«Романсы южного берега»

Валерий Рощин РОМАНСЫ ЮЖНОГО БЕРЕГА

План № 1

Их встреча должна была состояться на первой же станции, что ютилась под взгорком — в двадцати верстах к северо-востоку от небольшого провинциального города. Но ему не хватило терпения — подъехав к старому вокзалу, он принялся с усердием вглядываться в разрозненные вереницы тянувшихся к перрону отъезжающих. Где-то среди них должна мелькнуть и ЕЕ стройная фигурка. Или в центре широкой площади, или за овальной клумбой, что пестреет вровень с дальним углом вокзала, или же на узком тротуаре — слева от его машины.

Он высматривал нужного человека с деловитым спокойствием — залитая утренним солнцем площадь лежала, точно на ладони. Хозяина же автомобиля сквозь темные стекла все одно бы никто не приметил: ни ОНА, ни ЕЕ муж; да и новенький, сияющий черным лаком внедорожник, купленный с неделю назад, не вызвал бы подозрений. Посему он и отважился на маленькую вольность — отклонившись от хорошо просчитанного плана, появился здесь, дабы увидеть ЕЕ еще разок…

ОНА и впрямь появилась в сопровождении мужа. Их машина остановилась против вокзала; упитанный мужчина среднего роста вальяжно покинул салон; позабыв открыть дверцу супруге, полез в багажник…

Спустя минуту, муж торопливо вышагивал к перрону — изрядно наклонив торс вбок, нес дорожную сумку, верно с вещами своей жены. И скоро странная парочка исчезла из поля зрения.

Он запустил двигатель, но уезжать с площади не торопился. На гладко выбритом лице мелькнула усмешка — сегодня впервые удалось лицезреть ЕЕ рядом с мужем. И каким же убогим, несуразным показался тот симбиоз! ОНА — с миниатюрной, идеально пропорциональной фигуркой и с кошачьей мягкостью в каждом движении; с печальными карими глазами на лице с правильными чертами. И муж — рыхлый, уродливый субъект с манерами торгаша из мясных рядов. Один из совладельцев крупной компании «Юг-Оил»…

— Мужик-то дерьмо, да клиент завидный, — прошептал молодой мужчина, точно пытаясь подсластить увиденное. — Надобно выжать из него максимум возможного.

БМВ мягко повел передними колесами вправо; тронулся, стремительно набирая скорость и унося своего хозяина прочь от вокзальной суеты…

* * *

ОНА осторожно спустилась по тамбурной лесенке, спрыгнула с последней ступеньки на серую щебенку — асфальтового перрона на мизерной станции не было вовсе. Проводник услужливо подал багаж…

Не взирая на строгие пункты плана № 1, должные сохранять тайну замысла, он выскочил из машины, кинулся навстречу. Подхватив дорожный баул, бережно взял девушку под руку, подвел к распахнутой дверце. ОНА ужасно побледнела, лицо ЕЕ не выражало в ту минуту ничего, кроме испуга; красивой формы грудь вздымалась глубокими вдохами; руки не находили места; ровные, аккуратные пальчики подрагивали. Вероятно, сейчас ОНА жалела о недавней решимости, о коротком и почти беззвучном «да», в ответ на предложение симпатичного, широкоплечего и удивительно обаятельного молодого мужчины.

Конечно, жалела, ибо никогда доселе ни строила, и, тем более, ни осуществляла крамольных замыслов. К тому же пока побаивалась безупречного красавца, севшего за руль и отчего-то молчавшего, точно в осуждение ЕЕ поступка.

Боже, каким же немыслимым безумием внезапно повеяло от их затеи! Еще вчера ОНА сгорала от нетерпения, подгоняла время и предавалась тайным сладостным мечтаниям. А ведь отношения с ним, хоть и развивались стремительно, да все равно оставались невероятно хрупкими и далекими от крепости настоящих, любовных уз!..

Но, увы, раскаиваться, и что-то менять было поздно.

Тихо звякнула букса — поезд медленно тронул, унося бывших попутчиков дальше на северо-восток — в город, где несколько лет назад осела давняя подруга Екатерина. Третьего дня Катя якобы попала в больницу и теперь безмерно нуждалась в ЕЕ помощи. К ней-то ОНА с невероятным трудом и упросила мужа отпустить на неделю.

