«Цыганка из ломбарда»

Иаков Дикс был ростовщиком, но не евреем, несмотря на свое занятие и на то, что данное ему при крещении имя звучало как древнеиудейское. Он был настолько стар, что никто не знал его настоящего возраста, настолько уродлив, что над ним издевались дети на улице, и настолько жаден, что вся округа называла его Скрягой. Если у него и были какие‑то скрытые хорошие качества, уравновешивающие плохие, они никому не были известны, да никто и не трудился их искать. Иаков, угрюмый и малообщительный человек, был явно не из тех, кто склонен поощрять непрошеное любопытство. Он жил в своем ломбарде, словно великан‑людоед в сказочном замке, и никто никогда не приходил к нему — кроме людей, которые являлись, чтобы заключить сделку, поспорить о ее условиях и осыпать его проклятиями по завершении дел. Из чего можно было заключить, что вести с Иаковом дела было непросто.

Ломбард Иакова на Карби‑Кресент в Ламбете[2] напоминал замок людоеда: пусть он не был завален костями мертвецов, зато в нем хранились реликвии и обломки множества потерпевших крушение жизней и семейств. Расположенный в середине грязной улицы, он выходил фасадом на маленький пустырь; попасть в него можно было с переулка, ведущего на соседнюю улицу. В его окнах, за многие годы покрывшихся слоем пыли, были выставлены самые разные предметы: от серебряных чайников до порядком побитых кастрюль, от золотых часов до ржавых утюгов, от плотницкого инструмента до стильного зеркала в рамке из слоновой кости. Предметы, выставленные в окнах ломбарда Дикса, представляли собой в миниатюре пошлость и упадок современной цивилизации.