«Скандал в Хай-Чимниз»

Джон Диксон Карр Скандал в Хай-Чимниз

1. Зловещие тени

Речь шла о Кейт и Селии Деймон. Хотя они были сестрами, но совершенно не похожи друг на друга. Кейт – темноволосая, а Селия – белокурая; Кейт – живая и дерзкая, Селия – послушная, правда, с сильным характером. Обе, впрочем, были неоспоримо красивы.

– Если бы они вышли замуж... – завела разговор их мачеха.

Мэтью Деймон тяжело повернулся на стуле.

– Молоды они еще для замужества.

– Удивляюсь тебе, Мэтью. Ведь Селии уже двадцать, а Кейт – девятнадцать.

– У них еще достаточно времени... А пока пусть остаются хорошими девочками и украшают нашу старость.

– Нашу старость? Может быть, твою старость, Деймон?

– Что сказал, то сказал, – сердито отрезал мистер Деймон. – Больше слышать об этом не хочу – пока, во всяком случае. Пусть будут хорошими девочками и достаточно: в нашем безнравственном мире не о каждом такое можно сказать.

Быть может, в этих словах было некоторое преувеличение, относившееся и ко всему миру, и к одной из дочерей... Мэтью Деймон – человек опытный и как всегда знал, о чем говорит.

* * *

В один из октябрьских вечеров 1865 года перед Брайс-клубом на Довер Стрит из кеба вышел молодой человек. Пробило шесть часов. Клайв Стрикленд знал, что ужин в клубе начинают подавать только с семи, но он приехал не ужинать, а спокойно посидеть в пустой курительной комнате и обдумать план своего нового романа.

В мрачноватом холле клуба стоял запах промокших пальто и вареной баранины. Швейцар, услышав шаги Клайва, выглянул из застекленной клетушки.

– Добрый вечер, сэр. Вас ожидает один джентльмен.

– Спасибо, Пирсон. Кто он?

– Я провел его в гостиную, сэр, – уклонился от ответа Пирсон.

Впрочем, в ответе не было необходимости. Из гостиной выглянул Виктор Деймон – известный франт. На нем великолепно сидел строгий вечерний костюм.

Клайв удивился, увидев Деймона.

– Мне надо поговорить с тобой, старина, – нервно поправляя высокий воротник, проговорил Виктор. – О довольно важном деле. Зайдем, ладно?

С этими словами Виктор прошел в гостиную.

Клайв прошел за ним. Стоя спиной к камину и заложив руки за полы фрака, Виктор неподвижно вглядывался в полутьму.

– Что с тобой, Виктор?

– Ничего. Честное слово, абсолютно ничего. Только, знаешь ли... старик...

– Твой отец? Неужели урезал тебе содержание?

– Господи, с чего ты это взял? – с явным удивлением воскликнул Виктор.

– Что же тогда?

– Ты ведь знаком с моими сестрами, не так ли? С Кейт и Селией?

– Да.

– Так вот, старина, – повертев шеей, сказал Виктор, – я хотел бы попросить тебя о большой услуге. Я хотел бы, чтобы ты поехал завтра в Хай – Чимниз просить руки Селии.

Стрикленд молчал, не проявляя ни малейших признаков удивления, хоть и не был уверен, что правильно все расслышал.

Лампы в гостиной всегда слабо горели, потому что пламя из экономии прикручивали до предела. Клайв подошел к камину и прибавил газу в обе горелки. Пляшущие отсветы пламени внезапно ярко осветили лицо Деймона.

Виктору было двадцать четыре года, это был красивый, стройный молодой человек с густыми светло-русыми волосами и усами. Его вечерний костюм был с иголочки, тяжелая золотая цепочка часов выглядела весьма импозантно.

Клайв не имел ничего ни против Кейт, ни против Селии, но, по правде говоря, он несколько лет не встречал девушек и едва припоминал их. Брата же их он знал хорошо: когда-то в детстве Клайв приезжал с родителями в Хай – Чимниз, а потом в Лондоне подружился с Виктором. Неплохо помнил он и его отца.

Высокий, со строгим лицом Мэтью Деймон привлек бы внимание любого писателя. По профессии он был юристом, но, обладая приличным состоянием, не нуждался в том, чтобы заниматься делами. Клайв находил его добродушным человеком, хотя друзей у него было мало, да и те, что были, считали его натурой трудной и неуживчивой.

Странно было, однако, что, где бы ни появлялся этот глубоко религиозный, почитающий каждую букву священного писания человек, его окружали перешептывания и сплетни. И дело было не только в том, что, оставшись вдовцом с тремя маленькими детьми, он женился второй раз. Было тут что-то еще...

– Ну, так как, старина? – прервал размышления Клайва Виктор.

– Не сердись, Виктор, я просто задумался, – сказал Клайв и потянулся к звонку. – Что ты будешь пить?

– Спасибо, ничего, – ответил Виктор, что было и вовсе удивительно. – Так какого ты мнения о том, что я сказал?

– Для меня, естественно, было бы большой честью жениться на мисс Селии...

– Жениться? – дернув себя за усы, удивленно воскликнул Виктор. – Черт возьми, Клайв, я думал вовсе не о том, чтобы ты женился на ней.

– Нет?

– Нет, конечно. Ты – хороший парень, но партия для Селии не очень подходящая. Я имел в виду, что ты ведь адвокат, не правда ли? Во всяком случае, был до того, как занялся своей писаниной.

– Ну, был.

– Стало быть, тебе с руки заниматься всякими такими вопросами. Ты можешь спокойно поехать и поговорить со стариком...

– О том, чтобы он согласился выдать Селию замуж? Но за кого же?

– За Тресса.

– Если ты имеешь в виду лорда Альберта Трессидера...

Виктор перебил его.

– Тс-с! – Виктор оглянулся и посмотрел на дверь. – Тс-с! – повторил он. – Не так громко! Тресс в любой момент может появиться здесь, и я хотел бы, чтобы ты повежливее отзывался о нем. Говори о нем: "его светлость"...

– Слово чести, я лучше сдохну, чем так назову его.

– Ты не любишь Tpeсca, – с укоризной в голосе проговорил Виктор.

– Да, не люблю.

– Ну, так мы никуда не придем. Как-никак, его отец – маркиз. Тресс влюбился в нашу Селию и женится на ней, если хорошо разыграть карты. Как ты думаешь, многим девушкам выпадает случай выйти замуж за аристократа? Мой старик, если хорошенько вдуматься, все-таки большой сноб. Завтра ты поедешь и поговоришь с ним.

– Нет, Виктор.

– Но...

– Во-первых, – повысив голос, сказал Клайв, – это дело вообще не относится к обязанностям адвоката. А во-вторых, если бы оно даже относилось к ним, я бы за него не взялся. Уж если посылать туда кого-то, то адвоката Тресса. Чего ради ты просишь об этом меня?

– Потому что старик тебя любит. Да, да! Он перечитал все твои книжки и считает, что они не так уж плохи. Ну, и кроме того, так все осталось бы между друзьями.

– Ага. Скажи, твой отец уже знает об этих планах?

– Нет! Еще нет.

– А Селия?

– Э-э... тоже нет.

– Виктор, – спросил Клайв, – что стряслось в Хай-Чимниз?

Виктор сидел неподвижно, дергая рукой усы. Снаружи холодный осенний ветер гонял по лондонским улицам обрывки бумаги. Окна были закрыты широкими зелеными шторами, но ветер все же выдувал сквозь щели все запахи, кроме пропитавших все запахов мокрых пальто и вареной баранины.

– Только не начинай убеждать меня, – продолжал Клайв, – что ты считаешь этого человека великолепной партией. Пусть даже считаешь! Я думал, ты любишь Селию.

– А я и люблю. Черт возьми! Конечно, люблю.

* * *

– Тем не менее, все выглядит так, словно ты хочешь как можно скорее и незаметнее выдать ее замуж, лишь бы убрать с глаз долой из родительского дома.

– Речь идет не только о Селии. О... о Кейт тоже!

– Как? Ты и ее хочешь выдать замуж?

– Ну, да. Я же об этом и говорю.

– Но почему? Почему ты хочешь чуть не силком, без их согласия, выдать сестер замуж? Почему?

Виктор открыл было рот, чтобы ответить, но тут же снова закрыл его. Клайв вновь подумал о Мэтью Деймоне; способный, честный человек, красивая, молодая жена, прекрасное имение неподалеку от Рединга, а все же карьера его испорчена сплетнями, и у некоторых при упоминании имени Деймона появляется какая-то странная ухмылка.

"Еще секунда, и он расскажет все, – подумал Клайв". – Ты знаешь... – начал Виктор, но вдруг из холла донесся звук шагов. Громкий, повелительный голос перекрыл услужливое бормотанье швейцара, а еще через мгновенье в комнату вошел, улыбаясь, Тресс собственной персоной.

– А, Деймон... – бросил он вместо приветствия.

– Привет, Тресс, старина! Ты пришел чуть раньше, не так ли? Дело в том, что мы еще не...

– Ты не закончил переговоры с господином стряпчим? – нахмурившись, спросил Тресс. – А ведь времени у тебя было достаточно. Не люблю ждать. Впрочем, это не беда. Откровенно говоря, Деймон, я думаю отказаться от этого дела.

– Ты отказываешься?

– Бросаю карты, если тебе так больше нравится, – холодно проговорил Тресс. – Мисс Селия Деймон слишком, скажем так, хороша для меня, – мое почтение...

– Но почему?

Тресс рассмеялся негромким, глубоким смехом и подошел к огню.

Виктор быстро направился к двери, поплотнее закрыл ее и вернулся к камину.

– Почему? – повторил он.

Тресс грел руки над огнем. Это был широкоплечий молодой человек с гладкими светло-русыми волосами и окаймленным бакенбардами красивым, хотя и несколько жестким, лицом. Он был на голову выше и явно сильнее Виктора. Поверх вечернего костюма на нем было серое пальто с каракулевым воротником, шляпу с шелковой подкладкой он держал в руке.

– Дело в том, Деймон, что ты не был вполне откровенен со мною. Такие вещи мне не нравятся, что верно, то верно. Я, видишь ли, разузнал кое-что.

Будить в Викторе спящего льва было, пожалуй, неосторожно. Гордо откинув назад голову, он взорвался:

– Кто бы ни наговаривал тебе на Селию, он лжет!

– Ну-ну-ну! Зачем так горячо! Какой это дьявол в тебя вселился? – ухмыльнулся Тресс, а затем уже серьезно проговорил: – Речь не о твоей сестре, Деймон, а о твоем отце.

– Мой отец никогда не делал ничего, чего надо было бы стыдиться!

– Вот как? Насколько мне известно, он женился на актрисе!

– Ну и что? Какое отношение имеет к этому Селия? Между прочим, моя мачеха – прекрасная женщина! Я уважаю ее!

– Все очень уважают актрис, Деймон. Только не принимают их у себя, понятно?

Виктор закрыл руками лицо.

– Это еще не все, – продолжал Тресс. – Только сегодня я разговаривал с сержантом Балантайном. Похоже, что у твоего отца были когда-то довольно странные вкусы. В бытность судьей он охотнее всего вел дела женщин, совершивших убийство.

Виктор отнял руки от лица.

– Это факт, – продолжал Тресс. – Он выносил им приговоры, словно воплощенная добродетель или какой-нибудь ветхозаветный пророк, а потом частенько навещал их в Ньюгете, где они дожидались казни. Разумеется, он создавал видимость, будто приходит, чтобы облегчить их совесть и вместе с ними помолиться за спасение их души, но только, по мнению Балантайна, все это ерунда. Твоему отцу просто приходилась по вкусу то одна, то другая из них – особенно те, что помоложе и покрасивее. И похоже, что они не могли устоять перед ним.

– Господи! – прошептал Виктор.

Ветер дул вдоль Довер Стрит, завывая в трубах каминов.

– Это означает, Тресс, что ты не женишься на Селии? – воскликнул Виктор. – Что ты отказываешься от своего предложения?

Тресс подождал пару секунд, а потом негромко рассмеялся.

– Ну, что ты! Об этом нет и речи, дружище. Ты же знаешь, что у меня, как и у всех младших сыновей, туговато с финансами. А деньги твоего старика ничем не хуже любых других. Я предложил в обмен свое имя, и предложение остается в силе.

Многие считали Клайва Стрикленда человеком, слишком почтительно относящимся к традициям. Однако это было не совсем справедливо. Бросив портсигар на стоявший рядом с камином стул, он вмешался в разговор.

– Исключительно любезно с вашей стороны, – бросил он. Тресс, приподняв брови, медленно смерил его взглядом.

– Вы что-то сказали, Стрикленд?

– Да, я что-то сказал. Вы потрудились спросить у мисс Деймон ее мнение об этом деле? Да и, между прочим, о вас самом?

– Нет. Что нет, то нет, господин стряпчий. Насколько припоминаю, ни о чем подобном я у нее не спрашивал.

– Вы отдаете себе отчет, Трессидер, что слово "стряпчий" звучит для меня оскорбительно?

– Вот как? – удивился Тресс. – Провалиться на месте, если я это знал и если меня это интересует.

Виктор явно страдал, слушая этот разговор.

– Не надо провоцировать скандал, Трессидер, сказал он. – Клайву и так не по вкусу вся эта история, а если ты выведешь его из себя, он не захочет помочь мне.

– Найдем кого-нибудь другого. Может, он и впрямь не нуждается в деньгах, но только, знаешь ли, все эти писатели не так уж много зарабатывают. Впрочем, поступай как знаешь. Если часов в одиннадцать заглянешь в "Аргилл", мы с тобой выпьем по стаканчику, чтобы отметить такое событие. Будь здоров, Деймон.

После этого Тресс, испытывая явное удовольствие от разговора, надел цилиндр, поправил его перед зеркалом, пригладил бакенбарды, обаятельно улыбнулся и словно пресытившийся тигр, вышел из комнаты. Тяжелая дубовая дверь хлопнула так, что в клубе дрогнули стены.

Виктор вздохнул.

– Я знаю, что ты обо мне думаешь, – сказал он. – Знаю и не виню тебя за это. Но не суди опрометчиво.

– Опрометчиво?

– Послушай, старина. Поездов в ту сторону идет много, но лучше всего, если ты поедешь экспрессом Бат – Бристоль. Выйдешь в Рединге. Я дам телеграмму чтобы Бербидж ждал тебя с каретой на станции.

– Ты что, серьезно считаешь, что я поеду?

– Должен, старина. Поверь мне, должен.

– Стало быть, ты не против того, чтобы этот, так сказать, джентльмен, женился на твоей сестре?

– Нет. Что я могу иметь против? – ответил Виктор. – Да и не это важно. Крепко вбей себе в голову одно: я хочу выдать Кейт и Селию за кого угодно, за любого, кто может, разумеется, входить в расчет, лишь бы убрать их из Хай – Чимниз, подальше от опасности.

– О какой опасности ты говоришь? В последний раз спрашиваю: что происходит в Хай – Чимниз?

Капельки пота выступили на висках Виктора. Он вынул платок и вытер лоб. Внезапно Клайв увидел какие-то странные огоньки в глазах Виктора. Однако Виктор, заметив его взгляд, опустил глаза и ответил:

– Этого я не могу сказать.

2. Экспресс Бат – Бристоль

На следующий день в час дня экспресс Бат – Бристоль стоял на вокзале, готовясь к отправлению. Носильщики уже уложили багаж на крыши вагонов. Клайв Стрикленд кашлял, задыхаясь от удушливого паровозного дыма.

"Таких, как я, в сумасшедший дом отправлять надо, – думал он. – Да это еще мягко сказано! Мужчинам, воображение которых трогает мысль о попавшей в беду женщине, которые, сломя голову бросаются ей на помощь, хотя не знают, о чем, собственно, идет речь, место только в моих романах".

– Баран! – проговорил он вслух.

– Вы что-то сказали, сэр? – спросил несший его чемодан носильщик.

– Нет, все в порядке. Второй вагон, шестое место, пожалуйста.

– Да, сэр! Будет сделано, сэр!

Ситуация была не очень разумной. Он отправлялся в поездку, для которой не видел никаких оснований.

Клайв постарался отогнать эту мысль. Любой, кто взглянул бы на него мимоходом, увидел бы, что загорелый свежевыбритый молодой человек в цилиндре и модном пальто беззаботно спешит на поезд. В действительности же он никак не мог отделаться от предчувствия катастрофы.

В этот момент он увидел Мэтью Деймона.

Клайв оторопел. Не столько из-за того, что встретил его именно здесь, сколько от того, что он так изменился.

Виктор, правда, говорил, что за последние три – четыре месяца отец постарел на добрый десяток лет, но такой перемены Клайв все же не ожидал.

Мэтью Деймон стоял у открытой двери купе вагона первого класса, сунув руку в карман жилета и неуверенно озираясь вокруг. Клайв хотел было повернуться и незаметно скрыться, но было поздно: их разделяло всего несколько шагов и ускользнуть от взгляда запавших глаз Деймона было уже невозможно.

– Мистер Стрикленд!

У Клайва тупо заныла голова.

Даже на сорок восьмом году жизни внешность Деймона по-прежнему внушала восхищение. Он словно излучал достоинство и какую-то мрачную силу, которую подчеркивал низкий рокочущий голос. Лицо тоже осталось очень красивым. Одежда, правда, выглядела несколько старомодной, главным образом из-за наброшенного на плечи пледа и шляпы устаревшей формы, хотя и пошитой из лучшего материала. Когда-то черные, а теперь сильно поседевшие бакенбарды обрамляли впалые щеки, глаза глубоко запали.

– Мистер Стрикленд, – вновь повторил Деймон, подыскивая, видимо, слова. – Вы... вы тоже едете этим поездом? Какое счастливое стечение обстоятельств!..

– Очевидно, сэр, вы не получили мою телеграмму.

– Телеграмму?

– Да, сэр. Я осмелился напроситься к вам в Хай – Чимниз. Боюсь, что это непростительная дерзость с моей стороны.

– Нет, нет. Ничуть, уверяю вас! Мы всегда рады видеть вас, молодой человек, хотя... хотя, если память мне не изменяет, в последние годы мы имели удовольствие встречаться только в Лондоне.

Деймон уже взял себя в руки и говорил искренне, с той чуть неуклюжей любезностью, которая была ему присуща издавна.

– Вы окажете, быть может, нам помощь в разрешении одной загадки, – добавил он и повернулся к купе. – Не так ли, дорогая?

* * *

В дверях показалась красивая, с густыми каштановыми волосами дама, за спиной которой стояла ее горничная. С легкой гримаской дама подняла глаза к небу.

– Ради бога, Деймон!

– Разве я не прав?

Хотя кроткость, судя по всему, не относилась к числу тех даров, которыми природа щедро одарила супругу мистера Деймона, она уступила перед тихой настойчивостью в голосе мужа.

– Не путайся под ногами, Гортензия! – бросила она горничной. – Если не ошибаюсь, мистер Стрикленд, мы уже встречались с вами у леди Тедворт? Надеюсь, вы присоединитесь к нам? Мы, знаете ли, чтобы не ехать с какими-нибудь незнакомцами, заняли целое купе.

Джорджетта Деймон из-под опущенных ресниц взглянула на Клайва.

Это был легкий, почти мимолетный взгляд, и все же Клайв ощутил его почти как прикосновение. Чуть смущенно он смотрел на высокую грудь под зеленой шелковой кофточкой и серый, по последней моде сшитый кринолин.

Какая женщина!

Клайв чертыхнулся про себя, как это делаете и вы, когда мысли помимо воли устремляются в нежелательном направлении.

– У меня билет в другой вагон, миссис Деймон, но я сочту за честь присоединиться к вам. Мисс Кейт и мисс Селия... тоже здесь?

– Нет, нет! – сказал Деймон. – Кейт и Селия не с нами... это хорошие девочки, – добавил он несколько загадочно. – Мы с женой выехали из Рединга утренним поездом и провели в Лондоне всего несколько часов. Вы, кажется, упомянули о какой-то телеграмме, молодой человек?

– Да, сэр. Виктор собирался отправить ее еще вчера вечером, но кончилось тем, что я послал ее сегодня утром.

Дым клубился вокруг поезда. Миссис Деймон отвела взгляд от Клайва, а выражение лица ее мужа стало почти испуганным.

– Вчера вечером вы были с Виктором? До какого времени?

– Ну, примерно с шести часов вечера до двух ночи.

– Вы уверены в этом, мистер Стрикленд? Вполне уверены?

Клайв был вполне уверен. Так он и сказал. Мэтью Деймон обернулся к жене.

– Стало быть, это была не шутка, – сказал он, – и наш гость не мог быть Виктором. Мне надо было поверить своему внутреннему голосу и обратиться к детективу.

– Ну и ну! – подумал Клайв. – Что там у них, черт возьми, происходит?

Долго задумываться над этим у него, однако, не было времени.

Звон колокола возвестил, что поезд сейчас отправится. Гортензия, горничная миссис Деймон, с грациозным реверансом выбежала из купе и направилась к вагону второго класса в конце поезда. Клайв устроился на пропахшем пылью сидении, спиной к ходу поезда. Напротив него сидели Джорджетта и Мэтью Деймон.

Проводник с флажком в руке и свистком в зубах бежал вдоль вагона, старательно закрывая двери купе. Через мгновенье прозвучал свисток.

Из вагонов третьего класса, где в окнах не было стекол, послышались испуганные восклицания и визг. Из трубы локомотива посыпались искры, вагоны окутало облако пара, колеса начали вращаться: поезд тронулся.

"Гладко отправились ", – подумал Клайв.

Он родился уже в век железных дорог. Его не смущала необходимость сидеть в закрытой, тесной клетушке купе грохочущего поезда. Тем сильнее смущали его сейчас взгляды спутников – насколько он мог различить их в полутьме.

– Мистер Стрикленд, – проговорил Деймон резким, но каким-то неуверенным голосом, – если вы ничего не имеете против, я хотел бы задать вам пару вопросов. Надеюсь, вы не будете руководствоваться ложно понятым чувством солидарности с моим сыном и не станете скрывать ничего, относящегося к нему.

– Естественно. Что мне, собственно, скрывать?

– В таком случае, молодой человек, я попрошу вас ответить на мой вопрос.

Разозлившись, Клайв выпрямился так же, как Деймон.

– Может быть, вы будете добры задать этот вопрос, мистер Деймон?

– Как вы провели с Виктором вчерашний вечер?

– Ну, тут нечего особенно рассказывать. Действительно, ничего особенного – во всяком случае, с точки зрения Клайва не было. Они вместе поужинали в клубе, причем Виктор основательно выпил. Об этом можно было спокойно рассказать: отец Виктора и сам не сторонился виски с содовой, считая выпивку достойной подражания традицией. Виктор, правда, кончив пить, возжаждал общества женщин, мягко выражаясь, сомнительного поведения. Впрочем, и в этом его заявлении тоже не было ничего необычного.

Отпустить его одного на подобную вылазку было бы чистейшим безумием. Каждый, кто осмеливался выйти за пределы освещенных газовыми лампами Риджент Серкес и Хеймаркета, особенно, если он был один да еще выпивши, рисковал потерять кошелек, а то и жизнь. Клайв и сам не был трезв, но подраться он умел и решил проводить товарища.

Рассказывать об этом старику он, разумеется, не стал.

Явившись в "Аргилл", где как раз шли танцы, Виктор и Клайв не застали там Тресса. Потом они заглянули еще в три или четыре ночных заведения, где продолжалась выпивка, а в украшенных плюшем и зеркалами залах выискивали добычу элегантные, но вызывающе ведущие себя сирены.

– Виктор, – спросил еще раз Клайв, – что случилось в Хай – Чимниз?

– Этого я тебе не могу сказать, старина.

– Но ты можешь сказать, по крайней мере, какая опасность угрожает твоим сестрам?

– Доро... дорогой друг! – заплетающимся языком пробормотал Виктор и зашелся пьяными рыданиями.

Клайв нашел кеб и отвез Виктора на его квартиру. Втащив друга в гостиную, он зажег свечу – и увидел картину.

Это был написанный масляными красками портрет девушки, висевший в тяжелой раме над камином. Девушка с высоким лбом, поблескивающими черными волосами и густыми бровями широко раскрытыми карими глазами смотрела с портрета. Она была стройна и изящна, рука, стиснутая в кулак, была прижата к груди.

В стельку пьяный Виктор сразу же повалился на диван, так что спрашивать его о чем бы то ни было не имело смысла, но из прикрепленной к раме портрета маленькой металлической таблички Клайв и так узнал то, что его интересовало: "Мисс Кейт Деймон, 1865".

Клайв и сейчас отчетливо помнил, как в свете свечи портрет, словно живой, выступал из темноты комнаты.

– Так что же, мистер Стрикленд? – настойчиво спросил Деймон.

Клайв прислушался к стуку колес. Выехав на свободное пространство за Альберт Роуд, поезд прибавил скорость и сейчас, весь трясясь и громыхая мчался вперед.

– Мне нечего особенно рассказывать, – повторил Клайв. – Мы поужинали вместе в моем клубе, а потом я проводил его домой.

– Ну-ну-ну, молодой человек! Уж не хотите ли вы сказать, что до двух часов ночи просидели в клубе?

– Я этого не говорил, – почти грубо ответил Клайв. – Позже мы еще посидели у Виктора. Курили и беседовали.

– Мой сын был пьян?

– Да. Но не лучше ли было бы задать эти вопросы самому Виктору?

– Я уже это сделал. Для того и приезжал в Лондон. Он, правда, все еще был пьян и не мог ответить ничего связного.

Клайв окончательно перестал что-нибудь понимать.

– Как бы то ни было, сэр, я все время был с ним. Если вы сомневаетесь, что я проводил его домой, то могу сказать, что видел у него портрет мисс Кейт, которого там не было еще неделю назад.

– Эту отвратительную мазню?

– Прошу прощения, но, на мой взгляд, картина нарисована прекрасно.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. Работа Милле. Я, однако, имел в виду ее нравственную ценность. Мне портрет очень не понравился – потому я и разрешил Виктору забрать его. Могу добавить, что Милле намеревался отправить этот портрет на выставку в Королевской Академии под отвратительным названием "Желание".

Поезд оставил уже за собой дымный Лондон, и сквозь грязные стекла окон пробивался теперь свет осеннего дня. Клайв обратил внимание на копоть и грязь в купе, впрочем, как их могло не быть?

Мэтью Деймон сидел, выпрямившись, как струна, и перебирал пальцами свой плед. Шляпа его вздрагивала при толчках поезда.

– Знаете ли, мистер Стрикленд, – продолжал он своим низким голосом, – я обнаруживаю в Кейт какое-то... гм... беспокойство, которого, как ни странно, нет в Селии. Я часто задумываюсь: чего хочет молодежь?

Клайв не ответил, но Деймон и не ждал ответа.

– Чего хочет молодежь? Чего ей не хватает для счастья? Я не ретроград, мистер Стрикленд. Я и слова не скажу против чтения романов или, скажем, против того, чтобы кто-то посмотрел хорошую комедию – не так, как многие ханжи. Но танцев, вольных бесед, бесконтрольного общения молодых людей разного пола я не терплю и терпеть не буду.

Сжав в кулак руку, Деймон с силой ударил по спинке сиденья.

Его супруга смотрела в окно. Серый кринолин ее платья был так широк, что муж сидел в трех или четырех футах от него.

– Тебе не кажется, Мэтью, – проговорила она, – что ты придаешь этому слишком большое значение? И, в частности, тому, что случилось прошлой ночью?

– Не думаю, дорогая моя.

– Но ведь ничего дурного не произошло!

– Дурного? А что ты знаешь о нем?

В устремленном на жену взгляде Мэтью была какая-то смесь гнева, неуверенности и алчности. Джорджетта кротко посмотрела на мужа, и взгляд его смягчился.

– Ты ничего не знаешь, дорогая, о людской скверне. Вот я знаю. Всю жизнь я только ее и видел, только с нею и боролся. Думаю, что я научился различать доброе и дурное. Например, – он повернулся к Клайву, – мне кажется, мистер Стрикленд, что вы умалчиваете о том, как мой сын провел вчерашний вечер, потому, что он совершил какую-нибудь безнравственную выходку.

– Я...

– Так это или не так, мистер Стрикленд?

– Вернее было бы сказать, сэр, что хотел совершить. Он был, однако, слишком пьян, чтобы суметь что-то сделать.

– Ну, это уже звучит лучше. Вы даете мне слово джентльмена, что вчера в половине двенадцатого ночи Виктор не мог быть в Хай – Чимниз?

– В Хай – Чимниз? В половине двенадцатого мы с Виктором... короче говоря, я даю слово, что в это время он и близко не был возле Хай – Чимниз.

– Я верю вам, – проговорил Деймон, пристально смотря в глаза Стрикленду. Он помолчал. Затем, словно отвечая своим мыслям, он пробормотал:

– Такое поведение молодого человека хотя и нельзя назвать похвальным, но можно извинить. Да! Это я допускаю...

– Но почему, сэр, скажите мне, ради бога, вы любой ценой хотите убедиться, что вчера ночью Виктор не был в Хай – Чимниз?

– Мне кажется, Деймон, – вмешалась Джорджетта, – что не следует забивать нашему гостю голову этими мелкими домашними проблемами.

– Напротив! Мистер Стрикленд, хотя и молод, уже завоевал репутацию талантливого писателя. Я читал его произведения и знаю, что в последних главах его романов читателя всегда ожидает какой-нибудь маленький сюрприз. Невинное, казалось бы, развлечение, но в то же время оно не лишено поучительности. Мне кажется, наша история заинтересует его и надеюсь, что он сможет помочь нам.

Деймон наклонился вперед, в волнении теребя рукой плед.

– Мистер Стрикленд, – спросил он, – вы верите в привидения?

3. Призрак на лестнице

Когда позже Клайв вспоминал эту беседу, ему казалось, что он мог бы о многом догадаться из того, что Мэтью Деймон рассказал и о чем он умолчал. Тогда, однако, он ничего не подозревал, ему и в голову не могло прийти, что все уже готово к убийству.

Клайв ощущал только безумную тряску вагона. Порывы ветра гнали в окно искры и облака дыма от локомотива. Хай – Чимниз, он хорошо помнил это, в четырех милях от Рединга, значит осталось не больше часа езды.

Клайв все время видел перед собою лицо Кейт Деймон. Со вчерашней ночи он никак не мог освободиться от этого видения. Подобно романтическим героям своих книг он мечтал спасти девушку от опасности. Эту опасность он, однако, всерьез ощутить не мог.

– Верю ли я в привидения? – переспросил Клайв. – Нет...

– Вот именно! Мы для этого слишком просвещенные люди, нам следует найти другое объяснение.

Взгляд мистера Деймона, казалось, углубился внутрь, но тут же, словно испугавшись того, что он там увидел, Мэтью заговорил снова.

– Последние три месяца были трудными для меня, мистер Стрикленд. Странно, что человек может годами, даже десятилетиями жить, не отдавая отчета в последствиях своего необдуманного, глупого поступка. Это было не преступление, нет просто большая глупость. Человеку свойственно откладывать решения – не знаю уж в надежде на что Мы сами себя пытаемся ввести в заблуждение... А потом – конец, мы проиграли.

Деймон помолчал несколько секунд, а потом продолжал:

– Тут я виновен, надо признать. Однако это не все. К беспокойству – это ведь только беспокойство, не более того – Кейт и нервному состоянию Селии добавилось и кое-что другое. Моя жена, добрая женщина...

Он протянул руку Джорджетте, которая нежно сжала ее пальцами и отвернулась, глядя в окно.

– Моя жена, считая, что я болен, написала на прошлой неделе в Лондон нашему врачу. Глупость, разумеется. Я не болен.

– Бедный Мэтью, – прошептала Джорджетта.

– Я говорю, что не болен! Меня уложить могла бы только пуля. Все это, мистер Стрикленд, только к слову. Однако перейдем к делу. Вы, может быть помните Бербиджа, нашего дворецкого?

– Да, прекрасно помню.

– Так вот, у Бербиджа есть дочь Пенелопа. Несколько дней назад она приехала в гости к отцу. Мы поместили ее в одной из комнат для слуг, на верхнем этаже. Добавлю, что Пенелопа – гувернантка в очень порядочной семье из УилтшиРа. Быть может она слишком образованна для своего положения, но это воспитанная, умная и достойная девушка.

Вчера был понедельник, и Пенелопа попросила у отца разрешения сходить вечером на проповедь в редингскую церковь святого Фомы. Она сказала, что сходит туда и обратно пешком, если только Бербидж разрешит ей вернуться позже обычного.

В моем доме люди укладываются, как правило, в половине одиннадцатого. В это время Бербидж запирает окна и двери. После этого все должны быть дома.

Мне казалось, что в данном случае я спокойно могу сделать исключение. Естественно, я не мог допустить, чтобы девушка отправилась без провожатого и приказал моему кучеру, пожилому женатому человеку, который живет в комнате над конюшней, чтобы он отвез Пенелопу Бербидж в церковь, прослушал вместе с нею проповедь, а потом привез ее домой.

Более того, я разрешил Бербиджу дать дочери ключ от задней двери с тем, чтобы Пенелопа закрыла ее на засов после возвращения. Теперь я вижу, что это было глупость с моей стороны.

Мэтью Деймон вновь наклонился вперед.

– Слушайте внимательно, молодой человек! Не стесняйтесь задавать вопросы, если будет что-то не ясно. Речь идет о жизненно важной проблеме, даже если моя супруга не согласна с этим.

Джорджетта слегка пошевелилась. Похоже, что ее мучило какое-то подозрение, в котором она стыдилась себе признаться.

Деймон глубоко вздохнул и продолжил рассказ.

– В последнее время я очень плохо сплю, мистер Стрикленд. Даже у самого здорового человека бывают тяжелые сны, к тому же я сплю один в комнате. Этой ночью мне тоже снились кошмары, и хотя я и не вполне проснулся, но в каком-то полусне услышал шум вернувшегося экипажа.

Вы, молодой человек, помните, вероятно, какая великолепная акустика в Хай – Чимниз. Малейший шум можно хорошо слышать в любом уголке дома. Вот я и услышал, как Пенелопа отворила заднюю дверь и вошла в дом.

Я слышал, как она заперла дверь на ключ, а потом задвинула засов, и успокоился. Сон начал уже вновь овладевать мной, когда внезапно я окончательно проснулся, пораженный мыслью: почему я не слышал шагов Пенелопы на задней лестнице?

Я и не мог их услышать. Она направилась не туда, а в холл, несколько мгновений расхаживала по нему, а затем звук ее шагов стал громче, словно она двинулась в сторону главной лестницы.

Вы скажете, это мелочь? Несомненно. Но ночью как раз такие мелочи больше всего привлекают внимание.

Я зажег свечу на ночном столике и взглянул на часы. Половина двенадцатого – несколько позже, чем я думал.

В этот момент я услышал, как Пенелопа что-то негромко проговорила. Потом она уже вполне отчетливо произнесла: "Кто там?", а еще примерно через полминуты я услышал...

Деймон опустил голову. На его виске с силой билась жилка. Клайв неожиданно резко проговорил:

– Успокойтесь, сэр! Что вы услышали? Мэтью Деймон поднял на него глаза.

– Вопль...

Экспресс Бат – Бристоль мчался с максимальной – 50 миль в час – скоростью. Резкий толчок вагона отбросил Клайва на соседнее, пустое сидение.

– Да смилуется господь над грешными душами! – проговорил Деймон. – Такого вопля я не слышал с того дня, как в сорок шестом году Гарриет Пайк, которую я часто посещал в ньюгетской камере смертников, поволокли к виселице. Не думайте, пожалуйста, что во мне говорит нечистая совесть.

– Нечистая совесть, сэр? О чем вы?

– Нет, тогда этот вопль даже не напомнил мне о Гарриет Пайк. Та женщина была ведь, несомненно, виновна. Нет, в тот момент я подумал только, что Пенелопа наткнулась на грабителя. Накинув халат, я поспешил на лестницу.

Бербидж и двое слуг уже сбежали вниз. Пенелопа не потеряла сознание, но в явно полуобморочном состоянии сидела на корточках у подножия лестницы.

Ее отец бросился было к ней, но я немедленно приказал ему и слугам обыскать дом на случай, если в него проник грабитель, и сам помог девушке подняться. Не знаю, упоминал ли я, что мой врач, доктор Томсон Бленд, находится сейчас в Хай – Чимниз?

Клайв покачал головой.

– Нет, сэр, вы сказали только, что миссис Деймон писала ему.

– Так вот, в ту минуту я был очень рад, что он находится в доме. По какой-то загадочной причине девушка испугалась меня (меня, поймите!), отшатнулась в сторону и вновь начала кричать. Вышел доктор Бленд и заставил ее выпить рюмку бренди. Тем не менее понадобилось еще довольно много времени, прежде чем Пенелопа рассказала, что произошло.

– И что же произошло? Молчание.

– Что с нею произошло?

– Как я и думал, – уже спокойнее заговорил Деймон, – Пенелопа вошла через заднюю дверь и тщательно закрыла ее за собою. Бербидж оставил на столике у двери свечу, но девушка не сумела ее зажечь: огонь на кухне уже погас, а огнива у нее не было.

В Хай – Чимниз, как вы, может быть, помните, окна завешены тяжелыми шторами. Пенелопа ощупью прошла в холл и там зажгла свечу от еще тлевшего камина. После этого она направилась к главной лестнице, но далеко не прошла.

На повороте лестницы стоял мужчина.

* * *

Он не двигался и молчал так же, как и Пенелопа. Чуть подождав, девушка спросила: "Это вы, сэр?" – и подняла свечу выше, но не смогла разглядеть лицо мужчины. Он продолжал неподвижно стоять. Пенелопа воскликнула: "Кто там?" – и тогда мужчина, вытянув руку, бросился к ней. Звука шагов она при этом не слышала.

Пенелопа закричала, упала на колени, закрыв лицо руками. Свеча погасла. Девушка продолжала кричать, хотя незнакомец и пальцем не тронул ее. Когда я появился, Пенелопа была уже одна.

Джорджетта Деймон вздрогнула, когда за окошком купе появился силуэт чьей-то головы. Это был проводник, обходивший вагон для обычной проверки билетов. Купе сразу же наполнилось пылью, так что Клайв, как только проверка закончилась, поспешил закрыть окошко.

– Была одна? – переспросил он. – А куда девался мужчина с лестницы?

– Бесследно исчез.

– Пенелопа смогла описать его?

– В общих чертах. Она утверждает, что на мужчине были сюртук, темный жилет, клетчатые брюки и носки, ботинок на ногах не было. Последнее объясняет, кстати, бесшумность его шагов, все же остальное – обычный костюм английского джентльмена.

– Это верно, но...

– Был ли он высоким или низким, старым или молодым, худым или толстым? Этого до смерти перепуганная Пенелопа не могла сказать. Не видела она и лица мужчины. Он показался ей очень высоким, но она сама признает, что такое впечатление могло создаться только потому, что мужчина стоял на лестнице выше нее.

– Больше от девушки ничего не удалось узнать? Запавшие глаза Деймона блеснули.

– Только то, что она говорит правду. Я не зря провел полжизни в Олд Бейли. Забавно, однако, мистер Стрикленд, что остальные не хотели поверить рассказу этой простой девушки. Доктор Бленд прямо заявил: "Дорогой Деймон! Эта девушка фантазирует". На первый взгляд – повторяю, на первый взгляд! – таинственный посетитель вообще не существовал.

– Не существовал? Как это?

– Пока я расспрашивал Пенелопу, ее отец и другие слуги успели уже вернуться. Они обыскали весь дом от подвалов до чердака и никого не нашли. Все двери и окна были, как и положено, заперты изнутри.

Клайв выпрямился.

– Но в таком случае – какие могут быть сомнения...

– Гм... Не знаю.

– Но, Мэтью!.. – начала Джорджетта.

– У моей супруги объяснение, разумеется, есть.

– Конечно, есть, – с достоинством проговорила Джорджетта. – Не то, чтобы мне хотелось говорить об этом...

– Говори, – дорогая. Можешь спокойно говорить.

– Мэтью, я уверена, что эта девушка все выдумала. При всех ее так называемых достоинствах Пенелопа Бербидж – хитрое, лицемерное существо. Этого может не замечать только мужчина.

– Что ты этим хочешь сказать, дорогая?

– Кто, кроме нее, видел этого таинственного мужчину, спрашиваю я? Никто. Эта девица чересчур безобразна, чтобы привлекать к себе внимание мужчин, вот она и выдумала эту сказочку, чтобы все ахали и танцевали вокруг нее. Я ее насквозь вижу. Надеюсь, ты не станешь утверждать, будто такая возможность исключена?

– Предположим, что не исключена. Однако, зная эту девушку, я в такую возможность не верю.

– Одну минутку, сэр! – поспешил вмешаться Клайв, прежде чем муж и жена слишком увлеклись спором. – Почему вы спрашивали у меня, где был Виктор? Почему вы решили, что тем незнакомцем мог быть он?

Вопрос застал Мэтью Деймона врасплох. Он глядел на Клайва с непроницаемым лицом, но рука его, поглаживавшая бакенбарды, дрожала.

– В глубине души я и сам не верил в такую возможность, мистер Стрикленд. Мой сын склонен иногда к глупым, дурного тона шуткам. Однако и самый гениальный молодой человек не может покинуть дом так, чтобы все осталось запертым изнутри, а, к тому же, я верю вам, что вы провели прошлую ночь вместе. А теперь позвольте задать вам один вопрос, мистер Стрикленд. Вы только что сказали, что, если все было заперто, то нет сомнений... Сомнений в чем?

– Мне кажется, что это совершенно ясно, сэр.

– Вот как? Хотел бы услышать, что вы имеете в виду.

– Незнакомец, если он вообще существовал, может быть лишь одним из жильцов дома. Сколько мужчин среди ваших слуг?

– Только Бербидж и те двое, что были с ним. Быть может, вы подозреваете их?

Клайв удивленно поднял брови.

– Черт возьми, сэр, я не сказал, что подозреваю кого бы то ни было! Я сказал лишь...

– Не говоря уж обо всем прочем, ни у одного из них просто не было времени на то, чтобы, напугав Пенелопу, вновь подняться наверх, переодеться и успеть вновь появиться на лестнице. Или, может быть, вы подозреваете меня, молодой человек? Или моего друга, доктора Бленда? Кроме нас, никаких других мужчин в доме не было.

– Ну, кто-то все-таки должен был быть. Если мы исключим возможность того, что это было привидение – а такую возможность мы, надеюсь, исключаем – то что остается?

– Остаются описанные Пенелопой сюртук, темный жилет и брюки в красно-белую клетку. Объясните мне их, если умеете.

Брюки в красно-белую клетку. Брюки в красно-белую клетку. Тряска вагона словно вдалбливала эти слова в голову Клайва. Внезапно он рассмеялся.

– Вы находите все это забавным, мистер Стрикленд?

– Ничуть, – ответил Клайв. – Мне просто пришло в голову, что возможно еще одно объяснение.

– Любопытно, какое же?

– Прошу прощения, но оно настолько абсурдно, что я предпочту оставить его при себе.

– Попрошу не шутить со мной, молодой человек! Что это за объяснение?

Клайв молча смотрел на Деймона.

Поезд пронзительно загудел: он приближался к шлагбауму. Искры от локомотива проносились по серому небу. Явно перепуганная Джорджетта вынула из сумочки флакончик с нюхательной солью.

