Набитая снегом, будто пером подушка, туча медленно и важно ползла над тайгой. Казалось, тучное её брюхо цепляется за острые вершины кедров, оставляя на них лохмотья своей оболочки. Тогда из распоротого чрева сыпался мелкий, колючий снег и, освобожденная от части груза, туча поднималась, уступая место следующей вслед за ней. Процесс повторялся, напоминая движущуюся к месту разгрузки колонну самосвалов — опорожнится один и от»езжает, уступая дорогу другому тяжеловесу.
Под лыжами поскрипывает игривый снежок, на котором, словно на чистом листе бумаги отпечатана таежная жизнь. Вот нарисовала пышным хвостом какие-то иероглифы хитрая лисица… А здесь пробежал насмерть перепуганный заяц… Многоточие оставил козел… Запятыми — отметки птичьих ножек…
Для человека, знающего и любящего тайгу все это — раскрытая книга, которую не устаешь читать. Павел Корнев был именно таким человеком. Вся его жизнь связана с таежной глухоманью. К ней его приохотил отец, известный в районе охотник и следопыт. Вместе с сыном уходил в многодневные походы, неделями жили они в охотничьих избушках, добывали белку, соболя, горностая, питались неприхотливымии блюдами и… отдыхали. Не телом — душой.
Поэтому с детства полюбил Павел таежное одиночество, уходил на промысел, как на курорт — радостно с затаенным чувством предстоящего удовольствия. Тайгу он не просто любил — боготворил. Она представлялась ему живой: то в виде невесты-красавицы, то — сказочного богатыря, то доброй волшебницы. Как и большинство таежников, Корнев сентиментален — может безжалостно подстрелить беззащитную белку и глотать слезы при виде издыхающего пса.
Излишне грузный для своих сорока двух лет, Павел был необычайно силен и ловок, а уж об его меткости и умении владеть оружием в поселке Сидоровка ходили легенды.
Комментарии к книге «Неопознанный взрыв», Аркадий Карасик
Всего 0 комментариев