«Гончаров смертью не торгует»

Михаил ПЕТРОВ

Гончаров смертью не торгует

Детективная повесть

Хрустя морозными снежинками, бодрый и трезвый, я возвращался домой. Из почтового ящика я вытащил целую кипу рекламной белиберды и хотел было тут же переадресовать ее ни в чем не повинному соседу, но кто-то, наверное сам дьявол, меня удержал, и домой я явился с огромным ворохом газетного хлама.

Сбросив вею эту кучу на обувную тумбу, я был немало удивлен наличием очаровательной дамы, и это было тем приятней, что она привольно раскинулась в моем кресле, а Милкой в радиусе десяти метров и не пахло. На своих хрупких плечиках и тоненькой шейке гостья несла не больше тридцати лет. Была она крашеной блондинкой с серыми, вечно удивленными глазами. Словами не расскажешь, как на меня действуют такие глазки. При моем появлении они испуганно округлились и вся она сжалась и напряглась. Дернув ноздрей, лисой поглядывая на дичь, я начал сужать круги.

- Это кто на моем стуле сидит и из моей чашки ест?

- Я, извините, я не знала, что это ваше кресло. - Сделав неудачную попытку встать, она растерялась вконец: - Извините... я не хотела... я жду Милу... я ее школьная подруга...

- Сиди, сиди, моя радость, страсть как люблю ее школьных подруг, засуетился я, облизываясь. - Жалко только, училась она не в этом городе, ну да ничего. В ее отсутствие мы замечательно проведем время. Надеюсь, она смылась надолго? Что будем пить? В моих погребах присутствуют водка, самогон и чистейший медицинский спирт. Как старый и опытный алкаш, рекомендую последнее.

- Извините меня, но я не пью ни того, ни другого, ни третьего, а Мила вышла на минутку в магазин за шампанским. Я думала, что это она вернулась.

- Какая жалость, а как тебя зовут, цветок душистых прерий?

- Тамара Дмитриева. Я в самом деле училась в школе с вашей женой. Это было в Алма-Ате. Вы не подумайте, я не обманываю. Мы переехали сюда всего неделю назад. А с нами тут такое приключилось...

Что именно с ней приключилось, досказать она не успела, потому как до зубов нагруженная сумками и пакетами явилась супруга.

Принимая у нее поклажу, я недовольно проворчал:

- Могла бы и подольше погулять. Я еще не вполне насладился обществом твоей соклассницы. Премиленькая старушка, я тебе доложу.

- Оставь свои всегдашние глупости, - заталкивая меня на кухню, зашипела она. - Ей сейчас не до этого. С ними произошло несчастье.

- Пардон, тогда я удаляюсь и смиренно молчу. Мне и своих несчастий хватает выше крыши, - предчувствуя, куда гнет Милка, поспешил самоустраниться я. - Гуляйте, а мы с котом посидим на кухне.

- Грандиозный ты свин, Костя, даже отец обещает ей как-то помочь.

- Тогда мое вмешательство будет тем более некстати. Приятного вам вечера.

Демонстративно накрывшись рекламной прессой, я устроился на кухонном диванчике.

Обозвав меня всякими обидными словами, Милка, изобразив на подносе а-ля фуршет, удалилась к гостье. От нечего делать в подтирушке "Вечерок на часок" я принялся рассматривать объявления проституток о том, что знающие свою цену "леди" могут предложить свои услуги, вплоть до оральных, состоятельным господам. Должным образом изучив сексуально-коммерческий потенциал нашего города и посочувствовав тем "лордам", чьи жены вынуждены добывать себе хлеб таким нетрадиционным путем, я перешел к рубрике "Разное". Одно объявление, жирно выделенное рамкой, мне показалось любопытным и неординарным: "Для выполнения разового пикантного поручения требуется мужчина до сорока лет, не боящийся риска. Оплата высокая. Отбор на конкурсной основе. Контактный телефон 22-52-15. Звонить в рабочее время".

Сам не зная почему, я отчеркнул его фломастером, выпил чашку бульона и приготовился отойти ко сну. Но разве две подвыпившие бабы могут успокоиться, когда через стену от них лежит красивый и обаятельный супермен? Сопротивлялся я активно и почти искренне, да разве может устоять слабый, изможденный мужчина перед двумя молодыми девами, когда они зовут тебя немного выпить. Словом, уже через десять минут я восседал во главе стола, кушал янтарный балычок, вежливо слушая одиссею Тамары Дмитриевой.

- Я учитель русского языка и литературы, как и мой муж, - начала она неуверенно. - После Беловежской пущи, после того как Казахстан стал самостоятельным государством, жить у нас стало невозможно, а особенно людям с нашей специальностью. Я не буду много распространяться о всех бедах и унижениях, каким мы подверглись, вы об этом, вероятно, знаете сами. Кем только нам не приходилось работать в последние четыре года: и торговцами, и дворниками, и черт знает кем...

Неожиданно нам повезло, одной из ваших школ срочно потребовался педагог, и нам прислали вызов. Ни минуты не думая, мы тут же продали трехкомнатную квартиру и вне себя от счастья примчались сюда. Все сложилось как нельзя лучше. Сергею сразу же дали полторы ставки, а я в той же школе временно устроилась уборщицей. Вопрос жилья оставался открытым, да мы и не ждали сразу всех благ. И так спасибо директору - он пообещал нам малосемейку в течение двух лет.

Деньги за продажу квартиры у нас были, и мы решили сразу же снять жилье на длительный срок, на полтора года. Около двух недель подыскивали приемлемый, подходящий для нас вариант. Нас ведь шесть человек, значит, нужна была недорогая трехкомнатная квартира. Наконец нашли то, что требовалось. Хозяйка квартиры, Роза Николаевна Купченко, чтоб ей вечно гореть в аду, запросила тысячу в месяц. Немного поторговавшись, мы остановились на девятистах рублях. Итого общая сумма составила шестнадцать тысяч двести рублей. Сергей хотел оформить нашу сделку через нотариуса, но она, сославшись на то, что это потребует дополнительных затрат, и немалых, предложила решить все проще. Она достала чистые бланки на аренду квартир и предъявила свой паспорт. Я сама внимательно перелистала документ и убедилась в том, что действительно гражданка Купченко, шестьдесят пятого года рождения, проживает по настоящему адресу и помимо мужа имеет троих детей. Это обстоятельство меня успокоило больше всего. Довольные и радостные, мы в частном порядке подписали арендный договор, передали ей всю требуемую сумму взамен на вожделенные ключи от квартиры и на радостях выпили приготовленную бутылку шампанского. Затем, увязав кое-какие вещи в тюки, она запихала их в чулан, а потом, извинившись за то, что некоторая мебель ей крайне нужна на новом месте, вытащила и увезла с собой стенку, пианино и новый холодильник. Мы, естественно, этому ничуть не препятствовали, да и как мы могли запретить хозяину распоряжаться своими вещами. Пожелав нам спокойствия и счастья, она напоследок записала телефон своей новой квартиры и ушла. Больше мы ее не видели.

Дело это происходило в первой половине дня, а уже к четырем часам мы домовито и хлопотливо расставляли свои нехитрые пожитки, благодаря Бога за то, что он наконец-то дал нам убежище и мир в этом российском городе.

Но только слишком рано мы его возблагодарили - дальше началось непонятное. Примерно в шесть часов вечера, открыв дверь своим ключом, в квартиру вошла женщина, причем с двумя детьми. Открыв рот, она несколько мгновений остолбенело смотрела на нас, впрочем, как и мы на нее. Наконец первой обретя дар речи, она спросила:

- Простите, вы кто?

- Мы Дмитриевы, - не менее удивленно ответил наш дед и вопросительно посмотрел на Сергея, как будто Сергей что-то понимал.

- А что вы здесь делаете? - не решаясь шагнуть дальше, тревожно спросила женщина, закрывая собой детей.

- Живем, - лаконично ответила я, уже соображая, что Роза Николаевна Купченко здорово нас надула, поселив в своей квартире сразу две семьи.

- Вы не можете здесь жить, потому что здесь проживаем мы, - с железной логикой возразила она. - У нас на руках договор об аренде на эту квартиру сроком на год.

- И конечно, со стороны арендодателя он подписан гражданкой Купченко? засмеявшись, спросила я.

- Да, - еще не понимая сути происходящего, ответила товарка по несчастью. - А что?

- А то, милая, что нас, кажется, бессовестно облапошила эта самая гражданка Купченко. Такой же договор, только на более продолжительное время, мы тоже подписали с ней утром.

- А мы вчера, - приходя в себя, победно заявила она. - Значит, мы имеем преимущество. Собирайте свои вещи и уходите. А то придет мой Акрам, и тогда здесь начнется погром. Он не любит, когда его обманывают.

- Когда обманывают, не любит никто, - рассудительно заметил Сергей. - И выход из создавшегося положения вам и нам надлежит искать в другом месте, а именно - у нашей общей обманщицы. Сейчас мы ей позвоним и все расставим по своим местам.

Какими же наивными мы были. Уже через две фразы, сказанные Сергеем, я окончательно поняла, что мы попались в сети ловкой и безжалостной мошенницы. По указанному ею телефонному номеру проживали какие-то старики, ни сном ни духом не ведавшие, кто такая Роза Николаевна Купченко.

Дальше события развивались почище, чем в соллогубовских водевилях. Поневоле подружившись с Любой - так звали нашу нечаянную соседку, - мы занялись приготовлением ужина, в то время как лишенные комплексов ребятишки затеяли сущий кавардак.

- А вы из каких мест сюда пожаловали? - открывая консервную банку, спросила я.

- Из Казахстана, - вздохнув, ответила она, - из Шевченко. Все, что нажили, псу под хвост пошло. Ой, кажется, Акрам пришел, - поспешила она на скрежет замка.

В дверь вошел здоровенный усатый детина с выпученными от удивления глазами и двумя огромными сумками в руках.

- Ты кто? - конкретно спросил он попятившуюся от страха Любу. - Ты что в моем доме делаешь? Кто тебе позволил?

- Вы хозяин?

- Конечно хозяин, а вы кто?

- Мы ваши квартиранты, - отчаянно ответила я.

- Какой такой квартирант? Я сам квартирант. Заходи, Надари! - крикнул он кому-то в открытую дверь. - Понимаешь, чепуха какая-то. Здесь квартиранты живут. Честное слово, ничего не понимаю. Мы квартиранты, а они тут при чем?

Не буду вам пересказывать, какой переполох поднялся, когда до нас дошла истинная суть вещей и анекдотичность ситуации. Суммарно, в общей сложности, негодяйка собрала с нас больше тридцати пяти тысяч, причем усатого она раздела, можно сказать, на моих глазах, денег он лишился совсем недавно. В тот короткий промежуток времени, пока мы с Сергеем ездили за вещами, она умудрилась показать ему квартиру, заключить договор, получить деньги и вручить очередную связку ключей.

Поскольку окна уже чернявились ночью, мы решили все свои претензии отложить до утра и вповалку, кто как мог, устроились на ночлег. Однако солнечное утро ясности и света нам не принесло. В домоуправлении, куда был приписан наш дом, нам заявили, что названная дама по такому адресу не проживает, как никогда и не проживала. А ответственным квартиросъемщиком является некий господин Кудлатый Владимир Алексеевич. Где он находится по сию пору, они, к сожалению, не ведают, так как он им докладываться не обязан. Нам не оставалось ничего иного, как обратиться в милицию. В отделении нас сочувствующе выслушал дежурный и, предложив написать заявления, между прочим заметил, что мы не первые жертвы названной нами пройдохи. На нее у них уже скопилось около десятка заявлений, с той лишь разницей, что там она фигурирует под фамилиями Давлятовой и Саенко.

Что нам оставалось делать? Грузины посокрушались, поматерились, выпили свою чачу и на следующий день сняли себе другой угол, а мы так и продолжали жить вдесятером, моля Бога, чтобы этот самый Кудлатый приехал как можно позднее.

Так продолжалось месяц, а вчера с утра явился нежданный гость, а точнее, хозяин. Из мужиков, кроме деда, никого не было. Еще не разобравшись в сути дела, он начал на нас кричать, требуя немедленно вернуть ему, кроме пианино, стенки и холодильника, еще ковер и телевизор. А после чего пообещал вышвырнуть нас к чертовой матери. Нам стоило большого труда его успокоить и объяснить, что мы такие же жертвы, как и он, только пострадавшие гораздо больше.

Выяснилось, что полтора месяца назад эта самая гражданка Купченко Р. Н. сняла у него квартиру сроком на полгода с помесячной оплатой, о чем свидетельствует договор, оформленный, в отличие от наших, через нотариуса.

Вот и все. Вчера он позволил нам переночевать, а сегодня с самого утра, как и обещал, вышвырнул вон. Его тоже можно понять - влетел мужик капитально. Извините, Константин Иванович, если немного вас утомила.

- Да нет, пустяки, - поспешил я заверить ее. - Просто я прикидываю, чем могу помочь, но, к сожалению, ничего путного пока придумать не могу. Скорее всего, ваша обидчица сейчас где-то далеко и вряд ли ваши пути когда-нибудь пересекутся.

- Костя, ты не прав, - вклинилась Милка. - Томке мы помочь можем, и знаешь как?

- Не знаю, - честно и беспомощно признался я.

- А очень просто - мы пустим их на полгода к себе на квартиру. Ну как?

Наверное, от ужаса мои волосы встали дыбом. Ярко и красочно мое воображение нарисовало мне умопомрачительную картину: в единственной нашей комнате с диким воплем скачут козлами дети, на моем диване спит ее подруга с мужем, на кухне мирно пьют чай старички, а мы с моей дурой женой по очереди сидим на унитазе, откуда нас периодически сгоняют все возжелавшие. Полный аншлаг, даже повеситься негде. Определенно с моим рождением моя мама поторопилась.

- Да, конечно, - апатично выпивая фужер водки, ответил я.

- Ну вот и договорились, я знала, что ты согласишься. Завтра после обеда мы будем вас ждать. Вам будет немного тесновато, но уж что есть.

"Да она у меня полная идиотка", - вяло подумал я, поднимаясь.

- Извините, девочки, что-то я немного опьянел, пойду прилягу.

Проводила она ее часа через полтора, и все это время от злобы я буквально грыз подушку, грязно и изощренно про себя матерясь.

- Костя, ты поступил грубо и невежливо, когда встал из-за стола и ушел. По-моему, Тамара на тебя обиделась.

- Послушай, ты, гуманистка долбаная, - не выдержав, заорал я! - То, что ты кретинка, я знал давно, но не догадывался, что у тебя тяжелая форма шизофрении! Где? Где, я тебя спрашиваю, будем спать мы? В подезде под лестницей? В подвале возле стояка? А может быть, на чердаке с бомжами и голубями?

- Успокойся, Котик, мы переедем к папе.

- Вот и катись к своему папе вместе со своей подругой и ее семейкой, а мне позволь остаться здесь. Твоего папу больше трех часов в сутки я не переношу.

- Его и не будет, он на полгода уезжает в Крым.

- Вот и посели к нему своих дорогих земляков-беженцев, а меня и здесь неплохо кормят, - немного остывая, по инерции брюзжал я.

- Ну, ты же знаешь, что это невозможно. У папы масса дорогих вещей, и он никогда не позволит поселить в свою квартиру чужих людей.

- В свою не позволит, а мою, значит, можно превращать в ночлежку и притон? У нас, между прочим, почти новая мебель и еще не старый телевизор. Я уже не говорю о коте. Неужели ты думаешь, что я просто так доверю своего Мишу совершенно незнакомым мне людям? К тому же у Тамары двое детей, и они могут травмировать его психику и испортить шкуру. И зачем только мы делали ремонт? Представляю, во что превратятся мои прекрасные обои после нашествия этой орды.

- Господи, ну и брюзга же ты. Что с тобой будет через десять лет?

- С такой женой, как ты, я столько не протяну, загнусь.

- Все, оставим этот разговор до завтра.

В субботу на следующий день, едва только забрезжил рассвет, Милка, тихой сапой вытащив три больших чемодана, начала упаковывать наши вещи, готовясь к эвакуации, разумно меня при этом не трогая. Я отлично понимал, что людям, попавшим в беду, нужно помочь и на ее месте я поступил бы точно так же, но мне чертовски не хотелось покидать свой обжитый годами угол. Незаметно, одним глазом я следил за ее действиями, твердо решив "проснуться" только в самую последнюю минуту. Однако моим коварным планам не суждено было сбыться. Какой-то идиот решил позвонить мне в восемь часов утра. В крайне раздраженном состоянии я сорвал трубку и осведомился, есть ли мозги у моего абонента.

- Извини, Иваныч, - виновато ответил Макс, - но есть небольшое дельце, и если не возражаешь, я буду у тебя через пятнадцать минут.

Приехал он раньше, когда я только-только успел привести себя в божеский вид, и прямо с порога начал вводить меня в курс дела:

- У моей жены есть сестра, а у сестры есть непутевая двадцатилетняя дочка Тонька, я ее хорошо знаю.

- С чем вас и поздравляю! - двусмысленно ухмыльнувшись, срифмовал я.

- Да бог с тобой, Иваныч, и в мыслях такого не держал, - хлопая глазами, изумился Ухов. - Испорченный ты какой-то стал. Но может быть, ты оденешься, проедем тут неподалеку в одно место, а по пути я тебе все обскажу. Дело деликатное.

Через пять минут, негромко ругаясь, я забирался на заднее сиденье его машины, поскольку переднее было занято юным, прелестным существом женского пола.

- Дело-то деликатное, - продолжая начатый разговор, Макс выехал со двора, - вот я и подумал, что лучше мне в одиночку его не начинать, чтобы все не испортить с самого начала. Мне представляется, что в такой ситуации ты сориентируешься лучше меня. А потом, одна голова хорошо, а две лучше.

- Может быть, хватит мычать? - не выдержал я его предисловий. - Ты остановился на некой Антонине, которую ты хорошо знаешь.

- Ну да, так вот она пропала.

- Как пропала, почему пропала, где пропала? Послушай, Ухов, почему мне из тебя все приходится вытягивать клещами? Давай сначала и по порядку.

- Короче, чуть больше месяца тому назад, в первых числах октября, Антонина решила поехать во Францию на заработки.

- Неплохо, я бы от Парижика тоже не отказался. А там что, всех берут? помогая ему сосредоточиться, спросил я. - И по какому же профилю она хотела трудиться?

- Об этом лучше всего тебе расскажет Светлана, ее подруга, с которой они собирались ехать вместе. Только у этой мать оказалась поумнее, в самый последний момент так ее отметелила, что она три дня на задницу сесть не могла, а моя родственница уши развесила и отпустила дочь, а теперь локти кусает. От Тоньки больше месяца ни ответа ни привета. Как бы ее для укрупнения особей заместо Парижа куда-нибудь к пигмеям в Африку не заслали. Светлана, расскажи еще раз, как там у вас все получилось.

- Ну как, как. Очень просто. В конце сентября это было. Возвращаемся мы с Тонькой из парикмахерской, и жутко захотелось нам мороженки. Возле показухи "Заря" шмякнулись за столик, взяли "Фанты", две вафли мороженого, сидим, базарим, а тут подваливает эта стерва и вяжет нам уши.

- Как вяжет? - плохо владея молодежным жаргоном, спросил я. - Ты, девуля, по-человечески объясняй, а то я истолкую что-то неправильно и получится полный конфуз.

- Ну, подходит тетка и спрашивает, можно ли сесть за наш столик. А нам-то какая разница, говорим, кидай кости, овца тонкорунная. Она уселась, козе просемафорила, тоже мороженку зацепила. Я в улет, прикинь, Иваныч...

- Подожди, мы же договорились изъясняться нормальным языком. Какая она была из себя? Возраст, телосложение, цвет волос - только говори не птичьим, а человеческим языком.

- А чего тут непонятного? - искренне удивилась девица. - Подходит женщина примерно тридцати лет, ни толстая, ни худая, роста среднего, что в ней было замечательного - так это черные волнистые волосы, отпущенные до плеч. "Девочки, можно я к вам присяду?" - спрашивает она. "Да ради бога", отвечаем мы.

Она села, заказала мороженое и спрашивает: "Девочки, а чем вы занимаетесь?" Мы ей отвечаем: "Не твое дело, мы же тебя не спрашиваем, чем занимаешься ты". Она засмеялась и говорит: "Я набираю девушек вашего возраста для работы во Франции, вот и вам хотела предложить заключить со мной контракт. Как вы к этому относитесь?"

Мы, конечно, рты пораскрывали, губы раскатали и спрашиваем, что нам надо делать. И сколько будут платить. Говорим, если путанками, то не пойдем, слышали уже, какими они возвращаются назад. Не то что рожать, ходить не могут.

Она опять смеется, говорит, что такого не предложила бы и своему врагу, а вам, говорит, всего-то и надо будет, что сидеть в баре и спаивать клиентов. Чем, значит, он больше выпьет, тем больше вы и заработаете за вечер. Говорит, за месяц можно тысяч пять-шесть баксов заработать и если вы согласны, то будете мне должны две тысячи долларов. А отдадите их, когда вернетесь.

Мы с Тонькой, конечно, загорелись и сразу же согласились. Тогда она нам говорит: приходите завтра ко мне по адресу Речной бульвар, дом двенадцать, квартира девяносто пять, мы оформим с вами договор и конкретно обговорим условия. Буду ждать вас от часа до шести, только учтите, что желающих попасть во Францию очень много. И еще, говорит, не забудьте взять с собой паспорта.

Ну, приходим мы на следующий день, смотрим, а у нее, кроме нас, еще мочалок пять дожидаются. Сидят, пьют шампанское, базарят, смеются. Маргарита Львовна как нас увидела, так сразу в другую комнату с нами пошла и попросила посмотреть паспорта. Тонька-то свой взяла, а я позабыла. Ну, она ее моментально оформила, а мне велела явиться завтра, обещала оформить прямо перед отправкой. А только назавтра моя мамаша такую Варфоломеевскую ночь устроила, что мне бы любой гугенот не позавидовал. В общем, мои прогулки по Елисейским Полям отодвинулись на неопределенное время.

- Я так понимаю, что с того самого дня ты свою подругу не видела?

- Конечно, мать вообще запретила мне о ней говорить.

- Ты назвала имя Маргарита Львовна. Кто она такая?

- Ну, так та самая стерва, что нас обрабатывала.

- А ее фамилию ты помнишь?

- Ага, Гринберг, наверное, еврейка.

- Ты уверена, что это ее настоящее имя?

- А как же? Она ведь паспорт нам показывала.

- Ты лично держала его в руках?

- Держала, не такая уж я дурочка, какой кажусь с первого взгляда. Там все в порядке, и прописка соответствует адресу, по которому мы приходили.

- Макс, а ты ее имя и адрес пробил?

- Нет, еще не успел, да я сам-то обо всем узнал только вчера вечером. С утра забрал Светлану и сразу к тебе. Посмотрим, что к чему. Здесь, что ли? притормаживая возле двенадцатого дома, спросил он.

- Здесь, только я с вами не пойду, - заскулила девчонка, - лучше посижу в машине.

- Как во Францию, так вы первые, а как отвечать - так в кусты, проворчал Макс, выбираясь из-за руля. - Сиди уж, только никуда не сбеги, вдруг понадобишься.

Дверь девяносто пятой квартиры открыл лысый здоровяк примерно моего возраста, но вдвое большего веса. На среднем пальце его волосатой руки ярко блестела и кричала массивная золотая печатка.

- Маргарита Львовна здесь живет? - вежливо осведомился я.

- Заколебали! - взвизгнул мужик и, плюнув мне под ноги, неожиданно захлопнул металлическую дверь.

- Что скажете, маэстро? - озадаченно спросил Макс.

- Думаю, что сему почтенному мужу неприятно даже слышать имя этой самой Маргариты Львовны. Только по какой, интересно, причине? Может быть, она не захотела его пристроить танцовщицей в какой-нибудь "Мулен-Руж"? Как бы то ни было, но какой-то информацией он владеет и наша задача ее заполучить. А кроме того, он должен извиниться за свой плевок, попавший на мои новые ботинки.

Заклинив кнопку звонка спичкой, мы закурили, обсуждая, кто не выдержит первым - нервы хозяина или обмотка электрического звонка. Механизм оказался крепче слабой органики человека, уже через пять минут он вылетел к нам, сжимая в руках швабру.

- Какого черта вам еще надо? Сто раз уже объяснял! Убирайтесь вон, или я за себя не ручаюсь! - брызгал он праведным гневом и слюной. - Не знаю я никаких баб.

- Не горячись, старина! - посоветовал я, успокаивая. - Какие твои годы! У тебя еще будет возможность их познать, если, конечно, ты не голубой.

- Это я-то голубой? - зашелся негодованием толстяк, и швабра, нацеленная на мой череп, кротко крякнула в опытных Максовых руках. Обезоруженный Аника-воин начал трусливо пятиться, пытаясь за железной дверью спрятаться от сурового, но справедливого возмездия. Увы, тщетно, уже через секунду он нелепо дрыгал ногами, покоясь у Макса на плече. И как он только сумел поднять такую тушу?

- Заходи, Иваныч, - сбрасывая в передней свой груз, любезно предложил Ухов. - Дядя больше не будет драться. Я правильно говорю, дядя?

- Вы мне еще за это ответите, я буду жаловаться, - поднимаясь, многозначительно пообещал здоровяк. - Какое вы имеете право врываться в мой дом?

- А мы и не врывались, - удивленно ответил я. - Просто мы вас занесли в вашу квартиру. Не могли же мы пройти мимо, равнодушно и безучастно глядя, в каком непотребном виде вы лежите на лестничной площадке. Меньше надо пить, товарищ. Ну да с кем не бывает. Мы оказали вам маленькую услугу, а взамен хотели бы задать вам несколько вопросов, на которые вы должны ответить правдиво, как монахиня на исповеди, и тогда я вам обещаю, что произошедшее недоразумение останется между нами. Я правильно говорю, Макс?

- Абсолютно, - с готовностью согласился Ухов.

Кажется, от моей наглости толстяк потерял дар речи; несколько секунд он бессмысленно ворочал глазами, а потом, шумно выдохнув, обреченно спросил:

- Что вы от меня хотите?

- Маргариту Львовну хочем! - категорично заявил я. - И чем скорее, тем лучше.

- О господи! - От отчаяния он захлопал ладонью по своей лысой голове. Да что вы все с ума посходили? Ну не знаю я никакой Маргариты Львовны, не знаю, не знал и знать не хочу.

- Спокойно, дядя, без нервов, объясни все толком. Ею уже кто-то, кроме нас, интересовался? Да не смотри ты на меня так, отвечай толково и исчерпывающе.

- А кто вы такие, чтобы я вам отвечал? - вдруг ни с того ни с сего воспрянул поверженный нами толстяк.

- Из милиции мы, - хмуро ответил Макс. - Отвечай и не задавай вопросов. Фамилия, имя, отчество?

- Сто раз уже спрашивали. Кудлатый я, Владимир Алексеевич.

На секунду мне показалось, что пол уходит из-под моих ног. Только этого мне и не хватало. Кудлатый Владимир Алексеевич. Эту фамилию я вчера уже слышал из уст Тамары Дмитриевой. Кажется, господин Гончаров, черти опять решили закрутить над тобой свою карусель абсурдных совпадений. И как ты знаешь по своему горькому опыту, ничего хорошего этот веселый аттракцион тебе не сулит.