– Говорят, – сурово произнес Деймон, – что современная молодежь не умеет прилично себя вести. До сих пор, мистер Стрикленд, я считал вас исключением. Теперь я вижу, что ошибался.

– Как вам будет угодно, сэр.

– Ради бога, мистер Стрикленд! – воскликнула Джорджетта.

Мужчины, однако, не обращали уже на нее внимания, приняв, как это в подобных случаях практикуется всеми поколениями, чопорно вежливый вид.

– Раз уж вы будете гостем в моем доме, мистер Стрикленд, осмелюсь напомнить, что это вы пожелали оказать мне такую честь.

– Совершенно верно, сэр, но дело не только в моем желании. Я еду в качестве адвоката, поскольку дал обещание поговорить с вами по поводу, касающемуся одной из ваших дочерей.

– Моей дочери? – голос Деймона неожиданно изменился.

– Да, сэр. Поскольку правда, так или иначе, выйдет наружу...

Невзирая на тряску вагона, Деймон вскочил с места. Поднялся с места и Клайв.

– Лучше, если я скажу это сразу же. Некий Трессидер, джентльмен, к которому я лично не чувствую особой симпатии, желает сделать предложение вашей дочери. Это основная, если не единственная, причина моего визита.

Джорджетта вскрикнула. На лице ее мужа появился ужас, он покачнулся и, быть может, упал бы, если бы Клайв не схватил его за плечо. Тяжело дыша, Деймон сел, что-то пробормотал про себя и закрыл лицо руками.

4. Две девушки на выданье

Клайв забеспокоился – увидит ли он все-таки Кейт Деймон?

Он взглянул на часы, стоящие под стеклянным колпаком в освещенном только слабым светом керосиновой лампы салоне Хай – Чимниз. Пять минут седьмого. Клайв вспомнил слова Мэтью, сказанные им после того, как они вышли из поезда и зашли по дороге на телеграф в Рединге:

– Я все взвешу и дам вам ответ, мистер Стрикленд, но прошу пока не торопить меня. Сегодня вечером до ужина мне необходим полный покой.

Сегодня вечером до ужина...

Клайв поспешно переоделся в вечерний костюм, мысленно посылая ко всем чертям вертевшегося вокруг него и только мешавшего слугу. Похоже, однако, что спешил он напрасно: кроме него, вниз еще не спустился никто. Если не считать шума ветра, гулявшего над холмами Беркшира, всюду стояла полная тишина.

Позолоченный маятник часов медленно, бесшумно раскачивался, ничем не отличаясь от своего отражения в зеркале над белым мраморным камином. Клайв обвел глазами комнату: в скудном свете все казалось каким-то новым и чужим.

Салон не производил уже того убогого впечатления, которое создалось у Клайва, когда несколько лет назад он был здесь в последний раз. Мебель из розового дерева была доведена до блеска уксусом и пчелиным воском, пол покрыт ярким, пушистым персидским ковром, на окнах висели новенькие тяжелые шторы. Во всем чувствовалась рука второй миссис Деймон, которой муж, видимо, ни в чем не отказывал.

Клайв чувствовал, что закурить здесь сигару было бы кощунством. За салоном была погруженная в темноту комната библиотеки, а еще дальше, если память ему не изменяла, кабинет Мэтью Деймона.

Клайв выглянул в просторный холл. Напротив него была дверь в малую гостиную, где семья собиралась, когда не было гостей. Из-за приоткрытой двери до него донесся девичий голос:

– Я слыхала, что у нас новый гость.

– О, да. Некий мистер Стрикленд. Я думаю, ты не помнишь его.

Второй голос принадлежал миссис Каванаг, которую Клайв вспомнил. Это была набожная женщина средних лет, склонная к ханжеству. Много лет назад миссис Каванаг, которая когда-то нянчила всех детей хозяина Хай – Чимниз, добилась поста домоправительницы.

– Ну, почему же не помню, – сказала девушка, а потом чуточку взволнованным голосом спросила: – Скажи лучше, Кавви, зачем моя мачеха сегодня утром ездила в Лондон?

– Если бы ты вовремя спустилась завтракать, могла бы сама у нее спросить. Разве не так? А могла бы, если бы не поехала кататься верхом, спросить и днем, когда она вместе с отцом вернулась. – Тон миссис Каванаг изменился. – Уверена, однако, что на этот раз она не ездила навестить одного благородного джентльмена. Она была ведь вместе с твоим отцом.

– Я тебя не понимаю, Кавви. Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, о чем и ты подумала, ласточка моя. А, может, и что-то другое. Во всяком случае, мне до этого нет никакого дела. Как и до того, зачем ездил в Лондон твой отец.

– А зачем?

– Кто не задает вопросов, – с хитрецой в голосе ответила миссис Каванаг, – тому и лгать не будут.

Клайв, стоявший уже в дверях и собиравшийся обратить на себя внимание, вдруг застыл на месте. Перед ним была девушка с картины, только с немного более взволнованным лицом.

Кейт Деймон, чтобы лучше видеть лицо миссис Каванаг, держала лампу на уровне плеча. Еще лучше, однако, была освещена она сама: короткие локоны темных волос и блестящие карие глаза. На ней было плотно облегающее желтое бархатное платье. Движения ее отличались легкостью и непринужденностью, почти не приличествующими юной леди.

– Что отцу нужно было в Лондоне? Я должна это знать!

– Твой батюшка мне об этом не докладывал, дорогая.

– В этом я не сомневаюсь. Но, Кавви, ты ведь столько слышишь...

– Постыдилась бы! – фыркнула миссис Каванаг, Даже ее черное платье, казалось, задрожало от возмущения. – Как это ты разговариваешь с доброй, старой Кавви! Если горничные непрерывно обсуждают все, что ни случается в доме, то, право же, я к этому ни имею никакого отношения! Естественно, я слышала, что твой отец хотел встретиться с Виктором...

– Который всегда был твоим любимчиком, не так ли?

– Но главной причиной поездки было не это и не какие-нибудь подозрения насчет твоей мачехи. В первую очередь он хотел встретиться с одним детективом.

– Вот как?

– Во всяком случае, – продолжала миссис Каванаг, – этот Джонатан Уичер был когда-то инспектором полиции, к тому же, одним из самых способных и ловких.

– Был?

– Вот именно. Твой отец тогда еще не разрешал тебе читать газетные отчеты об убийствах. Это было лет пять тому назад – на Роуд Хилл. Инспектору Уичеру было ясно, кто убийца, и он попытался получить ордер на арест. А что из этого вышло? Никто не поверил ему, что воспитанная девушка из порядочного семейства перерезала горло своему братишке, а потом спокойно отправилась на танцы.

– Да? Я бы поверила.

– Ну, а инспектору Уичеру порекомендовали держать язык за зубами и подать в отставку. Вот так-то. А потом, примерно год назад, эта барышня взяла да и созналась в убийстве. Ее звали Констанция Кент.

– Судя по всему, папу волнует, кто был тот мужчина на лестнице?

– Это уж ему знать, что его волнует. Ты, может, вообще не веришь, что кто-то был в доме?

– Ну, нет, – решительно проговорила Кейт. – Что кто-то был, это точно. И расхаживал туда-сюда, словно неприкаянная душа.

– И искушал добродетель Пенелопы Бербидж? Гм...

– Искушал добродетель? – передразнила Кейт. – Господи, что за выражения!

– Думайте, что говорите, барышня, не то получите еще по губам от батюшки!

В Кейт было какое-то внутреннее напряжение, напоминавшее о Мэтью Деймоне. Сейчас она подняла лампу еще выше, правая рука – так же, как на портрете – была сжата в кулак, на который опирался подбородок.

– Меня, – проговорила она решительно, – интересует только одно. Я не допущу, чтобы мою сестру пугали всеми этими историями с привидениями. И в этом я прошу послушаться меня.

– Ну-ну-ну! Меня не надо учить, я знаю свой долг.

– Вот как?

– Об этом уж позволь судить своему отцу. Что же касается мисс Селии...

– Кто-то звал меня? – спросил новый голос.

Круг света высоко поднятой лампы четко вырисовывался в пыльном воздухе переполненной безделушками комнаты. Пробивался свет и сквозь завешенную цветными бусами дверь в столовую.

Раздвинув шнуры бусинок, в комнату вошла девушка. На ней было темно-красное шелковое платье, кринолин вздрагивал в такт шагам. Она была более худощавой и стройной, чем Кейт, серые глаза прикрывали густые темные ресницы, красивые светло-русые волосы были причесаны так же, как у сестры.

Кейт поставила лампу на стол.

– Селия, милая! – проговорила она с любовью.

– Кейт!

– Очень хорошо, что вы так любите друг друга, – скрестив руки на груди, сказала миссис Каванаг. – Но замуж выходить вам все-таки пора. В этом хозяйка права, если даже думает больше о себе, чем о вас. Но запомните хорошенько, что никогда вы не выйдете замуж, пока ваш отец будет так напуган.

Клайв чувствовал себя крайне неловко. Он громко кашлянул, но ни Кейт, ни миссис Каванаг не обратили на это внимания. Зато у стоявшей напротив него Селии округлились глаза и приоткрылся рот. Только тогда другие женщины посмотрели на него и смущенно умолкли.

Первой пришла в себя Кейт. Ее губы сжались плотнее, а потом она проговорила:

– Вы, разумеется, мистер Стрикленд. И ни меня, ни Селию вы не видели с тех пор, как мы были детьми, не так ли? Ты помнишь его, Селия?

– Нет. По-моему, нет. Кейт поглядела на сестру.

– А должна бы помнить, дорогая. Давайте будем считать, что мы уже давно знакомы, мистер Стрикленд, и пожмем друг другу руки. Вот так! Как же это Бербидж не догадался проводить вас в салон?

Кейт щебетала, не отрывая взгляда от Клайва, и его внезапно поразила одна несомненная истина, хотя он и не знал – благодарить или проклинать за это бога: как бы ни относилась к нему эта девушка, Клайв уже точно знал, что для него не существует другой женщины, кроме Кейт Деймон.

– Раз уже речь зашла об этом, то Бербидж проводил меня в салон, мисс Деймон, – сказал Клайв. – Прошу прощения, что помешал вашей беседе.

– Вы ничуть не помешали нам, – ответила Кейт. – Может быть, перейдем в салон?

– Пойдемте.

Клайв только сейчас сообразил, что все еще держит руку Кейт, и еще раз пожал ее, прежде чем отпустить.

Кейт не подняла на него глаз. Селия с любопытством взглянула на них.

– Добрый вечер, сэр, – скромно проговорила миссис Каванаг. – Не сочтите за дерзость, но я тоже рада снова видеть вас.

– Спасибо, миссис Каванаг, – ответил Клайв, по-прежнему не отрывая глаз от Кейт.

– Если разрешите задать вам вопрос, сэр, то не связан ли ваш приезд... с предложением руки?

– Предложением руки?

– Или, скажем, с одним джентльменом, инициалы которого А. Т.?

Клайв отступил в сторону, чтобы пропустить Кейт и Селию в холл, где обе девушки остановились на мгновенье, взволнованно поглядев друг на друга.

– Кажется, гром прогремел? – спросила, прикладывая к уху сложенную ладошку, Селия. – Наверное, будет буря, правда?

– Да, конечно, – ответила Кейт. – Спасибо, Кавви, ты можешь идти.

Девушки, шурша юбками, прошли через холл в салон. Войдя, Кейт резко остановилась.

– Это уж чересчур! Горит только одна лампа, и камин до сих пор не разожжен!

– Кейт, милая! – с упреком проговорила Селия. – Что с тобой?

Кейт не ответила, но взгляд ее был достаточно выразителен.

– Взгляни на часы, – кивнула Селия в сторону камина. – Еще нет и четверти седьмого, дорогая. А раньше, чем без четверти семь, никто ведь никогда не спускается – разве что папа в свой кабинет.

– Да, конечно, – поспешила согласиться Кейт.

– Так что несправедливо обвинять беднягу Бербиджа. Похоже, что сегодня вообще все не как всегда. Я удивилась, как ты рано успела.

– Что я успела?

– Переодеться к ужину.

После короткой паузы Кейт, взглянув на Селию, заметила:

– А можно поинтересоваться, почему ты поспешила?

– Потому же, что и ты. Услышала, что ты переодеваешься.

– По-твоему, Селия, такая уж беда, что раз в жизни кто-то в этом доме вместо того, чтобы опоздать, оказался чересчур точен?

– Нет, что ты, – чуть удивленно ответила Селия. – Просто мне не хотелось бы, чтобы у мистера Стрикленда сложилось впечатление, будто в нашем доме все идет вверх дном. – Селия засмеялась, а потом оправдывающимся голосом добавила: – Он и так уже мог подумать, что Кавви, сколько бы там лет она у нас ни жила, слишком уж дерзка и навязчива. Я уж не говорю о том, что она наговорила насчет причины визита мистера Стрикленда.

– Вы ведь приехали вовсе не поэтому мистер Стрикленд?

Клайв заранее боялся этого вопроса.

– Ну, должен признать, что причина угадана правильно, – пробормотал он.

Кейт и Селия переглянулись.

– Если бы этот разговор происходил перед моим отъездом сюда, продолжал Клайв, – я счел бы своим долгом изложить вам все подробности. В данной ситуации я, к сожалению, не могу это сделать. Когда в поезде я заговорил о своем поручении с вашим отцом, это произвело такое впечатление, что я испугался, как бы ему не стало дурно. Я дал слово, чтобуду молчать, пока он не расскажет мне все.

– Все... о чем? – резко спросила Кейт.

– Об одной из вас.

Его слова произвели необычный эффект. Обе девушки смотрели на него так, что трудно было сказать: испуганы они, не верят ему или не понимают, о чем он говорит.

– Об одной из нас?! – воскликнулаКейт.

– О которой же? – спросилаСелия.

– Не знаю. Думаю, что... нет, не знаю. Ваш отец сказал, что расскажжет мне все, какими бы ни были последствия. Кроме того, он сказал, что до ужина ему нужен полный покой.

Кейт хотела что-то сказать, но не успела, так как из холла донесся звук шагов. Клайв взглянул на дверь, в которой появился Бербидж.

– Прошу прощения, сэр, – проговорил дворецкий, – но мистерДеймон спрашивает – не могли бы вы зайти к нему в кабинет.

– Да, разумеется.

Кейт положила руку на локоть Клайва и крепко сжала его.

– Я очень уважаю вас, – сказала она. – Должна признаться, что вспоминала вас, может быть, даже чаще, чем следовало бы... – Кейт с испугом почувствовала, что краснеет. – А поэтому я не поверю, что вы возьмете на себя роль посыльного в таком грязном деле.

– Вы говорите грязном?

– Да.

– Быть может, вы правы. Я не очень-то горжусь собой, но я искал предлога, чтобы встретиться с вами, и этот показался мне самым подходящим. Если даже Тресс хочет жениться на вашей сестре, это еще не значит, что она должна принять его предложение.

Кейт отпустила руку Клайва.

– Хочет жениться на Селии? Селии? Что вы говорите?!

– Только то, что мы живеем в девятнадцатом веке и никто не может принудить мисс Селию выйти замуж против ее воли.

– Боже мой! – проговорила Кейт.

Внезапно наступившую тишину нарушил Бербидж.

– Если вы будете добры последовать за мною, сэр... Кейт отступила назад и посмотрела на Бербиджа.

Селия стояла неподвижно. Свет лампы бросал странные тени на их лица.

– Если вы соблаговолите последовать за мной, сэр, – повторил Бербидж, возмущенный больше, чем кто-либо из присутствующих: семейные дела обсуждались при слугах! Клайв искоса взглянул на часы. Ровно четверть седьмого. Он посмотрел на дверь в неосвещенную библиотеку. Из ее дальнего угла другая дверь вела в кабинет Деймона, и Клайв автоматически направился в ту сторону. Бербидж остановил его.

– Пожалуйте сюда, сэр.

Поклонившись Кейт и Селии, Клайв последовал за дворецким в холл. Даже Бербидж при всей своей невозмутимости чувствовал: что-то висит в воздухе. Клайв, шедший позади, видел только спину дворецкого, и ему показалось, что впереди него идет священник: такие же сюртук и походка, и даже прическа.

В конце коридора виднелась обитая зеленым сукном дверь, отделявшая кухню и служебные помещения от остальной части дома. Ее, как и дверь, ведущую в кабинет Деймона, слабо освещала висевшая на стене лампа.

Зеленая дверь неожиданно отворилась.

– Папа! – раздался женский голос. Бербидж остановился.

– Тебе здесь не место, Пенелопа.

– Извини, пожалуйста, извини. Я знаю, что любая девушка должна просить прощения уже зато, что она вообще живет.

Клайв тоже остановился. Красивый, глубокий голос девушки настолько несочетался с лицом и фигурой, что Клайв невольно начинал сомневаться – она ли это говорит. С уродливого лица глядели, однако, на мир умные, насмешливые глаза. Девушка была невысокой, коренастой, с зачесанными назад точно, как у миссис Каванаг, волосами. Чуть наклонившись, она стояла в бледном кругу света лампы.

– Тебе здесь не место, Пенелопа. Я знаю, что ты близорука, но этого джентльмена ты ведь видишь, не так ли?

– Именно потому, что я близорука...

– Ты видишь джентльмена?

– Я прошу прощения и у него, но мне пришла в голову одна деталь, впечатление, оставшееся от того, что я видела на лестнице...

На мгновенье наступила тишина.

– Не могу я сейчас же поговорить с мистером Деймоном и рассказать, что я видела? – спросила Пенелопа.

– Не можешь.

– А почему, черт возьми, ей здесь не место? – вмешался Клайв.

– Прошу прощения, сэр, прошу прощения. Не принимайте это на свой счет. Иди же, Пенелопа.

Пенелопа ответила каким-то неловким, почти жалким жестом, но выражение ее лица вдруг изменилось, когда она посмотрела в сторону лестницы.

– Ты повесил замок на входную дверь! – сказала она.

– Да. По приказу мистера Деймона. А теперь иди!

Свет лампы вздрогнул, когда зеленая дверь захлопнулась. Бербидж проводил дочь взглядом, а затем медленно повернулся к Клайву.

– Прошу вас извинить ее, сэр. Очень прошу. Для бедняжки все это было тяжелым потрясением.

После этого он отворил дверь в кабинет Мэтью Деймона.

5. Гарриет Пайк

Деймон в строгом вечернем костюме сидел за, письменным столом. Перед ним стояла бутылка виски, рядом лежали какие-то бумаги. Весь его вид был исполнен достоинства, но взгляд, неподвижно устремленный на Клайва, был похож на взгляд больного, может быть, даже душевнобольного человека.

– Заходите, мистер Стрикленд. Садитесь!

– Мистер Деймон, могу я спросить...

– Нет! Подождите немного. Бербидж!

– Да, сэр?

– Вы выполнили мои поручения?

– Да, сэр. Все и полностью.

– Спасибо, – проговорил Деймон и жестом руки отпустил дворецкого. Подождав, пока закроется дверь, он встал и шагнул к Стрикленду. – Еще минуту, пожалуйста! Сегодня днем, если вы помните, я отправил из Рединга телеграмму.

– Да.

– Я телеграфировал в частное детективное агентство, которым руководит один бывший инспектор полиции. Прошу извинить, что до сих пор я умалчивал об этом. Завтра в четыре часа дня я навещу мистера Уичера.

– Разве нельзя было пригласить его сюда?

– Можно, но я не хочу. Все это дело должно оставаться в строжайшей тайне, разве что... Разве что за это время случится что-нибудь...

От взгляда этих глубоко запавших глаз Клайву стало жутковато. Деймон поднял руку, опережая какие-либо вопросы.

– Так вот, если со мной что-нибудь случится, вы встретитесь с ним вместо меня и перескажете то, что сейчас услышите. Вы меня поняли?

– Да, понял.

– Адрес агентства: Оксфорд Стрит, 347. Это рядом с Пантеоном. Думаю, что вы найдете его без труда.

– Разумеется.

В комнате с закрытыми шторами окнами было душно. Клайв все еще стоял возле двери. Напротив него в старомодном камине горел огонь. Деймон повернулся к двери в библиотеку, но продолжал искоса смотреть на Клайва. Настольная лампа бросала зеленоватый свет на его лицо.

– Оксфорд Стрит, 347, – повторил Деймон. – Как раз напротив театра "Принцесса". Вы обещаете, что в случае необходимости выполните это поручение?

– Послушайте, сэр...

– Обещаете?

– Ну, хорошо, обещаю. Однако о чем бы ни была речь, что бы ни мучило вас, ситуация наверняка не настолько серьезна, как вы думаете.

– Быть может, вы правы, – с насмешливой вежливостью согласился Деймон. – Но, поскольку для меня эта ситуация достаточно серьезна, разрешите обосновать мою мысль одним примером. Вы холосты, не так ли?

– Да.

– Могли бы вы жениться на дочери женщины, совершившей гнусное убийство?

– О чем вы говорите? Чья мать совершила это убийство?

– Сядьте, мистер Стрикленд.

Поленья потрескивали в камине. Деймон показал на обтянутое потертым красным бархатом кресло, стоявшее перед письменным столом. Клайв сел, и хозяин подвинул к нему наполненный виски стаканчик.

– По своей профессии вы должны интересоваться различными сенсациями, мистер Стрикленд. Наверняка, вы внимательно следите за уголовной хроникой. Знакомо вам имя Гарриет Пайк?

– Я слыхал о нем только от вас.

– От меня? Когда?

– В поезде, сегодня днем.

– О, да! Несомненно! – Деймон почти выкрикнул эти слова, но затем взял себя в руки и улыбнулся. – Есть, однако, некоторые вещи, о которых я не могу говорить в присутствии жены.

– Да, сэр?

– Наверняка, вы знаете, что один из пригородов Лондона, Сент Джонс Вуд, славится тем, что там в собственных элегантных виллах живут любовницы многих состоятельных джентльменов. На какой-нибудь Бернерс или Ньюмен Стрит живет немало красивых женщин – в чертовски дорогих домах без табличек с именами владельцев. Так это и сейчас, так было и тогда, когда там было совершенно убийство. Одной из таких женщин была Гарриет Пайк.

Клайв молчал. Деймон наполнил стакан и себе. Быть может, от волнения содовой воды он не налил ни себе, ни гостю.

Где-то в комнате тикали часы. Деймон поднес стакан к губам и, выпив его до дна, поставил на стол.

– Мистер Стрикленд! Вы думаете, я не знаю, какие сплетни ходят обо мне?

– Сэр?

– О том, что я не пренебрегаю плотскими удовольствиями.

В холле послышались твердые шаги, направлявшиеся в сторону двери, а затем раздался негромкий стук. Деймон повернул голову к приоткрывшейся двери.

– Слушайте, Деймон... – начал мужской голос, но тут же умолк.

На пороге стоял полный бородатый мужчина.

– Доктор Ролло Томсон Бленд, – сдавленным голосом представил Деймон. – Мистер Клайв Стрикленд.

– К вашим услугам, сэр, – вежливо проговорил доктор.

– Рад познакомиться, – с поклоном ответил Клайв.

Клайв, нервы которого были уже натянуты до предела, обратил, тем не менее, внимание на две вещи. Во-первых, Деймон был явно в ярости от того, что его прервали, а во-вторых, гроза, о которой говорила Селия, приближалась уже к дому: слышны были глухие раскаты грома, над крышей все сильнее завывал ветер.

– Что случилось? – спросил Деймон.

– Дорогой Деймон, куда запропастилась ваша жена?

– Моя жена? Насколько мне известно, моя уважаемая супруга находится в салоне или где-нибудь поблизости от него.

– Сейчас там ее нет.

– Тогда, может быть, разумнее всего спросить у ее горничной или Бербиджа.

– Ну-ну, сэр! Вы, кажется, забыли о вами же установленном строгом распорядке дня! Между четвертью и половиной седьмого вся ваша прислуга ужинает. Нельзя сказать, что времени на это ей отпущено слишком щедро, особенно, если учесть, что сами мы привыкли сидеть за ужином чуть ли не от семи до девяти. Не хотел бы мешать им в это время.

– Вот как? – бросил Деймон и поднял стакан. – За вашу исключительную тактичность!

Удар грома. Через широко раскрытую дверь в комнату ворвался порыв ветра. Пламя лампы вздрогнуло, а два листка слетели бы со стола, если бы Деймон с силой, словно стараясь убить муху, не прихлопнул их.

Доктор Бленд нахмурился.

– Деймон! – резко проговорил он.

– Если вы, сэр, так хорошо знаете распорядок дня в этом доме, то разрешите напомнить вам еще одно. Я не терплю, когда мне мешают перед ужином, даже если я не занят в это время.

– Я знаю об этом.

– Я не терплю этого ни при каких обстоятельствах, разве что сам кого-то пригласил к себе. Это ясно?

– Вполне. – Доктор Бленд побагровел, но его голубые глаза по-прежнему не отрывались от лица Деймона. Только сейчас Клайв обратил внимание на то, что тщательно заперты были в доме не только двери, но и решетки на окнах.

Дверь в холл снова захлопнулась – Бленд вышел. Деймон отставил стакан, опустился в кресло и закрыл глаза.

– Я старею, мистер Стрикленд. О чем мы только что говорили?

– О плотских удовольствиях и о Гарриет Пайк, сэр, – ответил Клайв.

– Да, конечно. – Ветер за окном гудел в кронах деревьев. Деймон открыл глаза.

– В то время этой женщине было двадцать три года. Вероятно, нет надобности называть вам имя последнего поклонника, поселившего ее вместе с горничной в одной из вилл Сент Джонс Вуда, оплачивавшего ее расходы и презентовавшего ей карету. Гарриет Пайк была тогда в расцвете красоты и обаяния. Любовник ее был, однако, человеком неуравновешенным – особенно в нетрезвом виде. Ну, и нельзя отрицать, что, несмотря на хрупкое телосложение, силы у него было вполне достаточно.

Деймон взглянул на руки и сжал их в кулаки.

– В конце сорок шестого года, ночью, в вилле разыгралась ссора. Что было ее причиной, мы не знаем и до сих пор, но закончилась она двумя убийствами. Любовник Гарриет Пайк получил пулю в живот из многозарядного пистолета – так называемого револьвера. В него выпущены были все пули, но в цель попала только одна. Вилла стояла в стороне от других домов и услышать выстрелы могла только служанка. Она, однако, – единственный свидетель – была задушена.

Казалось, какие-то мрачные тени проникли в комнату.

Клайв бросил через плечо быстрый взгляд на дверь в библиотеку, к которой он сидел спиной. Затем он вновь посмотрел на Деймона.

– Вы говорите, что выстрелы были сделаны из револьвера? – спросил Клайв. – Девятнадцать лет назад?

– Да. Вы думаете, это оружие – новое изобретение?

– Не то, чтобы совсем уж новое, но все-таки...

– Я имел в виду не револьвер с металлическими патронами, мистер Стрикленд. Это, действительно, новое – можно сказать, новейшее – изобретение. У меня самого лежит в столе такой револьвер на случай, если в дом заберутся воры.

Деймон потянулся к ящику стола, но так и не открыл его.

– Дело выглядело очевидным. Власти хотели, чтобы процесс над этой женщиной послужил примером и предостережением всем остальным. Вести обвинение было поручено мне. В свою защиту Гарриет Пайк могла только утверждать, будто в ту ночь ее не было на вилле. Да, но где в таком случае она была? Отвечать на этот вопрос она отказалась. Она лишь упрямо твердила, что ее любовник соблазнил горничную и, видимо, между ними возникла ссора, что стреляла горничная, а умирающий еще успел, должно быть, задушить ее. Полагаю, вы сами понимаете смехотворность этой сказочки, которую никто не принял всерьез.

Я тогда переживал довольно трудное время: моя первая жена умерла незадолго до этого. Я был, однако, еще молод и считал своим долгом убедить суд в полной неправдоподобности истории, рассказанной Гарриет Пайк. Мне это удалось.

Лишь после вынесения приговора мне начало казаться, что я проявил излишнее рвение, внеся, быть может, в зал суда горечь, владевшую мной после смерти жены.

Когда я вошел в камеру смертников, чтобы повидать эту женщину, то сделал это не потому, что был очарован ее внешностью – это я могу утверждать самым решительным образом. Дело в том, что в течение всего процесса она смотрела на меня таким взглядом, словно хорошо знала меня. Я и сейчас вижу, как она глядит на меня со скамьи подсудимых.

Потом выяснилось, что она и впрямь кое-что знала обо мне. По ее словам, ей приходилось читать о тех процессах, которые я вел. Подробнее расспросить ее мне не удалось, потому что она упала передо мной на колени и рассказала теперь уже совершенно новую историю.

Согласно этой истории, у Гарриет Пайк был ребенок – примерно того же возраста, что и мои дети. Это оказалось правдой. Связавшись с последним своим любовником, она поручила ребенка заботам одной портнихи и когда только могла навещала его. Это тоже правда.

В ночь убийства, по ее словам, она была у ребенка. Это будто бы могла засвидетельствовать портниха. Однако, если бы она рассказала об этом на суде, это погубило бы впоследствии будущее ее ребенка. Только теперь страх смерти перевесил все остальные соображения.

Портниха действительно подтвердила рассказ Гарриет Пайк, но ее показаниям трудно было поверить, поскольку и сама она была женщиной весьма сомнительной репутации. Во всяком случае министр внутренних дел ей не поверил. Мне не удалось добиться пересмотра дела, и Гарриет Пайк была повешена.

Деймон умолк. Откинувшись на спинку кресла, он опустил руки на стол. Лицо его не выражало никаких чувств.

– Стало быть, вы считаете, что Гарриет Пайк говорила правду? – спросил Клайв.

– Никоим образом, – ответил Деймон.

– Это была неправда?

– За исключением того, о чем я уже упомянул, все было ложью. Я, однако, представьте себе, поверил ей. Поверил в эту сказку и верил в нее почти двадцать лет, пока три месяца назад не узнал правду.

Деймон говорил со все возрастающим волнением, не отрывая взгляда от зеленого абажура лампы. Его слова казались бессвязными. Было такое впечатление, что он говорит сам с собой:

– Дочь Гарриет Пайк, как бы то ни было, родилась бы в грехе, но я верю, что можно было бы избежать самого худшего. У любого из них троих могли бы возникнуть проблемы, если бы правда вышла наружу. И все же, если бы Гарриет Пайк была невиновна...

– Мистер Деймон!

– Да?

– Прошу прощения, но о чем вы говорите? И какое все это может иметь отношение к замужеству вашей дочери?

Деймон вновь выпрямился. Ноздри его раздувались, на лице было насмешливое выражение. Казалось, что он готов вот-вот расхохотаться.

– Вы же умный человек, сэр! Прошу вас, не делайте вида, будто вы ничего не поняли!

Клайв действительно все понял, хотя в глубине души предпочел бы ничего не понимать.

– Мне следовало, – сказал Деймон, – спросить мнение Уичера обо всем этом еще в ту пору, когда он был молодым сержантом в сыскном отделении. Я, однако, упустил случай. Меня волновали только мои угрызения совести. Из-за меня была повешена невиновная женщина – так, во всяком случае, я тогда думал. С тех пор мне не раз приходилось выносить приговоры преступникам, но ни в одном процессе я не выступал так безжалостно, как тогда. Я боялся, что меня не минует расплата, если я сам не искуплю совершенное.

– Искупите? Каким образом? Вырастив ребенка Гарриет Пайк?

– Да.

На мгновенье воцарилась тишина.

– Это не было оформлено юридически. Все было сделано в тайне. До смерти жены мы жили в северной Англии. Я уволил всех слуг за исключением няни, ухаживавшей за двумя моими родными детьми. Остался лишь один человек, знавший мою тайну, даже дети не знали о ней. Друзья? У меня их практически нет. Клайв молчал.

– Я был бы счастлив, что поступил именно так, если бы Гарриет Пайк действительно была невиновна. Но так... Даже сегодня вечером глаза, руки Гарриет Пайк были вновь передо мною. "Грех отца твоего до седьмого поколения будет..."

– Но не матери, – перебил Клайв.

– Ни к чему играть словами, мистер Стрикленд!

– Я и не собирался, сэр!

– "Грех отца твоего до седьмого поколения..." – надо ли продолжать?

– Нет необходимости, сэр.

Дом вздрогнул от близкого удара грома.

– Скажите, сэр, Гарриет Пайк была душевнобольной?

– Напротив. Трудно было бы отыскать более здравомыслящее и хитрое существо. Судьба родившегося от неизвестного отца ребенка вовсе не волновала ее; она лишь стремилась спасти ложью свою шкуру. Все дикие вопли начались только после того, как она увидела, что потерпела неудачу. Но почему вы задали этот вопрос?

– Потому, – ответил Клайв, бросая вызов многовековому предрассудку, – что я не верю, будто склонность к насилию, воровству или убийству непременно передается по наследству. В Лондоне мне пришлось немало повидать...

– Вы и впрямь сомневаетесь в подобных фактах?

– Нет, в фактах я не сомневаюсь... Но только больше всего мне хотелось бы написать книгу, которая тронула бы души людей рассказом об этом лучшем из всех миров.

– Это гнусный мир, молодой человек! Вы поняли, разумеется, кто унаследовал преступные наклонности Гарриет Пайк?

– Нет.

– В таком случае пора раскрыть все карты. Что это было?

– О чем вы?

– Этот звук?

Мэтью поднялся с места. Встал и Клайв.

– Вы имели в виду гром?

– Нет, я имел в виду не гром, не треск огня и не тиканье часов.

Странным образом Клайву начало казаться, что они снова в поезде – только теперь он испытывал совсем иные чувства.

Опершись левой рукой о стол, Деймон протянул правую к ящику стола, а затем внезапно бросил взгляд на закрытую дверь в холл. Затем он повернулся к двери в библиотеку, тоже закрытой, которую отделяло от него каких-нибудь пятнадцать футов.

– Нет, ничего. Кажется, я ошибся.

Проследив за взглядом Деймона, Клайв вновь перевел глаза на его взволнованное лицо.

– Меня, мистер Стрикленд, винят в том, что я не умею проявлять своих чувств. Как бы то ни было, я старался любить этого ребенка так же, как своих собственных детей. Мне как будто удавалось это. Вы сами можете засвидетельствовать, что...

Деймон снова умолк. Нижняя губа его опустилась, обнажились зубы. Он глядел куда-то за плечо Клайва.

Клайв обернулся.

Дверь в темную библиотеку бесшумно приотворилась, фигура, стоявшая на пороге, была наполовину скрыта тенью от двери, голова оставалась в полной темноте, так что казалось, будто у стоящего вовсе нет лица.

В следующее мгновенье он поднял руку и нажал на спусковой крючок. Из всех смутных впечатлений в памяти у Клайва осталось только то, что на стоявшем в дверях были сюртук, темный жилет и брюки в красно-белую клетку.

6. Смерть носит клетчатые брюки

Ему задавали вопросы, и он старался отвечать на них. Но что, собственно, произошло и что он мог из этого запомнить?

В раскате грома бушевавшей над самой крышей грозы выстрел прозвучал еле слышно. Сразу же за этим послышался звук падения тяжелого тела и перевернутого стула.

Все это Клайв слышал, но ничего не видел. Совершенно инстинктивно он бросился к двери в библиотеку.

Стоявшая перед ним фигура сделала какое-то странное движение рукой. Клайв отпрыгнул в сторону, почувствовав, как что-то пролетело мимо него, задул лампу и, споткнувшись, с грохотом упал на ковер. Дверь библиотеки захлопнулась у него перед носом, и он услышал, как в замке повернулся ключ. Дергать ручку не имело смысла – дверь была заперта.

Бросив быстрый взгляд через плечо, Клайв кинулся к двери в холл. Она, однако, тоже была заперта. Сначала Клайв не поверил самому себе и несколько раз дернул за ручку – без всякого результата. Удержавшись от искушения забарабанить в дверь, Клайв опустился на колени и заглянул в замочную скважину. Снаружи в замке торчал ключ, которого еще несколько минут назад там не было.

Правая рука Деймона шевельнулась, Клайв услышал хрип. Он поспешил к лежавшему рядом с перевернутым стулом телу, стараясь не глядеть на рану от пули, попавшей в лоб у самого основания волос.

Деймон, однако, больше не шевелился, не было слышно и дыхания, и Клайв отпустил его внезапно обмякшую руку. За окнами хлынул дождь. Комната была наполнена запахом пороха. Только теперь Клайв взглянул на предмет, лежавший на полу, в паре шагов от запертой двери.

Аналогичную штуку он недавно видел в оружейном магазине Стовера на Пикадилли и знал, что перед ним шестизарядный револьвер с так называемым боковым боем, когда боек при выстреле ударяет по вделанному в край гильзы капсюлю.

Такое оружие, намного более легкое и удобное, чем револьверы старого образца, изготовляла одна французская фирма.

Клайв взглянул на письменный стол.

С правой стороны был тот ящик, который Деймон хотел открыть перед тем, как прозвучал выстрел. С силой дернув ящик, Клайв открыл его, но он был пуст.

Что бы это могло означать?

Каждый звук заставлял Клайва вздрагивать. Ему почудилось, что одна из дверей в холле отворилась. Он не ошибся. Чуть погодя, – послышались приближавшиеся к кабинету тяжелые шаги, и принадлежать они могли только одному человеку.

– Бербидж! Шаги умолкли.

– Да, сэр?

Несколько мгновений Клайв не мог выговорить ни слова. Мучительно соображая, что же сказать, он мимолетно взглянул на продолжавшие невозмутимо тикать часы. Они стояли на верху книжной полки, и ярко-белые стрелки были хорошо видны на черном фоне циферблата.

После половины седьмого прошло только две минуты.

– Да, сэр? – повторил Бербидж.

Клайв знал, что дворецкий возвращается с ужина прислуги.

– Бербидж, эта дверь заперта снаружи. Я попрошу вас отпереть, но не отворять ее.

– Слушаюсь, сэр, – после небольшой паузы ответил Бербидж.

Ключ гладко, как по маслу, повернулся в замке; так же, вероятно, гладко, кто-то запер дверь.

– А теперь я попрошу вас, Бербидж, отойти от двери.

Судя по звуку шагов, Бербидж послушался. Пока что нельзя, чтобы он заглянул в комнату. Клайв отворил дверь, вышел и вновь затворил ее за собою.

В слабом свете висевшей у зеленой двери лампы все цвета казались Клайву какими-то неправдоподобными. Он чувствовал, что и сам он, вероятно, бледен, как стена.

– Слушайте, Бербидж, вопросы, которые я задам, покажутся, наверное, крайне необычными, но я прошу вас взять себя в руки – это потребуется каждому из нас. Ключ всегда оставляется в этом замке?

– Нет, сэр, – бесстрастно ответил Бербидж.

– А в двери, ведущей из кабинета в библиотеку?

– Тоже нет, сэр. Однако, ключ от любой двери первого этажа отворяет их.

– Вы ведь сейчас возвращаетесь с ужина, не так ли? Там была вся прислуга?

– Да, сэр, большинство и сейчас еще там. Вернее, – поправился дворецкий, – там все, кроме миссис Каванаг и моей бедной дочери. Они плохо себя чувствовали и не стали ужинать.

Шум дождя становился все сильнее. Клайв обвел взглядом коридор.

– Обойдите, пожалуйста, дом, Бербидж, и проверьте – заперты ли изнутри все двери и окна.

– Э-э... слушаюсь, сэр. – В глазах Бербиджа первый раз появилась тревога.

– Зайдите также к миссис Деймон и скажите ей... – Клайв замялся, не зная, что сказать дальше.

– Миссис Деймон нет дома, сэр.

– Нет дома? Где же она?

– Не могу знать, сэр. Примерно час назад она велела подать карету и приказала Хопперу отвезти ее в Рединг. Она взяла с собой какие-то вещи, но горничной с ней не было. После того как она уехала, я снова запер входную дверь.

– Мистеру Деймону об этом было известно?

– Не могу знать, сэр. Об этом лучше спросить у него самого.

– Это, к сожалению, невозможно. Мистер Деймон умер.

Клайв совершенно не обратил внимания – заметил ли что-нибудь Бербидж и какое было у него выражение лица. Сейчас Клайва занимало другое.

Ему пришло в голову, что надо как-то поделикатнее сообщить о случившемся Кейт и Селии. Понемногу он начал осознавать, что будет означать для всех смерть мистера Деймона. Заниматься рассуждениями не было, однако, времени – надо было действовать.

Бербидж продолжал что-то говорить, но Клайв услышал только последние слова.

– Нет, это не был несчастный случай, – ответил Клайв. – Одну минутку. Мне кое-что пришло в голову. Пойдемте со мною.

Заперев дверь в кабинет, он сунул ключ в жилетный карман и чуть не бегом поспешил в другой конец холла.

В четверть седьмого, выходя из салона, он оставил там Кейт и Селию. Сейчас комната была пуста.

Толстые ковры и шторы создавали зловещее впечатление. Лампа все так же стояла на столике в центре комнаты. Занавес из бус, закрывавший вход в библиотеку, ярко блеснул, когда Клайв поднял лампу повыше.

Раздвинув занавес, Клайв вошел в библиотеку. Там тоже было пусто.

– Сэр... – услышал он за собой голос Бербиджа.

– Та дверь, – Клайв показал на дверь в противоположной стене, – ведет в кабинет?

– Да, сэр.

Еще одна дверь из библиотеки выходила в холл.

– Мистер Деймон застрелен. Убийца – тот же человек, который прошлой ночью напугал вашу дочь. Пенелопа ничего не выдумала. Все было правдой.

Бербидж, ничего не ответив, провел кончиком языка по пересохшим губам.

– Убийца отворил ту дверь, – показал Клайв, – и выстрелил из револьвера. Думаю, что это был револьвер самого мистера Деймона. Потом он захлопнул передо мной дверь и скрылся. Дверь из кабинета в холл была, должно быть, заперта заранее. Если вы не слышали выстрел... или, может быть, слышали?

– Нет, сэр, не слышал.

– Это потому, что тогда гремел гром. Кучер, который отвозил миссис Деймон, уже вернулся из Рединга? Нет? Когда вернется, надо будет послать его-за полицией. А пока стоило бы пригласить доктора Бленда. Врачебная помощь не нужна, но лучше, если он будет с нами.

– Какое из ваших распоряжений, сэр, надо выполнить первым?

Бербидж говорил непривычно громко. Клайв поставил лампу на стол.

– Прежде всего проверьте запоры. А потом пригласите доктора.

Клайв вернулся вместе с Бербиджем в холл. Кейт Деймон, тяжело дыша, стояла, держась рукой за перила, примерно на середине лестницы.

Хотя Кейт стояла в тени, Клайв заметил, как она, покачнувшись, вцепилась в перила, и понял, что девушка может вот-вот упасть в обморок. Он подбежал к ней.

– Вы все слышали? – огорченно спросил Клайв. – То, что я говорил Бербиджу?

– Да, слышала. Мой отец... У нее сорвался голос.

Это была уже не та нетерпеливая, импульсивная, склонная все критиковать Кейт. Клайву показалось, что перед ним стоит добросердечная, с пылким темпераментом девушка, может быть, немного более романтичная, чем следовало бы, но, прежде всего, немыслимо привлекательная.

Следует рассмотреть все возможности. Предположим, что Кейт – дочь Гарриет Пайк...

Что тогда. Клайв сам поразился, поняв, как волнует его этот вопрос.

