«Не будите спящую собаку»

Затянутые в перчатки пальчики Лили Маргрейв нервно теребили край юбки. Она украдкой бросила взгляд на своего собеседника, который удобно устроился напротив неё в огромном кресле, и поспешно отвела глаза в сторону.

Ей уже не раз доводилось слышать о знаменитом Эркюле Пуаро, но лишь впервые сегодня она удостоилась чести увидеть великого сыщика во плоти.

Комичная, почти неправдоподобно смешная фигура — и это сбивало её с толку. Неужто этот забавный человечек с яйцевидной головой и громадными усами мог и в самом деле творить все те чудеса, которые ему приписывала молва?! По крайней мере, сейчас он, на её взгляд, предавался совершенно детской забаве — складывал карточный домик, и Лили казалось, что он полностью погрузился в это занятие.

Воцарилось молчание. И вдруг, подняв голову, он бросил на неё острый, проницательный взгляд.

— Продолжайте, мадемуазель, умоляю вас. Может быть, вам показалось, что я отвлёкся? Это не так. Уверяю вас, я слушаю вас очень внимательно.

Пуаро продолжал складывать карты одна на одну. Девушка вернулась к своей истории, больше похожей на жестокую, страшную сказку. Она рассказывала о случившейся трагедии так спокойно и равнодушно, голос её звучал настолько отстранённо, будто бы тот ужас, что ей пришлось пережить, вытравил в её душе обычные человеческие чувства.

Наконец её рассказ подошёл к концу.

— Надеюсь, — вдруг спохватилась она, — я рассказала всё достаточно ясно.

Словно для того чтобы развеять все её сомнения, Пуаро энергично закивал головой. Потом протянул руку и одним движением превратил построенный им домик в развалины. Откинувшись назад, он поудобнее устроился в кресле, скрестил руки на груди и, уставившись в потолок, заговорил, словно подводя итог тому, что только что услышал.

— Итак, десять дней назад кем-то неизвестным был убит сэр Рубен Аствелл. Позавчера, в среду, полиция арестовала его племянника, мистера Чарльза Леверсона. Насколько мне известно, есть кое-какие факты, которые свидетельствуют против него, — поправьте меня, если я ошибусь, мадемуазель…

— Сэр Рубен в тот вечер допоздна засиделся в своём кабинете, так называемой «Башне». Он что-то писал. Мистер Леверсон вернулся домой поздно, у него был свой ключ, поэтому дверь он открыл сам. Позже дворецкий слышал, как он ссорился с дядей, в этом не было ничего странного, поскольку его комната находится как раз под «Башней». Потом раздался глухой стук, словно кто-то в ярости отшвырнул в сторону стул, послышался сдавленный крик, и всё стихло.

Дворецкий забеспокоился, ему стало не по себе. Он уже решил было встать с постели и сходить посмотреть, в чём дело, как вдруг через пару секунд услышал на лестнице шаги мистера Леверсона. Тот весело насвистывал какой-то легкомысленный мотив — судя по всему, он направлялся к себе в комнату. Поэтому дворецкий решил, что всё в порядке. Однако на следующее утро горничная обнаружила в кабинете тело сэра Рубена — он лежал возле письменного стола. Судя по всему, хозяин был убит ударом какого-то тяжёлого предмета по голове. Насколько я понимаю, дворецкий не сразу сообщил полиции о том, что ему было известно. Это ведь так естественно, не правда ли, мадемуазель?

Услышав столь неожиданное заявление, Лили Маргрейв даже вздрогнула.

— Простите? — в недоумении пробормотала она.

— Это же просто свойство человеческой натуры, не так ли? — продолжал этот непонятный коротышка. — Когда вы рассказывали мне об участниках этой драмы — о, так подробно, с такой восхитительной точностью! — вы, однако забыли, что все они — не куклы, не марионетки, а живые люди с их слабостями и страстями! Но я… я, Пуаро, всегда стараюсь докопаться до самых глубин человеческой натуры! И я сказал себе: «Этот дворецкий…» Как, кстати, его зовут?

— Парсонс.

— «Этот Парсонс, он, скорее всего, типичный представитель своего класса со всеми его предрассудками, следовательно, он будет весьма настроен против полиции с её методами и будет держать язык за зубами. Кроме того, он почти наверняка постарается не сказать ничего такого, что могло бы бросить хоть малейшую тень на одного из членов семьи. Кто угодно: бродяга, взломщик, проникший в дом грабитель, которого ненароком спугнули, — он будет держаться за любую, пусть даже самую нелепую версию». Да, преданность слуг — одна из самых интересных особенностей человеческой природы!

Сияя, он откинулся на спинку кресла.

— А в это время, — продолжал он, — полиция допрашивает каждого и все, кто был в доме, излагают свою версию случившегося, в том числе и Леверсон. Согласно его объяснениям, он вернулся домой поздно и сразу же поднялся к себе в комнату. К дяде он не поднимался.

— Да, он так и сказал.

— И никто бы никогда и не узнал, что это не так, — пробормотал Пуаро, — если бы не Парсонс. Затем в доме появляется инспектор Скотланд-Ярда… как вы сказали, мадемуазель, Миллер? Я немного его знаю. Пару раз встречались. Он один из тех, кого обычно называют хватким парнем. Настоящая ищейка! Да, я его знаю, отлично знаю! И вот этот самый инспектор Миллер, он вдруг замечает то, что ускользнуло от глаз местной полиции — а именно то, что Парсонс явно чувствует себя не в своей тарелке! Eh bien, и он принимается за Парсонса! К тому времени уже доказано, что никого постороннего не было в доме в ту самую ночь, когда убили сэра Рубена, а стало быть, убийцу следует искать среди домашних, а не на стороне. А тут перед глазами Парсонс, он расстроен, испуган, места себе не находит и в конце концов чуть ли не с радостью выкладывает свой секрет, стоит лишь чуть надавить на него. Он и так сделал всё возможное, чтобы избежать огласки, но всему есть предел. И вот инспектор Миллер терпеливо слушает Парсонса, потом задаёт один — два вопроса, а вслед за этим ему остается только провести небольшое расследование. И тогда он строит свою собственную версию, и, надо сказать, весьма и весьма основательную.

К тому же не забывайте, что в его распоряжении отпечатки окровавленных пальцев, оставленные на дверце шкафа в кабинете сэра Рубена, и принадлежат они не кому-то, а именно Чарльзу Леверсону. А тут ещё горничная вспоминает, что наутро она вылила воду из тазика в комнате мистера Чарльза и вода эта была густо окрашена кровью. О, конечно, конечно, он объяснил, что порезал руку и даже показал порез — о Боже, что за смехотворная крохотная царапина! Манжета на его сорочке оказалась застирана, но на рукаве пиджака обнаружили пятна крови. К тому же выяснилось, что он по уши в долгах. Деньги были нужны ему позарез, а после смерти сэра Рубена рассчитывал получить кругленькую сумму. Да, дело очень серьёзное, мадемуазель, очень и очень серьёзное, — Пуаро сделал выразительную паузу. — И, тем не менее, вы решили обратиться ко мне.

Лили Маргрейв с досадой передёрнула плечами.

— Я ведь уже объяснила, мсье Пуаро, меня прислала леди Аствелл!

— То есть, сами бы вы ко мне не пришли, не так ли?

Маленький человечек бросил на неё испытующий взгляд. Девушка предпочла сделать вид, что не слышит.

— Вы мне не ответили.

Лили Маргрейв вновь принялась смущённо теребить край перчатки.

— Видите ли, всё не так просто, мсье Пуаро. Мне всё время приходится помнить о леди Аствелл. Правда, я всего лишь обычная компаньонка, но миледи всегда относилась ко мне как к родной дочери или племяннице. Она была всегда так добра ко мне, и что бы я сама не думала об этом, я не собираюсь опуститься до того, чтобы обсуждать её решение. Тем более, уговаривать вас не браться за расследование этого дела только потому, что считаю его безнадёжным.

— Эркюля Пуаро уговорить попросту невозможно, — напыщенно заявил он. — Судя по тому, что вы рассказали, я делаю вывод, что это приглашение — не более чем причуда леди Аствелл. Ну, ну, не стесняйтесь, вы ведь тоже считаете её затею обычным женским сумасбродством?

— Если позволите, я…

— Говорите же, мадемуазель!

— Мне кажется, что всё это просто глупо!

— И вам это не по душе?

— Ну, мне бы не хотелось судить леди Аствелл слишком строго…

— Понимаю, — чуть слышно прошептал Пуаро. — Прекрасно вас понимаю.

Его внимательный взгляд словно приглашал её продолжать.

— Она и в самом деле милая женщина и всегда была очень добра ко мне. Но она, как бы это сказать… она совсем простая… короче, она не из этого круга! Вы не поверите, но до тех пор, пока сэр Рубен не женился на ней, она была обычной актрисой и сохранила все предрассудки и суеверия простого сословия. Если уж она что-то вбила себе в голову, всё, конец, и бесполезно даже пытаться переубедить её. Инспектор повёл себя с ней не особенно тактично, и она просто-таки закусила удила. Заявила, что даже сама мысль о том, чтобы подозревать бедняжку Чарльза кажется ей нелепой. То есть это, дескать, как раз в духе нашей полиции — вести себя по-дурацки, а потом ещё с ослиным упрямством упорствовать в своём заблуждении.

— И при этом никаких доводов, так ведь?

— Абсолютно никаких!

— Ха! Неужели в самом деле? А всё-таки?

— Я предупреждала её, — сказала Лили, — что она поставит себя в глупое положение, если обратится к вам, не имея ничего, кроме собственных, ничем не подкреплённых убеждений.

— Так вы её предупреждали? — переспросил Пуаро. — Неужели? Забавно!

Пуаро бросил на девушку быстрый оценивающий взгляд, моментально заметив и явно сшитый у хорошего портного элегантный чёрный костюм, изящно отделанный у ворота белым кружевом, и дорогую блузку из китайского крепдешина, и крохотную модную шляпку. Во всём её облике чувствовался неповторимый налёт элегантности. Пуаро успел оценить и очаровательное личико девушки с небольшим упрямым подбородком и тёмно-синие глаза, опушенные длинными ресницами. Неожиданно он почувствовал, что отношение его изменилось, теперь он и сам был сильно заинтересован, но не столько в самом деле, сколько в сидевшей перед ним девушке.

— Насколько я могу судить, мадемуазель, с леди Аствелл порой бывает трудно поладить — милейшая леди взбалмошна, капризна и всё такое?

Лили Маргрейв с подавленным видом кивнула.

— Вы попали в самую точку. Она, как я уже сказала, очень добра. Но спорить с ней совершенно невозможно — она попросту не слушает никаких доводов.

— Может быть, она сама кого-нибудь подозревает? — предположил Пуаро, хотя и совершенно безосновательно.

— Именно так, мсье Пуаро, — воскликнула с жаром Лили. — Почему-то она с первого взгляда невзлюбила беднягу-секретаря покойного сэра Рубена. Твердит с утра до ночи, что, дескать, знает, кто это сделал на самом деле. А между тем уже доказано, что у бедного мистера Оуэна Трефузиса попросту не было ни малейшей возможности совершить убийство.

— И у неё нет никаких оснований подозревать его?

— Конечно же, нет, ни малейших! Это всё её так называемая женская интуиция.

Лили Масгрейв даже не пыталась скрыть презрение.

— Из этого следует, мадемуазель, — улыбнулся Пуаро, — что сами вы не верите в подобную чушь?

— Это и в самом деле чушь! — фыркнула Лили.

— Ах, женщины, женщины! — пробормотал Пуаро. — Они считают интуицию тем особым даром, которым Господу было угодно наградить их. Но даже если интуиция и подсказывает им правильное решение, в девяти случаях из десяти они дают ему абсолютно неверное толкование.

— Понимаю, — кивнула Лили. — Но я ведь уже описала вам, что за человек леди Аствелл. Переубедить ее? Бесполезно, нечего и пытаться.

— Итак, мадемуазель, я делаю вывод, что вы, здравомыслящая и рассудительная девушка, пришли ко мне, выполняя волю вашей хозяйки, и сумели правильно описать сложившуюся ситуацию.

Что-то в его голосе заставило её насторожиться. Лили украдкой бросила в его сторону опасливый взгляд.

— Конечно, — с извиняющимся видом кивнула она. — Я знаю, как вы загружены работой.

— Вы мне льстите, мадемуазель, — сказал Пуаро. — Но если говорить начистоту — да, так оно и есть, в настоящее время у меня на руках сразу несколько дел…

— Я так и думала, — вставая, сказала Лили. — Что ж, простите, что отняла у вас столько времени. Я так и передам леди Аствелл.

— Вы куда-то торопитесь, мадемуазель? Прошу вас, задержитесь на минутку.

Он увидел, как краска выступила у неё на щеках и внезапно схлынула вновь. Медленно и неохотно она опустилась на стул.

— Вы слишком нетерпеливы, мадемуазель, — укоризненно сказал Пуаро. — Вам следовало бы быть снисходительной к такому старому человеку — людям моего возраста свойственно медленно принимать решения. Вы меня не так поняли, мадемуазель. Я ведь не говорил, что не возьмусь за это дело.

— Так, значит, вы согласны взяться за это дело? — невозмутимо спросила она.

В голосе её не слышалось ни малейшего волнения. Девушка даже не смотрела на Пуаро, она опустила голову и поэтому не заметила испытующего взгляда, которым он окинул её.

— Передайте леди Аствелл, что я целиком и полностью в её распоряжении. Я приеду в… Мон-Репо, кажется? — к вечеру.

Пуаро поднялся, девушка тоже.

— Я… я скажу ей. С вашей стороны это очень любезно, мсье Пуаро. Только, боюсь, очень скоро вы поймёте, что только зря потратили время, гоняясь за призраком.

Со старомодной галантностью он проводил её к выходу. Затем вернулся в кабинет и глубоко задумался, сдвинув брови. Кивнув пару раз головой, он направился к двери и, приоткрыв её, окликнул слугу.

— Мой добрый Джордж, прошу тебя, собери мой саквояж. Сегодня вечером я отправляюсь за город.

— Очень хорошо, сэр, — кивнул Джордж.

Это был вылитый англичанин — долговязый, худощавый и невозмутимый.

— Эта молодая девушка — весьма любопытная личность, Джордж, — сообщил слуге Пуаро, вновь опускаясь в кресло и закуривая крохотную папироску. — Особенно, учитывая, насколько она умна и тактична. Обратиться к кому-нибудь с просьбой что-то сделать и при этом дать понять, что делать этого ни в коем случае не стоит, — довольно деликатная задача. Тут требуется тонкий подход. Я бы даже сказал, некоторая хитрость. Она очень ловка — о, весьма ловка! — но Пуаро — старый лис, его на мякине не проведёшь!

— Вы это всегда говорите, сэр.

— И не о секретаре она печётся, — продолжал Пуаро. — Ей всё равно, что леди Аствелл подозревает его. Нет, тут замешан кто-то ещё. Его-то она и старается защитить, и при этом она боится, как бы кто-нибудь не потревожил спящих собак. А я, мой добрый Джордж, как раз и собираюсь это сделать. Больше того, я намерен заставить их кинуться по следу! Похоже, там происходит настоящая драма, в Мон-Репо. Драма человеческих страстей, и это как раз и привлекает меня! Да, она была очень осторожна, очень хитра, эта малышка, но всё-таки недостаточно хитра, чтобы провести меня. Интересно… интересно, что же там произошло на самом деле?

В напряжённую тишину, которая воцарилась в комнате вслед за этими словами, вдруг ворвался извиняющийся голос Джорджа:

— Паковать вечерний костюм, сэр?

Пуаро взглянул на него с немым упреком.

— Всегда только о деле, Джордж. Идеальный слуга! Нет, ты просто неоценим!

Лондонский поезд 4:55 остановился на платформе Эбботс Кросс, и на платформе во всём своём великолепии — безукоризненно элегантном костюме и с напомаженными усами, торчащими, словно стрелки огромных часов, — появился Пуаро. Он уже двинулся к выходу. Но через мгновение его перехватил рослый шофёр.

— Мистер Пуаро?

Крохотный человечек непринуждённо кивнул головой.

— Да, это я.

— Прошу за мной, сэр.

Он широко распахнул перед ним дверцу огромного «роллс-ройса».

Не прошло и трёх минут, как машина остановилась возле дома. Шофёр поспешно обежал вокруг лимузина и распахнул перед ним дверь. Пуаро вышел и огляделся. У открытой настежь парадной двери уже ждал дворецкий.

Прежде чем войти, Пуаро окинул особняк внимательным взглядом и, одобрительно кивнув, последовал за дворецким. Дом был большой, выстроенный из тёмно-красного кирпича, — правда, с виду он казался немного тяжеловесным, но в нём была своеобразная красота. Даже на первый взгляд он выглядел удобным и надёжным.

Пуаро вошёл в холл. Дворецкий с почтительным видом помог ему снять пальто и шляпу, а потом пробормотал тем любезным и вместе с тем невозмутимым тоном, который отличает отменно вышколенного слугу:

— Её милость ожидает вас, сэр.

Вслед за важным дворецким Пуаро последовал наверх по лестнице, устланной богатыми коврами. Это, подумал Пуаро, вне всякого сомнения, Парсонс — таким и должен быть дворецкий из хорошего дома — величавый, невозмутимый, с безупречными манерами. Поднявшись по лестнице, они повернули направо по коридору и оказались в небольшой приёмной, куда выходили двери ещё двух комнат. Открыв одну из них, Парсонс провозгласил:

— Мистер Пуаро, миледи.

Комната была небольшая, сплошь заставленная мебелью и заваленная всякими женскими пустячками и изысканными безделушками. С дивана поднялась одетая в чёрное женщина и быстрыми шагами направилась к Пуаро.

— Мсье Пуаро, — произнесла она, протягивая руку. Её взгляд стремительно обежал с ног до головы его франтоватую фигуру. На мгновение она замерла, не обращая ни малейшего внимания на склонившегося к её руке Пуаро, и вдруг, крепко стиснув его пальцы, восторженно воскликнула:

— Я верю в людей маленького роста! Они всегда такие умные!

— По всей вероятности, — усмехнулся Пуаро, — инспектор Миллер довольно высокого роста?

— Напыщенный, самодовольный осёл! — фыркнула леди Аствелл. — Садитесь, мсье Пуаро. Вот тут, рядом со мной. Вам удобно?

Она указала ему на диван.

— Лили только что на голове не стояла, чтобы уговорить меня не посылать за вами. Но я не для того дожила до своих лет, чтобы не уметь пользоваться собственными мозгами!

— Довольно редкое замечание, — пробормотал он, послушно последовав за ней.

Леди Аствелл удобно устроилась среди подушек и повернулась к нему лицом.

