«Подонки»

И увидел Господь, что велико развращение человеков на Земле и что все мысли и помышления их были зло во всякое время… И сказал Господь: истреблю с лица Земли человеков, которых Я сотворил…

Книга Бытия. 6:5-7

Через попущение Божие делается он бессознательно лицом, действующим в качестве орудия в руках Божьих, наказующего или исправляющего наше поведение. И тем самым он бессознательно служит Богу.

И. А. Максимович. Митрополит Тобольский. Илиотропион. М., 1993, с. 29

ПРОЛОГ

Историю эту рассказал мне один старый знакомый. Назову его Андреем. Подлинного имени открывать не стану. Почему? Скоро поймете.

Мы познакомились еще в те времена, когда я увлекался карате. Наш тренер любил приглашать в спортзал ребят из других секций, чтобы влить в нас, как он выражался, «струю свежей крови». Спаррингуясь между собой, мы привыкли к приемам и уловкам друг друга. Подобные бои уже не приносили пользы. Поэтому встречи с «гостями» оказывались всегда на редкость полезны. Соревнования же проводились редко, поскольку карате находилось в преддверии очередного запрета. В прессе периодически появлялись статьи, где нас именовали «убийцами» и обвиняли во всех смертных грехах. Каратисты, дескать, «головорезы», надо прикрыть их «лавочку», и в социалистическом отечестве воцарится тишь да благодать.

Я работал тогда на уровне зеленого пояса, а Андрей, как минимум, коричневого[1], и в спарринге он мне здорово накостылял. После тренировки, в раздевалке, мы разговорились. Началось с того, что я попросил объяснить один интересный прием, после которого секунд тридцать валялся на полу, корчась от боли.

Андрей согласился.

Как все гениальное, прием оказался на редкость прост. Я сам потом его не раз использовал. Затем выяснилось, что Андрей живет неподалеку от меня. Через неделю я сходил на тренировку в их секцию, потом он к нам и так далее. Постепенно мы не то чтобы подружились, но начали испытывать друг к другу приятельские чувства.

Весной меня забрали в армию, и, вернувшись оттуда, я на долгие годы потерял его из виду, вплоть до недавнего времени. Примерно пять месяцев назад промозглым осенним вечером я зашел согреться в первый попавшийся бар. Там мне преподнесли весьма приличный коньяк, чему я изрядно удивился. Сейчас даже в лучших ресторанах могут всучить такое пойло, что кишки в узел завяжутся. Впрочем, я отвлекся. Народу в зале было немного. Мягкий рассеянный свет, тихая музыка, клубы табачного дыма, словом, бар как бар. Я выпил коньяк, выкурил сигарету и собрался было уходить, как вдруг кто-то окликнул меня по имени. Оглянувшись и приглядевшись, я с трудом узнал Андрея. Мы с ним примерно ровесники, жизнь я прожил весьма бурную, так что выгляжу старше своих тридцати, но он казался совершенным стариком. Нет, Андрей не дряхлый калека, с палочкой не ковыляет, фигура по-прежнему крепкая, мускулистая, зато лицо! Седые волосы, сеть морщин, горестные складки у рта, потухшие усталые глаза. «На иглу сел», – подумал сперва я, однако впоследствии убедился – это не так.

Мы поздоровались, выпили за встречу. По правде сказать, я торопился домой, мечтая о вкусном ужине и горячей ванне, но что-то в его взгляде не давало уйти. Андрей угостил шампанским, я, само собой, не остался в долгу, дальше – больше, короче, как говорится, «понеслась душа в рай». Когда оба изрядно нагрузились, он неожиданно начал рассказывать, будто плотину прорвало. Распрощались поздно, под закрытие бара. На следующее утро, едва проснувшись, я сразу вспомнил вчерашнее. По пьяной лавочке можно услышать немало невероятных историй, которым грош цена, однако сейчас я почему-то был уверен – Андрей не врет. Бред шизофреника? Нет, я готов поклясться – он абсолютно нормален. Услышанное мной было невероятно, отвратительно и ужасно. До сих пор мороз по коже продирает. Долго думал я в то утро: верил, не верил. В конце концов решил поговорить с ним на трезвую голову.

Андрей жил там же, где раньше. Встретил меня радушно, но, когда я напомнил про недавний разговор, мгновенно замкнулся, окаменел лицом. Я пытался разговорить его и так и эдак. Без толку. Андрей отвечал односложно: «да», «нет», явно не желая беседовать на данную тему. Убедившись в бесплодности своих попыток, я увел разговор в другую сторону и вскоре под благовидным предлогом распрощался.

Прошло четыре месяца.

Поздним зимним вечером в моей квартире раздался звонок. Мысленно ругаясь, так как очень хотелось спать, я отворил. На пороге стоял Андрей. Он был сильно бледен и дрожал, как в лихорадке.

– Разбудил? Извини, очень нужно поговорить! – в голосе слышалось плохо скрытое волнение. – Ты интересовался той историей, – продолжил он, когда мы расположились на кухне, ожидая закипающий чай. – Хорошо, расскажу, хотя сам не знаю зачем. Наверное, просто хочется выговориться! Я завтра уезжаю, – добавил Андрей ни к селу ни к городу. – Куда? Потом поймешь! Слушай!

Мы засиделись до утра. Мою сонливость будто ветром сдуло. Расстались около полудня. На прощание он отдал мне какое-то письмо, толстую потрепанную тетрадку и магнитофонную кассету.

– Это покойного Сереги, – криво улыбнувшись, пояснил он. – Ему они больше не нужны! – Затем, немного поколебавшись, брезгливо, словно скользкую гнусную жабу, достал еще одну тетрадь в черном переплете.

– Просмотри и эту гадость, если не вытошнит на первых же страницах. А теперь прощай!

С тех пор я его больше не видел. После долгих колебаний я все же решился поведать читателю эту жуткую историю, использовав рассказ Андрея и оставленные им документы.

Имена действующих лиц я изменил. Вы никогда не найдете на карте поселка Матвеевка и деревни Глубокие Озера, поскольку у них другие названия. Лучше не пытайтесь выяснить, где происходили описанные события. Это ни к чему хорошему не приведет.

А за Андрея я поставил в церкви свечку. И да поможет ему Бог!

Глава 1

РАССКАЗ АНДРЕЯ Г.

Даже не знаю, с чего начать. Наверное, с понедельника – десятого июня. Тогда мы разбирались с бригадой Орла. Они похитили одного нашего коммерсанта. Нет, на цепях в подвале не держали, как в кино обычно показывают. Просто двое их пацанов денно и нощно при нем находились, дабы не слинял. Ну, наши барыгу, естественно, вызволили, а Орлу забили стрелку[2], что, мол, за дела? Оборзел в натуре – бизнесмена нашего красть?! В беспредел ударился, сволочь?!

На разборку приехали во всеоружии. Раз Орел беспредельничать начал – хрен его знает, что может выкинуть. Помнишь случай в Долгопрудном? Когда красноярские на мирной стрелке безоружных ребят перестреляли? Так вот, никто из нас не желал оказаться в роли живой мишени. В общем, увешались мы до зубов волынами[3], на место встречи заранее разведку выслали: проверить – не спрятал ли где Орел пару снайперов. Однако все оказалось чисто. Кстати сказать, выглядели мы со своим арсеналом, как последние мудаки.

Бизнесмен-то наш оказался кругом не прав. На два фронта работал, падла! Орел был искренне убежден, что Корзинкин – его клиент. Но это еще не все! Барыга поганый назанимал денег, перевел их за границу и сам туда намылился, вот только не успел малость. Наш Филя, когда про такие дела услышал, аж до потолка подпрыгнул. Корзинкин-то, козел, нам за «крышу» четыре месяца не платил, все на бедность жаловался. Филя, старый дурак, ему даже взаймы дал: чуть не прослезился от барыгиных причитаний. А этот пидор вон какую пакость удумал. Правда, в начале разборки, естественно, никто из нас ничего не подозревал. Пока Орел с Филей тележили[4], мы в машинах сидели, за автоматы держались да на орловских ребят волками поглядывали. Я рядом с Корзинкиным находился, оберегал от гнусных поползновений «беспредельщиков». Утешал говнюка: не волнуйся, мол, в обиду не дадим! А он весь дрожит, потом воняет, как тюремный матрас.

Серегу я приметил сразу, уж больно разительный контраст – молодое лицо, примерно нам с тобой ровесник, и абсолютно седые волосы. Представляешь?! Его я почему-то тогда во всех тяжких заподозрил, мокрушник, думаю, сейчас за волыной потянется. Ну, мыслю, только попробуй! Вмиг башку отстрелю! По правде сказать, терпеть не могу этих дел: мокрых, в смысле. Со времен службы в Афганистане никого не убивал. Меня пытались не раз, а я – нет, в худшем случае по ногам стрелял. Впрочем, вру, потом, в Матвеевке, я много кого завалил, но эти не в счет, не поворачивается язык их людьми назвать. Короче, сижу я в тачке, автомат поглаживаю, корзинкинское нытье слушаю. Он же, падла, скулит, не переставая, под импортным костюмом пузо жирное трясется. Прямо студень, а не человек.

Вдруг Серега подходит, в карман лезет. Я за автомат, а он сигареты вытаскивает, прикурить просит. Они, как потом выяснилось, вообще без оружия приехали. Тут, наконец, Филя с Орлом все проблемы выяснили и прямиком к нам направляются. У Фили глаза, как у дикого кота, горят, красный весь, того гляди инсульт хватит.

«Жаба ты пупырчатая, – шипит он Корзинкину. – Братву лбами сталкиваешь! Я тебя в сортире утоплю, пидор штопаный!»

Пацаны, когда Филя с Орлом про барыгины подлости рассказали, сгоряча пришить его хотели. Потом слегка успокоились – решили морду набить, но тоже не стали. Хлипкий больно, еще подохнет! В конце концов, чтобы Корзинкин недоимки полностью выплатил да за бугор не смотался, приставили к нему охрану. Здесь, надо сказать, тоже без проблем не обошлось. Филя твердит – «мои поедут!», Орел – «нет, мои!».

Не доверяют друг другу. Чуть было снова не поругались. Наконец придумали компромисс: каждая бригада отправит по человеку. От нашей послали меня, от них – Серегу. Так мы и познакомились. Бывает ведь такое в жизни! Пять минут назад – враги, тут вдруг – глядь – союзники, а через неделю и вовсе друзьями стали, но об этом после.

Поселились мы в загородном доме господина Корзинкина. Бизнесмен наш совсем скис, о бегстве не помышляет, день-деньской рыщет по городу – деньги собирает. Первое время мы с ним вместе катались, потом плюнули. Куда он денется! Жена-то его Стелла дома сидит, а без нее Корзинкин ни шагу, полностью захомутала. Нет, не думай, мы эту суку в залог не брали, на хер она сдалась! Напротив, старались реже на глаза попадаться, а то липла, как муха, стерва. Баба она не старая, около сорока, фигуристая, но, знаешь, было в ней нечто поганое, трудно объяснить, что именно. Глаза, может быть. Черные, колючие, хитрые!

Тем паче в округе телок молодых хватало с избытком. Я от нечего делать десятка полтора перетрахал. Потом, когда узнал, что по поселку сифилис разгуливает, а триппер для местных жителей что-то вроде насморка, – тормознул. Серега девками не увлекался, все время дома сидел, книги читал. Он, как выяснилось, с высшим образованием был, но по причине рыночной экономики в рэкетиры подался. Что ж, всякое бывает! У нас, кстати, в бригаде даже кандидат медицинских наук есть. А я, думаешь, туда от хорошей жизни пошел? Эх, ладно, чего там!

Завязав с бабами, я теперь все время сидел в доме, играл с Серегой в шахматы, беседовал за жизнь. Он хороший парень был, только очень мрачный. Собеседник зато отличный. Начнет анекдоты травить – обхохочешься, но бывало и такое: замолчит, уставится глазами в пустоту, на вопросы не отвечает, словно в шоке. Сначала я, грешным делом, думал – ширяется[5], потом узнал правду. Дурь[6] здесь ни при чем, все гораздо хуже.

Как-то вечером сидели мы в зале у камина, пили потихоньку коньяк. Я, знаешь, с детства люблю на огонь смотреть. Бывало, пойдем с ребятами в лесопарк, разведем костер и глядим, как тлеют угли. На душе спокойно становится, легко… Однако в этот вечер все было по-другому. Погода на дворе совершенно взбесилась. Ветер выл, будто раненый зверь, ломился в окна. Стекла едва сдерживали его напор. Где-то вдалеке громыхал гром, приближалась гроза. Иногда сверкали молнии, я раньше никогда таких не видел. Они освещали всю комнату призрачным светом. Дрова в камине ярко пылали, но по коже бегали мурашки. Сергей, вопреки обыкновению, казался сильно возбужденным. Он нервно курил одну сигарету за другой, согнал с колен своего любимца – кота Корзинкиных, временами вскакивал с места и начинал шагать из угла в угол.

– Ты что, Сереж, грозы испугался? – пошутил я. Он пристально посмотрел мне в глаза, криво усмехнулся, но ничего не ответил.

Мы посидели еще с часок, допили коньяк и примерно в начале двенадцатого разошлись по своим комнатам. В эту ночь мне почему-то не спалось. Гроза кончилась, на небе появилась луна. Ее бледные лучи, проникая сквозь прозрачные тюлевые занавески, морозили мне кровь. Временами во дворе дома начинала выть овчарка – Альма. Псина Корзинкиных, несмотря на устрашающие габариты, отличалась редкостным добродушием, ласкалась ко всем подряд, почти не гавкала и уж никогда не завывала.

Промаявшись часа полтора, я надумал пойти посмотреть, что за чертовщина творится с собакой. Уже в последний момент, повинуясь непонятному предчувствию, прихватил с собой автомат. Когда я спускался вниз по лестнице, собачий вой неожиданно стих.

Залитый белесым лунным светом двор казался пустынным. Посреди него в луже крови валялась Альма с разбитым черепом. Наметанным глазом я сразу определил – ей прострелили голову. Окно Серегиной комнаты, а спал он на первом этаже, было приоткрыто.

Спасла мою жизнь грязь. Спустившись с крыльца, я поскользнулся и плюхнулся на задницу. В этот момент послышался негромкий хлопок и над головой взвизгнула пуля. По всей видимости, стреляли из зарослей кустарника возле забора. Недолго думая, я врезал туда длинной очередью. Дикий вопль, полный боли и ярости, подтвердил, что пули попали в цель.

Я решил поглядеть, кого подстрелил, и на всякий случай еще раз полоснул из автомата и коротким броском достиг кустарника, но тут из Сережиной комнаты донеслись крики, шум борьбы, и из окна выпрыгнула одетая в черное фигура. В руке она держала нож, с которого стекали капли крови. Я не стал стрелять, решил взять гада живым, дабы узнать, за что нас хотели убить и чьих рук это дело.

Тем паче, если Серега мертв, а тогда я в этом не сомневался, Орел наверняка подумает на меня. Иди потом, доказывай, что ты не верблюд. Загонят перо в бок, да и дело с концом.

Отбросив в сторону автомат, дабы не вводить себя в искушение, я шагнул навстречу незваному гостю. Удар ножом был молниеносен. Несмотря на хорошую реакцию, я едва успел увернуться. Затем ногой выбил нож. Противник оказался неплохим бойцом. Злобно взвизгнув, он ринулся на меня, нанося серию бешеных и, надо сказать, отлично поставленных ударов. Отразив атаку, я провел «лай-кик»[7] справа и тут же прямой в челюсть. Убийца рухнул на землю, но, когда я наклонился над ним, чтобы поднять и оттащить в дом, неожиданно вцепился мне в горло. Не удержавшись на ногах, я свалился тоже. Мы покатились по двору. Я оказался значительно сильнее и очень скоро добрался до его шеи, перекрыл пальцами сонные артерии. Конвульсивно вздрогнув, тело обмякло. Теперь у меня появилась возможность рассмотреть получше поверженного врага. Он был одет в обтягивающие черные джинсы и такого же цвета водолазку. Залепленное грязью лицо, короткая стрижка, худощавая мальчишеская фигура, бедра гораздо шире плеч. Педик, что ли? Прежде чем нести пленника в дом, я решил связать его. Вдруг очнется не вовремя, опять за глотку ухватит?! Чтобы стреножить, спустил джинсы до колен, сорвал водолазку, которую собирался использовать вместо веревки, и замер в удивлении – передо мной лежала девушка! Впрочем, долго размышлять по данному поводу не было времени. Стерва заворочалась, приходя в себя. Повернув ее лицом вниз, я наступил коленом на позвоночник, заломил руки за спину и крепко связал импровизированной веревкой.

В этот момент на пороге дома появился Серега. Левой рукой он зажимал бок, из которого струилась кровь. Окликнув меня по имени, Сергей пошатнулся и едва не упал. Девушка тем временем очнулась и материлась, как пьяный бомж. Успокоив паскуду легким ударом в основание черепа, я бросился к товарищу. Рана оказалась неопасной, нож прошел вскользь, распоров кожу, но не задев жизненно важных органов. Крови, однако, вышло много.

– Бинты и йод, падлы, живо! – прорычал я перепуганным супругам Корзинкиным, жавшимся в глубине холла. – Небось по вашей наводке нас замочить хотели?! На куски порежу!

– Перестань, Андрей, они здесь ни при чем! – слабым голосом произнес Серега.

– Ты уверен?

– Да, я знаю, кто приходил! – Тут глаза у парня закатились, и он потерял сознание. Отнеся Сергея на стоящий поблизости кожаный диван, я тщательно перевязал рану (еще в Афганистане получил хорошую практику) и, оставив его на попечение Стеллы, вышел во двор. Пленница к тому времени очухалась и ерзала по земле, пытаясь освободиться. Заметив меня, она вновь разразилась отборной руганью.

– Ну-ну, погавкай напоследок, – усмехнулся я. – Скоро запоешь по-другому, сука!

Девица немного притихла, лишь испепеляла меня полным ненависти взглядом.

Только теперь я наконец как следует рассмотрел ее.

Красивая, тебе скажу, была телка. Небольшая, но крепкая грудь, стройные ноги, полные бедра, гладкая кожа, однако в тот момент мне было глубоко плевать на все ее прелести. Не церемонясь, я сгреб девушку в охапку, отнес в подвал и приковал наручниками к батарее. Затем, прихватив карманный фонарик, снова отправился на улицу проверить, что случилось с тем ублюдком, который стрелял в меня из кустов. Его я обнаружил довольно быстро. Это оказался молодой парень лет двадцати, хлипкого телосложения и с невероятно злым лицом. Пули из моего автомата буквально изрешетили ему грудь. Физиономию незадачливого убийцы искажала отвратительная гримаса, мертвая рука крепко сжимала пистолет с глушителем. Несколько минут я размышлял, где спрятать труп. Стрельбу наверняка кто-нибудь слышал. В скором времени заявится милиция, начнет все кругом обнюхивать, задавать каверзные вопросы. Пойди докажи им, что ты просто защищался. А даже если и докажешь! «Откуда у вас автомат?» – поинтересуются лягавые, начнут шить статью за незаконное хранение оружия. Это в лучшем случае. Наверняка попытаются навесить мокруху! Закопать? Не пойдет, найдут запросто! Оставался единственный выход.

Заперев Корзинкиных в спальне и приказав сидеть тихо, я запихал тело в большой целлофановый мешок, засунул в багажник своей машины, прихватил проволоку, две пудовые гири и поехал к реке, благо она находилась неподалеку. Выбрав самое глухое местечко, где никогда не купались местные жители, я положил в мешок гири, завязал его проволокой и столкнул в воду. По счастью, здесь даже около берега была глубина в два моих роста. Закончив омерзительную процедуру, я вернулся обратно. Мне раньше не раз приходилось встречаться со смертью лицом к лицу, но я так и не привык к ней, проклятой. Желудок бунтовал, порываясь извергнуть наружу содержимое, болела голова, знобило. Лучше всего было бы сейчас хорошенько выпить, но я понимал – расслабляться рано, времени в моем распоряжении оставалось не так много. Я быстро ликвидировал на улице и в доме следы крови, собрал гильзы. Спустившись в подвал, заткнул пленнице кляпом рот и, уходя, наглухо запер дверь. Потом освободил насмерть перепуганных Корзинкиных и провел с ними разъяснительную беседу.

– С ментами буду говорить сам. Вы лучше помалкивайте, в крайнем случае поддакивайте. Если сболтнете лишнее – пеняйте на себя. О вас обоих давно могила плачет.

Перебивая друг друга, супруги поспешили заявить о полной своей лояльности.

Зайдя в Серегину комнату, я увидел, что он спит, и не стал будить, хотя очень хотел узнать, что все-таки произошло. Бесноватая девица – киллер, поганый юнец, пуляющий в меня из пистолета с глушителем. Главное, ни с того ни с сего! В настоящий момент наша бригада ни с кем не воевала, ребята Орла, насколько известно, тоже. Это в фильмах про бандитов кровь льется потоками, убитые сыпятся, как спелые желуди. На самом деле славянские группировки к оружию прибегают редко, между собой, как правило, договариваются мирно. Только чечены да прочая чернота – любители глотки резать. Может, кто из них решил нам войну объявить? Вряд ли! Ни убитый парень, ни пленная девчонка ни в коем разе не напоминают кавказцев, кроме того, если бы те наняли наемных убийц, то обязательно профессионалов, а не таких сопляков. Нам подложили бы бомбу или прихлопнули из снайперской винтовки.

Но лезть в окно с ножом!

Кстати о ноже. Только теперь я получил возможность внимательно его разглядеть. Вещь оказалась поистине необычной: острый, как бритва, клинок, загнутый полумесяцем, агатово-черная рукоятка из непонятного металла. На ней – выгравированные золотом изображение козлиной головы и три шестерки. Я повертел в руках странный кинжал, положил его на каминную полку, выпил залпом стакан коньяка и уселся в кресло, вытянув ноги к огню. Спать абсолютно не хотелось. Выпивка все же подействовала. В животе потеплело, мышцы расслабились, немного успокоились накрученные нервы. Тьма за окном постепенно сменялась сероватым полумраком, близилось утро. Лишь когда совсем рассвело, мне удалось ненадолго задремать.

Проснувшись через пару часов, я увидел перед собой господина Корзинкина. Белого как мел бизнесмена сотрясала мелкая дрожь.

– Ми-милиция при-е-ехала! – заикаясь, пролепетал он.

– Сиди здесь, не высовывайся, разберусь сам, – распорядился я и вышел во двор. У ворот стоял потрепанный «воронок», возле которого топтались два местных мента, явно завороженные внушительными габаритами корзинкинского особняка. Один – заспанный лейтенант неопределенного возраста, с одутловатым землистым лицом, другой – совсем юный сержант, видно, только после армии. Изобразив на физиономии лучезарную улыбку, я поспешил навстречу «дорогим гостям».

– Хорошо, что вы приехали! – стараясь казаться взволнованным, заговорил я, обращаясь к лейтенанту. – Мы как раз собирались звонить! Тут такие вещи творятся, прямо кошмар, на улицу выйти страшно! Всю ночь стреляли, развели, понимаете, бандитов, куда милиция смотрит! Надеюсь, их уже поймали?! – стерев с лица приветливое выражение, строгим тоном осведомился я. Ошарашенные столь стремительным напором служители закона подавленно молчали.

– Мы, собственно, хотели получить свидетельские показания, – опомнился первым лейтенант, – уточнить детали, которые помогут задержать преступников…

– Значит, они до сих пор на свободе?! Безобразие!

Молоденький сержант казался совершенно сконфуженным, но более опытный лейтенант быстро обрел дар речи:

– Вы кто такой будете? Я вас здесь раньше не встречал!

– Племянник Анатолия Сергеевича Корзинкина, а вы?!

– Лейтенант Кирюшин.

– Очень приятно, пожалуйста, удостоверение! Прекрасно, теперь задавайте вопросы.

Выслушав мое наглое вранье о неизвестных злодеях, устроивших среди ночи стрельбу где-то вон за тем лесочком, и слезливые причитания об ужасной угрозе, подстерегающей честных граждан в этом злополучном месте, менты убрались восвояси, решительно отвергнув просьбу приставить к дому вооруженную охрану.

Выпив две чашки крепкого кофе и убедившись, что Сергей по-прежнему в беспамятстве, я решил спуститься в подвал проверить, как поживает пленница. Девчонка оказалась без сознания. Просидеть всю ночь голым задом на бетонном полу с вывернутыми назад и скованными наручниками руками, да еще с кляпом во рту, тут не каждый мужик выдержит! Неожиданно мне стало ее жаль. Проклятая сентиментальность! Если б я только знал, с кем имею дело! Но тогда я видел перед собой лишь бесчувственную молоденькую девушку с посиневшим от холода худеньким телом. Я отнес ее наверх, окунул в горячую ванну и, растерев насухо полотенцем, закутал в Стеллин махровый халат. Наручники, правда, не снял, только ослабил слегка, а то руки у нее совсем затекли. Девушка по-прежнему не подавала признаков жизни. Уложив ее на диван, я наклонился послушать, бьется ли сердце, и вот тут-то эта тварь, до сих пор изображавшая обморок, попыталась прокусить мне горло. Слава Богу, я успел вовремя отскочить, но острые зубы все же разорвали кожу в районе кадыка.

– Ну ладно, сучка вонючая, теперь узнаешь, почем фунт лиха! – яростно хрипел я, наскоро бинтуя пораненную шею. – Жилы из тебя вытяну, падла, руки-ноги повыдергаю!

– Успокойся, пока действует зелье, она ничего не скажет, – послышался с порога тихий усталый голос, и, обернувшись, я увидел Сергея.

– Какое еще, к лешему, зелье! Она что, на игле сидит?!

– Хуже, Андрей, гораздо хуже!

– Хватит темнить. Объясни, наконец, что за хреновина здесь творится! Если у Орла с кем-то война, нужно было сразу предупредить! Какой-то ублюдок стреляет в меня из кустов, затем эта прошмандовка всаживает в тебя перо, пытается сначала перерезать, а потом перегрызть мне глотку…

– Зелье не наркотик, – прервал мой гневный монолог Серега, – вернее, не наркотик в нашем понимании. Это колдовской отвар, делающий человека одержимым.

Подавившись руганью, я подозрительно воззрился на него, ища признаки сумасшествия. Не иначе, рехнулся парень! «Колдовство», «одержимый» – чушь собачья! Девица вдруг забормотала визгливым голосом какую-то ахинею. Слова было трудно разобрать, кроме непрестанно повторяющегося имени Люцифер.

– Заткни ей рот быстрее, – резко крикнул Сергей. – Сейчас беду накличет!

Я машинально повиновался. Стервоза попыталась тяпнуть меня за руку, и я без церемоний влепил ей мощную пощечину. Даже из-под кляпа она продолжала злобно мычать, пожирая нас белесыми от ненависти глазами. Мне сделалось немного не по себе. Было в этой девушке нечто жуткое, противоестественное.

Отмытое от грязи и, по правде сказать, весьма миловидное лицо искажали страшные гримасы, тело сводили судороги. Сергей извлек из кармана вторую пару наручников:

– Давай закуем ноги, по моим расчетам, зелье скоро перестанет действовать, а пока она чрезвычайно опасна!

Спустя полчаса, с трудом застегнув наручники на ногах отчаянно сопротивлявшейся девицы, мы, тяжело дыша, спустились вниз на кухню и уселись там, вознамерившись принять по стаканчику. Как только первая порция провалилась в желудки, я безапелляционно потребовал объяснений:

– Короче, все, Серега, колись по-быстрому! За что нас хотели убить, из какой банды девчонка и тот сопляк, которого я пристрелил? Я не желаю подставляться за здорово живешь…

– Они не из банды, – немного помедлив, ответил он. – Их прислала секта сатанистов по мою душу. Ты же просто подвернулся под руку.

– Сатанистов?!

– Ну да, разве не слышал о таких?

– Брось херню пороть! Может, еще про Бабу Ягу да Кощея Бессмертного расскажешь…

Жуткий, тяжелый стон, донесшийся с верхнего этажа, прервал мою полную сарказма речь.

– Зелье перестало действовать, – сказал Сергей. – Пойдем туда, сейчас она сама все расскажет.

– Пытать бабу?! – поняв его по-своему, нахмурился я. – Не ожидал, что ты на такое способен!

Конечно, я обещал девчонке вытянуть из нее жилы, но это сгоряча, не всерьез. У уважающих себя бандитов (прошу не путать с беспредельщиками) подобные вещи считаются западло.

– Не психуй! – раздраженно отмахнулся Сергей. – Никаких пыток! По крайней мере, как ты их себе представляешь. Кстати, прихвати с собой бутылку, для твоих нервов полезно будет…

Глава 2

Девушка, неподвижно вытянувшись, лежала на диване. Гримасы и судороги прекратились, тело расслабилось, а мертвенно белое лицо покрывали крупные капли пота.

– Можешь снять наручники, – сказал Сергей. – Теперь она неопасна. Выжатый лимон!

И правда, девушка вела себя абсолютно спокойно, не пытаясь больше вцепиться кому-нибудь в горло.

– Когда кончается воздействие колдовского отвара, человек на время превращается в амебу, – пояснил Серега. – Он неспособен ни на какие активные действия и легко поддается гипнозу. Вообще все чертопоклонники – безвольные существа. Рядовые сатанисты целиком и полностью находятся во власти старших, те, в свою очередь, – рабы демонов. От новоявленных членов секты «учителя» в первую очередь требуют расслабиться, отключить разум и интеллект. Постепенно человек превращается в робота, бездумно выполняет любой приказ. Помнишь случай с Нигматулиным, который снимался в фильме «Пираты двадцатого века»?

По приказу Гуру его за какую-то провинность забили насмерть, а он, хотя и был хорошим каратистом, даже не попытался сопротивляться! А девчонку мы сейчас загипнотизируем. Я обучен этим фокусам, к сожалению…

Тут Сергей нахмурился и замолчал. Мне стало немного не по себе, и я сделал два больших глотка прямо из бутылки.

Сергей, немного помедлив, подошел к кровати, вынул из кармана брелок на цепочке и начал раскачивать его перед глазами пленницы наподобие маятника.

– Твое тело расслабляется, погружается в приятную истому, все мысли, страхи, сомнения, проблемы уходят прочь, – голос моего приятеля сделался тягучим, завораживающим. – Ты постепенно засыпаешь, глаза слипаются, тебе хорошо, спокойно. Когда я досчитаю до пяти, тебя окутает глубокий сон. Раз, два, три, четыре, пять. Все!

От изумления я вытаращил глаза. Девушка действительно крепко спала.

– Задавай вопросы, – сказал Сергей. – Да включи магнитофон, нам пригодится эта кассета.

* * *

Магнитофонная запись допроса Жанны К., списанная дословно с кассеты, которую оставил у меня Андрей.

Андрей. Как тебя зовут?

Девушка. Жанна.

А. – Кто вас прислал?

Ж. – Учитель. Нам нужен не ты, а этот, который рядом.

А. – Кто такой «учитель»?

Ж. – Служитель Бога Света[8].

А. – Чем ему помешал Сергей?

Ж. – Он совершил страшное кощунство, узнал то, что ему знать не полагалось, нарушил наши планы.

А. – Откуда стало известно, где мы находимся?

Ж. – Наш человек сообщил.

А. – Кто это?

Ж. – Не знаю. Он живет неподалеку.

А. – Сект вроде вашей много?

Ж. – Да, они повсюду.

А. – Сколько всего?

Ж. – Не знаю, много, очень много.

А. – Правда ли, что вы поклоняетесь черту?

Ж. – Так называют его нечестивые христиане. На самом деле это Бог Света, сосредоточие высшей справедливости.

А. – Как его зовут?

Ж. – Люцифер.

А. – В чем заключается ваша вера?

Ж. – Каин, сын Евы, был рожден не от Адама, а от Люцифера. Бог христиан решил уничтожить все человечество, чтобы сгубить потомков Каина. Так получился всемирный потоп. Но жена Хама, сына Ноева, вошла в ковчег, имея в животе своем плод одного из потомков Каина. Кровь его перешла в новое человечество, образовавшееся после потопа. Скоро предстанет миру сын Бога Света Антихрист – сначала он завладеет всей землей, затем битва будет перенесена на небо. Легионы под командованием Баал-Зебуба разгромят воинство Адонаи. Мы, потомки Люцифера, познавшие свет истинной веры, воцаримся над миром. Вы же, презренные черви, станете нашими рабами. Все, кто не склонится перед великим Люцифером, будут уничтожены.

А. – Проклятая ведьма, ну и самомнение!

Ж. – Вы оба скоро умрете. Вслед за нами придут другие.

А. – Или мы придем, вырежем ваше змеиное гнездо. Говори, падла, где прячется твой сраный «учитель»!

Ж. – Он живет в А-о-а-а-у-а!!!

Далее ни с чем не сравнимые дикие вопли, стоны, хрип. Это продолжается минуты две.

Растерянный голос Андрея:

– Умерла! Смотри, лицо все синее, будто задушили! Господи, что за чертовщина! Мы же к ней пальцем не притронулись!

Незнакомый мне голос, принадлежащий, вероятно, Сергею:

– Как я раньше об этом не подумал, ну, конечно же, код!

А. – Какой код, ты о чем?

С. – Ее закодировали, ввели в подсознание приказ умереть, если попадется в руки врагам. Сатанисты не знают жалости, так же как их поганый хозяин.

А. – Гипноз, что ли?

С. – Нет, хуже. Проще говоря, в нее поселили беса. Пока девчонка проповедовала свое учение, он не вмешивался, но лишь только собралась выдать опасную для секты тайну, а сопротивляться гипнозу она не может, поскольку в духовном отношении является абсолютной амебой, бес ее задушил.

А. – Боже, даже не верится, бред какой-то!

С. – Хорошо, если б так, но ты сам видел.

А. – Действительно. Гляди, на шее следы пальцев.

На этом магнитофонная запись обрывается. Вернемся к рассказу Андрея.

* * *

Я был потрясен. То, что еще вчера казалось бабушкиными сказками, оказалось жуткой реальностью. Некоторое время я сидел в полной прострации, механически глотая коньяк. Бутылка быстро опустела, но опьянение не приходило, будто я пил простую воду. Искаженное страшной гримасой лицо демонопоклонницы вызывало смешанное со страхом отвращение. На горле явственно проступали следы пальцев.

– Надо подумать, куда девать труп, – нарушил тишину Сергей. – Мусора и слушать не станут ни про каких бесов.

Его слова привели меня в чувство. Действительно, нельзя рассиживаться. Вдруг лейтенант Кирюшин вздумает заявиться еще разок для выяснения новых обстоятельств ночной перестрелки?!

Замотав ведьму в простыню, мы отволокли ее в подвал и тщательно спрятали в глухом местечке. Везти на речку можно было только после наступления темноты.

Весь день я не находил себе места. В Афганистане, да и в мирной жизни, мне довелось повидать немало всякой мерзости, но такое?! Одно дело душман или отмороженный чечен с волыной и непомерным самомнением. К этим я привык. Они, по крайней мере, вполне реальны, не могут становиться невидимыми, как тот бес. Кстати, о птичках, вдруг эта тварь до сих пор в доме, наблюдает тайком за нами, подкрадывается сзади, желает удавить?! Эта мысль привела меня в содрогание, и я немедленно поделился ею с Сергеем.

– Нет, – усмехнулся он, – навряд ли! Черти имеют возможность убивать непосредственно, физически, только своих слуг. Что касается остальных, то здесь этот номер не пройдет. Тут они работают более тонко, используют наши слабости, подсовывают соблазны всякие, мыслишки непотребные, которые человек принимает за свои. Только овладев полностью умом и мыслями, демон может проникнуть в тело, и то если человек не сопротивляется. На мой взгляд, ты не являешься полной сволочью, поэтому не бойся! Черт тебя не удушит, как Жанну.

