«Не улыбайся незнакомцу»

Наталия Левитина Не улыбайся незнакомцу

Глава 1 Почему он не работает?

– Юля, мне надо обсудить с тобой одно важное дело, – сказала мама Никиты. – Встречаемся завтра. В одиннадцать у меня.

Голос свекрови звучал напряжённо. Мое сердце замерло.

Ну что там опять?

Не жду ничего хорошего. У Ланы Александровны постоянно возникают «важные дела», а отдуваться приходится мне. Две недели назад, к примеру, мы сорвались с места, даже не выпив утренний кофе, и помчались в соседний город. Там принимал знаменитый ветеринар, просто какое-то непревзойдённое светило в своей области. А у Ланочкиной подруги собирался отбросить копыта её любимый чихуахуа. И конечно, только меня и можно было использовать для транспортировки полудохлой собачки из одного мегаполиса в другой.

Это двести километров, между прочим!

С тех пор как я научилась плавно тормозить и перестала путать передачи, Ланочка уверенно эксплуатирует мой водительский тау неё на подхвате. Вот и помчалась к чёрту на рога по первому требованию, чтобы спасти породистого заморыша и угодить свекрови… В пути пёсика жутко колбасило, несчастное существо уделало салон лимузина. Я всерьёз опасалась, что довезу до профессора всего лишь очаровательный трупик и двух безутешных плакальщиц. В гибели собачки обязательно обвинили бы меня – я всегда у Ланочки крайняя!

Но, к счастью, обошлось. С малышом проделали какие-то манипуляции, накачали его лекарствами и отправили восвояси. Знаменитый врач не подвёл, спасибо ему. Хотя, возможно, собачий недуг был сильно преувеличен испуганной хозяйкой.

Зато я же убила целый рабочий день, сорвала интервью, не написала ни строчки, а также истратила кучу денег на бензин. Плюс к тому по возвращении пришлось отогнать автомобиль на генеральную чистку салона. В автосервисе на меня посмотрели как-то странно. Наверное, решили, что я перевозила в машине не одну маленькую собачку, а стадо коров с кишечной инфекцией.

И что же в результате? «Ах, Юля, – прогундела Ланочка, – ты невнимательна на дороге, ты как-то неаккуратно ездишь, будто дрова везёшь! Я думала, мы улетим в кювет…»

Вот и вся благодарность!

А однажды, когда речь тоже шла о «деле невероятной важности», Лана Александровна подрядила меня пересаживать пальму. Я попыталась внедрить в ее сознание мысль, что именно я, Юлия Бронникова, засушила несколько поколений редакционных фиалок и уморила десяток кактусов (хоть это было нелегко!), но свекровь не слушала. Она проконсультировалась со специалистом, и ей рекомендовали пересадить пальму в ближайшие двадцать позицию почв и подкормок. Иначе растению крышка. Поэтому я получила в руки лопату, мешок удобрений и была допущена к драгоценному бревну. Пальма весила не менее тонны и выглядела гораздо более жизнерадостной, чем я в тот критический момент. И кстати, чем сама спустя неделю после пересадки. Теперь до конца моих дней Ланочка будет желчно припоминать мне это бедное растение.

Но я, вообще-то, предупреждала!

Так, а что меня ждёт сейчас? Какое ещё «важное дело» возникло у Ланочки? Какой сюрприз она приготовила?

– В одиннадцать не могу, – вяло попыталась увильнуть от встречи я. – Работаю.

В конце концов договорились на обеденное время.

На следующий день мы встретились с Никитиной мамой в кафе неподалеку от редакции «Удачных покупок», где я доблестно тружусь. Я пришла первой и заняла столик. Вокруг роились студенты, шумно и радостно поедавшие бизнес-ланч. Да, «бедный студент» сейчас не тот, что во времена Достоевского! Парковка рядом с университетом забита дорогими иномарками – дети привезли себя на лекции…

Ланочка выглядела великолепно в красивой длинной шубе. Я резко снизила пушистость свекрови, пристроив ее рысь рядом с моим пуховиком на вешалке.

– Лана Александровна, что стряслось? Почему мы не могли поговорить по телефону?

Ланочка осматривала кафе с гримасой отвращения – мол, куда я её заманила?

Нормальное заведение. Можно подумать, она питается исключительно в ресторанах, осенённых мишленовскими звёздами. Впрочем, надо признать, Ланочка действительно выглядела так, словно собиралась заглянуть на чай в Кенсингтонский дворец: укладка, маникюр, костюмчик.

Вот откуда в Никите утончённость – от мамочки! Мой любимый юноша, разбуди его среди ночи, без запинки проспрягает сотню неправильных французских глаголов. Он разбирается в приправах, знает, к чему подходит розмарин, а к чему – базилик. И болезненно морщится, когда у модного певца ми-бемоль отклоняется на одну восьмую тона. А я такая неотёсанная… Не знаю французского. Хоть убей, не отличу майоран от куркумы.

Крестьянка!

Ах, вот ещё что: я прямо сейчас пытаюсь отравить Никитину мамочку в какой-то забегаловке.

Ну уж извините!

– Юля, что происходит? – трагически начала Лана Александровна. – Уже наступил март!

– Да? Действительно, – согласилась я.

Вот так всегда: только справили Новый год, ещё не восстановили силы после праздничного отдыха, а уже два месяца куда-то улетело. Растрачена одна шестая часть наступившего года. Как жаль! Хотя, если вспомнить, я очень плодотворно поработала в эти два месяца. Написала одну статью для «Стильной леди», четыре для «Удачных покупок» и заключила три договора на рекламу…

А мой милый всё это время лежал на диване. Пил пиво. Смотрел хоккей или щёлкал пультом музыкального центра. В колонках рвалась и бушевала музыка, трагическая, возвышенная – у Никиты депрессия.

– Уже наступил март, а Никита так и не нашёл работу! – со слезами в голосе произнесла свекровь.

Я упорно считаю Лану Александровну своей свекровью и испытываю к ней горячие родственные чувства. Но Ланочка, подозреваю, не теряет надежды отвертеться от почётного звания. Пока Никита не сделал мне официального предложения, для нее еще не все потеряно. Не беда, что мы уже четыре года вместе, не важно, что без меня Ланочка как без рук – я столько всего для неё делаю! Но знаю: она мечтает увидеть рядом с сыном совершенно другую девушку. У той должна быть внешность «мисс Вселенной», мозги профессора молекулярной физики и характер служанки из бразильского сериала… как же её звали… Зилда? Розария? Не важно. Та латиноамериканская труженица вкалывала как вол – мыла, стирала, гладила, готовила на две семьи, выслушивала нытьё хозяйки, нянчила детей, но при этом никогда не переставала улыбаться…

Собственно, характер у меня ангельский. Но мозги и внешность, конечно, далеки от идеала, созданного воображением Ланочки. Зато я научилась плавно тормозить и уже почти не путаю педали. Потому что это не дело, когда любимая свекровь таранит головой лобовое стекло (в прошлом году у нас был такой случай – просто трагедия…).

– Юля, почему Никита до сих пор не нашёл работу? – настойчиво повторила Лана Александровна.

Какая она интересная!

Почему бы не задать тот же вопрос собственному сыну? А не выдёргивать меня из редакции, где я так славно раскладывала пасьянс и трепалась с девочками. Вернее, трудилась в поте лица.

– Чтобы найти работу, её надо искать, – трезво заметила я.

– И?

– Никита не ищет.

– Но почему?!

– У него депрессия.

И я очень хорошо его понимаю. Никита имеет полное право на депрессию. Он столько лет работал на концерн «Фростком», выкладываясь на полную катушку! Он тратил не только силы, но и душевную энергию. Искренне верил, что с владельцем компании (тоже Никитой) его связывает дружба, а не взаимоотношения «начальник – подчинённый»…

Являясь замом по развитию, Никита, как трудолюбивый садовник, растил и лелеял своё детище, ездил по стране, открывая филиалы. Он отвечал за многое и курировал огромное количество вопросов, представляя себя опорной сваей в благополучии «Фросткома». Мечтал войти в Совет директоров и, по собственным ощущениям, был уже близок к этому. Как выяснилось, гендиректор искусно поддерживал в Никите подобную иллюзию, заставляя его работать всё более рьяно. С одной стороны, такое манипулирование можно назвать подлостью, с другой – искусным менеджментом…

В какой-то миг истина открылась Никите, он понял, как долго с ним играли, словно с маленьким мальчиком, обещая подарить дорогую игрушку. Грянула грандиозная ссора – всплеск эмоций, столкновение характеров… Грохочущее чёрное небо, расколотое на части молниями…

Я точно не знаю, что дальше произошло между двумя Никитами, гендиректором и его заместителем, однако тот из парочки, с которым я занимаюсь сексом, вдруг очутился на улице. Его вышвырнули, как использованную рваную покрышку. Мой любимый считал себя колоссом, удерживающим на плечах махину «Фросткома», а ему показали, что он всего лишь ничтожный винтик, без которого механизм прекрасно работает. Его самолюбие растоптали.

Непросто такое пережить.

Поэтому я с пониманием отношусь к состоянию Никиты. Уже несколько месяцев он изображает труп – неподвижно лежит на диване с потухшим взглядом. Это совершенно новая для меня картинка, никогда не видела ничего подобного… Реакции заторможены или вовсе отсутствуют: можно спокойно прошлёпать голышом из ванной к шкафу за свежим полотенцем – и ничего не произойдёт! Да, абсолютно ничего не произойдёт. Когда такое бывало? Раньше я бы вызвала у Никиты желание даже в скафандре для глубоководных исследований. Теперь же он на меня вовсе не реагирует.

Вот так его зацепило.

Бедняжка.

– Юля, ну как же? – возмутилась Ланочка. – Ты должна повлиять на Никиту!

– Вот ещё! – фыркнула я. – Лана Александровна, вашему сыну тридцать шесть лет. И вы думаете, кто-то может на него повлиять?

– Надо его расшевелить.

– Пусть лежит. У Никиты психологическая травма. Ему плохо.

– Если бы он сейчас занялся поисками работы, его бы это отвлекло. Юля, ты должна мягко и ненавязчиво направить его мысли в продуктивное русло.

– Я с вами не согласна, Лана Александровна. Поиски работы – дополнительное унижение. На тебя смотрят пристально, оценивают. И тебе отказывают. Ах, извините, вы нам не подходите…

– Да кто посмеет отказать Никите! – взвилась свекровь. – С его-то опытом и знаниями!

– Но ведь вышвырнули же на улицу вместе с опытом и знаниями!

– Это совсем другое. Там был конфликт. Непримиримые противоречия. А сейчас, я не сомневаюсь, стоит попытаться – и Никита сразу же найдёт фантастическую вакансию.

– Вы забыли про мировой финансовый кризис.

– А он тут при чем?

– Количество фантастических вакансий с каждый днём убывает. И не только фантастических, но даже и самых обыкновенных. Вся планета задыхается в тисках безработицы. Россия – не исключение.

– Что ты такое говоришь!

– Это не я. Это в новостях говорят. Каждый вечер накручивают. Но так оно и есть. Лана Александровна, оглянитесь вокруг: заводы закрываются, магазины прогорают, людей отправляют в отпуск без содержания, на бирже труда – столпотворение безработных…

– Юля, не уводи разговор в сторону. Попытайся побеседовать с Никитой. Мягко объясни ему.

– Что?

– Мужчине нельзя бездействовать и лениться. Он должен работать! Я не узнаю своего сына. Никита никогда не был лентяем.

– И он не лентяй. Но сейчас раздавлен, убит, уничтожен. Как в таком состоянии искать работу? От него веет тоской и безысходностью, и это отпугнёт любого работодателя.

– Юля, во всём виновата ты! – воскликнула свекровь.

Я клацнула зубами о край кофейной чашки.

Здрасте, приплыли!

Я-то тут при чём?!

– Лана Александровна!

– Да-да! Женщина должна вдохновлять мужчину на свершения. А ты одобряешь Никитину медвежью спячку.

– Дайте ему время прийти в себя!

– Юля, ты совсем меня не понимаешь!

– Ну, извините.

– Твоё «извините» звучит как «отстаньте»!

Да, в проницательности Ланочке не откажешь…

Я поискала глазами официанта и со свойственным мне изяществом помахала рукой, требуя счёт. Попутно снесла локтём со стола приборы. Свекровь хмуро наблюдала за моими телодвижениями.

– Ну, хорошо, – кивнула она. – Никита бездельничает. Тебя это устраивает. Пока. Потом сама будешь кусать локти – когда он привыкнет, войдёт во вкус.

– Думаю, вы преувеличиваете. Ни один нормальный человек не сможет привыкнуть к такому существованию – диван, футбол, компьютер, пиво с утра до вечера, семь дней в неделю. Даже говорить смешно!

Свекровь скептически хмыкнула.

– Ведь это не жизнь, а страшный сон, – заверила я. – Не сомневаюсь, Никита скоро выйдет из спячки.

– Но когда?

– Лана Александровна, дайте ему время!

– Депрессия продолжается слишком долго. Не понимаю, почему ты так спокойна. Скоро сама пожалеешь, но будет поздно. И тогда ты вспомнишь, что я тебя предупреждала!

– Всё далеко не так трагично, как вы себе представляете, Лана Александровна.

– Хочется верить.

Официант принёс счёт. Меня удивила цифра – всего полгода назад подобный обед обошёлся бы в два раза дешевле. Вот она – издевательская ухмылка кризиса. В Европе и Америке, говорят, цены снижаются ежедневно. Производители пытаются хоть как-то поддержать катастрофически упавший спрос.

Ну и что!

Россия вовсе не обязана быть как все!

Мы – особенные! И гордимся этим!

Ах да, забыла – у нас же бензин подешевел. На целых тридцать копеек. Но только после того, как премьер мягко намекнул нефтяным олигархам, что еще пять минут подобного поведения – и кто-то получит по морде. Подумать только, мировые цены на нефть обрушились, за границей чуть ли не даром разливают бензин, а в стране – обладательнице грандиозных запасов нефти – топливо продолжало дорожать с каждым днём. И все из-за алчности российских монополистов…

Ланочка попыталась было дотянуться до папки с чеком, но так как счёт лежал в целых сорока сантиметрах от её руки, у неё ничего не получилось. К тому же она вспомнила, что надо поправить причёску, и полезла в сумку за зеркальцем…

– Что вы, что вы, Ланочка Александровна, не беспокойтесь, я заплачу!

Конечно, какая мелочь!

Меня порадовало, что свекровь отлично пообедала, хоть сначала и кривилась, осматривая кафе. Но стейк с салатом, сырные шарики во фритюре, бокал красного вина, а также капучино и торт пришлись ей по вкусу – не оставила на тарелках ни крошки. Я, как обычно, ограничилась кофе. Не было аппетита.

– Кстати, Юля, мне завтра в три надо к стоматологу. Заедешь за мной в полтретьего. Хорошо?

На улице скрипел морозом и блестел снегом солнечный март. Мы расстались с Ланочкой, но я долго ещё продолжала мысленную перепалку со свекровью.

По её мнению, я должна как комар зудеть у Никиты над ухом, подталкивая его к действию. Но мой милый полностью деморализован! Ланочка, наверное, не помнит, насколько ужасающ процент инфарктов среди мужчин этого возраста. Нет, я не буду изводить любимого нытьём и упрёками. В его сердце торчит отравленная стрела. Надо переждать, пока он оправится от удара, нанесённого «Фросткомом».

Но вдруг Никита действительно быстрее пришёл бы в себя, если б не лежал на диване, а шевелился? Пожалуй, тут есть крупица здравого смысла. Лучше ли мужчине, если его жалеют? Я помогаю Никите лелеять его горе. Но правильно ли делаю? Возможно, в агрессивной среде Никита скорее бы мобилизовался. Сконцентрировался бы и совершил подвиг по имя своей Прекрасной Дамы. Прекрасная Дама – это, конечно, я. Но мой рыцарь продолжает тупо лежать на диване, ему не хочется совершать подвиг. Я не та женщина, которая вдохновляет. Значит, я какая-то бракованная. Недостойная грандиозных свершений.

Неужели Ланочка не ошиблась?!

Я вернулась в редакцию, пропитанная ядом хандры. День начинался неплохо, а что теперь? Свекровь испортила настроение. Плохо, что она, к сожалению, почти всегда оказывается права.

И всё равно, надо дать любимому возможность восстановиться. Ему сейчас ужасно плохо, и я должна его беречь.

Глава 2 Штрудель и слёзы

Я ликую – у меня есть автомобиль. Нет, не сверкающий монстр огромных размеров, купленный в кредит, а славная, почти новая «семёрка» с авторынка, приобретённая за наличные.

Моя первая машина.

Теперь я стала невероятно мобильной: всего час в вечерней пробке – и вот я уже дома. Автомобиль – это свобода и комфорт. И бездна положительных эмоций. Обнаружила утром, что ночью не слили бензин, – радость! Нашла вечером местечко для парковки – счастье! Сломалась печка, а потом сама вдруг починилась – буйный восторг!

Кстати, насчёт печки. Как выяснилось, я дёргала не тот рычажок, да ещё и не в ту сторону. Если честно, я так до сих пор и не поняла, как вообще там всё включается, – загадка для меня похлеще Бермудского треугольника.

С тех пор как я стала автоледи, у Никиты появилась дополнительная возможность демонстрировать мне свою любовь. Раньше он просто покупал розы или тюльпаны. Теперь ещё может свозить мою машину на мойку и диагностику или заправить её бензином, прогреть, смести снег… Такая трогательная забота о любимой женщине! Надеюсь, к следующей зиме Никитина депрессия закончится, и тогда он вновь начнёт оказывать мне подобные знаки внимания, в том числе и воплощать в жизнь перечисленные возможности. Но пока милый в анабиозе, всё приходится делать самой.

О розах и вовсе молчу.

Уже забыла, как они выглядят.

Сегодня, вернувшись с работы, я быстро соорудила ужин и с трудом выманила на кухню Никиту – он кромсал в клочья компьютерных врагов и никак не мог оторваться от экрана. Думаю, для него в этой игре у солдат противника одинаковые лица – все они имеют физиономию гендиректора «Фросткома».

– Женя звонила. Просила зайти, – сообщил Никита, вновь возвращаясь к компьютеру.

– Ты не против, если я сейчас к ней загляну? – спросила я, надеясь услышать возражение: нет, он никуда меня не отпустит, ему хочется со мной поговорить, поделиться новостями, обсудить перспективы нашего совместного существования…

– Да ради бога, – пожал плечами Никита и уткнулся в комп.

Я увидела, что он сменил оружие. Прямо из его запястья вырос отточенный металлический диск с зазубринами, и мой милый пошёл косить им головы и конечности врага. Кровь била фонтаном, хрустели шейные позвонки и берцовые кости, срезаемые, словно сочные побеги бамбука…

Я вздохнула и отправилась к соседке.

Евгения.

Моя жертва.

Из-за меня она лишилась мужа. Я чувствую себя такой виноватой…

В квартире Евгении витал божественный аромат. Дети выкатились в прихожую с радостным визгом. На кухонном столе ровными рядами лежали приготовленные к выпечке штрудели.

– Это вишнёвые, – с гордостью сообщила Женя. – Вот готовый. Попробуй.

– Где ты взяла вишню в марте? – удивилась я, пытаясь вовлечь соседку в живой диалог и незаметно отвертеться от предложенного штруделя.

Не люблю!

– С лета припасла мешок в морозилке. Ну как?

– Феноменально вкусно, – заверила я. – Когда мы с Нонной откроем кофейню, будешь печь и для нас тоже.

– Правда? – обрадовалась Женя. – Ура, у меня прибавляется клиентов!

Эти штрудели бедняжка печёт на заказ. Пашет, как пчёлка, чтобы прокормить детей и оплатить коммунальные счета. А всего несколько месяцев назад все финансовые вопросы решал её муж. Женя думала о том, как истратить деньги, а не как заработать. Теперь второй вопрос превалирует.

– Знаешь, – нерешительно начала я, – а мне хороший гонорар обломился.

– Обломился – в смысле перепал или в смысле прокатили? – улыбнулась Женя.

– В смысле всё о’кей. Хотела с тобой поделиться. Ты ведь ещё не вышла на проектные мощности?

– Ой, Юля, я просто зашиваюсь, – призналась Женя и, дунув вверх, согнала со лба чёлку. Ей щёки раскраснелись. Она вытащила из духовки противень с золотистыми штруделями и с грохотом вставила внутрь новый лист.

– Зачем так много? – удивилась я. – Неужели всё для кафе? Они же не смогут продать.

– Не только для них. Одна дама сделала заказ для банкета. Ночью буду ещё печь для неё трёхэтажный торт. Поспать сегодня точно не удастся.

Мы с Женей синхронно вздохнули.

– А от денег не откажусь, – бесхитростно сказала подруга. – В этом месяце даже садик не оплатила. Ну никак не получается заплатить сразу по всем счетам! Долги накапливаются.

У меня сжалось сердце, а на глаза навернулись слёзы. Женщина с двумя детьми. Без нормальной работы. Хватается за любую работу, что попадётся под руку, ни от чего не отказывается. Белка в колесе! Сколько лет мы живём в одном доме, она всё пыталась похудеть, но терпела фиаско. А теперь тает на глазах – потому что вкалывает, как галерный раб.

Но когда Женя попала в трудную ситуацию, я, конечно, не осталась в стороне. Сразу вошла в группу поддержки. Делюсь с соседкой гонораром и комиссионными за рекламу, приношу колбасу, сок и конфеты, забираю Свету из школы и Кирилла из садика. В общем, помогаю семье пережить трудный период. Моя мама говорит, я всегда найду, на кого потратить свои деньги и время… Женя вытерла о передник руки, запорошенные мукой, и осторожно взяла купюры.

– Юль, да ты сдурела, что ли?! – тут же воскликнула она, удивившись размеру материальной помощи. – А как я отдавать буду?

– Не волнуйся, отдашь когда-нибудь потом, – отмахнулась я. – Когда найдёшь хорошую работу.

– Когда? С моим-то пустым резюме!

О да, Женино резюме – это вопль ужаса, раздирающий грудь менеджера по персоналу. Чистая страница. Незаконченное высшее образование (три года педагогического института). Пока училась, успела поработать секретаршей, а затем вышла замуж, родила ребёнка и плотно засела дома – украинский борщ, памперсы, забрызганный детской отрыжкой халат, телятина в сливочном соусе, первый зуб, песочница, антибиотики, очередь за путёвкой в детсад, бесконечные командировки мужа, логопед, лишние килограммы, оливье и холодец на Новый год, ещё раз гестапо (роддом), сцеживание, банты-пионы дочки-первоклассницы, груды немытой посуды…

Но несмотря на отсутствие резюме, Женя буквально за два дня нашла работу, едва проблема денег нависла над ней каменной глыбой. Я и оглянуться не успела, а она уже устроилась в магазин через дорогу – выкладывать товар. Ещё через пару дней нашла вторую работу – в пельменной. И договорилась с маленьким кафе в супермаркете, что будет снабжать их изысканной выпечкой. Там сначала отказались, но Женя уговорила взять на пробу лимонный торт и ореховое печенье. В тот же день в кафе отправились мы с Никитой, затем заглянула моя подруга Нонна, потом подтянулись Ева и Виктор – наши соседи с верхних этажей, получившие спецзадание.

Посетители все как один со словами «О, а у вас новый ассортимент! Ну, наконец-то!» заказывали лимонный торт и печенье. А потом – по второй порции… Мы сожрали всё до крошки. Меня мутило. А Нонна любительница углеводов, пропела администратору дифирамб, восхваляя «неизвестного» кондитера. Не удивительно, что в тот же вечер Жене позвонили из кафе и пригласили сотрудничать…

– И тебе это выгодно? – покосилась я на штрудели. – Ведь ты покупаешь продукты, а сейчас всё так дорого. Ещё и собственную вишню пожертвовала.

– Выгодно, – кивнула Женя. – Смотри. Возьмём, к примеру, лимонный торт. Я высчитала: продукты – мука, яйца, орехи, лимон, специи, шоколад, разрыхлитель и так далее – обходятся мне в сто тридцать рублей. Электричество не считаю, хотя можно грубо ещё пятёрку добавить. Свой труд – тоже. А в кафе за торт мне платят пятьсот рублей.

– Ага. Затем режут его на восемь кусков и каждый скармливают посетителям по сто пятьдесят рублей. Получается тысяча двести. Ух ты! Кафе в любом случае не в проигрыше.

– Я тоже. Жаль, что они не каждый день его заказывают. Я бы пекла безостановочно. И торты, и штрудели. Но нет, увы. Знаешь, хотела ещё устроиться полы мыть, но никак не успеваю, – вздохнула труженица.

Евгения мечтает поменять три суматошных работы на одну непыльную должность в офисе. Она даже помнит, как включать ксерокс, и лихорадочно осваивает Excel и другие офисные программы. Десять лет назад умения печатать вслепую ей хватило, чтобы устроиться секретарём, но теперь этого мало. Воспоминания о времени, проведённом в должности секретарши, приятно будоражат Женю. Она сидела в приёмной нарядная и значительная, дозировала доступ к телу шефа и была незаменима…

– Посмотрела сайт по трудоустройству. Есть вакансии офис-менеджера, секретаря, администратора… Зарплаты, конечно, не очень, – со вздохом сказала я.

Не зарплаты, а насмешка!

– О, – мечтательно произнесла Женя, – найти бы тёплое местечко тысяч на пятнадцать в месяц… Главное, чтобы не метаться. Приходишь утром, надеваешь туфли на высоком каблуке, садишься в компьютеру… И не надо бегать, постоянно смотреть на часы, боясь опоздать.

Если честно, пятнадцать тысяч сейчас – кошкины слёзы. Но и такой работы не найдёшь, слишком много желающих. За выкладку товара Жене платят четыре тысячи, в пельменной – шесть. Дети мужественно превозмогают весеннюю простуду – им нельзя болеть, потому что мама работает. Дочка дотемна сидит в продлёнке, а сынок стал парией в своей детсадовской группе: ведь теперь его всегда приводят к семи утра, невзирая на мороз или надсадный кашель, а забирают самым последним.

Думаю, в два часа ночи, переделав домашние дела, Женя плачет от усталости и обиды. Почему судьба обошлась с ней так несправедливо? В одно мгновение всё перевернулось с ног на голову. Её сердце раздавлено бульдозером, в груди зияет чёрная дыра – нетрудно и с ума сойти, если вспомнить, в каком положении она оказалась. Самое ужасное – удар ей нанёс любимый и близкий человек, с которым она собиралась жить ещё долгие-долгие годы.

О муже Евгения почти не говорит, ситуацию не обсуждает – слишком больно. И конечно, ей некогда жалеть себя – каждый месяц подругу заваливает бумажным ворохом квитанций, и все их надо оплатить. Поэтому, порыдав ночью, днём Евгения впрягается в лямку и начинает свой бег по кругу.

Я и раньше подозревала, что подруга невероятно вынослива, наблюдая из окна, как она, к примеру, тащит по снегу санки с дочкой, толкая перед собой коляску с младшим, да ещё и прихватив пару сумок с провиантом. Теперь убедилась: кроме физической выносливости природа наградила её ещё и огнеупорной психикой. Никаких истерик и воплей, обида спрятана настолько глубоко, что о психологической травме, нанесённой Евгении, постороннему даже догадаться нельзя. Люди годами не могут оправиться от подобного удара, мучительно собирают себя по кусочкам, как пазл, а Евгения выглядит довольно бодро. Она настоящий энерджайзер! Нет, моя подруга не оплакивает свою несчастную судьбу, а ставит близкие цели и идёт к ним.

Впрочем, есть простое объяснение тому, почему источник, из которого она черпает свои физические и нравственные силы, кажется бездонным, – у неё на руках два маленьких ребёнка. И ради них она будет работать по двадцать часов в сутки, щебетать и улыбаться, когда на душе тяжело. Даже если рядом на улице обрушится дом, Женя встанет, отряхнёт с себя кирпичную крошку и помчится на работу – добывать деньги…

Наверное, тогда я должна была промолчать?

А я не сумела.

И испортила человеку жизнь.

Пробежав «лошадкой» восемнадцать кругов по квартире (меня запряг Женин сын), я вернулась домой. Еле отбилась от штруделей – Евгения пыталась впарить мне пару штук для подкормки Никиты. Но я же помню: штрудели – её заработок. Поэтому не взяла. Тем более, что десерт вряд ли улучшит самочувствие Никиты. Сейчас его ничто не радует.

К моему возвращению милый всё так же шинковал противника. Его лицо было хмурым и сосредоточенным… Да, вишнёвый штрудель тут точно не поможет. Вот если б американцы случайно упустили в Атлантике ядерную ракету… И та бы угодила прямо в главный офис «Фросткома»…

Отличная перспектива!

Или, наверное, неплохо было бы, если б все поставщики вдруг объявили бойкот концерну, все заказчики аннулировали договора, а гендиректора «Фросткома» разбил паралич… Да, точно. Вот тогда бы мой милый воспрял духом.

Хм…

Неужели он так кровожаден?

Я внимательно осмотрела спину и затылок Никиты, поражаясь, каким незнакомцем вдруг может оказаться родной человек. Подумать только, ведь я прожила с ним четыре года, ни капли не сомневаясь в его добросердечии! А он пытается развязать локальную ядерную войну и хочет навлечь паралич на своего бывшего начальника!

Это ужасно.

Конечно, гендиректор «Фросткома» поступил отвратительно, выставив на улицу Никиту. Но пусть остаётся бодрым и здоровым – у него жена, дети…

Я подошла поближе и положила руку на плечо Никиты. Любимый продолжал отстреливать головы у солдат противника. Лихо, с блеском. Пока я бродила по гостям, его вооружение пополнилось и он закончил две «миссии».

Никита откликнулся на прикосновение, склонил голову набок, потеревшись щекой о мою руку.

Мой ласковый терминатор!

– Ю-ю-юль… – мечтательно протянул Никита, не отрываясь от экрана.

Я тут же домыслила окончание фразы. Оно было упоительным: «Малыш, а не завалиться ли нам прямо сейчас в кровать? Я так по тебе соскучился! Когда мы в последний раз занимались сексом, а?»

Да уж…

Это было очень давно.

Задолго до восстания Спартака!

– Юль, сгоняй за пивом, – попросил Никита. – Только побыстрее, через пятнадцать минут магазин закроется…

В три часа ночи, отредактировав статью, я закрыла ноутбук. Разговор с Ланочкой так и не выходил из головы. Моя свекровь умеет впрыснуть яд прямо в мозг. А завтра мы, увы, вновь с ней увидимся, и она – не сомневаюсь – опять начнёт сверлить мне череп. А может, прикрывшись редакционными делами, переложить неприятную обязанность на Никиту? Пусть поймает такси и свозит мамочку в клинику.

Нет, лучше я сама.

А то любимая свекровь тут же вообразит, что я ею пренебрегаю, пытаюсь от нее отделаться. Хуже того – начнёт внушать подобную мысль и Никите.

Никуда не денешься, придётся везти Ланочку к стоматологу. Она трепетно заботится о своих зубах. Их прочности позавидует акула. У неё сверкающая улыбка. Правда, я больше люблю, когда человек улыбается от души, а не потому, что хочет продемонстрировать профессионализм своего дантиста.

Когда я познакомилась с Никитиной мамой, ей было около шестидесяти. Сейчас, спустя четыре года, ей уже в районе сорока пяти. Боюсь, вскоре она превратится в школьницу. Ланочка постоянно что-то с собой делает, в её графике – бассейн, массажные салоны, грязевые ванны. Счета оплачивает Никита. Он очень заботливый сын. Последний омолаживающий тур Ланочка совершила прошлой осенью. Никита как раз продал свой чёрный «Лексус», собираясь купить новый автомобиль, ещё более чёрный и джипистый. Тут сразу же выяснилось, что часть «Лексуса» совершенно необходимо потратить на здоровье мамы, а также на подготовку к зиме – у Ланочки внезапно прохудились все пять шуб и срочно требовалась новая. Никита раскошелился на шубу из рыси, а также заплатил за курс процедур в испанской клинике. В Испании Лану Александровну мазали целебными составами, бинтовали, снова мазали… Превратив пациентку в кокон, лишь оставив дырочки для глаз-носа-рта, так и бросили на целых две недели. Ланочка мужественно терпела мучения и питалась через трубочку жидкой кашицей. За это время под бинтами её кожа полностью обновилась. Когда мученица вернулась из Испании, она произвела фурор. Собственно, ради этого триумфа всё и затевалось. Скоро её будут принимать за мою младшую сестру.

Я тоже отщипнула кусочек от «Лексуса» – Никита купил мне «жигулёнка». Слегка подержанный, на первое время, ведь тогда я совсем недавно получила права и мой стиль вождения отличался своеобразием и оригинальностью.

– Наберёшься опыта – купим машину покруче, – пообещал Никита.

В тот момент у него ещё были роскошная зарплата и грандиозные планы на будущее. Он связывал своё благополучие с процветанием «Фросткома». Но им с «Фросткомом» оказалось не по пути.

В результате сейчас мы бесславно проедаем остатки «Лексуса». Деньги разлетаются мгновенно. Никита привык много зарабатывать и много тратить, а от привычки жить на широкую ногу не так-то просто избавиться. Никита конечно же не купил новый джип. Сейчас нам не потянуть кредит за дорогой автомобиль. К тому же джип не очень-то сочетается с имиджем безработного, кем сейчас и является Никита. Если он практически не выходит из дома – зачем покупать машину?

Ланочке есть о чём волноваться. Её материальное положение внушает такие же серьёзные опасения, как и психологическое состояние сына. Причём эти два параметра прочно связаны между собой. Никита медитирует в четырёх стенах, не зарабатывает, не приносит в зубах мамонта. В результате урезано содержание Ланочки! Красотка живёт в режиме экономии. Она буквально сидит на голодном пайке – сократила до минимума визиты к массажистке, перестала приглашать в рестораны многочисленных подруг. В феврале даже сама сделала мелирование. Вернее, свекровь позвала на помощь… конечно же меня.

– Вот, будем меня красить, – сказала Ланочка, скорбно поджав губы и вручив мне коробку с химикатами.

– Ваш мастер всегда прекрасно вас красит! – впихнула я коробку обратно в руки Ланочки.

– Ах, Юля! Как ты не понимаешь! Я вынуждена экономить! – с надрывом произнесла свекровь и вернула мне коробку. – Краска стоит триста рублей. А в парикмахерской с меня сдерут полторы тысячи.

Она начала считать деньги?

Что-то невероятное!

Я едва удержалась от комментария: очень хотелось напомнить Ланочке, сколько стоит её новая шуба.

Свекровь со вздохом вскрыла упаковку, достала тюбики и баночки. Очевидно, весь спектакль разыгрывался специально. Чтобы потом я рассказала Никите о страданиях его мамули в тисках нищеты.

– Предупреждаю, я не парикмахер!

– Это не сложно.

– Предупреждаю, я никогда никого не красила!

– Юля, хватит болтать.

Хорошо.

Да здравствует разумная экономия!

Я три раза прочитала инструкцию, даже почти все поняла. Затем уверенно напялила на свекровь полиэтиленовый чепчик и крепко завязала бант под подбородком.

– Эй, полегче! – возмутилась Ланочка.

В чепчике она смотрелась мило – этакий крупненький младенчик.

– Извините. А вам идёт!

– Не издевайся. Теперь бери крючок и осторожно продёргивай сквозь дырочки пряди.

Ну что тут сказать… Через три часа мы произвели «несложную» операцию. Нет, не покрасили волосы. А всего лишь вытащили из дырочек лохмы, зарезервированные под мелирование. За это время я услышала в свой адрес миллиард замечаний: оказывается, я и криворукая, и бездушная, и жестокая. Ланочка вопила и каждый раз, когда я нечаянно царапала ее крючком или выдирала клок волос, находила новый нелестный эпитет. Но ведь предупреждала же: я не парикмахер!!!

Ещё через час мы обе были близки к истерике. Потому что в процессе окрашивания у Ланочки вдруг отвалилась часть волосяного покрова. От ужаса у меня остановилось дыхание. Не очень-то вежливо с её стороны, могла бы отложить линьку до следующего раза – когда рядом не будет свидетелей!

А в целом опыт удался. Конечно, волосы Ланочки слегка поредели, но у неё ещё много осталось – можно экспериментировать и экспериментировать. Я ей так и сказала. Только она почему-то дулась на меня целых полмесяца. Что, впрочем, не мешало свекрови ежедневно использовать меня в качестве такси.

И вот завтра я повезу её к стоматологу. Заранее предвкушаю. «Почему ты свернула направо? Надо было ехать прямо! Помедленнее! Почему ты едешь так быстро? Ты видела знак? Разве не указатель поворота был? Тормози! Поднажми!»

А может быть, мне тоже погрузиться в депрессию?

Интересно, хоть кто-нибудь это заметит?

Глава 3 Золото в шоколаде

Моя любимая подруга Нонна вот-вот откроет две кофейни.

Когда-то Нонна была крутой бизнес-леди, но после тотального разорения превратилась в наёмную силу для более успешных предпринимателей. Естественно, такое положение ее бесит – она привыкла быть независимой, а теперь ею помыкают.

Богдан Гында – так зовут мучителя Нонны. Я твержу это странное имя, ощущаю, как липнет к зубам кончик языка, прислушиваюсь к странным звукам – бог-дан-гында-бог-дан-гын-да… Словно кто-то дёргает струны огромной домбры.

Нонна старше меня на десять лет и к сорока трём годам испытала многое – поднималась на вершину и падала в пропасть, управляла империей и стояла на пепелище, восторгала и вызывала отвращение, командовала и пресмыкалась, растила сына и отпускала его на волю, сорила деньгами и выскребала последние заначки, смотрела в глаза любимого мужчины и шла за гробом в чёрном палантине… Боль и горечь познания – в глубине её зрачков, но подруга улыбается и порой даже смеётся. Ей не нравится её сегодняшнее положение, она ненавидит Гынду, однако вынуждена на него работать. Но надо знать Нонну. Золотые колокола, столько раз звеневшие над её головой, когда-нибудь снова прозвонят – и она опять въедет в город на белом коне. Нонна из той породы людей, которые хватают звёзды прямо с неба и умеют удержать их в руках, какими бы раскалёнными те ни были. Но пока батрачит на местного мультимиллионера. Она у него на подхвате. Так распорядилась судьба, ничего не поделаешь.

Две кофейни – крошечная толика владений Богдана Гынды, которому принадлежит половина города, не меньше. Когда несколько месяцев назад Нонна сообщила, что теперь будет управлять кофейнями, я с энтузиазмом восприняла новость. А подруга, в отличие от меня, выглядела грустной. Две ничтожные забегаловки, причём – чужие, как мелко! Когда-то Нонна владела двадцатью магазинами «Колибри», потом её фирма «Вернхаус» с размахом торговала дорогим постельным бельём. В её загородном доме можно было устраивать балы, она не считала денег, но и вкалывала по тридцать часов в сутки…

Всё это в прошлом.

Но две кофейни – это же классно. Я займусь рекламой. Когда у Нонны был «Вернхаус», я классно пиарила её фирму через журнал «Удачные покупки». И кроме журнальной зарплаты время от времени получала от подруги бонусы за рекламную поддержку.

Отлично зарабатывала!

– Прежде чем открывать объект, мы должны провести маркетинговые исследования, – глубокомысленно заявила я.

Мы с Нонной сидели в логове конкурентов – за столиком кофейни «Бисквит». К сожалению, тут было очень даже неплохо. Тихая музыка, приятная атмосфера. Не подсчитать, какое количество чашек с кофе я выпила в этом заведении и сколько пирогов смолотила здесь сама Нонна.

На дворе весна, а за окнами снегопад. После утомительно тёплой зимы мы наконец-то дождались снега. Весьма своевременно, ничего не скажешь! Но зато как приятно наблюдать за падающими белыми хлопьями сквозь сверкающие стёкла кофейни… Когда за окном снегопад и прохожие торопливо пробегают мимо, втягивая головы в плечи и зябко кутаясь в одежду, внутри помещения становится особенно уютно. Я оглянулась, цепко выхватывая взглядом каждую деталь – надо брать на вооружение находки конкурентов. Наши кофейни будут ещё лучше!

– Прежде давай выясним – какова наша целевая аудитория? На кого мы ориентируемся?

– Это элементарно, – ответила Нонна. – Будем ориентироваться на тебя. Ты – наш главный клиент.

Я замерла, польщённая оказанным доверием.

– То есть девушка, молодая женщина, – продолжила Нонна. – Активная, с деньгами. Стремительная и занятая, но способная выкроить минуту, вернее часок, для посиделок с подругой. Будем лепить кофейню под тебя.

Отличная идея!

– Однако аппетит возьмём мой. – Нонна кивнула официантке, поставившей перед ней тарелку со вторым куском торта. – Если посетители будут так же равнодушны к еде, как ты, мы разоримся.

– Вовсе нет! Насколько я знаю, основная выручка идёт с чая и кофе. Какие-то совершенно фантастические проценты с каждой чашки.

– Откуда ты знаешь? – улыбнулась Нонна.

– Да где-то читала.

– А-а, ну ясно.

– Хорошо, вопрос с целевой аудиторией мы выяснили. Но всё равно, надеюсь, твой Богдан выделил достаточно денег для предварительных исследований? Необходимо всё просчитать! Нам нужна твёрдая научная основа. Это поможет разработать концепцию заведения. Концепция, Нонна, – вот что важно! Наши кофейни должны быть уникальными и неповторимыми.

Нонна смотрела на меня, подперев рукой подбородок и задумчиво колупая бисквитный торт. Она позволила мне разглагольствовать ещё десять минут, пока её тарелка не опустела. Я задыхалась от энтузиазма и вдохновения. Без лишней скромности могу сказать, что если дело касается открытия кофейни, то тут я настоящий профи. Как, впрочем, и во многих других вопросах – например, в выращивании спаржи, разведении перепёлок и купировании бронхиальных приступов. Я просто переполнена всяческими полезными сведениями… Осталось только выяснить, как всё-таки включается печка в моей машине. Но, видимо, это слишком сложная область знаний.

– Нонночка, поверь мне, чёткое позиционирование – основа основ! Как мы себя подадим? Огромное значение имеет название, оно важная часть концепции заведения. Как мы назовём наши кофейни…

– Юля! – перебила подруга.

– А? Подожди, позволь я подведу итог моих размышлений. Итак, каковы слагаемые успеха?

– Юль!

– Во-первых, хорошее место. Во-вторых, удачная концепция. В-третьих, реклама, реклама и ещё раз реклама. Ты конспектируешь, нет? Зря, зря! Ты же знаешь, я самый настоящий специалист по кофейням, так как являюсь их завсегдатаем. В-четвёртых, классное меню. В-шестых, отменная кофейная карта. В-седьмых, приличный сервис. В-восьмых…

– Юля!

– Ну что?

– Уймись, – меланхолично попросила Нонна.

– Да? Ладно, хорошо, – остановила я поток рассуждений и придвинула к себе кофе. – Ты, конечно, и без меня всё прекрасно знаешь.

– У нас отличное проходное место. И это самое главное.

– А где?

– Помнишь магазины одежды на Лермонтова и обувной на проспекте Металлургов?

– Конечно не помню. Их там столько!

– Оба помещения загадочным образом перешли в собственность Богдана. И он отдаёт их под кофейни.

– Почему моей собственностью ничего не становится? Ни тебе заводика, ни магазинчика, ни ресторана!

– У тебя есть квартира и автомобиль.

– Вот спасибо. Однокомнатная квартира и бэушные «Жигули».

– Радуйся тому, что имеешь. А лишняя собственность – дополнительные проблемы. Уж поверь мне.

– Не хочешь ли ты, Нонна, сказать, что быть бессребреницей гораздо приятнее, чем миллионершей? Вспомни свою виллу с панорамными окнами, бассейн, «Лендкрузер». Неужели сейчас тебе лучше?

– Ты не поверишь, Юля, но сейчас я чувствую себя гораздо более свободным человеком.

– Угу, угу, в рабстве у Гынды.

– Ну что тут поделаешь…

– Хорошо. Но вернёмся к нашему проекту. Итак, нам достались два отличных места на оживлённых улицах… Так-так-так, я вспомнила те магазины. Отлично! Проходное место – половина успеха. К тому же на Лермонтова здание выходит не прямо на улицу, а отделено от проезжей части просторным тротуаром. Там деревья, скамейки.

– Это важно? – осведомилась Нонна.

– Тут два плюса. Во-первых, посетителям – сужу по себе – гораздо приятнее наблюдать через окна за прохожими, а не упираться взглядом в заставленную парковку или в мелькающие автомобили. Во-вторых, у прохожих, в свою очередь, возникает соблазн заглянуть в кофейню, когда они видят за огромными окнами посетителей, сидящих за столиками.

– Ясно.

– Но надо ещё придумать убойные названия!

– Уже.

– Что? Ты уже их придумала? – удивилась я.

– Нет. Господин Гында расстарался.

Я изумленно заморгала, потом скривила физиономию. Богдан ещё и названия придумал? Надо же! Наверняка какой-то ужас. Чего можно ждать от мультимиллионера? К тому же с такой неблагозвучной фамилией.

– Постой, я угадаю. Одну кофейню он назвал «Гында-1», вторую – «Гында-2». Гениально! Будет обворожительно смотреться на вывесках и сделает нам кассу. Плюс фирменный торт «Гында трюфельный» и фирменный кофе «Гында-мокко». Я угадала?

– Понеслась, родимая! – засмеялась Нонна.

– Но я угадала?

– Мимо! Маленькая кофейня – пятьдесят квадратов на проспекте Металлургов – будет называться «Шоколад».

– Шоколад… – эхом повторила я.

– Большая, двести квадратных метров, на Лермонтова, – «Золото».

– Золото? – пробормотала я. – Шоколад… золото… шоколад…

– И как?

– Ну-у-у… несмотря на заурядность… Очень даже неплохо!

– Да, совсем неплохо.

А мой взгляд тут же затуманился… Я увидела перед собой яркую вывеску и огромные сверкающие витрины. Не надо обладать особой интуицией, чтобы понять, какую картину нарисовало моё воображение. В одном заведении всё сияло и переливалось золотом – ободки на чашках, скатерти, стулья, люстры. Под потолком парили золотые стрекозы, на стенах сияли золотые лилии…

Другой объект захлёбывался в потоках шоколада – шоколадные букеты, фонтаны, скульптуры украшали интерьер. Посетители замертво падали на пороге, одурманенные ароматом горячего шоколада. Официантки выглядели изумительно съедобными, за ними тянулся шлейф ароматов ванили и шоколадной стружки…

– Радость, очнись! – Нонна делала пассы руками перед моим носом, пытаясь остановить поток мысли.

Я вздрогнула и вернулась к действительности.

– Отличные названия, мне оба нравятся, – сообщила я. – Только пусть господин Гында на том и остановится. Придумал названия – и хватит. Не надо лезть в наши дела.

– Юля, ты даже не представляешь, как я с тобой согласна, – тоскливо улыбнулась Нонна…

Весь февраль и март внутри помещений шли строительные работы. Нонна руководила, я часто наведывалась, чтобы полюбоваться изменениями. Вдыхала запах влажной штукатурки, чихала, вставляла свои три копейки по каждому поводу. Рабочие в пыльных спецовках трудились без устали, словно муравьи. «Шоколад» был совсем маленьким, на двадцать посадочных мест, а «Золото» – на восемьдесят, и там планировалось сделать собственную кухню.

Нонна занималась согласованием проекта с санэпидстанцией и пожарниками, ездила в налоговую и энергонадзор, заключала договора.

– Ух ты! – воскликнула она однажды. – Юля, ты не представляешь, насколько облегчает все задачи тот факт, что владелец заведений – член Законодательного собрания области!

Да, Богдан Гында был парнем хоть куда – как плесень, проник во все сферы жизни нашего мегаполиса. Он не только владел заводами, фабриками и магазинами, но и заправлял во властных структурах.

– Сколько я натерпелась от этих служб, когда работала сама на себя! – сказала Нонна. – Каждый чиновник, наделённый хотя бы минимальными полномочиями, пытался вытереть об меня ноги и требовал позолотить ручку. Отказ дать взятку означал начало вендетты. А сейчас я еду по дороге, где горит только зелёный свет. У Богдана всё везде схвачено. Он всех знает, его все знают. Король и бог, высшая инстанция!

– Хочется верить, что человек, наделённый такой властью, отличается выдающимися нравственными качествами, – вздохнула я.

Мы с Нонной переглянулись.

– Ты прекрасно знаешь, что это не так, – фыркнула подруга. – Богдан – натуральная скотина. А вот и он! Чувствует, что мы говорим о нём. – Нонна достала из сумки зазвонивший мобильник.

Следующие десять минут она живописно препиралась по телефону со своим хозяином. Ни капли подобострастия и уважительности нельзя было различить в её тоне. Они с Богданом оба орали – каждый в свою трубку – и посылали друг друга на Марс и в более отдалённые районы галактики, что было их фирменным стилем общения.

М-да…

Я бы так не смогла.

– Достал! – рявкнула Нонна, швырнув мобильник в сумку. – Цепляется к каждой мелочи.

– Он тебя ненавидит? Или просто не умеет делегировать полномочия?

– Он пьёт мою кровь и наслаждается процессом. А я не могу убежать от него.

– Сочувствую, – вздохнула я.

Спустя неделю Нонна занялась покупкой оборудования. Кофемолки, блендеры, разделочные столы, пекарский шкаф, холодильники… У меня волосы встали дыбом, когда она не моргнув глазом выложила двадцать тысяч долларов за две кофемашины.

– Ты шутишь? У меня дома автомат, который варит совершенно потрясающий кофе. Ты же сама хвалила! А стоит он от силы долларов двести!

– Это профессиональное оборудование, детка, – пояснила Нонна и уткнулась в каталог с кондитерскими витринами. – Ну, как тебе вот такая?

Я взглянула на фотографию и представила витрину, заполненную до отказа тортами, пирожными, марципановыми фигурками, фруктовыми корзинками и бокалами с тирамису.

– Думаю, подойдёт.

Мы купили целый вагон ложек, вилочек для торта, чашек с блюдцами, чайников, салфетниц, тарелок… Я ответственно подошла к заданию: приглядывалась к посуде, придирчиво рассматривала на свет, пробовала лизать. Потребовала налить нам чаю в каждый образец. Шутка ли – купить одним махом такое чудовищное количество посуды! Одних только кофейных и чайных пар нам требовалась двести пятьдесят штук!

– Вот немецкие. А вот из Швеции, – сообщила Нонна. – Эти подешевле. Те подороже.

– Эти – слишком массивны. А те – чересчур хрупкие. У этих – какая-то некрасивая форма. Те – недостаточно белоснежны.

– Цвет слоновой кости, – обиженно вставил продавец инвентаря.

– Угу. Возможно. Однако чашки выглядят так, словно пожелтели от времени.

Продавец насупился. Нонна тихо прикалывалась. Похоже, она совсем не жалела, что взяла подругу в помощницы, – я умею внести изюминку в любой процесс!

– Эти – ужасно тяжёлые. А те… м-м-м… выглядят недурно… Да, совсем недурно… Ах, нет, не подходят! У них невозможно просунуть в дырочку указательный палец.

– Вообще-то считается дурным тоном просовывать палец в ручку чашки, – холодно заметил поставщик посуды.

Он был на грани отчаяния и, подозреваю, уже меня ненавидел. А я всего лишь хотела выбрать самое лучшее для наших кофеен.

– Серьёзно? – удивилась Нонна словам оптовика. – А я всегда палец сую. Так гораздо удобнее держать.

Я бросила на продавца торжествующий взгляд и отодвинула в сторону «неудобные» чашки.

Через четыре часа мучений мы всё-таки затарились посудой, купив самые изящные чашки, самые стильные тарелки, самые круглые блюдца.

– О, Юля… – простонала Нонна, посмотрев на часы.

– Что, дорогая?

– Ничего. Завтра вместе с дизайнером поедем смотреть мебель и текстиль.

Я остановилась на заснеженной улице, наткнувшись взглядом на рекламный щит. Пушистый белый ковер под ногами начал моментально подтаивать и превращаться в кашицу, а с вечернего неба тут же слетали мириады новых снежинок.

Рекламный щит был не из тех огромных билбордов, что нависают над автострадой, отвлекая внимание водителей (лично я постоянно засматриваюсь на обнажённых красоток или интересные надписи, подвергая себя опасности въехать в бампер соседней машины), а компактной стеклянной стойкой перед бизнес-центром. Я обратила на него внимание только потому, что рекламу разместило агентство недвижимости «СуперСити». Отлично знаю владельца фирмы Ярослава Кунгурова, часто бывала в его офисе, здесь, в бизнес-центре. Общались, дружили, но потом как-то вдруг потерялись.

– Ну и что у вас новенького, милейший Ярослав Алексеевич? – пробормотала я, всматриваясь в красочную рекламную картинку, подсвеченную вечерними огнями. – Ух ты, домик… И довольно шикарный…

Фирма моего забытого друга предлагала купить квартиры в фешенебельном жилом комплексе «Синяя башня» – тихий район, пять минут от центра, подземная парковка, парк и т. д. Удивляюсь, каким образом в загазованном промышленном мегаполисе застройщикам вновь и вновь удаётся находить «экологически чистые» местечки с «волнующими видами» и «свежим воздухом»? И как они умудряются выбивать там землю под строительство?

Я замерла перед рекламным щитом, изучая планы квартир и фантазируя. Сладкие грёзы! О, как хорошо мы с Никитой разместились бы в просторных трёхкомнатных апартаментах… Нашлось бы место и для будущего потомства. То, как мы сейчас ютимся с Никитой в моей однокомнатной, – не дело! Я постоянно прыгаю с места на место с ноутбуком, словно курица с яйцом. Мы обросли барахлом, и оно постепенно вытесняет нас из квартиры. Кладовка забита, по углам комнат громоздятся нужные и полезные предметы типа коробок из-под оргтехники и кухонного оборудования, которые нельзя выкидывать в течение всего гарантийного срока (какое жуткое требование!).

Когда-то у Никиты была почти такая же роскошная квартира, какую я рассматриваю сейчас на плакате. Почти в таком же классном доме. И мы увлечённо делали в ней ремонт. Но ремонт – это чёрная дыра, с невероятной силой засасывающая ваши деньги и время. Мы потратили два года и не менее пятнадцати миллиардов евро, но всё никак не могли закончить начатое. Постоянно приходилось делать паузы из-за нехватки средств – то Ланочке требовалась очередная страшно дорогая шуба, то нам самим хотелось поваляться на белом песке под пальмами, а путёвка стоила как нефтеналивной танкер.

В общем, пока мы возились с плинтусами и натяжными потолками, кто-то очень влиятельный сумел отхапать кусок земли от территории, окружавшей дом. Прямо под окнами новой квартиры возвели ночной клуб, а его парковка поглотила часть детской площадки. И наша квартира, жизнь в которой мы предвкушали с удовольствием, вдруг перестала нам нравиться! Из окон теперь виднелась крыша клуба, его яркая вывеска мелькала яростным неоном все ночи напролёт, а в пять утра окрестности оглашали ржание и вопли пьяных посетителей. Об этом свинстве нам с гневом поведали будущие соседи. И мы, так и не переехав, стеная и обливаясь слезами, продали наше недоремонтированное гнёздышко.

Деньги Никита вложил в инвестиционный фонд «Фаворит». Фонд обещал отличные проценты, но в то же время не давал абсолютно никаких гарантий. Тут уж как карта ляжет. И вдруг накатило – кризис, всемирное бедствие! Прибыль инвестфонда ушла в глубокий минус, и мы тоже свалились в ту пропасть… Менеджерам «Фаворита» стало исключительно просто объяснять клиентам своё кошмарное поражение: «Ну а что вы хотели? Кризис! Не только у нас обвал, это всеобщая тенденция».

Таким образом, через несколько месяцев сбережения Никиты сократились на треть. Я подсчитала на калькуляторе, сколько всего полезного смогла бы купить на деньги, списанные по статье «непредвиденные убытки». Но милый почему-то не потерял веры в способность инвестиционного фонда справиться с ситуацией и отбить потерянные деньги. А я просила не мечтать о журавле в небе, переложить капитал в какой-нибудь крупный банк и иметь твёрдые двенадцать процентов годовых. Нам бы очень пригодились эти проценты! Но мне не удалось переубедить мужчину.

«Фаворит» барахтался в мутной пене кризиса, деньги таяли, а с ними – моя надежда когда-нибудь переехать в большую квартиру. И вот сейчас я увидела рекламу агентства недвижимости, и моё сердце сладко сжалось от странного, но приятного предчувствия.

– Нравится? – услышала я над своим плечом.

– А?

Я обернулась. Рядом стоял парень, снежинки падали на его тёмные волосы, брови и пушистые ресницы. Симпатичный незнакомец. Я ему улыбнулась, и он улыбнулся мне в ответ.

– О-о… – мечтательно протянула я. – Очень нравится. Вот тут бы сделала себе кабинет. – Я постучала пальцем по стеклу в том месте, где была нарисована схема трёхкомнатной квартиры. – Мечтаю иметь собственный уголок. Большой стол с ящиками, куда бы я впихнула все мои бумаги, удобное кожаное кресло… Так надоело бегать по квартире с ноутбуком!

– А я работаю в этом агентстве, – сообщил парень и кивнул на рекламный щит. – Покупайте, не пожалеете. Цены сейчас упали, сделка будет выгодной. По моей журналистской привычке я тут же вступила в диалог, хотя покупка квартиры являлась всего лишь мечтой – волшебной, но недосягаемой.

– А этот жилой комплекс уже сдан?

– Будет сдан приблизительно через четыре-пять месяцев. Сейчас там идут отделочные работы. Если хотите, можем как-нибудь проехать, посмотреть квартиры. Там чудесно.

Надо же…

Симпатичный незнакомец продолжал улыбаться, посматривая на меня сверху вниз с высоты своего роста. Ему нельзя было отказать в обаянии. Он предлагал товар, но без назойливости. Даже можно было предположить, что квартира в «Синей башне» – лишь предлог для общения с хорошенькой девицей.

С хорошенькой девицей?

Ну и самомнение у меня!

В тридцать три года я наивно претендую на звание девицы, способной на ходу очаровывать парней, хотя эпитет «старая швабра» был бы гораздо ближе к истине. Нет, нет, юноша просто хочет впарить мне квартиру, заблуждаясь насчёт моего материального состояния. Разве я могу купить квартиру? Да никоим образом!

Хотя…

Вот если уговорить Никиту… Хм, а что? Почему бы и нет? Хватит кормить бездарный фонд, в отчаянии наблюдая, как тают наши деньги! Надо вложить их не в акции, а в нечто весомое и осязаемое – в квадратные метры жилплощади. Думаю, у нас достаточно средств на покупку апартаментов в шикарном комплексе…

Значит, у незнакомого риелтора удивительное чутьё – он не ошибся, заподозрив во мне платежеспособного клиента. Или ему просто захотелось познакомиться с хорошенькой девицей?

Тьфу ты! Опять я о своём…

– На всякий случай вот вам моя визитка, – сказал парень.

– Борис Захарченко, агентство недвижимости «СуперСити», – прочитала я, взяв в руки сверкающую серебряными буквами карточку.

– А вас как зовут, если не секрет?

– Юля.

– Приятно было познакомиться, Юля.

– Взаимно. А кстати, Борис, я ведь знакома с вашим шефом.

Надо как-то позвонить владельцу «СуперСити» и встретиться с ним… Нам было интересно вместе. И потом, вдруг Ярослав Кунгуров захочет снова разместить парочку статей и рекламных модулей в «Удачных покупках»?

Было бы совсем не плохо!

– Юля, подвезти вас? Я на машине.

– Я тоже на машине. Хотите подвезу? – засмеялась я.

Борис протянул руку и осторожно пожал мою. У него была горячая ладонь. Мы разошлись в разные стороны, каждый к своему автомобилю. Снег валил не переставая, хлопья падали отвесно, не отклоняясь ни на градус от вертикали, так как ветра не было и в помине. Я задержалась возле своего «жигуленка», прежде чем сесть за руль, с удовольствием вдыхая влажный, почти тёплый воздух, ясно ощутив собственное присутствие именно в это мгновение вечности именно в этой точке планеты.

Словно кто-то, различив меня сверху, из безбрежного космического пространства, мягко дотронулся до моего сердца, оставив на нём велюровый отпечаток. И получилась картинка, волшебный миг жизни: это я, здесь, сейчас, посреди огромного вечернего города, засыпанного снегом, с ярко сверкающими фонарями, с рекламой и подмаргивающими фарами автомобилями… Я улыбалась своим мыслям – ощущения и эмоции перемешались: перед глазами всё ещё стояло лицо Бориса, его длинные ресницы и снежинки на них. Я грезила о новой квартире и уже чувствовала, как пройдусь босиком по гладкому паркету в холле. В мокром воздухе среди снежных хлопьев витало дыхание настоящей весны – с птичьим гомоном и потоками воды на асфальте, – которая вот-вот наступит, подарив, как обычно, мечты о переменах, надежду и радость…

Глава 4 Женщины сильнее

Я хорошо могу понять, какие чувства испытывает Нонна: она вынуждена работать на человека, неприятного ей. Я и сама некоторое время назад находилась в конфронтации с собственной начальницей. Мы, едва увидев друг друга, начинали выделять желчь и устраивали побоища на редакционных планёрках. Мне было легче проглотить живого скорпиона, чем принять и понять главного редактора «Удачных покупок» Елену Аметистову. Она не могла и слова произнести в мой адрес, не сдобрив его солидной порцией кураре. Это была неприязнь с первого взгляда. Но прошло несколько месяцев, и посмотрите, как всё изменилось!

…Я уже почти добралась до своего рабочего места, когда угодила прямиком в объятия главного редактора.

– Здрасте, девушка! – сказала Елена, улыбаясь. – Сейчас обрадую. Будем делать специальный номер.

– Привет, Ленусик. Просто обожаю специальные номера! Спасибо, что предупредила. Думаю, мне лучше заранее сделать харакири.

– Только попробуй! – показала кулак Елена.

Она молода и красива. Её внешность исключительна и не требует улучшений, но Лена постоянно что-то выдумывает – надевает цветные линзы, красит волосы то в рыжий, то в белый цвет… Я думаю, эти эксперименты – свидетельство затаённой неудовлетворённости. Чего не хватает Елене? Она – главный редактор журнала, подаренного ей мужем-миллионером, и довольно лихо ведёт дела. Её зелёные рысьи глаза завораживают и мужчин, и женщин. У неё суперфигура, а к фигуре – пятнадцать гардеробных, набитых дорогой одеждой. И всё же, и всё же…

Я знаю, чего не хватает Елене.

