Это был первый серьезный разговор Аликино с отцом. Юноше хотелось рассказать ему о своих планах, устремлениях и мечтах, но он понял, что никогда не сумеет этого сделать.
В ту же ночь Аликино приснилось, будто, стоя перед отцом, он отчаянно рыдает из-за того, что не знает ни слова по-немецки. И тут же его разбудил весьма возбужденный разговор. Он услышал голоса отца и матери, доносившиеся из ее комнаты.
Аликино поднялся и подошел к двери, стараясь понять, о чем они говорят.
Голоса то приближались, то удалялись. Значит, ссорясь, родители двигались по комнате. По ту сторону двери боролись два зверя, которые, правда, не рвали друг друга на части, но, тяжело дыша, лишь ждали подходящего момента, чтобы обидеть и уязвить один другого.
- Прекрати, я тебе говорю.
- Не трогай меня. Не прикасайся ко мне своими перчатками...
- Хочешь уйти от меня? Но на что ты можешь рассчитывать в свои сорок лет?
- Я могу иметь все, чего у меня никогда не было. И даже еще детей.
- В твоем возрасте ты способна только на выкидыш.
- Бедный Кино. Наверное, поэтому и люблю его.
- Кино не выкидыш. Он мой сын и пойдет по моим стопам. Он станет таким же, как я, и лучше меня.
- Это заметно. Кривой нос, крупные скулы, глаза, как два угля, длинные, заостренные уши, торчащий подбородок. Уже сейчас видно, в кого он превращается. - Возникла долгая напряженная пауза. - Астаротте, почему ты прячешь руки? Это все равно что скрывать свою душу.
- А тебе, значит, очень хочется увидеть их?
Саркастический смех:
- Нацисты заразили тебя проказой.
- Сумасшедшая! Мои руки не искалечены. Они хранят несмываемый след одного грандиозного, сверхчеловеческого замысла.
Голос Фатимы изменился. Он прозвучал спокойно, хотя и с вызовом:
- Я готова ко всему. Покажи!
Опять последовала напряженная пауза. Аликино хотел было посмотреть, что же там происходит, но ключ закрывал замочную скважину. И все же юноша догадался, что отец снимает перчатки.
Фатима реагировала сдавленным и потому еще более страшным и леденящим душу стоном, чем если бы это был просто крик.
- Какой ужас. Какой ужас. - Она смогла наконец заговорить. - Астаротте, что ты сделал этими руками?
Он что-то ответил, но Аликино не разобрал его слов.
Возбужденный голос Фатимы зазвучал громче, в нем появилась решительность:
Комментарии к книге «Memow, или Регистр смерти», Джузеппе Д'Агата
Всего 0 комментариев