«Квантовое зеркало»

Квантовое зеркало (fb2) - Квантовое зеркало (пер. Марина Владимировна Смирнова) 2901K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дуглас Ричардс

Дуглас Ричардс Квантовое зеркало

© Смирнова М.В., перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2018

* * *

Пролог

Абдул Салиб проехал восточный пригород Алеппо, самого большого города Сирии, – который сейчас, в очередной раз за множество циклов, миновавших за восемь тысяч лет, был густо населен, – и свернул на узкую дорогу, тянущуюся через пустыню. Лагерь, куда направлялся Салиб, располагался всего в тридцати минутах езды. Не считая звука мотора внедорожника и посвиста воздуха, обтекающего машину, Салиб и двое его товарищей ехали в полной тишине.

Адова пустыня являла собой бесконечное море песка и пустоты, и это пробуждало в душе Салиба инстинктивное чувство беспокойства. Хотя прогресс человечества до изрядной степени обуздал силу этих засушливых земель, путь через жгучие пески усиливал ощущение некой обреченности, которое и без того нависало над тремя людьми в машине.

Салиб понятия не имел, с чем им предстоит столкнуться. Но он слышал кое-что – невозможное, пугающее.

Он знал, что его выбрали для этого задания из-за того, что он отличался высоким интеллектом и рассудительностью, а также не был подвержен суевериям и религиозному фанатизму. И все же, учитывая то, что он слышал, его обычное спокойствие и решительность мало-помалу отступали под напором ползучего страха, от которого он никак не мог отделаться.

У Омара Хаддада, человека, с которым они собирались встретиться, не было никакого видимого прошлого. Он был никем. Не более примечательным, чем любой другой человек из многомиллиардного населения земного шара – из тех людей, которые проживали свою незначительную жизнь, не оставив ни малейшего следа на песках времени. Но вдруг, за один только шаг, следы Хаддада из неразличимых отпечатков превратились во вмятины размером с кратер. Какой же величины они станут в дальнейшем?

И чего он желает? Каким путем он так быстро обрел столь грозную силу?

Салиб свернул с дороги и остановил джип рядом с несколькими десятками машин, припаркованных на импровизированной стоянке, в которую был превращен этот кусочек пустыни – такой же, как и вся прочая пустыня. В пятидесяти ярдах отсюда располагалась цель их пути – лагерь, раскинувшийся возле крупного оазиса. Лагерь представлял собой десятки вместительных шатров, в которых жили истовые последователи человека, расположившегося в самом большом из этих шатров в центре поселения. Его шатер был столь огромен, что мог бы служить жильем сотне человек.

Или одному-единственному человеку, претендующему на звание бога.

Человеку, который быстро становился опасным. Учение Омара Хаддада распространялось словно вирус – чрезвычайно заразный вирус. Его последователи были фанатичными и упорными, к тому же боялись того, что, если они предадут его, он обрушит на них ужасное возмездие. Он считал себя не просто пророком, а божественным существом. Рукой Аллаха.

Омар Хаддад сумел привлечь последователей, которые были так безраздельно преданы ему, и их число росло так быстро, что это привлекло пристальное внимание нового президента Сирии, Халила Наджара. Внимание и беспокойство Наджара стали еще сильнее, когда президент предпринял шаги к расследованию происходящего. Никакие угрозы не могли испугать последователей Хаддада. Наджар лично наблюдал за тем, как пытали нескольких из них, но они отказались отвергнуть Хаддада, ибо иначе они потеряют достойное место в посмертии.

Вера этих фанатиков была настолько глубокой и безраздельной, что Наджар и правящая партия поняли: им нужно быстро остановить Хаддада. Если эту эпидемию не обуздать, все будет потеряно.

Президент Наджар был безжалостным человеком с почти неограниченной властью и имел все основания ожидать, что контроль над ситуацией будет быстро восстановлен. Да, Хаддад начинал доставлять беспокойство, но Наджар мог уничтожить его одним щелчком пальцев.

Поэтому он отправил эмиссара, дабы тот объяснил Омару Хаддаду: его претензии на то, что он является пророком, мессией или, более того, рукой Всевышнего, святотатственны и недопустимы. Что его орды ярых поклонников следует вернуть на путь истинный. Что Хаддаду следует признать себя обычным человеком, точнее, обычным шарлатаном, иначе его ждет смерть.

Эмиссар Наджара совершил паломничество к тому самому шатровому стану, на который Салиб сейчас взирал с некоторого отдаления. Паломничество, которое за последние месяцы предпринимали многие и многие – в те дни, которые Хаддад назначил для приема тех, кто взыскует веры. Лидер культа обитал в своем лагере без всякой защиты, и посетителей не обыскивали, не проверяли, нет ли при них оружия.

У Салиба не было сомнений в том, что самоуверенность Хаддада производила впечатление на его влиятельных гостей. А простой стан в пустыне, у границы оазиса, был искусной театральной постановкой. Если хочешь пробудить религиозное рвение, ничто не воскресит дни Пророка Мухаммеда лучше, чем жизнь простого человека в белом шатре, без охраны, когда с одной стороны расстилается адская пустыня, а с другой – над водами источника колышется роскошная листва пальм.

Эмиссар, которого Наджар послал убедить Хаддада пойти на попятную, располагал огромной силой, и ему даны были указания пустить эту силу в ход, если Хаддад заупрямится. Наджар имел все основания ожидать, что глава культа окажется несговорчивым, учитывая всю бредовость его идей, и надеялся, что слышит о нем в последний раз.

К сожалению, дело обернулось совсем иначе. В последний раз Наджар слышал отнюдь не об Омаре Хаддаде, а о собственном эмиссаре. Ни один человек из эмиссарского отряда не вернулся. И никто не имел ни малейшего представления о том, что с ними сталось.

Тогда Наджар послал еще один отряд – большей численностью и лучше вооруженный, с наказом пустить это оружие в ход немедленно; они были извещены о судьбе первого посольства и предупреждены, что нельзя терять бдительности ни на миг. Их тоже гостеприимно препроводили в «Бермудский треугольник», каким представлялся шатер Хаддада. И о них с той минуты тоже ничего не было слышно.

Больше всего Наджара злило то, что Хаддад полностью игнорировал его – даже не связался с ним, чтобы выразить свой гнев или недовольство. Как будто посланные отряды были мелкими мошками, которых Хаддад прихлопнул, едва заметив, и продолжил делать свое дело, явно ничуть не тревожась о том, что предпримет президент Наджар в связи с исчезновением его эмиссаров.

Но, несмотря на всю театральность жизни в шатре посреди открытого лагеря, Хаддад намеревался перебазироваться в более укрепленное место. Недавно он приобрел роскошное поместье, некогда принадлежавшее богатейшему из жителей Сирии: оно занимало десятки акров земли и было обнесено современнейшим защитным периметром.

Пока что Наджар не препятствовал усилиям Хаддада по возведению оплота. Не имело значения, насколько прочна будет крепость Хаддада: она не спасет его от прославленной сирийской авиации. Не выстоит против ковровой бомбардировки и налета реактивных истребителей: что мог религиозный лидер противопоставить их пушкам и снарядам?

Салиб нахмурился. С другой стороны, было вполне вероятно, что влияние Хаддада уже проникло в армию и что его преданные последователи в вооруженных силах перехватят любой приказ о его уничтожении – и последствия этого непредсказуемы. Президент Наджар отлично понимал, что попытка решить дело силой может обратиться против него самого.

Поэтому на сей раз Наджар выбрал иной подход. Мирный. Он был в замешательстве и хотел понять, что же именно ползет, подобно чуме, из лагеря в пустыне. Поэтому теперь он послал Салиба. С предложением мира. И без оружия.

Салиб и два его спутника подошли ко входу в шатер – по сторонам от входа стояли два последователя Хаддада в белых одеяниях. Салиб представился этим людям, назвал своих спутников и объяснил, что ищет совета Великого – так его проинструктировали. Один из мужчин в белом вошел в шатер и вернулся лишь несколько минут спустя, жестом пригласив визитеров внутрь.

Салиб оглянулся на своих спутников – оба они были так мрачны, словно собирались спрыгнуть в яму, полную скорпионов, – и с трудом сглотнул.

Они вошли в шатер, а послушники Хаддада остались снаружи и закрыли входной полог. В тридцати футах впереди, у стены шатра, в полном одиночестве стоял Хаддад в безупречно белом бурнусе и головном покрывале-куфии. Его темная борода была коротко и аккуратно подстрижена, и весь он словно бы излучал чистоту и безыскусность. Он едва ли не светился – как этой безукоризненной белизной, так и ошеломляющей самоуверенностью, словно сочащейся из каждой поры его кожи.

У входа в шатер и по четырем его углам размещались белые мраморные постаменты, на каждом из которых стояла золотая клетка с крошечной птичкой – оперение их было желтым или оранжево-красным. Салиб задумался, не были ли эти птицы каким-либо религиозным символом, однако времени на дальнейшие размышления у него не было.

Он и двое его спутников представились, и Омар Хаддад окинул их взглядом – судя по всему, он спешил перейти сразу к делу.

– Мы благодарим тебя за то, что позволил нам лицезреть тебя, э-э… Великий, – произнес по-арабски Салиб, чуть поклонившись. – Как мы и сказали твоим ученикам, мы – посланники президента Наджара.

Хаддад безмятежно улыбнулся.

– На этот раз никакого оружия? – с легким удивлением поинтересовался он.

Салиб улыбнулся в ответ:

– Никакого оружия, Великий. Мы пришли с миром. Прости мое невежество, но должным ли образом мы именуем тебя? Нам сказали, что обращение «Великий» вполне приемлемо. Однако нам известно также, что многие из твоих последователей называют тебя Махди или же Двенадцатым Имамом[1]. Желаешь ли ты, чтобы к тебе обращались именно так?

Хаддад покачал головой:

– Нет. Я не Махди, я превыше оного. Однако я могу понять ложные убеждения моих сторонников в том, что во мне заключен дух Махди. Я Длань Аллаха. Но вы можете называть меня просто Аль-Йад. «Великий» – тоже вполне приемлемо.

Салиб кивнул. «Аль-Йад» и означало «длань». Еще один милый показательный штришок. Этот человек явно не страдает заниженной самооценкой.

Вдобавок Салиб оценил смелость и творческий подход Хаддада при создании нового божественного титула – совершенно нового, а не заимствованного из древних пророчеств. Хаддад не стал утверждать, что он Махди, Вдохновленный Свыше, которого многие считали мессией. Существовало слишком много различных интерпретаций этого пророчества. И выдать себя за Аллаха он, конечно же, не мог. Поэтому решил создать для себя отдельную нишу в мифологии, где-то посередине между этими двумя сущностями.

– Прости меня, Великий, – продолжил Абдул Салиб, – но я хотел бы перейти сразу к цели нашего визита.

Стоящий перед ними человек кивнул.

– Мы здесь ради того, чтобы спросить о твоих намерениях. Буду прям: каковы твои цели, Аль-Йад? Чего ты пытаешься достигнуть? Чего ты хочешь?

Холодная, безрадостная улыбка скользнула по губам Аль-Йада.

– Чего я хочу? Чтобы меня оставили в покое, дабы я мог и дальше возводить свой храм. Я не враг вам. Я хочу собрать всех верующих, а затем, в положенное время, истребить всех неверных. Я превращу улицы городов, где обитают нечестивые, в алые реки крови, а затем и сами города – в дымящиеся груды пепла. Только истинные последователи ислама избегнут гибели.

Что означало – истинные последователи самого Хаддада, Салиб это понимал. Он заметил также, что Хаддад начал вещать языком древних писаний: «возводить свой храм», «нечестивые». Этот человек был настоящим фанатиком.

Но Салиб слышал всякое… В эти рассказы было трудно поверить, однако не менее трудно было поверить в то, что столько людей последовало за Хаддадом лишь из-за его харизмы и умения создавать театральные эффекты. А исчезновение двух вооруженных отрядов было отличным фокусом, который был не под силу даже лучшим иллюзионистам Вегаса.

Салиб не стал оглядываться по сторонам, чтобы увидеть реакцию своих спутников. Они присутствовали здесь лишь как свидетели происходящего, дополнительные глаза и уши, и им было велено молчать, пока к ним не обратятся. Это было сольное шоу Салиба.

Он откашлялся.

– Это весьма похвальные цели, Аль-Йад, – произнес он. – Хвала Аллаху. Однако в то же время ты должен понимать, почему они могут доставить проблемы президенту Наджару. Трудно править страной, когда кто-то другой царит в сердцах и умах столь огромного множества людей.

Аль-Йад пожал плечами, но ничего не сказал. «Не мои проблемы», – говорил его жест.

– Присоединись к нам, Аль-Йад. Президент Наджар готов сделать тебя своим заместителем. Законным духовным вождем. Он готов позволить тебе продолжать возводить свой храм.

– Позволить мне? – резко бросил Аль-Йад.

– Прости, о Великий, – немедленно отозвался Салиб. – Я неточно выразился. Я хотел сказать, что он готов помогать тебе и поддерживать тебя в дальнейших твоих благословенных трудах. Вместе вы сможете добиться лучшей жизни для себя, для нашей любимой страны и нашей веры.

– Я Длань Аллаха, – коротко ответил Хаддад. – Какая помощь может быть мне нужна?

– Никакая, о Аль-Йад. Однако, при всем твоем могуществе, это превосходное предложение. Быть заместителем правителя всей Сирии.

– Скоро я буду правителем всего мира. Мира, очищенного от неверных и перекроенного по моему желанию. С тем же успехом твой президент мог бы предложить мне должность метельщика.

Абдул Салиб с трудом сглотнул:

– Следует ли мне передать президенту, что ты отвергаешь его предложение, Аль-Йад?

– Следует.

Салиб подумал о том, что могло случиться с прошлыми двумя посольствами, которые принесли с собой оружие и почти наверняка пытались пустить его в ход. Потом попытался отделаться от воспоминаний о некоторых слышанных им историях об этом человеке. Пока что их разговор протекал мирно, однако Салиб был испуган как никогда в жизни. И дело было не только в слухах. От Хаддада исходила явная угроза, как будто он мог одним движением руки оборвать их жизни – будь на то его воля.

В шатре было прохладно, однако по телу Салиба под церемониальными одеяниями струился обильный пот. У него было четкое ощущение того, что его жизнь сейчас зависит от верного выбора слов. От того, как он сможет высказать послание Наджара – то послание, которое ему было велено передать в том случае, если Омар Хаддад отвергнет предложение президента. Впрочем, в любом случае это предложение было лишь уловкой. Если бы Хаддад согласился, Наджар лишь притворился бы, будто наделяет его реальной властью, внимательно изучил бы его, чтобы понять, каким способом будет лучше избавиться от новоявленного «пророка».

– Президент будет… э-э… разочарован, о Великий. Я лишь скромный посланник, конечно же, но я не могу гарантировать, что он не воспримет это как… личное оскорбление.

– Пусть.

– Если он примет твой отказ за оскорбление, Аль-Йад, он может пожелать свершить возмездие.

Хаддад широко улыбнулся.

– Он может желать чего угодно. Но он лишь человек, – с презрением прошипел он. – А я превыше всякого возмездия, что он может обрушить. Разве я не Длань Аллаха? – требовательно вопросил он. Обычно невозмутимый Салиб вздрогнул.

– Поистине, это так, о Великий.

Мысленно Салиб сделал глубокий вдох и попытался унять дрожь в голосе – хотя это неожиданно оказалось труднее, чем он готов был признать.

– Еще раз прошу твоего прощения, Аль-Йад. Но было бы нечестно с моей стороны не напомнить о том, что президент Наджар контролирует сирийскую авиацию. Это, конечно, лишь гипотетический вопрос, но он приказал мне напомнить тебе, что одно его слово – и эта часть пустыни будет превращена в… стекло.

На губах Омара Хаддада вновь появилась улыбка.

Этого человека действительно забавляли угрозы президента. Это невероятное высокомерие пугало Салиба куда больше, чем любая другая реакция, которую мог бы продемонстрировать Хаддад.

– Быть может, подобная попытка оказалась бы для него весьма познавательной, – спокойно ответил Аль-Йад, пожимая плечами.

Последнее, чего хотел Наджар, – это использовать подобную превосходящую силу против этого человека, и, похоже, глава фанатиков достаточно хорошо это понимал. Он ставил на то, что Наджар не отдаст военной авиации, чья верность была сомнительной, приказ обрушить всю мощь на того, кто ни единым поступком, ни единым словом не погрешил против нынешнего правящего режима.

К тому же Аль-Йад обзавелся армией фанатиков, столь преданных ему и уверенных в его божественности, что убивать его и тем самым возводить его в ранг мучеников было попросту опасно. Кто-то мог бы решить, что убийство Хаддада показало бы всем его последователям, что он обычный человек, а не посланник свыше, однако президент Наджар был уверен – это убийство убедит их в обратном.

– Великий, президент просил меня сообщить тебе еще одно…

– Довольно! – закричал Аль-Йад, и глаза его неожиданно вспыхнули свирепой злобой. – Я устал от этой бессмыслицы, – добавил он ледяным тоном, жутко контрастирующим с его пылающим взором. – Настало время преподать урок.

Песок вокруг сандалий главы культа начал неистово содрогаться, как будто под его ногами возник эпицентр землетрясения, угрожая разверзнуть в земле глубокую трещину.

Глаза Салиба расширились. Слухи о подобных явлениях, казавшихся сверхъестественными, разошлись уже повсеместно.

Аль-Йад спокойно стоял в центре бури, продолжая сверлить яростным взглядом троих визитеров.

И вдруг Хаддад начал плавно подниматься в воздух.

Салиб и оба его спутника едва не ахнули.

У всех троих возникло отчаянное желание бежать или рухнуть на колени. Но отчего-то они остались стоять, словно примерзнув к песку.

Аль-Йад продолжал парить в воздухе – величественно, без усилий, его ноги были уже в пятнадцати футах над землей. Он нависал над посетителями, едва не касаясь головой крыши шатра, и песок под его ногами осел и снова сделался совершенно неподвижным.

Салиб ощущал, как от этого человека исходит энергия, подобно электрическим разрядам, а изначальное ощущение уверенности, излучаемое Хаддадом, еще больше усилилось. Посланник президента почувствовал, что дрожит при виде этой демонстрации чистой силы. Но была ли эта сила божественной?

Последователи Хаддада утверждали, будто тот способен на еще более невообразимые трюки, и президент с Салибом пришли к выводу, что этот человек, вероятно, научился у какого-нибудь известного фокусника созданию сложных иллюзий.

Однако наблюдать одну из этих «иллюзий» самолично было жутко, она пробуждала в глубине души панический ужас, какого Салиб никогда ранее не ведал. Вся его обычная смелость мгновенно испарилась – как будто он был дичью, которую охотник свежевал, обнажая мягкую содрогающуюся плоть, пропитанную не кровью, а иррациональным ощущением страха, от которого Салиб никак не мог отделаться.

Неудивительно, что последователи Аль-Йада столь истово ему верили. Верили, что он действительно Длань Аллаха. Можно было приводить сколько угодно рациональных доводов в пользу того, что это фокусы – но эмоции, инстинкты свидетельствовали об обратном.

– Я передам через тебя послание, Абдул Салиб, – промолвил Аль-Йад, и головы всех трех визитеров откинулись назад, взгляды устремились на Хаддада – три пары немигающих глаз, три чуть приоткрытых рта. Аль-Йад не повысил голос, однако каким-то образом этот голос зазвучал более грозно и звучно, и посланники не могли пошевельнуться, точно скованные заклятием. – Для твоего президента Наджара.

Земля снова начала содрогаться, но на этот раз еще более яростно, по всему шатру, как будто на них одновременно обрушилось землетрясение и песчаная буря. Все пять птиц встревоженно защебетали и заметались по своим тесным клеткам. Два постамента опрокинулись, золотые клетки, кувыркаясь, полетели на оживший песок. В шатре стремительно нарастал рев, похожий на вой реактивного двигателя, он обрушивался на людей, едва не разрывая барабанные перепонки.

– Скажи своему президенту, что я не приму больше никого из его людей, – прокричал Аль-Йад так громко, что его было слышно даже сквозь этот ужасающий рев. – И я больше не допущу его вмешательства в мои дела. Я Длань Всевышнего! – прогремел он, и от ярости, звучащей в его голосе, шатер словно бы задрожал еще сильнее. – Если он решит пропустить мои слова мимо ушей, я обрушу на него праведное и ужасное возмездие так, что его останки сможет узнать лишь сам Аллах!

Струя вязкой жидкости окропила лицо Салиба слева, и он, едва удержавшись от потрясенного крика, инстинктивно согнулся, припав к земле. Человек по имени Фалах Малик, стоявший слева от него, тоже рухнул на песок, но у него больше не были головы, и из обрубка шеи, словно из шланга, вытекала кровь.

Салиб быстро взглянул вправо, как раз вовремя, чтобы увидеть, как голова второго его спутника взорвалась, точно арбуз, начиненный динамитом, еще сильнее забрызгав лицо и волосы Салиба кровью и мозгом.

Салиб рухнул лицом в песок, борясь с тошнотой.

Никто не стрелял ни из какого оружия, никто посторонний не входил в шатер.

Дрожь земли вдруг резко унялась, рев утих. Но наступившая полная тишина так же ужасала Салиба, как предшествовавший ей хаос.

– Иди! – приказал Аль-Йад, нетерпеливо взмахнув рукой, словно не в силах поверить, что Салиб все еще находится в шатре. – И поведай своему жалкому президенту о том, что свершила здесь Длань Аллаха.

Все еще паря в воздухе, человек по имени Омар Хаддад повернулся спиной к единственному выжившему посланнику. Салиб стоял на коленях, весь измазанный кровью, по-прежнему содрогаясь от того, что ему пришлось увидеть несколько мгновений назад.

– И знай, что ты узрел лишь намек на ту ярость, которую я готов обрушить на любого, кто встанет у меня на пути, – ледяным тоном довершил Аль-Йад.

И ковыляя к выходу из шатра, Абдул Салиб понимал: он ни на мгновение не сможет усомниться в истинности этого заявления.

Часть первая

Истина проходит через три стадии: сначала ее высмеивают, потом ей яростно сопротивляются, и, наконец, принимают как очевидное.

Артур Шопенгауэр

1

Пять месяцев спустя

Алисса Аронсон пристально смотрела на цифровые часы в нижнем углу телеэкрана, ощущая смесь эмоций, среди которых были и надежда, и тревога, и любопытство. Но в основном она чувствовала себя идиоткой. Жалкой идиоткой.

Свидание, назначенное через Интернет? Неужели действительно дошло до такого?

Часть ее разума осознавала, что свидания по Интернету на самом-то деле – это шаг далеко вперед по сравнению с тем, что происходило на протяжении почти всей современной истории: посредством случайных встреч и знакомств, порою в барах или на вечеринках. Интернет-знакомства обеспечивали более научный подход, дающий больше возможностей подобрать себе пару на основании интересов и личных качеств. И это не было позорным. В эпоху Интернета так поступали все.

Но хотя разумом она все это осознавала, на эмоциональном уровне подобный поступок больше всего напоминал… отчаяние.

С другой стороны, недавно Алисса поняла, что действительно пребывает в отчаянии. Да, ей было всего двадцать восемь лет, но в последнее время заложенная в генах память предков брала верх, и ей, как никогда прежде, хотелось завести отношения с кем-нибудь. Некогда она закатывала глаза, услышав словосочетание «биологические часы», но тот факт, что она была специалистом по человеческому поведению и мотивациям, не означал, будто она может подавить инстинкты, намертво прошитые в ее тело.

Можно обладать самым невероятным сочетанием превосходных генов в истории человечества, но если не преуспеть в спаривании, эти гены умрут вместе со своим носителем. И обратное тоже верно: если кто-то талантлив в том, чтобы найти себе пару и размножиться, и ни в чем больше, его или ее бесталанные гены будут жить в потомстве.

Так что если гены требовали заняться сексом – а в некоторых случаях это неотступное желание было настолько крепко впаяно в психику, что спаривание оказывалось критично важным для физического и умственного здравия, – то это их требование трудно было игнорировать. И если гены желали взять верх над разумом, вынуждая человека почти против собственной воли гоняться за противоположным полом и лишая это стремление всякой рациональности, то они делали это с неумолимой безжалостностью. В конце концов, романтическая любовь способствовала тому, что в кровь впрыскивалась мощная смесь химических веществ, подталкивающих человека к соитию.

Из раздумий Алиссу вывел вежливый, почти робкий стук в дверь. Она взглянула на часы – те показывали ровно 11.30. «Когда Тео Грант говорил, что заедет за мной в субботу в 11.30, он имел в виду – именно в субботу, ровно в 11.30».

Она в последний раз взглянула в зеркало в прихожей – сама не зная зачем, ведь она была совершенно уверена, что зеркало покажет ей то же самое, что и тридцать секунд назад.

Из зеркала на нее смотрела молодая женщина с безупречной кожей, стройная, ростом всего 5 футов 4 дюйма, которая, однако, отказывалась носить обувь на каблуках, считая эти приспособления орудиями пытки, изобретенными в темные века. Одета она была просто и со вкусом, носила минимум украшений и макияжа. Эта женщина была стройной, с изящными изгибами во всех нужных местах, светло-русые волосы аккуратно подстрижены до плеч, лицо женственное и, конечно же, эта женщина была наделена талантами выше среднего, если она могла так сказать сама о себе.

Она усмехнулась, когда в ее голове пронеслась эта мысль. Это была шутка, которую Алисса периодически повторяла про себя. Ей было хорошо известно, какие данные стоят за тем, что часто именуют «Эффектом Лейк-Уобегон»[2] в честь города, придуманного Гаррисоном Кейллором[3]. Если верить Кейллору, это город, где «все женщины сильны, все мужчины красивы, а все дети наделены талантами выше среднего».

Это ироническое определение было куда более глубоким, чем осознавал Кейллор: многочисленные исследования выявили, что у людей существует явная тенденция переоценивать себя почти во всем.

Спросите группу людей, считают ли они себя «ниже среднего», «средними» или «выше среднего» в чем угодно – в умении нырять, трудоспособности, сообразительности, воспитании детей и так далее, – и от семидесяти до девяноста процентов опрошенных заявят, что они «выше среднего». Люди, несомненно, весьма талантливы в том, чтобы дурачить себя самих, особенно когда речь идет об их личном превосходстве. Мысль об этом неизбежно смешила Алиссу, но в этом не было ничего удивительного, поскольку, в конце концов, она была наделена чувством юмора… хм, выше среднего.

Алисса сделала глубокий вдох, похлопала себя по карманам, дабы убедиться, что в одном из них лежит перцовый баллончик, а в другом – маленький электрошокер, – и открыла входную дверь.

Тео Грант выглядел точь-в-точь как на фотографии, и это было многообещающим началом. Он был на пять дюймов выше Алиссы, у него были коротко стриженные черные волосы и приятное лицо, выражавшее спокойствие, уверенность и даже безмятежность.

В некоторых ответах, которые Алисса прочла на странице его профиля, сквозило нечто напоминающее дзен – по крайней мере, так она считала. В качестве «любимой цитаты» он выбрал фразу «И в конце скитаний придем туда, откуда мы вышли, и увидим свой край впервые»[4].

Ничего себе. В момент, когда Тео Грант выбирал эту цитату, он или действительно постиг дзен или обдолбался какими-то веществами.

На лице мужчины, стоящего перед ней, возникла теплая улыбка – Алисса почему-то сразу поверила в искренность этой улыбки. Он протянул руку.

– Рад личной встрече с вами, Алисса, – произнес он приятным голосом.

– Взаимно… Тео, – ответила она, впервые назвав его по имени. В его профиле было сказано, что ему тридцать три года, и она верила, что это число правдиво.

– Вы готовы? – спросил Грант.

Она кивнула и аккуратно прикрыла за собой дверь.

Они дошли до подъездной дорожки, на которой был припаркован блестящий серебристый «Мерседес». Грант открыл пассажирскую дверцу, дождался, пока Алисса сядет в машину, и мягко, без хлопка закрыл дверцу снова.

Пунктуальность и джентльменское поведение. Ни то ни другое не числилось в списке важных для нее черт, однако начало знакомства было приятным. Подлинный вопрос заключался в том, насколько ей понравится общение с ним? Подтвердится ли мнение, которое сложилось у нее, когда она прочла его профильную страницу на сайте? А если да, то будет ли ему столь же приятно общаться с ней?

– Красивая машина, – сказала Алисса.

– Спасибо. Но она взята напрокат. Я только что переехал сюда и еще не успел обзавестись собственным автомобилем.

Она знала о его недавнем переезде все из того же профиля.

– Вы всегда берете напрокат «Мерседесы»?

Грант застенчиво улыбнулся:

– Лучше бы вы об этом не спрашивали. Увы, я вынужден признать, что обычно арендую малолитражки в таких компаниях, как «Неприлично дешевые тачки» или «Шарашкины покатушки». – Его улыбка стала шире. – Конечно же, вам не понадобилось много времени, чтобы раскусить мою жалкую попытку притвориться богачом.

Алисса рассмеялась вслух:

– Может, и так, но зато вы получаете высший балл за честность.

– Да, это одна из моих черт. Я болезненно честен. – Он повернул ключ в замке зажигания, а затем снова повернулся к Алиссе. – Я арендую роскошные машины только тогда, когда иду на интернет-свидание с умной, изысканной женщиной, которая… ну, вы знаете, – добавил он с насмешкой, – выше среднего во всех отношениях.

Тень улыбки скользнула по губам Алиссы. Очевидно, она была не единственной, кто обратил внимание на раздел «любимые цитаты» в профиле другого человека на сайте интернет-знакомств.

– И как часто такое бывает? – поинтересовалась она.

Грант вырулил на узкую частную дорогу, ведущую от дома Алиссы, уединенно стоящего на опушке густой рощи.

– Как часто я назначаю свидания через Интернет вообще? Или как часто я назначаю свидания через Интернет умным, изысканным поклонницам Гаррисона Кейллора?

– Вообще, – коротко ответила она.

– Дайте-ка подумать минутку, – отозвался он, снимая правую руку с руля и быстро разгибая пальцы один за другим, словно считая до пяти. – Ну, если мои подсчеты верны… это будет первый раз.

Алисса поняла, что ей уже нравится Тео Грант. Его чувство юмора проявилось почти сразу же, а этот притворный подсчет на пальцах был очень милым штрихом.

– Для меня тоже, – призналась она.

Они направились во французский ресторан, выбранный Грантом, продолжая по пути вести беседу – на удивление естественную и непринужденную. Хотя, вероятно, удивляться здесь было нечему. Алисса согласилась на свидание с этим мужчиной во многом потому, что он так же, как она, любил лес и прогулки на природе, а помимо того – науку и научную фантастику. Он много лет писал статьи для научных журналов и особенно интересовался квантовой физикой – так же, как и Алисса.

Когда они прибыли в элегантно отделанный и обставленный ресторан «La Petit Gourmet»[5] в деловой части Блумингтона, Грант отодвинул для Алиссы стул, а когда следовало, подвинул его обратно. Что ж, это уже начинало производить впечатление. «Неужели так до сих пор кто-то делает?»

Официант принял заказ, и Алисса с Тео продолжили беседу. Оба они много знали о последних невероятных достижениях науки и технологии, и разговор словно бы тек сам собой. Гранту нравилась его работа, однако она не приносила особого дохода. Поэтому он решил переехать в Блумингтон в штате Индиана, поскольку когда-то он учился в Индианском университете и любил этот город. В стране было немного столь недорогих регионов, где вдобавок росли обширные и красивые леса.

Алисса находила своего собеседника обаятельным, интересным и весьма сведущим в различных отраслях наук: этого можно было ожидать от того, кто зарабатывал себе на жизнь научными статьями. К тому же он был скромен и, возможно, отчасти загадочен, хотя она не могла понять, почему у нее сложилось такое впечатление.

Свидание проходило как нельзя лучше. С тех пор как несколько лет назад завершились ее прошлые отношения с мужчиной, длившиеся два года, Алисса побывала примерно на дюжине первых свиданий – однако вторых свиданий практически не было. Но теперь она поняла, что ее влечет к этому человеку так, как не влекло ни к кому другому. Может быть, что-то в ее жизни вот-вот изменится.

Она пыталась как можно меньше говорить о себе, чтобы избежать необходимости лгать, но в конце концов случилось неизбежное. Грант проковырял ложкой отверстие в сыре, прикрывавшем его порцию французского лукового супа, и спокойно взглянул на Алиссу.

– Ваши знания в области физики и космологии впечатляют, – с уважением промолвил он. – Однако по вашему профилю мне казалось, что вы занимаетесь скорее медициной.

– Так и есть. Просто эти отрасли пленяют мое воображение.

– И что именно вы изучаете в своей лаборатории?

Алисса подавила желание нахмуриться. Она ненавидела лгать, но другого выхода не было. Поскольку истина заключалась в том, что она не работала в Индианском университете. У нее была лаборатория на окраине кампуса, поэтому она сказала, что трудится в ИУ, но это была неправда.

Правда состояла в том, что Алисса была сотрудницей армейского подразделения, именуемого «Пси-Оп». Той части «Пси-Оп», которая отвечала за тайные операции и именовалась «Блэк-Оп», и потому Алиссе было запрещено разглашать эти сведения кому-либо помимо тех, кто их и так уже знал, – в том числе и потенциальному супругу.

Правда состояла в том, что Алисса была одним из ведущих мировых экспертов по гипнозу и веществам гипнотического действия. По человеческому разуму, по человеческому подсознанию. По человеческому поведению. По тому, как поднять внушение на более высокий уровень.

Или, если подвести итог, она была специалистом по промывке человеческих мозгов. Она изучала ужасные, изменяющие мозг производные от ЛСД, амобарбитала натрия, хлоралгидрата и скополамина, поодиночке и в различных сочетаниях, – в поисках наилучшего способа лишить человека воли, изменить его подсознание и заставить его подчиниться воле гипнотизера.

Алисса сделала глубокий вдох:

– Видите ли, я безумный ученый. Я провожу столь непередаваемо жуткие эксперименты, что если я расскажу вам о них, то тем самым убью не только вас, но и всех, кто сейчас находится в этом ресторане.

Грант улыбнулся и покачал головой.

– Хорошая попытка, – весело отозвался он, – но я ничуть в это не верю.

«Славный парень, – подумала она. – Жаль, что он так плохо разбирается в людях».

2

Алисса посмотрела в спокойное лицо Тео Гранта, подносящего ко рту первую ложку лукового супа, и заставила себя улыбнуться.

– Хорошо, скучная правда заключается в том, что я изучаю человеческое поведение, – сказала она. У этого утверждения было одно-единственное преимущество – оно хотя бы отчасти было правдивым.

Было почти невыносимо видеть, как он все с той же щенячьей беззаботностью принял ее слова на веру. Это было безнадежно. Личные отношения явно были не для нее, ведь она никогда не сможет разделить с партнером самую важную часть своей жизни. Как могут быть успешными отношения, основанные на лжи?

И необходимость хранить в тайне изрядную часть своей жизни была не единственной трудностью, которую предстояло преодолеть. Она была доктором неврологии – эту ученую степень присвоили ей в Принстонском университете, – и это отпугивало большинство мужчин. По крайней мере, Тео Грант указал на странице своего профиля, что ему нравятся умные, образованные и успешные женщины.

И Алиссе приходилось соблюдать осторожность даже в отношении тех крох своего опыта, которыми она могла поделиться: энциклопедических объемов проведенных ею исследований в области личности, поведения и подсознания человека. Как человек, встречающийся с психиатром, все время гадает, не подвергается ли он психоанализу, так почти все мужчины в ее присутствии начинали чрезмерно тщательно следить за своим поведением.

И даже если бы ей позволено было сказать Тео Гранту о том, чем она занимается в действительности, она не смогла бы этого сделать. Кто смог бы винить любого мужчину в том, что он испугался бы, узнав, что она является ведущим мировым специалистом в области наркогипноза? Если бы этот мужчина стал гадать, не может ли она превратить его в раба? Если бы он задумался о том, что в случае их ссоры или разрыва, упаси боже, он может начать кудахтать, как курица, едва услышав внушенное ею ключевое слово – например, «сволочь».

Тот факт, что ничего подобного не случилось бы – не могло бы случиться, – не имел значения. Как специалист, Алисса отлично сознавала всю ограниченность возможностей наркогипноза. Но неспециалиста ей было бы трудно убедить в этом, особенно учитывая ту огромную массу дезинформации по этому вопросу, которую многие принимали за истину.

Она все еще не могла поверить в то, что работает на «Блэк-Оп». Этот поворот судьбы был столь невероятным, что казался абсурдным. Роковым качеством Алиссы был острый интерес к науке, и чем больше она читала об исследованиях человеческой личности, и особенно о власти подсознательного мышления, тем больше ее это завораживало.

Поэтому она решила получить докторскую степень посредством работы в лаборатории университета. Мысль о работе на тайную службу никогда ей и в голову не приходила. Кто же захочет вступать в «Пси-Оп»? Или в «Блэк-Оп»? Или, что еще ужаснее, в оба подразделения сразу.

Началом конца стала написанная ею для медицинского факультета статья, в которой Алисса выдвигала революционную теорию относительно работы подсознания. Эта статья почти немедленно была запрещена к публикации. Никто не написал на нее ни одного отзыва. Поэтому Алисса разместила ее в своем блоге, где на нее сразу же набросилось все научное сообщество. Идеи Алиссы были перчаткой, брошенной в лицо общепринятым догмам. Эти идеи были абсурдными. Нелепыми.

И как раз в тот момент, когда она пыталась как-то противостоять подобной реакции, с ней связался «Пси-Оп». Ей сказали, что ее теории отнюдь не абсурдны. На самом деле, эти идеи отражали и даже углубляли их собственные наработки.

А затем, в типичной манере «Пси-Оп», эта организация помогла раздуть пламя научного расчленения ее идей, просто чтобы дискредитировать их еще сильнее – поскольку секретные службы других стран чрезвычайно пристально следили за сетевыми публикациями.

Агент по вербовке превозносил Алиссу как гения, наделенного невероятной интуицией, а потом предложил ей возглавить собственную лабораторию и руководить несколькими ассистентами. И жалованье – во много раз больше того, что она могла ожидать в академии.

Прямо либретто пси-оперы. Уничтожить все ее шансы сделать карьеру исследователя в обычной научной среде, одновременно предлагая шанс получить неограниченные ресурсы для подтверждения теорий. Они действительно знали, как сделать так, чтобы она просто не смогла сказать «нет». Очень действенная смесь соблазна… и позора.

Но у Алиссы было одно условие: она не станет изучать наркогипноз для того, чтобы контролировать людей – только ради того, чтобы изучить, как предотвратить такой контроль или снять его, если его когда-либо используют против Америки или ее союзников. Агент согласился немедленно, заявив, что именно таковы и были их цели.

Попытки контроля других посредством использования наркотических веществ были запрещены международным соглашением. Но точно так же было запрещено биологическое и химическое оружие, и США никогда не стали бы их использовать, однако американское правительство по-прежнему поддерживало секретные программы исследований в этой области, дабы не отставать от других стран, которые могут этим заниматься.

Поэтому Алисса согласилась. Ее прежняя жизнь закончилась два года назад, в возрасте двадцати шести лет. Следовало признать, что работа оказалась интересной, захватывающей и многообещающей. И важной. Слава всему святому, было доказано, что контролировать людей подобным образом невозможно. Однако Алисса помогла совершить значительные подвижки в усилении эффекта плацебо – она была убеждена, что это может произвести целую революцию в науке.

Однако она не до конца осознавала, какое влияние ее тайные исследования окажут на ее личную жизнь и насколько труднее – даже по сравнению с прежними временами – ей будет найти подходящего мужчину.

У нее были отличные отношения с матерью, а с отцом – еще лучше. Он был добрым и заботливым человеком и всегда обожал Алиссу. Когда она жаловалась на то, что мужчины ее боятся, он отвечал, что это происходит из-за ее выдающихся качеств – потому что она красивая, умная, образованная и успешная. Слишком умная и успешная для большинства из них, так он говорил ей. Нужно быть поистине выдающимся мужчиной, чтобы полностью оценить такую женщину. Но для такого мужчины она стала бы неотразимой, идеальной женщиной.

