«Пираньи в шоколаде»

Ирина Волкова Пираньи в шоколаде

Любое совпадение имен и событий этого произведения с реальными именами и событиями является случайным

Пираньи в шоколаде

В жизни своей я успела совершить немало глупостей, но даже представить себе не могла, что когда-нибудь буду с сумасшедшей скоростью мчаться среди ночи по раздолбанным российским дорогам на супернавороченном "Харлее". Тем не менее, именно этим я в данный момент и занималась.

Итак, подо мной дергался и рычал кастом[1] "Харлея-Дэвидсона VRSCA V-ROD", за который обезумевший Бублик (я полагала, что ни один человек в здравом рассудке не приобрел бы нечто подобное) выложил девяносто пять тысяч долларов. Я же была готова заплатить, лишь никогда в жизни не видеть этой кошмарной смеси технического прогресса и франко-американского дизайна, но, увы, было уже поздно. Опустившись на обтянутое желтой кожей седло, я отрезала себе пути к отступлению, а спрыгивать с байка, несущегося на скорости под двести километров в час, согласитесь, было бы еще менее разумно, чем садиться на него.

"Харлей", на котором я летела сквозь густой ночной мрак, существовал в единственном экземпляре и носил не вполне подобающее ему имя "Нежная смерть". Насчет "смерти" я не возражала, но определение "нежная" этой на удивление шумной и вонючей железяке категорически не подходило.

Бублик приобрел "Нежную смерть" пять месяцев назад, во Флориде, на "Фабрике грез", где некий сдвинутый на мотоциклах француз превращал серийные "Харлеи" в уникальные произведения искусства (по крайней мере, так полагал он и свихнувшиеся богатеи, выкладывающие бешенные бабки за его сомнительные шедевры). Франзуз этот считался легендой американского кастомайзинга и, соответственно, очень неплохо зарабатывал на, как он выражался, "добавочной стоимости мотоцикла, созданной за счет привнесения эстетической, технической и финансовой составляющих".

Благодаря совместным усилиям француза и его дизайнеров, "Нежная смерть" могла похвастаться невероятным количеством хромированных деталей, удлиненной рамой фирмы "Gambler", причудливо расцвеченной разводами и подтеками тридцати различных цветов; выпускными трубами, изогнутыми в стиле "Hell bent" — адский изгиб, и рулем с фирменным "татуировочным" орнаментом.

О существовании фирмы "Gambler" и стиля "Hell bent" я узнала только вчера, когда, собственно говоря, и дала необдуманное согласие прокатиться на "Нежной смерти". Как известно, наибольшие безумства представители человеческого рода совершают либо из-за денег, либо по любви. Нездоровой тягой к обогащению я не страдала, так что в данном случае причиной содеянных мною глупостей стала любовь, точнее, даже не любовь, а самая настоящая роковая страсть.

Усугубляло ситуацию то, что страсть, приведшая меня на канареечно-желтое седло "Нежной смерти", терзала вовсе не меня, а Жанну Строеву, мою подругу, и мысль о том, что если я погибну, то сделаю это во имя любви, не приносила желанного утешения.

* * *

Девятнадцатилетняя красотка Жанна была в своем роде уникумом. Смуглая брюнетка с чуть монголоидными чертами лица, высокими скулами и черными миндалевидными глазами, она, казалось, состояла из одних гибких упругих мышц, играющих под кожей, как у породистой скаковой кобылы.

Запасов Жанночкиной энергии запросто хватило бы на пару-тройку электростанций, и чтобы не взорваться изнутри под ее бушующим напором, Строева с раннего детства энергично качала и растягивала мышцы, а заодно страстно молотила всеми пригодными для этого частями тела по боксерским грушам, манекенам и мешкам.

Рукопашный боем Жанна увлеклась еще в дошкольном возрасте, а пару лет назад она стала брать уроки у моего третьего бывшего мужа — одного из лучших российских специалистов по боевым искусствам, разработавшего систему рукопашного боя, внедряемую в подготовку Российской армии, милиции и частных охранных структур.

В Москве у нас с Сашей (именно так звали моего третьего экс) был частный дом, расположенный неподалеку от метро Юго-Западная. Одну из его семи комнат мы приспособили под спортзал. Другой, открытый спортзал, располагался в саду. Места было много, и наши друзья с некоторыми избранными учениками время от времени там тренировались.

Жанна была из породы фанатиков. Обладая редкими физическими данными и почти феноменальной выносливостью, она ухитрялась заниматься от четырех до шести часов в день.

Как нередко бывает, чересчур активное качание мышц не оставляло девушке времени на излишние умственные упражнения, и мышление ее было столь же четким, прямолинейным и незамысловатым, как гимнастические брусья или макивара.

Я, являя полную противоположность Жанне, в силу то ли патологической лени, то ли значительно меньшей физической одаренности, по возможности предпочитала работу мысли излишним мышечным усилиям.

Как известно, противоположности сходятся. Так получилось и у нас со Строевой. Я завидовала ее способности подтянуться двадцать раз на одной руке и перекатывающимся под кожей мускулам, а Жанна, прочитав мои писания на тему философии, психологии и рукопашного боя Шоу-Дао, прониклась глубоким почтением к моим познаниям и решила (совершенно необоснованно), что я, как Дельфийский Оракул, при желании могу дать ответы на любые вопросы бытия.

Закончив курсы телохранителей, Жанна устроилась работать в охранное агентство "Кираса", где стала пользоваться необычайным успехом среди клиентов. При одном взгляде на этого Джеймса Бонда в юбке с внешностью фотомодели, хищной пантерьей грацией Наоми Кемпбелл и холодным высокомерием кинозвезды, страдающие ожирением банкиры и низкорослые "новые русские" теряли голову и торопливо выхватывали из кармана дорогие бумажники от Виттона и Гермеса.

Банковские счета вкупе с россыпями золотых и платиновых кредитных карточек производили на Жанну не большее впечатление, чем пачка стодолларовых купюр на моего черного терьера Мелси. С презрением отвергая похотливых богатых толстосумов, подруга беззаботно шагала по разбитым мужским сердцам, как сотрудник санэпидемстанции по трупам отравленных им тараканов.

Хотя Жанна не совсем четко представляла, чего именно она хочет добиться в более или менее отдаленном будущем, в одном она не сомневалась: от жизни она должна взять все, и если уж ей суждено будет когда-нибудь влюбиться, избранник ее должен быть… Каким именно он должен быть, девушка определить затруднялась. Как я уже упоминала, умственные построения не были ее сильной стороной. В любом случае, это был бы даже не просто супермен, а его усовершенствованный аналог в суперпревосходной степени, одним словом, нечто запредельно сверхъестественное и в реальном мире не встречающееся.

Тем не менее, около месяца назад слегка расплывчатые представления Строевой о герое ее мечты неожиданно обрели совершенно конкретную форму. Трудно сказать, что было тому виной: стрела ли Амура, метко пущенная в цель, очарование ли теплых летних ночей или просто бурление гормонов в молодой крови, но случилось неизбежное: Жанна влюбилась.

Произошло это знаменательное событие на презентации, устроенной швейцарской ювелирной фирмой, необдуманно решившей завоевать российский рынок.

Строева, облаченная в "маленькое черное платье" от Шанель и пятисотдолларовые туфли из крокодиловой кожи, охраняла на редкость непривлекательное тело Бублика, мерзкого двадцатипятилетнего балбеса, единственным достоинством которого был до безобразия богатый папа-банкир, на деньги которого, собственно, и была одета Жанна.

* * *

Иннокентий Бубликов, Жанночкин VIP[2], был толст, кривоног, глуповат и отвратительно похотлив.

Телохранителей-мужчин он принципиально не признавал, женщины же, по вполне понятным причинам, долго у него не задерживались. Столкнувшись с Строевой в холле охранного агентства "Кираса", Бублик возжелал ее с первого взгляда (слово "влюбился" в данном контексте было бы неуместно, ибо оно подразумевает наличие хоть каких-то возвышенных чувств).

Подобно прочим новорусским богачам, Иннокентий деловито извлек из кармана пухлый от кредитных карточек бумажник и поспешно ввалился в кабинет директора агентства Виталия Прохорова.

— Мне плевать, кем там у вас служит эта восточная красотка с черными глазами, задницей Ким Бейсинджер и сиськами Уитни Хьюстон, — секретаршей, уборщицей или телохранительницей, — решительно заявил он. — Эта цыпочка должна быть моей. За ценой я не постою.

Прохоров вздохнул и задумчиво посмотрел на сынка банкира.

— Кажется, я понимаю, кого вы имеете в виду. Жанна — профессиональный телохранитель. Все, что я могу сделать — это отправить ее вас охранять. Уложить ее к вам в постель не в моих силах.

— Это не имеет значения, — самодовольно ухмыльнулся Бублик. — Главное — приставьте ее к моему телу, а дальше я и сам как-нибудь справлюсь.

— Я поговорю с ней.

— Отлично. Поговорите прямо сейчас. И помните — за ценой я не постою.

* * *

— И не надейтесь, — выслушав предложение Прохорова, категорически заявила Жанна. Решив, что одного словесного отказа недостаточно, она сложила пальцами выразительный кукиш и энергично помахала им перед носом начальника. — На этого придурка я работать не буду. Вы только посмотрите на него. Пялится мне на грудь, как старый маразматик в борделе, да еще слюнями истекает. Не мужик, а слизняк какой-то.

— Ты возьмешься за эту работу, — возразил Виталий. — А о слюнях его забудешь, когда узнаешь, сколько он заплатит.

— И сколько же? — подбоченилась Строева.

Чиркнув что-то на листке, начальник пододвинул его к девушке.

— Это что, в год?

— В неделю. Круглосуточная охрана. Я, хоть и с трудом, выбил для тебя два выходных. Клиент не желает расставаться с тобой ни на минуту.

— То есть, это он готов заплатить только за охрану?

— Если этот слизняк рассчитывает на большее, это ведь его проблема, правда?

Жанна вздохнула и покачала головой.

— Не дури, — поморщился Прохоров. — От таких денег не отказываются. Если бы мне столько платили, я бы согласился охранять даже Квазимодо, страдающего старческим маразмом.

— Ладно, — со вздохом согласилась Строева. — Потерплю этого идиота с недельку, а там посмотрим. В конце концов, он сам этого хотел. Если что не так — пусть пеняет на себя.

— Вот и умница, — обрадовался начальник.

* * *

Пенять на себя Иннокентию пришлось в тот же вечер. Попытавшись запустить руку под юбку соблазнительной телохранительницы, он схлопотал такую оплеуху, что несколько минут приходил в себя, после чего возмущенно воззрился на Жанну.

— Ты чего дерешься? Тебе, между прочим, охранять меня положено, а не бить.

— Еще раз дотронешься до меня — руки переломаю, — хладнокровно пообещала Строева.

Бублик взглянул на свои руки, потом на источающую леденящую ярость амазонку, снова на свои руки и неожиданно понял, что обещание Жанна непременно сдержит. В этот момент что-то дрогнуло в сердце толстяка. Нежным бледно-зеленым ростком пробилось в этом ленивом и равнодушном заплывшем жиром органе странное, совершенно незнакомое, но невероятно блаженное чувство. Схватившись за грудь, сын банкира даже охнул от столь острого и непривычного-прекрасного переживания.

Нахмуренная телохранительница мрачно смотрела на Бублика своими черными, как спелая ежевика, глазами. Находясь на расстоянии вытянутой руки, она в то же время была недоступна, как затерявшаяся в разреженном горном воздухе вершина Джомолунгмы.

Теперь Иннокентий не только желал экзотическую красавицу. Дело было уже не в том, чтобы затащить Жанну в постель. Внезапно пробудившееся от сытой самодовольной спячки сердце Бублика требовало чего-то гораздо большего, запредельно недостижимого, в то время как в глубине души неказистый толстяк понимал, что, несмотря на папочкины миллионы, это его желание никогда не осуществится. Иннокентий Бубликов безнадежно влюбился.

Через день после поступления на работу, Жанна поняла, что может вить из Бублика веревки, чем она немедленно и занялась. Когда за чашкой чая подруга, заливаясь злорадным хохотом, рассказывала мне, как глупый банкирский сынок ходит у нее по струнке, мне становилось жаль несчастного толстяка. Жанна, в отличие от меня, казалось, вообще не была знакома с чувством жалости. Действительно, к чему тратить силы не нелепые сантименты? Для этого она была слишком юной, самоуверенной и целеустремленной.

"Жизнь — это борьба без правил, — с серьезным видом изрекала Строева, прихлебывая чай и решительно перемалывая крепкими белыми зубами хрусткое рассыпчатое печенье. — И в этой борьбе выживает сильнейший."

Возможно, в чем-то она была права.

* * *

Презентация, на которой Жанну поразила роковая страсть, проводилась в ресторане "Мэриотт "Грандъ Отеля". Бублик замешкался, мучительно выбирая из восьмидесяти костюмов, висящих в длинном как вагон метро шкафу, одеяние, наиболее подходящее его настроению. После того, как эта проблема решилась, немедленно возникла новая — с галстуком. Пока Иннокентий мучился в роли Буриданова осла, Жанна, потея под "маленьким черным платьем", скрежетала зубами, яростно проклиная про себя идиота-VIPа.

В итоге, они опоздали почти на час и вошли в дверь ресторана за пару секунд до того, как высокий шатен в безупречном темно-синем костюме энергично впечатал кулак в челюсть сияющего золотым "Роллексом" "лица кавказской национальности".

Жанна удар оценила. Кавказец, видимо, тоже, ибо он ласточкой отлетел назад, обрушившись точно в середину уставленного закусками стола. Ножки стола с жалобным треском подломились, и джигит вместе с тарелками обрушился на пол. Отпели короткую предсмертную песнь осколки стекла, разлетевшиеся по выложенному мраморными плитами полу.

— Ни хрена себе! — восхищенно присвистнул Бублик. — Знаешь, кто этот горец с "Роллексом"? Сам Гоги Дрочиладзе. Вот увидишь, сейчас такое начнется…

Имя Дрочиладзе было Жанне хорошо известно, хотя видеть скандально известного продюсера, отмывающего через шоу-бизнес деньги чеченской мафии, ей до сих пор не приходилось.

Предсказание Кеши незамедлительно сбылось. Телаши мафиозного продюсера, так же лица кавказской национальности, решили доказать, что не даром едят свой хлеб и, гортанно проорав горский аналог японского "банзай!" дружно бросились на агрессора.

Шатен, впрочем, тоже оказался чьим-то VIPом, и охрана Гоги встретила достойное сопротивление. Как всегда случается, в неразберихе досталось кому-то не тому, у кого тоже была охрана, тут же радостно вступившая в схватку.

— Наших бьют!!! — взлетел под отделанный лепниной потолок чей-то пронзительный крик.

Какой русский человек останется равнодушен к этому сугубо национальному кличу?

— А-а-а, с-суки!!!

Несколько секунд спустя ресторан превратился в филиал американского салуна времен Дикого Запада, разве что никто не расстреливал из пистолета стоящие в баре бутылки.

С грохотом переворачивались столы, летели на пол тарелки с креветками и салатом, рекой Хуанхэ изливались на пол желтые бульонные воды, скользил безмятежной торпедой между нервно топочущих ног золотисто-румяный молочный поросенок, радостно ухали и вскрикивали разгулявшиеся добры молодцы.

Элегантные дамы в искрящихся вечерних туалетах с визгом разбегались по углам и уже оттуда, убедившись, что в их декольте не залетел шальной помидор или кусочек маринованной селедки, с жадным любопытством наблюдали за развитием событий.

Стоя у двери, Жанна не могла отвести глаз от шатена. Высокий, сильный, гибкий, как хлыст и фантастически красивый, он дрался с наслаждением и артистической легкостью, играючи перепрыгивал через столы и уходил от атак многочисленных противников неуловимыми и точно выверенными движениями корпуса.

Строеву так и подмывало броситься в гущу драки и показать этим неумехам, на что она способна. Все эти тупые кавказские телаши и шкафообразные славянские мордовороты в подметки ей не годились. Слишком много мускулов, но техника хромает, а уж о скорости лучше и не говорить. Она успеет нанести три удара, пока такой "шкаф" замахнется.

Среди всех сражающихся мужчин лишь один шатен мог составить ей достойную конкуренцию. Он был равен ей, а может быть, (об этом Жанне было неприятно думать), даже ее превосходил. Красавец в синем костюме словно бросал ей вызов, и проигнорировать этот вызов она не могла.

На мгновение Жанне вспомнились сцены из скандинавского эпоса, где непобедимая женщина-воительница могла полюбить лишь мужчину, победившего ее в схватке. Только после этого она теряла свою волшебную мощь, обретая взамен еще более волшебную силу чувств.

Искушение схватиться с шатеном было слишком велико, хотя Строева уже не была так уверена, что непременно хочет победить. Впрочем, борьба должна быть честной, иначе чудо не свершится. Любой исход будет хорош.

Представив, как она с помощью хитрого броска повергает противника на землю, обездвиживает его болевым захватом и, глядя в прищуренные от напряжения глаза, видит в них ярость, смешанную с восхищением, девушка не выдержала.

— Ты куда? — изумленно воскликнул Бублик, когда Жанна бросилась в гущу драки.

* * *

— Никогда больше не играй в мужские игры, девочка, — насмешливо произнес шатен, отпуская руку Жанны. — Как говорили мудрые арийцы, дело женщины — это три "к": kinder, küche и kirche, то есть дети, кухня и церковь. Займись лучше тем, что более тебе подобает.

В его по-кошачьи прищуренных зеленых глазах не было ни ярости, ни восхищения, скорее, они были презрительны и равнодушны.

Строевой казалось, что вся ее кровь прилила к лицу, еще немного — и она взорвется, как начиненный тротилом помидор. Такого унижения она никогда в жизни не испытывала.

"Мне просто не повезло. Если бы я не потеряла долю секунды, отвлекшись на кавказца с саксофоном, все было бы иначе," — подумала Жанна, но эта мысль почему-то не утешала.

Девушка так и не поняла, как шатен, ухитрившийся отбить атаку и тут же контратаковать двух противников, сумел почувствовать ее бесшумное движение у себя за спиной. Тем не менее, он успел обернуться и, перехватив ее кисть, тут же выполнил болевой прием, повергнув чересчур самоуверенную амазонку на пол. Удерживая ее в этом более чем унизительном положении, он продолжал драться одной рукой и ногами, по-джентельменски прикрывая девушку от сыплющихся со всех сторон ударов.

Разумеется, долго бы он так не продержался, но тут подоспела милиция. Оглушительно грохнул в потолок предупредительный выстрел, разом положив конец всеобщему безумию.

Бушующая в душе униженной Жанны буря чувств лишила ее способности мыслить, и, несмотря на титанические усилия, ей так и не удалось придумать остроумный и уничтожающий ответ на замечание о детях, кухне и церкви.

Окончательно расписавшись в собственном поражении, Строева с пылающим как факел лицом ринулась прочь.

На пути к спасительному выходу из ресторана неожиданно возникло препятствие в лице издевательски ухмыляющегося Бублика.

— Здорово он тебя скрутил, — блаженно хохотнул Жанночкин VIP. — Что, нашла коса на камень? Поверить не могу, что наконец-то нашелся мужчина, осмелившийся не только повергнуть, но и отвергнуть тебя.

В следующий момент кулак Жанны, как в дрожжевое тесто погрузившийся в жир, поразил Кешино солнечное сплетение. Бублик отлетел к стене и сполз по ней, мучительно хрипя и хватая ртом воздух, словно вытащенная из воды рыба.

Оказавшись у двери, Жанна не выдержала и обернулась, ища глазами шатена. Лучше бы она этого не делала. Умопомрачительно стройная блондинка, фотографии которой в последние недели не сходили со страниц журналов, страстно бросилась ему на шею. Это была Зина Сакурова, недавно получившая титул мисс "Европа".

Позабывший о Жанне супермен заключил королеву красоты в объятия. Судя по выражению лица, он не был расположен читать мисс "Европе" лекцию о положении женщины в современном обществе. Окончательно сломленная этим зрелищем, Строева выскочила из "Мариотт "Грандъ Отеля" на темную ночную улицу.

* * *

О том, что с Жанной творится что-то странное, я поняла, когда она, вместо того, чтобы тренироваться с другими учениками, предложила покататься в лесу на велосипедах.

В сарае у меня именно на такой случай были припасены целых пять велосипедов, и мы с друзьями, преимущественно по вечерам, устраивали коллективные заезды. Устраивать гонки нам было лень, и мы, как правило, неторопливо крутили педали, обмениваясь последними сплетнями.

До леса от моего дома было не более пяти минут пешком. Он начинался сразу за большим озером овальной формы. Вокруг озера, повторяя его форму, проходила асфальтовая дорожка, отчего оно казалось вставленным в рамку. Лето выдалось жарким, и песчаные пляжи на дальнем берегу озера были сплошь заполнены отдыхающими.

При виде извлекаемых из сарая велосипедов моя собака Мелси пришла в страшное возбуждение и тут же напросилась к нам в компанию. Пока обезумевший от счастья черный терьер носился взад-вперед по лесу, Жанна, обуреваемая в точности противоположными чувствами, чуть не погребла меня под всесокрушающей лавиной любовных переживаний.

Дойдя до описания своего участия в боевых действиях, развернувшихся в ресторане "Мэриотт "Грандъ отеля", Строева покраснела до такой степени, что ее уши стали похожи на лепестки мака.

— Глупо так нервничать из-за проигрыша, — заметила я. — Подумаешь — наткнулась на профессионала. Если ты начнешь доказывать всем подряд, какая ты крутая, то кончишь или в Склифасовского, или в морге. Кстати, настоящий профессионализм у бойца вырабатывается лишь после того, как он избавится от потребности в бессмысленном и опасном самоутверждении.

— Ты не понимаешь, — вздохнула Жанна. — Я была готова проиграть, но только при условии…

— При каком условии? — с невинным видом уточнила я.

Маковый цвет ее изящных ушных раковин стал еще более интенсивным, хотя казалось, это уже невозможно.

— Если бы… если бы он обошелся со мной с должным уважением, — выдержав паузу, неожиданно выкрикнула Жанна.

Мелси, отвлеченная ее криком от погони за бабочкой, подбежала к нам и на всякий случай гавкнула.

— Ты представляешь, этот гад заявил, что дело женщины — это дети, кухня и церковь и посоветовал этим и заняться.

— Чем конкретно? Делать детей или ходить в церковь?

— Не знаю, он не уточнил.

— Забудь, — посоветовала я. — У каждого из нас бывают не лучшие моменты в жизни.

— Да не могу я забыть, — снова повысила голос Жанна, и примолкшая было Мелси опять залаяла. — Не могу и не хочу. Этот тип не имел права меня оскорблять. Я этого так не оставлю.

— И что ты предпримешь? Подобно героям гонконгских боевиков удалишься в горы, будешь там тренироваться девять лет, а потом вернешься и набьешь обидчику морду?

— Нет, в горы я не удалюсь, — уже более спокойным голосом ответила Жанна. — Девять лет — это слишком долго. Я поступлю иначе. Он станет моим. Я решила заполучить его — и я это сделаю.

— А потом вставишь в рамочку и повесишь на стену? — не удержалась я.

— Что? — удивленно посмотрела на меня Жанна.

— Не обращай внимания. Это так — размышления вслух. Просто ты говоришь об этом своем Брюсе Ли, как об охотничьем трофее. Тебе хотя бы имя его известно?

— Макс, — блаженно-идиотским голосом произнесла подруга, и ее почти вернувшиеся к естественному оттенку уши вновь заиграли великолепными цветами заката. — Мне Бублик сказал. Его зовут Макс. Максим Святояров.

— Звучит неплохо, — оценила я.

— Он будет моим, — на случай, если я чего-то недопоняла, повторила Жанна.

— Кто ж возражает?

— Вопрос только: как?

— Разумный вопрос, — согласилась я.

— Вот я тебе его и задаю.

— Мне? А я-то тут причем?

— Как это причем? Кто писал, что техника психологического воздействия на людей основывается на тех же принципах, что и рукопашный бой? Вот и объясни мне, что нужно делать, чтобы заполучить Макса.

— Давай сначала определим, что ты подразумеваешь под словом "заполучить", — предложила я. — Секс, кратковременную связь, долговременную связь, эмоциональную зависимость, душевную близость, брак, психологическое манипулирование, доминирование в отношениях и так далее. Как говорят математики, поставить задачу — это наполовину ее решить.

Жанна ненадолго задумалась.

— Я хочу, чтобы он сходил по мне с ума. И еще — выйти за него замуж.

— Но ведь ты его совсем не знаешь, — удивилась я.

— И что из того? — в свою очередь удивилась подруга. — Вот поженимся, тогда и узнаю.

Против такого довода трудно было что-либо возразить.

— А как ты охмуряла мужчин? — поинтересовалась Жанна. — По теории?

— Когда как, — пожала плечами я. — Честно говоря, в этом смысле я никогда особо не надрывалась. Слишком уж я ленива, чтобы гоняться за мужчинами. Роль Дианы-охотницы как-то не по мне.

— Но теорию-то ты знаешь! Ты ведь пишешь книги на эту тему!

— Теорию? — зевнула я. — Теория — вредная штука. Сначала напрягаешь мозги и тратишь время, а, заполучив желаемое, неожиданно выясняешь, что этот парень тебе нужен, как подагра бегуну на короткие дистанции. Может, для начала просто познакомишься с ним? Знаешь, что существуют два проверенных способа избавиться от любви?

— Никогда о них не слышала, — заинтересовалась Жанна. — Какие, интересно?

— Более сложный способ: не думать о нем, не встречаться, не звонить и не писать ему.

— Не выйдет, — вздохнула подруга. — А легкий способ?

— Узнать его получше, — усмехнулась я. — Вот я и предлагаю — познакомься поближе со своим Максом. Не исключено, что после этого ты и даром его не захочешь. Другой вариант развития событий: твой супермен сам начнет за тобой бегать. Тогда вообще никаких ухищрений не потребуется. На такую красотку, как ты, не клюнет разве что голубой.

— Разумно, — согласилась Жанна. — А если он на меня все-таки не клюнет?

— Вот если не клюнет, тогда и займемся теорией, — пообещала я.

* * *

Как известно, давать советы несравнимо легче, чем воплощать их в жизнь. Минули почти три недели, а Жанне так не удалось даже издали увидеть предмет своего вожделения. Причина тому была очень проста: Максим Святояров, питающий нездоровую склонность к экстремальному туризму, уехал на остров Борнео, надеясь приобрести у тамошних каннибалов пару засушенных человеческих голов для своей коллекции.

Жанна была готова немедленно мчаться на другой конец света вслед за любимым, и непременно осуществила бы это намерение, если бы не одна досадная мелочь: денег на столь дорогое путешествие у нее не было, а Бублик категорически отказался отправляться в ее компании в лапы к туземным каннибалам.

Изнывая от вынужденного бездействия, Жанна, тем не менее, провела это время не без пользы. Воспользовавшись связями своего шефа, она собрала на Максима солидное досье, из коего следовало, что помимо таланта бизнесмена Святояров проявляет явно выраженные дон-Жуанские наклонности, точнее, выражаясь простым русским языком, является неисправимым бабником. Эта новость вселила в Жанну оптимизм, с моей точки зрения, не совсем оправданный.

Выяснив номер рейса, которым путешественник за головами должен был вернуться на Родину, Строева, одетая в шикарное платье, подаренное ей Бубликом, как бы случайно столкнулась с ним в Шереметьево-2.

Вопреки репутации волокиты, Святояров не удостоил ее даже приветствия, а лишь тихо хмыкнул, насмешливо прищурил наглые кошачьи глаза и, отвернувшись, зашагал к выходу из автовокзала.

Последующие попытки Жанны войти в контакт с Максом закончились столь же бесславно. Еще более провальной оказалась идея устроиться секретаршей в его фирму. Прошествовав мимо шеренги взволнованных кандидаток на эту должность в свой кабинет, Максим окинул Жанну презрительным взглядом и, наклонившись к сидящей за столом строгой черноволосой "церберше" в очках, нарочито громко произнес:

— Брюнеток к собеседованию не допускай. Они не соответствуют имиджу фирмы.

По выражению удивления на лице секретарши Жанна поняла, что ранее Святояров более благосклонно относился к черноволосым представительницам женского пола.

Упорство, с которым Макс ее игнорировал, доводило Жанну почти до исступления. На мои доводы, что он поступает так специально, и результат в данном случае, будет обратно пропорционален затраченным усилиям, Жанна не реагировала. С фанатичной упертостью самурая она продолжала осаду, решив взять Святоярова измором.

О страсти Макса к мотоциклам она узнала от одного из коллег по "Кирасе". Тот же источник поведал Строевой, что через два дня в Подмосковье состоится "чумовой шабаш мотошизанутых", то есть фестиваль байкеров, на котором Святояров (известный в байкерских кругах под кличкой "Аспид") непременно будет присутствовать.

Когда вчера вечером Строева влетела ко мне, у нее уже был готов план. План этот был предельно прост: одолжить у Бублика "Нежную смерть", облачиться в сверхсексуальный кожаный прикид, взять меня в качестве консультанта по межличностным отношениям и отправиться на вышеупомянутый "шабаш мотошизанутых". Права на вождение мотоцикла у Жанны были — управление основными видами наземных транспортных средств являлось частью ее подготовки, так что никаких препятствий к осуществлению ее замысла не предвиделось.

— Нет, — твердо сказала я. — Даже не надейся заманить меня на это кошмарное сборище. А насчет межличностных отношений могу сказать тебе только одно: если мужчина бегает от тебя, как от чумы, оставь его в покое хотя бы ради общественного блага.

— Ты прекрасно знаешь, что Аспид вовсе не бегает от меня, — возмутилась Жанна. — Он просто хочет выяснить, насколько далеко я могу зайти. Что ж, завтра ночью я это ему покажу.

— Что именно ты собираешься ему показать? — с нехорошим предчувствием уточнила я.

— То, что я готова идти до конца. Он будет моим или ничьим. Другой альтернативы не дано.

Столь недвусмысленная формулировка окончательно меня встревожила.

— Надеюсь, это не означает, что ты переедешь Макса мотоциклом в случае, если он отвергнет твое несколько навязчивое предложение руки и сердца?

— Еще не знаю, — задумчиво произнесла Жанна, и в ее черных глазах мелькнул фанатично-зловещий огонек. — Одно могу сказать: эта ночь будет решающей. Или я добьюсь своего, или один из нас исчезнет с лица земли.

Тут-то я и подумала, что для писателя было бы грех пропустить столь экзотическое событие, как "чумовой шабаш мотошизанутых", на фоне коего грозят разбушеваться поистине шекспировские страсти. Любовь, ненависть, ревность, презрение, смерть… Того и гляди, накатаю по горячим следам душераздирающую драму "Леди Жанна" или "Байк в летнюю ночь". По крайней мере, если я буду там, есть шанс, что дело не дойдет до смертоубийства.

— Ладно, уговорила, — вздохнула я. — Поищу в своем гардеробе что-нибудь в стиле "Бешеных псов".

— Здорово! — возликовала подруга. — Я знала, что могу на тебя положиться. Уверена, что, увидев Макса, ты меня поймешь!

Ее последнее утверждение вызывало у меня некоторые сомнения, но на всякий случай я не стала высказывать их вслух.

* * *

"Харлей" сбросил скорость и свернул на покрытую выбоинами проселочную дорогу. Справа нависала темная громада леса, слева тянулись поля, за которыми бледно светились огни небольшой деревеньки.

Байк скакал по ямам с неуклюжей игривостью резвящегося козла. Вцепившись в талию Жанны, как жертва кораблекрушения в спасательный круг, я гадала, как она ориентируется в такой темноте. Отвлекать подругу вопросом я не решилась и, покорившись судьбе, надеялась, что мы ни во что не врежемся.

Еще с полчаса мы вихляли по проселкам, пока, наконец, впереди не вспыхнули яркие огни горящих костров. Восторженно завизжав, Жанна резко дернулась вверх и назад, и я от неожиданности чуть не вывалилась из седла. "Нежная смерть" встала на дыбы, разве что не заржав, как настоящий конь, и несколько секунд мы двигались на одном колесе. Опустившись на дорогу, переднее колесо немедленно угодило в выбоину. Мотоцикл вильнул в сторону, накренился, и Жанна, опершись о землю ногой, с трудом удержала его от падения.

Не поддавшись порыву придушить подругу, я яростно матюгнулась про себя, твердо решив, что впредь буду держаться как можно дальше от влюбленных девиц.

* * *

Огромная поляна, окруженная лесом, пылала кострами, как Огненная земля, когда ее впервые увидел Магеллан, ведущий корабли через пролив.

Багровые отсветы пламени метались по лицам байкеров, придавая их и без того зловещим чертам нечто дьявольское и первобытное. Увидев их воочию, я поняла, что до отвращения пристойное название "фестиваль байкеров" подходит этому сборищу не больше, чем определение "ежегодный слет дам-экстрасенсов" разнузданному шабашу ведьм на Лысой горе. Со всех сторон неслись долбящие звуки тяжелого рока, пронзительный женский визг, дикий неандертальский гогот, обрывки непонятных, как египетские письмена, разговоров.

Мелькали татуировки на обнаженных телах. Кто-то пил, кто-то плясал, кто-то блевал или мочился. Не обращая внимания на окружающих, на земле и на седлах мотоциклов самозабвенно занимались любовью парочки, сопровождая это действо воем, улюлюканьем и ревом, имитирующим шум мотоциклетного мотора.

Оставив "Нежную смерть" на обочине дороги, мы лавировали между бесчисленными кострами. Жанна, вертя головой во все стороны, высматривала Аспида, а я, эгоистично позабыв о ее любовных терзаниях, с жадным любопытством впитывала подробности экзотического зрелища, прислушивалась к речи, то вызывающе вульгарной, то расцвеченной незнакомыми мне терминами.

— Именно такую мощность может выдать турбированный двигатель "Хайабуса" в пике характеристики…

— Стиль дрегстер — на него молится вся Америка…

— Настоящему мужчине всегда не хватает риска и женщин. У меня все дыбом встает, когда я мчусь навстречу ветру…

— Представь себе — реактивная "табуретка"[3] на 530 лошадей, 250 кг веса…

— Экстремальный секс — это полный улет. Обычно мы начинаем трахаться на скорости 40 км в час…

— Они сумели гармонизировать дизайн "Феррари", "Мазерати" и "Ламборгини" с функциональностью современного спортбайка…

— Девчонки буквально шалеют от "Харлеев". Притормози рядом с любой телкой, схвати ее за жопу — и она твоя…

— Видел бы ты эти чумоходы: настоящие пираньи в шоколаде. Кастом — высший класс…

— По мне, так лучше помереть от хард-секса, чем сдохнуть со скуки. Врачи хотели ампутировать ногу, но потом все-таки спасли. А что, протез — это круто…

— Ты видел когда-нибудь такой файтер[4]? "Copkiller" — "Убийца полицейских". Спартанское железное седло, раскраска "а ля чужак", "ветвистая" оптика, на заднем колесе — 320 лошадей…

Я с любопытством воззрилась на жутковатый байк с черепашьей головой, хищно изогнутым телом и агрессивно задранной "кормой". Чего только не выдумает сильный пол, лишь бы почувствовать себя "настоящими мужчинами"!

— Мой парень тащится от шрамов. Я даже попросила знакомого хирурга сделать мне дополнительные шрамы на груди и выбритом под ноль лобке, а некоторые для понта украсила татуировкой. Теперь он может заниматься любовью только на мотоцикле — в постели ничего не получается…

— Вылет передней вилки моего "Харлея" большой, и на трассе он стоит, как приклеенный…

— Телкам нужен герой — сильный, бесстрашный, грубый и циничный, — такой, чтоб врывался в них, как налетчик в банк…

Я чувствовала, что тихо шалею от обилия впечатлений. В ноздри бил острый запах пота — вероятно бесстрашные, грубые и циничные герои с презрением относились к мылу и дезодорантам. Жутковатые готические татуировки, бесконечные металлические заклепки, длинные сальные патлы, выбритые под ноль затылки. Было трудновато представить в этой компании элегантного Макса Святоярова. Занятно, какие тайные страсти кипят иногда под дорогими костюмами и хрусткими накрахмаленными сорочками.

— Вот эта телка в черном комбинезоне — Спермовыжималка, — коротышка с низким, как у кроманьонца, лбом, разговаривая с приятелем, ткнул пальцем в сторону соседнего костра. — У нее дома живет настоящий волк по кличке Дьявол. Говорят, она с ним трахается. Нормальных мужиков не признает — только малолеток. Утверждает, что коктейль из четырнадцатилетних мальчиков — это высшее наслаждение.

Заинтересовавшись столь своеобразной дамой, я взглянула в указанном направлении.

— Спермовыжималка, покажи дракона! — дружно начали сканировать собравшиеся вокруг байкерши парни.

Расстегнув молнию комбинезона, женщина сдернула его до пояса, обнажив татуировку — сине-черного дракона, охватившего хищными лапами ее талию, крыльями — грудь, багровым языком ласкающего упругий живот. Толпа восхищенно завыла, загоготала и заулюлюкала.

— Я — похотливая сука! Спермовыжималка! — торжествующе выкрикнула байкерша, вздымая к ночному небу початую бутылку текилы. — В задницу потасканных мужиков, у которых к тридцати уже толком не стоит. Даешь свежее парное мясо! Да здравствует экстремальный оргазм!

Отвлекшись на крутую любительницу малолеток, я чуть не потеряла из виду Жанну. Оглядевшись, я обнаружила ее у следующего костра и поспешила вдогонку.

По-жирафьи вытянув шею, подруга напряженно всматривалась вдаль.

— Ну как? По-прежнему безрезультатно? — привлекая ее внимание, спросила я.

Пальцы Жанны с неожиданной силой вцепились мне в предплечье.

— Это он! Аспид!

— Где?

— У того костра, слева!

Яркое пламя, взметая в воздух снопы искр, освещало профиль стоявшего у огня мужчины. Близорукость не позволяла мне хорошо разглядеть его черты, но затянутая в черную кожу фигура была очень даже ничего. В отличие от других байкеров, заклепок на его куртке не было — все чисто черное.

К плечу Макса льнула яркая блондинка с пиратской повязкой на глазу, в куртке-косухе, высоких ботфортах и суперкороткой кожаной юбке. Когда она изогнулась, отставляя ягодицы назад, стало очевидно, что белья под юбкой нет.

Запястья одноглазки охватывали широкие кожаные браслеты с крупными металлическими бляшками, на указательном пальце красовался инкрустированный перламутром металлический коготь, с отделанного массивными стальными пластинками пояса свисала цепь со здоровенной связкой ключей и ржавых навесных замков. Из скважин некоторых из них также торчали ключи.

Все это хозяйство весило, как минимум, килограмма два, и при ходьбе должно было весьма чувствительно долбать блондинку по бедру. В очередной раз я восхитилась самоотверженностью женского пола, готового во имя моды таскать на себе неподъемные груды металлолома.

Наличие столь колоритной соперницы привело Жанну в замешательство, и ее решительная целеустремленность сменилась легкой растерянностью.

— Что мне делать? — нервно теребя меня за руку, осведомилась девушка. — Проклятье, я и не подумала, что он приедет сюда не один.

— Вызови разлучницу на дуэль, — посоветовала я. — Пусть Аспид достанется победительнице. Уверена, что байкерам это понравится. Это как раз в их стиле.

— Ты серьезно? — задумчиво посмотрела на меня подруга. — С этой ходячей выставкой скобяных изделий я могу расправиться одной левой.

— Разумеется, я пошутила. Только драки нам здесь не хватало. Наверняка эта девица принадлежит к какой-нибудь байкерской группировке, и едва ты ее тронешь, на нас набросится целое стадо закованных в металл агрессивных психопатов.

— Нашла время издеваться, — возмутилась Жанна. — Между прочим, ты обещала мне помочь, вот и скажи, как мне быть. Если Аспид и сегодня отвергнет меня, клянусь, я или убью его, или разгоню чертов Бубликов "Харлей" до трехсот пятидесяти километров в час и врежусь в какой-нибудь коровник.

— Что будет весьма негуманно по отношению к коровам.

— Тогда придумай что-нибудь, любительница животных!

— Ладно, — я кивнула, покорившись судьбе. — Стой здесь и никуда не уходи.

— Что ты собираешься делать?

— Для начала познакомлюсь с мужчиной твоей мечты.

Оставив изнывающую от любовной тоски Жанну, я решительно двинулась к костру, около которого Макс миловался с увешанной замками блондинкой, не имея ни малейшего представления о том, как начать разговор. Привычный мне стиль беседы в этой среде явно не годился, канать же под байкершу было бессмысленно. Следовало выбрать линию поведения достаточно интригующую и шокирующую, но в то же время не вызывающую враждебности.

— Ты Аспид? — в лоб осведомилась я.

Объект Жанниной страсти с некоторым удивлением осмотрел мой отнюдь не байкерский наряд.

