«Мегрэ и Долговязая»

где Мегрэ встречает старую знакомую, покончившую со своей прежней жизнью, и где речь идет о Фреде Унылом, а также о трупе, им, вероятно, обнаруженном

На бланке, который дежурный предложил заполнить посетительнице, а потом отнес Мегрэ, было написано:

«Эрнестина, по прозвищу Долговязая (в прошлом Мику, в настоящее время Жюсьом), которую Вы 17 лет назад арестовали на улице Луны, убедительно просит срочно принять ее по весьма важному делу».

Мегрэ украдкой взглянул на старого Жозефа, чтобы удостовериться, читал ли тот записку, но седовласый служащий оставался невозмутимым. Вероятно, только он из всех работников уголовной полиции в то утро не снял пиджак и впервые за долгие годы комиссар подумал, зачем такого почтенного человека заставляют носить на шее тяжелую цепь с огромной медалью.

Бывают дни, когда вдруг начинаешь задавать себе такие нелепые вопросы. Возможно, виной тому было жаркое лето. А может быть, близость отпуска. Добрая половина инспекторов уже отдыхала на взморье или в деревне. Люка ходил в панаме, удивительно напоминавшей палатку туземцев или абажур. Начальник полиции, как и каждое лето, отбыл в Пиренеи.

До прихода Жозефа Мегрэ пристально следил за осой, которая кружилась под потолком, неизменно тыкаясь в него в одном и том же месте, что мешало Мегрэ настроиться на серьезный лад. Через настежь открытые окна в кабинет врывался шум парижских улиц.

— Пьяная? — спросил Мегрэ у дежурного.

— Кажется, нет, месье Мегрэ.

Случалось, что женщины определенного типа, изрядно выпивши, испытывали необходимость излить душу в полиции.

— Нервничает?

— Она спросила, долго ли ей придется ждать, а я ответил, что даже не знаю, примете ли вы ее. Тогда она села в углу зала ожидания и уткнулась в газету.

Мегрэ не мог припомнить ни фамилии Мику, ни Жюсьом, ни прозвища Долговязая, но в его памяти отчетливо сохранилась сцена на улице Луны в такой же, как сегодня, жаркий день, когда асфальт тает под ногами, наполняя Париж запахом плавленой смолы.