День тянулся невыносимо долго, но наконец все же кончился. Наступил вечер, затем – ночь. Выждав, пока звуки в поселке утихнут, а движение на дороге прекратится, мы спустились вниз, упаковали тело в мешок и, оттащив на улицу, запихали в багажник. Погода стояла прекрасная, теплая. В чистом темном небе ярко светили звезды, но меня непрерывно колотил озноб. Серега тоже выглядел не лучшим образом и, как казалось, к чему-то прислушивался.

– Андрей, – наконец прошептал он. – По-моему, за нами следят!

– Что будем делать? – еле слышно ответил я.

– Прочешем местность. Хоронись в тени. Стрельбы лучше не поднимать.

– Сам знаю!

Обнесенный проволочным забором «приусадебный участок» господ Корзинкиных занимал обширную территорию. Прямо перед крыльцом – заасфальтированная площадка для машин. За ней, у забора, густой кустарник, откуда в меня стрелял сатанист. Направо четыре сарая, небольшая лужайка и теплицы (несмотря на богатство мужа, скупердяйка Стелла жадничала ходить на рынок и выращивала овощи дома, используя в качестве рабочей силы местных старух-пенсионерок, которым платила гроши). Все остальное пространство занимал густой сад. Лучшего места для убийцы не найдешь. Он может спрятаться где угодно! Памятуя о вчерашнем дне, мы бегом пересекли ярко освещенную прожекторами асфальтовую площадку и, зайдя с разных сторон, принялись обшаривать заросли кустов. На это ушло минут пять, но там никого не оказалось. Внезапно рядом на дороге послышался рев мотора, и, подбежав к воротам, мы увидели сигнальные огни удаляющегося на бешеной скорости грузовика.

– Они, гады, удрали! – сказал Сергей. – Только непонятно, зачем приезжали?

Это, впрочем, разъяснилось очень быстро. Вернувшись к нашей машине, мы обнаружили, что труп исчез.

– Все ясно, – вздохнул Сергей. – Забрали свою соратницу!

– Хотят похоронить с почестями?

– Как же, жди! Используют тело в колдовских ритуалах, дабы не пропадать добру. Ладно, по крайней мере, от этой падали избавились. Не придется ехать на речку.

– А почему нас убить не попытались?

– Кто знает! Наверное, после первой неудачной попытки они решили выждать некоторое время, чтобы мы ослабили бдительность. Понимают, падлы, что не с сопливыми мальчиками дело имеют! Или же готовят ритуальную казнь… Хрен с ними, пошли в дом.

В эту ночь я спал вполглаза, прислушивался к малейшему шороху, нервно сжимая рукоятку ножа. Мне то и дело мерещилось, что кто-то, крадучись, подбирается к дому, заглядывает в окна, прячется по углам. Однако все страхи оказались ложными. Никто по нашу душу не явился. Сатанисты затаились, но только на время.

На следующий день Корзинкин собрал наконец необходимую сумму, а мы с Сергеем вернулись в Москву, где на прощание обменялись телефонами и адресами. Потом закрутилась обычная жизнь, то да се, суета, короче. Я постепенно начал забывать недавние события, как вдруг они напомнили о себе самым что ни на есть ужасным образом.

В тот день мы, как обычно, встретились с ребятами обсудить насущные проблемы. По телефону о таких делах, как наши, не говорят. Менты теперь имеют право к любому номеру подключаться по малейшему подозрению, а уж нас-то всех они прекрасно знают, у каждого телефон на кнопке[9]. Когда «планерка», как любит в шутку выражаться Филя, подошла к концу, один из пацанов, лениво зевая, огорошил меня неожиданным известием:

– Слыхал, Андрюха, новость?

– Какую?

– Приятеля твоего, Сергея, из орловской бригады недавно замочили.

– Что?!

– Ну да, разве не знал? Чурок небось работа. Больно зверски убивали! Растерзали все тело, вырезали сердце. Жалко парня.

– Где его нашли?!

– Под Москвой, в каком-то лесочке. Ладно, будь здоров, мне пора.

Ребята давно разъехались, а я все сидел в машине, словно громом пораженный. Кавказцы и другие жители Востока здесь ни при чем, это было понятно сразу. Проклятые чертопоклонники добрались до Сереги и скоро, вероятно, придут за мной, ведь я убил одного из членов их секты. При этой мысли оцепенение исчезло. Я не привык сидеть сложа руки, дожидаясь, пока мне перережут горло, как барану. Следует нанести удар первым. Так говорил наш тренер. Так учила жизнь. Однако каким образом их разыскать? Не обращаться же в справочное бюро! Ха-ха-ха! Ладно, шутки в сторону. Будем думать серьезно. Итак, вариант первый: подождать, пока кто-нибудь из этих ублюдков явится по мою душу, взять живьем и вытрясти признание? Идея заманчивая, но не подходит. Его наверняка предварительно закодируют, и не успеет гаденыш расколоться, как уже подохнет. Вариант второй: по словам покойной ведьмы, Сергея хотели убить за то, что он узнал нечто секретное, помешал планам сатанистов. Значит, ему были известны если не адрес «Учителя», то хотя бы местонахождение секты. Сам он, бедолага, теперь рассказать ничего не сможет, но, возможно, родственники в курсе или сохранились какие-либо письма, бумаги… Толковая мысль! Сегодня же отправлюсь к нему, вот только заскочу домой пообедать.

Нанести удар первым не получилось. У дома меня ждали. Дворик наш – местечко весьма глухое, даже днем, а народ сейчас, сам знаешь, какой. Хоть режь человека посреди улицы – ни одна сволочь не вякнет. Поэтому подонки действовали нагло, не таясь. Когда я выбрался из машины и направился к своему подъезду, меня окружили семеро ребят, здоровые бугаи, похожие друг на друга, словно близнецы. Я только потом понял, что у них было общего – бесчувственные лица зомби и пустые, мертвые глаза. Ввиду значительного численного перевеса противника я решил «прикинуться шлангом», изобразить, будто напугался до смерти.

– Ребята, – залепетал я, старательно придавая голосу трусливые нотки, – не надо! Заберите все, только не бейте!

Они поверили, расслабились.

– Поедешь с нами, – монотонным голосом робота заявил один из них, видать, старший. Это был на редкость противный тип. Нечто невыразимо гадкое исходило от всего его существа. Какая-то моральная вонь. Будто душа его разложилась и протухла, как труп месячной давности. На левой руке отчетливо виднелась наколка – три шестерки и голова козла.

– За-а-ачем? – испуганно пробормотал я.

– Взять его! – распорядился главарь.

Я съежился и, когда парни приблизились, нанес несколько коротких ударов руками в разные стороны. Трое свалились на землю, а остальные, не ожидавшие встретить сопротивления, на секунду замешкались. Этого времени хватило, чтобы вырубить еще двоих. Одного я достал ногой в висок, второму разбил ребром ладони кадык, добавив на всякий случай «май-гери»[10] в низ живота.

Оставшиеся двое, в том числе главарь, ринулись на меня, будто бешеные псы. С главарем пришлось повозиться. Другой отключился быстро, схлопотав прямой в печень и «лодочку»[11] в ухо, а вот главарь явно наглотался колдовского зелья. Боец он был так себе, но абсолютно не чувствовал боли и, получая удары по нервным центрам, которые выводят из строя любого нормального человека, лишь злобно рычал, пуская слюни. Ему удалось прорваться в ближний бой и вцепиться пятерней мне в горло. Я нанес жестокий удар коленом в пах, но это не произвело на него никакого впечатления, будто там вместо обычных мужских принадлежностей находилось ровное место, причем бронированное. С трудом оторвав от себя руку сатаниста, я резким движением сломал ему кисть, перебил ногой голень и, зайдя сзади, провел удушающий прием, использовав вместо удавки воротник его собственной рубашки. Зелье – зельем, а кислород – кислородом. Чего бы ты там ни нажрался, но без воздуха все равно долго не протянешь. Некоторое время он брыкался, потом затих. Не желая вводить во искушение милицию, которая могла появиться в любую минуту, и уж тем более отвечать на различного рода неприятные вопросы, я по-быстрому юркнул в подъезд. Как тут же оказалось, очень своевременно. Во двор влетели, завывая сиренами, аж целых два «воронка», из которых посыпались служители закона. Некоторое время они глубокомысленно созерцали поле боя, затем запихали избитых чертопоклонников в машины и укатили восвояси.

Я поднялся к себе в квартиру, принял горячий душ и, наскоро перекусив, направился к Сергею домой. Он жил в новом районе на окраине города, застроенном на редкость бестолково. У них там все не по-людски. За домом номер два сразу идет пятый, а куда подевались третий и четвертый – одному Богу известно. Расспрашивать местных жителей абсолютно бесполезно. Они сами тут ничего не понимают, а дорогу домой находят благодаря «инстинкту гнезда», хорошо развитому у птиц и жителей новых московских микрорайонов. Нужный адрес я разыскал с большим трудом, поднялся на восьмой этаж и замер в оцепенении. Дверь в квартиру была опечатана. Серега, оказывается, жил один. Все надежды рухнули. Конечно, можно наплевать на печать, вскрыть замок отмычкой, да только без толку. Квартиру опечатала милиция, явившаяся сюда, когда обнаружили и опознали труп Сергея. Они, само собой, забрали все личные бумаги, надеясь с их помощью напасть на след убийцы. Мне оставалось только убраться восвояси несолоно хлебавши.

Прошло несколько дней. Все это время я непрестанно размышлял, как добраться до проклятых сатанистов раньше, чем они пришьют меня самого.

Попробовал осторожно расспросить ребят Орла, надеясь зацепить хоть какую-нибудь ниточку, но те лишь остервенело ругали кавказцев, клятвенно заверяя, что «если не найдут настоящего убийцу, то уж непременно замочат парочку чурбанов, чтобы другим неповадно было».

Убедившись в тщетности своих стараний, я приуныл. Оставалась последняя надежда – поймать какого-нибудь сатаниста, авось не закодирован!

На исходе пятого дня фортуна неожиданно улыбнулась мне. Промозглым дождливым вечером я подъехал к своему дому, внимательно оглядел окрестности и, не заметив ничего подозрительного, зашел в подъезд. В почтовом ящике что-то белело. Я несказанно удивился, поскольку ни газет, ни журналов не выписывал, а писем ждать было неоткуда. Опять небось какой-нибудь болтливый кандидат в депутаты расхваливает самого себя, обещая золотые горы. Я собрался пройти мимо, но неожиданно остановился, охваченный странным предчувствием.

Действительно, бумажка оказалась извещением на получение посылки. Почта находилась в соседнем доме. Посылка была от Сергея. Вернувшись домой и вскрыв маленькую бандероль, я обнаружил там письмо, магнитофонную кассету и тетрадку. Для начала я прочел письмо…

* * *

Письмо Сергея Д.

Здравствуй, Андрей. Никогда не думал, что стану писать письма, терпеть не могу это занятие, но приходится. Помнишь нашу поездку к Корзинкину? Так вот, те сволочи вплотную подобрались ко мне. Я чувствую приближение смерти. Вслед за мной настанет твой черед. Чтобы ты полностью осознал, с кем имеешь дело, – прочти мой дневник. Прослушай еще раз кассету с допросом ведьмы. Освежи память! Смерти я не боюсь, поскольку заслужил не только ее, но и кое-что похуже. Я забыл Бога, а потому лишился поддержки. Но, может, Он когда-нибудь простит меня, там, в другой жизни?

За время нашего знакомства я хорошо изучил твой характер. Не удивляйся, я неплохой психолог. Ты всегда прешь навстречу опасности, как бык на красный цвет. Поэтому предупреждаю: в данном случае не вздумай этого делать!

Ты хоть крещеный, но в церковь не ходишь. Живешь неправильно. Надеяться на защиту светлых сил тебе не приходится. Лучше бросай свою «работу», уезжай подальше отсюда и замаливай грехи. Тогда никакая нечисть не будет тебе страшна!

Ну вот, вроде все. Прощай. Крепко жму руку.

Сергей.

* * *

Прочитав Серегино письмо, я долгое время сидел в задумчивости. Было жутко получить послание от заведомо мертвого человека. За окном барабанил дождь. Тоскливо подвывал ветер. В пустой квартире (а с женой я развелся год назад) было сумрачно, неуютно. Жаль, что не завел в свое время какую-нибудь животину – кота или собаку: все ж не так одиноко. Браться за дневник не хотелось. Я понимал, что не найду там ничего, способствующего поднятию настроения. Однако нужно знать своих врагов. Устроившись на диване под торшером, я принялся за чтение…

Глава 3

ОТ АВТОРА

Чтобы не утомлять читателя, я не буду приводить здесь полностью содержание дневника Сергея, а выберу лишь те отрывки, которые непосредственно относятся к основной теме этой повести.

Из дневника Сергея Д.

2.03.198… г.

…Сегодня встретил Володю, школьного приятеля. Он здорово изменился, забросил старых знакомых. Говорят, увлекся йогой или чем-то в этом роде. Но мне обрадовался. Долго распространялся о космической энергии, непознанных возможностях человеческого организма, своем Гуру, что в переводе с индийского значит – Учитель. Приглашал сходить в их богадельню. Я отказался. Без того дел по горло. Он вроде не обиделся. Даже напросился в гости.

5.03.198… г.

…Ввиду окончательного разрыва с Ольгой вчера крепко напился и сегодня весь день мучился с похмелья. Вечером явился Володя. Буквально с порога начал проповедовать свое учение, но, увидев мою кислую физиономию и узнав причину, предложил снять головную боль при помощи биополя. Предлагал так настырно, что я согласился, лишь бы от него отвязаться. Володя уложил меня на диван и в течение десяти минут проделывал вокруг моей головы пассы руками. Самое интересное: боль действительно прошла. Правда, на некоторое время мне стало немного не по себе.

8.03.198… г.

…Мне становится все интереснее общаться с Володей. Похоже, его слова – истинная правда. Мы просто не знаем всего того, что в нас заложено.

11.03.198… г.

…Володя говорит, будто у меня исключительные парапсихологические способности. Пустячок, а приятно! Кстати, я действительно замечал, что иногда могу улавливать мысли других людей. По словам Володи, этим искусством можно овладеть в совершенстве, и не только этим. Нужно только обратиться к Гуру. Помимо прочего, Володя обещает мне «могучие жизненные силы, постоянную радость, спокойствие, здоровье». Может, вправду, сходить?

18.03.198… г.

…Сегодня ходили к Гуру. Это высокий худой старик с резкими чертами лица и пронзительным взглядом. Оказывается, Володя заранее рассказал ему обо мне. Гуру долго обследовал меня, что-то бормотал себе под нос и под конец задал несколько вопросов. В частности, спросил, крещеный ли я, и, услышав отрицательный ответ, остался очень доволен. Завтра состоится посвящение.

19.03.198… г.

Я посвящен! Незабываемые впечатления. Утром мы с Володей направились на Центральный рынок, где я приобрел небольшую корзиночку, куда уложил самые лучшие фрукты и цветы. Затем пошли к Учителю. Посвящение происходило в небольшой комнате. Там, кроме нас, находился наш Учитель, несколько человек в странных одеждах и портрет другого, уже умершего Гуру, от которого в свое время принял посвящение наш Учитель. Напротив него горела свеча и возжигались курения. По приказу Гуру я поставил корзиночку перед портретом. Церемония длилась примерно полчаса. Смысла ее я не понял, но тихое пение на непонятном языке показалось приятным. Потом мне дали мантру «ОМ»[12] (тайное санскритское слово), которую нужно непрерывно повторять во время медитации. Это, как объяснил Учитель, постепенно настроит меня на определенную вибрацию и свяжет с ее генератором, от которого я буду черпать жизненную энергию и сверхъестественные силы. Сверхъестественные, на мой взгляд, они только для непосвященных. На самом деле все можно объяснить с материалистических позиций. Просто современные ученые до этого пока не додумались. По пути домой Володя сказал, что, на его взгляд, Учитель относится ко мне особо, возлагает огромные надежды ввиду моих чрезвычайных парапсихологических способностей. Если раньше Володя беспрерывно проповедовал, то теперь держится почтительно, подобострастно. Заискивающе заглядывает в глаза. Чудак человек! Неужели я буду помыкать старым приятелем?!

20.10.198… г.

…Постоянно медитирую, делаю потрясающие успехи. Трудно описать ощущения, которые при этом испытываю. Связь с генератором энергии налаживается все сильнее. Иногда, правда, нападает беспричинный страх. Проконсультировался с Учителем. Он заверил, что скоро это пройдет.

3.02.199… г.

Научился в совершенстве читать чужие мысли, овладел искусством гипноза, чувствую необычайный прилив жизненных сил. Но есть и побочные эффекты. Моя собака почему-то возненавидела меня, рычит, не подпускает к себе. Мать смотрит со страхом. Последнее время она чахнет на глазах[13]. Врачи не могут объяснить причину: все внутренние органы здоровы. Предложил полечить ее биополем – отказалась наотрез.

4.03.199… г.

Ужасное горе! Умерла мать. Десять дней не находил себе места. Собака совершенно взбесилась. Пришлось отдать соседям.

5.04.199… г.

…Заболел Сашка Маслов из нашей бригады. До сих пор не болел ни разу. Двухметровый мордоворот. Страшные головные боли, рвота. Лечил его биополем. Помогло! Через два дня он был на ногах, горячо благодарил. Я обожествляю Гуру, научившего меня всему этому!

5.05.199… г.

Умер Сашка Маслов. Два инфаркта в течение трех дней. Это в двадцать-то пять лет! По словам ребят, перед смертью его мучили страшные видения. Он непрестанно проклинал меня, бормотал что-то о погубленной душе. Падла!

20.05.199… г.

…Со мной происходят странные вещи. Все чаще охватывает ненависть к окружающему миру. Вчера зверски избил молодого сопляка только за то, что он попросил у меня сигарету. Вспышки ярости находят приступами. Потом внезапно исчезают. С чего бы это? Нужно поговорить с Учителем.

21.05.199… г.

Пришел к Учителю и рассказал о своих проблемах. Он долго смотрел на меня изучающим взглядом, затем еще раз объяснил, что побочные явления неизбежны в нашем деле.

29.05.199… г.

…Сегодня Учитель вызвал меня к себе. «Сергей, – сказал он, неторопливо расхаживая взад-вперед по комнате. – У тебя прекрасные способности, и научился ты многому, но это далеко не предел. Ты получаешь огромную энергию при помощи своей мантры, но не знаешь пока, кто ее дает. Я не могу, вернее, не хочу об этом говорить. Скоро узнаешь сам. Завтра поедешь в поселок Матвеевка повышать квалификацию. Вот адрес. Спросишь Ивана Гермогеновича. У него найдешь ответы на все вопросы. Потом вернешься обратно, но только тогда, когда из бессознательного попутчика превратишься в сознательного служителя».

Я хотел спросить, что он имеет в виду, а также отсрочить поездку. Слишком много дел здесь, в Москве, но язык словно прирос к гортани. Моя воля, оказывается, полностью во власти Учителя! Нечего делать, придется ехать. Иду собирать вещи.

31.05.199… г.

Вчера прибыл в Матвеевку. Это небольшой поселок в Московской области. Настолько небольшой, что скорее напоминает село. Сразу за поселком глухой лес и болота. У Ивана Гермогеновича добротный двухэтажный дом на окраине. Вокруг высокий забор. Он встретил меня радушно, до отвала накормил и уложил спать. Сказал, что о делах будем говорить завтра. Мне почему-то не спалось. В доме постоянно слышались какие-то шорохи, шаги. Странно! Иван Гермогенович с вечера куда-то уехал, а никакой живности у него нет. Утром я спросил его, кто всю ночь бродил по дому. «Это силы, – усмехнулся он, – маленькие силы эти всегда рядом со мной, но есть и большие, которые ими командуют. Скоро ты с ними познакомишься!» Потом Иван Гермогенович снова ушел, а я весь день медитировал. Ощущение контакта с источником энергии сильнее обычного.

1.06.199… г.

Продолжаю медитировать. Перед глазами являются странные образы.

3.06.199… г.

Иван Гермогенович – колдун, он сам об этом сказал. Оказывается, это вовсе не бабушкины сказки. Орден колдунов существует на Руси с незапамятных времен. Раньше их сжигали на кострах[14], но теперь в наше просвещенное время колдуны вышли из подполья и получили возможность действовать не таясь. Я спросил, есть ли какие-либо различия в сферах их деятельности. Иван Гермогенович усмехнулся. «Настоящий колдун умеет все, – пояснил он. – Различия только в степени силы». – «Почему вы называете себя колдуном, а не экстрасенсом?» – спросил я.

Иван Гермогенович громко расхохотался: «Ответ содержится в твоем вопросе. Почему я не называю себя экстрасенсом? Да потому, что экстрасенс умеет делать от силы десятую часть того, чем владеет любой средней руки колдун».

«Но ведь Джуна, Кашпировский, Руцко творят удивительные вещи», – попробовал возразить я.

«А они и есть колдуны, мальчик, большинство же экстрасенсов лишь подмастерья, даже меньше того, но из тебя я сделаю то, что следует», – он снисходительно похлопал меня по плечу.

Еще я поинтересовался, откуда черпают колдуны свое могущество, и, услышав в ответ: «От высшей силы», спросил – какой именно.

«От Благого Божества»[15], – на этом Иван Гермогенович прекратил разговор, сославшись на неотложные дела.

4.06.199… г.

Начали изучать некоторые заклинания. На первый взгляд они кажутся бессмысленными, но, по словам моего нового Учителя, обладают могущественной силой. Часто начинаются мучительные головные боли, иногда мне кажется, что схожу с ума, но Учитель приказывает терпеть.

16.06.199… г.

Сегодня узнал, что разделения на Белую и Черную магию, как такового, не существует. И та, и другая поступает от Благого Божества. Его имя – Люцифер. Искусство колдовства передается обычно по наследству. Для меня же почему-то сделали исключение. Очень странно, но я этому рад.

26.06.199… г.

Познакомился с дочкой Ивана Гермогеновича. Редкостная красавица! Фигура! Ноги! Волосы! Грудь! Но главное – глаза! Огромные, черные, как ночь, бездонные. Ее зовут Любовь. Как подходит к ней это имя! Люба приехала в Матвеевку из Москвы на каникулы.

Она учится в каком-то институте и снимает квартиру в Москве, чтобы не тратить каждый день по шесть часов на дорогу туда-обратно. Люба входит в секту поклонников Люцифера, которая располагается здесь, в Матвеевке. У них свой Учитель. Живет он не в самом поселке, а где-то неподалеку. В лесу, около болота, они по нескольку раз в год устраивают празднество. По Любиным словам, незабываемое зрелище. Посторонних туда не допускают, но меня как ученика своего отца она пригласила. Праздник состоится в ближайшее время. Иван Гермогенович дал мне небольшой отпуск, это очень кстати, поскольку я здорово вымотался и сбросил, как минимум, килограмм пять. Все время провожу с Любой. Наши отношения крепнут изо дня в день.

30.06.199… г.

В поселок приезжала милиция. Я, по понятным причинам, насторожился, но оказалось, что они вовсе не по мою душу. При странных обстоятельствах пропал новорожденный младенец. Менты думают, будто ребенка похитили ради выкупа, но, наведя некоторые справки, я поразился их глупости. Какой, скажите на милость, выкуп можно получить с нищей деревенской бабы, которой и жрать-то нечего! К тому же, кавказцев здесь нет, а русские бандиты, за исключением небольшого числа отъявленных ублюдков, подобной гадостью не занимаются! По крайней мере, насколько мне известно.

2.07.199… г.

По заданию своего Учителя Люба ходила ночью в лес варить колдовское зелье. Как зелье приготовляется, она отказалась объяснить, но сказала, что человек, выпивший его, становится на время могущественным. Силы удваиваются, он почти не чувствует боли. Правда, потом начинается отходняк… Праздник приближается. Жду с нетерпением!

14.11.199… г.

Прошло примерно полгода после тех ужасных событий, прежде чем я снова смог взять в руки авторучку. Волосы у меня на голове абсолютно седые, сердце терзает отчаяние. Какой же я был дурак, что позволил завлечь себя в эту мерзость! Сатанисты неустанно охотятся за мной. Двоих удалось прикончить, но остальные не отстают. Уже третий раз меняю место жительства. Сегодня, правда, настроение лучше обычного. Вчера подстерег проклятого Гуру, с которого начался весь кошмар, и с наслаждением загнал ему пулю в лоб. Помимо прочего, теперь я понял, кто погубил мою мать и Сашку Маслова. Я!!! Из матери высосал энергию, сам того не желая, а Сашку принялся лечить с помощью дьявола, ведь мантра «ОМ» – вибрация самого Сатаны! Бесовская сила не может творить добро, разве что на время, для отвода глаз. Но потом будет еще хуже. Все лечившиеся у экстрасенсов через некоторое время или заболевают вновь, или умирают, или становятся бесноватыми (далее несколько строк неразборчиво. – Авт.).

Попробую описать ту страшную летнюю ночь, отвратительный «праздник» сатанистов. Сам не знаю, зачем это делаю. Вероятно, просто хочу облегчить душу.

Поздно вечером в мою комнату прибежала Люба – оживленная, взволнованная. Черные глаза горели, она вся излучала энергию.

«Пойдем, – радостно крикнула Люба. – Скоро начнется праздник. Тебе несказанно повезло. Сегодня особый день. Ты сумеешь попробовать изысканнейшее блюдо!»

Наскоро одевшись, я последовал за ней. Выйдя из поселка, мы двинулись на запад. Лес становился все гуще, темнее, и вскоре наступил непроглядный мрак, однако Люба ориентировалась в темноте, как кошка. Шли примерно час. Наконец мы очутились на огромной поляне, заполненной народом и освещенной множеством факелов, испускающих густые клубы черного дыма. В глубине поляны виднелась грубо сделанная деревянная статуя с козлиной головой и зверским выражением на морде. Факелы отбрасывали на нее причудливые отблески, и казалось – идол живет собственной жизнью. Перед ним располагалось нечто вроде помоста. «Кто это?» – спросил я.

«Благое Божество!» – восторженно прошептала моя спутница.

Прошло минут двадцать. Неожиданно рядом со статуей появился высокий человек в черной одежде – глава секты сатанистов. Он поднял руку. Шум и говор массы людей мгновенно стихли.

«Братья мои, – торжественно изрек он, – воздадим молитву Господину нашему и поклонимся образу его, почитаемому нами священному животному!»

Все присутствующие незамедлительно принялись исполнять какой-то дикий гимн. Это длилось минут десять. Затем на помост вывели черного козла. Упав на колени, глава секты благоговейно поцеловал его под хвост. Остальные, выстроившись в очередь, последовали его примеру.

Я сморщился от отвращения и, несмотря на Любины уговоры, наотрез отказался исполнить гадкий ритуал. Сатанисты угрожающе загалдели. Их лица, утратившие в этот момент все человеческое, не предвещали ничего хорошего.

– Почему ты не хочешь поклониться священному животному? – резко спросил главарь. Глаза его горели дьявольской злобой.

– Сергей здесь новенький, не привык еще, – пояснила Люба.

– Ладно, на первый раз прощаю, – ответил тот и, повернувшись, направился к идолу, где, упав на колени, принялся возносить молитвы на непонятном языке. Остальные плюхнулись, кто где стоял, и тоже начали бормотать нечто несуразное. После молитвы, длившейся не менее получаса, последовали танцы, сопровождаемые варварской музыкой. Наконец подошло время пира. На поляну вынесли длинные дощатые столы. Быстро уставили их разнообразными закусками, бутылками с вином, но к трапезе никто не приступал. Затаив дыхание, все чего-то ждали.

– Сейчас будет самое интересное, – прошептала Люба, толкнув меня в бок.

– Что именно? – раздраженно спросил я. По правде сказать, мне здорово опротивело это дурно пахнущее представление.

– Тише, сам увидишь!

На помост взобрались девицы в странных одеждах и закружились в танце, завывая на разные голоса. Потом вновь появился исчезнувший было Учитель. Танец закончился. Он остановился перед изображением Благого Божества, низко поклонился идолу и простер руки к толпе. Ему сразу подали какой-то сверток, острый нож, а одна из девиц опустилась на колени, держа на вытянутых руках чашу странной формы.

– Принесем жертву Богу Света! – закричал главарь. Сатанисты ответили восторженным воем. Он медленно развернул сверток, и – о, ужас!!! – там оказался крохотный грудной ребенок. Я замер в шоке, не веря, вернее, не желая верить ужасу происходящего. Глава секты полоснул ножом. Из перерезанного горла младенца в чашу потекла кровь. Тут я опомнился и, зарычав от ярости, ринулся вперед, сворачивая челюсти всем, кто оказывался на пути. В этот момент я не думал о себе. «Убить! Убить подонка!!!» – колотилась в голове полная ненависти мысль. Глава секты опешил, попятился, выронил трупик. Я был совсем близко от цели, когда дорогу загородили несколько здоровых «быков». Учитель же бесследно исчез. Не помня себя от бешенства, я всадил одному пальцы в глаза, разбил второму яйца, а третьему свернул шею. Тут подоспела толпа. Со всех сторон на меня посыпались удары.

«Он сорвал ритуал! Смерть! Смерть! Смерть! Пусть сам станет жертвой!» – слышались истошные крики.

Я не Брюс Ли и не Ояма, даже не Касьянов, но в тот вечер, под влиянием страшного зрелища, от осознания собственного идиотизма, вовлекшего меня в бесовскую компанию, силы удесятерились. Расшвыряв нападавших, я пробился к статуе и врезал по ней ногой – «Благое божество» со скрипом опрокинулось на спину. Хором ахнув, сатанисты отпрянули. Воспользовавшись их замешательством, я ломанулся в заросли, не разбирая дороги. Ветви хлестали по лицу, цеплялись за одежду, будто норовя остановить.

Я успел удалиться с места шабаша довольно далеко, когда чертопоклонники опомнились и бросились в погоню. Их злобные вопли приближались с каждой секундой. Я прибавил ходу, не обращая внимания на боль и кровь, текущую из разодранного ветками лица. Внезапно показалась тропинка, освещенная зловещим лунным светом. Я припустил по ней со скоростью спринтера-профессионала. Сатанисты не отставали, продолжая преследование с упорством волчьей стаи. С каждой минутой силы мои таяли, воздух с хрипом вырывался из легких, слезы отчаяния выступили на глазах. Я не боялся смерти, но перспектива быть принесенным в жертву гнусному идолу, усладить его своей кровью приводила меня в содрогание. В конечном счете силы иссякли, и, свернув в сторону с тропинки, я спрятался за огромным толстым дубом. Преследователи пронеслись мимо. Я было поздравил себя с удачей, как вдруг двое последних, значительно оторвавшихся от основной массы, резко остановились и уставились в мою сторону, подозрительно обнюхивая воздух. Видеть меня они, естественно, не могли, но, судя по всему, что-то учуяли. Это были молодой парень лет двадцати и бородатый сорокалетний мужик.

Луна окончательно рассвирепела, заливая тропинку безжалостным холодным светом. В ее лучах лица сатанистов просматривались до малейшей черточки. Парень – типичный русак, мужик здорово смахивал на еврея. Одно их объединяло – пустые, мертвые глаза роботов.

– Глянь, что там, – негромко сказал еврей молодому, указывая пальцем в мою сторону. Я тихонько вытащил из брюк тонкий ремень. Парень осторожно двинулся вперед, достав из кармана тускло блеснувший нож.

Наверное, его давно дожидались в аду, поскольку он направился не к дубу, а несколько левее и прямо подставился под удавку. Я с такой ненавистью перехватил ремнем горло подонка, что он не успел даже пикнуть и, спустя короткое время, благополучно издох. Бородатый на тропинке забеспокоился.

– Вениамин, ты где? – позвал он встревоженно. Это оказались последние слова в его жизни. Брошенный нож пробил горло сатаниста. Нелепо взмахнув руками, грузное тело плюхнулось на землю. Оттащив его в кусты, чтобы остальные не могли сразу определить направление моего движения, я, стараясь производить как можно меньше шума, побрел сквозь заросли куда глаза глядят.

Чертопоклонники, видимо, потеряли след. Позади не было слышно ни единого шороха. В лесу повисла оглушающая тишина. Что делать дальше? Вернуться в Матвеевку, перегрызть горло проклятому колдуну? Заманчивая идея, однако невыполнимая. Гады теперь настороже. Лишь только я там появлюсь – схватят и принесут в жертву отвратительному идолу. Вдалеке послышался волчий вой, но меня он нимало не потревожил. Пускай воет бедное животное! Что может быть хуже той нечисти, с которой сегодня пришлось столкнуться?! Я снова и снова проклинал собственную глупость. Слепой котенок в духовных делах, не имеющий ясного представления о Боге и дьяволе, попал в сети коварного Гуру, который, охмурив и опутав сладкими рассуждениями о «космической энергии», завлек меня в бесовское болото, где режут горло грудным младенцам и целуют под хвост вонючего козла. Сколько еще таких дураков? Тьма тьмущая!!! Сейчас колдуны и их шестерки-экстрасенсы, которых неплохо бы отправить в полном составе на костер, открыто проповедуют со страниц газет и экранов телевизоров, обманывают доверчивых идиотов. Тех, кто попроще, делают рабами, других, посильнее, типа меня, – старшими рабами, «капо», как называли их в фашистских концлагерях. Но и для простых рабов, и для старших – конец один. В Освенциме – это были газовая камера и крематорий, здесь – гораздо страшнее – Ад!!!

Внезапно я остановился как вкопанный. Тело оцепенело. Голову окутал тяжелый черный туман. Непонятная сила развернула налево и против моей воли повлекла в сторону от намеченного пути. Ноги шагали как бы сами по себе.

«Колдун приказывает идти к нему», – мелькнула мысль.

Я изо всех сил напряг волю, сопротивляясь дьявольскому наваждению, но ничего не получилось. Я слишком глубоко погряз в дерьме, я раб!!!

Все, доигрался!!! Но тут на помощь мне пришел, видимо, сам Господь Бог. Даже странно, я ничем не заслужил его милости! Неожиданно споткнувшись о корягу, я упал на землю и, с размаху треснувшись лбом обо что-то твердое, потерял сознание. Пришел в себя я где-то под утро. Давление на психику прекратилось.

Дальше неинтересно. После долгих блужданий по лесу я вышел на шоссе и, поймав попутную машину, в конечном счете добрался до дому…

На этом записи в дневнике Сергея прерываются. Вернемся к рассказу Андрея.

* * *

Чтение Серегиного дневника произвело на меня оглушающее впечатление. Если б я не сталкивался раньше с сатанистами, то наверняка решил бы, что это бред сумасшедшего или глюки наркомана. По причине строптивого и агрессивного характера я не внял мудрому совету покойного друга, не пошел в церковь каяться, замаливать грехи. Боже, какой дурак! Теперь было известно, где располагается змеиное гнездо, и на следующий день я принялся усердно готовиться в дорогу. Я достал из загашника автомат «узи», который легко спрятать под одеждой, и пистолет «ТТ». Он хоть и считается устаревшей моделью, но работает безотказно. Пресловутый «макаров» хорош на близком расстоянии, но метров за тридцать практически бесполезен. Тщательно смазав оружие, я спрятал его в рюкзак вместе с запасными обоймами. Затем добавил туда с десяток гранат. Выбрал одежду поскромнее, позвонил Филе, предупредив, что отправляюсь отдыхать, и двинул прямиком на вокзал. Машину брать не стал по двум причинам. Во-первых, иномарка могла вызвать в захолустном поселке ненужный интерес к моей персоне; во-вторых, на машине гораздо труднее провезти оружие – можно нарваться на милицейскую проверку. В теперешнем же обличье – в потрепанных джинсах, с замызганным рюкзачком да в придачу на электричке – я мог легко сойти за бедного студента, направляющегося в деревню к бабушке. В электричке было многолюдно. С трудом найдя в переполненном тамбуре свободный уголок, я уселся на свой рюкзак и под монотонный стук колес постепенно задремал.

