вывозя Удилище из-под возможного обстрела. Свернув с Садового кольца, укрылись в ближайшем переулке за углом большого серого дома. У начальника службы безопасности задребежал мобильник. Из машины сопровождения сообщили:

— У нас все в порядке, никто не пострадал. Вот только крыло помято, так что следовать за вами не можем. Будем ждать ГИБДД.

— Кто водитель тех врезавшихся в вас «жигулей»?

— Да какой-то малохольный дохляк, лет двадцати, всего месяца два как получил права.

— Думаешь это случайность?

— Похоже, что так!

— Ну ладно, сейчас мы с объектом поедем дальше. Двое из вас пусть возьмут попутную машину и едут вслед за нами, а двое останутся разбираться с ГИБДД. И обязательно запишите данные этого горе-водителя. Потом проверим. Все понял? Конец связи.

Начальник охраны, отключив телефон, дал знак водителю двигаться дальше. Он сильно нервничал: дорожно-транспортное происшествие с машиной сопровождения вызывало тревогу. А наблюдавший со стороны сцену автоаварии боевик набрал номер телефона Куба. Опасаясь прослушивания доложил коротко:

— Все прошло по плану. Две единицы прибудут позже на попутке вслед основному грузу.

— Какой запас времени у нашей команды?

— От пяти до семи минут.

— Я понял. Все — отбой.

Положив трубку, Куб довольно потер руки: «Все пока идет по плану. Мы создали численный перевес. Солоху и Князя страхуют двое молодых боевиков. Этого вполне достаточно против невооруженного водителя и двух охранников. У моих людей будет достаточно времени для решения задачи. А там уж как повезет. Надо будет включить в счет Галстуку стоимость поломанной машины и наем безработного каскадера — специалиста по трюкам с автомашинами».

Эта мысль привела Куба в хорошее настроение. Он не любил Галстука: «Не нашего он поля ягода, а не побрезговал влезть в криминальную кашу. А считает себя элитой, сидя в президиумах. Он думает мне деньги его нужны! Нет, Куб, я в это дело влез, чтобы тебя кровью повязать. Вскоре не ты мне, а я тебе прикажу, что надо делать. Ну ладно — это оставили „на потом“. А сейчас надо, чтобы у Князя с Солохой все удачно прошло».

Куб нервно посмотрел на телефон: «Когда же они наконец позвонят?! Хотел бы я знать, что сейчас происходит там у ворот больницы».

А там все шло по плану. Как только машина с Удилищем подъехала к входу в больницу, первым из неё вышел начальник службы безопасности, осмотрелся и открыл заднюю дверцу, выпуская Удилище. Внезапно он заметил приближение одновременно с разных сторон и их машине двух групп. Справа шел хромой с седой щетиной на щеках старик, тяжело опирающийся на палку, одетый, несмотря на жару, в зеленый военный бушлат. Он матерился и замахивался клюкой на свою низенькую сгорбленную спутницу, ругая её за отданный какому-то Гришке в долг деньги.

«Эти бомжи не представляют угрозы, а вот те двое молодых парней с теннисными ракетками, торчащими из спортивных сумок, заслуживают внимания», — подумал начальник службы безопасности и шагнул вперед, заслоняя Удилище от приближающихся спортсменов. И тут же раздавшиеся сзади выстрелы поразили Удилище и его телохранителя. Начальник службы безопасности повернулся и увидел дергающиеся от выстрелов пистолеты в руках стариков — бомжей. Он быстро сунул руку подмышку за оружием. Но это было последнее, что он успел сделать. Пуля, выпущенная стоящей в двух шагах старухой, попала ему в голову.

Изображающие спортсменов боевики из группы прикрытия резко свернули за угол больницы и сели в машину. Вслед за ними, тяжело дыша, посеменили трусцой на плохо гнущихся ногах старики-киллеры. Боевики с плохо скрытым раздражением торопили с трудом влезающих в салон машины своих необычных пассажиров. Наконец машина, резко взревев, рванулась вперед, и начала петлять по узким переулкам, стремясь вырваться на широкую магистраль в центре города.

Известие о ликвидации Удилища застало Дона врасплох: «Галстук перепоручил это дело другому человеку. Он мне не доверяет или просто подключил дополнительные силы? В любом случае это дурной признак. Надо обрубать хвосты, чтобы не к чему было придраться. И в первую очередь уберу это жадного опера Мухина, на свою беду узнавшего о моей связи с Кротом. Но убить мента, означает вызвать на себя шквал огня: все сыщики столицы на уши встанут. Тут нужна тонкая и сложная интрига, чтобы его гибель не связали со мною. Лучше всего если он погибнет в какой-нибудь уличной разборке. Для этого нужно лишь спровоцировать столкновение двух молодежных группировок и организовать их „стрелку“ на территории отделения милиции, где работает Мухин. Затем предупредить ментов о готовящейся разборке. А остальное, как говорится, — дело техники».

О готовящейся разборке между двумя соперничающими криминальными группировками Кондратову сообщили, когда у него в кабинете находился Ильин, приехавший докладывать ход расследования убийства Никонова. Положив трубку, Кондратов предложил:

— Позвонил мой человек, подсказывает о предстоящей схватке между двумя опасными группировками. Времени у нас в обрез, захватим всех, кто сейчас на месте и вперед! Оружие, надеюсь у тебя с собою? Ну и хорошо, будет чем страх нагнать.

Быстро обежав кабинеты, Кондратов сумел найти ещё человек семь свободных сыщиков.

— Сейчас выезжаем на двух машинах. «Тяжелые» из ОМОНа подъедут следом, и туда на место уже подтягиваются сотрудники местного отделения милиции. Так что, вперед!

Ехали быстро. Свою машину Кондратов оставил метрах в двухстах от сквера, где должна состояться встреча противников. Следующая за ними вторая машина с другими сыщиками остановилась неподалеку. Кондратов им приказал:

— Вы, ребята здесь пока посидите, а мы с Ильиным сходим на разведку.

Но не успели они сделать и пару шагов, как к ним подошел невысокий плотный молодой мужик и, кивнув Кондратову, сказал с нервной веселостью:

— Привет доблестным сыщикам из МУРа. Рады вашей помощи.

— А я думал, что это ты, Мухин, нам помогать прибыл. Доложи лучше как тут обстановка. Ты давно здесь?

— Да минут пятнадцать. Как вы позвонили, так мы и подскочили. Нас местных сыщиков человек пять, да три патрульных экипажа прибыли и стоят тут недалеко на соседних улицах, ждут сигнала. Еще мы позвонили в соседнее отделение милиции, и оттуда тоже должны ребята подъехать. Но пока их нет: слишком поздно вы нам сообщили и сейчас нас явно меньше чем этих отморозков. А может быть пусть сначала друг другу головы пооткручивают, а потом мы оставшихся в живых победителей повяжем.

— Нельзя, Мухин, ты же видишь кругом люди и дети ходят. А в такой мясорубке пули полетят беспорядочно в невинные жертвы. И потому бандитов надо будет брать ещё до того, как они сойдутся в схватке. Перехватим вторую группировку ещё на подходе. Что известно о боевиках, которые уже здесь на месте?

— Их человек двадцать пять. Они разделились. Человек десять, по-видимому, войдут в непосредственный контакт для ведения переговоров. Вторая группа будет маячить в открытую поодаль, демонстрируя готовность в любой момент вступить в схватку. Это, так сказать, больше моральная поддержка. Но главная ударная сила из пяти человек маскируется вон за тем углом. У них там и машина припаркована рядом. Скорее всего именно у этой пятерки огнестрельное оружие и они представляют наибольшую опасность. Я со своими ребятами возьму их на себя.

— А почему ты, а не мы?

— Да потому, что тебя, Кондратов, пол-Москвы знает, а нас только местная шпана. И мы сможем подобраться к ним поближе.

— Ну не скромничай, Мухин. Ты тоже в определенной мере человек известный.

— Ты, свои намеки брось. Я честный опер и потому на меня грязь льют, а ты всяким слухам веришь.

— Ладно, Мухин. Сейчас не время отношения выяснять. Значит, ты берешь на себя запасную пятерку за углом. А мы тут попасем тех, кто собирается начать разборку. Начнем по моему сигналу, как только появятся их противники. Идите занимайте позиции.

Как только Мухин отошел, Ильин спросил — О каких твоих подозрениях этот сыщик распространялся?

— Ко мне от двух разных источников поступила информация, что наш коллега связан с одной преступной группировкой, кормится от неё и прикрывает от закона. По этому поводу состоялся у меня с ним месяц назад крупный разговор. Но похоже он не внял моим советам. Ну да, хватит о нем. Вот, смотри, появилась враждующая группировка. Думаю, они пришли без оружия и сопротивления серьезного не окажут. Будем начинать.

Кондратов, взяв в руки рацию, крикнул в эфир короткое слово «Пошли!». И тут же, ревя сиренами, с разных сторон к скверу вылетели милицейские машины, из которых стремительно начали выскакивать крепкие мощные ребята в милицейской форме и тельняшках.

Кондратов и Ильин вместе с другими сыщиками бросились вперед. Кондратов был прав: вновь прибывшие к месту разборки боевики послушно бросились лицом вниз, не оказывая никакого сопротивления. Тех, кто замешкался, мощные омоновцы, радуясь возможности опробовать на практике разученные на тренировках приемы рукопашного боя, с удовольствием крутили и бросали на пыльные дорожки сквера.

В тот момент, когда казалось, что все идет благополучно, за углом большого дома раздались беспорядочные выстрелы.

«Что-то там у Мухина не заладилось», — мелькнуло в голове у Ильина и он с Кондратовым, не сговариваясь, ринулись на помощь своим коллегам: один из боевиков был убит и лежал на спине рядом с обрезом мелкокалиберной винтовки. Двух других обыскивали два опера из местного отделения милиции, а третий сыщик лежал на боку, зажимая рукой рану на шее. Лицо его было бледное, а в глазах застыл ужас и немой вопрос: «Неужели я умру?»

— Где Мухин?

Один из сыщиков махнул рукой: Побежал вслед за двумя отморозками вон в тот двор.

И словно, подавая сигнал, где находится Мухин, издалека донеслись два разных по высоте звука выстрела. Ильин с Кондратовым бросились под арку дома, откуда донеслась стрельба.

— Первый выстрел был из «Макарова», — на бегу заметил Кондратов.

Ильин на ходу согласно кивнул головой:

— Это плохо: последним стрелял не Мухин.

И он не ошибся: возле дырки в бетонном заборе лежал труп ещё одного боевика, сраженного последним выстрелом Мухина. Но и сам сыщик получил пулю в грудь. Истекая кровью, он последним усилием указал направление, в котором скрылся убийца. Ильин и Кондратов один за другим нырнули в проем в заборе и выбежали на соседнюю многолюдную улицу. Здесь искать человека, примет которого они не знали, было бесполезно.

