«Десять минут»

Джек Ритчи Десять минут

* * *

Я вошел в вестибюль мэрии с коробкой, завернутой в бумагу, и быстрым шагом направился к лифту. Стоявший у двери полицейский пристально посмотрел на меня, но не окликнул. Возможно, его внимание привлекла моя живописная борода.

Я поднялся на третий этаж, миновал еще двух полицейских (один из них почесал подбородок и нахмурился) и открыл дверь приемной мэра. Там в углу за столом у высокой двери сидел молодой человек. Увидев мою ношу, он захлопал глазами и нервно спросил:

— Чем могу служить?

— Мне надо немедленно побеседовать с мэром.

— Вы с ним условились? Он вас ждет?

— Нет, — я взглянул на часы. — Но это очень срочно.

— Минутку, — проговорил юноша, облизал пересохшие губы и поспешно скрылся за высокой дверью, заперев ее за собой. Я слышал, как щелкнул замок. Минуты четыре стояла тишина, потом кто-то опасливо открыл дверь из коридора. В приемную заглянул долговязый мужчина в синем костюме, за его спиной толпились полицейские.

Долговязый посмотрел на коробку, потом на меня, словно оценивая положение, подал какой-то знак полицейским и с опаской вошел в приемную.

— Вы хотите встретиться с мэром? — спросил он.

— Да, — подтвердил я. — Вы и есть мэр Петтибоун?

— Нет, я Уаймар, его помощник, — долговязый выдавил улыбку. — Зачем вам к мэру?

— По личному делу.

Наступила напряженная тишина. Уаймар прислушался. Уловив звук, исходивший из моей коробки, он указал на нее и нервно спросил:

— Что это там тикает?

В коробке действительно тикало. Я повернулся и чуть было не выронил ее, но успел подхватить. Помощник мэра в страхе зажмурился, потом открыл глаза и облегченно вздохнул.

— Что в коробке? — спросил он.

— Это вас не касается, — я взглянул на часы. — У меня всего десять минут и ни секундой больше. Мне надо поговорить с мэром.

Помощник вздрогнул и сделал шаг в мою сторону.

— Десять минут? Почему такая спешка? Мэр очень занят. Не могли бы вы прийти позже?

— Нет, — я сел на стул и поставил коробку рядом. — Если вы не пропустите меня, я буду прорываться силой.

Дальнейшие события развивались с молниеносной быстротой. Уаймар схватил мою коробку, бросился к двери в коридор и истошно завопил:

— Ведро! Скорее! Через десять минут эта штука взорвется!

Я ринулся за ним.

— Какое вы имеете право!

Уаймар не обратил на меня ни малейшего внимания.

— Черт! Давайте скорее воды!

С десяток полицейских бестолково забегали туда-сюда. Взломали замок кладовки. Там стояли щетка и пылесос, валялись тряпки. Была раковина, но ведра не было. Полицейский проворно заткнул слив и пустил воду.

— Мистер Уаймар, сюда!

Помощник бросил коробку в раковину.

— Она водонепроницаемая, — тихо сказал я.

Уаймар вытаращил глаза.

— Водонепроницаемая? — Он замахал руками. — Отойдите все! Каждую секунду может грянуть взрыв!

Толпа увлекла меня в дальний конец коридора.

— Позвоните в полицию, пусть пришлют саперов! — надрывался Уаймар.

Полицейский козырнул.

— Слушаюсь! Какой там номер?

Уаймар позеленел. Еле сдерживаясь, он повернулся к сержанту и сказал:

— Мерфи, вызовите саперную бригаду.

Сержант ушел, и настала моя очередь. Помощник мэра распорядился схватить меня и отвести на второй этаж, а сам бросился эвакуировать из здания людей. Спустя четверть часа он вернулся в прекрасном расположении духа и объявил:

— Саперы прибыли, — после чего достал из кармана лист бумаги и протянул мне. — Это нашли под оберткой вашей коробки. Ваша записка?