Повернув в другую сторону — на юго-запад, отправился в путь и новенький черный «Х-5»…

* * *

Когда махонькая станция осталась далеко позади, а за окнами — сквозь стройные ряды пирамидальных тополей, замелькали бесконечные виноградники на отлогих, неровных полях, девушка не выдержала давившей тишины.

— Почему ты молчишь? — потерянно спросила ОНА, опасаясь даже мельком посмотреть влево. — Я, наверное, не должна была выходить из поезда.

Он не ответил. Лишь подтолкнул рычаг автоматической коробки, сбросил газ, принял вправо — к обочине и остановил машину. Затем повернулся к НЕЙ, с любовью вглядываясь в наполненные слезами карие глаза, ласково провел ладонью по темным волосам и… надолго прильнул к ЕЕ прохладным губам.

Его нежность и жаркий поцелуй оказались именно тем чудодейственным средством, коего ЕЙ сейчас так не хватало. Разом ушло щемившее в груди беспокойство, бесследно растворился тягучий страх. И сердце пустилось отбивать совсем иные ритмы — волнуя кровь страстным желанием; возвращая уверенность в благом исходе дерзкого поступка…

Через три часа черный внедорожник лихо влетел в прибрежный городок, промчался по пылавшему жарой асфальту узких улиц и свернул во двор одной из частных гостиниц.

Тотчас по ступенькам крыльца спустился вышколенный молодец в белоснежной рубашке, «украшенной» золотисто-серым бейджем.

— Здравствуйте, — с вежливым вопросом в глазах, застыл он в двух шагах.

Уверенный в себе мужчина с сожалением покинул прохладный салон, обошел машину и открыл правую дверцу. Лишь после этого, держа за руку милую спутницу, подал ключи и проронил:

— Вчера по телефону я заказал «люкс» на фамилию Барклай. Отнесите в наш номер вещи.

И опять безудержный трепет охватил ЕЕ, стоило шагнуть в таинственный полумрак уютного пристанища. Сухо щелкнул дверной замок — мужчина дважды повернул ключ, мягко ступая по ковровому покрытию, подошел сзади; обнял…

Дыхание девушки участилось; тело послушно подалось назад — спина прижалась к широкой груди; густые длинные ресницы опустились… Но он не торопил событий. Оттягивая долгожданный и выстраданный обоими миг, Барклай наслаждался самым счастливым, самым незабываемым моментом — предвкушением верной близости.

— Каков план наших действий? — раздался горячий шепот возле самого ушка, отчего по телу пробежала сладостная волна. — Приказывай, ты — хозяйка.

— Я не знаю, — прошептала девушка.

— Ты не устала?

— Нет….

— Предлагаю для начала принять душ, а потом… Сходим, пообедаем, прогуляемся на рынок за фруктами. Мне чертовски нравится здешний рынок. А на пляж лучше отправиться завтра с утра…

* * *

Жара еще не спала. Приморский городок тонул в сонном безмолвии — молчали динамики в многочисленных кафе и барах; дарившие праздной публике живую музыку оркестранты, пока не расчехлили инструментов. Лишь долговязый юноша в пятнистой военной форме — с виду вполне здоровый молодой человек, уложив рядышком два костыля, негромко и самозабвенно исполнял под гитару старинные романсы.

— Слышишь?! — радостно воскликнула ОНА, прильнув к мужскому плечу, — мой любимый романс! «Не пробуждай воспоминаний». Давай послушаем!..

И они устроились неподалеку от певца с приятным чистым баритоном — всего в десятке шагов манила прохладой и ароматами южной кухни веранда ресторана, сплошь оплетенная густой виноградной лозой.

Легкий обед с сухим вином, свежими фруктами, да еще под романтические строчки русских поэтов показался чудесным. Покончив с десертом, девушка с нежностью посматривала на молодого мужчину. Тот заказал себе второй фужер вина, неспешно курил сигарету и тоже любовался ЕЮ…

Изредка он доставал миниатюрный цифровой фотоаппарат и снимал свою прелестницу. Та поначалу возражала, но потом смирилась и лишь кокетливо улыбалась, глядя в таинственную бесконечность темной линзы выдвигавшегося объектива…

Все складывалось великолепно!