Ее отец был достаточно чутким, чтобы понимать, как звучат его слова. Словно утешения отца, чья дочь не смогла стать лидером команды болельщиц, и он пытается подбодрить ее, рассказывая сказки о том, что она попросту слишком красива и все остальные девушки завидуют ей. Но отец Алиссы настаивал, что это вовсе не утешительная ложь и не сказки любящего отца, не замечающего недостатков своей дочери. Это непреложный факт. Он знает то, что знает, и в должное время она поймет, что его пророчество было истинным.

Что-то такое было в Тео Гранте… У Алиссы уже возникло чувство, что это действительно выдающийся мужчина – в большей степени, чем кто-либо из тех, с кем она встречалась прежде.

Быть может, появился шанс по-настоящему проверить верность отцовского пророчества.

3

Посетитель, сидящий за столиком в одиночестве, был высок и атлетически сложен. Он сделал заказ и едва заметно покачал головой, не в силах понять, как его вообще угораздило в это влипнуть.

У него был черный пояс по двум разным видам боевых искусств, он мог создать бомбу из подручных материалов и с ее помощью разнести любую дверь, мог всадить пулю с тридцати ярдов в летящий по воздуху футбольный мяч – одновременно уходя в перекат.

Чего он не мог – так это смешаться с публикой, обедая в одиночку в роскошном французском ресторане.

По крайней мере, так казалось ему самому. Он чувствовал себя так, как будто к его голове прикреплена полицейская «мигалка» с сиреной.

Маленький приемник в его ухе щелкнул, запрашивая сведения. Мужчина огляделся по сторонам, дабы убедиться, что никто не смотрит на него и не сможет его услышать, потом склонил голову так, чтобы губы его оказались ближе к крошечному микрофону, вшитому в лацкан пиджака.

– Похоже, они ведут оживленный разговор, – прошептал он, чувствуя себя идиотом. – Но они слишком далеко, чтобы расслышать. Он все еще ест французский суп. Как поняли?

– Хорошо, понятно.

– Обслуживают тут лениво и неспешно, – продолжил мужчина. – Скорее всего, у вас есть минимум час, возможно, около двух часов.

– Есть шанс, что вас заметили?

– Шанс всегда есть. Но сомневаюсь. Я довольно далеко от них, а они смотрят только друг на друга. В мою сторону даже не взглянули. Похоже, первое свидание удалось. Буду держать вас в курсе, – завершил он.

Ну конечно, надо будет передавать новые важные сведения. Закажет ли эта парочка кофе и десерт или нет? «Просто невыносимое напряжение», – подумал он, криво улыбнувшись.

– Вы уверены, что это не зашло чересчур далеко? – прошептал он в микрофон.

– Возможно, – донесся ответ. – Но скоро мы это узнаем.

4

Тео Грант откусил кончик хлебной палочки и стал задумчиво рассматривать Алиссу, в то время как официантка расставляла перед ними основные блюда, каждое из которых представляло собой произведение искусства.

– Человеческое поведение, – повторил он. – Звучит интригующе. Я кое-что читал об этом, хотя в отличие от вас я далеко не специалист в этом вопросе. – Он слегка взмахнул рукой. – Итак, если бы вам нужно было сделать общий обзор человеческого поведения, что бы вы сказали?

Алисса Аронсон помедлила несколько секунд, размышляя.

– Полагаю, что, если бы мне нужно было выразить его одной фразой, я сказала бы, что наше поведение в большей степени обусловлено генетикой, чем предполагает большинство людей, почти все закладывается при рождении.

– Интересно, – произнес Грант. – Мы точно знаем это или это лишь догадки?

– Нет, мы практически полностью уверены в этом – во всем виновата мать-природа. Десятилетиями бытовало мнение, будто мы, выходя из материнского чрева, являем собой чистый лист, ожидающий того, что начертают на нем родители и общество. Что у нашей личности нет врожденных черт. Некоторые сторонники этой теории, именуемой бихевиоризмом, утверждали, что могут взять группу младенцев и вытесать из них все, что захотят. Заставят мальчиков ненавидеть оружие и любить играть в куклы. Превратят кого-то из застенчивого и робкого существа в общительного ребенка.

Гранта, похоже, это забавляло.

– Полагаю, никто из них на самом деле никогда даже не пытался растить детей. Или, если уж на то пошло, младших братьев и сестер.

Алисса рассмеялась.

– По вашему резюме я понял, что эта теория опровергнута, – добавил он. – Так что же изменилось?

– Наблюдение за тем, как растут близнецы, – ответила она. – В 1979 году одна миннесотская газета опубликовала историю об однояйцевых близнецах, разлученных сразу после рождения. Они росли в разных семьях, в разных городах, и каждый из них даже не подозревал о существовании другого. В возрасте сорока лет по какой-то дикой случайности они встретились и поняли, что произошло. Психолог Томас Бошард прочитал эту историю и начал изучать этих близнецов. Оказалось, что у них есть невероятное количество схожих черт. У обоих был одинаковый вес, оба курили одну и ту же марку сигарет, оба занимались плотницким делом, любили гонки и ненавидели бейсбол. У них были одинаковые жесты, одинаковая походка, одинаковая манера речи. И так далее. Это было невероятно. Эта история облетела всю страну, и близнецы даже приняли участие в «Вечернем шоу» с Джонни Карсоном.

Алисса отпила глоток красного вина, заказанного ею к обеду. Обычно она не пила за обедом, однако обычно она и не ходила на первое свидание в роскошный французский ресторан. Иногда следует делать исключения.

– Публикация этого открытия пробила брешь в плотине, – продолжила она. – С Бошардом связались десятки близнецов, разлученных при рождении. С тех пор по всему миру проводились тысячи исследований таких близнецов.

– И что, так многих детей разлучали при рождении?

– Да. Примерно в одном случае на двести пятьдесят родов на свет появляются однояйцевые близнецы. Так что сейчас только в США проживает более миллиона пар близнецов.

Грант присвистнул:

– Ничего себе!

– Оказалось, что наше поведение и склонности куда в большей степени обусловлены нашими генами, чем мы когда-либо осознавали. Это не означает, что окружение не играет некую важную роль – играет, несомненно. Воспитание все-таки имеет значение. Окружающая среда все-таки имеет значение. Но меньшее, чем мы думали. Разлучите при рождении однояйцевых близнецов, наделенных одинаковыми генами. Пусть одного из них растит Махатма Ганди, а другого – Гитлер. И многие качества личности у этих близнецов будут в среднем довольно схожими. Несмотря на то, что их воспитывали разные родители, в разном окружении. Они будут похожи друг на друга куда больше, чем дети, которые росли вместе, у одних родителей, в одном обществе – но отличающиеся друг от друга генетически.

– Ну хорошо, пусть генетика значит куда больше, чем считали люди. Но о каких именно качествах мы говорим?

– Практически обо всех, – отозвалась Алисса. – Одни и до того считались обусловленными генетически – например, склонность к полноте или, напротив, худощавое телосложение. Относительно других этого невозможно предположить и за миллион лет. Допустим, умение радоваться. Или политическая философия. Консерватизм или либерализм.

– Не может быть, – недоверчиво промолвил Грант. – Вы хотите сказать, что политические склонности тоже заложены генетически?

– Не полностью. Однако в среднем расположение генов играет очень важную роль. Моя собственная семья – отличный пример подобного. Один мой брат – жесткий консерватор, другой – либерал. У них одни и те же родители, обоих братьев учили одному и тому же, они росли под одни и те же передачи по кабельному телевидению, которые смотрели мои родители. Вспомните, есть ли среди ваших давних знакомых братья и сестры, которых растили в одной семье, в одном доме, и вы быстро осознаете, насколько сильно они могут отличаться друг от друга во многих отношениях: личных качествах, рабочей этике, уважении к властям и так далее. Поскольку они росли в одном и том же окружении, но с разными генами, то, скорее всего, на большинство из этих качеств оказывает огромное влияние именно генетика. И, скорее всего, если взять двух близнецов с одинаковыми генами и воспитать одного из них в либеральной семье, а другого – в консервативной, то с изрядными шансами они оба будут либералами. Или оба будут консерваторами. Но вероятность того, что они будут в этом одинаковы, куда больше, чем того, что они окажутся различны.

– Черт меня побери, – выдохнул Грант. – Я готов был поставить свою жизнь на то, что мои политические воззрения полностью определяются моим воспитанием и окружением.

– Значит, хорошо, что вы не стали делать такую ставку, – заметила Алисса с лукавой искоркой в глазах.

– Это не шутки, – добродушно отозвался Грант. – Однако вы упомянули умение радоваться. Значит, это тоже генетическое качество? Я думал, что оно в основном связано с окружением – куда сильнее, чем политика.

– Большинство людей именно так и думает. Но гены играют важную роль в нашем счастье и во многом определяют уровень нашего субъективного благополучия. Наши склонности к этому заложены заранее.

– Для меня это звучит как бессмыслица. Если человек сорвал куш на бирже, он будет рад. Если он влюбился, он будет счастлив. Если его уволили с работы, он будет несчастен. Все это определяется внешними обстоятельствами.

– В краткосрочной перспективе – да, положительные события оказывают позитивное воздействие, давая ощущение радости. Но мы обычно переоцениваем то, насколько долго финансовое благополучие способно сделать нас счастливыми. И точно так же мы переоцениваем то, на сколь долгий срок увольнение сделает нас несчастными. Мы приспосабливаемся к тому и другому. Возвращаемся к изначальной отметке. Это называется гедонистической адаптацией.

Грант кивнул, но промолчал.

– Если я скажу вам, что один человек выиграл целое состояние в лотерею, – продолжила Алисса, – а второму ампутировали обе ноги, то это очень мало поведает вам о том, кто из них будет чувствовать себя счастливее через год, потому что оба могут вернуться к изначальной отметке настроя. Опять же, в краткосрочной перспективе, счастье победителя лотереи взлетит до небес, а инвалида – рухнет в бездну.

– Но гены тут ни при чем, верно?

– Никоим образом.

– Значит, если деньги не играют особой роли, то что же играет?

– Деньги тоже играют роль, но не настолько большую. При всем при том нам достаточно суммы дохода в семьдесят пять тысяч долларов в год. Этого хватит, чтобы починить машину, если она сломается, и так далее. Но любой, получающий в год семьдесят пять штук и более, имеет столько же шансов быть счастливым или несчастным, как какой-нибудь миллиардер. Честное слово. Наиболее важная внешняя составляющая в этом механизме – качество отношений с друзьями и родными. А также постановка цели, погоня за тем, чего мы страстно желаем, и достижение этой цели. На самом деле, наполняет жизнь в основном преодоление трудностей, рост человека как личности. – Она помолчала. – Как ни иронично, но в длительной перспективе выигрыш в лотерею может значительно понизить уровень счастья человека.

– Ну да. Кто не почувствует себя несчастным, выиграв двадцать миллионов долларов? – саркастически хмыкнул Грант.

Алисса рассмеялась.

– Вы удивитесь. Не каждый победитель лотереи становится менее счастливым, но многие из них – да. Некоторые бросают работу и обнаруживают, что у них слишком много свободного времени. Они страдают от скуки и бесцельности. Часто у них рвутся отношения с близкими: эти люди нередко уезжают с привычного места жительства. А иногда зависть, жадность, неравенство в финансовом положении и так далее ведут к тому, что связь с теми, кто прежде был дорог, начинает распадаться.

Грант вскинул руки в знак капитуляции.

– Напомните мне, чтобы я никогда больше не сомневался в ваших словах, – с улыбкой произнес он. – Весьма впечатляет.

Алисса улыбнулась в ответ.

– Что ж, изучение всего этого – моя работа, – сказала она, глаза ее радостно блестели.

Они вели оживленную дискуссию по разным вопросам еще примерно с час, даже после того, как покончили с обедом. Никто из них не спешил вставать из-за стола.

Беседа с Тео Грантом заставляла Алиссу чувствовать себя самой интересной женщиной на свете. После того как они обсудили поведение как научный вопрос, она настояла на том, чтобы вернуться к его собственным интересам. Для нее он тоже был увлекательным собеседником, способным мгновенно ухватить суть любой темы.

Наконец они вернулись к дому Алиссы, и Грант проводил ее до дверей. У Алиссы сложилось впечатление, что он не собирался форсировать начало физических отношений. Он выглядел уверенным, спокойным и по-прежнему немного отрешенным. Она решила, что он будет доволен в любом случае, пригласит она его войти или нет, и это подтолкнуло ее к действиям.

– Почему бы вам не зайти в дом? – спросила она. – Мы можем продолжить наше знакомство за стаканом… холодного чая.

Она собиралась сказать «вина», но передумала. Она уже выпила два полных бокала в ресторане и не хотела отпускать тормоза и терять способность мыслить здраво. В двадцать восемь лет было бы несколько глупо бояться потерять репутацию, слишком рано допустив мужчину к телу, а ее девственность была потеряна уже давным-давно, и Тео Грант, несомненно, сознавал это. Тем не менее это могло подождать и до второго свидания, хотя, положа руку на сердце, это было самое лучшее первое свидание в жизни Алиссы.

Хотя она не могла гарантировать, что Тео пригласит ее на это самое второе свидание. Ей казалось, что между ними возникла невероятной силы химия, но даже ее интуиция и знание человеческой натуры были далеки от совершенства. Она понимала все в целом, но в любой конкретной ситуации кто мог точно сказать, что именно творится в душе и разуме другого человека?

Грант с радостью принял приглашение и зашел в дом. Алисса наскоро показала ему, где здесь что, а потом усадила его в гостиной и пошла делать чай со льдом. Как раз в тот момент, когда она возвращалась с кухни с двумя стаканами, раздался звонок в дверь – точнее, два коротких звонка.

Алисса вручила Тео Гранту оба стакана и сказала:

– Давайте я просто посмотрю, кто там пришел, и сразу же вернусь. Это не займет и минуты.

Грант кивнул, и Алисса вышла из комнаты, свернула за угол и подошла к двери, выглянув в «глазок». За дверью стоял мужчина в коричневой форме курьера, в руках у него был пакет, за который, очевидно, нужно было расписаться.

Алисса резко распахнула дверь, желая как можно скорее вернуться к Гранту.

Но мужчины уже не было. Должно быть, он ушел, пока она отпирала замок. Видимо, за пакет все-таки не нужно было расписываться, потому что курьер оставил его у порога. Алисса вышла и наклонилась, чтобы поднять его.

Мужчина бросился на нее, словно бы возникнув ниоткуда.

Он все-таки не ушел.

Это была засада.

Мощные руки вздернули ее в воздух, а широкая мозолистая рука крепко запечатала ее рот и нос. От потрясения и ужаса Алисса испустила крик, способный поднять даже мертвого. Но мясистая ладонь заглушила этот крик настолько, что женщина сама едва расслышала его.

Эта попытка закричать сожгла остатки воздуха в легких, и теперь Алисса отчаянно боролась за то, чтобы сделать еще хоть вдох. Однако мужская рука неотступно душила ее.

Легкие горели, и Алисса знала, что если не наполнит их воздухом снова, то через несколько секунд будет мертва.

5

Похититель Алиссы, похоже, понял, что она не может дышать, и сместил ладонь ниже, открыв ее нос, но продолжая железной хваткой зажимать рот. Она втянула как можно больше воздуха через ноздри, судорожно вдыхая и выдыхая его, ее легкие и кровь отчаянно жаждали кислорода.

– Прекрати сопротивляться, – прошептал похититель, быстро удаляясь от двери. – Я не причиню тебе вреда.

Человек был массивен, как гранитная глыба, – больше шести футов ростом и мощный, точно бульдозер. Он полностью лишил Алиссу возможности пошевелиться, несмотря на все ее сопротивление, и нес ее с такой же легкостью, с какой обычный человек может нести рюкзак.

Почти бегом он пересек задний двор дома и расположенную за ним опушку леса, в то время как отряд из шести коммандос, вооруженных до зубов, окружил дом Алиссы со всех сторон. Ее исчезновение с места действий и появление этих людей было словно бы согласовано до секунды.

Что происходит?

Куда ее несут? И что им нужно в ее доме?

Это напоминало какой-то кошмар, от которого она вот-вот должна была очнуться, однако по мере того, как похититель уносил ее все дальше в лес, отрицать реальность происходящего становилось все труднее.

У Алиссы был высочайший допуск безопасности из возможных и доступ к изрядному числу тайных исследований. Знали ли они, что эти сведения не могут быть вынесены из лаборатории? Даже если она сумеет нарушить правила, компьютерные данные зашифрованы настолько хитро, что никто не сумеет их заполучить.

И это объясняло, почему она еще жива. Она была их страховым полисом. На случай, если они не найдут то, что ищут, или она понадобится, чтобы забрать это.

Ей нужно как-то предупредить Гранта!

Что бы из ее работы ни заинтересовало этих людей, каков будет их ход, когда они сообразят, что в доме был кто-то еще? Убьют ли они его? Прихлопнут ли его как муху и пойдут по своим делам, какими бы эти дела ни были? Грант был милым и безвредным человеком, который просто оказался не в то время не в том месте.

Алисса подумала о том, чтобы дотянуться до перцового баллончика или шокера, все еще лежавших у нее в карманах, однако хватка ее похитителя была настолько крепкой, что руки Алиссы были прочно прижаты к ее телу, как будто она угодила в гигантские тиски.

Она попыталась закричать, но не смогла издать ни звука, и она понимала, что если целью этих коммандос было проникнуть в дом, то сейчас эта цель давным-давно достигнута.

– Сейчас я тебя отпущу, – сказал человек-глыба, поставив ее на ноги и убирая руку с ее рта. Алисса подумала было о том, чтобы броситься прочь или ударить его шокером, но решила этого не делать. Он намного превосходил ее в габаритах, силе и боевых навыках.

– Мне было поручено убрать тебя оттуда, – объяснил он. – Я считаю, вряд ли кто-то будет стрелять, но на всякий случай нужно было сделать именно так – чтобы ты не пострадала.

– Поручено? Кем? – осведомилась она. – Вы с ума сошли? Что вообще происходит?

Он проигнорировал ее вопросы.

– Мне сообщат, когда цель будет захвачена, тогда мы сможем вернуться. С секунды на секунду, пожалуй.

– Какая цель?

– Мужчина, с которым ты была.

«Что? Они охотились на Тео Гранта?»

Но прежде чем она начала осмыслять эти невероятные новости, в пятидесяти ярдах к северу разразился ад. Раздался звук автоматных выстрелов, и, насколько Алисса могла определить, стрельба велась непрерывно с нескольких точек.

Алисса бросила взгляд на стоящего рядом мужчину:

– И это вы называете «вряд ли кто-то будет стрелять»?

Он открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент со стороны лужайки перед домом донесся взрыв.

– Жди здесь, – приказал похититель, сорвал с пояса пистолет-пулемет и помчался через лес к дому.

Поколебавшись несколько секунд, Алисса бросилась следом. Она не собиралась лезть в гущу перестрелки, но не намеревалась и ждать в чаще леса, обмирая от страха, словно олень в свете фар, пока в ее доме творится третья мировая война.

Она выскочила на опушку с той стороны от дома, с которой была возможность увидеть его фасад. «Какого черта?»

Это оказалось куда больше похоже на зону боевых действий, чем ожидала Алисса. По всему двору в различных позах распростерлись спецназовцы – словно армия игрушечных пластиковых солдатиков, расставленная вокруг кукольного домика, а потом опрокинутая одним махом. Как ни странно, крови нигде не было видно. В стенах дома зияли бессчетные сквозные пробоины.

Рядом с двумя потерявшими сознание или убитыми солдатами на земле валялись ракетометы. «Ракетометы?» Несколько лет назад Алисса смотрела кино об атаке на укрытие Усамы бен Ладена, и увиденное сразу же напомнило ей этот фильм.

«Мерседес» Гранта был перевернут и представлял собой пылающую груду обломков, и Алисса была почти уверена, что в него случайно попали ракетой.

Ее дом, ее машина и даже ее двор тоже горели, воздух был полон дыма и порохового запаха. Блестящие серебристые гильзы от бесчисленных пуль усеивали лужайку.

Не успела она окинуть взглядом эту зону боевых действий, как из-за горящей машины вышел Тео Грант, тревожно озираясь по сторонам.

– Алисса! – позвал он во весь голос. – Алисса, где вы?

Похоже, его куда больше беспокоило ее благополучие, чем его собственное, и это потрясало едва ли не больше, чем тот факт, что он вообще остался в живых.

Алисса встряхнула головой, пытаясь собраться с мыслями. Как вышло, что Тео Грант уцелел – единственный из всех?

Стоя на опушке, она была вне его поля зрения. Но прежде чем она успела ответить на его отчаянный призыв, перед Грантом возникли еще двое коммандос и начали стрелять. Алисса ощутила резкую боль и, опустив взгляд, увидела, как по руке течет кровь.

Ее ранили! Она была на прямой линии огня одного из автоматчиков.

Автомат изрыгал сотни пуль, и держащий его солдат даже не знал, что Алисса стоит позади Гранта. От окружающих деревьев летели осколки коры – как будто на опушке леса орудовал передвижной измельчитель.

Единственным шансом на выживание было снова скрыться в лесу.

Алисса кинулась обратно в чащу, пули продолжали вздымать в воздух щепки и комья грязи вокруг нее. В слепой панике она споткнулась о выступающий корень и врезалась головой в толстый ствол дуба.

Сползая к его подножию, она все еще слышала автоматные выстрелы.

Перед ее мысленным взором возник образ Тео Гранта, и откуда-то из глубины сознания всплыла невеселая, шальная шутка: «Если я переживу это, то мне придется пересмотреть свою оценку этого самого лучшего первого свидания в моей жизни».

И с этой мыслью глаза Алиссы Аронсон закрылись, звуки стрельбы отдалились, точно во сне, и она провалилась в забвение.

6

Веки Алиссы затрепетали и открылись.

Жива!

Она находилась в конференц-зале, который немедленно узнала. Это был ее конференц-зал. У нее на работе. В том здании площадью десять тысяч квадратных футов, которое находилось неподалеку от университета и где размещалась ее лаборатория и рабочие кабинеты.

Женщина встряхнула головой, чтобы прогнать остатки дурмана. Ее рука была перевязана и почти не болела. Пуля, должно быть, только царапнула ее.

Конечно же, она жива: только сейчас Алисса осознала, что уже не в первый раз приходит в себя.

Она вспомнила, как очнулась в лесу позади своего дома – ее вырвал из забытья запах нюхательной соли, которую сунул ей под нос склонившийся над ней врач. Аммиачный запах, исходящий от соли, произвел то же самое волшебное действие, которое оказывал на людей со времен Римской империи: привел в действие дыхательный рефлекс и активировал симпатическую нервную систему.

Врач изучил зрачки Алиссы, замерил жизненные показатели, заставил ее сделать несколько проверочных движений и задал обычные вопросы, позволяющие убедиться, что ее мозг работает как нужно. Через десять минут тщательной проверки он сообщил, что с ней все будет в порядке, и протянул ей таблетку.

«Очевидно, это было снотворное», – подумала она, нахмурившись.

Кто-то постучал, потом дверь конференц-зала открылась, и вошел мужчина. Алисса посмотрел на него, но ничего не сказала.

– Вы проснулись примерно на десять минут раньше, чем мы ожидали, – заметил он, глядя на часы, и добавил, протягивая руку: – Я майор Грег Еловиц.

Алисса проигнорировала его приглашение к рукопожатию и обвиняющим тоном спросила:

– Вы дали мне снотворное?

Еловиц убрал руку и уселся напротив Алиссы.

– Врач решил, что так будет лучше. Это должно было дать вашему телу отдых, необходимый для излечения, а самому медику – возможность осмотреть вас более тщательно.

«Вранье», – подумала Алисса. Она никогда не встречалась с этим человеком лично, однако знала, кто он такой. Майор – по системе рангов «Блэк-Оп». Майор с широкими полномочиями. По факту он не состоял в цепочке командования «Пси-Оп», а стоял над этой цепочкой. И его звание не отражало полностью весь список его обязанностей и те силы, которые находились под его командованием.

До Алиссы вдруг дошло, что он, должно быть, приехал в Блумингтон только ради нее. Ее усыпили, дабы удостовериться, что до его прибытия она не сможет передать или получить какие-либо сведения. Образ мышления этих мерзавцев был ей хорошо известен.

– Как долго я спала? – без обиняков спросила она.

– Четыре часа, – ответил майор. – Как вы себя чувствуете? – поинтересовался он, однако по его тону Алисса поняла, что ее ответ ничуть его не заботит.

– Вы намерены мне рассказать, что происходит? Что это были за люди? Почему мой дом превратился в зону боевых действий?

Еловиц моргнул.

– Это были наши люди, – без предисловий ответил он, словно срывая с раны присохшую повязку. – И это я дал им приказ действовать.

– Наши? – с недоверием переспросила она. – Вы бросили армию, вооруженную лучше, чем та, которая штурмовала укрытие бен Ладена, на частный дом в Блумингтоне, штат Индиана? Вы что, хотите сказать мне, что я пошла на первое свидание с заместителем бен Ладена?

– Я бы так не сказал. Но он определенно тот, кого можно назвать… человеком, представляющим для нас большой интерес.

– В смысле, он был человеком, который представлял для вас большой интерес?

Майор покачал головой:

– Я отнюдь не оговорился.

Алисса Аронсон отшатнулась, не в силах поверить.

– Вы утверждаете, что он пережил эту стрельбу? Я не видела, что случилось с ним. Я была слишком занята тем, что истекала кровью и пыталась сделать все, чтобы не погибнуть под дружественным огнем – невероятно звучит, да? Но Грант был их целью. Он никак не мог выжить после такого. Пули летели так густо, что на его месте и комар бы не уцелел.

– И все-таки он выжил, – отозвался Еловиц, сильно нахмурившись. – И к тому же сбежал. Мы уже стреляли в него прежде. Четыре месяца назад. Нашему отряду было приказано захватить его, и несколько наших лучших людей загнали его в ловушку, но он ускользнул. Мы до сих пор не совсем понимаем, как ему это удалось. На самом деле мы предполагали, что он оказался в эпицентре взрыва и погиб. Как бы то ни было, на этот раз мы решили бросить на него силы, превосходящие всякое разумение.

– И вдобавок решили пропустить ту часть, где речь шла о захвате.

Майор нахмурился еще сильнее.

– Нет, приказ был тем же самым. Захватить. Снова. Не могу точно сказать, что произошло, но мы облажались по полной. Не знаю, кто первым выстрелил, но если когда-нибудь узнаю, этот человек пожалеет о том, что родился. Грант ни за что не мог выжить. Не мог сбежать. Но он это сделал.

«Невероятно, – подумала Алисса. – Более чем невероятно. Невозможно».

– Но как?

– Мы не знаем. Наши люди выпустили достаточно пуль, чтобы положить целую армию. И все эти люди были найдены лежащими без сознания, но без малейших ран или повреждений. Мы считаем, что он мог применить новое оружие. Какую-нибудь технику массового оглушения. Скорее всего, звуковую. Концентрированные звуковые волны, которые вырубают все живое в определенном радиусе вокруг него.

– Но подумайте, ведь тогда я услышала или почувствовала бы что-нибудь, или тоже как-то пострадала бы от их воздействия. Я почти наверняка находилась в этом радиусе.

– Видите ли, мы совершенно ничего не понимаем. И это одна из тех причин, по которым нас интересует этот человек. Честно говоря, тот факт, что он удрал, втайне радует меня. Я получил строгий приказ не причинять ему никакого вреда. От мертвого не будет ни малейшего толка.

– Значит, вы его выслеживали? – холодно произнесла Алисса. Ей было трудно смириться с тем, что Грант отнюдь не был тем безобидным человеком, который так легко покорил ее душу. – Так почему же вы ждали, пока он не заявится ко мне домой, почему не попытались захватить его раньше? Неужели в Блумингтоне спецназу закон не писан?

Майор рассмеялся. Алиссу удивило, что его каменное лицо не разлетелось на осколки от непривычной мимики.

– Как я вам уже сказал, мы полагали, будто он был убит четыре месяца назад. Так что мы не выслеживали его только ради того, чтобы ни с того ни с сего напасть на него сегодня. Мы лишь вчера обнаружили, что он жив-здоров. Он попал в поле нашего зрения только тогда, когда назначил вам свидание.

«Я идиотка! – осознала Алисса. – Зашибись, как круто вышло!»

– В самом деле? – сердитым тоном осведомилась она. – За моей личной жизнью следят?

– Боюсь, что так. Но это и хорошо, вам не кажется? Это делается для вашей защиты. Сомнительно, что кто-то может узнать о том, кто вы такая и чем занимаетесь, но исключить такую возможность тоже нельзя. Мы не страдаем вуайеризмом. Но когда кто-то, задействованный в важных и тайных проектах, выстраивает новые отношения, мы присматриваем за этим. Кто бы ни пытался подойти к вам поближе – мужчина или женщина, друг или любовник – его тщательно изучают. Если нет веских причин подозревать человека в том, что он пробует сблизиться с вами под ложным предлогом, наблюдение с него снимают, и вы вольны заводить с этим человеком какие угодно отношения. Я знаю, что вы не полевой агент, но вы прошли обучение. Вы знаете, что на протяжении всей мировой истории «смазливый живец» использовался для добычи сведений, вероятно, успешнее, чем любой другой прием. Он действует как на мужчин, так и на женщин.

Алисса сжала кулаки, услышав термин, который считала нелепым. Она была в дурном настроении и едва могла сдерживаться, чтобы не обрушить свою ярость на майора. И кто смог бы винить ее? Слишком много спецназовцев и отвратительных открытий для одного дня.

Конечно же, это «смазливый живец» – термин, который использовали тайные службы, когда отправляли привлекательного агента соблазнить цель, внушить этой цели любовь или вожделение, а потом войти в доверие, чтобы использовать ее или скомпрометировать, дабы получить возможность посредством шантажа заставить человека раскрыть какую-либо государственную тайну. Но Алисса всегда считала, что наиболее эффективно это работает против целей мужского пола, которые всегда были более восприимчивы к манипуляциям со стороны знойных женщин, легко ловящих их на крючок лести и обещания секса.

Сама идея «смазливого живца» была ей отвратительна.

Переспи с мужчиной после того, как он подарит тебе ожерелье за тысячу долларов, – и ты его любовница. Переспи с мужчиной после того, как он даст тебе тысячу долларов наличными, – и ты проститутка, которую можно арестовать. Переспи с десятью мужчинами одновременно за тысячу долларов наличными, – и если это снимается на пленку, то ты порнозвезда, которая не делает ничего незаконного. Но переспи с мужчиной не ради денег, а ради информации или возможности шантажа со стороны тайного агентства, – и многие будут считать тебя героиней. Но те же самые люди арестуют тебя, если ты будешь трахаться с тем же самым мужчиной не ради тайн, а ради денег. Человеческое поведение никак нельзя назвать однозначным, это уж точно.

Но понимание того, что она попала под наигранное очарование Тео Гранта, наполняло ее душу ненавистью и омерзением. Он изучал ее. Оценивал ее.

Конечно же, они были совместимы. Конечно же, он разделял ее интересы. Он сделал ради этого все.

Она уже начинала смотреть на него как на идеально подходящего для нее мужчину. Ей следовало помнить, что бывает, если кто-то кажется слишком идеальным, чтобы это было правдой…

И теперь, когда она поняла, что была просто целью, которую он наметил, все ее положительные чувства обратились в свою противоположность – гротескное, искаженное отражение, словно в комнате с кривыми зеркалами. Чем сильнее ее радовала прежде каждая его похвала в ее адрес, тем больше отвращения она испытывала сейчас к себе – за то, что попалась на это. Чем больше он нравился ей тогда, тем сильнее она презирала его теперь.

А он нравился ей больше, чем она готова была признаться даже себе самой. Даже в аду нет фурии яростнее, чем обманутая женщина. Но ее уже обманывали в прошлом, и то, что она чувствовала сейчас, намного превосходило тот гнев, который она испытывала в прошлом.

– Так кто же этот… – Она помедлила, выбирая из нескольких хлестких эпитетов, однако ей хватило профессионализма не озвучить их. – Этот человек, представляющий интерес?

– Когда вы условились с ним о свидании, наши компьютеры автоматически взяли его на заметку и прогнали его фото по всем нашим базам данных. Он не засветился нигде, что почти невозможно в нынешние времена. Поэтому на него решили взглянуть вживую – и опознали. Мы не знаем, как компьютеры смогли пропустить его, но поскольку именно я выслеживал его раньше, данные опознания легли на мой рабочий стол.

Еловиц пересел на другой стул, стоящий у стола совещаний, чтобы взглянуть Алиссе прямо в глаза.

– Его настоящее имя Бреннан Крафт. Он вырос в Клирлейке, штат Айова.

– Бреннан?

– Обычно он представляется по фамилии, а если называет себя по имени, то сокращает его до «Брен».

Алисса кивнула.

«Значит, прощай навеки, Тео Грант, – с яростью подумала она. – И ты, и Бреннан Крафт. Можете оба гореть в аду!»

7

Аль-Йад без малейших затруднений перебрался в свою новую штаб-квартиру, сменив шатер на резиденцию, которой позавидовали бы многие владыки прошлого. Как он и ожидал, президент Халил Наджар оказался слишком глуп и труслив, чтобы попытаться помешать его переезду. Но в этом случае трусость была правильным вариантом, ведь президент уже получил свидетельства возможностей Аль-Йада и не знал, кому из собственной армии мог доверять.

Несмотря на пышность резиденции, которая представляла собой настоящий дворец, Аль-Йад решил не отступать от демонстрации простоты и безыскусности. Он не позволил водрузить здесь фонтаны или какие-либо статуи. Обстановка была простой и скудной, и все белое, включая его бурнус и куфию, покрывающую голову.

Сейчас он уже почти час совещался в главном зале дворца с человеком по имени Ахмад, одним из его самых доверенных подручных – они обсуждали такие насущные вопросы, как число новых последователей, проблемы снабжения и финансовые поступления.

Богатые последователи Аль-Йада платили ему дань в сорок процентов своего состояния, и он был уверен, что они считают эту дань величайшей честью для себя. А какой человек не счел бы честью служить Великому – Длани Всевышнего на земле?

Хотя Аль-Йад мог увеличить свое богатство в любой момент, воззвав к своим верным последователям, Ахмад считал, что разумно будет следить за сбережениями и вложениями. Однако ничтожность этого занятия начинала раздражать Аль-Йада. Он был выше этого. Он был богом, и ему не следовало иметь дело с такими обыденными вопросами.

Но что действительно задевало его до глубины души, терзая каждый его нерв, – так это то, что он по-прежнему не мог осуществить свое божественное предназначение. Он тратил все больше и больше времени на то, чтобы размышлять об этом, рассылать своих людей по всему миру, взвешивать варианты, но до тех пор, пока он не покончит с этой огромной занозой в седалище, он не сможет обрушить на мир свою истинную ужасающую мощь.

Аллах часто подвергает испытанию добродетель терпения, и Аль-Йад постоянно напоминал себе об этом. Он сбросил оковы человечности, дабы стать богом, и теперь был бессмертен. А что такое для бога несколько лет промедления? Всего лишь мгновение ока.

И все же, по мере того как Ахмад продолжал нудеть, раздражение из-за того, что он не может обрести свое законное место во главе собственноручно созданного им рая, где его будет чтить как бога каждое живое существо на планете, заполонило Аль-Йада. В конце концов он больше не смог сдерживать свой праведный гнев.

– Довольно! – вскричал он, обрывая своего помощника на полуслове. – Все это мелочи. Мне нужно поговорить о более важных вещах. – Он помолчал, размышляя. – Скажи мне, Ахмад, каково настроение моих последователей? Что у них в сердцах?

Ахмад с трудом сглотнул:

– Любовь и почтение к тебе, о Великий. Они слышали твои откровения и наблюдали твою мощь. Твоя слава велика. Они мечтают о земле обетованной, куда ты отведешь их, когда сотрешь чуму неверных с лица земли.

Аль-Йад осознал, что эти слова тоже злят его. Ахмад использовал его собственные речевые обороты, что было кощунственно. Будучи богом, Аль-Йад мог позволить себе говорить языком поэзии, но Ахмаду, низменному человеческому существу, не позволено было подобное.

– Высказывают ли они какие-либо страхи? Жалобы?

– Никаких, о Аль-Йад, – поспешно заверил Ахмад, как будто сама мысль об этом была для него нестерпима. – Ты – Великий. Они лишь возносят хвалы за то, что им повезло жить в эпоху твоего прихода.

– Ты лукавишь, Ахмад.

Лицо Ахмада заблестело от испарины, хотя климат-контроль в сводчатом зале был идеально настроен. Он чуть заметно задрожал.

– Я ни за что не стал бы лгать тебе, о Великий.

– И все же люди есть люди. У них есть заботы. И у них есть жалобы. У них есть соблазны и темные уголки в душах, которые Повелитель Зла использует, дабы испытать их веру и решимость. Так что сейчас ты должен поведать мне самую главную их заботу – иначе я сокрушу тебя на месте. Я раздавлю твое сердце.

Дрожь Ахмада теперь была заметна невооруженным глазом.

– Да, о Великий, – произнес он, и каждая черта его лица отразила испытываемый им ужас. – Они высказывают мало, очень мало тревог, и лишь в редких случаях, – начал он, внезапно обнаружив, что ему трудно дышать. – Один или, быть может, двое гадают, почему мы все еще не воплощаем твое великолепное прозрение в жизнь. Они видели твое могущество и мудрость, о Великий. И они жаждут узреть мир, преображенный по твоему слову.

«Это ключевой момент», – подумал Аль-Йад. Он мог позволить себе сохранять терпение. Он был богом.

Но его последователи хотели, чтобы он нанес удар. И он не собирался объяснять им, что именно сдерживает его. Он должен усилить хватку, в которой держит их. Он должен наглядно показать, что его божественное суждение никогда не следует подвергать сомнению. Следует показать с ясностью – жестокой ясностью, – что он нанесет удар тогда, когда решит его нанести, и ни мгновением раньше.

Аль-Йад был в курсе своей растущей репутации. Мировые правительства уже начали бояться его. Он должен объяснить своим сторонникам, что желает позволить этому страху возрасти и дальше. И только когда ужас во всем мире достигнет своего апогея, Аль-Йад обрушит на этот мир свою ярость.

Однако он должен наглядно продемонстрировать свою силу. Удостовериться, что его последователи понимают: он ждет абсолютной верности, и он смотрит на них всех как на насекомых, которых может раздавить одним ударом.

– И ты согласен с ними, Ахмад? – спросил он ровным тоном.

Ахмад застыл, словно парализованный. Аль-Йад наблюдал его смятение, зная, что тот пытается понять – не испытание ли это? Но если так, то что подвергается испытанию? Его верность? Или его честность?

– Конечно нет, Великий, – произнес он, выбрав верность. – Я никогда не усомнился бы в Длани Всевышнего.

Аль-Йад уже собирался ответить, когда в зал ворвался человек по имени Тарик Бахар, едва не врезавшись в стоящий у входа мраморный постамент, на котором красовалась клетка с птичкой. Бахар был главой армии и разведки Аль-Йада. Этот человек набрал целый легион наемников и истинно верующих по всему миру, убедив их служить Великому.

Аль-Йад был рад его видеть. В отличие от Ахмада, простой функциональной единицы, неотличимой от тысяч других, Тарик Бахар обладал многими полезными и уникальными навыками.

– Тысяча извинений, Аль-Йад, – промолвил Бахар. – Я не знал, что ты занят. Я вернусь позже.

– Говори, – потребовал Аль-Йад.

Тарик Бахар многозначительно взглянул на Ахмада.

– Это замечательные, но в высшей степени тайные сведения, Великий. Быть может, нам будет лучше обсудить их наедине?

Аль-Йад бросил на него свирепый взгляд и прошипел:

– Я сказал – говори. Повторять дважды я не буду.

– Мы вычислили, где находится Шайтан, – без колебаний доложил Бахар. – И у нас есть след, ведущий к нему. – Он начал объяснять подробности, включая свои соображения о том, как им следует действовать дальше. – Прошу дозволения последовать за ним лично, – завершил он. – Немедленно.

Аль-Йад был доволен этой новостью. Это все еще не могло окончательно решить его проблему, однако обнаружение его главного врага было, по крайней мере, шагом в нужном направлении.

