«Фирменная пудреница»

Светлана БЕСТУЖЕВА

Фирменная пудреница

Глава 1

ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО "ХАЛЯВА"

Чудовищное сплетение самых невероятных событий, обрушившееся на меня за последний месяц, оказалось возможным лишь благодаря моему умению оказываться именно в том месте и именно тогда, где и когда это делать категорически противопоказано. А если совсем точно - опасно для жизни. Моей, разумеется.

А началось все с обычного телефонного звонка. Хотя, если честно, не совсем обычного. Позвонила моя ближайшая подруга Ася и заявила:

- Елена, спасти меня можешь только ты. Вопрос жизни и смерти.

Надо знать Асю, чтобы понять всю неординарность момента. Подобные фразы абсолютно не в ее стиле. Как-то раз, например, я позвонила ей и мне показалось, что не вовремя. Но Ася спокойно ответила на мои ерундовые вопросы, а потом не менее спокойно сказала:

- Извини, я тебе попозже перезвоню. У меня тут небольшая неприятность.

Позже выяснилось, что под "небольшой неприятностью" она имела в виду падение собственного мужа с лестницы в тот момент, когда он мчался во двор, обнаружив, что любимая автомашина бесследно испарилась прямо из-под окна. В результате муж сломал ногу, улегся в больницу на вытяжение, а сама Ася занялась поисками исчезнувшей машины. Все кончилось хорошо: нога срослась, машина нашлась. Не сама по себе, разумеется, и даже не при помощи милиции, а в результате целенаправленного прочесывания лично Асей всех дворов в радиусе пяти километров. Таковы были "небольшие неприятности" в понимании моей подруги.

Что же, черт возьми, могло произойти, если Ася утверждает, что речь идет о жизни и смерти? По телефону говорить об этом она отказалась наотрез и предложила приехать ко мне и все обсудить. Это тоже было необычно: Ася и мой муж друг друга, мягко говоря, не переносят. Полная и абсолютная взаимность, ни на йоту не поколебленная за всю мою супружескую жизнь. Впрочем, это придает нашей многолетней дружбе определенный налет романтизма.

Естественно, узнав о предстоящем визите моей ближайшей подруги, муж демонстративно повел Элси на прогулку. Это наша собака. Рыжий ирландский сеттер.

Ася появилась неправдоподобно быстро и с порога потребовала сигарету. Еще один сюрприз: за последние пятнадцать лет она курила три раза. Причем два раза по таким поводам, из-за которых я бы как минимум повесилась. Или на всю оставшуюся жизнь впала в хроническую депрессию. Третий раз, кажется, она взяла в рот сигарету потому, что иного способа избавиться от комаров просто не было.

Ася сделала затяжку, закашлялась, смяла сигарету и задала странный вопрос:

- Ваша квартира не прослушивается?

- Конечно! - радостно согласилась я. - А еще просматривается - из дома напротив.

- Я серьезно.

- Кому нужно нас прослушивать? Ты начиталась шпионских романов, моя дорогая. Или просто переутомилась.

Действительно, только в очень воспаленном воображении могла возникнуть мысль о прослушивании квартиры двух младших научных сотрудников, один из которых занимается проблемами океанологии (мой муж), а другой - вопросами средневековой арабской истории (ваша покорная слуга). Если мы и владели какими-то государственными тайнами, то все они уже давно проданы нашим начальством за валюту. А что касается коммерции или финансовой деятельности, то самая дорогая вещь в нашем доме - это Элси, не считая меня, конечно. За все остальное и ста долларов не дадут.

Другое дело - моя подруга. Муж - банкир, может представлять интерес для конкурентов или рэкетиров. Да и сама Ася, переводчик высочайшего класса, зарабатывает за месяц больше, чем мы с мужем - за год. Вопрос о прослушивании был дурацким: у нас банкиров просто отстреливают, не тратясь на всякие технические прибамбасы вроде "жучков" в торшере.

- Ладно, это к делу отношения не имеет, - отмахнулась Ася. - Ты можешь освободиться на работе на неделю?

Вопрос интересный. Я могла не появляться в институте месяцами - никто бы и ухом не повел. Все, кто мог, уже сбежали на более хлебные места, оставшиеся занимались чем угодно, только не научной работой, и где угодно, только не на рабочем месте. Впрочем, у нас и в застойные времена надо было присутствовать два дня в неделю: попасть на работу в Академию наук было заветной мечтой каждого бездельника.

- Наверное, смогу, - осторожно ответила я. - А зачем?

- Съездишь в Париж, - деловито сказала Ася, как будто предлагала в ближайший выходной смотаться в Малаховку на толкучку.

- Почему не в Рио-де-Жанейро? - съязвила я. - При моих заработках мне все равно хватит только на такси до Шереметьева.

- Потому что путевку я купила в Париж.

Вывести подругу из равновесия мне никогда не удавалось.

- Ну и поезжай, если купила.

- Не могу, за мной следят. Ладно, это вообще очень сложное и запутанное дело. В Париже мне нужно кое-что передать одному человеку и кое-что получить в обмен. Здесь на эти... документы тоже есть охотники, но они не знают, где я их храню. Но догадываются, что вот-вот останутся с носом. Поэтому, как только я сделаю хоть шаг в сторону от своих обычных маршрутов, меня просто похитят. Поэтому поедешь ты и передашь документы.

- Прямо Чейз! - восхитилась я. - Но у меня, если ты помнишь, нет заграничного паспорта.

- Полетишь по моим документам.

Я онемела от изумления. В нашей паре буйство фантазии всегда было моим коньком. Ася специализировалась на трезвой рассудительности и хладнокровии.

- Я все продумала, - невозмутимо продолжила она. - Некоторое сходство у нас с тобой есть, только ты шатенка, а я - блондинка. Не проблема, наденешь парик. И дымчатые очки, я же их постоянно ношу. Да и вообще туристические группы пропускают почти автоматически, без досмотра.

- А если досмотрят?

- Не глупи, я же не предлагаю тебе везти контрабанду. Передашь письмо одному человеку в Париже. И все остальное время будешь наслаждаться жизнью. На халяву. Ты можешь сама купить такой тур?

Великое слово "халява" действует на наших граждан (а следовательно - и на меня) совершенно волшебным образом. На халяву можно взять абсолютно ненужную вещь и совершить самый бессмысленный поступок. А уж смотаться в Париж - город моих грез! - надо быть полной идиоткой, чтобы отказаться от такой возможности. И плевать мне на таможню, таинственных злоумышленников и загадочные документы. Мое дело телячье: передать, получить и наслаждаться жизнью. Получить... А что я там должна получить?

- Не бойся, не наркотики, - прочитала Ася мои мысли. - Так, небольшой сувенир для меня. Флакон духов. Или зажигалку. Привезешь в Москву и отдашь мне. Поняла?

- С третьего раза обычно даже я понимаю, - обиделась я. - Но все-таки еще один нескромный вопрос. Может быть, даже бестактный. А если мне там приспичит выпить чашку кофе? Или стакан воды? У меня нет не только загранпаспорта, но и валюты, уж не взыщи. Париком, кстати, я тоже не обзавелась, недосуг было.

- Нет проблем. Я была почти уверена, что ты согласишься, так что все привезла с собой. Вот мой, то есть твой паспорт с визой. Вот билет на самолет в оба конца. Вот путевка. И вот пятьсот долларов, там обменяешь на франки. Не бог весть какие деньги, но на кофе тебе хватит. Гостиница и питание оплачены...

Не бог весть какие деньги? Это смотря для кого. На неделю мне щедрой рукой отваливали... больше моего полугодового заработка! Воистину, сытая голодную не разумеет, будь они хоть трижды закадычными подругами.

- А что я скажу мужу?

- Почти правду. Скажешь, что у меня горит путевка и я ее подарила тебе. Немного удивится, конечно, но не запретит же. Про валюту молчи, скажи, что я одолжила тебе сто долларов на неопределенный срок. Потом, насколько мне известно, ты уже пятнадцать лет как совершеннолетняя. Да и вообще, у него на все возражения ровно два дня. Потом ты улетишь, а он тут пусть хоть застрелится.

Это, надо думать, реакция на "типичную смерть банкира". Справедливо. Что посеешь, то и пожнешь.

- Я тебя встречу, когда вернешься. Хотя нет, это опасно. Тебя встретит мой приятель - голубой "Москвич" с двумя дверцами. Зовут Олегом.

- "Москвича"?

- Приятеля, идиотка!

Иногда хваленая Асина выдержка все-таки дает сбой. Пустячок, а приятно.

- А как я его узнаю?

- Он сам к тебе подойдет и скажет, что от меня. Поняла?

Умиротворенная, она сунула мне клочок бумаги, на котором были написаны имя, фамилия и телефон того типа в Париже, с которым мне надлежало встретиться. Читаю-то я по-французски свободно, но вот с разговорной речью много хуже: я не практиковалась лет пятнадцать, с тех пор как проходила преддипломную практику в "Интуристе". А вдруг двух слов связать не смогу? Этими сомнениями я поделилась с Асей, которая тщательно расчесывала вынутый из сумки белокурый парик.

- Ерунда! - отмахнулась она. - Я по-французски вообще ни в зуб ногой. Справишься. В крайнем случае объяснишься по-арабски, там алжирцев, говорят, пол-Парижа.

У нее все легко и просто.

Самый тяжелый, с моей точки зрения, момент - объяснение с мужем прошел на редкость миролюбиво. С его стороны. По-видимому, магическое действие слова "халява" продолжалось. Мужа, правда, насторожила такая щедрость Аси, но, поразмыслив, он решил, что лучше подарить деньги ближайшей подруге, чем отдать их абсолютно чужому туристическому агентству. Да и вообще...

- Да и вообще тебе полезно проветриться. Может быть, перестанешь меня пилить с утра до вечера. Людей посмотришь, себя покажешь... Только... как ты собираешься лететь по чужому паспорту? Переклеишь фотографию?

- Нет, - объяснила я, - надену парик и очки.

- Ну-ну, - хмыкнул мой повелитель, и на сем беседа плавно перетекла в обсуждение второстепенных деталей. Что взять с собой и что купить в Париже. Вторую часть я обсуждала вяло, твердо решив, что привезу обратно столько денег, сколько смогу. Куплю там парочку сувениров - и все.

На следующий день я отправилась в институт, чтобы предупредить начальство. По закону свинства, мой шеф мог испытать крайнюю нужду в моем присутствии на работе именно тогда, когда я физически была не в состоянии это сделать. Официальная версия была разработана крайне примитивно: в течение нескольких дней мне якобы нужно полежать в больнице. Так, небольшое обследование, то да се, но позарез. Начальник, кажется, предположил, что в больнице я пробуду от силы один день, а остальное время буду отлеживаться дома, - но тут уж я не виновата. Когда женщина заговаривает о нездоровье, мужчины почему-то предполагают прежде всего одну нехитрую операцию. Стала бы я отпрашиваться из-за такой ерунды! Если бы, не приведи господи, и довелось бы, то докладывать об этом шефу я бы уж точно не стала.

Не зря один из знаменитых французов когда-то изрек, что Париж стоит обедни. Реализация голубой мечты моей жизни стоила того, чтобы напялить на себя парик и воспользоваться чужим паспортом. Риск сводился к минимуму: в самом худшем случае я останусь в Москве. Не догоню, так хоть согреюсь.

Через два дня, дрожа от восторга, ужаса и возбуждения, я благополучно миновала таможенный и паспортный контроль в Шереметьеве и, помахав мужу рукой, направилась навстречу чудесной неизвестности. Трехчасовой перелет прошел в состоянии абсолютной эйфории, а уж после приземления я и вовсе пришла в телячий восторг: сбылись мечты идиотки. Меня умиляло абсолютно все: самораспахивающиеся двери, неправдоподобно чистое здание аэропорта, даже транспортные пробки по дороге в город.

Восторги несколько поутихли, когда я обнаружила, что туристическая группа, в которой я оказалась, была почти полностью женской. Причем в ожидании багажа эти тетки успели обсудить, где и что выгоднее всего покупать. Мысленно я дала себе страшную клятву не выдавать своих примитивных знаний языка, иначе меня тут же запрягли бы в качестве гида-общественника. А такая программа "наслаждения жизнью" меня категорически не устраивала, хотя бы потому, что наличных денег у меня было раза в четыре меньше, чем у остальных членов группы.

Ася позаботилась обо всем: даже переплатила за отдельный номер в гостинице. Так что никто не мог помешать мне кое-что передать, кое-что получить. Вот только как я буду объясняться с этим типом, пусть и по телефону? Как только я вошла в отель, крохи знания языка испарились начисто. К тому же я хотела пить, а как утолить жажду, было непонятно. Самым разумным мне показалось разыскать горничную и знаками объяснить ей ситуацию. Согласно сложившимся у меня по французским фильмам представлениям, горничные там в невероятных количествах суетились на каждом этаже. Увы, в этих фильмах демонстрировались явно не двухзвездочные отели для туристов: на этаже было пусто.

В поисках горничной я шагнула за дверь номера, и она с легким щелчком захлопнулась за мной. Ключ же, естественно, остался внутри. Вот тут я сразу вспомнила все, чему меня учили в школе и в институте, и кое-как объяснила примчавшейся горничной свои проблемы...

Напившись воды и успокоившись, я подняла телефонную трубку, набрала номер и произнесла намертво заученную за последние два дня фразу:

- Могу я поговорить с месье Анри Берри, пожалуйста?

Глава 2

ДУНЬКА В ЕВРОПЕ

Как ни странно, меня поняли. И если я в свою очередь правильно поняла своего собеседника, то мне надлежало через два дня в составе нашей туристической группы посетить музей парфюмерии. Там наша встреча и состоится, причем для пущей точности я должна была держать в руках французскую газету. Любую. В общем, наверное, правильно: российские граждане шастают по Парижу с сумками, а не с газетой на чужом языке.

Два дня, таким образом, оказались полностью в моем распоряжении, и я могла наслаждаться жизнью, как мне и было обещано. Но уже к исходу первого дня я обнаружила, что полноценному наслаждению что-то мешало. Поразмыслив, я пришла к выводу, что мешает сама обстановка. В замечательном городе Париже не оказалось многого того, к чему я за тридцать с лишним лет жизни привыкла в родной Москве.

Во-первых, не было грязи. То есть, разумеется, по нашим меркам. Одно дело - бросить окурок или бумажку на тротуар, где и без того хватает всякой дряни, и совсем другое - на абсолютно чистые плитки. При том, что местные жители курят даже там, где у нас это категорически запрещается: в метро, магазине и так далее - они как-то исхитряются не оставлять следов. На мою психику, например, это действовало просто угнетающе.

Во-вторых, не было очередей. Ни за чем. Согласитесь, что войти в магазин, полный народу, потолкаться у прилавков, убедиться, что купить ничего невозможно из-за цены, и с достоинством удалиться - это элементарно. Но войти в пустой магазин, где продавец или даже сам хозяин встречает тебя, как дорогого гостя, и уйти с пустыми руками - задачка не из легких. Меня постоянно грызла совесть из-за того, что я как бы отрываю от дела занятых людей и ничем им потерянного времени не компенсирую.

В-третьих, все вокруг улыбались. Просто так или друг другу. У нас таких "улыбчивых" обходили бы за километр - ясно же, что с приветом. А тут наоборот: шарахались от моей замкнутой, не слишком приветливой физиономии, отчего чувство дискомфорта увеличивалось.

Ну и, наконец, я обнаружила, что с моим французским лучше всего помалкивать. После первых же фраз сердобольные парижане переходили на английский и страшно удивлялись, когда я им объясняла, что этим языком владею еще хуже, чем их родным. Хорошо понимали меня, пожалуй, только официанты в кафе, и то потому, что я, как правило, заказывала кофе - слово, одинаково звучащее на всех языках.

В конце концов я смирилась с собственной неполноценностью, определив ее для себя так: "Ну вот, пустили Дуньку в Европу!" И перестала притворяться француженкой. Стало полегче. Мораль: лучше всего быть естественной.

Но даже с достаточно убогим знанием языка я могла позволить себе роскошь оторваться от нашей группы и всласть бродить по улицам, о которых читала, которые видела в кино и которые не чаяла узреть собственными глазами. За два дня я "нарезала" столько километров, сколько в родной Москве наверняка бы осваивала целый год. А когда уставала, присаживалась за столиком в первом попавшемся кафе. Если бы не мысль о том, что мне предстоит выполнить роль таинственного курьера, я была бы совершенно счастлива. Предстоящая же встреча несколько омрачала чувство праздника, который, если верить Хемингуэю, в Париже всегда с тобой. Великому писателю было легче: его никто не заставлял выполнять сомнительные конспиративные поручения близкой подруги.