Кондратов достал мобильный телефон и вызвал «скорую помощь». Пройдя обратно через проходной двор, они подошли к Мухину и поняли, что уже не надо мысленно торопить медиков. Все было кончено. Кондратов устало присел на каменный уступ забора и в задумчивости закурил: «Сейчас сюда наедет начальство. Начнут суетиться эксперты, набегут зеваки. Но Мухину на это уже наплевать. Он уже далеко от всей этой суеты. И нам теперь придется пахать дни и ночи, чтобы достать того, кто посмел стрелять в сыщика».

— Иначе нельзя! А не то они нас оседлают и начнут крутить без разбора, — Кондратов не заметил как сказал это вслух.

Но Ильин его понял:

— Ты, прав, Володя. Нам надо заполучить этого гада и немедленно. В назидание всей этой нечисти и их потомкам.

— Этим я займусь сам: у меня есть в одной из этих группировок свой человечек. Мелкая сошка, но может кое-что подсказать.

— А мне что делать?

— Твоя главная задача остается прежней: раскручивай убийство Никонова. По-моему ты прав: эта Кольцова имеет прямое отношение к гибели журналиста. Но прежде чем вызывать на допрос, её надо тщательно проверить. Завтра с утра съезди в её дом и побеседуй с соседями. Может быть, появится что-нибудь существенное.

— Я это и собирался сделать.

— Ну и хорошо. Значит, завтра к вечеру встретимся и обменяемся новостями. Если я вычислю этого подонка, стрелявшего в Мухина, то брать его поедем с тобою вдвоем. Ты не против?

Ильин колебался недолго:

— Я поеду с тобою.

— Ну и прекрасно! Я в тебе не сомневался. А вот и медики необычно быстро прибыли. Хотя все равно, пустые хлопоты: Мухина уже не воскресить.

И Кондратов направился навстречу пожилому толстому врачу, с трудом вылезающему из кареты «скорой помощи». Медик подошел к телу Мухина, проверил сонную артерию и горестно покачал головою. У него был растерянный и вопрошающий взгляд, словно он никак не мог понять зачем люди в этом безумном мире стреляют друг в друга.

Ильин поспешил отвернуться и направился к выходу из двора. Здесь возле мертвого тела сыщика ему нечего было делать.

Прежде чем войти в подъезд, Ильин остановился и всмотрелся в фасад дома, где жила Кольцова. Здание из красного кирпича было построено ещё в сороковые годы. Кое-где куски кирпича были отколоты и стояли как изрешеченные пулями. Отдельные участки стены неизвестно почему более других потемнели, словно их специально закоптили дымом огромного костра. И это делало фасад похожим на старческое лицо, изборожденное морщинами и крупными оспинами.

«Наверняка в этом доме проживают старожилы, много знающие о своих соседях. Это обнадеживает!»

Ильин поднялся пешком на третий этаж, где жила Кольцова, и позвонил к её соседям. В квартире никто не отозвался. Он сделал новую попытку, нажав кнопку звонка другой квартиры и преуспел: ему открыли сразу, как-будто хозяйка уже стояла за дверью в нетерпеливом ожидании гостей. Невысокого роста седенькая старушка подслеповато прищурилась:

— Кто это? Татьяна, ты?

И по вопросу Ильин понял, что женщина видит совсем плохо. Он сделал шаг вперед и, уже закрывая за собою дверь, постарался сказать как можно приветливее:

— Ну что вы, я на Татьяну вроде бы совсем не похож. Я из милиции, хожу и предупреждаю жильцов о повышении бдительности. Обстановка в районе сложная, а многие сначала открывают двери и уж потом спрашивают: кто это?

Женщина смущенно улыбнулась:

— Все мы задним числом умны! А я сегодня соседку жду. Она обещала забежать, покушать принести. Вот и открыла сразу, думала, что это Татьяна. Да вы проходите вот сюда, на кухню. Я как раз чайник согрела и открыла новую банку абрикосового варенья. Вот мы с вами и отведаем.

Женщина неуверенно двинулась в кухню, нащупывая рукой стенки, чтобы не сбиться с пути. И Ильин понял, что она совсем почти не видит. Он прошел вслед за нею. Женщина наощупь нашла табурет, присела и доброжелательно пригласила:

— Сами берите чашку вон там, в буфете. И розеточку возьмите, накладывайте варенье и себе, и мне заодно, а то я наощупь могу разлить мимо.

Ильин все сделал, как велела хозяйка. И присел за стол.

Старушка деликатно подождала, когда гость напьется чаю, а потом спросила:

— Так что вы хотели узнать?

— Да ничего особенного, просто вот интересуемся, как живут люди, не обижает ли их кто.

— Да кто меня, старуху, обидит?

— Да вот соседи, например, шумят наверное, беспокоят.

— Да нет, все тихо. Соседи у меня хорошие и мне помогают, продукты приносят и убирают в комнате. Вот и сегодня Татьяна Кольцова должна придти. Она в школе учительницей работает.

— Значит хорошая женщина эта Татьяна?

— Прекрасная и очень добрая. Не забывает меня старуху.

— А её муж и дети не обижаются, что она за вами ухаживает, уделяя им меньше внимания.

— Ну что вы — она незамужем. Тут встречалась с каким-то журналистом, да не сладилось у нее. Плакала очень. Все говорила: «И почему мужики такие подлые».

— Ну и что вы ей ответили?

— А что я могла ответить? Сказала, что принцы только в сказках встречаются, а в жизни все люди не без греха. А что моя Танюшка вас интересует?

— Да нет, что вы. Я же сказал, что выясняю насчет подростков. Не беспокоят?

— Да вроде нет. Здесь у нас в доме тихо. А вот в школе Татьяна рассказывала просто ужас творится. Две недели назад она у одного десятилетнего мальчишки пистолет-авторучку прямо на уроке отняла.

— Да наверное игрушку какую-нибудь?

— Да нет, настоящее оружие. Тот приятелям показывал, хвастался. Татьяна увидела, забрала у него. Так это поганец все ходил следом, угрожал, требовал вернуть. Вот какие дела творятся, да ещё в школе. Нет. Мы раньше лучше жили, спокойнее.

— Ну а где сейчас этот пистолет-авторучка?

— Да откуда же я знаю? Выбросила Татьяна, наверное, её на помойку. А может быть и до сих пор у неё дома хранится.

— А фамилию ученика этого не помните случайно?

— А это ещё вам зачем?

— Надо с ним поговорить, а не то он действительно вашей соседке мстить начнет.

— Ой, неужели вы думаете это возможно? Его фамилия Чеботарев — известный по её словам, школьный хулиган.

— Ну я пошел. Спасибо вам за информацию. Мы теперь вашу Кольцову в обиду не дадим.

— Вы уж, пожалуйста, не говорите ей, что от меня все узнали. А то скажет: разболталась старая сплетница.

— Не беспокойтесь. Она ничего не узнает. Если вы сами ей не расскажете.

Ильин захлопнул за собой дверь и начал спускаться вниз по лестнице. Ему надо было срочно встретиться с Чеботаревым и записать его показания.

Чеботарев оказался тщедушным и совсем не страшным подростком. Напуганный появлением сотрудника милиции он сразу рассказал, что нашел стреляющую авторучку во дворе своего дома возле мусорного контейнера. Перейдя к рассказу, как учительница Татьяна Николаевна отняла у него опасную игрушку, подросток злобно сощурился.

«Ишь ты как ему была дорога эта авторучка с единственным патроном», — подумал Ильин и в присутствии директора школы начал подробно записывать показания Чеботарева.

Он был доволен: «По крайней мере, у нас теперь будут официальные данные, подтверждающие наличие у Кольцовой оружия, стреляющего мелкокалиберными пулями, подобными той, которая была извлечена из головы Никонова».

С письменными показаниями подростка он поспешил назад в отделение милиции.

Его доклад был встречен подполковником Карповым с энтузиазмом:

— Ты, молодец, Ильин! Твоей рукой водила сама судьба, когда ты нажимал кнопку звонка именно в дверь этой старухи. Теперь, когда Кольцова в наших руках сами раскроем убийство Никонова и утрем нос МУРу.

Но следователь Тихонов был настроен скептически:

— Подождите делить шкуру неубитого медведя. Рассказ о стреляющей авторучке интересен. Но его недостаточно для того, чтобы арестовать школьную учительницу.

— Ну а провести обыск у неё мы сможем?

— Я думаю, получить санкцию в прокуратуре при таких обстоятельствах будет несложно.

— Тогда выноси постановления и езжай в прокуратуру. Я дам машину.

— Хорошо. Тогда минут через сорок пусть Ильин будет готов. Как только вернусь, поедем шмонать учительницу. Только, откровенно говоря, я особых надежд на успех не возлагаю. Разве только женщина из сентиментальности сохранила какую-нибудь вещичку убиенного Никонова на память о необычной страсти.

— Попытка — не пытка! Вперед, Тихонов. А пока ты в прокуратуру смотаешься, я хоть чаю попью.

Но не успел Ильин включить кипятильник, как требовательно зазвонил телефон. Голос Кондратова звучал с азартным весельем:

— Есть новости, Ильин. Мой человек сообщил, что в Мухина стрелял некий тип по кличке Шиповник. Он появился в группировке за два дня до разборки. Мы пока не знаем, случайность это или тонкий расчет.

— А откуда этот Шиповник?

— Есть сведения, что его привел в группировку некий Кувшин. Они вместе отбывали наказание в одной колонии. Но дважды судимый Кувшин ничего нам не скажет. Я установлю за ним скрытое наблюдение. Возможно, он выведет нас на своего бывшего сокамерника. А у тебя как?

— Мы установили школьную учительницу — бывшую любовницу Никонова. В её распоряжении был однозарядный пистолет — авторучка. Сейчас отправляемся к ней на обыск. Поедешь с нами?

— Я что в женском белье давно не копался? Ты уж сам там управляйся! А я как только установлю Шиповника, тут же тебе позвоню. Ну все — до связи!

— Положив трубку, Ильин недовольно поморщился: этот звонок напомнил ему о неосторожно данном обещании сыщику из МУРа отправиться вдвоем на задержание убийцы Мухина. Он догадывался о намерениях Кондратова и они ему не нравились.

«Хоть бы нас опередили и замели Шиповника до того, как его найдет Кондратов».

Размышления Ильина прервало появление Тихонова:

— Все, хватит отдыхать, поехали, Ильин. Прокурор подписал постановление на обыск, почти не раздумывая. Теперь дело за нами.

— И за его величеством счастливым случаем!

Ильин давно так не волновался: он не знал, что их ожидает в квартире Кольцовой — успех или новая сокрушительная неудача.

Глава VI. В цейтноте

Обыск длился более двух часов, хотя в небольшой однокомнатной квартире всю процедуру можно было завершить гораздо быстрее. Но обнаружив почти сразу в письменном столе перстень, принадлежащий убитому журналисту, Ильин надеялся найти и другие исчезнувшие из квартиры Никонова предметы. Но кроме этой «печатки» с изображением распластавшейся в отчаянном полете ввысь птицы, ничего обнаружить не удалось.