Полчаса назад позвонил на сотовый муж. ОНА смело и самозабвенно солгала, что пребывание в вагоне ужасно наскучило, что ждет встречи с подругой… Мужа всегда успокаивали ЕЕ жалобы. И настораживало, злило довольство. Вот и сейчас, услышав о неудобстве, об усталости — взялся рассуждать о собственных проблемах в нефтяной компании. Господи, как же хорошо ОНА успела изучить и понять его сущность!

И та оторопь, охватившая на полустанке, уже не мучила, не возвращалась. Напротив, с каждою минутой причины, вызвавшие краткосрочный побег на свободу, казались весомее, значительнее.

Наконец-то ОНА ощутила давно забытое счастье — почувствовала себя нужной, любимой, обожаемой; ради которой кто-то способен совершать сумасбродные поступки. И этот «кто-то» сейчас сидит напротив и пожирает влюбленным взором. И этот «кто-то» вовсе не принадлежит к разряду обычных «заменителей мужей», коими вынужденно довольствуются утомленные обыденностью жены.

Он явно из другого теста. Он с настойчивым тщанием выбирал ЕЕ сам!

* * *

— Подожди… — легонько сжала ОНА его руку. — Я хочу дать ему немного денег. Он так славно пел…

Девушка торопливо перебежала дорогу, остановилась возле юного певца в пятнистой футболке и с минуту озадаченно рылась в крохотной сумочке. Потом обескуражено оглянулась и крикнула:

— Нет ли у тебя мелочи? Я, кажется, оставила свои деньги в номере…

— Конечно, — сделав очередной снимок, двинулся следом кавалер.

Подойдя к музыканту, достал из заднего кармана объемный портмоне и протянул ЕЙ.

— Вот, возьмите, — положила ОНА в армейскую кепку купюру. — И спасибо вам.

— И вам тоже. Приходите еще, — благодарно закивал в ответ парень.

И долго глядел вслед неторопливо удалявшейся красивой парочке. Взгляд выражал не то зависть, не то удовлетворение от созерцания любовной идиллией. Тонкие губы тронула слабая улыбка, сопровождаемая тяжким вздохом…

Но вот ладонь, пару минут отдыхавшая на грифе инструмента, снова пробежала длинными музыкальными пальцами по ладам; гитара ожила, запела… И снова приятный баритон радовал случайных прохожих старинными, почти забытыми романсами.

* * *

За окнами гостиничного номера постепенно темнело — кварталы приморского городка накрывал теплый летний вечер.

В ванной комнате девушка пробыла около получаса, а, выскользнув оттуда в одном коротком халатике, надолго расположилась у приземистой тумбочки с большим зеркалом. Теперь мужчина отправился принимать душ, а ОНА, путаясь в баночках и тюбиках с различными кремами, нет-нет, да бросала настороженный взгляд на огромную квадратную кровать, занимавшую едва не половину спальни.

Предстоящая ночь, обещавшая первую близость с новым знакомым, пугала. И в то же время, молодая женщина с удивлением обнаруживала растущее нетерпение, желание этой близости. И дабы в одночасье прекратить мучительные терзания, ОНА порывисто встала, потушила в комнате свет, скинула халатик и забралась под легкое, пахнущее свежестью одеяло.

Спустя несколько минут в ванной затихла вода, щелкнул выключатель, послышались легкие шаги. Он лег рядом; осторожно, точно боясь возражений, обнял; нашел губами ЕЕ уста…

И вскоре позабылись все тревожные сомнения, исчезли страхи; ОНА уже ни о чем не жалела, а только сильнее прижимала его к себе, осыпала поцелуями и тихо стонала:

— Еще… Я хочу еще!..

Барклай улыбался в кромешной тьме южной ночи, ласкал губами ЕЕ грудь, нежную шею… И с удовольствием делал то, о чем ОНА просила…

* * *

По утрам они приходили на пляж и оставались там до полудня — покуда палящее в зените солнце не раскаляло до предела влажный морской воздух. Вернувшись с берега, принимали прохладный душ, заказывали в номер бутылку ледяного шампанского, шоколад и снова оказывались в постели, где сжимали друг друга в объятьях, жарко шептали слова любви…

К вечеру выбирались на тенистые улицы городка — прогуливались, любуясь дивной архитектурой отдельно стоящих особняков, похожих на старые замки. Для неспешного ужина выбирали ресторанчики с хорошей кухней, с бродившими меж столиками скрипичными музыкантами…

Муж названивал ежедневно, и каждый раз, наслушавшись больничных ужасов, мастерски рассказанных театрально усталым голосом супруги, довольно бурчал:

— Ладно, передавай Катьке привет. Пусть выздоравливает…

В последний вечер безоблачной счастливой недели они снова устроились на веранде под резными виноградными листьями. И снова, поедая сочный шашлык под сухое красное вино, слушали русские романсы. И снова глаза ЕЕ наполнялись слезами, когда самозабвенно звучали слова «Не пробуждай воспоминаний…»

Как и в первый день, девушка захотела отблагодарить певца. Подойдя, положила в кепку крупную купюру и удалилась под руку с импозантным кавалером.

