«Прежде, чем я умру»

В тот октябрьский день домашняя атмосфера стала для меня совершенно невыносимой. Под домом я подразумеваю контору Ниро Вульфа, где я работаю, расположенную на первом этаже его собственного дома на Западной Тридцать пятой улице. Вскоре должна была наступить передышка, так как Вульф ежедневно проводил два часа – с четырех до шести – наверху в теплице со своими орхидеями. Однако до четырех оставалось еще полчаса, а я уже был сыт им по горло.

Впрочем, я особенно и не виню его. События разворачивались в условиях нехватки мяса, а для Ниро Вульфа стол без мяса равносилен личному оскорблению… У него было такое отвратительное лицо, что я предложил ему съесть меня. Это, по крайней мере, избавило бы меня от его нападок.

В понедельник он был в таком отчаянном состоянии, что отважился на дальние прогулки: например, от кресла до книжных полок и обратно и даже через дверь в переднюю комнату, выходящею окнами на Тридцать пятую улицу.

Итак, в три тридцать я сказал Ниро Вульфу, что хочу отлучиться из дому по делу. Он так глубоко ушел в свои страдания, что даже не спросил меня, по какому делу.

Только я снял с вешалки шляпу, как в дверь позвонили. Я открыл ее, и то, что я увидел, заставило меня мысленно юркнуть обратно в комнату под защиту Ниро Вульфа.

Личность стоящего передо мной человека была ясна как дважды два. Несмотря на солнечный день, на нем была черная фетровая шляпа и наглухо застегнутый дождевик. Не верилось, что он видит что-нибудь своими светло-серыми глазами, потому что лицо его было набальзамировано… во всяком случае, оно будет выглядеть так после того, как он испустит последний вздох и его набальзамируют.

– Тебя зовут Гудвин, – грубо сказал он, не двинув ни одним лицевым мускулом.

– Спасибо, – поблагодарил я его за это сообщение. – А вы не скажете, сколько я вешу?

Но это оказался серьезный парень.

– Выйди-ка. – Он указал большим пальцем за спину, – С тобой хотят поговорить.

За свою долгую карьеру частного детектива Ниро Вульфу приходилось сталкиваться с разными людьми, и, наверняка, у некоторых из них он вызывал чувства, далекие от дружелюбия.

Поскольку я работал с ним больше десяти лет, мое имя, конечно, стояло в каких-то списках рядом с его. Поэтому я велел набальзамированному типу подождать, захлопнул дверь и вернулся в контору.