«Хазарская охота»

Осень 1994 года.

Северный Кавказ

Человеку бывает трудно, а то и вовсе невозможно объяснить природу случайных совпадений на своем пути. Игра Фортуны и ее чисто женское внимание отличает героев от суетливых статистов, любимцев от пасынков. Почему в тот вечер именно его, Глеба Соколова, вытащили из прокуренного кубрика в Моздокской общаге, где обитали сверхсрочники, и вызвали к командиру? До дежурства на блокпосту у села Черное было еще двое суток, и этот внеочередной вызов был почти личной просьбой командования.

А вот задание оказалось не будничным и даже романтичным. Какие-то запоздалые археологи не смогли выехать из предгорий Осетии. То ли горячие местные джигиты не выпускали, то ли груз оказался сверхценным, и для сопровождения контейнеров с находками им нужен был «человек с ружьем». Выезжать нужно было немедленно, на ночь глядя, чтобы на рассвете эвакуировать всю группу.

В круглом, засаженном липами дворе штаба дивизии ждал «под парами» уазик, переоборудованный под спецперевозки, и Глеб не мешкая запрыгнул на переднее сиденье.

До стоянки «гробокопателей» было километров семьдесят по ночной дороге – горному серпантину: ощущение не для слабонервных. Машина резко выруливала на поворотах, не сбавляя скорости, судорожно прощупывая пространство фарами ближнего света. Из бездонной пасти темноты угрожающе надвигались столбы ограждения, похожие на поломанные зубы. Местами трасса была пробита под скалами, и камни нависали мрачной громадой, застя яркие осенние звезды. Иногда справа открывалась долина с россыпью огней – поселок или казачья станица, но чаще внизу, сразу за обочиной простиралась первозданная тьма лесных предгорий, и ни огонька не светилось в их густой мгле.

– Стоп, машина, приехали! – водитель заглушил мотор.

Впереди, на склоне горным тюльпаном алел костер, и вокруг него, точно в шаманском танце, мелькали силуэты людей.

– Отмечают, что ли? – водитель облизнул пересохшие губы, ему одному как всегда не перепадет и капли из рога винного изобилия.

Глеб выпрыгнул из машины и, закинув автомат за плечо, пошел к костру. На газетном достархане красовались спелые осенние помидоры, нарезанный хлеб, открытая тушенка и бодрый строй початых «чекушек». Четверо радостных, дочерна загорелых мужиков окружили Глеба.