Сейчас, когда Мэтью Деймон умер, тайна, кроме него, Клайва, известна только одному человеку – няне детей Деймона, если, конечно, она жива. Почему бы тайне не остаться тайной? Разумеется, это может и не удаться. Джонатану Уичеру тоже известно многое, если не все.

Может быть, полиция захочет допросить Уичера, а, может быть, и нет. Однако, если, узнав из газет об убийстве, детектив решит дать показания, скандал возникнет неминуемо.

Не лучше ли сразу же поделиться тайной с Кейт и предостеречь ее?

– Послушайте меня, мисс Деймон. Кейт подняла полные слез глаза.

– Послушайте меня, – повторил Клайв. – Мне надо поговорить с вами. Но не в салоне и не в гостиной – сюда в любой момент может прийти доктор. Что за комната выходит в холл напротив кабинета?

– Напротив кабинета? Там, где отец...

– Да. Что это за комната?

– Маленький салон, который... который с другой стороны открывается в зимний сад. Почему вы спрашиваете об этом?

– Пожалуйста, подождите меня здесь.

Клайв зашел в салон, чтобы взять лампу, а затем, поддерживая Кейт за локоть, провел ее до конца коридора.

– Дверь в кабинет заперта и ключ у меня. Не надо смотреть на нее!

Кейт с трудом отвела взгляд от двери. Небольшой салон, в который они вошли, был увешан картинами и, судя по всему, служил для того, чтобы устраивать в нем завтраки.

Напротив них виднелась дверь из цветного стекла, ведущая в зимний сад – большой зал со стеклянными крышей и стенами. Дверь кто-то оставил открытой. Сырой, пропитанный запахом растений воздух наполнял комнату.

Кейт, покраснев и тяжело дыша от волнения, заговорила первой.

– Мистер Стрикленд, не обращайте внимания на то, что я сегодня наговорила вам и особенно миссис Каванаг. Так всегда: то я слишком высокого мнения о себе, то начинаю понимать, что просто упряма и глупа. И почти всегда позже жалею о том, что наговорила.

– Думаю, что так бывает с каждым из нас. Я хотел сказать вам...

Сейчас, когда надо было рассказать обо всем, Клайв почувствовал неуверенность. Как воспримет Кейт подобную новость, независимо от того, кто из них дочь Гарриет Пайк?

– Мой отец был убит? – воскликнула Кейт, выслушав первые несколько фраз. – Тем же человеком, который ночью блуждал по дому?

– Это только мое предположение. Во всяком случае, одет он, насколько я услел заметить, был точно так же. Он запер меня в кабинете, как я уже вам говорил. Когда Бербидж выпустил меня, моя первая мысль была о вас и вашей сестре. Я беспокоился за вас.

– За нас? Почему?

– Убийца, – проговорил Клайв, и Кейт вздрогнула, услышав это слово, – вошел из библиотеки, а вы ведь, когда я пошел к вашему отцу, оставались в соседнем с нею салоне. Если бы он зашел туда...

– Но нас не было в салоне. Мы вышли оттуда через минуту после вас и поднялись наверх.

– Вместе?

– Да. В комнату Селии.

– И все время были вместе? В комнате, я имею в виду...

– Да, все время. Никто из нас не выходил из комнаты.

Клайв поставил лампу на столик и вздохнул. Он сам не ожидал, что почувствует такое облегчение.

Еще в поезде Клайву пришла в голову мысль, о которой он предпочел тогда не говорить Деймону. Он подумал тогда, что призрак появившийся на лестнице, мог быть женщиной, переодетой в мужское платье. Правда, такое чаще случается на сцене, чем в жизни.

Несколько минут назад мысль эта вновь зашевелилась в его мозгу, порождая различные, достаточно мрачные картины. Сейчас, когда он знал, а не только чувствовал, что ни Кейт, ни Селия не имеют ничего общего с этим гнусным убийством...

Дождь барабанил по крыше зимнего сада. Кейт подошла ближе к Клайву, пристально вглядываясь в его лицо.

– Ну, – со странным в этой обстановке смехом сказал Клайв, – хотя, разумеется, совершенно неважно, где вы были, но точно знать все факты никогда не повредит. Должен признаться, что я пережил несколько кошмарных минут. Как вы помните, когда я распрощался с вами, ваш отец хотел что-то рассказать мне...

– О... – проговорила Кейт, – я совсем забыла об этом. Не понимаю, как это возможно, но забыла. Да, он хотел рассказать вам все. И рассказал?

– Не все, но достаточно для того, чтобы... скажите, Кейт, вы знаете, что он собирался сообщить мне?

Сейчас, когда он впервые назвал ее по имени, между ними словно рухнула стена.

– Не знаю, – ответила Кейт. Мы думали, что вы говорите о нашей мачехе и этом противном лорде Трессидере, с которым она встречается каждый раз в Лондоне.

Клайв был ошеломлен. Джорджетта и Тресс? Благовоспитанная, зрелая красавица и тигр из зоопарка?

– Вы не помните? – спросила девушка. – Кавви намекала, собственно даже прямо сказала это, когда вы уже были с нами.

– Да.

– Эта связь длится давно, о ней знали почти все, за исключением отца. Селия думает, что Джорджетта и ее благородный рыцарь хотели бы получить от отца развод и пожениться. Мне это кажется неправдоподобным. Я просто не могу представить, чтобы Трессидер женился не ради денег.

Кейт боролась со слезами.

– Впрочем, чего только не бывает, – продолжала она. – Когда вы сказали, что приехали в Хай – Чимниз по вопросу, связанному с предложением руки, и что отцу чуть не стало дурно, когда вы упомянули об этом...

– Кейт, уж не решили же вы, что я...

– Нет. Во всяком случае, не очень. Потом вы сказали, что речь идет об одной из нас и что этот замечательный джентльмен хочет жениться на Селии. Это представить мне было уже гораздо легче. Жениться на богатой девушке и сохранить в качестве любовницы (я, вероятно, шокирую вас?) женщину, которая в молодости играла в водевилях роли мальчиков и только за пару лет до замужества с отцом добралась до Шекспира. Да, это в его стиле. Но к вам, насколько я, по крайней мере, вас знаю, это как-то не подходило.

– Господи, Кейт! За кого вы меня принимаете?

– Не знаю. Во всяком случае...

– Послушайте, вы поверите мне, если я скажу, что понятия не имел о связи между вашей мачехой и Трессом? И что я приехал сюда ради вас?

– Я поверю всему, что вы скажете, – ответила Кейт. – Поэтому, очень прошу вас, говорите мне только правду.

Сквозь стеклянную крышу Клайв увидел яркую вспышку молнии. Долгий раскат грома заставил задребезжать стекла и постепенно замер вдали.

То, что потом случилось, быть может, не должно было произойти, но опять-таки, если взглянуть на вещи с другой стороны, было неизбежным. Кринолин не представляет серьезной помехи, если кто-то хочет обнять девушку и при этом встречает не сопротивление, а доверчивый взгляд и тянущиеся к нему руки и губы. Клайв даже не заметил, что кто-то вошел в комнату и оторопело застыл на месте. Опомнился он, лишь когда сильный голос резко проговорил: – Кейт!

7. В круге света лампы

– Мне кажется, – подчеркивая каждое слово, проговорил доктор Бленд, – что будет разумнее всего, если я забуду о том, что видел. Вы согласны, мистер Стрикленд?

– Откровенно говоря, – ответил Клайв, продолжая обнимать Кейт – я не вижу причин что-то забывать да и не думаю, что был бы на это способен.

Сунув два пальца в прорезь жилета, доктор Бленд смерил Клайва взглядом.

– И это в то время, когда отец мисс Деймон лежит в кабинете мертвый? – вежливо поинтересовался он.

Вскрикнув, Кейт вырвалась из объятий Клайва.

– Я был бы очень признателен вам, дорогая, – продолжал доктор, – если бы вы поднялись наверх и занялись сестрой. У Бербиджа не было времени, чтобы достаточно деликатно сообщить грустную новость, и Селия сейчас не в себе.

– Селия?.. – вскрикнула Кейт.

Неизвестно, что подумала при этом Кейт, но доктор отрицательно покачал головой.

– Нет, нет, – проговорил он. – Но в этот трудный час все равно правильнее было бы оставаться вместе с нею вместо того, чтобы уступать низменным инстинктам, готовя почву и для дальнейших уступок.

– Черт возьми, – бросил Клайв, – вы, я вижу, изо всех сил напрашиваетесь на ссору!

– Мистер Стрикленд, будьте поосторожнее со словами!

– А вы, доктор Бленд, поберегите свою шкуру!

Кейт выбежала из комнаты. Доктор Бленд с мрачным выражением лица продолжал неподвижно стоять у двери. Однако добродушный характер быстро взял верх.

– Ну, ну, молодой человек, – проговорил он, улыбаясь. – Я вовсе не намерен выносить поспешные суждения...

– Я тоже не хотел вас обидеть.

– Вот и отлично. Значит, мы поймем друг друга. Я хотел лишь сказать, что вам лучше забыть об этом. Или, может быть, у вас серьезные намерения?

– Да.

– Тем хуже. Забудьте это. Мой старый друг Деймон был решительно против того, чтобы его дочери выходили замуж...

– Почему?

– Не знаю. – Лицо доктора стало озабоченным. – Но отцу и нет надобности как-то обосновывать свои решения.

– Вот как? Мне кажется, что такая надобность все-таки есть.

– Весь мир иного мнения, чем я – следовательно, весь мир ошибается. Типичный для молодежи способ рассуждения. Его можно понять, сейчас, однако, мне хотелось бы поговорить с вами совсем о другом.

– Слушаю вас, сэр.

– Убийство, – с нажимом произнес Бленд, – особенно подобное убийство – страшная вещь, мы оба с этим согласны. И, надеюсь, вы не станете спорить, что, пока не прибудет полиция, взять на себя руководство следует мне, потому что я старше и опытнее вас.

– Да, с этим я спорить не стану.

– Хорошо, – сказал Бленд и протянул руку. – В таком случае будьте добры передать мне ключ от кабинета. Я знаю от Бербиджа, что он у вас. Мы сейчас же пойдем туда, взглянем не беднягу Деймона и убедимся, насколько верен ваш рассказ о случившемся.

Сверху донесся женский крик.

Несмотря на шум дождя слышен он был вполне отчетливо и с каждой секундой становился все громче. У Клайва мороз пробежал по спине. Доктор Бленд, однако, и глазом не моргнул.

– Ну, ну, мистер Стрикленд, – проговорил он своим обычным, чуть небрежным тоном, – уж не испугались ли вы? Это кричит Селия. При том состоянии нервов, которое у нее сейчас, такие взрывы – вещь вполне обычная. Вы слишком много внимания уделяете теням.

– Похоже, что больше, чем вы больным.

– Возможно. Сейчас, однако, я нужен здесь, а потом видно будет.

Когда они вышли в холл, чтобы открыть дверь кабинета, выяснилось, что крик уже прекратился и не поднял на ноги никого, кроме Пенелопы Бербидж. Стоя у обитой зеленым сукном двери, она украдкой бросила на них взгляд, прежде чем исчезнуть в комнатах слуг.

Бленд открыл дверь кабинета и, оставив Клайва на пороге, шагнул вперед, чтобы осмотреть труп.

В комнате было тихо. От дождя стены пахли сыростью. Бленд быстро обошел всю комнату, внимательно присмотревшись к обеим дверям. Затем он поднял с пола револьвер.

– Лефоше, – внезапно проговорил Клайв.

– Что вы сказали?

– Лефоше, – повторил Клайв. – Название французской фирмы, которая изготовляет такие револьверы.

– Совершенно верно, – кивнул доктор, вынимая из револьвера барабан. – Шестизарядный Лефоше, одной пули не хватает, пять в барабане. – Он снова собрал револьвер. – Весит немного и очень легкий спуск. Вы занимаетесь спортом, мистер Стрикленд?

– Немного.

– Я вижу, вид бедняги Деймона производит на вас не слишком приятное впечатление.

– Пожалуй. У трупов всегда бывает так открыт рот?

– Что? А, да. Шестизарядный Лефоше. Я как раз был с Деймоном, когда он его покупал в Лондоне. Как произошло убийство?

Клайв рассказал все, не пересказывая, однако, содержание разговора.

– Да, да, – проговорил доктор. – Но, как я узнал от Бербиджа (поправьте меня, если я ошибаюсь), мой старый друг собирался сообщить вам что-то очень важное. Да и действительно, когда я зашел в кабинет, видно было, что он очень увлечен разговором. О чем вы беседовали?

– Этого я вам сказать не могу.

Бленд строго взглянул на Клайва, а затем улыбнулся.

– Как хотите. Предупреждаю, однако, что полиция вряд ли будет столь же уступчива. Позвольте напомнить вам, что, согласно закону...

– Спасибо, не надо. Я изучал право.

– Пусть так. – Продолжая держать в руке револьвер, Бленд задумчиво пригладил мизинцем усы. – Вы сидели в этом кресле, не так ли? Напротив Деймона?

– Да.

– И так же, как Пенелопа Бербидж, видели загадочного незнакомца, которого не видел никто иной? Гм... Надеюсь, – добавил доктор, – завтра у вас нет в Лондоне никаких срочных дел.

– Напротив. Завтра в четыре часа дня у меня очень важное дело на Оксфорд Стрит.

– Жаль, право же, очень жаль. Боюсь, что вы не сумеете туда попасть, мистер Стрикленд. Более того, могу вам это гарантировать. Если вы расскажете полиции эту историю, то наверняка не сможете отсюда уехать. Вас будут допрашивать и, вполне возможно, арестуют по обвинению в убийстве. Прошу вас, выслушайте меня! И не надо излишне волноваться. Одну минутку, друг мой!

Продолжая говорить, доктор подошел к двери в библиотеку, дернул за ручку и убедился, что дверь заперта снаружи.

– Одну минутку, – повторил он, быстро прошел мимо Клайва в холл и исчез в библиотеке. В это мгновенье в холле с лампой в руке появился Бербидж.

– Сейчас, сэр! – воскликнул он, услышав последние слова доктора, а затем, пройдя через малый салон в зимний сад, начал тщательно осматривать помещение. Свет лампы мелькал между растениями, отражаясь в блестящей от дождя стеклянной крыше.

Бленд тем временем открыл дверь из библиотеки в кабинет и остановился на том же месте, что и убийца.

– Вы говорите, что он стоял здесь?

– Да. Левой рукой он держался за дверную ручку, а в правой был револьвер.

– Вот как? Хорошо. Следовательно, вы могли смотреть прямо в лицо ему?

– Да.

– Странное для взломщика поведение, не так ли?

– Я говорю только то, что было.

– Вы видите мое лицо?

– Да.

– А его видели?

– Нет.

– Так! Для того, чтобы убить Деймона, этот человек должен был выстрелить, целясь всего в одном или двух дюймах от вашей головы? Верно? Хорошо. Рискнули бы вы, пользуясь столь ненадежным оружием, на подобный выстрел. Не побоялись бы попасть в совсем другого?

– Послушайте, доктор. Убийца вынужден был пойти на риск. Если бы он этого не сделал, мистер Деймон рассказал бы мне...

– Да, что же?!

– Этого я не знаю.

– Если этот неизвестный действительно существовал, почему он не выстрелил из другой двери?

– Из другой двери?

Мягкими, как у кошки, шагами доктор Бленд подошел к Клайву и остановился рядом с ним.

– Предположим, что убийца стоял у двери в холле. По вашим словам, он должен был в какой-то момент стоять там, поскольку запер эту дверь снаружи. Прошу вас, слушайте меня внимательно! Дверь открывается внутрь и вправо, так что вы со своего кресла не могли бы его увидеть. Вы согласны со мною?

– Да, конечно.

– А стрелять в свою жертву ему было бы даже удобнее. Ведь никто и ничто не могло помешать ему. Мог ли застать его врасплох кто-нибудь из прислуги? Нет. Между четвертью и половиной седьмого – а иногда и чуть позже – вся прислуга ужинает. Кто-нибудь из гостей или членов семьи? Тоже невероятно. При нормальных обстоятельствах (повторяю: при нормальных обстоятельствах) до без четверти семь на лестнице не бывает ни души. Согласны?

– Да. – Ответил Клайв. – Я тоже думал об этом. Попадавшие через дымоход дождевые капли шипели в углях камина. Доктор Бленд подошел к столу, положил на него револьвер и круто обернулся.

– И вы думали об этом?

– Да. Быть может, вы обвиняете меня? В том, скажем, что я, едва успев встретиться, убил достойного всяческого уважения джентльмена?

– Обвиняю вас? Что вы! Вы меня удивляете, мистер Стрикленд! Я просто еще раз повторяю, что, если вы собирались завтра быть в Лондоне, то наберитесь терпения. Вы туда не поедете.

– Кто же помешает мне?

– Ну, в случае необходимости для этого есть определенные средства. А пока что, – доктор вновь пристально взглянул на Клайва, – может быть, вы скажете мне, чего ради какой бы то ни было убийца, если он не существует только в вашем воображении, стал бы любой ценой стремиться обеспечить свидетеля преступления?

– Да, думаю, что могу вам это сказать, – ответил Клайв, хотя сомнения далеко не оставили его. – Как раз вы и дали мне только что объяснение.

– Но, сэр...

– Убийца хотел, чтобы его видели... – Чуть помолчав, Клайв продолжал: – Хотел, чтобы видели, как он одет. Ему было необходимо, чтобы его видели и запомнили, потому что... ну... потому что никто не заподозрил бы, что в таком костюме может быть женщина. Наступила напряженная тишина. Доктор Бленд схватился за бороду.

– Женщина!? Но это же невозможно!

– Отнюдь, – сказал Клайв. – Мне самому не нравится эта гипотеза, скажу больше – она вызывает у меня отвращение, и все же она выглядит одной из наиболее правдоподобных.

– Мистер Стрикленд, вы соображаете быстрее, чем я предполагал. Тем не менее, ваша теория не выдерживает никакой критики. В ней нет...

Бленд умолк, потому что в это мгновенье оба они заметили какое-то движение в совершенно темной библиотеке.

Хотя для своего возраста и телосложения доктор двигался достаточно расторопно, Клайв, человек молодой и физически тренированный, легко опередил его. В мгновенье ока он был уже в библиотеке и остановился перед мелькнувшей там тенью.

– Не надо входить, – мягко проговорил Клайв. – Вы только еще сильнее расстроитесь.

– Я и не собиралась входить, – ответила Селия Деймон.

Клайв не различал лицо девушки, но хорошо слышал ее дыхание.

– Зря вы спустились вниз, мисс Деймон! Разрешите, я провожу вас в салон.

Лишь привычка к послушанию удержала Селию от взрыва.

– Спасибо, – опустив глаза, ответила она, – но я непременно должна кое-что сказать.

– Селия! – послышался издали голос Кейт.

С лампой в руке Кейт вбежала из холла в салон в тот момент, когда Клайв раздвинул занавес из бус, чтобы пропустить вперед Селию. В противоположность Селии Кейт выглядел очень взволнованной.

– Селия! – вновь воскликнула она. – Тебя нельзя даже на минутку оставить...

– Извини, Кейт, если я напугала тебя. Поверь, я не хотела этого.

После того, как в салон вошли и доктор, захвативший лампу из кабинета, и Бербидж со своей лампой, яркий свет залил всю комнату – кресла, толстый персидский ковер, пианино с бронзовыми подсвечниками...

– Поверь, я не хотела, – повторила Селия. – Но только мне надо обязательно сказать одну вещь.

В хрупкой, с растрепанными локонами Селии было что-то, внушавшее уважение. Подойдя к столу в центре салона, она на мгновенье растерянно остановилась и обвела взглядом комнату. Затем она подошла к пианино, села за него и открыла крышку инструмента. Кейт хотела было подойти, но Бленд остановил ее, и Селия опустила пальцы на клавиши.

Знакомая мелодия псалма перекрыла шум ветра. Клайв вздрогнул. Селия откинула назад голову и зажмурила глаза. Никто не двигался с места.

– Селия! – вскрикнула Кейт, но никто не обратил внимания на ее восклицание. Пальцы Селии все с большей силой опускались на клавиши.

Доктор и Бербидж стояли, опустив головы.

Музыка умолкла. К концу ее опустила голову и Селия. Несколько мгновений она продолжала сидеть неподвижно, а затем встала и обвела взглядом собравшихся в комнате.

– Извините, но сейчас я должна что-то сказать вам. Я подозревала, кто убил отца...

– Селия!

– ...а теперь я знаю наверняка. Я знаю это, после того как Бербидж сказал, кто уехал из дома, пока мы переодевались к ужину.

– Ох! – вырвалось у Кейт, словно она ожидала чего-то совсем иного.

– Дорогая моя... – начал Бленд.

– Я буду говорить, – с бледным, как мел, лицом, но спокойно проговорила Селия. – Никто не остановит меня, пока я не скажу всего, что хочу. Не нужно было мистера Стрикленда, чтобы догадаться: эта женщина переоделась в мужское платье. Ей не раз случалось это делать, еще когда она выступала на сцене вместе с Чарльзом Кином. Я понимаю и для чего она это сделала. Не для того, чтобы ее приняли за мужчину! Нет, нет! Это для того, чтобы обратить подозрения на Кейт.

Три руки с лампами, как одна, поднялись выше.

– На Кейт?! – вырвалось у Клайва.

– Доктор Бленд понимает меня, и Бербидж тоже понимает. – Глаза Селии затуманились слезами. – Мы все здесь слыхали... даже слишком много слыхали!.. о Констанции Кент и кошмарном убийстве, совершенном пять лет назад на Роуд Хилл. Говорят, что Констанция Кент не раз убегала из дому, переодевшись мальчишкой. Так вот, когда мы с Кейт были еще детьми...

Доктор Бленд сделал два шага вперед. Селия попятилась от него, она продолжала:

– Мы тоже убежали из дому. И Кейт тогда тоже оделась мальчишкой. Джорджетта Либбард, выйдя замуж за нашего отца, часто смеялась над этой историей и всем рассказывала ее. Она смеялась, даже когда Кейт дала ей пощечину и сказала, что у Джорджетты не хватает таланта даже для того, чтобы как следует играть роль проститутки.

– Селия! – воскликнул доктор Бленд. – Как вы можете употреблять такие выражения!

– Вы не видели, как она посмотрела на Кейт, когда та ударила ее. А я видела.

– Бербидж, – внезапно, как человек, которому что-то неожиданно пришло в голову, сказал Бленд, – вы можете идти.

– Сэр... – проговорил дворецкий.

– Ну, Бербидж? – вмешался Клайв. – Что вы хотите сказать?

– Сэр, я...

– Бербидж! – рявкнул Бленд. – Вы можете идти!

– Нет! Подождите! – со сверкающими глазами проговорила Кейт. Клайв, став рядом с нею, взял девушку за холодную руку. – Бербидж только что обошел весь дом, чтобы проверить – все ли заперто. Я слышала, как мистер Стрикленд поручил ему это. Заперты ли двери?

– Да, мисс Кейт.

– Этого не может быть! – борясь со слезами, воскликнула Селия.

Клайв перевел взгляд с Кейт на Селию, а потом, снова повернувшись к Бербиджу, спросил: – Вы ведь говорили, что в половине шестого кучер отвез миссис Деймон в Рединг, не так ли?

– Да, сэр, на станцию. Он уже вернулся и...

– Могла бы миссис Деймон, даже если бы она вернулась со станции, попасть в дом?

– Нет, сэр.

Тени плясали на пурпурно-красных шторах. Хотя лица всех пятерых были хорошо видны в свете ламп, невозможно было сказать, кто так громко вздохнул.

– Спасибо, Бербидж, – проговорил Бленд, – вы можете идти.

– Нет, Бербидж, – сказал Клайв, Mы еще не кончили. Могли бы вы поговорить с дочерью?

– С моей дочерью, сэр?

– Да, если вы не возражаете. Мисс Бербидж упомянула, что ей что-то припомнилось, какое-то впечатление, оставшееся от того, что она видела на лестнице. Она хотела рассказать об этом мистеру Деймону, он, однако, погиб прежде, чем она успела это сделать. Не согласится ли она рассказать это же нам?

– Я сейчас приведу дочку, сэр, – чуть помедлив, проговорил Бербидж.

Через несколько минут они уже были в салоне. Все продолжали стоять так же, как перед выходом Бербиджа, только Кейт поставила лампу на стол, а доктор на белый мраморный камин.

Клайв был уверен, что Бербидж ничего не сказал дочери, но, тем не менее, Пенелопа выглядела встревоженной. Глаза ее беспокойно бегали, руки нервно поправляли кринолин.

Клайв на мгновение замялся.

– Мисс Бербидж, – проговорил он наконец и увидел, с каким вниманием девушка смотрит на него, – вы говорили своему отцу, что вспомнили или, по крайней мере, думаете, что вспомнили что-то о незнакомце, появившемся вчера ночью на лестнице. Это так?

– Да, сэр.

– И вы намекнули, что к этому имеет отношение ваша близорукость, правильно?

– Да, сэр.

Теперь голос ее звучал упрямо.

– Прошу тебя, Пенелопа! – вмешалась Кейт. – Скажи, мог этот человек быть переодетой в мужчину женщиной?

Пенелопа широко раскрыла глаза. "Так и есть, – подумал Клайв. – Именно это она и хотела сказать".

– Ну же, Пенелопа! – воскликнула Селия. – Что ты собираешься сказать нам? Это была женщина?

Ответ Пенелопы вряд ли содержал больше десятка слов, но после него все погрузилось в еще большую тьму, чем прежде.

8. Джорджетта Деймон

На следующий день около полудня кеб катился по ухабистой мостовой Оксфорд Стрит. Улица была и пыльной, и грязной, хуже всего, однако, были шум и тряска.

Сидевший в экипаже Клайв Стрикленд оставил начатый было спор со своим спутником и взглянул на левую сторону улицы.

Они как раз миновали Риджент Серкес. Контора Джонатана Уичера должна была быть над парикмахерской в соседнем с "Пантеоном" доме, чуть недоезжая грязного и пользовавшегося дурной славой квартала Сент-Джайлс. Внимание Клайва привлек человек, выделявшийся из заполнившей тротуар толпы.

Это был бородатый полисмен в шлеме, привычной, неторопливой походкой шагавший вдоль улицы.

Полиция! Борода!

И то и другое вызвало у Клайва невеселые мысли.

Хотя Клайв был уверен, что сумеет вовремя вернуться в Хай – Чимниз, его не без оснований мучила мысль о том, что подумает беркширская полиция об его исчезновении. Не меньше мучили его и другие сомнения.

– Девушка лжет, – проговорил он. – Голову даю на отсечение, что Пенелопа Бербидж лжет.

– Вполне возможно, старина, – согласился Виктор. – Только что она, собственно, сказала?

– Борода!..

– Нет, а все-таки? И кто убил старика?

– Не знаю, Виктор. Пенелопа только еще больше все запутала. Кстати, не замечаю, чтобы ты так уж переживал смерть отца.

– Если ты имеешь в виду то, что я еще не в трауре, то это просто потому, что траурный костюм еще не готов. Я всего два часа назад получил телеграмму от Бленда.

– Я не это имел в виду.

– Догадываюсь. Что ж, я не умею заливать платочки слезами только потому, что так положено. Таких и без меня достаточно.

Их кеб едва не столкнулся с ехавшей навстречу каретой. Виктор чертыхнулся сквозь зубы, но его холодные, серые глаза даже не дрогнули.

– Мой старик не был человеком, имевшим современные взгляды, и все же он согласился, чтобы я жил в Лондоне, и прощал мне такие вещи, которые никогда не стерпел бы другой. Нелегко мне будет теперь самому становиться на ноги.

– Ты, как всегда, остаешься, хоть и добродушным, но эгоистом. А теперь, старина, я попрошу тебя ответить на пару не слишком, может быть, приятных вопросов. Когда ты говорил, что Кейт и Селия в опасности, ты имел в виду, что кто-то ненавидит их и не прочь любой ценой от них избавиться?

– Да! В первую очередь я думал о Кейт. Тогда, во вторник, то, что разговор сначала зашел о Селии, получилось просто случайно.

– И кто же ненавидит их? Твоя мачеха?

– Моя мачеха? Джорджетта? – Виктор вдруг выпрямился. – Господи, что ты!

– Ты думал не о ней?

– Нет, конечно! Я всегда восхищался Джорджеттой и не раз говорил тебе об этом. Артистка там или не артистка, но отцу было хорошо с нею.

– Тогда о ком же ты думал?

– Когда я говорил тебе, что не могу этого сказать, то это просто означало, что я не знаю. Потому и не могу сказать, что не знаю. Если бы знал, то не стал бы впутывать тебя в эту историю.

– Еще один прямой вопрос, – сказал Клайв, – но я хотел бы получить и прямой ответ! Ты знал, что у Тресса связь с твоей мачехой?

– Нет, – ответил Виктор голосом, в котором удивление было смешано с испугом. – Это даже для меня чересчур, старина. Отдать сестру за человека, который крутит роман с моей мачехой... нет, это уж слишком. Хотя Тресс мог бы быть неплохой партией для Селии или, скажем, Кейт...

– Черт побери! Кейт оставь в покое, ладно? Проехавшая мимо карета брызнула на них грязью.

– Вы только подумайте... – насмешливо протянул Виктор. – Что это ты так взвился?!

– Ты – сноб, Виктор...

– Спасибо за комплимент. Я думал, что ты мой друг.

– Так оно и есть. Ты очутился в трудном положении и ждешь, что я подскажу тебе решение – только потому, что я на шесть лет старше! Тресс, я вижу, производит на тебя глубокое впечатление своими визитными карточками с гербом. А ведь он водит за нос тебя, меня, всех нас – и не помешало бы сказать ему об этом прямо в глаза.

– Ну и скажи, если так уж хочется. Только предупреждаю, что с Трессом так разговаривать опасно.

– Ты думаешь?

– Знаю. И советую тебе держаться с ним поосторожнее.

– Тресс и Джорджетта! Она тогда отправилась на станцию... хотел бы я знать – поехала ли она в Лондон, встретилась ли с Трессом и, если да, то где.

– Черт возьми, уж не думаешь ли ты, что это она убила отца?

– У нее не было такой возможности, Виктор. Но почему она уехала и куда? Судя по тому, что сказала Пенелопа Бербидж...

Клайв нахмурился, в его памяти вновь всплыл вчерашний неприятный разговор в душном салоне с пурпурно-красными шторами.

– Я уже рассказывал тебе, – проговорил он, – что мы пригласили дочь Бербиджа. Я начал как можно осторожнее расспрашивать ее, но у Кейт и Селии не хватило терпения: они сразу же выскочили с наводящими вопросами. "Мог этот человек быть переодетой в мужчину женщиной?", а потом прямо: "Это была женщина?" Пока жив, не забуду ответа Пенелопы. Она взглянула на Селию и сказала: "Нет, я уверена, что это был мужчина. У него была борода".

– Борода? – воскликнул Виктор.

– Совершенно верно.

– И ты думаешь, что она солгала?

– Уверен, Виктор.

Кеб почти остановился из-за затора на мостовой. Какой-то уличный мальчишка лет десяти состроил гримасу, передразнивая выражение лица Клайва, и высунул язык.

– Пенелопа видела тогда на лестнице женщину, – продолжал Клайв. – Об этом она и хотела нам рассказать, но потом, бог знает почему, выдумала эту бороду. Я просто не могу поверить, что одинаково одеты могли быть два человека: один – вечером в понедельник, а второй, убийца твоего отца, – во вторник. Тебе это кажется правдоподобным?

– Нет. Ни в коем случае.

– До тех пор, пока Пенелопа не выступила со своим заявлением, я не верил в то, что убийцей могла быть женщина. Сейчас, однако, я и сам не знаю, что думать. Слишком уж много женщин замешаны в этой истории.

– Да... – задумчиво протянул Виктор. – Тут немудрено и запутаться.

– Разумеется, после слов Пенелопы началась полная неразбериха. Я решил убраться оттуда, прежде чем появится полиция.

– То есть, еще вчера вечером? – приподняв брови, спросил Виктор. – Ты еще вчера вечером уехал из Хай – Чимниз? Почему?

– Неужели ты не понимаешь? Доктор решил воспрепятствовать моей встрече с Уичером. К счастью, он оказался настолько любезен, что сообщил мне об этом. Быть может, он уговорил бы полицию задержать меня там. Этим я рисковать не мог.

– Но черт возьми, Клайв, не запер бы он тебя в кабинете?!

– Нет, конечно, но есть ведь и другие способы. Повторяю, я не мог рисковать. О том, что я собираюсь делать, я рассказал только Кейт. Рединг – узловая станция, так что поезда мне долго ждать не пришлось. Сегодня в восемь утра я был уже в конторе Уичера.

– Вот как? И ты встретился с ним?

– Нет. Там никого не было и дверь была заперта. Никакого другого адреса в адресной книге нет. Я прождал два с половиной часа, а потом написал записку, в которой объяснил, что произошло, и обещал вернуться около полудня. Записку я сунул в щель под дверью. Если Уичер и до сих пор не вернулся...

– Тогда конец тебе, не так ли?

– Не то, чтобы конец, но придется срочно вернуться в Хай – Чимниз, пока полиция и впрямь не потеряла терпение.

Клайв поднял глаза и взглянул на здание "Пантеона", выглядевшее и теперь, когда в нем разместилась картинная галерея, так же запущенно, как и в прежние времена, когда там был концертный зал. Затем он громко крикнул:

– Кучер!

Голова кучера появилась в окошке.

– Кучер! Остановите здесь! Мы выходим. Отворив дверцу кеба, Клайв выпрыгнул на тротуар.

За ним последовал и Виктор.

Восточный ветер разогнал туман. Две модно одетые дамы прошли мимо театра "Принцесса", ветер раздувал их кринолины, словно паруса. Из ряда угрюмых зданий театр выделялся только королевским гербом, украшавшим фасад. Афиша рядом со входом извещала, что в театре идет новая драма Чарльза Рида "Исправиться никогда не поздно", в программе также водевиль "Мирный очаг". Представление начинается без четверти восемь и заканчивается в одиннадцать.

Клайв расплатился с кучером. На театр он и не взглянул бы, если бы его внимание не привлекла направлявшаяся к его входу женщина.

Это была Джорджетта Деймон.

Клайва она не заметила, хотя и бросила быстрый взгляд по сторонам, прежде чем войти в здание. В короткой норковой шубке и синем шелковом платье она выглядела настоящей красавицей. В руках у нее был большой пакет, завернутый в оберточную бумагу.

Виктор, который, отвернувшись от ветра, старался закурить сигару, не заметил Джорджетту. Клайв толкнул товарища в бок.

– Подожди меня здесь. Я зайду в театр.

– Старина, в эту пору не бывает представлений!

– Не говори глупостей, Виктор! Оставайся здесь и жди меня!

В холле театра стояли тишина и полумрак. Клайв вошел почти вслед за Джорджеттой и слышал, как она быстро направилась в зрительный зал. Потом она мелькнула в проходе между ложами. Шаги Клайва, последовавшего за нею, звучали достаточно громко, но Джорджетта была настолько погружена в свои мысли, что ни на что не обращала внимания.

Зрительный зал, пропитанный запахом светильного газа и апельсиновых корок, выглядел пустым. Горелка тускло освещала декорации к сцене в тюрьме из спектакля "Исправиться никогда не поздно", сцене, которая своей безжалостной правдивостью, – особенно в изображении наказания "беличьим колесом" – вызывала немало протестующих возгласов у публики.

Джорджетта остановилась в темноте. Ее голос прозвучал негромко, но ясно и решительно:

– Мистер Вайнинг!

Клайв тоже остановился. Он знал, что Вайнинг уже много лет был владельцем этого театра, театра, в котором до 1859 года выступал в трагедиях Шекспира Чарльз Кин.

– Мистер Вайнинг! – вновь раздался голос Джорджетты.

– Я здесь, мисс Либбард, – ответил мужской голос.

– Меня зовут миссис Деймон. Я предпочла бы, чтобы вы пользовались этим именем.

– Как вам угодно, миссис Деймон. Хотя вы могли бы...

– Могла бы еще снова вернуться на сцену? – вкрадчивым голосом спросила Джорджетта. – Нет, мистер Вайнинг, что нет, то нет! Никогда, никогда больше!

– Ну, как хотите.

– Я принесла костюм, – сказала Джорджетта. Зашелестела оберточная бумага. – И напоминаю о вашем обещании.

– Где вы его нашли?

– Там, где он и должен был быть. Среди вещей одной девушки, в спальне Хай – Чимниз.

Клайв, едва удержавшись от восклицания, схватился рукой за обитые красным плюшем перила ложи. В декорациях, изображавших тюрьму, господствовали темные цвета: черный, коричневый, серый. Вайнинг с резким, нетерпеливым жестом проговорил:

– Я почти ничего не знаю о вашей теперешней жизни, миссис Деймон. Что вы от меня хотите?

– Только одного – чтобы вы сдержали свое обещание! Надеюсь, вы не откажетесь от него. Спрячьте эти вещи или, может быть, еще лучше – отдайте их гардеробщице. В театре они не привлекут ничьего внимания, пока, во всяком случае... пока они не понадобятся мне в качестве довода.

– Вы могли бы и сами их спрятать.

– Как вы можете даже подумать об этом? Чтобы горничная нашла мужской костюм среди моих вещей?

– Могу дать простой совет: расскажите обо всем мужу.

– Это невозможно! Не в моих силах! – задыхающимся голосом воскликнула Джорджетта. – Вы видите там "беличье колесо"?

– Вижу.

– От вас я не стану скрывать, что еще в детстве, живя с родителями, познакомилась с тем, что такое тюрьма. Я знаю кое-кого, кто заслуживает и кандалы, и кнут, и "беличье колесо". Он их и получит, если так будет продолжаться дальше. Мой муж, однако, всегда был по-своему очень добр ко мне. Я не хочу причинять ему боль. Пусть у него останется хотя бы эта иллюзия.

– Не считая иллюзии того, – насмешливо добавил Вайнинг, – что его жена ведет безупречный образ жизни.

– Ах, как вы стали добродетельны! То, что я делаю, вредит только мне. И к чему столько шума из-за какой-то ношеной одежды?

– Миссис Деймон, вы обещаете, что во всем этом не окажется ничего противозаконного?

– Разумеется. Клянусь вам.

– Хорошо. Тогда – в память старых, добрых времен – давайте этот сверток. Тем не менее, я думаю, что вы гораздо меньше задели бы чувства мужа, рассказав ему правду.

– Быть может, вы и правы.

– Я уверен, что прав, миссис Деймон. Можете мне поверить.

Клайв увидел в свете газового рожка, освещавшего сцену, силуэт Джорджетты, поднявшей руки в трагическом жесте. Он не видел ее лицо и не знал, насколько искренен этот жест – вообще, не знал, что обо всем этом думать.

– Сейчас я пойду к Лорье, – сказала Джорджетта. – У меня там назначена встреча, которая может оказаться решающей, роковой. Я говорю не о себе, хотя я пошла на большой риск, уехав в Лондон. Она может оказаться роковой для того жалкого создания, которое сумело так втереться в наше доверие. А о вашем совете, мистер Вайнинг, я еще подумаю. До свидания!

Кивнув, Джорджетта повернулась к выходу.

Стало быть – у Лорье.

Как только Джорджетта произнесла это имя, Клайв, стараясь двигаться как можно бесшумнее, направился к выходу. Похоже, что Джорджетта так и не заметила его. Шатавшийся по улице, дымя сигарой, Виктор сразу же кинулся навстречу другу.

– Ну, какое давали представление, старина? – спросил он чуть насмешливо.

– Гм, очень любопытное. С участием твоей мачехи. Не поворачивайся в сторону входа в театр!

– Ты с ума сошел! – воскликнул Виктор. – Ты видел там мою мачеху? Сейчас? Что она там делала?

– Встретилась с одним своим старым знакомым. Что у нее на уме кроме этого, еще увидим. Сейчас она направилась к Лорье, и я пойду туда вслед за нею.

– А как же твой детектив?

– Это отнимет у меня не больше четверти часа – разве что случится нечто непредвиденное. Отправляйся к Уичеру – это вон там напротив, над парикмахерской – и жди меня.

– Но послушай! Если женщина идет к Лорье, это еще вовсе не значит, что она не леди. Самое большее, несколько свободно ведет себя.

– Свободно ведет себя? На этот раз речь о гораздо более серьезных вещах! Ну, иди же!

Виктор медленно удалился.

Клайв, сделав вид, будто разглядывает витрину, уголком глаза наблюдал за Джорджеттой, вышедшей из театра. Она не заметила или, во всяком случае, не подала виду, что заметила его. Напрасно подождав несколько минут кеб, она недовольно скривилась и пошла пешком по направлению к Оксфорд Стрит.

Клайв незаметно последовал за нею.

Заведение Лорье было чем-то средним между рестораном и обычным трактиром. Здесь не беседовали об охотничьих собаках и скаковых лошадях. А женщины могли здесь находиться сколько им вздумается, лишь бы не было скандалов.

Что это, однако, был за пакет с таинственным мужским костюмом? Тем самым, почти наверняка, который был на убийце...

"Где вы его нашли?"

"Там, где он и должен был быть. Среди вещей одной девушки, в спальне Хай – Чимниз!"

Например, у Кейт?

Здесь, на тротуаре Оксфорд Стрит, среди толпы прохожих, эти слова Джорджетты будто вновь громко прозвучали в ушах Клайва, приобретая какое-то новое, большее значение.

Похоже, что Джорджетта еще не знала о смерти мужа. Но, с другой стороны, если Селия права в том, что убийца любой ценой стремится навести подозрения на Кейт, то костюм действительно должен был бы оказаться среди ее вещей, подложенный Джорджеттой (или, может быть, кем-то другим?). Это было бы логично.

При определенном стечении обстоятельств убийцей может оказаться сама Джорджетта.

Никаких чудес для этого не требуется. Иное дело, если бы в момент убийства Мэтью Деймон сидел один в запертом изнутри кабинете, но изнутри заперт был только дом! Вполне можно представить, что у Джорджетты в Хай – Чимниз есть соучастник!

Да. В половине шестого Джорджетта собирается и на виду у всех уезжает. Бербидж запирает за ней входную дверь, но незадолго до убийства сообщник открывает одну из дверей или, может быть, окно и впускает Джорджетту, которая, разыграв свою роль, исчезает тем же путем.

"Чушь! – воскликнул про себя Клайв. – Откуда у нее мог взяться сообщник? Ты сам-то в это веришь?"

"Нет, – ответил он самому себе. – Но в таком кошмарном сне все возможно."

Клайва охватила злость. Он никак не мог прийти к какому-нибудь определенному мнению о Джорджетте. Она казалась ему то одинокой и сдержанной, то вспыльчивой и склонной к насилию, то чем-то напуганной, то измученной угрызениями совести. Быть может, она более чувственна, чем большинство женщин? Да, но и у Кейт, его Кейт, чувственности сколько угодно, а судить Джорджетту за то же самое, что казалось ему восхитительным в Кейт, Клайв не считал себя вправе.

Джорджетта ускорила шаги. Клайв тоже.

Они оставили уже позади Бернерс Стрит с великолепными магазинами, миновали и Ньюмен Стрит. Уже видна была Ратбон Плейс с заведением Лорье на углу. Дальше, за Тотенхем Роуд были трущобы, в которых хозяйничали грабители и воры.

Джорджетта пересекла площадь. Сворачивавшая карета заслонила от Клайва украшенную арабесками вывеску Лорье и матовые стекла под нею.