Кольцова молча, казалось бы безучастно, наблюдала за поисками сотрудников милиции. На предложение проехать в отделение милиции беспрекословно накинула жакет и взяла свою сумочку. Заметив, как женщина заботливо проверила, не забыла ли захватить с собою косметичку, Ильин невольно поморщился: «Что стоит за этим жестом? Наивное непонимание своей дальнейшей судьбы или полная невиновность? Интересно, как она объяснит нахождение в её квартире перстня убитого журналиста».

Ильин здорово заблуждался, надеясь на легкий успех: у Кольцовой по дороге в милицию было время обдумать свою линию защиты. И в кабинете у следователя Тихонова она вела себя достаточно уверенно. Кольцова не отрицала своих любовных отношений с Никоновым, возникшей ссоре, разрыве из-за его продолжающейся связи с врачихой из престижной клиники. Подобная откровенность обезоруживала и лишала допрашивающих возможности уличить её во лжи.

Вопрос о перстне Никонова её нисколько не смутил:

— При нашем последнем объяснении он сам передал его мне в знак залога своей любви. Пообещав порвать с врачихой, сказал, что сам приедет за ним ко мне не позже чем через два дня.

— Ну а что потом?

— Вскоре я узнала о его подлом убийстве как раз в тот день, когда он должен был объявить этой гадине в белом халате о разрыве их отношений.

«Она логично объяснила наличие у неё чужого перстня и к тому же бросила тень подозрения на более удачливую соперницу».

Инициатива явно ускользала от них и Тихонов решил пустить в ход свой главный козырь:

— Куда вы дели стреляющую авторучку, отнятую у Чеботарева?

Ничто не изменилось в лице Кольцовой. Она лишь поспешила убрать со стола непроизвольно сжавшиеся в кулаки тонкие пальцы. Но заминка продолжалась лишь короткие мгновения:

— В тот же день я её выбросила в помойный контейнер рядом со школой. Я сделала что-нибудь не так?

«Если это она убила Никонова, то выдержка у неё железная. И объяснение опять дала безукоризненное: попробуй обнаружить столь мелкий предмет на огромной загородной свалке, — подумал Ильин, — пожалуй мы вытащили пустой номер. Ее не удастся сбить с толку».

После того как Кольцову увели, Тихонов обескураженно покачал головой:

— Ты знаешь, Ильин, а ведь эта дамочка, пожалуй, сумеет выкрутиться. Ее объяснения вполне логичны. При сложившихся обстоятельствах я могу задержать Кольцову лишь на трое суток. За этот срок ты должен найти более весомые доказательства её вины. Или я вынужден буду отпустить Кольцову на все четыре стороны.

Ильин вернулся к себе в кабинет в мрачном настроении: «Всегда следователи собирают сливки, а всю черновую работу приходится делать нам — сыщикам. Придется завтра с утра объезжать и опрашивать всех знакомых Кольцовой. Хотя вряд ли эта умная и осторожная женщина была с кем-нибудь до конца откровенной».

Раздавшийся телефонный звонок Светлова нарушил все его планы:

— Привет, Ильин. Завтра в восемь утра будь у министра. Нужно срочно пообщаться.

Ильин с досадой положил трубку: «Этот полковник из ФСБ распоряжается мною как своим подчиненным. И зачем я ввязался в чужие опасные игры?!»

Несмотря на все возрастающее раздражение, Ильин знал, что непременно поедет на эту встречу.

Ильин бодро шагал по Денежному переулку в сторону музея-квартиры первого наркома просвещения. Холодный ветерок раннего утра приятно освежал тело. Но яркие лучи победно оттесняющие бледные тени все ближе к стенам домов, не оставляли сомнений, что день будет жарким. Машина Светлова стояла у тротуара, и как только Ильин поравнялся с нею, полковник окликнул его:

— Ныряй сюда, Ильин. Поедем покатаемся.

Попетляв по переулкам, и убедившись, что слежки за ними нет, Светлов припарковал машину у тротуара в тихом переулке. Некоторое время оба сидели молча. Затем Светлов, с усилием перебив беспокойное течение тревожащих его мыслей, повернулся к Ильину:

— Новости, к сожалению, плохие. Наш противник, судя по всему, начал играть по системе «домино». Они устранили Удилище и одного из своих боевиков по кличке Парус. А мы, к сожалению, пока все время опаздываем. Ну а по убийству Никонова есть новости?

Выслушав рассказ Ильина о задержании Кольцовой и результатах обыска, Светлов удовлетворенно хмыкнул:

— Значит все-таки удалось тебе вычислить убийцу. Ну и молодец! Это, кстати, совпадает и с нашими предположениями. Хочешь совет? Попробуй «расколоть» подругу Кольцовой, некую Людмилу. С нею эта Кольцова общалась наиболее интенсивно в последние дни перед убийством.

— Так вы давно знали об этой Кольцовой?

— С самого начала. Но я тебе о ней не говорил, чтобы ты в этом деле копался вдумчиво и глубоко, вводя в заблуждение противника. А назови я сразу Кольцову, ты бы в неё вцепился зубами, и заинтересованные люди сразу бы почувствовали опасность.

— А сейчас, что не почувствуют?

— Настал момент, когда мне наоборот надо, чтобы они засуетились. Потому и прошу вызвать и официально допросить эту Людмилу Варламову. Нажимайте на то, что вам стало известно о том, как она подталкивала свою подругу к убийству, советуя убить гада-изменщика. Попробуйте напугать юридически безграмотную бабенку обвинением в соучастии в преступлении. Под таким нажимом она возможно даст хорошие показания против Кольцовой.

— А вам это зачем?

— Эта Людмила Варламова, возбуждая в своей подруге ненависть к Никонову, действовала по указке своего сожителя, входящего в группировку некоего Дона. Теперь чуешь, откуда ветер дует? Ее вызов заставит противника нервничать, даже если она не даст нужных тебе показаний.

— И это все?

— Нет, конечно. Я как любой опытный «опер» сначала тебе подсказку дал, а теперь и плату потребую. Как говорится я — тебе, а ты — мне.

— Высокую?

— Ну это как оценивать. Для тебя моя просьба — пустячок, а для моей собственной безопасности крайне важно. Ну как уважишь?

— Говорите, что надо делать.

— Наши противники решили вбросить в игру свой главный козырь — контейнер с радиоактивным веществом, похищенным с оборонного предприятия. Нам удалось отследить и заснять на пленку основные этапы передачи этого опасного груза из ближнего зарубежья. Там промелькнули довольно интересные люди. Я дам тебе копию видеокассеты. Но пустишь её вход лишь в самом крайнем случае. Сейчас этот радиоактивный контейнер находится у Дона. Его люди должны нелегально отправить в одну из восточных стран контейнер с радиоактивным элементом. Этот опасный груз будет спрятан в тайнике в железнодорожном составе, перевозящем сырье иностранным фирмам по контракту. Весь фокус в том, что бумаги на отправку сырья подписаны Крючком лично. Сделка вполне легальна и выгодна стране, но обнаружение именно в этом грузе радиоактивного вещества должно окончательно скомпрометировать деятельность его финансовой группы. Нам никак нельзя допустить этой провокации, наносящей вред престижу России. А некоторые горячие головы из нашего ведомства этого не понимают!

Последняя фраза вырвалась у полковника явно против воли и он поспешно замолчал. После некоторой паузы Светлов продолжил:

Просьба к тебе вызвана тем же: не хочу и не могу светиться перед своими коллегами, работающими на наших противников. А потому давай подумаем как сорвать эту сделку.

— Да все очень просто. Как обычно разыграем сцену на границе, заставив собачку, тренированную на поиск наркотика, проявить беспокойство возле интересующего нас груза. Начнется обычная в таких ситуациях проверка и «случайно» местные сыщики обнаружат запретный груз.

— Эти штучки я и без тебя Ильин знаю. Ты мне ликбез не читай. Против нас работают умные люди. И в случайность с собачкой просто так не поверят, станут копать и обязательно выйдут на тех, кто дал сигнал о провозе запретного груза. Потому я и не могу сам послать предупреждение на границу. Вот и прошу организовать через ваше ведомство передачу нужного нам сообщения в приграничный город?

— Хорошо. Я поговорю с моим другом Антоновым из регионального управления по борьбе с организованной преступностью. Думаю, он поможет и шифртелеграмма пойдет от имени его подразделения.

— Ну вот и договорились. Ты понимаешь, что это надо сделать уже сегодня. Наши противники тоже не дремлют. Ну куда тебя подвезти?

— Давайте прямо сейчас поедем в РУБОП на Шаболовку. Это тут рядом. Минут за пять доедем. Я хочу перехватить Антонова и попытаться сразу обо всем договориться.

— Ну что ж, это по-деловому. Я в тебе, Ильин, не ошибся. Если завершим операцию успешно до конца, то давай переходи в нашу «контору». Я походатайствую.

— Спаси и сохрани, как говорится! У нас в уголовном розыске полная ясность., а в вашем ведомстве не сразу разберешься, где друг, а где непримиримый враг. Вот и сейчас Светлов, сознайся хотя бы себе, что до конца не знаешь участвуешь ли в справедливом деле или совсем наоборот?

— В данном случае как раз знаю. Тут все четко: не Крючка спасаю, а за интересы России головой рискую.

Светлов сказал излишне резко, словно убеждая не Ильина, а самого себя в собственной правоте.

«Он явно сомневается в своем решении. И этот Крючок, ему в сущности глубоко безразличен. Просто России действительно не нужны новые потрясения. И противники Крючка, рвущиеся к власти, ничем не лучше его. Их криминальные методы и связь с Доном заставляют сделать все, чтобы не допустить эту новую опасную группировку до власти».

Ильин тронул рукой за плечо Светлова:

— Остановите вон там на углу. Я до РУБОПа дойду сам.

«Он опять перешел со мной на „вы“, значит понял, что я прав. Счастливый человек: у него есть право выбора, идти работать в наше ведомство, или нет. А мне противостоят опытные контрразведчики генерала Тучинина и это не обещает спокойной жизни. Но отступать некуда. Авось прорвемся!»

Полковник перевел дыхание и тронул машину с места. Только что он сделал новый ход в «Большой игре» и ему оставалось только ждать результатов.

* * *

Генералу Тучинину доложили о провале вывоза контейнера через час после того, как пограничники и таможенники обнаружили и изъяли опасный груз.

«Это — крупная неудача! И меня не введет в заблуждение острое чутье какого-то спаниэля, „случайно“ облаявшего не понравившийся ему вагон. Беспокоит и вызов в милицию Людмилы Варламовой. Задаваемые там вопросы демонстрируют их хорошую осведомленность о её связи с Доном. Они подобрались довольно близко к нему. Слишком уж много совпадений. Наверняка кто-то опытный держит в руках нити „Большой игры“. И если это человек из нашего ведомства, то скорее всего нам противостоит Светлов: именно он тесно контактировал в последнее время с журналистом Никоновым. Моя догадка не из приятных: он — опытный контрразведчик и нейтрализовать его будет нелегко. С сегодняшнего дня мои люди будут ходить за ним по пятам. Иного не дано!»