Я прищурился и стал читать: «Мэру Петтибоуну. Я возмущен Вашим произволом в деле о строительстве памятника ветеранам войны. Эти действия не отвечают интересам общества. Поскольку законного способа сместить Вас с должности нет, я вынужден Вас взорвать. Мститель».

Я покачал головой.

— Нет, это не мой почерк. У меня более разборчивый.

Уаймар бросил на меня грозный взгляд.

— Вы или не вы сочинили эту записку?

— Уважаемый, зачем посылать предупреждение, если хочешь взорвать здание?

— Мало ли чокнутых.

Я улыбнулся.

— А на бумаге есть отпечатки моих пальцев?

— Ваше имя? — спросил Уаймар.

— Джеймс Беллингтон.

— Адрес?

— Мотель «Мелфорд». Мерзкая дыра, но на лучшее у меня пока нет денег.

— Вы что, один из тех, кто вложил личные средства в строительство памятника ветеранам на востоке города?

Я помолчал, подергал себя за бороду и ответил:

— Ни слова не скажу без адвоката.

В комнату вошел огромный полицейский в причудливом шлеме с забралом, вероятно, сапер. На нем была диковинная толстенная куртка, в руках он держал мою насквозь мокрую коробку. Подняв забрало шлема, он доложил:

— Проверили. Там только дешевый будильник и больше ничего.

— Конечно, — подал голос я. — А вы чего ждали? Бомбы?

— Вы все еще хотите встретиться с мэром Петтибоуном? — хрипло спросил меня Уаймар.

— Сейчас я уже не расположен к беседе, — я улыбнулся. — А вы неплохо охраняете мэра. Желающим его взорвать придется проявить изобретательность.

Уаймар с прищуром посмотрел на меня. Я встал.

— Всего хорошего, господа.

— Не забудьте свои часы, — спохватился помощник мэра.

Я пожал плечами.

— Боюсь, от них мало что осталось. Передайте обломки в полицейский музей и скажите мэру Петтибоуну, что я вернусь.

В вестибюле первого этажа я купил пачку коротких сигар, закурил и медленно вышел на улицу. На углу остановился у киоска и принялся разглядывать журналы, предназначенные для озабоченных мужчин.

— Какая гадость! — сказал я.

Пожилой продавец в потрепанном пальто, с сумкой для мелочи на поясе, вздохнул.

— Вот что, дорогой, если не хотите это читать, не читайте, или гоните монету и прячьте покупку за пазуху.

— Я не возьму эту дрянь и даром. Надо бы вовсе запретить печатать и продавать такую грязь!

Продавец начал сердиться.

— Тогда ступайте в библиотеку и возьмите там приличную книгу. Мое дело — предлагать людям то, что им нужно. Одному — одно, другому — другое.

Я ткнул тростью в стену киоска.

— Достаточно одной гранаты, чтобы разметать всю вашу макулатуру.

Продавец посмотрел на меня с тревогой. Я же попыхал сигарой и зашагал дальше. Дойдя до перехода через улицу, остановился и бросил взгляд через плечо. У газетного киоска стоял долговязый мужчина в длинном пальто военного покроя и явно о чем-то расспрашивал продавца. Оба смотрели в мою сторону, старик недоуменно пожимал плечами.

Светофор мигнул, и я перешел дорогу. В дешевой лавочке купил будильник, две батарейки и два ярда телефонного шнура. Выйдя на улицу, я закурил вторую сигару, прошел несколько кварталов и остановился у безвкусного массивного фасада Музея изобразительных искусств. Сколько же надо динамита, чтобы взорвать такое монументальное уродство?

Бросив сигару на тротуар, я поднялся по ступеням и вошел в музей. Побродив по залам, добрался, наконец, до галерее в глубине здания, где была выставка полотен Утрилло, Пикассо и Модильяни. Я — человек консервативных взглядов, и их мазня вызывала у меня отвращение. Я заскрежетал зубами.

— Мерзость! Форменная мерзость! — сказал я и даже ударил тростью по медной табличке с надписью.

Передо мной тотчас вырос охранник.

— Прошу этого не делать, сэр, медь легко мнется.