Перейдя на противоположную сторону, Джорджетта не вошла к Лорье, а поспешила дальше по Тотенхем Корт Роуд, в сторону перекрестка Краун Стрит и Сент-Джайлс Хай Стрит.

Клайв тоже ускорил шаги, не чувствуя приближающейся беды.

9. Встреча на Оксфорд Стрит

– Я не знаю вас, сэр, – сказала внезапно остановившись и обернувшись Джорджетта. – Почему вы идете за мной?

– Я не далее как вчера имел удовольствие познакомиться с вами, миссис Деймон. Причем, вы заметили, что это была уже вторая наша встреча.

– То, что меня зовут миссис Деймон, это верно, но вы либо жертва недоразумения, либо сумасшедший. Почему вы следуете за мной? Почему вы пристали ко мне?

Артистка резко повысила голос.

"Да, – подумал горько Клайв, – с такой дамой бороться невозможно."

– Миссис Деймон, уверяю вас...

– А я уверяю вас, сэр, что если вы ошиблись, я с готовностью приму ваши извинения. Однако если вы и дальше не оставите меня в покое, я вынуждена буду позвать полицейского.

До сих пор мимо них проходило немало элегантно одетых людей. При слове "полицейский" тротуар вокруг Клайва и Джорджетты, словно по волшебству, опустел. Выражение лица Джорджетты внезапно изменилось. Если только что она стояла в позе мученицы, глядя на Клайва невинными голубыми глазами и прижимая к груди отделанную жемчугом сумочку, то теперь она смотрела куда-то за спину Клайва.

– Нет! – воскликнула она. – Нет!

– Но почему же? – ответил низкий, самоуверенный голос, который Клайв сразу же узнал. – Я не могу извинить его.

Одного роста с Клайвом, но несколько более плотный, Тресс подошел к ним со стороны Ратбон Плейс мягкой походкой дрессированного тигра. Его шляпа была сдвинута на затылок, серое пальто с каракулевым воротником расстегнуто, на губах играла неприятная улыбка. Поигрывая тростью с серебряным набалдашником, Тресс смерил Клайва взглядом.

– Так... – протянул он презрительно, словно только что узнав Клайва, – Стрикленд, значит.

– Тресс!

– Снова ваши старые штучки, а?

– Нет! – выкрикнула Джорджетта, обеими руками сжимая сумочку. Сейчас в ее голубых глазах было искреннее, глубоко человеческое сочувствие.

– Что вы можете сказать в свое оправдание, Стрикленд?

– Убирайтесь отсюда. Предупреждаю вас...

– Вот как? О чем же, любопытно знать?

– Хотите устроить скандал? Здесь на улице?

– А вы этого, держу пари, не хотите.

– Послушайте...

Тресс ухмыльнулся в свои желтоватые усы.

– Вы не хотите получить трепку на людях, Стрикленд. Я это понимаю. Но вы заслужили ее и получите прямо сейчас.

Тресс молниеносным движением поднял трость и ударил ею по лицу Клайва. Удар не был сильным и Клайв, шагнув вперед, хотел было, вне себя от гнева, всей тяжестью тела нанести ответный удар, когда почувствовал, что его схватили чьи-то сильные руки.

Два сильных голоса прозвучали, перекрывая возгласы зевак.

– Хо-хо! – проговорил схвативший левую руку Клайва бородатый полицейский. – А ну-ка, спокойнее!

– Хо-хо! – одновременно проговорил схвативший правую руку другой, тоже бородатый полицейский. – Что здесь происходит? Беспокоите даму, сэр?

– Нет, – ответил Клайв.

– Конечно, да, – с ухмылкой проговорил Тресс.

– Почему бы вам не спросить у самой дамы? – воскликнул Клайв.

Дама, однако, успела уже исчезнуть.

– Приставали вы к этой даме или нет, сэр?

– Вы же слышали, как она сама это сказала, не так ли? – вмешался Тресс.

– Это верно, – проговорил один из полицейских. – Спокойно! – бросил он Клайву. – В участок его, Том!

– Дорогу! – послышался новый голос. – Дорогу! Оба полицейских вытянулись по стойке смирно, не выпуская, однако, Клайва. Сквозь свистящую и хихикающую толпу зевак пробивался коренастый, средних лет мужчина с веснушчатым лицом. Несмотря на старенький штатский костюм он производил впечатление человека, привыкшего командовать.

– Приставал к женщине, сэр, – с внушительным видом проговорил один из полицейских. – Той леди, наверное, стало дурно. Во всяком случае, здесь ее уже нет.

– Да, я слышал! – Веснушчатый мужчина, нахмурившись, оглядел Клайва, а затем повернулся к Трессу. – Вы готовы свидетельствовать против этого человека, сэр?

– Да. – Тресс вынул бумажник. – Вот моя визитная карточка.

– Спасибо. В случае необходимости мы вас вызовем, сэр. А этого отведите в участок, ребята. Не спускайте с него глаз.

В определенных ситуациях ярость настолько ослепляет человека, что разумнее слушать, чем смотреть. В данный момент Клайв слышал два звука. Одним из них был звон колоколов, возвещавших, что наступил полдень, и напоминавших Клайву, что он сейчас должен был быть совсем в другом месте, а другим – тихий, почти беззвучный смех Тресса.

Клайв хотел было резким движением вырваться из рук полицейских, но добился только того, что они схватили его еще крепче.

– Вы бы лучше успокоились, Стрикленд, – злорадно заметил Тресс. – Вам и сказать-то нечего.

– Зато есть что сделать, Трессидер, и вы это почувствуете при первой же нашей ближайшей встрече.

Тресс пожал плечами и, отвернувшись, зашагал прочь.

* * *

– Спокойно! – еще раз бросил веснушчатый, а потом обернулся к толпе зевак. – Представление окончено. Шагайте по своим делам! Ну, живо!

Большинство подчинилось приказу, и только пара оборванцев поплелись за маленькой процессией в сторону Сент-Джайлс Хай Стрит.

– Ну, молодой человек? – громко спросил у Клайва веснушчатый. – Если вам есть что сказать, я слушаю.

– Что ж... – сказал, задыхаясь, Клайв и остановился, заставив этим остановиться и остальных, – я скажу вам вот что. Я, действительно, шел вслед за миссис Деймон, но и только. В данную минуту я должен был бы разговаривать с одним детективом по имени Уичер об убийстве, совершенном вчера в Беркшире. Почему бы вам заодно не устроить и это? С такими силами вы могли бы с равным успехом арестовать и его.

Веснушчатый мужчина, подойдя вплотную к Клайву, негромко проговорил:

– Говорите все, что хотите, но, очень прошу вас, не мешайте отвести вас в участок. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то сообразил, что мы арестовали вас только для видимости. Уичер – это я.

Мимо них с грохотом прокатилась груженная пивными бочками телега. Клайв, все еще тяжело дыша, посмотрел на стоявшего перед ним Уичера.

До полицейского участка, укрывшегося в тени большого собора, они добрались вполне благополучно. При входе Клайв для виду немного посопротивлялся, но, как только они вошли внутрь, оба полицейских отпустили его, и их бородатые лица расплылись в широких улыбках.

– Прошу прощения, сэр, – сказал один из них, подвигая стул к "арестованному".

– Прошу прощения, – добавил и второй. – Мистер Уичер – наш старый, добрый друг. Он рассудил, что тот усатый джентльмен хочет впутать вас в какую-то нехорошую историю и нам следует вмешаться, пока не поздно. К счастью, нашего сержанта сейчас нет.

– Гм! – выдавил из себя Клайв и сел.

– Ну, – облегченно вздохнул ловеселевший Уичер, – с этим мы разобрались.

По-настоящему веселым настроение Джонатана Уичера назвать, тем не менее, было нельзя.

Наклонив голову набок, он глядел на Клайва, озабоченно хмурясь, словно человек, решающий трудную математическую задачу.

– Я тоже должен извиниться перед вами, сэр, – проговорил он. – Сейчас вы наверняка считаете меня слегка рехнувшимся, если не хуже того. Однако, я случайно услыхал, как вот этот джентльмен, – Уичер показал визитную карточку Тресса, – произнес ваше имя. Возможно, мое маленькое представление закончилось бы иначе, если бы я смог обменяться парой слов с миссис Деймон, но мне и в голову не пришло, что она так поспешно удалится.

Клайв вскочил со стула.

– Господин инспектор!.. – начал он.

– Не надо! – протестующим жестом поднял руку Уичер. – Я предпочел бы, сэр, чтобы вы не называли меня инспектором. Из-за этого были неприятности даже у Чарльза Филда, хотя он по всем правилам ушел на пенсию, а не был так, как я, уволен из полиции.

– Как же мне вас именовать?

– Предоставляю выбор вам. Мне это безразлично.

– Хорошо, оставим это, – сказал Клайв. – Вы знаете миссис Деймон?

– Можно сказать и так.

– Мое имя вам тоже известно. Судя по этому, вы получили мою записку?

– Получил, – с горькой улыбкой ответил Уичер. – Сожалею, что вы не застали меня. О смерти мистера Деймона я, однако, узнал еще раньше. Потому меня и не было на месте: телеграмма об убийстве была получена в Скотленд Ярде еще утром, и один мой друг решил, что это дело должно меня заинтересовать.

– Надеюсь, что оно действительно вас заинтересовало.

– Больше, чем заинтересовало, – сказал Уичер и снял шляпу. – Может быть, это вас удивит, сэр, но Мэтью Деймон был одним из самых благородных людей, каких я только знал. Мне не слишком-то приятно думать, что я сам отчасти несу ответственность за его смерть.

– Вы что-то рассказали мистеру Деймону, не так ли? Три месяца тому назад?

– Да, – ответил Уичер и вновь надел шляпу.

– И вы знаете, которая из двух дочерей Деймона на самом деле дочь Гарриет Пайк?

Клайв только намного позже понял, почему на лице Уичера появилось такое удивленное выражение. В разговор вмешался один из полицейских.

– Мистер Уичер, мы с Томом сейчас на службе, так что нам пора уходить. Вы лучше побудьте здесь, пока зеваки окончательно не разойдутся. – Повернувшись к Клайву, ом добавил: – Надеюсь, вы на нас не в обиде, сэр?

Клайв был настолько не в обиде, что пара банковских билетов поменяла своего владельца. Полицейские, откозыряв, с довольными улыбками вышли из комнаты. Помимо Клайва и Уичера в помещении остался только третий полицейский, который был там и раньше – такой же бородатый, как и его товарищи, но без шлема. Мирно покуривая трубку, он сидел за столом и читал "Морнинг Пост".

– Ну? – вновь начал Клайв. – Могли бы вы сказать, кто из них – Селия или Кейт – дочь Гарриет Пайк?

– Нет, сэр. Ни о чем подобном мне не известно, – ответил Уичер. – И вряд ли я мог рассказать мистеру Деймону об этом – ему ведь и так все это было известно. В Хай – Чимниз, все известно и еще одному человеку.

Клайв прямо-таки задыхался в душной комнатке полицейского участка.

– Господин инспектор... прошу прощения, мистер Уичер... в своей записке я объяснил причину, по которой приехал в Лондон.

– Да, сэр.

– Мистер Деймон сегодня в четыре часа дня собирался встретиться с вами. Я думаю, вы получили его телеграмму?

– Разумеется.

– Мистер Деймон взял с меня слово, что в любом случае – что бы с ним ни случилось...

– Минуточку! – перебил Уичер. – Стало быть, он подозревал, что с ним может что-то случиться?

– Да. У него в ящике стола был револьвер – тот самый револьвер. По словам доктора Бленда он купил его две недели назад. Судя по этому, он опасался не кого-то из членов своей семьи.

Все это время Уичер пристально смотрел прямо в лицо Клайву, одной рукой позванивая медяками в кармане, а из другой не выпуская визитную карточку Тресса.

– Как я уже сказал, – продолжал Клайв, – мистер Деймон взял с меня слово, что я – как бы ни обернулись дела – приеду вместо него на сегодняшнюю встречу. Сейчас я хочу предложить вам заняться расследованием этого убийства. Какие бы ни потребовались расходы, я оплачу их.

– Спасибо, сэр. Я принимаю ваше предложение.

Не буду отрицать, что расходы возникнут, но, быть может, дело окажется не таким трудным, как это кажется.

– Вот как? Почему же это?

– Потому что, мне кажется, я уже догадываюсь, кто убийца.

На мгновенье огонь в камине разгорелся и ярче осветил стены комнатки.

– О, я пришел к этому выводу не путем расследования и, увы, не с помощью логических рассуждений, – сказал Уичер. – Просто в августе мне случайно удалось получить одну информацию. На ней и основывается мой вывод.

– И кто же убийца?

– Гм-м... – расхаживая взад-вперед по комнате, пробормотал Уичер. – Если позволите, пока что я лучше умолчу об этом – отчасти потому, что я могу ошибаться, а отчасти потому, что, не считая полученной в Скотленд Ярде телеграммы, я не располагаю пока никакой информацией. В свое время, расследуя убийство на Роуд Хилл, я совершил ошибку, самую тяжкую ошибку в своей жизни: я арестовал Констанцию Кент, не имея достаточных улик, и этим погубил самого себя. А ведь она была виновна. Кто может поручиться, что сейчас не виновна какая-то другая девушка?

– Черт возьми, до чего же здесь душно! – нервно поправляя воротник, воскликнул Клайв.

Взглянув на него, Уичер заметил:

– Ну, не буду больше забивать вам голову своими неприятностями, вижу, что вы и так достаточно озабочены из-за одной юной леди.

– Вы ошибаетесь, мистер Уичер. Никаких ни забот, ни сомнений у меня нет.

Уичер глубоко вздохнул и еще раз взглянул на визитную карточку Тресса, которая все еще была у него в руке.

– Я хотел бы, чтобы вы пошли ко мне, сэр, и рассказали обо всем, что произошло вчера вечером. Лучше – если вы не возражаете – сделать это еще до того, как мы отправимся в Хай – Чимниз и возьмем за шиворот того, кто знает всю правду. Кстати, сегодня никаких особенных событий не было?

– В Хай – Чимниз не было. Здесь, однако, я по чистой случайности увидел на улице миссис Деймон и вошел вслед за нею в театр "Принцесса". Я был свидетелем того, как она оставила там на хранение мужской костюм – костюм убийцы, надо полагать. Я слышал, как она намекнула, что кто-то – имени она не назвала – заслуживает "беличьего колеса" и, вероятно, получит его.

Никогда нельзя сказать заранее, что оставит безразличным, а что поразит другого человека.

Вообще говоря, Уичер почти не проявлял своих чувств, даже голос его оставался неизменно негромким и спокойным, но, когда прозвучали слова "беличье колесо", бывший инспектор вздрогнул, и это еще больше обеспокоило Клайва.

– Сэр, – сказал Уичер, дружелюбно похлопав Клайва по плечу; – я предлагаю сделать так: отправимся ко мне, а по дороге вы расскажете свою историю. Не только о том, что было в театре, а все от начала и до конца.

Когда они уходили, Клайв готов был поклясться, что за решеткой окошка одной из камер мелькнула тень мужчины с бакенбардами, на удивление напоминавшего Виктора Деймона.

На Оксфорд Стрит Клайв мчался в таком темпе, что коротконогий Уичер едва поспевал за ним.

По дороге Клайв начал свой рассказ. Он говорил по порядку обо всем, что случилось в Хай – Чимниз, о беседах, в которых участвовал сам и свидетелем которых ему довелось быть, даже о тех своих мыслях, которые казались ему достойными упоминания.

Веснушчатое лицо становилось все мрачнее и мрачнее.

– Черт побрал бы все! Нет никакого сомнения, сэр, что я в немалой степени несу ответственность за эту смерть.

– Каким образом? Что вы три месяца назад сказали мистеру Деймону?

– Не сердитесь, сэр, но пока что я попрошу вас продолжать дальше.

Уже возле самого "Пантеона" они – по предложению Уичера-зашли пообедать в небольшой ресторанчик. Кормили в сыром, похожем на тюремную камеру подвальчике отвратительно. Клайв больше пил, чем ел, да и Уичер то и дело потягивал разведенное водой бренди.

– Послушайте, сэр! Вы утверждаете, что мистер Деймон сказал вам именно так? Слово в слово?

– Утверждаю. Слово в слово. И это все, что я могу рассказать о вчерашних событиях в Хай – Чимниз. Добавлю только одно: вы не знаете, кто дочь Гарриет Пайк – Селия или Кейт. Так вот, по-моему, это не имеет никакого значения.

– Да? – пробормотал Уичер.

– Я просто не верю, что склонность к убийству, если отвлечься от психических заболеваний, передается по наследству. Если ребенок растет в бедности, окруженный насилием и страхом, он легко может, чтобы спастись от голода, стать и вором и убийцей – каков бы ни был этот ребенок. Но если того же ребенка воспитать в порядочной семье, ему это и в голову не придет.

– Между нами говоря, сэр, я придерживаюсь того же мнения. Случаются, однако, и исключения.

– Ну, а кроме того, – ударив по столу, сказал Клайв, – я хочу жениться на Кейт Деймон и женюсь, если только она не будет против. Кто бы ни был убийцей, я уверен, что это не она.

– Опять-таки между нами: я тоже в этом уверен.

– Спасибо, мистер Уичер!

– Минутку! – предостерегающе поднял палец детектив. – Быть может, нам еще придется изменить мнение. Нельзя требовать от врача, чтобы он поставил диагноз, прежде чем увидит больного. Однако, отвлекаясь от этого, я согласен с вами.

– Еще одно! Мистер Деймон, будучи юристом, наверняка оставил завещание. В нем или, может быть, в семейной библии упоминается, вероятно, о приемном ребенке...

– Гм, я в этом не сомневаюсь.

– Так вот, раз уж мы дошли до этого, – с пересохшим горлом продолжал Клайв, – надо ли, чтобы об этом знали Кейт и Селия? Я подумывал уже о том, чтобы довериться Кейт и все рассказать ей, но у меня не хватило духу причинить ей такое потрясение – я уже не говорю о том, как тяжело пережила бы это Селия. Если полиция не сочтет нужным посвятить их, почему бы все не могло остаться между нами?

– Может остаться, сэр. Думаю даже, что так будет лучше всего.

– Спасибо, большое спасибо.

– Ну, что вы так переживаете, сэр! Успокойтесь, прошу вас! Эту тайну можно будет сохранить, предполагая, конечно, что нам удастся получить ответ на интересующие нас вопросы от того, кто помимо нас, знает правду.

– Ради бога, мистер Уичер, кто этот человек?

– Вы еще не догадались? – Уичер с задумчивым видом откинул голову на спинку стула. – Послушайте, я не очень образованный человек, но кое-что все-таки читал. Скажите, сэр, это вы – тот Клайв Стрикленд, который написал роман под названием... "Будь у смерти удобное кресло..."? Я прочел его. Вы написали этот роман?

– Да, – с легким удивлением ответил Клайв. – А почему вы об этом спрашиваете?

– Да ерунда, знаете ли, просто ерунда. Название не очень-то связано с содержанием книги, и все-таки оно долго не выходило у меня из Головы. "Будь у смерти удобное кресло..." Оно меня, можно сказать, просто преследовало.

– Со мной было то же самое. Потому я и назвал так книжку. Это первая строка старинной баллады. Но какое отношение это имеет к нашему делу?

– Никакого. К убийству мистера Деймона – никакого.

Клайв удивленно посмотрел на Уичера.

– Впрочем, – наклонившись вперед, продолжал Уичер, – кое-какое все же имеет. Судя по этой книге, из вас мог бы получиться вполне приличный детектив. Сейчас я уже просто уверен в этом. А теперь слушайте: вы хотите знать, кто убил мистера Деймона?

– Да. – Клайв с трудом сдерживал себя. – По-моему, я уже говорил об этом.

– Но ведь Деймон сказал вам, кто хочет его убить! Думаю, во всяком случае, что сказал. Только во время вашего разговора он, видно, был не совсем в себе: он, как это часто делают юристы, говорил примерами, приводил их один за другим, но главного так и не объяснил прямо.

– Потому что у него не было для этого времени! О главном он и не начал говорить!

– Сэр, он по крайней мере трижды упомянугг вам о том, что считал самым главным.

Они поднялись с мест и взяли пальто и шляпы.

Обед стоил им по шесть пенсов (о, счастливые старые времена!) с каждого и шиллинг за выпивку. Клайв положил на стол полкроны, надел пальто и, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно, проговорил:

– Мистер Уичер, я понимаю, что вы не хотите высказывать окончательное мнение, прежде чем поговорите с теми, кто остался в Хай – Чимниз. Я попрошу вас об одном: начав что-то, доведите дело до конца или лучше совсем не начинайте.

– Не волнуйтесь, сэр, нет никаких причин для беспокойства.

– По-моему, – буркнул Клайв, – для беспокойства есть все причины! Пойдемте!

Они вышли на улицу и через минуту поднимались по грязной лестнице соседнего с "Пантеоном" дома. Газовая лампа освещала лестничную клетку перед канцелярией Уичера.

– Я только сейчас сообразил, – проговорил, поднимаясь по лестнице, Клайв, – что уже второй час. Я спокойно сидел в ресторане и начисто забыл, что еще в двенадцать попросил друга подождать меня здесь! Впрочем, не думаю, чтобы он до сих пор ждал меня.

Виктора, действительно, не было.

Зато вместо него на лестничной площадке стояли мистер Ролло Бленд и еще кто-то. Как только Клайв их увидел, все его раздражение мгновенно улетучилось.

– Кейт! – воскликнул он. – Каким ветром тебя сюда занесло?

10. Кейт Деймон

Кейт стояла у сводчатого окна, в кругу света газовой лампы. Черный с красным костюм очень шел ей, украшенная пером шляпа в форме лодочки плотно прилегала к темным волосам.

– Кейт! Каким ветром тебя сюда занесло?

– Я приехала, потому что...

– Она готова была, – вмешался доктор Бленд, – приехать одна, если бы я не решил проводить ее. Ей даже в голову не пришло, насколько неслыханно, чтобы девушка ехала в Лондон без провожатого – на следующий день после смерти отца и, вдобавок, для того, чтобы встретиться с молодым человеком.

Кейт опустила глаза.

– Меня нельзя упрекнуть в консерватизме, – продолжал Бленд, – но я уверен, что мой покойный друг ничего подобного не потерпел бы. При всем этом сегодняшний день не прошел безрезультатно. Пенелопа Бербидж дала новые показания.

– Новые показания? О чем?

У Клайва ноги словно приросли к земле.

– Теперь она уже клянется, что ночью в понедельник видела на лестнице переодетую мужчиной женщину. – Доктор улыбнулся. – Это, разумеется, нелепица. Еще большая, чем ее прежний рассказ о бородатом мужчине. Доказывает только, что у этой девицы богатое воображение.

Глаза Клайва и Кейт встретились, ее рука в черной перчатке потянулась к нему.

– Все в порядке, Кейт?

– У меня – да, по крайней мере теперь, когда я тебя вижу. Но, если бы ты не сказал, куда едешь... Прошу тебя! Очень прошу тебя – возвращайся в Хай – Чимниз! Полицейские уже начали ворчать, особенно инспектор.

– Может быть, вы считаете, что инспектор не прав? – поинтересовался Бленд.

– Конечно!

– Ну, видит бог, – сказал доктор, – это и впрямь не слишком интеллигентный парень. Однако, в конце концов он обязан основываться только на фактах. Кейт утверждает, мистер Стрикленд, что вы сбежали ради того, чтобы встретиться с частным детективом. С какой целью, разрешите вас спросить? Не потому ли, что Пенелопа переменила свои показания?

– Нет, сэр, – ответил Клайв. – И могу добавить еще, что Пенелопа вовсе не фантазирует. Я видел ту же фигуру, что и она.

– Дорогой мой, ваши слова звучали бы намного убедительнее, если бы вы дали хоть какое-то описание! Какого роста был этот человек? Какого телосложения? И тому подобное...

Клайв отпустил руку Кейт и повернулся к доктору.

– Обо всем этом я понятия не имею! Я видел этого человека слишком недолго да еще и с револьвером, направленным в мою сторону... У меня от него осталось лишь мимолетное впечатление.

– Пусть так. Мимолетное впечатление. Случайно, не впечатление будто вы видите перед собой бородатого мужчину?

– Нет, – ответил Клайв.

– Хорошо! Тогда, может быть, переодетую мужчиной женщину?

– Тоже нет.

Они смотрели прямо в глаза друг другу. Наконец доктор Бленд махнул рукой.

– Ладно, межет быть, так оно и лучше. Вы нашли частного детектива, которому мы можем, по крайней мере, доверять. Черт возьми, ведь кто-то убил же моего друга! Но кто? И кто сумеет ответить нам на этот вопрос?

Тихое покашливание привлекло наконец внимание Клайва. Он обернулся и представил Уичера Кейт и доктору Бленду.

– Рад познакомиться, мисс Деймон, – вежливо сказал Уичер, приподняв шляпу. Затем он обратился к доктору:

– Ваше имя знакомо мне, сэр. Надеюсь, вы не очень долго ждали нас.

– Нет, не очень, – ответила Кейт и, с трудом сдерживая слезы, повернулась к Клайву. – Достаточно, впрочем, долго, чтобы узнать кое-что о моей мачехе и страшно переволноваться за тебя. Вот записка тебе. Не сердись, что я, увидев твое имя, прочла ее. Она была приколота к двери.

Кейт протянула Клайву листок, на одной стороне которого стояло его имя, а на другой были нацарапаны карандашом несколько строчек. Виктор так и не освоил каллиграфию, хотя после окончания школы собирался стать офицером и провел два года в военном училище.

"Ждал пять минут, а потом пошел за тобой, старина, и встретился с выбегавшей на Оксфорд Стрит Джорджеттой. Она сказала, что ты арестован и что это ее вина и даже плакала. Оказывается, она не знала, что старик умер, а узнав, страшно разрыдалась. Если верить ей, ты что – собираешься убить Тресса??? Я провожу ее на вокзал, а потом отправлюсь освобождать тебя. Впрочем, надеюсь, что к тому времени ты уже будешь здесь и получишь мое послание. Твой В."

Клайв был тронут тревогой Кейт за него.

– Произошла небольшая путаница. Как видишь, никто меня не арестовал... Подожди! Уж не думала ли ты, что меня арестовали по подозрению в убийстве?

– Я не знала, что думать.

– Я тоже, – заметил Бленд. Уичер отпер дверь канцелярии.

– Разрешите пригласить вас.

Они вошли в прохладную комнату, обстановка которой состояла всего из трех простых стульев, письменного стола, шкафа и кушетки. Взяв у Клайва записку Виктора, Уичер пробежал ее глазами, а затем вошел вслед за остальными.

– Мистер Стрикленд сказал мне вчера, – проговорила, обращаясь к Уичеру Кейт, – что поедет к вам и что таково было желание моего отца.

– Вот как? Это было желание мистера Деймона? – воскликнул Бленд. Лицо его налилось краской. – Почему же?

– Не знаю, – пожала плечами Кейт. – И не думаю, что это существенно. Мистер Уичер, в половине третьего уходит поезд. Идет он не так быстро, как экспресс, но нам подходит. Сможете вы поехать с нами?

– Да, разумеется. Мне непременно нужно поговорить с одним человеком в Хай – Чимниз. А пока что было бы неплохо, если бы вы и господин доктор ответили на несколько вопросов.

Уичер предложил Кейт стул, но девушка не стала садиться.

– Спрашивайте!

– Так вот, мисс Деймон, ситуация выглядит следующим образом. Мистер Стрикленд рассказал мне обо всем, что вчера происходило в Хай – Чимниз. Я имею в виду то, что может быть связано с убийством, – добавил он быстро, увидев, как нервно дрогнули ресницы Кейт. – Я хотел бы знать: вы тоже, как и ваша сестра, подозреваете мачеху?

– В чем?

– Прошу прощения, если выражусь более... грубо: считаете вы, что миссис Деймон убила вашего отца?

– Нет, я не верю в это.

– Гм... – пробормотал Уичер.

– Кейт, дорогая моя... – начал доктор Бленд.

– Спрашивайте, – повторила Кейт. Глаза ее блестели, словно в лихорадке.

– Я и сам пришел к выводу, – проговорил Уичер оправдывающимся тоном, – что вы не подозреваете мачеху... Однако, знаете ли, полной уверенности у меня не было. Вы ведь, кажется, – поправьте меня, если я ошибаюсь, – как бы это сказать... не слишком в хороших отношениях с миссис Деймон?

– Да, однажды я ударила ее. Теперь искренне сожалею об этом. Могу вам сказать, что это случилось потому, что я не выношу, когда на меня смотрят как на ребенка, и ни от кого не потерплю обвинений...

– В чем?

– ...в том, что во мне нет никакой женственности. Во мне нет женственности! – Кейт раскраснелась от возмущения. – Мне она всегда не очень нравилась, потому что за отца она вышла по расчету, но, тем не менее, меня поразило, что Селия считает ее способной на убийство. Иногда мне кажется, что у Джорджетты гораздо более доброе сердце, чем думают.

– Стало быть, мисс Деймон, если бы кто-то пытался свалить на вас вину за преступление...

Кейт протестующе вскрикнула.

– Вы не считаете это возможным?

– Ну... Может быть... Откуда мне знать?

– Но если так, кто, по-вашему был бы на это способен?

– Никто. Я не знала бы, на кого и подумать.

– Когда мистер Стрикленд сообщил, что одна из целей его визита в Хай – Чимниз – просить от имени лорда Трессидера руки вашей сестры, кому-нибудь из вас пришлась по душе мысль об этом?

Доктор Бленд взволнованно поднял голову.

– Кейт, дорогая моя, вынужден перебить вас. О каком предложении руки идет речь? Почему я ничего об этом не слышал?

– Понятно, что не слышали, – воскликнула Кейт. – И у Селии, и у меня было достаточно забот, чтобы говорить об этом! – Кейт взглянула на Клайва. – Кроме Селии и меня ты кому-нибудь это говорил?

– Никому, – ответил Клайв. Пока он объяснял доктору Бленду цель своего приезда в Хай – Чимниз, Уичер внимательно наблюдал за ними обоими.

– Могу вас уверить, мистер Уичер, – закрыла тему Кейт, – что Селия так же не выносит этого самодовольного болвана, как и я.

– В таком случае, мисс Деймон, не буду больше беспокоить вас своими вопросами. – Отставной инспектор повернулся к Бленду. – Надеюсь, сэр, вы не будете возражать, если я, исключительно ради порядка, задам несколько вопросов вам? Вы не думали всерьез, что убийца мистер Стрикленд?

– Но, сэр! Я никогда не утверждал ничего подобного!

– Прошу прощения, сэр, но не исключено, что вы могли подумать именно так. Говоря между нами, я думаю, вы опасаетесь, что убийца – кто-то, кому нельзя было совершать такое преступление.

– Не понимаю вас, друг мой. Такое совершать нельзя никому.

– Справедливо, сэр, очень справедливо. Тем не менее, кто-то это убийство совершил. Вы, кажется, сказали, доктор, что были старым другом покойного мистера Деймона?

– Совершенно верно.

– Хорошо! Очень хорошо! Вероятно, вы издавна были его домашним врачом? Вы лечили его первую жену? Помогали появиться на свет его детям?

– Нет, наше знакомство началось позже. – В голосе доктора вдруг зазвучало волнение. – Если вы клоните к тому, что в семье бедняги Деймона есть еще кто-то с неустойчивой психикой...

Кейт, приоткрыв рот, смотрела на них, а потом подошла к письменному столу.

– Дядя Ролло! О чем вы? Кто говорит такое?!

– Во всяком случае, не я, дорогая, и вообще все это абсурд. Забудь об этом.

– Но вы же сказали...

– Забудь об этом, Кейт.

Уичер вынул из кармана визитную карточку Тресса.

– Прошу прощения, доктор, но у меня к вам еще один вопрос. Почему вы вчера вечером, перед тем, как было совершено убийство, так настойчиво искали ее?

– Ее? Кого?

– Миссис Деймон. Насколько я знаю, сэр, вы искали ее и притом дело было настолько срочным, что вы пробились даже в кабинет к мистеру Деймону. Что было поводом для этого?

Бленд смерил Уичера взглядом.

– Если какая-то причина и была, – предельно вежливым тоном ответил он наконец, – то сейчас я ее не помню. Как бы то ни было, миссис Деймон тогда уже не было в доме.

– Да, как мы знаем, тогда она уже уехала.

– Так что дело было несущественным – в чем бы оно ни состояло...

– Одну минутку! – проговорил Уичер.

Вновь сунув визитную карточку Тресса в карман, он вытащил часы и открыл крышку.

– Прошу извинить, но должен обратить ваше внимание на то, что уже поздно – предполагая, что вы хотите успеть на поезд в половине третьего. Отсюда до вокзала кебом езды, по крайней мере, полчаса, а омнибусом и того больше. Мисс Деймон! По соседству с вашим домом есть какая-нибудь гостиница, где я смог бы остановиться в случае необходимости?

– Вам вовсе незачем останавливаться в гостинице. Само собой, вы поселитесь у нас.

– Ну, если вы не имеете ничего против такого неотесанного чурбана, как я... Большое спасибо. А сейчас лучше всего будет, если вы и доктор Бленд отправитесь на вокзал. Мы с мистером Стриклендом выйдем немного-позже, но к поезду обязательно постараемся успеть.

Кейт с внезапной неуверенностью взглянула на Клайва.

– Ты ведь поедешь с нами?

– Я поеду с тобой, Кейт. Обязательно.

– Тогда почему бы тебе...

– Прошу прощения, мисс Деймон, – вмешался Уичер, – во-первых, мне надо собраться, а во-вторых, я хотел бы перекинуться с мистером Стриклендом парой слов наедине. Обещаю, что на поезд мы не опоздаем. Можете верить мне.

"Надеюсь, что и я могу тебе верить", – подумал Клайв.

Кейт продолжала колебаться.

Она не делала тайны из того, что полюбила Клайва, так же, как Клайв не скрывал своих чувств к ней. Человек со строгими взглядами наверняка назвал бы это чрезмерной свободой нравов. Ну и, разумеется, доктор Бленд стоял между ними как воплощение хорошего воспитания.

– Разрешите вашу руку, дорогая! – сказал доктор.

– Но...

– Кейт! – прозвучало уже не терпящим возражений голосом.

Дверь затворилась за ними. Уичер торопливыми шагами расхаживал по комнате.

– Сэр, ситуация выглядит хуже, чем я думал. Думаю, что лучше будет, если я расскажу вам то, что мистер Деймон узнал от меня в августе.

– Слушаю вас.

– В Хай – Чимниз есть человек, знающий тайну ребенка Гарриет Пайк, и поскольку нам придется...

– Разрешите обратить внимание, – воскликнул Клайв, – что вы не первый раз упоминаете об этом! Более того, вы сказали, что я должен был бы давно догадаться об этом, исходя из того, что услышал от мистера Деймона.

– Разве он не сказал вам, что тайну знает и еще кто-то кроме него?

– Да, сказал. Я думал, что он имеет в виду вас.

– О, разумеется, он имел в виду не меня. Но ведь кроме меня кто-то еще должен знать. Представьте себя на месте мистера Деймона девятнадцать лет назад. Он намерен взять кукушечье яйцо в свое гнездо – в величайшей, по возможности, тайне. Задача трудная, но выполнимая – ведь между детьми был всего год или два разницы. Человек просто переезжает из одной части страны в другую, как это сделал мистер Деймон. Помимо этого он порвал связи с узким кругом друзей. Жена умерла, слуги уволены.

Разрешите процитировать вам слова мистера Деймона – те самые, которые я услышал от вас. "Я уволил всех слуг за исключением няни, ухаживающей за двумя моими родными детьми". Ну? Черт возьми! Соображайте же! Кем может быть человек, знающий тайну?

Клайв сглотнул слюну.

– Няней, – ответил он сразу же. – Миссис Каванаг, которую девочки зовут Кавви.

– Ну вот вы угадали! До сих пор вы не думали об этом?

– Пожалуй, нет, – ответил Клайв. – После смерти мистера Деймона я не встречался с нею. Правду говоря, я вообще забыл о ее существовании.

– Если дело идет об убийстве, оставлять без внимания нельзя никого.

– Но не думаете же вы, что... Одну минутку! Подозревать миссис Каванаг мы можем на одном-единственном основании: она знала тайну, не так ли? Какие у нее могли быть мотивы для убийства?

– Ну, один, пожалуй, был, – ответил Уичер.

– А именно?

– Тот самый, о котором я совершенно случайно узнал в августе.

– Даже если так! Эта кислая, почтенная старуха с елейным голосом?

– Кислая? Почтенная? С елейным голосом? – Уичер получал явное удовольствие от разговора. – Да, такой она хотела бы представить себя. Но не забывайте, что мистер Деймон упомянул вам и еще кое о чем.

– Что вы имеете в виду?

– Процесс Гарриет Пайк.

Где-то за окном загремел духовой оркестр, заглушив на мгновенье голос Уичера.

– Так вот, до процесса Деймон никогда не встречался с Гарриет Пайк. Тем не менее, эта женщина смотрела на него со скамьи подсудимых так, словно что-то знала о нем. Он не говорил вам об этом?

– Да, но вполне возможно, что это было сказано только для красочности.

– Кой черт... простите за выражение! Эта женщина и впрямь знала кое-что о личной жизни Деймона. Ему не удалось установить, откуда, но наверняка не из газет, как она утверждала. Он говорил вам, что Гарриет Пайк была умной и расчетливой женщиной?

– Да, но...

– В этом, мистер Стрикленд, Деймон тоже был прав. Эта женщина была, безусловно, преступницей. Она застрелила своего любовника, а потом задушила горничную. Убийства были совершены в состоянии аффекта, но после этого у нее хватило ума для того, чтобы пытаться спасти себя даже в камере смертников. Она знала, что сумеет пробудить в Деймоне угрызения совести, если только он посетит Ньюгет. Так и случилось. Конечно, заботилась она не о ребенке, а о спасении собственной шкуры – и это почти удалось ей. Впрочем, это ничего не дает нам, если мы не сумеем раздобыть доводы...

Уичер на мгновенье сделал паузу, словно прислушиваясь к духовому оркестру.

– Да, доводы! – повторил он задумчиво. – Театр "Принцесса"! "Альгамбра"! Гром и молния! Быть может, если удастся поставить ловушку... А теперь, сэр, забудьте все, о чем я говорил, и поспешите за мисс Деймон и доктором Блендом. Поезжайте с ними поездом в половине третьего. Я еще на пару часов задержусь в Лондоне, чтобы переговорить с одним полицейским агентом, и, как только смогу, отправлюсь вслед за вами.

– Но, мистер Уичер!

– Вы не доверяете мне, сэр?

– Доверяю, но скажите все-таки, почему миссис Каванаг вызывает у вас такие подозрения?

– А, вот вы о чем, – пробормотал Уичер. – Имя Мери Джейн Каванаг неоднократно упоминается в написанном Гарриет Пайк из камеры смертников письме – и не без причины. Знаете вы, кто в действительности эта миссис Каванаг?

– Кто же?

Уичер ответил. Клайв вытаращил глаза, хотя не стал понимать сколько-нибудь больше.

Снаружи продолжал играть духовой оркестр.

11. Сумерки в зимнем саду

В Беркшире погода была ветреной, холодной, но ясной. Кабинет Мэтью Деймона заливали лучи послеполуденного солнца.

Масвел, старший инспектор местной полиции, высокий мужчина со вспыльчивым характером тяжело дыша, стоял у письменного стола.

– Мистер Стрикленд – или как вас там – это убийство могли совершить только, вы, разве не так?

– Нет.

– Тем не менее, это так. И я поступил бы совершенно оправданно, если бы сейчас арестовал вас.

– Пожалуйста, можете арестовать, господин инспектор.

– Вижу, что у вас хорошее настроение.

– Совершенно верно, – ответил Клайв, который только что провел несколько минут наедине с Кейт.

Впрочем, беззаботным его настроение назвать было трудно – виновата в этом была не только царившая в доме нервозность, жертвой которой стала и полиция. Инспектор Масвел, старавшийся казалось, загипнотизировать Клайва взглядом, угрожающе нахмурился.

– Давайте обсудим все еще раз, – сказал он. – Еще один, но уже последний раз. Я прав, Питерс?

– Так точно, сэр, – поспешил поддержать шефа полицейский.

– Это убийство, – продолжал Масвел, – не могла совершить женщина. Способных на это женщин не существует. Вы видите этот револьвер?

– Вижу, – ответил Клайв.

– Это убийство не могла бы совершить ни одна женщина. Почему, спросите вы? Потому что она смертельно боялась бы даже взять револьвер в руки, не то что выстрелить из него. Можете вы представить себе женщину, способную на это?

– Могу.

– Я имею в виду хорошо воспитанную, благородного происхождения женщину...

– Перечислить? Миссис Милл, мисс Флоренс Найтингейл[1]...

Инспектор возмущенно перебил Клайва:

– Они могли бы послать пулю в голову несчастного, стоявшего в пяти шагах от них? Мисс Найтингейл могла бы сделать это?!

– Ничего подобного я не говорил...

– Как бы то ни было, мы знаем, что это не была женщина. Почему? Сейчас я скажу вам.

Убийство было совершено вчера около половины седьмого, может быть, на пару минут позже. Все женщины из числа прислуги – за исключением двух – от пятнадцати до тридцати двух минут седьмого ужинали в столовой для слуг. Их мы можем – вне всяких сомнений! – исключить. Но и тех, двух, миссис Каванаг и Пенелопу Бербидж, мы тоже можем исключить. Они показали, что все время были вместе.

Следовательно, у Мери Джейн Каванаг есть алиби, подтвержденное Пенелопой Бербидж.

После того, как Клайв вместе с Кейт и доктором Блендом вернулся в Хай – Чимниз, он еще не видел домоправительницу. Впрочем, кроме Бербиджа, он, прежде чем им занялась полиция, вообще ни с кем не успел встретиться.

День уже клонился к концу. Тикавшие над камином часы показывали тридцать пять минут шестого.

Селия и Кейт Деймон тоже были все время вместе.

– Не то, чтобы я хоть сколько-нибудь подозревал их, – продолжал Масвел. – Нет, нет! Но напоминаю, что они все время были вместе. Миссис Джорджетта Деймон была во многих милях отсюда, и, кроме того, не могла проникнуть в дом сквозь запертые двери, как, впрочем, и любой другой извне. Если вы и дальше настаиваете, что убийцей была женщина...

– Господин инспектор! Я этого вовсе не говорил!

– Стало быть, вы признаете, что преступником был мужчина?

– Я просто не знаю.

– Мужчины из прислуги отпадают, потому что они тоже были в столовой. Кто остается?

– Понимаю, куда вы клоните. Остаются...

– Остаетесь вы и доктор. Может быть, это был доктор?

– Не знаю, но как-то не верю в это.

– Я тоже. У доктора Бленда не было доступа к револьверу, у вас он был. И потом: с какой стати этот джентльмен пошел бы на преступление? Какие у него могли быть мотивы?

– Если уж на то пошло, какие мотивы могли быть у меня?

– Я мог бы ответить на этот вопрос, если бы знал, о чем вы перед самым убийством спорили с мистером Деймоном.

– Мы не спорили. Я уже сообщил вам об этом разговоре все, что мог сообщить. Мистер Деймон чувствовал, что ему грозит опасность, но умер прежде, чем успел сказать, кто ему угрожает.

– Ладно! Вы видите правый ящик стола?

– Вижу.