Того же, чего и мне!

– А какая тема? – поинтересовалась я.

Спецвыпуск журнала – всегда мучение. Надо написать с десяток однотипных статей. Помню, когда «Удачные покупки» задались целью прорекламировать все фирмы города, занимающиеся пластиковыми окнами, я едва не отбросила концы, настрочив миллиард гигабайтов о ПВХ-профилях.

– Всё, связанное с автомобилями! Автосалоны, автомагазины, транспортные фирмы, автобазы и так далее.

– Да, это актуально. Думаю, автосалонам сейчас нелегко. У них вообще сейчас кто-то покупает автомобили?

– Мне сообщили интересный факт. Продажи машин суперкласса остаются на прежнем уровне. Всё, что дороже миллиона, разлетается мгновенно, как было и раньше. А вот с недорогими автомобилями ситуация катастрофическая. Продажи упали в несколько раз.

Недорогие – это, как я поняла, чуть дешевле миллиона?

Спецномер так спецномер. Про автомобили писать гораздо приятнее, чем про пластиковые окна. Ведь теперь я являюсь заядлой автолюбительницей. Я просто обожаю машины!

– Да, и насчёт сайта, – сказала начальница. – Вот я думаю… Нет, Юлечка, лучше пойдём ко мне в кабинет.

У нашего журнала недавно появился сайт, и теперь мы, как малые дети, от души забавляемся им. Каждый сотрудник «Удачных покупок» считает своим долгом внести лепту в улучшение продукта и выдвигает новые предложения – мы хотим сделать сайт самым красивым, удобным и посещаемым. Короче, создаём головную боль сисадмину, глумимся над ним…

В кабинете Елена зашла на сайт журнала, мы припали к монитору и минут десять обсуждали, куда воткнуть баннер с викториной, чтобы он не перекрывал ленту новостей и свежие статьи.

– Юль, всё хочу спросить про твою соседку Женю… – вспомнила вдруг Лена. – Как у неё дела?

– Прекрасно, – заверила я. – У неё всё хорошо. Правда, она на грани физического и нервного истощения, но кого это волнует? Работает в двух местах за копейки, печёт торты на продажу. Плюс заботы, связанные с выращиванием двух маленьких детей.

– Кошмар. И ей никто не помогает?

Я! Я ей помогаю!

– Никто. Штат бабушек-дедушек у них не укомплектован. Её мама живёт в деревне, свекровь – молодая и активная, работает и внуками не занимается. Так что свой воз Женя тащит сама.

– А папаша?

– Папаша в глубоком подполье. Особо не показывается и денег почти не даёт. Так, какие-то копейки. Собственные дети, видимо, его совсем не интересуют.

– Увы, так часто бывает. Твоя соседка – сильная женщина. Не представляю, как она справляется.

– Кстати, нам не нужен офис-менеджер?

– Здрасте… – удивилась Лена. – А нашего куда денем?

– Жаль. Надо бы куда-то Евгению пристроить. Она освоила все офисные программы и стала потрясающе компетентна. Однако вот уже седьмое собеседование прошла и её никуда не берут.

– А что ты хочешь? Кризис!

– Да, кризис. И конкурировать приходится с двадцатилетними выпускницами вузов. Женя говорит, их просто толпы – свободных, молодых, длинноногих, незакомплексованных, с дипломами специалистов по международным отношениям, таможенному регулированию, госуправлению и чему-то там ещё. Они излучают энергию и оптимизм, свободно говорят на китайском и суахили. А тут рыхлая, усталая женщина без диплома, но с двумя детьми.

– Да-а… – протянула Елена. – Твоей соседке будет нелегко найти работу получше. Как, впрочем, и юным красоткам. Им ведь тоже везде отказывают, я думаю. Кризис, Юля, кризис!

– Надо признаться, уже надоело про него слышать. Надеюсь, до нашего журнала это чудище ещё не дотянулось своими скользкими щупальцами? Подумаешь, фондовые биржи лихорадит! Подумаешь, в Америке, как мыльные пузыри, лопаются банки! Но мы-то тут при чём? У нас ведь ничего не лопается. В российские банки правительство закачало такие миллиарды, что их владельцам теперь придётся купаться в роскоши по крайней мере лет триста, даже если они того и не захотят.

– Да, наверное, именно на это и будут истрачены все государственные деньги. А вовсе не на то, чтобы снизить проценты по банковским кредитам. Если бы мировой финансовый кризис не грянул, его надо было бы придумать – чтобы удачно «распилить» Стабфонд России.

– Но какое положение конкретно у нас? Всё нормально? – с надеждой поинтересовалась я.

– Юля, открой глаза! Ты витаешь в облаках! – воскликнула Елена. – Типография взвинтила цены, бумага практически на вес золота. Объем рекламы за январь ужался на десять процентов. За февраль – на двадцать. Про март я вообще молчу, тихо лью слёзы. Представь, если совсем рекламы не будет? Придётся закрываться.

– Не произноси таких страшных слов! Закрываться, скажешь тоже… – испугалась я. – «Удачные покупки» – это моя жизнь, я сто лет здесь работаю.

– Ну, я тоже душу в журнал вкладываю, хоть и не так давно им руковожу.

Выходя из кабинета Елены, я едва не наступила на Лилю, которая ведёт раздел архитектуры и дизайна. Хотя, мне кажется, она вовсе не интересуется архитектурой и дизайном. Её хобби – злословие и сплетни. Лиля – единственная поганка в нашем дружном коллективе, грубая опечатка в безупречном тексте. Она очень стройная, даже более худая, чем я, потому что внутри неё постоянно пылает огонь зависти, выжигая её органы. Мне часто достаётся от Лили – я имею наглость получать хорошие гонорары, всегда ухитряюсь заключать выгодные договора на рекламу. Но самый мой страшный грех – Никита. По мнению Лили, было бы гораздо лучше, если б меня никто не любил и я влачила жалкое монашеское существование. Сама Лиля почему-то одинока.

Интересно – почему?

Ей тридцать шесть, и её одиночество в принципе ещё не приговор. Однако вряд ли найдётся мужчина, способный преодолеть ров, наполненный густой, клокочущей отравой – Лилиной ненавистью к людям…

– И как только тебе удаётся? – скривила губы наша редакционная гадюка. – Вы же с Еленой на дух друг друга не выносили, а теперь – первые подруги! Чуть ли не целуетесь. Как ты втёрлась к ней в доверие?

– Уметь надо, – улыбнулась я. – У тебя новый костюм? Красиво!

Лиля настороженно проглотила комплимент и продолжила допытываться:

– Нет, ну как? Я же помню, вы с Еленой на каждой планёрке грызлись, как пираньи. А теперь обнимаетесь. Ты с ней комиссионными за рекламу, что ли, делишься, а?

– Дура ты, Лиля! – взвилась я. Чем несправедливее обвинение, тем сильнее оно задевает. – Зачем мне делиться с Леной, если мы и так все ей принадлежим? Ведь это её журнал! Господин Аместистов ей такой подарок сделал, забыла?

– Что ты орёшь? – удивилась Лиля. – Я просто предположила, а ты на дыбы встала. Ну, понятно. Ты пошевелила мозгами и сменила тактику. Поняла, что глупо лаять на хозяина, да? И влезла в доверие к Елене. Но как у тебя получилось? Чем ты её очаровала?

– Сама не понимаю. Наверное, человек я хороший. И люди ко мне тянутся, – скромно потупила я взор.

– Нет, тут какая-то загадка. Смотрю я на вас с Еленой и голову ломаю. Ну, а у Никиты как дела? Он по-прежнему без работы?

Я отшатнулась.

– Откуда ты знаешь?

– Ты сама кому-то жаловалась здесь, в редакции.

– Но ведь не тебе!

– Я не виновата, что слухи у нас распространяются с космической скоростью, – пожала плечами Лиля. – Не повезло Никите. Мужчины воспринимают увольнение как ужасный удар по самолюбию. Женщины в этом плане гибче, сильнее. Наверное, он в депрессии?

– Вот ещё глупости!

– Лежит на диване, пьёт пиво и щёлкает пультом телевизора?

– Какой бред ты несёшь, Лиля! Да Никита вообще не смотрит телевизор и никогда не пьёт пиво. А дивана у нас в квартире и вовсе нет!

– Сейчас так трудно найти работу. Тем более с хорошей зарплатой. А ты теперь кормишь семью? Хотя, в принципе, разве у вас семья? У вас даже нет ребёнка.

Бьёт в больное место, змея!

– Ты, Лиль, иди, у тебя, наверное, дел невпроворот. И у меня тоже.

Работы действительно завал. Зачем я согласилась администрировать сайт? Мне хватало моих обычных журналистских обязанностей. На эту неделю я договорилась о четырёх интервью… Елена, конечно, права: финансовый кризис накрыл не только планету в целом, но и наше издание в частности. Бизнесмены, прославляемые мною на страницах «Удачных покупок», не менее охотно подписывают договора на рекламу, чем раньше, однако суммы изменились – все экономят. Суеты не убавилось – я по-прежнему шныряю по городу с одного интервью на другое. А вот мои комиссионные за рекламу тают на глазах. Скоро и вовсе придётся затянуть пояс.

Но пока всё более-менее нормально, грех жаловаться. Особенно если сравнить моё положение с ситуацией Евгении. Она-то точно едва сводит концы с концами, надрываясь при этом на двух работах!

Быстро разобравшись с сайтом журнала, я задумалась. Не позвонить ли мне Ярославу Кунгурову, владельцу агентства недвижимости, выставившего на продажу сотни квадратных метров в шикарном жилом комплексе? Можно подробно расспросить Ярослава о данном предложении и выбить себе персональную скидку… Я даже распечатала из Интернета схему очаровавшей меня трёхкомнатной квартиры, уже расставила мебель и повесила шторы. Мне очень понравился район – строительная компания оторвала лакомый кусочек недалеко от центра города. Кроме того, цены на жильё в «Синей башне» вовсе не казались заоблачными. Всё верно – риелтор Борис сказал, что цены снизились из-за кризиса.

Я высчитала, что нам не хватит совсем немного, чтобы купить трёхкомнатную, если мы заберём деньги из проклятого инвестиционного фонда, снимем со счёта Никиты остатки «Лексуса» и выгребем мелкие заначки. Но разницу можно добить краткосрочным кредитом. Несмотря на то что банки невероятно взвинтили проценты, справимся. А уж если Никита встанет наконец с дивана и найдёт работу – то и подавно!

Эта квартира всецело завладела моими мыслями и даже приснилась мне прошлой ночью. Надо сделать так, чтобы и Никита очаровался идеей и начал предпринимать какие-то шаги. Хватит кормить инвестфонд, пора позаботиться о собственном будущем!

Ещё немного помедитировав над схемой нашей трёхкомнатной квартиры, сделав небольшую перепланировку (сдвинула стену в прихожей, увеличила кладовку и сократила коридор), я решительно убрала бумаги в сторону – хватит мечтать! На сегодня у меня запланировано много дел. Например, нужно подумать о моей героической соседке – подыскать для Евгении какую-то работу.

И я отправилась на поиски вакансий для Жени. На сайте трудоустройства в разделе «Секретариат» обнаружила десять новых предложений от работодателей. Надо сказать, эта рубрика пополнялась вакансиями довольно резво, не сравнить, к примеру, с номинацией «СМИ». Ради интереса просмотрела и тот раздел тоже. Для журналиста – ни одного приличного предложения. Требовались корреспонденты в информационное агентство, в бульварную газетку и на городской телеканал. Везде предлагался оклад в шесть – восемь тысяч. Учитывая, что тысячная купюра в данный момент из-за инфляции превратилась в фантик от конфеты, оставалась только посочувствовать тем моим коллегам, которые согласятся на нелёгкий труд корреспондента. К счастью, сама я в данный момент обеспечена работой выше крыши и получаю вовсе не шесть тысяч.

Побродив ещё немного по сайту, я выяснила, что местный рынок труда испытывает жестокую нехватку в «девушках с хорошими внешними данными» для работы в стрип-клубах и специальных массажных салонах. Им работодатель предлагал более высокий «уровень компенсации» – от пятидесяти тысяч рублей.

Мне вновь стало грустно. Я представила, какое количество юных дев, отчаявшись найти работу с приличной зарплатой, клюнет на приманку и испортит себе биографию.

К счастью, Женя никак не подходила под определение «девушка с хорошими внешними данными», поэтому я не стала испытывать судьбу, пытаясь пристроить подругу в стрип-клуб. Да, конечно, пятьдесят тысяч в месяц весьма ей пригодились бы, она бы впала в экстаз даже и от гораздо меньшей суммы. Но здоровье и самоуважение стоят дороже. Поэтому я отправила резюме моей соседки в несколько безобидных организаций, озабоченных поисками офис-менеджеров и администраторов.

Надеюсь, хотя бы три адресата отзовутся и пригласят мою соседку на собеседование.

Как же я перед ней виновата!

Глава 5 «Шоколад» накануне открытия

Начало апреля ознаменовалось тремя солнечными днями. Солнце палило весело и яростно, сугробы стремительно таяли, превращаясь в озёра прозрачной воды на чёрном асфальте. Так же, как и сугробы, таяла и скукоживалась моя вера в Никиту.

За четыре года совместного существования я привыкла видеть его деятельным и неутомимым. Он вставал в шесть утра, чтобы умчаться в командировку на край света для заключения важного договора; не спал ночами, развлекая французских партнёров; вывозил на лесную охоту нужных чиновников… И ещё у него оставался задор, чтобы завязать в узел штангу в тренажёрном зале, вымучивая кубики пресса на животе. А по ночам мы трением добывали огонь и, устроив грандиозный пожар, сгорали в его ликующем пламени.

А теперь?

Сейчас в Никите не больше энергии, чем в проколотом воздушном шарике. Штанга забыта, я – тоже. Просто немыслимой силы удар обрушился на любимого, раз его буквально размазало по дивану!

Нет, я не должна жаловаться. Другой мужчина на его месте ушёл бы в запой. А Никита в основном лечит израненную психику не алкоголем, а музыкой. Должно быть, это Вагнер воинственно гремит сейчас в его наушниках?

Ладно, не буду ныть. Совместная жизнь – не только завтраки в постель, подарки и романтические путешествия. Но ещё и невзгоды, проблемы, болезни, поделенные на двоих. Вдвоем мы сможем преодолеть всё что угодно… Хорошо, пусть сокровище валяется на диване и лечит себя музыкой. Надеюсь на его скорое выздоровление. Но я ужасно соскучилась по тому, прежнему Никите!

Кстати, спасибо, что надел наушники. Ничего не имею против классики, однако сейчас мне нужно срочно сочинить статью для «Стильной леди». И не так-то просто сосредоточиться, когда рядом грохочут литавры или сиреной завывает итальянская оперная дива.

«Стильная леди» – местный глянцевый журнал, который я периодически снабжаю материалами. Редактор Марина Аркадьевна всю последнюю неделю пила через соломинку мой мозг. Она делает это виртуозно: с одной стороны, давит на сознательность, с другой – прославляет мою литературную одарённость, с третьей – пугает разрывом контракта.

Пора удовлетворить мадам. Статья почти закончена, осталось всего ничего, но именно на последние штрихи и не хватает времени. О разрыве контракта с журналом «Стильная леди» не может быть и речи – я никогда не нарушаю сроки сдачи материалов и ни в чём не виновата перед Мариной Аркадьевной. Зато она всегда пытается выцарапать у меня статью за пару недель до оговоренной даты. А мне необходимо добить ещё две статьи для специального автомобильного выпуска «Удачных покупок».

Затем я должна проштудировать биографию моего завтрашнего собеседника – иду на интервью к гендиректору транспортной фирмы. Надо добыть как можно больше информации о его предприятии, нельзя же приходить неподготовленной. Ещё хорошо бы придумать броское рекламное объявление об открытии кофеен «Золото» и «Шоколад» и прикинуть, нужна ли нам реклама на радио и ТВ и во сколько обойдутся промоутеры и ростовые куклы.

Потом зайду на читательский форум на сайте журнала и отвечу на комплименты или колкости в адрес редакции…

И последнее: Никита просил котлет. Видимо, сегодняшний ужин, приготовленный мной на скорую руку, его не впечатлил. Через пару часов после трапезы он с жалобным вздохом сказал куда-то в пространство: «Мы уже целую вечность не ели твоих обалденных котлет!» Разве подобный вопль души можно пропустить мимо ушей?

Ни за что!

Итак:

1. Статья для «Стильной леди».

2. Две статьи для «Удачных покупок».

3. Досье на гендиректора компании «Юниа-Транс».

4. Рекламные объявления.

5. Сайт журнала.

6. Котлеты.

Не поставить ли котлеты на первое место?

Котлеты для любимого – что может быть важнее?

Ах, вот ещё! Надо вновь переписать Женино резюме, иначе бедняжка никогда не найдёт нормальную работу и будет до скончания века разрываться между магазином и пельменной.

7. Резюме.

Вчера мне пришлось забирать из садика Кирилла, потому что у него поднялась температура. А Евгению не отпустили из столовой – они обслуживали мероприятие и каждый человек был на счету. Подруга чуть ли не в слезах позвонила мне на мобильник, умоляла помочь.

Разве я откажу? Сорвалась, поехала, забрала детёныша, привезла домой, уложила в кровать, сбила температуру. Сегодня утром Евгения нашпиговала ребёнка таблетками и к семи опять отправила в садик. Без вариантов. Она не может взять больничный, иначе быстренько вылетит с работы. Девятилетняя Света уже не ходит на танцы. Во-первых, некому водить, во-вторых, нечем платить.

Их папаша – козёл!

Но после реверанса в адрес папаши хочется сказать пару добрых слов в адрес государства. В мире нет более жестокого и равнодушного к своим рядовым гражданам государства, чем наше! Я смотрю на конвульсии Евгении и думаю о других таких же бедных женщинах, которые рвут жилы, пытаясь дать своим детям хотя бы элементарное – еду и одежду. Их сотни тысяч, если не миллионы! Жалкие зарплаты, издевательские пособия. Дети для нашей страны – не будущее, а сорная трава, которая пробивается и растёт вопреки всему!

– Но это было лирическое отступление, – произнесла я вслух. – Юля, принимайся за работу. Иначе раньше пяти утра ты спать не ляжешь.

На часах десять вечера!

Я заправила кофейными зёрнами аппарат и открыла ноутбук. Но тут же, хлопнув себя по лбу, вскочила из-за стола и бросилась к холодильнику.

Котлеты!

К счастью, фарш у меня был заготовлен заранее. Так как любимый теперь всегда дома, у нас солидный запас еды. Бывали времена, когда в моём холодильнике толпами вешались мыши: Никита уезжал в командировки, а я забывала, что надо поесть. Зато теперь заткну за пояс прапорщика Шматко в соревновании по созданию продовольственных запасов…

Вскоре котлеты уже пыхтели на сковородке, и я вернулась к ноутбуку – открыла файл со статьёй для «Стильной леди», прочитала первую строчку… Но тут за спиной послышалось какое-то движение, что-то неуловимо приятное появилось в воздухе – наверное, меня накрыло биополем любимого человека.

Да, Никита подошёл сзади и положил ладони мне на плечи. Я замерла от удовольствия и, склонив голову, прижалась щекой к его руке.

– Неужели? Ты их пожарила?! – удивился мой несчастный безработный топ-менеджер.

Я была рада уловить нотки удовольствия в его голосе.

Хоть чем-то порадовала милого друга!

– Да, пожарила для тебя котлет. У нас будет второй ужин.

– В одиннадцать вечера?

– Почему бы нет?!

– Что ж, ты неплохо придумала, – согласился Никита.

– А ещё у нас остался салат. Будешь?

– Угу.

Никита присел на стул и скользнул взглядом по раскрытому ноутбуку, потом уставился в окно. За окном мерцала чёрная весенняя ночь, шумели деревья, веяло свежестью.

Я засуетилась, сервируя для любимого тарелочку скромного вечернего перекуса: три котлеты, горка салата размером с «Титаник».

– Ты работаешь, не буду тебе мешать, – пробубнил мой рыцарь и, забрав тарелку, удалился обратно в комнату.

Я вздохнула. Почему-то решила, что мы посидим за столом вместе. Поболтаем о том о сём. Ноутбук? Его ведь можно закрыть и отодвинуть. Я собиралась осторожно, как бы невзначай, сообщить любимому о возникшем у меня плане – забрать деньги из инвестфонда и купить квартиру в фешенебельной новостройке «Синяя башня».

Но Никита не захотел остаться. Не слишком ли часто он стал пренебрегать моим обществом?

И всё равно – внутри потеплело. Аппетит есть, значит, пациент на пороге выздоровления.

Кофейни вот-вот откроются. Сначала «Шоколад», там всё почти готово. Я занимаюсь медиапланированием и уже достала Нонну бесконечными звонками и вопросами. Нонна заканчивает подбор персонала. У нас капитальная брешь – нет кондитера. По нашему замыслу, он должен готовить десерты сразу для двух кофеен. Но пока ни один кандидат не выдержал испытания. Нонна пробует приготовленные для неё десерты один за другим и всё бракует. Я даже не пробую (боже упаси!), только оцениваю внешний вид изделий и ловкость приготовления. Мы украшены пышной пеной из яичных белков, опутаны тончайшими нитями карамели, засыпаны кокосовой стружкой и дольками цукатов. Но ни один кондитер нам ещё не угодил.

Мы слишком привередливы.

Но нельзя же брать кого попало! Одна дама-кондитер на мой каверзный вопрос «А сумеете ли вы приготовить ирландский миндальный кекс?» бодро смешала в мисочке пять (!) продуктов и вскоре с гордостью продемонстрировала нам что-то вроде «зебры», столь любимой многими домохозяйками.

Нонна скривила физиономию, я горестно усмехнулась – сама идея ирландского миндального кекса была грубо и кощунственно попрана этой дилетанткой. Даже я, не кондитер, а журналист, беру для сего божественного изделия не менее двадцати различных ингредиентов, завариваю на паровой бане, мешаю, взбиваю, крошу, подсыпаю, отсчитываю капли из пипетки, снова подогреваю, замираю и не дышу… А она? Бац-бац – готово, получите.

Профанация!

– Открытие кофеен откладывается на неопределённый срок, – сделала я вывод после очередной встречи с кандидатом.

– Смеёшься? Богдан мне голову оторвёт, – вздохнула Нонна. – Будем продолжать поиски. Нам нужен классный кондитер. Без него нам не жить.

У конкурентов, в «Бисквите», с этим полный порядок. Их шеф-повар славится на всю область и постоянно выигрывает конкурсы в столице и даже за рубежом.

– Давай переманим, а? – предложила я.

Мы устроились за маленьким столиком в «Шоколаде», я любовалась каждой деталью интерьера: всё выглядело идеально. Сколько сил уже затрачено нами, но сколько всего ещё предстоит сделать!

– Точно, нам надо переманить парня из «Бисквита»! – с воодушевлением воскликнула я и начала развивать мысль. – Отличная идея. Скажи Богдану, пусть раскошелится. Отхватим уникального специалиста – парень творит чудеса. Сама я, конечно, не пробовала его марципановый торт, но когда этот шедевр лопаешь ты, я опасаюсь за твой рассудок: похоже, ты близка к помешательству.

– Что значит «лопаешь»? – хмыкнула Нонна. – Когда-то один раз отщипнула кусочек. Попробовала с чужой тарелки. Нехотя ковырнула ложечкой.

– Ну, если тебе больше нравится говорить так… Вообще-то, ты хватала его руками и жадно впихивала себе в рот.

– Не было такого!

– И сразу же заказала вторую порцию.

– Глупости какие! Да я вообще сладкого не ем!

– Ты чавкала, как болотная тина, и корчилась от сладострастия.

– Ну, хорошо, – внезапно кротко согласилась Нонна. – Чавкала. Корчилась. Впредь постараюсь быть сдержаннее.

Подруга полистала бумаги – наш маленький круглый столик был буквально завален документами. Сегодня Нонна надела очки в тонкой оправе, они добавляли ей шику.

– Кондитера переманивать не будем, – вынесла вердикт подруга. – Во-первых, это некрасиво. Во-вторых, зачем наживать себе врагов? «Бисквит» принадлежит племяннику вице-мэра, вряд ли Богдан захочет перебегать ему дорогу.

– Хм… Да уж, вряд ли. Ну, хорошо. Вариант отпадает. А кстати! Я знаю ещё одного отличного повара. Француз Гийом. Тот, что работает в «Виконте».

– «Виконт» – ресторан.

– Ну да. С настоящим французским поваром. Представляешь, какой у него уровень? Омары, суфле из артишоков, каре ягнёнка… Гийом приготовит всё что угодно не моргнув глазом. За пять минут.

– Суфле из артишоков? Бррр!

– Да я так, для примера.

– А нам надо? Юля, мы не будем превращать кофейню в шикарный ресторан.

– Тогда давай возьмём на работу Евгению.

– Какую Евгению?

– Мою соседку.

– Хм… – задумалась Нонна. – А кем? Уборщицей?

– Нонна! Я имею в виду должность шеф-повара. Тебе же очень понравился её лимонный торт!

– Не говори глупостей, – отмахнулась подруга. – Торты она печёт прекрасные, но – на уровне умелой домохозяйки, а не профессионального кондитера.

– Её вообще никуда не берут на работу, – грустно заметила я.

– Почему же? Она ведь работает.

– Работает. Но мечтает обменять две с половиной работы на одну – уровнем и зарплатой повыше. Бегает по собеседованиям. И всё впустую. А мы не можем её к тебе пристроить? Не нужен ли офис-менеджер? Администратор?

– Нет, не нужен. Юля, я очень сочувствую Евгении, однако как работник она мне совершенно не интересна.

– Почему?

– Ты сама всё прекрасно понимаешь. На работу берут таких, как ты. Молниеносных и бездетных. Готовых думать о работе двадцать четыре часа в сутки, способных сорваться с места в любой момент. А кому нужна Евгения? У неё в голове только её дети. Да, все правильно, физиологично, она мать. Но как работодателя меня это не устраивает.

– Ты просто бессердечная капиталистка! – обиженно воскликнула я.

– Так ведь советские времена давно прошли, солнышко. Да и вообще, видела я твою Евгению. Квашня квашнёй. Так себя запустила! Хоть бы глаза подкрасила, прежде чем идти на интервью.

– У неё маленькие дети и совсем нет денег.

– Сейчас. А раньше? Насколько я знаю, до последнего момента её материальное положение было весьма неплохим, пока муж не свинтил налево. Но и его можно понять. Любоваться чучелом в халате, даже если это мать твоих детей, не много радости.

– Она, кстати, сильно похудела.

– Все, забыли про Евгению, – резко закрыла тему Нонна. – Вернёмся к нашему бизнесу. Что ты хотела мне показать?

– Образцы баннеров для журнала, – проворчала я, обиженная нападками подруги на Женю. – Ещё видео. И посмотри, что из типографии прислали. Флаеры – прелесть. Они в форме кофейной чашечки…

– Юля, я тебя умоляю! – Нонна подняла руки, выставив ладони в мою сторону, словно пыталась отгородиться от информации, готовой полноводным потоком хлынуть от меня к ней. – Не надо со мной советоваться! Делай, что хочешь, я полностью доверяю твоему вкусу.

– Да?

– Да. Нет, серьёзно! Мы сколько лет с тобой этим занимаемся вместе: я – бизнесом, ты – рекламой. Выдумывай, твори! Пожалуйста, я на всё согласна и не сомневаюсь – от твоей рекламы будет хорошая отдача.

– Ладно. В принципе, другого и не ожидала. Так, на всякий случай хотела проконсультироваться… Слушай, Нонна, как ты считаешь: сейчас удобное время для покупки квартиры?

– А что, есть идеи?

– Вот, полюбуйся… – Я выложила перед подругой драгоценный листочек с планом трёхкомнатной квартиры, лишившей меня сна, а также фотографии дома, которые скачала с сайта агентства недвижимости «СуперСити».

– И чего хотят? – нахмурила лоб Нонна.

Я назвала стоимость квартиры.

– Пусть сбавят десять процентов, тогда можно брать, – безапелляционно посоветовала Нонна. – Поторгуйся. Как я понимаю, вы с Никитой решили расширяться?

– Пока только моя мечта. Но ты считаешь, цена хорошая? А вдруг она ещё снизится? Все СМИ кричат о том, что цены на недвижимость вот-вот обрушатся. Вон, в Америке уже за один доллар можно дом купить. Вчера в новостях рассказывали.

– Но мы же не в Америке, – трезво заметила Нонна. – У них ипотека – под четыре процента годовых, и то они возмущаются. А у нас сейчас, наверное, уже все двадцать пять. Фирма надёжная? Не впарит дырку от бублика?

– Да что ты! Я прекрасно знакома с владельцем агентства недвижимости. Одно время мы очень плотно с ним общались.

– А-а…

– Вот, думаю, надо ему позвонить.

– Раз знакома с владельцем, тогда точно проси скидку в десять процентов, пусть не жмётся.

– Я рада, Нонна, что ты меня поддержала.

– Главное, чтобы Никита тебя поддержал. Деньги-то его.

– Да, тоже верно. Кстати, душа моя, утверди-ка бюджет… – вспомнила вдруг я, на стол перед подругой легла стопка и бумаг: полночи подсчитывала, во сколько нам обойдутся все рекламные акции.

Подруга поправила очки и быстро просмотрела таблицы, заполненные цифрами. Она – настоящий бухгалтерский монстр: легко без калькулятора извлекает квадратные корни из чего угодно. Поэтому уже через минуту её красивый ноготок укоризненно стучал по одной из строчек моего отчёта:

– Тебе бы таблицу умножения не мешало повторить. Что ты тут насчитала?

– Упс… – покраснела я. – Ошибочка? Подожди, сейчас пересчитаю.

Я достала телефон и стала искать в меню калькулятор, но подруга меня опередила. На секунду задумавшись, она умножила числа в уме и, аккуратно зачеркнув строчку, написала сверху пятизначную цифру.

– Ладно, это мелочи, – сказала Нонна. – В целом, ты уложилась в рамки. И даже запас оставила. Богдан выделил на рекламу очень приличные деньги.

– Насколько приличные? – насторожилась я и посмотрела на последнюю страницу моего рекламного плана. Итоговую цифру я не выделила крупным жирным шрифтом, напротив, постаралась, чтобы она выглядела менее значительной, – в глубине души шевелился страх, не запорет ли сегодня Нонна мой рекламный бюджет, признав его чересчур расточительным. И вот слышу такое – уложилась в рамки, оставила запас…

– Весьма приличные деньги! – улыбнулась Нонна, понимая моё волнение. – Ты поскромничала, детка. – Боже мой, а я отказалась от чёрных с золотом шаров! Решила, что они ужасно дорогие! – схватилась я за голову. – Чего же ты молчала? Хотя бы намекнула, сколько денег можно потратить.

– А куда ты планировала пристроить шары?

– Хотела фасад украсить на открытие. Они невероятно красивые, но цена у них – проще купить «Феррари». Мне предложили бело-синие, но это такая проза, смотреть противно.

– Бери чёрные с золотом, – твёрдо сказала Нонна.

– Вот спасибо! Ура! Тогда я еще пару мероприятий запланирую, раз денег хватает. Нельзя тратить на рекламу меньше, чем дают. Всегда надо тратить больше и просить у рекламодателя ещё.

– Давай, оторвись по полной, – усмехнулась Нонна. – Мне не жалко. У Богдана денег куры не клюют. Пусть платит.

– Ну, как Кирилл?

– Даю антибиотики, – хмуро выдавила Евгения. – Если окончательно разболеется, заберу Светку из школы, будет сидеть с братом.

Я представила, как третьеклассница ухаживает за малышом, раскаленным ангиной до состояния огнедышащего вулкана…

Ужасно!

Но Света справится. Это не девочка, а настоящее чудо. Вернее – стихийное бедствие. Когда последний раз она очутилась в моей квартире, ей понадобилось всего десять безнадзорных минут, чтобы добраться до компа, залезть в Интернет и найти платную игру – со счёта вмиг улетели все деньги!

Если оставить Свету с больным братом, она тут же войдёт в образ и начнёт изображать реаниматолога. Главное, не хранить в доме шприцы и ампулы, а также дефибриллятор. От греха подальше.

– Просто не знаю, что ещё придумать, – вздохнула Женя.

Похоже, детство для Светы внезапно кончилось. Как было раньше? Мама забирала её из школы, вкусно кормила, везла на танцы и английский, по дороге обсуждали наряды. А теперь никакого английского, мама постоянно в мыле, на новые платья и сумочки нет денег.

– А если Кирилл заразит Свету ангиной?

– Ну, будут болеть вместе. Вот не повезло! Зиму перекантовались, весна в самом разгаре, а у нас температура.

– Бедный малыш.

– Это я бедная, – с чувством возразила Женя. – Он-то и с температурой скачет, как лось, а я с ума схожу от переживаний.

– Ты была на собеседовании?

– Ой, Юля! Сходила. Еле-еле с работы вырвалась. В магазине уже волком смотрят – постоянно отпрашиваюсь.

– И как?

– Да как обычно! Пришла, а там очередь из соискательниц. Стоят девицы в мини, с золотыми косами, с красными ногтями в полметра длиной. И тут я… такая толстая… на голове три сосульки. Взмокла, пока бежала. Надо причёску, что ли, поменять?

– Хочешь, могу сделать мелирование, – тут же предложила я. – Имею богатый опыт.

– Мелирование… – эхом отозвалась Женя.

Но с причёской ей точно надо что-то делать. Сколько мы знакомы, у неё всегда на голове пакля мышиного цвета, которая время от времени оживляется пластмассовой бигудинкой. Из одежды Евгения предпочитает халат, забрызганный супом. Зато её муж Денис радовал глаз подтянутой фигурой и отлично одевался. И беспрестанно ездил в командировки…

Вот и доездился.

– И что было на собеседовании? Тебя, как понимаю, не взяли?

– Ой, Юля… Я себя перед всеми этими менеджерами по персоналу чувствую как кролик под взглядом удава. Я теряю дар речи. Они такие вопросы задают… Чувствую себя человеком второго сорта. Да, наверное, так оно и есть на самом деле. Кто я? Образование незаконченное. Этого не знаю, того не умею. Внешность – ниже среднего…

– Не говори глупостей! – возмутилась я. – У тебя нормальная внешность и незаурядные организаторские способности: ты сумела скомбинировать два скользящих графика – в магазине и столовой – так, чтобы была возможность отводить и забирать из садика и школы детей. Ты освоила массу компьютерных программ, которые, возможно, тебе и не пригодятся, но уж резюме точно не испортят. Ты печёшь самые вкусные в мире штрудели. Ты поразительно вынослива и неутомима…

– Но меня не взяли!

– Всё понятно, – кивнула я. – Опять мимо, тебя не взяли. Но это вовсе не означает, что ты – человек второго сорта. Сейчас я тебе открою одну страшную тайну. Знаешь, для чего нужны менеджеры по персоналу? Чтобы возвести непреодолимый барьер между хорошим специалистом и работодателем. Менеджер по персоналу будет биться до последнего, ляжет костьми, но не даст выгодному кандидату встретиться с нанимателем. Ну, ничего, не кисни.

– Я не кисну, но руки опускаются.

– Будем дальше искать.

– И в кафе облом, булочки зависли.

– Какие булочки?

– Налепила в форме зверушек, а они не пошли.

– Кошмар!

– Только продукты извела. А такие милые получились звери.

– Господи, когда ты ещё успеваешь зверушек лепить? – изумилась я.

– Хотела расширить ассортимент.

– Жень, извини, что я не могу посидеть с Кириллом. У меня какой-то бешеный период. Прорва работы.

– Юля, ты и не обязана! Я очень надеюсь на антибиотики.

– Нет, послушай, давай я договорюсь и перенесу интервью на более…

– Юля, хватит! Мне стыдно сидеть на твоей шее. Я справлюсь.

Глава 6 Приключение на улице Танкистов

Через пару дней, когда Евгении назначили очередное собеседование, я решила проконтролировать процесс сборов. За окном сгустились сумерки, и Женина квартира, освещённая ярким светом, казалось особенно уютной: с кухни доносился изумительный аромат, в ванной плескалась вода и звенели детские голоса. Нигде ни пылинки, всё сверкает и блестит, а пара игрушек, забытых на диване, только подчёркивают идеальный порядок в квартире.

И как она успевает?

Где берёт силы?

Почему Денис сбежал из этого рая?

Моя однокомнатная квартирка сразу же представилась мне глухой и мрачной берлогой, где сидим по углам мы с Никитой, каждый уткнувшись в свой компьютер. Ремонта не было целую вечность, генеральной уборки – и того больше. Но главное – нет детей. Ведь всем известно: один-единственный карапуз в два счёта оживит самый унылый интерьер.

Но с карапузом у нас проблема.

– Так, показывай, что ты наденешь.

Женя послушно достала из шкафа деловой костюм и шёлковую блузку и застыла, как статуя Фемиды. Только в руках у неё были не весы и меч, а вешалки с одеждой.

– Хм, круто, – оценила я, осмотрев экспонаты и пощупав ткань. – Но, душа моя, тебе всё это невероятно велико!

– Юбку булавкой подкалываю. А что делать, Юля? Я же похудела на двадцать килограммов.

– На двадцать?!

– Ну да.

– Сколько же ты весишь сейчас?

– Семьдесят, – с затаённой гордостью сообщила Евгения.

Я внимательно посмотрела на подругу. Следы былой пухлости всё ещё украшали её фигуру, но, конечно, она капитально ужалась в размерах. Вес в семьдесят килограммов казался мне чем-то запредельным, ведь я судила с позиции моих сорока девяти, но соседке эта цифра явно нравилась – её глаза радостно вспыхнули, когда она ее произнесла. Ну вот, хоть что-то положительное нашлось в её ситуации – наконец-то сбылась мечта похудеть.

– О, да ты молодец! – похвалила я.

– Смеёшься?

– Нет, я серьёзно.

– До твоих параметров мне очень далеко.

– Женя, и не надо к ним стремиться! Ведь я на грани дистрофии.

– Хотела бы я быть такой же стройной…

– Перестань. Меня повсюду сопровождает грохот собственных костей. Тебе оно надо?

Душераздирающий вопль из ванной заставил нас вздрогнуть. Потом раздался ещё один, затем – следующий.

– Там Света Кирилла купает, – побелев, произнесла соседка и ринулась вон из комнаты.

Карапузы не только ловко оживляют интерьер. Они ещё более ловко уничтожают нервные клетки родителей.

В ванной мы обнаружили совершенно мокрых и довольных детей. Все стены и зеркало были красиво украшены мыльной пеной, пластмассовая труба с занавеской валялась на полу, со Светы, хоть она и не сидела в ванне, ручьями стекала вода. Страшный визг объяснялся просто – дети играли резиновыми динозаврами. Вопли не прекращались ни на минуту – это яростно орал трицератопс Кирилла, атакуя Светиного тиранозавра.

– Господи, напугали-то как… – облегченно выдохнула мамаша. Краски вернулись на её лицо.

– Да, весело у вас, – сказала я.

Мы вышли за дверь. Похоже, после купания детишек Жене предстоит капитальная уборка в ванной. Не сомневаюсь, она не ляжет спать, пока не приделает обратно трубу с занавеской и не отполирует до блеска краны. А так как детишки устраивают водные процедуры каждый вечер, подруга, значит, ежедневно обеспечена дополнительной порцией уборки. Кроме того, она каждый раз вылизывает кухню после ночной вахты у плиты, когда печёт свои торты и булочки. Я-то знаю, что это такое! Когда Нонна пристаёт ко мне с ножом к горлу и заставляет испечь мой знаменитый ирландский миндальный кекс, то потом приходится долго собирать с пола муку и отковыривать с лампы тесто.

Я огляделась. Ну и красота! Мне стало стыдно. У меня в хозяйстве всего лишь один мужчина, весьма аккуратный, и ни одной разрушительной козявки. Но краны в ванной вовсе не сверкают.

Видимо, я жуткая лентяйка!

– Кирилл уже не болеет?

– Слава богу, поправился. Так быстро всё прошло! Надо же, раньше была возможность с ним нянчиться – и мы неделями сидели дома. Вызывали врача, потом бегали в поликлинику то на физиолечение, то на кварц. А сейчас не могу с ним возиться, так он особо и не болеет.

– Отлично! – искренне порадовалась я за Женю.

– Ничего хорошего, – сникла подруга. – Просто теперь я с детьми не церемонюсь. И с их здоровьем тоже. Раньше бы пять раз подумала, прежде чем давать антибиотики. А теперь – раз-два, и готово, детёныш как новенький. Но ещё неизвестно, чем это в будущем аукнется.

– Печально, – тут же загрустила я вслед за подругой. – А сможешь в субботу сходить в парикмахерскую? Я тебя записала на девять утра. Посижу с детьми.

– Юля! – Подруга сделала страшные глаза.

– Ты же сама хотела изменить причёску.

– Но ведь дорого!

– Я тебе одолжу.

– В который раз… Нет, мне уже неудобно у тебя занимать.

– Ничего страшного, сейчас я с деньгами. Не отказывайся, тебе надо меняться. В таком жутком виде ты никогда не устроишься на работу.

Женя отпрянула, на её лицо тут же легла тень.

– Ой, прости! – закричала я поспешно. – Совсем не то хотела сказать! Неправильно выразилась! Вот я дура! Не обижайся!

Увы, слово – не воробей.

– Ты права. Я выгляжу как кикимора.

– Вовсе нет! Конечно, ты устаёшь, и у тебя совершенно нет времени на себя, – затараторила я, пытаясь загладить бестактность. – Сегодня, наверное, всю смену прыгала по магазину, как белка, передвигая товары и вытирая пыль с полок. А потом помчалась в столовую и до одури лепила пельмени и вареники. Потом ракетой полетела в садик и в школу, схватила детей, привела, умыла, приготовила ужин, накормила, проверила уроки, собрала одежду на завтра… И всю ночь будешь колдовать на кухне – наверное, получила заказ в кафе. Немудрено при таком режиме забыть о причёске и макияже, правда?

– Да что там, я ведь всегда так выглядела, – отмахнулась Женя. – Сейчас вспоминаю свою прошлую жизнь. Я думала, у меня столько дел! Ни минутки нет на себя. Крутилась с утра до вечера – а чем занималась, спроси… Всего-то: варила, убирала, стирала, гладила, заботилась о детях.

– Ой, не говори! Всего-то!

– И куда я время девала? – задумалась Женя.

– Даже не представляю, – удручённо покачала я головой.

– Но ведь деньги-то зарабатывал Денис. А теперь…

– Да, теперь тебе нелегко. Однако вернёмся к цели моего визита. Значит, в субботу ты идёшь в парикмахерскую. И наряд надо другой. В этом костюме ты выглядишь, словно погорелец в одежде с чужого плеча, хоть костюм и дорогой.

– Постараюсь его ушить.

Она ещё и шьёт!

– И вспомни про макияж. Не дело заявляться на собеседование с умытым лицом.

– Легко сказать! Я десять лет не пользовалась косметикой. Как засела в декрете, так и забыла, что она такое.

– Надо восстановить утраченные навыки. Жень, а что ты говоришь на собеседовании, если спрашивают про детей?

– Ну как что… Правду говорю. Дочка ходит в школу, младший – в садик. С мужем в разводе, он нас бросил. А детей надо кормить.

У меня сбилось дыхание, я едва не упала замертво.

– О господи, Женя… Разве можно быть настолько честной?! Ну ты и балда!

– Да, давно подозревала, – вздохнула соседка. – А что мне говорить?

– Про мужа – ни слова. Никто не знает, что ты в разводе, и незачем об этом сообщать. Кому нужен работник с семейными проблемами? Не говори, что тебе надо кормить детей. Скажи, что, отсидев два декрета, ты вручила детей влюблённым в них бабушкам, вот они и наслаждаются. А сама полна энергии и желания работать.

– Но мои дети бабушек практически не видят!

– А кто будет проверять? Главное, донести до широкой публики мысль, что ты совершенно свободна от материнских забот.

– Я думала, им будет труднее мне отказать, если я расскажу о моей тяжёлой ситуации.

– Да нет же! Никто не станет тебя жалеть.

– Я уже догадалась. Похоже, мои проблемы не очень-то трогают экзаменаторов, которые пытают меня на собеседовании.

– Потому что никто не мечтает взять в штат работника с проблемами. Женя, слушай, а если тебе продавцом устроиться? Есть варианты. Что ты об этом думаешь? Будешь сидеть с утра до вечера в отделе с польским барахлом и решать кроссворды. Никакой тяжёлой физической работы.

– Ну и что я там заработаю? Мне кажется, в магазинах сейчас вообще никакой выручки нет, учитывая кризис.

– И то верно. Зайдёшь, а продавцы на тебя кидаются, как людоеды.

– Да и потом, я не представляю, как весь день сидеть с кроссвордом и больше ничего не делать. На работе всё-таки хочется работать, а не умирать от безделья. Кто бы мог подумать, что так трудно найти хорошее местечко!

– Это всегда было нелегко, а сейчас – и подавно. Нет, ты не отчаивайся, мы обязательно тебя куда-нибудь пристроим.

Но с каждым днём я теряю уверенность.

Я предложила подругу всем своим знакомым, а у меня их немало, учитывая специфику профессии. Кому-то просто не нужен офис-менеджер, другие, пригласив Евгению на собеседование, потом со смущением говорили: «Извини, Юль, не наш формат». Ага, ну конечно! Видимо, ждали, что я подгоню им топ-модель с персиковой кожей и грандиозным бюстом…

Интересно, а столкнётся ли с такими же проблемами Никита, когда попробует найти работу? У него, конечно, иная ситуация. Во-первых, он не девица, а мужчина. Это огромный плюс. Во-вторых, ему не надо кормить десять ртов. В-третьих, он блестяще образован. В-четвертых, Никитино резюме (когда он его напишет) будет пестрить успешными проектами и достижениями. В-пятых… А что «в-пятых»? Ничего. Дальше косяком, как лососи на нерест, идут сплошные минусы. 1. Ушёл из «Фросткома» с крупным скандалом. 2. Очень долго работал в одной компании, утратил маневренность. 3. Его амбиции зашкаливают – он привык к роскошной зарплате, и ему будет трудно согласиться на более скромную.

Я вообще не верю, что работу можно найти по объявлению в газете или на сайте. В нашей стране всё делается через знакомых. Лучше бы Никита сообщил друзьям, что свободен и рассмотрит любое предложение. Но ведь он маскируется, ни с кем не делится своей проблемой! Я понимаю, ему тяжело признаться, что из успешного, высокооплачиваемого управленца в одно мгновение превратился в аутсайдера. Однако если верить средствам массовой информации, подобная участь постигла большинство топ-менеджеров – тут Никита не одинок.

Осенью прошлого года я заблудилась в незнакомом районе города. Глупо и загадочно заблудилась. Хотя нет, очень даже объяснимо. Получив права и став владелицей машины, я и шага не делала без драгоценного «жигулёнка»: ездила в соседний магазин за мясом и через улицу – к банкомату. Ну и, само собой, на работу. Я упивалась новой игрой – крутила руль, давила на педали и с восторгом следила, как восприимчиво реагирует автомобиль на мои команды. Припарковывалась по шесть раз – добиваясь, чтоб «было красиво»…

В тот холодный ноябрьский день я отправилась на интервью, не сверившись с компьютерной картой. На автобусе добралась бы в два счёта: села бы в тот, что идет в нужный район, а по дороге выяснила бы у попутчиков остальные подробности маршрута. Но я же поехала на собственном автомобиле!

В незнакомом районе мне пришлось нелегко. Везде зачем-то понатыкано дикое количество знаков и красных светофоров – они значительно замедляют движение. Про трамвайные пути я молчу. Они таинственным образом возникают в том месте, где надо повернуть налево, а по ним грохочет здоровенная консервная банка, готовая расплющить твой автомобиль…

В конце концов, я окончательно сбилась с пути. По моим подсчётам, улица Танкистов должна была вот-вот появиться после левого поворота на ближайшем перекрёстке. Но во-первых, я не нашла перекрёстка, во-вторых, там, где я всё же почти собралась повернуть налево, какая-то скотина нарисовала двойную сплошную линию.

А я не нарушаю ПДД!

Пока.

Апофеозом моих плутаний стало торжественное освидетельствование таблички с надписью «Промышленный тупик».

Офигеть!

Промышленный тупик вместо улицы Танкистов.

Это ж надо!

Я несколько минут тупо осматривала окрестности. Небо заволокло тучами, лобовое стекло засыпало белой крупой вперемешку с каплями дождя… Означенный Промышленный тупик на самом деле был тупиком, всё по-честному. Никогда о таком не слышала. Непонятно было, где я вообще нахожусь. В мысли закралось неприятное подозрение, что я сгоряча упилила в соседний город. Вокруг высились бетонные стены, огораживающие промзону.

Пришлось выгружаться и искать подмогу. Требовался информатор, способный внятно объяснить, где расположена улица Танкистов. И главное, как до неё доехать! Но прохожие торопливо пробегали мимо, пытаясь ускользнуть и от меня, и от порывов злого ветра. Про улицу Танкистов никто даже и не слышал, а я продрогла в короткой кожаной куртке, мои руки начали приобретать приятный фиолетовый оттенок. Когда у меня уже зуб на зуб не попадал, я заскочила в супермаркет под ярко-красной вывеской в надежде выпытать маршрут у какой-нибудь подкованной в географии продавщицы. Или у охранника.

Едва попав внутрь, я остолбенела от удивления. В десяти метрах от меня, возле одной из касс стоял мой сосед Денис, муж Евгении, и выкладывал на ленту перед кассиром покупки. В попытке Дениса затариться провиантом не было бы ничего странного и удивительного, если б пять дней назад Евгения не проводила мужа в очередную командировку. В Нижний Тагил.

Кто бы мог подумать, что Нижний Тагил находится так близко!

Я едва не заорала на весь торговый зал: «Денис, как ты здесь оказался?» – однако, к счастью, сдержалась. Преодолев первый шок, проявила изумительные шпионские навыки – постаралась остаться незамеченной, но не упустить из виду объект. Отошла к шкафчикам для сумок и, прикрывшись дверцей, стала наблюдать.

А из-за спины Дениса выглянула хорошенькая брюнетка. Блестящая чёлка падала на глаза – удивительно светлые и красивые. Девушка сказала что-то продавщице, та кивнула и протянула ей пакет. И они – Денис и брюнетка – стали дружно сгружать в пакет свои приобретения. Обычные семейные покупки – сметана, салаты, багет, яйца, туалетная бумага.

Ничего не понимаю!

Я проводила парочку к выходу и, прижимаясь к стенам и прячась за редких прохожих, «довела» до парковки. Тут стало трудновато маскироваться, но я справилась. Впрочем, Денис был увлечён яркой брюнеткой и не таращился по сторонам. Они улыбались друг другу, болтали…

Девушка юркнула за руль красного «Гольфа», Денис сел рядом, и они очень ловко выехали со стоянки, заставленной машинами. У меня получилось менее изящно – я нервно крутила руль, тормозила, газовала, два раза заглохла. Боялась задеть соседние автомобили, а также – потерять из виду сладкую парочку.

Я цепко висела на хвосте – без году неделя за рулём, а уже занимаюсь преследованием! – не замечая ничего вокруг, кроме красного багажника «Гольфа» и номера А815МТ, и едва не въехала под «ЗИЛ». Водитель грузовика попытался сообщить мне что-то, очевидно, важное, даже не поленился открыть окно, но я не располагала временем для светской беседы – «Гольф» мог в любой момент исчезнуть из виду.

Наверное, поездка длилась всего ничего, но мне показалось – целую вечность! Путешествие закончилось в обычном дворе, забитом – даже в разгар рабочего дня – припаркованными вплотную друг к другу автомобилями. Красный «Гольф» быстро втиснулся в небольшую дырочку, Денис с брюнеткой вытащили из багажника пакеты и направились к подъезду панельной десятиэтажки.

Я с трудом выехала со двора – пришлось маневрировать задним ходом, а это гораздо сложнее, чем гарцевать на разъярённом быке или чистить перепелиные яйца. Зато увидела на торце дома табличку «ул. Танкистов, 14».

Всё-таки я нашла нужную улицу!

И что мне теперь делать?

В общем, хоть и с опозданием, но я отыскала цех кованых изделий, о котором собиралась написать рекламную статью. Умельцы делали здесь чудные вещи, просто загляденье! Но пока я разговаривала с мастерами и владельцем предприятия, в голове вертелись совершенно другие вопросы:

«Давно ли Денис использует командировки в качестве прикрытия?»

«Как можно быть таким негодяем?»

«Кто эта ослепительная брюнетка?»

«Должна ли я сообщить Евгении?»

«Не сойдёт ли она с ума?»

«Что будет с детьми?»

«Не лучше ли мне промолчать?»

«Не будет ли мое молчание предательством по отношению к Жене?»

«Что лучше – рассказать ей как можно скорее или немного подождать?»

Василий, хозяин цеха кованых изделий, вошёл в раж – я так внимательно слушала, так пристально смотрела в его лицо, не отрывая взгляда ни на секунду! Несмотря на проблемы с подбором слов, ему хотелось говорить не переставая. Это понятно: хороший слушатель – настоящий подарок для рассказчика.

Василий поведал мне о многом, снабдил отличным материалом для статьи: его цех производил более десяти тысяч наименований изделий, используя различные технологии – художественную ковку, литьё, штамповку, прокат. Здесь работали мастера своего дела, настоящие умельцы и фантазёры, их пики, розетки, балясины, поручни, цветы, листья и флюгеры околдовывали красотой. А то, как ловко, с кулацкой хваткой и рачительностью, был организован процесс, являлось, несомненно, заслугой хозяина. Чувствовалось, тут ни одна металлическая стружка не улетит просто так – поймают, переплавят и продадут.

– А мировой экономический кризис ощущаете?

– Конечно, – признался владелец, внимательно рассматривая массивную балясину, всю в изящных завитках и загогулинах. – Потому и того… решили напечатать рекламу… ну, у вас, в «Удачных покупках». Продажи снизились. Многие частные стройки это… заморожены. Люди… ну, типа, экономят… Красиво? Нравится? – Василий кивнул на балясину.

– Бесподобно! – согласилась я. – Великолепно!

Хозяин цеха довольно улыбнулся. Вероятно, сразу распознал во мне человека с тонким художественным вкусом. Внешностью Василий обладал неказистой, одет был ужасно – в клетчатую рубашку и мятый костюм, говорил с ошибками. Но всё это вовсе не мешало ему успешно управлять бизнесом, противостоять мировому финансовому кризису и строить мне глазки. Да, да, он и заигрывать успевал мимоходом!

Активный дядька, ничего не скажешь.

В конце беседы владелец предприятия подарил мне элегантный торшер. Вернее, его чугунную ножку (без абажура) в виде извивающейся лианы. Смотрелось безумно красиво, но так как я зациклилась на мыслях о Евгении и Денисе, то немного невпопад сказала: «Спасибо, но я не увлекаюсь дайвингом», чем озадачила всех присутствующих. Конечно, им-то ведь не было известно направление моих мыслей.

А направление было таким: ну почему я очутилась в магазине одновременно с Денисом? Зачем оказалась там именно в тот момент? Промышленный тупик не являлся целью моего путешествия, я могла бы прожить ещё двадцать лет и не узнать о его существовании! Я могла бы заскочить в другой супермаркет. Или в этот, но на пять минут раньше или позже… Так нет же! Долго и упорно петляя по улицам, отклоняясь от курса, блуждая, я всё-таки добралась до Промышленного тупика и вошла в супермаркет под ярко-красной вывеской именно в ту минуту, когда у кассы стояли Денис и его хорошенькая подружка.

Чтоб ей пусто было!

После мучительных размышлений я сделала вывод: совпадение не случайно. Судьба специально столкнула меня нос к носу с Денисом в момент его ужасного преступления, потому что кто-то должен предупредить его жену…

Я смотрела американские медицинские сериалы, видела, как работают там врачи, и знаю – нельзя в лоб сообщать человеку: «Знаете, ваша прабабушка только что окочу… ну, в смысле умерла». Американские врачи говорят деликатно: «Знаете, сегодня утром стояла чудесная погода, у вашей прабабушки было отличное настроение, и она решила прогуляться по тополиной аллее… но вдруг… и вот… а когда её привезли к нам… потом её состояние ухудшилось… нам пришлось ввести ей… затем мы сделали… и всё же… мы боролись до последнего… мне очень жаль… искренне вам сочувствую…»

Вооруженная опытом американских специалистов, вечером я пришла к Жене с твёрдым намерением сберечь её психическое здоровье, но в то же время сообщить о преступном поведении мужа. Я очень хотела услышать от соседки, что Денис накануне вернулся из Нижнего Тагила, а так как у него внезапно выявилась аллергия на новый диван, приобретённый Женей в его отсутствие, то супругу пришлось срочно эвакуироваться на улицу Танкистов, 14, где проживает его младшая сестра – хорошенькая брюнетка, собственница красного «Гольфа» под номером А815МТ.

– Привет! Как дела? Муж не вернулся? – с порога стала я прояснять обстановку.

– Юль, да он же в Нижний Тагил умотал на целую неделю!

Нет. Чудес не бывает.

Красивая брюнетка – вовсе не сестра.

– Женя, присядь, – начала я. – Знаешь, сегодня утром меня вызвала Елена Аметистова…

– Главный редактор?

– Да. И она предложила мне смотаться к чёрту на рога, на какую-то улицу Танкистов и соорудить материальчик про цех кованых изделий. Представь, они делают совершенно очаровательные вещицы для садовых участков, скамейки там, решётки, а ещё – феноменально красивые перила и дверные ручки…

– Юль, а я уж испугалась – не случилось ли чего. Ты таким траурным тоном велела мне присесть…

– Случилось, – произнесла я.

И вывалила новость.

Вот так я разрушила семейную идиллию Евгении. Обидно, что именно мне судьба отвела эту роль.

В тот же вечер недолго думая Женя вызвала такси и помчалась на улицу Танкистов, 14. Там, на платной ночной парковке у дома нашла красный «Гольф» и выбила из сторожа номер квартиры, а заодно и сотовый телефон хозяйки. И, не теряя времени, вломилась в квартиру к разлучнице. Дверь открыл Денис – он был в трусах и шелковом халате-кимоно и сильно ошарашен появлением супруги.

Неделю Евгения рыдала, совершенно убитая горем. Она потеряла любимого человека, который, правда, не умер, а очень даже удобно устроился. У мужа было выпытано признание: брюнетка появилась в его биографии год назад. Денис клялся, что это его первая «командировка» налево, но Женя не поверила. Она проанализировала другие странные эпизоды, необъяснимые факты и ощущения из недавнего прошлого и пришла к выводу – её давно водят за нос… И тут моя подруга, выйдя из привычного образа квашни и тихой домохозяйки, проявила удивительную безапелляционность. Она выставила неверного мужа за дверь, невзирая на судорожное барахтанье сердца у себя в груди и панические вопли мозга. В общем, никаких уступок, никаких компромиссов.

Денис не попытался вымолить прощение, а довольно оперативно исчез из поля зрения. Возможно, он даже обрадовался, что ему не оставили выбора и заставили уйти из дома. Как удобно – не сам выступил инициатором разрыва и не ему теперь придётся объяснять детям, «почему папа так долго не возвращается из командировки»… Я, напоровшись на Дениса во дворе, по своей глупой привычке впрягаться в чужие проблемы попыталась образумить беглеца. В ответ услышала: «Юля, куда ты лезешь, а?» У Дениса был вид человека, переломавшего кости, но всё-таки выигравшего гонку и получившего суперприз. Кто бы мог ожидать подобного выверта от примерного семьянина? А ведь он постоянно привозил детям из командировок подарки… Наверное, покупал их в том самом супермаркете, где я и засекла Дениса с его сексапильной подельницей.

Ну, а что испытала Евгения – даже представить себе трудно. Неделю она сочилась слезами как губка, её била нервная дрожь. Потом подала на развод и вскоре распрощалась со статусом замужней дамы, превратилась в одинокую женщину с двумя детьми.

– Чем я заслужила такое обращение? – рыдала Женя. – Что я ему сделала плохого? Почему он со мной так поступил?

Казалось, хуже быть не может. Но вскоре у подруги закончились деньги, и ситуация стала совершенно тупиковой. Денис почему-то не предпринимал попыток завалить деньгами свою брошенную семью. Его не волновало, есть ли у детей завтрак и ужин, оплатила ли Женя счета за квартиру. Наверное, горячая брюнетка с улицы Танкистов обладала наркотическими свойствами – опьянённый новой любовью, Денис забыл обо всём на свете.

Евгения не звонила мужу. А я порывалась съездить на ул. Танкистов и промыть парню мозги. «Заодно оторвём ему яйца», – мрачно предложила Нонна, выслушав от меня трагическую балладу о судьбе моей соседки.

Женя запретила вмешиваться. Она проявила железный характер и волю и, вместо того чтобы взывать к совести и родительской ответственности бывшего супруга, направила энергию в другое русло. Нашла сначала одну, затем другую работу и принялась самостоятельно добывать средства к существованию.

– Но ведь дети-то страдают! – говорила я. – Их жизнь тоже изменилась. Это свинство – бросить детей на произвол судьбы!

– Я справлюсь.

– Он должен давать вам денег.

– Я справлюсь, – упрямо повторяла Женя.

– Понятно, ты не хочешь с ним разговаривать. А я просто сгораю от этого желания. Давай-ка я позвоню ему и скажу все, что я о нём думаю. Продиктуй телефон.

– Нет. Я сама справлюсь. Юля, пожалуйста, не вмешивайся. Лучше не надо.

– Но почему?!

– Он разозлится и выгонит нас из квартиры.

– Ещё и это? – изумилась я. – Как он может выгнать вас из квартиры?

– Очень просто. Квартира принадлежит Денису.

– Глупости! У вас зарегистрированный брак. Значит, имущество ваше совместное.

– Денис купил квартиру до того, как мы поженились. Я здесь даже не прописана.

– А где ты прописана?

– У двоюродной тётки в Западном районе.

– Великолепно! Вероятно, ты действительно не имеешь никаких прав на жильё. Но дети-то, наверное, имеют?

– Дети, наверное, имеют. Но представь: я вынуждена буду отсюда съехать, а детей оставлю, да?

– Вот так ситуация! О чём же ты раньше думала? Ну, я не знаю… Надо было как-то закрепить свои права. Эту квартиру продать и купить новую. Та считалась бы уже вашим совместным имуществом, – сказала я, продемонстрировав феноменальную осведомленность в юридических вопросах.

– Я же не готовилась к разводу! – взвыла соседка. – У нас с Денисом всё было хорошо. Мы даже никогда не ссорились. Я и представить не могла, что мы расстанемся. И ему будет совершенно наплевать – есть у меня деньги на еду или нет.