- Вы меня уже заколебали, - продолжал между тем возмущаться Кудлатый, я всего-то три дня как в городе, а ко мне уже десять раз приходили - то одну бабу спрашивают, то другую. Да сколько ж можно, тут и у бегемота терпение лопнет. Я вам уже сто раз говорил - меня полтора месяца вообще в городе не было. Стерве одной, Купченко Розе Николаевне, хату на два месяца сдал, приезжаю, а тут на тебе, сюрприз! Мало того, что она мою квартиру троим лопухам в субаренду на год сдала, так она еще и меня опрокинула. Мебель мою крысанула, сука рваная, попадись она мне сейчас, я бы печень у нее через ноздрю вытащил.

- Вы хорошо помните ее внешность?

- Ее внешность хорошо не только я запомнил, говорю же вам ясно: она, кроме меня, еще троих взгрела, чтоб ей, сучонке, подавиться. А портрет ее, конечно, запомнил: чернявая такая, волосы красивые, то ли цыганка; то ли болгарка, а может, еврейка, ее сам черт не разберет, да и видел-то я ее всего два раза.

- У вас в квартире от нее что-нибудь осталось? Ну, например, записная книжка, помада, расческа или еще что?

- Так ваши уже спрашивали, не знаю я. Кроме нее, тут кого только не было... А что еще за Маргарита Львовна? Ее вчера тоже одна старушка здесь искала.

- Какая старушка? - на всякий случай спросил я. - Что она спрашивала?

- Да ничего особенного, как и вы, спросила, как ей увидеть Маргариту Львовну.

- Ясно. Где у вас телефон?

- В комнате, проходите, только разувайтесь, мне полы некому мыть.

- Он все время здесь стоит? - заметив сиротливо стоящий на полу аппарат, спросил я. - Неподходящее какое-то место.

- А подходящее место эта стерва увезла. Он у меня стоял в передней на обувной тумбе. Вот здесь, как раз под бра. И светло и удобно, сидишь на пуфике и разговариваешь, а ночью его звонка в спальне не слышно.

Сев на указанный пуфик, я сразу же заметил то, что мне было нужно, три телефонных номера, записанные один над другим, причем рядом с третьим значилось имя Лена, остальные же два были безымянны. Достав ручку, я приготовился их переписать, но неожиданно вмешался хозяин.

- Не трудитесь, - засмеялся он, - эти каракули оставила одна моя подруга.

- И как давно?

- Да, наверное, год тому назад.

- Вот как? - удивился я. - А ведь обои переклеивались совсем недавно. Когда вы делали ремонт - наверное, этим летом или даже осенью?

- Ну да, летом, - согласился Кудлатый. - Значит, она оставила их после ремонта.

- Какая она у вас неряха, - посетовал я, старательно переписывая телефоны. - Совсем не считается с чужим трудом. Надо сделать ей замечание. Как мне ее найти?

- Вы что, серьезно? - засмеялся хозяин. - Так она здесь не живет, уехала куда-то на Украину или в Белоруссию. Да может, это вовсе не она писала, мало ли...

- Очень жаль. Вы нам больше ничего не хотите сказать?

- Нет, а что вы хотите услышать? - недоуменно спросил Кудлатый. Кажется, я вам все рассказал. Если бы это помогло найти мне мебель, то я бы вас отблагодарил.

- Не исключаю, что вам представится такая возможность, какие наши годы, - подмигнул я. - Вы телефончиком воспользоваться позволите?

- Да, конечно, без проблем.

Третий телефон ответил заносчивым женским голосом и сообщил, что Лены нет дома, поскольку она работает по контракту в Париже, и попросил больше своими звонками не докучать. Вторым моим абонентом оказался мужик и на мой вопрос, как мне найти Маргариту Львовну, ужасно разволновался и ответил, что сам разыскивает ее, поскольку от дочери, уехавшей с Гринберг во Францию, нет никаких сведений уже больше месяца. Заверив его, что и сам нахожусь в схожей ситуации, я взял его адрес и пообещал вскоре к нему зайти. Первый телефон не ответил вообще.

Пообещав Кудлатому, что никогда его не забудем и непременно навестим в самое ближайшее время, мы в наигнуснейшем настроении сели в машину.

- Скажи-ка мне, Светик, - строго спросил я истомившуюся деву, - а кроме этой самой Маргариты Львовны, кто-нибудь еще был на ваших смотринах?

- Ага, крутился какой-то рыжий паразит.

- Он был толстый и лысый, моего примерно возраста?

- Ну что вы, наоборот - худой и волосатый, совсем пацан.

- Это печально, - с сожалением подвел я черту.

Доставив девчонку до подъезда, Макс вопросительно на меня посмотрел, словно я был в силах дать точный адрес нынешнего местонахождения его родственницы. Не открывая рта, я только отрицательно помотал головой.

- Иваныч, мне кажется, тот боров знает больше, чем говорит, а момент с обоями вообще непонятен. Я думаю, его надо дожать. Чует мое сердце, темнит он что-то.

- Возможно, и темнит, да только не по делу твоих девиц. Ты же сам убедился, что она и его взгрела, все деревяшки повытаскивала.

- А они у него были?

- Были, - твердо, со знанием дела ответил я. - И не только деревяшки, прибавь еще пианино и новый холодильник. Но не в этом суть дела, главное то, что перед нами полная безнадега. Ловить эту мошенницу - все равно что искать иголку в стоге сена, наверняка она орудует по всей территории России, если не больше.

- Что же я матери скажу? Совсем извелась из-за дочки.

- А ты-то тут при чем, она получила то, что хотела. Незачем было отпускать. Ты погоди, появилось у меня некоторое жжение в копчике, а это значит, что бродит в моей умной голове какая-то мудрая мысль, пока непонятная мне самому. Надо ей дать перебродить, может быть, что и получится. А теперь доставь меня домой, я сегодня переезжаю на новое место жительства.

- Чего? Куда это ты собрался?

- К дорогому и вечно любимому Алексею Николаевичу Ефимову, телефон его ты знаешь, адрес тем более, если будешь сильно скучать, милости просим в генеральские покои. Угощу я тебя из его закромов по-царски.

* * *

Проводив и посадив драгоценного тестя на самолет, поздним вечером я возвращался назад. За те полтора часа, что я провел в аэропорту, дорога сделалась просто отвратительной. При малейшем торможении машину заносило в любую сторону ее души. Надежно встав в правый ряд, я приготовился пилить до города с минимальной скоростью, благо времени у меня было хоть отбавляй. От нечего делать я задумался о веселых проделках мошенницы. Собственно, и думать тут было не о чем, товар, как говорится, лицом. Облапошила энное количество людей и убыла в неизвестном направлении. Размышлений стоили судьбы тех безмозглых, возмечтавших о Париже дур, что ей доверились. Что же, красиво жить не запретишь. Со временем они вернутся назад и будут очень сожалеть о том позоре, который им пришлось испытать, но это впереди. Ну да и черт с ними, что это я за них так переживаю? Их куриная психология вполне понятна, а вот господин Кудлатый личность куда как интереснее. Конечно, прав Максимилиан, недожали мы его, да я и не хотел дожимать. Прежде чем стрелять незнакомую дичь, нужно хотя бы приблизительно знать, что из этого может получиться, иначе вместо чашки шоколада ты рискуешь приобрести корыто дерьма. Но почему, господин Гончаров, он так привлек ваше внимание? Тем, что стушевался от вашего вопроса, касаемого времени проведения ремонта и появления на стене записей? И это тоже, но есть что-то другое, более весомое, а что - пока я понять не могу. Если бы в детстве вы не вели такой сумбурный образ жизни и слушались свою приемную маму, то уверяю вас, сегодня бы ваши мозги работали как швейцарские часы.

Весь оставшийся вечер и до обеда следующего дня я периодически возвращался к неразрешенному вопросу, но все безрезультатно, и только когда я подверг тестюшкин бар серьезной и вдумчивой ревизии, до меня наконец-то дошло.

- Милка, - на радостях заорал я, - немедленно звони к нам домой, и пусть твоя квартирантка найдет позавчерашний "Вечерок на часок" и продиктует объявление, отчеркнутое фломастером! Особенно меня интересует телефон.

Через пять минут, сверив полученный номер с телефонами, списанными с кудлатовской стены, я понял причину мучившего меня беспокойства. Один из номеров Кудлатого и газетный оказались идентичными. Не откладывая дела в долгий ящик, я попытался тут же его набрать, но, как и вчера, никто не ответил. Оно и понятно - в объявлении ясно рекомендовали обращаться только в рабочее время.

Утром следующего дня, едва только стрелки показали девять часов, я вышел на улицу и позвонил из автомата. Наверное, сам дьявол водил моим пальцем, когда я крутил диск телефона. На этот раз бодрый мужской голос не заставил себя долго ждать. Узнав, что звоню я по объявлению, он четко сообщил адрес и назначил встречу на двенадцать часов.

В указанное время я подходил к невысокому одноэтажному строению, огороженному металлической сеткой. Сбоку, криво ощерившись разбитым стеклом, висела табличка, в которой сообщалось, что пункт проката спортивного инвентаря работает с девяти до семнадцати часов, кроме субботы и воскресенья. А сверху над ней почерневшая фанерка информировала о неограниченном приеме цветных металлов. Шелудивый пегий барбос с хмурой надеждой проводил меня от калитки до дверей и застыл в немом вопросе вечно голодной бродячей собаки.

Толкнув дверь, я попал в прокуренную переднюю без всяких притязаний на современные, кричащие офисы. Прогнившие щелястые полы последний раз красились в прошлом веке, грязно-зеленые панели местами облупились до кирпича, а толстое покрывало паутины в ненастный день вполне бы спасло от холода. Четыре покосившиеся двери с остатками дерматина расположились по обе стороны этой приемной. Не зная, в какую из них стучаться, я дежурно закашлял.

- Заходите сюда, - приказал мне мужской голос из правой дальней комнаты.

Повинуясь ему, я вошел в такое же мрачное, зарешеченное помещение. Чернявый, со шрамом на щеке мужик привстал из-за стола и указал на стул.

- Слушаю вас, - не очень-то учтиво начал он коллоквиум.

- Я по объявлению, - гордо ответил я.

- Но там же ясно указано, что требуется мужчина до сорока лет, - сразу же огорчил меня брюнет, - а вам, при всем желании, меньше сорока пяти никак не дашь.

- Я думал, вам нужно делать дело, а вы, оказывается, набираете бордель.

- Это не совсем так, но определенных ограничений придерживаться мы должны.

- Полагаю, что мои исключительные умственные способности, а также опыт поведения в щекотливых и экстремальных ситуациях с лихвой компенсируют возрастной ценз.

- Вам видней, ладно, давайте ваши документы.

- Простите, сперва бы я хотел ознакомиться с условиями труда, и что самое главное - узнать сумму гонорара.

- Ну, до этого еще далеко, да и не мне это решать. Я всего лишь уполномочен подобрать два десятка кандидатур и представить их на рассмотрение.

- На чье рассмотрение?

- Парень, вы не в меру любопытны. Либо вы оставляете документы и через неделю являетесь за результатом, либо всего хорошего, я вас больше не задерживаю.

- Насколько я осведомлен, документы не забирает даже отдел кадров. Где гарантия, что, явившись сюда через неделю, я не обнаружу пустых комнат?

- Ваш паспорт я забирать не собираюсь, заполните анкету с подробным указанием последних мест работы, а также чем занимаетесь в настоящее время. Но чтобы нам напрасно не терять время - вдруг вы нам не подходите с самого начала, - позвольте мне на них взглянуть.

- Логично, - согласился я, протягивая весь пакет, который ему начал нравиться с самого начала, на что я и рассчитывал.

Закончив ревизию моей подноготной, мужик с видимым расположением подвинул мне типовую анкету образца шестидесятых годов.

- Пишите, господин Гончаров, мне кажется, у вас шансы есть, и немалые.

- Благодарю вас, товарищ э-э-э...

- Зовите меня Аликом.

- Ну да, товарищ Алик, скажите мне хотя бы в общих чертах - это, случайно, не набор на подготовительные курсы камикадзе?

- Не знаю, но думаю, что нет, - забирая заполненные мною бумажки, сомнительно успокоил брюнет. - В четверг часам к четырем позвоните, я сообщу вам, как идут дела.

До четверга в мой информационный банк никаких новых сведений не поступило, и в назначенное время я вновь связался с брюнетом.

- Могу вас поздравить, - сразу же сообщил он, - из двадцати пяти претендентов отобрано пятеро, и вы в том числе.

- Чего ж тут хорошего, вам-то нужен один.

- Да, и это решит сам шеф при личной беседе, вы вызываетесь завтра на три часа, желаю вам удачи. Никого с собой не берите, приходите только один.

- Благодарю вас, было бы нелишне сообщить мне, куда именно я вызываюсь.

- Туда же, где вы были. Прошу вас не опаздывать.

Да, оказывается, дело у них обставлено куда серьезней, чем я предполагал вначале. Не следует ли вам, товарищ Гончаров, сделать из этого соответствующие выводы и не повернуть ли вспять? Чем вызволять свой любопытный нос из капкана, проще его вовсе туда не совать. А что касается помощи обиженной Тамаре и уховской родственнице, так всем ведь не поможешь. Да и возраст уже не тот, об этом тебе недавно однозначно напомнил брюнет.

На следующий день ровно в три часа, наградив пегого барбоса заранее припасенной косточкой, я открыл знакомую обшарпанную дверь. Меня уже ждали. Чернявый связной без лишних слов препроводил мою персону в свой кабинет, где на этот раз на моем колченогом стуле сидела высокая светлая женщина примерно тридцати лет от роду. Мило ей улыбнувшись, я пристроился напротив и приготовился к приходу обещанного шефа, а чтобы ожидание не было таким томительным, затеял с присутствующей дамой, очевидно его секретаршей, легкий и непринужденный разговор.

- Вам не кажется, что на улице несколько прохладно?

- Есть немного, - согласилась она неожиданно красивым сопрано.

- Но ваши глаза меня согрели бы в самую лютую стужу.

- Благодарю за комплимент, - поощрительно ответила она.

- А поскольку сегодня и есть самая лютая стужа, то я готов греться хоть сейчас.

- Да разве ж можно так сразу? - рассмеявшись, удивилась она.

- А отчего нельзя, если наши сердца просят тепла? Тут неподалеку есть одно симпатичное и конфиденциальное кафе, - сразу же поставил я разговор на деловые рельсы. - Можно начать с него.

- А чем же закончить?

- Конечно же поездкой в филармонию на концерт старинной английской музыки, если, конечно, вы не предложите другого репертуара.

- Пожалуй, что и предложу, поехали.

- Да, охотно, но сначала мне нужно решить один пустячный вопрос с вашим шефом. Не волнуйтесь, я думаю, это не потребует много времени.

- Я тоже так думаю, поехали, господин Гончаров, кажется, вы подходите.

- В этом смысле я всем подхожу, а вот как меня оценит шеф?

- Для того я вас и приглашаю. Не шефу же ехать сюда и не здесь же вы будете демонстрировать свои деловые качества.

Я давно понял свою промашку, но, не желая прерывать начатой игры, продолжал в том же духе. Усевшись с ней на заднее сиденье скромненького "жигуленка", я всю дорогу с упоением молол чепуху, прекрасно зная, что и она это понимает. Ну что же, такое руководство меня пока вполне устраивало, как, впрочем, и складывающиеся между нами отношения.

- Так куда едем, господин Гончаров? - спросила она после продолжительного молчания. - В ваше уютное кафе или вы доверитесь моему сценарию?

- Желание дамы для меня закон. Я полностью отдаюсь в ваши руки.

- Жорик. - Ткнув пальцем в спину водителя, она приказала: - В новую квартиру.

На самой окраине города, рядом с новостройкой, мы остановились у типового дома и по причине сломанного лифта пешком забрались на шестой этаж, и там, открыв дверь двадцать первой квартиры, шефиня предложила мне войти. Я глубоко ошибался, думая увидеть здесь кричащую роскошь или умопомрачительный дизайн. Ничего подобного, обычная квартира, каких тысячи. Это меня почему-то успокоило и обрадовало.

- Проходите в комнату, - приказала она. - Я оставлю вас минут на десять. Можете курить. Бар в вашем распоряжении, только не напивайтесь, нам с вами предстоит решить довольно серьезную проблему.

- Эти ваши проблемы легко решаются в любом моем состоянии.

Развратно ухмыльнувшись, я поспешил ко вверенному мне бару. Одного взгляда на бутылки хватило, чтобы понять, что баба живет одна - настолько смехотворно и непрофессионально они были подобраны. Любой уважающий себя алкаш почел бы за унижение находиться в одной компании с этими длинношеими, диковинными, но бесполезными бутылками. Презрительно окинув их взглядом, я брезгливо захлопнул бар.

Неожиданно из кухни вырвался необыкновенно интригующий запах пирога, и я с одобрением отметил, что моей подозреваемой шефине не чуждо чувство прекрасного.

Вскоре появилась и она, сноровисто сервировала журнальный столик, извлекла не замеченную мною бутылку коньяку и уселась напротив. Теперь, в свете ее нового положения, я рассмотрел ее получше. Высокая рыжеволосая шатенка примерно моего роста при детальном обследовании оказалась старше, чем того бы хотелось. Но ее небесно-синие глаза, молочная белизна кожи и загадочная улыбка-вопрос в какой-то степени сглаживали этот недостаток.

- Меня зовут Екатерина Евграфовна, - представилась между тем она. - Вам называть свое имя нет нужды, я и так его знаю.

- Не сомневаюсь, наверное, вы вычислили всех моих предков вплоть до пятого колена. Но я не в претензии, кто платит деньги, тот заказывает и музыку.

- Я рада, что вы это понимаете. Дело, которое я вам хочу поручить, несколько необычное, и потому довериться случайному человеку было бы ошибкой. Короче говоря, для успешного выполнения работы необходимо иметь наиболее полное представление о ваших возможностях, доверять вам, поскольку придется ввести вас в курс дела.

- Это касается поставок наших девок во Францию? - спросил я в лоб, желая разом развязать весь клубок.

- Что? - удивилась Катерина. - Каких девок? В какую Францию?

- Простите, это я так, для связки слов, - проклиная себя за тугоумие и поспешность, попытался выкрутиться я. - Ничего страшного, продолжайте, я внимательно вас слушаю и, насколько это будет в моих силах, постараюсь вам помочь.

- Я действительно имею зарубежный контакт, но не с Францией, а совсем с другой страной. Какой? Думаю, для вас это роли играть не будет. Вы имеете представление о драгоценных камнях? Я не имею в виду их искусственные подделки, а натуральные ювелирные самоцветы: рубин, аквамарин, аметист, турмалин и так далее.

- Представление-то я имею, но весьма смутное.

- А особо вам вникать и не нужно, следует только сказать, что они немного подешевели у нас, но не потеряли своей ценности за границей. Именно их выгодной перепродажей я и занимаюсь.

- Вы хотите предложить мне место оценщика? Уверяю вас, вы сразу же вылетите в трубу. Я, конечно, могу отличить речной булыжник от бриллианта "Орлов", но с большим трудом и то если меня заранее об этом предупредить.

- Нет, ничего такого вам делать не придется. Ваша задача будет состоять в другом. Камни поступают ко мне с Памира через третьи руки. Естественно, при этом они дорожают в три-четыре раза, а мне это не нравится. Зачем же платить прилипалам-посредникам, когда я смело могу обойтись без их сомнительных услуг. Лишняя трата денег и нервных клеток, постоянная боязнь и тревога о том, как бы мой нынешний поставщик не нашел более выгодного места сбыта, тем более я уже чувствую, что его нос последнее время начал слегка вибрировать от западного бриза. Вот я и решила выбросить одно или два звена этой цепочки.

- Это разумное решение, мадам Катерина, на вашем месте я поступил бы точно так же, но не повредит ли это всему делу в целом? А вдруг он, заподозрив что-то неладное, перекроет канал вашего бриллиантового потока?

- А вот в этом и будет состоять ваша задача - сделать все аккуратно и безболезненно. Отмести посредника, а лучше двух, и выйти напрямую на хозяина. Если не получится лично на него, то хотя бы на близкого к нему человека. Познакомиться и привезти его ко мне - вот и все, что от вас требуется.

- На словах-то оно просто, а как получится на деле - одному Богу известно. Да и захочет ли он ехать неизвестно куда, непонятно к кому и под какие гарантии? Сложно это все, мадам Катерина.

- Было бы просто - я бы не платила таких денег, - сразу став сердитой и потеряв свое обаяние, отрезала она.

- Каких, собственно, денег? Про деньги вы пока и словом не обмолвились, и по этой причине я имею грусть в глазах и печаль в кармане.

- Если вы доведете все до конца и вернетесь с хорошим результатом, то я вас не обижу, можете не сомневаться.

- А не обидите - это как?

- Две тысячи долларов!

- Это хорошо, слушаю ваши указания дальше.

- В воскресенье, то есть послезавтра, в два часа дня нужный нам господин должен прийти ко мне за деньгами для очередного вояжа. Ваша задача - сесть ему на хвост, кажется, так у вас говорят, и вести его до следующего передаточного пункта, ну а дальше на ваше усмотрение и смотря по обстоятельствам. Чем больше мы выкинем посредников, тем выше будут ваши премиальные.

- Заметано, я припишу вам их добрый десяток, - заверил я бодро и спросил: - Как мне узнать того человека и почему вы заранее даете ему деньги?

- У меня пока что не было причин не доверять Николаю, а опознать вы его сможете по фотографии, которую я вам сейчас вручу. Кроме того, я дам вам знак, когда он выйдет из моей квартиры, и если вы будете следить за окнами, то все сразу поймете. Личность он довольно запоминающаяся.

- Чем же? Он толст, как боров? - живо спросил я, надеясь хоть на этот раз выйти на связи Кудлатого, и опять ошибся.

- Ничуть, даже наоборот, - засмеялась Катерина, протягивая мне фотографию совершенно незнакомого, бородатого мужика. - Он худой, нескладный и фамилию имеет подходящую - Худиш. Да, да, Николай Абрамович Худиш. И ничего смешного я в этом не вижу, было бы странным с такой конституцией называться Толстым.

- Или Кудлатым, но для этого, как минимум, ему нужен другой папа.

- Какой еще Кудлатый, при чем здесь Кудлатый?

- Да нет, ничего, знакомый у меня такой есть - Кудлатый Владимир Алексеевич. Вот он-то уж действительно толст, толст, сукин сын, как откормленный боров.

- Ну и бог с ним, он-то тут с какого боку припеку?

- Абсолютно ни с какого. Простите, еще один вопрос. На какой период времени он берет деньги?

- Он привозит мне товар дней через десять.

- Это скверно.

- Почему? Я же говорю, что он ни разу меня не подвел.

- Дело совсем не в том, а потому скверно, что, наверное, ему приходится за этими камушками ездить самому или же отправлять нарочного - очередное звено в этой цепи. Как бы то ни было, понятно одно: в тот момент, когда он берет у вас деньги, товара, скорее всего, в городе нет. За ним приходится ехать. Куда? В Таджикистан? Это-то и скверно, у меня нет ни малейшего желания тащиться за ним следом.

- Это вам зачтется. Хотя такая поездка вряд ли понадобится. Мне кажется, он сам никуда не ездит, а берет уже доставленный товар.

- Дай-то бог, это значительно облегчит мою задачу. Ну, так я, пожалуй, пойду. План действий мне ясен, объект известен, а снабженца предстоит выследить. В воскресенье в тринадцать тридцать моя машина, серая "девятка", будет стоять в десяти метрах от вашего подъезда. Вам, мадам Катерина, остается только выдать мне некоторую сумму на случай непредвиденных и накладных расходов.

- Да, конечно, простите, совсем вылетело из головы. - Выудив из ящика пачку десяток, она с видимым сожалением протянула ее мне. - Думаю, этого будет достаточно.

- Вскрытие покажет, - уклончиво ответил я. - Надеюсь, эти деньги не войдут в сумму моего гонорара? Мне бы этого не хотелось.

- Не волнуйтесь, конечно же нет.

- Тогда мне остается только поцеловать вам ручку и поблагодарить за чудесный и сытный пирог. Когда-нибудь вы меня научите делать такой же.

- Обязательно. Скажите Жорику, чтоб он вас отвез.

- Нет нужды, я привык добираться автобусом. Кстати, гонец приезжает к вам на машине или на общественном транспорте?

- Когда как, но за деньгами большей частью приходит налегке, а вот камни привозит непременно на машине, причем, видимо, нанимает, потому что они всегда разные.

- Не смею вас больше задерживать.

- Подождите, сначала я не собиралась давать вам свой телефон, но теперь почему-то решила, что могу вполне вам довериться. - Протянув мне визитку, она как-то беспомощно улыбнулась. - Звоните и держите меня в курсе дела.

- Рад стараться, господин старшина! - по-солдатски гаркнул я. Благодарю за оказанную честь и доверие.

* * *

Весь следующий день я провел в решении только одной проблемы: стоит ли мне влазить в сомнительные дела Катерины, ведь, судя по всему, она знать не знает, кто такой Кудлатый, а уж о существовании Тамары Дмитриевой наверняка и не догадывается. Имея такую жирную денежную жилу, вряд ли она стала бы заниматься квартирными аферами, на которых в любой момент можно залететь, и тогда плакал ее сомнительный, полузаконный бизнес. Однако факт оставался фактом - телефон ее брюнета я собственноручно списал со стены Кудлатого. Так и не придя к какому-то одному определенному решению, злой и раздраженный, я лег спать, надеясь, что за ночь спящие мозги сами найдут оптимальный ответ.

Ни хрена хорошего они не выдали, потому что в тринадцать часов тридцать минут я сидел в машине возле Катерининого подъезда. Закуривая, я усмехнулся, когда увидел, как на кухонном подоконнике вдруг появилась ваза с цветами.

Тонкий и звонкий, он неожиданно вынырнул из-за заснеженной груды строительного мусора и в облаке морозного дыхания, почти коснувшись капота, прохрустел к подъезду. Сомнений быть не могло. Не подозревающий о том, какую пакость готовит ему Екатерина Евграфовна, бедный Худиш вприпрыжку бежал к ней на рандеву. А мне грустно подумалось, что нынешние бабы занимаются совсем не тем, чем хотелось бы. Интересно, каким путем он двинется обратно? Если опять начнет скакать козлом через горы мусора, то на машине за ним далеко не угонишься, придется мне преследовать его пешком, а в такой собачий мороз, как сегодня, мне бы этого не хотелось. Пока я решал эту непростую задачу, Худиш выскочил из подъезда, огляделся по сторонам и совершенно неожиданно запрыгал в мою сторону. Я даже не успел как следует приготовиться к такому внезапному повороту, а он уже рвал дверцу моей машины.

- Мужик, ради бога, подбрось на Речной бульвар, - возбужденно и нетерпеливо дрыгнул он ногой. - Холодина собачья, ты не волнуйся, плачу "потолок".

- Ну, если по высшему, то садись, - пригласил я, толком еще не понимая происходящее. Что за комиссия свалилась на мою голову и разве такое возможно? Опять меня начинает преследовать каскад совпадений, а может быть, преподобная мадам Катерина затеяла какую-то свою игру? Посмотрим, во что это выльется. - Садись, грейся, - повторил я, - а то все достоинство звенит, того и гляди, отвалится.

После вчерашней оттепели ночью ударил мороз, превративший дорогу в натуральное зеркало хоккейного поля, заминированного самим Сатаной. Передвигаться приходилось крайне осторожно, почти на ощупь. Так что разглядеть своего нечаянного пассажира я мог вполне и во всех подробностях. Лет тридцати, с бородкой революционера-демократа, он казался довольно симпатичным, и мне даже стало стыдно, что я вынужден копать под него яму.

