«Девушки любят похолоднее»

Марина Серова Девушки любят похолоднее

…Я таяла в его руках. Он был неутомим. Его смелые ласки возбуждали новые желания, которые тут же превращались в действительность, но не утоляли жажду удовольствия.

– Еще? – спрашивал он, а я не могла сказать «нет».

И вдруг я поняла, что еще несколько женщин находятся рядом с нами. Они совершенно не претендуют на моего возлюбленного, а чего-то хотят от меня. И им я тоже не могу сказать «нет»…

В общем, проснулась я вся разбитая, словно не отдыхала в собственной спальне, а всю ночь провела в засаде. В моей бурной жизни частного детектива (подчеркнем: лучшего детектива Тарасовской губернии!) бессонная ночь – явление закономерное. Но чтобы еще и в период отдыха так выматываться! Ну ничего, сегодняшний сон – пустой, если не сбудется до обеда. А до обеда никакого романтического свидания у меня точно не предвидится, так что можно расслабиться и не принимать близко к сердцу. Хотя можно проверить, что скажут мои любимые косточки.

Я достала замшевый мешочек с тремя двенадцатигранными костями, сосредоточилась и раскинула их. Сочетание выпавших цифр мне не понравилось:

«6+18+27» – «Неудача в делах, связанных с тем, что вы включитесь в пустые хлопоты».

Ну вот, сон какой-то муторный, кости черт знает что обещают. Не дождетесь! Никогда не шла ни у кого на поводу и сейчас не собираюсь. Для начала взбодримся под контрастным душем, а потом поднимем настроение заветной чашечкой кофе.

Сказано – сделано! И все же, смакуя на кухне после душа божественный напиток, невольно вернулась к утренним тревожным ощущениям. Может быть, они вызваны тем, что последний месяц был довольно урожайным: частный сыщик Татьяна Иванова – человек известный в Тарасове, мои услуги востребованы. В последнее время заказов было много. Едва разобравшись с одним делом, приходилось браться за другое. Вот тело и мозги требуют отдыха. Скорее всего, кошмарный сон – просто реакция усталого организма. Но не будем поддаваться! Сегодня в расписании получасовая пробежка по ближайшему бульвару (так странно ранним утром видеть полупустые улицы Тарасова!), потом полтора часа в ванне, легкий завтрак и поездка за город – давно не бродила по лесу, думая о вечном. Мою привычку «отмокать» мало кто понимает, но я считаю, что раз человечество вышло из моря, то каждый индивидуум должен как можно чаще погружаться в исходную среду. Когда я окажусь на пенсии, куплю себе домик в Болгарии (говорят, что там самая дешевая недвижимость) и буду блаженствовать в море. Но поскольку до пенсии еще далеко (гонорары у меня неплохие, но денег на домик в Болгарии все еще не хватает), блаженство в ванне в течение часа-полутора заменяет мне море. К сожалению, так расслабиться я могу только в перерыве между делами. И уж в эти промежутки всегда стараюсь насладиться жизнью.

Среди предметов, необходимых для наслаждения, – новые диски.

Рядом с моим домом есть замечательный подвальчик, с продавцом мы дружим – я ему неплохую выручку делаю! – он уже знает мои музыкальные пристрастия и всегда «угощает» чем-нибудь новеньким. Вчера я купила у него очередной диск, а он расщедрился и подарил еще один, сказав, что на нем записи клипов недавно созданной нашей тарасовской группы. Скорее всего, ему их дали бесплатно в качестве рекламы – кто же будет покупать кота в мешке, – чтобы любители познакомились с творчеством дебютантов. Как правило, это музыка на уровне самодеятельности, и дальше первого диска дело не идет. Вот и в этот раз мне всучили чистую попсу, но массам это нравится, и, пожалуй, пара песенок найдет поклонников. Больше всего я одобрила оформление: с обложки смотрели пять симпатичных девичьих мордочек, у всех участниц – длинные ноги. Даже если они просто выйдут на сцену и начнут открывать рот, делая ритмичные движения, успех иметь будут, особенно у мужчин. Да-да, кто-то додумался создать чисто женский коллектив, и самое интересное, что девушки не только сами поют, но и играют. Причем соло-гитаристка и барабанщица делали это профессионально, а бас-гитаристка и клавишница – неплохо. Так что выбрасывать диск я не стала, хоть и прослушала только самое начало. Пусть полежит, глядишь, когда-нибудь станет раритетом.

Именно об этом я вспоминала, наматывая по бульвару километры, которые решила сегодня пробежать. Как приятно думать о прекрасном, вместо того чтобы просчитывать комбинации, как поймать очередного злодея.

Как всегда, на нашем месте меня ждал Семен. Не то чтобы ждал, уже вовсю разминался. Я активно подключилась к упражнениям. Вообще-то я принципиальная индивидуалистка, даже из прокуратуры в свое время ушла потому, что не хочу никому подчиняться. Но карате – спорт парный, хочешь – не хочешь, а приемы отрабатываются вдвоем. С Семеном мы познакомились на занятиях в спортклубе, где работает наша секция карате. Оказалось, что живем мы по соседству (конечно, в масштабах Тарасова) и поэтому, встречаясь на утренних пробежках, стали заниматься вместе. Вот и сегодня активно махали руками и ногами, стараясь друг перед другом.

– Ты спешишь? – спросил Семен, отжимаясь от скамейки.

В этот момент я рядом с ним делала растяжку.

– Нет, конечно. Если бы я спешила, меня здесь не было бы, – кажется, я удивилась. Семен должен уже привыкнуть, что на бульваре я появляюсь только в свободное от заказов время, но потом поняла, что так он просто пытается начать разговор.

Я села на скамейку:

– У тебя какие-то проблемы?

Люди, занимающиеся восточными единоборствами, умеют постоять за себя и обычно своими сложностями никого не загружают. Но уж если что-то случилось с другом или хорошим знакомым, не могут не прийти на помощь.

– Скорее да, чем нет, – задумчиво протянул Семен, присаживаясь рядом. – Все дело в дочке. Я совсем ее не понимаю. Чего ей не хватает?

Я знала, что Семен воспитывает дочь один. Его жена, геолог по профессии, погибла в экспедиции, когда девочке было двенадцать. Это случилось лет шесть тому назад.

– Ей восемнадцать-то уже исполнилось? – поинтересовалась я.

– Две недели, – вздохнул партнер.

– Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом! – блеснула я знанием классики. – У твоей доченьки по-явился Молчалин?

– Если бы один Молчалин! – Чувствовалось, что мой партнер на пределе. Поэтому я предложила рассказать все с самого начала.

А началось все с полгода тому назад, когда Женю, студентку консерватории, взяли в группу, которую создавали при филармонии. Девушка уже выступала в школьном ансамбле. Она неплохо пела, но еще лучше у нее получалась игра на ударных инструментах. Отец сначала не понимал дочку, ведь основной специальностью, по которой она занималась в музыкальной школе, была виолончель, и ворчал: «Зачем тебе нужны эти барабаны?!» Но потом, пораскинув мозгами, понял: если у ребенка выдающиеся способности к чему-то, то нужно их развивать, и старался делать для этого все, что мог. Первое время даже встречал дочку с поздних репетиций и концертов, пока та не выставила ультиматум, что уйдет в общежитие, если папаша не избавит ее от излишней опеки.

– Тогда-то я и перестал ее понимать, – принялся вспоминать Семен. – После первого же концерта, на который она не разрешила мне прийти, ее привез на иномарке какой-то прыщавый хлыщ. Потом она принялась менять кавалеров как перчатки. Они начали отираться у нас возле дома. Некоторых она и в квартиру приводила. Правда, только в моем присутствии. Конечно, мне трудно было говорить с дочкой на взрослые темы, и все же, мне кажется, раньше она от меня не скрывала своих проблем. Приходя из школы, рассказывала обо всех событиях, даже самых незначительных. И я старался быть с Женей откровенным, говорил о работе, о решениях, которые принимал, даже советовался с ней. Каждые каникулы мы в поход на байдарках отправлялись – как при Нине было заведено, так и продолжали. Зимой воскресенья на лыжах вместе проводили, по будням – на каток. А какой она хозяйкой в доме стала! Сначала я готовить ее учил, а потом она меня к плите не подпускала: «Я сама!» А когда в этой группе начала выступать, знаешь, как она изменилась? – интонация, с которой Семен произнес вопрос, мне совершенно не понравилась. Трудно было поверить, что это мой всегда спокойный и уверенный в себе спарринг-партнер.

– Теперь слова ей не скажи, – продолжал Семен. – Тут же устроит истерику, хлопнет дверью и исчезнет из дома, отключив телефон. Позавчера вообще не пришла ночевать. Ты знаешь, мне уже и продюсер звонил, жаловался, что она постоянно на репетиции опаздывает, приходит на них с мужчинами. Он одного прогонит – другой появляется. Она обещает исправиться, но тут же все повторяется.

В голосе этого большого и сильного мужчины, ребром ладони разбивающего кирпичи, было столько растерянности, что мне стало его жалко.

– Главное – научи ее предохраняться, – ляпнула я и тут же пожалела: мне смешно, а для Семена по-настоящему серьезно. Сама я уже не помню, когда рассталась с девственностью (кокетничаю, конечно, помнить-то помню, но знаю, что близко к сердцу это событие не приняла, тем более что особой радости не испытала: партнером был мой сверстник. И сам-то немного умевший, и мне ничего, кроме неприятных ощущений, не доставивший. Это потом уже повезло с мужчиной, научившим меня получать чувственные удовольствия).

– Но вообще-то, друг, ты обратился не по адресу, – пришлось признаться мне. – Я довольно нетипичная женщина: ни замужем не была, ни дочек и даже племянниц не имею. Свои первые свидания не помню. Как строить амурные отношения, не знаю, потому что мне неинтересно – для семейной жизни я еще не созрела (если вообще когда-нибудь созрею – ну уж об этом Семену я говорить не буду). Так что ценных советов ни тебе, ни дочке твоей давать не смогу.

– А научи ее так же держаться с мужчинами, как ты сама, – неожиданно выдал Семен.

Задачка из серии неразрешимых.

– Сеня, милый, я никак с ними не держусь, – я даже немного растерялась. – Мне просто от них ничего не надо – мужчины понимают это и слетаются, как мухи на варенье. Но это сейчас, когда мне двадцать семь. В восемнадцать все было по-другому, и ошибок я наделала не меньше, чем любая из девушек. Научить этому невозможно. У каждой из нас своя судьба. Еще никто никогда не научился на чужих ошибках – все предпочитают делать свои.

Семен расстроенно свесил голову. Я тоже задумалась. Спросить его, почему до сих пор не женился? Ведь это мама должна объяснить девочке, как себя вести с противоположным полом. У Жени же в лучшем случае могла бы быть только мачеха.

– После смерти Нины, – Семен как будто прочитал мои мысли, – у нас в доме не было ни одной женщины. Я не встретил такую, что смогла бы заменить девочке мать. Боюсь, Женя не знает, что значит быть женой.

– А ты считаешь, что ей сразу же нужно становиться женой?

– Я был у Нины первым и единственным.

– Ножкин! Это случилось в прошлом веке, – я даже растерялась.

– Вот-вот, и дочь назвала меня динозавром, – в голосе друга звучали грусть и растерянность.

Я попыталась убедить Семена, что не стоит так огорчаться и расстраиваться. И даже согласилась прийти в гости сегодня вечером и попытаться пообщаться с Женей. На этом мы и разошлись, договорившись созвониться часов после восьми.

Уже удалившись на приличное расстояние, я вспомнила утреннее предсказание про пустые хлопоты и расстроилась. Мне искренне хотелось помочь Семену. Но пришлось признаться самой себе, что педагог я никакой, общего языка с молодежью найти не могу, их увлечения мне непонятны и неинтересны, о чем говорить с незнакомой девушкой – не представляю. Зачем я согласилась прийти вечером к Ножкиным? Но ничего не поделаешь, я привыкла держать слово и справляться с самыми неожиданными проблемами. И все же одно дело – просидеть ночь в засаде или положить на лопатки здоровяка-охранника, и совсем другое – убедить молодую девушку в том, что она неправильно себя ведет.

Упражняться больше не хотелось, я повернула по направлению к дому, решив все-таки пробежаться.

Темп я взяла неплохой и, энергично переставляя ноги, чисто автоматически начала прокручивать в голове варианты предстоящей беседы. И вдруг подумала, что если именно это – предстоящие мне пустые хлопоты, то не все так страшно. Ради друга можно и похлопотать. Конечно, в успехе будущей беседы с юной женщиной я сильно сомневаюсь, ну, ничего, от меня не убудет. Поэтому нужно серьезно подумать о том, как все-таки можно помочь.

Посоветоваться с Диной, знакомым психологом? А есть еще Люся, которая преподает в старших классах – уж на ее-то глазах этих девичьих драм произошло видимо-невидимо. Вспомнился случай, про который недавно передавали в новостях: где-то на Урале парень с девушкой спрыгнули с крыши двенадцатиэтажки, потому что родители не разрешали им встречаться. Нет, нужно действительно поговорить – чем черт не шутит, девчонка натворит еще что-нибудь. Итак, план действий на сегодня намечен. Вот только загляну еще в одно место на бульваре, где последнее время особенно полюбила бывать. В прошлом году там были непролазные заросли кустарника и большая куча мусора. А совсем недавно возник оригинальный фонтанчик. Ландшафтный дизайнер, чей замысел воплощен здесь, пошел по пути наименьшего сопротивления: струи разной высоты били из груды дикого камня. Стекая извилистыми ручейками, вода собиралась в небольшой бассейн. Когда-то вытоптанный, неприглядный кусочек бульвара обрел новую жизнь. Фонтанчик и бассейн изменили микроклимат, зазеленела трава, протоптанные горожанами дорожки обложили тротуарной плиткой, вокруг водоемчика разбили несколько клумб, для буйного кустарника устроили «модельную» стрижку, так что теперь глаз радовали краски окружающей зелени, слух услаждало журчание струй. Кто-то из мудрецов сказал, что можно бесконечно долго смотреть на огонь и текущую воду, кто-то из юмористов добавил: и на то, как работают другие. Работать я люблю сама, вот в свободное от работы время с удовольствием и на огонь посмотрю, и на ручеек.

Поэтому порой после пробежки я и заглядываю в это райское место. Иногда встречаю здесь мою соседку по подъезду и тезку Татьяну, студентку экономического университета, подрабатывающую дворником. Во многом благодаря ее стараниям местные дикари еще не изуродовали этот уголок: каждое утро Таня выгребает отсюда мешок бутылок, банок, подметает окурки и другие продукты жизнедеятельности молодежи. Мы здороваемся и иногда перекидываемся парой слов о современных варварах.

Сегодня я позадержалась с Семеном и Татьяну не встретила, зато на моей любимой скамейке сидела, свесив голову на грудь, девушка. Наверное, задумалась о несчастной любви, бедняжка. Ну что ж, скамейка довольно длинная, если я пристроюсь с одной стороны, то не сильно помешаю. В конце концов, если ей не понравится, она может пересесть на соседнюю, а мне нужна именно эта: почему-то только у нее одной из всех ближайших лавочек высокая спинка, на которую очень удобно закидывать ногу для растяжки.

И все же я решила спросить:

– Можно, я составлю вам компанию? Доброе утро!

Ни на вопрос, ни на приветствие мне не ответили.

Уснула, что ли? И сидит как-то странно. Но, в конце-то концов, какое мое дело, пусть сидит как хочет! Пожав плечами, я начала упражнение. При очередном не совсем удачном замахе нога сильно стукнула по спинке скамейки. Краем глаза я увидела, как фигура на противоположном конце наклонилась и упала.

– Вам плохо? – кинулась я к девушке и поняла, что плохо ей уже давно. Настолько давно, что тело уже похолодело.

– Размялись, – вздохнула я и набрала номер службы спасения.

Рассказав о своей страшной находке, сделала еще один звонок.

Мой друг подполковник милиции Кирьянов почему-то не обрадовался, услышав мой голос в такую рань. Когда я сообщила, что нашла очередной труп, совсем не удивился, а только поинтересовался, не могла ли я сделать это попозже, хотя бы после того, как он побывает на планерке у генерала.

Я только вздохнула в ответ. В этот момент появилась милицейская машина. Общение с родной милицией (за исключением отдельных личностей типа Володи Кирьянова и Гарика Папазяна) никогда не доставляло мне большого удовольствия. Почему-то люди в милицейских погонах всегда очень специфически реагируют, узнавая, чем я зарабатываю на жизнь. Профессию частного сыщика они не воспринимают всерьез, а уж если сыском занимается женщина…

Прибывшие милиционеры очень удивились, почему я, выйдя ранним летним утром на пробежку, не взяла с собой пакет документов, удостоверяющих личность. Может быть, их возмутило то, что ни на майке, ни на шортах, и даже на кроссовках нет ни одного кармана, куда можно было бы положить паспорт и лицензию на сыскную деятельность? Они даже обыскали меня и остались недовольны, не найдя при мне ни огнестрельного, ни холодного оружия. Я бы на их месте отправила на исследование ключ от моего дома (во время утренней пробежки я надеваю его на шею на цепочке), чтобы выяснить, не явился ли он орудием преступления. Но чуть позже защитники правопорядка все-таки увидели замаскированную шарфом рану на груди девушки. И сразу же задались вопросом, не я ли ее замаскировала, а заодно спросили, куда я дела нож.

Тут еще нашлась свидетельница, прогуливавшая свою собаку, заявившая, что я была на площадке возле фонтана довольно долго. Оказывается, она шла за мной, в то время как я свернула на фонтанный пятачок, но сама прошла чуть дальше и встретилась с подружкой, с которой и болтала до приезда милицейской машины. Заинтересовавшись происходящим, дамочка тут же возжелала поделиться своими наблюдениями, а именно тем, что, по ее мнению, я провела на пятачке возле фонтана около получаса.

С ее расчетом времени я не была согласна и считала, что обнаружила отсутствие признаков жизни в соседке по лавочке минут через пять.

С неизбежностью провести несколько часов в милиции, отвечая на многочисленные вопросы и подписывая как свидетель, обнаруживший труп, страницы протокола, я смирилась. Ох, если бы при выборе маршрута утренней пробежки я повернула направо, а не налево, я бы уже давно нежилась в ванне. Вот и не верь после этого народной мудрости, советующей не ходить налево!

А вот с тем, что на меня собираются повесить убийство этой девицы, я мириться совершенно не собиралась, хотя следователь, заполнявший протокол, всячески убеждал меня облегчить душу и признаться в том, чего я не делала.

Судя по всему, практики у него было совсем немного, а вот гонора достаточно. Следователь тут же начал применять ко мне все те приемы, которым его учили в институте. Я даже кое в чем узнала себя шестилетней давности – начинающего работника прокуратуры, стремящегося показать, какая я умная и как быстро умею «раскалывать» преступников. Правда, мне кажется, что я в свое время не пыталась при этом унизить подследственного и не обещала сгноить его в тюрьме.

На мои деликатные намеки о том, что если бы я решила зарезать девушку, то постаралась бы и нож спрятать, и алиби себе обеспечить, молодой человек заявил, что, вызвав милицию, я как раз этим и занималась.

– Но я ведь ее даже не знаю! Зачем мне ее было убивать?

– Вот это мы и выясним, – заверил меня следователь и еще раз предложил признаться.

Я еще раз призналась, что все утро беседовала с Семеном Ножкиным, потом трусцой минут пять бежала к фонтанчику и минут пять разминалась рядом с трупом.

– Вы утверждаете, что не заметили, что рядом с вами мертвец?

– Откровенно говоря, я заметила некоторую неестественность ее позы, – сказала я, – но мало ли кто как сидит? Она выглядела как страдающая женщина – согнулась и свесила голову. Может быть, задумалась?

Молодой человек заставил меня еще раз восстановить мои передвижения за утро. Поинтересовался, кого я видела во время пробежки и особенно когда подходила к фонтанчику. Но, повторив свой рассказ в третий раз, ничего нового я не вспомнила. Лейтенант тоже не мог придумать новых вопросов и не знал, что со мной делать – отпускать не хотелось, все-таки какой-никакой подозреваемый, а отправить в камеру не решался, чувствовал, что обвинение в убийстве мне предъявить будет сложновато.

И лейтенанта, и меня спас Киря, который решительным шагом вошел в кабинет и отправил меня в коридор. О том, что он там говорил начинающему следователю, я могу только догадываться. Но после того, как меня пригласили обратно, тот изменил тон и быстренько подписал пропуск. Напоследок все-таки предупредил, что я остаюсь главным подозреваемым.

На мою благодарность за то, что вызволил меня, Кирьянов велел сказать спасибо генералу, который провел утреннюю пятиминутку всего за полтора часа (странно, но они показались мне вечностью). Кирьянов и довез меня до дома – утро было уже не раннее, и в спортивных шортах и маечке на улицах города я чувствовала бы себя не совсем комфортно, хотя в принципе как девушка без комплексов могла бы спокойно пробежаться.

От чашки кофе господин подполковник не отказался. Вкушая наш любимый напиток, я заверила друга, что не следила за пострадавшей и в данный момент нахожусь в отпуске за свой счет. Счет этот неплохо пополнился в результате последнего расследования и позволял теперь не только безбедно прожить пару месяцев, но и отложить некую сумму на домик в Болгарии.

Володя не поверил, что я не стану заниматься расследованием:

– Иванова, я тебя столько лет знаю, что могу поспорить на что угодно: ты обязательно сунешь свой хорошенький носик в это дело!

Его безапелляционность меня несколько разозлила, и я, рассерженная еще и на лейтенанта, проявившего непочтительность к лучшему сыщику Тарасова, поинтересовалась, что Кирьянов рассказал обо мне молодому следаку.

Подполковник заверил, что дал мне блестящую характеристику и порекомендовал поучиться у меня умению анализировать ситуацию и добывать сведения.

– То есть ты действительно считаешь, что я в очередной раз буду делать работу за родную милицию? – решила уточнить я.

Но Кирьянов не обратил внимания на мое возмущение и за-явил, что не может припомнить ни одного случая, чтобы я не ввязалась в расследование, к которому довелось прикоснуться.

– И потом, – подначил меня Кирьянов, – насколько я знаю, лейтенант заверил тебя, что ты остаешься главной подозреваемой.

Ох, зря он это сделал! В свой монолог я вложила все чувства, которые испытывала, наблюдая за потугами неопытного лейтенанта заставить меня признаться в том, чего я не совершала.

– Я, конечно, догадываюсь, милейший господин подполковник, что вы крайне заинтересованы в скорейшем раскрытии и этого преступления. Но во всех случаях, о которых вы вспомнили, я помогала лично вам. Вы согласитесь с тем, что одно дело – помогать вам, мой дражайший друг, и совсем другое – этому молодому нахалу. Сначала он просто брал меня на испуг, обвиняя в убийстве, а узнав, кто я, решил сгрести жар чужими руками. Против меня у него нет ни одной улики, я получила достаточно хорошее юридическое образование, чтобы не обращать внимания на потуги неопытной молодежи. И, кроме того, я бесплатно не работаю!

Мой переход на «вы» показал Кирьянову, что он переборщил с приколами, а я дошла до точки кипения. Посему стоит срочно ретироваться, что он и сделал с достаточной скоростью, напоследок заверив в своей готовности и в дальнейшем вызволять меня из-за решетки (если, конечно, я не совершу убийства).

Я не запустила в него чашкой только потому, что сама пью из той, что привезла из Парижа. Ее, естественно, жалко разбивать, а свою он успел вымыть и убрать на полку.

Интересно, что это я так возбудилась от самых обычных приколов Кири? В первый раз, что ли?

Пожелав мне приятного отдыха, Кирьянов удалился, а я незамедлительно приступила к делу: принялась решать, чем же заняться. Звонить подружкам, с которыми хотела посоветоваться насчет Жени Ножкиной, еще рано, лучше сделать это после обеда. Не придумав ничего оригинальнее водных процедур, я подошла к компьютеру, включила любимый диск (колонки моей новой стереосистемы расположены во всех комнатах) и собралась отправиться в ванную, чтобы пустить воду, когда взгляд остановился на обложке альбома девичьей группы. Блондинка с гитарой была очень похожа на девушку со скамейки, если ту, конечно, соответственно раскрасить и приодеть.

Бывают же совпадения! Я взяла с собой диск и, плескаясь под звуки музыки в морской соли, читала обложку альбома.

Группа «Сочетание чувств». Солистка Алина Светлова, бас-гитара – Даша Разметнова, гитара-соло – Светлана Измайлова (именно Света похожа на мою утреннюю «находку»). Есть еще Гульнара Манарова и Евгения Ножкина – клавишница и ударница.

Так вот в какой группе выступает дочка Семена. Судя по обложке, песен у них пока немного. А если вспомнить три произведения, из интереса прослушанные мною вчера, можно сделать вывод, что их творчество – девичьи сантименты, чистая попса.

Как бабочки на огонь, слетаются девчата на эстрадный блеск. Кто-то исполнит одну-две песенки и пропадает. Кто-то становится «звездочкой», греющейся в лучах настоящих звезд, которых знают и обожают массы. Эстрадных светил, затмевающих всех остальных, совсем немного. А так хотелось бы разнообразия. Любое настоящее творчество, будь то поэзия, изобразительное искусство, музыка – это умение найти свою тему, никем пока не раскрытую, свою интонацию, непохожую на других, способность петь своим, узнаваемым в череде других голосом и сказать то, что до тебя еще никто не сказал.

Однажды судьба свела меня с очень талантливой девушкой, выступавшей на «подпевках» у очередной эстрадной кометы. Девушка обладала таким сильным, красивым голосом, что я, удивившись, спросила ее, почему не она, а это чуть пищащее крашенное с ног до головы существо, стоит в центре сцены у микрофона? Девушка в ответ только усмехнулась: «А кому это надо? У меня же нет спонсора».

Вообще-то я всегда считаю, что профессионал обязательно будет востребован. Нужно только стараться честно и добросовестно делать свое дело, применять все знания, стремиться узнать больше, тогда признание придет, а с ним и достойное вознаграждение. Но, может быть, на эстраде другие законы? И как по этим законам сложится судьба Жени Ножкиной? Смогу ли я помочь ей не сделать первых ошибок, как надеется мой хороший знакомый Семен? Как оправдать его надежды?

Вот о чем я думала, сидя в ванне, когда раздался звонок моего сотового. Женщина, представившаяся Оксаной Чесноковой, попросила о встрече. Я извинилась и отказала – мой настрой на отпуск поколебать было нельзя, и, кроме того, я вроде бы пообещала Семену заняться его дочкой. Хотя, по большому счету, это и не дело вовсе, но заказ может заставить меня помчаться неизвестно куда, а вечером я обещала быть у Ножкиных. Однако сидеть в ванне все-таки расхотелось. Полюбовавшись в очередной раз на свою фигуру в зеркало на двери, я пошла на кухню, чтобы выпить еще одну чашку любимого напитка. Обнаружилось, что его запасы иссякают и настоятельно требуют пополнения, впрочем, как и все остальные – об этом мне сказал холодильник, испугавший пустыми полками. Да, шопингом я не занималась давненько, в последнее время все больше пищу духовную потребляла. Составив список необходимых продуктов, решила съездить на оптовку. Не то чтобы я вынуждена экономить на продуктах – доход у меня, конечно, не стабильный, но зарабатываю не только на хлеб с маслом, но порой и на икру – просто иногда в течение недели мне некогда бывает даже заглянуть в соседний гастроном, поэтому всегда полезно иметь запас консервов и пару лишних банок кофе, ведь, бывает, домой приезжаю только переночевать. И к тому же на оптовке товар посвежее – в округе универсамов развелось больше, чем покупателей. Так что теперь проблема не в том, чтобы купить нечто, а в том, чтобы оно было свежим и качественным.

Что значит правильная организация труда! Благодаря списку поход на оптовку не занял много времени. Вот только моего любимого сорта кофе не было. Так как этот возбуждающий напиток – одна из моих немногих слабостей, на нем я не экономлю, и для того, чтобы купить именно тот сорт, который люблю, готова объехать весь Тарасов. Но несмотря на мою решимость купить заветную пачку, ничего не получилось – этого сорта не было в тех магазинах, куда я заглядывала по дороге. Затащив домой две внушительных сумки с продуктами и определив запасы по местам, я решила прогуляться пешком до специализированного магазина в соседнем квартале. Лето выдалось жаркое, но прошедшая неделя порадовала парочкой гроз, которые обновили запылившуюся листву городских деревьев, и набегавшие время от времени тучки чуть-чуть освежали знойный воздух, так что пешая прогулка обещала некоторое удовольствие.

Выйдя из подъезда, я обратила внимание, что на лавочке рядом с соседкой-пенсионеркой, проводящей здесь весь день, сидит женщина, которую я до сих пор ни разу не видела.

В городских многоэтажках, содержащих в своем чреве количество жителей, сопоставимое с небольшой деревенькой, соседи по площадке не всегда знакомы. Но, тренируя наблюдательность и зрительную память, я заставила себя узнавать всех, кто живет в нашем подъезде. В этом мне как раз и помогла беседовавшая сейчас с незнакомкой Татьяна Никандровна. Уж ей-то каждый известен. Пару лет тому назад эта ярая сторонница организации ТСЖ для борьбы с коммунальными пиратами была частой гостьей в квартирах. Она убеждала нас в том, что хватит ждать милостей от властей и их ставленников в коммунальных службах, а нужно брать власть в доме в свои руки.

Я считаю, что деньги нужно зарабатывать, а не ждать подачек от родного государства в виде льгот на услуги ЖКХ и прочее. Но даже меня удивляют суммы, выставляемые в платежках, и, помнится, раньше я регулярно удивлялась: «За что?» – так как считала, что обозначенная цифра никак не соответствует уровню оказываемых коммунальных услуг. Но благодаря Татьяне Никандровне и еще нескольким активистам теперь управляющая компания отрабатывает каждый наш рубль, заплаченный за коммунальные услуги. Вот уже пару лет у нас в подъезде всегда чисто, вовремя меняются лампочки, вызвать электрика или сантехника не проблема. У нас обновилась детская площадка, заасфальтирована стоянка для машин, даже дворник появился!

Вежливо раскланявшись с соседкой, я направилась в новый магазин. Незнакомка последовала за мной. Не то чтобы я регулярно проверялась, я ведь сегодня не работаю, но привычка есть привычка, и слежку я почувствовала сразу. Точнее, это вовсе не слежка. Просто дама шла вслед за мной и появилась в том же магазинчике, что и я, повертелась у витрины, пока я рассчитывалась за желанную упаковку кофе, и вышла сразу же за мной. Даже не пытаясь скрываться, как и я, направилась обратно в сторону моего дома.

В таких случаях я чаще всего действую прямолинейно. Не стала изобретать велосипед и сейчас, а просто повернулась назад, подошла к даме и сказала:

– Слушаю вас.

– Татьяна Александровна, спасите! – Женщина расплакалась и кинулась мне на грудь.

Приплыли. Ну как можно рассуждать про отпуск, когда у тебя на груди рыдает потенциальная заказчица? Пришлось завернуть в ближайшее кафе, где я и узнала историю создания и перспективы гибели группы «Сочетание чувств».

Да-да, ко мне на грудь кинулась супруга продюсера Виталия Чеснокова, которой я отказала во встрече часа три тому назад. Если за это время она раздобыла мой адрес, то ее настойчивости можно позавидовать. Я не помещаю рекламу о своей детективной деятельности в газетах. Мой телефон передают друг другу заказчики, люди, которым я когда-то помогла, рекомендуют меня своим знакомым, попавшим в беду. А вот адрес знают немногие, и если Оксане Чесноковой за столь короткое время удалось его найти, то на ее предложение заняться расследованием, по-видимому, будет легче ответить согласием, чем отказом.

Маленькая стройная женщина с буйной гривой каштановых волос, большими выразительными глазами и донельзя испуганным взглядом, помешивая ложечкой в чашке, рассказала, что милиция задержала ее мужа, Виталия Чеснокова, продюсера группы «Сочетание чувств», по подозрению в убийстве Светланы Измайловой, солистки группы.

– Он не мог этого сделать! – причитала Оксана. – Он столько вложил в Свету, он так надеялся, что группа выйдет на московский уровень! Если бы кто-то знал, как долго Вит шел к этому, как трясся над каждой девочкой! Он родной дочери уделяет меньше внимания, чем своим артисткам! Конечно, он ругался на них, обижался, расстраивался, но чтобы убить? Ни один человек, знающий его, в это не поверит!

Диктофон я всегда ношу с собой. Достав его из сумочки, я предупредила Оксану о необходимости записи и попросила ее рассказать о муже и его детище как можно подробнее. Многие люди боятся диктофона, но Оксана в очередной раз вытерла слезы и охотно принялась вспоминать историю своей жизни с Чесноковым. Рассказчицей она была хорошей.

Виталий Чесноков долго искал себя. Парень с рабочей окраины получил в наследство от родителей отличный музыкальный слух, а вот с голосовыми данными не повезло. Поэтому в школьном вокально-инструментальном ансамбле он выступал не на первых ролях, хотя играл прекрасно: в солистах были ребята, которые пели лучше. А вот в студенческом клубе при университете, где разглядели его организаторские способности, Вит – так звали Чеснокова в музыкальной среде – оказался востребован именно как руководитель ВИА. Получив диплом физика, молодой инженер Виталий Александрович работал по распределению в одном из многочисленных НИИ, по вечерам поигрывая в ресторане. Когда вместе с прежней страной научно-исследовательский институт приказал долго жить, работа в ресторанном оркестре стала основной. Постепенно сложился интересный коллектив, даже свой композитор появился. Ребята рискнули принять участие в республиканском конкурсе и засветились на Центральном телевидении. Рванули в Москву, дали несколько успешных концертов, но тут солист получил выгодное предложение, амбиции его взыграли, и группа развалилась. Виталий вернулся в Тарасов, где его ждали жена и дочка, к разбитому корыту.

В ресторане уже играл новый оркестр. Инженеры составляли самую большую часть специалистов, стоящих на учете в центрах занятости. Деньги, которые совсем недавно зарабатывались довольно легко, в руки больше не шли. Спасибо теще, по знакомству пристроившей бывшего инженера и бывшего музыканта во Дворец детского творчества, который как раз поменял свое старое название (Дворец пионеров) на более длинное. Там его приняли на должность руководителя фотокружка. Но директор, женщина, увлеченная своим делом, всю жизнь посвятившая Дворцу, голые стены которого она приняла от строителей и превратила в детское царство, узнав о музыкальном прошлом Чеснокова, по-быстрому уволила пьющего и больше числившегося, чем работавшего, руководителя музыкального кружка. Нашла спонсоров, купивших инструменты, а от юных талантов отбоя не было, собралось даже три состава поющих и играющих детей.

Лет пять Чесноков оттачивал детские таланты, а заодно и свои организаторские способности: организовывал шефские концерты, учился зарабатывать деньги. Старшие его воспитанники выросли и разбрелись по вузам, средние «заматерели», были многочисленными лауреатами областных и даже республиканских конкурсов художественной самодеятельности. В ходе этих конкурсов Чесноков часто встречался с директором областной филармонии Егором Пензиным, который со временем предложил Виталию поработать у него. Очередная группа, числившаяся при филармонии, вместе с руководителем рванула покорять Москву. Пензин искал на их место преемников и обратил внимание на Чеснокова. Было решено проявить оригинальность и создать чисто девичий коллектив. Поющих и играющих девчат искали в консерватории, но классические певицы не оправдали надежд. И все-таки, со временем, постепенно отсматривая на различных творческих конкурсах поющих девчат, Чесноков нашел и солистку, и поющих музыкантов.

Первой из сегодняшнего состава группы Виталий пригласил клавишницу Гульнару Манарову. Она как раз была среди студенток консерватории, которых Чесноков выбрал в самом начале. Одна Гуля и осталась в основном составе, остальных девушек постепенно заменили.

Солистку Алину Светлову нашли на областном конкурсе студенческой самодеятельности, где она представляла исторический факультет классического университета. За нее еще пришлось пободаться с директором университетского клуба Марком Розиным, который уговаривал девушку стать солисткой университетского ансамбля, но филармония победила, ведь филармонические коллективы получали какую-никакую зарплату, что для студентки играло немалую роль.

Бас-гитаристку Дашу Разметнову переманили из ансамбля социально-экономического университета, где она училась на четвертом курсе. Ее Чесноков услышал на конкурсе авторской песни, который наподобие знаменитого Грушинского фестиваля стали проводить в одном из приволжских районов. Туда стали съезжаться таланты не только нашей, но и соседних областей. Чесноков, входивший в составе жюри, был очарован Дашей и пригласил ее попробоваться сначала на гитару-соло. Но потом, когда Пензин привел студентку сельхозакадемии Светлану Измайлову, стало ясно, что именно она должна быть на этом месте. Даша охотно согласилась стать поющей бас-гитаристкой.

Сложнее всех было найти виртуоза ударных инструментов. Пробовали то одну, то другую девушку, и вдруг Женя Ножкина пришла сама. После очередного концерта к Чеснокову подошла девушка и спросила, устраивает ли его работа девицы за барабанами. Когда тот признался, что не очень, Женя сказала, что она может лучше. Попробовали и пришли в восторг.

И девчата, и технические сотрудники, обслуживающие группу, трудились сутками. Чесноков связался с композитором, который писал песни для их «ресторанного» коллектива, и уговорил его послушать своих девчат. Тот пришел в восторг и подключился к работе. Собственный репертуар – важная составляющая успеха. И музыканты начали его нарабатывать.

Долго подбирали название. «Сочетание чувств» придумали в жарких спорах. Творчество, талант, амбиции объединили коллектив. После двух месяцев напряженных репетиций состоялись первые концерты, которые прошли на «ура» – зрители устраивали овации, о группе заговорили в музыкальных кругах. Сделала свою роль и умелая реклама. Пензин свел Чеснокова со своими коллегами – руководителями филармоний соседних областей, которые подсказали, как организовать концерты у них. Конечно, не всегда хватало денег, певицы простужались, костюмы были бедноваты, а инструменты оставляли желать лучшего, но азарт первых успехов компенсировал все.

Оформив кредит, Виталий арендовал помещение и оборудовал звукозаписывающую студию. Диск получил высокую оценку у специалистов. Качество аппаратуры оценили тарасовские музыканты и стали в очередь. Группу стали охотно приглашать на гастроли, девчата начали зарабатывать не то, чтобы уж очень много, но неплохо для студенток. Нашелся и спонсор, который одолжил Чеснокову деньги на дальнейшее развитие под божеский процент, как он объяснил «из любви к искусству», а скорее всего, для того, чтобы иметь возможность в разговоре среди своих прихвастнуть: «Моя группа».

И все же вместе с успехом пришли и проблемы. А в последнее время неприятности посыпались одна за другой.

Алина Светлова «зазвездилась», у нее разладились отношения с другими девушками. Частые слезы, периодические истерики стали всем надоедать. А садившийся время от времени голос ставил под вопрос концерты. Сама Алина пела все меньше, другим девушкам приходилось брать основную нагрузку на себя.

По словам Оксаны, Виталий сильно нервничал от ее фокусов, возил ее по врачам, но девушка впала в депрессию и выступала все хуже.

То ли дурной пример оказался заразительным, то ли по каким своим причинам, но странно начала себя вести и Женя Ножкина. Она пришла в ансамбль такой серьезной, скромной девочкой. И вдруг как будто с ума сошла, повела себя вызывающе, мало того что развела кучу поклонников, так стала пропускать репетиции, а один раз на концерт опоздала. А что за концерт без ударных? Ее тогда прямо на сцену привел какой-то крутой поклонник, который и увез сразу же после окончания выступления, так что Вит не смог даже поговорить с ней – ему пришлось звонить Жениному отцу, просить его принять меры. Но какие меры в наше время можно принять к совершеннолетней девице?

Мне пришлось признаться Оксане, что про приключения Жени Ножкиной мне уже известно, и я даже пообещала ее отцу встретиться сегодня с девушкой, чтобы побеседовать о жизни, чем и был вызван мой первоначальный отказ увидиться с Чесноковой.

Оксана понимающе покивала головой и продолжила рассказ о злоключениях группы «Сочетание чувств».

Неделю тому назад всех выбила из колеи пропажа диска с записью новой песни. Этой песни как раз не хватало для формирования нового альбома, на ее создание группа потратила много студийного времени. Сначала были проблемы с текстом, который не ложился на музыку, потом, когда поэт принес понравившийся всем вариант, Алина начала хрипеть, и, несмотря на мастерство звукооператора, продюсер раз за разом браковал сделанное. Потом композитору пришла в голову новая идея аранжировки. И пришлось все переписывать – тут уж рассвирепел Чесноков, который вспомнил, сколько стоит студийное время. Зато получилась действительно классная вещь, которая должна была стать заглавной и в концертах, и в диске. И вдруг уже готовый диск исчез – в полном смысле этого слова. А когда звукооператор Максим Куркин сказал, что и в студийном компьютере файл с песней не сохранился, девчата приуныли, а Чесноков в пух и прах разругался с Максимом, пригрозив уволить того, если он не восстановит плоды трехнедельного труда.

– Я пробовала уговорить Виталия не ссориться с Максимом, – рассказывала Оксана, – таких специалистов, как Куркин, у нас Тарасове просто нет. Достаточно сказать, что именно он записывал альбомы тарасовских групп, проникших на «большую» эстраду республиканского уровня. Но они оба шумели так, что стены тряслись. Мужчины дулись друг на друга очень долго, и производственный процесс встал. А тут у Даши Разметновой младший брат пропал. К истерикам Светловой добавились приступы отчаяния Дарьи.

По словам Оксаны, родители Даши погибли в автокатастрофе три года тому назад. Девочка только поступила в экономический. Тогда еще была в живых бабушка, которая и взялась за воспитание ее младшего брата и совсем еще маленькой сестры. Но года через полтора умерла и бабушка. Сестренку забрала тетя, а вот брат Слава остался на попечении Даши. По-видимому, у паренька начался переходный возраст, и он начал проявлять характер. В один прекрасный день сбежал из дома, прихватив часть накопленных денег. Поэтому Даша сначала опоздала на перезапись утерянной песни (она бегала по друзьям Славы, пытаясь узнать, куда он мог деться), а когда пришла, была неработоспособна. Виталий, естественно, подключился к розыскам, но узнать, куда делся младший Разметнов, и выловить паренька пока так и не удалось.

На днях в студию позвонила Гульнара Манарова и, плача, сообщила, что отец запретил ей выступать и не выпускает из дома. Обещал замуж насильно отдать, если не бросит группу.

А сегодня к ним домой прибыли сотрудники милиции и забрали Виталия «до выяснения обстоятельств». Попозже Чесноков позвонил жене и сказал, что его обвиняют в убийстве Светланы Измайловой.

Ни к мужу, ни к следователю Оксане прорваться не удалось, тогда она позвонила своей подруге Екатерине Тепловой. Супруга Екатерины в свое время тоже обвиняли в убийстве. Катя и дала ей мой телефон, а потом и объяснила, где я живу. Всезнающая активистка Татьяна Никандровна показала ей меня. Идя за мной следом, Оксана, не забывшая мой решительный отказ, подбирала наиболее убедительные слова, но когда я повернулась и направилась к ней, все их забыла и поступила, как оказалось, наилучшим способом: расплакалась у меня на груди.

Теперь, по-прежнему со слезами на глазах, она сидела напротив и ждала моего решения.

Разозленная на начинающего следока, я все еще не отошла и не хотела связываться с расследованием убийства, поэтому попробовала уговорить Оксану не нервничать и немного подождать: «молодой» хватает всех подряд в надежде, что в сети попадется крупная рыба. Если у Чеснокова будет надежное алиби на момент убийства, то вообще волноваться незачем. Оксана заверила, что Виталий весь вечер и всю ночь провел дома, лечил нервы и никого не хотел видеть, поэтому даже на телефонные звонки не отвечал. Я пока не стала объяснять женщине, что это, как и то, что никого у них не было в гостях, скорее ухудшало положение дел – к ее собственным словам «молодой» отнесется с недоверием.

А вот чередой пропаж и несчастий в группе «Сочетание чувств» я заинтересовалась и пообещала разобраться.

Взяв у Оксаны все известные ей адреса и телефоны и договорившись, что она добудет остальные номера, которые мне необходимы, но которых сейчас у нее нет, я вернулась домой. Время поджимало. До встречи с семейством Ножкиных оставалось совсем немного, а я еще не проконсультировалась со специалистами.

Сотовый телефон Люси, посвятившей себя воспитанию подрастающего поколения, предложил мне оставить голосовое письмо. Значит, она ведет уроки, хотя время уже далеко послеобеденное. Когда я узнала, что в тарасовских школах все еще есть двухсменка, очень удивилась. На дворе XXI век, а дети вынуждены ходить на занятия во вторую смену! О каком качестве знаний можно тут говорить?!