Да, пропал мужик.

Во всём виновата брюнетка! Ненавижу любовниц. Они – живое воплощение мирового зла… Ведь Денис был хорошим отцом. Конечно, папаша никогда не гулял с детьми во дворе, не делал им компрессы от простуды, не ходил на школьные праздники – всем этим занималась Евгения. Но иногда он всё же водил отпрысков в зоопарк – в паузах между командировками и общением с друзьями. А теперь просто вычеркнул их из своей жизни.

Настоящая подлость!

Наверное, я должна была промолчать. Денис целый год жил на две семьи. То есть по его утверждению год, а на самом деле, возможно, история тянулась гораздо дольше. Как бы то ни было, мужик справлялся. Евгения ни о чём не подозревала, деньги в семейный бюджет поступали исправно, дети редко, но всё же видели отца и не сомневались в его любви. Пусть бы так продолжалось и дальше.

Но согласилась бы Евгения ещё несколько лет оставаться в неведении – в обмен на материальную стабильность? Видимо, нет. Безропотная труженица, скромная домохозяйка, ни разу ни на кого не повысившая голос, она оказалась способна на дикий всплеск гнева и ярости. Их милый пальмовый островок посреди океана жизни закрутило смертоносным тайфуном – и уничтожило в мгновение ока. Денис поспешно ретировался. Видимо, даже не понял, что нелюбимых выставляют за дверь гораздо спокойнее.

Или на улице Танкистов его любят ещё сильнее?

Глава 7 Оценена по достоинству

На улице – яркий, солнечный апрель. Дробно стучат капли по козырьку подъезда, со звоном ломаются сосульки, солнце сияет в лужах. Люди раздеваются. Я достала короткую кожаную куртку, а ведь только-только куталась в пуховик и пробиралась сквозь мартовские сугробы. В воздухе закручиваются радостные вихри весеннего обновления.

Для «Шоколада» Нонна наняла необыкновенного бариста. И где только нашла? Он сварил мне совершенно фантастический кофе по-турецки. Я попробовала и попросила ещё. Затем отхронометрировала процесс, отсыпала себе кофейных зерён, удостоверилась, что джезва у Вадима ничем не отличается от моей. Однако когда я попыталась воспроизвести шедевр в домашних условиях, то получила заурядное пойло.

Я сидела за барной стойкой в «Шоколаде» накануне открытия и, вдохновляясь отменным кофе, сочиняла рекламные объявления. К тому времени, кажется, уже оповестила весь город об открытии новой кофейни на проспекте Металлургов и через два дня надеялась увидеть аншлаг. Чёрные с золотом шарики закуплены в промышленных объёмах, мы украсим ими фасад, а стеклянные стены кофейни пока затянуты пленкой с интригующей надписью «Уже скоро!».

«Золото» откроется на неделю позже, но с ним тоже хватает хлопот. Мы с Нонной бегаем, как взмыленные лошади…

– О, спасибо! – кивнула я Вадиму, который поставил передо мной ещё одну чашку.

Затем я с удовольствием вдохнула аромат и полюбовалась кофейной парой: какие идеальные формы! И тут же кольнула мысль: если становится важным, какой ты пьешь кофе, из какого сервиза и какой ложечкой размешиваешь сахар, – значит, пожаловала старость.

Раньше я литрами заливала в себя растворимый кофе, пила из любых посудин и была счастлива. Теперь же мне необходим антураж. С возрастом становишься въедливым и придирчивым…

Юля, ты старушка!

Поздравляю.

На двери звякнул колокольчик, и я повернула голову на сочный бас, в мгновение заполнивший весь зал кофейни:

– Ну показывайте, показывайте, что вы тут напридумывали!

Наш хозяин Богдан Гында, сопровождаемый Нонной и тремя массивными охранниками, явился осмотреть владения. У подруги была кислая физиономия девицы, разочарованной сексом. Нонна ещё не научилась делать приятное лицо и казаться милой, когда поблизости находился босс. Она привыкла сама быть боссом и совершенно не умеет лицемерить и быть подобострастной. Ей следует потренироваться.

Сомневаюсь, что у неё получится…

А я, напротив, поднаторела в общении с сильными мира сего. Клиенты «Удачных покупок», заказывающие у нас рекламу, все как один богачи, личности значительные и состоявшиеся. Они не привыкли, чтобы на них смотрели как на мокриц. А именно такими взглядами обычно одаривает Нонна своего шефа.

Богдан между тем выглядел умопомрачительно. Под распахнутым кашемировым пальто виднелся роскошный костюм. Туфли сверкали, булавка на галстуке и перстень на мизинце – тоже. Гында был невысоким, лысым, толстым и с вывороченными, как у негра, блестящими губами. Я тут же вообразила себя на месте его супруги (или любовницы) в момент супружеского лобзания. Наверное, бедняжку, словно в воронку, затягивает этими липкими влажными губами… Она облеплена ими, как мокрым купальником… Её засасывает с утробным чавканьем…

И мне стало дурно.

Нонна представила шефу персонал. Вадим, две официантки, повар (найденный в последнюю минуту) выстроились в ряд у барной стойки. Я тоже затесалась в компанию.

– А это Юлия, она занимается рекламой, – отрекомендовала меня Нонна.

Я не сводила глаз с лица Гынды. Вернее, с его губ. Они шевелились, беспрестанно увлажнялись слюной и просто гипнотизировали.

– И неплохо занимается, – сказал Гында. Я вздрогнула от неожиданности. – Уже видел рекламу «Шоколада». Сама придумала?

– Да, – пискнула я, поёжившись от его барского «сама». Почему не на «вы»?

– Красиво. Запоминается. И где только её нет – весь город в курсе, что вот-вот откроется наше заведеньице. Молодец, Юля, хвалю!

И ОН ПОТРЕПАЛ МЕНЯ ПО ЩЕКЕ!!!

Я замерла, едва не потеряв сознание от ужаса и отвращения. Так в советских фильмах фашистский офицер покровительственно хлопал по щеке мальчишку из захваченной украинской деревни. Нонна за спиной Гынды прыснула со смеху и сделала страшные глаза. «Добро пожаловать на галеры!» – шепнула она мне.

Но я же не работаю на Гынду! Я занимаюсь рекламой кофеен на добровольных началах, из любви к искусству. Просто помогаю подруге. А он одобрительно похлопывает меня, словно я породистая кобылка из его конюшен…

Как противно!

Мне не удалось донести всю правду о штатном расписании до господина Гынды и сообщить капиталисту, что лично я не являюсь его подчинённой и вовсе не нуждаюсь в его одобрении. Нет, конечно, приятно, что ему понравилась реклама «Шоколада». Но всё равно – не надо ко мне прикасаться!

Я мысленно формулировала ноту протеста, а Богдан и Нонна тем временем устремились к выходу, обсуждая какие-то рабочие вопросы.

– Богдан Андреевич, вы неправильно… – засеменила я вдогонку.

– А? – на секунду отвлекся от диалога Богдан. – Хвалю, хвалю, продолжай в том же духе! Теперь надо хорошенько разрекламировать «Золото», Светочка.

– Юля, – поправила Нонна, угорая от смеха.

Ржёт надо мной, корова!

Знаю, почему ей так весело. Я убеждала подругу смириться с печальной участью и не бунтовать: раз судьба свела её с Богданом и заставила работать на этого типа, надо найти в нём хорошие черты. Нонна рычала в ответ, что у Богдана не наберётся положительных качеств и на унцию, что он омерзителен и её тошнит от него. А я упорствовала: давай-давай, постарайся, девушка, спрячь гордость подальше – у тебя безвыходная ситуация, ты вынуждена подчиняться… И вот теперь я лицом к лицу столкнулась с Богданом, и губастик в два счёта закопал под землю моё самолюбие – покровительственно похлопал по щеке, записал к себе в рабыни.

Ещё и Светой обозвал, рожа миллионерская!

Мне хотелось орать от возмущения. Но дверь за высоким гостем уже закрылась.

– Даже кофе не выпили, – удивился Вадим. – Юль, ты будешь?

– Спасибо, в меня уже не лезет, – обиженно буркнула я, собрала бумаги и сунула в сумку ноутбук. – Ладно, пойду.

Щека, оприходованная дланью покровителя, пылала.

Кроме Нонниных кофеен, журнал «Стильная леди» – ещё одно место, где я работаю внештатно. Или теперь, надо думать, я официально назначена пиар-специалистом и буду получать у Нонны зарплату?

Интересная мысль!

Однако сама Нонна ещё ни разу не предложила мне место менеджера по рекламе. Значит, в её штате я пока не числюсь.

Работа в глянцевом журнале приятна и неутомительна. В апреле от меня ждут одну-единственную статью – о безработице. Вот ещё одно доказательство того, что мировой финансовый кризис не обошёл нас стороной! Ведь раньше мне заказывали статьи на вечные темы: например, как бросить курить, как похудеть и как без потерь расстаться с мужчиной.

Правда, сначала редактор предложила написать на тему «менаж-а-труа». Но когда я удивлённо закатила глаза, Марина Аркадьевна махнула рукой и сокрушённо вздохнула. Видимо, сожалела, что приходится работать с необразованным контингентом, не имеющим ни малейшего представления о… о… ну, об этом самом. И сразу предложила написать о понятном – о безработице.

Животрепещущая тема!

Но вроде я не признавалась Марине Аркадьевне, что Никита потерял работу? Почему же она поручила задание именно мне? Неужели у меня на лбу написано: «Мой парень – безработный, и я схожу от этого с ума»?

Главный редактор попросила вставить побольше примеров из жизни горожанок – журнал местный, а людям всегда интересно читать о себе подобных.

Хорошо.

«Юлия Б., 33, журналист:

– Мой парень не работает уже почти полгода. Он просто тупо лежит на диване и слушает музыку. Проедает деньги, вырученные от продажи автомобиля. Нет, я ему очень сочувствую, у него жесточайшая депрессия. Однако когда вертишься весь день, как белка в колесе, а потом приходишь домой и видишь любимого в позе тюленя… немного, знаете ли, раздражает!»

«Евгения К., 31, мерчендайзер:

– Мечтаю найти работу получше, в офисе, но пока не получается. Побывала уже на двенадцати собеседованиях. Освоила все офисные программы, печатаю десятипальцевым методом, похудела на двадцать килограммов. Добросовестная, пунктуальная, ответственная. Но меня никуда не берут! Я бесперспективный специалист – у меня маленькие дети, и если они вдруг заболеют, их просто не с кем будет оставить».

Вот. Как-то так.

И ещё:

«Нонна К., 43, управляющая кафе:

– Да, мне платят хорошие деньги за то, что я делаю. Но честное слово, я бы предпочла остаться безработной… Мне противен мой босс. Просто омерзителен! Этот человек известен всем, он опутал своими липкими щупальцами половину города, проник везде, как настоящая инфекция, невидимая глазу. Он придирчив и назойлив, топчет самолюбие, мастерски унижает. С каким сладострастием я бы оторвала ему яйца! Но реальность такова – я работаю на него, и у меня нет выхода…»

Нет, монолог Нонны К. придётся серьёзно подредактировать. Вечно она про яйца! Как будто мужику нельзя оторвать что-то другое, более политкорректное.

– О чём ты пишешь? – раздался сзади чей-то голос.

Я вздрогнула от неожиданности.

Оказывается, ко мне тихонько, словно скунс, подкралась Лиля и из-за плеча читает мой опус.

Ну и подлюга!

Сейчас я ей устрою!

Я быстро допечатала новый абзац:

«Лилия, 36, бывший сотрудник журнала „Удачные покупки“:

– Да, теперь я безработная. Меня выкинули на улицу. Не понимаю, почему со мной поступили так несправедливо? Я ответственно выполняла свои обязанности. Правда, коллектив не питал ко мне особой любви… Меня вообще никто никогда не любил. Люди так жестоки!»

– Лиля, тебя не учили, что читать, заглядывая из-за плеча, – верх неприличия?

– Да я и не заглядывала вовсе! Какая ты подозрительная… Для кого эта статья? Явно не для нашего журнала!

– Для «Стильной леди», – призналась я.

– Вот как? – усмехнулась Лиля и одарила меня многозначительным взглядом. Вероятно, хотела сказать, что верх неприличия – заниматься на рабочем месте словотворчеством в пользу другого издания.

Подумаешь!

Я сама распоряжаюсь своим временем. Могу вообще весь день просидеть в Интернете – и никто не будет меня контролировать. Нет, я, конечно, в Интернет ныряю только по делу, но если бы захотела – то запросто могла бы часами точить лясы на различных форумах. Надо же, Елену Аметистову, главного редактора, совершенно не волнует, какой текст висит на моём экране, а Лиля вдруг озаботилась!

– Как ты устроилась в «Стильную леди»? – ревниво спросила Лиля.

– Да я уж и не помню, давно это было. Предложила им статью, они приняли.

– Странно. Не понимаю, почему всем нравится твой стиль? Ты так просто пишешь. Без затей, – презрительно поджала губы Лиля.

– Сама удивляюсь, – согласилась я. – Так просто пишу, а заказчики в полном восторге. Катаются в экстазе и шлют мне восторженные эсэмэски!

– Правда? – В голосе Лили звучала вселенская печаль. – Ты обманываешь.

– Вот, смотри. Из последнего.

Я достала мобильник и продемонстрировала бедной девушке эсэмэску, присланную Василием, владельцем цеха кованых изделий… Сначала мужчина пытался подарить мне недоделанный торшер. Затем, когда в декабре рекламная статья о его предприятии была опубликована в «Удачных покупках», на меня обрушился вал звонков – Василий жаждал развития отношений. Мужчина был так настойчив, что я даже побоялась раскрутить его на долгосрочный рекламный договор. Решила не связываться с горячим идальго в клетчатой рубашке. Да ну его! А эсэмэски продолжают поступать по сей день, радуя своей бесхитростностью и чудесной орфографией: «Юлия, преглашаю в ресторан севодня вечером!»

Лиля с грустью прочитала сообщение, а потом и шесть других. Производитель торшеров и флюгеров звал не только в ресторан, но и в ночной клуб, на рыбалку, на шашлык и даже в театр. Несмотря на проблемы с правописанием, мужчина производил сильное впечатление своей настойчивостью. От его посланий веяло искренней заинтересованностью. Думаю, и в бизнесе он так же упорен.

– А меня никто никуда не приглашает, – пробурчала Лиля. – Но почему? Конечно, ты немного моложе. Самую капельку! Но ведь это и не заметно. Ты такая… такая…

– Какая? – насторожилась я.

– Если мягко сказать… невзрачная. И одеваешься…

– Как? – замерла я.

– Ну… небрежно. Как пацанка! Джинсы, джинсы, ещё раз джинсы. На голове – не знаю что.

– У меня градуированная стрижка, – убито сообщила я, повторив слова парикмахерши, сотворившей на моём черепе сей шедевр. Она так и сказала – «градуированная стрижка». Хотя у меня, когда я глянула на себя в зеркало, появилось нехорошее подозрение, что накануне девицу ранило артснарядом в обе руки.

– Это не стрижка, а какой-то ужас, – отрезала Лиля.

Неужели всё так печально? Я достала зеркальце и видела вполне симпатичное лицо. Чёлка уже отросла на один сантиметр и смотрелась, как мне кажется, приемлемо.

Лиля придирается!

– И тем не менее ты у всех нарасхват, – не унималась наша гадюка.

Я оставила в покое зеркало и внимательно осмотрела Лилю. Элегантная юбка выше колен, шпильки, нарядная блузка. Шарфик. Причёска. Великолепный маникюр. Ноги худые, но от ушей. А венчает всё перекошенная физиономия с вечной гримасой недовольства…

– Могу дать бесплатный совет.

– Ну-у, дай… – нехотя согласилась Лиля.

– Улыбайся.

– Зачем?

– Да просто так!

– Но кому?

– Хотя бы самой себе.

– Себе самой? Что за глупость! Я что, идиотка?

– Лиля, конечно, ты идиотка, если думаешь, что улыбаться себе самой – глупо. На самом деле очень важно в жизни. Потому что в твоей пьесе главный персонаж – ты. И режиссёр – тоже ты. Вот и улыбайтесь друг другу.

Лиля глубоко задумалась. Вероятно, я её немного запутала.

Ну да, я умею!

– Не понимаю, – очнулась Лиля. – Ты сейчас про что говоришь? Какая пьеса, какой режиссёр? При чём здесь это?

– Ладно, проехали. Просто помни: тебе надо улыбаться. Улыбайся – и всё изменится.

– Ты шутишь.

– Нет, я абсолютно серьёзна. Просто улыбайся.

– И всё? – удивилась Лиля.

– Да, я думаю.

Ой, сейчас спросит: «А как это делается?»

Она же вообще не умеет радоваться!

– Какие-то дурацкие у тебя советы, – сморщилась Лиля. – Улыбайся… А с чего мне улыбаться, если настроение плохое? Не вижу никакого повода для веселья.

– Сочувствую. Конечно, нелегко начинать с нуля, если ты никогда не обладала навыками беспричинного веселья. Ну, посмотри тогда в окно. Какая красота на улице! Солнце бьёт в стекла, птицы щебечут… Весна!

– Ничего хорошего, – отрезала Лиля. – Грязища, лужи… Птицы задолбали, орут, как психи… И ещё весной на меня всегда наваливается дикая усталость. И раздражает ор котов по ночам… Вопят, как ненормальные, прямо под окнами, спать не дают. Я не высыпаюсь.

– Да?

Я сникла. Мой совет «просто улыбаться» показался несуразным. Это выглядело совершенно противоестественным – прилепить улыбку к Лилиному лицу, изувеченному хандрой и отвращением ко всему живому.

– Все равно, прямо сейчас иди к себе, бери зеркало и начинай работать над собой, – скомандовала я, не желая сдаваться. – Такое упражнение из гештальт-психологии.

– Чего?

– Ну да. Ты должна улыбаться ровно пять минут, рассматривая себя в зеркале. И так каждый день. Вперёд, за дело!

Гештальт-психология?

Что это?

Откуда я взяла термин?

Выставив несчастную мадам злюку за дверь, я вернулась к статье о безработице. Надо взять статистику в центре занятости, поговорить с парочкой безработных женщин, опросить чиновников, добавить цифр и душераздирающих примеров – и статья готова.

Однако интересно, зачем она понадобилась редактору «Стильной леди»? Насколько я знаю, большинство статей подгоняются под рекламу. Когда я писала о том, как в страшных мучениях бросала курить, по соседству с моей поэмой разместили рекламу антиникотиновых пластырей. Когда сочинила целый трактат об уничтожении лишних килограммов – статья вышла в обрамлении рекламы чудодейственных пилюль.

А вот насчёт статьи про безработицу у меня никаких идей. Зачем такая нужна журналу? Просто в качестве публицистического материала? Или её совместят с рекламой стрелкового оружия? Типа, безработных надо отстреливать. Чтобы не страдали…

Так, как страдает сейчас Никита.

И вместе с ним – я.

Глава 8 Подарки и алименты

Я предложила Никите сходить в бассейн. Он отказался. Предложила пообедать в новом итальянском кафе. Отказался. Предложила съездить за город – подышать весенним воздухом. Тоже отказался. Наступив на горло собственным принципам, предложила выбраться в тренажёрный зал (сроду туда не ходила, но ради любимого…). Любимый отказался. Предложила навестить его маму (да, да, да! Сама, добровольно предложила такое!). Нет, отказался. Предложила прокатиться до «Шоколада» – заценить, как красиво мы всё там устроили с Нонной. Опять отказался! Предложила сделать эротический массаж. Сказал – «нет настроения»…

Ну что я ещё могу придумать?!

– Хватит ныть, – заметила Нонна. – Чего стонешь? У мужика депрессия. Но он не заливает её водкой, не напивается до свинского состояния. Смирно лежит на диване как бревно. Смотрит интеллектуальные передачи и слушает музыку. Радуйся и ликуй – тебе достался уникальный экземпляр.

– Я ликую, – хмуро ответила я. – Неужели не видно?

До сих пор не поделилась с Никитой идеей насчёт новой квартиры. Боюсь, сейчас, из-за его отвратительного настроения, он любой проект встретит в штыки. Тем более, что придётся забирать деньги из его драгоценного инвестфонда. Никита, видимо, душой прикипел к этой организации. Некоторые из Никитиных друзей успели (ещё до кризиса) получить от «Фаворита» фантастические проценты. Вот и мой любимый всё ещё надеется не только отыграть потерянное, но и увеличить вложенный капитал по крайней мере в два раза. Никита консультируется с какими-то знакомыми биржевыми брокерами. Те не советуют дёргаться: ситуация вот-вот нормализуется. Денежки вернутся с баснословной прибылью, говорят они.

Я им не верю!

По моему мнению, нам надо спасать наши деньги, вернее – то, что от них осталось. И самым лучшим решением будет купить на них квартиру. Возможно, именно сейчас цены на рынке недвижимости достигли дна и ниже не упадут. Значит, надо брать.

Я поискала в памяти мобильника номер Ярослава Кунгурова, но ничего не обнаружила. Перерыв полквартиры, извлекла из архива (если так можно назвать залежи газет, журналов и распечаток) старую записную книжку и в ней наконец-то нашла телефон владельца «СуперСити». Вслушиваясь в гудки, я представляла себе Ярослава, его приятный баритон уже почти щекотал мне ухо… Сколько сейчас Кунгурову? Наверное, полтинник. И он всё так же поджар, волосат и обаятелен. Очаровывает женщин, забрасывает их изысканными комплиментами… Сплавляется на катамаране по ледяным речкам, разоряет мелкие риелторские фирмы, поёт под гитару, расширяет бизнес…

Он называл меня «воробышком» и «деткой»…

Я быстро нажала отбой. Гудки смолкли.

Нет, наверное, не надо мне сейчас звонить местному королю недвижимости. Вместо этого я достала визитку Бориса Захарченко и набрала его номер.

Красавчик-риелтор обрадовался моему звонку. Мы славно поболтали пять минут и договорились завтра подъехать к жилому комплексу «Синяя башня», чтобы посмотреть «мою» квартиру.

Евгению отлично постригли и покрасили. Я не стала рисковать и записала соседку не к парикмахерше, помешанной на градуированной стрижке, а к другому мастеру. Та не подкачала. Из салона Евгения не пришла, а припорхала, удивленная изменениями в собственной внешности. Она и не предполагала, что может выглядеть настолько привлекательно. Я встретила подругу не менее радостно – потому что, отсидев три часа с Жениными неугомонными детками, была близка к тихому помешательству. Появление мамаши вернуло мне силы.

С макияжем и стрижкой, в подогнанном по фигуре костюме, стройная, как кипарис, помолодевшая лет на десять, Евгения… блестяще завалила очередное интервью.

– Я отвечала на все вопросы именно так, как ты сказала! – оправдывалась она. – Про развод – ни слова. Во всём – полный порядок. Дети – высланы на Северный полюс экспресс-почтой. И только одна мечта ещё пока не сбылась – работать в вашей прелестной фирме…

– Не понимаю, что им надо! – возмутилась я. – Ты, главное, не унывай, Женечка. Мы обязательно для тебя…

– А я и не унываю! – весело ответила Евгения. Она вертелась перед зеркалом. Поворачивалась и так, и этак. – Прорвёмся. Ой, Юля, я так тебе благодарна! Спасибо, что выперла меня в парикмахерскую. Кто бы мог подумать, что этот цвет мне пойдёт?

– Так ты не расстроилась?

– Что ты, я просто летаю! – призналась Женя, схватила меня за плечи и начала трясти. – Юлька! Весна! Солнце! И я – красавица! Не узнаю себя в зеркале!

– Да, преобразилась ты капитально, – подтвердила я. – Подумать только – выставила мужа за дверь и превратилась в роскошного махаона.

– В махаона? Это такая красивая крупная бабочка? Хм… Постой, а кем же тогда я была раньше? – задумалась Женя.

Надо полагать, раньше она была бледной дряблой гусеницей. Ну да, именно так Евгения и выглядела до трансформации. Но я благоразумно промолчала. Зачем вспоминать прошлое?

– Денис приходил в садик, – сказала Женя и тут же нахмурилась.

– Чего вдруг? – удивилась я. – Папаша соскучился по деткам?

– К Кириллу на день рождения. Принёс подарок – машину. Сейчас покажу.

Женя метнулась в детскую комнату и притащила огромный красный автомобиль – слегка уменьшенную копию «БМВ».

Имея достаточное количество подопечных (имеются в виду дети моих подруг), я хорошо ориентируюсь в ценах на игрушки. Модель стоила почти столько же, сколько колесо от настоящей машины.

– Остаётся только порадоваться за Дениса – он явно не бедствует, – с сарказмом произнесла я. – Чего не скажешь о его семье.

Женя вздохнула.

– А вот что он передал Свете, – продемонстрировала подруга куклу «Братц» ростом с саму Свету. – Впечатляет, да? Дети были, конечно, в восторге.

– И как это сопоставить с суммой алиментов? – зло пробормотала я. – Истратил на игрушки тысяч пятнадцать, не меньше, а тебе перечисляет в месяц по две тысячи. Шикуйте, транжирьте!

– Угу, – кивнула Женя. – Я-то сыночку на день рождения раскраску подарила за шестьдесят рублей и китайскую машинку за сто. А тут «БМВ»! Кириллу, конечно, счастье… Но мне-то каково? Да чтоб ему провалиться с его подарками! Теперь Света просит купить для чёртовой куклы новое платье. За полторы тысячи, между прочим. И как ей объяснить, что мне оно не по карману? Получается, папа добрый, на детей денег не жалеет, а мама злая.

– За полторы тысячи я и себе прекрасное платье куплю! – возмутилась я. – У куклы рожа-то не треснет?

Мы с ненавистью посмотрели в сторону пластмассовой красотки. У неё были огромные карие глаза и перламутровые губы. Она ответила нам высокомерным взглядом: что вы, мол, понимаете, я – девушка дорогая…

– Скотина твой Денис.

– Уже не мой.

Мы примолкли, задумавшись. Женя, не сомневаюсь, травила себя картинами чужого быта. Вот её бывший муж сидит на кухне рядом с хорошенькой брюнеткой, и они оба с удовольствием уплетают пиццу… Вот валяются на кровати в спальне, смеются, катаются среди подушек… Вот разлучница садится в красный «Гольф» и опускает стекло, чтобы напоследок ещё раз поцеловать Дениса. Он засовывает голову в салон автомобиля, жадно целует подругу, машет рукой на прощанье и идёт к своей машине…

– Лучше бы вообще не приходил, – с болью в голосе выдавила Женя. – С подарками своими… Да пошёл он! С деньгами, конечно, туго. Но я же как-то справляюсь.

– Надолго ли тебя хватит – жить в таком темпе?

– Ничего, я сильная.

– Но как же у него хватает совести давать тебе две тысячи в месяц? Уж не позорился бы.

– Платит алименты с официальной зарплаты. У них «серая» бухгалтерия, основную сумму получают в конверте, мимо кассы.

– И ты с двумя детьми тоже пролетаешь «мимо кассы».

– Да, именно так. Спасибо, хоть с квартиры пока не гонит.

– Получается, он вам квартиру оставил?

– Я вообще-то не очень надеюсь. Вряд ли. Каждый день боюсь – сейчас заявится и скажет: освободите жилплощадь.

– Это невозможно! Надо быть натуральной свиньёй!

– А то, как он со мной поступил, – разве не свинство?

– И что ты будешь тогда делать?

– Не представляю. Я не смогу платить за съёмную квартиру по восемь тысяч в месяц.

– Конечно, не сможешь… А дети сильно скучают?

– Они уверены, что папа в очередной командировке. Привёз подарки – и снова умотал. Привыкли к его отсутствию. А я теперь думаю: вдруг каждая его вторая командировка была не в Нижний Тагил и Новотроицк, а на улицу Танкистов? Как ты думаешь?

– Не знаю. Теперь ничего уже не выяснишь. Правды не добьешься.

– Вот, вспомнила… Как-то раз достаю из сумки чистую рубашку – мол, в командировке не надел, не понадобилась. Смотрю – а она поглажена не так, как я глажу. Рукава заутюжены насмерть, я никогда таких стрелок не делаю. И на кармане складочка. Чтобы я складочку оставила? Да ни за что на свете! Спросила – кто тебе рубашку в гостинице-то погладил? Отмахнулся: не говори глупости, я вообще её из сумки не доставал… Теперь постоянно то одно вспомню, то другое…

– Лучше забудь. Ты его выставила за дверь, ну и не терзайся. Живи дальше.

– Я живу. Однако как подумаю про его стерву – сразу миллион иголок в мозги впивается.

– А ты не думай.

– Легко сказать. Знаешь, она ведь красивая. Просто кукла! Типа этой. Только глаза светлые. Голубые.

– Ничего особенного, – заверила я, – пигалица разукрашенная.

– Да нет. Мисс Совершенство. Я же видела её без косметики, в одном коротеньком халате – когда ворвалась к ней в квартиру. И лицо, и фигура у нее… Куда уж мне! Понятно, почему Денис на неё клюнул.

Я открыла было рот, желая сказать, что всё может быть гораздо сложнее. И Денис не просто купился на хорошенькую фигурку и личико, а вдруг стал задыхаться в семейном уюте, созданном Женей, утратил ощущение полноты жизни и движения вперед. Всё уже было, всё в прошлом. Впереди – только хорошо поджаренные котлеты, редкий супружеский секс, предсказуемый, как таблица умножения, и выращивание детей. Этого так мало для мужчины!

Я всё понимаю. В такую ловушку попадают, наверное, семьдесят процентов супругов. Но ведь ещё существует любовь до гроба, нежность, преданность, ответственность друг за друга. Именно то, что ждёт нас с Никитой!

Ведь правда?

– Женя, просто запрети себе думать о нем, – сказала я, оставив при себе пространные рассуждения. Незачем травмировать подругу своими психологическими изысканиями. – Тебе нельзя вспоминать о Денисе и его подружке, нельзя рисовать всякие картинки на тему их совместного существования – что да как у них там сейчас происходит. Подобные мысли и фантазии тебя разрушают. А ты должна оставаться сильной.

– Я стараюсь. Но не всегда удачно, – вздохнула Евгения.

Глава 9 Надо брать!

Чёрные с золотом шары – настоящая находка. Они сверкают в лучах весеннего солнца, шокируют своей мрачностью, но одновременно привлекают внимание.

«Шоколад» открылся, а вскоре открылось и «Золото». Для второй кофейни я заказала шары в виде золотых сердечек. Богдану Гынде они обошлись в целое состояние, но оно того стоило. Кондитер, найденный Нонной, осваивал на новенькой кухне дивайсы, закупленные нами в большом количестве. Он в два счёта забил витрину изысканными десертами. Мы с Нонной разделили обязанности: я дегустировала кофе, она – кондитерские изделия. Вскоре подруга оплакала свою талию, похороненную под слоем свежего жира. Правда, насколько я помню, у неё вообще никогда не было даже намёка на талию, Нонна – девушка цилиндрическая. Однако девушка настойчиво утверждала, что именно последние две недели стали фатальными для её фигуры, раньше же она была грациозна как лань.

Ну, не важно.

Главное – чтобы я сама не потолстела.

А Нонна хороша в любом виде.

– Что там с вашей квартирой? – поинтересовалась подруга. – Покупаете или нет?

– Смеёшься? Я только-только начала обрабатывать Никиту. Очень трудно манипулировать мужчиной, когда он в состоянии анабиоза. Как было прежде? Подлезла под локоть, сладко помурлыкала, грустно повздыхала – и получила всё, что душе угодно.

– Даже так? Не думала, что Никита ведётся на столь элементарные женские уловки.

– Согласна, это недостаточно интеллектуально. Но зато как эффективно! Да в принципе мне никогда ни о чём и не приходилось просить. А сейчас… Я уже и ламбаду перед ним станцевала! Нет, упёрся, как бык: инвестфонд вот-вот поднимется из руин и начнёт приносить прибыль. Нельзя забирать из него деньги. Точка. – Странно. Я всегда была более высокого мнения об аналитических способностях Никиты. Вероятно, при увольнении ему отшибло мозги, если он не видит очевидного: «Фаворит» может лопнуть в любой момент. По-моему, вы играете с огнём. Конечно, если сейчас заберёте деньги, то придётся проститься с той суммой, которая уже сгорела. Но зато спасёте оставшееся.

– И мы могли бы прямо сейчас стать обладателями шикарной квартиры. Нонна, я же её смотрела! Это что-то!

Неделю назад мы встретились с Борисом и наведались в жилой комплекс «Синяя башня». Дом мерцал на солнце вставками из синего стекла и выглядел потрясающе. Вокруг постепенно облагораживали территорию, убирали строительный мусор, увозили вагончики и бытовки.

– Посмотри сюда, Юля. – Борис развернул передо мной рисунок. – Голую землю они не оставят. В мае завезут саженцы, причем не три дохлых веточки, а нормальные деревья, и разобьют тут мини-парк. Плюс цветники, фонтан. Красиво – закачаешься!

Я вспомнила, как пересаживала Ланочкину пальму. Надеюсь, озеленители нашего дома будут более удачливы, чем я.

Борис крепко взял меня за плечи и развернул в другую сторону.

– А вон там – лес! Надеюсь, ты это уловила?

Действительно, за оградой комплекса, буквально в пяти шагах высились сосны. Дом был построен прямо на краю одного из городских парков.

– Будешь гулять там с коляской, – улыбнулся Боря. – Хотя тебе в принципе ещё рано думать о потомстве.

Я смущённо потупила взор, радуясь комплименту и одновременно стесняясь его. Я уже выяснила, сколько лет Борису, – всего двадцать шесть.

Какой юнец!

Молочный поросенок.

Почти таких же младенцев мне доверяют подруги – покараулить, пока мамочка сбегает на маникюр.

Затем мы поднялись на четвёртый этаж – посмотреть квартиру.

– Не так-то много осталось свободных, – многозначительно заметил Борис. – И я, Юля, не накручиваю. Кризис кризисом, а торговля идёт. Ладно, не буду давить на психику, сейчас сама увидишь, почему квартиры в этом доме разлетаются, как горячие пирожки.

Квартира действительно повергла меня в экстаз и трепет. Уже одно то, что потолки там были на высоте три метра сорок, производило колоссальное впечатление – в моей однокомнатной гораздо ниже.

Борис наблюдал за восторженными метаниями потенциальной клиентки со снисходительной улыбкой. Он стоял в просторном холле, засунув руки в карманы, и поворачивал голову то вправо, то влево, когда я пробегала мимо с громкими воплями. Конечно, не дело – так искренне демонстрировать восторг. Надо бы выказать некоторое пренебрежение, оттопырить губу – в общем, помучить продавца и заставить его снизить цену.

Но мне-то что! У меня в кармане сам хозяин «СуперСити» Ярослав Кургуров. Три года назад он был удивительно ласков со мной, буквально плавился от удовольствия, находясь в обществе болтливой журналистки. Нет причин сомневаться, что сейчас его отношение изменилось. Спустя три года старушка всё так же резва – только надо замазать тональным кремом новые морщинки под глазами. Не сомневаюсь – если я уговорю Никиту купить эти роскошные апартаменты, Ярослав Алексеевич сделает мне максимальную скидку.

Нонна сказала, надо сбить десять процентов. И цена превратится в сказочную. Но ведь Нонна ещё не видела квартиры. Возможно, она посоветует хватать товар, не торгуясь.

Через пару дней я пригласила Бориса в «Золото». В тот день в моём рабочем графике образовалась значительная брешь – гендиректор транспортно-экспедиционной компании «Юниа-Транс» опять попросил перенести назначенное интервью. Я решила, с одной стороны, продемонстрировать риелтору нашу кофейню, а с другой стороны, показать Нонне душечку-риелтора и суперквартиру.

Официантка, улыбаясь мне, в три секунды заставила столик кофейными чашками и тарелками с десертом. Нонна, нарисовавшаяся из недр кухни, поманила меня пальцем.

– Юля, а ты не играешь с огнём? – подозрительно прищурилась она. – Откуда такое кареглазое чудо? Где взяла? Зачем оно тебе?

– Ноннище, – деловито ответила я, – это Борис, риелтор из «СуперСити». Специально привела сюда, чтобы познакомить с тобой. Сейчас мы выпьем кофе, а потом все вместе отправимся смотреть квартиру. Ты должна оценить.

– Я уже оценила: у мальчика ресницы длиной в три метра. Зачем ему такая роскошь?

– Вообще-то, я говорила про квартиру, а не про ресницы. Хотя не важно.

– И не слишком ли нежно вы пялитесь друг на друга?

– У нас сугубо деловые отношения. Борис пытается продать мне квартиру, не забывай. Поэтому любое проявление нежности или заботы не будет считаться избыточным. Ему положено вокруг меня прыгать. Я – потенциальная покупательница.

– А, ну-ну… – хмыкнула Нонна. – Смотри, не заиграйся. Твой Никита ревнив. Не повторяй прошлых ошибок.

– Я всего лишь хочу купить квартиру, – кротко вымолвила я. – Никаких вольностей.

– Однако он только что прикрыл своей граблей твою руку. Я видела, видела!

– Совершенно случайно вышло, – покраснела я. – Да и жест был вполне дружеским…

М-да, не разгуляешься.

Даже нельзя пофлиртовать с лапочкой-риелтором – подруга стоит на страже моей нравственности, словно надсмотрщица в пансионе для благородных девиц. Как старомодно!

Тем не менее через полчаса, когда Нонна и Борис уже познакомились, мы втроём отправились в «Синюю башню». По дороге риелтор, узнав, что подруга управляет кофейней, нахваливал атмосферу и сервис «Золота». К счастью, наш красавчик ограничился дифирамбами в адрес заведения и удержался от комплиментов в адрес самой Нонны (например, её фигуры), иначе это прозвучало бы фальшиво.

А «Золото» на самом деле было достойно похвалы. Мы поработали на славу! И по Нонниным подсчётам, ежедневная выручка достигала практически максимума. В «Шоколаде» дела тоже шли отлично – вот вам и мировой финансовый кризис!

Охранник в «Синей башне» кивнул нам – уже знал в лицо Бориса и меня – и впустил в подъезд. Надо бы познакомиться с ним поближе, спросить имя.

Ведь я собираюсь частенько здесь бывать!

Вновь зайдя в квартиру, я ощутила приятное волнение. Предчувствие, что апартаменты скоро станут моими – если проявить определенную сноровку и ловкость, – кружило голову… Именно здесь, в этой квартире, должна наконец-то исполниться моя мечта: родится наш с Никитой ребёнок. Ведь для ребёнка тут столько места! Возможно, у нас только потому не получается младенец, что в подсознании крепко засела мысль: нам некуда его принять, мы едва-едва помещаемся вдвоём в моей однокомнатной.

Да уж, если б в жизни всё было так просто: переехали в квартиру попросторнее и сразу же получили ребёнка…

Но я всё равно это загадаю.

И тогда моя мечта сбудется!

– Что ж, недурно, – заявила Нонна, прохаживаясь по апартаментам. – И сколько ваша фирма готова сбросить? Как насчёт десяти процентов, а?

Я затаилась, ожидая ответа Бориса. Тот растерянно попятился, роскошные ресницы задрожали. Рядом с моей подругой – матёрой бизнес-вумен – он смотрелся сущим ребёнком.

– Вы шутите, – мягко улыбнулся Борис. – Десять процентов? Совершенно невозможно!

Я загрустила. Нонна презрительно поморщилась.

– Впрочем, ничто не мешает мне переговорить с начальством, – вдруг вспомнил Борис.

Это я и сама могу – переговорить с его начальством.

Я тут же представила нашу встречу с Кунгуровым, его горячие взгляды, жар, распространяемый темпераментным мужчиной, – словно включили электрический нагреватель в и без того тёплой комнате…

Да, Ярослав весьма темпераментен!

Нет, ну хорошо, пусть с Кургуровым сначала поговорит сам Борис. И выбьет мне скидку в десять процентов.

– А пять вас не устроит? – неуверенно осведомился риелтор.

– Десять, Боря, десять, – покровительственно похлопала парня по плечу Нонна. – И только тогда можно будет начать переговоры…

– Честно говоря, я в недоумении, – задумчиво произнесла Нонна на обратном пути.

– А что не так?

Мы ехали в её служебном автомобиле, и я страшно завидовала подруге, что сейчас за рулём сидит она, а не я. С тех пор как я научилась водить, пассажирское кресло просто обжигает не одно место, просто невозможно усидеть. Хочется самой влиять на процесс, хочется крутить руль и давить на педали. Я превратилась в настоящую автомобильную наркоманку. День без машины – и меня уже ломает.

– Они продают такую конфетку по более чем разумной цене, – объяснила Нонна. – А где сейчас разумные цены? Алчность – бич российских предпринимателей. Все стараются урвать побольше и сразу.

Я заволновалась:

– Постой, минутку! Значит, квартира стоит вовсе не дорого?

– Дорого. Но другая фирма накрутила бы сверху в три раза больше.

– Нонна, зачем же ты гундела насчёт десяти процентов?! – возмутилась я. – Сказала бы честно: цена хорошая, Юля, начинай действовать. И я бы принялась обрабатывать Никиту. А то квартира в два счёта улетит и мы останемся ни с чем. И всё из-за тебя!

– Сколько текста! – усмехнулась Нонна. – Не суетись. Во-первых, ясноглазый малыш уже мысленно отдал тебе квартиру. Он не будет искать других покупателей, пока ты окончательно не откажешься от сделки. Во-вторых, нельзя же не поторговаться! В-третьих, а вдруг Борис сумеет выбить десять процентов скидки – тебе деньги, что ли, лишние?

– Так, я прямо сейчас поговорю с Никитой, – сосредоточенно сказала я. – Он начнет сопротивляться, не иначе. Но я буду непреклонна. Нам нужна эта квартира. В противном случае мы останемся и без квартиры, и без денег.

– Но меня волнует, почему агентство недвижимости не взвинчивает цены.

– Кризис, Нонна, ты забыла? Видимо, не так уж много покупателей. Особо не разгуляешься.

– У-у… – отрицательно покачала головой подруга. – У других цены гораздо выше, и хозяева их держат, не сдаются, плевать им на кризис. Слушай, а агентство не левое? Ты проверила его историю? В прошлый раз ты мне что-то говорила про владельца…

– Нонна, это же «СуперСити» – фирма Ярослава Кунгурова! Помнишь его?

– Кунгуров? – Нонна задумалась, копаясь в памяти и вызывая мысленные образы. Вдруг её лицо озарилось радостью узнавания. – Ах, Кунгуров! Орангутанг с потрясающим обаянием и вулканическим либидо… Вспомнила, вспомнила! Опасный мужчина… Вы когда-то плотно общались. Но потом он куда-то исчез с твоего горизонта. И слава богу!

– Вот именно. Учитывая его обаяние, с ним было не так-то легко общаться. И вот нас опять свела судьба. Его фирма, как видишь, процветает. Торгуют квартирами в шикарном комплексе.

– Конечно, если фирма Кургурова, то тут всё чисто, – согласилась Нонна. – Его агентство не будет проворачивать махинации с недвижимостью. Тогда, безусловно, надо начинать обработку Никиты. Вы сумеете найти необходимую сумму?

– Я прикинула – если забрать деньги из инвестфонда и вытрясти все заначки, то не хватит совсем чуть-чуть. Ну, каких-то полмиллиончика… Придётся взять кредит. Или у тебя займу, но без процентов, конечно. У тебя есть?

– Откуда? – горько вздохнула Нонна. – Ты же знаешь мою ситуацию. Теперь живу на зарплату. Снимаю квартиру. Езжу на казённом автомобиле.

– Всё ясно. Возьмём кредит. А ты, подруга, чего раскисла? Я тебя не узнаю: съёмная квартира, казённый автомобиль… Подумаешь! Держи хвост пистолетом! Всё вернётся, и с лихвой. У тебя просто не может быть иначе. Ты человек не из того теста, когда смиренно опускают руки и говорят «на всё воля божья». У тебя скоро будет и новый «Крузер», и собственная квартира.

Нонна посмотрела на меня с грустью и надеждой. Видимо, ей очень хотелось приобщиться к моему оптимизму. Однако не получалось.

Глава 10 Чудодейственная сила улыбки

После редакционного совещания я задержалась на минутку в кабинете главного редактора. Елена Аметистова выглядела сегодня нетипично, то есть почему-то не завораживала красотой. Её зелёные, с золотистыми крапинками рысьи глаза не сверкали, а были подёрнуты влажной пеленой.

Она собирается всплакнуть?

Или уже успела?

Да и планёрку Елена Викторовна провела без обычного задора. Никому не устроила разбор полётов, никого не вздёрнула на рее. Так, мимоходом вонзила вампирский клычок в сонную артерию Пети из автомобильного отдела – парень задержал сдачу макета, – но не присосалась, а лишь слегка прокусила кожу.

– Лен, что случилось? – поинтересовалась я, когда мы остались одни в кабинете. – Теряешь хватку?

Елена сидела в кресле, уставившись неподвижным взглядом в окно. За окном бушевал май, солнце сияло в безоблачном небе радостным фейерверком, в щель между рамами тянуло влажным воздухом, пропитанным гарью.

– Представь, опять не получилось, – бесстрастно произнесла Елена.

– А-а-ах… Нет!

– Да.

Я всплеснула руками, прижала их в груди в жесте отчаяния, а затем разом повалилась в соседнее кресло, вмиг утратив силы. Лена зашмыгала носом, достала платочек. Собственница «Удачных покупок», она же – отличный главный редактор, богачка, жена местного миллионера, она же – красавица с необыкновенными глазами и обалденной фигурой, в общем, Елена Аметистова собиралась залиться слезами, как самая заурядная, среднестатистическая женщина. Возможно, ей даже хотелось всласть поголосить, оплакивая свою несчастную судьбу.

– О-о-о, – сочувственно протянула я, – Ленусик…

Весь апрель Елена Викторовна носила на лице печать таинственности и счастливого предвкушения. Она в очередной – третий! – раз сделала экстракорпоральное оплодотворение. И ей пообещали, что уж теперь точно…

Я целый год наблюдала за битвой Елены, сопровождала её в наш прославленный Центр планирования семьи, известный на всю страну. Поддерживала, подбадривала. Я была заинтересованным наблюдателем, так как в скором времени собиралась пройти тот же путь… Видимо, нам с Никитой, как и супругам Аметистовым, так и не удастся обзавестись потомством естественным образом, без помощи врачей. Мы уже четыре года практикуем с Никитой жутко опасный секс, и я давно забыла, как выглядит презерватив, упаковка оральных контрацептивов, спираль, вагинальное кольцо и проч. и проч.

И что?

Ничего. Абсолютный ноль.

Никакого результата.

– Ты представляешь, что он мне сказал? – всхлипнула Елена.

В этом враждебном «он» я сразу же распознала Лениного мужа – миллионера Аметистова.

– Что я не женщина, а какое-то недоразумение – даже ребёнка родить не могу.

Лена спрятала лицо в ладони и предалась полноценной истерике – с поскуливанием и подвываниями. Её плечи содрогались, она уткнулась в бумаги на столе, разметав по документам блестящие волосы. Я услышала, как за спиной приоткрылась и тут же захлопнулась дверь. Быстро метнулась к ней и закрыла на ключ, затем обошла редакторский стол и обняла начальницу за плечи.

– После подобного заявления вообще-то надо подавать на развод! – зло выпалила я.

Однако фиговая из меня утешительница…

Сейчас я должна была бы сказать Елене, что столь ужасные слова вырвались у господина Аметистова случайно, в состоянии аффекта, а на самом деле он так конечно же не думает. Просто и сам страдает не меньше Елены из-за невозможности обзавестись наследником.

Да уж, конечно, страдает.

Если у него язык повернулся бросить жене в лицо жене такое страшное обвинение – он просто урод и скотина. Господин Аметистов не сдавал миллион раз анализы, из него не выкачивали литры крови, его не мутило от гормонов, он не сжимался под презрительными взглядами медсестёр…

Да, врачи в Центре планирования семьи были приветливы – ещё бы, если вспомнить, сколько стоила каждая попытка ЭКО. Но никто не заставлял быть тактичными медсестёр и уборщиц. Мы с Еленой, приходя в Центр, читали на их лицах мысль, выраженную вслух господином Аметистовым. Уборщица, нервно подсовывая нам под ноги швабру, пробурчала: «И чего ходить, а? Делов-то, бабе ребёнка родить… эка невидаль… Ну, а раз ты больная, чего ходить-то? Эх, непутёвые!»

Но ведь стены Центра украшали фотографии счастливых родителей…

Злобная бабка!

Уволить немедленно!

И далеко ли от неё ушёл миллионер Аметистов, бросившей в лицо жене ужасные слова?

Я обняла Елену. От её волос шёл божественный аромат.

– Не дождётся, – сказала она, вытирая слёзы, – я с ним не разведусь. Всё, больше не плачу. Сейчас приведу себя в порядок. Спасибо за поддержку.

– На здоровье.

Когда-то я читала о японской корпоративной этике: человек, увидевший слёзы коллеги, заставший его в минуту слабости, превращается в заклятого врага. Как хорошо, что мы другие! Нам и порыдать, и повеселиться приятнее в тёплой компании… Впрочем, вряд ли Елена стала бы рыдать при любой другой своей подчинённой. Просто мы с ней в одной лодке. Две несчастные женщины, неспособные забеременеть естественным путём…

Нос у Лены покраснел, по лицу пошли пятна, белки глаз покрылись розовой сеточкой, а тушь размазалась. Но она уже успокоилась.

– Кстати, Юля, почему ты до сих пор не сдала статью про «Юниа-Транс»? – деловито поинтересовалась начальница, вытираясь носовым платком. – Что за дела, а, подруга? Бездельничаешь?

– Конечно, бездельничаю, как же иначе, – вздохнула я. – Этот кент, Генрих Николаевич, уже три раза переносил интервью!

Я устала охотиться за гендиректором транспортной компании. То он умотал в соседнюю область, то он на совещании в мэрии, то принимает партнёров… Похоже, что играет со мной в кошки-мышки, хотя идея разместить рекламную статью о «Юниа-Транс» в журнале «Удачные покупки» принадлежала ему, а не мне.

Как девушка, честное слово!

Заманил и продинамил.

Три раза.

– Сдаёшь статью, душа моя, и спецномер у нас в кармане.

– Хочешь сказать, именно я всех задерживаю?

– Получается, что да, – усмехнулась Елена.

– Мне бы только поймать господина Чернобая, а уж статью я напишу быстро.

– Не сомневаюсь.

– Что ты будешь делать дальше? Ещё раз попытаешься с ЭКО?

Елена затравленно посмотрела на меня.

– Пока даже думать не буду об этом… Как я устала и от надежд, и от разочарований! Выматывает страшно… Не знаю, ничего не знаю…

В коридоре налетела на Лилю. Она снова шпионила под дверью, поджидая, когда я, наконец, покину кабинет начальницы, вволю с той наобнимавшись. Увидев меня, Лиля тут же «надела» улыбку. Зрелище было настолько необычным, что я в ужасе отпрянула.

– Ну как, получается? – спросила коллега.

– Что?

– Ты же сама посоветовала мне улыбаться! – раздражённо напомнила Лиля, возвращая лицу кислое выражение. Увидев привычный лик кикиморы, вечно всем недовольной, я сразу же расслабилась.

– Ах, вот ты о чем… Ну-ка, давай ещё разок!

Лиля послушно напялила улыбку обратно. Выглядело жутковато, как в музее мадам Тюссо. Но если подумать – вся Америка с утра до вечера одаривает друг друга пластмассовыми улыбками, и ничего, живут. И очень даже неплохо живут…

– Юля, ну чего ты молчишь?

– А? Ах, ты ещё здесь… Так, посмотрим… Души не хватает, – честно призналась я Лиле, изучив гримасу на её лице.

И это она считает улыбкой?!

Когда я, например, вижу Нонну и с удовольствием улыбаюсь ей, у меня сводит скулы. «Ну и что у нас с лицом? – обычно спрашивает подруга. – Чему радуемся, девушка? Чего рожа такая довольная?»

– Лиля, ты сейчас попробуй ещё раз мне улыбнуться, но одновременно подумай: «А вот и Юлька. Она классная девчонка!»

Лиля набычилась:

– Зачем я буду про тебя так думать?

– Чтобы улыбка получилась естественной.

– У меня не выйдет. Я не смогу, – угрюмо буркнула наша гадюка.

Хм, хотя бы честно…

– Догадываюсь. Непросто смириться с мыслью, что люди вокруг – гораздо лучше, чем ты привыкла о них думать.

Лиля пропустила мимо ушей мое язвительное замечание.

– Ладно, сейчас попробую, – душераздирающе вздохнула змеища. – Так… Надо сконцентрироваться…

– Сконцентрируйся, – кивнула я. – Давай. Конечно, никто не обещал, что будет легко.

Пока барышня мучительно пыталась придать своей улыбке искренность, я принялась вспоминать, почему Лиля вдруг занялась мимическими экспериментами… Вспомнила! Она пожаловалась на нехватку мужского внимания. И я посоветовала ей почаще улыбаться. Но я вовсе не думала, что сплетница прислушается к совету.

Но Лиля прислушалась! Вероятно, считает меня экспертом в вопросах отлова самцов. Да уж… Дома на диване лежит мой персональный экземпляр: год назад он был почти богом, а сейчас заплывает жирком. Более того, если задуматься, разве только улыбка привлекает мужчин? Их не меньше возбуждает, когда на них спускаешь собак и даёшь от ворот поворот… Все средства хороши. Но Лиле надо разобраться не с мужчинами, а с самой собой. Снаружи – вечная гримаса недовольства, внутри – зелёное болото отвращения к людям.

Разве так можно жить?

Лиля тем временем пыхтела, таращила глаза, пытаясь сделать милое личико. Мотивация – великая вещь! Наверное, бедняжка сильно настрадалась от одиночества. И теперь готова терпеть мои издевательства, лишь бы стать востребованной у мужского пола… Нет, нет, я над ней не издеваюсь! Я искренне хочу помочь.

– Ну, Лиля, последняя попытка. Жду, начинай.

Лиля сосредоточилась, прищурилась, а потом улыбнулась. Было похоже на оскал гиены, гогочущей над растерзанным врагом.

– Лучше? – с надеждой спросила она.

– Лучше, – вздохнула я. – Пройдись-ка сейчас по кабинетам, повторяя упражнение. Улыбайся всем подряд и о каждом сотруднике думай что-нибудь хорошее.

– Да ты с ума сошла! – простонала Лиля.

Наверное, я действительно сошла с ума. Нельзя так мучить человека – вдруг сердце не выдержит? Я заставляю её делать страшные вещи!

– Лиля, ты знаешь, за что сражаешься, правда? Обещаю, результат будет. Но необходимо потрудиться. Посмотри на себя – ты же красавица!

– Правда? – изумилась Лиля.

– Несомненно. Вон какая у тебя фигура – все подиумы мира отдыхают! А с каким вкусом ты одеваешься… У тебя прекрасный вкус.

– Ты серьёзно обо мне так думаешь? – застенчиво потупила взор Лиля.

– Но ведь как скорчишь морду – сразу превращаешься в кикимору, – сурово закончила я. – Следи за лицом, дорогая!

Сейчас Лиля пошлёт меня подальше. Но ведь она сама попросила её проконсультировать. Я к ней с советами не лезла.

– Хорошо, пойду тренироваться, – с необычайной кротостью сказала Лиля. Потом, вспомнив, быстро натянула улыбку: – Удачи, Юля. Приятного дня. Сегодня ты отлично выглядишь.

Я изумлённо посмотрела ей вслед. Надо же, какое усердие! А у Лили сегодня волшебный румянец – вместо обычной зеленоватой бледности. Да и губы она перестала сжимать в бескровную полоску…

Безусловно, Лиля основательно взялась за дело. Если ей в тридцать шесть лет, внимая моим советам, удастся кардинально измениться и перестроить характер, я буду считать себя богиней. Потому что для простого человека такая задача – изменить другого – совершенно непосильна.

Размышляя на данную тему – может ли человек взять и измениться, – я добралась до редакции журнала «Стильная леди» и упала в объятия Марины Аркадьевны. Сегодня у меня День Главного Редактора – плотно общаюсь с начальством.

Марина Аркадьевна, как обычно, смерила презрительным взглядом мой наряд (я никогда не вписываюсь в гламурный интерьер её редакции), но выдала комплимент фигуре. Она обожает, когда её вассалы постукивают рёбрами. Дай ей волю, она бы всех посадила на капустный супчик. Сама Марина Аркадьевна тоже в последнее время исхудала. В её возрасте подобные эксперименты чреваты неприятными последствиями – морщины, обвисание кожи… Но так как на страже её красоты фотоомоложение, рестилайн и биоревитализация, то морщины отступают.

Я всё же заметила крошечную складку рядом с ухом, когда она повернула голову, и почувствовала боль в груди. Мы столько лет работаем вместе, и Марина Аркадьевна стареет на моих глазах. Значит, и я старею тоже.

Неужели это заметно?

Ведь я всё ещё ощущаю себя тинейджером!

Сдав статью, я сразу предложила написать следующую.

– Так-так, что же ты придумала, Юлечка? – заинтересовалась Марина Аркадьевна.

– Хочу порассуждать о том, как может измениться любимый мужчина. И что его может изменить.

– Угу, угу, – закивала главный редактор и в задумчивости закатила глаза. – Ах, эти мужчины… Да, они очень сильно меняются на протяжении жизни… Бывает, берёшь в мужья шикарного парня, а через несколько лет Терминатор и Король-Солнце в одном лице превращается в половую тряпку. Куда всё девается?

– Что может до неузнаваемости изменить мужчину? Алкоголь, любовница, развод, – начала перечислять я. И добавила с горьким вздохом, имея ввиду Никиту: – Безработица.

– Но самый главный фактор – мы, женщины, – подсказала Марина Аркадьевна. – Именно под нашим влиянием мужчины меняются.

– Ты серьёзно? А я думала, человека изменить невозможно.

– В хорошую сторону – нет. В плохую – всегда пожалуйста.

– В общем, я ещё поразмышляю на эту тему, – подвела я итог беседе. – Марин, как там насчёт разнообразных выплат, гонораров и непредвиденных премий? Денег дашь мешочек или нет?

– Деньги нужны? – искренне удивилась Марина Аркадьевна, так, словно я спрашивала её не о всеобщем эквиваленте, нехватку которого постоянно испытывает девяносто процентов населения планеты, а о сушеных кузнечиках.

– Как ни странно – нужны.

– Ой, Юль, у нас что-то с редакционным бюджетом творится, и вряд ли сейчас удастся чем-то тебя порадовать. Нет, ты, конечно, попытайся заглянуть в бухгалтерию… Ты уж извини, ситуация напряжённая. Представь, объём местной рекламы сократился вдвое, федеральную тоже поприжали. А как у вас, в «Удачных покупках»?

– Не знаю, – соврала я, не желая выдавать финансовые секреты родного журнала. Если главный редактор «Удачных покупок» захочет поделиться фронтовыми новостями с главным редактором «Стильной леди», она сделает это самостоятельно, не привлекая меня в качестве посредника. – Вроде бы всё нормально.

– Нормально? – насторожилась Марина Аркадьевна. – Не может такого быть! Что, и зарплата вовремя, и гонорары по полной?

– В принципе да… Ничего так.

– И слава богу! – обрадовалась Марина Аркадьевна. – Значит, ты не сильно пострадаешь, если мы пока оставим тебя без гонорара. Извини, Юль. Как только – так сразу. Я обязательно тебе позвоню.

Ловко она меня!

Хитрая лиса.

Глава 11 Квартира уплывает от меня

Два дня подряд (или больше!) Никита куда-то уходил из дома. Я выяснила это случайно – дважды (ну, точнее 3576 раз) позвонив на домашний номер. Вообще-то не имею привычки дёргать любимого без особой причины. Полезное свойство выработалось у меня, пока Никита напряжённо трудился в АО «Фростком». Когда бы я ни пыталась связаться с ним по мобильнику, всегда отвлекала от дел – то на заднем плане гортанно тарахтели французские партнёры, то завывал какой-то мотор, то мой любимый мчался по трассе на большой скорости, и лучше было бы, конечно, не отрывать его внимание от дороги…

Ну а теперь-то?

Позвонила один раз – разведать планы насчёт ужина. Никита не взял трубку. Мобильник почему-то тоже не отвечал. Куда подевался любимый? Вот я вмиг и переполошилась. А вдруг он отправился в какой-нибудь кабак – заливать отчаяние водкой?

Вечером я ненавязчиво поинтересовалась у Никиты, где он пропадал.

– Так, выходил прогуляться, – пожал тот плечами. – Мусор вынес.

– Зачем?! – изумилась я.

– А что?

– Да так…

На следующий день мой рыцарь снова где-то слонялся. Но отчёта не предоставил.

Это становится подозрительным!

– Никита, чем занимался?

– Сходил в магазин. Видишь, купил отбивных. Пожарил.

– Да, вижу, – кисло промямлила я.

Магазин – отговорка!

Отбивные – прикрытие!

Что он пытается скрыть от меня?

– А почему твой сотовый был выключен?

– Может, батарейка села? – почесал затылок Никита. – Ты о чём-то беспокоишься, да?

– Вовсе нет. Просто странно, что у меня с тобой нет связи… Звоню – а ты не отвечаешь… Странно же?

– У нас с тобой очень даже крепкая связь, – возразил Никита. – Любовная. Правда? – Он меня обнял и поцеловал.

Да, с таким аргументом не поспоришь.

И всё же…

Зачем он уходит из дома?

Чем занимается?

Наконец-то удалось выцепить неуловимого гендиректора компании «Юниа-Транс» Генриха Николаевича Чернобая. Долго же я за ним бегала! Но вот, размахнувшись, накинула лассо на крепкий торс добычи и затянула верёвку.

Теперь, голубчик, не уйдёшь!

Генрих Николаевич – и генеральный директор, и собственник предприятия в одном лице. Это лицо оказалось весьма привлекательным – суровым, мужественным. Так как я добросовестно подготовилась к интервью с автомобилистом, то была буквально нафарширована фактами и цифрами. Господину Чернобаю недавно стукнуло пятьдесят четыре. Вдовец, двое взрослых детей. Его автомобильное хозяйство являлось одной из самых крупных грузовых компаний области, имело филиалы и складские помещения в шести городах страны, перевозило грузы также и за рубеж.

Я пробиралась к офису директора сквозь плотное сизое марево – весенний воздух на территории автобазы был насыщен выхлопными газами. Урчали «КамАЗы», медленно проползали длинные фуры «Вольво», носились «Газели», сверкали сиреневыми боками два красавца-«Фредлайнера».