При других обстоятельствах тот факт, что настроение у него улучшилось, мог бы спасти жизнь его помощнику. Однако Ахмад слышал то, чего не должен был слышать. Аль-Йад вздохнул. По крайней мере, этот человек войдет в посмертие, зная, что служил Длани Всевышнего в полную меру своих способностей. Как пример для других. Разве может человек принести жертву больше этой?

Аль-Йад сделал жест в сторону Тарика Бахара и сказал:

– Разрешение даровано. Я знаю, что тебе не терпится приступить к делу скорее – и мне тоже. Но задержись еще на несколько мгновений.

Аль-Йад повернулся к своему помощнику.

– Ахмад, я огорчен твоим неверием, – без околичностей произнес он. – Но ты еще можешь помочь нашему делу.

– Чем угодно! – взмолился Ахмад.

Аль-Йад кивнул. Раздался звук, словно по залу прокатилась короткая ударная волна, и глаза Ахмада выкатились из орбит. Он схватился за грудь и рухнул на мраморный пол. Бахар был явно испуган случившимся, но сумел сохранить бесстрастное лицо.

– Я разорвал на части его сердце, – поведал Аль-Йад главе своей армии и разведки. – Он усомнился в моей правоте. Он гадал о том, почему мы еще не нанесли удар по неверным.

Хотя на самом деле это не было правдой, но такое краткое изложение лучше послужит его целям.

– Как ты знаешь, Ахмад был моим доверенным помощником. Но я требую полной, нерассуждающей верности, – объяснил Аль-Йад. – Так что, прежде чем отбыть, удостоверься, что мои последователи в точности узнаˆют о том, что случилось здесь. Нужно заставить их в полной мере постичь, какова цена неверия.

– Как прикажешь, о Великий, – отозвался Тарик Бахар.

Аль-Йад с отвращением указал на тело Ахмада, лежащее на полу.

– И пусть кто-нибудь приберет этот беспорядок, – бесстрастным тоном добавил он.

8

«Значит, Тео Грант на самом деле Бреннан Крафт», – думала Алисса. Однако от этого знания не было ни малейшего прока. Это имя ей ничего не говорило.

В голове у нее метались десятки вопросов. Она поднялась из-за стола совещаний и достала из маленького холодильника, стоящего в углу, бутылку воды, даже не предложив майору Еловицу поделиться.

Алисса снова села на стул напротив майора и устремила на него обвиняющий взор.

– Значит, когда я была с этим Крафтом, – произнесла она наконец, – вы подслушивали? Вы слышали весь наш разговор?

Еловиц покачал головой.

– Я бы с радостью сделал это, – без обиняков ответил он. – Но у нас было недостаточно времени. Я не был в курсе вашего… свидания до предшествовавшего ему утра.

– И все равно у вас была масса времени, чтобы поговорить со мной, – отрезала Алисса. – Вы знали, какую игру ведет этот мерзавец, и не предупредили меня?

– Я не мог. Я не хотел рисковать тем, что вы случайно можете насторожить его. Бреннан Крафт слишком ценен. Но могу вас заверить, что никакая опасность вам не грозила. К тому моменту, когда Крафт заехал за вами, ударный отряд еще не был готов, однако мы были уверены, что он не попытается ничего сделать – по крайней мере, до тех пор, пока не отвезет вас обратно домой.

Алисса сорвала крышку с бутылки и сердито отхлебнула воды. Они были уверены! Как это успокаивает!

– И вы проделали отличную работу, отвлекая его, пока мы готовились, – добавил майор.

«Ну да, – сухо подумала она, – я его отвлекала. В этом и заключалась моя цель. Все для родной страны, пусть даже я сама не в курсе того, что делаю».

Ей не грозила никакая опасность? Это было самое нелепое утверждение, какое она когда-либо слышала. По словам майора, Крафту тоже ничего не грозило – пока не разверзся ад. И то, что Алисса кое-как сумела спастись от смерти под градом пуль, летящих в ее сторону, едва ли можно было расценивать как полное отсутствие опасности.

В течение нескольких долгих секунд она смотрела на Еловица, но потом решила не развивать конфликт дальше.

– Расскажите мне о Бреннане Крафте.

– Детство у него было самым обычным. Его отец умер, когда Бреннану было четырнадцать лет, после этого его растила мать. Он был хорошим мальчиком. Талантливым. Одним из четырех подростков из Айовы, набравших высший балл на вступительных экзаменах в тот год, когда он проходил эти экзамены. Насколько нам известно, он был хорошо социализирован, у него никогда не было проблем с законом. – Майор помолчал. – Он любил физику и другие естественные науки и еще в школе преуспевал по этим дисциплинам. А еще у него был талант в программировании. Просто Моцарт компьютерных языков. Он мог бы поступить в Гарвард или Массачусетский технологический. Догадайтесь, куда он пошел?

Алисса покачала головой:

– Понятия не имею.

– В теологическую семинарию. Чтобы стать католическим священником.

Это изумило женщину.

– Вы не шутите?

– Не шучу. Но именно тогда он начал доставлять неприятности. Насколько мы можем воссоздать ситуацию, он пошел в семинарию потому, что был воспитан ревностной католичкой, и его мать всегда мечтала о том, что ее сын станет священником. Судя по всему, он тоже был глубоко верующим человеком. Так что, дав слово у смертного ложа матери, что пойдет в духовенство, он намеревался сдержать это обещание, хотя мы полагаем, что у него были некоторые колебания.

– Пока что то, что вы описываете, не очень похоже на портрет Главного Злодея Америки.

– Почти сразу же он начал восставать против правил. Он писал письма, предлагая церкви пересмотреть правило «никакого секса, никакого брака» в отношении священников.

– Может быть, у него в тот момент завязался роман? – предположила Алисса.

– Мы так не думаем. Однако нам известно, что он обладал блестящим умом и быстро постиг все аспекты науки о человеческой сексуальности. Он утверждал, будто эта наука доказывает критическую важность физических отношений для установления здорового баланса биохимии в мозгу. Дети, которым не хватает объятий, вырастают жестоко травмированными психологически. Не только секс, но и любые прикосновения высвобождают в организме уйму химических веществ, оказывающих самое различное воздействие на мозг. Я читал его письма, но не помню точно те химические и нейрологические термины, которые он приводил. – Майор приподнял брови. – Однако полагаю, что вам эти данные тоже знакомы.

– Да. И я согласна с ним. Ходит шутка, что отсутствие секса делает людей более раздражительными, мешает мыслить ясно, приводит к разного рода конфликтам. Так вот, это отнюдь не шутка. Секс – критически важная потребность, и с моей точки зрения, его вклад в физическое и психическое здоровье человека нельзя недооценивать.

Майор Еловиц улыбнулся и заметил:

– У вас с Бреннаном Крафтом действительно много общего.

– Нет! – сердито рявкнула Алисса. – Он просто старался заполнить свой профиль на сайте онлайн-знакомств так, чтобы это максимально совпадало с моими интересами. Это совпадение было слишком полным, чтобы быть настоящим.

– Как ни странно, – возразил майор, склонив голову набок, – оно действительно было настоящим. Крафт ввел вас в заблуждение относительно своих намерений, но насколько я могу судить, говорил правду о своих интересах и о том, какой тип личности предпочитает в общении. Может быть, он и использовал вас, но вы с ним действительно в высшей степени совместимы. По крайней мере, на бумаге.

Алисса нахмурилась, не уверенная, обрадовала ее эта информация или огорчила.

– Что касается отмены целибата, – продолжил Еловиц, откидываясь на черную сетчатую спинку своего офисного стула, – Крафт также приводил исчерпывающие аргументы в пользу того, что существующая политика церкви в этом отношении может иметь побочный эффект – привлечение тех, кто борется со своей сексуальностью.

– В каком смысле?

– Он утверждал, что молодые люди, верующие и чистые душой, как он сам, однако наделенные здоровым сексуальным аппетитом и желанием когда-нибудь создать семью, с меньшей вероятностью пойдут в семинарию, пока над священством тяготеет правило целибатного поведения. Для многих это слишком тяжелая жертва. Но представьте себе молодого мужчину, питающего нездоровый интерес к детям и старающегося подавить этот интерес. Этот мужчина может воспринять обет целомудрия как инструмент, способный помочь ему в борьбе с его внутренними демонами. Однако это не всегда приводит к успеху.

– Понимаю, – произнесла Алисса. Это был интересный тезис. Даже если это было верно всего для одного процента священников за все времена со дня основания католической церкви, предложенные Крафтом изменения должны были обогатить подобного рода учреждение. А отрицающие свою сексуальность члены общества таким путем могли достигнуть значительных улучшений в физическом и психическом здоровье, и это, вероятно, привело бы к ряду далеко идущих последствий.

– На самом деле, я не могу отрицать правильность его аргументации, – добавил Еловиц. – Крафт – блестящий писатель и логик и может быть весьма убедителен.

– Церковь восприняла его всерьез?

– Не особо. В итоге, разочарованный тем, что ему даже не назначили слушания, которые могли бы породить дальнейшие дебаты внутри церкви, он ушел, пробыв священником всего восемнадцать месяцев.

Еловиц подошел к холодильнику и тоже добыл себе бутылку воды.

– Однако девственность он потерял только через месяц после того, как оставил церковь, – сказал он, закрывая дверцу холодильника. – Надо отдать ему должное – он мог не соглашаться с целибатом, но, судя по всему, соблюдал его.

– А откуда вам известно, когда он потерял девственность? – спросила Алисса.

– Он писал об этом. Пытался продолжить спор в личном блоге, но это тоже ни к чему не привело.

– Хотела бы я почитать этот блог, – заметила Алисса, улыбнувшись в первый раз с момента атаки на ее дом. Отвратительное настроение наконец-то начало отступать. От природы она была достаточно жизнерадостной, не обделенной чувством юмора и злиться могла лишь ограниченное время.

– Я пришлю вам ссылку по электронной почте, – пообещал майор. – Но Крафт описывал свой первый сексуальный опыт как нечто совершенно головокружительное. Потрясающее. Жизнеутверждающее.

Алисса не могла не задуматься о том, каким это великолепное соитие было с точки зрения участвовавшей в нем женщины, которую Крафт наверняка сделал центром своей вселенной после того, как настолько долго отказывался от своей природы. Конечно, для женщины это могло быть ужасно, но Алисса подозревала, что скорее оно было забавно.

– В то же время он начал посещать курсы, посвященные квантовой физике, – продолжил майор, возвращаясь на свое место. – Ученая степень его не волновала, он просто любой ценой хотел стать специалистом – мирового класса, если уж на то пошло.

– Я полагаю, квантовая механика – действительно наш общий интерес, – отметила Алисса. – Хотя он делал вид, что знает ее только на любительском уровне, как и я.

Еловиц почесал в затылке.

– Так что же именно это за наука? – спросил он. – Крафт отлично знаком с вопросом, поэтому мне нужно знать хотя бы основы этого.

– Основы – это практически все, что я могу вам поведать, – отозвалась Алисса, – даже после прочтения нескольких книг по этому предмету. – Она помолчала, чтобы собраться с мыслями. – Во-первых, вам следует знать, что это самая успешная теория в истории науки. Предположения, высказанные в этой области, сбываются раз за разом с пугающей точностью. И примерно тридцать процентов нашей экономики основывается на наших знаниях в этой области. Компьютеры, сотовые телефоны, МРТ, лазеры, да масса всего.

Еловиц откинулся на спинку стула с задумчивым выражением на лице.

– Теория относительности работает в мире крупных объектов. Она имеет дело с гравитацией, массой и скоростью. Квантовая механика действует в случае очень мелких объектов. Элементарных частиц – например, электронов. То и другое рисует нам картину Вселенной, кажущуюся нелепой. Более безумную, чем можно вычитать в любом фантастическом романе.

– Например? – поинтересовался Еловиц.

– Теория относительности утверждает, что, по мере того как объект набирает скорость, время для него движется все медленнее и медленнее. При достижении скорости света время полностью останавливается.

– Вы правы. Это звучит как выдумка безумца.

– Это подтверждено и уже не подлежит сомнению. Для наших GPS-спутников на орбите время движется с другой скоростью, чем для нас здесь, внизу. Уравнения Эйнштейна для этого расхождения оказались совершенно верны. Именно так устроена Вселенная. Это звучит, с нашей точки зрения, парадоксально, потому что для того, чтобы заметить этот эффект, нам нужно перемещаться в миллионы раз быстрее, чем мы это делаем сейчас. – Она снова ненадолго умолкла. – Что касается квантовых эффектов, они в основном действуют на субатомном уровне. Другой мир, который люди не могут ни увидеть, ни ощутить.

Она задумчиво склонила голову.

– Это как если бы рыба-профессор учила других рыб – ну, понимаете, в рыбьем университете, – добавила она, усмехаясь собственной шутке, – теории воздуха. Рыба-преподаватель может доказывать все, что угодно, но какой бы умной рыба ни была, эта концепция всегда будет парадоксальной для существа, которое живет в воде и не знает другой среды обитания.

– Хорошая аналогия, – согласился Еловиц.

Алисса сделала глубокий вдох. Квантовую теорию было почти невозможно в должной мере разъяснить за столь короткое время. Эта теория казалась бессмыслицей. Она была безумной настолько, что в сравнении с ней теория относительности выглядела разумной.

Она начала с описания эксперимента, который все считали самым важным из когда-либо проведенных опытов: эксперимент на двух щелях.

Прорежьте в металлической пластинке две щели, расположенные рядом, и поместите позади пластинки экран. Теперь пропустите через щели поток фотонов и наблюдайте световой узор, который они образуют на экране.

Если фотоны ведут себя как частицы, вы можете ожидать увидеть на экране две линии, расположенные точно напротив щелей. Если фотоны ведут себя как волны, пики и спады этих волн, проходящих через две щели, будут накладываться друг на друга и создавать узор, похожий на штрихкод. Это был очень простой эксперимент, и ожидалось, что он даст очень простой результат.

Но нет: результат оказался невозможным.

Если проделать эксперимент с потоком частиц, вы получите волновой рисунок – «штрихкод». Довольно просто. Но если пропускать электроны – или, если уж на то пошло, любые другие частицы – по одному, вы все равно получите волновой рисунок.

Это было попросту невозможно. Как могли фотоны интерферировать друг с другом, если они проходили через щель поодиночке? Один фотон или электрон не может разделиться, пройти через обе щели разом, как волна, и интерферировать сам с собой. И все же он это делал.

Что еще более странно, когда пытались схитрить и наблюдать за щелями, чтобы увидеть, как фотоны расщепляются и проходят через оба отверстия, фотоны переставали это делать. Вы вдруг получали рисунок из двух линий, характерный для частиц. Природа словно знала, что за происходящим наблюдают.

Это было лишь толикой безумных эффектов квантовой механики. Частицы могли соединяться, перепутываться, и между ними существовала какая-то мгновенная метафизическая связь, распространяющаяся на всю Вселенную. Частицы могли находиться в бесконечном множестве мест одновременно, появляться и исчезать в случайном порядке, создавать энергетическую «пену» в космическом вакууме.

На этот счет уже давным-давно есть теория, гласящая, что частица может быть где угодно до того момента, как за ней начнут наблюдать. А в этот самый момент она сразу же оказывалась в определенной, конкретной точке. На каком-то уровне само существование Вселенной зависит от наличия наблюдателей, наделенных разумом.

Выводы, которые подразумевает эта теория, более века заставляли физиков рвать на себе волосы и ставили под сомнение все фундаментальные представления человечества о природе бытия. Если наблюдатель может путем наблюдения изменять Вселенную, не может ли оказаться так, что Вселенной для существования необходимы разумные существа?

Когда Алисса завершила свое краткое пояснение, то Еловиц с трудом смог в это поверить – как все, кого когда-либо вводили в суть вопроса. Но она знала, что дальнейшие объяснения не помогут рассеять его недоумение. Пора было вернуться к Бреннану Крафту.

– Вы сказали, что Крафт стал настоящим специалистом в квантовой физике, – напомнила Алисса. – Кто это утверждает?

– Практически все. Сотрудники всех ведущих университетов знакомы с его работой. Многие называют ее революционной.

– И он так и не получил официально ученую степень?

– Нет.

Алисса обдумала это. Крафт явно был гением, какие рождаются в лучшем случае раз в поколение. Достигнуть вершин в такой области науки, как квантовая физика, без официального обучения в высшем учебном заведении… это было почти неслыханно.

– Одновременно он также составил некий компьютерный алгоритм, – продолжил Еловиц. – Я не могу описать, что именно он сделал, потому что сам не до конца это понимаю. Но достаточно сказать, что это был небывалый прорыв в обработке, анализе и хранении данных. Крафт продал этот алгоритм Эбену Мартину.

– Тому самому Эбену Мартину? – переспросила Алисса. – Миллиардеру? – Но еще выговаривая эти слова, она поняла, что вопрос глупый. Это был единственный Эбен, о котором она слышала, – он сам, произнося это имя, четко выговаривал в начале «Э», а не «И», как предполагало написание[6].

– Да, только тогда он не был миллиардером. Эбен Мартин создал «Informatics Solutions» на основе алгоритма Крафта. Крафту не нужны были деньги. Вместо этого он получил акции Informatics Solutions. Год спустя он продал их за пятьдесят миллионов долларов.

У Алиссы едва не отвисла челюсть.

– Пятьдесят миллионов долларов? – повторила она.

– Может быть, мне следовало бы сказать – всего за пятьдесят миллионов долларов. Если бы он подождал еще несколько лет, эти акции ушли бы уже за миллиарды.

– А он еще притворялся, что беден, – пробормотала Алисса.

– Он ведь не заставил вас оплачивать счет за двоих? – насмешливо поинтересовался Еловиц и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Итак, став признанным лидером в этой области, а на досуге создав продукт интеллектуальной собственности и обеспечив себя на всю оставшуюся жизнь, Крафт вдруг ушел в тень. Мы думаем, что именно тогда он начал съезжать с катушек. Мы подозреваем шизофрению, как у Унабомбера[7], который был непревзойденным гением математики, а потом стал параноиком и преступником. Как бы то ни было, Крафт продолжал читать бесчисленное множество трудов по религии и метафизике. Снова он объявился несколько лет спустя в качестве последователя Бернарда Хайша.

Алисса вопросительно посмотрела на майора.

– Хайш – выдающийся ученый, уважаемый в научном мире, его труды хорошо публикуются. Но, помимо того, в 1997 году он написал книгу под названием «Теория Бога». Эта теория захватила Крафта.

– Хайш пытался основать новую религию?

– Нет. Он просто написал книгу, где изложил свои идеи. А с чего вдруг такой вопрос?

– Вы сказали «последователь».

– Вы правы. «Ученик» было бы точнее. На самом деле, поскольку Крафт никогда не встречался с Хайшем лично, «ученик» тоже не подходит. Лучше сказать «сторонник».

– Сторонник «Теории Бога»?

– Да. Я ее не читал, но мне рассказывали: в ней говорится, что все мы вроде как часть Бога. Что мы и Вселенная скорее результат разделения, чем дополнения. Я знаю материал недостаточно хорошо, чтобы о нем судить, но мне известно, что Крафта эта идея захватила полностью.

Майор допил воду и поставил опустевшую бутылку на стол.

– А потом ни с того ни с сего он вдруг провел два года, погрузившись в то, что именуется «праноедением». Вы когда-нибудь слышали об этом?

– Нет.

– Это название происходит от индийского слова «прана» – что-то вроде невидимой энергии, разлитой в воздухе. Люди, которые вовлечены в этот… скажем так, культ, за неимением лучшего слова… Так вот, они верят, что пища не является необходимой для жизни. Последователи праноедения якобы ничего не едят десятилетиями и остаются живыми и бодрыми.

– Вы не думаете, что они, скорее всего, жульничают? – спросила Алисса, закатывая глаза.

– Именно так я и думаю. Но люди, занимающиеся подобными вещами, клянутся, что им известны задокументированные, тщательно зафиксированные случаи. Другое название этого течения – солнцеедение. Но, как ни назови, они верят, что необходимости в традиционном питании нет. Что их жизнь может поддерживать один только солнечный свет или пресловутая прана – словно йогов в Древней Индии.

– Ну хорошо, сначала «Теория Бога», потом праноедение. Значит, у этого человека появились какие-то эклектические интересы, которые, похоже, становятся все более странными.

– Но этот последний интерес он пытался воплотить в жизнь, – отметил Еловиц. – Он сам начал голодать. За шесть месяцев его несколько раз доставляли на «Скорой помощи» в больницу и клали на внутривенное питание – иначе он умер бы.

– Похоже, что после такого он должен был разочароваться в этой идее, верно?

– Это было бы логично. Однако не разочаровался. Потому что после этого он объехал весь земной шар, – завершив свое турне в Афганистане, – в поисках людей, которые, по свидетельствам, пережили длительную голодовку. Мы провели кое-какие исследования, и могу сказать, что многие из этих праноедов были хуже, чем сумасшедшими. Сказать, что они были невменяемыми, заблуждающимися, чокнутыми – да что угодно! – означало бы польстить им.

– Но это не разубедило Крафта.

– Ничуть. Он потратил на это несколько лет. Возможно, потому, что сам окончательно рехнулся.

Алисса нахмурилась:

– Может быть, он и рехнулся, а может быть, просто дурачил вас. Мне он показался самым здравомыслящим человеком из всех, кого я знала. Разумным, рассудительным, убедительным.

– Многие люди с серьезными психическими отклонениями могут, преследуя свою цель, выглядеть разумными. Подавлять свое безумие, так сказать. – Еловиц сделал паузу. – Мы знаем также, что он приобрел несколько очень дорогих весов, из тех, на которых можно взвешивать мельчайшие доли унции. Так что, может быть, он, помимо всего прочего, торгует наркотиками. В Афганистане это обычное дело, – заметил майор. – Мы обнаружили это только после того, как он нас заинтересовал. Ничто из тех действий, которые я описал, не привлекло бы нашего внимания.

– Так что же заставило вас следить за ним?

– Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Омар Хаддад?

– А должна была слышать?

– Нет. Мой вопрос был глупым. Вы никак не могли слышать о нем. Он сириец. Сказать, что его прошлое было непримечательным, означает польстить ему. Но в последнее время он начал фигурировать под двумя именами: «Великий» и «Аль-Йад». Кстати, последнее переводится как «рука» или «длань». Сокращение от «Длань Всевышнего». Мне сказали, что «йад» означает «рука» как по-еврейски, так и по-арабски.

– По вашим словам вырисовывается портрет какого-то безумца.

– Да. Но безумца, чья мощь и влияние растут с невероятной быстротой. Он собрал огромное множество последователей. Есть сведения, что сирийское правительство подумывает запросить у нас помощи, чтобы справиться с ним.

– Вы шутите? Чтобы сирийцы попросили самую нелюбимую ими страну, Великого Врага, помочь им? В каких-то внутренних разногласиях? С чего бы нам помогать им справиться с одним из их граждан?

– Мы не знаем. Однако поступали данные о том, что они пытались сделать это сами. Всех подробностей мы не выяснили, но Аль-Йад пугает их. И, учитывая его быстро растущее влияние, он пугает и нас тоже. Его последователи действительно считают его боговдохновенным пророком, даже мессией или чем-то вроде бога. Его речи просто возмутительны. Мол, он уничтожит весь Запад, покарав неверных, превратив улицы в реки крови, очистит землю от недостойных, и лишь тем, кто примет его как Длань Всевышнего, он позволит жить и изменит мир по своему желанию. Что-то вроде того.

Майор подался к Алиссе.

– Сейчас он считается приоритетом номер один Государственного департамента. Мы не знаем, на что он способен, но люди его боятся. И я имею в виду сирийских террористов – они его боятся.

– Он совершал какие-нибудь крупные террористические акты?

– В том-то и дело – никаких. По крайней мере, насколько нам известно. И это полная бессмыслица, если брать во внимание его учение и его речи, которые настолько пропитаны ядом, что Гитлер в сравнении с ним кажется пацифистом-хиппи. Что мы только не делали, чтобы добраться до него, но у нас ничего не вышло. До нас доходили какие-то слухи, однако никто не смог подобраться достаточно близко к этому человеку. Я не могу вдаваться во все отчеты наших наблюдателей, однако он беспокоит многих людей.

– И какое отношение все это имеет к Крафту?

– Может быть, никакого. Может быть, всякое. Мы исследовали прошлое Хаддада, просматривали снимки с разведывательных спутников, выискивая его изображения, сделанные до того, как он появился на международной сцене в качестве Аль-Йада. И мы нашли ряд фотографий, на которых он и Крафт засняты вместе. Похоже, они были друзьями или как минимум приятелями.

Алисса несколько секунд размышляла над этим.

– Значит, вы рассматриваете Крафта как способ справиться с этим Аль-Йадом? Единственный, существующий на данный момент?

– Именно. Человека, с которым вы ходили на свидание. Человека, таинственным образом ускользнувшего из нашей сети, раскинутой вокруг вашего дома. Он может быть ключом к загадке, которую являет собой Омар Хаддад – Аль-Йад.

Майор нахмурился и тяжело вздохнул:

– И если хоть малая доля тех слухов об Аль-Йаде, что доходили до нас, верна, то это самый опасный человек на земле.

9

Бреннан Крафт мчался через лес, окружавший дом Алиссы Аронсон.

«Вот это да, просто невероятная глупость! – думал он, однако, пытаясь сохранить сосредоточенность, он заставил себя криво улыбнуться и перестать грызть себя. – Ну ладно, я не идеален. Будь я идеален, жизнь была бы куда менее интересной».

Эти уговоры помогли намного меньше, чем он рассчитывал. Обращенные к себе призывы не беспокоиться об этой ошибке не могли полностью помочь ему отрешиться от обычного человеческого раздражения.

Задним числом все было ясно как божий день. Конечно же, тайные службы отслеживали деятельность своих людей с высокой степенью доступа – в частности, когда те размещали свои профили, настоящие или вымышленные, на открытых сайтах знакомств. И кто мог их винить, честно говоря? Им приходится с подозрением относиться к посторонним людям, которые пытаются пролезть в жизнь важных сотрудников – возможно, эти люди надеются получить рычаги давления, воспользоваться ими в своих целях, выведать какие-то секреты. Как он мог подумать, что подобная идея пришла в голову только ему одному?

Идиот!

Он заставил себя думать о светлой стороне этого дела. Он выбрал Алиссу Аронсон потому, что из горстки тех, кто обладал подобными знаниями, именно к ней он мог надеяться подобраться ближе всего. Установить с ней отношения. И он оказался прав. Он действительно попал в точку.

Их свидание проходило как нельзя лучше. Через несколько недель он, несомненно, завоевал бы ее доверие, а потом открылся бы ей. Сделал бы ее своей союзницей.

Но теперь…

Теперь она будет сторониться его. Нет, это недостаточно сильное слово. Скорее всего, теперь она его возненавидит.

Но даже если так, он воспринял их совместимость как знак свыше. Они были просто предназначены для того, чтобы работать вместе.

Однако он определенно сделал все, чтобы значительно осложнить себе жизнь.

Власти, вероятно, считали его мертвым. Теперь они узнали, что он жив. Хорошая новость заключалась в том, что ему удалось взломать все нужные компьютеры и изменить алгоритмы правительственной программы биометрического поиска. Он точно знал параметры своего лица – черты, текстуру кожи и так далее, – на которые должны были отреагировать распознающие программы.

Поэтому он не стал вмешиваться в работу бесконечного числа камер наблюдения по всей стране – это было бы невозможно. И не стал удалять свои снимки из системы. Его лицо присутствовало там. Он просто внес в код мелкие изменения, чтобы любое его изображение, которое в противном случае было бы опознано системой, оказалось искажено ровно настолько, чтобы избежать сличения. И даже сейчас, когда они поняли, что он это сделал, Бреннан был уверен, что им не суметь найти эти крошечные изменения.

Но хотя он перепрограммировал распознающие компьютерные системы, перепрограммировать человеческий мозг он не мог. Любой человек, видевший его прежде, по-прежнему мог его опознать.

И все же люди, выслеживавшие его, слишком привыкли полагаться на камеры, установленные на дорогах, в магазинах и так далее. И это означало, что они вряд ли пошлют кого-то в те места, которые легко можно увидеть при помощи камер. Поэтому, если он будет постоянно оставаться в поле зрения камер, у него меньше шансов попасться на глаза тому, кто сумеет его идентифицировать.

Выйдя из леса, Крафт достал телефон, чтобы проверить, где он находится. Он сделал большую ошибку, но был уверен, что найдет способ ее исправить. Пока он бежал через лес, у него сложился план действий.

Зайдя в ближайшее кафе, он вызвал такси и попросил отвезти его в международный аэропорт Индианаполис, находившийся менее чем в часе езды. Прибыв на место, он расплатился с таксистом, улыбнулся и прошел в здание терминала. Там в маленьком магазине он приобрел новый костюм и переоделся в него.

Затем под вымышленным именем арендовал машину: благодаря своему умению вмешиваться в работу программ он знал, что его действия не попадут в поле зрения тайных служб.

Менее чем через час он припарковался на стоянке Индианского университета: кампус размещался практически в лесу, и великолепные здания, выстроенные из известняка, были бы вполне уместны, допустим, в Хогвартсе.

От него ждут, что он удерет подальше. Значит, вместо этого он останется здесь, прямо в сердце Блумингтона.

Но он делал это не только по тактическим соображениям. У него по-прежнему были виды на Алиссу Аронсон, и он желал оставаться поближе к ней. И ему был нужен доступ к самому продвинутому компьютеру в этом регионе – и этот компьютер размещался в университете. Суперкомпьютер Индианского университета, именуемый «Биг Ред II», находился в здании Кибер-Инфраструктуры, и обладал невероятной скоростью обработки данных: тысяча триллионов операций с плавающей точкой в секунду.

Через несколько минут Крафт оказался возле одного из трех компьютерных залов университетского городка. Зал был заполнен десятками терминалов, соединенных с центральным компьютером университета. А через центральный компьютер Крафт мог без особых трудностей подключиться к «Биг Ред II». По всему периметру зала шли большие окна, отчего помещение становилось похоже на аквариум, но тут уж ничего не поделаешь.

В этот субботний день в зале сидела лишь горстка студентов, большинство терминалов были свободны. Дверь была заперта, и, для того чтобы войти, нужен был электронный пропуск. Крафт негромко постукивал по двери до тех пор, пока сидящий ближе всех студент, небритый молодой человек в сине-золотом свитере с надписью «Альфа Эпсилон Пи», наконец не встал и не открыл дверь.

– Здравствуйте, – произнес Бреннан Крафт, – я пришел навестить своего племянника, он работает над групповым проектом в соседнем здании.

Студент прищурился, и Крафт понял, что нужно переходить к сути вопроса.

– В общем, мой телефон почему-то не подключается к Интернету. Вы не против, если я поработаю на компьютере, пока жду его?

– Конечно, – дружелюбно ответил парень. – Но вы не сможете войти в Сеть без студенческого логина-пароля.

Крафт улыбнулся. Он не сомневался, что сумеет в кратчайшее время взломать любой из этих терминалов.

– Честно говоря, я знаю пароль Люка – моего племянника. Так что все будет в порядке.

Студент пожал плечами и открыл дверь пошире, чтобы Крафт мог войти.

Крафт выбрал самое уединенное рабочее место, которое сумел отыскать – такое, чтобы монитор не было видно через окна в стенах зала. Он знал, что ему потребуется некоторое время на выполнение всех задач. Как бы умело он ни обращался с компьютерами, у него тоже были свои пределы.

Но у него не было сомнений, что если он сохранит спокойствие, то добьется того, что ему нужно. Через день или два он, возможно, сумеет задействовать компьютеры Министерства обороны и Агентства национальной безопасности, чтобы установить наблюдение за Алиссой Аронсон. Выследить ее. Узнать о ней еще больше. Выяснить, как ее начальство отреагировало на его появление.

Компьютеры АНБ были самыми защищенными в мире. Но он взламывал их и прежде и был одним из тех немногих людей в мире, кому хватало умения оставить для себя тайную лазейку. Лазейку, способную уцелеть после бесчисленных сканирований и обновлений системы безопасности.

Но даже при этом условии ему еще нужно было докопаться до этой лазейки из того места, где он сейчас находился. Сначала залезть в университетский компьютер, чтобы сделать себе общий пропуск и разрешение на парковку, потом воспользоваться кабинетом одного из преподавателей, находящихся в отпуске. Еду и место для ночевки он мог добыть позже, уже вечером, а зубы почистить в одной из общественных умывален университета. Помимо того, Крафт полагал, что сможет найти здание, где есть хотя бы одна частная душевая. Нужно было всего лишь добыть поэтажные планы всех строений кампуса.

Здесь, в университетском городке, он мог спать, принимать душ и есть. Но самое главное, здесь он мог работать. Неустанно работать. Он вырыл себе нору и найдет способ прокопать из нее лазейку в нужное место. Он проследит за Алиссой Аронсон и тщательно спланирует свои дальнейшие действия.

А еще он должен узнать о том, что поделывает в последнее время человек по имени Омар Хаддад.

Крафт знал, что совершил ошибку. Огромную ошибку.

Но сейчас нужно было понять, пробудила ли эта ошибка только одного спящего гиганта – или сразу двух.

10

Алисса Аронсон оставила майора в конференц-зале и направилась в туалет.

Она наконец-то поняла, ради чего была предпринята облава на Крафта. Еловиц отчаянно хотел расспросить его в надежде найти управу на Аль-Йада. Однако майор не был уверен, что Крафт будет в состоянии помочь ему, он лишь надеялся на это. Так могла ли эта надежда оправдать его действия?

Вернувшись в конференц-зал, она добыла из холодильника вторую бутылку воды. День выдался очень долгий. Без малейших преувеличений – самый насыщенный за всю ее жизнь. Быть похищенной с собственного крыльца, наблюдать операцию спецназа, развернувшуюся во дворе, получить пулевое ранение – любое из этих событий могло бы само по себе сделать этот день запоминающимся.

Когда Алисса вернулась на свое место напротив майора, он вглядывался в экран своего телефона, однако быстро сунул устройство обратно в карман и взглянул на нее.

Алисса вздохнула и произнесла:

– Ладно, давайте я попробую угадать. Вам нужно было поговорить с Крафтом и узнать, что ему известно об Аль-Йаде. Но сам Крафт не сделал ничего плохого или незаконного. Верно?

Еловиц кивнул:

– Если уж на то пошло, нам неизвестно ни о каких терактах, совершенных Аль-Йадом. Но что с того? Гитлер был Гитлером еще до того, как вторгся в Польшу. Рано или поздно это произойдет. А когда произойдет, это будет что-то большое и ужасное.

– Вы меняете тему, майор. Я говорила о Крафте. Вы ясно дали понять, почему вам так важно добраться до Аль-Йада. Но то, что случилось сегодня возле моего дома… подобные вещи создают «Блэк-Опу» и армии дурную репутацию. И «дурную» – это еще мягко сказано. Послушайте, я ужасно зла на Бреннана Крафта из-за того, что он пытался меня использовать. Но если я ничего не упустила, он гражданин США, и ни разу даже не был оштрафован за неправильную парковку. Однако он стал целью отборного отряда коммандос – и случилось это в частном владении. Можно ли найти более вопиющий пример злоупотребления властью в отношении гражданина США?

Еловиц покачал головой:

– Никто не предполагал, что до этого дойдет. Честное слово. Мы собирались всего лишь захватить его. Не знаю, что именно пошло не так. И я понимаю, что даже захват был превышением власти.

– Вы так считаете?

– Но если бы все прошло по плану, – продолжил майор, – если бы не началась стрельба и нам удалось бы просто поговорить с ним… я имею в виду, в некоторых случаях цель оправдывает средства. Аль-Йад намеревается убить тысячи, возможно, миллионы людей, если мы не сможем с ним справиться. И он это сделает, я чувствую.

– Даже несмотря на то, что до сих пор он не совершил ни одного теракта?

– Мы не знаем, чего он ждет. И это в некотором смысле еще больше пугает, чем открытый терроризм. Мы что-то упускаем в общей картине. Но кровопролитие грядет. Этот тип слишком фанатичен и безрассуден, чтобы этого не произошло.

Алиссу было не так-то легко пронять аргументом «цель оправдывает средства». Сколько жестокостей совершалось под прикрытием этого самого довода?

– И есть кое-что еще, – снова заговорил майор. – Даже если бы Аль-Йад был совершенно ни при чем, это «кое-что» могло оправдать нашу попытку силой склонить Бреннана Крафта к беседе.

– И что же это?

– Собирая информацию по Крафту, мы обнаружили в информационном облаке кое-какие его поисковые запросы, сделанные через Интернет. В последнее время он проводил обширное исследование по мировым правительствам. Автократии, тоталитарные режимы, теократии и демократии. Он изучал революции. То, как наиболее эффективно свергать правительства. Слабые места. Ключевые точки. Как организовать правительство с минимальным числом сторонников. Он словно бы готовился захватить весь мир практически без подготовки и без людских ресурсов.

– Вы точно не выдумываете это на ходу? – саркастически пробормотала Алисса. – Давайте перечислим то, что я поняла из уже сказанного вами. Бреннан Крафт из блестящего школьника становится священником-бунтарем, – начала она, загибая по пальцу на каждый пункт. – Потом гением квантовой физики. Одновременно он использует свои навыки программиста, чтобы стать мультимиллионером. После чего последовало увлечение «Теорией Бога». – Она задумчиво склонила голову, вспоминая, не упустила ли чего-либо. – А потом он вдобавок сделался идейно голодающим.

– Праноедом, – поправил Еловиц.

– Верно, праноедом. Крафт стал сторонником праноедения и в процессе несколько раз едва не умер. И наконец, оказалось, что он друг самозваного божка. И был им задолго до того, как этот бог вообще привлек хоть чье-то внимание. И после всего этого Крафт занимается изучением всех политических систем и лучшего способа свергнуть их. Я ничего не упустила?

– Нет. Вы верно все подытожили. Этот человек сумасшедший, но нельзя отказать ему в гениальности, иначе он был бы просто скучен. Он словно бы перескакивает от одной безумной цели к другой, без какой-либо видимой последовательности или причины.

– Это все? – с кривой улыбкой осведомилась Алисса. – Он ведь не является звездой своего собственного реалити-шоу или что-то в этом духе?

Еловиц проигнорировал ее сарказм:

– Мы знаем о нем еще кое-что, но самые важные подробности я рассказал.

– Значит, сейчас он увлекся гипнозом, верно? – спросила Алисса. – Неожиданно заинтересовался им? После всех его прошлых увлечений это было бы неудивительно. Но как он узнал, кто я такая и чем занимаюсь?

Майор покачал головой:

– Хороший вопрос. Это, конечно, возможно сделать, но очень, очень сложно.

– Значит, ему был нужен доступ к каким-то наркогипнотическим веществам, которые я помогала разрабатывать, и доступ к результатам моей работы. Но зачем, вместо того чтобы пытаться похитить меня и держать под дулом пистолета, он прибег к… – Она умолкла. Ей действительно была отвратительна не только концепция, но и само название «смазливый живец». – Зачем он прибег к романтическим ухищрениям?

– Легче получить более полные и надежные сведения при помощи сахара, чем при помощи уксуса, – без обиняков ответил майор. – Но хотя Крафт ухитрился добыть информацию, способную вызвать зависть у опытного шпиона, сама попытка подкатить к вам через сайт знакомств была глупым действием. Совершенно любительским подходом. Любой, кто хоть что-то знает об этой игре, поймет, что мы наблюдаем за подобными вещами.

Алисса нахмурилась:

– Вы хотите сказать – любой, кто не столь безнадежно наивен, как я?

Еловиц сжал зубы:

– Извините, я забыл, что для вас это тоже оказалось новостью. Однако смысл остается прежним.

– Хорошо. Значит, он хотел получить максимально надежные сведения. Но если бы даже я все рассказала ему, то это мало ему помогло бы.

– Мы знаем, что он изучал – как бы нелепо это ни звучало – мировое господство. Должно быть, он считал, что ваши наркогипнотики могут в этом помочь. Ну, знаете, в стиле «Маньчжурского кандидата»[8].

Алисса нахмурилась еще сильнее.

– О гипнозе ходит больше мифов, преувеличенных слухов, домыслов, предположений и конспиративных теорий, чем о любой другой области науки, – с жаром заявила она. – Да, моя группа пыталась улучшить и совершенствовать его для определенных задач. Но как вы хорошо знаете, майор, моя группа работает только с добровольцами. Нельзя заставить кого-то сделать что-то, противоречащее его интересам. Нельзя заставить человека сделать то, чего он не желает делать. Если человек хочет потерять страх перед полетами, мы можем с абсолютной непогрешимостью воплотить это желание в жизнь. Если он действительно этого хочет. Но мы не можем заставить его убить свою жену.

