«Виноватые и правые: Рассказы судебного следователя»

Вот и в Низовье прикатили, ваше высокоблагородие, — объявил мне ямщик, отдергивая занавеску моей рогожной кибитки.

— Хорошо! А огонь на станции есть? — отозвался я.

— А вон уж Михайло с теплиной[1] на крыльце вас дожидается.

— Ну, так выносись.

— Ладно, хорошо, ваше высокоблагородие.

— Здравствуй, Михайло Трофимович! — обратился я к светившему мне содержателю Низовской обывательской станции[2].

— Добро пожаловать, ваше выс-ие!

— Каково живется-можется?

— А все ровнако, ваше выс-ие: одной рукой запрягаю, другой — выпрягаю; известна уж наша ямщичья должность. Михайло Градов на кóзлах родился, у козел и умрет. Пожалуйте, ваше выс-ие, — продолжал он, отворяя мне дверь в комнату для проезжающих. — Уж не взыщите… в шомныше-то[3] не обиходно; старуха-то с дочушкой вечеровать уползла, так…

— А что, не много еще времени? — спросил я.

— Да, не надо быть много-то, — ответил Градов: только, только что перед вами огни вздули… дни-то ноне короткие… С часами-то у меня какая-то притча, — не ходят! Сулился отец дьякон наладить, да все не удосужится. А часов шесть, надо быть, будет. Да не сбегать ли в приказ, али на почтовую? Там дородно ходят.

— Нет, не нужно.

— А, поди, самоварчик про вашу милость прикажете поставить?

— Да; не мешало бы.

Градов взял с лежанки самовар и вышел из комнаты.

Ввалился ямщик с моим багажом.

— Вот, ваше выс-ие, постеля, вот подушка, вот одеяло шубное, вот чеботан, вот погребец; порфель, кажись, вы сами вынесли?.. Больше никак ничего нет?

— Все. Спасибо, брат!