И Тучинин усмехнулся, поймав себя на расхожем, революционном изречении.

Генерал ещё не знал, что уже произошли события, заставившие его союзника Галстука принять решение о сворачивании «Большой игры».

Узнав об одновременном аресте в разных местах города трех боевиков Дона, Галстук немедленно задействовал все свои связи, выясняя причины провала. К концу рабочего дня ему позвонил высокий милицейский чин и попросил о встрече.

Как только представитель правоохранительных органов появился, Галстук для виду потребовал доложить об одном из чрезвычайных происшествий в городе, связанном с конфликтом на почве этнических отношений. Предлог был реальный и не должен был вызвать подозрений. Доложив коротко о результатах расследования дела, по которому его официально вызвал Галстук, тот словно случайно к слову, сообщил:

— Можно считать это убийство раскрытым. А вот сейчас закрутилось новое дело, грозящее стать сенсационным. Вы, конечно, читали в газетах о перехвате на границе контейнера с радиоактивным веществом. Так вот оказалось, что сыщики были оповещены заранее и сумели заснять как боевики небезизвестного Дона прятали контейнер среди ящиков с сырьем. Нашли чем торговать! Таких казнить мало!

— А я слышал, что их за убийство своего же человека из братвы, повязали.

— Так это наши хитроумные муровцы внимание отвлекают. Хотят их сначала привязать к убийству в южном городе некоего Крота. А потом внезапно нанесут удар, предъявив обвинение в попытке переправы радиоактивных веществ за рубеж в руки потенциального врага. Муровцы надеются, что они укажут на своего хозяина, а тот в свою очередь даст показания на главного заказчика. А куда Дону будет деваться: не идти же основным обвиняемым по столь серьезному преступлению?

В кабинете установилась пауза, прервав которую хозяин сказал с заметным раздражением, словно гость был виноват в плохой новости:

— История действительно интересная. Держи меня и дальше в курсе дела: любопытно будет узнать, кто же стоит за всем этим скандальным делом. Если появятся новости, то срочно позвони!

Выйдя из кабинета, милицейский чин с облегчением вздохнул и вытер пот со лба: «Кажется удалось избежать опасности и мой доклад нельзя отнести к предательству. В крайнем случае, если нас подслушивали, пожурят, что разболтал по-неосторожности лишнее. Да кто же не прочь побахвалиться перед начальством? Так что обвинить меня будет не в чем. Пусть теперь эти высокопоставленные умники об остальном позаботятся!»

После ухода высокого милицейского чина Галстук нервно забегал по комнате. «Надо срочно вызывать генерала Тучинина и пусть не допустит даже малейшего намека на мое участие в этой кровавой чехарде. В первую очередь надо ликвидировать Дона. И тогда задержанные боевики смогут все свалить на него: мертвому Дону будет уже все равно. А ментам подбросим аудиозапись последнего объяснения взбесившейся от ревности дамочки с журналистом. Раскрытие убийства Никонова их немного успокоит». Принятое решение придало Галстуку уверенности. Преодолевая отвращение к вору в законе, единственному способному сейчас решить его проблемы, Галстук набрал уже знакомый ему номер телефона.

— Привет, Куб! Надеюсь представляться нет необходимости?

— Никакой, я вас узнал.

— Ты деньги получил за прежний заказ?

— Если бы не получил, то ты об этом первый узнал.

Плохо скрытая угроза, прозвучавшая в словах Куба, и фамильярное обращение не понравились Галстуку. Но он себя сдержал, сделав вид, что не заметил дерзости:

— У меня к тебе ещё одно такое же дело. Приезжай, я жду.

— Ну, нет. Я больше на виллу не поеду. Мне там второй раз «светиться» ни к чему, да и тебе незачем лишние пересуды вызывать в своем окружении.

— Ну что же, может ты и прав. Тогда попробуй отгадать: имя их трех букв, связано с великой русской рекой, и его ещё можно назвать Тихим.

— Это наш общий знакомый?

— Да!

— Когда это нужно?

— Еще вчера.

— Еще какая-нибудь подсказка будет?

— Мне не нравится этот человек потому, что болеет за «Спартак», а я за «Динамо». Единственную газету, которую он читает — это «Экспресс-спорт». Он всегда сам достает газету из почтового ящика.

— Я понял. Все сделаю. Но тариф увеличиваю вдвое против предыдущего заказа.

— Бога ты не боишься, Куб! Но я согласен. Действуй.

Не попрощавшись с уголовником и отдав последнее указание приказным тоном, Галстук попытался хоть немного компенсировать испытанное унижение от небрежного тона и обращения на «ты» этого зарвавшегося преступного авторитета.

А у Куба новое задание вызвало беспокойство: «Я влез в сферы интересов высоколетающих людей. Это льстит самолюбию и открывает перспективы. Но опасно: они потом могут ликвидировать и меня. И этот гаденыш ещё смеет мне напоминать о Боге! Одного с нами поля-ягода. Разница лишь в том, что ему с высоты падать и приземляться на нары больнее будет».

И Куб рассмеялся, с удовольствием представив Галстука, сидящим в камере.

А Дон, получив известие о задержании своих боевиков, спал плохо. Его тревожила неизвестность: «Конечно, никто из арестованных меня не назовет, зная о неминуемой гибели за предательство. Но для верности пошлю „маляву“ в следственный изолятор, чтобы мужики не запаниковали. Пусть отрицают свою причастность к гибели Крота: у ментов нет доказательств их причастности к автокатастрофе. А контейнер им якобы приказал заложить в товарняк неизвестный заказчик по телефону. Содержимое контейнера им было неизвестно. При таких показаниях опытный адвокат их отмажет от этого дела».

Успокаивая себя таким нехитрым образом, Дон все-таки решил вести себя осторожнее. Утром, собираясь ехать в офис, вышел из квартиры в сопровождении двух телохранителей. Опасаясь, что их могут расстрелять в лифте, начал спускаться вниз пешком. Благополучно дойдя до первого этажа они на минуту задержались. Дон достал ключ и подошел к почтовому ящику. Он выписывал эту газету уже много лет и обойтись без неё уже не мог, как без утренней чистки зубов.

Пока он вставлял ключ в замок почтового ящика, один из телохранителей вышел на улицу, желая убедиться в отсутствии возле ожидающей их машины подозрительных лиц. И тут же, сзади раздался страшный грохот и звон посыпавшихся разбитых оконных стекол. Охранник поспешил вернуться в подъезд. Одного взгляда на изуродованные тела было остаточно, чтобы убедиться, что все кончено. И объятый ужасом при виде смерти людей, ещё минуту назад вполне здоровых и сильных, охранник выбежал на улицу.

Вскочив машину, он крикнул водителю: «Гони!» Тот автоматически протянул руку к ключам зажигания и тут же отдернул пальцы, словно обжегся о раскаленный металл:

— Нельзя, земляк, уезжать отсюда, а то сами попадем под подозрение. Давай вызывай «скорую помощь» и милицию.

Охранник послушно взял трясущимися от волнения руками мобильный телефон и, с трудом попадая на нужные кнопки, набрал «02». Срывающимся голосом он сообщил о происшествии и назвал адрес.

Теперь им только оставалось ждать. Но охранник не мог спокойно сидеть на месте: «Наверняка, грохнувшие Дона люди находятся рядом и ведут наблюдение: им надо убедиться в смерти объекта. Как бы им не пришло в голову добить ещё и нас. До чего же неприятно каждую секунду ощущать себя мишенью!»

Водитель, взглянув на бледное лицо охранника с расширенными от страха глазами, укоризненно мотнул головой:

— Зря волнуешься, сынок, ты им не нужен. Свою задачу они выполнили на все сто процентов. Так что сиди, не дергайся и возноси благодарение Господу, за чудесное спасение. А то бы лежать тебе там в разобранном виде, как тем двоим.

А про себя со злорадством подумал: «Каратист может быть ты и знатный, да крови не видал. Тебе хотя бы месяц в разгар боев в Чечне побывать, тогда бы не дрожал как осиновый лист при виде кровавых кусков человеческого мяса».

И тут же горделивая мысль о своем кошмарном опыте сменилась беспокойной тревогой: «А мне ведь теперь опять работу искать придется. Всего только полгода повозил этого фирмача. С их проблемами никак нельзя рассчитывать на долгую службу».

Его размышления прервал все нарастающий пронзительный звук сирены и «скорая помощь», сопровождаемая милицейской машиной, въехала во двор.

Водитель вздохнул: он знал, что следственные формальности затянутся на весь день. Но ему теперь некуда было спешить.

В тот же день сразу после обеда, словно по взмаху палочки невидимого дирижера, Гранат, Лещ и Бык, до этого хранившие молчание, запросились на допрос. Их показания совпадали словно братья-близнецы: приказ об устройстве тайника с контейнером в железнодорожном составе, едущим за границу, им дал Дон. Они не знали, что содержится в контейнере и думали, что заказчик просто хочет избежать таможенных пошлин. И все трое требовали вызова и проведения очной ставки с подставившим их Доном, которому они напрасно доверяли.

Кондратов был вне себя:

— Ты понимаешь, Ильин, теперь имеющаяся у нас видеопленка о закладке тайника и выеденного яйца не стоит. Я даже, кстати, не знаю, как ты её получил. Не говоришь и не надо!

— А меня во всей этой истории бесит то, что Дона разорвало на куски сегодня утром, а уже через пару часов все трое начали всю вину валить на мертвого шефа. В нынешние времена между арестованными и их друзьями на воле никаких барьеров не существует.

— Это факт! Теперь учти, что поездку на юг они не отрицают, а гибель Крота выглядит как обычный несчастный случай. Придется их отпускать. И тогда мы на мели: эти подонки спишут все на мертвого Дона. И не будет суд рассматривать ни дела о попытке тайного провоза через границу радиоактивного вещества, ни дела об убийстве Крота. Мы с тобою в дураках. Остается лишь убийство Никонова. Что у тебя по нему?

— Вызывал некую Людмилу Варламову. Надеялся выжать из неё что-нибудь интересное, так женщина с испугу сначала даже тесное знакомство с Кольцовой отрицала. В общем пока все глухо: Кольцова продолжает упорно держаться своей версии, возводя напраслину на соперницу-врачиху. А у той — железное алиби. Но Кольцова ни в чем не признается, продолжая настаивать, что перстень Никонов ей передал сам накануне своей гибели.

— Ну а ценности, взятые в доме у убитого журналиста?

— Я продолжаю опрос всех знакомых Кольцовой, проверяю ломбарды и комиссионные магазины. Пока все впустую. А до истечения трех суток с момента её задержания осталось чуть более 20 часов. Неужели придется отпустить?