Мне снился страшный сон. Толпа чудовищ с неописуемо мерзкими, дегенеративными рожами расселась вокруг длинного стола, заваленного разложившимися трупами. Уроды жадно поедали их, смачно чавкая и хрюкая от удовольствия. Свою трапезу они запивали красной, дымящейся жидкостью, как я смутно догадывался, кровью.

Я понял, что нахожусь в Аду и наблюдаю пир демонов. Меня они почему-то не видели и продолжали наслаждаться своими отвратительными кушаньями. Судя по злобным взглядам, которые каждый поминутно бросал на соседей, они явно друг друга ненавидели. Периодически черти начинали драться, затем снова набрасывались на тухлятину.

– А сейчас стриптиз! – проревел непонятно откуда гнусавый голос.

Мерзкая компания громко зааплодировала. Посреди зала появился утыканный гвоздями и битыми стеклами помост.

– Перед вами выступят недавно прибывшие с Земли молодые исполнители, наши верные слуги, – продолжал гнусавый конферансье. – Танец называется «Награда дуракам».

Послышались удары бичей, истошные крики, и на помосте появились прямо из воздуха – кто бы ты думал?! – застреленный мной гаденыш-сатанист и ведьма Жанна. Оба абсолютно голые.

Кровеня ноги и корчась от боли, они подпрыгивали на гвоздях, как кузнечики, но сойти с заколдованной сцены не могли.

– За-за-за что-оо-о нас та-ак?! – захлебываясь слезами, рыдала Жанна. – Мы-ы-ы-ы же верно ва-а-ам слу-у-ужи-и-или!!!

– Гы-гы-гы, – веселились черти. – Как поет красотка – заслушаешься!!! Раздевайтесь же быстрее – ха-ха-ха!!!

Извиваясь в жутких конвульсиях боли, «исполнители» принялись сдирать друг с друга кожу. Восторг бесов-зрителей достиг апогея, и они принялись метко швырять в «танцоров» разной гнилой дрянью.

– Вот вам и награда! – верещали черти. – Вот вам и награда!

Чувствуя, что начинаю сходить с ума, я дико закричал.

– Среди нас посторонний! – всполошились демоны.

– Где он? Держи!!! Хватай!!!

Внезапно все вокруг затряслось, я открыл глаза и понял, что нахожусь на земле, в неторопливо ползущей электричке. Рядом стоял пожилой деревенский мужик, который тряс меня за плечо.

– Ты что так вопишь, парень? – участливо спросил он. – Заболел? Может, помочь чем?!

– Нет, спасибо, просто сон плохой приснился, – слабым голосом ответил я.

«Следующая станция Матвеевка», – скороговоркой объявил машинист, и, еще раз поблагодарив мужика за заботу, я принялся протискиваться к выходу. Выйдя на обшарпанный перрон, я некоторое время стоял, вытирая со лба холодный пот и жадно затягиваясь сигаретой.

Надо же такому присниться! Впрочем, сон-то был в руку! Именно такой «награды» следует ожидать сатанистам в преисподней за свою верную службу демонам. Ведь дьявол – зло в чистом виде. Он не способен на добрые чувства ни по отношению к своим сородичам, ни уж тем более к слугам-людям. Силы зла деструктивны по природе, поэтому в конечном счете губят и себя, и своих приспешников. Сейчас, почитав кое-какие умные книги[16], я знаю это точно. Тогда лишь догадывался…

Станция Матвеевка ничем не отличалась от десятков ей подобных, разбросанных по необъятной России. Маленькая платформа с потрескавшимся асфальтом и проломленными в некоторых местах перилами. Железнодорожный переезд, неторопливая массивная тетя возле шлагбаума. С одной стороны картофельное поле. С другой – лесопосадки и петляющая между ними бетонная дорога, ведущая, надо полагать, в поселок. Уточнив данный вопрос у одинокого старика, дожидавшегося поезда на Москву, я закинул на спину рюкзак и уверенно зашагал по бетонке, обдумывая на ходу план действий. Идти пришлось довольно долго. Местами попадались одинокие домики: с огородами, курами и гавкающими собаками. Наконец километра через полтора показался поселок…

Глава 4

Первое, что меня поразило в Матвеевке, – безлюдье. Добрая половина домов стояла заколоченной. Причем не какие-нибудь полуразвалившиеся хибары, а прочные, добротные! С учетом того, что поселок находится не так уж далеко от Москвы, они должны стоить бешеных денег. Сейчас много желающих обзавестись дачами. Скупают все подряд, даже трухлявые сараи. Жители тут тоже были какие-то мрачные. Те, с кем я пытался завязать разговор, чтобы договориться о сдаче комнаты, смотрели на меня как на прокаженного, буркали в ответ нечто неразборчивое и поспешно отворачивались. В конце концов я махнул на них рукой и решил занять пустующий дом на окраине, где, по моим расчетам, должно было находиться жилище колдуна. После некоторых раздумий я остановил свой выбор на крепкой бревенчатой избе. Тропинка к крыльцу густо заросла травой, сад и огород носили явные следы запустения, так что внезапного появления разгневанных хозяев можно было не опасаться.

Дверь оказалась прочно забита гвоздями, и пришлось немало потрудиться, прежде чем удалось проникнуть внутрь. В доме оказалось четыре комнаты, кухня и чулан. Толстый слой пыли покрывал все вокруг. Мебели было немного, но для меня вполне достаточно. Стол, стул, кровать – что еще нужно в полевых условиях?! Самое интересное – в главной комнате имелся камин! Не печь, а именно камин, выложенный разноцветной плиткой! Насобирав во дворе разных деревянных обломков, я развел огонь, влажной тряпкой протер пыль на полу, наскоро подкрепился привезенными из Москвы консервами и, закурив сигарету, уселся возле огня, размышляя. Продуманный ранее план рушился. Я-то рассчитывал потихоньку выведать у местных жителей интересующие меня вещи и тогда действовать, а они, гады, разговаривать не желают! Ладно, решил наконец я, утро вечера мудренее.

Постепенно наступила ночь. Поселок, и днем-то не очень шумный, казалось, вымер окончательно. Поворочавшись час-другой на пружинной, без матраса, кровати, я вышел во двор. Темнота сгустилась до невозможности, и я едва различал смутные очертания окружающих предметов. Из леса послышался заунывный волчий вой. Мне стало страшновато, и я вернулся в дом. Здесь тоже было неуютно. Скрипели половицы, будто кто-то ходил по комнатам. В камине все еще горел огонь, отбрасывая на стены причудливые блики. На стенах кривлялись странные тени. Я горько пожалел, что на мне нет креста. Сатанистов, даже обожравшихся своего поганого зелья, я не боялся, патронов и гранат хватало с избытком, а вот если явятся их хозяева! Нет, все-таки пойду во двор. Там, по крайней мере, воздух свежий.

Предосторожности ради я прихватил с собой «ТТ», запасную обойму и нож с выкидным лезвием. Посидев немного на крыльце, я вышел на улицу и направился в сторону леса. Ни в одном доме не горел свет, хотя едва перевалило за полночь. Обычно в это время многие не спят, смотрят телевизор, по которому самые интересные передачи показывают почему-то ночью. Не видно было ни пьяниц, ни молодежи с гитарами и переносными магнитофонами. Даже собаки не лаяли. Казалось, что Матвеевка населена мертвецами, угрюмо спрятавшимися за темными окнами.

На окраине поселка дорога сворачивала в лес. Постепенно тучи рассеялись, выглянула луна. Идти стало легче. В воздухе повеяло прохладой. Вероятно, поблизости находилась река. Неожиданно сзади послышались приглушенные голоса. Помня, в каком поганом местечке нахожусь и сколько мрази здесь обитает, я благоразумно отошел в тень деревьев. Спустя полминуты на дороге показались трое мужчин. Луна освещала их лица, и двоих я сразу узнал – они были из тех, кто приходил по мою душу в Москве. Сатанисты тихо разговаривали. Я уловил только слова «жертва» и «Благое Божество».

Опять очередную пакость задумали, сволочи! Не зря я решил прогуляться на ночь глядя! Вдруг они направляются к месту сбора остальной шайки, в капище проклятого идола?! Это было бы здорово! Узнаю, где устраивает шабаши эта нечисть, и накрою всех разом!

Я, кажется, говорил тебе, что терпеть не могу мокруху?! Так вот, к сатанистам это не относится. Они нелюди! Ты вот, знаю, любишь собак, а как насчет бешеных?! Стрелять, говоришь, надо?! Правильно! То же самое с чертопоклонниками!

Пропустив ублюдков метров на пятьдесят вперед, я, не выходя на дорогу и по-прежнему прячась в тени, бесшумно двинулся следом. Однако надежды мои не оправдались. На этот раз они шли не к идолу. В просвете между деревьев показалась река. Ее струи отливали серебром в лунном свете. Внезапно послышался звонкий смех. Русалка, что ли?! Здесь всякого можно ожидать! Но это была не русалка – обыкновенная девушка плескалась в воде, потом вышла на берег.

Стройная фигурка в купальнике, короткая стрижка. Лица издали не видно. Сатанисты замерли, как охотничьи собаки, завидевшие дичь, и принялись возбужденно совещаться. Подкравшись поближе, я услышал обрывки разговора.

…То, что надо… Не местная… Где спрячем?…

…В подвале у Рязанова… Прекрасно!..

…Может, сперва трахнем?…

Ты что!!! Она предназначена для Благого Божества… Ах, если бы была девственница!.. Где их теперь сыщешь!..

…Приступим, братья…

Подобно стервятникам, все трое ринулись на несчастную девчонку. Один крепко схватил за руки, другой ударил ребром ладони по шее. Подхватив бесчувственное тело, чертопоклонники уже собрались тащить ее в свою берлогу, когда на сцене появился я.

– Привет, козлы, узнаете?! Не пора ли вам в Ад отправиться?!

– Это он, – злобно прошипел один из негодяев, – он брата Альберта покалечил!

Бросив девушку на землю, сатанисты двинулись ко мне. Двое, которые еще в Москве от меня хорошо получили, держались весьма неуверенно; заметив это, третий, судя по всему старший, небрежным жестом отстранил их.

– Подождите, я сам с ним справлюсь! Глядите, как надо драться!

Что ни говори, драться он действительно умел! На меня обрушился вихрь хорошо поставленных ударов, в основном ногами. Я едва успевал блокировать.

Хлесткий «маваши»[17] оглушил меня, а жесткий «еко»[18] в грудь отбросил назад. Подонок имел, как минимум, черный пояс. Видя успехи своего товарища, остальные сатанисты радостно загалдели.

«Похоже на школу Сэн-э или Тайквондо, – размышлял я, механически отражая следующую атаку. – Раз так, то руками ты работаешь плохо, а в ближнем бою вообще никуда не годишься! Значит, нужно срывать дистанцию».

Правда, сделать это было не так просто. Ноги его летали вихрем, не оставляя на первый взгляд ни малейшей лазейки. Но только на первый! Через несколько секунд я понял, что сатанист дерется по шаблону, проводя одну за другой ранее заученные серии и не отходя от них ни на шаг. Это характерно для большинства сэнэйцев. Особенно чертопоклонник любил связку «маваши-ура-маваши»[19] в голову. Тут-то он и попался! Заблокировав первый удар, я прыгнул вперед, связывая таким образом второй[20], и изо всех сил врезал ему кулаком в затылок. Оглушенный противник вспахал носом землю, но окончательно не вырубился и, откатившись в сторону от добивающего удара, ухитрился подняться на ноги. Однако он здорово прибалдел, на ногах держался не совсем уверенно, а пустые глаза заволокло туманом.

Не давая ему опомниться, я вошел в ближний бой, двумя короткими ударами по локтевым нервам парализовал руки и, держа сатаниста за плечи, принялся мощными ударами коленей методично вышибать из него дух. Мерзавец хрипел, корчился, пытался вырваться, но сделать уже ничего не мог. Отпустив плечи, я ухватил его левой рукой за волосы на затылке, правой – за челюсть и резко рванул вбок. Послышался хруст ломающихся шейных позвонков.

– Отправляйся в преисподнюю, там тебе хорошую сковородку приготовили, – презрительно сказал я, отшвыривая в сторону мертвое тело.

Приятели убитого опешили, явно испуганные, тем не менее один из них сунул руку в карман, естественно, не для того, чтобы угостить меня карамельками. Не дожидаясь, пока он ее оттуда вынет, я метнул нож, который по самую рукоятку вонзился чертопоклоннику в левый глаз. Третий бросился наутек. Отпускать гада живым не следовало. Если он доберется до дома, то остальная нечисть узнает о моем присутствии в Матвеевке. Тщательно прицелившись, я выстрелил. Мимо! Хитрый паразит бежал не прямо, а зигзагами. Поэтому попасть удалось только с четвертого раза, да и то в ногу. Придется добить!

– Не надо! – скулил ублюдок, пытаясь отползти подальше. – Не убивайте!!!

– Говори, где капище! Где происходят шабаши?!

Но он не слышал вопросов, продолжая слезливо причитать, и пуля из моего «ТТ» разнесла ему голову.

Девушка по-прежнему лежала без сознания. Это было весьма кстати. Ни к чему ей видеть омерзительную сцену убийства, да и свидетель лишний не нужен. Я быстро подтащил трупы к реке и сбросил в воду. Затем, разыскав в траве гильзы (благо луна светила ярко), отправил туда же. Жалости к убитым, которые режут горло грудным младенцам и молоденьким девушкам, я не испытывал. Избавившись таким образом от улик, я тяжело вздохнул, вытер лоб, закурил сигарету и огляделся. Все выглядело, будто ничего здесь не произошло. Темный лес, усыпанное звездами небо, серебристая гладь реки. Одежды девушки поблизости не оказалось. Вероятно, приплыла с противоположного берега. Я взял ее руку. Пульс, хотя и слабый, прощупывался. Жива, слава Богу, но не двигается. Очевидно, ее ударили в артерию, питающую мозжечок. Легкий удар туда мгновенно отключает человека, средний – может превратить в идиота, сильный – убивает. Проклятые выродки! Зачерпнув в реке воды, я осторожно побрызгал ей в лицо. Девушка слабо застонала, приходя в себя, потом открыла глаза.

– Кто вы? – тихо спросила она. – Куда делись эти?

– Ушли далеко-далеко и больше никогда не вернутся!

– Правда?

– Да!

– Спасибо большое!

Миленькая малышка, лет восемнадцати-девятнадцати, наивное симпатичное личико.

– Откуда ты, девочка? – спросил я.

– С того берега. Мы с подружкой приехали сюда отдыхать, живем в палатке.

– Плыть можешь?

– Не знаю…

– Понятно!

Некоторое время я раздумывал, что с ней делать. Оставлять здесь нельзя ни в коем случае. Еще какая-нибудь сволочь объявится. А она сейчас беспомощнее ребенка. Знаю по опыту. Не раз видел действие подобных ударов. Наконец я принял решение: быстро разделся до плавок, связал одежду в узел, предусмотрительно засунув пистолет с обоймой в самую середину, и вручил его девушке.

– Значит, так, одной рукой как можно крепче обхватывай меня за шею, другой держи шмотки. Постарайся не намочить. Как-нибудь доплывем.

Доплыли действительно «как-нибудь», а точнее еле-еле. Река была неширокая, но плыть-то приходилось за двоих! К тому же пакостный сатанист здорово наподдал мне ногой в грудь. Каждый вздох отзывался болью внутри. Течение сносило в сторону, а речная глубина норовила засосать в себя. Временами мне чудилось, будто убитые чертопоклонники хватают за ноги, тянут на дно. Время остановилось. В мире не существовало ничего, кроме глубокой коварной реки, давящей на уши тишины и безжалостного лунного света. Только желание спасти несчастную девчонку заставляло меня держаться на поверхности. Наконец, спустя целую вечность, я выбрался на противоположный берег и свалился на траву, жадно хватая ртом воздух.

– Вам плохо? – участливо спросил нежный голосок.

Малышка наклонилась надо мной, жалостливо заглядывая в глаза. Я уже говорил тебе, что она была хорошенькая, но главное не это. Смазливых кукол кругом полно. Больше всего меня поразила душевная чистота, светившаяся в каждой черточке ее лица.

– Ничего страшного, устал немного! – с трудом прохрипел я.

– Пойдемте к нам в палатку, мы с Катей вас чаем горячим угостим. Меня зовут Ира, – по-детски непосредственно добавила она, – а вас?

– Андрей. Подожди, перекурю только…

Девочки расположились неподалеку от реки, за небольшим холмом, поросшим густым кустарником. Около палатки весело пылал костер. Возле него, пригорюнившись, сидела Ирина подруга. Тоже симпатичная, на вид лет двадцати двух. Заметив нас, она встрепенулась.

– Ты где была так долго, я уже начала беспокоиться?!

– На меня напали хулиганы, ударили по голове. Наверное, хотели изнасиловать. Но Андрей их прогнал, и они убежали.

«Ха-ха, убежали! – горько усмехнулся я про себя. – На тот свет! Наивное ты дитя!»

Однако распространяться по данному поводу не стал.

– Садитесь к огню, согрейтесь. Вы совсем синий, – захлопотала Катя. – Я сейчас чайник поставлю!

Я, конечно, предпочел бы чего покрепче, но спрашивать водки у этих невинных созданий было, по меньшей мере, глупо. Давно я таких не видел, думал: перевелись совсем, ан нет! Встречаются иногда! После размалеванных потаскух, к которым я привык за последние годы, на Кате и Ире приятно отдыхал глаз. От костра шло ласковое тепло, весело потрескивали поленья, и впервые после приезда в Матвеевку я почувствовал себя уютно.

Девушки весело щебетали. Из этого чириканья я понял, что они студентки гуманитарного вуза, решили провести часть летних каникул «дикарями» на лоне природы, а заодно пособирать народный фольклор.

– Здесь, говорят, есть древнее языческое капище, – сделав большие глаза, доверительно сообщила Катя. – Вот бы посмотреть!

– Что?! – от неожиданности я едва не подпрыгнул на месте. – Кто говорил?!

Девчонки удивленно вытаращились, не понимая причины моего волнения.

– Преподаватель в институте, – вымолвила наконец Катя.

– Где именно, он не говорил?!

– Нет, сказал только, что в здешних краях.

– И что же присоветовал вам этот «добрый дядя»?!

– Побеседовать с местными жителями, и они, если захотят, сводят нас туда…

«Сколько этих сволочей развелось! – яростно думал я. – Везде окопались! «Добрый дядя» – преподаватель не иначе из той же компании. Поговорите с местными жителями!.. Сводят вас туда! Ага, сегодня едва не сводили! Бедные дурочки! Для сатанисток вы слишком неиспорчены, но вот для роли жертв как раз подходите. Дяденька-то, скорее всего, именно это имел в виду. Падла! Поглядеть бы, чего у него внутри».

Но эту идею я считал тогда нереальной, поскольку сомневался, что сумею выбраться живым из гадючьего логова.

Некоторое время я с жалостью разглядывал доверчивых студенток, а затем выложил правду о капище, о том, кто их туда поведет и каким образом. О своей и Серегиной профессии, об убийствах я умолчал, но и того, что девочки услышали, оказалось достаточно.

Сейчас большинство людей либо вообще ни во что не верит, либо попадает в лапы различным гуру и колдунам, которые открыто пропагандируют себя, собирают толпы кретинов-поклонников. Нечисть, как правило, рядится в белоснежные одежды праведников, высокопарно рассуждая о пришельцах, концентрации энергии, космическом разуме и прочей галиматье. Идиоты разных мастей покупаются на все это, а когда опомнятся – будет поздно. Да в большинстве случаев они уже не могут опомниться, превращаются в зомби!

Однако я отвлекся. Так вот, те девочки оказались счастливым исключением, кстати, обе были крещеные. Они поверили и с ужасом воззрились на меня.

– Не оставляйте нас здесь одних, – жалобно попросила Ира, – мы с ума сойдем от страха!

Я, признаться, сам об этом подумывал, да и перспектива возвращения в Матвеевку в пустой заброшенный дом, населенный призраками, не вызывала особого энтузиазма.

В лесу за рекой завыли волки. Обе девчонки, тихо взвизгнув, прижались ко мне. Вой послышался ближе. Волки, не торопясь, вышли из леса и сгрудились в кучу, что-то обнюхивая на траве, вероятно, лужу крови, оставшуюся от пристреленного сатаниста. Я видел, как светятся в темноте их глаза. Стая насчитывала не менее десятка особей. Затем они уселись в кружок и, глядя на луну, разочарованно завыли.

– Господи, Господи! – дрожа в ознобе, шептала Катя. – Что творится! Ноги моей здесь завтра не будет!

Я, конечно, мог разогнать зверей несколькими выстрелами, но не хотел пугать девочек еще больше. К тому же, впервые в жизни мне стало совестно за свою «работу». Спустя минут пятнадцать стая убралась восвояси. Обстановка у костра разрядилась, Ира подбросила в огонь охапку сучьев. Пламя весело затрещало, согревая нас и разгоняя окружающий мрак. Рассказав несколько анекдотов, чтобы поднять девчонкам настроение и избежать неприятных вопросов о своей профессии, я предложил ложиться спать. Схватка с чертопоклонниками, а также мучительное плавание в реке с отбитыми ребрами и девушкой на спине окончательно истощили силы. Хлопот же на завтра предстояло много. Иру с Катей я отправил в палатку, а сам улегся возле костра. Тесная палатка – ловушка, и если явится какая-нибудь очередная сволочь, то сможет захватить нас врасплох. Но я сплю чутко, подобраться ко мне незаметно – сложно. Не успеют! Сон пришел быстро и опять оказался отвратительным, но, как потом выяснилось… Ладно, не буду забегать вперед.

Я увидел перед собой комнату, с виду самую обычную, но затянутую призрачным розовым туманом. Через него, однако, было все прекрасно видно. Некоторое время ничего не происходило. Затем скрипнула дверь. На пороге показался среднего роста худой мужчина с черной бородой и пронзительным диким взглядом. Он недоверчиво оглядел помещение, будто почуял мое присутствие, но, не обнаружив в конечном счете ничего подозрительного, принялся производить загадочные манипуляции.

Достал несколько черных свечей и, расставив их по краям стола, зажег. Посредине водрузил жаровню с углями и бросил туда горсть порошка из маленькой коробочки. Вспыхнуло синее пламя, поднялся столб густого дыма, а под потолком заплясали зарницы. Я понял, что нахожусь в берлоге колдуна. Он тем временем опустился на колени и загробным голосом начал произносить заклинания. Под потолком завыл ветер, на стенах стали проступать непонятные знаки. Колдун добавил в жаровню еще одну горсть порошка.

– О Хозяин и Повелитель! – вскричал он. – Яви мне, недостойному слуге, свой божественный лик. Невыразимая скорбь гнетет меня. Ты один можешь помочь!

Ветер завыл еще сильнее. В дальнем углу комнаты начал сгущаться мрак. Постепенно он принял форму человеческой фигуры с козлиной головой. Глаза чудовища горели красным огнем. Колдун распростерся ниц. Некоторое время демон презрительно его разглядывал.

– Поднимись, раб, – процедил он. – Вырази почтение подобающим образом!

Голос чудовища был невыразимо низким и гнусавым. Трясясь как в лихорадке, колдун подполз на четвереньках к своему мерзкому повелителю. Тот усмехнулся, повернулся спиной, и колдун благоговейно поцеловал его в зад.

– Говори, что хотел, – распорядился демон.

– Я чувствую опасность, хозяин, – заскулил мужик. – На меня и верных слуг твоих надвигается беда. Научи, как быть! Что ждет нас?!

Чудище пару секунд размышляло.

– За твоими плечами смерть! – изрекло оно наконец. – Палач пришел за вашими жизнями.

– Кто он, как его найти?!

– Его душа здесь, рядом, возьми ее! Не бойся – на нем нет креста!

Произнеся эти слова, демон гулко захохотал и растаял в воздухе.

Колдун неуверенно поднялся на ноги, он был смертельно бледен, по лбу струился пот. Немного отдохнув, он снова принялся бормотать заклинания. Руки его начали удлиняться, на кончиках пальцев появились железные когти.

– Так приди сюда, ничтожный, дай мне насладиться твоей агонией! – взвизгнул он. Страшные лапы, длиной, наверно, метра два, зашарили по комнате, все ближе и ближе подбираясь ко мне. Наконец одна ухватила меня за плечо.

– Попался! – восторженно зарычал колдун.

Я пытался сопротивляться, но без толку. Чудовищная рука с нечеловеческой силой тащила к себе. Внезапно передо мной появился небольшой сгусток света.

«Проснись, опомнись!» – кричал прямо в уши чей-то голос.

Протянув слабеющую руку к свету, я ухватился за него. Неожиданно все вокруг завертелось, а колдун страшно завыл. Я пришел в себя возле палатки, на берегу реки.

– Проснись, проснись! – плача, повторяла Ира. – Что с тобой?!

Я ошалело огляделся и обнаружил, что мертвой хваткой вцепился в висящий у нее на груди крестик.

«Он-то меня и спас», – мелькнула мысль.

– Что случилось? – наперебой спрашивали перепуганные девчонки. – Ты громко кричал во сне, хрипел, будто тебя душили.

– Ничего, – устало ответил я. – Нервы расшатались. Идите спать. – И когда девушки отправились в палатку, спустив рубашку, я взглянул на свое плечо. Там явственно проступал багрово-синий отпечаток человеческой руки.

Глава 5

Рано утром, отправив девушек в Москву, я возвратился в Матвеевку. На этот раз поселок казался более оживленным, нежели вчера. Кукарекали петухи, периодически подбираясь к курам, которые, жадно квохча, клевали зерно. Где-то трещал мотор заводимого мотоцикла. За высоким забором визгливо ругался женский голос, беспрестанно повторяя: «Проклятый алкаш! С утра нализался!» На улицах попадались редкие прохожие. Они недоверчиво косились в мою сторону и сразу отворачивались. За поворотом я едва не столкнулся с каким-то человеком. Вглядевшись в его лицо, я остолбенел – это был виденный во сне колдун, собственной персоной. Меня он не узнал и, злобно пробормотав: «Аккуратнее надо быть, молодой человек!» – зашагал дальше.

Сперва я хотел за ним проследить, но сразу отказался от этой затеи. Старый козел сейчас настороже, сразу почувствует слежку.

С равнодушным видом я вернулся в приютивший меня заброшенный дом. Там все выглядело по-старому, только исчезли зловещие тени и шорохи. Проверив тайник, где был спрятан автомат с гранатами, и убедившись, что все на месте, я уселся на кровать, раздумывая, как быть дальше. Первым делом следовало решить проблему питания. Денег-то в карманах хватало с лихвой, но какие в деревнях да маленьких поселках магазины, сам знаешь, а местные жители явно не желали со мной общаться. Аппетит между тем разыгрался не на шутку. Кое-как успокоив возмущенный желудок консервами, я, наконец, махнул рукой. Была не была! Попытка не пытка – и решительно вышел на улицу.

Магазин, как и следовало ожидать, не отличался богатством ассортимента. Из продуктов там имелись лишь банки перловой каши столетней давности, кильки в томате да какие-то подозрительные помидоры. Сигареты полностью отсутствовали, а основным предметом торговли являлась водка. Покупателей видно не было. Толстая продавщица лет за пятьдесят уныло сидела в углу пустого помещения. Заметив мою разочарованную физиономию, она усмехнулась, показав золотые коронки.

– Что, хлопчик, не весел?

– Да вот думал купить еды…

– Эко чего захотел – здесь деревня, а не ГУМ!

– Да разве это деревня, – в сердцах воскликнул я. – Разве ж здесь люди? Смотрят волками, на вопросы не отвечают!

– Не местный, поди?

– Вчера приехал.

– Каким же ветром тебя занесло в наши края?

– Студент я, отдохнуть решил после сессии. Мне сказали, что в Матвеевке красивая природа и цены низкие на жилье.

Некоторое время продавщица испытующе меня разглядывала. В ответ я изобразил на физиономии такую невинность, что самому противно стало. Похоже, тетка осталась довольна.

– Ладно, – наконец изрекла она. – Пошли ко мне, так и быть, продам кое-что из домашних продуктов. Тебя как звать?

– Андрей.

– А меня Авдотья Петровна.

Заперев магазин и вывесив на обшарпанной двери табличку «Санитарный день», тетка повела меня по извилистым переулкам.

Авдотья Петровна жила в солидном бревенчатом доме. Почти весь приусадебный участок был занят хорошо ухоженным огородом. Свободное место оставалось лишь для узкой, посыпанной гравием тропинки, ведущей к дверям, да небольшой площадки у крыльца. Там стояла деревянная скамейка, на которой лениво дремал толстый черный кот. Заметив меня, он зевнул и отвернулся. Внутри дома было прохладно, пахло солеными огурцами и какими-то травами.

– Садись, я сейчас, – предложила хозяйка, указывая на длинную деревянную скамью, а сама куда-то вышла. Отсутствовала она довольно долго. За это время я успел как следует оглядеться. Обычная деревенская обстановка, очень напоминавшая ту, которая была в избе моей покойной бабки. Но с одним различием.

Некоторое время я силился сообразить, в чем оно заключается, и вдруг меня осенило. Там было полно икон – здесь ни одной! Конечно, это обстоятельство не являлось серьезной уликой. Мало ли сейчас безбожников развелось, не все они сатанисты, но обострившееся в результате нервных потрясений чутье подсказывало – я в змеином логове. Мои подозрения подтвердил тихий шепот за дверью, из которого удалось уловить лишь отдельные слова: «Не местный… зачем… посмотрим… осторожнее с ним… надо сказать». Спустя несколько секунд в комнате, сияя златозубой улыбкой, появилась хозяйка. В руках она держала увесистый сверток. Следом вышла довольно привлекательная девица лет двадцати в черном обтягивающем спортивном костюме, с короткой стрижкой и зелеными глазами.

– Знакомься, студент, это моя дочь Вика, а вот обещанные продукты!

Торопливо расплатившись, я собрался уходить, но обе женщины вцепились в меня мертвой хваткой, уговаривая остаться. Пришлось подчиниться. На столе появилась бутылка «Столичной», соленые огурцы, маринованные грибы, селедка и хлеб.

– Выпьем за знакомство, – радушно предложила Авдотья Петровна. – Не так часто в наших краях новые люди появляются!

Усевшись за стол, я без особого энтузиазма выцедил предложенный стакан, который тут же наполнился вновь. Похоже, меня пытались споить.

– А вы, красавицы, почему не пьете? – спросил я, старательно изображая пьяного. – Так не годится!

С явным неудовольствием они пригубили из рюмок.

– Еще, еще, – изображая пьяную обиду, потребовал я.

– Спаиваешь баб? – кокетливо хихикнула Авдотья Петровна. – Так мы без того дающие!

При взгляде на ее сизый нос и оплывшую фигуру меня каждый раз передергивало, но тем не менее я расплылся в глупой улыбке похотливого кобеля.

– Еще по сто грамм, – улыбнулась Вика, внимательно разглядывая меня настороженными зелеными глазами.

– Р-ради т-кой красави-вицы всегда! – коверкая язык, залихватски выкрикнул я и мысленно усмехнулся: «Ох, дуры, дуры, откуда вам знать, что даже после литра водки я сохраняю ясность сознания».

Женщины переглянулись.

– Где ж ты учишься, милок? – вкрадчиво поинтересовалась продавщица.

– В Поли-те-те-хническом!

Здесь я не врал, меня действительно выгнали оттуда после первого курса.

– Один приехал али с друзьями?

– Чего?

– С кем приехал, говорю?

– С-сам!

– В Бога веришь? – неожиданно спросила Вика, пронзительно глядя в глаза.

«Вот оно что, добрались до главного!» – радостно подумал я, но вслух как можно равнодушнее ответил:

– Нет, это с-сейчас не м-модно!

Бабы заметно смягчились. Разговор перешел на другие темы. Спустя полчаса я распрощался и, несмотря на настойчивые уговоры остаться, направился домой. По пути я усердно выписывал ногами кренделя, поскольку, выходя во двор, заметил, что Вика тайком наблюдает за мной в окно. Добравшись до своего пристанища, я смог наконец-то прилично пообедать. В свертке оказался большой кусок баранины, холодная картошка, лук, помидоры, хлеб. Соли не было, но, по счастью, я догадался захватить ее с собой из Москвы. Разведя в камине огонь и дождавшись углей, я быстро сварганил приличный шашлык, использовав вместо шампуров найденные в доме вязальные спицы.

Наевшись до отвала, я почувствовал себя значительно лучше, даже пришел в благодушное настроение. А вдруг эти женщины никакие не ведьмы? Мало ли что может показаться! Обычный интерес деревенских баб к приезжему парню, потенциальному жениху, которых здесь наверняка не густо! Тем более троих-то я вчера того. Покойный Серега мужское население Матвеевки тоже малость подсократил. Да и не может быть, чтоб все они тут были одним миром мазаны! А Вика– ничего, с такой неплохо на досуге побаловаться! Фигурка – прелесть! Глазки шустрые! Явно не относится к числу недотрог! Убаюканный сытостью и приятными мыслями, я задремал и проснулся лишь, когда время близилось к ночи. Часы показывали половину двенадцатого. Я вышел во двор и вдруг заметил девушку, быстро шагавшую по улице. Фигура казалась смутно знакомой, а когда лицо ее попало в полосу лунного света, я узнал Вику. Подозрения проснулись с новой силой.

«Куда же ты намылилась, красотка, в такое время? Очень интересно! Ну-с, посмотрим».

Прячась в тени заборов, я осторожно двинулся следом. Вика шла прямо, не оглядываясь по сторонам, и скоро мы оказались у цели. Это был добротный дом, окруженный глухим забором. Девушка постучала в калитку условным стуком, но обычного в деревнях собачьего лая в ответ не послышалось.

– Ты, что ли?! – спустя минуту рявкнул грубый голос.

– Я, Учитель!

– Сейчас открою!

Заскрипев, калитка пропустила девушку. Прошуршали удаляющиеся шаги, хлопнула дверь, и воцарилась тишина.

«Так, так. Учитель, значит! – яростно подумал я. – Может, как раз тот, кто мне и нужен! Недаром вы меня, стервы, споить пытались. Надо поглядеть, что там творится!»

Несколько секунд я размышлял. Собаки во дворе нет. Их здесь не любят, не иначе появления «первака» опасаются. От своей покойной бабки я когда-то слышал, что «перваками» или «ярчуками» называются псы, появившиеся на свет от первородившей суки, которая в свою очередь тоже родилась от первородившей собаки. Эти псы обладают способностью видеть ведьм, отличать их от обычных баб и уж, естественно, спуска им не дают. Что ж, мне это на руку! Перемахнув через забор, я подкрался к дому с обратной стороны и заглянул в окно, из которого слышались приглушенные голоса. От удивления я чуть не вскрикнул. Это была та самая, виденная во сне комната. Посредине за столом сидел колдун, задумчиво перебиравший странные магические причиндалы. Наверное, собирался в скором времени ворожить. В углу виднелась высокая неподвижная фигура, а на коленях перед колдуном стояла Вика. Мне удалось уловить обрывок разговора. Касался он моей персоны.