Перед конторой вот-вот была готова распуститься яблоня, обманутая теплом майского солнца. Её почки набухли, а внизу под деревом зеленела трава. Но ведь ещё обязательно выпадет снег – и не один раз!

Наверное, моя физиономия, а также манера вести диалог пришлись по вкусу автомобильному боссу. Я просидела в его кабинете целых три часа, и мы всё никак не могли расстаться. Гендиректор рассказал мне массу интересного – дорожные эпизоды, курьёзные и трагические случаи с водителями и транспортом, пикировки с властями, происки конкурентов…

Я видела перед собой крепкого хозяйственника, ядрёного управленца – у него не сольёшь безнаказанно и пол-литра бензина! Генрих Николаевич сидел напротив меня, его тяжёлая квадратная ладонь устало лежала на столе, придавив бумаги. Разговор, к сожалению, время от времени прерывался телефонными звонками. И тогда командир грузоперевозок корчил умилительную рожицу, столь не соответствующую его образу, – делал брови «домиком», жалобно таращил глаза. Так он извинялся за то, что вынужден прервать диалог. Но едва господин Чернобай брал трубку, его баритон – только что ласковый и приятный – падал на октаву ниже, превращаясь в безапелляционный властный бас. Наверное, только так и можно управлять бизнесом – по-львиному рыча в трубку.

Но со мной Генрих Николаевич был предельно мягок.

– Ах, Юленька, уболтал я вас! – сокрушенно заметил он, посмотрев на часы.

Не стоит беспокоиться.

Меня трудно уболтать.

Я и сама – кого угодно.

Но я тоже посмотрела на часы. Ничего себе – половина седьмого вечера! И подскочила:

– Генрих Николаевич, мы всё с вами обсудили. Отлично. Давайте ваш мейл, буквально на днях пришлю статью.

Автомобилист озадаченно почесал нос, потарабанил пальцами по столу.

– Юля, а может быть, вы её просто мне завезёте?

Я удивлённо посмотрела на Генриха Николаевича. Что он предлагает? Чтобы я распечатала готовое интервью на бумаге, потом привезла его сюда? Кошмар. Такой способ общения – просто какой-то ранний палеозой! Кто сейчас так делает? И потом, это займёт уйму времени. Но я подавила вздох:

– Нет проблем, Генрих Николаевич. Тогда предварительно созвонимся.

– А я вас даже кофе не угостил… – опечалился автомобильный магнат. – Да и сам тут засыхаю. Секретарша меня бросила.

– Какая коварная, – посочувствовала я.

– А я её искренне любил, – грустно улыбнулся Генрих Николаевич.

Я с готовностью опустилась обратно в кресло, предчувствуя мелодраматическое излияние.

– Расскажите, почему она вас бросила?

– Только не подумайте, Юля, что у меня в приёмной сидела глазастая кукла в пятьдесят кэгэ весом, десять из которых приходились на бюст, – с готовностью отозвался Генрих Николаевич.

Вероятно, воспоминания о сбежавшей даме всё ещё будоражили его кровь, и суровый хозяйственник был не прочь посудачить о ней.

– Сколько же ей было лет?

– Как и мне, пятьдесят с хвостиком.

– И сколько же она весила? – засмеялась я.

– О! – покачал головой автомобилист. В его голосе зазвучало уважение. – Варвара весила… Пожалуй, центнер точно весила. Да, Юля, у меня была прекрасная помощница. Самая лучшая, самая настоящая. Незаменимая! Моя правая рука. Мы понимали друг друга с полуслова. Проработали вместе более двадцати пяти лет, начинали ещё в советские времена, в государственном автопарке.

– Двадцать пять лет! Четверть века! Ого! – Я присвистнула. – Впечатляет. Но это вы сейчас так сентиментальны, когда Варвара уволилась. А раньше, наверное, и наорать могли?

– Всякое бывало. Столько всего вместе пережили… Но я её ценил и никуда от себя не отпускал. А полгода назад отпустил. Вся ее семья уехала в Канаду – она, муж, взрослые дети, пятеро внуков… Вот так получилось – сорвались с места и уехали. А обо мне теперь и позаботиться некому. Сижу тут один, как сыч. Даже чайку утром никто не нальёт. Ксерокс освоил, сам документы ксерю.

Я чуть не зарыдала от сочувствия – бедный, бедный Генрих Николаевич!

– Так возьмите новую секретаршу!

– Ой, Юля, я пытался. Заявку подал в кадровое агентство. Они мне тут периодически присылают девиц…

По лицу гендиректора пробежала судорога отвращения.

Ого! И каких же девиц ему присылают?

Неужели – изувеченных проказой?

– Насмотрелся уже, не хочу больше, – поморщился Генрих Николаевич.

– Что, не нравятся?

– Ужасно не нравятся! – фыркнул мужчина. – Приходят на собеседование, а губищи вот такие, малиновые… грудь из выреза вываливается прямо на стол… глазками хлоп-хлоп… жеманство, кокетство, фальшь… какие-то пошлые намёки, обещания… Фу! Аж тошно! Мне всё это не надо.

– Так вы сами виноваты, Генрих Николаевич.

– Почему же?

– Вы слишком соблазнительны для девиц – симпатичный, одинокий, богатый.

Генрих Николаевич усмехнулся.

– Ещё, небось, и зарплату хорошую предлагаете?

– Неплохую, – согласился гендиректор, – двадцать тысяч для начала.

Оба-на!

– Ну вот. А средняя секретарская зарплата по городу – восемь тысяч. Поэтому претендентки и пытаются сразить вас наповал при первой же встрече, выкладывая на стол свои бесспорные аргументы.

– Но мне-то не подстилка нужна, Юля! Не нужны их губищи, сиськи, ляжки… Я тут работаю, а не…

Автомобилист расстроенно махнул рукой.

Мне стало слегка не по себе. Генрих Николаевич, сначала столь милый, сейчас выглядел настоящим женоненавистником. В его голосе звучало отвращение. Я порадовалась собственной скромности – джинсы, водолазка. Моя обычная униформа. Никаких мини-юбочек и вырезов до пупа. И никаких губищ, сисек и ляжек. Строгие сорок девять килограммов костей и постного мяса. Наверное, именно поэтому я пришлась по душе Генриху Николаевичу, и он потратил на меня целых три – уже четыре! – часа рабочего времени.

Я миленькая и скромненькая.

Аж скулы сводит.

Но благонравному гендиректору – в самый раз! Его достали вульгарные девицы.

– Мне, Юля, тут нужна простая женщина, не топ-модель, – эхом отозвался на мои мысли Генрих Николаевич. – Но пусть она будет компетентной, умной, доброжелательной. Такой, как моя Варвара!

– Подозреваю, будет нелегко найти похожую.

– Это точно!

– Скучаете?

– Не то слово! – воскликнул автомобилист. – В сентябре возьму отпуск, слетаю к ним в гости, посмотрю, как устроились. Мы уже договорились.

– А в какую провинцию они мигрировали?

– В Квебек.

– А разве можно всем сразу, одной большой семьёй? Насколько знаю, там принимают только родителей с маленькими детьми. Старшее поколение – отдельно. У них программа семейного спонсорства, ещё что-то…

– Юля, откуда вы всё это знаете?

– Где-то читала.

Моя обычная присказка – «где-то читала».

– Да, верно. Они подавали заявления раздельно – Варвара с мужем, дети со своими детьми. Ничего, всех приняли. Представьте, Юля, Варвара и французский выучила. И тут она вся – надо, значит, надо. Взяла и выучила. Сейчас английский добивает. Какая умница, да? Эх… Я словно собственную руку потерял! Варвара столько на себя брала… Часть вопросов даже до меня и не доходила, она решала их на своём уровне… Водителей могла построить, с мастерами разобраться, документы за три минуты оформить и чаем с плюшками напоить… А теперь я совсем один. И-эх!

– Генрих Николаевич, – ласково сказала я, проникшись страданиями транспортного босса, – а давайте-ка пришлю вам секретаршу?

– М-да?

– Она упитанная, скромная, не усердствует с косметикой. А ещё умеет печатать «слепым» методом, отлично управляется с офисной техникой. Но главное – фантастически трудолюбива!

– Правда? – с сомнением посмотрел на меня Генрих Николаевич.

Господин Чернобай не верил, что кто-то сможет… даже не затмить, а хотя бы слегка приблизиться к сияющему образу Варвары. Ее звезда сверкала на небосклоне слишком ярко.

– И что вы ответите? Присылать? Не присылать?

– Ну-у, Юля, не знаю… Ладно, давайте. Но не обещаю, что возьму.

– Конечно, не обещайте. А вдруг она вам понравится? Сколько вам тут ещё самому ксерокс мучить?

– Ох, как я устал! – Автомобилист удручённо покачал головой и раздражённо отпихнул рукой стопку документов. – Вон какие бумажные завалы! Что-то отдаю в бухгалтерию печатать, но всё равно накапливается и накапливается…

– Надо вас спасать. Так во сколько завтра подойти моей протеже?

– Завтра? Нет, завтра никак не получится, я уезжаю по делам на три дня. Да ещё бесконечные майские праздники впереди… Давайте-ка лучше после них. Вот, в понедельник, но не в следующий, а через один. Сейчас запишу… – Гендиректор полистал ежедневник. – Понедельник, часика в три. Как её звать?

– Евгения.

– Отлично. Но, Юля, повторяю – я вам ничего не обещаю.

– Понимаю. Варвара подняла планку на небывалую высоту. Просто не Варвара, а самая настоящая Елена Исинбаева!

– Ха-ха. Договорились.

Я вышла от Генриха Николаевича в приподнятом настроении. Во-первых, познакомилась с интересным мужиком. Пусть он и женоненавистник, однако собеседник отличный… Во-вторых, мысленно почти накропала статью. В-третьих, узнала трогательную историю взаимоотношений Варвары, женщины неоспоримых достоинств, и её начальника. Приятно сознавать, что в век разврата, возведённого в ранг нормы, существуют чистые человеческие отношения, не испорченные пошлостью. Ведь когда речь идёт о боссе и его секретарше, фривольный подтекст всегда присутствует.

А в-четвертых, я, похоже, пристроила мою страдалицу Евгению. Только бы она понравилась суровому гендиректору, только бы он не передумал за две недели… Ах, если бы Женя ему подошла! Уж плюшками и пирогами моя соседка будет баловать начальника беспрестанно. Подумать только – двадцать тысяч в месяц. Фантастика! И Генрих Николаевич сказал «для начала». Значит, он сможет платить и больше? О, какую невероятную вакансию я нашла для Жени!

– Нет, об этом не может быть и речи! – непреклонно заявил Никита. В его голосе слышался металл. Мне понравилась эта властность. Когда мужчина полгода изображает из себя овсяную кашу, размазанную по дивану, радует любое проявление характера – хотя бы и в виде отказа в ответ на твою просьбу.

Но я решила не сдаваться и, просидев две ночи, предложила любимому две презентации в PowerPoint. Переполненный скепсисом, Никита всё же согласился посидеть пятнадцать минут перед ноутбуком и полюбоваться на моё творение. С лицом, хранящим печать покорности судьбе, он прибыл на кухню.

Первая презентация содержала виды «Синей башни», план квартиры, вид из окна на лесной массив, вариант интерьера с расставленной мебелью, а также графики колебания цен на недвижимость с момента начала кризиса. Из этих графиков следовало, что именно сейчас цены опустились на минимальный уровень. Здесь же я выложила краткую историю «СуперСити» с перечислением самых масштабных сделок и крупных клиентов.

Да, этому агентству можно доверять!

За вторую презентацию владельцы инвестиционного фонда «Фаворит» внесли бы меня в список своих кровных врагов. Для оформления я выбрала мрачные тона, а диаграммы раскрасила истерично-розовым цветом. Математические выкладки, добытые в Интернете, свидетельствовали – «Фавориту», определенно, скоро крышка. Я даже нашла в Сети видеоинтервью с маститым финансовым аналитиком, который перечислял ненадёжные фонды, и сделала пятикратный повтор фразы: «Например, хорошо разрекламированные структуры „Суперлига“, „Аксиома“, „Фаворит“… Лично я не стал бы им доверять…»

Аналитик дёргался на экране ноутбука, повторяя, как заевшая пластинка: «лично я не стал бы им доверять… лично я не стал бы им доверять… лично я не стал бы им доверять…», а Никита мрачнел всё больше и больше.

– Ты хотела подчеркнуть мой промах? Ткнуть меня лицом в ошибку? Что ж, тебе блестяще удалось, – холодно процедил он.

– Никита, нет! Я просто…

– Конечно, я ошибся, вложив деньги в «Фаворит», признаю. Но забрать их сейчас – значит подарить фонду то, что он уже у нас съел.

– Он съест и больше! Слопает оставшиеся наши денежки и не подавится! – расстроенно воскликнула я.

Вообще-то, денежки не «наши», а персонально Никитины. Я никак не участвовала в их накоплении, мы тогда даже не были знакомы. Но так как сейчас я опрометчиво считаю Никиту личной собственностью, то капитал, вложенный в «Фаворит», считаю своим. И возлагаю на него огромные надежды.

Мечтаю купить квартиру.

– Всё может внезапно измениться, – угрюмо продолжал Никита. – Ты сделала красивую презентацию. Но если поискать, то в Интернете наверняка отыщутся противоположные факты и совсем другие цифры. Аналитик говорит одно, а какой-нибудь министр финансов – обратное: мол, только «Фавориту» и можно доверять.

– Ты не шутишь? Ты серьёзно в это веришь?

– Нет, не верю! – взвился Никита. – Да, я облажался, лоханулся, да, да! Вот, я признался! Тебе от легче стало?!

– Да я вовсе не собиралась вырывать у тебя никакого признания! Мне оно ни к чему! Я просто пытаюсь тебя убедить забрать из фонда оставшиеся деньги и купить квартиру.

– Юля, ты витаешь в облаках! Какая квартира, о чём ты? У меня нет работы, нет зарплаты, нет машины. А ты предлагаешь истратить последнее.

– Всё равно ведь сгорит. А так – будет у нас большая квартира. К тому же деньги – волшебная субстанция… Чем больше истратишь, тем больше заработаешь. Главное – зарабатывать!

Никита ничего не ответил. Одарил меня гневным и в то же время тоскующим взглядом и молча ушёл с кухни.

– Но тебе хотя бы понравилась квартира? – вдогонку мяукнула я.

Но ответа не дождалась.

Любимый мигрировал всего лишь в соседнюю комнату, а складывалось ощущение, словно Никита катапультировался на Северный полюс. Пять метров пространства между нами казались совершенно непреодолимыми. И чем дольше мы оба молчали – тем дальше становились друг от друга.

Неужели мы поссорились?

Хотелось плакать от обиды и бессилия. Рушатся надежды и мечты. Моя чудесная квартира на четвёртом этаже «Синей башни» быстро уплывёт к другому клиенту, более шустрому и оборотистому. К какой-нибудь милой девушке, умеющей лучше, чем я, манипулировать своим держателем финансов.

Нет, неужели мы всё-таки поссорились?

А, в принципе, какая разница? В ссоре мы или нет, ночь пройдёт традиционно: Никита будет до часу смотреть футбол, потом ляжет спать. А я просижу всю ночь на кухне у ноутбука. Что там за слово из четырёх букв, начинается и заканчивается на «с», означает приятное времяпрепровождение двух симпатизирующих друг другу людей?

Не знаю.

Не помню.

Но даже это не сильно меня сейчас волнует. Не хочу расставаться с Квартирой Моей Мечты! Но, по-видимому, придётся… Вот где действительно проблема…

Глава 12 Шпионские игры

Пролетела половина мая, под завязку забитая выходными днями. Зацвели яблони, наполнив город волшебными бело-розовыми красками и тонким, нежным ароматом…

К счастью, никто не мог запретить сотрудникам «Удачных покупок» проигнорировать дарованные календарём праздники. Я отлично потрудилась – посетила фестиваль пива, организованный местной пивоварней, и сочинила красочный отчёт, так и не пригубив ни одного бокала с пенной шапкой.

Пиво – не моя стихия.

Затем потусовалась на открытии конно-спортивного клуба. А вот тут я не скромничала и настойчиво лезла к лошадям: приставала к роскошным вороным скакунам, гладила гнедых красоток с белыми звёздами или проточинами – животные были великолепны! Мне разрешили покататься, а потом я написала восторженный материал на пять тысяч знаков…

Один день полностью посвятила сайту «Удачных покупок» – общалась с читателями, а также доводила до белого каления программиста, заставляя улучшить навигацию.

Хорошо, когда есть возможность сидеть в обнимку с ноутбуком, отгородившись от внешнего мира плакатом «У меня не написана статья!». Иначе наше существование с Никитой стало бы совершенно невыносимым. Он продолжает на меня дуться. Разговаривает нехотя, через губу. А что я такого сделала? Мягко намекнула, что пора бы начинать работать?

Всего-то!

Впрочем, надо отдать Никите должное: он совершил настоящий подвиг – освободил меня от весеннего шопинга с Ланочкой. По какой-то трагической случайности обязанность возить Никитину маму по магазинам давно возложена на меня, а тут сынок сам вызвался поработать таксистом, взяв мою машину. Я пела от счастья. Потому что объехать по пробкам три торговых комплекса и восемь бутиков, везде пройтись по отделам, ждать у примерочной, восхищаться нарядами и фигурой, поддерживать негодование по поводу цен – адское мучение.

Но Никита вернулся из путешествия вовсе не взбесившимся, а нордически спокойным. Меня это удивило! Разве мужчин не выводит из себя суета, связанная с сезонным обновлением гардероба, мельтешение и хаос, устроенные в погоне за ничтожным и сиюминутным – ещё за одной красивой шмоткой?

– И ты не устал поджидать Ланочку возле примерочных? – настороженно поинтересовалась я.

– А что? – пожал плечами Никита. – Я просто сидел. Думал о своём.

Просто сидел?

Странно.

Почему же я всегда так нервничаю, когда отправляюсь с Ланочкой по магазинам?

– Ты возишь свекровь по магазинам, – сказала Нонна, когда мы обсуждали этот эпизод.

– Да.

– И к стоматологу.

– Да. Уже пять раз ездили. И через полгода – контрольный осмотр.

– А еще пересаживаешь её растения, готовишь праздничный обед для её подруг, забираешь из химчистки одежду. М-да… Ты только одного не делаешь.

– И чего же?

– Не пускаешь её в своё сердце. Ты её не любишь. Ты её терпишь.

– Вот спасибо! Не люблю… Да как ты можешь такое говорить? Я обожаю Ланочку!

– Нет, она тебя раздражает.

– Вовсе нет, Нонна!

– Юля, но это правда. Потому Никиту и не утомила поездка с Ланочкой. Он смотрит на неё совсем другими глазами. С любовью!

– Вот пусть тогда везде вдвоём и ездят! – зло отчеканила я. – И пальму пусть пересаживает Никита!

– Какая-то ты сегодня нервная, – удивилась Нонна. – Что-то случилось?

– Ничего!

Между прочим, Лана Александровна могла бы воспользоваться удачным моментом (как-никак они с Никитой целый день провели вместе!) и прочистить сыну мозги. Почему она не пытается мягко намекнуть ему, что пора бы прекратить безделье? Нет, я уверена, свекровь и словом не обмолвилась на животрепещущую тему. Она предпочитает оставаться милой мамочкой – доброй и великодушной, которая безоговорочно принимает своего сына, чего бы тот ни натворил.

А роль злобной фурии поручает мне. Укоряет и возмущается, почему я не капаю Никите на мозги и не пилю его потихоньку. Никита не работает – и именно я виновата в этом, потому что заняла наблюдательную позицию.

Но я не хочу превращаться в пилу!

Я тоже хочу быть милой!

– Если разобраться, то Ланочка гораздо более честна с тобой, нежели ты с ней, – глубокомысленно заметила Нонна.

– Да что ты!

– Угу. Она и не скрывает, что мечтает иметь другую невестку. А ты лицемеришь, когда с улыбкой выполняешь все её просьбы и капризы.

– Иными словами, лучше было бы её послать?

– Поставить на место. Отказывать почаще, фильтровать её просьбы. По крайней мере, ты проявила бы искренность.

– Отлично. Теперь посмотрим, что получается. Я изо всех сил стараюсь угодить свекрови, но ты называешь меня лицемерным чудовищем. А если я пошлю её подальше – это станет доказательством любви?

– Это будет искренний жест. В любом случае, могу тебя поздравить: ты принята в семью. Только родных людей эксплуатируют так нагло и беззастенчиво, как Ланочка.

– Спасибо. Хоть что-то.

Так как в «Золото» я Бориса уже приглашала, то теперь позвала прелестного риелтора в «Шоколад». В финале рандеву он попытался оплатить счёт, сделав знак официантке, но я его остановила:

– Не надо, угощаю.

– Брось, – заартачился Борис. – Ещё чего не хватало – чтобы девушка меня кормила!

Кормила…

Да просто напоила ребёнка чаем.

– Не беспокойся, сумму запишут на мой счёт.

– У тебя тут кредит? – удивился Борис.

– Нет. Я, типа, тут подрабатываю специалистом по рекламе. Как в «Золоте». Знаешь, этой кофейней управляет тоже Нонна.

– Ах, вот оно что! Но всё равно, позволь мне заплатить, – галантно предложил Борис. – Иначе в конце месяца от твоей зарплаты ничего не останется, если будешь угощать всех направо и налево.

Глупый малыш!

– Смеёшься? Нонна всё спишет по статье «рекламные расходы». Так что убери свой толстый-претолстый кошелёк, и давай-ка вернёмся к основной теме нашей беседы – поговорим о квартире.

– Юля, мне очень жаль, – тут же загрустил Борис. – Выходит, зря я выбивал для тебя скидку?

– Нет, ну…

– А у тебя ничего не получилось с деньгами.

– Но ты бы мог придержать её хотя бы немного?

– Я ведь не один в «СуперСити» работаю. Я-то придержу, а коллега найдёт клиента. И квартира в любом случае улетит. Мы продали уже почти всё. Очень удачный домик! Бывает, вроде бы и район хороший, и планировка, и цена, а не продаются квартиры, хоть ты тресни, словно объект заколдованный. Но «Синяя башня» – просто класс. Идет как по маслу, только успеваем подписывать документы.

Я сидела, поджав губы и нахмурившись, пока выслушивала риелторские откровения.

– Но что же мне делать? – тоном капризной блондинки спросила я. – Ужасно хочу ту квартиру. Она мне снится!

– Квартира – супер, – согласился Борис.

– Дай мне хотя бы неделю. Придумай что-нибудь! Я сумею уговорить мужа.

– За неделю, возможно, никто и не нарисуется, – уклончиво ответил Борис. – В смысле, покупатели не появятся. Ты, главное, действуй. В любом случае, подыщем тебе что-нибудь другое, но не менее симпатичное.

– Я не хочу другое. Мне нужна именно эта квартира.

– Почему? – удивился Борис. – Есть же и другие варианты. – Понимаешь, я уже увидела, как буду там жить… Словно заглянула в будущее, и передо мной возникла картинка. Я видела себя, немного изменившуюся, словно уже прошло несколько лет, видела мужа, детей…

– У тебя нет детей.

– Так значит, обязательно будут! И именно в той квартире.

– Интересная ты, Юля, – усмехнулся Борис. – Картинки какие-то видишь из будущего… Ладно, уламывай мужа. Что-то обязательно получится – не одно, так другое.

Я минуту сидела в прострации, соображая, а потом полезла за мобильником. Сейчас сделаю невероятно эффектный жест – в присутствии Бориса позвоню его начальнику Ярославу Кунгурову. «Славочка, привет! Это Юля. Сколько лет, сколько зим! Как у тебя дела?» Волоокий риелтор будет потрясён, узнав, что я на короткой ноге не с кем-нибудь, а с самим владельцем агентства. Думаю, Кунгуров охотно согласится придержать для меня квартиру. Надо было сразу встречаться с ним, а не тратить время на промежуточное звено. Хотя мне приятно общаться с «промежуточным звеном», учитывая возраст, внешность и обаяние оного…

Борис смотрел, как я тыкаю в кнопки мобильника, разглядывал моё лицо и руки. Потом отвёл взгляд в сторону, уставился в окно. Мы сделали окна в «Шоколаде» настолько большими, насколько было возможно, практически превратили их в стеклянные стены – чтобы посетители, попивая кофе, могли любоваться уличными «зарисовками». Сейчас за окном сияло солнце, спешили прохожие. Удивительно, как молниеносно забылись и злые мартовские морозы, и промозглая слякоть апреля. Уже кажется, что так было всегда: волшебное тепло майского солнца, цветущие яблони, девушки, стремительно оголившие плечи, животы и колени…

Кунгуров опять был «вне зоны доступа». Начинаю подозревать, что это его любимое состояние. Я вздохнула и убрала мобильник. Эффектно выступить не удалось – а ведь собиралась произвести неизгладимое впечатление на моего крошку-риелтора.

– Уходим? – спросил Борис.

– Знаешь, ты иди, а я останусь. Хочу организовать тут фотосессию для журнала. Надо всё подготовить.

– Трудишься в поте лица. Суровые будни пиар-специалиста? – улыбнулся Борис.

– Совершенно верно, – усмехнулась я, бросив взгляд на столик, за которым мы просидели целый час, истребляя кофе, чай и круассаны. Что и говорить – вкалываю в поте лица!

– Тогда – до встречи, – сказал Борис. – Спасибо за ланч.

– Пожалуйста. Это взятка. Я пытаюсь тебя подкупить. Сейчас иди и спаси мою квартиру от посягательств алчных клиентов. Она должна принадлежать мне.

– Раз тебе настолько сильно хочется, то так и будет. Мечты сбываются. Только люди иногда этого даже не замечают.

На встречу с гендиректором «Юниа-Транс» Женя собиралась без особого энтузиазма. Оно и понятно – когда человек прошёл через пару десятков собеседований и везде получил категоричный отказ, ему трудно не потерять веру в себя.

– Видимо, моя судьба вкалывать в столовой, – вздохнула Евгения. – Лепить пельмени, пока пальцы не сведёт судорогой, греметь кастрюлями и слушать бесконечный бабский трёп, от которого меня уже мутит.

– Я тебя уверяю: мужской трёп ещё утомительнее. И потом, душа моя, ты обязательно понравишься Генриху Николаевичу! – оптимистично заверила я. – Смотри веселее! Пробьёмся!

– Поможешь накраситься? Или лучше сходить к Еве? Она бы сделала мне классный макияж. Однажды я её уже просила перед интервью.

Да, я видела.

Наша соседка с верхнего этажа, Ева, смастерила Жене великолепный деловой мэйк-ап. Она постаралась от души: тут были и нежный, едва заметный девичий румянец, и совершенно натуральные, якобы не тронутые тушью ресницы, и чётко очерченные губы… Ева, сочувствуя соседке и искренне желая помочь, сделала Жене ещё и безукоризненный маникюр. Но всё это не помогло нашей страдалице – то собеседование она с треском провалила.

– Нет, сегодня краситься не будем, – отрезала я. – Нам нужна естественность. Ну, губы чуть-чуть намажь вот этой незаметной помадой.

– А юбку? Может быть, надеть юбку покороче? Знаешь, у меня тут ноги образовались, – застенчиво сообщила Женя.

Она приподняла халат, и в том месте, где у подруги раньше красовались два дряблых столба, я с удивлением обнаружила симпатичные коленки. Потрясающе! Да я никогда в жизни не видела такой изящной коленной чашечки! Ну, разве что в Третьяковке.

– Женя! – всплеснула я руками. – Ты что, ещё похудела?

– Угу, – довольно кивнула подруга. – Ещё три килограмма куда-то испарились. Хоть какая-то моральная компенсация за все мои горести. У меня теперь есть ноги.

– У тебя суперноги, – согласилась я. – Можешь составить конкуренцию Хайди Клум и Линдси Лоэн.

– Не знаю ни той, ни другой. Но всё равно спасибо за комплимент.

– Пожалуйста. А юбку надевай другую. Длинную.

– Но почему? – заартачилась стройная нимфа. – Разве женщина не должна акцентировать свои сильные места?

– Женя, ты три дня как обзавелась красивыми ногами, а уже собираешься ставить их на кон? Не надо тыкать ими в нос работодателю! Слушайся меня, я знаю, что делать. Садись и записывай.

Женя послушно уселась рядом со мной, и мы начали готовиться к интервью. Я полдня провела в обществе Генриха Николаевича, терзая голубчика вопросами, а затем написала о нём имиджевую статью. Директор транспортной компании поведал мне о многом, поэтому сейчас я приблизительно знала, что его раздражает, а что радует. К тому же держала в голове образ несравненной Варвары – вот на кого мы должны равняться… Иными словами, я ощущала себя начальником разведшколы, инструктирующим шпиона перед высадкой в тыл врага.

Но Генрих Николаевич нам не враг.

Он – наша надежда.

Только бы Женя ему понравилась…

Научив подругу, как отвечать на те или иные вопросы, а затем проэкзаменовав её, я погрузила объект в машину, и мы отправились в путь. Женя тихо умирала от страха, я витала в облаках, рисуя картины её прекрасного будущего.

Глава 13 Нарасхват!

Нонна сказала, что свекровь меня беспощадно эксплуатирует. А она сама разве нет? Чем я занималась сегодня?

В два часа дня подруга позвонила мне на мобильный и начала орать в трубку. Вся редакция замерла, подозревая, что звонит рассерженный герой статьи, которому я по ошибке приписала двух любовниц и позицию в списке журнала «Форбс». Богачи нервничают, когда их заносят в этот список, – оно и понятно, ведь вокруг столько завистливых людей, незаконно владеющих огнестрельным оружием.

Но на связи был не герой статьи, а всего лишь Нонна. Она умеет довольно тихо разговаривать тет-а-тет, однако телефонный диалог с ней всегда превращается в нескончаемую череду воплей. Иногда, подлечив оглохшее ухо, я даю себе слово больше никогда не разговаривать с подругой по телефону.

– Почему так громко? – отпрянул наш фотограф Тимофей, в данный момент находившийся рядом со мной, – мы просматривали свежие снимки.

– Чего она орёт? Глухая? – поморщилась Лиля, которая тоже стояла поблизости.

Почему-то теперь она слишком часто оказывается рядом – материализуется из воздуха, едва появляюсь в редакции. Я бы предпочла видеть её пореже. В принципе, для поддержания тонуса было бы достаточно встречаться с Лилей только на планёрках.

– Понимаете, Нонна привыкла руководить и командовать, – с затаённой гордостью объяснила я. – Но если в беседе «с глазу на глаз» Нонна может воздействовать на жертву многозначительным взглядом и суровым выражением лица, то в телефонном разговоре нехватку невербальных компонентов компенсирует лишними децибелами, даже не догадываясь, что такое давление чревато угнетением апперцептивных и когнитивных функций собеседника.

– Ты случайно не пишешь диссертацию на эту тему? – с подозрением уставился на меня Тимофей.

– О, Нонна достойна не одной, а нескольких диссертаций, – согласилась я. – Она уникальна.

– Ты явно к ней неравнодушна, – с завистью произнесла Лиля.

– Ещё бы. Любимая подруга.

– Здорово. А у меня нет любимой подруги, – погрустнела наша гадюка.

Нонна звонила сказать, что экспедитор, благородно вознамерившийся доставить три торта в «Шоколад», попал в ДТП и сейчас курит бамбук посреди проспекта Авиаторов, не вправе оставить место аварии.

– Но я же не аварийный комиссар. И не сотрудник ГАИ. И даже не водитель эвакуатора, – мягко намекнула я подруге, что у меня дел невпроворот.

Действительно, сейчас, в разгар рабочего дня, я собиралась плодотворно потрудиться. Во-первых, выбрать с Тимофеем самые удачные снимки бутика, заказавшего у нас рекламу, во-вторых, подредактировать текст, в-третьих, состыковаться в городе с директором бутика и продемонстрировать ей результат.

– Юля, там торты в багажнике плавятся!

– У него разве нет переносного холодильника?

– Да какая разница, есть или нет? Он просидит на проспекте Авиаторов как минимум часа три, учитывая оперативность работников ГАИ. А то и все шесть.

– А они не перекрыли движение? – спросила я, имея ввиду экспедитора и его «подельника». – Надо было «поцеловаться» так, чтоб вообще никто не смог проехать. Организовали бы глобальную пробку, тогда гаишники быстрее приезжают.

– Опытная ты моя… – усмехнулась Нонна. – Когда в последний раз попадала в ДТП?

Боже упаси!

К счастью, ещё ни разу.

– В общем, давай дуй на проспект Авиаторов, забери торты и доставь их в «Шоколад», – приказала Нонна. А потом более мягко добавила: – Ну, ты это самое… Сможешь? У тебя получится? Я-то сейчас в Ленинском районе и никак не смогу быстро подъехать.

– Существует одно приятное слово – «пожалуйста». Ты его случайно не знаешь? – вредным голосом поинтересовалась я.

– Юлечка, пожалуйста! – нежно проворковала Нонна. – Да пошевеливайся ты, я кому сказала! – рявкнула она тут же.

Всё бы ничего, но буквально через секунду мне позвонила Евгения и попросила забрать дочку из «Бумеранга».

Женя объяснила ситуацию: подружка пригласила Свету на празднование дня рождения в торгово-развлекательный комплекс. Были запланированы боулинг, картинг, кино и фуршет. Но в разгар веселья кто-то позвонил в «Бумеранг» и сообщил, что в здании заложена бомба. Началась срочная эвакуация. Недовеселившихся детишек выставили на улицу, и теперь мама именинницы стоит на остановке около комплекса с выводком расстроенных цыплят и названивает родителям. Надо срочно забрать ребёнка, а Женя конечно же не сможет вырваться с работы. Она-то надеялась, что дочка пристроена до шести вечера. А тут – бомба…

– Конечно, сейчас поеду и заберу Свету, – пообещала я. Тем более что соседка, как обычно, не поскупилась на «пожалуйста», «умоляю», «только ты можешь помочь», «на тебя одну вся надежда». Женин стиль уговоров весьма отличается от Нонниного! Это всё равно что сравнивать пуховую перину и ложе йога.

Не успела я нажать отбой, как мобильник вновь зазвонил! Теперь-то кто ещё?

Свекровь!

– Юля, ты забрала из химчистки мой фиолетовый палантин? – без предупреждения пошла в атаку Ланочка.

А я должна была его забрать?!

– Юля, ну что ты? Мы же договаривались! Ты обещала!

Я обещала?!

Давно заметила у Ланы Александровны исключительный дар – она расценивает туманное предположение об отдалённой возможности что-то сделать, высказанное собеседником, как твёрдое обещание. Например, я говорю: «Ланочка, мой театральный знакомый сейчас в отъезде, но если он вернётся, обязательно спрошу у него, можно ли достать пригласительные на спектакль. Я понимаю, что платить пять тысяч за билет – чистое безумие…» Ланочка делает взмах хорошо подкрученными и прокрашенными ресницами, и моя фраза в её интерпретации волшебным образом превращается в следующий пассаж: «Да, Лана Александровна, десятого числа обязательно принесу вам два пригласительных на интересующий вас спектакль».

Я вижу значительную разницу между двумя этими фразами. Ланочка – нет…

– Обещала забрать палантин? – заторможенно повторила я.

– Вот именно, Юля! – обиженно подтвердила свекровь. – И я на тебя понадеялась. А сегодня мне позвонили оттуда. Ты палантин так и не забрала! Они работают до пяти. Я никак не успею, у меня укладка и макияж. В чём я сегодня пойду на концерт?

– Накиньте на плечи что-нибудь другое, – скороговоркой пробормотала я, нервничая: надо не точить лясы с драгоценной свекровью, а срочно дописать текст, схватить фотографии и бежать на встречу с директором бутика, а также мчаться за тремя тортами и одним ребёнком!

– У меня же вечером концерт! Мне нужен мой палантин!

Подумать только… Как минимум пять планет Солнечной системы сойдут с орбит, если сегодня Ланочка не сможет намотать на плечи фиолетовую тряпку…

Пять?

А сколько их вообще в нашей системе?

Какой сложный вопрос!

Надо спросить у Никиты, он отлично разбирается в астрономии. Но Ланочка не дала мне улететь мыслями в галактическую даль, пересчитывая спутники Солнца.

– Я рассчитывала именно на него! – взвилась она. – Юля, как ты не понимаешь? Я продумала наряд. Палантин играет в нём роль связующего цветового акцента между сумочкой, туфлями и тенями.

Господибожемой!

Когда я последний раз была на концерте Валерия Меладзе, на мне было надето… было надето… Хоть убей, не помню, что на мне было надето! Но я сумела получить удовольствие от культурной вылазки и в полной мере насладилась талантом знаменитости.

Почему же у Ланы всё так сложно?

Хотя надо отдать ей должное. Когда мадам в шестьдесят с хвостиком скрупулёзно подбирает к платью тени для глаз и накидку, а также умудряется не падать с высоких каблуков и не чурается декольте, – она достойна восхищения.

В общем, свекровь в очередной раз воспользовалась моим добрым к ней отношением (что бы там ни говорила Нонна!) и вырвала у меня твёрдое обещание, что я успею до пяти вечера забрать из химчистки проклятое текстильное изделие и привезти его Ланочке домой.

А что дальше?

ОПЯТЬ ЗВОНОК!!!

Ева. Соседка с верхнего этажа. Эффектная красотка с гривой тёмно-каштановых волос, с роскошными карими глазами и фантастической фигурой. Но Еве мало обладать всеми перечисленными достоинствами. Она к тому же собственница трёх маникюрных баров и мама Мишутки. Последний статус впечатляет меня больше всего. Как чудесно быть мамой такого крепкого очаровательного карапуза! Ему два с половиной года, но его интеллектуальный коэффициент зашкаливает – когда в последний раз Ева подбрасывала мне сына, мы с Мишуткой выучили все столицы африканского континента. Ребёнок всё схватывает на лету. Я обнимаю Мишутку, вдыхаю запах его волос, и у меня внутри всё сжимается от тоски – завидую Еве. Почему кому-то удаётся ловко сочетать в себе и красоту, и деловые качества, и способность к деторождению? Я вот совершенно не деловая. И ещё менее красивая. А уж богиней плодородия меня и подавно нельзя назвать…

– Юля, пожалуйста, забери из садика Мишутку! – попросила Ева.

Я даже не удивилась её просьбе. Как же иначе? Так всегда и бывает – ты становишься необходим всем сразу. Внезапно и безотлагательно.

– Хорошо, заберу! Уже в пути! – крикнула я в телефон и швырнула трубку – на разговоры с Евой времени не было совсем. Я уже судорожно тарабанила по клавиатуре, редактируя текст про магазин, а также мысленно составляя маршрут движения.

Итак, что надо сделать?

1. Встретиться с директором бутика.

2. Изъять у экспедитора три торта.

3. Отвезти их в «Шоколад».

4. Заехать в садик за Мишуткой.

5. Забрать из химчистки чёртов палантин.

6. Отвезти его Ланочке.

Похоже, я о чём-то забыла.

Так-так-так… Ах, вспомнила!

Подобрать на остановке Свету.

Свету, пожалуй, следует поставить на первое место, иначе мама именинницы покроется нервной сыпью, пока раздаст родителям всех подотчётных детей.

Хорошо, сначала еду за Светой. Три эксклюзивных и ужасно дорогих торта тем временем пусть тихо тают в багажнике экспедитора, а директор бутика недоумевает, куда я запропастилась…

Ничего, подождёт!

Глава 14 Подрабатываю шофёром и многодетной мамой

И вот я подъехала к торговому моллу «Бумеранг». На остановке жарилась на солнце кучка детей во главе с рассерженной мамашей. Именинница была увешана пакетами с подарками, её подружки держали воздушные шары. Дети взволнованно обсуждали приключение, просчитывали, долетят ли до них обломки, если «Бумеранг» взорвётся прямо сейчас. Стены торгового комплекса сверкали на солнце, он вовсе не собирался рушиться.

– Кошмар какой-то, – удручённо пожаловалась мне мама Светиной одноклассницы. – Мы столько денег отвалили за этот праздник, так готовились… И всё испорчено!

Я искренне посочувствовала. А она, воспользовавшись моей минутной слабостью, ловко впарила мне двух дополнительных девочек, воскликнув:

– Ой, как хорошо, что вы на машине! А то пока за ними подъедут, мы тут мхом обрастём.

Я позвонила Жене и сообщила, что Света со мной и можно не волноваться. Потом высадила у нужного подъезда девочку № 1, что отняло у меня лишних десять минут. Я проклинала свою мягкотелость и уступчивость, но дети же ни в чём не виноваты…

Затем вместе со Светой и девочкой № 2 мы притормозили на проспекте Авиаторов и забрали у экспедитора три торта в холодильнике-переноске. Следующая остановка – дом второй девочки. Сбагрив этот груз, мы со Светой помчались в «Шоколад» и наконец-то пристроили торты. К счастью, кулинарные шедевры не успели оплыть, выглядели как новенькие, хотя целую вечность дожидались спасения. Их сразу же выставили на витрину, а Света заныла, что ужасно хочет есть – ведь в «Бумеранге» их оставили без фуршета!

Впихнув в руки малышки два круассана и пакет сока, я помчалась дальше – на встречу с директором бутика. К моей огромной радости, планы мадам изменились (что выяснилось постфактум), и получилось, что не она ждала меня, а наоборот.

Пока Света жевала круассаны, я достала ноутбук и окончательно отредактировала текст. Директриса нарисовалась через двадцать минут с извинениями – они были приняты мной с доброжелательной снисходительностью. Я, конечно, не призналась, что сама едва-едва успела на встречу, а также исправляла статью буквально на коленке в последний момент.

Мы разобрались с бутиком, и теперь уже могли не торопиться. Доехали до химчистки, по пути застряв в небольшой пробке, и забрали Ланочкин палантин.

– Неземная красота! – выдохнула Света, залезая в пакет и трогая пальцем блестящие ниточки узора. – Круто! Юль, это твой?

– Да уж конечно… Нет, моей свекрови.

– А сколько он стоит?

– Думаю, где-то три миллиона долларов.

– Да? Что ж… Но я бы лучше купила PSP.

– Даже странно, как такая отличная мысль не пришла в голову моей свекрови! Сейчас мы поедем к ней.

– И объясним, как сильно она ошиблась, истратив три миллиона долларов на тряпку, а не на PSP?

– Думаю, лучше не надо.

Ланочка с видом герцогини, принимающей обратно украденные у неё бриллианты, взяла пакет с палантином. Достала, осмотрела. К счастью, не нашла к чему придраться. Я замерла в ожидании слов жгучей благодарности.

– А это чей ребёнок? – холодно осведомилась свекровь.

– Соседский.

– Лана Александровна, вы что? – удивилась Светочка, чётко выговаривая каждый звук и артистично интонируя фразы. Подозреваю, она научилась этому у Пуговки из сериала «Папины дочки». – Я же дочь Евгении! Мы живём рядом с Юлей, на одной лестничной площадке. Вы меня не узнали? Мы с вами сто раз встречались!

– Правда? Ах, прости, девочка, я на самом деле тебя не узнала, – поджала губы Ланочка.

– Ну, мы пойдём. Нам надо спешить, – буркнула я, осознав, что благодарности так и не дождусь.

Рыдать по этому поводу не буду.

Уже привыкла.

В детский сад мы подъехали в тот момент, когда детей вывели на прогулку. Мишутка сидел в песочнице и пытался выторговать у одногруппника большой зелёный грузовик. Как ни странно, знание столиц африканского континента ему в этом вопросе не помогало. Увидев меня и Свету, Мишутка мгновенно утратил интерес к грузовику и ринулся к нам. Прыгнул мне на шею, обвил руками, прижался щекой. От него кисло пахло детсадовским борщом, футболка была заляпана влажным песком. Мне вручили пакет с одеждой. Из пакета пахло ещё менее возбуждающе.

– Ой, а Кирилла не заберёте? – крикнула с соседнего участка воспитательница.

Я удивилась, как молниеносно она засекла цель, несмотря на плотные кусты шиповника, разделявшие две площадки. Мне не раз приходилось забирать из садика четырёхлетнего брата Светланы, и сейчас воспитательница решила быстренько избавиться от малыша.

– Ура, Кирилла тоже возьмём! – обрадовалась Света и помчалась за братом.

– Поработаете сегодня многодетной мамочкой, – порадовалась за меня воспитательница.

Да, я выглядела натуральной гусыней – три гусёнка висели на хвосте: двухлетний Мишутка, четырёхлетний Кирилл и девятилетняя Светлана.

– Юль, дай телефон. Надо сказать маме, что мы забрали мелочь, – напомнила Света.

– Я не мелочь! – обиделся Кирилл. И с апломбом добавил: – Я мужчина. Ну, скоро буду.

– Да, впечатляет, – пробормотала я, заталкивая его на заднее сиденье автомобиля.

– Плетолия. Киншаса. Антананаливу, – доверительно сообщил мне, картавя, Мишутка.

Умница!

Солнце палило. Машина раскалилась, как консервная банка. Мы со Светой совершили ошибку – надо было, во-первых, оставить автомобиль во дворе и дойти до садика пешком, а во-вторых, хотя бы не парковаться на самом солнцепёке. Правда, особо выбирать не из чего – все окрестности забиты машинами под завязку, трудно вообще куда-то впихнуть автомобиль, а уж на солнце или в тени – дело десятое.

Я попыталась прикинуть, сколько раз сегодня мне пришлось искать место для парковки, сколько лишних кругов сделала, высматривая «пробел» между автомобилями, потом втискивалась, высчитывая миллиметры, а затем выезжала обратно, стараясь не повредить соседние машины.

1. Утром подкатила к редакции. Успела забить дырочку между автомобилем главбуха и каким-то левым «пазиком».

2. Съездила на интервью. Меня ждали в бизнес-центре, однако парковаться пришлось в двух кварталах от цели. Вокруг самого центра автомобили висели на деревьях виноградными гроздьями, потому что на земле свободного места уже не оставалось.

3. Заехала в типографию. Там – раздолье: перед типографским зданием целое футбольное поле, паркуйтесь в своё удовольствие хоть вдоль, хоть по диагонали. Некоторые вундеркинды именно так и делают: оставляют свои машины в столь невообразимых позах, что очень трудно заподозрить у их владельцев наличие хотя бы одной извилины.

4. Опять редакция. Ловко пристроилась рядом с шикарным белым джипом Елены Аметистовой.

5. Притормозила у остановки рядом с «Бумерангом», не парковалась.

6. Завезла домой Светину одноклассницу № 1. Двор был забит машинами, автомобили стояли на бордюрах и на детской площадке, еле-еле протиснулась между ними.

7. На проспекте Авиаторов крайняя правая полоса была полностью выключена из траффика, так как незаконно заставлена автомобилями. Всунулась туда же.

8. Двор второй Светиной одноклассницы. Снова та же картина – некуда плюнуть, везде машины.

9. Крошечная парковка рядом с «Шоколадом». Как ни странно, одно местечко нашлось.

10. Бутик в центре города, узкая улочка с трамвайными путями посередине. Первые этажи зданий отданы под фешенебельные магазины. Проще найти в февральском сугробе кустик спелой земляники, чем там – место для парковки.

11. Химчистка в двух кварталах от бутика. Та же история. Пришлось бросить автомобиль на соседней улице и идти пешком.

12. Ланочкин двор. Самоуправство особо наглых жильцов – вбивают в асфальт колышки и натягивают металлический трос с замком, бронируя места для своих автомобилей.

13. Детский сад. С трудом припарковалась у ворот – всё заставлено автотранспортом родителей, приехавших за детьми…

Внезапно на меня навалилась дикая усталость.

– Тут горячо! Я не буду здесь сидеть! – закричал Кирилл, изворачиваясь на сиденье.

– Хочу есть, – сообщила Света.

– Ты же съела два круассана, – удивилась я.

– Когда это было! – парировала прожорливая девочка. – А мы никуда не заедем перекусить? Раз уж нам париться в машине без кондиционера…

Да, кондиционера у меня нет.

Я вытерла влажной салфеткой Мишуткины ручки. И когда он успел так устряпаться? На моём лбу выступил пот, капельки сползали по спине, груди. Ощущение было отвратительным. Мы словно находились внутри раскалённой консервной банки, бедные детишки плавились от жары… Но услышав про еду, сразу встрепенулись.

– Мы поедем в «Макдоналдс»? В «Баскин-Роббинс»? Ура-а-а-а! Я хочу пепси-колу! – закричал Кирилл.

– Да, в «Макдоналдс» или «Баскин-Роббинс», – подхватила Света. – Я бы выпила ледяного сока. Ну, и от гамбургера бы не отказалась.

– Антананаливу, Киншаса, Уагадугу, – доложил Мишутка.

Солнышко моё!

– Вот, учитесь у младшего коллеги, – назидательно сказала я Светлане и Кириллу. – Ребёнок уже выучил африканские столицы.

– А толку? – философски заметила Светлана. – Всё равно, он ребёнок из неполной семьи. Как и мы. И никакие африканские столицы ему не помогут.

Не помогут – что?

Заполучить отца?

– Света, давай сейчас не будем обсуждать эту тему.

– Согласна. Давайте лучше обсудим тему еды. Итак, куда мы поедем?

Хитренькая девица! Как ловко она мной манипулирует! Сначала бьёт на жалость, напоминая о своём недавно приобретённом статусе безотцовщины, и тут же предлагает утешить её чем-то вкусненьким.

Я мысленно прикинула, во сколько мне обойдётся поездка в фастфуд. Думаю, чтобы накормить голодных кукушат, придётся выложить больше тысячи. Евгении, между прочим, надо вкалывать почти три дня, чтобы заработать такую сумму. А кому-то – и целую неделю.

Мне и самой уже приходится урезать расходы. Цены в магазинах меняются каждый день, и что характерно, вовсе не в сторону уменьшения. Продукты невероятно подорожали, каждый вечер я оставляю в супермаркете ровно в полтора раза больше, чем три месяца назад. А зарплата вступила в обратно пропорциональную связь с ценами (у них преступный сговор!). Я едва не лишилась чувств, когда получила апрельский гонорар. И мягко поинтересовалась у главного бухгалтера, теребя жалкую пачечку дензнаков:

– Елизаветочка Витальевна, вы ничего не перепутали? Вы, наверное, шутить изволите?

– Юля, я никогда ничего не путаю, – фыркнула Елизавета Витальевна. – Комиссионные урезаны, гонорар – тоже. Мы выкручиваемся. Скажи спасибо, потому что в следующем месяце, наверное, вообще будем лапу сосать.

– Нет! – возмутилась я. – Я привыкла к определённому уровню! И совершенно не умею экономить!

К тому же у меня безработный муж!

– Придётся научиться, – безжалостно ответила главбухша. – Временное отсутствие денег – не самое страшное. Бывают вещи и похуже. И в войну люди как-то выживали.

Всего два месяца назад мы разговаривали с главным редактором Еленой Аметистовой на тему, насколько сильно страдает от кризиса наш журнал. Да, как и остальное человечество, мы затягиваем пояса. Мировой коллапс не повлиял лишь на расходы российских чиновников – они всё так же приобретают на бюджетные средства джипы по четыре миллиона рублей, дарят родственникам служебные квартиры, устраивают грандиозные пиршества.

В прессу просочились сведения, какие подарки организовали себе к Дню Победы сотрудники одного из департаментов обладминистрации. В длинном списке было много полезных вещей – от корзин с экзотическими фруктами до ноутбуков и часов из белого золота. Что и говорить – в годовщину Великой Отечественной войны уж кого и радовать подарками, так именно наших толстомордых и сытых чиновников. Наверное, это они бросались в атаку, замирали от свиста трассирующих пуль, гибли под бомбами и бились насмерть, вырывая у фашистов Победу?

Я буквально кипела от негодования: по местному ТВ как раз прошёл сюжет о девяностолетнем ветеране войны, всю жизнь обитающем в бараке без удобств – туалет во дворе, вода в колонке через улицу… Морщинистый старик в затёртом пиджаке, увешанном медалями и орденами, смотрел прямо в камеру. Его глаза слезились, руки дрожали, узловатые пальцы не разгибались. Дама-бюрократ из той же самой обладминистрации сочувственно разъяснила – дедушка неправильно оформил документы, иначе бы давно уже переехал в государственную благоустроенную квартиру. Но ничего страшного, счастье близко: бумаги исправили, ветерана снова поставили в очередь, осталось всего ничего – подождать ещё пару лет, курсируя между колонкой и уличным туалетом…

О, загадочная и удивительная Россия! Страна не в состоянии обеспечить квартирами ветеранов Великой Отечественной, а их осталось в живых от силы несколько десятков тысяч, зато отлично обеспечены и квартирами, и машинами, и компьютерами миллионы чиновников и бюрократов. На них у государства денег хватает…

Погоревав о девяностолетнем дедушке, я переключилась на мысли о собственной несчастной судьбе. И в моём кармане денег с каждым днём становится всё меньше и меньше. Клиенты «Удачных покупок» свернули рекламные бюджеты. Мы сами тому виной – настолько хорошо их рекламировали в прошлом, что сейчас они продолжают стричь купоны с имиджа, сделанного им «Удачными покупками».

Вот поэтому сейчас я стою и думаю – могу ли истратить тысячу рублей на фастфуд. Тысяча рублей превратилась в разноцветную бумажку, которая, будто диковинная бабочка, выпархивает из кошелька и молниеносно исчезает. На неё ничего и не купишь. Но заработать эти деньги не так-то просто…

Малыши жалобно ныли на заднем сиденье. Всё равно надо с ними что-то делать. Если я привезу их сейчас домой, то они съедят меня раньше, чем я успею достать из шкафа коробку с гречкой – просто загрызут повара, даже не полив кетчупом. Я-то знаю, на что способны изголодавшиеся крошки! К тому же в холодильнике наверняка пусто. Никита постоянно дома и стал гораздо больше есть – от нервов, неудовлетворённости, безделья. Не успеваю жарить мясо и резать салат.

– Ну, хорошо, – сдалась я. – Совершу преступление – накормлю вас фастфудом, мерзостью, зажаренной в многократно кипячённом масле. Такое масло, к вашему сведению, обладает убойным канцерогенным эффектом. А в составе гамбургеров и сэндвичей – сплошные насыщенные жиры, простые углеводы и пищевые добавки. И глютамат! Данное вещество, между прочим, во-первых, угнетает чувствительность вкусовых сосочков на ваших чудесных розовых язычках, а во-вторых, может спровоцировать эпилептический припадок. Короче, более вредной пищи в природе не существует. Но вас, естественно, влечёт в подобные заведения, так как перечисленная отрава вызывает эффект привыкания… А я вам потакаю. Хорошо, поехали. Но учтите, за это меня обязательно отправлят в ад. Буду там мучиться двести тысяч лет.

– Вечность, – подсказала Светочка. – В аду, Юля, мучаются вечно, а не всего лишь двести тысяч лет.

Какая добрая девочка!

– И все мои мучения будут на вашей совести. Поехали.

– Ура!!!! – закричали дети.

Они поняли хоть слово из моей патетической речи?

Глава 15 Километры истерзанных нервов

Мои соседки Женя и Ева наверняка пребывали в нирване. Они отлично пристроили детей – в надёжные Юлины руки. Поэтому теперь не волновались. Не надо после работы бежать сломя голову в детсад, не надо беспокоиться об ужине. Известно, няня Юля отлично ладит с детишками. Она накормит их паровыми котлетками и пюре из варёной моркови, а также зальёт в разинутые ротики канистру жутко полезного киселя из клюквы. Потом они дружно будут заниматься французским и географией и повторять правила этикета. Затем совершат оздоровительную прогулку, попутно рассматривая срез берёзовой почки – чтобы освоить тему «Клеточное строение растений»…

– Михаил!!! – истошно заорала я.

Что за бандит!

Стоило мне на секунду отойти к кассе за новой порцией гамбургеров, как этот несовершеннолетний изыскатель очутился в огромной корзине для мусора и стал увлечённо рыться в нарядных бумажных отходах. Такой образованный ребёнок, знает все африканские столицы, а туда же – хлебом его не корми, дай поползать на четвереньках и порыться в мусоре!

– Нам придётся опять мыть руки, – простонала я. – Света, ну почему ты за ним не следишь?

– Зато я слежу за Кириллом!

– Да? И где же он? – с издёвкой, плавно переходящей в истерику, поинтересовалась я.

Света отклеилась от огромной бадьи с колой и, удивлённо хлопая круглыми глазами, оглянулась. Братика нигде не было видно.

– Кирилл! – заорала я.

– Может, в туалет пошёл?

– Один?! В общественный туалет?! Так, держи Михаила, глаз с него не своди, а я найду искать твоего брата. Вы с ума меня сведёте!

Я начала метаться по залу, выискивая пропажу, а заодно пыталась разглядеть сквозь окна площадку перед зданием – на случай, если беглец смылся на улицу. Кирилл отсутствовал. Ну просто испарился! Холодея от ужаса, я заглянула под все столы и во все углы. Ворвалась сначала в женский, потом – беззастенчиво – в мужской туалет, хлопала дверями кабинок. Паника нарастала.

Куда же он делся?!

Ребёнка только родить тяжело, а угробить его – проще простого. Лишь на секунду утратишь бдительность – и твой малыш уже бьётся в лапах торговцев детскими органами. Или его увозят на машине в притон, где развлекаются педофилы…

Наверное, мне не следует смотреть телевизор.

Я слишком впечатлительна.

Я успела покрыться ярко-малиновыми пятнами, начала чесаться, и у меня уже дёргалось правое веко, когда появилась девушка в униформе, ведя за руку Кирилла.

– Не вы потеряли сокровище? – спросила менеджер.

Мне захотелось её расцеловать. Казалось, что над головой у неё дрожит и сверкает молочно-перламутровый нимб.

– Держите его покрепче, – улыбнулась девушка. – Очень любопытный молодой человек. Я обнаружила его на кухне рядом с прессом для обжарки котлет. Это небезопасно.

– Спасибо вам огромное! – сердечно поблагодарила я.

– Понарожают десяток ребятишек, а потом справиться не могут… – с непонятной злостью прошипела из-за соседнего столика дама. Она ела пирожок с вишней. Видимо, я своим мельтешением и воплями мешала ей качественно осуществлять процесс пищеварения.

Мы вышли на улицу. Меня ещё немного трясло от испытанного ужаса. Дети тут же воспользовались ситуацией – стали теребить на предмет новых развлечений. На площадке перед заведением работали аттракционы. Один билет – пятьдесят рублей. Умножаем на троих детей и на семь каруселей. Простая арифметика, даже я справлюсь без калькулятора… Господи, где же взять столько денег? И где их берут многодетные родители? Наверное, они не катают детей на каруселях. И уж точно не травят потомство фастфудом.

Не стоит и говорить, что детишки жаждали отметиться везде. Мечтали прокатиться и на слонах, и на самолётах, драконах, паровозиках, а также в корзинках, чашках и летающих тарелках. Но я безжалостно пресекла их поползновения – разрешила каждому выбрать только один аттракцион. Малыши вопили и негодовали. Я тоже взвилась и сообщила им, что у меня кончилась наличность, скоро буду подсчитывать каждую копейку. Ну и времена настали…

Как мне это не нравится!

– Юля, я видела, там есть банкомат, – вкрадчиво сообщила мне Светочка и потянула за руку. – Пойдём скорее!

– Надо взять в банкомате побольше, – обрадовался Кирилл. – Юля, возьми миллион!

Эти дети меня погубят!

Понадобилась целая вечность, чтобы убедить цыплят начать плавное перемещение в сторону парковки. Пришлось разыграть пантомиму, чтобы уговорить покинуть парк аттракционов. В ответ ребятня закатила мне скандал. Со Светой было проще, она проявляла разумность. Но две несмышлёные инфузории мужского пола конечно же никак не могли усмирить желания в соответствии с доводами разума – им хотелось продолжения банкета. Продолжать, и продолжать, и продолжать нескончаемый праздник. Перманентный экстаз, мощный безостановочный поток удовольствий…

Но так не бывает!

Я бы открыла детишкам простую истину – яркие удовольствия не могут быть бесконечными, так как их прелесть заключается именно в эпизодичности, кратковременности и относительной недоступности. Но прикинув, сколько незнакомых слов придётся опять обрушить на головы младенцев, решила не мучиться, а просто рявкнула:

– Да что ж за дети такие!!! Ну-ка быстро в машину, сколько можно повторять!!!

Одна из мамаш с удивлением обернулась на моё грозное рычание. Её детёныш в пятисотый раз летал на самолёте, а она поджидала его кротко и безропотно, как мадонна Рафаэля.

Зато другая мамаша посмотрела на меня с сочувствием. Наверное, она и сама исчерпала запасы терпения, выдержав несколько истерик собственного ребёнка.

Когда мы приехали в наш двор, было уже семь вечера. Наконец-то повеяло прохладой, чудесно пахло яблонями…

Дети тут же устремились к песочнице, полной песка, пластмассовых игрушек и соседской ребятни. Мишутка полез на горку, вмиг очутился на самом верху и уже собирался сделать кульбит на перилах, но я вовремя его подхватила. Кирилл затеял драку с коллегой по песочнице – пришлось разнимать. Света стала ныть, что хочет мороженое и мы должны немедленно отправиться за ним в ближайший магазин.

Мишутка побежал к качелям, на которых, встав ногами, с грохотом раскачивались подростки. Ещё мгновение, и моя козявка получила бы по лбу сиденьем. И пришлось бы по всей площадке собирать гениальные Мишуткины мозги, наделённые исключительными географическими познаниями (это я опять про африканские столицы).

Кирилл накостылял обидчику, и тот с душераздирающими воплями профессиональной плакальщицы бросился жаловаться папе. Папа, отставив в сторону руку с сигаретой и прихлёбывая пиво из банки, направился к песочнице – разбираться с Кириллом. Я быстро ввязалась в полемику, и вскоре мы с героическим отцом, выгуливающим ребёнка, мило беседовали на отвлечённые темы.

Пришла эсэмэска от Евы: «Задерживаюсь на работе». Затем эсэмэска от Жени: «Ещё раз огр. спасибо, что забрала Свету и Кирилла. Юлечка, извини, пжлста, опять обслуживаем свадьбу, никак не могу уйти».

Девушки сговорились!

Они решили силком загнать меня в образ многодетной матери, хотя о подобном я даже не мечтаю. Вот интересно, а как бы Женя выкрутилась, если б я спонтанно не прихватила в детском саду Кирилла? Снова звонила бы мне?

Надо же, в их пельменной что ни день, то свадьба, то корпоративная гулянка. Несмотря на кризис, жизнь бьёт ключом! Женя пашет, как вол, жарится у плиты. Но, надеюсь, моя соседка дорабатывает в столовой последние дни. Ведь Генрих Николаевич обязательно возьмёт её к себе. Она ему однозначно понравилась. Хотя утвердительного ответа Генрих Николаевич пока ещё не дал. Уехал отдыхать, пообещав отзвониться после возвращения – через десять дней.