— Вот и пожалеешь иногда о проклятом тоталитаризме. Разве при вожде всех времен и народов подобных типов отпускали?

— Ну это у тебя профессиональная болезнь Кондратов: всех сажать без разбора. Раз нет доказательств, то — наша ошибка!

— Это я понимаю. Но все равно иногда мечтаю, что настанет день Х, когда будет дана команда и в одночасье одновременно мы сразу арестуем всех до одного членов криминальных группировок, проходящих по оперативным материалам, которыми набиты все наши сейфы.

— А не боишься, что потом наступит новый день, под другим кодовым названием и уже арестуют нас с тобою на основании сообщений наших недоброжелателей. В истории это уже бывало.

— Да, согласен с тобой, Ильин — нельзя допускать беззакония! Но только обидно, когда сволочь, заведомо виновную в преступлениях, отпускать приходится. Ну что дальше делать будем?

Ильин сидел и раздумывал: был у него ещё в запасе один козырь. Но Светлов, предупреждал, что пустить его в ход можно только в крайнем случае. К тому же действия против Галстука, сразу вызовут ответную реакцию и нет гарантии, что они с Кондратовым уцелеют в этой неравной схватке. Наконец он решился:

— Слушай. Кондратов, есть у меня кое-какие сведения. Но очень уж опасные для нас обоих. Говорить?

— Говори! А потом мы вместе подумаем и решим, слышал ли я их. И говорил ли ты со мной вообще?

— Есть у меня ещё одна видеопленка. В какой-то момент они потеряли осторожность или просто спешили, но только совершили промах: перед самой закладкой привезли Дону опасный контейнер прямо в офис, да ещё на служебной машине, закрепленной за Галстуком. Ребята, проводившие съемку, свое дело знают: номер машины зафиксирован на пленке и лицо водителя четко видно: ну так рискнем его задержать и расколоть на то, что указание отвезти посылку ему дал лично Галстук? Водитель, напуганный обвинением в соучастии в опасном преступлении, возможно даст нам показания, изобличающие его шефа. Ну что скажешь?

Кондратов некоторое время сидел молча. Потом поднял голову и посмотрел Ильину в лицо:

— Насколько я понимаю ты пользушься материалами другого, не нашего ведомства, а это означает, что мы ввяжемся в чужую опасную игру. Надо ли нам это, Ильин?

— Ты только что, Кондратов заявлял, что ждешь дня Х, когда можно будет хватать всех без разбора. Сейчас у нас в руках интересный материал, а ты боишься его использовать. Ну ладно, давай все забудем.

— Подожди, не гони волну! Я не против! Но задерживать и проводить допрос водителя самого Галстука исключительно по своей инициативе я не могу. Это означает подставиться и в лучшем случае быть уволенным из нашей системы в двадцать четыре часа. Не обижайся, но без санкции руководства я на такое не пойду.

— Но ты же сам знаешь, идти к начальству — это допустить возможность утечки информации. А весь наш расчет основывается на внезапности, иначе от этого водителя нужных нам сведений не добиться.

— Лучше допустить провал, чем лишиться с позором своей работы. Так, я пойду, поговорю с начальством?

— Делай, что хочешь!

Кондратов вышел из кабинета, а Ильин встал и подошел к окну. Было тревожно на душе от предстоящего дела: «Может быть начальство запретит проводить задержание водителя Галстука и нам не надо будет ввязываться во всю эту опасную кутерьму?», — подумалось ему с боязливой надеждой. Но он тут же отогнал эту минутную слабость: «Нет, раз уж вязался в бой, то надо идти до конца. Но до чего же все-таки скверно на душе!»

В кабинет вернулся Кондратов. Лицо его было хмурое:

— Никто не хочет рисковать. Говорят, мы не возражаем, но напишите обоснование и согласуйте с прокуратурой ваши действия. Тем более что это дело у них на контроле.

— Ну что ж, мы так и сделаем. Только боюсь, когда мы приедем брать водителя, он уже будет готов к встрече с нами.

— Да что сейчас обсуждать, раз начальство приняло такое решение! Сегодня уже поздно: в прокуратуре уже никого нет. Завтра к девяти часам утра подъедем вместе в прокуратуру и сразу оттуда направимся задерживать этого парня. Если он хоть что-нибудь знает, то мы его расколем.

Ильин совсем не разделял оптимизма своего коллеги.

О готовящемся аресте своего водителя Галстук узнал в тот же день к вечеру. Он тут же связался с Кубом. Надо было срочно спасать положение. Приехавший на встречу уголовный авторитет был хмур и неприветлив: ему не хотелось ввязываться в это опасное дело. Да ещё в момент явно надвигающегося провала. После некоторого раздумья он предложил:

— Мы не можем просто убить твоего водителя: сразу станет ясно, что ты замешан в подставке опасного контейнера. А потому его должны ликвидировать в момент покушения на тебя самого. И чтобы все поверили в реальность и серьезность происшествия, тебя должны зацепить. Не бойся, у меня есть один отличный стрелок — муху на лету из «вальтера» сбивает. Этот отставной капитан многим мне обязан. Он тебе ни малейшего важного органа не повредит: знает свое дело.

«План хорош. В случае удачи мы сможем поднять в прессе вой, что это погрязшая в темных делах группировка Крючка устраняет своих конкурентов столь постыдными методами. А заодно избавимся от опасного свидетеля».

Все было логично, но Галстук боялся боли и не был уверен, что хваленый стрелок, промахнувшись не угробит случайно и его. И заметив его колебания, Куб подбодрил высокопоставленного заказчика:

— Не бойся, ты нам нужен и потому мой человек не промажет.

И Галстук вяло махнул рукою в знак согласия. Куб деловито начал объяснять детали предстоящей акции: Галстук должен был знать заранее каждое свое движение вплоть до того момента, когда пуля настигнет его, убегающего в сторону арки дома, где он жил.

После ухода гостя Галстук позвонил и сообщил водителю, что завтра у него должна состояться встреча и он просит подать машину к подъезду к 6 часам утра. Положив трубку, он с тоской подумал: «Все теперь отступать некуда. Остается только гадать, чем завтра для меня закончится наша хитроумная комбинация».

От страха перед грядущими событиями его всего передернуло: он страшился вида крови. Особенно своей.

Капитан действовал по плану. Приглушив мотор метров за тридцать до угла дома, где жил объект, он на руках вкатил свой гоночный мотоцикл во двор и поставил среди густо насаженных вокруг большой детской площадки кустов.

«Вот что значит элитный дом: их дети тоже живут в привилегированных условиях. Вон сколько качелей понастроили и домики повсюду стоят, охраняемые персонажами из народных сказок. Но для меня это очень кстати: есть, где выбрать точки наблюдения и начала стрельбы».

Еще только начало рассветать и капитан едва мог различать, кого хотел изобразить доморощенный скульптор, вырезавший из дерева всех этих диковинных зверей, леших и русалок.

«Машина объекта заедет скорее всего справа через ту арку: в другом месте поворота нет и, следовательно, водитель окажется с моей стороны. Это облегчает задачу и объясняет почему первые пули попали в него, а не хозяина. Пожалуй, лучше всего замаскироваться вон за той массивной фигурой».

И капитан направился к скульптуре, только вблизи определив, что перед ним толстая безобразная царевна-лягушка с нелепой, сидящей набекрень массивной с неровными зубцами короной.

«Эта болотная жительница с выпученными в изумлении глазами станет моей невольной соучастницей», — подумал капитан и взглянул на светящийся циферблат часов. До начала стрельбы оставалось чуть больше двадцати минут: он знал, что водитель Галстука никогда не опаздывает ни на минуту.

Капитан осмотрелся вокруг: «Отсюда хорошо вести наблюдение, а стрелять начну вон с той точки возле приземистого конька-горбунка. Первые пули попадут в водителя, третью выпущу мимо чиновника, чтобы дать ему возможность побежать в сторону арки. Лишь бы он не подвел, а то запаникует и выкинет какую-нибудь неожиданность и сорвет операцию».

Последние минуты тянулись особенно томительно. Наконец из арки вынырнула иномарка с объявленным ему номерным знаком. Капитан взглянул на циферблат: было ровно шесть часов утра. И тут же из подъезда вышел чиновник.

«Надо не дать ему окончательно сесть в машину: так легче будет убегать», — решил капитан. Выскочив из-за толстобрюхой лягушки, он побежал к машине, на ходу открыв огонь. Стрельба на бегу, не останавливаясь, была его любимым упражнением, которое он всегда выполнял на «отлично». И в этот раз ему было, чем гордиться: из пробитой головы водителя вылетел маленький кровавый фонтанчик. Тут же капитан быстрым шагом начал огибать машину спереди, давая возможность чиновнику отбежать подальше.

Тот, гонимый страхом, рванулся к выходу из двора. Теперь промахнуться было нельзя даже на сантиметр и капитан, привычно легко восстановив дыхание, поймал в прицел место на пояснице убегающей мишени чуть выше почки и плавно нажал спусковой крючок. И жуткий пронзительный визг, взлетев вверх, достиг верхних этажей дома. Чиновник, зажав рукой рану, упал на асфальт и вопреки разработанному заранее сценарию не замер неподвижно, а продолжал корчиться от нестерпимой боли, издавая истошные вопли.

Но это были уже не заботы капитана и он бросился к стоящему неподалеку в кустах мотоциклу. Вскочив на сиденье, стрелок резко тронул с места, и некоторое время ехал, подняв мотоцикл на одно заднее колесо.

Затем, бросив машину вперед, обогнул угол дома и с огромной скоростью поспешил удалиться с места происшествия.

Он испытывал гордость за профессионально хорошо выполненную работу. О последствиях кровавого задания преступного авторитета ему, испытывающему острую нужду в деньгах офицеру, не хотелось думать.

Глава VII. Выход из игры

— Привет, Ильин, это Кондратов! Можешь не спешить. Нас вновь опередили: поет какая-то сволочь из наших сотрудников серенады мафии. На Галстука совершено в шесть утра покушение. В результате он ранен. Заметь, легко без серьезного повреждения жизненно важных органов. Ну а водитель, случайно подвернувшийся под пули, погиб от выстрела в голову. Ты понимаешь, что к чему?

— Все ясно! Не надо было тебе идти к начальству. По крайней мере молодой парень — водила был бы жив и здоров. Перспективы к раскрытию этого убийства есть?

— Никаких! Это явный «висяк»: работал профессионал высшего класса. Сам понимаешь, если пулю в лоб сидящего за баранкой водителю всадить многие могут, то с расстояния в двадцать метров точно попасть чуть выше почки в мягкие ткани бегущего человека не всякий возьмется. Это последнее преступление нам не раскрыть: тут другое ведомство должно свои возможности использовать.

— Ну и что нам теперь с тобою делать?

— Да ничего. Займемся текущими делами: ты попробуй дожать Кольцову, а я продолжу поиски Шиповника, убившего Мухина.