Да и нагрузка на учителей такая, что выдержать может не каждый. Среди моих знакомых, окончивших педагогический, мало кто выбрал школу – получив диплом педагога, молодые специалисты работают кем угодно, только не сеют «доброе, мудрое, вечное». Поэтому тем, кто все-таки выбирает делом жизни педагогику, нужно памятник при жизни ставить. Как раз Люся – одна из тех, кто достоин монумента. Она готова день и ночь проводить в школе, ходить вместе со своими воспитанниками в походы, писать сценарии праздников, придумывать им темы рефератов и презентаций, искать в Интернете, в каких бы еще конкурсах поучаствовать ее талантливым питомцам, чтобы проявить себя, получить нужные навыки и опыт. Ей доверяют тайны и советуются о том, как жить дальше, она постоянно кому-то помогает, кого-то воспитывает. Она вечно занята, но всегда на всех находит время. Поэтому я не стала огорчаться тому, что не дозвонилась – увидев мой номер во входящих, Люся перезвонит, как только появится возможность.

А вот психолог Дина на мой звонок ответила сразу. Когда я обрисовала ситуацию, сказала, что может дать адрес хорошего психотерапевта. Потом усмехнулась и посоветовала не перегружаться: девочка перебесится, наделает ошибок и успокоится.

– Главное, – сказала Дина, – не запрещать ей ничего, не закатывать истерик, а просто беседовать, рассказывать о том, какая это сложная штука – жизнь. В молодости многие проходят путь проб и ошибок. Если родители вовремя не рассказали, какие искушения поджидают на пути во взрослую жизнь, остается надеяться, что судьба не будет слишком жестока.

– А отцу-то что делать? – Я не смогла скрыть свое возмущение такими общими словами.

– Я же предложила тебе телефон психотерапевта, – невозмутимо ответила Дина, – для собственного успокоения он может с ним побеседовать. А на деле нужно просто подождать, пока девочка перебесится. Тебе же могу порекомендовать выяснить, кто предмет ее страсти. И если это не подлец и подонок, то ничего делать не нужно. Если же он не внушает доверия, то расскажи ей о нем все, что удастся узнать. Только не гарантирую, что она тебе поверит.

Едва я отключилась, как перезвонила Люся. В отличие от психолога учительница переадресовывать меня ни к кому не стала, а как только я обрисовала ситуацию, выдала рекомендацию, которую я и приняла к руководству к действию.

Вот так, выслушав профессионалов, я собралась к Ножкиным. Семен жил в нескольких кварталах от меня, поэтому я пошла пешком. Помня о том, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, я еще утром заказала соседке с первого этажа Клавдии Сергеевне блинчики с мясом. Такую мастерицу, как наша тетя Клаша, еще поискать. Готовить она любит, а так как от прежде большой семьи – дети разъехались, а муж умер – она осталась одна, то с у довольствием угощает соседей. Слава о Сергеевне-кулинарке разнеслась по всему дому, и вечно занятые бизнесвумен начали заказывать то одно, то другое блюдо к семейным торжествам, а наиболее продвинутые – и к воскресному ужину или обеду, ведь это вкуснее и наполовину дешевле, чем ресторанный заказ, а уж за доставку на дом вообще платить не приходится!

Блинчики получились на славу, мне даже казалось, что аппетитнейший запах распространялся следом за мной, несмотря на то, что кушанье было упаковано в пластмассовый контейнер. Это подтвердил и Семен: когда я вошла к нему в прихожую, он повел носом и не удержался от вопроса, чем это так восхитительно пахнет. Я улыбнулась и поинтересовалась, где у них кухня.

В здесь, в самом главном «кабинете» любой хозяйки дома, женской руки как раз не чувствовалось: очень чисто, но скучно. Видно, дочка Семена, уйдя целиком в музыку, не рвалась заниматься хозяйством. А может быть, отец не хотел загружать девочку кухонными работами.

Пришлось взять власть в свои руки и разыскать большую тарелку. Выложив блинчики, я поинтересовалась, будет ли чай. Засуетившегося Семена усадила за стол и велела командовать.

– Где чайный сервиз? – Этот вопрос привел Семена в замешательство. Предложенные мне разномастные бокалы я отвергла. Тогда Ножкин повел меня в зал, где в стенке отыскались запылившиеся чашки с блюдцами.

Когда я отмывала посуду, вошла Женя. Нельзя не отметить, насколько хороша у Семена дочка. Про фигуру и говорить не стоит – даже в джинсах и маечке она смотрелась на все сто. Меня поразило, насколько выразительное лицо у девушки. Пышные рыжие волосы удачно гармонировали со светло-коричневыми, просто золотистыми глазами, которые удивленно смотрели на меня. Настолько удивленно, что мне даже показалось, что девушка впервые видит здесь (я имею в виду кухню) женщину.

Девушка критическим взглядом обвела меня с ног до головы и поинтересовалась, что здесь происходит.

– Здравствуйте, Женя, – пассивная роль не по мне, поэтому я решила взять ситуацию в свои руки, тем более что Семен стушевался и, похоже, даже не собирался объяснять причину моего появления. Вообще-то как раз о том, как озвучить эту причину, мы с Семеном еще не договорились. В бою Ножкин всегда отличался отличной реакцией. Сейчас ничем подобным и не пахло, плюс ему почему-то изменило и всегда присущее хладнокровие: Семен то краснел, то бледнел.

Я загородила Женю спиной и скорчила Ножкину зверскую рожу, два раза подмигнула и послала поцелуй.

Ножкин почесал начинающуюся лысину, махнул рукой и сел в угол. По-видимому, он решил, что мне виднее, что делать. Я тоже так считала, поэтому рванулась в бой. Не зря подружки вооружили меня последними достижениями педагогики и психологии. Но я, как всегда, принялась действовать так, как никто не ожидал.

Как-то Киря, которого я куда-то подвозила, заметил, что когда на светофоре загорается желтый свет и я должна принять решение: затормозить или прибавить скорость, чтобы быстрее проехать перекресток, – я обязательно давлю на газ.

Конечно же, и у Ножкиных я начала форсировать события.

– Мы с Сеней решили, что нам с вами пора познакомиться, – я изобразила улыбку и захлопала глазами. – Будете блинчики? По-моему, сегодня они получились особенно удачно.

– С «Сеней»? – еще раз удивилась Женя, а мой друг еще больше покраснел.

Я кокетливо улыбнулась.

– Конечно, буду! – Девушка уселась за стол и с вызовом посмотрела на меня.

– Где у вас заварка? – спросила я ее.

– Я сама! – Так, кажется, сама мысль о том, что здесь будет хозяйничать чужая тетка, привела Женю в шоковое состояние.

– Женечка, мне будет так приятно поухаживать за Сеней, – просительно протянула я и выцарапала пачку с заваркой из рук девушки. Сполоснув чайник, я заварила чай, накрыла его полотенцем и принялась расставлять на столе чашки и тарелки, нашла вилки с чайными ложками, разложила и их.

Ошарашенная Женя присела рядом с Семеном, обреченно смотревшим на меня. Я еще раз незаметно для девушки подмигнула ему и принялась разливать чай, а потом, не говоря ни слова, водрузила на тарелки каждого по три блинчика и сама принялась уплетать угощение за обе щеки.

Семен машинально откусил блинчик, потом, распробовав, отдал дань мастерству тети Клаши. Когда его тарелка опустела, я вопросительно посмотрела на него, подложила еще и, подперев кулаком щеку, начала умильно смотреть, как он ест.

Уж не знаю, чем они оба питались до моего прихода, но блинчики сразили их наповал. Впрочем, Женя быстро пришла в себя:

– А вы разве не на диете?

– Что ты, дорогая, я очень люблю мучное!

– Честно? А как же фигура? – В девочке проснулся интерес.

– Ты считаешь, что мне пора начать о ней заботиться? – спросила я на полном серьезе.

Как бы ей ни хотелось сказать мне какую-нибудь пакость, все-таки пришлось признать, что я в отличной форме.

Я добровольно объяснила, что, во-первых, это природа: я по генотипу не склонна к полноте, а во-вторых, веду суперактивный образ жизни: если я не бегаю по работе, то выкладываюсь в спортклубе, где мы, кстати, с Семеном и познакомились.

– А еще один рецепт я выдам тебе, когда нас папа не будет слышать, – теперь я подмигнула уже девушке.

– Вы, как и папа, занимаетесь карате? – почти восхитилась начинающая певица. – А меня мама не пустила в эту секцию.

– Значит, это не твое, – решила я. – Ты же профессионально занимаешься музыкой.

– А откуда вы знаете?

– Я даже слышала ваши «Одиночество вдвоем», «Восточный экспресс», «Все равно я тебя разлюблю». У меня ваш альбом есть.

– Вы купили? – недоверчиво спросила Женя.

– Получила бесплатно в нагрузку к другому диску, – не стала скрывать я, – но мне понравилась ваша обложка и я прослушала несколько песен. А когда Семен рассказал, что ты в группе, то просмотрела альбом еще раз.

– И как?

– Я принадлежу к другому поколению, у нас были другие песни, – не стала скрывать я. – Но ведь если ты учишься в консерватории, то тоже имеешь представление о другой музыке.

– Значит, вам не понравилось?

– Ну, почему? Вполне в духе времени. Ваши песни будут востребованы вашими сверстниками. А если вы еще и над текстами поработаете, то и старшим понравитесь. Сложно было в группу попасть?

– Вы знаете, сама удивилась, насколько легко меня взяли. У них уже определился состав, когда я пришла к продюсеру и попросила меня прослушать. У них ведь действительно на ударных слабенькая девочка играла. Я еще в школьном ансамбле руку набила, так что выдала все, что умею.

– Нравится?

– Очень! – У Жени горели глаза, она забыла, что меня нужно ревновать к отцу.

– И как ты совмещаешь учебу с выступлениями?

– Последнюю сессию сдала с напряжением, пару экзаменов даже пришлось пересдавать. Особенно много проблем с преподавателем по специальности, я ведь виолончелистка, обязана играть в оркестре, в ансамблях, а это все сложно совмещать с расписанием выступлений группы. Но наш продюсер – такой молодец! Он сумел договориться, чтобы мне предоставили индивидуальный план. В этом семестре уже легче.

– У тебя, наверное, вагон поклонников? – наконец-то я подошла к особо интересующей нас теме.

Женя равнодушно пожала плечами.

– Не поверю, что по тебе не сходит с ума половина тарасовских парней, – продолжала настаивать я. – Девушка за барабанами – это должно возбуждать, или я не разбираюсь в мужчинах!

– Да, знаешь, сколько козлов предлагают побарабанить вместе, – удовольствия в ее голосе я не почувствовала, скорее проскользнули нотки горечи.

– А тот, от которого ты бы хотела получить предложение, молчит? – интуитивно сделала я вывод.

Женя опустила голову и усмехнулась.

Ну, вот и вся история. Девочка пытается вызвать ревность какого-то тупицы, не обращающего на нее внимания.

Остается только выяснить, кто этот тип: на радость или на беду встретился он на Женином пути. Нужно будет обсудить с Семеном, стоит ли нам вмешиваться в историю девичьей любви. Мне кажется, придет время, если будет что-то действительно серьезное, она сама все расскажет отцу. А пока пусть поиграет во взрослые игры. Это жизнь.

От неразделенной любви лечит только время или новое увлечение. Хочется надеяться, что судьба будет к девочке благосклонной. Вообще-то творческие натуры тяжело переживают неразделенную любовь. Для некоторых она становится стимулом для создания замечательных произведений. Кое-кто остается одиноким на всю жизнь, не найдя в других тех качеств, что привлекли в былом возлюбленном. Хотя, скорее всего, все эти переживания остались в прошлом веке. Современная молодежь проще смотрит на жизнь и партнеров. Хочется верить, что и Женю минует чаша разочарования в любимом.

Пауза затягивалась, и я постаралась перевести разговор на другую тему, мне ведь еще предстоит узнать подоплеку многих событий в группе «Сочетание чувств».

– Да, повезло тебе, столько девушек хотели бы оказаться на твоем месте. Но ведь, наверное, это только на сцене все так красиво и празднично?

Женя тоже с радостью сменила тему.

– Да, какой уж праздник. Пашешь, пашешь, как проклятый, а твои записи теряют.

– Как теряют?

«Ну-ка, ну-ка, поподробнее об этом», – мысленно взмолилась я: Женя вновь вышла на интересующую меня тему.

– Да так, записывали мы последнюю песню, записывали, а потом оказалось, что и диск утерян, и самих записей в компе нет. Шума было! Больше всех звукооператор выступал, жаловался, что кто-то стер запись. А кто мог в его комп влезть? К Интернету тот не подключен, запаролен – никто чужой зайти не мог.

– И кому это надо? – поинтересовалась я.

– Понятия не имею. Мы уж с девчонками думали-думали. Украсть саму песню не получится – композитор на нее уже права оформил. А авторские права у нас сейчас начали защищать, плагиат не проходит – себе дороже. В конце концов, мы пришли к выводу, что это какой-нибудь фанат диск спер и теперь любуется.

– А файл из компьютера тоже фанат стер? – Я не стала скрывать скептических ноток в голосе.

– Да нет, Максим сам как-нибудь не на ту клавишу нажал, а теперь боится признаться.

– Профессионал такого класса, как Максим, не может нажать не на ту клавишу, когда речь идет о его работе, – безапелляционно заявила я.

– Вы его знаете? – удивилась Женя.

– Я слышала о нем от многих, и все считают, что это мастер высокого класса. И потом, то, что легко стереть на компьютере, не так уж трудно восстановить.

– А кем вы работаете? – насторожилась девушка.

– Занимаюсь информационными технологиями, – я почти не соврала.

– Это связано с музыкой? – решила уточнить Женя.

– И с музыкой, и с психологией, и вообще с человеческим поведением, – нет, надо менять тему, решила я и спросила: – А что вам приготовить в следующий раз?

Удивились оба, и Семен, и Женя, и мне оказалось легко перейти к расспросам о взаимоотношениях в группе. Женя рассказала, что, в общем, девочки не вредные. Больше всех она дружит с Гулей Манаровой – обе они студентки консерватории, обе решали одинаковые проблемы с переходом на индивидуальный график занятий, переживали зависть и приколы однокурсников. Гуля учится на третьем курсе, она охотно помогала первокурснице Жене, даже свои конспекты давала – они у нее все сохранились. И вообще Гуля – девочка интеллигентная, неконфликтная, общаться с ней одно удовольствие, не то, что с Алиной Светловой. Может быть, солистке и положено быть капризной – так она самоутверждается. Но не до такой же степени! Алина всех извела своими причудами. Особенно продюсера, он даже пригрозил ей, что сделает солисткой Свету Измайлову. Света поет не хуже, да еще и на гитаре играет! А Алина только петь может, поэтому она попритихла. Но, сократив число громких скандалов, Алинка слегка затаилась, а Свете сказала: «Только попробуй! Подумаешь о моем месте – убью!»

Рассказ Жени прервал звонок домашнего телефона. По-видимому, звонивший интересовался, почему девушка не отвечает по мобильному, и она начала оправдываться, говоря, что сдавала экзамен, поэтому отключила телефон, а не включала потому, что устала и не хотела ни с кем общаться. Потом Женя побледнела и растерянно посмотрела на нас:

– Свету убили, – на ее глаза навернулись слезы, – еще утром. Я экзамен сдавала, телефон отключила, до меня никто не мог дозвониться, – она повторила для нас то, что уже сказала телефонному собеседнику.

Я подошла к плачущей девушке, обняла ее и погладила по голове. Женя вцепилась в меня и разрыдалась:

– Чеснокова арестовали! Этого не может быть! Это не он! Он не такой…

Начинающуюся истерику нужно было гасить немедленно.

Я подошла к раковине, намочила полотенце и приложила мокрую ткань к лицу Жени.

– Не переживай, милиция разберется, найдет настоящего виновника.

– Вы не понимаете, он замечательный, он такой талантливый, он так нас всех любит! – опять начала накручивать себя девушка.

– Женя, – я постаралась отвлечь ее, – расскажи мне, может быть, ты что-то слышала, заметила что-то особенное, нетипичное. Кроме Алины, кто еще не любил Свету?

– Да все любили! Веселая, невредная, компанейская. И Алинка невсерьез бросила эту угрозу – просто в сердцах. Они потом помирились. Света и так не на последних ролях в группе была, сама в некоторых песнях солировала. Ой, что же теперь будет? Ведь у нас через три дня концерты в соседней области, уже билеты проданы!

– По-моему, вам нужно собраться и в память о погибшей Свете провести концерты! Этим вы и Чеснокову поможете.

Девушка взяла себя в руки и начала обзванивать подруг, предлагая собраться, чтобы обсудить происшествие и наметить план действий.

Когда она убежала, Семен растроганно поблагодарил меня:

– Таня, она тебе рассказала столько, сколько я не слышал за последние три года!

– А ты пытался услышать? Или только предъявлял претензии: ты должна, ты обязана, я хочу, чтобы ты сделала это, стала такой? – на этом я остановилась, заметив, что сама перехожу на нравоучения.

Распрощавшись, мы с Ножкиным договорились держать друг друга в курсе событий.

Взглянув на часы по дороге домой, я решила, что девять вечера – не слишком позднее время для звонка другу, и уже нашла в телефоне номер Кири, когда вспомнила свои утренние уверения в том, что я не буду заниматься этим делом. Что же делать – признать правоту Кирьянова и пойти к нему на поклон? Делать этого не хотелось до смерти. А спрошу-ка я Гарика Папазяна, другого моего милицейского друга, о том, что он знает о расследовании убийства на бульваре.

Гарик моему звонку не удивился – он уже пообщался с Кирьяновым и был в курсе моего утреннего приключения. Больше того, ждал моего звонка, поэтому сразу приступил к делу и рассказал, что следователь вовсе не арестовывал Чеснокова, а пригласил продюсера, чтобы выяснить, кому была выгодна смерть Светланы, и узнать о взаимоотношениях в группе. Вспомнив утро и приемы работы лейтенанта, я поняла, что задержание «на всякий случай» вполне в его духе, и не удивилась, что Чеснокову пришлось весь день провести в милиции. С Гариком мы договорились обмениваться, как всегда, информацией.

Дома я раскинула кости и выяснила, что «пока я медлю, будущие удачи могут пострадать, а тайные замыслы врагов возмужают» – об этом сказали мне выпавшие цифры: «7+36+17». Но разве я медлю?

Я позвонила Оксане Чесноковой, которая продиктовала мне телефоны и адреса девушек и рассказала, что Виталий вернулся домой поздно, очень расстроенный, говорил с ней мало, только нецензурно охарактеризовал работу следователя и сказал, что такими способами убийцу не найдут, и поэтому рассказ о ее встрече со мной воспринял одобрительно. Потом она передала трубку Чеснокову, с которым мы договорились увидеться завтра и все обсудить.

Встреча состоялась рано утром. Мы понравились друг другу сразу же. Нет-нет, это не сексуальное чувство. Мы заинтересовались друг другом как профессионалы, каждый в своем деле. В Виталии чувствовалась одержимость: он нашел свой путь в жизни и получал удовольствие от того, чем занимался. Чесноков любил «своих девочек», которых сумел объединить в творческий коллектив, как талантливый скульптор, стремился вылепить из них оригинальные личности. О каждой он знал и мог рассказать многое: их сильные и слабые стороны, возможности и недостатки, успехи и неудачи. Чесноков осознавал, что он только в начале пути, что впереди колоссальный объем работы. И теперь какой-то подлец уничтожил «его девочку»! Продюсер был готов разорвать того собственными руками.

Его увлеченность захотелось поддержать. Мы обсудили цепочку неприятностей, о которой я узнала вчера от Оксаны. Случайна ли эта цепочка? Мне и предстояло это выяснить. Что-то подсказывало мне, что убийство – это вершина айсберга. Разобравшись с подводными массивами, то есть с цепью неприятных происшествий, случившихся за последнее время в группе, мы подберемся к вершине.

Виталий согласился со мной и попросил начать с Гульнары Манаровой.

– Когда все начиналось, я встречался с ее отцом, – рассказал продюсер. – Я понимал, что воспитанная в восточных традициях девочка очень зависит от воли отца. Он показался мне современным человеком, не деспотом. Мы обговорили, на каких условиях его дочка может выступать на сцене, я их безоговорочно принял и строго соблюдал. И вдруг строжайший запрет. Девочку буквально посадили под замок. – Потеря Светланы очень скажется на коллективе, – продолжал Виталий. – Если мы останемся еще и без Гули, на группе можно будет ставить крест. Через два дня у нас начинаются гастроли. Билеты проданы. А Манаров даже говорить со мной не хочет. Вся надежда на вас.

Виталий рассказал мне, как добраться до дачного поселка, где строгий отец спрятал дочку. Туда я и отправилась.

Гордость тарасовцев – Волга. Сюда еще не дошли амбиции защитников природы, и особнякам, выросшим в последние годы на берегах, пока ничего не угрожает. Дачные участки, вольготно раскинувшиеся в пойме, постепенно застраиваются добротными домами. Есть тут и своя «долина бедняков» – поселок, к которому ведет вполне приличная дорога (большая редкость в нашей губернии), расположившийся недалеко от областного центра. Проникнуть в него мне помогло знакомство с Вероникой Нестеровой, владелицей агентства «Домашний очаг», специализирующегося на операциях с недвижимостью. С некоторых пор Вероника расширила круг своих услуг и стала не только помогать с куплей и продажей квартир и домов, но и сдачей их в аренду.

Конечно, большинство россиян, имеющих достаточный доход, предпочитают проводить отпуска в Египте, Турции и прочих островах. Но есть и такие странные люди, которые с удовольствием проводят несколько недель в центральной полосе России. Таким чудакам Вероника помогает арендовать жилье на берегу Волги.

Когда я объяснила Веронике, что мне нужно на недельку поселиться в поселке Затонный, она тут же выдала два адреса. Везение не изменило и в этот раз. Один из домов оказался по соседству с Манаровыми.

Через полчаса, внеся необходимую сумму денег, я получила ключи, а еще через час осматривала уютный особняк в нужном месте. Закинув в холодильник пачку сарделек и пару коробок сока, я развесила на плечиках в шкафу блузки и сарафан и, переодевшись в купальник, на который натянула шорты и майку, отправилась на пляж.

Участок спускался на берег Волги. По закону берег этот не должен быть огорожен – Волга пока еще не приватизирована. Но у владельцев здешних особняков свои отношения с законом, так что прекрасный кусок песчаного пляжа, примыкающего к дачному участку, был только в моем распоряжении. Полную недоступность для посторонних обеспечивал мощный забор из металлической сетки, уходящий метров на пять в воду. Все это было бы прекрасно для любых отдыхающих, кроме меня. Мне как раз нужно общение. Изучив пустынный берег, я стала искать другие варианты. Итак, если забор нельзя преодолеть посуху, его можно объехать по воде. Значит, попробуем добыть плавсредство. На северном конце моего пляжа построены небольшие мостки, напоминающие небольшой причал, значит, сюда пристают какие-нибудь катера. Вот только где здесь поблизости можно взять катер?

Кроме основного дома, на участке было несколько сараев. В прихожей висела большая связка ключей, один из которых подошел к сараю, где хранилось пластмассовое изделие – нечто среднее между байдаркой и каноэ.

«Тяжеловато, конечно, но если поднапрячь накачанные мышцы, дотащить эту штуку до воды мне вполне удастся», – решила я, волоча желтую штуковину к кромке воды.

Сказано – сделано. Вот я уже качаюсь на небольшой волжской волне, осваивая миниатюрную лодочку. Грести я люблю и умею. Несмотря на то что до сих пор гребла в основном лишь на громоздких прогулочных лодках в городском парке, управление пластмассовой малюткой освоила быстро. И с удовольствием прокатилась вдоль берега, развивая неплохую, как мне показалось, скорость. Физическая нагрузка потрясающая – вот как лишние килограммы сбрасывать! Удовольствие я получила, а вот в процессе проникновения в дом Манаровых с места не сдвинулась. Их часть пляжа пустовала, хотя на берегу стояло несколько шезлонгов и лежаков, на одном из которых лежало оранжевое полотенце. А на пластмассовом столике под тентом виднелись бутылки и стаканы. Значит, с утра здесь кто-то отдыхал. Ну что ж, подождем.

Я выволокла лодку на берег и вернулась домой.

Где еще может быть народ? Займемся изучением окрестностей.

Открыв в ноутбуке карту местности, я выяснила, что Затонный расположился на протяжении трех километров по берегу Волги. Спутниковый снимок показал, что заправка – на северном въезде в поселок, а в центре – скопление машин возле одноэтажного строения. Посмотрим, что там такое.

Шорты я переодевать не стала, но майку поменяла. На ярко-розовом трикотаже написано: «The way of love». Сегодняшний путь вряд ли приведет меня к любви. А вот прийти к новым знаниям мне бы очень хотелось. Мягкие белые кроссовки-мокасины, соломенная шляпка и очки от солнца завершили наряд. Идти пешком? Нет, пожалуй, лучше поеду.

Несколько лет подряд я ездила на бежевой «девяточке», очень любила ее и благодарна своей машинке за то, что не раз она выручала меня в сложных ситуациях. И все же поменяв ее на «Ситроен», я поняла тех, кто заявлял о своей приверженности к иномаркам.

Чем я руководствовалась, выбирая новую машину? Состоянием души. Я, конечно же, внимательно прочитала несколько форумов автолюбителей, в которых они говорили о достоинствах и недостатках своих железных коней, поспрашивала знакомых, походила по салонам, но ни к чему конкретному не пришла, пока не увидела СВОЮ машину. Я узнала ее сразу, а как только села за руль, поняла, что она ждет именно меня. Мы почувствовали друг друга сразу и с первых мгновений начали получать удовольствие от общения.

Сначала я ласково называла автомобиль «моя француженка» по аналогии с моей «девяточкой», но потом поняла, что ошиблась: «Ситроен» – мой мальчик. И автомобиль с этим согласился. С тех пор наша взаимная любовь стала еще крепче и надежнее.

Поэтому обращение «Ну, поехали, дорогой» стало традиционным, мне кажется, что без него мы и с места не тронемся.

Вот и сейчас я нежно погладила руль и пригласила машину проехаться сначала до заправки, а потом позаботиться о пище насущной для меня.

Едва я подъехала к заправке, как ко мне подбежал паренек в фирменной майке и бейсболке с эмблемой, я дала ему денег и попросила заполнить бак. Молодой человек попробовал отдать мне сдачу, но я отрицательно покачала головой. Тогда парнишка предложил протереть мне стекла. Я согласилась и вышла из машины. Наблюдая за его работой, спросила, много ли у него клиентов, ведь поселок расположен километрах в пяти от трассы Тарасов – Воленск.

– Сейчас, когда дачники понаехали, нормально. А вот зимой за целый день если несколько человек заедут – удача, – пожаловался тот и, в свою очередь, спросил: – А вы теперь тоже у нас жить будете?

Я сообщила пареньку, что приехала ненадолго отдохнуть, и поинтересовалась, как здесь проводят свободное время. На что мне ответили, что в центре поселка есть торговый центр с кафе и игровыми автоматами. А в основном дачники сидят по своим участкам. В гости друг к другу ходят редко. Дамы пьют кофе в торговом центре, мужчины играют в бильярд. У некоторых есть теннисные корты. Молодежь тусуется на общественном пляже, который тоже расположен в центре поселка.

Ну что ж, в центр так в центр.

Одноэтажное здание, отделанное пластиком и украшенное парочкой вывесок, которые указывали на то, что здесь расположены магазин, кафе, парикмахерская, было действительно расположено в центре поселка. Судя по месту для парковки, местные жители пешком не ходили, и даже сейчас, поздним утром, машин здесь было много.

Интересно, а где же их владельцы? В магазинчике продавщица скучала в одиночестве.

Я посмотрела на витрины и выбрала пачку печенья, поинтересовавшись, свежее ли.

– Мы помногу не завозим, – ответила девушка, – только то, что любят постоянные покупатели и в минимальных количествах, так что не беспокойтесь.

Судя по выкладке, покупатели любили качественные продукты.

– Вам что-нибудь заказать? – Девушка с бейджиком, на котором было написано «Наташа, продавец-консультант», знала свое дело.

– Я приехала отдыхать, да и готовить не особенно люблю, – доверительно сообщила я ей. – А перекусить здесь можно? Не отравлюсь? – Я кивнула в ту сторону, где располагалось кафе.

– Не отравитесь, – засмеялась моя собеседница, – там моя мама готовит, а она в отличие от вас это дело любит.

– Владельцы всех этих машин угощаются у вашей мамы? – Я показала на парковку.

– Что вы, они на пляже.

На мой вопросительный взгляд она показала себе за спину и уточнила:

– На берегу Волги – общественный пляж, – там всегда много народа, даже из Тарасова приезжают. У нас общая парковка.

– А у местных, наверное, у всех свои пляжи?

– Молодежи там скучно, они все здесь тусуются, а крутые тетки, конечно, у себя гостей принимают.

Тут в магазин ввалилась веселая компания из трех парней и двух девушек, Наташа извинилась и принялась выставлять на прилавок баночки и выкладывать пакетики.

Я прощально кивнула и перешла в кафе.

Едва я села за столик, как ко мне подошла девушка, очень похожая на Наташу, только немного помладше.

– Вы Наташина сестра? – проявила я наблюдательность.

Девушка удивленно посмотрела на меня и кивнула.

– Она сказала, что ваша мама очень вкусно готовит. Что вы мне посоветуете? У вас семейный бизнес?

Официантка рассмеялась и начала отвечать на вопросы в порядке их поступления:

– На мамины блюда еще никто не жаловался! Возьмите наш фирменный салат «Искушение» и пожарские котлеты. Семейным бизнесом это назвать трудно, так как ни магазин, ни кафе нам не принадлежат, просто мама когда-то работала у хозяев торгового центра Манаровых, а когда захотела открыть собственное кафе, господин Манаров предложил ей долю в своем. Мы с сестрой не могли найти работу – мама сказала, что от добра добра не ищут, и предложила помогать ей.

– А почему ваша мама ушла от Манаровых? Они ее обидели?

– Ну что вы! Просто захотелось иметь свое дело. Она у нас женщина энергичная, увлекающаяся, у нее столько идей!

– Манаровы? Знакомая фамилия, – «задумалась» я. – Недавно я купила диск нашей тарасовской группы «Сочетание чувств». Одна из солисток – Гульнара Манарова.

– Да-да, – обрадовалась девушка, – это наша Гуля.

– Ой, как интересно! А как бы с ней познакомиться?

Официантка недоуменно пожала плечами:

– Понятия не имею, она здесь не появляется. Здесь развлекаются наши местные ребята, те, у кого родители в обслуге особняков работают, а богатенькие в Тарасов по ночам ездят, у них там свои тусовки.

– И Гуля?

– Про Гулю Нинка (это дочка их горничной) говорит, что она одержимая. На рояле по шесть часов играла прошлые годы. Сейчас, когда в группе стала выступать, дома почти не бывает – у нее то концерты, то репетиции. А вообще она девчонка клевая, контрамарки нам на концерты дает. Вон, смотрите, плакат висит с автографами – это Гуля нам подарила.

Между окон действительно висел рекламный плакат группы «Сочетание чувств» с автографами всех певиц. Было видно, что снимок из той же серии, что и на обложке диска. Все девушки радостно улыбаются. В центре – смеющаяся Светлана Измайлова. Здесь она лишь чуть-чуть напоминает ту девушку, чей труп я обнаружила вчера на скамейке.

Отогнав грустные мысли, я поинтересовалась, где можно найти Нину. Может быть, она поможет мне познакомиться с Гулей – пояснила я девушке.

– Сейчас она, наверное, на пляже. Это здесь, недалеко. А есть-то вы будете? Заказ я вам быстро принесу, через три минуты!

– Ну, если через три, то неси салат и кофе – время пошло, – пошутила я, решив, что обедать мне, скорее всего, не придется, значит, можно потратить минут пятнадцать на пополнение энергии.

Кофе оказался неплохим, а салат чудесным! Так что на пляже я появилась в отличном настроении.

Чтобы оказаться на берегу Волги, пришлось спуститься по отлогой деревянной лестнице, состоявшей из нескольких пролетов. Прекрасный песчаный пляж тянулся метров на шестьсот, после чего начинались причалы с катерами, а дальше виднелись такие же уходящие в воду заборы, как у моего дома.

«Общественная» часть берега была облагорожена несколькими грибками, парой кабинок для переодевания, несколькими лавочками. Была здесь даже волейбольная площадка с натянутой сеткой, на которой два парня сражались с четырьмя девушками. Нельзя сказать, что парни проигрывали. То тут, то там кучковались мамаши с детьми, в отдалении обнимались парочки, по берегу ходили несколько бабушек и тщетно взывали к внукам, уже посиневшим, но не желавшим выбираться из воды.

Я подошла к волейбольной площадке и стала смотреть на игру. У одной из девушек зазвонил сотовый телефон, и она ушла с площадки.

– Никто не будет против, если я ее заменю? – поинтересовалась я и, не услышав возражений, вышла на площадку.

Волейбол – не самая моя любимая игра, но общая физическая подготовка сказалась, и мы начали брать верх.

В процессе игры выяснилось, что играю я с Лизой, Дашей и Ниной против Павлика и Сергея. По-быстрому разгромив ребят, мы отправили их за пивом, а сами принялись купаться.

Лиза и Даша плескались недалеко от берега, а мы с Ниной поплыли в глубину. Плавание тоже входит в комплекс моей физподготовки, так что я неплохо плаваю и брассом, и кролем. Выросшая на берегу Волги, Нина решила показать класс и все наращивала темп. Я не вырывалась вперед, но и не отставала. Когда мы отплыли на приличное расстояние, я решила «сдаться» и перевернулась на спину. Через некоторое время Нина вернулась.

– Устала? – с нотками торжества в голосе спросила она.

– Немного, – слукавила я.

– Ты неплохо плаваешь, – Нина все-таки отдала должное моему мастерству. – Где научилась?

– Трудное детство, – отшутилась я и предложила вернуться к берегу.

Делая вид, что потягиваю из баночки пенистый напиток (я не стала говорить, что за рулем, и разбивать компанию), я отвечала на расспросы: да, сняла коттедж ненадолго. Но на собственном пляже скучно. Работаю тренером по фитнесу в элитном клубе. Не замужем, но имею поклонника (этим особенно интересовались парни, поэтому, чтобы не настраивать против себя девушек, пришлось выдумать кавалера), который, возможно, при-едет на выходные.

Потом обсудили с девчатами последние веяния в мире моды и перешли к местным сплетням. Естественно, начали с Манаровых. Как только ребята узнали, какой именно коттедж я сняла, мне объяснили, что к соседям лучше не соваться – чужих там не принимают, с соседями не общаются.

По здешним преданиям, Манаровы – самые первые «новые русские» в поселке. Манаров откупил три усадьбы, выходившие огородами на берег Волги, снес дома и выстроил первый в Затонном особняк. За ним потянулись и остальные. Земля в поселке подорожала. Местные сначала ворчали – ну, не любят у нас богатых, – а потом осознали, что, продав дедовскую халупу, можно купить жилье в областном центре, и процесс пошел. Остались в основном упертые старики, не желавшие расставаться с домом и землей, где прошла вся жизнь и их самих, и их отцов и дедов. Не были востребованы пока и дома, расположенные подальше от берега. Но и их хозяева, в конце концов, оказались в выигрыше: когда развалился колхоз, центральная усадьба которого была в поселке, и большинство жителей остались без работы, выяснилось, что их умелые руки пригодятся в особняках, выросших на месте избушек-развалюшек. Старики пошли в сторожа (в дома попроще, туда, где не было своей охраны), женщины – в поварихи и горничные, а рукастые мужчины занялись мелким ремонтом, который всегда требуется в большом доме. Хозяев даже устраивало, что не приходилось вызывать специалистов из Тарасова, и телефоны электрика дяди Миши, сантехника Дениса Николаевича, плотника Аркаши передавали от соседа к соседу. Разумеется, оказались в поселке и недовольные, те, кому богатые особняки «новых русских» что кость в горле. Но молодые люди к таким не относились, они, выросшие в эпоху первоначального накопления капитала, даже не столько завидовали нуворишам, сколько мечтали оказаться на их месте, ничего при этом не делая. Поэтому в их рассказах преобладали положительные оценки и нотки зависти.

Нина с упоением рассказывала о Гуле. Надо же, при таких деньгах одевается она в джинсы и маечки. Собственной машины у нее нет – папины охранники куда нужно отвозят и привозят. Играет и играет на своем рояле – как будто больше заняться нечем! Про парня ее никто не слышал – наверное, его и не было никогда. Друзья к ней редко, но приезжают. Конечно, компания у нее своя, с местными она не тусуется, но при встрече ведет себя нормально. В последнее время, если попросишь, автографы раздает, плакаты рекламные своей группы. Отец держит дочку в ежовых рукавицах – человек восточных традиций, что с него взять? Гуля ни шагу без его разрешения не сделает, но выступать в ансамбле он ей почему-то разрешил. Может быть, это влияние Екатерины Егоровны – мама у Гули русская, нормальная женщина, без паранджи и прочих заморочек, и машина у нее есть, и ездит без охраны. У нее собственная рекламная фирма, но Манарова не работает, а лишь владеет, то есть деньги получает. В город ездит каждый день, домашними делами занимается мама Нины, Наталья Федоровна, сменившая Наталью Георгиевну, которая сейчас хозяйничает в кафе Манаровых. То ли купила у него, то ли в долю вошла – разве ж скажут! Дочки у нее деловые – заняты все время, даже на пляж никогда не ходят.

Поток информации переместился в другое русло, которое меня не совсем интересовало. Мне в первую очередь нужно было выяснить, как подобраться к Манаровым. И кроме того, что сделать это будет трудно, я ничего пока не выяснила.

Но тут вступила в разговор Лиза, которая рассказала, что и Гуля, и Екатерина Егоровна вот уже второй день безвыездно сидят дома, а перед этим Манаров шумел так, что стеклопакеты тряслись. Екатерина Егоровна пробовала что-то возразить, но хозяин хлопнул дверью, предупредив начальника охраны о том, что разгонит всех, если хоть кто-то из женщин покинет дом. Охранники сначала и прислугу не выпускали, но потом все-таки осмелились позвонить и выяснили, что под «женщинами» подразумевались жена и дочь. Но те и не стремились никуда, так что парни вздохнули посвободнее, но «военное положение» пока не отменено, и у Лизы из-за этого сорвалось свидание с Пашкой, который как раз работает в охране Манаровых. И вместо того чтобы вчера вечером пойти с Лизой на дискотеку, он названивает ей через каждые полчаса с извинениями и жалобами на «службу» – надоел уже.

Так, значит, особняк еще и на осадном положении – час от часу не легче! Ну что ж, чем сложнее задача, тем интереснее ее решать.

– Вы только на берегу загораете? – поинтересовалась я. – А с ветерком по Волге как прокатиться?

Все дружно повернулись к Сергею.

– В принципе у меня моторка есть, но вот бензин кусается, – парень нерешительно посмотрел на меня.

– Не вопрос, – достала я кошелек, – сколько?

Получив купюры, обрадованные ребята помчались организовывать увеселительную прогулку, а я попробовала еще порас-спрашивать девушек и поинтересовалась, были ли они на концертах группы «Сочетание чувств». Те оказались фанатками, не пропускающими возможность послушать местную знаменитость. Пару раз они были на концертах в Тарасове. А один раз сопровождали Гулю в соседний Воленск. Все купили диски, на которых расписались солистки ансамбля – это Гуля организовала, а плакаты она просто дарит, как только те выходят из печати.

– Где же вы с ней встречаетесь, если у нее охрана? – поинтересовалась я.

– Это только в последнее время ее под замок посадили, – принялась тараторить Лиза, – а раньше она в поселке появлялась, то в магазин за какими-то мелочами приходила, то бегала по утрам с собакой. Они ее у нас купили, моя мама – заводчик лабрадоров, так что они к нам и на консультацию приходили, и звонят постоянно, если с Реем что-то случается.

– Рей – это их собака? – уточнила я.

– Ну да.

– Надо же, – «удивилась» я, – у меня тоже лабрадор Фима.

– А где вы его купили? – В голосе Лизы послышались ревнивые нотки. – В Тарасове лабрадорами занимаемся только мы!

– Точнее, – принялась выкручиваться я, – Фима принадлежит моим друзьям, а когда они куда-нибудь уезжают, оставляют его у меня. Но так как в поездки они отправляются очень часто, то собака уже стала членом моей семьи.

– Но это же вредно! – возмутилась девушка. – У собаки должен быть один хозяин.

– А он и есть у нее один, я просто на подхвате, но так люблю Фимку! – Пока я отбивалась от возмущенной Лизы, в голове сложился план знакомства с Манаровыми. Теперь нужно тактично смыться.

Доставая из сумочки зеркальце и губнушку, я нажала на цифру «семь» на сотовом. Это номер быстрого набора телефона моей подружки Светки, с которой существует железная договоренность: если я звоню и отключаюсь, то ровно через семь минут она должна перезвонить и в разговоре подыграть мне. Нужно отдать должное подружке, несмотря на все ее легкомыслие, это соглашение она соблюдает железно. Вот и сейчас ровно через семь минут раздался звонок. На горизонте как раз появились ребята и даже услышали конец моего телефонного разговора.

– Света? Что случилось? Я же просила мне не звонить, пока я в отпуске, – постаралась я придать голосу строгость.

Светку это не смутило, и она в рамках нашей договоренности начала тарахтеть, что без меня все валится, необходимо мое личное присутствие, и как можно быстрее.

Я с глубоким сожалением в голосе повторила пожелание подруги, как можно быстрее вернуться в Тарасов, и посмотрела на вытянувшиеся личики девчат. Тут очень вовремя вернулись Павлик с Сергеем. Узнав о том, что мне придется срочно выехать в Тарасов, владелец моторки огорчился:

– Значит, ничего не получится? Тебе теперь деньги за горючку возвращать?

Я искренне заверила компанию, что катание не отменяется, и даже выдала Сереже еще денег:

– Покатай девчат, а потом дозаправь катер – сегодня вечером или завтра позвоню, ты и меня покатаешь. – Записав телефон Сергея и пожелав приятной прогулки по Волге, я отправилась домой.

План, сложившийся в процессе беседы, требовал обзавестись собакой. Благо, знакомый лабрадор в наличии имелся.

Слава Воинов был одним из моих многочисленных бесперспективных поклонников, у нас даже однажды случилась кратковременная любовь. И Слава вознамерился «взять меня в руки» и превратить в примерную жену. Но я очень быстро объяснила, что женой не могу быть в принципе, и уж тем более примерной, поэтому ему следует оставить надежду на мое перевоспитание и, если ему нужна жена, обратить внимание на вьющуюся вокруг него Инну. Славик внял голосу рассудка и создал вполне благополучную ячейку общества, оставив меня в покое. А вот благодарная Инна, осознавая, кому обязана счастьем, оставлять в покое меня не пожелала и время от времени привлекала к семейным мероприятиям. От присутствия на свадьбе мне удалось отвертеться благодаря клиенту, пригласившему меня на две недели в соседний город. Вообще-то с «заказами» я расправляюсь значительно быстрее. Специфика моей работы требует энергичных действий в ограниченное время, иначе могут появиться «лишние» трупы и возникнуть как моральные, так и материальные потери. Но в тот раз, завершив расследование, специально задержалась в гостях у благодарного заказчика, чтобы не светиться на свадьбе Инны и Славика. Нет, подарок я им, конечно же, отправила, как и длиннющую поздравительную телеграмму, благо на почте теперь продают вагон открыток с поздравлениями по всякому поводу. И все же совершенно исчезнуть из семейной жизни Воиновых мне не удалось. В наших взаимоотношениях все получалось по принципу «Легче дать, чем объяснить, почему не хочу». Мне действительно было легче приехать к ним на семейное торжество, чем отказаться от визита.

Я побывала на крестинах их второго сына Павла, поприсутствовала на парочке свадебных годовщин и нескольких шашлыках по поводу и без повода и вдруг поняла, что праздники действительно лучше проводить в семье, где пахнет домашними пирогами, которые печет любимая тетушка, а все пробуют и воздают ей хвалу, где звенят колокольчики детских голосов, где норовят устроиться на коленях кошки и отираются под ногами собаки.

К стати, о собаках. Славик Воинов, как и все бизнесмены, чей капитал начал приближаться к определенной черте, понял, что дальнейший его прирост прямо пропорционален присутствию хозяина этого капитала во власти. И во власть пошел. Быстренько стал депутатом губернского парламента, начал соблюдать правила властной тусовки и следовать веяниям моды. Одно из этих модных веяний – катание на горных лыжах. Обросшему жирком и солидным брюшком Славику было непросто покорять трассы слалома, поэтому другая модная затея – приобретение лабрадора – была принята им с большим восторгом и удовольствием. Ну, путается в ногах щенок, и пусть путается – не сам же Воинов за ним лужи подтирает. Главное, что собака один в один, как у президента!

Но вот глава государства сменился, а собака осталась. Теперь Воинов осваивает Интернет, завел собственный блог, правда, самому ему писать там некогда, зато Инна с удовольствием сидит в нем и за совместным ужином (когда этот ужин все-таки случается) пересказывает супругу мнения его продвинутых избирателей. Самые толковые высказывания она по просьбе Славика распечатывает, и тот этими мнениями активно пользуется, когда с думской трибуны возникает необходимость припечатать политических противников. Отвечает на письма тоже Инна, правда, предварительно проконсультировавшись с мужем. Всем хорошо: и муж «в струе», и жена при деле, а вышедшая из моды Фима с удовольствием бегает по усадьбе и ластится к гостям.