Тем не менее заветный день настал, и я, к немалому изумлению нашего гида, чинно отправилась на экскурсию вместе со всей группой. Сама же с наслаждением лелеяла мысль о том, что после этого чертового свидания смогу наконец избавиться от Аськиного парика, который мне порядком надоел, и перестану мучиться с дымчатыми очками. Стану сама собой - какое блаженство! Хотя и говорят, что каждая женщина в душе - актриса, но для меня ежеминутное нахождение "в образе" оказалось довольно трудной задачей. Не уверена, впрочем, что даже самая знаменитая актриса согласилась бы каждый божий день ходить в гриме. Или даже только в парике.

Так или иначе, в музее парфюмерии я была вовремя и с французской газетой под мышкой. Держать ее в руках оказалось не слишком удобно, поскольку музей на самом деле представлял собою маленький коридорчик с экспонатами за стеклом и два огромных зала, битком набитых всевозможной косметикой. Причем любую коробочку, любой флакон можно было купить, предварительно потрогав, понюхав или даже лизнув. Видит бог, я достаточно спокойно отношусь к духам, пудре и прочим парфюмерным изыскам. Но этот музей-магазин явно создавали профессионалы: неожиданно для себя я оказалась вовлеченной в процесс дегустирования. Буквально через несколько минут обе руки у меня уже благоухали всеми ароматами: продавщица капала по капле каждых духов на ладонь, на запястье - куда попадет.

Естественно, что в процессе этих манипуляций я не только забыла о своей "шпионской" миссии, но и благополучно выронила газету. Какой-то мужчина оказался настолько внимательным, что поднял ее и протянул мне. При этом он произнес длинную фразу по-английски, из которой я почти ничего не поняла.

- Простите, но я не говорю по-английски, - объяснила я этому милому человеку. - Спасибо, что подняли мою газету.

Незнакомец явно удивился, но тоже перешел на французский:

- Разве вы не англичанка? Мне казалось, что...

- Нет, вам только показалось. Извините, я, наверное, не совсем понятно изъясняюсь.

- Нет, что вы, вы великолепно говорите по-французски. Как вам наш музей?

- Ваш? Вы его владелец?

- Нет, я просто здесь работаю. В том числе, хоть и редко - с посетителями...

Какая-то баба, явно не из нашей группы, навалилась на прилавок рядом со мной и водила носом по витрине. Терпеть не могу таких клуш, а эта меня вообще почему-то безумно раздражала. Видит же, что люди разговаривают, неужели нельзя найти другое место?

Мой собеседник, по-видимому, тоже почувствовал к бабе неприязнь.

- Если позволите, я мог бы показать вам совершенно уникальные экземпляры. Последние достижения нашей парфюмерии.

- Не знаю, удобно ли это, - замялась я, вспомнив к тому же, зачем вообще сюда явилась. - И у меня мало времени...

- Разумеется, удобно. И займет это буквально несколько минут. Кстати, позвольте представиться: Анри Берри.

Ах вот так? Что ж, значит, процесс пошел.

- Ну если вы настаиваете... Но всего несколько минут.

Анри решительно взял меня под руку и повел куда-то в глубь музея. Похоже, той бабе, которая вызвала у меня такое раздражение, это не понравилось. Она сделала странное движение, как если бы собиралась последовать за нами. Классическая ситуация: кого-то уводят в подсобку, чтобы одарить вожделенным дефицитом. Будь это в родной Москве, я бы не удивилась, но здесь... Впрочем, женщины во всем мире одинаковы. А может, она тоже русская.

Анри провел меня в небольшой, но элегантный кабинет и... запер дверь на ключ. Мне это не очень понравилось, но, может быть, по сценарию так и полагалось. Да и чего, собственно говоря, бояться? Не убивать же он меня собирается.

- Вы не Ася, - заявил он вдруг, даже не предложив мне присесть.

Я не стала спорить и только пожала плечами. Так и знала, что этот дурацкий маскарад ни к чему хорошему не приведет.

- Ася приехать не смогла, у нее какие-то проблемы. Я ее подруга, меня зовут Елена. И должна вам сказать, что эта весна в Париже еще прекраснее, чем обычно.

Дурацкая фраза, но что делать, если именно ее выбрали в качестве пароля! Похоже, Аська все-таки перечитала детективов, причем не самого высокого пошиба.

- Париж прекрасен во все времена года, - с готовностью отозвался мой собеседник, - простите за некоторую резкость, но меня насторожило то, что вы не знаете английского языка. Ася...

- Зато Ася не знает французского, - огрызнулась я.

Помешались они на английском, честное слово! Мало того что в Москве плюнуть некуда, чтобы не угодить в вывеску или рекламу на английском, так еще в Париже ко мне будут приставать с этим дурацким языком. Не знаю и знать не хочу!

- Впрочем, это не важно. Что же касается дела...

Я молча вынула из сумочки конверт и протянула его Анри. Еще немного, и мои мучения наконец закончатся. А если ему приспичило побеседовать с Асей по-английски, пусть приезжает в Москву. Я не намерена портить себе остаток поездки дурацкими играми.

Конверт был запечатан, но Анри, похоже, это устраивало. Он осмотрел его, удовлетворенно кивнул и убрал в сейф. А оттуда достал... шариковую ручку. Миленькую, но совершенно обыкновенную: видела здесь такие несколько раз.

- Это вы передадите Асе. А вот - небольшие сувениры для вас. Компенсация за беспокойство.

Он протянул небольшой флакончик духов в шелковом мешочке и необычайно красивую пудреницу. На ее крышке был выведен затейливый орнамент, и все это венчала королевская лилия. Не пудреница - мечта!

- Это наше, фирменное, - сказал Анри, явно довольный моим восхищением. - Я надеюсь, она будет напоминать вам о вашем путешествии в Париж.

Я достала из сумочки матрешку и вручила ему. Убогий, конечно, подарок, но что еще я могла изобрести? А это, как ни крути, русская экзотика, почти символ России. Не водку же ему дарить, в самом деле!

- Кстати, что вы делаете завтра, мадам? - вместо традиционных изъявлений благодарности спросил меня Анри. - Если у вас есть немного времени, я мог бы показать вам Париж.

Здравствуйте! А я-то собиралась избавиться от парика и очков. Оказывается, в них-то я и неотразима: не помню, чтобы в Москве, где я ходила в своем натуральном виде, кто-то пытался назначить мне свидание. Во всяком случае, последние пять лет.

- Завтра? Да ничего особенного... У нас экскурсия на Эйфелеву башню, но я боюсь высоты и...

Я осеклась на полуслове. Получалось - вроде бы изыскиваю повод для встречи. А между тем, как я с запозданием сообразила, сие предложение могло быть чистой формальностью, обычным проявлением вежливости. Французы - они такие.

- Прекрасно! - с энтузиазмом откликнулся Анри. - Значит, я заеду за вами в гостиницу. Только... приходите, если можно, без парика. Так вы мне нравитесь больше.

Я вытаращила глаза. Мужик видит меня в первый раз в жизни, а я, оказывается, ему уже когда-то понравилась. Интересно, кто из нас сошел с ума?

Анри достал из ящика стола фотографию. На ней были запечатлены мы с Аськой у нее на дне рождения год тому назад. Как и на всех снимках, сделанных "Полароидом", глаза у нас были красные, как у вампиров, но в принципе изображение можно было считать даже удачным.

- Должен же я был как-то узнать Асю, - пояснил мне Анри. - Так мы договорились?

Я вышла из музея в некотором смятении и, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок, присела за столик в ближайшем кафе. В порядке исключения вместо кофе заказала мартини и принялась размышлять.

Поручение я выполнила. Ручка лежит у меня в сумочке, флакончик духов прелестен, на запах - наплевать, какой бы он ни был, все равно при случае кому-нибудь подарю. Я - жуткий консерватор: выбрала много лет тому назад "Клима" и сохраняю ему верность, хотя в последнее время это становится все более накладным. Впрочем, любые другие приличные духи обошлись бы не дешевле.

А вот пудреница... Она с первого взгляда мне ужасно понравилась, и чем больше я ее рассматривала, тем сильнее восхищалась. Вещица была безупречной: даже то, что у лилии на орнаменте один из зубчиков был с небольшим изломом, ее не портило. Словом, сувениры мне понравились. И я стала думать о предстоящем свидании.

Особых сомнений у меня не было: Анри вызвал у меня симпатию, а от прогулки по Парижу в его обществе у меня ничего не отвалится. К тому же не исключено, что это последнее романтическое свидание в моей жизни. Муж? Муж далеко, и вряд ли у меня возникнет желание проинформировать его об этой части моей поездки. Такой, в сущности, незначительной...

За соседним столиком кто-то громко брякнул ложечкой о чашку, и это заставило меня оторваться от размышлений. Я подняла глаза и увидела... ту самую бабу, которая так не понравилась мне в музее. Она жадными глазами разглядывала пудреницу, которую я не удосужилась убрать в сумку. Поганка какая! Терлась около меня в музее, чуть не увязалась за мной к Анри, а теперь еще пялится на подарок. Завидует небось, что самой такого не досталось. Я сунула пудреницу в сумку и с вызовом уставилась на бабу: что, съела? Глупее, конечно, вести себя было невозможно, но, по-видимому, воздух Парижа сыграл со мной злую шутку, начисто лишив осторожности и чувства меры. Знать бы где упадешь...

Баба вроде бы потеряла ко мне интерес, отвернулась и стала приводить в порядок свою прическу - надо сказать, довольно невзрачную. И тут меня пронзила страшная мысль: я собиралась идти на свидание без парика, а как выглядят мои собственные волосы? Разумеется, я не сообразила взять с собой фен. Придется либо идти в парикмахерскую и выкладывать франки, либо... не ходить на свидание вообще. Невелик выбор...

Глава 3

О ПОЛЬЗЕ НЕКОТОРЫХ СТРАХОВ

Конечно, прическа - по московским меркам - обошлась мне в целое состояние, но дело того стоило. Впервые в жизни из той скудной растительности, которую я иногда в шутку называю волосами, на моей голове появилось что-то пристойное. Справедливости ради скажу, что красавицу из меня не удалось сделать даже парижским куаферам. Но и без этого, когда я явилась на ужин, держа голову точно хрустальный сосуд и благоухая лаком, вся наша группа - напомню, почти полностью женская - пришла в безумный восторг, смешанный с ужасом.

Ужасались, разумеется, той сумме, которую я не пожалела на такое дело, но восторгались мною. И это всеобщее восхищение до такой степени меня размагнитило, что я совершила абсолютно несвойственный мне поступок: дала посторонней, в общем-то, женщине поносить принадлежащую мне вещь. Точнее, тот самый роскошный белокурый парик, который успел мне до чертиков надоесть за время нашего с ним вынужденного совместного сосуществования.

Произошло это вот как. Поохав и поахав насчет моей роскошной прически, одна из дам обратилась ко мне с совершенно неожиданным текстом:

- Милочка, а не можете ли вы оказать мне небольшую услугу?

Я, грешным делом, решила, что речь идет о сопровождении ее в магазин в качестве личного переводчика. Хотя, вот провалиться мне на этом месте, не помню, чтобы афишировала перед кем-нибудь свое знание языка. Впрочем, в том эйфорическом состоянии, в котором я пребывала последние дни, вполне могла утратить бдительность. Так что на всякий случай насторожилась:

- А чем, собственно, я могу быть вам полезна?

Прозвучало отнюдь не любезно, несмотря на некоторую изысканность формулировки, но дама, похоже, не обратила на это внимания.

- Понимаете, завтра мы с подругой идем в варьете. Уже сдали деньги по пятьсот франков, - и вдруг я сообразила, что с такой прической, как у меня сейчас, не то что в кабаре - в универмаг идти стыдно...

- Вы хотите, чтобы я дала вам адрес парикмахерской? Пожалуйста.

- Ах нет, милочка, что вы! Я не могу платить за пустяки такие бешеные деньги! Я просто хотела попросить вас одолжить мне на завтра ваш роскошный парик. Вам он явно не нужен, а я и так блондинка...

Ну, если бы я вылила себе на голову полный флакон перекиси водорода, тоже была бы блондинкой. Не понимаю женщин, которые красят волосы и напрочь забывают о том, что они имеют неприятную особенность: отрастая, возвращаться у корней к естественному цвету. А вообще логика восхитительная: выбросить пятьсот франков, чтобы посмотреть на раздетых девочек в варьете и выпить бокал скверного шампанского, и пожалеть сто франков на прическу. Ну, у богатых свои причуды. Так или иначе я собиралась вежливенько ей отказать, но пока придумывала пристойный предлог, момент был упущен. Дама вцепилась в меня, как клещ в собачий хвост, а я, поняв, что роль переводчика мне не грозит, неожиданно для себя согласилась. В конце концов мне этот самый парик предстояло надеть еще только один раз - на обратном пути в Москву, а портить отношения с товаркой по группе было глупо. Впрочем, я бы пошла и на это, если бы не находилась в восхитительно-добродушном настроении: пусть пользуется, черт с ней.

По-видимому, дама почувствовала, что ей просто повезло, иначе пришлось бы за красоту выкладывать свои кровные. Так или иначе она ухватила парик, который я ей протянула, точно утопающей - спасательный круг, и молниеносным движением напялила себе на голову. Ничего более кошмарного в жизни не видела - точь-в-точь баба-яга из детского спектакля. Интересно, я в этом парике так же смотрелась?

- Прелестно! - воскликнула эта безумная, созерцая себя в карманном зеркальце. - Вы ангел, милочка, спасибо вам большое! Я только причешусь поаккуратнее...

И исчезла в направлении дамской комнаты. Вернулась, надо сказать, в почти пристойном виде, но до совершенства ей было еще ой как далеко.

- Я завтра подкрашусь как следует и другое платье надену, - утешила она меня. - Это же просто мой естественный цвет!

Никогда не была почитательницей женского ума, но всякий раз, сталкиваясь с подобным феноменом, теряю дар речи. Не родилась еще женщина, у которой был бы такой собственный цвет волос. Даже Аська, натуральная блондинка, что-то делает со своими патлами, чтобы они смотрелись поэффектнее. И парик заказала под цвет краски, а не родной шевелюры. А у этой - свои такие же, извольте радоваться. Впрочем, что я взъелась на нее и так богом обижена. Сама слышала, как она жаловалась, что настоящие мужчины перевелись лет двадцать тому назад. Посему она одинока, а ей, по ее собственным словам, тридцать два года. С двенадцати лет разочароваться в мужчинах - это что-то особенное.

Вечерняя прогулка после ужина на сей раз никого не прельстила: накрапывал дождь, который вот-вот должен был перейти в приличный ливень. Я, правда, с удовольствием посидела бы в каком-нибудь кафе на террасе, ибо в девять часов вечера в Париже все самое интересное как раз только и начинается. Но одной было немного боязно - сказывалась московская выучка: после наступления темноты из дома лучше не выходить. Совковые корни, если вдуматься, - страшная вещь. Дай бог, чтобы наши дети не получили их в качестве генетического наследства!

К тому же я здраво рассудила, что перед завтрашним свиданием было бы неплохо выспаться. Ну и, разумеется, поберечь то хрупкое сооружение, которое красовалось на моей голове. Малейшая оплошность - и вновь стану похожа на оплешивевшую белку.

На следующее утро за завтраком мне пришлось долго и нудно объяснять нашему гиду, почему я не поеду вместе со всеми на Эйфелеву башню. На ее памяти подобного не случалось: все туристы, независимо от возраста, национальности и страны проживания, лезли на самый верх этой башни, чтобы увидеть город с высоты птичьего полета.

- Я боюсь высоты, - сказала я чистую правду. - Если влезть на табуретку, еще куда ни шло. А если, скажем, на стремянку, то уже плохо. Голова закружится, вполне могу упасть.

- А вы не подходите близко к ограде. И вообще, там все предусмотрено: парапеты высокие, специальные ограждения. Захотите - не вывалитесь.

- Я и не хочу вываливаться, - продолжала я с ангельским терпением гнуть свою линию, - но, согласитесь, глупо лезть на башню, чтобы стоять там с закрытыми глазами. А если я их открою, у меня закружится голова. И не хочу я ничего рассматривать с птичьего полета: я не воробей и не голубь, летать не умею.

- Но вы все-таки подумайте, - не унималась наш гид. - Второй такой возможности вам может и не представиться.

- Какой возможности? Умереть от страха перед высотой? Для этого мне вполне достаточно в Москве взобраться на Останкинскую башню.

В общем, диалог у нас был замечательный и закончился он дружеской ничьей. Гидша решила, что я просто-напросто пожалела тридцать франков на входной билет. А дамы из нашей группы, все еще переживавшие мой поход в парикмахерскую, решили, что я чокнутая. По совокупности, так сказать, поступков.

Я не спорила. Скупая так скупая, чокнутая так чокнутая. Они отправились на свою экскурсию, а я - на свидание.

Ах, если бы я могла прожить в Париже хотя бы месяц! Даже за истекшие сутки мой французский существенно улучшился, тем более что я переборола свое почтение к грамматике и просто-напросто наплевала на нее. Так дело пошло веселее: набор существительных, прилагательных и глаголов у меня был достаточно обширным, предлоги я расставляла как бог на душу положит, а все остальное пустила на самотек. Самое интересное - Анри понимал меня лучше, чем накануне. Еще интереснее было то, что и я его понимала почти дословно, а не с пятого на десятое.