– Ты уверена, что этот тип действительно студент?

– Да, хозяин! – раболепно отвечала Вика, не вставая с пола. – Мы с матерью напоили его до свинского состояния, он все…

– Молчи, дура! – резко прервал колдун. – Прибывший сюда палач хитер и опытен, такие умеют прикинуться простачками.

– Он неверующий, некрещеный!

– Враг нашего Владыки может использовать в качестве орудия кого угодно! – старый паршивец поежился.

«Боишься Господа, мерзавец! Обязательно буду ходить в церковь!» – подумал я.

– Но он не защищен крестом, – продолжил колдун, немного успокаиваясь. – Однако вчера ночью каким-то образом ускользнул от моих чар. Ничего не понимаю! Придется посоветоваться с братом!

Некоторое время в комнате царила напряженная тишина. Колдун к чему-то прислушивался.

– Ладно, – наконец изрек он. – Может, ты действительно права. Если твой знакомый такой простак, как ты считаешь, мы сможем его использовать. Вотрись в доверие, глаз не спускай, нужно будет – ноги раздвинешь по первому требованию, но выверни ему душу наизнанку. Узнай правду! Иди!

Чмокнув ногу колдуна, девушка на четвереньках поползла к выходу.

Прошла минута, другая, мне тоже пора было отчаливать, однако колдун взялся за свои волшебные приспособления, и любопытство одержало верх. Я слишком поздно заметил, что молчаливый помощник исчез из комнаты, и даже не успел раскаяться в собственной неосторожности. На затылок обрушился тяжелый удар. Окружающий мир покрылся красными пятнами, закружился и провалился в бездну.

…Сознание возвращалось неохотно, с трудом. Сперва уши уловили неясное бормотание, которое постепенно превратилось в отчетливую речь.

– Еще не очухался, Иван Гермогенович!

– Ничего, времени у нас достаточно!

– Учитель, вы примените свое мастерство?

– Не могу, вчерашний разговор с повелителем истощил силы, но к нашим услугам много других средств. Посмотри, как он?

Я получил жестокий удар ногой в бок, но даже не пошевелился.

– Труп трупом, не скоро проснется!

– Постереги его, я пойду принесу серу и свинец!

Послышались поднимающиеся по лестнице шаги, хлопнула дверь. Я осторожно приоткрыл глаза и обнаружил, что нахожусь в обширном кирпичном подвале, связанный по рукам и ногам. Под потолком горела яркая лампочка. В ее свете виднелись такие ужасные предметы, что тело невольно покрылось холодным потом. Подвал являлся точной копией средневековой камеры пыток. В углу на небольшом столике были разложены щипцы, клещи, сверла и еще много предметов, о назначении которых я даже не догадывался. Рядом светилась раскаленная углями жаровня. Неподалеку пристроилась дыба. В стене прямо напротив меня торчал заостренный железный крюк. В воздухе пахло гнилью и запекшейся кровью. Проклятый колдун, помимо прочего, оказался отъявленным садистом, хотя чего еще можно ожидать от слуги дьявола? Костлявый ученик стоял немного поодаль, вертя в руках острое длинное шило.

Заметив мои открытые глаза, он ухмыльнулся, показав желтые лошадиные зубы.

– Знаешь, сколько у человека болевых точек? – визгливо прорычал он и, не дожидаясь ответа, добавил: – Сейчас покажу с помощью вот этой милой штучки.

Все так же гнусно ухмыляясь, ублюдок приблизился ко мне и слегка нагнулся. Подтянув связанные ноги к животу, я изо всех сил ударил его в грудь. Хрипло охнув, ученик колдуна отлетел назад и приклеился к стене. Изо рта вырвался предсмертный хрип, выполз сгусток крови, глаза закатились, а голова свесилась на плечо. Тут только я заметил, что он висит на крюке, который насквозь пронзил грудную клетку в районе сердца. Между тем колдун наверху что-то замешкался. Это давало шанс на спасение. Кряхтя и охая, я сел, затем нечеловеческим усилием поднялся на ноги и, подобно кенгуру, пропрыгал к пыточному столику. Разыскав там некое подобие ножа, я повернулся спиной, зажал ладонью рукоятку и с грехом пополам перерезал связывающую кисти веревку. Дело шло туго. Но страх удесятерил силы, и наконец руки оказались свободными. С ногами проблем не возникло. Когда я снова обрел свободу, то подхватил валявшийся на полу туристский топорик и принялся дожидаться возвращения Ивана Гермогеновича. Минут через пять колдун управился со своими гнусными делами. Наверху послышались приближающиеся шаги. Став сбоку от двери, я сжал в руке топорик и, когда в подвале появился Иван Гермогенович, нанес удар с намерением отрубить голову. Лезвие прошло вскользь, произведя страшный разрез на шее, но не поразив жизненно важных центров. Колдун дико закричал, обратив ко мне безумные, налитые кровью глаза. Взгляд их был настолько ужасен, что мои руки ослабели, а топор едва не вывалился на пол.

– Пойдем со мной в царство смерти, – прохрипел Иван Гермогенович.

Борясь с противной слабостью, внезапно охватившей тело, я из последних сил нанес новый удар, разваливший череп колдуна почти на две части. И тут произошло самое кошмарное, о чем до сих пор не могу вспомнить без содрогания. Мертвец, вместо того чтобы упасть, торжественно вышел на середину помещения и воздел руки.

– Я приду за тобой, – прогремел он.

Это прозвучало тем более жутко, что противоречило всем естественным законам. Гортани-то у колдуна уже, по сути, не было! Затем тело закружилось в странном танце и наконец обрушилось на пол. Я прислонился к стене, лихорадочно дрожа. Перед глазами плавал туман. Зуб не попадал на зуб. Спустя долгое время я наконец снова обрел возможность нормально мыслить. Что имел в виду умирающий колдун, когда говорил, будто еще вернется? Вряд ли это пустая угроза! Но как покойник может явиться на землю, Господи. Ну, конечно, в виде вурдалака! Раньше я посчитал бы все это галиматьей, но происшедшие со мной события поневоле заставляли верить в любую чертовщину.

Последнее время о вампирах много писали, снимали фильмы, и я принялся отыскивать в закромах памяти необходимую информацию. Итак, что мы имеем? Вампирами после смерти становятся, как правило, колдуны или их родня (к Ивану Гермогеновичу вполне подходит). По ночам они выбираются из могил высасывать кровь живых людей (сволочи!). Разоблаченного вурдалака извлекают из гроба, отрубают голову и протыкают сердце колом, желательно осиновым. Сведений вполне достаточно! Разыскав в глубине подвала длинную палку, несомненно предназначавшуюся для какой-нибудь варварской пытки, я разломил ее на две равные половины, которые вогнал в сердце колдуну и его ученику. Затем, морщась от отвращения и давясь блевотиной, отрубил им головы.

Выкурив подряд три сигареты, дабы заглушить приступ тошноты, я начал думать, куда спрятать тела. Нежелательно, чтобы другие дьяволопоклонники обнаружили их раньше времени. На мое счастье, в самой дальней стене подвала оказалась глубокая ниша, судя по всему, предназначенная для сокрытия трупа. Об этом красноречиво свидетельствовали груда кирпичей и тазик со свежим цементным раствором. Запихав туда окровавленные останки, я тщательно замуровал их. Потом, насколько возможно, навел в подвале порядок. Пятна крови не в счет. Ими и без того был покрыт весь пол. Проклятый колдун замучил здесь немало народу. Многие пропавшие без вести, о которых постоянно пишут газеты, нашли мученическую смерть в этой мерзкой берлоге.

Нервы напряглись до предела. Начались галлюцинации. В ушах слышались истошные крики, горький плач. Невинно загубленные души взывали о мщении!

«Пора уходить из дьявольского вертепа», – сообразил я.

Выйдя из подвала, я оказался в доме колдуна. Надо бы помыться, застирать кровь на одежде, но все здесь настолько пропиталось злом, что не было никакой возможности задержаться лишнюю минуту в проклятом месте. Выбравшись через окно, я плотно затворил раму и огляделся. Близилось утро. Луна съежилась, поблекла. Звезды постепенно гасли. Стремясь успеть до восхода солнца, я бегом добрался до своего убежища, по счастью, не встретив ни одной живой души. Там я тщательно умылся возле колодца, сжег в камине окровавленную одежду, переоделся в запасную, привезенную из Москвы, и, рухнув на кровать, забылся тяжелым сном.

Проснулся я далеко за полдень с больной головой, ноющими мышцами и отвратительным настроением. Есть не хотелось. Вскипятив чайник, я заварил «купчика»[21] выпил на одном дыхании два стакана и только тогда почувствовал, что постепенно оживаю. Усевшись на крыльце, я закурил сигарету. Безумно хотелось искупаться, но идея отправиться на реку, где до сих пор плавали дохлые чертопоклонники, вызывала содрогание.

– Андрей, какая встреча! – преувеличенно радостно воскликнул знакомый голос.

У калитки стояла Вика. На этот раз она была одета в короткое полупрозрачное платье, а в руках держала полиэтиленовую сумку.

– Я всю ночь о тебе думала, – при этих словах девица жеманно улыбнулась. – Такие привлекательные мужчины – редкость в нашем поселке!

«Похоже, кошелка собирается раздвинуть ноги, как приказал покойный Иван Гермогенович», – мелькнула раздраженная мысль. Вообще-то, до баб я большой охотник, но сатанистки, кроме брезгливости, не возбуждают у меня никаких чувств, а уж когда представишь себе, что придется коснуться губ, которыми целуют под хвост грязного козла, вовсе блевать тянет.

– Я собралась купаться, а по пути случайно увидела тебя, – продолжала Вика, завлекательно жмурясь. – Пойдем вместе на реку, там прекрасный пляж!

«Как же, случайно, – мысленно передразнил я. – Так тебе и поверили! Небось с утра пасешься здесь, потаскуха!»

Интересно, как вычислили мою хибару? Хотя в деревне это несложно, каждый приезжий на виду. На реку! А если там загорает ублюдок, знающий меня в лицо? Однако отказ вызовет подозрение. Отдыхающий увалень не хочет пойти на пляж с красивой девушкой? Придется согласиться!

– Хорошо, идем! – пытаясь изобразить радость, сказал я. Затем прихватил полотенце и, перемахнув через забор, оказался на улице. В глазах Вики мелькнуло торжество. Она тут же прилипла ко мне, словно пиявка, и поволокла за собой. Пляж оказался абсолютно пуст. Девушка быстро разделась догола, даже трусики скинула. Заметив мой удивленный взгляд, она подняла брови:

– Что ты так смотришь, тебе не нравится мое тело?

– Нравится, но…

– Ах, эти предрассудки! – рассмеялась она. – Мы здесь обходимся без них! Пошли окунемся!

Скрепя сердце я подчинился, но при первой же возможности выбрался на берег и растянулся на траве, подставив спину горячим лучам солнца. Вика продолжала с наслаждением плескаться. С реки доносился ее русалочий смех. Я расслабился, исчезло ставшее привычным чувство настороженности. Журчание воды, запахи трав, ласкающие тело солнечные лучи – все настраивало на мирный лад. Мысли в голове текли неторопливые, приятные. Вспомнилось детство. Тогда я очень любил купаться, часами в воде сидел. Это сейчас – окунулся да на берег загорать. Даже когда перегреешься – лень в воду лезть, заставлять себя приходится. В детстве же все было иначе. Потерявшие терпение родители силком выволакивали меня на берег, потом растирали посиневшее, покрытое гусиной кожей тело. Как-то раз в пятилетнем возрасте я по причине своей страсти к водным процедурам едва не утонул. Плавать я еще не умел, бултыхался возле берега, но неожиданно провалился в яму и сразу почувствовал, что захлебываюсь. Кругом резвилось много ребятишек, но звать на помощь я почему-то стеснялся. Тут бы и пришел мне конец, но какой-то парнишка постарше схватил меня за шкирку, вытащил из ямы и сразу уплыл куда-то. Я до сих пор ему благодарен, но иногда мне кажется: может, было бы лучше, если бы он меня вообще не заметил?…

Вдоволь накупавшись, Вика выбралась из реки и с размаху плюхнулась рядом на землю.

– Кайф, балдеж! – охарактеризовала ведьма свое состояние. – Ты почему так быстро вылез?

– Поясница побаливает, – соврал я. – Боюсь застудить!

– Надо йогой заниматься, – наставительно произнесла Вика. – Тогда никаких болезней не будет, тогда… ой! – вдруг вскрикнула она, заметив в отдалении группу парней, вышедших из леса. – Это мои одноклассники! Сейчас приду!

Нисколько не стесняясь своей наготы, девица побежала навстречу им. Солнце светило прямо в глаза, и лиц пришедших я не разглядел, а напрасно!

Вика вернулась через полчаса, чем-то озабоченная.

– Пора домой, – заявила она.

Я не возражал.

Когда мы пришли в поселок, Вика стала настойчиво уговаривать зайти к ним пообедать. Сперва я решительно отказывался, но потом решил не злить ведьму – ведь это единственная ниточка к остальной нечисти. Благодаря знакомству с ней удалось отправить в Ад Ивана Гермогеновича. Может, теперь сумею на самого Учителя выйти, узнать место шабашей и разом уничтожить всю секту!

Авдотья Петровна лучилась златозубой улыбкой возле богато накрытого стола.

– Присаживайся, студент! Присаживайся, – суетилась она, тряся жирным задом. – Кушай на здоровье, но сперва рюмочку для аппетита! Домашняя настойка! Ни-ни, не смей отказываться, кровно обидишь!

Я слишком поздно сообразил, какая это «настойка». По голове будто треснули огромным молотом, комната закружилась перед глазами. Уже лежа на полу, я увидел лица обеих ведьм, оскаленные в гримасах дьявольской радости. Потом окружающий мир заволокло черной мглой.

Глава 6

Сознание медленно возвращалось ко мне. Во рту ощущался омерзительный привкус паленой резины, а голова болела так, словно на ней всю ночь танцевали канкан. К горлу подступала тошнота. Желудок горел огнем. Память на время отшибло, и, не открывая глаз, я принялся соображать: с кем это так вчера надрался? Не придя к определенному выводу, я решил хотя бы взглянуть, где нахожусь. Если у себя на квартире – хорошо, если у друзей или какой-нибудь шлюхи – гораздо хуже. Мысль о том, что придется добираться до дому в подобном состоянии, приводила в содрогание. «А вдруг на сегодня намечены важные дела?» – внезапно ужаснулся я и сделал героическую попытку открыть глаза. Это оказалось непросто. Веки будто смазали универсальным клеем. Наконец мне удалось разлепить левый глаз. То, что он увидел, превзошло самые худшие ожидания. Я лежал на полу в темном сыром подземелье, единственным источником света в котором являлось узенькое зарешеченное окошко под потолком. Руки и ноги были скованы цепями.

«Все ясно, лягавые сцапали! – мысленно содрогнулся я. – Интересно, за что?»

Я начал припоминать свои многочисленные прегрешения перед законом, но не обнаружил ни одного, на котором мог бы проколоться. Впрочем, в нашей стране, в связи с последними указами, тебя могут схватить просто так, по подозрению, и держать в изоляторе временного содержания до тридцати суток. Разгул демократии!

Я разлепил второй глаз. Постепенно в душу закрались сомнения. Подвал не был похож на камеру ИВС. Они набиты до отказа, здесь же пусто, и где, спрашивается, нары? Может, карцер?

В углу послышался слабый стон, скорее скулеж, будто обидели маленького беззащитного песика. Товарищ по несчастью!

– Где мы, браток? – с трудом ворочая языком, прохрипел я.

В ответ раздался тихий плач. Довели парня, падлы! Хнычет, как девка! Интересно, что с ним мусора сотворили?

Дверь в подвал широко распахнулась, пропустив поток яркого света и хорошо знакомую фигуру. В мозгу что-то вспыхнуло, пелена забвения спала, и память полностью вернулась.

На пороге, широко расставив ноги, стояла Вика. Лицо девицы кривила кровожадная улыбка, в глазах пылала злоба.

Ведьма наконец сбросила маску, полностью обретя вид, соответствующий ее прогнившей душе.

– Попался, Палач! – прошипела она, облизывая пунцовые губы тонким языком. – Не больно хитер ты оказался! Эх, как бы я тебя сейчас помучила! – шалава аж затряслась от вожделения. – Ничего, ничего! Скоро вернется Иван Гермогенович – тогда мы с тобой займемся по-настоящему!

Я мысленно усмехнулся, но о том, что колдун никогда больше не вернется, благоразумно умолчал, а заодно благословил собственную предусмотрительность, заставившую надежно спрятать трупы.

– Ты будешь умирать долго, мучительно, постепенно сходя с ума и умоляя смерть явиться как можно быстрее! – продолжала верещать Вика, в голосе которой не было уже ничего человеческого. В данный момент она более всего напоминала гиену. – Знаешь, что изобрел один из наших братьев? Мы накачаем тебя наркотиками, чтобы не подох раньше времени от болевого шока. Потом снимем кожу до плеч и завяжем узлом над головой, а тело посыплем солью!

– Дура ты! – презрительно ответил я. – Это придумал вовсе не ваш говенный брат. Так поступали душманы с нашими пленными!

Некоторое время ведьма пожирала меня ненавидящим взглядом, явно борясь с искушением приступить к пытке немедленно. Но наконец дисциплина взяла верх. Издав змеиное шипение, Вика вышла из подвала, захлопнув за собой дверь. Лязгнул засов. Установилась мертвая тишина, лишь изредка нарушаемая всхлипываниями в дальнем углу.

Теперь все стало ясно. Среди парней на пляже кто-то знал меня в лицо, о чем и сообщил Вике. По-быстрому предупредили Авдотью Петровну, которая подсунула мне отраву. Сейчас гады торжествуют и, дожидаясь прихода колдуна, старательно изобретают изощренные пытки.

«Ждите-ждите, сволочи, – с ненавистью прошептал я. – Скоро вы все с ним увидитесь!»

Я оглядел кандалы. Ничего особенного! Замки довольно примитивные. С трудом дотянувшись до ботинка, я вытащил из подошвы иголку. Большего не требовалось! Пару лет назад вернувшийся с отсидки старый Филин друг – профессиональный взломщик – показал мне кое-какие секреты своего мастерства. Мы тогда всей бандой зависали в загородном доме отдыха, делать было нечего, а старику я чем-то приглянулся. Может, потому, что внешне немного напоминал его сына, забитого насмерть козлами[22] в пресс-хате. Учеником я оказался никудышным, сейфа открыть не смогу, но такую дребедень запросто! Через десять минут работы руки и ноги оказались свободны. Я с наслаждением размял затекшие мышцы. Плач в углу усилился. Я подошел поближе и остолбенел. Съежившись, как больной зверек, там лежала молоденькая девчонка – лет пятнадцати-шестнадцати. Сквозь разорванное платье виднелось посиневшее от холода обнаженное тело. Руки и ноги были скручены веревками. Очевидно, сатанисты справедливо посчитали, что кандалы для этой несчастной пичуги – излишняя роскошь. Справиться с веревками не составило ни малейшего труда. Получив свободу, малышка заплакала еще сильнее, хотя, по идее, следовало бы обрадоваться. Типичная женская логика! Я осторожно прижал к себе холодное, дрожащее тельце и начал ласково, как котенка, гладить по голове. Постепенно она успокоилась.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Аня, – ответил слабый голос.

– Давно тебя схватили?

– Вчера!

– Знаешь, зачем?

– Они сказали, что для жертвы какому-то Благому Божеству.

– Благое Божество – это дьявол, а те люди – сатанисты. Теперь кончай хныкать и слушай внимательно. Нам нужно выбраться из этой вонючей ямы! Надеюсь, ты не против?

– Не-ет!

– Чудесно, тогда сейчас ты начнешь кричать как можно громче, кто-нибудь явится поглядеть, что случилось. Дверь откроется, а дальше… дальше мои проблемы!

Девочка ухватила идею с полуслова и заверещала так, что у меня едва не лопнули барабанные перепонки. Возможности женских голосовых связок поистине безграничны! Это продолжалось минут пять, но никто не пришел, хотя такие вопли можно было услышать даже на улице. Сатанисты оказались в сто раз бесчувственнее самого злобного тюремного надзирателя. Крики девочки их только забавляли.

– Не действует, твою мать! – яростно выругался я. – Да перестань орать, сейчас чего-нибудь другое придумаем!

Я погрузился в размышления. Как же заманить гадов? Чем пронять? Внезапно меня осенило.

– Молитвы какие-нибудь знаешь? – обратился я к девочке, мысленно умоляя Бога, чтобы она не оказалась атеисткой!

– Знаю! Каждую неделю в церковь хожу!

– Умница, прелесть! – я чуть не подпрыгнул в восторге и от избытка чувств расцеловал Аню в обе щеки. – Выбери одну из самых сильных да кричи во весь голос!

– Да воскреснет Бог и расточатся враги Его, – незамедлительно начала Аня, – и да бежит от лица Его ненавидящий Его. Яко исчезает дым, да исчезнут, яко тает воск от лица огня, тако да погибнут бесы от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением…[23]

На этот раз чертопоклонники среагировали мгновенно. Дверь распахнулась, и в подвал ворвался прыщавый тип с моим собственным «узи» в руках.

– Заткнись, сука! – взвизгнул он. – Язык отрежу!

Эти слова оказались последними в жизни ублюдка. Захлестнув на горле цепь, я быстренько удушил его.

– Действует молитва! – улыбнулся я. – Один уже погиб! Правда, не бес, только слуга, но все же…

Девочка смотрела на труп широко распахнутыми от ужаса глазами.

– Вы… вы… убили его?!

– А ты думала, целоваться с ним стану, конфетками угощать? – раздраженно огрызнулся я, но, видя, как ее глаза наполняются слезами, смягчил тон: – Пойми, малышка! Это не люди! Христианская заповедь «Не убий» к ним не относится! Кроме того, у нас не было другого выхода! Или ты хочешь быть принесенной в жертву дьяволу?

– Не-е-ет!

– Тогда вытри глазки и тихонько ступай за мной. Возможно, наверху еще кто-то есть! – Нагнувшись к трупу, я забрал автомат. Затем отстегнул с пояса кинжал в ножнах. На рукоятке оказалась знакомая эмблема: голова козла и три шестерки.

Затаив дыхание, я начал, крадучись, подниматься по ступенькам. Так же, как у колдуна, лестница из подземелья вела прямо в дом. В первой комнате никого не оказалось, но из соседней доносились голоса. Один принадлежал Авдотье Петровне, другой, мужской, был мне незнаком.

– Заткнулась паршивка, – удовлетворенно бубнила старая ведьма. – Жаль, что нельзя ей прямо сейчас сердце вырезать!

– Ничего, скоро праздник, – утешал невидимый собеседник. – Тогда повеселимся!

– Точно, сынок, точно! Но уж больно не терпится!

– Зато над парнем сегодня покуражимся! От всей души! Лихо вы, Авдотья Петровна, его взяли!

Продавщица в ответ довольно хихикнула.

Сделав Ане знак оставаться на месте, я осторожно приоткрыл дверь. Хорошо смазанные петли не скрипнули, но тем не менее сатанисты резко обернулись в мою сторону. Приятелем ведьмы оказался бородатый мужчина лет тридцати с черными хитрыми глазами. Оба сидели за столом, посреди которого лежали мой выпотрошенный рюкзак, пистолет, гранаты. Похоже, в данный момент они наслаждались лицезрением трофеев. Мужик опомнился первым, попытался вскочить, но брошенный кинжал пробил ему горло. Дальше даже говорить не хочется! Я никогда не убивал женщин, но что оставалось делать, если проклятая ведьма направила на меня мой собственный «ТТ»?! Пришлось срезать ее короткой очередью! Странно забулькав, Авдотья Петровна уткнулась лицом в стол. Первым делом я собрал в рюкзак свое имущество, состоящее, главным образом, из оружия. Потом оттащил трупы в подвал, задвинул засов. Было бы неплохо запастись едой, но брать что-либо из этого дома не хотелось.

За окном стемнело. Никем не замеченные, мы закоулками выбрались из поселка и углубились в лес. Измученная малышка едва держалась на ногах, но я безжалостно поторапливал ее, норовя забраться подальше в глушь. В конце концов девочка свалилась на землю и заплакала. Пришлось нести ее на руках. Вскоре я тоже выдохся, бережно опустил Аню на землю и огляделся по сторонам. Мы находились на маленькой полянке, окруженной со всех сторон высокими деревьями и плотными зарослями кустарника. В небе ярко светила луна. Теперь я смог как следует рассмотреть мою спутницу. Она была маленького роста, худенькая, но очень пропорционально сложенная. Личико, даже измученное, оставалось весьма привлекательным: большие испуганные глаза, пухлые детские губы, слегка вздернутый носик. Густые, красивые, хотя и порядком запачканные, светлые волосы. Ни дать ни взять юная лесная фея! Девочка непрерывно дрожала, кутаясь в обрывки легкого ситцевого платья. Порывшись в рюкзаке, я отыскал там джинсовую куртку и накинул ей на плечи. По причине большой разницы в росте она вполне сошла за платье. Затем развел костер. По моим расчетам, мы удалились от поселка километров на десять, погони можно было не опасаться. Пока они найдут трупы, пока сообразят, куда делись пленники! Короче, времени достаточно.

Внезапно я ощутил жуткий голод, поскольку позавтракал «купчиком», а пообедал ведьминой отравой. Проклятие, хоть бы заяц какой забрел. Тут сам Бог пришел нам на помощь! При свете разгоревшегося костра я заметил в углу поляны целую роту сыроежек! Спустя несколько минут мы уже поджаривали на веточках грибы. Отродясь не едал ничего вкуснее! Согревшись и насытившись, Аня наконец перестала дрожать. Личико порозовело, глаза заблестели.

– Я знаю, кто вы, – неожиданно сказала она.

– Да ну! – скептически прищурился я. – Интересно, откуда? Досье мое, что ли, в РУОПе[24] прочитала?

– Вы – Бич Божий, – не обращая внимания на ехидную реплику, продолжала девочка. – Орудие в руках Господа!

– Бандит я, дурочка, бандит! – непонятно почему, возмутился я. – Понимаешь? Рэкетир!

Аня долго смотрела на меня.

– Вы много убили людей? – наконец спросила она.

– Ну, – смутился я, – как тебе сказать? Когда служил в Афганистане…

– Там вы были солдатом, – девочка явно взяла на себя роль моего адвоката. – Об этом не будем говорить. Скольких потом, когда стали рэкетиром?

– Никого, – честно признался я. – Только сатанистов, но они, гады, первыми напали, моего друга до смерти замучили, а за мной начали охоту. Мне не нравится роль дичи, поэтому я приехал сюда, чтобы уничтожить змеиное гнездо!

– Ну вот, – с облегчением вздохнула Аня. – Я же говорила, вы – Бич Божий. И… и… вовсе не такой уж плохой, каким хотите казаться. – Тут девочка почему-то покраснела.

Я тоже смутился и уже второй раз, после случая на берегу реки, застеснялся своей профессии.

– Знаешь, Аня, – неожиданно выпалил я, – если выйду живым из этой заварухи, в банду больше не вернусь! Только вряд ли выйду… Ну-ну, перестань плакать, совсем как маленькая. Вытри глазки! Вот так, умница! Лучше расскажи о себе: где живешь, как попала к этим сволочам!

Анина история оказалась проста и печальна. Неделю назад в гости к соседям приехал из Москвы племянник, симпатичный широкоплечий парень по имени Рафик. Новый человек в деревне всегда привлекает всеобщее внимание, а тут еще такой красавчик! Все местные девицы сходили по нему с ума. В немалой степени этому способствовало то обстоятельство, что их собственные ухажеры интересовались главным образом выпивкой и передвигались по деревне, как сломанные роботы, под углом в сорок пять градусов.

Рафик сразу обратил на Аню внимание, пригласил на танцы, а потом, как водится, полез под юбку. Но девочка дала ему резкий отпор, заявив, что она девственница и вообще нельзя вот так сразу! Вопреки ожиданиям, Рафик не только не обиделся, но невероятно обрадовался и все время по дороге домой бормотал: «Девственница! Какая удача! Очень кстати!»

Несчастная малышка вообразила, будто встретила долгожданного «благородного принца». Мечты развеялись на следующий день, когда Рафик зазвал Аню домой, угостил чаем, после чего тело сковала невероятная слабость, пропал на время дар речи, но способности осознавать окружающее она не потеряла.

Вскоре появились еще двое – парень с девицей. Они упаковали девочку в мешок, погрузили в машину и отвезли в Матвеевку, где бросили в подвал, в котором мы с ней сегодня встретились. Всю дорогу похитители периодически восклицали, что Благое Божество будет довольно, а иногда с ненавистью и страхом поминали какого-то «палача», говорили о трех без вести пропавших товарищах, о страшной опасности, нависшей над сектой. Однако девица успокаивала ребят, обещая, что Иван Гермогенович, великий колдун, находящийся в прямом контакте с высшими силами, раздавит палача, словно букашку.

Тут я невольно расхохотался. Аня удивленно и немного обиженно замолчала.

– Палачом сатанисты называют меня, – отсмеявшись, пояснил я. – А Иван Гермогенович больше никого не раздавит, при всем желании!

– Но это великий колдун! – возразила девочка.

– Он уже… ой, не могу! Он уже не колдун… А… ха… ха… труп!

– Вы очень жестокий, – девочка, нахмурившись, отвернулась.

– Ты сама сказала, что я – Бич Божий, а Бич бьет больно! Ложись спать! – раздраженно бросил я.

Аня съежилась у костра. Прошло несколько минут.

– Простите меня! – вдруг сказала она. – Я так и не поблагодарила вас за мое спасение! А что касается жестокости… Наверное, вам просто не хватало в жизни доброты и ласки! Простите, пожалуйста!

– Ладно, ладно, я не обижаюсь! Спи, детка, ты устала. Можешь положить голову мне на колени, удобнее будет!

Поглаживая белокурую головку, доверчиво прильнувшую ко мне, я задумчиво глядел на тлеющие угли, размышляя о своей судьбе. «Девочка права! Я действительно жесток. Но как быть другим при столкновении с такой мерзостью, как сатанисты? Стоп, лучше оставим данную тему. Нужно обдумать план дальнейших действий. В Матвеевку возвращаться нельзя. Чертопоклонники наверняка обнаружили трупы в подвале и исчезновение пленников. Беснуются, сволочи! Хорошо, Гермогеныч со вчерашнего дня в Аду жарится, иначе мог бы, падла, поколдовав, выяснить, куда мы делись! Но он уже тю-тю!»

Радость моя оказалась преждевременной. Упоенный последними победами, я совершенно забыл о таинственном Учителе. Но он обо мне помнил.

Время тянулось нестерпимо медленно. Луна спряталась за облака. В лесу сделалось темно, как в могиле. Костер между тем почти потух. Осторожно сняв с колен голову крепко спящей Ани, я набрал охапку сухих веток и подбросил в едва теплящийся огонь. Ожившее пламя озарило поляну красноватыми отблесками.

Стало немного уютнее, но вместе с тем нестерпимо потянуло в сон. Только этого не хватало! По афганскому опыту я прекрасно знал, что может случиться, когда весь гарнизон дрыхнет. Душманы вырезали таких подчистую. Спица в ухо – и человек без единого звука отправляется на тот свет. Вряд ли сатанисты нас сейчас найдут, один шанс из ста, не более, но рисковать даже при таком раскладе, по меньшей мере, глупо. Ведь я взял на себя ответственность за Анино спасение.

Сон тем временем давил, прижимал к земле. Здесь было что-то противоестественное. Обычно я могу не спать сутки, двое, если нужно, и не испытываю при этом особых мучений. Но сейчас!

«Присядь, только присядь на минутку! – шептал в уши вкрадчивый голос. – Трава такая мягкая, уютная, а ты очень устал… устал… устал…»

Ноги сами собой сгибались, голова клонилась на грудь…

«Колдовство! – внезапно вспыхнуло в засыпающем мозгу. – Кто-то гипнотизирует меня на расстоянии!»

Последним усилием воли я выхватил из костра раскаленную головню и прижал к руке. Страшная боль прояснила сознание, вкрадчивый голос исчез. Мне показалось, будто кто-то невидимый злобно выругался. Внезапно я понял, кто именно, – прямо из воздуха на меня смотрели глаза, зеленые, с узкими, почти кошачьими зрачками, полные лютой ненависти. Ни тела, ни головы при них не имелось. Глаза существовали сами по себе.

– Все равно не уйдешь, мои псы рядом! – проскрежетал противный голос, и видение исчезло.

Навидавшийся за последнее время разных колдовских фокусов, я быстро сообразил, в чем дело. Колдуна, естественно, рядом не было, по крайней мере, во плоти. Но каким-то образом он наблюдал за нами, может, душу свою поганую на разведку послал, может, демона? Это без разницы. Главное, что в скором времени появятся, как он выразился, «псы». Колдун несомненно дал им наши точные координаты. Хорошо же, песики, я вам устрою встречу! Я попытался разбудить Аню, но ничего не получилось. Очевидно, гипноз был направлен на нас обоих. Тогда я закинул на спину рюкзак с оружием, взял девочку на руки и двинулся в чащу. Отыскав укромное местечко под корнями огромного дуба, я завалил девочку ветками, оставив лишь отверстие для дыхания. Потом отправился встречать сатанистов. Для начала набросал в костер кучу хвороста, чтобы им было легче ориентироваться. Быстро снял с себя все, кроме плавок, и набил одежду травой. Вместо головы приспособил найденный неподалеку здоровенный булыжник. Чучело получилось вполне ничего. По крайней мере, именно так я выгляжу после недельного запоя. Затем, наломав еловых веток, уложил их возле костра таким образом, что создавалось впечатление, будто под ними спит девочка, укрытая от холода. Полюбовавшись на свое творение, я наскоро прикинул план дальнейших действий. К поляне вела единственная узкая тропинка, окруженная с обеих сторон толстыми деревьями и зарослями кустарника. Сатанисты, по всей вероятности, придут по ней, хотя… Проклятый колдун знает, что я не поддался гипнозу, предупредит своих шавок.

Поколебавшись пару секунд, я не придумал ничего лучшего, как спрятаться в кустах. Оказалось, очень своевременно. На поляне снова появились глаза и уставились на чучело. Видимо, они не отличались хорошим зрением, поскольку колдун принял камуфляж за чистую монету.

– Спят! Оба спят! – удовлетворенно прокаркал голос. – Никто не может долго сопротивляться моей силе!

Затем магические гляделки исчезли. Я не на шутку развеселился. «Ну, дурак ты, колдун! Ну, осел! Силой своей хвастаешься. Человека от чучела отличить не можешь. Ха-ха-ха!»

Потом, немного успокоившись, начал рассуждать более здраво. «Возможности черной магии ограничены, да и сам дьявол не всесилен, однако не следует считать колдуна дураком. Это может привести к опасным последствиям. Хватит хихикать, будто обезьяна. Нужно готовиться к встрече «дорогих гостей». Теперь-то уж они точно пойдут по тропинке. Зачем таиться, продираться сквозь заросли, если жертвы спят мертвым сном? Сатанисты давно в пути. Колдун наверняка может общаться с ними на расстоянии, а если не может или не хочет понапрасну тратить энергию, то существуют рации. Нельзя терять ни секунды!»

Я вылез из кустов, закинул на спину автомат, засунул в плавки запасной рожок и, держа в правой руке кинжал покойного сатаниста, изо всех сил бросился бежать вперед по тропинке. Метров через пятьсот, заслышав в отдалении приглушенные голоса, я спрятался за деревьями. Спустя некоторое время показались смутные силуэты пяти человек. Остановившись в нескольких шагах от меня, сатанисты принялись совещаться. По их интонациям чувствовалось, что паразиты изрядно побаиваются «палача».