– Ну да, в том случае, если он… против этого.

Алисса засмеялась. Она не думала, что Еловиц способен выдать шутку, да еще и такую успешную.

– Вы не можете заставить его даже зарезать курицу, если он не хочет этого. Значит, вы уж точно не загипнотизируете его так, чтобы он предал Родину. Посредством определенных веществ и электрической стимуляции мозга мы можем значительно расширить диапазон поведения субъекта – но только если он этого хочет. И все же при помощи гипноза нельзя превратить человека в раба-зомби, несмотря на все сенсационные новости в Интернете, фильмы и теории заговора, в которые верит так много людей. – Она покачала головой. – У Крафта должны были быть какие-то другие мотивы.

– Их у него не было. Он же сумасшедший, не забывайте. Должно быть, он купился на что-то вроде того же «Маньчжурского кандидата» и заглотил крючок вместе с леской и поплавком. Мы знаем, что в таких фильмах отсутствует научная истина. Но Крафт-то этого не знает.

Алисса поджала губы и решительно помотала головой:

– Вы не обедали с ним. Он производит совершенно другое впечатление. И судя по тем сведениям, которые вы мне дали, он не просто гениален, он к тому же тщательно готовится ко всему, что делает. Может быть, он и сумасшедший, однако к науке подходит отнюдь не по-дилетантски.

Еловиц пожал плечами:

– Возможно, вы правы, но мне не приходит в голову другое объяснение его интереса к этой области.

– Мне тоже, – признала Алисса. Потом сделала глубокий вдох. – И что теперь?

– Точно не скажу, – ответил Еловиц. – Но сейчас, когда его романтический подход потерпел неудачу, – продолжил майор, и Алисса, не удержавшись, поморщилась от его слов, – он, скорее всего, перейдет к запасному плану.

– К запасному плану? – недоуменно переспросила она.

– Думаю, он попытается захватить вас силой.

Она едва сумела сдержать изумление:

– Вы, наверное, шутите. После того, как вы напали на него в моем доме? Не может быть.

Еловиц покачал головой:

– Вы нужны Крафту. Не знаю зачем, но он приложил героические усилия для того, чтобы устроить этот спектакль. Он очень рисковал, объявившись в Блумингтоне, чтобы назначить вам свидание. Я изучал его прошлое. Это человек, который, заинтересовавшись солнцеедением, едва не убил себя дважды в попытках подражать каким-то безумцам. Он столь же упрям, сколь и невменяем. И по каким-то причинам вы важны для него. Не думаю, что он сдастся. Я вполне могу ошибаться, однако я считаю, что нам нужен соответствующий план.

Желудок Алиссы сжался. Действительно ли Крафт попытается захватить ее? А если так, то для какой цели? Самым страшным было то, что у подобного безумца могло не быть никакой разумной цели для совершаемых им поступков.

Она встревоженно посмотрела на майора и спросила:

– И как вы планируете это предотвратить?

– А я и не планирую предотвращать, – отозвался майор Грег Еловиц, и тень хищной улыбки скользнула по его лицу. – Я планирую допустить, чтобы он это сделал, – прямо завершил он.

11

«Необходимость прятаться в течение долгого периода хороша тем, что у тебя хватает времени на то, чтобы строить планы и думать», – размышлял Бреннан Крафт.

Скрываясь в Индианском университете, он немало времени уделял тому и другому – в промежутках между исследованием того, что было известно об Аль-Йаде Госдепартаменту США, и изучением жизни и личности Алиссы Аронсон.

На несколько дней он устроился в кабинете профессоре Самнера Саэкса, пока тот был на конференции по химической инженерии. Крафт взломал компьютер профессора, и теперь у него была прямая связь с суперкомпьютером ИУ, так же как и с другими компьютерами по всему миру, считавшимися отлично защищенными.

Он постепенно разработал наилучший способ обитать здесь, словно незаметный паразит в брюхе огромного зверя. Он узнал, где расположены частные душевые, когда там можно принимать душ, и ухитрялся поддерживать личную гигиену на высочайшем уровне.

Ему нужно было сделать еще несколько дел до того, как он снова доберется до Алиссы Аронсон. Ждать уже недолго. Долго ждать попросту нельзя.

На его секретный адрес электронной почты пришло письмо. Крафт поспешно открыл его и начал читать.

Великий Бреннан Крафт, будь я проклят! Как поживаешь, черт тебя побери?

Следует признать, что я был изумлен и обрадован – да просто в восторге! – получив от тебя весточку. До меня доходили слухи, что тебя убили четыре месяца назад. Какое облегчение узнать, что это сообщение оказалось, скажем так, совершенно не точным.

И не беспокойся, в свое исчерпывающее послание ты вложил немало доказательств, убеждающих меня в том, что это действительно ты. Не говоря уже о том, что ты вообще единственный, кто мог добраться до моего секретного мейла, чтобы скинуть на него это сообщение.

Что касается содержания твоего письма, то, как ты отлично понимаешь, оно более чем примечательно и более чем невероятно. «Потрясающе» – недостаточно сильное слово. Если бы такое сообщение пришло от кого-то другого, я бы ни за что на это не купился… но поскольку это ты – что тут скажешь? Я подготовился к тому, что придется бросить все и сняться с места.

Жду не дождусь встречи с тобой – как только ты дашь мне знать. А пока что буду делать то, что ты просишь. Если тебе нужно что-то еще, только скажи – я сделаю для тебя что угодно.

Твой друг

Эбен Мартин

Бреннан Крафт кивнул про себя. Он все еще не знал точно, правильно ли поступил, написав Эбену Мартину, однако понимал, что, после того как нажмет кнопку «отправить», обратного пути уже не будет.

Но еще до того он провел тщательную подготовку. Он взломал личный компьютер Мартина, прочел письма в его электронной почте, его заметки, все о его деятельности – просто для того, чтобы знать, кем сейчас стал этот человек. Он уже давно не общался с Мартином и хотел понять, как изменил того статус миллиардера и промышленного гиганта.

Он гадал, окажутся ли последствия этого решения замечательными или катастрофическими. Учитывая, как ужасно он просчитался относительно Алиссы Аронсон, Крафт в изрядной мере потерял уверенность в себе. Но только время способно было показать, каков будет результат. Было слишком много неизвестных факторов, чтобы даже отдаленно предполагать, как могут обернуться события.

Но как бы то ни было, он только что включил важную переменную в свои постоянно развивающиеся стратегические расчеты.

12

Алисса Аронсон не могла поверить своим ушам. Она смотрела на майора «Блэк-Опа» через стол. Была суббота, никто не мог прийти и помешать им. Алисса гадала, не уведомил ли Еловиц исследователей о том, что любая срочная работа может подождать до понедельника?

– Вы сказали, что планируете допустить, чтобы Крафт похитил меня? – переспросила она. – Силой? Пожалуйста, скажите мне, что я ослышалась.

– Но вы же сами заявили, будто он ни за что не вернется за вами. Так что вам нечего опасаться.

– Вероятно, нет. Но если права не я, а вы, то я хотела бы думать, что вы не рассматриваете меня в качестве расходного материала.

– Расходного? – удивленно повторил Еловиц. – Ни в малейшей степени. Скорее уж бесценного.

Алисса несколько секунд размышляла над этим:

– И все же, вы действительно говорите, что если Крафт попытается меня похитить, вы и пальцем не шевельнете, чтобы остановить его?

Майор покачал головой:

– Конечно же, мы будем действовать. Нельзя допустить, чтобы все выглядело слишком просто. После налета на ваш дом он знает, что мы охотимся за ним, поэтому будет ждать, что мы предпримем усиленные меры для вашей охраны. Если приманка будет выглядеть слишком легкой, он заподозрит, что это ловушка. Плакат с надписью «Я здесь, похищайте меня сколько угодно», вероятно, насторожит и отпугнет ее.

– Мне просто невыразимо нравится идея того, что меня именуют «приманкой», – процедила Алисса.

– Послушайте, что бы там ни было, мы поставим на вас маячок. И «жучок». Вы будете настолько в безопасности, насколько это вообще возможно. К тому же вы считаете, что я ошибаюсь. Может быть, это и так.

Алисса с отвращением посмотрела на майора.

– Вы сами сказали, что он никогда не нарушал законов, – продолжил Еловиц. – Так что ваше похищение может оказаться для него недопустимо по моральным причинам. И мы заметили, что он никогда никого не убивает, даже будучи жестко спровоцирован.

– Пока не убивал. Но опять же, у вас нет ни единого намека на то, что именно может его спровоцировать.

– Мы приставим к вам двух телохранителей, – сказал Еловиц. – Им будет дан приказ не допустить причинения вам любого вреда. При возможности – захватить тех, кто попытается это сделать. Если не получится – убить их.

– Мне казалось, вы хотели, чтобы меня похитили.

– Я действительно этого хочу. Но тем не менее мы должны сделать так, чтобы все выглядело правдоподобно. И если они смогут захватить Крафта, что будет невероятно после неудачи ударной группы, отправленной за ним, это станет наилучшим исходом. Однако после событий в вашем доме я полагаю, что Крафт справится с ними без малейших проблем.

– И вы скажете им заранее, чем все должно закончиться? Что вы хотите, чтобы он украл меня?

– Нет. Кто знает, может быть, они преуспеют там, где проиграли мы. Это было бы идеально. И нам нужно, чтобы они предприняли героические меры по вашему спасению. Мы не можем рисковать тем, что Крафт разглядит обман, поэтому будем играть честно.

– Отлично. Я уверена, эти парни будут благодарны за то, что им не сказали, ради чего они рискуют своими жизнями.

– Опять же, мы не знаем, грозит ли им какая-либо опасность. И мы расскажем им все, что нам известно, о способностях и методах Крафта. Хотя это немного. По сути, мы скажем им соблюдать осторожность и быть готовыми ко всему.

Алисса обдумала его слова:

– Ладно, допустим, Крафт действительно придет за мной. Допустим, ваши люди не смогут его остановить, и он уволочет меня куда-то. Что тогда?

– Мы установим на вас следящее устройство, имплантируем его под кожу на бедре. Нажмите в нужной точке, и вы включите сигнал тревоги. К тому же у вас будет цифровой диктофон, который вы можете включить в любой момент, с трехчасовой вместимостью. Очень крошечный. Эти устройства не доставят вам никаких хлопот.

– Работа еще одной исследовательской команды «Блэк-Опа»?

– Да. Очень надежная. Так что мы точно будем знать, где вы находитесь. Поблизости от этого места мы разместим отряд, и если вы подадите сигнал тревоги, они нанесут удар. – Еловиц покачал головой. – Но я не думаю, что в этом возникнет необходимость. Потому что я хочу, чтобы вы подружились с Крафтом. Помогли ему. Соглашайтесь со всем, чего он от вас захочет. Попытайтесь сами устроить ему «смазливого живца», если сумеете.

– Ну конечно же, это сработает, – саркастически хмыкнула Алисса. – Крафт знает, что я в курсе того, что на нашем якобы свидании он меня обманывал. Затем он похитит меня. И я должна постараться соблазнить его? – Она закатила глаза. – Ну да, он в это, несомненно, поверит.

– Вас может удивить его реакция, – возразил Еловиц. – Возможно, он сочтет это хельсинкским синдромом[9]. Может быть, он не будет особо сомневаться. Но если вы сможете заманить его в постель, это будет лучшим способом завоевать его доверие.

Алисса знала, что это правда. Окситоцин, вырабатывающийся во время близости, не только сексуальной, но даже после коротких объятий, служит установлению доверия.

– Притворитесь, что влюбились в него, – продолжал майор. – Можете пойти на полное сотрудничество с ним, потому что он все равно не сможет добраться до ваших наркогипнотиков. А даже если и сможет, то без знания ваших протоколов нейростимуляции от них ему не будет никакого прока. Поэтому расскажите ему все, что он хочет знать. Будьте честны. Он достаточно умен, чтобы раскусить ложь.

Алисса Аронсон молчала.

– Узнайте все, что сможете, а мы будем ждать поблизости. Мы не смогли захватить и допросить его. Но по какой-то причине он пытался сыграть с вами в романтические отношения и потерпел провал. Теперь ваша очередь.

– Мне тоже ничего не удастся, – ровным тоном произнесла Алисса.

– Я в этом отнюдь не уверен. Я говорил вам, что ваши с ним интересы совпадают до полного невероятия. И есть еще одно. Если вы, как это сделал я, изуˆчите прошлых его девушек, которые были у него с тех пор, как он сложил с себя сан, то увидите, что вы точно соответствуете тому типажу, который ему по нраву. В вас сочетается тот тип внешности и личности, который он, похоже, искал в других женщинах.

Алисса покусывала нижнюю губу, обдумывая его слова.

– А что, если я откажусь торговать своим телом за тайны Крафта? – спросила она наконец. – Предполагая, конечно, что он действительно похитит меня.

– Понятно, что мы никак не сможем это контролировать. Если ваша совесть не позволяет подобного, пусть будет так. Идеально было бы, если бы вы смогли завоевать его доверие, не переспав с ним.

– А если я откажусь быть приманкой?

Еловиц вздохнул:

– Вы не можете отказаться. Вы то, что вы есть. Раненая зебра может отказаться быть добычей льва, но самого льва это не остановит. Это не я сделал вас жизненно важным объектом для Бреннана Крафта. Он пришел к такому заключению совершенно самостоятельно. И, как я уже говорил, я намерен честно попытаться защитить вас. Но если, как я предвижу, мне это не удастся, я хочу облегчить вам жизнь. Я не требую от вас героически молчать, напротив, я прошу вас рассказать ему все, что он хочет знать. Завоюйте его доверие. Тогда вы, возможно, узнаете то, что хотим знать мы. О нем и о его друге – этом мусульманском боге.

Алисса закатила глаза, услышав, какое определение Еловиц дал Аль-Йаду – это напомнило ей о том, в какой абсурдной ситуации она оказалась. Как скромная еврейская девушка наподобие ее могла влипнуть в такую кашу? Кто-то где-то состряпал славный анекдот.

Молодая еврейка, бывший священник и мусульманское божество заходят в бар…

Это забавляло ее еще несколько секунд, потом веселость быстро отступила перед мыслями о предстоящей работе.

Алисса все еще была зла, что так легко попалась на удочку. Тот факт, что Крафт играл с ее эмоциями, очаровал и обнадежил ее, и при этом попросту манипулировал ею и использовал ее… все это заставляло ее жаждать крови. Могла ли она действительно выкинуть мысли об этом из головы и притвориться, будто влюбилась в него? Спать с ним?

Какого черта ему от нее было надо? И кто он такой, черт побери, чтобы подвергнуть ее всему этому? «Я тебя самого еще поимею!» – мысленно пригрозила она, однако едва не сплюнула, осознав, что эта угроза может осуществиться скорее в буквальном смысле, чем в переносном.

13

Лейтенант Стэн Уоксмен стоял у входа в «Старбакс» и смотрел на непрерывный поток посетителей, которые заходили в кафе и выстраивались в очередь – практическую неиссякаемую, насколько он мог судить. Проходящие мимо люди представляли собой самое эклектичное сборище, какое он только мог себе представить. Мужчины и женщины в деловых костюмах, с повадками бизнесменов, непрерывно ведущие переговоры по телефону, стояли рядом с бегунами и велосипедистами в шортах или обтягивающих лайкровых штанах. Молодежь и старики выстраивались друг за другом. Безупречно стильные – и разрисованные татуировками. Смешливые девчонки из команды болельщиц – и мрачные готы. Представители самых разных рас. И все стояли в полной гармонии друг с другом, ожидая, пока можно будет сделать заказ у одного из одетых в зеленые передники работников кафе, толпящихся за стойкой.

«Что за работа!» – с завистью думал Уоксмен. Было что-то таинственное в том, чтобы продавать нечто неодолимо притягательное и все же легальное и социально приемлемое, разбивающее все классовые, общественные, географические и политические границы.

«Заниматься кофе, а не войной», – подумал он, и на его обветренном лице появилась улыбка.

Работники в зеленом за длинной стойкой трудились с эффективностью и слаженностью, которым позавидовал бы армейский инструктор, каждые несколько секунд кто-нибудь выкликал имя, чтобы подозвать заблудшую душу, которая уже сделала заказ и теперь переминалась с ноги на ногу по другую сторону касс, ожидая кофе.

Взгляд Уоксмена примерно раз в минуту смещался с толпы на Алиссу Аронсон, а потом на то, что творилось снаружи кафе. Его напарник, лейтенант Джон Джоргас, был занят тем же самым в другом конце зала.

Шел третий день их работы телохранителями, и пока что обходилось без происшествий. Но такова была суть охранной службы. Много дней рутины и даже скуки, прерываемых секундами напряженной деятельности, от которой зависит жизнь или смерть.

Ну… иногда.

Истина заключалась в том, что если кто-то и был достаточно важным или подвергался достаточно большому риску, чтобы ему понадобилась охрана, это еще не означало, что нападение неизбежно. На самом деле против подопечных редко предпринимались враждебные действия.

Они с Джоргасом скорее выполняли роль… ремней безопасности. Основную часть времени у них не было никакой реальной цели. Даже плохой водитель может многие годы ездить, не попадая в аварии. Но когда авария наконец случается, в этот самый миг ремень безопасности становится единственной вещью, отделяющей шанс на жизнь от верной смерти.

Алисса была славной женщиной, и их служба оказалась довольно приятной. Она соглашалась со стандартными протоколами действия и явно боролась с привычным раздражением и нетерпением из-за вызванных этими процедурами заминок. Уоксмен относился к ней с уважением. Они жили в укрепленном доме, пока дом самой Алиссы ремонтировался после атаки, и она воспринимала всю ситуацию, в том числе новое и непривычное окружение, достаточно спокойно.

И она была довольно привлекательной, даже на взгляд Уоксмена, хотя не принадлежала к тому типу женщин, которые ему нравились. Она не была высокомерной – скорее, простой в общении, – однако, на его вкус, слишком уж ученой. То, как она разговаривала, ее огромный словарный запас, непринужденная игра слов давали это понять так же ясно, как и ее звание доктора медицины. Что касается внешности, Алисса была все-таки чересчур миниатюрной. На самом деле то, что она не в его вкусе, хорошо. Хотя Уоксмен считал, что он достаточно профессионален, чтобы охранять женщину, которую считает привлекательной, и не позволить этому фактору отвлекать его, однако каждый мужчина еще в юности усваивает, что у тела бывают собственные соображения.

Им было сказано, что ее может похитить человек по имени Бреннан Крафт и что это нужно предотвратить любой ценой. Но им также были даны и другие приказы, о которых Алисса Аронсон не должны была знать: захват Крафта был более важным делом, чем ее безопасность, на случай, если перед ними будет поставлен такой выбор. Этот приказ пришелся не особо по душе Стэну Уоксмену. Поэтому он поговорил с Джоргасом и убедил его, что у них нет другого выбора, кроме как ослушаться приказа, который они считают незаконным.

Уоксмен вырос в Огайо и записался в Корпус подготовки офицеров запаса, еще учась в маленьком колледже близ Цинциннати. Изначально он посматривал в сторону ВВС, поскольку его старший кузен служил в этих войсках, в боевом расчете ракетного комплекса – в отряде, задачей которого было круглосуточное дежурство в шахте с ядерной боеголовкой. Это были солдаты, обученные тому, как удостоверить подлинность приказа, а потом повернуть ключ одновременно с напарником, чтобы уничтожить мир – или, по крайней мере, запустить ракету, после чего другие страны запустят собственные ядерные боеголовки, быстро приближая мир к упомянутому исходу.

Уоксмен спросил своего кузена Илая, действительно ли он сделал бы это. И хотя Илай был специально обучен и выбран для выполнения того, что от него потребуется, он колебался с ответом достаточно долго, чтобы у Стэна Уоксмена сложилось твердое убеждение, что этого Илай все-таки не сделает. Что он откажется участвовать в почти верном уничтожении всего живого на земле – а именно к этому приведет выполнение подобных приказов.

Уоксмен одобрял это. Несмотря на редкие исключения, благоразумие, похоже, все еще было практически неотъемлемым качеством большинства военнослужащих, включая на данный момент его и его напарника лейтенанта Джоргаса, который не собирался умалять необходимость защиты этой хрупкой молодой женщины.

Но хотя Уоксмен всегда представлял, как будет служить в ВВС, вместо этого он пошел в наземные войска – по совету все того же кузена, который жаловался, что дежурство в ракетной шахте, несмотря на постоянные учения, бывает невероятно скучным.

Это было верным решением. Уоксмен всегда был непоседой и немножко адреналинозависимым. И ему нравилось испытывать свои навыки на пределе сложности. Он не пил кофе, потому что ему это не было нужно. Он и без того был достаточно на взводе.

Он служил в местах проведения всех крупных контртеррористических операций, но сейчас у него выдался промежуток между командировками, и ему дали задание охранять эту женщину – по причинам, которые ему не до конца озвучили. Были немалые шансы, что против них никто не предпримет вообще никаких действий. Но если предпримут, ему, скорее всего, понадобится вся его подготовка, изобретательность и умение решать проблемы, чтобы остаться в живых. Поставить все свои навыки против способностей нападающих ради главного выигрыша – жизни.

Это бодрило. И хотя Стэн надеялся, что это задание так и останется рутинным, он не мог отрицать, что в глубине души он жаждет шанса проверить свои силы.

– Алисса! – выкрикнула девушка за стойкой, поднимая большой стакан мокко в фирменном старбаксовском стакане. Алисса Аронсон прошла сквозь клубящуюся толпу, точно Моисей чрез воды Красного моря, и с благодарностью приняла протянутый напиток. Сделала маленький глоток, довольно вздохнула и направилась к выходу. Джоргас шел следом за ней.

Оба телохранителя были одеты в штатское и старались смешаться с толпой – впрочем, старались не слишком сильно. Им было сказано, что если Крафт нападет на Алиссу, он будет ожидать того, что при ней минимум пару недель будет охрана, так что демонстрация силы не была такой уж плохой идеей.

Уоксмен вышел из торгового центра раньше Алиссы и своего напарника и окинул взглядом окрестности. Ничего подозрительного или необычного. Он и не ожидал что-либо увидеть. Однако он знал, что при работе телохранителя важно следить за тем, чтобы долгие часы спокойствия не заставили тебя утратить бдительность. Он и не утрачивал. Он был отлично обучен и внимателен и полностью уверен, что его никто не сумеет застигнуть врасплох настолько, чтобы взять над ним верх. И уж вряд ли что-то подобное произойдет посреди парковки возле пригородного торгового центра.

Они подошли к белому четырехдверному седану с бронированным кузовом и пуленепробиваемыми стеклами, и все трое остановились со стороны пассажирских сидений. Уоксмен достал из кармана ключи и подошел вплотную к дверце, Алисса шла позади него, а Джон Джоргас – позади нее. Оба телохранителя в последний раз обвели глазами стоянку.

Алисса уже привыкла к этой рутинной проверке и терпеливо ждала, пока ей позволят сесть в машину. Все вокруг, похоже, было чисто, как и ожидалось, и Уоксмен кивнул напарнику, потом открыл дверцу, подождал, пока Алисса сядет внутрь, и снова закрыл, пока Джоргас забирался на заднее сиденье.

Выпустив ручку двери, Уоксмен осознал, что пальцы у него слегка влажные. Он потер большим пальцем об остальные, ощутив скользкую жидкость. Что это? На ощупь напоминало машинное масло.

Это было странно.

Он понюхал свои пальцы, окрасившиеся в шафрановый цвет, но не почувствовал никакого запаха.

Уоксмен встревоженно взглянул на лейтенанта Джоргаса, сидящего в машине позади Алиссы и с озадаченным выражением рассматривающего собственную ладонь.

Сердце Уоксмена неистово заколотилось, когда он понял. Мир вокруг него завертелся волчком. Волна ужаса обрушилась на него, подобно цунами.

Он покойник! И Джоргас тоже. Вот так, почти мгновенно. Им обоим оставалось жить меньше минуты.

Им говорили, что Крафт не прибегает к смертоносным средствам, но это оказалось абсолютным враньем.

Их сделали, как слепых щенков! Крафт использовал тактику, которую они не смогли просчитать. Долбаный «ви-экс»! Самый мощный нейротоксин, который когда-либо был создан. Кошмарное вещество, которое редко применяли даже в самых горячих точках боевых действий, потому что он был классифицирован как оружие массового поражения, а отрицательная реакция мировой общественности на подобное оружие была слишком сильна.

«Ви-экс» редко встречался даже в зонах военных конфликтов. И было неслыханным, чтобы кто-то воспользовался им посреди Блумингтона в гребаном штате Индиана!

В памяти Уоксмена всплыл кадр из старого кино, когда-то виденного им, – лицо Николаса Кейджа, смотрящего на стеклянный шар, полный жидкого «ви-экса». «Если ты отнесешься к нему без уважения, – говорил Кейдж, – он убьет тебя в ту же секунду»[10].

«Это нечестно», – подумал Уоксмен, чувствуя, как в уголке одного глаза собирается слеза. Он питал невероятное уважение к этому веществу, но оно все равно убило его.

При нагревании «ви-экс» превращался в газ, но при комнатной температуре он был жидкостью – жидкостью, которая легко всасывалась через кожу. Крафт намазал ею обратные стороны ручек на дверцах машины. Он наблюдал за их мерами безопасности. Он знал, что Уоксмен и Джоргас будут касаться ручек, а Алисса – нет.

Эта тактика была однозначно отвратительной. Ужасающей. Это была трусость и жестокость, даже с точки зрения наемного убийцы.

Но она была, безусловно, блестящей, Уоксмен не мог не признать этого. И безусловно эффективной.

Как ни иронично, будь он в Иране или в Сирии, он выжил бы после такого. Он идентифицировал «ви-экс» как раз вовремя, чтобы успеть принять меры. В горячей точке в его заплечном ранце лежал бы автоматический шприц с противоядием. Сочетание атропина и диазепама, которое, если ввести его немедленно, могло бы спасти ему жизнь. Но он находился посреди долбаной Америки, и у него не было заплечного ранца. Все, что было, – это долбаный «Старбакс».

«Я приму латте с атропином и диазепамом, – подумал он, начиная утрачивать связь с реальностью. – И подайте их, пожалуйста, в шприце».

Он старался сохранить ясность рассудка, остановить вращающийся мир.

«Сосредоточься!»

Даже умирая, он мог действовать. Он загнал панику внутрь и неожиданно понял, что ему нужно сделать. Ему нужно снова открыть дверцу машины. Отдать ключи Алиссе Аронсон и предупредить ее, что нельзя касаться дверных ручек, а потом приказать ей уезжать прочь как можно скорее.

Но в тот момент, когда Уоксмен потянулся к ручке, содержимое его желудка выплеснулось у него изо рта на асфальт. Ему еще хватило времени, чтобы заметить, что Джон Джоргас, сидящий в машине, тоже сгибается в приступе рвоты и что лицо Алиссы Аронсон искажено ужасом. Но он не смог уже даже сказать ей «беги» – все его тело начало содрогаться в конвульсиях.

Несколько секунд спустя лейтенант Стэн Уоксмен рухнул на асфальт, сломав нос в двух местах.

Последней его мыслью – перед тем как нейротоксин вызвал паралич и отказ дыхательной системы – было абсолютное нежелание верить в то, что он умирает здесь, на стоянке торгового центра в Индиане, в луже собственной рвоты.

14

Алисса была настолько парализована ужасом, что не смогла даже закричать. Оба приставленных к ней телохранителя, сильные, здоровые, натренированные мужчины, одновременно начали выворачиваться наизнанку.

В голове у нее звучал сигнал тревоги, пробиваясь сквозь страх и беспокойство за этих двоих. Это газовая атака?

Чем еще можно объяснить такую идеальную синхронизацию симптомов?

Но это было невозможно. Один из них находился в закрытой машине, а другой – снаружи.

Лейтенант Уоксмен тяжело рухнул наземь, содрогаясь в конвульсиях, и паника Алиссы сделалась еще сильнее. На миг она подумала, что телохранители страдают от пищевого отравления, но неожиданно с тошнотворной ясностью поняла, что они подверглись чему-то намного более смертоносному.

Она распахнула тяжелую бронированную дверцу. Уоксмен, похоже, сильно ударился при падении и сейчас, содрогаясь, лежал в луже собственной рвоты. Она должна была чем-то помочь ему.

Достав из кармана брюк телефон, чтобы набрать 9-1-1, Алисса выбралась из машины. Она уже собиралась опуститься на колени рядом с лейтенантом, когда какой-то крепкий мужчина обхватил ее сзади, напугав так, что у нее едва не остановилось сердце. Телефон упал на асфальт.

«Откуда он взялся?»

И тут она поняла откуда. Этот человек выпрыгнул из боковой дверцы большого белого автофургона, только что остановившегося рядом с ними. Она была настолько занята, что даже не заметила этого.

Алисса попыталась закричать, но вдруг ощутила страшную сонливость и смутно осознала, что к ее рту и носу прижимают влажную ткань. На миг в ее голове всплыло слово «хлороформ», а потом она потеряла сознание, и ее, словно вязанку хвороста, закинули в кузов белого фургона.

15

Алисса резко очнулась от забытья, и ее голова непроизвольно дернулась вбок.

Мужчина, стоящий рядом с ней на коленях, убрал нюхательную соль, которой водил у нее под носом, и бросил во что-то похожее на автомобильную аптечку.

Нюхательные соли? Снова? Сколько еще раз на этой неделе ее будет отрывать от земли мужчина со стальной хваткой? Сколько раз она будет терять сознание и приходить в себя от запаха нюхательной соли? Каким образом ее жизнь превратилась во все это?

Она полусидела на полу огромного коммерческого автофургона, который видела на стоянке: ее прислонили спиной к боковой стене, лицом в сторону сдвигающейся двери. Никто не потрудился связать ее или надеть наручники, как будто похитители не ждали с ее стороны ни малейшей серьезной опасности. Штанина ее брюк была пропитана кровью, и, судя по местоположению раны, кто-то уже удалил крошечный передатчик, который майор Еловиц имплантировал ей в бедро.

Фургон не двигался, и Алисса решила, что он, вероятно, где-то припаркован. В кузове было включено освещение, но окон не было, и она понятия не имела, где сейчас может находиться машина.

Над ней стояли двое мужчин, с большим интересом рассматривая ее. Ни один из них не был Бреннаном Крафтом, но они, вероятно, работали на него. Один был настоящим громилой, который, должно быть, годами колол себе стероиды; лицо его можно было назвать лишь одним словом – «жестокое»: с бездушными серыми глазами, напоминающими глаза змеи и словно бы глядящими сквозь Алиссу.

Второй был полной противоположностью ему: невысокий, тощий, изящно одетый и наманикюренный, чисто выбритый и аккуратно причесанный, со смугловатой кожей. «Джентльмен и Дубина», – подумала Алисса. Совершенно несовместимая пара.

– С добрым утром, – радостно произнес Джентльмен. Выговор у него был мягкий, с красивым акцентом, который она не смогла опознать. «Это какой-то из локальных британских акцентов», – решила она. Что-то в его внешности прямо-таки вопияло о хорошем образовании и воспитании, и Алисса заподозрила, что он посещал школу в Англии, и его акцент был смесью его родного, каким бы тот ни был, и благородного английского выговора.

– Что вы сделали с моими друзьями? – спросила она.

– Мы их убили, – небрежно ответил тощий, и эта фраза вызвала зловещую улыбку на лице его гориллоподобного сотоварища. – Нанесли на обратную сторону ручек машины нейротоксин «ви-экс». Ужасная смерть, – протянул он, словно бы рассуждая о погоде.

– Поскольку я не объяснил вам правила, – спокойно продолжил Джентльмен – то я ответил на ваш вопрос. Но это в последний раз. Видите ли, мы здесь для того, чтобы задавать вам вопросы, а не для того, чтобы на них отвечать. Так что вы можете спрашивать, но только для того, чтобы уточнить, что именно нам нужно. Отнюдь не для того, чтобы получать сведения, которые удовлетворят ваше любопытство. Вы меня поняли?

– Да.

– Хорошо. Потому что вот этот мой коллега – сволочной садист из самой глубины ада, который получает почти сексуальное наслаждение, причиняя кому-то боль.

– Да. А каким образом развлекаетесь вы? – бросила Алисса, пытаясь уничтожающим взглядом проделать дыру в его голове.

Дубина ударил ее тыльной стороной кисти по лицу с такой силой, что ей показалось, будто у нее в шее что-то хрустнуло. Взглянув на него, она увидела, как хищная радость на миг озарила его пустые глаза.

– Вы что, не расслышали? – поинтересовался Джентльмен. – Вам больше не позволено задавать вопросы. Вы даже подтвердили, что поняли это. – Он разочарованно покачал головой. – Но поскольку я сегодня в милостивом настроении, я даже отвечу. Вы, вероятно, уже вычислили это, но я скажу, что я получил отличное образование и, рискну показаться нескромным, весьма умен. И хотя я немало преуспел в убийстве, я предпочитаю использовать свои мозги. Поэтому я развлекаюсь, как вы красноречиво выразились, посредством интеллектуальных упражнений.

Он указал в сторону Дубины:

– Мой наемный работник – психопат и садист. Совершенно необразованный, но что тут поделать? Он участвует в этом деле потому, что больше, чем мучить людей, он любит только получать хорошие деньги за то, что мучает людей. Знаю, мы составляем странную команду, но я решил, что он идеально подходит для того, чтобы помочь мне в этой работе. Когда он работает в одиночку, то обычно все заканчивается жестоким кровавым убийством. В этом нет ничего плохого, вот только те, кого он убивает, еще могли бы пригодиться на будущее. И он обычно разводит ужасную грязь. Так что я помогаю ему обуздать его… рвение. К тому же я не сторонник грязной работы, которую он любит. Так что мы просто созданы друг для друга самими небесами.

«Скорее, самим адом», – подумала Алисса, но ничего не сказала.

– Итак, начнем, хорошо? – спросил Джентльмен, и Алисса поняла, что, если она не ответит, Дубина заставит ее пожалеть об этом.

Она сумела коротко кивнуть.

– Хорошо, – радостно промолвил Джентльмен. – Чтоб вы знали, тянуть время бесполезно. Мы удалили маячок и просканировали вас на предмет следящих «жучков». Ваш сотовый телефон остался там, откуда мы вас забрали. И мы несколько часов ехали прочь от вашего любимого «Старбакса», за нами никто не следил. Так что никакие спасатели не явятся, чтобы прервать наше милое общение.

Глаза Алиссы сузились в тревоге. Эти люди были очень опасны и очень хитры. Но кто они? Должно быть, они как-то связаны с Бреннаном Крафтом. Но как?

Она решила, что ей нужно рискнуть и активировать цифровой диктофон, который майор поместил в маленькую фальшивую родинку, приклеенную к ее шее под волосами. Он делал запись, но не передавал ничего, поэтому засечь его было нельзя. Она поднесла правую руку к затылку, словно бы для того, чтобы машинально помассировать шею, ноющую после пощечины, и в процессе сумела незаметно нажать на родинку, потом снова положила руку на колено.

– Итак, вопрос номер один: кто вы? – спросил Джентльмен.

– Я доктор Алисса Аронсон, профессор Индианского университета, хотя на данный момент я не преподаю, а возглавляю лабораторию.

– Что вы изучаете?

– Человеческое поведение.

Джентльмен кивнул:

– Да, я видел ваш веб-сайт. Интересная работа, но очень академичная. Ничего особо интересного. Итак, над чем вы работаете, помимо того, что перечислено на вашем сайте?

– Ни над чем больше. Все наглядно освещено там.

Джентльмен чуть заметно кивнул головой, и его напарник схватил Алиссу за руку и повернул ладонью вверх. Его рука со звериной скоростью прошлась поперек ее предплечья, и там, где он коснулся рукава ее блузки, ткань стала влажной.

Алисса ахнула, когда болевой сигнал от его действий наконец достиг ее мозга с задержкой в доли секунды.

Дубина полоснул ее макетным ножом!

Он прорезал ее блузку так легко, как будто та была сделана из тумана, и чиркнул лезвием поперек предплечья, чуть ниже сгиба локтя и параллельно ему. Глубокий, тонкий, как нитка, разрез окрасился алым, кровь потекла наружу, промочив рукав и закапав на пол.

– Вот видите, – извиняющимся тоном произнес Джентльмен. – Мой коллега может быть немного грубоват. Хорошо то, что он точен, словно хирург. С вами все будет в порядке. Но всякий раз, когда вы будете говорить мне неправду, он будет делать это снова, на дюйм ближе к запястью. Не знаю, какой длины ваша рука, но когда он дойдет до запястья… – Мужчина с отвращением сморщил нос. – Что ж, давайте, скажем так: никто, не считая здесь присутствующего коллеги, не желает этого.

Он снова кивнул Дубине, и тот опять ударил Алиссу по лицу, на этот раз с такой силой, что на несколько секунд оглушил ее. Слезы навернулись ей на глаза и покатились по щекам.

Джентльмен с неодобрением посмотрел на ее слезы и кивком указал на расползающееся по рукаву ее блузки красное пятно.

– Осторожнее, – с радостной улыбкой предупредил он. – Не следует расходовать слишком много жидкости.

Он помедлил, словно обдумывая, какой вопрос задать следующим, потом его глаза восторженно блеснули.

– Знаете, что мне пришло в голову секунду назад? – спросил он. – Я только сейчас осознал, что никогда прежде не допрашивал специалиста по человеческому поведению. Так что я, пожалуй, на минуту уклонюсь от основного курса. Я с огромным интересом следил за дебатами относительно усиленных приемов допроса. Должен сказать, правительство США знает, как правильно применять эвфемизмы. Джордж Оруэлл гордился бы этим. Ракета «Миротворец». Куда лучше, чем ракета «Милитарист». Но хотя я оценил словосочетание «усиленный допрос», давайте будем придерживаться старого доброго слова «пытка», хорошо? На самом деле, оно более точно. Я полагаю, вы ознакомлены с материалами ученых дебатов относительно эффективности пытки, верно?

– Да.

– Хорошо. Это может оказаться интересным. Вы знакомы с этим предметом в теории, академически. А мы с моим коллегой получили знания, так сказать, эмпирическим путем, на практике. По сути, мы сейчас применяем их на вас, делясь с вами опытом непосредственно. Однако не нужно нас благодарить.

Алисса сделала глубокий вдох и заставила себя не отвечать.

– Интересно, много ли ученых на самом деле подвергались пыткам? – продолжал Джентльмен. – Разве это не было бы захватывающим экспериментом? Пытать академика, который многословно писал о том, что пытка неэффективна, – и проверить, можно ли заставить его выдать сведения, которые в противном случае он ни за что бы не рассказал. Полагаю, это единственный способ действительно поставить точку в этих дебатах.

При этой мысли он ухмыльнулся и спросил у Алиссы:

– Так каков будет ваш вердикт? Мне ненавистна мысль о том, что мы неправильно подходим к этому допросу. Или что он окажется неэффективным.

Алисса заметила, что Дубина слушает эту дискуссию с раздражением – ему хотелось бы поскорее снова начать резать ее.

– Пытка может быть эффективна, – отозвалась Алисса. – Но многое зависит от обстоятельств. Если кто-то знает нечто особенное…

– Давайте не будем использовать это общее слово «кто-то», – прервал ее Джентльмен. – Почему бы вам не говорить от первого лица? Давайте приблизим дискуссию к реальности. И позвольте мне признаться: когда мой коллега действительно пройдет по всему вашему предплечью своим импровизированным скальпелем, он не будет резать ваше запястье. Мертвецы не отвечают на вопросы. Но он сделает что-нибудь ужасное, после чего вы сможете выжить. Допустим, выколоть вам глаз. Проткнуть барабанную перепонку. Отрезать пару пальцев. Так что основывайте свои ответы на этом конкретном сценарии пытки.

Алисса с трудом сглотнула и кивнула. Эти люди были настоящими зверями, и она не сомневалась, что они выполнят обещанное – и с лихвой. То, как Дубина работал макетным ножом, и то, каким восторгом при этом вспыхивали его глаза, достаточно наглядно демонстрировало этот факт.