- Куда мадам желает поехать? - спросил меня Анри после первых приветствий и полутора десятков комплиментов моей внешности.

- В Булонский лес! - брякнула я, несчастная жертва всех прочитанных мною великосветских французских романов. Там любая уважающая себя дама, надо не надо, отправлялась именно в Булонский лес, как только ей удавалось обзавестись приличным кавалером. Лес этот на самом деле что-то вроде гибрида нашего Измайловского парка с парком культуры и отдыха имени Горького - очень ухоженный, с многочисленными аттракционами и ресторанчиками.

- Разумно, - неожиданно согласился Анри и даже посмотрел на меня с некоторым удивлением. Впрочем, это мне могло и показаться, ибо в последнее время я решительно перестала объективно оценивать как собственную внешность, так и реакцию на нее со стороны окружающих. К хорошему, как известно, быстро привыкаешь.

Но пожелание мое, как выяснилось, было действительно разумным. Пока, припарковав машину, мы прогуливались по вылизанным до неправдоподобной чистоты аллеям, Анри популярно объяснил мне, что со стороны Аси было в высшей степени неосмотрительно впутывать в такое дело, ну, скажем...

- Идиотку, - с радостью подсказала я ему.

Мой спутник едва заметно поморщился.

- Нет, дилетанта. Вы там, в Москве, считаете, что, как только пересекли границу и оказались в другом государстве, ваша безопасность нечто само собой разумеющееся. А ведь те люди, которых Ася опасалась в Москве, прекрасно могли прилететь в Париж тем же самолетом, что и вы, мадам. Причем они вас знают, а вы их - нет. И если Ася знает правила и играет по ним, то вы оказываетесь полностью во власти профессионалов.

- Но я здесь уже четвертый день, и никто меня пальцем не тронул! возмутилась я. Но внутри ощутила какое-то омерзительно-липкое чувство. Страх, наверное.

- Это может означать две вещи, - все так же обстоятельно продолжил Анри. - Либо вам с Асей действительно удалось сбить их с толку и они по-прежнему следят за вашей подругой в Москве, либо... Я вовсе не хочу вас пугать, мадам, поймите меня правильно, но во втором варианте получается, что им нужно не то, что Ася послала мне, а то, что я должен передать ей. То есть то, что уже передал вам. И если до сих пор ничего не произошло, то самым разумным было бы немедленно вернуться в Москву.

- Если бы хотели отобрать ваши сувениры, то давно бы это сделали, отпарировала я. - Например, прямо вчера, возле музея, когда я сидела в кафе. Достаточно было подойти ко мне, пшикнуть в нос из баллончика и отобрать сумку...

- Вариант, конечно, возможный, но не для кафе. Я ведь и пригласил вас на свидание для того, чтобы спокойно все обсудить.

Наверное, лицо у меня все-таки слегка вытянулось, потому что Анри усмехнулся.

- Не обижайтесь, милая Эллен, вы мне нравитесь, именно потому я и хочу уберечь вас от неприятностей. Вам нужно остерегаться прогулок в одиночестве по безлюдным местам. Равно как и посещения таких мест, где толпится масса народа. Например, на скачках или на той же Эйфелевой башне люди переходят с места на место, толкают друг друга. Там сумку можно просто вырвать и раствориться в толпе. Куда вы, кстати, отправились вчера после нашей встречи?

Я молча разглядывала свои туфли. Ни за что не скажу, что ради него разорилась на парикмахерскую! Свидание, называется, а еще француз. Устроил мне лекцию по технике безопасности. Ох, и выдам же я Аське, когда до нее доберусь!

- Впрочем, догадываюсь, - проигнорировал мое молчание Анри. - И, поверьте, высоко оценил это с первого же момента: это так изысканно, так по-французски! Ну а из парикмахерской вы куда направились?

- В ресторан, на ужин, - не без раздражения отозвалась я. Опаздывала, взяла такси. Если об этом узнает кто-нибудь из моих товарищей по путешествию, меня запрут в сумасшедший дом.

- Почему? - искренне изумился Анри.

Я вкратце изложила ему кредо наших туристов за рубежом. Надо сказать, информацию он усваивал и оценивал молниеносно. Уж не с их ли КГБ свела меня ближайшая подруга? Как это у них называется - Сюртэ Женераль? РээСТэ?

- А вы знаете, Эллен, - неторопливо сказал он, - вы в данном случае действовали вполне профессионально. Насколько я понял, ни на минуту не оставались в одиночестве вне гостиничного номера. И ничего подозрительного не заметили?

- Ничего, - отрапортовала я. Не могла же я рассказать ему про наглую бабу, которая пялилась на пудреницу. Еще решит, что я вымогаю очередной сувенир.

- Ну и прекрасно. А теперь давайте пообедаем, тут посредине озера на острове есть замечательный ресторанчик, а потом я покажу вам некоторые очаровательные уголки Парижа...

Да, был ресторанчик на острове, куда ходил специальный паром, стилизованный под колесный пароход прошлого века, и официанты, обмотанные чуть ли не простынями вместо традиционных передников, и неведомые мне экзотические блюда. О напитках - молчу, это для меня и вообще было чем-то из другого мира...

В общем, свидание прошло на высоте, хотя и оказалось сугубо деловым. Анри наговорил мне кучу комплиментов, был очень внимателен и вообще... Иногда я даже забывала, почему и зачем мы с ним встретились, и тогда чувствовала себя совершенно замечательно. Но и в остальное время было неплохо.

Расстались мы уже к вечеру, причем Анри привез меня почти к дверям того ресторана, где наша группа ужинала. Есть мне не хотелось, но успокоить гида и товарищей по общей трапезе было необходимо. Тем более что группа сидела за столом прямо-таки с похоронными лицами.

- Что-нибудь случилось? - вежливо поинтересовалась я. Вникать в чужие проблемы мне решительно не хотелось.

- У Анны Михайловны украли сумку! - трагическим голосом сообщила мне гидша. - Прямо на смотровой площадке: прыснули чем-то в лицо - и украли. Весь день лежит у себя в номере, бедняжка, переживает и мучается головной болью. И поход в кабаре пропал, и деньги за билет.

- Да, досадно, - согласилась я. - Она ведь так готовилась к этому вечеру, даже парик у меня одолжила.

- Она прямо в нем на экскурсию и поехала, - поддержала меня гидша. - А еще темные очки надела, чтобы солнце в глаза не било...

Я опустила вилку, не донеся ее до рта. Парик, очки, ограбление... Неужели Анри был прав? Все совпадало.

Глава 4

"МЫ С ВАМИ ГДЕ-ТО ВСТРЕЧАЛИСЬ..."

Вернувшись в отель, я первым делом навестила пострадавшую. Выглядела она скверно и ничего путного сообщить не могла. Вроде бы какой-то тип терся возле нее в кабине подъемника, но потом отстал. На верхней площадке она отошла в сторону от остальной группы: хотела сделать несколько фотографий. Почувствовала, что кто-то дышит ей в затылок, обернулась - и получила залп какого-то газа. Когда очнулась, обнаружила, что сумка исчезла. Никто ничего не видел, полиция только руками развела: "Несчастный случай". Мол, ежели мадам не запомнила хоть какие-то приметы, то как же мы будем искать вора? Он же не станет носить с собой украденную сумку.

- На сумку плевать, - слабым голосом объяснила Анна Михайловна. Дрянь, а не сумка, турецкая подделка, одно достоинство, что вместительная. Но там мой паспорт, часть денег, духи, которые я вчера в музее купила. И в кабаре не попала... Возьмите ваш парик, спасибо большое.

Совпадение это или несчастную Анну Михайловну действительно приняли за другую? За меня? Если таинственные негодяи действительно охотились за содержимым моей сумки, то веселенькие денечки ожидают меня здесь. Дай бог в Москву вернуться целой и невредимой.

И тут меня прошиб холодный пот. А кто, спрашивается, даст теперь гарантию, что это возвращение состоится? Ведь и Анри меня предупреждал... И если бы не моя боязнь высоты и не предвкушение романтического свидания, поперлась бы я на эту самую башню. Как миленькая бы поперлась - со всеми вытекающими последствиями.

Всю ночь я ворочалась с боку на бок и размышляла о том, как с честью выйти из этого положения. Ничего путного мне, естественно, в голову не пришло, даже экспресс-анализ нескольких сотен прочитанных за мою жизнь детективов не помог. Там у каждого уважающего себя противника бандитов-гангстеров-мафиози есть пистолет. Положительные герои детективов всегда собранны, элегантны, отлично владеют приемами рукопашного боя, по запаху различают триста тридцать три вида различных ядов. Они отлично водят машину, на ходу запрыгивают в вагон поезда, путешествуют на крыле самолета. А я? Я и стрелять-то толком не умею, хотя в бытность мою студенткой меня в числе прочих пытались научить не только палить из пистолета Макарова, но еще и разбирать его, чистить и снова собирать. Первые две фазы еще как-то мною были освоены, но вообще-то...

Вообще-то и со стрельбой получалась напряженка. В тире из пневматической винтовки у меня получалось совсем недурно, особенно если я предварительно зажмуривалась. Но когда нас всех скопом повезли на полигон, выдали по револьверу и предложили "поразить неподвижные мишени", я несколько минут добросовестно пыталась нажать на спусковой крючок. Безрезультатно - сил не хватало. Тогда я повернулась к начальнику военной кафедры, стоявшему как раз позади меня, и довольно-таки кокетливо пожаловалась:

- Товарищ полковник, не стреляет.

Моментально передо мной не оказалось ни полковника, ни сопровождавших его офицеров. В жизни не видела, чтобы люди так стремительно принимали горизонтальное положение. И, лежа на животе в осенней грязи, несчастный полковник прохрипел, явно имея в виду меня:

- Дура, положи пистолет на землю и отойди от него подальше!

... Зачет по военной подготовке мне все-таки поставили. Наверное, побоялись дать вторую попытку.

Так что, будь у меня пистолет, положения бы это не улучшило. Оставалось надеяться, что злоумышленников мне удастся перехитрить с помощью интеллекта. Ну и с помощью Анри, конечно. Позвонить ему с утра, назначить свидание, обрисовать обстановку...

С этим решением я наконец уснула. А утром, еще до завтрака, предприняла кое-какие меры. Подаренную ручку просто-напросто сунула в нагрудный карман жакета, паспорт отнесла вниз и устроила в сейф к портье. Деньги... Ну, мало ли куда может женщина спрятать деньги, помимо сумочки. Флакончик с духами переложила в чемодан и туда же не без сожаления отправила пудреницу. Уж очень она мне нравилась. Но безопасность - прежде всего.

За завтраком в группе царило сдержанное ликование: злополучную сумку вернули. Полиция обнаружила ее на одной из станций метро. Деньги, разумеется, исчезли, зато документы были целы, что привело Анну Михайловну в неописуемый восторг:

- Надо же, какие приличные люди! Взяли только деньги и флакончик духов. А документы, косметичку, записную книжку не тронули. И наши, российские, деньги целы!

Хотела бы я посмотреть на человека, которому во Франции могут понадобиться деревянные! Но обсуждать ситуацию было некогда: пора звонить Анри.

Дверь в номер упорно не хотела открываться. По-видимому, заело замок. Вот вам и хваленая Европа! Такой же бардак, как и везде. В конце коридора вроде бы мелькнула горничная в униформе, и я поспешила туда. Успела догнать у служебного лифта и уже открыла было рот, чтобы попросить помочь с замком, да так и остолбенела. Горничной оказалась... вчерашняя отвратительная баба из музея!

Случись такое в Москве, я бы не растерялась. Произнесла бы ехидно: "Мы с вами где-то встречались", а затем отволокла бы к дежурной по этажу. Но сказать то же самое по-французски было куда сложнее, да и дежурных у них, негодяев цивилизованных, нету. Доверяют постояльцам на все сто процентов: кого хочешь, того в номер и приводи, чем хочешь, тем и занимайся, причем даже после одиннадцати часов вечера.

В общем, пока я судорожно вспоминала иностранные слова, мнимая горничная улизнула. И тут же появилась другая - настоящая. Разумеется, ее не обрадовала необходимость вторично решать практически ту же самую проблему, но ключ на сей раз был у меня в руках, просто не открывалась дверь. Я же не виновата...

Но и запасной ключ не помог. Горничная ушла и вернулась в сопровождении мужчины с чемоданчиком. Тот принялся возиться с капризным замком, а через какое-то время попросил горничную пригласить некоего "господина Поля". Как потом выяснилось - гостиничного детектива.

Вскоре у двери собралась небольшая толпа. Ибо дверь, как оказалось, элементарно вскрыли отмычкой, после чего капризный электронный замок заклинился и открываться больше не пожелал. Пришлось ломать. Приторно-вежливый детектив попросил меня проверить, не пропало ли что-нибудь из вещей. Просьбу его я выполнила, хотя, честно говоря, догадывалась, что могло пропасть.

К моему неописуемому облегчению, пудреница была на месте. Исчез только дареный флакончик духов, о чем я честно доложила детективу.

- Меха? Драгоценности? Деньги? - не отставал он.

Я воззрилась на него в искреннем недоумении. Кто же в мае таскает с собой в Париж меха... даже если бы они у меня были? Насчет драгоценностей я вообще тактично промолчала: не его дело, в каком банковском сейфе хранятся мои фамильные бриллианты и изумруды!

- Деньги у меня в сумочке, - снизошла я до минимальных объяснений, - а я уходила завтракать.

- Завтракать - с сумкой?!!

Если бы я сообщила, что имею привычку завтракать нагишом, он, наверное, меньше бы удивился. Но куда бы я положила чудный рогалик, который пригодится мне на второй завтрак? Прелестную баночку с джемом? Крохотный круглый сыр? Ей-богу, эти иностранцы ничего не понимают, как дети малые. Как же без сумки-то?

- У нас в России, - с достоинством объяснила я этому недоумку, - не оставляют без присмотра ценные вещи даже на пять минут. Обостренная криминогенная ситуация, знаете ли...

- Вам повезло, мадам, что вы имеете такую привычку. Для нас случай, прямо скажу, неординарный. Приношу свои извинения от имени администрации. Обычно грабят богатых американцев или немцев, а в нашем отеле их не бывает.

Об этом мог бы и не говорить. Российские туристы средней руки и американские миллионеры почему-то предпочитают разные отели. Это даже я знала при моем крайне скудном опыте заграничных путешествий.

- Стоимость духов вам, конечно, возместят, - продолжал детектив, явно не склонный с места в карьер начинать расследование. - Сколько они стоили?

- Сто пятьдесят франков, - бахнула я и только тогда сообразила, что столько духи стоили в музее, а в магазине - в два раза дороже. Идиотка непроходимая!

- Прошу вас, напишите несколько строк об этом досадном инциденте, и через час вам все компенсируют.

- Я не умею писать по-французски, - нехотя созналась я.

- Нет проблем, мадам. Напишите по-английски.

- Английского я вообще не знаю.

Черт бы тебя побрал с твоими бюрократическими формальностями, в результате которых я выгляжу малограмотной дурой!

- Нет проблем. Я напишу с ваших слов, а вы распишитесь.

Меня так и подмывало вместо подписи поставить крестик, но я благоразумно сдержалась. Мое чувство юмора и в России не все понимают и оценивают правильно, а уж в Европе...

Пока мастер чинил замок, я спустилась в холл гостиницы и позвонила Анри оттуда. Не доверяла я больше собственному номеру - всадить туда "жучок" ничего не стоило. Мы договорились встретиться через два часа возле музея, в кафе, а до этого времени мне было рекомендовано не искать больше приключений.

Ручку, предназначенную Асе, и свою драгоценную фирменную пудреницу я решила упрятать в сейф отеля. В холле купила в точности такую же ручку и положила ее на место прежней, в сумочку. Хотя охотились, судя по всему, не за пишущими принадлежностями, а за парфюмом. Теперь оставалось позаботиться только о личной безопасности.

Войдя в метро, я вспомнила все когда-либо читанное о "хвосте" и методах избавления от оного и повела себя соответственно - на радость всем пассажирам. Судя по всему, я была похожа на буйно помешанную: выскакивала из вагона в последнюю минуту, садилась чуть ли не на ходу, дважды меняла линии и, наконец, сама запуталась так, что только чудом не опоздала на свидание к Анри. Как потом оказалось, вся было зря - из-за неучтенной мною крохотной детали: двери в парижском метро открываются не автоматически, а по желанию пассажиров. Повернул ручку - путь свободен. Правда, только на остановках... Хотя, возможно, в тот раз за мной действительно никто не следил.