– Как сообщил нам доктор Бленд, мистер Деймон купил этот револьвер две недели назад. Все утверждают, что он держал его вот в этом ящике. Ящик мы нашли открытым и, по вашим же словам, открыли его вы. Вы утверждаете, что это произошло уже после убийства, но в таком случае – зачем вы его открывали?

– Чтобы выяснить – не из его ли собственного револьвера был он убит.

– Предположим. Но, если револьвер был куплен две недели назад, а вы уже несколько лет не бывали в Хай – Чимниз, откуда, черт возьми, вы знали, что он находится именно в этом ящике?

– Я уже говорил, что мистер Деймон упомянул об этом во время разговора.

– Когда вы начали угрожать ему, не так ли?

– Вовсе нет. Чего ради я угрожал бы ему?

– Понятия не имею, но ясно, что что-то тут не в порядке. Исчезло, например, завещание Деймона. Бербидж говорит, что мистер Деймон сам составил завещание и собственноручно написал его, так что в свидетелях не было необходимости. Мы уже несколько раз обыскали всю комнату, но не нашли ничего, кроме не имеющих никакого значения бумажек и фотографий его жены и детей. Если бы я еще мог понять, как вы ухитрились, убив мистера Деймона, запереть себя снаружи...

– Если вас, инспектор, смущает только это, я могу вам помочь.

– Каким образом?

– Я могу объяснить, как бы это можно было сделать. Смотрите Мейхью, издание 1862 года, страница 288.

– Кого смотреть?!

– Книгу Генри Мейхью "Жизнь лондонской бедноты". В ее четвертом томе, посвященном ворам и проституткам, описывается, как обворовываются закрытые номера в гостиницах. У воров есть специальные приспособления, позволяющие повернуть ключ, вставленный с противоположной стороны двери.

– Стало быть, вы признаете...

– Я ничего не собираюсь признавать. Я только рассказываю, как бы я мог это сделать. Ну, так почему же вы не арестовываете меня?

Парк, еще хранивший следы вчерашней бури, медленно погружался в темноту. Ветер гонял сорванные листья. Клайв поднялся с того самого стула, на котором сидел и накануне вечером.

– Не хочу быть навязчивым, инспектор, – сказал он, – но полчаса назад я получил вот эту телеграмму. – Он вынул из кармана смятый листок. – До сих пор вы не давали мне возможности заговорить об этом. Могу я прочесть ее вам?

– Нет, – грубо ответил Масвел. – Ни к чему. Терпение Клайва было на исходе.

– Тем не менее, я прочту. "Несмотря на обещание сегодня приехать не могу. Занят с агентом. Не беспокойтесь. Западня преступнику будет поставлена. Уичер".

– Уичер... – сдавленным голосом повторил Масвел. – Стало быть, Уичер!

– Да, разумеется. Как вы, надеюсь, помните, в деле Констанции Кент он оказался прав – все другие ошибались. В конечном счете он доказал, что более глупого полицейского, чем Фоли, старший инспектор уилтширской полиции, еще земля не носила. А Уилтшир не так уж далеко отсюда!

– Господин инспектор! – услышав, как задевают честь полиции, вскрикнул Питерс.

– Хватит, – ударив кулаком по столу, сказал Масвел. – Что вы хотите, мистер Стрикленд?

– Ответа на один вопрос, только и всего.

– Ну?

– Я рад был бы никогда не покидать Хай – Чимниз, – сказал Клайв, подумав, конечно, о Кейт, – но сейчас мне необходимо быть в Лондоне, чтобы выяснить, что готовит мистер Уичер. Долго вы собираетесь держать меня здесь?

– Может, до завтрашнего дня, а может, год. Если захочу, то до тех пор, пока рак не свистнет.

– Не думаю, чтобы вам это удалось.

– Господин инспектор! – снова воскликнул Питерс.

– Либо приведите в исполнение свою угрозу и арестуйте меня, либо дайте мне возможность свободно передвигаться. Ну?

– Убирайтесь!

– Ваш ответ? Могу я свободно передвигаться – в разумных пределах, я имею в виду?

– Я еще подумаю об этом, – буркнул Масвел. – Еще подумаю...

– Вы не глупый человек, инспектор. В глубине души вы не верите в мою вину. Вам потому так трудно владеть собой, что вы не знаете, как со мной быть.

– Убирайтесь, – повторил Масвел. – Но если вы покинете дом без моего разрешения, клянусь богом, я упрячу вас за решетку!

Чувствуя, что еще немного и Масвела хватит удар, Клайв счел благоразумным удалиться. Он вышел на улицу. В воздухе чувствовалось то же напряжение, что и прошлым вечером. Из каждого уголка, казалось Клайву, за ним подглядывает Мери Джейн Каванаг, та самая миссис Каванаг, о которой он теперь знал многое.

Если бы можно было сегодня уехать из Хай – Чимниз! И увезти с собою Кейт...

"Ничего не выйдет", – подумал Клайв.

"Хотя..."

Дом казался вымершим. В холле стояла полная тишина.

Клайв прошел в зимний сад, где он недавно оставил Кейт.

В этот вечер все – не только убийство – выглядело каким-то неправдоподобным. "Сама история, – подумал Клайв, – вступает в новую эпоху." Он вспомнил, что еще в Лондоне, пока добирался до вокзала, слышал кое-какие новости...

Ходили слухи, что лорд Пальмерсто умирает в своем хертфордширском имении; завсегдатаи клубов держали пари – доживет ли премьер-министр до своего восемьдесят первого дня рождения, который должен отмечаться послезавтра.

"Если Пальм умрет, – думал Клайв, – оборвется последняя связь между эпохой Регентства и временами Крымской войны и восстания сипаев."

Крым. Сипаи. Револьверы...

А кого это интересует? И с какой стати я думаю об этом?

Клайв вошел в малый салон. Еще не время было зажигать свет, но в зимнем саду горела лампа. Клайв увидел край женского платья, вероятно, Кейт еще не ушла.

На скамейке среди сада сидела, однако, миссис Деймон, опустив голову на руки. Она сменила синее платье на черное.

Услышав шаги Клайва, Джорджетта выпрямилась.

– О! – с явным изумлением воскликнула она.

– Добрый вечер, миссис Деймон!

– О! А я думала...

Клайва так и подмывало спросить – узнает ли она его сейчас и не думала ли она, что он все еще сидит в полицейском участке? Он вспомнил насмешливую улыбку Тресса.

Заговорить об этом у Клайва не хватило, однако, духа. Глаза Джорджетты были красными и опухшими от слез. Он почти физически ощущал ее боль и бессильный гнев.

– Извините меня, мистер Стрикленд.

– Ну, что вы, миссис Деймон! Я понимаю вас.

– Нет, нет! Вы не понимаете! Никто меня не понимает.

– Но...

– Я пыталась скрыть, что у Лорье мне назначил свидание один мужчина. Теперь я вижу, что в этом не было необходимости. О моей связи все знают. И все-таки! – В широко раскрытых голубых глазах Джорджетты вновь появился природный блеск. – Я утверждаю – и готова сказать это не только вам, а хоть всему миру, – что не предавала своего мужа. Что в том, что человек отдает свое тело? Разве это главное?

– Я не ханжа, миссис Деймон. Если вы полюбили Тресса, то, хотя это несколько удивляет меня...

– Полюбила? – словно плохо расслышав, переспросила Джорджетта. – Вы сказали – полюбила?

– Да. Есть, однако, вещи посерьезнее. Например, кто заслуживает "беличьего колеса"? Кто, миссис Деймон, попадет на него, если так будет продолжаться и дальше? Женщина, девушка?

Джорджетта не ответила. Темно-каштановые волосы и зелень зимнего сада подчеркивали ее бледность. Глаза раскрылись еще шире. Несколько слезинок скатилось на черное платье. Джорджетта даже не пыталась вытереть их сжатым в руке носовым платком.

– Да, миссис Деймон! Вы не ослышались: я шпионил за вами и был в театре "Принцесса".

– Вы слышали?..

– Да.

– Ваши родители никогда не сидели в тюрьме, не так ли? И вы, мистер Стрикленд, не знаете, что женщин никогда не приговаривают к "беличьему колесу"?

– В таком случае?..

Джорджетта облизнула пересохшие губы.

– Вчера, когда мы все сидели в поезде, я пыталась перевести разговор на другую тему. Тогда я сказала, что Пенелопа просто выдумала человека на лестнице, а между тем я отлично знала, что Пенелопа не лгала. И Мэтью тоже знал это! Он был слишком умен, чтобы не заподозрить правду! Когда я нашла одежду убийцы, спрятанную в комнате совсем другого...

– Чья это была комната? Вы можете сказать мне, кто убийца?

– Да. И как только немного приду в себя, скажу это полиции.

В саду послышался какой-то странный шорох, словно кто-то задел ветку и сразу же застыл на месте.

Клайв оглянулся.

Лампа стояла на столике рядом со скамейкой. Ее свет смешивался с сумеречным светом, пробивавшимся сквозь стеклянную крышу.

– Но, прежде чем я это сделаю... – начала Джорджетта.

– Минуточку!

Клайв высоко поднял лампу и медленно обвел помещение взглядом. Джорджетта, не обращая на него внимания, боролась со слезами. Левая рука, в которой она держала флакончик с нюхательной солью, опустилась на скамейку.

– Прежде чем я это сделаю...

– Одну минутку! Вы ме слышали словно бы чьих-то шагов?

– Нет. Прежде чем я это сделаю, мистер Стрикленд, я хочу объяснить, какие отношения связывают меня с лордом Альбертом Трессидером. Да! Послушайте! Я знаю, что меня считают безнравственной. Мне это мнение безразлично. Если кто-то мне нравится, не вижу причин скрывать это.

– Миссис Деймон! К чему мне выслушивать ваши признания?

– Должна же я кому-то все рассказать! – топнула ногой Джорджетта. – Начнем с того, что вы – друг Тресса...

– Я вовсе не его друг.

– Возможно. Так вот, мне он не нравится. Вы думаете, я стала бы встречаться с ним, если бы не была вынуждена?

– Вынуждены?

– А что вы думали? У меня был выбор: либо я стану любовницей Тресса, готовой прибежать на первый его оклик, либо он расскажет мужу все о моем прошлом.

Джорджетта умолкла.

Клайв, придя в себя от изумления, опустил лампу на стол с такой силой, что чуть не разбил ее.

– Что случилось, мистер Стрикленд?

– Ничего.

– Что с вами?

– Ничего, это мое личное дело. Сегодня утром, миссис Деймон, я кое-что пообещал Трессу. Сейчас это уже не просто обещание. Это клятва.

– Что же касается Кейт...

– Какое отношение имеет ко всему этому Кейт?

– Я скажу вам что-то, чего вы не знаете. И Кейт не знает, что для меня это не тайна. Она уже с четырнадцати лет влюблена, влюблена в вас, мистер Стрикленд. Быть может, за это время вы не обменялись и десятком слов, быть может, вы даже не заметили этого. Тем не менее, прошу вас помочь ей. Кто-то любой ценой намерен отправить ее на виселицу! Помогите ей!

Клайв кивнул.

– Это я обещаю. А теперь, миссис Деймон, откройте, кто убийца?

12. Принимаю таким, как есть

– Убийца? – повторила Джорджетта и вдруг задумчиво добавила: – Бедняжка Кейт! При ее самолюбии! Когда-то Кейт решила, что я насмехаюсь над нею. Она ударила меня по лицу, да, дала мне пощечину. И сказала, что я не сумела бы порядочно сыграть даже роль проститутки. Я только засмеялась, я ведь люблю ее и восхищаюсь ее умом – разве что нахожу забавной ее наивность.

Знаете что, мистер Стрикленд? Пройдитесь по вечернему Лондону! Пройдитесь по его улицам и спросите у женщин, которых вы увидите, на что они живут. А если бы они жили не этим, то на что еще могли бы они прожить? Большинство из них живет, как жила когда-то я, в комнатках, где ютится дюжина человек, где так часты голод и болезни. Они не очень-то знают, что такое "невинность", которой, как правило, лишаются уже в одиннадцать-двенадцать лет. Господи, как глупы бывают мужчины!

Ее смех странным эхом отозвался в зимнем саду.

– Добро и зло... что это такое? Если хотите, я скажу вам.

Джорджетта вскочила со скамейки и приняла вдруг театральную позу. Она еще смеялась, но теперь в ее лице была и мудрость много повидавшего человека. Она произносила чужие, но глубоко пережитые и прочувствованные слова:

– "Лорд-мэр ли, откушав паштет из раков, отправляется в ратушу? Беднягу ли Джека выводят стражники из тюрьмы в последний путь к Тайберну?"

– Миссис Деймон! Может быть, не надо?

– "Я заглядываю в свою душу и вижу, что она ничем не хуже, чем у лорд-мэра, и ничем не лучше, чем у бедного Джека".

Клайв от растерянности не способен был уже произнести ни слова.

– "Наденьте на меня красную мантию, повесьте на шею золотую цепь, накормите до отвала пудингом – и я отлично сыграю роль судьи, вынеся после сытного обеда приговор Джеку. Но морите меня голодом, держите подальше от книг и порядочных людей, дайте мне в качестве единственных развлечений кости и джин – и я стану разбойником с большой дороги. И по заслугам будешь повешен, скажете вы, потому что вам уже надоела вся эта докучливая болтовня. Не стану спорить. Не остается ничего иного, кроме как принимать мир таким, как он есть, включая – пока она еще не вышла из моды – и пеньковую петлю".

Вновь засмеявшись, Джорджетта сделала реверанс.

– Вы знаете, мистер Стрикленд, что это написал очень мудрый человек? Уже два года, как он умер, но сказанное им по-прежнему справедливо. Или, может быть, вы не согласны?

– Согласен, разумеется. И вообще ни к чему было цитировать Теккерея – я и без того понял вас.

– Поняли?.. Вы, сын добропорядочного адвоката?

– Да. Я, сын добропорядочного адвоката. Почему бы мне не понять вас? Я и сам пришел к тем же самым мыслям. Но, миссис Деймон, вы начали говорить об убийце...

– О, разумеется! Убийца! Я чуть не забыла о нем! Так вот, не забывайте, что историю Констанции Кент все вновь и вновь рассказывала девочкам не я, а драгоценная миссис Каванаг!

– Вы хотите этим сказать, что миссис Каванаг убила вашего мужа?

Наступила тишина, только снаружи завывал ветер.

– Убийца – миссис Каванаг?

– Кто убийца, я вам не скажу. Все равно вы бы, боюсь, только рассердились на меня.

– Но вы же сказали, что расскажете обо всем полиции.

– Да, расскажу. Вы узнаете все от инспектора Масвела, но не от меня. Сейчас я пойду к себе, чтобы немного привести себя в порядок, а потом...

Сейчас шорох послышался уже совершенно отчетливо.

– Ради бога, миссис Деймон, оставайтесь на месте. Где-то здесь скрывается убийца!

– У вас разыгралось воображение! Впрочем, если и так, меня он тронуть не посмеет! Отпустите вы мою руку?

– Я не позволю вам одной подниматься по лестнице в темноте.

– Но, сэр! Даже если бы у меня не было возражений против того, чтобы переодеваться в вашем присутствии, боюсь, что это смутило бы доктора Бленда, не говоря уже о прислуге! Прошу вас, отпустите мою руку! Или вы хотите, чтобы я позвала на помощь и еще раз обвинила вас в приставании к женщинам?

Клайв продолжал держать руку Джорджетты.

Ситуация была достаточно глупой: хотя надо было бы обыскать помещение, он не мог отпустить Джорджетту. Взяв лампу в левую руку, он провел Джорджетту через маленький салон до двери в холл.

– Мистер Стрикленд, я не хочу ссориться с вами. Для Кейт я сделала все, что было в моих силах – во всяком случае, не меньше, чем доктор для Селии. Прошу вас, отпустите меня.

Клайв отворил дверь в холл. Теперь вой ветра в дымоходах заглушал любые шорохи.

– Мисс Бербидж! – позвал Клайв.

Пенелопа в это время выходила с лампой в руке из двери библиотеки.

– Мисс Бербидж, – продолжал Клайв, – не будете ли вы так добры проводить миссис Деймон наверх? И я попрошу вас сказать ее горничной...

– Гортензии сейчас нет, – перебила Джорджетта. У нее вновь как будто пересохло горло. – Вчера вечером все почему-то решили, что я сбежала. Чего ради? Короче говоря, миссис Каванаг отпустила Гортензию...

– Ага, значит, ее отпустила миссис Каванаг?

– Мистер Стрикленд, выпустите вы наконец мою руку? Мне больно!

– Вы можете проводить миссис Деймон наверх и побыть там с нею? – пристально глядя на Пенелопу, невозмутимо проговорил Клайв.

– Да, сэр, – ответила девушка.

– Еще одно. Миссис Деймон хочет, после того как переоденется, побеседовать с инспектором Масвелом. Вы обещаете, что будете рядом с нею, пока она не зайдет в кабинет? Обещаете?

– Конечно, обещаю!

Клайв отпустил руку Джорджетты.

– Если бы вы знали то, что знаю я, – потирая онемевшую руку, обратилась к нему Джорджетта, – вы бы поняли, как все это смешно. Кажется... кажется, я забыла что-то. Только что? Впрочем, неважно. Потом вспомню.

Пенелопа пробормотала что-то успокаивающее, а затем, не сводя глаз с Джорджетты, сказала Клайву:

– Предоставьте все мне, сэр. Можете не беспокоиться.

За окнами все так же выл ветер. Немного успокоившись, Клайв видел, как женщины поднимаются по лестнице. Из-за закрытых дверей слышен был голос инспектора Масвела, разобрать слова было невозможно. Внезапно Клайву пришла в голову мысль.

– Мисс Бербидж! – крикнул он вдогонку, высоко подняв лампу.

– Да, сэр?

– Не могли бы вы после того, как проводите миссис Деймон в кабинет, зайти ко мне в зимний сад?

– Если вам это угодно, сэр...

– Непременно зайдите. Только мы с вами видели убийцу. И тем не менее, не смогли бы его распознать: мы ведь не знаем, какое у него лицо.

– Ради бога! – воскликнула Джорджетта.

– Если, мисс Бербидж, мы обменяемся нашими впечатлениями и поймем, почему мы даже вблизи не могли разглядеть это лицо...

Пенелопа тоже подняла лампу, и тени от обоих огоньков медленно поползли по стенам и потолку. Джорджетта, у которой начали сдавать нервы, воскликнула громко, звук ее голоса заполнил весь холл.

– Я скажу, почему вы не могли разглядеть его! Потому, что на лицо был натянут черный шелковый чулок с прорезями для глаз! Я нашла его в спальне Кейт. Вам еще что-нибудь нужно?

– Да. Так вы разыщете меня, мисс Бербидж?

– Да, сэр.

Доносившийся из-за двери голос Масвелла внезапно умолк. Может быть, он начал прислушиваться? Клайв вошел в малый салон. Он не сводил глаз с двери в зимний сад – выскользнуть оттуда незамеченным не мог никто.

Никто, однако, и не пытался оттуда выскочить.

Войдя в сад, Клайв затворил за собою стеклянную дверь. В свете его лампы мелькнуло черное платье. Когда он дошел до середины сада, миссис Мери Джейн Каванаг уже ждала его.

Клайв не мог понять, что именно выражает лицо миссис Каванаг. Радость? Торжество? Коварство?

Стоя рядом со столиком, она заговорила своим обычным елейным голосом.

– Добрый вечер, сэр! – Затем в ее голосе послышалось что-то вроде упрека. – Я вовсе не хотела напугать ни вас, ни миссис Деймон. Вам, сэр, следовало, услышав мои шаги, окликнуть меня!

– Значит, это были вы?

– О боже, – смущенно пролепетала миссис Каванаг, – я ведь часто прогуливаюсь здесь! Обожаю растения! Но, разумеется, мне не пристало вмешиваться, когда вы и наша леди беседуете о своих личных делах.

– Гм!

– Да еще о каких делах, боже мой! Если бы бедный мистер Деймон знал...

– Он знал многое, миссис Каванаг!

– Боюсь, что так, сэр! Бедная мисс Кейт хотела убежать из дома – родного дома! – от отца и всех, кто так любит ее! Вы что-то сказали, сэр?

– Нет.

– Увы, мы живем в таком жестоком мире! И не только для мисс Кейт. Вы можете поверить, сэр, что мистер Деймон хотел пригласить детектива из-за того, что у леди была будто бы связь с одним джентльменом?

Клайв поставил лампу на стол.

– Нет! Все было не так! – возразил он решительно.

– В каком смысле, сэр?

– Пригласить детектива он хотел не из-за миссис Деймон, а потому что чувствовал себя в опасности. Три месяца назад, миссис Каванаг, Джонатан Уичер выяснил всю правду относительно Гарриет Пайк.

– Вот как, сэр? А кто такая Гарриет Пайк?

– Вы не знаете?

Лицо миссис Каванаг было бесстрастным, но Клайв чувствовал излучаемую ею ненависть.

"Кейт, – подумал Клайв, – надо увезти отсюда не только потому, что я люблю ее и хочу быть рядом с нею. Она в опасности. Те, кто убил Деймона, плетут заговор против нее. Я подозревал это раньше, но теперь – уверен. Убийца спрятал в ее комнате свой наряд, а эта женщина, когда-то нянчившая Кейт, ненавидит ее так, как только один человек может ненавидеть другого. Если бы я мог наплевать на всех и сегодня увезти Кейт..."

Клайв отогнал эти мысли.

– Вы не знаете, кто такая была Гарриет Пайк?

– Я не ясновидящая, сэр.

– Тогда я, пожалуй, расскажу вам, о чем сегодня узнал у Уичера.

– Я не собираюсь выслушивать то, что не имеет ко мне ни малейшего отношения! Если позволите, сэр, я покину вас.

– Не позволяю. Оставайтесь на месте.

Воздух стал, казалось, еще более сырым и душным.

– Девятнадцать лет назад, – заговорил Клайв, – Гарриет Пайк была повешена за убийство своих любовника и служанки. Уичер (только не говорите, что вам незнакомо и это имя!) присутствовал при ее аресте. Тогда он был всего лишь молодым сержантом под началом инспектора Чарльза Филда. Тогда он ничего не смог сказать бы мистеру Деймону, даже если бы тот стал его расспрашивать. Он только знал, что Гарриет Пайк родилась в бедной, но порядочной многодетной семье.

– Что еще знал Уичер? – продолжал Клайв. – Что у Гарриет Пайк, красавицы-брюнетки, чересчур любившей мужчин, родился ребенок от одного из любовников, которого (надеюсь, вы внимательно слушаете меня?) звали Айвор Рич.

Уичер не знал, ни сколько лет ребенку, ни как его зовут. Просто знал, что он существует. Между тем, мистер Деймон, которого Гарриет Пайк удалось убедить в своей невиновности, начал добиваться пересмотра приговора. Безрезультатно: Гарриет Пайк была повешена.

Миссис Каванаг топнула ногой.

– Повешена – и конец на этом!

– Нет. На этом еще не конец.

– Я не хочу больше слушать!

– Тем не менее, я буду продолжать. Айвор Рич, успевший растранжирить два полученных в наследство состояния, в начале августа этого года отравился в своей квартире, за которую ему уже нечем было платить. Хозяин дома хорошо знал Уичера, ставшего тем временем частным детективом, и попросил его замять слухи о самоубийстве.

Разумеется, сохранить все в тайне было невозможно, но все-таки большого шума избежать удалось. Удалось умолчать и о том, что среди вещей Рича были найдены несколько писем Гарриет Пайк, в том числе то, которое ей удалось передать ему из тюрьмы.

Думаю, что Гарриет любила этого человека. В письме она признает свою вину и пишет, что убила любовника во внезапном приступе гнева. Она просит Рича молчать об этом, еще не все потеряно. Ей многое известно об обвинителе: одна из ее сестер – няня детей Мэтью Деймона...

Клайв прервал свой рассказ.

Все это время миссис Каванаг только заламывала руки, теперь она сделала движение, словно собираясь убежать. Клайв загородил ей дорогу.

– Останьтесь, миссис Каванаг! Гарриет Пайк рассчитывала на то, что ей удастся убедить мистера Деймона в невиновности и обеспечить будущее своему ребенку. Она надеялась, что он сделает все для ее спасения. Так и случилось, а ребенок...

Мери Джейн Каванаг негромко проговорила:

– У вас нет никаких доказательств, сэр. Абсолютно никаких!

– Почему вы так думаете? Может быть, потому, что вы уничтожили завещание мистера Деймона?

– Я ничего не уничтожала.

– Даже мир души мистера Деймона? Молчали все девятнадцать лет о том, что ваша сестра была-таки преступницей?

– Преступницей? Бедняжка была невинна, как агнец! Да, невинна.

– Ну, нет. Ваша сестра была дважды убийцей. Это доказывается ее собственным письмом, которое и сейчас находится у владельца дома на Нью Элм Роуд. Что же касается вашего участия в обмане...

– В обмане?

– Да!

Побледнев, миссис Каванаг подняла руку, собираясь принести присягу.

– Это было добрым делом! – воскликнула она. – Лучшим в моей жизни, истинно христианским поступком! Воспитать сиротку, дитя невинно пострадавшей матери, уберечь родную мне кровь от греха и зла? Это вы называете обманом?

– Да, называю. И хотел бы сейчас услышать правду.

– Да пусть земля разверзнется подо мной...

– Это еще может случиться. Почему вы хранили втайне свое родство с Гарриет Пайк? И наконец: почему вы так ненавидите Кейт?

Теперь миссис Каванаг подняла уже обе руки, словно собираясь проклясть Клайва.

– Я же вижу, что вы ненавидите ее, миссис Каванаг. Я это понял, еще когда вчера в первый раз увидел вас вместе. И уже тогда не мог понять, почему вы непрерывно придираетесь к ней. Почему?

– Я придираюсь? Я, добрая старая Кавви? Это ложь! И вы даже не можете сказать, кто именно тот ребенок? Или можете?

– Не могу, – честно признал Клайв, сразу теряя все преимущество.

– Ага! – воскликнула миссис Каванаг.

Она была бледна, но выражение лица стало торжествующим.

– Прошу прощения, сэр, но я хотела бы закончить этот разговор. Вы не можете принудить меня продолжать его, и все равно больше я ничего не скажу. Могу я уйти, сэр?

Разгладив кринолин, она с равнодушным видом прошла мимо Клайва. Не удержавшись, она решила все-таки оставить последнее слово за собою.

– Когда ваш Уичер нашел будто бы это письмо Гарриет, он, надо полагать, сообщил об этом мистеру Деймону?

– Естественно. Он сразу же приехал в Хай – Чимниз. Вы разве не встретились с ним?

– Первую неделю августа я была в Уэстоне.

– А! Иначе вы помешали бы ему, не так ли? В глазах миссис Каванаг сверкнули молнии.

– Не приписывайте мне слов, которых я не говорила, сэр, чтобы потом самому не раскаиваться! А Уичер только на то и способен, чтобы всюду совать свой нос!

– Мистер Деймон девятнадцать лет прожил, убежденный, что из-за него была повешена невинная женщина. Уичер открыл ему правду. Мистер Деймон не сказал вам об этом?

– Может, сказал, а, может, и нет.

– Миссис Каванаг! За что вы ненавидите Кейт? Почему хотите свалить на нее вину за убийство ее отца?

– Думайте, о чем вы говорите, сэр! Это я хочу что-то свалить на нее? Никто здесь ничего не собирается сваливать на мисс Кейт, никто не желает ей зла. Здесь она может чувствовать себя в такой же безопасности, как в царстве небесном.

Миссис Каванаг умолкла и отвернулась от Клайва.

Накануне вечером Клайв слышал донесшимся сверху крик Селии: вероятно, как раз тогда она узнала о смерти отца. Сейчас до него вновь донесся такой же крик.

Даже сквозь закрытые двери Клайв ясно расслышал голос Кейт: "Кто это? Что вы хотите?" – а потом крик.

Схватив со стола лампу, Клайв распахнул дверь и, пробежав через малый салон, выскочил в холл. Даже на бегу он успел удивиться последовавшей за криком тишине. Клайв ожидал, что из кабинета появится Масвел – ничего подобного!

Комнаты первого этажа были пусты, шторы опущены, и единственным звуком был топот шагов самого Клайва.

– Кейт! – крикнул он, перепрыгивая через две ступеньки лестницы.

13. Труп в зимнем саду

Нигде никого и ничего.

На втором этаже пол был покрыт ковром, заглушавшим звук шагов.

Слышно было, как в конце коридора тикают настенные часы. В комнатах по обе его стороны было темно.

– Кейт!

Справа, недалеко от лестницы, за чуть приоткрытой дверью вспыхнул огонек спички, а затем загорелась свеча.

Кейт с искаженным лицом выбежала к Клайву. Обнимая ее, он почувствовал, что девушка дрожит всем телом.

– Я больше ме могу! – проговорила она. – Я считала себя храброй, но это уж чересчур для меня. Я видела его! Снова в там самом костюме! Он здесь!

В наступившей тишине слышно было лишь тиканье часов. Хотя они были в другом конце коридора, Клайв различал стрелки: четверть седьмого.

Вчера в это же время...

– Что случилось, Кейт? Что ты видела?

– Джорджетта...

– Где Джорджетта?

– Нет, нет, с ней ничего не случилось!

– Ты уверена в этом? Где она?

– Это наша с Селией гардеробная, – показала Кейт на дверь, из которой только что выбежала, – сейчас она старалась заставить себя говорить спокойно, – я переодевалась к ужину. Селия спит – доктор дал ей снотворное.

– Кстати, где сейчас доктор Бленд?

– Откуда я могу знать!? Пару минут назад, когда я была уже почти готова, я услышала, как Джорджетта и Пенелопа Бербидж спускаются по лестнице.

– Спускаются?

– Да. Джорджетта просила Пенелопу оставить ее, поскольку она идет поговорить с полицией. Пенелопа ответила: "Я провожу вас до кабинета, мэм, я ведь дала слово".

– Дальше!

– Это все, – взглянув на Клайва, ответила Кейт. – Я об этом рассказываю только потому, что ты так беспокоишься о моей мачехе.

– Гораздо меньше, чем о тебе. И ты права в том, что сейчас с ней ничего не может случиться. Но что было потом? Почему ты закричала?

– Я закончила переодеваться и, взяв заженную свечу, вышла из комнаты. Дверь ее открывается почти бесшумно. Этот человек, это существо или не знаю, как его еще назвать, стоял в темноте возле лестницы и смотрел вниз. Мгновение я не чувствовала ничего, кроме удивления. Не думаю, что когда-нибудь встречала его, потому что мне пришло в голову...

В общем, в это мгновенье я заметила брюки в красно-белую клетку и непроизвольно воскликнула: "Кто это?", а потом "Что вы хотите?" Когда я спохватилась, было уже поздно. Охотнее всего я проглотила бы язык. Этот человек повернулся ко мне. Мне показалось, что у него нет лица, и это было самое страшное.

Позвав на помощь, я кинулась назад в гардеробную. Свеча выпала у меня из рук и погасла. Я была так перепугана, что не могла в темноте найти засов и думала уже, что это существо сейчас нападет на меня, а я не сумею запереть дверь! Потом я услышала шаги: кто-то бежал по лестнице. Это был ты. Когда я узнала твой голос, я вновь зажгла свечу. Не сердись – я, наверное, просто сумасшедшая!

У Кейт сорвался голос, она закрыла руками лицо. Клайв нежно обнял девушку.

– Никакая ты не сумасшедшая, и тебе нечего стыдиться. Он не напал на тебя?

– Нет.

– Куда он исчез?

– Не знаю. Было темно, а двигался он бесшумно. Куда ты?

– Надо осмотреть...

– Нет! Прошу тебя, не оставляй меня здесь! Клайв высоко поднял лампу и оглядел коридор. Где-то ветер стучал оконной рамой.

– Это просто безумие какое-то, – проговорил Клайв и услышал, как Кейт, словно задыхаясь, вдохнула воздух. – Может быть, ты не поймешь то, что я сейчас скажу, до сих пор никто еще не говорил тебе об этом. Не могу представить, каким образом у убийцы оказался здесь еще один костюм, если тот, в котором он был раньше, лежит в театре "Принцесса". Ты сказала, что этот мужчина (или женщина) стоял у лестницы и смотрел вниз?

– Да!

– Так, словно следил за твоей мачехой и Пенелопой Бербидж?

– Ну... не знаю. Я тогда не подумала об этом.

– Сколько времени прошло после того, как они спустились вниз?

– Несколько минут. Точно не знаю. Мне сейчас так трудно судить о времени. Но почему это так важно?

Клайвом понемногу овладевало отчаяние.

– Кейт, – сказал он неожиданно. – Почему ты не доверяешь мне? Почему никто мне не доверяет?

Во взгляде Кейт любовь смешалась с удивлением.

– Я не доверяю тебе? Что ты хочешь этим сказать?

– Пойдем!

Взяв Кейт за руку так же, как недавно Джорджетту (хотя нельзя отрицать, что не совсем так), Клайв провел ее в гардеробную.

Две двери в противоположных стенах отделанной розовыми в цветочках обоями комнаты вели в спальни девушек. Рядом с дверьми стояли два одинаковых умывальника. Воздух в комнате был чуть сыроват. Свет лампы Клайва упал на опущенные шторы, два одинаковых туалетных столика и стоявший возле камина большой таз для купанья.

– Кейт!..

– Тс-с! Не так громко! – попросила Кейт, показывая кивком на левую дверь. – Там спит Селия. – И тут же, забывшись, она сама громко спросила:

– Клайв, дорогой, почему ты говоришь, что я не доверяю тебе?

– Потому что это правда. Никто не доверяет мне.

– Это не так!

– Двое – Уичер и твоя мачеха – говорят, что догадываются, кто убийца. Я уверен, что для тебя и миссис Каванаг это тоже не секрет. И никто не намерен даже слова проронить об этом мне!

Кейт вздрогнула, когда она услышала имя миссис Каванаг.

– Не могу, дорогой мой! Не смею...

– Вот именно! Об этом я и говорю. – Клайва охватила горечь. – Я делаю все, что от меня зависит, но я же не детектив. Если бы ты была откровенна со мной...

– А ты был вполне откровенен со мной? Разве вчера отец не сказал тебе ничего такого, о чем ты не сказал мне?

– Сказал.

– Вероятно, речь шла о том, на что сегодня намекал дядя Ролло? О наследственном психическом заболевании в нашей семье?

– Психическом заболевании? Господь с тобой, дорогая! Я не был откровенен с тобой только потому, что хотел уберечь тебя от лишних тревог.

– Вот именно! И точно поэтому не была откровенна с тобой и я!

Клайв поставил лампу на стол.

– Кейт! – с горечью проговорил он. – Плевать мне на то, прилично это или нет! Здесь было совершено убийство! И ты в опасности! Джорджетта сейчас рассказывает Масвелу о том, что она знает или всего лишь подозревает. Но это ничего не даст, если не будет достаточных улик, а я не верю в то, что они будут. Мне кажется иногда, что лучше всего было бы забрать тебя отсюда и не останавливаться до самого Лондона!

На мгновенье наступила тишина. Потом Кейт взглянула на него так выразительно, что слова были уже не нужны.

– Увези меня, – тихо проговорила она. – Господи, если бы ты меня увез! Увези меня сегодня!

Снаружи завывал ветер, ветка ударила в окно. Клайв резко повернул голову.

– Кейт! Ты сама не знаешь, что говоришь!

– Отлично знаю! Ты живешь на Брук Стрит, правда?

– Да. Там рядом есть гостиница. Можно было бы снять там...

– Мне не нужна гостиница. Забери меня к себе! Или, может быть, ты не всерьез говорил об этом?

– Как ты можешь?

– Тогда увези меня. Мне тоже плевать на приличия.

– Я не об этом думал. Опасность угрожает не столько тебе, сколько Джорджетте: убийца может решить избавиться от нее, потому что она слишком много знает. Тебя же он наверняка не собирается убивать, раз хочет навлечь на тебя подозрения. Думаю, что тебе еще никто не сказал об этом, но убийца спрятал свой наряд в твоей комнате, чтобы полиция нашла его там. К счастью, Джорджетта нашла его и унесла оттуда.

Лицр Кейт побледнело еще больше.

– Это именно так! – продолжал Клайв. – Насколько мне известно, полиции еще никто об этом не сообщил. Масвел не верит, что убийство могла совершить женщина, потому что не способен представить женщину, стреляющую из револьвера. Но...

– Но я умею стрелять из револьвера! – сказала Кейт.

Они молча переглянулись.

– Во всяком случае, из старого капсюльного пистолета. Только целиться как следует не могу, потому что дрожит рука. – В глазах Кейт появился страх. – Но стрелять я умею так же, как и ездить верхом в мужском седле.

– В таком случае уехать сейчас было бы безумием. Масвел и сейчас подозревает меня, а, узнав, что я люблю тебя...

– Правда? Ты мне еще не говорил об этом!

– Хочешь, чтобы я сделал тебе предложение?

– Да. По всем правилам. – На глаза Кейт навернулись слезы. – А Уичер – ты веришь в него? Он сумеет найти убийцу? Даже без моих показаний?

– Думаю, что да. Но люди...

– Какое мне дело до них! – воскликнула Кейт. – Ты вынуждаешь меня сказать: я хочу быть с тобой! Я давно уже мечтала об этом. Увези меня с собой! Или, если я не нужна тебе...

– Подожди!

– Что такое? Что это было?

Быть может, это всего-навсего ветка вновь стукнула об оконную раму. Но могло быть и так, что кто-то, пробираясь на цыпочках, задел что-то в одной из соседних комнат. Взяв лампу, Клайв подошел к двери в спальню Селии и осторожно повернул ручку.

Тишина.

Стоявшая на ночном столике свеча освещала разбросанные по подушке густые волосы Селии. Лицо девушки было бледно, но дышала она спокойно и ровно.

Кроме нее в комнате никого не было.

Клайв затворил дверь и, повернувшись к Кейт, посмотрел ей прямо в глаза.

– Кейт! Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться?

Кейт закрыла лицо руками.

– Что я наговорила? Господи, что я наговорила? Я же не могу оставить здесь Селию одну, без защиты!

– Кейт! Возьми себя в руки! – Клайв поставил лампу на стол и обнял девушку. – За сколько времени ты успеешь собраться?

– Но я...

– Сколько тебе нужно времени?

Кейт какое-то мгновение пыталась освободиться из объятий Клайва, но потом опустила голову ему на грудь.

– Пятнадцать минут хватит, Кейт? Полчаса?

– Полчаса? Да что ты? Хватит и пяти минут... Но...

– Мы должны уехать отсюда. – Клайв вынул карманные часы. – Двадцать минут седьмого. Прислуга будет ужинать еще десять минут. Тратить время на то, чтобы раздобыть лошадь, мы не можем. Сумеешь ли ты пройти пешком четыре мили?

– За кого ты меня принимаешь? Если будет нужно, пройду и пятнадцать!

– Отлично! Сейчас я схожу за чемоданом, а ты запри дверь и не впускай никого, пока не услышишь моего голоса. Всего пять минут, даю тебе слово!

Клайв крепко поцеловал девушку и вышел в коридор. Лампу он оставил в комнате, у него были спички. Он услышал, как Кейт повернула ключ в замке.

В коридоре стояла полная темнота. Дом вздрагивал и скрипел от порывов ветра, словно душа Мэтью Деймона старалась сравнять его с землею.

Добравшись до своей комнаты, Клайв при свете спички отыскал свечу. Вечерний костюм он забрал в Лондон накануне, а остальные вещи упаковал в несколько мгновений.

Надев пальто и шляпу, Клайв вышел в коридор. Слышно было, как Кейт нервно ходит взад-вперед по комнате.

На душе у Клайва было не очень спокойно, но сейчас это его не трогало. Мнение полиции – и того меньше.

Внезапно ему пришло в голову, что странно, как это инспектор Масвел и Джорджетта – с их-то горячими характерами – ухитряются так тихо беседовать. Или, может быть, их голоса не доносятся сюда из кабинета? Поставив чемодан, Клайв, стараясь ступать как можно осторожнее, спустился по скрипучей лестнице.

Слышно по-прежнему ничего не было.

В конце холла на пол падала полоска света от керосиновой лампы – дверь на половину прислуги была чуть приоткрыта. Клайв подумал, что на этот раз Пенелопа и миссис Каванаг наверняка ужинают вместе со всеми остальными.

Если так, он сможет вывести Кейт прямо через парадную дверь. Не надо будет...

В эту минуту ему показалось, что перед ним мелькнул силуэт Тресса.

Клайв стоял в холле, по обе стороны от него были открытые двери в гостиную и салон. На долю секунды ему показалось, что он видит перед собой Тресса – с его желтоватыми усами, каракулевым воротником на пальто и так далее, – но видение в мгновение ока исчезло из полосы света.

Клайв прислушался, но шум ветра заглушал все звуки за исключением потрескивания поленьев в камине салона. Времени, чтобы убедиться, не почудилось ли ему все это, у Клайва не было. Наверху отворилась дверь, и он услышал шаги Кейт.

Клайв поспешил наверх. Сейчас Кейт была важнее всего и остальные мысли он просто выбросил из головы. Впрочем, они и сами испарились, как только он увидел Кейт.

На Кейт были перчатки и шляпка лодочкой, поверх красного с желтым платья наброшена элегантная шубка. Кейт молчала, но ее глаза выразительно глядели на Клайва.

Клайв взял сумку Кейт и свой чемодан, а затем они вместе спустились по лестнице.

– Клайв, ты думаешь, что...

* * *

– Тс-с! Ты хочешь, чтобы Масвел...

– Что случилось?

Клайв напрасно пытался повернуть ручку входной двери.

– Заперто, – прошептал он. – Не на засов, как видишь, но заперто. Мне почудилось – или кто-то засмеялся? Ты слышала?

– Нет.

Они говорили шепотом и сейчас одновременно обернулись.

– Заперто и ключа нигде не видно. Бербидж всегда так рано запирает эту дверь?

– Никогда. Вчера он сделал это только из особой предосторожности.

– Предосторожности? Против чего?

– Просто так. – Кейт была смертельно бледна. – Будь я суеверна, я бы сочла это дурной приметой.

– Кто сейчас верит в приметы?! Мы уходим?

– Конечно.

– Вопрос только в том, как нам выйти? Но, думаю, мы легко сможем выбраться через любое из окон.

– Вряд ли, – проведя языком по губам, ответила Кейт. – Эти окна почти никогда не открывают, и засовы совсем проржавели. Конечно, ты сумеешь открыть какое-нибудь из них, но без шума не обойдется. Легко выйти можно через зимний сад. Там окна легко открываются, потому что помещение приходится часто проветривать. Но, если полицейские все еще в кабинете...

– Что тогда?

– Ничего! Меня уже ничто не остановит!

В таком нервном состоянии им, конечно, не удалось пройти, не наделав шума. Когда они миновали кабинет, дверь отворилась.

Остановился Клайв, однако, не поэтому, а потому, что из дверей вышла Пенелопа и было отлично видно, что в кабинете больше никого нет. Клайв шепотом обратился к девушке:

– Пенелопа, где они? Где Масвел и остальные полицейские?

– Я так и знала, сэр! – ломая руки, воскликнула Пенелопа.

– Что вы знали?!

– Так и знала, сэр, что они уехали. Потому я и пришла сюда.

– Не понимаю...

