«Игра в гестапо»

Если бы у Дмитрия Олеговича Курочкина были сейчас под рукой календарь и шариковая ручка, он бы непременно обвел аккуратным кружочком сегодняшнее число и постановил ежегодно отмечать этот день как праздник домашнего масштаба.

Сегодня, наконец-то, заработал термостат.

Почти два года эта громоздкая рухлядь, принесенная Курочкиным домой с институтской свалки, пугалась под ногами у Дмитрия Олеговича и таким образом напоминала о себе, требуя внимания и ремонта. Когда же Курочкину удавалось исхитриться и за весь день работы в своей мини-лаборатории ни разу не удариться коленом о серебристый бок термостата, гордый прибор обижался, распахивал дверцу даже после легкого прикосновения и позволял наваленным внутри образцам с шумом и треском сыпаться на пол. Дмитрий Олегович сам бы с удовольствием привел термостат в рабочее состояние, однако его небольших знаний по электрической части не хватало для такой деликатной работы. Обращаться же за помощью к институтскому умельцу Макаренко Курочкин долгое время не осмеливался. То есть, когда дело касалось институтского оборудования, Дмитрий Олегович мог давать Макаренко кое-какие поручения в пределах квартального плана, но вот просить умельца просто так повозиться с прибором, установленным дома, Курочкин полагал неэтичным. После долгих колебаний и прикидок Курочкин решил прибегнуть к посредничеству бутылки водки «Astafjeff», которой он и подкрепил свою просьбу. «Обижаешь, Олегыч, – пробурчал умелец Макаренко. – Я бы и так взялся, что за дела…» Впрочем, бутылку он взял, пообещав выпить за здоровье Курочкина, и действительно за пару часов вернул термостат к жизни. «Но поосторожнее, – предупредил он напоследок. – Хлам он и есть хлам, сколько его ни латай. Включенным пока подолгу не держи. А лучше сегодня вообще не включай. Я тут подсоединил напрямую, без заземления. Вырубится – оставишь без электричества весь дом… Завтра я приду и доделаю».