«Бабушка по ипотеке»

© Калинина Д. А., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Если женщине стукнуло восемьдесят, это еще отнюдь не значит, что она перестает быть женщиной. Жанна смогла убедиться в этом на собственном примере. Нет, не то чтобы самой Жанне стукнуло восемьдесят, до этого ей все-таки было еще очень далеко. Просто на ее горизонте совершенно внезапно возникла старушка, которая, даже находясь в столь преклонном возрасте, не оставила попыток кокетничать с мужчинами. И оставшись верной своей излюбленной привычке соблазнять всех представителей противоположного пола, до которых была в состоянии добраться, вела жизнь весьма насыщенную и бурную, о чем Жанна до поры до времени просто не подозревала.

В ее-то представлении все дамы старше шестидесяти были почтенными особами, исключительно добропорядочными и более или менее интенсивно готовящимися к переходу в другой мир, со всеми вытекающими из этого последствиями – добрыми делами, благими помыслами и желанием искупить прежние грехи. О том, что встречаются старушки совсем иного рода, Жанна даже и не помышляла.

Но сейчас обо всей этой истории, приключившейся с нашей героиней, расскажу поподробнее.

Уважаемая старушка, о которой пойдет речь, приходилась Жанне тетушкой. И была она родной сестрой матери Жанны. Однако судьбы сестер сложились таким образом, что они практически не общались всю свою жизнь. Во всяком случае, всю Жанкину жизнь – это уж точно. Жанна только слышала, что у матери есть сестра. Напряженность в отношениях между сестрами возникла еще в их детстве, в юности эта трещина лишь углубилась и расширилась, и дальше случился уже окончательный разрыв между ними.

С тех пор минуло больше полувека. В жизни младшей сестры – матери Жанны – произошло многое. Например, у нее родилась и выросла дочь – Жанна. Потом Жанна сходила замуж и вернулась оттуда с дитем, затем ее мама умерла, а неизвестная Жанне тетушка как жила себе, не ведая о переменах в судьбе своей сестры, так и продолжала себе жить. Даже когда сестры не стало, тетушка не соизволила забыть о старой вражде, не пришла на похороны, не позвонила, отделалась сухой лаконичной телеграммой, в которой было всего четыре слова: «Прийти не смогу болею».