- Бедолага, куда тебе на Речном-то? - заглушая совестливость, весело спросил я.

- К двенадцатому дому, - то ли ничего не подозревая, то ли меня дурача, беззаботно ответил он.

- И чего это людям в такой мороз да в воскресенье дома не сидится?

- Дела все, дела. Волка ноги кормят.

- И что это за дела такие, чтобы, рискуя носом, прыгать по улице?

- Коммерческие. Один раз пропустишь - другой не поймаешь. Вот и приходится постоянно держать руку на пульсе.

- Какая же коммерция по воскресеньям? Одни спекулянтки на рынках фарцуют.

- Это раньше были спекулянтки, - рассмеялся он. - Сегодня они гордо называют себя бизнесменами. Полное уродство, конечно, но если взбесилась вся страна, то белой вороной сейчас просто не проживешь. Останови здесь, мы приехали.

- Тебя подождать? - притормаживая возле кудлатовского дома и принимая обещанный "потолок", равнодушно спросил я.

- Да, если можно, я недолго, от силы минут десять.

- А потом куда везти?

- Это посмотрим по обстоятельствам, ситуация покажет.

Вежливо прикрыв дверцу, он удалился, а я подумал - правильно ли я поступил, вызвавшись и дальше сопровождать его? Вполне возможно, что здесь, у кудлатовского подъезда, я буду нужнее. Может получиться так, что уважаемый Владимир Алексеевич, получив деньги, тотчас помчится их реализовывать либо аналогично передаст их внутри города в другие руки, и тогда моя промашка будет непростительна. Да, пожалуй, со своим предложением я немного поторопился, тем более что этот Николай Худиш, можно сказать, теперь материал отработанный. Передав эстафету Кудлатому, он перестал представлять интерес. Что от того, что я узнаю, где он живет?

Аккуратно закрыв машину, я зашел в соседний подъезд и, забравшись на четвертый этаж, приготовился наблюдать за развитием дальнейших событий.

Что же получается? Катерина просит меня избавить ее от одного или нескольких посредников. Это вполне понятно и укладывается в моей голове, но почему ее телефон записан на стене Кудлатого, тоже являющегося посредником, которому, как и Катерине, лишние нахлебники в этой цепочке не нужны. Тогда почему же он, минуя Худиша, сам не выходит напрямую на мадам Катерину? Какая-то чепуха получается. Нет, что-то тут не вяжется. Допустим, телефоны записал не он. Тогда кто? Цыганка? Еще лучше! Не станет человек, занимающийся драгкамнями, заводить порочащие связи с квартирными шулерами, у него и самого-то грехов хоть отбавляй. Черт знает что, а начало всей этой истории было таким простым и понятным...

Выйдя из подъезда, Худиш подошел к машине и озадаченно уставился на пустой салон. Потом выкурил сигарету, покрутил для верности туда-сюда головой и, досадливо пнув скат, убрался восвояси. Что и требовалось доказать.

Подождав еще немного, я перенес пункт своего наблюдения прямо в подъезд Кудлатого, на загаженную межэтажную площадку, расположившись таким образом, что дверь его квартиры оказалась в поле моего зрения.

Ожидание всегда утомительно, особенно если за этим занятием ты провел уже больше трех долгих и безрезультатных часов. Вдобавок ко всему не ведая, чего ты, собственно, ждешь. То ли Кудлатый должен к кому-то пойти, то ли некто сейчас придет к Кудлатому.

В восьмом часу, когда я выкурил последнюю сигарету и вконец отчаялся, из поднявшегося лифта вышла хорошо одетая женщина и позвонила в девяносто пятую квартиру. Внимательно изучив ее в глазок, хозяин набрался смелости и открыл дверь.

- Ты одна? - высунувшись по пояс и осмотрев лестницы, спросил Владимир Алексеевич.

- Нет, взвод ментов с собой привела, - зло ответила гостья, пытаясь проникнуть в квартиру. - А ты уже обделался? Да пропусти же ты, заячья твоя душа.

- Ты же не знаешь, что мне довелось пережить...

Это были последние слова, которые мне удалось услышать, потом дверь захлопнулась, и я вновь остался наедине с удушливым запахом мусора и бесконечным ожиданием.

На этот раз оно не было столь уж продолжительным, не прошло и часа, как защелкали замки, забрякали цепочки, нехотя отпуская свою позднюю посетительницу. И вот на этот раз, поскольку выходила она мордой вперед, мне, хоть и не очень хорошо, удалось ее разглядеть. Женщине было лет тридцать или чуть больше. Ярко накрашенные губы рельефно выделялись на смуглом лице, утопающем в буйной волне черных волос, сверху зафиксированнцх дорогой шапкой. Глаза брюнетка предпочла закрыть большими затемненными очками.

- Смотри, в четверг жду тебя обратно. Ни пуха... - напутствовал ее Кудлатый. - Раиса, еще раз тебя прошу, будь осторожна. Если вдруг что-то не так, бросай все к чертовой матери и смывайся. Жизнь дороже денег.

- Вовик, ты меня утомил, - вызвав лифт, зло, сквозь зубы ответила женщина. - Твой скулеж до добра не доведет. Если бздишь, то не занимайся такими делами, а лучше приторговывай на базаре памперсами. Кстати, и сам будешь ходить сухой.

- Давай без оскорблений, не забывай, что из одной миски хлебаем.

- Вот-вот, и мне противно, когда рядом со мной чавкает трусливый шакал. Ладно, - заходя в подошедшую кабину, примирительно заключила брюнетка. Закрывай дверь и ложись спать, да не забудь подстелить пеленку.

Едва дождавшись, когда захлопнутся двери, я зайчиком поскакал вниз по ступенькам, надеясь перехватить ее на выходе, и это мне почти удалось, она практически была в моих руках. Если бы не одно маленькое обстоятельство. Когда я выскочил на крыльцо, то увидел, как в двадцати метрах от меня два дюжих молодца старательно утрамбовывают ее в красную "шестерку". Сделали они это оперативно и мастерски, мне не оставалось ничего иного, как тотчас, даже не прогрев двигателя, броситься за ними в погоню.

В городе "шестерка" вела себя довольно прилично, реагировала на сигналы светофора, держала положенную скорость и ничем не выделялась среди прочего транспорта, но как только городская черта осталась позади, в нее словно вселился бес. Бездумно и яростно она рвалась в сторону Самары, совершенно игнорируя всяческие приличия и собственную безопасность. Прочно вцепившись им в хвост, я только ухмылялся, прекрасно понимая, что на посту ГАИ им придется свой пыл умерить, а тогда и разберемся. Но, как всегда, Гончаров остался в дураках. Не доезжая с полкилометра до критической отметки, "шестерка", обещая сказочный пируэт и почти не снижая скорости, ушла направо в сторону далеких деревенских огней.

Я оказался перед выбором: то ли и дальше продолжать погоню, которая может окончиться неизвестно чем, то ли благоразумно прекратить эти бешеные гонки и с чувством выполненного долга вернуться в город. Как бы то ни было, двух посредников я все-таки вычислил, и на этом можно ставить точку, свой гонорар я отработал, а напрасно рисковать своей шкурой в высшей степени глупо.

Так совершенно целесообразно и здраво рассуждая, я свернул вслед за преступной "шестеркой" и добавил обороты. Неосвещенная снежная дорога стремительным грязным бинтом летела под колеса. В этот поздний час была она пустынна, и потому мое преследование не осталось незамеченным. Успокоившаяся было машина рванула с новой силой, и мне не оставалось ничего иного, как сделать то же самое. Уже через пару минут я мог легко прочесть их номер, который, надо полагать, был фальшивый. Кроме похищенной женщины, в салоне находилось двое - один за рулем, а другой, сидевший на заднем сиденье рядом с уворованной бабой, задушевно ее обнимал. Кажется, она отвечала ему взаимностью. Мне только не хватало стать свидетелем их экстремального соития.

Последующее произошло неожиданно и страшно. Когда я собирался совершить левый обгон, задняя дверь "шестерки" неожиданно открылась и на дорогу, мне под колеса, вылетел черный человеческий комок. До сих пор не могу понять, как мне удалось избежать наезда. Крутнув руль вправо, я на скорости протаранил высокий снежный бордюр и, врубившись лбом в стекло, на мгновение потерял сознание.

Двигатель заглох, и наступила белая тишина. Мотора "шестерки" уже не было слышно, и только вдалеке ее кровавые задние фонари вопили о случившемся. Передняя дверца влетевшей в снег машины не открывалась. Проклиная свое любопытство и невезение, выбравшись через заднюю, я подбежал к распростертому темному телу. По снежному отблеску широко открытых глаз и нелепо подвернутой голове я понял, что эта посредница никогда больше не будет докучать Катерине. Вряд ли она свернула себе шею при падении, скорее всего, это сделал тот парень, который страстно и горячо ее обнимал. Очевидно, для нее эти объятия оказались последними. Что и говорить "...тяжело пожатье каменной его десницы!".

Извинившись перед покойной, я тщательно проверил карманы ее шубы и прочие потаенные места, но совершенно напрасно - видимо, до меня это обстоятельно и с пристрастием сделал ее последний любовник.

Было жаль оставлять ее, одинокую и беззащитную, на крутом трескучем морозе, однако другого выхода я не видел. Все, что я мог для нее сделать, это оттащить подальше на обочину дороги и там удобно, покойно ее уложить.

Особенно задерживаться мне не следовало, в любую минуту мог появиться случайный автомобиль, и тогда бы мне пришлось встречать наступающую ночь в каком-нибудь неинтересном месте. Как назло, застрявшая в снегу машина никак не хотела выбираться из снежного плена. Она елозила и противно визжала, вхолостую прокручивая правый скат. Ничего умнее не придумав, я подложил под него свою куртку, и только тогда, принимая мою жертву, машина нехотя выползла из капкана, оставляя на снегу свой четко отпечатавшийся номер. Наследил я изрядно. Мне потребовалась еще пара минут, чтобы хоть как-то, хоть поверхностно замести свои следы.

У первой же телефонной будки я остановился и, набрав 02, сообщил дежурному о местонахождении трупа и номер автомобиля, откуда этот труп выпал. К его просьбам погодить и назвать свое имя я оказался глух и непослушен. Повесив трубку, я направился домой. Кажется, приключений на сегодняшний день у меня было предостаточно. А слишком хорошо - это уже нехорошо.

- Господи, и где тебя только черти носили? - рассматривая пожеванную мокрую куртку, возмущенно вопила Милка. - Ведь новая вещь! Во что ты ее превратил?!

- Главное, сам целым остался, а куртки дело наживное. - Успокаивая ее, я по стеночке крался к тестевскому бару, чтобы выпить за упокой рабы Божьей Раисы.

- Лучше бы ты свою шкуру так измочалил, мне все бы легче было.

- Ты враг и ничтожная женщина, - вплотную подступая к намеченному объекту, объявил я. - Тебе чуждо чувство сострадания и милосердия.

- Ты куда, гад ползучий, крадешься, ты куда крадешься? - заметив мои робкие поползновения, радостно взвизгнула Милка.

- А мне твой папенька, уезжая, строго наказывал по вечерам проветривать бар и стряхивать с бутылок паутину. Не дай бог на них какая-нибудь моль заведется.

- В твоих мозгах она уже точно завелась. Где тебя носило?

- Обижаешь, начальник, я выполнял ответственное партийное поручение.

- И потому рукав куртки измазан в губной помаде. - Тыча пальцем в ярко-красную мазню, она попыталась ткнуть в нее мой нос.

Батюшки, когда же это я так неосторожно вляпался в ее губы? Не иначе когда осматривал карманы и прочие укромные места. Красиво же я мог влипнуть, прямо классически. Только подумать - куртка, побывав в снегу под колесами, сумела сохранить такую гнусную улику. Ну, не несчастный ли я человек?

- Что замолчал-то, клоун? - входила Милка во вкус скандала. - Или придумываешь, как половчее соврать? Не надо, не утруждай себя. С тобой и так все ясно. Что ж ты ей с морды всю помаду стер? Или ничего большего ты уже не можешь? Бедная женщина! И угораздило же ее связаться с таким идиотом. Мало того что импотент, так он еще и садист. Я ей не завидую.

- Я тоже, живые вообще не склонны завидовать мертвым.

- Так ты еще ее и задушил? Поздравляю, и какую еще лапшу ты приготовился сегодня повесить на мои уши?

- Я сказал только то, что хотел сказать, - сумрачно ответил я. Просто поразительно, хоть это и трюистическая истина, мне до сих пор непонятно, почему женщины никогда не верят правде, но предпочитают любую, даже самую фантастическую ложь. - Приготовь-ка мне что-нибудь поесть, - строго приказал я, возвращаясь к прерванному занятию - детальному осмотру бутылок.

Пока, гремя тарелками и возмущением, она возилась на кухне, я попытался позвонить Катерине и немного ее огорчить, но, прослушав целую серию длинных гудков, от этой затеи отказался. Наверное, моя госпожа где-то весело проводила время. Что ж, придется навестить ее завтра. Интересно, заплатит ли она мне за выполненную работу, коли результат получился таким неожиданным?

- Наверное, заплатит, - сонно расковыривая котлету, успокаивал я себя.

* * *

К шести утра, чтобы упредить раннее исчезновение Катерины, я общественным транспортом добрался до ее дома. Как и накануне, лифт не работал, и я, чертыхаясь, уже знакомым мне маршрутом поднявшись на шестой этаж, остановился перед двадцать первой квартирой. Судя по тому, что сквозь хилую дверь новостроя не просачивалось ни единого лучика и стояла гробовая тишина, я мог предположить, что Катерина еще нежится в блаженстве хрустальных утренних снов и мой ранний визит может серьезно травмировать сексуальную психику одинокой женщины. Вкрадчиво и робко я прикоснулся к звонку. Интимно брякнув, он тут же стыдливо и кротко смолк, а я, заранее скорчив виноватую рожу, приготовился к каскаду дежурных комплиментов и детальному отчету о проделанной накануне работе. Однако все мои приготовления остались невостребованными. По крайней мере, никто не отозвался незлым тихим словом в мой адрес и никто не спешил мне навстречу. Немного встревоженный, я решился повторить вызов; результат оказался прежним. Без всякой задней мысли я легонько надавил на дверь, и она вяло и послушно поддалась моей руке. Страсть как не люблю таких вот безвольных и покладистых препятствий. От них за версту попахивает ловушкой или какой-нибудь другой пакостью. А уж мне с моим вечным невезением в такие капканы и силки попадать не впервой. Самое умное в вашем положении, господин Гончаров, - это немедленно, не раздумывая ни минуты, убираться из такого опасного места к чертовой матери. Хватит уже искать приключений на собственный зад, когда-нибудь это очень плохо кончится, а ты уже не юноша, пора бы бережнее относиться к своей драгоценной и нежной жизни.

С этой умной и сокровенной мыслью я вошел в тревожную переднюю темной квартиры и первым делом зажег свет. Кажется, пронесло! Ничего криминального и ужасного, вроде отрубленных голов и обезображенных трупов, я здесь не обнаружил. По крайней мере, одежда, обувь и косметика находились в том же порядке, что и вчера.

Немного осмелев, но все же не проходя вглубь, я просунул голову в парадную комнату, туда, где вчера меня принимала хозяйка. И тут с первого же взгляда мне не понравились небрежно выдвинутые ящики стенки. Помнится, оттуда она вчера доставала деньги. Уже мало заботясь об осторожности, но все же не снимая перчаток, поочередно щелкая выключателями, я дошел до спальни.

Мне всегда досадно, когда убивают красивую бабу, а тем более ежели она тебе должна крупную сумму денег. Похоже, с этим обстоятельством убийца не посчитался.

В отличие от Раисы, Екатерина Евграфовна на тот свет стартовала из собственной, ажурной, в рюшечках, постели, где ее бренное тело с переломанной шеей покоилось и по сей час. Совершенно обнаженная, чуть прикрывшись одеялом, она без тени смущения лежала передо мной на спине, абсолютно не стыдясь своей наготы. Немного смещенная относительно туловища голова с потешной ужимкой была обращена в мою сторону. Прикусив кончик языка, она словно дразнила меня, и близко не собираясь отдавать свой долг.

- Да, чего уж там, не переживай. Бог с ними, с этими деньгами, успокоил я мертвую. - Спи себе с миром, а я постараюсь найти твоего лиходея за просто так, - снимая шапку, пообещал я ей.

Шею ей открутил кто-то из своих, хорошо знакомых мужиков, иначе как объяснить неглиже? Только вопрос - зачем? Из-за денег? Она ведь их передала Николаю. Возможно, убийца не был об этом осведомлен и, таким образом попав впросак, не нашел ничего лучшего, как отправить свою любовницу в лучший мир. А почему вы, господин Гончаров, думаете, что сумма, переданная Николаю, была в этом доме единственной? Наивный вы человек, не может валютчица, занимающаяся драгоценными каменьями, держать в доме самый минимум. Ну и что? Предположим, деньги у нее были и он их забрал. На кой черт ему понадобилось ее убивать, ведь он прекрасно понимал, что заявлять она никуда не побежит, не в ее это интересах. Непонятно. Не следует исключать и другой вариант: а что, если деньги она ему не отдала и он удавил ее просто от злости?

Еще раз осмотрев место происшествия, я услышал и увидел то, чего раньше не заметил, да и заметить не мог, так как был всецело поглощен созерцанием Екатерины Евграфовны.

Красивый прозрачный утюг находился там, где быть ему не положено. Он стоял на прикроватной тумбочке и, остывая, тихонько пощелкивал, с удовольствием отдыхая после трудной и, видать, эффективной работы. Пренебрегая осторожностью, я вошел в спальню и, потрогав его подошву, заключил, что им пользовались не более полутора часов тому назад. На это же указывало еще совершенно теплое тело Катерины. Извинившись, я повернул ее на бок. Сомнений быть не могло. Вода и огромный, в полспины, лопнувший волдырь красноречиво говорили о том, что умирала она не безмятежно. Перекрученный узлами диагоналевый галстук давал основание предположить, что руки жертвы перед пыткой были надежно связаны, а лоскут перцового лейкопластыря, измазанный губной помадой, наводил на мысль о том, что совсем недавно он закрывал ее рот. На всякий случай все это я засунул в карман.

Неожиданно резкий телефонный звонок заставил меня вздрогнуть. Все еще сомневаясь в своем уме, я нерешительно поднял трубку.

- Ну что, орелик, подзалетел? - язвительно спросил напряженный до предела голос, показавшийся мне неуловимо знакомым.

- Пустяки, - как можно беспечней ответил я. - Сейчас позвоню в милицию, они приедут и хорошенько во всем разберутся.

- Не сношай вола, - похабно посоветовали мне. - Никуда ты звонить не будешь, не такой ты дурак, а вот мы это сделаем немедленно, если ты сию же минуту не отдашь нам все деньги.

- Какие деньги? - искренне удивился я. - Вы что-то путаете.

- Путать будешь ты. Причем следователя, козел!

Противно запищав короткими сигналами, телефон отключился. И тут же с громким скрежетом, обрывая мои нервы и сердце, дважды провернулся ключ входного замка. Чисто импульсивно я бросился к двери, но ничего, кроме неясного шороха по ту сторону, не услышал. Поздно, батенька, поздно! Думать надо было немножко раньше. Не кажется ли вам, господин Гончаров, что мозги куропатки по сравнению с вашими выглядят куда внушительней на фоне вашей непробиваемой глупости? Прекрасно понимая, что возможна подставка, тем не менее не удержаться и сунуть свой нос в капкан - тоже, согласитесь, талант, только кому от этого легче?

Ладно, смех смехом, но нужно подумать, как побыстрее отсюда выбраться ведь не ради хохмы меня здесь заперли. Какие деньги они с меня требуют? Те, что были переданы Николаю, или те, что, по их подсчетам, должны были оставаться у Катерины? Какая теперь разница! Жаль, что они не поверили в мою искренность и теперь наверняка набирают 02 и просят послать наряд по известному адресу, а дальше как в аптеке. Кровожадный убийца схвачен прямо на месте преступления измывающимся над телом своей жертвы, и плевать они хотели, что у этого убийцы нет ключа от входной двери. Конечно, со временем разберутся, но это будет потом, когда мне порядком наскучит их казенный дом.

У меня есть только два пути отступления: либо нагло выламывать внутренний замок и таким образом перебудить всех соседей, либо, закрывши глаза, сигать с балкона шестого этажа, что равносильно самоубийству. И тот и другой варианты хороши, но имеют свои маленькие недостатки, особенно мне не нравился второй. Значит, будем выламывать дверь, соседи люди неглупые, наверное, предпочтут ничего не заметить - сегодня в нашем правовом государстве иного выхода у них нет.

Легко сказать, как сделать? Тем более, когда времени в обрез и ты с нетерпением ожидаешь "воронок". Взглянув на часы, я буквально остолбенел стрелки показывали шесть часов четыре минуты. То есть с того момента, как я перешагнул порог квартиры, прошло всего четыре минуты. Это обстоятельство придало мне сил. В кухонном столе я отыскал отбивной топорик и, полный решимости, двинулся на баррикаду. Просунув острие в дверную щель, я приготовился ее отжимать, но, вовремя услышав приближающиеся шаги, затаился, приникнув к глазку.

Попыхивая сигаретой, к двери подошел Жорик. Секунду помешкав, он позвонил и, отступив на шаг, встал в выжидающей позе. Этого мне только не хватало! Еще дважды потревожив звонком тишину, Жорик, пробормотав что-то нечленораздельное, вытащил и вставил в замок свой ключ. Одним прыжком я заскочил кузнечиком в чулан и затаился там, с душевным волнением наблюдая, какой еще фол мне сегодня выкатит своенравная злодейка судьба.

Открыв дверь, Жорик вошел в переднюю и негромко позвал:

- Катя, где ты? Уже седьмой час.

Не дождавшись ответа, он, не снимая сапог, осторожно прокрался в сторону спальни и там через секунду издал звук, очень напоминающий протест кастрированного кота. Но это все я услышал уже вне квартиры, когда очумевшим зайцем несся наверх. На площадке между седьмым и восьмым этажом я остановился и перевел дух. Жорик вылетел почти следом, только, в отличие от меня, он устремился вниз, наверное, побежал за милицией. Что ж, не будем ему мешать в этом благородном и нужном деле.

Однако слишком хорошо я о нем думал. В этом я убедился, когда просунул голову в свежевыбитое окно новостроя. Птичкой выпорхнув из подъезда, Жорик уже в полете повернул замок зажигания и, заполошенно воя двигателем, мгновенно исчез. Что ж, мне грех было на него жаловаться, спасение явилось оттуда, откуда я меньше всего его ожидал. Он здорово мне помог, и на том большое спасибо.

* * *

Из автомата подробно и обстоятельно я сообщил нервному дежурному, откуда и какой труп им предстоит забирать на этот раз. Пожелав ему доброго здоровья, я поспешил к супруге, поскольку уже занимался серый рассвет и все порядочные мужья в это время подают своим женам кофе в постель.

Из дома я первым делом позвонил Максу и, к счастью, вернул его буквально с порога. Не желая особенно распространяться о случившемся по телефону, попросил встречи.

- Иваныч, сегодня это будет проблематично, дел невпроворот. Если только ближе к вечеру, - с сожалением ответил он. - Но что произошло? Хотя бы намекни.

- Похоже, ты был прав, когда применительно к знакомому нам толстому господину настаивал на более жестких мерах.

- Ясно, а что, твое решение опирается на какие-то новые факты?

- Именно так, и факты те с сырым душком.

- Вон оно что, - протянул он, задумавшись. - Ты, Иваныч, сам не дергайся, подожди меня. Часам к двенадцати я постараюсь подъехать.

Положив трубку, я задумался, пытаясь выстроить в мозгах схему целого ряда преступлений и логически их связать.

Итак, если верить словам Кудлатого, он сдает свою квартиру некоей Купченко Розе Николаевне и сам убывает в неизвестном направлении. Вышеуказанная прохиндейка тут же спешит эту квартиру сдать в субаренду нескольким гражданам и на этом деле зарабатывает немалые деньги. После чего, прихватив немудрящий кудлатовский скарб и посчитав, что ее миссия выполнена, предпочитает тихо и незаметно исчезнуть. Но перед этим некая особа, очень схожая с ней внешностью, представившись Маргаритой Львовной, организует в этой квартире тотальную мобилизацию проституток и просто наивных девах, обещая им все радости веселого Парижа. Поддавшись на ее уговоры, городской сексофонд убывает в неизвестном направлении. Через месяц в свою квартиру возвращается обманутый Кудлатый и очень возмущается. Или делает вид. В это же время известная ему Катерина, которая, возможно, о его существовании не догадывается, предпринимает очередную вылазку за памирскими самоцветами. Она передает Николаю деньги на их закупку и параллельно, через брюнета, нанимает меня, дабы я отследил и нейтрализовал ее посредников. Ничего не подозревающий Николай Худиш (будем думать пока так) передает полученную сумму Кудлатому, а тот в свою очередь отдает их некоей Раисе, по описанию схожей с Маргаритой Львовной и Розой Николаевной. Однако выполнить возложенную на нее миссию Раиса не может, поскольку ограблена и убита невесть откуда взявшимися молодчиками. Здесь, дорогой товарищ Гончаров, нам следует немного остановиться и пристальней проанализировать этот факт.

Кто мог дать им наколку? Таких человека три: Николай, Кудлатый и, наконец, сама покойная Екатерина Евграфовна. Однако если не было каких-то подводных течений, ей это нужно было меньше всех. Остается Николай и Кудлатый. Кто-то из них сдал Раису грабителям и убийцам. Кто? Это с помощью Макса выяснить несложно.

Остается нелепое и малообъяснимое убийство самой Екатерины. Но есть основание предполагать, что оба убийства совершены одним и тем же лицом. Но тогда получается полная нелепица. Зачем бандюгам было в одну ночь рисковать дважды, тем более что первый эпизод прошел успешно и не было никакой гарантии в том, что у Катерины еще оставались деньги. Как понятно из угрожающего телефонного звонка, ушли они оттуда несолоно хлебавши. Скорее всего, отчаявшаяся жертва, утомленная пытками, назвала мое имя в надежде, что они наконец от нее отстанут. Она же, видимо, показалась им настолько опасной, что оставлять в живых ее было нельзя. Почему? В милицию бы она обращаться не стала, и об этом я уже думал. Дурак ты, Гончаров. Какая, к черту, милиция? Не милиции они боялись, а ее личной мести. Но кто же это мог сделать? Повесить ее на Раисиных убийц значило бы признать себя круглым болваном, хотя черт их знает...

В ожидании Макса не опоздать бы мне к Кудлатому, и еще мне почему-то очень хочется навестить того брюнета, через которого я попал на службу к Катерине.

Владимир Алексеевич оказался дома. Приятно улыбнувшись, он пригласил меня войти в дом. Оглядев прихожую, я ухмыльнулся. Обои были переклеены. Довольно примитивное решение вопроса.

- Проходите, позабыл, простите, как вас зовут...

- А вы и не знали, - довольно грубо осадил я его. - Зовите дорогим Константином Ивановичем. А вы, я вижу, ремонтец небольшой провернули? С чего бы это?

- Так ведь загадили все стены чертовы квартиранты.

- Понимаю. Телефоны всякие ненужные на обоях понаписали. Понимаю. Что расскажете? - бесцеремонно протопав в комнату, строго спросил я.

- Да нечего мне рассказывать. Нет у меня никаких новостей. Что будете пить? Водочку, коньячок, а может быть, пивко-с?

- Я, в отличие от вас, алкашей, по утрам не пью.