Анри уже ждал меня за столиком, и я с ходу отрапортовала ему обо всех событиях последних часов. Он отнесся к этому серьезно и еще раз предложил убраться из Парижа подобру-поздорову. Украденный флакон с духами ничего нашим противникам дать не мог, поскольку был только флаконом с духами. Сувениром. Странно только, что не тронули пудреницу. Тратить же время на охрану моей драгоценной персоны Анри не мог, хотя и чувствовал ко мне, по его же словам, "живейшее расположение". Даже предложил помочь обменять билет. Но я, хоть и понимала справедливость его доводов, уже закусила удила. Из-за каких-то паршивых бандитов лишать себя удовольствия погулять по Парижу? Да пусть они удавятся или удавят меня! Желаю видеть город своей мечты в натуре - и все тут! Обещала только, что буду везде ходить вместе с группой и шагу одна не сделаю. Анри пришлось уступить: умный человек, он понял, что такое ослиное упрямство ничем перешибить нельзя.

Конечно, я не сдержала своего слова и в оставшиеся три дня гуляла не только с группой, но и одна. Ничего со мной не случилось, никаких нападений на меня не предпринимали. Пару раз показалось, правда, что вдали мелькает зловредная баба-"горничная", но могла и ошибиться. Пару раз мне пытались назначить свидание прямо в кафе - я отказалась. Не потому, что соблюдала осторожность, а потому, что мужчины не понравились. А последний вечер мы вообще провели с Анри, к обоюдному, надеюсь, удовольствию. Помимо посещения ресторана и прогулки по ночному Парижу, я получила чрезвычайно заманчивое предложение. О нем расскажу позже, если к слову придется.

Так или иначе, но в определенный день и час я уже сидела в салоне воздушного лайнера и перебирала в памяти парижские впечатления. Оставалось только отдать Аське ручку - и все неприятности окажутся позади. А со мной останутся фотографии, маленькие безделушки, которые я - не удержалась накупила, ну и, конечно, пудреница. Я вытащила ее из сумки и в который уж раз принялась любоваться. Она была прекрасна. Даже того микроскопического дефекта, который я вроде бы заметила в первый раз, на ней не было.

Три зубчика королевской лилии были без малейшего изъяна...

Глава 5

ЗДРАВСТВУЙТЕ, ПРИЕХАЛИ!

Когда я оторвалась от созерцания своего сокровища, то выяснила, что не одной мне оно нравится. Мужчина, сидевший в кресле через проход, тоже не отрывал взгляда от моих рук. Поскольку они у меня не унизаны драгоценностями и вообще не ослепляют, то ежику было понятно, что именно привлекло внимание соседа. Я демонстративно сунула пудреницу в сумку парижских приключений с меня хватит на всю оставшуюся жизнь. А поскольку всем прекрасно известно, каким опасностям подвержены авиапассажиры по дороге из аэропорта в столицу нашей родины, то тем более надо было поостеречься.

Хотя наш самолет и взлетел точно по расписанию, приземлиться он ухитрился на полчаса позже положенного срока, хотя скорость полета была именно такой, какой ей надлежало быть. Один бог знает, как это возможно технически осуществить. Единственную свою большую спортивную сумку я в багаж не сдавала, а посему рассчитывала, что хотя бы процедуры ожидания багажа можно будет избежать. Но я недооценила наземные службы Шереметьева.

Двадцать минут ждали трап, тридцать - микроавтобус, который провез нас по летному полю от силы двести метров. А потом началось самое интересное: полтора часа стояния в очереди на паспортный контроль и таможенный досмотр. Похоже, родная страна не горела желанием принимать своих блудных детей обратно. Впрочем, иностранные туристы тоже парились в этой самой очереди и совершенно не понимали, бедняжки, что за экзотический аттракцион им предложили с самого начала.

В результате вместо горячих объятий истосковавшегося супруга я получила выговор. И не обиделась: почти три часа, проведенные в жаре и духоте общего зала ожидания, кого угодно доведут до белого каления. Я тоже чувствовала себя не самым лучшим образом: конец мая в Москве ознаменовался прямо-таки тропической жарой, а я, чтобы не утяжелять сумку, напялила на себя брюки, свитер, жакет. Плюс, разумеется, знаменитый парик. Так что комфорта я испытывала не больше, чем человек, решивший посидеть в сауне в шубе, шапке и валенках.

Про парик, кстати, я вспомнила в самую последнюю минуту в парижском аэропорту, сообразив, что иначе меня просто-напросто не выпустят из страны. В общем-то, я ничего против этого не имела, но... Но дело заключалось в том, что из Франции я везла кое-что - так, пустячок - предварительное соглашение с месье Берри о том, что буду вице-директором российского отделения его фирмы в Москве. Директором должен был быть сам Анри, который и намеревался в скором времени лично прибыть в Россию и на месте утрясти все оставшиеся вопросы. Вообще-то переговоры велись уже больше года, и все было как бы на мази. Последняя подпись была получена им чуть ли не вчера.

Так что мне предстояло примерно через месяц коренным образом изменить свою жизнь и из низкооплачиваемого младшего научного сотрудника превратиться в высокооплачиваемого клерка. Минус у этой метаморфозы был один: невозможность иметь "режим свободного посещения", к которому я за многие годы привыкла. Ну а о плюсах, наверное, говорить не стоит: и так ясно, что оклад, полагавшийся мне ежемесячно на новой должности, превышал наш с мужем совокупный годовой доход.

Возвращение в родные пенаты приобретало, таким образом, свою прелесть. Поэтому я напялила парик и стоически перенесла пытку жарой. Утешала себя тем, что, как только окажусь на российской территории, тут же избавлюсь от дополнительной шевелюры. Не тут-то было!

Даже отупев от ожидания и жары, я сообразила, что стягивать с себя парик на глазах у изумленной публики не слишком-то прилично. Попросить мужа подождать минуточку - тоже не остроумно: он и так прождал меня почти три часа. Оставалось терпеть до дома, куда, кстати, еще надо было добраться: собственной машины у нас, естественно, не было.

Хуже всего было то, что я начисто забыла Асины инструкции. То есть забыла, что, кроме законного мужа, меня должен встречать еще и какой-то Аськин приятель, посему появление возле меня молодого человека в джинсовом костюме восприняла с неподдельным изумлением. Он же, напротив, прямо-таки источал обаяние и дружелюбие.

- Простите, вы - Елена? - спросил он, не удостоив моего мужа даже мимолетным взглядом. Тому это, естественно, не понравилось.

- А вам какое дело? - рявкнул он. - Что за манера приставать к замужним женщинам?

- Извините, - опомнился джинсовый, - но я отАси...

Тут я все вспомнила:

- Ах, конечно, здравствуйте! Как мило с вашей стороны, что вы меня встретили.

- Это ты в Париже научилась назначать свидания при муже? - со зловещим добродушием поинтересовался мой супруг. - Мило, мило. Вижу, времени зря не теряла. А вы, юноша, идите отсюда, нам никакие встречающие не нужны.

Здравствуйте, приехали! Способность мужа закатить сцену ревности на ровном месте мне была прекрасно известна, а уж если нашелся повод... Мне, идиотке, следовало еще до отъезда в Париж предупредить его, что меня будут встречать. Хотя - как бы я это объяснила? Черт, надо было раньше думать!

- Милый, - заворковала я, - я забыла тебе сказать, что меня будет встречать Асин приятель. На машине. Так удобнее, чем на автобусе.

- Мне - неудобнее, - отрезал муж. - Ты можешь ехать со своим хахалем, а я поеду один. Разумеется, нужно было предупредить: я бы не тащился, как дурак, встречать тебя в такую жару.

- Тащился бы как умный! - взорвалась я.

Хамить - нехорошо. Но это единственный известный мне способ радикально пресечь сцены ревности моего драгоценного, который по долгому опыту знает: если я ощущаю за собой хотя бы тень вины, то обычно оправдываюсь, ерзаю и вообще веду себя как нашкодивший щенок. А раз хамлю - значит, невиновна. Логика, разумеется, железная, потому что - мужская.

- Ладно, - дал он - "задний ход". - Где ваша машина?

- А вон там, - обрадовался джинсовый. - Сейчас я ее подгоню, момент.

И вприпрыжку понесся куда-то в сторону. Мы с мужем переглянулись. Я ждала извинений, и мои ожидания не были обмануты.

- Ну, не сердись, Ленка. Но твоя Ася вечно что-нибудь придумает. На кой черт затруднять человека, если есть я?

- Она хотела как лучше, - забормотала я, испытывая невероятное облегчение от того, что самое худшее, похоже, осталось позади. - А я перед отъездом просто забыла... Она даже сказала, что зовут ее приятеля Олегом и у него - голубой "Москвич"...

И тут я поперхнулась, потому что не удосужилась спросить у этого самого джинсового ни как его зовут, ни какой модели у него автомобиль. В животе неприятно заныло, а муж еще и добавил:

- "Москвич"? Голубой? Может, я и ни черта не смыслю в марках автомобилей, но пока, слава богу, не дальтоник. Вон он выруливает, твой встречающий, в ярко-красных "Жигулях". Что с тобой?

Ответить я не успела потому, что, во-первых, с перепугу потеряла дар речи, а во-вторых, потому, что на сцене появилось еще одно действующее лицо - тоже молодой мужчина. Но в светлых брюках и белой рубашке. И, не теряя ни минуты, выпалил:

- Извините, здравствуйте, меня зовут Олег, я от Аси, опоздал, чертово колесо по дороге спустило, вон мой "Москвич", пойдемте!

В двадцати метрах от нас действительно стоял "Москвич". Нужного цвета и с нужным количеством дверей. Я схватила мужа за руку и, не давая ему возможности устроить очередную сцену ревности, потащила к машине. Уже на ходу я объяснила Олегу, что ничего страшного не случилось, что он вовсе не опоздал, а как раз приехал очень вовремя. При этом краем глаза следила за ярко-красными "Жигулями", которые подъезжали к тому месту, где мы несколько минут назад стояли. В машине, кроме джинсового, сидел еще кто-то. Мужчина. Или коротко стриженная женщина - черт их, то есть нас теперь разберет.

- Олег, - сказала я, - быстрее, пожалуйста. Тут у нас кое-что произошло, объясню в машине.

Олег оказался на высоте и загрузил нас в "Москвич" прежде, чем муж успел опомниться. Нужно было сматываться как можно быстрее. Это я тоже донесла до Олега, и он, похоже, понял все с полуслова.

- Не волнуйтесь, Лена, - сказал он, выруливая на дорогу, - они, может, и не дураки, да мы тоже не с елки упали. Сейчас собью их с толку, если решат за нами ехать, а потом выскочу по проселку на развилку - и слава труду! Не впервой, разберемся.

Пока Олег маневрировал вокруг аэропорта, терпение у моего мужа лопнуло окончательно.

- Что это значит? - ледяным голосом осведомился он. - Подозрительные личности вокруг тебя кишмя кишат, встречают аж на двух машинах, а теперь еще выясняется, что мы будем, как в твоих любимых дурацких боевиках, уходить от погони. Ты что, контрабанду привезла? С твоей распрекрасной подруги станется - втравить тебя в такое дело. А я-то думал, с чего она взялась тебе круизы дарить? Теперь понятно.

- Ничего тебе не понятно! - огрызнулась я, поминутно оглядываясь. - Я сама ничего не понимаю. Посмотри лучше, что я тебе в Париже купила.

Я вытащила купленную в отеле шариковую ручку и протянула ее мужу. Надо знать увлечение любимого - в его коллекции имеется даже американское изделие начала 40-х годов. Чуть ли не опытный образец. Так что лучшего способа отвлечь его внимание просто не было. Но не успев похвалить себя за сообразительность, я обнаружила, что отдала мужу ручку, предназначенную для Аси. Спутала, идиотка!

В этот момент машина резко затормозила, так что я ткнулась носом в переднее сиденье. Подняв голову, я увидела, что выезд на шоссе блокирован ярко-красными "Жигулями". А от них в нашу сторону быстро направляются двое мужчин. Я выхватила из сумки пудреницу и засунула ее в карман на сиденье. Мне почему-то казалось, что пудреница им нужнее ручки...

- Как же они догадались, сволочи? - услышал я изумленный голос Олега.

А дальше события разворачивались, с одной стороны, стремительно, а с другой - как бы в замедленной съемке. Каким образом и почему у меня сложилось такое впечатление - непонятно. Но Олег бесконечно медленно вылез из-за руля и так же растянуто-плавно начал драться с джинсовым. Меня же мгновенно выволок из машины второй мужик и тут же отобрал сумку. С заднего сиденья - через переднюю дверцу! Что же касается моего мужа, то он на какое-то время просто окаменел: то ли от изумления, то ли от злости - я не поняла.

От толчка я отлетела в траву, и, пока поднималась, мужик уже успел вывалить содержимое моего ридикюля на капот "Москвича". В этот момент очнулся муж, до сих пор пребывавший в ступоре, и с рычанием набросился на мужика, забыв о новой подаренной ручке, которая свалилась на землю прямо у колес "Москвича". Улучив удобный момент, я ее подобрала и спрятала ненадежнее в... ну, неважно куда.

Мужику, конечно, не повезло. Мой муж внешне не производит впечатления атлета, и даже человеком спортивного сложения его назвать довольно трудно. Особенно когда он одет. Но на самом деле силушкой его бог не обидел, а все остальное он приобрел путем многолетних самоистязаний с гантелями, эспандером и прочей чепухой. Ну и, разумеется, когда наши океанологи еще имели возможность ходить в кругосветные научные экспедиции, там тоже тяжелой физической работенки хватало. Плюс - двухлетние занятия карате.

Так что схватка была короткой, жесткой и с вполне предсказуемым концом: мужик отлетел к своим "Жигулям" и прилег у их колес, свернувшись калачиком. К этому времени и Олег разобрался со своим "спарринг-партнером": джинсовый тоже отступил к "Жигулям", правда, своими ногами, а не по воздуху. Поле битвы осталось за нашим экипажем.

Интереснее всего было то, что с шоссе прекрасно просматривалось все побоище. Но ни одна из мчавшихся по нему машин даже не притормозила. О времена, о нравы!

Джинсовый кое-как запихал своего напарника в машину и освободил нам дорогу. "Тогда считать мы стали раны". У Олега оказались разбиты костяшки пальцев и прилично подбит глаз. Я лишилась парика, который валялся в траве неподалеку, зато приобрела два роскошных синяка: на коленке и на руке. Легче всего отделался мой муж - ни царапинки, только моральное потрясение. Ох, и влетит же мне дома... если мы до него доберемся, конечно.

Я тщательно собрала все то, что вытрясли из моей сумки. Все было на месте, кроме ручки, которую я купила для мужа. Охота за сувенирами продолжалась. Но почему тогда в гостинице не тронули пудреницу?

Впрочем, времени на размышления у меня не было. Я вручила Олегу парик (открыто) и ручку (тайком). Если бы пришлось объяснять мужу, что новый экспонат не пополнит собой его коллекцию, а отправится к ненавистной ему Асе... Последствия я не могла себе представить.

Мы благополучно высадились у нашего подъезда, распрощались с Олегом и наконец вернулись домой, к неописуемому восторгу Элси и под стенания мужа о том, что из-за дурацкой потасовки он потерял мой подарок. Я же тихо радовалась удачному концу приключения. Если бы я знала...

Глава 6

СОБАКА - ДРУГ ЧЕЛОВЕКА

- Ну, хорошо, в Париже ты время провела, как я понял, шикарно. А теперь объясни, что за хахаля ты себе там завела и почему тебя из-за него в Москве чуть не убили? - огорошил меня вопросом муж после того, как я ему рассказала о своей поездке, тщательно и успешно (как мне казалось) обойдя все, связанное с Анри, моей миссией курьера, странными свойствами парика и пристальным интересом абсолютно посторонних лиц к моей новой пудренице.

Вот так с ним всегда. Думаешь, что он - сухарь бесчувственный, совершенно не понимающий тонкостей моей возвышенной души, и вдруг - на тебе! - из потока сведений, которые я на него обрушила, ухитрился извлечь ключевые моменты и даже связать их друг с другом.

- Никакого хахаля. Чисто деловое знакомство. Передала ему посылку от Аси, получила предложение о сотрудничестве. Неплохое, между прочим, предложение. За поведение неизвестных темных личностей не отвечаю. Ты, кстати, был великолепен...

- Не подлизывайся. Если бы ты вела себя прилично, мне не нужно было бы демонстрировать это, как ты изволишь выражаться, великолепие. Во что ты все-таки вляпалась?

"В международную мафию", - хотелось мне ответить, но, умудренная опытом, я сдержалась. Подобный юмор в нашей семье не поощрялся, а уж увязывать Асю с мафией тем более не стоило. Последствия такого остроумия были совершенно непредсказуемы.

- Не знаю, - почти честно ответила я. - Но думаю, что все уже позади. Асино поручение я выполнила, сама по себе абсолютно никакой художественной ценности не представляю. Что с меня взять?

- Сведения, - сухо отпарировал муженек. - Информацию, неисправимая ты идеалистка. Ты держала в руках документы, ты, безусловно, что-то видела, что-то слышала и что-то знаешь. Вот это из тебя и будут добывать.