– Хорошо, – начала она заново, вновь вобрав в легкие побольше воздуха. – Для начала возьмем пример чего-то, что на самом деле не является тайной. Мой ответ на поставленный вами вопрос об эффективности пыток. Вы сами можете это увидеть. Если бы это был мирный допрос, я могла бы солгать просто для того, чтобы дать вам возможность самому исследовать данную тему. Или же я могла бы сказать правду.

– Но поскольку мне нужна невинная, совершенно не секретная информация, то вы со стопроцентной гарантией намереваетесь сказать правду, чтобы не лишиться глаза? Вы к этому клоните?

– Да. Именно поэтому я с радостью поведаю вам свое подлинное мнение относительно пыток.

– Мне действительно это нравится! – воскликнул Джентльмен. – Два палача и жертва – которая изучала пытки – ведут интеллектуальную беседу на тему пыток. Что может быть занятнее? – Он сделал паузу. – Да, в этом есть свой смысл. Если затребованная информация не секретна, пытка однозначно работает. А что насчет информации, которая действительно секретна?

– В том случае, если я буду знать, что вы легко можете проверить истинность сказанного мною, пытка или угроза пытки, скорее всего, заставит меня выдать эти сведения. Там, где другие методы не сработают. – Она склонила голову набок и вгляделась в его лицо. – Но я должна при этом верить, что вы сдержите свое слово, – многозначительно добавила она, пытаясь прочитать язык его тела, – и не будете больше меня пытать. И не убьете.

– Верно отмечено, – согласился Джентльмен. – Буду с вами честен: я не могу гарантировать, что мы не убьем вас после этого допроса. Многое зависит от того, что именно нам удастся узнать. Окончательное решение примет мой босс. Но я думаю, что с вероятностью процентов в девяносто вы сможете выбраться живой, если будете сотрудничать с нами. – Он приподнял брови. – И что ваши конечности и… прочие органы останутся невредимы.

В течение нескольких долгих секунд Алисса продолжала изучать человека, которого мысленно именовала Джентльменом. Действительно ли он отпустит ее? Говорит ли он правду? Почему-то инстинкты подсказывали ей, что так и есть.

– Продолжим, – нарушил молчание Джентльмен. – Вы сказали, что при озвученных условиях пытка, скорее всего, заставит вас выдать информацию. Почему только «скорее всего»? Почему не точно?

– Если выданная мною информация может привести к смерти тех, кого я люблю, я не скажу этого вам. Если бы я знала о местонахождении ядерной боеголовки и вы пытали бы меня, чтобы узнать это местонахождение и запустить ракету по большому городу, я не сказала бы вам, несмотря ни на что.

– Понимаю. Значит, некоторые сведения стоˆят того, чтобы за них умереть. В то время как другая информация… не до такой степени.

Алисса кивнула:

– Что и наводит на мысль о том, почему многие считают пытки неэффективными. Если я не знаю, где находится ракета или если знаю, но эту тайну следует хранить даже ценой жизни, я все равно могла бы назвать вам какие-то координаты. Я сказала бы что угодно, лишь бы прекратить пытку. Даже если эта информация будет ложной. Именно поэтому пытка зачастую неэффективна. Вы можете получить сведения, но они будут ненадежными. Вы не сумеете точно сказать заранее, что из этого правда, а что ложь.

– Верно, – задумчиво промолвил Джентльмен. – Никогда не знаешь, не попал ли к тебе в руки Маркус Макдилда.

Алисса широко открыла глаза, поневоле впечатлившись. Джентльмен выглядел обходительным, умным и опасным, но в нем было сокрыто куда больше. Он показал, что хорошо подготовился к этому допросы и что ей нужно быть очень осторожной в своих предположениях относительно того, что он знает, а чего не знает. Этого человека нелегко было обдурить.

Маркус Макдилда был пилотом истребителя во время Второй мировой войны. После того как США сбросили на Хиросиму и Нагасаки свои две атомные бомбы – все, что у них было в наличии, – Япония все еще была настроена решительно и не собиралась сдаваться. Но Макдилда попал в плен к японцам, где его пытали, чтобы узнать, сколько еще атомных бомб есть у союзников и куда их могут сбросить.

Лишь немногие в мире знали об американской атомной программе, и Макдилда не входил в их число. Он не имел никакого понятия о том, что США уже использовали весь свой запас ядерного оружия на тот момент. Однако под пыткой он признался, что у союзников имеется сотня атомных бомб и что следующей целью будет Токио – уже через несколько дней. Эта ложная информация привела к окончательной капитуляции Японии.

– Спасибо, что дали мне прямой ответ на этот сложный теоретический вопрос, – сказал Джентльмен. – Это была увлекательная беседа. Но, боюсь, нам пора вернуться к насущным делам. – Он вздохнул. – Вы сказали, будто все сведения о ваших работах гордо размещены на вашем веб-сайте. Но это не может быть правдой. Невинные университетские исследователи, занимающиеся безвредными трудами, не гуляют в компании двух армейских телохранителей и не разъезжают в седанах, оборудованных скрытой броней. Но я изо всех сил стараюсь не принимать как личное оскорбление тот факт, что вы решили, будто я способен поверить в подобное. Так почему бы вам не сказать, кто вы такая на самом деле и чем в действительности занимаетесь? – Он вежливо улыбнулся. – И тогда мы посмотрим, проживете ли вы еще день.

16

Воздух в кузове фургона сделался спертым, и Алисса могла поклясться, что в нем висел какой-то отвратительный запах, который она не могла определить. Может быть, это был запах жестокости, присутствующий лишь в ее воображении.

Улыбка исчезла с угловатого лица Джентльмена.

– Тщательно обдумывайте свои ответы, – предупредил он. – Я уже знаю многое из того, что вы можете сказать мне. И если вы скажете то, что я определю как ложь или отвлекающий маневр… – Он многозначительно кивнул на своего молчаливого напарника, с плохо скрываемым нетерпением поигрывающего окровавленным макетным ножом. – Это будет большая ошибка с вашей стороны. И пожалуйста, заметьте, что я не намереваюсь спрашивать вас о местонахождении ядерной бомбы. Поэтому у вас нет причин для глупой игры в благородство.

Этот человек мог быть настоящим злом во плоти, но он был чрезвычайно умен и быстро соображал. Он говорил очень чисто, но Алисса была почти уверена, что английский язык не был для него родным. И он блестяще вел допрос. Он заставил ее осмыслить ситуацию, в которой она оказалась, и продемонстрировал свою проницательность и хитрость. Из ее собственных аргументов следовало: она должна сказать ему все, что он пожелает узнать.

Джентльмен сделал короткий жест рукой:

– Итак, Алисса, давайте попробуем еще раз. Что вы не поведали мне о роде своих занятий.

Алисса вздохнула, признавая свое поражение.

– На самом деле, я не работаю на университет, – деревянным голосом призналась она. – Я руковожу научной лабораторией «Блэк-Опа» под управлением «Пси-Оп».

Джентльмен просиял.

– Это уже намного лучше, – радостно заявил он. – Вот теперь мы кое-чего добились.

Она мрачно взглянула на него:

– Да, но не очень-то радуйтесь. Ваш босс наверняка знает, что у «Блэк-Опа» есть возможности, каких он и представить себе не может. И нас очень злит, когда кого-то из наших пытают или убивают. Это как убить полицейского. Этого не следует делать. Потому что другие копы примут это близко к сердцу. Так что, если сейчас вы меня отпуˆстите, вам за это ничего не будет. Да, этим поступком вы нас заинтересовали, однако у вас еще есть шанс прожить долгую счастливую жизнь.

В ответ на ее угрозу Джентльмен лишь безмятежно улыбнулся.

– Спасибо за предупреждение, – произнес он мягким светским тоном. – Но прошу вас, продолжайте. Что вы изучаете в этой вашей лаборатории «Блэк-Опа»?

Алисса снова прожгла его злобным взглядом, однако не решилась даже пытаться скрыть эту информацию.

– Наркогипноз. Я попросила химиков модифицировать известные нам препараты, воздействующие на психику, попытаться улучшить их. Попытаться понять, как можно контролировать человека против его воли – чтобы мы могли это предотвратить. Мы знаем, что другие страны работают над этим, поэтому нам нужно понять, возможно ли это.

– Но у вас никогда не было цели использовать эти средства самим, верно?

– Верно, – подтвердила Алисса.

Впервые Джентльмен рассмеялся во весь голос:

– Боже, кажется, вы действительно в это верите. Вы наглядно демонстрируете ту грань человеческого поведения, которую я изучал. Нашу способность к самообману.

Алисса покраснела, однако она знала, что он может быть прав. Она верила, что боˆльшая часть правительства США повинуется международным законам в отношении биологического и химического оружия, допросов и наркогипноза, однако не была столь наивной, чтобы не понимать, как силен бывает соблазн прибегнуть к запретным мерам.

– И насколько же далеко вы продвинулись? – спросил Джентльмен, и Алисса поняла, что гадает, умеет ли Дубина вообще говорить. Он явно представлял собой лишь немногим большее, чем обученный доберман.

– Я полагаю, что под словом «вы» в вопросе подразумевалась коллективная работа. Моя лаборатория – не единственная, где проводятся работы в этой области. По стране в целом насчитывается восемь различных научных команд. Мы изучаем проблему с разных сторон и сверяем результаты.

– Хорошо, так насколько далеко продвинулись вы лично и семь других лабораторий? – уточнил Джентльмен.

– Нам удалось сделать несколько важных шагов, но отнюдь не в том, чтобы контролировать людей. Я с восторгом узнала о том, что это, судя по всему, невозможно. Никогда и никем, вне зависимости от силы гипнотизера и примененных препаратов.

– Так, значит, даже с улучшенными и дополненными разновидностями известных наркотиков вы по-прежнему не можете управлять другими людьми?

– Верно.

Джентльмен снова кивнул своему безмолвному напарнику.

– Нет! – закричала Алисса, но здоровенный садист двигался настолько быстро, что она не успела заметить, как на ее руке появилась еще одна ярко-красная черта – на коротком расстоянии от первого пореза, вокруг которого кровь на блузке уже засыхала.

– Будь ты проклят! – выкрикнула Алисса через новую вспышку боли. – Я говорю правду! Ты убедил меня, что лгать в такой ситуации было бы глупо! Можешь проверить меня на долбаном детекторе лжи! Если ты не будешь верить правде, то заставишь меня придумать такую ложь, в которую ты сумеешь поверить.

Джентльмен несколько секунд обдумывал ее слова, потом пожал плечами:

– Вам еще понадобится убедить меня, однако я хочу верить в то, что сейчас вы искренне сотрудничаете с нами. И если это мое действие было ошибочным, то вреда от него почти нет. Чуть больше, чем от сильного пореза бумагой. Просто чтобы вы не отвлекались.

Лицо Джентльмена стало жестким.

– Когда я действительно буду убежден, что вы мне солгали, вы это узнаете. Тогда у вас не станет больших пальцев. Но будьте уверены, что, если такое произойдет, мы обработаем рану, чтобы вы остались в живых для дальнейшего допроса. – Он сделал изящный взмах рукой в ее сторону, точно передавая ей слово на кафедре. – Прошу вас, продолжайте. Убедите меня.

Алисса описала ему множество заблуждений, связанных с гипнозом, рассказала о том, что человеческий разум чрезвычайно сильно сопротивляется подобному контролю. Она объяснила, что от девяноста до девяноста пяти процентов населения земного шара восприимчивы к гипнозу и что в этой группе существует широкий разброс по восприимчивости. И что именно восприимчивость человека, который подвергается гипнозу, является ключевым фактором в успешности процедуры, а не опыт и не сила гипнотизера.

Гипноз во многом напоминает состояние сна – в том смысле, что логика больше не играет ведущей роли. Во сне, объясняла она, разум человека создает сновидение, но одновременно человек не может сознательно контролировать то, что он увидит дальше. Как будто в процесс вовлечены двое: один создает сон, а другой его смотрит.

То же самое применимо к гипнозу. Когда гипнотизер говорит подопытному, что его вытянутая рука становится все тяжелее и тяжелее, рука в конце концов опускается. Конечно же, подопытный контролирует свою руку. Но при этом он действительно верит, что его руку тянет вниз некая сила и что эту силу он преодолеть не может. Точно так же, как во сне: рукой подопытный управляет сам, но одновременно наблюдает за этим со стороны, как зритель. Как и в состоянии сна, гипноз возводит стену между сознанием и подсознанием.

Джентльмен был умен, он задавал уточняющие вопросы, но Алисса говорила ему правду, и только правду. Она старалась цитировать только те исследования, о которых знала все в подробностях, чтобы ей не пришлось ничего придумывать. Она считала, что наконец-то смогла убедить его в том, что играет честно. Тот факт, что Дубина больше не бил и не резал ее, был верным показателем.

– Значит, вы говорите, что гипнотический транс реален, – сказал Джентльмен. – Даже без ваших препаратов, способных ввести в подобный транс, подопытный не симулирует свои действия, правильно?

Алисса кивнула:

– Восприимчивые и готовые к опыту люди действительно впадают в подлинный транс. Это можно доказать экспериментально.

– Каким образом?

– Приводить подопытных к гипнотизеру по одному. Некоторым говорить по секрету, что они не должны позволить загипнотизировать себя – но должны имитировать гипнотический транс. Во всех случаях, после того как гипноз наложен, гипнотизер говорит, что должен на десять минут уйти из комнаты. Используйте скрытые камеры для того, чтобы пронаблюдать, что будет с каждым из подопытных, если он будет считать, что остался в одиночестве. Те, кому заранее сказали сымитировать гипнотический транс, сразу же после ухода гипнотизера перестают притворяться. Они начинают двигаться, садятся, проверяют сообщения на своих мобильниках и так далее. Те же, кто действительно впал в транс, в нем и остаются и выходят из него постепенно. – Она помолчала, чтобы дать ему самому сделать правильные выводы. – Если бы они тоже притворялись, они реагировали бы точно так же, как истинные притворщики.

Джентльмен задумчиво кивнул.

– Замысловатый эксперимент, – произнес он и потер подбородок. – А что насчет инициирующих слов? Гипнотических триггеров? Они реальны? Вы можете заставить кого-то начать петь, если он услышит определенное слово, например?

– Да, постгипнотическое внушение может работать. Но вы не можете посредством гипноза заставить людей делать что-то помимо их воли или вопреки их чувству стыда. Они должны быть абсолютно согласны на это. Гипноз не может преодолеть сознательное сопротивление.

– И вы говорите, что гипноз, подкрепленный препаратами, так же бесполезен, как и без них?

– Прежде всего, он не бесполезен. Даже без наших улучшенных препаратов и приемов. Он может дать определенные блага тем, кто может и хочет подвергнуться гипнозу. Например, тем, кто хочет бросить курить. Гипноз мог бы использоваться для таких целей чаще, однако с ним уже установились сильные негативные ассоциации. Многие члены медицинского сообщества не воспринимают его всерьез, считают шарлатанством. – Алисса помолчала. – И мы внесли улучшения. Огромные. С помощью лекарств мы можем сделать подверженным гипнозу любого. И в очень сильной степени, вне зависимости от изначальной восприимчивости, которая, как я уже говорила, широко варьируется.

Алисса начала объяснять, что в основном прогресс ее работы заключался в применении наркогипноза для усиления эффекта плацебо. Если разум верит в то, что таблетка уменьшит боль или ослабит воспаление, то даже если эта таблетка просто фальшивка – сахарный шарик, – исход будет таким же, как если бы она была действенной.

Сила эффекта плацебо была потрясающей и все еще не до конца понятной; она показала, что разум наделен скрытыми возможностями. И этот эффект не ограничивался таблетками. Пациенты с остеоартритом, перенесшие операцию по артроскопии, во время которой их суставы выворачивали и удаляли хрящ, чувствовали заметное улучшение состояния. Но столь же заметное улучшение наступало и у пациентов, перенесших не саму операцию, а только ее симуляцию.

При изучении пациентов, перенесших операции в полости рта, половине проводились ультразвуковые процедуры, снимающие боль и воспаление, в то время как вторая половина лишь думала, что эти процедуры им провели. И настоящие, и сымитированные процедуры уменьшали боль, даже опухоль после них заметно спадала.

Сила подсознания была огромной. И необъяснимой.

А эффект плацебо нарастал. Фармацевтическая промышленность стала жертвой собственного успеха. Чем больше якобы волшебных таблеток эта промышленность разрабатывала, тем больше люди верили в силу этих таблеток. Так что когда проводились испытания новых лекарств, и настоящие средства выставляли против плацебо – сахарных шариков – эффект плацебо оказался невероятным. Чем сильнее люди верили в то, что поддельные таблетки действительно их излечат, тем с большей долей вероятности происходило излечение.

При испытаниях лекарств процент улучшений состояния среди пациентов, которым давали поддельные таблетки, зачастую во много раз превышал наблюдавшийся в зафиксированном временноˆм промежутке процесс выздоровления среди общего числа пациентов. Лекарственные средства не получали одобрения комиссии – не потому, что не оказывали мощного исцеляющего воздействия, а потому, что подсознание тех, кто получал поддельные таблетки, неожиданно оказалось способным дать столь же сильное улучшение состояния.

И эти свидетельства появлялись в ошеломляющем количестве. Через некоторое время эффект плацебо был признан научным и медицинским сообществом. Чем больше разум верит в то, что нечто является истиной, тем с боˆльшими шансами он сумеет превратить это в истину.

Наш величайший успех, – объясняла Алисса, – заключается в том, что мы смогли в значительной степени расширить и усилить эффект плацебо – который и без того был мощным. Мы смогли заставить его работать всегда. Внедрить в подсознание мысль о том, что лечение будет эффективным.

– Вот как? И это все? – спросил Джентльмен.

– Если бы вы смогли получить доступ к моему компьютеру и ко всем моим записям, то, по сути, именно это вы и нашли бы. Конечно, в более детальном описании.

– Что-нибудь еще. Что-нибудь, чего я не смог бы найти в вашем компьютере, – потребовал он и многозначительно оглянулся на Дубину. – И тщательно обдумайте свой ответ.

Алисса вздохнула.

– Да, есть кое-что еще, чего вы не нашли бы в моем компьютере. Но не потому, что оно сильнее засекречено, а потому, что это еще только предварительные разработки. Новый препарат, очень сложный по составу и синтезу, недавно полученный нашей лучшей командой химиков в Лоуренсе, в Канзасе. С ним мы получили примечательные результаты – хотя их скорее можно отнести к эффекту ноцебо. Однако они нигде не записаны, в основном потому, что у нас закончилось это вещество. Химики делают новую партию, но наша лаборатория последняя в очереди на него. Так что мы получим этот препарат только через шесть или семь недель.

– Вы сказали – эффект ноцебо. Что это значит?

– Ноцебо, по сути, противоположность плацебо. Явление, при котором воздействие подсознания оказывает негативный, а не позитивный эффект. Скажите мужчине, что ему дали сильнодействующий препарат, от которого у него пропадет эрекция – и он не сможет добиться эрекции. Скажите человеку, что от этой таблетки его стошнит – и его стошнит, пусть даже это совершенно безвредная таблетка. Опять же, тут задействована таинственная и могучая сила разума. Мы добились большого успеха, заставляя людей верить во что-то положительное. Делать что-то положительное. Но еще большего успеха мы добиваемся, заставляя их прекратить то, что они хотят прекратить. Так называемое негативное поведение. Это важно, когда мы имеем дело с такими вещами, как нервный тик и подергивания. Это рефлекторные движения, которыми управляет исключительно подсознание. Я сумела избавить нескольких подопытных от нервных тиков, которыми они страдали много лет – и сделала это за один сеанс. Они не могли контролировать этот тик сознательно, а я убрала его одним щелчком пальцев. Буквально. Постгипнотическое воздействие для таких случаев прекрасно срабатывает.

От потери крови у Алиссы начала кружиться голова, но она решила продолжать рассказа до тех пор, пока Джентльмен полностью не удовлетворится полученными сведениями.

– Я боролась за снятие грифа секретности с этой работы. Мы добились потрясающего прогресса. Если бы мы смогли передать медицинскому сообществу наши приемы по приручению эффекта плацебо, это стало бы самым мощным терапевтическим средством из всех существующих.

– Фармацевтические компании нашли бы способ его дискредитировать, – циничным тоном заметил Джентльмен. – В противном случае они потеряли бы слишком много денег.

– Да, они потеряли бы деньги, – согласилась Алисса. – Но я хочу думать, что они были бы рады тому, что люди смогут стать здоровыми, победить болезни, применив силу собственного разума для исцеления.

Джентльмен снова рассмеялся.

– Вы действительно безнадежно оптимистичны. И безнадежно наивны. Я знаю, что мой коллега будет против, однако я очень надеюсь, что мой босс позволит оставить вас в живых.

Он покачал головой, словно не в силах поверить в существование такого наивного человека, как Алисса Аронсон.

– Итак, вашей целью было найти способ промывать людям мозги, чтобы превратить их в зомби-марионеток. Но вместо этого вы нашли способ лечения, превосходящий воздействие самых дорогих лекарств. Это так глупо и так маловероятно, что почти может быть правдой.

– Это и есть правда.

Джентльмен уселся прямо на пол фургона напротив Алиссы, прислонившись спиной к сдвижной двери. Дубина продолжал бдить, стоя слева от женщины.

– Ну хорошо, – произнес Джентльмен. – Я доволен тем, что вы сказали мне правду относительно своей работы. Теперь пойдем дальше, – продолжил он, подняв брови. – Расскажите мне, откуда вы знаете Тео Гранта.

17

При упоминании имени Тео Гранта Алиссу словно прошило разрядом электрического тока. Она все гадала, когда же это имя всплывет: потому что он, несомненно, либо стоял за ее похищением, либо был причиной для этого похищения.

Джентльмену понадобилось немало времени, чтобы перейти к сути дела, но он наконец-то до нее добрался. Все еще сидя на полу фургона лицом к Алиссе и спиной к сдвижной двери, он устроился в расслабленно-небрежной позе и спокойно ждал ответа. Алисса пыталась понять, не было ли упоминание этого имени испытанием. Если это так, она была твердо намерена пройти это испытание.

– Вы имеете в виду Бреннана Крафта? – уточнила она.

Джентльмен изучал ее лицо – пристально, точно под микроскопом.

– Верно, – ответил он наконец. – Так когда вы впервые услышали о нем? Когда впервые встретились с ним?

– Примерно неделю назад. Я прочла его профильную страницу на «E-Matchups», сайте интернет-знакомств. Он тоже прочитал мой профиль. Компьютер предположил, что мы можем быть совместимы, и мы оба с ним согласились. Поэтому мы условились о свидании через сайт. Четыре дня назад он заехал за мной, чтобы отвезти в ресторан на обед.

– Не делайте вид, будто не были знакомы с ним до этого. Я не хочу снова причинять вам боль.

– Пожалуйста, поверьте! – взмолилась Алисса. – Я действительно не знала, кто он такой. И до сих пор не знаю. Я клянусь! Зачем мне лгать об этом? Я познакомилась с ним через сайт.

– Во время этого обеда он рассказывал вам что-нибудь о себе?

– Да. Но позже я узнала, что все рассказанное им было ложью. Даже его имя.

– Он сказал, чего хочет от вас?

– Нет. Это было просто обычное свидание. Я считала, что он просто хочет познакомиться со мной и посмотреть, действительно ли мы настолько совместимы.

– Он просил вас о чем-нибудь?

Алисса покачала головой.

– Он сделал что-нибудь… необычное?

Она озадаченно посмотрела на него.

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. Он оказался интересным собеседником, но и только.

Джентльмен взвесил это утверждение.

– Он знал, чем вы занимаетесь в действительности?

– Он никак не дал этого понять. Мы вообще это не обсуждали. Мы действительно говорили о человеческом поведении – я сказала, что занимаюсь изучением этого вопроса.

– И чем все закончилось?

Алиссе удалось сохранить невозмутимое выражение лица. Было ли это еще одной проверкой. Могли ли эти люди не знать о нападении на ее дом?

По какой-то причине она не хотела им рассказывать. Если Джентльмен и его босс еще не знают об этом, то такие сведения могут оказаться для них важными. Готова ли она пойти на риск получить новые порезы или куда худшие раны ради того, чтобы скрыть эту информацию – лишь потому, что так подсказывает ей внутреннее чутье?

Эти мысли пронеслись в ее голове в одно мгновение, и она решила рискнуть.

– Он исчез, – желчно произнесла она, пытаясь не вздрогнуть и никак не выдать то, что она наполовину ожидает – сейчас ее схватят за руку, и новая кровавая линия появится на предплечье. Впрочем, технически она говорила чистую правду. Крафт действительно исчез.

Но Джентльмен лишь кивнул.

– Ни имейлов, ни эсэмэсок, ни звонков? Ничего? Неужели свидание прошло так плохо?

Алисса не могла в это поверить. Джентльмен и вправду не знал о том, что случилось. Ему было известно только о свидании.

– Мне казалось, что оно прошло отлично, – ответила она. – Я была уверена, что он позвонит. Но на следующий день меня навестил майор «Блэк-Опа» и рассказал, что человек, которого я знала как Тео Гранта, на самом деле Бреннан Крафт. Велел мне держаться подальше от этого человека. Рассказал, что они отследили мою деятельность на сайте знакомств и выяснили, что профиль Гранта был фальшивым. Майор сказал, что Крафт либо сумасшедший, либо каким-то образом пытается меня использовать. – Алисса пожала плечами. – Быть может, его подослала какая-нибудь фармацевтическая компания, чтобы помешать моей работе над эффектом плацебо.

– Может быть, – уклончиво бросил Джентльмен.

– Майора очень встревожила ситуация, в которой я оказалась. Он сообщил, что Крафт нарвался на серьезные неприятности, назначив мне свидание. В подробности он не вдавался, но сказал, что Крафту, вероятно, было что-то нужно. Именно поэтому майор приставил ко мне двух телохранителей. Он думал, что Крафт может попытаться вернуться и снова связаться со мной.

– И этот майор ничего не рассказал вам о Крафте? Ничего помимо того, что он не тот, за кого себя выдает, и что «Блэк-Оп» обеспокоен намерениями Крафта?

– Ничего, – с отвращением промолвила Алисса. – Я считала, что мне следует это знать. Но он заявил, что информация о Крафте вне уровня моего допуска.

– И майор не выдвинул никаких предположений о том, почему вы так заинтересовали Крафта? Чего тот хотел добиться?

– Нет. Не думаю, что майор сам это знал. По-моему, он очень хотел знать это, но терялся в догадках. Хотя он поведал, что я принадлежу к тому типу женщин, которые нравятся Крафту. Понятия не имею, откуда ему это известно.

– Ну конечно, – хмыкнул Джентльмен, закатывая глаза. – Это все объясняет. Бреннан Крафт просто хотел поухаживать за вами. Он пошел на все эти сложности только ради того, чтобы запрыгнуть к вам в постель. – Он покачал головой, явно забавляясь. – Как это было бы иронично!

Алисса пожала плечами.

– Эта теория так же правдоподобна, как и все прочие, до каких я могу додуматься, – признала она.

18

Алисса Аронсон пришла в себя, но глаза открывать не спешила, стараясь вспомнить, где находится. Несколько секунд спустя она осознала, почему это так сложно.

Потому что она этого и не знала.

Ей вспомнился допрос у Джентльмена и Дубины. Но чем он закончился?

А потом она вспомнила и это. Они снова усыпили ее хлороформом.

Значит, они все-таки оставили ее в живых. Но теперь вопрос на миллион долларов: держат ли они ее теперь где-нибудь в плену? Намеревается ли Джентльмен дать ей пожить еще некоторое время, чтобы поиграть с ней, позволить Дубине воплотить в жизнь его психопатические способности? Разрешить ему в течение долгих дней или даже недель вырезать на ней узоры, словно на хеллоуинской тыкве?

В глубине души ей хотелось никогда не открывать глаз. Зачем рисковать увидеть неприятную истину? Почему бы не соорудить себе ложную реальность где-то в уютных закоулках сознания?

Но как бы соблазнительно это ни было, она должна была знать. Она была агностиком, и это в лучшем случае, но, перед тем как она открыла глаза, в мозгу у нее непрошено всплыла молитва. Алисса подумала: это доказывает старую поговорку о том, что под огнем атеистов нет.

«Прошу тебя, Господи, – мысленно произнесла она. – Пусть я больше не буду пленницей. Пусть этот кошмар останется позади».

Она распахнула глаза, и на нее немедленно обрушилась целая лавина данных. Она лежала на кровати сложной конструкции в частной больничной палате, одетая в голубую хлопчатобумажную ночнушку, с внутривенным катетером в руке. Мало какое место можно опознать так же мгновенно, как больницу.

И мужчину, сидящего возле ее кровати и насторожившегося сразу же, как он понял, что она пришла в себя, Алисса тоже узнала мгновенно.

Бреннан Крафт!

Она сжалась, отпрянув, мысли ее мчались так же бешено, как колотилось ее сердце.

Закричать? Нажать кнопку вызова медсестры? Если она не успокоится и ее жизненные показатели не придут в норму, то, учитывая количество датчиков, которыми было облеплено ее тело, медсестра и без этого должна вот-вот ворваться в палату.

Поза, выражение лица и взгляд Крафта прямо-таки излучали спокойствие, отсутствие угрозы и даже заботу о ее здоровье. Алисса ощутила, как паника отступает. В конце концов, если бы он хотел ее убить, он легко мог это сделать, пока она оставалась без сознания.

Он вздрогнул, увидев ее негативную реакцию на его присутствие.

– С вами все будет в порядке, – заверил он Алиссу. – И я понимаю, почему вы не доверяете мне сейчас. – Он помолчал секунду, потом обезоруживающе улыбнулся. – И под словами «не доверяете мне» я подразумеваю «презираете и ненавидите меня со всей ужасающей, необузданной страстью тысячи демонов».

Крафт все понял верно. Но больше всего Алиссу раздражало то, как она отреагировала на его слова и голос. Вопреки ее собственному желанию эти слова были ей приятны. Он был столь очарователен, что она заслушалась его – несмотря на то что действительно его презирала.

– Что вам нужно? – прорычала она, нажимая на кнопку пульта управления сбоку от кровати, чтобы поднять изголовье и придать своему телу сидячее положение. – Как я сюда попала?

Крафт открыл было рот, чтобы ответить, но тут Алисса задала следующий вопрос:

– Который час?

– Правильнее было бы спросить – который день, – ответил он. – Утро четверга.

– Утро четверга? – переспросила она. Как это могло быть? Она была похищена утром в среду.

– Я знаю, что вы мне не верите, – сказал Крафт. – И чувствуете себя обманутой и преданной. Я это понимаю. И знаю, что заслуживаю этого. Но чтобы успокоить вас – настолько, насколько это возможно в нынешних обстоятельствах, – я скажу вам, что я вам не враг. Я не только не причиню вам вреда, я приму все меры, чтобы никто другой никогда не сделал этого. Мне невероятно горько, что вам пришлось пройти через все это. Ничего подобного не должно было случиться.

Она вспомнила, как он отчаянно звал ее возле ее дома, явно тревожась за ее жизнь и здоровье – даже после того, как он сам пережил стрельбу и взрыв машины. И хотя, насколько известно, он был настоящим безумцем, однако он не нарушал никаких законов. Все, что он на самом деле совершил, – это остался в живых после того, как какой-то идиот нарушил приказ не стрелять в него.

Крафт опустил взгляд:

– Но если мы собираемся стать друзьями и союзниками, я намерен быть с вами совершенно честен.

– Друзьями и союзниками? – недоверчиво переспросила Алисса. Она собиралась сказать больше, но передумала. Он был привлекателен и обладал определенной харизмой, но он также был сумасшедшим – а значит, опасно непредсказуемым. Разрушение фантазий, которые он построил в своем воображении, могло не лучшим образом сказаться на ее здоровье. Даже хуже, чем все уже обрушившиеся на нее последствия знакомства с ним. За четыре дня, прошедшие с того момента, как она с ним встретилась, она была ранена пулей, оглушена ударом о дерево, усыплена снотворным препаратом, дважды усыплена хлороформом и получила два пореза.

– Поэтому, во имя полной откровенности, – продолжил Крафт, – позвольте мне начать вот с чего. Несколько дней назад я установил за вами наблюдение. Следил за тем, что вы делаете, через камеры на улицах и в магазинах. Через ваш компьютер и сотовый телефон. Повсюду.

Нежное лицо Алиссы исказилось от ужаса и отвращения, и Крафт сжался, увидев эту реакцию.

– Зачем? – прямо спросила женщина. – И как?

– Что касается «зачем», то после всего случившегося я могу полагать, что это было разумно. Простите, что вторгся в вашу частную жизнь. Но, как оказалось, это было к лучшему. – Он помолчал. – Что касается вопроса «как» – я уверен, что вам рассказали о моем умении обращаться с компьютерами. Я просто сумел влезть в нужные компьютерные сети.

Он встряхнул головой с явным отвращением к самому себе.

– Мне жаль, что я не сумел предотвратить то, что с вами случилось. Но я был застигнут врасплох. Вчера утром камера показала, как вы и двое ваших… сопровождающих вышли на парковку. Но после этого вы пропали из поля зрения всех камер. Я проверил час спустя, но снова не нашел нигде ни вас, ни вашей машины. Я начал тревожиться. Учитывая число уличных камер вблизи той парковки, вы никак не могли уехать куда бы то ни было, не оказавшись в поле зрения одной из них через несколько минут. Поэтому я поехал к торговому центру и увидел, что там кишат полицейские и медики.

Алисса вспомнила о том, что произошло на парковке у «Старбакса».

– Они не выжили, да? – горько прошептала она.

Крафт покачал головой и вздохнул.

– Боюсь, нет, – промолвил он, подтверждая то, что сказал ей Джентльмен. – Тот, кто похитил вас, был очень умелым. И очень смертоносным.

– Откуда вы узнали, где я?

– Несмотря на все мои усилия, я не… э-э… не смог обнаружить вас до тех пор, пока вы не попали в эту больницу и заодно в объектив первой камеры. Кстати сказать, мы в Ковингтоне, штат Кентукки.

Ковингтон. Это имело смысл. Джентльмен хотел оказаться на некотором расстоянии от Блумингтона, а Ковингтон располагался немногим более чем в двух часах езды оттуда. К тому же тут находился международный аэропорт Цинциннати/Северный Кентукки.

– Значит, вы понятия не имеете, как я оказалась здесь?

– На самом деле имею, – ответил Крафт. – По словам персонала больницы, кто-то нашел вас вчера ночью на берегу реки Огайо. Вы были без сознания, потеряв значительное количество крови, при вас не было ни документов, ни сотового телефона. Поэтому «Скорая помощь» привезла вас сюда, а уже здесь вам зашили раны, ввели антибиотики, сделали переливание крови – ну, в общем, все, что требуется. – Он натянуто улыбнулся ей. – Записали как «неопознанную женщину». Так что теперь вы полностью заштопаны и совсем как новенькая.

– Честность за честность, – сказала Алисса. – За вами охотятся военные. И, ускользая из этой сети, вы сумели в одиночку провернуть целую наблюдательную операцию, которой позавидовало бы АНБ. Вы активировали поисковые протоколы, позволяющие вам подключиться к любой из работающих камер и заставить их провести анализ по распознаванию лица, чтобы идентифицировать меня. А потом, после того как ваша собственная личная сеть наблюдения сообщила вам, что меня заметила больничная камера, вы решили прогуляться сюда, дабы нанести дружественный визит.

– Хотя мой визит действительно дружественный, но прогулкой это уж точно не назвать. Я превысил все разрешенные пределы скорости на шоссе, чтобы добраться сюда. Я приехал примерно четыре часа назад и дал вам время, чтобы отоспаться и прийти в себя. Но тем не менее я намеревался вскоре разбудить вас. Ваши собственные сослуживцы открыли за вами целую охоту.

– И все же вы нашли меня первым.

– Они нашли бы вас тогда же, когда и я, но я… э-э… смухлевал и вмешался. Я сделал так, чтобы компьютеры докладывали о подозрительных кадрах только мне, но не им.

Несколько секунд Алисса переваривала его слова. Его умения оказались еще более впечатляющими, чем ей сообщали.

– Вот, – произнес Бреннан Крафт, доставая из-под своего стула полиэтиленовый пакет с эмблемой торгового центра и протягивая ей.

Алисса молча приняла пакет и заглянула внутрь. Одежда. Женская одежда. Алисса вопросительно взглянула на Крафта.

– Когда вас переодели в эту больничную рубашку, – пояснил он, – то взяли на хранение ту одежду, которая была на вас, когда вас нашли. Но я выкрал эту одежду и избавился от нее.

Алисса была озадачена, но только на пару секунд.

– Вы опасаетесь, что те, кто похитил меня, могли прицепить туда какое-нибудь устройство? – уточнила она. Крафт кивнул. Следовало признать, что такая предосторожность была разумной.

– Я сбил ваших сослуживцев со следа, – произнес Крафт. – Но они знают свое дело, у них есть доступ к обширным ресурсам, поэтому они вскоре найдут вас. И полиция также хочет допросить вас. Они ждут, пока вы придете в себя, однако ждать долго они не будут. – Он сделал паузу. – Поэтому я просил бы вас надеть то, что я купил для вас, поскольку нам очень нужно поскорее убраться отсюда.

19

Алисса быстро взвесила ситуацию, в которой оказалась. Что теперь? Через капельницу ей все еще вводили физраствор и, возможно, антибиотики, к тому же она ощущала легкую слабость, однако чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы уйти отсюда, если понадобится.

И ей говорили, что с Крафтом нужно сотрудничать. Майор хотел, чтобы Крафт ее похитил. И чтобы она оказалась в одной кровати с Крафтом – буквально.

Возможно ли было, что это Крафт послал за ней Джентльмена? Что, если он стоял за всем случившимся?

Правда, убийство телохранителей не соответствует образу действий Крафта. Но образ действий может изменяться. С другой стороны, Джентльмен расспрашивал ее о Крафте и ломал голову над тем, почему Крафт так заинтересовался ею.

Но не было ли это лишь притворством? Быть может, Крафт послал этих двоих, чтобы похитить ее, а затем отпустить, просто ради того, чтобы сам он мог и дальше притворяться хорошим парнем?

Как бы то ни было, если бы он желал ее смерти, она уже была бы мертва. У Алиссы не было весомого предлога нарушать инструкции майора – даже после всего случившегося. Но она не могла пойти на сотрудничество слишком легко, это было не в ее характере, и Крафт заподозрил бы неладное.

– Вы шутите? – спросила она тоном искреннего недоверия. – Если после всего, что мне пришлось пройти – из-за вас, кстати! – вы ждете, что я с радостью сбегу отсюда вместе с вами, то вы просто сум… – Она осеклась.

Крафт действительно был сумасшедшим, поэтому назвать его сумасшедшим было не самой лучшей идеей. С другой стороны, для человека, страдающего безумными фантазиями, он был слишком рациональным и уравновешенным – самым уравновешенным мужчиной, какого она когда-либо встречала.

– Вы хотите сказать – сумасшедший? – усмехнулся Крафт.

Алисса неохотно кивнула.

– Не бойтесь. Со мной вы в безопасности. Что бы вы ни сказали или ни сделали, это не изменится. В частности, можете смело назвать меня сумасшедшим. Поверьте, меня обзывали и похуже.

Алисса невольно улыбнулась, но быстро согнала непрошеную улыбку с лица.

– Знаете, – продолжил Крафт, – какая-то злонамеренная часть меня могла бы действительно этим позабавиться. Но вам и так многое пришлось пережить, к тому же у нас нет времени. Поэтому позвольте, я буду говорить с вами прямо. Я не намерен хвастаться, но я и вправду хорошо умею работать с компьютерами. А если кто-то обладает таким уровнем умения и на каком-то компьютере есть информация, ее всегда можно получить. Поэтому я прочел рапорт майора Еловица его начальству.

Алисса едва сумела подавить невольный возглас. Даже тот факт, что Крафт знал фамилию Еловица и его положение в иерархии агентства, уже был невероятным.

– Майор Еловиц использует вас как приманку, – спокойной говорил Крафт. – Он имплантировал в ваше бедро передатчик дальнего радиуса действия, но ваши похитители нашли и извлекли этот передатчик, судя по положению раны и по тому, что Еловиц не смог вас найти. А еще у вас под ухом приклеен цифровой диктофон, замаскированный под родинку, который вы, как я подозреваю, включили во время недавних событий.