Он даст Жене работу.

Я даже не сомневаюсь.

Нет, очень даже сомневаюсь! А вдруг Генрих Николаевич никуда не уезжал? И отсрочка перед окончательным ответом объясняется просто: господин Чернобай не хочет отказывать мне в открытую. Сначала отпуск, потом – командировка, после – череда важных совещаний… Так и будет откладывать разговор, вместо того, чтобы сказать прямо: «Юля, ваша протеже мне совершенно не подходит».

Не подходит?!

Но почему?!

Когда я поинтересовалась у директора «Юниа-Транс», как прошла встреча с кандидаткой, Генрих Николаевич с искренним удовольствием отозвался и о Жениной компетентности, и о её манерах… Значит, она ему понравилась. У него нет причин лицемерить.

Возьмёт! Сто процентов!

Или нет?

Устав метаться между двумя одинаково возможными, но взаимоисключающими предположениями, я решила не думать на эту тему. Тем более что Света, выпросившая у меня двадцатку на мороженое, никак не возвращалась из магазина, Кирилл наступил в собачкин «привет», а Мишутка попытался погибнуть под колёсами мотоцикла.

Именно так, и не меньше!

Откуда он взялся в нашем дворе – тот проклятый мотоцикл?!

Сняв скальп с мотоциклиста и поджарив на медленном огне его внутренности, помешивая тефлоновой лопаткой, я вволю наобнималась со спасённым Мишуткой, почистила сандалии Кирилла и отругала загулявшую Свету.

Очевидно, звание идеальной матери мне не по плечу. С одним-двумя я ещё как-то справляюсь. Но когда их трое – буквально схожу с ума.

Или я зря себя ругаю? Просто денёк сегодня выдался на редкость сумбурный. Где только я не побывала и чем только не занималась… Вот если б мне с утра вручили троих подопечных и освободили от всех других обязанностей, я, наверное, смогла бы и покормить детей по-человечески, а не фастфудом, и в общении демонстрировала бы английскую корректность и японскую деликатность…

– Миша, куда ты опять полез? Я убью тебя сейчас!!!

В половине десятого я наконец-то попала домой. Одна, без детей.

Какое счастье быть матерью!

И какое счастье ею не быть.

Я свободна и независима. Детские капризы, скандалы на пустом месте, вечные просьбы, нытьё, истерики, больное горло, понос, гайморит – не мои проблемы. И меня не пригибает к земле невыносимый, ужасающий груз ответственности за чужую жизнь.

Да, я свободна и независима, и надо в полной мере наслаждаться этим состоянием, пока не исполнилась моя самая чарующая и волшебная мечта – стать матерью…

Из комнаты появился мой безработный рыцарь. Наши отношения значительно улучшились, мы почти вернулись к норме. Конфликт, вызванный нежеланием Никиты забирать деньги из «Фаворита» и покупать на них квартиру, почти забыт. Я выжидаю время, маскируюсь под ангела, планируя начать новый раунд в битве за жилплощадь.

Никита улыбнулся, подставил щёку для поцелуя.

– Я в душ! – закричала я и помчалась в ванную, на ходу срывая с себя несвежую одежду. – Ну и денёк!

– Да, жаркий, – раздался из-за двери голос Никиты. Он говорил, прижав губы к щёлочке между дверью и косяком. – Юль, а ты чего-нибудь поесть не купила? У нас ни грамма еды в холодильнике.

Я замерла. Прохладные струи воды из рассекателя били в грудь, стекали вниз, приятно охлаждая. А внутри меня поднималось раздражение и неотвратимо разгоралось пламя гнева…

Ни грамма еды?

Но почему же он сам не позаботился?!

Никита сидел на кухне и внимательно читал надписи на коробке с замороженными рыбными котлетами. Мне показалось, что он делает это демонстративно. Мол, вот, голодаю. Уже готов съесть даже гадость, завалявшуюся в морозилке с незапамятных времён.

Я забрала у него коробку, швырнула её обратно в холодильник, захлопнула дверцу.

– Никита, ты весь день был дома. Почему ты не подумал об ужине? – тихо спросила я. Внутри бурлило негодование, но пока мне удавалось сдерживаться.

– Как раз сегодня меня весь день дома не было. Я уходил. Недавно вернулся. Да ладно, не проблема. Сейчас быстро сгоняю в…

– Тебя не было весь день? – с сарказмом переспросила я. – Да неужели? Хочешь сказать, ты на целый день расстался со своим любимым диваном? Фантастика! И куда же ты уходил?

Никита бросил взгляд, полный удивления. Удивление было понятным: впервые я донесла до Никиты, как сильно раздражает меня его интимная связь с диваном. А раньше молчала, проявляла деликатность, берегла самолюбие мужчины. Надеялась – сам встанет с ложа и отправится на поиски работы.

Не встал и не отправился.

– Ты чем-то недовольна? – нахмурился Никита.

– А чем мне быть довольной? Чему радоваться? – возмутилась я. – Ты же превратился в какую-то размазню, в бревно! С утра до вечера умираешь от безделья. Ушёл в себя. Чем там занимаешься? Никаких целей, никаких стремлений!

– Размазня и бревно – совершенно разные понятия. Ты уж определись, с чем я у тебя теперь ассоциируюсь, – мрачно заметил Никита.

– И с тем, и с другим! – рявкнула я. – Мне не нравится, как мы сейчас живём. Это неправильно, противоестественно. Ты должен работать, а не изображать приставку к дивану и музыкальному центру.

– Понятно, – процедил сквозь зубы Никита. Его лицо приобрело выражение ледяного высокомерия. – Открою тебе секрет. Я бы и сам не отказался от работы. И с удовольствием бы вкалывал с утра до вечера. И даже ночью. Удивлена?

– Бедный, несчастный! Его уволили! – понеслась я, уже не в силах остановиться.

Накопилось.

– Выставили за дверь! Оскорбили, унизили! Да, конечно, я тебе сочувствую. С тобой поступили подло. Но сколько же можно страдать? Ведь никто не умер, трагедии не произошло…

– Юля, перестань, – попытался ухватиться за вожжи Никита.

Но кони раздражения и гнева несли меня дальше, вращая налитыми кровью глазами и истошно хрипя.

– Чего ты страдаешь? Гадкий «Фростком» без тебя сто раз разорится. А твой начальник наживёт язву желудка, пытаясь самостоятельно решить все те вопросы, что раньше он взваливал на тебя. Всё, проехали, забыли, перевернули страницу. Нет же! Ты зациклился на том, как несправедливо с тобой поступили, какой ты бедненький и несчастный…

Никита ошарашенно смотрел на меня. Он не привык к подобному обращению. Я всегда была доброй и ласковой, всегда берегла его самолюбие. Наверное, Нонна права – мне не хватает искренности в отношениях. Мешает хорошее воспитание и чрезмерная тактичность. Надо быть более открытой. Иначе у людей случается шок, когда, в конце концов, они всё-таки выясняют, каковы мои настоящие чувства.

Вот сегодня я была очень искренна – когда истерично орала на детей. Дети, несомненно, умеют вытащить самое лучшее из недр нашего естества.

– Юля, не хами, – презрительно прищурился Никита. – Не надо.

– Ах, не нравится?! Ну да, ты привык, что я танцую вокруг тебя на пуантах! Кормлю лангетиками! Не мешаю наслаждаться музыкой – грандиозной и впечатляющей, как твои переживания! Ах, подождите, не трогайте моего Никитушку, у него же душевная травма… С ним обошлись так несправедливо, ах, ах…

– Юля, остановись!

– Щщщас, как же! Я должна всё тебе сказать. Вон, посмотри на Женю. А с ней как обошлись? Её тоже обманули, предали, растоптали. Ещё и покруче, чем тебя. Она хоть один день лелеяла своё горе? Нет! Встала, собралась с силами и отправилась в бой!

Чего абсолютно не выдерживает мужская психика, так это сравнений. Услышав, что ему ставится в пример соседка, которую он никогда и не замечал, Никита поднял в воздух обе руки, словно хотел сдаться. Но нет, он не признавал своё поражение в споре – просто отказывался разговаривать дальше.

А потом встал и… ушёл. Не из комнаты – из квартиры! Ушёл, накинув ветровку и похлопав по карманам – на месте ли деньги, ключи, документы.

– Никита, постой! – закричала я вслед. – Куда ты уходишь? Подожди, мы не договорили! Так нечестно! Это бегство!

Он даже не хлопнул дверью. Наоборот, весьма аккуратно щёлкнул замком.

Ну и что тут сказать?

Вот, в кои-то веки откровенно высказалась…

И вероятно, осталась без мужа.

Глава 16 Гений маскировки

– Подъезжай в «Золото», – велела Нонна.

Я была очень зла на подругу. Всегда, когда следую её советам, касающимся межличностных отношений, попадаю в ловушку и терплю бедствие. Возможно, я неправильно трактую её слова. Возможно, всё делаю не так. Вероятно, она имеет в виду совсем другое, когда советует поступить так или иначе. Да, мы обе говорим на русском языке, но ведь он безбрежен и многозначен. Нонна вкладывает в слова одни понятия, а я – совершенно противоположные. Толкований – бездна. И что в результате? Никита уже два дня не ночует дома.

А кто виноват?

Конечно, Нонна!

Именно она, недипломированный профессор психологических наук, рекомендовала мне проявлять искренность.

Да она просто дура!

Когда дело касается мужчин, надо врать и изворачиваться. И постоянно лить елей – безостановочно, неутомимо. Лесть, комплименты, патока – их требуются мегалитры, тонны. Много не будет!

И ни слова правды.

Теперь я это поняла.

Но слишком поздно.

Насупленная и траурная, я вторглась в празднично сияющую кофейню. Солнечные зайчики играли на золотой отделке скатертей, прыгали по приборам, золотили волосы посетителей. Работали кондиционеры, так как май радовал на удивление жаркой погодой.

Когда я появилась в кофейне, Нонна муштровала на кухне персонал. Вот и занималась бы только этим – у неё хорошо получается. После Нонниных внушений официантки порхают вокруг клиентов, словно волшебные нимфы, а барист не забывает прогревать чашки, прежде чем налить капучино.

Нонна вышла в зал и кивнула на столик в углу:

– Падай. Привет, красавица. А что мы сегодня такие пасмурные?

– Никита не ночует дома. Уже два дня.

– Ого! С чего вдруг? Поссорились?

Я, скорчив страдальческую физиономию, подробно описала ситуацию. Не забыла упомянуть, что именно рекомендации подруги и угробили мою личную жизнь.

– Ах, ну надо же! Опять я не то сказала! – всплеснула руками Нонна и засмеялась.

– Чего ржёшь? – обиделась я. – Ты не поняла? Никита меня бросил! Я сплю одна!

– Да ты вообще никогда не спишь, по ночам сидишь у ноутбука, – пожала плечами Нонна. – Так какая разница? Но ты всё сделала правильно. Пора было поговорить с Никитой и нарушить его аркадскую идиллию.

Хм, не знала, что Нонне знакомо выражение «аркадская идиллия».

Образованная моя!

– Ты с утра до вечера крутишься-вертишься, пишешь для двух журналов, помогаешь в двух кофейнях, а он валяется, как тюлень, на диване.

– Он не тюлень, – запротестовала я. – Он бедный безработный.

– Тоже мне, страдалец! Бедный-несчастный мальчик возрастом под сорок!

– Ему ещё далеко до сорока! – возмутилась я.

– Совсем близко. Хватит его жалеть. Никуда он от тебя не денется. Кстати, где, как думаешь, окопался? У друзей? У мамаши?

– Не знаю. Не буду же я обзванивать всех с вопросом: мой беглец случайно не у вас?

– Не переживай, вернётся, – твёрдо заявила Нонна.

Мне очень понравилась её уверенность. Хотелось бы и самой питать подобный оптимизм.

– Он умный мужик, а ты сказала ему правду. Конечно, правда ранит. Но Никита придёт в чувство и поймёт, что надо не на тебя обижаться, а исправлять собственное поведение. И вернётся домой. Ты только жди. А пока – вот, держи. Надеюсь, это поднимет тебе настроение.

Нонна выложила на стол деньги.

– Что такое? – недоверчиво посмотрела я на купюры. – Что празднуем?

– Твой бонус за март и апрель.

– Да ладно! – не поверила я.

– Угу. Бери-бери…

– Но я же у тебя не работаю.

– Неужели? Очень даже активно работаешь, насколько я могу заметить.

– Я думала, что занимаюсь рекламой на общественных началах. В плане дружеской поддержки, – промямлила я.

Однако в груди приятно потеплело. Неужели толстенькая пачечка сейчас станет моей? Как удачно! Я что-то сильно поиздержалась за последний месяц…

Нет, правда?

– Юля, неужели ты серьёзно? И ты всё это время, пока мы запускали кофейни, бегала, трудилась, проводила рекламную кампанию – без надежды на какую-либо материальную отдачу?

– Нет, ну… мысль, порой, конечно, возникала… Я ждала, что ты официально предложишь мне место менеджера по рекламе. Но ты не предлагала…

– У меня нет такой штатной единицы.

– И, в конце концов, я решила, что работаю за идею. И за кофе. Во-первых, мы провернули отличное дело – открыли две чудесные кофейни. Во-вторых, меня постоянно кормят. И тут, и в «Шоколаде».

– Накормить тебя трудно. С твоей-то анорексией!

– Зато я пью, как слон. Истребляю литры кофе. Каждая чашка, между прочим, восемьдесят рублей. А капучино с корицей – все сто десять.

– Ты прекрасно знаешь, что оно того не стоит. Кофе нам обходится в копейки. Цена, указанная в меню, накручена.

– Как бы там ни было… В общем, если у меня и мелькала мысль об оплате, то вскоре исчезла. Я рада делать с тобой общее дело и видеть великолепный результат. Готова работать бесплатно.

– Значит, ты настоящая идиотка, – сделала вывод Нонна.

– Что?!

– Идиотка, – безжалостно повторила подруга. – Необходимо ценить свои профессиональные качества. Ставить условия, выкатывать требования. А не работать за идею.

– Нет, ну я же…

– Какая у нас идея? Мы открыли Богдану Гынде, мерзкому жирному капиталисту, две кофейни? Чтобы он стал ещё богаче?

– Плевать на Гынду, – меланхолично ответила я. – Суп отдельно, мухи отдельно. Богдан дал нам деньги, мы сделали конфетку. Даже целых две конфетки! Ты оглянись – разве не классно всё у нас получилось?

– Да, неплохо, – согласилась Нонна без энтузиазма. Настроение у неё испортилось. Так обычно случалось, когда она вспоминала про своего шефа или имела несчастье пообщаться с ним. – Забирай деньги.

– Спасибо! – горячо поблагодарила я. – А то, знаешь ли, финансовый кризис. И мировой, и мой личный, локальный. Уже прочувствовала. «Удачные покупки» на последнем издыхании, в «Стильной леди» тоже нет денег, задерживают гонорар. Как бы мои журнальчики и вовсе не закрылись.

– Зато нашим кофейням никакой кризис не грозит. Мы никогда не закроемся.

– Было бы здорово. Но зря ты думаешь, что кофейням не грозит кризис. Народ потихоньку нищает. Все вокруг экономят. Скоро и к нам перестанут заглядывать. Будем сидеть без клиентов.

– Да если даже вообще никто ходить не будет! – загадочно усмехнулась Нонна. – Кофейни принадлежат Гынде. И они ему нужны. Поэтому при любом раскладе мы будем открывать двери по утрам, выкладывать на витрину круассаны и выставлять пирожные.

– И варить божественный кофе, – добавила я. – Но это странно, очень странно! Богдан Гында владеет фабрикой, заводами, различными производствами, торговыми комплексами, тысячами квадратных метров недвижимости… Я думала, кофейни для него – милое развлечение. Подвернулись два отличных местечка, вот и схватил от жадности.

– А вот и нет, вовсе не развлечение. Но и не бизнес, – туманно произнесла подруга.

Пойми её!

Ссоры и разлуки необходимы. Теперь я это поняла. Именно в них остро осознаешь, насколько тебе дорог любимый.

Никита так и не вернулся. Я собиралась третий вечер провести в тоске и ожидании. Самое интересное – отсутствие бойфренда, упорно называемого мужем, благотворно повлияло на производительность моего труда. Чтобы спастись от грустных мыслей, я вообще не отходила от ноутбука, беспрерывно стучала по клавиатуре, соединяла слова в строчки, строчки – в абзацы… Временами меня захлёстывало волной безудержного страха: а вдруг Никита распробует терпкий вкус одиночества и решит оставить всё как есть – я здесь, он там, неведомо где.

Я даже позвонила Ланочке, осторожно прозондировала почву. Мы мило проворковали сорок минут, у свекрови было чудесное настроение. Она передала привет сыну, из чего я сделала вывод, что Никита ночует не у неё.

Вроде бы логично?

Похоже, Ланочка была совершенно не в курсе наших разногласий. Вот и хорошо. Не хватало ещё нотаций на тему: «Преступное обращение с бесценным подарком, вверенным тебе судьбой». Я согласна, Никита – бесценный подарок и мне необычайно повезло. Но Ланочкиного нытья сейчас не вынесу. Нервы и так на пределе, я постоянно прислушиваюсь – не щёлкнет ли дверной замок, не раздастся ли голос Никиты…

Почему он не возвращается?

Но Ланочка ничего этого не знала, была весела и беззаботна и, как обычно, существовала в режиме «нон-стоп». Сейчас она активно готовилась к встрече с интернет-подругой. На форуме пальмофилов свекровь познакомилась с англичанкой из Оксфорда приблизительно одного с ней возраста. Пообщавшись три месяца в виртуальном пространстве, девушки ощутили настойчивую необходимость встретиться в реале.

И вот через неделю англичанка прилетит в наш город. Необходимо организовать встречу в аэропорту, разработать культурную программу, продумать меню и так далее. Короче, иностранную гостью надо принять по высшему разряду. И я даже знаю, кто будет этим заниматься!

– Юля, я на тебя рассчитываю, – строго предупредила свекровь. – Нельзя ударить в грязь лицом перед моей подругой.

Вот ещё!

Что за подруга, перед которой надо так выпендриваться? Зачем устраивать показуху? И почему всегда Юля?! Юля то, Юля это…

– Да, Ланочка Александровна, конечно, – безвольно пробормотала я. – Можете полностью на меня положиться…

Майский вечер был удивительно хорош – прохладный и умиротворённый. Настоящее преступление оставаться дома в такую чудную погоду.

Я и не пыталась: позвонил риелтор Борис, предложил прогуляться. И быстро получил согласие. Несомненно, обсуждение планов покупки квартиры благотворно повлияет на мою нервную систему. Несмотря на то что Никита наотрез отказался приобретать жильё в «Синей башне», да к тому же и вовсе исчез, я продолжала упиваться данной идеей. Борис, видимо, тоже ощущал во мне какие-то скрытые резервы, потому что не прекращал отношений.

Первым делом он порадовал отличной новостью: квартира до сих пор не продана и словно специально дожидается меня. Я воодушевилась, разулыбалась и тут же потащила Бориса в «Синюю башню». Захотелось опять полюбоваться неосвоенной территорией, где можно было бы устроить настоящий рай для нас троих – я, Никита, будущий ребёнок.

Риелтор терпеливо ждал, пока я, надрывно вздыхая, бродила по комнатам. Поскольку рабочий день давно закончился, Борис был одет предельно демократично – в джинсы и футболку. Крепкие бицепсы, длинные ноги, отличная попа…

Так, не будем отвлекаться!

– Вид из окна бесподобен, – сообщила я моему красавчику-риелтору.

– И он совсем не изменился с тех пор, когда ты в последний раз смотрела квартиру, – усмехнулся Борис и выглянул в окно.

Там шумели сосны, создавая иллюзию загородной жизни. Но мы находились почти в центре города.

– Кстати, ничего смешного. Пока мы делали ремонт в нашей прошлой квартире, картинка снаружи изменилась кардинально! Ты тоже не можешь пообещать, что через пару месяцев какая-нибудь ушлая строительная компания не вырубит кусок леса прямо под нашими окнами и не начнёт заколачивать сваи под новый дом.

– Ты права. Никаких гарантий. Зато у меня для тебя ещё одна классная новость. Застройщик ещё немного снизил цены. Теперь вы могли бы купить квартиру по двадцать восемь тысяч рублей за квадрат.

Ух ты!

У меня оборвалось дыхание. Вот это да! А ведь начинали с тридцати трех тысяч. И даже тогда Нонна, дама деловая и подкованная в финансовых вопросах, признала цену приемлемой. Ещё бы, учитывая, что до кризиса квадратный метр жилья стоил почти пятьдесят тысяч.

А после того как Борис договорился о десятипроцентной скидке, наши тридцать три тысячи превратились в неполные тридцать. И вот теперь они и вовсе снижают цену до двадцати восьми…

Разве не чудо?

Нужно срочно найти Никиту и сообщить ему важное известие. От такого предложения нельзя отказываться!

– Видишь, наше агентство работает по-честному, – с гордостью сказал Борис. – Мы могли бы не афишировать, что застройщик снизил цену. Оставили бы разницу себе.

– Вы же – «СуперСити», – льстиво заметила я. – У вас отличная репутация, которая складывается из мнений тысяч людей. Вот смотри: если мне всё-таки удастся купить эту квартиру, будь уверен, я всем знакомым прожужжу уши о том, какие вы честные и бескорыстные. А знакомых у меня море. Именно так и создаётся добрая слава.

Борис подошёл поближе, внимательно всматриваясь в моё лицо. Его длинные ресницы трепетали. Он напоминал мне Бэмби – прелестного кареглазого оленёнка. Вернее, Бэмби в конце фильма – когда тот превращается в роскошного молодого оленя…

Меня смутило его внимание. Всё-таки я уже не в том возрасте, когда, заметив пристальный взгляд мужчины, первым делом думаешь о своей волшебной красоте. Нет, скорее судорожно соображаешь, какие морщинки более заметны – те, что залегли на лбу, или те, что подло нарисовались в уголках глаз.

– Пойдём прогуляемся по лесу? – предложил Борис.

– Отличная идея!

Будем бродить по округе, посматривая на «Синюю башню», любуясь чётким контуром здания и красивой архитектурой. А на четвёртом его этаже меня дожидается «моя» квартира…

– Извините, что беспокою так поздно… – Голос в трубке звучал смущённо. – Но я звонила целый день, никого не было дома. Могу я поговорить с Никитой Львовичем? Его мобильник не отвечает.

Когда в одиннадцать вечера вашим мужем интересуется девушка с ангельским голоском, которая владеет интимной информацией – номером сотового супруга, нельзя резко обрывать разговор. Нужно проявить максимум изобретательности и вытрясти из девицы как можно больше сведений.

– Никита Львович будет попозже. А что ему передать? Я всё запишу. Представьтесь, пожалуйста, – тоном опытного секретаря потребовала я.

– Анна Воронько из рекрутинговой компании «Авангард». Мы назначали Никите Львовичу собеседование на завтра, но работодатель отменил интервью. Я звоню, чтобы предупредить и…

– Анька?! Ты?! – заорала я в трубку, ошалев от восторга. – Это же я, Юля Бронникова!

– Юлька? Нет, серьёзно? Юля, правда ты? Постой, постой… А Никита тебе кто?

– Муж.

– Обалдеть! Значит, он твой муж? Выходит, ты теперь Юлия Арабова?

– Нет, пока ещё Бронникова. Мы не расписались.

– А-а… Ой, Юль, сколько же мы с тобой не виделись, а?

– Наверное, лет сто!

– Должно быть, прямо со школы и не виделись.

– Нет, Ань, ты ошибаешься. Была же ещё встреча выпускников. Помнишь, шесть лет назад?

– Ах, точно!

– И на тебе был красный костюм.

– Ну и память у тебя!

– Трудно не запомнить. Ты выглядела эффектно. Но сейчас, не сомневаюсь, стала ещё лучше.

– Ой, Юль, прямо в краску меня вгоняешь…

– А ты почему всё ещё наслаждаешься девичьей фамилией?

– Да как-то замуж никто не берёт, – грустно сказала Аня.

– Трудно поверить.

– А где мужики? Я их не вижу.

– Не обманывай! Наверное, в вашу кадровую фирму они приходят толпами.

– Это верно. А толку? Взять твоего Никиту. Нужна я ему?

– Неужели пыталась строить ему глазки? Убью!

– Нет, не пыталась, – вздохнула Анна. – Но парень он у тебя видный. Хоть и безработный.

Полтора часа телефонной болтовни открыли мне глаза на истинное положение вещей. Я поняла, насколько была несправедлива к Никите. Как выяснилось, он уже в феврале отнёс резюме в рекрутинговую фирму, где работала Анна. «И, возможно, обратился ещё в пару других агентств. Но наше, не сомневаюсь, самое лучшее. Мы очень плотно работаем с Никитой», – добавила моя бывшая одноклассница.

За это время Никиту пригласили на интервью одиннадцать компаний, и он везде побывал. Три фирмы уже были готовы предоставить ему место, однако вдруг выяснилось, что они сами дышат на ладан и вот-вот обанкротятся. Два предприятия приглашали Никиту для развития конкретных проектов, но в последний момент проекты были свёрнуты и необходимость в специалисте отпала.

Остальные попытки также были неудачными. В нескольких случаях Никите отказали лишь потому, что считали его птицей высокого полёта: он конечно же не задержится в компании надолго и обязательно сбежит, как только подвернётся более выгодная вакансия!

Четыре месяца Никита тщательно маскировался, скрывая от меня попытки найти работу. Бегал на интервью, пока я отсутствовала, и ничего не рассказывал… Понятно, почему так делал – ни одно интервью не закончилось его победой. Представляю, как струной натягивались его нервы, а самолюбие покрывалось кровавыми струпьями! Но ему было бы ещё тяжелее, если б каждый раз после очередного отказа он видел сочувствие и жалость в моих глазах.

– Не очень-то просто подыскать ему вакансию, – пояснила Аня. – У нас тонны резюме безработных управленцев, привыкших к высокой зарплате, а сейчас такой не найти. Работодатели привередничают – раньше охотились за одним-единственным специалистом, переманивали друг у друга, а теперь выбирают из двух десятков предложений.

– Проклятье!

– Сначала мы пытались найти Никите вакансию, идентичную той, что он занимал в своём «Фросткоме». Оказалось – совершенно нереальное дело. Тогда мы снизили планку, вдвое сократили требования по зарплате. И опять ноль. Всё это очень трудно, особенно – психологически. Ожидание, а тем более неудачные попытки ломают людей, разрушают их личность. К нам приходят вальяжные и амбициозные мужчины и женщины, уверенные, что в два счёта найдут отличную работу, а в конце марафона они унижены и растоптаны. Я сочувствую Никите.

– Да уж… – горестно вздохнула я. – Всего лишь год назад он стоял на сияющей вершине Джомолунгмы, а сейчас валяется внизу, среди пыльных камней и колючек.

– Никита поднимался на Эверест? – удивилась Аня.

– Нет. Это я так, образно говоря.

– А-а… Понятно! К финалу нашей беседы я едва не рыдала от жалости к Никите. Ему и так было тяжело, без моих наездов, а я спустила на моего страдальца всех собак. Да и сама облаяла его, как злобная гиена.

– Ань, скажи мне, а что Никита написал в резюме? – нерешительно спросила я. И пояснила: – В том пункте, где указывается семейное положение. Мы ведь с ним официально не расписаны… Что у него там? Женат или холост?

Сердце перестало биться, дыхание ломалось в горле. Я застыла в ожидании ответа.

– Какой женский вопрос! – засмеялась Анна. – Понимаю, насколько это для тебя важно.

– Ну, давай же, ответь!

– Расслабься, он везде указал, что женат.

– Правда?! – задохнулась я от счастья.

– Правда.

Глава 17 Мечты сбываются

Последнюю неделю мая Евгения жила по новому графику. Она организовала себе подработку в том же магазине, где выкладывала товар. Теперь за две тысячи в месяц Женя ещё и убирала помещение. Кроме того, так как кулинарный талант моей соседки был неоспорим, её повысили в пельменной – перевели из кухонных работниц в повара и подняли зарплату. Тоже на две тысячи.

Теперь, по идее, месячный доход Евгении должен был увеличиться на четыре тысячи. Но внезапно закрылось кафе, которое она снабжала штруделями, и ее бюжет лишился трёх тысяч. Оставалась надежда на эпизодические заказы, когда Евгению просили испечь торт на какой-нибудь домашний праздник (подозреваю, заказчицы выдавали Женину выпечку за собственную, желая блеснуть перед гостями!).

– Скоро сдохну, – призналась подруга. – Денег как не было, так и нет. А работы прибавилось. Кирилла забираю в семь, оставляю его со Светой, а сама мчусь в магазин, и там остаюсь до закрытия, до одиннадцати. Воспитательница в садике смотрит волком, скоро перегрызёт мне сонную артерию – я всегда забираю сына самым последним. Школа закончилась, Светка весь день болтается на улице. Спасибо тебе огромное, хоть ты за ней приглядываешь.

– Не стоит благодарности. Не так уж я за ней и приглядываю. Только когда она попадает в поле зрения.

– Пытаюсь договориться с мамой, чтобы взяла детей на месяц к себе в деревню, – вздохнула Женя. – Говорит – двух не потяну, возьму только одного. Мне бы, конечно, надо пристроить Свету, чтобы девочка не торчала на улице. Но кто тогда будет по вечерам сидеть с Кириллом?

– Пусть твоя мама не выделывается, а берёт обоих внуков. Бабушка называется!

– Ой, из неё такая бабушка… Непрофессиональная совсем. Сама как ребёнок. Скорее, тургеневская барышня. Ни постирать, ни поесть приготовить… Только книжки читает с утра до вечера.

– Хоть умные?

– Что?

– Умные книжки читает или всякую белиберду?

– Подозреваю, всё подряд. И классику, и любовные романы. Наверное, ей лишь бы отгородиться от реального мира. Я вот книжек не читаю. Некогда мне их читать!

Кто бы сомневался…

Интересно, а как там поживает Денис на улице Танкистов? Мужчина невообразимо далёк от проблем своей семьи, ведёт сладкое, беззаботное существование в обществе очаровательной брюнетки. Никакой суеты, волнений за детей, работы на износ, ночных бдений у плиты, безуспешных попыток выгадать лишнюю копейку… Денис отчисляет ежемесячно две тысячи рублей алиментов и считает свою родительскую миссию выполненной. Остальные деньги (а Денис всегда хорошо зарабатывал), полагаю, с удовольствием тратит на сексапильную подружку. Сейчас они, вероятно, планируют летний отдых – подыскивают фешенебельный отель на морском побережье.

А тем временем Света неприкаянно болтается на улице с ключом на шее. Ребёнок в любой момент может стать добычей маньяка…

Кошмар!

– Скажи маме, что будешь по выходным привозить еду для детей. Тогда она согласится?

– Ой, Юль, не знаю… Возможно, согласится. Но ведь туда на автобусе три часа в один конец! А если ещё и с сумками… Я умру, – обречённо выдавила Женя.

– Не умрёшь. Будем ездить на моей машине – с ветерком. Классно я придумала?

Женя и обрадовалась, и смутилась одновременно. С одной стороны, у проблемы нашлось решение, с другой, подруге снова приходилось прибегнуть к моей помощи.

– Юля, мне стыдно. Я постоянно тебя использую…

А я тоже испытывала некоторый стыд, общаясь с Евгенией, ведь на фоне её мытарств мои будни выглядели зарисовкой из восточной сказки.

Мы с Никитой покупаем квартиру!

Моя мечта сбывается – прямо сейчас, в эту минуту!

Я закрыла глаза и вспомнила то чудесное мгновение, когда на пороге возник Никита с букетом цветов. Любимый вернулся из добровольного изгнания.

Трое суток разлуки, наполненные моим отчаянием, обернулись буйным воссоединением. Мы набросились друг на друга со звериным рычанием, тут же слились воедино, взорвав небо ликующим фейерверком, озаряя всё вокруг красными всполохами бушующего пламени…

Мы не пытались выяснить, кто виноват и кто ошибался, – у нас на это не было времени! Трое суток тоски и грусти, физических страданий из-за невозможности прикоснуться к руке, услышать дыхание, почувствовать запах… В самый яркий и сладостный момент я на миг оглохла и ослепла, очутившись в немой белоснежной пустыне с редкими деревьями, увитыми золотыми лентами, а под ногами беззвучно струился мягкий золотисто-белый песок. Сдирая ногтями кожу со спины Никиты, я успела подумать, что мы никак, абсолютно никак не можем быть врозь. Это нам совершенно не подходит!

Потом настал черёд торопливых признаний. Каждый спешил покаяться и взять на себя максимальную долю вины и ответственности. Мы не давали друг другу договорить. Я считала себя виноватой в том, что, не разобравшись, обвинила Никиту в бездействии. Он – что так долго держал меня в неведении.

– Прости, я была идиоткой!

– Да нет, это я вёл себя как последний дурак.

– Не надо было ничего от меня скрывать!

– Просто всё надеялся, что вот-вот найду классную работу и обрадую тебя. Неделя, месяц, три месяца… Так ничего и не получилось. Как мальчишка, бегал по интервью, выслушивал отказы по телефону. А многие и вовсе не перезванивали – ни да, ни нет, ни кукареку. Приходилось самому звонить и добиваться ответа. И снова слышал отказ. Отвратительно ощущать себя неудачником.

– И не надо! Никита, ты не неудачник. Да, у тебя трудный период, но он – всего лишь один короткий эпизод твоей биографии, и скоро закончится. Ты найдёшь фантастическую работу, где по достоинству оценят твои знания и трудолюбие.

Я думаю, эта пауза вовсе не случайно возникла в судьбе Никиты – она была ему необходима. Наверное, настал момент, когда мой любимый должен был остановиться, замереть и прислушаться к себе. Учитывая, как напряженно Никита всегда работал, он вряд ли нашёл бы в своём графике даже час для собственной души. Ежедневный бег по кругу, командировки, встречи, переговоры…

Но жизнь заключается не в том, чтобы каждый день уходить на работу, сворачивать там горы, а потом возвращаться домой. Нет, и в этом, конечно, тоже. Но очень многое из того, что могло бы дать нам ощущение полноты жизни, остаётся за бортом. В сосульке, поймавшей солнечный зайчик и оплывающей ледяной слезой под весенними лучами солнца, заключается больше смысла, чем в каком-нибудь грандиозном проекте, реализованном во имя процветания компании…

Как выяснилось, мой рыцарь вернулся из эмиграции с твёрдым решением расторгнуть договор с инвестиционным фондом «Фаворит». Я была вне себя от радости – выходит, совсем не зря капала на мозги Никите.

Девы! Капайте на мозги своим мужчинам!

Делайте это нежно, но неутомимо, изо дня в день.

Что-нибудь да и получится.

Моё занудство дало положительные всходы. Проанализировав ситуацию, Никита в конце концов понял: тянуть больше нельзя, пора спасать деньги. Конечно, чтобы утвердиться в мысли, мужчине надо прийти к ней самостоятельно. Моё нытьё, а также подробный финансовый анализ, представленный в компьютерной презентации, – всего лишь шум дождя. Но именно под его ненавязчивое шуршание Никиту и озарило: мы скоро потеряем всё до копейки.

Я проглотила готовые сорваться с языка «наконец-то до тебя дошло!» и «ведь я же давно говорила!», а просто восхитилась финансовой прозорливостью друга. Действительно, дела у «Фаворита» шли из рук вон плохо, фонду не удавалось выйти даже в ноль, не говоря уж о небольшом плюсе.

На следующий день мы забрали деньги. По сравнению с первоначальным взносом капитал Никиты «усох» на треть, как манекенщица, подписавшая контракт со знаменитым, но особо придирчивым дизайнером. Менеджер фонда завывал сиреной, укорял нас в пессимизме и недальновидности. Менее интеллигентные вкладчики запросто набили бы ему морду. Сколько денег мы потеряли, связавшись с «Фаворитом»! Какое разочарование испытали!

– Ты говорила, что присмотрела какую-то квартиру? – спросил Никита.

Я чуть было не лишилась чувств в первое мгновение. А во второе уже болталась на шее у любимого, как гавайская гирлянда.

– Мы купим квартиру? Серьёзно?

– Думаю, идея не лишена здравого смысла. Цены на недвижимость упали. Самое время что-то купить.

Когда я звонила в «СуперСити», у меня от волнения дрожали руки.

– Борис! – проорала я в трубку в лучших традициях моей подруги Нонны. – Мы срочно должны встретиться! Будем смотреть квартиру!

– Ещё раз? – изумился риелтор. – В тысячу двадцать пятый? Нет, я, конечно, не против. Ради тебя, Юля, всё что угодно!

– Её хочет посмотреть Никита, – объяснила я.

– Правда?! – заволновался риелтор. – А где встречаемся? Прямо у «Башни»? Или заехать за вами? Буду через две минуты!

Борису не удалось блеснуть красноречием – ведь квартиру мужу рекламировала я сама. А мне красноречия не занимать. Когда-то давно я помогала торговать объектами недвижимости подруге. Та работала, как и Борис, риелтором, но у неё ничего не получалось. И тут я обнаружила в себе талант продавца. Хотя в принципе и раньше подозревала, что умею убеждать людей: подброшенные мне младенцы всегда безропотно съедают кашу, даже если привыкли выплёвывать её в лицо матери, а клиенты «Удачных покупок» подписывают договор на рекламу, стоит только намекнуть…

Мы приехали в «Синюю башню», поздоровались с охранником. Я, как обычно, начала аллюром осваивать пространство, демонстрируя Никите, где у нас будет кабинет, а где – детская комната.

И квартира понравилась Никите!

– Что ж, берём, – коротко бросил он.

Я замерла от восторга, физически ощущая приближение к мечте. Словно медленно вплывала в серебристо-розовое облако и двигалась в нём, окутанная невесомой вуалью счастья.

У Бориса радостно сверкнули глаза, хоть он и пытался сохранить равнодушное выражение. Ещё бы, продажа квартиры была крупной операцией и наверняка сулила риелтору хорошие проценты. Мужчины ударили по рукам. Я сияла от счастья так яростно, что сгодилась бы в качестве вечерней иллюминации – могла бы украсить собой целый проспект!

Следующие дни превратились в суровое испытание для нервов: не часто ведь приходится покупать квартиры. Это напряжённый процесс. Мы внесли задаток агентству недвижимости, застолбив за собой вожделенные сто квадратных метров. Документы подписывали в шикарном офисе «СуперСити». Я много раз тут бывала раньше, когда мы общались с Кунгуровым, и сейчас меня так и подмывало влететь в кабинет директора и напомнить о былой дружбе. Я могла бы обрадовать Ярослава Алексеевича известием, что мы покупаем квартиру именно через его агентство, но в очередной раз меня что-то остановило. За пару месяцев я неоднократно хватала мобильник, порываясь поговорить с Кунгуровым, расспросить его обо всём. Но почему-то со вздохом облегчения выключала телефон, услышав, что «абонент в данный момент недоступен».

Что мне мешало?

Хотелось бы понять.

В конце концов, проанализировав, я пришла к заключению, что не горю желанием возобновлять старое знакомство. Отсюда и моя нерешительность. Ярослав Кунгуров – яркая личность. Я запомнила его донжуаном и любимцем женщин, источающим сокрушительное обаяние. Находиться рядом с ним было опасно. Он элементарно меня лапал! И самое ужасное – мне было очень приятно…

Вот поэтому я и не хочу его видеть.

К тому же Борис и сам всё отлично организовал – нам вовсе не требовалось вовлекать в процесс его начальство. Цена на квартиру снижена до самого крайнего предела. Ниже не будет, я уверена.

Поэтому и решила оставить владельца «СуперСити» Ярослава Кунгурова в покое. Пусть тихо обитает в дальнем уголке моего сознания. Не более.

Чтобы завершить сделку, нам не хватало совсем немного денег.

Буквально капельку!

Мы принялись искать недостающую сумму. Ужасно не хотелось брать кредит в банке под их драконовские проценты. Ах, если бы у Никиты была работа с той же зарплатой, как и в концерне «Фростком»! Мы бы взяли любой кредит или смело назанимали бы два мешка денег у знакомых.

– Не одолжишь полмиллиончика? На неопределённый срок. Под ноль процентов годовых. В плане дружеской поддержки… – поинтересовалась я у Нонны на всякий случай еще раз.

Подруга поперхнулась чаем. Она не ожидала от меня подобной просьбы, полагая, что я прекрасно осведомлена о её материальном положении. Полтора года назад Нонна разорилась дотла и превратилась в пролетария. Сейчас она жила на одну зарплату. Правда, это была зарплата директора и назвать её скромной не поворачивался язык. Подруга ездила на дорогом служебном автомобиле и снимала прекрасную двухкомнатную квартиру, укомплектованную мебелью и техникой по высшему разряду. Но своего у неё ничего не осталось – ни загородного особняка, ни любимого «ленд-Крузера», проданного, чтобы рассчитаться с долгами…

Однако я знала и другое. Как истинный коммерсант, подруга всегда свято хранила тайну своего финансового положения. Сколько раз я слышала от неё: «Ну, всё, отдала последнее, теперь и бублик купить не на что». Позже выяснялось, что у подруги существует ещё один – самый-самый последний! – банковский счёт, и с его помощью можно купить не просто бублик, а целую макаронную фабрику. Когда и этот счёт Нонна опустошала, пытаясь расквитаться с долгами, обнаруживался следующий. И так далее!

В общем, добиться от подруги честного отчёта о её финансовом состоянии было так же нереально, как получить два одинаковых ответа на вопрос «Когда закончится всемирный экономический кризис?».

Поэтому я, ничтоже сумняшеся, и попросила у неё полмиллиона.

Нонна попыталась сделать ещё один глоток, но только усугубила ситуацию. Пришлось лупить её по спине кулаком. Хорошо, что у подруги нет охранника. Он бы заподозрил покушение на убийство и молниеносно бы меня обезвредил. А так Нонночку было совершенно некому защитить, и я продолжала колотить несчастную до тех пор, пока она не начала хрипеть.

– Ладно, успокойся, – сделала я наконец вывод. – Молчу, денег не прошу. У тебя нет, как я поняла.

– Конечно нет, – просипела Нонна. – Юль, честное слово! Я же на зарплате. Для тебя бы не пожалела. Даже и под ноль процентов. Хотя для делового человека это звучит кощунственно.

– Вопрос снят, разговор окончен.

– Но через два-три месяца я надеюсь значительно улучшить своё материальное положение. Уже придумала схемку, как обойти Гынду. И тогда смогу тебе помочь.

– Во-первых, мне надо прямо сейчас. А во-вторых, не шути с Богданом, он тебе голову открутит.

– Вполне возможно.

– Ладно, проехали…

– Извини. Юля, ты же не обиделась?

– Перестань. Мы попытаемся взять кредит в банке.

– Кредит – гадость, – поморщилась Нонна. – Обдираловка. А свою однокомнатную ты не хочешь продать?

– Как ты можешь предлагать подобное? – ужаснулась я. – Сейчас её можно продать только за полцены. Зачем? И вообще, мне бы хотелось сохранить свою квартиру. Я её люблю.

– Запасной аэродром?

– Просто моя личная собственность.

– А как же вы будете отдавать кредит? С твоей зарплаты?

С моей зарплаты?

Хмм…

Моя зарплата как-то резко утратила привлекательность. За май мне начислили даже меньше, чем за апрель. Никогда ещё не получала так мало! Удастся ли свести концы с концами, если Никита так и не найдёт работу? Один раз я уже пыталась выплачивать ипотечный кредит – конечно, было непросто, однако как-то справилась. Но тогда и гонорары лились полноводной рекой, и цены не бесились, как пациенты психушки.

Теперь всё иначе.

– Не знаю…

– А вот подумай, Юля… Вы с Никитой живёте гражданским браком. Сейчас покупаете квартиру, вкладываете деньги Никиты. Но кредит ты будешь выплачивать сама. Или вместе с Никитой. В крайнем случае продашь однокомнатную и рассчитаешься с банком… Но вдруг вы решите разбежаться?

– Ты с ума сошла? Ни за что на свете!

– Нет, а вдруг? И как вы разделите трёхкомнатную в «Синей башне»? Как будете считать, кто сколько вложил? Тут даже Эйнштейн сломал бы мозги, соображая, кому какая доля причитается.

– Вот о чём я совершенно не думаю – так об этом. Мы с Никитой никогда не расстанемся, – уверенно заявила я. – И нам никогда не придётся делить квартиру и пилить мебель бензопилой.

– Однако свою однокомнатную ты хочешь оставить. Значит, в глубине души мечтаешь сохранить независимость?

– Нонна, хватит мне зубы заговаривать. Мы обязательно купим эту квартиру. Мы её уже почти купили.

– С богом! – кивнула Нонна. – Удачи. Думаю, у вас всё получится. В крайнем случае, если уж совсем прижмёт… Конечно, ты можешь на меня рассчитывать, не сомневайся, дорогая.

Вот так Нонна призналась мне в долгосрочной верности, но отказала в субсидии.

Никита перетряхнул человеческие активы, но ему тоже не удалось найти платёжеспособного друга. Все испытывали катастрофическую нехватку средств, кто-то закрывал бизнес, кто-то потерял работу.

В конце концов, оформив три тонны бумаг и собрав миллиард справок, нам удалось взять кредит под четырнадцать процентов годовых. Это выглядело настоящей удачей, так как коммерческие банки выдавали кредиты под двадцать два процента.

Таким образом в самом начале лета мы с Никитой стали счастливыми обладателями апартаментов в комплексе «Синяя башня». Событие отпраздновали дома, устроив романтический ужин. За столом нас было трое – я, Никита и квартира. Квартира присутствовала в виде коллажа из фотографий. Мы поднимали бокалы с шампанским, улыбались друг другу и смотрели на снимки, приклеенные к картонному планшету.

Наше чудесное стометровое гнёздышко.

Теперь оно у нас есть.

Глава 18 Денежный вопрос

– Мне, право, неудобно, но… – потупила взор Марина Аркадьевна. – Денег нет. Наш бюджет трещит по швам, как платье на попе Дженнифер Лопес.

– У Джей Ло отличная попа, – безмятежно заметила я. – Не отказалась бы от такой.

Ничто не могло мне испортить настроение, даже очередной отказ в выплате гонорара. Мы купили квартиру, и это являлось причиной моей радости. Мы купили квартиру, и поэтому сейчас я особенно нуждалась в деньгах. Но «Стильная леди» едва держалась на плаву. Один летний номер решили сделать сдвоенным, чтобы сэкономить на типографских расходах. Рекламодатели затягивали пояса, считали каждую копейку, для журнала наступили чёрные дни.

– Я принесла новую статью.

– Уже написала?

Смастерила.

Четыре абзаца сочинила, сидя на кухне, пока в духовке готовилось мясо по-французски. Одну страницу настучала в кофейне, поджидая Нонну. Ещё полторы странички придумала, околачиваясь в приёмной директора дизайнерской фирмы. Тот пригласил на интервью, а потом целый час мурыжил в предбаннике. Но я не расстроилась – быстро открыла комп и зашуршала клавишами. Как хорошо – ноутбук и мозги теперь почти всегда со мной. Конечно, порой я могу забыть дома голову, но любимый лэптоп не забываю никогда. Могу трудиться над материалом в любой точке пространства и в любой момент времени. Ещё пока не получается печатать статью во время передвижений на машине – к сожалению, руками приходится держать руль. Но я скоро обязательно что-нибудь придумаю…

– Юля, ты умница, – похвалила Марина Аркадьевна. – Жаль, что не могу поощрить тебя материально.

Надо бы напомнить Мариночке, что существуют и нематериальные формы вознаграждения. И они бывают весьма действенными. Например, главный редактор могла бы похвалить мой чудесный сарафан, купленный, кстати, не на китайском рынке, а в знаменитом лондонском универмаге. Мне его привезла Нонна два года назад. И вот уже третье лето я чувствую себя в нём безумно стильной и модной.

Комплимент Марины Аркадьевны, редактора гламурного журнала, был бы чрезвычайно приятен. Нет, я не тщеславна. Только немного сомневаюсь: может ли наряд оставаться модным третий год подряд? Да и являлся ли он таковым на момент покупки?

Впрочем, какая разница…

Сегодня утром, когда я натягивала сарафан и застряла в нём локтями, лопатками и головой, оставив снаружи голый живот, ноги и бикини, на меня напал Никита и на целых пятнадцать минут отложил мой выход из квартиры. Вот оно – прямое доказательство того, что я выбрала себе невероятно красивый, сексуальный наряд. Модный ли – дело десятое. Подумать только, как раззадоривает мужчину мой лондонский сарафанчик!

Марина Аркадьевна пробежала глазами статью, хохотнула пару раз и похвалила моё чувство юмора.

Я удобно устроилась в кресле, закинула ногу на ногу и расправила на коленях восхитительно яркий подол. Полюбовалась цветочками.

Мариночка оторвалась от статьи и, перехватив мой взгляд, тоже уставилась на штапельную красоту.

– Ах, Юля, – сокрушённо вздохнула она. – Учу тебя, учу… И никакого результата. Ну во что ты опять вырядилась, а? Где ты откопала этот анахронизм?

Специальный автомобильный номер «Удачных покупок» поступил в продажу в июне. Три страницы в нём занимала статья, посвящённая транспортной компании «Юниа-Транс». Гендиректор компании Генрих Николаевич Чернобай оказался фотогеничен и отлично смотрелся на снимках. Я, листая страницы, была готова расцеловать эти фотографии – транспортный босс не обманул возложенных на него надежд!

Генрих Николаевич позвонил мне сразу, как только вернулся из отпуска, и сообщил радостную весть: он решил взять к себе Евгению.

– Надеюсь, она не передумала?

Я задохнулась. Передумала?!

Знал бы господин Чернобай, как Евгения жаждет вырваться из магазинно-столовского ада! Только бы стряхнуть с девушки муку, отобрать у нее швабру с половой тряпкой и посадить в красивый светлый офис к компьютеру…

Но надо сдерживать эмоции. Иначе Генрих Николаевич решит, что ему подсунули бракованный материал, не устроивший других работодателей. Конечно, я знаю, что предлагаю ему настоящий бриллиант, но сам-то автомобильный начальник ещё в этом не убедился!

– Нет, не передумала, – уже спокойным тоном сообщила я. – Пока вас не было в городе, Евгения побывала на двух интервью, но вариант с вашей фирмой показался ей гораздо более привлекательным. Поэтому она ждала вашего решения. И не зря!

– Надеюсь, мы сработаемся. Вы ведь, Юля, понимаете, почему я так придирчиво выбираю себе секретаршу.

– Понимаю. Очень трудно выдержать сравнение с вашей прежней секретаршей. Практически невозможно! Но Варвара очень далеко, в Канаде, а вы здесь. И кто-то же должен вам помогать? Разгрузить кабинет от бумаг, избавить вас от мелких проблем… Поверьте, Евгения прекрасно справится. Эта женщина способна свернуть горы, не превращаясь, однако, в бульдозер.

– Девушка, – со вздохом поправил меня Генрих Николаевич. – Слишком молоденькая. Слишком хорошенькая. Я бы, конечно, предпочёл более зрелую и менее заметную даму. Но, Юля, вы правы, правы. Хватит цепляться за прошлое. Надо идти вперёд. Ну, что ж поделаешь… Нет, она мне понравилась. Попытаемся. А вдруг получится?

Едва я открыла дверь, в прихожую ворвалась Евгения с явным намерением придушить в объятиях.

– Он позвонил, позвонил, позвонил! – закричала соседка мне прямо в ухо. – Представляешь? Получилось! Ты так и говорила! А я тебе не верила! Юлечка! У меня будет хорошая работа!

Женя сияла, словно солнце, и я вдруг подумала о том, что всплеск ее радости – первый с момента расставания с мужем. Подруге, видимо, пришла в голову такая же мысль.

– Ой, а я же счастлива сейчас… – изумилась она самой себе. – Да, совершенно счастлива, а ведь недавно и представить себе не могла, что смогу опять так сильно радоваться. Думала, все эмоции умерли, внутри – выжженная пустыня. Однако сейчас я чувствую себя на седьмом небе!

А что для этого понадобилось?

Пройти через тысячу собеседований и везде получить отказ. Сто раз поверить в свою никчёмность под ледяным взглядом менеджера по персоналу. Месяцами работать за четверых, мыть пол, лепить пельмени, печь булки, получая гроши. Не иметь двух сотен на покупку лекарства. Занимать деньги у друзей, забыть дорогу в банк и к банкомату. Отказывать детям во всех их радостях, оттаскивая от витрины с игрушками. Вкалывать до изнеможения, ясно понимая, что едва-едва обеспечиваешь элементарный минимум. Мечтать прожить пять минут, не думая о деньгах. Вернее, о том, на что ещё их не хватает…

– Юля, спасибо тебе! Ты всё организовала и устроила! А какой классный мужик этот Генрих Николаевич! – продолжала излучать эмоции Женя. – Сдержанный, суровый, а всё равно милый. Он мне очень понравился.

– Ты ему тоже понравилась. Но не обольщайся раньше времени. Наверняка господин Чернобай возьмёт тебя с испытательным сроком. Главное – закрепиться, не вылететь на улицу пробкой от шампанского после первой же недели.

– Юля, ты что? Да я землю буду грызть зубами! Ночевать буду в офисе! Тем более дети сейчас в деревне у бабушки, я вольная пташка. Юля, не знаю, как тебя благодарить. С первой же зарплаты верну тебе все долги.

– Не думай о зарплате, ничего не планируй. А то ещё сглазишь. На ночь читай конспекты.

– Какие конспекты?

– Помнишь, я тебя инструктировала перед встречей с Генрихом?

– А, это… Да, хорошо, – сосредоточенно кивнула подруга. – Буду стараться. Юля, ты не представляешь, какая у меня будет зарплата!

– Я же сказала – ни слова о зарплате! Рано ещё о ней думать.

Я и сама постоянно пыталась избавиться от мыслей о деньгах, полагая, что меркантильность несовместима с образом утончённой, нежной девицы.

Нежная девица – это я о себе.

Кто поверит?

Да, я твёрдо считала, что сей предмет не достоин моего внимания. Ведь постоянно приходилось обдумывать массу более важных вопросов: бренность земного существования, морфологию счастья, проблемы голодающего африканского континента, истощение запасов пресной воды и тому подобное. А деньги… Они всегда даются нам именно в том количестве, которое необходимо в данный момент.

Взять, к примеру, Евгению. Судьба распорядилась так, что она осталась с двумя детьми на руках и практически без средств. Это жестоко. Но именно отсутствие денег превратило мою подругу из белёсой квашни, привыкшей безропотно мыть унитазы, готовить обеды для семьи и во всём полагаться на мужа, в сильную личность, раскрыло тайные резервы её натуры. Отсутствие денег заставило Евгению найти две работы, освоить компьютер и похудеть. Поэтому она превратилась из толстой тётки в девушку («слишком хорошенькую», – как выразился Генрих Николаевич). Раньше в траекторию движения подруги попадали только школа, садик и продуктовый магазин. А за последние месяцы она побывала в двадцати организациях, пообщалась с сотней новых людей. И пусть на интервью получала отказ – всё равно её горизонты с каждым разом расширялись. Евгения превратилась в другого человека. Вернее, проявились те её качества, о существовании которых она и сама раньше не догадывалась, – твёрдость, упорство, несгибаемый характер. Кто бы мог подумать, что Женя именно такая? Мы и не подозревали! Да и она сама об этом вряд ли знала!

А что судьба приготовила для меня?

Я снова подрядилась выплачивать кредит. Словно предыдущего опыта мне недостаточно. Так как Никита сейчас был безработным, банковские документы оформили на меня. А доходы, как назло, продолжали съёживаться, словно дырявый воздушный шарик.

На планёрке Елена Аметистова с грустью сообщила о необходимости сильнее затянуть пояса. Мы изумлённо переглянулись. Ещё сильнее? Но куда же? Майская зарплата и так повергла нас в шок!

Больше никаких премий, объяснила Елена Аметистова, никакой материальной помощи, компенсаций за обеды и сотовую связь, комиссионных за рекламные договора. Только голый оклад.

Мы содрогнулись от ужаса.

Голый оклад?

Но это нереально!

Мы слишком долго катались как сыр в масле, подставляя лица и ладони под золотой дождь рекламных отчислений… Мы привыкли жить припеваючи…

– Друзья, наши дела идут хуже некуда. Приходится выбирать: или мы закрываемся, или продолжаем барахтаться, экономя на любой мелочи.

– Комиссионные за рекламу – не мелочи, – обиженно заметила Диана, младший редактор.

– У нас зарплаты изначально подразумевали, что будут добавки, – буркнул Петя из автомобильного отдела, от обиды презрев все нормы русского языка.

– Ваши зарплаты ничего не подразумевали, – нервно заметила Елена Аместитова. Её роскошные рысьи глаза засверкали злобой. – Это вы надеялись, что всегда будете жить как в сказке. Но времена изменились, и надо сократить расходы. Думаю, ваши проблемы не сравнить с проблемами рабочих какого-нибудь завода, отправленных в полугодовой отпуск без содержания. Не мы одни страдаем. Я обещаю, мера временная…

В коридоре к моему правому локтю прилепилась Лиля. Она уже привыкла надевать улыбку при встрече со мной, и постоянные упражнения дали результат: наш домашний монстр неуловимо изменился. Черты лица стали мягче, исчезло постоянное недовольное выражение. Мы в редакции с удивлением констатировали, что Лиля того гляди превратится из змеи в человека.

Чудеса случаются!

– Елене-то хорошо, – прошипела Лиля, кивая в сторону редакторского кабинета, – у неё муж миллионер. Она в любом случае на хлебе и воде сидеть не будет.

– Лиля, – засмеялась я, – ты тоже никогда не будешь сидеть на хлебе и воде. До этого не дойдёт. Правда?

– Правда, – нехотя согласилась Лиля. – А я к тебе за консультацией. Поможешь?

– Что случилось?

– Вчера я ходила на свидание, – обречённо вздохнув, начала Лиля. – Познакомилась с мужчиной через Интернет, и мы решили встретиться. А потом… В общем, ничего не получилось. Объект свалил. Драпал – только пятки сверкали. Нужен твой совет. Что я сделала не так?

Я замерла, потрясённая Лилиным признанием. Меня поразило, как искренне, с какой трогательной безысходностью в голосе она сообщила о своём фиаско. Не очень-то приятно рассказывать о том, что тобою пренебрегли. Обычно подобные вещи стараются скрыть. А Лиля продемонстрировала чудеса откровенности. Вероятно, я утвердилась в должности её личного консультанта по выстраиванию отношений с мужчинами.

Как лестно!

Только бы не присоветовать девушке чего лишнего. Я, безусловно, являюсь кладезем народной мудрости. Нарекомендую – мало не покажется!

Лиля подробно обрисовала ситуацию, и мне стало понятно: она вела себя так, словно её пригласили не на романтическое свидание, а в суд в качестве прокурора.

Сначала ей не понравился внешний вид кавалера. Он оделся недостаточно представительно – джинсы, рубашка… Лиля, естественно, сразу же деликатно указала мужчине на его промах. Сама-то барышня вырядилась в пух и прах, она это умеет. Ресторан тоже был не очень, бывают места и получше. Лиля опять не удержалась от комментария. Правда, не забыла мило улыбнуться (помня о моих уроках). Дальше – больше. Лиля совершенно зря дожидалась, когда перед ней откроют дверцу машины, – пришлось выбираться самой. Столик им достался неудачный, в каком-то углу. Официант попался нерасторопный, Лиля высказала ему пару ласковых, мясо было жёстким, вино – кислым… Ну и так далее. Всё это конечно же вменялось в вину кавалеру.

– Лиля, да ты с ума сошла! – возмутилась я.

– Правда? – расстроилась Лиля. – Ну что опять?

– Тебе удалось познакомиться с адекватным, симпатичным, да ещё и платёжеспособным мужчиной. Парень заезжает за тобой на машине, везёт в ресторан, кормит, поит, а ты…

– Я всё испортила?

– Да! Зачем было критиковать каждый его шаг?

– Но я же улыбалась! Всё, как ты учила! – возразила Лиля. – Но промолчать… Не могла же я промолчать?! Неужели, если что-то не нравится, я должна это молча проглотить?

– Однозначно!

– Ты серьёзно?

– Да! Конечно, тут есть два варианта. Первый вариант: тебе парень понравился. И несмотря на демократичность его прикида и неудачно выбранный ресторан, ты всё же хотела бы продолжить ваши отношения. В таком случае тебе следовало закрыть глаза на все промахи. То есть ты их не видишь, не замечаешь. Да это и не промахи вовсе, а твои глупые фантазии! Я уверена, всё было прекрасно – и мясо прожаренное, и вино отличное. Но сейчас уже не важно.

– А второй вариант?

– Второй вариант: новый знакомый тебе не понравился. Тогда можно было смело отпускать тормоза. Зудеть, критиковать, корчить недовольную рожу, возмущаться, брезгливо поджимать губки и так далее…

– Первый вариант, – выбрала Лиля. – Мужчина мне очень понравился. Но, боюсь, он мне больше никогда не позвонит.

– Безусловно. Человек мечтал провести вечер в компании с приятной женщиной, а не с банкой серной кислоты, ты же наверняка испортила ему настроение и уязвила его самолюбие.

– Значит, я должна была просто молчать?

– Нет, молчать не обязательно. Но критиковать – ни в коем случае! Комплименты – вот наше оружие в борьбе за штамп в паспорте. Я же правильно поняла – ты твёрдо решила проститься со статусом незамужней дамы?

– Правильно, – с кислым видом кивнула Лиля. – Но, боюсь, у меня ничего не получится. А так надоело быть одной!

– Всё получится. Главное, не отчаиваться, а кропотливо работать в избранном направлении. Если человек ставит перед собой цель и использует для её достижения все доступные средства – он просто обречён на успех.

– Да? Спасибо. Твои слова звучат так… так… ободряюще…

Зеленоглазая красавица Елена Аметистова поставила перед собой цель родить ребёнка и использует для её достижения все средства современной медицины. Неужели она тоже обречена на успех?

Мне уже не верится.

Я целый год наблюдала за безуспешными попытками Елены, морально её поддерживала, ездила с ней в Центр планирования семьи, развлекала и не давала упасть духом, пока мы дожидались консультации очередного знаменитого профессора… Мы протоптали такую широкую дорогу в тот Центр, какую не вытаптывает стадо слонов, направляясь к водопою. Но результата не получили. Двадцать процентов российских семей бесплодны. И миллионер Аметистов с его роскошной женой, а также мы с Никитой попали в это число.