— Лили — славная девочка, — сказала она. — Но самоуверенная — считает, что знает всё на свете, а, как я уже не раз убеждалась, именно люди подобного склада часто допускают ошибки. Я не так уж умна, мсье Пуаро, да и никогда не отличалась особым умом, но не раз бывало так, что куда более умные люди садились в калошу, в то время как я оказывалась права. Я верю в интуицию. Вы хотели бы услышать от меня, кто убийца? Да или нет, мистер Пуаро? Женщина — она всегда чувствует!

— А мисс Маргрейв знает?

— Что она рассказала вам? — резко бросила леди Аствелл.

— Только голые факты — ничего больше.

— Факты? О, конечно, и все они, как один, свидетельствуют против Чарльза. Но говорю вам, мсье Пуаро, он не убивал! Я знаю, что он этого не делал!

Она говорила с обезоруживающей искренностью и прямотой.

— Вы совершенно уверены в этом, леди Аствелл?

— Это Трефузис убил моего мужа, мистер Пуаро. Я ни одной минуты в этом не сомневаюсь

— Почему?

— Почему он его убил? Или почему я в этом убеждена? Говорю вам, я это знаю! Хотите верьте, хотите нет, но раз уж я уверена, буду стоять насмерть и всё тут! Такой уж я человек!

— Скажите, а мистер Трефузис что-нибудь унаследовал после смерти сэра Рубена?

— Ни пенса, — коротко буркнула леди Аствелл. — Мой дорогой Рубен не любил его и не доверял ему. И то, что он оставил это ничтожество с носом, лучшее тому доказательство!

— Он давно служил у сэра Рубена?

— Почти девять лет.

— Долгий срок, — задумчиво сказал Пуаро, — очень долгий, чтобы служить одному человеку. Наверное, этот мистер Трефузис хорошо изучил все привычки своего шефа?

Леди Аствелл подозрительно вскинула брови.

— На что это вы намекаете? По-вашему, это должно иметь какое-то отношение к убийству?

— Так, одна маленькая идея, — хмыкнул Пуаро. — Ничего особенного, по крайней мере пока. Просто одна маленькая, но очень любопытная мыслишка относительно психологии людей, вынужденных находиться в услужении.

Леди Аствелл продолжала удивлённо разглядывать его.

— Вы ведь и в самом деле очень умный, не так ли? — наконец спросила она. В голосе её появилась нотка сомнения. — По крайней мере, я так слышала.

Эркюль Пуаро расхохотался, но было заметно, что он польщен.

— Может быть, и вы, мадам, в скором времени удостоите меня подобным же комплиментом. Но давайте всё-таки вернемся к мотиву этого злосчастного убийства. Расскажите мне обо всех, кто в это время находился в доме. Я хочу сказать, когда произошла трагедия.

— Здесь был Чарльз, разумеется.

— Он ведь племянник вашего мужа, мадам, а не ваш, я угадал?

— Да, Чарльз — единственный сын сестры Рубена. Она вышла замуж за довольно состоятельного человека, но потом случился один из этих ужасных финансовых кризисов — так ведь часто бывает в мире бизнеса — и он всё потерял и вскоре умер, а вслед за ним и его жена. С тех самых пор Чарльз жил с нами. Когда разразилось несчастье, ему было года двадцать три, он собирался со временем стать адвокатом. Но потом он потерял сначала отца, потом мать, и Рубен взял его к нам. С тех пор он работал у мужа.

— Он трудолюбив, ваш Чарльз?

— Нравятся мне люди, которые не виляют, а сразу берут быка за рога! — одобрительно кивнула леди Аствелл. — Нет, он порядочный лоботряс, наш Чарльз, и в этом-то вся и беда! Увы, именно из его небрежности у него всё время возникали ссоры с мужем. Не думайте, что я оправдываю бедного Рубена — порой с ним так трудно было иметь дело! Я сто раз говорила ему, вспомни, дескать, какой ты сам был в молодости! Да, мсье Пуаро, в те времена он был совсем другим человеком.

Леди Аствелл, погрузившись в воспоминания молодости, испустила долгий вздох.

— Времена меняются, миледи, и мы меняемся вместе с ними, — мягко сказал Пуаро. — Такова жизнь.

— Может быть, — протянула леди Аствелл. И с торжествующим видом добавила: — А вот со мной он никогда не был груб. Ну, а если иногда и случалось, так потом он так искренне переживал, бедняжка! Ах, милый, дорогой Рубен!

— С ним бывало нелегко? — спросил Пуаро.

— Я всегда умела с ним управляться, — заявила леди Аствелл с видом бесстрашной укротительницы львов. — Правда, иной раз бывало трудновато, особенно когда он выходил из себя и распекал слуг… знаете, к ним ведь нужен особый подход, а бедняжке Рубену это и в голову не приходило.

— Скажите, леди Аствелл, а кому сэр Рубен завещал все свои деньги?

— Половину мне, а половину — Чарльзу, — не задумываясь, ответила леди Аствелл. — Конечно, юристы наговорят с три короба, чтобы заморочить вам голову, но по сути так оно и есть.

Пуаро задумчиво кивнул.

— Понятно… понятно, — пробормотал он. — А теперь, леди Аствелл, если вас не затруднит, пожалуйста, расскажите мне о тех, кто в то время был в доме, только поподробнее. Насколько я понимаю, кроме вас с сэром Рубеном, в тот вечер здесь был его племянник мистер Чарльз Леверсон, а так же секретарь вашего мужа мистер Оуэн Трефузис. Да, и конечно, мисс Лили Маргрейв. Мне бы хотелось узнать немного больше об этой милой девушке, вашей компаньонке.

— Вас интересует, что я думаю о Лили?

— Да. Скажите, давно она у вас?

— Около года, наверное. Знаете, до Лили у меня перебывало множество компаньонок, но все они были просто кошмарные создания — так порой действовали мне на нервы! Лили совсем не похожа на них. Она очень деликатна, у неё бездна здравого смысла, да и притом она очаровательна. А мне нравится видеть вокруг юность и красоту. Знаете, мсье Пуаро, я странная женщина: могу с первого взгляда сказать, придётся мне человек по душе или нет. И вот как только я увидела эту девушку, тут же сказала себе: «Это то, что мне нужно!»

— Она явилась по рекомендации кто-нибудь из ваших друзей?

— Нет, по-моему, она откликнулась на объявление в газете. Да… именно так.

— А вам известно что-нибудь о её родителях? Откуда она?

— Насколько мне известно, её семья сейчас где-то в Индии. Если честно, я особенно не расспрашивала. Но ведь с первого взгляда видно, что Лили настоящая леди. Вы согласны, мсье Пуаро?

— О конечно, конечно!

— Что касается меня, — невозмутимо заявила леди Аствелл, — то я и сама не из благородных. Я об этом не забываю, да и слуги это знают. Но я не скупа и не мелочна. И с первого взгляда могу отличить первоклассный товар. Никто не смог бы заменить мне Лили. Ей Богу, эта девочка мне словно родная дочь, мсье Пуаро, уж вы мне поверьте!

Пуаро протянул руку и в задумчивости принялся передвигать с места на места стоявшие на столе безделушки.

— Скажите, миледи, а сэр Рубен разделял ваши чувства к Лили? — спросил он.

Хотя взгляд его был прикован к изящным вещицам, но от него не укрылась маленькая пауза, которую сделала леди Аствелл, прежде чем ответить.

— Ну, у мужчин ведь всё по-другому. Впрочем, они… они прекрасно ладили между собой.

— Благодарю вас, мадам, — сказал Пуаро, с трудом скрывая лукавую усмешку.

— Значит, кроме них, в ту ночь в доме никого не было? — продолжал он. — Я, конечно, не считаю слуг.

— Нет, нет, я совсем забыла про Виктора.

— Виктора?

— Да. Это брат покойного мужа — они были деловыми партнерами.

— Он обычно живет с вами?

— Упаси, Бог, мсье Пуаро! Виктор просто приехал погостить. Последние несколько лет он провёл в Западной Африке.

— В Западной Африке, значит… — задумчиво пробормотал Пуаро.

Он уже успел понять, что леди Аствелл, стоит только дать ей возможность, с радостью выболтает всё, что ей известно, — вплоть до мельчайших деталей.

— Говорят, что это восхитительная страна. Но лично мне кажется, что тамошний климат плохо влияет на мужчин. Они слишком много пьют и под конец становятся совсем дикими и неуравновешенными. Конечно, Аствеллов ангелами не назовёшь, да и характером их Бог не обидел, но, когда Виктор вернулся из Африки, мы были просто в шоке. Вы не поверите, но раза два он напугал даже меня!

— А интересно, мисс Маргрейв он тоже пугал? — мягко спросил Пуаро.

— Лили? О, право, не знаю. Да ведь он её почти не видел.

Черкнув несколько слов в записной книжке, Пуаро вложил ручку вовнутрь и сунул книжку в карман.

— Благодарю вас, леди Аствелл. Если вы позволите, я хотел бы побеседовать с Парсонсом.

— Позвать его сюда?

Рука её уже потянулась к звонку, но Пуаро быстро запротестовал.

— Нет, нет, тысячу раз нет! Лучше я сам пойду к нему.

— Если вы считаете, что так будет лучше…

По её разочарованному лицу было заметно, что леди весьма огорчена тем, что не будет присутствовать при этом. Чтобы не разочаровать её, Пуаро тут же напустил на себя таинственный вид.

— Это крайне важно, — многозначительно приподняв брови, прошипел он и упорхнул, оставив поражённую до глубины души леди Аствелл.

Он нашёл Парсонса внизу, в буфетной — тот старательно полировал столовое серебро. Пуаро приступил к делу, отвесив дворецкому комичный поклон.

— Позвольте представиться, — сказал он. — Я — частный детектив.

— Да, сэр, — уронил Парсонс. — Нам уже сообщили.

Тон его был почтительным, но сдержанным.

— За мной послала леди Аствелл, — продолжал Пуаро. — Она не удовлетворена тем, как движется расследование, нет, она решительно не удовлетворена.

— Я слышал, как её милость несколько раз говорила об этом, — поддакнул Парсонс.

— Тогда, значит, — кивнул Пуаро, — я могу лишь подтвердить это! Да? Отлично, следовательно, не смысла ходить вокруг да около. Если вы не возражаете, давайте пройдём в вашу комнату. Я бы хотел, чтобы вы ещё раз рассказали мне обо всём, что слышали в ночь, когда произошло убийство.

Комната дворецкого находилась на первом этаже, она примыкала к помещению, где жили остальные слуги. Окна в комнате были зарешёчены, в углу виднелась дверь, ведущая в кладовку. Парсонс уселся на узкую кровать.

— Я вернулся около одиннадцати, сэр. Мисс Маргрейв к этому времени уже отправилась к себе, а леди Аствелл с сэром Рубеном оставались у него в кабинете, в «Башне».

— Так леди Аствелл оставалась с сэром Рубеном? Понятно… Продолжайте, прошу вас.

— Видите ли, сэр, «Башня» расположена как раз над моей комнатой. Если в ней кто-то разговаривает, до меня доносится шум голосов. Конечно, разобрать, что говорят, невозможно. Заснул я, должно быть, около половины двенадцатого. Было почти двенадцать, когда меня разбудил шум открывшейся парадной двери, и я сообразил, что пришёл мистер Леверсон. Потом я услышал над головой шаги, а вскоре после этого — и голос мистера Леверсона. Я понял, что он разговаривает с сэром Рубеном.

К тому времени мне уже было совершенно ясно, что молодой мистер Леверсон был… как бы это сказать, не то чтобы совершенно пьян, но довольно сильно на взводе. При этом он был сильно возбуждён и вёл себя несколько шумно. Я слышал, как он кричал на своего дядю. Мне даже пару раз удалось разобрать несколько слов, но этого было мало, чтобы понять, о чём идет речь. А потом я вдруг услышал чей-то испуганный крик, а потом что-то тяжёлое упало на пол.

Наступило молчание, и вдруг Парсонс задумчиво повторил:

— Что-то очень тяжёлое, — значительно сказал он.

— Если я не ошибаюсь, обычно в романах пишут так: «Что-то упало с глухим стуком»! — пробормотал Пуаро.

— Может быть, и так, сэр, — вспыхнул Парсонс, — но я бы сказал, что это был звук, как будто упал какой-то тяжёлый предмет.

— Тысяча извинений, — расшаркался Пуаро.

— Всё в порядке, сэр. После этого удара вдруг наступила тишина. И вслед за этим я услышал голос мистера Леверсона, услышал очень ясно, как будто он стоял рядом. Он вдруг испуганно взвизгнул: «Боже мой!» — вот так, сэр, — «Боже мой!»

Парсонс, который вначале рассказывал довольно неохотно, сейчас, как видно, получал немалое удовольствие, пересказывая события той ночи. По его лицу было заметно, что он чрезвычайно горд, что оказался в самом центре событий. Пуаро постарался его не разочаровать.

— Mon Dieu! — округлив глаза, пробормотал он. — Что вам, должно быть, пришлось испытать!

— Да, сэр, в самом деле! — вздохнул Парсонс. — Вы это очень точно подметили! Правда, тогда-то я ничего плохого не подумал. Конечно, мне вначале пришло в голову, что надо бы подняться наверх и посмотреть, всё ли в порядке. Но когда я встал, чтобы зажечь свет, то, к сожалению, в темноте наткнулся на стул и он полетел на пол.

Я приоткрыл дверь, прошёл через помещение слуг и открыл дверь, которая выходит на заднюю лестницу, а уж она ведёт наверх в кабинет сэра Рубена. Там я замешкался, сэр, — просто не знал, что делать, и вдруг услышал, как наверху мистер Леверсон так, знаете ли, добродушно, как ни в чём не бывало, сказал: «К счастью, ничего страшного», — вот как он сказал, сэр, а потом добавил: «Спокойной ночи!» — и потом я услышал, как он, насвистывая, направился к себе.

— Конечно, после этого я решил, что всё в порядке, и вернулся в постель. Кто-то всего-навсего свалил стул, вот и всё, сообразил я. Вот вы сами подумайте, сэр, ну разве ж мог я догадаться, что бедный сэр Рубен убит, ежели сам слышал, как мистер Леверсон пожелал ему «спокойной ночи» и всё такое!?

— А вы уверены, что слышали голос именно мистера Леверсона?

Парсонс с какой-то жалостью взглянул на комичного маленького бельгийца, и Пуаро стало совершенно ясно, что раз уж дворецкий пришёл к этому мнению, то будет стоять насмерть.

— Вы хотели бы узнать ещё что-нибудь, сэр?

— Только одно, — сказал Пуаро. — Вам нравится мистер Леверсон?

— Я… прошу прощения, сэр?

— Да ведь это очень просто. Вам самому нравится мистер Леверсон? Он вам по душе?

Похоже, Парсонс был в замешательстве.

— Ну, если вас интересует мнение прислуги… — смущённо начал он.

— Прошу вас, — подбодрил дворецкого Пуаро, — говорите, как вам удобнее!

— В общем, мы считаем мистера Леверсона весьма приятным молодым джентльменом, но, как бы это выразиться… не слишком разумным, если вы понимаете, что я хочу сказать.

— Ага! — глубокомысленно изрёк Пуаро. — А знаете ли, Парсонс, я ведь тоже пришёл к тому же мнению, хотя ни разу в жизни не видел мистера Леверсона!

— Да, сэр, понимаю.

— А что вы думаете… прошу прощения, каково мнение прислуги о секретаре сэра Рубена?

— Очень спокойный, тихий джентльмен, сэр. Всегда беспокоится о том, чтобы никому, не дай Бог, не помешать.

— Точно! — пробормотал Пуаро.

Дворецкий смущённо кашлянул.

— Её милость, — пробормотал он, — иногда бывает чересчур поспешна в своих суждениях.

— Так, значит, вся прислуга придерживается мнения, что убийство совершил молодой мистер Леверсон?

— Ни одному из нас не по душе думать такое о мистере Леверсоне, — заявил Парсонс. — Мы… если уж говорить начистоту, то нам кажется, что у него попросту кишка тонка, чтобы совершить такое страшное дело.

— Но ведь у него довольно вспыльчивый характер, разве не так? — удивился Пуаро.

Парсонс доверительно склонился к нему.

— А уж коли вам так хочется знать, у кого в этом доме самый вспыльчивый нрав, то…

Пуаро перебил его.

— Ну, ну это-то как раз довольно просто! — воскликнул он. — А я бы хотел знать совсем другое — у кого в этом доме самый покладистый характер?

Парсонс вытаращил глаза и, приоткрыв от удивления рот, уставился на Пуаро.

Пуаро решил, что нет смысла больше тратить времени на дворецкого. Отвесив ему ещё один комичный поклон, он покинул комнату и прямиком направился в просторный холл Мон-Репо. Здесь он несколько минут постоял в задумчивости, склонив набок голову, словно забавная маленькая пичужка, а потом, услышав едва заметный звук, бесшумно направился к одной из дверей, которые вели в комнаты.

Он замер в дверях, настороженно озираясь по сторонам. Перед ним было нечто вроде небольшой библиотеки. За огромным письменным столом в дальнем её конце сидел худощавый, бледный молодой человек и что-то торопливо писал. Щёки у него были болезненно впалые, на носу красовались очки.

Какое-то время Пуаро незаметно наблюдал за ним, а потом, весьма натурально кашлянув, прервал тишину.

Молодой человек за столом перестал писать и поднял голову. Похоже, он не испугался, но на лице его при виде Пуаро отразилось некоторое замешательство.

Тот бочком вошёл и отвесил свой обычный поклон.

— Я имею честь говорить с мистером Оуэном Трефузисом, не так ли? Ах, простите, меня зовут Пуаро, Эркюль Пуаро. Возможно, вам знакомо это имя?

— О-о-о, да… да, конечно! — вспыхнул молодой человек.

Пуаро внимательно рассматривал его.

На вид Оуэну Трефузису можно было дать года тридцать три, и детектив с первого же взгляда понял, почему никто не принял всерьёз обвинение, выдвинутое леди Аствелл против несчастного секретаря. Перед ним сидел сдержанный, чрезвычайно учтивый молодой человек, на вид кроткий как овца. По всему было ясно, что это как раз тот тип человеческого существа, которому при случае можно безнаказанно дать пинка. Пуаро не сомневался ни минуту, что злополучный секретарь не из тех, кто может выйти из себя, вспылить или хотя бы дать понять, что ему что-то неприятно.

— Насколько я знаю, за вами посылала леди Аствелл, — пробормотал тот. — Она не раз упоминала, что собирается это сделать. Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Он был чрезвычайно вежлив, однако без малейшего подобострастия. Усевшись в предложенное ему кресло, Пуаро мягко сказал:

— А леди Аствелл когда-нибудь упоминала при вас о своих подозрениях?