Затем была сумасшедшая ночь, в течение которой они почти не смыкали глаз… А ранним утром следующего дня черный БМВ уже мчался на северо-восток к тому полустанку, где стартовало их славное романтическое приключение.

Они долго стояли под открытой тамбурной дверью. Не обращая внимания на торопившего проводника, на любопытные взгляды из больших пыльных окон купейного вагона, влюбленная пара прощалась. Позабыв о всякой осторожности, о том, что в вагоне могут оказаться знакомые, они нежно обнимали друг друга и никак не хотели прерывать последнего упоительного поцелуя.

Они прощались так, словно виделись в последний раз. Лишь заслышав гудок и нараставший шум колес, он помог ЕЙ запрыгнуть на ступеньки, подал сумку и стоял с поднятой рукой, пока не скрылся из виду последний вагон…

План № 2

— Неужели вам так не терпится? — едва скрывая ухмылку, спросил детектив — рослый мужчина с военной выправкой.

— А вы как думаете? Я же заплатил немалые деньги за эту информацию!.. — удивленно молвил толстяк, присаживаясь напротив.

— Даже независимо от результатов?

Упоминание о результатах расследования подействовало отрезвляюще. Но не на долго. Вперив беспокойный взгляд в пакет с фотографиями, муж-ревнивец напрягся, покраснел, нервно промокнул платком лоб и… не выдержал:

— Я готов ко всему! Выкладывайте…

Директор частного детективного агентства вынул пачку свеженьких фотоснимков и протянул их заказчику.

— Что ж, тогда не обессудьте. Здесь ваша жена представлена в весьма… в общем, любуйтесь сами, — вздохнул он, откинувшись в кресле и доставая из пачки сигарету.

Полный мужчина — один из совладельцев южной нефтяной компании, принялся изучать фотографии. По мере того, как таяла стопка снимков, лицо его постепенно приобретало багровый оттенок, руки начинали вибрировать.

— Как она могла?.. — цедил он сквозь плотно сжатые пухлые губы. — Я ж никогда, ни в чем не отказывал… Я ж… Я ж расчленю ее за это, паскуду…

— А вот этого я вам, как юрист делать не советую, — небрежно вставил собеседник, выпуская к потолку тонкую струю табачного дыма.

— Вам, Александр Робертович, легко рассуждать. Вы — человек посторонний для моей семьи. А если б ваша жена вот так же!.. Как бы вы на то посмотрели?.. Полюбуйтесь, что она вытворяет!! Да меня любой суд оправдает!..

Посетитель одну за другой швырял на стол фотографии. На самых безобидных обнаженная супруга безмятежно спала, раскидавшись на огромной квадратной кровати. С других — похотливо улыбалась, возлегала на том же ложе в обнимку с мужчиной, лица которого, по странной закономерности, ни на одном снимке видно не было. На самых вызывающих — чувственно отдавалась ему в немыслимых позах.

— Ну, во-первых, я закоренелый холостяк. А во-вторых, увы — я уже все это видел, — равнодушно поведал детектив чистейшую правду.

Во время первого визита, состоявшегося три недели назад, господин магнат местной нефтяной промышленности выглядел вальяжным и весьма самоуверенным субъектом. Теперь от нагловатой спесивости не осталось и следа. Однако жалости Барклай не испытывал. Человеческая трагедия, происходящая в эту минуту на его глазах, была частью рутинной, повседневной работы.

— А вот сюда!.. Сюда посмотрите!! — плохо соображая, прохрипел обманутый супруг.