– Окружим потихоньку поляну да расстреляем обоих, – предложил один, самый осторожный.

– Приказано взять живыми, – неуверенно возразил второй.

– Ну да, возьмешь его! – плаксиво заскулил третий. – Знаешь, что сегодня днем случилось? Авдотья Петровна заманила Палача в гости, опоила зельем. Его сковали цепями, бросили в подвал, приставили вооруженную охрану! Вика возвращается домой и что же?! Ни Палача, ни девчонки нет! В подвале три трупа. Сергей задушен цепью, у Александра перерезано горло, а Авдотья Петровна прошита автоматной очередью!

– Хватит ныть! – резко приказал грубый голос, принадлежавший, по-видимому, главному в этой шайке. – Учитель ясно сказал – оба спят мертвым сном. Устоять перед его силой не может никто! Палач сначала пытался сопротивляться гипнозу, но в конце концов сломался!

Сатанисты приободрились и, растянувшись цепочкой, двинулись вперед. Я осторожно крался следом, держась в тени деревьев. Один тип приотстал от товарищей и сделался первой жертвой. Бесшумно выскочив на дорогу, я коротким ударом сломал ему шею, подхватил обмякшее тело на руки и молниеносно запрыгнул обратно в тень. Остальные ничего не заметили. Имущество убитого состояло из пистолета с глушителем да длинной веревки, предназначенной, скорее всего, для нас с Аней. И то и другое оказалось весьма кстати. Оставив труп в кустах, я возобновил преследование чертопоклонников. Внезапно они остановились.

– Где Сергей?! – грубо спросил старший. – Только что был здесь!

– Наверно, спрятался в кустах, – хихикнул кто-то.

– Хрен с ним, – изрек начальник. – Себе же хуже сделал. Учитель с него кожу заживо сдерет! Пошли!

Процессия снова двинулась вперед. Они почти приблизились к поляне, когда из-за туч выплыла луна. Изображать из себя Рэмбо больше не имело смысла. Все четверо представляли собой прекрасную мишень.

«Хлоп… хлоп… хлоп…» – сработал пистолет с глушителем, и три тела мягкой грудой осели на землю. Четвертого я умышленно оставил в живых. Нам было о чем потолковать на досуге. Им оказался начальник группы. Сперва он удивленно воззрился на мертвецов, затем открыл беспорядочную стрельбу по кустам.

– Где ты? Палач! Выходи! Убью! – истошно орал он. Наконец в обойме кончились патроны.

Тогда я, усмехаясь, вышел из-за деревьев.

– Брось волынку, щенок! Положи ручонки за голову! Будешь паинькой – дядя не сделает тебе больно!

Паразит не послушался и полез за запасной обоймой! Пришлось выбить ногой пистолет и дать для острастки разок по морде. Сатанист кубарем покатился на землю, но тут же вскочил, выхватывая кинжал. Дело стало принимать серьезный оборот. Какое-то мгновение я колебался: может, во избежание излишних хлопот пристрелить придурка? Но с сожалением отбросил эту мысль. Нет! Придется брать живым! Информация нужна, как воздух!

Тем временем чертопоклонник нанес удар. Кстати, абсолютно неграмотно. Я шагнул навстречу, одновременно развернув корпус так, чтобы лезвие прошло мимо, и «кулаком дракона»[25] ударил его в висок. Бесчувственное тело свалилось на траву. Я тут же пожалел, что применил этот прием, – еще подохнет, сволочь! Нет бы просто по уху двинуть! Но сатанист оказался живучим, как кошка, и спустя десять минут слабо зашевелился. Я быстро связал ему веревкой руки-ноги за спиной, так что тело слегка выгнулось в позвоночнике.

Как это делается – объяснять не буду. Так вот, упаковал я, стало быть, голубчика, оделся, закурил сигарету и принялся терпеливо ждать, когда он окончательно придет в себя.

Наконец чертопоклонник открыл глаза.

– Привет! – дружелюбно сказал я. – Меня зовут Палач. Знаешь, почему ты до сих пор жив? А потому, что у меня возникло желание немного поболтать с тобой – о том о сем. Скажем, где живет Учитель? Сколько человек в секте? Когда и где состоится очередной праздник? Молчишь. Ай-яй-яй! Дядя-палач начинает сердиться! А, понятно, в чем дело! Ты просто немножко замерз! Ну ничего! Это дело поправимое!

Стащив с сатаниста ботинки, я разыскал в костре хорошо прокалившуюся головню и принялся прижигать ему пятки, мысленно содрогаясь от отвращения и благословляя Бога, что Аня не видит подобной мерзости. Этому типу зелья, очевидно, не перепало, да и закодировать его не успели, поскольку спустя полминуты он уже молотил языком, как пулемет.

Где живет Учитель, чертопоклонник не знал. Тот связывался с остальными либо через Ивана Гермогеновича, либо через Авдотью Петровну, либо через некоего Бориса Федоровича, или, на худой конец, по рации. Двое первых, как ты знаешь, были к тому времени мертвы, а Борис Федорович проживал в деревне Глубокие Озера, появляясь в Матвеевке наездами. В секте, после того как мы с покойным Серегой ее изрядно подчистили, оставалось около тридцати человек. Празднество должно было состояться через десять дней неподалеку от Матвеевки, у Черного Болота.

– Молодец! – похвалил я разговорчивого сатаниста. – Ты мне очень помог! Поэтому заслужил легкую смерть. Прощай! – с этими словами я вогнал ему пулю в затылок.

Обыскав убитых, я обнаружил немало полезных вещей: рацию, пистолеты, запасные обоймы, кинжалы, две пары наручников и карманный фонарик большой мощности. Сложив трофеи в рюкзак, я отволок трупы в кусты и направился к тому месту, где оставил Аню. Девочка по-прежнему крепко спала.

«Милый ты котенок! – грустно подумал я. – Колдун вопреки своей воле сделал для тебя доброе дело! Погрузил в глубокий сон. Ты не видела последних пяти убийств. Твое доброе сердечко могло этого не выдержать!»

Оставаться на прежнем месте было опасно. По следам убитых чертопоклонников могли прийти другие, поэтому я поднял Аню на руки и зашагал в глубь леса. Колдовских глаз я теперь не опасался. Во-первых, они оказались изрядно подслеповатыми, во-вторых, из подслушанного разговора Гермогеныча с учеником я знал, что каждое сильное колдовство отнимает массу энергии, поэтому повторить его поганый Учитель сможет не скоро. Пройдя километров пять, я окончательно выбился из сил. Небо стало заметно светлеть. Видимость улучшилась. И тут! Воистину Господь помогал нам! В траве мелькнул какой-то шальной заяц, страдающий бессонницей. Голод обострил мою реакцию до предела, и я уложил серого бедолагу с двух выстрелов. Признаюсь честно, к нему я почувствовал жалость, которую абсолютно не испытывал к проклятым сатанистам. Но что оставалось делать? Неизвестно, сколько нам еще блуждать по лесу, а девочка была очень слаба, да и сам я держался еле-еле. Подобрав добычу, я отыскал уютную, крохотную полянку, осторожно положил девочку на землю, развел костер и к восходу солнца приготовил нечто вроде шашлыка, благо соль в рюкзаке имелась. Потом, чтобы не заснуть, принялся курить одну сигарету за другой. Наконец, сладко потянувшись, Аня открыла глаза.

– Ой, где мы? – удивленно воскликнула она. – Как вкусно пахнет!

– Завтрак подан, мадемуазель, – галантно объявил я. – Извольте откушать!

Затем хотел сказать еще что-то остроумное, но неожиданно отрубился.

Глава 7

Первым ощущением были падающие на лицо горячие капли дождя. Открыв глаза, я убедился, что небо ясное, солнце светит ярко, а на лицо мне капает не дождь, а Анины слезы.

– Успокойся, глупенькая! Все в порядке, – слабо улыбнулся я.

Девочка всхлипнула. Кряхтя, как столетний дед, я сел, прислонившись спиной к дереву.

– Вы были без сознания около часа, – жалобно проскулила она.

– Просто заснул, устал немного, – соврал я, прекрасно понимая, что находился в самом настоящем обмороке. Даже неудобно как-то. Я же мужчина, а не истеричная тургеневская барышня! Однако ночка действительно выдалась веселая, да и предыдущие два дня тоже. – Ничего, сейчас подкрепимся – легче станет. Давай завтракать, – предложил я, – мясо небось давно остыло!

Но девочка не спешила притрагиваться к еде.

– Что случилось ночью? – испытующе заглядывая в глаза, спросила она.

Лукавить было бесполезно, и я вкратце описал недавние события, опустив лишь самые гнусные подробности.

– Теперь ясно, – прошептала Аня, слегка вздрагивая.

– Что ясно?

– Мне всю ночь снились страшные зеленые глаза. Они висели прямо в воздухе, без головы, без тела, совсем как вы рассказывали.

– Перестань выкать, – перебил я, – меня зовут Андрей, усекаешь?

– Да.

– Рассказывай дальше…

– Они выворачивали душу. Вкрадчивый голос звал к себе. Тогда я стала читать молитвы. Голос начал ругаться, богохульствовать. Глаза извергали пламя, но потом, наконец, исчезли.

– Ах, козел поганый, ну, падла! – взъерепенился я. – В душу к девочке решил забраться, жаба пупырчатая! Ничего, скоро я приду за тобой!

– Вы… ты про кого?

– Про Учителя сатанистов, это его работа! Ладно, забудем пока об этой дряни, нужно подкрепиться!

Бедняга-заяц оказался удивительно вкусным. Мы слопали его в считанные минуты. Насытившись, я с наслаждением выкурил сигарету. Солнце сильно припекало. В воздухе звенела мошкара. Веки начинали слипаться. Некоторое время я колебался, но потом все же решился.

– Анечка, милая, прилягу я на часок вздремнуть. Заметишь что подозрительное – толкни в бок.

– Хорошо. Конечно!

Положив голову на рюкзак, я моментально провалился в сон, но, не проспав и получаса, резко вскочил, будто подброшенный пружиной.

– Ты что? – удивленно встрепенулась девочка.

– Тихо! Здесь кто-то есть!

Аня посмотрела на меня с жалостью, вероятно, решив, что пережитые потрясения повредили мой рассудок, но вскоре и она услышала отдаленные голоса, постепенно приближавшиеся к нам.

– Замри! – прошептал я. – Посмотрим, кого нелегкая несет!

– Но, может, они обычные, нормальные люди, грибы собирают? – с робкой надеждой предположила девочка.

– Вряд ли! Сердцем чую!

Я оказался прав. Вскоре неизвестные настолько приблизились, что можно было разобрать отдельные слова, среди них уже опротивившее мне «Благое Божество».

Достав из рюкзака пистолет с глушителем, я проверил наличие патронов, поднялся на ноги и замер в ожидании. Оно не затянулось надолго. Спустя секунд десять на поляне появились двое парней. Один держал в руках охотничье ружье двенадцатого калибра. Лицо другого оказалось до боли знакомо.

– Рафик! – испуганно вскрикнула Аня.

Теперь все стало ясно. Вчера вечером, когда девочка описывала своего похитителя, у меня шевельнулись смутные подозрения – уж больно он напомнил одного знакомого, но тогда я не поверил, вернее, не захотел поверить в это. Теперь пришлось! Рафик Белопольский, черный пояс второго дана, с которым мы не раз встречались на тренировках и соревнованиях! Все знали о его увлечении йогой, восточными религиями, но такое! Впрочем, из дневника покойного Сереги я уже понял: все это ступени одной пирамиды, вершина которой – «священная» задница черного козла!

Заслышав Анин крик, оба уставились в нашу сторону. Рафик торжествующе ухмыльнулся, а его приятель с похвальной быстротой направил на меня свою двустволку.

Хлоп, – сказал веское слово пистолет. Сатанист, рожа которого превратилась в кровавое месиво, выронив ружье, рухнул на землю. Рафик забегал глазами.

– Так вот, Белопольский, чем ты развлекаешься на досуге! – с ненавистью процедил я. – Девочек молоденьких похищаешь! Дьяволу жопу лижешь!

– Ты не сможешь убить безоружного! – с вызовом перебил он.

– Еще как смогу! – заверил я, нажимая спуск. Но проклятый пистолет дал осечку. Рафик незамедлительно этим воспользовался, выбив ствол из моих рук. Рюкзак с остальным оружием лежал далеко. Пришлось пойти в рукопашную. Надо сказать, шансы мои были тогда близки к нулю. Даже в лучшие времена Белопольский превосходил меня по технике, а сейчас! После мытарств последних дней, бессонной ночи…

В свою очередь Рафик, признав во мне «палача», о котором у сатанистов ходили страшные легенды, явно не жаждал поединка.

– Андрей, я сильнее, ты знаешь, но я не хочу твоей смерти, – играя в великодушие, заявил он. – Оставь девчонку и уходи!

– Покорнейше благодарю, – ответил я, нанося удар ногой в живот. Легко погасив его мягким уводящим блоком, Белопольский сорвал дистанцию и вошел в ближний бой. Некоторое время мы ожесточенно лупили друг друга кулаками, коленями и локтями. Окружающий мир превратился в заполненный ненавистью кровавый туман.

Наконец удачный удар Рафика коленом под ребра заставил меня кубарем покатиться по траве.

– Я предупреждал! – ухмыльнулся Белопольский. – Сейчас сдохнешь, Палач! – добавил он, приближаясь ко мне с целью добить.

Самоуверенный идиот! Он же видел, что я в сознании, а руки-ноги целы. В такой ситуации надо добивать в прыжке, но этот хмырь пешочком шел! Вальяжно эдак! Царственно! Вот и поплатился! Из положения лежа я врезал ему пяткой в пах. Схватившись за интимное место, Рафик отскочил в сторону, воя от нестерпимой боли. Тяжело дыша, я поднялся. В боку все время екало, но в общем было терпимо. Не дожидаясь, пока господин Белопольский залечит свои драгоценные яйца, я, собрав последние силы, ринулся в атаку. Теперь инициатива перешла в мои руки. «Лай-кик» справа… прямой в челюсть… захват за уши… прыжок с ударом колена в подбородок. Тело Рафика обмякло… Захват левой рукой за волосы на затылке, правой за челюсть – резкий рывок против часовой стрелки… хруст ломающихся шейных позвонков… пена изо рта… сдох, сволочь!

Отпустив мертвеца, я сделал несколько неуверенных шагов и тоже свалился на землю. Отбитые внутренности нестерпимо болели, кружилась голова, к горлу подкатывала тошнота. Я с трудом поднялся на четвереньки, и меня вырвало кровью. Попытка встать на ноги привела к тому, что я снова рухнул, как подрубленное дерево, больно ударившись головой. Сознание затуманилось. Перед глазами появился длинный туннель, по которому страшно захотелось пройти.

Я сделал шаг, другой, третий, чувствуя при этом необыкновенную легкость, будто сбросил с плеч непомерный груз.

– Вернись, – властно приказал красивый мелодичный голос, который явно не мог принадлежать смертному. – Вернись, твой жизненный путь еще не закончен!

Скрепя сердце я послушно возвратился в свое тело и сразу ощутил боль, головокружение, привкус крови во рту.

– Андрюша, милый, не умирай! – донесся издалека плач Ани. – Не умирай, пожалуйста, не оставляй меня одну!

С трудом разлепив глаза, я сделал героическую попытку улыбнуться.

– Не реви, все в порядке, – мне казалось, что говорю громко, насмешливо, но на самом деле, как сказала потом Аня, я еле слышно шептал разбитыми губами.

Через некоторое время стало немного легче, я снова попытался встать, на этот раз удачно, правда, лишь с пятой попытки. Собрав волю в кулак, обыскал трупы. У Рафикова приятеля нашлась в кармане фляжка коньяка. Несколько хороших глотков значительно улучшили самочувствие.

– Пойдем отсюда! – прохрипел я, обращаясь к девочке, и, держась за ее худенькие плечи, поплелся куда глаза глядят.

Спустя целую вечность мы очутились на берегу маленького лесного озера. Здесь было тихо, прохладно, уютно. На темной неподвижной глади воды плавали кувшинки.

Беспрестанно всхлипывая, Аня осторожно омыла мое окровавленное лицо. Допив оставшийся коньяк, я немного захмелел и, положив голову на колени девочке, крепко заснул. Проспав часа три, я понял, что начинаю приходить в норму и уже могу самостоятельно передвигаться.

Если бы знать, где находится Анина деревня! Но, как выяснилось, девочке это было прекрасно известно. По счастливой случайности мы находились от нее совсем недалеко.

Правда, для меня, которому каждый шаг давался с огромным трудом, даже сто метров равнялись кругосветному путешествию. Совершив пятнадцать кругосветных путешествий, я наконец увидел перед собой Анин дом.

Вечерело. Возвращались с работы люди. Хозяева загоняли в хлева упрямо мычащих коров. В воздухе пахло цветами, остывающей после дневного жара землей и немного навозом. Во дворе я заметил Аниного отца, высокого, сильного, но надломленного внезапно свалившимся на него горем мужчину. Потухшими глазами он смотрел вдаль, механически успокаивая отчаянно рыдающую худенькую женщину.

– Машенька, милая, перестань, – бормотал он. – Может, все образуется!

Не отвечая ни слова, женщина продолжала биться в истерике.

– Папа, папочка! – закричала Аня, кидаясь к нему. На мгновение я испугался, что мужика хватит удар. Он пошатнулся, схватился за сердце, но быстро оправился и заключил дочь в объятия. Дальнейших событий я не видел, поскольку снова потерял сознание.

Очнулся я утром следующего дня в чистой постели, вымытый, перевязанный, одетый в домашнюю пижаму. В открытое окно вливался свежий прохладный воздух. На улице радостно квохтала курица, снесшая очередное яйцо. Внутренности болели гораздо меньше. Туман в мозгу и привкус крови во рту исчезли. На мгновение мне показалось, будто не было вчера страшного боя в лесу, один из участников которого угодил в могилу, а другой с трудом из нее выкарабкался. Будто я вернулся с обычных соревнований, где как следует получил по кумполу.

Я уселся на кровати, ощупывая ушибы. Тело слушалось хозяина, хотя без особой охоты. Безумно захотелось курить. Я поискал глазами свою одежду, но ничего похожего не обнаружил. Скрипнула дверь, и в комнату вошел Анин отец. Сейчас он совсем не напоминал вчерашнего убитого горем бедолагу. Глаза улыбались, плечи распрямились, могучие мышцы распирали тонкую ткань застиранной рубашки. Первым делом он кинулся пожимать мне руки, отчего я опять едва не потерял сознание. Лапы счастливого отца напоминали кузнечные клещи.

– Полегче, браток, – скривился я. – Не добивай инвалида!

– Ах да, да, прости, пожалуйста! – засуетился медведь, стыдливо пряча глаза.

Мне стало забавно.

– Может, покурим? – предложил я.

Мужик поспешно достал пачку «Астры».

– Ты, наверное, в городе к другим привык, – смущенно пробормотал он.

– Ничего, не графья, – ответил я, с наслаждением затягиваясь сигаретой.

Некоторое время мы молча курили.

– Николай! – наконец представился он. – А тебя зовут Андрей, да?

– Угу! – пробурчал я, выпуская дым.

– Как себя чувствуешь?

– Терпимо.

В этот момент в комнате появилась торжественная процессия. Впереди шествовала Аня со здоровенным подносом, посреди которого красовалась чашка с бульоном, миска с сухариками и нечто вроде детской соски. Позади следовала мать с расшитым полотенцем, которому, по моим подозрениям, предназначалась роль слюнявчика. Вероятно, женщины самым серьезным образом приготовились кормить меня с ложечки или даже через соску. Увидев же, что я спокойно сижу на кровати, покуривая сигарету, обе замерли в шоке.

Взглянув на их изумленные лица, Николай громко расхохотался.

– Этого парня кувалдой не убьешь, а вы ему слюнявчик – ха-ха-ха! Накрывайте, бабы, на стол! Борща тащите, мяса, водки не забудьте!

Анин отец начинал мне определенно нравиться. Выпив сто граммов для аппетита, я с удовольствием принялся за обильную трапезу. Жевать было немного больно, но ничего, мы люди привычные! С каждым глотком в тело вливались новые силы, чему немало способствовала настоянная на смородине, домашнего приготовления водка. После еды мы с Николаем вышли во двор. И, усевшись на лавочке, закурили.

– Я едва с ума не сошел, когда Аня пропала, – заметно волнуясь, заговорил он. – А мать – та вообще… Мы обращались в милицию, но там лишь отмахнулись: «Наверное, ваша дочь с хахалем сбежала!» Я чуть не задушил дежурного, насилу оттащили…

– Они не любят браться за розыск без вести пропавших, а если заведут дело, то положат под сукно, дожидаясь, пока человек само собой найдется или обнаружат его труп, – пояснил я. – Весь поиск сводится, в лучшем случае, к публикации фотографий в газетах да показу по телевизору.

– Сволочи! – возмутился Николай.

– Конечно! – согласился я. – Но, честно говоря, большего менты и не могут сделать, подготовка не та. Вот когда найдут мертвеца, заведут дело об убийстве – тогда они зашевелятся, правда, в большинстве случаев толку будет мало! Убийства, как правило, раскрываются по горячим следам, или через стукачей, или случайно…

– Но Чикатило… – начал было он.

– Что Чикатило?! Двенадцать лет злодействовал! Груды изуродованных трупов за собой оставил. Причем, заметь, даже не прятался особо! Внаглую действовал! А мусора лишь варежками хлопали да рапорты писали. Слава Богу, нашелся наконец один добросовестный сержант. Иначе до сих пор гулял бы, тварь!

Внезапно Николай потемнел лицом.

– Аня говорила, что ее похитили какие-то изверги-садисты, – после некоторого молчания выдавил он. – Но странно, кроме этого, ничего не захотела объяснять. Может, изверги ее… ей…

– Сатанисты, – поправил я. – Да не трясись ты так! Аню они тронуть не успели!

– Сатанисты?!

– Ну да! Еще они называют себя поклонниками Благого Божества.

– Я слышал нечто похожее, – задумался Николай. – Сосед, помнится, рассказывал! Но, по его словам, Благое Божество – благодетель рода человеческого…

– Этого «благодетеля» зовут дьявол, твою дочку собирались принести ему в жертву. Ей бы перерезали горло на алтаре идола с козлиной головой, потом вынули сердце, потом… тьфу! Даже говорить о таких вещах противно! Скажи лучше, у соседа, случайно, нет племянника по имени Рафик?

– Есть.

– Рафик сатанист… был. Именно он похитил Аню!

В глазах Николая сверкнула молния. Громадные кулаки сжались с такой силой, что на руках набухли вены.

– Убью гаденыша! – прорычал он.

– Ни к чему! – усмехнулся я. – Рафик скончался вчера днем от простуды.

– Что?!

– Пошел, понимаешь, с приятелем в лес на охоту. Подул ветерок. Бедняга закашлялся и помер. Приятель тоже. Простуда – вещь заразная!

Николай долго, испытующе смотрел на меня. Затем так сжал мою руку, что я второй раз за день чуть не хлопнулся в обморок.

– Спасибо, век не забуду! – глухо сказал он.

– Не за что! Кстати, как зовут соседа?

– Андрей Гермогенович.

– У него есть брат?

– Да, Иван, живет в Матвеевке.

– Братья в хороших отношениях?

– В прекрасных!

Неожиданно перед глазами возникло видение: ночь, мрачная комната в доме колдуна…

«…Придется посоветоваться с братом», – прозвучали в ушах его слова.

Видение исчезло, но тут я едва не свалился со скамейки! В соседнем дворе появился покойный Иван Гермогенович собственной персоной! На мгновение мне показалось, будто я схожу с ума.

«Колдун обещал вернуться! – встрепенулась истошная мысль. – Вот и сдержал слово! Сейчас протянет длинные когтистые руки! Задушит! Вырвет сердце!»

Между тем «оживший мертвец», не обращая на нас ни малейшего внимания, подошел к стоящей в дворе машине, поднял капот и принялся копаться в моторе. Сердце стало биться ровнее. Ситуация прояснилась.

– Ты чего? – заметив мой затуманенный взгляд, всполошился Николай. – Плохо стало? Идем в дом! Приляжешь!

– Подожди! – отстранился я. – Все в порядке! Слева за забором их дом? Прекрасно! Сделай безмятежное лицо! Гляди веселее! Вот так! Теперь скажи – мужика, который возится с машиной, зовут Андрей Гермогенович?

– Да.

– Они с братом близнецы?!

– Точно! Откуда ты знаешь!

– Потом скажу! Куда это Гермогеныч намылился?

– Наверное, в Матвеевку, он часто туда ездит с ночевкой.

«Ясненько, – мысленно усмехаясь, подумал я. – Братика решил навестить! Давно вестей не получал от любимого родича! Ты лучше у меня поинтересуйся, где его искать! Я добрый, скажу! Это, значит, в подвал налево, в самой дальней стеночке. Отбойный молоток не забудь прихватить!»

– В доме, кроме него, кто-нибудь есть? – вслух спросил я.

– Жена, но она уехала на неделю к теще, а Рафик… умер от простуды! Кстати, холодает! Не выпить ли нам для профилактики? – улыбнулся Николай.

– Отличная идея, а вечером, когда этот козел отчалит, мы сходим на интереснейшую экскурсию!

За столом прислуживала Аня. На ней были надеты короткая юбка, черные лосины и полупрозрачная блузка. В этом наряде девочка выглядела так привлекательно, что у меня похолодело внутри.

«Не хватало еще влюбиться», – затравленно озираясь, подумал я.

Николай будто специально подлил масла в огонь.

– Ты, Анька, сегодня прямо невеста!

Девочка густо, до слез, покраснела, но, поймав мой ободряющий взгляд, робко улыбнулась. День пролетел незаметно. За окном начало постепенно темнеть. Николай с женой куда-то вышли. Я сидел в плетеном кресле, курил сигарету и потихоньку прихлебывал домашнюю наливку, жмурясь после каждого глотка, как довольный кот.

– Я принесла твой рюкзак, – тихо сказала незаметно вошедшая Аня. – Родители не видели, что там! – голос ее слегка подрагивал.

– Спасибо, но даже если видели – ничего страшного. Николай – отличный мужик. Он более-менее в курсе дела!

Девочка почему-то не уходила. Внезапно ее холодная рука легла мне на плечо.

– Поцелуй меня! – с решимостью камикадзе выпалила Аня.

– Что?!

– Пожалуйста.

«Не следует этого делать», – воспротивился рассудок, но, вопреки его доводам, я схватил в объятия хрупкое тело и надолго припал к нежным, неумелым губам. Никогда в жизни не испытывал подобного! По жилам пробежал электрический ток! В сравнении с Аней все остальные женщины представлялись мне в тот момент надувными куклами из «секс-шопа».

Не знаю, сколько прошло времени. Наконец в углу кто-то смущенно кашлянул. Разом обернувшись, мы увидели Николая.

Девочка, казалось, вот-вот заплачет, мне очень хотелось провалиться сквозь землю, но отец, похоже, не имел ничего против.

– Сосед уехал, – как ни в чем не бывало доложил он. – Ты обещал экскурсию! А поцеловаться еще успеете.

Неожиданно Николай добродушно захохотал.

– Не тушуйся, дочка! Андрей мне нравится! Где ты лучшего жениха найдешь?!

«Уже в зятья записал», – подумал я, но, как ни странно, эта мысль не вызвала обычного в подобных случаях раздражения, даже совсем напротив.

– Пошли готовиться, тесть, – улыбнулся я.

В змеиное гнездо нельзя отправляться с пустыми руками… При виде моего арсенала Николай не выказал ни малейшего удивления, однако пистолет взять отказался, а вместо него снял со стены здоровенную берданку. Я сунул в карман пистолет с глушителем, пару трофейных кинжалов и карманный фонарик. Снарядившись таким образом, мы вышли на улицу.

Было темно, хоть глаз выколи, небо полностью затянули густые тучи, скрыв луну со звездами. Издалека доносились отголоски грома. На соседней улице упорно, тоскливо выла собака. Жилище колдуна злобно смотрело на нас черными окнами.

Глава 8

– Подожди снаружи, – сказал я. – Внутрь пойду один, потом позову!

Николай попробовал возражать, но я оставался непреклонен. Мало ли какая мерзость может оказаться в гнусной берлоге? Я-то за последнее время немного притерпелся, но он был человеком свежим. Помимо прочего, имелось и такое соображение: если вопреки ожиданиям внутри затаилась сатанистская сволочь – ее придется уничтожить, а втягивать Аниного отца в мокруху не хотелось. Это – моя война, мой крест!

После недолгой борьбы замка с отмычкой хорошо смазанная дверь бесшумно отворилась. Я вошел в дом. Именно в ту ночь я поседел.

Внутри царила зловещая тишина, нарушаемая лишь скрипучим тиканьем старых настенных часов да потрескиванием рассохшихся половиц под ногами. Воздух пропитался тяжелым запахом неизвестных трав. Включив фонарик, я огляделся. На первый взгляд ничего особенного: добротная мебель, потухший камин с черной золой, на стенах ковры, семейные фотографии. Полка с книгами. Книги! Что-то в них было необычное, и, подойдя поближе, я сразу понял, что именно! Толстые, в кожаных переплетах, с изъеденными временем пожелтевшими страницами, они буквально источали зло. Библиотека колдуна! Вытянув наугад пухлый, растрепанный том в черном переплете, я открыл его на первой попавшейся странице, прочитал пару абзацев и с отвращением захлопнул. Названия книги не помню, но те строки, что прочел, содержали подробное руководство по изготовлению магических свечей из человеческого жира.

Отдельно лежала стопка современных изданий, среди которых я обнаружил «труды» Блаватской, Тухолки[26] и прочую дрянь. Судя по всему, Андрей Гермогенович усердно «грыз гранит» бесовской науки. В следующей комнате стоял огромный трехногий стол, в углах которого крепилось нечто вроде подсвечников. Неподалеку на полке выстроилась батарея разнокалиберных бутылок, заполненных какими-то отварами. Рядом притулилась картонная коробка. Заглянув в нее, я обнаружил несколько искусно изготовленных восковых фигурок, изображающих людей. На шеях висели миниатюрные таблички с именами. Некоторые фигурки были проколоты иголками кто в сердце, кто в голову. Одной досталось больше всего. Она буквально напоминала булавочную подушку. Впоследствии я узнал, что это древний способ наведения порчи, известный с незапамятных времен и в Вавилоне, и в Египте, и в Риме… Каждая фигурка изображает конкретного человека. Колдун, творя заклинания, втыкает иглы или булавки в те части тела, на которые хочет наслать болезни.

Дверь в третью комнату была заперта. Провозившись с отмычкой не менее получаса, я оперся локтем о косяк, утирая пот со лба. Дверь плавно отворилась. Я отскочил назад, выхватив пистолет, но оттуда никто не появился. В доме по-прежнему стояла мертвая тишина. Посветив фонарем, я увидел небольшую пятиконечную звезду, сделанную из темного металла. Очевидно, именно она приводила в действие дверной механизм, а замок играл роль декорации. Внутри оказалось пустое помещение, напоминающее тамбур, а в глубине его – железная дверь, ведущая, надо полагать, в подвал. Если в доме Авдотьи Петровны подземелье запиралось обыкновенным засовом, то Андрей Гермогенович подошел к делу гораздо серьезнее! Монолитная плита не имела ни засова, ни замка, ни даже ручки! Разыскав выключатель, я зажег свет и еще раз внимательно осмотрелся. Ни одной зацепки! Колдун постарался на славу. Судя по предпринятым предосторожностям, подземелье скрывало страшные тайны. Почти отчаявшись, я вдруг заметил на стене маленький странный значок – треугольник с выгравированным словом «bhach»[27].

Повинуясь необъяснимому импульсу, я с силой надавил на него. Плита сдвинулась вбок, открыв узкий проход. Держа оружие наготове, я спустился вниз. Первое, что выхватил из темноты луч фонаря, – фигура человека, подвешенная на вывернутых руках к балке под потолком. Пошарив по стенам, я обнаружил кнопку выключателя. Яркая лампа залила светом подвал, здорово напоминающий камеру пыток в доме Ивана Гермогеновича. Только палаческих орудий здесь было гораздо больше. В дальнем углу громоздился массивный шкаф черного дерева. Первым делом я перерезал веревки и бережно опустил несчастного мученика на пол. Им оказался парнишка лет тринадцати-четырнадцати со следами изощренных пыток на обнаженном теле. Пощупав пульс и не обнаружив его, я решил, что парень мертв. Внутри все кипело от ненависти.

«Как вы красноречивы, господа колдуны, экстрасенсы, «народные целители», когда при попустительстве придурков с телевидения важно болтаете с экранов о своем мнимом человеколюбии, о «мракобесии» Православной церкви! Показать бы зрителям хоть раз этого несчастного мальчика, страданиями которого Андрей Гермогенович ублажал демонов! Знаю, такое невозможно, у вас везде свои люди, но ничего – еще не вечер!»

Между тем черный шкаф непреодолимо тянул к себе. Интересно, какие ужасы хранит он? Хотя разве может быть что-нибудь страшнее уже увиденного? Оказалось – может! Раскрыв створки, я окаменел. Ноги подкосились. Волосы стали дыбом. На полках аккуратно выстроились в ряд стеклянные сосуды. Каждый содержал заспиртованную голову ребенка!

Перед глазами заклубился туман, стены закачались. Время остановилось. Послышавшийся за спиной слабый стон вывел меня из состояния транса. Я медленно обернулся. Снятый с дыбы мальчик был жив! Подхватив его на руки, я как ошпаренный выскочил из мерзкого подвала… Свежий ночной воздух прояснил голову. Я огляделся. Гроза прошла стороной. Луна снова выплыла из-за облаков, осветив спящую деревню своими белесыми лучами. Николай с ружьем на изготовку добросовестно охранял подступы к дому.

– Господи! – вскричал он, заметив мою страшную ношу. – Ведь это Коля Степашин, который пропал три дня назад!

– Зови народ, какого ни на есть врача! Ему необходима медицинская помощь! – прохрипел я, слегка заикаясь.

Люди сбежались на удивление быстро. Врача в деревне не оказалось, и мальчика срочно отвезли на машине в райцентр, где находилась ближайшая поликлиника. Держась за сердце, я прислонился к забору. Народ вокруг удивленно перешептывался. Мы с Николаем наскоро придумали для них версию: будто, засидевшись допоздна в саду, услышали доносящиеся из дома детские крики, вошли туда и обнаружили Колю, висящего на дыбе. Толпа грозно зароптала.

– Это еще цветочки, – криво усмехнулся я, – спуститесь в подвал… там… в шкафу… не такое увидите!

– Проводи! – попросил кто-то.

– Нет! – решительно отказался я. – Сами дорогу найдете! С меня одного раза достаточно!

– Ребята, да у него вся голова седая! – удивленно и испуганно воскликнул чей-то голос.

– По какому случаю сборище? – рявкнул начальственный бас. – По какому праву вскрыли дом?!

Шевеля густыми усами и раздвигая пузом народ, к месту происшествия важно шествовал местный представитель правоохранительных органов с погонами лейтенанта.

– А это кто такой? – маленькие заплывшие глазки подозрительно уставились на меня.

– Мой друг, приехал в гости из Москвы, – спокойно объяснил Николай.