Я, в свою очередь, с любопытством изучала его внешность. Впечатляющий экземпляр. Я начала понимать Жанну. Будь мне девятнадцать лет, может и меня зацепил бы насмешливо-уверенный взгляд коварных зеленых глаз.

Общее впечатление несколько портил золотой медальон, висевший у Макса на шее. Не то, чтобы он был безвкусным — художественно выполненная экзотическая вещица: изогнувшийся дугой скорпион с готовым к удару жалом. Просто мне казалось, что золотые побрякушки придают женственно-тщеславный вид даже самому крутому мачо.

— Допустим, я Аспид, — без особой охоты признал Светояров. — И что из этого?

Реакция блондинки оказалась гораздо более агрессивной.

— А ты кто такая? — выпятив грудь и угрожающе нацелив на меня металлический ноготь, осведомилась она.

Мечущееся пламя костра освещало лицо девушки, придавая ему в то же время некоторую гротескность. Губы густо накрашены черной помадой. Черные контуры вокруг глаз толщиной в полсантиметра, брови продлены до середины висков. В ложбинке между грудей гнусно ухмыляется наколотый череп.

Челюсти байкерши мерно двигались, плюща белую пластину жвачки.

"Только бы не вызвать у нее приступ ревности, — с беспокойством подумала я. — В отличие от Жанны, я с подобным экземпляром одной левой не справлюсь."

— Ирина Волкова, лидер движения "Холистические лесбиянки против глобализации экономики", — уверенно отчеканила я. — Хочу взять у Аспида интервью для нашего журнала "Розовые лисички". Тема статьи — "Харлей-Дэвидсон" — не роскошь, а средство передвижения."

— А, так ты лесбиянка? — тут же ухватила основную суть блондинка.

Она заметно расслабилась.

— Что, разве не видно? — удивилась я. — Кстати, тебе удивительно идет этот макияж. Не представляешь, как заводит меня черный цвет.

— Но-но, полегче на поворотах, я из натуралов, — опасливо отодвинулась от меня байкерша.

— Жаль, — вздохнула я. — Очень жаль.

Я обратила взор на Аспида.

— Так ты дашь мне интервью?

Макс ухмыльнулся.

— Значит, журнал "Розовые лисички"?

Я кивнула.

— У тебя есть реальный шанс стать кумиром российских лесбиянок.

Ухмылка Святоярова стала еще шире.

— Уговорила. Турбина, подожди меня здесь. Я сейчас вернусь.

— Куда это ты? — снова насторожилась блондинка.

— Жди здесь, я сказал, — в голосе Аспида звякнул металл.

Возмущенно надувшись, Турбина сердито задвигала челюстями и, выдула из жвачки огромный пузырь, лопнувший в нескольких сантиметрах от моего лица.

Макс повернулся и, не оборачиваясь, быстро зашагал в темноту леса. Спотыкаясь о неровности почвы, я последовала за ним.

Аспид остановился так резко, что я не успела затормозить и налетела на него.

— Так что тебе все-таки от меня надо?

— Значит, ты не купился на версию с интервью?

— По-твоему, я похож на идиота? Ты такая же лесбиянка, как я — ткачиха-многостаночница.

— Ладно, — вздохнула я. — Возможно, тебе покажется, что я выражаюсь несколько высокопарно, но речь идет о жизни и смерти.

— А если поконкретней?

— Любовь, — объяснила я. — Надеюсь, ты не допустишь, чтобы молодая красивая девушка покончила с жизнью из-за неразделенной любви?

— Из-за любви ко мне? — на всякий случай уточнил Аспид.

Я кивнула.

— Ты не производишь впечатления девушки, погибающей от неудовлетворенной страсти, — заметил Макс.

— Боже упаси! До такого маразма я даже в подростковом возрасте не доходила. Дело в моей подруге. Если ей в срочном порядке не вправить мозги, она разгонится на мотоцикле до трехсот пятидесяти километров в час, а потом врежется в стену коровника. По крайней мере, она обещала это сделать, и я ей верю.

— Из ее байка можно выжать триста пятьдесят километров в час? — заинтересовался Макс.

— Даже больше. У нее кастомизированный "Харлей-Дэвидсон VRSCA V-ROD".

— Кастомизированный? — восхищенно присвистнул Аспид. — В чьей аранжировке? Несса или Симса?

— Сирила Хьюза, — с видом знатока заявила я. — Удлиненная рама от "Gambler", выпускные трубы, изогнутые в стиле "Hell bent" и тридцатидевятиградусный наклон вилки. Неужели ты допустишь, чтобы такое чудо техники погибло из-за неразделенной любви?

— Крутая, должно быть машина, — задумчиво произнес Макс. — Хотел бы я на такой прокатиться. Похоже, твоя подружка знает толк в мотоциклах. Она из байкеров?

— Нет, но вы знакомы, — сказала я. — Наверняка, ты помнишь девушку, которая влезла в драку в ресторане "Мэриотт "Грандъ Отеля". Прием, которым ты бросил ее на пол, настолько впечатлил Жанну, что с тех пор она мается от неразделенной любви.

— Ах, эта! — поморщился Аспид. — Ни за что! Пусть врезается в коровник.

— Почему? — удивилась я. — По-моему, Жанна очень даже симпатичная.

— Извини, но черепашки-ниндзя не в моем вкусе.

— Черепашки-ниндзя?

— Я так ее называю. Честно говоря, агрессивные брюнетки, изображающие из себя крутых мужиков с железными яйцами, не пользуются моей симпатией. В постели они ничего, но слишком уж много от них неприятностей. Держу пари, что твоя подружка жаждет реванша — если не на борцовском ковре, так на любовном фронте. Девицы такого сорта непременно желают сделать мужчину своей собственностью.

— Похоже, ты неплохо знаешь женщин.

— Женщины и байки — моя слабость. Выходит, я прав? Твоя ниндзя желает безраздельно мною завладеть?

— Девочке девятнадцать лет, — пожала плечами я. — Круг ее интересов до сих пор ограничивался крутым мордобоем. Не мудрено, что она живет в мире иллюзий.

— А ты?

— Что — я?

— В каком мире живешь ты?

— В гораздо более реальном. Он плоский и стоит на трех китах, — усмехнулась я. — Давай все-таки вернемся к вопросу о черепашке-ниндзя. Я не шучу насчет того, что все это может плохо кончиться. Для Жанны дело пошло на принцип, а психика у нее — как у самурая. Если не добьется своего — может пойти на крайние меры. С нее станется.

— Чего же ты хочешь от меня? Чтобы я на ней женился?

— Зачем идти на такие жертвы? Все гораздо проще. Разочаруй ее. Прикинься, что сходишь по ней с ума, и веди себя так, чтобы она сама тебя бросила. Изобрази из себя кретина, скрягу, грязнулю, извращенца или еще что-нибудь в этом роде. Это совсем нетрудно.

Аспид усмехнулся.

— Допустим, я соглашусь. И что я с этого буду иметь?

— Моральное удовлетворение от собственного благородства. Роскошное любовное приключение с роковой брюнеткой. Если этого недостаточно — покатаешься на "VRSCA V-ROD" Многие байкеры палец бы себе оттяпали за такую возможность.

— Э, нет. Так дела не делаются. Услуга за услугу. Раз уж мне придется ублажать твою подругу, ты сделаешь кое-что для меня.

— Что именно? — настороженно поинтересовалась я.

— Пообщаешься с моим братом.

— В каком смысле — пообщаюсь?

— В самом прямом. Ты сделаешь для него то же, что я для Жанны.

— Ты имеешь в виду, что я должна буду его разочаровать?

Макс ухмыльнулся и покачал головой.

— Разочаровывать его не нужно. Скорее, наоборот.

— Наоборот? И до какой степени?

— Чем больше — тем лучше.

— Он тоже байкер?

Аспид кивнул.

— Боюсь, ничего не выйдет.

— Это почему же?

— К сожалению, гоняющие на мотоциклах мужики с татуировками вдохновляют меня еще меньше, чем тебя черепашки-ниндзя. Подбери своему братишке какую-нибудь крутую красотку в "косухе", балдеющую от шрамов и экстремального секса. Я вашим дамам в подметки не гожусь, а с тех пор, как увидела Спермовыжималку с ее драконом, вообще страдаю устойчивым комплексом неполноценности.

— Не мудрено, — усмехнулся Аспид. — Рядом с ней даже великан почувствует себя пигмеем. Не бойся, хард-секс на движущемся "Харлее" тебе не грозит. Речь идет исключительно о платонических отношениях.

— Твой брат похож на тебя?

— Многие женщины считают его даже более привлекательным. Блондин, голубые глаза, рост и фигура примерно такие же. Он здесь же, на фестивале. Тоже, кстати на "Харлее". У него серебристый "фэт бой".

— Извини, но я не верю, что твоего синеглазого двойника могут интересовать платонические отношения. Он что, гей?

— Нет, он не голубой. Просто Антон боится женщин.

— Боится? Что ты имеешь в виду? Он шарахается от них, как от чумы?

Аспид вздохнул.

— Не до такой степени, но нечто в этом роде.

— А вдруг я еще больше его напугаю?

— Вряд ли. Попробуй изменить его отношение к прекрасному полу. Дело в том, что Антоша немного стеснительный.

— И сколько лет этому Антоше?

— Двадцать восемь.

Я подозрительно посмотрела на Макса.

— По-моему, ты чего-то не договариваешь.

— Уверяю тебя, мой братишка — отличный парень. Он тебе понравится.

— А может, обойдемся без этого?

— Не обойдемся, — покачал головой Аспид. — Или ты не хочешь спасти жизнь своей подруге?

— Сейчас я в этом уже не уверена, — грустно вздохнула я.

* * *

— Собака бывает кусачей Только от жизни собачей, Только от жизни, от жизни собачей Собака бывает кусачей,

— дружно выводили мы с Антоном.

Багровые отблески пламени причудливо играли на серебристых боках "фэт боя". Наш костер находился вдали от буйной байкерской тусовки, и муторно-однообразная долбежка тяжелого рока лишь изредка доносилась сюда вместе с порывами изменяющего направление ветра.

Брат Аспида сидел по другую сторону костра, время от времени подбрасывая в него поленья. Разгораясь, огонь выхватывал из темноты чуть удлиненное лицо с мужественным квадратным подбородком, высокие, красиво очерченные скулы, задумчивые голубые глаза с падающей на них волнистой темно-русой прядью.

Макс не обманул: внешне Антон был даже привлекательнее его, и, если бы не одно "но", я была бы не прочь посидеть у огня с таким роскошным парнем. Увы, это "но", о котором коварный Аспид упомянул лишь после того, как представил меня брату, сводило на нет все удовольствие от знакомства.

— Извини, мы отойдем на минутку, — сказал Антону и отвел меня на несколько шагов в сторону. — Я должен кое-о-чем тебя предупредить. Видишь ли, мой брат отличный парень и я очень его люблю, но…

— Он маньяк, страдающий синдромом "Синей бороды"? — мрачно предположила я.

— Ну что ты, все не так страшно. Антон совершенно не агрессивен. Только небольшая задержка в развитии…

— Задержка? Какая еще задержка? Он что — олигофрен?

— Давай обойдемся без медицинских терминов, — поморщился Макс. — Просто он немного отстал по сравнению с другими людьми. У Антона — мозг одиннадцатилетнего ребенка.

— Ты что же, решил бросить меня на растерзание малолетнему хулигану с телом и инстинктами взрослого мужика? — возмутилась я.

— Да он сам тебя боится! — скрипнул зубами Макс. — Неужели ты этого не замечаешь?

— Здесь слишком темно, чтобы я со своей близорукостью могла различить на его лице столь тонкие оттенки эмоций.

— Он тебя не тронет, за это я ручаюсь. Просто посиди, поговори с ним. К сожалению, женщины, с которыми я, как правило, общаюсь — не слишком подходящая компания для Антона.

— А я, по-твоему, подходящая?

— Ты — да. Ты же сама просила, чтобы я излечил от любовного недуга твою драчливую подружку. Вот и решай — или мы помогаем друг другу, или мирно расходимся.

— Я согласна, — сказала я.

— Вот и отлично, — ухмыльнулся Аспид. — Ладно, вы тут развлекайтесь, а я отправляюсь разочаровывать "черепашку-ниндзя".

Я не успела ничего возразить, как Аспид, чмокнув меня в щеку, повернулся и растаял в темноте. Как разыскать Жанну, я ему объяснила.

Тяжело вздохнув, я вернулась к Антону, лихорадочно соображая, на какие темы можно говорить с умственно отсталым байкером. Под впечатлением от "чумового шабаша мотошизанутых" я сделала вывод, что и у нормальных байкеров не все в порядке с головой, а если слабоумие еще и врожденное… страшно подумать!

Ничего путного в голову не так и не пришло, и я, вспомнив случайно услышанную фразу, поинтересовалась, какую мощность может выдать турбированный двигатель "Хайабуса" в пике характеристики.

Антон задумчиво посмотрел на меня, обошел вокруг костра и сел с противоположной от меня стороны. Огонь осветил его лицо, и я заметила, как на щеках парня вспыхнул румянец.

— Не люблю свое имя, — сказал он.

— Как же тебя называть?

Красные пятна стремительно расплывались по лицу байкера. Теперь зарево охватило и уши.

— Громовая нога.

— Мне тоже не нравится мое имя, — сообщила я. — Можешь называть меня Собачий глаз.

— Почему собачий? — удивился Антон. — У индейцев был Соколиный глаз.

— Потому что собачий глаз, в отличие от соколиного, почти ничего не видит. У меня близорукость, а очки носить мне не нравится, так что на Соколиный глаз я никак не тяну.

— Собак я люблю, — мечтательно произнес Громовая нога.

Я с облегчением вздохнула. На тему домашних животных, в отличие от характеристик мотоциклетных моторов, я могла рассуждать бесконечно.

— Я тоже люблю собак, — сказала я. — У меня дома есть черный терьер. Ее зовут Гел-Мелси-Блэк-Стар, для друзей — Мелси.

— Мелси, — повторил Антон. — Красивое имя. А ты знаешь песню про Пегги и ее щенка?

Песню я знала. Мы спели ее, потом про кошку и черный дом, потом про обезьян и попугаев и, наконец, снова вернулись к собачьей тематике.

Собака несчастная очень опасна, Ведь ей не везет в этой жизни ужасно. Ужасно, как ей не везет. Поэтому лает она, как собака. Поэтому злая она, как собака. И каждому ясно, что эта собака Всех без разбора грызет…

Голос у Громовой ноги оказался очень приятным, в отличие от меня, он обладал отменным музыкальным слухом, и наш импровизированный дуэт доставлял мне немалое удовольствие. Все оказалось совсем не так страшно, как я думала.

Песен я знала много, до утра хватит. Продолжим в том же духе до рассвета, а там появится Аспид под ручку с самоутвердившейся и разочаровавшейся в нем Жанночкой, мы сядем на ненавистный Бубликов "Харлей", я уговорю подругу ограничиться сотней километров в час, мы вернемся домой целые и невредимые и, наконец-то я завалюсь спать…

Прекрасна собака, сидящая в будке. У ней расцветают в душе незабудки, В желудке играет кларнет… Но шутки с бродячей собакой бездомной Опасны, особенно полночью темной. Вот самый собачий, вот самый огромный, Огромный собачий секрет…

Приблизив запястье к огню, я взглянула на циферблат часов. Три часа ночи. К продолжительным ночным гулянкам я была непривычна, и глаза слипались со страшной силой, а зевала я так, что еще немного — и смогла бы посостязаться с крокодилом.

— Хочешь спать? — спросил Антон.

— Еще как! — призналась я. — Может, прикорнем на земле, как индейцы?

— На земле? — озадачился Громовая нога. — А на кровати не хочешь?

— Хочу, только кровати нет.

— Так поедем ко мне. Это рядом. У меня шесть комнат, три собаки, коллекция птичьих яиц и моделей гоночных машин. Кровати тоже есть. Тебе понравятся.

— Рядом — это где?

— Километров восемь отсюда. У нас с братом особняки в Нижних Бодунах.

— Особняки? И много их у вас?

— Только два. Один — Макса, другой — мой. Поехали.

— На мотоцикле? — содрогнулась я, вспомнив свое путешествие с Жанной.

— А на чем же еще? — удивился Громовая нога. — Ты не бойся, я хорошо вожу.

При мысли о мягкой, удобной кровати, я позабыла об инстинкте самосохранения.

— Уговорил, — зевнула я. — Поехали.

* * *

На огороженном глухим кирпичным забором участке братьев Святояровых без труда могла бы разместиться небольшая военная база. Тяжелые железные ворота, натыканные вдоль забора камеры слежения усиливали сходство с военным объектом. Большие матовые плафоны, укрепленные на стояках ворот, заливали подъездную дорожку мягким желтоватым светом.

Вытащив из кармана пульт управления, Антон нажал на кнопку, и металлические створки раздвинулись с величественной неторопливостью.

Из ворот выбежали три здоровенных дога — угольно-черный, мраморный и серый. Они приветливо махали хвостами.

— А вот и мои собачки, — с гордостью произнес Громовая нога. — Их зовут Харлей, Сузуки и Ямаха.

— Привет, зверюги!

Я слезла с мотоцикла и помахала собакам рукой.

Псы приблизились и принялись с любопытством меня обнюхивать.

— Харлей — мраморный, Ямаха — черная, а Сузуки — серая, — объяснил Антон.

В глубине необъятного участка вырисовывались контуры двух особняков.

— Мой дом слева — тот, что поменьше. Пойдем.

Брат Макса завел мотоцикл во двор, закрыл ворота и двинулся вперед. Собаки потрусили за нами.

На втором этаже большого дома горел свет. Скорее всего, именно там Аспид в данный момент разочаровывал Жанночку. Мне было страшно любопытно узнать, как идут у них дела, но мешать парочке не хотелось, и я решила отложить выяснение этого вопроса до завтра.

Большую часть комнаты, в которую отвел меня Антон, занимал громадный макет железной дороги. Там были холмы, два моста, несколько деревень, сады и даже поля с пасущимися на них буренками.

Макет меня очаровал, но еще более сильные чувства пробудила во мне большая низкая тахта, застеленная черно-белым меховым пледом, напоминающим шкуру далматина.

— Хочешь, погоняем поезда? — предложил Громовая нога. — В другой комнате у меня есть две армии оловянных солдатиков — с танками, пушками, даже ракетными установками. Можем устроить настоящее сражение.

— С удовольствием, только завтра, — зевнула я. — Перед боем полководцу необходимо выспаться.

— Значит, ты будешь спать? — в голосе Антона слишком явственно звучало разочарование.

— Если ты не возражаешь.

Лицо парня снова вспыхнуло и пошло красными пятнами. Ему явно не хотелось уходить. Не похоже, чтобы я наводила на него страх.

Я посмотрела на Громовую ногу, гадая, каково это — быть ребенком в теле взрослого мужчины, но так и не смогла поставить себя на его место.

— Может, все-таки, поиграем?

— Завтра. А сейчас — спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Антон повернулся и, цепляя ногу за ногу, неохотно поплелся из комнаты.

Я закрыла за ним дверь и почему-то обрадовалась, обнаружив на ней щеколду. Громовая нога, конечно, не псих, и агрессивности в нем, вроде бы, не заметно, но за запертой дверью я чувствовала себя спокойнее. Забравшись под мохнатый плед, я блаженно вздохнула и закрыла глаза.

Я полагала, что сразу провалюсь в сон, но ошиблась. Нервная система, возбужденная событиями этой ночи, никак не хотела успокаиваться. Перед закрытыми глазами, сменяя друг друга, вспыхивали яркие, как сновидения, картины: ночной мрак, рассекаемый светом фары мчащегося по шоссе "Харлея"; пламя костров; хищный "Убийца полицейских" с жутковатой черепашьей головой и раскраской "а-ля чужак"; украшенная драконом Спермовыжималка, поющая хвалу экстремальному оргазму.

Промаявшись с полчасика, я поняла, что меня действительно беспокоит. Сквозь тонкую тюлевую занавеску, как яркая квадратная луна, просвечивало окно соседнего особняка. Что происходит за этим окном?

Я успокаивала себя тем, что все должно быть в порядке, но, зная характер Жанны, поручиться за это не могла. Аспид — далеко не мирная овечка. Он, конечно, умнее, да и опыта у него побольше, но когда сталкиваются два таких колоссальных самолюбия, недалеко и до взрыва.

Откинув покрывало, я решительно встала с кровати. Подсматривать, конечно, нехорошо, но лучше, на всякий случай, проконтролировать, что там у них происходит.

Подойдя к двери, я взялась было за щеколду, но передумала. Нехорошо будет, если Антон услышит в коридоре мои шаги. Придется объяснять ему, почему я не сплю, а то и играть в солдатиков. Проще будет выбраться в окно, тем более, что комната находится на первом этаже.

На дворе меня сразу окружили самозабвенно виляющие хвостами доги. За двадцать минут, что мы провели вместе, их первоначальное дружелюбие успело перерасти в страстную любовь. Прежде, чем отвести меня в комнату с железной дорогой, Громовая нога пригласил меня на кухню, и предложил перекусить, а заодно и угостить чем-нибудь собак. Огромный холодильник ломился от всевозможных яств, и я, не удержавшись, с разрешения Антона, скормила зверюгам целый батон ветчины и два пакетика крабовых палочек.

Воспоминания о пиршестве еще не потускнели в памяти псов, и доги настойчиво тыкались в меня носом в надежде раскрутить меня на новые деликатесы. Особенно усердствовала Ямаха. Она терлась о мои ноги, как игривая кошечка.

— Хватит. Сидеть, — скомандовала я.

К моему удивлению, доги послушно выполнили команду.

— Молодцы. Вот так и сидите.

Я подошла к дому Макса и потянула за ручку входной двери. Она оказалась запертой. Что ж, придется поупражняться в акробатике.

Освещенное окно выходило на обнесенную металлической оградой террасу. Решетка, сделанная из витых, причудливо изогнутых полос, была явно выполнена на заказ. Чем-то она неуловимо напоминала модернистские творения Гауди.

Взобраться на террасу оказалось нетрудно. Нижняя часть фасада была облицована грубо отесанными плитами розового гранита, за которые можно было зацепиться. Дело упрощало окно первого этажа. От его подоконника было совсем недалеко до модернистской ограды.

Сидя рядком на дорожке, Харлей, Ямаха и Сузуки с живым интересом наблюдали за моими гимнастическими экзерсисами.

Перебираясь через ограду террасы, я заметила висящий на ней крошечный лоскуток ткани. Чисто автоматически я сняла его и положила себе в карман. Похоже, не одной мне пришло в голову позаниматься альпинизмом.

К счастью для меня, занавески на окне не были задернуты, хотя прикрыть их явно бы не помешало. Некоторое время я ошеломленно наблюдала за развернувшейся в комнате "битвой титанов". Второй раз за эту ночь я терзалась от комплекса неполноценности.

Не то, чтобы я никогда в жизни не испытывала буйной страсти. Влюбчивостью я страдала с трехлетнего возраста, и, вдобавок, с раннего детства питала нездоровую тягу к красавцам, суперменам и агентам спецслужб. Влюбляться было приятно и интересно, но, не имея склонности к мазохизму, страдать из-за мужчин я категорически не желала. Со свойственной мне склонностью к анализу, я принялась изучать феномен влюбленности, в результате чего совершила весьма неожиданные открытия.

Во-первых, я поняла, что нужно сделать, чтобы влюбиться, а, во-вторых, что гораздо более важно, обнаружила механизмы, позволяющие без особых страданий быстро и радикально избавиться от нежелательной влюбленности.

Благодаря разработанным мною психотехникам, мои романы доставляли мне искреннее удовольствие. В своих мемуарах (пока еще не написанных) я могла бы упомянуть и о горячей латинской страсти, и о суперменах отечественного происхождения и о многом другом. Но, хотя "синим чулком" я не была, наблюдая за страстями, разыгравшимися за равнодушным оконным стеклом, я поняла, что в сравнении с этим буйством стихий все мои любовные приключения вместе взятые кажутся столь же пресными, как флирт беззубых восьмидесятилетних стариков на вечеринке в доме престарелых.

Их секс напоминал сражение гладиатора со львом, неистовство обезумевшей стихии, варварскую орду, перехлестнувшую через границы римской империи; тайфун, вырывающий с корнем тысячелетние секвойи; цунами, уносящие в смертоносную пучину автомобили, людей и дома.

— Голливуд отдыхает, — завистливо пробормотала я и вздохнула.

Не похоже, чтобы Макс изо всех сил старался разочаровать Жанну, скорее наоборот. О том, как теперь будут развиваться их отношения, я решила не думать. Главное, оба живы, убивать друг друга пока не собираются (разодранная в кровь ногтями Жанны спина Макса не в счет). Впредь пускай сами разбираются со своими чувствами.

Теперь я могла отправиться в постель со спокойной совестью. Что ж, тем лучше.

Спускаться оказалось проще. Я повисла, зацепившись руками за нижнюю часть ограды и мягко спрыгнула на землю.

Интересно, кем и когда был оставлен на ограде лоскуток ткани?

Любопытство, как всегда, оказалось сильнее желания спать. Достав из кармана миниатюрный фонарик китайского производства (было бы неразумно ехать ночью в лес без фонарика), я посветила на лоскуток. Темно-синяя трикотажная ткань. Футболка такого цвета была надета у Антона под курткой.

Склонившись над землей, я с помощью фонарика внимательно осмотрела ведущий к стене газон. Трава чуть-чуть примята, но это мои следы. Так, а вот эти — уже не мои. Раздвинув травинки, я обнаружила слегка впечатавшийся в землю отпечаток подошвы. Судя по размеру, нога мужская. Характерное сужение к носку, каблуки чуть скошены. Напоминает ковбойские сапоги. Не удивительно, рокеры питают нездоровое пристрастие к подобной обуви. Громовая нога тоже, кажется, был в ковбойских сапогах. Выходит, он чуть-чуть меня опередил. Ай, да пай-мальчик! Интересно, как часто он наблюдает за сексуальными забавами своего брата?

Выключив фонарик, я направилась к дому Антона. Доги, которым надоело сидеть без дела, двинулись вслед за мной. Неожиданно разгоревшийся детективный зуд не отпускал, и я решила выяснить, чем занимается Антон. Обходя вокруг дома, на противоположной стороне я заметила освещенное окно, тоже не зашторенное.

Это был тренажерный зал, до отказа набитый обожаемой культуристами техникой для качания мышц. Обнаженный Антон, стоя лицом ко мне, исступленно выжимал левой рукой двухпудовую гирю. Под подрумяненной загаром кожей вздувались бугры литых мышц. Мощное тело блестело от пота, эрегированный пенис яростно вздымался между напряженных бедер, как рог готового к атаке единорога, лицо искажала напряженная гримаса.

Вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз — как заведенный! Нелегко, должно быть, приходится заточенному в этой атлетической плоти одиннадцатилетнему мальчику, боящемуся женщин.

Прежде, чем перехватить снаряд правой рукой, Громовая нога опустил гирю на татами, разогнувшись, провел руками по лицу, смахивая пот и посмотрел прямо на меня.

Хотя я понимала, что заметить меня в темноте из освещенной комнаты невозможно, почему-то мне стало не по себе. Повернувшись, я быстро зашагала к своему окну и забралась через него в комнату, оставив внизу разочарованных псов.

Не желающая расставаться Ямаха забросила тяжелые лапы на подоконник и просительно заскулила.

— Давай, запрыгивай, — в шутку сказала я и постучала по оконной раме.

К моему удивлению догиня отступила на несколько шагов назад, и, мощно оттолкнувшись от земли, влетела в окно. Харлей и Сузуки последовали за ней.

— Ну, вы даете, ребята, — восхитилась я. — Ладно, оставайтесь. В компании веселее. Э, нет, так не пойдет! В постели буду спать я, а вы — на полу.

Уже успевшая разлечься на черно-белом покрывале Ямаха возбужденно задышала, вывалив длинный розовый язык.

— Нахалка, — сказала я, с трудом сдвигая к краю тахты ее тяжелое тело.

Догиня лизнула меня в лицо и уронила на лапы изящную угольно-черную морду.

— Ладно, — сдалась я. — Хорошо, хоть кровать большая.

Через несколько секунд я крепко спала, прижавшись щекой к горячему шерстяному боку.

* * *

Я снова неслась на мотоцикле, на этот раз на водном. Вокруг бушевало безбрежное море, а мой "железный конь", явно побывавший в лапах очередного безумного кастомайзера, яростно рассекал волны. На прикрепленном к рулю здоровенном розовым кукише красовалась имитирующая татуировку надпись: "Хороший байк — плод разума, великий байк — плод эмоций".

Задумавшись над смыслом этой максимы, я, вместо того, чтобы пойти наперерез волне, необдуманно повернулась к ней боком. Мотоцикл перевернулся, и я оказалась под водой.

Задыхаясь, я открыла глаза и увидела скользящий вдоль моей щеки широкий розовый язык. Убедившись, что я проснулась, Ямаха встряхнулась и ткнулась в меня носом, намекая, что пора вставать. Я бросила взгляд на часы. Без десяти восемь.

— Вредное животное, — укоризненно произнесла я. — Разве можно будить людей в такую рань?

Услышав мой голос, Харлей и Сузуки поднялись с пола и положили морды на кровать.

— Ладно, ваша взяла. Пойдемте гулять.

Чтобы не разбудить Антона, я снова выбралась на двор через окно. Собаки последовали за мной.

Солнце светило вовсю, давая возможность как следует рассмотреть владения Аспида. Участок оказался гораздо больше, чем мне показалось ночью. В нем было, как минимум, гектара полтора, а то и два. Все, как и положено — бассейн, ландшафтный дизайн. За кирпичной оградой стеной высился лес. В глубине участка за бассейном располагался большой стеклянный павильон — наверное, зимний сад.

Подойдя к дому Макса, я подергала входную дверь. Она по-прежнему была заперта. Не удивительно — после ночных баталий раньше полудня эта парочка не проснется. Если бы не Ямаха, и я бы сейчас дрыхла без задних ног.

Прикидывая что делать — погулять по саду, или для начала позавтракать, я отошла от двери. Собаки, как сумасшедшие, носились друг за другом. В гонке лидировала Сузуки. Она сжимала в зубах развевающийся на ветру кусочек ткани. Разглядеть его я не могла, но что-то в нем показалось мне странно знакомым. Харлей и Ямаха безуспешно пытались завладеть вожделенным трофеем.

— Сузуки! Ко мне! — позвала я.

К моему удивлению, догиня сразу же подчинилась.

— Дай сюда!

Это оказался шелковый шарфик Жанны. Бублик подарил его ей пару недель назад. По белому полю были рассыпаны изображения всевозможных мотоциклов. Сейчас большую часть из них было сложно разглядеть. Шарф был насквозь пропитан уже подсохшей кровью.

Мысли о завтраке моментально улетучились из моей головы. Крови было слишком много. Гораздо больше, чем вытекло бы из царапин, полученных в любовном сражении.

Отбросив в сторону вежливость, я бросилась к особняку Макса и нажала на кнопку звонка. Никакой реакции. Потрезвонив минут пять, я окончательно потеряла надежду, что мне откроют.

Что делать? Пойти в дом Антона и проверить, все ли с ним в порядке? По какой-то непонятной причине я была убеждена, что кровь — не его. Кому потребуется убивать слабоумного? Зато Жанна с Аспидом вполне могли сцепиться не на жизнь, а на смерть.

Нет, Антона пока будить не стоит. Сначала надо выяснить, что произошло. Может все не так страшно — так зачем пугать мальчика? В любом случае он мне не поможет.

Немного подумав, я решила залезть на террасу и заглянуть в спальню Макса. В нервах я взобралась наверх гораздо быстрее, чем ночью. Занавески, по прежнему, не были задернуты, но это оказалось единственной хорошей новостью. Спальня была пуста. Одеяло и подушки сброшены на пол. На измятой простыне виднелись следы крови. Ее было немного — пара небольших пятен. Эта кровь вполне могла вытечь из царапин, оставленных ногтями Жанны на спине Аспида, но в сочетании с окровавленным платком пятна производили зловещее впечатление.

Подавив искушение разбить окно и проникнуть в дом, я спустилась вниз. Сначала имеет смысл осмотреть сад — ведь Сузуки нашла шарф где-то там. Заодно стоит поискать мотоциклы Жанны и Аспида. Если их нет, значит парочка поехала прокатиться. А кровь… мало ли откуда могла взяться кровь?

В гараж без пульта управления проникнуть не удалось, так что вопрос с мотоциклами не прояснился. В саду, при поверхностном осмотре, ни следов крови, ни трупа я не обнаружила. Не исследованным остался только стеклянный павильон.

— Э, нет, друзья, вы со мной не пойдете, — сказала я собакам. — Не хватало еще, чтобы вы там что-нибудь испортили.

Впервые в жизни я увидела в зимнем саду двойные двери, расположенные на расстоянии примерно восьмидесяти сантиметров друг от друга. Удивившись, я почти сразу поняла необходимость подобной предосторожности: над защищенной стеклянным куполом буйной тропической растительностью порхали огромные яркие бабочки, в наших широтах встречающиеся лишь в застекленных рамках, продающихся в киосках подземных переходов.

То, что я приняла за оранжерею, оказалось своеобразным сочетанием зоопарка, ботанического сада, террариума и питомника для бабочек. В огороженных стеклом вольерах среди яркой зелени и цветов бродили задумчивые лемуры, прыгали по веткам обезьяны, лениво дремали змеи и черепахи.

Потрясенная таким великолепием, я позабыла о запятнанном кровью платке и своих подозрениях. Пол в оранжерее был естественным, как если бы это был настоящий сад. Среди травы прихотливо изгибалась узкая присыпанная гравием дорожка. Обогнув бамбуковые заросли, я увидела блеснувшую впереди воду. Это оказался небольшой пруд неправильной формы с перекинутым через него дугообразным деревянным мостиком. Картину довершали темные замшелые валуны, живописно разложенные вокруг. По поверхности воды бежали волны, поднятые стайкой плывущих рыб.

Мне на плечо опустилась большая изумрудно-синяя бабочка, деловито почистила лапками усики, подвигала крыльями, словно проверяя перед взлетом их техническую исправность, и снова унеслась ввысь, под прозрачный стеклянный купол.

Лавируя между валунами, я приблизилась к воде и наклонилась над ней. Рыбки оказались довольно крупными и, вопреки моим ожиданиям, не золотыми. Ничего особо примечательного в них не было, если не считать количества — явно избыточного для небольшого водоема. Вода казалось грязной, на ее поверхности плавали какие-то нитки, мелкие обрывки ткани. Запущенность пруда странно контрастировала с идеальной чистотой и ухоженностью оранжереи.

На дне, уходя под мост, белел какой-то вытянутый предмет, но из-за взбаламученной воды и сумрака под мостом мне никак не удавалось разглядеть, что это.

Испугавшись моей тени, упавшей на воду, рыбки метнулись прочь и сгруппировались у противоположного берега. Рябь, поднятая их плавниками улеглась, и у меня по спине пробежал холодок. Не будь вода такой грязной, я бы решила, что стала жертвой розыгрыша из разряда "черного юмора", но, увы, это было не так.

На дне покоился человеческий скелет, вернее части человеческого скелета — череп, предплечье и несколько пальцев лежали отдельно. Ближе ко мне, почти рядом с берегом что-то сверкало, отливая золотом. Прежде чем я смогла разглядеть блестящий предмет, я догадалась, что это был медальон, тот самый медальон в виде изогнувшегося скорпиона с занесенным жалом, что вчера ночью висел на шее Максима Светоярова.

Теперь я поняла, что это были за рыбы. Серебристое тело с мелкими черными крапинками, сильно выдающаяся вперед нижняя челюсть, брюшко, слегка отливающее розовым… Пираньи. В Испании их чучела продаются в магазинах сувениров, хотя мертвые они выглядят гораздо более блеклыми.

Как Святояров оказался в воде? Сомнительно, чтобы он решил искупаться с утра пораньше в компании рыб-каннибалов. Поскользнуться и упасть в воду он не мог — для этого он был слишком ловок. Выходит, Аспида столкнули в пруд, а если столкнули, то это убийство. Убийство чистой воды — на редкость дурацкий каламбур, тем более, что вода грязная от крови.

Чувствуя слабость в ногах, я опустилась на валун, пытаясь собраться с мыслями. Как ни противно оказаться замешанной в деле об убийстве, тихо исчезнуть с места преступления я не могла — свидетели подтвердят, что я провела здесь всю ночь, да и мои отпечатки повсюду.

Впервые, вопреки страсти к криминальным расследованиям, мне ни капельки не хотелось отыскать убийцу. Да и зачем искать, если я почти с полной уверенностью могу назвать его, точнее, ее имя. В виновности Жанны я практически не сомневалась. Все это время я подсознательно ожидала, что произойдет нечто подобное, именно поэтому я и полезла ночью на террасу, чтобы проверить, все ли в порядке.

Любовный угар прошел, началось выяснение отношений. Итог — столкновение двух чудовищных самолюбий. Макс проигрывать не любил, а разочаровать Жанну для него означало бы проиграть. Что могло между ними произойти? Скорее всего, Аспид подарил Жанне восхитительную ночь, а потом посмеялся над ней, возможно, назвал ее "черепашкой-ниндзя" или нелестным образом сравнил с другими своими любовницами. Скормить оскорбившего ее чувства мужчину кровожадным пираньям было вполне в Жаннином стиле. Что же мне теперь — закладывать подругу ментам? Да уж, ситуация не из веселых. И зачем я только ввязалась во все это?

Наилучшим выходом было бы отыскать Жанну и выяснить у нее, что произошло. Может, она ни в чем не виновата — Аспид мог и сам поскользнуться и упасть в воду. Или Жанна его толкнула, не подозревая, что пруд кишит пираньями. Но если толкнула, то почему не помогла ему выбраться?

Жаль, что поговорить с ней так и не удастся. Дверь в дом никто не открывает, в саду Жанны тоже нет. Это вполне понятно — убийце нет смысла оставаться на месте преступления. Как ни крути, а придется вызывать милицию.

Вернувшись через окно в свою комнату, я подошла к телефону и набрала номер Жанниного мобильника. Он не отвечал. Домашний телефон подруги тоже молчал.

Помянув черта, я позвонила Колюне Чупруну — оперу "убойного отдела", который некоторое время брал уроки рукопашного боя у моего третьего бывшего мужа.

В наши края он заглядывал часто — через две улицы от нашего дома располагался небольшой продовольственный магазинчик с апокалиптическим номером 666, в баре которого периодически тусовались как менты, так и бандиты. Захаживал Колюня и к нам на чашку чая, периодически балуя меня сногсшибательными историями про мафию, милицию и инспекторов ГИБДД.

На работе Чупруна не оказалось, и я позвонила ему на мобильник.

— Скелет в бассейне с пираньями? — недоверчиво переспросил опер. — Ты что, новый детектив придумываешь?

В трубке послышался тихий щелчок, словно кто-то снял трубку параллельного телефона.

— К сожалению, не выдумываю, — вздохнула я. — Скелет настоящий, и пираньи тоже. Остается надеяться на то, что это был несчастный случай — я ведь тоже попадаю в категорию подозреваемых. Ты можешь сам заняться этим делом?

— Это точно не розыгрыш?

Чупрун все еще отказывался поверить.

— Нет. Так ты приедешь?

— Приеду. Диктуй адрес.

— Адрес? — растерялась я, только сейчас сообразив, что адреса-то я и не знаю. — Спроси что-нибудь полегче. Это в Нижних Бодунах. Два особняка на здоровенном участке, гектара на полтора-два. Сразу за особняком лес. Забор из красного кирпича с остроконечными башенками, над воротами — круглые стеклянные плафоны. Думаю, он здесь один такой.

— Кто владелец особняка?

— Убитый. Максим Светояров.

— Светояров? Выходит, это Максима съели?

— Ты его знаешь?

— До некоторой степени, — уклончиво ответил Колюня. — Оставайся на месте и постарайся не топтаться около бассейна.

— Это, скорее, пруд, — уточнила я.

— Значит, не топчись у пруда. Я выезжаю прямо сейчас, но дорога займет не меньше часа.

— Буду ждать.

Я повесила трубку, надеясь, что щелчок на линии мне померещился, и Антон еще не знает о смерти брата.

* * *

Вытянувшись на тахте, я рассеянно созерцала макет железной дороги, прикидывая, как провести время, оставшееся до приезда милиции. Все происшедшее казалось мне совершенно нереальным. Чумовой шабаш мотошизанутых, Спермовыжималка с ее драконом, сюрреалистическое любовное сражение за незашторенным окном спальни, бассейн с пираньями… Впрочем, в пираньях как раз не было ничего необычного — "новые русские" питают слабость к экзотической фауне. Странным было другое — на территории Светояровых я до сих пор не встретила ни одного человека — ни обслуги, ни охраны, ни садовника, наконец.