Страшно и больно.

– Ну, а вы-то когда начнёте действовать? – спросила Елена. Она хотела узнать, не решилась ли я на попытку экстракорпорального оплодотворения.

– Если раньше нам просто не хватало смелости, то сейчас всё упирается в деньги. Лена, мы же купили квартиру в «Синей башне»!

– Ого! Вот это да! Поздравляю.

– Теперь будем выплачивать кредит. Это трудно. Никита пока не нашёл работу…

У Елены в последнее время вид подавленный и тревожный. Она расстроена из-за неудачной попытки ЭКО плюс к тому на неё навалились финансовые неурядицы, связанные с журналом. Пару лет назад, когда муж, миллионер Аметистов, подарил Елене «Удачные покупки», я на неё взъелась. Тогда Елена выглядела самой настоящей Барби – пшеничный хвост до талии, розовый костюмчик в обтяжку. «И вот это будет управлять журналом?!» – зашлась я в праведном ужасе. Было обидно: «Удачные покупки» превратились в развлечение для скучающей жены олигарха, а мы – в крепостных крестьян, проданных барыне оптом, вместе с хозяйством. Почему муж не купил Елене салон красоты?

Однако Аметистова быстро развеяла заблуждения насчёт её персоны. Она энергично взялась за дело, попутно избавившись от длинных волос, перекрасившись в чёрный цвет и навсегда забыв о сексапильных костюмчиках. Через полгода стало понятно: Елена – эффективный менеджер, а не Барби. Журнал отлично функционировал под управлением вчерашней блондинки. Однако, как выяснилось, миллионер Аметистов всё никак не мог поверить в деловую хватку жены. Деньги в их семье зарабатывал он, а Елена просто резвилась в своё удовольствие. Но роль красивого аксессуара при богатом мужчине не нравилась ей, она день и ночь занималась издательскими делами, пытаясь доказать мужу, что способна на многое.

И наверное, почти доказала.

Но тут настали тяжёлые времена. Журнал вот-вот утонет в пучине финансовых проблем. К тому же господин Аметистов в одно мгновение перечеркнул все достижения Елены, убив её словами, что самого-то главного – родить наследника – она сделать не в состоянии.

Понятно, почему в глазах Елены вселенская тоска.

Хотелось неторопливо поиздеваться над магнатом Аметистовым, проэпилировать ему воском зону бикини – пусть узнает вкус настоящей боли… Елена почему-то и слышать не желает о разводе. Но ведь муж морально уничтожил её!

На днях я впервые увидела олигарха живьём. Из абстрактного образа, сотканного по упоминаниям Елены и заметкам в прессе, он превратился в живого человека. Аметистов стоял на улице, залитой июньским солнцем, и разговаривал с Еленой, придерживая рукой открытую дверь автомобиля. Всего три минуты я любовалась грозным ликом миллионера, но и за столь короткое время мне стало ясно, почему Елена не торопится расстаться с человеком, унижающем её. Аметистов производил неизгладимое впечатление: гремучая смесь дьявольского обаяния, высокомерия и нежности. Хотелось ему нравиться и в то же время – стрелять в него из автомата… Он минуту что-то грозно выговаривал Елене, едва ли не бранил, а потом вдруг рассмеялся, притянул к себе, прижал к широкой груди…

– Юля, алло! Ты где? Куда пропала? – попыталась вывести меня из забытья главный редактор, щёлкая пальцами перед моим носом. – О чём задумалась?

Да уж, глубоко задумалась. Об отношениях Елены с мужем. Как будто не хватает собственных проблем: над головой дамокловым мечом повис кредит, Никита прошёл ещё через одно интервью – и безрезультатно. К тому же пора поменять масло в машине. А завтра с утра надо ехать в аэропорт – встречать английскую подругу Ланочки. Ещё никак не удаётся доделать радиорекламу «Шоколада», а вчера ночью у меня что-то сильно болело внутри – то ли печень, то ли ключица, я так и не разобралась. Но нет же, о своих проблемах я почему-то не думаю…

– Да так. Мысли всякие, – туманно объяснила я главному редактору.

Глава 19 Заслуженный пальмовод России, гений маркетинга, бесплатная прислуга… И это всё я!

В семь утра (спасибо, что не в пять!) мы с Ланочкой стояли в аэропорту, рассматривали табло и вслушивались в объявления диктора. Рейс был неудобным, зал аэропорта – пустынным.

По пути я наслаждалась утренней прохладой, а свекровь ныла, что её вот-вот продует. Дорога разворачивалась перед нами шелковистой серой лентой и убегала вдаль среди зелёных полей. Небо затянуло рваной вуалью облаков, перламутрово-серых и слегка розовых, сквозь которые пробивались яркие лучи солнца. Воздух за городом был чистым, прозрачным и дрожал над шоссе…

На гигантском чёрном табло щёлкали буквы. Наш рейс уже приземлился. Настроение у Ланочки было радостно-взволнованным, однако она успела попенять мне и на чересчур быструю езду, и на внешний вид (джинсы и старые балетки), и на слишком далеко припаркованную машину.

Но парковка у входа в здание аэропорта имела табличку «для VIP-клиентов» – 500 рублей за час. Я искренне порадовалась, что не являюсь особо важной персоной, так как парковка для простых смертных стоила в десять раз дешевле. Однако от неё до дверей аэровокзала надо было пройти сто метров. За что Ланочка и подвергла меня обструкции. Я понимала её недовольство и даже готова была нести красотку на руках – конечно, не так-то просто преодолеть стометровку на тех ходулях, что Ланочка нацепила, желая покрасоваться перед заморской гостьей.

А англичанка оказалась моим клоном! Она тоже была в джинсах и балетках, несмотря на возраст, аналогичный Ланочкиному. Длинноногая, фигуристая, с седыми, выстриженными едва ли не «под ноль» волосами, улыбчивая и обаятельная, Дэйзи сразу мне понравилась. На плече у неё висела огромная холщовая сумка, украшенная плюшевыми зайцами. Потом мы получили багаж – пластиковый чемодан на колёсиках, а также… маленькую пальму в кадке.

Ещё один экземпляр на мою голову!

Растение, естественно, предназначалось в подарок принимающей стороне. Лана Александровна растаяла.

Виртуальные приятельницы жадно вцепились друг в друга. Можно было предположить, что они дружили с детства, пока судьба не разлучила их, разметав по разным странам, – так сильно девы радовались встрече. А они всего-то несколько месяцев общались на форуме в Сети. И нашли друг друга! Встретились две родственные души.

Я тихо удивлялась этому факту, пока грузила в багажник чемодан и пальму, и размышляла о связующей роли Интернета. Подумать только, сейчас люди разобщены, как никогда раньше, из-за тотального господства индивидуализма. И в то же время мы слеплены в плотный интернациональный клубок благодаря «мировой паутине».

Я знаю, что вчера у моей знакомой, проживающей в Калифорнии, разродилась лысая египетская кошка, что подруга из Австралии просидела три часа в очереди к терапевту-индусу, а бразильская приятельница сегодня держит экзамен по дискретной математике. Я из первых уст узнаю о политических волнениях, или погоде, или колебаниях цен в Израиле, Исландии и Португалии.

Стоило ли Дэйзи покидать Лондон и тратиться на авиабилет? Ведь наверняка благодаря веб-камере, установленной на компьютере Ланочки, и цифровым фотографиям, выкладываемым ею на сайте, Дэйзи уже осведомлена о мельчайших подробностях Ланочкиной жизни.

Подруги щебетали на фантастической смеси английского и французского. Ланочка немного говорила на первом и хорошо – на втором, а Дэйзи – наоборот. Но, похоже, для красоток не существовало никаких препятствий, они бойко лепили фразы, фаршируя их английскими глаголами и французскими существительными.

К девяти утра добрались до города и подъехали к «Золоту» в момент открытия. По замыслу свекрови, здесь нас ждал изящный завтрак, а я должна была обеспечить обслуживание на самом высоком уровне. Зря, что ли, дружу с директором кофейни?

Я выпила две чашки отменного кофе, подруги подкрепились более основательно. Дэйзи с каким-то солнечным восторгом принимала всё, что ей предлагалось, восхищалась Ланочкой, городом, погодой, кофейней, круассанами. В ней не было ни капли английской чопорности, но и приторности, фальши – тоже. Видимо, она просто обладала великолепным умением наслаждаться каждым моментом бытия и везде находить что-то приятное и интересное.

А я твёрдо решила учить язык.

Английский, французский…

Сижу тут как пенёк – моргаю и помалкиваю. Хотя являюсь уникальным специалистом по пересадке пальм и в принципе многое могла бы рассказать. Но как?

В десять часов водителю разрешили ненадолго отлучиться, чтобы съездить на работу. А потом свекровь запланировала обзорную экскурсию по городу, посещение выставки местных художников, обед а-ля рюс и поход в театр… На завтра была разработана не менее насыщенная программа. Надеюсь, лондонская гостья выживет. Впрочем, энергии ей, кажется, не занимать.

Приём подруги влетит Ланочке в копеечку. Взять хотя бы домашний обед. Вчера я угробила два часа времени, покупая продукты по списку, выданному мне Никитиной мамой. Его можно было разрезать на страницы и прошить – по объему получилось бы не меньше «Фауста» Гёте. Я вот думаю: обязательно ли доказывать заграничной гостье, что русские едят икру ложками? Весь мир и так в этом абсолютно уверен, зачем же усердствовать… И так ли уж необходимо подавать к ухе пироги с палтусом и сёмгой, чтобы придать обеду национальный колорит? У меня глаза на лоб полезли, когда я увидела ценник на сёмге. Появилось ощущение, что я покупаю не кусок рыбы, а целый рыболовный траулер.

Кстати, отправляя меня на рынок за провизией, Ланочка проявила трогательную забывчивость: выдала мне сумму, которой едва-едва хватило на половину продуктов по списку. Очевидно, у неё совершенно вылетело из головы, что цены выросли почти в два раза. Я молча компенсировала разницу из собственного кармана, однако не удержалась от зубовного скрежета. Было обидно тратить деньги на Ланочкины забавы, ведь сейчас надо экономить каждую копейку.

Никита тоже выступил спонсором мероприятия – ссудил мамулю деньгами для приёма гостьи. Хоть он в последнее время и урезал Ланочкино содержание, но для особого случая, конечно, пошарил в кубышке. Не каждый день к нам приезжают англичанки! Никита никогда ни в чём не отказывает мамочке. Но как он будет выкручиваться дальше? Где возьмёт деньги? Всё время, пока Никита без работы, мы потихоньку проедали «Лексус». Съели сверкающий чёрный кузов, изящный бампер, обглодали удобные кресла и руль, торопливо проглотили покрышки из тугой узорчатой резины… Сейчас я полностью оплачиваю коммунальные счета и покупаю еду. А через две недели – первая выплата по кредиту.

Всё, мне надоело думать про деньги!

Но как о них не думать?

Я оставила подружек щебетать в кофейне, а сама поехала в редакцию «Удачных покупок». Сегодня ночью написала две маленькие статьи, их надо сдать.

– Юлечка, возвращайся поскорее, ты нам очень нужна, – ласково проворковала мне вслед свекровь.

Дэйзи с улыбкой сказала что-то на английском. Я не поняла, конечно, что именно.

– Да, она прелесть, – кивнула свекровь. – Ах, Дэйзи, я такая счастливая! У меня изумительный сын и чудесная невестка.

Потом Ланочка, спохватившись, быстро перевела фразу на английский.

Я вышла из дверей кофейни, едва переставляя ватные ноги, потому что почти лишилась чувств от счастья.

Ланочка назвала меня невесткой! Она так и сказала! Её никто не тянул за язык! Да, да, она назвала меня невесткой, да ещё и чудесной!

О-о-о…

А ведь раньше я удостаивалась лишь звания «подруги сына». Именно так Ланочка представляла меня своим знакомым. «А это Юля… м-м-м… подруга Никиты». Подруга, приятельница. Что-то временное. Сегодня – есть, завтра – нет.

И вот я дождалась признания!

Меня повысили. Перевели из капитанов сразу в генерал-лейтенанты! Какое счастье!

Никита не знает, что хэдхантер Анна – мой добровольный осведомитель. А теперь Анечка сдаёт мне своего клиента с потрохами, открывая все явки и пароли. Теперь я отлично информирована.

Вчера, к примеру, Никите отказала одна крупная фирма. Он прошёл уже два собеседования и вот-вот должен был встретиться с генеральным директором для заключительного интервью. Но они вдруг сделали сальто назад с пируэтом.

– Ты представляешь, какие скоты? Просто позвонили и отказались. Без объяснения причин! – возбуждённо сообщила мне по телефону Аня.

Видимо, Никита нечаянно вскружил ей голову. Иначе почему моя бывшая одноклассница участвует в его судьбе столь рьяно? Да, конечно, как настоящий профессионал она страстно болеет за результат. Я поняла: агентство работает только с крупными компаниями, и каждый трудоустроенный топ-менеджер – козырная карта в её колоде. Однако в нашем случае, подозреваю, не обходится без личной симпатии.

И я её понимаю…

Никита неотразим. Особенно сейчас, когда в его глазах мелькает неуверенность, надрыв. А совсем недавно он выглядел баловнем судьбы, напористым и блистательно успешным. Кому бы тогда пришла в голову мысль пожалеть его? Теперь же жалость придаёт моей любви оттенок сладкой горечи, и сердце от неё сначала сжимается в комок, а потом раскрывается алым бутоном, огромным и пылающим…

– Уроды натуральные! – продолжает сотрясать воздух Анна. Буквально шипит в трубку, прикрывая её рукой. Оно и понятно: думаю, её руководству вряд ли понравится, как сотрудница отзывается о заказчиках. – Стараешься, всё для них делаешь… Так не-е-ет! «На этом месте мы видим другого человека…» Какого другого? Сами не знают. Просто выжидают – может быть, подкинем им ещё кого-то. У Никиты потрясающее резюме. Он изумительный кандидат, я тебе точно говорю. Но вокруг – одни уроды.

А не слишком ли девушка усердствует?

Уж не влюбилась ли?

Лично я не считаю, что вокруг одни уроды. Общаясь с людьми, вижу вокруг достаточное количество интересных, умных руководителей. Никита получает от ворот поворот вовсе не потому, что все работодатели – каннибалы, пресытившиеся топ-менеджерским мясом. Просто экономическая ситуация сложилась именно так, а не иначе. Я уверена, два года назад Никита, оставшись без работы, в одно мгновение получил бы десяток выгодных предложений. За ним бы охотились, он мог бы выбирать и капризничать.

Но сейчас другое время.

Не до капризов.

– Аня, что же делать?

– Сейчас лето. Надеюсь, осенью рынок труда активизируется. Возможно, и с кризисом что-то придумают.

– Что? По телевизору официально объявят об успешном преодолении кризиса? И можно будет вздохнуть полной грудью?

– Да, вроде того.

– Боюсь, даже если кризис вдруг закончится, он ещё долго будет оставаться удобной отговоркой и объяснением для любых промахов руководства. «Вы уже год не получаете зарплату? Ничего не поделаешь – кризис! Вернее, его последствия…» Очень удобно!

– Да, мы в нашей фирме уже год без премий, – едва слышно прошептала Аня, конспирируясь. – А оклады у нас довольно скромные. Но работаем нормально, как и раньше, никого не сократили. Работой завалены по самые эполеты. Только у директрисы одна песня – надо ужаться, надо экономить. А сама в этом году уже два раза смоталась отдохнуть на Мальдивы, сыну купила «Тойоту» за миллион, дочке – квартиру. Выходит, дела у фирмы идут неплохо? Получается, что так. Почему же мы должны экономить? Конечно, директриса видит: мы готовы работать и за голый оклад. Все боятся потерять место и оказаться на улице. Так зачем же возвращать зарплаты на докризисный уровень?

Я вспомнила о том, как буквально на днях наш главный редактор пела ту же самую песню: жесткая экономия, сокращение расходов, туго затянутые пояса. Неужели и Елена Аметистова ездит нам по ушам?

Нет, она не обманщица!

– Значит, ждать осени?

– Ой, не знаю… – вздохнула Аня.

Мне страшно не понравился её тон, полный безысходности.

Неужели всё так плохо?

– Юля, главное, чтобы Никита не сломался. Как у него дела с алкоголем? Он не начнёт пить?

– Глупости какие! Не накручивай.

– Я не накручиваю, но такой сценарий мне знаком, – снова вздохнула Аня. – Вначале имеем отличного кандидата. Он бодро бегает по интервью, в полной уверенности, что на следующей неделе будет работать в крутой фирме и получать шикарную зарплату. Через полгода парень выглядит слегка потрёпанным, его костюмы пообносились, начинает опаздывать на встречи. Ещё через три месяца я не могу выдернуть его из квартиры, хотя договорилась об отличной вакансии: он квасит с друзьями. И ему уже хорошо, и не надо никакой работы. На том история наших взаимоотношений заканчивается. Лично у меня было три подобных случая. А в целом по нашему агентству – гораздо больше.

– Спасибо, утешила, – пробормотала я. – Нет. Данный вариант я даже не рассматриваю. С Никитой такого не случится.

С ним вообще никогда не случится ничего плохого. И со мной тоже. Почему-то это чувство меня не покидает. Словно в мире каждый день не падают самолёты, не взрываются дома, не переворачиваются машины, не улетают с рельсов поезда… Вечерние новости заставляют содрогаться, сюжеты для них отбираются с некрофильским сладострастием. И несмотря на то, что каждый раз после вечернего телесеанса у меня шевелятся волосы на голове от страха, а в глазах рябит от обилия трупов, я твёрдо знаю – весь ужас нас не касается. Именно у нас всё будет хорошо…

По совершенно непонятной мне причине Нонна не хочет ехать в «Синюю башню», чтобы снова посмотреть мою квартиру.

– Юля! – вопит она и упирается копытами. – Я уже там была! Зачем ещё раз ехать?

Глупая женщина!

Когда мы там были вместе с риелтором Борисом, квартира ещё не принадлежала нам с Никитой. А теперь она наша. И мне хочется каждый день любоваться ею, бродить по комнатам и мысленно расставлять мебель. В сумке лежит ключ от тяжёлой железной двери. Эта массивная дверь, поставленная строителями, конечно, временная, петли – в окалине и чёрных следах сварки, а в центре размашисто написан мелом номер.

Квартира № 16.

Наша квартира.

На ремонт, новую мебель и бронированную дверь с невскрываемыми замками мы заработаем ещё очень не скоро. Подозреваю, в следующем столетии. И не важно! Главное – теперь мы владельцы недвижимости, что гораздо лучше, чем быть собственниками кучки акций в инвестфонде, балансирующем на острие бритвы.

Мы совершили фантастически удачную сделку – купили квартиру как раз в тот момент, когда цены упали до минимума. Наверное, мы с Никитой – финансовые гении.

– Кстати, а как отреагировала твоя свекровь? – поинтересовалась Нонна.

Она разглядывала маникюр, вместо того чтобы контролировать ситуацию на дороге. Мы ехали вовсе не в «Синюю башню», как мне того хотелось. Город сверкал разноцветными вечерними огнями, мерцали витрины, лучисто сияли фонари, слепили фары встречных автомобилей…

Заусенец на мизинце всецело завладел вниманием Нонны. Ещё год назад я принялась бы истошно вопить: «Нонна, куда ты глядишь? Смотри только на дорогу, ты нас угробишь!» А сейчас уже привыкла. Да и сама грешу подобным. Это произошло как-то незаметно – сначала я была неопытным водителем, страдала и нервничала, дёргала передачи, путала педали, не вписывалась в повороты, мешала всем на свете и сгорала от стыда. А потом вдруг почувствовала себя за рулём невероятно комфортно. Конечно, автолюбители мужского пола, склонные к шовинизму, продолжают считать меня «обезьяной с гранатой», но меня их мнение как-то перестало волновать. Потому что теперь автомобиль – моя страсть, мой самый верный друг, то, без чего я не смогу прожить и дня.

Приятно управлять машиной, ведь в моём повседневном существовании не так уж много ситуаций, когда я чем-то руковожу. Особенно радует предсказуемость реакций – стоит нажать на тормоз, и автомобиль замедляет движение; достаточно слегка повернуть руль – и получаешь немедленный отзыв. Разве можно добиться подобного послушания от человеческого существа? Вот Нонна – она день и ночь контролирует персонал двух кофеен. Но стоит ей хоть на минуту утратить бдительность, и наша молодёжь начинает работать спустя рукава. Нонна поддаёт газу (попросту орёт) – народ обижается и замыкается в себе. Нонна давит на тормоз – у персонала прилив радостной энергии, ребята резвятся как дети и тут же садятся на шею. Всё как-то нелогично и запутанно, когда дело касается человеческой психологии… Нет, Нонна, конечно, справляется, она тёртый калач.

Сейчас мы планировали заехать сначала в «Шоколад», потом – в «Золото» и навести там шорох сразу после закрытия. Летом кофейни работали до одиннадцати. Я везла с собой пачку флаеров и дисконтных карт, чтобы официантки дарили их постоянным клиентам: договорилась с несколькими ночными клубами и магазинами о взаимовыгодном сотрудничестве. (Кстати, о клубе. В полночь мне ещё придётся ехать в подобное заведеньице – забирать Ланочку и Дэйзи. В программе, придуманной свекровью, именно ночной клуб значился сегодня последним пунктом.)

Итак, я договорилась с клубами и магазинами о взаимных поставках подарочных купонов. Это – возможность порадовать посетителей маленьким бонусом. Да и не слишком маленьким: например, получив флаер в известный ночной клуб «Авантаж», клиенты экономят на входной плате и ещё получают два бесплатных коктейля. Конечно, не так уж много людей слоняется по ночным клубам. Кто-то просто выкинет флаер в мусорную корзину, предпочитая тусовке здоровый сон. Но кто-то, возможно, искренне обрадуется…

Я продолжаю работать в данном направлении, придумываю разнообразные приманки и поощрения для клиентов кофеен. Подарки именинникам – обязательно, детям – шарики и фирменные шоколадки. Периодически устраиваем акцию: во всех окрестных заведениях посетителям выдают купон на бесплатную чашку эспрессо в «Шоколаде» или «Золоте». Есть шанс, что человек, выйдя из торгового центра, тут же отправится к нам «отоваривать купон». Истинные ценители кофе мысленно поставят галочку – «здесь отличный эспрессо» – и обязательно придут ещё раз. И все обязательно к бесплатному напитку заказывают ещё кусок торта или круассан (а нам прибыль!). Трудно устоять, когда видишь сказочную витрину с марципаново-бисквитными яствами, сформированную нашим чудо-кондитером. Для чревоугодников это губительный капкан. Нонна пробегает мимо витрины с закрытыми глазами…

Иногда получаю от директора щелчок по носу – когда мой маркетинговый гений бушует чересчур яростно, требуя проведения акций, гораздо более затратных, чем ожидаемая прибыль. «Уймись, – говорит в таком случае Нонна, – остынь. Хорошо, что Богдан не видит твоего рвения. Иначе снова бы похлопал тебя по щеке…»

Бррр!

Противно вспоминать.

Тут подруга начинает ржать, а я краснею от стыда. Прекрасно понимаю, что она имеет в виду. Если бы Богдан Гында, владелец кофеен, увидел, как усердно я рекламирую его заведения, он снова принял бы всё на свой счёт. А я не для него стараюсь. Похвала Богдана волнует меня меньше всего. Нравится видеть результат, лестно осознавать, что наши две кофейни – на уровне. Мы с Нонной создали нечто стильное и изящное. Тут приятно проводить время, здесь чудесная атмосфера, волшебные запахи, исключительный кофе…

– Кстати, а как отреагировала твоя свекровь на покупку квартиры? – повторила вопрос Нонна. – Не гундела? Не стонала?

– Нет. Хотя я ждала чего-то подобного. Знаю, о чём мечтала Ланочка, – вынуть деньги из фонда «Фаворит» и тут же начать их тратить. Она бы отправилась в Париж, провела бы месяц на Гавайях, переформатировала бы свой гардероб… И Никита ни за что бы не сказал мамуле «нет». К счастью, все деньги перекочевали с одного счёта на другой и превратились в квартиру. Согласись, квартира – гораздо более осязаемая вещь, нежели мимолётное удовольствие, полученное Ланочкой при покупке новой блузки, или её воспоминания о парижской поездке.

– Тебе надо сделать рентген печени, – сказала Нонна.

– Зачем? – удивилась я. – Я пожелтела? У меня плохой цвет лица?

– У тебя в печени – инородное образование, которое зовут Ланочкой. Ты говоришь о ней постоянно. И сколько яда в твоём голосе!

– Это ты говоришь о ней постоянно! – возмутилась я. – Сама же спросила, цитирую: «А как отреагировала свекровь на покупку квартиры?»

– Не надо нервничать, – сочувственно улыбнулась Нонна.

Сейчас я её убью!

– Я совершенно спокойна.

– Не стала бы спрашивать, если б знала, что ты так расстроишься.

– Да я в порядке!

– Просто свекровь тебя задолбала. Вот ты и бесишься. Ну, признавайся, что ещё она придумала?

У меня из груди вырвался душераздирающий вздох. А ведь Нонна права! Ланочка совершенно меня заездила. Начиная с позавчерашнего дня, когда мне пришлось выискивать ингредиенты для её пафосного обеда а-ля рюс, я в полном рабстве у Никитиной мамочки.

И на подругу обрушилась лавина моих путаных и возмущённых откровений. Рассказала ей обо всём.

Наверное, это усталость.

Иначе бы я не жаловалась.

Но добравшись до подушки в три ночи (печатала статью), я сегодня встала уже в семь и сразу начала выполнять миллионы разнообразных телодвижений по обслуживанию Ланочки и её английской гостьи. Третьи сутки я укрепляю российско-британские международные отношения. И поверьте: выполнив все задания из списка, составленного моей свекровью, ОЧЕНЬ ТРУДНО сохранить благожелательное спокойствие.

Где мы только не побывали вчера и сегодня! А ведь кроме функций Ланочкиного шофёра, повара, уборщицы и экскурсовода, я не должна забывать о своих журналистских обязанностях. Сегодня еле-еле успела на интервью, потом заехала в типографию за флаерами, побывала в двух редакциях, а сейчас вот сопровождаю Нонну.

– Юля-я-я! – сиреной взвыла подруга, выслушав мой скорбный монолог. – Беру обратно все свои слова!

– Какие?

– Насчёт того, что ты не любишь Ланочку, а только лицемерно изображаешь тёплые чувства.

– Да, я очень обиделась, когда ты назвала меня лицемеркой.

– Сейчас я поняла: неважно, какие чувства ты испытываешь в отношении свекрови. Пусть даже ненависть.

– Сдурела ты, Нонна! Какая ненависть? Да я её обо…

– Но твоя ненависть дороже самой горячей любви. Никто бы не стал так носиться с Ланочкой и её причудами, как ты.

Это верно.

Других таких идиоток в природе нет.

Я – уникальный экземпляр.

И мой рабочий день всё ещё не закончился!

После того как мы с Нонной проинспектировали кофейни и в полночь подруга закинула меня домой, я пересела в припаркованную у подъезда машину и отправилась за тусовщицами. Спрашивается: почему не Никита? Отвечаю. Когда мы обсуждали план мероприятия, Ланочка с милым смущением отреагировала на мое предложение прислать за ними в клуб её сына.

– Ах, Юлечка, – сладко пропела она, – ну что ты? Вот ещё! Тебе же не трудно! Нет, ну зачем просить Никиту? А вдруг мы с Дэйзи немножко выпьем? Мне бы не хотелось предстать перед сыном в несколько неадекватном виде.

– Чтобы предстать перед сыном в несколько неадекватном виде, надо выпить не немножко, а очень даже прилично, – хмуро парировала я. – Вы что, собрались надраться в стельку?

– Юля! – возмутилась свекровь. – Как ты можешь даже предполагать подобное?

Для приобщения англичанки к ночной жизни города Ланочка выбрала солидное заведение – клуб при дорогом отеле. Страшно представить, сколько там стоит один коктейль. Но, конечно, в молодёжном клубе, под завязку набитом детьми, наевшимися наркотиков, мои подопечные чувствовали бы себя неуютно…

Так или иначе, отвертеться от ночной поездки не удалось. Ещё не известно, готовы ли красотки утихомириться и завершить вечер. Вдруг они развеселились и им взбредёт в голову задержаться в клубе ещё на часок?

Глава 20 Сложный гарнир к приятному сюрпризу: надежда вперемешку с разочарованием

Через неделю после того как Евгения приступила к работе в компании «Юниа-Транс», в редакцию нашего журнала была доставлена с курьером корзина роз.

Нет, нет, вовсе не такая роскошная корзина, похожая на гигантский куст, какие преподносят оперной диве или поп-звезде, но очаровательный и со вкусом сформированный букет.

Курьер не спеша брёл по нашему оупен-спейсу, заглядывая в отсеки и интересуясь, где найти Юлию Бронникову. Публика изумлялась, а парнишка упивался производимым эффектом. Наверное, он так бы и курсировал по редакции туда-сюда ещё минут сорок, если бы в конце концов не напоролся на объект поисков.

– Бронникова это я, – розовея от удовольствия, сообщила я курьеру. Миллионы любопытных взглядов щекотали меня, как пузырьки шампанского.

Я не тщеславна…

Нет, похоже, я ужасно тщеславна!

Только подумать: девяносто пять процентов женщин планеты проживет всю свою жизнь, но никто и никогда не пришлёт им в подарок корзину цветов… А я свою получила. Фантастически приятно!

Расписалась на планшетке курьера и поставила корзину на стол. Настроение моментально улучшилось. А ведь всего за пять минут до чарующего события стрелка моего внутреннего барометра дрожала между отметками «грустно» и «тоскливо». Я невидящим взглядом буравила монитор, пыталась навести порядок в файлах, а сама обдумывала две невесёлые темы: 1) исчезновение Бориса, 2) гипотетический провал Никиты, отправившегося на очередное собеседование.

К тому же сбоку от компьютера пристроилась с конспектами Лиля и пытала бесконечными вопросами. Мадемуазель теперь не упускает без пользы ни одной минуты моего присутствия в редакции. Стоит появиться на пороге – Лиля тут как тут, несёт в зубах блокнотик и диктофон, готовая конспектировать каждое мое слово. Можно подумать, я никогда не говорю глупостей!

Очень даже.

Лиля явно определила мне роль флагманского корабля, способного провести её между отмелей и острых скал прямо в умиротворённую гавань замужества. А ведь всего полгода назад наша гадюка изнемогала под гнётом отрицательных эмоций, вызываемых моей особой! Любые успехи Юлии Бронниковой – выгодно заключённый контракт, удачно подстриженные волосы, хорошо написанная статья – вызывали у Лили выброс желчи. Она постоянно зеленела от зависти, скрипела зубами и бормотала гадости. Впрочем, всё остальное человечество тоже её раздражало.

Но вот случилось чудо! Лиля (сама, добровольно!) вдруг решила измениться. Видимо, что-то подсказало прекрасной деве: если вести себя по-прежнему, не избавиться от замашек матёрого мизантропа, то так и коротать ей век в одиночестве, навсегда остаться чем-то вроде магазинной форели – розовой, сочной, красивой, – но в вакуумной упаковке. Как ни странно, Лиля устала от пуленепробиваемого имиджа старой девы и мечтала с кем-то познакомиться. Но мужчины усердно её избегали.

И девушка серьёзно взялась за дело.

А теперь посмотрите-ка на неё! Красотка не спускает с лица улыбку, цепко держит её на привязи, как старушка любимого пуделя. Лиля даже научилась говорить приятные слова окружающим. Первые три дня она кошмарно мучилась, выдавливая из себя: «Знаете… вы… это, как его там… ну… ну того… хорошо выглядите!» А потом синьорита вошла во вкус, освоилась. Теперь по редакции разносится безостановочное Лилино щебетание: «Ах, Диана, великолепная кофточка, просто супер! Где купила? Елизавета Витальевна, у вас роскошный цвет лица! Петя, мне очень понравилась твоя статья!»

– Что случилось с Лилей? – изумлённо шепчется редакционный народ. – Куда подевалась наша гюрза? Кто украл нашего зелёного монстра? Она влюбилась? У неё появился друг?

Да, Лилю не узнать.

Она ещё не влюбилась, и пока у неё нет друга, но мы над этим работаем. После того как Лиля освоила элементарные навыки социализации, красавица решила проникнуть в мою базу знакомств. И теперь выпытывает телефоны перспективных кандидатов. Она и сама могла бы давно обзавестись подобным банком мужчин – ведь тоже бегает по интервью и знакомится с крутыми парнями. Однако если память моего сотового переполнена номерами, то с Лилей почему-то никто не спешит обмениваться мобильными номерами.

Надеюсь, теперь всё изменится. Девушка настойчиво работает над собой. Раньше это касалось только внешности, теперь Лиля занялась самым главным – своим мироощущением. Какая разница, что у тебя ноги длиной с гринвичский меридиан, а талию можно обхватить двумя пальцами, если ты выплёскиваешь в атмосферу волны недовольства и отвращения? Как сказала Коко Шанель: «Уход за собой должен начинаться с сердца – иначе никакая косметика не поможет».

И теперь Лиля улыбается.

На днях мадемуазель – совершенно самостоятельно, без подсказок, – сделала следующий шаг в науке человеколюбия. Внезапно ей захотелось порадовать чем-то коллег, и она стала делать всем подарки. После многих лет совместной работы Лиля словно разглядела вокруг себя симпатичные лица. А мы всегда такими и были, просто она этого не замечала. И вот, мило смущаясь, Лиля стала одаривать нас. Сначала вручила нашему главному бухгалтеру Елизавете Витальевне чай, потом подарила Диане новый «Cosmo». Петя получил календарь с Lamborghini, Андрей – блокнот, Наталья – красный степлер, а я – шёлковый шарф…

Мы все в изумлении, мы просто замираем от восторга! Лилин шарф стоит дороже круизного лайнера, подаренного каким-нибудь олигархом своей любовнице. Для олигарха круизный лайнер стоимостью в несколько миллионов евро – сущий пустяк, безделица. А Лилин шарф – доказательство того, что её личность претерпела грандиозные (и, надеюсь, необратимые) изменения, сопоставимые по масштабу с глобальными тектоническими движениями земной коры.

– Лиля, какая прелесть! Это самый красивый шарфик на свете!

– Ты серьёзно? – недоверчиво покосилась на меня дарительница. Вдруг прищурилась, напряглась, как в старые времена, но, вспомнив о новой жизненной политике, тут же расслабилась, заулыбалась и оставила попытку найти в моих словах обидный подвох. – Ой, мне тоже очень понравился, и я сразу подумала: прекрасно подойдёт к твоему синему джемперу.

– Точно!

– Наденешь?

– Обязательно!

Только сначала надо дождаться прохладной погоды. Если я прямо завтра заявлюсь в редакцию в джемпере и шарфе, все сразу спросят, почему я для полного счастья не надела ещё валенки и бронежилет…

Сегодня вечером я пообещала Лиле устроить ей встречу с Василием, владельцем цеха кованых изделий. Мужчина продолжает забрасывать меня эсэмэсками. Думаю, по инерции, а вовсе не потому, что я произвела на него неизгладимое впечатление. Кроме того, он, вероятно, не теряет надежды всучить мне чугунный торшер. Один раз не удалось, а предприниматель явно не любит оставлять дела незавершёнными.

– Так, ну хорошо, мы с ним встретимся. А как себя вести? – настойчиво твердила Лиля за пять минут до появления курьера с корзиной роз. – Боюсь, опять всё испорчу! Юля, почему ты молчишь? Объясни, что я должна делать. И что не должна. Юля, ты сегодня какая-то варёная! Поактивнее, пожалуйста!

А я в тот момент думала вовсе не о том, как организовать ей свидание и обеспечить его благополучный исход. Лиля, конечно, рассуждает логично: если мне удалось так обработать Василия, что он долгие месяцы не теряет надежды сводить меня в ресторан (и впарить недоделанный торшер!), значит, я точно знаю, за какие ниточки надо дёргать самой Лиле, чтобы добиться похожего эффекта. Но опыт подсказывает: когда дело касается отношений между мужчиной и женщиной, логические умозаключения ничего не значат. Здесь главенствует не математика, а химия…

Я очень рассеянно реагировала на Лилины наскоки, так как мои мысли занимали, во-первых, риелтор Борис, а во-вторых, Никита. Первый перестал мне звонить. У второго сегодня очередное собеседование…

Борис с его неотразимой внешностью не шёл из головы. Он был так галантен всё время, пока пытался продать мне квартиру! И я, самонадеянная идиотка, обольстилась вниманием юного кабальеро, даже приняла на собственный счёт все его реверансы… Мы успели побывать вместе не только в «Золоте» и «Шоколаде», но и в других местах, куда сходили по инициативе Бориса, – с ним было весьма приятно общаться. Он звонил просто так, поболтать о том о сём, а вовсе не в надежде услышать, нашла ли я деньги на квартиру…

Нет, в принципе я, конечно, понимала – парню необходимо было быть со мной милым, иначе он мог упустить потенциального покупателя. А я на самом деле являлась весьма перспективным клиентом. Ведь моё желание завладеть апартаментами в «Синей башне» было столь свирепым, что приравнивалось к созревшей материальной возможности.

Но вот документы подписаны, деньги перечислены на счёт, дельце обстряпано… И волоокий юноша с двухметровыми ресницами молниеносно испарился. Исчез! Тут же забыл обо мне!

Квартиру я получила.

Однако куда подевался Борис?

Почему я ощущаю себя брошенной возлюбленной? Меня словно обвели вокруг пальца. Нет, мне вовсе не нужен красавчик-риелтер. Но нельзя же так прямолинейно признаваться в том, что все его ухаживания имели подоплёкой страстное желание впарить мне квартиру…

Именно так всё и было!

Какая я глупая и смешная. А Лиля ещё пытается у меня консультироваться. Нашла у кого спрашивать!

Ладно, проехали и забыли.

Не стоит предаваться безудержной рефлексии в связи с коварством Бориса. У меня есть более веская причина для грусти и волнений – сегодня Никита пошел на очередное собеседование. Я знаю, надо мыслить позитивно и рисовать в голове картины грядущих побед. Однако не могу избавиться от плохого предчувствия: сегодняшнее интервью – пустая трата времени. Ещё одна неудачная попытка найти работу.

Сейчас, в тот момент, когда я пытаюсь отогнать от себя образ Бориса, витающий поблизости, а также стараюсь более-менее внятно отвечать на бесчисленные вопросы Лили, моего Никиту терзают представители крупной компании. В принципе, Никите там делать нечего: предложенная зарплата вызывает даже не смех, а истерический хохот. Господа хотят купить трюфеля по цене шампиньонов. И кризис им помогает. Никите выбирать не приходится, он готов уцепиться за любое предложение, лишь бы только выбраться за пределы квартиры и начать наконец-то работать…

Когда я увидела парня с корзиной роз, называющего моё имя, то сначала затаилась в радостном предчувствии. Буйное воображение смоделировало картину: вот Никита обменивается рукопожатием с представителями компании, улыбки сияют на лицах, все довольны – собеседование завершилось успешно, мой любимый безоговорочно принят в штат. И Никита тут же летит в ближайший цветочный магазин и выбирает для меня букет. А что, отличный способ сообщить о победе!

Да, я заслужила самый роскошный букет на свете. Ведь месяцы Никитиной безработицы – не только его переживания, но и километры моих нервов, намотанных на кулак. Ужасно видеть, как яркая, целеустремлённая личность постепенно превращается в фонарик с подсевшими батарейками. Раньше Никита скрывал, что бегает по собеседованиям, но вот уже три интервью прошли на моих глазах. Эти бесконечные «мы вам перезвоним» – форма завуалированного отказа. Очередной плевок в душу. А потом следующий… Никита хорохорится, говорит: «Подумаешь, не очень-то и надо!» – однако у него глаза побитой собаки. Жалость, любовь и обида смешиваются в жгучий коктейль, разъедающий мою душу.

Но вот чёрная полоса закончилась! Наверное, сегодня Никита услышал не отвратительное «мы вам перезвоним», а волшебное «мы вас берём». Он всё-таки получил работу и выбрал эффектный способ поздравить меня с победой…

Лиля восхищённо и завистливо проследила за тем, как корзина перекочевала из рук курьера на мой стол. Подозреваю, барышня тут же утвердилась в мысли о правильном выборе наставницы. А как же: посмотрите, мужчины буквально заваливают Юлю цветами. Да она ими вертит как ей угодно! С таким опытным куратором замужество обеспечено…

– От кого это? – полюбопытствовала Лиля.

Среди роз торчала карточка-записка. Я открыла её, надеясь прочитать заветное: «ПОЛУЧИЛ РАБОТУ!»

Однако…

Цветы были вовсе не от Никиты, а от гендиректора компании «Юниа-Транс» Генриха Николаевича Чернобая. «Отличная статья, отличная секретарша! Спасибо!» – была написано на карточке.

Я устало опустилась на стул.

Какой облом!

Ожидания не оправдались.

Но… Тут тоже было чему порадоваться. Я не получила подтверждения Никитиной победы, но зато удостоверилась в собственной успешности: Генриху Николаевичу пришлись по вкусу и статья в спецвыпуске «Удачных покупок», и Евгения, рекомендованная мною. За рекламную публикацию владелец «Юниа-Транс» отвалил журналу солидную сумму, а Женя просто сияет от счастья, отправляясь каждый день на новую работу. Другими словами, одним метким выстрелом я сразила две цели. Поэтому должна испытывать удовольствие.

Но лучше бы цветы прислал Никита!

Я тут же набрала номер Генриха Николаевича и поблагодарила за букет.

– Наоборот, я вас должен благодарить, Юля, – перебил гендиректор транспортной фирмы. – Ваша Евгения – настоящий клад! Конечно, сначала сомневался, сработаемся ли мы. Но сейчас все сомнения в прошлом.

– Она классная, да?

– Да, – согласился Генрих Николаевич. – Спокойная, ответственная, внимательная. Она уже разгрузила все бумажные завалы. В моём кабинете теперь всё как-то по-другому, но очень приятно в нём находиться. Нет, правда, Юля, я очень доволен.

Ха-ха, подумала я про себя, а ведь Женя пока только разминается. Она ещё не включила тяжёлую артиллерию. Моя подружка умеет создать для мужчины условия повышенной комфортности. Начальник будет кататься у неё как сыр в масле.

Женин муж, Денис, катался.

Правда, потом почему-то сделал выбор в пользу хорошенькой брюнетки.

– А как насчёт испытательного срока? – тут же ухватилась я за слова Генриха Николаевича. – Раз Евгения вам понравилась, не хотите ли сократить его до разумного минимума? Согласитесь, два месяца – как-то чересчур долго.

– По рукам. Будем считать, Евгения уже выдержала испытание, – снисходительно усмехнулся гендиректор.

– Правда? Вот и отлично. А вы не мелочитесь, Генрих Николаевич. Я сразу поняла: натура у вас широкая.

– А у вас – чрезвычайно деятельная. Боюсь, через пару минут вы выбьете для подруги ещё и прибавку к зарплате, и служебный автомобиль. Поэтому, Юля, давайте-ка закругляться.

– Ещё раз спасибо за цветы!

Вооружив Лилю полезными сведениями, я благословила её на свидание с владельцем цеха кованых изделий и отправила восвояси. А через пару минут мне позвонил расстроенный Никита. Он зря потратил время, ему опять отказали.

Как я и думала.

– Не расстраивайся! Зачем нам эта фирма? Совершенно не твоя сфера деятельности. Тебе бы пришлось начинать с нуля, вникать в суть, осваивать терминологию. А оно того стоит, учитывая предложенную зарплату? – торопливо начала я успокаивать моего несчастного друга. – Знаешь, а давай съездим на нашу новую квартиру!

– Зачем? – удивился Никита. – Чего мы там забыли? Там всё так же пусто. Ничего не изменилось.

– Не знаю, но мне почему-то нравится там бывать. Я не вижу голых стен – вижу красивые интерьеры и представляю наше счастливое будущее.

– Хорошо, Юль. Если тебе так хочется, давай сгоняем туда ещё разок.

– Где ты сейчас? Я за тобой заеду.

…Могучий охранник на входе нам кивнул. Так как мы встречались с ним постоянно, я не преминула познакомиться с парнем поближе и уже владела двумя мегабайтами полезной информации. Охранника звали Степаном, ему двадцать восемь лет. У него двое маленьких детей – пятилетняя дочка и трёхлетний сынок. Зарплата – двенадцать тысяч. Три раза в неделю он занимается в тренажёрном зале, поднимает тонны железа. Пиво Степан не любит (!), а любит компот из сухофруктов. Запросто разгадывает судоку последнего уровня сложности, читает Мураками, болеет за «Спартак»… Да, много фактов можно выяснить, если в твоём распоряжении десять минут свободного времени, язык без костей и бездна журналисткого интереса к людям. И каждый факт характеризовал Степана как личность загадочную и парадоксальную.

Если у него в двадцать восемь лет есть два маленьких ребёнка – значит, мужчина не боится ответственности. Или же наоборот – просто плывёт по течению. Ведь довольствоваться зарплатой в двенадцать тысяч, когда у тебя семья, – настоящее преступление. Не менее преступно выбрать профессию охранника, в то время как твои мозги справляются с трудными логическими задачами и способны воспринять систему образов Мураками. Надо искать работу посложнее! Ну а то, что парень предпочитает пиву компот, одновременно являясь футбольным фанатом, и вовсе не поддаётся осмыслению. На подобное пренебрежение общепринятыми канонами способны только уникальные и незаурядные личности!

Итак, несколько мимолётных бесед с рельефным бодибилдером утвердили меня в мысли о безграничности человеческой вселенной. Мир полон интересных людей, и я готова общаться со всеми. Наверное, правильно выбрала в детстве профессию. В каждом человеке – свои глубины, их можно исследовать, закидывая удочку искреннего интереса. Иногда крючок исчезает в гулкой пустоте колодца, но чаще нащупывает на дне целые россыпи бесценных сокровищ – рубины самоотверженности, сапфиры добра, бриллианты оптимизма…

Мы с Никитой зашли в нашу квартиру. Воздух на улице был тёплым, как парное молоко, а внутри дома от голых стен веяло ледяным холодом, и это нравилось. Вскоре мы уже занимались любовью – прямо на подоконнике. Не понимаю, как так вышло… Спонтанно и естественно. Отчаяние, надежда, да и вообще – любые сильные эмоции являются отличным афродизиаком. Мы с Никитой испытывали в равной мере и то, и другое. Сегодняшняя попытка получить работу обернулась очередным крахом. Но ведь будут ещё следующие – и, вероятно, успешные!

Пластиковый подоконник пружинил подо мной. Он был шершавым и прохладным. Я успела подумать, что конструкция является на редкость недолговечной, лучше бы поставить мраморные. Дорого, конечно, но гораздо надёжнее – не треснут во время секса.

О чём я думаю?!

Свидание мы завершили в нежности и полнейшей антисанитарии: добыть воду из новенькой сантехники нам не удалось, хотя мы настойчиво крутили все вентили подряд. Даже не помыли руки, не говоря о том, чтобы принять душ.

– Надеюсь, мы не сломали подоконник?

– Почти!

– В машине есть влажные салфетки, – вспомнила я. – Поехали домой?

Через несколько минут мы уже мчались обратно.

– Не стоит так часто менять ряды, – сделал мне замечание Никита.

– Хочется, – проныла я.

– Займи второй ряд и езжай себе спокойненько, – надоедливо пробурчал любимый, точь-в-точь как старый дед. – А то разлеталась, красавица! Ремня получишь!

– Увлеклась, – извинилась я.

Недовольных пассажиров – за борт!

Чтобы не мешали.

– Но, должен признать, Юля, ты уже наловчилась. Хорошо ездишь.

– А ты хорошо занимаешься сексом, – изящно вернула я комплимент. Именно так поддерживают диалог истинные аристократки (предварительно проломив подоконник).

– Хм, классная была идея – заехать в «Башню»… – задумчиво обронил Никита. – Давай-ка будем наведываться туда почаще! Чудесную квартирку мы купили, правда?

Глава 21 Праздник первой зарплаты

В начале июля лето закончилось: похолодало и зарядили дожди. Российские СМИ бились в истерике в связи с пандемией свиного гриппа. Страсти нагнетались свирепо и убедительно. Прослушав новости, хотелось сразу же прекратить все контакты с согражданами, а ещё лучше – вырыть во дворе бункер и уйти под землю. Но минутная паника проходила, и я возвращалась к своей обычной легкомысленной манере поведения – тусовалась в людных местах, общалась с иностранцами или земляками, недавно вернувшимися из «очагов заражения» – Турции, Испании и других стран, где грипп уже кого-то убил. Предпочитала думать, что вирус А/Н1N1 не так уж и опасен, а паника нагнетается умышленно и объясняется страстным желанием фармацевтических компаний взвинтить цены на противовирусные препараты.

Лана Александровна напрочь забыла о том, как пару недель назад принимала в гостях англичанку и чуть ли не целовалась с нею. А ведь, если верить воплям СМИ, половина Лондона уже вымерла от страшной инфекции! Нет, две недели назад свекровь почему-то не думала об опасности. А сейчас у неё словно открылись глаза: она обзванивала знакомых и гоняла меня по аптекам в поисках бесценной вакцины швейцарского производства. Ланочка заливалась соловьём, расписывая эффективность препарата – он гарантировал выживание в любом случае. «Даже если на голову упадёт бетонная плита?» – поинтересовалась я.

Волшебные швейцарские капсулы продавались, возможно, в Москве, но не у нас. Лана Александровна в это не верила и обижалась: я, видите ли, игнорирую её просьбу и сугубо из присущей мне чёрствости отказываюсь заехать в аптеку за лекарством. А я, между прочим, прошерстила все городские аптеки, но ничего не нашла.

Новая обида накладывалась на предыдущую: Ланочка ещё не простила мне такси, вызванное для отправки в аэропорт Дэйзи. По мнению свекрови, именно я была обязана доставить дорогую гостью к трапу самолёта, желательно в сопровождении эскорта мотоциклистов. Но я в тот момент разрывалась между двумя интервью и никак не могла отработать шофёрскую повинность. Поэтому решила: пора, в конце-то концов, перерезать пуповину и отпустить свекровь в свободное плавание. Сколько можно нагружать меня? Пусть справляется с проблемами самостоятельно. Уже большая девочка.

Но ничего не получилась. Ланочка затаила одну обиду, пригрела на сердце следующую… Я постоянно чувствую себя виноватой. Вот поэтому и бегаю по аптекам в поисках швейцарского препарата – хочу добиться реабилитации. Вероятно, мне никуда не деться от Ланочки. Мы с Никитой вместе четыре года, и свекровь не перестаёт меня тиранить. Она – мой крест.

Вот кого не волнует вопрос свиного гриппа, так это Женю. Во-первых, её дети надёжно спрятаны в деревне у бабушки, и туда зараза точно не долетит. Во-вторых, Евгении некогда внимать информационным сводкам с поля битвы – новая работа требует от неё полной отдачи. В-третьих, моя соседка справедливо считает, что судьба поиздевалась над ней достаточно, а теперь впереди – для равновесия – только приятные сюрпризы. Яростное «нет!» – подлой измене, предательству, безденежью, детским болезням, вирусу гриппа и прочим неприятностям!

Фортуна на самом деле радует подругу. В начале месяца начальник выплатил Жене не только обещанный оклад, но и незапланированную премию. Хотя новая секретарша проработала отнюдь не весь июнь, Генрих Николаевич отвалил фантастическую сумму – по сравнению с предыдущими доходами Жени и со средним уровнем зарплат в городе. Подобная щедрость свидетельствовала о многом: о благосостоянии автомобильного магната (денег у него явно куры не клюют!), а также о возникновении у босса устойчивого желания закрепить секретарское место именно за Евгенией. Гендиректор, безусловно, оценил достоинства скромной молодой женщины и теперь никогда не захочет с ней расстаться.

У Жени сверкали от возбуждения глаза, когда она продемонстрировала мне пачку купюр. Я взвесила наличность в руке.

Хм, солидно.

А не пора ли кое-кому переквалифицироваться из журналистов в секретарши?

– Ты представляешь?! – задыхалась от восторга подруга. Её грудь вздымалась так, словно она пробежала стометровку и побила олимпийский рекорд. – Смотри, это всё мне!

– Ого-го! – прониклась я Жениным возбуждением. – Ни фига себе! Охренеть!

Да, я почти Тургенев: умею метко выразить словами тончайшие движения человеческой души.

– Юлечка, и сразу, не отходя от кассы, я хочу вернуть тебе все долги! – радостно заявила Женя.

Я отпрянула:

– Ты серьёзно?

– Да! У меня всё записано. Вот, видишь…

– Надо же, какая скрупулёзность! – восхитилась я, освидетельствовав листок блокнота, где бисерным почерком были выведены ровные столбики цифр.

– А сколько ты всего приносила детям – сок, творог, конфеты!

– Надеюсь, их ты не внесла в реестр? Жень, постой. Может быть, не надо спешить? У тебя только первая зарплата и, думаю, грандиозные планы. Лучше купи что-нибудь детям и себе. А я не тороплюсь. Если честно, вообще не собиралась требовать возвращения денег. И никогда ничего не записывала.

– Но я не хочу пользоваться твоим бескорыстием и беззаботностью. Ты слишком легко относишься к деньгам.

– Мне не надо кормить парочку голодных птенцов, – напомнила я. – А в принципе ты права, права… Но моя беззаботность, увы, уже в прошлом. Я утратила прежнее легкомыслие и наконец-то стала считать деньги.

– Да неужели? Почему-то совершенно не заметно!

– Правда, правда, я не шучу! Мы же взяли кредит. И его надо выплачивать.

– А Никита всё ещё без работы, – добавила Женя.

– Но я не собираюсь разорять твою семью.

– Не сопротивляйся. Вот, держи!

Женя попыталась впихнуть в мою руку тугой рулончик купюр.

– Нет, не надо! – взмолилась я. – Перестань! Сначала закрепись на новом месте, встань на ноги… И ещё – особо не обольщайся и не строй песочных замков: а вдруг потом Генрих будет платить тебе гораздо меньше? Да, сейчас он на радостях раскошелился. Еще бы, у него наконец-то появилась помощница, он в нирване. А потом привыкнет и урежет тебе зарплату.

– Юля, я совершенно не рассчитывала на подобную сумму. Секретаршам столько не платят.

– Только если они по совместительству не являются ещё и любовницами.

– Но у нас до этого пока не дошло.

– Что значит «пока»? – изумилась я.

– В принципе я не против, – обезоруживающе улыбнулась Женя. – Генрих Николаевич… такой душка!

– Он не душка, – запротестовала я. – Он суровый и значительный.

– Вчера я ему перезавязала галстук, – с нежностью сообщила Женя. – У него самого криво вышло.

– Уже и до такого дело дошло? Ты ему галстук завязываешь?

– А какие у него ручищи! Лапы, настоящие кувалды… Знаешь, выглядит очень привлекательно.

– Женя! – воскликнула я. – Да ты с ума сошла!

– И потом, он в возрасте. Моему папе было бы столько же, если б он был ещё жив… Я испытываю к Генриху Николаевичу какую-то дочернюю нежность. И почему-то совсем его не боюсь. Он милый, очень-очень милый. Вмиг распорядился, чтобы в приёмной установили кондиционер, когда увидел, что мне жарко.

– Женя, прекрати! Вспомни, о чём мы с тобой говорили! Ты в два счёта потеряешь место, если начнёшь строить Генриху глазки и попытаешься его очаровать. Он, видимо, пуританин. Вероятно, устал от агрессии девиц, которые видят в нём выгодную партию и метят в любовницы или жены. Ведь не так-то легко найти богатого, симпатичного да еще и абсолютно свободного мужика.

– Нет, я не буду флиртовать с ним. Ты что! Не дай бог потерять такое место! Буду самой скромной и целомудренной секретаршей на свете – пожалуйста, если боссу так хочется. Просто я не ожидала, что Генрих Николаевич окажется таким зайчиком. Юля, он прелесть!

Я мысленно представила себе гендиректора компании «Юниа-Транс». Вот он сидит за рабочим столом… Тяжеленные ручищи устало придавили документы…

Хм… Да уж, зайчик.

Весом в центнер.

Косая сажень в плечах.

Но нет, я готова согласиться с утверждением Евгении. Генрих Николаевич – очаровательный зайчик, всё верно. Я ведь встречалась с ним трижды. Сначала мы имели продолжительную беседу, во время второй встречи бродили по территории фирмы, и я наблюдала, как господин Чернобай руководит хозяйством. А в третий раз пили чай и редактировали статью.

Несмотря на суровость облика, солидный возраст и грузность, было в Генрихе Николаевиче что-то трогательное и неотразимое – доброе, мальчишеское. Наверное, внешняя массивность и жизненная удачливость, служившие заслоном от врагов и глобальных поражений, позволили ему сохранить в себе лучшие душевные качества… Да, у меня намётаный глаз, я лёгко даю детальную психологическую характеристику человеку, с которым знакома лишь поверхностно.

Зигмунд Фрейд собственной персоной!

Но две женщины ошибаться не могут. Не только я, но и Женя, проработавшая с Генрихом Николаевичем бок о бок почти месяц, то есть мы обе пришли к одному выводу: он классный мужик.

Только бы не разочаровал…

Мужчины умеют восхищать и разочаровывать. Первое им удаётся лишь в том случае, если женщина сама готова быть очарованной. Второе они делают самостоятельно и виртуозно.

А Жене надо быть особенно осторожной. Уж не знаю, по какой причине гендиректор «Юниа-Транса» на дух не выносит хорошеньких девиц. Возможно, сильно любил жену и поэтому его сердце всё ещё занято – воспоминаниями и грустью. Даже тот факт, что долгое время Генрих Николаевич работал в тандеме с многокилограммовой Варварой, говорит о многом. Но когда он жаловался мне на невозможность найти хорошую секретаршу и описывал красоток, приходивших на собеседования, в его голосе звучало отвращение.

Итак, скромность и ещё раз скромность.

Никакой фривольности, голых коленок, супердекольте…

И Жене это будет не трудно. Скромность – её суть. Она – безропотная и невзрачная труженица, целое столетие простоявшая у плиты с половником. Правда, сейчас подруга преобразилась, невероятно похорошела, узнала пьянящий вкус мужского внимания – на улице Жене теперь не дают проходу. Но в целом ничего не изменилось. От плиты и раковины, требующих ежедневной заботы, она переместилась в офис к компьютеру. Теперь, не сомневаюсь, и в конторе Генриха Николаевича царит образцовый порядок – самая крошечная бумажечка или скрепка нашли своё место, в шкафу ровно стоят папки с приказами и договорами (не удивлюсь, если корешки папок подобраны по цвету), в компьютере все файлы рассортированы с безжалостной педантичностью. И наверняка по утрам Женя варит боссу бесподобный кофе и подаёт на тарелке сдобные булочки (не забыв про красивую салфетку).

Ещё и галстук поправляет!

Вот почему Генрих Николаевич прислал мне в редакцию розы. Я его понимаю. С моей подачи в его вотчину залетел тихий ангел, в офисе поселилась богиня трудолюбия.

А ведь никто не хотел брать Женю на работу!

Глупцы!

– Ты уже угощала ненаглядного босса своими знаменитыми штруделями?

– По утрам я кормлю его полноценным завтраком, – с гордостью улыбнулась Женя. – Штрудели? Да, естественно. И они тоже.

– Завтраком?!

– Конечно. У меня есть комната рядом с приёмной, а там – целый арсенал: холодильник, кофеварка, бутербродница, тостер, яйцеварка. Генрих Николаевич – мужчина основательный.

– Точно. Кроме тостера и бутербродницы – у него целая рота новеньких «Фредлайнеров», каждый размером с космический корабль.

– Ты про тех шикарных монстров с серебряной трубой сбоку от кабины? Да, теперь я их вижу каждый день. Впечатляет!

– Но заставлять секретаршу готовить завтрак – это жестокая эксплуатация.

– Юля, мне же не трудно! И потом, Генрих Николаевич часто приезжает на работу… Угадай, во сколько?

– В семь утра? – прищурилась я.

– В пять!

– В пять? – удивилась я.

Я в это время только ложусь!

– Да, в пять утра, – торжествующе подтвердила Женя. Она светилась гордостью за начальника. – Чтобы в шесть часов отправить в рейс машины. Сохранил привычку с тех давних времён, когда работал начальником транспортного цеха на металлургическом комбинате.

А потом тот цех целиком и приватизирован.

Шутка!

– Зато мы с ним уже пять раз ходили в ресторан на бизнес-ланч, – сообщила Женя.

– Оба-на!

– Но с этим надо завязывать, иначе опять растолстею. А я не хочу! Мне понравилось быть тростинкой. Сейчас вешу шестьдесят два и больше не…

– Генрих уже кормит тебя в ресторане? – ошарашенно пробормотала я.

– Юль, да это ж просто бизнес-ланч! Но там столько всего дают – словно пытаются выкормить мамонтов. Нет, больше ни за что не пойду.

– Начальник скажет идти – и куда ж ты денешься…

– Тоже верно.

– И о чём же вы беседуете, пока расправляетесь с салатом и солянкой?

– О жизни! – удивлённо распахнула глаза подруга. Она словно недоумевала: как можно спрашивать о таких очевидных вещах.

О чём же им ещё беседовать?

Конечно, у каждого – своя история, и весьма незаурядная.

– О жизни, – кивнула я. – Всё ясно.

Думаю, я потрясающе удачно пристроила подругу. Надеюсь, Генрих Николаевич и далее будет играть роль «очаровательного зайчика» – не изменит своей галантной манере поведения даже в том случае, когда исчезнет эффект новизны и Женя больше не будет столь ему интересна…

Подруге всё же удалось вернуть мне часть долга – она силком впихнула купюры в мой карман. Как странно всё устроено: ждала гонорара в редакции – а его отменили из-за режима строгой экономии. Зато получила деньги, давно вычеркнутые из бюджета.

Один ручеек временно иссяк – появился другой.

Глава 22 Образец честности

В конце июля главный редактор «Стильной леди» Марина Аркадьевна с трагическим придыханием сообщила, что они временно приостанавливают выпуск журнала. Уж не знаю, в какой экономический тупик наша мадам ухитрилась завести издание, но факт оставался фактом – ближайшие два месяца журнал выходить не будет.

– А почему бы не переселиться в виртуальное пространство? – предложила я. – «Удачные покупки» неплохо обосновались в Интернете, вдруг и у «Леди» получится? Марин, почему ты до сих пор не сделала сайт?

– Ах, Юля! – отмахнулась от меня редактор, изящно дёрнув ручкой, так, словно я была надоедливой мухой, а не золотым пером её издания. – Это дополнительные расходы и масса хлопот.