Детектив коротко взглянул на скользивший по полированной столешнице отпечаток и успокаивающе бросил:

— Тут не разобрать — нечеткий снимок. Можно ошибиться…

— Не четкий?! — зловеще повторил толстяк. — Это для вас, может быть, не четкий! А я совершенно четко понимаю, ЧТО она тут выделывает с членом этого мужика! Кстати… — подозрительно глянул он на исполнителя, — а как вы умудрились запечатлеть… все это?

— В том и заключается профессионализм сотрудников нашей фирмы, — уклончиво пожал тот плечами.

— Нет, позвольте! мне все-таки интересно. Я как бы… имею право знать…

Директор агентства вздохнул — препирательства с осатаневшими от злобы рогоносцами, как правило, благих перспектив не имели. Он дотянулся до приоткрытого сейфа и положил на стол цифровую фотокамеру.

— Все снимки сделаны со стороны окна. Не так ли?

Мужик боднул воздух взмокшей головой.

— Так вот… У этой штуковины очень сильная цейсовская оптика. С ее помощью я сейчас легко сфотографирую происходящее в доме напротив. Хотите? Можем поэкспериментировать…

— Ладно. Верю. У вас… выпить найдется?

— Разумеется.

Хозяин кабинета затушил в пепельнице сигарету и распорядился по внутреннему телефону. Вскоре молоденькая секретарша принесла поднос с бутылкой хорошего коньяка, двумя «тумблерами» и тарелочкой с тонко нарезанным лимоном.

Барклай плеснул в бокалы спиртное, подхватил свой и кивком предложил клиенту присоединиться.

— Да и убедитесь, кстати, что память фотоаппарата полностью очищена, — сказал он, одним глотком влив в себя алкоголь. — Никаких компроматов мы в архивах не храним — это незыблемое правило.

Визави хлопнул по директорскому столу пустой стеклянной посудиной, крякнул и, нахмурив лоб, мрачно полюбопытствовал:

— Последний вопрос. Кто это с ней… так ловко забавлялся?

— Хм… Извините, но получение данной информации контрактом не оговаривалось.

— Я заплачу. В долгу не останусь.

— Зачем вам это?

— Просто… Интересно, на кого она меня променяла.

Александр Робертович для порядку помялся, затем отлепил от стопки бумажный квадратик и, быстро написав на нем четырехзначное число, показал бизнесмену.

Скривившись, тот безропотно полез в карман. Пока трясущиеся потные пальцы отсчитывали зеленоватые сотки, листочек с указанной суммой успел сгореть в пепельнице.

— Много наличности с собой не ношу, — виновато пояснил толстяк, протягивая тонкую пачку банкнот, — здесь ровно половина. Остальное пришлю вам с охранником вечером. Договорились?

— Что с вами делать?.. — соглашаясь на отсрочку и пряча в карман аванс, приглушенно молвил детектив. — Запоминайте, ибо подобная информация в письменном виде моим агентством не выдается,

И следом назвал фамилию давнего конкурента — директора аналогичной сыскной фирмы.

КОНКУРЕНТ в виду своего наглого поведения давно напрашивался на серьезные контрмеры. КОНКУРЕНТ провел похожую неделю с любовницей в том же приморском городке. План № 2, способный на долго выбить КОНКУРЕНТА из седла, давно и тщательно прорабатывался Барклаем…

Да, он был по-настоящему талантлив. Высочайший профи — так отзывались о Барклае бывшие однокашники и сослуживцы. Примерно такие же лестные оценки выдавали и многие клиенты, коим приходилось изредка обращаться к нему за помощью.

План № 3

ОНА сидела за столом в гостиной и, уткнув в ладони мокрое лицо, безудержно рыдала. Наполовину оторванный рукав легкого батистового халатика обнажил ЕЕ плечо, под локотком лежал смятый платок…

Перед глазами все еще маячила перекошенная от злобы, изрыгающая страшные ругательства, физиономия мужа. Лишь полчаса назад в их огромной квартире отгремел грандиозный скандал, оглушительно хлопнула входная дверь — разъяренный муж уехал в офис. Уехал, но пообещал, что вечером разговор продолжится.

Разговор…

Это он называет разговором!..