Я ткнул пальцем в одну из картин и воскликнул:

— Мазня! Пустой перевод холста и красок! Сжечь все это! А еще лучше — взорвать!

— Осторожно, сэр, вы можете продырявить картину, а мне отвечать.

Чтобы обрести душевное равновесие, я отправился в зал старых голландцев и минут двадцать проторчал там. Когда я снова вышел на улицу, то заметил того же долговязого в длинном пальто. Он спускался с крыльца музея. Значит, был там вместе со мной. Я подергал бороду и, решив запутать его, начал входить в магазины и выходить через задние двери. После нескольких таких трюков мне удалось оторваться от преследователя. Неподалеку от своего мотеля я заглянул в бакалейную лавку, купил сто грамм масла, бутылку молока, хлеб, колбасу и пакет сахару. Войдя в «Мелфорд», сразу же заметил долговязого в полувоенном пальто. Он сидел в вестибюле и читал газету.

Поднявшись к себе, я соорудил бутерброд и перечитал вчерашнюю статью о проекте мемориала ветеранам. На берегу озера хотели возвести громадный комплекс, для чего надо было снести несколько стоявших там домов. Цены на квартиры в них, естественно, разом подскочили, поскольку предполагалась, что городские власти будут выкупать их по любой цене. Однако на вчерашнем заседании городского совета по настоянию мэра было решено перенести стройку с восточного берега на северный, в более дешевый район. Понятно, что люди, купившие квартиры на восточном берегу, вылетели в трубу, ибо их вложения в недвижимость обесценились.

Зазвонил телефон. Это был Джефри Мейпл. В колледже мы с ним жили в одной комнате и остались друзьями на всю жизнь, поскольку наши взгляды на многие ее стороны поразительно совпадали.

— Ну, что, был в мэрии? — спросил Джефри. — Как там?

— Как я и думал.

— После обеда опять пойдешь?

— Разумеется. Надеюсь, ты звонишь не из своей комнаты?

— Нет, из автомата.

— Молодец, — я повесил трубку, доел бутерброд и допил молоко. После этого открыл шкаф, снял с полки стоявшую там еще одну коробку и принялся за работу. В два часа все было закончено, и я позвонил управляющему мотелем.

— Во сколько сегодня закрывается мэрия?

— Это мистер Беллингтон?

— Да.

Воцарилось долгое молчание. Похоже, управляющий с кем-то совещался. Наконец он ответил:

— Мэрия работает до восьми, но многие ее отделы закрываются в пять.

— Ага, — я посмотрел на часы. — Время еще есть. Через двадцать минут мне понадобится машина. Вызовите, пожалуйста, такси.

Докурив сигару, я надел пальто, взял коробку и вышел из комнаты. Управляющий смерил меня подозрительным взглядом.

— Такси ждет, сэр.

У мотеля стояла одна машина. Я сел в нее и, сказав, куда ехать, заметил за собой моторизованный «хвост». Подъехав к мэрии, я увидел, что у входа стояла диковинная машина из прочной стали, с какой-то большой клеткой в кузове.

В вестибюле толпилось множество людей, в лифт никого не пускали. Я думал, что не пустят и меня, но путь оказался свободным. На третьем этаже лифтер открыл дверцу, я вышел, и лифт поехал вниз. В коридоре никого не было, гулкий стук моих каблуков создавал раскатистое эхо. В углу приемной мэра сидел все тот же нервный юнец.

— Я хочу поговорить с мэром не позже чем через десять минут, — объявил я.

— Разумеется, — поспешно сказал юнец. — Присядьте.

Я сел на кожаный диван и осторожно поставил коробку рядом. Секретарь откашлялся.

— Можно попросить вас о небольшом одолжении? — спросил он и встал. — Мне надо чуть подвинуть шкаф. Вы не поможете?

— Конечно, помогу, — я поднялся, оставив коробку на месте, и взялся за шкаф. И тут же дверь из коридора распахнулась, в приемную ворвались Уаймар и полицейские. Следом — двое в толстых курках и шлемах с забралами.