– Да какие там расходы? И какие хлопоты?

– Чтобы разработать сайт и чтобы не абы какой, а интересный и привлекательный для посетителей, с классным дизайном, отличной навигацией… поддерживать его, продвигать, раскручивать… надо брать новых людей, платить им. И так далее. Мне и так проблем хватает!

Я пожала плечами. Видимо, Елена Аметистова, очаровательная собственница «Удачных покупок», гораздо спокойнее относилась к лишним хлопотам, а также считала сайт не дополнительной проблемой, а необходимостью. Интернет – параллельный мир, целая вселенная, его нельзя игнорировать. Мы всей редакцией с удовольствием играли в эту увлекательную игру – управление сайтом: придумывали конкурсы, размещали эссе, написанные не под заказ, и потому не попавшие на страницы журнала, общались с читателями (восхищаясь интеллектом одних, ужасаясь безграмотностью других, упиваясь остроумием третьих и содрогаясь от пошлости четвёртых).

Но нельзя было упрекать Марину Аркадьевну в лени и отсталости – она всегда держала руку на пульсе времени (особенно когда дело касалось гламура). Просто, я знала, она заражена вирусом перфекционизма и пытается добиться идеала во всём. Поэтому для Марины лучше вовсе не иметь сайта, чем создать не самый удачный интернет-продукт…

Я вышла из редакции. На улице моросило, серебристая вуаль дождя, расшитая крошечными бриллиантами капель, колыхалась в воздухе. Сквозь облака пробивалось солнце. Я с удовольствием вдохнула влажный воздух, густой и зыбкий, стараясь не думать, сколько позиций из таблицы Менделеева сейчас проникло в мои лёгкие. Свинец, цинк, медь – безусловно. И масса канцерогенных соединений. А их присутствие в организме неминуемо ведёт к смерти.

Однако – живём! И даже неплохо!

Почему у меня опять хорошее настроение?

Никаких причин для буйной радости:

1. «Стильная леди» накрылась вязаным беретом от Дольче и Габбана.

2. У Никиты нет предложений от работодателей. Он слишком хорош. В нынешней ситуации рынок не нуждается в специалистах по развитию. Сейчас никто не открывает новые филиалы, не расширяет производство. Все думают только о том, как бы выжить.

3. Ланочка просится в Лондон. Не иначе упала с пальмы. Какой Лондон в нашем положении?! Но её там ждут с ответным визитом. Свекровь наконец-то обзавелась швейцарской вакциной, и теперь Ланочке не страшен даже чёрт, заражённый вирусом свиного гриппа. Но у нас совсем нет денег для финансирования поездки. Свекровь же проявляет исключительную чёрствость: она словно не видит, что сыну больно каждый раз объяснять ей, в каком затруднительном материальном положении он сейчас находится. Возможно, ковыряя щепочкой в развёрстой ране, Лана Александровна пытается намекнуть нам, насколько опрометчиво мы поступили, истратив все деньги на квартиру, – и ведь даже не посоветовались с нею, бессовестные!

Но, непонятно почему, на сердце – постоянный праздник…

Может быть, потому что лето? По утрам в окно бьёт солнце, дожди несут прохладу, до блеска умывая улицы, витрины и окна домов, по вечерам на город опускаются невесомые сумерки, наполненные сиянием неона и всполохами разноцветных огней на гигантских билбордах…

Может быть, потому что любовь? У нас с Никитой – новый этап в отношениях. Вернее, римейк, возвращение в далёкий 2005 год, в то лето, когда он переехал ко мне и мы буквально не могли оторваться друг от друга: купались в нежности, пылали, раскалённые страстью… Сейчас Никите некуда тратить кипучую энергию, и он тратит её на секс. С удивлением вспоминаю те месяцы, когда Никита только начинал карьеру безработного: бревном лежал на диване и вовсе на меня не реагировал. А сейчас набрасывается львом при каждом удобном и неудобном случае. Подкарауливает в уголке, выслеживает, по ночам грубо оттаскивает от ноутбука… Я основательно измучена, под глазами залегли тени, а сами глаза сверкают счастливым огнём удовлетворения. Моя истерзанность – как флаг, мужчины чутко реагируют на подобное состояние. И липнут ко мне, словно скотч, я невольно притягиваю их, как планета – стаи метеоритов… И мне нравится ощущать мою притягательность.

За пять минут я долетела до Нонны. Подруга пригласила в гости, что бывает не часто. Обычно мы общаемся или в машине, или в кофейнях. А сейчас развалились на диване в её гостиной и пьём холодный квас. Нонна хлещет прямо из запотевшей литровой банки – она не любит мелочиться. Очень не изящно – пить квас из банки! Да и вообще, мы – две утончённые леди – могли бы выпить что-нибудь более элегантное.

Мохито.

Дайкири.

Хотя нет… Мы ведь обе за рулём. И ещё неизвестно, сколько километров придётся намотать по городу до конца дня.

За окном опять сияет солнце, наполняя огромную комнату золотистой дымкой. Квартира съёмная, но подруга не оплачивает её из своего кармана. За всё платит Богдан Гында.

Его губастую физиономию как раз показывают по телевизору.

– Ах ты рожа! – недовольно восклицает Нонна. – Ну никуда не денешься от этого упыря!

Она протягивает руку к пульту, чтобы выключить телевизор, но мне интересно послушать Нонниного «любимчика» – ведь обязательно скажет что-то умное и весомое. Как-никак – член Законодательного собрания области.

Вот интересно: а есть ли в нашем Законодательном собрании хотя бы один не-миллионер? Школьный учитель или врач, к примеру… Не знаю. Власть и бизнес сливаются в нерасторжимом объятии, переплетаются, словно две родительские хромосомы, создавая «богочеловеков» – тех, кто нами командует. Нет, надо обязательно просмотреть список членов ЗСО – вдруг найду хотя бы одного пролетария, управляющего жизнью области без оглядки на собственный бизнес?

Богдан Гында, поворочав губами, как мягкими розовыми гусеницами, и поминутно растягивая их в улыбке – ему самому она, вероятно, кажется бесподобно обаятельной, – закончил вещать. Я не успела понять, о чём он говорил. Диктор местных новостей перешла к следующему сюжету, а Нонна – к новой банке кваса.

– Знатный квасок, – похвалила она. – Только в одном месте продают. Нашла жёлтую бочку на улице Герцена.

– Жёлтых бочек много сейчас везде стоит.

– Да, но квас в них разный. Столько всякой химии пихают! А этот – как в детстве.

Утолив жажду и дослушав дневные новости, Нонна взялась подбивать бабки за четыре месяца работы. Я привезла ей тридцатистраничный отчёт об использовании денег, выделенных на рекламу. Пока его составляла, мысленно дивилась грандиозным возможностям, открытым человеку, который умеет играть цифрами, склонен к авантюризму и абсолютно лишён щепетильности: можно было бы приписать, списать, пустить налево, себе в карман фантастические суммы… Рекламный бюджет – нива для безумного творчества.

Но я, конечно, отвечала за каждую строчку документа. Если в отчёте был заявлен чёрный с золотом воздушный шарик – значит, он действительно был куплен и использован, а не существовал только в моих мыслях.

Нонна, просмотрев бумаги, насмешливо хмыкнула.

– Честная ты моя… – буркнула она.

– А что? – недоумённо поморгала я.

– Глупышка, – снисходительно улыбнулась Нонна.

Мы молча смотрели друг на друга, прекрасно понимая, что она имеет в виду. Возможно, Нонна дурит Гынду по полной программе. Но её денежный ручеёк, направленный в сторону от плотины, так же несопоставим с масштабом доходов самого Гынды, как невозможно сравнивать мышиный писк с грохотом Ниагарского водопада.

– Нонна, я твоим бухгалтерским премудростям не обучена. Если хочешь, сама жонглируй цифрами. Ты мастер. Но лучше – не надо. У тебя и так зарплата отличная. Зачем тебе обманывать шефа?

– Из принципа, – скорбно поджала губы Нонна. – Из ненависти.

Подруга вздохнула, и я тоже. Нонне никуда не скрыться от Гынды, она прочно с ним связана. Это длинная история, которая тянется не первый год.

– Ладно, не будем о грустном. Молодец, отлично поработала. Денег, увы, пока тебе не дам. Господин Гында, между прочим, вчера нагрянул с проверкой и вычистил мой сейф, сволочь.

– Как так нагрянул и вычистил? Но сейф же твой!

– Оглянись, Юля! У меня уже давно нет ничего своего, ты знаешь. А еще говоришь – зачем мне обманывать шефа… Затем! С таким шефом, если вовремя не подсуетишься, вмиг без штанов окажешься. И без лифчика, и без машины. Да и вовсе в тюрьме.

– Нонна, только не это! – испуганно выдохнула я, в то же время отлично понимая: тюрьма – вполне вероятный прогноз, когда речь идёт о сотрудничестве с господином Гындой. Лично мне вообще не понятно, какие делишки он проворачивает через кофейни и зачем они ему нужны. Вероятно, использует как канал для отмывания средств. Большие деньги не делаются чистыми руками…

Ещё целый час мы занимались документами и квасом.

Глава 23 Аллегро, престо!

В прошлое воскресенье Женя, мило розовея, сообщила, что нет необходимости везти её в деревню. Туда мы с маниакальным упорством мотались уже полтора месяца, доставляя продукты Жениной маме. Та курировала внуков – Светочку и Кирилла. Каждый раз подруга выслушивала замечания матери, утомлённой шустрыми квартирантами: «Ах, от них столько шума!»

Я тем временем наслаждалась деревенским воздухом, удобно расположившись с ноутбуком в саду – рядом с коричневой цистерной, наполненной зеленоватой прохладной водой, и прямо под роскошной грушей. Бабушка хоть и не усердствовала в деле воспитания внуков, всё равно заслуживала сочувствия и медали «За отвагу». Я имела опыт общения с очаровательными экстремистами и была готова подтвердить их высокую токсичность. Неделя общения с ними приравнивалась к месяцу работ на вредном производстве. Странно, что малыши до сих пор не разнесли вдребезги деревенский дом.

Света и Кирилл загорели и налились тугой упитанностью – не зря мы курсировали между городом и деревней, доставляя сюда провизию. К тому же детишки добросовестно повышали рейтинг соседской коровы – её молоко, сметана и творог пользовались у них успехом. Хозяйка бурёнки еженедельно выкатывала Евгении счёт за съеденную продукцию.

Женина мама, даром что давно жила в деревне, до сих пор не искоренила в себе городские замашки и так и не научилась выращивать овощи и ягоды. Соседи тихо презирали её за отсутствие огородных навыков. Когда-то она попыталась разбить клубничную грядку, но желание угасло ещё до того, как лопата вошла в землю: Жениной маме хватило предварительной лекции. Бедная женщина сломалась уже на второй фразе специалиста: «А потом раза три-четыре хорошенько просеешь землицу и выберешь из неё все корешки».

У дома рос и вился лианами буйный тропический лес – бурьян вперемешку с яблонями, грушей и вишней; малина, опутанная вьюнком, дикие заросли осоки и одуванчика. Я потрясённо замирала посреди первозданного великолепия, удивляясь многообразию запахов и непривычной тишине. Наполненная летними звуками природы – стрёкотом кузнечиков, щебетанием птиц и жужжанием пчёл, – это всё равно была тишина, без постоянного напряжённого гула мегаполиса, бормотания автомобильных моторов, приглушённых стенаний крупных заводов…

Женя пекла дома тонны сдобных булок, раскладывала по контейнерам тефтели, разливала в банки компот, и мы везли всё это в деревню. Бабушка Светы и Кирилла готовила пищу ещё хуже, чем растила клубнику, – то есть она вообще никогда этого не делала, предпочитая кухонным забавам томик доброго старого Цвейга.

Умница!

Уважаю людей, умеющих ставить собственные желания на первое место – независимо от поползновений общества, родственников, друзей. А кое-кому (имя оставим в секрете!) подобный здоровый эгоизм и вовсе не знаком.

Конечно, и Жениной маме пришлось поступиться принципами – после долгих уговоров она согласилась принять внуков в своём крохотном поместье, сказав «прощай!» умиротворённому существованию. Однако бабушка свела к минимуму заботы о постояльцах. Футболка, надетая Женей на сына в воскресенье, через неделю всё ещё продолжала красоваться на ребёнке, правда значительно изменив цвет и структуру. Да она просто стояла колом! Дети вволю плескались в баке с водой, булькая водорослями и иногда пытаясь утонуть, но всё это проходило мимо рассеянного взгляда бабули.

Понятно, почему моя подруга выросла суперкулинаром: лет до восьми она обходилась «быстрой» лапшой, потом начала экспериментировать с кастрюлями и продуктами.

Вот поэтому мы и ездили, как нанятые, в деревню каждые выходные.

А в прошлое воскресенье Женя сказала, что не надо.

– Почему? – удивилась я. – Решила посадить детей на молочную диету? Твоя инфантильная мамаша даже яичницы им не пожарит.

– Да нет, – улыбнулась подруга. – Понимаешь… совершенно случайно выяснилось, что в воскресенье Генрих Николаевич как раз едет в ту сторону… Ему надо по делам куда-то туда, вот он и решил меня подбросить. А на обратном пути заберёт.

– Ух ты! А что это означает?

Женя залилась краской, её щеки вспыхнули.

– Не знаю, – проронила она. – Не знаю, что это означает.

– У вас какие-то отношения?

Я придирчиво осмотрела соседку. Она именно так и выглядела – как героиня любовного романа. Пролог, первая глава. Всё только начинается. Женины губы подрагивали, пытаясь удержаться от улыбки, глаза мерцали загадочным блеском, лицо светилось ожиданием счастья.

– У нас бесподобные отношения! – горячо заверила Евгения. – Я даже не могу их квалифицировать. Генрих – самый заботливый и внимательный начальник, самый галантный и предупредительный мужчина, самый интересный собеседник…

– Ого-го! Полегче, полегче!

– Он самый, самый, самый! – выпалила Женя.

– Боже мой, сколько жара… Ты сейчас меня спалишь.

– И от него замечательно пахнет.

– Весомый аргумент. Да, мне тоже понравился его одеколон, – изумлённо пробормотала я. – Ну и дела… Вот это да… Нет слов! Что же такое творится в вашем «Юниа-Трансе»?

– И в воскресенье мы поедем в деревню. Юля, ты представь себе… Мчимся вдаль по трассе на его шикарной машине… я сижу справа… Да я же сто лет никуда не ездила вместе с мужчиной!

– Подумаешь, – обиженным тоном заметила я. – Значит, я тебя в качестве шофёра не устраиваю. Конечно, я не мужик. И мой автомобиль уж точно нельзя назвать шикарным.

– Да брось, я не о том! А о том забытом ощущении – летишь на машине, а рядом – твой мужчина… Какое счастье! Я даже и не помню, когда мы последний раз так ездили с Денисом. А, вспомнила! Два года назад в сентябре отправились на пикник всей семьёй. Это было нашей последней совместной вылазкой. Потом началось – «я занят, мне некогда, развлекайтесь сами…»

– Постой-ка, дорогая моя! Но Генрих Николаевич – вовсе не твой мужчина. Опомнись!

– Никто не запрещает мне фантазировать. В воскресенье мы отправимся в деревню, и по дороге я могу воображать себе всё что угодно.

– Смотри, не заиграйся, девушка, – предупредила я. – Потеряешь хорошее место.

– Юля, ты немного заблуждаешься насчёт Генриха Николаевича. Он вовсе не женоненавистник.

– Правда? А мне показалось – да.

– Нет!

– Получается, между вами что-то есть?

– Определённо какие-то струны уже натянулись. Я таю от его внимания, мне хорошо в его обществе. Ему, видимо, тоже.

– И чем всё закончится?

– А пусть и не заканчивается, – беззаботно произнесла Женя, и её лицо расплылось в счастливой улыбке. – На работу я лечу на крыльях, вечером не хочу уходить. Генрих меня подвозит.

– Он подвозит тебя с работы?! – ахнула я.

Ну и темп они выбрали!

Как это по-итальянски? Allegro. Presto.

– Да, подбрасывает до подъезда. Но только в том случае, если я задерживаюсь, как и он. Генрих обычно никогда не уходит в шесть. Пахарь ещё тот! Хлебом не корми, дай поработать…

– А на чашечку кофе ещё к тебе не заходил?

– Пока нет. Планирую пригласить. Ах, Юля, всё так классно… Словно сейчас весна. Сама себя не узнаю. Неужели всего полгода назад я была несчастной, толстой, замученной женщиной с выжженной степью в груди? А теперь… Спасибо, спасибо, что ты пристроила меня в эту компанию! Я так тебе благодарна!

Меня едва не смыло потоком радостных эмоций, излучаемых подругой. К себе в квартиру она не ушла, а буквально утанцевала – кружась, вальсируя и напевая…

Спустя четыре дня – новое событие. Генрих Николаевич попросил Евгению организовать приём для немецкой делегации. Фирма «Юниа-Транс» сотрудничала с немцами, часто отправляла в Германию грузы. И господин Чернобай решил посидеть с гостями по-семейному, устроив обед в своём загородном особняке, убежище одинокого волка. А принять делегацию в количестве пяти персон (плюс три российских партнёра) должна была Евгения. На правах хозяйки дома?!

– Так, что ли? – опять изумилась я.

Стремительное развитие отношений между подругой и её боссом меня шокировало. Да, я понимаю, времена меняются, сейчас мы всё стали делать в сто раз быстрее, чем полвека назад, – огурцы созревают за месяц, крошечные гимнастки крутят сальто с пируэтами (и когда успевают научиться?), кандидатские диссертации защищаются в двадцать два года, профессорские – в тридцать… Время сжимается, информационные потоки захлёстывают, расстояния исчезают. Мы стали жить очень быстро. Года мелькают, словно разноцветные стёклышки калейдоскопа, перекатываясь по кольцам временной спирали, складываясь в картины – вроде бы новые, но такие однообразные…

И всё же…

Нельзя так резво!

В воскресенье Генрих Николаевич не просто довёз секретаршу до деревни и оставил у нужного дома. Нет! Он не преминул зайти, познакомился с Жениной мамой и детьми да и остался пить чай… А потом, заподозрив, что детишки соскучились без городских развлечений, предложил свозить их в ближайший райцентр.

И они поехали вчетвером – босс, секретарша и два подвижных микроба – в маленький лесной городок. Бабушка, издав вздох облегчения (здравствуй, долгожданное одиночество!), уткнулась в неизменного Цвейга. А путешественники сходили в кино на мультфильм, покатались в парке на аттракционах, посидели в пиццерии, зашли в магазин игрушек. Несмотря на протестующие вопли Евгении, шеф купил детворе дорогие подарки (в его представлении, конечно, копеечные). Домашние террористы окончательно ошалели от сюрпризов воскресного дня и даже притихли ненадолго. Они были в восторге от доброго маминого начальника, висли на нём, совершенно не задумываясь о субординации, Женя безуспешно пыталась их одёргивать. Генрих же Николаевич признался, что давно не проводил выходные столь весело и приятно. В Питере у него есть десятилетняя внучка, но он не часто с ней видится…

– Да что ты! – отвергла Женя моё предположение. – Я вовсе не собираюсь изображать хозяйку дома. Просто приготовлю всё, организую… Сначала хочу устроить генеральную уборочку. Мужчина живёт один, так что можешь себе представить, в каком состоянии его особняк.

– Ты уже была в его доме?

– Ездила осмотреться.

– И что там?

– Пыль по углам! Два раза в неделю приходит убираться женщина. Но явно не перерабатывает. А Генрих ничего не замечает.

Готова поклясться, домработница вполне сносно убирает коттедж. Просто её стандарты чистоты далеки от Жениных! Евгения-то привыкла надраивать раковины так, словно собирается выставить их на продажу.

У неё всё сверкает.

Когда она звонит в мою дверь, я мчусь в прихожую, а по пути быстро провожу босой ногой по линолеуму вдоль плинтуса – там отчётливо видна пыль. Пылинки предательски взлетают, шевелятся под косыми лучами летнего солнца, бьющего в окна, и ставят крест на моей репутации рачительной хозяйки…

Да уж.

– Я хотела сама слегка прибраться в коттедже. Часиков за двадцать навела бы порядочек в холле, ванной и гостиной. А в остальных комнатах гостям делать нечего. Но Генрих Николаевич распорядился вызвать людей из клининговой фирмы. Они будут драить, а я – руководить. Чудесно?

– Да.

– А ещё собираюсь прошвырнуться в ателье – закажу новые шторы и к ним скатерть и салфетки. Уже придумала дизайн.

– Ты вошла в образ, душечка. Вроде не собиралась изображать хозяйку дома, но уже втянулась в роль. Шторы-то зачем менять?

– Надо приукрасить интерьерчик. И фужеры хочу купить. Сервиз есть отличный, какой-то знаменитой фирмы. А фужеров я у Генриха не нашла.

– Женя, ты разоришь начальника! Он планировал угостить немцев скромным обедом, а ты развернула полномасштабную операцию, словно встречаешь королевскую семью.

– Да нет, не разорю. Генрих Николаевич сказал – делай всё так, как бы сделала у себя дома… Ты помнишь, какие я приёмы закатывала для коллег Дениса? Он по двадцать человек порой приводил… И потом, Генрих выдал мне деньги. Я ориентируюсь на эту сумму. И вполне вписываюсь в рамки. Останется ещё прилично – чтобы закупить продукты, специи. Готовить буду сама.

– Не сомневаюсь, домашняя еда, да ещё в твоём исполнении, сразит немцев наповал. Не говоря о салфетках и скатерти…

Потом мы долго обдумывали Женин наряд. Задача была неимоверно сложной, так как одна из нас полжизни куталась в домашний халат, а вторая не вылезала из джинсов. Мы подходили на роль стилистов меньше, чем слон – на роль канатоходца.

– Футболочка в обтяжку и шортики, – мечтательно закатила я глаза.

– С ума сошла?! – испуганно отпрянула милая приятельница.

– Расслабься, это шутка.

– Шортики… Скажешь тоже!

Деловой костюм, естественно, не подходил. Декольтированный вечерний наряд мы также отвергли. Я предложила создать образ стопроцентной домохозяйки, любимый рекламистами: светлые брюки и цветной джемпер (именно так одеты миловидные рекламные дамочки, которые подкладывают глютаматную отраву в семейный борщ, постоянно сражаются с известковым налётом в ванной и кухне и впихивают тонны химического йогурта в своих бедных детей). Но, посовещавшись, мы решили остановиться на закрытом коктейльном платье – скромном и милом. Пришлось ехать по магазинам, так как ничего подобного в шкафу Жени нам обнаружить не удалось.

Глава 24 От подарка не отвертелась!

Лето, прекрасное тёплое лето! Грустно думать о приближении осени. А ведь пройдёт ещё месяц, и чудесное лето, для кого-то совершенно обычное, для кого-то – неповторимое, исчезнет в прошлом. И не останется ничего, кроме сотни фотографий в компьютере и воспоминаний, легко ускользающих из памяти…

Но для кого пара летних месяцев станет незабываемой – так это для Лили. Сотрудники бомбардируют меня вопросами, так как мы с Лилей теперь, определённо, подруги. Что случилось с редактором отдела архитектуры и дизайна? Почему она сверкает, словно солнце? Почему постоянно покупает конфеты и приглашает всех на чай к себе в кабинет? Она выиграла в лотерею, сорвала джек-пот? Ей оставил наследство дядя-шейх?

Нет, все гораздо круче.

У нашей экс-несмеяны восхитительная романтическая связь с Василием, владельцем цеха кованых изделий. Я, видимо, хорошая сваха, но плохой пророк. И представить себе не могла, что парочка, составленная впопыхах, наугад, понравится друг другу. Совершенно не питала иллюзий на сей счёт и обреченно собиралась и дальше устраивать Лиле свидания с моими знакомыми – одним, вторым, третьим…

Иначе бы она от меня не отстала!

Ведь прямо взяла за горло.

Настоящая террористка.

И вдруг выяснилось: стопроцентное попадание. Ба-абах! Снаряд со свистом преодолел расстояние до цели и взорвал её. Десятка, яблочко!

Нет, непостижимо: Лиля, утончённая девица, – и Вася, необразованный мужлан… Эти двое вместе? Он даже слегка пониже ростом, когда Лиля на каблуках.

А она всегда на каблуках…

Я ждала бури негодования после их первого свидания, возмущённых воплей типа «Кого ты мне подсунула?! Как ты могла со мной так поступить?» – и готовилась защищаться, напоминая пострадавшей, что та сама уговорила организовать ей встречу с Василием.

Но после первого свидания последовало второе, устроенное ими самостоятельно, уже без моей помощи… Потом, очевидно, третье, четвёртое…

Теперь Лиля порхает по редакции. Василий, простой дядька с хорошей деловой хваткой, быстро прибрал к рукам нарядную нимфу. Очевидно, убедился, что девица ему подходит, и уже не размышлял. Действовал молниеносно. Я видела, как чётко и ловко всё организовано в фирме Василия, какие виртуозы у него работают, как слаженно трудятся. Да, несмотря на невзрачную внешность, Василий – парень не промах…

Но как ему удалось в два счёта приручить нашу… м-м-м… грымзочку? Да, соглашусь, от той злобной горгульи, кем несколько месяцев назад являлась Лилия, не осталось и следа. Хочется верить, что девушка действительно переродилась, а не загнала глубоко внутрь все свои привычки и желания. Но можно ли кардинально переродиться за каких-то четыре месяца? Полностью изменить не только манеру поведения, но и мировосприятие?

В подобное чудо трудно поверить.

Однако…

Вот в мой маленький отсек-кабинет заглядывает Лиля. Её лицо, целое столетие хранившее гримасу отвращения, излучает солнечный свет:

– Юля, ты тут? Отлично! Сиди здесь, никуда не уходи.

– Привет, моя радость. А что случилось?

– Просто сиди и не шевелись, – загадочно произносит Лиля и исчезает.

Через пять минут я услышала кряхтенье и вскоре увидела перед собой Василия собственной персоной. Он, прилагая грандиозные усилия, втащил в кабинет недоделанный чугунный торшер и гордо, торжественно воздвиг его передо мной.

О господи!

– Здравствуйте, Юля! – кивнул предприниматель. – Давненько не виделись! А вот и ваш подарок.

– Здрасте, – промямлила я, с ужасом уставившись на монументальное изделие.

Лиля кокетливо жалась к плечу мужчины, ухитряясь, несмотря на преобладающий рост, взирать на друга снизу вверх преданным взглядом.

Василий – факир.

Приручил нашу коброчку.

А я знаю, как он её приручил… Лиля, прелестно краснея, призналась мне, что наконец-то по достоинству оценила секс. Только сейчас барышня поняла, почему именно слово, обозначающее сей процесс, всегда выносится на журнальной обложке на самое видное место, почему этой теме уделяется столько внимания и разговоров, почему о сексе написано громадное количество книг и снято множество фильмов. Раньше Лиля тихо недоумевала. По её мнению, он того вовсе не стоил. Василий открыл перед ней двери в волшебный мир…

Я с затаённым ужасом уставилась на чугунную кочергу. Но, конечно, постаралась сохранить вежливое выражение лица – всё-таки бизнесмен преодолел двадцать километров с тонной железа на плечах. Сейчас надо быть особенно деликатной.

– Юля! – всплеснула руками Лиля. – Какое чудо, правда? Васенька почему-то сказал, что вешалка тебе не понравилась. Но я сказала – не может быть! Юле бы она обязательно понравилось, ведь наша Юля человек впечатлительный и тонко чувствует прекрасное. Очевидно, между вами возникло какое-то недоразумение.

– Вообще-то я думала, что это торшер.

– Торшер? – почесал затылок Василий. – Да нет, вешалка для одежды. Вам домой. В прихожую.

– Гениально, да? – восторженно воскликнула Лиля. – Будешь вешать пальто прямо на листики!

Бывшая змеища сияла восторгом. Взяла бойфренда под руку, а другой рукой стряхнула с его плеча несуществующую пылинку, заглянула мужчине в лицо. Василий снисходительно покосился на подругу и сразу же цепко осмотрел её всю, словно оглядывая владения, проверяя, инвентаризируя – всё ли на месте. Но тут же его лицо расплылось в улыбке, а взор затуманился. Вероятно, отношения парочки находились в той стадии, когда любой взгляд или прикосновение ввергают в пучину восхитительных воспоминаний. Наверное, прошлая ночь выдалась у них жаркой…

Полюбовавшись друг на друга, эти двое вновь уставились на меня. Ждали восторгов по поводу подарка. И я поняла, как жестоко заблуждалась. Вешалка на самом деле настоящее произведение искусства!

– Вася, огромное вам спасибо! Чудесная вешалка, просто волшебная. Очень растительная, да. И слишком шикарная для моей квартиры. Она больше подошла бы для дворца… Спасибо! Но мне, право, неудобно… Зачем вы? Ужасно дорогой подарок!

– А я сразу догадался, что она вам приглянулась, – торжествующе улыбнулся владелец цеха. – Юля, да вы не волнуйтесь, вы меня не разорите.

– Надеюсь.

Сбросив груз, счастливая парочка удалилась.

Неужели дело к свадьбе?

Вот был бы номер!

Я четыре года живу с мужчиной, однако до сих пор не получила официального предложения. И делаю пренебрежительное лицо, когда слышу вопросы на данную тему (а я их слышу постоянно!). «Да вы же сами знаете, штамп в паспорте ничего не решает! – привычно объясняю я. – Кому он нужен?»

Если честно – не отказалась бы.

В конце рабочего дня произошло невероятное событие: в гости заглянула главный бухгалтер Елизавета Витальевна. Дама не привыкла покидать личный кабинет, обычно её трудно выманить оттуда.

– Теперь всё понятно, – заметила главбух. – Видела я Лилиного ухажёра. Наконец-то у старой девы появился хахаль. Вот поэтому она и порхает как бабочка. Ты тоже видела?

– Так я же их и познакомила. Сей феерический юноша заказывал у нас рекламный материал.

– Феерический? Юноша? Хм… Вечно ты, Юля, играешь словами. Скорее – дядька. И уж точно не феерический. Самый обыкновенный. Но… не лишён мужского обаяния. Чувствуется потенциал. Напомни-ка, с какого он предприятия?

– Цех кованых изделий. Кованых, литых, гнутых и так далее. А мужичок – владелец.

Елизавета Витальевна задумалась лишь на мгновение. И тут же выражение её лица изменилось. Очевидно, бухгалтер вспомнила, какую сумму отвалил нам за рекламу хозяин цеха. И прониклась уважением.

– Ах, вон оно что! Ну, надо же! Выходит, Лиля выгодного жениха себе ухватила. А ты? Ты-то чего классными парнями разбрасываешься?

– А у меня есть, – гордо напомнила я.

– Есть… – презрительно хмыкнула Елизавета Витальевна. – Что у тебя есть? Три года работу ищет? Пока ты савраской по городу бегаешь и контракты добываешь?

– Вовсе не три года, – обиделась я. – Зачем вы так говорите? Всего каких-то четыре… нет, пять… семь… месяцев. Или девять? Ой, неужели и правда девять месяцев?

Да что там!

Целую вечность!

Никита ищет работу уже целую вечность.

– Девять месяцев, – кивнула Елизавета Витальевна. – Значит, не сильно его прижало. А то ухватился бы за любое предложение и не ставил бы заоблачных условий.

Я сникла. Вероятно, Елизавета Витальевна заглянула ко мне с единственной целью – испортить настроение. Тут же появилась странная мысль: а вдруг мировой запас вредности является постоянной величиной? И Лиля, превратившись из грымзы в душечку, поделилась личной порцией яда с кем-то другим, и теперь тот индивидуум будет терроризировать окружающих?

В нашем случае – Елизавета Витальевна.

Да нет. Вряд ли. Главбух всегда хорошо ко мне относилась.

– Конечно, раз вы нашли деньги на квартиру, значит, на еду и бензин у вас хватает, – продолжила рассуждения Елизавета Витальевна.

Сегодня у неё определённо был День Великой Сплетницы – сначала она обсудила Лилину персону, теперь принялась за меня. Хорошо ещё, не напомнила мне про отсутствие детей, мол, пятеро по лавкам дома не сидят, кормить их не надо… Самый простой способ выиграть у меня спор – упомянуть про мою бездетность. Удар ниже пояса. Я сразу же выключаюсь. Но Елизавета Витальевна, к счастью, не использовала этот болевой приём.

– Нет, я не совсем права, – опомнилась она. – Твой Никита не должен хвататься за любую работу. Иначе испортит свое резюме. Пусть ищет хорошее место.

Резюме!

Абсолютная ценность современного мира.

Человек без резюме – ноль!

– Ну ладно, Юлечка, не дуйся. Я не собиралась портить тебе настроение, как-то к слову пришлось. Всё у вас с Никитой будет хорошо. Молодые, здоровые… Справитесь.

– Как внук поживает? – сменила я тему.

– О-о-о… – тут же разулыбалась Елизавета Витальевна. – Растёт. Уже с трудом его поднимаю – толстячок. А шустрый! Вот он тут – достаёт кастрюли из шкафа и поливает кухню маслом из бутылки, а через минуту – уже клеит обои на ЖК-телевизор. Только успевай за ним…

– Разгромил вам всю квартиру?

– Безусловно. Ничего, мелочи! Ерунда! Я с работы прихожу, он на коленках по коридору чешет, уже очень быстро научился ползать, и кричит: «Бабаба, бабаба!» Мне, значит, радуется.

На глазах у Елизаветы Витальевны навернулись слёзы умиления.

– А молодые не собираются от вас отделиться?

– Зачем? – встрепенулась главбух. – Вот ещё! Незачем им от меня съезжать. Я им не мешаю, весь день на работе. По выходным с внуком сижу, а их погулять отпускаю. В доме всё есть. Какой смысл им жить отдельно?

– Сноху не дрессируете, Танечку вашу?

– Да я же её обожаю! Вчера ей такое платье купила – закачаешься. Она ведь у нас красавица, куколка. Мы ей покупаем всё самое лучшее. Знаешь бутик «Грегори»? Вот там.

– Но это жутко дорогой магазин!

– Именно. Но и вещички у них отличные.

– Какая вы хорошая свекровь…

– Юля, поверь, я ангел. Самый настоящий ангел! Кроткая и уступчивая, – пылко заверила Елизавета Витальевна.

Надо же.

Кроткий и уступчивый главный бухгалтер – это что-то. Уникальный природный феномен. Думаю, кроткая и уступчивая свекровь – тоже.

Кстати, а почему Лана Александровна не покупает мне платья в «Грегори»? Когда она вообще последний раз мне что-то купила? Я, конечно, особо не нуждаюсь в платьях, мне джинсов хватает, но было бы безумно приятно. Елизавета Витальевна развернулась, собираясь уйти. И уткнулась прямо в мой раритет – вешалку для одежды. Главбух замерла, а потом всплеснула руками:

– Ой! Что это? Откуда у тебя?

– Да вот… прикупила по случаю в антикварном магазине. Поздний Ренессанс. Между прочим, стоит бешеных денег.

– Оно и видно!

– Да я шучу. Это подарок. Лиля и её чугунно-металлический друг подарили мне вешалку в прихожую.

– Какая прелесть! Красота! Ах, просто чудо! – закудахтала Елизавета Витальевна, рассматривая изделие. Затем провела пальцем по изгибу лозы, потрогала холодные листья. – Царский подарок! Кто бы ожидал от Лили, правда? А ведь раньше она тебя просто ненавидела. Как, впрочем, и всё человечество.

– Эту вешалку Василий уже пытался мне впарить.

– Что значит – впарить? Она тебе не нравится?

– Не в моём вкусе.

Елизавета Витальевна застыла в задумчивости, в её глазах вспыхнул алчный огонёк.

– И что ты с ней собираешься делать?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Пусть пока тут постоит.

– Юлечка, – ласково проворковала главбухша, – а подари её мне, а?

– Вы серьёзно?

– Конечно. Я с ума схожу, как она мне нравится!

– Берите ради бога.

– Правда?

– Да.

– Ой, спасибочки! А ты хорошо подумала?

– Берите-берите, – кивнула я. – Для главного бухгалтера мне ничего не жалко.

Даже вешалки эпохи позднего Ренессанса.

Елизавета Витальевна всё ещё нерешительно топталась на месте.

– Так я забираю?

– Обязательно. Только не пробуйте её сами тащить. Она неподъёмная.

– Юля Бронникова! – Елизавета Витальевна сложила губы трубочкой и три раза чмокнула воздух, посылая в мою сторону поцелуи. – Я у тебя в долгу! За мной не заржавеет!

Глава 25 Корабль идёт ко дну

– Юлечка, а мы не могли бы с тобой съездить в магазин? – медовым голоском проворковала в телефонную трубку свекровь.

Луковица и пакет с замороженным фаршем вывалились из моих рук. Неожиданной была не просьба (я же постоянно возила Ланочку по магазинам), а тон – обычно она в общении со мной использовала интонацию римского центуриона и конструкцию «мне надо». «Юля, мне надо в торговый центр», «Юля, мне нужна сметана», «Юля, мне надо к портнихе».

И вдруг: «Юлечка, а мы не могли бы…»

Ясен пень, я едва не покалечилась, уронив на левую ногу ледяной булыжник весом в два килограмма. Кстати, именно этой конечностью я выжимаю педаль сцепления, когда работаю у Ланочки личным шофёром.

И как теперь?

– А в какой вы собрались магазин? – спросила я, прыгая на правой ноге и засовывая фарш в микроволновку.

– Хочу купить расписной самовар для Дэйзи, – радостно сообщила свекровь. – Видела один. Он маленький, компактный и совершенно очаровательный. Ах, представляю, как Дэйзи понравится подарок!

– У нее знаменательная дата? День рождения? А как будете отправлять – экспресс-почтой? Думаю, посылка влетит в копеечку.

– Юля, ты разве не в курсе? – воскликнула свекровь. – Никита тебе не сказал? Я же лечу в Лондон!

– В Лондон?! – едва не закричала я. Но тут же прикусила язык и вместо вопля послала в трубку нечленораздельное мычание.

Она летит в Лондон!

А на какие шиши?!

Неужели Никита купил ей путёвку?

И ни словом не обмолвился!

– Юля, что ты мычишь? Ничего не понимаю.

– Говорю – забыла. Совершенно вылетело из головы.

– Какая ты рассеянная… Я уж было подумала, что Никита тебе не сообщил.

Так оно и есть.

Не потрудился поставить в известность.

– Конечно, Лана Александровна, он сказал, – соврала я. – Искренне за вас рада. Но сейчас так много работы, пишу сразу несколько статей… Совершенно завертелась. И совсем забыла про Лондон.

Нонна права. Я лицемерка. Почему не скажу Ланочке прямо, что с ее стороны настоящее свинство лететь в Лондон именно сейчас? И свиной грипп тут вовсе ни при чём! Просто у нас нет денег. И я не понимаю, чего ради Никита решил выложить последнее, даже не посоветовавшись со мной. Наверное, он снял остатки с банковского счёта. Другими словами, мы бесславно растратили деньги, вырученные от продажи автомобиля. Не вложили в дело, не использовали на разумную покупку, а тупо проели. Плюс – оплата двух поездок Ланочки: в Испанию и Великобританию. И её траты «по мелочам»: рестораны, салоны, массаж, сумочки, духи…

Нет, надо быть честной – и с собой, и с Ланочкой, и с Никитой. Я должна откровенно заявить свекрови: это нонсенс, вы никуда не поедете. Мы не располагаем достаточными средствами для финансирования ваших милых безумств. И точка.

Никита не сказал о поездке ни слова – понятно, почему. И поступил несправедливо по отношению ко мне. Мы живём вместе и деньгами тоже должны распоряжаться вместе, пусть он и снял их с личного счёта.

– Лана Александровна, а вы не боитесь подхватить свиной грипп? – чуть слышно прогнусавила я.

– Не боюсь, – смело ответила Никитина мама. – Во-первых, у меня есть швейцарское лекарство. Во-вторых, говорят, этот грипп не опаснее обычного. А сколько эпидемий гриппа было на моём веку – не сосчитать. Ничего, выжила. Поэтому завтра мы с тобой обязательно должны съездить за самоваром.

– Хорошо, – слабовольно согласилась я.

Ненавижу себя!

Сковородка никак не вытаскивалась из шкафа, я с грохотом впихнула её обратно.

Никаких котлет!

Никаких салатов с беконом и дижонской горчицей, никаких мясных пирогов, привезённых специально для любимого из «Золота»! Хватит! Теперь будем питаться по кризисному варианту – как и положено семье безработного: картошка, капуста, морковь.

Ещё и полезнее для здоровья.

И никаких улыбок, сочувствия, заинтересованного внимания. Как вы со мной, так и я с вами! Сейчас наберу в грудь воздуха, перезвоню Ланочке и сообщу, что магазин отменяется. Некогда мне устраивать ей комфортный шопинг. Трудиться надо, деньги зарабатывать…

Скрежет в замочной скважине прервал моё сосредоточенное медитирование над снятой телефонной трубкой – я всё не решалась набрать номер свекрови и выдать ей на полную катушку…

Я убрала телефон и открыла дверь. На пороге стоял Никита – расстроенный и потухший, однако невероятно элегантный: в костюме, при галстуке и с портфелем.

Вернулся с собеседования. Приглашали на интервью в фирму, поставляющую магазинное оборудование – алюминиевые стеллажи, перегородки, стеклянные витрины.

– Привет, – выдохнул Никита, уронил портфель и навалился на меня, стиснув в объятиях, оставив снаружи лишь три сантиметра макушки. – Привет, малыш. Наконец-то я дома. Как же они все меня задолбали.

– Мимо? – пропищала я из недр объятий.

Никита поцеловал меня в шею.

– Опять мимо, – щекотно сообщил он в моё ухо. – Да и ладно. Нам там ловить нечего. Компания и так на ладан дышит. Юль, ты меня прости, сегодня не устоял перед одной женщиной. Так виноват перед тобой! Простишь?

Я нервно забарахталась внутри медвежьего кольца, но не сумела выбраться.

Что он натворил?!

Убью.

– Конечно, я должен был обсудить с тобой… Но всё вышло спонтанно.

– Никита, признавайся. Не тяни, – безжизненно пробормотала я.

– Мамуля две недели доставала меня, все нервы вымотала… А сегодня нагрянула сюда, пока ты была на работе, и раскалёнными щипцами вырвала обещание, что я дам ей денег на поездку в Лондон. Юль, ты простишь? Конечно, деньги последние, но ведь и Ланочка у нас одна, согласись, – жалобно заглянул мне в лицо Никита. – Пусть поездит по миру, пока здоровье позволяет.

Значит, ещё как минимум лет двадцать.

Господи…

– Ты обиделась? Я негодяй, растратчик?

Никита выглядел ужасно виноватым. Я дрогнула, злость и раздражение внезапно куда-то улетучились.

– Прости, Юля, – снова пробормотал Никита. – Надо было проявить стойкость, но не получилось. Совершенно не умею отказывать Ланочке. Не злишься? Я такой обормот… Оставил нас совсем без денег.

– Что ты! – горячо возразила я. – Ты не обормот, а прекрасный сын. Всем на зависть. Конечно, пусть Ланочка съездит в Лондон, получит положительные эмоции, повеселится.

– Да? – воспрял духом Никита, его лицо посветлело. – Ю-юля…

– Деньги для того и нужны, чтобы иметь возможность порадовать любимых людей. Иначе в них нет никакого смысла. А мы как-нибудь заработаем!

Удивительно, но, произнеся речь, я уже ощущала в груди искреннюю радость за свекровь – во-первых, ей удалось вырастить заботливого сына, во-вторых, она скоро увидит Лондон и встретится с Дэйзи.

Ладно, пусть порезвится!

– Юлька, спасибо! – благодарно улыбнулся Никита и вновь прижал меня к себе. – Ты самый настоящий ангел. Боялся, не поймёшь, надуешься. Разговаривать перестанешь.

– И когда же я с тобой не разговаривала?

– Конечно, Ланочка инфантильна, зациклена на удовольствиях. Простим ей эту слабость. В молодости особо повеселиться не пришлось, сейчас навёрстывает. Но я её люблю. И ты её тоже любишь – заметно невооружённым глазом.

– Да? – задохнулась я от счастья. – Ты серьёзно? Правда, заметно?

– Безусловно.

Вот!

А Нонна обвиняет меня в лицемерии.

– Никита, пусти, я на кухню, – подхватилась я. – Котлеты не успела пожарить.

– Стоять! – приказал милый. – Куда помчалась? Котлеты я сейчас сам за пять минут пожарю. Ты весь день провела на работе, а я всего лишь смотался на одно собеседование и проскочил с Ланочкой в турагентство…

Развалившись в комнате на диване с чашкой кофе, я прислушивалась к звукам, доносившимся с кухни. Шкворчало масло, постукивал нож.

Чудесно.

А ведь я собиралась закатить полномасштабную истерику… Как полезно вовремя притормозить и посмотреть, что будет дальше. Возможно, ситуация изменится сама собой, без твоего вмешательства.

Однако факт остаётся фактом: теперь мы совершенно без денег. Никита отдал Ланочке последнее. Хотя и тут можно найти положительный момент. Теперь моему красавчику некуда отступать – запасы закончились, надо приступить к работе прямо со следующего понедельника. Найти что угодно, за любые деньги… А потом, когда угроза голодной смерти, нависшая над нами, будет устранена, Никита сможет спокойно продолжить поиски более престижного места.

Интересно, мой любимый рассуждает аналогично?

Или у него другие соображения на сей счёт?

В понедельник коллектив редакции, как обычно, собрался на планёрку.

– Друзья, у меня известие, – опустив голову и рассматривая авторучку, сообщила Елена Аметистова.

Мы насторожились. Её тон и выражение лица не предвещали ничего хорошего. О внеплановой премии или корпоративном празднике сообщают с более весёлой физиономией.

На днях наш редактор кардинально сменила масть: перекрасилась в чёрный цвет и надела синие контактные линзы. Сразу стало ясно – что-то надвигается. Тёмные грозовые тучи собрались в небе над нашей головой, организовав подобие автомобильной пробки. Проскальзывали электрические разряды, устрашающе грохотал гром.

Мы давно поняли: изменения в облике начальницы сопряжены с какими-то событиями. Кроме того, настораживало её обращение – раньше главный редактор не баловала нас интимностью и не торопилась называть друзьями. Она всегда держала дистанцию, на планёрках чаще звучало выражение «господа журналисты».

Значит, что-то случилось…

Но мы и представить не могли, какую новость выложит нам Елена!

– Грустно говорить такое, но… Наш журнал прекращает своё существование, – скорбным тоном сообщила Елена Викторовна и раздражённо отшвырнула в сторону авторучку.

Мы замерли, не в силах поверить в её слова. Печать изумления, страха и непонимания застыла на лицах. Затем мы заговорили все разом, зароптали, заголосили – крепостные крестьяне, услышавшие известие о том, что их деревню продали.

Но нас ведь уже продавали!

Мы побывали в этой шкуре!

В груди клокотало возмущение, сотни, тысячи вопросов рвались на волю.

– Почему?!

– Что случилось?!

– Елена Викторовна, как можно закрывать наш…

– У нас же хорошие показатели…

– Мы выжили в кризис, почему же…

– Разве мы не справились с ситуацией? Разве…

– Кто такое придумал – закрыть «Удачные покупки»?

– Наш журнал выходит уже семь лет! Нельзя просто так взять и…

– Елена Викторовна, объясните же нам…

Синеглазая брюнетка, собственница «Удачных покупок», подняла обе руки вверх, словно пытаясь защититься от массированной словесной атаки.

– Ну, простите меня, простите! Я пыталась отстоять наш журнал. Поверьте, я боролась. Доказывала, приводила аргументы… Но у меня ничего не вышло. Всё решено. Ничего не поделаешь. Журнал закрывается. Мы распродаём имущество. Начинайте искать другую работу…

Позже, когда взволнованные, ошарашенные сотрудники разбрелись по кабинетам и мы с Леной остались одни, она объяснила мне ситуацию. Её муж, магнат Аметистов, покидает Россию. Он уже давно выводил бизнес и капиталы за пределы страны, теперь осталось подчистить мелочовку. Лена до последнего надеялась сохранить журнал, даже если сама переедет в Швейцарию, однако у нее не получилось.

– Андрей попытался продать «Удачные покупки», а достойных предложений не было. Поэтому решил закрыть издание.

– Но разве мы не приносили прибыль? Мы же всегда были в плюсе, никогда не уходили в минус, ты сама говорила! – с отчаянием воскликнула я. – Разве прибыльные предприятия закрывают? Деловые люди так не поступают!

– Ах, Юля… Наша прибыль – сущий пустяк на фоне доходов мужа. Сравни струйку воды, вытекающую из незатянутого крана, с селевым потоком. Ясно, что он не хочет возиться с журналом. Никто не предложил ему хороших денег, выгоднее будет продать всё имущество, офис, склад…

Мы сидели в оранжевых креслах лицом к лицу и долго молчали. Лена чертила ромбы на бумаге, я смотрела в окно, пытаясь осознать тот факт, что «Удачные покупки» перестанут существовать…

Нет, это невыносимо!

Сердце сжималось в раскалённый пульсирующий комок и с каждым ударом проваливалось всё глубже и глубже в бездонную тьму.

Словно кто-то умер.

Моего любимого журнала, моей надёжной пристани больше не будет. Семь чудесных лет связано с «Удачными покупками». Мне было тут хорошо. Теперь всё безвозвратно уходит в прошлое, я больше уже не возьму в руки новый номер, не открою красивую плотную обложку, не увижу под статьей свою подпись…

– Но мы хотя бы оставим сайт? – с тоской спросила я.

– Сайт… – грустным эхом отозвалась Лена. – Да нет, вряд ли. Ты же понимаешь, даже если и оставим, постепенно он сойдёт на нет, умрёт… Кто будет его тянуть? Я – из Швейцарии? Ты – здесь? Наших усилий мало.

– Ну и чем ты будешь заниматься в той самой Швейцарии? – зло спросила я. – От скуки ведь завоешь!

– Опять попытаюсь стать матерью.

– Обратишься за помощью в швейцарскую клинику?

– Да. Наш знаменитый Центр планирования семьи мне не помог. Теперь вся надежда на швейцарцев.

До того как обратиться в местную клинику, Елена искала помощи во Франции и Америке. Я вспомнила снимки на стенах Центра, куда мы с Еленой целый год ездили, как на работу: счастливые улыбающиеся лица родителей и новорождённых. Десятки, сотни фотографий… Но в Ленином случае специалисты Центра оказались бессильны, так же, как раньше не сумели ей помочь французские и американские врачи. Неужели швейцарцы будут более удачливы? Да с какой стати?

Конечно, я всё понимаю. Она хочет ребёнка.

Но журнал-то зачем закрывать?!

– Ясно же, я не могу здесь остаться, если Андрей собирается жить в Европе, – продолжала грустно Елена. – Летать туда-сюда, занимаясь журналом? Я предложила такой вариант, но муж только рассмеялся. Ему это не нужно. И он не понимает, в чём проблема.

– Аметистов чёрствый человек, если не улавливает очевидного: журнал тебе дорог, потому что ты вложила в него душу и массу энергии. А теперь он одним махом перечёркивает все твои достижения, гробит отличный продукт, созданный твоими усилиями.

– Ну, не только моими.

– Ты очень много сделала для журнала.

– Юля, ты не знаешь, какие у нас отношения с Андреем и что он за человек. Я никак не могу повлиять на него. Поэтому всё будет именно так, как решил муж.

– Странные отношения, если полагать, что речь идёт о любящих друг друга людях.

Лена бросила на меня затравленный взгляд.

– Наверное, я люблю его гораздо больше, чем он меня.

– Аметистов жестоко с тобой поступает – отбирает самое ценное и выбрасывает на помойку. Ты жила журналом, а ему, видимо, совершенно плевать на твои чувства.

– В этом плане – да. Повторяю, тут от меня ничего не зависит. Андрей уезжает. Я уезжаю вместе с ним.

– Желаю удачи, – зло буркнула я.

– Встретимся в Швейцарии? – миролюбиво предложила Лена.

– Смеёшься? Я без пяти минут безработная. Мне ли мечтать о поездке в Европу?

– Ладно, не утрируй, – улыбнулась начальница. – Я не сомневаюсь, ты в два счёта найдёшь новую работу. Возможно, ещё и лучше. Не зря ведь всё происходит именно так, а не иначе? Решение Андрея закрыть журнал – обстоятельство непреодолимой силы, мы не можем справиться с этим. Но вдруг, смирившись с ситуацией, мы через некоторое время обнаружим, что вовсе не проиграли, а выиграли? Никто не знает, какой сюрприз приготовила судьба за новым поворотом. Что, если уже через год я стану матерью? А ты взлетишь на небывалую высоту и будешь с лёгким удивлением вспоминать, как работала в рекламном журнальчике, писала статьи, заказанные бизнесменами, пела славу нуворишам и их фирмам?

– Ты сейчас говоришь как моя мама. Ей никогда не нравилась моя работа. Но странно слышать подобное от тебя. Ты же успела полюбить наш журнал.

– Да, успела…

Я целый час провела в кабинете главного редактора. Нас никто не беспокоил: сотрудники, очевидно, были настолько травмированы ужасным известием, что коллективно впали в прострацию. В редакции царило оцепенение, никто не перебрасывался шутливыми репликами, все подавленно пялились в мониторы компьютеров, соображая, как жить дальше.

Больше всего я боялась, вернувшись домой, услышать от Никиты фразу: «О, значит, и ты теперь безработная? Как же мы будем выплачивать кредит?»

Было бы верхом бестактности думать в критический момент о кредите, о деньгах. Нет, конечно, я и сама думала об этом. Но боль утраты была настолько сильной, что затмевала мелкие меркантильные переживания. «Удачные покупки» безвозвратно ушли в прошлое. Ничего не вернуть и не исправить…

– Аметистов закрывает журнал? – отпрянул Никита, прослушав сообщение о коварном поступке магната. – Вот урод! Юль, а как же ты? Ты ведь жить не можешь без своих драгоценных «Покупок».

– Не могу, – всхлипнула я, собираясь разразиться слезами. – Не представляю, как буду.

– Бедная! – сочувственно простонал Никита. – Ну, иди сюда, моя козявочка, я тебя пожалею…

Нет, Никита не успел полноценно приголубить страдалицу, хотя вырисовывалась отличная перспектива утешительного секса. Да и я не успела предаться отчаянию – потому что в дверь позвонили. За дверью мы обнаружили совершенно залитую слезами Евгению. Её, в принципе, уже можно было выжимать. Соседка ввалилась в квартиру и ткнулась мне в плечо мокрым лицом. Её спина ходила ходуном, доносились сдавленные всхлипы.

– Что?! – закричала я, пытаясь отодрать от себя подругу и заглянуть ей в глаза.

Бесполезно!

– Дети? Кто-то утонул? Разбился? Отравился? Кто? Света? Кирилл?

Женя тут же отлепилась от моего плеча и рявкнула:

– Типун тебе на язык! Да разве можно такое говорить? С детьми всё в порядке.

И снова приступила к рыданиям.

Никита быстро скрылся в комнате.

– Всё ясно, – поняла я, – Генрих тебя уволил.

У меня опустились руки. Неужели подруга потеряла работу, найти которую нам стоило безумных усилий? И теперь на две соседних квартиры у нас трое безработных… Но постойте! Почему Генрих должен был уволить Евгению? С какой стати? Подруга сияла от восторга, когда рассказывала о приёме, устроенном для немецких партнёров. Всё прошло как нельзя лучше, затраченные усилия оправдались. Немцы, налопавшись до отвала, говорили комплименты. Генрих Николаевич искренне поблагодарил секретаршу за проведённую спецоперацию…

– Нет, не уволил. Это все Денис…

– Денис уже один раз тебя уволил. Выставил за дверь без выходного пособия. Второй раз он никак не мог этого сделать.

Увы, как выяснилось, жестокость Дениса, бывшего мужа Евгении, не имела границ. Бывший муж все-таки предложил Жене освободить квартиру. Причём только от её собственного присутствия. Детям разрешил остаться. (Думаю, предварительно мерзавец проконсультировался у юриста и узнал: если дело дойдёт до суда, тот оставит за детьми право проживать в квартире до их совершеннолетия. А Женя в любом случае должна будет съехать – на жилплощадь у неё не было никаких прав.)

– Ну и денёк… – ошарашенно пробормотала я. – Сплошные потрясения.

– У тебя тоже проблемы? – шмыгнула носом Женя. – Да?

– Ерунда, – отмахнулась я. – Журнал закрывается. Я скоро пополню ряды безработных. Но мне, по крайней мере, есть где жить.

– И что же теперь делать? – простонала Женя. – Не знаю, куда нам деваться. Квартиру снимать? Но тогда я опять всегда буду без денег… О-о-ох… Прости, Юля, я на тебя обрушилась со своими проблемами. А тебе и самой несладко…

– Да, несладко. Но ты не плачь. Выкрутимся. Главное – дети здоровы, ты тоже. И у тебя отличная работа. Генрих тебя ценит.

– Ещё не известно, что он запоёт, когда к сентябрю я заберу детвору из деревни и начну разрываться между работой, садиком и школой, – вздохнула Женя. – Сейчас-то я вольная птица, прихожу пораньше, по вечерам задерживаюсь, и начальник доволен. А заполошная мамочка двух детей – обуза для любой фирмы.

– Но у тебя ещё осталось две недели, чтобы примотать к себе Генриха корабельными канатами. Старайся! Стань незаменимой. Пусть и шагу ступить без тебя не сможет.

– Я пытаюсь.

Глава 26 Триста сорок шесть пинков под зад

Поставила перед собой чёткую и разумную цель: к тому моменту, когда «Удачные покупки» официально прекратят своё существование, уже найти другое место и без промедления приступить к новой работе.

Задача не выглядела особо сложной. В отличие от Никиты, я не топ-менеджер и не претендую на заоблачную должность с соответствующей зарплатой. Поэтому на рынке труда для меня гораздо больше предложений.

К тому же, вероятно, мой любимый выбрал неверную тактику: он до сих пор скрывает от друзей и знакомых, что потерял работу. Комплексует. А я ничего скрывать не буду – оповещу весь город о моём бедственном положении. Пусть сочувствуют и ищут вакантные места для безработной журналистки.

Однако изучение сайтов и газет по трудоустройству ввергло в уныние: город вовсе не изнемогал от недостатка журналистов или пиарщиков. Если и попадались предложения, то зарплата откровенно пугала – даже уборщица в торговом центре «Бумеранг» получала больше. Конечно, я хорошо отношусь к благотворительности и никогда не упускаю возможность кому-то помочь, но заниматься меценатством в пользу своего работодателя – просто глупо.

Я даже не стала рассылать резюме, настолько неинтересными были вакансии.

Пять-шесть тысяч в месяц!

И как жить на такие деньги?

Вместо этого удобно устроилась в кресле с чашкой кофе и начала терзать телефон. С моим кругом знакомств не составит особого труда уже к вечеру заполучить пару десятков выгодных предложений…

Я методично обзванивала героев своих журнальных публикаций. Все они имели отношение к крупному бизнесу и выкладывали солидные суммы за рекламу в «Удачных покупках». В их хозяйстве, несомненно, пригодится толковая девушка, одарённая литературным талантом и поднаторевшая в рекламных увёртках…

Через три часа телефонная трубка раскалилась, мои ладони и спина взмокли. Как выяснилось, одно дело – общаться с бизнесменами в качестве интервьюера, сочиняющего для них хвалебную статью, и совсем другое – просить у них работу. Пятеро господ, видимо, давно удалили мой номер из своих мобильников. Троим из них (я упорная!) дозвонилась на служебный телефон, но они, хоть тресни, не смогли вспомнить, кто такая Юля Бронникова.

Семеро старых знакомых порадовались звонку и даже предложили как-нибудь прошвырнуться до ресторана. Но работы для меня у них не было.

Девять снобов холодно сообщили о невероятной занятости и попросили перезвонить через неделю-другую-третью. Как известно, подобный ответ приравнивается к категоричному отказу (но я всё равно перезвоню!).

Двое горемык пожаловались на судьбу. Они были на грани разорения и самоубийства. Пришлось проводить сеанс психологической поддержки.

Остальные пятнадцать абонентов были «вне зоны доступа»…

К вечеру сеанс психологической поддержки требовался уже мне самой. Я словно медленно сползала в пропасть, комья земли вылетали из-под ног и осыпались в бездну, а я не знала, за какой чахлый кустик ухватиться, чтобы остановить своё страшное падение.

Только сейчас мне стало понятно, какие ощущения испытывал Никита девять месяцев. Да, я ему сочувствовала, переживала за него, однако к моему сочувствию примешивалось лёгкое недоумение – неужели так трудно найти работу? Нет, серьёзно?

Никогда прежде я не оставалась не у дел, мой трудовой стаж исчислялся двумя миллионами лет. Казалось, стоит только выставить на аукцион свои мозги и прекрасное тело, как от работодателей не будет отбоя.

Я ошибалась.

Никто особо и не жаждет.

Никому я не нужна.

В конце концов, набрала номер Нонны и, едва сдерживая нервную дрожь, попросила официально назначить меня менеджером по рекламе двух её кофеен. А ещё лучше – не менеджером, а директором.

– Юль, не говори глупостей! – отбрила подруга.

И ты, Брут?

О нет! Как жестоко!

Нонна ни капли не беспокоилась о душевном состоянии человека, выброшенного за борт жизни.

Я без пяти минут безработная!

Мне необходима дружеская поддержка!

– Но почему? Я отличный, опытный пиарщик. Разве нет?

– Да. Именно поэтому «Золото» и «Шоколад» теперь в рекламе не особо и нуждаются, – сказала Нонна.

Она что-то жевала и даже нагло причмокивала в трубку. Я содрогнулась от отвращения, услышав чавканье. Сколько можно жрать? Да она скоро будет весить центнер!

– Что ты там жуешь? Прекрати немедленно! – возмутилась я. – Почему ты постоянно что-то ешь? Мечтаешь выиграть конкурс на звание самой сексапильной бегемотихи? Тебе это удастся.

Нонна нечленораздельно похрюкала в трубку, пошуршала чем-то…

– Ой, ты вовремя меня остановила, Юлечка, – рука уже тянулась за третьим гамбургером. Всё, его нет! Выбросила отраву в мусорку. Вот прямо взяла и выкинула. Там ему самое место, – радостно сообщила Нонна.

– Чудесно! В Африке семья из десяти человек живёт на четыре доллара в неделю. Бедные африканские малыши пухнут от голода. А ты швыряешься гамбургерами!

– Обратно, что ли, доставать? Юля, тебе не угодишь, – обиделась Нонна. – Ты сегодня какая-то психованная.