Он никогда ЕЕ не слушал, никогда не понимал, не говорил об их отношениях. Давно не упоминал о детях, которых, скорее всего, не будет. Он даже не попытался осмыслить, почему ОНА решилась на подобный шаг, и какое нечеловеческое отчаяние толкнуло на преступление…

Сегодня муж впервые ударил ЕЕ; и швырнул на диван подобно негодному, приблудному щенку. Потом, выкрикивая ужасные слова, пинал стулья, бил в столовой дорогую посуду. Кажется, возился у плиты и что-то делал. Должно быть, готовил себе кофе, пил который редко — в моменты крайнего волнения. А после, вспомнив о ЕЕ нищенском существовании до замужества, сызнова влетел в гостиную. С кухонным ножом для разделки мяса…

В ту секунду ОНА с равнодушным бессилием прикрыла глаза и попрощалась с жизнью. Да разве этот подонок решится на такой ПОСТУПОК? Он обыкновенный трус, способный бить, причиняя боль только слабым!

Не глядя, ОНА нашла ладонью скомканный платок, промокнула глаза, осторожно потрогала пальчиками розовую припухлость на щеке, всхлипнула в последний раз. Поднявшись, неверной походкой — покачиваясь, прошла на кухню. Отыскала тот самый нож, с которым взбешенный супруг носился вокруг НЕЕ. Аккуратно поместила его в целлофановый пакетик…

На большом балконе, залитым беспечным солнечным светом, ОНА судорожно вдохнула свежий воздух, поправила висевший клок рукава, зажмурилась, глядя в бело-голубую высь. Перегнувшись через широкие перила округлого витиеватого парапета, равнодушно посмотрела на верхушки деревьев, часто стоявших внизу, в широком зеленом газоне. Прозрачный пакетик с блестевшим лезвием ножа полетел вниз и с тихим шелестом увяз где-то в густой траве.

Кажется, ЕЙ стало легче, оттого, что супруг боле отыщет эту вещицу с острым, страшным лезвием. Повернувшись, ОНА покинула балкон и не заметила, как чья-то тень отделилась от ствола ближайшего дерева; как, нагнувшись, тень нашла в траве упавший сверху пакет…

* * *

Звонок в дверь заставил вздрогнуть. Этим вечером Барклай никого не ждал; любовных и деловых встреч не назначал.

— Кто? — настороженно спросил он, подойдя к массивной металлической двери.

— Вам просили кое-что передать, — послышался снаружи приятный мужской баритон.

«Ах, черт, конечно!.. Должны принесли оставшуюся часть суммы от злобного рогатого козла!.. — осенила догадка. — Совсем про него забыл. Старею…»

Дверь мягко отварилась. В образовавшийся проем с нахальной бесцеремонностью шагнул худощавый молодой человек, лицо которого на миг показалось знакомым. На ходу правая рука его, зачем-то облаченная в перчатку, вынырнула из-за спины. В сжатом черном кулаке что-то зловеще блеснуло.

Острая боль молнией прожгла левый бок. Барклай растерянно попятился, схватившись ладонью за подреберье, да нападавший с беспощадным равнодушием не отставал, продолжая наносить длинным ножом резкие сильные удары…

* * *

ОНА ни разу не навестила мужа за те полгода, что тому довелось томиться в следственном изоляторе, покуда шло разбирательство дела. Быстро оформив развод, без сожаления продала все то, что причиталось ЕЙ после раздела имущества, напрочь обчистила мужнин сейф с немалой наличностью и навсегда исчезла в неизвестном направлении…

Говорят, ЕЕ случайно видели в маленьком приморском городке, где ОНА, вроде бы, купила дорогой особняк и живет в роскоши с каким-то давним дружком — сухощавым высоким молодым человеком — музыкантом и певцом, бесподобным исполнителем старинных русских романсов.

А бывший супруг и по сей день отбывает немалый срок.

Похудевший и постаревший нефтяной магнат, в одночасье лишившийся всего, до сих пор не может взять в толк, откуда в ящике его стола взялась фотография, на которой бывшая жена с сияющим от счастья лицом обнимает спящего на широкой кровати голого Барклая. Снимок был изъят следаками при обыске и послужил одним из главных доказательств мотива преступления на почве ревности… Не понимал он так же, почему на ноже — орудие убийства, оказались отпечатки его пальцев…

В зоне, от всех свалившихся бед, от тоскливой обиды на судьбу, он стал жутко религиозным — не пропускал ни единой службы в маленькой церквушке, возведенной зэками с разрешения администрации на самом краю широко плаца.

А на Барклая он давно зла не держал. Чего на мертвых-то пенять?..

Грех это. Большой грех!..

Февраль 2006 г.

Оглавление