Как такое может случиться? Усадьба подобных размеров не может обходиться без обслуживающего персонала и уж, тем более, без охраны. И все же, судя по всему, здесь были только мы с Антоном.

Бедный мальчик… Меньше всего мне хотелось сейчас видеть его. Быть вестником несчастья всегда тяжело, тем более, если приходится сообщать обиженному природой существу о смерти его единственного брата. В то же время меня ужасала мысль, что Громовая нога проснется, решит прогуляться по оранжерее и обнаружит в пруду останки Максима.

Помимо печальных размышлений, меня терзал голод, а воспоминание о набитом деликатесами холодильнике все более навязчиво отвлекало меня от мыслей об убийстве.

Одна из неприятных особенностей моего организма заключается в том, что в голодном виде я совершенно теряю способность соображать, а состояние стресса вместо того, чтобы лишать меня аппетита, наоборот, пробуждает его.

Решено: позавтракаю с Антоном, отложив тяжелый разговор до прихода милиции, а тем временем осторожно выясню, где живут его родители. Это будет наилучший выход — связаться с родителями Светояровых и передать Громовую ногу на их попечение.

В коридоре послышался звук приближающихся шагов. Я поспешно сунула окровавленный шарф под подушку, подошла к двери и распахнула ее, не дожидаясь, пока в нее постучат.

У порога стоял Антон, одетый в голубую футболку, шорты и коричневые мокасины из мягкой кожи. Лицо его было бледным, взгляд потерянным, как у заблудившегося и уже отчаявшегося найти хозяев щенка.

"Наверное, он все-таки подслушал разговор", подумала я.

— Доброе утро. Ты давно встал?

Громовая нога молча помотал головой из стороны в сторону.

— С тобой все в порядке?

Антон снова не ответил и только пожал плечами.

Задать вопрос, знает ли он о смерти брата, я так и не решилась.

— Как насчет завтрака? Не составишь мне компанию?

Младший Светояров кивнул и, резко повернувшись, молча пошел по коридору в направлении кухни. Он так и не произнес ни слова до приезда милиции.

* * *

К моему глубокому возмущению, Колюня Чупрун, допросив меня, почти сразу же выдворил меня из владений Макса, чтобы я, как он выразился, "не путалась под ногами следственной бригады". Просто так за ворота он бы меня, конечно, не выставил, но один из милиционеров, совершенно некстати, должен был ехать в Москву, вот опер и навязал меня ему в попутчики.

Не помог мне даже аргумент, что кто-то должен побыть с Антоном: почти сразу после появления милиции в усадьбу вернулась тетя Клава, круглая упитанная старушка лет шестидесяти пяти, которая в свое время нянчила обоих братьев. По ее словам, она жила у Светояровых постоянно, присматривая за хозяйством и Антоном, но последние два дня провела вне дома: ездила в Тулу навестить заболевшую дочь.

Решив быть честной, я рассказала Колюне все, точнее, почти все, опустив лишь детали взаимоотношений Жанны и убитого. Никакой безумной страсти, никаких преследований Аспида моей подругой. Просто Жанна предложила мне ради разнообразия съездить с ней на фестиваль рокеров, там мы познакомились с братьями Святояровыми — вот и все. Был ли у нее мотив для убийства? Понятия не имею. Какой может быть мотив, если они с Максом были едва знакомы?

Ни Строевой, ни "Нежной смерти" милиция на участке не обнаружила. Мотоцикл Максима стоял в гараже. Телефоны Жанны — мобильный и домашний — по-прежнему не отвечали, и это обстоятельство все больше беспокоило меня. Помимо первой пришедшей мне в голову версии — что подруга, скормив Аспида пираньям, пустилась в бега, существовала и другая: убийца, заметая следы, заодно прикончил и Жанну (именно ее кровь могла быть на платке). Спрятав тело, убийца уехал на Бубликовом "Харлее".

Поделившись этой версией с Чупруном, я взяла с него клятвенное обещание, что, получив любую информацию о Жанне, он немедленно свяжется со мной. Со своей стороны я пообещала сделать то же самое.

Несколько часов я бесцельно слонялась по дому, строя версии одну фантастичнее другой и в ожидании звонка Колюни бросая тоскливые взгляды на телефон. Наконец я выдержала и позвонила Чупруну на сотовый, чтобы выяснить, есть ли новости.

— Плохо дело, — вздохнул опер. — Хотел тебе звякнуть, но совсем замотался.

— С Жанной что-то случилось? Она жива?

— Пока не знаю. В семи километрах отсюда был обнаружен соответствующий твоему описанию "Харлей-Дэвидсон". Он пробил ограждение моста и свалился в реку. Водителя обнаружить не удалось.

— Какого моста? — ужаснулась я. — По-моему, добираясь к Максу, через мост мы не проезжали.

— Значит, Жанна отправилась другой дорогой. Не исключено, что она уцелела. Дорога была проселочная, речка небольшая, мост деревянный с тонкими перилами и расположен метрах в двух над водой.

— Если Жанна выбралась на берег, там должны были остаться следы. Вы их не обнаружили?

— Мы же не ищейки. На берегу народ постоянно топчется, местные рыбачат. Какие могут быть следы?

— А розыскную собаку не пробовали?

Опер вздохнул.

— По-моему, я никогда не учил тебя, как писать книги.

— Намек поняла. Значит, собаки не будет?

— Не тот случай.

— А где находится этот мостик?

— Хочешь испробовать себя в роли ищейки?

В голосе опера звучала ирония.

— Вроде того.

— Делать тебе нечего. Впрочем, наша работа там уже закончена, так что при желании можешь поиграть в детектива.

Записав для памяти координаты рокового мостика, я задумчиво посмотрела на мирно посапывающего у моих ног черного терьера. Несмотря на свои многочисленные достоинства, на розыскную собаку Мелси явно не тянула. Более того, перефразируя известную песенку из мультфильма про капитана Врунгеля, можно было без особой натяжки сказать, что у нее "глаз — как у собаки, а нюх — как у орла". Избалованная беззаботной жизнью псина, несмотря пройденный ею курс дрессировки, отнюдь не жаждала напрягаться, в поте лица (или морды) демонстрируя обретенные ею навыки.

"В любом случае, нюх у нее получше, чем у меня, — решила я. — Не учует следы, так хоть в лесу погуляет."

Источник запаха Жанны у меня был: чтобы не таскать свое барахло туда-сюда, подруга оставляла у меня пакет со щитками и тренировочной формой. Прихватив один из щитков, собаку, а также запас нарезанной ломтиками колбасы для поощрения Мелси, я вывела за ворота свой синий "Фиат", с отвращением водрузила на нос очки, и, убедившись, что черный терьер удобно устроился на заднем сиденье, двинулась в путь.

* * *

Ориентируясь по карте, я без особого труда обнаружила узенькую и довольно грязную речку со странным именем Ужорка. Деревянные перила хлипкого мостика с правой стороны были сломаны. Некоторое время я постояла у пролома, вглядывалась в лениво движущиеся внизу мутные воды в надежде обнаружить останки "Нежной смерти", но, судя по всему, сотрудники милиции уже выудили "Харлей" из воды.

Берега Ужорки поросли густым кустарником, так что мест, где Жанна могла бы выбраться на берег, оказалось не так уж много. Подозвав Мелси, возбужденно исследующую окрестности, я отправилась к расположенному чуть ниже по течению просвету в растительности.

В примятой траве валялась пара окурков, оставленных то ли рыбаками, то ли милицией. Толку от этой находки было немного — Жанна не курила.

Выудив из полиэтиленового пакета щиток Строевой, я сунула его под нос черного терьера.

— Нюхай.

Выполнив команду, собака озадаченно посмотрела на меня, не понимая, чего ради ей подсунули предмет ничем не примечательный и явно несъедобный.

— Ищи!

Мелси встрепенулась. Эту игру она очень любила. Я прятала где-нибудь в комнате кусочек колбаски или какого-нибудь другого лакомства и давала команду "Ищи".

Вообразив, что окрестности Ужорки напичканы деликатесами, черный терьер лихорадочно заметался взад-вперед, шумно втягивая ноздрями воздух. Будь Жанна бутербродом, она была бы немедленно обнаружена, но, увы, моя подруга, с собачьей точки зрения, относилась к категории несъедобных, то есть совершенно бесполезных вещей.

Пометавшись по берегу минут пять, Мелси утратила былой задор и, наконец, остановилась, со скучающим видом обнюхивая траву перед собой. Затем она обернулась ко мне и разочарованно гавкнула.

Без особой надежды я подошла к собаке, на ходу доставая из пакета кусок колбасы. Вне зависимости от результата усердие должно быть вознаграждено. Может, эта точка зрения не совсем педагогична, но зато гуманна.

— След надо брать, понимаешь, — укоризненно сказала я. — Не годишься ты в сыскные собаки.

На земле среди тонких стебельков травы что-то белело. Поощрив терьера колбасой, я нагнулась и подняла с земли привлекший мое внимание предмет.

Это была зубочистка. Самая обычная, деревянная, заостренная с обоих концов. Такие зубочистки азиатского производства в круглых пластмассовых коробочках всегда можно найти на лотках у метро.

Я недоверчиво посмотрела на терьера, гадая, действительно ли Мелси учуяла след Жанны или обнаружила улику чисто случайно. В том, что зубочистка принадлежала Строевой, я не сомневалась.

Заостренные концы палочки были чисты, ровны и остры, как швейные иглы, зато в средней части зубочистки светлое дерево потемнело и казалось чуть более гладким, словно его отполировали и натерли жиром. Эту зубочистку явно не использовали по прямому назначению.

Страсть к зубочисткам Жанна подцепила у Витюни, здоровенного и немного безбашенного бывшего спецназовца, который время от времени появлялся на тренировках у моего третьего экс-супруга.

Скучающий в мирной обстановке Витюня обожал уличные драки и ресторанные потасовки, и каждый раз радовал нас рассказом об очередной весьма живописной схватке.

Оружия Витюня с собой принципиально не носил — во избежание конфликтов с милицией. Двухметровый шкафообразный гигант с лицом покрытым жуткого вида шрамами выглядел настолько угрожающе и зловеще, что даже шариковую ручку в его руке служители закона вполне могли бы приравнять к холодному оружию.

Вместо кинжалов, кастетов и заточек Витюня набивал карманы зубочистками, инкриминировать ношение которых ему не смог бы даже самый строгий судья.

Маленькие заостренные палочки порхали в мощных пальцах спецназовца, как карты в руках фокусника. Мгновенье — и его кулак ощетинивался частоколом зажатых между суставами миниатюрных острых колышков. До знакомства с ним мне и в голову не приходило, что зубочистками можно запросто перерезать артерии, выкалывать и рассекать глаза, поражать нервные центры и вспарывать тело противника почти как бритвой. Витины демонстрации неизменно приводили меня в восторг, несмотря на тот факт, что при желании он мог бы без особого труда убить противника и пальцем.

Подражая Витюне, Жанна тоже таскала в карманах кучу зубочисток и периодически вертела их в пальцах, обучаясь то прятать их, то высовывать острия из разных частей кулака.

Спрятав находку, я облегченно вздохнула и скормила терьеру остатки колбасы. Жанна жива, и это главное. Осталось только найти ее и выяснить, замешана она в убийстве или нет.

Телефоны подруги по-прежнему не отвечали. Ехать к ней домой было бессмысленно — наверняка ее там нет. И с чего я вдруг решила, что именно Жанна столкнула Макса в бассейн с пираньями? Теоретически это мог сделать и Антон.

Зачем Громовой ноге потребовалось убивать брата, я не представляла, но мало ли что творится в голове у слабоумного! Забрался на террасу, подсмотрел бурную сексуальную сцену, вот у парня крыша и поехала. "В тихом омуте черти водятся". Интуитивно я чувствовала, что под обликом застенчивого мальчика, который боится женщин, скрывается "двойное дно", где, незаметно для окружающих, бушуют почти вулканические страсти, готовые в любой момент прорваться на поверхность.

"Раз уж я здесь, почему бы не заехать в Нижние Бодуны? — подумала я. — Узнаю, как дела у Антона, заодно поговорю с тетей Клавой. Наверняка она сможет рассказать про братьев Светояровых немало интересного."

Вернувшись к машине, я впустила Мелси на заднее сиденье и медленно, на первой скорости, проехала по трясущимся деревянным мосткам, переброшенным через Рубикон с русским названием Ужорка.

* * *

За распахнутыми воротами усадьбы Светояровых меня встретила окруженная догами тетя Клава. Низенькая, седая, полнотелая, в платочке и длинном, до пола байковом халате она напоминала грустную, постаревшую матрешку.

— Еще раз здравствуйте, — сказала я. — Меня беспокоит Антон, вот я и заехала узнать, как у него дела. Он уже пришел в себя?

— Антоша спит. Лекарство выпил и заснул. Вы заходите, раз уж приехали. Чайку попьем — я как раз пироги испекла, хоть чем-то мальчика порадую. Горе-то такое, подумать страшно! А ведь я говорила Максимушке, и не раз, что нечего в разводить в оранжерее нечисть эту иноземную. То ли дело золотые рыбки — и глазу радость, и опасности никакой.

— Ничего, что я с собакой? В принципе, ее можно и в машине оставить.

— Зачем же скотину томить взаперти? — всплеснула руками тетя Клава. — Пусть с нашими псами побегает. Они добрые, кусаться не будут.

Харлей, Ямаха и Сузуки, совершив необходимый ритуал обнюхивания, приняли Мелси в свою компанию, и собаки стремительно умчались в глубину сада.

Вслед за тетей Клавой я вошла в особняк Макса. Отделанная деревом даже на потолке кухня напоминала гигантскую квадратную сауну. На стенах висели резные деревянные шкафчики по цвету не отличающиеся от декорирующей стены вагонки. В центре возвышался массивный стол из карельской березы, на котором тетя Клава проворно расставила сине-белые гжельские чашки и тарелки с дымящимися пирогами.

— Вы верите, что Макс погиб в результате несчастного случая? — спросила я.

На глаза старушки навернулись слезы.

— Уж не знаю, что и думать. Кому надо было грех смертоубийства на себя брать? Может Максимушка и случайно в воду упал. Не верится мне в это, но ведь несчастье с каждым может случиться. Вот шурин моей троюродной тетки в ванне поскользнулся, головой об кран ударился и шею сломал. И ведь не пьяный был, трезвый, здоровый, как лось. Всяко может быть. И Максимушка мог поскользнуться. Пусть милиция разбирается.

— У Максима были враги?

— Может и были, только я не знаю. Он здесь редко бывал, наездами, в основном в Москве жил или в Одинцово: там у него еще один дом — к Москве поближе. Вот Антоша здесь живет постоянно, а я за ним приглядываю.

— Вы Антона нянчили с самого детства?

Тетя Клава кивнула.

— Я и Максимушку нянчила. Обоих вырастила. Родители у них были люди важные, некогда им было с детьми возиться, вот со мной они и росли.

— У Антона с самого детства была задержка развития?

— Не было у него никакой задержки. Антоша нормальным родился. Говорить начал даже раньше, чем Макс, читать любил, и учился лучше.

— Что же тогда с ним случилось?

Лицо старухи окаменело.

— Заболел он. В одиннадцать лет заболел. Хотя я думаю, не болезнь это вовсе, что бы там врачи ни говорили. Просто Антоша остановился.

— Остановился? — не поняла я. — В каком смысле остановился?

— Ох, — вздохнула тетя Клава. — Даже не знаю, как тебе объяснить. Ну, представь, что осел с поклажей идет по дороге, идет себе, идет, а потом остановится — и хоть убей, а не стронется с места. Или человек — живет себе, живет, а потом говорит — "стоп!" — и пускает себе пулю в лоб. Так и Антон. Почти два года он вообще не разговаривал. Пил, ел, спал, но как бы не жил. А потом заговорил, но уже не менялся — оставался таким же, как был в одиннадцать лет.

— Он остановился просто так, ни с того ни с сего, или причиной стало какое-то событие?

— Я не могу об этом говорить, — покачала головой тетя Клава. — В семье Святояровых об этом не вспоминают.

— Значит, это последствие травматического шока.

Пальцы старухи нервно вцепились в подол халата.

— Не знаю. Врачи что-то такое говорили. Не разбираюсь я в этом, да и не помню ничего — память совсем слабая стала.

— Понимаю. Только один, последний вопрос: к тому, что произошло с Антоном, Максим имел какое-то отношение?

Добродушное лицо тети Клавы перекосилось. В глазах сверкнула бессильная ненависть — то ли ко мне, то ли к мучительным для нее воспоминаниям.

— Не знаю я ничего. Не знаю и не хочу знать. Только не вздумай задавать вопросы Антоше. Ему еще нужно пережить смерть брата. Бедный мальчик! Никого у него не осталось. Кто после моей смерти позаботится о нем?

— А родители Антона?

— Они умерли девять лет назад. Погибли в автомобильной катастрофе.

— Других родственников нет?

— Из близких никого. Да и дальних, по моему, нет, по крайней мере я о них не слышала.

— Значит, все состояние Максима достанется Антону?

— Выходит, так. Вряд ли Максимушка вообще завещание написал — умирать-то он не собирался. До ста лет хотел дожить. Только, как говорится, от смерти не посторонишься.

Дверь кухни тихо скрипнула и отворилась. На пороге стоял Антон — в черной футболке, джинсах и ковбойских сапогах с серебряными кантами на носках.

— Привет, — растерянно сказала я, вставая навстречу ему. — Вот заехала тебя проведать. Как ты?

С полминуты Громовая нога с выражением полного безразличия смотрел сквозь меня. Я даже не была уверена, что он осознает мое присутствие. Потом лицо его дрогнуло, приобретая осмысленное выражение.

— Пойдем ловить рыбу? — неожиданно предложил он.

Тетя Клава глухо охнула и закрыла лицо руками.

— Рыбу? — растерянно переспросила я.

— Ну да, — кивнул головой Антон. — Я научу тебя. Вот увидишь, это здорово. Тебе понравится.

* * *

Я вновь стояла у пруда с пираньями, глядя в воду, все еще мутную от крови Аспида. Стая рыб-убийц, укрывшись под тенью мостика, лениво шевелила плавниками. Костей и медальона на дне уже не было.

Я задумалась над тем, каким образом милиция извлекла со дна останки Максима Светоярова. Подцепила чем-либо скелет и вытащила, или сначала отсадила пираний, а затем снова их выпустила в пруд? Надо будет спросить у Колюни.

Интересно, являются ли уликами сами пираньи? Теоретически, да, ведь их желудки до сих пор набиты мясом Аспида. Или оно уже успело перевариться? Господи, о чем я только думаю!

Приблизиться поближе к воде мне мешал какой-то странный иррациональный страх. Я понимала, что ни с того ни с сего не поскользнусь, а Антон меня не столкнет, хотя бы по той причине, что он, находился далеко от меня — на середине переброшенного через пруд изогнутого мостика, и все же мне было как-то не по себе.

Громовая нога с сосредоточенным выражением на лице готовил удочку к ловле.

Я думала о том, пытался ли Макс выбраться на берег. Если был в сознании, наверняка пытался. Почему же ему это не удалось? Судя по тому, что я слышала, пираньи — существа трусливые и весьма осторожные. Как правило, они ждут, пока самые отважные вцепятся в жертву, и только после этого набрасываются на нее всей стаей. Сигналом к всеобщей атаке служит вкус крови. Чтобы пираньи немедленно набросились Макса, в воде должна была быть кровь, но даже при нападении Аспид мог бы успеть выбраться на берег — ловкости и силы воли у него было более чем достаточно.

Допустим, выбраться ему по какой-то причине не удалось. Это возможно, хотя и странно. Но откуда в воде взялась кровь, спровоцировавшая атаку рыб? Из царапин на спине, оставленных ногтями Жанны? Вряд ли, царапины должны были быстро подсохнуть.

Мне вспомнилась кровь на шарфике Жанны. Чья она и как попала на шарф? Может, часть этой крови оказалась в пруду, спровоцировав атаку пираний? Или Макс был ранен, когда его бросили в воду?

— Ты знаешь, что индейцы используют живых пираний, как оружие? — голос Антона отвлек меня от размышлений. — Держа рыб поперек туловища, они перекусывают ими горло врагам.

Перекусывают горло! Странно, что я об этом сразу не подумала. Если предположить, что какая-то шалая пиранья сходу перегрызла Максу одну из жизненно важных артерий, понятно, почему он не смог выбраться из пруда. Так, может, это все-таки был несчастный случай?

— Нет, о таком способе расправы с врагами я не слышала. Зато видела по телевизору, как индейцы используют пираний в качестве машинок для стрижки волос. Прически получаются не хуже, чем в парикмахерской.

Хотела бы я понять, что творится в голове у этого мальчика-мужчины. Резкие переходы от эмоционального ступора к неестественному для ситуации хладнокровию. Антон что, уже забыл, что несколько часов назад эти рыбины сожрали его брата? Или таки образом он пытается отомстить пираньям? Но зачем тогда их ловить? Проще было бы выпустить воду из пруда или насыпать в нее хлорки.

Не исключено, что у парня не все дома.

Не исключено, что он сам избавился брата.

Мотив? Ревность, зависть, желание завладеть деньгами Максима. Случается, что и одиннадцатилетний мальчик способен разработать весьма хитроумный план.

— Иди сюда, — позвал Антон. — Я поучу тебя удить.

— Спасибо, но у меня нет настроения.

— Давай, тебе понравится.

При мысли о том, что я буду стоять рядом с младшим Светояровым над водой, в которой плавают рыбы-убийцы, мне стало не по себе.

— Нет, все-таки я не буду.

Только сейчас я обратила внимание на удочку, которую протягивал мне Громовая нога и поняла, что на ней не было наживки. Над привязанным к леске слишком крупным для пираний тройником болталось что-то черное. Приглядевшись повнимательнее, я поняла, что это был резиновый скорпион. Вряд ли с такой снастью он хоть что-нибудь поймает.

— Ладно, тогда я сам.

Скорпион вслед за крючком плюхнулся в воду. Испуганные всплеском пираньи шарахнулись в стороны.

— Почему ты ловишь без наживки? — спросила я. — Это бессмысленно. Пираньи реагируют на кровь. Нужно насадить на крючок кусочек сырого мяса.

— Ты не понимаешь. Если на крючке будет мясо, они сразу его схватят.

— Для этого и служит наживка.

— Какой смысл в ловле, если рыба сама бросается на крючок?

— Любопытная постановка вопроса.

— Так говорил Максим.

— Легкая победа была ему не интересна?

Антон кивнул, не отрывая сосредоточенного взгляда от крючка, тихо покачивающегося на глубине около пятнадцати сантиметров от поверхности воды.

— Когда они расслабятся и забудут об опасности, я тихо подведу крючок к одной из рыб и зацеплю ее за жабры, — понизив голос до шепота, объяснил он.

— Это должно быть нелегко. Сколько времени может потребоваться?

— Когда как. Иногда несколько часов, иногда за целый день ни одна не попадается. Сегодня мне повезет, я это чувствую. Я зажарю пиранью на костре и угощу тебя.

— Спасибо, — без малейшего энтузиазма промямлила я.

Меньше всего на свете мне хотелось закусить одной из этих пираний.

Антон, казалось, больше не слышал меня. Он стоял неподвижно, как каменная статуя, вонзившись немигающим взглядом в воду, все еще мутную от крови его брата. Тропические бабочки, похожие на ожившие орхидеи, кружили над его головой. Неожиданно я поняла, что Громовая нога может простоять так всю ночь.

Я прошла между валунов к аллее, ведущей к выходу, и оглянулась. Светояров-младший стоял в той же позе. Я не стала прощаться с ним. В этом не было смысла.

* * *

Мелси, вусмерть набегавшаяся по саду с Ямахой, Сузуки и Харлеем, блаженно дрыхла на заднем сидении "фиата". Я бы не возражала поменяться с ней местами, но, увы, это было невозможно.

Свет фар выхватывал из сгустившейся темноты серую ленту разбитого колесами асфальта. Темные силуэты деревьев обрамляли дорогу как стоящие в карауле часовые.

Борясь со сном, я раз за разом прокручивала в голове события последних часов. Несмотря на то, что разнервничавшаяся от вопроса о причине болезни Антона тетя Клава под предлогом неотложных хозяйственных дел категорически отказалась разговаривать со мной о братьях Светояровых, поездка оказалась вполне плодотворной.

Во-первых (и это было главное), я убедилась, что Жанна жива.

Во-вторых, я сделала вывод, что Антон не меньше Жанны годится на роль убийцы.

И, в-третьих, в кармане у меня лежали улики, которые, могли ввести в список подозреваемых в убийстве несколько новых кандидатов.

Оставив Антона за ловлей пираний, я вернулась к тете Клаве, но натолкнулась на ее упорное нежелание предаваться воспоминаниям.

Промучившись с нянькой Светояровых минут пятнадцать, но так ничего и не добившись, я вспомнила о клочке синей ткани, найденном мною на ограде террасы.

В разговоре с Чупруном я, пребывая в растрепанных чувствах, так и не упомянула о нем, как, впрочем, и об отпечатке ноги, обнаруженном на газоне. Было бы неплохо установить, кому принадлежал этот след. Антону? Скорее всего. И что из того? Даже если парень подсматривал за братом, это не делает его убийцей. В любом случае имеет смысл взглянуть на его футболку. Если лоскуток вырван из нее, подглядывал Антон.

Я выскользнула из кухни, где сердито гремела кастрюлями тетя Клава, и направилась под окно спальни Макса с намерением для начала зарисовать и обмерить след. Взглянув на газон, я тихо застонала.

Как раз на том месте, где должен был находиться отпечаток, Мелси вдохновенно резвилась с Харлеем. Псы подпрыгивали, рычали и игриво хватали друг друга за холки. Ямаха и Сузуки восторженно скакали рядом, время от времени пытаясь устроить "кучу малу". Мощные когтистые лапы бульдозерами вспарывали землю. Что ж, об одной улике можно забыть.

— Мерзкие зверюги, — пробормотала я.

Не обращая на меня внимания, собаки продолжали надругательство над газоном.

Мысль о лежащем в моем кармане лоскутке слегка утешила меня. Оставалось найти футболку, в которой вчера был Антон. Скорее всего, она в его комнате — вряд ли ошарашенная убийством тетя Клава успела забрать ее для стирки.

Дверь особняка младшего Светоярова оказалась не заперта. Заглядывая во все комнаты подряд, я обнаружила спальню Антона.

Типичная обитель богатого мальчишки. Роскошный музыкальный центр, стойки с компакт-дисками, развешанные по стенам постеры байков и голливудских блок-бастеров, модели машин, электронные игрушечные роботы, спортивный лук, стрелы, арбалеты с оптическими прицелами, снаряжение для пейнтбола, и множество других милых мужскому сердцу безделушек.

На полу поверх черного паласа привольно раскинулась настоящая тигровая шкура. Постельное белье также оказалось черным, черно-желтое покрывало в стиле "модерн" навевало ассоциации с чем-то металлическим и агрессивным.

Стол с компьютером, кресло, книжные полки от пола до потолка. Разбросанной по комнате одежды я не обнаружила. Или Громовая нога оказался аккуратистом, или тетя Клава уже успела здесь прибрать. Куда же делась злосчастная футболка? Вряд ли она окажется в шкафу, скорее в корзине с грязным бельем. Ладно, футболку я еще успею поискать.

Полки с книгами были заполнены ужастиками и ярко раскрашенными томиками "фэнтези". Из общего пестрого ряда выбивались четыре книги, приютившиеся в углу самой нижней полки. Они стояли корешками назад, так что вместо названий были видны лишь грязноватые потрепанные обрезы. Не удержавшись, я вытащила их и присвистнула от удивления. Это были английские и немецкие учебники по банковскому делу и финансовым операциям. Нетипичное чтиво для парня с задержкой развития. Он что же, знает английский и немецкий? Сомнительно. Скорее всего, Антон зачем-то позаимствовал эти книги у брата, поставил на полку и забыл. Для чего только он их брал?

Повинуясь внезапному импульсу, я подошла к компьютеру и включила его. Интересно, как использует компьютер Громовая нога? С утра до вечера играет в супергероя, уничтожающего инопланетных монстров?

Вход оказался защищен паролем. Умница, Антон. Похоже, задержка в развитии не мешает тебе предпринимать необходимые предосторожности. Ладно, не больно-то и хотелось.

Отключив компьютер, я подошла к шкафу и распахнула его, в надежде, что Громовая нога все-таки сунул в него футболку. Ничего похожего, только аккуратно сложенная чистая одежда.

Выдвижные ящики тоже ничем не порадовали. Вытащив нижний ящик до отказа, я чисто машинально провела рукой по внешней стороны его дна. Сомнительно, что там есть тайник, но чем черт не шутит.

Конверт, приклеенный к фанерному днищу клейкой лентой находился в левом дальнем углу. Неожиданная находка заставила меня устыдиться собственных шпионских замашек, но любопытство оказалось сильнее угрызений совести, и я не смогла удержаться от искушения.

Утешая себя мыслью, что ничего особенно плохого не делаю, только посмотрю и тут же приклею конверт на место, я оторвала его.

Изучить содержимое тайника Громовой ноги мне помешали раздавшиеся в коридоре шаги. Поспешно сунув находку в карман, я в последний момент успела задвинуть ногой ящик.

Дверь распахнулась. Стоящая на пороге тетя Клава подозрительно смотрела на меня.

— Что ты здесь делаешь?

— Так, ничего… просто зашла.

— А где Антоша?

— Думаю, в оранжерее. Ловит пираний.

— А тебе что здесь понадобилось?

— Если честно, то футболка.

— Футболка? Какая еще футболка?

— В которой Антон был вчера. Она мне очень понравилась, вот я и решила еще раз на нее взглянуть. Хочу купить нечто в этом роде в подарок одному своему приятелю. Жаль было отвлекать Антона — он слишком увлекся рыбной ловлей. Вы, случайно, не в курсе, где эта футболка?

— Понятия не имею, — мрачно поджала губы тетя Клава.

Мое объяснение явно не удовлетворило ее.

— Меня вчера здесь не было. Понятия не имею, какую футболку надевал Антоша.

— Ладно, — сдалась я. — Наверное, я поеду домой, а то уже скоро темнеть начнет.

— Я провожу тебя до ворот.

Нянька братьев Светояровых решила на всякий случай приглядывать за мной. Это означало, что вернуть конверт на место мне сегодня не удастся. Остается надеяться, что Антон его не хватится.

С Громовой ногой я так и не попрощалась, лишь посмотрела на него через стекло оранжереи. Антон стоял на мостике в той же позе, сосредоточенно вглядываясь в воду. Я чувствовала, что заговаривать с ним сейчас было бы бессмысленно — все равно он меня не услышит.

Подозвав недовольную разлукой с догами Мелси, я усадила собаку в машину, отъехала от особняка метров на триста и свернула на обочину, где и притормозила. Сгорая от любопытства, я вытащила из кармана конверт.

Его содержимое составляли пять фотографий. На всех были запечатлены красивые молодые женщины. Изображения одной из них часто мелькали в журналах: это была "мисс Европа" Зина Сакурова. На следующем снимке хищно усмехалась Турбина с неизменной пиратской повязкой на глазу и свисающей с пояса связкой ключей и замков. Она восседала на мощном навороченном байке, марку которого я, по причине полного невежества в данной области, определить не смогла.

Три другие дамы оказались мне неизвестны. Все они были молоды, ухожены и весьма хороши собой. Две выглядели совершенно стандартно. Правильные, не отягощенные интеллектом лица, блестящие, идеально уложенные волосы, тонкая талия, соблазнительные изгибы бедер. Они вполне могли оказаться актрисами второго плана, фотомоделями или высокооплачиваемыми путанами.

Лицо третьей незнакомки трудно было назвать стандартным или заурядным. Светлая шатенка с элегантной короткой стрижкой. Чуть асимметричный изгиб хищно-чувственного рта. По-рысьи прищуренные глаза цвета морских водорослей свидетельствовали о воле, недюжинной самоуверенности и умении настоять на своем. Весьма неординарная дамочка.

Перевернув снимок, я увидела надпись "От меня… с любовью". Четкий, стремительный почерк с легким наклоном вправо. Кому, интересно, адресовалось это послание? Вряд ли боящемуся женщин Антону. Судя по виду, красотка со снимка не склонна распевать с умственно отсталыми блондинами песенки о Пегги и ее щенке.

Почти наверняка фотография была подарена Максу. Если так, зачем Антон ее украл и почему хранил в тайнике?

Исследовав обратные стороны остальных снимков, я не обнаружила никаких надписей.

Зина Сакурова и Турбина входили в список подружек Аспида. Логично предположить, что три остальные девицы также питали нежные чувства к Светоярову-старшему. Антон, если верить Максу, испытывал робость перед женщинами, в то время как его здоровый организм взрослого мужчины мучительно жаждал близости. Завидуя брату, Громовая нога незаметно воровал фотографии его любовниц. Возможно, по ночам он доставал их из тайника и, с жадностью разглядывая впечатляющие прелести подружек Максима, нервно и стыдливо мастурбировал. Бедный парень!

Достав мобильник, я привычно позвонила по двум телефонам Жанны, в очередной раз не дождалась ответа и задумчиво охватила пальцами ключ зажигания. Повернуть его, завести машину и отправиться домой мне мешало беспокоящее чувство незавершенности. Что-то я упустила, не довела до конца, но что именно?

Не сделала я многое.

Я забыла спросить, почему в ту ночь в доме не было ни одного человека из обслуги, включая охрану.

Я так не выяснила, какой шок заставил Антона по выражению тети Клавы "остановиться". Я много чего не узнала, вдобавок, ухитрилась восстановить против себя няньку братьев Светояровых. Возвращаться к тете Клаве и донимать ее расспросами бесполезно. Так что я могу еще сделать?

Внезапно меня осенило: нужно обязательно осмотреть территорию вокруг усадьбы. Вдруг обнаружу там что-нибудь интересное?

Солнце уже цеплялось за горизонт. Еще полчаса — и стемнеет. Следовало поспешить.

Оставив Мелси в машине, я вернулась к высокому кирпичному забору, окружающему территорию усадьбы и двинулась вдоль него, постепенно углубляясь в лес. Обходя двор изнутри, я не обнаружила ни одного дополнительного выхода, что показалось мне странным — при такой протяженности территории, как правило, делают заднюю калитку.

Калитку я обнаружила, миновав большую часть периметра ограды. Сделанная из цельного куска металла, она выходила на тропинку, ведущую вглубь леса.

С минуту я недоуменно таращилась на нее, прикидывая, как же я ухитрилась не заметить ее изнутри. Я, конечно, близорукая, но не настолько же!

Отступив на несколько шагов назад и подпрыгнув, я увидела расположенный над дверью кусок крыши примыкающей к забору хозпостройки и сразу успокоилась. Все разъяснилось. Дело не в близорукости. Я просто не могла увидеть калитку изнутри.

Замок на двери был цифровой, напоминающий домофоны, но без динамика для переговоров. Это означало, что любой, знающий код, вполне может проникнуть на территорию усадьбы. Любопытное наблюдение.

Углубившись по тропинке в лес метров на двадцать, я увидела небольшую полянку. В углублении на влажной земле (похоже, в этом месте недавно была лужа) отпечатался четкий след мотоциклетной шины. Рядом, на более сухом участке, просматривался плохо различимый след обуви, судя по всему ковбойского сапога. Дались же им эти ковбойские сапоги!

Вынув из кармана конверт с фотографиями, я достала снимок Турбины. Рисунок шин байка, на котором она восседала, не совпадал с отпечатавшимся на земле. Значит, это была не Турбина, хотя, теоретически, она могла иметь второй мотоцикл или у кого-либо его одолжить.

На всякий случай я зарисовала отпечаток шин и, вдохновившись неожиданным, успехом двинулась дальше. Теперь я расширила район поисков, двигаясь длинными зигзагами то в одну, то в другую сторону от тропинки.

Второй след шины я обнаружила неподалеку от первого, с другой стороны от тропинки. Он тоже оказался достаточно четким. Я снова достала из кармана фотографию. На сей раз рисунок совпал. Не исключено, что Турбина приезжала сюда этой ночью. С другой стороны, мало ли мотоциклов с одинаковыми шинами? Следовало поискать еще какие-либо улики.

Опустившись на четвереньки, я принялась внимательно изучать землю. Усердие мое оказалось вознаграждено. Недалеко от следа я извлекла из травы погнутый ключ. Некогда он был никелированным, но блеск с него давно сошел. Если бы не неуклюже выцарапанный на нем череп, я бы решила, что ключ валяется здесь уже давно. Память услужливо воспроизвела татуировку черепа, глумливо ухмыляющегося в ложбинке между грудей Турбины, связку ключей и замков, долбающую ее по ягодицам. Похоже, одноглазая подружка Аспида питает склонность к пиратской символике, даже на ключах ее выцарапывает.

Турбина здесь была, это точно. Конечно, отпечатки шин и ключ могли быть оставлены и два дня назад, но в это я не верила. Зачем было оставлять мотоциклы в лесу, если вокруг усадьбы была проложена дорожка? Это означало только одно: владельцы обоих байков хотели подобраться к усадьбе Светояровых незаметно, без звукового сопровождения. Зачем им это понадобилось? Ответ был очевиден: чтобы убить Максима Светоярова.

Знали ли ночные посетители друг о друге? Тот, кто приехал первым, вполне мог слышать треск подъезжающего мотоцикла, хотя неизвестно, где он в этот момент находился.

Над калиткой была укреплена камера слежения. Интересно, что-нибудь записалось на пленку? Об этом можно будет спросить у Колюни.

Я бродила по лесу до темноты, но больше ничего полезного не обнаружила.

Сладко спящая на заднем сидении Мелси не проснулась даже когда я тронула машину с места. Ведя "фиат" по темному шоссе, я думала о том, что охотно поменялась бы с ней местами.

* * *

На следующее утро я проснулась, обуреваемая жаждой деятельности.

Жанна, как и раньше, на связь не вышла, Колюня Чупрун откликнулся по мобильнику, но разговаривать не мог — был на совещании у начальства. Правда, он пообещал ближе к вечеру заскочить в гости и рассказать о ходе расследования.

Наскоро перекусив, я решила для начала заняться поисками исчезнувшей Жанны. Директора "Кирасы" Виталия Прохорова я знала лично. Он некоторое время тренировался у моего третьего бывшего мужа, и даже Жанну взял в агентство по его рекомендации.

Зная, что застану Виталия в агентстве, я решила нагрянуть к нему без звонка.

— Черт меня дернул связаться с треклятыми бабами! — выслушав мой рассказ о вчерашних событиях, Прохоров нервно зашагал по кабинету. — От этих телохранительниц одни только неприятности. Вечно влюбляются в кого ни попади, а агентству приходится расхлебывать.

— Можно подумать, что мужчины-телохранители не влюбляются в своих VIPов, точнее VIPок, — хмыкнула я, имея в виду недавний скандал в конкурирующей с "Кирасой" охранной фирме "Щит и меч".

Телаш, влюбившись в цветущие прелести охраняемой певички, пассии одного из олигархов, в лучших горских традициях похитил свою зазнобу и полтора месяца держал в плену на затерянной в диких лесах Забайкалья охотничьей заимке.

Шум вокруг этой истории поднялся страшный. Вернувшись в лоно цивилизации, девица поведала прямо-таки душераздирающую историю о том, как она сбежала от своего накачанного Ромео и целую неделю пробиралась через тайгу, питаясь ягодами и дикими кореньями. Была помянута и стая кровожадных волков, от которых жертва телохранителя более суток укрывалась на ветвях лиственницы, и медведица, чуть не разорвавшая ее, и наряженный в доху из шкуры росомахи якутский охотник, возжелавший сделать ее хозяйкой своего чума, а также прочие атрибуты, способные украсить любую приключенческую повесть.

В результате певичка получила прямо-таки бешенную раскрутку, а влюбленный телок[5] бесследно исчез (злые языки поговаривали, что отхватив солидный куш за блистательную рекламную акцию, он перебрался в Таиланд, где открыл бордель для русских туристов).

Песня похищенной девицы под названием "Телячьи нежности" мгновенно ставшая хитом, восемь недель являлась неоспоримым лидером хит-парадов. Единственной пострадавшей стороной оказалось агентство "Щит и меч", большинство клиентов которого предпочли воспользоваться услугами других охранных фирм, в частности "Кирасы".

Виталий Прохоров, как лицо косвенно заинтересованное, знал эту историю во всех подробностях.

— Человеческий фактор, мать его за ногу, — вздохнул он и сокрушенно покачал головой. — Кадры нужны нормальные. А где их взять, эти кадры?

— Жанна с тобой не связывалась?

— Нет. Я слышал в вчера в вечерних новостях о смерти Максима, но о пираньях вообще не упоминалось, и я как-то не связал это со Строевой. В хорошенькую историю она влипла. Слава богу, что эти рыбины полакомились Светояровым, а не Бубликовым, в противном случае на агентстве можно было бы поставить жирный крест. Кстати, где находились телохранители Светоярова, пока он плескался в пруду с пираньями?