— Всем выйти! — приказал один из них. — Коробку не трогать! Сейчас вкатим аппарат и просветим ее рентгеном.

Загнав меня в дальний конец коридора, помощник мэра зашипел:

— Вы что, не можете избавиться от навязчивой идеи?

— Какой навязчивой идеи?

— Зачем вы хотели взорвать газетный киоск?

Я тупо захлопал глазами.

— Сэр, я никогда...

Он поднял руку, призывая меня к молчанию.

— Не отпирайтесь. И музей грозили взорвать. Нам это известно.

— Я говорил, что надо взорвать только галерею модерна, — уточнил я. — Вы видели выставленную там мазню?

— Нам известно также, что вы купили еще один будильник, батарейки и провод.

Распахнулась дверь, из приемной вышел забронированный полицейский.

— Там, несомненно, бомба. Рентген помог разглядеть часы, провода и какой-то наполнитель.

Следующие четыре часа я провел в кутузке. Потом там появился Уаймар. Он был печален. Его сопровождал невзрачный молодой человек с коротко остриженной головой и служебной улыбкой на физиономии. Помощник мэра трясся как в лихорадке и явно был готов задушить меня.

— В вашей коробке была не взрывчатка! — прошипел он.

— Неужели? — удивленно сказал я. — И это вас расстроило?

Он сжал кулаки.

— Там был обычный сахарный песок!

Я кивнул.

— Вам надо было просто спросить меня, что в коробке, и я бы вам сказал.

Уаймар повернулся к невзрачному молодому человеку.

— Он в вашем распоряжении, доктор.

Когда мы остались наедине, врач угостил меня сигарой моей любимой марки, дал мне прикурить и сказал:

— Я доктор Бартон. Но вы можете звать меня просто Сэмом.

— На кой черт мне это надо?

— Часто ли у вас возникает желание взрывать здания и людей?

— Полагаю, что в наши дни оно время от времени возникает у каждого.

Врач — явно психиатр — снисходительно усмехнулся.

— И много денег вы лично потеряли в связи с переносом места строительства мемориального комплекса?

Я промолчал.

— И вы считаете, что в этом повинен мэр? — Психиатр лукаво подмигнул. — Поэтому и начали его поэтапную обработку? На первый раз в вашей коробке был только будильник, потом другие детали бомбы, но без заряда. Вы так и будете таскать полупустые коробки, до тех пор пока полицейские... как бы это сказать? Пока им не надоест и они перестанут обращать на вас внимание. И тогда в один прекрасный день...

— Ба-бах! — подсказал я.

Врач кивнул.

— Вот-вот. Ба-бах! В тот день ваша коробка будет снабжена совсем другим механизмом, правильно?

— У вас пытливый ум.

Моя похвала вдохновила его.

— Я учился на одни пятерки, — врач подался ко мне. — В тот последний раз вам надо будет прибавить кое-что к содержимому коробки. Например, кнопку снаружи, чтобы нажать ее и взорвать бомбу.

Я попыхал сигарой.

— Разомкнутая цепь или замкнутая?

Психиатр поскреб подбородок.

— Если цепь разомкнута, бомба взрывается при нажатии кнопки... — он задумчиво покачал головой. — Нет, так не годится. Увидев вас с коробкой, полицейские могут успеть пустить вам пулю в лоб, и вы не сможете нажать кнопку.

— Логично, — согласился я.

— Однако существуют и замкнутые цепи. Ток уже идет, но контакт взрывателя нейтрализован. И только если отпустить кнопку...

— Ба-бах! — подсказал я.

— Верно. В этом случае полиции нельзя стрелять вам в голову, потому что тогда ваш палец тотчас соскользнет с кнопки и бомба взорвется.

— Вы очень точно все описываете.

Его лицо омрачилось.

— Вы еще не купили кнопку?

— Нет. Если куплю, вам первому скажу.

— И ничего не предпринимайте, не переговорив со мной, — попросил врач, вручая мне свою визитную карточку. — А пока я хотел бы встретиться с вами у меня в кабинете. Скажем, в четверг в десять утра.