- Какой же я алкаш? - вежливо засмеялся толстопуз. - Это я вам предложил, думаю, может быть, человек с утра болеет.

- Благодарю за заботу. Есть ли какие-нибудь вести от вашей бывшей квартирантки? Только говорите правду.

- А какой мне резон врать? Нет никаких вестей, на вас надеюсь. Может, в конце-то концов отыщется эта стерва.

- Не отыщется, и вы это прекрасно знаете.

- Это почему же?

- Да потому, что вчера вечером ей скрутили шею, и, между прочим, с вашей подачи.

- Как скрутили?! - выдавая себя, побелел и на секунду оцепенел Кудлатый. - Шуточки у вас... - Сдерживая дрожь, с трудом владея собой, он попытался исправить положение: - Кому скрутили? Кто скрутил? О чем вы говорите?

- Не о чем, а о ком, - почувствовав слабину, пошел я в атаку. - Говорю о вашей дорогой квартирантке Розе Николаевне Купченко, она же Маргарита Львовна Гринберг, но настоящее ее имя Раиса, по крайней мере, вы ее называете так.

- Я называю? - Дрогнувшей рукой он выудил сигарету, но, не решаясь прикурить, тут же ее отложил. - Не понимаю я вас...

- Прекрасно понимаешь, вон как ручонки-то шаловливые затряслись, словно кур соседских щупал. Но это не важно. Главное, что я тебя понял. Колись дальше, мокрица, не буду я с тобой цацкаться. Откуда на стене появился контактный телефон Екатерины Евграфовны и давно ли ты знаешь брюнета Алика?

- Я над вами смеюсь, дорогой Константин Иванович, никакого Алика и Екатерины Евграфовны я знать не знаю, - оправившись, пошел в атаку Кудлатый. - Вами перечисленные имена слышу впервые.

- Такой ответ я и ожидал от тебя услышать, - с готовностью согласился я. - Жалко, для тебя это незнание может кончиться плачевно.

- Это почему же? - насторожился толстяк.

- А потому, что ты даже не будешь знать, кто свернет тебе шею, как они свернули ее красавице Раисе. Только не пой мне, что ты и ее не знаешь. Она уже мертва, зато подумай о себе. Я понимаю, что шея у тебя толстая и мощная, им придется плодотворно потрудиться, прежде чем твои позвонки соизволят покинуть свои привычные, насиженные места, но все это дело техники. Как говорится, недолго мучилась старушка в бандитских опытных руках.

- Перестаньте меня стращать. - Владимир Алексеевич брезгливо и зябко передернул жирными плечами, словно стряхивая наваждение. - Вы несете полную ерунду. Я не верю ни единому вашему слову.

- Но ты не отрицаешь того, что был знаком с Аликом?

- Не знаю я никакого Алика, - словно ставя точку, отрезал Кудлатый.

- Сожалею, но в таком случае мне остается только одно: предположить, что ты сам укокошил Раису и теперь делаешь наивный цвет глаз.

- Отстаньте от меня и уходите, - скукожив пухлые щеки, чуть не заплакал он.

- Хорошо, я-то уйду, но сообщить о твоей причастности к этому делу в уполномоченные следственные органы я просто обязан.

- Как? - Он удивленно распахнул рот. - А разве вы сами не оттуда? Вы же сказали, что из милиции?! - От сознания такого чудовищного обмана он даже позеленел.

- Я ничего такого не говорил, ты меня путаешь с моим товарищем, а вот он и в самом деле оттуда. Если ты будешь и дальше морочить мне голову, то придется обратиться к нему, а он у меня просто обожает бить пухлых мужчинок. Он и в прошлый-то раз хотел тебя немного помять, да я удержал.

- Неприятная личность, - брезгливо оттопырив нижнюю губу, неодобрительно заметил Кудлатый. - Мне он с самого начала не понравился.

- Что ж, насильно мил не будешь. Кому не нравится поп, кому попадья, а вот лично мне и лейтенанту Ухову не нравишься ты. И если не хочешь с ним встретиться в более серьезной обстановке, то... то я готов тебя выслушать.

- Почему вы думаете, что ее убили? - облизнув пересохшие губы, спросил он.

- Кого убили? - желая раз и навсегда расставить все точки над "i", спросил я сурово. - Выражайся яснее.

- Ну, эту женщину, о которой вы говорите, - опять увильнул он.

- А почему ты спрашиваешь о судьбе незнакомой бабы?

- Я не спрашиваю, вы сами мне говорите.

- Послушай, Кудлатый, сказка про белого бычка у нас с тобой получается. Кого ты боишься? Хорошо, начнем с другого конца. Зачем к тебе вчера в восьмом часу приходила Раиса?

- Я что-то такого не припомню, - видимо решив все отрицать, твердо возразил Кудлатый. - Это ваши неуемные фантазии. Я вообще никакой Раисы не знаю.

- Это будет нетрудно выяснить у соседей, но только зачем мне что-то выяснять, когда я сам был пристрастным свидетелем ее посещения. Пришла она к тебе в семь пятнадцать и пробыла не более часа. Все это я видел своими глазами.

- Значит, не верь глазам своим, - совершенно оправившись, наглел он с каждой минутой. - Приснилось это вам. Не надо меня брать на понт.

- Козел ты, Кудлатый! - не выдержав, сорвался я. - Придурок лысый. Слишком много чести - брать тебя на понт. Ведь врешь и боишься, боишься, а врешь. Заячья твоя душа! Тебе вчера перед смертью Раиса рекомендовала подстилать на ночь пеленки, и она тысячу раз права! Она была права, когда посоветовала продавать тебе на рынке памперсы, а не заниматься рискованной контрабандой. И я понимаю ее нежелание есть из одной чашки с трусливым шакалом. Я бы сказал, с боровом, а точнее, со свиньей. Впрочем, свинья относительно тебя несравнимо благороднее и порядочнее, ей бы даже в голову не пришло подставить свою подругу под нож, как это сделал ты.

- Боже мой, неужели вы и в самом деле все слышали? - стирая ладонью пот, проскулил Кудлатый. - Не может такого быть.

- Может быть, может, - успокоил я его. - Наверняка на межэтажной площадке до сих пор лежат окурки моих сигарет. Не делай удивленных глаз, я давно за тобой присматриваю. В твоем положении было бы разумно все мне рассказать.

- Чтобы потом вы сдали меня своему гориллоподобному дружку? - с надеждой на милосердие спросил он.

- Не волнуйся, я тебя ему так или иначе сдам, - пообещал я потеющему толстяку, - поскольку ты обманным путем и посулами впутал его племянницу в какое-то сомнительное предприятие, безответственно пообещав ей Париж. По этому поводу он сильно сердится, и когда узнает, что ты в этом замешан, то будет шибко яриться. Не хотел бы я оказаться на твоем месте.

- Вы можете поручиться за то, что он не тронет меня?

- Что ты? Что ты, сокол ясный! Да я сам его боюсь. Хотя, конечно, на правах нашей дружбы могу попросить его не причинять тебе физической боли, но это только в том случае, если ты поможешь вернуть ему племянницу. Он крутой мужик, сам, наверное, видел. Афганистан прошел. Рассказывал мне, что на спор с одного раза у живого человека гортань выдергивает. Ой, Владимир Алексеевич, жаль мне тебя. Ой, не туда ты впрягся. Совсем ты, сердешный, о своем здоровье не подумал.

- Это не я! - Сглотнув слюну пересохшей гортанью, за которую он уже заранее начал переживать, Кудлатый повторил: - Это не я. Я к этому делу не имею никакого отношения. Пусть он спрашивает с Раисы. Это ее идея и ее исполнение.

- Зачем ты так, Володя? - Я укоризненно покачал головой. - Деньги-то за продажу живого товара небось делили пополам? Но Раиса мертва, а с мертвых какой может быть спрос. Нет, соколик, отвечать придется живым, то есть тебе. Куда вы ее отправили? Рассказывай, только не ври, не выводи мою душу из критического равновесия. Причем я бы хотел услышать все с самого начала, включая некоторые побочные и второстепенные аферы, вроде сдачи этой квартиры сразу нескольким квартиросъемщикам. Маэстро, прошу к микрофону!

- А Райку правда убили?

- Ее труп я видел собственными глазами через несколько секунд после убийства так же ясно, как вижу тебя.

- Как и где это произошло?

- В пяти километрах от города. Я преследовал машину, в которую ее насильно запихали, с твоего, надо думать, ведома.

- Значит, вы и повинны в ее гибели, - выкатил мне шар Кудлатый. - Не гонись вы за ними, все было бы по-другому. Ее бы не убили.

- Удобная позиция, ничего не скажешь, только у меня твой фокус не пройдет, потому как преследования они не замечали до самого последнего мгновения. После того как у нее отобрали деньги, ее, как тряпку, просто вышвырнули на дорогу. Увы, не послушалась она тебя, пренебрегла осторожностью, как ты, заведомо все зная, лицемерно того просил. Что ж поделаешь, у каждого своя мораль, но типов мерзопакостнее тебя я не встречал.

- А вы меня не оскорбляйте, мне и так плохо, - с чувством прослезился он. - Разве ж я думал, что они на такое пойдут?! Я же просил только отобрать у нее деньги и для вида немного поколотить. А они... Нет, я не переживу ее смерти! - патетически возопил он и бурно разрыдался.

- Свои сопли ты можешь наматывать на уши адвокату, мне они без надобности. Кто они? О ком ты говоришь?

- Те подонки, которые ее убили, - с чувством сморкнувшись, заклеймил он убийц.

- Кто они такие? Где ты их откопал и как их найти? Рассказывай, мразь.

- Я не могу, они же меня убьют, - молитвенно сложил он руки.

- Они тебя так и так убьют. Заказчик-свидетель им совсем не нужен. Но если мы успеем их повязать, у тебя появится шанс выжить.

- Сомневаюсь, что вам это удастся.

- А ты не в нас, ты в них сомневайся. Когда они должны были принести твою награбленную долю?

- Еще вчера, - упавшим голосом сообщил Кудлатый.

- Что и требовалось доказать. Сейчас уже одиннадцатый час, так что с деньгами ты их можешь не ждать, а вот с ножом или удавкой они явятся непременно, можешь мне поверить и готовиться к отпеванию. А если все-таки с этой процедурой ты хочешь повременить, то рассказывай все, как оно есть, кроме нас тебе надеяться не на кого. Кто их тебе порекомендовал?

- Никто, я с ними познакомился случайно, когда они хотели меня ограбить.

- Еще лучше! - сразу поверив, не удержался я от возгласа. - Ты не перестаешь меня удивлять. И как же они тебя хотели ограбить?

- В прошлый понедельник поздно вечером они вошли следом за мною в лифт и, приставив к горлу нож, потребовали куртку и золотую печатку. Мне было жалко отдавать эти вещи, и я предложил им дело покрупнее - ограбить Раису, с условием, что половину добычи они принесут мне. Они согласились, но предупредили: если я вздумаю водить их за нос, то они мне отрежут его с головой. Я уж и не рад был, что с ними спутался, да только отступать было поздно. Они звонили мне каждый день, спрашивая, когда уже можно... А что я мог сказать, я и сам точно не знал, когда Николай принесет деньги, чтобы потом я их передал Раисе.

- Зачем же было ее подставлять? Пусть бы тебя и грабили.

- Я побоялся. С одной стороны, этих бандитов, а с другой - Николая, он бы при такой ситуации мог потребовать деньги и поставить меня на нож. А так - знать ничего не знаю. Передал бабки по инстанции и извини подвинься. Кроме того, можно было наехать на Раису, пусть бы она расхлебывалась. А как же? У нее пропали бабки, ей и рассчитываться.

- Ну и дерьмо же ты, Кудлатый! - с восхищением воскликнул я. - Просто поразительное дерьмо. Таких, как ты, надо беречь и по праздникам показывать на ярмарках как уникальный и редчайший продукт человеческой эволюции. Сколько было денег?

- Десять тысяч долларов.

- А сколько ты отстегнул себе за посреднические услуги?

- Нисколько, - поспешно и неуверенно ответил он.

- Только не надо мне петь, что ты занимался преступной деятельностью исключительно из любви к искусству.

- Ну, отщипывал себе немного, всего-то десять процентов.

- Недурственно. За просто так тыщу баксов - совсем недурственно. Сколько же денег доходило до места назначения, непосредственно к продавцу? Кстати, напомни-ка мне, каким товаром вы торговали.

- Какие-то камешки с Памира таскали, я особо в это дело не вникал, зачем мне это? А до места назначения, думаю, доходило не больше пяти тысяч. Раиса до денег была бабой жадной. Но для продавцов и эти бабки были большими. Экономическое положение там вообще хреновое.

- И вы этим пользовались, шакалы. Когда ты впервые провернул это дело?

- С полгода назад, когда только познакомился с Раисой Самуиловной Кох.

- Ну, - подтолкнул я его, - рассказывай, не высасывать же из тебя каждое слово.

- В середине мая зашел я в кафе пообедать. Заказал себе все как положено - первое, второе, третье, салатов всяких разных, я ведь много кушаю. Конечно, и про водочку для аппетита не забыл. Ну сижу, значит, ем и пищу перевариваю, никого не трогаю, а потом смотрю - за соседний столик молодая красивая женщина села, взяла себе самый дешевый капустный салат и кучу хлеба. Пока я кофеек свой попивал, она всю эту гору силоса разом сглотнула, а недоеденный хлебушек воровато, украдкой в сумочку определила. Ну что ты будешь делать, совсем оголодала баба. Все съела, а сидит, уходить не торопится, по сторонам голодными глазами рыщет. Думаю, подкормлю ее немного, а к вечеру трахну. Делов-то! Дешево и сердито. Заказал еще борща и котлету. Когда еду принесли, я ей знаками показываю: давай, мол, налетай, жри, наворачивай. Долго уговаривать себя она не заставила, что называется, девушкой оказалась без комплексов. Так вот мы и познакомились, а через часик я привел ее домой и хорошенько попользовался, а как же? За все нынче надо платить!

Раиса вместе с дочкой приехала из Таджикистана, где жить ей стало невозможно. Муж-таджик, а точнее, свекровь и золовка ее выставили. Куда ей было деваться? Конечно, к родной матери и брату, которые проживали в наших краях, но, к несчастью, за месяц до ее приезда мать померла, а братец уже год как сидел на казенных харчах. Его жена, женщина практичная и деловая, сразу же переписала квартиру на себя, а бедной родственнице указала на дверь, и за это Раиса на нее жутко обиделась. Так она с шестилетней дочерью в буквальном смысле оказалась на улице без каких-либо средств к существованию.

Сами понимаете, что я был далек от мысли предоставить им кров и пропитание, не то сегодня время, чтобы заниматься благотворительностью ценой собственного желудка. Всю историю ее злоключений я выслушал, вежливо ожидая, когда, наконец, она оставит мой дом. Надо сказать, что, когда она находилась в ванной комнате, я на всякий случай заглянул в ее сумочку. А как же, мало ли что! Так вот, кроме паспорта, который оказался в полном порядке, я обнаружил там пригоршню разноцветных стекляшек непонятного назначения. И в самый последний момент, когда она с явной неохотой покидала мой дом, я об этом спросил.

Конечно же она сначала обиделась за тот маленький обыск, что я себе позволил, но в итоге выяснились интересные подробности. Оказывается, Раиса раньше работала в "Памиркварцсамоцветах" экспертом-оценщиком и обнаруженные мной минералы есть не что иное, как драгоценные камни, которые ей в свое время удалось стянуть, причем не ради обогащения, а просто по эстетическим соображениям.

Когда она назвала их предположительную цену, я взглянул на нее совершенно другими глазами. У меня на примете был один знакомый мужичок, который, по моим сведениям, занимался очень похожим промыслом. Не откладывая дел в долгий ящик, я на следующий же день привез ему пару образцов и попросил оценить. Увидев камешки, он закурлыкал от удовольствия и назначил цену вдвое ниже, чем говорила Раиса. Но это меня не смутило, я понял, что овчинка стоит выделки.

Временно предоставив ей угол в своей квартире, я оформил ее дочку в интернат, а без прописки это оказалось делом хлопотливым и дорогостоящим. И тем не менее я пошел на эти расходы, потому что Николай почти сразу скупил все ее камни, а через несколько дней заказал еще.

Когда я передал его просьбу Раисе, думала она недолго. Сказала, что неоднократно бывала на самих месторождениях и знает, к кому с такими вопросами нужно обращаться. Уже на следующий день, взяв у Николая аванс на покупку, я отправил ее в Таджикистан. Отсутствовала она неделю, и я начал серьезно опасаться обмана, но в конце концов вернулась и привезла товара гораздо больше, чем мы планировали. Так начались регулярные поставки самоцветов. Туда она летела самолетом, а назад возвращалась поездом. Очень быстро встав на ноги, она наняла дельного адвоката, заплатила хорошие деньги и вышвырнула свою обидчицу из материнской квартиры. Я уже тогда стал побаиваться ее растущей самостоятельности, в ней мне виделась определенная угроза моему благополучию. Она вполне могла выследить Николая и начать работать с ним напрямую, минуя меня. Чтобы предупредить возможное безобразие, я потихоньку начал расспрашивать о подробностях ее путешествий, надеясь по крохам собрать и вычислить человека, с которым ей там приходится работать. К сожалению, баба оказалась неглупая, сразу меня раскусив, она показала большой банан. Пришлось мне клясться в вечной любви и продолжать с ней сожительствовать, хотя к осени я начал замечать, что особой радости мои сексуальные игры ей не доставляют. Я, видимо, перестал ее устраивать как мужчина, и такое развитие событий могло стать для меня крайне опасным. Чтобы вывести ее из этого критического состояния и еще больше повязать общими делами, я задумал довольно прибыльную аферу с квартирами. О ней вы знаете не хуже меня, и пересказывать ее не вижу смысла.

- Подставляя Раису убийцам, ты таким образом прерывал связующую нить. Почему ты на это решился? Любой здравомыслящий человек не станет рубить сук, на котором сидит. Ведь она так и не указала своего поставщика?

- Разрешите на этот вопрос не отвечать.

- Я-то разрешу, но мой товарищ этого не поймет. И отвечать придется ему.

- Не надо, я постараюсь объяснить. Дело в том, что последние пару месяцев, когда мы занялись побочным квартирным бизнесом, я жил у Раисы Самуиловны. За это время она трижды моталась за камнями. Но перед каждой поездкой она кому-то звонила, предупреждая о своем прибытии. Кому? Это стало вопросом моей жизни. Поскольку мы откровенно не доверяли друг другу, она заранее выпроваживала меня на продолжительную прогулку, чтобы я не стал свидетелем их телефонного разговора. Возражать не было смысла, иначе бы она просто стала звонить с междугородки. Поставленный на запись магнитофон тоже не годился, слишком она была подозрительная. В конце концов, перебрав множество вариантов, я поставил телефонному мастеру богатырскую выпивку, и он соорудил мне хитромудрую хреновину, которая крепилась к телефонной распределительной коробке. В общем, еще месяц назад я себя обезопасил, узнав город, телефон и имя человека, к которому обращалась Раиса.

- Поздравляю, - брезгливо скривился я. - Почему же ты сразу не дал ей отставку?

- Спешка хороша при ловле блох. Нужно было дойти до логического конца в истории с квартирантами.

- К ней мы еще вернемся, - многообещающе заверил я. - А пока скажи мне две вещи. Кто такая Екатерина Евграфовна и откуда у тебя на стене появились номера телефонов, которые ты так неуклюже попытался скрыть под новыми обоями.

- Хотите - режьте, хотите - убивайте, но это имя я слышу впервые, и чьи там записаны номера, тоже не знаю.

- Врешь ты, Кудлатый. Но ничего, думаю, с Максом ты будешь более разговорчив.

- Да перестаньте же, наконец, грозиться своим другом. Подумайте сами, разве мог я с моими привычками аккуратиста позволить себе пачкать стены собственного жилья?

- Откуда же тогда взялись надписи?

- Кажется, я вам ясно объяснил это в прошлый раз. Наверное, в мое отсутствие писала Раиса. Или кто-то из квартирантов.

- Неубедительно, но попробуем поверить. В таком случае нам предстоит прояснить два вопроса. Первый касается работорговли. Подонки, куда вы подевали девчонок? Тех самых, что ангажировали для Парижа.

- Ну я же сказал, что ими занималась исключительно Раиса Самуиловна, она и не думала посвящать меня в свои грязные делишки.

- Кудлатый, ты знаешь, о чем я думаю?

- Нет. Зачем мне ваши думы. Я не любопытен.

- Напрасно, а думаю я, дорогой мой Владимир Алексеевич, о том, что Николай Худиш будет сильно переживать, когда узнает, что ограбление и убийство посредницы подстроено тобой. Наверняка он потребует пропавшие деньги. Как будешь рассчитываться? Да, не завидна твоя судьба.

- Не волнуйтесь, - самодовольно ухмыльнулся толстяк, - теперь, без Раисы, я все улажу сам. Дайте только срок.

- Срок ты будешь иметь, гарантирую. Пойдем дальше. Теперь, значит, ты в состоянии сам закупить партию самоцветов? Ну что ж, сам так сам. Ладно, я пока пошел, надоел ты мне. Только не вздумай сбегать. Мы тебя из-под земли достанем. И еще имей в виду: завтра, а может быть, и сегодня к тебе зайдет человек. Звать его Сергей Дмитриев. Он один из тех, кого ты надул с квартирой. Отдашь ему все его деньги до копеечки и не вздумай финтить. Ты меня хорошо понял?

- Как? - зашелся он негодованием. - Да где ж я ему столько наберу?

- Это твое дело, ни меня, ни Сергея оно касаться не должно. И еще ты бы очень облегчил себе жизнь, если бы до завтрашнего утра вспомнил, куда и кому ты сплавил девиц. До скорой встречи, толстопуз. И смотри у меня, чтоб без глупостей. Совсем забыл! Дай-ка мне координаты твоего памирского поставщика!

- Это еще зачем? - праведно возмутился Кудлатый, ужасаясь моего кощунственного вопроса, до коликов страшась за свою святыню. - Я никому, слышите вы меня, никому, даже вашему палачу этого не скажу.

- Жирный козел, ты расколешься на первой же серьезной беседе. Так что советую не горячиться, до завтрашнего утра хорошенько подумать и чистосердечным признанием несколько облегчить свою участь. Не забывай, тебе корячиться приличный срок, а на зоне таких, как ты, аппетитных и пухлых, всегда ждет исключительно горячий прием. Советую поберечь свою девственность.

Раздосадованный и неудовлетворенный этим долгим и непродуктивным разговором, я пошел на остановку. Несмотря на все мое старание, мне не удалось выяснить три основных вопроса. Во-первых: где искать убийц Раисы? Во-вторых: куда подевались девицы, и в-третьих: кто убил Катерину?

Если в последнем вопросе Кудлатый мог быть несведущ, то уж продажа девиц никак не могла пройти мимо него. Что же касается Раисы, то тут следовало крепко подумать. Что-то больно гладко у него получается. Только задумал ограбить бабу, и пожалуйста тебе - как на тарелочке два готовеньких разбойничка, скучающих по работе. Неубедительно это. Совсем меня Кудлатый за дурака держит. Хотя черт его знает. Его самодовольная, лоснящаяся физиономия одним видом привлекает к себе грабителей. А вульгарный золотой перстень мог служить отличным маяком и ориентиром в бушующих волнах их опасной профессии.

* * *

Пегий пес понуро сидел на прежнем месте, но на этот раз гостинца ему я не припас. Неловко извинившись за допущенную оплошность, я толкнул дверь строения.

Брюнет, товарищ Алик, на работе отсутствовал, вместо него за столом сидела несуразная лупоглазая девица, вяло стучавшая на машинке.

- А где господин директор? - широко распахивая двери, требовательно спросил я.

- Он еще не подошел, - растерянно ответила референт. - А что вы хотели?

- Что значит "не подошел"? Безобразие! - шумно возмутился я. - Он что, в бирюльки со мной решил играть? Он когда-нибудь у тебя работает?

- Да, работает, - несмело ответила девица. - Да вы проходите, он скоро должен подойти. Хотите, я вам чай заварю? У меня варенье есть.

- Ну, если с вареньем, то заваривай, - усаживаясь, снисходительно разрешил я. - Разбаловались все черт знает как. Когда хотят - приходят, когда хотят - уходят. Сталина на вас нет. Он бы быстро научил свободу любить. Да не трясись ты как осиновый лист. Женщин я не ем, а тем более таких худых, как ты. Тебя как зовут?

- Люся, - обиженно пропищала машинистка и ехидно заметила: - А вы, между прочим, тоже полнотой не отличаетесь.

- Это потому, что я слежу за своей формой и не переедаю. Но не обо мне речь. Ты мне лучше скажи, чем вы тут занимаетесь? Приемом рогов и копыт?

- Нет. Цветных металлов.

- Ясно, значит, ты любишь белых медведей? - напористо спросил я.

- При чем тут белые медведи? - удивленно зыркнула она на меня.

- Как это - при чем? Сама же сказала, что принимаете цветные металлы.

- Ну и что? - заморгала сбитая с толку девица.

- А то, - строго резюмировал я. - Если принимаете цветной лом, значит, ходите по ночному городу, срезая троллейбусные линии, или воруете электродвигатели с предприятий. А значит, совершаете преступление, предусмотренное Уголовным кодексом. С вами все ясно. Надо будет сообщить о вас куда следует. Там заведут на вас дело, дадут приличный срок и отправят поближе к Северу. Вот я и спрашиваю: ты любишь белых медведей?

- Люблю, - ошарашенно призналась в своем чувстве Люся. - Они красивые. Только мы сами не воруем троллейбусные провода, нам их приносят.

- Невелика разница, значит, вы скупаете краденое. Как фамилия вашего менеджера, преподобного товарища Алика?

- Мамонов, а что?

- Девушка, здесь вопросы задаю я, и в ваших интересах говорить мне правду, правду и только правду. Уясните это себе раз и навсегда. Чем, кроме приемки металлов, занимается ваш шеф?

- Не знаю, - вдруг обозлилась девица. - Это вы у него сами спросите.

- Спрошу, когда придет время, а пока отвечайте вы.

- Да не знаю я ничего, - возмутилась Люся. - Чего вы ко мне прикопались? Жены, что ли, нет? Мое дело маленькое - вовремя явиться на работу, ответить на телефонные звонки и напечатать кое-какие бумаги.

- А кто же непосредственно принимает лом?

- Ну не я же! Сдались они мне, эти железяки. Тихон у нас это барахло принимает.

- Что за имя такое архаичное? Он что, дряхлый старик?

- Ага, лоб под два метра ростом, слона с одного удара уложит. Совсем старикашка, тридцати еще нет. А Тихон это не имя, фамилия у него Тихонов.

- Где же его апартаменты и когда господин Тихонов будет так любезен, что соблаговолит назначить мне короткую аудиенцию?

- Ой, не смешите меня, апартаменты! У Витьки Тихонова! Да он в сарае за домом сидит. Хоть сейчас идите, он вас обязательно примет, а если с бутылкой, так встретит как родного брата.

Следуя ее рекомендации, перед тем как нанести краткосрочный визит приемщику, я отправился в гастроном, где после недолгих раздумий приобрел бутылку водки и баночку плавленого сыра, объективно решив, что обилие калорийной закуски может пагубно отразиться на прямой задаче спиртного.