Некоторое время мент размышлял, к чему бы еще придраться, но, не найдя подходящего повода, досадливо крякнул:

– Незаконное проникновение в чужое жилище карается по статье…

– Слушай, лейтенант! Перестань дурака валять! – не выдержал я. – Зайди в дом, загляни в подвал! Тогда увидишь, какие вещи творятся у тебя под самым носом, и поймешь, почему собрался народ!

Некоторое время он осмысливал услышанное.

– Хорошо, – изрек наконец лейтенант. – Двое понятых со мной! Остальные оставайтесь на своих местах!

Произнеся эту речь, он машинально сунул руку в кобуру, обнаружил там вместо табельного оружия засохший бутерброд, зачем-то понюхал его, матерно выругался и первым вошел в распахнутую дверь.

Некоторое время все было спокойно. Люди тихо переговаривались, то и дело бросая на меня любопытные взгляды. Николай держался поблизости, с ужасом глядя на мои седые волосы.

– А-а-а-а-а-а-а-а! – внезапно донесся из глубины дома страшный человеческий вопль. Толпа разом вздрогнула, отшатнувшись назад. На пороге появился лейтенант, шатаясь, будто пьяный. В первый момент я его не узнал: он весь съежился, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух, лицо сделалось белее мела, усы обвисли, в глазах горело безумие.

– Ирочка, доченька, вот и встретились наконец! – лепетал он дрожащими губами. В руках лейтенант держал стеклянный сосуд, внутри которого плавала в спирту белокурая головка пятилетней девочки.

– Это его дочка, что исчезла четыре года назад! – закричали наперебой люди. Лейтенант между тем сел на землю, прижав к груди банку и непрестанно повторяя:

– Ирочка, доченька!

Похоже, бедняга сошел с ума. Яростный рев разгневанной толпы потряс окрестности. Отталкивая друг друга, люди ломанулись в дом.

– Не ходи туда, – удержал я за рукав двинувшегося вслед за другими Николая. – Не надо!

Спустя полчаса все головы убитых детей были вынесены во двор. В лунном свете они представляли собой жуткое зрелище. Мужики возмущенно ругались, женщины плакали, некоторые, узнав своих детей, бились в истерике. Одна старушка скончалась на месте от разрыва сердца, намертво прижав к груди банку с останками любимой внучки. Только лейтенант не кричал, не плакал, не ругался, по-прежнему бормоча мертвым голосом: «Ирочка! Доченька!»

Послышался рев мотора, и из-за поворота выехала машина Андрея Гермогеновича. Очевидно, не обнаружив брата, колдун решил вернуться домой. Заметив разгневанную толпу, мерзавец сразу уяснил ситуацию и сделал попытку развернуться, что, впрочем, было не так-то просто на узкой деревенской улице. Выхватив у Николая ружье, я, тщательно прицелившись, выстрелил по колесам. Заряд крупнокалиберной картечи в клочья разодрал шины. Осев на передок, автомобиль плотно застрял в грязи. Деревенские моментально облепили его, вытащили наружу колдуна и принялись лупить чем попало с явным намерением забить насмерть.

– Прекратить! – прогремел голос лейтенанта. – Именем закона прекратить!

Не выпуская из рук голову дочери, он поднялся с земли, подошел к машине и, взяв за шиворот окровавленного Андрея Гермогеновича, рывком поставил на ноги. «Проклятый мусор! – мысленно выругался я. – Законник дебильный! Над заспиртованной дочкой уже погоревал, теперь начнет протокол составлять!» Но я был несправедлив к несчастному отцу, в чем сразу же убедился.

– Таких, как этот, не надо бить! – мрачно сказал он.

– Да-да, отвезите меня в прокуратуру! – обрадованно заверещал Андрей Гермогенович.

– Испокон веков их принято сжигать на кострах! – не слушая колдуна, закончил лейтенант. Некоторые из присутствующих не на шутку перепугались, но большинство выразили свое согласие одобрительными возгласами. Колдун дико закричал, пытаясь вырваться, но лейтенант, не меняя выражения лица, треснул его по затылку огромным кулаком. Андрей Гермогенович притих, уселся на землю, глаза сошлись у переносицы. Несколько мужиков бросились собирать дрова.

– Не здесь! – властно отрезал лейтенант, который, несмотря на помутившийся от горя разум, не утратил чувства здравого смысла. – Все за мной на пустырь!

Схватив колдуна за брючный ремень на спине, лейтенант легко поднял его и зашагал вперед, по-прежнему не выпуская из другой руки банку с головой дочери. Почуяв вожака, толпа послушно последовала за ним. Мы с Николаем тоже присоединились к процессии. Оглушенный Андрей Гермогенович не делал попыток сопротивляться. Руки, ноги, голова безвольно болтались в воздухе, будто у тряпичной куклы. Никто не разговаривал! Не издавал ни звука. Ночь. Луна. Молчаливые люди с горящими от гнева глазами, приговоренный к страшной казни колдун – все напоминало кадры из фильма о Средневековье. Кое-кому это покажется варварством, дикостью, но хотелось бы знать, уважаемые господа гуманисты, как поступили бы вы, обнаружив голову своего ребенка в чьей-нибудь коллекции, полюбовавшись на изувеченное зверскими пытками тело тринадцатилетнего мальчика, насмотревшись вдоволь на дыбы, клещи, зубные сверла, иглы, щипцы для вырывания ногтей и прочие «игрушки», при помощи которых «развлекался» с вашими детьми «несчастненький» Андрей Гермогенович?! Если вы сами не сатанисты, то прекрасно поймете чувства этих людей, в мертвом молчании шедших в ту ночь творить справедливое возмездие!

Выйдя за околицу, процессия прошла еще несколько сот метров и остановилась. Мы оказались на заброшенном, поросшем бурьяном пустыре, в глубине которого виднелись остатки каких-то разрушенных сооружений.

Опомнившийся колдун, которого лейтенант небрежно швырнул на землю, неожиданно вскочил на ноги и бросился бежать, но кто-то подставил ногу, а мощный удар по голове вновь привел Андрея Гермогеновича в полубессознательное состояние.

– Поганое местечко! – прошептал Николай. – Видишь развалины? Когда-то это был кирпичный завод. Во время войны немцы казнили там пленных партизан, а когда пришли советские войска, НКВД расстреливало бывших полицаев, дезертиров и тех, кого подозревало в сочувствии фашистам. Земля на два метра вглубь кровью пропитана. Старики говорят, будто по ночам здесь бродят привидения, слышатся стоны, жалобные вопли! Бр-р-р, – он зябко поежился.

Тем временем кто-то сбегал за лопатами, а несколько мужчин принесли здоровенный столб. Трое принялись копать яму, двое – обтесывать бревно, придавая одному его концу заостренную форму. Остальные тащили со всех сторон ветки, доски, сухую траву. Молодая женщина с почерневшим от горя и ненависти лицом принесла канистру с бензином. Видя зловещие приготовления, колдун скулил, как побитый шакал, пытался целовать ноги близстоящих людей, но те брезгливо отстранялись. Наконец яма была готова. Столб вбили в нее острым концом, засыпали землей, утрамбовали. Вокруг навалили дрова, щедро спрыснув их бензином. Остатки вылили на одежду колдуна. Двое молодых парней подхватили Андрея Гермогеновича под руки и поволокли к месту казни. Колдун упирался ногами, злобно шипел, пытался кусаться, но, несмотря ни на что, спустя десять минут был крепко привязан к столбу.

Он напрягался изо всех сил, пытаясь освободиться, но веревки оказались крепкими. Поняв, что пришел конец, Андрей Гермогенович издал страшный крик, полный боли, ярости и нечеловеческой злобы. Толпа невольно отпрянула, лишь один лейтенант, не изменив выражения каменного лица, остался на месте.

– Тебя посадят, Сергеев, за самосуд! – прошипел перекошенный от страха и ненависти колдун. – Ты не имеешь права так поступать! Освободи меня, пока не поздно!

– Заткнись, мразь! – ответил ровным голосом лейтенант. – Что со мной будет дальше – тебя не касается!

С этими словами он зажег спичку и бросил на политые бензином дрова. Вспыхнуло яркое пламя, мгновенно раздутое неизвестно откуда налетевшим ветром. Спустя полминуты весь столб был охвачен огнем. Корчась в ужасных мучениях, Андрей Гермогенович выкрикивал неразборчивые проклятия.

– Пошли домой, – тихо сказал я Николаю. – Дальше они сами разберутся!

Никем не замеченные, мы вернулись в деревню. Тут было тихо, видимо, почти все жители ушли смотреть на казнь, но даже отсюда были видны отблески огромного костра, в котором нашел страшную, но заслуженную смерть проклятый колдун.

Фю-ить – раздался над ухом знакомый свист пули. Фю-ить – и огненный шмель ужалил левую ляжку.

– Ложись! – крикнул я и, толкнув Николая на землю, свалился рядом.

Стреляли сатанисты, как обычно, с глушителем, эта публика не любит афишировать свои темные делишки. Другое дело – по телевизору да в газетах разглагольствовать! Духовно неопытным людям лапшу на уши вешать! Тогда они орлы! Нисколько не таятся! А вот детей похищают и мучают по-тихому, убийства тщательно маскируют, трупы надежно прячут!

Фю-ить, фю-ить – две очередные пули взрыли землю всего в десяти сантиметрах от моего носа. Похоже, пыточный подвал мне больше не грозит, сатанисты отчаялись взять «палача» живьем и просто стреляли из-за угла при каждом удобном случае. Фю-ить, фю-ить…

Я наконец определил месторасположение неизвестного стрелка. Похоже, он прятался за старым сараем в ста метрах от нас. Промахнуться с такого расстояния! При ярком свете луны! Смешно даже!

Фю-ить, фю-ить…

Я притворно вскрикнул. Николай, разгадав маневр, последовал моему примеру. Стало тихо. Только с места казни доносился временами приглушенный гул голосов. Прошло минут пять. Наконец из-за сарая осторожно высунулась темная фигура.

Хлоп-хлоп – незамедлительно сработал мой пистолет.

Схватившись за грудь, человек ничком упал в траву. Выждав для верности несколько минут, я короткими перебежками достиг сарая и перевернул ногой труп. На меня, оскалившись, смотрело мертвое лицо Вики.

– Боже мой! Девчонка! – растерянно пробормотал подошедший Николай.

– Девчонка, говоришь? – яростно прошипел я. – Эта девчонка руководила похищением твоей дочки, да и нас с тобой хотела пристрелить! Лучше соображай, куда ее девать, пока народ не вернулся!

С «похоронами» проблем не возникло. Неподалеку от сарая находилась глубокая, не менее трех метров, яма, заполненная жидким навозом. Туда мы и бросили покойную сатанистку, отправив следом мой пистолет. Викин ствол я оставил себе.

– Пошли домой, – сказал я Николаю. – На сегодня приключений достаточно, да не трясись ты так, будь мужчиной!

Аня с матерью не спали. Обе съежились в углу, вздрагивая, словно больные щенята. Заметив мою окровавленную штанину, девочка испуганно вскрикнула.

Рана оказалась пустяковой. Пуля прошла вскользь, вырвав небольшой кусок мяса. После перевязки я надел одолженные Николаем штаны (мои положили отмачиваться) и, прихрамывая, направился к столу, где по приказу хозяина нам приготовили большой графин водки и немудреную закуску.

Проглотив залпом два стакана, Николай успокоился, прекратилась нервная дрожь, щеки порозовели. Я тоже выпил граммов двести.

– Будет теперь нашему лейтенанту за самосуд! – с жалостью произнес он.

– После увиденного в подвале беднягу уже ничем не испугаешь, – возразил я. – Да навряд ли лейтенанта станут судить, он явно сошел с ума от горя!

– Э-эх! – тяжело вздохнул Николай, вновь наполняя стаканы. – Дети часто исчезали у нас и в соседних деревнях, но разве мог кто подумать на Андрея Гермогеновича. Проклятое место!

– В других частях страны тоже пропадают! – напомнил я.

– Неужели это все сатанисты?

– Необязательно. Бывают сексуальные маньяки, серийные убийцы типа Чикатило, но они не очень тщательно прячут свои жертвы, да и сами в конце концов попадаются. Однако если ребенок исчез бесследно, тогда, скорее всего, поработали сатанисты или подобная им мерзость!

Мы надолго замолчали. После пережитых потрясений спиртное на меня почти не действовало. Ныла раненая нога, а настроение оставляло желать лучшего. Второй раз за последние дни пришлось застрелить женщину. Не знаю, как другим, но мне убивать их, даже ведьм, – поперек горла! Я не жалел Вику, прекрасно сознавая, какая она мразь. Просто работал древний инстинкт, заложенный, надо полагать, в каждом мужчине. Я попытался настроиться мыслями на другую тему. Интересно, как ведьма догадалась, где я нахожусь? Неужели деревня нашпигована чертопоклонниками, подобно Матвеевке?!

Ба, да дело, оказывается, выеденного яйца не стоит! Она ведь знала, что я ушел в лес вместе с Аней, вот и сообразила, куда мы могли пойти. Неглупая стерва!.. Была.

На улице загудели возбужденные голоса. Народ возвращался по домам. Внезапно я принял решение:

– Николай, слушай внимательно, не перебивай! Ни тебе, ни твоей семье оставаться здесь больше нельзя. Сам видишь, какие дела творятся! Да не перебивай, говорю! Мне деваться некуда! Тут расклад простой: либо я их, либо они меня! Третьего не дано. Вам же подставляться незачем.

Из угла послышались громкие всхлипывания. Проковыляв туда, я попытался утешить Аню, но, зарыдав еще сильнее, девочка вцепилась в меня обеими руками.

– Не уходи, Андрей! Я люблю тебя! Я не могу без тебя! – нисколько не стесняясь присутствия родителей, выкрикивала она сквозь слезы. Я несколько опешил и некоторое время не мог вымолвить ни слова. Между тем Аня плакала все громче.

– Успокойся, милая! – опомнился я, ласково обнимая ее за плечи и прижимая к себе. – Я обязательно вернусь… и… и… и я тоже люблю тебя!

– Правда? – недоверчиво вскинулась она.

– Клянусь! Так вот, слушай дальше, – снова обратился я к ее отцу, надо сказать, немного опешившему. – В деревне под Тулой у меня есть хороший дом, доставшийся по наследству от деда. Поживете в нем, пока все не уляжется. Там вас сам черт не сыщет! Здесь же, помимо сатанистов, будут и другие неприятности, – привел я последний довод. – Сегодняшнее происшествие не останется без последствий. Наедет милиция, начнутся разбирательства, и если чертопоклонники вас не убьют, то следователи, точно, всю душу вымотают. Тебе это надо?! Нет?! Отлично, значит, договорились! Давай еще по стакану! Эх, крепка зараза!

– Ты правда любишь Аню? – спустя минут десять спросил Николай, когда женщины вышли зачем-то из комнаты.

– Да! – не задумываясь ответил я. – Только постарайся сделать так, чтобы она обо мне побыстрее забыла.

– Нет! – отрицательно покачал он головой. – Не постараюсь! Лучше возвращайся живой-здоровый!

– Попробую, – с трудом выдавил я и, не закусывая, выпил залпом полный стакан водки. За окном начинало постепенно светать. Закричали петухи. Близилось утро.

Глава 9

Вздремнув пару часов, мы, не откладывая дела в долгий ящик, принялись готовиться к отъезду. По моим расчетам, милиция могла появиться здесь не позднее середины дня, поэтому следовало поторапливаться. Местные жители усердно заливали водкой кто горе, кто страх, кто тоску, и к одиннадцати утра в деревне не оставалось ни одного трезвого, за исключением нескольких выживших из ума старушек, которые вообще не понимали, что происходит.

Пока семья Николая собирала вещи, я направился в местный магазинчик, оказавшийся, вопреки ожиданиям, вполне приличным. Там я запасся хлебом, консервами, а также приобрел бывшую в употреблении потрепанную туристическую палатку. Затем добрался до ближайшего шоссе, изловил пустой микроавтобус, направляющийся непонятно куда и непонятно зачем. За пятьсот долларов водитель согласился ехать хоть на край света. Правда, при этом он поглядывал на меня с некоторой жалостью, очевидно, считая сумасшедшим.

Еще через полчаса мы в полном составе катили по ухабистой дороге. Переполненные спиртным и подавленные кошмарными впечатлениями вчерашнего дня, жители деревни даже не заметили нашего отъезда. Наконец на обочине появился покосившийся указатель, сообщавший, что деревня Глубокие Озера находится в двух километрах отсюда. Я попросил притормозить. Собрав свои нехитрые пожитки, поспешно выбрался наружу, пожал руку Николаю, попрощался с его женой, расцеловал рыдающую Аню и нетерпеливо махнул рукой шоферу: «Езжай быстрее, не трави душу!»

Проводив глазами быстро удаляющуюся машину, я огляделся вокруг. По обеим сторонам дороги раскинулся в первозданной красе густой лес. В траве трещали кузнечики, припекало солнце. Воздух, напоенный ароматами трав и цветов, кружил голову. О близком присутствии людского жилья напоминал только перекошенный указатель.

По дороге проехала новенькая «восьмерка». Сидевшая за рулем девица внимательно посмотрела в мою сторону.

«Даже не надейся! – мысленно отшил ее я. – Меня сейчас самого впору трахать!»

Внезапно я почувствовал себя полностью опустошенным. Последние двое суток лишь присутствие Ани, необходимость защищать ее, отбиваться от наползающей со всех сторон злобной нечисти поддерживали во мне жизненные силы. Теперь девочка была в безопасности, «действие наркотика» кончилось, начался «отходняк». Похожее уже происходило со мной однажды в Афганистане.

Во время неудачного боя на горном перевале меня здорово долбануло взрывной волной и зашвырнуло в какую-то расщелину. Я провалялся там без сознания не менее двенадцати часов, поэтому не видел гибели остатков своего взвода, изуверски глумящихся над мертвыми телами душманов. Меня они почему-то не нашли, впрочем, как и наши вертолетчики, забравшие изуродованные трупы после того, как «духов» уничтожили огнем с воздуха. Очнувшись, я пополз. Сильных ран у меня, слава Богу, не оказалось, за исключением пары осколков в ноге. Полз я около трех суток, сперва вниз по склону, потом по пустыне. Вода во фляжке быстро кончилась, впрочем, уже к началу боя ее оставалось не так много! Помнится, я упорно не желал бросить автомат, весивший, казалось, килограммов сто! Не думай! Вовсе не из чувства воинского долга или патологической страсти к стреляющей железке! Просто мне доводилось видеть, во что превращают моджахеды русских пленных, и я, естественно, не желал попасть в их лапы живым.

В конце концов меня заметили с вертолета, доставили в госпиталь. Врачи поражались: контуженый, раненый, без капли воды, я преодолел не менее тридцати километров!

Меня даже представили к награде, но так и не дали, поскольку, выйдя из госпиталя, я со вкусом набил морду козлу-прапорщику. За что? Да пес с ним, сейчас это не важно! Слушай дальше! Несмотря на пустяковые, в общем-то, ранения, я пролежал пластом полтора месяца. Мной овладела страшная апатия, будто кто-то высосал всю жизненную энергию. Не хотелось ни есть, ни пить, ни жить – ничего! Ребята силком кормили!

«Отходняк», одним словом!

Тогда на дороге, возле полусгнившего указателя, я ощутил нечто подобное, правда, в более легкой степени. Кружилась голова, тошнило, болело избитое покойным Рафиком тело. Ужасно хотелось лечь на землю и больше никогда не вставать. Возможно, я бы так и сделал, но неожиданно вспомнил заспиртованные детские головы, истерзанного пытками мальчика, мученическую смерть Сергея, Аню, лишь чудом избежавшую кошмарной гибели.

Это прибавило сил. Не сказать, чтобы очень много, однако достаточно, чтобы не впасть в полную прострацию. Поразмыслив с минуту, я решил устроить себе выходной. На сутки. Отоспаться, отлежаться, прийти в норму!

Я углубился в лес, стараясь держаться параллельно проселку, ведущему в Глубокие Озера. Метров через пятьсот показалась чудесная полянка. Ее окружали высокие деревья с раскидистыми кронами. Мягкая, нежная травка покрывала землю зеленым ковром. Немного в стороне журчал прозрачный ручеек, пели птицы. Райское местечко! Кое-как натянув палатку, я расположился на отдых, который едва не стоил мне жизни!

Первым делом я ополоснулся у ручья, без всякого аппетита съел банку мясных консервов, выкурил пару сигарет и, едва прикоснувшись щекой к теплой земле, провалился в глубокий сон.

Проспал я долго и, открыв глаза, обнаружил, что в лесу заметно стемнело. Солнце почти целиком спряталось за вершины деревьев. Ручей журчал по-прежнему весело, но теперь от него веяло не бодрящей прохладой, а промозглой сыростью. Немного поколебавшись, я развел костер, полез в рюкзак за консервами и неожиданно нашел там аптечку и объемистый пакет, наполненный различной снедью. Не иначе, Аниных рук дело! Милая девочка!

Вареное мясо, домашний сыр, свежие помидоры, сало, яйца вкрутую, перец, соль… Ну разве не прелесть?! Дождавшись углей, я принялся готовить нечто вроде шашлыка: нарезал мясо, сало, помидоры. Нанизал их вперемешку на тонкие зеленые веточки. Голова кружилась от волшебного запаха. Растопленное сало с шипением капало на раскаленные угли. Минут через пятнадцать, когда обжаренное мясо пропиталось салом, помидорным соком и покрылось хрустящей корочкой, я с удовольствием принялся за еду. Вкусная, сытная пища вливала силы в мой измотанный организм.

Исходящий от углей жар согревал кровь. Вокруг становилось все темнее. Покончив с ужином, я подбросил в костер новую порцию хвороста. Затем растянулся на земле и, благодушно жмурясь на мерцающее пламя, незаметно для себя задремал. Сперва сон был спокоен, безмятежен, но постепенно в него стало вторгаться нечто черное, злобное! Кривились в кровожадных ухмылках отвратительные рожи, появились на миг и тут же исчезли колдовские зеленые глаза.

Который уже раз Господь спас мою грешную душу! Будто облитый холодной водой, я внезапно проснулся. Не далее чем в тридцати метрах шуршали по траве осторожные, крадущиеся шаги. Я не сомневался, что они принадлежат убийцам, пришедшим за моей головой. Небось проклятый Учитель постарался! Вычислил, падла! Скрытые деревьями сатанисты могли сейчас видеть лишь догорающий костер. Запуганные страшной славой «неуязвимого» Палача чертопоклонники приближались с черепашьей скоростью, как видно, больше всего на свете опасаясь случайно меня разбудить. Воспользовавшись их медлительностью, я бесшумно скользнул в заросли кустарника, прихватив с собой «узи», пистолет с глушителем и кинжал. Позиция оказалась на редкость удачной, будто специально созданной для засады! Пышные густые ветки исключали возможность заметить меня с поляны, зато тех, кто на ней появился, было неплохо видно в отблесках полупогасшего костра.

На этот раз убийцы явились аж восьмером. Очевидно, мой «авторитет» в глазах Учителя неуклонно повышался.

– Он в палатке, спит! – прошептал кто-то.

– Все разом – огонь! – тихо скомандовал другой. Вероятно, запасы глушителей у чертопоклонников подошли к концу. Ночную тишину разорвал оглушительный грохот четырех «калашниковых». Остальные палили из крупнокалиберных обрезов. Пока они усердно превращали в лохмотья несчастную потрепанную палатку, я, неторопливо целясь, уложил четверых. Увлеченные расстрелом палатки сатанисты сперва даже не заметили гибели товарищей. Постепенно стрельба стихла.

– Готов! Мы выполнили приказ! – выкрикнул звенящий от торжества голос.

– Мы!.. А-а-а-а-а! – победный клич перешел в испуганный визг.

– Что с ребятами? Проклятье! Это не человек!

Один из чертопоклонников в панике бросился наутек, но моя пуля разворотила ему затылок. Пробежав по инерции еще пару шагов, мертвец бухнулся мордой в ручей. Оставшиеся в живых расползлись по поляне и принялись наугад палить в мою сторону. Над головой в опасной близости засвистели пули. Прижав сатанистов к земле длинной автоматной очередью, я поспешно откатился в сторону, почти не целясь, полоснул еще раз и снова кувыркнулся вбок, с отчаянием осознав, что израсходовал все боеприпасы. Дурак! Кретин! Дебил! Прежде чем наслаждаться отдыхом да жрать шашлык, нужно было проверить и перезарядить оружие! Теперь я остался с голыми руками против трех убийц, у которых патронов наверняка в избытке! Хотя нет! Не трех! Какая-то из моих пуль все же достигла цели.

Один сатанист бился на земле, утробно подвывая и суча ногами. Двое других продолжали поливать кусты свинцом. До сих пор не пойму, почему они в меня не попали! Обстрел продолжался около пяти минут. Видя, что я не отвечаю, сатанисты постепенно успокоились.

– Вроде попали? – спросил женский голос.

– Ясное дело! – уверенно ответил мужской. – Там на каждый сантиметр не меньше пяти пуль пришлось!

– Вадим, дай для страховки очередь! – попросила женщина. На этот раз стрельба оказалась более точной. Пули прошли впритирку, и одна из них оторвала мне мочку уха.

В течение нескольких минут сатанисты напряженно вслушивались в тишину, а я кусал до крови губы, с трудом сдерживая стоны.

– Убит или ушел! – резюмировала наконец девица, поднимаясь во весь рост и держа в руках обрез.

– Осторожнее, Люба! – предупредил ее Вадим, благоразумно лежавший в траве.

«Уж не та ли это Люба, о которой писал в дневнике бедняга Сергей?» – подумал я, нащупывая за поясом кинжал.

– Погляжу, что с Федей, – бормотнула ведьма, направляясь к раненому сатанисту. Немного помедлив, напарник двинулся следом. Некоторое время они разглядывали потерявшего сознание товарища.

– Плохо дело, – равнодушно сказал Вадим, выуживая из кармана пачку сигарет. – Вряд ли выживет!

Чертопоклонники многозначительно переглянулись.

– Тащить такую тушу на себе… – начал парень.

– Не имеет смысла! – закончила девица.

Громыхнул выстрел. Заряд картечи из ведьминого обреза разнес Федину голову на куски.

– Раненых лошадей пристреливают, не правда ли? – усмехнулась Люба.

Вадим одобрительно кивнул.

– Учителю скажем…

«Хрр-эр-х»… – брошенный мной кинжал пробил ее горло.

По телу прошла длинная судорога. Некоторое время она стояла раскачиваясь, затем мягко осела на землю.

Ошеломленный сатанист по-свинячьи взвизгнул, выронил автомат и неожиданно стал на колени, подняв безоружные руки над головой.

– Не убивай меня, Палач! Пощади! – истерично закричал он.

– Ты посмел сражаться с бессмертным, жалкий червь! – загробным голосом изрек я, выходя из кустов.

Еще в начале перестрелки кто-то из чертопоклонников высказал предположение, будто Палач «не человек». Теперь я с удовольствием вводил в игру этот очень кстати подвернувшийся козырь. Вадим затрясся, охваченный мистическим ужасом.

– Положи руки за голову, опусти глаза к земле, – торжественно вещал я, быстро собирая валяющееся на поляне оружие.

Взошедшая луна освещала бледное лицо пленника, по которому обильно струился пот.

Убедившись, что в радиусе десяти метров не осталось ничего стреляющего, я решил заняться сатанистом. Правда, он походил сейчас на раздавленную мокрицу, но кто знает? Может, очухается? Может, Учитель, почуяв, что дело пахнет керосином, пошлет в зазомбированные мозги этого придурка какой-нибудь приказ? В любом случае предосторожность не помешает. Приведя его в бессознательное состояние ударом приклада по затылку, я принялся обыскивать убитых, среди которых оказалось трое женщин. Поскольку взять меня живым чертопоклонники больше не надеялись, ни у кого в карманах не оказалось ни наручников, ни веревки, ни чего бы то ни было похожего. Помимо прочего, все они были одеты в спортивные костюмы, поэтому даже на ремни рассчитывать не приходилось. Тут взгляд мой упал на мертвую девицу, и в голову пришла некая мысль. Такой обтягивающий черный костюмчик имелся у одной моей знакомой, сквозь его воротник был пропущен тонкий, но крепкий шнурок, выходящий концами наружу. Снабженный декоративными пластмассовыми шариками, он служил то ли украшением, то ли завязкой…

Так и есть, вот он, родимый!..

Перевернув бесчувственного сатаниста лицом вниз и заломив ему руки за спину, я крепко связал их простым, но надежным способом: сперва мизинцы, потом большие пальцы, потом запястья совмещенных ладоней. Попробуй освободись, козел!

Затем я произвел ревизию своего имущества. Изрешеченная пулями палатка превратилась в подобие половой тряпки, но лежавший несколько в отдалении рюкзак остался цел.

Милая, заботливая Анечка! Твоя аптечка оказалась сейчас очень кстати. Я тщательно продезинфицировал и залепил пластырем поврежденное ухо, умылся в ручье, застирал пятна крови на одежде, которых, по счастью, было не так много. Пленник по-прежнему не подавал признаков жизни. Усевшись поблизости и покуривая сигарету, я залюбовался на свою добычу. Бесценный экземпляр! Труслив, как шакал Табакки, штаны насквозь промочил, к тому же уверовал в мое бессмертие, сверхъестественные возможности. Благодарю тебя, о Господи, за такой подарок! Подонок выложит все, что знает, даже немного больше! Сатанист зашевелился, попытался привстать, но мешали связанные за спиной руки. Подойдя вплотную, я рывком поставил его на ноги.

– Па-па-лач! – пролепетал он и в очередной раз взвизгнул: – Не убивай!

Я сделал вид, будто задумался, наморщил лоб, пожевал губами. Пленник с ужасом следил за метаморфозами моего лица.

– Борькин адрес! – свирепо рявкнул я.

– Вы хотите сказать – Бо-ри-риса Федоро-ви-вича?

– Да!

– У-улица Косты-ле-ва, д-дом два!

– Адрес Учителя!

– Не-е знаю! Но я слышал, что он уехал н-на время в Москву.

– Где капище?

– Во-восемь ки-километров отсюда! Я п-пкажу! П-прямо с-сейчас!

– Предлагаешь идти пешком? Жалкий раб!

– Нет, в ки-лометре отсюда джип, на котором мы приехали! – видя, что угроза смерти отодвигается, Вадим стал заикаться гораздо меньше.

Джип – интересно! Секта прекрасно оснащена, масса оружия, глушители, иномарки – это требует значительных средств. Интересно, кто их финансирует?!

– Откуда у вас деньги? – прорычал я в лицо перетрусившему дьяволопоклоннику.

– Борис Федорович говорил – друзья из-за границы помогают!

– Кто именно?!

– Не знаю!

– Жалкий червь, Борька дома? – на всякий случай спросил я.

– Нет, в лесном храме Благого Божества, то есть я хотел сказать – идола!

– Что-о?

По моим расчетам, «празднество» должно было состояться примерно через неделю. Значит, предыдущий пленник врал перед смертью?! Не похоже, тогда в чем дело?

– Чем он там занимается?

– Молится о ниспослании гибели э-э-э…

– Мне, что ли?!

– Да-да-да! Не убивайте! – снова заскулил сатанист.

– Кто с ним?

– Несколько старших братьев.

«Ого, это удача! – обрадованно подумал я. – Можно разом накрыть верхушку секты, а если получится – взять хоть одного живым, слегка потрясти, узнать, где прячется Учитель…»

– Веди к машине! – приказал я, подтолкнув пленника в спину стволом автомата. Когда джип запетлял по ухабистым проселкам и лесным просекам, я продолжал допрос сатаниста, невольно морщась от отвращения. Его одежда издавала резкий запах мочи и пота. Он рассказывал охотно, хотя и заикаясь от страха.

Вот что я услышал.

Народу в секте, за вычетом убитых только что семерых человек, осталось считаные единицы. Только «старшие братья». Остальные подались в бега. Поэтому «празднество» вряд ли могло состояться. «Предателей» оставшиеся верными дьяволу чертопоклонники изловили и зверски убили. Тут я мысленно расхохотался: «Друг друга бьете, сволочи, – это хорошо! Активнее, ребята, облегчайте мою работу».

Один сегодня будет принесен в жертву. Напоследок я лениво поинтересовался, каким образом меня на сей раз обнаружили. Небось Учитель своими магическими гляделками подсмотрел? Однако все оказалось гораздо проще. В замеченной на дороге «восьмерке» сидела сатанистка, сразу признавшая в одиноком прохожем зловещего «палача», словесный портрет которого был известен всей секте. Спрятав машину за поворотом, шалава прокралась по моим следам и узнала, где я расположился на отдых. Напасть в одиночку даже на спящего она не решилась и вместо этого опрометью ринулась в Глубокие Озера докладывать Борису Федоровичу. Тот собрал всех оставшихся в наличии чертопоклонников, за исключением старших братьев, с которыми собирался творить молитву, и, дав соответствующие инструкции, послал «на дело». Действовать решили, как обычно, ночью.

Сам колдун, очевидно, не очень-то верящий в успех задуманного предприятия, отказался принять участие в карательной экспедиции и с наступлением темноты направился к капищу ублажать идола, на которого возлагал большие надежды.

Когда просека закончилась, я заглушил мотор. Прихватив свой арсенал, я выкинул Вадима из машины, выбрался наружу сам и огляделся. Со всех сторон нас окружал глухой темный лес. Молчаливые деревья, казалось, таили угрозу. Ни крика ночной птицы, ни дуновения ветерка. Мертвая тишина!

– Куда ты завез меня, скотина! – прорычал я, извлекая из кармана финку с намерением перерезать глотку чертопоклоннику, решившему, похоже, поиграть в Ивана Сусанина.

– Вот, вот тропинка! – простонал он, завороженный холодным блеском лезвия ножа.

Внимательно приглядевшись, я действительно разглядел в указанном направлении узкую тропу, скрывающуюся в густых зарослях и почти незаметную в слабом лунном свете.

– Ладно, живи пока, – смилостивился я. – Далеко до капища?

– П-полтора километра!

– Веди! Но не вздумай хитрить, убью!

Сняв «узи» с предохранителя, засунув в каждый карман по пистолету и закинув на спину рюкзак с гранатами, я двинулся вслед за своим трясущимся проводником, который вроде опять обоссался. Внезапно зловеще заухала сова. Сатанист пошатнулся.

– Смерть кличет! – подавленно пробормотал он.

– Заткнись, козел! – яростно прошипел я, отвесив Вадиму мощного пинка. – Твоя смерть – я! Но будешь паинькой – поживешь еще! Вперед, падаль! Шевели ногами!

– Слушаюсь, Палач! – покорно прошептал он и больше за всю дорогу не издал ни звука.

Однако предчувствия дьяволопоклонника оправдались. Жить ему действительно оставалось самую малость. Постепенно деревья начали редеть. Вдали показались красноватые блики огня и донеслись отголоски заунывного пения. Скатав из носового платка кляп, я на всякий случай заткнул пленнику рот и, прячась за деревьями, приблизился к капищу. Вадим с помутившимися от ужаса глазами следовал за мной походкой зомби. Последние пятьдесят метров мы преодолели ползком и залегли в кустах. Сатанист трясся, будто эпилептик. Пришлось успокоить его легким ударом в основание черепа. Затем, осторожно раздвинув ветви, я выглянул. Взору моему представилась следующая картина. На помосте перед отвратительным идолом с козлиной головой распласталась голая мужская фигура, тот самый дезертир, о котором рассказывал Вадим. Он извивался, тщетно пытаясь высвободиться, но этим лишь прибавлял себе страданий, поскольку руки и ноги были крепко прибиты гвоздями к доскам дьявольского алтаря.