— Значит, меня не сажают в тюрьму?

— Нет, — он похлопал меня по плечу. — Можете идти. Полиции не в чем вас обвинить. Напротив, это она сплоховала. И поскольку в коробке не было взрывчатки...

— А носить в коробках сахар, будильник и провод закон не запрещает...

— Вот именно. Но прокурор опасается, что вы задумали шантажировать городские власти. Это так?

— Нет, как-то не пришло в голову.

— И хорошо. Хотя в общем-то я думаю, что вы репетировали взрыв.

Спустя двадцать минут я был на улице и вскоре заметил, что за мной следит все тот же долговязый в длинном пальто. Я отправился в центр города, где приобрел в недорогом магазине ту самую кнопку, о которой говорил психиатр.

Я не стал возвращаться в мотель, а пошел к Джефри и снял комнату по соседству с ним.

— Пойдешь завтра? — спросил он меня.

— Да. Купил кнопку.

— Желаю удачи. Надеюсь, на сей раз сработает.

В ту ночь я плохо спал и мучился кошмарами, самым ярким из которых был сон про взрыв Музея изобразительных искусств. В десять утра я позвонил доктору Бартону и сообщил ему о покупке кнопки. Врач осень расстроился.

— Так быстро? Но вы еще не были у меня на приеме.

— Звоню, чтобы проститься, — сказал я. — Думаю, теперь мы свидимся только на том свете.

— Минутку! — в отчаянии выкрикнул он. — Что вы намерены предпринять?

— Пойти к мэру Петтибоуну. Сегодня все будет хорошо.

— Вы у себя в мотеле?

— Нет. — Я повесил трубку, попыхивая сигарой, прочел утреннюю газету, взял под мышку свою коробку, вышел, сел в такси и велел ехать к мэрии. Но за квартал от цели потребовал остановиться, расплатился и зашагал дальше, держа палец на кнопке. Улицы были оцеплены и кишели полицейскими, не пускавшими людей на центральную площадь, очищенную от автомобилей и пешеходов. У входа в мэрию стояли Уаймар и доктор Бартон, которые норовили спрятаться за колоннами.

Внезапно я оробел, почувствовав нечто похожее на боязнь сцены, которая обуревает начинающего лицедея. Я сделал два шага в сторону мэрии, но тотчас развернулся и пошел обратно.

— Куда вы? — вдруг раздался голос Уаймара.

Я зашагал быстрее и, оглянувшись, увидел помощника мэра, доктора Бартона и ватагу полицейских, бежавших ко мне. Я бросился наутек и снова обернулся только в конце квартала у Музея изобразительных искусств. Погоня приближалась. Я взлетел на крыльцо и юркнул в здание. Пробегая по залу голландских мастеров, я слышал сзади топот ног преследователей. С бьющимся сердцем я бежал по галерее римской скульптуры. Чиновники и полиция не отставали. Впереди была галерея современного искусства. Промчавшись мимо удивленных охранников, я опустился на пол у окна.

Орава, наконец, догнала меня. Я поднял руку и истерически закричал:

— Остановитесь! Еще один шаг, и я отпущу кнопку!

Помощник мэра и его войско стали как вкопанные. Я перевел дух и сказал:

— Мистер Уаймар, я снимаю свое требование о встрече с мэром Петтибоуном. Понимаю, что оно невыполнимо.

Уаймар сделал шаг вперед.

— Стойте! — крикнул я. — Иначе сниму палец с кнопки. Через десять минут... Могу и сию секунду, но мне хочется сперва отдышаться, а уж потом принимать столь важное решение.

Уаймар замер.

— Нет-нет! — крикнул доктор Бартон. — Не торопитесь, отдышитесь. Это серьезное решение.

— Какого ущерба можно ожидать, если он отпустит кнопку? — спросил Уаймар полицейского в защитной куртке и шлеме.

— Трудно сказать. Возможно, рухнет все здание.

Я посмотрел на часы.

— Девять минут...

— Очистить помещение! — заорал помощник мэра. — А вы, Бартон, поговорите с ним, убедите.