По губам Оуэна Трефузиса скользнула лёгкая улыбка.

— Насколько я знаю, — ответил он, — подозревает она как раз меня. Глупо, конечно, это, но так оно и есть. С тех пор, как убили сэра Рубена, она и изо всех сил старается меня не замечать, а стоит нам случайно столкнуться в коридоре, так она прижимается к стене, чтобы случайно не коснуться меня, будто я прокажённый.

Он говорил абсолютно естественно. В голосе его не было обиды, скорее печальная ирония. Пуаро сочувственно покивал.

— По правде сказать, — пробормотал он, — примерно то же самое она сказала и мне. Конечно, спорить с ней я не стал. Признаюсь вам откровенно, у меня такое правило — никогда не спорить с дамами. Вы же понимаете, это пустая трата времени.

— Абсолютно с вами согласен.

— Я сказал: «Да, миледи! Совершенно согласен с вами, миледи! Конечно, миледи!» — простые, ничего не значащие слова, но женщине всегда приятно это слышать. И после этого приступил к расследованию, хотя невозможно представить, чтобы кто-то, кроме злополучного мистера Леверсона, мог совершить это ужасное преступление. Однако все мы знаем такие случаи, когда нечто абсолютно невероятное на первый глаз тем не менее оказывалось правдой.

— Я всё прекрасно понимаю, — сказал секретарь. — Прошу вас, не стесняйтесь, считайте, что я в вашем распоряжении

— Bon[1], — кивнул Пуаро. — Так, значит, мы поняли друг друга. А теперь, прошу вас, давайте вернёмся к событиям того самого вечера. Лучше всего начать с обеда.

— Как вы уже знаете, Леверсона за столом не было, — начал секретарь. — Накануне молодой человек довольно сильно повздорил с дядей и отправился обедать в Гольф-клуб. Из-за этого сэр Рубен расстроился и за обедом был сильно не в духе.

— Он не очень-то церемонился с остальными, этот мсье, — Пуаро деликатно кашлянул.

Трефузис с горечью рассмеялся.

— О, это ещё слабо сказано! Я проработал с ним больше девяти лет и, можно сказать, знал его наизусть. Знаете, мсье Пуаро, с ним было не просто поладить. Характер у него был не сахар. А порой он, словно избалованный ребёнок, впадал в истерику и мог поругаться с кем угодно из-за какой-нибудь ерунды. Но со временем я привык и перестал обращать внимания на его выходки. Просто делал вид, что ничего не произошло. Ведь на самом деле сэр Рубен был совсем не злой человек, но иногда вёл себя как полный идиот и мог вывести из себя кого угодно. Самое лучшее было просто не обращать на него внимания.

— А другие в этом случае вели себя так же?

Трефузис передёрнул плечами.

— Леди Аствелл и сама обожала поскандалить от души, — неохотно сказал он. — Она ни чуточки не боялась сэра Рубена, всегда перечила ему, где могла, и высказывала, что она о нём думает, нимало не стесняясь в выражениях. На следующий день они охотно мирились и, хотите верьте — хотите нет, а сэр Рубен был искренне предан ей.

— А в тот вечер они тоже поссорились?

Секретарь покосился на него, немного помешкал, а потом сказал:

— По-моему, да. А почему вы спрашиваете?

— Так, небольшая идея, ничего больше.

— Конечно, я не уверен, — объяснил секретарь, — но у меня сложилось впечатление, что оба они были сильно не в духе.

Пуаро предпочёл оставить эту тему.

— Кто ещё был за обедом?

— Мисс Маргрейв, мистер Виктор Аствелл и я.

— А что было после обеда?

— Мы перешли в гостиную. Сэр Рубен не пошёл с нами. Но минут десять спустя он примчался вниз и устроил мне головомойку из-за какой-то пустячной ошибки в письме. Я поднялся с ним наверх и всё быстро исправил. Потом вошёл мистер Виктор Аствелл и заявил, что ему срочно нужно что-то обсудить с братом. Поэтому я ушёл и присоединился к дамам в гостиной.

Прошло около четверти часа, и я услышал, как в его кабинете неистово зазвенел колокольчик. Пришёл Парсонс и сказал, что мне следует немедленно подняться к сэру Рубену. На пороге я столкнулся с Виктором Аствеллом, он вылетел оттуда как ошпаренный, чуть с ног меня не сбил. У него характер ещё почище, чем у сэра Рубена. Мне показалось, что он меня попросту не заметил.

— А сэр Рубен как-нибудь это объяснил?

— Нет. Пожал плечами и бросил: «Виктор совершенно ненормальный! В один прекрасный день он просто прикончит кого-нибудь в припадке бешенства!»

— Ага, — хмыкнул Пуаро. — А у вас есть какие-нибудь соображения на этот счёт? Например, что послужило причиной ссоры?

— Понятия не имею.

Вскинув голову, Пуаро внимательно посмотрел на секретаря — уж слишком поспешно тот ответил на последний вопрос. Поэтому у него мелькнула мысль, что Трефузис мог бы сказать гораздо больше, если бы захотел. Но, как и прежде, он предпочёл не настаивать.

— А что было потом? Продолжайте, прошу вас!

— Мы с сэром Рубеном поработали ещё около получаса. Примерно в 11 часов пришла леди Аствелл, и сэр Рубен отпустил меня.

— И вы ушли?

— Конечно.

— А вы случайно не знаете, сколько она там оставалась?

— Понятия не имею. Её комната на первом этаже, а моя — на втором, так что, как видите, я никак не мог услышать, когда она поднялась к себе.

— Понятно.

Пуаро задумчиво кивнул головой и вскочил на ноги.

— А теперь, мсье, будьте добры, проводите меня в «Башню».

Он отправился вслед за секретарём по широкой лестнице на второй этаж. Там Трефузис свернул в коридор. В конце его за тяжёлыми портьерами скрывалась площадка задней лестницы, которой обычно пользовалась прислуга, и крохотный коридорчик, заканчивающийся запертой дверью. Секретарь отпер её, и они с Пуаро оказались на том самом месте, где совсем недавно разыгралась трагедия.

Хотя на самом деле комната была не очень большой, но казалась просторнее из-за необыкновенно высоких потолков. Стены её украшали развешанные тут и там старинные мечи и причудливой формы дротики, столы вокруг были сплошь заставлены всякими экзотическими безделушками. В дальнем её конце, возле самого окна, стоял массивный письменный стол. Пуаро пересёк комнату и остановился перед ним.

— Значит, здесь и нашли сэра Рубена?

Трефузис молча кивнул.

— Я так понимаю, удар был нанесён сзади?

Ответом снова послужил молчаливый кивок.

— Скорее всего, — объяснил он, — убийца воспользовался одной из этих вещиц, возможно, дубинкой, которых тут немало. Жутко тяжёлая штука. Должно быть, смерть наступила практически мгновенно.

— Что наводит на мысль, что преступление вряд ли планировалось заранее. Вероятнее всего, разразилась ссора, и убийца в приступе ярости обрушил дубинку на ничего не подозревающую жертву.

— Да, и это не снимает вину с бедняги Леверсона.

— Тело лежало на столе, когда его обнаружили?

— Нет, сэр Рубен соскользнул на пол. Там его и нашли.

— Вот оно как? — пробормотал Пуаро. — Любопытно.

— Почему? — не понял секретарь.

— А вот хотя бы взгляните на это.

И Пуаро торжествующе указал на большое, уродливое пятно, испачкавшее полированную поверхность стола.

— Насколько я понимаю, это кровь, мой друг!

— Она могла брызнуть сюда, — пожал плечами секретарь, — или капнуть с тела, когда его уносили.

— Очень может быть, очень может быть, — задумчиво пробормотал Пуаро. — А теперь скажите, сюда ведёт только эта дверь?

— Нет. Вот тут есть ещё одна лестница.

Трефузис отдернул тяжёлую портьеру, висевшую в углу, — за ней виднелась узенькая винтовая лестница, уходившая куда-то вверх.

— Вначале этот дом и «Башню» выстроили для одного астронома. Лестница ведёт на самый верх «Башни», где раньше стоял телескоп. Но обычно сэр Рубен использовал верхнюю комнатку как спальню в те дни, когда засиживался допоздна.

Пуаро с ловкостью кошки вскарабкался по ступенькам наверх. Крохотная комнатка наверху была обставлена очень просто. В ней почти не было мебели, стояла только узкая раскладная кровать, стул и туалетный столик. Пуаро, убедившись, что из неё нет другого выхода, снова спустился в кабинет, где его терпеливо поджидал Трефузис.

— А вы слышали, как входил мистер Леверсон? — спросил он.

Секретарь покачал головой.

— Думаю, я тогда уже крепко спал.

Пуаро кивнул. Потом ещё раз очень медленно обошёл всю комнату.

— Ну, хорошо, — наконец вздохнул он. — Думаю, мы вряд ли найдём здесь что-нибудь интересное. Впрочем, могу я попросить вас задёрнуть портьеры?

Трефузис послушно задёрнул тяжёлые портьеры, плотно закрывавшие окно. Пуаро щёлкнул выключателем, и на потолке загорелась большая люстра с алебастровым абажуром.

— А настольная лампа здесь есть? — спросил он.

Вместо ответа секретарь щёлкнул выключателем, и стоявшая на столе небольшая настольная лампа под зелёным абажуром загорелась мягким светом. Пуаро выключил верхний свет, потом зажёг и снова выключил.

— Ну вот и всё. Я закончил, благодарю вас.

— Обед в половине восьмого, — предупредил секретарь.

— Весьма вам признателен, мистер Трефузис, за вашу любезность.

— Не стоит.

Пуаро, погрузившись в свои мысли, побрёл по коридору, направляясь в предназначенную ему комнату. Невозмутимый Джордж уже был там, распаковывая и раскладывая по местам вещи своего хозяина.

— Мой добрый Джордж, — сказал Пуаро. — Насколько мне известно, за обедом мне удастся, наконец, познакомиться с тем самым джентльменом, который безумно меня интересует. Это как раз тот человек, Джордж, что совсем недавно вернулся из тропиков. И с характером, весьма напоминающим вулкан, что бушуют в тех местах. О нём мне порывался рассказать Парсонс, а вот Лили Маргрейв, что любопытно, даже не упомянула. Покойный сэр Рубен, тоже, говорят, был вспыльчив, как порох. И вот попытайся представить себе, Джордж, что тогда случится? Как это у вас говорят — клочья замелькают, так?

— Правильнее было бы сказать — клочья полетят, сэр, — но это совсем не обязательно. Может статься, всё получится совсем даже наоборот.

— Наоборот?

— Да, сэр. Есть у меня тетушка Джемайма, злющая старушонка и характер сварливый, как у ведьмы. Родную сестру, что жила вместе с ней, она ела поедом — просто-таки сживала бедняжку со свету. А вот если находился человек, который отвечал ей тем же, так она тут же становилась шёлковой. Просто старушка терпеть не могла в людях бесхарактерности, вот и всё!

— М-да, — протянул Пуаро. — Тут есть над чем подумать!

Джордж тихонько кашлянул и с извиняющимся видом взглянул на него.

— Сэр, — пробормотал он, — могу ли я чем-нибудь вам помочь в… хм… ваших делах?

— Конечно! — с готовностью откликнулся Пуаро. — Выясните, как была одета мисс Маргрейв в тот вечер, когда убили сэра Рубена. Да, и кто из горничных помогал ей одеваться, это тоже может быть важно.

Джордж выслушал все его распоряжения со своей обычной невозмутимостью.

— Очень хорошо, сэр. Я сообщу вам, что мне удалось выяснить, к завтрашнему утру.

Пуаро задумчиво смотрел на пляшущее в камине пламя.

— Чтобы я делал без тебя, Джордж, — пробормотал он. — А кстати — я не забуду эту твою тетушку Джемайму.

Однако в этот вечер Пуаро так и не удалось, как он рассчитывал, увидеть Виктора Аствелла. По телефону от его имени просили передать, что он пока останется в Лондоне.

— Вероятно, ваш деверь сейчас занимается приведением в порядок дел вашего покойного мужа? — спросил Пуаро у леди Аствелл. — Ведь они работали вместе?

— Он был партнером Рубена, — объяснила она. — Кстати, и в Африку он поехал, чтобы проследить за разработками, которыми занимается их фирма. Если не ошибаюсь, речь шла о какой-то шахте, не так ли, Лили?

— Да, это была шахта.

— Залежи золота, по-моему. А может меди… или олова, Бог его знает. Ты не помнишь, Лили? Полагаю, ты должна это знать, ведь ты ещё тогда долго расспрашивала Рубена об этой шахте. О Боже, дорогая, не урони вазу! Что с тобой, Лили?

— Здесь так душно! Это всё из-за камина… — поспешно пробормотала девушка. — Вы не будете возражать… можно мне приоткрыть окно?

— Ради Бога, дорогая, — невозмутимо кивнула леди Аствелл.

Девушка торопливо направилась к окну и распахнула его. Пуаро следил за ней, как кошка за мышкой. Какое-то время она простояла возле него, давая прохладному ночному воздуху охладить её разгорячённое лицо. Затем захлопнула окно и, как ни в чем не бывало, вернулась на своё место. Дождавшись пока она сядет, Пуаро вежливо осведомился:

— Так мадемуазель интересуется разработками?

— Господи помилуй, конечно же, нет, — равнодушно бросила она. — Я просто слушала, что рассказывает сэр Рубен. Сама я ничего не смыслю в горном деле. Обычная вежливость, ничего больше.

— В тебе явно пропадает актёрский талант, — хмыкнула леди Аствелл. — Ведь бедняга Рубен готов был голову дать на отсечение, что у тебя были какие-то тайные причины интересоваться именно этой шахтой.

Глаза маленького детектива казалось, не отрывались от огня в камине, но от его внимания не ускользнуло выражение досады, промелькнувшее по хорошенькому личику Лили Маргрейв. С присущей ему деликатностью он поспешил перевести разговор на другое. Но когда пришло время расходиться по своим комнатам, Пуаро обратился к хозяйке дома:

— Прошу прощения, мадам, мне нужно перемолвиться с вами парой слов.

Услышав это, Лили Маргрейв поспешно вышла. Леди Аствелл бросила на Пуаро удивлённый взгляд.

— Вы ведь были последней, кто в тот вечер видел сэра Рубена в живых?

Вдова кивнула. Глаза у неё моментально наполнились слезами. Всхлипнув, она поднесла к глазам платок, отороченный чёрной траурной каймой.

— О Боже, не стоит так расстраиваться, миледи. Умоляю вас, возьмите себя в руки!

— Всё в порядке, мсье Пуаро, просто я до сих пор ещё не могу прийти в себя.

— Какой я болван, что посмел спросить вас об этом! Тысяча извинений, мадам! Мне не следовало начинать этот разговор.

— Нет, нет, мсье Пуаро. Продолжайте. Что вы хотите знать?

— Насколько я понимаю, когда вы поднялись в кабинет мужа, он отпустил мистера Трефузиса. Тогда на часах было уже около одиннадцати. Это так?

— Да, что-то около того.

— И как долго вы там пробыли?

— Наверное, чуть больше получаса. Да, минут сорок пять — помню, когда я вернулась в спальню, то бросила взгляд на часы. Было без четверти двенадцать.

— Леди Аствелл, мне бы хотелось знать, о чём в тот вечер шёл разговор между вами и сэром Рубеном?

Его слова произвели неожиданный эффект — леди Аствелл упала на диван и горько разрыдалась.

— Мы поссорились, — простонала она.

— А из-за чего вышла ссора? — мягко спросил Пуаро.

— Господи, да разве так сразу вспомнишь… по-моему, вся каша заварилась из-за Лили. Рубен невзлюбил её с первого взгляда, Бог его знает, почему. Вскипев, он вдруг заявил, что девушка, мол, суёт свой нос в его дела. И потребовал, чтобы я немедленно выставила её за дверь. А я возразила, что Лили — милая и славная девочка и что я не потерплю, чтобы с ней поступили подобным образом. Рубен разозлился — ужас! Принялся орать на меня как сумасшедший! Вот я и не вытерпела и высказала ему всё, что у меня было на душе.

Конечно, мсье Пуаро, я наговорила лишнего, но ведь и он тоже хорош! Заявил, что, дескать, вытащил меня из грязи да ещё и женился на мне, а я ему на это… впрочем, что теперь вспоминать! Никогда не прощу себе! Вы же знаете, как это бывает, мсье, погорячишься, наговоришь всякого, а потом всё хорошо. После доброго скандала, что после сильной грозы — дышится легко и воздух чистый. К тому же откуда я могла знать, что той же ночью этот мерзавец убьёт моего бедного Рубена?

Пуаро выслушал этот монолог с искренним сочувствием.

— Прошу прощения, что заставил вас страдать, — пробормотал он. — Ну, а теперь давайте оставим эмоции и перейдём к фактам. И прошу вас, будьте чрезвычайно внимательны и точны. Вы по-прежнему твёрдо уверены, что вашего мужа убил именно Оуэн Трефузис, а не кто-то ещё?

Леди Аствелл величественно выпрямилась во весь рост.

— Женская интуиция никогда не обманывает, мсье Пуаро, — торжественно заявила она.

— Конечно, я понимаю, — закивал Пуаро с понимающим видом. — Но когда, по-вашему, он это сделал?

— Когда? Конечно, после того как я ушла!

— Так, посмотрим: вы ушли из «Башни» без четверти двенадцать. Без пяти двенадцать вернулся мистер Леверсон. То есть получается, что секретарь вернулся в кабинет, убил сэра Рубена и проскользнул обратно к себе — и всё это за какие-нибудь десять минут!

— А что — это так уж невозможно?

— Возможно-то возможно, — вздохнул Пуаро. — Вполне вероятно, что ему хватило десяти минут. Но вот было ли так на самом деле?

— Ну, он, естественно, твердит, что уже спал сном праведника! — фыркнула леди Аствелл. — Только вот кто может подтвердить, так ли это?

— Но ведь никто не видел, чтобы он выходил из комнаты, — сказал Пуаро.

— Интересно, а кто мог его видеть — все уже спали! — торжествующе заявила леди Аствелл. — Конечно же, его никто не видел!

— Не знаю, не знаю, — чуть слышно прошептал Пуаро.

Наступило неловкое молчание.

— Ну, что ж, большое спасибо, леди Аствелл. Желаю вам доброй ночи.

На следующий день рано утром верный Джордж появился у постели своего хозяина, держа в руках поднос с завтраком.

— В тот вечер, который вас интересует, сэр, мисс Маргрейв была одета в вечернее платье из светло-зелёного шифона.

— Благодарю, Джордж. На тебя всегда можно положиться.

— За её туалетами приглядывает младшая горничная, сэр. Её зовут Глэдис.

