«Патрик Батлер защищает»

Туман.

Это не был прославленный туман викторианских времен, напоминающий по цвету гороховый суп, с коричневатым оттенком от грязи и копоти каминных труб, а мягкий, перламутровый, призрачно-бледный душитель наших дней.

Он ощутимо сгустился над Линкольнс-Инн-Филдс[1] около половины четвертого дня в конце ноября, когда небо уже начинает темнеть, приглушил свет в окнах нижних этажей, притушил уличные фонари, поднялся клубами, затягивая и другие окна над площадью.

Преодолев четыре лестничных пролета, можно увидеть закрытую площадку с массивными двустворчатыми дверями с табличкой «Прентис, Прентис и Воган», за которыми скрывается почтенная солиситорская[2] контора, основанная в восемнадцатом веке предком мистера Чарлза Прентиса, ныне старшего партнера фирмы.

Толкнув тяжелые двери, вы будете немного удивлены.

Впереди, по обеим сторонам длинного и широкого коридора, покрытого ветхим ковром, пустые темные кабинеты. Слабый свет просачивался лишь из-под двух соседних дверей в противоположном конце коридора.

Над порогом закрытой двери слева пробивался неяркий луч. В этом кабинете молодой мистер Воган, один из двух младших партнеров, составлял чье-то завещание, проклиная тот день, когда он родился на свет. Соседнюю дверь мистер Хью Прентис, другой младший партнер, должно быть, машинально оставил слегка приоткрытой.

— Налить тебе еще чаю, милый? — спросил девичий голос.

— Э-э-э… Нет, спасибо, — с достоинством отозвался голос молодого человека. — Нет! — сурово повторил он, как будто отказывался от рыцарского звания.

— Слушай, мой дорогой, хватит дуться.

— Я? Дуюсь?

В кабинете Хью Прентиса напротив двери, под черной мраморной каминной полкой, пылал жаркий огонь. Перед камином стоял старый черный кожаный диван.

На одном краю неловко сидела Элен Дин, на другом — ее жених, столь же смущенный. Оба старательно и осторожно пили чай. Обоим, очевидно, хотелось придвинуться ближе друг к другу, чего не позволяла пыльная, сухая, замороженная атмосфера конторы «Прентис, Прентис и Воган».