У нас с ней сразу же возникли приятельские отношения. Если честно, то я довольно равнодушна к животным. Нет, придя в гости, я даже с некоторым удовольствием поглажу хозяйскую кошку и полюбуюсь собакой, внимательно (если есть время!) выслушаю рассказ о приключениях питомца, но сама все-таки постараюсь дистанцироваться. Ну, не занимают они меня, так же как изготовление пирогов: я лучше с кем-нибудь подерусь, защищая правое дело, или освобожу какого-никакого заложника, чем испеку что-нибудь мучное. А вот с Фимой все иначе. Иссиня-черная красавица тихо подошла ко мне, когда я сидела в соломенном кресле на летней веранде, и внимательно посмотрела прямо в глаза. Взгляд у нее был совершенно человеческим. Сразу же вспомнилась фраза о том, что псина все понимает, только сказать не может.

Действительно, в тот день у меня было довольно тяжело на душе.

В делах случился застой, новых заказов не было, денежные запасы иссякали, длительное ничегонеделание начинало надоедать, душа и тело просили действия. В тот день я и к Воиновым приехала, чтобы только не сидеть дома. Фима посмотрела-посмотрела на мою грустную физиономию и принесла мне «палку-кидалку», с которой любила играть. Я поняла, что собака предлагает мне размяться. В тот вечер мы с ней замечательно побегали, и с тех пор мой визит к Воиновым становился праздником для нас обеих.

Конечно же, собака и без меня не скучала и была общей любимицей, но, хотя особняк Воиновых, расположенный в бывшем поселке, вошедшем в черту города, имел приусадебный участок немалых размеров, побегать на воле Фиме доводилось только со мной. Пять-десять километров моей разминки она воспринимала как подарок судьбы. Мы отправлялись с ней в соседнюю рощу и гонялись как угорелые. Поскольку «апорт» – любимая команда Фимы, «палку-кидалку» она торжественно несла в зубах всю дорогу. На опушке леса «напарница» торжественно вручала мне «кидалку», и мы начинали бегать наперегонки. Конечно, угнаться за Фимой мне не удавалось, но я к этому стремилась, и удовольствие получали мы обе.

Вот и в нынешний мой приезд черная стрела вылетела мне на встречу, как только я въехала в ворота, и начала нарезать круги вокруг машины. Поласкав «подружку», я вошла в дом, где меня не менее радостно встретила Инна. По телефону я не стала объяснять ей цель своего визита, только узнала, будут ли они дома в ближайший час, а тут пришлось отбиваться от приглашения остаться на ужин, уверять, что я совсем ненадолго. И все-таки отвертеться от пирогов тети Тамары не удалось. Да и не очень хотелось отказываться от вкуснятины.

Я попробовала рассказать стоявшей рядом со мной Инне о предстоящей неделе отдыха на берегу Волги. Стояла Инна потому, что в очередной раз пребывала на диете. По-видимому, по ее представлениям, если она сядет рядом со мной и пирогами, то удержаться от еды ей не удастся. Но так как не слишком давно вынутые из духовки пироги распространяли умопомрачительный запах, думать ни о чем другом Инна не могла. И долго даже и не пыталась уразуметь, чего же я от нее добиваюсь. Наконец, когда со стола было убрано и я в десятый раз рассказала о чудном особняке на волжском берегу, о замечательном пляже и о том, как там было бы хорошо Фиме, ведь, как я недавно узнала в Интернете, лабрадоры очень любят плавать, Инна обрадованно всплеснула руками:

– Танюша! Мы как раз уезжаем на десять дней в Эмираты и очень переживаем, что Фима без нас будет скучать. А тут еще тетя Тамара мечтает уехать к себе в деревню. Так что ты бы нас очень выручила, если бы отдохнула эту недельку вместе с Фимой.

– Десять дней? – засомневалась я, но потом вспомнила, что тоже собиралась отдохнуть, и решила, что отдыхать в компании с Фимой будет интереснее. По крайней мере, будь она со мной на пробежке в то злосчастное утро, мне не пришлось бы так долго махать ногами рядом с трупом.

Черная красавица отиралась возле ног, понимая, что речь идет о ней. На мой вопрос, поедет ли она со мной в Затонный, Фима радостно завиляла хвостом.

– Фимулечка, – включилась в беседу Инна, – давай ты у Тани немного поживешь, а то и мы уезжаем, и тетя Тамара в деревню к родственникам собралась.

Псина внимательно выслушала хозяйку, повернулась и убежала.

– Неужели она не хочет? – расстроилась было Воинова, но тут же рассмеялась, увидев, что Фима притащила и положила возле меня свою миску. – Ну, пошли вещи собирать.

Вещей оказалось до удивления много: две миски (для еды и воды), подстилка, поводки, намордник, любимый мячик и еще куча всяких вещей, в необходимости которых я сильно сомневалась и предназначение части из них определить с ходу не могла.

Загрузив в багажник моей машины мешок с сухим кормом, Инга со словами: «Я тут подчеркнула, как лучше ее кормить» – вручила мне книгу «Чтобы ваша собака была здоровой» и попыталась выделить определенную сумму денег «на пропитание» любимицы. Я решительно выступила против, заявив, что за удовольствие общения с любимым существом денег не беру. Инна рассмеялась и вдруг насторожилась: поскольку пирогов рядом не было, мозги у Инны заработали нормально, и она вспомнила о моей профессии:

– Слушай, а если у тебя очередной клиент появится, ты Фимку с собой таскать будешь? Ты ее не угробишь?

– Инночка, я уже отказалась от одного заказа найти убийцу – просто собираюсь отдохнуть на берегу Волги, в Затонном. Там у соседей лабрадор. Вот я и подумала, что Фиме со мной тоже будет хорошо, она ведь плавать любит. А где у вас здесь поплавать?!

– Смотри, головой за собаку отвечаешь! – пригрозила мне Воинова и начала складывать в пакеты собачье имущество, между делом поинтересовавшись, кому принадлежит соседний лабрадор, повторив слова Лизы о том, что в Тарасове непросто достать щенка этой породы. Узнав, что в Затонном я буду соседкой Манаровых, Инна очень удивилась:

– Но ведь там дорогие особняки! Как ты туда попала?

Пришлось объяснить, что по блату. Это ее вполне удовлетворило, и она принялась перемывать косточки Екатерине.

Посвятившая свою жизнь семье, Инна не могла понять, зачем Манаровой иметь рекламное агентство и даже принимать участие в его деятельности – не просто стричь купоны с собственности, а пытаться развивать дело, как поступает Екатерина. Имея такого мужа, стоит ли беспокоиться о средствах к существованию? Мои возражения о том, что, может быть, Екатерина таким способом самореализуется, во внимание приняты не были, хотя Инна отдала должное интеллигентности Манаровой и тому, что ей не свойственно самолюбование современных нуворишей.

– Самое главное, она не считает себя пупом земли. Ты с ней подружишься! – сделала вывод Инна, загружая в багажник последний мешок с собачьим «приданым».

Фима, заинтересованно наблюдавшая за процессом погрузки в «Ситроен» ее имущества, охотно забралась на заднее сиденье, но потом выскочила из машины и бросилась в дом.

Не успели мы с Инной недоуменно переглянуться, как черная молния вернулась, зажимая в зубах любимую палку, без которой не обходилась ни одна наша прогулка.

– Ты считаешь, что в Затонном мы не найдем палки? – поинтересовалась я.

Фима положила любимую вещицу к моим ногам и вновь запрыгнула на заднее сиденье.

– А может, ты и права, – задумалась я и забросила «кидалку» в салон.

Дорогу Фима перенесла спокойно, из салона выбралась не спеша и, как это положено, сразу же начала осматривать территорию. Помочь выгрузить многочисленные пакеты, принадлежащие моей гостье, мне было некому, поэтому я, ворча и приговаривая, что мои-то вещи поместились в одну-единственную сумку, а этой барыне багажника мало, в два приема перенесла поклажу в прихожую. Разбирая их, выяснила, что угощения припасены не только для Фимы: заботливая тетя Тома запаковала несколько кусочков моего любимого пирога с капустой. Снующая под ногами псина, вслушиваясь в мое ворчание, укоризненно поглядывала на меня, как будто напоминала о том, что вообще-то пригласить ее в гости была моя собственная идея.

Достав Фимины миски, я повела собаку на кухню выбрать место для «стола». Гостья подошла к углу возле окна и села в ожидании.

– Ты считаешь, что тебя пора кормить? – Мой глупый вопрос остался без ответа, поэтому я принесла мешок с сухим кормом из прихожей и положила в миску немного «сухариков». В отличие от рекламных собак моя есть это не стала. Воду полакала скорее из вежливости и вопросительно посмотрела на меня.

– Ну, ладно, если ты есть не хочешь, пойдем работать, – предложила я, – только купальник надену.

Переодевшись, захватив полотенце и врученную мне Инной книжку о здоровье собак, я свистнула Фиму и повела ее на берег Волги.

Вечер выдался чудесный. Я было направилась на «приусадебный» пляж, но Фима упорно не хотела уходить от «Ситроена», который я решила не ставить на ночь в гараж – вдруг понадобится.

– Ты хочешь, чтобы я отвезла тебя обратно? – насторожилась я. – Тебе у меня не понравилось? Фимочка, ну, пожалуйста, помоги мне, я очень на тебя рассчитываю.

Выслушав мой монолог, четвероногая подружка помчалась было к берегу, но тут же вернулась обратно, подошла к машине и заглянула в салон. Я проследила за ее взглядом. Ну, конечно, мы забыли достать «палку-кидалку».

– Ах, ты моя умница! – погладила я псину. И вернулась за ключами от машины.

Вручив Фиме любимый предмет, я побежала за ней следом по дорожке, скомандовав ей: «Голос!»

Собачина обрадовалась и залилась жизнерадостным лаем. Я тоже добавила громкого смеха, бестолковых команд и неразборчивых возгласов.

Так, производя максимально возможный шум, мы влетели на кусочек берега, который по договору аренды будет принадлежать мне аж целую неделю.

Шумели мы не зря. Через несколько минут на пляже Манаровых появилась собака, которую издалека можно было бы принять за точную копию Фимы.

Подозвав четвероногую подружку, я прижалась к ее умной голове и объяснила, что нам очень нужно очаровать этого шикарного брюнета. Фима только головой не кивнула – грациозно направилась к загородке. Такой «походке» могла бы позавидовать Наоми Кэмпбелл!

Конечно же, он не устоял. Обнюхивание через рабицу собак не удовлетворило, и они проследовали вдоль загородки до самой Волги.

Вода их не остановила. Впрочем, Фима далеко не полезла, а спокойно подождала, пока кавалер форсирует преграду. Рей наши ожидания оправдал – не успели мы оглянуться, как он уже отряхивался возле моей красавицы. Ни один молодой человек не имел бы ни малейшего шанса, если бы начал ухаживать за мной, окатив брызгами с ног до головы. Фима оказалась не столь привередливой и, обнюхав новичка, подвела его ко мне.

– Ты считаешь, что нам стоит познакомиться поближе? – опасливо спросила я, поглядывая на рослую собаку.

Если бы Фимка могла, она пожала бы плечами, намекая, что это была моя собственная инициатива. Рисковать я не стала и погладить Рея не решилась, хотя выглядел он вполне добродушно.

– И что же мне теперь с вами делать? Может быть, вы просто побегаете?

Но парочке, похоже, моих советов уже не требовалось. Звонко лая, они принялись носиться по нашему кусочку пляжа.

В ожидании дальнейшего развития событий я прилегла на шезлонг, который вытащила еще утром при осмотре «имения», и стала изучать книжку о том, как сохранить собаке здоровье. Я, конечно, специалист во многих отраслях, но в данном случае мне срочно требовалось пополнить знания о том, чем и когда кормить Фиму.

Благо собачья беготня и жизнерадостное повизгивание оставляли надежду, что побег Рея все-таки вскоре будет обнаружен.

Так и случилось. Едва я выяснила, что любимое блюдо лабрадоров – замороженная рыба, а не мясо, как на соседнем участке наметилось движение: возле изгороди на пляже появился молодой человек и принялся звать нашего кавалера. Мы с Фимой не могли позволить, чтобы наши труды пропали, и принялись действовать каждая в силу своих возможностей. Моя красавица медленно удалилась на противоположный конец пляжа, а потом вовсе скрылась в кустах. Рей, не обращая внимания на крики охранника (так я определила статус парня), поспешил за ней.

– Молодой человек, вы не верите в любовь с первого взгляда? – Я поднялась с шезлонга, чтобы продемонстрировать свою фигуру в полной красе.

Охранник сначала обалдел – реакция для меня привычная, – а потом, молодец, нашелся:

– Если с вами, то да!

– Ой, зачем вы меня обижаете? – Обожаю придираться к словам. – Почему это в меня нельзя влюбиться с первого взгляда?! Просто сказали бы, что я не в вашем вкусе.

– Что вы! Я, наоборот, хотел сказать, что влюбиться в вас можно как раз с первого.

– А я говорила про собак. Пусть побегают, жалко вам, что ли? Если вы беспокоитесь за породу, то у Фимы все документы до пятого колена есть. Это мне нужно волноваться, не скомпрометирует ли мою девочку ваш пес?

По-видимому, точного ответа на вопрос охранник не знал, поэтому отделался общими словами о том, что у его хозяина все по высшему классу.

– Так это не ваша собака? – недоуменно спросила я и, возвращаясь к шезлонгу, проронила: – Не шумите, пожалуйста.

Собак не было слышно. Охранник потоптался-потоптался за загородкой, махнул рукой и ушел. А я стала ждать дальнейшего развития событий, перелистывая книгу. Когда я заканчивала выяснять, как правильно кормить мою гостью, раздался истошный лай в два голоса. Пришлось проверить, чем парочка занимается. Оказалось, что они загнали на дерево непонятно откуда взявшуюся кошку и с упоением облаивали несчастное животное. Я подошла к дереву и начала стыдить безобразников.

Фима виновато потерлась о мое колено. Рей гавкнул еще пару раз и сделал вид, что ему все это не очень-то и надо.

– А может быть, пойдем купаться? – наконец-то я придумала, чем занять собак.

Естественно, что купались мы опять с шумом и гамом. И естественно, что на наше безобразие наконец-то обратила внимание хозяйка. Она вышла на берег и довольно благожелательно смотрела на наши развлечения.

На хозяйку Рей прореагировал. И теперь уже Фима отправилась знакомиться. Собаки вплавь обогнули забор и выбрались на соседний участок.

Екатерина Манарова осторожничать не стала – не то, что я, – и, спросив у Фимы разрешения, погладила ее:

– Хорошая девочка, как тебя зовут?

Я выбралась на берег и подошла к загородке.

– Здравствуйте, надо же, у вас тоже лабрадор! – обратилась я к соседке. – По-моему, они понравились друг другу.

– Здравствуйте. Екатерина Манарова, – представилась та, – можно просто Катя.

– А меня можно просто Таня. Иванова, – я не стала скрывать свою фамилию.

– Что же мы через изгородь разговариваем? Проходите к нам, – пригласила меня Катя. – Тут есть калитка, сейчас я попрошу ее открыть.

Катя позвонила по сотовому, и вскоре пришел молодой человек с ключами и открыл расположенную чуть выше пляжа калитку в загородке. Он пропустил меня и попытался опять запереть ее.

Я удивленно посмотрела на хозяйку:

– Вообще-то я на минутку, Фиму забрать.

– Вы не беспокойтесь, просто у моего мужа мания – он не любит незапертых ворот и калиток.

– Все-таки, с вашего позволения, я просто заберу Фиму и уйду.

– Вам не жалко их разлучать? – Манарова кивнула на резвящихся в речном прибое собак. – Вы торопитесь?

– Мне неудобно в мокром купальнике.

– Дать вам пляжный халат?

– Спасибо, у меня есть свой.

– Вы обиделись на запертую калитку? – Екатерина, по-видимому, по-настоящему огорчилась.

– Мне просто неудобно вас беспокоить.

– Что вы, какое беспокойство! Можно предложить вам чаю? – чувствовалось, что хозяйка всеми силами старалась исправить оплошность охранника. – Давайте договоримся, что вы сейчас сходите, переоденете купальник и вернетесь к нам уже через главные ворота, – в улыбке Манаровой было столько шарма, что ей было трудно отказать.

– Может быть, лучше вы ко мне? – «нерешительно» ответила я.

– Я первая пригласила!

– Но уже поздно, скоро девять часов.

– Светская жизнь в это время только-только начинается, – засмеялась Екатерина, – муж, как правило, раньше одиннадцати не приезжает, мне все равно его ждать, не поможете скоротать время?

– Ну, хорошо, – кивнула я головой и обернулась к собакам. – Фима, ты меня здесь подождешь? – постаралась я крикнуть во весь голос, потому что парочка резвилась довольно далеко.

Проказница, услышав призыв, подбежала ко мне, приласкалась и вернулась обратно.

Мы с Екатериной понимающе улыбнулись друг другу.

Мне опять открыли калитку, я пообещала появиться с центрального входа минут через двадцать.

– Игорь будет вас ждать, – сказала Екатерина больше для охранника, чем для меня.

Парень кивнул и запер калитку.

Один из моих любимых анекдотов – о том, что у блондинок две основные проблемы: первая – нечего надеть и вторая – шкаф переполнен. Сегодня он соответствовал действительности лишь на пятьдесят процентов: в пустом шкафу на плечиках болтались пара маек и трикотажное платье. Так что выбирать не из чего. Значит, про двадцать минут я загнула. Хотя, если принять душ и обновить макияж…

Ровно через 20 минут я подошла к калитке, которая сразу же открылась. Охранник Игорь ожидал на посту и провел меня в дом.

В шикарных особняках мне приходилось бывать не раз. Задача некоторых из них – выставить напоказ богатство, других – поразить стилистическими изысками. Здесь чувствовалась забота о том, чтобы в доме удобно было жить: модно, современно и исполнено той душевной теплотой, которая свидетельствует, что для хозяев достаток – не самоцель, а средство получать удовольствие от жизни.

Екатерина ждала меня в гостиной, где был накрыт чайный стол.

– Надеюсь, вы не на диете? – полушутливо-полусерьезно спросила меня хозяйка.

– Нет, но пироги сегодня я уже ела, – улыбнулась я, – Фимина тетя Тома печет замечательно. Нам даже с собой дали.

– Тогда фруктовый салат? – предложила Екатерина. – А про тетю Тому я не поняла.

– Просто Фима у меня в гостях, – пояснила я, пробуя угощение. – Это собака моих хороших знакомых Воиновых, которые на днях уезжают отдыхать за границу. Мы договорились, что я побуду это время с Фимой, мои гонорары пока до отдыха на островах недотягивают. Арендовать на пару недель соседний с вами домик – это по мне. Сначала Воиновы хотели Фиму с тетей Тамарой оставить, но она давно просилась в деревню. Вот эта-то тетя и печет замечательные пироги.

– Как тесен мир! – Екатерина скорее констатировала факт, чем удивилась. – Мне тоже доводилось угощаться ее пирогами. Года три тому назад наши мужья работали над совместным проектом, и мы пару раз бывали друг у друга. Но Фимы у них тогда не было. Наверное, им Рей понравился, и они тоже решили завести лабрадора.

– Так вашу собаку зовут Реем? – решила я акцентировать момент, когда Екатерина назвала мне кличку собаки, ведь до сих пор мне вроде бы это было неизвестно. – Какая красивая кличка.

– Это Гуля придумала. Капитан Грей – ее любимый герой, но у собаки мы решили убрать первую букву, – это уточнение тоже мне на руку. Теперь нужно дождаться, чтобы еще имя супруга было произнесено.

– А мне кажется, что Фима у Воиновых появилась, когда Слава занялся политикой.

Екатерина понимающе улыбнулась и перевела разговор на тему моих занятий. Я решила не скрывать своей профессии и сказала, что занимаюсь частными расследованиями.

Соседка пришла в восторг и спросила, как я решилась на такое неженское дело. Пришлось объяснить, что когда я работала в прокуратуре, мне не раз приходилось сталкиваться с некомпетентным следствием. И когда я поняла, что не могу работать в этой системе, как-то само собой подвернулся интересный случай, удалось проявить себя. Так и пошло: довольные клиенты передают друг другу мой телефон. Я получаю удовольствие от расследований, а мне за это еще и деньги платят.

Собеседница взялась за меня всерьез и начала требовать объяснений технологии расследований. Ее интересовало, есть ли у меня пистолет, приходилось ли мне рисковать жизнью, видела ли я трупы.

Мои попытки отшутиться не были восприняты, допрос продолжался. Хозяйка особенно оживилась, когда мимо нас прошла Гуля.

Я проводила девушку взглядом и вопросительно взглянула на Екатерину.

– Моя дочка Гульнара, – в голосе мамы звучала настоящая гордость.

– Гульнара Манарова, – повторила я, – а ведь я ее тоже знаю. У меня даже есть альбом группы «Сочетание чувств».

Екатерина довольно улыбнулась: видно, хоть и привыкла к известности дочки, но еще одно подтверждение ее популярности согрело душу.

– Вот только наш папа в последнее время считает, что Гуля нашла неприличное для порядочной девушки занятие, – грустно сказала Екатерина, – боюсь, девочке больше не придется петь. А ведь у них все начало так замечательно получаться. На гастроли на днях должны были поехать.

– Так в чем проблема? – Наконец-то я подошла к тому, ради чего приехала. – У вас муж – деспот?

Екатерина рассмеялась:

– Нет, просто эмоциональный южный человек. Чувствую, кто-то что-то ему наговорил, и он вспылил. Пройдет немного времени – сам будет жалеть, жалко только гастроли девчатам испортит.

– Каким образом?

– Он же посадил Гулю под замок. И заодно меня рядом с ней. Ну, я-то по Интернету могу несколько дней поработать, а вот если Гуля не сможет вырваться на гастроли, заменить ее будет нелегко.

Почувствовав благодарного слушателя, Манарова рассказала историю своей семьи.

Житель одной из кавказских республик Георгий Манаров приезжал в наш город на заработки. Как это часто случалось, вдали от семьи он встретил женщину, с которой завязались отношения. Когда у нее появился ребенок, счастливый отец тут же признал сына, дал ему свое отчество и фамилию, помогал деньгами. Получалось, что со второй семьей он был дольше, чем с законной первой, ведь работал-то здесь, рядом, а домой приезжал редко. Уже только то, что мальчику дали имя отца, говорит о том, как любила Манарова его русская жена. Георгий признал сына и настоял, чтобы того записали под его фамилией. И все же Манаров был вынужден вернуться домой: заболел отец, и старшему сыну пришлось взять на себя заботы о большой семье. Годы взросления младшего Георгия выпали на сложное время развала страны, все связи были утрачены. Молодой человек воспитывался в европейских традициях, и лишь фамилия напоминала о мусульманских корнях. Обеспеченное детство осталось в прошлом. В юности такого достатка не было. Мама Георгия старалась, чтобы сын и одет был не хуже других, и питался неплохо, и все же отсутствие отца сказывалось.

Никто не учил его водить автомобиль, не брал на рыбалку, не баловал техническими новинками вроде модного плеера или компьютера. На первый ноутбук он заработал сам. И сотовый телефон ему тоже никто не мог подарить. Мальчик решил, что самостоятельно добьется всего того, чем его сверстников обеспечивали родители. А когда у человека есть четкие приоритеты и сильный характер, у него все получится!

Вот и Георгий сделал себя сам. Работать начал еще студентом: предпринимательская жилка – в крови. Организаторских способностей было не занимать. Сколотил бригаду, занимался ремонтом. Попал, что называется, в струю: у людей начали появляться деньги на ремонт квартир, замену сантехники. Сначала их было трое студентов, бравшихся за любую работу, за которую платили. Один соображал в сантехнике, другой был в ладах с электричеством. Помогали пенсионеркам решать бытовые проблемы – те начали передавать телефон услужливых парней друг другу. Потом начали браться за косметический ремонт квартир, обзавелись штукатуром и каменщиком – замахнулись на серьезные капитальные заказы. Они смогли купить старенький грузовик и начали заниматься еще и перевозками. «Трезвые грузчики» – это стало не только названием фирмы, но и хорошей рекламой. Тем более что грузчики действительно трезвые – начинающаяся безработица позволяла привлекать к делу не только студентов, но и серьезных мужчин, оставшихся без зарплаты. Постепенно грузов становилось все больше. Решили расширяться, купили парочку пассажирских «Газелей», сдали их в аренду. Георгий обладал очень важным для бизнесмена качеством: он умел видеть перспективные направления развития.

«Три товарища», бывшие студенты, получившие дипломы, возглавили подразделения своей фирмы, причем Георгий оставил за собой ремонтные работы, постоянно расширял количество услуг. Друзья переключились на грузо– и пассажироперевозки, наращивали автопарк. Название «Трезвые грузчики» пришлось сменить на «ТГи К». Но авторитет надежной фирмы уже был заработан, сложился круг клиентов. И тут объявился Манаров-старший. Первый Георгий, приехав ко «второй» жене, удивился, узнав, что сын самостоятельно встал на ноги и даже делает успехи. Правда, вначале целью его визита была не только семья, сколько восстановление старых связей. Деньги, накопленные семьей на Кавказе, требовали вложения. Вот старший Манаров и решил вспомнить молодость и поискать старых друзей. А оказалось, что для развития бизнеса друзей искать необязательно, нужно только немного помочь сыну, у которого уже есть и связи, и деловая репутация, и хватка.

Благодаря «кавказским» деньгам «ТГ и К» превратилась в одну из ведущих строительных фирм Тарасова, а Георгий Георгиевич Манаров стал известным в бизнес-кругах человеком.

Екатерина вышла за него замуж, когда дело только-только начинало складываться. Она организовала собственное рекламное агентство, когда продала оставшиеся от тети дачу и квартиру в центре города. Другая тетя взяла на себя заботу о родившейся Гуле. Так что Екатерине удавалось сочетать работу и семью. Раскладывать передо мной по полочкам свою семейную жизнь Манарова не стала, но о муже говорила с юмором, а про нынешний «арест» – с сожалением, еще раз повторив, что потом супруг сам жалеть будет.

– Вы знаете, Таня, такие деспотические черты в его поведении возникли после поездки на родину отца. Он и религии больше внимания стал уделять, в землячество вступил, хотя коренной тарасовец в пятом поколении: его прадед по матушке держал лавку на Сенном рынке, и фамилия Поздняковых (его мамы) была широко известна в купеческой среде. Я пока не выступаю, считаю, что мой супруг – человек разумный, но его отношение к Гуле не одобряю. Она у нас вполне адекватная девочка с твердым характером, давление к добру не приведет.

Тут в комнату буквально ворвалась Гуля. Она держала в руках сотовый. Видно, кто-то из девчат рассказал ей о трагических событиях в группе, и девушка решила рвануться в бой:

– Мама! Мне срочно нужно в Тарасов! Я должна помочь Чеснокову – гастроли не должны сорваться!

– Я с тобой согласна, доченька, но что можно сделать? Охрана тебя за ворота не выпустит.

– Но ведь можно выйти не только через ворота, – решила вступить в разговор и я.

Мама с дочкой удивленно посмотрели на меня, потом в глазах Екатерины зажглись озорные огоньки, и она воскликнула:

– Танечка, ведь вы же рисковый человек! Давайте увезем Гуленьку.

– А что вы объясните своему супругу?

– Я с ним разберусь. Он вполне вменяем.

– Тогда почему бы просто не поговорить с ним и не объяснить ошибочность его позиции?

– Сегодня не получится – «удила закусил». Должно пройти некоторое время, чтобы он без эмоций осознал ситуацию. А время не терпит – у девочек гастроли.

– Вот это-то меня и смущает. Деловой человек такого масштаба не должен поддаваться эмоциям.

– Таня, оставьте это мне, мужа я беру на себя, а вы увезите Гулю. Мне не хотелось бы портить карьеру девочки из-за каких-то сплетен.

Гуля смотрела на меня со слезами на глазах.

– Вы доверяете мне, незнакомому человеку, свою дочь? – Я внимательно посмотрела Екатерине в глаза.

– Я не ошибаюсь в людях, – уверенно ответила она, – и потом, пока вы переодевались, мне позвонила Элина Меньшикова. И когда я сказала, что у нас новая соседка, то, узнав вашу фамилию, она посоветовала обратиться за помощью, чтобы выяснить, что творится вокруг нашей семьи.

– Да, помню Элину – помогала ей разобраться с историей о пропавшем завещании, – сказала я и продолжила: – Вообще-то я собиралась отдохнуть хоть недельку – у меня был такой напряженный месяц.

– Я вас отблагодарю! – заверила Манарова.

– А в чем я должна помочь? – решила я уточнить задачу.

– Во-первых, обеспечить возможность Гуле поехать на гастроли. А во-вторых, выяснить, кто и что наговорил Манарову, что он так яро воспротивился участию Гули в ансамбле. Ведь сначала даже спонсировал ансамбль, очень гордился популярностью дочери. И вдруг…

– И вы не боитесь реакции своего «восточного» мужа?

– Нет!

– Вы скажете ему, что это я увезла девушку?

– Пока нет. Просто скажу, что она пошла спать. А утром увидим. Я даже пока не хочу говорить, что принимаю в этом участие. Если вы беспокоитесь об оплате, то не сомневайтесь, у меня есть собственные средства.

В конце концов, мы условились, что Екатерина будет твердо стоять на том, что не знает, что случилось. А еще я оставила Гуле свой запасной сотовый телефон, объяснив, что при современном развитии связи со своего стационарного телефона лучше не обсуждать проблемные вопросы, да и по запасному лучше не разговаривать, а писать эсэмэски.

Выяснив у хозяйки систему охраны особняка, я набрала номер Сергея, владельца моторки, на которой пока не состоялась поездка по Волге. Он еще бродил по поселку и возможности встретиться со мной обрадовался. Мы договорились прокатиться по ночной реке, а когда я попросила его не сообщать никому из нашей дневной компании о предстоящей прогулке, пришел в восторг. Мне даже стало слегка неудобно от того, что возбуждаю в молодом человеке надежды, которые не собираюсь оправдывать. Но, постольку поскольку это был не первый обманутый мною мужчина, я утешила себя тем, что помогу ему заработать.

Взяв номера телефонов Гули и Екатерины и деньги, чтобы заплатить Сергею за «побег», я собралась отправиться на встречу с «речным волком».

Фима уходила со мной от Манаровых неохотно, а когда я запирала ее одну в своем доме, слегка повозмущалась, что ее оставляют в одиночестве.

Но, в конце концов, мы договорились.

Сергей, как и обещал, ждал меня в кафе. Зная о предстоящей бессонной ночи, я предложила поужинать. Пока мы ожидали заказ, рассказала молодому человеку о своем предложении. Сначала он вдохновился, потом насторожился, потом обрадовался возможности заработать. Еще больше его убедил аванс, который я выдала с заверениями, что после того, как мы отвезем Гулю к продюсеру и вернемся обратно, он получит вдвое больше. Он заверил меня, что днем еще раз заправил катер, и горючего теперь хватит, чтобы трижды съездить в Тарасов и обратно.

После обильного ужина мы пошли к катеру, Сергей проверил мотор, а я позвонила Гуле. Она сказала, что отец вернулся, но она не стала выходить из своей комнаты. Мы договорились, что в три часа утра я подойду к ее окну и помогу ей выбраться из дома. Она было пыталась доказать, что сама сможет добраться до причала на пляже, но я объяснила, что лучше подстраховаться, сначала понаблюдать за участком вокруг дома и выяснить, чем будет в это время заниматься охрана.

Еще один звонок – Володе. Это человек, на которого я могу всегда положиться, особенно когда мне нужна чужая машина. Как раз сегодня он со своим транспортным средством будет мне необходим. Убедившись в том, что он сможет поступить в мое распоряжение на всю ночь, я выяснила у Сергея, в каком месте Тарасова лучше всего причалить на катере. Нужно было выбрать такое, чтобы и от Затонного отплыть на достаточное расстояние, и времени на это затратить не слишком много – все-таки катер не такое быстроходное средство передвижения, чтобы отправляться на нем на серьезные расстояния, да и по Тарасову лучше все-таки ездить на машине. Посовещавшись, мы решили, что приплывем на центральную набережную.

В час ночи все было обговорено и подготовлено. Я предложила Сергею отправиться на веслах к пляжу Манаровых, благо время позволяло.

Конечно, мы гребли не всю дорогу, а только на финишном этапе. От причала шли вообще вверх по течению, как будто нам туда и нужно. Затем по дуге приблизившись к противоположному берегу, на середине реки выключили мотор, отдались на волю течения и начали подгребать к нужному нам участку берега. Уходя из дома, я включила свет на втором этаже, да и соседний двор Манаровых со стороны улицы был освещен – просматривался с Волги, так что ориентиры у нас имелись. Теперь все зависело от способностей моего лоцмана.

Мальчик оказался умелым, и около двух часов ночи мы потихоньку подгребли к нужному месту. Еще на подходе в прибор ночного видения я внимательно всматривалась в заросли, спускающиеся к песку. Достижения современной науки значительно облегчают жизнь сыщика. На все эти штучки: диктофоны, записывающие и передающие устройства, разнообразные «маячки» и «жучки» – я денег не жалею (конечно, когда они у меня есть). Все это значительно облегчает работу. У меня есть знакомый владелец фирмы, специализирующейся на установке охранных систем, которому я в свое время помогла. Так что теперь там у меня значительные скидки. Ребята следят за новейшими разработками и снабжают лучшего детектива Тарасова «самым-самым». Вот и приборчик, обеспечивающий возможность вести наблюдение за интересующим меня объектом даже ночью, подкинули. Благо от бинокля он не слишком отличается ни по весу, ни по размеру. В этот «бинокль» я и определила, что охраны на берегу не наблюдается и можно приступать к делу.

Еще утром, во время опробования байдарки, я внимательно рассмотрела соседний пляж и определила, что здесь тоже есть небольшой причал, к которому удобно пристать на катере. А вечером, когда ходила за Фимой, еще раз убедилась в возможности побега с воды, определила маршрут, по которому сама высажусь на берег, и наметила путь возвращения вместе с Гулей.

Предупредив Сергея, что мы с девушкой будем на берегу через час-полтора, я выбралась на песок. На мое появление никто не прореагировал – и за что только охранники деньги получают?

Потихоньку подобравшись к дому, я стала наблюдать за Гулиным окном.

Хотя Екатерина рассказала, что охранник не выходит ночью из дома, я на всякий случай обошла вокруг. Не обнаружив никого на участке, заняла удобную позицию и стала ждать.

Ожидание, как всегда, решила скрасить беседой с судьбой, раскинула кости. Выпало «4+36+17», то есть судьба свидетельствовала о том, что, «несмотря на трудности, дела пойдут так, как надо». Ну, к трудностям мне не привыкать, просто займемся их преодолением.

Было спокойно, даже охрана не выходила на участок. Без пятнадцати три я отправила Гуле эсэмэс, в которой сообщала, что все готово. Она тут же ответила, что вылезает. Окно ее, хоть и на втором этаже, было расположено удобно: по стене вился плющ, для которого была приспособлена специальная решетка. Гуля – девочка спортивная, и спуститься по этой решетке особого труда ей не составило. Даже шумела не очень много. До катера мы добрались беспрепятственно. От берега отошли на веслах, благо по течению, спустя пятнадцать минут включили мотор и в пятом часу были у назначенного места на набережной.

Володя тоже не подвел и быстренько доставил нас к дому Чесноковых.

Оксана и Виталий удивились столь раннему визиту, но обрадовались. Объяснив продюсеру, что Гуля покинула родительский дом вопреки желанию отца, который, скорее всего, начнет искать ее именно у Чесноковых, я посоветовала отвезти ее на мою «конспиративную» квартиру. Когда мне по наследству досталась небольшая квартирка в отдаленном районе города, я не стала продавать ее и даже, подав нотариусу заявление, вступать в наследство не стала, чтобы не светиться в официальных базах.

Адрес вот этой квартиры я и дала вместе с ключами Чеснокову, объяснив, что мне нужно вернуться в Затонный до того, как обнаружится отсутствие Гули.

Договорившись с Чесноковыми, что теперь займусь поиском Славика, брата Даши Разметновой, я вернулась на набережную, где меня ждал Сергей.

Поездка против течения заняла больше времени. Поэтому мы добрались до Затонного после шести утра. Я рискнула и попросила Сережу привезти меня сразу же на «мой» пляж, а потом пригласила его на утренний кофе. Правда, света в коттедже не было, и кофе пришлось варить не в электрической кофеварке, а на газу. Но кухня была прекрасно оборудована, джезву и кофемолку мы нашли быстро, а зерна утреннего напитка я привезла с собой еще вчера. Позавтракав на скорую руку и рассчитавшись с Сергеем, я обговорила, что в случае расспросов, где же он был ночью, он может отвечать, что мы покатались по Волге, а потом находились у меня.

На прозрачные намеки, что для полной достоверности нам неплохо было бы действительно побывать в кровати, я ответила, что для начала приглашаю его поплавать вместе.

Фима очень обрадовалась, когда мы взяли ее с собой на пляж. Конечно, конец августа – поздновато для купания, и вода в Волге уже холодная, но я, хотя и не занимаюсь моржеванием, начинаю плавать чуть ли не в апреле и заканчиваю в сентябре, поэтому спокойно вошла в речку. Сергей тоже не подкачал, а уж про Фиму и говорить нечего.

Мы вовсю плескались в Волге, когда на пляже появился представительный мужчина в сопровождении двух охранников. Судя по внешнему виду, в нем присутствовала «кавказская» кровь.

Ну что, господин Манаров, вас-то мы и ждали.

Я сделала вид, что очень удивилась, и вышла на берег со словами:

– Извините, но здесь частная собственность. Вы ничего не перепутали?

Мужчина оглядел меня с ног до головы и произнес:

– Если вы Татьяна Иванова, то не перепутал.

– Я Татьяна, но сейчас в отпуске и ближайшую неделю не работаю. Извините, ничем не могу помочь.

– Боюсь, что помощь скоро понадобится вам, – в голосе моего собеседника начали проявляться угрожающие нотки.

Почувствовав их, Фима выбежала на берег, отряхнулась, обдав водой нашу компанию, загородила меня и угрожающе зарычала.

Я нагнулась и погладила свою защитницу, успокаивая ее.

Охранники выхватили пистолеты, а один из них выдвинулся вперед, загородив хозяина.

Если бы я не держала Фиму за ошейник, ее реакцию на пистолет было бы трудно предотвратить. Пришлось предупредить, что это собака не моя, а Воинова, и если с ней что-то случится, объясняться придется с ним.

Манаров сделал предупредительный жест охранникам, и те слегка отступили.

Я, конечно, человек закаленный, но конец августа – это конец августа, и стоять на берегу Волги в мокром купальнике не очень приятно, поэтому я пригласила «жданно-нежданных» гостей в дом и, завернувшись в полотенце, пошла первой, не обращая внимания, идут ли они следом. Манаров с охраной проследовал за мной. Замыкал шествие Сергей – надо же, не смылся! Смелый парень, нужно к нему приглядеться.

Дома я переодеваться не стала. Расположилась в холле в кресле и предложила Манарову присесть, а Сережу попросила сварить кофе, чтобы согреться.

– Слушаю вас, – разговор пришлось начать самой: постольку-поскольку полотенце, в которое я была завернута, нельзя сравнить даже с мини-юбкой, все мужские взгляды, естественно, были прикованы к моим ногам, что несколько сбивало «гостей» с мысли. Что ж, я всегда умела пользоваться женскими преимуществами. Умница Фима устроилась возле моих ног и всем своим видом показывала, что в обиду давать меня не собирается. Мне даже приходилось ее успокаивающе поглаживать время от времени.

– Где моя дочь? – Наконец-то Манаров очнулся от лицезрения моих прекрасных ног.

«Видно, что, несмотря на все заморочки с бизнесом, как мужчина он еще не совсем потерян! Жаль, меня не интересуют такие папики, с ним можно было бы поработать», – что скрывать, циничными мыслями я пыталась себя успокоить: два лба-охранника с пистолетами производили впечатление. В случае тесного контакта мне было бы трудно с ними справиться именно из-за разности в мышечной массе. Поэтому будем давить интеллектом.

Я сделала удивленное лицо и спросила:

– Простите, а вы кто?

По-видимому, господин Манаров привык к тому, что его узнают без представления, и подобный вопрос его озадачил.

– Я Георгий Манаров!

– Супруг Екатерины Егоровны?

Конечно же, бизнесмену странно было слышать определение своего социального статуса всего-навсего как чьего-то мужа. Он даже подрастерялся слегка, потом все-таки решил сообщить, что является моим соседом, а ко мне его привело интересное совпадение: вчера я побывала у них в гостях, ночью пропала его дочь, а утром у мостков на нашем пляже «нашлась» моторная лодка. Вот он и пришел узнать, не подвозили ли мы его дочку.

– Вы о Гуле? С ней что-то случилось?

– Она исчезла, и именно после вашего появления у нас в доме, – повторил Манаров.

– Ну, после не всегда означает вследствие, – произнесла я. – Вообще-то я специализируюсь на поиске пропавших людей, а не на похищении. В другое время я даже могла бы помочь вам в поисках, но последний месяц у меня был очень напряженным, и мне нужно отдохнуть хотя бы недельку, поэтому эту ночь я провела в компании Сергея. Мы катались на катере сначала вместе с его друзьями, а последние часы вдвоем.

– Значит, вы гарантируете, что не похищали мою дочь?

Если бы Манаров по-другому сформулировал вопрос, я не смогла бы с чистой совестью заявить, что, конечно же, не похищала (ведь в данном случае я могла бы даже поклясться, что никакого насилия не было – девочка поехала со мной добровольно и по собственной инициативе).

Несмотря на всю свою крутость, Манаров к бандитам не относился и применять пытки ко мне не стал. Но ушел не в полной уверенности, что я не приложила руку к исчезновению его дочери.

Появление Сергея с известием, что кофе готов, застало моих гостей на выходе. Я не стала настаивать, чтобы они задержались для кофепития.

Хорошо, в ванной есть окно – иначе водные процедуры пришлось бы принимать в полной темноте, электричество ведь так и не появилось. Я обратила внимание на шум движка, доносящийся от Манаровых. Видно, они включили автономку.

Поэтому звонок вежливости, который я из конспиративных целей произвела Екатерине Манаровой, я начала вопросом о том, что со светом. Катерина сначала рассказала, что исчезновение Гули Манаровы обнаружили во время завтрака и сейчас предпринимают активные поиски, и лишь после этого пояснила, что света нет во всем поселке по причине пропажи двух километров проводов, снятых со столбов ЛЭП, подводящей электроэнергию к Затонному. Когда линию отремонтируют, неизвестно, ведь на восстановление необходимы очень серьезные капиталовложения.

Поражаюсь изобретательности наших мужиков: это ж надо успеть за несколько часов провернуть такой объем работы! Эх, эту бы разрушительную энергию – да на созидание! А то ведь продадут за несколько тысяч рублей провода, на восстановление которых потребуется не одна сотня тысяч тех же рублей, правда, уже из другого кармана. Но зато похитители предоставили мне замечательный повод, чтобы смыться из Затонного. Ведь если бы я просто так уехала из поселка, было бы трудно придерживаться версии непричастности к пропаже девушки. А так – что за отдых в доме без электроэнергии?!

Выразив в разговоре с Манаровой надежду, что Гуля скоро объявится, я посетовала, что отдых не заладился – теперь придется искать другое место, ведь без света никакого удовольствия: музыку не включить, телевизор не посмотреть, кофе – и тот не смолоть!

Екатерина порекомендовала мне переехать на соседнюю турбазу, там тоже можно хорошо отдохнуть, и выразила уверенность в том, что дочка скоро найдется. А за одно предложила оставить у них Фиму.

– С Реем они сдружились, а на турбазе собаку могут не принять, – предположила Екатерина. – Давайте я сейчас за ней приду.

Конечно, я могла бы отвести собаку к соседям сама, но поняла, что Манарова ищет повод встретиться не у себя дома, и выразила благодарность за заботу.

Минут через пять Екатерина вместе с Реем была у наших ворот. Я скороговоркой сообщила ей, что с Гулей все в порядке: она на моей квартире, под присмотром Чесноковых.

Фима с удовольствием пошла за Манаровой, вернее, за Реем. Я даже приревновала немного, но что поделаешь – любовь!

Пообещав перезваниваться, мы распрощались с соседкой.

Так, собаку пристроила, теперь нужно решить, что делать с Сергеем. Я серьезно опасалась, что, не став применять ко мне физических воздействий, охранники Манарова вполне смогут отыграться на парне. Поэтому его нужно на время удалить из их поля зрения.

Во время нашего разговора с Екатериной молодой человек скромно сидел на крыльце. А когда она ушла, решил высказать свое мнение о турбазе, где, оказывается, он не раз был. По его словам, отдых там умеют организовывать, и если я туда поеду, то не пожалею.

Я же высказала ему свои опасения о его взаимоотношениях с манаровской охраной. Против моих ожиданий Сергей геройствовать не стал, а согласился, что ему лучше на время исчезнуть из поселка.