— Ещё раз спасибо, Джордж. Твоя помощь просто неоценима.

— Не стоит благодарности, сэр.

— Какое прекрасное утро, — заявил Пуаро, выглядывая в окно, — к тому же, мне кажется, весь дом всё ещё спит. Мой милый Джордж, если мы поторопимся и поднимемся в «Башню» прямо сейчас, то нам никто не помешает и мы сможем провести один маленький эксперимент.

— Вам потребуется моя помощь, сэр?

— Конечно, — хмыкнул Пуаро, — К тому же это совсем не больно.

Когда они оба вошли в кабинет, портьеры по-прежнему были плотно задёрнуты. Джордж уже поднял было руку, чтобы поднять их, но Пуаро остановил его.

— Очень важно, чтобы всё осталось так, как есть. Надо только включить настольную лампу.

Джордж так и сделал.

— А теперь, мой добрый Джордж, сядь за стол. Устраивайся поудобнее и притворись, что пишешь. Вот молодец, отлично. А я тем временем пройду на цыпочках за твоей спиной, сниму со стены одну дубинку и ударю тебя по затылку. Вот так!

— Да, сэр, — бесстрастно произнёс Джордж.

— О Боже, Джордж! — в отчаянии застонал Пуаро. — Что же ты делаешь, хотел бы я знать? Похоже, ты и не заметил, что я размозжил тебе голову! Конечно, не мог же я стукнуть тебя в полную силу?! Тогда бы ты отправился за несчастным сэром Рубеном! Давай снова, Джордж, и постарайся сыграть эту сцену как можно убедительнее. Ну вот, смотри — я наношу удар, а ты должен сделать вид, что теряешь сознание. И мгновенная смерть: руки, и всё тело должны быть расслаблены, в этом-то всё дело! Дай-ка я покажу. Нет, нет, не напрягай мускулы, а то не получится.

Он с досадой вздохнул.

— Ты замечательно гладишь брюки, Джордж, — сказал Пуаро с горечью. — Но вот воображения в тебе нет ни на грош! Вставай и посмотри, как это делается.

Пуаро в свою очередь уселся за письменный стол.

— Я пишу, — объявил он. — Обрати внимание, я очень занят! Ты прокрадываешься незаметно у меня за спиной и, что было сил, наносишь мне удар дубинкой сзади. Ба-бах! перо выскальзывает из моих пальцев, я падаю вперёд, но не очень заметно, ведь стол очень высокий, да и потом руки лежат на столе и не дают мне упасть. А теперь прошу тебя, Джордж, отойди к дверям и скажи, что ты видишь.

— Кхм!

— Да, Джордж, — подбодрил Пуаро.

— Здесь довольно темно. Чтобы я мог рассмотреть, как следует, сэр, — сказал Джордж, — до стола ведь далеко, да и свет не очень яркий. Можно мне включить верхний свет, сэр?

Его рука потянулась к выключателю.

— Нет, нет, — попросил Пуаро. — Мы должны восстановить всю картину в целом. Вот, смотри: я наваливаюсь грудью на стол, а ты стоишь у дверей. А теперь подойди, Джордж, подойди ко мне и тронь меня за плечо.

Джордж послушался.

— Тряхни посильнее, Джордж, вот так. И что же? Смотри!

Обмякшее тело Пуаро безвольно сползло на пол.

— Я падаю — вот так! — объявил он. — Да, скорее всего, именно так всё и произошло. А теперь осталось сделать только одну вещь. Но это очень важно.

— Что именно, сэр? — поинтересовался слуга.

— Ну, конечно же, плотно позавтракать!

Маленький сыщик весело расхохотался над своей незамысловатой шуткой.

— Мой добрый Джордж, есть ли на свете что-нибудь важнее собственного желудка?

Вышколенный слуга сохранял невозмутимое молчание. А Пуаро, всё ещё посмеиваясь про себя, спустился вниз. Ему было явно по душе, как продвигалось расследование.

Сразу после завтрака, он улучил возможность поговорить с младшей горничной Глэдис. Было совершенно очевидно, что ему до смерти хочется узнать, что она думает об убийстве. Девушке, похоже, нравился Чарльз Леверсон, хотя она ни минуты не сомневалась, что это он убил сэра Рубена.

— Бедный молодой джентльмен! Мне так жаль его, сэр, но ведь, по правде говоря, он в то время был, что называется, не в своём уме!

— Должно быть, они с мисс Маргрейв проводили много времени вместе и неплохо ладили, — предположил Пуаро. — Ведь их, молодых, всего двое в этом доме.

Глэдис покачала головой.

— Вот уж не сказала бы, сэр. Мисс Лили всегда важничала. Не то чтобы она была груба, нет, сэр! Только всегда держала его на расстоянии.

— А он, наверное, был сильно увлечён ею, не так ли?

— О нет, сэр, я бы не сказала! Так, между прочим. А вот мистер Виктор Аствелл, этот да! Он просто сходил по ней с ума!

Девушка хихикнула.

— Да что вы говорите?!

Глэдис опять захихикала.

— Да, он глаз от неё не мог оторвать! Да ведь и вправду сказать, она прехорошенькая — высокая, тоненькая, а эти её светлые волосы просто чудо как хороши! Она и впрямь настоящая лилия, правда, сэр?

— Ей бы очень пошёл зелёный цвет, — мечтательно заявил Пуаро. — Только представьте себе — зелёное вечернее платье…

— А у неё есть такое, сэр, — обрадовалась Глэдис. — Конечно же, сейчас она его не может носить из-за траура, но она надевала его в тот самый вечер, я точно помню. Как раз, когда убили сэра Рубена.

— Только платье должно быть светло-зелёным, — продолжал Пуаро.

— Оно как раз светло-зелёное, сэр. Если вы подождете минуту, я его вам принесу. Всё равно мисс Лили только что отправилась прогулять собак.

Пуаро глубокомысленно кивнул. Он это знал ничуть не хуже Глэдис. Тем более, что он и отправился на поиски младшей горничной, только предварительно убедившись, что Лили вышла из дома. Глэдис убежала и через минуту вернулась. В руках она держала вечернее платье из светло-зелёного шифона.

— Восхитительно! — пробормотал Пуаро, воздев в восхищении руки к небу. — Позвольте, я поднесу его к свету. Мне хочется рассмотреть его получше.

Взяв у Глэдис платье, он повернулся к ней спиной и поспешил к окну. Придвинувшись к свету, Пуаро разгладил платье на вытянутых руках.

— Оно просто изумительно, — провозгласил он, — и цвет очаровательный! Тысяча благодарностей, мадемуазель, что показали мне его.

— Не стоит, сэр, — сказала та. — Мы все знаем, что французы просто без ума от дамских туалетов.

— Вы очень добры, — пробормотал Пуаро.

Она поспешила к двери, унося с собой платье. Пуаро проводил её взглядом. Потом опустил глаза и лукаво усмехнулся. В правой его руке сверкнули крохотные ножницы, а в левой он с триумфом сжимал узкую полоску светло-зелёного шифона.

— А теперь, — пробормотал он, — капельку смелости!

Он вернулся к себе в комнату и вызвал Джорджа.

— Мой добрый Джордж, на туалетном столике лежит золотая булавка для галстука. Принеси её сюда.

— Да, сэр.

— А на умывальнике ты найдёшь бутылочку с карболкой. Окуни, прошу тебя, в этот раствор кончик булавки.

Джордж послушно выполнил всё, что ему было приказано. Он слишком долго служил у Пуаро, чтобы удивляться причудам своего хозяина.

— Я всё сделал, как вы сказали, сэр.

— Хорошо. А теперь подойди. Вот мой указательный палец — уколи его булавкой, только самый кончик.

— Прошу простить, сэр, вы хотите, чтобы я воткнул в него булавку?

— Да, да, ты всё правильно понял. Нужно, чтобы на пальце выступила кровь, но только крохотная капелька.

Джордж пожал плечами и сжал палец своего маленького хозяина. Пуаро страдальчески зажмурился и отвернул голову. В ту же минуту слуга слегка уколол его палец булавкой, и Пуаро издал жалобный стон.

— Тысяча благодарностей, Джордж, — пробурчал он. — Мог бы так и не усердствовать.

Достав из кармана лоскуток бледно-зелёного шифона, он аккуратно уронил на него малюсенькую капельку крови.

— Блестяще! — усмехнулся он, разглядывая творение своих рук. — Неужели тебе не интересно, Джордж? Ну что ты за человек, право!

Но внимание слуги в этот момент было приковано к чему-то за окном.

— Прошу прощения, сэр, — пробормотал он. — Только что к дому в автомобиле подъехал какой-то джентльмен.

— Ага! — воскликнул Пуаро, резво вскакивая на ноги. — Таинственный мистер Виктор Аствелл! Немедленно пойду вниз — надо с ним познакомиться!

Но Пуаро было суждено узнать, что это за человек, ещё до того, как он его впервые увидел. В холле с невероятной силой гремел его голос.

— Думай, что делаешь, болван проклятый! Говорят тебе, в этом чемодане стекло! Убирайся с дороги, Парсонс, дьявол тебя раздери! Поставь это на место, идиот несчастный!

Пуаро поспешно спустился по лестнице. Виктор Аствелл был человеком громадного роста. Пуаро отвесил ему почтительный поклон.

— А вы ещё кто такой, дьявол вас задери? — прорычал великан.

Пуаро отвесил ещё один изящный поклон.

— Эркюль Пуаро, к вашим услугам.

— Боже милостивый! — ахнул Аствелл. — Так, значит, Нэнси всё-таки послала за вами?!

Положив лапищу на плечо Пуаро, он потащил его за собой в библиотеку.

— Так значит, вы и есть тот самый парень, о котором рассказывают всякие чудеса? — пробурчал он, разглядывая его с ног до головы. — Прошу извинить, что был вначале несколько груб. Меня вывел из себя идиот-шофёр! А Парсонс вообще всегда действует мне на нервы! Проклятый старый кретин!

— Терпеть не могу дураков, понимаете ли, — извиняющимся тоном заявил он. — Впрочем, похоже, к вам это не относится, ведь так, мсье Пуаро?

— Те, кто принимал меня за дурака, горько раскаивались, — коротко ответил сыщик.

— Неужели? Ну да ладно, раз уж Нэнси пригласила вас, быть по сему. Похоже, она так никогда и не успокоится, пока беднягу-секретаря не сунут в каталажку. На самом-то деле он тут ни при чём. Этот Трефузис, между нами, безвреден, как молоко, которое он, по-моему, пьёт с самого рождения. Жуткий трезвенник, аж с души воротит. Так что зря потратите время, я так считаю.

— Никогда нельзя считать время потраченным впустую, если есть возможность исследовать глубины человеческой натуры, — глубокомысленно заявил Пуаро.

— Человеческой натуры, вот как?

С удивлением воззрившись на маленького детектива, Виктор Аствелл опустился в ближайшее кресло.

— Чем могу быть полезен?

— Да, конечно. Расскажите мне, из-за чего вы в тот вечер поссорились с братом.

Виктор Аствелл покачал головой.

— Это не имеет ни малейшего отношения к делу, — решительно промолвил он.

— Разве можно знать наверняка? — усмехнулся Пуаро.

— Это, кстати, не касается и Чарльза Леверсона.

— Видите ли, леди Аствелл уверена, что Чарльз не замешан в убийстве дяди.

— Ох уж эта Нэнси!

— Парсонс уверяет, что в тот вечер слышал голос Чарльза Леверсона. Однако сам он его не видел. Впрочем, его вообще никто не видел.

— А вот тут вы ошибаетесь, — сказал Аствелл. — Я его видел!

— Вы?!

— Послушайте, всё очень просто. Рубен вечно придирался к бедному парню — хотя, по правде сказать, и не без оснований. В тот вечер он и меня изрядно допёк. В ответ я выдал ему парочку тёплых слов, а потом, просто чтобы насолить Рубену, решил встать на сторону парня. Ну, а потом и решил дождаться Чарльза, чтобы предупредить, как обстоят дела. Поэтому, поднявшись в комнату, я не стал ложиться в постель, а оставил дверь открытой и уселся в кресло покурить. Комната моя на втором этаже, мсье Пуаро, а комната Чарльза — как раз напротив.

— Прошу прощения, что прерываю вас, но… мистер Трефузис, разве его комната тоже на этом этаже?

Аствелл кивнул.

— Да, его комната прямо за моей.

— Ближе к лестнице?

— Нет, она с другой стороны.

На лице Пуаро вдруг появилось загадочное выражение, но его собеседник, не заметив этого, увлечённо продолжал рассказывать.

— Как я уже сказал, я сидел в кресле, поджидая Чарльза. Вдруг внизу хлопнула дверь — было, по-моему, без пяти двенадцать, — но ещё почти десять минут внизу было тихо. Чарльз не появлялся. Когда же я наконец увидел, как он поднимается по лестнице, то понял, что говорить с ним не имеет смысла.

Аствелл выразительно щёлкнул себя по горлу.

— Понимаю, — сочувственно пробормотал Пуаро.

— Бедняга нализался так, что с трудом держался на ногах, — сказал Аствелл. — К тому же был бледен, как мертвец. Ну вот, я и решил не дёргать его, а дать ему проспаться. И только потом я понял, что видел его сразу после убийства.

Пуаро сочувственно покивал.

— А вы слышали что-нибудь со стороны «Башни»?

— Нет, ничего. Вы забыли, что моя комната в противоположном конце коридора. Стены в доме толстые. Даже если бы кто-то стрелял, то и тогда, сомневаюсь, что услышал бы что-нибудь.

Пуаро опять кивнул.

— Я ещё спросил, не помочь ли ему добраться до постели, — продолжал Аствелл. — Но он только буркнул, что всё в порядке, и отправился к себе. Я услышал, как за ним с грохотом захлопнулась дверь. Ну вот, а после этого я и сам разделся и улёгся спать.

Пуаро в задумчивости не сводил глаз с ковра.

— А вы отдаете себе отчёт, мистер Аствелл, — наконец сказал он, — насколько важны ваши показания?

— Думаю, да… а что вы имеете в виду?

— Я хочу сказать, вы — единственный, кто может подтвердить, что между звуком открывшейся входной двери и появлением на лестнице Чарльза Леверсона прошло именно десять минут. Сам-то он, насколько я помню, продолжает утверждать, что вошёл в дом и прямиком отправился в свою комнату. Но есть и ещё кое-что. Конечно, подозрения леди Аствелл в отношении бедняги-секретаря надо сказать, звучат смехотворно, и я охотно это признаю, но до сих пор опровергнуть их было всё-таки трудно. Но вот то, что вы рассказали сейчас, полностью снимает с него подозрения.

— Как это?

— Леди Аствелл утверждает, что ушла от мужа без четверти двенадцать. А секретарь вернулся к себе около одиннадцати. То есть, единственный промежуток времени, когда бы он мог убить сэра Рубена, это между уходом леди Аствелл и возвращением мистера Леверсона. Но вы сказали, что всё это время просидели у открытой двери — стало быть, он не смог бы пробраться к себе незамеченным. Вы бы непременно увидели его!

— Точно, — кивнул его собеседник.

— А другой лестницы, которая бы вела в «Башню», в доме нет?

— Нет. К тому же, чтобы добраться до дверей кабинета, ему бы в любом случае пришлось бы пройти мимо моей двери. Я бы не мог не заметить его. Да и потом, мсье Пуаро, я ведь уже говорил, этот парень безобиден, как священник.

— Да, да, конечно, — охотно согласился Пуаро. — Мне всё понятно. — Он замялся. — Так вы по-прежнему не хотите рассказать мне, из-за чего же в тот вечер у вас с сэром Рубеном вышла ссора?

Лицо его собеседника побагровело от сдерживаемого гнева.

— Вы из меня ничего не вытянете.

Пуаро задумчиво уставился в потолок.

— Скромность — весьма похвальное качество, — пробормотал он, особенно если речь идёт о леди.

Виктор Аствелл вскочил на ноги как ужаленный.

— Проклятье, что вы себе позволяете?!

— Просто вспомнил о мисс Лили Масгрейв.

Виктор Аствелл ещё пару минут простоял в явном замешательстве. Потом лицо его немного смягчилось и он уселся на прежнее место.

— Похоже, вы для меня слишком умны, мсье Пуаро. Да, вы правы, мы в тот день поссорились как раз из-за Лили. Рубен почему-то взъелся на девушку уж, и не помню точно, что он тогда про неё наговорил! Выдумал какие-то фальшивые рекомендации, ещё что-то… В общем, полный бред! Я не поверил ни единому слову! Ну, а потом он перешёл уже всякие границы — обвинил её в том, что она, дескать, каждую ночь убегает на свидание к какому-то приятелю. Бог ты мой! Ну, тут уж я не стерпел и выдал ему на полную катушку! Да что он себе позволяет?! Куда более достойных людей, чем он, убивали за меньшее! Вот тут-то он и прикусил язык! Струхнул, наверное! Знаете, когда я впадал в ярость, Рубен предпочитал со мной не связываться.

— Меня это ничуть не удивляет, — вежливо пробормотал Пуаро.

— Я восхищаюсь Лили Маргрейв, — уже совсем другим тоном сказал Виктор Аствелл. — Она замечательная девушка!

Пуаро не ответил. Уставившись невидящим взглядом перед собой, он, казалось, погрузился в размышления. Наконец он очнулся и вскочил на ноги.

— Пойду, прогуляюсь немного. Здесь есть какая-нибудь гостиница неподалеку?

— Даже две, — ответил Аствелл. — «Отель Гольф» — она, можно сказать, прямо возле поля для гольфа, и «Митра» — это совсем рядом со станцией.

— Благодарю вас, — кивнул Пуаро. — Да, похоже, мне и в самом деле надо немного проветриться.

Гостиница «Гольф», как легко было догадаться по названию, находилась неподалеку от поля для гольфа и почти вплотную примыкала к зданию клуба. Именно туда и направил Пуаро свои стопы, когда, по его словам, отправился «на прогулку». У маленького детектива были свои собственные способы вести дела. Как раз по этой причине три минуты спустя он уже погрузился в доверительную беседу с управляющей «Отелем Гольф» мисс Лэнгтон.

— Очень сожалею, мадам, что пришлось потревожить вас, — сказал Пуаро. — Но, видите ли, я частный детектив.

Ему были не по душе разные там хитрости. Откровенность часто бывала куда полезнее. Вот и сейчас его метод оправдал себя.

— Частный детектив! — ахнула мисс Лэнгтон, глядя на него с некоторым недоверием.

— Нет, нет, не из Скотланд-Ярда, — успокоил её Пуаро. — Впрочем, вы вероятно и сами уже догадались? Ведь я иностранец. Нет, просто меня пригласили провести частное расследование обстоятельств гибели сэра Рубена Аствелла.