— Где угодно, только не в Нижних Бодунах. Там вообще не было никакой охраны.

— Не понимаю, зачем оплачивать собственную службу безопасности, если потом ею не пользоваться. Совсем эти новые русские с ума посходили. Вот и Бубликов тоже…

— Что Бубликов? — насторожилась я.

— Позавчера вечером он на сутки отказался от услуг телохранителя. У Жанны был выходной, и ее должен был подменять Коля Беляев.

— Иннокентий раньше отказывался от охраны?

— Случалось пару раз. Тогда он выезжал на какие-то мероприятия вместе с отцом и его прикрывали папочкины телаши.

— Чем он мотивировал позавчерашний отказ?

— Ничем. Он платит и не обязан давать отчет о причинах своих поступков.

— А сейчас кто охраняет Бублика?

— По идее, это должна была Жанна. Но раз ты утверждаешь, что она исчезла…

— А Бублик не звонил, выясняя, почему она не пришла?

— Нет. Ты уверена, что она не вышла на работу?

— Сотовый Жанны не отвечает. Может, позвонишь Бублику и узнаешь, с ним ли она?

— Так я и сделаю.

Прохоров подошел к телефону. По мере разговора лицо его все больше мрачнело.

— Жанна на работу не явилась. О том, где она находится, Иннокентий не имеет представления. В связи с необязательностью наших сотрудников он окончательно отказывается от услуг нашего агентства, — повесив трубку, объяснил он.

— Это я уже поняла по твоим репликам.

— Ситуация — хуже не придумаешь.

— Наоборот, все прекрасно. То, что Бублик отказался от ваших услуг, означает, что Жанна сейчас с ним.

— Ты уверена?

— Может, я не спец в телоохране, но в мотивах человеческих поступков немного разбираюсь.

— К каким еще выводам ты пришла?

— Есть три варианта:

Первый: Жанна убила Светоярова и ищет помощи у Бублика.

Второй: Жанна хочет отыскать убийцу Светоярова, и для этого ей нужна помощь Бублика.

И, наконец, третий: Жанна считает, что это Бублик убил Светоярова, и намерена его прикончить.

— Ну, ты даешь! — восхитился Виталий. — Сразу видно, что пишешь детективы. — А еще какие-нибудь идеи у тебя есть?

— Идей у меня всегда хватает, вопрос в том, много ли от них толку. Для начала я попробую добраться до Жанны и выслушать ее версию происшедшего. У тебя есть соображения по поводу того, где Бублик может ее прятать?

— Могу дать тебе координаты его квартиры в Москве и загородного дома на Рублевском шоссе. Вряд ли он повезет Жанну в дом отца. Папаша Иннокентия мужик крутой и не потерпит никаких скандалов вокруг своего имени. От сынка он откупается деньгами, но старается держать подальше от себя, чтобы тот не мозолил глаза. Даже охрану ему нанимает у нас, хотя имеет собственную службу безопасности.

— Ты не знаешь, где Бублик находится сейчас?

— Понятия не имею. Я звонил ему на сотовый. Связь была не очень хорошей, возможно, он едет на машине или находится за городом.

— Для начала попробую проверить оба адреса Бублика.

— Если понадобится помощь, дай мне знать. Я беспокоюсь о Жанне. Крутая девчонка. Скормить Максима Светоярова пираньям — на такое не каждый решится. Уверен, что это сделала она — Жанна всегда отличалась склонностью к радикальному решению проблем. Я был уверен, что эта идиотская страсть до добра ее не доведет.

— Так ты был в курсе Жанниных любовных терзаний?

— По-моему, вся Москва об этом знала. Жанна буквально затрахала меня этим своим Святояровым. Она собирала сведения о нем с маниакальной настойчивостью свихнувшегося разведчика. Не хотел бы я, чтобы в меня кто-нибудь так втрескался. Это больше напоминало не любовь, а болезненную мания. Я предупреждал Строеву, что добром это не кончится.

— Шекспир бы удавился за подобный сюжет, — заметила я.

— Зато мне от этого сюжета одна головная боль, — вздохнул Виталий. — В итоге потерял свою лучшую сотрудницу.

— Это еще неизвестно. Есть и другие кандидаты в убийцы.

— Иннокентий Бубликов, например? Неужели ты в это веришь?

— Почему бы нет? Ты сам сказал, что в ту ночь он отказался от услуг телохранителя. Жанна одолжила у Бублика "Харлей", в надежде охмурить Максима на фестивале рокеров. Логично предположить, что сынок банкира тоже отправился на "чумовой шабаш мотошизанутых", проследил за Жанной и Максимом, проник на территорию особняка и скормил соперника пираньям.

— Бред, — покачал головой Прохоров. — Полный бред. Ты не видела Бублика. Он не способен на такие подвиги.

— Но ведь он гоняет на "Харлее".

— Не только на "Харлее". На Рублевке у Иннокентия целый мотосалон. Только гонять на байке — это одно, а незаметно проследить за профессиональной телохранительницей, тайно проникнуть на охраняемую территорию и прикончить такого субчика, как Максим Светояров — совсем другое дело. Я же говорю — ты не видела Бублика.

— Не видела, — согласилась я. — Пожалуй, стоит исправить это упущение.

* * *

Телефон в московской квартире Иннокентия не отвечал, зато в загородном доме к аппарату подошла женщина, представившаяся экономкой. Я назвалась представительницей страховой компании, звонящей по поводу принадлежащего Иннокентию Бубликову "Харлея-Дэвидсона", выловленного из речки Ужорки.

Экономка посоветовала перезвонить через час-полтора, что я и пообещала сделать.

С учетом того, что от агентства "Кираса" до резиденции Бублика было около сорока минут езды, я задержалась в кабинете Прохорова еще на полчаса, расспрашивая Виталия о бизнесе, связях и личной жизни Максима Светоярова.

Об инциденте, повлекшем за собой болезнь Антона, Виталий ничего не знал, зато был неплохо осведомлен о многих других вещах.

Отец Максима и Антона в советское время был министром тяжелой промышленности, мать — дочерью высокопоставленного чиновника из министерства иностранных дел.

После прихода к власти Горбачева старший Светояров оставил пост и благодаря своим связям плавно перешел в большой бизнес. Он начал с продажи за рубеж цветных металлов, после чего расширил деятельность, приобретя за бесценок ряд заводов и предприятий, которые, благодаря получаемым через старые знакомства госзаказам, сразу начали приносить высокую прибыль.

После гибели родителей в автомобильной катастрофе, то ли случайной, то ли профессионально подстроенной, Максим встал во главе образовавшегося холдинга "Норд".

Обладающий невероятной деловой интуицией и склонностью к риску Максим в кратчайшие сроки ухитрился еще больше расширить дело, взяв под свой контроль строительный бизнес и получив ряд выгодных государственных подрядов. Конкуренты скрежетали зубами, но поделать ничего не могли.

Врагов Аспид приобретал с той же бесшабашной легкостью, что и деньги. На него были совершены пять покушений. Погибли два телохранителя и шофер, трое охранников и восемь гражданских лиц, случайно оказавшихся поблизости, получили ранения, Максим же неизменно выходил из передряг без единой царапины. В интервью с журналистами он утверждал, что, подобно кошке, имеет девять жизней.

Списком любовных побед Аспид мог без особого труда посрамить самого Казанову. В его обширную коллекцию входили манекенщицы и актрисы, певицы и стервозно-хваткие бизнес-вумен, солистки балета и скучающие жены олигархов.

Брошенные любовницы Светоярова на радость стервятникам-журналистам с переменным успехом травились снотворным, резали себе вены, топились в грязных водах Москва-реки и выпрыгивали из окон.

Вздымающиеся вокруг Максима волны скандальной славы неотвратимо притягивали к нему новые женские сердца, причем каждая последующая жертва обладала необъяснимой с точки зрения логики уверенностью в том, что именно ей суждено навсегда завоевать сердце ветреного плейбоя.

В свете полученной от Прохорова информации тот факт, что усадьба в Нижних Бодунах не охранялась, а сам Светояров явился на "чумовой шабаш мотошизанутых" без солидной свиты телохранителей, выглядел более чем странно. Неужели он и впрямь уверовал в свою неуязвимость?

На месте Аспида я бы спать не ложилась без пуленепробиваемого жилета, а еще скорее сделала бы пластическую операцию, купила новые документы и убралась как можно дальше от жаждущих мести конкурентов, отвергнутых любовниц и обманутых мужей. Впрочем, я — не Максим. Меня не заводит хождение по лезвию ножа и ощущение неограниченной власти над людьми. Именно поэтому он мультимиллионер, а я скромная писательница детективных романов.

Именно поэтому его скелет по частям извлекают из пруда с пираньями, а я мотаюсь по Москве и ее окрестностям, пытаясь выяснить, кто же его убил.

Из пяти дам, изображенных на фотографиях, которые я стянула у Антона, Виталий опознал троих. Турбину он никогда не видел, но зато сразу же, без просьбы с моей стороны, назвал марку мотоцикла, на котором она позировала. Это оказалась "Хонда XL1000V Varadero".

В глазах Прохорова зажегся фанатичный блеск. Позабыв о фотографиях, он сообщил мне, что в прошлом году купил себе точно такой же байк, но два месяца спустя разбил его в лепешку.

— Только представь — спортбайковский разгон, — вдохновенно ностальгировал шеф "Кирасы". — Отметку в 100 км/ч проходит на второй передаче, и при этом ход невероятно плавный, не дергает всю массу. Отлично управляется как на асфальте, так и на грунтовке — а ведь это вещь парадоксальная — обычно или то или другое. Может несть хоть по грейдеру, хоть по щебенке. А фары! Сдвоенная оптика, светит почище чем софиты!

Хоть и с трудом, я все же вернула Виталия к теме запечатленных на снимках красоток.

Одной из них оказалась "мисс Европа" — Зина Сакурова, но ее я и сама узнала, второй — блондинистая манекенщица Лена Полоцкая, а третьей — загадочная шатенка с рысьими глазами и асимметричной улыбкой хищницы.

Услышав имя зеленоглазой красотки, я присвистнула от изумления. Вот что значит редко смотреть телевизор и не следить за прессой! Шатенка оказалась знаменитой "Черной вдовой", имя которой в последние полгода старательно муссировали периодические издания.

Прошлое Надежды Азаровой, предпочитающей имя Надин (с ударением на последнем слоге), несмотря на отчаянные усилия журналистов хоть что-нибудь раскопать, оставалось тайной за семью печатями. Представители прессы высказывали самые противоречивые версии и предположения, но факт оставался фактом: никто не знал, откуда она появилась, и чем занималась прежде. Просто в какой-то момент рядом с одним крупным криминальным авторитетом возникла невысокая хрупкая девушка с рысьими темно-зелеными глазами.

Год спустя любовнику Надин разворотила грудь автоматная очередь, а уже через неделю Азарова расписалась с человеком, унаследовавшим его империю. Муж роковой шатенки протянул почти полтора года. Вертолет, в котором он летел в охотничье хозяйство на Алтае, потерял управление и разбился. Расследование показало, что авария была подстроена, но виновных, как всегда, не нашли.

Следующим мужем Надин стал крупный бизнесмен, также связанный с криминальными структурами. Статус депутата Государственной думы надежно защищал его от нежелательного интереса со стороны правоохранительных органов.

Восемь месяцев спустя бизнесмен утонул во время путешествия на собственной яхте по Карибскому морю, а ничуть не расстроенная потерей молодая вдова, выбросив из дела прежних компаньонов, надежно прибрала к рукам бизнес муженька.

Все вокруг гадали, как долго она продержится. Как правило, родственники почивших в бозе бизнесменов такого уровня или добровольно передавали дела, удовольствовавшись минимальными "отступными", или быстренько отправлялись вслед за главой семьи.

На Надин заключались пари — сколько она проживет. Сроки варьировались от одной недели до трех месяцев. Вопреки сделанным предсказаниям, за эти три месяца по той или иной причине погибли пять основных конкурентов молодой вдовушки. Других соперников у Азаровой не осталось. Именно тогда ее стали называть "Черной вдовой".

Вращаясь в одних и тех же кругах, Максим и Надин обречены были встретиться. В какой-то момент деловые интересы Светоярова и Азаровой пересеклись. Впервые "Черная вдова" проиграла. Аспид перехватил два многомиллионных контракта на строительные работы прямо у нее из-под носа.

Деловой и криминальный мир с любопытством наблюдал за схваткой титанов. Ждали крови, но вместо этого, совершенно неожиданно для всех, между Максом и Надин завязался стремительный и жаркий роман.

"Занятная ситуация, — подумала я. — Деловая схватка плавно перешла в любовное сражение."

В искренность чувств хотя бы с одной стороны я не верила, в страсть — да, но страсть эта питалась не любовью, а азартом борьбы, желанием победить любой ценой.

Любопытно узнать, на чьей стороне оказался перевес в любовной битве? Я бы поставила на Максима. Если я не ошиблась, список подозреваемых автоматически пополняется новым именем.

Надин не умела проигрывать. Она не могла допустить, чтобы Светояров бросил ее с той же легкостью, как оставлял других. Итог? Смерть в бассейне с пираньями — вполне в стиле "Черной вдовы". Если Жанна и Антон невиновны, идеальной кандидаткой в убийцы была Азарова. Она могла иметь ключ от ворот (или знать код задней двери) и проникнуть в усадьбу. Она могла заманить Максима в оранжерею. Она могла столкнуть его в пруд и помешать ему выбраться на берег. Очень убедительная версия.

В любом случае, сначала надо поговорить со Строевой.

* * *

Вход в Кешину фазенду охранял мрачный круглолицый крепыш с пересекающим правую щеку шрамом. Охранник был постоянный и, в отличие от телашей агентства "Кираса", низкооплачиваемый.

Недружелюбно пояснив, что хозяина дома нет и в обозримом будущем не предвидится, этот нахал захлопнул ворота прямо у меня перед носом.

Попытка объяснить, что я из страховой компании, разговаривала по телефону с экономкой, и она сказала, что Иннокентий Бубликов должен вот-вот появиться, ни к чему не привела. Чего-то в этом роде я ожидала и ничуть не расстроилась. Отъехав от дома на достаточное расстояние, чтобы оказаться вне пределов видимости охранника, я остановила машину.

Минут пять я потратила на изучение планов дома и участка Бублика. Чертежами меня снабдил Виталий Прохоров. Помимо планов я получила ключи от заднего входа, ведущего в дом через гараж, где стояли мотоциклы (основной гараж, рассчитанный на шесть автомобилей, располагался у главного входа). Ключи эти хранились в сейфе агентства на случай чрезвычайных обстоятельств, например, захвата дома террористами. Воспользовавшись ими, бойцы "Кирасы" могли бы проникнуть внутрь.

От Виталия же я узнала, что камеру слежения, расположенную у заднего входа несколько дней назад разбили камнем мальчишки, и ее, судя по всему, до сих пор так и не удосужились заменить. Мысленно вознося хвалу знаменитой российской безалаберности, я подошла к заднему входу, открыла дверь и оказалась в святая святых — хранилище Бубликовых мотоциклов.

Несмотря на то, что к категории мотоманов и байкофилов я ни коим образом не относилась, изящество блистающих хромом и краской машин впечатляло. Тут была вызывающе элегантная "хонда элизиум" со складывающейся крышей, и приземистый "сузуки скайвэйв" и, похожая на горный велосипед "ямаха трикер". В дальнем углу красовалась черная "хонда варадеро", выдающиеся достоинства которой так трепетно живописал Виталий Прохоров.

К велосипедам, в отличие от шумных и вонючих байков, я испытывала слабость, возможно поэтому легкая "ямаха трикер" понравилась мне больше всех. Узкое колесо, внедорожная резина с оригинальным рисунком в виде неправильным образом расположенных квадратов. Стоп! Где-то я уже видела этот узор. Уже не такая ли картинка отпечаталась на влажной почве неподалеку от калитки Бублика?

Достав рисунок, я поднесла его к шине. Полное совпадение! Выходит, толстячок Кеша последовал-таки за амазонкой своей мечты и незаметно выследил ее до усадьбы Макса. Интересно, что было потом. Как Бублик ухитрился проникнуть за ограду? И проник ли он? Пожалуй, я задам ему этот вопрос.

С помощью плана я отыскала замаскированную полками с инструментами дверь, за которой находилась узкая винтовая лестница, ведущая на второй этаж. От Прохорова я знала, что там располагается спальня Бублика, кабинет, бильярдная и еще три комнаты. Прислуга преимущественно находилась на первом этаже, поднимаясь наверх лишь по вызову — Иннокентий не любил, когда его беспокоили, и даже уборку комнат проводили только в его отсутствие.

Пол в коридоре покрывала толстая ковровая дорожка, полностью заглушающая звук шагов. У каждой двери я ненадолго задерживалась, прислушиваясь, не донесется ли из-за нее обрывок разговора или какой-либо подозрительный звук.

Удача улыбнулась мне у последний двери в конце коридора. Судя по плану, это была спальня.

Сначала я услышала сдавленные всхлипывания, их заглушил немного гнусавый мужской баритон.

— Успокойся, милая, перестань. Потерпи еще немного. Завтра мы будем далеко отсюда. Мы поженимся, и ты будешь жить, как королева…

Собеседница Бублика увещеваниям не вняла, и всхлипывания стали громче.

Представить себе Жанну рыдающей на жирной груди Иннокентия я просто не могла. Это было столь же противоестественно, как Терминатор в кружевном чепчике, вяжущий миниатюрные шерстяные носочки для страдающей артритом болонки.

Может, там вовсе не Жанна, а какая-нибудь обрюхаченная сынком банкира горничная? Нет, только не это. Я не могла ошибиться.

Нажав на ручку двери, я убедилась, что она заперта. Ключей от комнат у Прохорова, к сожалению, не было.

Всхлипывание неожиданно стихло. Вероятно, Жанна заметила, что кто-то пытается открыть дверь.

— Жанна, Иннокентий! — позвала я. — Откройте, пожалуйста. Это Ирина Волкова. Я одна. Мне нужно срочно с вами поговорить.

Из комнаты донесся невнятный шелест слов, но разобрать их я не могла — Жанна и Бублик понизили голоса и шепотом о чем-то спорили.

Я постучала в дверь.

— Жанна, не бойся! Я никому не скажу, что ты здесь!

Голоса стали громче, потом послышались шаги. Дверь приоткрылась, и в щель просунулась раскормленная физиономия Бублика.

"Чем шире наши морды, тем плотнее наши ряды", — ассоциативно вспомнился известный афоризм.

— Что тебе надо? Как ты сюда попала? — яростно прошипел Кеша.

— Разговаривать через порог — плохая примета. Может, впустишь меня? Пока я не поговорю с Жанной, избавиться от меня не удастся.

Сынок банкира мрачно засопел и, неохотно распахнув дверь, отступил в сторону, пропуская меня в спальню.

Наконец-то я увидела Жанниного воздыхателя во всей красе. Конечно, с Максом Святояровым его не сравнить, парень действительно толстоват, но не так уж он низок ростом, кривоног и уродлив, как описывала его подруга. Физиономия простоватая, тут ничего не поделаешь, нос в конопушках, светлые поросячьи глазки, но если посадить на диету, да с полгодика погонять в тренажерном зале, из этих рыхлых телес вполне можно вылепить что-то более или менее приличное.

Покончив с изучением Бубликовых статей, я перевела взгляд на Жанну и в первый момент не узнала ее. Полосатая Кешина пижама, в одну штанину которой можно было запросто впихнуть еще пару девиц такой же комплекции, делала подругу похожей на смесь огородного пугала с тюремным матрацем.

Лицо Жанны выглядело постаревшим лет на десять и словно полинявшим. Влажные от слез глаза с неестественно расширенными зрачками смотрели на меня и в то же время сквозь меня, словно не узнавая.

— Что с тобой? Что произошло в доме Светоярова?

Губы Жанны дрогнули и выпятились, складываясь в жалкую гримасу.

— Я… я… убила его…

— Почему? Как это случилось?

— Я н-не хотела. Я его любила.

— Это был несчастный случай? Ты можешь толком объяснить, как это произошло?

— Н-не знаю… не помню… к-какая разница? Я убила его. Л-любила и убила.

Запрокинув голову, подруга залилась странным кудахтающим смехом.

Я резко повернулась к Бублику.

— Что ты с ней сделал? Какими наркотиками накачал?

— Да ты что! — Кеша возмущенно взмахнул руками, словно отметая столь нелепое обвинение. — Наоборот, я со вчерашнего дня пытаюсь привести ее в себя. Пришлось, правда, снотворное ей дать, но если бы ты видела, в каком состоянии она находилась вчера, то поняла бы меня. Я думал — проспится, придет в себя, а она совершенно невменяема — то плачет, то смеется.

— Ей срочно нужен врач.

— Никаких врачей. Ты же слышала, что она признается в убийстве. Хочешь, чтобы ее посадили в тюрьму?

— Не хочу, но в таком состоянии она находиться не может.

— Этот гад чем-то опоил ее вчера. Когда я увидел Жанну, она уже была не в себе. Я надеялся, что снотворное ее успокоит.

— Снотворное иногда усугубляет действие наркотиков.

— Я этого не знал. В любом случае рано или поздно она должна прийти в себя. Жанна не наркоманка, это точно. Она сутками находилась рядом со мной. Если бы она принимала какую-то дрянь, я бы заметил. Не могла же у нее крыша поехать от одной дозы!

— Это зависит от наркотика. А когда к наркотику добавляется стресс от убийства…

— Она придет в себя. Она сильная. Очень сильная.

— Хотелось бы в это верить. Допустим, она оклемается. Что ты собираешься предпринять?

— Завтра у меня будут фальшивые документы для нее. Я увезу ее из страны.

— Куда?

— В какое-нибудь безопасное место.

— В таком состоянии она не пройдет паспортный контроль.

— Не забывай, что я могу нанять самолет. С паспортным контролем проблемы не будет, не беспокойся.

— И все-таки на твоем месте я бы вызвала врача. Уверена, что, воспользовавшись связями твоего отца, ты сможешь сделать его визит сугубо конфиденциальным.

Бублик помрачнел.

— Попробую, хотя это сложно. Как ты понимаешь, папаша не в курсе того, что здесь происходит.

— Его это не обрадует, да?

— Мягко сказано.

Я посмотрела на Жанну. Свернувшись в клубок на кровати, она дрожала, как осиновый лист.

Кеша взял плед и аккуратно накрыл ее.

— Нужно взять у нее анализ крови, — сказала я. — Тогда мы сможем узнать, какую дрянь она вчера приняла. Желательно сделать это побыстрее, иначе следы наркотика могут исчезнуть.

— Какая разница, что она приняла! — неожиданно взорвался Бублик. — Твоей подруге грозит пятнадцать лет тюрьмы! Сейчас нужно думать о том, как вытащить ее из этого дерьма!

— Я не уверена, что Жанна убила Макса.

— Ты что, не слышала? Она сама признается в убийстве. Я, между прочим, за язык ее не тянул. Думаешь, при таком раскладе милиция станет искать кого-нибудь еще?

— Ты просто мечтаешь, чтобы Жанна оказалась убийцей, не так ли? В этом случае ты станешь единственной ее опорой и защитой. Надеешься, что она из благодарности выскочит за тебя замуж, и вы будете счастливы до конца своих дней?

— Надеюсь! — прошипел Иннокентий. — И очень даже надеюсь!

Чтобы не нервировать Жанну, он старался не слишком повышать голос.

— А что бы сделала ты на моем месте? Я люблю эту девушку больше жизни. Возможно, я толстяк, ничтожество, папенькин сынок, сукин сын, но со мной еще никогда такого не было. Ты хоть имеешь представление о том, что такое любовь?

— Более или менее, — вздохнула я, невольно проникаясь сочувствием к страдальцу.

Похоже, любовь и впрямь творит чудеса. Хотя и не верится, что волшебное преображение из избалованного до предела эгоиста в верного рыцаря продлится долго, было бы грешно недооценивать прекрасные порывы души.

— Скорее, менее, — проворчал Бублик.

Я не стала возражать.

— Ладно, поступай, как знаешь. Главное, чтобы Жанна оказалась вне опасности, а там вы как-нибудь разберетесь со своими чувствами. И все-таки мне хотелось бы понять, что произошло между Жанной и Светояровым? Она тебе что-нибудь говорила?

— То же, что и тебе. То признавалась в убийстве, то повторяла как попугай о своей любви к этому уроду. Больше ничего. Понятия не имею, что там случилось.

— Не имеешь понятия? — усмехнулась я. — Если не секрет, где ты был в ту ночь, когда погиб Светояров?

— Дома, где же еще, — пожал плечами Кеша.

— Разумеется, прислуга может подтвердить твое алиби.

— Без сомнения.

— Эту лапшу будешь вешать на уши милиции, а мне придется сказать правду. Я знаю, что ты следил за Жанной и был в Нижних Бодунах. Могу даже назвать марку мотоцикла, на котором ты приехал туда.

— Назови.

— "Ямаха-трикер". Ты оставил ее в лесу со стороны заднего входа в усадьбу Светоярова.

— Откуда тебе это известно?

— Не важно. Давай, колись. Ты же понимаешь, что я не сделаю ничего во вред своей подруге. Не думаю, что это ты убил Максима.

— Разумеется, не я. Ты своими ушами слышала, как Жанна призналась в убийстве.

— Вот и расскажи, что ты делал в Нижних Бодунах.

— Ладно, — вздохнул Бублик. — Твоя взяла. Я знал, что она собирается на идиотский "шабаш мотошизанутых" в надежде встретиться там со своим обожаемым Светояровым. Я же и одолжил ей для этого свой лучший байк — кастом "Харлея" работы Сирила Хьюза.

— Лучше бы не одалживал, — заметила я.

— И что бы это изменило? Думаешь, Жанна не достала бы мотоцикл? Да она за этим типом на метле на край света бы полетела. Откажи я ей, она бы меня до конца жизни возненавидела.

— Тоже верно.

— Сначала я думал плюнуть на все и ничего не предпринимать, но потом не выдержал, отказался от сопровождения телохранителя, взял "ямаху трикер" — самый легкий и маневренный байк, и тоже рванул на шабаш.

Я приехал на фестиваль незадолго до того, как там появились вы с Жанной. Держась в темноте, подальше от костров, я наблюдал за вами. Я слышал твой разговор с Аспидом, видел, как он познакомил тебя с Антоном.

Потом Макс подошел к Жанне, они немного поговорили и уехали вместе. Из-за Жанны я собирал всю возможную информацию о Светоярове. Я знал, что у него есть дом в Нижних Бодунах, и, увидев, по какой дороге они поехали, вычислил, что направляются они именно туда.

Выждав несколько минут, чтобы свет фары не выдал меня, я двинулся в том же направлении. На всякий случай я спрятал мотоцикл в лесу, чтобы Максим, выйдя по какой-то причине за ворота, не увидел его.

Из-за ограды доносились голоса Жанны и Светоярова. Они вовсю флиртовали друг с другом. Потом голоса стихли. Я понял, что парочка отправилась в дом. Некоторое время я, терзаясь от собственной беспомощности, бродил взад-вперед. Звонить в дверь или перелезать через забор, чтобы вломиться в спальню счастливых любовников было бы бессмысленно и глупо — я бы только поставил себя в смешное положение. Да и не смог бы я перебраться через ограду — она страшно высокая, к тому же на каждом шагу натыканы камеры слежения.

Я так извелся от переживаний, что вообще перестал что-либо соображать. В голове заезженной пластинкой повторялась одна и та же строчка, кажется, из Саши Черного:

"Как шакал Эпштейн бродил под окошком Розы милой".

Этот чертов Эпштейн окончательно меня доконал. Я настолько дошел до ручки, что в конце концов начал чувствовать себя тоскующей помесью еврея и шакала.

Бублик замолчал, грустно шмыгая носом.

— А ты, оказывается, не чужд поэзии, — оценила я. — Тоскующая помесь еврея и шакала — это круто. Обязательно вставлю твой оборот в какую-либо книгу. И что случилось потом?

Кеша вздохнул.

— Ничего особенного. Чтобы избавиться от навязчивого образа шакала, я решил прекратить бессмысленные блуждания, зашел в лес, присел под каким-то деревом, незаметно отключился и заснул.

Разбудил меня шум мотоцикла. Я сразу узнал звук своего "Харлея" — его ни с чем нельзя спутать. Байк заводили рваными, резкими движениями. Сам не понимая почему, я был уверен, что с Жанной что-то случилось. Я находился в стороне от главного входа, и пока я выводил из леса "ямаху", Жанна уже умчалась. Она неслась по дороге, как сумасшедшая, а я, стараясь не отставать, на предельной скорости гнался за огнями "Нежной смерти", не сомневаясь, что в конце концов разобьюсь, и ничуть не жалея об этом.

Потом под меня донесся звук удара и плеск воды — это "Нежная смерть" сорвалась в реку. Затормозив у места аварии, я осветил реку фарой и увидел, как Жанна, живая и невредимая, выбирается из воды.

Когда я подбежал к ней, она тряслась, как в лихорадке и повторяла что-то бессвязное о крови и о том, что она убила Максима. Жанна была совершенно невменяема. Мне с трудом удалось дотащить ее до "ямахи" и усадить в седло. Чтобы остановить истерику, я даже залепил Жанне пару пощечин. Это помогло, но не слишком. Потом я привез ее сюда, заставил выпить снотворное, и начал подготавливать наш отъезд из страны. Вот и все.

— Жанна говорила о крови? Что именно?

— Ничего определенного. Я толком и не запомнил — не до того было, сама понимаешь. Просто повторяла: "кровь, там кровь", "Макс мертв, я убила его", и прочее в этом же роде.

— Ты имеешь представление о том, как погиб Макс?

— Нет. Жанна была не в состоянии что-либо объяснить, а в новостях передали только известие о смерти без указания подробностей. Кстати, как он погиб?

Я задумчиво посмотрела на Кешу. Сказать ему или нет? Пожалуй, скажу.

— Его съели пираньи.

— Что?

— То, что слышишь.

— Бред какой-то. Ты меня разыгрываешь.

— К сожалению, нет. Светояров разводил этих рыбок в искусственном пруду в оранжерее.

— Ничего себе! — поежился Бублик. — Эти твари что же, слопали его живьем?

— Не исключено, хотя точно не знаю. Я ведь при этом не присутствовала.

— Если все это произошло у Жанны на глазах, не мудрено, что она до сих пор в себя прийти не может, тут и без наркотика свихнуться недолго. Я только представил себе нечто подобно — и уже мороз по коже, а ведь Жанна была по уши влюблена в Максима. Так вот почему она говорила о крови. Вода должна была стать красной от нее.

— Скорее всего.

Я вспомнила о пропитанном засохшей кровью шарфике Жанны. Как кровь попала на шарф? Возможно ли, что подруга убила Макса в другом месте, затерла его кровь своим шарфом, а затем, заметая следы, бросила тело в бассейн?

Сомнительная версия.

В невменяемом состоянии Жанна не смогла бы так ловко уничтожить следы преступления. Может это Бублик обманом подсунул Жанне наркотик в надежде, что она, ничего не соображая, выйдет за него замуж?

Тоже сомнительно. Не похоже, что Бублик врет — не такой он хороший артист.

Предположение, что Жанна сама приняла наркотик после смерти Макса казалось совсем неправдоподобным. Наркоманов она презирала, а наркотики — ненавидела.

Наиболее логичной выглядела версия, что наркотик ей дал Аспид, но подействовал он не сразу, а пережитый стресс усугубил ее состояние.

В любом случае, гадать бесполезно. Объяснить, что произошло в усадьбе Светояровых, способна только Жанна. Может, из нее удастся хоть что-либо вытянуть?

Я посмотрела на скорчившуюся под пледом подругу. Наконец-то она хоть немного успокоилась. Нельзя ей сейчас напоминать о случившемся. Конечно, следовало бы взять у нее немного крови на анализ (через знакомых я могла договориться о проведении экспертизы), но вид крови почти наверняка спровоцирует новую истерику. Придется обойтись без анализов. Здоровье подруги важнее. Пусть остается на попечении Бублика.

— Ладно, — подытожила я. — Делай все так, как спланировал. Только у меня к тебе есть одна просьба.

— Какая?

— Одолжи мне один из своих мотоциклов и объясни, где обычно тусуются рокеры.

— Зачем тебе это?

— Хочу повидаться кое-с-кем из них.

— А ездить на мотоцикле ты умеешь?

— Жанна дала мне урок на "Нежной смерти".

— И это все?

— Я умею водить машину. И велосипед тоже.

— Ладно, бери, — согласился Кеша. — Если хочешь, даже насовсем. Все равно в ближайшее время мне будет не до байков.

* * *

Вероятно, под влиянием лекции Виталия, из обширной коллекции Бублика я выбрала именно "хонду варадеро", несмотря на то, что она казалась мне немного тяжеловатой. Погрузить мотоцикл в мою машину было невозможно, и Иннокетний велел охраннику со шрамом отогнать мотоцикл ко мне домой.

Я поехала на "фиате", показывая дорогу. Охранник следовал за мной. Вид у него был озадаченный: бедняга так и не смог понять, каким образом я оказалась на территории дома, а спросить об этом меня или Бублика он так и не решился.

Звонок Колюни Чупруна застал меня в машине. Опер сказал, что направляется по делам в мой район, и может заскочить на полчасика попить чайку. На радостях я пообещала ему шоколадный торт и конфеты с ликером, так что пришлось по дороге заскочить в "Седьмой континент" и затариться сладостями.

Даже предвкушение чая с тортом и свежих новостей от Колюни не могло отвлечь меня от мыслей о том, что я только что услышала.

Преподнесенная Бубликом история о "шакальих блужданиях Эпштейна под окошком Розы милой" выглядела чересчур, до неправдоподобия гладкой. Если Иннокентий так активно собирал сведения о Максиме Святоярове, наверняка он должен был знать, что в Нижних Бодунах Макс появляется крайне редко, и дом практически не охраняется.

Не верилось мне и в то, что влюбленный Кеша мирно дрых под сосной, пока девушка его мечты предавалась плотским утехам с ненавистным соперником. Не исключено, что события развивались по совершенно другому сценарию.

Предположим, что, пока мы с Громовой ногой дружно распевали у костра, Бублик нашел-таки способ проникнуть на территорию усадьбы. Именно он, а не Антон оставил на газоне след ковбойского сапога и клочок синего трикотажа на ограде террасы. Увидев Жанну и Максима в постели, Иннокентий съехал с катушек и решил убить Светоярова.

Наше с Антоном появление спугнуло его и заставило затаиться в каком-либо убежище. Дождавшись, когда все уснут, Бублик прокрался в спальню Жанны и Макса, вколол девушке наркотик, ударил Светоярова ножом в сердце (крови при правильно нанесенном ударе вытекает немного, ее вполне можно было вытереть шарфиком Жанны), потом сбросил Макса в бассейн с пираньями (о его существовании Иннокентий также мог знать заранее, или наткнулся на него, бродя по усадьбе после того, как ее обитатели заснули).

Жанну, находящуюся в полубессознательном состоянии Кеша притащил в оранжерею и каким-то образом ухитрился убедить в том, что это она столкнула Максима к пираньям, после чего сыграл роль благородного спасителя.

При таком раскладе Бублик одним выстрелом убивал сразу двух зайцев: избавлялся от соперника и ставил Жанну в полную зависимость от себя, так что в перспективе маячила и женитьба.

Версия была бы блестящей, если бы не парочка слабых мест. Во-первых доги. Почему Ямаха, Харлей и Сузуки позволили незнакомому человеку запросто разгуливать по участку?

С другой стороны, он мог их подкупить. Палочка колбасы, поделенная на троих — и все дела. Доги по природе существа добродушные, а эта троица явно не пылала желанием рвать на куски представителей человеческого рода.

Откуда у Кеши мог взяться батон колбасы? Не обязательно это был батон. Хватило бы и пары бутербродов. Нормальный человек, отправляясь в лес на всю ночь, обязательно захватит с собой что-нибудь перекусить.

Второе соображение было связано с тем, что столь хитроумный и блестяще осуществленный план категорически не вязался с толстым, вяловатым и избалованным Кешей. Вот Макс Святояров запросто мог бы провернуть нечто подобное, но Бублик… Неужели уютная жировая прослойка скрывает под собой изощренно-Макиавеллевское коварство? Сомнительно, но кто знает…

Размышляя о возможном наличии корреляционной связи между коварством и жировыми отложениями, я свернула на дорожку, ведущую к моему дому, и притормозила у ворот. Охранник Бублика на "хонде варадеро" остановился рядом.

Колюня Чупрун появился как раз в тот момент, когда я заводила мотоцикл в гараж.

— Солидный агрегат, — восхищенно присвистнул опер. — Тоже решила в байкеры податься?

— Не исключено. Можешь меня представить с пиратской повязкой на глазу, наколкой в виде черепа и накладными металлическими ногтями?

— После поллитры, может, и смогу, а так — нет.

— Ладно, пойдем пить чай. Продашь тайны следствия за кусок шоколадного торта?

— Спрашиваешь! — блаженно ухмыльнулся Колюня. — Разве проживет российский мент на одну зарплату?

Одним кусочком торта я, естественно не отделалась. Опер уплетал за обе щеки, а я, радуясь его здоровому аппетиту, одновременно терзалась от черной зависти: хотела бы я так же беззаботно килограммами уничтожать сладости, не заботясь об объеме талии.

Такое понятие, как "талия" для Колюни в принципе не существовало по той простой причине, что сей анатомический ориентир у него вообще отсутствовал. Это обстоятельство, трагичное для любой женщины, нимало опера не расстраивало. Удовлетворенно поглаживая нависающее над брючным ремнем объемистое "пивное" брюшко, Чупрун уверял, что у него там не жир, а комок нервов.

— Давай, колись, — не выдержала я. — Ваши милицейские спецы что-нибудь нарыли?

— Есть любопытные фактики. Догадайся, чья кровь была на платке Жанны?

— Максима?

— Мимо.

— Ее собственная?

— Опять промахнулась. Быка.

— Быка? Какого Быка? Это что, кличка какого-нибудь уголовного авторитета?

— Если бы. Самого обычного быка. Рогатого. Из которого говядину делают.

— Выходит, эти ненормальные еще и корриду ночью устроили?

— Не-е, — помотал головой опер, отправляя в рот здоровенный кусок торта, на некоторое время лишивший его дара речи. — Все гораздо проще. Бычья кровь хранилась в холодильнике в одной их хозпостроек возле оранжереи. У этого Светоярова там был настоящий зверинец. Его обслуживали трое рабочих. Они приходили днем. Бычью кровь добавляли в корм каких-то экзотических гадов.

— Как, интересно, бычья кровь попала на шарф?

— Именно об этом я бы хотел побеседовать с Жанной, если, конечно, она осталась жива. Вчера ты собиралась на место аварии. Что-нибудь нашла?

— Ничего полезного — вы ведь там все прочесали. Надеюсь, что с Жанной все в порядке — речка неглубокая, да и течение не настолько сильное, чтобы унести ее тело невесть куда.

— Не забывай, что ее могли убить, а тело спрятать. Эту версию мы тоже прорабатываем.

— Кто?

— Тот, кто столкнул Максима в бассейн с пираньями. Антон Светояров, например.

— Есть улики, указывающие на него?

— Улик нет, но налицо весь джентльменский набор — парень имел мотив, возможность и способность. Антон — единственный наследник, у него нет алиби, а физически он вполне мог справиться с братом.

— Антона задержали?

— Пока ограничились подпиской о невыезде. Он не единственный кандидат в убийцы. Строева вызывает не меньшие подозрения. Классическое убийство на почве ревности в состоянии аффекта.

— Ревности к кому?

— Да к кому угодно. Знаешь, сколько любовниц было у Святоярова?

— Как я слышала, немало.

— Вот-вот. А я слышал, что твоя подруга испытывала к этому доморощенному Казанове прямо-таки патологическую страсть. Ты действительно не в курсе, где она находится?

— До сих пор никаких известий от нее я не получала.

С небольшой натяжкой это утверждение можно было считать правдивым.

— А если бы получила — сказала бы?

— Не знаю. В зависимости от ситуации.

— Знаешь, чем чревато сокрытие фактов в деле об убийстве?

— Предпочитаю оставаться в невежестве. Крепче буду спать.

— И все-таки подумай над тем, что делаешь.

— Значит, Антон оказался единственным наследником? — я предпочла переменить тему. — Но если он слабоумный, то не сможет сам распоряжаться деньгами — ему должны будут назначить опекуна. Вы строили версии в этом направлении?

— С опекунством пока не все ясно. Задержка в развитии не является синонимом недееспособности. Возможно, потребуется заключение медицинской комиссии. В любом случае, с наследством у младшего Светоярова возникнут серьезные проблемы.

— Почему?