Около помоста расположились полукругом шесть фигур в красных балахонах. Один держал в руках человеческий череп. Главари секты монотонно пели какой-то псалом. Слов я разобрать не мог – лишь отдельные обрывки фраз: «Ариель, услышь нас… Астарот, ты отец наш… Баал – Зебуб, поклоняемся тебе»…[28] Множество факелов, освещавших поляну, при упоминании этих имен ярко вспыхивали. На земле кривлялись причудливые тени, отдаленно напоминающие фигурки животных: крокодила, бегемота, козла и т. д. Так продолжалось минут десять. Внезапно сатанисты издали дикий, нечленораздельный вопль. Факелы вспыхнули особенно ярко, над капищем завыл ветер. Тело моего спутника выгнулось дугой и застыло в неестественно скрюченном положении. Приглядевшись, я понял, что он мертв. Лицо исказила жуткая гримаса. Глаза в буквальном смысле слова выкатились на лоб. Мне сделалось немного не по себе. До сих пор не пойму причину его смерти: то ли обычный страх, то ли из-за дьявольских заклинаний сработал заложенный в мозгу код, то ли еще что. Еще месяц назад при виде подобного зрелища у меня бы волосы встали дыбом, но за последнее время я повидал вещи куда более страшные, да и жалости покойный чертопоклонник не заслуживал.

Между тем обряд, судя по всему, достиг своей кульминации.

– О владыка наш Люцифер! – вскричал один из сатанистов. – Прими молитву верных слуг твоих. Дай нам силу одолеть посланца врага твоего! – с этими словами он извлек из-под балахона кривой нож, неуловимым движением вспорол извивающейся жертве грудь и, вырвав трепещущее сердце, швырнул его к ногам идола. Потом, окунув ладони в обильно хлещущую из трупа кровь, обмазал ею череп, бормоча при этом странные заклинания. Не могу сказать с уверенностью, была ли это галлюцинация или нет, но я явственно увидел, как череп засветился зеленоватым светом, а идол начал подозрительно вибрировать, будто собираясь ожить. Врать не буду – тело мое в тот момент покрылось мурашками, руки затряслись. Еще немного, и я наделал бы в штаны, как покойный Вадим.

Подавив страх, я швырнул на помост одну за другой три гранаты и, не жалея патронов, начал полосовать в том направлении автоматными очередями.

Стрелял я до тех пор, пока рожок не опустел. Затем оценил результаты. Дьявольский алтарь разнесло в щепки. Взрывы сорвали идола с пьедестала и зашвырнули на середину поляны. При этом голова и хвост у него отвалились. Рядом валялись иссеченные осколками пять трупов. Я торжествовал победу! Змеиное гнездо разрушено. Все жрецы дьявола мертвы! Все?! Проклятье! Ведь их было шестеро! Выходит, одному удалось удрать?! Каким образом? Невозможно выйти живым из-под такого ливня пуль и осколков! Яростно матерясь, я выбрался на поляну и оглядел мертвецов. Двое оказались женщинами. Пытаться определить путь беглеца по следам крови не имело смысла. Ею была забрызгана вся поляна. Но это оказалось не нужно. Он никуда не сбежал. Внезапно я ощутил сильный удар в спину, едва не сбивший меня с ног. Одновременно послышался злорадный хохот. Обернувшись, я увидел высокого худого человека неопределенного возраста. Глаза его горели дьявольским огнем, тонкие губы кривились в злобной ухмылке. Не мешкая ни секунды, я навел на него автомат, но тут же вспомнил, что израсходовал все патроны. Ехидно засмеявшись, колдун взмахнул рукой. Нас разделяло расстояние около десяти метров, но тем не менее я ощутил страшный удар в челюсть и мешком свалился на землю.

«Энергетические удары, – мелькнуло в помутившейся голове. – Наш сэнсэй[29], помнится, рассказывал о них, но я ему не верил. Китайцы с японцами много чего о себе брешут, а лопухи-европейцы верят!»

Продолжая хохотать, колдун пнул меня ногой. Острая боль скрутила внутренности, но одновременно с ней вернулась ясность сознания. «Интересно, сумеешь ли ты увернуться от пули?» – подумал я и, достав из кармана пистолет, два раза нажал спуск.

Пули прошли мимо, но, судя по мгновенно побледневшему лицу чертопоклонника, причиной этого была не его магия, а моя ослабевшая рука. Он зашипел заклинания, взмахнул руками, и тут мне показалось, будто я схожу с ума. Колдун начал размножаться делением, как примитивный микроорганизм. Сперва их стало двое, потом трое, четверо, пятеро и, наконец, одиннадцать. Все были на одно лицо, все корчили мерзкие рожи и глумливо хохотали. Я выстрелил в крайнего справа, и, хотя ясно видел, что пуля вошла в голову, – ему ничего не сделалось. Одиннадцать колдунов неторопливо окружили меня. Вот тут-то мне стало по-настоящему страшно.

– Господи, помоги! – закричал я в полном отчаянии, хотя, по правде сказать, на помощь не надеялся. И креста на мне не было, и грехов за мной, сам знаешь, сколько! Но Он помог! Воистину безгранично Его милосердие!

Яростно взвизгнув, колдун слился в единое целое.

Не мешкая ни секунды, я загнал ему в живот три пули. Худое тело согнулось пополам и, шипя, как гадюка, рухнуло на землю.

Впоследствии я узнал, что колдун наслал на меня наваждение, проще говоря, галлюцинацию. Ни дьявол, ни его слуги не способны на истинные чудеса, зато большие мастера морочить людям головы.

Нет, поднимать в воздух, бить энергетическим зарядом, разрушать они умеют, но созидать не могут. Поэтому изготовить хотя бы одного подлинного двойника во плоти колдун не имел ни малейшей возможности, а просто окружил себя призраками, чтобы запугать меня и запутать…

Подстрелив чертопоклонника, я с трудом поднялся на ноги и, держа оружие наготове, подошел к нему. Колдун был еще жив и смотрел на меня с лютой ненавистью, не иначе как надеясь испепелить взглядом. Но вся его магическая сила куда-то исчезла.

– Проклятье на твою голову, Палач! – простонал он.

– Раны в живот очень мучительны, – ответил я. – Ты будешь умирать долго, тяжело, медленно истекая кровью в укромном местечке, где я тебя спрячу. Внутренности твои станут пожирать муравьи! Но я могу даровать тебе легкую смерть, если ответишь на пару вопросов!

– Будь проклят! – злобно прошипел колдун. Осознав, что это крепкий орешек, не чета трусливому Вадиму, я аккуратно прострелил ему голову. Все равно бы он ничего не сказал! Потом на всякий случай обыскал тело.

Под ритуальной хламидой оказался обычный двубортный костюм. В карманах лежали ключи, деньги и паспорт на имя Кириллова Бориса Федоровича, 1955 года рождения. Ключи и паспорт я забрал – деньги оставил. Мне показалось, что они воняют серой. Я уже собрался уходить, как вдруг заметил на шее мертвеца небольшой медальон. На обратной стороне была выгравирована надпись: «Первому и любимому ученику от Учителя». Волнуясь, я открыл крышку. На меня смотрел черноволосый мужчина средних лет. Лицо его казалось смутно знакомым. Я едва не задохнулся от радости. Теперь я знал внешний облик главного врага.

Глава 10

Когда я выбрался из леса на проселочную дорогу, близилось утро. Небо из черного сделалось серым, звезды поблекли. Еще на капище я решил обыскать дом Кириллова в надежде обнаружить там что-нибудь дающее более ясное представление об Учителе, нежели портрет на медальоне. Однако делать это следовало ночью, а до рассвета оставалось совсем немного времени. Поэтому, проехав километров тридцать в противоположном от Москвы направлении, я загнал машину в лес и расположился на отдых. Конечно, разъезжать без прав, да к тому же на машине, принадлежащей одному из убитых мной людей, было крайне рискованно, но за всю дорогу мне попался лишь один пост ГАИ, сотрудники которого явно не страдали избытком служебного рвения и даже не взглянули в мою сторону.

В том месте, куда меня занесло, не было видно ни одной живой души, зато имелось небольшое лесное озеро. Вода в нем оказалась довольно чистой, хотя и попахивала слегка тиной. Разведя на берегу большой костер, я с наслаждением искупался, простирнул одежду и, усевшись возле огня, подкрепился остатками Аниных запасов. Потом утопил все оружие, оставив только финку. Было жалко расставаться с таким богатым арсеналом, но я понимал, что по крайней мере часть убитых сатанистов уже обнаружили, и, хотя в живых не осталось ни одного свидетеля (Анечка не в счет), иметь на руках «мокрые» стволы равносильно смерти.

Один молодой придурок из банды Орла спалился подобным образом. Купил по дешевке «макаров» и в тот же день влетел с ним в ментуру. Оно бы ничего страшного: наври, будто нашел, заплати, как следует, и гуляй подобру-поздорову. Ну, может, побьют слегка. До свадьбы заживет! Вся беда заключалась в том, что пистолет принадлежал убитому месяц назад менту, да и потом из него прикончили двух человек. После допросов в РУОПе придурок навеки лишился здоровья, начал писаться под себя по ночам и еле-еле открутился от «вышки». Жадность фраера сгубила. Польстился на мизерную цену, даже не поинтересовавшись, почему она такая, откуда оружие!

Проводив глазами свой верный «узи», с укоризненным всплеском скрывшийся под водой, я вернулся к костру.

Взошло солнце – ясное, веселое, как юная девушка. Глядя на него, я вспомнил Аню и загрустил. Как она там? Доведется ли еще увидеться? Пообещав ей вернуться, я покривил душой. Когда сражаешься в одиночку с мощной, разветвленной, до зубов вооруженной организацией безжалостных монстров, шансы остаться в живых составляют примерно одну десятую процента. Пока мне везло, а дальше?!

«Ладно, не ной! – мысленно осадил я себя. – Пути назад нет! Придется идти до конца! Быть может, Господь простит мне за это хотя бы часть прошлых грехов?»

Необходимо обдумать план дальнейших действий. Секта сатанистов полностью уничтожена. Остался только Учитель, но он-то как раз самая опасная гадина! Фотография у меня есть, однако сделана она не вчера. Не менее десяти-пятнадцати лет назад. Об этом свидетельствует покрой костюма и еще ряд мелких признаков. За прошедшие годы Учитель мог здорово измениться, потолстеть или похудеть, отпустить бороду или усы, да мало ли что могло произойти с его внешностью! Адрес по-прежнему неизвестен… Порассуждав таким образом с полчаса, я вернулся к тому, с чего начал, – обыск жилища Бориса Федоровича, других вариантов нет! Теперь отдых.

На этот раз никто не потревожил мой сон, и я проснулся около шести вечера: свежий, бодрый, отдохнувший. Развешанная на ветвях одежда высохла, но я немного продрог, поскольку спал раздетый, на голой земле. Торопливо одевшись, я развел большой костер, закусил банкой консервов и принялся дожидаться наступления темноты. Обычно я терпеть не могу чего-либо или кого-либо ждать, нервничаю, злюсь, но на этот раз все было по-другому. Я блаженствовал, развалившись возле огня, любовался закатом и думал: «Боже, как хорошо, что впереди еще несколько часов полного безделья».

Постепенно стемнело, взошла луна. Где-то около полуночи я нехотя поднялся, затушил остатки костра и, усевшись в джип, направился в Глубокие Озера. Гаишники по-прежнему пребывали в состоянии нирваны, поэтому до поворота я добрался без всяких приключений. В полукилометре от деревни я заглушил мотор и дальше пошел пешком, предварительно тщательно протерев тряпкой все места в машине, где могли остаться мои отпечатки пальцев. Дневное благодушие исчезло. Я снова был насторожен и готов к любым неприятностям, которые, кстати сказать, не заставили себя долго ждать. Было тихо: ни шороха, ни дуновения ветерка. Яркая луна заливала дорогу прозрачным серебристым светом. «И лежит дорога, как мертвец в гробу», – вспомнились строки из единственного стихотворения, сочиненного мною в далекой юности.

Внезапно я почувствовал, что позади кто-то есть, и, обернувшись, встретился взглядом с огромным волком. Уж не знаю, имел он отношение к нечистой силе или нет, но зверюга явно выходил из разряда обычных серых хищников. Рост с годовалого теленка, черная шерсть без единого светлого пятнышка, горящие зеленым пламенем глаза. Самое страшное: кроме ненависти, в них светился разум! Словно насмехаясь, волк оскалил белые клыки.

Сжав в руке финку, я ждал нападения, но он не спешил, насмешливо и презрительно разглядывая меня. Затем прыгнул. Общеизвестно, что у собак и волков перед нападением останавливается взгляд, и у человека есть короткое мгновение для нанесения встречного удара. Но этот не остановил взгляда, не сжался перед прыжком, а бросился молча, внезапно. Лишь каким-то чудом я успел выставить вперед нож. Огромное тело с засевшей в нем по самую рукоятку финкой опрокинуло меня навзничь, острые зубы лязгнули возле самого горла. Пронзившее внутренности пятнадцатисантиметровое лезвие, казалось, не доставляло ему ни малейшего беспокойства, только мешало дотянуться до шеи. Оскаленная морда по мере того, как рука, держащая финку, сгибалась под тяжестью волчьей туши, медленно приближалась к моему лицу.

Выпустив рукоять ножа, я изо всех сил вцепился обеими руками в мохнатое горло. Отчаяние сменилось бешеной яростью, силы удесятерились. Хочешь верь, хочешь нет, но мне удалось отшвырнуть чудовище в сторону. Он снова посмотрел на меня. Зеленый огонь в глазах померк. Все так же молча зверь скрылся в зарослях кустарника, унося в своем теле финку, мое последнее оружие.

Некоторое время я стоял посреди дороги, приходя в себя. Воздух с хрипом вырывался из груди, руки тряслись. Кто это был? Посланник дьявола или просто на редкость сильный и живучий волк?! До сих пор не пойму!

Минут через десять, восстановив дыхание, я двинулся дальше и вскоре очутился на окраине деревни. Ни одно окно не светилось, собаки не лаяли, вероятно, проклятый колдун с подручными всех их извел, опасаясь «первака». Найти улицу Костылева оказалось делом несложным, поскольку других тут вообще не было. Деревня вытянулась длинной кишкой между полем и лесом. Жилище колдуна сразу бросалось в глаза – двухэтажное, кирпичное, обнесенное высоким забором, оно резко отличалось от приземистых деревенских домишек. Не обнаружив в паспорте гражданина Кириллова отметок о браке и наличии детей, я пребывал в уверенности, что он живет один, поэтому в дом зашел без опаски. Самонадеянный дурак! Едва я оказался в прихожей, как кто-то прыгнул на меня сверху, умело захлестнув горло кожаным ремнем. Слава Богу, что не шелковым шнурком. Иначе бы мне точно пришел конец! Хрипя и задыхаясь, я вцепился обеими руками в ремень, с огромным усилием оттянул его вниз до уровня груди и, резко нагнувшись, перебросил нападавшего через себя. В свете лунных лучей, пробивавшихся сквозь незашторенное окно, я успел заметить, что он очень маленького роста, широкоплечий и, похоже, горбатый.

Не давая опомниться, карлик ухватил что-то висевшее на стене и молниеносно нанес удар. Каким-то образом я ухитрился отклониться назад. Остро заточенная сталь свистнула перед самым носом. Оказывается, урод вооружился чем-то вроде сабли. Не собираясь разыгрывать из себя мастера ушу, которым, если верить китайским фильмам, до фонаря любое оружие, я бросился в ближайшую комнату и закрылся там на засов, лихорадочно оглядываясь по сторонам.

Карлик, не издав ни единого звука, принялся яростно рубить дверь. Он обладал огромной силой. Дерево жалобно трещало, засов выгибался. Еще немного, и горбун доберется до моей шкуры. Я почти отчаялся, как вдруг заметил на столе здоровенный кувшин. В этот самый момент дверь рухнула. Карлик ворвался в комнату, размахивая своей проклятой железякой. Недолго думая, я метнул в него кувшин, оказавшийся, по счастью, металлическим и очень тяжелым. Удар пришелся в голову. По-прежнему молча горбун рухнул на пол. Разыскав выключатель, я зажег свет и с величайшим облегчением убедился, что мой противник мертв. Из расколотого черепа вытекали мозги.

При ближайшем рассмотрении он оказался очень похож чертами лица на покойного Бориса Федоровича. Вероятно, брат или другой близкий родственник. На вид ему было около сорока лет. Уродливое тело перевивали мощные бугры мышц. Коротенькие, кривые ножки компенсировались широченными плечами. Мне невероятно повезло. В ближнем бою это чудовище просто бы разорвало меня на части! Рядом с трупом валялась старинная кривая сабля, заточенная острее бритвы.

Легкий удар по шее такой штуковиной, и ваша голова катится по земле, как футбольный мяч. Бр-р-р! Я невольно поежился.

Потом, искоса поглядывая на мертвеца (хрен его знает, еще оживет), приступил к осмотру дома.

Колдун при жизни любил комфорт. Комната, где я находился, была обставлена элегантной финской мебелью. Пол застлан пушистым ковром. На стенах висели сделанные из полированного дерева маски, изображавшие злобных африканских или индейских божеств. На журнальном столике стоял телефон. Рядом лежала записная книжка, которую я тут же сунул в карман. Больше ничего интересного здесь не было, и я прошел дальше. Следующая комната оказалась библиотекой. Книг тут было такое множество, какое даже не снилось недоброй памяти Андрею Гермогеновичу. Разумеется, все по колдовству. В этом я убедился, открыв первую попавшуюся книгу. Кстати, не древнюю, изданную не позднее девятнадцатого века. Вот что я прочел:

«…Тайно отрезать у повешенного кисть руки, плотно обернуть в саван и крепко открутить, чтобы отжать кровь. Изготовить смесь (дальше следовал длинный перечень снадобий, который я не запомнил). Руку опустить в смесь и держать в ней две недели. Потом повесить на солнцепеке, чтобы совсем высохла. В зимнее время можно сушить в печи, но топить ее (печь) только папоротником и вербеной. Рука служит подсвечником для свечи, изготовленной из сала, вытопленного из тела удавленника. К салу нужно примешать воск и лапландскую траву…»

Меня затошнило от этой бесовской премудрости, и другие книги я открывать не стал, но на всякий случай переворошил все полки. На это ушло не меньше часа, но мои труды увенчались успехом. Я нашел тетрадь в черном переплете, заглянув в которую, убедился, что это личный дневник колдуна, написанный невероятно корявым почерком. Его я тоже прихватил с собой. Дальнейший осмотр дома не дал никаких результатов. Старинное оружие, многочисленные фигурки демонов и колдовские принадлежности меня не интересовали. Я искал письма, записки и тому подобное. Однако, кроме уже упомянутого дневника и записной книжки, ничего не обнаружил. На более тщательный обыск не оставалось времени. Близился рассвет. Перед уходом я решил заглянуть в подвал, подумав, что, если там томится живой человек, будет подлостью бросить его на произвол судьбы.

Система замка, открывающего вход в подземелье, оказалась аналогичной той, что была в доме Андрея Гермогеновича. Очевидно, последний скопировал ее у Кириллова – «первого и любимого ученика Учителя». Пленника внутри не оказалось, а на орудия пыток я уже в прошлые разы достаточно насмотрелся. Отличительной чертой подвала Бориса Федоровича являлся огромный холодильник. Такие стоят в подсобках продовольственных магазинов. Распахнув дверцу, я невольно отшатнулся. Широко открытыми стеклянными глазами на меня смотрел замороженный женский труп.

Выбравшись из поганой берлоги на свежий воздух, я торопливо зашагал по улице, стремясь покинуть деревню до пробуждения местных жителей. Мне повезло. Потенциальные свидетели крепко спали. Два километра, отделяющие Глубокие Озера от основной в здешних краях дороги, я преодолел благополучно, хотя, признаюсь честно, поминутно оглядывался, опасаясь встретить черного волка с торчащей в животе финкой.

Джип я решил не трогать, подумав, что машина может быть уже в розыске. Пройдя по дороге километров десять в сторону Москвы, я остановился, поджидая попутку.

Солнце палило нещадно, рубашка насквозь пропиталась потом. Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота. Проклятый проселок не подавал ни малейших признаков жизни. Лишь спустя три часа появилась раздолбанная колымага, напоминающая по форме самосвал. Водитель оказался человеком добрым и за чисто символическую плату «на пузырь» добросил меня до ближайшей железнодорожной станции.

Спустя несколько часов я наконец-то очутился в Москве, у себя дома. Первым делом я тщательно помылся, побрился и переоделся. Все вещи, бывшие на мне во время поездки в Матвеевку, сложил в целлофановый пакет, который, выйдя во двор, бросил в горевший возле помойки костер. На одежде могли остаться следы крови убиенных сатанистов. По самым скромным подсчетам, я замочил не менее сорока человек, а суду «до лампочки», к какой секте они принадлежали и какими мерзостями занимались. Наш отечественный суд – вообще крайне любопытное явление.

К примеру, шел добропорядочный гражданин по улице, напали на него хулиганы. Гражданин схватил кирпич и треснул кого-то из них по башке. Кто, вы думаете, будет считаться пострадавшим? Правильно! Хулиган! А бедолага гражданин окажется на скамье подсудимых.

Что касается меня, тут и говорить нечего! Серия умышленных убийств с применением различных видов оружия. Мажь лоб зеленкой, парень, да становись к стенке!

Уничтожив последние улики, я зашел в ближайший ресторан и до отвала наелся. Аж рычал от удовольствия – ведь за последние сутки маковой росинки во рту не было!

Вернувшись домой, я напился крепкого кофе и принялся за изучение записной книжки колдуна. Признаться, она меня разочаровала. Покойный Борис Федорович не записывал ни имен, ни фамилий своих знакомых, в лучшем случае начальные буквы. Правда, напротив одного номера стояла буква У, но, кроме слова Учитель, с нее могла начинаться какая-нибудь фамилия или имя. Всего телефонов было двенадцать. По счастью, в справочной «09» работала некая милая кошечка, которую я время от времени трахал. Позвонив ей, я наговорил кучу комплиментов, пригласил в ресторан и под конец попросил о пустяковой услуге – выяснить имена, фамилии и адреса двенадцати абонентов телефонной сети. Малышка проявила сознательность, но потребовала два дня сроку.

Закончив разговор, я выпил полстакана коньяка и раскрыл дневник колдуна. На первых же страницах меня едва не вырвало…

* * *

ОТ АВТОРА

Прервав на время рассказ Андрея Г., я возьму на себя смелость показать читателю отдельные выдержки из дневника Б.Ф. Кириллова, дающие ясное представление о личности этого, с позволения сказать, «человека» и его ремесле. Записки колдуна имеют отрывочный характер. Он не вел систематических записей, а брался за перо, лишь когда хотел посмаковать некоторые свои мысли, идеи, впечатления, сексуальные переживания. Даты не проставлены. Самые отвратительные подробности я опускаю, потому что не поднимается рука переписывать подобную гнусность. Однако и того, что вы прочтете, будет достаточно!

* * *

ЗАПИСКИ КОЛДУНА

…Я велик, могуч, всесилен!!! Наслаждение властью – самое острое. Христиане придумали нравственность – ха-ха-ха – пустой звук! Для приготовления мази требовался жир невинного младенца. Подвернулся удобный случай. Русская беженка из Чечни с трехмесячным ребенком. Родственников и знакомых здесь нет. Приковал мамашу к стене подвала, раскалил угли в жаровне. Объяснил, что собираюсь сделать с ее ублюдком… Орала великолепно! Чтобы спасти его, делала все, что я приказывал: вылизала зад, пила мою мочу…

Когда я пресытился, то сказал, что пошутил, и положил ребенка на угли. Жира, к сожалению, вышло мало. Слишком тощий попался, но глядя, как баба пытается порвать цепи, – от души повеселился… Потом перерезал ей сонную артерию. От избытка адреналина кровь была особенно вкусной…

* * *

…Пришло время! Можно использовать газеты, радио, телевидение для пропаганды наших идей! Правда, приходится пока соблюдать осторожность, притворяться добренькими, но это не страшно. Вступивший в братство быстро меняется, если нет – его уничтожают…

* * *

…Огромная удача! Братья в соседней области поймали монаха. Пригласили меня на торжество. Над ним совершили ритуал – одиннадцать[30] уколов длинной иглой: десять вокруг, а последний прямо в сердце. Почему-то он не кричал. Это испортило удовольствие.

* * *

…Обратился ко мне один коммерсант. У него куча неприятностей: кругом задолжал, здоровье пошаливает, думает: сглазили. Для отвода глаз я развешал по стенам иконы (он воображает, что христианин, но в церковь не ходит, только крестится на купола). Объявил себя народным целителем. Коммерсанту наврал, будто он окружен черной аурой, которую создали враги. Я убрал с него на время болезни, но закодировал на смерть через два месяца. Так и получилось. Благое Божество довольно. Было по этому случаю видение…

* * *

…Учитель рассказывал, что представитель зарубежных братьев придирается, говорит: плохо работаем. Сволочь! Сказал бы просто – деньги зажал, жидовская морда! Учитель позвонил его начальству. Поставил на место! Так-то, мистер Лазерсон!

* * *

…Живые бабы стали неинтересны. Мертвые лучше! Вернее, умирающие! Я их постепенно душу в процессе совокупления, момент оргазма совпадает с агонией! Когда она хрипит, вывалив язык, – внутри меня пылает восторг. Правда, приходится соблюдать осторожность. Я не дурак охотиться по лесам. Рано или поздно поймают. Если приспичит – обхожусь суррогатом, держу в холодильнике труп, который при нужде можно отогреть в горячей ванне. Удовольствие не то, но разрядиться помогает. Учитель посмеивается, называет оригиналом…

* * *

…Некоторым из Хозяев[31] недостаточно одной крови жертвы. Они хотят насладиться ее мучениями. Наши традиционные пытки кажутся мне сильно устаревшими. Предложил Учителю некоторые способы, придуманные китайцами. Сегодня попробовали на пойманном мальчишке. Распяли его на бревне. К груди присоединили железную трубу, в которую посадили крысу. Другой конец трубы запаяли железной пластиной. Ученики начали нагревать трубу огнем, а мы с Учителем творить заклинания. Обезумевшая от жара крыса прогрызлась через тело жертвы и выбралась наружу. Его вопли надо было слышать! Явившийся дух выразил свое благоволение. Учитель смотрел на меня с уважением.

* * *

…Жареное сердце годовалого ребенка очень вкусно. Угостил Учителя. Он похвалил, но сказал, что мало перца…

* * *

Вчера Учитель продемонстрировал в тесном кругу свое могущество. Мы собрались у него дома. Он помолился Благому Божеству, затем стал спиной к стене и поднял руки над головой, скрестив их особым образом. Тень напоминала божественный лик Нашего Повелителя[32]. Учитель произнес заклинания, и когда отошел от стены, тень на ней осталась, четко выделяясь на белом фоне. Затем на ее месте появилась громадная голова Хозяина, черная, с белыми глазами. Все попадали ниц. Послышался удар грома.

– Молодцы, хвалю! – сказало Благое Божество и исчезло.

Могуч наш Учитель, но и я кое-что умею. К примеру, гораздо лучше его владею искусством наносить энергетические удары на расстоянии…

* * *

…Совершив омовение кровью некрещеного младенца и принеся длительную жертву[33], сумел вызвать самого Дагона[34]. Он был не в духе, ударил меня по лицу, но, когда я почтительно поцеловал его член, смилостивился и исполнил то, о чем я просил…

* * *

…Когда человека вешают, в момент агонии он испытывает оргазм, сочетающийся с одновременным извержением желудка. На этом месте вырастает волшебный корень «мандрагоры». За неимением под рукой жертвы повесили в укромном месте одного рядового члена братства. Невелика потеря! Он провисел целый месяц, совсем разложился, а корень не вырос. Что-то мы сделали не так! Может быть, необходима официальная казнь по приговору суда? Или нужно несколько удавленников. На всякий случай повесили на том же месте еще двоих. Ждем результатов…

* * *

ОТ АВТОРА

Дальше идет такая невероятная гадость, что я решительно отказываюсь публиковать ее в своей книге. В конце дневника колдун пишет о появлении «палача», смеется над страхом, который тот внушил молодым сатанистам. Обещает лично расправиться с ним и свято верует в помощь Благого Божества. Было, дескать, видение. Чем это закончилось, читателю уже известно. Вернемся к рассказу Андрея Г.

Глава 11

Завершив чтение записок гражданина Кириллова, я едва не рвал волосы в отчаянии от собственной глупости. Подарил гаду легкую смерть – пулю в голову, в то время как даже сожжение на медленном огне было бы для него чересчур гуманным наказанием! Потом, вспомнив о «награде», ожидающей сатанистов в Преисподней, немного успокоился. Колдун свое получит, вернее, уже вкушает в полной мере. Утром на проселочной дороге, полуживой, обливающийся потом, я мечтал по возвращении домой хорошенько выспаться, но сейчас сон отшибло начисто. Перед глазами стояло страшное видение: грудной ребенок, корчащийся на раскаленных углях, его обезумевшая мать, пытающаяся порвать цепи, а над всем этим – ухмыляющаяся морда колдуна.

В Афганистане мне довелось лично убить четырех моджахедов, и хотя я выполнял воинский долг, а афганцы, подобно большинству мусульман, отличались варварской жестокостью, – совесть нет-нет да кусала сердце, причем весьма больно. Все же они были людьми. Теперь, уничтожив не менее сорока дьяволопоклонников, я не испытывал ни малейшего сожаления, напротив – чувствовал глубокое удовлетворение.

Затрезвонил телефон. Я снял трубку.

– Привет, – сказал на другом конце провода Сашка, работавший вместе со мной у Фили. – Где пропадал?

– Отдыхать ездил, разве не знаешь!

– Тут такие дела творятся! – его голос слегка подрагивал.

– Да ну? Расскажи!

– Не по телефону, к тебе можно сейчас подъехать?

– Естественно!

Мы не были с Сашкой большими друзьями, однако на сей раз я обрадовался его визиту.

Какая ни на есть, а компания. Может, удастся отвлечься от отвратительных видений, навеянных записками Бориса Федоровича?

– Филю убили! – едва зайдя в квартиру, выпалил Сашка.

– Что?! – от неожиданности я едва не сел на пол. – Ты в своем уме?! Когда?! Как?! – Не отвечая, Сашка прошел на кухню, извлек из-за пазухи бутылку коньяка «Белый аист», открыл зубами пробку и начал жадно пить прямо из горлышка. По шальным глазам да смертельно бледному лицу было видно, что он успел уже изрядно нагрузиться. Опорожнив не менее половины бутылки, Сашка тяжело вздохнул, вытер рукавом рот и только тогда поглядел на меня.

– Чего у тебя с волосами случилось? – довольно равнодушно поинтересовался он.

– Кто убил Филю? – ответил я вопросом на вопрос.

– Кто-кто? Хрен их знает! Вероятно, мусора! – Судя по всему, Сашка находился на грани истерики. – Мы ни с кем не воевали, даже не ссорились, – по-детски всхлипнув, он снова присосался к бутылке.

Я задумался. Последнее время участились таинственные, немотивированные убийства крупных уголовных авторитетов. Газеты подняли крик: дескать, бандиты сводят счеты! Москва превращается в Чикаго тридцатых годов! В свою очередь, сами бандиты грешили на МВД и Министерство безопасности. Ходили слухи о созданном где-то внутри этих структур таинственном отряде «Зомби», в задачу которого входит физическое уничтожение верхушки преступного мира.

Пес его знает! Может, «Зомби» действительно существует, может, ребята оттуда и прихлопнули кого-то из особо оборзевших воров… Но… Но бороться подобными методами с разгулом преступности могут только дебилы! После ликвидации «авторитета» его приближенные начинают делить сферы влияния, льется кровь, гремят взрывы, трещат автоматные очереди. На место убитых приходят другие. Численность банд не уменьшается, зато резко возрастает их агрессивность, жестокость. Если покойный «вор» устранял большинство конфликтов, опираясь на прочно устоявшийся авторитет, то его преемник вынужден подкреплять свои доводы пулей. Волна насилия, вместо того чтобы пойти на убыль, растет в геометрической прогрессии. Выходит, в руководстве силовых министерств сидят круглые идиоты?! Чепуха! Где же тогда «собака зарыта»? Или «воры» мочат друг друга? Уж кому-кому, а им это абсолютно без надобности, за исключением отдельных случаев типа личных счетов и т. п. Но тогда человек просто бесследно исчезает, а не взрывается вместе с машиной посреди многолюдной улицы!

С недавних пор к убиенным паханам стали присоединяться депутаты, журналисты. Газеты попытались и это свалить на мафию, но как-то неуверенно, поскольку глупость подобных заявлений была очевидна для любого, самого недалекого человека. Зачем бандиту стрелять в политика? Чтобы правительство ужесточило уголовное законодательство?!

Итак, на сцену выходит некая третья сила, которой на руку кровавый беспредел, дестабилизация в обществе. Кто они? Точно не знаю, а врать не буду, хотя имеются некоторые соображения. Ты спрашиваешь, сатанисты? Нет, брат! Вернее, не только! Там такой гадючий клубок! Но лучше оставим эту тему, иначе ты долго не проживешь!

Вылакав коньяк до последней капли, Сашка закурил сигарету и тупо уставился в окно. Он находился в той стадии опьянения, когда человек способен передвигаться в вертикальном положении, довольно связно отвечать на вопросы, но потом ничего не помнит.

– Как Филю убили? – тихо спросил я.

– Позавчера, при выходе из ресторана. – Сашка громко икнул, обдав меня резким запахом перегара. – Стреляли из снайперской винтовки, точно в лоб. Ее потом нашли. Ни отпечатков пальцев, ни следов, ни свидетелей. Все, как обычно! И-ик! Хр-э-а! – Сашка ломанулся в туалет выблевывать содержимое желудка.

«Все, как обычно». Действительно, подобные убийства всегда совершаются с высоким профессионализмом, похожим почерком…

– Наши власть делят! – сообщил вернувшийся Сашка.

Избавившись от излишков спиртного, он немного посвежел. Взгляд сделался более осмысленным:

– Мартын с Валеком на Филино место претендуют, никак не договорятся. Как считаешь, чья возьмет?

– Без понятия! – честно ответил я. – Либо один другого пришьет, либо бригада расколется на две части, либо Валек пойдет на попятную. Он морально слабее!

– И мне так кажется, – нахмурился Сашка. – Эх Филя, Филя! Давай по сто грамм! За упокой души! – внезапно предложил он, извлекая непонятно откуда очередную бутылку. Пить мне не хотелось, но пришлось согласиться. Покойный Филя был, конечно, далеко не подарок, но какой ни на есть – человек! И детей грудных он не ел, и трупы в холодильнике не держал, и козла под хвост не целовал!..

Я нарезал лимон ломтиками, посыпал сахаром. Разлил по рюмкам коньяк. Помянули.

– Занятная штуковина, – сказал Сашка, заметив лежавший на столе медальон колдуна, и, не дожидаясь разрешения, открыл.

– Инте-ре-сно, – протянул он неожиданно трезвым голосом. – Я не думал, что вы знакомы!

– Ты знаешь этого типа? – встрепенулся я.

– Гм, – усмехнулся Сашка, как-то странно поглядев в мою сторону. – Гм, да уж! Интересно!

– Перестань дурака валять, – разозлился я. – Говори толком!

– Гм… Гм…

– Еще раз хмыкнешь – морду набью, – с трудом сдерживаясь, пригрозил я.

В свое время Сашке довелось испытать на собственной шкуре, как добросовестно исполняю я подобные обещания.