— Ну надо же! — мисс Лэнгтон изумлённо вытаращила на него глаза.

— Да, мадемуазель, — лучезарно улыбнулся Пуаро. — Но я держу это в тайне. Конечно, к вам это не относится. Надеюсь, мадемуазель, что вы не откажетесь помочь мне. Может быть, в ту самую ночь, когда произошло убийство, у вас в гостинице останавливался мужчина, который возвратился к себе уже после двенадцати или половины первого?

Глаза мисс Лэнгтон чуть не выпали из орбит.

— Вы думаете?.. — свистящим шёпотом произнесла она.

— Что у вас остановился убийца? Нет, конечно же нет! Просто у меня есть основания полагать, что один из ваших постояльцев, случайно оказавшись в ту ночь поблизости от Мон-Репо, мог увидеть нечто, на первый взгляд не представляющее ни малейшего интереса, но чрезвычайно важное для расследования.

Управляющая с понимающим видом закивала, словно для неё во всех этих тонкостях сыска не было абсолютно ничего нового.

— Я прекрасно вас поняла. Так, давайте посмотрим, кто у нас есть?

Она сдвинула брови, припоминая фамилии завсегдатаев, потом принялась перебирать их одного за другим, одновременно загибая пальцы.

— Капитан Сванн, мистер Элкинс, майор Блант, старый мистер Бенсон. Нет, сэр, мне кажется, ни один из них не выходил в тот вечер.

— А вы бы заметили, если бы кто-то покинул гостиницу?

— Ещё бы, сэр, ведь такое случается не часто. Я хочу сказать, джентльмены обычно выходят пообедать и всё такое, но вот чтобы уйти куда-то поздно вечером — нет, такого не бывает. Да и потом, понимаете, здесь у нас просто некуда пойти. Все, кто приезжает в Эбботс Кросс, ничем не интересуются, кроме гольфа.

— Понятно, — разочарованно протянул Пуаро. — Так, если я вас правильно понял, мадемуазель, никто не покидал гостиницу после ужина?

— Кажется, капитан Ингланд с женой уходили куда-то в гости.

Пуаро покачал головой.

— Это не совсем то, что мне нужно. Ладно, попробую попытать счастья в другой гостинице… как её, «Митра», кажется?

— О, «Митра»! — непередаваемым тоном протянула мисс Лэнгтон. — Оттуда любой может выйти когда угодно и никому до этого дела не будет!

В голосе её звучало откровенное пренебрежение, которое она даже не старалась скрыть. С присущей ему деликатностью Пуаро предпочёл исчезнуть.

Десять минут спустя повторилась та самая же сцена, но на этот раз с участием мисс Коул, управляющей «Митры». Впрочем, и сама гостиница была куда скромнее: цены здесь были более низкими, а сама она располагалась как раз возле железнодорожной станции.

— Да, был один джентльмен, который выходил в тот самый вечер довольно поздно и вернулся уже после половины первого, насколько я помню. Привычка у него такая была — гулять поздно по вечерам. Он и раньше так делал, в прошлый свой приезд. Так, а теперь давайте посмотрим, как его звали. Минуточку, я сейчас посмотрю.

Она положила перед собой пухлую книгу регистраций и принялась листать страницы.

— Девятнадцатое, двадцатое, двадцать первое, двадцать второе. Ага, вот и он! Нейлор. Капитан Хамфри Нейлор.

— Он и раньше у вас останавливался? Вы, наверное, хорошо его знаете?

— Да нет, — призналась мисс Коул, — до этого я его видела всего однажды. Приезжал недели две назад. Он и тогда гулял допоздна, если не ошибаюсь.

— Он приехал, чтобы поиграть в гольф?

— Сдаётся мне, да, — ответила мисс Коул. — Да ведь большинство джентльменов приезжают сюда только для этого.

— Совершенно с вами согласен, — кивнул Пуаро. — Ну что ж, мадемуазель, позвольте поблагодарить вас за вашу неоценимую помощь и пожелать вам доброго утра.

Он вернулся в Мон-Репо с задумчивым выражением лица. Пару раз Пуаро останавливался, вытаскивал что-то из кармана и с интересом это разглядывал.

— Придётся это сделать, — бормотал он себе под нос, — и как можно скорее. Как только представится малейшая возможность.

Первое, что он сделал, войдя в дом, это поинтересовался у Парсонса, где сейчас Лили Маргрейв. Ему сказали, что она в маленьком кабинете разбирает корреспонденцию леди Аствелл. Похоже, услышав это, Пуаро был явно удовлетворён.

Маленький кабинет он нашёл без малейшего труда. Лили Маргрейв сидела за письменным столом возле самого окна и что-то писала. Кроме неё в комнате никого не было. Осторожно прикрыв за собой дверь, Пуаро подошёл к девушке.

—Будьте так добры, мадемуазель, уделите мне всего одну маленькую минуточку вашего драгоценного времени.

— Конечно.

Лили Маргрейв отложила письма в сторону и вопросительно взглянула на него.

— Чем я могу вам помочь?

— В тот вечер, когда произошла трагедия, насколько я понял, леди Аствелл поднялась в кабинет к мужу, а вы ушли к себе? Это так, мадемуазель?

Лили Маргрейв кивнула.

— Вы, случайно, после этого не возвращались?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Я помню, мадемуазель, вы сказали, будто в тот вечер вообще не заходили в «Башню».

— Не помню, чтобы я это говорила, но это и в самом деле так. В тот вечер я вообще не поднималась в кабинет к сэру Рубену.

Пуаро удивлённо поднял брови.

— Забавно, — пробормотал он.

— Что вы хотите сказать?

— Весьма любопытно, — снова повторил он. — А как же вы тогда объясните вот это?

Вытащив из кармана крохотный лоскуток светло-зелёного шифона, он поднёс его к самым глазам девушки.

Выражение её лица оставалось по-прежнему бесстрастным, но Пуаро скорее почувствовал, чем услышал, как она испуганно втянула в себя воздух.

— Не понимаю. О чём вы, мсье Пуаро?

— Насколько мне известно, в тот злополучный вечер на вас было вечернее платье из бледно-зелёного шифона, мадемуазель. Это, — и он с торжествующим видом помахал светло-зелёным лоскутком, — кусочек от него!

— И вы хотите сказать, что обнаружили его в «Башне»? — побелевшими губами пробормотала девушка. — Где именно?

Эркюль Пуаро поднял глаза к потолку.

— Давайте пока будем считать, что я нашёл его просто в «Башне», хорошо?

В первый раз за время разговора в глазах девушки промелькнул страх. Она что-то торопливо пробормотала, но быстро опомнилась и заставила себя успокоиться. Только сжатые кулачки да побелевшие костяшки пальцев выдавали её волнение.

— Не уверена, заходила ли я туда именно в тот самый вечер, — задумчиво проговорила она. — Перед обедом, вы сказали? Нет, не думаю. Я готова поклясться, что не была там. И потом, если этот лоскуток всё это время был в кабинете, как вы утверждаете, почему же его не обнаружила полиция?

— Полиции, — с лукавой улыбкой произнёс Пуаро, — и в голову не придёт искать там, где ищет Пуаро.

— Может быть, я и в самом деле на минутку забежала туда перед обедом, — предположила Лили. — Впрочем, нет — скорее, это было накануне. Тогда я, кстати, тоже была в зелёном платье. Да, я почти уверена, что это было накануне.

— Уверен, что вы ошибаетесь, — спокойно сказал Пуаро.

— Почему?

Но он вместо ответа только укоризненно покачал головой.

— Что вы имеете в виду? — прошептала девушка.

Она наклонилась вперёд, глаза их встретились, и Пуаро заметил, как кровь отхлынула с её лица.

— А вы не обратили внимания, мадемуазель, что на нём пятно? И у меня нет ни малейших сомнений, что это человеческая кровь!

— Вы намекаете…

— Я не намекаю, мадемуазель! Я утверждаю, что вы были в «Башне» уже после того, как произошло убийство! А не раньше, как вы пытаетесь меня убедить. Послушайте меня, мадемуазель, расскажите правду, пока не поздно! Иначе вам же хуже будет!

Теперь Пуаро стоял прямо перед ней, сурово выпрямившись во весь свой рост, его указательный палец был обвиняюще направлен на неё.

— Как вы догадались? — в страхе всхлипнула Лили.

— Не имеет значения, мадемуазель. Достаточно того, что Эркюль Пуаро знает! Мне известно всё о капитане Хамфри Нейлоре — даже то, что той самой ночью вы улизнули из дома, чтобы встретиться с ним!

Вдруг Лили уронила на руки золотистую головку и безутешно зарыдала. И Пуаро как по волшебству сменил гнев на милость.

— Будет, будет, крошка, — забормотал он, ласково похлопывая её по плечу. — Не стоит так расстраиваться! Пуаро обмануть невозможно! Поймите это — и все ваши беды останутся позади. А теперь расскажите мне всё от начала и до конца, хорошо? Доверьтесь папе Пуаро!

— Это не то, что вы подумали, — совсем нет! Хамфри — мой родной брат! Он не тронул бы и волоса на голове сэра Рубена!

— Ваш брат, вот оно что! — присвистнул от удивления Пуаро. — Так вот в чём дело! Ладно, но теперь, если вы хотите уберечь его от подозрений, вам придётся рассказать мне всё как на духу.

Лили выпрямилась на стуле и поспешно убрала с лица растрепавшиеся волосы. Взяв себя в руки, она начала свой рассказ низким, чистым голосом.

— Я расскажу вам всю правду, мистер Пуаро. Теперь мне понятно, насколько абсурдно было думать, что нам удастся обвести вас вокруг пальца. Итак, мое настоящее имя — Лили Нейлор. Хамфри — мой брат. Несколько лет назад, будучи в Африке, он наткнулся на месторождение золота или, точнее, обнаружил золотоносную жилу. К несчастью, я не слишком разбираюсь в технических деталях, поэтому вряд ли смогу объяснить вам всё более подробно, но суть не в этом.

Месторождение, похоже, было богатым, но для разработки его требовались деньги, и немалые. Поэтому Хамфри вернулся в Англию в надежде заинтересовать сэра Рубена. Хамфри рассчитывал предложить ему принять участие в разработках. Я до сих пор не знаю точно, что тогда произошло, но, по словам сэра Рубена, он послал туда специалиста, чтобы тот разобрался на месте. Прошло немного времени, и он уведомил брата, что тот совершил огромную ошибку, а пробы, взятые экспертами, показали, что количество золота было ничтожным. Брат мой, придя в отчаяние, согласился принять участие в экспедиции, направлявшейся в глубь Африки. Очень долго от них не было никаких известий. Считалось даже, что все участники экспедиции погибли.

Вскоре после этих событий появилась новая золотодобывающая компания — «Мпала Голд Филдс». К счастью, Хамфри остался жив и вскоре вернулся в Англию. Каково же было его изумление, когда обнаружилось, что эта компания занимается разработкой того самого месторождения! Поначалу могло показаться, что сэр Рубен Аствелл никак не связан со всей этой историей. Всё выглядело так, будто они просто случайно наткнулись на месторождение. Но у моего брата зародились подозрения — вскоре он уже почти не сомневался, что сэр Рубен обманул его и прибрал к рукам богатейшие рудники.

Хамфри обезумел. Подумайте, мсье Пуаро, нас ведь всего двое на свете, мне приходится самой зарабатывать себе на жизнь. В один прекрасный день мне пришло в голову, что неплохо было бы устроиться в их дом и попробовать выяснить на месте, не связан ли сэр Рубен Аствелл каким-то образом с компанией «Мпала». Вы, конечно, понимаете, что мне пришлось изменить имя. Кроме того, скажу вам честно, рекомендации свои я тоже подделала.

Желающих занять это место было хоть пруд пруди. Большинство претенденток даже с профессиональной точки зрения были подготовлены гораздо лучше меня. И вот тогда я… простите, мсье Пуаро… изготовила превосходное рекомендательное письмо за подписью якобы самой герцогини Пертширской — ведь та, насколько мне было известно, только что уехала в Америку. Подумав, я решила, что титул герцогини обязательно произведёт впечатление на леди Аствелл, и я не ошиблась. Она остановила свой выбор именно на мне.

И вот с того самого дня я и веду жизнь, которая противна мне самой: шпионю, вынюхиваю, и всё без толку. Сэр Рубен оказался не тем человеком, из которого можно с лёгкостью вытянуть какие-то секреты. Но тут из Африки вернулся Виктор Аствелл, а он не так осторожен, как его брат. Понемногу я пришла к мысли, что Хамфри был прав, когда заподозрил сэра Рубена в мошенничестве. Примерно недели за две до убийства брат приехал, чтобы поговорить со мной. Мне удалось незаметно выскользнуть из дома, когда все уснули, и встретиться с ним глубокой ночью. Я рассказала ему всё, что мне удалось выудить из Виктора Аствелла. Он пришёл в страшное возбуждение и я поняла, что он уверен — мы на правильном пути.

Но после этого всё пошло наперекосяк. Должно быть, кто-то заметил меня, когда я ночью выходила из дома, и сообщил обо всём сэру Рубену. Он начал что-то подозревать, потом додумался проверить мои рекомендации и, конечно же, обнаружил, что это подделка. Скандал разразился как раз в день убийства. Похоже, сэр Рубен решил, что я охочусь за бриллиантами его супруги. Как бы то ни было, он и слышать не хотел о том, чтобы я и дальше оставалась в Мон-Репо. Слава Богу, что он хоть дал слово не подавать на меня в суд за подлог. Леди Аствелл с самого начала была на моей стороне, она изо всех сил защищала меня от сэра Рубена.

Лили замолчала. Лицо Пуаро было мрачным.

— А теперь, мадемуазель, — сказал он, — мы и подошли к той ночи, когда произошло убийство.

Лили тяжело вздохнула и опустила голову.

— Начать с того, мсье Пуаро, что мой брат приехал снова, и мне опять пришлось придумывать предлог, чтобы незаметно выскользнуть из дома и встретиться с ним. В тот самый вечер, как я и говорила, я вернулась к себе в комнату, но спать не ложилась. Мне пришлось ждать, пока в доме все уснут, после чего я благополучно прокралась вниз и выбралась из дома. Хамфри уже ждал меня. В нескольких словах я рассказала ему обо всём, что произошло. К тому времени я уже почти не сомневалась, что интересующие нас бумаги могут находиться только в одном месте — в сейфе сэра Рубена, в его кабинете. Мы решили, что в эту же ночь попробуем добраться до них — другой возможности заполучить их могло и не представиться.

Я должна была вернуться в дом первой и убедиться, что всё спокойно. Уже когда я была возле двери, часы на церковной башне пробили полночь. Я поднялась уже до середины лестницы, как вдруг сверху послышался глухой удар, будто упало что-то тяжёлое, и я услышала, как чей-то испуганный голос воскликнул: «Боже милостивый!» Через минуту дверь в «Башню» распахнулась, и на площадке появился Чарльз Леверсон. Было темно, но я хорошо видела его лицо — как раз в этот момент на него упал лунный свет. Я замерла на лестнице. Там было совсем темно, и я уверена, что он меня не видел.

Некоторое время он стоял, пошатываясь, бледный, будто увидел призрак. Выглядел он так, что я поняла — случилось что-то ужасное. Мне казалось, что он прислушивается. Потом, немного взяв себя в руки, он открыл дверь и крикнул, что всё в порядке и ничего страшного не произошло. Голос его звучал беспечно и даже весело, но на лицо был написан безумный страх. Он выждал ещё минуту, но всё было тихо. Потом Чарльз на цыпочках поднялся по лестнице и исчез.

Подождав пару минут, я прокралась к дверям в кабинет. Меня не покидало предчувствие какой-то непоправимой беды. Верхний свет не горел, только маленькая лампа на письменном столе, но даже в её тусклом свете мне удалось разглядеть лежавшего на полу сэра Рубена. Не знаю, как я решилась это сделать, но в конце концов я подошла к телу. Когда я встала возле него на колени, то сразу же увидела, что он мёртв. По всей видимости, убийца нанёс ему удар сзади, к тому же совсем недавно — когда я взяла сэра Рубена за руку, тело его было ещё тёплым. Это было ужасно, мсье Пуаро! Просто ужасно!

При воспоминании о том, что ей пришлось пережить, девушка содрогнулась всем телом.

— И что было потом? — бросив на неё испытующий взгляд, спросил Пуаро.

Лили Маргрейв опустила голову.

— Да, мсье Пуаро, я догадываюсь, о чём вы думаете. Вам непонятно, почему я не подняла тревогу и не разбудила весь дом? Я бы так и сделала, поверьте… но, пока я ещё стояла на коленях возле мёртвого сэра Рубена, в моём мозгу вдруг что-то вспыхнуло. Застыв от ужаса, я была не в силах подняться. Я подумала, как всё это будет выглядеть в глазах полиции: моя вчерашняя ссора с сэром Рубеном, его требование покинуть наутро Мон-Репо, тайные встречи с Хамфри… Наверняка в полиции решат, что я впустила Хамфри в дом, а он из мести прикончил сэра Рубена. Даже если я расскажу, что видела, как Чарльз Леверсон, крадучись, выходил из кабинета дяди, мне никто не поверит.

Говорю вам, мсье Пуаро, это было ужасно! Я стояла на коленях возле трупа, а мысли так и метались у меня в голове. И чем дольше я думала, тем страшнее мне становилось. Тут мне в глаза бросилась связка ключей, принадлежавших сэру Рубену. Видимо, когда он упал, они вывалились у него из кармана. Среди них я заметила и ключ от сейфа. Слово-шифр я к тому времени уже знала — однажды леди Аствелл назвала его вслух в моём присутствии. И вот, мсье Пуаро, вместо того чтобы позвать на помощь, я взяла ключ, открыла сейф и принялась просматривать ворох документов.

Наконец я нашла, что искала. Хамфри оказался прав. Именно сэр Рубен стоял за спиной «Мпала Голд Филдс». Теперь уже больше не было ни малейших сомнений, что он сознательно обманул моего брата. Таким образом, наше положение стало ещё хуже. Полиции даже не нужно будет ломать голову, чтобы отыскать повод для убийства, он был, можно сказать, налицо. Я сунула бумаги обратно в сейф, закрыла его и оставила ключ в замке, а потом поспешила к себе в комнату. А утром, когда прислуга обнаружила труп и подняла шум на весь дом, мне пришлось сделать вид, что я испугана до полусмерти.

Она замолчала и пытливо взглянула на Пуаро.

— Вы мне не верите? Ради Бога, скажите, что вы мне верите!

— Я верю вам, мадемуазель, — успокоил её Пуаро. — К тому же, благодаря вашему рассказу некоторые вещи, приводившие меня в замешательство, теперь встали на место. Например, ваша твёрдая уверенность в том, что убийца Чарльз Леверсон, и одновременно ваше настойчивое стремление всеми силами не допустить, чтобы я приехал в Мон-Репо и занялся этим делом.