- Да ничего я не знаю! Асино письмо не вскрывала, что этот француз ей передал - понятия не имею...

- Ах, он ей что-то передал? Где это?

- Уже у Аси, - честно призналась я.

- Каким образом, позволь спросить? Мы с тобой ни на секунду не расставались с момента твоего выхода в зал ожидания. К Асе не заезжали, по телефону ты с ней слиться в экстазе еще не успела. Отвечай же, каким образом?

- Через Олега, естественно, - пожала я плечами.

А, семь бед - один ответ!

- Но ты с ним наедине ни минуты не была! Ну что мне, пытать тебя, что ли? Я ведь не из праздного любопытства спрашиваю. Мне совершенно не улыбается остаться вдовцом или, того хуже, с искалеченной женой на руках.

- Что ты меня запугиваешь! - возмутилась я. - Убьют меня, видите ли, искалечат... Нет у меня никакой информации, понимаешь, нет!

Впоследствии выяснилось, что если бы этот наш разговор происходил не на кухне, а в комнате, где я бросила свою сумку, моя жизнь в последующие несколько дней была бы куда менее насыщенной и куда более спокойной. Ну так ведь знать бы, где упасть...

- Я тебя не запугиваю, - понизил тон мой муж. - Просто прошу рассказать мне все подробно. И не адаптированную версию, которую я уже слышал, а всю правду. Не бойся, сцен ревности я тебе устраивать не собираюсь. По носу вижу, что ты с ним даже не целовалась.

- С кем? - ошарашенно спросила я.

- С этим твоим французом... Аленом Делоном или как его там?

Ну уж на Алена Делона Анри никак не был похож! Скорее на Жана Габена... Я поспешила согнать с лица мечтательное выражение и сделала довольно удачный, с моей точки зрения, ответный ход: приняла идиотски-изумленный вид и спросила:

- А откуда ты знаешь, что даже не целовались?

Что и требовалось доказать. Больше всего мой муж любит, когда его проницательность ставит меня в тупик. А то, что он на сей раз оказался не прав, так мне же лучше.

- Знаю - и все. Ладно, давай все по порядку. Приехала, позвонила...

Повторенье - мать ученья. Пока я, тщательно вспоминая мельчайшие подробности, докладывала о своих похождениях, кое-что в моей голове стало проясняться. Например, стала понятной мерзкая баба из музея, она же лжегорничная. Конечно, она меня выследила и она же украла духи. Наверняка и "террористический акт" на Эйфелевой башне тоже дело ее рук. А может, работала целая шайка. Кто мог предположить, что я одолжу парик почти посторонней тетке? Тем более они могли и не подозревать об искусственном происхождении моей золотистой шевелюры. И кому могло прийти в голову, что вместо экскурсии я отправлюсь на свидание? Накануне мне бы и самой это в голову не пришло.

Мужик в самолете, по-видимому, сопровождал меня из Парижа. Я бы его и не заметила, не пялься он так на пудреницу. Джинсовый явно действовал по нахалке, прикатив на ярко-красной машине и не назвав своего имени. Хотя, будь я одна, без мужа, меня бы спокойно посадили в эти самые "Жигули", и если бы я осталась жива, то дня через четыре, возможно, и сообразила бы, что цвет - не тот. Но вот как они могли предугадать наш маршрут, если сам Олег выбрал его в последнюю секунду? За нами никто не ехал - голову даю на отсечение.

Когда я закончила свою душераздирающую повесть, муж подвел итоги:

- Значит, так. Во-первых, твои оппоненты знают что искать, но не знают - в чем. Ты же обладаешь, хотя и чисто случайно, обратной информацией. Из подарков твоего Жана Маре у тебя сперли духи и ручку. Пудреницу не тронули. Значит, информация была в ручке. Ее, надо полагать, они как-то заполучили во время нашей потасовки. Может быть, теперь от тебя отвяжутся?

- Вряд ли, - вздохнула я. - Ручка-то не та, а обыкновенная. Ничего в ней нет, кроме оригинального дизайна, хотела тебя порадовать, вот и купила...

- Ты меня порадовала, - саркастически усмехнулся супруг. - Ну, следовательно, осталась ручка, и они ее таки сперли, пока я возился с тем придурком из "Жигулей". Наверняка он ее сразу схватил и спрятал. Но ведь они быстро поймут, что там ничего нет. А поскольку мы никуда не заезжали и в контакты ни с кем не входили, значит, со стороны может показаться, что информация до сих пор у тебя. Даже я не сразу допер, что ты могла что-то передать через Олега, они тоже не сразу допрут, даже если умнее меня...

- Что сомнительно, - услужливо подсказала я.

- А вот хамить не надо, - нежно сказал муж. - Мало того что ты вляпалась черт знает во что, так еще, когда я хочу помочь, норовишь сказать мне гадость. Неужели ты не понимаешь, дура ты...

Из-под стола раздалось злобное рычание, и мой муж осекся на полуслове. Элси - замечательная собака, умная, добрая, иной раз даже в ущерб своим основным обязанностям сторожа и охранника. Но есть у нее одна странность: совершенно не переносит слово "дура". Причина этого - весьма уважительная. Как-то раз, когда Элси была еще совсем молодой, но уже далеко не глупой, у нас в доме объявился случайный гость на один вечер. Кто из нас с мужем с ним познакомился, кто сдуру пригласил - давно забылось. Но зато прекрасно запомнился сам вечер. Гость был из породы поэтов-графоманов, тех, кто способен разговаривать только о себе и своих стихах, да еще читать эти самые стихи вслух в совершенно невероятном количестве. Плюс оказался не дурак выпить и очень быстро опустошил наш скудный запас спиртных напитков. А поскольку дело происходило во времена присноизвестной антиалкогольной кампании, то он, можно сказать, просто разорил нас. Вся "жидкая валюта", любовно собираемая всеми правдами и неправдами, по талонам и по блату, на глазах исчезала в бездонной утробе гостя.

Первой не выдержала Элси и на одном из трогательных рифмованных пассажей, который наш гость декламировал со смаком и завыванием, вдруг тоскливо и протяжно завыла. Мы с мужем непроизвольно прыснули со смеха, а гость, обиженный до глубины души, рявкнул: "Дура!" - и пнул Элси вбок.

В первый - и последний! - раз в жизни нашей собаке нанесли такое оскорбление. Элси моментально прекратила выть и резво вцепилась гостю в щиколотку. Мы с трудом заставили ее разжать зубы, с еще большим трудом успокоили нашего гостя (потратив на это остатки спиртного) и наконец выпроводили его восвояси, разобиженного, перемазанного йодом и обмотанного бинтами.

Позже выяснилось, что у Элси замечательная память. Когда какое-то время спустя в пылу супружеской полемики мой муж произнес заветное: "дура", адресуя его - и не без оснований! - мне, то Элси зарычала и чуть было не прокомпостировала ногу собственному хозяину. Псина ясно дала понять, что в ее присутствии таким словом лучше не баловаться. Справедливости ради надо сказать, что и слово "дурак" из супружеского лексикона (да и из обихода вообще) пришлось исключить, равно как и все однокоренные слова. Конечно, это не мешает нам по-прежнему бурно выяснять взаимоотношения, ибо в великом и могучем русском языке есть масса синонимов запретному слову. На такие определения, как "идиотка", "кретинка", "малоумок" и даже "придурок", Элси не реагирует.

Но на сей раз табу было забыто, и мой муж, не подумав, произнес это самое слово. Реакция Элси была мгновенной: собака выскочила из-под стола, где до сих пор мирно дремала, положив голову на мои тапочки, и злобно зарычала. Не на меня, разумеется.

- Сумасшедший дом! - разозлился муж. - Одна шипит, другая рычит, и обе требуют выбирать выражения. Осталось только тебе начать кусаться, а Элси ездить в заграничные турне. Тогда вас с двух шагов различить нельзя будет.

Опять издевательские намеки! Пару лет тому назад под влиянием какого-то непонятного мне самой чувства я вдруг решила изменить цвет волос и выбрала для этой цели краску с романтическим названием "Тициан". Получилось нечто невообразимо рыжее, в принципе даже красивое, но, к сожалению, абсолютно совпадавшее по колеру с мастью Элси. Муж долго корчился от хохота, а еще дольше - по поводу и без повода - напоминал о том сходстве, которое имеется между мной и нашей собакой.

- Между прочим, с собакой пора гулять, - напомнила я, отказавшись от вполне законного желания продолжить перебранку и взять реванш. - Остальное обсудим после. Животное не виновато в том, что...

- Что у нее хозяйка...

Из-под стола снова послышалось приглушенное рычание. Дальше - больше: на предложение гулять Элси среагировала своеобразно, повернулась к моему мужу спиной и всем своим видом (а также поскуливанием) дала понять, что предпочитает мое общество.

- Тебя одну я не выпущу даже с собакой, - вздохнул муж. - Элси способна рычать только на своих близких. А со мной она идти не желает. Значит, отправляемся на прогулку втроем.

Против этого варианта Элси ничего не имела.

Когда мы уже выходили на лестничную площадку, в квартире раздался телефонный звонок. Чертыхнувшись, муж пошел отвечать, а меня Элси потащила вниз по лестнице. Я успела только крикнуть, что буду ждать у подъезда, - и выкатилась вслед за собакой на улицу. Там я спустила Элси с поводка и предоставила резвиться на скудном московском газончике. Сама же вновь и вновь прокручивала в памяти случившееся и те меры, которые необходимо теперь предпринять.

Необходимо встретиться с Аськой и вытащить из нее побольше сведений. Не желаю я больше быть за болвана в преферансе. И если мне даже проломят голову, то по крайней мере буду знать, за что. Согласитесь, обидно получить по черепушке просто так, за прекрасные глаза и за собственную глупость.

После этого надо заново проанализировать ситуацию, не исключено, что с помощью мужа. И если мы в две головы не сумеем придумать ничего путного, значит, придется нарушить еще один строгий запрет и обратиться к Володе Пронину, моему старинному, еще со школы, приятелю. Его еще тогда дразнили "майором Прониным" - по имени первого советского детектива-аса, а теперь уже и не дразнят. Он действительно майор и действительно классный специалист сыска. Беда в том, что мой муж ревнует меня к нему. Со всеми вытекающими из этого последствиями, хотя и абсолютно без оснований. Мы с Володей - хорошие друзья, хотя, к сожалению, редко встречаемся. Чаще общаемся по телефону - это мне милостиво позволяют.

Мои детективные размышления были прерваны самым бесцеремонным образом. Меня схватили за руку (больно, между прочим!), и одновременно чужая рука зажала мне рот. А в самое ухо очень внятно сказали:

- Без глупостей. Тогда все будет тип-топ. А если пикнешь...

"Пикать" я не стала, а с перепугу да и со злости впилась в чужую руку зубами. Запало, наверное, в память недавнее пожелание мужа. Вцепилась от души, Элси бы обзавидовалась. Рука отдернулась, и раздался истошный вопль:

- Дура! Да я тебя сейчас...

Договорить неизвестный, плохо видимый в сумерках мужик не успел. В воздухе мелькнула рыжая торпеда, и Элси вцепилась ему в ту руку, которой он держал меня за запястье. То есть в еще непрокушенную. Одновременно с воплем, который издал мужик, послышался знакомый голос моего мужа:

- Стой! Стой, мерзавец, убью на месте!

Логики в этом не было никакой: своего рода вариация на тему "Выходи-ка, Билли, чтоб тебя убили". Мужик, естественно, стоять не стал, стряхнул с себя Элси и дал стрекача. Элси я предусмотрительно схватила за поводок и никуда не отпустила, хотя она и рвалась в погоню, а муж понял, что в темноте ловить неизвестно кого бесполезно. Зато всю нерастраченную еще энергию он вложил в пламенную речь, доказав мне как дважды два, что более легкомысленной, взбалмошной и безмозглой авантюристки, чем его законная супруга, найти просто невозможно, даже если объявить всепланетный розыск. Убежденная не столько его красноречием, сколько очередным неприятным приключением, я покорно кивала и поддакивала.

Мы возвращались домой. Элси гордо шла рядом, и посему столь уместное и наиболее выразительное слово, определявшее мою натуру точнее всего, произнесено так и не было.

В отличие от меня мужу не чужд инстинкт самосохранения.

Глава 7

ЕЖИК В ТУМАНЕ

На следующий день я первым делом позвонила Асе и потребовала личной встречи. "Там, где мы с тобой в первый раз поругались", - обозначила я место нашего свидания, поскольку в последний момент спохватилась, что телефон - если не мой, то Аськин, а то и оба сразу - самым распрекрасным образом могут прослушивать. И время постаралась зашифровать как могла. То есть предложила "часом икс" считать разницу в нашем возрасте, а она у нас составляет три дня. Не сразу, но до моей подруги все-таки дошло, что именно я пыталась ей втолковать, и она - честь ей и хвала! - воздержалась от ненужных вопросов и уточнений. В экстремальной ситуации на Аську всегда можно было положиться, а при нынешних нравах, когда все ситуации можно считать экстремальными, ей просто цены нет.

Встретились мы в скверике возле старого здания МГУ, в просторечье именуемом также "психодромом". Почему - не знаю, не с нас это началось, не нами кончится. Именно на этом скверике мы с Асей поругались в первый и в последний раз в жизни чуть ли не насмерть, поскольку один и тот же кавалер одновременно назначил нам свидание, а мы, две зеленые дурочки, стали обвинять друг друга в злонамеренном разбивании личного счастья. Потом-то, конечно, разобрались и устроили шутнику веселую жизнь, но ссору эту запомнили на всю жизнь.

- Куда пойдем? - осведомилась Ася, высказав пару дежурных комплиментов моей парижской внешности и общему виду. - Не на улице же нам беседовать.

- Ну и в ресторан в три часа дня переться глупо, - принялась я размышлять. - К тому же там шастают официанты и вообще...

- И вообще у тебя нет денег, - догадливо закончила моя подруга. Ладно, пойдем на Горького, то есть, тьфу, никак не привыкну - на Тверскую. По всей Москве понатыкали этих самых летних кафе под зонтиками - садись, пей и болтай, сколько душеньке угодно. Как в Париже...

- Уж ты скажешь, "как в Париже", - завелась я, со сладкой тоской вспоминая свои тамошние "посиделки". - И сравнения-то никакого быть не может. Ты посмотри вокруг: хоть одно улыбающееся лицо видишь? И не увидишь - хмурые, озабоченные морды. А там почему-то люди улыбаются просто так, без повода.

- Ну, завелась! Что ж ты сама-то не улыбаешься? Правильно, от такой жизни волком завоешь, а смеяться станешь только на нервной почве.

- Я не улыбаюсь потому, что вчера на меня было совершено покушение, злорадно сообщила я Асе.

Та, похоже, удивилась:

- Покушение? На тебя? А, знаю, Олег рассказал. Но ведь все, кажется, обошлось?

- Когда кажется, нужно креститься, - не слишком остроумно огрызнулась я и рассказала историю подвига моей собаки. Рассказывала красочно, со всеми деталями, и, когда закончила, мы уже сидели в одном из летних кафе почти под хвостом у замечательного коня князя Юрия Долгорукого.

- А лица этого мужика ты на рассмотрела? - поинтересовалась Ася.

Вопрос, конечно, интересный.

- Ну как же я могла, если он подошел сзади и в темноте? Руку, если надо, опознать смогу. На вкус, конечно.

- Не смешно, - поморщилась моя подруга. - Просто я пытаюсь понять, сколько человек крутится вокруг тебя. Уже получается как минимум трое: двое там, в машине, и один вечером, возле твоего дома. Меня, кстати, никто не беспокоил, хотя по идее должны были бы.

- Не ты же летала в Париж. И потом, ты вообще редко из дома выходишь, а уж вечером только в сопровождении и то - до машины.

- Это уж точно. Устала я от такой жизни, ты себе не представляешь как. Муж, кстати, уже три дня ездит с телохранителем. Между прочим, довольно дорогое удовольствие.

- Богатые тоже плачут, серия триста тридцать третья... - рассеянно пробормотала я. Что-то действительно было не так, концы с концами в этой истории решительно не сходились. Моя роль курьера выполнена - ну и оставили бы в покое, так нет, я по-прежнему "под колпаком". Асю же никто не трогает, хотя по идее должны были взяться именно за нее. И почему вчерашний тип ошивался возле нашего подъезда, если вечером с Элси всегда гуляет муж? Могли, конечно, не знать, но ведь ждали же! Значит, были в курсе хотя бы того, что у нас есть собака, причем незлая. Этому, укушенному, просто не повезло: если бы он без затей выругался матом, Элси бы и ухом не повела. А тут - "дура". Да еще второй раз за один вечер. Натурально, нервы у собачки не выдержали.

- Не засыпай сидя, - услышала я голос подруги. - Лучше покажи свою знаменитую пудреницу. Никогда бы не поверила, что ты способна восторгаться какой-то безделушкой...