Мы решили, что он отгонит катер на стоянку, я на машине встречу его на пристани, и мы поедем в город.

– Только, пожалуйста, не выходи на берег, пока не увидишь меня, – попросила я парня.

Серей кивнул в ответ, соглашаясь, но всерьез мои слова не воспринял – в этом я убедилась, когда, припарковав машину возле пристани, вышла на берег. Я уже собралась спуститься к причалу по крутой лестнице, когда увидела чужих. Один из охранников Манарова перекрыл Сергею путь на берег, а другой, незнакомый мне, отрезал дорогу обратно к катеру. О чем они говорили, мне было пока не слышно, но по напряженным лицам можно было понять, что беседа происходит на повышенных тонах. Вот-вот дойдет до рукопашной. Нужно отдать должное, мой новый друг не струсил и готовился к активным оборонительным действиям.

На мое появление на сцене и на вопрос: «Какие-то претензии?» – никто не прореагировал. А зря. Знакомый по утренней беседе охранник, конечно, впечатлял своими размерами, а вот второй мелковат, это давало надежду. Поэтому «бугая» я просто столкнула с пристани (благо стоял на краю, почти у самой воды). «Мелкий» сунулся было за пистолетом, но я провела захват и отключила его ударом по затылку.

Скомандовав Сергею: «За мной!» – бросилась к машине. Студент не заставил себя ждать и преодолел крутую лестницу довольно активно. Когда я завела машину и развернулась, он уже подбегал ко мне и даже смог быстро сориентироваться и ответить на мой вопрос, в каком состоянии проселочная дорога в город:

– Если через посадки, то нормальная.

– Тогда показывай! – попросила я, хотя, изучая вчера утром в Интернете карту местности и прорабатывая варианты, определила пути отхода не по главному шоссе.

Сергей указал в ту сторону, куда я и собиралась свернуть.

– А почему машины манаровских охранников не видно? На чем они приехали? – поинтересовалась я, когда с направлением движения все стало ясно.

– Здесь с другой стороны есть подъезд прямо к причалу. Ты спустилась пешком короткой дорогой. Вот, смотри, здесь съезд, – Сергей показал на ответвление от главной дороги.

– Ясно.

Теперь нужно было просчитать возможную реакцию проштрафившихся охранников: останутся ли с носом или попробуют догнать нас. Сообразят ли, что мы рванем проселками.

На причале было немало наблюдателей, заинтересовавшихся тем, как эффектная блондинка раскидывает мужиков. Кто-нибудь из зрителей обязательно укажет, в какую сторону мы поехали, а мою машину, нужно думать, «бугай» приметил еще утром во время визита хозяина. Успеем ли мы оторваться? Ну, если считать, что одному нужно выбраться из воды, а другому – прийти в себя, то минут десять мы имеем. Конечно, мой «Ситроен» для езды по проселочным дорогам не очень приспособлен, но дождей давно не было, так что, думаю, прорвемся!

– Проселочная петляет или идет напрямую? – решила я уточнить у Сергея.

По-видимому, он понял ход моих мыслей и рассказал, что поля в округе разбиты на квадраты и окружены посадками. В принципе дороги есть с обеих сторон посадок, можно ехать и там и там. А тут я и сама припомнила карту окрестностей, которую изучала недавно, и прикинула, как лучше добраться до города.

Маршрут оказался удачным, и нам удалось въехать в Тарасов довольно далеко от стационарного поста ГИБДД.

По дороге я поближе познакомилась с Сергеем. Студент политехнического университета, перешел на четвертый курс. Занимается лыжным спортом, причем и гонками, и биатлоном. Не раз выступал на республиканских соревнованиях, причем довольно успешно, часто был в призерах. Так что я не случайно определила, что парень с характером. Наезда охранников не очень-то и испугался, и заверял меня, что ничего бы им ни за что не сказал. Но все же согласился со мной, что гусей лучше не дразнить и на глаза им попадаться в ближайшее время не стоит. Поэтому, поразмышляв вместе со мной о том, куда бы ему исчезнуть на недельку (за это время я обещала ему разобраться), он решил навестить однокурсника, который звал его к себе в деревню в Воленский район помочь со стройкой – прекрасная причина применить на практике знания, получаемые в институте: учится-то он на инженера-строителя. Денег, полученных за ночное приключение, на первое время ему должно было хватить, а там заработает.

Отвезя парня на автовокзал, убедившись, что он позвонил из автомата родителям и предупредил, что отправляется на недельку с друзьями в турпоход, и посадив парня на такси до Воленска, я вернулась к своей деятельности частного детектива, от которой совсем недавно планировала отдохнуть.

Итак, груз ответственности за добровольно-платного помощника с плеч снят, теперь можно и делом заняться. Скоро обед, а я еще ничего не знаю про брата Даши Разметновой Славика, хотя вчера обещала Чесноковым заняться его пропажей.

Найдя телефон, которым меня снабдила Оксана Чеснокова, я представилась Даше и объяснила, что по просьбе Виталия могу помочь в поисках ее брата. Договорившись с Дашей о встрече в одном из кафе в центре города, я перезвонила Оксане Чесноковой и узнала, что дела в группе потихоньку налаживаются: сегодня Виталий будет слушать девушку, которая давно просилась и даже была почти принята, но после появления Светланы Измайловой назначение солисткой не состоялось. Новость о том, что есть человек, не испытывавший добрых чувств к погибшей девушке и выигравший от ее смерти, меня насторожила. Поэтому я взяла этот факт на заметку и решила при возможности пообщаться с Еленой Прянишиной, как ее назвала Оксана.

Вот только зачем мне это? Я ведь не собираюсь расследовать убийство! Или Киря все-таки прав, и мой «любопытный носик» сам лезет куда не надо?

Так, размышляя о сложностях своей натуры, я доехала до кафе, где мы договорились встретиться с Дашей.

Девушка не заставила себя ждать, появилась, когда я допивала вторую чашку кофе – бессонная ночь все-таки давала о себе знать, поэтому, прежде чем приняться за хороший кусок мяса, заказанного на обед, я разрешила себе взбодриться.

Даша в отличие от Гули совсем не была похожа на свое изображение в рекламе группы. Там была юная женщина, которой больше всего подходило определение «черная пантера», а тут передо мной появилась скромная студентка четвертого курса социально-экономического университета. Я не смогла сдержать удивления и сообщила девушке, что представляла ее совсем другой.

Даша привычно рассмеялась и объяснила, что образ красавицы-брюнетки ей придумал Чесноков, но соответствует она ему только на сцене, в жизни она мягкая и пушистая, и все этим пользуются. Особенно младший брат Славик. Он просто веревки из нее вьет. Вот и сейчас пропал неизвестно куда, и Даша просто не знает, что можно сделать. Телефон Славика не отвечает, вместе с ним исчез ноутбук, который Даша подарила ему в прошлом году на день рождения, и солидная сумма денег. В милицию она не сообщала, боится, что бездельника поставят на учет в комиссию по делам несовершеннолетних, но и на самотек дело пускать не хочет, натворит еще что-нибудь… Вся надежда на меня.

– А у друзей вы спрашивали, куда он мог деться? – поинтересовалась я.

– Спрашивала у Виталика и Марата, но они темнят, – вздохнула Даша.

– У него была мечта куда-нибудь поехать?

– Мы собирались к морю, но никогда не хватало денег.

– Сколько ему лет?

– Скоро будет шестнадцать.

– Юношеская влюбленность?

– Вообще-то до сих пор интерес к девочкам, – начала вспоминать Даша, – проявлялся в дерганье за косички в начальных классах, списывании домашнего задания у соседки по парте в пятом-шестом и сдаче денег на Восьмое марта в седьмом-девятом. Он больше за компьютером сидел, а уж когда ноутбук я ему подарила, вообще из дома стало не выгнать.

– Тогда нужно посмотреть его почту. Вы знаете его ник?

– Если откровенно, то нет. Так глубоко он меня не пускал, а я не настаивала.

– Тогда начнем с друзей.

Даша перечислила мне несколько имен и даже дала телефоны и адреса этих самых Виталика, Марата, Данилы и Антона.

Я пообещала держать ее в курсе, доела мясо (вполне прилично приготовленное, нужно взять на заметку это кафе и при случае зайти полакомиться) и отправилась на поиски блудного брата.

Виталик, как объяснила Даша, был соседом по подъезду. Он учился в параллельном классе и даже ходил со Славиком в один детский сад. С него я и начала.

Время обеденное, я надеялась, что одиннадцатиклассник будет дома и, как выяснилось немного позже, не ошиблась. Но сначала планировала пообщаться с традиционными бабушками у подъезда. А они, по-видимому, строго соблюдали режим и уже перешли к послеобеденному сну. В песочнице тоже никого не было, но в беседке курила парочка парней (Рыжий и Брюнет – сразу же окрестила я их). При моей работе вести здоровый образ жизни мне приходится не всегда. Но первый шаг в приближении к заботе о собственном здоровье я сделала – бросила курить, так что попросить огонька не удастся, придется искать другую тему для разговора.

Извинившись за беспокойство, я сообщила ребятам, что приехала в гости к Разметновым, и вдруг завис комп, видно, что-то с оперативкой. А так как там у меня есть несколько нелицензионных программ, обращаться в сервис-центр не хочется. Может быть, они подскажут мне кого-нибудь, способного реанимировать мой компьютер? Парни оживились и сообщили, что лучше всех в округе «лечит мозги» как раз Славик, но он слинял на отдых, поэтому можно обратиться к Виталику, который живет этажом выше, в сорок восьмой квартире, он как раз дома, недавно пришел – они сами видели.

– Да, Славика, с тех пор как приехала, я еще не видела, – подтвердила я, – но Даша не говорила про отдых.

– Это он от нее отдохнуть решил, – засмеялся Рыжий.

– Достала парня своими нравоучениями, – подтвердил Брюнет.

– А в прошлом году, когда я приезжала к ним, – решила уточнить я, – мне не показалось, что Даша его сильно прессует.

– Ну, мы же растем, – засмеялся парень. – В прошлом году можно было терпеть, в этом – нет!

– Ну-ка, ну-ка, поподробнее, пожалуйста! У меня тоже младший братик есть – чем это мы вас достаем, хочется узнать.

– Излишней опекой! Это нельзя, то нельзя! Делай так, по-другому не смей!

– Это все общие слова! – Я позволила себе не согласиться. – Чем конкретно был недоволен Славик?

– Да хотя бы тем, что с подачи Даши его все звали Славиком!

– В принципе согласна, – я не стала спорить с Брюнетом, – для первоклассника это неплохо. Но в его возрасте можно было бы иметь приличный ник.

– Он у него есть! Его Черепом зовут.

– Почему Черепом?

– Он же наголо бреется!

Я вспомнила фотографию, которую дала мне Даша.

– Логично. А как девушкам представляться?

– Это для Сети. Там девушкам представляться не надо. Они сами представятся, если захотят.

Из дальнейшей беседы выяснилось, что в Сети на Черепа вышла клевая девчонка, он с ней сдружился и возмечтал вместе куда-нибудь съездить. Но Даша на собранные деньги купила ему ноутбук. Вот Череп психанул и исчез.

– А чего психовать-то? – не поняла я. – Заработал бы еще и поехал.

Парни заржали.

– Тетенька, вы пробовали в нашем возрасте заработать на поездку на отдых в приличное место?

Мне пришлось признаться, что не пробовала, и предположить: Череп все-таки что-то придумал. Парни согласились с тем, что Череп – это голова, но от конкретики уклонились, хотя я чувствовала, что они что-то знают. Ну ладно, курочка по зернышку клюет. Удовлетворимся полученной информацией и попробуем проникнуть в сорок восьмую квартиру. Но сначала несколько подготовительных шагов.

Вернувшись в свою машину, я достала ноутбук и по аське связалась со своим незаменимым помощником Дыком. Это хакер от бога, живущий в собственном виртуальном мире. Те условия, в которых он существует в действительности, выдержать могут только люди с железным здоровьем: живет он в темном полуподвальном помещении, единственная стоящая вещь – мощнейший компьютер, на котором он творит чудеса и в усовершенствование которого вкладывает все, что удастся заработать, а удается немало, потому что его услуги нужны многим. Из подвала своего он практически не вылезает. Все, кому нужна его компьютерная помощь, это знают и приносят, кроме денег, в виде оплаты продукты. Когда в подвале долго никто не появляется, Дык забывает о необходимости принимать пищу и питается информацией.

Время от времени я прихожу к нему и пытаюсь хоть чуть-чуть привести помещение в божеский вид. Если учесть, что и дома-то я провожу генеральную уборку в редчайших случаях, то сам факт моих попыток заслуживает восхищения. Дык же воспринимает мою любовь к порядку как неудачный способ подлизаться и никакой благодарности не выражает, но от работы, которую я ему подкидываю, никогда не отказывается и даже отодвигает в сторону другие заказы, чтобы срочно добыть мне какой-нибудь адрес, узнать фамилию владельца интересующего меня автомобиля и прочие сведения. Причем подходит к заданию творчески и часто узнает такие факты, о которых я даже и подумать не могла, но которые порой в корне меняют ход расследования.

Сегодня ехать к нему в подвал некогда, поэтому задание я отстучала по аське. Дыку поручалось найти переписку Черепа, выяснить, кто такая эта «классная девчонка», и узнать про нее все, что можно. А еще я спросила, что можно сделать для того, чтобы комп слегка заглючил, чтобы я смогла обратиться «за помощью» к начинающему хакеру.

Получив в ответ предложение не заморачиваться программными сложностями, а просто заблокировать сенсорную клавишу и «забыть» о том, как ее можно опять включить, я поблагодарила Дыка и напомнила, что очень жду сведений о Черепе и его девушке, и тут же направилась в сорок восьмую квартиру. Ребята снабдили меня кодом от двери, так что с проникновением в подъезд проблем не возникло. Точно так же, как установление контакта с Виталиком: я просто сказала, что парни во дворе посоветовали мне обратиться за помощью к нему. Доброе слово и кошке приятно, столь высокую оценку своих возможностей Виталик воспринял с удовольствием, тем более что я, сделав выводы из недавней беседы, назвала его полным именем.

Парнишка действительно оказался смышленым, но очень замкнутым. Быстро разобравшись в «проблеме», он включил сенсор, а на вопрос, что я ему должна, пожал плечами, и на все мои попытки пообщаться отделывался коротким «да» или «нет». Но не на такую напал! Я принялась трещать, жалуясь на низкую скорость Интернета, на греющийся ноутбук, на слабые антивирусные программы, и между делом сообщила, что приехала в гости к Даше, а она ни о чем, кроме как о пропавшем брате, думать не может, и вся наша культурная программа полетела к чертям.

– Ну, стоит ли так волноваться из-за Славика, – возмущалась я, – ведь большой уже парень, имеет право на личную жизнь.

Виталий только кивал или опять отделывался односложными ответами.

– Хоть девчонка-то у него ничего? Ты ее видел? – наконец решила спросить в лоб.

Традиционная привычка влюбляться в девушку друга сработала и в этом случае. Глазки у Виталика заблестели, и он произнес:

– Клевая! Я их провожал.

– И в чем она была одета? А чемодан у нее был большой?

Парень не заметил, что проговорился!

– В джинсы, во что еще! Да нет, они много вещей не брали, ведь это рядом, на турбазе «Волжские зори». Я к ним в гости собираюсь. Там в домике сколько хочешь народа может жить.

– А ты им там нужен? Они ведь собрались побыть вдвоем! – Этот вопрос Виталика озадачил.

Да, видно, рановато ему называться полным именем.

– Я им не буду мешать.

– Ну если только сам с девушкой приедешь.

По растерянному выражению лица было видно, что с девушками у парня напряженка.

Интересно: девчата только и делают, что мечтают как можно скорее познакомиться со своим единственным, у парней та же проблема! Но как непросто найти этого единственного и тем, и другим! Сейчас это решаемо в Интернете, а как до действительности доходит – опять сложности!

– Если хочешь, могу составить тебе компанию, – предложение вырвалось у меня само собой.

– Вы? – У парня зажглись глазки.

– Ну, если мы с тобой поедем вместе, то не «вы», а «ты».

– Ты поедешь со мной на турбазу? – Виталик не мог поверить своему счастью.

В свои двадцать восемь я обычно-то выгляжу лет на шесть младше, а сегодня, в белых джинсах и легкомысленной маечке, и вообще смотрелась ненамного старше своего собеседника. Так что долго уговаривать его не пришлось. Галантно подхватив мой «отремонтированный» бук, Виталик поспешил за мной.

Возле «Ситроена» он остановился и присвистнул.

– Папа подарил! – Я решила, что это самое подходящее объяснение наличия у «молодой» девушки дорогой машины.

– Что-то я не знал, что у Черепа богатые родственники.

– С чего ты взял, что родственники? Мы с Дашей просто хорошие знакомые, долго переписывались, в прошлом году я и решила приехать познакомиться поближе, заодно и Тарасов посмотреть. Мне понравилось, в этом году приехала на недельку. Вот только сейчас она на репетиции, освободится только к вечеру, чего одной слоняться. Раз я на Волге, нужно получить удовольствие! Садись давай, а то передумаю!

Угроза подействовала, и мой новый спутник быстро занял свое место справа от меня и начал объяснять дорогу.

Вспомнив о том, что я должна буду изображать гостью Тарасова, я внимательно выслушала его и на протяжении всего пути переспрашивала, куда повернуть. А между делом пыталась понять, что представляет собой «потерянный» Славик.

По рассказам друга сложился образ продвинутого молодого человека, слегка тяготящегося постоянной опекой старшей сестры. Причем, как я поняла, факт, что сестра его поит, кормит, одевает и снабжает новинками it-технологий, его не напрягает. Побег – это очередная авантюра, уже не первая в истории его семейных отношений, но, по словам Виталика, «самая крутая».

Мне трудно было не поинтересоваться, не собирается ли он сам отправиться в романтическое путешествие.

Ответ был однозначным:

– Отец мне такое путешествие покажет!

– А если у Черепа отца нет, значит, над сестрой можно издеваться?

Кажется, этот вопрос поставил парня в тупик, но он не стал сильно озадачиваться и предположил, что Череп сам знает, что делает.

Тут я решила поинтересоваться, как друзья зовут самого Виталия.

И согласилась, что «Витязь» – кликуха вполне соответствующая.

Так, за разговорами мы довольно быстро доехали до «Волжских зорь». Самое интересное, что турбаза оказалась той самой, что мне рекомендовала Екатерина Манарова. Проехав поворот на Затонный, мы вскоре свернули с трассы, повинуясь указателю «Волжские зори», и еще минут через пятнадцать припарковались на стоянке возле красивых ворот.

О том, что здесь электролиния в порядке, можно было убедиться, уже подъезжая к воротам: из динамиков гремела музыка. Может быть, и в поселке свет уже дали?

Виталик попробовал связаться со Славиком по телефону. От Даши я знала, что телефон недоступен, поэтому не удивилась, когда ему никто не ответил. Видя растерянную физиономию Витязя, не смогла не засмеяться:

– А ты приехал туда, куда нужно? Ничего не перепутал?

– Что ты, я точно знаю: они сюда поехали! Мы с Черепом эту турбазу в Интернете нашли, из длинного списка выбрали. И Алиса одобрила.

– Алиса – это подружка Славика, с которой он поехал сюда? – уточнила я.

– Ну да!

– Тогда пошли искать.

Мы подошли к воротам на турбазу и спросили охранника, как можно найти нашего друга. Тот посоветовал обратиться в регистратуру, что мы и сделали. Однако на ресепшене нам сообщили, что Владистав Разметнов домик не снимал. А вот две Алисы в списках арендаторов значились. Фамилию нужной нам Алисы Виталий не знал. Строгая дежурная предложила сначала выяснить, как зовут наших друзей, и лишь потом отрывать ее от дела. И порекомендовала очистить территорию:

– Вы думаете, одни такие умные? Спрашиваете несуществующих гостей, а сами – на пляж! Не выйдет! Сейчас охрану вызову, если сами не уйдете.

– А можно нам домик снять? – нашла я оптимальное решение.

Дама сразу же подобрела и выложила буклеты, рассказывающие о возможностях отдыха в «Волжских зорях». Видно, в конце августа отдыхающие сюда не особенно рвались.

Мы договорились, что снимаем домик на минимальный срок – два дня, а если понравится, продлим пребывание. Быстро заполнив анкету и заплатив наличными, мы получили ключи. Более того, дама смилостивилась и назвала номера домиков, которые снимали Алисы, чьих фамилий мы не знали. Потом она вызвала сопровождающего, который провел нас в глубину территории. Домик, судя по всему, был выстроен довольно давно, но покрашен снаружи, отремонтирован с применением современных технологий и неплохо обставлен. Здесь даже холодильник и телевизор имелись, правда, телепрограмм всего четыре, как предупредил нас сопровождающий. Но мы его успокоили, что приехали сюда не телевизор смотреть. И в подтверждение тут же отправились искать домики, арендованные Алисами.

Небольшие деревянные здания (от одного до четырехквартирного) живописно, но довольно упорядоченно располагались среди деревьев, так что найти восьмой и двадцать первый не составило труда. Однако ни там, ни там хозяев не было. Не у кого спросить, где они находятся в данное время.

Нам не осталось ничего другого, как отправиться на пляж!

Против ожидания, народа на песчаном берегу Волги было много. Последние жаркие денечки августа, а вернее, вечерняя и утренняя предосенняя прохлада способствовали тому, что отдыхающие стремились к воде именно после обеда. Многие – самые смелые – даже плавали, кто-то катался на катамаранах и разнообразных лодках – от простых весельных, до таких же пластмассовых каноэ, как я нашла в своем доме в Затонном. Загорающих тоже немало. Но Славика с Алисой мы не нашли, как Виталик ни оглядывался.

Я предложила парню пройтись по пляжу и еще раз внимательно рассмотреть загорающих и купающихся, чтобы расспросить их о нашей парочке, а сама отправилась поискать кого-нибудь из обслуживающего персонала. В баре, в который можно было войти и с основной территории, и с пляжа, девушка за стойкой, глядя на фотографию, пожала плечами: вроде был такой, но вообще-то они все на одно лицо – ищите. Она же объяснила, где здесь можно перекусить. Столовая оказалась недалеко. Но обед уже закончился, а ужин еще не начался, так что ни посетителей, ни официанток не было. Девчата на кухне сказали мне, что их задача – накормить людей, а не рассматривать их физиономии. И отправили на пляж.

А вот спасатель, рассмотрев фотографию, сказал, что последние три-четыре дня такой парень на пляже появлялся вместе с девушкой. Но приходили они сюда ближе к вечеру. Видно, больше в домике обитают – дело-то молодое, усмехнулся парень и подмигнул мне.

– Обычно они вон там, ближе к кустам устраивались, – спасатель махнул налево. Я туда и отправилась.

Присев на один из разбросанных в этом месте лежаков, я стала рассматривать отдыхающих на пляже. Виталик, которого я отправила на противоположный конец, зигзагами продвигался в мою сторону, изучая загорающих, время от времени обращаясь к кому-нибудь, по-видимому, с вопросом о Славике и Алисе. Кто-то пожимал плечами, а кто-то кивал утвердительно – с ними Виталик говорил подольше, но, в конце концов, двигался дальше.

Одновременно и мое, и его внимание привлекла парочка, громко выяснявшая отношения. Слегка толстоватый парень тянул за руку девушку, которая мне показалась знакомой. Я решила перебраться поближе к месту действия и постаралась вспомнить, где я могла видеть девицу.

Стройная фигурка – отметила машинально. Но козырек кепки и большие очки мешали разглядеть лицо. Молодой человек, сидящий рядом с ней, размахивал руками, время от времени вскакивал, пытался утянуть за собой девушку, та лениво ему отвечала и не изъявляла желания никуда уходить.

Подойдя поближе, я услышала, как парень возмущается:

– Ну, скажи мне, сколько можно лапшу на уши вешать! Ты обещала, что здесь мы побудем вместе, а сама все время исчезаешь. Вчера я тебя весь день ждал, а ты опять помчалась в свою группу. Если бы я сегодня за тобой не приехал, ты бы сюда не вернулась?

– Игорь, ну что ты глупости говоришь – как бы я сюда добралась, если бы ты за мной не приехал. На такси, что ли?

Голос девушки тоже показался знакомым. Я решила понаблюдать за парочкой.

Молодой человек продолжал приставать с предложением уединиться в домике, его подружка лениво отмахивалась, как от назойливой мухи, и никак не соглашалась уйти в домик.

Мне это быстро надоело, и я отвлеклась от забавной сценки, думая, что же предпринять дальше для поиска мальчишки. Может быть, пройтись по всем домикам? И уже готова была отправиться на обследование жилых помещений, как мое внимание вновь привлекла парочка по соседству.

Хотя это была уже не парочка. К ним присоединился еще один молодой человек. По сравнению с толстячком он выглядел довольно бледно, но настроен был, судя по поведению, весьма серьезно. И, самое главное, тоже чего-то хотел от девушки. Я прислушалась.

Оказалось, что красавица назначила свидание и этому парню, а сама не явилась. Вот боевая!

Теперь перепалка началась между парнями. Разговор пошел уже на высоких тонах. Девушка же с интересом рассматривала петушившихся кавалеров и нисколько не испугалась, когда запахло рукопашной.

Я тоже оценивающе посмотрела на спорщиков. Толстяк, конечно, не так подвижен, как его противник, но, скорее всего, возьмет массой. Он не собирался обострять отношения, но его худощавый противник не прочь был помахать руками. Боевая стойка уже была принята, когда на сцене появилось новое действующее лицо.

Третий поклонник (в том, что это именно поклонник, сомневаться не приходилось!) выглядел увереннее первых. И виновница раздоров на него прореагировала иначе: вся подобралась и насторожилась. Она даже солнечные очки сняла, после чего я сразу поняла, почему чувствовала, что знаю ее: это же дочка Семена Ножкина, Женя.

Так-так, беспокойство друга по поводу обилия поклонников понятны. Пожалуй, он не зря тревожится: девушка явно заигрывается, и до хорошего это не доведет.

Новый герой тут же занял сверхактивную позицию: молча поднял девушку с лежака и потянул за собой. Та начала вырываться.

Неожиданно для всех молодой человек отвесил Жене оплеуху и заорал:

– Сколько можно шататься, сколько можно тебя ждать?! Ты едешь со мной!

– Никуда я с тобой не поеду! – заплакала девушка.

Ее кавалеры стояли, открыв рты, не делая никаких телодвижений. Видно, придется вмешиваться. Хорошо, что, придя на берег Волги, я не успела раздеться. А еще лучше, что Виталик завершил обход загоравших на пляже и подошел ко мне.

– Слушай меня внимательно, – обращаясь к Виталику, я постаралась вложить в слова всю свою силу убеждать. – Я помогу этой девушке, а ты остаешься здесь, ищешь Славу и Алису. Постарайся, чтобы парни не поняли, что мы вместе. Возможно, мне придется уехать, тогда домик запирать не буду. Ключ будет под подушкой. Через часочек – но не раньше! – зайди, проверь.

Виталик возразить ничего не решился, только кивнул.

– Вот тебе деньги, – я вручила ему банкноты, – ужинай без меня, ищи ребят, а я к ночи постараюсь приехать. Сейчас не вмешивайся!

Пока я разбиралась с Виталиком, третий кавалер поволок Женю к выходу с пляжа. Та едва успела прихватить сарафан и сумочку. Босоножки остались возле лежака. Новый «герой», казалось, готов был утащить ее в одном купальнике. Отдыхающие инертно наблюдали за сценкой похищения, вступаться за девушку явно никто не собирался. Я подобрала босоножки и отправилась следом за «третьим» и вырывающейся от него девушкой.

Хотя нет: два первых кавалера все-таки вышли из ступора и бросились вдогонку. Они удивительно слаженно налетели на соперника, но тот сделал их на раз: одного перекинул через плечо, а второго уложил подножкой. А вот от меня он ничего плохого не ожидал и мой удар пропустил.

В таких случаях я действую безжалостно и применяю все, чему в свое время научили. Поэтому парочка контактов с нужными точками на голове и шее похитителя была почти не заметна для окружающих, но парня отключила. Тот сделал пару шагов в сторону Жени, но ноги его подвернулись и он стек на землю.

Теперь оторопела Женя.

– Таня, это вы? – спросила она меня.

– Тебе нравится эта компания? Или ты поедешь со мной?

– Конечно, с вами – они мне все так надоели!

– Тогда быстрее! – скомандовала я и побежала по направлению к выходу с пляжа. – Оденешься потом.

Девушка припустилась за мной.

Краем взгляда я засекла, что третий кавалер начал шевелиться, тощий сидел на земле и держался за локоть, а толстяк стоял на карачках и смотрел нам вслед.

Быстро добежать до моего домика нам не удалось, ведь Женя была босиком, а дорога вымощена потрескавшейся плиткой, и под ноги постоянно попадали камешки. Мне-то в кроссовках они не очень мешали, а вот девушка постоянно ойкала и тормозила. Поэтому пришлось остановиться и подождать, пока она наденет босоножки, которые я предусмотрительно прихватила с пляжа.

Все когда-нибудь кончается – мы тоже добрались наконец-то до домика, где Женя умылась, оделась и с виноватым видом уселась передо мной.

Я потребовала рассказать, во что же она ввязалась и зачем начала крутить любовь с таким количеством парней.

– Это само собой получилось.

– Ты нимфоманка? – Я решила не церемониться.

– Что вы, Таня! – поморщилась девушка. – Да не нужен мне никто из них. Я другого люблю.

– А зачем тогда этим что-то обещаешь? Я ведь слышала все, что они тебе говорили! Каждый из парней как раз уверен, что ты – его девушка.

– Мало ли в чем они уверены. Я была с ними, чтобы меня Виталий Александрович приревновал.

Я не сразу поняла, что Женя говорит о Чеснокове. Ведь мы расстались вчера, когда она помчалась обсуждать с девчатами, что можно сделать, чтобы не сорвались гастроли. И вдруг встречаю ее здесь, развлекающуюся в обществе сразу троих кавалеров.

– Просто утром я пришла в студию, а там никого. Я сидела-сидела до обеда, так никто и не подошел. Тут Игорь подвернулся, предложил на пляж съездить. Я и решила последний раз в это лето искупаться. Кто же знал, что здесь и Аркадий будет, и Максим.

– Интересное стечение обстоятельств, – не удержалась я от нравоучений. – И как же два других тебя нашли?

– Аркаша хвастался, что вообще часто здесь бывает, а Максиму, наверное, Светлова сказала, – предположила Женя. – Она появилась в операторской, когда мы уходили, я сказала ей, что еду на турбазу, чтобы позвонили, если что.

– И тебя не смущает, что у Чеснокова семья?

– Но ведь я его люблю!

– А он тебя?

Женя опустила голову, но я успела заметить появившиеся на глазах слезы.

– Женя, я все-таки не пойму, как связано такое обилие кавалеров с твоей любовью к Виталию Александровичу.

Ответы приходилось тянуть из нее каленым железом, и все же мне удалось выяснить, что девушке попалась книжка «Как привлечь любимого мужчину». Среди прочих дурацких советов была рекомендация окружить себя как можно большим количеством мужчин: тогда объект любви задумается, что все они в тебе находят, начнет присматриваться и влюбится.

В теории все это выглядело довольно красиво. Я даже могу согласиться, что мужчины – ужасные собственники и не прочь прибрать к рукам принадлежащее другому. Но я бы сказала, что не прочь – на словах, а как только доходит до дела, то возникают всяческие сложности. Согласна: когда молодой парень влюбляется в девушку друга, случается, он уводит ее. Но это не наш случай. Чесноков стабильно женатый мужчина. И, как я поняла в процессе общения и с ним самим, и с Оксаной, его главная любовь – дело, возможность творить, лепить профессионалов из начинающих музыкантов. Для творческих людей женщина – муза, объект поклонения и желания. Но в жены им нужны самоотверженные, беззаветные, способные уйти в тень, посвятить себя служению мужу-кумиру. Такова Оксана, и Чеснокову повезло, что он нашел ее. Женя же – сама творческий человек. Ее половинка должна служить ей, а не наоборот.

Но все это понятно мне с высоты моих двадцати восьми лет. Восемнадцатилетней Жене трудно принять такое положение вещей. Современная молодежь лишена романтических иллюзий и легко относится к взаимоотношению полов. Но жизнь от этого не становится проще. И как бы ни бравировали молодые обилием легких связей, все равно в душе каждому хочется, чтобы рядом был только твой, единственный, любимый и любящий.

Конечно, есть исключения, но Женя, слава богу, к ним не относится. Вот только влюбилась она не в того.

Боюсь, что я не смогу ей этого объяснить, потому что сама не предназначена для службы семейному очагу. Без адреналина в крови жизнь кажется мне пресной. Погони и схватки – это мое. А так как из-за моего рода занятий драться чаще всего приходится именно с мужчинами, то и любить кого-то из них до самозабвения я не способна.

Получается, что выполнить просьбу Семена – научить Женю безболезненному общению с мужчинами, мне не удастся. Хотя я и предупреждала Ножкина, что сомневаюсь в его выборе удачного наставника, но в глубине души мне хотелось помочь девочке. Нужно признать, что драться у меня получается лучше, чем разговаривать по душам.

Я обняла Женю, сказала традиционную банальность, что время лечит, и поинтересовалась, что же она думает делать дальше.

– Я буду безнадежно любить его! – со слезами на глазах ответила мне девочка.

– Ну что ж, в твоем возрасте это возможно, – решила согласиться я. – Насколько ты уверена, что любишь его, а не свою мечту?

Девушка непонимающе посмотрела на меня.

Пришлось расшифровать свои слова:

– Чаще всего женщина любит не конкретного мужчину, а свое представление о том, кого хочет видеть рядом, выдумывает некий образ, мечту. Точно так же и мужчина создает себе тип идеальной женщины. В первое время влюбленности твой избранник кажется особенным и неповторимым. Вот только потом выясняется, что он мечте не совсем соответствует или не соответствует вовсе – и случается то, что называется «любовная лодка разбилась о быт».

– Вы это знаете из собственного опыта? – поинтересовалась Женя, и я явственно услышала скептические нотки в ее голосе.

– Нет, из опыта моих знакомых.

– И что, счастливая любовь не возможна в принципе?

– В принципе, наверное, возможна, – предположила я. И добавила: – Твой папа любил твою маму.

– Но ведь она умерла, – грустно сказала Женя.

– Да, умерла, но умерла любимой и любящей, – возразила я.

– А вы?

– Я просто друг, которого позвали на помощь, – не стала я скрывать истину. – Твой папа обеспокоен твоим странным увлечением мужчинами. Он и попросил меня разобраться в ситуации.

– Вы разобрались?

– В том, что ты просто строишь из себя роковую женщину, разобралась. А вот как тебе помочь с Чесноковым, не знаю. Хочется надеяться, что ты достаточно умная девочка, чтобы понять: твой это мужчина или нет.

– А вы как считаете? – Я почувствовала, что Жене действительно интересно, что я обо всем этом думаю.

– Мое мнение: ты все равно поступишь по-своему. Решать тебе: биться за мужчину, который тебе в отцы годится, разрушать его семью или нет.

Посмотрев на часы, я поняла, что душещипательная беседа, толку от которой нет и быть не может, заняла уже больше часа, и решила, что пора закругляться, и предложила Жене отвезти ее домой. Возражений не последовало. И мы отправились на стоянку. Домик я не заперла, а ключ, как и обещала, оставила под подушкой.

Автостоянка располагалась недалеко – аллея, на которую выходило крыльцо нашего домика, вела прямо к ней. Но, как я поняла позже, нам лучше пару раз куда-нибудь свернуть, потому что, когда мы все-таки добрались до машины, я заметила, что на аллею выбрался один из Жениных кавалеров – толстяк – и смотрел, как мы отъезжаем. Не запомнить мой «Ситроен» трудно. И это мне не понравилось.

Как в воду глядела! Когда мы выехали на шоссе, ведущее в Тарасов, и снизили скорость, следуя требованиям дорожных знаков, я заметила, как с нашего поворота на всех парах выскочила «Нива Шевроле».

– Ты знаешь, чья это машина? – спросила я Женю.

Оказалось, что Максима.

Я решила, что третий кавалер нам совсем не нужен, и начала просчитывать возможности оторваться.

Решая дилемму – прибавить скорость и уйти от погони, или соблюдать предписанные 90 километров в час и понадеяться на помощь ГИБДД – я вспомнила, что еще вчера по дороге в Затонный заметила видеокамеры, установленные на трассе. Как раз одну из них мы и проезжали. Ну что ж, посмотрим, успеем ли мы добраться до поста ГИБДД до того, как нас догонят. Убедившись, что полуфранцузская «Нива» на очень хорошей скорости пролетела видеокамеру и обеспечила таким образом поддержку ГИБДД, я свернула на дорогу, ведущую к Затонному. Вчера я здесь уже ушла от одной погони, так что, молодой человек, держитесь!

Прибавив скорость, я свернула в один из переулков, потом еще в один, выехала на южную окраину поселка и направилась в сторону Тарасова.

В сухую погоду всем хороши проселочные дороги, вот только пыль за машиной стоит неимоверная. По пылевому хвосту Максим нас и вычислил.

Плутание по посадкам ни мне, ни моей машине удовольствия не доставило, а вот Женя оживилась и, нужно думать, про несчастную любовь временно забыла: она постоянно посматривала назад, проверяя, далеко ли наш преследователь. При этом, мне кажется, болела больше за Максима, чем за меня. Может быть, ей хотелось, чтобы нас догнали?

Изучая окрестности Затонного по карте в Интернете, я обратила внимание на проселочные дороги вокруг поселка. Вчера мне это помогло уйти от охраны Манарова. Сегодня окрестности Тарасова покажем Максиму.

Однако Максим оказался парнем упорным и, несмотря на все мои ухищрения оторваться, петляя по посадкам, мне не удалось. Мы практически подъехали к Тарасову, когда «Нива Шевроле» начала все больше приближаться к нам. Ну что ж, на этот случай у меня припасена еще одна пакость: у последней линии посадок, сразу за поворотом на основную дорогу, притаился пост ГИБДД, к которому мы подъехали на разрешенной скорости, а вот увлекшийся Максим притормозить не сообразил. В том, что его ждали, мы смогли убедиться тут же. Удаляясь, я еще снизила скорость и получила удовольствие, наблюдая, как молодого человека повели смотреть записи видеокамеры, запечатлевшей, как он догонял нас возле Затонного.

– Мало ему не покажется! – позлорадствовала я вслух.

А вот Женя, кажется, огорчилась. Ох уж мне эта женская непоследовательность!

Я подвезла ее к дому и, чтобы не подниматься, вызвала Семена по телефону к машине. Сдав дочь с рук на руки, призналась Ножкину, что по-прежнему не считаю себя специалистом в девичьих чувствах, но надеюсь: сегодняшние приключения заставят Женю быть осторожнее в отношениях с молодыми людьми.

И все же чувство незавершенности заставило меня поехать на свою конспиративную квартиру, где должны отсиживаться Гуля и Чесноков.

Оба были на месте, да еще с Оксаной, которая кормила их ужином. Пришлось объяснить правила конспирации: я отвезла их сюда не для того, чтобы каждый желающий, проследив за Оксаной, мог их найти.

Видно, в охране у Манарова совсем лопухи, раз до сих пор не нашли дочку шефа. Нужно посоветовать ему не экономить на профессионалах – себе дороже.

Но Виталий Александрович возразил, что он-то не скрывается, ведь находится под подпиской о невыезде и в милицию как на работу ходит. И тут же начал жаловаться, что следователь по-прежнему не ищет настоящего убийцу, а пытается поймать на каких-то несоответствиях Чеснокова. Лейтенант настойчиво прорабатывает версию, что убитая была любовницей продюсера, от которой тот решил избавиться. Высказав все, что он думает о работе правоохранительных органов, Виталий просительно посмотрел на меня:

– Татьяна Александровна, а вы еще не отдохнули? По работе не соскучились?

– В последние сутки я не только не отдохнула, но даже и не поспала как следует. Ведь ночью мы помогали Гуле, а днем я пыталась найти Славика. Поэтому, если не напоите меня кофе, то я усну прямо здесь.

Оксана заохала, начала выкладывать в тарелку остатки ужина и разогревать их в СВЧ-печке. Отказываться от еды я не стала, потому что вдруг почувствовала, что при всем моем железном здоровье вторую бессонную ночь на голодный желудок не потяну, впрочем, как и не бессонную. Хорошо, что я без всяких последствий могу есть не только после восьми (или шести – как там в правилах?) часов, но и ночью. Благо беспокойный образ жизни, требующий безумного количества калорий, позволяет мне без всяких диет сохранять потрясающую фигуру.

Отдав должное Оксаниному рагу, я стала с удовольствием смаковать кофе. Так как квартира моя собственная, то и запасы кофе здесь соответствуют моему вкусу.

Чесноков вновь попытался вернуться к разговору о неудачных поисках убийцы. Но я объяснила, что дала торжественную клятву подполковнику Кирьянову, что не буду заниматься расследованием именно этого преступления.

Конечно, я слукавила: никакой клятвы я не давала. Это просто глупость с моей стороны, так завестись от обычного прикола Кири. Но! Если честно, мне бы не хотелось, чтобы он оказался прав. Просто потому, что права всегда должна быть я!

Виталий вздохнул и спросил, как обстоят дела с поисками Славика.

Я заверила, что мой агент над этим работает.

– Через два дня мы должны выехать на гастроли, – напомнил Чесноков, – мне хотелось бы, чтобы Даша поехала с нами со спокойным сердцем.

– Мне бы тоже хотелось. Мне Даша понравилась, – улыбнулась я и попросила меня проводить.

Подойдя к машине, я пригласила Виталия присесть рядом со мной на переднее сиденье и рассказала о приключениях на турбазе «Волжские зори».

– Самое главное, что мне удалось выяснить – Женя Ножкина затеяла авантюру со множеством поклонников, чтобы привлечь ваше внимание. Вы об этом не догадывались?

– Таня, влюбленность в меня моих воспитанниц – одна из составляющих профессии, – признался Виталий. – Конечно, некоторые режиссеры этим пользуются. Но не забывайте, что я долгое время работал во Дворце пионеров, поэтому на своих смотрю как на дочек.

Чесноков помолчал и продолжил:

– Я замечал, что Женя ко мне неровно дышит, но считал, что мое подчеркнутое равнодушие к прелестям девчат нашей группы ее охладит. Никак не думал, что ее фантазии все еще не изжили себя. Вообще творческого человека любовь окрыляет. Хотя лучше, чтобы она была взаимной. Именно для профилактики влюбленности я всячески подчеркиваю перед девчатами свою привязанность к Оксане.

– Может быть, вам объясниться с Женей? – спросила я.

– Наверное, так и придется сделать, – пообещал Чесноков. – Теперь, когда я знаю проблему, я ее решу.

Прощаясь, мы договорились созвониться завтра, причем я выразила уверенность, что предоставлю Славика живым и здоровым.

Медленно выруливая со двора, я решала, куда мне поехать: сразу на турбазу или к себе на квартиру переодеться. Душ, конечно, можно принять и на турбазе. Но чистых маек там точно нет. Поэтому займемся гигиеническими процедурами.

Я почти подъезжала к дому, когда меня подрезала «Нива Шевроле» со знакомым номером.

Вот это да! А мне казалось, что от этого преследователя я избавилась еще на въезде в Тарасов.

Парень, ты меня достал – сейчас я тебе все скажу! Именно с таким настроем я припарковалась на обочине, заблокировала двери и стала ждать, чем дело кончится.

Из машины вышел «третий» поклонник Жени, медленно подошел ко мне, взялся за ручку правой дверцы и спросил:

– Можно?

Я чуть-чуть опустила стекло и поинтересовалась:

– Вы хотите, чтобы я вас подвезла?

– Нет, я хочу узнать, где Женя.

– Я отвезла ее к отцу.

– Ну, слава богу, а то уж я думал, что она опять влипла в какую-нибудь авантюру.

Меня этот диалог заинтересовал, я отключила блокировку дверей и пригласила молодого человека в салон.

– Может быть, разберемся? – предложила я, когда он разместился в салоне моего автомобиля. – Кажется, мы делаем одно дело, и между нами произошло небольшое недоразумение.

– Похоже на то, – согласился «третий кавалер» и представился: – Максим. Я работаю вместе с Женей.

– Да? А почему же она мне этого не сказала? – удивилась я. – Впрочем, это не дает вам права обижать девушку.

– Я звукооператор в группе «Сочетание чувств». А насчет обиды, то Женя сама кого хочешь обидит!

– Ага, вы тот самый Максим, который потерял диск с новой песней? – Я когда-нибудь поплачусь за свой язык.

Ну зачем я это сказала? Ведь уже доставила сегодня молодому человеку массу неприятностей: и в драке-то он не вышел победителем, и погоню мне проиграл, попав по моей милости в руки ГИБДД. И вот теперь вместо спокойного выяснения отношений я начинаю уязвлять его профессиональное самолюбие.

Понимаю, но все-таки провоцирую – такой у меня метод работы. Я считаю, что во гневе человек раскрывается как никогда. И плюс еще человеком в этом самом гневе легче манипулировать – у него отключаются охранные механизмы, и он прет напролом.