Рабочее место Виктора Тихонова представляло собой толстостенный каменный сарай старой постройки. Приткнулся он в тупике, между ветхой конторой и глухой бетонной стеной детского садика. Небольшое пространство перед входом было небрежно затянуто сеткой-рабицей, охранявшей кучу железного хлама, из которой победоносно, подобно флагу, торчала длинная кривая труба со смывным бачком на конце. Массивная дверь, обитая листовым железом, оказалась гостеприимно приоткрытой, но никого, кто бы спешил сдавать бабушкин самовар или дедушкин канделябр, я не заметил. Еще раз оглядевшись и не увидев ничего подозрительного, я вошел в сарай. Внутри сарай оказался довольно большим, не меньше тридцати квадратов, и отапливался самодельным электронагревателем. Глухие кирпичные стены, напрочь лишенные окон, глаз не радовали, а, наоборот, вызывали гнетущее чувство тревоги. Прямо посередине, в огромном кресле, больше похожем на диван, возлежал небритый верзила. Перед ним стоял письменный стол с раздолбанным телевизором, остатками еды и поломанным антиквариатом. Детинушка одновременно смотрел телевизор, лузгал семечки, курил дорогую сигарету и ждал от меня информации. Сваленная в углу груда красно-зеленого лома говорила о том, что приемщик не даром ест свой хлеб.

- Добрый день, - вежливо поздоровался я. - Бог вам в помощь.

- Ну-ну, - неопределенно прогудел агрегат. - Ближе к делу. Что приволок? Алюминий, медь, латунь? А может, контактное серебро?

- Нет, водку и сыр, - возразил я с гордостью.

- Тоже не хило. Зацепи в шкафу стаканы и присаживайся.

Кухонный шкафчик висел за его спиной, и, обогнув стол, я пошел выполнять поручение. Отодвинув стекло, я уже взялся за посуду, когда неожиданно рухнувший пол вдруг ушел из-под моих ног и я камнем полетел куда-то вниз, во мрак и холод преисподней. Приземление оказалось жестким и сопряженным с сильным ушибом головы. Оставалось только радоваться, что она небогата мозгами. В противном же случае мне было бы совсем хреново и я мог потерять сознание.

Что же случилось? Я пошел за стаканом, а почему-то оказался в яме. Интересно, почему я так круто изменил маршрут? Подойдя к шкафчику, я наступил на толстую травяную циновку. Видимо, она и маскировала гостеприимно распахнутую ловушку. Легче мне от такого открытия не стало, но все-таки...

- Кретин, тебе что, больше делать нечего? - громко спросил я с лязгом захлопнувшийся люк. - Немедленно выпусти меня отсюда, или я отшибу тебе рога!

- Отдыхай, земеля, не напрягай меня! - заржав, глухо отозвался дебил.

- Пасть порву! - тоскливо и неуверенно пообещал я. - Дерьмо у меня жрать будешь. Собственную мочу заставлю пить.

- Договорились! - веселился недоумок. - А пока пей свою водку, жри сыр и не мешай мне смотреть телик. Будешь дергаться - получишь по мозгам.

- Идиот, я ведь мог свернуть себе шею.

- Невелика потеря, да ты не волнуйся, я тебе ее так и так откручу.

- И сколько же мне здесь сидеть?

- Не знаю. Как шеф скажет.

Отшвырнув ненужный теперь стакан, я сел и попытался понять, что же произошло и чем вызвано столь своеобразное обращение с моей персоной. После несложных умозаключений я понял, что этим приемом обязан только себе. Скорее всего, покуда я ходил в магазин, явился товарищ Алик и был сразу же информирован лупоглазой секретаршей. Надо полагать, она не поскупилась на краски и мое вызывающее поведение было расписано в таких черных тонах, что ему не оставалось ничего иного, как сбросить меня в яму. Если это так, то ничего страшного здесь нет, нужно просто дождаться его прихода и извиниться за свои дурацкие шутки. А пока суд да дело, совсем не вредно выпить немного водки, потому что просто так сидеть в холодном и совершенно темном мешке занятие скучное и неблагодарное.

На четвереньках, в поисках опрометчиво выброшенного стакана, я пополз по своему каземату, ощупывая ладонями ледяной песочный пол. Мне понадобилось крепко залететь темечком во что-то твердое и холодное, прежде чем я вспомнил о зажигалке. Крутнув колесико, я осветил препятствие. Мой неспешный путь преграждал компактный несгораемый шкаф с острыми углами. Обойдя его стороной, я был приятно удивлен открывшимся за ним интерьером. Разбитая раскладушка, доверху заваленная старыми одеялами и тряпьем, после выпивки обещала спокойный сон, уют и тепло, дефицит которого я уже начал ощущать.

Разыскав, наконец, дорогую пропажу, используя сейф как барную стойку, я оперативно организовал милый фуршетик и, возблагодарив Создателя за его милости, причастился. С удовольствием выкурив сигарету, взгромоздился прямо поверх тряпья на жалостливо скрипящую раскладушку и приготовился немного поспать, потому как особенной причины для беспокойства пока не видел.

Какая-то неясная, но так хорошо знакомая мне тревога неожиданно поползла по спине вдоль позвоночника. К этому симптому последнее время я стал относиться серьезно и уважительно, потому как еще ни разу он меня не обманывал. Напрягши мозги и нервы, я начал вычислять причину и истоки ее появления. Разгадки я не находил, а тревога между тем усиливалась. На секунду мне показалось, что я не один. Холодный липкий страх, непонятный и беспричинный, постепенно сковывал тело. Полный привет, так недолго и рехнуться. Кто и как мог от меня прятаться в небольшой яме, которую я только что обследовал? Кажется, господин Гончаров, вы немного недопили, и это недоразумение нужно срочно ликвидировать, иначе не то еще пригрезится. Заворочавшись, я попытался встать, но явственный стон, болезненный и короткий, буквально пригвоздил меня к моему ложу.

- Кто здесь есть? - задал я дурацкий вопрос в никуда.

- Здесь я, - откуда-то снизу глухо ответил могильный голос. - Мне больно!

- Господи, спаси и помилуй, - едва сдерживая ужас, пробормотал я. Мне только не хватало заживо погребенных. Кажется, безобидное на первый взгляд приключение обретает зловещее очертание. - Где ты?

- Под тобой. Неужели непонятно?

- Кто тебя зарыл? - спросил я с облегчением. Мистика принимала реальность. Прогнав страх и обретая уверенность, я успокоил страдальца: Погоди немного, сейчас я тебе помогу, сейчас раскопаю.

- Не надо раскапывать, ты просто слезь с меня, а то я скоро задохнусь.

Мамочки! От гомерического хохота я чуть было не задохнулся. Надо понимать, что все это время, трясясь от страха, я беспардонно на ком-то лежал. Спрыгнув со своей невольной жертвы, я раскидал тряпичный хлам и вытащил полузадушенного узника.

- Ты что там делал? За каким хреном туда забрался? - сразу же засыпал я его вопросами. - Ты кто такой?

- Не такой, а такая, - заносчиво возразил мне знакомый женский голос.

Чиркнув зажигалкой, я едва не выронил ее из рук, до того диковинный и лакомый кусочек послал мне Бог. Оранжевое пламя вырвало из темноты серые, вечно удивленные глаза Тамары Дмитриевой. Если не принимать во внимание маленьких неудобств, то мое заточение начинало мне нравиться. Определенно мои конвоиры поставили себе целью сделать мое пребывание здесь необременительным и приятным.

- Что вижу я?! - От возбуждения и возможности близкой поживы я невольно заговорил необыкновенно возвышенным слогом. - Знакомые все лица! Откуда ты, прелестное дитя, в сей сумрачной гробнице? Иди ко мне, приди в мои объятья, забудем стыд и снимем платья, - пьяно разводя руками, предложил я велеречиво.

- Боже мой! - увернулась она от моих дружеских проявлений. - Константин Иванович! А я-то думала, насиловать пришли, до смерти перепугалась, потому и спряталась.

- Не надо меня бояться, девочка. Я далек от мысли сделать тебе что-то плохое, напротив, скажи, что я должен сделать, чтобы твое пребывание здесь показалось тебе чудесной рождественской сказкой?

- Не лапать меня руками, - скучной прозой объявила она.

- Миль пардон, мадам, вы забываетесь, - высокомерно одернул я ее. Истинный джентльмен никогда себе не позволит насильно трахнуть бабу - только по согласию. Чудо в перьях, как ты здесь очутилась? Похоже, моей квартиры тебе показалось мало. Наверное, ты явилась, чтобы лишить меня и этой последней скромной обители?

- Никуда я не являлась, - вдруг захныкала женщина. - Они сами меня сюда притащили. Притащили и сбросили в эту яму.

- Интересно! - ни хрена не понимая, пробормотал я. - А кто тебя притащил?

- Этот дуболом, что сидит наверху. И ничего интересного я в этом не вижу.

- Ясно, а точнее, ничего не ясно. Расскажи-ка мне обо всем подробненько, может быть, я что-то смогу понять.

- Вы, наверное, и так знаете, потому что сами все подстроили, а теперь вола мне крутите. За что только? Не понимаю. Что вы от меня хотите? Оставим мы вашу квартиру, не волнуйтесь. Такое сострадание нам не нужно.

- Заткнись, дура! - задетый за живое, вскипел я. - По-твоему, я бросился сюда вниз головою только для того, чтобы отвести от себя подозрения? Успокойся и рассказывай, как все получилось. Ты давно здесь?

- С утра. У меня сегодня уроки только после обеда, поэтому, помыв полы, я вернулась домой рано. Часов в девять раздался телефонный звонок, и женский голос спросил, это ли квартира Гончарова. Я ответила утвердительно. Тогда женщина сказала, что звонит она с телеграфа и что на ваше имя получена срочная телеграмма, которую надо немедленно получить. Я попросила ее зачитать, но она ответила, что этого делать нельзя, а нужно явиться за ней персонально. Я, как дура, собралась и отправилась на почту, только путь мой оказался коротким. Возле подъезда стояла машина, а рядом топтался этот бугай. Он спросил меня, не за телеграммой ли я собралась? Когда я согласно кивнула, он пшикнул мне в нос из баллончика и запихал в тачку. Когда я немного пришла в себя и начала возмущаться, он заржал как конь и сказал, чтобы я не волновалась, потому что скоро увижу своего мужа.

- Он так и сказал - мужа?

- Да, он пообещал мне скорое свидание с мужем, а что?

- А ничего, птичка, кажется, тебя поймали по ошибке, ты совершенно случайно попала в клетку, предназначенную совсем для другой канарейки.

- Для какой? - почему-то обиделась Тамара.

- Для твоей подружки и моей жены Милки Ефимовой. Они попросту вас спутали.

- Ничего себе, спутали! Она же брюнетка, а я блондинка, как тут можно спутать?

- Им совершенно безразлично, какого окраса моя жена. Главное, чтобы была баба, живущая по моему адресу. Лично я особой разницы между вами тоже не вижу, а особенно в темноте. Впрочем, я не возражал бы против обеих.

- Я вас не понимаю, говорите какими-то загадками. Объясните мне все.

- Это будет утомительно. Лучше выпей водки и ложись спать, думаю, что в самое ближайшее время это недоразумение разрешится.

- Не буду я пить вашу водку. Соизвольте со мной объясниться.

- Батюшки, какие мы важные! Прямо страх берет. Ладно, я скажу. Мою жену хотели украсть, потому что, занимаясь вашим делом, я влез в какую-то грязную организацию. Очевидно, таким образом они хотят меня шантажировать.

- Неужели вы нашли ту аферистку, которая меня надула?

- Кажется, да, но, к сожалению, я немного опоздал.

- Почему опоздал? Она что, куда-то уехала?

- Уехала, и очень далеко. Думаю, что нам с тобой в те края собираться рановато. Выпей водки и расслабься.

- Да отстаньте вы от меня со своей водкой.

- Правильно, мне больше достанется.

Глотнув прямо из горлышка, я задумался. На поверку дело оказалось не таким безобидным, как мне казалось вначале. Если они решились на кражу моей супруги, значит, затеяли что-то серьезное. Значит, чем-то я сильно им досадил и они во что бы то ни стало хотят меня парализовать. Интересно, в каком месте я перешел им дорогу? Без сомнения, это связано с покойной Екатериной Евграфовной, много гадать тут не приходится. А если так, то логично предположить, что товарищ Алик очень тесно связан с убийством Катерины, если не сказать большего. Что и говорить, господин Гончаров, безрадостная перспектива вас ожидает. Сам-то ты это заслужил, не будешь совать нос куда не следует, но при чем здесь Дмитриева Тамара? Из-за твоей дурости опять страдают ни в чем не повинные люди.

Надо думать, что претензии, предъявленные мне в скором времени, будут достаточно жесткими и связанными с деньгами. Удовлетворить я их не смогу по той простой причине, что их у меня нет. Начнутся пытки, логическим заключением которых явится моя смерть. В принципе она неизбежна в любом случае. Но гибнуть во цвете мальчишеских лет мне совсем не хочется. Правда, с этим обстоятельством они не посчитаются. Им человека убить - что рюмку водки выпить. А делают они это мастерски - крякнут позвонками, и готово, Гончаров уже на небесах. Скоты! С нежного детства ненавижу убийц, а их жертвы всегда вызывают во мне обостренную жалость и сострадание. Исходя из этого нужно хорошенько подумать, каким образом нам избежать горькой участи. Хорошо бы прорыть подземный ход, как это делается в приключенческих романах, только времени для этого у нас нет. В романах все проще. Скучающие узники годами сидят в своих казематах без дела. У них томление в душе и зуд в руках. Почему бы им не размяться, не покопать немного? Бездельники! Нет, вариант подкопа нам не подходит. На дурачка этого ублюдка тоже не возьмешь, идиот он не полный, закосить не получится. Что же делать? Устроить пожар? Так ведь первыми сами угорим, пока этот долбаный Тихон сообразит, что к чему. Какого черта я не подождал Макса?! Сейчас бы в подвале сидел не я, а сам товарищ Алик, гораздо лучше и это было бы справедливей.

- Константин Иванович, - прерывая мои мрачные планы, пропищала Тамара, - скажите, а наши деньги совсем не удастся вернуть?

- Кому что, а вшивому баня, - недовольно проворчал я. - Ты лучше о душе подумай.

- Я вас не понимаю.

- Вот и отлично, не нужно тебе этого понимать. Так спокойней. И вообще, не мешай мне. Думаю я. Иди на кровать и сиди мышкой.

- Так ведь холодно. Околеть можно. Долго он меня собирается здесь держать?

- Не знаю, не мешай проистеканию мыслительного процесса.

Но думать уже на пришлось. Сначала сверху раздались четкие шаги. Уверенный голос что-то резко приказал Тихону. Потом послышался скрежет открываемого люка, в него опустили лестницу, а немного погодя просунулась голова ублюдка. Очень удобно было его сейчас обезвредить, но, к сожалению, он был не один.

- По одному и с вещами, - плотоядно заржал он. - Сначала Гончаров.

- А я как же? - не на шутку возмутилась учительница. - Я все-таки женщина, можно было бы начать с меня.

- На тебе мы кончим! - похабно пообещал верзила и зашелся в сумасшедшем ржании, совершенно сраженный своим остроумием. - Не боись, лоханка, и до тебя очередь дойдет, сперва с мужиком твоим разберемся. Пошевеливайся, козел, корячишься, как беременная баба, щас ты у меня попрыгаешь.

В тихоновском кресле с сигаретой в зубах восседал Алик. Меня он встретил едкой злой улыбкой и, даже не поздоровавшись, ударил ногой в пах. Я успел поставить защиту и немного смягчить удар, от этого он сильно осерчал и начал бить уже слепо, без разбора. Признаться, такого я не ожидал. Обычно избиению предшествует хотя бы кратковременная беседа, в ходе которой оппоненты не могут прийти к консенсусному решению. А тут, ни слова не говоря, сразу же начинают бить по морде. Одно слово - азиаты. Хоть бы выставил какие-то требования или претензии, а то волтузит неизвестно за что. Мне это уже начинает надоедать. Если бы не стоящий на стреме Тихон, ты бы у меня, дорогой товарищ Алик, давно бы плясал милую твоему сердцу лезгинку под утомленным солнцем южного неба. Но сколько же можно терпеть? Немного придя в себя, я ответил, причем очень удачно - удар в солнечное сплетение оказался для него роковым. Вытаращившись в потолок и жадно хватая воздух, брюнет тихо и смиренно осел на кучу медного барахла.

Теперь начнется, успел подумать я, и это было последним воспоминанием тех сказочных минут. В следующее мгновение краем глаза я увидел летящий в ухо пудовый тихоновский кулак. Мне показалось, что мои бедные мозги, в конце концов устав со мной бороться, раз и навсегда покидают мою голову.

Очнулся я на полу. Надо мной с березовым черенком в руках стоял жизнерадостный Тихон. От сжигающего его нетерпения он тихонько приплясывал, кидая неодобрительные взгляды на сидящего в кресле шефа. Наверное, ему ужасно хотелось еще до захода солнца раскроить мой череп. Досадное молчание Алика его явно раздражало. Если бы не этот фактор, то моя душа наверняка бы сейчас стремилась к звездам.

- Алик! Алик! - заметив, что я очнулся, счастливо заорал он. - Гляди, Алик, он моргает. - От восторга, его охватившего, он ткнул меня в бок. Очухался, козел? Будешь знать, как распускать руки. Вставай, подлюга!

Нехотя и с трудом, демонстрируя полное измождение, я чуть приподнялся и притворно-горестно застонал. Впрочем, не особенно и притворно, потому что из звенящего левого уха капала моя драгоценная кровь, а в пустой голове постукивали какие-то противные молоточки.

- Что вам от меня нужно? - первым начал я дипломатические переговоры.

- А это я тебе скажу, - замахиваясь своим дрыном, дружелюбно пообещал палач.

- Подожди, Тихон, ты его так до смерти забьешь, - разумно вмешался шеф. - Сядь и покури. Я сам с ним поговорю. Ползи ко мне, Гончаров. Говорить будешь?

- Конечно буду, - подползая к мерзавцу, с готовностью согласился я. Отчего же не поговорить с хорошим человеком. С этого и надо было начинать. Только я не пойму, чего вы от меня хотите?

- Сейчас поймешь! - угрожающе поднимая дубину, пробасил дегенерат.

- Тихон, заткнись и сделай так, чтобы я тебя не слышал, - остановил его шеф. - Гончаров, не прикидывайся дураком, ты прекрасно понимаешь, что я от тебя хочу. Не надо делать из меня идиота и водить за нос. Это не в твоих интересах. Я могу разозлиться, и тогда тебе придется худо.

- Как будто мне сейчас хорошо.

- Ты не понимаешь. Тебе станет несравненно хуже.

- Но я действительно не знаю, чего вы от меня хотите.

- Верни деньги Катерины! - теряя терпение, взвизгнул он, и мне показалось, что вести с ним конструктивную беседу будет очень сложно.

- Если вы говорите о той тысяче рублей, что она мне передала в качестве накладных расходов, то они дома, но я согласен их вам передать, чтобы избежать побоев и унижений, которые я встретил с вашей стороны.

- Сволочь! Ты прекратишь надо мной издеваться? - с трудом себя сдерживая, завелся главный подонок. - Может быть, ты расскажешь сказку о том, что сегодня тебя вообще не было в ее квартире?

- Конечно не было, - осторожно закинул я удочку. - Почему вы так решили?

- Да потому, что я там был и тебя видел, - негодуя, выпалил он, а это мне и требовалось. - Ну что? Может быть, теперь перестанем врать?

- Может быть, - неопределенно ответил я. - Позвольте спросить, а что вы там делали? Уж не после вашего ли посещения Катерине сильно заплохело? У нее в позвонках, чуть повыше плеч, появилось легкое жжение.

- Я сам собирался тебя об этом спросить. Ах ты, негодяй! - благородно вскипел убийца. - Хочешь с больной головы перевалить на здоровую? Мокрушник! Не получится!

От такой наглости меня даже оторопь взяла. Получается, что он хочет повесить на меня свое собственное лиходейство. Уникальное бесстыдство! Случай в моей практике беспрецедентный.

- Вот я и говорю, - оценив мой открытый рот, продолжал Алик. - Если ты отдашь мне Катюхины бабки, то все останется между нами. Можешь на меня положиться, а вздумаешь играть в кошки-мышки, я тебя сдам, даже не сомневайся. У меня и свидетель есть, загремишь ты лет на дцать, только тебя и видели. Как бывшего мента тебя за раз оприходуют.

- И сколько, по-твоему, я должен отдать? - затеял я рискованную игру, потому что мне было необходимо кое-что выяснить.

- Десять тысяч долларов.

- Это она тебе сама сказала?

- После твоего визита, мент ты поганый, она уже ничего не могла сказать. Такую бабу угрохал! Ну да черт с ней. Отдай бабки, и все замнем.

- Ты ведь сам знаешь, что эту сумму она отдала Николаю Худишу. А других свободных денег дома она не держала. - С осторожностью минера я прощупывал почву.

- Не крути мне уши. Не могла она так рано их отдать. Сегодня утром деньги еще должны были находиться у нее. Ты просто врешь.

- Вот тебе крест. Вчера в четырнадцать тридцать я сам подобрал Николая Худиша возле Катерининого дома. Подобрал и отвез по одному адресу. Он был с деньгами.

- Почему ты в этом уверен?

- Потому что для этого я его и выслеживал. Потому что затем меня и нанимали.

- По какому адресу ты его отвез?

- А то ты не знаешь.

- Не твое собачье дело, знаю я или нет. Отвечай, куда ты отвез Николая?

- Куда-то в центр города, к центральному ресторану.

- Твое пение мне надоело. Ты водишь меня за нос. Бабки на стол, или Тихон займется тобой серьезно. Он это дело любит. Его хлебом не корми, только дай помассировать ментовскую печень. Приступай, Витек, да смотри поосторожней, не убей раньше времени.

- Подождите, - взмолился я. - Поймите, нет у меня никаких бабок.

- Значит, деньги отдавать ты отказываешься?

- Как же я их отдам, если у меня их нет, - жалостливо заскулил я.

- Замеси его, Тихон, надоел он мне. - Пренебрежительно плюнув в мою сторону, он демонстративно отвернулся, вручая своему ублюдку желанный карт-бланш.

Оскалив редкие прокуренные зубы, небритая образина, неотвратная как смерть, медленно, с удовольствием приближалась ко мне. Волочившаяся за ним березовая палка звонко и весело пела, подскакивая на неровностях пола. У меня в запасе оставалось пять секунд. Подобно утке с перебитым крылом, я начал медленно, со стоном отползать назад, под ноги шефа, выпячивая при этом свое увечье и акцентируя убогость. Видя такую покорность и немощность, Тихон расслабился и потерял бдительность. Лениво замахнувшись, он изготовился для удара. Теперь счет пошел на доли секунды. Голова прояснилась, и мозги все просчитали с космической скоростью. Когда его дубина начала описывать свой смертоносный полукруг, мое тело, ставшее необыкновенно легким и стальным, отпущенной пружиной выстрелило ему под ноги. Падая, он летел на своего шефа. Березовый увесистый черенок, не встречая в моем лице никакой преграды, с сухим треском пришелся брюнету по ключице, а чугунная голова ублюдка въехала ему в живот.

Пронзительный крик вспорол мрачную тишину сарая. Раскоряченное кресло, перевернувшись, накрыло дико воющий клубок. Проклиная свалившуюся мне на голову учительницу, я метнулся к выходу, надеясь, что за пять минут, которые я буду отсутствовать, ничего серьезного с ней не случится.

Ах я наивный и глупый пингвин. Массивная дверь оказалась запертой на два внутренних замка, а так как она открывалась вовнутрь, вышибить ее плечом не было никакой возможности. Мне бы сразу после тихоновского нокаута следовало позаботиться о ключах. Наверняка они находились в его карманах, а теперь благоприятный момент был упущен. Выбравшись из-под кресла, не обращая внимания на исходящего болью шефа, Тихон пошел в атаку. Второй раз на мою уловку он не купится. Это мы одинаково понимали оба, только вот задачи у нас были разные: у меня спастись, а у него убить. И в этом я здорово ему проигрывал, потому как в моих руках ничего не было, он же, вооруженный крепкой березовой палкой, имел явное преимущество. Ко всему прочему, меня сильно нервировали протяжные вопли покалеченного брюнета. Ласково улыбаясь, держа черенок на отлете, Тихон приближался мягко и вкрадчиво, загадочно обещая мне вечное блаженство. Отступать в угол для меня значило еще больше ухудшить ситуацию, но иного пути, кроме открытого люка, попросту не было. Парадоксальные на первый взгляд решения часто оказываются единственно правильными. Возможно, сейчас как раз тот случай? Показав подонку язык и сделав на прощанье неприличный жест, я по собственному желанию прыгнул в ловушку.

Ошарашенный таким неординарным поведением, ничего не понимающий Тихон с изумлением взирал на меня сверху. Его замешательства мне вполне хватило, чтобы вскочить и оправиться после падения.

- Что, козел мохнорылый, получил? Поцелуй меня в жопу. - Артистично отклячив задницу, я радостно похлопал себя по тощей ягодице. - И гребаного своего Алика пригласи. Пускай поторопится, а то опоздает. Я ведь не всякому позволяю лобызать свое царственное седалище.

Заревев кастрированным китом, он бросился на люк как на амбразуру и в яростном исступлении стал ширять своей палкой налево и направо, стараясь попасть по голове. Изловчившись, я перехватил дрын и, урча от напряжения, попытался стащить его вниз, рассчитывая, что после такого падения он на какое-то время отключится, а этого мне будет достаточно, чтобы как следует с ним поговорить. Но кажется, он думал аналогично и такой вариант его не устраивал. Грязно выругавшись, он отпустил черенок, которым тут же схлопотал себе по запястью. Матерясь, он решил переменить тактику боя. Необдуманно развернувшись, он полез ногами вперед. Результат для него оказался плачевным. От такого удара голень нормального человека ломается пополам. У него, кажется, осталась цела, по крайней мере, мне было слышно, как, истошно вереща, он старательно отплясывает камаринскую.

Осторожно высунув нос, я разведал обстановку. По центру сарая, монотонно поскуливая, ходил изувеченный Алик и нянчил перешибленную руку. Спиной ко мне, не более чем в трех метрах, сидел его "травматолог" и, жалобно гундося, прижимал к ушибленной ноге пучок медных проводов. Лекарь хренов! При таком раскладе я мог повторить агрессию и на этот раз полностью их блокировать. Лаская березовый кол, я напружинился и приготовился к прыжку, в качестве первого объекта наметив спину Тихона. Черт его заставил обернуться! Уже через мгновение что-то тяжелое и металлическое полетело мне в лоб. Золотисто-оранжевые искры веником фейерверка рассыпались в голове, и, теряя сознание, я полетел вниз.

- Константин Иваныч! Ну, Константин Иваныч, - назойливо доставал меня голос Тамары. - Очнитесь. Ну очнитесь же, наконец.

- Что тебе надо? - ощупывая кровоточащую шишку, зло проскрипел я пересохшим горлом. - Чего ты ко мне докапываешься?

- Что делать будем? Они нас закрыли, а сами ушли.

- Куда ушли, зачем ушли? - приподнимаясь, недоуменно спросил я, невольно отмечая, что люк закрыт и мы опять в полной темноте. - Что произошло?

- Когда вы упали, этот Тихон хотел спуститься следом и вас добить, но ему помешал второй тип. Он сказал, что вы ему нужны и что завтра многое ему расскажете. Тихон неохотно согласился и повез его в больницу. У него там что-то сломалось.

- Ясно. Скажи-ка мне, дитя подземелья, который час?

- У меня часов нет, но думаю, что не меньше пяти.