— Ты хоть представляешь, о какой сумме идет речь? Сотни миллионов долларов. Вокруг этих денег уже кружат акулы, учуявшие запах крови. Антон или подпишет бумаги, по которым бизнес брата отойдет каким-нибудь его компаньонам, или в ближайшем будущем сам пойдет на корм пираньям.

— В этом случае Антону не было смысла убивать брата.

— Возможно, у него не хватило ума этого понять.

— И все-таки вероятность того, что смерть Максима связана с его бизнесом, достаточно велика?

— Разумеется, но отработка этой версии не сулит особых перспектив. Если смерть Светоярова — дело рук профессионального киллера, шансы выйти на него или на заказчиков убийства близки к нулю.

— Все правильно. Зачем надрываться, если у вас у без того есть парочка отличных подозреваемых, — съязвила я.

— Так работает система, — философски заметил Колюня, и, смахнув с подбородка крошки от почившего в бозе торта, переключился на конфеты. — Я всего лишь один из ее винтиков.

— Ты имеешь представление о том, кто хотел перехватить бизнес Светоярова?

— Хотели все, кому не лень, — отмахнулся опер. — Надеюсь, ты не собираешься совать нос в это дерьмо. Не путай написание детективов с реальной жизнью. Пули здесь свинцовые, а не бумажные.

— И все-таки?

— Не знаю, — недовольно поморщился Чупрун. — Прошло слишком мало времени, чтобы все это выяснить.

По скользнувшему в сторону взгляду я поняла, что он говорит неправду. Ничего страшного, найдем другие источники информации.

— Ты не знаешь, отчего заболел Антон?

Колюня удивленно посмотрел на меня.

— Я полагал, это у него врожденное.

— Тетя Клава сказала мне, что в одиннадцатилетнем возрасте Антон "остановился", то есть, его умственное развитие задержалось на этой стадии. О причинах "остановки" она говорить категорически отказалась Судя по выражению ее лица, произошла какая-то очень неприятная история. Не исключено, что Макс сыграл в ней определенную роль.

— То есть мотив для убийства следует искать в давнем прошлом?

— Не знаю. Если честно, меня мучает любопытство.

— Все понятно! — опер шутливо погрозил мне пальцем. — Надеешься раскопать драму, которую вставишь в очередной детектив.

— Почему бы и нет? Зачем напрягать фантазию, если жизнь подбрасывает наиболее интересные сюжеты.

— Ладно, я выясню это по своим каналам.

— Позвони мне, как только что-то узнаешь.

Опер выразительно посмотрел на оставшиеся в коробке конфеты. Я правильно интерпретировала его взгляд.

— Торт и бутерброды гарантирую.

Чупрун удовлетворенно похлопал себя по "комку нервов".

— Неплохо быть продажным ментом.

— Еще бы! Я бы тоже не прочь стать продажной писательницей, только никто меня почему-то не покупает. Даже обидно.

— Если когда-нибудь разбогатею, обязательно тебя куплю, — пообещал Колюня.

— И что я должна буду делать?

— Писать о высочайшем профессионализме, принципиальности и неподкупности сотрудников российской милиции, — издевательски хихикнул он.

Я выпрямилась с видом оскорбленного достоинства.

— Для каждого человека существует предел, который он не может преступить.

— Ладно, тогда остановимся на высочайшем профессионализме. Принципиальность и неподкупность оставим другим авторам.

— Договорились, — кивнула я. — Теперь тебе остается украсть пару миллионов долларов у торговцев наркотиками.

* * *

Собираясь на ночную байкерскую тусовку в качестве обладательницы "крутой" "хонды варадеро", я, войдя в роль, неожиданно ощутила себя настоящей "мотошизанутой" байкершей. Чтобы больше соответствовать стилю, я нарядилась во все черное — эластичные джинсы, водолазку, кожаную куртку. Критически оглядев себя в зеркало, я, в качестве дополнительных аксессуаров нацепила на шею подвеску из крупного акульего зуба и пулю на серебряной цепочке. Довершали картину широкие кожаные браслеты, покрытые острыми шипами и металлическими пластинами.

Браслеты, на самом деле являющиеся декоративными щитками для предплечий, были подарком от третьего бывшего мужа. Плотно облегая руки, они могли использоваться не только для защиты но и в качестве оружия нападения. В период увлечения боевыми искусствами я училась принимать на браслеты удары ножа и, защемляя лезвие между шипами, поворотом предплечья обезоруживать противника. При атаке браслеты разили с эффективностью кастета, а кожу вспарывали не хуже, чем заточка или зубочистки Витюни. Словом, вещицы были не только красивые, но и крайне полезные во всех отношениях.

Хотя драка на ножах в мои планы не входила, я решила, что буду выглядеть в этой экзотической бижутерии не хуже, чем Турбина с ее замками и металлическим когтем. Надо же, в конце концов, следовать мотошизанутой моде!

Несмотря на урок вождения мотоцикла, преподанный мне Жанной, поначалу я чуть не врезалась в забор соседа, едва не переехала кошку и чудом не свалилась в кювет. Освоившись с управлением, я вырулила на шоссе, по которому и двинулась с позорной для истинного байкера скоростью в 70 км/час.

Если верить Бублику, еще несколько дней рокеры должны были тусоваться на месте проведения фестиваля, хотя кульминация праздника завершилась позавчера.

Все было почти так же, как в ночь гибели Аспида, но в значительно меньшем масштабе. Всего три костра, музыка грохочет не столь оглушительно, да и народа значительно меньше. Наверное, байкеры из других городов уже разъехались по домам.

Присоединяться к теплой компании мне не хотелось, и я предпочла держаться в темноте леса, куда не добирался свет костров. Несмотря на мое отвращение к ношению очков, на этот раз я прихватила их с собой, понимая, что со своей близорукостью вряд ли смогу из укрытия разглядеть Турбину. Именно ради встречи с ней я временно переквалифицировалась в рокершу.

Одноглазую амазонку я заметила почти сразу. Стоя около дальнего костра, она болтала с двумя зловещего вида парнями. Пока я решала, стоит ли подойти к ней сейчас или подождать, пока байкерша отделится от группы, у костра появилось новое действующее лицо. Это был Антон. Похоже, смерть брата травмировала его не так сильно, как я полагала.

Громовая нога перекинулся парой слов с Турбиной и тут же отошел, мгновенно растаяв в темноте.

Одноглазка потрепалась с дружками еще пару минут, и тоже двинулась в лес, правда, немного в другом направлении.

Любопытно, куда она направляется. Может, Антон назначил ей свидание? Охваченная очередным порывом сыщицкого зуда, я крадучись последовала за Турбиной. В темноте от очков проку было немного, так что я их сняла и сунула в карман, решив полагаться на слух. Идущая на ущерб луна не слишком облегчала дело — тень деревьев была слишком густой.

Огни костров уже исчезли из виду, когда я поняла, что потеряла Турбину. Я больше не слышала ее. Лишь ветер шелестел в ветвях, да со стороны байкерской тусовки изредка долетали приглушенные расстоянием взрывы хохота.

Внезапно ночную тишину разорвал короткий испуганный вскрик. Позабыв о конспирации, я инстинктивно ринулась в его направлении. Пару минут спустя я горько жалела о собственной неосторожности, но было уже поздно.

Турбина лежала, раскинув руки и ноги, в центре небольшой поляны. Провал обведенного черной помадой рта зиял на бледном лице, как воронка от взрыва. Лунный свет с беспощадным реализмом высвечивал торчащую под левой грудью рукоятку ножа. Она была светлой, с упорами для пальцев и блестящей никелированной гардой.

Над телом байкерши склонился Антон. В черном байкерском прикиде он казался вороном, готовым выклевать глаза жертвы.

Сухая ветка предательски хрустнула у меня под ногой. Антон отреагировал мгновенно, резко повернувшись ко мне всем телом. Его лицо было искажено безумием.

Ладонь Светоярова обхватила рукоятку ножа, вырывая из раны обагренное кровью лезвие. На миг я оцепенела от ужаса. Время остановилось и я, как в замедленной съемке, следила, не в силах двинуться с места, как Антон с занесенным для удара ножом прыгает на меня.

Обычно в моменты опасности меня охватывает особое состояние ясности, в котором я действую почти бессознательно, на "автопилоте". Вот и сейчас некая часть моего сознания отреагировала совершенно парадоксальным образом, и я замерла, дав себе приказ не двигаться, не кричать и не выказывать страха. Интуитивно я чувствовала, что не успею отвести удар, а любое активное действие лишь сильнее спровоцирует безумца.

Лезвие застыло в миллиметре от моего горла. Капля крови убитой Турбины сорвалась с него и упала мне на шею, за ворот водолазки. Она была теплой, почти горячей. Внезапный испуг обострил мое восприятие до предела. Мир вокруг заиграл тысячами нюансов, которых я раньше не замечала. Прерывистое дыхание убийцы, сладковатый запах крови, лунный луч, играющий на серебристой гарде. Капля крови, ползущая по моей коже, казалась длинной мохнатой гусеницей, мягко передвигающей сотни крошечных ножек.

Левой рукой Антон вцепился мне в волосы, откидывая голову назад.

Он не убил меня сразу. Это вселяло надежду.

— Привет, — сказала я, мило улыбаясь.

Мне показалось, что лицо младшего Светоярова раскололось на несколько частей. Оно казалось составленным из наложенных друг на друга взаимопроникающих и взаимоисключающих масок. Маска одержимости и безумия. Маска испуганного ребенка, потерявшегося в чужом и опасном мире. Маска холодного и расчетливого взрослого, скрывающего свои истинные чувства даже от самого себя.

Лезвие у моего горла задрожало. Дрожь, начавшаяся в пальцах, распространялась на тело Антона.

Я не двигалась, почти не дышала. Нейтрально-доброжелательное выражение лица, нейтрально-доброжелательный взор, направленный в район его губ, чтобы не пересекались линии взглядов. Еще немного — и его возбуждение спадет.

Дрожь, достигнув пика, постепенно стала затихать. Маски безумия и расчета уходили на задний план, оставляя передо мной ребенка, смертельно опасного в своем испуге.

— Это не я, — сказал Антон.

— Конечно, — ответила я.

— Ты мне не веришь.

— Верю.

— Я знаю, что нет.

— Ты не можешь этого знать.

— Пойдем.

— Куда?

— Домой, куда же еще.

— У меня есть выбор?

— Я не могу тебя отпустить. Ты и сама это понимаешь.

— Понимаю.

— Пойдем. У дороги стоит мой мотоцикл. Пожалуйста, не заставляй меня делать то, чего я не хочу.

— Буду вести себя исключительно благоразумно, — заверила я.

Несколько секунд Антон пристально всматривался в мое лицо. Выражение затравленного зверя постепенно уходило из его глаз. Прежде, чем он отвел взгляд, его губы тронуло слабое подобие улыбки.

* * *

— Обожаю копченого угря. Может, достанешь еще кусочек? — попросила я.

Громовая нога недоверчиво посмотрел на меня, подошел к холодильнику, вынул из него длинную змееподобную рыбину, нарезал ее на кусочки, аккуратно уложил на блюдо и поставил его передо мной.

— У тебя что, вообще нет нервов? Как ты можешь в такой момент уплетать за обе щеки?

— Как раз нервов у меня слишком много. Именно поэтому от стресса у меня пробуждается зверский аппетит. Нужно же восстановить затраченную нервную энергию. Если тебя смущает такая реакция, для разнообразия могу побледнеть, позеленеть или устроить истерику.

— Истерику не надо.

— Я тоже так думаю. Извини, а конфет с ликером у тебя не найдется? Тогда я буду полностью счастлива.

— Кажется, были в буфете. Сейчас достану.

— Быть твоей пленницей совсем не плохо. Если так и дальше пойдет, я не прочь остаться здесь на всю жизнь.

— На твоем месте я не стал бы этим шутить.

— Не буду, если это тебя раздражает.

Антон вынул из буфета конфеты и попытался сорвать с коробки целлофан. Ему никак не удавалось подцепить его ногтями за край. Обманчивое спокойствие неожиданно сменилось приступом бешенства. Схватив окровавленный нож, Светояров прижал коробку к столу и одним движением рассек ее пополам. Нож вспорол скатерть и оставил на столешнице глубокую царапину. Из искромсанных конфет полился ликер, розоватый как окрашенная кровью вода.

— Это Макс подослал тебя шпионить за мной?

— Шпионить? О чем ты говоришь? Как тебе такое взбрело в голову?

— Я знаю, что говорю. Что ты искала в моей комнате?

— С твоим братом я общалась всего несколько минут, а в комнату к тебе вошла уже после его смерти. Я объяснила тете Клаве, что хотела найти футболку, в которой ты был в тот вечер.

— Зачем она тебе понадобилось?

— В детектива решила поиграть. Нашла на ограде террасы перед спальней Макса кусочек синего трикотажа и захотела узнать, не из твоей ли он футболки он вырван.

— Если даже из моей, что из того?

— Я могла сделать вывод, что ты подглядывал за братом, когда он развлекался в спальне с моей подругой.

— Ты застала меня рядом с мертвой Турбиной. Врать в мелочах после этого не имеет смысла. Согласна?

— Согласна, — кивнула я.

— Возможно, я и убийца, но за Максом я не подглядывал. Моя футболка цела. Хочешь взглянуть на нее?

— Не надо. Я тебе верю.

— А я тебе нет. Ты взяла конверт с фотографиями. Зачем ты это сделала? С какой стати устроила у меня обыск?

— Бес попутал. Дурное женское любопытство. Хотела побольше узнать о тебе, вот и стала рассматривать твои книги, игрушки. Вещи могут сказать очень многое о характере человека. Конверт я обнаружила случайно, когда искала футболку.

— И какой вывод ты сделала?

— Что ты завидуешь любовным связям брата и утащил у него несколько фотографий его подружек.

— Ерунда. Это Макс всю жизнь завидовал мне.

"Чему, интересно?", — подумала я, но вслух задать этот вопрос не решилась.

— Ты опять мне не веришь.

В голосе Антона звучали истерические нотки. Пальцы судорожно сжимали рукоятку ножа.

Я медленно достала из изувеченной коробки неразрезанную конфету и положила ее в рот, используя паузу, чтобы обдумать линию поведения.

— Я полагала, что вы любили друг друга. Максим беспокоился о тебе.

— Что-что, а притворяться мы всегда умели.

— Чему завидовал Макс?

— Ладно, проехали.

С Антоном произошла очередная метаморфоза. Приступ бешенства сменился растерянностью маленького мальчика, заплутавшегося в большом и страшном лесу. Нож выпал из разжавшихся пальцев, тело обмякло. Антон тяжело опустился на стул и уронил голову на руки.

— Что мне делать?

— Для начала попробуй успокоиться. Я на твоей стороне. Просто объясни мне, что произошло, а потом мы вместе постараемся найти решение.

— Я болен? Как ты считаешь, я болен?

— Мне сказали, что у тебя небольшая задержка в развитии, но это не болезнь, а просто легкое отклонение. Ты это имеешь в виду?

— Нет, — Антон нервно потряс головой, словно отгоняя от себя какую-то навязчивую мысль. — Это все ложь. Не было у меня никакой задержки. Не было и нет. Я их всех обманул — и Макса, и родителей, и врачей. Я заставил их думать, что я умственно отсталый. Тетя Клава считает, что я "остановился". Возможно, она находится ближе всех к истине. Только она не знает, что "остановился" я по своему собственному желанию, а они все купились на это, как последние идиоты. Я всех обвел вокруг пальца, понимаешь?

— Зачем? — осторожно спросила я.

— Чтобы остаться в живых.

— Кто-то хотел тебя убить?

— Не важно. Сейчас это не важно. Важно понять, болен я или нет.

— О какой болезни ты говоришь?

— Не поняла? Я имею в виду безумие. Настоящее безумие. Они и раньше держали меня в психушке. Они ставили мне непонятно звучащие диагнозы, но я не был психом. Я плохо помнил, но я знал, что делаю и чего хочу. Сейчас я вообще ничего не помню, и это меня пугает. Не то, что убил, а то, что не помню, как это произошло. Больше всего на свете я боюсь сойти с ума. Как ты считаешь, я сумасшедший?

— То есть не помнишь, как убивал, но считаешь себя убийцей. Почему? У тебя была причина убить?

— Макса — да, Турбину — не помню, кажется, нет. Я точно уверен, что убил брата, я знаю, почему его убил, но уже второй день я пытаюсь вспомнить, как это было, и не могу. Я видел фильм о чем-то подобном. У меня раздвоение личности, да?

Интересная получается картинка. Жанна, пребывая в полубезумном состоянии, считает, что она столкнула Аспида в бассейн с пираньями. Антон винит в смерти брата себя, но не может вспомнить, как он это сделал. Если бы не Жанна, я бы, скорее всего, приняла версию о раздвоении личности, тем более что определенный сдвиг по фазе у Громовой ноги явно наблюдается.

— Насчет раздвоения личности ничего не могу сказать, я не психиатр. Давай попробуем разобраться. Ты помнишь хоть что-то о ночи, когда умер Макс?

— Ты пошла спать, а я был слишком возбужден, чтобы заснуть. Я отправился в тренажерный зал, потягал железо, потом минут двадцать повалялся в джакузи, лег в постель и почти сразу отрубился. Проснулся я утром от телефонного звонка, и не сразу сообразил, что кто-то набирает номер на параллельном телефоне. Я снял трубку и услышал твой разговор с милиционером. Ты говорила, что моего брата сожрали пираньи. Я сразу понял, что это я столкнул его в пруд, но не мог вспомнить, как это случилось.

— Ты страдаешь лунатизмом?

— Это когда ходят по ночам? Вроде нет.

— Тогда почему ты уверен, что убил своего брата? Я тоже провела здесь ночь, но на этом основании не обвиняю себя в убийстве.

— Я не могу… не могу говорить об этом.

— Не можешь или не хочешь?

На лбу Антона выступил пот. Он снова начал дрожать. Пожалуй, не стоит на него давить, парень и так на грани.

— Ладно, давай оставим эту тему.

— Макса я должен был убить, но почему я зарезал Турбину? Этого я понять не могу.

— Ты тоже не помнишь, как убивал ее?

— Нет. Турбина хотела поговорить со мной о брате, наедине. Она предложила мне встретимся на поляне, подальше от всех. Я пошел в лес, а потом увидел ее с ножом в груди. Не знаю, зачем я это сделал. Не знаю и не и не понимаю. Я хорошо относился к Ларисе.

— Лариса — это Турбина?

Антон кивнул.

— Наверное, я все-таки сумасшедший.

— Это твой нож?

— Нет. Он принадлежал брату, но иногда я брал его.

— Если ты зарезал Турбину, то почему оставил в живых меня?

— Чего ради мне тебя убивать?

— Но ты же бросился на меня с ножом.

— Я испугался, что ты позовешь на помощь. Нужно было заставить тебя замолчать. Это получилось чисто автоматически. Думаешь, мне охота провести остаток жизни за решеткой? Даже не знаю, что хуже — тюрьма или психушка.

— Значит, ты шел по лесу и увидел мертвую Ларису. У тебя был провал в памяти перед тем, как ты увидел ее тело?

— Нет. Но ведь при раздвоении личности я не должен помнить о провале в памяти.

— Выходит, все твои логические построения строятся на предположении о том, что ты убил Макса. Расскажи мне о ваших отношениях. Ты ненавидел брата? Желал его смерти?

Антон вскочил из-за стола и повернулся спиной ко мне. Тело его напряглось, руки сжались в кулаки. Слова звучали глухо и тяжело, словно каждая фраза давалась ему с трудом.

— Пираньи — это была моя идея. Я уговорил брата запустить их в пруд. Изображая безобидного дурачка, я изобрел идиотский способ ловли на крючок без наживки.

"Чего можно ожидать от недоумка с задержкой развития?" — думал Макс.

Он не подозревал, что часами стоя на мостике с удочкой в руках, я планировал безупречное убийство. Если мне на крючок попадалась пиранья, я отпускал ее обратно в пруд, представляя, что когда-нибудь челюсти этой рыбины будут разрывать на части тело моего брата.

В голосе Громовой ноги звучало столько ненависти, что я невольно поежилась. Человек, обуреваемый такими чувствами, вполне может убить.

Наверняка эта ненависть копилась много лет. Она тянулась из прошлого. Вопрос о том, что произошло с Антоном семнадцать лет назад, так и вертелся у меня на языке, но задать его я не решалась, боясь непредсказуемой реакции Светоярова.

Антон замолчал и шагнул к окну. Теперь он стоял неподвижно, вглядываясь в стекло, которое сгустившаяся на улице тьма превратила в зеркало. Я могла лишь догадываться, что он пытался там разглядеть — отражение собственных грез, призраки прошлого или тень умершего брата.

Я отвернулась к столу и взяла еще одну конфету. Надо дать Антону передышку. Бедный парень! Что, интересно, сделал ему Макс? Вызвать такую ненависть непросто, для этого надо очень постараться.

Несколько минут прошло в молчании. Я рассматривала прилепившиеся к стенкам чашки чаинки, пытаясь прочитать в образованном ими узоре прихотливое хитросплетение судеб — моей, Антона, Жанны, Макса, Турбины… Чай, конечно, не кофейная гуща, но для гадания это не главное.

Потом что-то неуловимо изменилось, словно в окружающей нас атмосфере возникло мощное предгрозовое напряжение. Возможно, на инстинктивном уровне я отреагировала на изменение ритма дыхания Антона или на токи нервной энергии, исходящие от него. Я повернулась к Громовой ноге за мгновение до того, как он, издав истошно-звериный, нечеловеческий вопль, рванулся вперед и бросился в закрытое окно, как Матросов на амбразуру. Под звон разбитого стекла, он вылетел в ночную тьму. Глухой удар — и тишина.

Опрокинув стул, я выскочила из-за стола с ощущением полной нереальности происходящего. Парень что, окончательно спятил? Если решил покончить с собой, то первый этаж для этого никак не подходит. Нет, тут должна быть другая причина. Что-то его спровоцировало. Что-то или кто-то. Кажется, за стеклом что-то светилось. Я видела свет долю секунды, до того, как его заслонило от меня тело Антона. Сейчас он погас. Окна кухни выходят в сад. Никаких строений между ним и внешней оградой нет, так что это не мог быть свет в другом окне. Значит, в саду кто-то был. Но кто? Возможно, убийца Макса?

Неизрасходованный после пережитого в лесу испуга избыток адреналина, вероятно и стал причиной моей совершенно неадекватной реакции. Начисто позабыв о своем природном миролюбии и доводах здравого смысла, я поступила в точности так, как это сделала бы Жанна.

Одним прыжком я взлетела на подоконник и сиганула вниз, приземлившись у плеча лежащего ничком Антона.

Я скорее почувствовала, чем увидела, движение слева от себя. Темный силуэт метнулся в глубину сада. Продолжая действовать на автопилоте, я рванула за ним. От оранжереи к дому с громким лаем неслись привлеченные криком Антона доги.

— Сузуки! Ямаха! Харлей! Взять его! Вперед!

Я не слишком рассчитывала на то, что псы выполнят мою команду. Главное, чтобы они узнали мой голос и не приняли меня за злоумышленницу.

Сорвав на бегу с шеи акулий зуб, я прочно зажала его между суставами указательного и среднего пальцев. При необходимости, им можно полоснуть не хуже, чем лезвием ножа.

Темная фигура завернула за дом Макса, опередившие меня собаки уже догоняли ее. Их лай звучал теперь по-другому. Из тревожного он стал возбужденно-игривым. Бестолковые зверюги явно приняли гонки в темноте за устроенную специально для них веселую игру в салочки. Кто их только дрессировал!

Обогнув угол, я увидела прыгающего на злоумышленника Харлея. Его было легко узнать по сверкающим в лунных лучах светлым пятнам на шкуре. Силуэт бегущего четко обрисовывался на фоне неба. Лицо скрывала темная трикотажная маска с прорезями для глаз. Мешковатая черная одежда не позволяла разобрать, мужчина это или женщина. В поднятой руке мистер Икс (для удобства я решила считать его мужчиной) держал продолговатый предмет, напоминающий палку. Чертов дог, вместо того, чтобы, выполняя долг порядочной служебной собаки, вцепиться в горло бандиту, пытался выхватить игрушку из его рук.

Налетевшие с двух сторон Ямаха и Сузуки еще больше затормозили движение злоумышленника. Надежда, что они свалят мистера Икс на землю и продержат его там, пока я вызову милицию, не оправдалась. Эти паразитки тоже решили поиграть! Похоже, брать преступника придется мне одной.

Адреналин продолжал бушевать в крови, и под его воздействием я, вообразив себя женской версией Брюса Ли, совершила непростительную глупость. К высоким ударам ногами я всегда питала слабость, хотя и знала, что их эффективность, в большинстве случаев, обратно пропорциональна зрелищности. Обладая хорошей растяжкой, я била высоко, быстро и красиво, но за отсутствием необходимой физической подготовки, силы моим ударам явно недоставало.

Поддавшись дурацкому порыву, я вместо того, чтобы поразить пах, сломать голень или выбить коленную чашечку, выпендрилась, и как полная идиотка, с разворота врезала злоумышленнику ногой в голову.

Результат, как и следовало ожидать, оказался плачевным. Во-первых, он уклонился от удара, а во-вторых, успел блестяще провести подсечку. Падая на землю, я успела развернуться и полоснуть то ли зубом, то ли шипастым браслетом по какой-то части его тела. На этом, увы, мои подвиги закончились. Удар, обрушившийся на мою неразумную голову, возможно, не был слишком сильным, но мне его хватило с лихвой. В глазах вспыхнул восхитительный золотой звездопад, почти мгновенно сменившийся непроглядной темнотой.

* * *

Сначала я почувствовала боль, потом услышала громкое сопение, ощутила влагу на щеке и, наконец, открыла глаза.

Огромный горячий язык раз за разом скользил по моему лицу. Зона над правым виском болезненно пульсировала, словно под кожу загнали трясущегося от лихорадки ежа.

Придерживая голову рукой, я медленно села. Ямаха радостно завиляла хвостом и ткнулась носом мне в шею. Остальных псов не было видно.

Постепенно картина происшедшего восстанавливалась у меня в памяти. И дернул же меня черт изображать кровожадную воспитанницу Шао-линя! Надо пореже смотреть боевики, до добра это точно не доведет. А если бы у этого типа был пистолет? Хотя зачем ему пистолет? Он и без всякого оружия запросто мог меня прикончить. Так чего ради я за ним потащилась? Луна на меня плохо влияет, или Жанночкины лавры покоя не дают?

Строева уже допрыгалась со своими африканскими страстями, а теперь и я туда же. Пора завязывать с детективной деятельностью. Пусть Колюня Чупрун преступников ловит. Его по голове хоть кувалдой лупи — скорей пострадает кувалда, а у меня мозги — рабочий инструмент, их беречь надо.

От этих здравых, хотя и запоздалых, рассуждений меня отвлек настойчивый автомобильный гудок, раздавшийся со стороны главного входа.

Я медленно поднялась, стараясь не совершать резких движений, от которых боль в виске становилась почти нестерпимой.

— Иду, иду! — послышался взволнованный голос тети Клавы.

Шаркая по асфальту подошвами шлепанец, старушка спешила к воротам.

"Наверное, милиция приехала", — подумала я.

Я собиралась последовать за тетей Клавой, но вспомнила об акульем зубе. В руке его не было. Наверное, уронила, когда упала.

Было жаль потерять такую оригинальную подвеску, к тому же она была подарком одного испанского поклонника, о котором у меня остались очень веселые воспоминания.

Отложив встречу с милицией, я осторожно опустилась на корточки и стала внимательно исследовать землю. Блестящая белая поверхность зуба должна быть хорошо заметна в лунном свете.

Подвеску я отыскала довольно быстро. Рядом с ней валялся клочок бумаги. Наличие мусора на участке удивило меня — вчера я успела убедиться, что сад Светояровых содержится в идеальной чистоте. Подобрав обрывок, я поняла, что некогда он был частью плаката или фотографии. Разобрать, что на нем изображено, я не могла — было слишком темно, но на просвет заметила четыре небольшие дырочки. Их конфигурация была мне отлично знакома. Отметины подобной формы частенько оставляли у меня на руке клыки не в меру разыгравшейся Мелси.

Я вспомнила, как Харлей прыгал на бандита, пытаясь вырвать у него из рук какой-то цилиндрический предмет. Может, это была свернутая в трубочку картинка, от которой дог оторвал уголок?

Я сунула находку в карман, повесила на шею акулий зуб и направилась к воротам.

Мужчина, с которым беседовала тетя Клава, оказался не милиционером, а врачом.

Только сейчас я сообразила, что Антон при падении мог получить серьезные травмы.

— Оклемалась уже, болезная! — прокомментировала мое появление нянька Светояровых. — А ведь лежала, как труп. Я уж думала, конец тебе пришел.

— Как Антон?

— В крови весь, порезался, да еще головой ударился. Я как могла его перевязала и доктора вызвала, Семен Палыча. До кровати хотела довести, но не смогла, одеялом укрыла, так Антоша на улице и лежит.

— Как это случилось? — спросил врач, торопливо шагая за указывающей дорогу тетей Клавой. — По телефону вы толком ничего не объяснили.

— Бандит какой-то в дом забрался, — взволнованно затараторила нянька Светояровых. — Антошу в окно выбросил, а потом Ирину по голове шарахнул. Я, правда, всего не видела, выбежала на крик, заметила какого-то типа в черном, ударившего ее, но он убежал, а потом я нашла Антошу под окном, всего в крови и тоже без сознания.

— Антона никто не выбрасывал, — вмешалась я. — Мы были на кухне, и он внезапно бросился в закрытое окно. Рыбкой нырнул, как в омут. Хорошо хоть, там первый этаж.

— Сам бросился? Просто так, ни с того, ни с сего? — уточнил врач.

— Да. Это было при мне. Все произошло совершенно неожиданно.

— Неужто Антоша сам выпрыгнул? — от изумления тетя Клава остановилась и обернулась ко мне. — Быть того не может! Зачем?

— Не знаю. Может, он увидел в окно того типа, что потом меня оглушил? Все произошло так быстро, что я не успела ничего понять.

— Вы вызвали милицию? — спросил врач.

— Какая милиция! До нее ли мне было? — всплеснула руками старуха. — Антоша кровью истекал, порезался весь. Аркадьичу еще позвонила, он днем в оранжерее работает, здесь неподалеку живет, в Нижних Бодунах, здоровый, как лось. Попросила его подойти, Антошу в дом перенести, да что-то Аракдьич задерживается.

— Тут я, тут! — донесся из темноты густой бас. — Машина не заводилась, пришлось на своих двоих добираться. Что с хозяином-то случилось?

* * *

Накрытый одеялом Антон лежал неподвижно, как труп. Тетя Клава постаралась от души и намотала на него столько бинтов, что их запросто хватило бы на добрую дюжину мумий.

— Похоже на сотрясение мозга, — сказал врач. — Переломов нет, только порезы, так что, возможно, все не так страшно. Нужно срочно отвезти его в больницу. Зря вы, Клавдия Ивановна, скорую вызывать не захотели.

— Какая скорая! — запричитала старуха. — Сам знаешь, как они ездют. Скорей смерти дождешься, чем скорой. Настёне вот, подруге моей, сердце однажды прихватило, так три часа их, паразитов, ждала, вот те крест. Так и померла, не дождавшись. Вы ж Антошу с детства пользуете, только вам я и доверяю.

— Ладно, — кивнул врач. — Отвезу его в первую Градскую. Не волнуйтесь, там отличное оборудование. Сделаем все, что возможно. Аркадьич, поможешь донести Антона до машины?

Когда его поднимали, Светояров пошевелился и тихо застонал.

— Слава богу, в себя приходит, болезный! — истово перекрестилась тетя Клава.

Обрадоваться я не успела. В глазах потемнело, тело налилось свинцовой тяжестью. Я пошатнулась, уцепилась за стенку дома и тихо сползла по ней вниз.

— Ее тоже надо в больницу, — откуда-то издали услышала я голос врача, и охвативший меня от этих слов ужас немедленно привел меня в чувство.

Одна мысль о столкновении с российским здравоохранением ввергала меня в панику. После того, как наши безграмотные медики в ранние студенческие годы порадовали меня столь впечатляющими диагнозами, как аортальный порок сердца и опухоль мозга (в первом случае врачиха не умела измерять давление и решила, что кровяное давление у меня равно нулю, а во втором в рентгеновский аппарат попал какой-то посторонний предмет, который врачи благополучно приняли за опухоль), я всячески избегала контактов с отечественной медициной, а для поддержания здоровья стала изучать рефлексотерапию и всевозможные восточные методы лечения.

Я протестовала так яростно, уверяя, что мне необходимо всего лишь выспаться и отдохнуть, что врач понял — без борьбы меня взять не удастся.

— Ладно, — согласился он. — Не хотите пройти обследование — ваше дело. Скорее всего, у вас легкое сотрясение мозга. В любом случае, в течение нескольких дней вам необходим полный покой и постельный режим.

— Пусть она переночует здесь, — вмешалась тетя Клава. — Не может же она в таком состоянии возвращаться в Москву.

— Это наилучший вариант, — сказал врач. — Если завтра утром почувствуете себя плохо, позвоните мне.

— Договорились. Если будет плохо, позвоню, — пообещала я.

* * *

Перед отъездом врач оставил мне несколько таблеток. Я приняла одну из них, и минут через десять головокружение исчезло, а боль стала гораздо слабее.

Тетя Клава постелила мне в спальне Макса. Не знаю, почему она решила устроить меня именно там, но я не возражала. Провести ночь в кровати сожранного пираньями плейбоя — в этом было что-то мистическое. Интересно, какие сны мне приснятся на этом месте?

Снимая одежду, я вспомнила о найденном в саду обрывке и достала его из кармана. Судя по типу бумаги, это была распечатанная на принтере цветная фотография. На оторванном кусочке была запечатлена кисть руки и часть вязаного рукава бутылочно-зеленого цвета.

Кисть была тонкой и изящной, она могла принадлежать как женщине, так и мужчине, не привыкшему к тяжелой физической работе. Коротко постриженные аккуратные ногти. Никакого маникюра. Рука как рука, ничем особо не примечательная, если не считать трех маленьких родинок у основания указательного пальца, образующих почти идеальный равносторонний треугольник.

Возможно, гений дедукции пришел бы на основании этого обрывка к целому ряду хитроумных умозаключений, но гением я не была, к тому же совсем недавно меня здорово шарахнули по голове, что отнюдь не улучшило мой умственный потенциал.

Допустим, у бандита в руках была свернутая в трубочку фотография, и Харлей, играя, оторвал от нее этот клочок. Зачем мистер Икс притащил с собой снимок? Может, он проник в усадьбу как раз для того, чтобы забрать фотографию? Если предположить, что это чей-то портрет, судя по размеру руки, он должен был быть достаточно большого размера — двадцать на тридцать, а то и тридцать на сорок сантиметров. Кто же был изображен на снимке?

От умственного напряжения голова снова разболелась, и я решила, что утро вечера мудренее.

Я положила обрывок снимка на тумбочку у кровати, не без труда расстегнула свои браслеты-щитки-кастеты и положила их по обе стороны от фотографии. На остриях шипов темнела засохшая кровь. Мысль о том, что я оцарапала-таки неизвестного злоумышленника, немного утешила меня. Стянув с себя одежду, я нырнула под одеяло и почти мгновенно уснула.

Разбуженная протяжным криком петуха, я не сразу сообразила, где нахожусь. Старинные часы с маятником, висящие на стене, показывали восемь с четвертью утра. Зевнув, я села на кровати, прикидывая, чем меня порадует наступающий день. Голова почти не болела, и это вселяло оптимизм. Солнце светит, в холодильнике наверняка еще остался мой любимый копченый угорь, жизнь по-прежнему прекрасна и удивительна. За завтраком покажу обрывок фотографии тете Клаве и спрошу, не знакомы ли ей эти три родинки. Мысль о загадочном снимке окончательно взбодрила меня.

Повернувшись к тумбочке, чтобы взять обрывок и повторно изучить его, уже на свежую голову, я не увидела на ней ничего, хотя бы отдаленно напоминающее бумагу и слегка растерялась. Может, я недооценила последствия вчерашнего удара по голове, и у меня начались провалы в памяти?

Я могла бы поклясться, что еще вчера обрывок снимка мирно покоился между двумя шипастыми браслетами. Браслеты были на месте, но теперь между ними лежали два пульта управления: от телевизора и видеомагнитофона, которые вчера я — убей бог! — в глаза не видела.

На всякий случай я нагнулась и осмотрела пол в тщетной надежде, что бумажку унес с тумбочки несуществующий сквозняк — окна и двери были закрыты. Ожидания не оправдались. В любом случае, даже если сквозняк и сдул обрывок снимка, вряд ли бы он стал компенсировать мне потерю пультами управления.

Я поступила наиболее естественным в сложившейся ситуации образом, а именно взяла пульты и включила сначала телевизор, а потом видео.

Запись на вставленной в видеомагнитофон кассете оказалась весьма некачественной, света на экране недоставало, и я не сразу разобралась, что там изображено. Сообразив, что мне подсунули вульгарную любительскую порнушку, я заскучала. Скука испарилась без следа, едва я поняла, что герой-любовник, проявляющий на экране чудеса мужской доблести, мне знаком. Сперва я не поверила своим глазам, но ошибки быть не могло — это был точно он.

— Твою мать! — ошеломленно пробормотала я.

Потрясение было столь велико, что я не нашла более адекватного способа выразить свое изумление.

Парочка завершила первый раунд любовного сражения, и от нечленораздельных звуков и стонов перешла к более или менее внятному диалогу. Когда я вникла в содержание их беседы, волосы на моей голове если и не зашевелились от ужаса и изумления, то были весьма близки к этому.

Речь шла о том, чтобы избавиться от Максима Светоярова, изобразив его смерть результатом несчастного случая. Предлагались несколько вариантов, из которых был выбран наиболее экзотический и оригинальный — смерть в бассейне с пираньями. На случай, если милиция вздумает копнуть поглубже (в чем заговорщики сомневались — они были весьма невысокого мнения об интеллектуальном и профессиональном уровне нашей доблестной милиции), они оба имели бы железное алиби.

Я вскочила с кровати и принялась поспешно натягивать на себя одежду.

Эта видеозапись все переворачивала с ног на голову. Прежние версии летели вверх тормашками, а новые выглядели совершенно бредовыми. Больше всего меня терзал главный вопрос: кто подложил мне кассету, как она оказалась у этого человека, как он (или она) проник в дом, и почему запись подсунули именно мне.

В нервах я забыла о холодильнике с копченым угрем и загадочных родинках, о которых я собиралась расспросить тетю Клаву. В голове крутилась единственная мысль — как можно скорее убраться из этого дома.

Вырвав кассету из пасти видеомагнитофона, я сунула ее за пазуху. Встречаться с нянькой Светояровых мне совершенно не хотелось, и я покинула дом через окно, привычно перебравшись через ограду террасы.

Транспортного средства у меня, по понятным причинам, не было, и я без особых угрызений совести стянула стоящий под навесом велосипед. Антон говорил, что отсюда до места проведения "чумового шабаша мотошизанутых" около восьми километров. Домчусь минут за сорок. Там пересяду на Бубликову "хонду", а велосипед спрячу в лесу. В любом случае, Антону он сейчас не понадобится.

Под влиянием пережитого потрясения, я крутила педали, как заведенная, и добралась до "хонды варадеро" в фантастически короткий срок. Не исключено, что я даже установила мировой рекорд.

Запихнув велосипед в ближайшие кусты, я переложила пленку в сумку, спрятанную в отделении под седлом, оседлала мотоцикл и рванула с места, как заправский байкер. Неоправданная лихость почти сразу же вышла мне боком. На повороте шоссе я увидела летящий на меня лоб в лоб мотоцикл. Треск двигателя "хонды" помешал мне услышать звук его мотора.

Кажется, я завизжала, но ручаться за это не могу. Потом я так и не могла вспомнить, как спрыгнула с байка. В памяти остались только две картинки — летящий на меня мотоцикл, оглушительный грохот, а потом я, катящаяся по обочине.

Еще не веря в свое спасение, я, хоть и с трудом, но ухитрилась сесть. Голова, окончательно не оклемавшаяся после вчерашнего удара, гудела, как похоронный колокол. Мучительно ныли ободранные локти и ушибленное колено.

Ошеломляющий своей виртуозностью поток нетрадиционной лексики, раздавшийся с противоположной стороны дороги, взбодрил меня не менее эффективно, чем это сделал бы холодный душ. Обернувшись в направлении источника звука, я увидела распластавшуюся на обочине Спермовыжималку. Судя по выразительности адресованных мне угрожающе-непристойных жестов и взрывной энергичности речи, тяжелых травм байкерша не получила.

Вкратце смысл ее пространной тирады можно было свести к одному простому вопросу: "Куда ты, мать твою, выхлопной трубой с хреном тебя во все дыры, несешься, не глядя?"

Я с полным основанием могла бы задать совратительнице малолеток тот же самый вопрос, но предпочла не вступать в дискуссию.