Лили кивнула.

— Я была безумно напугана, — честно призналась она. — Конечно, леди Аствелл не могла знать, как знала это я, что Чарльз Леверсон и есть убийца, а объяснить ей, как было дело, я, естественно, не могла. Поэтому единственное, на что я могла надеяться, это что вы откажетесь взяться за это дело.

— Я бы так и сделал, если бы не заметил, что вы от волнения просто места себе не находите, — сухо пробормотал Пуаро.

Лили метнула в его сторону быстрый взгляд, и губы её задрожали, как у испуганного ребёнка.

— Что… что вы намерены теперь делать, мсье Пуаро?

— Что касается вас, мадемуазель, — ничего. Будем считать, что я поверил в вашу историю. А пока съезжу-ка я, пожалуй, в Лондон да повидаюсь с инспектором Миллером.

— А потом? — спросила Лили.

— А потом, — Пуаро с таинственным видом поднял палец, — потом будет видно.

Уже прикрыв за собой дверь, он с усмешкой взглянул на крохотный лоскуток светло-зелёного шифона.

— Изобретательность Эркюля Пуаро, — самодовольно пробормотал он, — как всегда, не знает пределов!

Инспектор Миллер никогда не относил себя к числу почитателей таланта Эркюля Пуаро. Он не принадлежал к той небольшой когорте инспекторов Скотланд-Ярда, которые приходили в восторг, когда маленький бельгиец предлагал им помощь, поскольку уже успели убедиться, что она поистине бесценна. Более того, Миллер всегда считал, что гениальность Пуаро явно преувеличена. Впрочем, на этот раз дело казалось совершенно ясным, поэтому настроение у него было отличное, и, когда Пуаро заглянул к нему в кабинет, инспектор встретил его радушно.

— Так, значит, вас наняла леди Аствелл? Жаль разочаровывать вас, дорогой друг, но тут вам ничего не светит. Всё и так ясно как Божий день.

— То есть, вы хотите сказать, что у вас нет ни малейших сомнений, кто убийца?

Миллер ухмыльнулся.

— Ни единого! Какие уж тут сомнения?! Можно сказать, взяли его с поличным.

— Мистер Леверсон уже дал показания, я полагаю?

— Лучше бы он вообще молчал, — раздражённо буркнул инспектор. — Заладил одно и то же — пошёл, дескать, прямиком в свою комнату, а к дяде и не думал заходить. Если учитывать то, что нам известно, он ведёт себя просто глупо.

— Ну, так ведь он не знает, что нам уже всё известно, — усмехнулся Пуаро. — А кстати, инспектор, какое впечатление произвёл на вас молодой Леверсон?

— Глупый молодой идиот.

— Слабохарактерный, скорее всего.

Инспектор утвердительно кивнул.

— Трудно представить, чтобы подобный человек был способен на столь хладнокровное убийство? Я бы сказал, что у него… как это у вас, англичан, говорится?.. кишка тонка!

— На первый взгляд вы правы, — согласился инспектор. — Но только на первый взгляд. А на самом деле такое случается достаточно часто. Возьмите вот такого трусоватого, избалованного молодого человека, загоните его в угол, но не забудьте напоить перед этим и увидите, во что он превратится — в отъявленного головореза! Если хотите знать, слабый человек, загнанный в угол, бывает порой опаснее сильной личности.

— Полностью согласен с вами. Очень тонко подмечено.

Инспектор был явно польщён.

— Конечно, для вас в этом есть и свои преимущества, мсье Пуаро, — благодушно заявил он. — Вы-то в любом случае получите свой гонорар. Конечно, я понимаю, вам приходится делать вид, что вы с головой погрузились в расследование, чтобы её милость была удовлетворена. Я всё понимаю!

— Вы понимаете много интересного, — пробормотал Пуаро и откланялся.

Следующий визит он нанёс адвокату, представляющему интересы Чарльза Леверсона. Мистер Мейхью оказался высоким, сухопарым джентльменом, весьма осмотрительным в своих высказываниях. Он принял Пуаро несколько сухо, но у маленького бельгийца были свои способы, как завоевывать расположение подобных людей. Не прошло и десяти минут, как они разговаривали не только вполне дружески, но даже доверительно.

— Поймите меня правильно, — говорил Пуаро. — Этим делом я занимаюсь исключительно в интересах мистера Леверсона. Таково желание леди Аствелл. Она твёрдо убеждена в его невиновности.

— Да, да, именно так, — подтвердил мистер Мейхью, правда, без особого энтузиазма.

В глазах Пуаро вспыхнул огонёк.

— Похоже, вы не придаёте большого значения убеждению леди Аствелл? — усмехнулся он.

— Насколько я её знаю, завтра утром она может с таким же жаром доказывать, что с самой первой минуты считала его виновным, — сухо заявил адвокат.

— Да, конечно, её так называемая интуиция — отнюдь не доказательство, — охотно согласился Пуаро. — Но, насколько можно судить, в этом деле все факты, как нарочно, против этого бедного юноши.

— Увы, он только ухудшил дело, когда на допросе в полиции рассказал, как было дело, — продолжал со вздохом адвокат. — И с тех пор твердит как заведённый одно и то же!

— Он и вам то же сказал? — поинтересовался Пуаро.

Мейхью кивнул.

— Слово в слово.

— И это-то как раз заставляет вас сомневаться в его словах, — подвёл итог Пуаро. — Нет, нет, не стоит возражать, — быстро добавил он, протестующе подняв руку. — Мне это совершенно ясно! В глубине души вы считаете его убийцей. А теперь послушайте, что скажу вам я — я, Эркюль Пуаро. Вот моя версия того, что произошло в тот самый вечер.

Этот молодой человек возвращается домой. Час поздний, он только что выпил один коктейль, другой, третий, а кроме — виски с содовой на английский манер, к тому же не один раз. Он не то чтобы пьян в стельку, нет, ему только… как это у вас говорят?.. море по колено. Вот в таком настроении молодой Леверсон возвращается домой. Он с трудом открывает дверь своим ключом и нетвёрдыми шагами поднимается в «Башню» по лестнице. Заглядывает в кабинет и в неярком свете лампы видит своего дядю, склонившегося над письменным столом.

Как я уже сказал, молодой человек изрядно навеселе, ему сейчас сам чёрт не брат — и вот он затевает ссору. Он кричит на дядю, оскорбляет его, говорит всё, что он о нём думает. Ругательства сыплются градом, одно другого грубее и оскорбительнее. Но молодой Леверсон не понимает, почему дядя в ответ молчит, и это приводит его в бешенство. Не зная, как ещё сильнее оскорбить сэра Рубена, он повторяет одно и тоже по нескольку раз, всё громче и громче. Он уже почти кричит, но в ответ ни звука. Наконец упорное молчание дяди вызывает в нём неясную тревогу. Он подходит ближе, хватает его за плечо и грубо встряхивает. И тогда… Только попытайтесь представить себе ужас несчастного молодого человека, когда тело его дяди тяжело падает на пол у его ног!

Вот тут-то наш мистер Леверсон мгновенно трезвеет. С грохотом опрокинув стул, он падает на колени возле тела сэра Рубена. До него, наконец, доходит, что произошла ужасная трагедия. Он чувствует, как что-то тёплое и липкое стекает у него по рукам, и догадывается, что это такое. Бедняга впадает в панику. Сейчас он отдал бы всё на свете, чтобы не было того пронзительного, испуганного крика, который всего несколько секунд тому назад сорвался с его губ и эхом пронёсся по всему дому. Машинально он ставит на место упавший стул, потом на цыпочках подкрадывается к двери и вслушивается в царящую вокруг тишину. Ему показалось, что он слышал какой-то неясный звук. И вот он делает отчаянный шаг — пытается представить всё так, будто ничего не случилось. Юный Леверсон делает вид, что как ни в чём ни бывало продолжает разговаривать с дядей через открытую дверь.

Потом он прислушивается, но вокруг по-прежнему тихо. Посторонний звук больше не повторяется. И он убеждает себя, что ему просто померещилось. Дом погружен в покой и тишину, и Леверсон крадучись пробирается к себе в комнату, и только тогда ему приходит в голову, что для него было бы куда лучше сделать вид, что он в этот вечер и близко не подходил к кабинету своего несчастного дяди. Вот так и появляется на свет его нелепый рассказ. Заметьте, в то время Парсонс ещё ни словечка не проронил о том, что он слышал в ту ночь. Но когда он, наконец, не выдерживает и выкладывает всё полиции, для Леверсона уже слишком поздно менять свои показания. Увы, молодой человек не очень-то умён, при том ещё упрям и упорно твердит одно и то же. А теперь скажите мне, мсье, не кажется ли вам, что так всё и было на самом деле?

— Ммм, — задумчиво протянул юрист. — Вполне возможно.

Пуаро поднялся.

— Вы как адвокат имеете право видеть своего подзащитного, — сказал он. — Попробуйте надавить на него — повторите ему всё то, что сейчас услышали от меня, и спросите его, а не так ли случилось на самом деле?

Выйдя на улицу, Пуаро подозвал такси.

— Харли-стрит, дом 348, — приказал он шоферу.

Внезапный отъезд Пуаро в Лондон явился полной неожиданностью для леди Аствелл, тем более что маленький бельгиец даже словом не обмолвился о своём предполагаемом отъезде. Он отсутствовал целый день. Когда же он вернулся, то услышал от Парсонса, что леди Аствелл желает побеседовать с ним, и чем раньше, тем лучше. Хозяйка дома ждала его в своем будуаре. Войдя туда, Пуаро обнаружил леди на диване: голова её утопала в подушках, лицо казалось неожиданно бледным и измождённым. Словом, она выглядела значительно хуже, чем в тот день, когда он увидел её в первый раз.

— Так, значит, вы вернулись, мсье Пуаро?

— Вернулся, миледи.

— Побывали в Лондоне?

Пуаро кивнул.

— А мне не сказали, что собираетесь уезжать! — брюзгливо пробормотала леди Аствелл.

— Тысяча извинений, миледи. Непростительная ошибка с моей стороны! Я поступил опрометчиво, но… Поверьте, в другой раз…

— Вы поступите точно также, — саркастически хмыкнув, перебила его леди Аствелл. — Сначала сделать, а уж потом давать объяснения — если не ошибаюсь, это ваш девиз.

— А может быть, и ваш, миледи? — почтительно спросил Пуаро, но в глазах его блеснул веселый огонёк.

— Бывает, — благодушно кивнула его собеседница. — Что вам понадобилось в Лондоне, мсье Пуаро? Теперь-то, надеюсь, вы можете рассказать?

— Я побеседовал с милейшим инспектором Миллером, а потом навестил достойнейшего мистера Мейхью.

Глаза леди Аствелл впились в лицо Пуаро.

— И вы думаете?.. — медленно прошептала она.

Пуаро ответил ей твёрдым взглядом.

— Я думаю, существует некоторая вероятность того, что Чарльз Леверсон не совершал убийства, — серьёзно ответил он.

— Ах, — вздрогнув, леди Аствелл подалась вперёд, и две подушки свалились на пол. — Я была права! Значит, я всё-таки была права!

— Я же сказал — возможно, мадам! Это только возможно, и ничего больше!

Что-то в его голосе заставило её насторожиться. Леди Аствелл облокотилась на подушку и подозрительно уставилась на Пуаро.

— Я чем-нибудь могу вам помочь? — спросила она.

— Да, — кивнул он, — особенно если расскажете, почему вы всё-таки подозреваете именно Оуэна Трефузиса.

— Говорю же вам — я не подозреваю. Я просто знаю, что это он. Вот и всё!

— К несчастью, для следствия этого недостаточно, — сухо заметил Пуаро. — Давайте мысленно вернёмся к тому роковому вечеру, миледи. Постарайтесь вспомнить каждую мелочь, каждый пустяк, даже если он покажется вам незначительным. Может быть, что-нибудь в поступках или поведении секретаря невольно привлекло ваше внимание? Я, Эркюль Пуаро, говорю вам — должно было случиться нечто такое, что бросилось вам в глаза!

Леди Аствелл покачала головой.

— Я весь вечер почти не видела его, — сказала она, — и почти не думала о нём, бедняге!

— Ваши мысли были заняты чем-то ещё?

— Да.

— Наверное, это касалось того предубеждения, которое ваш покойный муж испытывал к Лили Маргрейв?

— Совершенно верно, — подтвердила леди Аствелл. — Да ведь вы и сами всё знаете, мсье Пуаро.

— Я? Я всегда знаю всё! — без тени сомнения в голосе гордо заявил маленький сыщик.

— Видите ли, мсье Пуаро, я очень привязана к Лили. Впрочем, вы и сами имели случай в этом убедиться. А Рубен затеял какой-то нелепый скандал из-за якобы поддельных рекомендательных писем! Кстати, учтите — лично я ничуть не сомневаюсь, что они и в самом деле были фальшивыми. Конечно, Лили их подделала! А то как же?! Господи ты Боже мой, да разве я не вытворяла то же самое в её годы, а то и похуже?! Если хочешь пробиться на театральные подмостки и сделать карьеру — быстро научишься выкидывать и не такие штучки! Не было ничего такого, что бы я постеснялась сказать, или написать, или даже сделать, чтобы добиться своего, мсье Пуаро, вот так-то!

Лили хотела получить эту работу. Ну что ж, для этого ей и пришлось… как бы это сказать… совершить нечто… не совсем пристойное. Ах, эти мужчины, иногда они бывают на редкость узколобы! Он так возмущался, словно Лили была банковским клерком, укравшим миллион. Поэтому весь тот вечер я и была сама не своя. Хоть мне, как правило, всегда удавалось добиться своего и все наши ссоры заканчивались моей победой, но порой он бывал на редкость упрямым и несносным, бедняга! Поэтому, сами понимаете, мне было не до того, чтобы разглядывать секретаря. Да его вообще редко кто замечает. Он просто есть и этого вполне достаточно.

— Я уже тоже подметил эту особенность мистера Трефузиса, — сказал Пуаро. — Этот человек не из тех, кто обращает на себя внимание. Особыми талантами он не блещет, в глаза не бросается — он всегда как бы в тени. И про него всегда забывают.

— Вот-вот, — согласилась леди Аствелл. — В отличие от Виктора.

— Да, мистер Виктор Аствелл, я бы сказал, вспыльчив, как порох.

— Очень точно подметили, — согласилась леди Аствелл. — Вспыхивает по каждому поводу и без повода! И при этом вопит на весь дом, будто его режут!

— Немножко несдержан, я бы сказал, — деликатно поддакнул Пуаро.

— О, он сущий дьявол, когда выйдет из себя, — невозмутимо подтвердила леди Аствелл. — Но, видит Бог, лично я ничуть его не боюсь! Лаять — лает, а кусать — не кусает! В этом весь Виктор.

Пуаро бросил задумчивый взгляд в потолок.

— Стало быть, вы не можете рассказать мне ничего интересного о том, как в тот последний вечер вёл себя секретарь? — вкрадчиво спросил он.

— Говорю же вам, Пуаро, — я просто знаю, что убийца он. Хотите считайте это женской интуицией. Кстати, она…

— …не может отправить человека на эшафот, — покачал головой Пуаро, — или, как в нашем случае, вытащить чью-то голову из петли. Леди Аствелл, если вы искренне верите в невиновность мистера Леверсона и ваши подозрения в адрес секретаря — не просто женский каприз, думаю, вы не откажетесь принять участие в одном маленьком эксперименте.

— А что за эксперимент? — подозрительно нахмурилась леди Аствелл.

— Вы должны дать согласие на то, что вас на некоторое время погрузят в гипнотический сон.

— Господи помилуй, для чего?!

Пуаро наклонился к ней.

— Знаете, мадам, я уверен, что эта ваша женская интуиция имеет под собой достаточно твёрдую почву — какие-то события, которые независимо от вашей воли зафиксировало подсознание. Только если я буду это утверждать, боюсь, вы мне не поверите. Поэтому скажу только, что эксперимент, который я задумал, может в значительной степени повлиять на судьбу этого злополучного молодого человека, молодого Чарльза Леверсона. Вы ведь не откажетесь мне помочь?

— И кто же погрузит меня в этот самый гипнотический сон? — леди Аствелл подозрительно покосилась на Пуаро. — Вы?

— Нет, один мой знакомый. Если не ошибаюсь, он должен появиться с минуты на минуту. А вот как раз, если не ошибаюсь, кто-то подъехал к дому. Вероятно, это он.

— И кто он такой?

— Доктор Казалет с Харли-стрит.

— Он… он настоящий доктор? — настороженно спросила леди Аствелл.

— Нет, нет, он не шарлатан, мадам! Ведь вы именно это имели в виду? И вы можете вполне ему довериться.

— Ну уж ладно, — со вздохом заявила леди Аствелл. — Конечно, всё это чепуха и я ни капельки в это не верю, но раз уж вы настаиваете… Так и быть, я согласна. Пусть никто не упрекнёт меня в том, что я не выполнила свой долг.

— Тысяча благодарностей, миледи.

Пуаро поспешно вышел. Через минуту он вернулся в сопровождении жизнерадостного, круглолицего человечка в очках. Внешность его несколько разочаровала леди Аствелл. Почему-то ей казалось, что гипнотизёр должен выглядеть по-другому. Пуаро представил приехавшего.

— Ну что, — добродушно сказала хозяйка дома, — начнём представление? И как же всё это будет?

— Очень просто, миледи, совсем просто, — пробормотал маленький доктор. — Немного откиньтесь на подушки… вот так. Волноваться нет нужды.

— А я и не волнуюсь, — проворчала леди Аствелл. — Хотела бы я видеть, кому это удастся загипнотизировать меня против моей воли!

Доктор Казалет заулыбался.

— Конечно, конечно, но ведь вы же дали согласие, значит это не против вашей воли, ведь так? — весело сказал он. — Так, отлично. Мсье Пуаро, можно вас попросить выключить верхний свет? Вам хочется спать, леди Аствелл, вы засыпаете…

Он уселся поудобнее.

— Уже поздно. Вам хочется спать… очень хочется… веки тяжелеют, опускаются… глаза постепенно слипаются… слипаются… слипаются. Скоро вы заснёте…

Низкий, монотонный голос его звучал как-то сонно, одурманивающе. Наконец он склонился вперёд, внимательно вгляделся в лицо сидевшей перед ним женщины, потом, протянув руку, приподнял ей одно веко и с довольным видом кивнул.

— Всё в порядке, — тихо шепнул он. — Продолжать?

— Конечно, прошу вас.

Доктор заговорил — теперь голос его звучал резко и повелительно.

— Вы спите, леди Аствелл! Но вы слышите меня и можете отвечать на вопросы.