— Пока никаких данных нет?

— Разведчики, которые водят Кувшина, говорят, что он в последние часы нервничает и все время проверяется. Похоже в ближайшие часы он выйдет на встречу с Шиповником. Я тебе тут же позвоню. Ну все отключаюсь. Жду от них сообщений и не хочу занимать линию.

Стоя под душем и, завтракая, Ильин все время думал о словах Кондратова, что убийцу следует искать не нашему, а другому ведомству: «Ему ещё осталось сказать, что искать его надо среди своих. И он явно не ошибется. Противники Светлова от отчаяния пошли на рискованный шаг, и надо признать он им удался. Хотя, если разобраться, то проиграв в частностях, Светлов разрушил их основной план и на дал затеять в стране смуту. Надо срочно связаться с полковником и сообщить ему о покушении на Галстука».

Соблюдая осторожность, Ильин не стал звонить из дома, а спустился вниз и направился к телефону — автомату. Трубку Светлов взял сразу, словно сидел и ждал звонка сыщика. Ильин говорил в соответствии с инструкцией:

— Алексей Петрович, это ваш знакомый с Арбата. Помните меня?

— Да, конечно. Тебя не забудешь. Новость, которую ты мне хочешь сообщить, я уже знаю. Ничего страшного. Сейчас подробно говорить не могу, спешу. Давай встретимся ровно в семнадцать ноль-ноль у министра. Он нас обещал принять. Сможешь? Ну и хорошо! Ты, кстати, не на работе? Поезжай скорее к себе в отделение милиции. Тебе будет чем заняться. Но в назначенное время будь на месте. Это очень важно.

Сообщение о приятном сюрпризе заинтриговало Ильина. Он быстро зашагал к входу в метро, чувствуя, как азарт погони вновь охватывает все его существо.

А Светлов, положив трубку, довольно потер руки: «Этот звонок от сыщика поступил очень кстати: меня наверняка прослушивают. Генералу Тучинину позарез нужно вычислить моего осведомителя из окружения Галстука. Я должен предупредить и оградить Собеседника от расшифровки. Для этого сегодня уйду из-под наблюдения и встречусь с агентом, в то самое время, когда они будут ждать меня в Денежном переулке. Ну а как отсекать хвосты слежки меня учить не надо».

Генерал Тучинин высоко ценил опыт Светлова и потому распорядился выделить дополнительные силы для негласного сопровождения полковника. Слишком уж велика была цена проводимой им операции.

Ильин, войдя в здание отделения милиции, сразу отправился в секретариат и расписался за получение большого канцелярского пакета, на котором адрес отделения милиции и его имя были напечатаны на машинке.

«Пакет такой большой, а в нем прощупывается лишь маленький прямоугольник. Если бы не предупреждение Светлова, что сюрприз будет приятный, я бы поостерегся вскрывать это неожиданное послание».

Зайдя в кабинет, Ильин надорвал упаковку и вынул аудиокассету. Снял с сейфа магнитофон и включил запись. Первые же прозвучавшие слова заставили его вскочить и в нервном возбуждении заходить по комнате: было трудно поверить в столь невероятную неожиданно приплывшую удачу. Дослушав до конца запись, Ильин перемотал пленку назад и нажал кнопку. И вновь в кабинете зазвучал словно прощальный привет из потустороннего мира голос убитого Никонова:

— Да, пойми, Татьяна, что мы не можем долго быть вместе. Я — журналист на свободных хлебах: у меня с деньгами то густо, то пусто. Зачем мне мучиться от осознания невозможности обеспечить сносное существование любимой женщине? Да и разница в возрасте велика: через несколько лет ты будешь гулять налево и направо.

— Все ты, Вадим, выдумываешь. Твои слова — слабая отговорка, чтобы отделаться от меня. Я тебя люблю, а ты говоришь о возрасте. Но ведь это не я, а ты ещё не нагулялся и ищешь развлечений на стороне. А твоя привязанность в этой врачихе просто смехотворна! Интересно, она знает, что помимо неё ты удовлетворяешь в постели и других женщин?

— Скорее всего знает. В отличие от тебя она женщина умная и никогда на эту тему разговоров со мною не ведет.

— А я-то дура думала, что ты все будешь отрицать, оправдываться и врать, что любишь только меня! А ты не стесняешься мне в лицо заявлять о продолжении вашей близости с этой перезрелой врачихой.

— Ну и что тут особенного?! Мы же с тобою не восторженные, наивные юноша и девушка, а опытные взрослые люди и должны понимать все правильно.

— Что я должна понимать? Неужели я буду мириться с тем, что после близости со мною ты приводишь сюда на нашу общую с тобою постель другую женщину?

— Ну почему же «после тебя». Иногда я привожу тебя после близости с нею. И такое бывает!

— Ты специально делаешь мне больно, Вадим. Но я прошу: не провоцируй меня. Я пришла сегодня для окончательного объяснения и не уйду, не добившись ясного и четкого ответа.

— Да разве я не ясно выразился? Ты сама меня подталкиваешь к окончательному разрыву. И почему вы женщины не можете обойтись без выяснения отношений?

— Хорошо, я не буду тебе досаждать и в последний раз задаю вопрос: ты должен решить прямо сейчас и здесь, с кем остаешься с врачихой или со мной? Делить с другой женщиной я тебя не буду!

— Если ты ещё не поняла, то скажу прямо: я остаюсь с ней. Она по крайней мере никаких претензий не предъявляет. И, кроме того, не обижайся, но в постели она лучше тебя.

Ильин напряженно вслушивался в безмолвно крутящуюся пленку. Пауза здорово затянулась: «Последней фразой мужик сам подписал себе приговор. Если у неё были сомнения, казнить или миловать, то теперь он ей не оставил выхода».

Наконец с пленки донесся звук выстрела, шум упавшего тела и последние сказанные уязвленной женщиной слова:

— Получи, подонок. Не мне, так и не другим. Пусть теперь твое тело услаждает земных червей. Ты лучшего не достоин.

Некоторое время ещё слышались звуки шагов, передвигаемой мебели, треск вскрываемых ящиков стола.

«Это она имитирует обстановку грабежа. До чего же хладнокровная баба. Хотя скорее всего именно ненависть с изменявшему ей любовнику придавало силу и выдержку».

Наконец раздался металлический щелчок, захлопнувшейся за Кольцовой двери. Больше на пленке ничего не было. Но и этого было достаточно.

«Надо срочно сообщить об аудиокассете Тихонову: до истечения трех суток с момента задержания Кольцовой остается совсем немного времени».

Прослушав запись, Тихонов не мог успокоиться:

— Нет, ты скажи честно Ильин, откуда она у тебя? Не может быть, что её вот так просто прислали тебе по почте. Ну ладно, не хочешь мне — следователю раскрывать свои оперативные тайны — не надо! Сейчас выдернем Кольцову из камеры. Очень мне уж хочется увидеть её наглое лицо, когда она услышит свой последний разговор с Никоновым. Слушай, Ильин, а ведь кто-то записал эту трагическую сцену? Значит за Никоновым вели наблюдение.

— Какая нам с тобой разница? Давай вызывай сюда Кольцову.

Ильин перемотал пленку, поставив её на начало разговора. Как только Кольцову ввели в кабинет, он, не говоря ни слова, нажал кнопку воспроизведения звука и по душному нагретому солнцем воздуху маленького кабинета поплыли слова, произносимые человеком, убитым более недели назад.

Ильин смотрел на расширившиеся от ужаса глаза Кольцовой.

Наконец пленка выбросила в кабинет сухой звук выстрела и женщина в отчаянии закрыла лицо руками. Тихонов встал, подошел к Кольцовой и мягко тронул её за плечо. Женщина вздрогнула, словно её ударили, и испуганно посмотрела на следователя. Но лицо Тихонова излучало искреннее сочувствие:

— Татьяна Владимировна, вы взяли у Никонова некоторые ценные предметы. Я бы не хотел предъявлять вам обвинение в корыстном убийстве ради завладения чужим имуществом. А потому, надеюсь, вы их не продали?

Ильин с нетерпением ждал ответа женщины: «Молодец Тихонов. Он начал не с обвинения в убийстве. А изъятие помимо перстня, хотя бы ещё одной вещи, принадлежащей Никонову, неоспоримо докажет её вину».

В кабинете повисла тишина. Наконец женщина с трудом разжала губы и произнесла сдавленным от волнения голосом:

— Все они на месте, я их спрятала в шкафу у полуслепой соседки.

Ильин с досадой поморщился: «Мне следовало догадаться. Она почти ежедневно посещала старуху и могла оставить драгоценности в любом месте её квартиры».

Сыщик решительно поднялся с места:

— Ну что, Татьяна Владимировна, не будем терять время. Сейчас я попрошу у начальника машину и поедем к вашей соседке. Вам представляется возможность добровольно выдать все эти побрякушки.

Кольцова тяжело поднялась со стула и понуро пошла к выходу из кабинета вслед за Ильиным.

Сидя в машине, она жадно вглядывалась в освещенные солнцем улицы и спешащих по своим делами безучастных к её судьбе прохожих, четко осознав, что уже не скоро сможет увидеть их вновь. И Ильин поспешил отвернуться, чтобы не видеть этот тоскливый, полный безнадежного отчаяния взгляд. Изъятие ценностей не заняло много времени и Ильин, отвезя Кольцову назад в отделение милиции, передал в распоряжение следователя Тихонова.

«Все, теперь дело окончательно раскрыто и мне можно завершать всю эту кутерьму по взаимодействию с ФСБ. Сейчас начало пятого часа и скоро состоится встреча со Светловым. Там мы с ним все и обговорим». Ильин не мог знать, что назначенная ему встреча носит отвлекающий характер.

Светлов к уходу из-под наблюдения начал готовиться ещё накануне, отдав свои старые «Жигули» в ремонт. Весь день он приучал следящих за ним людей к своим поездкам на городском транспорте. Светлов вел себя намеренно беспечно: главное было заставить разведчиков поверить, что он не замечает слежки.

Приближалось время встречи с Собеседником и Светлов, выйдя из управления сел в автобус. Он сразу засек машину, двигающуюся следом на расстоянии в двадцать метров. Она притормаживала каждый раз, когда автобус останавливался, впуская новую порцию пассажиров.

Сойдя с автобуса, Светлов, не спеша пошел к входу в метро, заметив боковым зрением в отражающей как зеркало витрине магазина, не отпускающих его далеко оперативных работников. Метров через пятьдесят их сменили другие.

«Они здорово меня опекают. Очень уж им хочется узнать мой тайный источник информации. Ну пусть попробуют! Сейчас, спустившись в метро, я отсеку от себя автомашину с мощным мотором и смогу играть с „хвостом“ на равных».

Светлов намеренно выбрал линию, ведущую к метро «Смоленская»: «Пусть думают, что я еду туда на назначенную по телефону встречу». Войдя в вагон он занял крайнее место возле самых дверей. Сопровождающие его разведчики расположились невдалеке в середине вагона, сторожа каждое его движение.