Вот и Максим начал наливаться злобой:

– Ничего я не терял! С чего это вы взяли? Это Чесноков так считает?

– Вообще-то Женя сказала. А Чесноков просто расстроен, но про диск мы с ним, по-моему, не говорили, – не знаю, успокоила я собеседника или огорчила.

– Вы, думаете, что я не расстроен тем, что неделя работы – коту под хвост?

– Я пока еще ничего не знаю. Может быть, расскажете, в чем все-таки дело? – постаралась как можно мягче сказать я, вложив в интонации все свое обаяние.

По-видимому, Максим ожидал встретить отпор и агрессию, а тут улыбки, просящие интонации и голос, проникающий в душу.

– А что рассказывать? Я уже десять раз объяснял и Чеснокову, и всем, кому нужно и не нужно: записал диск, положил на стол, никуда не уходил, сидел за пультом, работал над альбомом для группы «Ой, мама!». Пришел Чесноков и спросил диск. Я поискал-поискал – не нашел, сказал ему, что, наверное, заложил куда-нибудь, если что – скину еще раз. Потом, уже к вечеру, все перерыл, плюнул – сунулся в комп, а там и запись стерта. Вот тут я рассвирепел. К своему компьютеру я вообще никого не подпускаю, никого чужого в студии не было, отлучался я на пару минут в туалет и на двадцать – в кафе, перекусить. Это должен был быть очень хороший хакер, чтобы стереть песню.

– А удалили только ее или еще что-нибудь? – поинтересовалась я.

Максим удивленно посмотрел на меня:

– Я не проверял.

– Как же так? – теперь уже удивилась я.

– В процессе работы ничего не всплыло, а специально я не искал, я же не сыщик!

– Можно вас попросить завтра проверить? – улыбнулась я.

– Не надо просить! Я и так обязательно проверю! – пообещал молодой человек.

После этого я поинтересовалась, а почему все-таки он напал на Женю в «Волжских зорях». Максим объяснил, что он не хотел ничего плохого. Просто Женя одно время подавала ему надежды на серьезные отношения. У них в группе все были уверены, что у Максима и Жени любовь. И вдруг, ничего не объясняя, она стала появляться то с одним, то с другим мужчиной, полностью игнорируя Максима.

– А поговорить, разобраться вы не пробовали?

Молодой человек возмутился:

– Она только смеется, а ведь я ее люблю!

Мне показалось, что Максим откровенен.

– Я все пробовал, но она не слушает, смеется над моими «старомодными взглядами на отношения полов», превратилась в какую-то… – молодой человек недоговорил, но и так было ясно, что ничего хорошего он сказать не может.

На мой вопрос, как он попал на турбазу, он подтвердил догадку Жени, что «донесла» на нее Светлова, которая сразу же выложила Максиму: Женю увез очередной хахаль. Причем сказала, куда именно. Вот Максим и бросился в погоню.

– Зачем? – никак не могла понять я. – Вы хотите заставить ее любить вас насильно?

– Но ведь мы были вместе, и нам было хорошо!

– Максим, сколько вам лет? Вы до сих пор не поняли, что такую женщину, как Женя, нельзя заставить?! Она или любит, или нет.

– И любит она Чеснокова, – грустно произнес парень.

– Вы это поняли?

– Я видел, какими глазами она на него смотрит!

– С ним тоже будете драться? – подначила я.

Парень отвернулся, чтобы скрыть выражение лица.

Ох уж эти влюбленные! Можно подумать, что на Жене свет клином сошелся.

Чувствуя вину за то, что подставила Максима гаишникам, я решила его успокоить и достала свои двенадцатигранники.

– Давай не будем спешить. Хочешь, я тебе погадаю? Может быть, не все так плохо!

Максим грустно посмотрел на меня, но, похоже, заинтересовался.

Я бросила косточки.

«30+16+7». Интересное сочетание, означающее, что «никто не делается злодеем без расчета и ожидаемой выгоды».

– Если предположить, – сделала я умное лицо, – что Женя у нас выступает в роли злодея, то, по-видимому, «мучая» своих поклонников, девушка желает чего-то добиться.

Вообще-то я знала, что Женя мечтает добиться внимания Чеснокова, но ведь не буду же я этого говорить влюбленному молодому человеку! Поэтому ограничилась общими советами:

– Пойми, чего она хочет, стань ей необходимым, не дави на нее. Вполне возможно, она оценит и сделает выбор в твою пользу.

Максим только вздохнул в ответ.

В общем, расстались мы друзьями.

Въезжая в свой двор, я, как всегда, огляделась. Время позднее, но молодежь на скамейке еще сидит. Парни бренчат на гитаре, девицы смеются. Безгаражные автомобили соседей припаркованы на отвоеванных у газона местах. Но у первого подъезда новый джип – таких номеров среди своих я не видела. Кто-нибудь приобрел или в гости приехал? Но как неудобно припаркован: мне пришлось буквально протискиваться между ним и кустом. Ну, если поцарапаю дверцу, сейчас подойду и стукну по капоту, чтобы включилась сигнализация! Пусть тоже поволнуются! Хотя соседей жаль беспокоить. Там, в первом подъезде, аж два младенчика недавно появились. Ладно, простим. Мне еще в «Волжские зори» возвращаться. Или дома заночевать, а с утра на турбазу?

За этими мыслями я не заметила три тени, бросившиеся ко мне, едва я вышла из автомобиля. Садиться обратно в машину было уже поздно, но не складывать же руки! Принять боевую стойку я успела, но трое нападающих одновременно – многовато даже для меня.

Я, конечно, попробовала сопротивляться и даже успела выкрикнуть что-то про ублюдков, которым слабо подраться с женщиной по одному, но пока разбиралась с двумя, третий поднес к лицу какую-то гадость. Один вздох, и…

Очнулась я в помещении, которое показалось мне подвалом: под потолком горела слабая лампочка, и было видно, что окон нет. Ну что ж, не впервой. За те годы, что я занимаюсь частным сыском, подвалов этих и прочих самодельных мест заключения повидать пришлось немало. Из некоторых приходилось выбираться с боем, из других – с помощью кулаков, из третьих – включив мозги.

Ну надо же, мне даже оставили сумочку. Значит, не так все плохо. Но вот сотового нет. Это уже хуже. Не люблю, когда лазают в памяти моих телефонов.

Интересно, сколько может быть времени? Как пахла та гадость, которую поднесли мне к лицу? Так и пахла – гадостью. Похоже, понюхать мне дали хлороформ. Как в свое время рассказывал знакомый врач, препарат этот может отключить на полчаса.

К своему дому я подъехала в районе двенадцати. Получается, сейчас первый час ночи.

Со временем определились. Теперь место. Судя по всему, подвал находится в каком-нибудь коттедже – стены еще не оштукатурены, строительный мусор по углам. Вон в мусоре газета за июнь нынешнего года. Куда можно доехать за полчаса по ночному Тарасову? От моего дома за это время можно добраться до Западного микрорайона, где много новостроек, но есть еще один микрорайон на противоположной части города. Нет, пожалуй, с местом, где нахожусь, я определиться не сумею. А что скажет нам изучение помещения?

Еще раз внимательно осмотревшись, под потолком я нашла вентиляционный колодец, значит, первое ощущение, что я в подвале, верно. Дверь без ручки, открываться не собирается.

Лежак довольно жесткий, спасибо, что не солома. Тусклая лампочка под потолком – тоже неплохо, ведь трудно было бы спать, если бы светил прожектор, а очнуться в полной темноте – избави боже! Кроме того, то, что оставили свет, позволяет надеяться, что работают непрофессионалы – те бы использовали все приемы психологического давления.

Как действовать дальше? Можно поднять шум и посмотреть на их реакцию, а можно притвориться, что еще не пришла в сознание и подождать, что будет дальше.

Из двух вариантов – активного и пассивного – предпочитаю выбирать первый. Поэтому решила, что нужно пошуметь.

Я подошла к двери и принялась стучать.

На мой шум долго не реагировали, но наконец дверь открылась, вошел заспанный молодой человек.

– Где я? Почему меня заперли?

Мой тюремщик молча посмотрел на меня, повернулся и собрался уходить.

– Принеси хотя бы воды – после хлороформа хочется пить!

Сначала я подумала, что он не собирался реагировать на просьбу, а просто вышел, но через несколько минут дверь снова открылась, и парень поставил на пол бутылку минералки.

Надо же! Я была бы рада и простой воде из-под крана, а тут «Особый бювет» – на мне не экономят! Да еще и из холодильника. Хороший знак. Ну что ж, утро вечера мудренее. Подождем. Кстати, хоть посплю немножко – пошли вторые сутки, как я на ногах. Утолив жажду, решила вздремнуть. Честно говоря, уснула, едва донесла голову до подушки. Спала крепко, но когда открылась дверь, услышала. Решила попритворяться спящей и ничего не слышащей: вдруг что-нибудь узнаю из разговора охранников, раз уж лично со мной общаться не собираются.

Когда меня начали трясти за плечо, я возмутилась:

– Ну ладно, увезли из дома на ночь глядя, но хоть здесь поспать дайте! – и не сразу осознала, что мне говорят, собираясь ворчать дальше. А зря, ведь говорили интересные вещи:

– Таня, это я, Максим. Проснитесь, нужно выбираться отсюда!

Вот уж кого не ждала!

Я тут же вскочила и не смогла сдержать восклицание:

– Ты как здесь оказался?

– Я не взял номера вашего телефона, – объяснил Максим, – вспомнил, когда вы уже отъезжали. Поехал следом, хотел до-гнать, но вы свернули во двор. Пока я подъезжал к вашему дому, пришлось пропустить выезжающую даму, и поэтому во двор въехал, когда на вас уже напали и «загружали» в автомобиль. Если честно, я растерялся, не знал, что делать, – признался молодой человек, – ведь их было трое! А потом решил проследить, куда вас везут. Так и оказался здесь. Я где-то читал, что после четырех часов бдительность охраны притупляется, вот и дождался утра.

Расспросы о том, как ему удалось пробраться в подвал, я решила отложить на потом, спросила только, где находятся охранники и сколько их, и первой вышла из места своего заключения.

Как и предупреждал Максим, охранник был только один и мирно посапывал под звуки телевизора. У него на столе лежал мой сотовый!

Не могла же я оставить здесь любимый телефон.

Когда я протянула за ним руку, охранник открыл глаза и удивленно посмотрел на меня.

– Привет! – улыбнулась я ему и стукнула по шее, отключив ненадолго.

Максим только за голову схватился и принялся жестикулировать, призывая меня скорее сматываться.

Но раз уж я сюда попала, то должна получить хоть какую-нибудь информацию. Тщательно осмотревшись, пришла к выводу, что помещение явно недостроенное, о чем свидетельствовали голые стены, остатки строительного мусора в углу, разнокалиберная мебель, видавший виды холодильник, переносной телевизор – значит, пристанище временное, наскоро оборудованное. Не скажу, что именно для меня, но бывают здесь нечасто: на подоконнике такой слой пыли – хоть записки пиши.

Ну ладно, не будем искушать судьбу, тем более что Максим уже побледнел от волнения.

Напоследок я обыскала охранника, взяла его сотовый, забрала симку (возьму с собой, изучу на досуге), а телефон оставила на столе. Газовый пистолет спрятала под стол и, не увидев более ничего примечательного, отправилась на выход.

Открывшаяся дверь чуть не стукнула меня по носу. Вошедший в отличие от меня был сильно удивлен. Но так как я была настороже и готова к неожиданностям, а противник был один, справиться с ним удалось довольно быстро. Вот только шума мы наделали. Поэтому пришлось удирать со всех ног.

Слава богу, собак не было, поэтому до машины Максима мы добрались без приключений. Проехав пару поворотов, я поняла, что мы находимся в Юго-Западном микрорайоне Тарасова. Сразу всплыла справка, которую раздобыла в Интернете о Манаровых: «В настоящее время проживает в Затонном, строит особняк в Юго-Западном микрорайоне».

«Уж не люди ли это Манарова?» – мелькнула мысль.

Так как Максим за рулем, я могла, не отвлекаясь на дорогу, поразмышлять о случившемся. Итак, к каким же выводам можно прийти?

Похитителей разглядеть как следует я не смогла, хотя если припомнить, то по объемам один из них напоминал манаровского охранника, которого я «уронила» на пристани в Затонном. Сторожей удалось рассмотреть как следует, но я их ни разу раньше не видела. И все же сделала вывод, что процентов на восемьдесят это люди Манарова. Понять, зачем ему это нужно, не смогла: Георгий показался вполне вменяемым человеком, который может договариваться. И мы почти договорились.

Кто из пожелавших меня похитить мог оказаться в двадцати оставшихся процентах, сколько ни вспоминала, сообразить не могла. Поэтому решила больше не забивать голову – война план покажет.

За размышлениями я не заметила, как Максим довез меня до квартиры. Я поблагодарила своего освободителя и, пообещав держать его в курсе событий, пошла домой, и очень удивилась, когда поняла, что Максим идет за мной следом.

– Я вас провожу, – на это заявление моего спасителя я реагировать не стала – не хотелось тратить силы на пререкания. Раз хочет человек, пусть провожает. Как правило, я сама могу за себя постоять и не раз доказывала это своим недоброжелателям, но события прошлого вечера слегка выбили меня из колеи. Вот сейчас отосплюсь и вновь буду готова к неожиданностям.

Ни в подъезде, ни в моей прихожей засады не было. Максим следом за мной прошелся по комнатам, потом распрощался, слегка меня приобняв. Реагировать на телячьи нежности у меня тоже сил не было.

Едва выпроводив из своей квартиры благородного освободителя, я отправилась в спальню – не стала даже мыть руки, рассудив, что от грязи не умру, а вот от недосыпа мозги работать не будут. Заснула я, едва добравшись до кровати – еще в полете. Но спать долго не пришлось: еще не было десяти часов, как меня разбудили настойчивые звонки. Четыре часа сна после двух таких ночей маловато, из кровати выбираться не хотелось, но звонили очень настойчиво.

В конце концов, вспомнив о брошенной возле подъезда машине, я поняла: не стоит притворяться, будто меня нет дома: все, кто меня знает, в курсе, что если машина здесь, значит, и я на месте. С тяжелой головой доплелась до прихожей. Если английский король обещал полцарства за коня, то я в данный момент за возможность выспаться отдала бы полжизни, потому что с ничего не соображающей головой – не жизнь.

С дурной привычкой не смотреть в глазок я боролась очень долго. И сейчас, прежде чем взяться за замок, все-таки посмотрела, кто это там, на площадке.

Соседка снизу. Интересно, что ей нужно? Она никогда ко мне не ходит. Мы и здороваемся-то через раз, и то когда я решу, что стоит ее поприветствовать: сама она никогда рта не открывает.

– Татьяна Александровна, откройте, пожалуйста, вы меня заливаете! – как-то слишком равнодушно произнесла соседка.

Заявление это меня сильно удивило. Воду я не открывала дня два.

Прорвало трубы? Я машинально заглянула в ванную – сухо. И уже протянула руку к замку, как увидела в глазок мелькнувшую милицейскую форму.

Вот почему соседка была так неубедительна – ее просто попросили помочь проникнуть в мою квартиру.

– Одну минуту, – сказала я как можно громче, – я не одета.

Вернувшись в зал, набрала по сотовому телефон Кири. Уточнив время, поняла, что ближайшие полтора-два часа он будет на пятиминутке у генерала. Поэтому пришлось оставить голосовое сообщение о том, что его коллеги опять проявляют ко мне повышенное внимание, и просьбу поинтересоваться, зачем нужно присылать за мной патруль.

Быстро натянула джинсы и новую майку. Постель заправлять не стала.

Дверь я открыла, приготовившись к неожиданностям. Но милиция действовала традиционно. Они не стали валить меня на пол и заламывать руки, а просто наставили пистолеты.

Я улыбнулась и пригласила в комнату. Впрочем, никакого приглашения моим «гостям» не требовалось. Отстранив меня, они прошли в квартиру, быстро осмотрелись, выяснили, что, кроме меня, никого нет. Поинтересовались, есть ли у меня оружие.

Я попросила предъявить документы и, в свою очередь, поинтересовалась, чем обязана визиту. Старший показал мне удостоверение и сообщил, что они прибыли за мной, чтобы препроводить на опознание.

Чтобы не нервировать милицию, я не стала сама доставать пистолет, а просто указала на встроенный в стену сейф и назвала код замка, решив, что поменяю цифры, как только вернусь домой.

Подписав протокол об изъятии «макарова» (акцентировав при этом внимание на официальное разрешение на ношение оружия), я вопросительно посмотрела на старшего. Он велел собираться.

Я уже не раз была в подобной ситуации и взяла с собой только свою обычную сумку, проверила заряд аккумуляторов в диктофоне и сотовом, выложила косметичку, куда спрятала симку, прихваченную у похитителя (эх, жаль, не успела ее изучить!), и сообщила, что готова встретиться с представителями закона и порядка.

Мой «любимый» следователь сегодня выглядел более уверенным, но оригинальнее не стал. Он опять предложил мне признаться в убийстве.

Я точно также не стала оригинальничать и сообщила, что не виновата.

Тогда следователь предложил мне пройти на опознание.

В соседней комнате стояли пять молодых женщин примерно моего роста и телосложения. Присмотревшись к ним, я поняла, что про телосложение – это я зря. Куда их фигурам до моей! Нет, на них не было лишнего жира. Но одна сутулилась, вторая была совсем плоской, у третьей кривоваты ноги. Ну ладно, не буду придираться к родной милиции – где им набрать женщин с такой совершенной фигурой, как у меня.

Нас выстроили в ряд и ввели в комнату старушку.

Та походила взад-вперед и показала сначала на сутулую женщину:

– Вот эта!

Потом присмотрелась и передумала, указав на меня:

– Или вот эта.

Следователь озадаченно нахмурился:

– Так кто конкретно?

– Ну, я же говорю: та или эта! – Старушка даже возмутилась его непонятливости.

– Гражданочка, вы должны определить кого-то одного, – постарался сдержать эмоции следователь.

– Ну, я ж тебе говорю, тот человек был похож и на эту, и на ту, – проворчала бабуся.

– Значит, ее здесь нет? – все-таки решил уточнить прокурорский работник.

– Я не знаю! Пусть они побегают! – заявила свидетельница.

Я не выдержала и засмеялась.

– Вот эту знаю! – тут же отреагировала на меня старушка.

Следователь обрадованно стал выяснять, где и когда она меня видела. Выяснилось, что свидетельница довольно часто видит меня по утрам, когда гуляет с собакой.

– А вот последние два дня не вижу, наверное, скрывается! – Я решила не реагировать на эту реплику. Не стану же я объяснять, что последние два дня мне было не до пробежек по утрам!

Следователь продолжал действовать. Быстренько отпустив участников опознания, он перенес место действия в свой кабинет и провел очную ставку, в ходе которой выяснилось, что старушка видела меня сидящей на лавочке рядом с убитой девушкой. Причем на вопрос, в чем я была одета, бабушка ответила, что в джинсы и яркую майку.

Пришлось напомнить, что три дня тому назад я сидела в этом кабинете, давая показания об обнаруженном мною трупе, в шортах и белой майке.

– Вы считаете, что я сбегала домой, переоделась и вернулась на место убийства? – попробовала я съязвить в адрес лейтенанта.

– На что только не пойдешь ради алиби! – ответил тот.

– Но у меня есть алиби! – возмутилась я. – Я была в это время с Семеном Ножкиным.

Следователь согласился с моим предложением пригласить Семена.

К счастью, Ножкин откликнулся мгновенно и быстро подъехал к нам. Он отлично ориентировался во времени нашей беседы, дал точное описание моих шорт и майки и к тому же вспомнил еще одного бегуна, который должен был обратить внимание на то, что мы с Семеном не тренировались, а разговаривали.

К тому же оказалось, что есть еще один свидетель: его сосед, озабоченный здоровьем, также регулярно бегающий по утрам, поинтересовался в тот день, о чем это Семен так долго беседовал с привлекательной блондинкой.

Пока связались с соседом, подтвердившим по телефону, что он действительно утром 23-го числа наблюдал за продолжительной беседой Семена с эффектной блондинкой в шортах, и дело происходило кварталах в пяти от места убийства, прошло еще немало времени, в течение которого я переживала за Виталика, которого бросила в «Волжских зорях». Причем волновалась не столько за него, сколько за то, что он найдет Славика, расскажет ему обо мне, тот сообразит, что у сестры нет такой подружки, и надумает рвать когти.

Спас меня, как всегда, Киря, вернее, его звонок. Взяв трубку, следователь сделал умное лицо, которое в процессе разговора начало краснеть и, в конце концов, приняло цвет спелого помидора. Слушая эмоциональные звуки, доносящиеся из телефонной трубки, следователь пытался говорить, что меня видели на месте преступления, что меня почти опознала свидетельница и… что именно «и», узнать мне не удалось: после очередной довольно продолжительной реплики лейтенант хмуро посмотрел на меня и взялся подписывать наши пропуска (мой и старушкин).

Вручая мне листочек свободы, лейтенант поинтересовался, что я сама думаю об убийстве.

– Да ничего я не думаю, – возмутилась я. – Я в отпуске!

Дверью кабинета я хлопать не стала – для этого меня слишком хорошо воспитали. Но была бы возможность, с удовольствием настучала бы молодому человеку по голове. Правда, я не уверена, что от этого у него увеличилось бы количество серых клеточек, но, глядишь, хоть гонору бы убавилось.

До дома меня довез Семен. По дороге он рассказал, что Женя вчера вернулась очень поздно: весь день она провела в студии, где группа осваивалась с новой солисткой – концерты решили не отменять, лишь перенести их на пару недель и посвятить памяти трагически погибшей Светланы Измайловой. Женя при-ехала домой грустная, очень уставшая, с отцом практически не контактировала. Закрылась в своей комнате, включила джаз.

Поблагодарив Семена за участие, я извинилась, что не смогу поговорить с ним о Жене, но пообещала: как только разберусь с делами, мы обязательно встретимся.

Я была еще в машине друга, когда позвонил Киря и поинтересовался, отпустили ли меня.

– Да, после твоего звонка следователь сразу же подписал мне пропуск, – отчиталась я.

– Убийцу уже нашла? – поинтересовался мой милицейский приятель.

– Я в отпуске! – в который уже раз повторила я фразу, не совсем совпадающую с действительностью. Не то чтобы я на самом деле искала злодея, но и разговоры о моем отпуске были явным преувеличением. Меня это нисколько не смущало. Вообще я стараюсь нейтрально относиться к сотрудникам охраны правопорядка со всеми их достоинствами и недостатками, но к тому самоуверенному типу, который ведет следствие по делу о гибели Светланы Измайловой, у меня выработалось стойкое чувство неприязни. Поэтому не собираюсь ни на йоту облегчать ему жизнь!

– Так, может быть, я зря тебя вытаскиваю? – начал издеваться Кирьянов. – При соответствующем давлении ты бы уже давно нашла убийцу!

– Беспокоишься о статистике? Заканчивается месяц, и нераскрытое убийство испортит вам показатели?

– Конечно! Как руководитель, я заинтересован в том, чтобы показатели росли, а не падали! Ну давай не будем обижаться на начинающих «сыщиков», сама не такая, что ли, была? – Чувствовалось, что Кирьянов решил свести на нет наше противостояние.

В другое время, может быть, я бы и повредничала и понаслаждалась капитуляцией друга, но сейчас мне просто было жалко времени на бесполезную пикировку. Поэтому я пообещала при возможности поделиться полезными для следствия сведениями, и пока я это обещала, поняла, что сведения у меня действительно есть: ведь знаю еще одного свидетеля, про которого, скорее всего, следователь пока не догадывается. Поэтому, выйдя возле своего дома и еще раз поблагодарив Семена, я пошла не в родную квартиру, а в соседний подъезд, где жила Нина Карпова.

Нина училась в политехническом университете и, как большинство студентов, подрабатывала. О ней-то, как о возможном свидетеле, я и вспомнила во время разговора с Кирей. Дело в том, что работала она дворником как раз на том бульваре, где было совершено убийство.

Карпова оказалась дома. Как я и предполагала, следствие на нее еще не вышло, хотя рассказать ей было что. Она подтвердила мое предположение о том, что чистила урны недалеко от того места, где рассталась с жизнью Светлана Измайлова. На мой вопрос, не обратила ли она внимание, что происходило в то утро возле любимого мною «ручейка», Нина задумалась, а потом рассказала, что заметила парочку, сидящую возле фонтанчика. Молодой человек в чем-то убеждал девушку, та возмущалась и, как поняла Нина, отказывалась сделать что-то.

– Я еще удивилась, что это им не спится! – поделилась наблюдениями соседка.

– Что было потом? – спросила я.

– Потом я взяла мешки с мусором и пошла в соседний двор к мусорным бакам. А когда возвращалась, мне попался молодой человек. Он сел в машину и уехал. Я еще подумала, что они не договорились.

– Ты его помнишь, сможешь опознать? – обрадовалась я.

– Ну что ты! – разочаровала меня Нина. – При моей близорукости я знакомых-то узнаю по одежде. Помню только, что он был в темном.

– А машина? – Я не теряла надежды.

– Довольно большая, – начала припоминать девушка. – Знаешь, такая квадратная.

– Джип?

Но Нина только пожала плечами:

– Я в них не разбираюсь. А вот в номере, помню, были подряд две восьмерки!

Ну, хоть что-то запомнила – обрадовалась я и попросила девушку рассказать обо всем этом следователю. Нина особого желания не проявила. Поэтому я сама набрала номер следователя и сообщила ему об обнаруженном свидетеле. Благодарности я не дождалась. А впрочем, и не рассчитывала на нее, просто выполняла обещание, данное Кирьянову.

Поэтому с чистой совестью отправилась домой, где немедленно сменила код в сейфе, потом по-быстрому приняла душ (эх, понежиться бы в ванне с часочек!), переоделась, а потом поспешила на турбазу. Уже из прихожей я вернулась к сейфу и достала оттуда верный «макаров»: надоели мне эти похищения (законные и незаконные). Не хочу быть пешкой в чужой игре.

«Волжские зори» встретили меня громкой музыкой, объявлением культорганизатора по местному радио о программе предстоящих вечером мероприятий, среди которых были прогулки на катерах, просмотр кинофильма, концерт бардовской песни и дискотека.

Жаль, меня не было здесь прошедшим вечером. Если вчера тоже была дискотека, то, скорее всего, наша парочка не должна была ее пропустить. И если Виталик это сообразил и встретился с ребятами, то развитие событий возможно по такому количеству вариантов, что даже думать не хочется. Ведь Славик прекрасно знает: никакой заезжей подруги у старшей сестры нет, поймет, что его разыскивают, и опять ищи ветра в поле.

Итак, почти спустя сутки я вернулась на исходные позиции по поиску негодного мальчишки. По дороге на турбазу я проанализировала события прошедшего дня и пришла к неутешительному выводу, что бездарно теряю время. Хорошо хоть концерты перенесли, а то бы я не смогла обеспечить душевное спокойствие Даше Разметновой, хотя и не по своей вине – уж слишком много желающих было пообщаться со мной вчера и сегодня.

Время приближалось к вечеру. Если Виталик ничего не испортил, то уж на дискотеке-то я Славика обязательно выловлю.

Подойдя к нашему временному пристанищу, я подергала дверь: заперто. Где же мне теперь искать Виталика? Или ну его? За его поиски мне никто не собирался платить, так стоит ли стараться? Попробую обойтись без помощника. Я уже повернулась, собираясь отправиться на пляж, как раздался звук отпирающегося замка, и из двери высунулась знакомая физиономия.

– Таня? – удивилась физиономия и покраснела.

– Это что еще за Таня? – тут же раздалось из домика.

Все понятно, мальчик не терял времени. А голосочек-то довольно визгливый, отметила я на подсознательном уровне.

– Виталик, я не буду вас беспокоить, – поспешила я разрулить ситуацию. – Просто скажи мне, что ты выяснил, и можете продолжать.

– Я сейчас! – Виталий прикрыл дверь и через пару минут вышел на веранду все еще смущенный.

Как выяснилось чуть позже, смущался он не от того, что был застигнут с «соперницей», а поэтому, что совершенно ничего не сделал для поиска Славика.

После моего отъезда он успел только чуть-чуть побродить по территории турбазы, как познакомился с Вероникой, и…

Я не стала выслушивать, что именно последовало, а предложила молодым людям одеться и сходить со мной вместе в кафе. Из-за всех этих похищений, опознаний и очных ставок я не только не успела позавтракать, но и пообедать. Поэтому совершенно не прочь перекусить. Оказалось, что ребята в пылу страсти тоже остались без обеда.

Основной наплыв отдыхающих уже схлынул, набор блюд на шведском столе был небольшой, но зато мы спокойно выбрали столик и в процессе насыщения познакомились с Вероникой поближе. Осознав, что я ей не соперница, девушка расслабилась и защебетала. Когда я показала фото Славика, она утвердительно кивнула и сообщила, что знает этого парня, не раз видела его в компании с ее хорошими знакомыми и сама принимала участие в совместных развлечениях. Она с удовольствием покажет, где живут Славик и Алиса. После такого заявления я увеличила темп поглощения пищи и, очистив тарелку, выразительно посмотрела на своего несостоявшегося бойфренда. Тот под моим суровым взглядом чуть не подавился, вскочил и предложил сейчас же отправиться на поиски друга.

– Что же ты мне не сказал, что ищешь Алису и ее парня? – возмутилась Вероника, на ходу дожевывая бифштекс, большая часть которого осталась на ее тарелке. Видно, девушка рассчитывала подольше посидеть в кафе и в отличие от нас не торопилась поглощать пищу.

Пообещав премиальный ужин в случае благополучного обнаружения пропавшего, я попросила прибавить ходу, и мы почти побежали в указанном Вероникой направлении.

Однако искомый домик оказался заперт. На наш стук никто не ответил. Видно, досада отразилась на моем лице, хотя я владею мимикой и чувства свои стараюсь скрывать. Посмотрев на меня, Вероника предложила сходить в один из соседних домов, где обитали ребята из их компании. Те оказались на месте и сообщили, что Славик с Алисой совсем недавно отправились в Тарасов в боулинг и вернуться сегодня не обещали.

– На чем же они поехали в город, ведь рейсовых автобусов здесь поблизости нет? – спросила я, прислушиваясь к рождающемуся где-то в мозжечке чувству тревоги.

Я привыкла доверять своему мозжечку, потому что уже не раз на практике мне пришлось удостовериться в том, что подсознание мое работает в правильном направлении. И если оно говорит: «ОПАСНОСТЬ!» – значит, обязательно случится что-то нехорошее.

– А на трассу выйдут и попутку поймают, – сообщил один из парней.

– Что-то мне это не нравится, – сказала я Виталику, а потом, сообщив ему, что домик оплачен до завтрашнего дня, и если я не дам о себе знать, то пусть он завтра добирается в город самостоятельно, устремилась к машине.

Охранник, открывая парковку, удивился:

– Вы же недавно приехали!

Не отвечая на его вопрос, я вынула из сумочки фотографию и показала ему. Молодой человек признал парня, который вместе с девушкой вышел с территории турбазы минут пятнадцать назад.

– Они были с рюкзачками, – припомнил охранник. – Я еще спросил, почему пешком, ведь до трассы неблизко. Девушка засмеялась и сказала, что до ночи доберутся.

– А кто-нибудь уезжал после них? – поинтересовалась я.

– Да, двое на «Ниссане», только что, – ответил служивый. Помолчал и добавил: – По моему, оба подшофе!

– С чего вы взяли? – удивилась я. Мысли мои были заняты Славиком и его подружкой, поэтому последнюю фразу я восприняла на их счет.

– У меня глаз наметан! Я их столько здесь повидал. Водитель здесь чуть столб от ворот не вышиб, а спутник его даже шатался, когда в машину садился. А уж матерились оба… – мужчина осуждающе покачал головой. – И вообще по виду – отморозки еще те! Да и не только по виду. К ним в домик охрану уже вызывали, утихомиривали. И на пляже, говорят, они к девчатам приставали. Администратор даже предупредил их, что выселит.

Я сорвалась с места, недослушав ворчание охранника. «Ниссан» – приличная машина, и не факт, что мне удастся догнать ее на своем «Ситроене».

На то, что пьяная парочка не возьмется подвезти моих героев, рассчитывать не приходится. Отморозки, скорее всего, поехали за приключениями.

Теперь главное – успеть!

Дорожное покрытие, как и везде у нас в губернии, оставляло желать лучшего. Мне вспомнилась моя верная «девяточка», которая не раз выручала в подобных ситуациях и которую в отличие от новой машины жалеть мне и в голову не приходило. Однако «француз» повел себя прилично, и минут через семь я увидела далеко впереди машину. При всех достоинствах «Ситроена» эту гонку по прямой я бы не выиграла, но увидела, что «Ниссан» притормозил, открылась передняя дверь и из нее вывалилась фигурка. Расстояние до места происшествия было приличным, и пока я подъезжала, парень успел очухаться от падения, вскочить и броситься бежать вслед стремительно удалявшейся машине. Когда я резко затормозила возле него, он кричал что-то непотребное и сначала не сообразил, что я приглашаю его сесть. Пришлось проехать вперед и открыть правую дверцу прямо перед ним.

– Слава, садись быстрее! – скомандовала я и начала набирать скорость, пока он захлопывал дверь.

Однако машины в зоне видимости уже не было.

Дорога никуда не сворачивала, обзор хороший. Куда же они могли деться?

Немного проехав вперед, я остановилась и, несмотря на недоуменные возгласы Славы, вышла из машины, всматриваясь вперед. Как и ожидала, впереди, километрах в полутора слева от дороги, оседала пыль.

Еще вчера, когда мы с Женей удирали от Максима, уходя от погони, я возмущалась пылевому столбу сзади машины. А вот сегодня эту пыль я была готова благословить.

Подъехав к намеченному месту, я обнаружила съезд в посадки.

Причитавшего «Быстрее! Быстрее!» Славика пришлось урезонить предупреждением:

– Немедленно замолчи! Иначе я тоже выкину тебя из машины.

Повернув налево, следуя пылевому облаку, проехала посадки и вновь остановилась, осматриваясь. Пыль оседала на проселочной дороге справа.

Вот туда мы и свернем.

Ехать пришлось недолго. Вскоре мы увидели стоявший на обочине автомобиль, а заглушив мотор, услышали очень неприятные звуки, которые свидетельствовали, что Алиса пока еще жива.

Правая задняя дверца машины была приоткрыта. Подбежав к «Ниссану», я выдернула ключи из зажигания и спрятала их в карман.

– Надо же, как спешили мальчики, ну, погодите, сейчас мы вам устроим приключение, – не удержалась я и, вернувшись в свою машину, переложила из сумочки в карман джинсов пистолет и достала пару наручников. Вручила их Славику и, приказав держаться в пяти метрах сзади от меня и не высовываться без команды, начала пробираться между кустов.

Представшая нашему взору картина была настолько омерзительна, что я не удержалась и выстрелила в воздух, а потом, подбежав к месту действия, от всего сердца стукнула по затылку того, кто уже спустил штаны.

На второго, который держал сопротивлявшуюся Алису, с кулаками набросился Славик. И чуть было все не испортил. Весовые категории противников настолько различались, что насильнику ничего не стоило справиться с мальчишкой. Даже несмотря на наше неожиданное появление, он быстро сориентировался и легко отшвырнул Славика, который стукнулся спиной о березу и отрубился.

Помощничек! Зачем же я дала ему обе пары наручников? Век живи, век учись. Не зря я привыкла рассчитывать только на себя. И, пожалуй, еще на свой пистолет. Пришлось еще раз выстрелить в воздух, а когда громила застыл на месте, а потом бросился на меня, оцарапать пулей ему бедро.

Матерясь, тот свалился на землю.

Я поискала наручники в высокой траве, стараясь не выпускать из поля зрения любителей острых ощущений. Одну пару наручников я подобрала недалеко от Славика, вторую не нашла. Ну, бог с ней, будет возможность – обнаружу. А если нет, добавлю ее стоимость в общий счет.

Стукнутый все еще не пришел в себя. А вот Оцарапанный поднялся и, несмотря на выступившую на спортивных брюках кровь, бросился бежать, приволакивая ногу.

Как и все посадки, лесок, в котором развернулись события, был не очень широким, но сильно заросшим. Подстреленный мной насильник быстро исчез из поля зрения, но шума производил много, и можно было определить, что он направился немного не в ту сторону, где стояла его машина.

Хоть я и позаботилась, чтобы «Ниссан» так просто не завелся, я все же решила не рисковать и догнать Оцарапанного: кто его знает, что у него там в багажнике, а то и в бардачке – оружие сейчас есть у всех желающих.

Пришлось еще раз приложиться пистолетом к затылку первого, застегнуть на его руках наручники и броситься вдогонку за вторым.

Догоняя беглеца, я поняла, что мужик бывалый: не просто ломился по прямой, а уходил от погони, петляя между стволами, бросаясь то вправо, то влево – об этом говорил след на траве.

Выбравший сначала неправильное направление, Оцарапанный все-таки сориентировался, изменил курс и начал приближаться к месту, где стоял его «Ниссан».

Я же провозилась с поисками наручников, поэтому когда выскочила из посадок, он был уже недалеко от цели. По опушке бежать было легче. Пригибаясь и петляя, громила целеустремленно двигался к машине, я неслась за ним, но потраченная пара минут сказывалась: он оторвался от меня метров на тридцать. И хотя был ранен – кровавое пятно все сильнее проступало на правой брючине, – двигался довольно быстро: расстояние между нами сокращалось медленно.

Как ни отлично я стреляю, рисковать и вести на бегу прицельную стрельбу я все-таки не стала – вдруг попаду куда не надо и прикончу гада. Поэтому для острастки пальнула пару раз в воздух, мысленно прикидывая, сколько осталось патронов, и решая, не пора ли их поберечь и прекратить звуковые эффекты: неизвестно, успею ли вовремя перезарядить обойму.

А еще меня интересовало, что же он так рвется к машине: хочет слинять или надеется отбиться?

Ну вот, доковылял, сел. Окна тонированные. Чтобы рассмотреть, что творится в машине, я выстрелила в левый верхний угол лобового стекла, которое рассыпалось на множество осколков. Оказалось, что Оцарапанный что-то ищет в бардачке. Может быть, у него там запасные ключи? На всякий случай пару раз выстрелила по шинам. Расстреляв последние патроны, откатилась под развесистый куст, успев отметить, что свою собственную машину поставила довольно удачно: видимо, чисто инстинктивно загнала в посадки между деревьями. Поэтому сейчас главное, чтобы мой «Ситроен» не оказался на линии огня. Чтобы подстраховаться, я перебралась к следующему кусту – так моя машина будет в большей безопасности: если он начнет в меня стрелять, автомобиль останется левее.

Заодно проверила обоймы. Из двух запасных одну я уже пустила в дело. Вновь пришлось решать несколько вопросов: рассчитывая, надолго ли хватит патронов, я беспокоилась, как там ребята. Все будет зависеть от того, насколько отключился Стукнутый, ведь если он очнется раньше Славика, будут осложнения. Плохо, если Алиса все еще в истерике и ничего не делает, чтобы помочь Славику.

Я попробовала разглядеть сквозь кусты, чем там занят насильник (вот ведь какой здоровый: крови потерял немерено, но все еще ерепенится!). На всякий случай я еще раз выстрелила в воздух. Раздавшиеся в ответ выстрелы свидетельствовали, что теперь он вооружен.

Трудно было избавиться от мысли, зачем я вообще взялась его преследовать – пусть бы себе убегал!

Да, а если бы в то время, пока я занималась пострадавшими, он вернулся вооруженным?

Ну, что сделано, то сделано – раз уж я побежала за ним, посмотрим, как выпутаться из этой ситуации с наименьшими потерями.

Осторожно выглянув, я обнаружила, что мой противник возится с зажиганием – пытается завести машину без ключей. Решил бросить своего дружка? Знает ли он, что я прострелила шины?

Завести машину Оцарапанному все-таки удалось.

А мне тем времени удалось дозвониться до Гарика Папазяна (Кире я звонить не стала, вдруг опять где-нибудь заседает и отключил телефон). Рассказав ему, что попала в перестрелку, пытаясь помещать насильникам, я объяснила, где приблизительно нахожусь, и попросила помощи. Гарик обещал поднять на ноги всех, кого можно, и, в свою очередь, попросил беречь себя и не лезть под пули.

Я, конечно, пообещала быть осторожной, хотя как сделать это на практике, пока не знала, ведь я оказалась одна против двух бандитов, один из которых вооружен. Правда, первый был ранен и потерял немало крови, а второго стукнули, но он способен вскоре прийти в себя. Плюс оба под градусом, так что море им по колено. А у меня двое детей, которых нужно от этих извергов уберечь.

Может быть, пойти на переговоры? Потянуть время?

Мои размышления прервал звук автомобильного сигнала – видно, Оцарапанный решил все-таки дождаться напарника. Скорее всего, ждать ему придется долго – приложила я мужика от всего сердца.

Сигналил Оцарапанный упорно. Надеялся, что этим приведет в чувство Стукнутого?

«Уедет он когда-нибудь?» – в сердцах подумала я.

Но насильник, по-видимому, решил не бросать своего приятеля. Оставив мотор работающим, он выбрался из машины, сделал несколько выстрелов в мою сторону и похромал к месту происшествия.

– Упорный гад, – выругалась я и тоже ответила парой выстрелов.

Мало ему поцарапанной ноги – придется стрелять на поражение и уже не по ногам: не могу допустить, чтобы вооруженный насильник добрался до детей.

Во время своей беспокойной работы пистолет я с собой беру постоянно. Но применяю его, как правило, только как средство для запугивания. Стрелять в людей на поражение мне доводилось не так уж часто. Хотя в нескольких случаях я была вынуждена проливать чужую кровь, но все-таки предпочитаю рукопашный бой – драться умею и люблю. Но несколько раз мне пришлось участвовать в серьезной перестрелке. Благодаря моей природной меткости тогда обошлось без большой крови. Но здесь, по-видимому, все же не тот случай. На что надеется насильник, возвращаясь к месту преступления? Собирается взять заложника? Я не могла этого позволить.

Достала я его только с третьего выстрела. Даже упав, он все еще отстреливался, пока патроны не закончились. Когда звуки выстрелов прекратились и наступила тишина, я подождала несколько минут и только потом приступила к активным действиям.

Помня о его пистолете, я не стала близко подходить к лежащему под березой, пригляделась издалека – не притворяется ли, что не может двигаться? А направляясь к ребятам, старалась, чтобы между мной и насильником были стволы деревьев.

На том месте, где я оставила Славика и Алису, за пятнадцать минут моего отсутствия произошли некоторые изменения. Славик обнимал свернувшуюся в клубочек Алису, сотрясающуюся в рыданиях. Нежно гладил ее по голове и что-то приговаривал.

А вот Стукнутый в себя еще не пришел. Я пощупала его пульс. Живой.

Оглянулась вокруг в поисках, чем бы связать еще и его ноги: ведь, очнувшись, он сможет удрать и скованный наручниками, если возникнет желание. Пришлось воспользоваться его же ремнем. Удостоверившись, что негодяй обездвижен, подошла к Алисе, которая все еще рыдала в объятиях молодого человека.

– Все, все, приди в себя, самое страшное позади. Мы со Славиком успели вовремя. Теперь успокойся, – твердила я, поглаживая по голове рыдающую девушку.

Но, как часто это бывает, сочувствие вызвало еще большие слезы. Придется идти за аптечкой и водой. А заодно и посмотреть, что там с Оцарапанным. Не истек бы кровью – не хотелось брать на душу грех!

Подходила я к раненому осторожно.

Оцарапанный (или теперь уже Подстреленный?) лежал на животе, не шевелился. Пистолет все еще сжимал в руках.

Я постаралась как можно бесшумнее подойти к лежавшему и ногой выбила пистолет из руки. Потом проверила пульс. Живой, слава богу, но в обмороке. Осмотрев раны, я поняла, что ногу нужно срочно перевязать, чтобы остановить кровь. Вернулась к машинам, забрала обе аптечки, нашла у себя бутылку воды и пошла к пострадавшим. Возле Подстреленного достала из обеих аптечек жгуты. Своим зафиксировала ногу, а его жгутом на всякий случай связала руки. Алису напоила корвалолом и вручила бутылку с водой.

Так, теперь по всем законам жанра должны раздаться сирены милицейских автомобилей. Но у «режиссера» (или «сценариста»?) что-то не сработало, и милиции не было не видно, не слышно.

Пришлось набрать сотовый Гарика:

– Ну, где вы там? У меня злодей кровью истечет. Вызови «Скорую»!

Гарик ответил, что они в пути, и попросил точнее обозначить место действия. Я пообещала выслать на шоссе Славика в качестве опознавательного знака. Вернувшись к ребятам, я предложила пареньку выйти из посадок встретить милицию. Алиса вцепилась в него, не желая отпускать. Тогда я велела им идти на дорогу вместе.

Тут начал шевелиться Стукнутый. Проверила, как зафиксирован его ремень, которым я опутала ноги:

– Полежи, дорогой!