– Ещё бы! Знала бы она, как я провела предыдущие три часа. Сколько отказов выслушала. А сейчас звоню милой подруге – и тоже слышу отказ. Да ещё под аккомпанемент отвратительно смачного чавканья.

Убила бы дыроколом!

– Вернёмся к главной теме нашего разговора, – вздохнула я. – Нонна, как ты можешь говорить, что кофейням больше не нужна реклама? Очень недальновидное заявление. Реклама необходима всем и всегда!

– Юля, ты так шикарно разрекламировала наши заведения, что теперь от клиентов нет отбоя. Народ валом валит. В обед и по вечерам – полный аншлаг!

– Значит, я тебе не нужна?

– Как подруга – очень даже. А что ты так переживаешь? Будем работать в привычном режиме. Занимайся рекламой кофеен в своё удовольствие, пожалуйста, кто тебе мешает… Будут деньги – я всё тебе компенсирую.

– Нонна, ты вдруг отупела?! – возмутилась я. – Неужели не понимаешь? «Удачные покупки» закроются со дня на день. И я хочу иметь постоянное место работы и стабильную зарплату.

– Стабильную зарплату я тебе обеспечить никак не смогу. Богдан непредсказуем, ты же знаешь. Своя рука владыка! Он постоянно проворачивает какие-то махинации, отбирает у меня выручку, опустошает счета. Я его заложница. То есть о ежемесячном окладе говорить не приходится. Но как только возникнет возможность – сразу же подброшу тебе деньжат. Поверь, о любимой подруге не забуду! Разве я тебя когда-нибудь обижала?

– Нет.

– Вот. Не вижу проблемы. Работай как фрилансер.

– Я привыкла к стабильному доходу. Разовые выплаты не для меня. В три секунды всё растрачу, и как жить дальше? К тому же на мне висит кредит. Его надо выплачивать.

– Поверь, Юля, ни за какие коврижки я не стану устраивать тебя служанкой к Богдану. Тебе это счастье не нужно. Незачем.

– Почему?

– Я же объясняла, – многозначительно произнесла Нонна.

Темнит.

Интригует.

– Ничего ты не объясняла.

– Но намекала. Рассчитывая на твой высокий интеллектуальный уровень.

– Разрешаю в нём усомниться. Объясни ещё раз. Лучше – на пальцах.

– Да ладно, Юля, всё ты прекрасно понимаешь, – туманно заявила Нонна. – Неизвестно, чем для меня закончится сотрудничество с Богданом Гындой. Он тот ещё делец. Махинатор. Возможно, будешь мне в тюрьму носить передачи.

– Не болтай глупостей!

– Не забудь положить тёплые носки, фен и мой любимый миндальный кекс.

– Иди к чёрту!

– Я тебя тоже люблю.

Если даже лучшая подруга дала мне от ворот поворот, что же говорить о других? Целую неделю я провела в состоянии транса, передо мной вырисовывалась гнетущая перспектива. Хвататься за что попало не хотелось. Поступило предложение от двух бульварных газет и такого же сайта – они нуждались в корреспонденте, собирающем сочные «жареные» факты: восьмиклассницы придушили подругу, ребёнок упал с крыши, муж зарезал беременную жену за то, что она долго сидела в Интернете…

Спасибо, это не по моей части!

За неделю появились новые вакансии. Требовались арт-директор в развлекательный комплекс, специалист по связям с общественностью в крупный банк, пиарщик в компанию, торгующую фасованными семечками и орехами, редактор на местный телеканал и так далее… Продолжая названивать знакомым и получая отказ за отказом, я уже начала рассылать резюме. Резюме выглядело просто потрясающе. С такими данными я вполне могла претендовать на пост Генерального секретаря ООН. Ну, хотя бы на должность арт-директора в развлекательном комплексе…

Но, вероятно, мои электронные послания не доходили до адресатов. Я не получила ни одного ответа! То же самое произошло и с письмом, отправленным на кондитерскую фабрику: им требовался специалист в отдел рекламы, и я отправила резюме, ни капли не сомневаясь в успехе. Уж рекламировать торты и пирожные мне удаётся лучше всех. Достаточно будет сообщить им, что именно я организовала рекламную кампанию для кофеен «Золото» и «Шоколад».

С нетерпением ждала приглашения на собеседование. Кстати, кондитерская фабрика, известная на всю Россию, и зарплату предлагала немаленькую – в полтора раза больше моего ежемесячного взноса по кредиту (а я сейчас всё измеряла этой меркой). Ответа не последовало. Я позвонила менеджеру по персоналу и поинтересовалась, когда же приходить на интервью.

– Юлия Андреевна, к сожалению, ваша кандидатура нам не подходит, – вежливо сообщил мне приятный девичий голосок.

– Как?!

– Во-первых, нам нужен человек с хорошим знанием английского языка.

– М-м-м… Да, знанием языков я не могу похвастаться.

– Во-вторых, мы хотели бы видеть на данном месте более молодого сотрудника.

Я поперхнулась от неожиданности.

Чем им не нравится мой возраст?

Это был удар наотмашь. Никогда ещё раньше мне не намекали, что я старуха. Всего-то – слегка за тридцать!

– Видите ли, директору нашего рекламного отдела двадцать семь лет. Думаю, вам будет непросто находиться у неё в подчинении.

Какая глупость! Нашла же я общий язык с Еленой Аметистовой. Мы даже стали подругами. Хотя Елена немного старше… Или младше? Но уже не важно. В любом случае, английский язык за неделю не выучишь.

И почему я не занялась им раньше?

По закону, они не могут отказать мне в приёме на работу только из-за того, что я, по их мнению, недостаточно свежа и молода.

Я очень, очень свежая!

Однако незнание иностранного языка является веской причиной для отказа…

Вакансия директора по рекламе в сети стоматологических клиник «Жемчужина» уплыла от меня по той же причине – вынь да положь им отличный английский.

Идиотизм!

А зарплата была шикарной – сорок тысяч плюс бонусы. Для города, где абсолютное большинство тружеников согласно ежедневно вставать в семь утра, трястись в битком набитой маршрутке, потом работать целый день и получать в месяц пять-десять тысяч рублей, подобный заработок выглядел и вовсе фантастическим. Я бы выплачивала кредит, да и на жизнь бы оставалось.

– Давайте я встречусь с вашим начальником и поговорю с ним, – предложила я менеджеру по персоналу.

– Не вижу никакого смысла.

– Я уверена, мне удастся убедить его. Он не прогадает, если примет меня на работу. Устройте нам встречу!

– Нет, невозможно.

– Вы отмахиваетесь от хорошего специалиста, зациклившись на ерунде, – я, мол, не знаю иностранного!

– Это вовсе не ерунда.

– Да, языка я не знаю. Однако способна организовать для ваших стоматологий такой грандиозный промоушн, что вы будете изнемогать от наплыва клиентов. А если раз в год мне вдруг понадобится английский – можно нанять переводчика.

– Юлия Андреевна, наш разговор лишён всякого смысла, – холодно произнесла девушка.

– Совершенно верно, – согласилась я и раздражённо швырнула трубку.

Курица унылая!

Да пошла она!

И всё же – вакансия привлекательная. Я уже мысленно осуществляла ребрендинг стоматологической сети, куда пристроила себя на работу директором по рекламе… Обязательно надо сменить логотип и слоган! То, что они там придумали, выглядит слишком физиологично и устрашающе. Люди и так боятся стоматологов. Надо создать другой образ, пусть у потенциальных клиентов стоматологическая клиника ассоциируется не с подвалом инквизитора (хотя все инструменты дантистов так похожи на орудия пытки!), а с чем-то приятным…

Непростая задача!

А сколько интересных рекламных акций можно было бы провернуть – у компании денег куры не клюют, они открыли по клинике в каждом районе города. Значит, есть где развернуться… Я тут же, не сходя с места, придумала три промо-акции. Но усилием воли остановила полёт фантазии – зачем о чём-то мечтать, мне же отказали… Директором по рекламе назначат другого человека, и тот будет великолепно говорить по-английски.

А я и двух слов не свяжу.

Да-а-а… Кто бы мог подумать, что найти новую работу окажется так нелегко? Ко всему прочему, я испорчена «Удачными покупками». Проработав в журнале столько лет, привыкла к комфорту. Что и говорить, нам обеспечивали райские условия труда. Весь перечень удовольствий был доступен журналистам «Удачных покупок»: свободный график, приличный оклад, гонорары, комиссионные за рекламу, материальная помощь, спортзал, дотация на питание… К тому же мы являлись на редкость дружным коллективом. Приходить на работу, где тебя ждут милые, интересные коллеги, – настоящее счастье. Единственным исключением была наша вредина Лиля. И вот поди ж ты! Даже она в конце концов перевоспиталась – вероятно, под влиянием атмосферы всеобщего братства и любви, царившей в коллективе. Вместо редакционной гадюки теперь мы имеем милого ангела с крылышками.

Любовь творит чудеса.

А что делает с человеком безработица? Кошмарные вещи. Официально меня ещё даже не уволили. Но мои нервы на пределе. Что же испытывает человек, надолго оставшийся без работы? Наверное, чувствует себя застывшим манекеном в витрине магазина – там, на улице, безостановочное мельтешение, всё кипит и бурлит, люди куда-то бегут, несут сумки, садятся в машины, встречаются, обнимаются, чему-то радуются… А ты здесь, за стеклом, молчаливый и неподвижный, смотришь на чужие радости жадными глазами. Ты выпал из бурлящего водоворота, превратился в изгоя, отщепенца. Твоя жизнь замерла. Её вовсе нет, ты словно исчез…

Итак, подведём итоги.

Я могла бы рассчитывать на два места – в редакции «Стильной леди» и у Нонны. Однако глянцевый журнал всё ещё не возобновил выход, возможно, он тоже на грани закрытия. А любимая Нонна не хочет принимать меня в штат. Найти работу через моих многочисленных знакомых не удалось. Рассылка резюме по объявлениям в газетах и на сайтах – пустая трата времени. Вероятно, надо признать: поиск работы – длительный и мучительный процесс. Но неужели в результате не удастся найти что-то приличное?

Буду надеяться на лучшее.

Глава 27 Пора переезжать!

В середине ненастного сентября, опутанного, как паутиной, серой сеткой дождя, мы с Никитой отправили Ланочку в Англию – проводили в аэропорт, посадили в авиалайнер. Наше сокровище вновь отправилось навстречу приключениям, столь ею любимым.

А мы поскребли по сусекам и с трудом набрали денег для второго взноса по кредиту. Мы только-только начали отдавать долг банку, а уже дымились от натуги! Вот уж не думали, что тут возникнет проблема, – ведь, оформляя кредит, рассчитывали на мою зарплату и остатки Никитиных денег.

Совершенно зря мы на это рассчитывали!

Хорошо, что Елена Аметистова, отправляя нас в свободное плавание, пообещала выплатить журналистам «Удачных покупок» солидное выходное пособие. Когда я получу его в конце октября, то хватит и на продукты, и на дань банку. Думаю, пару месяцев протянем. А там и работу найдём – и я, и Никита.

Мечты, мечты!

У меня возникла отличная идея, как организовать автономный источник дохода: мы будем сдавать мою квартиру, а сами переедем в новую.

– Но там же пусто! – изумился Никита. – Да и дом ещё не сдан.

Да, комплекс «Синяя башня» обещали заселить в августе. Но пришёл сентябрь, а строители продолжали копошиться в здании, с крыши свисали толстые пучки проводов, электричество было подключено по временной схеме.

– Я звонила застройщику. Дом будет сдан в октябре. Но там уже есть вода, свет… Отопление тоже должны включить. Почему бы нам не переехать?

– А как же ремонт? Сначала, по идее, надо бы сделать хороший ремонт.

– Знаем, проходили! – радостно воскликнула я. – Сколько лет мы ремонтировали нашу предыдущую квартиру? Да так в неё и не въехали. А теперь не будем тянуть. Ты же видел, дом сдаётся с чистовой отделкой. Там есть и обои, и линолеум, и сантехника.

– Но всё ужасное, – вздохнул Никита.

Эстет, блин.

– Ничего страшного, постепенно поменяем. И вообще, скажи, разве здесь линолеум лучше?

Я взглядом указала на заплатку в прихожей – на днях любимому пришлось прибивать гвоздиками длинный лоскут. Никита виртуозно справился с заданием, ухватившись за него с жадностью человека, изголодавшегося по работе.

– Конечно, тут бы тоже не помешало сделать ремонт. Но здесь всё такое привычное…

– Так мы переезжаем или нет?

– У нас и на мебель нет денег, – мрачно заметил Никита.

– Возьмём отсюда старую. Зато представь, как будет просторно в той квартире.

– Нам и тут не тесно. Даже очень уютно.

– Конечно, ты занял всю комнату, тут твой компьютер, твой диван. А мне приходится сидеть с ноутбуком на кухне.

– Я думал, тебе там нравится работать, ведь именно на кухне стоит кофейный автомат, – искренне изумился Никита. – Ты бы замучилась бегать туда-сюда с чашками, если бы печатала в комнате.

– Ах, вот оно что! Ладно. Но я думаю, мы всё же должны переехать. Если сдадим квартиру удачно, то каждый месяц будем получать от съемщиков половину нашей выплаты по кредиту. Уже легче! Давай на днях заедем в «Синюю башню» и посмотрим, что да как. Возможно, уже через неделю сумеем туда перебраться.

– Верится с трудом. Хорошо, давай попробуем, – уступил Никита.

В его голосе звучала тоска. Он не владел ситуацией, не мог устроить всё так, как ему хотелось бы (сначала отремонтировать квартиру, купить красивую мебель и лишь затем переехать), и поэтому испытывал щемящую грусть.

С Никиты постепенно сошёл внешний лоск. Раньше он выглядел баловнем судьбы – молодой, деятельный, энергичный. А сейчас смотрится разочарованным неудачником под сорок. Забросил спортзал и набрал лишний вес, давно не был у стоматолога – теперь его улыбку вовсе не назовёшь ослепительной. Да и улыбаться он стал гораздо реже. Но самое ужасное – его взгляд. Взгляд человека, выслушавшего миллион отказов и готового вот-вот окончательно потерять веру в свои силы…

Меня ждёт такая же судьба?

Да ладно, ничего страшного. Я никогда особо не блистала красотой и ухоженностью, поэтому разница не будет сильно заметной.

А Никиту невыносимо жаль. Хочется вернуть моего рыцаря в прежний образ, который очень ему подходил.

Проклятие, должен же он когда-то найти эту чёртову работу!

На днях Никита попытался позаимствовать у меня «Жигули» и заняться частным извозом. Я восприняла его попытку как жест отчаяния.

– С ума сошёл? – ошарашенно выдохнула я. – Никогда! Нет! Только через мой очаровательный труп!

Отвратительная гримаса кризиса: водитель-частник с двумя иностранными языками, степенью МБА и колоссальным управленческим опытом.

Чудесно!

А если вспомнить ещё и о том, насколько это опасное занятие – мотаться по городу, подсаживая в машину неизвестно кого… Вдруг нарвёшься на бандита? На отморозков, готовых убить за один мобильник? На наркоманов, мечтающих о дозе и способных ради неё на всё?

– Но надо же что-то делать, – сказал Никита. – Ты ведь видишь, денег совсем нет.

– Не утрируй. У нас всегда что-то есть. В октябре получу полный расчёт от журнала. Справимся!

В общем, я не дала Никите совершить настоящий мужской поступок – заработать деньги любым путём, лишь бы обеспечить семью. Так, наверное, смелый первобытный воин был готов зубами отгрызть ногу у живого мамонта, лишь бы не возвращаться домой с пустыми руками.

Слава ему!

К счастью, сейчас другие времена. Мужчине незачем рисковать здоровьем и демонстрировать агрессивность. Мы же не умираем с голоду, так зачем впадать в крайности. Да и машину отдавать неохота. Как я без неё? Пешком, что ли, ходить? Но я уже разучилась.

А по большому счёту – не надо было отправлять Ланочку в Лондон. Никита сам виноват. Я понимаю – мама есть мама, её надо баловать. Но хорошо было бы отложить увеселительную поездку Ланы Александровны на потом…

Идея сменить место жительства родилась в моей голове в тот момент, когда я в очередной раз столкнулась на лестнице с Денисом. Теперь мы встречались с ним постоянно – он вынудил Женю с детьми съехать, а сам вселился в квартиру с новой женой. Очаровательная брюнетка тоже всё время путалась у меня под ногами, попадалась то во дворе, то у почтового ящика. Она всегда вежливо здоровалась и словно не замечала моих разъярённых взглядов, посылаемых в её сторону. Я тихо ненавидела милое создание – у неё были голубые и прозрачные, точно утренняя роса, глаза.

Чистые и невинные.

Будто это не она увела мужа и отца из семьи.

Но трудно было не признать – редкий мужчина не клюнул бы на столь привлекательную наживку. Трофей Дениса был на редкость хорош.

Если с юной прелестницей я не обмолвилась ни словом, то беглецу и предателю открытым текстом выложила все мои мысли.

– Ну ты и скотина, Денис! – проникновенно сообщила я соседу, остановив его на лестничной клетке. – Трудно представить себе существо более подлое и коварное. Какой же ты негодяй! Мало того, что бросил детей и Женьку, испоганил им жизнь, так ты ещё и с квартиры их, несчастных, выпер! Ну ты и козёл!

– Юля, – спокойно ответил Денис, ни один мускул не дрогнул на его лице. – Мне импонирует твоя обеспокоенность судьбой моей семьи. Но не пошла бы ты на…

Вот и поговорили.

Я позвала Елену Аметистову в «Шоколад». Было особое, щемящее удовольствие в том, чтобы – на фоне жестокого безденежья – пригласить в кофейню жену миллионера. К сожалению, мне не удалось сделать широкий жест и оплатить счёт, так как, по распоряжению Нонны, тут с меня не брали денег.

А было бы приятно!

Психотерапевт обязательно рассмотрел бы в моём желании оплатить счёт сгусток комплексов, уловил бы яростное неприятие моего нынешнего униженного положения.

Я осталась без работы.

О чём ещё говорить!

Но мы отлично пообщались с Еленой напоследок, перед расставанием, хотя наша встреча и была пронизана грустью, как бисквит коньячным сиропом. Мы словно справляли поминки по «Удачным покупкам».

– Уже нашла что-то для себя? – поинтересовалась Лена.

– Нашла. Да не берут.

– Тебя не берут? – удивилась бывшая начальница. – Не верю! Ты же супер-мега-умница!

– Вот-вот. И однако.

– А куда ты бы хотела устроиться?

– В «Жемчужину». Это сеть стоматологических клиник. Наверняка знаешь.

– Естественно. Постоянно там делаю отбеливание. Цены, скажу я тебе…

– Им нужен директор по рекламе. Но не я, а кто-то другой. С хорошим знанием английского языка.

– Интересно! То есть тебе отказали только потому, что ты не знаешь английского?

– Даже на собеседование не пригласили!

– Вот ведь глупость. У каждого кандидата есть слабое место. Никто не способен удовлетворить абсолютно всем требованиям работодателя. Идеала не существует! И если дело касается должности директора по рекламе, то пусть уж пробелом будет английский язык, а не умение мыслить творчески, неординарно. Я думаю, ты подходишь на эту должность. У тебя неуёмная фантазия, ты бы завалила их идеями. К тому же ты трудолюбива – если работаешь, то по-настоящему, только искры летят. И вместе с тем ты хорошо ладишь с людьми, умеешь ими манипулировать, легко находишь общий язык с кем угодно.

Я невольно заслушалась. Как жаль, что Елена не владеет сетью стоматологических клиник! Она бы точно взяла меня на работу.

– Хотя я не уверена, что ты бы справилась с коллективом, – добавила подруга. – Постепенно подчинённые сели бы тебе на шею. У тебя не хватает жёсткости.

– Но самое главное – не знаю английского, – подвела я итог. – Так мне сказала менеджер по персоналу.

– Да плевать на менеджера! Хочешь встретиться с владельцем «Жемчужины»?

Я застыла с разинутым ртом.

– Так хочешь или нет? – не дождалась от меня ответа Елена Аметистова. – Я с ним хорошо знакома через его жену. В три секунды организую тебе аудиенцию. Но только не прямо сейчас. В данный момент его нет в городе. Он живёт на две страны – несколько месяцев здесь, потом улетает в Америку. Но как только вернётся, я его озадачу. Встретитесь, поговорите.

– Конечно, Лена! Спасибо тебе!

– Не благодари заранее.

Мне бы только состыковаться с обитателем стоматологического олимпа, а уж я использую шанс – постараюсь убедить владельца «Жемчужины», что лучше меня ему никого не найти.

И получу место!

Только бы они не приняли директором по рекламе другого человека, прежде чем владелец вернётся в Россию.

Мы с Аметистовой просидели в кофейне ещё целых два часа.

Я видела: мысленно Лена уже там, в Швейцарии, в клинике. У неё впереди – курс гормонов, масса неприятных процедур, но всё мучения озарены светом надежды. Вдруг в Швейцарии ей помогут?

Вдруг случится чудо?

Остаётся только молиться.

Глава 28 Запоздалый звонок

Давно мы с Никитой не наведывались в «Синюю башню», не гуляли по лесу, окружающему новостройку, не кормили белок, распушивших серые шубки в преддверии скорой зимы! Сильные эмоции, вызванные закрытием «Удачных покупок» и невозможностью найти работу, затмили сладкое волнение, каждый раз возникающее в груди, едва я думала о нашей новой квартире. Я уже привыкла к мысли о том, что она у нас есть – просторная, солнечная. И когда-нибудь мы станем в ней жить.

Правильно – нам необходимо переехать. И чёрная полоса закончится. Дальше – только светлое будущее! Никаких поражений, отказов, неудач. Мы с Никитой избавимся от роли аутсайдеров, навязанной нам судьбой, разгоним тучи, сгустившиеся над головой, и вновь превратимся в любимчиков фортуны.

Так гораздо приятнее!

Ворота красивого чугунного забора, огораживающего территорию «Синей башни», были закрыты, и охранник отнюдь не торопился открывать их. Он наблюдал за нами сквозь решётку, высился за ней, как огромная скала. Но это был вовсе не Степан, отец двух детей, любитель судоку, противник пива и наш хороший знакомый!

– Ой, а где Стёпа? – удивилась я и очаровательно улыбнулась новичку, пытаясь в два счёта расположить к себе кинг-конга.

Никита ревниво покосился на меня. Вероятно, моя улыбка была чересчур широкой.

– Какой ещё Стёпа? Не знаю. Сюда нельзя.

– Но у нас квартира в этом доме! Мы тут, практически, уже живём!

– Ничего не знаю. Велено на строительный объект посторонних не пускать.

– Мужик, ты что, не улавливаешь? – раздражённо произнёс Никита. – Мы – не посторонние. Мы – собственники. У нас и ключи от квартиры есть.

– Велено никого не пускать, – упрямо повторил кинг-конг.

Охранник равнодушно отвернулся в сторону, ни капли не сомневаясь в том, что проникнуть на секретный объект нам в любом случае не удастся, – не будем же мы брать ворота штурмом и драться с ним.

– Дурдом какой-то… – пробормотала я и достала мобильник. Сейчас буду звонить по всем номерам, включая администрацию президента.

Первым делом набрала номер риелтора Бориса. Раз юноша курировал нас при покупке квартиры, то пусть и разбирается, почему законных владельцев жилья вдруг перестали пускать на территорию «Синей башни». К моему удивлению, в ответ я услышала вовсе не голос Бориса, а механическое «набранный вами номер не существует».

Вот это новость!

Борис сменил телефон?

Вполне возможно.

Тогда я позвонила в строительную компанию, возводившую наш жилой комплекс, и поинтересовалась, почему новый охранник, тупорылый придурок и недолеченный дятел, не пускает нас за ворота… Нет, конечно, я выразилась не так, гораздо деликатнее: почему охранника не проинформировали насчёт жильцов? Думаю, не мы одни пытались вломиться в «Синюю башню», размахивая ключами от квартиры.

– А вы кто? Как фамилия? Какая квартира? – осведомился сотрудник строительной компании.

– Шестнадцатая квартира. Владелец Никита Львович Арабов, – с удовольствием отчеканила я любимое имя. – Мы покупали через агентство недвижимости «СуперСити».

В трубке повисла задумчивая пауза.

– Да вы разве не помните? Я Юлия Бронникова, мы с вами уже раз сто беседовали. Я спрашивала, когда будет сдан дом.

– Ну да, помню. Спрашивали.

– А вы отвечали.

– Да, отвечал. И что?

– А то, что охранник не пускает нас внутрь. Мы хотели зайти в квартиру, прикинуть, какую нам брать с собой мебель. Планируем въехать.

– Девушка, это будет непросто, – сказал мужчина. – Я не знаю, как так получилось и в чём тут дело…

– Что? – упавшим голосом произнесла я.

Никита настороженно уставился на меня.

– Нам тут с утра до вечера обрывают телефоны… Но наша компания никогда не имела дел с агентством недвижимости «СуперСити».

– Что вы несёте?! – не выдержала я. – Мы деньги на ваш счёт перечислили. Огромную сумму.

– Понятия не имею, на какой счёт вы перечислили деньги. Езжайте в агентство, разбирайтесь с ними. Мы их не знаем. Что там они вам продали – я не в курсе.

– Да у нас же все документы на руках! Целая кипа бумажек с печатями и подписями! И ещё – ключи от квартиры!

– Вы подделали ключи?

– Что значит «подделали»? Нам их торжественно вручили!

– Девушка, я вам повторяю: мы не ведем никаких дел с агентством «СуперСити». Мы сами, без посредников, продаём квартиры в «Синей башне». Квартира номер шестнадцать пока ещё свободна. Хотите – покупайте.

Он издевается?!

Я убрала телефон. У меня дрожали губы, руки, колени. По спине вдоль позвоночника ледяной змеёй струился холодок.

– Что? – изменившись в лице, спросил Никита.

– Какой-то бред. Я ничего не понимаю. Поехали в «СуперСити»!

Случилось недоразумение. Что-то где-то не состыковалось. Наша квартира якобы свободна, хотя мы уже давно считаем её своей. Ещё бы, столько денег отвалили!

Похоже, от встречи с директором «СуперСити» Ярославом Кунгуровым мне не отвертеться. Как ни пыталась я ее избежать, всё равно придётся возобновить знакомство с интересным и небезопасным мужчиной. Вот уж не думала, что в агентстве Кунгурова возможна кутерьма с документами. Я полагала, его прославленная фирма функционирует чётко и безошибочно и дарит клиентам только положительные эмоции. А господин Кунгуров устроил у себя настоящий бардак!

– Поехали в «СуперСити», – мрачно повторила я. – Надо разобраться.

В коридоре офисного здания, напротив наглухо закрытых дверей «СуперСити», был аншлаг – толпились и переговаривались взволнованные люди. Картина почему-то вовсе не наполняла сердце оптимизмом. Мы с Никитой внимательно посмотрели друг на друга – что происходит?

А из толпы раздались голоса:

– Вот, ещё одни потерпевшие…

– Добро пожаловать, братцы!

– Ну, и что будем делать?

– Надо обращаться в прокуратуру!

– Давайте ломать двери!

– Зачем их ломать? Там наверняка пусто…

Спокойно.

Главное – не паниковать!

Двух минут хватило, чтобы понять: у всех взвинченных граждан возникли проблемы с документами на квартиру. Документы оформлялись через «СуперСити». Но успешное агентство недвижимости вдруг почему-то прекратило своё существование.

Хотя у меня дрожали пальцы и колени, я всё-таки подумала, что господа, нервно митингующие в коридоре здания, совершенно преждевременно записали нас с Никитой к себе в коллеги.

Мы с ними в разных положениях.

Мы – в привилегированном.

Ведь я близко знакома с владельцем агентства. Ярослав Кунгуров очень трепетно ко мне относился. И что бы там ни случилось с его фирмой, меня он никогда не обидит…

– Пойдём, – шепнула я Никите. – Выйдём на улицу.

– Будете подписывать заявление в милицию? – вдогонку крикнули нам. – Вернитесь, подпишите!

– Потом! – махнула я рукой.

Мы вышли на свежий воздух. Лицо Никиты превратилось в бледную маску итальянского карнавала – на нём застыло выражение хмурой сосредоточенности и предчувствия катастрофы.

– Кажется, мы влипли, – пробормотал он.

– Нет-нет-нет! – скороговоркой выпалила я. – Не может быть! Сейчас я позвоню прямо Кунгурову и всё у него выясню. Думаешь, мы попали в лапы мошенников и нас надули? Ерунда! У Кунгурова солидное предприятие. Его агентство на рынке уже десять лет, не меньше. Тут какое-то недоразумение. Сейчас всё выясним… Так, вот его номер…

Сколько раз этим летом я собиралась позвонить Ярославу и проконсультироваться насчёт покупки квартиры через его контору, однако каждый раз останавливалась. И теперь, когда время всё же пришло и я услышала в трубке знакомый баритон, голос Кунгурова заколотился нервными толчками в моих висках и сонной артерии.

– Ярослав Алексеевич, дорогой, привет! Это Юля Бронникова. Что за фигня у тебя тут происходит? – с места в карьер начала я. – Почему агентство закрыто? И с документами у всех бардак? Люди волнуются!

– Юля? Юля, я так рад тебя слышать! Сам собирался позвонить, узнать, как поживаешь, да всё времени нет… А что случилось?

– Почему агентство закрыто? Двери едва ли не досками заколочены, типа «все ушли на фронт».

– Во что ты влипла, Юля? – упавшим голосом произнёс Кунгуров. – Какое агентство?

– Твоё! – отчаянно рявкнула я. – Мы купили квартиру с помощью «СуперСити». А теперь не можем попасть ни в квартиру, ни в агентство!

– Юля, но я давно закрыл фирму… – расстроенно пробормотал Кунгуров. – И уже полтора года не живу в России… Агентства «СуперСити» не существует!

Наверное, планета вдруг стала вращаться быстрее – я чувствовала, как она убегает из-под моих ног.

Глава 29 Тихое семейное счастье

В конце промозглого, холодного ноября я наконец-то выбралась в гости к Евгении. Почти целый месяц пребывала в статусе безработной, и настроение у меня было унылым. Вернее, теперь я могла бы назвать себя фрилансером, так как не бездельничала – написала три статьи для разных изданий. Но в будущем, конечно, хотелось бы иметь стабильный заработок, а не перебиваться от гонорара к гонорару. Тем более что в журналах охотно соглашались со мной сотрудничать – говорили: «Вы, Юлечка, главное, пишите, пишите!» – но гораздо менее активно расставались с деньгами. За три статьи, написанные в ноябре, я пока ещё не получила ни копейки…

Ланочка вернулась из Лондона. Поездка обернулась тяжёлым испытанием для нервов свекрови.

Во-первых, её ограбили – вырвали сумку в тот момент, когда они с Дэйзи осматривали лондонские достопримечательности. Свекровь упала и повредила локоть. К счастью, в сумочке не лежали документы и авиабилет. Только двадцать фунтов стерлингов, рубли, шарф от Hermes и две тонны косметики. Трудно представить, как горько оплакивала Ланочка утрату.

Во-вторых, во время поездки у свекрови разболелся зуб, и ей пришлось горстями глотать обезболивающее.

В-третьих, и это самое ужасное, авиакомпания, вернувшая свекровь в лоно семьи, потеряла драгоценный Ланочкий багаж. Гигантский чемодан с дорогими подарками Дэйзи и собственными приобретениями путешественницы, волшебные трофеи, вынесенные из Selfridges и Harrods, растворились в ледяном воздушном пространстве.

Ланочка была безутешна! А ведь мы не рассказали ей про квартиру и потерянные деньги – свекровь пока ничего не знает…

Какой её ждёт удар!

Теперь свекровь была занята с утра до вечера: ругалась с авиакомпанией и лечила локоть. Ей назначили физиопроцедуры, массаж. Рука не сгибалась, болела и вредила Ланочкиному имиджу юной чаровницы. Свекровь постоянно куксилась от боли, по лицу ползли морщины, и возраст неумолимо проглядывал сквозь слой пудры и крема. Несчастная проклинала то мгновение, когда у неё возникла идея наведаться в Лондон.

А я считала себя виноватой. Совесть с плотоядным чавканьем грызла мои внутренности. Ведь я страшно жалела о деньгах, истраченных на Ланочкину путёвку, злилась и психовала. Возможно, злость, выработанная мною, каким-то образом переформатировалась в пространстве и обрушилась потоком несчастий на бедную Никитину мамулю…

Я возила её на физиолечение, в представительство авиакомпании, по магазинам, в гости к подругам – в общем, куда бы только ей ни понадобилось. Я даже предложила Ланочке сделать ей собственноручно мелирование. Ещё разок. Но уже более профессионально, чем в первый раз.

– Нет, не надо, – сухо ответила Лана Александровна, окинув меня изучающим взглядом.

Я приготовилась смиренно выслушать гневную отповедь. Наверняка сейчас услышу, какой я никчёмный парикмахер, водитель и садовник, – отвратительно делаю мелирование, плохо вожу машину, бездарно пересаживаю пальмы…

Зато я отлично покупаю квартиры!

Это мне удаётся лучше всего.

Страшно даже думать о том дне, когда Никитина мама узнает о нашей утрате. Благодаря моей непревзойдённой финансовой сноровке нам удалось избавиться от солидной суммы денег. Теперь у нас ни денег, ни квартиры.

Но Ланочка вдруг сказала с неожиданной мягкостью в голосе:

– Прости, Юля. Я так часто бываю к тебе несправедлива. А ведь ты очень добрая и отзывчивая девочка…

Я застыла с открытым ртом. Едва не рухнула замертво!

Неужели меня только что похвалили?

– Но, конечно, я больше никогда на свете не доверю тебе мою прекрасную шевелюру. Хватит, ты достаточно поизмывалась в прошлый раз. И почему ты припарковалась в двух километрах от входа? Ты же видишь, у меня сапоги на шпильке! Так, сегодня я планировала заехать ещё в энергосбыт, по дороге заскочим оплатить Интернет, а ещё обязательно надо купить биоконцентрат для пальмы. Да, да, Юля, для той самой пальмы, которую ты едва не угробила…

Никита перехватывал у меня машину и все же подрабатывал таксистом. Расставаясь по вечерам с любимым, я заламывала руки, словно скорбящая мать, провожающая сына на войну. Ночью «бомбить» было выгоднее. Но и гораздо опаснее.

Один раз Никита вернулся с черепно-мозговой травмой и переломом нижних конечностей. Вернее, ему просто немного подпортили внешность, но, увидев ссадину на скуле Никиты, я впала в истерику. Верещала и металась по квартире, пыталась звонить в «Скорую»: любимый нуждался в срочной госпитализации. Вот, получил по физиономии! А ведь я предупреждала – работа опасная, не надо за неё браться! Интуиция мне подсказывала: Никите – с его любовью к классической музыке и двумя иностранными языками – будет трудновато вписаться в шофёрскую тусовку. Страшно далёк он от народа. Да и клиентов на всех не хватает, таксисты за них дерутся.

Но виновник моих переживаний, несмотря на разбитую скулу, выглядел весёлым и шальным. Новый опыт, очевидно, взбодрил его. Не так уж часто топ-менеджеру удаётся поучаствовать в драке. И к чему тогда были мои страдания по поводу недостаточно чётко прорисованных кубиков его пресса? Вот же, свершилось – он размялся, помахал кулаками, выплеснул накопившуюся злость. Никита, несомненно, вышел победителем в той потасовке, накостылял оппоненту по полной программе. Иначе почему бы его глаза так радостно блестели?

За месяц Никита преобразился – подтянулся, похудел и простился с интеллигентской рафинированностью. Иногда любимый возвращался с пачкой денег. Но чаще – едва хватало на бензин. Бензин снова подорожал, причём стремительно, – это произошло, как только оживились международные рынки и цена на нефть поползла вверх…

Да, я стала женой пролетария. Но в моем новом положении были какие-то терпкие, неведомые ощущения. Одно дело встречать на пороге холёного красавчика, вернувшегося из командировки в Монако в импозантном костюме, при галстуке, всего такого европейского и неземного. И совсем другое дело – принимать в объятия небритого работягу, одетого в старый свитер и джинсы, пропахшего бензином, улицей и сигаретным дымом… Но я получала особое, немного мазохистское удовольствие от этой брутальности, от грубоватых манер, появившихся у Никиты в качестве защитного рефлекса и мимикрии…

Мы с интересом детей, обнаруживших клад, подсчитывали мятые купюры, и они были гораздо дороже тех новеньких, хрустящих бумажек, что пачками доставались Никите в докризисные времена…

Но как же утомляют мысли о деньгах! Впервые я не жалела о том, что у нас нет потомства. Всего один ребёнок – Ланочка – сидел на шее. А больше мы сейчас и не прокормили бы… Надеюсь, всё вернётся на свои места. Мы переживём трудный год, вынесем испытания. Моя неустроенность, Никитина низкоквалифицированная подработка – всё это временно…

Большинство сотрудников «Удачных покупок» до сих пор оставались не у дел. Мы перезванивались и плакались друг другу в жилетку. Кто устроился отлично, так это Лиля. Во-первых, она теперь заправляла делами в цехе кованых изделий, став там первой леди. Дизайнерское образование вкупе с тонким вкусом позволяли ей руководить художественной стороной процесса. К тому же Лиля активно двигалась к заветной цели: прокладывала сейчас широкую аллею по направлению к ЗАГСу, асфальтировала её, украшала клумбами… Она намекнула, что, вероятно, скоро я получу приглашение на свадьбу.

Не откажусь ли я исполнить роль подружки невесты?

Почему бы нет?

Надо только будет сделать морду повеселее. А то у меня теперь постоянно кислое выражение лица. Скоро запишусь в ученицы к Лиле. И теперь она станет учить меня приятным манерам.

Но ещё более яркой иллюстрацией к идиоме «поймать за хвост птицу удачи» стала Евгения. Моя подруга день ото дня покрывалась всё более толстым слоем шоколада. Небеса наконец-то компенсировали ей нравственные мучения, перенесённые с невероятной стойкостью, фортуна вознаградила Женю за проявленное мужество…

Сейчас я ехала за город – в крутой коттеджный посёлок. Да, именно туда и переселилась моя приятельница, когда экс-муж выгнал её из квартиры. Она не стала мелочиться! И теперь беженцы – Евгения конечно же прихватила только детей! – обитали в шикарном особняке. Под заботливым крылом Генриха Николаевича…

– Что это значит? – изумилась я, когда подруга однажды сообщила новость, что переезжает к начальнику.

– А вот сама подумай, что это значит! – радостно выпалила Женя, сияя от восторга.

Бывшая соседка сверкала и искрилась, словно новогодняя гирлянда, полыхала безудержным счастьем. Изумрудные и нежно-розовые протуберанцы вспыхивали в воздухе над её головой, мерцали и радужно переливались, создавая атмосферу праздника.

– Генрих Николаевич решил временно приютить тебя? Посочувствовал, проникся? Сдал тебе комнату? Просто пустил пожить? – набросилась я на Евгению. – Или что? Или как?

Ответ на все свои вопросы я получила сразу, едва попала в дом Генриха Николаевича и, проследовав в гостиную за торжественной и значительной Женей, увидела хозяина.

Незнакомый (не в костюме, а в милом домашнем джемпере), мягкий, а не грозный, владелец компании «Юниа-Транс» сидел на диване с детской книжкой в руках. На коленях у него пристроился Кирилл, а Света навалилась сзади, обхватив Генриха Николаевича за шею, и заглядывала в книгу, положив голову на плечо доброго сказочника.

Гендиректор выразительно читал, дети интеллектуально комментировали, выдыхая «опупеть!» и «ни хрена себе!».

– Света, Кирилл, что за слова? – возмутилась мамаша. – Ну-ка, покультурнее! Генрих, а у нас гости, – совершенно другим тоном, бархатным, мурлыкающим, добавила Женя. – Вот, Юля приехала…

«У нас».

Всё ясно.

Моя подруга тут вовсе не временный постоялец. Не только Евгения, но уже и дети были с Генрихом на «ты». Обед, который я разделила с обитателями коттеджа, выглядел совершенно семейным. У них даже появились шуточки и жесты, понятные только им четверым. Кирилл заливался смехом, Света хихикала. Хозяин дома был похож на рождественский глиняный домик – внутри зажигается свечка, и её тёплый огонь мерцает сквозь крошечные оконца. Так и Генрих Николаевич излучал тепло и умиротворение…

Неужели всё правда?

Я попала в сказку?

В сладкую голливудскую мелодраму?

– Юля, как удачно ты нас познакомила с Женечкой, – признался Генрих Николаевич. – А если бы ты не попыталась устроить её в мою фирму, а? Если бы мы с Женей не встретились? Знакомство с ней – неожиданный подарок. Я-то думал, что в этом плане мой лимит исчерпан. Все эмоции давно испытаны, все чувства испробованы. Я был очень счастлив с первой женой. И не пытался кем-то её заменить. А теперь… Мне словно подарили ещё одну жизнь. Просто так, в качестве бонуса… Вот как бывает, да?

Оставив Генриха Николаевича возиться с детьми – процесс, безусловно, доставлял ему огромное удовольствие, – мы с Женей уединились на кухне.

– И что с вашей квартирой? – прежде всего спросила она. – Вы вернёте обратно деньги?

– Сильно сомневаюсь. Прокуратура разбирается. Но мошенников и след простыл.

– Юля, Юля… – покачала головой подруга. – И как ты могла попасться на их удочку? Почему поверила проходимцам?

– Думаешь, я – супердоверчивое существо?

– Именно!

– Иначе говоря, дура набитая? Да, так оно и есть. Но не я одна позволила себя обмануть. Негодяи обвели вокруг пальца несколько десятков людей. Продавали квартиры в домах, к которым не имели никакого отношения. Вообще никакого! И клали денежки к себе в карман. Да-а-а…

– Но надо же было как-то проверить, разобраться!

– Мы ведь квартиру не с бухты-барахты купили. Конечно, доверились громкому имени – агентство «СуперСити» немало лет работало в нашем городе, имело отличную репутацию. Естественно, название было на слуху. А уроды, обманувшие нас, зарегистрировали фирму «СуперСитиПлюс». «Плюс» тут же благополучно отвалился, осталось только имя, известное многим. Им также удалось снять офис, ранее принадлежавший настоящему агентству «СуперСити»… Вот мы и попались.

– И долго они промышляли?

– В прокуратуре сказали, что фальшивое агентство просуществовало полгода. Торговало квартирами, таунхаусами и земельными участками. Представь, какие деньги собирали они с доверчивых идиотов типа нас! У этих негодяев конечно же везде были свои люди. Иначе как бы им удалось так быстро и ловко оформлять документы! Ведь все было тип-топ, комар носа не подточит! Подделывали ключи, подкупали охранников, которые беспрепятственно пропускали на строительство счастливчиков типа нас, тех, кто считал себя полновластным владельцем собственности. Как сильно мы ошибались!

– Ох, Юля… Сочувствую.

– Да всё уже… Три подушки извела на ночные рыдания. До сих пор сушу. Дура я, конечно. Мы с Никитой теперь самые настоящие голодранцы. Исключительно по моей вине.

– Но кредит в банке не аннулирован? Вы всё равно должны его выплачивать?

– Естественно! Кто ни в коем случае не пострадает, так это банк. Их вовсе не волнует, что мы стали жертвой чёрных маклеров. Договор с банком мы заключали сами, и уж там-то ни одного поддельного документа нет, всё до последней запятой верно и подлинно. Поэтому как миленькие будем платить банку. Пока не рассчитаемся с долгом.

– Никита тебя не убил?

– О-о-о… Ему предоставился шанс продемонстрировать свои самые лучшие качества. Он был так великодушен! Даже не ожидала. Ни разу не упрекнул. Сам же меня и утешал, оправдывал. Сказал, мы бы всё равно потеряли эти деньги.

– Почему?

– Они лежали в инвестфонде «Фаворит». А фонд две недели назад лопнул.

– Но вы же забрали оттуда деньги!

– Но только для того, чтобы истратить их на квартиру. Если бы не квартира – оставили бы в фонде.

– Получается – что в лоб, что по лбу.

– Наверное… В общем, Никита держится молодцом. Я практически нас разорила. А у него такой вид, будто он потерял не огромные деньги, а сущую безделицу. Я горевала гораздо более заметно. Никита меня обнимал, прижимал к сердцу. Представляешь?

– Какой милый! – восхитилась Женя. – А я бы тебя придушила. Честное слово!

– Что ж, я заслуживаю.

– Кстати, пока не забыла! Есть интересное предложение. Генрих собирается развивать филиальную сеть. Тебе это ни о чём не говорит?

Я тут же навострила уши.

– Филиальную сеть?

– Как ты знаешь, сейчас у него филиалы в шести городах. Планирует открыть ещё столько же.

– Ух ты… И?

– Ну, Юля! Не прикидывайся валенком! Ты же понимаешь, это как раз то, что Никита отлично умеет делать, – развивать бизнес, открывать представительства. А Генрих ищет надёжного помощника. Давай состыкуем мужчин?

Идея выглядела привлекательной. Предложение – заманчивым. Однако понравится ли Никите, что он нашёл вакансию не самостоятельно, а через мою подругу? Вдруг любимый почувствует себя униженным? Конечно, год, проведённый в поисках работы, значительно обтесал его гордыню и умерил амбициозность. Но вдруг он встанет на дыбы и начнет негодовать?

– Не знаю, – промямлила я.

Нет, наверное, не начнет… Никита давно расстался с иллюзиями. Отказался от мысли о собственной уникальности и незаменимости (в АО «Фростком» ему очень быстро нашли замену). Перестал считать свой опыт и знания исключительными. Оставил мечты о прежней зарплате. Снизил планку насколько было возможно. А когда и это не помогло и хорошее местечко так и не подвернулось – подался в таксисты…

Нет, Никита точно не будет брыкаться. А с радостью ухватится за предложение Евгении.

– И как мы все организуем? – осторожно поинтересовалась я. – Мне сказать Никите, чтобы позвонил Генриху Николаевичу?

– Генрих Николаевич сам ему позвонит. Прямо сегодня вечером. Хорошо?

– О-о… было бы здорово… – мечтательно пробормотала я.

Работа!

Зарплата!

Перспективы!

– Надеюсь, наши мужчины друг другу понравятся. Нет, я даже не сомневаюсь! – сказала Женя.

– Как быстро ты начала считать Генриха своим…

– Но ты же видела, – усмехнулась она. – Мы тут из него верёвки вьём. А он и счастлив. Скоро едем на Мальту. Покажем детям мегалиты и бирюзовое море.

– Нет слов!

– А ещё я иду учиться. Представляешь? На старости лет. Да, да. Не повторю прошлой ошибки – когда весь мир для меня вертелся вокруг кастрюль и памперсов. Получу, наконец, хорошее образование…

Домой я возвращалась с лёгким сердцем. Во-первых, радовалась тому, что всё так удачно устроилось в Жениной судьбе. Во-вторых, надеялась на приятные изменения и в нашей жизни тоже. Ведь должна же когда-то закончиться полоса неудач?

Глава 30 Коллективное помешательство. Но мне нравится!

Ледяной воздух обжигал. Снежинки кружились над головой и вовсе не стремились упасть на землю. Некоторые перемещались горизонтально, другие и вовсе улетали обратно в небо. А так хотелось поскрипеть снежком, увидеть белые сугробы… Нет, под ногами был всё тот же пыльный асфальт, хотя уже целых три дня стоял невероятный холод. Изо рта шёл пар, а столбик термометра застрял на минус двадцати… На серых ветках рябины висели ярко-красные гроздья ягод, сирень топорщилась коричневыми метёлками. Пройдёт ещё один месяц, и мы простимся с очередным годом. Как быстро они пролетают, будто и не было совсем! Вчера в теленовостях премьер-министр намекнул, что страна начала выбираться из кризиса. Ну, раз он так сказал… Ему, конечно, видней.

Прямо от сердца отлегло.

Не знаю, как справится страна, да и вся планета в целом, а лично мы уже преодолели наш локальный финансовый кризис. На днях Никита вышел на работу в «ЮниаТранс». Мой элегантный и великолепно образованный шоферюга произвёл неизгладимое впечатление на гендиректора транспортной компании.

– Слушай, Юля, – сказал потом Генрих Николаевич мне по телефону, – твой Никита – классный парень.

– Я в курсе.

– Мы говорим с ним на одном языке. Думаю, сработаемся.

– Очень надеюсь. А почему вы сами отвечаете по телефону? – строго поинтересовалась я. – Вообще-то я звонила Евгении. Где ваша секретарша, дорогой Генрих Николаевич? Прогуливает? Бездельничает?

– Вовсе нет! – возмутился гендиректор. – Тут она, тут, в бухгалтерию убежала…

По голосу я поняла, что Генрих Николаевич улыбается.

Я тоже улыбнулась. Мне снова стало легко это делать – депрессия улетучилась, душа пела. Никита в конце концов нашёл отличную работу! У него горели глаза, он уже проникся идеями Генриха Николаевича насчёт развития компании, вдвоём мужчины собирались свернуть горы. А я подсчитывала, как истрачу первую Никитину зарплату. Она обещала быть значительной…

Увы, в отличие от Никиты, мне похвастаться было нечем. Я уже думала о том, не открыть ли мне брачное агентство. Как удачно удалось пристроить Лилю и Евгению! Как ловко я состыковала людей! Возможно, у меня исключительный дар, почему бы его не использовать?

Полный бред.

Вовсе не этого я хочу.

Почему мне так и не позвонила Елена Аметистова? Ведь она обещала устроить встречу с владельцем «Жемчужины». Забыла? Закрутилась с отъездом?

Я достала из сумки мобильник и с грустью на него посмотрела. Ни одной новой эсэмэски, ни одного пропущенного звонка!

Ну почему?!

И словно отвечая на молчаливый вопль, телефон забарахтался в моей ладони.

– Да!

– Здравствуйте. Юлия?

– Да. – Вас беспокоят из развлекательного комплекса. Меня зовут Ирина, я менеджер по персоналу. Мы изучили ваше резюме, и оно нам очень понравилось.

– Вот как? – опешила я.

Почему же они молчали целый месяц?! Подумать только, я уже давно могла бы работать у них арт-директором и фонтанировать идеями вместо того, чтобы страдать от своей ненужности!

– Вы не смогли бы завтра в три подойти на собеседование?

– Конечно!

Едва нажав «отбой», я ринулась к ноутбуку. Надо основательно подготовиться к интервью. Нырну в Интернет, посмотрю, как в последнее время развлекало клиентов это заведение, и придумаю парочку собственных акций и проектов. Не углубляясь, в общих чертах.

Но телефон вновь заверещал.

– Юлия Андреевна?

– Да.

– Здравствуйте. Вам звонят из банка «Монолит», я директор отдела кадров, Лидия Николаевна.

– Очень приятно!

Вот, ещё одна конторка с поздним зажиганием. В этом банке я пыталась занять вакансию пиар-специалиста. Заслала ослепительное резюме. Два раза звонила, интересовалась. Но не услышала в ответ ничего вразумительного… Наконец-то они проснулись.

– Да, мне тоже приятно. Юлия Андреевна, у вас прекрасное резюме… К тому же мы получаем журнал «Удачные покупки». Я просмотрела ваши статьи – те из них, где вы писали про банки или другие финансовые структуры… У меня сложилось впечатление, что вы хорошо разбираетесь в нашей специфике…

– И?

– Ну… В общем, приходите-ка к нам завтра. Пообщаемся. Представлю вас директору. Возможно, у вас уже возникли какие-то идеи, да? В три часа вас устроит?

– Нет! – закричала я. – Не устроит! В это время я занята. Давайте в пять?

– В пять? М-м-м… Ну, хорошо! Буду ждать, Юлия Андреевна. Обязательно приходите!

Я отложила телефон. И за что мне сейчас хвататься? К какому интервью готовиться? «Монолит» тоже надо чем-то удивить, не приходить же на интервью с пустыми руками. Да и характеристики банка изучить не помешает – история, объёмы, услуги, кредитные линии и проч. Спать сегодня явно не придется.

А ещё ведь надо об этом… как его… об имидже подумать. Не заявляться же на собеседования в джинсах!

Мобильник опять затрезвонил.

– Юля, привет. Это Павел Андреевич.

– Здравствуйте, Павел Андреевич, – вежливо ответила я старому знакомому. О его фирме я когда-то писала рекламную статью.

– Помнишь, ты мне как-то звонила, работу искала?

– Конечно, помню, – ядовито ответила я. – Вы меня грубо отшили, милейший Павел Андреевич. Отфутболили, как Аршавин мяч. Практически, запустили в космос.

– Ну, прости, дорогая, прости… Ты очень не вовремя позвонила. Я вообще не мог с тобой разговаривать в тот момент. Потом по делам уезжал. А вот сейчас вернулся и звоню. В гости приглашаю. Приходи. Нашёл для тебя чудесную вакансию.

– Да?

– Одному моему поставщику нужен специалист по рекламе. У него специализированное производство. Да ты знаешь, наверное, – завод «Мегатрон».

– Ой! «Мегатрон» был хитрой фирмой, выпускавшей оборудование для нефтегазовой промышленности. Ходили слухи, что официальная зарплата там составляет десятую часть от ежемесячных бонусов – тоже вполне официальных.

– Подъедешь завтра, прямо часиков в десять ко мне? Я тебя познакомлю.

– Павел Андреевич, спасибо огромное! Конечно, я приеду!

Что делается, что делается…

У меня бешено колотилось сердце. Наверное, пора достать ежедневник и начинать записывать. Иначе запутаюсь, куда и во сколько я должна бежать.

Голова шла кругом от перспектив, внезапно открывшихся передо мной. Развлекательный комплекс, банк «Монолит», завод «Мегатрон»…

А телефон зазвонил снова.

«Мар. Арк.» – прочитала я на дисплее.

– Юля, почему у тебя постоянно занят телефон? – с места в карьер начала редактор журнала «Стильная леди».

– Марина, привет, очень рада тебя слышать! Как дела? Когда реанимируетесь?

– Да вот уже, Юля. Поэтому тебе и звоню.

– А я думала, журнальчик окончательно отбросил хрустальные копытца.

– Мы нашли нового издателя, и появился ещё один учредитель. Поэтому возрождаемся.

– Какое радостное известие!

– Так что, Юля, хватит прохлаждаться. Жду от тебя по меньшей мере три интересных статьи.

– Когда? Через пару недель?

– С ума сошла? Завтра! Крайний срок – в пятницу.

– Но, Марина…

– Никаких возражений. И ещё. Так как «Удачные покупки» преставились, царствие им небесное, ты теперь не у дел. Давай-ка к нам. Будешь у нас в штате. Не бросать же тебя на улице!

– Марина… – расчувствовалась я.

– Приходи с трудовой книжкой, всё оформим. Хочешь – прямо завтра.

– О-о-о!

И сразу же новый звонок.

Я сейчас сойду с ума! Слишком сильные эмоции меня переполняют!

– Юлия Андреевна? – поинтересовался в трубке девичий голосок.

Кажется, я его уже когда-то слышала.

– С кондитерской фабрики вас беспокоят…

– А-а… Здрасте-здрасте…

Точно, я вспомнила этот милый голос. Та самая девица, что сначала сравняла меня с землёй из-за моего незнания английского, а потом записала в дряхлые старушки!

– Мы уже с вами разговаривали…

– Да, верно.

– Юлия Андреевна, а мы решили всё-таки пригласить вас на собеседование, – обрадовала менеджер.

– Чего вдруг? – хмыкнула я.

Мне уже и не надо! Пусть катятся подальше.

С остальными бы предложениями разобраться!

– Неужели наша вакансия вас уже не интересует? – почему-то заволновалась девица.

Я на секунду задумалась.

– Насколько помню, Юлия Андреевна, вы очень хотели у нас работать!

– Но я же не знаю английского, – ехидно напомнила я.

– Ничего страшного.

– И потом, мой преклонный возраст делает меня совершенно неконкурентоспособной. Разве нет?

– Ах, ну что вы! – смутилась девушка.

– Да и вообще…

– Нет, Юлия Андреевна, пожалуйста, приходите на собеседование, – взмолилась сотрудница кондитерской фабрики. – Очень вас прошу!

Что там у них случилось? Весь рекламный отдел внезапно заболел тропической лихорадкой? Никто не выжил? И теперь некому составить даже самый простенький медиа-план или придумать слоган?

– Юлия Андреевна, вы, наверное, обиделись, да? Извините, если я слишком резко с вами разговаривала в прошлый раз… – проныла менеджер.

– Ой, ладно уж! – тут же смягчилась я.

– Ваше резюме каким-то загадочным образом попало на глаза начальству, и я получила по полной программе, – жалобно призналась девушка. – Мол, разбрасываюсь такими людьми. Но ведь я всего-то пыталась отсеять кандидатов, не отвечающих элементарным требованиям, – возраст, язык. Юлия Андреевна, пожалуйста, приходите. Я без работы останусь, честное слово!

– Да приду я, приду, раз такое дело.

Солдат ребёнка не обидит.

– Завтра в три вас устроит?

– Нет! – завопила я. – Не устроит! И утром не устроит, и в пять вечера тоже не устроит. Давайте послезавтра в двенадцать.

– Хорошо, хорошо, – быстро согласилась сотрудница. – Будем ждать!

Я нажала «отбой» и строго посмотрела на телефон.

Ну и денёк!

Всегда бы так!

Мобильник конечно же опять заголосил.

«Ноннище» – прочитала я на экране и невероятно обрадовалась. Сейчас поделюсь с подругой радостными новостями.

– Нонна, – заорала я в трубку, – ты не представля…

– Подожди! Скажи, тебе звонили с кондитерской фабрики?

– Да, только что. А откуда ты знаешь?

– Я вчера встречалась по делам с директором фабрики. Он мой старый знакомый. Поболтали, пообщались… И товарищ мимоходом поинтересовался, кто так ловко пиарит кофейни, что только и слышно: ах, «Золото», ах, «Шоколад»! Куда ни глянь, обязательно или увидишь знакомую виньетку, или наткнёшься на пригласительный купон. И так далее… А я ему в ответ: всем этим занимается моя подруга Юлия, и она, кстати, пыталась устроиться к тебе на фабрику специалистом по рекламе. Да твой отдел персонала её безжалостно отфутболил… Он схватился за голову. У него директором рекламного отдела назначена чья-то родственница, дамочка абсолютно непрофессиональная, да к тому же наглая и ленивая… Так о чём вы договорились?

– Иду на собеседование.

– Отлично!

– Только это ещё не всё! Нонна, ты представляешь, сегодня, кроме кондитерской фабрики…

– Постой, я не всё сказала. Если с кондитерской фабрикой ничего не получится, то есть два других тёплых местечка. Обзвонила знакомых, нашла.

– Нонночка, милая! – растаяла я.

– А ты думала, я брошу подругу в беде? Запиши-ка координаты. Фирмочки крутые, известные. Тебе у них понравится. Но начни всё-таки с кондитерской фабрики. Это самый интересный вариант, я полагаю.

– Спасибо, Нонна! Знаешь, сегодня у меня…

– И последняя новость, – снова перебила подруга. – Тут нам немножко денег перепало от нашего губастого красавчика…

– От Богдана Гынды?

– От кого ж ещё? Так что сегодня встречаемся. Бери с собой большую спортивную сумку.

– Пойдём записываться в фитнес-клуб? – удивилась я. – Не хочу!

– Глупая. Сумка – для денег!

– Что?!

– Я же говорю: нам немножко перепало. Но вообще-то это не телефонный разговор. Пока, мой заморыш, до встречи.

Фантастика!

Мобильник вновь ожил в моей руке. На дисплее надпись – Елена Аметистова.

– Юль, привет!

– Лена!

– Звоню из Женевы.

– Обалдеть. Ты разоришься!

– Не смеши меня! – хмыкнула подруга и по совместительству жена русского миллионера. – Юля, мне наконец-то удалось выцепить владельца «Жемчужины». Ты, наверное, уже и не надеялась?

– Недоумевала. Я ведь знаю твою обязательность. Поэтому удивлялась, почему ты все не звонишь. Я уж давно разработала годовой медиа-план для «Жемчужины», соорудила для них роскошную презентацию и придумала новый логотип. Всё в моём ноутбуке. Осталось только представить публике.

– Ты, как обычно, не экономишь идеи.

– А чего их экономить?

– Значит, так. Послезавтра в…

Только не в двенадцать!

В двенадцать – фабрика!

– …в два часа дня у тебя встреча с владельцем. Записывай адрес…

Поговорив с Еленой, я осторожно положила телефон на стол, уже не надеясь, что он сумеет помолчать хотя бы пять минут.

Ради такого волшебного дня стоило помучиться два месяца в глубокой тоске и переживаниях! Наверное, даже пребывая в депрессии, самое главное – не прекращать что-то делать, барахтаться, искать варианты. И обязательно добьёшься результата!

Я посмотрела на ежедневник. Страница была исчёркана вдоль и поперёк… Развлекательный комплекс, банк «Монолит», завод «Мегатрон», журнал «Стильная леди», кондитерская фабрика, две Ноннины фирмы, сеть стоматологий «Жемчужина»…

Какое счастье!

И ЧТО ЖЕ МНЕ ТЕПЕРЬ СО ВСЕМ ЭТИМ ДЕЛАТЬ?!

Оглавление

Глава 1 Почему он не работает?

Глава 2 Штрудель и слёзы

Глава 3 Золото в шоколаде

Глава 4 Женщины сильнее

Глава 5 «Шоколад» накануне открытия

Глава 6 Приключение на улице Танкистов

Глава 7 Оценена по достоинству

Глава 8 Подарки и алименты

Глава 9 Надо брать!

Глава 10 Чудодейственная сила улыбки

Глава 11 Квартира уплывает от меня

Глава 12 Шпионские игры

Глава 13 Нарасхват!

Глава 14 Подрабатываю шофёром и многодетной мамой

Глава 15 Километры истерзанных нервов

Глава 16 Гений маскировки

Глава 17 Мечты сбываются

Глава 18 Денежный вопрос

Глава 19 Заслуженный пальмовод России, гений маркетинга, бесплатная прислуга… И это всё я!

Глава 20 Сложный гарнир к приятному сюрпризу: надежда вперемешку с разочарованием

Глава 21 Праздник первой зарплаты

Глава 22 Образец честности

Глава 23 Аллегро, престо!

Глава 24 От подарка не отвертелась!

Глава 25 Корабль идёт ко дну

Глава 26 Триста сорок шесть пинков под зад

Глава 27 Пора переезжать!

Глава 28 Запоздалый звонок

Глава 29 Тихое семейное счастье

Глава 30 Коллективное помешательство. Но мне нравится! X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?