- Ни хрена себе, - присвистнул я. - Феноменально, Томусик! Значит, мы с тобой не меньше четырех часов здесь кукуем?

- Это вы, а меня еще утром привезли. Мне холодно, и я хочу есть.

- Согреть тебя я могу в своих объятиях, а вот насчет жратвы дело обстоит хуже. Кроме не доеденного мною сыра, у нас ничего нет. Доешь его, хоть червячка заморишь. Он, должно быть, лежит на сейфе...

- Ничего там не лежит, я его давно оприходовала, а есть все равно хочется.

- Увы, Томусик, ничем больше я тебе помочь не могу. Подождем, может быть, явится Тихон и сострадательно кинет нам кусок хлеба. Ведь обязаны же они заботиться о своих арестантах. Даже работорговцы немного подкармливали своих подопечных.

Поднявшись на пару перекладин, я попробовал открыть люк, но вскоре от этой идеи отказался. Лесенка была жидкая и хилая. При том давлении, которое я хотел на нее оказать, упираясь в крышку горбом, она бы непременно сломалась. Кроме того, и сама прочность запора не давала никаких шансов. Ригель шпингалета толщиною в большой палец надежно входил в отверстие металлического уголка, которым была окантована крышка, плотно пригнанная к лазу. И только щель шириною не более двух миллиметров рисовала белый световой пунктир.

- Ничего не поделаешь, - удрученно сообщил я, - собственными силами нам отсюда не выбраться, остается только ждать и надеяться. А лучше, помолясь, лечь спать, уповая на милосердие и разум победителей.

- А если его не будет? - едва преодолевая озноб, спросила она.

- Чего?

- Милосердия и разума. Судя по их поведению, таких чувств они лишены.

- Не знаю, что тебе и сказать. Ты как хочешь, а я лягу, голова сильно болит. Наверное, не стоило мне высовываться.

Экономно глотнув из бутылки, я с отвращением зарылся в вонючее барахло и попытался согреться. Когда мне это удалось, я, насилуя больную голову, мысленно прокрутил разговор с Аликом и, сопоставив его с недавними событиями, пришел к интересному выводу и задал себе каверзный вопрос: а почему ты, господин Гончаров, так уверен в том, что Катеньку пришикнул именно Алик? Ты что же, своими глазами видел, как он скручивает ей шею? Или обнаружил его отпечатки? А может быть, ты явственно слышал, как он ее пытал? Черта с два, все это только твои домыслы. Просто ты выбрал его кандидатуру как наиболее подходящую и не желаешь менять удобно расставленных тобой позиций.

Ладно, тогда попробуем рассмотреть вопрос в иной плоскости. Допустим, что брюнет к убийству непричастен, допустим, что он пришел только утром с целью грабежа и заметил, как я покидаю место преступления. Он заходит в дом, видит открытые ящики и конечно же решает, что убийство и грабеж - дело моих рук.

Что ж, вполне возможно, но кто в таком случае настоящий убийца?

- Константин Иванович, мне холодно, - постукивая зубами, опять заныла учительница.

- Выпей водки и залезай ко мне, - безо всякой задней мысли предложил я. - Вдвоем будет потеплее. Это все, что я могу тебе предложить.

- Да вы что? - на волне мандража возмутилась Тамара. - Если Сергей узнает, что я с вами спала, он мне этого никогда не простит. Вы даже не знаете, какой он ревнивый.

- И знать не желаю. А почему, строго говоря, он должен что-то знать? резонно спросил я. - И как мне следует понимать твое выражение "я с вами спала"?

- Перестаньте хамить. Как у вас еще сил на такое хватает. Кажется, еще немного, и я превращусь в сосульку.

- Это твое личное дело. Не буду же я насильно тащить тебя в постель.

- А я и не прошу. Надо что-то делать! Они же нас убьют.

- В общем-то не должны, - неуверенно успокоил я. - Но что ты предлагаешь?

- Не знаю. Надо как-то отсюда выбраться.

- Совсем пустячок. Если бы ты рассказала мне как, то я бы незамедлительно воспользовался твоей рекомендацией.

- Но вы же мужчина, вы все должны знать. Вот мой Сергей давно бы нас освободил.

- Ну и катись к своему Сергею, а мне не мешай спать.

- Подвиньтесь, пожалуй, я лягу, только не приставайте.

- Дура, можешь за свою честь быть спокойна. Даже если ты станешь меня провоцировать, то и тогда в таком холоде у нас ничего не получится.

- Это у вас не получится, - дрожа всем телом и закапываясь куда-то под бок, заметила женщина. - У нашей сестры всегда получается.

- Вот и радуйся, да не трясись ты так, раскладушка развалится.

Перемерзла она основательно. Даже сквозь верхние одежды я почувствовал холод ее дрожащих антарктид. Прижавшись ко мне всем своим естеством, она звонко, словно лошадь по мостовой, застучала зубами. Только через полчаса учитель словесности отогрелась, а еще через час случилось то, что и должно было случиться, причем с моей стороны никаких начинаний и сколько-нибудь активных действий не предпринималось. Инициатива целиком и полностью принадлежала Тамаре. Женщина - существо удивительное, мы еще не успели как следует совершить грех, а она уже почувствовала себя хозяйкой. Заговорила деловой и практичной самкой:

- Костя, надо что-то делать, оставаться здесь опасно. Нам нужно выбираться.

- Вполне с тобой согласен, но как? У меня нет никакого инструмента, даже ножа.

- Зато у меня есть.

- Что? - удивился я. - Ты носишь нож?

- Нет, но у меня есть маникюрный набор.

- Это ты здорово придумала, - засмеялся я. - Только в следующий раз носи с собой слесарный набор, он бы нам пригодился больше.

- Ты не понимаешь - там же пилка, щипчики и кусачки для ногтей. А еще у меня есть медицинский пинцет, я им брови выщипываю.

- Вот и выщипывай дальше, а мне не мешай спать. Ты пойми, что, даже выбравшись из этого погреба, мы все равно не сможем выйти из сарая. Там капитальная дверь с двумя внутренними замками. А снаружи еще подкреплена длинным профильным пробоем. Так что лежи и не дергайся.

- В комнате наверху полно всякого железного мусора. Если хорошенько в нем поковыряться, то наверняка можно отыскать что-то подходящее.

- Отстань. Мало того что ты изнасиловала меня физически, так теперь достаешь морально. Недаром мне с детства не нравились учителя литературы и русского языка.

- Ну и мужик нынче пошел! - негодующе вскипела женщина. - А еще удивляемся, почему развалилось государство. Такие, как ты, равнодушные и ленивые, его и развалили.

Бормоча в том же духе, она вылезла из-под одеял и возмущенно закопошилась в сумочке, отыскивая, видимо, необходимые инструменты для взлома. Чертова баба! Умудрил же Господь с ней связаться! Не соскучишься.

Неодобрительно отзываясь в мой адрес, Тамара взобралась на лестницу и въедливой мышью старательно заскреблась по дереву. Кропотливо позвякивая своими драгоценными инструментами, она периодически освещала объект зажигалкой. Под это шуршание и побрякивание я незаметно уснул.

Сколько прошло времени, я толком не знал. Проснулся, разбуженный ее криком, и не сразу понял, где нахожусь.

- Да вставай же ты, трутень! - орала она над ухом. - Помоги мне. Я почти все сделала сама, три часа дырку расковыривала, устала. Там осталось только крышку приподнять. Я сама не могу, она тяжелая. Наверное, они ее чем-то сверху привалили. Тебе остается поднапрячься и отворить.

- Совсем пустяки! - язвительно заметил я. - Только как ее откроешь, когда она застегнута на шпингалет? Работай дальше, девушка. Ковыряй дырку.

- Ты тунеядец и ничего не понимаешь. Пока ты дрых и храпел, я открыла задвижку.

- Отстань и не дуй мне в уши.

- Да правда же! Сам посмотри.

- И как же тебе это удалось? - все еще не веря, спросил я.

- Петелькой из проволоки, которую тебе запустили в лоб. Иди открывай.

- Что бы ты без меня делала! - вставая, недовольно проворчал я.

- Ну и наглый же ты, как весенний грач.

Поднявшись по лестнице, я с удивлением обнаружил, что женщина не шутит. В самом деле, шпингалет был отодвинут. Поразительный результат! Остается только диву даваться. Недюжинные способности заложены в наших милых дамах.

Приказав ей придерживать лестницу, горбом я немного отжал крышку. В образовавшуюся щель вставил черенок и, действуя им как рычагом, постепенно открыл люк. Выбравшись наверх, я уже протянул Тамаре руку, когда скрежет открываемого замка неприятно резанул слух.

- Томка, сиди и не дергайся, они пришли, - захлопывая лаз, торопливо проговорил я и, метнувшись к двери, затаился, рассчитывая встретить их приятно и со вкусом. Березовый черенок радостно холодил руку, и сердце трепетало восторгом и злорадством.

- Не волнуйся, шеф, сейчас мы ее раскорячим, и никуда он не денется, как миленький расколется, - грязно пообещали за дверью.

Судя по приглушенному голосу и характеру разговора, явились именно те, кого я ожидал, так что ошибки тут быть не могло и действовать можно было смело.

Первым появился Тихон. Сделав поправку на его меховую шапку, я смачно погрузил в нее палку, которая от удара хрястнула пополам. Отколовшийся кусок звонко и весело запрыгал по полу. Внимательно и серьезно посмотрев мне в глаза, Тихон тихо лег у порога. Перепрыгнув через его тушу, я за шиворот втянул внутрь брюнета, который было навострился дать стрекача. Хныча и повизгивая, оберегая снежный панцирь гипса, который начинался у него от подбородка, он сразу вжался в угол.

- Садись в свое кресло, товарищ Алик, не стесняйся, - сразу же начал глумиться я. - Удивляешь ты меня сильно. Как будто не родной, еще не вошел, а уже назад собрался. Нехорошо. Пришел в гости, так заходи.

- Не смей трогать меня, - заскулил он жалко и протяжно. - У меня ключица сломана. Мне очень больно.

- А я тебя и не трогаю. Подожди, вот управлюсь с твоим холуем, а потом и тобой займусь, ты, главное, не спеши. Томусик, присмотри за господином Мамоновым, как бы он чего не учудил, - попросил я выглядывающего из норы педагога.

Добросовестно спеленав стонущего приемщика, я доброжелательно улыбнулся брюнету и вновь предложил ему сесть.

- Спасибо, мне и стоя хорошо, - незамедлительно ответил он, напряженно ожидая от меня каких-то недружелюбных действий. - Вы не будете меня бить?

- Это, дорогой товарищ шеф, зависит только от тебя. Будь со мной откровенным и простодушным ребенком, и тогда ни один волос не упадет с твоей бараньей головы.

- Конечно, нам с вами давно нужно поговорить откровенно, - с торопливой готовностью проблеял он. - Я для того и пришел. Надо было давно это сделать.

- Похвально, мой друг, похвально, - одобрительно закивал я. - Скажи в таком случае, за что ты пришикнул Екатерину Евграфовну?

- Клянусь вам, это какое-то недоразумение, я и пальцем ее не трогал.

- Естественно, за тебя это сделал твой ублюдок.

- И тут вы ошибаетесь, Тихон все время был со мной. Да и не сделал бы он такого. Он не убийца какой-нибудь.

- Конечно, а тот факт, когда он летел с дубиной, мне, вероятно, привиделся. Наверное, он просто хотел меня погладить. Простите меня за необоснованные подозрения.

- Нет, ну, попугать вас мы действительно хотели, не больше того.

- Зачем же было меня пугать?

- Чтобы вы вернули нам деньги Катерины. Ведь это же вы ее убили, мягко поставил он точку. - Ничего страшного, свои люди - сочтемся.

- Ты что, баран, совсем сдурел? - буром попер я.

- Конечно, не вы, - тут же согласился он. - Я так сразу и подумал.

- Какого же черта ты надо мной измывался?

- Я сначала думал, что это ваша работа. Ведь я своими глазами видел, как из подъезда выскочил сначала Жорик, а за ним и вы. Мы сразу же поднялись в квартиру и такое там увидели, что и говорить-то не хочется. Прямо жуть взяла. Катька лежала голая и мертвая. Вот я и подумал, что это ваша работа.

- Почему ты так решил? Жорик ведь тоже там был.

- Во-первых, Жорику незачем было ее убивать, он и так неплохо жил. Не обижала его покойница. А во-вторых, он приехал одновременно с нами и не мог за пять минут такое совершить. А против вас свидетельствовало все.

- Например?

- Ваше поспешное бегство из подъезда и обнаженное Катькино тело.

-???

- Не удивляйтесь, все мужики, которые имели с ней дело, проходили через ее постель. Ничего не попишешь, слаба была баба на передок. У нее даже Тихон отмечался. Так вот, я заставил Витька шмонать спальню, а сам занялся комнатами. Мы проискали больше часа, перевернули все вверх дном, но никаких денег не нашли. Ее драгоценности тоже пропали. Хотя я вам скажу, цацек у нее было до вола и больше. Нас опередили. Кто-то побывал у нее перед самым нашим носом. Что нам оставалось делать? Конечно, искать вас, но сначала мы взяли в залог вашу милую и очаровательную жену.

- Идиоты! Я ему "не жена", - возмутилась Тамара. - Надо было смотреть.

- Как не жена?

- А вот так, никогда женой ему не была и не буду. Надо было сначала выяснить, а потом уж хапать. А то умные больно. Чужих жен крадут! - Почему же вы, зная, что по утрам за Катериной приезжает ее шофер, тем не менее решились на ограбление?

- Раз в месяц, в понедельник, она кому-то отвозит деньги. И за руль в этот день, садится сама. Наверное, боится даже Жорика. Сегодня утром он должен был подогнать ей машину, отдать ключи и до вторника отдыхать. Потому-то этот день мы и выбрали. И как оказалось, на свою голову. Лучше бы мы вообще туда не совались, - горестно вздохнул Мамонов. - Я не понимаю одного: если не вы забрали ее деньги, то кто это сделал? Не могли ведь они исчезнуть сами собой.

- У нее не было денег, я об этом тебе уже говорил, она успела их передать.

- Так-то оно так, тогда куда делись ее драгоценности? И кто ее порешил?

- Я бы это и сам хотел знать. Тебе что-нибудь говорит имя Раиса?

- Первый раз слышу, - слишком уж поспешно ответил он, что заставило меня насторожиться. - Извините, можно мне попить?

- И про продажу наших девок за границу ты тоже слышишь впервые?

- Нет, говорили что-то по телевизору, но при чем тут я? Пить хочу.

- И Николай Худиш тебе не знаком?

- Откуда ж мне его знать? Можно попить?

- Иди да пей, - небрежно позволил я, решая поговорить на эту тему чуть попозже. - А мы с Тамарой, пожалуй, пойдем. Поздно уже. Двенадцатый час, ночь на дворе, пора спать. Очень сожалею, но вам придется остаться здесь до утра.

- Почему? - недоумевающе спросил он.

- Нужно решить с вами еще пару вопросов. По этой причине мы вас закроем, а ключи оставим в замке. Вы уж завтра не кричите, а то прибежит ваша секретарша и поднимет переполох, от этого и вы и я останемся в проигрыше.

- Не надо так делать, не закрывайте нас, я прошу, мне очень больно.

- Мне тоже, но скажи спасибо, что я не зашвырнул тебя в яму, как это сделал ты. А может быть, там вам будет удобнее? Я не возражаю.

- Нет, что вы, не беспокойтесь, мы уж как-нибудь здесь перекантуемся.

* * *

В первом часу ночи грязные, голодные и перемерзшие мы приползли в тестюшкину квартиру и потревожили Милкин покой. Спросонок бедная женщина долго не могла понять, что происходит. То ли перед ней кошмарная действительность, то ли как результат обильного ужина продолжение дурного сна.

- Это вы, да? - глупо спросила она и для пущей убедительности поочередно потыкала нас пальцем. - Тебя Макс весь день разыскивает. А почему так поздно?

- Извини, раньше не получилось, - торопливо ответил я, стремясь первым прорваться в сортир. - Все вопросы потом.

- Нет, вы объясните мне, что происходит? - окончательно проснувшись, подозрительно поинтересовалась она. - Чем от вас так воняет?

- Подпольем, - призналась Тамара и первой юркнула в нужный чулан.

- Поздравляю тебя, Гончаров! Раньше ты таскался по своим подвалам один, а теперь вместе с моей бывшей подругой. Ты делаешь успехи.

- Отстань, у меня нет никакого настроения с тобой шутить.

- А я и не шучу. Теперь мне понятно, откуда на твоей куртке помада.

- Ну и отлично! - благородно возмутился я. - Если так тебе легче, то пожалуйста.

- А вы что, места себе другого не нашли? - ядовито осведомилась она у Тамары. - По подвалам да по помойкам трахаетесь!

- Ты что, подруга! - искренне, до глубины души возмутилась учительница. - Как ты можешь такое говорить? Как ты могла о таком даже подумать?

- Да я же вас насквозь вижу. Вы думаете, что...

Что мы думаем, я уже не слышал, потому как ураганом ворвался в туалет, а когда после продолжительного времени его оставил, то подруги под уютный пересвист закипающего чайника, не замечая меня, мирно курили на кухне.

- Ты не представляешь себе, Милка, какой он у тебя крутой мужик, травила байку Тамара. - Он на моих глазах уложил такого бугая, что там Шварценеггеру делать нечего. У того только пыль с ушей посыпалась.

- Это он может, - с плохо прикрытой гордостью ответила жена, - еще б немного мозгов, и ему цены бы не было. Глуп он у меня, как электрический столб на шоссе.

- Не надо, подруга, не говори так, - вступилась за меня любовница. Если бы он был глуп, то не нашел бы ту стерву, что меня ограбила.

- До сих пор не верится, - опять усомнилась в моих умственных способностях Милка. - Он же ленивый, как кот, и имя у него подходящее. Днями лежит на диване и трескает водку. Он уже и мозги свои давно пропил, если таковые и были.

- Не знаю, но мужик он классный, прямо супермен, - упорно отстаивала мои достоинства Тамара. - Наверное, он тебе спать не дает.

- Держи карман шире. Нагрузится своей водкой и воет по ночам арии из опер. Вот и вся от него радость. Пару раз в неделю силком в постель затащишь, и на том спасибо. Хилый мужик, - с сожалением вздохнула Милка.

- Да что ты говоришь? А мне казалось, наоборот.

- Э-э, подруга. - Голос жены стал подозрительно прозрачен. - А почему тебе казалось наоборот?

- Ну как... Осанка, голос, общий экстерьер, мышцы... наконец, у меня интуиция.

- Что ты там про мышцы лопочешь? Подруга, а не трахнулась ли ты с ним на самом деле? Что-то не нравится мне твоя интуиция. Колись, подруга.

- Да ты что такое несешь, у меня же двое детей. Я верная жена своего мужа.

Иногда приятно услышать, что думает о тебе жена, а особенно свежая любовница. Постояв еще немного, я вскоре вынужден был покинуть свой пост, потому что вода уже наполнила ванну. Предварительно проверив тестюшкин бар, я погрузился в горячую прозрачную воду и, убаюканный блаженством и истомой, незаметно уснул.

В четыре тридцать, когда утренняя нега особенно сладка, а постель, нагретая Милкиными боками, кажется необыкновенно теплой и уютной, своим ранним визитом меня почтил Макс. Не разуваясь, он стремительно и возмущенно проперся на кухню, оставляя на девственном паркете грязно-снежные кляксы и потеки.

- Иваныч, - вместо приветствия спросил он, - где тебя весь вчерашний день носили черти? Кажется, мы с тобой ясно договорились.

- Извини, только тебя ждать не было никаких сил. Думал, справлюсь в одиночку.

- И, судя по твоему унылому виду, кажется, не справился.

- Может быть, и так, но чем вызвано твое возбуждение?

- А то, что вчера, разыскивая тебя, я неожиданно набрел на Кудлатого.

- Вот как? Очень интересно! Я действительно там был, но откуда ты мог знать об этом? Насколько помню, своих координат я никому не оставлял.

- Просто я не знал иного места, куда ты мог бы отправиться в связи с историей моей пропавшей племянницы. Но давай по порядку. Похоже, сам того не желая, я учуял след более крупного зверя. Как мы и договаривались, я к тебе приехал в двенадцатом часу. Тебя и след простыл. Около получаса тебя подождав, я отправился к нашему старому знакомому Владимиру Алексеевичу Кудлатому. И тут, совершенно неожиданно, меня ждал сюрприз. Не успел я подъехать к дому, как он собственноручно вынес свое пузо из подъезда и уложил его в стоящий "Москвич". Первой моей мыслью было его окликнуть, но, немного подумав, я сообразил, что лишняя информация о его передвижениях нам не помешает. Я дал ему беспрепятственную возможность прогреть машину и выехать со двора, и сопроводил я его вплоть до старого двухэтажного дома по улице Новаторов. Возможно, здесь бы я его и тормознул, но уж слишком неадекватным для штатного визита мне показалось его поведение. Почтительно выпростав свое пузо из-за руля, он осторожно вышел сам и, воровато озираясь, прошмыгнул во второй подъезд. После непродолжительной паузы я последовал за ним и успел засечь, как он зашел в девятую квартиру второго этажа.

После этого с чистой совестью я вернулся в машину и приготовился ждать. К сожалению, я был сильно стеснен во времени и больше получаса караулить его не мог. Когда это время истекло, мне не оставалось ничего иного, как вернуться на работу, где я и задержался вплоть до десяти вечера, к слову сказать, регулярно тебе позванивая. Вечером, по дороге домой, я не поленился и вновь заглянул на улицу Новаторов. И что бы ты думал я там обнаружил?

- Отрезанную кудлатовскую голову, - разливая чай, хмуро предположил я.

- Тебе только головы подавай! Нет, до головы дело не дошло, - несколько разочарованно протянул Макс. - А только кое-что интересное имелось, например, весь заснеженный, возле подъезда по-прежнему стоял его "Москвич"!

- Ну и что? Это тебе показалось странным? Не понимаю! Может быть, наш боров решил немного растрясти свои окорока и закатил к своей свинке с ночевкой.

- Я тоже так сначала подумал и, поднявшись на этаж, позвонил в квартиру.

- Делать это в столь позднее время было с твоей стороны большим сволочизмом.

- Мне тоже так показалось, да главное не в том. Главное - то, что дверь мне никто не открыл. Более того, за нею не слышалось даже мышиной возни. Хотя я своими глазами видел, как он туда входил. Естественно, моим первым желанием было узнать, кому принадлежит эта самая девятая квартира. После непродолжительных опросов соседи мне рассказали, что в ней проживает гражданка Кох Раиса Самуиловна.

- Сгубила фраера жадность! - не сдержавшись, воскликнул я.

- Ты о чем? - озадаченно спросил Макс. - Тебе знакомо это имя?

- Знакомо. Приехали. - Схватив телефон, я поспешно набрал кудлатовский номер. Выслушав целую серию однообразных длинных гудков, я безнадежно бросил трубку и обреченно сказал: - Хороша была Маруся, краше не было в селе. Поехали.

- Куда? - поперхнувшись кипятком, вылупил глаза Макс.

- Туда. За отрезанной головой. Кажется, нам ее очень не хватало. И поскорее, пока соседи спят. Поехали, по дороге я тебе кое-что расскажу.

- Ну и дела! - выслушав хронику моих приключений, пропел Макс. Значит, ты подозреваешь, что эта самая убиенная Раиса Кох и есть та самая баба, что запродала в Париж мою бедную племянницу? Иначе говоря, Маргарита Львовна Гринберг и Раиса Самуиловна Кох это одно и то же лицо?

- Так получается. По крайней мере, так утверждает ее подельник Кудлатый Владимир Алексеевич. Ничего, сейчас мы попробуем в этом сами убедиться. Какие там замки? И сможешь ли ты без лишнего шума их отпереть?

- Сомневаюсь, но там удобно расположен балкон. Он выходит во двор, а над ним нависает толстый, мощный сук. Мне только непонятен один момент. Если сама хозяйка еще позапрошлой ночью справляла в раю новоселье, то кто его мог вчера впустить в квартиру?

- Это нам и предстоит выяснить. Скорее всего, дубликат ключей он имел собственный. Не забывай, он был ее любовником. А кроме того, ребятишечки, замочившие Раису, ее сумочку оставили себе на память. Наверняка среди прочего барахла там находились и ключи. Здесь, что ли?

- Ага, приехали. Вот и "Москвич" его до сих пор стоит, - подтвердил Ухов. - Я пока залезу на дерево, а ты на всякий случай пойди и позвони в дверь, мало ли что... Потом дашь мне сигнал.

На контрольный звонок никто не ответил, о чем я незамедлительно сообщил висящему на суку Максу, и уже через пять минут он открыл мне входную дверь.

- Осторожно, Иваныч, - полушепотом предупредил он. - Похоже, ты был прав, все раскидано, как в одесском борделе во время пожара. Но трупов пока не видно. Надо бы свет зажечь, да только опасно это.

- Не опасней смерти, - глубокомысленно ответил я и беспечно щелкнул выключателем.

Владимир Алексеевич Кудлатый никак на свет не реагировал. Отклячив в нашу сторону обширную задницу и подошвы ботинок, он стоял на коленях и старательно пил воду из ванны. Судя по остывшему телу, он занимался этим давно, но безуспешно. Полностью утолить свою жажду он так и не сумел, потому что прозрачная вода, заполнявшая ванну, была почти не тронута. Сквозь нее восковой череп незадачливого мародера походил на большой бильярдный шар, случайно залетевший в тазик с водой.

- Не послушал он наказ - треснул лед, и весь тут сказ, - подводя скорбный итог печально резюмировал я. - В последний раз вкусил экстаз большой Вован - дитя проказ.

- А у меня тоже недавно таракан в аквариум попал, почти сразу утонул, грустно поделился своими ассоциациями Макс. - Что делать-то будем?

- Искать! Искать надо, товарищ лейтенант.

- А что искать-то?

- Пока не знаю. Но ты же хочешь найти следы своей заблудшей овцы племянницы?

- Ясное дело. Только тут еще до нас все перелопатили.

- Неправда, Ухов. Они искали деньги, ценности и прочее барахло. Гляди, они даже перстенек с пальчика Кудлатого коцнули. Но ценности нам не нужны, нам с тобой нужна информация. Для начала поинтересуемся, что у него в карманах. Вот тебе и первый ответ на вопрос, чем он открыл дверь. - Вытащив связку ключей, я торжественно потряс ею перед Максовым носом.

После нашего повторного обыска квартира несчастной аферистки стала напоминать уже не одесский бордель, а бердичевский погром. Прихватив пару потрепанных блокнотов и толстую телефонную книгу, в пять тридцать мы попрощались с ныряльщиком и покинули мрачную обитель.

- Куда теперь? - садясь за руль, спросил Макс. - И что ты думаешь об этой истории?

- Об этой истории я пока ничего не думаю. Сперва мне надо все хорошенько переварить, а вот про то, куда нам теперь податься, я знаю наверняка. Мне кажется, мой товарищ Алик просто горит желанием с тобой познакомиться. Было бы несправедливо лишить его такой радости. Едем к нему, только по пути не забудь остановиться у телефона. Наверное, дежурный мент уже скучает без моих перманентных сообщений по поводу местонахождения очередного трупа и его официальной прописки. Мне не хотелось бы его разочаровывать. А теперь дай мне возможность поразмышлять вслух. И если ты в этих размышлениях заметишь отсутствие логики, то, не стесняясь, перебивай.