Что же мне, так и ходить между двумя этими болванами? Но, как бы я ни возмущалась, от меня уже больше ничего не зависело. Поэтому я просто присела на поваленный ствол березы, который нашелся почти посредине между двумя бандитами, так что я могла видеть и того и другого и просто принялась ждать.

Окончательно очнувшийся Стукнутый начал нецензурно высказываться в мой адрес. В принципе я могла понять переполнявшие его чувства: быть скрученным бабой в такой момент! И, не скрою, от души злорадствовала.

Ждать пришлось почти полчаса, зато приехали сразу и милиция, и «Скорая».

Медики, обследовав Подстреленного, пообещали, что он будет жить. Осмотревший Алису врач сообщил, что физически с девушкой все в порядке, лучше всего ее отправить сейчас домой, а потом стоит обратиться в специальный центр, который создан в Тарасове для таких случаев.

Присутствие Гарика помогло в общении с милицией. И все же нас попросили заехать в отделение, чтобы оформить протокол.

Так как Алиса все еще не совсем пришла в себя, я договорилась, что сама отвезу ребят в милицию. Усадив их в свою машину, в сопровождении «канарейки», в которой возвращалась в отдел следственная бригада, я не спеша ехала в Тарасов, время от времени поглядывая на Славика в зеркало заднего вида.

– Набегался? – наконец спросила я его.

– Не понял, – удивился он моему вопросу.

– Ты искал приключений или хотел досадить Даше?

– А вы знаете Дашу?

– Отвечать вопросом на вопрос неприлично. Давай я объясню тебе ситуацию. Меня зовут Татьяна Иванова. Даша очень волновалась из-за того, что ты пропал, это сказывалось на ее работе, поэтому ее продюсер Виталий Чесноков попросил меня заняться твоими поисками.

– Ух ты! Круто! – восхитился Славик.

– Да, особенно если учесть, какие крутые у меня гонорары. Как ты думаешь, за чей счет я катаю вас на своем «Ситроене»? И сколько стоит один выстрел из «макарова»? А я расстреляла две обоймы. Я все это говорю потому, что такие чувства, как ответственность и беспокойство за сестру, тебе, по-видимому, несвойственны.

Вести машину и читать мораль не совсем удобно, тем более что мы уже выехали на тарасовскую трассу, и мне пришлось прибавить скорость, а попутные и встречные «КамАЗы» не давали расслабиться.

Поэтому я замолчала, решив, что мне платят за поиски тела, а не за спасение души.

Что-то в этом деле мне везет на разборки с малолетками. То дочку Семена Ножкина на путь истинный наставляю, то вот Славика воспитывать взялась. Может быть, своих детей пора заводить? От этой мысли мне стало смешно, и я даже представила, как сижу в засаде, а за спиной у меня рюкзак с младенцем, или как малыш лежит в кроватке и играет моим пистолетом.

Доработалась! Ну может ли нормальная женщина представить себе такое?

Спишем больную фантазию на то, что за последние двое суток я спала всего два часа.

Перейдя от моральных рассуждений к конкретным вопросам, я смогла добиться от Славика вразумительных ответов. Оказалось, что после очередной «разборки» с Дашей, которая, по его мнению, не понимала потребностей брата, обидевшийся мальчишка решил ее наказать. Они как раз только-только встретились «в реале» с Алисой – до этого молодые люди, познакомившиеся в социальных сетях, несколько месяцев переписывались по Интернету.

Девочка так понравилась парню, что он решил пустить ей пыль в глаза: начал приглашать ее в кафе, на модные дискотеки. Но Даша не давала брату столько денег, чтобы можно было шиковать, на все его претензии посоветовала попробовать начать зарабатывать самому. Избалованный сестрой, Славик не привык себе ни в чем отказывать, вот и выкинул фокус с исчезновением.

Он продал подаренный недавно сестрой ноутбук и пригласил Алису провести несколько дней на турбазе. Несколько дней все было замечательно. Они купались (благо август выдался необычно жарким, и вода еще не остыла), загорали, ходили на дискотеку, удачно вписались в компанию отдыхающей молодежи. Но деньги «внезапно» закончились – даже на билет до Тарасова не хватило, и хотя домик был оплачен еще на три дня, решили вернуться на попутке.

– А почему же ваши знакомые сказали, что вы поехали в боулинг? – удивилась я.

– Не скажем же мы, что оказались на мели! В этой компании у всех денег немерено! – вступила в разговор Алиса.

– А твои родители знают, где ты? – спросила я девушку.

– Конечно! – бойко ответила та.

– Они знают, что ты с молодым человеком поехала на турбазу? – чисто интуитивно решила уточнить я.

Алиса надула губки и призналась:

– Ну не то чтобы с молодым человеком. Но то, что я в «Волжских зорях», знают!

– Так, значит, я спасла неблагодарного брата и дочку-лгунишку! – опять потянуло меня на нравоучения.

«Таня, остановись! У детей есть родственники, которые и займутся их воспитанием», – сказала я сама себе и прибавила скорость.

Как я и ожидала, оформление протокола в отделении милиции заняло уйму времени. Следователь мне достался, слава богу, другой, чуть более опытный и поэтому не такой самоуверенный, умеющий слушать, что говорят другие. Но тоже предупредил меня, что я могу понадобиться следствию.

– Вы же понимаете, что ранили человека, – извиняюще проговорил он, протягивая мне бланк для подписи. – Придется заводить уголовное дело.

– Вообще-то я уже под подпиской, – успокоила я его. – Ваш коллега пытается повесить на меня убийство.

Собеседник удивленно посмотрел на меня. Язык мой – враг мой! Пришлось объяснить, что пару дней тому назад я нашла труп на бульваре.

– По-моему, сегодня задержали подозреваемого по этому делу, – успокоил меня молодой человек, подписывая пропуск.

Я решила не спрашивать, кого. Во-первых, мне могут и не сказать, ссылаясь на тайну следствия. А во-вторых, я просто почувствовала, что сегодня лучше не знать – во избежание еще одной бессонной ночи.

С лейтенантом мы распрощались очень душевно. То ли Гарик умел воздействовать на следователей успешнее Кири, то ли сегодня мне больше повезло, но диалог наш проходил в теплой дружественной обстановке, и нервов я потратила не очень много.

И все же мечтам о хотя бы шестичасовом сне в родной постели, до которой я стремилась добраться вот уже которые сутки, не суждено было сбыться: когда я вышла из отделения, на крыльце увидела Дашу Разметнову со Славиком. Девушка терзала мобильный, пытаясь вызвать такси. Ну конечно же, я повезла их домой.

Ночной Тарасов позволил добраться до отдаленного микрорайона, где жили Разметновы, минут за двадцать. «КамАЗы» по дороге не встречались, поэтому мне спокойно удалось расспросить Дашу о взаимоотношениях в группе.

Оказалось, что Оксана Чеснокова несколько преуменьшила проблемы. Отношения не складывались не только между солисткой Алиной Светловой и другими девушками. В последнее время атмосфера в коллективе была предгрозовой.

Амбиции творческих людей всегда выходят за рамки обыденного – на то они и творческие люди! Дашу как будто прорвало: видно, накопилось! Всю дорогу она трещала без умолку, мне оставалось только мотать на ус, чтобы потом проанализировать сказанное. Когда мы подъехали к дому, Даша не рассказала и половины, поэтому я с удовольствием приняла приглашение выпить кофе, тем более что последние шесть часов у меня не было возможности сделать даже глотка воды, а до дому еще добираться и добираться.

Молодые люди жили в довольно запущенном микрорайоне, застроенном полвека тому назад двух– и трехэтажными домами.

Главное достоинство их квартиры заключалось в высоких потолках. Крошечная прихожая состояла из одних дверей, которых я насчитала аж пять. Первая правая дверь вела в длинную, но узкую кухню, куда мы и прошли.

От Оксаны Чесноковой я знала, что родители Даши погибли в авиакатастрофе лет пять тому назад. Девушка училась тогда в выпускном классе. Сначала им помогала сестра отца, которая и сейчас числится опекуном Славика и их младшей сестры Тони. Но через пару лет она вышла замуж и уехала в Финляндию вместе с малышкой – взять сразу двоих детей к новому мужу женщина не решилась. Со всеми трудностями переходного возраста брата Даше приходилось справляться одной.

Судя по обстановке, молодые люди не бедствовали, но и особым богатством не пахло. Мебель была еще советских времен, хотя техническое оснащение кухни уже соответствовало времени: современный холодильник, над ним на стене прикреплен новый телевизор с плоским экраном и DVD-плеером. На длинном столе кухонной стенки, изготовленной на местной мебельной фабрике лет сорок тому назад, в ряд выстроились СВЧ-печь, блендер, тостер и еще куча электроприборов, способствующих облегчению жизни хозяйки, – все новое. Видно, недавно Даша начала неплохо зарабатывать.

Быстро накрыв на стол, хозяйка продолжила начатый в машине разговор, в процессе которого выяснилось, что все девочки завидуют солистке Алине Светловой.

Никто в группе, кроме Чеснокова, не считает, что Алина поет лучше других. Просто все остальные еще и играют на каких-то инструментах, а эта может только петь.

– Но ведь это нечестно! – возмущалась Даша. – У Светы Измаловой голос был ничуть не хуже. Но все лавры всегда достаются Алине. Знаете, сколько у нее поклонников! Когда Чесноков нас брал в группу, он предупредил, чтобы мы ни о каких романах даже и не мечтали! А Алинка вышла замуж! – выпалив признание, Даша притихла, сообразив, что проболталась. Помолчав, констатировала: – Правда, Чесноков этого не знает. Из первого состава группы замужних он убирал безжалостно! – Даша вздохнула, видно, вопрос брака ее тоже волновал.

– И вы ей завидовали? – задала я провокационный вопрос. Это сработало, девушка буквально взорвалась:

– Да чему завидовать?! Муж у Алинки – козел! Сначала восхищался, как она поет, какая у нас группа, а как только женился, начал заставлять ее бросить выступления, ревновать принялся. Как будто не знал, на ком женится! Вот Алинка и разрывается между супружескими обязанностями и любимым делом. Что ж тут хорошего?

И Даша рассказала, как девчата сначала покрывали Алину, помогали ей лавировать между мужем и продюсером. Но та под конец обнаглела и совершенно не ценила усилия девушек. Света Измайлова даже возмутилась и накануне гибели пообещала Алине сдать ее Чеснокову.

Света вообще была самой конфликтной. Она считала, что гитара-соло – это даже важнее, чем солистка. Тем более когда гитаристка еще и поет. И внешность у нее не менее впечатляющая была, и на сцене она хорошо держалась. Но Чесноков самые интересные песни отдавал все-таки Алине. Света злилась и подстраивала солистке пакости. Однажды, например, спрятала концертные туфли, потом пролила на костюм кофе.

– Может быть, это она взяла диск с новой песней? – предположила я.

– Какой диск? – встрепенулся присутствовавший при нашей беседе Славик.

– Мы новую песню записали, а через день выяснилось, что единственный диск пропал, и из компа у Максима эта запись тоже исчезла.

– А когда это было? – продолжал интересоваться парнишка.

– Да с неделю назад.

Славик вышел из кухни и через пару минут вернулся, неся в руке конверт с диском:

– Не этот?

Даша схватила диск и вставила его в DVD-плеер. Зазвучала музыка. Уже с первых же тактов Даша схватилась за голову:

– Ну что мне с тобой делать? Зачем ты его стащил?

Славик смущенно принялся рассказывать, что в тот день был по соседству со студией у знакомого парня, который как раз скачал пару новых фильмов, но чистых дисков у того не было, как и денег, чтобы купить. Тогда Слава зашел на студию, чтобы спросить диск у Максима, который уже не раз выручал его.

Максима не было. Пачка новых дисков лежала на столе. Вот он и взял один. Правда, не из пачки, а тот, что лежал отдельно. Сначала он показался Славику чистым. И только когда принес его к другу, то определил, что запись все-таки есть.

– Но там была всего одна песня записана, так что нам места для фильмов хватило, – хлопал глазами парень и искренне заверил: – Если бы ты мне сказала, что у вас диск пропал, я бы отдал!

Даша только руками развела.

– Кстати, а как насчет пропажи денег? – решила я проявить свои детективные способности, вспомнив, что, рассказывая мне об исчезновении Славика, Оксана Чеснокова сообщила, что у Даши пропали вместе с ним и все накопления.

– Ведь ты, Славик, говорил мне, что вы ушли с турбазы пешком, потому что у вас деньги закончились. Это как же нужно было кутить? Ведь, уходя из дома, ты прихватил с собой большую часть семейных накоплений?

– Я Дашины деньги не брал! – Парень даже вскочил со стула.

Я посмотрела на Дашу. Та на Славика.

– Я их только спрятал, – покраснел тот.

– Зачем? – удивились мы в один голос.

– Ну, чтобы ты подумала, что я насовсем ушел!

– И тебе не жалко сестру? – не удержалась я. – Ты не подумал о том, что она будет волноваться, переживать?

– Сейчас жалко, – признался негодник. – А тогда я и хотел, чтобы она попереживала.

– Выпороть бы тебя! – вздохнула я. И на полном серьезе предложила: – Даша, у вас ремень есть? Давай я его подержу, а ты пороть будешь!

Даша посмотрела на меня грустно, а Славик нерешительно произнес:

– Детей бить нельзя!

– Так то детей. А ты у нас за самостоятельность борешься.

Славик на всякий случай встал и приготовился к обороне.

Мы с Дашей переглянулись и засмеялись.

Я распрощалась с Разметновыми во втором часу. Диск на всякий случай забрала с собой. Перед этим мы скинули песню на их компьютер, предупредив Славика, чтобы никому этот файл не переписывал.

Тот клятвенно заверил, что все осознал и возьмется за ум. Даша, глядя на него, грустно улыбнулась, а я, пожелав ей терпения, отправилась домой. Хоть ехать по ночному Тарасову одно удовольствие, добиралась я долго, ведь жили мы на разных концах города. Поэтому, принимая душ далеко за полночь, я размышляла о том, какой хороший у меня получается отпуск – то бессонная ночь, то «полусонная».

Мысль: «Интересно, кто меня завтра, то есть сегодня, утром разбудит?» – была последней. Я отрубилась, едва опустив голову на подушку.

Проснулась сама с чувством глубокого удовлетворения: Славика, как обещала, нашла. А еще и диск обнаружила, хотя этого никому и не обещала. Отвезу сейчас его Чесноковым, получу гонорар (а за диск и премия светит!), и можно отправляться в Затонное. Не простаивать же арендованному на берегу Волги дому. Посмотрю, как там Фима со своим Реем уживаются. Ну и что ж, что электричества там нет. Куплю свечек, консервов. Автомобильный примус у меня где-то на антресолях есть. В крайнем случае, буду на обед к Манаровым ходить – должен же он мне компенсировать моральный ущерб за похищение (если только это по его инициативе оно организовано).

В таком прекрасном настроении я пребывала все утро, и даже ставшие уже традиционными тарасовские пробки мне его не испортили. Почему я поехала к Чесноковым без звонка, и сама не знаю. Просто, составив для себя план действий в эйфории удачно завершившегося расследования, я решила, что и Чесноковы ничем другим, как сидеть и ждать результатов моего расследования, заниматься не могут. А так как утро раннее – восемь часов для творческой богемы не время – думала застать Виталия еще в кровати и обрадовать его хорошими новостями.

Однако на мои звонки дверь открывать никто не спешил. Сотовый Чеснокова отключен. Пришлось перезванивать Оксане, которая спросонья не сразу поняла, что я стою на площадке возле их двери. Когда открыла дверь, сначала была в ступоре. А потом разрыдалась.

Сквозь ее всхлипывания мне удалось выяснить, что вчера поздно вечером Виталия задержали, предъявив ему официальное обвинение в убийстве Светланы Измайловой.

Удивляться непоследовательности в действиях знакомого следователя я не стала. Как и меня, Виталия уже подозревали в убийстве Светланы, но, ничего не доказав, отпустили.

Удивилась я, почему это Оксана спит, когда муж арестован. Хотя, если приглядеться к ее реакциям, можно понять, что она напилась то ли снотворного, то ли успокаивающих препаратов и до сих пор ничего не соображает.

Когда я прошла в комнату, мои логические выводы нашли подтверждение: на журнальном столике я нашла шприцы и несколько ампул.

В ответ на мой удивленный взгляд Оксана пояснила, что когда вечером увезли мужа, ей стало так плохо, что она смогла позвонить лишь в «Скорую». После уколов сразу заснула и проснулась от моих звонков.

Не уверенная в том, что ей можно пить кофе, я пошла на кухню и заварила чай. На всякий случай зеленый – его целебные свойства так превозносят, что я тоже поддалась рекламе.

Оксана тенью бродила за мной по кухне, пока я не усадила ее за стол перед чашкой чая.

То ли лекарства еще действовали, то ли ее сила воли была окончательно парализована, но она представляла собой бледную копию энергичной женщины, готовой горы свернуть для того, чтобы вызволить мужа, с которой я познакомилась три дня назад. Оставлять ее одну не хотелось, и я решила вызвать кого-нибудь из девчат группы «Сочетание чувств» – пусть позаботятся о супруге своего продюсера.

Сначала я собралась было позвонить Даше Разметновой, но вспомнила, что мы сегодня расстались лишь во втором часу ночи. Поэтому набрала номер Жени Ножкиной и попросила срочно приехать.

Пока мы ждали Женю, я позвонила Гарику и попробовала выяснить у него, почему задержали Чеснокова. Но мой милицейский друг был занят вчерашними насильниками и про убийство на бульваре говорить не хотел. Когда я намекнула Папазяну на необходимость быть благодарным, Гарик, как всегда, запричитал, что он готов угостить меня ужином в самом шикарном ресторане Тарасова, но ведь это я не отвечаю на его страстную любовь. Под конец, став серьезным, сообщил, что благодарность мне будет выражать руководитель управления внутренних дел губернии, потому что вчера я помогла задержать двух бандитов, находившихся в федеральном розыске, и отключился.

Мой «любимый» следователь был не менее категоричен в своем отказе ввести меня в курс дела и тоже бросил трубку, сославшись на занятость.

Итак, напрямую получить сведения о причинах задержания Чеснокова не удалось. Придется привлечь знакомого адвоката. Я это, конечно же, сделаю, но сколько времени будет потеряно! Хочешь не хочешь, пришлось звонить Кирьянову и признаваться, что проиграла спор о том, что не буду заниматься убийством Светланы Измайловой.

Удовлетворив свое тщеславие моим признанием, Владимир выдал очень небольшой объем информации. Оказывается, в милицию пришла анонимка, в которой убийцей называется Виталий Чесноков: Светлана якобы была его любовницей и требовала на ней жениться, а он давно хотел поменять ее на Елену Прянишину (и в жизни, и на сцене).

Кроме того, прислали и снимок, на котором машина Чеснокова сфотографирована во время и недалеко от места убийства. А милиционеры нашли соседа, который видел, как Чесноков ставил свою машину во дворе как раз после убийства.

И уж совсем мне не понравилось, когда я узнала, что моя соседка-студентка, которую я сама направила к следователю, давая описание человека, которого она видела вместе с убитой в то утро, когда подметала бульвар, назвала много примет, подходящих Чеснокову. Сейчас как раз проводится опознание, в котором участвуют и сосед Чеснокова, и студентка-дворник.

Отключившись, я внимательно посмотрела на Оксану. Та немного пришла в себя. Сейчас я ее опять расстрою.

– Оксана, – начала я осторожно, – пожалуйста, расскажите мне подробно, как вы провели вечер и ночь со вторника на среду, когда произошло убийство.

Мои усилия по приведению женщины во вменяемое состояние достигли определенного результата, и она смогла сосредоточиться и начать вспоминать.

В тот день собирались перезаписывать пропавший диск, но в студию позвонила Гуля Манарова и сообщила, что приехать не сможет – отец запретил ей выступать и никуда не выпускает из дома. Виталий вернулся домой рано, в расстроенных чувствах, и весь вечер пытался дозвониться до Манаровых. Но трубку брал охранник и сообщал, что с Чесноковым приказано не соединять.

Вит расстроился, выпил снотворного и лег спать. А утром позвонили и сообщили о смерти Светланы Измайловой. Продюсер даже за сердце схватился, хотя до этого отличался железным здоровьем и никогда ни на что не жаловался.

– Оксана, извините меня, – я еще раз постаралась объяснить Чесноковой ситуацию, – но мои вопросы – это не праздное любопытство. Я хочу разобраться в случившемся, понять, почему против вашего мужа выдвигаются такие обвинения, помочь ему.

– Да я понимаю, спрашивайте, – согласилась женщина все еще со слезами в голосе.

– Вы спите в одной комнате с мужем?

– Да, конечно.

– Он совершенно точно не выходил ночью или под утро? Может быть, вы крепко спали и не услышали?

Оксана недоуменно посмотрела на меня и, пожимая плечами, произнесла:

– Это ведь он выпил снотворное, а не я. Мне-то как раз и не спалось. Я долго читала и даже выпила молока, чтобы уснуть, а от таблеток у меня голова болит. И вообще спала беспокойно и несколько раз просыпалась ночью. Я заверяю вас, что Виталий никуда не выходил.

Решила я задать и еще один острый вопрос – про любовницу.

Оксана усмехнулась:

– Это вы про то, что жена все узнает последней? Сказки это все. Не знает та, которая не хочет знать. Я признаюсь вам, что мне повезло с мужем: у нас одинаковый темперамент, мы до сих пор любим друг друга. Постель для меня – не исполнение супружеских обязанностей, а возможность доставить удовольствие любимому мужу и получить его самой, – на глазах Оксаны вновь навернулись слезы, но она сдержала их и продолжила: – А если людей объединяет любовь, зачем им кто-то еще? Только я не пойму, причем здесь наши взаимоотношения?

Задав вопрос, Чеснокова задумалась, потом посмотрела на меня и спросила:

– Следователь считает, что Виталий убил свою любовницу?

Опять помолчала и очень убежденно произнесла:

– Я уверяю вас, Виталий не причастен к убийству Светланы. Она его творение, смысл жизни. Тот, кто считает, что он убил ее, – просто дурак. Если бы она мешала Виталию, он всего-навсего предложил бы ей уйти из группы. Это уже происходило столько раз! Да, были девичьи слезы, истерики, но для моего мужа главное – дело. А его дело сейчас – группа «Сочетание чувств». И Светлана была жемчужиной, которой он гордился!

– Значит, кому-то мешает сам Виталий, – решила я. – И если мы узнаем, кому, то найдем убийцу.

– А причем здесь Виталий? – удивилась Оксана.

– Мой приятель подполковник милиции Кирьянов рассказал, почему задержали вашего мужа: его видели на месте убийства.

– Но этого просто не может быть! И ночь, и утро мы провели вместе! – растерянно повторила женщина.

– Получается, – сделала я вывод, – что нам нужно найти человека, до такой степени похожего на вашего мужа. Два свидетеля указали на характерные приметы, которые очень подходят к описанию Чеснокова. Вы понимаете – два! Выходит, если Виталий действительно не убивал девушку, значит, ее убил человек, очень похожий на него. Случайно ли это сходство? Или так задумано? Я считаю, что этот «Похожий» должен быть из вашего окружения, потому что он даже к вашей машине имеет доступ! Ведь Виталия видели на бульваре, где произошло убийство, именно тогда, когда он садился в машину.

– Он потерял недавно ключи от машины! – вспомнила Оксана. – Долгое время пользовался запасной связкой, пока я не сделала дубликат, еще пошутила тогда: «Теперь можешь спокойно потерять и эти ключи».

Этот факт меня насторожил, и я попросила подробности.

Выяснилось, что недели две тому назад Виталий с Оксаной не смогли уехать из студии потому, что Чесноков потерял связку ключей – от дома, от машины и от своего кабинета. Они тогда порадовались, что ключей от студии на той связке не было. Их еще Максим Куркин отвез домой. Оксана там осталась, а Виталий с Куркиным вернулся к студии забрать машину.

Дома поменяли личинку замка. А в машине как-то не сообразили. Хотя, наверное, можно было бы тоже сменить.

Кто мог подобрать связку, если ее просто потеряли, или украсть, если это было сделано специально, Оксана никак сообразить не могла. И вообще она считала, что у Виталия врагов не было, даже конкурентов в масштабах Тарасова не могло существовать.

Почувствовав, что мы начали переливать из пустого в порожнее, я передала Оксане обнаруженный диск с песней и решила все-таки встретиться со следователем. Но так как он не горел желанием увидеться со мной, пришлось искать другие пути, чтобы узнать подробности предъявленных Чеснокову обвинений.

Я попросила Оксану позвонить следователю и поинтересоваться, привлечен ли к действию адвокат. Оказалось, что уже задействован Кирилл Аронович Липецкий. Этому факту я порадовалась и поинтересовалась, как им удалось заполучить кита тарасовской адвокатуры.

– Липецкие долгое время жили на одной площадке с Чесноковыми-старшими в двухэтажном доме на Первомайской, – объяснила та. – В те времена соседи были ближе, чем родня. Сын Липецких Аркадий на пару лет помладше Виталия, но это не мешало им дружить. Сейчас Аркадий в Израиле, к родителям приезжает редко. Вот тетя Соня и перенесла часть недовостребованной любви к сыну на Виталия. Он обязательно ездит поздравлять их по праздникам, и вообще мы всей семьей время от времени бываем у них на даче, а они отмечают все наши дни рождения. Вчера вечером, прежде чем отключиться, я позвонила Кириллу Ароновичу.

Это известие меня порадовало. Когда за дело берется Липецкий, прокуратура стонет – в суде он не проигрывает. Но мне бы не хотелось доводить дело до суда. Поэтому я попросила Оксану связать меня со знаменитым адвокатом.

Она тут же позвонила тете Соне, дала ей мой телефон, и через десять минут в моем сотовом раздался неподражаемый бас Кирилла Ароновича:

– Частный сыщик Татьяна Иванова? Наслышан, наслышан. Ну что ж, рад буду поработать с вами. Вы сможете подъехать через сорок минут ко мне в офис, на Воинскую. Мы им покажем! А Оксаночку успокойте – не все так страшно! – жизнерадостно прокричал в трубку адвокат и отключился.

Я передала страдающей женщине оптимистичные слова Липецкого. И предложила угостить меня кофе – время до встречи с адвокатом еще было, и, кроме того, я надеясь дождаться Женю Ножкину, чтобы не оставлять Оксану одну.

Когда я допивала кофе, в прихожей раздался звонок, и в квартиру вошли Женя с Семеном. Ножкин не только привез Женю, но и зашел узнать, чем может помочь.

– До обеда я свободен, так что, если нужно, могу поработать водителем.

Оксана согласилась с предложением и пригласила за стол. Пока вновь прибывшие пили кофе, я изложила им план действий: я с Липецким вызволяю Виталия из тюрьмы, но так как я не надеюсь, что это может быть сделано уже сегодня, они должны помочь Оксане выполнять роль продюсера группы, чтобы отсутствие Чеснокова не помешало готовиться к гастролям.

– Если он не виноват, я вытащу Виталия из тюрьмы, а если виноват, то это сделает Липецкий! – сказала я вместо прощания. Но, нужно признать, что эту заключительную шутку провожавшие меня восприняли не очень радостно.

А вот Кирилл Аронович весь светился от удовольствия. На днях он выиграл процесс, наделавший шума в городе, все еще принимал поздравления и, находясь на вершине славы, был готов к новым свершениям.

Он уже встречался с Виталием, был совершенно уверен в его невиновности и уже знал, как разбить доводы обвинения в суде. Другое дело – стоило ли доводить до суда, ведь в этом случае Чеснокову пришлось бы более двух месяцев провести в изоляторе: судебная машина у нас неповоротлива и нетороплива. Поэтому, по словам адвоката, он был бы благодарен, если бы я нашла настоящего убийцу, и побыстрее, потому что впереди у Кирилла Ароновича новый сложный процесс, которому он должен посвятить все свое время, не отвлекаясь на дело Чеснокова.

Я со своей стороны заверила кита тарасовской адвокатуры, что приложу все силы, но мне нужна помощь: во-первых, я хочу поговорить с Виталием, а во-вторых, хорошо бы узнать, что там наговорили свидетели, которые видели Виталия на месте преступления.

– Вообще-то я с Чесноковым сегодня уже виделся, – задумался Липецкий. – Но может же мне понадобиться уточнить что-то еще?

После непродолжительных телефонных переговоров он добился разрешения увидеть своего подзащитного. Причем заказал два пропуска, предупредив, что придет с помощником. После этого вызвал секретаршу и попросил ее напечатать мне удостоверение помощника.

Девушка пригласила меня к себе и поинтересовалась, есть ли у меня фотография. Фотографии не было, поэтому пришлось воспользоваться телефоном, благо он у меня навороченный и фотки делает неплохие. Снимок получился как раз такой, какой и нужен для документов – опознать по нему меня можно с большим трудом.

Через семь минут документ был готов, и мы отправились в изолятор.

Виталий выглядел скорее рассерженным, чем растерянным, говорил мало и очень неохотно. После беседы с Чесноковым я поняла: свидетели совершенно искренне уверены, что видели именно Виталия. Особенно удивил Чеснокова сосед Николай Васильевич Петрунько, который на очной ставке подробно расписывал, как наблюдал за машиной, рано утром въехавшей во двор. Водитель, приветливо помахав ему рукой, зашел в подъезд.

Сам продюсер, как и Оксана, был убежден, что это досадное недоразумение, а мою идею, что подставляют именно его, выслушал, но пожал плечами: «Кому это надо?»

Самое ценное, что я вынесла со свидания с Виталием – это фамилия соседа, который говорит, что видел его утром. С Петрунько я и решила начать расследование.

Распрощавшись с адвокатом, я вернулась в квартиру к Чесноковым.

Атмосфера здесь тоже была довольно унылой. Оксана с убитым видом сидела в зале на диване. Возле нее хлопотала Женя. Кроме нее, там уже присутствовал звукооператор Максим, который обрадовался мне и принялся расспрашивать, что же мне удалось узнать.

Я перевела разговор на обнаруженный диск с новой песней. Максим удивился и начал выяснять, как мне удалось найти пропажу. Я в подробности вдаваться не стала, отговорившись тем, что некогда. Тем не менее звукооператор воодушевился и принялся убеждать всех немедленно поехать в студию и продолжить работу над альбомом.

Оксана попросила Максима не мельтешить. Он обиделся, сел в угол и замолчал.

Женя сообщила, что ее отец, видя, что приехал Максим, решил, что с ролью водителя прекрасно справится звукооператор, и уехал по своим делам. За прошедшее с моего отъезда время они с Максимом обзвонили девчат и назначили репетицию на три часа, а что теперь делать, не знают.

Я попросила их сесть и составить список недоброжелателей Виталия. Женя и Максим принялись убеждать меня, что их продюсером все восхищались и пообщаться с ним считали за счастье. Тогда я велела составить список тех, кто восхищался, а Оксану под предлогом необходимости подкрепиться повела на кухню, где расспросила о соседе, давшем показания против ее мужа.

Но, хотя Чесноковы живут в этом доме уже пять лет, Оксана про соседей знала мало что. Про Петрунько же только то, что у него есть собака и живет он в соседнем подъезде.

– Пойдем сходим к Наде, она в декрете, часто гуляет с ребенком, может быть, и расскажет что-нибудь о Петрунько, – предложила она мне.

Мы спустились на этаж ниже. Дверь открыла приятная толстушка в пестром халате с рюшечками, растрепанной прической и ребенком на руках. Увидев Оксану, она по привычке улыбнулась, но потом, видно, вспомнив, что случилось вчера, растерялась и даже не пригласила нас пройти. Пришлось взять инициативу в свои руки.

– Разрешите? – с этими словами я двинулась прямо на загораживающую вход женщину.

Та опомнилась и повела нас в комнату. Посадила такого же пухленького и жизнерадостного малыша, как и сама, в манеж, присела рядом и пригласила присесть нас.

Я представилась и попросила Надю рассказать, что она знает о Петрунько.

– О Николае Васильевиче? – наморщила лоб та. Помолчала, собираясь с мыслями, и продолжила: – Пенсионер, живет один, есть собака. Но на детскую площадку в отличие от других несознательных соседей не выводит, гуляет с ней на поводке, только поздно ночью или рано утром спускает Марту побегать. С ним больше Тамара Викторовна общается, у нее спросите.

Мы уже собрались уходить, когда Надя предложила:

– Хотите, я ей позвоню?

Конечно же, мы хотели.

Тамара Викторовна была дома и охотно согласилась нас принять.

Мы перешли в соседний подъезд и, пока поднимались на третий этаж, услышали, как открывается дверь.

Эта соседка встретила нас одетой не в халат, а в строгую юбку с элегантной блузкой, тщательно причесанная. Даже домашние тапочки были больше похожи на туфли.

Я пообещала, что мы долго ее не задержим.

– Я рада, что вы пришли, и никуда не тороплюсь, – сказала пожилая женщина. – Теперь, на пенсии, радуешься каждой возможности пообщаться с людьми. А представляете, раньше я мечтала хотя бы на полчаса остаться одна.

Почувствовав, что сейчас начнется длинная полоса воспоминаний, я постаралась взять инициативу в свои руки и попросила помочь нам связаться с Петрунько.

– Понимаете, – объяснила я, – Николай Васильевич дал в милиции показания о том, что он видел Виталия Чеснокова, якобы тот выходил из машины. Но Оксана уверяет, что ее муж всю ночь и все утро был дома до тех пор, пока ему не позвонили и не сообщили о гибели Светланы Измайловой.

Тамара Викторовна озадаченно посмотрела на Оксану и воскликнула:

– Петрунько очень принципиальный человек. Он не скажет неправду!

– Вот мы и хотим выяснить, как же такое могло случиться, – заверила я хозяйку.

Та решительно направилась к телефону.

– Васильич, зайди ко мне! – отдав команду, она даже не стала выяснять, есть ли у соседа возможность посетить ее, а отправилась открывать дверь.

Васильич появился так быстро, что мне показалось, будто он все это время был на старте и только ждал команды: «Ко мне!» Петрунько оказался сухощавым, очень пожилым мужчиной в очках.

Проведя гостя в комнату, Тамара Викторовна буквально набросилась на него:

– Ну-ка, давай рассказывай, что ты там наговорил в милиции?

– Что видел, то и наговорил, – ощетинился тот.

Нет, так дело не пойдет.

– Вы нас извините, пожалуйста, – включилась я в разговор, – мы нисколько не сомневаемся, что вы действительно видели машину своего соседа. Нам только хотелось бы уточнить детали. Может быть, сходим посмотрим, а вы нам расскажете, где стояли, что видели?

Николай Васильевич недоверчиво посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Тамару Викторовну.

– Что, тебе трудно сходить с девочками во двор? – поинтересовалась та.

Петрунько пожал плечами и сообщил, что не трудно, заодно и Марту еще раз выведет.

Во двор мы спустились большой компанией. Шествие возглавляла Марта, которая оказалась восточноевропейской овчаркой, за Петрунько следовала Тамара Викторовна, мы с Оксаной замыкали колонну.

Чтобы восстановить обстановку, мы решили задействовать и автомобиль Чеснокова. В качестве водителя пригласили выступить Максима, который как раз вышел на балкон. Оксана объяснила ему, где взять ключи от машины. Подчиняясь нашей команде, Куркин сел за руль и выехал со двора.

Я попросила свидетеля встать на то место, откуда он увидел автомобиль Виталия, и дала команду Максиму двигаться во двор.

Куркин медленно выехал из-за угла и направился к подъезду Чесноковых.

Мы стояли довольно далеко, и разглядеть лицо водителя было затруднительно. Я посмотрела на Васильевича и спросила его, уверен ли тот, что за рулем был именно Чесноков.

– А кто же еще? Он мне даже рукой помахал, когда мимо проезжал.

Я подошла к Максиму, который уже остановился возле подъезда, и попросила его еще раз въехать во двор и помахать рукой Васильевичу, потом припарковать машину и войти в подъезд.

Когда звукооператор проделал все, о чем его просили, Николай Васильевич подтвердил, что все было точно так.

Я внимательно посмотрела ему в глаза и спросила, почему он решил, что за рулем был именно Чесноков. Васильевич даже опешил:

– А кто же еще?

– Вы подходили ближе, когда водитель парковал автомобиль? – поинтересовалась я.

– Нет, мне и отсюда все хорошо видно.

– Давайте разберемся, что же вам было видно, – настаивала я. – Вы видели, как во двор въехал автомобиль Чеснокова. Водитель, лицо которого было трудно разглядеть, потому что он был в бейсболке, помахал вам рукой, из чего вы сделали вывод, что с вами здороваются. Потом вы видели спину человека, который вышел из машины и вошел в подъезд Чеснокова. Но видели ли вы Чеснокова? А ведь это мог быть любой другой, вот хотя бы Максим, он ведь одного роста и телосложения с Виталием.

Николай Васильевич посмотрел на меня, потом на Куркина (который уже подошел к нам и внимательно слушал, о чем мы говорим) и согласился:

– Да, лица я не видел. Но кто же еще мог сидеть за рулем его автомобиля и входить в его подъезд?

– Вот это и нужно выяснить, – сказала я и обратилась к Куркину: – Вы составили список?

– Мы думали, что вы пошутили, – ответил тот.

Попрощавшись и поблагодарив соседей, мы вернулись в квартиру Чесноковых, и я посадила присутствующих за список друзей и знакомых.

А сама ушла на кухню, где заварила еще одну, уже не помню какую по счету за сегодня, чашку кофе. Медленно дегустируя любимый напиток, начала анализировать собранные сегодня факты.

Хоть Чесноков скептически отнесся к моей идее, что убийство Светланы – это способ подставить именно его, я была склонна поработать сейчас над этой версией. Ну, может быть, не подставить, а создать у следствия впечатление, что именно он убийца.

Правда, по правилам я должна рассмотреть и другие версии. Но какие версии можно еще придумать? Только ту, что Виталий действительно убийца, а Оксана его выгораживает. В принципе такую возможность тоже не будем сбрасывать со счетов. Вот только в этом случае на месте Чеснокова-убийцы я бы не стала возвращать машину во двор, да еще махать рукой соседу, а просто бросила бы ее недалеко от места происшествия и заявила, что автомобиль угнали.

Возможен также вариант, что Петрунько все-таки наговаривает на Чеснокова – когда-то тот обидел пенсионера, который с тех пор затаил на него обиду. А когда узнал о гибели гитаристки из группы Чеснокова, придумал, что видел, как тот ставит машину. Но в этом случае он должен был знать время и место убийства.

Я вышла в зал и поинтересовалась у присутствовавших, кто что читал в местных газетах об убийстве Светланы. Оксана молча направилась в спальню и через пару минут принесла стопку газет. Здесь были основные тарасовские криминальные издания.

Перелистав их, я не нашла в текстах статей, описывающих случай на бульваре, упоминания точного времени убийства. Где-то писали просто про утро, где-то ограничились датой. Значит, пресса исключается. Кто-то мог ему рассказать? Конечно, мог. Но ведь, кроме Петрунько, про автомобиль сообщалось еще и в анонимке. Даже фото с датой и временем было приложено.

Как бы мне все-таки посмотреть на эту анонимку? Я задумалась над этим вопросом и не заметила, что все: и Оксана, и Женя, и Максим – смотрят на меня, ожидая, по-видимому, гениальных прозрений. Пришлось опустить их на землю, поинтересовавшись, как дела со списком.

– Почти готов, – сказал Максим, протягивая мне бумагу с довольно длинным столбиком фамилий.

– Оксана, пожалуйста, отметьте тех, кто мог иметь доступ к ключам от вашей машины, – попросила я.

Женщина взяла из рук Максима ручку и начала ставить галочки, рассуждая вслух:

– В квартире Виталий оставляет ключи на полке в прихожей, когда он выходит из дома, они у него в борсетке. Легче всего снять слепок здесь, ведь если это делать на работе, нужно залезть в борсетку. А дома спокойно пошел в туалет, взял ключи, вышел – положил на место. Из тех, кого мы перечислили в списке, проще всего было добраться до ключей Воронову, Ефимову, Самсонову. Игорь Воронов – это двоюродный брат мужа, он время от времени приезжает к нам. Но он строитель, музыкой интересуется, постольку-поскольку можно похвастаться перед друзьями: «Это диск группы моего брата». На концерты к Виталию не ходил – некогда. Свету Измайлову, скорее всего, видел только на обложке.

Тут она помолчала, а потом возмутилась:

– Да и вообще, зачем им всем подставлять моего мужа? Ведь это наши друзья! И Володя Ефимов, и Вася Самсонов последнюю рубашку снимут и отдадут! Они ни за что не будут вредить!

– Ладно, – согласилась я, – если вы не хотите подозревать никого из знакомых, это сделаю я сама. Напишите их телефоны, я поинтересуюсь, как они провели утро, когда убили Светлану Измайлову.

Тут в разговор вступила Женя и напомнила, что на три часа назначена репетиция, и если они не поторопятся, то опоздают.

Все стали собираться, но я – уже на ходу – все-таки дописала в список телефоны Воронова, Ефимова и Самсонова.

Оксана тоже поехала с музыкантами на репетицию.

– Я просто боюсь оставаться одна дома, – объяснила она мне и на прощание добавила: – Таня, я очень надеюсь на то, что вы найдете настоящего убийцу.

Я только улыбнулась и пожала ей руку.

Проводив музыкальную компанию, я тоже села руль и задумалась, куда же отправиться мне. Прорваться к Кирьянову и убедить его показать мне анонимку с фотографиями на Чеснокова или все-таки заняться проверкой алиби друзей, имевших доступ к ключам от машины Виталия?

В этот момент раздался телефонный звонок, в результате которого я поспешила в центр города, в ресторан «Узоры».

Звонок меня удивил: господин Манаров был чрезвычайно вежлив, приглашая меня пообедать, он поинтересовался, когда я смогу уделить ему время.

Сначала я опешила, но постаралась не показать свое удивление. И чуть-чуть покапризничав для порядка, согласилась через два часа встретиться с ним.

Дорога от дома Чесноковых до ресторана и часа не заняла, но оставшееся время я потратила на приведение себя в порядок: в соседней с «Узорами» парикмахерской уложила волосы, обновила маникюр и макияж. Потом купила новую губную помаду и в тон ей шелковый шарфик. Так что перед Манаровым появилась эффектная блондинка в джинсах, тонкой черной кожаной куртке, из-под воротника которой выглядывал светло-бордовый шарфик.

Конечно же, у меня не было цели поразить Манарова в самое сердце, просто я люблю разговаривать с подобными господами во всеоружии, а красота – одно из моих главных поражающих средств, после ума, разумеется.

Нужно признать, что олигарх оглядел меня с ног до головы с удовольствием. Да и другие мужчины, присутствовавшие на тот момент в зале ресторана, смотрели вслед весьма одобрительно.

Я подошла к столику, села в кресло и пожалела, что с утра не надела мини-юбку: нападать так нападать!

Ну, ничего, не могу показать в полной красе ноги, так пусть полюбуется руками. Я поставила локти на стол, переплела пальцы и уложила на них подбородок. Маникюрша нарисовала на ногтях безымянных пальцев экзотические цветочки, в центре которых сверкали стразы. Я устремила взгляд в глаза мужчине, сидевшему напротив меня, и кокетливо наклонила голову. В его глазах я прочитала замешательство.

Во время нашей предыдущей встречи в Затонном на пляже и в арендованном мною особняке я не смогла предстать перед Манаровым во всей красе. Поэтому, зная о моей профессии, он ожидал, скорее всего, что на обед придет что-нибудь мужеподобное, с пистолетами в обеих руках. А тут эфемерная блондинка.

В гляделки я решила не играть – поприветствовав пригласившего меня господина, я скромно потупилась, предоставив Манарову право начать разговор, но он молча разглядывал меня, словно решая, стоит ли затевать со мной какое-либо дело. Официант, протянувший мне меню, прервал затянувшееся молчание. Взяв в руки весомую папку, я вопросительно посмотрела на Манарова:

– Мы разговариваем или обедаем?

– Конечно, обедаем, не стесняйтесь! – наконец-то заговорил бизнесмен.

Вспомнив ночь, проведенную в подвале, я решила вознаградить себя за страдания и заказала два салата, ростбиф и фруктовый десерт.

– И вы все это съедите? – попробовал удивиться Манаров.

– Не съем, так поковыряю, – успокоила я его. – А вам жалко?

– Что вы, что вы, на здоровье! Просто моя супруга вечно на диете, и я уже забыл, как аппетитно выглядит женщина, которая ест с аппетитом.

– Я предоставлю вам такую возможность. Аппетит у меня всегда хороший, особенно после заточения в подвале.

– Вот о подвале я и хотел с вами поговорить, – наконец-то Георгий приступил к тому, ради чего мы встретились. – Я хочу перед вами извиниться.

– Извиняйтесь, – кивнула я.

– В пятницу после обеда я велел привезти вас ко мне. Когда вечером спросил, почему нет детектива, мне ответили, что не могут вас найти. Я рассвирепел и сказал, что выгоню всех, если завтра утром приказ не будет выполнен. Но на следующий день был вынужден очень рано уехать в соседний город, а распоряжений про вас не оставил (думал, скоро вернусь). Возникли неожиданные трудности, пришлось задержаться. Мои олухи, не зная, что делать, отвезли вас на стройку, чтобы еще раз не потерять. Я уже всыпал за это им по первое число.