Он помолчал.

– Вам также был дан приказ соблазнить меня и выудить сведения. По сути, майор не имел права отдать вам такой приказ, но в его рапорте говорится, что он настойчиво предлагал вам переспать со мной.

На губах Крафта появился намек на улыбку, но он быстро подавил его.

– Итак, я знаю, что вы готовы пойти со мной, – продолжил он. – Потому что вам это было приказано. Вы понятия не имели, что я об этом знаю, поэтому здравый смысл подсказывал вам не выходить из образа, затеять спор, чтобы это решение не казалось простым. Но у нас действительно нет на это времени. Скоро здесь будут ваши сослуживцы и копы, как я уже сказал. Пока вы спали, я подключился к больничному компьютеру и изменил номер вашей палаты, так что любой, кто попытается вломиться на вечеринку, будет искать вас в пустой палате. Но тем не менее нам нужно уходить немедленно. Мы и так задержались дольше, чем нужно. Я сделал так, что компьютер не подаст сигнал медсестре, когда вы вытащите катетер, так что мы должны суметь без труда ускользнуть отсюда.

Алисса смотрела на него, приоткрыв рот. Что же представляет собой этот человек?

Крафт не стал ждать ее согласия. Он подошел к ее кровати, успокаивающе кивнул ей и аккуратно вынул иглу капельницы у нее из вены.

– Сейчас я отвернусь, – сказал он, – и буду очень признателен, если вы как можно скорее переоденетесь в то, что я вам принес. Хорошо?

Алисса кивнула в знак согласия:

– Хорошо.

Крафта это, похоже, успокоило. Он быстро повернулся к ней спиной, как и обещал.

– Но есть и хорошие новости, – не оборачиваясь, сообщил он, пока она переодевалась. – Я намерен рассказать вам все, что вы хотите знать. Так что вы получите те сведения, которые вам нужны. И благодаря вам я обеспечу себе место в раю, – добавил он весело.

– Что это значит? – в замешательстве спросила Алисса.

– Это значит, что красивая женщина, которая меня невероятно привлекает – и не только физически, – получила указания спать со мной для того, чтобы вытянуть из меня информацию. А я собираюсь просто выдать ей эту информацию, без каких-либо условий. Несмотря на то, что черт, сидящий на моем левом плече, нашептывает мне все-таки воспользоваться ситуацией. – Крафт помолчал и с усмешкой добавил: – Если этим я не заслужу право войти в райские врата, то уж не знаю, как я смогу это право заслужить.

20

Алисса старалась прятать лицо, на тот случай, если кто-то из медперсонала опознает ее, хотя шансы на это были малы – ведь никто не ожидал, что она сможет встать с постели, да еще и будет одета в обычную одежду. Но Крафт заявил, что у нее очень запоминающееся лицо и фигура, хотя вполне допускал, что, возможно, это обстоит так именно с мужской точки зрения.

Когда они выруливали со стоянки, к больнице подъехала полицейская машина, и Крафт предположил, что копы приехали расспросить «неопознанную женщину», которая, как они считали, все еще находилась в своей палате.

Машина, за рулем которой сидел Крафт, была взята напрокат. Черный внедорожник «Форд» – Алиссе показалось, что он был величиной с крейсер.

– Я думала, вам нравятся «Мерседесы», – заметила она и многозначительно добавила: – Или не вам, а Тео Гранту?

Крафт поморщился:

– Я и есть Тео Грант. Или, другими словами, в тот день я был целиком и полностью самим собой.

– Конечно, – хмыкнула Алисса.

– Хорошо, я солгал относительно некоторых вещей. Но и вы были со мной не совсем честны. Мы оба знаем, что на самом деле вы работаете не на ИУ и изучаете не только человеческое поведение.

Алисса с отвращением взглянула на него.

– Правда? – спросила она. – Вы действительно думаете, что этим можете оправдать свое поведение? Это нелепо. Вы солгали о своем имени и прошлом, но, что еще более важно, солгали о своих намерениях. Да, я тоже лгала. Но закон США запрещал мне рассказывать о своих исследованиях. Исследованиях, которые должны быть, – добавила она, снова взглянув на него, чтобы подчеркнуть свои слова, – полностью секретными.

Крафт нахмурился.

– Вы правы, – мягко отозвался он. – Это были нелепые оправдания.

Алисса не знала, как он отреагирует на ее слова, но такого она точно не ожидала.

– Тогда позвольте мне начать заново, – продолжил он. – Да, я скрыл свое имя и прошлое, но то, что касалось моей личности и моих интересов, было подлинным.

– А ваши намерения?

– Понятно, что я не просто выбрал ваш профиль в Сети наугад. Да, у меня действительно были долгосрочные намерения, совсем не те, о которых я говорил. Но озвученные мною намерения на тот день были вполне настоящими. Я надеялся, что мы сможем познакомиться поближе и, при удачном стечении обстоятельств, сойтись.

Алисса обдумала это и решила вернуться к тому, с чего начала разговор.

– Так почему вы выбрали внедорожник… – Она умолкла, не решаясь обратиться к нему по имени.

– Брен, – довершил он, поняв ее колебания. – Пожалуйста, называйте меня Брен.

Ее лицо, должно быть, выразило неприятие, потому что он быстро добавил:

– Я понимаю, что при нынешних обстоятельствах это несколько фамильярно, но я был бы очень признателен. Мне нравится быть с вами… на короткой ноге. – Он улыбнулся. – Это совсем не означает, что нам непременно нужно вступить в законный брак или что-либо в этом роде, – небрежно завершил он.

Алисса выдохнула сквозь зубы. Мысль о том, чтобы общаться с этим человеком по имени и на «ты» была ей отвратительна, но, в конце концов, у нее был приказ сотрудничать с ним.

– Так почему внедорожник… Брен? – повторила она. – Разве небольшая машина не выделялась бы меньше?

Крафт рассмеялся:

– Нас могут засечь лишь посредством старого доброго оптического средства – пары глаз. И я надеюсь, что тот, кто ищет нас, подумает то же самое, что и ты.

Интересная стратегия – рассчитывать, что те, кто их ищет, упустят из виду такую заметную машину. «Прятать что-то лучше всего на виду».

– А сейчас мы оба скрыты от поисковых средств, – добавил Крафт. – Я сбил со следа не только твоих коллег. Твое лицо теперь нельзя распознать никакими программами сличения изображений.

«Отлично», – подумала Алисса. Предполагалось, что она будет сотрудничать с Крафтом, но при этом ее местонахождение должны были непрерывно отслеживать.

– Могу ли я предположить, что ты записала свой разговор с теми людьми, которые тебя похитили? – спросил Крафт.

Алисса покачала головой:

– У меня не было на это ни шанса.

– Послушай, Алисса, я знаю, что ты мне не доверяешь. Но эти люди опасны, они могли убить тебя. Я должен прослушать запись твоего допроса, чтобы лучше понять ситуацию, в которой мы находимся. И принять все меры для того, чтобы с этой ситуацией справиться. Это ради твоей и моей безопасности. И ты слишком умна для того, чтобы не записать это.

Алисса вздохнула. Он привел действительно веские аргументы.

– Ладно, – сказала она. – Можешь послушать. Почему бы и нет.

Крафт съехал с дороги на заброшенную стоянку и припарковался позади здания, так, чтобы машину не было видно с улицы.

Алисса дважды быстро нажала на родинку на своей шее и объяснила Крафту, что теперь «жучок» передает сигнал, и его телефон, находящийся в радиусе действия десять футов – должен подключиться к нему по беспроводной сети. Она не была бы особенно удивлена, узнав, что он уже считал спецификации устройства и был в курсе.

Крафт нашел на своем телефоне в списке доступных для связи устройств «жучок», выбрал его, и Алисса сообщила ему логин и пароль для установления связи. Менее чем через минуту запись была загружена на телефон.

– Я не буду проигрывать запись через динамик, – мягко сказал Крафт, вставляя в уши маленькие беспроводные наушники-вкладыши. – Меньше всего я хочу заставлять тебя заново переживать это. Поэтому, пока я слушаю, можешь прикрыть глаза и отдохнуть. Если у меня возникнут вопросы, я к тебе обращусь.

Алисса с облегчением кивнула. До этой секунды она даже не осознавала, как сильно ее ужасала перспектива вновь окунуться в этот кошмар – пусть даже в записи. То, что Крафт подумал об этом даже раньше ее самой, свидетельствовало о его чуткости, которая проявлялась даже тогда, когда ему больше не было смысла притворяться.

21

Тарик Бахар, глава армии и разведки Аль-Йада, расплатился с Томом Мэннингом, качком-садистом, который помогал ему допрашивать Алиссу Аронсон, и они разошлись в разные стороны. Бахар надеялся, что ему больше не понадобятся услуги Мэннинга. Тот был явным психопатом и прямо-таки излучал жестокость, поэтому никто другой не мог настолько запугать допрашиваемую, однако он вызывал у Бахара отвращение и не внушал ему доверия.

Бахар не удивился, что Алисса Аронсон избавилась от следящих устройств, которые он спрятал в ее одежде, однако это все равно было выстрелом наугад. Дело было слишком важным, чтобы полагаться только на электронику. Поэтому он пустил по ее следу наемника – американца индийского происхождения по имени Сантош Патель. Ему нужно было, чтобы кто-то следил за Алиссой Аронсон не посредством электронных устройств или уличных камер, а старым добрым способом. Невооруженным глазом, так сказать.

Иногда старые методы действительно оказываются лучшими, размышлял Бахар. Сантош Патель терпеливо дождался, пока Аронсон найдут на берегу реки, и тщательно разузнал, в какую больницу ее отвезли.

Эта женщина была единственной найденной ими ниточкой, ведущей к человеку, поисками которого Аль-Йад был одержим столько, сколько Бахар его знал. К Бреннану Крафту. Аль-Йад последовал бы за этой женщиной до края земли, если бы существовала хотя бы отдаленная возможность того, что она приведет его к человеку, которого он так отчаянно жаждал найти.

Аль-Йад, похоже, считал, что ведет огромных масштабов войну с Крафтом, настоящую схватку титанов. Длань Всевышнего против воплощенного Великого Врага – Шайтана по-арабски. Шайтан проделал невероятную работу, чтобы не выдать свое укрытие.

Судя по всему, Аль-Йад всей душой ненавидел Крафта, но при этом, похоже, тот был единственным, к кому он питал уважение. Очевидно, Крафт был наделен кое-какими… возможностями, схожими с теми, что были у Аль-Йада. И это могло заставить кого-то задуматься, были ли эти возможности дарованы Аллахом, как в случае с Аль-Йадом, или же извечным противником Всевышнего.

А потом Крафт появился в больнице!

Бахар ждал вылета в Лондоне на обратном пути в Сирию, когда Патель связался с ним и сообщил эту новость. Наемник даже прислал фотографию Бреннана Крафта, входящего в больницу.

Тарик Бахар не мог поверить своим глазам.

Бреннан Крафт собственной персоной. Шайтан.

– Помяни черта, он уж тут как тут… – пробормотал он по-английски, гордясь тем, что способен на подобную игру смыслов на неродном для себя языке – на котором он, впрочем, говорил более бегло, чем большинство носителей этого языка.

Когда вечерние часы посещения закончились, Патель разместил реагирующую на движение камеру напротив освещенного входа в отделение «Скорой помощи», рассудив, что любой посетитель, пришедший в больницу, обязательно пройдет через этот вход, открытый круглые сутки. Крафт явился в больницу в три часа ночи по времени Кентукки, и Патель обнаружил это три часа спустя, когда проснулся и пошел проверить камеру.

«В этот раз Патель действительно заслужил свой гонорар», – подумал Бахар.

Он немедленно приказал индийцу задействовать команду наемников, которым тот щедро платил: пусть бросают все свои дела и приготовятся действовать. Они все успели снарядиться и присоединиться к Пателю возле больницы за несколько минут до того, как из здания вышли Бреннан Крафт и Алисса Аронсон.

Они шли вместе. Мало того, Патель доложил, что женщина, похоже, шла с Крафтом по своей воле.

Бахар понял, что упустил нечто важное, когда допрашивал Алиссу Аронсон. Она и Крафт явно поддерживали связь, иначе как тот узнал бы о ее местонахождении? Она каким-то образом сумела навешать Бахару лапши на уши, а это было нелегко. Он был уверен, что провел допрос безупречно, однако ошибся.

Недавно в ряды сторонников Аль-Йада вступил специалист по проведению и интерпретации проверок на детекторе лжи, умеющий работать с самыми современными устройствами такого рода. Однако Бахар успел взять у этого человека всего несколько уроков и еще не был готов к применению подобных технологий.

Если Аль-Йад узнает, каким небывалым провалом обернулся этот допрос, он придет в ярость, и очень скоро Бахар может стать покойником.

Однако Великий не разгневался, узнав о визите Крафта в больницу и его последующем отбытии вместе с женщиной. Он пришел в восторг. А когда перезвонил Бахару чуть позже, то его голос звучал еще более радостно, если такое было возможно. Аль-Йад наконец-то смог выслушать доклад Бахара о допросе Алиссы Аронсон и остался им очень доволен. Вместо гнева, ожидаемого Бахаром, последовали поздравления. А затем Аль-Йад радикально изменил свои указания.

Изначально Бахару было приказано направить Сантоша Пателя и его команду продолжать наблюдение, пока они не проследят за Шайтаном до самого его логова. Но теперь Аль-Йад изменил этот приказ. Что такого мог услышать Великий в записи допроса Алиссы Аронсон, что заставило его настолько круто передумать?

Лишь несколько минут спустя после окончания разговора с Аль-Йадом Бахар смог собраться, чтобы позвонить Сантошу Пателю.

– Сообщите текущее положение дел, – приказал он по-английски с элегантным мягким акцентом.

– Крафт остановился на парковке, – доложил Патель. – Вне видимости с дороги. Они с женщиной просто сидят там уже примерно час.

– Вы уверены, что они все еще там? – встревоженно уточнил Бахар. – Что это не уловка? Быть может, они засекли вашу слежку?

Бахару повезло выкрутиться на этот раз, но если он испортит дело, не сумев доставить добычу Великому, то у него будет очень мало шансов дожить хотя бы до конца недели.

– Уверен, – ответил Патель. – И они нас не засекли.

Бахар чувствовал, что наемник оскорблен подобными вопросами, но его это ничуть не волновало.

– Вы заставили меня задействовать еще четырех человек из моей команды, – напомнил Патель, – для задачи, с которой справится нянька из детсада. Мои люди разместились в разных точках, в разных машинах, операцией командую я. Мы выслеживаем их впятером, меняясь в точно рассчитанное время, и они никак не смогут нас заметить. А мы не сможем их упустить. Только не при такой численности.

– Добавьте всех своих людей к этому звонку, – приказал Бахар.

Он нетерпеливо ждал, пока Патель соберет чат и его люди один за другим отчитаются о готовности. Когда все пятеро были на линии, Бахар начал:

– Я получил новые приказы. Это больше не является наблюдательной миссией. Вам предстоит действовать более… активно.

Тарик Бахар сделал паузу:

– Коротко говоря: мне нужна Алисса Аронсон. Очень нужна. И нужна живой. Повторяю: ее следует брать живой. Мне все равно, что вам придется сделать, чтобы захватить ее. Но есть особые указания, поэтому слушайте внимательно.

Бахар взвесил то, как лучше сформулировать эти указания, и продолжил:

– Во-первых, вы не сумеете одолеть Крафта, что бы вы против него ни применили. Так что для того, чтобы атаковать их, заставьте их разделиться, затем захватите женщину. Предпринимайте атаку сразу же, как вам удастся застигнуть их подальше от людей. Но не ждите слишком долго. Если вам не подвернется удобный случай в течение ближайших восьми часов, нападайте даже в людном месте. Успех важнее. Подтвердите, что все вы слышали и поняли мои инструкции.

Каждый из наемников по очереди дал подтверждение. Когда все они дали понять, что поняли приказ, Сантош Патель сказал:

– Хочу заметить, что предпринимать подобную атаку на виду у посторонних очень рискованно.

– Привезите мне эту женщину живой, и я заплачуˆ каждому из вас в пять раз больше, чем обычно.

На несколько секунд в чате наступило молчание, и Бахар так и представил, как каждый из пяти наемников едва не пускает слюни в микрофон своего мобильника.

– Думаю, это честно, – наконец произнес Патель. – Продолжайте, пожалуйста.

– Хорошо. Но просто, чтобы вы знали: похитить эту женщину, возможно, будет сложнее, чем все, что вы когда-либо делали раньше. Это важно, поэтому повторюсь. Вам нужно провести отвлекающий маневр, чтобы разделить ее с Крафтом. И когда вы ее схватите, убедитесь, что Крафт слишком занят, чтобы увидеть, что вы делаете. Слушайте очень внимательно, – настойчивым тоном промолвил он. – Если Крафт увидит вас, вы в тот же момент упадете без сознания или, хуже того, мертвыми.

Бахар сделал паузу, чтобы его слова дошли до пятерых наемников.

– Итак, повторяю. В ту же секунду, как Крафт засечет вас, он вас вырубит. Сразу. Даже если он увидит вас в бинокль. Так что, если он повернется в вашу сторону, вам лучше укрыться от его взгляда.

– Не понимаю, – отозвался Патель. – И я уверен, что в этом могу говорить за всю свою команду. Вы сказали «в бинокль», а не в «снайперский прицел». Если он смотрит в бинокль, каким образом он сможет сделать прицельный выстрел?

– Мне нужно, чтобы вы поверили: ему не нужно в вас стрелять, – ответил Бахар. – Ему достаточно вас просто увидеть. Он владеет новым оружием – вы никогда не сталкивались ни с чем подобным.

– Оружием, способным лишить сознания или убить кого-то сразу же, как Крафт его увидит? – скептически фыркнул Сантош Патель.

– Поверьте мне на слово. Если сомневаетесь, можете послать одного из своих людей проверить. Пусть Крафт заметит его. Увидите, долго ли после этого ваш человек останется стоять на ногах.

В эфире снова наступило молчание. Потом Патель сказал:

– В этом нет необходимости. Мы поверим вам на слово. Но это усложняет задачу.

– Я отлично это понимаю, – подтвердил Бахар. – И вам нужно обращаться с женщиной, словно с хрустальной вазой. Если она умрет, мой босс не успокоится, пока все вы тоже не будете мертвы. И ваши родные и друзья – тоже. Поверьте, вы не захотите подвести моего босса в этой миссии. По сути, вам лучше будет вооружиться резиновыми пулями и другим несмертельным оружием.

– В пять раз больше нашего обычного гонорара? – уточнил Патель.

Тарик Бахар работал с этими людьми и раньше, и у него были все основания доверять им. Они, в свою очередь, знали, что Бахар всегда держит слово.

– В пять раз, – подтвердил он. – Но вам следует запомнить все, что я сказал, наизусть. И вложить в это задание все свои силы и мастерство.

– Не беспокойтесь, – заверил Патель. – Мы поняли, что вам нужно. Мы проведем отвлекающий маневр, притворимся, будто нападаем на Крафта, заставим их разделиться. А потом заберем женщину. Живой. И не будем попадаться Крафту на глаза.

– Хорошо. Как только она будет у вас, отступайте. Крафт предпримет героические усилия, чтобы остановить вас. И он намного более сильный противник, чем вы можете решить.

– Угу, – обронил Патель, не в силах полностью скрыть скептицизм. – Значит, женщина нужна живой. А что насчет Крафта? Что, если он погибнет?

«Если бы!» – подумал Бахар. Аль-Йад отсыпал бы им алмазов по их собственному весу, если бы подобное произошло. Но Бахар не мог сказать об этом Пателю. Если он скажет, они сосредоточатся на том, чтобы убить Крафта, а не похитить женщину, не понимая, что эта цель недостижима.

– О Крафте можно не думать, – ответил Бахар. – Нам все равно, выживет он или погибнет.

Он подумал было приказать им продолжить выслеживать Крафта после того, как они похитят женщину, однако он знал, что это была бы напрасная трата сил. Как только они явят свое присутствие, Крафт ни за что больше не позволит им продолжать его преследовать.

– Просто доставьте ко мне Алиссу Аронсон, – подытожил Бахар. – Живую и невредимую.

– Так точно, – отчеканил Сантош Патель.

22

Длительность записи составляла больше часа. Время от времени Крафт останавливал воспроизведение, чтобы задать Алиссе какой-нибудь вопрос, но редко. На одном моменте записи – она понятия не имела, на каком именно, – Алиссе показалось, что глаза Крафта загорелись, их блеск был почти сравним со светом неоновой лампы, но, возможно, ей это просто померещилось.

Дослушав, Крафт повернулся к ней и сказал:

– Мне очень жаль, что тебе прошлись пройти через это, Алисса.

В его тоне звучало возмущение и едва сдерживаемая ярость.

Они снова вернулись на дорогу и несколько минут ехали молча, каждый наедине со своими мыслями. На оживленном перекрестке Крафт свернул налево, повинуясь подсказке навигационной системы внедорожника.

– Куда мы едем? – спросила Алисса.

– Завтракать, – ответил Крафт. – Я полагаю, что после таких тяжелых испытаний тебе следует подкрепиться не только внутривенно.

Алисса едва заметно улыбнулась. Он был прав. Она действительно была голодна. И ей казалось, что после всего случившегося тосты и яичница в каком-нибудь кафе – это просто настоящее благо цивилизации.

– Значит, ты расскажешь мне все, что я хочу узнать? – уточнила Алисса.

– Все. Вряд ли ты в это поверишь, но таково было мое намерение с самого начала. Я просто надеялся перед этим познакомиться с тобой поближе – чтобы ты с большей готовностью восприняла то, что я могу тебе рассказать.

Алисса обдумала его слова:

– И я полагаю, в качестве ответной любезности ты захочешь, чтобы я рассказала тебе все, что ты захочешь знать?

Но еще не договорив, она осознала, что этот человек продемонстрировал небывалые умения по взлому компьютерных систем, а значит, влезть в ее компьютер ему не составит труда. Скорее всего, именно так он вообще узнал о ее исследованиях. Ему уже было известно о ней все, что только можно узнать.

Ну, почти все. Были важные детали, которые она не ввела в компьютер – секретное дополнение, которое ему нужно знать, чтобы в точности воспроизвести ее работу. Вероятно, он обнаружил это, и именно за этим она ему понадобилась.

– Тебе ничего не нужно мне говорить, – ответил Крафт. – Я уже знаю достаточно, чтобы понять, что ты идеальна. Идеальна превыше моих самых смелых ожиданий.

– Идеальна для чего? – спросила она. – Чего ты от меня хочешь?

Крафт вздохнул:

– Это несколько сложная тема. Я не пытаюсь увиливать, но тебе нужно узнать очень многое, чтобы понять мой ответ или поверить в него. Предлагаю начать с других вопросов и вернуться к этому попозже. – Он невесело улыбнулся. – Поверь, мне очень важно, чтобы ты нашла свое место во всем этом.

– Хорошо, – согласилась Алисса. – Это достаточно честно. – Несколько секунд она рассматривала его в профиль – Крафт вел машину, пристально глядя на дорогу. – Давай начнем вот с чего: расскажи мне о себе. Притворимся, будто я ничего о тебе не знаю, и ты начнешь рассказ с самого своего детства.

Крафт коротко поведал о том, как рос в Айове – с точки зрения Алиссы, детство как детство: бейсбол, футбол, ободранные колени. Ну, не считая того, что в третьем классе он начал самостоятельно изучать алгебру, потому что ему было интересно. Крафт упомянул об этот так, словно это была самая естественная вещь в мире. Точно так же он рассказывал о своих невероятных навыках работы с компьютерами. К пятому классу отец записал маленького Брена на сетевые курсы программирования колледжного уровня. К седьмому классу Крафт уже прошел несколько таких курсов, в том числе университетского уровня, и занимался собственными оригинальными разработками.

Потом его отец умер. Крафты были очень религиозными католиками, и когда несколько лет спустя мать Брена умирала, он пообещал ей, что пойдет учиться в семинарию.

Алисса уже знала обо всех этих событиях, но предоставила Крафту описывать их – она хотела проверить сведения, полученные от майора, и уточнить кое-какие подробности.

– Должно быть, это был сложный выбор, – заметила она, – если учесть твои научные устремления.

– Да. Но я должен был пообещать. Как и можно было ожидать, многих потрясло, когда я последовал этому обещанию. Потрясло и встревожило. Люди считали, что я зря трачу свой талант, свой потенциал.

– И эти аргументы тебя не поколебали?

– Я действительно был верующим, – ответил он. – Несмотря на то, что был влюблен в науку. Это удивляет тебя?

– Ничуть, – ответила Алисса, хотя этот ответ был не совсем честным.

– У меня было чувство, – продолжал Крафт, – что если у Бога есть на меня планы, Он сделает так, чтобы я смог полностью реализовать свой потенциал. – Время от времени он смотрел в глаза Алиссе, но потом снова устремлял взгляд на дорогу. – Но ничего не получилось. Я довольно скоро отказался от священнического сана.

– Ничего не получилось? – переспросила Алисса, приподнимая брови.

Крафт вздохнул:

– Похоже, ты уже в курсе того, что произошло. Я надеялся, что майор пропустил эту часть. Но ты все равно намерена заставить меня рассказать это.

– Ты сказал, что я могу спрашивать о чем угодно, – напомнила Алисса.

– Хорошо, твоя взяла. Оказалось, что мое либидо размером с целый Техас. В двадцать с небольшим лет я был, наверное, самым похотливым молодым человеком на земле. Ужасное качество для того, кто принял пожизненный обет целомудрия.

Алисса не смогла удержаться от улыбки:

– Да, я читала твой блог по этому вопросу.

Крафт кивнул – вид у него был одновременно веселый и пристыженный.

– Не волнуйся, – добавила она. – По-моему, у тебя замечательные записи в блоге. А научное обоснование для всего этого подведено очень аккуратно и убедительно.

Они приехали туда, куда направлялись: в закусочную «Блюграсс» – и устроились в самой уединенной выгородке, какая была в зале. Сделав заказ, они вернулись к разговору.

Крафт продолжал повествование о своей жизни после снятия сана. О том, как он был очарован квантовой физикой и посвятил себя этой отрасли науки, вскоре добившись больших успехов. О том, как разработал алгоритм, который в итоге принес ему пятьдесят миллионов долларов. Алисса все гадала, упомянет ли он об этом.

Итак, он был богат, привлекателен и умен. И ему не нужно было работать. Не то чтобы Алисса стала указывать ему на это. Получив все это в достаточно молодые годы, он обрел завидное положение. Алисса лучше, чем кто бы то ни было, знала, что деньги не обязательно означают счастье, однако полагала, что после этого ему не составило труда удовлетворить свое непомерное либидо. Она не знала, почему ей в голову вообще пришла эта мысль, но женщина отогнала ее прочь и сосредоточилась на его рассказе – она и так уже упустила пару-тройку фраз, сказанных им.

– …и именно тогда, – продолжал Крафт, – я наткнулся на историю о человеке, который, как сообщали, голодал несколько лет без какого бы то ни было ущерба для здоровья.

– Без ущерба для здоровья? – переспросила Алисса. – Ты имеешь в виду – он при этом не умер?

Крафт рассмеялся:

– Да. Я совершенно уверен, что врачи расценивают смерть как значительный ущерб для здоровья.

Тогда Алисса поняла, что он перешел к описанию следующей фазы своей жизни, однако ни словом не упомянул о своем увлечении «Теорией Бога». Сделал ли он это намеренно?

Как бы то ни было, это была обширная область для исследований. Именно тогда, скорее всего, и пробудилось безумие, которое до того момента успешно пряталось в мозгу Бреннана Крафта.

Сумасшедший может обманывать вас. До тех пор, пока вы не заговорите о космической программе и он не начнет с пеной у рта разглагольствовать о том, что бессмертный Элвис, который на самом деле был пришельцем из космоса, убил Кеннеди, который на самом деле был роботом, а после этого примкнул к масонам и иллюминатам, чтобы помочь НАСА сфальсифицировать отчет о высадке на Луне.

Алисса подалась вперед:

– Прежде чем мы пойдем дальше – что ты можешь рассказать мне о книге под названием «Теория Бога»?

23

Последовала долгая пауза, пока Бреннан Крафт доедал свой последний блинчик, и оба собеседника заказывали кофе. Алисса не сознавала, насколько сильно ее организм нуждается в кофеине: до того, как начался весь этот ад, она сумела сделать один лишь глоток кофе, купленного в «Старбаксе».

– Мои комплименты, хм… биографам из вашего агентства, – произнес Бреннан Крафт. – Они тщательно проделали свою работу. – Он поразмыслил. – Я хотел бы подробно обсудить эту теорию, однако это займет очень много времени. А у нас есть более насущные вопросы. Может быть, в другой раз?

Алисса поняла, что вид у нее сейчас, должно быть, ужасно разочарованный, потому что уголки губ Крафта невольно приподнялись в улыбке, и он добавил:

– Но чтобы не пропускать эту часть моей жизни полностью, я бегло введу тебя в курс дела.

– Спасибо, – отозвалась Алисса.

– «Теория Бога» – книга, написанная Бернардом Хайшем. У меня с ним довольно много общего. Он добился немалых успехов в науке. И помог совершить прорывы в области квантовой физики, особенно в том, что относится к так называемой нулевой энергии: об этом я тоже хотел бы поговорить. И он, как и я, учился в семинарии.

– Правда? – удивилась Алисса. – Похоже, семинария просто набита блестящими физиками, специалистами в области квантовой теории, – насмешливо добавила она.

– Их там не так много, как тебе кажется, – усмехнулся в ответ Крафт.

– Что ж, я понимаю, почему тебя заинтересовал его труд.

– Вряд ли я купил бы это книгу, – ответил он, – однако, прочитав несколько обзоров, решил попробовать взяться за нее. Эту книгу хвалили несколько ученых – похоже, она срезонировала с их мыслями, должным образом затронула центры логики в их мозгу. Но я был настроен скептически. Я считал, что весьма просвещен в этой области и много размышлял о божественной природе. Очень много. Я сомневался, что он сумеет заставить меня взглянуть на этот вопрос по-новому, однако решил попробовать.

– И стал новообращенным, – без обиняков дополнила Алисса.

– Меня заинтриговали представленные в книге концепции, – поправил Крафт. – И я поверил в то, что они вполне обоснованы. «Новообращенный» – более догматическое именование, чем мне представляется.

– А я совершенно уверена, что оно верно, – возразила Алисса.

– Как бы то ни было, я хочу сказать вот что: я не поверил в это как в догму. В книге мне встретилось несколько духовных истин, которые были созвучны с тем, во что я верил. Но каждый волен выбирать, и, по сути, эта теория охватывает аспекты целого ряда религий.

Алисса нахмурилась. Если это и была та область, в обсуждении которой Крафт должен был проявить свое безумие и начать спорить с пеной у рта, то она этого не заметила.

– Никто не знает точно, что происходит на самом деле, – продолжил он. – Я знаю только, что все вокруг нас поразительно. Невозможно. Мы живем во Вселенной, столь тонко настроенной на сложную химию и жизнь, что шансов получить настройку такого рода в результате случайных процессов намного меньше, чем шансов выиграть тысячу раз подряд в лотерею. Во Вселенной, наполненной микроорганизмами, прожорливыми черными дырами и триллионами звезд, каждая из которых в миллионы раз больше Земли. Как мы вообще можем думать, что любое рассмотрение Бога или творения может охватить даже мельчайшую частицу этой реальности?

«Ого!» – подумала Алисса. В словах Крафта звучала потаенная страсть и поэтичность, и женщина поневоле оказалась захвачена его речами. Люди ведут повседневную жизнь, нечасто задумываясь о величии творения или о бесконечности космоса. Быть может, именно поэтому в древние времена люди веровали так истово – потому что каждую ночь они смотрели на звезды. Когда она в последний раз уделяла время тому, чтобы посмотреть на звезды, восхищаясь этими сверкающими бриллиантами, каждый из которых являет собой невероятное огненное горнило, пылающее миллиарды лет?

– Поэтому не буду притворяться, будто знаю, как на самом деле устроен мир, – рассказывал тем временем Крафт. – Наш разум слишком мал, чтобы вместить даже то, что явлено нам. Я всегда дивился той уверенности, с которой обе стороны вступали в спор. Я встречал атеистов, которые были абсолютно уверены в том, что Всевышнего не существует. Абсолютно уверены, несмотря на невозможность космоса – они считают само это утверждение вершиной абсурда и даже вообразить не могут, что заблуждаются. И я встречал последователей различных мировых религий, которые так же уверены в правильности своей точки зрения. В том, что коровы священны и это само собой разумеется. Эти люди даже не могут представить себе космос, в котором это не было бы так. Другие уверены в том, что Иисус есть сам Бог, и не допускают даже мельчайшей вероятности того, что библейские писания могут быть неточными хоть в чем-то. И одновременно эти люди высмеивают верования других людей.

Алисса слушала как завороженная, отмечая, что соглашается с Крафтом во всех аспектах. Этот рассказ не только не выявил его скрытое безумие – наоборот, Бреннан рассуждал более здраво, чем большинство людей, с которыми была знакома Алисса. Теперь она была заинтригована. По какой-то причине она вдруг поверила, что «Теория Бога» покажется еще более правдоподобной и убедительной, когда у Крафта будет больше времени, чтобы рассказать о ней.

– Теперь продолжим? – спросил Крафт, приподняв брови. Алисса кивнула.

– Итак, я говорил о голодании. – Крафт сделал глоток кофе и аккуратно поставил кружку обратно на стол. – В тот момент я не знал, но вскоре обнаружил, что у длительного голодания насчитывается немало сторонников по всему миру. Учитывая то, насколько качественно тебя ввели в курс дела, полагаю, ты об этом слышала.

– Да. Это называется праноедение. Или солнцеедение.

– Именно. «Прана» – это индийское слово, обозначающее невидимую энергию, разлитую в воздухе. Так оно звучит более научно, – объяснил Крафт, снова сверкнув обезоруживающей улыбкой. – А солнцеедение предполагает жизнь не за счет поглощаемой нами еды, а за счет питания солнечным светом. Звучит нелепо, верно?

– Ужасно нелепо, – согласилась Алисса.

– Я тоже так думал. Но когда я об этом прочитал, в голову мне пришла дикая идея. Одна из самых диких и сумасшедших идей, какие у меня когда-либо были. Но позволь мне немного вернуться назад. – Он помедлил, обдумывая, как лучше будет сказать. – Мы говорили о квантовой физике. Самой успешной теории всех времен.

Алисса улыбнулась. Квантовые физики часто твердили эту фразу, точно мантру, и именно так она сказала майору Еловицу. Учитывая то, как точно сбывалось все предсказанное этой теорией, и то, какую роль это сыграло в изобретении компьютеров, лазеров и тому подобного, фраза была абсолютно истинной.

– И как ты сама описывала во время нашего обеда, – продолжал Крафт, – квантовый мир также совершенно безумен. Одно из следствий этой теории, доказанное твердо и непреложно, именуется состоянием нулевой энергии. Ты с ним знакома?

Алисса кое-что читала об этой концепции. Однако она предпочитала услышать то, что скажет об этом Крафт.

– Боюсь, нет, – солгала она.

– Квантовая теория открывает нам, что на самом деле такой вещи, как вакуум, не существует. В разумной вселенной, если убрать всю материю и энергию с какого-то участка пространства в глубоком космосе, то получишь вакуум. Но в нашей безумной Вселенной это не так. Что бы ты ни делал, всегда остается потаенная, но бурная активность. Частицы – энергия – постоянно появляются из пустоты и исчезают в ней. В случайном порядке.

Он помолчал.

– Это и называется состоянием нулевой энергии. Или полем нулевой энергии. И если произвести расчеты, то мы получим, что на каждом квадратном сантиметре пространства наличествует невероятно огромное количество энергии. Вселенная обеспечивает огромный бесплатный урожай, только и ждущий, чтобы его собрали. – Он пристально посмотрел на Алиссу. – Нулевая энергия.

– Продолжай, – кивнула она. Пока что все точно совпадало с ее мнением.

– В общем, эта нулевая энергия, по сути, бесконечна. И она пронизывает всю Вселенную. Она существует в межзвездном пространстве и в пустотах между атомами наших тел. Кубическая миля пространства содержит больше энергии, чем способно произвести наше Солнце за все время своего существования. – Он покачал головой. – Но, увы, подключиться к этой энергии нет возможности. Она появляется и исчезает так быстро, что ее никак не ухватишь.

– Быстро – это насколько? На триллионную долю секунды?

Крафт покачал головой и с усмешкой ответил:

– Если бы! Нет, ее существование длится куда меньше времени. Физики пытались придумать способ уловить ее, по вполне понятным причинам, но потерпели неудачу, и большинство пришло к убеждению, что это не удастся сделать никогда. Но тем не менее НАСА много лет изучает эту область.

– Если это невозможно, зачем НАСА зря тратит время?

– Хороший вопрос. Полагаю, из-за того, что потенциальный выигрыш невероятно огромен. Но за минувшие годы поле нулевой энергии сделалось уродливым приемным детищем квантовой физики, запертым где-то в подвале. Досадным недоразумением. Поскольку оно столь бесконечно и всепроникающе, его можно по большей части игнорировать, даже в уравнениях. А с бесконечностью настолько тяжело иметь дело, что большинство предпочитает убрать ее с глаз долой. Даже сам термин физики предпочитают не вспоминать, занимаясь своими повседневными делами.

– Кажется, я чего-то не понимаю. Ты говоришь, что нулевая энергия так слабо влияет на нас, что физики могут ее игнорировать почти всегда. Но если эта энергия такая всепроникающая и почти бесконечная, то почему же мы не чувствуем ее?

– Хороший вопрос, – отозвался Крафт. – Единственный способ ответить – это приведение аналогии. Ты видела большие промышленные электромагниты? Этакие полусферы диаметром с жилую комнату, подвешенные на погрузочных кранах?

Алисса кивнула.

– Так вот, некоторые из них излучают такое мощное магнитное поле, что могут оторвать от земли железнодорожный вагон. Целый вагон! Но можно стоять под таким магнитом, прямо в этом мощном поле, и даже не знать о его присутствии. Если на тебе нет ничего железного или стального, это поле на тебя никак не повлияет. Поле может обладать огромной энергией, которая только и ждет, чтобы ей нашли применение, но мы не можем увидеть или почувствовать эту энергию, и она никак на нас не влияет.

– Спасибо, – сказала Алисса. – Так действительно понятнее.

Крафт взял свой телефон, произвел несколько манипуляций и протянул его Алиссе.

– Я вывел на экран статью с безупречным обоснованием, можешь ее прочитать. Она подтверждает то, о чем я говорю. – Краешек его губ дрогнул в кривой усмешке. – Чтобы ты не думала, будто все это – бред сумасшедшего.

Алисса читала достаточно, чтобы знать о существовании поля нулевой энергии: каким бы фантастическим и нелогичным оно ни казалось, это был установленный наукой факт. Но тем не менее она не смогла удержаться и взглянула на статью. Она была озаглавлена «Новые возможности прогресса в космических перелетах» и впервые появилась в издании НАСА, «Информационный бюллетень Общества межзвездных перелетов» в июле 1995 года.

Алисса быстро пробежала статью взглядом. Несколько предложений привлекли ее внимание. «Нулевая энергия – это термин, который используется для описания случайных электромагнитных осцилляций, которые остаются в вакууме после того, как оттуда исключены все прочие виды энергии». «Чрезмерно упрощенное, но, по сути, неплохое краткое изложение», – решила Алисса, потом перешла к чтению многочисленных отчетов об экспериментах, подтверждающих существование этой энергии.

Два заключительных высказывания она прочла вслух:

– «Если суммировать всю энергию для всех возможных частот, то результатом станет огромная плотность энергии. Выражаясь простыми терминами, в одном кубическом сантиметре вакуума достаточно энергии, чтобы полностью испарить все земные океаны».

Алисса передала Крафту его телефон обратно через стол и сказала:

– Я действительно верила тебе и до этой статьи. Однако прочесть ее было полезно. НАСА кажется мне организацией с весьма трезвой позицией.

Крафт рассмеялся:

– Отлично сказано. – Он помолчал несколько секунда, размышляя. – Хорошо, давай перейдем к следующей части головоломки. Извини, что вот так перескакиваю с одного на другое. Но насколько ты знакома со связью между реальностью и разумом?