– Я проводила миссис Деймон до самых дверей, как и обещала вам, сэр. Только позже, за ужином, мне пришла в голову...

– Пожалуйста, говорите тише!

– Только тогда мне пришло в голову, что никто ведь не ответил "войдите", когда миссис Деймон постучала в дверь. Никто не ответил, но миссис Деймон все равно отворила дверь и вошла. Я решила, что все в порядке, и ушла. Я очень плохо сделала?

Совсем растерянная Пенелопа только сейчас разобралась, с кем говорит, и обратила внимание на чемоданы. Клайв, однако, не дал ей заговорить снова.

– Вы с нами не встречались, Пенелопа. Поняли?

– Да, сэр! Отлично поняла!

– Вы нас вообще не видели, так ведь?

– Да, сэр. Я думаю, мне лучше всего вернуться к себе.

– Еще минутку! – сказал Клайв. – Вчера вечером, когда мисс Кейт и мисс Селия разговаривали с вами, они спросили – не женщиной ли был тот, кого вы встретили на лестнице в понедельник? Вы ответили, что нет. Это было неправдой?

– Сэр...

– Вы ведь все-таки видели женщину? Только побоялись, что, если вы скажете об этом, другие начнут подозревать мисс Кейт или мисс Селию? Так было?

– Да, сэр, – опустив глаза, ответила Пенелопа.

– Когда прозвучал этот вопрос, вы смотрели на доктора Бленда. Вы растерялись и с ходу не придумали ничего лучшего, как сказать, будто видели бородатого мужчину. Так ведь?

– Да, сэр.

– Женщиной, которую вы видели, – это было скорее утверждением, чем вопросом, – была миссис Каванаг?

– Я, стало быть, не встречала вас, сэр, – повторила Пенелопа и поспешно скрылась за дверью в комнаты прислуги.

Кейт, прижав руки к груди, смотрела ей вслед.

– Я знала! – с жаром проговорила она. – Клайв, теперь мы уже в безопасности! Я знала, что это правда, только... ну да ладно! Во всяком случае, Селия в безопасности. И почему ты сказал, что из тебя плохой детектив? Ведь мы теперь свободны!

– Ты думаешь?

– О чем ты?!

Клайв решил, что лучше немного уклониться от истины.

– Да ничего особенного. Мы оставили лампу наверху, и я просто не знаю, как нам удастся выбраться из зимнего сада.

– О, тебя это волнует? Дай руку. Я хоть с закрытыми глазами проведу тебя. Дай руку!

Взяв оба чемодана в правую руку, Клайв протянул левую Кейт.

Они прошли через темный салон и начали пробираться между растениями зимнего сада. Клайву показалось, что здесь стало намного холоднее, словно...

– Остановись! – прошептала Кейт, когда они дошли примерно до середины помещения. – Остановись! Дверь недалеко от скамейки, но сейчас я совершенно не могу сообразить, в какую надо идти сторону.

– Я зажгу спичку.

– Нет, подожди. Я и так найду. К двери ведет тропинка, это не больше шести шагов.

Их окружала полная темнота – в таких ситуациях человек не должен давать волю воображению. Клайв услышал шорох юбки Кейт, а потом – наконец-то! – и ее голос.

– Есть! Сделай два шага вперед до скамейки! Потом зажги спичку и иди ко мне!

Клайв сделал два шага вперед и застыл на месте.

– Клайв, что случилось? Ответа не было.

– Клайв, что случилось?

Клайв поставил чемодан на землю и кашлянул. Послышались приближающиеся шаги Кейт.

– Не надо подходить, – проговорил он почти громко. – Я сейчас зажгу спичку, но ты не подходи и не смотри сюда. На скамейке кто-то сидит или лежит – и не движется.

Вспыхнул огонек спички. Первым, на что упал взгляд Клайва, был флакончик для нюхательной соли, но сейчас Клайву было не до него. Его внимание было приковано совсем к другому.

Кто-то задушил Джорджетту Деймон.

Она лежала на скамейке с головой, откинутой на спинку, и темными следами пальцев на шее. Каштановые локоны были разбросаны в беспорядке.

Стояла почти невыносимая тишина, только где-то далеко что-то скрипнуло – может быть, дверь. Клайв показал на лежавший рядом со скамейкой флакончик.

– Она забыла его здесь, – сказал он. – Только не сразу сообразила это. Поэтому она вернулась сюда и поэтому умерла.

14. В трактире

На следующий день, вскоре после полудня, по улицам Лондона – Риджент Стрит, а потом Ковентри Стрит – катился кеб.

Был четверг, 19 октября.

В кебе сидели Кейт и Клайв. Клайв держал в руке утреннюю газету и смятую телеграмму – вторую телеграмму от Уичера. Кеб остановился на северной стороне Лестер Сквера.

Кучер мгновенье колебался, прежде чем спуститься с козел и отворить дверцу.

– Вы уверены, сэр, что это правильный адрес?

– Да. По-моему, мы на месте.

– Но это же трактир! – возразил кучер – Разве можно вести сюда леди!

– А я и не собираюсь вести ее туда. Леди останется в карете. Вы подождете меня.

– Клайв... – начала было Кейт.

– Ты останешься в карете!

Увидев, что его пассажиры прощаются так трогательно, словно молодой человек собирается лет на десять уехать в колонии, кучер тактично вернулся на козлы. Успел он заметить и то, что девушка сильно взволнована, а глаза ее покраснели от слез.

– Ты ведь не задержишься надолго, Клайв?

– Не задержусь. Если Уичер здесь, то, наверняка, не задержусь. Я вовсе не хочу, чтобы ты задерживалась в этих местах дольше, чем необходимо.

– Ну, это-то меня, Клайв, не волнует! Мне здесь даже нравится.

– Думаю, что ночью тебе тут понравилось бы гораздо меньше.

В те времена большая часть Лестер Сквер представляла довольно жалкое зрелище. Посреди площади, окруженная мусором, стояла конная статуя Георга I, которую какой-то шутник выкрасил в снежно-белый цвет, быть может, стремясь обратить внимание на необходимость навести хоть какой-то порядок.

Людей на площади почти не было. Солнечные лучи безуспешно пытались пробиться сквозь густую пелену пыли и дыма. Не улучшился внешний вид площади и от того, что в феврале стоявший на северном краю площади Сэвил Хауз сгорел, а в его уцелевших подвалах обосновалось открытое всю ночь заведение под названием "Тени".

Немного в стороне от "Теней" стояло вычурное, с башенками в мавританском стиле, здание театра и концертного зала "Альгамбра", а по другую сторону был трактир, из которого доносился резкий запах уксуса и красного перца.

Клайв вошел в трактир и сразу же увидел Уичера. Детектив с мрачным видом сидел за одним из столиков.

– Где вы были весь день? – прежде всего поинтересовался Клайв.

– В Хай – Чимниз. Беседовал там кое с кем и только что вернулся оттуда.

Отставной инспектор покачал головой, а потом даже присвистнул.

– Здорово вы это провернули! – одобрительно проговорил он. – Черт возьми! Просто-таки здорово! Устриц попробуете? Они здесь дешевые и неплохие.

– Спасибо, обойдусь без устриц. Я хочу сказать...

– Догадываюсь, о чем.

– Не думаю.

– В любом случае – присядьте.

Клайв, хоть и со скрежетом зубовным, но послушался.

– Послушайте, сэр, – заговорил Уичер, – то, что вы увезли мисс Кейт в Лондон, я вполне могу понять. Но, ради бога, почему именно тогда, когда вы нашли труп миссис Деймон? Насколько я понимаю, вы ведь нашли его. Почему вы решили все-таки уехать после этого? Чья это была идея?

– Естественно, моя.

"Правде это не вполне соответствует, но пока сойдет", – подумал Клайв.

Настроение у него было далеко не радужным: за последние сутки он столько испытал... Он был искренне потрясен, увидев труп Джорджетты Деймон, но – при всем при этом – отказаться от плана побега не мог.

Решимость Кейт тоже была твердой – до того момента, когда они сели в поезд. Там ею овладели угрызения совести, она расплакалась и начала сравнивать свое поведение с поступками Мессалины, Лукреции Борджиа и прочих сомнительной нравственности дам.

К моменту приезда в Лондон она была уже в таком состоянии, что в гостинице Клайву пришлось поручить ее заботам горничной.

"Впрочем, все нормально", – подумал Клайв.

Немного разбираясь в человеческой натуре, он был готов к тому, что на следующий день найдет Кейт совсем иною. Действительно, сейчас Кейт обвиняла себя в том, что накануне вечером наговорила глупостей, спрашивая Клайва – любит ли он ее, спрашивала... Впрочем, опустим это!

Об этом Клайв не обмолвился Уичеру и словом, но на душе у него было очень тяжело.

– Да, это было безумие. Признаю. Однако, ни Кейт, ни я не раскаиваемся в нем.

– Вы серьезно так думаете?

– Да! – решительно ответил Клайв.

– Что ж, сэр! Инспектор Масвел...

– Получил ордер на арест Кейт? Или, может быть, нас обоих?

– Ну...

– По обвинению в убийстве?

– Ну-ну-ну, – ухмыльнулся Уичер. – Вам, адвокату, да не знать, что в делах об убийстве полиция не нуждается в ордере для ареста подозреваемого? В случае более мелких преступлений – да. Но при убийстве?!

– Так что же произошло?

– На время вам обоим лучше будет скрыться. Не попадаться никому на глаза.

– Отлично! – бросил Клайв. – Мы хоть завтра можем выехать в Фолькстон и в тот же вечер быть в Париже. Кейт будет счастлива.

Уичер встал из-за стола и, бросив: – Черт побери! – начал нервно расхаживать по комнате.

– Я уж боялся, что окончательно разочарую вас, сэр. Но не падайте духом. Нет, нет! Если вы готовы помочь мне, если готовы пойти на некоторые неудобства, а, может быть, и опасность, тогда завтра вам уже нечего будет бояться Масвела. Кстати, вчера из Хай – Чимниз бежали не только вы и мисс Деймон.

– Кто же еще?

– Убийца.

– Вы, стало быть, подозреваете, кто это?

– Я знаю, кто это. И ваша девушка тоже это знает. Уичер вновь начал расхаживать взад-вперед, позвякивая мелочью в кармане.

– Еще одно! – сказал он. – Вчера я, быть может, немного ввел вас в заблуждение. Не в той степени, как мистер Деймон, но только он сделал это помимо воли, а я умышленно. Вы понимаете меня?

Клайв постарался взять себя в руки.

– Мистер Уичер, – ответил он вежливо, но с горечью в голосе, – прошу вас, не напускайте еще большего туману. Пусть окажется, что Земля перестала вращаться, что трава красная, а статуя Нельсона изображает усатую женщину, но в любом случае, я хочу знать правду! Достаточно с меня загадок.

– Сэр, сэр! Я вижу, что вы чересчур взволнованы.

– Не спорю. Так вот, я хотел сказать вам, что вчера вечером, – Клайв стукнул по столу, – я пришел к выводу, что убийцей может быть только миссис Каванаг. У нее достаточно мужеподобная фигура. У нее сильные руки. Она гладко причесывает волосы. Если к тому же она скроет лицо за чулком, невозможно будет сказать – мужчина это или женщина.

Уичер вопросительно посмотрел на Клайва.

– Правильно или неправильно мое предположение, – продолжал Клайв, – но оно только подкрепляется тем, что сказала – вернее, тем, чего не хотела говорить Пенелопа Бербидж. Сейчас я объясню, что я имею в виду.

Клайв коротко пересказал свой вчерашний разговор с Пенелопой.

– Что вы можете на это сказать?

– Ну-у... В своем роде обоснованная гипотеза.

– В своем роде? Что это значит? Либо миссис Каванаг – убийца, либо нет!

– Действительно, – задумчиво кивнул Уичер. – Это вполне справедливо.

– Мистер Уичер!

Отставной инспектор с неожиданной силой в голосе перебил Клайва.

– Не горячитесь! Придержите чувства, сэр! Вы еще не понимаете, что мы имеем дело с самым гнусным убийцей, какого мне приходилось встречать, а я имел много случаев повидать их! Это не игра! Вы подождете меня здесь, пока я в задней комнате переговорю с одним моим товарищем, а потом...

– Надеюсь, мне не придется долго вас ждать. Кейт сидит в кебе там, на улице.

У Уичера округлились глаза.

– Мисс Кейт здесь?

– А почему бы и нет?

– Ну-у, не знаю. Да нет, для страхов нет никаких причин. Я поговорю со своим приятелем, а потом... потом, возможно, возникнет несколько запутанная ситуация. Посмотрим.

Клайв вскочил было со стула, но тут же снова сел.

Движения на Лестер Сквер почти не было. Через площадь видно было розовое здание "Альгамбры", башенки которого возвышались, словно минареты странной мечети, муэдзины которой призывали правоверных не к молитве, а к созерцанию пикантных танцовщиц.

Положив перед собою газету и телеграмму, которой его вызвал Уичер, Клайв задумался о жизни и смерти.

Думая о Джорджетте Деймон, он вспоминал ее живой, со смеющимися голубыми глазами, стоящей перед ним в зимнем саду. "Я заглядываю в свою душу и вижу, что она ничем не хуже, чем у лорд-мэра, и ничем не лучше, чем у бедного Джека. Наденьте на меня красную мантию, повесьте на шею золотую цепь, накормите до отвала пудингом – и я отлично сыграю роль судьи, вынеся после сытного обеда приговор Джеку". А потом – изменившимся голосом: "Но морите меня голодом, держите подальше от книг и порядочных людей, дайте мне в качестве единственных развлечений кости и джин..."

Джорджетта декламировала это не ради шутки.

А потом перед Клайвом всплыло посиневшее лицо и неподвижное тело на скамейке под индийской азалией.

И Мэтью Деймон...

Клайв поспешил отогнать эти мысли. Заглянув в газету, он увидел напечатанный огромными буквами заголовок, сообщавший о том, что вчера скончался лорд Пальмерстон.

Разумеется, это не было ни для кого потрясением, но заставило каждого вспомнить о событиях, ставших уже достоянием истории. Покойный был министром иностранных дел в кабинете лорда Рассела, премьер-министром во время Крымской войны, а потом еще раз – в 1861 году, когда Англия чуть не вмешалась в гражданскую войну в Америке.

В то время здесь, за три тысячи миль от полей сражений, все разделились на два жарко поддерживавших ту или другую сторону лагеря (газеты, разумеется, были на стороне южан). Небольшая демонстрация, помнится, состоялась даже перед "Альгамброй".

Крымская война, восстание сипаев, гражданская война – повсюду выстрелы из пушек, ружей, револьверов... А теперь револьверный выстрел прозвучал и в Хай – Чимниз...

Хватит об этом!

Уичер вернулся из задней комнаты с озабоченным лицом.

– Мистер Уичер, – спросил Клайв, – кто нашел ее?

– О чем вы?

– Вот телеграмма, – Клайв показал на листок, – которую вы прислали мне из Рединга. Вы говорите, что провели весь день в Хай – Чимниз и успели со всеми побеседовать?

– А что? Вам что-то пришло в голову? – внимательно глядя на Клайва, спросил Уичер.

– Да нет, ничего особенного. Просто мне хотелось бы знать, кто после того, как мы с Кейт ушли, нашел труп миссис Деймон. И еще – куда девалась полиция? И почему была заперта входная дверь?

– Не обижайтесь, – с холодной вежливостью проговорил Уичер, – но лучше будет, если сначала вы расскажете, каким образом вы обнаружили труп.

Клайв рассказал рассеянно насвистывавшему что-то сквозь зубы Уичеру историю вчерашнего вечера.

– Хорошо. Мы, в общем-то, так и подозревали. Хотя, надо сказать, было определенное расхождение во мнениях между Масвелом и мною. Итак, сэр, где сейчас живет ваша девушка?

– В гостинице. Но, если ее хотят арестовать, ей, я думаю, лучше туда не возвращаться. Я тоже не вернусь домой.

– Ни о чем подобном я не говорил. Я сказал лишь, что вам лучше пока не попадаться людям на глаза. Кстати, не думаю, что кого-то из вас хотят арестовать.

– Как это?

Глаза Уичера ехидно блеснули.

– Разве что я потерплю неудачу. В это, однако, я не верю. А до тех пор...

– Да?

– Сознаюсь, я был удивлен, узнав о том, что мисс Деймон ждет вас в кебе. Сейчас у нас будет много дел. С нами она пойти не сможет, так что с вашего разрешения я отправлю ее в гостиницу. Только сначала я хотел бы обменяться с ней парой слов. Как вы думаете, она не будет возражать, если я пойду поговорить с нею?

В это время они увидели, как отворилась дверца кеба и Кейт шагнула на ступеньку.

Клайв и Уичер выскочили из трактира и, спотыкаясь на грязной мостовой, бросились к кебу, оглядываясь по сторонам – не приближается ли кто-нибудь.

Надо сказать, что крупные драки и скандалы случались здесь лишь после наступления темноты, когда из ночного кабаре или из "Альгамбры" начинали выходить посетители, зачастую настроенные агрессивно. Однако и сейчас назвать эти места вполне безопасными было бы преувеличением.

Увидев их, Кейт застыла, поставив ногу на ступеньку кеба.

– Но... – начала она.

– Мисс Деймон, – успокаивающе проговорил Уичер, – нет никакого повода...

Кейт умоляюще посмотрела на Клайва.

– Я только что говорил мистеру Стрикленду, что вам пока нечего бояться полиции. Однако приличия запрещают вам оставаться здесь вне кареты.

– Ради бога, что, собственно, происходит? Уичер пропустил этот вопрос мимо ушей.

– Нам, мисс Деймон, удалось более-менее восстановить события, происходившие вчера в Хай – Чимниз.

– О чем вы?

– Я говорю о смерти вашей несчастной мачехи. От без четверти шесть и до пяти минут седьмого мистер Стрикленд беседовал с нею в зимнем саду. Так ведь? – обратился Уичер к Клайву.

– Да, примерно в это время.

– Что же случилось потом? – спросил Уичер, словно надеясь услышать ответ от Кейт. – Она поднялась в сопровождении Пенелопы Бербидж наверх, чтобы умыться и переодеться. Масвел и констебль Питерс были тогда еще в кабинете – мистер Стрикленд слышал голос инспектора.

Вы, однако, не знаете, как не знала этого и миссис Деймон, что инспектор, потеряв терпение, послал дела ко всем чертям и решил, что ему пора перекусить. Прихватив Питерса, он преспокойно ушел, пока мистер Стрикленд беседовал в зимнем саду с миссис Каванаг. Ушел, не сказав ни слова никому, кроме доктора Бленда.

Кейт хотела уже было что-то сказать, но сдержалась.

– Доктора Бленда? – спросил Клайв.

– Совершенно верно. Они случайно столкнулись в холле, и доктор, человек любопытный, проводил полицейских до ворот, где их ждал экипаж. Войдя в дом, доктор запер за собою входную дверь.

– Это он запер ее?

– Да. Он еще раньше взял у Бербиджа ключ, сказав: "Бербидж, есть тут кое-кто, кого я не хотел бы выпустить из дома".

– Но почему? – не выдержал Клайв. – Какой смысл имело запирать дверь?

– Вот именно – какой смысл?! – как эхо, отозвался Уичер.

– Но, мистер Уичер!..

– Что между тем, – невозмутимо продолжал детектив, – было с миссис Деймон? Наверх она поднялась – тут все в порядке, но переодеваться не стала. У женщин для этого требуется немало времени – даже если не менять белье. Она немного поплакала, потом умыла лицо и направилась вниз, чтобы разоблачить убийцу перед полицией.

В зимнем саду миссис Деймон во весь голос сказала, что знает о том, кто убийца. Через несколько минут она спустилась сверху, постучала в дверь кабинета и вошла. Вы следите за ходом моей мысли, сэр?

Клайв кивнул.

– Да, я понимаю. Вопрос только, почему миссис Деймон и слова не сказала, увидев, что кабинет пуст? И почему она осталась там, вместо того, чтобы уйти?

– Этого мы не знаем, сэр. Спросить у нее уже невозможно.

– Но...

– Убийца заманил миссис Деймон в ловушку. – Уичер взглянул на Кейт. – Прежде всего он напугал вас, когда вы выглянули в холл. Вы закричали, и мистер Стрикленд бросился наверх. Избежать встречи для убийцы не представляло труда – он мог укрыться в любой из пустых комнат.

Кейт все еще продолжала неподвижно стоять на ступеньках кеба. Она кашлянула, но ничего не сказала.

– Готов согласиться, что это, действительно, не представляло труда, – сказал Клайв. – Однако, меня смущает одно обстоятельство. Миссис Деймон должна была слышать крик Кейт. Почему же она не отворила дверь кабинета?

– Но, сэр! Откуда вы знаете, что не отворила? Вы же сломя голову промчались наверх. К тому же, мы не знаем точно, где находилась миссис Деймон, надолго в кабинете она, задерживаться, ясное дело, не стала бы. Для нас это не играет существенной роли. Предположим, что она вышла сразу после того, как вы пробежали мимо двери...

– Ив этот момент появился убийца?

– Стало быть, все-таки миссис Каванаг? – спросил Клайв, – Она осталась в зимнем саду, когда я бросился наверх. Это она?

– Нет, не она, – ответил Уичер.

– Кавви ведь в это время... – начала Кейт.

– Не скажу, – продолжал Уичер, – что это совершенно невозможно. Слуги не слышали никаких криков – обитая сукном дверь не пропускает звуков. И все же я думаю, сэр, что в тот момент, когда была задушена миссис Деймон, миссис Каванаг ужинала вместе со всеми остальными.

И еще одно. Миссис Деймон не боялась убийцы – об этом мы знаем от вас, мистер Стрикленд. Не боялась она и темноты. И к тому же она забыла в саду флакончик с нюхательной солью. Если даже она увидела кого-то в костюме, который надевал убийца...

– Как? – спросил Клайв. – Не самого убийцу?

– Да нет, почему же... Короче говоря, если бы она даже увидела убийцу, она все равно со спокойной душой направилась бы в сад забрать свой флакончик. Тем не менее, как мы знаем, это было безрассудством.

Уичер сделал жест, словно пытаясь задушить кого-то. Кейт протестующе вскрикнула.

– А кто же нашел труп? – спросил Клайв. – После нас, я имею в виду.

– Доктор Бленд.

– Каким образом?

– Каким образом? – повторил Уичер. – Распрощавшись с Масвелом, он вернулся в дом и, никого не встретив, начал искать, куда девались все остальные. Заглянув в зимний сад, он сразу же обнаружил странную вещь: там было холодно. Потому, разумеется, что дверь наружу осталась приоткрытой. А вслед за этим он обнаружил, что у миссис Деймон температура и того ниже.

– Оставьте это, – воскликнула Кейт.

– Я буду счастлив, мисс Деймон, когда смогу это сделать. Поймите, однако, что мистер Стрикленд основательно усложнил мое положение. Помочь вам будет нелегко и благодарить за это вы отчасти должны себя. Сбежать с человеком, в которого вы, по словам миссис Каванаг, вы влюблены уже не один год.

– Кавви сказала так?

– Вот именно, она не очень-то любит вас. Впрочем, это, полагаю, для вас не новость.

– Да, я знаю об этом.

– Оставим пока в покое миссис Каванаг, – вмешался Клайв. – Вы сказали, мистер Уичер, что доктор взял у Бербиджа ключ от входной двери и, войдя в дом, запер ее. Как он это объясняет?

– Никак.

– Никак?

– Никак. И это существенно облегчило мою ситуацию. Когда Масвел вернулся из Рединга – сами понимаете, в каком настроении, – и хотел допросить доктора, тот отказался отвечать на вопросы, а потом просто уехал в Лондон. Разве я не говорил, что не вы одни сбежали вчера из Хай – Чимниз?

Кейт и Клайв переглянулись.

– Прошу у вас обоих прощения, если чем-то обидел, – вновь с каким-то напряжением в голосе проговорил Уичер. – Я уверен, что все кончится благополучно, если только вы доверитесь мне и не будете нарушать мои планы! Мисс Деймон! Сейчас мистер Стрикленд отправится со мной по одному чрезвычайно важному делу. Я попрошу вас пока что вернуться в гостиницу.

– Без Клайва?

– Да, мисс Деймон. А мы сейчас отправимся с ним совсем в неподходящее для вас место, но обещаю, что мистер Стрикленд не задержится надолго. Пятичасовой чай вы сможете уже выпить вместе. Должен, однако, кое-что добавить – собственно, поэтому я и хотел поговорить с вами.

– Я слушаю.

– Сегодня еще предстоит немало событий, – сказал Уичер, – так что вечер провести с мистером Стриклендом вам не удастся. Часов с восьми он будет занят. Вы понимаете, что я хочу сказать?

15. Черри

Кейт хмуро посмотрела на Уичера.

– Я вообще не понимаю, о чем вы говорите. Но, если уж вы обязательно хотите это знать, могу сообщить, что мы с мистером Стриклендом бежали из Хай – Чимниз для того, чтобы... чтобы...

– Чтобы иметь возможность быть вместе? Я знаю это. Думаю, однако, – даже уверен в этом – что вы хотите, чтобы я нашел убийцу вашего отца.

– Куда вы сейчас направляетесь?

– Пока, мисс Деймон, это секрет.

– До пяти часов! – сердито воскликнула Кейт. – Ладно, пусть будет до пяти часов! Клайв, у тебя есть ключ от квартиры? От твоей квартиры? Ты его дашь мне? Вместо того, чтобы сидеть в гостинице, я пойду к тебе и, когда ты вернешься, чай уже будет ждать тебя.

Клайв без лишних слов протянул Кейт ключ и, заплатив кучеру, велел ему отвезти леди в гостиницу.

– Я доверяю вам, мистер Уичер, – сказала, занимая место в кебе, Кейт, – но и побаиваюсь вас. Господи, еще как побаиваюсь!

Клайв захлопнул дверцу кеба, и через пару минут экипаж уже скрылся за поворотом на Пентон Стрит. Стало холоднее и начинало понемногу темнеть. У Клайва не было никаких оснований прощаться в душе с Кейт, в стуке захлопнувшейся дверцы не было ничего рокового – и все же он был охвачен тревогой и сомнениями.

– Чем мы займемся и куда пойдем? – спросил он у Уичера.

– Как вы полагаете, сэр, почему я назначил вам встречу именно здесь? Пойдемте. Через минуту мы будем на месте.

Поправив шляпу, он зашагал через площадь в сторону "Альгамбры".

Они подошли ко входу в театр. Большая афиша возвещала, что новый сезон открывается музыкальной комедией в восточном стиле "Блудный сын". Вещь была отечественной переработкой оперы француза Обера.

– Да, именно сюда нам и надо, – постучав в дверь, сказал Уичер. – Вы знаете "Альгамбру"?

– А кто не знает?

– Я имею в виду – часто бываете здесь?

– Пожалуй, чаще, чем следовало бы, – признал Клайв. – Ведь слава у этого заведения немногим лучше, чем у того. – Он кивнул в сторону кабаре на противоположном конце площади.

– Так или иначе, сэр, на мысль меня навели вы сами своим рассказом о театре "Принцесса". И впрямь в театре можно увидеть кое-что интересное, даже зайдя в неурочное время.

– О какой мысли вы говорите? И что надеетесь тут увидеть в три часа дня?

– Увидеть я намерен своего агента, ответил Уичер. – Он – вернее будет сказать "она" – уже ожидает нас.

Клайв обвел взглядом площадь.

Сейчас она еще была пуста. Только ветер гонял по ней пыль и мусор.

– Да, ровно три часа, как вы и сказали, – взглянув на часы, сказал Уичер. – Мы пришли как раз вовремя. Идите за мной.

Внутри было темно. Уичер зажег спичку и повел Клайва по коридорам первого этажа.

– У меня, знаете ли, много друзей, – проговорил он сквозь зубы. Затем, немного помолчав, он продолжил:

– Среди них попадаются разные люди, но без них мне никак не обойтись. Вы готовы, сэр, пожертвовать десять фунтов, если нам удастся получить улики против убийцы мистера и миссис Деймон?

– Конечно! Согласен заплатить и больше.

– Нет, нет! Больше не понадобится. – Уичер неожиданно обернулся. В свете спички его веснушчатое лицо выглядело совсем уродливо. Потом он вдруг сказал:

– Никогда не позволяйте женщинам надувать себя!

– Не понимаю, о чем вы.

Они вышли в коридор второго этажа, сбоку огибавшего огромную сцену. Спертый воздух был наполнен запахами окурков, спиртного и дешевых духов.

– Стало быть, вы готовы заплатить моему агенту десять фунтов за помощь?

– Да. Хотя я по-прежнему не знаю, о чем идет речь. Спичка Уичера погасла. Откуда-то послышался смех, и внезапно, словно дождавшись сигнала, загорелась газовая лампа.

В дальнем конце коридора, за полукруглой стойкой бара стояла стройная, с поблескивающими глазами девушка лет восемнадцати. На ней было модное, хотя и недорогое платье, а на белокурых волосах – овальная, плоская шляпка.

Уичер поспешил к стойке.

– А, ты здесь! Надеюсь, я не опоздал. Добрый день, Черри!

– Добрый день, мистер Уичер.

Девушка вновь засмеялась хрипловатым, но приятным голосом. Продолжая смеяться, она проделала несколько танцевальных па. Уичер с мягким упреком проговорил:

– Черри, девочка... пила уже?

– Ну, что может значить пара рюмок?

– Гм... – протянул Уичер и постучал по стойке. – Стоило бы подыскать тебе место где-нибудь подальше от выпивки. – Он повысил голос. – Сегодня вечером, Черри, тут будет полиция. Речь идет об убийстве, понимаешь? Об убийстве. Если ты подведешь...

Черри с такой яростью хлопнула по стойке банкой с конфетами, будто намеревалась расшибить ею кому-то голову.

– Скажите, я когда-нибудь вас подводила? Подводила?

– Тогда сделай и теперь то, что я скажу. То дело ты уладила?

– Конечно!

– На когда договорились?

– На девять ровно. В это время на сцене танцуют почти голышом, и все будут смотреть туда. Во всяком случае, большинство.

– Так вот, Черри, это мистер Стрикленд. Присмотрись к нему хорошенько, чтобы наверняка узнать вечером.

– О-о, – с искренним любопытством протянула Черри, внимательно разглядывая Клайва, застывшего в форме человека, страдающего от камней в желчном пузыре. – Рада познакомиться, сэр. Если вы случайно после девяти ничем не заняты...

– Прекрати! – рявкнул Уичер.

Однако Черри продолжала стоять в кокетливой позе. Уичер отвернулся. Сейчас в его лице не было обычного, философски спокойного выражения, оно выглядело бледным и взволнованным.

– Сэр! Я очень неохотно впутываю вас в эту историю...

– В какую? – поинтересовался Клайв. – О чем, собственно говоря, идет речь?

Уичер ответил:

– В девять часов в коридоре появится один человек. Черри в это время будет на работе – продавать конфеты. Может быть, это будет мужчина, а может, женщина...

– Минуточку! Это будет кто-то из Хай – Чимниз?

– Весьма вероятно.

– В таком месте? В "Альгамбре"?

– В таком месте, – повторил Уичер. – В "Альгамбре".

Черри засмеялась.

Клайв обвел взглядом стройные колонны в мавританском стиле и отделанный цветной мозаикой лол, на котором плясали тени.

– Послушайте! У меня нет другого выбора, – сказал Уичер. – Вы же сами понимаете. Быть может, наступит день, когда родится полицейский, в котором нельзя будет еще издали опознать ищейку. Я и сам полностью не отвечаю этому требованию. Как бы то ни было, парням из Скотленд-Ярда и мне тоже придется держаться в укрытии. Я могу положиться только на вас, если, конечно, вы согласитесь.

– Я согласен.

– Обещаете?

– Можете рассчитывать на меня в чем бы то ни было. Я готов на любой риск. Только объясните мне наконец, что я должен буду делать!

– Ну... Сделай огонь немного ярче, Черри! Черри послушалась, вновь громко рассмеявшись. Свет газового рожка и теперь оставался слабым, хотя банки с конфетами и горки апельсинов отчетливее выступили из темноты.

Уичер оглядел ряд колонн и после некоторого раздумья подошел к третьей, считая от стойки.

– Здесь будет лучше всего, – сказал он. – В девять часов мы должны стоять здесь. Можете курить, прогуливаться, но очень прошу вас ровно в девять часов быть на месте. В коридоре будут люди, их будет не слишком много, но это даже лучше.

– Я должен буду прятаться?

– Нет, ничего подобного. Стойте там, где сейчас стою я, и... да, стойте здесь!

– Но ведь оттуда не видна средняя часть стойки. Ее закрывают другие колонны!

– Это несущественно. В девять часов – может быть, чуть раньше или чуть позже – к стойке подойдет кто-то и попросит у Черри одну вещь.

– Какую?

Уичер не обратил внимания на этот вопрос. Нервно поглядев на часы, он продолжал:

– Так вот! Как только он попросит у Черри эту вещь, вы выйдете вперед, чтобы хорошо видеть, с кем она разговаривает. Слышать вы врядли что-то будете, потому что со сцены будет греметь музыка, но Черри даст знак, что тот, кого мы ждем, уже здесь. Покажи ему, девочка!

– С удовольствием!

Симпатичная девушка, ничуть не скрывая, что слегка пьяна, отодвинулась к концу стойки и театральным жестом подняла правую руку к затылку, согнув ее в локте почти под прямым углом.

– Хватит! – бросилУичер. Черри недовольно фыркнула.

– Хватит, я говорю! Нельзя переигрывать!

– Послушайте, господин режиссер...

– Если вечером ты будешь пьяна и подведешь нас, то да поможет тебе бог!..

Черри схватила было апельсин, чтобы запустить им в Уичера, но мгновенно успокоилась под гипнотизирующим взглядом детектива. Уичер вновь посмотрел на часы, а потом внимательно присмотрелся к темной лестничной клетке.

– Увидев этот сигнал, вы, мистер Стрикленд, выйдете из-за колонны (с какой стороны – безразлично) и снимете шляпу. Так, словно вам стало жарко. Тут и впрямь будет жарко, так что никого это не удивит. При вашем росте разглядеть вас можно будет издалека. Все ясно, сэр?

– Да. А потом? Что мне делать потом?

– Ничего. Это все. Снимете шляпу и будете наблюдать за происходящим.

Уичер с обычным для него добродушием и солидным видом повернулся к стойке.

– А тебе все ясно? Надеюсь, девочка, что все будет в порядке, и ты сделаешь свое дело. Если ты все поняла, то я тебя больше не задерживаю. У меня все.

– Ну нет! – проговорилаЧерри.

Выйдя из-за стойки, она вновь встала в драматическую позу.

– Как это все? Речь шла о десяти фунтах, и я бы хотела получить небольшой авансик.

– Чтобы отправиться с ним в ближайший трактир?

– Если не дадите, тогда я напьюсь в кредит – это уж как бог свят! Еще чего! Ставите меня за стойкой, чтобы я любезничала с какой-нибудь дамочкой!..

Клайв, как раз сунувший руку в карман за бумажником, замер.

– С кем?!

Черри засмеялась, но тут вмешался Уичер.

– Не слушайте ее, сэр. Лучше, однако, если вы дадите ей пятерку вперед, а потом, когда все кончится, я еще поговорю с нею.

– Пожалуйста. Вот деньги. Я хотел бы только знать...

– Ха-ха! – произнеслаЧерри.

Кокетливым жестом приподняв кринолин и нижнюю юбку, она спрятала пятифунтовую банкноту в чулок.

– Вот это по-джентльменски, – сказала она, подмигивая Клайву. – Это да. Если вам придет охота немного развлечься...

Уичер поднял руку, словно собираясь ударить девушку.

– Убирайся вон, девчонка! Предупреждаю тебя в последний раз!

Черри, отлично понимавшая, что Уичер и не думает тронуть ее, с шутливым пируэтом удалилась в сторону лестницы. Казалось, даже шляпка танцует на ее белокурых волосах.

– Черт возьми! – буркнул Уичер и вытер лоб рукавом. – Хотите верьте, хотите нет, но эта девушка – один из моих самых толковых агентов и еще ни разу не подводила меня. Она и сейчас выполнила уже очень нелегкое задание. Я уверен, что и вечером она будет в порядке, так что...

Клайв продолжал неподвижно смотреть на умолкшего детектива.

– Не надо, сэр! – воскликнул наконец Уичер – Не думайте об этом!

– Откуда вы знаете, о чем я думаю?

– Даже если придет женщина, это еще ничего не значит.

– Полагаю, – пряча в карман бумажник, с холодной вежливостью произнес Клайв, – что вы и сейчас не намерены рассказать мне обо всем подробнее?

Уичер ответил после небольшой паузы:

– Не намерен. Тут вы правы. Он нервно зашагал вдоль стойки.

Жара, табачный дым, приторный запах косметики душили Клайва. Уичер пробормотал что-то про себя, а затем снова взглянул на часы.

– Дело в том, сэр, что я жду еще одного человека. Вы ведь помните, что в трактире я беседовал с одним моим знакомым?

– Да, помню. И что же?

– Я послал его с одним поручением. Я и сейчас еще не уверен, что сумею разыграть свою игру – даже если получу на это разрешение... Разумеется, вы уже поняли, что речь идет о ловушке. Правда, совсем не о той, которую я имел в виду вчера. Вернее, то, о чем я думал вчера, стало бы лишь первой ступенью в моем плане, если бы у меня было время на его осуществление. Вы меня понимаете?

– Нет.

– Объясню. Девятнадцать лет назад Гарриет Пайк написала из тюрьмы письмо отцу своего ребенка, а три месяца назад этот человек – если помните, его звали Айвор Рич – покончил с собой. Владелец дома, в котором он жил, обратился ко мне с просьбой помочь замять скандал, обычно возникающий вокруг самоубийства, и вот тогда мы нашли это письмо. Пока все ясно?

– Разумеется. Вы еще вчера говорили мне об этом. Уичер в задумчивости поднял палец.

– В этом письме Гарриет Пайк много говорит о своей сестре, Мери Джейн Каванаг, и о своем ребенке...

– Погодите! – перебил Клайв. – Вы говорили, что не знаете имя ребенка!

– Я не знал его и, в определенном смысле, не знаю и сейчас. В любом случае, западня готова, а письмо – приманка в ней... Черри, представляясь шантажисткой, предложила купить это письмо тому человеку, который сегодня вечером подойдет к ней. Черри сказала, что согласна встретиться только в общественном месте, где ей не будет грозить никакая опасность. Она отдаст письмо так, чтобы это могли видеть свидетели, включая и вас. И тогда на сцене появится полиция... Понимаете?

– Не понимаю. То, что кто-то решил купить это письмо, вовсе не означает, что он же убил мистера и миссис Деймон!

– Тут вы правы, – чуть насмешливо проговорил Уичер. – Это абсолютно ничего не доказывает.

– И что же тогда?

– Что же тогда?! – повторил Уичер. – А то, что полицейский, уверенный в своей правоте, может рассчитывать на то, что застигнутый врасплох преступник растеряется, сломится и начнет давать показания. Что вы на это скажете?

– На мой взгляд, риск чрезмерно велик. Вы готовы пойти на него?

– Гм... – пробормотал Уичер и вновь чуть насмешливо продолжал: – Знаете, сэр, точно так я поступил в деле Констанции Кент. Для меня улики, доказывавшие, что она – убийца, были вполне достаточными, но в суде они не стоили бы и ломаного гроша. Я подумал: "Если я неожиданно арестую девушку, мне наверняка удастся, прежде чем она успеет опомниться, получить от нее нужные показания".

Это была ошибка. Самая большая ошибка в моей жизни. Я поклялся, что никогда больше не совершу подобной. Последний раз я клялся в этом только вечера. А сейчас, если только разрешит начальник полиции, я все-таки снова пойду на риск. Если я не сделаю этого, завтра сюда явится инспектор Масвел и арестует вас или кого-нибудь еще, такого же невиновного. Теперь вы понимаете?

Вопрос был риторическим. Мгновение Уичер смотрел куда-то прямо перед собой.

– Сегодня вечером, сэр, – добавил он, – я вновь арестую эту девушку.

16. Тени Скотленд Ярда

– Эту девушку?.. – ошеломленно переспросил Клайв.

– В определенном смысле.

– Но вы же сказали...

– Минуточку! – перебил Уичер. – Давайте четко выясним одну вещь. Что бы ни произошло, с вашей девушкой – даю вам слово – ничего не случится. Во всяком случае, – на лице Уичера появилась гримаса боли, – я надеюсь, что могу вам это обещать. Есть во всем этом одна неприятная деталь! Ну да ладно! Если с нею все будет в порядке, волнует вас, кто будет арестован?

– Абсолютно не волнует.

– Тогда нет смысла останавливаться на моем первоначальном плане. Сейчас он уже не представляет интереса. Мне пришлось отказаться от него, когда вы сбежали из Хай – Чимниз. Сейчас я просто вынужден поступить так же, как в деле Констанции Кент. Быть может, есть какая-то высшая справедливость в том, что эти два дела так похожи. В этот раз у меня тоже есть все улики, и опять-таки они ничего не будут стоить в суде.

– О каких уликах вы говорите? Где вы их раздобыли?

– В первую очередь дали их мне вы, мистер Стрикленд, но и другие, с кем я вчера беседовал, тоже. Кое-что... – задумчиво проговорил Уичер, – кое-что я узнал еще тогда, когда в августе навестил мистера Деймона и в день рождения Селии сидел за столом вместе со всеми, исключая миссис Каванаг. Скажите, сэр, а вы задумывались над мотивами этого преступления?

– Ну, если только в этой семье нет какого-то наследственного психического заболевания, на которое несколько раз намекал доктор Бленд...

Клайв ждал реплики Уичера, однако тот молчал.

– Одним словом, если это не так, то именно мотив оказывается главной проблемой. Представить себе не могу, почему убийца вел себя именно так.

Уичер удовлетворенно хмыкнул.

– Горячо, горячо! – бросил он Клайву, которому, впрочем, и так было жарко. – Наконец-то вы начали думать! Я хотел бы задать вам вопрос, мистер Стрикленд, еще только один, последний вопрос.

– Вам наверняка не раз приходилось видеть женщин, выступающих в мужских костюмах...

– Разумеется, – нетерпеливо ответил Клайв. – Начиная от Розалинды и Виолы и кончая пажами в опереттах, а что?

– Черт возьми! И вы когда-нибудь действительно верили, что видите на сцене мужчину? Да и пытались ли артистки заставить вас в это поверить? Это мой вопрос! И это ответ на него! Это означает...

Клайв дернулся так, будто у него за спиной выстрелили из пистолета. Вздрогнул и Уичер. Кто-то на первом этаже громко выкрикнул его имя. В голосе звучали и усталость, и раздражение – видно, звавший его человек совершенно заблудился в темноте.

– Я здесь, Хекни, – кашлянув, проговорил Уичер. Потом он обернулся к Клайву. – Сегодня вечером вам нужно только глядеть в оба и быть готовым дать показания, если понадобится, под присягой в том, что вы увидите и услышите. Вам все понятно?

Уичер вновь поглядел на часы.

Послышались тяжелые шаги: сначала по лестнице, а затем по мозаичному полу коридора.

Появился рослый мужчина с длинными усами и пышными бакенбардами. Судя по насмешливым складкам в уголках глаз, это был добродушный человек, но сейчас он был в исключительно плохом настроении.

– Добрый день, Хекни! – поздоровался Уичер – Ты немного опоздал.