«Вряд ли они дадут мне уйти, если я попытаюсь проскочить в последний момент между захлопывающимися дверями. Но я им припас сюрприз, которого они не ожидают. Только надо дождаться удачного совпадения, когда к противоположной стороне перрона чуть раньше на десяток секунд подойдет встречный состав. Только бы судьба дала мне этот шанс».

И убежденный атеист Светлов мысленно обратился за помощью к небесам. И пока лихорадочно работало его воображение, он внешне продолжал играть в безмятежность, то и дело сонливо клюя носом. Ему пришлось пропустить четыре станции. Лишь на пятой наконец сложилась благоприятная ситуация, и он ею воспользовался. В самый последний момент перед тем как двери, шумно вздохнув, начали закрываться, он вскочил с видом человека внезапно обнаружившего, что проехал в полудреме нужную ему станцию. Попридержав локтями створки дверей, успел вскочить на перрон. Чуть скосив глаза в сторону, заметил, что только один из сыщиков успел выскочить вслед за ним. И, рассчитав заранее, он сделал стремительный рывок к составу на противоположной стороне платформы и успел нырнуть в узкую щель между закрывающимися створками вагона. Оглянувшись, он заметил нервно мечущегося по перрону сыщика, торопившегося сообщить по рации начальству о потере объекта наблюдения.

Светлову очень хотелось созорничать и помахать прощально рукой сплоховавшему оперу. Но он себя сдержал: «зачем лишний раз дразнить гусей. Надо на всякий случай оставить вариант объяснения, что проехал нужную остановку и вынужден был бежать к встречному составу».

Светлов довольно усмехнулся и начал думать о предстоящей встрече с Собеседником. Он её назначил в безлюдном месте на окраине города. До назначенного срока оставалось совсем немного времени и надо было спешить.

И все-таки Светлов немного опоздал, петляя и неоднократно проверяясь, нет ли за ним слежки. Собеседник уже ждал его, сидя на скамеечке в палисаднике расположенном рядом с забором, окружающим здание большого завода. Понимая, что у них мало времени, Светлов постарался свети контакт к минимуму:

— Я буду краток. Выслушайте меня внимательно. Прежде всего, наше ведомство очень вам благодарно за оказанную помощь. Ваши сведения действительно оказались бесценными. Но нам необходимо на время прекратить всякие контакты, так как противник ищет причины своих провалов и бросил все силы на выявление нашего союзника. Мне будете звонить только в крайнем случае, а как найти вас — я знаю. Не удивляйтесь, если я сочту необходимым не тревожить вас полгода или даже более. Вы все поняли?

— Да. Конечно. Спасибо за заботу о моей безопасности.

— Это не мне «спасибо». А вам. Ну а теперь разбегаемся с наилучшими пожеланиями друг другу.

Светлов на расстоянии последовал за Собеседником, наблюдая, как тот садится в свою машину и отъезжает: «Вроде бы все в порядке и за ним тоже нет хвоста».

Светлов посмотрел на часы: было семнадцать часов пятнадцать минут. И полковник довольно усмехнулся, представив как разведчики, ведущие наблюдение возле квартиры-музея знаменитого наркома, засекли Ильина и осознали свою ошибку, увидев сотрудника милиции, а не объекта их интересов.

«Наверное Тучинин взбешен той легкостью, с которой я направил их по ложному пути».

Светлов был прав: генерал Тучинин, лично выехавший на место назначенной Светловым встречи, был разочарован: «Этот хитроумный Светлов переиграл меня. Но последнее слово будет все равно за мной. Если он сейчас не остановится и попытается копать под нас и дальше, то я вынужден буду принять меры к ликвидации и его самого, и этого сыщика Ильина. Хотя похоже этот Ильин и сам не знал, что Светлов здесь не появится. Но все же надо будет проверить и этого сыскаря из уголовного розыска, который мог узнать лишнее».

И увидев, как напрасно прождавший полковника двадцать минут Ильин, разочарованно уходит в сторону Смоленской площади, Тучинин приказал водителю своей машины отвезти его обратно в «контору». Он уже знал, что продолжение наблюдения за Светловым ничего существенного не принесет.

Ильин, добравшись до отделения милиции, вошел в свой кабинет и сел за стол, тревога не оставляла его: «А что если Светлов уже ликвидирован и теперь моя очередь разделить ту же участь?»

Он почувствовал, как озноб страха пробежал по его телу и поймал себя на мысли, что ему не хочется сегодня выходить на улицу и покидать этот показавшийся вдруг вполне уютным мрачный кабинет.

«Как будто эти старые стены отделения милиции могут меня защитить и спасти», — Ильин горько вздохнул. Раздалась трель звонка и сыщик нетерпеливо сорвал трубку с аппарата. Голос живого Светлова прозвучал для него как сигнал отбоя тревоги. А полковник говорил весело с азартом человека, крупно рисковавшего и добившегося победы:

— Привет, Ильин. Ты уж меня извини великодушно за срыв свидания. Но встретил случайно друга юности из Питера. Он тут находится в командировке. Зашли в кафе выпить рюмку чая и упустил из виду время. Приехал с опозданием, а ты уже ушел. Собственно, я тебя по пустякам беспокоил, просто хотел отметить успешное раскрытие убийства Никонова. Давай завтра в десять утра встретимся у «Алены». Помнишь я тебе адресок давал, и дом показывал? Ну и хорошо. Я тебя надолго не задержу.

И словно боясь, что Ильин спросит что-нибудь лишнее, поспешно повесил трубку.

«Полковник жив. Настроение у него, судя по всему, отличное и это обнадеживает», — подумал Ильин, с удовлетворением почувствовав как уходит из груди тяжесть обреченности и тоски. Окинув взглядом затемненную с зарешеченными окнами невзрачную обстановку кабинета, он с удивлением подумал: «Как ещё минуту назад я мог воспринимать эту казенную холодность за безопасный уют?»

Он уже стоял в дверях, когда вновь зазвонил телефон и Ильина разом посетило предчувствие, что он вряд ли скоро попадет домой. Обычно веселый, любящий прибаутки и подковырки Кондратов говорил необычно сдержанно с тяжелым придыханием. И сразу стало ясно, что он напряжен и волнуется:

— Слушай, Ильин. Есть новости: Шиповник проявился. Бригада, ведущая наблюдение за Кувшином, час назад зафиксировала их встречу в сквере возле кинотеатра «Россия». Ребята протопали за Шиповником и установили адрес, где он снимает квартиру. Это в районе Сухаревки. Я хочу взять его сам. Так ты со мною едешь?

Ильин решил не затягивать паузу:

— Да, еду!

— Ну тогда не забудь захватить ствол и не задерживайся. Можешь взять такси за мой счет.

— Я пока ещё в состоянии платить за себя сам, — огрызнулся Ильин и бросил трубку.

Ему очень не нравился затеянный Кондратовым акт возмездия.

* * *

Возле невысокого старой постройки дома Ильин с Кондратовым разыскали оперативников, ведущих наружное наблюдение. Низенький с хитрыми глазками, постоянно поправляющий измятую кепку плохо выбритый пожилой разведчик заговорщицки подмигнул:

— С вас, ребята, причитается. Разыскиваемый объект сейчас находится на третьем этаже вон в том подъезде, квартира справа.

— Куда выходят окна?

— И окна и балкон выходят сюда во двор.

— Конечно, третий этаж это — серьезно, но бывает, что люди с отчаяния прыгают вниз и с большей высоты. Где расположены ваши люди?

— Здесь внизу во дворе нас двое, и ещё двое в подъезде блокируют лестницу ниже и выше площадки, на которой расположена квартира номер одиннадцать, где засел интересующий вас парень.

— Это хорошо. Но вам в квартиру соваться не надо. Мы с Ильиным все сделаем сами.

Обладатель кепки плутовато улыбнулся:

— Мы в герои не лезем, действуйте как хотите. Наше дело обнаружить человека, виновного в убийстве вашего приятеля-сыщика, а уж остальное решайте сами.

«Этот с виду простоватый мужик, явно все понимает, отлично оценивает ситуацию и если не одобряет, то по крайней мере охотно допускает трагическую развязку», — подумал Ильин.

И Кондратов тоже правильно понял специалиста по скрытому наблюдению и потому не приказал, а попросил:

— Вы нас все же подстрахуйте, ребята. Если там что-нибудь не свяжется, то не дайте ему уйти. Вы сами знает, что делать. Не мне вас учить.

Глаза из-под кепки посмотрели на Кондратова жестко и оперативник сказал резко как выстрелил:

— Нет, ребятки, вы уж сделайте все сами. Зачем нам чужие заботы?

Кондратов отвел взгляд в сторону: он явно перегнул палку, пытаясь возложить тяжелый груз на человека, которого видел впервые. И скрывая смущение, проговорил скороговоркой:

— Ладно, мы постараемся. А ты пока лично последи за балконом, чтобы он через него от нас не ушел.

Войдя в подъезд, Кондратов повернулся к Ильину:

— Ты заметил, что дверь на балконе в квартиру открыта? Этим надо воспользоваться. Я зайду к соседям и перескочу с одного балкона на другой, а ты отвлечешь его снаружи, позвонив в дверь под надуманным предлогом. Годится?

— В общих чертах план не плох. Попробуем!

— Ну тогда пошли, нечего время терять.

На третий этаж поднялись без лифта, лихо наперегонки переступая сразу через три ступени, словно соревновались в достижении незримого финиша. Им повезло. Дверь соседней десятой квартиры была открыта настежь и женщина с накрученными на бигуди волосами неистово била помойным ведром о край мусоропровода, стараясь до конца освободить его от прилипших к стенкам остатков пищи. Увидя двух молодых незнакомых мужчин, оставила свое бесполезное занятие и поспешно направилась к двери в свою квартиру.

«Ее нельзя спугнуть, а не то её крик встревожит Шиповника и весь наш план рухнет», — подумал Ильин. Преградив путь женщине у открытой двери, молча протянул женщине свое удостоверение, одновременно приложив палец другой руки к губам. Его кивок в сторону одиннадцатой квартиры, дал понять, что их интересует не хозяйка, а её соседи.

Женщина внимательно не менее трех раз перечитала содержание документа, а затем приглашающе мотнула головой. У неё не было иного выхода: все равно эти двое незнакомых мужчин вошли бы в её квартиру без разрешения. Закрыв за собою дверь, Кондратов сразу объяснил:

— В квартире рядом прячется опасный вооруженный преступник. Что за люди ваши соседи?

— Там живет Анна Николаевна — пенсионерка. Квартиру сдает, а сама живет тут недалеко у дочки. Неделю тому назад встретила её в магазине, и она сказала, что сдала квартиру одинокому молодому парню. Сама я его не разу не видела. Ничего сказать не могу.