Это уж точно, я бы и сама не поверила. Но вот прилегла к сердцу - и все тут. Думаю, все дело в этих самых королевских лилиях на крышке. Всю жизнь была неравнодушна к французской королевской символике. Детские привязанности: "Три мушкетера", "Королева Марго", "Графиня де Монсоро". Блажь, конечно, но уж так исторически сложилось.

- Сейчас, сейчас, - встрепенулась я и... уронила сумку с колен прямо на тротуар. Мы с Асей, не сговариваясь, нагнулись, чтобы ее поднять, да так и остались на четвереньках. Ибо над нашими головами что-то загрохотало, а в стеклах вагончика-кафе немедленно образовались аккуратные круглые дырочки.

- Стреляют, - будничным тоном сообщила мне Ася и растянулась под столиком прямо на асфальте. - Ложись, идиотка!

Но любопытство пересилило страх. Визжали женщины, что-то орали мужчины, вдали завелась милицейская сирена - все это я отметила чисто механически. А я наблюдала, как пара здоровых бугаев в темных очках и кожаных куртках - по такой-то жаре! - запрыгнули в стоявшую неподалеку машину и с шиком укатили. В руках у обоих были какие-то клюшки - или мне это показалось? Они стреляли, сомнения не было. Но в кого? В одну из нас, в обеих сразу или мы тут вовсе ни при чем?

- Вставай, Аська, отбой, - потрясла я подругу за плечо. - В тебя не попали? Очень удачно, в меня тоже промахнулись.

- Это потому, что мы лежали, - поделилась со мной Ася.

Выглядела она паршиво: бледная до синевы, растрепанная, перепачканная. Я, наверное, была примерно в таком же состоянии, разве что менее грязная. Все-таки стояла на четвереньках, а не лежала на животе.

- А почему они вообще стреляли? - поинтересовалась я. - Если, например, они хотят от меня что-то узнать, то убивать при этом как-то нелогично. А уж если хотят убить, значит, я знаю что-то такое, чего мне знать ни в коем случае не положено. Ладно, пошли отсюда, по дороге расскажешь все, кончилось мое терпение.

- Куда пошли?

- К Володе, естественно. Сама я с этим не справлюсь.

- Я в милицию без разрешения мужа не пойду! - уперлась вдруг Ася.

Новое дело! С каких это пор ей понадобилось разрешение супруга на что-то? До сих пор она прекрасно обходилась без него.

- Хорошо, я пойду сама. А ты - как хочешь.

Весь этот диалог мы вели уже на ходу, удаляясь от Тверской как можно дальше по переулкам. Мы как-то не сообразили, что здесь нас можно брать, что называется, "тепленькими". Если выследить, конечно.

- Я прошу тебя, Ленка, не ходи пока к Володе. Не надо впутывать в это дело милицию, ничего хорошего не получится. И так моему мужу уже угрожали по телефону, а после твоего визита к Пронину...

- Ну ты чудная, в самом деле, я же и о своей безопасности должна подумать. У меня телохранителей нет, а на Элси надежда слабая. Тогда рассказывай, что случилось.

- Дело в том, что из Парижа ты привезла...

Я затаила дыхание. И в этот момент в переулок, по которому мы шли, с визгом и скрежетом завернула иномарка. Они вообще ездят как сумасшедшие, но эта, похоже, побила все рекорды. Или за рулем сидел совершенно пьяный водитель. Не знаю, разбираться нам было некогда. Ася метнулась в подворотню, я за ней, а там мы с перепугу разбежались в разные стороны. Она, будучи на высоких каблуках и в юбке, помчалась по дорожке к выходу в другой переулок, а я - в брюках и кроссовках - махнула через заборчик на стройплощадку. Должен же быть там кто-то среди бела дня! Прыгнула классно, метра на полтора в высоту, хотя на занятиях физкультурой моим "потолком" был метр десять сантиметров. Отсюда вывод: если хорошенько напугать настоящего спортсмена, а не любителя вроде меня, то все мировые рекорды можно запросто улучшить на один-два порядка. Бесплатно отдаю этот совет всем тренерам.

Народ на стройплощадке кое-какой болтался, но на меня никто не обратил ни малейшего внимания. Можно подумать, что к ним каждый день через забор бабы запрыгивают. Но, приглядевшись, я обнаружила, что их крайне интересует то, что происходит за другим забором, выходящим на улицу. Все столпились там и оживленно о чем-то спорили. Я подошла поближе.

- Живой!

- А я тебе говорю, что на такой скорости - песец!

- Машина всмятку, а он живой!

Я подошла вплотную к забору и тоже выглянула на улицу. Там, впечатавшись в угол дома, скорчилась сумасшедшая иномарка, так напугавшая меня и Асю. За рулем кто-то был, но живой или неживой - определить было невозможно.

- Надо же "Скорую" вызвать! - возмутилась я. - Что вы тут гадаете, живой или нет. Телефон есть где-нибудь?

Ни мое появление, ни моя речь восторга у присутствующих, мягко говоря, не вызвали.

- Телефона нет, - процедил один из мужиков и повернулся ко мне спиной.

Второй также неприветливо добавил:

- Тебе надо - ты и звони. Приедет ментовка, начнет вопросы-расспросы, туда-сюда, дня как не было. А мы сдельно работаем, ясно?

Куда уж яснее! Глазеть у них время есть, а помочь - фигушки. Я отправилась искать телефон-автомат, с трудом нашла, потом долго шарила в кошельке в поисках жетона, пока не сообразила, что в милицию можно звонить бесплатно. Какие-то сдвиги в моем сознании явно произошли, соображать я стала плоховато. И немудрено: который день брожу, как ежик в тумане, и ничегошеньки не понимаю в той кутерьме, которая вокруг меня. С Асей поговорить так и не удалось, придется делать вторую попытку, но уж на сей раз я приму меры предосторожности.

И как эти мерзавцы нас выследили? Голову могу дать на отсечение, что за мной "хвоста" не было: кое-какой опыт у меня в этом деле уже имелся. Ася - человек осмотрительный, она бы тоже за собой никого не потащила. Но даже если допустить, что кто-то из нас двоих прошляпил "наружку", то почему они, эти мордовороты в кожанках, не пристрелили нас прямо на скамейке "психодрома"? Место там достаточно уединенное, народу раз-два и обчелся, деревья кругом, кустики. Нет, дождались, когда мы уселись чуть ли не посередине улицы, и только после этого принялись палить из автоматов. Или из пистолетов?

Я вызвала милицию, назвавшись почему-то своей девичьей фамилией. А потом... отправилась обратно к месту аварии, движимая все тем же любопытством. Хотя мне было прекрасно известно, что именно это качество меня когда-нибудь погубит.

Возле иномарки уже собралась небольшая толпа зевак и как раз подъехала "Скорая". Из машины достали водителя, как ни странно, живого. Ничего похожего на давешних мордоворотов, хотя тоже солидной комплекции. Не "джинсовый" и не его спутник... Зря мы с Аськой психанули и разбежались, могли спокойно продолжать беседу.

В этот самый момент меня крепко взяли сзади за локоть. Нервы не выдержали, и я двинула свободным локтем назад, намереваясь вырубить очередного бандита прямым попаданием в солнечное сплетение. Кажется, удалось: раздался сдавленный стон, и меня отпустили. Прежде чем удариться в очередные бега, я бросила взгляд на свою жертву и остолбенела. Рядом корчился... мой собственный муж!

- Что ты тут делаешь? - только и смогла спросить я.

Вопрос супердурацкий, ибо как раз в этом районе и находится место его работы. Улепетывая с Тверской, я совершенно машинально выбрала знакомый маршрут.

- Нет, а что тут делаешь ты? - обрел дыхание муж. - И что это за манера - не глядя, бить локтем. Так что ты тут делаешь?

- Смотрю на аварию, - честно ответила я.

- А как ты сюда попала?

Говорить правду было нельзя, а врать уже не было сил. Спасительный вариант нашелся где-то посередине.

- Я хотела посоветоваться с Володей и пошла пешком, чтобы еще раз все как следует обдумать.

- Мало тебе вчерашнего? Одна шляешься по пустым переулкам. А к Володе мы пойдем вместе, дело серьезное.

- Сейчас пойдем?

- Можно и сейчас, я в принципе свободен. Заодно послушаю, что на самом деле произошло и происходит. Володе ты врать не станешь.

Положение складывалось аховое. Конечно, Володе я врать не стану, но что со мной сделает муж, когда узнает всю правду, в том числе и о сегодняшнем дне? Я прибегла к спасительному средству всех женщин мира: достала из сумочки пудреницу, намереваясь привести себя в порядок. И обнаружила, что моя новая любимая игрушка сломана. Крышка - отдельно, пудра - отдельно, зеркальце вообще где-то в недрах сумки. Наверное, разбила, когда сумка упала. Только этого не хватало!

Но зеркало оказалось целым. Поэтому несчастья не произошло: муж обнаружил, что у него с собой нет ни единого документа, и посему просто проводил меня до входа в бюро пропусков знаменитого здания на Петровке.

Глава 8

В ИГРУ ВСТУПАЮТ ПРОФЕССИОНАЛЫ

Володя Пронин принял меня приветливо, но без восторга. Очевидно, догадывался, что привели меня к нему в служебный кабинет не только дружеские чувства и желание пообщаться. Но проявил выдержку и не спросил с порога: "Чего надо?" Только слегка удивился.

- Ты что такая встрепанная? Догоняешь кого-нибудь или убегаешь?

- И то и другое, а в общем, черт его знает. Внизу ждет муж, так что я коротенько. Мне позарез нужна твоя помощь.

- Как друга? Или как сотрудника милиции?

- Это уж тебе решать. Официально подавать заявление я не могу подведу других. А пока что жизнь у меня получается, прямо скажем, желтая.

- Даже так? Ну, присаживайся и давай выкладывай все по порядку.

И я выложила. Все, включая даже самые незначительные подробности, в особенности напирая на невероятную осведомленность моих супостатов. Володя слушал внимательно, лишь изредка задавая уточняющие вопросы, да по ходу дела затребовал по телефону "справочку о происшествии на Тверской часа два назад". Когда мой рассказ подошел к концу, Володя откинулся назад в кресле, закурил и начал раскачиваться, балансируя на задних ножках. Довольно-таки ненадежных, кстати. Внешность не всегда бывает обманчивой: ножки жалобно пискнули, и мой приятель благополучно оказался на полу.

- Так я и знала! - невольно вырвалось у меня.

- Я тоже знал, - как ни в чем не бывало откликнулся Володя. - Это, видишь ли, означает, что процесс размышления завершен. В этом случае происходит самопроизвольное катапультирование, как ты могла видеть. Если бы потребовалось думать дальше, ничего бы и не произошло.

- И часто ты так... катапультируешься?

- К сожалению, не очень. Иногда часами качаюсь, а толку - чуть. Но это все ерунда, давай о деле. Покажи-ка мне твою замечательную пудреницу.

- Она разбилась, - напомнила я.

- Уже понял. Но все-таки покажи.

Я извлекла из сумки остатки прежней роскоши. Володя повертел пудреницу в руках, внимательно осмотрел, чуть ли не обнюхал и, к полному моему изумлению, достал из письменного стола небольшую тонкую отвертку. Мгновение - и основание пудреницы было разделено на две части.

- Так я и думал. Приспособление довольно примитивное, но срабатывает безукоризненно. Тебе подменили твою игрушку. А в дубликат всадили микрофончик, очень чувствительный, между прочим. Они слышали все твои разговоры, когда пудреница находилась при тебе.

- Значит, знают, что я пошла в милицию?

- Я же сказал: "слышали". Когда ты грохнула сумку, в пудренице, помимо всего прочего, отошел один из контактов микрофона. Так что ты с таким же успехом могла бы говорить, скажем, в утюг... Но до того все работало исправно. Использовали тебя втемную, и не было необходимости суетиться и пускать за тобой "хвост".

- Но они же поймут, что она сломалась.

- Если оставить все, как есть, конечно, поймут. Но я починю. А ты имей в виду, что каждое твое слово, сказанное рядом с микрофоном, уйдет куда надо. Сейчас набросаю планчик, забросим им дезинформацию в лучшем виде. Только прежде пойду приведу твоего мужа. Не дело ему несколько часов на улице околачиваться.

- У него документов нет, - вякнула я.

- Не твоя печаль! В крайнем случае арестую.

Очень остроумно! Юмор типично милицейский.

Вернулся Володя довольно быстро вместе с моим благоверным, и вид у обоих был достаточно миролюбивый. По-видимому, чувство опасности на какое-то время их сплотило. Точнее, заставило моего мужа забыть свои глупые ревнивые подозрения. В чем он, как честный человек, тут же Володе и признался.

- Знаешь, это ты здорово придумал, что меня позвал. Извини, грешным делом думал, что вы с Ленкой...

- Забудь, старик, - не без юмора ответил ему мой приятель. - Ты думаешь, моя супружница прыгает от восторга, когда я с Леной по телефону болтаю, а тем более - лично общаюсь? Тоже шипит будь здоров. Женщины - они такие, ревнуют даже к забору, если на нем тряпка болтается.

На какое-то время мы с мужем онемели. Первой очнулась я и призвала мужчин к порядку:

- Теперь, надеюсь, будем дружить домами. Но, извини, я пришла к тебе немного по другому делу. Ты обещал набросать какой-то планчик...

- Раз обещал, значит, набросаю, - покладисто согласился Володя. Во-первых, приставлю к тебе, Ленка, одного из моих сотрудников. Он только вышел после ранения, пусть разомнется на легкой работе. Заодно посмотрит обстановку на месте.

- Телохранитель мне вроде ни по рангу, ни по зарплате не положен, хмыкнула я.

- А он по легенде будет твоим двоюродным братом. Из провинции. Ночевать, естественно, ему придется у вас...

Мой муж непроизвольно скривился. Ночующих родственников он не переносит физически. Равно как и знакомых, впрочем. Его гримаса от Володи не ускользнула.

- Ничего, старик, придется потерпеть. Это ненадолго. Зато Ленка будет под надежным присмотром.

- Я бы мог сам...

- Не получится. Ты - дилетант, а мой Виталий - профессионал. Он заметит что-нибудь интересное там, где ты в лучшем случае заподозришь очередного соперника.

Удивительно, но этот довольно-таки толстый намек супруг пропустил мимо ушей, что ему в принципе совершенно не свойственно.

- Кроме того, нам всем надо договориться и разработать простенький код для общения через пудреницу. Например, если мы договариваемся встретиться в шесть часов в сквере возле Большого театра, это означает, что свидание состоится в семь часов возле памятника Пушкину. Если обнаружится "хвост" тоже не исключено! - ты, Ленка, должна сказать... ну... что у тебя в туфлю попал камешек и его надо вытряхнуть. И так далее. Пусть себе слушают на здоровье. А в-третьих, нужно будет что-то придумать, чтобы выманить их на прямой контакт. Это уже - по ходу событий.

- А если они по ходу этого контакта не промахнутся? - поинтересовалась я. - С меня предыдущих контактов хватает выше головы.

- Прежде чем что-нибудь делать, я должен поговорить с Асей. Разузнать, что там происходит и почему к тебе прицепились. В общем, нужно работать профессионально, а не на эмоциях, как ты это делаешь.

- Тебе только этой работы и не хватает? Больше делать нечего?

Володя заметно помрачнел:

- Дел-то как раз, подруга моя дорогая, невпроворот. Мы и раньше-то едва справлялись, а сейчас - вообще караул. Но - веришь? - руки опускаются. Начинаю разматывать дело, добываю улики, нахожу свидетелей, определяю преступника. И тут мне сверху по темечку - бац! Не трогать! Оказывается, преступник - двоюродный брат зятя сестры золовки. В общем, родственник. Или близкий друг. Или в крайнем случае деловой партнер, и если его тронуть тут же заложит того, о ком нам и знать не полагается. Так и работаем, а нас за непрофессионализм только ленивый не ругает.

- А моим делом тебе заниматься разрешат?

- И разрешения спрашивать не буду. На своем уровне я пока еще начальник, черт, дьявол, ваше превосходительство. Не исключено, конечно, что в итоге опять упремся в какого-нибудь "неприкасаемого". Но тут есть один нюанс: хоть я и "мент поганый", да кое-что могу. В некотором роде со мной следует считаться. Посему в самом худшем варианте просто предложу некий обмен - а мне всегда есть чем меняться! - и тебя оставят в покое. А я оставлю в покое их, не тревожа вышестоящие инстанции...

- Все наше и морда в крови, - подал реплику мой муж.

- Вот именно. Сразу скажу: ради Аси твоей ненаглядной пальцем бы не шевельнул. Там есть деньги, связи, она сама в это влезла... или муж втащил. Не случайно же она сегодня с тобой ко мне прийти отказалась.

- Да, даже я удивилась, чего это она взялась у мужа разрешения спрашивать.