— Вряд ли я смогу что-то сделать, — ответил психиатр. — Тут нужен иной специалист — священник, пастор или раввин.

— Восемь минут, — произнес я.

Мои преследователи сбились в кучку у входа в римский зал. Усмехнувшись, я встал и зашагал к ним. Они попятились и расступились. Меня вдруг охватило дотоле неведомое ощущение силы и власти. Я с улыбкой прошел через залы раннего американского искусства, литографии, рисунков одаренных школьников, вышел на улицу и пересек площадь. Все мои преследователи и охранники высыпали из музея и наблюдали за мной с лестницы у входа. С минуту я смотрел на них, потом демонстративно снял палец с кнопки. Естественно, ничего не произошло. Я открыл коробку, извлек будильник и провода и поднял повыше, чтобы все видели. Затем перевернул коробку вверх дном, показывая, что она пуста.

Меня тотчас окружили полицейские и разъяренные чиновники во главе с Уаймаром.

— Что это за шутки? — сипло спросил он.

Я злобно зыркнул на него.

— Никаких шуток. Я просто хотел встретиться с мэром. Очевидно, в нашем городе это — тяжкое преступление.

— Это уже чересчур. Может, в вашей коробке и не было бомбы, но вы... А будильник, провода и, наконец, эта кнопка!

— А разве есть какой-нибудь закон, который запрещает носить в коробках будильники и провода? Что если человек просто увлекается опытами с часами? — Я погрозил Уаймару пальцем. — Я пожалуюсь на вас в союз защиты гражданских прав. Я вчиню вам иск на миллион долларов за их нарушение.

— Вам место в тюрьме, — заявил помощник мэра.

— Неужели? Это за что же? Меня травили как дикого зверя, преследовала толпа, возглавляемая представителем властей. Нет, после такого я, пожалуй, все-таки подам в суд и сдеру с вас миллиона два.

Из-за спины помощника мэра вдруг вынырнул маленький суетливый человечек.

— Успокойтесь, Уаймар, — сказал он. — Не лезьте в бутылку. У нас и так бюджетный дефицит.

— Кто вы такой? — сердито спросил я.

— Мэр Петтибоун, — словно оправдываясь, ответил он.

— Ага! Наконец-то вы высунули нос из своей крепости. Хочу сообщить вам, что возле мотеля, в котором я проживаю, асфальт испещрен глубокими выбоинами и по ночам невозможно спать из-за грохота грузовиков. Требую незамедлительно принять меры.

Топнув ногой по тротуару, я развернулся и зашагал прочь. Мне казалось, что рука закона должна ухватить меня за плечо, но ничего подобного не произошло. Мой внезапный уход поверг всех в растерянность. Так часто бывает, когда одна из армий вдруг стремительно отступает.

Я остановил такси и сообщил водителю адрес, но вскоре передумал и велел остановиться у магазина. Войдя туда, я юркнул в туалет. Там сорвал с себя парик и бороду, выбросил шляпу, вывернул наизнанку свое синее пальто, отчего оно сделалось коричневым, и вышел на улицу через заднюю дверь.

Прошагав квартал, я нашел другое такси и сказал водителю:

— В аэропорт.

На другой день мы с Джефри встретились в Сент-Луисе. Он показал мне два полотна Пикассо, три картины Утрилло и две — Модильяни.

— Все прошло как по маслу, — сказал он. — Я, как мы и задумали, пришел в музей и, едва ты прибежал туда со своей коробкой, спрятался в туалете. Когда все, включая охранников, побежали за тобой на улицу, я прошел в галерею, вырезал самые ценные полотна и сунул под пальто. Потом спокойно вышел. В суматохе никто не обратил на меня внимания. — Он разлил виски, подал мне стакан. — Как ты думаешь, мы сумеем еще раз провернуть такое дельце?

Я улыбнулся.

— Точь-в-точь — едва ли. Но что-нибудь похожее придумаем. Смотря какой мэр попадется.

Перевели с англ. Л. Соколова, А. Шаров ([email protected])