– Довольно неплохо, – отозвалась Алисса. – По этому вопросу существует масса книг.

– И как бы ты описала эту связь?

– За последний век квантовая физика продемонстрировала нам, что для реальности требуется разумный наблюдатель. Каким бы неизящным способом описания это ни было, но частица может находиться где угодно до тех пор, пока мы не смотрим на нее. После этого ее волновая функция «схлопывается», и она выбирает, где ей быть. В каком-то смысле, без разума нет реальности.

– Отлично сказано, – согласился Крафт. – Никто не знает, почему реальность работает именно так. Но это сводило с ума десятки самых блестящих ученых, включая Эйнштейна. Одна из недавних идей заключается в том, что мы живем в неком эквиваленте видеоигры.

– Правда? Я не слышала о таком.

– На самом деле, это во многих отношениях имеет смысл. Представь себе, что у тебя есть доступ к почти неограниченным компьютерным мощностям и ты хочешь создать виртуальную вселенную. Наподобие Second Life, World of Warcraft, Sim City – в общем, вроде этого всего, но в куда более грандиозных масштабах. Эта вселенная должна быть точно настроена, для того чтобы поддерживать существование тех персонажей, которые по твоему замыслу будут ее населять. Как это делает наша Вселенная.

– Хотя это не объясняет того, откуда взялся программист, – заметила Алисса.

Крафт кивнул:

– Верно отмечено. Но давай на некоторое время забудем об этом вопросе и перейдем к той части, которую я считаю самой интересной. Во многих виртуальных мирах, которые мы создаем на своих компьютерах, реальность обретает бытие только тогда, когда ее наблюдает персонаж игры.

– Повтори, пожалуйста.

– Программисты не тратят компьютерные мощности на расчет и отрисовку изображений, находящихся за пределами экрана. Зачем им это? Но если ты берешься за джойстик или другое управляющее устройство и ведешь персонажа влево, пейзаж, находящийся в этой стороне, мгновенно отрисовывается на экране. Но только тогда, когда персонаж, так сказать, взглянет в этом направлении. Когда персонаж это делает, пейзаж мгновенно просчитывается, отрисовывается и предстает взгляду персонажа. Звучит знакомо, верно?

Алисса присвистнула:

– До жути знакомо.

По сути, Крафт описал то, как устроена известная нам Вселенная. Реальность возникает только тогда, когда за ней наблюдают. Частицы находятся где угодно, пока кто-то не взглянет на них – и тогда они занимают определенное местоположение.

– Это интересная идея, которая набирает все больше и больше сторонников среди физиков, – продолжил Крафт. – Но на самом деле я пытаюсь сказать, что разум и царство квантов тесно связаны между собой. И даже более того, многие верят, что разум сам по себе и есть квантовый эффект. – Он сделал паузу. – Ты можешь поверить, что эту точку зрения разделяют многие видные ученые?

Алисса кивнула и без колебаний ответила:

– Абсолютно верю.

Менее года назад она читала книгу о развитии искусственного интеллекта, в которой пространно обсуждался вопрос разума. Некоторые считали, что машина никогда не сможет обрести самосознание. Никогда не сумеет по-настоящему любоваться красотой заката, создавать произведения искусства или совершить интуитивный прорыв. Потому что даже если компьютер и способен пройти тест Тьюринга, то есть одурачить кого-то, заставив думать, будто с ними общается человек, он будет просто повиноваться сложному набору алгоритмов, выдавая ответы, которые могут обмануть людей, однако в этом действии не будет подлинного осмысления и свободы выбора.

Одним из требований к разуму было отсутствие предопределенности, алгоритмизированности. И это было самым характерным признаком царства квантов, где неотъемлемо царили неопределенность и случайность. Так могло ли быть так, что магия, необходимая для того, чтобы сгусток физической материи обрел разум, существовала в мире квантов? Может быть, разум возникает только тогда, когда материальное тело, наподобие человеческого мозга, становится способно управлять квантовым эффектом?

Даже такое светило науки, как сэр Роджер Пенроуз, гигант физики и математики, тесно работавший вместе со Стивеном Хокингом над физикой черных дыр, был в первых рядах тех, кто продвигал эту идею, рассуждая о том, что этим квантовым оркестром дирижируют крохотные образования внутри нейронов, именуемые микротрубочками.

– Хорошо, – произнес Крафт, видимо, довольный тем, что Алисса пока еще успевает за его мыслью. – Тогда позволь мне задать один вопрос: что такое свет?

– Что такое свет? – переспросила она, застигнутая врасплох. – К чему ты клонишь, Брен?

Когда она назвала его по имени, на лице Крафта промелькнула улыбка.

– Высказывай предположения, – сказал он.

– Фотоны? – неуверенно предположила Алисса.

– Верно, – согласился Крафт. – Однако в широком смысле свет – это электромагнитное излучение. То, что мы обычно именуем светом – лишь часть этого излучения, попадающая в частоты видимого спектра. Но ультрафиолетовые волны, радиоволны, микроволны, рентгеновские лучи и так далее – все это формы света. Формы электромагнитного излучения. И все они переносятся фотонами.

– Кажется, я упускаю смысл того, что ты говоришь.

– Смысл в том, что море флюктуаций нулевой энергии, о которых мы говорили, тоже по природе своей является электромагнитным.

Алисса обдумала это и наконец произнесла:

– Теперь понимаю. Ты хочешь сказать, что поле нулевой энергии на самом деле представляет собой море света. Только не того, который входит в видимый спектр.

– Именно! – с восторгом подтвердил Крафт. – Море света с почти бесконечной энергией, которое пронизывает всю Вселенную. Но некоторые ученые верят, что оно существовало еще до создания нашей Вселенной. – Он лукаво приподнял брови. – Что и приводит меня к Библии.

– К Библии? – повторила Алисса. То, что он перескакивал с одного предмета на другой, было еще мягко сказано.

Крафт ухмыльнулся, явно довольный ее замешательством.

– Тебе известна библейская фраза: «И сказал Бог – да будет свет! И стал свет»?

– Да. После этого было что-то вроде «и увидел Он, что это хорошо». Не нужно быть знатоком Библии, чтобы знать это. Это все написано на самой первой странице. Вероятно, это самая известная из библейских фраз.

– Соглашусь с тобой, – кивнул Крафт. – Но вот в чем штука, – добавил он, явно наслаждаясь рассказом: – Бог создал свет в первый день. А когда он создал солнце и звезды, ты помнишь?

Алисса покачала головой, широко раскрыв глаза.

– В четвертый день, – с энтузиазмом объяснил Крафт. Он подождал несколько секунд, чтобы его слова полностью дошли до собеседницы. – Разве это не интересно?

– Более чем, – согласилась Алисса, допивая свой кофе.

– Похоже, для того чтобы был свет, солнце и звезды не были нужны, верно? Большинство людей, читая Библию, не задумываются об этом. Однако это несоответствие не ускользнуло от внимания библиологов. Каббала, часто именуемая иудейским мистицизмом, объясняет это противоречие тем, что свет, созданный в первый день, якобы отличался от того, что был создан в четвертый. Не тот свет, который мы видим. – Крафт снова поднял брови. – Быть может, это и была нулевая энергия?

Алисса изумленно помотала головой. Невероятно.

– Но это лишь забавный пример, – продолжил Крафт. – Я не говорю, что Библия была продиктована свыше, но и не отрицаю этого. А если она не была продиктована свыше, то вряд ли тот, кто ее написал, вообще знал о нулевой энергии. Быть может, это просто самая яркая ошибка в логической последовательности за всю историю письменности. Но тем не менее это интересно. – Он сделал глубокий вдох. – А теперь вернемся к длительному голоданию. Праноедению. Эти люди утверждают, что живут за счет поглощения света. Нелепица. Однако мне в голову пришла безумная мысль: что, если это действительно так? Что, если их питает не солнечный свет, а нулевая энергия?

Алисса задумчиво подперла ладонью подбородок.

– Мы знаем, что она существует повсюду, – увлеченно повествовал он. – Мы знаем, что эта энергия почти бесконечна. И мы знаем, что она появляется и исчезает слишком быстро, чтобы наши технические устройства сумели задействовать ее. Но разум напрямую связан с квантовой реальностью. Как ты знаешь, ряд выдающихся ученых верит в то, что наш разум – инструмент для работы с квантами. Что он сам по себе – событие, порожденное квантами. Что, если кто-то из тех, кто практиковал длительное голодание, сумел, сам того не зная, подключиться к этому бесконечному источнику энергии посредством своего разума?

Дерзость предположений Крафта была потрясающей. Однако Алисса находила их совершенно убедительными.

– Мы не можем поймать эти, образно говоря, вспышки в вакууме при помощи любой известной нам технологии, – излагал Крафт. – Но разум – квантовый инструмент. То, что нобелевский лауреат Джеймс Уотсон описал как «самую сложную вещь, которую мы до сих пор обнаружили во Вселенной». Что, если разум может сделать то, чего не могут технологии? Преуспеть там, где потерпело поражение НАСА? Безумие, верно?

– Почему у меня складывается ощущение, что это оказалось не таким уж безумием?

– Вернемся на минутку назад. Голодание играет важную роль во многих религиях. По сути, то, что описывают солнцееды, изначально взято из практики длительных постов у христиан. Идея основана на том, что некоторые святые могли выживать долгое время, вообще не принимая пищи. У мусульман есть Рамадан, когда в течение целого месяца они могут есть только по ночам. Но я нахожу еще более интересным то, что Моисей и Иисус – ключевые фигуры Ветхого и Нового Заветов – оба постились сорок дней, как сказано в Писании.

Алисса смутно помнила про сорокадневный пост Иисуса в пустыне, однако не была уверена в том, что Моисей тоже это делал.

– Оба по сорок дней? – уточнила она. – Довольно странное совпадение.

– Некоторые считают, что «сорок дней» – это выражение, которым в древности обозначали любой протяженный период времени. Но как бы то ни было, оба постились очень долго. – Крафт помолчал. – Не буду делать предположений относительно божественной природы Иисуса – я просто не знаю этого точно. Однако очень интересно поиграть с идеей, что он мог подключаться к полю нулевой энергии. Использовать свой разум как своеобразную квантовую линзу. Войти в безбрежный океан энергии и сфокусировать ее на том, на чем хотел. Голодать, ходить по воде – с такой способностью все это можно легко проделать.

Алисса дивилась тому, с какой легкостью этот человек мог заставить невозможное казаться почти разумным. Его биография была хаотичной, а интересы казались не связанными между собой. Но он брал самые дикие случаи из своей жизни и соединял их так, что они образовывали убедительную картину, ничуть не выглядевшую безумной. Сумасшедший, который был настолько одержим голоданием, что едва не убил себя, теперь казался куда менее сумасшедшим.

– Чем больше я читал, – продолжал Крафт, – и чем больше думал, тем сильнее понимал, что должен сам провести эксперимент. Я пытался практиковать длительные голодовки – безуспешно, как тебе наверняка известно.

– Если не сказать хуже, – промолвила Алисса, стараясь сохранять невозмутимость.

– Ну хорошо, я признаюˆ, что «безуспешно» – это преуменьшение. Но я не мог допустить, чтобы состояние на грани смерти могло остановить меня. Я предпринял путешествие по всему свету, изучая самые известные случаи, когда люди подвергали себя длительной голодовке и все же каким-то образом сохраняли в клетках своего тела энергию – то есть выживали. Я считал это безумной идеей, у которой очень мало шансов оказаться правильной. Но я подумал, что если есть хоть какая-то вероятность разгадать эту загадку, то проблему мирового голода можно решить. Мирового голода! Что, если мне удастся научить всех получать энергию прямиком из нулевого поля?

– Это могло бы разорить производителей энергетических напитков, «заряжающих бодростью на пять часов», – усмехнулась Алисса.

– Не хочу слишком грузить тебя Библией, но приведу еще один пример. Может быть, все это просто интересные совпадения, однако они забавны. Израильтяне, освободившись от рабства в Египте, блуждали по пустыне сорок лет, как говорит нам Книга Исхода, где, по свидетельству все той же книги, они питались неким веществом, именуемым «манна», которое сыпалось с небес. Считается, что слово «манна» происходит от египетского слова, означающего «что это?». Хороший вопрос. Но если Моисей научился подключаться к полю нулевой энергии, возможно, он обучил этому и свой народ. Назвать это таинственным питательным веществом, исходящим с небес, будет не так уж странно.

Подошла официантка и налила им свежий кофе. Они занимали столик уже продолжительное время и должны были оставить щедрые чаевые. Однако Алисса была увлечена рассказом Крафта и не хотела прерывать его. Ей вот уже некоторое время требовалось посетить туалет, но она решила продержаться до конца его повествования.

– Поэтому я, благодаря своим значительным финансовым ресурсам, основал лагерь и привез туда некоторое количество людей, которые, как я полагал, действительно выдерживали длительное время без еды. Я начал с Афганистана, поскольку нашел там несколько лучших в мире солнцеедов. Однако мне приходилось очень много тратить на охрану, и я планировал перевести всю группу в какое-нибудь более безопасное место.

– Хороший выбор, – сухо хмыкнула Алисса.

Крафт улыбнулся.

– Как бы то ни было, я подверг тех, кого завербовал, суровым испытаниям, чтобы посмотреть, что из этого получится. Я пытался засечь уникальную, но характерную энергетическую сигнатуру, испускаемую их мозгами. Я сканировал, проверял и изучал образцы ДНК не один год. Не буду утомлять тебя подробностями проделанных мною опытов. Скажу сразу: мне так и не удалось вычислить, какой механизм за этим стоит, но я научился использовать это. – На лице его появилось торжествующее выражение. – Я действительно смог научить людей направлять энергию нулевого поля посредством их разумов.

– Невероятно, – прошептала Алисса. Несколько часов назад это заявление показалось бы ей смешным, однако теперь это величайшее открытие в истории науки выглядело для нее совершенно логичным, почти ожидаемым.

– Как я и предполагал, – продолжил Крафт, – это сугубо возможность разума, управляющего квантами. Подсознания. Чем сильнее ты веришь в то, что сможешь подключиться к этому полю, тем больше вероятность, что у тебя это получится. Твое подсознание хватается за твою веру и претворяет ее в реальность. Нужно обладать весьма специфическим складом мышления, чтобы действительно поверить, что ты можешь выжить без еды. Но эти праноеды были… необычными людьми с самого начала. Я имею в виду, некоторые из поводов для голодания были очень странными. А для того чтобы голодать годами, нужно непоколебимо верить в то, что ты выживешь. И это крайне… специфично.

– Ты имеешь в виду – вместо того, чтобы голодать во имя науки, как ты? – уточнила Алисса. – Намереваясь избавить мир от голода. – Произнося эту фразу, она чувствовала себя глупо, точно участница конкурса красоты. «Я хочу избавить мир от голода и установить мир во всем мире».

– Именно, – согласился Крафт. – Так что, помимо успешных праноедов, я привлек несколько людей, которых считал более разумными и рациональными. В итоге у меня создалась группа в двадцать человек. И пятнадцать из нас не были способны голодать, не умерев. Однако мы искали другие способы подключения к полю нулевой энергии. И у нас было пять праноедов, которые были нашими подопытными морскими свинками. Которые, насколько мы сумели установить, могли жить без еды сколько угодно времени.

Внутри у Алиссы возникло тягостное чувство, что она точно знает, куда он клонит. Это было ничем не обоснованное предположение, но ей оно казалось верным. Она решила задать вопрос с подвохом и посмотреть, правильно ли сработал ее инстинкт.

– Кто-то в этой группе выделялся особо? Чем-то отличался от других?

Крафт кивнул.

– Отлично, – одобрительно произнес он. – По сути – да. Был один человек – один из пятерых голодающих. И он был совершенно особенным. Его звали Омар Хаддад. – Лицо Крафта омрачилось. – Хотя, насколько мне известно, в последнее время он пользуется именем Аль-Йад.

24

Когда Бреннан Крафт и Алисса Аронсон вошли в закусочную «Блюграсс», Сантош Патель собрал еще один общий звонок с четырьмя другими членами его команды. Как и у него самого, у каждого из них в ухо был вставлен наушник-передатчик, а к воротнику рубашки прикреплен маленький микрофон. Все они сидели в своих машинах вокруг точки, где находилась цель, на разном расстоянии от нее.

Все наемники, входившие в команду Пателя, жили в Америке уже не один год, но когда они собирались вместе, это походило на заседание ООН. Помимо самого Пателя, индийца по происхождению, в группу входили еще кореец Сун Тай Ан, русский Дмитрий Волков и немец Бруно Хаас. Хэнк Ридли был единственным урожденным американцем из пятерки, но у него был большой опыт сражений в других странах, бок о бок с солдатами и наемниками самых разных национальностей.

– У нас есть немного времени, – начал Патель, – пока они едят. Но мы не знаем, сколько именно, поэтому нам нужно действовать быстро. – Он помолчал. – Ан, по моим данным, в пяти минутах езды от тебя есть оружейный магазин. Поезжай туда немедленно. Купи резиновые пули и раздай всей команде. На первой стадии операции нам понадобятся боевые заряды, но если мы не сумеем пристрелить Крафта, то на этапе «шок и потрясение» нельзя рисковать тем, что мы можем убить женщину.

– Понял, – отозвался Ан.

– Ты что, на самом деле думаешь, будто все так сложно, как считает доктор Суав?[11] – спросил Хэнк Ридли. Человек, который нанял Пателя, представился псевдонимом Джон Смит, однако команда быстро начала называть его доктором Суавом – конечно, когда он не мог услышать. Им было все равно, кто он такой, пока он хорошо им платил. – Ты лучший снайпер, с каким я работал, Сантош. Даже если Крафт действительно может вырубить нас, едва увидев, то ты всадишь ему пулю между глаз еще до того, как он поймет, куда ему смотреть.

– Трудно с тобой не согласиться, – ответил Патель и нахмурился. – Но нам обещали за это все пятикратный гонорар, так что давайте не будем строить предположения. – Он помолчал, потом обратился к громиле-русскому. – Волков, в девяти минутах отсюда находится хозяйственный магазин, который вот-вот откроется. Найди его на навигаторе своей машины и поезжай туда.

– Нашел, – ответил русский менее чем через полминуты. – Выезжаю. Что купить?

– Самую мощную бензопилу, какая у них есть. И бензин к ней.

– Бензопилу? – переспросил Волков.

– Она нам может понадобиться, – пояснил Патель. – Когда они выйдут из ресторана, то могут направиться куда угодно. Единственное более или менее вероятное направление, которое нам известно, – это Блумингтон в штате Индиана. Суав сказал, что Аронсон живет там. Судя по всему, он похитил ее прямо с улицы и привез сюда.

– И все-таки вряд ли они туда поедут, – хмыкнул Хаас.

– Правда твоя, но других догадок у нас нет. К тому же у них нет багажа, а Аронсон все еще должна была лежать в больнице. На ее месте я пожелал бы вернуться домой. Хотя бы для того, чтобы привести в порядок дела, прежде чем ехать куда-нибудь еще.

– Согласен с Пателем, – заявил Волков. – Нам нужно быть готовыми к этому. Но если они поедут куда-то еще, что с того?

– Именно, – подтвердил Патель. – Я просмотрел виртуальный маршрут отсюда до Блумингтона. Почти весь он проходит через сельскую местность. Где не лес, там поле. Масса возможностей. Бензопила может пригодиться, если нам понадобится изолировать зону действий от посторонних.

Всегда лучше исключить как можно больше случайностей.

– Понял, – отозвался Волков.

– Если они действительно попытаются вернуться в Блумингтон, для нас это будет идеально. У меня есть надежный план, – подытожил Патель, затем пожал плечами. – Если нет, придумаем что-нибудь по ходу дела. Но я уверен в одном. Если уж нам сулят такие деньги, то ничто не сумеет помешать нам передать Алиссу Аронсон заказчику.

25

Настал решающий момент. Когда Крафт попросил Алиссу уйти из больницы вместе с ним, она не была уверена, что он действительно расскажет ей о том, что связывает его и того человека, который заставляет нервничать Сирию и США. А если и расскажет… она не рисковала даже предполагать, каким именно образом окажутся связаны эти двое. Но реальность оказалась более странной, чем все, до чего она могла бы додуматься даже за тысячу лет.

– Тебе ведь была нужна именно эта информация, верно? – спросил Крафт.

– Да. Правительство, похоже, считает этого Аль-Йада самым опасным человеком из ныне живущих.

– Он и есть самый опасный, – без обиняков подтвердил Крафт. – Они правы, что беспокоятся.

– Не знаю точно, что случилось возле моего дома, – сказала Алисса. – Мне говорили, что они хотят просто захватить тебя для допроса. Тебя искали не потому, что ты что-то сделал. Просто это был их единственный шанс найти какой-то подход к Аль-Йаду. Майор клялся, что не знает, почему все пошло вразнос.

Крафт пожал плечами:

– Это было… неудачное стечение обстоятельств. Они действительно начали с того, что вежливо попросили меня пройти с ними. Когда я отказался и попытался уйти, они стали несколько более настойчивыми. Когда и это не помогло, один из них попробовал остановить меня, выстрелив мне в ногу. Потом они стали стрелять по машине. А потом все покатилось по нарастающей, как снежный ком. Но я думаю, майор сказал правду. Сомневаюсь, что все это было сделано намеренно. Они просто очень хотели не дать мне уйти.

Крафт помолчал.

– Я, конечно же, был зол на себя за то, что оказался настолько глуп. И беспокоился, что ты пострадаешь. Однако все это я могу простить. – Он добродушно улыбнулся. – Чего я не могу простить – так это то, что они испортили нам свидание. Мы отлично проводили время. По крайней мере… в общем, ДПС.

– Для первого свидания? – в замешательстве переспросила Алисса.

– Нет. До проклятой стрельбы.

Алисса засмеялась.

– Итак, давай я расскажу тебе об Омаре Хаддаде.

– Не понимаю, – промолвила Алисса. – Если ты без проблем можешь рассказывать о нем, то почему не стал сотрудничать с теми людьми в моем доме?

– Потому что они – не ты. Я бы предпочел, чтобы никто не знал о том, что я рассказываю тебе сейчас. Но ты для меня критически важна. Ты нужна мне. Поэтому я расскажу тебе все и буду надеяться, что ты согласна с необходимостью сохранения тайны.

– А если нет? – поинтересовалась Алисса.

Крафт развел руками:

– Честно говоря, я не забегал мыслями так далеко вперед. Мне кажется, я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы счесть, что ты согласишься.

Алисса пристально смотрела на него. Вполне возможно, что он лгал, однако она верила в его искренность.

– Прежде чем ты продолжишь, – сказала она, подмигивая, – мне нужно посетить дамскую комнату.

– Да? А я только собирался заговорить о том, что интересует тебя больше всего.

– Да, я понимаю всю иронию этого, – отозвалась она, поморщившись. – Но я сдерживаюсь уже довольно много времени. А если мой мочевой пузырь взорвется, убив всех в этом зале, то от твоей информации мне не будет никакого прока.

Бреннан Крафт лишь рассмеялся, когда Алисса почти бегом направилась к туалету.

Она вернулась несколько минут спустя, чувствуя изрядное облегчение, по крайней мере, в области мочевого пузыря. Действие болеутоляющих, которыми ее накачали в больнице, начало слабеть, и швы на бедре и на руке мало-помалу давали о себе знать. Вскоре они устроят ей веселую жизнь.

– Омар Хаддад, или Аль-Йад, если тебе так предпочтительнее его именовать, был самым впечатляющим из всех солнцеедов, которых я изучал, – начал Крафт. – Он работал бухгалтером в Сирии и поехал навестить родственников в Афганистане. Он был довольно религиозен, но отнюдь не был фанатиком. Он просто не знал, что его любимый племянник числится в первой десятке из списка разыскиваемых террористов. По рассказам самого Хаддада, он пострадал почти невинно, когда за его племянником пришли. Они вместе с племянником укрылись в пещере, но наша армия провела ковровую бомбардировку. Племянник Омара погиб на месте, а сам Омар оказался заперт в пещере – вход в нее завалило. Высоко у него над головой было маленькое отверстие, благодаря которому вниз поступал воздух и свет. Но выбраться было невозможно. Под землей была вода, но никакой еды. Два года спустя Омара Хаддада нашли. – Крафт подался вперед. – Он не потерял ни фунта веса.

Отпив глоток кофе из заново наполненной кружки, Крафт продолжил:

– Омар оставался в Афганистане, пока его история ходила по инстанциям, и власти решали, что с ним делать. Была большая неразбериха, и некоторое время к нему было не подобраться, но потом ему разрешили вернуться в Сирию. Однако эта задержка дала мне возможность узнать о случившемся с ним и завербовать его. Он был первым из моих добровольцев. И он не был сторонником джихада, – настойчиво повторил Крафт. – Хотя задним числом можно только гадать, какое воздействие на его разум произвело это двухгодичное заточение в пещере, в полном одиночестве.

У Алиссы возникло несколько вопросов, но она решила не прерывать его рассказ.

– В конце концов, – повествовал Крафт, – я завербовал и других, как уже упоминал. Но мне не удалось найти в них ничего, отличающего их от других людей. Однако у всех них было одно общее: они ни секунды не сомневались, что могут прожить без еды. Омар говорил, что ни на миг не поверил в грозящую ему голодную смерть. Он наотрез отказался умирать. Он представлял, что сидит за обильно накрытым столом. Остальные говорили нечто похожее. Они воображали, что едят досыта. Большинство – посредством подключения к морю света, которое, по крайней мере, в их воображении, было ясно зримым. Свет, исходящий с небес.

– Так почему же для тебя это не сработало?

Крафт нахмурился:

– Не знаю. Я, вероятно, верил разумом, а не сердцем. Я был единственным, кто понимал научное обоснование того, что они делали, – того, что я пытался достичь. Но в некотором смысле ты либо можешь это сделать, либо не можешь. Одно лишь интеллектуальное понимание не означает, что ты истинно веруешь.

Помолчав, он продолжил:

– Помнится, как-то летом мои друзья прыгали с моста на «тарзанке». Я тщательно изучил этот вопрос, потому что они хотели, чтобы я присоединился к ним. По сути, если тщательно проверить свое снаряжение и расчеты – можно провести эту проверку десять раз для полной уверенности, – то ты выживешь, прыгнув на «тарзанке». Разумом я это понимал. Но я не мог заставить себя сделать это. Головой я осознавал, что все должно быть в порядке. Я просто не верил в это внутренне, а ведь только это идет в счет.

– А, вот чем это объясняется, – усмехнулась Алисса.

– Что именно?

– То, что ты не внес прыжки на «тарзанке» в список своих хобби на сайте знакомств.

Крафт засмеялся.

У Алиссы возникло ошеломляющее чувство, что то влечение, которое они испытали во время свидания, было подлинным. Бреннан Крафт по-прежнему был умным, веселым, добрым и чутким. И инстинкты Алиссы подсказывали ей, что его точно так же тянет к ней, хотя она сознавала, что с его стороны это все еще может быть частью роли.

– Извини, – произнесла она, – я не хотела тебя прерывать. Продолжай.

– В какой-то момент я начал рассматривать способность подключиться к полю нулевой энергии как сочетание подсознательного навыка и независимого отклика. И именно тогда я совершил прорыв. Потому что я осознал, что люди могут в некоторой степени начать управлять собственными психологическими функциями. Функциями, которые долгое время считались непроизвольными, не поддающимися сознательному контролю. Использовать биологический отклик, биологическую обратную связь.

Алисса задумчиво кивнула. Это было гениально, и для нее сразу же обрело смысл. Если попросить человека поднять или понизить температуру своего тела, скорость сердцебиения или кровяное давление, то, находясь в состоянии абсолютного покоя, он не сможет этого сделать. Но если подключить к нему высокочувствительные датчики, которые дадут ему полную картину реакций его тела – биологический отклик, – то он сможет начать учиться этому. Он сумеет неким образом натренироваться в изменении этих функций по собственному желанию. Пока он получает отклик, его мозг знает: то, что он делает, сработало – или не сработало. Было обнаружено, что помимо температуры и ритма сердцебиения человек, натренированный соответствующим образом, может менять у себя ритмы мозга, тонус мышц и проводимость кожи.

Люди, которые научились контролировать эти функции и в конце концов избавились от необходимости в датчиках, не смогли объяснить, каким образом это могут повторить другие. Готовых рецептов не было. Каждый обучался в индивидуальном порядке. Биологическая обратная связь вот уже некоторое время применялась в медицинской практике – после того, как было обнаружено, что настройка некоторых физиологических функций может излечивать головную боль и некоторые другие недомогания.

– Так вот зачем ты покупал весы, – прошептала Алисса. – Не для того, чтобы взвешивать наркотики, а для мониторинга биоотклика. Чтобы знать, сможешь ли ты приложить к ним силу, используя нулевую энергию.

– Отличный интуитивный вывод, – одобрил Крафт. – Ты еще великолепнее, чем я надеялся.

Алисса чувствовала себя польщенной этим комплиментом, однако постаралась это скрыть.

– Сначала мы пользовались не весами, а куда менее точным мерным стержнем, – объяснил Крафт. – Изначально мы просто пытались создать давление, эквивалентное весу почтовой марки. Пытались оказать влияние на очень точные, очень чуткие измерительные приборы. И использовали датчики, которые могут засечь почти бесконечно слабые электрические токи.

Он помолчал.

– Но даже на таком уровне мне понадобились месяцы бесплодных усилий, прежде чем я раскрыл тайну. Требуется особый настрой разума, способ визуализировать то, что ты пытаешься сделать. И этим секретом я смог поделиться с другими – хотя по-прежнему нужно много времени и усилий, чтобы начать постигать это. Но в конце концов мы все сумели подключиться к полю нулевой энергии – с разной степенью эффективности. Использовать свой разум как «квантовую линзу», чтобы фокусировать и направлять эту энергию, при этом понятия не имея, как мы это делаем. И после того как мы натренировались в этом, те из нас, кто не был солнцеедом, в конце концов смогли поддерживать свою жизнь за счет этой энергии, без необходимости в пище. – Крафт указал на свою пустую тарелку, все еще пахнущую кленовым сиропом. – Как видишь, я ем и обычную еду. Но по собственному выбору, а не по необходимости.

– Если это действительно правда, – произнесла Алисса, – то это невероятно вне всяких пределов. Это полностью переворачивает все наши знания о Вселенной. И о том, какое место мы занимаем в ней.

– Знаю. Поверь, когда я впервые сумел создать слабенький электрический ток, то пришел в такой восторг, что мои радостные вопли, наверное, должны были быть слышны даже в Индиане. Постепенно мы набирали силу, хотя все, кроме двоих из нас, – только защитную.

– Что это значит?

– Мы тренировали свой разум, получали некое понимание, наша вера крепла, и по мере этого мы обнаруживали, что можем инстинктивно – как бы глупо это ни прозвучало – создавать вокруг себя силовое поле. Наши личные щиты. Наподобие тех, которыми защищены космические корабли в «Звездном пути».

Нет, это зашло слишком далеко. Применить к весам давление в половину унции – это одно. Но силовое поле? Это нелепо.

И все же Алисса не могла не вспомнить то, что творилось во дворе ее дома – когда Крафт стоял под перекрестным автоматным огнем и, конечно же, не мог остаться в живых.

– Понимаю, это кажется абсурдным, – признал Крафт. – Силовые поля популярны в научной фантастике, однако это одна из самых сложных задач, известных науке. Не буду углубляться в физику и описывать, сколько энергии для этого может потребоваться – огромное количество, превыше всякого представления. Для того чтобы достигнуть этого, нам нужно перенаправить нулевую энергию – так сказать, создать квантовый фокус – с эффективностью в миллиард триллионов триллионов раз больше, чем требуется для поддержания жизни в теле. И все же никто из нас не сумел направить нечто большее, нежели крошечная часть этой силы, на что-либо помимо создания щита.

– Почему?

– Непонятно. Но едва твой разум обучается применять биоотклик и становится все более и более привычным к использованию поля нулевой энергии, то в какой-то момент ты начинаешь создавать этот щит машинально, против собственной воли, если тебе грозит непосредственная опасность. Однако применять эту энергию для иных целей, нежели защита, – это твой собственный выбор. Твоя жизнь в этот момент не подвергается опасности. Ты делаешь это ради того, чтобы сделать, и твое подсознание каким-то образом понимает это. В конце концов каждый из нас обнаружил, что щит имеет два уровня. Первый поддерживается на постоянном уровне, он всегда «включен» словно вторая кожа. Подсознание просто обеспечивает его непрерывную работу, нам не нужно о нем думать. Если я буду резать яблоко и случайно ткну себя ножом, этого уровня будет достаточно, чтобы помешать лезвию проткнуть мою кожу.

– А второй уровень?

– Второй уровень достигается только тогда, когда на меня нападают. Это поле также невидимо, она распространяется примерно на фут в радиусе моего тела. Я не знаю, как мой мозг его создает и каким образом это поле перемещается вместе с моим телом. Но подсознательный квантовый двигатель, которым является наш разум, способен на настоящие чудеса. Кто знает, быть может, мы подключаемся не только к полю нулевой энергии, но и к разуму самого Бога?

– Нужно ли нам еще больше метафизических объяснений, чем уже есть? – хмыкнула Алисса.

Крафт пожал плечами:

– Чудеса вокруг нас. Чудом больше, чудом меньше – какая разница? – спокойно отозвался он. – Ты знаешь, какое событие я считаю самым невозможным, самым чудесным из всех?

Алисса несколько секунд раздумывала, затем покачала головой.

– Создание человеческого существа посредством соединения сперматозоида и яйцеклетки. Ты только подумай: единственная оплодотворенная яйцеклетка дает начало многим триллионам клеток. Но откуда эти триллионы клеток знают, как сложиться в человеческое тело? В человеческий мозг? Откуда они знают, какое место им занять?

Алисса беспомощно улыбнулась. Действительно, как вышло, что все принимают это за данность? Как может одна микроскопическая клетка превратиться в целое, бесконечно сложное человеческое существо?

Крафт продолжил:

– А ведь различным клеткам нужно не только знать, где быть, но и знать, чем стать. Сначала все они одинаковы. Затем, словно по волшебству, определенные клетки начинают меняться, когда отдельные отрезки ДНК по-разному задействуются или выключаются из действия. Одни клетки внезапно составляют сердце, другие – мозг, третьи – кровь, кости, печень или нейроны. Как это вообще может случиться? – Он потряс головой. – Если бы микроскопическая песчинка смогла безумное число раз воспроизводить себя, образовав в итоге триллионы песчинок, и эти песчинки обрели бы каждая свою специфику, в итоге спонтанно создав работающий компьютер, мы назвали бы это чудом. Но оплодотворенная яйцеклетка способна создать нечто куда более впечатляющее.

Алисса задумчиво склонила голову набок. «Он прав». Крафт был наделен совершенно уникальным взглядом на мир. И его энтузиазм был заразителен.

– Ну ладно, чтоб ты знал: за сегодняшний день ты уже десять раз вынес мне мозг.

– Только десять? – откликнулся он, приподняв брови. – Но не беспокойся, – с улыбкой добавил он, – до вечера еще далеко.

26

Они занимали стол уже долго, и в зале за это время заметно прибавилась народа. Официантка уже посматривала на них неприязненно, и Крафту пришлось намекнуть, что чаевые будут куда больше суммы, проставленной в счете, а также заказать еще один тост.

Когда официантка удалилась, он сказал:

– Помимо этого, у меня есть атакующие способности. Они слабы, но я могу контролировать их сознательно – что сильно меняет дело. Но хотя я могу пользоваться ими сознательно, управляет ими по-прежнему мое подсознание. Я все еще понятия не имею, как это работает. – Он снова поднял брови. – Хочешь, продемонстрирую?

Алисса колебалась.

– Очень аккуратно продемонстрирую, конечно же.

Она собралась с духом.

– Давай.

– Я собираюсь приложить к твоей голове небольшое давление. Совсем слабое.

Выражение его лица не изменилось, но Алисса ощутила характерное давление на уши снаружи, точно она ныряла на глубину.

– Потрясающе, – прошептала она. – По сути, это телекинез.

– Да. Но потенциально это можно усилить.

– Это так ты вырубил спецназовцев у меня во дворе?

– Верно. Но это максимум того, что я могу считать своими атакующими способностями. Я могу, так сказать, хлопнуть кого-то по ушам с достаточной силой, чтобы на короткое время лишить сознания. Но это практически все.

– А если от твоего… щита отрикошетит пуля?

– Нет. Они от него не отскакивают. Они исчезают. Насколько я могу судить, этот щит представляет собой стену энергии толщиной менее диаметра атома. Но что это за стена! Энергия такой мощности, что все, прикасающееся к ней, мгновенно поглощается. Это все равно что бросить кубик льда на Солнце. Выстрели по щиту, и пуля испарится, проходя его, по одному микроскопическому слою за мельчайшую долю мгновения. Мы проводили эксперименты, и я полагаю, что никакое известное человеку оружие не может пробить этот щит. В том числе и ядерное.

Алисса кивнула. На сей момент было бы глупостью не верить его словам. Если бы он сказал ей, что может достать у себя из уха слона, она просто отодвинулась бы назад, чтобы дать ему побольше места.

– Сказав, что щит окружает меня в радиусе фута, я был не совсем точен, – добавил Крафт. – Он действует там, где это нужно, и тогда, когда это нужно. Так, если я стою спиной к стене, а пуля летит мне в лицо, щит возникнет перед пулей, чтобы остановить ее. Но он не испарит стену за моей спиной и исчезнет, как только угроза минует. Это не купол, он ставится в нужном направлении. Если в меня стреляют со всех сторон, он даст мне круговую защиту, но не затронет того, что находится у меня под ногами. Я не прожгу дыру в земной коре и не провалюсь к ядру Земли – ну, и так далее. – Он вздохнул. – Если бы у меня был хотя бы намек на то, как я это делаю… – мрачно добавил он.

Подобные вещи требовали перенаправления мощнейшей энергии, а также абсолютно невероятной работы подсознания. Но Алисса прекрасно знала о силе подсознания. Если оно управляет телом, то человек способен на трюки, которых ни за что не проделает сознательно. Подающий может бессознательно перехватить бейсбольный мяч, летящий ему в голову, еще до того, как сознание отметит удар по мячу.

– Значит, ты не смог вычислить, какие именно научные принципы применяешь, чтобы совершать эти чудеса. И ты разочарован этим. Понимаю. Но ты, по сути, неуязвим. Это не так уж плохо.

– Не совсем неуязвим. У меня есть своя ахиллесова пята.

Алисса была изумлена тем, что он это признал. Она полагала, что Ахиллес избегал разглашения сведений о том, куда именно в него нужно стрелять. Несколько секунд она раздумывала над этим.

– Сон? – предположила она наконец. – Обморок?

– Неплохая догадка, – отозвался Крафт. Похоже, это действительно произвело на него впечатление. – Я и сам определенно подумал бы так же. – Но нет. Как ты знаешь, подсознание действует, чувствует и следит за тем, что нас окружает, в куда большей степени, чем мы осознаем. Даже во сне. Оно решает, что именно будет достаточно важным для того, чтобы пробудить наше сознание. Обучив свой разум подключаться к полю нулевой энергии, мы, судя по всему, значительно усиливаем наше подсознание. Оно становится куда более развитым и бдительным, чем прежде. Я лучше отслеживаю окружающую обстановку во сне, на подсознательном уровне, чем во время бодрствования.

– Мне это кажется бессмыслицей.

– Мы проводили опыты с резиновыми пулями. Если попытаться выстрелить в меня, когда я сплю, то щит блокирует пулю. Если я бодрствую, и кто-то сумеет зайти ко мне со спины и выстрелить, мое подсознание все равно выставит щит, хотя сознанием я могу не осознавать, что сзади в меня стреляют. Как только твой разум понимает, что может защитить тебя, он начинает с поразительной настойчивостью цепляться за самосохранение.

– А разве это не опасно для того, кто спит рядом с тобой? – спросила Алисса, вообразив, как случайно наваливается на него во сне, и ее руку тут же испаряет включившийся щит.

Глаза Крафта блеснули, на губах появилась озорная улыбка.

– Постой! – запротестовала Алисса. – Я спрашиваю не из личного интереса. Это был чисто научный вопрос.