Женщина на диване не шелохнулась — только в тишине комнаты прошелестел её ровный, бесстрастный голос.

— Да. Я слышу вас. Я отвечу на ваши вопросы.

— Леди Аствелл, я хочу, чтобы вы мысленно опять вернулись к тому вечеру, когда был убит ваш муж. Вы помните, что было тогда?

— Да.

— Вспоминайте. Вы сидите в столовой. Расскажите мне, что вы видите.

Леди Аствелл беспокойно заворочалась.

— Я расстроена. Мне немного не по себе из-за Лили.

— Да. Нам это известно. А теперь расскажите, что вы видите.

— Виктор съел весь солёный миндаль — что за мерзкая прожорливость! Завтра же скажу Парсонсу, чтобы больше не ставил тарелочку с миндалём на тот край стола, где он сидит.

— Продолжайте, леди Аствелл.

— Рубен сидит хмурый. Настроение у него окончательно испортилось, и, наверное, не только из-за Лили. Скорее всего, дела идут неважно. Виктор как-то странно смотрит на него.

— Расскажите нам о секретаре, леди Аствелл.

— Левая манжета на его рубашке обтрепалась и вся в лохмотьях. Разве можно так сильно мазать волосы бриолином? Что за гадкая привычка — из-за неё вся обивка в гостиной испорчена.

Казалет вопросительно взглянул на Пуаро, но тот только покачал головой.

— Обед закончился, леди Аствелл. Вы пьёте кофе. Расскажите, что вы видите.

— Кофе сегодня вкусный. Часто бывает по-другому. На повариху в этом смысле совершенно нельзя положиться. Лили то и дело выглядывает в окно, не знаю почему. Ага, вот и Рубен. Никогда не видела его в таком дурном настроении. Он разносит в пух и прах несчастного Трефузиса. А тот вертит в руке нож для разрезания бумаги — тот самый, с тяжёлым, острым лезвием, он очень похож на кинжал. Как он сжал его — даже костяшки пальцев побелели! Зачем же он на него так давит — ведь на столе останутся царапины! Он держит его, как настоящий убийца, который задумал воткнуть его кому-нибудь в горло. Ну, слава Богу, эти двое, наконец, ушли! Лили опять надела свое зелёное вечернее платье. Ей очень к лицу этот цвет. Она в нём такая нежная, тоненькая, настоящая лилия. Не забыть сказать Парсонсу, чтобы в гостиной почистили мебель.

— Одну минуту, леди Аствелл.

Доктор наклонился к Пуаро.

— По-моему, я понял, в чём тут дело, — пробормотал он едва слышно. — Это всё из-за ножа для бумаги. Вот поэтому-то леди и решила, что убийство дело рук секретаря.

— Понятно. А теперь давайте снова вернёмся в «Башню».

Доктор кивнул. Повернувшись к леди Аствелл, он снова обратился к ней своим резким, повелительным тоном.

— Уже поздно. Вы в кабинете вместе с мужем. Между вами только что произошла ужасная ссора — ведь так?

И опять фигура на диване беспокойно заворочалась.

— Да — ужасная, ужасная! Мы наговорили друг другу всяких гадостей — мы оба!

— Забудьте об этом на время. Вы можете хорошо видеть всё, что происходит в комнате: шторы подняты, везде горит свет…

— Нет, нет, только настольная лампа с зелёным абажуром.

— Теперь вы уходите. Прощаетесь с мужем, желаете ему доброй ночи…

— Нет, я была слишком зла на него.

— Вы в последний раз видите его живым. Очень скоро он будет убит. Вы знаете, кто убил его, леди Аствелл?

— Конечно. Этот жалкий человечишка, Оуэн Трефузис.

— Почему вы так решили?

— Потому, что я вижу тень — его тень за портьерами.

— За портьерами? Вы хотите сказать, там кто-то есть?

— Да.

— Вы его видите?

— Да. Я стою почти вплотную — настолько близко, что могу дотронуться до него.

— А человек, который там прячется, — это мистер Трефузис?

— Да.

— Откуда вы знаете?

В первый раз леди Аствелл ответила не сразу и, казалось, пришла в некоторое замешательство.

— Я… это из-за ножа для бумаги.

Пуаро с доктором быстро переглянулись.

— Не понимаю, что вы имеете в виду, леди Аствелл. Вы хотите сказать, что видели очертания человека за портьерой в кабинете мужа, ведь так? Там кто-то прятался? Вы не видели, кто это был?

— Н-нет.

— Вы решили, что это мистер Трефузис, секретарь вашего мужа, потому что заметили, с какой злобой он незадолго до этого сжимал нож для бумаги?

— Да.

— Но мистер Трефузис уже поднялся наверх, ведь так?

— Да… да, вы правы. Он поднялся к себе.

— Так что, сами видите, он никак не мог прятаться за портьерой.

— Да… нет… Впрочем, вы правы. Его там не могло быть.

— Вы сказали, что незадолго до этого он распрощался с вашим мужем и ушёл к себе, не так ли?

— Да.

— И вы больше его не видели?

— Да.

Она беспокойно заворочалась, откинулась назад и слабо застонала.

— Она просыпается, — сказал доктор. — Ну что ж, мне кажется, мы все выяснили. Не так ли?

Пуаро кивнул. Доктор склонился над леди Аствелл и взял её за руку.

— Вы просыпаетесь, — тихо прошептал он. — Вы постепенно просыпаетесь. Через минуту вы откроете глаза.

Мужчины молча ждали, пока, наконец, леди Аствелл не заворочалась. Открыв глаза, она шумно вздохнула и выпрямилась.

— Что это — неужели я заснула?

— Совсем немножко, леди Аствелл, — улыбнулся доктор. — Всего на несколько минут.

Она подозрительно покосилась на него.

— Какой-то очередной новомодный фокус-покус?

— Вы ведь хорошо себя чувствуете, я надеюсь? — спросил доктор.

Леди Аствелл зевнула.

— Какая-то странная усталость, и спать хочется.

Доктор быстро поднялся.

— Я прикажу, чтобы вам сварили кофе, — сказал он. — А сейчас мы вас оставим.

— Так я… выходит, я сказала что-то интересное? — окликнула их леди Аствелл, когда они уже были возле самых дверей.

Пуаро улыбнулся.

— Увы, ничего особенно важного, дорогая мадам. Вы рассказали нам, почему вы считаете, что мебель в гостиной нуждается в чистке.

— Так оно и есть, — кивнула леди Аствелл. — Но, чтобы узнать это, совсем не обязательно было погружать меня в транс, — она добродушно рассмеялась. — Что-нибудь ещё?

— Вы помните, что мистер Трефузис в тот вечер в гостиной сжимал в руках нож для разрезания бумаги? — спросил Пуаро.

— Понятия не имею. Абсолютно не помню этого, — решительно заявила леди Аствелл. — Может, и держал.

— А тень человека на портьерах в кабинете — вам это что-нибудь говорит?

Леди Аствелл нахмурилась.

— По-моему, что-то такое было… — нерешительно пробормотала она. — Нет… не помню.

— Не расстраивайтесь, леди Аствелл, — быстро сказал Пуаро, — это совсем не важно, действительно, не важно.

Пуаро провёл доктора в свою комнату.

— Ну, — сказал врач, — по-моему, всё ясно как божий день. Вне всякого сомнения, когда сэр Рубен накинулся на беднягу-секретаря, тот бессознательно сжал в руках нож для разрезания бумаги. Держу пари, ему пришлось постараться, чтобы не нагрубить в ответ. Леди Аствелл в эту минуту ломала голову над тем, как выручить с Лили Маргрейв, но в её подсознании отчётливо запечатлелась эта сцена.

На этом и было основано её убеждение, что именно Трефузис убил сэра Рубена. А теперь давайте перейдём к силуэту человека за портьерой. Вот это уже важно. Насколько я понял из того, что вы мне рассказали о кабинете, письменный стол стоит практически в оконной нише. На окне висят портьеры, которые спускаются до самого пола. Так?

— Да, мой друг, чёрные бархатные портьеры.

— А за ними — нечто вроде ниши, в которой вполне достаточно места, чтобы мог поместиться человек?

— Скорее всего, именно так.

— Ну, тогда, — медленно произнёс доктор, — существует по меньшей мере возможность того, что там действительно прятался кто-то неизвестный. Но даже если и так, секретарь исключается, поскольку оба они — и муж, и жена — видели, как он вышел из кабинета. Не мог это быть и Виктор Аствелл. Трефузис заметил, как он уходил из дома. И это не могла быть Лили Маргрейв. Кто бы это ни был, он должен был бы укрыться за портьерой до того момента, как сэр Рубен появился в кабинете. Вы ведь успели мне кое-что рассказать. А не мог ли это быть капитан Нейлор? Что, если это он прятался за портьерой?

— Это, конечно, возможно, — согласился Пуаро. — Насколько мне известно, обедал он в гостинице, но сразу после этого ушёл, так что трудно сказать наверняка, где он был. Во всяком случае, вернулся он уже после полуночи.

— Тогда это вполне мог быть и он, — решил доктор. — А если так, именно он и совершил это ужасное убийство. Смотрите, что получается: мотив у него был, а тут ещё и оружие оказалось под рукой. Только мне кажется, что эта идея почему-то вам не по душе, а?

— Знаете, у меня есть и другие идеи, — сознался Пуаро. — А вот скажите мне лучше, дорогой доктор, если бы леди Аствелл сама совершила преступление, могла бы она сознаться в этом, когда вы погрузили её в транс?

Доктор изумлённо присвистнул.

— Так вот куда вы клоните? Леди Аствелл — убийца! Неплохо придумано! Ну что ж, конечно, возможно и такое. Правда, сознаюсь, пока мне это даже не приходило в голову. Впрочем… она ведь была последней, кто говорил с сэром Рубеном, а после этого уже ни одна живая душа не видела его живым. Что же касается вашего вопроса, я должен сказать — нет! Леди Аствелл была погружена в гипнотический сон, но при этом на уровне подсознания она была твёрдо намерена молчать о своей роли в этом убийстве. В этом случае она должна была абсолютно правдиво отвечать мне на все вопросы, но, как только речь зашла бы о ней самой, и она тут же захлопнула бы створки, как устрица. Но в этом случае я не уверен, что она бы так настаивала на виновности Трефузиса.

— Понимаю, — кивнул Пуаро. — Но я ведь не сказал, что считаю её убийцей. Это просто предположение, вот и всё.

— Интересный случай, — задумчиво пробормотал доктор, покачав головой. — Предположим, что Леверсон не виновен. Кто ещё мог его убить — леди Аствелл, Хамфри Нейлор… даже Лили Маргрейв.

— И ещё один человек, о котором вы забыли, — тихо сказал Пуаро. — Это Виктор Аствелл! Если верить его словам, он сидел у себя, открыв дверь нараспашку, и поджидал, когда Чарльз Леверсон поднимется к себе в спальню. Но ведь это только его собственные слова, вы меня понимаете?

— Это тот самый парень, который, чуть что, взрывается, будто бочка с порохом? — спросил доктор. — Тот, о котором вы рассказывали?

— Именно так, — кивнул Пуаро.

Доктор поднялся.

— Ну что ж, мне пора возвращаться. Не забудьте дать мне знать, когда что-то станет известно, хорошо, Пуаро?

Как только дверь за доктором захлопнулась, Пуаро позвонил в колокольчик и на пороге появился Джордж.

— Чашку питательного отвара, Джордж. Мои нервы на пределе.

— Конечно, сэр, — поклонился Джордж. — Сию же минуту приготовлю.

Не прошло и десяти минут, как слуга внёс чашку с дымящимся отваром и протянул её хозяину. Пуаро поднес её к лицу и с наслаждением вдохнул тошнотворный запах. Прихлебывая маленькими глотками отвар, он принялся рассуждать вслух.

— Сколько разных наций в мире, столько же и способов охоты. Возьмём, к примеру, охоту на лис — на них охотятся с собаками. Охотники на лошадях кричат, собаки лают и несутся вперёд — одним словом, состязание на скорость. Лично я никогда не устраивал засады на оленей, но догадываюсь, что в этом случае приходится проводить долгие часы в засаде, а это чрезвычайно вредно для желудка. Мой приятель Гастингс часто мне рассказывал, как это происходит. Но мы с вами, Джордж, не можем воспользоваться ни одним из этих методов. Давайте-ка лучше возьмём пример с домашней кошки. Много-много часов подряд она терпеливо лежит возле мышиной норки, не шелохнётся, не двинется с места, но не уйдёт.

Пуаро вздохнул и протянул Джорджу пустую чашку.

— Я просил вас захватить всё необходимое, чтобы провести пару дней в деревне. Завтра, мой добрый Джордж, вам придётся поехать в Лондон и привезти сюда то, что мне понадобится очень скоро.

— Очень хорошо, сэр, — по своему обыкновению бесстрастно пробормотал Джордж.

Постоянное пребывание Пуаро в Мон-Репо раздражало многих. И Виктор Аствелл не упустил случая напомнить об этом своей невестке.

— Всё это, конечно, замечательно, Нэнси. Но ты ведь даже не представляешь, на что способны подобные люди. Он здесь неплохо проводит время. Уверен, что наш маленький приятель рассчитывает задержаться здесь не меньше чем на месяц, при этом сдирая с тебя за свои драгоценные услуги по две гинеи в день.

Ответ леди Аствелл был ясным и недвусмысленным — она довольно откровенно дала понять, что вполне в состоянии сама разобраться в собственных делах.

Лили Маргрейв изо всех сил старалась скрыть, что и ей Пуаро уже действует на нервы. Поначалу она решила, что Пуаро поверил её рассказу. Но теперь в её душу стали понемногу закрадываться сомнения.

А Пуаро был неутомим. Энергия била в нём ключом, и он буквально не давал им ни минуты покоя. На пятый день своего пребывания в доме он притащил в столовую небольшой дактилоскопический блокнот. Конечно, проделка его выглядела довольно грубой — никто не сомневался, что это всего лишь способ получения отпечатков пальцев всех обитателей Мон-Репо. Но как бы то ни было, а возражений не было — отказаться никто не посмел. Но после того как маленький бельгиец ушёл спать, Виктор Аствелл дал волю своему возмущению.

— Чёрт побери, ты понимаешь, что это значит, Нэнси?! Он подозревает одного из нас!

— Не говори глупостей, Виктор!

— Ну хорошо, тогда скажи мне, для чего он всё это затеял!

— Мсье Пуаро знает, что делает, — не моргнув, заявила леди Аствелл и с торжествующим видом взглянула на секретаря.

В другой раз Пуаро продемонстрировал, как обнаружить отпечатки ног с помощью большого листа бумаги. На следующее утро, пробираясь своей бесшумной кошачьей походкой в библиотеку, Пуаро чуть ли не до смерти перепугал Оуэна Трефузиса. При виде маленького бельгийца тот подскочил в кресле как подстреленный.

— Прошу прощения, мсье Пуаро, — пролепетал он, — но мы все сейчас в таком напряжении…

— Да что вы говорите? — с невинным видом спросил Пуаро.

— Честно признаюсь вам, — сказал секретарь, — до сих пор я был уверен, что Чарльз Леверсон уже изобличён, и в его виновности нет никаких сомнений. Но, похоже, у вас другое мнение.

Пуаро замер, глядя в окно. Внезапно он резко обернулся.

— Я хочу кое-что сказать вам. Но учтите, мистер Трефузис, это строго между нами!

— Да?

Но Пуаро, похоже, не спешил. По лицу его было видно, что он колеблется. Наконец он решился, но как раз в тот момент, когда он открыл рот, внизу громко хлопнула входная дверь. Для человека, собиравшегося доверить другому какую-то важную тайну, он говорил как-то нарочито громко, так что почти заглушил звук чьих-то шагов, раздавшихся в эту минуту в холле.

— Так вот что я хочу сказать вам по секрету, мистер Трефузис. В ходе моего расследования открылись новые факты. Скоро я докажу, что в ту минуту, когда мистер Чарльз Леверсон вошёл в кабинет сэра Рубена в «Башне», его дядя был уже мёртв.

Секретарь уставился на него, как на сумасшедшего.

— Но что это за новые факты? И почему никто из нас об этом не знал?

— Ну, так скоро узнаете, — с таинственным видом пробормотал маленький сыщик. — А пока что эта тайна известна только вам и мне.

Он бесшумно выскользнул из комнаты и едва не сшиб с ног Виктора Аствелла.

— Только что приехали, мсье?

Аствелл кивнул.

— Дьявольски мерзкая погода, — наконец пробормотал он, с трудом переводя дыхание. — Холод собачий, а ветер прямо валит с ног.

— Ах, вот, значит, как, — глубокомысленно пробормотал Пуаро. — Ну, выходит, сегодня лучше посидеть дома. Я ведь, как большой кот, — в холодную погоду предпочитаю греться у огня.

— Итак, в бой, мой добрый Джордж! — с торжествующим видом потирая руки, в тот же самый вечер сказал он своему верному слуге. — Я своего добился — они все как на иголках! Да, мой дорогой Джордж, эта роль не каждому по плечу — роль кота, стерегущего мышку. Ведь приходится всё время ждать, ждать терпеливо, но зато это приносит великолепные плоды, да, да! И будем надеяться, что уже завтра мы их увидим!

На следующий день Трефузису пришлось отправиться в город по делам. Так уж вышло, что им с Виктором Аствеллом пришлось ехать одним поездом. Не успели они закрыть за собой дверь, как Пуаро развил лихорадочную деятельность.

— Ну-ка, Джордж, поторопись, нам ещё многое надо успеть. Если горничная попытается войти в эту комнату, постарайся как-то отвлечь её. Не важно как. Можешь рассыпаться в комплиментах, Джордж, но сделай всё, чтобы она осталась в коридоре, — велел Пуаро.

Первым делом он пробрался в комнату секретаря и принялся методично её обыскивать. Маленький бельгиец обшарил всё — ни одна полка в шкафу, ни один даже самый маленький ящик письменного стола не остались незамеченными. После этого Пуаро кое-как побросал всё обратно и объявил, что покончил с обыском. Джордж, застывший на пороге, словно часовой на посту, деликатно кашлянул.

— Прошу прощения, сэр…

— Да, мой добрый Джордж?

— Ботинки, сэр. Вот та коричневая пара стояла на второй полке, а под ней — пара лакированных. Вы поменяли их местами, когда ставили обратно.

— Чудесно! — воздев руки к небу, воскликнул Пуаро. — Просто великолепно! Но не будем тратить время на такие пустяки. В конце концов, мой дорогой Джордж, это не так уж важно. Мистер Трефузис вряд ли обратит внимание на подобную мелочь.

— Как скажете, сэр, — пробормотал Джордж.