Итак, на данный период времени мы имеем три трупа: два женских и один мужской. Обе женщины при этом были ограблены. Что касается мужика, то, скорее всего, он сам хотел поживиться. Как нам хорошо известно, все трое занимались одним и тем же делом и являлись звеньями одной порочной цепочки. Возможно, что у всех троих были одни и те же основания для убийства друг друга. Какую выгоду они при этом имели? Во-первых, убирая посредников, они тем самым укорачивали цепочку, что в итоге делало их бизнес более доходным. Ну а кроме того, награбленное при этом барахло со счетов списывать тоже не стоит.

Теперь начнем с конечного, известного нам звена. Им является Раиса, именно она увозила деньги и доставляла товар. Убита поздним вечером в воскресенье неизвестными, которые затащили ее в красную "шестерку" после того, как она получила крупную сумму из рук Кудлатого, который по совместительству был ее любовником. Убит в понедельник днем или вечером неизвестными лицами в квартире своей уже мертвой подруги. Что он там делал, если наверняка знал, что она мертва? Скорее всего, хотел присвоить оставшееся барахло. Однако в своих желаниях он не был одинок. Вероятно, убийцы Раисы приехали с той же целью, но немного раньше. Это и сыграло роковую роль в судьбе нашего толстопуза. Деньги за товар Владимир Алексеевич брал у некоего Николая Худиша, который в свою очередь получал их непосредственно от Екатерины Евграфовны, тоже убитой в ночь на понедельник непонятно кем. Дальше конвейер обрывается, и мы не знаем, кому предназначались самоцветы. Что мы имеем? Прежде всего, упорядоченный ряд людей, работающих по схеме: Екатерина - Николай - Кудлатый - Раиса. Трое из них убиты. Из всей этой компании предположительно жив только Николай Худиш, который был непосредственно связан с двумя убитыми, но мог знать и третью, поскольку она долгое время проживала в доме Кудлатого. О чем это говорит? Как ты думаешь, Макс?

- Не нужно быть шибко умным, чтобы понять, кто главный подозреваемый.

- Так-то оно так, только мы еще не коснулись некоторых лиц, их окружавших. Первым делом называю Алика Мамонова, в чьих казематах мне посчастливилось провести несколько приятных часов. Он хорошо знал Катерину и был отлично осведомлен о времени передачи денег. Кроме того, он не отрицает, что в понедельник рано утром явился к ней домой с целью ограбления, но, к сожалению, тоже немного припоздал. Кто-то до него уже успел выхватить его каштаны. Еще меня очень беспокоит номер его рабочего телефона, нацарапанный на стене у Кудлатого. Ведь по всем законам коммерции они не должны быть знакомы. Кто его записал? Возможно, Раиса? Не знаю, но уж больно хлопотливо засуетился брюнет при упоминании ее имени. Вообще, он чем-то напоминает мне серого кардинала. Наверное, следует с ним поговорить повнимательней.

Поехали дальше. У нас в активе остается малопонятный контакт Кудлатого и неких грабителей, якобы напавших на него в лифте. Если верить словам покойного Владимира Алексеевича, то именно они и явились непосредственными исполнителями убийства Раисы Самуиловны Кох. Кто они? Откуда взялись? С неба свалились? Мне непонятно. Не верится мне, что появились они случайно, не бывает так.

- Не бывает, - согласился Макс. - Номера их красного "жигуленка" я сегодня же проверю. Может быть, здесь нам удастся за что-нибудь уцепиться.

- Сомневаюсь, но на всякий случай проверь. Хотя меня в данное время больше интересует, через кого Раиса осуществляла продажу девок.

* * *

На первый взгляд Тихон и Алик вели себя смирно и благонравно. Вперившись в телевизор, они сосредоточенно впитывали рекламную галиматью, грызли сухари и казались вполне счастливыми. Уважительно посмотрев на моего спутника, они как по команде вскочили и вытянулись во фрунт, и это здорово им повредило, потому что у Тихона из-под куртки вывалился кусок короткого медного стержня, видимо заранее приготовленного для моих убогих мозгов.

- Смотри, Макс, какими хоругвями нас встречают! - отшвырнув в угол шкворень, восхищенно заметил я. - Прямо литавры и фанфары. Примечательно то, что в качестве тарелки они хотели использовать мое темечко. Ну ты, юный барабанщик, - пошел я на Тихона, - для кого ты приготовил свой дрын?

- Ни для кого, - стараясь держаться нагло и независимо, ответил приемщик утильсырья. - Нужен ты мне сто лет, мент несчастный. Надо - я тебя и так вырублю.

- Иваныч, по-моему, он нас не уважает? - делясь своими сомнениями, спросил Ухов. - Может быть, стоит преподать ему ускоренный курс?

- Конечно, - одобрительно согласился я. - Если он сию же минуту не уползет в свой подвал, то мы так и сделаем. Тишка, геть в подвал!

- Зачем? - опасливо косясь на Макса, испуганно поинтересовался он.

- Хотим с твоим шефом иметь конфиденциальную беседу, а твое мохнатое рыло к тому не располагает. Ты уж прости - аллергия у меня на твое непотребное мурло. Опять же глупость еще какую удумаешь, так что иди с богом.

Недовольно ворча, он открыл люк и, зыркнув буркалами, уполз под пол. Потеряв свою последнюю надежду и опору, бедный брюнет скис вконец. Боязливо перетаптываясь с ноги на ногу, он затравленно поглядывал по сторонам, ежесекундно ожидая от нас любой каверзы.

- Ну что, господин любезный, как дела? Хорошо ли спалось? непринужденно и либерально начал я. - Не мучили ли кошмарики? Не приходили ли на чашку чая души убиенных тобой людишек?

- Перестаньте, пожалуйста, - заскулил Алик. - Мы на эту тему уже говорили. Не убивал я никого, понимаете? Никогда и никого.

- Однако намерение ограбить Екатерину Евграфовну у вас было? проникновенно и заговорщицки спросил я. - Более того, вы даже готовились к этому.

- Подготовка к ограблению не может быть расценена как сам факт ограбления.

- А может быть, ты путаешь эти два понятия? Макс, как тебе кажется? Между прочим, у товарища Алика сломана только одна ключица. А второе крыло зазывно тебе машет.

- Садисты, я сказал вам сущую правду, а вы, несмотря на это, надо мной измываетесь. Я буду жаловаться.

- Хоть в ООН, если выйдешь отсюда живым. Подумай хорошо, не тащи за собой грех в заоблачные выси. Очисти душу здесь, на грешной земле, дабы предстать перед Богом со светлым младенческим ликом.

- Перестаньте фиглярствовать, не смешно. Говорю вам русским языком - не причастен я к ее убийству, да и смысла в нем не было. Она бы и так молчала. Жаловаться бы не стала.

- Возможно, ты и прав. Скажу больше, я тебе верю. Но это касается только Катерины. У меня же к тебе есть еще ряд вопросов, на которые тебе следует отвечать осторожно и правдиво. В прошлый раз я тебе их уже задавал, но ты предпочел покрасить морду в незнакомый цвет лица и уйти от ответа. На этот раз не получится, и знаешь почему?

- Не знаю и знать не хочу. Я говорил вам чистую правду.

- В таком случае скажи ее еще раз. Ты знаком с Николаем Худишем?

- Нет, и об этом я уже говорил.

- Очень хорошо. Тебе что-нибудь говорит имя Владимира Кудлатого?

- Абсолютно ничего. Об этом вы тоже спрашивали.

- Совсем отлично, тогда, может быть, ты скажешь, кто такая Раиса Самуиловна Кох?

- Не имею понятия, - ответил он голосом наивной портовой шлюхи.

- В таком случае объясни мне, каким образом на стенах их квартиры появился номер твоего рабочего телефона?

- Не знаю. Спросите у них самих, - уставившись в одну точку, пробубнил Алик.

- А вот тут ты не прав. Ты прекрасно знаешь, что спросить я их не имею возможности по той простой причине, что своего загробного адреса они мне не оставили.

- Что?.. Что вы хотите сказать? - на секунду смешался бедный Алик, но мне и этого было достаточно, я понял, что на верном пути.

- "Что-что", - передразнил я его, - то, что слышал. Головенку твоей бабенке открутили, за тобой вскорости придут.

- Не может этого быть, - неуверенно возразил он. - Вы лжете.

- Нет у меня такой задачи. Насколько я понимаю, вы были с ней завязаны одним общим делом, а именно - работорговлей. Я верно говорю?

- Нет, вы все напридумывали. - Отчаянно сопротивляясь, Мамонов даже притопнул ножкой и тут же скривился от боли.

- Больно? - участливо спросил я. - Ничего, не переживай, сейчас тебе будет еще больней. И знаешь почему?

- Отстаньте от меня, - захныкал брюнет.

- А будет больнее из-за того, что дядя Макс сейчас начнет крошить твой гипс. И сделает он это не из любви к искусству, а потому, что ты плохо обошелся с его племянницей. Он ее очень любит и не позволит, чтоб такие хмыри, как ты, ее обижали. Я правильно говорю, господин лейтенант?

- Абсолютно правильно, - подтвердил мое предположение Макс и, похлопав Алика по бледным ланитам, ласково спросил: - Ну что, пидорюга, где тебя лучше товарить? В лесу или здесь? Да сопли-то не распускай. Куда девку дел?

- Уберите руки, не бейте меня, я все скажу.

- Говори, мокрица. Вздумаешь юлить - тут тебе и будет конец. Как понял?

- Хорошо понял, я все скажу, только не выдавайте меня, с ней шутки плохи.

- С кем еще шутки плохи? - чуть выпуская трепещущую жертву, спросил Ухов.

- С Татьяной Андреевной.

- Кто такая и с чем ее едят? Быстро выкладывай.

- Татьяна Андреевна Клыкова - та самая женщина, которая отправляет девушек за кордон. Мы с Райкой Кох несколько раз подгоняли ей небольшие партии наших нищих лебядушек. Она их приводила в божеский вид и спуливала дальше по этапу.

- Куда? - учуяв свежий след, возбужденно спросил Макс.

- А черт их знает. Нам-то какая разница. Наша задача состояла в том, чтобы вовремя их поставить, получить деньги и ауфидерзейн до следующего раза. Могу только сказать: которые телки получше - шли подороже, а которые поплоше - и стоили подешевле. Ничего не поделаешь - рыночная экономика. За качество надо платить.

- Я вот сейчас заплачу тебе по рогам, - закипая, пообещал Макс. - Так, что ни один рынок твою тушу не примет. Быстро шепчи ее адрес.

- Я не знаю, - сразу осекся и посерел работорговец. - У нас телефонный контакт.

- Давай телефон и докладывай, в каком ключе шли ваши разговоры.

- Ну, когда мы с Райкой набирали нужное количество девушек, то я в одиннадцать часов утра звонил ей и говорил, что партия скотинки для ее фермы собрана, и спрашивал, когда она может ее забрать. Обычно она назначала на следующий день, приезжала и уводила все стадо.

- Куда приезжала и где забирала? - горя нетерпением, вскричал Макс.

- Как "где"? Прямо здесь.

- Отлично, так сделаем и на этот раз.

- Нет, что вы, это невозможно. Она сразу же меня заподозрит. Я не хочу. Она баба очень крутая, вы же ее просто не знаете.

- Вот и узнаем. Познакомимся как следует, - удовлетворенно пообещал я.

- Нет, не надо, я прошу вас, - совсем сник Алик. - Вы знаете, я вспомнил ее домашний адрес. Может быть, там вам будет удобнее с ней разобраться.

- Может быть. Говори координаты.

- Да, конечно, только с условием, что мое имя фигурировать не будет.

- Козел винторогий, неужели ты еще не понял, что условия здесь диктуем мы?

- Нет, нет, я все понял, записывайте: улица Двадцати шести бакинских комиссаров, дом тридцать два.

- Чего заглох? Какая квартира?

- У нее нет квартиры. Это ее особняк. Я вас очень прошу, ради бога, не говорите ей про меня.

- Поживем - увидим. Ты смотри, сам раньше времени не брякни ей о нашем существовании, потому что в этом случае головы тебе не сносить.

- Ну что вы... Да никогда в жизни.

- Ладно, сучонок, уговорил, - великодушно пообещал я. - Пожалеем тебя, если скажешь нам, где живет Николай Худиш. Ты давно его знаешь?

- Поверьте, я вообще его не знаю.

- Врешь, не может такого быть. Наверняка он бывал у тебя вместе с незабвенной Катериной Евграфовной.

- Ну что вы! Она сама-то ко мне наведывалась только в исключительных случаях, и не чаще чем раз в месяц.

- Какие у вас были общие интересы?

- Особенно никаких, пару раз затаскивала меня в постель. А вообще-то она мне родственница. Тетка моей жены.

- И ты, паскудник, хотел ее бомбануть? - не на шутку изумился Макс.

- А чем она хуже других? - обоснованно спросил он.

- Ты прав. Но отвечай на поставленный вопрос: где нам найти Николая?

- Вы хоть режьте меня, хоть убейте, не знаю я никакого Николая.

- А Владимира Кудлатого? Ты тоже не знаешь?

- Конечно нет, я же вам сказал.

- А вот тут, батенька, позволь с тобой не согласиться. Владимир Алексеевич приходился твоей Раисе официальным любовником.

- Очень приятно, и что из того?

- Странно как-то получается. Не поверю я, чтобы любовник своей любовницы не знал про любовника своей любовницы. Как ты думаешь, Макс?

- Воистину странно! - подыграл мне Ухов. - Иваныч, мне кажется, что к нему нужно применить допрос с пристрастием. Тогда он вспомнит не только ее любовников, но и любовниц любовников его любовниц. Попробуем?

Потирая руки после своей замысловатой тирады, Макс неспешно направился к Алику.

- Погоди, Максушка, не горячись. Он сам сейчас все расскажет. Я правильно говорю? Ты где и когда с ней познакомился?

- В мае этого года. Она была тогда жалкая, ободранная и с ребенком. Не зная разницы между сталью и цветметом, она повадилась таскать Тихону разный металлический хлам, собранный ею на помойках. Сначала я просто над ней смеялся, а потом пригляделся и понял, что телка на все сто. Только отмыть, почистить, приодеть, и можно выставлять на продажу. Потихоньку начал ее приручать. Для начала дал немного денег. Она их сразу на ребенка истратила. Нет, думаю, так дело не пойдет, ее выкидышей я кормить не обязан. Взял ее за холку и оттащил в магазин. Своими руками купил ей приличный прикид. Все, начиная от хорошего плаща и кончая трусами. Снова дал денег на парикмахерскую и велел на следующий день явиться ко мне в контору. И по новой она меня наколола, пришла только через неделю, одетая в свои старые шмотки. Тут уж я психанул, спрашиваю: где тряпки? Говорит, что продала, а деньги отдала за квартиру. Меня, конечно, зло взяло - столько в нее бабок вбухал, и на тебе результат! Нет, думаю, просто так ты от меня не отвертишься. Свои деньги я верну, да еще и наварюсь на тебе, шлюха азиатская. Приставил к ней Тихона и по новой отправил в магазин одежды, а сам тем временем позвонил Татьяне Андреевне и сказал, что у меня есть отличный штучный товар. Думаю, как только Тихон ее приведет, я прямым ходом доставлю ее к ней.

- Сучонок, а о ее ребенке ты тогда подумал?

- А как же, детишек таких мамаш-одиночек Татьяна Андреевна пристраивала лично, это и в контракте записано. Правда, только на первое время. О дальнейшей же их судьбе молоденькие мамы должны заботиться сами.

- Это каким же образом?

- Ну, я не знаю, например, переводить деньги на их содержание.

- А они у них есть? Эти самые деньги? - неожиданно вызверился Ухов, очевидно не иначе как представив себе парижскую жизнь своей непутевой племянницы.

- Должны быть, - неуверенно проблеял Алик и поспешил уйти от опасной темы. - Ну, так вот, решил я Раису сразу же трайлеровать к Клыковой. А только когда они пришли из магазина, такое желание у меня сразу отпало, зато появилось другое. Я на нее смотрел и глазам своим не верил. Шибко клевой биксой она оказалась. Нет, думаю, Алик, ты не прав. Сначала погуляю-ка я с ней недельку-другую, а там посмотрим. Ну, растянулась та неделька черт знает на сколько. Вот так я и начал с ней жить, а после втянул ее в свой подпольный бизнес. Баба она оказалась не только красивая, а еще и толковая. Скотинку на прилавок стала поставлять получше моего. Какая только тварь на нее руку подняла?!

- Не знаем, но возможно, скоро эта тварь явится и к тебе, - на прощанье обнадежил я брюнета и вышел вслед за Уховым.

- Куда теперь? - поглядев на часы, спросил он. - До начала работы у меня еще сорок пять минут. Что мы можем за это время сделать?

- Ровным счетом ничего. Отправляйся на службу и понюхай, чем там пахнут наши убийства, и узнай домашний адрес Николая Худиша. Это последняя нить, связывающая нас с убийцами. Скорее всего, в картотеке он не числится, но все же попробуй. Про заразу эту, Татьяну Андреевну, тоже справки наведи, может, что интересное выкопаешь. Как только освободишься, позвони, буду ждать. А я тем временем смотаюсь по ее адресу. Посмотрю хотя бы издали, чем она дышит.

- Может быть, дождешься меня, посмотрим вместе? А то опять чего-нибудь учудишь.

- Некогда нам ждать и чудить, а если что, ее адрес ты знаешь.

- Будь осторожней, Иваныч, похоже, баба она действительно опасная, недаром этот козел ее боится. Будь поаккуратней.

- Не каркай! - Резко захлопнув дверцу, я зашагал к остановке.

* * *

Это был не просто особняк. Палаты, которые занимала Татьяна Андреевна Клыкова, больше походили на средневековый замок, выстроенный в постперестроечный период на берегах Рейна. Впрочем, если бы мы не так старательно загаживали берега Волги, то наш ландшафт смотрелся бы не хуже. Однако вопросы экологии в данное время меня занимали меньше всего. Нависший надо мной трехэтажный бетонно-кирпичный монстр угрожающе щурился на зимний лес и реку своими узкими окнами-бойницами. От главной дороги он отстоял особняком и был огражден мощной кирпичной кладкой толщиною в полметра. О высоте говорить не приходилось, преодолеть ее без спецснаряжения было невозможно. Тем более к этому не располагала черно-рыжая стая злющих псов и смертоносная проволока, натянутая поверх стены. Попасть вовнутрь было делом нелегким, почти невозможным. А если добавить сюда охранную роту, наверняка засевшую во дворце, и батарею невидимых видеокамер, то наши шансы равнялись нулю. Плюнув и грязно выругавшись, я собрался уходить. Подъехавший к парадному входу автомобиль меня остановил. Вытащив бинокль, я приблизил картинку.

Словно по моему заказу, тонированное стекло "БМВ" опустилось, и передо мной, как на витрине, открылась рыжая ряха шофера. Выходить он не думал. Просто, кого-то ожидая, сидел на своем месте и перетирал бычьими челюстями жвачку. Минут через пять открывшаяся парадная дверь выпустила корявую бабу, упакованную в шубу из черно-бурой лисицы. Я непроизвольно заржал, настолько комичным и жалким было это зрелище. Оплывшая и рябая, с картофельным носом и вульгарно намазанными губами, она никак не смотрелась в своем сверхдорогом наряде. Казалось, что кухарка баба Дуня в отсутствие барыни тайно прикинула ее гардероб. Выскочивший следом шут, вихляя хвостом камуфляжной куртки, предупредительно рванул заднюю дверцу машины. Еще два лося в такой же униформе кинулись распахивать чугунные ворота, только непонятно - зачем? Открывались ведь они автоматически. Наверное, для большей помпезности. Торжественный отъезд кухарки во дворянстве состоялся. Плюнув еще раз, я поплелся домой, на ходу истекая проклятиями и бессильной злобой. Эта крепость оказалась нам не по зубам. Нужно было предпринимать что-то более остроумное, нежели лобовой штурм этого мерзостного гнезда. Наверное, опять придется воспользоваться услугами Алика, принудить его вызвать эту сволочь в контору и уже там познакомиться с ней поближе. Иного выхода просто нет. Подождем, что скажет на это товарищ Ухов.

Товарищ Ухов, проигнорировав телефонную связь, явился после обеда сам. По его озадаченной физиономии я догадался, что не все у него сложилось ладно. Выпив чашку горячего чая, он выдернул из носа волос и спросил:

- Ну, как там? Что дало твое наблюдение?

- Ничего утешительного, - сразу пришлось огорчить его. - Легче выкрасть английскую королеву, чем эту сволочугу Татьяну Андреевну. У нее охранных быков больше, чем у нашего президента. И укреплена ее свинячья яма лучше правительственного бункера. Оттуда силой нам ее не выцарапать. Нужно выманивать хитростью. Что нового у тебя в ментовке? Что говорят относительно наших трупов?

- Особо ничего, похоже, заранее планируют глухаря. Благодаря твоему анонимному звонку Мокшин связал два убийства воедино и выяснил личность Раисы Кох. Но это пока все. Номера красных "Жигулей", как ты и предполагал, оказались липовыми. Они принадлежат какому-то шлангу, который зимой машиной не пользуется и держит ее на стоянке, где у него эти номера и сняли. Ребята там пытаются что-то откопать, но без особой надежды на успех. А вот в отношении бандерши узнать кое-что удалось. Бабу эту у нас знают. Но по порядку: ей больше полусотни лет.

- Про ее возраст, телосложение и корявую рожу можешь не говорить, я прекрасно видел ее сам и лишний раз вспоминать ее одиозное мурло не имею никакого желания.

- Понятно, тогда к делу. До перестройки она работала санитаркой во второй больнице и, воспитывая малолетнюю дочь, вела скромную советскую жизнь одинокой матери. Бушующий вал перестроечного моря выкинул бедную женщину в черные бездны полной нищеты. Покрутившись в этой пучине, она вскоре прибилась к берегам бизнеса и коммерции. Сперва шелушила на рынке сигаретами, водочкой, а потом занялась и шмотьем. Именно тогда она впервые познакомилась с нашей организацией. Отделалась, правда, легким испугом. В то время толком никто не знал, что можно, а чего нельзя. В общем, отряхнула она перышки и посвятила себя перепродаже автомобилей, и здесь преуспела немало. Судя по всему, так продолжалось не меньше года, и продолжалось бы дальше, но, видимо, она очень сильно полюбила деньги, а от них, как известно, все беды. Обуяла ее такая страсть, что кинула она азиатских клиентов ни мало ни много, а аж на тридцать автомобилей. Опустила она их и, как планировала, собралась в бега, да только просчиталась бабонька. Азиаты те умными оказались, не захотели быть обманутыми и накрыли санитарку прямо на выезде. Что там было, Шурик Мокшин толком не помнит, а только она сама орала и вопила: "Хочу в милицию!" Видимо, они ее так запрессовали, что наши органы показались ей раем. В общем, аферистка и потерпевшие от нее были доставлены в отделение, и на нее завели дело уже серьезно. Однако уже через два дня азиаты пошли в отказ и написали заявление о том, что к гражданке Клыковой никаких претензий не имеют. Более того, заявили, что произошло недоразумение и они неправильно истолковали поведение санитарки. В общем, и на этот раз она вышла из воды сухой, отряхнулась и продолжала заниматься своими прежними делами. Когда автомобильная волна пошла на убыль, она вовремя перестроилась и переквалифицировалась. Теперь ее интересовали квартиры. Надо сказать, спекуляция недвижимостью принесла ей баснословные барыши. Такие, что она смогла построить себе виллу и открыть собственную газету "Вечерок на часок". Причем сама же оказалась в ней главным редактором. Каково, Иваныч, неплохая у нас духовная кормилица?!

- Идеология нашего государства давно оставляет желать лучшего. Но сейчас дело не в этом, - охладил я его возмущение. - Какую газету она открыла?

- "Вечерок на часок", а что?

- Интересный момент получается. Именно в этой газетенке я прочел объявление Екатерины Евграфовны и рабочий телефон Алика Мамонова. Они что, в одном змеином клубке все переплелись?

- А то нет. Слушай дальше. Года полтора тому назад она опять оказалась в поле зрения наших органов. Но к этому времени она стала бабой битой, наглой и изворотливой. И вновь выкрутилась, хотя лично я с большим удовольствием вывел бы ее из зала суда в наручниках. Подробности я уточнять не стал, нам они не нужны, а суть дела в следующем.

Одинокий старик обратился в ее фирму с просьбой обменять его хорошую двухкомнатную квартиру на плохонькую однокомнатную. Понятное дело, с приплатой. Обмен она нашла очень быстро, и счастливая пара молодоженов, оформив документы и уплатив ей разницу, вскоре вселяется в жилище старика. Дед, естественно, уходит в однокомнатную квартиру и с нетерпением ждет свои деньги. Ждет он день, ждет он два, а на третий помирает, напившись много водки (у него потом ее пол-ящика нашли). Ну, помирает и помирает, что тут такого? Никто его не убивал, сам виноват, перестарался. Соседи вызывают "скорую", в морге его вскрывают и, ничего подозрительного, кроме смерти по собственному желанию не обнаружив, закапывают за городской счет. Старик одинок, и родственников у него нет. Все шито-крыто. В дедовской квартире проживает счастливая пара, старик тоже пристроен как следует, не жалуется. А его неоформленная однокомнатная квартира оказывается свободна и как бы зависает в воздухе. Что скажешь, Иваныч? Неплохо продумано?

- Неплохо, - брезгливо согласился я. - Что дальше? Почему же ею заинтересовалась милиция? Вроде все чистенько. Комар носа не подточит.

- Ошибочку она допустила. Вернее, не она, а судьба-злодейка ее обыграла. Откуда ей было знать, что дальние родственники покойного, живущие черт знает где, вдруг воспылают к одинокому дедушке страстной любовью и заботой. Он-то про них и помнить не помнил, а тут на тебе - явились не запылились, не иначе как собачье чутье сработало, жирной косточкой запахло. Пришли всем кагалом в гости и требуют у перепуганных молодых троюродного пращура. Те, конечно, объясняют, что к чему, и закручивается долгая карусель. В итоге Клыкова вынуждена оставить квартирный бизнес и заняться тем, чем занимается и по сей день.

- Продажей "черного дерева"?

- И не только. Это лишь одна сторона медали, причем наименее известная, другая, наиболее прибыльная, тоже связана с проститутками. По городу она сплела целую сеть мини-бардаков, начиная от самых дешевых и заканчивая сверхдорогими, суперэлитными. Нам с тобой, Иваныч, такую шлюху не понюхать даже в складчину.

- Погоди, это что же значит? Получается, что похабные объявления проституток, размещаемые в ее подтирушке, дает она сама?

- Выходит, так.

- Но их там десятки.

- И я о том же. С размахом работает дама. Я что думаю: а может, ни в какие Франции девок она не отправляет? Может, все их турне ограничивается рамками города?

- Может быть. Но нам от этого не легче.

- Как это "не легче"? А если сесть на телефон, обзвонить все ее бардаки и под видом клиентов записаться на прием? Обойдя все блядские квартиры, мы, глядишь, и на мою племянницу, не дай бог, выйдем.

- Допустим, только чем ты собираешься платить за каждое такое посещение?

- Дубинкой, милицейской дубинкой.

- Это несправедливо по отношению к бедным труженицам, кроме того, их грешные тела наверняка охраняются, а если и нет, то они вызовут милицию и будут абсолютно правы. Ночь ты переночуешь в родном участке, а наутро начнутся разборки. Ты останешься в дураках, потому как на проституцию нынче смотрят немного смущенно, но поощрительно - бизнес есть бизнес. Нет, Макс, ворошить все гнездо нам будет не под силу, тем более что главная змеюга ускользнет и вывернется, а это меня очень огорчит. Я подозреваю, что за ее душой нечто большее, чем торговля проститутками. Уж больно тесно и круто запутан их клубок. Меня просто поражают некоторые совпадения и их контакты. Если мы хотим чего-то добиться, то за жабры мы должны брать саму санитарку. Это первое. Второе: кто такой Николай Худиш? Почему ты ни слова не сказал о нем?