- Значит, и его пощупаем. Не боись, Ленка, разберемся. Мы же профессионалы, черт побери, и умыть эту сволочь обнаглевшую - просто удовольствие. Это с тобой они смелые. В общем, не сердись, но за подругу твою придется взяться всерьез, а она, как ты понимаешь, об этом знать не должна. Возможно, она ни в чем не замешана и вообще чиста, как слеза ребенка. Тогда я буду просто счастлив. Но что-то тут мне не нравится.

- Мне тоже - и давно, - оживился мой муж.

Более приятной вещи Володя, разумеется, просто не мог ему сообщить.

Дальше пошли технические детали. Володя кому-то позвонил, попросил "быстренько починить один пустячок". Пришла строгая, молчаливая девушка и забрала мою пудреницу. Потом пришел "мой двоюродный брат" Виталий, среднего роста молодой человек с совершенно незапоминающейся внешностью. Как говорится, без особых примет. Выслушал краткий рассказ Володи, сказал: "Сделаем" - и ушел. Как потом выяснилось, "организовывать" себе чемодан и "все для первого ночлега". После этого Володя нашел время разъяснить мне кое-что из событий сегодняшнего дня.

- Так. Значит, на Тверской, согласно рапорту, "двое неизвестных с хулиганскими целями обстреляли из пневматических винтовок летнее кафе "Лилит" и нанесли ему материальный ущерб, после чего злоумышленники заметь, Ленка, не преступники! - скрылись на машине неустановленной марки темного цвета. Номерной знак различить не удалось. Словесный портрет не дает возможности начать оперативный розыск".

- Ну, и что это означает?

- А ничего. Через два дня забудут, у нас таких случаев - по нескольку штук в день, да еще с мертвецами. По прежним временам скомандовали бы: найти! - так мы бы и номер машины установили, и дело бы раскрыли за сутки-двое. А сейчас...

- А авария в переулке? Скажешь, не справился с управлением?

- Обязательно! Даже если он хотел кого-то сбить, да не вышло, он же нам обо этом докладывать не будет. Закружилась голова, временная потеря сознания... В общем, "поскользнулся, упал, очнулся - гипс".

- Весело живете, - посочувствовала я.

- Да уж не скучно. Так что тебе помочь - с превеликим удовольствием. А вдруг - на мое счастье! - твои оппоненты не имеют никакого блата и никаких покровителей. Тогда раскрою дело в лучшем виде, еще и благодарность в приказе получу.

- А если есть блат?

- Если, если... Дай мне хоть пятнадцать секунд помечтать о несбыточном.

Вернулась строгая девица, принесла пудреницу. На первый взгляд - как новенькая. На второй, кстати, тоже. Пудреница, разумеется. Володя запер безделушку в сейф (наверное, для звукоизоляции) и объявил:

- Теперь этот передатчик, с позволения сказать, мы тоже будем слушать и находиться в курсе событий. А еще - знать, где ты в данный момент находишься. Маячок тебе туда всадили - слышала о таком?

- Слышала. Только его обычно к днищу машины присобачивают.

- Скажи спасибо, что в ухо не вдели, они у тебя не проколотые. А то окольцевали бы, как щуку, - и плавай.

- Какая она щука, - подал голос мой муж, - карась она. Карась-идеалист, мечтающий попасть на сковороду со сметаной.

Я даже не обиделась. Чего же на правду обижаться?

В общем, не было бы счастья... Теперь я по крайней мере могла быть уверенной в том, что наши с Володей дружеские отношения будут проходить нормально, а не в условиях строжайшей конспирации. Потом, когда все эти заморочки с прослушиванием и преследованием будут - надеюсь! - уже позади. А пока мы дружески распрощались, я положила драгоценную пудреницу в сумку, и мы с мужем отправились домой, причем почти всю дорогу молчали. Сознание того, что нас слушают с двух сторон, напрочь отбило охоту к любым разговорам.

- А все-таки Ася твоя - та еще штучка! - выпалил, не удержавшись, муж почти у самого дома. - Видишь, не один я такого мнения.

Я молча покрутила пальцем у виска и показала на сумку. Вслух же произнесла:

- Давай поругаемся как-нибудь в другой раз.

Давно бы мне завести такую штуку! Глядишь, цапались бы с мужем раза в три реже...

Дома я отнесла пудреницу в комнату и для пущей верности сунула ее в шкаф, под полотенца. Так что наша беседа в кухне могла проходить совершенно свободно. А через час к нам присоединился "кузен из провинции". Специально для невидимой аудитории мы разыграли сценку "встреча дальних, но любящих родственников", а потом я сказала:

- Ну, пойдемте на кухню чай пить.

И снова убрала чертов передатчик.

"Кузен" оказался приятным в общении парнем и попросил нас не обращать на него особого внимания: он будет заниматься своим делом, выполнять указания шефа. Гулять с Элси мы отправились вместе, и я еще раз - уже Виталию - рассказала историю об укушенном мной злоумышленнике. Рассказала уже не без юмора - присутствие охраны подействовало на меня явно положительно.

Глава 9

ЛОВЛЯ НА "ЖИВЦА"

Двое суток прошли без эксцессов: никто на мою драгоценную жизнь не покушался, никаких подозрительных незнакомцев поблизости не околачивалось. Правда, Виталий от меня не отходил ни на шаг, как только я оказывалась за пределами дома. Но и ему - с достаточно наметанным глазом - не к чему было прицепиться.

Вот только встречи с Асей я никак не могла добиться. Моя подруга или не подходила к телефону (при том, что у нее аппарат с определителем номера, это большого труда не составляло), или ее супруг сухим тоном информировал меня, что "Анастасии нет дома и неизвестно, когда вернется". Что ж, может, и не врал, хотя сам характер Асиной работы предполагал сидение за домашним компьютером.

А еще из Парижа позвонил Анри. И подтвердил свой приезд через две недели: чтобы я была готова приступить к новой работе. Морально я была почти готова: в конце концов никто не помешает мне вернуться обратно в научно-исследовательский институт, если что-то не задастся. Но... Но было в общем-то страшно бросать привычную и где-то даже любимую работу - пусть никому не нужную и низкооплачиваемую! - и очертя голову бросаться в совершенно новую для меня сферу. Частная фирма по распространению косметики и парфюмерии - не угодно ли? И вряд ли Анри обрадуется, если я начну объяснять ему про необходимость постоянно находиться в поле зрения милиции. Его заместитель - на "мушке" у неизвестных мафиози! Кому нужен такой работник? К тому же встречи с Анри могли быть и не чисто деловыми, а у меня в пудренице - микрофон. А без пудреницы ходить Володя не велел. Интересное получается кино.

Муж, проникнувшись идеей новой работы для меня, постоянно возвращался к этой теме, чем тоже сыпал соль на рану. Парфюмерия, по его представлению, - занятие сугубо женское, да и не в этом дело, что это даст мне возможность посмотреть мир, пока на нас - тьфу, тьфу, тьфу! - снова не опустили какой-нибудь железный занавес. Ну и заработок, разумеется...

- Если бы я знал хоть один иностранный язык, - сокрушался супруг, - я бы любое подобное предложение принял, не задумываясь. А с моим хилым английским я никому не нужен ни здесь, ни там. Хотя вроде бы океанология все-таки достаточно полезная наука, в отличие от твоей арабистики. Не обижайся, конечно, но если бы ты имела возможность пожить в этих самых арабских странах, поработать в тамошних библиотеках, музеях - тогда, конечно.. А так, сидеть в Москве и засыхать над научными книгами... Я хоть свет увидел в наших экспедициях, а ты в кои веки раз выбралась в Европу - и тут же вляпалась в очередное отечественное дерьмо. Повезло, ничего не скажешь!

В общем-то, муж был прав, и мне тем более хотелось "выляпаться" из этой дурацкой ситуации и начать совершенно новую жизнь. Но для этого нужно было хотя бы знать, с кем или с чем имеешь дело. Виталий предложил мне на выбор несколько гипотез.

Первое: мафия. Никто ее не видел, но все знают, что она есть. Бороться с ней сугубо бессмысленно, тем не менее все борются или по крайней мере делают вид. Дергаться тут глупо, нужно расслабиться и постараться получить удовольствие.

Второе: конкуренты Аси или, что более вероятно, ее мужа. Это уже что-то конкретно осязаемое. Нужно выяснить, за чем они охотятся и чего хотят, в частности, от меня. Можно бороться и можно даже победить... если, конечно, не делать глупостей и не проявлять ненужной инициативы. Для того есть Володя Пронин, он же патрон.

Третье: недоразумение. В эту версию укладывается все, кроме нападения на машину. Но и тут может быть обыкновенный, вполне распространенный нынче бандитизм на большой дороге возле международного аэропорта. Багаж у приезжающих бывает разный.

- А микрофон в пудренице мне, значит, в Париже вмонтировали? возмутилась я. - Это же ни в какую схему не влезает!

- То-то и оно, - согласился Виталий. - Пудреница не влезает. Но это даже интересно.

Очень интересно! Вынужденное безделье начало сказываться на моих нервах: уж лучше бы опять что-нибудь произошло. Да и мужа постоянное присутствие "кузена из провинции" начинало, похоже, раздражать.

На третий день позвонил Володя и попросил Виталия на несколько часов приехать в "контору": одно дело требовало обязательного присутствия там всех сотрудников. С меня же была взята торжественная клятва из дома не выходить и на мелкие провокации не поддаваться. В принципе я человек слова. И, поклявшись, обещаний не нарушаю. Посему взяла одну из своих любимых книг и устроилась на тахте. По секрету скажу: читала "Анжелику". И похождения лихой маркизы так меня увлекли, что я просто подпрыгнула, когда зазвонил телефон.

- Лена? Лена, приезжай немедленно ко мне... Пожалуйста... Мне... мне страшно! Ты мне нужна.

- Кто это? - перепугалась я.

- Да Ася же, Ася! Приезжай, пожалуйста, ко мне. Немедленно!

И короткие гудки в телефонной трубке.

Все клятвы, обещания и наставления Володи и Виталия, как в каких случаях надлежит поступать, тут же вылетели у меня из головы. Я схватила сумку и пулей вылетела из квартиры, соображая на ходу, как быстрее добраться до Аськи. Я живу в Новых Черемушках, а она - на Кутузовском проспекте. Меньше часа на дорогу никак не получалось, даже если все пересадки делать бегом. На такси денег, разумеется, не было. И тут возле меня затормозила машина. Черная такая официальная "Волга", в меру потрепанная. А из машины меня окликнул довольно-таки приятный мужской голос:

- Елена Сергеевна! А я за вами. Куда поедем?

Каким образом мне пришло в голову, что это - милицейская машина, убейте, не понимаю. Но - пришло. Возможно, я просто жутко беспокоилась за Аську, и поэтому все остальное для меня не имело ровно никакого значения. И плюхнулась на переднее сиденье, и успела только спросить:

- У вас есть телефон или рация?

В этот момент что-то вязкое и мокрое залепило мне нижнюю часть лица. Я скомандовала себе: "Не дышать!" - и тут же глубоко вдохнула омерзительный запах этой тряпки. Дальше, как говорится, тишина.

Очнулась я на диване в крохотной комнате. Из окна, к которому с трудом, на ватных ногах добралась, открывался замечательный пейзаж: поле и густой лес вдалеке. Вся эта панорама расстилалась далеко внизу: судя по всему, меня поместили этаже эдак на тридцатом. Выяснять я не стала - как уже говорила, панически боюсь высоты.

Дверь, разумеется, была заперта, и выламывать ее я пока не собиралась. Помимо дивана в комнате были еще журнальный столик и пара кресел. Все далеко не новое и не модное, хотя стены просто сияли свеженькими обоями. И вообще помещение производило впечатление новостройки. Господи, куда это меня занесло?

Постепенно я восстановила в памяти - не без труда, замечу! - минувшие события и расстроилась. Во-первых, я опять повела себя как последняя кретинка и на сей раз вляпалась во что-то куда более серьезное, чем все предыдущие приключения. А во-вторых, оставила без помощи Аську, которая теперь, наверное, не знает, что и думать. Если еще способна думать...

- А если это звонила не она? - вдруг произнесла я в полный голос ошарашившую меня мысль. - А если меня просто как неполноценную выманили из квартиры?

- Вот тут вы совершенно правы, Елена Сергеевна, - раздался голос от двери.

Я так и подскочила. Галлюцинации у меня начались, что ли?

Оказалось, не начались. Просто дверь бесшумно открылась, и теперь на пороге стоял человек, внешность которого мне была смутно знакома. Где я могла видеть этого типа? Господи, где, где? В самолете, вот где! А потом возле машины, когда он дрался с моим мужем. Точнее, пытался драться.

При мысли о муже у меня неприятно заныло под ложечкой. Его я боялась больше, чем всех бандитов, вместе взятых. Эти, что - убьют, и ладушки. А тот будет читать нотации, зудеть, воспитывать, ехидничать - месяцами. Кошмарнее этой перспективы я и представить ничего не могла.

Тип между тем принял выражение ужаса на моем лице на свой счет и остался этим крайне доволен. Закрыл за собой дверь, присел в одно из кресел и закурил. Жестом пригласил и меня сделать то же самое. Как теперь принято говорить, при всем богатстве выбора "другой альтернативы" у меня просто не было.

- Повторяю, вы абсолютно правы. Звонила вам, разумеется, не ваша приятельница, но подделка оказалась достаточно убедительной. А уж то, что вы сами, без принуждения, сели в нашу машину, - просто подарок судьбы. Вы всегда ведете себя так очаровательно раскованно? Или это еще не прошел заграничный угар?

- Да, я очень непосредственна, - согласилась я. - Потом, еще помню, что именно на черных "Волгах" можно было дешевле всего проехать, если уж приходилось ловить "левака". Я ведь человек небогатый, как вам известно, так что бояться не привыкла.

- Ну уж и небогатый! Информация, Елена Сергеевна, - это большие деньги, если умело ею распорядиться. Вы же на своем капитале просто-напросто сидите. Или, точнее, лежите. Как собака на сене.

- А без хамства нельзя? - привычно огрызнулась я. - Вы, кстати, не представились, и получается, что мы знакомы как-то односторонне. Вы меня знаете - я вас нет. Более того, вы обо мне знаете что-то такое, чего я сама не знаю...

- Ну-ну, не кокетничайте. Скорее мы знаем о вас нечто такое, чего не знает никто, в том числе ваш собственный муж. Но может узнать. А если желаете познакомиться - извольте. Зовите меня... ну, хоть Полиграфом Полиграфовичем.

Издевается, зараза такая!

- Лучше уж господином Шариковым, если вам так близок этот персонаж. Товарищем называть не могу - увольте.

- И не надо, и не зовите. Мне ведь все равно, как вы ко мне будете обращаться. Только расскажите мне то, о чем я вас попрошу, - и разойдемся, как в море корабли. Без претензий.

- Пардон, - нахально сказала я, - тут вы что-то такое лепетали насчет стоимости информации. Так что позвольте вас спросить: сколько?

- Что сколько? - не понял он.

- Сколько вы мне заплатите за информацию?

Мой собеседник просто расцвел от восторга.

- Голубушка вы моя, да оглянитесь вокруг! Мы с вами не в вашем офисе и даже не в ресторане интимно беседуем. Какие деньги, Христос с вами! Цена вашей информации - свобода. Или... сидите тут, пока не надоест.

- Искать будут, - честно предупредила я.

- Не найдут, родная. Не в первый раз.

- А в туалет?

- Проводят, мы же не звери. Вот только кушать не дадим, извините. Водички попьете, лишние шлаки из организма выведете. Вас устраивает?

- Умру голодной смертью, - бодро отозвалась я. - Мне ведь действительно нечего вам рассказать, понимаете, какая накладка.

- Кушать захотите - сразу память улучшится. Посидите, подумайте. Надумаете - попудрите носик.

- При чем тут носик? - возмутилась я, надеюсь, вполне естественно. - В квартире-то вообще есть кто-нибудь? А то выломаю дверь.

- Ничего, она крепкая. Постучите в случае чего. А засим - желаю всего самого-самого.

И ушел. Не знаю почему, но по-настоящему страшно мне не было. Хотя вообще-то я трусиха патологическая, но, если честно, побаивалась только физических пыток. Я себя знаю: при первом же прикосновении чего-нибудь раскаленного, ледяного или просто острого я продам все. Даже Родину, хотя, по-моему, это уже сделали до меня.

И как это героям детективов удается выбраться из подобных ситуаций? Можно, конечно, сплести веревку из простыней и спуститься из окна. Беда в том, что простыней мне почему-то не дали, равно как и одеяла с подушкой. Да и высоковато... Может, заманить в комнату охранника, соблазнить его, оглушить, связать и выбраться из квартиры? Чем оглушить и чем связать? Отпадает. Можно позвонить по телефону и попросить о помощи. Как, интересно, я до него доберусь? Ох, лучше бы осталась с Анри в Париже...