– Опоздал? Еще бы!

– Джордж не рассказал тебе, как меня найти?

– Сказал только, что ты в "Альгамбре". А вот где именно в этой чертовой "Альгамбре", это он сказать позабыл. А мне и в голову не пришло, что ты совсем рехнулся и выберешь такое место!

– Мистер Стрикленд! – с обычным невозмутимым спокойствием проговорил Уичер. – Разрешите представить вам инспектора Хекни из Скотленд Ярда. Это мой старый, добрый товарищ. Хекни, это тот джентльмен, о котором я тебе говорил.

Хекни, даже не взглянув на Клайва, приподнял шляпу.

– Ну так что, Хекни? Ты разговаривал с шефом?

– Да.

– И что он сказал? Повезло нам?

– Нет. Мы получили запрошенные данные от йоркширской полиции, но и только.

– Он не разрешил предоставить пару людей в мое распоряжение?

– Не разрешил. Как раз в этом и не повезло.

– Что ж – я был уверен, что так и будет.

– Джонатан, – взорвался Хекни, – что на тебя нашло? Совсем рехнулся? Какой смысл лезть на рожон? Шеф не поддержал тебя и тогда, в шестидесятом году, и сейчас не поддержит, если ты попадешь в беду.

– Возможно.

– Ты телеграфировал мне из Рединга, – сказал Хекни, вытирая лоб изящным, хотя и не слишком чистым платком, – и попросил, чтобы я встретился с тобой здесь, в Лондоне...

– Со мной и с Черри Уайт.

– Да, и с Черри Уайт. Ты попросил также получить разрешение у шефа, и все было бы в порядке, если бы это имело хоть какой-то смысл. Но ведь не имеет. Пойми, что в этом нет ни малейшего смысла!

– Ну, не знаю... – проговорил Уичер. – Понимаешь ли, сначала я и сам собирался действовать иначе, но на другое сейчас просто нет времени. Принимая все во внимание, у меня немало шансов на удачу.

Хекни пренебрежительно махнул рукой.

– Ошибаешься, Джонатан! Никаких шансов! Это-то меня и мучит!

– Гм... – протянул Уичер, – даже с учетом показаний Черри?

Лицо Хекни вновь исчезло за платком.

– А разве.?..

– Спрашиваешь!

– Тогда почему бы не устроить имитацию ареста? Ты же в этом всегда был мастером. В этом я с удовольствием помог бы тебе. Это ничем не грозило бы. Зачем тебе нужен настоящий арест?

– Я знаю преступника и встречался с ним, – ответил Уичер. – Ставлю десять против одного, что он расколется, только если его арестуют по-настоящему. Если обвинение будет предъявлено в глаза и в полиции. Возможность провала скрывается не в этом... Мистер Стрикленд, спасибо, что вы пришли, – добавил он неожиданно. – Но не лучше ли вам будет сейчас вернуться домой?

Когда человека окружает слишком много загадок, когда то, что он слышит, совершенно непонятно, его охватывает страх. Так сейчас случилось и с Клайвом. Даже воздух в коридоре начал казаться ему отравленным.

– Ваша девушка ждет вас уже с чаем, не так ли? – спросил Уичер.

– Да. Так она обещала.

– Ну, тогда вам пора уже идти. Полагаю, у вас дома есть прислуга?

– Экономка.

– Хорошо. Очень хорошо! Так вот, сэр, прежде чем вы вернетесь сюда, проводите мисс Деймон в гостиницу и уговорите ее, чтобы она никого не впускала к себе. Никого, понимаете? Кто бы это ни был!

– Вы хотите сказать, мистер Уичер, что Кейт грозит опасность?

– Опасность не для жизни, если вы это имели в виду. – Уичер вновь бросил на Клайва испытующий взгляд. – Просто мне в голову пришла мысль – ничего особенного. Скорее всего, вообще ничего не случится. Я сказал об этом только из осторожности.

Только из осторожности?

Клайв поспешил вниз по лестнице. Выйдя на улицу, он взглянул на часы: было уже почти четыре.

Кебов на Лестер Сквер видно не было. Пришлось плестись пешком до Риджент Стрит. Повсюду на улицах были заторы, так что до Брук Стрит он добрался только после половины пятого. Пешком было бы, пожалуй, быстрее.

Уже горели фонари, и в стоявшей на углу гостинице окна были занавешены шторами.

Только на лестнице Клайву пришло в голову, что по четвергам у миссис Квинт, его толковой и очень энергичной экономки, свободный день.

Впрочем, какое это может иметь значение?

Кейт, однако, в квартире не было.

Дверь не была закрыта на цепочку, в гостиной рядом с камином с негромким, хорошо слышным в тишине комнаты шипением горел газовый рожок. На полках правильными рядами стояли переплетенные в кожу книги. На столике у камина все было приготовлено к чаю, а в кресле лежал платочек с монограммой Кейт.

При виде маленького, пахнущего духами платочка Клайв живо представил себе девушку, даже как будто услышал ее голос.

Самой Кейт, однако, не было.

От Кейт мысли Клайва каким-то загадочным образом перенеслись к Трессу. Клайву казалось, что он стоит за бархатной шторой, закрывающей дверь в спальню, стоит с той же торжествующей улыбкой на лице, как накануне в Хай – Чимниз – естественно, как и тогда, только в воображении Клайва. Губы Тресса шевелились, взгляд был полон насмешки.

"Хватит об этом!" – подумал Клайв. – "Хватит", – повторил он, сминая платочек Кейт. "Я не могу допустить, чтобы воображение взяло верх надо мной. Наверняка, есть какое-то простое объяснение отсутствия Кейт. Скорее всего, она вернулась за чем-то в гостиницу и сейчас будет здесь. Ясно ведь, что она только что вышла".

В дверь кто-то постучал – сначала робко, а потом решительнее.

"Похоже, что я запер за собою дверь, – подумал Клайв. – Поэтому Кейт и приходится стучать." – Вернувшись в прихожую, он отворил дверь и готов был уже радостным восклицанием встретить Кейт, когда увидел, что перед ним стоит Селия.

Клайв не ожидал никаких визитов, но ее – меньше всего.

– Селия!

– Чем я обязана тому, что вы обращаетесь ко мне по имени? – с укором спросила Селия. Ее серые глаза в упор смотрели на Клайва из-под черной шляпки. Селия была в трауре.

– Прошу прощения, мисс Деймон. Заходите!

– Спасибо. Думаю, что при данных обстоятельствах я не погрешу этим против приличий, а, кроме того, я не одна. – При этих словах она кивнула на скромно державшуюся позади Пенелопу Бербидж. Селия выглядела необычно разгоряченной и с явным трудом сохраняла спокойствие.

– Для меня было неожиданностью встретиться с вами в Лондоне, мисс Деймон.

– Тем не менее, в этом нет ничего удивительного. Я остановилась у тети Эбигейл на Девоншир Плейс. Это, если вы не знаете, жена дяди Ролло. Приезжая в Лондон, я всегда останавливаюсь у них.

Взгляд Селии упал на платочек Кейт, который Клайв и не пытался спрятать. Потом она взглянула на чайный сервиз, на штору, закрывавшую дверь в спальню и еще на одну дверь, выходившую из гостиной.

– Можно спросить, мистер Стрикленд, куда ведет эта дверь?

– В столовую.

– Спасибо. Подождите меня там, Пенелопа.

– Там не зажжен газ, – возразил Клайв, но Селия только отмахнулась.

– Сэр!.. – почти лихорадочным голосом начала Пенелопа.

– Пенелопа, – перебила Селия, – хочет сказать вам, что она сделала все для того, чтобы прикрыть вас и Кейт. Когда вы бежали из Хай – Чимниз, упаковав вещи и выйдя через зимний сад, где вы нашли труп моей мачехи, Пенелопа никому не обмолвилась и словом, пока дядя Ролло не заставил ее это сделать. Помолчите, Пенелопа, и будьте добры подождать меня в столовой!

Пенелопа с полным достоинства видом вышла из комнаты. Селия подождала, пока дверь закроется за нею.

– Постыдились бы, мистер Стрикленд!

– Если вы пришли ради Кейт, мисс Деймон, – сказал Клайв, – то я попросил бы вас думать о том, что говорите. Речь идет о моей будущей жене.

– О! Это представляет все несколько в ином свете. Тогда где же Кейт? Может быть, там? – Селия кивнула на закрытую шторой дверь.

– Нет. Насколько я могу судить, Кейт ушла на пару минут в гостиницу. Она остановилась там, поскольку мне не удалось уговорить ее остаться у меня.

– И вам не стыдно, мистер Стрикленд?

– Не вижу никаких для этого поводов, мисс Деймон! Как бы то ни было, Кейт поселилась в гостинице.

– Я знаю об этом, сэр! Но сейчас ее там нет! Я только что была в гостинице.

– В таком случае она наверняка пошла к Виктору. Его квартира на углу Глостер Плейс и Портмен Сквер...

– Где живет мой брат, – дрожащим голосом проговорила Селия, – я знаю и сама. Квартира пуста, хотя и не заперта. В оставленной для экономки записке он пишет, что уезжает в Хай – Чимниз. Так что Кейт нет и там.

Клайву стало по-настоящему страшно – тем более, что Пенелопа и Селия словно принесли с собою гнетущую, полную угрозы атмосферу Хай – Чимниз.

– Мистер Стрикленд, – продолжала Селия, – если бы речь шла только о Кейт, я не пришла бы сюда. Ваш поступок был низостью и, собственно говоря, дело следовало бы поручить Виктору или дяде Ролло.

– Мисс Деймон! Мы должны найти Кейт!

– Вот вы и ищите ее! Я люблю ее и надеюсь, – со слезами в глазах произнесла Селия, – что и вы ее любите! Нет, спасибо, я не стану садиться!

– Но где, черт возьми, может быть Кейт?

– Разговаривая в таком тоне вы ничего не достигнете, сэр! Кейт должна была в первую очередь сама следить за собой! Как постелишь, так и... Что ж, Кейт сама выбрала себе судьбу. Выбрала, руководствуясь не любовью, а только лишь страстью.

– Черт возьми, что вы плетете?!

– Мистер Стрикленд!

– Все это чушь! Я серьезно это вам говорю! Сейчас я словно вновь слышу вашего отца.

– Никто и не ждет от вас, мистер Стрикленд, уважения к моему несчастному отцу...

– Напротив, мисс Деймон! Я уважал его гораздо больше, чем вы думаете! У него, однако, был небольшой недостаток: он был идеалистом. Во имя идеи он жил и во имя ее умер!

– Аминь, – дрогнувшим голосом проговорила Селия. – Надеясь на то, что вам можно будет довериться, я и пришла сюда...

Ее голос сорвался. Клайва охватило сочувствие к девушке.

– Вы можете мне довериться, – сказал он. – Извините за то, что я наговорил вам. Может быть, вы все-таки присядете?

– Разве что на минутку. Спасибо, пальто я снимать не буду.

Клайв усадил Селию в кресло рядом с камином. Девушка беспокойно поглядела на Клайва, словно не решаясь заговорить, но потом все-таки заговорила.

– Мистер Стрикленд, я...

– Да?

– Есть люди – дядя Ролло, например, – которые считают, что женщине вообще нечего размышлять о том, кто же преступник. Очень жаль, но я так не могу. В конце концов, убит был мой отец!

– И ваша мачеха!

– Да, я знаю. Мне стыдно за то, как я вела себя во вторник. Я была уверена, что убийцей, – Селии стоило немалого усилия выговорить это слово, – может быть только Джорджетта. Для нас ведь не было тайной – Кавви часто намекала на это – что наша мачеха не совсем правильно вела себя с лордом Альбертом Трессидером.

Клайв поднял на девушку глаза, но промолчал.

– По-моему, я рассказывала вам, – продолжала Селия, – что Джорджетта часто, словно это ей доставляло удовольствие заводила речь о том случае, когда Кейт переоделась в мужское платье. Я решила, что Джорджетта убила отца так, чтобы навести подозрения на Кейт. А потом...

– Потом?

– Вчера вечером была убита и она сама. – Селия вздрогнула. – Задушена! Я решила, что обязана воздать ей должное.

– Вы это уже сделали, мисс Деймон. Почему, однако...

– Я знаю, – перебила Селия, – что меня считают фантазеркой. Может быть, так оно и есть. Только в этом нет ничего плохого. Иногда это даже помогает. В конце концов историю о переодевании рассказывала не только Джорджетта, но и Кавви.

Клайв выпрямился.

– Старая, добрая миссис Каванаг! – процедил он сквозь зубы. – Милая, верная Кавви!

– Что вы говорите?

– Ничего существенного. Продолжайте, пожалуйста!

– Кавви и впрямь предана нам! Можете в этом ни на минуту не сомневаться! Просто у нее, как и у всех пожилых людей, бывают свои причуды. Кавви в связи с этой историей так же часто подтрунивала и надо мной, как и над Кейт, – во всяком случае до тех пор, пока не начала упоминать при этом о некой Констанции Кент. Мне пришло в голову...

Селия внезапно встала.

– Мне не следовало приходить сюда! Не следовало обманывать дядю Ролло, надо было послушаться его и лечь отдохнуть!

– Мисс Деймон, – спросил Клайв, – что вам пришло в голову? Что вы хотели мне сказать?

– Ничего! Если я как-то обидела вас...

– Господи, чем вы могли меня обидеть?

– Ну, хорошо. Мне пришло в голову, что, может быть, Джорджетта и Кавви хотели просто предупредить Кейт...

– Мисс Деймон, я ни слова не понимаю!

– Собственно, я тоже. В трудные минуты у людей возникают самые странные мысли. Даю вам честное слово, что без нужды никому не обмолвлюсь об этом ни словом. Мистер Стрикленд, что сказал вам отец, когда во вторник вы беседовали с ним в кабинете?

– Этого я не могу вам сказать.

– Но я могу попробовать угадать?

– Естественно.

Селия глубоко вздохнула.

– Да простит мне бог, если словом или мыслью согрешу против кого-нибудь. Но не может ли быть так, что оба эти убийства совершил лорд Альберт Трессидер? И не может ли быть так, что его соучастницей в этом была моя родная сестра, Кейт?

17. Сломанный нож для бумаг

– Кейт? Вы с ума сошли!

– Сошла с ума? – воскликнула Селия.

Стоявший на огне чайник загудел, и перелившаяся через край вода брызнула на огонь. Схватив чайник, Клайв поставил его на подставку таким резким движением, которое со стороны могло показаться угрожающим. Отшатнулась назад и Селия.

– Погодите! – сказала она. – Я сказала вам об этом только потому, что вы любите Кейт. Вы приехали в Хай – Чимниз с тем смешным предложением руки, но что означало оно на самом деле? Кейт и в детстве была легкомысленной... Сейчас это, надо полагать, известно и вам самому. Вы слышали, с каким отвращением она говорила о лорде Трессидере. Не показалось вам это отвращение преувеличенным?

– Мисс Деймон...

– Не перебивайте! – чуть не выкрикнула Селия. – Вы уговорили Кейт бежать из Хай – Чимниз или она вас?

– Какое это имеет значение?

– Надеюсь, никакого. Дай бог, чтобы это было так!

– Что вы этим хотите сказать?

– Вы дослушаете меня спокойно до конца и не ударите, если я расскажу, о чем я думаю? – спросила Селия.

– Вы шутите! Мне и в голову никогда не придет ударить вас, мисс Деймон!

Селия сделала еще шаг назад, глядя прямо в глаза Клайву, стоявшему возле камина с пересохшим от страха и гнева горлом. Потом Селия скользнула за стоявшее рядом с маленьким столиком кресло. На столике рядом с элегантным чайным сервизом лежал деревянный нож для разрезания бумаг, напоминавший по виду тяжелый кинжал.

В комнате понемногу темнело. Прислонившись спиною к стене, в которой были двери в прихожую и столовую, Селия откашлялась.

– Моего отца убили двое: женщина и высокий мужчина. Они составили заговор против него. Нет, не перебивайте!

Клайв не произнес ни слова.

– В течение двух вечеров каждый из них сыграл свою роль. Одеты они были одинаково, чтобы мы подумали, будто речь идет об одном и том же человеке. Таким образом, каждый из них снимал подозрения с другого. Это было умно придумано.

Селия повысила голос:

– Пенелопа!

Прошло десять показавшихся вечностью секунд, пока отворилась дверь из столовой и вошла Пенелопа.

– Пенелопа, дорогая моя! – даже не взглянув на нее, бросила Селия. – В понедельник ночью, вернувшись с проповеди, вы увидели кого-то на лестнице. Все остальные тогда уже легли спать. Вчера вы сказали инспектору Масвелу, что видели переодетую в мужское платье женщину, не так ли?

– Если и так, – вмешался Клайв, то что это доказывает? Кстати, мисс Бербидж рассказала об этом и мне. Но что это доказывает?

– Пенелопа!

– Да, мисс Селия?

– Вы видели тогда мою сестру?

– Не знаю, мисс Селия. Бог свидетель, что...

– И все же – как вы думаете, кто это был?

– Я право же...

– Возвращайтесь в столовую, Пенелопа, и затворите дверь!

Пенелопа от радости, что может уйти, изо всех сил захлопнула за собой дверь.

– Как бы то ни было, там стояла женщина в мужском платье, – вновь заговорила Селия, – и, судя по всему, с единственной целью – показаться Пенелопе. Но для чего – вот в чем вопрос? Для того, чтобы все поверили: неизвестный – мужчина, к тому же мужчина, живущий в Хай – Чимниз – ведь в тот вечер никто извне проникнуть в дом не мог.

На следующий вечер отец был убит. Мистер Стрикленд, вы видели стрелявшего в него человека, видели, потому что убийца хотел этого. И – во всяком случае, так я слыхала – вы утверждаете, что этот человек был мужчиной. Это верно?

– Да, я говорил это. Тогда я придерживался такого мнения.

– Разумеется! – воскликнула Селия. – Стало быть, их было двое!

Неподвижно глядя перед собой, она продолжала:

– В понедельник вечером, когда никто не мог проникнуть в дом, Кейт сыграла роль высокого мужчины. Она стояла на лестнице гораздо выше Пенелопы и в слабом свете свечи показалась ей гораздо выше своего роста. Во вторник вечером, когда Кейт была со мной и располагала алиби на момент убийства, она впустила убийцу в дом, а после того, как он ушел, заперла за ним дверь или окно. О такой возможности вы не думали, мистер Стрикленд?

Клайв не ответил.

– Говорите же! Вы не думали об этом?

– О том, что у убийцы, вероятно, был соучастник, думал, но...

– Вы же знаете, вы должны знать, что Кейт не сумела бы одним выстрелом из револьвера убить человека. У нее слишком слабы для этого руки. Чтобы довести план до конца, необходим был мужчина. Если бы хоть один свидетель видел этого мужчину в доме, видел его лицо без маски...

Клайв сделал шаг назад.

– Что с вами, мистер Стрикленд? Быть может, вы видели его?

– Нет!

– Ни единого разу? Вы уверены в этом? Вы не видели любовника Кейт, лорда Альберта Трессидера?

Было бы несправедливостью обвинить Селию в неспособности здраво мыслить. Сейчас, однако, не разум диктовал ей слова. Они вырывались непроизвольно, откуда-то из глубины души. Ей самой было страшно, но остановиться она уже не могла. – Любовник Кейт, лорд Альберт Трессидер...

– Хватит, мисс Деймон! Прекратите! Вы с ума сошли?

– Не смейте говорить, что я сошла с ума, – побледнев, как мел, сказала Селия, – пока не объясните, как еще могло все произойти! Любовник Кейт, лорд Трессидер...

Клайв повернулся спиной к Селии.

Два огромных окна гостиной выходили на Брук Стрит. Шторы не были опущены, и Клайв видел, как один за другим вспыхивают желтые огни уличных фонарей. По улице прогромыхала карета. В окне аптеки красным, желтым, синим поблескивали склянки с лекарствами.

Скоро Лондон начнет оживать вновь. Толпы людей соберутся у входов в театры...

На мгновенье Клайв прижался лбом к стеклу. Селия продолжала говорить, но он не слушал ее.

Он видел перед собой лицо Тресса, торжествующее лицо Тресса, который с Кейт...

Клайв резко обернулся.

– Мисс Деймон!

Селия умолкла. Ее затянутая в перчатку рука поднялась ко рту, серые глаза округлились. В тягостной тишине слышно было только шипение газа.

– Мисс Деймон, вы обвиняете свою сестру в покушении на жизнь вашего отца. Полагаю, вы понимаете тяжесть этого обвинения. Вы верите в него? Или хотите верить?

– Что вы! Боже сохрани!

– В таком случае ответите мне на несколько вопросов? Способны вы ответить разумно и спокойно?

– Да! Да!

– Сколько раз, по-вашему, встречалась Кейт с Трессом?

– Я не знаю. Шесть, восемь – в моем присутствии, во всяком случае, не больше. Но откуда я могу знать, сколько раз они встречались без моего ведома?

– Короче говоря, шесть-восемь раз. Не больше?

– Мистер Стрикленд, не мучьте меня!

– Я делаю, мисс Деймон, только то, что должен делать. Существуют еще какие-либо причины считать, что Кейт интересовалась Трессом, помимо несколько странного довода, что она выражала свое отвращение к нему?

– Я могу только сказать...

– Вы знаете хоть один случай, когда они оставались наедине?

– Нет.

– Тогда на каком основании вы так решительно утверждаете, что он – ее любовник?

Дрожа всем телом и все же с необычной для хрупкой девушки решительностью, Селия выпрямилась. Ее взгляд упал на нож для бумаг и она схватила его обеими руками.

– Мисс Деймон, будьте добры ответить на мой вопрос! Вы только что и не один раз утверждали, что Тресс – именно он! – любовник вашей сестры. – Мысль об этом приводила Клайва в такое отчаяние, что он просто не мог от нее освободиться. – Если бы вам пришлось давать показания под присягой...

– Я не собираюсь давать никаких показаний!

– Вы и тогда посмели бы сказать это? Почему?

– Я говорю только то, что чувствую.

– Или, может быть, Пенелопа Бербидж узнала вашу сестру в стоявшей на лестнице женщине? Да? Позовем ее снова и спросим у нее?

Пальцы Селии лихорадочно сжали нож. Клайв шагнул вперед.

– Вы обвиняете...

– Я не обвиняю! У меня и в мыслях этого нет! Я хочу лишь обрести уверенность!

– Вы обвиняете Кейт и Тресса в том, что они, одевшись в одинаковые костюмы, появлялись в разное время с тем, чтобы обеспечить друг другу алиби на момент убийства вашего отца. Однако, чего ради Кейт могла бы хотеть убить мистера Деймона?

– Не знаю.

– Предположим, что Тресс стал бы просить не вашей руки, а руки Кейт. Стал бы ваш отец возражать против этого? Воспротивился бы этому браку?

Сейчас Клайв умышленно перегибал палку. Неподвижно глядя в пламя газового рожка, Селия резко проговорила:

– Вы отлично знаете, что воспротивился бы, мистер Стрикленд. Вы сами сказали нам в Хай – Чимниз – перед тем, как пойти в кабинет к отцу – что он зовет вас для того, чтобы что-то рассказать об одной из нас. О которой? О чем тогда шла речь, мистер Стрикленд?

Клайв не ответил.

– Вы вновь и вновь злоупотребляете моим терпением, – сердито продолжала Селия, – и еще обвиняете меня в том, что я не отвечаю на ваши вопросы. Скажите, вы во вторник или среду не видели случайно лорда Трессидера в Хай – Чимниз?

– Не видел.

– Сейчас вы солгали, правда? Я же вижу по вашему лицу.

– Мисс Деймон...

Теперь голос повысила Селия.

– Если вы не верите в то, что моя несчастная сестра сговорилась с тем человеком убить моего отца и уничтожить его завещание, чтобы унаследовать не принадлежащие ей по праву деньги, а потом навеки покинуть Хай – Чимниз, то как вы объясняете все происшедшее?

В маленькой прихожей под чьей-то ногой скрипнул пол. Там кто-то подслушивал их разговор.

Может быть, Кейт?

Нет, не Кейт. Судя по звуку, это мужчина и довольно тяжелый. Клайв украдкой взглянул на дверь. Селия ни на что не обращала внимания.

– Мне необходима уверенность! – воскликнула она. – Инспектор Уичер...

До Клайва вновь донесся звук шагов.

– Что вы хотите сказать об Уичере?

– Я дважды встречалась с ним, – борясь со слезами и еще крепче сжимая в руках нож, ответила Селия. – Второй раз сегодня утром, в Хай – Чимниз. Первый раз это было в августе, когда весь дом, исключая уехавшую Кавви, собрался отпраздновать мой двадцатый день рождения. Мистер Стрикленд, Кейт никогда не рассказывала вам о своих детских мечтах?

– Нет. Да у нас и не было для этого случая. До того, как мы снова встретились вечером во вторник, мы в жизни не обменялись и двумя десятками слов...

– А в среду она уже бежала с вами. Несчастный!

– Что вы хотите сказать?

– Кейт хотела стать танцовщицей, как Лола Монтес. Кавви однажды, услышав об этом, основательно всыпала ей. После этого подобных разговоров уже не было. Однако, когда мы, дети, строили планы на будущее, Кейт всегда хотела стать танцовщицей, Виктор – офицером, а я – просто хорошей женой и матерью. С тех пор моя мечта не изменилась. И почему бы ей не осуществиться, почему?

– В самом деле, не вижу, почему бы ей не осуществиться, мисс Деймон. Но о чем вы начали говорить? Что-то об инспекторе Уичере?

В прихожей пол снова громко скрипнул. Дверь, однако, отворилась бесшумно.

В просвете появился доктор Ролло Бленд; похоже, что, несмотря на свой солидный вес, двигался он бесшумно, как кошка. Чуть наклонив голову набок, он пристально смотрел своими блестящими, голубыми глазами на Селию, которая не замечала его. Клайв хорошо помнил, что точно так же доктор Бленд смотрел на Мэтью Деймона, когда незадолго до убийства вошел в кабинет. Кстати, по словам Уичера, тогда Деймон был не в себе и не вполне отдавал отчет в том, что говорил. У Клайва мороз пробежал по спине. Бленд стоял неподвижно, Селия тоже.

– Об инспекторе Уичере? О, да! – Селия взяла себя в руки. – О нем доложили, как раз когда начали подавать праздничный обед.

– Что же случилось за этим обедом? – спросил Клайв.

– Джорджетта, как всегда, только о том и говорила, что пора выдавать нас замуж. Отец внезапно вспылил и заявил, что ни одна из нас не может выйти замуж, пока "не раскроется правда". Не знаю, что он этим хотел сказать, но... но сказал он именно так.

В это мгновенье, словно по заказу, в столовую вошел Бербидж и доложил о приходе мистера Уичера. Отец велел Бербиджу проводить его в столовую, очень удивив этим всех нас.

Рука Селии вновь сжала нож, она сглотнула слюну.

– Инспектор Уичер вошел и сказал: "Сэр, я принес вам письмо, написанное девятнадцать лет тому назад давно умершей женщиной. Думаю, что оно содержит добрые для вас вести". Я подумала было, что он потеряет сознание, но он сказал только: "Пойдемте ко мне в кабинет!". Испортить мне праздничный обед! Тогда мне нелегко было это простить!

Селия снова повысила голос.

– Так было. Я не знаю, что все это значило, понятия не имею, но так было. Если не верите, спросите у дяди Ролло! Он тоже был там. Или спросите...

Доктор Бленд вошел в комнату.

– Селия! – проговорил он негромко.

В комнате воцарилась тишина, только Селия громко вздохнула, увидев доктора Бленд был сейчас бледнее обычного.

– В гостинице мне сказали, что вы, моя дорогая, были там и разыскивали Кейт. Сказали и о том, что вы интересовались мистером Стриклендом. – Доктор обвел взглядом комнату. – Кстати, мистер Стрикленд, смогу я навестить вас сегодня после ужина? Жизненно важно, чтобы я сегодня вечером поговорил с вами...

– Сожалею, но это невозможно. Я буду в "Альгамбре"...

– В "Альгамбре"? – изумленно переспросил Бленд. Он и сейчас говорил негромко, хотя чуть-чуть повысил голос. – Послушайте, сэр, мне непременно надо поговорить с вами. Если вы будете в "Альгамбре", я тоже приду туда.

– Это невозможно, сэр! Прошу вас, даже не пытайтесь приходить туда! Кстати, – все еще глядя на Селию, спросил Клайв, – вы слышали то, что говорила мисс Деймон?

– Да, – ответил Бленд.

– Что именно из этого вы слышали? Ответ доктора прозвучал решительно.

– Если вы имеете в виду то, что было сказано о Кейт Деймон и лорде Трессидере, то я слышал все.

– И что же? Права Селия?

– Увы, – улыбнулся Бленд, – или, вернее сказать, слава богу! Селия – лучшая девушка в мире, но иногда дает волю воображению. Слава богу, я повторяю: слава богу, она ошибается, во всем этом нет ни слова правды.

Выражение лица Селии вдруг изменилось. Бленд протянул ей руку.

– Вам не надо было выходить, дорогая моя, – мягко проговорил он. – Пойдемте. Вы устали, Селия, пойдемте домой!

Клайв с испугом увидел, как исказилось лицо Селии и как ее руки сжали нож.

– Селия!

Девушка не ответила. Послышался резкий треск и, сломав деревянный нож пополам, она швырнула обломки на пол. Затем, проскользнув под рукой у доктора, она бросилась из комнаты. Клайв успел еще, прежде чем девушка, словно безумная, выбежала на лестницу, заметить на ее лице выражение бесконечной горечи.

18. Альгамбра

Хотя наступила ночь, на улицах Лондона – от Риджент Стрит до Лестер Сквер – было светло. В свете газовых фонарей Клайв спешил на условленную встречу, которая должна была решить все или, может быть, ничего.

Отправился он поздно. Он надеялся, что опоздание не будет непоправимым, но все-таки было уже поздно.

– Нет, сэр, – сказал ему в шестой, наверное, уже раз швейцар гостиницы. – Мисс Кейт Деймон еще не вернулась.

В те времена почти все театральные представления начинались без четверти восемь. Ужинали как правило в семь часов, но, если человек отправлялся в театр, это время приходилось несколько сдвигать.

Поспешно переодевшись в вечерний костюм, Клайв зашел поужинать в ресторан гостиницы. И повара, и официанты вели себя словно сонные мухи. Из семи блюд Клайв отказался от трех. Не прикоснулся он и ни к одному из четырех сортов вина, желая в этот вечер оставаться трезвым. В кеб на Брук Стрит он сел, когда было двадцать пять минут девятого.

Движение на улицах, к счастью, немного ослабло: люди уже успели разъехаться по театрам, концертам и ночным клубам. До одиннадцати на улицах будет относительно спокойно, но потом...

– Кучер!

Кучер повернул голову.

– Поспешите! Плачу вдвое, если без четверти будем у "Альгамбры"!

– Не знаю, сэр... Не так-то просто это будет, но попробую.

Кеб свернул за угол и, пытаясь сократить дорогу, поехал по Пикадилли. Больше всего его могли задержать омнибусы, останавливавшиеся каждый раз, когда кому-то нужно было войти или выйти. Если придется тащиться за омнибусом, на всех планах можно поставить крест.

Без двадцати девять.

– Кучер!

– Стараюсь, сэр!

Они ехали все дальше... навстречу чему?

Доктор Бленд ушел сразу вслед за Селией без всяких объяснений. Клайв был уверен, что в коридоре "Альгамбры" встретится не с Селией. Разумеется, и не с Кейт.

Потрясение, которое он испытал, услышав от Селии ее версию событий, уже прошло. Сейчас теория Селии казалась ему смешной, во всяком случае, он старался относиться к ней именно так.

Черт возьми, как он мог почти поверить в такую ерунду!

"Ясно, – думал Клайв, – что первое убийство пытались свалить на Кейт. Следовательно, если бы она была способна на что-либо подобное, во что я не верю..."

"Ты уверен?" – шепнул Клайву на ухо дьявол.

"Уверен. Кейт не могла это сделать. На нее просто хотели свалить вину. Так думала и Джорджетта. Больше того! Так думает и Уичер! Именно на этом и основан весь его план!"

Клайв снова взглянул на часы.

До него дошла горькая мысль о том, что, защищая Кейт, он тем самым защищал и Тресса. Если бы оказалось, что Тресс убийца, он бы с удовольствием разбил ему физиономию...

Тресс, однако, не может быть убийцей. Так просто желания не выполняются. Зато теперь Клайв был уже вполне убежден, что и впрямь видел его в Хай – Чимниз в тот вечер, когда была задушена Джорджетта. Тресс как нельзя лучше подходил к общей картине – даже если он всего лишь шантажировал Джорджетту.

Хотя...

– Кучер!

– Где ваши глаза, сэр? – послышался ворчливый ответ. – Поглядите, где мы.

Кеб остановился. Из "Альгамбры" доносились звуки музыки. Своды освещены были сейчас множеством газовых ламп.

Клайв расплатился с кучером и, чувствуя, как его сердце бешено колотится в такт восточной музыке, вбежал в фойе. Тут его неожиданно схватил за плечо инспектор Хекни.

Недовольным шепотом Хекни проговорил:

– Где вы, господи помилуй, были до сих пор, сэр?

– Вам известно, что мисс Деймон, мисс Кейт Деймон, исчезла?!

– Известно, известно, – ответил Хекни. – Но сейчас не задавайте никаких вопросов, сэр, и не упоминайте мисс Деймон.

Со сцены доносился женский голос, что-то певший под звуки оркестра. Здесь же, в фойе, грязный пол был усеян апельсиновой кожурой, конфетными обертками и окурками.

Клайв посмотрел в лицо Хекни.

– Вы знаете, где мисс Деймон?

– Не совсем точно, но не беспокойтесь.

– Как это не беспокоиться?

– Сейчас без десяти девять. – Хекни чуть повысил голос. – Купите билет на верхнюю галерею и немедленно отправляйтесь туда, сэр. Я остановил вас – рискуя, что меня заметят – только для того, чтобы передать последние указания Уичера.

– И в чем они состоят?

– Вы должны стать у третьей колонны, считая от стойки с конфетами, – вытирая пот, проговорил Хекни. – Когда Черри подаст знак, сделайте шаг в сторону и снимите шляпу. – Что бы вы ни увидели, – Хекни предостерегающе кашлянул, – молчите и не вмешивайтесь. Полная тишина, понятно? И полное спокойствие! Это все!

Хекни скользнул назад, в свое укрытие. Не прошло и минуты, как Клайв уже спешил по лестнице в шумный, затянутый табачным дымом коридор.

"Если дирекция не наведет в театре порядок, – подумал Клайв, – его скоро прикроют. И так непонятно, почему не вмешивается полиция".

Слабый свет газовых рожков падал на людей, оживленно разговаривавших и смеявшихся в коридоре. К густому табачному дыму примешивались пары виски и пива. Большинство женщин были в платьях с открытыми плечами; если не удавалось уговорить кого-нибудь на шампанское, они были согласны и на стакан джина.

В коридоре было жарко. Вокруг толпились незанятые в данный момент на сцене танцовщицы. Восточный наряд зашелестел, когда одна из них остановилась перед Клайвом, явно удивленная тем, что он один.

– Что скажешь насчет джина, дружок? Обожаю джин. Не захватил с собой бутылочку?

– В следующий раз.

– А сейчас нет, дружок?

– Нет. Сейчас нет.

Отсюда стойка, за которой Черри продавала апельсины, конфеты и раков к пиву, не была видна. Клайв протиснулся сквозь толпу и прислонился спиной к третьей колонне. Минуты шли одна за другой, вокруг продолжала гудеть толпа. На сцену никто не обращал внимания.

Сквозь просвет в толпе Клайв увидел за стойкой Черри с поблескивающими глазами. Покупателей не было. На девушке было ярко-красное, с глубоким вырезом платье, в котором она выглядела настоящей красавицей.

Лампа над головой Черри горела несколько ярче, чем в прошлый раз, освещая белокурые волосы девушки, горку апельсинов и банки с конфетами. Толпа вновь сомкнулась, закрыв стойку от Клайва.

Сможет ли он, вообще, хоть что-нибудь увидеть, оставаясь здесь, у третьей колонны?

Танцовщицы разбежались. Клайв отступил на пару шагов, затем сделал шаг в сторону. Стойку в конце коридора увидеть можно было только случайно... А уже около девяти...

Музыка умолкла. Послышались аплодисменты и крики "браво!" Кто-то пронзительно свистнул.

Клайв снял перчатку, чтобы легче было вынуть из кармана часы. Снял и пальто, перебросив его через руку. Он чуть было не снял и шляпу, но вовремя сообразил, что это было бы условным сигналом. Оглядевшись еще раз, он не увидел ни одного знакомого лица.

– Мисс Уокер! – крикнул кто-то.

– Что еще?

– На сцену! Сейчас начнется танец!

У тех мест, с которых хорошо видна была сцена, началась толчея.

Клайв вынул часы и щелкнул крышкой. Было ровно девять.

В этот момент чья-то рука опустилась на его плечо.

Клайву удалось сохранить спокойствие.

Впоследствии он часто пытался восстановить это мгновенье, но так и не мог вспомнить, что же он почувствовал, когда обернулся.

– Доктор Бленд! – нервно воскликнул он. – Не хотел бы обидеть вас, но пару часов назад я уже сказал, что не смогу поговорить с вами в "Альгамбре", и сказано это было вполне серьезно.

Клайв растерянно умолк, его сбивало с толку лицо доктора, на котором абсолютно ничего нельзя было прочесть.

– При других обстоятельствах, – громким шепотом проговорил Бленд, – я бы не беспокоил вас. Сейчас, однако, я не могу поступить иначе, поверьте мне! Я обошел весь театр, разыскивая вас, мистер Стрикленд! Прошу вас, спустимся вниз, чтобы поговорить наедине...

– В последний раз повторяю, доктор, что не могу это сделать!

– Вы должны, сэр! Ситуация изменилась!

– Как?! – отшатнулся Клайв. – Ничто не изменилось! Если бы вы знали, зачем я пришел сюда...

– Думаю, что знаю, сэр.

Оба старались говорить тихо, хотя Клайву хотелось заорать во весь голос.

– Вы можете положиться на меня доктор. Я не выдам...

– Что вы не выдадите?

– То, что знаю о Селии Деймон. Вы считаете – может быть, с самого начала считали, – что Селия немного... как бы это сказать?.. психически неуравновешенна. Так это или нет – не мне судить. Думаю, однако, что сюда вы пришли, чтобы поговорить не об этом.

– Нет, – с нажимом ответил Бленд. – Вовсе не об этом. Несколько часов назад я, возможно, хотел бы поговорить с вами и на эту тему. Но не сейчас.

Клайв вдруг сообразил, что стоит сейчас спиной к стойке, из-за которой Черри уже, быть может, подала ему знак. Он быстро повернулся к стойке.

Толпа почти рассеялась. Все собрались у конца коридора, выходящего к сцене.

Клайв видел сейчас почти всю стойку, но саму Черри закрывала вторая колонна.

Дирижер поднял палочку. Зазвучали скрипки, зазвенели тарелки. Все вошли в зал. Клайв шагнул вправо и увидел наконец Черри. Она была одна.

Доктор схватил Клайва за руку.

– Доктор, ради бога!

– Мистер Стрикленд, поймите...

– Это вы поймите меня. Я не могу никуда с вами пойти.

– Тогда я вынужден буду остаться здесь.

– Пожалуйста! – ответил Клайв. – Это общественное место! Никто не вправе запретить вам находиться здесь. Однако, прошу извинить меня, но я уже сказал, что разговаривать с вами сейчас не могу. Я жду...

– Знаю, – сказал Бленд. – Насколько могу судить, вы ждете убийцу. Как раз об этом я и хотел с вами поговорить. – Бленд глубоко вздохнул, а затем полным горечи, но упрямым тоном проговорил: – Ну, выслушаете вы мою исповедь?

19. Третья колонна

Клайв не смотрел на Бленда, хотя и чувствовал на себе его взгляд.

Публика в зале наконец смолкла, быть может, под влиянием льющейся со сцены музыки. Лишь кое-где слышались перешептывания.

– Знаете ли, мистер Стрикленд, я всегда считал себя порядочным человеком. Вы, конечно, можете упрекнуть меня в том, что, навлекая на вас подозрения во вторник вечером, когда погиб бедняга Деймон, я поступал не слишком порядочно. Тем более, что и тогда и позже у меня были все основания верить, что преступник не вы...

– Весьма обязан.

– Молодой человек, это неподходящий момент для насмешек!

– Полагаю, что для исповедей тоже.

И все же я расскажу вам правду! – упрямо бросил Бленд. – Попытаюсь, во всяком случае. Вы помните, как я не совсем вежливо ворвался, когда вы с Деймоном сидели в кабинете?

– Помню. Вас интересовало местонахождение миссис Деймон.

– Да, но пришел я вовсе не из-за этого. Просто я думал, что Деймон один, и, растерявшись при виде вас, придумал первую попавшуюся отговорку. Пришел я с совсем другой целью.

– Какой же? Убить мистера Деймона? Доктор схватился за бороду.

– Ради бога, сэр, неужели вы всерьез думаете, что я был бы способен убить своего старого друга? Я, старающийся защищать его семью, даже выходя за круг обязанностей врача?

– Вы сказали, что намерены исповедаться? – бросил Клайв.

– Намерен! Но не в убийстве! Послушайте, если я на что-то неспособен, так это...

– Иначе говоря, вы хотите сообщить о своей невиновности и для этого вам надо поднимать столько шума?

– Да! О моей невиновности! О том, что у меня нет и не было никаких дурных намерений! Можете поверить, что я отнюдь не прыгал от радости, когда меня вызвали в Хай – Чимниз из-за угрожающего состояния здоровья Деймона! Я не считал его душевнобольным так же, как не считаю нездоровой Селию. Однако спокоен я не был. Уже три месяца, как у Деймона было нервное расстройство, хотя, что его вызвало, я и сейчас не знаю. Селия унаследовала от него склонность к меланхолии. На прошлой неделе похоже было, что оба они в неважном состоянии.

– И вы решили, что преступница – Селия?

– Поверьте, сэр, в глубине души я ни минуты не верил в это!

– Но находили возможным, не так ли?

– Я...

– Вы находили это возможным, правда ведь? – Клайв вложил всю свою горечь в эти слова. – И решили, что легче всего будет защитить ее, обвинив меня?

– Излишне сильное утверждение.

– Сильное или не сильное, но это правда, не так ли?

– По существу, может быть, и так. Вы поймете меня, если будете судить мои тогдашние слова и поступки в свете того, что я говорю сейчас.

– Я понимаю. Это-то нетрудно понять. Непонятно мне кое-что другое. Вы сказали, что ни на минуту не верили в виновность Селии и в то, что она душевнобольная?

– Да.

– Тогда почему вы заперли дверь?

Музыка перешла в бурное крещендо, словно подбадривая доктора.

– Дверь? Какую дверь?

– Входную дверь. Когда мы с Кейт бежали из Хай – Чимниз и попытались выйти из дома, то обнаружили, что дверь заперта. От Уичера я узнал...

– А! От Уичера!

– От Уичера я узнал, – продолжал Клайв, не отрывая взгляда от Черри, – что вы попросили у Бербиджа ключ, сказав, что есть кто-то, кого лучше не выпускать из дома. Проводив Масвела и Питерса до ворот, вы заперли потом дверь. Уж не Селию ли вы не хотели выпустить?