– Эту версию моего «приглашения» вам рассказали охранники? – перебила я бизнесмена. – Боюсь, они слукавили. Все было немного не так – на стройку они отвезли меня еще ночью, когда вы никуда не уезжали. По-видимому, хотели отыграться за то, что накануне я оставила их с носом. Иначе зачем было меня похищать? У вашей жены есть мой телефон, почему бы просто не позвонить и не пригласить на встречу? Зачем нужен был хлороформ? – Я даже забыла про то, что собиралась кокетничать.

– Какой хлороформ? – Теперь удивился уже Манаров, а когда я рассказала, как меня похищали, даже покраснел от возмущения, но быстро взял себя в руки, пообещал разобраться и уволить виновных.

Пожав плечами, я принялась выбирать маслины из второго салата. То, что на Манарова работают дилетанты, было понятно еще в Затонном. Поэтому смена охранников пойдет Манарову на пользу, вот только мне какое дело? Раз уж мы встретились, нужно извлечь из тарасовского олигарха как можно больше информации. Поэтому я перевела разговор на нужную мне тему.

– Я приму ваши извинения, если вы расскажете, почему изменили свое мнение о занятиях Гули современной эстрадной музыкой, вернее, почему вдруг стали возражать против ее участия в группе «Сочетание чувств», – предложила я, – ведь сначала, по моим сведениям, вы группу поддерживали.

Мой собеседник согласился на предложение и объяснил, что на мысль запретить дочери петь в группе Чеснокова его навели анонимные письма.

Я попросила подробностей. Георгий открыл папку и вынул несколько распечаток. Он объяснил, что на его электронный адрес начали поступать анонимки, в которых его, как отца и человека восточных корней, призывали восприпятствовать участию дочери в «разврате». Терпение его закончилось, когда пришли снимки, в которых Чесноков был изображен в окружении трех обнаженных девушек из группы «Сочетание чувств». Гули среди них не было. Но аноним спрашивал, хочет ли Манаров, чтобы его дочь стала четвертой?

– Я никому не показывал эти снимки. Но сегодня сделал распечатки, чтобы отдать их вам. Мне это не нравится, и я хочу, чтобы вы разобрались во всем. Прошу вас не привлекать органы – я не желаю, чтобы имя моей дочери было испачкано.

С разгневанным отцом трудно не согласиться. Я взяла бумаги, посмотрела на омерзительные фото, пробежала глазами текст.

Ну что ж, это тоже может быть одной из версий: Светлане Измайловой надоело быть сексуальной рабыней Чеснокова, она пригрозила ему разоблачением, и продюсер убил девушку. Мне бы не хотелось, чтобы так оказалось в действительности, но проверить эту версию я буду обязана, если хочу разобраться в убийстве певицы.

Поблагодарив Георгия за вкусный обед и важную информацию, я попросила у него номер телефона, по которому могла бы связаться с ним в любое время, и поинтересовалась, сохранил он анонимки в электронной почте или удалил.

– Первые удалял, а последнюю сохранил.

– Отлично! – обрадовалась я. – Тогда мне нужен ваш e-mail и пароль. Попробую узнать, откуда приходили послания.

Георгий написал на своей визитке пароль своей электронной почты.

– Как только мы закончим поиски отправителя, я позвоню вам, и вы смените пароль, – предупредила я бизнесмена, – разумеется, я гарантирую, что, кроме анонимок, ничего из вашей почты никто не увидит.

Несмотря на доброжелательную в целом атмосферу встречи, я не могла не повредничать: протягивая на прощание свою визитку, заверила Манарова, что в следующий раз спокойно приеду на встречу без всякого хлороформа.

– Вы же обещали меня извинить, – ответил мой собеседник.

В ответ я только кокетливо улыбнулась.

– Ну что ж, анонимки – это еще одна версия. Поищем анонимщика, – рассуждала я, направляясь к верному Дыку, компьютерному гению, не раз выручавшему меня в подобных случаях.

Подвал, в котором он обитал, находился в доме, скорее всего, справившем свой вековой юбилей. Я не удивлюсь, если выяснится, что построен он был в XIX веке. Толщина стен впечатляла. А вот высота потолка оставляла желать лучшего. Пять ступеней вели вниз, где за тяжелой дубовой дверью начиналось довольно обширное помещение, занятое Дыком.

Я выложила перед хозяином подвала адрес электронной почты Манарова, распечатки анонимки и порнофотографий, переданных мне заботливым отцом, и обозначила задачу: найти компьютер, с которого эти анонимки отосланы. Бородач кивнул и попросил десять минут, чтобы «завершить процесс».

А вот живущая с ним псина обрадовалась мне несказанно, потому что знала: у меня обязательно есть что-нибудь вкусненькое для нее.

Выдав кусок ливерной колбасы четвероногой подружке Дыка, я скромно села в уголок и начала следить, как хозяин подвала стучит по клавишам. Потом решила получить совет судьбы.

Я могу забыть дома диктофон, мобильник, даже пистолет. Но замшевый мешочек с костями всегда со мной. Достав кости, я раскинула их на оказавшемся рядом корпусе от системного блока – найти в подвале иную свободную поверхность было сложно.

Выпали цифры, которые меня несколько озадачили: «30+20+1» – «Напрасная тревога». По-моему, я не особенно тревожилась. Обычное запутанное дело, каких множество. Нужно просто собирать информацию, наблюдать за действующими лицами, сопоставлять факты, анализировать их. Преступник обязательно себя проявит. И обязательно совершит ошибку. Может быть, кости указывают на то, что я зря занялась электронной почтой? Не может быть. Кроме почты, я пока не вижу возможности приблизиться к главному действующему лицу трагедии.

Пока я размышляла над «подсказкой судьбы», Дык завершил свои «раскопки» чужих секретов в Интернете. На это у него действительно ушло не больше десяти минут.

– Пароль знаешь? – Этот вопрос заставил меня отключиться от размышлений о том, о чем же я тревожусь, но окончательно к реальности не вернул, поэтому я тупо спросила:

– Какой пароль?

– Электронной почты, – Дык даже удивленно посмотрел на меня.

– А он тебе нужен? – полюбопытствовала я.

– Не очень, – признался компьютерщик, – но с ним быстрее.

Сверившись с выданной мне Чесноковым записью пароля, я набрала нужную комбинацию цифр и букв и получила возможность полюбоваться анонимкой в электронном оригинале.

Уступив кресло у компьютера Дыку, я взялась за веник с тряпкой и попыталась навести порядок в этой берлоге – для такого случая я даже резиновые перчатки когда-то приобрела, которые сейчас и нашла в спрятанной после прошлого «субботника» под ванной банке. Бедный, бедный Дык, некому, кроме меня, о тебе позаботиться!

Я уже упоминала, что, проводя все время в виртуальном мире, Дык совершенно не беспокоился о реалиях насущного. Средства для существования он добывал, выполняя заказы разных любопытствующих людей, как я, например. При этом его совершенно не волновало, сколько этих средств имелось в наличии. Кто-то этим беззастенчиво пользовался, но большинство клиентов услуги Дыка ценили высоко и оплачивали щедро. Среди тех, кто платил хорошо, была и я – жалко, что ли, деньги клиентов! – а еще и время от времени традиционно наводила порядок в его берлоге.

Традиция эта возникла в самом начале нашего знакомства, когда Дык не совсем еще зарос мхом лени и на окружающую его обстановку все-таки немного внимания обращал. Помнится, я пришла к нему с просьбой: как можно скорее найти нужные мне сведения. Дык как раз пробовал мыть полы. На мои уговоры приступить к работе немедленно он вручил мне швабру и предложил помочь ему. Я человек не гордый, к озабоченным чистотой хозяйкам не принадлежу, но и грязной работы не чураюсь, поэтому молча взяла тряпку и слегка уменьшила количество грязи в его берлоге.

Хакер пришел в восторг и пообещал выполнять все мои компьютерные капризы по первому требованию.

С тех пор и повелось: пока Дык работает на меня, я работаю на него. Иногда, если сильно устала, уборка бывала чисто символической, иногда я пробовала убираться капитально, но порывы альтруизма посещали меня нечасто, поэтому, как правило, уборка ограничивалась ликвидацией пыли на наиболее заметных местах и мытьем полов.

Сегодня особого настроения не было, но я честно выметала сор изо всех углов, складывая самые неожиданные находки на подоконник (правда, почистив его перед этим). Среди найденных вещей были: милицейский свисток, несколько ключей самых неожиданных конфигураций, пять носков (три грязных, два чистых), каждый из которых не имел пары, семь рублей мелочью и один доллар, а также несколько ручек, ни одна из которых не писала – проверила из чистого интереса! Разбросанные везде газеты и компьютерные журналы на подоконник я складывать не стала – не поместились бы, а оставила внушительную стопку возле окна прямо на полу. Интересно, разве Дык читает газеты? Логичнее было бы получать новости из Интернета.

Я успела не только подмести и вынести мусор, но даже перемыть гору тарелок, которые собрала по всему обиталищу, вскипятить чайник и сварить кофе. В любви к бодрящему напитку мы с Дыком солидарны, вернее, это именно я привила компьютерщику любовь к настоящему кофе, даже турку ему подарила, потому что иногда приходилось проводить у него несколько часов, которые лучше всего коротать, имея возможность посмаковать чашечку-другую любимого напитка. Поэтому я не удивилась, обнаружив в совершенно пустом кухонном шкафчике пакет отличного кофе.

Несмотря на то что, погружаясь в бездны Интернета, Дык полностью отключался от реальности, ароматный запах он учуял и протянул руку за чашкой.

Наблюдая за тем, как он стучит по клавишам, я порадовалась, что Дык в моей команде, а не в команде противников. Вообще уважаю профессионалов и считаю, что настоящий специалист всегда будет востребован, какие бы экономические и финансовые кризисы ни разражались, какая бы безработица ни свирепствовала. Необходимо просто найти свою нишу и стать в ней лучшим. А для этого нужно работать, работать и работать, и работу свою любить.

Пока я употребляла божественный напиток, Дык завершил поиски и сообщил, что компьютер, с которого направлено электронное письмо на адрес Манарова, принадлежит фирме Чеснокова.

Ну что ж, понятно, недоброжелатель совсем рядом. Осталось только выяснить, кто.

Щедро расплатившись с Дыком, я отправилась дальше.

Путь лежал к знакомому эксперту, которому я хотела показать компрометирующие Чеснокова фотографии, полученные Манаровым по электронной почте.

С Леонидом Васильевичем Лысовым я познакомилась, еще работая в прокуратуре. Этому магу и волшебнику экспертизы достаточно одного волоска, чтобы направить ход расследования в нужную сторону. При его зрелом возрасте он имел молодую жену, которая неловко чувствовала себя в окружении друзей мужа. Поэтому она очень обрадовалась, когда в ходе одного из расследований я появилась у него дома. Мы с Лизой настолько понравились друг другу, что начали общаться, как говорится, семьями. Правда, моя фамилия была представлена единственно мною, но в большую семью Лысовых (Лиза нарожала Васильевичу троих детей!) я влилась органично. Когда я уставала от безделья в застойные дни без заказов, с удовольствием приезжала к ним. Поэтому мой нынешний визит воскресным вечером был принят сначала на ура, а потом, когда сообщила, что по делам и ненадолго, начались многочисленные упреки и жалобы. Пришлось дать клятвенное заверение, что как только закончу это расследование, приеду к Лысовым и заберу их компанию в Затонное, где арендовала особняк. Только после этого Лиза разрешила мне пообщаться с мужем.

Но за фотографии мои Леонид Васильевич не взялся: «Это не мой профиль», – а отправил меня к Даниле Капилевскому.

С этим молодым человеком мне пока встречаться не доводилось, но рекомендация Васильевича сыграла свою роль, и за работу Данила взялся, тем более получив неплохой аванс.

Я оставила ему свой телефон и попросила сразу же сообщить о результатах: «В любое время дня и ночи». Капилевский заверил, что обязательно позвонит, как только что-нибудь будет известно.

Выйдя из здания, где располагалась лаборатория криминалистов, я села в автомобиль и задумалась, что же мы имеем.

Имели мы не очень много. Утром 23 августа найден (мною!) труп Светланы Измайловой. По подозрению в убийстве задержан продюсер Виталий Чесноков. До этого Георгий Манаров запретил своей дочери Гуле выступать в ансамбле «Сочетание чувств», потому что ему на электронную почту пришло анонимное письмо и порнофотографии, отправленные с компьютера, принадлежащего звукозаписывающей фирме Чеснокова. До убийства у Даши Разметновой пропал младший брат, а солистка ансамбля Алина Светлова постоянно находилась во взвинченном состоянии, не в голосе и даже не всегда могла выступать. Женя Ножкина, безответно влюбленная в продюсера, вдруг начала увлекаться мужчинами, всячески демонстрируя своих поклонников и в этом увлечении тоже ставя под угрозу выступления группы. На место погибшей Светланы претендовала Елена Прянишина, которая сейчас и начнет выступать.

Какие выводы можно сделать? Кто-то, добиваясь своей цели, манипулирует членами группы.

Кто выиграл в результате всех этих событий? На первый взгляд – Елена Прянишина. Значит, нужно поближе познакомиться с ней.

А для начала бросим-ка еще раз любимые косточки. Прошлую подсказку я не поняла. Или они хотели сказать, что не стоит волноваться, если Дык не справится с заданием? Вообще чушь – нет такого задания, с которым бы Дык не справился. Ну ладно, попозже разъяснится, о чем же это мне не следовало волноваться. Итак, повторим попытку посоветоваться с судьбой.

Я вновь достала заветный замшевый мешочек и выкинула двенадцатигранники. Выпало сочетание цифр, которое меня порадовало:

«3+20+25» – «Вы близки к успеху, но кто-то прилагает силы, чтобы помешать вам его достигнуть. Его действия напрасны».

Вот это другое дело! Осталось найти «кого-то».

Искать будем на студии звукозаписи – там, где разворачиваются основные действия. Вообще-то уже восемь вечера. Для творческих людей самое время, чтобы реализовать свой талант. Поэтому, скорее всего, как раз в студии я смогу увидеть всех действующих лиц.

Позвонив Оксане, я выяснила, что вся группа действительно все еще в студии и пробует работать. Замечательно! Вот туда-то мы и отправимся.

В студии я сразу же обратила внимание на двух девиц, которых раньше не видела. По-видимому, это Алина Светлова и Елена Прянишина. Судя по тому, что брюнетка держит в руках гитару, это Елена, которая пришла на место погибшей Светланы Измайловой. Она одного со мной роста и по комплекции подходит, так что вполне может быть действующим лицом, замеченным на бульваре в то злосчастное утро (при желании, она и ключи от машины Чеснокова могла скопировать!).

Вообще-то я никогда серьезно не анализировала свою фигуру. Мне вполне достаточно было знать, что она отличная! А в ходе этого дела оказывается, что несколько человек со спины вполне могут сойти за меня. Обидно даже как-то. Остается надеяться, что свидетели, говорившие о том, что подозреваемый в убийстве похож на меня, не совсем внимательны. А те, кто меня знает, ни за что не перепутают.

Алина Светлова своей фамилии соответствовала: высокая блондинка с не менее привлекательной фигурой, чем у всех участниц ансамбля. Интересно, по какому принципу Виталий подбирал девушек: чтобы была красива или музыкальна? Нужно будет поинтересоваться, после того как вытащу его из КПЗ.

Похожа ли Алина на меня со спины? Пожалуй, нет: у нее более покатые плечи, длиннее шея, шире бедра.

Ну что ж, эту девицу пока оставим в покое, а вот Еленой стоит заняться. Как же мне с ней поговорить?

Репетиция была в самом разгаре. Руководил Максим. Выполняя обязанности звукооператора, он еще и режиссировал. Девочки послушно выполняли его рекомендации, все получалось неплохо. Оксана сидела рядом с ним, смотрела на девчат, но, чувствовалось, думала о своем.

– Давно репетируете? – спросила я ее.

Та кивнула.

– А перерыв не скоро?

Оксана пожала плечами и посмотрела в сторону Максима, из чего я сделала вывод, что все зависит от него. А судя по вдохновенному виду Куркина, перерыв он делать не собирался еще долго.

Тогда я взяла Оксану за руку и вывела ее из студии.

– Скажи мне, пожалуйста, компьютер в студии подключен к Интернету? – спросила я, когда мы вышли на лестничную площадку, где был оборудован уголок для курения.

Оксана сразу же достала сигареты и протянула мне пачку.

– Спасибо, я бросила, – покачала я головой и вопросительно посмотрела на нее.

– Ты что-нибудь сделала, чтобы освободить Виталия? – проигнорировав мой вопрос, Оксана задала свой.

– Я ищу настоящего убийцу. Для этого мне нужно знать, сколько у вас здесь компьютеров и какой из них подключен к Интернету.

– Тот, который в студии, конечно же, нет. А вот в кабинете у Виталия – да.

– Кто имел туда доступ?

– В кабинет может войти любой, он не запирается, даже когда Виталий выходит, – не задумываясь, ответила Оксана, – а вот на компе у него пароль стоит, так что из своих пользоваться им могли только я и Наташа-бухгалтер. А из посторонних Александр Никитович – компьютерщик, который обслуживает наше оборудование, да и тот постоянно спрашивал пароль. Он ведь много компов обслуживает, так что из принципиальных соображений пароли не запоминает.

– А этот Александр Никитович не мог иметь зуб на Виталия? – продолжала допытываться я.

– Что ты, зарплату мы ему не задерживали, жену Виталий у него не отбивал, – надо же, Оксана в состоянии шутить! – так что вряд ли он мог настолько рассердиться на моего мужа, чтобы стоило убивать его артистку.

– Тогда это ты подставляешь Виталия! – В моей шутке была доля провокации. – Допустим, что ты завела любовника и решила избавиться от мужа, чтобы прибрать к рукам его бизнес, – продолжала я развивать свою мысль.

Оксана пожала плечами и не стала оправдываться, сказав только, что более глупого предположения не слышала, и если я и дальше буду выдвигать такие версии, то мужу ее выйти из заключения не суждено.

Пришлось объяснить, что у меня есть сведения: с этого компьютера рассылались письма, порочащие Чеснокова. Поэтому я еще раз попросила Оксану поднапрячься и подумать, кто все-таки мог еще иметь доступ в кабинет.

– В кабинет – кто угодно, – подумав с минуту, повторила Оксана. – Он целый день бывал открыт. А воспользоваться компьютером, мне кажется, сложнее. Кто-нибудь обязательно увидел бы, как кто-то посторонний сидит за Виталиным компом, и поинтересовался, что это ему надо.

Я попросила ее вспомнить 18 августа – именно в этот день была отправлена анонимка.

Оксана пригласила меня в кабинет продюсера и посмотрела на календарь.

– Это была пятница, – начала она припоминать события того дня. – Закончили запись новой песни, вскоре пропал диск. Виталий психанул, сел в машину и уехал, даже меня с собой не взял. Я добиралась домой на троллейбусе. Здесь оставался Куркин, а еще вертелись Даша Разметнова, Света Измайлова и Лена Прянишина.

– Но ведь Прянишина тогда еще не была в составе группы? – решила уточнить я.

– Да, но она все время тут отиралась, уговаривала мужа взять ее еще одной солисткой.

– А кабинет Виталий закрыл перед отъездом? – решила уточнить я.

– Закрыть-то закрыл, – продолжала вспоминать Оксана. – Но запасной ключ всегда оставался в студии. Тут такая идиотская проводка: счетчик почему-то установлен в его кабинете (Виталий все хотел вынести его в коридор, но так до сих пор и не собрался). Как-то пробки вырубились, когда его не было, процесс остановился часа на три: пока нашли Виталия, пока он приехал! С тех пор запасной ключ висит в шкафу в студии.

Выяснив, что о ключе знали все, я попросила Оксану подробнее рассказать про Прянишину.

Елена Прянишина, как я поняла из рассказа Чесноковой, была из тех девушек, кто четко ставит перед собой цели, уверенно идет к ним и всегда добивается своего. Она из довольно обеспеченной семьи, в детстве никогда ни в чем не знала отказа. Учится в Академии госслужбы на факультете туристического бизнеса. Но когда она там учится, никто не знает, потому что чаще всего девица торчит в студии. Чесноков не раз прослушивал ее, отмечал ее музыкальность, но все равно отдавал предпочтение погибшей Светлане.

Елена даже предлагала деньги, чтобы Виталий организовал запись нескольких песен в ее исполнении. Но, во-первых, она все-таки не была певицей, и с ней нужно было еще работать и работать. А во-вторых, не было оригинальных мелодий: когда Чеснокову попадало что-то интересное, он, конечно же, забирал это для своей группы, но вариант с продюсированием Елены держал в уме. Просто сначала хотел раскрутить «Сочетание чувств», а потом заняться солисткой. Поэтому он даже нашел Прянишиной преподавателя вокала, который ставил ей голос, и музыканта, у которого она брала уроки игры на гитаре. То есть в перспективе, как считала Оксана, Виталий собирался работать с Прянишиной. И все же Лене его предложения подождать и поработать над собой совершенно не нравились – время-то идет! Она постоянно приставала с какими-то идеями, даже песни пыталась писать сама. В последнее время становилась все настойчивее и настойчивее. Как только узнала о смерти Светланы, позвонила Чеснокову: «Ну, теперь-то вы меня возьмете?» Тот даже возмутился: «Человек погиб, а эта радуется». Но слышала это только Оксана, ведь действительно Светлану не вернешь, а гастроли не отменишь.

Вся эта информация меня заинтересовала, и я решила поближе присмотреться к Елене Прянишиной. Для начала нужно выяснить, где же была девушка в ночь убийства. Я попросила Оксану пригласить всех членов группы в кабинет продюсера.

Спустя несколько минут дверь распахнулась, и в кабинет влетел Максим. Он громко начал протестовать против перерыва в репетиционном процессе. Пришлось поставить его на место, объяснив, что я отниму у них от силы полчаса, а вот если сообщу о своих сомнениях милиции, то репетиции придется прервать на неопределенное время – с каждым членом группы там будут заниматься долго и упорно. Звукооператор, принявший на себя функции художественного руководителя группы, сверкнул на меня глазами и вышел, хлопнув дверью.

Тем не менее через пару минут в кабинете собралась вся группа, причем вернулся и сам Максим, хотя я просила Оксану пригласить только девушек. Но я решила, что его присутствие не помешает: вдруг тоже что-то вспомнит.

Объяснив собравшимся, что некоторые факты свидетельствуют: у убийцы Светланы Измайловой был сообщник, имевший доступ в студию, я попросила девушек порыться в памяти и вспомнить, не заметили ли они что-нибудь особенное, привлекшего их внимание в дни, предшествовавшие убийству.

Включив диктофон, я положила его на стол и еще раз повторила вопросы:

– Пожалуйста, вспомните, как вы провели день и вечер 18 августа. Напомню, что это была пятница. Меня интересует все: появление незнакомых людей в помещении студии, необычное поведение знакомых, любые странности, события и действия, выходящие за рамки обыденного. Особенно меня интересуют те, кто заходил в кабинет Виталия, когда его там не было.

Первой откликнулась Гуля, которая сказала, что в пятницу был день рождения ее школьной подруги, она хорошо помнит этот день, но на студии ничего особенного ее внимание не привлекло.

Остальные девушки молчали. Я посмотрела на Женю Ножкину.

Та в ответ пожала плечами и полезла в карман за сотовым. Вынув телефон, она попереключала кнопки и сообщила:

– Восемнадцатого мне звонил Игорек, вечером мы были в «Олимпусе», домой я вернулась около двенадцати. Из посторонних никого в студии не видела.

Чтобы вновь не возникла пауза, я спросила Алину Светлову, не привлекло ли ее внимание что-нибудь особенное. Та сказала, что в пятницу вообще сюда не приходила.

– Я позвонила Виталию Александровичу и отпросилась. У меня были дела дома.

– А не могли бы вы уточнить, где провели этот день и вечер? – продолжала настаивать я.

– Не могла бы, – отрезала солистка.

Пришлось пообещать, что мы поговорим с Алиной отдельно. Но мои слова не произвели на нее особого впечатления. Что ж, положение звезды обязывает держаться соответственно, но мы и не таких на место ставили, поэтому я решила пока оставить девушку в покое, чтобы она расслабилась, и переключилась на Прянишину:

– А ты, Лена, что скажешь?

Девушка пожала плечами и ответила, что вообще не помнит, что делала и где была в пятницу.

– Но здесь-то ты была? – продолжала настаивать я.

– Я здесь почти каждый день бываю.

Мне не понравился такой обтекаемый ответ. С этой дамой придется познакомиться поближе.

– Ну, что ж, похоже, вы не хотите помочь своему руководителю выйти из изолятора временного содержания, – принялась я нагнетать атмосферу. – Вы еще не поняли, что он задержан, и если с него не будет снято обвинение, то под вопросом будет само существование вашей группы! Вы можете идти, но я еще раз прошу вас вспомнить дни накануне убийства, обстановку в студии и, если вы хоть чуточку благодарны Виталию Александровичу за то, что он для вас сделал, подумайте, как можете помочь ему.

– Лена, – обратилась я к Прянишиной, – а вас я все-таки попрошу остаться.

Придется признать, что девушка – хорошая артистка. Сколько негодования выражало лицо и даже поза, которую она приняла, присев напротив меня! Но я умею справляться с зазнайками, вообразившими себя центром Вселенной.

С разрешения Оксаны я села за стол Виталия, и это был еще один плюс в мою пользу: я заняла место руководителя и, хотела этого Елена или не хотела, это давало мне определенные преимущества даже на подсознательном уровне. А теперь пора пускать в ход мой главный козырь. Я протянула ей распечатки фото, пришедших на электронный адрес Манарова.

Было интересно наблюдать, как увеличивались ее глаза, а лицо заливала краска. Куда делась ее спесивость! Актрисой, может быть, она и была хорошей, но в данной ситуации овладеть собой не смогла. Хотя, еще неизвестно, как лично я бы отреагировала, если бы мне подсунули фото, где было бы изображено, как я занимаюсь групповым сексом. Вообще-то я в свое время тренировалась сохранять невозмутимое выражение лица в любых случаях – это бывает необходимо при моей работе. Но, наверное, все-таки даже я не смогла бы скрыть удивления. Впрочем, тут же рассмеялась бы и восхитилась, как хорошо сделана фальшивка.

На лице Елены отразилась целая гамма чувств: удивление, возмущение, растерянность.

Я молча наблюдала за реакцией.

Перебрав еще раз фотографии, девушка брезгливо бросила их на стол:

– Откуда у вас эта гадость?

– Мне бы тоже хотелось познакомиться с автором, – ответила я.

Девушка принялась очень нервно уверять меня, что такого никогда не было. Пришлось успокоить ее, сказав о том, что фотографии сейчас на экспертизе, которая установит их подлинность. Девушка продолжала причитать.

– Лена, теперь вы понимаете, насколько все серьезно? – перебила я ее. – Свету убили, Виталий тюрьме. Вы верите в его виновность?

Девушка отрицательно покачала головой и задумалась.

– Мне важны любые сведения, – продолжала настаивать я. – Может быть, вы что-то заметили в поведении тех, кто бывает в студии, может быть, случайно слышали подозрительный разговор, телефонный звонок?

– А почему вы думаете, что это дело рук кого-то из нас? – Елена никак не хотела отвечать на мои вопросы.

– Потому что фотографии были отправлены получателю вот с этого компьютера, – я указала на чесноковский комп.

– А откуда вы знаете?

Издевается она надо мной, что ли?

Я молча смотрела на девушку до тех пор, пока она не опустила глаза. В гляделки я играть умею, редко кто меня переглядит. Не удалось выдержать мой взгляд и Елене. При всем ее апломбе девушка смутилась. Значит, пора переходить в наступление.

– Вы не отвечаете на мои вопросы потому, что в чем-то замешаны?

– Что вы, я ничего не знаю!

– О чем вы ничего не знаете?

– О том, о чем вы нас спрашивали: я не видела в пятницу чужих людей. Не видела, кто входил в кабинет Виталия.

– А кто убил Светлану Измайлову, вы знаете? – задала я вопрос, что называется, в лоб.

– Свету? – с небольшой задержкой, но опять вопросом на вопрос ответила, а вернее, не ответила Лена.

Пауза была всего в несколько секунд, но была! И вновь вопрос:

– Откуда я могу знать?

Мне осталось только улыбнуться:

– Я поняла, что вы не хотите со мной общаться. Ну что ж, у меня есть другие способы получения информации, я вас больше не задерживаю. Большое спасибо. Вы мне очень помогли.

Последняя фраза смутила девушку, она остановилась в дверях и нерешительно посмотрела на меня. Куда делся ее апломб!

– Помогла? – все-таки решилась спросить она.

– Конечно. Отрицательный результат – тоже результат, – повторила я любимую фразу исследователей, встала из-за стола и собралась выйти из кабинета. Застывшая в дверях девушка не позволяла пройти.

– Спасибо, я вас больше не задерживаю, – еще раз сказала я, взяла ее под руку и вывела из кабинета, закрыла дверь и направилась в студию. Надеюсь, Лена не заметила «жучок», который я в это время кинула ей в сумочку.

Дальше я собралась помучить Алину Светлову – вторую «героиню» скандального фото (третьей на снимках была погибшая Светлана Измайлова). Но сначала подошла к сидевшей в углу Оксане и, стараясь говорить как можно тише, попросила ее понаблюдать за Леной, пока я буду общаться с Алиной, и, если она отведет кого-то в сторону или уедет, срочно сообщить мне.

– Просто загляни в кабинет Чеснокова – я пойму, – пообещала я.

Пока отсутствовала Лена, девушки под руководством Максима репетировали каждая свою партию.

Максим зло посмотрел на меня.

– Да, ты правильно понял, – «успокоила» я его, – теперь мне бы хотелось поговорить с Алиной.

Если бы у Максима было что-нибудь в руках, он с удовольствием запустил бы в меня. А так свои эмоции ему пришлось выражать словесно. Но я не стала слушать, взяла Алину за руку и повела за собой.

Та послушно пошла, оборачиваясь на Прянишину и пытаясь по выражению Лениного лица понять, что ее ожидает. Судя по всему, раньше такой она Прянишину не видела и, когда мы вошли в кабинет, посмотрела на меня с опасением.

– Не бойся, – я постаралась улыбнуться как можно доброжелательнее, – я не кусаюсь!

Мы заняли места за столом Виталия, соответственно я на месте начальника.

– И все-таки огорчить мне тебя придется, – с этими словами я передала Алине распечатки фотографий.

Ее реакция была поспокойней, чем у Елены.

– Это не моя фигура! И не Светина. Какому гаду понадобилось пристраивать сюда наши физиономии? – Девушка спрашивала меня таким тоном, как будто это меня подозревала в авторстве сего непотребства.

– Мне тоже очень хотелось бы узнать, – сообщила я. – Но пока известно только, что фотографии отправлены в пятницу 18 августа с этого компьютера.

Алина удивилась и поинтересовалась, кого я подозреваю. Я рассказала, что, по словам Оксаны, пароль от компа, кроме хозяина, знали только она сама и бухгалтер.

Девушка усмехнулась и сообщила, что пароль «Оксана999» известен всем.

– Теперь вы понимаете, почему я спрашивала вас о посторонних, бывших в студии в пятницу? – спросила я. Алина ответила, что посторонних не было, а вот когда она ходила в туалет после полудня, то заметила, как закрывалась дверь кабинета Виталия, а в проем разглядела синее платье. Тогда она не придала этому значения: мало ли кто отирается в кабинете продюсера! А сейчас считает, что это была Прянишина – в тот день именно она была одета в платье ярко-синего цвета.

В этот момент в кабинет ворвалась Оксана и закричала:

– Она уходит!

По-видимому, она забыла мою просьбу только заглянуть (без слов!) в кабинет.

Я поблагодарила женщин и попросила оставить меня одну. Когда они вышли, достала прибор, принимающий сигнал «жучка», который я засунула в сумку к Елене, надела наушник и услышала в динамике крик Куркина:

– Лена, вернись!

Осторожно выглянув в коридор в щель чуть приоткрытой двери, я успела заметить стремительно удаляющуюся фигуру Прянишиной и кинувшегося за ней Куркина. Подождав, пока он скроется на лестнице, вышла в коридор.

Стук каблучков, переданный динамиком, прекратился, зато возникли шум лифта и реплика Максима:

– Стой, дурища!

Потом передача прервалась, по-видимому, они зашли в кабинку. Я прибавила скорость. Жаль, не услышу, о чем они разговаривают. Проверила, записывается ли сигнал из «жучка» на диктофон, и побежала вниз по лестнице.

Ничего, четвертый этаж – не десятый, быстро спускаться, преодолевая две-три ступеньки, я умею. Когда я миновала площадку второго этажа, «жучок» продолжил передачу. Максим спрашивал, куда Лена бежит и что собирается делать.

– Не трогай меня! – взвизгнула девушка. – Я охраннику скажу, что ты ко мне пристаешь!

Миновав в три прыжка последний лестничный пролет, я выглянула в вестибюль на первом этаже и увидела, как Елена решительно направляется к выходу из здания, Максим молча (по свидетельству «жучка») шел рядом с ней, видно, не хотел объясняться на людях.

Вестибюль был довольно длинным, и как я ни старалась, на крыльцо вышла только после того, как Лена села в машину. Увидела я и как Максим, рванув дверцу, успел вскочить в автомобиль до того, как тот тронулся с места.

Мой «Ситроен» был припаркован на другом конце стоянки, до него еще нужно было добраться, а прянишенская «Лада Приора» стремительно удалялась по улице по направлению к проспекту. Хорошо, «жучок» сильный, радиус его действия – километр. Я добежала до машины, прислушиваясь к истерическим крикам Лены: «Она все знает! Я не думала, что так получится! Я не хотела!»

Максим тоже кричал: «Остановись немедленно! Давай поговорим! Куда ты?»

Последними словами Лены, которые раздались в наушниках и которые зафиксировал мой диктофон, были: «Отстань от меня, а то я все ей расскажу!» – потом жуткий крик: «Зачем?» – звук удара, скрежет и сигнальные гудки других автомобилей.

Когда я подъехала к месту аварии, несколько мужчин доставали из салона окровавленного Куркина. Левым боком машина впечаталась в троллейбус – на место водителя было страшно смотреть. Лена не подавала признаков жизни. Дверцу с ее стороны открыть было невозможно.

В обычные дни проспект прочно стоит в пробке. Но сейчас, воскресным вечером, машин было мало. Нужно было очень постараться, чтобы врезаться в одинокий троллейбус.

Что заставило Елену вывернуть руль?

И машина ГИБДД, и «Скорая помощь» прибыли на удивление быстро. Медики, осмотрев Куркина, положили его на носилки, и «Скорая помощь», вызвав спасателей, немедленно уехала. Сами они ничего сделать не смогли: смявшийся со стороны водителя корпус автомобиля не позволял добраться до пострадавшей, не подававшей признаков жизни.

Между делом мне удалось поговорить с тремя водителями. Двое ехали вслед за Еленой, а третий – за троллейбусом. Все были единодушны: «Лада Приора» ни с того ни с сего резко выехала на встречную полосу движения и столкнулась лоб в лоб с троллейбусом. Что происходило в салоне, из-за затемненных стекол никто не видел. Водитель пострадавшего троллейбуса, все еще бывший в полушоковом состоянии, тоже твердил, что встречная автомашина, ехавшая с большой скоростью, вдруг резко свернула и вписалась ему в левое крыло.

– Я ничего не мог сделать! – повторял он всем, кто к нему подходил. – Она никого не обгоняла – просто вдруг поехала мне в лоб!

Самой аварии я не видела, но кое-какие выводы сделать можно было.

Среди приехавших гаишников был мой хороший знакомый лейтенант Паша Просвирлин. Благодаря его заступничеству меня не прогнали, как это чаще всего бывает, с места происшествия, а разрешили послушать свидетелей, которые, к сожалению, ничего нового к сложившейся картине не добавили. Поэтому я больше наблюдала за спасателями, резавшими сложившийся в гармошку корпус «Лады Приоры».

Когда, разрезав смявшийся корпус автомобиля, Лену освободили от сработавшей подушки безопасности, она застонала.

Медики из еще одной машины «Скорой помощи», приехавшей на замену первой, немедленно приняли меры и увезли в больницу.

Показав врачу свое удостоверение, я успела узнать, что дело плохо, но ее спасла подушка безопасности.

Все время, что я провела на месте аварии, пришлось отвечать на звонки по сотовому: то Оксана, то Женя, то Гуля интересовались, что случилось. Я обещала им, что скоро приеду и все расскажу.

Мне очень не хотелось возвращаться в студию с печальными известиями, что группа потеряла не только еще одну гитаристку, но и звукооператора, который возложил на себя функции продюсера-режиссера-худрука.

На лестничной площадке четвертого этажа, где располагалась студия, стояли все девчата. Несмотря на то что был уже первый час ночи, они не разъехались по домам.

На лице каждой в той ли иной степени отражалось волнение.

Оксана нервно курила. Женя, увидев меня, попыталась спрятать сигарету.

– Не переживай, – посоветовала я ей, – я не скажу Семену, что ты куришь, хотя лучше бы бросить.

Оксана с надеждой посмотрела на меня. А я отрицательно покачала головой:

– Все плохо. Они попали в аварию. Лена в тяжелом состоянии, врач сказал, что не знает, когда она придет в себя, про Максима сведений нет, его тоже увезла «Скорая».

Даша ойкнула, а у Гули навернулись слезы.

– Что же теперь делать? – спросила Женя.

Все с надеждой смотрели на меня, и я поняла, что пора брать ситуацию в свои руки, пока они не изошли слезами и соплями.

– Девочки, идите пока по домам, – скомандовала я. – Вернется Виталий, все уладится.

– Ты думаешь, вернется? – дрожащим голосом спросила Оксана.

– Я даже постараюсь, чтобы это случилось как можно быстрее.

В этот момент дверь лифта раскрылась, и на площадку вышел Семен. Рассказав о том, что случилось, я попросила спарринг-партнера развезти девчат по домам, а Гулю, которая все еще не помирилась с отцом, приютить у себя. Ножкин проблему осознал и обещал доставить всех в целости и сохранности. Поскольку девушек было четверо, везти домой Оксану я решила сама, но тут Алина Светлова сообщила, что уже вызвала мужа, поэтому за нее беспокоиться не нужно.

Пока девушки собирались, я улучила момент, чтобы поговорить с Алиной.

Девушка согласилась с моим предположением, что рано или поздно известие об аварии, в которую попали Лена и Максим, дойдет до сотрудников правоохранительных органов, занимающихся расследованием убийства Светланы Измайловой. Они могут поинтересоваться, чем же так была взволнована девушка. Выяснят, что перед этим я беседовала с Леной, и начнут задавать вопросы. Тогда придется вытащить на свет компрометирующие фото. Мы обе не были заинтересованы в том, чтобы о существовании неприятных фотографий узнал кто-нибудь еще. Я обещала это Манарову. А Алина сама не хотела бы выступать в качестве героини пусть и сфабрикованных, но все-таки порнофото. Поэтому я попросила певицу не особенно распространяться о том, о чем мы с ней беседовали. А если все-таки придется рассказать о нашем разговоре в кабинете Чеснокова, то пусть темой будут взаимоотношения в группе.

– Будем говорить, что по моей просьбе ты рассказывала мне все, что знала о девушках, об их отношениях друг к другу и Чеснокову. Согласна? – спросила я Алину.

– Да, так будет лучше. Никаких фотографий я не видела, – согласилась она.

Понаблюдав, как отъезжают певицы, я тоже медленно тронулась со стоянки, размышляя, чем же заняться мне самой, если не сегодня, то завтра. Хотя, если посмотреть на стрелки часов, завтра уже наступило.

Сколько раз за годы работы детективом доводилось мне решать, казалось бы, неразрешимые задачи. И сегодняшняя только на первый взгляд невероятно сложна. Паника Елены не случайна. Скорее всего, девушка причастна к распространению порнофото, а возможно, и к убийству Измайловой. Только ее об этом пока не спросишь. Тогда нужно узнать у кого-нибудь другого. И, несмотря на поздний час, именно сейчас пора это сделать, ведь, скорее всего, ее родные уже в больнице. Им самим нужна информация, как такое могло случиться. Поделившись имеющимися сведениями, мы сможем ответить на кое-какие вопросы.

Позвонив в справочную «Скорой помощи», я выяснила, что пострадавшую в аварии девушку доставили во вторую городскую больницу.

Когда я вошла в вестибюль хирургического отделения, в глаза сразу же бросилась плачущая женщина, которую утешали красивый седой мужчина и девушка, очень похожая на Лену, только значительно старше.

– Простите, – обратилась я к ним. – Вы родственники Лены Прянишиной?

Все трое вопросительно посмотрели на меня.

– Я видела, как произошла авария, – сказала я. – Что-нибудь известно про состояние Елены?

Женщина опять залилась слезами, мужчина принялся ее утешать, а девушка схватила меня за рукав и, оттащив в сторону, потребовала рассказать, как это случилось.

Я представилась и объяснила, что веду расследование по поводу ряда трагических событий, происходящих в последнее время с членами группы «Сочетание чувств», и считаю, что эта авария тоже не случайна.

Девушка оказалась старшей сестрой Прянишиной и охотно пошла на контакт – вытягивать из нее ничего не пришлось. Валентина (так звали мою собеседницу) была в курсе гибели Светланы Измайловой и ареста Чеснокова, мое сообщение ее насторожило, и она потребовала подробностей, пообещав рассказать все, что знает.

– Незадолго до аварии я беседовала с Леной, – призналась я. – Меня насторожила ее реакция на некоторые мои вопросы. Мне показалось, что она причастна к трагическим событиям вокруг группы. А вы ничего не заметили?

– Меня беспокоило ее поведение, я чувствовала: что-то случилось, но на контакт сестра не шла, – пожаловалась моя собеседница.

– Я понимаю, что вам сейчас не до меня, – обратилась я к ней, – но поверьте, нужно обязательно разобраться в происходящем. Я не уверена в том, что именно Лена – виновница аварии.

– Но ведь это она была за рулем.

– Да. За рулем сидела она, но рядом с ней был Куркин. Я подозреваю, что Максим «помог» ей. Поэтому и прошу вас рассказать о событиях последней недели, а еще лучше расскажите-ка мне все с самого начала: когда Лена узнала про группу «Сочетание чувств», какие действия предпринимала, чтобы попасть в состав.

– Вы знаете, выступать в составе этой группы – что называется, мечта всей жизни Лены, – начала свой рассказ Валентина. – Она не раз повторяла мне, что готова на все, лишь бы попасть туда.

По словам сестры, раньше Лену переполняли всяческие комплексы. Она училась в музыкальной школе и неплохо играла на пианино. Но на предложения преподавателя принять участие в конкурсах отказывалась. На том, чтобы она ходила в музыкалку, настояла мама: мудрая женщина заботилась о том, чтобы у девушки не было свободного времени. Лена играла многочисленные гаммы и этюды по обязанности и с удовольствием бы бросила это занятие, если бы не побаивалась родителей. Высокая худенькая девочка считала себя некрасивой, не любила быть на виду. Она даже отвечать на уроках не любила. И хотя всегда выполняла домашнее задание, никогда инициативу не проявляла, к доске выходила, только когда вызовут. И даже многочисленные доклады и презентации старалась просто сдать учителю, не выступая перед классом. Но однажды цыганка нагадала ей, что ее судьба – петь на сцене. Лена пришла домой окрыленная и все повторяла Валентине: цыганка сказала, что ее будут знать все! Только ей самой придется побороться за право выступать и даже подлость совершить – очень много у нее будет соперниц, но она всех их одолеет. Валентина тогда только посмеялась. Но Лену как будто подменили. Сначала она пошла в вокальную студию при ДК нефтяников. Оказалось, что у нее хороший голос и отличный слух. Потом у кого-то из друзей научилась играть на гитаре. Вот только группа «Сочетание чувств» была уже создана. И когда Лена встретилась с Виталием, он сказал, что поет она неплохо, но коллектив у них уже устоялся, менять он никого не собирается, хотя и пообещал иметь ее в виду.

– Лена делилась со мной всем, – продолжила рассказ Валя. – Родители постоянно жили за границей. И в процессе нашего воспитания участвовали только материально. Недостатка в деньгах мы никогда не испытывали, а вот посоветоваться могли только друг с другом, ведь у нас даже бабушки с дедушкой не было – они умерли очень рано, когда мы были совсем маленькими. Рассказав, что ее не взяли в группу, она поклялась, что пойдет на все, чтобы оказаться на сцене. Когда я спросила, что она имеет в виду, сестра напомнила поговорку: «Сначала на диване, потом на экране».

– Я, конечно, пробовала уговорить ее подумать, прежде чем что-то делать, – вздохнула Валя, – но Лену как будто подменили: из замкнутой, стеснительной девушки она превратилась в настойчивую, целеустремленную и отлично знающую, чего хочет. А хотела она на сцену и конкретно – в состав группы «Сочетание чувств», которая завоевывала все большую популярность в Тарасове. Финансовая поддержка родителей позволила Лене воспользоваться услугами стилистов модной студии красоты, заниматься с преподавателем пения и даже пройти психологический тренинг. Девушка настолько преобразилась, что ее планы стали казаться реальными.