Выдав еще пару убийственных залпов и, видимо, исчерпав свой словарных запас, байкерша слегка успокоилась.

— "Хонда варадеро", — констатировала она, поднявшись на ноги и изучив критическим взглядом останки Бубликова мотоцикла.

— Была, — немного подумав, добавила Спермовыжималка.

— А какой марки был твой? — поддержала беседу я.

— "Кавасаки вулкан". Слава богу, что я свой "Харлей" в ремонт отдала. За него я бы тебе зубами глотку перегрызла.

— Выходит, нам обеим повезло.

— У брата Турбины был такой же байк, как у тебя, только красный. Знаешь Турбину?

— Знаю.

— Правильнее было бы сказать — знала.

— Что ты имеешь в виду? — изобразила удивления я.

— Вчера ночью неподалеку отсюда нашли ее труп. Ее зарезали ножом. Ударили прямо в сердце. Неужели ты не слышала об этом?

— Нет. Кошмар какой-то. Только позавчера я разговаривала с Турбиной на фестивале. Трудно поверить, что ее нет в живых. Ты уверена, что это правда?

— На все сто. На нее Кумпол с Торпедой случайно наткнулись. Отправились в лес перепихнуться, и чуть не улеглись на ее труп. Милиции понаехало — жуть. До рассвета тут возились. Хотели всех байкеров переписать, но не тут-то было. Вся тусовка в один миг в разные стороны разлетелась.

— Убийцу нашли?

— Нет, конечно. И не найдут. Ты что, наших ментов не знаешь?

— Знаю, — согласилась я. — А про то, что у Турбины есть брат, еще не слышала. Представляю, как он переживает.

— Семен ничего не знает. Он сам куда-то делся. Турбина вчера всех расспрашивала о Семене, пыталась его найти. Братишка у нее бизнесмен, должен был явиться на какую важную встречу, но пропал с концами. Ладно, давай-ка отодвинем с дороги это железо, а то как бы кто в него не врезался.

Совместными усилиями мы стащили на обочину останки мотоциклов.

— Что будем делать? Вызовем ГИБДД, чтобы составить протокол аварии? — спросила я.

— Не пойдет, — покачала головой Спермовыжималка. — Байк я у приятеля одолжила, естественно, без доверенности.

— А у меня даже нет прав на вождение мотоцикла, — призналась я.

— Тогда пошли. Доберемся до шоссе, там проголосуем, здесь можно до вечера ждать, пока кто-то проедет.

— Подожди, я достану сумку из-под седла.

Задняя часть "хонды" при аварии почти не пострадала, и я, откинув крышку седла, достала сумку.

Кассета выглядела неповрежденной, и даже мобильник работал. Если понадобится, можно попросить кого-либо подъехать за мной. Но это на крайний случай. Сначала стоит прогуляться со Спермовыжималкой до шоссе и расспросить ее о брате Турбины.

* * *

Мы голосовали уже минут пятнадцать, но результат был нулевым, и меня это не удивляло. Возможно, восседающая на "Харлее" Спермовыжималка могла произвести неизгладимое впечатление на сексуально озабоченного подростка, но без мотоцикла, со спутанными волосами, перепачканная в грязи и в жутковатом рокерском прикиде она не выглядела человеком, которому хочется предложить место в своем автомобиле.

Я тоже смотрелась не лучшим образом, но хоть одета была нормально (шипастые браслеты, пулю и акулий зуб я на всякий случай переложила в сумку).

Усугубляло ситуацию то, что уже через пять минут, озверев от столь неприкрытого пренебрежения к своей персоне, Спермовыжималка стала выражать свое возмущение адресованными водителям гримасами и непристойными жестами. Время от времени она расстегивала комбинезон и выставляла на всеобщее автомобилистов свои слегка обвисшие татуированные перси и охватывающего их дракона.

Я предложила байкерше разделиться и голосовать отдельно, но она и слышать об этом не хотела. Чем-то я ей понравилась.

Путь к спасению мне открыл неожиданно зазвонивший мобильник. Это был Бублик.

Я собиралась ошарашить его вестью о разбитой "хонде варадеро", но Кеша перехватил инициативу и первым ошарашил меня.

— Жанна сбежала, — взволнованно сообщил он. — Я только что вернулся с документами и билетами, а она исчезла.

— В каком она была состоянии?

— Утром, когда я уходил, Жанна спала, но выглядела значительно лучше. Думаю, что действие наркотика закончилось.

— Ты звонил Прохорову? Она могла обратиться за помощью к нему.

— Разумеется, звонил. Виталий ничего не знает. Умоляю, помоги мне ее найти. Ты же не хочешь, чтобы ее посадили в тюрьму.

— Помогу, только сначала мне надо добраться до Москвы.

Я рассказала об аварии. Как я и ожидала, к потере мотоцикла Бублик отнесся с полным безразличием. Его волновала только Жанна.

— Ей грозит опасность! — впавший в панику Иннокентий, не дослушав меня, сорвался на крик.

— Все не так страшно, успокойся. Не стоит преувеличивать.

— Я ничего не преувеличиваю. Если бы ты только знала! Ты понятия не имеешь, о чем идет речь.

— Есть что-то еще, о чем ты мне не рассказал?

— Это не телефонный разговор. Где ты находишься? Я приеду за тобой. Буду через полчаса.

— Не успеешь.

— Успею. Я на мотоцикле.

— Может, лучше на машине?

Мысль о том, чтобы снова сесть на мотоцикл, приводила меня в ужас.

— Нет, на байке быстрее.

Спорить было бесполезно, и я смирилась с судьбой. Еще неделька в таком духе — и я, не дай бог, войду во вкус, сделаю себе татуировку, нацеплю кожаный комбинезон и стану носиться по подмосковным дорогам на "Харле", совращая сопливых малолеток.

— Я пойду по шоссе тебе навстречу.

— Договорились. Только обязательно дождись меня.

К известию о том, что за мной приедет приятель на байке, Спермовыжималка отнеслась философски. На всякий случай она уточнила, что мотоцикл будет без коляски, после чего отпустила меня с миром. Байкерша осталась голосовать на обочине, а я двинулась вдоль шоссе по направлению к Москве.

Когда Бублик не появился через полчаса, я не удивилась.

По истечении сорока пяти минут я слегка обеспокоилась.

Через час я уже всерьез нервничала. Бублика все не было, а его мобильник не отвечал, так же, как и сотовый Жанны.

Преисполнившись уверенности, что Иннокентий попал в аварию, я подумывала о том, чтобы снова начать голосовать, но сначала решила позвонить Колюне Чупруну. Возможно, он узнает по своим каналам, не случилось ли что-либо с Бубликом.

Услышав в трубке голос опера, я облегченно вздохнула. Хоть до него удалось дозвониться!

— Иннокентий Бубликов? — переспросил Колюня. — Почему он тебя интересует? Ты что-то знаешь?

— В каком смысле? — насторожилась я. — Мы должны были встретиться полчаса назад, но он не приехал.

— И ты сразу же принялась названивать в милицию.

— Не в милицию, я тебе, — уточнила я. — Бублик ехал на мотоцикле, и я боюсь, что он мог попасть в аварию.

— Он и попал. Только причиной аварии стала пуля в голову.

— Пуля?!!

— Ты не ослышалась.

— Где это случилось?

— В десяти километрах от Москвы. Иннокентий ехал в направлении Нижних Бодунов.

— Его расстреляли из машины?

— Нет. Экспертиза еще не проведена, но пуля, застрявшая у него в черепе, выпущена из винтовки с приличного расстояния. Похоже, ему устроили засаду. Кстати, где ты должна была встретиться с Бубликовым?

— На шоссе, неподалеку от Нижних Бодунов.

— Где ты находишься сейчас?

— Там же. Между тридцать пятым и тридцать четвертым километром.

— Жди меня около столба тридцать четвертого километра. Буду минут через сорок. Никуда не уходи.

— Договорились. Только приезжай побыстрее.

Мысль о том, что следующим кандидатом схлопотать пулю стану я, и произойдет это в непосредственной близости от тридцать четвертого километрового столба осенила меня в тот момент, когда я запихивала мобильник в сумку. Я настолько ярко представила, как заостренный стальной наконечник пробивает мне височную кость, что чуть не завизжала от ужаса. Что, если убийца прямо сейчас держит меня на прицеле?

Сорвавшись с места, я бешеными скачками понеслась вглубь леса, лихорадочно оглядываясь вокруг в поиске укрытия. Хорошо хоть лес лиственный, кустов в нем хватает. Выбрав подходящие заросли, я, продираясь сквозь ветки, прорвалась в самую чащу и, тяжело дыша, опустилась на землю.

Несколько минут я приводила в порядок дыхание и мысли. Не исключено, у меня мания преследования, но, когда речь идет о твоей жизни, лучше выглядеть идиоткой и перестраховаться, чем стать хладным трупом.

Бублик выскочил из дома сразу же после разговора со мной и на бешеной скорости рванул в направлении Нижних Бодунов. Судя по его последним фразам, Кеша располагал некой небезопасной для жизни информацией. О том, где и когда мы должны были встретиться, знали он, я, Спермовыжималка и человек, организовавший покушение. Слишком маловероятно, чтобы он находился рядом с Бубликом в момент разговора. Он мог прослушивать телефон Иннокентия, или же… Пришедшая мне в голову идея была почти бредовой, но проверить ее следовало.

В сумке у меня лежала косметичка, набитая разными полезными вещами. В ней можно было найти самые неожиданные предметы, за исключением разве что косметики. Красилась я крайне редко отчасти из-за лени, отчасти потому, что и в естественном виде без особого труда привлекала мужские взгляды.

В данный момент я извлекла из косметички изящный швейцарский ножик, содержащий в себе помимо лезвий, набор миниатюрных инструментов.

Благодаря третьему бывшему мужу я приобрела целый ряд весьма полезных навыков, в частности, получила представление о том, как устанавливать в сотовый телефон прослушивающее устройство, и на что эта штука похожа.

Отвинтив крышку мобильника, я сразу обнаружила вмонтированного в него "жучка". Устройство такого типа позволяло не только подслушивать телефонные переговоры, но вообще любой разговор, происходящий вблизи аппарата. Не такие уж бредовые идеи меня осеняют.

Прикрыв телефон крышкой, я набрала номер Колюни и отменила встречу на тридцать четвертом километре. Услышав, что я стащила чей-то велосипед и собираюсь отправиться на нем в Нижние Бодуны к Антону Светоярову, опер разразился гневной тирадой, которую я прервала, отключившись.

Затем я вытащила из телефона "жучка", завернула его в носовой платок и спрятала в косметичку, благо без подсоединения к телефону он не действует. Не выбрасывать же такую полезную вещь!

Когда я в очередной раз дозвонилась до Колюни, опер находился на грани белого каления, но услышав о "жучке" в телефоне, сразу сообразил, что к чему. Он тоже считал, что выходить на шоссе мне опасно и предложил двинуться в противоположном направлении. Там, километрах в трех от моего укрытия, находилась деревня Поджарки. Уточнив место встречи, я попрощалась с Чупруном, выбралась из кустов и зашагала в сторону Поджарок.

* * *

Ходьба по лесу всегда действовала на меня успокаивающе. В первые минуты я нервно озиралась вокруг в поисках затаившегося меж деревьев злодея с винтовкой, но потом успокоилась, перестала вздрагивать от звука собственных шагов и, расслабившись, занялась анализом имеющейся информации.

Убиты Макс, Турбина и Бублик.

Жанна уверена, что Макса убила она, но не помнит, как она это сделала.

Антон считает, что убил Макса и Турбину, но не помнит, как это сделал.

У Турбины был брат-бизнесмен, который неожиданно исчез. Не исключено, что он тоже мертв (хотя он может оказаться и убийцей).

Некий мистер Икс так взволновал Антона, что тот бросился в закрытое окно и вполне мог при этом погибнуть.

Тот же самый мистер Икс вырубил меня, но не убил, хотя мог запросто это сделать.

Кто-то проник в комнату, где я спала, украл найденный мною обрывок фотографии, а вместо него подсунул пленку, на которой планировалось убийство Макса.

Некто (скорее всего, тот же человек, что стянул фотографию и подложил мне пленку) вмонтировал "жучка" в мой мобильник, получив возможность слышать все мои переговоры.

Узнав о моей встрече с Бубликом, таинственный мистер Икс (или кто-то еще) устроил засаду на шоссе и застрелил Иннокентия из винтовки.

Каким будет его следующий шаг? Он убьет меня из-за того, что я слишком много знаю? Попробует выйти через меня на Жанну? Сделает попытку использовать меня как пешку в какой-то непонятной игре?

Допустим, "жучок" мне поставили сегодня ночью. Что в этом случае услышал мистер Икс? Мой разговор со Спермовыжималкой о пропавшем брате Турбины. Было в ее рассказе что-нибудь важное?

Одна деталь казалась мне весьма любопытной. Турбина ездила на "ямахе фазер", а "хонда варадеро", с которой она была сфотографирована, принадлежала ее брату. В ночь убийства Турбина была на "ямахе". Это означало, что отпечаток шины, обнаруженный мною недалеко от заднего входа на участок Светояровых, был оставлен мотоциклом ее брата. Зачем Семен поехал в Нижние Бодуны? Каким образом там оказался ключ с черепом? Или Семен, подобно сестричке, таскал на себе связку замков и ключей? Нет, вряд ли он копировал сестру. Каждый рокер стремится быть оригинальным — я не заметила, чтобы кто-то еще из рокерской тусовки носил на себе замки. Строгие собачьи ошейники были, толстенные цепи — тоже, строительные отвесы, гирьки от весов, шарикоподшипники, но только не замки и ключи.

Означает ли найденный ключ, что Турбина, занявшись поисками брата обнаружила след его мотоцикла около участка братьев Светояровых? Не по этой ли причине ее зарезали?

Мог ли Семен проникнуть в усадьбу и скормить Светоярова пираньям? Если да, то каков был мотив? Бизнес? Женщины? Может ли Семен оказаться мистером Икс? Предположения можно было строить до бесконечности, жаль только, толку от них немного.

Попробую двинуться в другом направлении.

Что, если "жучка" мне поставил Антон еще до того, как его увезли в больницу? Теоретически он мог это сделать, но для чего? Какая выгода была Антону от убийства Бублика? После вчерашнего инцидента сам он не смог бы застрелить Иннокентия, значит, должен существовать сообщник. А, может, младший Светояров только симулировал обморок, обеспечивая себе алиби, а сам сбежал из больницы и убил Иннокентия? Что-то у меня фантазия чересчур разыгралась. Если так и дальше пойдет, скоро я тетю Клаву заподозрю в организации международного заговора.

Нет, Антон тут ни при чем. Эта версия отпадает, хотя бы по той причине, что Громовая нога ни за что на свете не подсунул бы мне видеопленку, на которой был заснят он сам.

История о задержке развития, о боящемся женщин парне с умом одиннадцатилетнего ребенка, оказалась блефом чистой воды. Мужчина на видеокассете (то, что это был Светояров-младший, не вызывало сомнений) вел себя и говорил совсем иначе, чем застенчивый, замыкающийся в себе Антон, поющий про Пегги и ее щенка и играющий с электронными роботами. Это был сильный, уверенный в себе человек, точно знающий чего он хочет, а хотел он избавиться от брата и унаследовать его состояние. Неужели Антону удалось обмануть всех — врачей, брата, родителей, обожающую его тетю Клаву? Если так, то он величайший актер всех времен и народов.

Кем, интересно, была любовница и сообщница Антона? Ее лицо находилось в тени, или же его загораживал Антон, и разглядеть его мне так и не удалось. Особых примет, на первый взгляд, у нее не было, если не считать того, что сложена дама была очень даже неплохо. Миниатюрная, гибкая, худощавая, с длинными по-газельи грациозными ногами.

По именам они друг друга не называли. Никаких зацепок. Спрашивать у Антона имя его подружки не имеет смысла. Как же мне вычислить загадочную красотку?

* * *

Стараясь передвигаться по тропинкам, я отклонилась в сторону, так что пришлось сделать крюк по шоссе, возвращаясь к Поджаркам. Колюня Чупрун уже ждал меня, нетерпеливо прохаживаясь вокруг своей белой "девятки".

— Ну, ты даешь, подруга! — с ходу накинулся он на меня. — Двадцать минут уже здесь торчу, решил, что тебя пристрелили. Где тебя черти носят?

— Немного сбилась с курса. Не стоило тебе так волноваться.

— Ладно, залезай в машину и объясни, наконец, толком, во что это ты вляпалась.

— Толком не объясню, потому что сама ничего не понимаю.

— Тогда давай по порядку.

Колюня тронул машину с места.

Ишь чего захотел! Меньше всего мне хотелось рассказывать оперу все, что я знаю.

Как только я отдам Чупруну видеокассету, на которой Антон с любовницей планируют убийство Максима и, вдобавок, объясню, что застукала его над телом Турбины, песенка Громовой ноги будет спета. Вопреки всему, интуиция подсказывала мне, что убил не Антон. Кто-то необычайно хитро подставил его.

Обсуждая с любовницей план ликвидации брата, Антон особо напирал на то, что они оба должны иметь стопроцентное алиби. Он рассуждал предельно здраво и рассчитывал все до мельчайших деталей. Тот факт, что он находился в доме в момент убийства, и вдобавок не помнил, как это убийство совершил, можно было объяснить двумя способами: а) Антона подставили. б) Антон страдает раздвоением личности.

Второй вариант казался мне менее вероятным, но все-таки допустимым.

Другим, значительно более весомым аргументом скрыть от Колюни факты, свидетельствующие против Громовой ноги, стало соображение, что если я упомяну о связи Антона с убийствами, опер потащит меня в управление и, позабыв о дружбе, будет часами вытягивать из меня свидетельские показания, а то и заподозрит в соучастии.

В итоге версия, предложенная мной Чупруну, выглядела следующим образом.

Я встретила Антона на байкерской тусовке, и мы вместе отправились в Нижние Бодуны на его мотоцикле. Мы мирно беседовали на кухне, и вдруг он неожиданно бросился в окно. За секунду до того, как это произошло, я увидела за стеклом какой-то свет, а потом заметила убегающего человека. Я погналась за ним, в результате чего приобрела здоровенную шишку на голове и клочок фотографии с изображением кисти руки. Ночью этот клочок украли, вполне возможно, что тогда же мне вставили в телефон "жучка". Утром я отправилась домой, одолжив велосипед Антона, чтобы добраться на нем до своего мотоцикла.

Последующие события я изложила полностью, не забыв упомянуть, что узнала от Спермовыжималки об убийстве Турбины и о том, что незадолго до смерти одноглазая байкерша пыталась разыскать пропавшего брата.

О том, кто вставил "жучка" в мой телефон, и кому потребовалось убивать Бублика, я ничего вразумительного сказать не могла, в первую очередь потому, что не хотела упоминать о намерении Иннокентия вывезти за границу признавшуюся в убийстве Макса Жанну.

По взглядам, бросаемым на меня Колюней, было ясно: он уверен, что я чего-то не договариваю, но доказать ничего не может, и до поры до времени вынужден смириться с таким положением вещей.

— Ты действительно мне все рассказала? — спросил он, когда я закончила.

— Больше ничего в голову не приходит.

— А если хорошенько подумать?

— Если вспомню что-то еще — немедленно тебе сообщу.

— Очень на это надеюсь. Имей в виду — скрывая важные для следствия факты, ты играешь с огнем.

— С чего ты решил, что я что-то скрываю?

— Иначе бы ты не была так уверена, что вслед за Бубликовым уберут и тебя.

— Я в этом вовсе не уверена, просто в таких случаях, как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть. За двое суток произошло три убийства. Когда вокруг то и дело кого-то убивают, поневоле задумаешься, не ты ли окажешься следующей. Кстати, есть какие-либо новости о Жанне?

Колюня покачал головой.

— К сожалению, пока ничего.

— А по убийству Максима что-нибудь новенькое обнаружилось?

— Выявился один весьма неожиданный факт, но пока неизвестно, имеет ли это отношение к смерти Светоярова.

— Что ты имеешь в виду?

— Антон Светояров не получит ни копейки. Его брат был полностью разорен.

— Как это?

— А вот так. Недвижимость Максима заложена, деньги со счетов его фирм, в том числе недавно полученные весьма солидные банковские кредиты испарились в неизвестном направлении. Антону достанутся в наследство лишь долги на несколько миллионов долларов.

— Невероятно! — изумилась я.

— Что ж тут невероятного? В бизнесе подобные истории случаются сплошь и рядом.

Следующая фраза Чупруна мгновенно отвлекла меня от размышлений о связи банкротства Аспида с его смертью.

— Вчера ты меня просила узнать о психической травме, полученной в одиннадцатилетнем возрасте Антоном Светояровым, — с невинным видом заметил опер.

— Ты что-нибудь выяснил?

— Выяснить-то выяснил, только вот не знаю, стоит ли делиться с тобой этой информацией. Готов поклясться, что ты выложила мне далеко не все, что знаешь.

— Как хочешь. Можешь не рассказывать, — с притворным равнодушием пожала плечами я. — Вообще-то я собиралась по приезде домой угостить тебя бутербродами со свежей буженинкой, корейскими салатами и восхитительными пирожками пигодя, но сейчас начинаю сомневаться, не повредит ли тебе столь нездоровая пища. Холестерин — штука смертоносная. О конфетах с ликером тоже можешь позабыть. Разумеется, ты понимаешь, что я делаю это из самых лучших побуждений. Забота о здоровье друга — моя святая обязанность.

— Гнусная шантажистка!

— Всего лишь деловая женщина. У тебя есть нужная мне информация, у меня — буженина, пирожки и конфеты с ликером. Выбор за тобой.

— Знаешь, что бывает за подкуп должностных лиц? — усмехнулся Колюня. — Ладно, так уж и быть, удовлетворю твое детское любопытство.

У Светояровых была дача километрах в двадцати от Москвы по Киевскому направлению. За несколько месяцев до трагедии у них появились новые соседи — Зуенко, и братья Светояровы сдружись с их дочерью Машей. Антону в то время было одиннадцать лет, Максиму — пятнадцать, а Маше — четырнадцать.

Однажды летом все трое отправилась в лес. Неподалеку от дачи протекала небольшая речка, где можно было купаться. Что именно там произошло, выяснить так и не удалось — отец Светояровых был крупной шишкой и дело удалось замять. Официально Маша Зуенко утонула во время купания. На теле девочки были обнаружены следы, наводящие на мысль об изнасиловании, в частности синяки на бедрах, но девственная плева не была порвана, и это решило дело. Отметины на теле Зуенко были попросту проигнорированы.

Антон Светояров находился в состоянии невменяемости — на вопросы не отвечал, кричал, бился в истерике. В крови всех троих детей были обнаружены следы СТП — редкого синтетического наркотика с ярко выраженными галлюциногенными свойствами. Это вещество было разработано в военных лабораториях США в качестве боевого отравляющего вещества, поражающего нервную систему. По нелегальным каналам оно попало на черный рынок.

Из всех галюциногенных наркотиков СТП наиболее часто вызывает состояние, известное под названием "бэд трип" — кошмарное путешествие. Наиболее частыми осложнениями являются эпилептоморфные припадки и смертельный исход вследствие паралича дыхательного центра.

Меньше всего наркотика было обнаружено в крови Максима. Он сказал, что Маша предложила им принять какой-то порошок, не объяснив, что это такое, и сказав лишь, что "будет кайфово".

Находившийся в невменяемом состоянии Антон не мог ни подтвердить, ни опровергнуть его слова. Отчасти его состояние объяснялось побочными действиями СТП.

Как я уже говорил, дело прикрыли — родителям Маши, даже если у них и оставались какие-то сомнения, ничего не оставалось делать, как принять официальную версию — иначе их дочь ославили бы как наркоманку.

Антон провел в психушке два года, после чего вернулся домой. Вот и вся история.

— Жуткое дело, — вздохнула я. — У одиннадцатилетнего ребенка от одного наркотика может крыша поехать, а тут еще и смерть подружки. Не исключено, что он был влюблен в Машу. Не знаешь, она была красивая?

— В деле были только посмертные фотографии. На них она выглядела не лучшим образом, но при жизни, думаю, была вполне ничего.

— Погоди-ка! — воскликнула я, осененная неожиданной идеей. — У Маши, случайно, не было на руке трех родинок, образующих правильный треугольник?

— Не знаю, — покачал головой Чупрун. — Ты считаешь, что найденный тобою вчера клочок фотографии был оторван от портрета Маши Зуенко?

— Это сразу объяснило бы поведение Антона. Скорее всего, воспоминания о Маше до сих пор приводят его в невменяемое состояние. Представь, что некто поднес к окну портрет девочки и осветил его карманным фонариком. Антон оборачивается, видит глядящее на него из темноты лицо убитой подружки, съезжает с катушек и прыгает в окно. Весьма логичное предположение.

— Я позвоню приятелю из архива. Попрошу его выяснить насчет родинок и перезвонить.

— И еще одно. Вы уже провели обыск в доме Бублика?

— Пока нет. От тебя я поеду прямо туда.

— Сделай мне еще одно одолжение. Перед тем, как погиб Максим, я обнаружила на ограде террасы, расположенной перед окном его спальни, кусочек синего трикотажа. Ты не мог бы посмотреть, нет ли у Бублика синей футболки с дырой? Я подозреваю, что он мог следить за Жанной и пробраться на территорию Светояровых.

— И ты только сейчас мне это говоришь? — обжег меня инквизиторским взглядом Колюня. — С чего ты взяла, что Иннокентий находился той ночью в Нижних Бодунах?

— Это всего лишь предположение. Сыщицкая интуиция.

— Так я тебе и поверил! — опер яростно нажал на газ и вырулил в крайний левый ряд, "подрезав" навороченный черный джип. — Раньше ты не упоминала ни о каком обрывке ткани. Какого черта ты скрываешь улики?

— Не скрываю, а забыла. Такое с каждым может случиться.

— Только не прикидывайся склеротичкой. Я тебя знаю, как облупленную. Где кусок ткани?

— Дома. Напомни, и я тебе его отдам.

— Вот арестую тебя за чинение препятствий расследованию — будешь знать, — пригрозил Колюня.

— Не арестуешь, — беспечно ответила я. — Тебя тогда совесть замучает.

* * *

Полноценно насладиться трапезой Колюне так и не удалось. Он успел лишь вдохнуть неповторимый аромат разогретых пирожков пигодя и окинуть предвкушающим взглядом пиалы с ростками маша и фаршированными баклажанами, как сотовый телефон в его кармане пронзительно зазвонил.

Судя по выражению лица опера, разговор был не из приятных. Выразительно матюгнувшись, Чупрун бросил телефон на стол.

— Начальство? — сочувственно поинтересовалась я.

— Чертов банкир, — проворчал Колюня.

— Ты имеешь в виду отца Бублика?

— Кого же еще? Все свои связи задействовал. Такую волну погнал — только держись. Полковнику моему хвост накрутил, а он, соответственно, мне — мол, где находишься, чем занимаешься и все такое прочее. Срочно требует к себе на ковер.

— Срочно — понятие растяжимое. Не пойдешь же ты к начальству на голодный желудок. Так и язву заработать недолго.

— Все удовольствие поломали, гады, — вздохнул опер. — Это же не гамбургер из Макдональда, чтобы на бегу его в рот запихивать.

Чай Колюня допивал уже на ходу. Бросив в рот последнюю конфету, он вскочил в машину и резко газанул, успев напомнить, чтобы я из дома не высовывалась и на всякий случай вызвала для охраны пару знакомых телохранителей.

Я постояла на дороге, провожая взглядом "жигули" опера, а потом вернулась в дом, на всякий случай заперла двери на все замки, взяла чашку жасминового чая, конфеты и со всем этим хозяйством отправилась в спальню.

Мелси не отставала от меня не на шаг. Корыстное животное вслед за мной забралось на кровать и улеглась рядом, якобы случайно уронив на коробку с конфетами морду с подрагивающими от возбуждения усами.

Теперь, когда я находилась на своей территории, ситуация уже не казалась мне столь угрожающей. С чего я вдруг решила, что тип, пристреливший Бублика, собирается заодно прикончить и меня? Скорее всего, стрелял тот же самый человек, что подкинул мне видеокассету и вставил "жучка" в телефон. Если бы он хотел меня убить, то вполне мог сделать это ночью.

Интересно, зачем он подкинул мне улику, компрометирующую Антона? Рассчитывал, что я передам видеокассету правоохранительным органам? Было бы проще отправить ее по почте.

Ничего путного в голову не приходило. Может, этот тип вообще сумасшедший, и подбросить мне кассету ему посоветовали живущие у него в ботинках маленькие зеленые человечки с Тау-Кита?

Гадать можно было до бесконечности, и я решила не растрачивать силы впустую, а лучше еще раз внимательно просмотреть кассету — вдруг замечу какую-либо деталь, которая поможет идентифицировать подружку Антона.

Чтобы не упустить что-либо важное, я нацепила очки и, не забыв прихватить с собой конфеты, переместилась на самый край кровати, поближе к экрану телевизора. Первый просмотр ничего не дал. Никаких имен, мест или событий, способных навести меня на след девушки, не было упомянуто. Я вздохнула и поставила пленку сначала. Сыщики в детективах всегда так делают — прокручивают одну и ту же сцену сотню раз подряд, и в конце концов их осеняет гениальная догадка.

В том, что после сотни просмотров на меня снизойдет озарение, я сильно сомневалась — это ведь не кино, а реальная жизнь, да и матушка-лень не располагала чересчур напрягаться.

"Прокручу еще разок — и хватит", — решила я.

Обнаженный Антон на экране быстрее задвигал бедрами. Пальцы женщины лихорадочно вцепились в его плечо. Изогнувшись дугой, она содрогалась в оргазме. Антон вскинул голову, издал хриплый стон и, яростно вонзившись в любовницу, кончил одновременно с ней.

Конфета, которую я на ощупь вытащила из коробки, выскользнула из моих пальцев. Морда терьера молнией метнулась к ней, клыки сомкнулись над нежданной добычей. Одно мгновение — и конфета исчезла, а хитрая собака с невинным видом уставилась в телевизор: мол, лежу себе тут, никого не трогаю, о потерянных конфетах знать ничего не знаю.

Тело Антона расслабилось и обмякло, кисть любовницы соскользнула с его плеча, свободно упав на кровать.

Гадая, не пригрезилось ли мне, я схватилась за пульт управления, перемотала пленку назад и придвинула лицо к самому экрану.

Так и есть — у основания указательного пальца любовницы Антона три крошечные родинки, образовывали правильный треугольник.

Ну и дела! Я уже успела убедить себя, что Антон бросился в окно, увидев подсвеченный фонариком снимок Маши, а родинки нежданно-негаданно оказались совсем не ее. Слишком маловероятно, чтобы две разные женщины обладали идентичным набором родинок, если они, конечно, не сестры-близняшки. Судя по рассказу Чупруна, Маша была единственной дочерью в семье, он наверняка бы упомянул о сестре-близняшке, если бы таковая существовала.

Если воспоминание о Маше могло заставить Антона броситься в окно, то чем могла довести его до невменяемости фотография любовницы? Или на том снимке она была расчленена на куски? Что еще способно было вызвать у Антона столь бурную реакцию?

Я выключила телевизор, пытаясь собраться с мыслями. Чем дальше, тем запутаннее. Кошмар какой-то.

Телефонный звонок оторвал меня от размышлений. Это был Колюня Чупрун.

— Только что перезвонил приятель из архива, которого я просил заглянуть в дело Марии Зуенко. Ты правильно догадалась. У нее были на руке три пятнышка, образующие правильный треугольник, только это не родинки, а татуировка, имитирующая родинки. Если младший Светояров увидел в темноте подсвеченное изображение убитой им девушки, не удивительно, что у него поехала крыша. Парень ведь не просто так провел два года в психушке.

Растерянно поблагодарив Колюню за информацию, я повесила трубку.

Час от часу не легче! У двух подружек Антона Светоярова одинаковые родинки-татуировки. Имеют ли эти три точки какой-то символический смысл? А что, если Маша Зуенко на самом деле не погибла, изменила внешность и стала любовницей Антона, чтобы отомстить братьям Светояровым? Нет, это уже полный бред в духе мексиканских сериалов.

Попробую пойти другим путем. Логично предположить, что любовницей Антона является одна из пяти изображенных на фотографии женщин. Турбину сразу можно исключить — у нее был другой голос, "мисс Европу" — тоже, она слишком молода и, судя по интервью, отрывок из которого я как-то видела по телевидению, интеллектом явно не блистает, а женщина, обсуждавшая в постели с Антоном план убийства его брата, умна, цинична и хладнокровна.

Больше всего на роль хладнокровной хищницы подходит Надежда Азарова — "Черная вдова", тем более, что именно ее фотография имеет надпись на обратной стороне: "От меня… с любовью". Без обращения, чтобы никто не мог заподозрить, что адресовано это Антону, а не Максу.

Убедиться в собственной правоте (или неправоте) я могла одним-единственным способом: взглянуть на руки "черной вдовы". Вопрос лишь в том, как до нее добраться? Под каким предлогом я могу добиться аудиенции у скандально известной бизнес-вумен?

Задумчиво посмотрев на экран телевизора, я поняла, что имею отличный повод для встречи.

* * *

Адреса офиса и квартиры Надежды Азаровой мне подсказал Виталий Прохоров.

Я позвонила в офис, и выяснила, что "Черная вдова" находится на совещании, после чего села в "фиат" и отправилась на Большую Грузинскую улицу, где и находился вышеупомянутый офис. В сумке у меня лежала видеокассета с копией компрометирующей записи.

Первое время, памятуя о незавидной участи Бублика, я нервно посматривала в зеркало заднего вида, на случай если убийца решит преследовать меня на автомобиле, но никто за мной не гнался, и я успокоилась, окончательно убедив себя, что таинственный мистер Икс не собирается покушаться на мою жизнь.

На стоянке перед нужным мне зданием среди массивных черных иномарок золотым самородком сиял вызывающе элегантный "порше каррера". Изящная штучка. 280 км/час, до скорости в сто километров разгоняется за пять секунд. Непонятно, правда, где в России можно гонять на таких скоростях, но это не важно.

Не знаю, почему, но я была совершенно уверена, что эта дорогостоящая игрушка принадлежит Надин — очень уж она соответствовала облику Азаровой.

Подступы к кабинету "Черной вдовы", помимо вооруженного пистолетом шкафообразного бугая, охраняла секретарша — долговязая белобрысая мымра в нелепых круглых очках.

Пропустить меня в кабинет Азаровой секретарша категорически отказалась. Более того, она не собиралась даже докладывать шефине о моем присутствии. Вероятно, я не выглядела человеком, способным предложить многомиллионную сделку. К крайним мерам прибегать не хотелось, но другого выхода просто не было, и я протянула секретарше кассету.

— Если хотите сохранить ваше место, немедленно отдайте это вашей начальнице. Информация, записанная на кассете, является для нее жизненно важной. Если после этого госпожа Азарова откажется меня принять, обещаю немедленно уйти.

Несколько мгновений секретарша колебалась, с подозрением разглядывая кассету в моих руках. Вероятно, она опасалась, что в ней спрятана бомба.

— Вы теряете драгоценное время. На вашем месте я бы поторопилась.

Это возымело действие. Кассета и девица, которая поднявшись на ноги, оказалась еще длиннее, чем я думала, скрылись за бронированной дверью.

Полминуты спустя секретарша вернулась уже без кассеты, а еще через пару минут в селекторе послышался властный голос Надежды Азаровой. Она не только разрешала меня пропустить, но и категорически запрещала беспокоить ее во время нашего разговора, что бы ни происходило.

Я мысленно поздравила себя с победой. Несмотря на небольшие искажения звука, я сразу узнала голос, записанный на пленке. Мои расчеты оказались верны.

Секретарша мгновенно изменившая ко мне отношение, лично распахнула передо мной дверь в кабинет. Я переступила через порог, и дверь мягко захлопнулась за моей спиной.

Кабинет Азаровой был рассчитан на то, чтобы поражать — и он поражал: размерами, дизайном, сдержанно-элегантной роскошью. Никаких ковров и дорожек. Сверкающий узорчатый паркет из дорогих пород дерева различных оттенков был отполирован до зеркального блеска. Изысканной прихотливостью рисунка он напоминал старинную готическую мозаику. Даже во дворцах я не видела подобной роскоши.

Хозяйка выглядела вполне под стать кабинету. В темно-зеленом, в цвет глаз, деловом, но при этом невероятно эротичном костюме, она стояла у противоположной стены рядом с дорогой видеодвойкой. Телевизор был выключен.

— Здравствуйте, — сказала я, останавливаясь на полпути между дверью и роскошным столом красного дерева, мягко закругляющемся с одной стороны.

"Черная вдова" на приветствие не отреагировала. Она стояла, гордо вскинув голову и вытянувшись в струнку, как бравый сержант, выполняющий команду "смирно". Ноздри роковой бизнес-вумен раздувались от едва сдерживаемой ярости. Зеленые рысьи глаза, не мигая, зафиксировались на мне, словно Надин пыталась испепелить меня взглядом.

Опыт игры в "гляделки" я приобрела еще в дошкольном возрасте, и убийственные взоры ничуть меня не смущали. В свою очередь я уставилась на Азарову, использовав известный трюк — расслабленную фиксацию слегка расфокусированного взгляда на ее переносице. Глаза в таком случае почти не устают.

Дразнить "Черную вдову" не входило в мои планы, как всегда, подвело чувство юмора. Наше взаимное созерцание смутно напоминало мне сцену из какого-то навороченного боевика, где пара звероподобных мачо, прежде, чем вступить в смертельную схватку, старательно изничтожали друг друга взглядом.

После избыточного общения с "крутыми мужиками", я просто не могла воспринимать всерьез претендующих на крутизну миниатюрных бизнесменш, и решила доставить себе немного удовольствия. Согласно законам жанра первой отвести взгляд означало проиграть, а проигрывать Азарова явно не любила. Меня проигрыш нисколько не волновал, но при желании я могла простоять не мигая хоть целый час, исключительно из любви к искусству.

Последующие события показали, что противницу я явно недооценила.

Убедившись, что испепеляющий взор не принес желаемого результата — одежда на мне не задымилась, меня не поразила молния, и я даже не превратилась в таракана, "Черная вдова" решила перейти к более активным действиям.

С придушенно-яростным воплем она стремительно бросилась на меня. Подобного поворота сюжета я совершенно не предусмотрела. Это было моей главной ошибкой.

Если к профессиональному мужскому мордобою я относилась с должным пониманием — поединки самцов традиционны для всех представителей животного мира — от сусликов до горных козлов, вид дерущихся женщин неизменно вызывал у меня эстетическое неприятие. Визги, крики, царапанье, укусы, бестолковые пинки, яростное выдирание волос, выкарябывание глаз — кошмар какой-то! Именно это ожидало меня в самом ближайшем будущем.

Азарова напоминала взбесившуюся от ярости кошку, способную обратить в бегство даже могучего ротвейлера. В сравнении с ней на ротвейлера я никак не тянула. На несколько сантиметров выше, на несколько килограммов тяжелее — разве это преимущество? В отличие от "Черной вдовы", боевого азарта я не испытывала — скорее острое нежелание драться. Разве можно противостоять ей в таком состоянии? Пара минут ближнего боя — и я стану напоминать ощипанного цыпленка, с боем вырванного из зубов голодной дворняги. Единственный шанс сохранить в неприкосновенности волосы, глаза и кожные покровы — это вывести Надин из строя до того, как она вцепится в меня.

Нас разделяло меньше метра, когда я резко шагнула правой ногой в сторону, садясь в полушпагат и опираясь руками о пол. Азарова слишком разогналась, рассчитывая обрушиться на меня всем весом, и затормозить она, естественно, не успела. Споткнувшись о мою вытянутую ногу, "Черная вдова" с визгом шлепнулась на пол, стремительно пролетела по скользкому как каток сверкающему паркету, и на всей скорости врезалась головой в бронированную дверь.

По опыту зная, что дамы такого рода отличаются повышенной живучестью, я поспешно схватила со стола высокую узкую вазу цветного чешского стекла и повернулась к поверженной противнице. Такой штуковиной можно врезать покруче, чем бейсбольной битой. Теперь, если Надин решит повторить атаку, ей придется очень несладко.

Азарова лежала неподвижно, настолько неподвижно, что я даже испугалась, не сломала ли она себе шею. Я уже начала прикидывать, квалифицирует ли суд это убийство как действия в пределах допустимой самообороны, как "Черная вдова" пошевелилась и открыла глаза. Еще через несколько секунд ее взгляд приобрел почти осмысленное выражение.

— Сука, — процедила сквозь зубы Надин.

— Можно подумать, что это я на вас набросилась. Не надо было вести себя как пещерная женщина.

Ответ Надин оказался столь изощренно-нецензурным, что мне так и не удалось вникнуть в его смысл, хотя общую идею я ухватила.