– Увы, да.

– Если вы не верили, что Селия больна и может представлять для кого-то опасность, почему вы не хотели выпускать ее?

– А потому, молодой человек, что она могла бы забрести куда-нибудь и нарваться на несчастный случай! Она ведь находилась под действием лекарства! Может, вы помните, что накануне она спустилась вниз, как только Кейт оставила ее одну? Неужели вы думаете, что, если бы, на мой взгляд, она представляла угрозу для кого-то в Хай – Чимниз, я стал бы запирать ее в доме? Ну, разве это не так?

Клайв все еще держал часы в руке. Было уже три минуты десятого, но к стойке никто не подходил.

– Доктор! – проговорил, продолжая наблюдать за стойкой, Клайв. – Сегодня Селия бежала из вашего дома...

– Был бы признателен, сэр, – перебил его Бленд, – если бы вы не употребляли слова "бежала". Селия не под стражей.

– Она сама сказала, что "обманула" вас. Сначала у меня появилась она в сопровождении Пенелопы, а потом и вы. Прошу вас, не перебивайте! Я не знаю, зачем приходила Селия: чтобы найти Кейт или просто чтобы изложить мне свою теорию. Как бы то ни было, она изложила ее. Она обвинила Кейт и лорда Трессидера в том, что оба убийства являются следствием их заговора. Она сказала, что Кейт придумала план, а Тресс – якобы любовник Кейт! – был его исполнителем. Вы слышали все это, доктор?

– Слышал. Она, действительно, говорила это.

– И вы по-прежнему отрицаете, что Селия психически неуравновешенна?

– Нет! Этого я не отрицаю!

– Насколько я помню, вы заявили, что теория Селии абсурдна?

– Да, я говорил это.

– Тогда в чем же изменилась ситуация? Что вам понадобилось здесь, в "Альгамбре"? В чем дело?

– Я побеседовал с вашим другом Уичером и узнал от него, что теория Селии во всех существенных пунктах справедлива. Мы ошибались, мистер Стрикленд, а эта "неуравновешенная" девушка была права.

Клайв сунул часы в карман и повернулся к доктору.

– Ложь!

– Нет, нет! Я извиняю вашу грубость, мистер Стрикленд, потому что понимаю, какие чувства обуревают вас...

– Говорю вам, это ложь!

– Посмотрите на меня, молодой человек! Посмотрите мне в глаза, и вы поймете, что я не шучу и не пытаюсь обмануть вас!

Толпа, затаив дыхание, следила за танцем на сцене, приобретавшим все более бурный характер.

Под аккомпанемент звона тарелок доктор заговорил снова:

– Мне, как врачу, следовало бы все время помнить об этом. Ни бедняга Деймон, ни Селия никогда не были психически больны. Полагаю, все дело в том, что мы, обычные, посредственные люди, не доверям суждениям людей талантливых, но с нервным складом характера. Их мудрость мы называем безумием.

Клайв схватил доктора за лацканы пальто.

– А я говорю, что это ложь! Не пытайтесь убедить меня, будто Кейт...

– Я хочу лишь повторить вам то, что только что услышал от Уичера, – сказал Бленд. – Не больше, и не меньше. Выслушаете вы меня?

– Нет!

– Вот как! Боитесь правды? Миловидное лицо и свободный нрав девушки очаровали вас настолько, что истина больше вас не интересует? И, вдобавок, вы еще смеете так вести себя с человеком, который намного старше вас! Отпустите мое пальто, сэр!

– Да, смею. И пальто ваше я отпущу, когда мы закончим этот разговор. А пока что...

– Мистер Стрикленд!

– Пока что, – сказал Клайв, – продолжайте!

– Отпустите пальто! Хотите поднять скандал?

– Мне это безразлично. Быстрее говорите то, что вы хотели сказать, иначе я шею вам сверну!

– Это уж слишком!

– По-моему, тоже! Говорите!

– Инспектор Уичер, – проговорил Бленд, пытаясь сохранять достоинство, что было совсем не просто, поскольку, чтобы не задохнуться, ему пришлось подняться на цыпочки, – в отличие от вас умеет смотреть в лицо фактам.

– Будете вы говорить или нет?

– Хорошо! Я встретил его здесь, когда разыскивал вас. Похоже, что вы опаздывали. Уичер спросил – не встречал ли я вас. Я ответил, что около шести был у вас и застал там также Селию и Пенелопу Бербидж. Сказал я и о том, что Селия убежала сломя голову и что мы с Пенелопой последовали за нею.

Мистер Уичер спросил – не случилось ли чего-то такого, что могло задержать вас. Я ответил, что исчезла Кейт Деймон, и заметил, что, если бы не это, нелепая теория Селии, конечно, не вывела бы вас так из себя.

С моей стороны это было просто мимолетное замечание, но, к моему величайшему изумлению, Уичер захотел услышать, в чем состояла эта теория. Я не хотел говорить на эту тему, но он так угрожающе... Короче говоря, мне пришлось все рассказать. Когда я закончил, он сказал слово в слово вот что: "Сэр, я ни на минуту не сомневался, что там действовали совместно мужчина и женщина". Отпустите вы меня?

Доктор безуспешно пытался вырваться из рук Клайва.

– Что еще сказал Уичер?

– Уверяю вас, я был ошеломлен...

– Меня не интересуют ваши чувства, доктор! Что сказал Уичер?

– Он сказал...

– Ну?

– "Мисс Селия – исключительно умная девушка. Она попала в самую точку и ошиблась только в двух местах. Не женщина придумала план этого убийства, она была лишь помощницей. Она полностью подпала под власть этого человека, сотворила из него идола, делала все, что он хотел..."

Танец на сцене приближался к концу. Клайв схватил доктора еще крепче и прижал его к колонне.

– "Сотворила идола... Полностью подпала под власть..."

– Мистер Стрикленд! – с холодной ненавистью прошипел доктор. – Я вам больше ничего не скажу!

– Скажете!

– Я ничего не скажу, – решительно продолжал доктор, – потому что в этом нет необходимости. Мне не хотелось бы думать, что вы сошли с ума, мистер Стрикленд! Если вы сейчас оглянетесь, вам не понадобится других доказательств того, что я говорил правду. Быть может, вы еще попросите у меня прощения.

– Что еще сказал Уичер?

– Оглянитесь! – проговорил доктор таким повелительным тоном, что Клайв невольно обернулся – всего на мгновенье, но и этого было достаточно.

Со стороны лестницы к ним приближалась женщина. Свет газовых ламп был слабым, но все же вполне достаточным, чтобы Клайв мог разглядеть ее лицо.

Женщина не видела Клайва. Она двигалась вперед неуверенно, словно в полусне. Лицо ее было бледно, а походка так нерешительна, словно она шла не по мозаичному полу, а по битому стеклу. На ней была шляпка лодочкой, а на красное с желтым платье была наброшена шубка.

Это была Кейт Деймон. Направляясь к стойке Черри, она прошла мимо ряда колонн всего в паре ярдов от Клайва.

– Что вы скажете, молодой человек? – спросил Бленд.

Клайв потерял из виду Кейт, закрытую от него колоннами. Отпустив доктора, он шагнул в сторону и как раз вовремя. Теперь ему хорошо видна была стоявшая спиной к нему Кейт. Черри, что-то оживленно говоря, сняла крышку с банки. Кейт поспешно кивнула. Пока Кейт открывала сумочку, словно собираясь взять оттуда мелочь, Черри свернула бумажный кулек и, наполнив его конфетами, вновь закрыла банку крышкой. Не приглядывайся Клайв так внимательно, он никогда бы не заметил листка бумаги, который Черри ловко вложила в кулек вместе с конфетами, так же, как не заметил бы и банковский билет, скользнувший по стойке от Кейт к Черри.

Протянув с улыбкой кулек Кейт, Черри подняла согнутую под прямым углом руку и погладила затылок.

Рыбка проглотила крючок. Это был сигнал.

Клайв должен был сейчас снять шляпу, чтобы передать сигнал дальше. Этого, однако, не случилось. Клайв даже не шевельнулся. Правая сторона стойки находилась в тени, не настолько, однако, густой, чтобы не заметить скрывающийся в ней силуэт мужчины. Когда Кейт взяла у Черри кулек и заглянула в него, чтобы убедиться – там ли письмо, силуэт с ловкостью тигра метнулся в ее сторону.

У стойки появился лорд Альберт Трессидер в сером пальто с большим каракулевым воротником.

С садистской улыбкой на лице Тресс остановился перед Кейт и протянул руку, словно требуя что-то. Кейт сделала шаг назад и немного повернулась, так что Клайв видел сейчас ее лицо в профиль.

Клайв не слышал, что сказал Тресс, но по губам прочел: "А теперь давайте-ка это сюда, девочка!"

Не в силах что-то ответить или крикнуть, Кейт прижала кулек к себе – с такой силой, что конфеты посыпались на пол.

– Нет! – вырвалось наконец у нее. Тогда Тресс, схватив левой рукой запястье Кейт, правой ударил ее по лицу.

Вот это было настоящим сигналом для Клайва.

– Мерзавец! – крикнул он. Крикнул? Вернее сказать – прорычал. Его голос перекрыл даже музыку. Все в коридоре услышали его, многие начали оборачиваться.

Естественно, услыхал его и Тресс. Отпустив руку Кейт, он выпрямился и повернулся в сторону приближавшегося к нему Клайва.

Кейт все еще стояла, лихорадочно прижимая к себе кулек со спрятанным в нем письмом. Клайв не знал – заметила ли они его, но, во всяком случае, через мгновенье она опомнилась и бросилась в сторону лестницы. Мгновенье Тресс колебался, не зная, как быть, но затем на лице его появилась злая улыбка. Видимо, он принял решение.

Клайв уже бросил пальто. Сейчас и Тресс не спеша снял пальто и прислонился спиной к стойке.

– Мальчик хочет подраться! – с пренебрежительной усмешкой процедил он. – Подумать только – подраться! Посмотрим, как это у него...

Клайв ударил. Сначала левой, а потом правой рукой.

Тресс не сумел или не успел защититься. Первый удар пришелся в солнечное сплетение, а второй, в который Клайв вложил всю силу, был нанесен слева в подбородок так, что Тресс, согнувшись, упал.

Стоявшие вокруг взвыли от восторга.

– Еще разок!

– Валяй дальше!

– По голове, чтоб не встал!

Тресс был лишь слегка оглушен и уже поднялся на ноги, дрожа от ярости. Клайв ждал. Несколько секунд Тресс переводил дыхание, а потом с ревом бросился вперед. Его боковой удар задел лицо Клайва, тот ответил прямым левой и разбил Трессу нос. Следующий удар правой пришелся Трессу в живот, и он вновь упал.

Толпа возбужденно загудела. Кто-то затянул песню – ту самую насмешливую песенку, которую днем напевала Черри, внезапно куда-то испарившаяся. Где-то позади пронзительно зазвучал полицейский свисток.

Клайву некогда было оглянуться. Он услышал предостерегающие возгласы:

– Осторожно, дружище!

– У него бутылка!

Тресс и впрямь схватил за горлышко одну из стоявших на стойке бутылок. С залитым кровью из разбитого носа, искаженным лицом он бросился на Клайва. Однако на полпути его встретил нанесенный всей тяжестью тела прямой удар в челюсть, и бутылка, описав в воздухе сверкающую дугу, разбилась о колонну.

– Мистер Стрикленд! – донесся до Клайва знакомый голос.

Клайв не обратил внимания, Тресс, теряя сознание, повалился на пол.

– Мистер Стрикленд! – послышалось вновь.

Это был Уичер. Он схватил Клайва за плечо, но тот вырвался и отскочил назад.

– Ради бога, сэр, успокойтесь!

– Вот убийца, – показал Клайв на лежащего без чувств Тресса и еле сдержался, чтобы не пнуть его ногой. – Заберите его! Отправьте в полицию! В чем дело – что с вами?

– Что с вами? – бросил в ответ Уичер. – Это не убийца!

Тяжело дыша, опустив ноющую от боли правую руку, Клайв уставился на детектива.

– Говорю вам, что это не убийца! – сказал Уичер. – Убийца задержан, но вас тут благодарить не за что. Если бы этот тип не раскололся, когда мы поставили его перед Черри...

– Тип! Какой тип?

Дальше, в глубине коридора кто-то пытался вырваться из рук двух одетых в штатское сыщиков.

– Пойдемте, и сами увидите! – сказал Уичер. – Дорогу! Дорогу!

Клайв, словно слепой, последовал за ним. Прежде всего его взгляд упал на Кейт, которую держал под руку полицейский в форме. В глазах у Клайва потемнело.

– Спокойно, сэр! – донесся до него голос Уичера. – Я, по-моему, уже не один раз говорил, что ваша девушка не имеет ко всему этому никакого отношения! Поглядите лучше туда! Туда!

Кто-то вновь завопил. Клайв увидел разорванную рубашку, широко раскрытые серые глаза, густые светло-русые усы, искаженное от страха лицо...

– Виктор Деймон? – воскликнул он. – Виктор Деймон – убийца? Убийца собственного отца?! Родного отца?

Уичер кашлянул.

– Он, действительно, убийца, но родного отца он не убивал. Спокойно! Тот, кого вы знаете под именем Виктора Деймона, сын Гарриет Пайк.

20. Все становится на свои места

Было уже два часа ночи. Тишину дома на Брук Стрит нарушил звук шагов по лестнице.

Клайв Стрикленд расхаживал по гостиной, докуривая четвертую сигару. Швырнув окурок в камин, он отворил дверь Джонатану Уичеру.

– Где... – начал было Клайв.

– Спокойно! – решительно проговорил Уичер и показал на стоявшее рядом с камином кресло. – Сядьте, сэр. Дама вашего сердца прибудет с минуты на минуту. Ее показания уже заканчивают записывать. Будьте добры, сядьте, сэр!

Клайв прибавил огня в газовых рожках, горевших по обе стороны камина. Потом он действительно сел.

– Виктор Деймон! – вырвалось у него.

– Ну-ну! – покачал головой Уичер, производивший теперь впечатление усталого, немолодого человека. – Не хотите же вы сказать, что вообще не подозревали его?

Клайв не сразу нашел слова для ответа.

– Ну... вообще говоря, я подозревал его, в том смысле, что думал о такой возможности...

– Это любопытно! А почему вы начали думать о такой возможности?

– Вы, наверное, знаете, что Виктор провел два года в военном училище, собираясь стать офицером. Впрочем, поразмыслив, он решил остаться штатским... Почему бы и нет? Человек молодой, при деньгах, с друзьями-аристократами...

– Да, если не ошибаюсь, это исключительный сноб.

– Еще какой!

– Возможно, это и подтолкнуло его, заставив решиться на самое худшее, когда он увидел, что его положение под угрозой. Так?

– Да, но...

– Вы сказали, что думали о нем как о возможном убийце. Почему же все-таки?

– Когда сегодня утром я размышлял о смерти лорда Пальмерстона, – глядя на огонь ответил Клайв, – мне пришло в голову, что в Крымскую войну в армии офицеры пользовались револьверами. И во время подавления восстания сипаев, и в войне с Америкой... Чему-чему, а стрелять и ездить верхом Виктор за два года в Сендхерсте научился. От кого бы еще могла научиться всему этому Кейт, если не от Виктора? Наверняка не от отца и, насколько я знаю доктора Бленда, не от него тоже. А потом...

– Да, сэр? – проговорил Уичер, видя, что Клайв колеблется.

– Вас не было здесь сегодня днем, когда мисс Селия Деймон излагала свою теорию о том, как был убит ее отец...

– А, эта теория! – кивнул Уичер. – Мисс Селия, несомненно, умная девушка! Она попала в самую точку во всем, за исключением двух деталей. Во-первых, план был разработан мужчиной, а женщани была лишь соучастницей. Ну, а во-вторых, она думала о двух совсем других людях. В остальном же она была совершенно права.

– Мистер Уичер, кто был соучастником Виктора?

– Вот еще – не говорите мне, что вы сами не догадались!

– Может, и так, но...

– Ну?

– Я все время ломал голову над тем, кто может быть дочерью Гарриет Пайк! Мистер Деймон определенно ведь сказал, что взятый им на воспитание ребенок был девочкой!

– Сэр, – вежливо проговорил Уичер, – вы в этом уверены?

– Во всяком случае, я так его понял!

– Пока мы ждем мисс Кейт, давайте, мистер Стрикленд, еще раз припомним все то, что вы же сами мне рассказывали. Тогда, может быть, выяснится, что же на самом деле говорил вам мистер Деймон.

– Да?

Уичер заговорил не сразу. Положив шляпу на колени, он несколько мгновений смотрел в огонь и только потом начал:

– Во вторник, в начале второго, вы встретились с мистером и миссис Деймон на вокзале. Кто уговорил вас поехать в Хай – Чимниз? Кто прямо-таки умолял вас сделать это? Разве не Виктор?

– Да, но...

– Минутку, сэр! Предыдущей ночью в Хай – Чимниз появилось то ли привидение, то ли грабитель, напугавший Пенелопу Бербидж. Учитывая, что ничего серьезного не произошло, мистер Деймон воспринял случившееся даже слишком близко к сердцу, не так ли? И кого же он заподозрил?

– Судя по всему, Виктора.

– Когда вы рассказали, что до двух часов ночи были вместе с Виктором, он сначала не поверил вам. В Лондон Деймон поехал с единственной целью – убедиться, не Виктор ли был таинственным посетителем. В поезде он расспрашивал вас до тех пор, пока с виду – повторяю, с виду – не удовлетворился вашими объяснениями.

Но действительно ли он поверил им? Давайте-ка поразмыслим! Вы и сами ломали тогда голову над тем, как можно объяснить всю эту историю. Потом вам что-то пришло на ум и вы улыбнулись, это вызвало сильное недовольство мистера Деймона, и он пожелал узнать, о чем вы подумали. И что же это было?

– Я подумал, что незнакомцем могла быть и переодетая в мужское платье женщина.

– Правильно! – кивнул Уичер. – А как вы думаете, не пришла ли та же мысль в голову и мистеру Деймону?

Клайв, вспомнив разговор в поезде, счел это вполне правдоподобным, но промолчал.

– Вы отказались ответить, – продолжал Уичер, – и это чуть не привело к ссоре. Деймон кричал на вас, пока вы не ответили, что едете в Хай – Чимниз отнюдь не по своей воле. Вы упомянули, что дело касается одной из дочерей мистера Деймона. Только это. Слово в слово: "Я дал обещание поговорить с вами по делу, касающемуся одной из ваших дочерей".

Далее! У Деймона изменилось лицо, когда он переспросил: "Моей дочери?" Вы добавили: "Правда, так или иначе, выйдет наружу". И тогда Деймон вскочил, словно увидев привидение. Так это было?

– Да. Я, естественно, сделал вывод...

– Минуточку! – перебил Уичер.

Над их головами шипел в рожке газ. Детектив наклонился вперед.

– Представьте себя на месте Деймона, сэр? Представьте, что в глазах целого света у вас две дочери, но в действительности одна из них – не ваш ребенок! Внезапно появляется человек, чтобы сделать предложение "одной из ваших дочерей". Что бы вы спросили? Каким был бы ваш первый вопрос?

Клайв выпрямился.

– Я спросил бы, о которой из дочерей идет речь!

– Вот именно! Деймон, однако, не задал этого вопроса. Судя по всему, это его вообще не интересовало. Но, если он так взволновался, то для этого должна была быть какая-то причина! Попробуем вспомнить, что вы видели и слышали в тот вечер. Еще в самом начале, услышав разговор мисс Кейт и миссис Каванаг, вы обратили внимание на то, что миссис Каванаг поддразнивает девушку и придирается к ней. Вы пришли к выводу, что старая ведьма ненавидит мисс Кейт.

На следующий день вы узнали, что миссис Каванаг ненавидит Селию почти наравне с Кейт. Но как же это может быть? Няня ненавидит детей, которых она воспитала? Почему? В тот же день я сообщил вам, что Мери Джейн Каванаг – сестра Гарриет Пайк.

Уже тот первый разговор мог дать вам ключ ко всему. Миссис Каванаг непрерывно задевала Кейт, пока у той не вырвался многозначительный вопрос: "Виктор всегда был твоим любимчиком, не так ли?" Помните вы это?

Клайв кивнул. Он видел их сейчас перед собою: ехидную, насмешливую миссис Каванаг и Кейт, прижавшую к груди сжатую в кулак руку.

– Посмотрим, сумеем ли мы, – продолжал Уичер, – выяснить, о чем думал мистер Деймон в тот вечер. Он был убит прежде, чем успел закончить разговор с вами, так что всего мы никогда уже не узнаем. Основное, однако, нам известно.

Он сказал, что все расскажет вам, но хочет, чтобы до ужина его оставили в полном покое. В августе – там же, в Хай – Чимниз – я случайно услышал, как он в кругу семьи произнес очень обеспокоившую меня фразу, произнес еще до того, как я передал ему старое письмо Гарриет Пайк. Об этом же самом он хотел поговорить в кабинете и с вами.

В случае брака любого из троих детей он намерен был рассказать будущему супругу или супруге всю правду о приемном ребенке. Говорил он это?

– Да, нечто в этом роде.

– И это – ключ ко всему делу! Ему не хотелось, очень не хотелось с кем бы то ни было говорить на эту тему. Сама мысль об этом была для него мучительной. Однако он был слишком честен, чтобы скрыть все от того, кто войдет в его семью. К тому же он начал подозревать, что сын Гарриет Пайк в союзе со своей теткой способен на все, в том числе на убийство.

Будем рассуждать дальше, сэр. В четверть седьмого Деймон пригласил вас в кабинет. Вы в это время беседовали в салоне с девушками. Вы только что сказали, что их отец хочет сообщить вам что-то чрезвычайно важное об одной из них. Это не соответствовало действительности, но вы искренне так думали.

Естественно, обе девушки были поражены. Им и не снилось, что из троих детей один – приемный. И что же делает мисс Селия? Она задает сразу же тот самый очевидный вопрос: "О которой же?", которого не задал ее отец.

Когда вы вошли в кабинет, Деймон начал свой рассказ. Я совершенно уверен, что он вовсе не собирался вводить вас в заблуждение, хотя именно это и произошло. Деймон никак не думал, что вы неправильно его поймете...

– Это почему же?

– Потому что он был уверен, что вы уже все и так поняли, – ответил Уичер,-Деймон думал, что сказал в поезде вполне достаточно для того, чтобы вы обо всем догадались. Он ведь сказал, что вместе с Бербиджем запер все двери изнутри. Если бы он опасался кого-то из живущих в доме, такое распоряжение не имело бы никакого смысла. Деймон боялся своего приемного сына; хотя тот и жил в Лондоне, но в любой момент мог появиться в Хай – Чимниз – поездов от Лондона до Рединга идет сколько угодно.

В понедельник ночью миссис Каванаг разыграла сцену на лестнице, чтобы обеспечить бедненькому, невинному Виктору алиби на следующий вечер, когда будет убит его приемный отец...

Вы следите за мной, сэр?

Мистер Деймон был, естественно, взволнован и не слишком ясно выражал свои мысли. Как это принято у юристов, он оперировал примерами: "Могли бы вы жениться на дочери женщины, совершившей гнусное убийство?". Да и после этого он продолжал говорить намеками, не досказывая все до конца.

"Дочь Гарриет Пайк, как бы то ни было, родилась бы в грехе". Обратили вы внимание? Он сказал: "родилась бы", а не "родилась"! Потом он добавил: "Но я верю, что можно, было бы избежать самого худшего". Вероятно, он имел в виду, что тогда можно было бы, по крайней мере, не опасаться убийства, а так – надо быть готовым ко всему. Наконец он сказал: "У любого из них троих могли бы возникнуть проблемы, если бы правда вышла наружу". Так ведь?

– Да.

– Из вашего рассказа я знаю, что Деймон удивился, обнаружив, что вы не понимаете его. "Прошу вас, не делайте вид, будто вы ничего не поняли!" А одной из его последних фраз, обращенных к вам, была: "Вы поняли, разумеется, кто унаследовал преступные наклонности Гарриет Пайк?" Вы на это ответили, что нет.

Деймон был удивлен, что такой умный человек, как вы, все еще не дошел до сути дела. Он не понимал, как это может быть, и в то же время не хотел говорить прямо о вещах, вызывавших у него чувство глубокого стыда...

– Все это я понимаю, – перебил Клайв, – но он произнес и еще одну фразу, которая окончательно ввела меня в заблуждение и которую я не понимаю и до сих пор. – Я считал, что ребенком Гарриет Пайк может быть лишь Кейт или Селия, в первую очередь потому, что Деймон сказал: "Даже сегодня вечером глаза, руки Гарриет Пайк были вновь передо мною". Где же, черт возьми, он мог их увидеть?

– На фотографии, – ответил Уичер.

– Как?!

– Разве Масвел не сказал вам о фотографиях, которые мы нашли в столе Деймона?

– Да, теперь я припоминаю!

– В ящике стола мы нашли фотографии всех троих детей. Черт возьми! Я уверен, что, ожидая вас, Деймон вглядывался в эти фотографии. Во всяком случае, из ваших слов ясно, что на одну из них он взглянул: на фотографию самоуверенного, эгоистичного молодого человека, готового, как он уже понял, убить своего приемного отца – лишь бы заставить его молчать.

Вот, собственно, и все, что я могу сказать. Клайв поднялся. Разбитая о челюсть Тресса рука ныла, пальцами больно было пошевелить.

– Могу только удивляться, мистер Уичер, – проговорил он, – как вам удалось с самого начала так быстро разобраться во всем этом.

Уичер кашлянул и оправдывающимся тоном ответил:

– Знаете, сэр, не так уж трудно разобраться в подробностях, если ответ уже в ваших руках.

– Ответ?

– Да. Я нашел его в письме Гарриет Пайк. Я не солгал вам, сказав, что не знаю имени ее ребенка. Там, действительно, не было упомянуто ни имя, ни возраст, ни место рождения. Об одном я, однако, решил умолчать, пока не буду окончательно уверен в том, кто убил мистера Деймона. Из письма недвузначно следовало, что речь идет о мальчике.

– Но, сэр! Когда я сказал, что преступные наклонности не передаются по наследству, вы согласились со мной.

– Правильно. Я и сейчас с этим согласен. Но задумывались вы, что, собственно, толкнуло Виктора Деймона на убийство?

Уичер умолк.

В тишине ночной улицы послышался стук копыт. Кеб остановился перед домом, и немного погодя в комнату вошла Кейт Деймон в сопровождении инспектора Хекни. Кейт была очень бледна, но старалась держать себя в руках и даже пыталась улыбаться. Встав из кресла, Уичер поздоровался с нею.

– Надеюсь, вы не очень сердитесь на меня, мисс Кейт. Я скрыл, что ваш брат, собственно говоря, не брат вам, но мне казалось, что лучше молчать об этом до самого ареста. Думаю, впрочем, что вы, как и миссис Деймон, подозревали, что Виктор – убийца. Ну, если вы чувствуете себя в силах объяснить кое-что мистеру Стрикленду...

– В этом нет нужды, – перебил Клайв, не сводивший глаз с Кейт. – Уже очень поздно, дорогая. Я провожу тебя в гостиницу.

– Не надо! – сказала Кейт. – Извини, Клайв, что я не была откровенна с тобой. Я просто не решалась рассказать тебе все, что знала о Викторе...

Уичер подвинул к камину кресло для Кейт.

– Мисс Кейт имеет в виду, что она боялась задеть ваши дружеские чувства, мистер Стрикленд. Вы ведь считали того молодого человека своим другом. Именно поэтому ни мисс Кейт, ни миссис Деймон не сказали вам всю правду. К тому же, мисс Кейт сама никак не хотела поверить, что ее брат убил отца, а вину за это хотел свалить на нее.

– В такое каждому нелегко было бы поверить, – заметил Клайв. – Но с чего все началось? Как могло Виктору прийти в голову...

Уичер вздохнул.

– Собственно говоря, это моя вина. Я уже говорил, что отчасти несу вину за смерть мистера Деймона. Сейчас объясню почему.

Очень существенно, что когда я в августе приехал в Хай – Чимниз, миссис Каванаг была в отъезде. Виктор до тех пор не знал, что он не сын Мэтью Деймона. Намеков миссис Каванаг было достаточно только для того, чтобы Виктор почувствовал, что что-то не в порядке и начал размышлять об этом. Это я знаю из тех показаний, которые он дал сегодня.

Когда появился я с письмом Гарриет Пайк, мистер Деймон как раз упомянул за обедом, что если кто-то из дочерей выйдет замуж, придется раскрыть какую-то тайну. Вслед за этим мы с мистером Деймоном ушли в его кабинет, и там я познакомил его с содержанием письма.

Виктор подслушал наш разговор через замочную скважину. Миссис Каванаг тогда не было, и это оказалось существенным для последующего.

Молодой человек вовсе не хотел никого убивать, поверьте мне. Быть может, он и не пошел бы на это, если бы был уверен, что мистер Деймон сохранит тайну. Хотя и тогда еще оставался вопрос, связанный с надеждами на наследство. Все это было достаточным поводом для мучительных размышлений. А потом внезапно выяснилось, что аристократ, лорд Альберт Трессидер, намерен жениться на мисс Селии ради денег ее отца. Виктор понял, что надо что-то делать. Он не мог допустить, чтобы аристократ, и к самому мистеру Деймону относящийся свысока из-за его женитьбы на актрисе, узнал, кем была его, Виктора, мать.

У Виктора был друг – вы, мистер Стрикленд, пару раз уже помогавший ему выпутываться из неприятностей. Он решил, что сумеет уговорить вас поехать в Хай – Чимниз и поговорить с мистером Деймоном о предложении Тресса. Сказочку об угрожающей его сестре – предположительно, со стороны страдающего душевным расстройством отца – опасности он придумал, чтобы сбить вас с толку на тот случай, если мистер Деймон расскажет вам правду.

Виктор надеялся, что, узнав о таком лестном предложении, мистер Деймон откажется от своего решения и будет молчать. Решающим испытанием должен был стать его разговор с вами. Раскрыть тайну мистер Деймон не должен никому. Если он заговорит, то должен будет умереть – решил Виктор.

Уичер пару мгновений смотрел в огонь, а потом откашлялся.

– Разумеется, вы не поехали бы в Хай – Чимниз, если бы не увидели у Виктора портрет мисс Кейт. Виктор, однако, ни на минуту не сомневался в своем влиянии на вас. Он был настолько уверен, что сумеет вас уговорить, что спланировал все заранее. От своей тетушки он знал, что в понедельник вечером Пенелопа Бербидж поздно вернется домой из Рединга, так что, пока Виктор проводил вечер в вашем обществе, миссис Каванаг разыграла роль таинственного незнакомца, обеспечивая ему алиби.

Черт возьми! Когда женщина выступает на сцене в мужском костюме, никто не принимает ее за мужчину. Иначе мужчины вообще перевелись бы в театральных труппах. Они и не надеялись, что Пенелопа сочтет призрак на лестнице мужчиной. Колебалась Пенелопа только из-за своей близорукости. Все было задумано так, чтобы навести подозрения на мисс Кейт.

Кейт опустила глаза и после минутной нерешительности проговорила:

– Мистер Уичер, Виктор и впрямь так ненавидит меня?

– Мисс Кейт, Виктор вовсе вас не ненавидит.

– Но...

– Нет, нет. Я думаю, он даже любит вас, насколько способен любить кого-то кроме себя. Во всяком случае, учил вас ездить верхом и стрелять он без всякой задней мысли. Просто ему припомнилось, что миссис Деймон часто рассказывала о том случае, когда вы переоделись мальчиком. Пробираясь во вторник вечером в Хай – Чимниз, чтобы убить приемного отца, он, как и миссис Каванаг, был уверен, что его трюк прошел. Виктор ведь невысокого роста и строен. Разумеется, у них были два одинаковых костюма. Тот, который надевала миссис Каванаг, она потом спрятала в вашей комнате. Второй был на Викторе, он приехал в нем в Хай – Чимниз, и миссис Каванаг впустила его через зимний сад. Сам по себе такой костюм не мог привлечь внимания: половина мужчин в Англии носят примерно такие же.

Входя в дом, Виктор снял обувь отчасти, чтобы двигаться бесшумно, а отчасти, чтобы не оставить грязных следов, на улице ведь шел дождь. Отсутствие таких следов должно было прямо указывать на то, что преступника – вас, мисс Кейт – надо искать внутри дома. Что касается Мери Каванаг...

Уичер повернулся к инспектору Хекни.

– Пришла уже телеграмма из Рединга? Насчет ареста сестры Гарриет Пайк?

– Ага, – проворчал Хекни.

– Держу пари, что она отказалась давать показания. Верно? Так я и думал. Это крепкий орешек – не то, что ее племянничек, который все задумал, а потом сразу раскис, когда дело дошло до расплаты.

– А почему так существенно, – спросил Клайв, – то, что миссис Каванаг не было в Хай – Чимниз во время вашего прошлого визита?

– Потому что Виктор не знал, кто я, да и не интересовался этим. Когда он рассказал о моем визите миссис Каванаг, она тоже решила, что приезжавший был просто каким-то полицейским чином, ей и в голову не пришло, что речь может идти обо мне. Она не подумала об этом, даже узнав, что мистер Деймон хочет встретиться со мной в Лондоне. Она была уверена, что речь идет всего лишь об отношениях между миссис Деймон и лордом Трессидером.

И вот Виктор убил своего благодетеля. Сейчас мы знаем, – угрюмо продолжал Уичер, – что он приехал в Хай – Чимниз уже вооружившись. Его тетка украла револьвер мистера Деймона – с тем, чтобы еще больше навести подозрения на мисс Кейт – а потом уничтожила завещание. Это тоже важная улика. По существующим законам дочери получают право на наследство только в том случае, если они специально упомянуты в завещании, сыновья же наследуют автоматически. Вы об этом не подумали, мистер Стрикленд? Вы же адвокат!

– Знаете, до последнего разговора с Селией мне это как-то не приходило в голову.

– Итак, Виктор убил мистера Деймона. План в целом был не так уж и плох, но в него вкрались две оплошности. Первая: фигура у Виктора стройная, но все же отнюдь не женская. Увидев убийцу вы сразу же поняли, что это мужчина. Вторая: миссис Деймон сумела прийти к правильному выводу, что в Хай – Чимниз готовится что-то и это что-то собираются свалить на мисс Кейт. Когда во вторник днем она уехала из Хай – Чимниз, потому что ее вызвал в Лондон шантажировавший ее джентльмен, она захватила с собою тот самый костюм, который должен был привести мисс Кейт на виселицу. Не следующий день Виктор встретил миссис Деймон на Оксфорд Стрит и сообщил ей о смерти мужа. Ему и в голову не приходило, что мачеха может что-то подозревать. Из показаний Виктора не ясно, чем выдала себя миссис Деймон, но несомненно, что это случилось. Виктор сразу же понял, что, если миссис Деймон заговорит, все будет кончено.

И тут грубую ошибку совершил я. Мистер Стрикленд, когда в среду утром вы беседовали с Виктором, у вас не создалось впечатления, что он хочет любой ценой отвести подозрения на какую-то женщину?

– Да, так и было.

– А из того разговора, который вы подслушали в театре "Принцесса", ясно было, что миссис Деймон отлично знает, что преступник – мужчина. Она еще не слыхала об убийстве, но, тем не менее, сказала, что есть кто-то, заслуживающий "беличье колесо", – а ведь это наказание, как известно, применяется только к мужчинам. Других улик против Виктора мне уже не было нужно. Если бы я, как собирался с самого начала, поехал в тот вечер в Хай – Чимниз...

Уичер встал и с горечью продолжал:

– Но нет! Для Джонни Уичера это было слишком просто, недостаточно эффектно. Ему подавай неожиданности, сюрпризы, растерянных, загнанных в угол преступников – я не знаю, что там еще! Я думал: "Я пошлю Черри Уайт к этому типу с предложением купить письмо Гарриет Пайк, дам Черри несколько дней поиграть ему на нервах, а потом, когда она будет вручать ему письмо, на сцене появится полиция".

В конечном счете этот план и пошел в ход, только осуществить его пришлось раньше, чем я думал, а, следовательно, и с большим риском. Впрочем, он сработал, а это главное.

Как бы то ни было, я должен был сообразить, что Виктор, поговорив в среду днем с Черри, еще в тот же вечер отправится в Хай – Чимниз. Я не подозревал, однако, что это будет означать смерть миссис Деймон!

В этот раз Виктор не стал ничего обсуждать с миссис Каванаг. Быть может, он не сразу решился на убийство Джорджетты Деймон, но потом, подслушав часть разговора, отбросил всякие сомнения.

Убийство ему удалось совершить без свидетелей, но покинуть дом он мог теперь только через зимний сад – окна и парадная дверь были заперты, а пробираться к черному ходу через комнаты прислуги было слишком рискованно.

Дверь зимнего сада не запирается снаружи, потому там и было так холодно, когда вы с мисс Кейт вошли туда. Я в свое время сказал вам, мистер Стрикленд, что ваши соображения насчет вины миссис Каванаг в определенной мере обоснованы, но сказал и то, что убийца еще в тот же вечер покинул Хай – Чимниз.

Разумеется, я не мог знать, что лорд Трессидер тоже отправился в Хай – Чимниз, чтобы немного подработать шантажом Виктора...

– Тресс хотел шантажировать Виктора?

– А разве он не шантажировал миссис Деймон? Правда, не ради денег, но я не вижу в этом большой разницы. А в деньгах этот молодой человек нуждается и раздобывает их, где только можно!

Согласно показаниям Виктора, Тресс заходил к нему в то время, когда там была Черри. Виктору не пришло в голову, что его могут подслушать, но у Тресса вполне подходящий для этого характер. Думаю, мы никогда не узнаем, что именно слышал Тресс. Во всяком случае, он понял, что, если перехватит письмо, представляющее такую ценность для слабохарактерного молодого человека, ожидающего солидное наследство, ему не понадобится унижать свое достоинство лорда, беря в жены Селию Деймон.

Когда вы бежали в Лондон, я вынужден был сразу же поставить западню, хотя существовала угроза, что Виктор придет за письмом не сам, а пришлет кого-то другого. Мисс Кейт была как раз под рукой. Случайно заглянув к вам, Виктор встретил тут мисс Кейт, рассказал подходящую историю и уговорил ее взять для него это письмо... ну, что вы на это скажете?

Теперь уже Клайв вскочил с места:

– Вы думаете, что он мог бы осмелиться на это? Попросить об услуге, такой услуге! Ту, кого он хотел отправить на виселицу? Вы серьезно думаете, что он смог бы пойти на это?

– А он и пошел. Вы пишете очень занимательные книги, мистер Стрикленд, но не слишком разбираетесь в психологии преступников. Такие вот Викторы Деймоны воображают, будто способны уговорить любого на что угодно. Виктору это по большей части и удавалось. Он не чувствовал опасности до того самого момента, когда на его руках оказались наручники, он просто не мог вообразить, что и он сам может кончить на виселице. В определенных вещах его безудержная фантазия была крайне ограниченной. Вот и все.

– Да я и не дала себя уговорить! – с жаром проговорила Кейт – Я согласилась помочь ему, потому что знала уже от вас, что он не мой брат и что, собственно говоря, это никакая не помощь, а западня. Я только страшно боялась, когда входила в коридор театра. Боялась, что Виктор не пойдет вслед за мною, как он мне обещал.

– Этого боялся и я, – сказал Уичер. – Правда, я был почти уверен, что он пойдет за вами – просто не сумеет выдержать ожидания. Тем не менее, действовали мы отнюдь не наверняка. Вы знаете, что мистер Стрикленд должен был снять шляпу, когда Черри передаст письмо. Это было бы сигналом для полицейских – мы ведь спрятались так, чтобы тот, кто возьмет письмо, кем бы он ни оказался, никак не мог нас увидеть. Однако, предвидеть, что на сцене появится еще и Тресс, мы никоим образом не могли.

Наше счастье, что Виктор стоял почти рядом с нами, когда вы передали ему письмо, и что как раз вовремя появилась Черри. Если бы Виктор не впал в панику...

Уичер потер подбородок, видно было, что его бросает в дрожь от одной мысли, что было бы, если...

– Знаете, сэр, – проговорил он, обращаясь к Клайву, – есть еще одна вещь, о которой я не говорил вам, хотя узнал о ней от Хекни еще днем.

Я знал, конечно, что мистер Деймон прожил немало лет в Йоркшире, недалеко от Донкастера. Не было никаких проблем с тем, чтобы попросить Скотленд Ярд дать телеграфный запрос в тамошнюю полицию.

Запрошенные данные были получены: родными детьми мистера Деймона являются мисс Селия, рожденная в августе 1845 года, и мисс Кейт, рожденная в июле 1846 года. Имеются соответствующие записи в церковных книгах, жив еще даже священник, крестивший их.

Таким образом мы могли без труда доказать, что Виктор не был родным сыном, а, значит, и законным наследником мистера Деймона, но убийство – это уже другое дело, тут нам было не обойтись без его признания. Кстати, сэр, я хотел спросить вас: раз вы считали, что ребенок Гарриет Пайк – девочка, о которой из двоих вы думали?

– О Кейт.

– О-о...

– Обо мне? – воскликнула Кейт. – Почему?

– Потому что у Селии и Виктора светло-русые волосы и серые глаза, а у Гарриет Пайк волосы были темными, как и у тебя.

На лице Уичера появилась улыбка.

– Ну, сэр, верить в то, что два человека – брат и сестра только потому, что у обоих светло-русые волосы и серые глаза! Черт возьми! С равным успехом можно было доказывать, что Виктор – сын Гарриет Пайк на том основании, что он любил выпить так же, как и она.

– Клайв! – вырвалось у Кейт. – Ты думал... И тебя не смущало это?

– Ничуть. Я не верю в то, что преступные склонности передаются по наследству. Неужели мы должны считать, что Виктор совершил два убийства только потому, что в свое время его мать сделала то же самое?

– Конечно, нет! – решительно проговорил Уичер. – Слабохарактерность, однако, по наследству передается – это вещь общеизвестная. А если к этому добавится подходящий мотив и если человек знает, что его мать была убийцей, и убедит себя в том, что и сам должен поступить точно так же...

Было раннее утро, предрассветные часы, время самоубийств. Уичер подошел к окну, раздвинул шторы и показал на дремлющую внизу Брук Стрит.

– Это относится к миллионам людей, спящих там... Я не очень образованный человек, сэр, но знаю, что один молодой человек по имени Гамлет думал обо всем этом, когда никого из нас еще не было на свете. Все зависит только от самого человека, кем он сделает себя. Черт возьми!.. Да, все зависит только от этого.

Примечания

1

Первые в Европе женщины, отправившиеся сестрами милосердия в действующую армию во время Крымской войны (прим. пер.).

(обратно)

Оглавление

1. Зловещие тени

2. Экспресс Бат – Бристоль

3. Призрак на лестнице

4. Две девушки на выданье

5. Гарриет Пайк

6. Смерть носит клетчатые брюки

7. В круге света лампы

8. Джорджетта Деймон

9. Встреча на Оксфорд Стрит

10. Кейт Деймон

11. Сумерки в зимнем саду

12. Принимаю таким, как есть

13. Труп в зимнем саду

14. В трактире

15. Черри

16. Тени Скотленд Ярда

17. Сломанный нож для бумаг

18. Альгамбра

19. Третья колонна

20. Все становится на свои места

Реклама на сайте