«Попробуйте отшутится!»

Всю свою жизнь я попадаю в переделки — не успев выбраться из одной, тотчас же оказываюсь в другой.

Чувствуется, спокойной жизни мне не видать. Будучи мошенником, известным в трех государствах, объявленным в розыск полудюжиной штатов, но обладающим формальной неприкосновенностью на территории Калифорнии, я не могу рассчитывать на защиту закона. Его острие всегда направлено против меня. Я не подлежу выдаче за пределы Калифорнии, так как официально не являюсь преследуемым по закону в юридическом смысле слова, но каждый жулик в этом штате считает себя вправе докучать мне, а полиция только и ждет удобного случая, чтобы повесить на меня какое-нибудь дельце.

Зная, что защиты мне искать не у кого, я вынужден сам себе быть законом и даже рад этому. Одному только Богу известно, до чего мне противно быть одним из рабов, гробящих свою жизнь на то, чтобы заработать деньги, налоги с которых идут на прокорм политиканов.

Городские налоги — для городских политиканов, окружные — для окружных, налоги штатов — для тех, кто стоит повыше, и, если этим бедолагам все же удается урвать что-то для себя, государство облагает их подоходным налогом, чтобы прокормить целую свору политиканов государственного масштаба. В довершение ко всему по ним больно бьет еще целая уйма налогов — налоги с продажи, налоги на собственность, автомобильные и дорожные налоги, налоги на предметы роскоши и бензин, подушные и таможенные налоги, налоги на образование и проституцию, на парфюмерию, на лекарства, на кинопрокат, я даже слышал, что теперь собираются ввести налог на пиво, дабы способствовать ограничению продажи алкогольных напитков.

Так что мне есть отчего беспокоиться. Закон меня не защищает, я не являюсь частью огромной пирамиды, имя которой государство, и вынужден сам себе быть и законом, и сборщиком налогов. Всякий жулик норовит надуть меня или спихнуть на меня свои деяния, а полиция только ухмыляется, наблюдая за этим, — дескать, пусть пожирают друг друга, так им и надо.

Во время последней передряги я взял себе собаку.