- Потому что не знаю. Он не значится не только в картотеке, но и в адресном столе. Такой фамилии нет даже близко. Или он живет под чужим именем, или он у нас не прописан. Что будем делать?

- Как ты думаешь, если есть газета, то должна быть контора?

- Ага, называется редакция.

* * *

Черный "БМВ", ничего не подозревая, стоял в крохотном редакционном дворике. За его тонированными стеклами плохо просматривалась одинокая голова водителя. Подойдя вплотную, мы открыли варежки и, ковыряя в носу, с немым обожанием уставились на заморское чудо. Обласкав его глазами, я пошел дальше. Вытащив носовой платок, я принялся азартно протирать его хромированные части. Такое кощунство не могло не возмутить водилу. Опустив стекло и высунув рыжий кочан бестолковой головы, он собрался сделать мне замечание, но, сраженный коварной Максовой рукой и газовым баллончиком, скис и заскучал в самом начале гневной тирады. Открыв дверцу и подождав, когда вредный для нашего организма газ улетучится, мы забрались в салон, отодвинув на пассажирское сиденье окоченевшего истуканчика.

Прошло не меньше десяти минут, прежде чем он начал проявлять признаки жизни, и мы были всерьез обеспокоены возможным преждевременным появлением его хозяйки. За это время педантичный Ухов успел досконально его обыскать и обезвредить, тщательно захомутав конечности.

- Тебя как зовут, зема? - приветливо спросил Макс еще балдеющего водилу.

- Толик, - послушно ответил мужик.

- Сам знаю, что Толик, а точнее, Анатолий Иванович Лукин, - сличаясь с красным удостоверением, поправил его Макс, - сотрудник частной охранной фирмы "Баррикада". Приятно было познакомиться, только что это ты, Анатолий Иванович, вздумал кричать на моего товарища? Нехорошо. Ты дурно воспитан.

- Развяжите меня, что вы хотите?

- От тебя, товарищ Лукин, мы хотим, чтобы вел ты себя смирно и не дергался, лежал спокойно и вместе с нами ждал свою хозяйку.

- Козлы, вы мне ответите! - свирепо заскрипев зубами, пообещал шофер.

- У-у-у, товарищ, я вижу, тебе жутко понравился аэрозоль "Весенние грезы"? Дать нюхнуть? Не хочешь? Ну, тогда на сухую отдыхай, мой сладкий. Когда твоя хозяюшка на обед собирается?

- Когда как, должна уже.

Татьяна Андреевна Клыкова собралась откушать только через час, когда я, прогуливаясь неподалеку, порядком промерз. Слава богу, вышла она одна. Подойдя к машине и увидев закрытую дверцу, она возмущенно остановилась, всем своим видом показывая крайнюю степень раздражения. Я ловко и вовремя исправил это маленькое недоразумение. Подскочив со спины, я галантно распахнул дверку и пинком под зад сопроводил меховое чувырло в салон. Не давая ей опомниться, запрыгнул сам и тут же блокировал замок. Ухмыляющийся Макс плавно тронул машину, чуть покачнув мохнатую тушу, на которой я полулежал. Кажется, все сошло гладко.

Неожиданно меня стряхнув, баба заорала громко и нецензурно. Мне пришлось украдкой показать ей рукоятку пистолета. Правильно оценив ситуацию, она заткнулась и без лишних вопросов конкретно спросила:

- Сколько вы хотите?

- Мильон новыми, - вежливо ответил я.

- Вы что, рехнулись, козлы? Да вы не знаете, с кем вы связались!

- Нет, моя ласточка, - радостно согласился я, - откуда же нам знать.

- Когда узнаете, будет поздно. Я вам все кишки через жопу вытащу. Пока я прошу добром - остановите машину и развяжите кучера. Толян, что это за дела?

- Я не виноват, Татьяна Андреевна, простите меня, пожалуйста, - гнусно заныл Толик, - они прыснули мне газом в нос.

- Быдло! Шоферюга поганый! Я тебе прысну, я тебе прысну, только не в нос, а в твой рот! Обнаглел, голь перекатная, босяк вонючий. Сейчас приедем, я тебе устрою, я тебе такое устрою, что ты у меня забудешь, с какой стороны к бабе подходить. Козлина, чтоб завтра же твоего духу в моем доме не было! Кретины! - Затем последовало обращение к нам: - Немедленно отвезите меня домой.

- Слушаюсь, моя госпожа, - подобострастно прогудел Макс. - Только сначала заедем в одно тихое и уютное место.

- В какое еще место?! - возмутилась санитарка. - Некогда мне с вами базарить. Я же сказала - домой. Куда ты, к черту, прешь?

- На кладбище, - равнодушно ответил Ухов. - Ты же сама просила.

- Я просила домой.

- Теперь это и будет твоим новым домом, - успокоил я бушующую бабу.

- Вы, кажется, меня не поняли, - все еще ерепенилась мерзавка. - Если вы сейчас же не повернете, то у вас будут большие неприятности.

- Да ты не волнуйся, моя госпожа, мы зароем тебя в очень удобном, шикарном месте. Ты ведь так любила все элитное и престижное. К великому нашему сожалению, резного гроба мы для тебя не заготовили, но ничего, твоя роскошная шуба его заменит вполне. А может быть, ты предпочитаешь покоиться в скорбном одиночестве где-нибудь на опушке леса? Скажи, не стесняйся, для нас и это труда не составит. Макс, я правильно говорю?

- Правильно. Да и выстрела там не будет слышно.

- Так-то оно так, а только земля промерзла, долбить несподручно, озабоченно, по-хозяйски посетовал я.

- А мы ее снегом зашвыряем, и порядок. Если до весны собаки не растащат, то будет ментам от нас большой подснежник. Вот здесь и свернем. Заржав, он съехал на второстепенную дорогу, уходившую в лес.

Кажется, мы начали ее доставать. По крайней мере, она перестала вякать и стала тихонько от меня отползать, перемещаясь поближе к левой двери. Пресекая ее попытку самовольно покинуть салон, я взял ее руку в замок, и тут ее развезло.

- Не убивайте меня, я дам вам денег. Столько, сколько вы спросили, размазывая помаду, замешенную на соплях, утробно запричитала баба и в этом естестве стала сама собой. - Не надо, не везите меня туда, я не хочу.

- Врешь, это ты сейчас говоришь, а как придет время рассчитываться, ты притащишь за собой кодлу ментов. Знаем мы такие штучки.

- Нет, честное слово, не обману.

- Твоим честным словом подтереться и то стремно. Все, приехали! сообщил Ухов, загоняя машину меж трех сосен. - Вылазь по одному и с вещами.

- Не вылезу... Не надо... Я не хочу... Я не хочу умирать, - почти теряя сознание, запричитала Клыкова.

- Тот старик, которого ты споила своей водкой, тоже не хотел умирать. С перекошенной от злобы физиономией Макс выволок ее из машины и, швырнув на снег, заорал: - Падаль, если ты сию же минуту не скажешь, куда дела Тоньку, тебе хана! - Для большего устрашения он выхватил ствол, но, на мой взгляд, это было уже лишним, потому что теплый зимний ветерок хлопотливо донес пикантное известие о том, что бабе немного полегчало. Отойдя на безопасное расстояние, Макс продолжил допрос: - Сука старая, где моя Тонька?

- Какая Тонька? - безнадежно простонала Татьяна Андреевна. - Откуда мне знать.

- Антонина Зайцева, та двадцатилетняя девушка, которой полтора месяца назад ты обещала Францию.

- Господи, да зачем она вам?

- Не твоего ума дело. Отвечай.

- Боже мой! И из-за такой чепухи вы устроили этот концерт. Какой ужас! Могли все решить проще. Я бы вам все рассказала.

- Вот и рассказывай. Где она?

- Откуда я могу знать. Надо кое-кого спросить, навести справки. А так-то сразу что я могу сказать? Наверное, где-нибудь в Турции.

- Короче, так, падаль вонючая, ты поняла, что шутить я не люблю, значит, и тебе со мной шутить не стоит. Все мои юмористы давно молчат. Я ясно излагаю?

- Ясно, ясно...

- Ну вот и хорошо. Через неделю, максимум через десять дней, Антонина Зайцева должна быть дома. Как ты это сделаешь, не моя забота. Если ее не будет, то сегодняшняя прогулка тебе покажется волшебными грезами. Понятно?

- Понятно, - поспешно согласилась санитарка. - Нам можно ехать?

- Нет, - резко осадил я. - Ты нам еще не рассказала, как поживает дорогой Николай Худиш.

- Мужики, - недоуменно хлопая глазами, растерялась Клыкова. - Мать не видать! Честно вам скажу, не знаю такого, вообще первый раз про него слышу.

- Может быть, ты и Раису Кох не знаешь? - ядовито спросил я, уже начиная сомневаться в правильности моих предположений.

- Нет, врать не буду, Райку я хорошо знаю, а вот про вашего Николая ничего сказать не могу, чтоб мне с этого места не подняться.

- Врать будешь - точно не поднимешься. Чем она занималась?

- Дык телок мне вербовала, чуть сама в их числе не оказалась. Красивая бабца. А что случилось?

- Ничего. Она одна работала?

- Нет, в паре с одним мужиком. А почему работала, она и сейчас работает, я не собираюсь терять с ней связи.

- Уже потеряла. Как того мужика зовут?

- Чего значит "потеряла"? Это еще почему? - начала наглеть санитарка.

- Потому что твой блядский бизнес с сегодняшнего дня я прикрываю.

- А ты кто такой? Кто ты такой? - Возмущенная баба раненой жабой поползла ко мне по снегу. - Я тебя спрашиваю, кто ты такой?!

- Товарищ, объясни ей, кто мы такие, кажется, наша дама опять забывается.

- С моим превеликим удовольствием. - Макс многообещающе поднял пушку.

- Не надо, мальчики, - торопливо опомнилась санитарка. - Не надо, родненькие. Я же вам все скажу, про все доложу, пожалейте бедную женщину. Райка работала вместе с Аликом Мамоновым, только ему про меня ничего не говорите. Он нехороший, он металлолом принимает. Он Райкин любовник, он спит с ней и ее же мне хотел продать, подонок. Не терплю таких, ненавижу! Вы только подумайте! Жить с женщиной и думать о том, как ее продать. Убить его мало!

- А ты-то лучше, что ли? Ладно, моральная сторона дела меня не интересует. Кто еще ходил у нее в любовниках?

- Не знаю, вот те крест, не знаю. Видела я, как однажды она с полным мужчиной прогуливалась, а кто он ей - любовник или нет, не знаю, чтоб мне мамы не видеть.

Похоже, что она говорила правду, а значит, все мои надежды зацепить через нее Николая растаяли, как снег в июле.

- Собирайся и уматывай, только помни: если о нашей встрече кто-нибудь узнает или ты начнешь дергаться, мы будем говорить с тобой по-другому и в другом месте, в таком месте, что этот зимний лес тебе покажется райской сказкой. Пошла вон!

- Да, конечно, - засуетилась баба, - я понимаю. Только можно я в кусточки сбегаю?

- Беги хоть к проруби, там тебе рыбаки помогут, - великодушно разрешил Макс. - Только помни, какое время тебе отпущено. Если через десять дней моя Тонька не заявится домой, то твоя блядская резиденция взлетит на воздух. Можешь не сомневаться и не суетиться, нанимая усиленную охрану. Тачка твоя на краю леса.

* * *

Уже начало темнеть, когда я, проводив Макса до присутственного места, в самом отвратительном настроении вернулся домой. Похоже, что на этот раз я остался в дураках. Нет ничего хуже досадного бессилия и невозможности повернуть время вспять. Теперь я почти не сомневался, что весь цикл убийств был подготовлен и выполнен "революционером-демократом" Николаем Худишем. И от этого становилось еще тоскливее. Ведь не кто иной, как он, сидел в моей машине почти полчаса и кому, как не мне, следовало его сразу же приторочить к седлу. Такого фазана упустить! Но кто мог знать! Где теперь его искать? В городе? В области? По всей матушке-Руси? Похоже, мне не остается ничего другого, как официально заявить о своей причастности к этому делу и выложить все те немногие сведения, которыми я располагаю. В совершенно расстроенных чувствах, немножко потрогав тестев бар, я заперся в его кабинете и вытащил свои трофеи, изъятые в квартире Раисы. Их оказалось до смешного мало: две записные книжки, телефонный справочник и связка кудлатовских ключей. Сюда же я приобщил галстук, найденный под телом Екатерины Евграфовны, и фотографию Николая Худиша.

С нее я и начал. Это был небольшой моментальный любительский снимок, вернее, его половина. Судя по всему, с правой стороны от бородача стоял кто-то такой, кого Екатерина Евграфовна или сам Худиш открывать не хотели. Снимок я рассматривал несколько раз, ничего нового в нем не находил, кроме, пожалуй, галстука, но его изображение на фото было настолько нечетким, что для идентификации он явно не подходил. С сожалением отложив безответную фотографию и галстук, я занялся Раисой Кох.

Начал я с записных книжек. Тщательно их перелистывая, я мечтал найти хоть что-то, издали похожее на Н. Х. После часа этого изнурительного и, как оказалось, бесполезного труда я с отвращением отбросил книжки и, перекурив, принялся за толстый телефонный справочник, причем стал листать его шиворот-навыворот, и вскоре был вознагражден за неординарность своего мышления. Меня заинтересовала некая схема, очень похожая на ту, что давно уже выстраивалась у меня в голове. Только здесь она была немного изменена и адаптирована под хозяйку справочника. Похоже, что не только Екатерина и Кудлатый хотели избавиться от лишних посредников, та же мысль беспокоила и Раису. В центре листа обведенная кружком стояла буква "Я". От нее вниз стрелка указывала на незнакомое мне имя Ким. Стрелка, ведущая вверх, упиралась в фамилию Кудлатый. От него одна ниточка вела в пустое оконце со знаком вопроса, того самого вопроса, который и в моей голове засел гвоздем Зато другая стрелка в обход пустой таблички упиралась в номер телефона. И телефон этот был мне хорошо знаком: 22-52-15. Бедная Раиса, она даже не предполагала, насколько близко подошла к цели! Не из-за этого ли ее убрали? Похоже на то. Вообще, удивительные выверты творит с нами судьба. Она ведь в мае познакомилась с Аликом и, можно сказать, была в пяти сантиметрах от Екатерины. Их излишняя маскировка и подозрительность все испортили. А может быть, я что-то недопонимаю и опять самонадеянно прусь не в ту дверь? Может быть. Да и что толку, все равно пустующее оконце как для нее, так и для меня помечено знаком вопроса.

Отодвинув книжку, я задумался. Похоже, что эта улица тоже тупиковая. Конечно, если кто и знал координаты Худиша, так это Кудлатый и Катерина, они были связаны с ним непосредственно, но, к сожалению, эти двое теперь мало что могут мне о нем рассказать. Погоди, Гончаров, почему ты так думаешь? Я бы на твоем месте не торопился отчаиваться. Мертвая Раиса немного помогла. Почему то же самое не может сделать Кудлатый? Наверняка менты уже удалились из его квартиры, все там перелопатив. Все, да не все. Как известно, даже после самого старательного золотодобытчика всегда остаются хвосты. Чем черт не шутит, когда мент спит. Попробуем, тем более достопочтимый Владимир Алексеевич, пусть земля ему будет пухом, сам завещал мне ключи от своей квартиры. Прямо не верится, только вчера он был энергичен и бодр, а сегодня уже мерзнет в морге. Неисповедимы пути Господни, спаси нас и помилуй! Тьфу-тьфу-тьфу!

Предварительно выкрутив лампочку в подъезде и игнорируя милицейские печати, я с третьей попытки проник в квартиру. Блокировав замки, при свете фонарика первым делом занялся холостяцким письменным столом. Перелистав находившиеся там бумаги, я с удивлением обнаружил их непорочность. Видимо, органы пока ограничились тем, что просто опечатали квартиру. Похвалив их за такую нерасторопность, я более пристально принялся изучать старые записные книжки. Всего их было три, и на их анализ у меня ушло не меньше получаса. К сожалению, ничего, что бы меня заинтересовало, я там не нашел либо просто просмотрел. Но скорее всего, интересующего адреса там не было, поскольку книжки были старыми, а валютная возня шайки началась только в мае. Уже безо всякого энтузиазма я вытащил толстую красную тетрадь и открыл посредине. С первых же строк я понял, что фортуна наконец-то повернулась ко мне лицом. Как оказалось, в финансовой части Кудлатый был большим аккуратистом. Здесь подробно и дотошно им записывались его денежные приходы и расходы, причем указывалось, от кого именно получено и кому конкретно передано. Не какой-нибудь бабкин поминальник, а сокровенная книга жизни раба Кудлатого Владимира Алексеевича. В доперестроечные времена она бы явилась ему льготной путевкой в самые живописные районы Колымы. Но самым ценным в этой тетради были первые страницы. Здесь аккуратным кудлатовским почерком были записаны телефоны всех его деловых партнеров. Да здравствует педантизм!

Открыв сегодняшний месяц, я без труда нашел прошедшее воскресенье и уяснил, что в этот день господин Кудлатый получил от господина Вагнера Ю. И. сумму в размере двадцати пяти тысяч долларов, которую в этот же день передал госпоже Кох, но уже в немного измененном виде, о чем свидетельствовала цифра двадцать. А в колонке прибыли бессовестный Владимир Алексеевич накропал пять тысяч. Ну и плутишка, а мне-то божился, что его доля - не более десяти процентов. Ну да ладно, о покойниках плохо не говорят. Простим ему этот последний грех. Затаив дыхание, я вернулся к первой странице и удовлетворенно выписал номер телефона Вагнера Ю. И.

В семь часов вечера я закрыл печальный дом и из автомата позвонил Максу. Особенно не вдаваясь в подробности, попросил поскорее выяснить адрес телефона Вагнера и тот же час бежать ко мне.

Явившись домой, я первым делом набрал поющий в душе скрипкой номер и спросил у ответившей мне женщины, дома ли Юра

- Юля, вы хотите сказать, - как серпом по голове ответила она.

Что-то нечленораздельное пробормотав, я бросил трубку. Опять прокол. От огорчения я выпил полстакана водки и сразу понял, какой я замечательный осел. Почему я решил, что Юлей обязательно должна быть девушка? Мальчикам такое имя тоже подходит. Например, Юлиан Семенов или Юлий Цезарь, да и я бы неплохо смотрелся как Гончаров Юлий Иванович. Очень даже ничего.

Перезвонив еще раз, я с облегчением услышал, что Юлиан Иосифович никогда в такую рань не приходит, а вот поближе к десяти я буду иметь шанс с ним поговорить.

Макс подъехал к девяти, и мы сразу же отправились по известному теперь адресу в район речного порта. По пути все ему доложив, я предупредил, что, возможно, Вагнер и его окружение будут вооружены и нам нет никакой спешки брать их именно сегодня.

Оставив Ухова в машине на случай, если возникнет что-то непредвиденное, я, поднявшись на второй этаж, позвонил в третью квартиру. После непродолжительного ожидания вышла удивительной внешности женщина неопределенного возраста. Во-первых, ее спутанные волосы были скручены в какой-то бесформенный ком и сверху облиты кефиром или другой непонятной гадостью. Во-вторых, все ее лицо было ядовито-зеленым, что делало ее похожей на лягушку. При виде такой образины я безо всякой задней мысли непроизвольно отшатнулся.

- Не бойтесь, - успокоила она. - Это огуречная маска. Вам кого?

- Юлиана Иосифовича хотелось бы видеть.

- Его еще нет, будет попозже, что ему передать?

- Да я, собственно, зашел вернуть ему галстук. Тут у меня с воскресенья на понедельник был мальчишник. Перепились как черти, вот он по запарке его и оставил. А может, я ошибаюсь, может, не его галстук, может быть, кто-то другой забыл? Взгляните, пожалуйста.

Из внутреннего кармана я вытащил кончик галстука и представил его для освидетельствования.

- Господи, - обрадовалась она, - конечно его, а я-то ему скандал закатила. Обвинила во всех смертных грехах. Придется перед ним извиняться. Он так мне и говорил, что у товарища заночевал, да только разве нам, женщинам, докажешь? Спасибо вам большое, давайте его сюда.

- Извините, я передумал, дождусь его и вручу лично в руки.

- Пожалуйста, заходите в таком случае.

- Не стоит, лучше прогуляюсь пока, погода прекрасная.

- Как хотите, - немного удивленно ответила лягушка и захлопнула дверь.

Выключив диктофон и оборвав телефонный провод, я спустился к Максу и доложил, что мои догадки подтвердились. Убрав машину с проезжей части и оставив дверцу настежь открытой, мы вернулись в теплый подъезд и приготовились терпеливо ждать.

Красная "шестерка" появилась в половине десятого. Это была та самая машина, но теперь на ней были другие номера, надо думать, на сей раз настоящие. Знакомая мне фигура Николая, сказав напоследок что-то веселое шоферу, последовала к дому. "Шестерка", не разворачиваясь, сквозняком ушла в дальнюю арку двора.

- Он! - в тряском ознобе сообщил я.

- Время! - подождав, когда Вагнер окажется напротив нашей машины, скомандовал Макс, первым выходя навстречу. - Тебе что, мужик, делать нехрена? Что ты там забыл?

- Где? - ничего не понимая, спросил бородач.

- Где? Ты валенком-то не прикидывайся, что ты делал в моей машине?

- Ничего, - оторопело ответил Юлиан. - Вы что-то путаете.

- А кто дверку открыл? Санта-Клаус из Африки? Говори, что спер, интеллигент вонючий.

- Да ничего я у вас не брал, отстаньте от меня. Просто мимо проходил...

- Моя мама тоже мимо папы просто так прошла, а потом я появился. Этот веник ты перед своей бабой парь, а мне твои движения до одного места.

- Да поймите же вы, не нужен мне ваш автомобиль.

- Автомобиль-то не нужен, а вот магнитофончик ты пригрел, козлина. Торжествующий Макс тыкал кривым пальцем куда-то вглубь, в темноту салона. Я тебе сейчас морду разобью, где мафон?

- Вы совсем сошли с ума.

- Может, и сошел, а мафон верни, или я тебе фейс попорчу.

- Ну не брал я никакого магнитофона, куда бы я его дел?

- Под шубой, наверное, дай-кось я пошарю. - Любовно обняв оторопевшего Юлиана, Макс запустил свои грабли под полы.

- Вы не имеете права, - отчаянно, как девушка, засопротивлялся Вагнер. - Я сейчас буду кричать. Это разбой!

- Моя бабушка тоже в первый раз закричала, а потом беззаветно и страстно полюбила дедушку. - Успокаивая свою жертву, Ухов неожиданно вытащил пистолет и присвистнул: - Мамочки родныя, никак настоящий, ой, да я никак на мента напоролся. Чё будет?! Полный абзац!

- А ничего не будет, - строго успокоил Вагнер и потянулся к пистолету. - Отдай оружие и уматывай к чертовой матери, пока я тебя в милицию не сдал.

- В милицию, говоришь? Что ж, неплохая мысль, хоть ты и мент, а пушку я тебе не отдам. Полезай в машину, у тебя в ментовке и разберемся.

- Да что ты, мужик, охренел, что ли? - вытаращился на нас Юлиан. Сколько стоит твой магнитофон?

- Дорого, у тебя и денег таких не будет.

- На тебе пятьсот долларов, и верни пушку.

- Не, браток, не катит, вляпался ты серьезно. Извини.

Четко отключив бородача, Макс закинул его на заднее сиденье и, на прощанье помахав любопытствующим соседям, сел за руль. Не заставляя себя долго ждать, я отодвинул бесчувственного Юлиана и запрыгнул следом.

- Куда сейчас? - довольный легкой добычей, спросил он.

- Ясно дело, в лесок.

- Опасно, сейчас там коллеги шныряют. Лучше ты поговори с ним где-нибудь на освещенной улице, только недолго. Соседи наверняка сообщили его жене и в милицию, а там мои номера каждая собака знает.

- А чего тебе волноваться, один черт ты на коне будешь.

- Это еще как преподнести, на каком блюдечке да с какой каемочкой, а то и по шее получить можно. Как там наш беби? Сандали не откинул, часом?

- Очухался вроде. Прижмись к обочине.

Выполнив мою просьбу, Макс выключил двигатель и в наступившей тишине торжественно обратился к Вагнеру:

- Мохнорылый мокрушник, сейчас ты будешь иметь счастье облегчить свою душу откровенным признанием о своих злодеяниях. За что ты лишил жизни трех человек?

- Отстаньте от меня, вы, ненормальные, - завизжал Вагнер. - Вам это даром не пройдет, так и знайте.

- Коля, да ты меня никак не узнаешь, - изумился я. - Посмотри-ка на меня хорошенько. Это ведь я, а не кто-то другой, в воскресенье отвозил тебя к Владимиру Алексеевичу Кудлатому. Нехорошо, братишка, быть таким забывчивым.

С минуту он пристально смотрел на меня, а когда наконец вспомнил, то разразился совсем неинтеллигентной бранью. Терпеливо ее выслушав, я задал наводящий вопрос:

- Что, подлюга, узнал?

- Я тебя первый раз вижу, и никого я не убивал, - скороговоркой оттарабанил он. - И никакого Кудлатого я не знаю и знать не хочу.

- А вот покойный тебя очень даже знал, о чем свидетельствуют его бухгалтерские записи. Правда, ты там фигурируешь под именем Юлиана, но это, братец, несущественно. Колись, дружок, по собственному почину, или дядя Макс сейчас сделает тебе ваву. Это больно-пребольно. В принципе мы сами все знаем, но хотелось бы услышать подробности из твоих уст. Я ведь недаром пасу тебя уже неделю, я шел по твоим грязным следам, и отнюдь не ради собственного удовольствия.

- Я не убивал.

- Ясное дело, здоровье у тебя не то, а вот у твоих головорезов с красной "шестерки" оно отменное. О них мы тоже позаботимся, не волнуйся.

- Вы кто?

- Какая тебе разница, придет время - узнаешь.

- Сколько вы хотите?

- А это как оценивать. Можно много, а можно мало. Но это уже вопросы философии, и мы сейчас не будем на них останавливаться. Колись, Колян!

- Ничего я не знаю. И ничего вы не докажете, - приняв какое-то решение, твердо заявил он. - А все эти ваши разговоры в пользу бедных. Отвезите меня домой, дам вам пять тысяч баксов, и на этом мы закроем тему.

- Ягненок ты мой твердоголовый, ты что же, полагаешь, мы взяли тебя просто так, не емши, не подумавши? Нет, старичок, ошибаешься. Ты не профи, и так наследил, что просто удивительно, как ты эти три дня еще прыгаешь на свободе.

- Слова, слова...

- На тебе и улику. - Я с готовностью сунул ему в нос галстук. - К вещам, брат, нужно относиться бережно и трепетно, а то, не ровен час, по запарке оставишь на трупе, потом одно расстройство. Кстати, баба твоя его признала, что и подтверждает магнитофонная запись. Хочешь послушать?

- Не надо. Избавиться от посредников я решил давно...

* * *

Когда мы подъехали к милиции, Худиш-Вагнер окончил свою исповедь, и я выключил диктофон.