Я начала прикидывать, где это я нахожусь. Судя по всему, на самой окраине Москвы или где-нибудь в пригороде. Не потащили же они меня за тридевять земель в тридесятое царство? Скорее - окраина, в Подмосковье таких высоких домов пока еще не строят. Солнце клонится к лесу, значит, за спиной у меня, там, где теоретически находится Москва, - восток. Железная дорога возле леса проходит - вон, электричка побежала. Куда же эти мерзавцы меня затащили?

По своей давней дурацкой привычке размышляла я вслух. Поэтому не очень удивилась, когда дверь снова открылась и появился давешний мой собеседник. Пудреница функционировала исправно.

- Гадаете, где оказались? Могу сказать, невелика тайна. В Солнцеве вы, пытливая моя. Полегчало?

- Вы даже не представляете насколько, - бодро сказала я. - Только Солнцево большое. Где именно?

- Ну, это уже лишнее, - поморщился он. - Впрочем, скажу, если поделитесь своими секретами. А то я уже часа три сижу тут без толку...

- Сидите с толком, - пожала я плечами. - Часа три, говорите? Ну, так недолго осталось.

- Это почему? - поразился он моей беспардонной наглости.

- Увидите, - сделала я загадочное лицо, хотя основания для блефа были у меня мизерные. Но на что-то я подсознательно надеялась. Не помирать же, в самом деле, голодной смертью...

Я прилегла на диван и, наверное, задремала. Очнулась от жуткого звона и грохота. В комнате было сумрачно, а за ее пределами творилось нечто невообразимое. Похоже, шел крупный мордобой с применением мебели и других подручных средств. Наконец дверь моего узилища распахнулась, и появился... Володя! Красный, встрепанный, но веселый. За ним маячили фигуры Виталия и еще кого-то.

- Как ты меня нашел? - изумилась я.

- По запаху, - хохотнул он. - Пошевели мозгами, дорогая, вспомни нашу последнюю встречу. Да-да, пудреница, хотя серьги, конечно, были бы удобнее...

- Так вы с самого начала знали, где я?

- Извини, не с самого, но догадались довольно быстро. А потом уже отправились тебя выручать. По дороге слушали твои бесподобные диалоги с этим типом - пригодится. Но фигура, похоже, не из главных - так, среднее звено. Ничего, через него и на других выйдем, не впервой.

- А я, оказывается, была приманкой? Как же ты мог, Пронин?

- Сама напросилась, - последовал резонный ответ. - Тебе было сказано: сиди дома. Ты не послушалась, а я же еще и виноват.

Возразить мне было нечего.

Глава 10

ЗА ВСЕ НАДО ПЛАТИТЬ

Кое-как переведя дыхание и переварив досаду, я задала следующий вопрос:

- Но вы хоть выяснили, что произошло?

- Выяснили. Только не кидайся тяжелыми предметами, то, что ты услышишь, может тебе не понравиться. Но уж не взыщи - сама попросила... Главный вывод такой: бог дураков любит...

Я пошарила глазами по комнате в поисках тяжелого предмета.

- Разговор отменяется, - мгновенно среагировал Володя. - Теперь буду только отвечать на прямые вопросы и только в машине. А на правду обижаться не надо, кто тебе ее, кроме меня, старого, скажет?

О чем я могла его спросить? Только об одном: во что же я вляпалась?

- В дерьмо, - лаконично ответил Володя. - Любовно приготовленное твоей ближайшей подругой. Она заварила кашу и должна была ее самостоятельно расхлебывать. Но предпочла подставить тебя, потому что прекрасно знала: перед Парижем ты не устоишь. С ее же стороны на кону стояли двести тысяч долларов, которые - кровь из носу - нужно было получить.

- У Аськи таких денег не было, - не поверила я.

- Правильно. Поэтому она позаимствовала их у собственного мужа, но его предупредить об этом как-то забыла. Взяла из домашнего сейфа и по совету одного своего ближайшего друга вложила в "выгодное дело" - обувной магазин. Чтобы в ближайшем будущем получить свое собственное маленькое состояние. А исходные деньги положить на место.

- Ну?

- Баранки гну! Магазин, сама понимаешь, прогорел. Ни денег, ни процентов, ни друга, кстати. Ищи ветра в поле.

- Но у нее муж - банкир. Мог бы по своим каналам...

- В том-то и дело, что он спал и видел, как бы развестись и снова жениться. Чем его твоя подруга держала, не знаю. Но признаться в краже и наличии друга - мгновенно вылететь на улицу с голым задом. Значит, надо было самой крутиться. Она и крутилась: исхитрилась найти своего друга за границей, куда он благополучно удрал с денежками. Даже номер его счета в банке узнала. Но в обмен на эту информацию с нее потребовали разрешение властей на открытие в Москве филиала косметической фирмы. Твой прекрасный француз решил, что сможет сэкономить неплохие деньги на взятках, если Ася в зубах принесет ему все документы. Она "выбила" разрешение...

Туман у меня в голове начал понемногу рассеиваться.

- А привезла его я.

- Правильно. И получила приз: хорошую работу и, как я полагаю, еще что-то. Твой француз, кстати, рисковал минимально, а тебя вполне могли пришить по дороге домой. Если же этого не произошло, значит, помощника себе он подобрал правильно. Хладнокровного, умного, находчивого... Это я, между прочим, про тебя, Ленка.

- Издеваешься? - обиделась я.

- Ну, подруга, на тебя не угодишь. Глупой быть не хочешь, умной отказываешься. Ладно, излагаю факты. Как Ася достала разрешение - не знаю, но достала. И обнаружила, что находится "под колпаком". Ехать самой в Париж было невозможно. А ты оказалась идеальным вариантом. Помнишь французскую комедию "Разиня"?

Комедию я, конечно, помнила. И искренне посочувствовала своим противникам. Иметь дело с дилетантом-лопухом - самое паршивое занятие. Дилетант, как правило, непредсказуем и неуправляем. К тому же никто и вообразить не мог, что я влезла в это довольно-таки опасное мероприятие, не имея ни малейшего понятия о том, что оно собой представляет, и практически бескорыстно. Такого идиотизма мои преследователи и похитители просто представить себе не могли. И добросовестно создавали сложные комбинации, которых я просто не замечала.

- А, кстати, ты этих самых злоумышленников-то прихватил?

- Прихватил, но, скажу честно, не методом дедукции. Просто пошел в соответствующее министерство к дяденьке, от которого у нас очень многое зависит в области парфюмерно-косметического сотрудничества с заграницей. Прикинулся шлангом и начал его расспрашивать о деле этого твоего Жана Марэ, мол, надежно ли, не мафия ли какая, да что за польза для великой России? Он мне, конечно, наплел семь бочек арестантов, а потом послал за конкретными сведениями эшелоном пониже, к одному из своих помощников. Прихожу: ба! Сидит один из моих "крестников", которого я в первый раз посадил за злостное хулиганство - пьяного избил и ограбил, а второй раз - за перепродажу краденых машин. Теперь, смотрю: стильный костюмчик, дорогие сигареты, кабинет - закачаешься. И мне он, сама понимаешь, не очень обрадовался. Но про фирму рассказал все. И про то, что Асин друг попросил кое-кого забрать у тебя кое-какие неприятные для него документы - тоже.

- Микропленка в ручке?

- Правильно. Я же доходчиво объяснил ему: отдаст мне тех, кто тебя пасет, никто ничего о его прошлом не узнает, если сам, конечно, не проболтается. Не устраивает его такой вариант, иду обратно к его боссу и "на голубом глазу" объясняю, что он, наивный и благородный радетель за благо России, пригрел на своей груди змеюку поганую. Просто, как апельсин.

- Как все гениальное, - подольстилась я.

- Ну, пусть гениальное, - не стал возражать Володя. - Как ты думаешь, какой вариант мой "крестник" выбрал? Правильно думаешь, первый вариант ему куда больше улыбался. И, как миленький, написал мне на бумажке адреса всех конкретных исполнителей, с фамилией, именем, отчеством и даже номерами телефонов. Только что размер костюмов и ботинок не указал. Короче, благодаря твоим авантюрам удалось задержать двух красавчиков, которые давным-давно в розыске числятся. Они обменный пункт обчистили и одного из наших коллег ранили. Этих, вестимо, посадим, никто за них заступаться не будет, поскольку полезной информации у них - ноль целых хрен десятых, нанимали через того "джинсового", который тебя из аэропорта пытался увезти. Хотя и его они знают постольку-поскольку: получили задание - доложили об исполнении - положили в карман гонорар. Может быть, и найдем, но ведь и он - "шестерка".

- А покрупнее никто не попался?

- Попался, но... Знаешь, почему тебе та баба в Париже не понравилась?

- Противная и любопытная - вот почему.

- Это само собой. А в основном потому, что никакой бабы там не было, а следил за тобой один и тот же мужик. Ближайший помощник Аськиного приятеля. Он и в номер к тебе залез, пудреницу подменил. Он же и духи спер. Но это все было в Париже, доказать невозможно. Пытался твоего мужа побить, а кто оказался побитым? Кстати, первую пудреницу я у него изъял - теперь у тебя целых две будет, на всю жизнь хватит.

И Володя королевским жестом протянул мне точную копию той, которая лежала у меня в сумке. Точную, да не совсем. Лепесток одной из лилий, как мне сразу и показалось, был слегка деформирован.

- Она! - ахнула я. - Та самая, парижская.

- Вот, сразу видно, что ты - не профессионал. А в нашем деле нужно учитывать любую мелочь. Не мог же лепесток сам по себе распрямиться? Значит, нужно было эту игрушку изучить вдоль и поперек и понять, в чем секрет такой метаморфозы. А ты уши развесила - и хлопаешь ими...

- Не впадай, пожалуйста, в репертуар моего мужа, - попросила я. - Все это и еще многое, чего мне предстоит услышать дома. И, подозреваю, - не один раз.

- Ладно, не буду, - великодушно согласился Володя. - Я сегодня добрый. Хоть и пешек задержали, но все-таки хоть какой-то навар...

- Бульон это из-под яиц, а не навар! - возмутилась я. - А сам "джинсовый"? А мужик этот, который баба, то есть, тьфу, наоборот? А Полиграф Полиграфович, эта гиена в сиропе? Им ничего не будет?

- "Джинсового" ищем, но боюсь тебя обнадеживать - вряд ли найдем. Ты его лицо описать можешь? Особые приметы? Вот видишь, не можешь. А костюмчик переодеть - плевое дело. Да и "Жигулей" красных в Москве - пруд пруди. Может, ты номерочек запомнила? Так скажи, не таи. Уже зацепочка.

- Не запомнила, - понурилась я.

- Прекрасно. То есть я хотел сказать - ничего хорошего. Стоимость духов тебе в Париже компенсировали. Здесь вроде бы сперли ручку - так ей цена полкопейки в базарный день. Ну и так далее. Понятно?

- Понятно. Интересная у вас работа.

- Главное, спокойная, - подтвердил Володя. - Дальше. Сам он тебя не похищал, исполнителей ни за что не выдаст. Ты же ни "Волгу", ни водителя не опознаешь, правда? У него, кстати, несколько иная версия твоего пребывания в Солнцеве: ты приехала туда на любовное свидание с ним. Разумеется, втайне от мужа. А когда мы ворвались, то заявила, что тебя похитили и удерживают насильно. Если бы он был кристально чист, он бы и нам впаял за незаконное проникновение в помещение. Но за ним что-то есть, поэтому он и не особенно возникает, ему важно поскорее вернуться в Париж. Хотя и катит сейчас в машине следом под охраной, но ночевать будет дома - за это я тебе ручаюсь. В лучшем для нас случае - внесет залог. В худшем - устроит сцену за "превышение полномочий".

- Значит, опять все начнется сначала? - испугалась я. - Прослушивание, слежка и вообще...

- Не начнется. Я и "крестнику" своему сказал, чтобы тебя в покое оставили, и еще кое-кому намекнул. Не бесплатно, конечно, пришлось пообещать кое-кому кое на что глаза закрыть. Но я хитрый, не увижу только то, что начальство уже велело проморгать. И овцы сыты, и волки целы...

- Наоборот, - машинально возразила я.

- Ты уверена? - иронически прищурился на меня Володя.

Честно говоря, полной уверенности у меня не было.

- А Ася? - задала я последний вопрос.

- А вот уж это - ее проблемы, не взыщи.

Через три дня, наполненные беготней по родному институту с обходным листом и прочими важными делами, а также безуспешными попытками связаться с Асей и выдать ей все, что накипело, я обнаружила лучшую подругу в своей собственной квартире. Прийти без звонка - это было так не похоже на Аську! Впрочем, она и выглядела паршиво, и держалась совсем не так, как обычно. Вместо уверенной в себе хладнокровной светской дамы я увидела нервную, замотанную тетку неопределенного возраста. Даже мой далекий от сантиментов супруг сжалился и не только впустил ее в квартиру, но и предложил чашку чая. Разговора у них, правда, не получалось, и в ожидании моего прихода оба сидели молча. Так что муж встретил меня с нескрываемым облегчением и тут же, придумав себе неотложное дело, смылся из дома.

У меня же жгучее желание выдать Аське по первое число растаяло почти без следа, когда я ее увидела. И без меня, видно, подруге несладко пришлось. А когда она заявила, что пришла попрощаться, скандалить и выяснять отношения окончательно расхотелось. Бить лежачего - не мой стиль.

- Я ушла от мужа, - сообщила Аська. - Насовсем. Уеду в Курск, к тетке, специалисты с английским языком везде нужны. И квартиру снимать не придется, есть где жить.

- Позволь, - оторопела я, - а почему ты не потребуешь размена квартиры здесь? Ты же имеешь право...

- Я уже ничего не имею. Ни мужа, ни денег, ни прав. Тебе Володя, наверное, рассказал про двести тысяч долларов? Ну вот, я их потеряла. В общем, глупо получилось. Муж, конечно, догадался, кто деньги взял: посторонних в доме не было, а если бы ограбили, то взяли бы не только это.

- И что?

- А то, что теперь я - нищая бомжиха. Подписала заявление о разводе без материальных и жилищных претензий. Отдала ему все, что у меня было на моего прекрасного друга, сказал, что ему это зачем-то нужно. Продала драгоценности и шубы, чтобы компенсировать мужу "материальный ущерб". В Москве мне больше делать нечего. За границей - тем более. Дернуло же меня влезть в бизнес! Разводиться все равно бы пришлось, но я бы хоть квартиру сохранила и кое-какие деньги.

Чем я могла ее утешить? Предложить пока пожить у меня? Исключено, тогда разводиться придется и мне за компанию. Одолжить денег? Их пока тоже нет и когда еще будут. Попросить Анри устроить Асю в какой-нибудь филиал фирмы? Если бы он хотел, сам бы давно ей это предложил. Нечем мне было утешить подругу, и от этого я, как всегда, почувствовала себя виноватой. Мысль о том, что в результате Аськиных махинаций я вполне могла остаться инвалидом или вообще приказала бы долго жить, отступила куда-то в подсознание. В конце концов я-то оказалась в выигрыше.

- Печально, - лицемерно сказала я. - Столько хлопот, нервотрепки - и все напрасно. Кстати, ты знаешь о том, что меня пытались похитить? Даже не пытались, а в самом деле похитили.

- Тебя? - изумилась Ася. - Но ведь у тебя уже ничего не осталось из Парижа. Или ты мне не все передала? Оставила себе что-то важное?

Я начала потихоньку закипать.

- Как я могла что-то оставить себе, если понятия не имела ни о чем вообще? Да, пудреницу оставила. Но ведь ее мне подарили, а не тебе просили передать. Впрочем, если ты меня подозреваешь...

- Ни в чем я тебя не подозреваю, - устало отмахнулась Ася. - Ты мне пыталась помочь и ни в чем не виновата. Но ведь и поимела с этого кое-что. Париж посмотрела, интересную работу получишь, любовника-француза...

- Мы с Анри не любовники! - возмутилась я. Увы, опять лицемерно.

- Пока, может, и не любовники, так все только начинается. Так что обижаться на меня не стоит. И потом, дорогая, за все надо платить. Бесплатным бывает только сыр в мышеловке.

Ах вот как? Я, значит, должна еще ей в ножки поклониться за то, что жива осталась? Ну, Аська! Хотя в чем-то она была права...

- Ты прекрасно знаешь, что зацепила меня именно сыром в мышеловке. Чудо, что я из нее выбралась невредимой.

- Да, чудо. Понять не могу, вроде бы по всем расчетам в выигрыше должна была остаться я. В отличие от тебя разбираюсь в бизнесе, умею анализировать ситуацию, не теряю хладнокровия. И осталась на бобах. А ты, безалаберная, романтичная, нищая дура...

Мы обе забыли про то, что под столом лежит Элси. Нервы собаки тоже, по-видимому, были на пределе, так что без предупреждающего рычания она вцепилась Асе в щиколотку. И не формально, а от души.

Когда нога была промыта, продезинфицирована и перебинтована, Ася стала прощаться. Я ее не удерживала: все, что могло быть сказано, было сказано. А точку в разговоре поставили зубы Элси, которая рассчиталась за меня достаточно щедро.

Ася правильно заметила: за все надо платить.