«Тайный код гения»

Следует помнить, что всякое художественное произведение является плодом вымысла.

Он стоял и смотрел на глобус, который на его глазах наливался нежно-розовым светом и становился похожим на теплый минерал, имеющий сложную слоистую структуру. Эти жилки мысленно перенеслись на разлинованную голубым и охристо-желтым поверхность и теперь напоминали ярко-алые нити, подобные мышцам человека в анатомическом атласе. Глобус уже терял свои привычные очертания и превращался в шар, пронизанный алым током. Но это был тревожный алый цвет, ничуть не напоминающий мирный закат, напротив, один уже оттенок этого цвета внушал чувство смутного беспокойства и тревоги.

— Вар-рава, — говорил он хриплым гортанным голосом — Иешуа Га-Ноцри… И с каждым слогом голос его креп.

Еще немного, и он запел бы арию из оперы «Фауст». Но стояло раннее утро, и он боялся разбудить жену, которая спала в соседней комнате. Но от избытка чувств хотелось петь или ходить бодрым шагом.

Теперь он знал, как ему сделать ту самую ключевую сцену романа, более того, он знал, что в ней будет зашифрован тайный код, благодаря которому можно изменить мир, но об этом никто не узнает раньше времени. Он об этом позаботится.

Он с детских и юношеский лет любил разного рода тайны, шарады. О, как он любил спрятать внутри слова еще один тайный смысл, или набор слогов, которые только предстоит разгадать. И вот теперь ему нужно зашифровать загадку, которую смогут обнаружить немногие. Если вообще доберутся до нее.

Теплый утренний свет лизнул окна, и они налились как елочные золотистые шары.

Ну что ж! Ему осталось только воплотить свой замысел в жизнь. И чем скорее, тем лучше…

Она смотрела, как самолет, медленно кружа, приземляется в аэропорту — вдали горела ровная полоса огней, молодая женщина перевела взгляд на пассажиров — они сидели притихшие, ожидая завершения длинного рейса.

Лица в неярком свете были как на старинных полотнах — бледно-восковые и вытянутые, словно на них уже легла печать смерти.