— Конечно, обращать мое внимание на подобные детали — твоя святая обязанность, — и Пуаро одобрительно похлопал лакея по плечу. — В этом отношении я целиком полагаюсь на тебя.

Джордж предпочёл промолчать. Когда же, немного позже, то же самое повторилось, но уже в комнате, которую занимал Виктор Аствелл, он благоразумно промолчал, хотя и отметил про себя, что бельё мистера Аствелла вернулось на полки шкафа совсем не в том порядке, как оно лежало до обыска. Однако вечером подтвердилось, что Пуаро оказался слишком беспечен, а опасения верного Джорджа были не напрасны. Вечером, когда все сидели в гостиной, Виктор Аствелл ворвался туда, кипя от возмущения.

— Проныра, грязная бельгийская ищейка, что вам понадобилось в моей комнате?! Какого чёрта вы копались в моих вещах, я вас спрашиваю? Нет там ничего, что вам нужно, и хватит совать свой длинный нос в мои дела! О Господи, да что же это такое — шпион в собственном доме!

Пуаро прижал руки к груди, расшаркиваясь и бормоча бесчисленные извинения. Он побагровел от стыда. Он готов был извиниться сто, нет, тысячу, миллион раз! Он был раздавлен — мсье совершенно прав, как можно было допустить такую ужасную бестактность?! Нет, нет, ему нет и не может быть оправдания! В конце концов обалдевший от всего этого спектакля разгневанный Виктор поспешно ушёл, что-то бормоча себе под нос.

И опять, как и накануне, потягивая маленькими глоточками питательный отвар, Пуаро удовлетворённо пробормотал, обращаясь к почтительно слушающему Джорджу:

— Мой план сработал, мой добрый Джордж. Ты сам видишь — он сработал.

— Пятница, — задумчиво сказал Пуаро, ни к кому не обращаясь, — это мой счастливый день.

— Да, сэр.

— Ты ведь не суеверен, мой добрый Джордж?

— Я предпочитаю не садиться за стол тринадцатым, сэр, если вы это имеете в виду, и не люблю проходить под лестницей. Но вот по поводу пятницы у меня нет ни малейших возражений.

— Это замечательно, — сказал Пуаро, — потому что, видишь ли, сегодняшний день, вполне возможно, станет нашим Ватерлоо.

— Да, сэр, как вам угодно.

— Ты прямо рвёшься в бой, мой добрый Джордж! Однако, неужели тебе не хочется знать, что я собираюсь делать?

— И что же, сэр?

— Завтра, Джордж, мы с тобой вместе как следует обыщем кабинет сэра Рубена и всю «Башню»!

Верный своему слову, Пуаро, едва позавтракав, заручился разрешением леди Аствелл и отправился на то самое место, где было совершено преступление. И вот весь этот долгий день обитатели дома с изумлением наблюдали, как он ползает на четвереньках с лупой, то рассматривая тёмный бархат портьер, то вскакивает на стулья, рассматривая что-то на поверхности обоев. И вот, наконец, даже терпению леди Аствелл пришёл конец. В первый раз она дала понять, что это ей начинает действовать на нервы.

— Должна признать, — возмущённо сказала она, — что скоро он и меня выведет из себя. У этого маленького бельгийца что-то на уме, но вот что — не могу понять. Достаточно только посмотреть, как он там ползает по ковру, словно собака, взявшая след, меня просто бросает в дрожь! Что он ищет, хотелось бы мне знать! Лили, моя дорогая, не сходишь ли посмотреть, чем он там занят? Нет, нет, не надо, лучше побудь со мной.

— Может быть, мне сходить, леди Аствелл? — предложил, вставая, секретарь.

— Если не возражаете, мистер Трефузис.

Оуэн Трефузис поспешно вышел из комнату и вскарабкался по лестнице, которая вела в «Башню». На первый взгляд комната показалась ему пустой, Пуаро не было и в помине. Секретарь уже повернулся было, чтобы уйти, как вдруг ушей его коснулся какой-то неясный звук. Обернувшись, он увидел маленького сыщика — тот спускался по винтовой лестнице, которая вела в спальню этажом выше.

Пуаро спускался на четвереньках. В руках у него была маленькая карманная линза, он то и дело подносил её к глазам, внимательно разглядывая что-то на ступеньках под покрывавшим их ковром.

Пока секретарь с изумлением наблюдал эту сцену, Пуаро вдруг издал довольное ворчание и сунул линзу в карман. Он вскочил на ноги, победоносно размахивая над головой чем-то маленьким. В то же мгновение он наконец соизволил заметить секретаря.

— Ага, вот оно! — торжествующе воскликнул он. — А, это вы, мистер Трефузис. Я даже не слышал, как вы вошли!

Секретарь не знал, что и сказать, — перед ним стоял совсем другой человек. Лицо Пуаро сияло радостью, на нём был написаны триумф и ликование. Трефузис недоумённо уставился на него, не понимая, что происходит.

— Что случилось, мсье Пуаро? Вы выглядите так, словно одержали решительную победу.

Маленький человечек раздулся от гордости.

— Так оно и есть. Видите ли, мне наконец удалось отыскать то, что я безуспешно пытался найти с самого начала! Вот, смотрите, что у меня в руках — именно это поможет мне изобличить убийцу!

— Так значит, — секретарь удивлённо вздёрнул брови, — убийца — не Чарльз Леверсон?

— Ну, конечно же, это не Чарльз Леверсон! — заявил Пуаро. — С самого начала я не сомневался, что это так, хоть и не мог точно сказать, кто же убийца. Но вот теперь мне всё ясно.

Он спустился с лестницы и дружески похлопал секретаря по плечу.

— Мне нужно немедленно съездить в Лондон. Прошу вас, предупредите леди Аствелл. Да, вот ещё что — попросите её от моего имени, чтобы сегодня вечером к девяти часам все собрались в «Башне», в кабинете покойного сэра Рубена. К этому времени я вернусь и назову имя убийцы. О да, я не сомневаюсь в этом!

Изобразив перед онемевшим от изумления секретарем несколько па какого-то фантастического танца, Пуаро выпорхнул за дверь. Трефузис в удивлении таращился ему вслед.

Через несколько минут Пуаро ворвался в библиотеку и громогласно потребовал, чтобы кто-нибудь одолжил ему маленькую картонную коробочку.

— К сожалению, я не захватил с собой ничего подобного, — объяснил он, — а у меня есть одна бесценная вещица, которую мне просто необходимо сохранить.

Из одного из ящиков письменного стола Трефузис извлёк небольшую коробочку и протянул её Пуаро, лицо которого сияло от радости.

Прижимая к груди свой трофей, он взлетел вверх по лестнице. На пороге комнаты стоял Джордж, и Пуаро торжественно вручил ему коробочку.

— Там, внутри, поистине бесценное сокровище, — объявил Пуаро. — Будь любезен, Джордж, положи её во второй ящик шкафа. Лучше всего в ту же самую шкатулку, где ты хранишь мои жемчужные запонки.

— Очень хорошо, сэр, — кивнул Джордж.

— Не урони её, — продолжал Пуаро. — Будь с ней очень осторожен — ведь там, внутри, улика, которая поможет изобличить преступника.

— Не может быть, сэр! — удивился Джордж.

Пуаро стремглав бросился вниз по лестнице. Нахлобучив шляпу, он выскочил из дома и бодрой рысцой поспешил к станции.

Возвращение Пуаро прошло незамеченным. Верный Джордж, — как ему и было приказано, — впустил его в дом через боковую дверь.

— Все уже в «Башне»? — спросил Пуаро.

— Да, сэр.

Они шёпотом обменялись ещё несколькими словами, и через несколько минут Пуаро вступил в комнату, где меньше месяца назад произошло убийство. Лицо его сияло триумфом победителя. Он быстро обежал глазами кабинет. Все были в сборе: леди Аствелл, Виктор Аствелл, Лили Маргрейв, секретарь и Парсонс, пожилой дворецкий. Стоя у дверей, он смущённо переминался с ноги на ногу.

— Сэр, Джордж сказал, что мне тоже нужно присутствовать, — кинулся к нему Парсонс, как только Пуаро переступил порог. — Позвольте спросить, так ли это, сэр?

— Совершенно верно, — кивнул Пуаро. — Останьтесь, прошу вас.

Выйдя на середину комнаты, он повернулся к ним лицом.

— Это было на редкость интересное дело, — начал Пуаро медленно, словно размышляя о чём-то. — Интересное прежде всего потому, что любой из вас мог убить сэра Рубена. Кто унаследует после него все деньги? Чарльз Леверсон и леди Аствелл. Кто был с ним той ночью? Леди Аствелл. Кто вечно ссорился с ним? Тоже леди Аствелл.

— Что это вы толкуете? — возмутилась леди Аствелл. — Я ничего не понимаю! Я…

— Но, кроме леди Аствелл, был ещё один человек, который в тот день поругался с сэром Рубеном, — продолжал всё так же задумчиво Пуаро. — Ещё один человек в ту же самую ночь вышел от него, кипя от обиды и ярости. Предположим, леди Аствелл ушла от мужа без четверти двенадцать. Следовательно, до возвращения Чарльза Леверсона остается ещё минут десять. Этого вполне достаточно, чтобы кто угодно мог пробраться в кабинет со второго этажа, сделать свое чёрное дело и снова вернуться к себе, причём никто бы его не заметил.

Виктор Аствелл вскочил на ноги как ужаленный. Лицо его запылало от возмущения.

— Какого дьявола?!.. — он задохнулся. Горло его перехватило судорогой гнева.

— Вы ведь уже как-то в порыве ярости убили человека, мистер Аствелл? Если не ошибаюсь, это случилось в Западной Африке.

— Я в это не верю! — воскликнула Лили Маргрейв.

Она вскочила на ноги — руки стиснуты в кулаки так, что побелели пальцы, на нежных щеках — два ярко-алых пятна.

— Этого не может быть, — повторила девушка. Она замерла возле Виктора Аствелла.

— Это правда, Лили, — ответил тот, — но есть ещё кое-что, чего не знает никто, кроме меня. Этот ублюдок, которого я пристрелил, был местным знахарем. На его совести жизнь пятнадцати детей. Думаю, ни один суд в мире не осудил бы меня.

Лили подошла к Пуаро.

— Мсье Пуаро, — с жаром сказала она, — это ужасная ошибка. Только потому, что у человека вспыльчивый характер, только потому, что он может взорваться и нагрубить, только поэтому вы считаете, что он мог поднять руку на собственного брата! Но ведь это же неправильно! Я знаю, я знаю — мистер Аствелл не способен на это!

Пуаро посмотрел на взволнованную девушку. На губах его играла загадочная улыбка. Вдруг он взял её руку и нежно пожал тонкие пальчики.

— Вот видите, мадемуазель, — шепнул он ей, — а вы ещё говорили, что не верите в женскую интуицию. Итак, вы уверены, что убийца — не Виктор Аствелл?

Лили ответила ему твёрдым взглядом.

— Мистер Аствелл — замечательный человек, — пылко сказала она, — честный и порядочный. Он не имеет ничего общего с нелегальными работами на золотоносной шахте в Мпала. Он очень хороший человек, и я… я согласилась выйти за него замуж.

Виктор Аствелл подошёл к ней и взял её за руку.

— Как перед Богом, Пуаро, — сказал он. — Я не убивал своего брата!

— Знаю, — кивнул Пуаро.

Его глаза быстро обежали комнату.

— Послушайте, друзья мои. Мне пришла в голову рискованная мысль — с помощью своего друга я погрузил леди Аствелл в гипнотический сон, и она рассказала, что в ту ночь в кабинете мужа видела за портьерой силуэт какого-то человека.

Глаза всех собравшихся устремились к окну.

— Вы хотите сказать, что там прятался какой-то бродяга? — воскликнул Виктор Аствелл. — Боже, какой великолепный выход!

— Ах, — спокойно продолжал Пуаро. — Согласен. Только это была вот та портьера.

Повернувшись, он театральным жестом указал на портьеру в углу комнаты, за которой скрывалась маленькая винтовая лестница.

— Ночь накануне убийства сэр Рубен провёл наверху, в маленькой спальне над кабинетом. Он позавтракал в постели, потом позвал мистера Трефузиса, чтобы дать ему распоряжения. Уж не знаю, что такое мог забыть в спальне мистер Трефузис, но какую-то вещь он там оставил. Когда на следующий вечер он пожелал доброй ночи сэру Рубену и леди Аствелл, он вдруг вспомнил об этом и поднялся по лестнице в спальню, чтобы забрать её. Не думаю, чтобы кто-то обратил на это внимание — ведь супруги к тому времени в пылу ссоры уже забыли обо всём. Скандал был в самом разгаре, когда мистер Трефузис спустился по лестнице в кабинет.

Обвинения, что они бросали друг другу в лицо в пылу ссоры были столь интимны и в то же время столь чудовищны, касались таких вещей, что мистер Трефузис оказался в очень неловком положении. Ему стало ясно, что они оба считают, будто он давным-давно поднялся к себе. Страшась, что гнев сэра Рубена неминуемо обрушится на него, он не придумал ничего лучше, как притаиться за портьерой в надежде, что сможет незаметно ускользнуть позже. Секретарь скорчился в углу и затих. Когда леди Аствелл уходила к себе, её подсознание отметило очертания человеческой фигуры за портьерой.

После этого она ушла. Вслед за ней хотел незаметно выскользнуть и Трефузис, но сэр Рубен неожиданно поднял голову и с неудовольствием понял, что секретарь всё время был в кабинете. Он к тому времени и так был достаточно взбешён. Увидев же перед собой несчастного секретаря, сэр Рубен и вовсе вышел из себя. Накинувшись на беднягу, он принялся оскорблять и поносить его, обвиняя во всех мыслимых и немыслимых грехах, в том числе и в том, что секретарь шпионит за ним.

Дамы и господа, я не случайно заинтересовался психологией. И в ходе расследования я быстро понял, что бесполезно искать преступника среди тех из вас, у кого вспыльчивый характер. Ведь такой характер сам по себе нечто вроде котла с предохранительным клапаном. Вспомните поговорку: «Лает, но не кусает!» Нет, господа, мне нужен был совсем другой человек: спокойный, выдержанный, уравновешенный, — например, который целых девять лет мог играть роль тихони, эдакого мальчика для битья. На свете нет такой цепи, которая могла бы годами — годами! — выдерживать такое чудовищное напряжение, в конце концов она должна была лопнуть!

Попытайтесь только представить себе такое — целых девять лет сэр Рубен унижал и третировал своего секретаря, и девять долгих лет несчастный молодой человек безропотно переносил это. Но вот наконец наступил такой день, когда цепь лопнула и затравленный пёс набросился на своего ненавистного хозяина. Чаша его терпения переполнилась, понимаете?! Всё это случилось той самой ночью. Сэр Рубен повернулся к письменному столу, ожидая, что его секретарь, как и раньше, с поникшей головой покорно выскользнет из комнаты. Но вместо этого тот бесшумно снял со стены дубинку, зашёл ему за спину и со всего размаху опустил её на голову своего мучителя.

Пуаро повернулся к Трефузису. Словно окаменев от изумления, тот смотрел на него широко раскрытыми глазами.

— Вот ваше алиби и разлетелось вдребезги, молодой человек. Мистер Виктор Аствелл уверял меня, что вы были у себя, но никто не видел, как вы поднимались к себе в комнату! Убив сэра Рубена, вы уже собирались незаметно ускользнуть, как вдруг услышали какой-то звук и поспешно спрятались за портьерой. Вы продолжали прятаться там, когда в комнату вошёл Чарльз Леверсон; вы всё ещё были там, когда чуть позже пришла Лили Маргрейв. Только после того, как всё в доме замерло и наступила тишина, вы рискнули вернуться к себе. Ну что, вы будете это отрицать?

Трефузис трясся всем телом как осиновый лист.

— Я… я никогда…

— Бросьте! Пора, наконец, покончить с этим. Все эти две недели я занимался тем, что разыгрывал перед вами целый спектакль, делая вид, что плету сеть, которая вот-вот затянется вокруг вас. Отпечатки пальцев, следы, обыск в вашей комнате — кстати, неужели вы поверили, что я случайно оставил там беспорядок? Всем этим я добился того, что в вашей душе поселился страх. Ночи напролёт вы лежали без сна, изнемогая от ужаса и гадая, не оставили ли вы где-нибудь след или отпечаток руки? Снова и снова вы перебирали в памяти события той роковой ночи, пытаясь вспомнить, не совершили ли вы роковую ошибку. И вот наконец я добился того, что вы потеряли от страха голову и сделали один маленький промах. Помните, вчера я у вас на глаза подобрал на лестнице одну маленькую вещицу? Вы умеете держать себя в руках, но я успел заметить страх, написанный у вас на лице, — ведь именно по этой лестнице вы крались той ночью. Потом я разыграл целое представление — маленькая коробочка, демонстративно громкий приказ Джорджу припрятать её и мой поспешный отъезд.

Пуаро повернулся к двери.

— Джордж?

— Я здесь, сэр.

Слуга вышел вперед.

— Прошу вас, расскажите дамам и господам, какие я оставил распоряжения, прежде чем уехать.

— Я должен был спрятаться в шкафу, который стоит в вашей комнате, сэр. Коробочка всё это время должна была оставаться там, где вы и сказали. Ровно в половине четвёртого в комнате появился мистер Трефузис — он подошёл к тумбочке и открыл тот самый ящик, о котором вы говорили.

— А в этой коробочке, — подхватил Пуаро, — была самая обычная булавка. Не в привычках Пуаро скрывать правду, господа. Я действительно поднял её с ковра, который покрывает лестницу. Как это говорите вы, англичане: «Булавку найдёшь — удачу обретёшь!» Вот удача мне и улыбнулась — я нашёл настоящего убийцу!

Он повернулся к секретарю.

— Видите? — тихо сказал Пуаро. — Вы сами себя выдали!

Вдруг Трефузис будто сломался. Рыдая, он рухнул в кресло и закрыл лицо дрожащими руками.

— Я уже ничего не соображал, — простонал он. — Всё как будто в тумане! Ничего не помню, наваждение какое-то. О Боже, ведь он оскорблял меня годами, чуть ли не ноги об меня вытирал, словно я был для него не больше, чем грязной тряпкой! Как я ненавидел его все эти годы!

— Я знала это! — ликующе воскликнула леди Аствелл.

Она вскочила на ноги и бросилась к Пуаро. Лицо её сияло торжеством.

— Я знала, что моего мужа убил этот человек! — объявила она, трепеща от гордости и возбуждения.

— И вы были абсолютно правы, мадам, — кивнул Пуаро. — Можно называть вещи по-разному, но суть от этого не меняется. Ваша «интуиция», леди Аствелл, вас не обманула. Примите мои искренние поздравления!

Примечания

1

Bon (фр.) — хорошо.

(обратно)

Оглавление

. .