— Что ж, — вздохнула я. — К диалогу вы не готовы, так что я, пожалуй, пойду. Будьте любезны, отползите немного от двери, а то вы мне выход загораживаете.

— Сука, — уже более спокойным тоном повторила Азарова.

— Это я уже слышала.

— Помоги мне подняться.

— Предпочитаю держаться на расстоянии. В таком настроении вы и укусить можете.

— Откуда у тебя эта кассета?

— Прежде, чем я отвечу на ваш вопрос, мы кое-о-чем договоримся. Поднявшись на ноги, ведите себя разумно. Не стоит хвататься за пистолет или вызывать охрану. Любой причиненный мне вред обернется для вас гораздо более серьезными неприятностями.

Надин вскинула голову и вызывающе ухмыльнулась.

— Ты не учла одного. Я не поддаюсь на шантаж.

— Разве я говорила о шантаже?

— Для чего ж еще ты явилась ко мне с этой пленкой?

— Я вообще не собиралась вам ее показывать. Мне пришлось использовать запись, чтобы попасть к вам на прием — секретарша наотрез отказалась докладывать вам обо мне.

— Что тебе нужно?

— Всего лишь прояснить один вопрос. На левой руке у вас три пятнышка в форме треугольника. Откуда они взялись и что означают?

Азарова недоуменно посмотрела на меня, потом на свою кисть, потом снова на меня.

— Ты хочешь сказать, что явилась сюда, чтобы поговорить о моих родинках?

— Родинках? Разве это родинки?

— Разумеется, родинки. А ты что думала?

— Что это татуировка.

— Это самые настоящие родинки. Посмотри — и сама убедишься.

— На всякий случай не буду приближаться. У меня и так уже синяк на ноге. Идея ближнего боя меня не прельщает.

— Ты слишком труслива для шантажистки.

— Скорее, осторожна.

— Хочешь выпить?

"Черная вдова", ухватившись за ручку двери, медленно поднялась с пола. Ее пошатывало.

— Мартини с крысиным ядом?

— Предпочитаешь цианистый калий?

— Пожалуй, я воздержусь.

— А вот я выпью. И нечего мне "выкать". Смешно называть на "вы" человека, которого шантажируешь.

— Повторяю: я тебя не шантажирую.

Неуверенно ступая, Надин добралась до бара, плеснула в стакан щедрую порцию коньяка и грубо, по-мужски, опрокинула ее в глотку. Минуту спустя на щеках Азаровой заиграл румянец, в глазах появился опасный блеск.

— С чего вдруг тебя заинтересовали мои родинки?

— Они расположены в форме правильного треугольника. В традициях многих народов форме и местонахождению родинок или родимых пятен придается особое значение. Твой треугольник что-либо означает?

— В древней Персии этим знаком были отмечены избранники богов. Им всегда сопутствовала удача.

— Как и тебе?

— Как видишь.

— Какая связь существовала между тобой Машей Зуенко?

— Машей Зуенко? Это еще кто?

— Дело твое, — вздохнула я. — Не хочешь говорить со мной — будешь объясняться с правоохранительными органами. Покопавшись в твоем прошлом, рано или поздно милиция установит связь между вами, а вместе с ней и мотив преступления.

— Преступления? Какого еще преступления?

— Желая отомстить братьям Светояровым за смерть Маши, ты скормила Максима пираньям, обставив все таким образом, чтобы подозрение пало на Антона.

Азарова недоверчиво уставилась на меня. Ее изумление выглядело совершенно искренним.

— Что за бред ты несешь?

— Нет смысла продолжать этот разговор, — я направилась к двери. — Кассету можешь оставить себе. У меня достаточно копий. Надеюсь, ты позаботилась об алиби, иначе у тебя будут крупные неприятности.

— Прекрати нести чушь! Чего ты добиваешься?

— Всего лишь пытаюсь понять, связана ли смерть Светоярова с событиями семнадцатилетней давности.

— А если я докажу тебе, что не убивала?

— В этом случае я забуду о твоем существовании. Меня интересует только убийца. Шантажом я не занимаюсь.

На этот раз Надин глотнула коньяк прямо из горлышка. Ее лицо помрачнело.

— Я не хотела, чтобы она делала эту дурацкую татуировку, но Маша стремилась во всем походить на меня. Она была уверена, что три наколотые точки принесут удачу и ей, но боги не принимают поделок и жестоко наказывают тех, кто пытается обмануть судьбу. Маша не прожила и года после того, как скопировала мои родинки.

"Черная вдова" снова приложилась к бутылке.

— Да ты садись, — кивком головы она указала на одно из кресел для посетителей. — Мне тоже стоит присесть. Наверняка, прежде чем явиться сюда, ты собрала обо мне кое-какую информацию.

— Это было нетрудно. Твое имя не сходит со страниц желтой прессы.

— В таком случае, ты в курсе того, что я расчетливая, бездушная стерва. Меня даже называют "Черной вдовой" — паучихой, пожирающей выполнивших свою функцию самцов.

— Не сомневаюсь, что тебе льстит подобная репутация.

— Именно поэтому я не люблю думать о Маше. Воспоминания о ней делают меня сентиментальной, а я не могу позволить себе подобной слабости.

— Даже наедине с собой?

— Особенно наедине с собой. Ладно оставим эту тему. Я расскажу тебе, с чего все началось.

Мы с Машей встретились в пионерском лагере. Мне было четырнадцать, ей тринадцать. Уже тогда, она была невероятно хорошенькой, в отличие от меня — маленькой невзрачной худышки. Как женщина я сформировалась значительно позже.

Зуенко была рафинированной москвичкой, я — провинциалкой из бедной рабочей семьи. Ее отличали красота и шарм, меня — бойцовский характер и стремление верховодить. В лагере я была заводилой. Даже мальчишки уважали и слушались меня. Маша не отличалась самостоятельностью, ей требовалась сильная личность, за которой она могла бы следовать. Так получилось, что в качестве объекта поклонения Маша выбрала меня.

Я завидовала ее красоте, и в то же время мне льстило, что самая красивая девочка лагеря ходит за мной по пятам и заглядывает в рот, ловя каждое мое слово. Я снисходительно принимала ее привязанность, не испытывая к "рохле", как я ее называла, особенно теплых чувств. Но потом все изменилось. Изменилось после того, как Маша стала убийцей. Она сделала это ради меня. Такие вещи, как ты понимаешь, не забываются.

Однажды ночью мы сбежали из лагеря. Инициатива, разумеется, была моя. Неподалеку находилось озеро, куда нас пару раз организованно водили купаться, и мы собирались поплавать при луне.

Мы были у самого берега, когда из кустов неожиданно выскочил огромный пьяный мужик. Он схватил Машу, но она вырвалась и побежала прочь. Я тоже побежала, но споткнулась и упала. Этот гад навалился на меня и начал срывать с меня одежду. Изо рта у него несло таким смрадом, что меня чуть не вырвало. Я орала, царапала его, пыталась вырваться, но это было бесполезно. Он был гормадный и сильный как бык.

Неожиданно его хватка ослабла, и я ухитрилась вывернуться из-под него. Тут-то я и увидела Машу, исступленно бьющую его по голове здоровенным булыжником.

Он уже давно не шевелился, а Маша никак не могла остановиться. Ее трясло, как в припадке безумия.

Когда я оттащила Машу, он был уже мертв. Булыжником она разворотила ему весь затылок. Она не сразу поняла, что произошло, а когда поняла, у нее началась истерика.

Я выбросила камень в реку, подобрала рукав, оторванный от моей кофточки, и повела Машу в лагерь. Нам повезло. Никто не видел, как мы вернулись. Маша залезла ко мне в постель, и всю ночь шептала:

— Меня посадят? Я ведь убийца, да? Я только хотела тебя защитить.

Я гладила ее по голове и успокаивала, как могла, говорила, что нас никто и никогда не заподозрит. Так и вышло.

У меня не было ни братьев, ни сестер, ни близких подруг. Родители жили своей жизнью, им было не до меня. Я понятия не имела о том, что такое настоящая привязанность к другому человеку. После той ночи все изменилось. Маша стала мне, как сестра.

Незадолго до окончания смены она сделала себе татуировку, скопировав мои родинки. Маша прокалывала кожу булавкой и втирала в нее отвар кожуры лесных орехов. Мы поклялись быть сестрами и даже выпили по капле крови друг друга, чтобы скрепить свое родство. Сейчас все это выглядит смешно — детские клятвы, наивные ритуалы, взятые из приключенческих книг, но в то время это казалось нам страшно серьезным.

Смена закончилась, и мы разъехались по разным городам. Зуенко посылала мне по два письма каждую неделю. Я писать ленилась, отвечала где-то раз в месяц а то и в два, но для Маши это не имело значения. Мы все равно оставались сестрами.

Из писем я узнала, что родители Маши купили дачу, она познакомилась с сыновьями соседей — братьями Светояровыми, и оба влюбились в нее. Сначала Зуенко больше нравился Максим — он был старше, но Антон, развитый не по годам, тоже вызывал у нее интерес.

Почти в каждом письме Маша рассказывала о них. Макс был очень талантлив, но Антон, баловень семьи, превосходил его на голову и считался чуть ли не гением. Максим злился и ревновал к успехам брата, но не решался вступать с ним в открытую конфронтацию. Потом Маша перестала писать, а через некоторое время я узнала о ее смерти.

История была темной. Было очевидно, что дело пытались замять. Антон на два года попал в психушку. Это что-то да значило. Я не сомневалась, что смерть Маши не была результатом несчастного случая. В ней были виновны братья Светояровы или, по крайней мере, один из них. Мысль о том, что убийцы остались безнаказанными, приводила меня в ярость.

Не думай, что месть стала главной целью моей жизни. В мечтах я не раз самым жестоким образом расправлялась с убийцами Зуенко, но в моей собственной жизни хватало проблем, и через год я почти забыла об этой истории. Воспоминания о ней вернулись спустя много лет, когда Максим Светояров неожиданно оказался моим конкурентом по бизнесу.

В ту ночь мне приснилась Маша. Мы снова были детьми и давали друг другу клятву в верности, а потом Маша попросила отомстить за ее смерть.

Прежде, чем приступить к охоте, следовало как можно лучше изучить свою жертву. Сначала я стала любовницей Максима, а потом, втайне от него и Антона. Младший оказался крепким орешком. Он искусно разыгрывал роль инфантильного дурачка с умом одиннадцатилетнего ребенка. Антон мог обмануть врачей и Максима, но не меня. Интуиция меня никогда не подводила. О его намерении избавиться от брата и заполучить его бизнес я догадалась задолго до того, как он сам мне в этом признался.

Максим, как и я, принадлежал к породе хищников. Он был из тех, кто мило улыбается тебе, а потом, не меняя выражения лица, вонзает в спину нож со словами: "Извини, дорогая, ничего личного, просто бизнес есть бизнес". Он был для меня достойным противником. Игра с братьями в "кошки-мышки" понравилась мне. Она доставляла даже большее удовольствие, чем мысль о мести или победе в конкурентной борьбе.

Мы с Максом стали деловыми партнерами, но я чувствовала, что с его стороны (как, впрочем, и с моей) это не более, чем тактический ход, и сделала ставку на Антона. План с пираньями придумал он сам. В отличие от брата, Антон доверял мне, так что я выигрывала в любом случае: выйди он сухим из воды, я бы постепенно прибрала к рукам бизнес Максима, а если бы Антона посадили, с его помощью я избавлялась от опасного конкурента.

Антон планировал убить брата недели через три — после того, как Максим заключит одну очень выгодную сделку. Не знаю, что произошло у Светояровых в ночь убийства, но я не верю, что в смерти Макса виновен Антон. В тот момент это было не в его интересах.

— Это могло произойти случайно. Что, если братья поссорились, и Антон, не контролируя себя, столкнул Макса в бассейн с пираньями?

Надин отрицательно покачала головой.

— Я знаю Антона гораздо лучше, чем кто бы то ни было. Он притворялся целых семнадцать лет, и подождать еще несколько недель для него не составило бы труда. Антон не из тех, кто совершает убийство в состоянии аффекта. Он слишком хорошо контролирует себя.

"Насчет этого ты заблуждаешься," — подумала я, вспомнив Светоярова-младшего, лежащего на земле среди осколков оконного стекла. Мог он броситься в окно специально, преследуя какую-то непонятную мне цель? Нет, такого просто не может быть.

— Ты выяснила, как погибла Маша? Кто потерял контроль семнадцать лет назад — Антон или Макс?

— С Максимом я вообще не касалась этой темы — это было бы слишком опасно. Антона я однажды спросила, что стало причиной его сначала реальной, а потом мнимой болезни, но он наотрез отказался что-либо объяснять. При одном упоминании о тех событиях он становился на себя не похож.

— Выходит, не так уж хорошо он себя контролировал?

— У каждого человека есть своя уязвимая точка, — пожала плечами "Черная вдова". — Ткни в нее пальцем — и он развалится на куски.

— А братья Светояровы никогда не интересовались твоими родинками — они должны были напоминать им о Маше?

— Макс вообще не обратил на них внимания. Сомневаюсь, что он мог вспомнить своих любовниц по именам, что уж говорить о родинках на руке девчонки, с которой он был знаком семнадцать лет назад.

Антон, в отличие от брата, сразу их узнал. Впервые увидев мою руку, он побледнел и чуть не потерял сознание. Подозреваю, что из-за родинок он и влюбился в меня — больше я ничем не напоминала Машу. Вероятно, он решил, что это обычное совпадение — Маша обо мне никому не рассказывала. Она хотела, чтобы наши отношения для всех оставались тайной — ведь нас связало убийство.

Больше я ничего не знаю. Теперь твоя очередь дать кое-какие объяснения. Как к тебе попала видеозапись?

Я честно пересказала Надин события вчерашнего вечера, начиная с прыжка Антона в окно и заканчивая исчезновением обрывка фотографии и обнаружением пленки. В том, что "мистером Икс" была не она, я не сомневалась — оглушивший меня человек в маске был значительно выше ростом.

"Черная вдова" слушала внимательно, время от времени окидывая меня оценивающим взглядом.

— Почему кассету подложили именно тебе?

Я развела руками.

— Понятия не имею. Также неясно, зачем понадобилась забирать обрывок фотографии. Возможно, она каким-то образом могла вывести на человека, напавшего на меня. Возможно, этот человек сначала убил Максима, а потом попытался свести с ума Антона. Он должен смертельно ненавидеть братьев Светояровых. У Макса было много врагов, но Антон выглядел совершенно безобидным. Как ты считаешь, этот человек может иметь отношение к Маше Зуенко?

Губы Азаровой дрогнули и приоткрылись, словно хотели что-то произнести.

— Ты что-то вспомнила?

Надин меня не услышала. Ее лицо окаменело, от щек отхлынула кровь, остановившийся взгляд, направленный в угол стены, видел что-то недоступное мне, находящееся далеко за пределами ее роскошного кабинета. Я была готова поставить сто против одного, что она может назвать имя убийцы.

— Надежда! Ты догадалась, кто он?

— Что? — Азарова вздрогнула.

Она смотрела на меня так, словно видела в первый раз.

— О чем ты сейчас подумала? Кого ты подозреваешь?

— Не понимаю, о чем ты.

"Черная вдова" вновь овладела собой. Взгляд ее сделался жестким и колючим.

"Сейчас она выпроводит меня из кабинета", подумала я.

Подтверждая мое предположение, Надин резким движением поднялась на ноги.

— Извини, но…

Раздавшийся за дверью возмущенный крик секретарши прервал ее на полуслове. Дверь распахнулась от резкого толчка, и в кабинет влетел высокий взъерошенный кавказец в дорогом темно-синем костюме, бледно-голубой рубашке и черном галстуке с вызывающе большой золотой булавкой. За его спиной маячила заламывающая в отчаянии руки долговязая мымра.

— Надежда Анатольевна, ради бога, простите! Я предупредила, что к вам нельзя, но он оттолкнул меня и ворвался. Охранник на минуту отлучился в туалет, а одна я ничего не могла поделать. Вызвать службу безопасности?

Не обращая внимания не стенания секретарши, кавказец нацелил на хозяйку кабинета длинный узловатый палец.

— Ты! — яростно прорычал он. — Лживая сука! Подставить меня решила? Бессмертной себя считаешь или самой умной? Ты хоть понимаешь, во что вляпалась?

Только сейчас до меня дошло, что взъерошенный горец с диковатым блуждающим взглядом — не кто иной, как Гоги Дрочиладзе, тот самый скандальный кинопродюсер, что сцепился в "Мэриотт Грандъ отеле" с Максимом Светояровым, положив тем самым начало Великой Жанночкиной Любви.

Строева величала Дрочиладзе не иначе как "чеченской прачкой". Благодаря средствам массовой информации, подавляющее большинство российских граждан — от прыщавых подростков до сотрудников правоохранительных органов было в курсе того, что Гоги занимается отмыванием денег для чеченской мафии. Сия сомнительная слава оказывалась лучшей рекламой для боевиков этого на редкость предприимчивого и беспринципного грузинского полукровки.

— Не надо охрану, — сказала "Черная вдова". — Все в порядке. Выйди и закрой дверь.

Секретарша исчезла.

— Сука, — с еще большей яростью повторил джигит. — Подставила меня, тварь! Надеешься и на этот раз выйти сухой из воды? Не выйдет, и не рассчитывай. Ты за это ответишь.

Надин с подчеркнутым спокойствием подошла к столу, достала из портсигара тонкую коричневую сигарету, не торопясь прикурила и с презрительным видом выпустила дым в лицо продюсеру.

— За что это я должна ответить?

С лицом Дрочиладзе произошла очередная метаморфоза. Ярость теперь сочеталась на нем с недоверчивым изумлением, приближающемся к восхищению. С подобным выражением мог бы взирать полуграмотный пьяный ковбой на японского самурая, торжественно вспарывающего себе живот по причине, совершенно недоступной пониманию вышеупомянутого ковбоя.

— А ты действительно крутая телка! — покачал головой продюсер. — Даже у мужиков не видел подобного хладнокровия. Любой нормальный человек на твоем месте давно забился в самую глубокую нору на противоположном конце земного шара, а вход в нее залил трехметровым слоем цемента.

— Может ты объяснишь, наконец, о чем идет речь? — ледяным тоном осведомилась Азарова.

— Твою мать! — Гоги широко распахнул глаза и с размаху звезданул себя ладонью по лбу. — Так вот в чем дело! Ты ничего не знаешь! Ты до сих пор ничего не знаешь! Выходит, и тебя тоже кинули!

Продюссер истерически захохотал. Его булькающе-клокочущий смех больше напоминал рыдания.

Изящная ручка Надин взлетела и резко опустилась, впечатавшись в щеку Дрочиладзе.

— Прекрати истерику, паяц! Объясни, наконец, в чем дело?

— Не в чем, а в ком. В Светоярове. Твой партнер кинул тебя. Вся цепочка подставных фирм, которую вы организовали, приказала долго жить, а денежки, вложенные в операции моими друзьями утекли в неизвестном направлении, так же как и состояние твоего любовничка. Не удивительно, что им поужинали пираньи. Честно говоря, Макс легко отделался. Ты будешь мечтать о такой быстрой и легкой смерти.

— Ты с ума сошел! Не может быть!

— По-твоему, я способен шутить такими вещами?

— Произошла какая-то ошибка. Я полностью контролировала ситуацию!

— На этот раз ты переоценила свои возможности.

Надин бросилась к телефону и схватила трубку.

— Бесполезно, — горько усмехнулся продюсер. — Уже ничего не поправишь.

Дрочиладзе повернул голову и его взгляд зафиксировался на мне. Судя по недоуменному выражению лица, он только сейчас сообразил, что в кабинете присутствует совершенно постороннее лицо.

— Это еще кто? — не слишком вежливо осведомился Гоги.

— Никто, — поднимаясь с кресла, сказала я. — Случайная посетительница, ничем не примечательная личность. Ладно, не буду вам мешать. Продолжайте вечеринку без меня.

Я бодро протопала к двери, опасаясь почувствовать на своем плече волосатую лапу продюсера, но никто меня не остановил.

* * *

Очутившись на улице, я поспешно забралась в свой "фиат" и тронула машину с места. Разговор, невольной свидетельницей которого я стала, не предназначался для посторонних ушей. Как бы в новые неприятности не влипнуть. С другой стороны, ничего такого уж опасного я не услышала — об отмывании Гогой чеченских денег знает весь свет, как и о связи "Черной вдовы" с криминальным бизнесом, — да и вообще преступной парочке было не до меня. Остается надеяться, что обо мне благополучно позабудут.

Слова Дрочиладзе заставили по-новому взглянуть на недавние события.

Судя по всему, Светояров с Азаровой временно объединились, и через сеть совместно созданных подставных фирм помогали отмывать деньги чеченской мафии. Фирмы накрылись, деньги со счетов исчезли, а заодно куда-то испарилось и все состояние Макса. Наибольший интерес представлял вопрос, кто и когда успел провернуть эту грандиозную мошенническую операцию. Максим? Может, поэтому его и убили?

А что, если это сделал Антон, подставляя таким образом брата? Способностей и знаний для этого у него вполне хватило бы, да и шпионить за Максом ему было проще, чем кому бы то ни было.

Надин я тоже не сбрасывала со счетов. Она могла подставить Максима, подослать к нему наемного убийцу, а потом, изображая святую невинность, свалить все на погибшего Светоярова. "Черная вдова" любит риск, хорошо знакома с криминальной средой. Ей удавалось проворачивать операции и покруче.

От размышлений меня оторвал звонок сотового телефона. Услышав голос Жанны, я едва не столкнулась с "подрезавшими" меня "жигулями".

— Жанна! Ты где?

— Не имеет значения. Я…

— Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь?

— Почти в норме, но еще не совсем.

— Подожди минутку, я остановлю машину, а то обязательно в кого-либо врежусь.

Свернув в первый попавшийся двор, я втиснула "фиат" в узкое пространство между ржавым "москвичом" и мусорным баком. На кромке тротуара, уткнувшись головой в бампер "москвича", спал пьяный бомж, из помойки тянуло гнильцой, но это не имело значения. Главное — Жанна объявилась и, похоже, уже отошла от действия наркотика.

— Слава богу, ты объявилась! — выпалила я. — Я так волновалась за тебя. Ты уже знаешь, что Бублика застрелили?

— Застрелили? Где? Когда?

Я кратко пересказала последние события.

— Думаю, тебе стоит встретиться с Чупруном и все ему рассказать. Погибли три человека. Не исключено, что ты тоже в опасности. Колюня поможет тебе.

— Колюня — мент.

— Но он наш друг.

— Все равно в первую очередь он мент. Даже не уговаривай меня, в милицию я не пойду. Сначала я сама должна понять, что именно произошло в ту ночь.

— Ты говорила Бублику, что убила Макса. Ты действительно это сделала?

— Возможно. Я точно не помню.

— Но хоть что-то ты помнишь? Можешь рассказать мне все по порядку?

— Аспид предложил отправиться к нему в Нижние Бодуны. Он ехал на своем "Харлее", я — на "Нежной смерти". Сначала мы целовались в саду, а потом он повел меня в спальню. Мы почти не разговаривали. Если честно, я не представляла, о чем с ним говорить. Он повалил меня на кровать, а дальше… Сама понимаешь. Это было какое-то безумие. Не представляю, сколько времени это продолжалось. Иногда казалось, что мы исчерпали себя до краев, когда нет сил даже открыть глаза, даже пошевелиться, но потом мы немного отдыхали, и все начиналось сначала.

Потом я заснула.

— Во сколько?

— Не помню. Я не смотрела на часы. Через некоторое время Макс разбудил меня.

— И ты снова не посмотрела на часы? — предугадывая ответ, спросила я.

— Зачем? Мне было не до этого. Помню только, что за окном еще было темно. Макс поставил на кровать поднос с двумя бокалами шампанского. Теперь я понимаю, что в шампанское он подмешал какой-то наркотик, но тогда мне и в голову не могло прийти нечто подобное. Мы выпили, а через несколько минут со мной что-то произошло. Все вокруг вспыхнуло яркими цветовыми пятнами. Я словно летела, но в то же время я знала, что сижу на кровати.

Я спросила Аспида, чем он меня опоил, но он засмеялся и ответил, что я пьяна от любви.

Потом он сказал, что хочет кое-что мне показать, и повел меня в оранжерею. Меня пошатывало, предметы вокруг меняли свои очертания, но мне было так весело и хорошо, что это меня не волновало.

Мы вошли в оранжерею, и Макс предложил поиграть в жмурки. Голова у меня к тому времени совсем пошла кругом, за деревьями мерещились странные прозрачные существа. Я еле держалась на ногах, но то, что я время от времени спотыкалась и падала, страшно забавляло. Макс завязал мне глаза шарфиком с мотоциклами, который мне подарил Бублик, раскрутил меня на месте, отпустил, а потом позвал меня.

Смеясь, как сумасшедшая, я следовала за его голосом. Мне казалось, что это самая веселая игра на свете. Иногда я прыгала в сторону звука, стараясь схватить Макса, но безуспешно. Наконец я коснулась его, но споткнулась и упала, толкнув при падении Макса.

Потом я услышала всплеск воды и ужасный крик. Казалось, он доносится отовсюду, разрывая мою голову на части. Я сорвала с глаз повязку, но ничего не увидела — вокруг была темнота. Я попыталась встать, но снова упала. Крик становился все глуше и, наконец, затих. Потом, совершенно неожиданно, вспыхнул свет. Я с трудом поднялась на ноги, увидела, что нахожусь рядом с прудом, и удивилась — Аспид не говорил мне, что в оранжерее есть пруд.

Вода в нем казалась грязной, и это вызывало неприятные ощущения. Я позвала Макса, но он не ответил. Потом я увидела лужицу крови на берегу, прямо у воды. Она нервировала и раздражала меня, поскольку совершенно не гармонировала с окружением. Я опустилась на колени и затерла ее шарфиком. Тогда-то я и заметила на дне пруда скелет и золотой медальон Макса. Над ними кружили эти чертовы рыбины. Я сразу догадалась, что это были пираньи. Сначала я подумала, что проклятые твари убили Аспида, но потом поняла, что это сделала я — ведь это я столкнула его в бассейн.

Не помню, как я выбралась из оранжереи. Окровавленный шарф я несла в руке. Кажется, я уронила его где-то в саду. Потом я вывела "Нежную смерть" за ворота. Я знала, что нельзя шуметь, надо исчезнуть незаметно. Некоторое время я шла по дороге, толкая перед собой мотоцикл. Потом я села на него и понеслась вперед. Я смутно помню, как свалилась с моста, как выбралась на берег, как кто-то меня подобрал и усадил на мотоцикл, а потом я проснулась в доме Бублика.

— Почему ты сбежала от него?

— Ну и вопросики ты задаешь! — усмехнулась подруга. — Я не вышла бы замуж за этого кретина, даже если меня по уши накачать ЛСД. Как только я немного оклемалась и поняла, что он собирается увезти меня за границу, то при первой же возможности дала деру.

— И что ты собираешься делать сейчас?

— Для начала разобраться, как погиб Макс.

— А где ты будешь жить? Как с тобой связаться?

— Я сама с тобой свяжусь, — сказала Жанна. — Извини, мне пора. Нужно кое-что проверить.

— Подожди! — воскликнула я, но в трубке уже звучали короткие гудки.

* * *

Бомж на газоне дернул ногой и перевернулся на другой бок. Из мусорного бака с мяуканьем выскочила кошка. Я провожала ее взглядом, пока она не скрылась из вида. Потом я зажмурилась. В голове была пустота, но я чувствовала, что интуитивно уже нащупала решение загадки. Осталось только окончательно сформулировать его.

Постепенно кусочки головоломки сложились в единое целое. Я открыла глаза и удивилась, что не рассмотрела эту версию раньше. Она объясняла все или почти все. Именно об этом подумала Надин за минуту до того, как в кабинет ворвался Гоги Дрочиладзе. Вот почему так неестественно застыло ее лицо.

Жанна считала, что убила Макса.

Антон считал, что убил Макса.

На самом деле его никто не убивал. Аспид был жив.

Максим был осторожен и хитер, и в результате он перехитрил всех. Он следил за братом и Надин, он подслушивал их разговоры и записывал их встречи на пленку.

Я не верила, что Аспид не обратил внимания на родинки "Черной вдовы". Он мог не помнить имена своих многочисленных любовниц, но свою первую любовь он бы не забыл. Макс ничего не сказал о родинках, чтобы Надин не насторожилась. Он сразу догадался, что между Азаровой и Машей существовала какая-то связь, и что Надин намерена уничтожить его. Слежка за "Черной вдовой" подтвердила его подозрения.

Макс первым нанес удар. Сначала стал компаньоном Азаровой в отмывании денег чеченской мафии, а потом снял деньги со счетов, ликвидировал свои активы и погиб в точности так, как планировал Антон, с той разницей, что у его брата не оказалось алиби.

Скорее всего, Макс не планировал умереть именно в ту ночь. Его могли подтолкнуть к этому какие-то особые обстоятельства, например, неожиданное появление Семена, брата Турбины.

Допустим, что после того, как Жанна заснула, на территорию усадьбы проник Семен, желающий "отомстить за поруганную честь сестры". Они подрались, и Макс случайно или намеренно убил Семена.

Пища для пираний была готова. Осуществить с помощью компьютера необходимые финансовые операции можно было за полчаса.

Покончив с необходимыми приготовлениями, Макс дал Жанне наркотик, затеял игру в жмурки, с помощью пульта дистанционного управления отключил свет, бросил в пруд труп Семена и свой золотой медальон, а заодно вылил в воду немного бычьей крови, чтобы пираньи набросились на мертвое тело.

В темноте часть крови выплеснулась из банки на землю — именно ее Жанна вытерла шарфиком.

Затем Макс закричал как человек, живьем разрываемый на части. Спрятавшись в каком-либо укромном уголке, он включил свет и стал наблюдать за Жанной.

Из Нижних Бодунов он уехал на мотоцикле Семена. Фальшивые документы Макс наверняка заготовил загодя, причем не один комплект.

Макс мог в тот же день улететь за границу, но мстительность и страсть к рискованной игре заставили его остаться. Прежде, чем уехать, он хотел расправиться с Антоном и Надин.

Турбину пришлось убить, чтобы она не подняла панику вокруг смерти брата. Возможно, она знала, что той ночью Семен поехал разбираться с Максом. У милиции могли возникнуть подозрения в связи с исчезновением Семена, а дополнительная, более тщательная экспертиза останков Максу была не нужна.

Свести с ума Антона оказалось совсем просто. Для этого достаточно было в темноте поднести к окну фотографию убитой девочки и осветить ее фонариком. Теперь понятно, почему доги вместо того, чтобы атаковать человека в маске, затеяли с ним игру.

Именно Макс забрал у меня обрывок фотографии и подсунул видеокассету. Таким образом он наносил удар и по Антону, и по "Черной вдове". Тогда же он установил в мой мобильник подслушивающее устройство.

Бублик в ту ночь тоже был рядом с усадьбой (если не внутри). Он мог оказаться нежелательным свидетелем, и Макс, узнав, что Иннокентий едет в Нижние Бодуны, устроил засаду и пристрелил его из снайперской винтовки.

Если мои рассуждения верны, Антону и Надин, а возможно, кому-то еще угрожает смертельная опасность.

В моей версии был лишь один слабый пункт: обглоданный пираньями труп легко можно опознать по зубам. Хотя работа нашей милиции и оставляет желать лучшего, запросить зубную карту Святоярова и провести экспертизу менты наверняка сообразили бы.

Выдать труп Семена за свой Максим мог лишь в одном случае: если зубная карта Светоярова в принципе отсутствовала, то есть зубы он где-то частным образом лечил, но милиция не имела возможности выйти на его дантиста.

Надо срочно связаться с Чупруном и спросить у него насчет опознания трупа.

Я достала сотовый телефон, и он зазвонил у меня в руках. Это оказался Колюня.

— Ты настоящий телепат! — воскликнула я. — Я как раз собиралась тебе звонить.

— Я на Рублевке, провожу осмотр в доме Бубликова. Есть кое-что любопытное. Во-первых, я нашел футболку с дырой, к которой подходит твой лоскуток, а, во-вторых, судя по словам прислуги, в ночь убийства Иннокентий вернулся домой вместе с Жанной, она была не в себе, находилась в его спальне почти двое суток, а потом исчезла. Будешь утверждать, что ты об этом не знала?

— Знала, не знала — какая разница? Жанна не имеет ни малейшего отношения к смерти Светоярова.

— Может, ты еще и имя убийцы назовешь? — язвительно поинтересовался опер.

— Не исключено. Только сначала ответь мне на один вопрос. Вы проводили опознание тела Макса по зубам?

— Нет, мы сделали это по отпечаткам пальцев, — хмыкнул Чупрун.

— Не издевайся, пожалуйста, я серьезно.

Колюня печально вздохнул.

— Ты что нас, совсем за дураков считаешь? Разумеется, мы идентифицировали Светоярова по зубам.

— То есть, у него была зубная карта? — растерянно спросила я.

— А с чем, по-твоему, мы могли сравнивать его зубы? С картой звездного неба?

— Но…

— Что "но"?

— Ты уверен, что эта карта не была поддельной?

— Уверен. У этого парня были три световые пломбы из швейцарского материала, и один имплантант резца стоимостью в четырнадцать тысяч долларов. Зубная карта была самая настоящая. Не беспокойся, уж это-то мы проверили. Ты что, решила, что Макс имитировал свою смерть?

— Эта версия идеально все объясняет.

— Вместо того, чтобы строить версии, сидела бы лучше дома и не рыпалась. Я тебе на домашний телефон звонил — там никто не отвечает. Где тебя черти носят? Знаешь ведь, что тобой убийца охотится.

— Это всего лишь предположение.

— Молись, чтобы это предположение не оказалось верным. Немедленно отправляйся домой, вызови пару знакомых телохранителей и прекрати изображать из себя следователя.

— Ты прав, — грустно согласилась я. — Ничего другого мне, похоже, не остается.

* * *

Полная несостоятельность моих, совсем недавно казавшихся гениальными, версий повергла меня в тоску.

Бросив прощальный взгляд на бомжа, я завела машину и, развернувшись, поехала к выходу со двора. Поворачивая на улицу Горького, я заметила двигающийся в сторону Ленинградского проспекта золотистый "порше каррера", тот самый что привлек мое внимание на стоянке у офиса Азаровой. За стеклом мелькнул точеный профиль Надин.

Чисто автоматически я отреагировала на целеустремленно несущийся спортивный автомобиль, как борзая на механического зайца, хотя шансов догнать "порше" у меня было не больше, чем у вышеупомянутой борзой. С другой стороны, на собачьих бегах нет светофоров, так что некоторая надежда у меня все-таки оставалась.

Выжимая из несчастного "фиата" все, что возможно, я безбожно превышая скорость помчалась вслед за "Черной вдовой".

Позабыв о недавнем разочаровании в собственных дедуктивных способностях из-за провала теории об имитировавшем свою смерть Максе, я принялась вдохновенно строить новые версии убийств Аспида, Бублика и Турбины. Надин в этих версиях занимала далеко не последнее место, то в роли организатора (а то и исполнителя) убийства, то в качестве потенциальной жертвы загадочного мистера Икс.

Не знаю, заметила ли Азарова слежку, но оторваться ей удалось, и без особого труда. "Черная вдова" лихо проскочила перекресток на желтый свет за мгновение до того, как он переключился на красный. Кончать жизнь самоубийством в мои планы не входило, и я послушно, хотя и с сожалением, затормозила.

Мой "фиат" еще стоял на перекрестке, когда раздалась длинная автоматная очередь, за ней еще одна, покороче. Проклятый светофор, словно издеваясь, никак не желал переключаться. Увидев, наконец, зеленый свет, я резко рванула машину с места, уже предчувствуя, что ждет меня впереди.

К месту аварии мне подъехать не удалось из-за мгновенно образовавшейся пробки. Бросив "фиат" посреди дороги, я выскочила из него и, лавируя между машинами и людьми, побежала вперед.

Какой-то мужчина схватил меня за локоть. Я возмущенно обернулась, пытаясь вырваться, но его пальцы держали меня цепко, как клещи.

— Не подходите ближе. Это опасно. В любой момент может произойти взрыв.

Милиция, с нетипичной для России оперативностью почти мгновенно оказавшаяся на месте происшествия, оттесняла в сторону зевак. Я встала на цыпочки и вытянула шею, вглядываясь в перегородившие дорогу искореженные автомобили. Между сплющенным передком голубой "девятки" и развернувшимся боком "джипом" был виден кусочек золотистого кузова. Над ним в клубах черного дыма змейками проскальзывали языки пламени.

— Мотоциклист! Это был мотоциклист! Я все видел! — послышался из толпы громкий возбужденный голос. — Весь в черном, мотоцикл черный — ужас! У него был автомат, маленький такой, с коротким стволом, прямо как в кино. Ба-бах! Трах! Стекла разлетаются! Вон та золотая тачка виляет в сторону, врезается в зеленый пикап, а потом начинается "куча мала".

Выбравшись из кольца зевак, я вернулась к своему "фиату". Около получаса пришлось ждать, пока движение восстановится и рассосется возникшая пробка. Потом я развернулась и поехала к центру.

* * *

Больничная палата, в которой лежал Антон Светояров, оказалась вполне на высоте. В то время, как рядовые пациенты из-за нехватки мест вынуждены были довольствоваться кроватями, выставленных в холлы и коридоры, Громовая нога наслаждался отсутствием соседей, цветным телевизором и телефоном.

Антон выглядел и чувствовал себя гораздо лучше, чем я ожидала, и бинтов на нем было не так уж много — тетя Клава вчера с перепугу явно перестаралась.

Сначала меня не хотели пускать — время для посещений было неурочным, но сотенная бумажка, предложенная сестре, сделала ее гораздо сговорчивее.

— Привет, — сказала я. — Извини, что не сообразила принести тебе фрукты. Тут такие дела творятся, что совсем из головы вылетело.

Светояров не ответил. Его взгляд, избегая встречаться с моим, блуждал по кровати, словно в складках больничного одеяла он пытался найти ответы на мучающие его вопросы.

Я вздохнула, присела на край кровати и взяла Антона за руку. Он напрягся при моем прикосновении, но руку не отнял.

— Не надо изображать со мной аутиста. Ты так блестяще научился симулировать психические отклонения, что сам перестаешь отличать игру от реальности. Я не представляю для тебя опасности, наоборот, пытаюсь тебя спасти. Сегодня убили Иннокентия Бубликова и Надежду Азарову. Их обоих застрелили. Не исключено, что следующей жертвой станет кто-то из нас. Ты кажешься мне более вероятным кандидатом.

— Что? Надин убили? Это правда?

Пальцы Светоярова сжались, больно впившись в мою ладонь.

— Мне очень жаль, но это так.

— Как это случилось?

— Около часа назад ее машину расстрелял из автомата какой-то мотоциклист.

— Откуда ты знаешь? Это точно?

— Это произошло почти у меня на глазах. Я сама видела, как горела ее машина. И это еще не все. Я провела эту ночь в Нижних Бодунах. Тетя Клава постелила мне в спальне твоего брата. Кто-то незаметно прокрался в спальню и подкинул мне видеокассету, на которой была записана твоя встреча с Надин. Вы занимались любовью, а потом обсуждали, как убить Макса, чтобы завладеть его состоянием. Скормить брата пираньям была твоя идея.

— О, господи!

Вырвав руку, Антон резким движением повернулся на живот и зарылся лицом в подушку, пытаясь спрятаться то ли от себя самого, то ли от окружающего мира.

— Постарайся успокоиться. Мы должны понять, что происходит. Кто, по-твоему, мог сделать подобную запись и подбросить ее мне?

— Не знаю. Понятия не имею. Важно не это — я должен вспомнить, что произошло. Мне нужно понять, убийца я или нет.

— Я почти уверена, что брата убил не ты. У Максима хватало врагов. Ты в курсе, что его фирма полностью разорена?

— Разорена? Что это значит?

Антон повернулся и недоверчиво уставился на меня.

— Это значит, что тебе не достанется не копейки. Не исключено, что дома и квартиры Максима окажутся проданы за долги.

— Денег нет? Откуда ты знаешь?

— Расследованием занимается мой знакомый. Он мне сказал.

— Тогда все ясно. Это он. Он убил.

— Кто? Кого ты имеешь в виду?

— Но это же очевидно. Макс имитировал собственную смерть. Не знаю, кого там сожрали пираньи, но это был точно не брат. Раз денег нет, в пруду был не он. Макс забрал все и исчез. Ты не знаешь его так хорошо, как знаю я. Это он убил Турбину и Надин. Запись тоже сделал он. Он следил за мной. Я сам подал Максу идею, как исчезнуть. Теперь он убьет и меня. Сначала меня, а потом, возможно, и тебя.

— Мне тоже приходило это в голову, но твой брат мертв. Есть заключение экспертизы. Его идентифицировали по зубной карте.

— Зубную карту можно подделать.