– Этот «дядя» – крупная птица, – начал он, на всякий случай отодвигаясь подальше. – Завязан с некоторыми иностранными банками, с поставками гуманитарной помощи. Вкладывает деньги в издание книг. Каких именно? Ну, знаешь, тут я не специалист! Что-то насчет восточных религий и этой, как ее… магии! Открыл за свой счет клинику «нетрадиционной медицины». Часто бывает в ресторане «Валгалла»[35]. С ним всегда три квадратных мальчика… И-ик… и-ик!.. Пойду блевану!

Сашка решительно двинулся в направлении туалета и, судя по доносящимся оттуда стонам и хрипам, угнездился там надолго. Но надобности в его откровениях больше не было. Я узнал Учителя! Недаром, когда позапрошлой ночью в лесу я впервые открыл конфискованный у убитого колдуна медальон, эта рожа показалась смутно знакомой…

Год назад вместе с покойным Рафиком Белопольским мы зашли после тренировки в «Валгаллу» – подкрепиться и выпить кофе. Посетителей внутри не было, за исключением солидного пожилого мужчины в сопровождении трех огромных горилл, одетых, вероятно, ради прикола, в дорогие импортные костюмы. Они уже закончили обед, расплатились и направились к выходу. Меня, помнится, буквально ошарашило трусливо-угодливое выражение, появившееся на всегда надменной физиономии Рафика. Подбежав к мужчине «на полусогнутых», или, как говорят блатные, «на цырлах», он подобострастно поздоровался. Тот в ответ слегка кивнул, бросил два-три слова и, отстранив Белопольского небрежным жестом, важно вышел на улицу.

– Ты чего так суетился? – насмешливо спросил я Рафика. – Рассчитывал на чаевые?

– Молчи! – с ненавистью прошипел он мне в лицо. – Это Великий Человек! Это… – тут Белопольский, вспомнив о чем-то, осекся, сделал вид, будто жутко торопится, совсем, дескать, забыл о важных делах, и поспешно смылся.

Оставшись в одиночестве, я поинтересовался у знакомого официанта насчет «великого человека», удостоившего посещением сие убогое заведение. Халдей[36] знал только имя да слышал краем уха, что этот тип «круче вареного яйца».

«Вот и встретились, Семен Яковлевич Эскин. Как мог я тебя не узнать? Правда, на портрете ты моложе, а сейчас изменился, постарел, бородку козлиную отпустил… Ты действительно «крупная птица», но я опередил тебя на пару ходов! Заказывай гроб, жополиз бесовский!»

Чрезмерная самоуверенность неоднократно подводила меня. Подвела и на этот раз!

Выкарабкавшись наконец из сортира, Сашка ухватился за телефон и начал названивать знакомым проституткам.

– Все путем, – с довольной физиономией заявил он, повесив трубку. – Сейчас подкатят две милашки – пальчики оближешь!

– Угу, – автоматически буркнул я, всецело занятый собственными мыслями.

Через пять минут в прихожей послышался звонок. С криком: «Во, бля, класс! Уже приехали!» – Сашка побежал открывать. Лишь в последний момент, когда он отпирал дверь, я сообразил: «Не могли бабы появиться так быстро! Даже если б жили в моем подъезде! Это…» – тут мысли мои надолго оборвались. Последним ощущением был тошнотворный запах неизвестного газа…

Я уже дважды попадал в плен к сатанистам и потом приходил в себя в сыром подземелье, оборудованном как средневековая камера пыток, но на сей раз все выглядело иначе. Открыв глаза, я увидел ослепительно белый потолок и яркую лампу дневного света. Попробовал подняться, но ничего не получилось. «Приковали, гады!» – подумал я, но, покосившись по сторонам, убедился: ни цепей, ни кандалов, ни наручников, ни даже простых веревок на мне нет. Просто тело не слушается. Лишь шея может слегка ворочаться, да и то с большим трудом.

Комната напоминала больничную палату, только без окон. Единственной мебелью являлись стул, небольшой столик и кровать, на которой распласталось мое неподвижное тело. Точнее, не кровать, а каталка, похожая на те, что предназначены для перевозки трупов. На противоположной стене виднелось нечто, напоминающее телеэкран.

Что же со мной случилось? Я отчетливо помнил все до того самого момента, когда идиот Сашка ринулся впускать «девочек». Потом запах газа, а дальше… дальше – полный провал! Чьих рук это дело – я ни на минуту не сомневался. Оказывается, не я опередил Эскина на два хода, а он меня – на целых три. Почему не слушается тело? Неужели парализован? Стал калекой на всю жизнь! Впрочем, учитывая сложившуюся ситуацию, она не затянется надолго! Напрягшись так, что едва не полопались жилы на лбу, я предпринял новую отчаянную попытку пошевелиться. Без толку! Еще раз! Еще! Еще! Правая рука начала подавать слабые признаки жизни. Еще! Еще! Еще! Ожила левая… Теперь попытаемся приподнять их… Никогда не думал, что человеческие руки сделаны из свинца! Давай, Андрей! Давай! Не будь мокрицей!.. Поднялись… До чего они слабые, ватные… Сжимай кулаки, сжимай! Сконцентрируй волю! Вспомни, с кем имеешь дело! Вспомни заспиртованные детские головы!.. Почитай мысленно дневник колдуна! Господи, помоги мне! Не оставляй! Я знаю, что грешен, преступен, но прости! Не бросай беспомощным в этом змеином гнезде! Дай силы хотя бы достойно умереть!.. Я не хочу быть принесенным в жертву дьяволу!

…Руки обретают силу. Ноги могут потихоньку шевелиться. Благодарю тебя, Господь!

Бесшумно отворилась дверь, до сих пор абсолютно незаметная, сливающаяся с белой стеной. Я тут же прекратил шевелиться и принялся усердно изображать паралитика. В палату вошли двое. Оба незнакомые.

– Как вы себя чувствуете, больной? – с издевкой спросил один.

– Не знаю, – чуть слышно пробормотал я, бессмысленно тараща глаза.

– Действует препарат! – удовлетворенно сказал второй. – Что и говорить – фирма! Теперь неделю будет пластом лежать! Ха-ха-ха!

– Слышь, мясо! – презрительно обратился ко мне первый. – Ты хоть что-нибудь соображаешь?

– Да, – прошептал я.

– Тогда посмотри кино! У нас предусмотрены культурные развлечения!

Он щелкнул пультом управления. На вмонтированном в стену телеэкране появилось изображение такой же палаты, как у меня. В ней находилось существо, в котором я с трудом узнал Сашку, вернее, оставшуюся от него оболочку. Робот с неподвижным лицом и пустым бессмысленным взглядом не мог быть человеком. Забыв обо мне, мерзавцы с наслаждением любовались несчастным идиотом. За это время я успел как следует их разглядеть: первый – длинный, тощий, как глиста, с непропорционально крупным носом, колючими злыми глазками и сальными вьющимися волосами – являл собой полную противоположность второму – коротконогому, лоснящемуся лысому толстяку. Оба были одеты в белые халаты. Не оставалось сомнений, что я оказался в лапах «врачей» клиники Эскина.

– Н-да, – спустя некоторое время пробормотал тощий. – Полноценного зомби опять не получилось, обыкновенный кусок мяса!

– Зато представь, как сейчас мучается его душа, заключенная в темнице непокорного ей тела! А мясо всегда пригодится, и холодильника не надо – гы-гы-гы! – расхохотался толстяк. – Ладно, пошли перекусим!

– Нет аппетита, – скривился тощий. – Но появилось желание поразвлечься!

При этом он окинул меня безумным взглядом садиста.

– Гляди, поаккуратнее, – предупредил толстяк. – Хозяину он нужен в целости и сохранности.

– Не волнуйся, – захихикал тощий. – Пройдусь аккуратненько иголочками по нервным центрам – и все!

Оставшись в одиночестве, он снова нажал кнопку карманного пульта. Стенная панель плавно отодвинулась, и в палату вкатился железный столик, на котором в аккуратном порядке были разложены иглы различной длины и еще какая-то гадость. Садист с нескрываемым удовольствием разглядывал свое отвратительное хозяйство.

– Нуте-с, нуте-с, – сладостно мурлыкал он. – Вот хорошая иголочка, и эта, и вон та! Сейчас ты будешь у нас ежиком! Начнем с лицевых нервов!

Уверенный в полной беспомощности жертвы, изверг склонился надо мной, облизываясь от вожделения.

Не медля ни секунды, я схватил его обеими руками за отвороты халата и, используя их в качестве упоров, ударил вторыми суставами указательных пальцев по сонным артериям, одновременно надавив большими пальцами в основание кадыка. Тощий захрипел, выкатив глаза, и отрубился. Примененный мной прием считается смертельным, поскольку полностью перекрывает поступление крови в мозг, но тогда у меня не хватило сил провести его как следует. Подонок остался жив, правда, ненадолго. Медленно, неуверенно я сел на каталке, затем встал на пол. Ватные ноги подкашивались, меня качало из стороны в сторону, но все-таки тело с грехом пополам слушалось. Первой мыслью было добить садиста в белом халате. Но я тут же от нее отказался, осознав, что наглухо заперт в комнате, неизвестно где расположенной: может, под землей, а может, на десятом этаже, и не имею ни малейшего представления, как отсюда выбраться. По счастью, меня поленились раздеть. Я оставался в той самой одежде, в которой был захвачен дома: спортивном костюме и носках. Об обуви мечтать не приходилось – ботинки тощего оказались по крайней мере на три размера меньше, чем нужно. «Придется допросить гада с пристрастием – благо он заготовил достаточно инструментов для подобной процедуры, а с месторасположением нервных центров я тоже немного знаком».

Тем временем силы постепенно возвращались. Ноги перестали подкашиваться, руки окрепли, взгляд прояснился. Я заметил, что каталка оборудована четырьмя стальными зажимами: стационарные кандалы, предназначенные для жертв, которым не вводили парализующий препарат. Работали они по простому принципу: вставил руку или ногу, захлопнул верхнюю планку – и «дело в шляпе»! Правда, неизвестно, как потом открывать, но я и не собирался этого делать. Взвалив тело сатаниста на каталку и надежно закрепив его конечности, я уселся рядом на стул, тяжело дыша. По лбу градом катился пот. Прошло минут пять. Тощий задергался, открыл глаза и с изумлением уставился на меня. Еще через несколько секунд он до конца осознал происходящее, и удивление сменилось мистическим ужасом.

– Па-па-палач! Па-па-палач! – заикаясь пролепетал он.

– Ага, очухался! – удовлетворенно усмехнулся я. – Хорошие ты для меня иголочки приготовил, сейчас сам «ежиком» станешь!

– Но это невозможно! – потерянно пробормотал изверг. – Я сам вводил препарат, он действует безотказно!

– Где мы находимся? – ласково спросил я, поигрывая длинной иглой.

– Это невозможно! Невозможно! – продолжал твердить он, как попугай. Пришлось освежить ему память и развязать язык. Процесс пытки описывать не буду. Противно! Скажу лишь, что к концу ее тощий садист обосрался, обоссался и, естественно, выложил всю необходимую информацию.

Я находился в пятом подвальном этаже клиники «нетрадиционной медицины», принадлежащей Семену Яковлевичу Эскину. Всего в ней было семь этажей, из которых пять – под землей. Снаружи бесовское заведение выглядело как безобидный двухэтажный домик. Располагалось оно за чертой города. Нас с несчастным Сашкой доставили сюда два дня назад. Сашку отдали Леониду Абрамовичу (так звали моего пленника) для производства опытов. Этот вурдалак (назвать его врачом не поворачивается язык) издавна лелеял мечту создать управляемого биоробота. Кое-чего он достиг, роботы получались, но управлять ими не было никакой возможности.

Цифры на кнопках пульта означали номера пяти палат-камер. Я находился в третьей, Сашка – в четвертой. Буква А открывала хранилище пыточных инструментов, Б – аптечку с ампулами психотропных инъекций, Г – впускала в помещение мгновенно убивающий газ, Д – вызывала дежурную охрану, Т – включала телеэкран. Если кто-нибудь из сотрудников дьявольской «клиники» желал посмотреть на заключенного, скажем, четвертой камеры, то нажимал комбинацию «Т-4», умертвить – «Г-4» и т. д. Снаружи камеры запирались двойным нажатием соответствующей кнопки. Почему телеэкраны для наблюдения за узниками располагались внутри палат, а не снаружи – до сих пор не пойму! По-видимому, изначально помещения предназначались для других целей. На верхние этажи можно было подняться по лестнице в правом конце коридора или на грузовом лифте.

Внимательно выслушав рассказ тощего, я коротким ударом в горло отправил его на тот свет и уже собрался уходить, как вдруг взглянул на до сих пор не выключенный телеэкран.

Взору моему представилась ужасная картина. Трое мерзавцев в белых халатах кромсали скальпелями тело несчастного Сашки, прикованное стальными зажимами к каталке, извлекали внутренние органы и клали их в стеклянные банки, наполненные каким-то раствором. Он еще жил и корчился в мучительных судорогах. Стиснув зубы, я нажал на пульте кнопки Г и 4. Леонид Абрамович не соврал. Газ подействовал мгновенно. «Врачи», схватившись за горло, повалились на пол. Окровавленное, изорванное Сашкино тело, вздрогнув, вытянулось. Отмучился, бедняга! Тут мне пришло в голову поглядеть, что творится в остальных палатах. Если там люди – нужно забрать их с собой. Но, пощелкав кнопками, я убедился – все камеры, кроме третьей и четвертой, пусты. Тогда я осторожно вышел в коридор, горько сожалея, что покойный Леонид Абрамович не носил с собой оружия, и тут же столкнулся нос к носу с гориллоподобным охранником. Он явно не отличался быстротой мышления и тупо вытаращил свинячьи глазки, пытаясь уразуметь, кто я такой и как здесь очутился. Пользуясь замешательством охранника, я изо всех сил двинул ему локтем в челюсть. Однако проклятый препарат все еще сковывал движения. Вместо того чтобы отключиться, бугай лишь отпрянул назад и, уяснив, наконец, суть дела, ответил страшным ударом в подбородок, от которого я с трудом уклонился. Громадный кулак, просвистев над ухом, подобно пушечному ядру, врезался в каменную стену, но это, казалось, нисколько не смутило громилу. Медвежьи лапы схватили меня за горло. С большим трудом освободившись от захвата[37], я ударил охранника коленом в живот, а затем ладонями по ушам. Амбал пошатнулся, отступил на шаг и выхватил пистолет. Какое счастье, что он был рядом со мной, в узком коридоре! Что бы там ни показывали в дурацких фильмах о «ниндзя» и «великих китайских мастерах», но, когда вооруженный противник находится на расстоянии двух-трех метров с твердым намерением убить, а у вас нет хотя бы ножа, можете смело считать себя трупом, если, конечно, противник не слепой и знает, где расположен спусковой крючок.

Конечно, бывают иногда исключения из правил, но не надо на них особо надеяться. Лишь вблизи можно попытаться его обезоружить. В этом случае шансы остаться в живых составляют примерно двадцать из ста, но попробовать стоит. Я попробовал. Сделав шаг влево, отворачивая корпус от траектории выстрела, я основанием левой ладони отбил в сторону мохнатую лапу с оружием, этой же рукой захватил кисть, а правой – пистолет, и рванул его влево на себя стволом вверх, одновременно нанеся удар ногой в пах. Получилось! Мордоворот согнулся, а его волына очутилась у меня. Теперь рукояткой по затылку. Все! Огромная туша свалилась на пол. Немного отдышавшись, я затащил бесчувственное тело в палату, из которой только что вышел, обыскал одежду и, обнаружив в кармане пачку сигарет, с наслаждением закурил. Первый раунд в мою пользу, а дальше посмотрим. Бугай, хочет он того или нет, расскажет о системе охраны. Выберусь из проклятой берлоги… Прикончу Эскина… Вернусь к Ане, как обещал.

Охранник утробно застонал, открыл мутные глаза, потряс головой и с ужасом уставился на труп Леонида Абрамовича.

– Поговорим, дружок? – улыбнулся я.

– Поговорим, – ответил он трясущимися губами.

– Сколько человек в вашей смене?

– Ч-четырнадцать… П-по двое на каждом этаже.

– Есть другие выходы, кроме лестницы и лифта?

– Н-не знаю! В левом конце к-коридора ж-железная дверь, но нас туда не пускают!

– Ты знаешь, чем занимаешься?

– Ох-храняю, за деньги!

– Кого?

– Объект.

– И не в курсе дел, которые здесь творятся?

– Н-нет, клянусь мамой, н-нет!

В его голосе было столько искренности, что я невольно поверил, решив: пусть живет, раз он простой наемник! Почему-то тогда я упустил из вида элементарную вещь – кого попало не пустят в «святая святых» бесовского гнезда.

– Мне нужна твоя одежда! Раздевайся!

Мордоворот замешкался, побледнел, забегал глазами. Лицо покрылось крупными каплями пота.

– Живее, падла, пристрелю! – свирепо рявкнул я.

С явной неохотой он стянул ботинки, штаны, потом куртку, тельняшку, и сразу стала понятна причина подобной медлительности. На левой груди, под сердцем, красовалась знакомая татуировка: три шестерки и козлиная голова!

Глава 12

– Не в курсе, значит! – яростно прошипел я. – Обмануть решил, мразь сатанистская!

Поняв, что терять больше нечего, охранник ринулся на меня, но маленько не успел. Грохнул выстрел. Пуля вошла точно в козлиную голову, отбросив тело назад. С отвращением облачившись в одежду убитого, я снова вышел в коридор.

– Эй, ты что там делал? – послышался начальственный окрик.

По направлению к камере № 3 семенил короткими ножками давешний толстяк, приятель покойного Леонида Абрамовича.

– Пойди сюда, – распорядился он, но, вглядевшись в мое лицо, дико закричал. Всадив ему в грудь две пули, я побежал в противоположную от лестницы сторону.

Крик и выстрелы переполошили обитателей клиники. Завыли сирены тревоги, затопотали тяжелые сапоги охранников. Свернув за угол, я уткнулся в железную дверь с грозной надписью: «Вход запрещен! Опасно для жизни!» Не раздумывая, я разбил замок тремя выстрелами и нырнул в открывшийся проход. Судя по доносившимся из-за двери голосам, охранники не торопились последовать моему примеру и, посоветовавшись, отправили одного за начальником смены. В тоннеле, где я оказался, вопреки ожиданиям, не было темно. Укрепленные под потолком лампочки в проволочных абажурах давали достаточное количество света. Не дожидаясь, пока преследователи получат от начальства «добро» продолжать погоню, я двинулся вперед, без особой, впрочем, надежды на спасение. Неизвестно, какие опасности таятся в глубине подземелья, а в обойме осталось всего три патрона. Через двадцать шагов тоннель резко повернул налево и пошел под уклон, постепенно сужаясь. Наконец я очутился у развилки и остановился в раздумье – какое направление выбрать.

Издали донеслись возбужденные голоса. «Ага, – подумал я, – начальник разрешил!» И, больше не колеблясь, повернул направо. Света здесь почти не было. Со стен сочилась сырость. Толстый слой грязи покрывал пол. Похоже, ходом пользовались редко. Это обнадеживало. Наконец показалась металлическая дверь. Истратив последние патроны на огромный ржавый замок, я глубоко вздохнул, решительно шагнул вперед и провалился в дерьмо. У меня нет особой охоты описывать свои скитания в дебрях канализации. Скажу только, что через очень и очень долгое время я, подхваченный зловонным потоком, вылетел через отверстие огромной трубы и погрузился в воды речки-вонючки, протекавшей неподалеку от проклятой клиники.

Выкарабкавшись на берег, я некоторое время лежал на траве, с наслаждением вдыхая свежий воздух и любуясь на звезды. Оказывается, давно наступила ночь. Я находился в чахлом, редком лесочке, загаженном ненамного меньше, чем злосчастная речка. За деревьями виднелись высокие, темные трубы какого-то предприятия. Немного отдышавшись, я оглядел свою одежду. Она превратилась в рваное тряпье, насквозь пропитанное нечистотами. Как в таком виде добраться до дома? Самый конченый бомж выглядел бы сейчас по сравнению со мной английским лордом. Поразмыслив, я решил дойти до завода в надежде обнаружить там чистую воду и хоть немного отмыться.

К несчастью, предприятие оказалось очередной жертвой рыночной экономики. Забор обвалился, ворота висели на одной петле, здания производственных корпусов зияли выбитыми окнами. Во дворе валялись груды мусора, расколотые плиты и обломки железа. Ржавый искореженный скелет грузовика дополнял картину всеобщего запустения и разрухи.

– Вот он! – послышался радостный крик, и тут же грохнул выстрел. Петляя, как заяц, я бросился бежать в глубь территории. Над головой засвистели пули. Заскочив в ближайшее здание, я осторожно выглянул. Держа оружие на изготовку, в мою сторону двигались четверо охранников из клиники.

Ничего удивительного здесь не было. Обнаружив, что их пленник удрал через канализацию, и зная, где она выходит наружу, сатанисты на всякий случай оцепили окрестности. Подобрав с пола железную арматуру, я побежал по темному цеху, то и дело спотыкаясь о различный хлам. В дальнем его конце оказалась полуразрушенная лестница, ведущая на второй этаж. Рискуя свернуть себе шею, я быстро поднялся наверх и очутился в длинном коридоре, по обе стороны которого располагались небольшие комнаты, вероятно, служившие когда-то пристанищем управленческого аппарата. Снизу доносились возбужденные голоса. Сатанисты шли по моему следу с упорством хорошо натасканных ищеек. Ступая на цыпочках, я зашел в первый попавшийся кабинет, ярко освещенный лунными лучами, проникающими сквозь разбитое окно. Мне в очередной раз повезло. Посреди пустой комнаты стоял высокий железный шкаф, и рядом с ним (о, счастье!) валялся неизвестно кем забытый топор. Это прекрасное оружие, если уметь им как следует пользоваться, и годится для метания не хуже ножа. Благословляя Всевышнего, я подобрал свою находку и спрятался за сейфом как раз в тот момент, когда преследователи оказались в коридоре.

Остановившись около лестницы, они принялись совещаться.

– Он прячется в одной из комнат, – басом сказал кто-то. – Поделим их между собой и по-быстрому осмотрим. Я знаю это заведение, из него вывезли все, даже унитазы. Спрятаться тут негде. Как заметите его – пристрелите!

– А если он нас? – трусливо возразил тенор.

– Чепуха! В обойме было девять патронов. Одной пулей Палач убил Сашку, две всадил в Леонида Абрамовича, а остальные шесть потратил на двери. К тому же, имея оружие, он начал бы стрелять еще во дворе. Бояться нечего!

– Ну да! – не согласился тенор. – Сашку-то он сделал голыми руками, а потом пристрелил из его же пистолета!

– Сашка всегда был мудаком! – резко оборвал паникера бас. – Я давно говорил Учителю, что от него пора избавиться! И еще: судя по следам крови в коридоре, они столкнулись именно там, в тесном пространстве, вплотную. Хороший боец может выбить ствол в такой ситуации, особенно если имеет дело с придурком типа покойного Саши Козлова. Здесь же все просто. Заходи в комнату да стреляй! С дальней дистанции он беспомощен!

– Хватит болтать! За дело!

Послышались удаляющиеся шаги.

– Раскомандовался, гондон! – злобно пробурчал сиплый тенор, которому достались ближайшие кабинеты, в том числе и тот, где находился я. – Подумаешь, старший смены. Невелика птица!

Пробормотав несколько матерных ругательств, сатанист осторожно зашел в комнату. Выскочив из своего укрытия, я метнул топор, целясь в голову. Он умер мгновенно, не успев издать ни звука. Ржавое лезвие почти до основания вошло в череп. Подобрав пистолет убитого, я вышел в коридор и увидел неподалеку темный силуэт, появившийся из дверного проема. Охранник не узнал меня в потемках, принял за своего.

– Ну как? – окликнул он. – Ничего?

– Ага, – ответил я и два раза выстрелил ему в живот.

Сатанист, издав страшный крик, повалился на пол. На шум выскочил другой и тут же получил пулю в голову.

Из четырех преследователей в живых оставался один. Он где-то затаился и не подавал признаков жизни.

– Эй ты, падла! – крикнул я, встав на верхнюю ступеньку лестницы и выглядывая в коридор одним глазом. – Выходи спиной вперед с поднятыми руками! Бросай оружие! Сдашься добровольно – подарю жизнь! Иначе все равно найду и убью, как собаку. Твои приятели уже в Аду. Считаю до трех: раз, два…

– Не обманешь?! – отозвался испуганный голос.

– Нет! Шевелись живее, скотина!

В дальнем конце коридора показалась фигура с поднятыми руками.

– Не поворачивайся! – приказал я. – Иди по направлению к лестнице! Чуть дернешься – стреляю! Упрись руками в стену, – распорядился я, когда охранник приблизился. – Ноги широко расставь и замри, сука!

Обыскав пленного, я обнаружил в карманах две пары наручников, сигареты и зажигалку. Пистолет он, как паинька, добросовестно выбросил.

– Теперь раздевайся! Быстрее, козел! Молодец! Ложись лицом на пол!

Сковав дрожащему от страха сатанисту руки и ноги, я подобрал оружие убитых, облегченно вздохнул и тут же закашлялся, подавившись невыразимой вонью, исходившей от моих лохмотьев и самого тела, казалось, насквозь пропитавшегося дерьмом во время путешествия в недрах канализационной сети. Господи, хоть бы слегка ополоснуться!

– Слышь, ты, – пихнул я ногой пленника. – Здесь есть вода?

– Да! – к великому моему удивлению, ответил он. – К-комната, из к-которой я вышел, – т-туалет. Т-там кран р-работает!

Несмотря на то что предприятие забросили, воду почему-то не отключили. А еще говорят – чудес на свете не бывает! Впрочем, у нас в стране все возможно!

На всякий случай заткнув чертопоклоннику кляпом рот, я схватил в охапку его шмотки и рысью помчался в указанном направлении. В разломанном сортире действительно оказался кран, из которого сочилась тонкая ржавая струйка. С наслаждением сбросив вонючую рвань, я с грехом пополам отмылся и, натянув конфискованную одежду, снова ощутил себя человеком. Запашок, конечно, остался, да еще какой, но по сравнению с моим недавним состоянием это было небо и земля.

Распихав по карманам пистолеты, я вернулся к пленнику, вытащил кляп и приступил к допросу.

– Где Эскин?

– В к-клинике.

– Сколько там осталось охранников?

– Один, остальные ищут вас!

– Хочешь жить?

– Д-да. Н-не убивайте!

– Тогда отведешь меня к своему сраному Учителю.

– Он м-меня убьет и в-вас тоже!

– Дурак! Я уничтожил почти всю секту, но остался жив! Знаешь подробности? Нет? Ну, естественно, Эскину это невыгодно! Слушай сюда! Ивану Гермогеновичу я отрубил голову, его брата сожгли живьем, Борис Федорович Кириллов получил три пули в живот и одну в лоб, капище взорвано, все верховные жрецы мертвы. Ваш знаменитый каратист Рафик Белопольский валяется в лесу со сломанной шеей. Остальные тоже подохли: кто от пули, кто от ножа, кто от удавки. Хочешь к ним присоединиться?

– Н-нет! Н-не надо! Я сделаю все, что прикажете! – заверещал обезумевший от страха чертопоклонник. – Только обещайте сохранить мне жизнь!

– Клянусь! – с трудом выдавил я, хотя испытывал непреодолимое желание отправить поганого ублюдка в Преисподнюю. Но в конце концов главная цель – Эскин, а этот хмырь… да черт с ним, пусть живет, если, конечно, не вздумает валять дурака.

Сняв наручники, я отвел пленника в кабинет, где лежал обладатель сиплого тенора с застрявшим в башке топором.

– Одевай его тряпки, живо!

Сатанист поспешно выполнил приказ, с ужасом косясь на залитое кровью лицо мертвеца. Затем я сковал ему руки за спиной.

– Пошли в клинику, да смотри, пидор, не вздумай позвать на помощь!

Идти пришлось недалеко, не более километра. Мой спутник всю дорогу трясся, обильно потея. Наконец показался безобидный двухэтажный дом, ни в коем разе не напоминающий бесовское логово. Над входной дверью горел красный фонарь. «Прямо как в борделе», – усмехаясь, подумал я и ткнул сатаниста в бок дулом пистолета.

– Сколько звонков?

– Два длинных, один короткий!

– Скажешь, чтоб впустили! Встань ближе к «глазку». Они не должны видеть, что у тебя скованы руки!

Он молча кивнул. Я позвонил.

– Кто там? – спросил хриплый голос.

– Это я, Валера. Старший смены послал меня к Учителю.

– Зачем?

– Не твое дело, приказано передать лично!

Дверь бесшумно отворилась. На пороге появился плечистый парень в пятнистом комбинезоне. Заметив скованные руки своего товарища, он разинул рот, собираясь позвать на помощь, но жестоким ударом в горло я заставил его замолчать навеки. Переступив через труп, мы вошли в обширный холл, отделанный деревянными планками. В дальнем конце его стоял Семен Яковлевич собственной персоной.

– Вот и встретились, Палач! – усмехнулся Эскин. – Я знал, что ты сюда придешь!

– Сдохни, предатель! – махнул он рукой в сторону пленного сатаниста. Тот посинел, захрипел и, выкатив глаза, будто его душили, мешком свалился на пол.

Страшные, дьявольские глаза Учителя уставились на меня. Я почувствовал, как тело опутывает непонятная слабость. В воздухе появился странный серый туман. Он клубился, сворачивался кольцами, квадратами, треугольниками. То тут, то там возникали и исчезали отвратительные физиономии с глумливыми ухмылками. Вспыхивали черные огни.

– Ты умрешь, Палач! – донесся издалека смешок Учителя. – Прямо сейчас! Серый туман задушит тебя!

Я почувствовал, что начинаю задыхаться, шею обхватила невидимая петля, ноги подкосились.

– Господь не допустит этого! – произнес красивый мелодичный голос, не принадлежавший ни мне, ни Эскину, ни вообще кому бы то ни было из людей.

Моя рука с пистолетом начала медленно-медленно подниматься. На физиономии главаря чертопоклонников отразился ужас. Когда ствол поднялся до уровня груди, палец надавил на курок. С первым же выстрелом, отбросившим Эскина к стене, чары рассеялись, и я уже без посторонней помощи всадил в него всю обойму…

ЭПИЛОГ

– Ну а дальше? – спросил я Андрея.

– Дальше? – усмехнулся он. – Дальше я вернулся домой и как следует вымылся. Девчонку, работавшую в справочной, сатанисты убили. Оказывается, мой телефон был у них на прослушивании. Не могу себе простить, что втянул бедняжку в это дело! Но господина Лазерсона, о котором упоминал в дневнике колдун, я разыскал и отправил вслед за Эскиным. Потом ушел из банды, стал ходить в церковь…

Андрей надолго замолчал.

– Чем ты занимаешься теперь? – спросил я.

На этот вопрос он не ответил, только загадочно усмехнулся.

– Но хоть с Аней у вас все в порядке?

– Да.

Посидев еще немного, Андрей ушел. Никто из наших общих знакомых больше его не видел. Но почему-то мне кажется, что он где-то рядом. Такие люди никогда не складывают оружия. Оккультная литература по-прежнему заполняет книжные прилавки. На улицах пляшут, бренча колокольчиками, бесноватые кришнаиты. Экстрасенсы, колдуны, сатанисты активно рекламируют себя.

Но теперь я знаю: за ними постоянно наблюдают беспощадные глаза Палача. И когда нечисть чересчур обнаглеет – он вернется!

Примечания

1

В каждой школе карате своя иерархия поясов. У нас, в частности, была такая: белый, желтый, красный, зеленый, фиолетовый, коричневый, черный. Черный, в свою очередь, делился на «даны».

(обратно)

2

Назначили встречу для выяснения отношений.

(обратно)

3

Пистолет, автомат, любое огнестрельное оружие.

(обратно)

4

Разговаривали.

(обратно)

5

Колет себе наркотики.

(обратно)

6

Наркотики.

(обратно)

7

Удар голенью ноги. Широко применяется в таиландском боксе, кикбоксинге и боевом карате. Наносится по мышцам или сухожилиям ног противника.

(обратно)

8

Так дьяволопоклонники именуют Сатану.

(обратно)

9

На прослушивании.

(обратно)

10

Удар ногой в карате, наносится носком ноги.

(обратно)

11

Удар, применяемый в боевом карате, некоторых школах ушу, в казачьем рукопашном бою и боевом самбо. Наносится внутренней стороной ладони. Пальцы слегка согнуты и прижаты друг к другу. Лодочкой бьют обычно сбоку или сверху. При соприкосновении с телом удар усиливается за счет воздушной волны. Производит мощное оглушающее и болевое воздействие.

(обратно)

12

Мантра «ОМ» – основная индуистская мантра, является вибрацией самого Сатаны.

(обратно)

13

Экстрасенсы (прошу не путать с шарлатанами), помимо получения энергии от демонических сил, высасывают ее из окружающих людей, даже если сами об этом не знают.

(обратно)

14

Следует заметить, что, в отличие от римско-католической, православная церковь инквизиции не имела. У нас колдунов не сжигали, а отлучали от причастия или направляли на перевоспитание в монастыри. Однако случаи сожжения все же имели место и довольно часто. Это происходило либо по царскому приказу, либо народным самосудом. Например, в 1411 г. в Пскове народ сжег живьем двенадцать ведьм.

(обратно)

15

Благим Божеством, или Богом Света, дьяволопоклонники называют Сатану.

(обратно)

16

Возможно, Андрей имеет в виду книгу священника Родиона «Люди и демоны».

(обратно)

17

Боковой удар ногой.

(обратно)

18

Удар ребром стопы.

(обратно)

19

Обратный боковой удар, наносится пяткой.

(обратно)

20

При этом приеме ляжка противника попадает на ваше предплечье и ударная часть ноги зависает в воздухе.

(обратно)

21

Очень крепкий чай, нечто среднее между обычной заваркой и чифирем.

(обратно)

22

Добровольный помощник тюремной или лагерной администрации.

(обратно)

23

Это «Молитва Честному Кресту». Черти ее страшно боятся и ненавидят, их слуги, соответственно, тоже.

(обратно)

24

Региональное управление по борьбе с организованной преступностью.

(обратно)

25

Один из способов нанесения удара в карате. Кулак сжимается как обычно, но средний сустав выступает вперед. Он-то и является ударной частью. За счет уменьшения ударной площади увеличивается точность и разрушительная сила удара.

(обратно)

26

Жившие в конце XIX – начале XX века известные сатанисты, авторы книг по магии. Их «творения» переиздаются в наши дни с усердием, заслуживающим лучшего применения.

(обратно)

27

Слово «bhach» (в русском написании «бхаш») в переводе с санскрита означает «бес», а треугольник – один из «священных» символов сатанистов.

(обратно)

28

Сатанисты упоминают в своей «молитве» имена наиглавнейших демонов, приближенных Сатаны

(обратно)

29

Тренер в школах карате.

(обратно)

30

Число «одиннадцать» считается у сатанистов священным.

(обратно)

31

Демонов.

(обратно)

32

То есть рогатую морду черта.

(обратно)

33

Очевидно, колдун имеет в виду пытку какого-нибудь несчастного.

(обратно)

34

Один из демонов высшей касты.

(обратно)

35

Название ресторана изменено, как и имя Учителя.

(обратно)

36

Официант.

(обратно)

37

Очевидно, Андрей имеет в виду следующий прием: подведя свои руки снизу под захватившие ваше горло руки противника, вы резким движением отбрасываете их в разные стороны или, захватив его большие пальцы, выламываете их.

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

ЭПИЛОГ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .