Он держит стакан в руке, рассеянно поглядывая на донышко, где еще осталось немного почти бесцветного виски. Со стороны может показаться — да так оно и есть на самом деле, — что он оттягивает удовольствие допить последний глоток. Сделав наконец это, он еще с минуту смотрит на стакан. Он не решается опустить его на стойку и чуточку — на два-три сантиметра — отодвинуть от себя. Билл, бармен, немедленно уловит сигнал, хотя с виду и поглощен игрой в кости с ковбоями: он начеку, всегда начеку, особенно с таким клиентом, как Пи-Эм.
Здорово это организовано. Все выглядит случайным, жесты ваши как нельзя более невинны, а в конечном счете можно напиться незаметно для себя и окружающих.
В этих знаках, которые понятны посвященным в любой стране мира, есть нечто масонское.
Что делает, например, Билл, когда Пи-Эм заказывает первый стакан или, вернее, когда эти слова то ли от скуки, то ли случайно срываются у него с губ? Он вполголоса спрашивает:
— Двойное?
Тон у него, скорее, утвердительный. Само собой разумеется, джентльмен не пойдет в «Монтесума-бар» пить одинарное виски. Больше того, Билл вообще не ждет, пока с ним заговорят. Вы входите, взбираетесь на высокий табурет, и Билл или любой другой бармен с понимающей улыбкой протягивает руку за бутылкой вашего любимого бурбона, виски для знатоков.
Пи-Эм достаточно чуть-чуть подвинуть стакан, но он воздерживается, грузно соскальзывает с сиденья и направляется в туалет.
Он не из тех, кто в субботний вечер теряет контроль над собой. А в долине немало таких, у кого на неделе не одна суббота.
Чувствует он себя хорошо. В голове, правда, слегка шумит, шаг несколько неуверенный, но Пи-Эм убежден, что никто ничего не заметит. В туалет же он идет, чтобы посмотреться в зеркало и решить, можно ли себе позволить еще один, последний стаканчик.
— Хэлло, Пи-Эм!
— Хэлло, Джек…
Парень мирно восседает на стульчаке в одной из кабинок без дверей. Как и у Пи-Эм, на голове у него ковбойская шляпа. Оба в белых рубашках, без пиджаков — так, впрочем, одеты все посетители бара, весь город. Большинство ходит с открытым воротом, но Пи-Эм — в галстуке, который не снимает даже на ранчо: он всегда любил известную строгость в одежде.
— Уже льет?
— Еще нет.
— Ничего, польет, и вовсю!
Скоро полночь. Весь вечер сверкает молния, со стороны Мексики доносятся глухие раскаты грома.
Комментарии к книге «До самой сути», Элеонора Лазаревна Шрайбер
Всего 0 комментариев