— Значит, это не притон и мы с тобою, Ильин, скорее всего будем иметь дело только с одним Шиповником. Пойдем посмотрим на вид с балкона.

— Ого! — невольно присвистнул Кондратов. — а расстояние между балконами отсюда кажется гораздо больше чем снизу. Но я допрыгну, не волнуйся. Иди и отвлеки его внимание. Болтай что хочешь, но дай мне возможность проникнуть незаметно в квартиру с балкона. Все понял?

— Яснее некуда!

— Тогда действуй!

Ильин вышел и нажал белую кнопку черного звонка. Внутри квартиры послышались шаги и хриплый голос грубо поинтересовался:

— Что надо?

И внезапно Ильина осенило:

— Я от Кувшина. Он послал тебя предупредить: менты знают, где ты дохнешь, надо уходить. У меня внизу машина.

— Ты кто? Почему я тебя не знаю?

— А ты, что со всей братвой в Москве знакомство водишь?

— Хорошо, подожди я сейчас соберусь и выйду.

И Шиповник отошел от дверей.

«Поверил подонок или нет? И где сейчас Кондратов?» — гадал Ильин.

Он зря беспокоился: Кондратов после показавшегося ему бесконечным прыжка зацепился за металлические поручни соседнего балкона и, быстро перемахнув через ограждение, успел проскользнуть в комнату. С первого взгляда Кондратов определил, что сможет укрыться лишь между шкафом и большим старинным трюмо.

Он успел услышать окончание переговоров Ильина с бандитом: «Молодец Ильин, в любом случае приход незнакомца должен его насторожить. И первым делом он должен схватиться за оружие. А это мне и надо. Надо все решить одной пулей: в обоснованность второго выстрела прокуратура уже не поверит».

И Кондратов не ошибся в своих расчетах. Вбежавший в комнату Шиповник сразу кинулся к дивану и достал из-под подушки револьвер. И тут, услышав за спиной неосторожный шорох, повернулся и увидел Кондратова, направившего ему в лицо пистолет. И взвизгнув от отчаяния и страха, Шиповник попытался вскинуть ствол и опередить своего палача. Но пуля сыщика попала точно в голову.

Услышав выстрел, Ильин с разбегу ударил ногой в дверь, но она устояла. Он хотел сделать вторую попытку, но Кондратов сам распахнул перед ним дверь. Войдя в комнату, Ильин сразу понял, что неминуемое возмездие настигло убийцу сыщика Мухина. Скоро об этом будут знать все.

Кондратов позвонил сначала в «скорую помощь». А потом доложил начальству о применении огнестрельного оружия для нейтрализации опасного преступника, пытавшегося оказать сопротивление. Ильин вышел на балкон и махнул рукою оперативнику в старой кепке:

— Поднимайся сюда!

Через несколько минут плохо выбритый разведчик тяжело дыша вошел в комнату, с интересом посмотрел на труп ещё недавно ведомого им объекта наблюдения. Повернувшись к Кондратову, спросил деланно равнодушно:

— Сейчас наедут из прокуратуры. Что мне надо сказать?

— Только то, что видел и слышал.

Старший группы зачем-то несколько раз снял и надел кепку, словно примерял обновку, а затем задумчиво произнес:

— Это к лучшему: меньше шансов запутаться в показаниях.

А Ильин вяло подумал: «Зря он беспокоится. Здесь Кондратов сработал чисто. Да и кто будет глубоко копать, пытаясь обвинить полковника милиции в ликвидации ранее судимого типа, хладнокровно застрелившего несколько дней назад сыщика. Интересно, Мухин на том свете радуется совершившемуся возмездию или ему все равно?»

И зная, что не сможет получить ответ на этот вопрос, Ильин поспешил перевести свои мысли на текущие дела и предстоящие неприятные допросы в прокуратуре по поводу применения оружия: «Это будет долго и нудно, и я опять явлюсь домой поздно вечером. А какая собственно разница?»

По-прежнему опыту он знал, что его ждет бессонная ночь.

Едва дождавшись утра, невыспавшийся и злой Ильин поехал на встречу со Светловым. Но по мере приближения к дому, где его ждали, настроение Ильина менялось в лучшую сторону от ощущения завершения операции «Большая игра». Поднявшись на нужный этаж, Ильин позвонил. Долго не отпуская кнопку, прислушивался к слабо дребезжащей трели. Наконец дверь распахнулась, и Светлов широким жестом хлебосольного хозяина пригласил сыщика пройти в комнату, обставленную обычной жилой мебелью. У окна стоял стол, накрытый холодными закусками, посередине которых возвышалась бутылка коньяка. Светлов был необычно возбужден и неестественно весел:

— Ну что, Ильин, дело по убийству Никонова раскрыто и это надо отметить. Оказалось, что я зря ввязался в эту историю: обычная уголовщина без всякой политической подоплеки. Ты бы, Ильин, смог и сам справиться, не так ли?

«Да ведь он мне дает понять, что мы сейчас находимся под контролем и нас прослушивают. Полковник хочет успокоить наших противников, дав им понять, что мы ограничимся раскрытием убийства журналиста и не станем копать дальше. Ну что же, надо ему подыграть».

И Ильин включился в игру:

— Я тоже так думаю. У страха, как говориться, глаза велики, а оказалось бытовое убийство: баба, взбесившаяся от ревности, застрелила любовника. Все старо как мир!

— Тут ты, Ильин, прав: ничего в наше время не происходит такого, чтобы уже не было в истории человечества. Люди на протяжении веков не меняются, оставаясь наедине со своими многочисленными грехами и редкими добродетелями. Но давай лучше оставим в стороне заумную философию и перейдем к более приятным практическим делам.

И Светлов широким жестом хозяина пригласил Ильина к столу. Полковник ловко свинтил крышечку с бутылки, и почти не глядя, разлил коричневую жидкость в рюмки и спросил:

— Ну в какой из них больше?

Ильин придирчиво осмотрел оба наполненных наполовину сосуда:

— Практически они равны. Не удивлюсь, если окажется, что вы когда-то были барменом.

— Мне тоже так иногда мерещится. Хотя скорее всего подобная фантазия существует только в моем воображении и не работал я никогда в зарубежном ресторане. Мне иногда кажется, что я прожил не одну, а несколько жизней, словно попросив взаймы у других. Ну так, давай выпьем за воспоминания о том, что не со мною было.

Коньяк приятно ожег гортань и разлил тепло по всему телу. Светлов подошел и включил стоящий на тумбочке телевизор. В комнату ворвалась громкая музыка. Пела группа «Любэ». Солист исполнял песню азартно, заряжая своей удалью слушателей. Прожевывая дольку сочного лимона, Светлов подмигнул Ильину:

— А ведь он прав этот солдатик. До чего же мудро: «Тот за Ельцина, за Сталина, я ж за всех российских баб». Завидую я ему. Ильин, мы с тобою преступников ловим, ночей не спим. А у него одна забота — капитанова жена. Нам бы с тобою так!

— Все бы так, если бы не предыдущие слова: «Я копаю словно раб». Конечно, женщины — это хорошо, даже замечательно, но рабом тоже быть не хочется.

Светлов внимательно посмотрел на Ильина:

— Ты, земляк, что-то не ешь совсем. Или по русскому обычаю после первой не закусываешь? Так вот, что я тебе скажу: Еще мой отец в школе на заре советской власти писал: «Рабы не мы, мы не рабы!» А оно вон как вышло! Так давай выпьем за то, что по крайней мере мы с тобою не рабы.

После второй рюмки Ильин почувствовал, что голоден. Глядя на то, как он жадно поглощает закуску, Светлов добродушно заметил:

— Эх, Ильин, мне б твои годы! Я в твоем возрасте тоже получал удовольствие и от еды и от женщин. А сейчас все в прошлом. И аппетита нет, и если женщина отдается, то думаешь: «Что ей от меня нужно?» А это, сам понимаешь, отравляет отношения.

— Раз уж мы о женщинах заговорили, то почему эту квартиру называете «у Алены».

— Да очень просто. Было это несколько лет назад. Работала у нас в отделе одна машинисточка Алена. Подкатился я к ней, чувствую она не прочь со мной любовью заняться. Да негде. А она мне предлагает сводить её на конспиративную квартиру. И этот адрес называет. Ну, думаю, оказалась ты девка чересчур ушлая, и надо от тебя держаться подальше. Ну и вычислил довольно быстро, кто её сюда раньше водил. Расколол своего приятеля на сладкий грех. С тех пор мы в шутку эту квартиру и стали между собою называть «у Алены». Ну ладно, Ильин, давай по последней выпьем: теперь «за успех». Убийство Никонова мы все таки раскрыли. Я даже рад, что виновной эта ревнивая баба оказалась, а то мне все государственные заговоры мерещатся. Заодно и Никонова помянем. Он при всех его недостатках был неплохой человек. Согласен? Ну тогда поехали.

Пожевав дольку лимона, Светлов кивнул Ильину:

— Ну что, браток, пора заканчивать. Приятно было с тобою сотрудничать. Но лучше нам не встречаться по кровавым делам, а лишь за бутылкой коньяка, как сейчас. Ты согласен?

— Вполне. Спасибо за угощение.

Ильин поднялся вслед за хозяином. Светлов кивнул в сторону двери:

— Ты иди первым: из конспиративной квартиры вдвоем уходить не положено. Да и прибраться мне тут надо. Ну будь здоров!

Ильин спустился вниз, прошел по узкому переулку и вышел на Арбат. Он любил эту улицу, несмотря на изменившийся за последние годы внешний вид.

Увидев чудом сохранившийся с давних времен магазин «Искусство», обрадовался словно встретил старого знакомого. Из раскрытых тяжелых дверей магазина вышел всемирно известный художник. Ильину сразу вспоминалось расхожее выражение, пущенное в обиход этим человеком: «Русский это тот, кто любит Россию». Художник направился к метро, брезгливо обогнув поставленную посредине древней улицы автомашину, на которой красовался плакат: «покупаю золото, антиквариат и иконы».

Ильин пошел следом.

Возле ресторана «Прага» стояла группа молодых людей с магнитофоном, из которого с силой вырвался на волю надрывный голос Высоцкого. Под мотив старого цыганского романса бард-философ пел песню про современные беды России. Впереди, на другой стороне площади сверкал под лучами солнца православный крест часовенки, построенной в знак примирения и согласия.

Внезапно решившись Ильин направился к часовне, гостеприимно распахнувшей двери для всех кающихся и жаждущих спасения.

А сзади, подталкивая его вперед к спасительной обители, волнами накатывалась бесшабашно-тревожная мелодия, наполненная тоской и грозным предупреждением: «Ах, ребята, все не так! Все не так, ребята!»

Оглавление

Глава I. Первая жертва

Глава II. По горячим следам

Глава III. Ловушка

Глава IV. Гонки с гандикапом

Глава V. Рубка хвостов

Глава VI. В цейтноте

Глава VII. Выход из игры

Реклама на сайте