Но первоначальное намерение Елены соблазнить Чеснокова не удалось из-за абсолютного равнодушия продюсера к заигрываниям. Тогда девушка обратила внимание на звукооператора Куркина, который воспылал к Прянишиной интересом и пообещал устроить так, чтобы она вошла в состав «Сочетания чувств».

– Куркин? – повторила я. – Но ведь он уверял меня, что любит другую.

– Да, он и Лене это же сказал, – подтвердила Валентина, – только он ее убедил в том, что если они разыграют влюбленных, Оксана обратит на него внимание, а за это он поможет сестре проникнуть в группу.

– Оксана? – переспросила я. – А вы ничего не путаете? Мне он сказал, что влюблен в Женю Ножкину.

– Что вы, – возразила девушка, – Максим уверял Лену, что это Женя прохода ему не давала, и то, что они будут изображать любовь, не только заинтересует Оксану, но и поможет Максиму избавиться от Жени.

– Про какую Оксану вы все время говорите? – решила я уточнить.

– Да про Чеснокову, жену Виталия.

– Подождите, подождите. Максим хотел, чтобы Лена помогла ему покорить Оксану?

– Ну, конечно, – по-моему, у Валентины начало кончаться терпение.

– А зачем? – Я никак не могла понять логики действий Максима.

– Ну как же! – Моя собеседница, кажется, начала жалеть меня, такую тупую. – Оксана узнает, какой популярностью он пользуется у женщин, пытается понять, почему – в результате влюбляется в Максима и бросает Виталия. Виталий видит рядом с собой преданную Лену, влюбляется в нее и делает ее солисткой ансамбля.

Отметив про себя, что нечто подобное, с небольшими вариантами, я уже слышала от Жени Ножкиной, я уточнила:

– И что, план сработал?

– Нет. Ни Оксана не среагировала на Максима, ни Виталий так и не оценил Лену.

И тогда они решили «идти другим путем», правда, каким конкретно, девушка с сестрой не поделилась. Незадолго до гибели Светланы Лена ходила довольная и даже проговорилась, что ее скоро позовут в группу. Но что-то пошло не так, как она рассчитывала. На прошлой неделе девушка пришла возмущенная, сказала, что Максим – козел, и она справится без него. В среду вечером вообще пребывала в шоке и разговаривать отказалась, а в четверг на все расспросы сестры твердила, что думала, все получится, и не хотела, чтобы Света умерла. Даже дня два никуда не выходила. Но потом воспряла духом: ей позвонил сам Чесноков и попросил прийти на репетицию.

Валентину особенно беспокоило то, что Лена перестала откровенничать с ней, и о смерти Светланы Измайловой она узнала не от сестры, а из газет. Когда же попробовала расспросить, что случилось, сестренка просто испугалась и замкнулась в себе.

– А ночью со среды на четверг я даже слышала, как Лена рыдала. Потом, когда я услышала о смерти Светланы, подумала, что ночью сестра плакала потому, что узнала о гибели девушки.

– Вы точно уверены, что сама Лена узнала о смерти Измайловой по телефону? – решила уточнить я. – Расскажите, как это произошло.

– Да, по телефону, – еще раз подтвердила Валентина. – В среду мы устроили генеральную уборку – мама с папой сообщили, что приезжают в пятницу. Вот мы весь день и убирали. Устали сильно, даже в магазин за хлебом не пошли – пили чай с печеньем. Около восьми часов ей позвонила, по-моему, Алина Светлова. Лена бросила недомытые полы и заперлась в своей комнате, я попробовала было повыступать, но она не реагировала. Вообще-то это у нее в привычке – запираться в комнате и не отвечать на стук. Поэтому я оставила ее в покое и просто домыла полы, приготовила ужин, но и на предложение поесть Лена не ответила. В четверг утром я прочитала в газете, что убита гитаристка группы «Сочетание чувств», и когда сестра вышла из своей комнаты, показала эту статью ей, та вновь залилась слезами и произнесла слова, которые меня очень удивили: «Я не хотела ее смерти!» Прятаться в комнату Лена больше не стала, но и на мои вопросы отвечала только, что ничего не знала и что она не виновата.

– Знакомые фразы, я тоже смогла добиться от нее только их, – сообщив это, я собралась завершить разговор и распрощаться, но чисто интуитивно спросила: – А сколько у вас в квартире комнат? Почему вы так долго убирались?

– Так мы же начали после обеда, как только Лена возвратилась, ведь она не ночевала дома.

«Вот оно!» – мелькнуло в голове, и я переспросила:

– Она не ночевала дома в ночь со вторника на среду?

– Да.

– А часто ли подобное случалось, и как она объяснила, где была?

– Нечасто. Мы с ней почти поссорились во вторник вечером, когда она позвонила и сказала, что ночевать не придет.

Валентина рассказала, что сначала начать уборку они договорились еще во вторник. Узнав, что Гуля посажена под домашний арест, Лена помчалась в студию. Ее не было целый день, а вечером она позвонила и сказала, что будет ночевать у Жени Ножкиной, поклявшись, что завтра утром обязательно приедет и целый день будет заниматься домашними делами. А в среду приехала только к обеду, сказала, что всю ночь они болтали, поэтому она проспала, но активно включилась в уборку, поэтому Валя решила не ворчать, чтобы сестра не сбежала опять.

Я уже прощалась с Валентиной, когда в вестибюль вышел врач и сказал Прянишиным: положение серьезное, но надежда есть. Порадовавшись этому сообщению, я задумалась, что делать дальше. Время позднее, поэтому я решила поехать домой отдохнуть, но сначала проверила, ночевала ли Лена у Ножкиных. На мой вопрос по телефону Женя помялась, но призналась, что Лена просто попросила прикрыть ее перед сестрой, а на самом деле ночевала у молодого человека. Кто он, Женя не знает.

Выяснение, где же Лена провела ночь накануне убийства Светланы Измайловой, я решила отложить до утра. Стрелки часов приближались к половине третьего, значит, опять мне как следует выспаться не удастся. Смирившись с этой мыслью, я прибавила скорость и через полчаса уже обнимала подушку. Сказалось напряжение последних дней: проснулась я поздним утром (стрелки настенных часов, висящих напротив кровати, показывали одиннадцатый час) и не сама, а от телефонного звонка: Кирьянов очень недовольным тоном приглашал меня срочно прибыть в отдел.

Прежде чем отправиться в любимую милицию, я скинула с диктофона в компьютер запись вчерашних бесед с Еленой Прянишиной и Алиной Светловой – пообещав Манарову не сообщать лишний раз о том, какие неприятные письма он получал по своей электронной почте, я собиралась и дальше это обещание выполнять. Сами фотографии тоже брать не стала. А вот запись, которую передал «жучок», находившийся в сумочке Елены Прянишиной во время аварии, подчиняясь какому-то шестому чувству, в диктофоне оставила, как и разговор с самой Еленой. И буквально через сорок минут убедилась, что своему предчувствию доверяю не зря.

Когда я вошла в кабинет подполковника Кирьянова, он разговаривал по телефону. Взгляд, который он кинул на меня, можно было бы назвать предгрозовым.

И гроза разразилась.

– Ты же клялась, что не будешь заниматься этим убийством! – Тон, которым разговаривал мой друг, мне не понравился, поэтому я с ходу перешла в нападение.

– Господин подполковник! Вы ничего не перепутали? Вы разговариваете не со своим подчиненным, а с красивой женщиной!

– Ты, когда профессию выбирала, помнила, что к женщинам относишься?

Ой, он еще и хамить начал. Видно, правда, что-то случилось.

– Мне не нравится формулировка «относишься к женщинам». Пожалуйста, выбирай выражения. Например: «Относишься к лучшей половине человечества».

Кажется, скоро я пожалею о том, что взяла такой тон. Лицо моего друга наливалось краской – еще инсульт хватит, говорят, он все чаще случается у молодых мужчин. Я решила сбавить обороты:

– Киря, ну ладно тебе, расскажи спокойно, что случилось.

Кирьянов ничего говорить не стал, а просто протянул мне лист бумаги. Это оказалось заявление, в котором Максим Куркин обвинял меня в доведении до самоубийства Елены Прянишиной.

Я внимательно прочитала текст. Потом еще раз.

– Горячо, – произнесла я задумчиво. – Видно, у парнишки рыло в пушку, раз он решил избавиться от меня вашими руками.

– Рассказывай, – потребовал Кирьянов.

– Ничего особенного я не сделала, – решила я приоткрыть подполковнику ход расследования. – Мне захотелось поближе познакомиться с Алиной Светловой и Еленой Прянишиной. Задала несколько вопросов, Светлана спокойно ответила, а вот Елена совершенно ничего не сказала, запсиховала и убежала из студии. Вслед за ней рванулся Куркин. Не хочешь послушать их разговор? – Я достала диктофон и включила.

После прослушивания Володя вызвал оперативника, ведущего дело об убийстве Светланы Измайловой, передал ему заявление Куркина и велел оформить изъятие у меня диктофона как улику.

Я не стала сильно возражать против изъятия записывающего устройства: улика так улика, хотя можно было бы просто скинуть файл с записью разговора, а прибор вернуть мне, ведь пригодится в дальнейших расследованиях. Но решила, что Манаров вполне способен оплатить мне покупку еще одного диктофона. А этот рано или поздно вернут. И у меня будет два полезных прибора.

А вот рассказать, какие же вопросы я задавала Елене, раз они так сильно взволновали ее, сложнее. Я лишний раз порадовалась своей предусмотрительности: с Алиной Светловой мы уже проговорили эту ситуацию. Поэтому пришлось высказать предположение, что Лена что-то знает об убийстве Измайловой, и когда я начала задавать вопросы, она переволновалась.

– Но ведь мы тоже ее опрашивали, – удивился лейтенант, – и она после этого под машину не бросилась!

– Опрос опросу рознь. Может быть, я нашла тот вопрос, который не задали вы?

И тут Кирьянов спросил, где на диктофоне запись нашей беседы с Еленой Прянишиной. Вот умник! Лейтенант сам ни за что бы не догадался вспомнить про диктофон.

– Когда я разговаривала с Леной и Алиной, сели аккумуляторы у диктофона. Я поставила их на зарядку. Поэтому записей нет.

Володя только головой покачал.

На вопрос лейтенанта, что делать с заявлением, сказал:

– Возьми объяснение.

Мне пришлось пройти в кабинет лейтенанта и провести там полтора часа. Времени жалко до невозможности, но разве поспоришь?

Расстались мы не то чтобы очень доброжелательно, но и не совсем врагами. Особенно после того, как я не удержалась и посоветовала лейтенанту поразмыслить над тем, зачем Максиму нужно было писать на меня заявление.

Когда он ответил, что Максим любит Лену и мстит мне за случившееся с его девушкой, я засмеялась:

– Слишком много у этого молодого человека любимых девушек. Вам не кажется?

Лейтенант намек не понял. А я в силу природной вредности не стала делиться полученными сведениями, но спросила, в больнице ли еще Максим. Лейтенант ответил, что серьезных травм у Куркина не было, поэтому его вполне могли отпустить домой.

Ну что ж, если милиционер не в курсе, то уж Оксана-то должна знать, как дела у звукооператора. Выйдя из отделения милиции, я позвонила Чесноковой и узнала, что Максима действительно выпустили из больницы и сейчас он у нее. Я пожаловалась, что меня держат в милиции из-за его заявления, и я теперь не знаю, как буду работать над тем, чтобы вызволить Виталия из КПЗ и искать настоящего убийцу.

Оксана разохалась, а я отключилась, сославшись, что меня вновь приглашают на допрос.

Вранье это нужно было мне, чтобы Максим не слинял от Оксаны, пока я к ней еду. Ведь если бы он узнал, что я отбилась от его наветов, он мог бы уйти из квартиры Чесноковых – ищи его потом.

В обычное время я примерный водитель, соблюдающий скоростной режим. Но сейчас важно как можно быстрее увидеть Куркина и задать ему несколько вопросов, поэтому я разрешила себе прибавить скорость. Хорошо зная тарасовские улочки, я умею избегать пробок и при необходимости быстро добираться до нужного места. Поэтому я была очень довольна, уже через пятнадцать минут позвонив в дверь Чесноковых и увидев изумленное лицо Оксаны.

Отстранив ее, я прошла в комнату и поприветствовала Куркина.

Бедняга даже вздрогнул:

– Вы?

– Я. Не ожидал? – Отвечая на вопрос, как всегда, попробовала посмотреть в глаза собеседнику.

Но Максим не только не собирался отвечать на мой взгляд, а встал и пошел на кухню. Я двинулась следом.

– Будете кофе? – Не получив ответа, звукооператор включил горелку и взялся за джезву.

– Ты не ответил на мой вопрос. Повторю: не ожидал?

– Оксана сказала, что вы в милиции, – Куркин все же решился взглянуть на меня, но быстро отвел взгляд.

– Я там и была, твоими стараниями. И ты хотел бы, чтобы я там задержалась подольше?

– Да, хотел. Девушка при смерти. Кто за это ответит? – Максим все больше и больше себя накручивал и почти перешел на крик.

– Вот и я хочу спросить: что это такое случилось у вас там, в машине, что вы врезались в троллейбус?

– Лена была очень возбуждена, испугана, она рассказывала мне о том, что вы заставляли ее признаться в убийстве Светланы Измайловой, – эти слова Максима меня очень заинтересовали.

Зачем молодому человеку нужно врать? Он не знал, что я записывала их разговор и могу вывести его на чистую воду.

– Ты можешь сказать конкретно, о чем она говорила перед тем, как попасть в аварию? – Я по-прежнему сохраняла спокойствие, а Максим даже и не старался скрыть волнение. Я еще раз внимательно посмотрела ему в глаза. Он попробовал выдержать мой взгляд. И в этом ответном взгляде я прочитала отнюдь не любовь.

– Да не помню я! Я знаю только, что уговаривал ее остановиться, поговорить, а она вдруг вывернула руль и врезалась в троллейбус, – взорвался Максим.

– Так, может быть, это ты виноват, что она пошла на этот сумасшедший шаг? Если бы не жужжал у нее под ухом, она бы и не разбилась? – Я в отличие от собеседника сохраняла железное спокойствие.

– А если бы вы не приставали к ней, она вообще не стала бы психовать!

– Не стала бы приставать я – вопросы начали бы задавать следователи, – в отличие от Максима я все понижала голос.

– Да ваши следователи и не додумались бы ничего спросить!

– Значит, ты считаешь, что я на правильном пути? Или точно знаешь?

Мне показалось, что Максим сейчас бросится на меня. Но он взял себя в руки. И начал говорить, что Лена, возможно, сейчас там умирает, а мы перемываем ей косточки. Я, конечно же, не согласилась и объяснила, что мы не просто перемываем косточки, а пытаемся выяснить, оправданно ли его заявление, будто это я довела девушку до самоубийства, как он сообщил милиции.

Молодой человек заявил, что действительно так считает и сожалеет, что правоохранительные органы не приняли никаких мер.

– А ты тут совсем ни при чем? – задала я вопрос в лоб. – Почему ты не вырвал у нее руль и не вывернул в правильную сторону? Ты же очень хорошо водишь машину! Я убедилась в этом, когда увозила Женю Ножкину с турбазы и пыталась от тебя оторваться.

– Я пробовал, – вновь начал горячиться Максим, – но у меня не получилось!

– Максим, а что тебя связывает с Леной? Тоже любовь? – Я резко сменила тему разговора.

Куркин слегка растерялся, а потом начал говорить, что пока Чесноков в КПЗ, он должен заботиться о девушках, чтобы не распался коллектив, чтобы подготовиться к гастролям.

Я продолжала настаивать на вопросе о Лене, передала наш разговор с ее сестрой, а потом спросила в лоб:

– Почему Лена говорила сестре, что ты убеждал ее в своей любви? Насколько мне помнится, мы с тобой при первой встрече выяснили, что ты любишь Женю.

Куркин покраснел и зверем посмотрел на меня.

– Это мое дело, кого я люблю! Я не обязан вам отвечать, отстаньте от меня!

– Ну хорошо, – согласилась я. – Кого ты любишь – это действительно только твое дело. Но ты не мог бы сказать, когда в среду Лена ушла от тебя?

Вопрос этот я задала, как говорится, наобум, повинуясь шестому чувству – я ведь знала только о том, что Лена в ту ночь не ночевала дома, – и оно меня, как всегда, не подвело.

– В какую среду? – Интересно, Максим сделал вид или действительно не понял, о чем я его спрашиваю?

– В ту среду, когда была убита Светлана Измайлова, – уточнила я.

– А с чего вы взяли, что Лена была в ту ночь у меня? – удивился Куркин.

– Она рассказала это своей сестре Валентине, а та, когда мы встретились в больнице, мне, – безбожно врала я, но это принесло плоды – Максим признался, что девушка действительно была с ним.

– Мы проснулись около обеда. И Лена сразу сбежала, она сказала, что обещала помочь сестре убрать в доме.

– С каким настроением она ушла от тебя?

– Ей понравилось, – самодовольно усмехнулся мой собеседник.

Я поинтересовалась, могло ли быть так, что Лена выходила утром, пока он спал. Максим удивленно взглянул на меня. Помолчал, а потом сказал:

– Я помню, что мы уснули обнявшись. А когда проснулся, ее голова была не у меня на плече, а на соседней подушке. Так что можно сказать, что она действительно ушла. Из моих объятий.

– А сейчас ты очаровываешь Оксану? – сменила я тему разговора.

– Это не ваше дело! Я не буду больше с вами разговаривать! – С этими словами Максим вылетел с кухни, чуть не сбив в дверях с ног Оксану, которая решила было в этот момент войти к нам.

Мы с ней услышали, как хлопнула входная дверь. Потом Оксана прошла в кухню, села на стул, где только что сидел звукооператор, и озадаченно посмотрела на меня.

– Вы так громко кричали!

– Да, эмоции били через край, – согласилась я. И призналась: – Но все же я ничего от него не добилась.

– А чего ты хотела добиться? – очень тихо и нерешительно спросила Чеснокова.

– Оксана, ты же сама понимаешь, что я пока не хочу говорить о своих планах, – медленно проговорила я, размышляя, что же делать дальше: остаться с Оксаной, поехать последить за Куркиным или справиться в больнице, не пришла ли в себя Прянишина. Но решила не спешить и выяснить, что же делал здесь Куркин.

На мой вопрос, о чем шел у них разговор с Максимом, когда я так неожиданно заявилась, Оксана пожала плечами:

– Ни о чем.

Но потом все же начала вспоминать:

– Максим сказал, что приехал поддержать меня. Начал говорить всякую чепуху, которая мне была совершенно неинтересна. А я предложила подумать о том, что же делать, кем заменить Лену. И тут он вспомнил, что недавно видел Катю Свирскую, которая ушла из первого состава ансамбля потому, что вышла замуж. Катя сказала, что разошлась с мужем и очень жалеет, что больше не в коллективе. Мы договорились позвонить ей, как раз собирались, когда ты пришла.

– Значит, вот уже второй день я мешаю вам работать?

– Разве это работа? – грустно проговорила Оксана. – Виталия заменить нельзя. Максим только кричит и критикует. Он считает, что все знает лучше всех. А Вит дает человеку раскрыться и советует, как, по его мнению, сделать лучше.

В ее голосе было столько тоски по любимому!

Что заставило меня задать вопрос, не признавался ли Максим Оксане в любви, я не знаю, но вопрос этот оказался в точку.

– Признавался, – грустно улыбнулась молодая женщина, – он уверен, что и как мужчина он лучше Чеснокова.

– И давно он тебя любит?

– Сказал, что с той поры, как только увидел.

– А романы с другими девушками? – уточнила я.

– Вот такое у него большое сердце – может сразу любить нескольких женщин, – Оксана даже руки развела.

– Когда я с ним познакомилась, – я решила рассказать о нашей первой встрече, – он уверял меня, что безумно и безответно любит Женю Ножкину. Вчера сестра Лены Прянишиной рассказывала о том, как он признавался в любви Лене. А к тебе он давно пристает?

– Сегодня я впервые услышала его признания, – улыбнулась Оксана.

– И ты не подозревала, что интересуешь его?

– Если ты думаешь, что я серьезно восприняла его слова, то ты ошибаешься. Максим тот еще донжуан.

И Оксана рассказала мне, что Куркин относится к мужчинам, которые поставили перед собой цель «осчастливить» каждую женщину, оказавшуюся рядом. Причем он на полном серьезе влюбляется в очередную красотку, появляющуюся в ансамбле. И просто болеет, если ему отказывают. Правда, Оксана поначалу не раз пыталась раскрыть глаза очередной жертве внимания звукооператора, но потом поняла, что девушкам это не нужно – они сами прекрасно справляются с озабоченным молодым человеком. Те же, кто отвечает взаимностью, быстро остывают и не стремятся продолжать отношения. Исключение составляла только погибшая Светлана Измайлова. Она любила Максима по-настоящему, но Куркин был верен себе и со Светланой расстался, как только появился новый объект, заслуживающий внимания.

– На самом деле он любит только себя, – объясняла Оксана, – хочет слышать только восхищение его способностями, мастерством, внешностью. Не переносит, если девушка ему отказывает. Его трудно выдерживать в больших объемах.

– А в каких же они отношениях с Леной Прянишиной? – решила уточнить я.

– Ты знаешь, пожалуй, Лена сама за ним бегала, – задумчиво произнесла Оксана. – Когда она поняла, что моего мужа не интересует ни как женщина, ни как певица, перенесла свое внимание на Максима – у того как раз завершались отношения со Светой Измайловой.

Тут я сообразила: заявив в самом начале об отказе разбираться в убийстве девушки, я не стала изучать ее биографию. И ничего об Измайловой не знаю. Я ведь исследую цепь неприятностей вокруг группы, поэтому и не хотела знакомиться с событиями вокруг погибшей.

Может быть, в этом моя ошибка? Пришлось попросить Оксану рассказать поподробнее про Светлану.

Девушка пришла в основной состав группы «Сочетание чувств» одной из последних, лишь Женя Ножкина села за ударные после нее. Света перешла на второй курс Тарасовской сельхозакадемии и была самой молодой в коллективе. Привел ее Егор Пензин, директор филармонии, по чьей инициативе был создан ансамбль. Она заняла место Даши Разметновой, которая сначала играла на гитаре-соло. Виталий долго извинялся перед Дашей и уговорил девушку перейти на бас-гитару.

– Откровенно говоря, сначала я не поняла разницы между игрой Даши и Светы, – пожала плечами Оксана и продолжила: – Но подумала, что Чеснокову лучше видно, а потом он объяснил мне, что у Светланы голос ниже. У Алины и Даши сопрано, а Светлана – альт. Естественно, чем шире диапазон голосов, тем интереснее группа. Даша не подала вида, что обиделась. А уж что у нее на самом деле было в душе – кто же знает. Вообще Виталий умеет настраивать коллектив на рабочий ритм. И долгое время отношения в группе складывались нормально. Но потом девушек как подменили, и неприятности посыпались одна за другой. Все завершилось убийством Измайловой и арестом Чеснокова.

Почувствовав, что Оксана начала повторять то, о чем мы уже говорили при первой встрече, я повернула разговор в нужное русло, ведь интересовали меня личность и биография Светланы Измайловой. Оксана легко переключилась и рассказала, что девушка не была болтушкой, мало рассказывала о себе. В группе знали только, что в свое время она приехала в Тарасов из сельского района, жила в общежитии. Сначала ухаживания Максима Куркина Света приняла настороженно, но чуть позже на предупреждения о любвеобильности молодого человека не прореагировала – посчитала, что нашла своего, единственного!

– Ты же знаешь, мы, женщины, когда влюблены, все уверены, что уж нас-то этот мужчина будет любить всю жизнь! – усмехнулась Оксана.

С ней нельзя было не согласиться. По-видимому, и Светлана совершила извечную ошибку, поверив своему любимому. Сначала Максим отвечал на чувства девушки, потом они начали его тяготить. А тут еще Лена Прянишина появилась на горизонте. Девушки невзлюбили друг друга. Сначала все смеялись, видя, как Лена строит глазки Чеснокову. А когда она переключилась на Куркина, Светлана стала переживать.

Однажды Оксана услышала разговор на лестничной площадке: девушки выясняли отношения. В выражениях они не стеснялись. Лена кричала, что займет место Светы не только в группе, но и в постели Максима. Измайлова тогда пожелала сопернице потерять голос, повернулась и ушла.

– И больше совсем-совсем ничего не сказала? – решила я уточнить.

– Ну вообще-то проходя мимо меня, она проворчала: «Попробуй – убью!» – нерешительно произнесла Оксана.

– То есть Света Измайлова пообещала убить Лену Прянишину? – переспросила я.

И предположила:

– А та ей в ответ сказала: «Я сама тебя убью!»

– Ну ты же понимаешь, что это было сказано в запале.

– Понимать-то я понимаю. Но ведь одна из них действительно мертва. В убийстве подозревается твой муж. И ты не сказала об этом разговоре следователю?

– Следователь меня не спрашивал, – отрезала моя собеседница. – И я не восприняла угрозу всерьез.

– А кому-нибудь рассказала об этом?

– Никому! – Оксана помолчала, а потом припомнила: – Только пожурила Максима, что он совсем совесть потерял – девушки уже грозятся из-за него поубивать друг дружку. Он заинтересовался, пристал с расспросами. Когда я описала безобразную сцену, он задумался, пообещал принять меры и определиться, кого же все-таки любит.

Нашу беседу прервал звонок эксперта Данилы Капилевского, который подтвердил мои предположения, что порнофото – монтаж, но сделанный на самом высоком уровне. «Простой юзер этого не сможет!» – заверил меня Данила и отключился, передав привет Лысову.

Я поняла, что срочно нужно еще раз сесть и проанализировать накопившийся материал. Связаны ли между собой события вокруг членов группы «Сочетание чувств» и убийство Светланы Измайловой? Что заставило Лену Прянишину повернуть руль в сторону троллейбуса – неужели это она убила соперницу по группе и любви, а почувствовав, что я выхожу на след, решила уйти из жизни?

Из вопросов, стоявших передо мной в начале расследования, я ответила только на три: разобралась со странным поведением Жени Ножкиной, нашла Славика Разметного и выяснила, почему отец Гули Манаровой запретил ей участвовать в группе. Но все это меня не удовлетворяет, ведь я не отыскала анонимщика, создавшего порномонтаж. Известно только, что отправлен он со студийного компьютера.

За всеми этими мыслями я не обратила внимания, что Оксана все еще внимательно смотрит на меня. Ну, понятно: женщина ждет от частного детектива каких-то действий, способствующих освобождению мужа из КПЗ, а детектив этот сидит у нее на кухне и в лучшем случае доводит до бешенства человека, который пытается заменить отсутствующего менеджера и хоть что-то сделать, чтобы группа не развалилась.

Поэтому я решила больше не мозолить Оксане глаза, а заняться делом.

Распрощавшись с заказчицей, я решила еще раз встретиться с главными участниками событий и кое-что уточнить.

Ближе всех жили Разметновы, к ним я и собралась отправиться. Но когда позвонила Даше, выяснилось, что брат с сестрой затариваются на школьном базаре – до начала нового учебного года четыре дня, а из-за приключений беглеца парень еще не экипирован. Девушка предложила встретиться в «Пиццерии» в центре города. Поэтому на дорогу пришлось потратить на десять минут больше, но зато сэкономила время за счет обеда: во время поедания популярного ныне итальянского пирога я выяснила у Славика, что мысль удрать из дома у него родилась при посещении студии звукозаписи. Он решил, что Даша уж слишком сильно его контролирует, не дает никакой свободы действий, требует отчета о каждом поступке. А еще он пришел к выводу, что мешает ей делать карьеру певицы, вот и сбежал.

– Просто так сидел-сидел в студии и решил? – уточнила я. Славик пожал плечами:

– Ну да.

– И никто тебе не помогал принять решение?

Паренек недоуменно посмотрел на меня.

Мы начали анализировать с ним, как проходили его посещения студии: как часто он туда ходил, что делал, с кем разговаривал. Я заставила его подробно вспомнить все моменты последнего пребывания, кто что говорил, кто с кем общался. Сначала парень отделывался общими фразами, но потом, осознав, что от меня так просто не отделаться, начал вспоминать подробности и детали. Память у него оказалась замечательной, и атмосферу студии он воссоздал в деталях. Даша присутствовала при нашем разговоре и с интересом слушала, иногда добавляя кое-что от себя. Так мы восстановили четыре дня, предшествовавших побегу Славика из дома. И сформулировали причину: парень вырос, а привыкшая заботиться о «малыше» сестра этого не заметила, чем и воспользовались некоторые «силы» в своих интересах. Дашу выбили из колеи, добавив напряжение в группе.

В конце концов, нам со Славиком пришлось утешать расплакавшуюся Дашу. Причем паренек клялся, что хотел как лучше, а девушка причитала, что самое лучшее для нее – чтобы братику было хорошо. Славик с этим не соглашался, утверждая, что сестра у него – талант, который он отныне станет оберегать.

Чувствовалось, что приключение в посадках заставило паренька пересмотреть свое поведение и признать, что во многом требования Даши были справедливыми, а он вел себя как мальчишка, поддавшийся чужому влиянию.

Удовлетворенная встречей, я отправилась к Ножкиным.

Семена еще не было дома, а Женя с Гулей Манаровой, которая все еще жила у нее, сочиняли новую песню. Извинившись, что отрываю их от дела, я попросила уточнить, откуда взялась книжка с советами, как покорить мужчину. Ответ меня не удивил – Женя только подтвердила мои предположения. И я не стала задерживаться.

Дальше мой путь лежал на бульвар, где случилось убийство. Был уже поздний вечер. Как я и предположила, старушка-собачница, участвовавшая в опознании, где я была главным действующим лицом, в это время как раз прогуливалась со своим пуделем. Меня она признала сразу и охотно ответила на вопросы. Пожилые люди любят поговорить. Скорее всего, собачница уже рассказала о событиях среды раз двадцать и текст отработала как поэму, но вот слушатели закончились, поговорить уже было не с кем, а хотелось, поэтому я оказалась для нее находкой. Выслушав «официальный» вариант, я начала задавать вопросы, в результате которых выяснилось некоторое расхождение с текстом, изложенным ранее в милиции. Я попросила ее припомнить события, начиная с того, как она вышла из дома, и перечислить всех собачников, которых она встретила по дороге. Более того, мы вернулись к ее подъезду и прошли дорогой, которой она в то утро вышла на бульвар.

– Вот здесь мы встретились с Людмилой Васильевной, хозяйкой немецкой овчарки Дины, там бегал Тобик, его хозяина я плохо знаю, – перечисляла старушка, – а вон, смотрите, Надежда Сергеевна гуляет, ее в то утро я встретила ближе к фонтанчику.

Мы подошли к Надежде Сергеевне, и я попросила ее припомнить, что она видела в среду.

Надежда Сергеевна тоже оказалась разговорчивой старушкой. В среду она ушла с прогулки до того, как обнаружили труп, а вот пришла она в то утро на бульвар даже раньше всех, когда было еще темно, и заметила, как парочка шла к фонтанчику, и слышала, как погибшая позже девушка плакала и причитала: «Я так больше не могу! Я не хочу!»

Конечно, старушке было интересно, но ее спаниель убежал за овчаркой Диной, и Надежде Сергеевне пришлось отправиться следом. Позже она видела, как один из двоих садился в машину. Пожилая дама описала машину, и я еще раз убедилась: действительно, похоже на автомобиль Чеснокова. Но вот самого человека, садившегося за руль, она не разглядела, запомнила только черные джинсы, майку с яркими полосами и красную бейсболку. А на мою просьбу уточнить, мужчина все-таки это был или женщина, Надежда Сергеевна пожала плечами:

– Вы знаете, я сама еще удивилась, что за безликая молодежь пошла. Первая точно девушка – бюст у нее выдающийся. А вот второй и за девушку мог сойти, и за юношу: плоский, узкоплечий…

Поблагодарив собеседницу, я распрощалась с милыми старушками и решила заглянуть в соседнее кафе. Здешние официанты хорошо меня знают, я ведь живу по соседству и захожу сюда перекусить, когда есть время, настроение и деньги. Нельзя сказать, что все три составляющих в наличии в данный момент. Больше всего меня беспокоило время: и милицейская статистика, и собственная практика свидетельствовали, что убийство либо раскрывается по горячим следам, либо следствие затягивается на неопределенное время. Естественно, что неопределенное время мне платить никто не будет. Моя репутация как частного сыщика основана на том, что если я берусь за дело, то раскрываю его в кратчайшие сроки. Значит, нужно форсировать события. Но как это сделать? Об этом я и собиралась подумать.

Так как сегодня понедельник, зал пустовал, и я села за свой любимый столик в углу. Официант, знающий мои вкусы, сразу же принес кофе и лишь потом принял заказ.

Я села спиной к залу, уставилась в стенку и принялась размышлять. Глаза машинально скользили по фотографиям, развешанным передо мной. На одной из них была изображена длинная скамейка в парке. На левом конце сидела целующаяся парочка, а на правом – женщина средних лет, завистливо косящая глаза на влюбленных. Надо же так поймать момент! В глаза бросалось прежде всего выражение лица женщины. Сколько было на нем эмоций!

Улыбнувшись зафиксированному фотографом мгновению жизни, я принялась за свинину на косточке под острым соусом. Но полностью отдаться наслаждению, получаемому от вкусовых рецепторов, мешала работа: я все никак не могла отключиться от анализа ситуации. Информации я получила достаточно. Воспоследовали определенные выводы. Нужно только определиться с порядком действий. Сегодняшние встречи помогли выявить мотивы убийцы. Но как заставить его признаться? От размышлений меня оторвал сигнал сотового, свидетельствующий о том, что его пора поставить на подзарядку.

Машинально дожевав десерт и запив его еще одной чашкой кофе, я решила отправиться домой, чтобы подзарядить сотовый, благо было недалеко.

Когда я въезжала во двор, навстречу мне выдвигался «КамАЗ» с прицепом, нагруженный мебелью. Видно, кто-то из соседей переезжал. К моему удивлению, мы разъехались совершенно спокойно. «Оказывается, у нас во дворе довольно широкая проезжая часть, – подумала я, – тогда почему…»

Вот оно, прозрение! Все встало на свои места.

Я развернулась и поехала обратно на улицу. Пасьянс в голове сложился. С почти умирающего сотового я сделала пару звонков и, прибавив скорость, помчалась к Оксане Чесноковой.

Жена продюсера, как я и просила, уже ждала меня на улице. Сев в машину, она поинтересовалась, что случилось.

– Поехали в гости к настоящему убийце, – предложила я и включила скорость. Моя пассажирка охнула и с опасением посмотрела на меня.

– Не переживай, не впервой, – успокоила я ее и включила музыку.

Мы молчали всю дорогу. Впрочем, ехать недалеко.

Когда подъехали к трехэтажному дому на Танкистской улице, Оксана вновь посмотрела на меня с сомнением:

– Ты уверена, что это он?

– Вот сейчас и проверим! Попроси его открыть дверь.

Выходя из машины, я убедилась, что во двор въезжает знакомый автомобиль.

Когда мы поднялись на пятый этаж, я вывернула лампочку, освещавшую площадку, и повторила просьбу позвонить в дверь. Оксана не сразу нажала на кнопку звонка.

А вот хозяин открыл сразу. Увидев Чеснокову, он улыбнулся:

– Ты пришла!

В этот момент я вышла из темноты:

– Мы пришли, Максим!

Звукооператор растерялся. Мне даже пришлось слегка потеснить его, чтобы пройти в квартиру.

Оксана нерешительно двинулась следом за нами на кухню.

– Кофе будет? – спросила я, усаживаясь за стол.

– Но ведь уже поздно, – удивился Максим, – и потом, у меня только растворимый.

– Да, это плохо, – покачала я головой, – ну тогда налей чаю.

Максим взялся за чайник. А я попросила Оксану показать мне, где можно помыть руки.

Когда мы вернулись на кухню, хозяин уже накрыл стол. Особого изобилия не наблюдалось, но конфеты и пряники у холостяка нашлись.

Я отобрала у него чайник и разлила кипяток сама.

У Оксаны дрожали руки, когда она взяла чашку. Подержала ее и поставила обратно.

– Максим, как ты мог? Зачем? – не сдержалась она.

– А ты не знаешь, что я тебя люблю?! – выкрикнул в ответ Куркин.

– Но это же не причина, чтобы убивать! – чуть слышно прошептала Оксана.

– Это одна из причин, – объяснила я. – А самые главные – зависть и жажда славы.

Максим с ненавистью посмотрел на меня, но ничего не сказал.

– Вы одного возраста – вместе учились или рядом жили? – решила уточнить я, прежде чем расставлять все точки над i.

– Мы одноклассники, – ответила Оксана.

– Он любил тебя еще в школе?

– Мы просто дружили.

– Это ты дружила, – возмутился Максим. – А для меня ты была самой лучшей, самой желанной. Твоего Чеснокова я возненавидел, еще когда узнал, что вы собираетесь пожениться. Как я радовался, когда он тебя бросил и в Москву уехал!

– Он меня не бросал, – попробовала возразить Оксана, а Максим продолжал, не обращая внимания на ее слова:

– Но он вернулся побитый, разоренный, я в то время был богат и успешен – но ты опять выбрала его!

Я взяла Оксану за руку, отрицательно покачала головой, призывая ее не прерывать Куркина, дать ему выговориться. А того как будто прорвало. Он рассказывал, как работал то с одним, то с другим продюсером, создавал талантливые проекты, а вся слава и основные деньги доставались другим. Двое вообще кинули его. Раскрутив свою группу (причем Максим был убежден, что главное для этого делал именно он), каждый из продюсеров уезжал в Москву, бросая Максима без денег. А когда он получил предложение стать звукооператором группы «Сочетание чувств», то решил, что такого больше не будет! И попытался подставить Чеснокова, чтобы присвоить его группу и самому увезти ее в Москву. Для этого он принялся настраивать девчонок против Чеснокова, рассказывая им, какой тиран их продюсер и как бережно относились к своим артистам руководители, с которыми он работал раньше. Именно он убедил Славика Разметнова, что тот мешает сестре делать карьеру, чтобы выбить из колеи Дашу и сорвать запись новой песни.

Когда диск пропал, он стер запись песни из компа. Видя, как рвется в группу Елена Прянишина, сделал ее своей сообщницей и заставил отправить анонимку с фотомонтажом Манарову, чтобы тот запретил дочери петь в группе. Все еще мечтая об Оксане, он, начитавшись психологических книжек, взял на вооружение метод, который предложил и Жене Ножкиной: попытку вызвать ревность у любимого, окружив себя «соперниками». Флиртуя на глазах у Оксаны то с одной, то с другой девушкой, он с разочарованием видел, что женщина совершенно не обращает внимания на все его ухищрения, все свои силы отдает служению делу мужа. И тогда он решает уничтожить Виталия и подготавливает убийство. Но не соперника – вдруг, потеряв мужа, Оксана будет только больше его любить?! Он решил подставить Чеснокова, посадить его в тюрьму, занять его место и в группе, и в сердце Оксаны.

У каждого человека своя зона уязвимости. У Максима их оказалось целых две. Он хотел получить славу и любимую женщину, которая отказала красавцу-мужчине еще в юности. Решил прославиться: «Она пожалеет, что выбрала другого». Когда не вышло, возжелал уничтожить соперника.

Воспользовавшись сходством фигур, подобрал похожую майку и бейсболку, угнал машину Чеснокова, на ней вывез труп на бульвар, дождался собачницу, засветился перед ней, обратил на себя внимание студентки-дворника, а когда ставил машину, засек момент, когда на пробежку выйдет сосед Чеснокова и обратит внимание на такую знакомую спину. Чтобы создать себе алиби, уговорил Лену Прянишину провести с ним ночь. Подсыпав ей снотворного, спокойно ушел из дома. А влюбленную в него Свету уговорить на встречу было проще простого. Рука, вонзавшая нож в женщину, которая его любила, не дрогнула. В лице Светланы он мстил Оксане.

– Все это я сделал ради тебя! – Максим уже кричал в полный голос, глядя на Оксану больше с ненавистью, чем с любовью.

– Да нет, – я решила переключить внимание убийцы на себя, а то еще набросится на свою несостоявшуюся любовь. – Все это ты сделал, потворствуя своей гордыне.

– А тебя нужно было оставить в том подвале! – Максим действительно повернулся ко мне.

– Ну нет, это не входило в твои планы, – я не пыталась его перекричать, а спокойно смотрела в глаза. – Ты планировал и меня использовать в своей игре. И вначале тебе это даже удалось!

Как ни внимательно следила я за реакциями Куркина, его бросок на меня уловила только в последний момент и первый удар пропустила – жала на тревожную кнопку телефона. Хотя, как выяснилось, подавать условный сигнал было необязательно: прибывшие по моему звонку и слушавшие наш разговор оперативники среагировали на ситуацию мгновенно, тем более что, выходя мыть руки, я открыла дверь на лестничную клетку.

– Если слава тебя и ждет, то только за решеткой, – проговорила я вслед выводимому из квартиры преступнику, – а женщину, которая тебя действительно любила, ты погубил своими руками.

Эпилог

– Фима! Нам пора встречать гостей! – сообщила я своей лохматой подружке, вставая с лежака. Первые дни сентября выдались жаркими, не верилось, что на календаре уже начало осени. Фима подбежала ко мне, конечно же, в сопровождении Рея.

– А тебя хозяйка не будет искать? – спросила я четвероногого красавца.

Но тот только посмотрел на меня и помчался вперед, «показывая» нам дорогу к дому. Я окинула почти прощальным взглядом берег Волги, заменивший мне морские красоты: скоро я расстанусь со всей этой красотой и отправлюсь в пыльный Тарасов. Да, не получилось съездить в отпуск, но неделю безделья я себе вырвала, продлив аренду домика в Затонном. Скрашивать одиночество мне помогали Сергей со своей моторкой и Екатерина Манарова. Ее супруг щедро расплатился со мной, что и позволило мне спокойно пробездельничать неделю. Третьего дня я привозила сюда с ночевкой все семейство Лысова, моего любимого эксперта-криминалиста. Его жена Лиза и трое детей получили громадное удовольствие, вырвавшись из тесной городской квартиры. Леонид Васильевич, как всегда, принялся рассказывать мне о своих друзьях-холостяках. Пришлось пообещать обязательно встретиться с кем-нибудь из них.

А вчера позвонила Инна Воинова и сообщила, что они уже два дня, как приехали, соскучились по Фиме и горят желанием воссоединиться с любимым членом семьи. Мы договорились, что сегодня они приедут в гости, навестят заодно Манаровых и заберут Фиму.

В особняке я быстренько сложила вещи, прошлась еще раз по комнатам, отключила холодильник, повытаскивала из розеток вилки всех электроприборов. Я как раз выносила свою сумку и пакты с «приданым» Фимы в прихожую, когда позвонила Инна и сообщила, что они уже у Манаровых и ждут нас.

У соседей уже вовсю пахло шашлыком. На лужайке перед домом был накрыт стол. Инна ворчала на Воинова, державшего в руках стопку с коньяком, а тот рассказывал Катерине, как хорошо Инна водит машину и как он любит, когда за рулем жена. Радостная Фима бросилась лизаться с хозяевами. Воинов несказанно обрадовался: наконец-то жена сменит тему разговора. И действительно, Инна начала ворчать на Фиму, обвиняя ту в том, что она слишком хорошо выглядит, значит, по ним совсем не скучала и аппетита из-за этого не лишалась.

Катерина подняла тост «за дружбу и хороших людей», Слава Воинов активно ее поддержал.

Я отдавала дань второй порции шашлыка, когда прибежала Гуля и сказала, что Лена Прянишина пришла в себя и дала показания, что это Максим вывернул руль, из-за чего они врезались в троллейбус. А еще девушка рассказала, что в группе у них все нормализуется. Новая гитаристка-соло Дина Рубина вполне даже ничего, уже освоилась и сыгралась. Отмененные гастроли в соседнюю область состоятся после 20 сентября. Концерт будет начинаться посвященной Свете Измайловой песней, которую они с Женей написали, когда Гуля пряталась от отца.

К тому, чтобы конфликт поколений среди Манаровых завершился благополучно, мне тоже пришлось приложить руку. Впрочем, Георгий не сильно сопротивлялся и охотно простил любимую дочь, узнав, что виновник трагических событий в группе задержан и понесет заслуженное наказание.

Манаров в сопровождении охраны как раз подъехал к дому, когда я прощалась с развеселившейся компанией. Воиновы не желали меня отпускать, но я убеждала их, что мне необходимо сегодня вернуть ключи от особняка в агентство, но они не хотели ничего слушать. Георгий меня спас. Поздоровавшись с Инной и Славой, он дал команду наливать и тем временем отвел меня в сторону:

– Татьяна Александровна, у меня к вам просьба.

– Как можно отказать мужчине с такой улыбкой?! – улыбнулась я в ответ.

– Мой хороший друг попал в беду. Можно, я дам ему ваш телефон?

Ну вот и окончился мой отпуск.

Оглавление

Эпилог X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?