— Можно, но в данном случае она была подлинной. Милиция все проверила.

— Милицию можно купить.

— Этим делом занимается мой близкий друг. Не знаю, можно ли его купить, но мне бы он не соврал. У человека, обнаруженного в бассейне, был имплантант резца стоимостью в четырнадцать тысяч долларов.

— Пару месяцев назад Макс попал в аварию на мотоцикле. Ничего серьезного, только выбил зуб. Он действительно поставил себе имплантант за такую сумму.

— Видишь, он действительно погиб. Я не знаю, в чем тут дело, но человек, скормивший Макса пираньям, пытается уничтожить и тебя, причем довольно изощренными способами, не типичными для обычных убийц. Ты ведь прыгнул в окно потому, что увидел за ним Машу Зуенко?

Антон вздрогнул.

— Откуда ты знаешь? Ты тоже ее видела?

— Нет, я просто догадалась.

— Она часто приходит ко мне во сне.

— А наяву?

— В последние годы нет. Раньше я ее видел. Меня тогда засунули в психушку.

— Ты помнишь, что произошло семнадцать лет назад? Как погибла Маша?

— Что-то помню, но очень смутно. Только отдельные детали. Мы пошли на речку. Макс предложил попробовать какие-то таблетки. Сказал, что по знакомству достал новый синтетический наркотик. На улицах такой не купишь — дурь редкая и жутко дорогая. Крутая штука, кайфа много, а побочных явлений — никаких. Маша сначала сопротивлялась, а потом согласилась — за компанию.

У Макса оказался припасен еще один сюрприз — порножурналы. В то время они были редкостью. Мне было только одиннадцать лет, но выглядел я на все четырнадцать.

Наркотик полностью лишил меня способности соображать. Картинки в журналах казались живыми. Женщины протягивали ко мне руки, смеялись и ласкали меня. Со мной творилось что-то невероятное. Я желал их всех, но больше всего я желал Машу. Что было потом я не помню — какие-то обрывки галлюцинаций — видоизменяющиеся женские тела, руки, вытягивающиеся, как щупальца осьминогов, лобки, превращающиеся в заросшие лесом холмы, еще какую-то чертовщину. Я слышал какие-то звуки — то ли музыку, похожую на крик, или крик, похожий на музыку.

Когда сознание немного прояснилось, я понял, что лежу на мелководье полностью раздетый. Иногда вода касалась моей щеки, наверное, ее прохлада и привела меня в чувство. Потом я увидел, что подо мной распласталась Маша. Я лежал прямо на ней, а она не шевелилась, хотя вода заливалась ей в рот. Я не сразу сообразил, что она была мертвая. Потом появился Макс. Он заорал, что я сумасшедший, что я изнасиловал и убил ее. Я ничего не мог вспомнить. Кажется, я закричал, а потом потерял сознание.

Очнулся я в больнице, не зная, привиделась мне смерть Маши или нет. Мне что-то говорили, но я не отвечал, а потом ко мне пришел Макс. Он сказал, что все устроил в лучшем виде. Маша случайно утонула, а меня это настолько потрясло, что я пережил нервный кризис. Он обещал, что никто никогда не узнает, что я изнасиловал и убил Машу. У родителей достаточно связей, и даже если какие-то следы насилия на ее теле и обнаружатся, милиция закроет на это глаза. На всякий случай Макс посоветовал мне и дальше изображать тронувшего на почве нервного потрясения — мол, с психа и взятки гладки.

Тогда мне не требовалось что-то специально изображать. Внешний мир почти перестал для меня существовать. Днем и ночью я пытался восстановить последовательность событий, понять, как и почему я убил Машу. Я терзал себя воспоминаниями почти два года, к сожалению, безрезультатно.

Тогда я решил покончить с собой. Осталось только придумать, как это сделать — чтобы получилось с первой попытки. В ту ночь мне приснилась Маша. Она улыбалась и ничуть не сердилась на меня. Маша сказала, что ее убил Макс, а вину свалил на меня. Я знал, что брат ревнует ко мне и в глубине души меня ненавидит, но не ожидал, что он способен на такую подлость. Прежде, чем исчезнуть, Маша велела мне остерегаться Максима.

— Если ты станешь таким, как был, Макс уничтожит тебя. Он не позволит тебе взять верх над собой, сказала она.

Я думал над ее словами несколько месяцев, а потом понял, что Маша была права. Макс мог испытывать снисходительное сострадание к брату-идиоту, но соперника рядом с собой он бы не потерпел. Именно тогда я и решил разыграть задержку развития.

Для начала мне нужно было выбраться из психушки. Я начал вести себя более адекватно — и меня выписали. Я провел всех — врачей, родителей, брата. Застенчивый мальчик с травмированной психикой, испытывающий страх перед женщинами — этот образ вполне удовлетворял Максима. На фоне недоумка-брата он выглядел еще более блистательным. Примерно так же уродство английского бульдога подчеркивает очарование его молодой красивой хозяйки.

— Ты так и не вспомнил, что произошлос Машей?

— Нет, но я начал склоняться к версии, что в ее смерти действительно виновен Макс. Где он был, когда я ее, якобы, насиловал и убивал? Спрашивать об этом брата не имело смысла — правду бы он не ответил. Именно Макс убедил нас принять наркотик, именно он подсунул нам непристойные картинки. Даже если это я убил Машу, косвенным виновником ее смерти является он.

Даже сейчас воспоминания о Маше сводят меня с ума. Иногда я полностью я теряю контроль над собой. Именно это и произошло, когда я выпрыгнул в окно. Макс уничтожил меня, превратил мою жизнь в ад. Я поклялся, что когда-либо он за это ответит. Возможно, ты считаешь меня чудовищем, но мне жаль, если кто-то другой, а не я скормил брата пираньям.

— Я не считаю тебя чудовищем и не собираюсь рассуждать на тему, что судить и карать должен бог или суд присяжных. Все это глупости. Возможно, на твоем месте я действовала бы точно так же. Не мучай себя из-за этой истории. Даже если Маша погибла из-за тебя, вина твоя была минимальной — ребенок под действием наркотика не отдавал отчета в своих поступках, и вину эту ты давно искупил. Послушайся моего совета — забудь о прошлом и начни жить сначала.

Антон горько усмехнулся.

— Если бы я мог. Думаешь, воспоминания так просто стереть? К сожалению, я не компьютер, где нажмешь кнопку "Delet" — и все.

— Ладно, — подытожила я. — На эту тему мы поговорим после. Сейчас есть более насущная проблема — человек, спровоцировавший у тебя приступ безумия, все еще на свободе. Макс, Турбина, Бублик и Надин убиты. Не исключено, что прикончил их тот же самый тип, хотя Надин могла убрать чеченская мафия, потерявшая из-за нее свои деньги. Даже если предположить, что ты псих с раздвоением личности, убивший Макса и Турбину, и ничего об этом не помнящий, Бубликова ты застрелить не мог, как и подсунуть мне кассету с компроматом на самого себя. В это время ты находился в больнице. Подумай, кто заинтересован в том, чтобы уничтожить тебя и Макса?

— Не знаю. Сам по себе я никому особо не мешал — разве что в качестве наследника брата. Если деньги исчезли, в убийстве может быть замешан кто-то из деловых партнеров или сотрудников фирмы. С другой стороны, врагов у Макса было более чем достаточно — одних мужей, ставших рогоносцами по его вине, наберется не один десяток.

— Плохо дело, — вздохнула я. — При таком количестве подозреваемых гадать можно до бесконечности, а убийца тем временем готовится нанести очередной удар. Думаю, тебе необходима защита милиции.

— Смеешься? Ты веришь, что наша милиция способна хоть кого-то защитить?

— Можешь предложить другие варианты? Чтобы изменить внешность и скрыться, требуются деньги, а у тебя их нет. Можно, конечно, забиться в какую-либо щель и отсиживаться там, пока убийцу не поймают, но его ведь могут и не поймать.

— Деньги… — задумчиво произнес Антон. — Говоришь, чтобы скрыться, нужны деньги. Черт, а ведь, кажется, они у меня есть!

— Кажется или есть? — уточнила я.

— Макс отложил кое-что на черный день. На всякий случай он сделал "заначку" наличными. Думаю, там должно быть не меньше миллиона долларов.

— Там — это где?

— Он купил дом в глухой деревушке километрах в трехстах от Москвы. Макс полагал, что никто об этом не знает, но я незаметно следил за каждым его шагом. В подвале дома он оборудовал тайник. Деньги должны быть спрятаны там.

— Ты уверен?

— Почти. Я не пытался отыскать тайник, хотя и представляю, где он находится. Заначка брата меня не интересовала — я собирался получить все. Если Макс действительно погиб, деньги должны лежать в тайнике. Их вполне достаточно для того, чтобы исчезнуть. Мы уедем вместе. Тебе тоже угрожает опасность.

— Вообще-то в мои планы не входило исчезать. Я в эту историю оказалась замешана совершенно случайно. Опасность угрожает в первую очередь тебе, а не мне.

— Ты на машине?

— Да. А что?

— Мы отправимся туда прямо сейчас. Найдем деньги, а потом уже ты решишь, что будешь делать дальше.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Для человека, спасающего свою жизнь, вполне.

— Вряд ли тебе позволят уйти. Твою одежду забрали? Наверняка, она же была вся в крови.

— Утром приезжала тетя Клава. Она привезла мне брюки и рубашку. Они лежат в шкафу.

— Я думала, в больницах отбирают одежду, — удивилась я.

— У обычных пациентов да. К счастью, я отношусь к другой категории. Знаешь поговорку: кто платит, тот и заказывает музыку.

Я помогла Антону одеться — рукава рубашки с трудом налезли на повязки. Потом мы вышли в коридор. Вопреки моим опасениям, никто нас не остановил, все были слишком заняты, чтобы обращать на нас внимание. Пару минут спустя мы уже сидели в машине.

— Доедешь до кольцевой, свернешь налево и выедешь на Варшавское шоссе. Я буду указывать дорогу, — сказал Антон.

* * *

— Я все время хотела спросить: почему у вас не было охраны?

— Макс почти не бывал в Нижних Бодунах. У нас работали посменно два охранника, но неделю назад брат уволил их, придравшись к тому, что во время дежурства они выпили пару банок пива. Тогда же он начал устанавливать новую систему безопасности, в частности менял камеры слежения. В ночь его смерти работы еще не были закончены, и камеры ничего не записали — они не были подключены.

— Все выглядит так, словно он подготавливал почву для имитации собственной смерти.

— И кто-то этим воспользовался. Если честно, даже имплантант в челюсти трупа не убеждает меня, что погиб именно Антон.

— Похоже, ты испытываешь по отношению к брату нечто вроде священного ужаса. Любой человек рано или поздно допускает ошибку. Невозможно все предвидеть и рассчитать.

— Ты не знаешь Макса так хорошо, как я. Он ошибок не допускает. Вот здесь сверни налево.

Антон указывал дорогу с такой уверенностью, словно он уже бывал здесь раньше. Мы сворачивали на какие-то проселки, машина козлом скакала по лужам и ухабам, мелькали деревья, поля, черные покосившиеся избы, типичные для русской глубинки.

— Приехали.

Дом, у которого Антон велел мне затормозить, стоял на отшибе. Деревня, к которой он, по идее, должен был относиться, или уже вымерла, или была близка к этому состоянию. Вокруг не было ни души — ни дачников, ни грибников — сказывалась удаленность от столицы.

Светояров вышел из машины, просунул руку между доскам забора и, нашарив изнутри щеколду на калитке, открыл ее. Немного повозившись, он распахнул створки ворот и велел мне загнать машину во двор — там она будет менее заметна.

Дом оказался крепким добротным пятистенком, сложенным из толстых потемневших от времени стволов, которым строители даже не потрудились придать квадратное сечение. Деревянные ставни на окнах были заколочены, в окованную железом дверь врезан какой-то хитроумный импортный замок. Он был единственным напоминанием о том, что цивилизация коснулась этого богом забытого места.

Представив, как тоскливо должно быть здесь зимой, я невольно поежилась. Мертвенное безмолвие снега, леденящая стужа, надрывное завывание ветра в черных скелетах деревьев. Иллюзия полной изоляции от мира — настоящий кошмар. Я бы в таких условиях и недели не выдержала. Не мудрено, что русский народ спокон веков отводил душу в пьянстве и драках. Загони меня на месячишко-другой в такое захолустье, может, и я бы с тоски запила горькую.

Представить энергичного и элегантного Макса в подобном месте я просто не могла. Впрочем, жить здесь он и не собирался. Для тайника, на мой взгляд, место было не лучшее, но Максиму видней, где устраивать тайники.

— Ты уверен, что твой брат именно здесь хранит деньги? — обратилась я к Антону. — Место уж больно дикое. В избу, несмотря на запоры, вполне может вломиться какой-либо бродяга, да и местные из вредности и зависти часто сжигают дома, купленные в деревнях городскими. Проще было бы закопать деньги в каком-то надежном месте.

— Мой брат никогда не следовал простыми путями.

— У тебя есть ключ от дома?

— Откуда?

— Как же мы войдем внутрь?

— Попробую взломать дверь. В сарае должны быть инструменты.

Сарай оказался заперт, но Антон несколькими ударами ноги высадил подгнившие доски двери и извлек оттуда ржавый зазубренный топор.

Попасть в дом оказалось гораздо сложнее.

Сначала Антон решил проникнуть внутрь через окно. Взломать ставни оказалось нетрудно, но тут нас поджидал сюрприз: окна были забраны металлическими решетками. Справиться с дверью тоже не удалось. Она оказалась бронированной, а чтобы высадить укрепленный металлическими штырями дверной проем, потребовалась бы бригада рабочих со специальными инструментами.

— Ничего не получится, — констатировал Антон. — Попробуем вырвать оконную решетку с помощью "фиата". У тебя найдется трос?

— Лежит в багажнике. Думаешь, получится?

— Должно получиться.

Привязав решетку к крюку под задним бампером машины, Светояров сел за руль.

Автомобиль взревел мотором и рванулся вперед. Решетка дрогнула, но устояла. Лишь на пятом рывке она с треском вылетела наружу.

— И где же тайник? — осведомилась я, оглядывая спартанскую обстановку дома.

Беленая русская печь, вытертые дорожки на полу, сколоченный из досок стол, пара обшарпанных стульев, железная кровать с провисшей сеткой.

Откинув ногой один из половиков, Антон потянул за кольцо обнаружившегося под ним люка.

— Откуда ты знаешь, что тайник в подвале?

— Ты сама упомянула, что местные часто поджигают дома чужаков. Думаешь, мой брат не предусмотрел этот вариант? Я мельком видел чертежи с проектом тайника. Не исключено, что Максим даже сейф там установил.

Антон повернул выключатель, и в подвале вспыхнула тусклая лампочка.

— Даже странно видеть здесь электричество, — сказала я. — Керосиновая лампа или чадящая лучина выглядели бы более естественно.

Подвал был завален грязными деревянными ящиками, стеклянными банками, стопками старых пожелтевших газет, грудами сгнившего картофеля и прочим мусором. Вонь стояла такая, что у меня в первый момент закружилась голова. Вспугнутые нашим появлением, по полу заметались жирные крысы.

— Самое подходящее место для сейфа с миллионом долларов, — язвительно заметила я. — Говорят, у богатеев сейчас в моде сейфы индивидуального дизайна — своеобразный аналог кастомизированных "Харлеев". Советую покопаться в останках картофеля — не исключено, что ты обнаружишь там эксклюзивный бронированный шедевр от какого-нибудь Ламборджини и Габана.

Стоя на нижней ступеньке лестницы, Антон внимательно осматривал подвал. Меньше всего я ожидала, что он воспримет мой совет серьезно, но именно так он и поступил.

Взобравшись на груду картофеля, он разбросал наваленные у стены пустые деревянные ящики, оторвал от одного из них доску и, действуя ею, как лопатой, принялся разгребать картофельные завалы.

Вонь стала совсем нестерпимой.

— Не возражаешь, если я поднимусь наверх, пока ты продолжишь свои изыскания? — осведомилась я. — А такой атмосфере я долго не продержусь.

— Подожди!

Пошарив руками по стене, Антон что-то нажал, толкнул, и часть стены, поворачиваясь, как дверь, отошла назад. Светояров шагнул в открывшийся проход. Вспыхнувший свет озарил довольно просторную комнату.

Мгновенно позабыв об отвратительном запахе, я, увязая ногами в гнилом картофеле, бросилась к тайнику.

— Ничего себе! — изумленно присвистнула я, оглядывая интерьер, ничуть не напоминающий убого-спартанское убранство избы. — Вот это размах! Вместо того, чтобы закопать под картошкой трехлитровую банку, набитую баксами, Максим решил устроить свой миллион с максимальным комфортом.

Моя шутка о сейфе эксклюзивного дизайна оказалась пророческой. Слева у стены на высоком металлическом постаменте возвышался стальной куб со стороной около восьмидесяти сантиметров.

Грани куба украшали приваренные к ним блестящие металлические стрелки, полоски, ромбы и параллелепипеды, что придавало сейфу сходство с современной абстрактной скульптурой.

На передней панели располагались аж три замка, колесо и какой-то рычаг с круглым стальным набалдашником. Все сооружение выглядело на редкость внушительно, и я задумалась над тем, что вскрыть такую махину будет непросто даже с помощью автогена.

В комнате тоже стоял неприятный гниловатый запах, словно где-то в углу разлагалась сдохшая крыса.

— Близок локоть, да не укусишь, — констатировала я. — У тебя есть идея, как откупорить этот бронированный гроб?

— Сукин сын, — выругался Антон. — Постарался братишка, ничего не скажешь. И тут подгадил.

— Комбинацию ты, разумеется, не знаешь.

— Придется достать автоген.

— Я уже думала об этом. Сейф ты, может, и вскроешь, но деньги при этом наверняка сгорят. К тому же я читала, что в некоторые сейфы на случай попытки взлома закладывается взрывчатка или отравляющий газ, так что лучше не рисковать.

— Что же делать?

— Придется искать опытного медвежатника. Обычный слесарь с этой штукой не справится.

Я подошла к сверкающей коробке и провела пальцем по острию одной из стрелок. Потом я взялась за рычаг, увенчанный крупным стальным шаром, слегка повернула его и потянула на себя. К моему удивлению дверца поддалась. Она двигалась медленно и неохотно, но она открывалась!

— Антон! Сейф не заперт!

— Что?!!

Одним прыжком он подскочил ко мне.

Вцепившись в рычаг обеими руками, я рванула дверцу на себя.

За моей спиной вскрикнул Антон, в нос ударил отвратительный запах тления. Дверца закрывала мне обзор, и я не сразу увидела предмет, покоящийся в глубине сейфа эксклюзивного дизайна. Разглядев его, я почувствовала, как спазматически сжимается желудок, и вцепилась зубами в реанимирующую точку на руке, болью заглушая позывы к рвоте.

Это была уже тронутая тлением отрезанная голова мужчины. Вонь, исходящая от нее, была совершенно нестерпимой. Зрелище было не для слабонервных. Избавляясь от этого кошмара, я толкнула дверцу сейфа. Закрывалась она невыносимо медленно, пока, наконец, не захлопнулась с противным металлическим лязганьем. Я перевела взгляд на бледного, как смерть, Антона.

— Это Семен, брат Турбины, — хрипло произнес он.

Антон закрыл руками лицо и прислонился спиной к стене. Я положила руку ему на плечо.

— Успокойся. Сейчас мы уйдем отсюда. Куда, интересно, он дел тело?

Интуитивно я догадывалась об ответе, хотя логически и не могла его обосновать.

— Скормил пираньям, — подтверждая мою догадку, произнес сзади насмешливо-уверенный голос.

Я почувствовала, как вздрогнул Антон. Я тоже вздрогнула прежде, чем обернуться.

Напротив сейфа стоял Макс с нацеленным на нас пистолетом. Судя по всему, он вышел из-за японской ширмы, закрывавшей часть стены. Оказавшись в комнате, мы первым делом бросились к сейфу, даже не подумав о возможной засаде.

— Я был уверен, что мой братишка, узнав, что остался без копейки, в первую очередь заявится сюда, — ухмыльнулся Аспид. — Думаешь, почему ему стало известно о тайнике? Все было учтено и просчитано на много ходов вперед. Не стоило тебе ехать с ним. Я не хотел трогать тебя, но ты не оставила мне выбора.

— Значит, ты все-таки подделал зубную карту, — печально констатировала я.

Антон не произнес ни слова. Его бледное лицо стало задумчиво-отрешенным, отсутствующий взгляд смотрел куда-то сквозь стену. Он снова ушел в себя — автоматически сработала защитная реакция психики на стрессовую ситуацию. Может, он притворяется? Хорошо бы. Одна я точно не справлюсь с Аспидом. Хотя, что мы сделаем вдвоем — безоружные против пистолета?

— Зачем? Подделку слишком легко обнаружить, — голос Макса вернул меня к действительности.

— Но ведь милиция опознала тебя по зубам.

— Это означает, что зубы обглоданного пираньями черепа соответствовали моей зубной карте.

— Как ты это сделал?

— Очень просто. Купил в морге голову со здоровыми зубами и волосами, похожими на мои, и дал пираньям обглодать ее до костей. Затем с ней поработал дантист, разумеется, не тот, у которого я лечился. Он скопировал мои пломбы в лучшем виде. Оставалось лишь положить голову в морозилку и ждать удобного момента.

— Ты купил только голову? Почему не все тело целиком? — удивилась я.

— Экспертиза тканей могла бы показать, что смерть съеденного человека наступила несколько суток назад, да и пираньи предпочитают свежее мясо.

— Выходит, ты заранее планировал убить брата Турбины?

— Нет. Это вышло случайно, и я решил изменить первоначальный план. Умереть я собирался только через пару дней. Именно поэтому я уволил охранника и начал менять аппаратуру наблюдения. Я хотел устроить все так, чтобы в моей смерти обвинили Антона, но планы на то и существуют, чтобы их менять.

— А зачем тебе вообще потребовалось умирать?

— При таком количестве врагов, как у меня, лучший способ сохранить себе жизнь — это умереть, как ни парадоксально это звучит. Слишком много стервятников зарилось на мои деньги и бизнес. Ты же просмотрела видеокассету. Мой якобы слабоумный братец, развлекаясь в постели с моей любовницей, планировал скормить меня пираньям. Как, по-твоему, я должен был на это отреагировать? На Востоке есть пословица, что нападение — лучший способ защиты. Я всего лишь защищался.

— Почему ты стал следить за Антоном? Догадался, что он только симулирует задержку умственного развития?

— Стыдно признаться, но его я так и не раскусил. Надо отдать братишке должное — притворяется он отменно. Слежка была установлена за Надин. "Черная вдова" сама по себе опаснее плюющейся кобры, а тут еще и родинки на ее руке, в точности совпадающие с теми, что были у Маши Зуенко… Это делало ее опасной вдвойне. Ты ведь наверняка уже раскопала ту давнюю историю.

— У Маши были не родинки, а татуировка.

— Татуировка? — удивленно вскинул брови Максим. — Я и не знал. Хотя, какая разница — родинки, татуировка. Когда Надин начала обхаживать меня, я сразу почуял, что дело тут не в моем мужском обаянии и даже не в бизнесе. Азарова каким-то образом была связана с Машей и хотела отомстить.

Отношения Надин с моим братом оказались для меня полной неожиданностью. Меньше всего я ожидал опасности со стороны Антона. Именно тогда я стал компаньоном Надин в отмывании денег чеченской мафии при посредничестве безмозглого грузина-полукровки Дрочиладзе. За полчаса до своей смерти я перевел со счетов нашей подставной фирмы все активы. Большую часть своих денег я заранее спрятал в налоговых оазисах. Последние финансовые операции были завершены в ту же ночь.

— Драка с Дрочиладзе в ресторане "Мэриотт "Гранд Отеля" была связана с деньгами?

— Нет, бизнес тут ни при чем. Просто этот паяц заметил, что его любовница строит мне глазки, и сдуру полез на рожон.

— А что произошло с братом Турбины?

— Она взвилась, увидев, как я уезжаю с Жанной и, видимо, накрутила своего подвыпившего братца. Будучи моей любовницей, Турбина знала код, открывающий заднюю калитку. Она назвала код Семену. Среди ночи он заявился в особняк и начал орать у меня под окном, что я должен сделать из его сестры "честную женщину". Жанна крепко спала. Я вышел с намерением заткнуть глотку этому идиоту. Убивать его я не собирался, это вышло случайно. Я первый бросился на меня, а мой удар в основание шеи оказался чуть сильнее, чем нужно.

Убедившись, что Семен мертв, я понял, что в некотором роде это удача — ростом и фигурой он напоминал меня. Это избавляло меня от поисков подходящего тела.

Я оттащил труп в подсобное помещение рядом с оранжереей, где готовят пищу для животных. Там я переодел Семена в свою одежду, обезглавил его, голову спрятал в пакет, а тело отнес в оранжерею и спрятал неподалеку от пруда с пираньями. Там же я оставил уже обглоданный череп и банку с бычьей кровью. Кровь следовало вылить в бассейн, чтобы рыбы набросились на тело.

Затем я переоделся в рубашку и брюки, похожие на те, что были на Семене, достал бутылку шампанского, разлил его по бокалам, добавил в один из них сильнодействующий наркотик, поднялся в спальню и разбудил Жанну.

Она выпила отравленное шампанское, ни о чем не догадавшись. Я повел Жанну в оранжерею и затеял игру в жмурки. К этому моменту наркотик начал действовать в полную силу, и Жанна не могла адекватно оценивать происходящее.

С помощью пульта управления я отключил в оранжерее свет, сделал так, что она меня толкнула, потом подбежал к бассейну, ударил рукой по воде и закричал так, словно меня рвут на части. Чувство времени у Жанны было нарушено, и она не могла определить, что от толчка до всплеска прошло слишком много времени. В темноте, с повязкой на глазах она потеряла ориентацию и упала. Продолжая кричать, я сбросил в пруд тело Семена, голову и свой золотой медальон. Затем я выплеснул в воду бычью кровь. Убедившись, что пираньи приступили к пиршеству, я перестал кричать, забрался в укрытие и включил свет.

Жанна уже успела снять повязку. Она не сразу увидела пруд и подошла к нему как раз в тот момент, когда пираньи сдирали со скелета последние куски мяса.

Некоторое время Жанна всматривалась в воду. Казалось, она не понимает, что происходит. Потом она заметила лужицу крови у края пруда — в темноте я пролил часть бычьей крови на пол. Она принялась тщательно вытирать кровь своим шарфиком. Затем Жанна повернулась и с окровавленным шарфом в руке вышла из оранжереи.

Я незаметно последовал за ней и увидел, как она выводит за ворота мотоцикл. Потом я заметил человека, бегущего к задней калитке. Лицо его я не смог разглядеть, заметил только, что он был толст и довольно неуклюж.

Догнать его я не сумел. Он скрылся в лесу, и вскоре оттуда раздался звук мотоциклетного мотора. Я понял, что этот тип погнался за Жанной.

Раскрыть инкогнито таинственного визитера было нетрудно. Жанна успела рассказать мне о влюбленном толстяке Бублике, одолжившем ей "Нежную смерть". Задняя калитка оказалась распахнутой настежь — скорее всего пьяный Семен не закрыл ее за собой, и Бублик незаметно прошел вслед за ним. Он вполне мог стать свидетелем убийства.

— Значит, это ты застрелил Бублика.

— У меня не было другого выхода. Зная о Семене, он бы сразу сообразил, что в бассейне нашли не меня. Иннокентия надо было убрать как можно скорее. В своем особняке, под охраной он был неуязвим. "Жучок", поставленный в твой телефон помог мне устроить засаду.

— А Надин? Тоже твоих рук дело?

— Вот тут уже я ни при чем, точнее, почти ни при чем. Сама понимаешь — чеченцы не любят терять свои деньги.

— С Бубликом все понятно, но зачем тебе потребовалось убивать Турбину?

— Одноглазка слишком активно искала своего брата. Я всадил в нее нож и убрался с поляны за полминуты до того, как там появился мой брат. Я незаметно наблюдал за ним из-за деревьев. Турбина еще дышала, когда он склонился над ней. Антон всегда был слабаком, что бы он о себе не воображал. Моя смерть в бассейне с пираньями выбила его из колеи — он решил что прикончил меня в припадке лунатизма или что-то вроде этого. При виде мертвой Турбины у него окончательно поехала крыша и братишка убедил себя, что он и ее порешил.

Потом появилась ты. Я слышал ваш разговор, видел, как он повез тебя домой. Тогда я и решил окончательно добить братца и показал ему через окно подсвеченный фонариком портрет Маши Зуенко. Результат даже превзошел мои ожидания. Я не предвидел только, что у тебя хватит смелости выскочить в окно и погнаться за мной.

— Сама не понимаю, что на меня нашло. Вероятно, безумие заразительно. Кстати, зачем ты подкинул мне пленку?

— Это была очередная импровизация. В любом случае я должен был забрать у тебя клочок снимка — по родинкам Антон или тетя Клава могли сообразить, что он оторван от фотографии Маши Зуенко. Это могло поломать мои планы — Антону полагалось считать, что он снова страдает галлюцинациями. Подбросив тебе кассету, я внес в игру новый элемент. Мне было любопытно, что из этого получится. Заодно я поставил "жучка" в твой мобильник. Против тебя я ничего не имею, наоборот, ты мне даже нравишься. Жаль, что придется убить вас обоих.

— Зачем тебе это? Ты можешь просто исчезнуть, как и планировал. Я забуду о том, что ты жив. Антон сейчас не в себе. Уйди, и я внушу ему, что здесь никого не было. Тебя вполне можно будет списать на галлюцинацию. Неужели тебе не жаль собственного брата?

— Ты забываешь, что он первый задумал убить меня. Поднявший меч от меча и погибнет.

— Сомневаюсь, что это он первым поднял меч. Как погибла Маша Зуенко? Кто убил ее — ты или Антон?

Лицо Макса перекосилось.

— Почему бы тебе не спросить об этом Антона?

— Он ничего не помнит. Точно так же он не помнит, как убил тебя и Турбину. Не помнит, потому что не убивал. Это ведь ты убил Машу, ты, а не он. Ты заставил их принять наркотик. Для Антона доза оказалась слишком большой, и он отключился от внешнего мира, погрузившись в галлюцинации.

Ты попытался изнасиловать Машу, но она сопротивлялась. Тогда ты убил ее и убедил Антона в его виновности. В результате твой брат провел два года в психушке. Он до сих пор не оправился от потрясения. Разве я не права? Так кто поднял меч — ты или он? В любом случае ты нас убьешь. Почему бы тебе не сказать правду? Об этом никто не узнает. Или у тебя не хватает духу признаться?

— Признаться? — оскалился Макс. — Почему я должен тебе в чем-то признаваться? Или ты вообразила себя судом присяжных?

— Было жестоко убеждать Антона в том, что он убийца. Согласно официальному заключению, смерть Маши стала результатом несчастного случая. Ваши родители замяли дело. Чего ради тебе потребовалось издеваться над братом?

— Потому что я ненавидел его. Его и ее — их обоих. Сначала я хотел утопить Антона вместе с Машей, но потом понял, что есть участь худшая, чем смерть. Ему предстояло расплачиваться всю жизнь.

— За что? Что Антон тебе сделал?

— Он родился, и этого было достаточно! Он отнимал у меня все — родителей, дом, друзей, лучшие игрушки. Я был хорош, но рядом с Антоном я выглядел убожеством. В детстве он был вылитый херувим — невинные голубые глаза, пшенично-золотистые кудри — это потом у него волосы потемнели. Я был талантлив, а он гениален. В три года Антон научился читать. В пять лет он играл на скрипке. В восемь начал писать стихи. В школу он пошел сразу в третий класс. Все вокруг твердили, что его ожидает блестящее будущее. Мое будущее никого не интересовало. Что бы я ни делал, как ни старался, я всегда оставался в тени младшего братишки. Даже Машу он у меня отнял. Мы оба были влюблены в нее. Я был уверен, что у Антона нет шансов — он был младше ее на три года, хотя и выглядел на все четырнадцать. И знаешь, что она мне сказала в день своей смерти? Что когда мы вырастем, она выйдет замуж за Антона, потому что мой брат станет самым знаменитым в мире.

— И тогда ты решил убить их?

— Я мечтал увидеть их мертвыми, но это были всего лишь мечты. Маша погибла случайно. Я тоже принял наркотик, хотя и меньшую дозу. Это было в первый раз. Я не ожидал, что он на меня так подействует, а тут еще и журналы, все эти картинки с обнаженными женщинами… Ты не представляешь, как я ее хотел. Я не предвидел, что она будет так яростно сопротивляться. То, что она звала на помощь Антона, стало последней каплей. Ненависть, которую до этого мне с трудом, но удавалось скрывать, прорвалась, как нарыв.

В какой-то момент мы оказались на мелководье. Я окунул голову Маши в воду просто для того, чтобы она перестала кричать. Я не собирался ее убивать. Только потом, когда она перестала сопротивляться, я понял, что она не дышит.

Братишка мой отрубился еще задолго до того. Я подтащил тело Маши поближе к берегу, уложил на нее Антона и стал ждать, пока он придет в себя. Мне осталось лишь разыграть роль хорошего брата и помочь Антону скрыть следы совершенного им преступления.

Слова Аспида гипнотизировали меня даже сильнее, чем нацеленное мне в грудь дуло пистолета. Он был снят с предохранителя. Такие, как Макс, не допускают ошибок, значит и шансов на спасение у нас нет. Его нельзя ни разжалобить, ни одолеть, ни перехитрить. Остается только тянуть время и надеяться на чудо, но чуда не произойдет. Вряд ли из-за японской ширмы неожиданно выскочит отряд спецназа.

Я почувствовала, как рядом пошевелился Антон.

— Значит, это все-таки ты ее убил?

Завороженная рассказом Аспида я совсем забыла о нем. Неужели признания брата вывели его из ступора?

Макс ухмыльнулся.

— Я мог и соврать. Ты же не помнишь, что произошло на самом деле.

С коротким яростным криком Антон шагнул вперед. Я схватила его за рукав, пытаясь удержать.

— Не надо. У него пистолет.

— Не останавливай его, — с ненавистью процедил Аспид. — Он все равно уже мертв. Чего тянуть.

Выстрел отбросил Антона к стене. Лишь сейчас, когда кровавое пятно расцвело у него на груди, стремительно расплываясь по светлой ткани рубашки, я ощутила чудовищную реальность надвигающейся смерти.

Дыхание со свистом вырывалось из груди Антона. Губы окрасились кровавой пеной. Пуля пробила легкое. Понимая, что все это бесполезно, я сорвала с себя футболку и, скатав, приложила к ране, пытаясь остановить кровь.

Макс разразился безумным хохотом.

— Надо же! Ради моего слабоумного братишки ты готова заняться стриптизом. Валяй, спасай его драгоценную жизнь, меня это даже развлекает. Будет жаль, если все закончится слишком быстро!

Аспид шагнул по направлению ко мне.

— Знаешь, а ведь ты вполне ничего. Может, продолжишь стриптиз уже ради меня?

— Иди к черту.

Макс сделал еще один шаг, остановившись посреди комнаты. На его брюках явственно обозначалось вздутие. Похоже, убийство его возбуждает. Чертов извращенец!

Если он попытается меня изнасиловать, это даст мне шанс, пусть крошечный, но все же шанс. Вряд ли он будет все время держать пистолет у моего виска…

В подвале громко пискнула крыса. Макс вздрогнул и резко развернулся, направляя на дверь пистолет. Обернувшись почти одновременно с ним, я увидела летящий в Аспида топор. Макс уклонился в последний момент, и лезвие, вместо того, чтобы вонзиться ему в грудь, полоснуло по плечу вооруженной руки.

Оглушительно грохнул выстрел. Пуля ушла в потолок, рикошетом ударившись о стену. Из раны на плече хлынула кровь. Потеряв равновесие, Макс, так и не выпустивший пистолет, растянулся на полу. Ворвавшаяся в комнату Жанна прыгнула на него, перехватывая руку с пистолетом.

Даже раненый, Макс был сильнее ее. Пистолет мотался туда-сюда. Если Аспиду удастся направить его на Жанну, ей конец.

Тот самый ржавый топор, которым Антон вскрывал ставни, валялся в паре метров от меня. Даже ненависть к Максу не помогла мне рубануть его лезвием — слишком уж глубоко во мне коренилось отвращение к смертоубийству. Развернув топор обратной стороной, я хватила его обухом по затылку.

Аспид дернулся в сторону, и удар оказался смазанным, но все же чувствительным — на мгновение Макс ослабил хватку. Жанне этого мгновения хватило. Резко развернув дуло пистолета, она нажала на лежащий на спусковом крючке палец Аспида.

Пуля разворотила Максиму горло. Вырвавшийся из пробитой артерии фонтан крови ударил прямо в лицо Жанне. Вырвав пистолет из руки умирающего Аспида, она отскочила назад.

Я отвернулась. Наблюдать за предсмертными конвульсиями Макса мне не хотелось.

Антон неподвижно лежал у стены. Его голубые глаза были широко раскрыты. Они еще жили, но в зеркальной глубине зрачков уже разлилось отрешенное спокойствие смерти. Кровь больше не пузырилась на губах. Теперь она стекала на грудь густым темным ручейком.

Губы Антона шевельнулись.

Я наклонилась над ним.

— Все в порядке. Макс мертв. Сейчас мы отвезем тебя в больницу.

Светояров-младший силился что-то произнести. Я взяла его за руку и наклонилась к его лицу, вслушиваясь в невнятный хрип.

Кажется, он пытался сказать "Это был не я".

Я поняла, что он имел в виду. Семнадцать лет прожив в аду, он все еще не мог поверить до конца в то, что не убивал Машу Зуенко.

— Конечно, это был не ты, — сказала я. — Ты никогда не смог бы так поступить.

Пальцы Антона конвульсивно сжали мою кисть и расслабились. Я прикоснулась к его сонной артерии. Пульс не прощупывался. Положив пальцы на его веки, я медленно опустила их.

На лице Антона застыло блаженно-безмятежное выражение. Если бы не кровь, насквозь пропитавшая рубашку, он казался бы спящим.

Внезапно на меня накатила черная тоска. Антон, Макс, Маша Зуенко, Турбина, ее брат, нелепый толстый Бублик, "Черная вдова"… Все они погибли из-за бессмысленной детской зависти талантливого брата к брату гениальному. Это казалось абсурдным, но, тем не менее, это было так. Я закусила губу, надеясь, что боль пересилит охватившую меня мучительно-острую грусть. Нет смысла грустить. Такова жизнь, и надо принимать ее философски.

Рядом с мертвым Антоном, еще несколько дней назад весело распевавшим со мной детскую песенку о Пегги и ее щенке, эта мысль совершенно не утешала. Я вздохнула и повернулась к Жанне.

Подруга с деловитостью умывающегося кота стирала рукавом с лица кровь Макса.

В ее взгляде, направленном на мертвое тело бывшего возлюбленного, не отражалось ни сожаления, ни печали. Он был безразлично-брезгливым, словно перед Строевой лежал не мужчина, по которому она в течение нескольких месяцев сходила с ума, а раздавленный паровым катком муравей.

Максу все-таки удалось разочаровать Жанну.

Глядя на подругу, я почувствовала невольную зависть. Казалось, происшедшее нисколько ее эмоционально не затронуло. Она перевернула очередную страницу своей жизни и готова к новым авантюрам. Может и мне стоит так поступить?

— Как ты здесь оказалась? — спросила я.

— Искала Макса. Не зря же я столько времени собирала на него досье.

— Значит, ты тоже догадалась, что он жив?

— Для этого не нужно быть семи пядей во лбу. Тебе повезло, что я в первую очередь решила проверить его лесную избушку на курьих ножках.

— Действительно, повезло, — согласилась я.

— Знаешь, а ведь ты была права.

— Насчет чего?

— Насчет второго, более легкого способа избавиться от несчастной любви — узнать мужчину поближе.

О чем она только думает! Нет, все-таки Жанна удивительное существо. Своего рода уникум.

— Сделай мне одно одолжение, — попросила я.

— Какое?

— Когда в следующий раз ты влюбишься с первого взгляда, используй исключительно первый способ. Обещаешь?

— Думаешь, у меня получится?

— Хотелось бы надеяться.

— Даже не знаю, что сказать, — Жанна с серьезным видом наморщила лоб. — Но я подумаю над твоей просьбой.

— И на том спасибо, — вздохнула я.

Примечания

1

Кастом — в данном случае — мотоцикл, обладающий индивидуальным дизайном.

(обратно)

2

VIP — аббревиатура от "very important person" (англ.) — персона, являющаяся объектом охраны.

(обратно)

3

"Табуретка" — жаргонное название скутера.

(обратно)

4

Файтер — мотоцикл немецкой фирмы "Bimbos Fighters".

(обратно)

5

Телок — жаргонное название телохранителя.

(обратно)

Оглавление

Пираньи в шоколаде X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?