– Конечно, – согласился Крафт, ухитрившись произнести это без единой нотки сарказма или сомнения. – Но не нужно волноваться. Подсознание способно отличить угрозу от… друга.

Алисса задумалась, не проверял ли он эту теорию на практике с какой-нибудь женщиной – или даже не с одной, – но спрашивать не стала.

– Итак, твоя уязвимость – это не сон, – заключила она. – Тогда что?

Бреннан Крафт испустил долгий вздох.

– Омар Хаддад, – прямо ответил он.

27

Эбен Мартин чувствовал себя идиотом. Он стоял, расставив ноги, каждая его ступня покоилась на ноутбуке, а указательные пальцы высоко вскинутых рук касались нижней части двух планшетов, подвешенных над его головой, создавая иллюзию, что он удерживает эти планшеты в воздухе одним пальцем, словно какой-нибудь фокусник. Сам себе он напоминал букву Х, распятую между четырьмя устройствами. Каждая секунда, проведенная в этой позе, заставляла Мартина злиться еще сильнее.

Он широко улыбнулся.

– Идеально, – провозгласил анорексичного вида профессиональный фотограф и быстро нащелкал дюжину снимков, запечатлев на них одного из самых влиятельных гендиректоров в мире. Мартин был одет в повседневный деловой костюм, однако этот костюм был безупречно скроен и стоил больше, чем любой парадный фрак.

– Теперь мне нужен созерцательный вид, – продолжил фотограф. – Вы один из богатейших людей в мире, вы компьютерный провидец, размышляющий о будущем Интернета. Хорошо… хорошо. Отлично, – пробормотал он, радостно щелкая фотокамерой.

Мартин продолжал стоять, раскорячившись между планшетами и ноутбуками, и размышлял об убийстве. Хватится ли кто-нибудь главного фотографа журнала «Fortune»? Он решил, что, скорее всего, нет.

В последние несколько лет Мартин красовался на обложках бесчисленного множества журналов – и его уже тошнило от этого. Это было важно для Informatics Solutions и для его собственного имиджа, однако его личная слава уже начала его раздражать, так же как бесконечные «креативные» позы, которых требовал от него каждый журнал.

– Теперь сделайте серьезное лицо… вам только что сказали…

– Погодите секунду, – прервал его Мартин. Он достал из кармана телефон и притворился, будто читает сообщение на экране. – Прошу прощения, мне нужно уйти по срочному делу. Боюсь, на сегодня все, – подытожил он, изо всех сил стараясь сделать вид, что сожалеет об этом.

– Мистер Мартин! – запротестовал фотограф. – Я хотел бы попробовать еще несколько поз…

– Мне очень жаль, – ответил Мартин. – Но я уверен, что один из множества снимков, которые вы уже сделали, окажется именно тем, что нужно. Если бы у меня было больше времени… но, увы, дела не могут ждать.

Он предложил фотографу помочь с упаковкой аппаратуры, и это дало нужный эффект – тот так запаниковал при мысли о том, что Мартин совершит непростительный грех и коснется одной из его драгоценных камер, что собрался вдвое быстрее намеченного. Именно это и нужно было Мартину.

Два главных рекламных агента Мартина, Карли Роуз и Сьюзен Блэк, проводили фотографа до выхода, оставив самого Мартина одного в его личном конференц-зале. У него действительно было много дел, и он, не теряя ни секунды, вышел через внутреннюю дверь в свой просторный офис. Некоторые генеральные директора компаний-мультимиллиардеров избегали роскошной обстановки, чтобы не создавать впечатления, будто они чересчур возносятся над рядовыми работниками этих компаний.

Мартин не разделял эту точку зрения – он выбрал диаметрально противоположный подход. Он пожелал, чтобы его офис был размером с небольшую квартиру, а отделка и меблировка были такими роскошными, что просто кричали о богатстве и власти. Он хотел, чтобы обстановка пугала посетителей. И его подчиненные по мере продвижения в должности тоже должны были занимать все более шикарные кабинеты.

Мартин тяжело опустился в офисное кресло и развернулся лицом к самому большому монитору, висевшему слева от него, в неглубокой нише на отделанной панелями стене.

В его офисе присутствовал кто-то посторонний!

У Мартина перехватило дыхание, когда он это осознал. Незваный гость был высок и хорошо сложен, и от него исходила явная угроза. Он спокойно сидел за маленьким овальным столом, который Мартин использовал для рабочих совещаний с исполнительными вице-президентами; одет мужчина был в повседневный деловой костюм, такого же безупречного покроя, как и у самого Мартина.

Бизнесмен протянул руку к кнопке вызова охраны под столешницей и аккуратно нажал ее.

– Извините, что застал вас врасплох, мистер Мартин, – сказал человек, – но мне сообщили, что вы хотите встретиться со мной как можно скорее.

Мартин продолжил изучать своего посетителя. Тот держался уверенно, даже с достоинством, словно его и впрямь пригласили для обсуждения деловых вопросов.

– Как вы сюда попали? – небрежным тоном спросил Мартин, зная, что ему нужно протянуть пару минут до прибытия службы безопасности.

– Меня зовут Турко, – сообщил мужчина. – Адам Турко. И до меня дошли слухи, что вы ищете наемника. Лучшего в своем деле.

Мартин пытался сообразить, что происходит. Он действительно послал начальника службы безопасности, Рэнди Шрама, со срочным заданием по вербовке наемников. Но Шраму было строго-настрого запрещено открывать, кто он такой, и тем более кто такой Мартин – пока они не выберут, кого именно хотят нанять.

– Я понимаю, – без смущения продолжил Турко, – что ваш человек, Шрам, не должен был раскрывать свою личность. Или вашу. Но когда я услышал, что на этом рынке появился сильный игрок, это разбудило мое любопытство, и я взял на себя смелость узнать, кто за этим стоит. – Он безмятежно улыбнулся. – Легче взяться за работу, когда знаешь, кто тебя нанимает.

– Я не знаю, о чем вы говорите, – возразил Мартин.

– Я лучший в своем деле, – заявил Турко, словно бы не слыша его. – И мне говорили, что вы спешите. Поэтому, чтобы ускорить ход вещей, я решил явиться к вам лично. Продемонстрировать несколько навыков – просто чтобы вы знали, что я стоˆю своего гонорара.

Мартин задумался. Это человек действительно знал свое дело. Потому что Шрам был профессионалом, а Турко за рекордно короткое время сумел выяснить, кто тот и откуда. К тому же неумелый наемник не смог бы вот так запросто появиться в его кабинете. Они находились в пентхаусе на пятьдесят восьмом этаже, и офисы руководства строго охранялись. Посетители приходили только с сопровождением, а лифт не поднимался на верхний этаж без электронного пропуска. Но даже без таких охранных мер нежданному гостю понадобилось бы миновать несколько секретарей и ассистентов, чтобы попасть в этот кабинет – задача сама по себе не из простых.

Мартин бросил быстрый взгляд на дверь кабинета, потом снова посмотрел на Адама Турко. Тот поймал его взгляд и улыбнулся.

– Кстати, я временно отключил систему вызова охраны, – небрежно заметил он. – Нам никто не помешает. Так что вы скажете? – продолжил он после короткой паузы. – Вы готовы признать, что действительно ищете наемника? И что я и вправду хорошо знаю свое дело, как и было сказано?

Эбен Мартин вздохнул. Не будь он решительным человеком, он не оказался бы на своем нынешнем месте.

– Да, ищу. И да, ваше умение действительно впечатляет.

– Спасибо.

Мартин скинул одному из своих ассистентов текстовое сообщение о том, что его не следует беспокоить вплоть до дальнейших распоряжений. Потом вышел из-за рабочего стола и сел за овальный столик напротив Турко, однако руку ему пожимать не спешил.

– И каковы же ваши рекомендации?

Турко сообщил, что раньше служил в спецназе, был снайпером, участвовал в ряде секретных операций, и ему приходилось сражаться против сил противника, сильно превосходивших те, что были на его стороне.

Мартин внимательно изучил его.

– У вас есть опыт и квалификация, вы уже проявили инициативу. Но можете ли вы быть… осмотрительны?

Турко кивнул:

– Вы человек весьма известный, я это понимаю. Но мне и раньше приходилось работать на известных людей. Можете считать, что у меня как в Лас-Вегасе: все, что происходит между мной и моим клиентом, остается между мной и моим клиентом.

– Это успокаивает, – согласился Мартин. – Но недостаточно.

– Не думаю, что вас следует успокаивать, – возразил наемник. – Подлинный ответ кроется в том, что я – профи. Самый лучший здесь. У меня есть свой кодекс. И я беру дорого. Если работать с тем, кто дешево продает свои услуги, он продаст и вас при первой же возможности. К тому же если вы заключаете со мной соглашение, то заключаете его на четыре года, в течение которых я в вашем распоряжении. Исключительно. И это хорошо, потому что в случае чего вам не придется ждать моего появления, как сейчас. Если хотите, скажу честно: в этот раз ваша игра была довольно неловкой.

– Продолжайте.

– Мой гонорар – три миллиона в год. По истечении срока вы, если захотите, можете продлить контракт еще на четыре года. Вы нанимаете меня в качестве своего личного телохранителя, что в целом неплохая идея. Поскольку вы платите мне крупную сумму ежегодно, я всей душой буду желать процветания вашему бизнесу, а вам – долгих лет жизни. В течение всего времени действия контракта я буду верен вам, словно золотистый ретривер. Потому что в противном случае я не могу рассчитывать на получение своей ежегодной платы.

Мартин улыбнулся. Это было оригинальное предложение. До нелепого высокая плата – достаточно высокая, чтобы обеспечить верность. Турко знал, что капитал Мартина составлял более шестидесяти миллиардов долларов, и ему было что терять, если его наемник окажется ненадежным. Если эта огромная плата была страховым полисом, то она вполне себя окупала. Двенадцать миллионов долларов за четыре года для бизнесмена масштабов Мартина – это не больше, чем ошибка при округлении чисел.

Турко пояснил, что один миллион следует перечислить немедленно по заключении контракта, чтобы в случае необходимости он мог нанять еще людей и заплатить им – в таком варианте только сам Турко будет знать, что за всем стоит Мартин.

– Вы готовы убить человека на американской территории? – спросил Мартин, когда наемник умолк. Тот кивнул, не колеблясь ни мгновения.

Эбен Мартин некоторое время сверлил Адама Турко взглядом, но его собеседник выглядел все таким же спокойным и непоколебимо уверенным в себе.

– Вы наняты, – произнес наконец Мартин, пожимая гостю руку. – Перешлите мне свои банковские реквизиты, и я сразу же переведу вам деньги. Время действительно не ждет. Я полагаю, вы готовы начать действовать немедленно после того, как я введу вас в курс дела?

– Готов, – кивнул Турко. – У меня есть напарник, который при необходимости очень быстро примкнет ко мне.

– Хорошо, – сказал Мартин. Вернувшись за рабочий стол, он выдвинул ящик и достал конверт из коричневой бумаги. Из конверта он извлек несколько фотографий размером 8 на 10 дюймов и, вновь подойдя к столику, протянул верхний снимок Адаму Турко. – Я также перешлю на ваш телефон все фото и сведения, содержащиеся в этом конверте.

Турко внимательно вгляделся в фотографию.

– Этот человек – та причина, по которой вы находитесь здесь, – объяснил Эбен Мартин.

– Я понял, – сухо отозвался Турко. – И кто же он? И, что еще важнее, кто он вам?

– Его зовут Бреннан Крафт, – прямо ответил Мартин. – И несколько лет назад мы были хорошими друзьями.

28

Вернувшаяся официантка поставила перед Крафтом на стол заказанный тост. Хостесс усадила молодую супружескую чету через одну выгородку от той, где сидели Бреннан с Алиссой, и Крафт понизил голос, хотя вряд ли кто-то смог бы понять то, о чем он говорил, а тем более поверить в это.

– Омар был самым сильным из нас, – говорил Крафт. – Он был прирожденным талантом. Полагаю, что лишь у одного человека из тысячи или даже из миллиона есть подобные способности. У него они были. Я был вторым по силе. Остальные могли в разной степени управлять нулевой энергией. Мне казалось, что я продвинулся до своего предела. Много месяцев я проводил тщательные и точные измерения и намеревался написать об этом статью и объявить об открытии всему миру. – Он насмешливо улыбнулся. – Взять четыре из пяти Нобелевских премий и произвести переворот, какого еще не бывало в истории.

– Но случилось нечто изменившее эти планы, – догадалась Алисса. – Нечто, в чем был замешан Аль-Йад.

Крафт кивнул, затем горестно насупился.

– Я был вторым по силе, но помимо поля, которое я создавал безо всякого контроля сознания, я почти ни на что не был способен. Я могу зарядить мобильник или ноутбук. Оказать небольшое давление на весы или на человеческий череп. Но вот Омар…

Крафт умолк, его взгляд выражал боль и разочарование. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с духом, затем он продолжил:

– Пока я записывал все случившееся, наступил момент, когда Омар Хаддад достиг некой критической точки. Он всегда был сильнейшим, но неожиданно его способности возросли по экспоненте. С каждым днем он становился сильнее. Он прорвал своего рода звуковой барьер, к которому никто из нашей группы не смог даже приблизиться. И его успех подпитывал сам себя. Чем больше становилась его мощь, тем сильнее он верил в себя – тем больше силы это ему давало. Это начинало пугать. Я решил, что мне нужно найти способ как-то обуздать его. И понял, что все же не должен публиковать выкладки и результаты своих опытов. Что, если найдутся и другие такие же, как Омар? Кстати сказать, набирая силу, он так же быстро терял здравый рассудок.

– Так вот почему ты не хотел открывать этого Еловицу и его людям, – внезапно догадалась Алисса. – Если это выйдет наружу и станет всеобщим знанием, кто угодно сможет использовать приемы биоотклика, чтобы пробудить эти латентные способности и, возможно, создать новых Аль-Йадов.

– По сути, да, – подтвердил Крафт. – Я внес несколько улучшений в технику биологической обратной связи, чтобы заставить это работать, и повторить эти улучшения будет не так-то просто, но зачем рисковать? Одного Омара Хаддада… Аль-Йада, – поправил он себя, осознав, что Алисса предпочитает использовать это имя, – более чем достаточно для того, чтобы представлять угрозу.

– Хорошо, но вернемся к тому, на чем ты закончил. Итак, он начал терять рассудок, – напомнила она.

– Да. Он начал считать себя богом. И почему нет? Истовая вера в собственную божественность определенно давала ему возможность управлять поистине божественными силами.

Алисса с трудом сглотнула.

– Например? О чем речь?

– Речь о неизмеримой мощи. Переход Аль-Йада к его нынешним возможностям занял около шести месяцев – до того, как произошел прорыв. А дальше ни один из имеющихся у нас приборов не мог вынести того напора силы, которой он владел. Он мог по своей воле направлять нулевую энергию куда угодно, в невероятно широком диапазоне. Если бы он захотел, то смог бы, ничуть не напрягаясь, питать электрические сети всех США.

Крафт мрачно покачал головой:

– Но зато, честно скажу тебе, напрягся я. Меня это пугало. Он начал с пылкой страстью штудировать исламские писания и утверждать, что он – Длань Всевышнего, способная владеть силой Аллаха. И он действительно был на это способен. Вероятно, сумасшедшему это сделать легче – если он действительно сумасшедший.

– Хорошее замечание.

– А потом он окончательно сорвался с цепи. Он был зол на меня за то, что я не хотел помочь ему стать еще сильнее. И я постоянно настаивал на опытах, которые его раздражали. Он начал разглагольствовать о каре для нечестивых. Все чаще и чаще вел разговоры о джихаде. Я спешил найти способ справиться с ним, но потерпел неудачу.

Алисса слушала, точно зачарованная. Если бы сейчас посреди их стола приземлилась летающая тарелка с инопланетянами, она не заметила бы этого.

– Последние остатки здравомыслия покинули Аль-Йада, и он уничтожил весь наш лагерь. Его целью было убить единственных людей на земле, которые знали, что происходит. И которые могли – вряд ли, но кто скажет точно? – когда-нибудь суметь бросить вызов его мощи.

– Но у него ничего не получилось, верно?

Крафт заметно поник.

– Отнюдь, – в ужасе прошептал он. – Получилось. Все остальные были убиты.

Несколько секунд он старался взять свои эмоции под контроль, и лишь потом продолжил глуховатым, напряженным голосом:

– Аль-Йад направил энергию такой силы, что она пробила их щиты и испарила самих людей. Они были уничтожены мгновенно. Я был самым сильным, и каким-то образом мой разум, мой щит сумел выстоять против него. Но я знал – точно знал – что долго не продержусь. И у меня не было атакующих способностей, чтобы нанести ему ответный удар. Поэтому я прибег к блефу. Я притворился, будто мне стало скучно. «Мы можем так мериться силами хоть до конца времен, – сказал я. – Но я неуязвим. Даже для тебя».

– Поскольку ты здесь, живой и здоровый, полагаю, он купился на это.

– Купился. Но более того, я сказал ему, что уже достиг той же критической точки, которую перешел он. Что вскоре я смогу владеть энергией нулевого поля не хуже, чем он, и поэтому он никогда не сможет меня убить. Но мне нужно было заставить его отступить. Поэтому я сказал ему – пусть идет и делает что хочет, использует свою мощь как может. Добивается богатства, славы и женщин. Создает религию, изумляет последователей своими способностями. Но пусть знает, что я распознаˆю его работу где угодно. Поэтому я предупредил его: если мне станет известно, что он использовал свою силу для терроризма – массовых убийств или массовых разрушений, – если он убьет кого-либо из мировых лидеров, то я приду за ним. Я заявил, будто знаю способ за короткое время стать сильнее, чем он, и, если он сделает что-то подобное, я его убью. Я сказал это со всей убежденностью, какую мог изобразить, а он питал уважение к моему разуму и учености.

– И это объясняет, почему он создал культ и угрожает уничтожить изрядную часть мира, но в действительности не делает этого. Хотя трудно поверить, что этот блеф все еще действует, учитывая сумасшествие Аль-Йада.

– Согласен. Нам повезло, но вечно это продолжаться не может. С той самой стычки я скрывался, поэтому он не мог узнать, совершил ли я тот прорыв, о котором говорил. Не мог он и узнать, насколько близок был к тому, чтобы сломать мою оборону. Но мое существование – единственное, что сдерживает его.

– И он может сделать то, о чем говорит? – спросила Алисса. Однако она уже знала ответ на этот вопрос.

– И более того. Он может в мгновение ока стереть с лица земли целый город. Он владеет нулевой энергией, по сравнению с которой водородная бомба покажется игрушкой. И можешь быть уверена, он не сидел все это время на месте и не размышлял о покаянии. Он безумен, но чрезвычайно хитер. Он пытается найти меня. Я отслеживал его попытки. А когда он меня найдет, то придумает способ убить меня. Ему не понадобится много времени, чтобы понять, что я по-прежнему владею только оборонительными способностями. И я уязвим перед ним.

– Каким образом?

– Он может заточить меня в бетонный блок или поймать в стальную клетку – или придумать еще что-нибудь в этом роде. И это лишь один пример моей уязвимости.

– Разве твой щит не сможет уничтожить любую клетку?

– К несчастью, нет. Если что-то не нападает на меня, не представляет активной угрозы, я не могу сознательно вызвать силовое поле. Это некая паническая реакция моего подсознания. Ловушка не представляет собой непосредственной смертельной угрозы, а значит, не может включить это поле. Поэтому я останусь в заточении навечно. Или до тех пор, пока мой гениальный ученик Аль-Йад не решит использовать нулевую энергию, чтобы отправить меня на Солнце.

Крафт рассеянно потер затылок.

– Это может казаться надуманным, однако он не пожалеет ни денег, ни усилий. А когда у тебя есть доступ к неограниченной энергии, многое становится возможным. Если он сумеет найти меня и… избавиться от меня, тогда весь мир окажется в его власти. – Крафт нахмурился. – Или, по крайней мере, то, что останется от мира.

По спине Алиссы пробежал холодок.

– Значит, тот человек, который меня допрашивал… ты считаешь, его послал Аль-Йад?

– Да. Наше правительство ни перед чем не остановится, лишь бы расспросить меня об Аль-Йаде. А Аль-Йад не остановится ни перед чем, лишь бы узнать о моем местонахождении.

– И он явно каким-то образом проведал о нашем свидании. И хотел узнать, почему ты ради меня вышел из укрытия. Теперь вопросы, которые он мне задавал, обретают смысл.

– Вероятно, у него есть связи в правительстве США, – предположил Крафт. – И уж точно у него есть деньги, чтобы заплатить за доступ к сведениям. Он наверняка привлек к делу лучших наемников и лучших компьютерных специалистов. Я многое сделал правильно, однако размещать свое фото на сайте онлайн-знакомств было глупо с моей стороны. Я думал, что поскольку влез в систему и внес корректировку в программы автоматического распознавания, то меня не вычислят. И не принял в расчет, что если кто-то заинтересуется тобой, то информацию может проверить не программа, а человек. Аль-Йад, должно быть, пришел в восторг, узнав о тебе. Это позволило ему напасть на мой след, узнать о моем недавнем местонахождении. Тот человек в фургоне, который вел допрос… наверняка это глава армии и разведки Аль-Йада. Его зовут Тарик Бахар, образование он получил в Англии, в Оксфорде. Весьма одаренный человек.

– Ага. По описанию соответствует Джентльмену.

– Джентльмену?

– Ну, я так его прозвала. Он производил такое впечатление… словно только что сошел с обложки британского журнала о высшем свете. Для безжалостного психопата он был весьма опрятен и даже элегантен. В общем, поскольку он не назвал мне свое имя, мне нужно было как-то называть его мысленно.

Крафт кивнул:

– Я знал, что могу подвергнуть тебя опасности, втягивая во все это. Но я решил, что должен это сделать. Я и не представлял, что все может обернуться настолько плохо. Я искренне прошу прощения за это.

– Послушай, Брен, я не могу сказать, что эта неделя была приятной. Меня могли убить возле моего собственного дома. И я действительно думала, что Джентльмен – то есть Тарик Бахар – запытает меня до смерти. Но я понимаю, почему ты так поступил. И зная о прорыве, который ты совершил… – Она помолчала, раздумывая. – Скажу, пожалуй, что просто не могу подобрать слов.

– Лишь вопрос времени – когда я сделаю ошибку, и Аль-Йад найдет меня, – произнес Крафт. – А потом он обнаружит, что я по сравнению с ним – по-прежнему муравей в сравнении с тираннозавром. Поэтому я искал способ сравнять шансы. Стать равным ему. Чтобы он уже не смог поймать и в итоге убить меня.

– И поэтому я для тебя так важна, – подхватила Алисса. – Верно?

– То, как быстро ты вникаешь в ситуацию, просто невероятно, – с уважением промолвил он.

Самой Алиссе так вовсе не казалось. Назвать этот разговор с Бреном Крафтом сюрреалистическим – значит, ничего не сказать. У нее голова шла кругом от всего этого. Слишком много, чтобы осознать все разом. Слишком важно. Слишком невозможно.

Неудивительно, что Крафт намеревался поближе познакомиться с ней, прежде чем выложить это все. Ему нужно было убедить ее, что надо как-то остановить безумца, владеющего неограниченной силой и желающего устроить всему миру Армагеддон.

– И теперь понятно, почему ты не объяснил мне, зачем я тебе нужна, когда я спросила об этом в первый раз. Честно скажу, я вряд ли поверила бы словам «ты нужна мне, чтобы помочь спасти мир».

Бреннан Крафт поднялся из-за стола и жестом пригласил ее последовать его примеру.

– Тогда позволь мне попытаться сейчас. Ты нужна мне, чтобы помочь спасти мир. Ты согласна?

29

– Тебе не нужно отвечать сию секунду, – добавил Крафт, когда Алисса тоже встала из-за стола. – Я знаю, что последние сутки у тебя выдались нелегкие. – Он вздохнул. – Кстати сказать, как ты себя чувствуешь?

Несколько дней назад майор Еловиц спрашивал ее о том же, но сейчас вопрос прозвучал как-то по-другому. Еловиц спросил потому, что этого требовала вежливость. Бреннан Крафт – потому, что искренне беспокоился о ее здоровье.

– Чувствую легкую слабость и боль. Пока еще вполне терпимую, но она усиливается.

Крафт достал из кармана флакончик и протянул ей.

– Предписанное врачом болеутоляющее, – пояснил он. – Пока ты спала, у меня было время, чтобы кое-что спланировать.

Алисса признательно улыбнулась и прочла то, что было написано на этикетке. Потом взяла со стола стакан воды и подняла его в шутливом тосте.

– За планирование! – провозгласила она, запив водой две таблетки.

Оплатив счет, они вышли на стоянку, и Крафт открыл дверцу, чтобы усадить Алиссу в машину. Ей вспомнилось их свидание. Считает ли он все происходящее продолжением этого или же он просто всегда так предупредителен?

– Куда теперь? – спросила она.

– Тебе все еще нужно отдохнуть и расслабиться. К тому же нам неплохо бы познакомиться поближе. Я думаю, нам следует на некоторое время остановиться в отеле. Скажем, до сегодняшней ночи.

Она обдумала предложение:

– А ночью ты в идеале хотел бы вместе со мной нанести визит в мою лабораторию?

– Отлично, – одобрил Крафт. – В идеале – да. Но все будет зависеть исключительно от тебя.

Алисса промолчала.

– Что скажешь? – настаивал Крафт. – Мы можем найти какой-нибудь отель на окраинах Блумингтона, вблизи леса. Я действительно люблю лес – так же, как и ты. Может быть, там есть какой-нибудь дешевый мотель – ну, типа «постель и завтрак».

Уголки губ Алиссы чуть дрогнули в едва заметной улыбке.

– Конечно же, мы возьмем отдельные номера, – быстро добавил он, неверно поняв эту улыбку.

– Конечно же, – повторила она с преувеличенной мрачностью. – Я имею в виду – какой смысл спать с тобой теперь, когда ты оказался достаточно галантным, чтобы поведать мне все, что я хотела узнать, и без каких-либо дополнительных условий?

– Между нами говоря, галантность – это отстой, – весело хмыкнул Крафт. – Но чтоб ты знала: если ты когда-нибудь станешь настаивать на том, чтобы я переспал с тобой, я, вероятно, разрешу это тебе. Из вежливости. Но только если мы действительно станем чем-то большим, нежели просто друзьями, – добавил он и умолк. – Ну, если учесть, что на начало этих суток ты питала ко мне ненависть, полагаю, будет чересчур дерзким даже предположить, что теперь мы друзья. Но как бы то ни было, если мы вдруг решим переспать, мне хотелось бы, чтобы это случилось потому, что я тебе нравлюсь.

Алисса кивнула.

– Между нами говоря, – передразнила она его, – временно ввести кого-то в заблуждение ради попытки спасти мир – не самое худшее оправдание для лжи, которое я когда-либо слышала.

– Относительно введения в заблуждение… – промолвил Крафт. – Я действительно выбрал тебя ради доступа к твоим наработкам. Но также я выбрал тебя ради тебя самой.

Несколько секунд Алисса пристально смотрела на него, но решила не отвечать.

– Почему бы тебе не закончить свой рассказ? – вместо этого спросила она. – Я знаю основные события, но хотела бы услышать это от тебя. И узнать, каким образом, с твоей точки зрения, я во все это вписываюсь?

Крафт согласился, но сначала проделал короткий поиск по Сети и нашел небольшую гостиницу примерно в пятнадцати минутах езды от Блумингтона. Введя координаты в GPS-навигатор, он вырулил со стоянки.

– Я потратил много месяцев, подыскивая различные стратегии, способные остановить Аль-Йада или улучшить мои собственные способности, однако не нашел ничего. Но я был уверен в одном: критическую роль в восхождении Аль-Йада сыграла вера. Вера в его способность голодать целую вечность и остаться в живых. Его растущая безумная вера в собственную божественность. Причины его природной одаренности вряд ли когда-нибудь удастся выяснить. Но именно абсолютная, идущая от души вера в то, что он может управлять нулевой энергией подобно Богу, позволила ему это сделать.

Крафт нахмурился:

– Ты, возможно, решишь, что мой успех в этой области мог придать и мне столь же абсолютную веру. Но этого не произошло. Должно быть, незнание того, к чему я подключаюсь, вступает в конфликт с моим научным мировоззрением. С моим рациональным «я». Мой мозг, вероятно, считает это слишком похожим на магию, чтобы позволить мне сорвать регулятор и использовать нулевую энергию в полном объеме.

– Судя по моим исследованиям в области подсознания, в этом нет ничего удивительного. Но продолжай.

– Поэтому я и подумал: нельзя ли мне внушить посредством гипноза такую же абсолютную веру, как у Аль-Йада, за вычетом безумия? Почему бы и нет? Судя по фильмам, можно гипнозом убедить человека в том, что он – Элвис Пресли. Но потом я копнул глубже и понял, что эти фильмы не имеют отношения к реальности.

Алисса кивнула. Она говорила майору Еловицу, что Крафт, должно быть, провел тщательную предварительную подготовку, – и оказалась права.

– Но потом я узнал, что у «Блэк-Опа» есть секретная, сверхсовременная программа использования гипноза. Поэтому я залез в соответствующие компьютеры. – Он уважительно кивнул Алиссе. – Разработанные тобой и твоими коллегами приемы довольно сложны, но при этом великолепны.

– Спасибо, – отозвалась она.

Она лично совершила несколько прорывов в этой области. Они научились выделять подсознательные нейронные цепочки, связанные с определенными воззрениями, а потом закреплять эти воззрения посредством использования препаратов, гипноза и стимуляции нейронов при помощи электрического тока различных частот.

– Это было как выигрыш в лотерею. Ваши достижения в полной мере соответствовали моим запросам. Вы не контролировали людей – вы улучшали эффект плацебо. Ваш прорыв заключался в том, что вы заставляли подопытного поверить в силу лекарства настолько, что случалось чудо – чудо, управляемое его подсознанием. А усиление веры – это именно то, что мне нужно. Если подопытный готов к сотрудничеству, вы можете высвободить весь потенциал его подсознания. Раскрыть полную мощь его разума. Как ты сама сказала во время допроса, сила подсознания безмерна и загадочна.

– Мы действительно творили чудеса в этой области, – с гордостью заявила Алисса. – И да, – добавила она, кивнув Крафту, – возможно, я действительно без труда смогу внушить тебе полную убежденность, что ты сумеешь управлять нулевой энергией с любой силой, с какой захочешь. Но нет гарантии, что это сработает. Всегда существует вероятность того, что нужно еще что-то. Что-то, чем владеет только Аль-Йад.

Крафт вздохнул.

– Я знаю, что гарантии нет. Но я убежден, что это сработает. С самого начала я считал тебя совершенством, – пылко продолжил он. – И все, что я узнал с тех пор, свидетельствует о моей правоте в этом отношении – и даже более того. Если кто-то и способен помочь мне обрести силу, которая сделает меня неуязвимым даже для Аль-Йада, то это ты.

Он помолчал.

– Я знаю, что ты в курсе этого, Алисса, но я нашел семь или восемь специалистов, почти в той же степени владеющих этими приемами. Но, как я и сказал раньше, я выбрал тебя не без причины.

– Конечно, – с насмешливой улыбкой отозвалась Алисса. – Учитывая то, почему ты сложил с себя сан, я наверняка знаю эту причину. И я была бы польщена, – добавила она, – не будь большинство прочих специалистов мужчинами.

– Верно, но в это число входит и Джейна Шарп. А она могла бы стать моделью для рекламы купальников.

– Так к чему ты клонишь? – проворчала Алисса.

– К тому, что я выбрал тебя не только из-за того, что ты женщина. И не только из-за того, что ты привлекательна. Не знаю, существует ли провидение, но если оно и существует, то именно оно вмешалось в этот раз. Мне все равно: будь хоть десять тысяч красивых женщин с такой же квалификацией, как у тебя, я все равно выбрал бы именно тебя. Потому что мы совместимы.

– На бумаге.

– Перед тем как появились эти чертовы спецназовцы, я уже совсем решил, что мы совместимы и в реальности, – возразил Крафт.

Алисса решила не отвечать.

– Остальное ты знаешь. Я выследил тебя, назначил свидание, и мы пошли в ресторан. Альтернативой было позвонить тебе ни с того ни с сего и вежливо объяснить, что мир балансирует на лезвии ножа и что только ты можешь что-то с этим сделать.

– Да, вероятно, не лучший подход, – согласилась она.

– Поэтому я решил познакомиться с тобой. Позволить тебе познакомиться со мной. Установить связь. Доверие. Я надеялся, что ты сможешь помочь мне достичь следующего уровня, но вдобавок надеялся, что мы сможем построить отношения друг с другом. Я хотел, чтобы рядом был кто-то, наделенный недюжинным умом, с кем можно поделиться своими идеями. Напарник в борьбе с Аль-Йадом. Как ни иронично, и он, и я рассматриваем это как борьбу добра со злом.

– Только вот в его понимание «добра» входит очистить мир от большинства населения.

– Верно. А зло в его понимании – любой, кто стоит у него на пути.

– Предположим, я сделаю это для тебя, и все сработает, – сказала Алисса. – Сможешь ли ты одолеть его?

– Может быть, хотя я на это и не рассчитываю. Но, как минимум, я стану для него более серьезной помехой. А если я не смогу одолеть его в одиночку, может быть, я сумею обучить других. Хороших людей, альтруистичных, со стабильной психикой. И может быть, твой наркогипноз сможет внушить им достаточную веру, чтобы все вместе они стали равны по силе Аль-Йаду. Может быть, его можно одолеть вдвоем. Или втроем. Или пятью десятками человек.

– Мой инстинкт подсказывает мне, что это плохая идея. Игра с огнем в пятидесятикратном масштабе.

– У меня есть кое-какие мысли относительно того, как обеспечить безопасность, но давай поговорим об этом потом. – Он помолчал и свернул на узкую двухполосную дорогу. – Я только прошу тебя чуть-чуть поразмыслить о том, что это может значить для человечества. Представь на секунду, что мы смогли приручить эту силу и найти некоторого рода рычаг безопасности, который не даст безумцам наподобие Аль-Йада воспользоваться ею. Представь, какие возможности это открывает.

– Я уверена, что ты много об этом думал.

– Очень много, – подтвердил он. – Энергия – это богатство. Это одно и то же. Подумай, сколько денег мир ежегодно расходует на энергию. Если даже лишь ограниченное число людей сможет достигнуть уровня Аль-Йада, то и они смогут направить достаточно энергии, чтобы заменить все электростанции на земле. Бесплатно. Что станет с мировой экономикой, если каждый цент, потраченный отдельными людьми и корпорациями на энергию, будет направлен на другие нужды?

Они ехали под пышными кронами деревьев, затенявших дорогу, но у Алиссы не было времени любоваться окружающей красотой.

– Голод может уйти в прошлое, – продолжал рассуждать Крафт. – Во-первых, никому больше не нужна будет еда. Но даже если у кого-то и останется эта потребность, это не будет проблемой. Опреснение требует значительной энергии, но если энергия будет неограниченной и бесплатной, можно будет без труда очистить достаточно океанской воды, чтобы утолить жажду всего мира – и останется достаточно для сельского хозяйства. Воду можно будет перекачивать на поля, и это тоже не будет стоить ни цента.

Алисса с энтузиазмом кивнула.

– И выхлопные газы тоже уйдет в прошлое, – добавила она. – Можно будет самому приводить в движение свою машину.

Крафт усмехнулся:

– Если люди действительно освоят нулевую энергию, им не понадобятся машины. И даже самолеты.

– Ты хочешь сказать, что они смогут летать? – спросила Алисса, широко распахнув глаза.

– Аль-Йад может, – прямо ответил Крафт.

«Черт побери!» – подумала она. Похоже, он все-таки не поведал ей всего.

– Каким образом подключение к нулевой энергии позволяет ему делать это?

– Если ты можешь контролировать почти неограниченную энергию, то не существует почти ничего, что ты не сумел бы сделать. Поверь мне, мой щит использует в миллиарды раз больше энергии, чем нужно для полета. Не знаю точно, как Аль-Йад это делает, да он и сам не знает. Существует теория, что нулевая энергия участвует в придании массы и гравитации объектам. Но даже если он не может напрямую управлять гравитацией, он легко может зарядить энергией молекулы воздуха под собой и над собой, чтобы достичь эффекта Бернулли – того самого, который позволяет самолетам подняться в воздух.

– Как быстро он может перемещаться?

– Когда я видел его в последний раз – со скоростью нескольких сотен миль в час. Но я полагаю, что все это вопрос тренировки. У тех, кто действительно приручил нулевую энергию, нет причин не суметь развить скорость реактивного лайнера. Или даже больше. Каждый из нас смог бы пилотировать личную космическую яхту, снабдив ее такой энергией, что она почти могла бы достичь скорости света. Мы могли бы сделать огромный шаг из своей космической колыбели и наконец-то перестать хранить все яйца в одной космической корзине, фигурально выражаясь.

У Алиссы кружилась голова. Помимо того, о чем сказал Крафт, многие миллиарды долларов, расходуемые на разработку «чистых» источников энергии и на борьбу с глобальным потеплением, могли бы быть использованы для других целей. Кондиционирование воздуха в одной-единственной комнате в жаркий день требует значительных энергозатрат. Значит, энергия, нужная для охлаждения воздуха во всей пустыне Сахара до комфортных двадцати четырех градусов по Цельсию, будет просто невообразимой. С другой стороны, если кубический сантиметр вакуума может дать достаточно энергии, чтобы испарить все океаны мира, то ничего невозможного в этом нет.

Энергия действительно означает богатство. И делает возможным все.

– Мы могли бы превратить землю в рай, – прошептала Алисса. – Если хотя бы малая часть населения сможет подключиться к этому полю…

– А если смогут все… Представь себе, что бы получилось. И мы все стали бы неуязвимыми.

– Верно, – согласилась Алисса. – Конечно, нам все еще грозила бы смерть от инфаркта, рака и тому подобного.

– Я в этом не уверен, – возразил Крафт. – С тех пор как я научился направлять нулевую энергию, я не болел ни дня. Мое травмированное правое колено не беспокоило меня все эти годы. Ты лучше, чем кто бы то ни было, знаешь, что научное сообщество наконец-то признало: истинная сила разума способна исцелять тело. – Он приподнял брови. – Что, если подсознание, способное подключаться к безграничной энергии, позволяет разуму усилить эффект плацебо в тысячи раз? Что, если такое подключение дает нашему подсознанию силу, необходимую для того, чтобы полностью исцелить тело?

Крафт оторвал взгляд от дороги и пристально посмотрел на Алиссу.

– Нам нужно провести еще множество испытаний, но что-то подсказывает мне, что подобное подключение способно продлить жизнь. – Брови его поднялись еще выше. – Возможно, до бесконечности.

Часть вторая

Наше неполное знание физической реальности обогащает наши эксперименты, поддерживая их новизну, их неожиданный исход, их внезапность. Оно позволяет каждому из нас прожить свою жизнь как величайшее приключение. Разве мог бы ученый получить какое-то удовольствие от исследований, если бы законы физики были наглядно явлены нам как часть акта творения? Какая радость в том, чтобы искать зарытое сокровище, если ты с самого начала точно знаешь, где его спрятал? Счастье открытий всегда обусловлено тайной.

Бернард Хайш «Теория Бога»

Если бы вы были Богом, могли бы вы представить мир более познавательный, контрастный, ошеломляющий, прекрасный и дразнящий, чем Земля? Если считаете, что смогли бы, то не кажется ли вам, что вы превзошли бы Землю, создав мир без болезней, паразитов, ядов, боли, жестокости, взрывов и конфликтов – чтобы население этого мира могло просто спокойно наслаждаться жизнью в нем? Другими словами, создали бы вы мир добрым и безопасным – или позволили бы ему быть вызывающим, опасным и восхитительным?

Гай Мерчи «Семь загадок жизни: научно-философское исследование»

Происхождение Вселенной абсолютно противоположно случайности. Наши жизни абсолютно противоположны бессмысленности. Не материя создает иллюзию разума, но разум создает иллюзию материи.

Бернард Хайш «Теория Бога»

30

Сантош Патель не мог поверить в свою удачу. Когда Крафт направил машину на север, к расположенному поблизости Цинциннати, а потом сразу же свернул на запад, в Индиану, Патель решил, что его надежда имеет шанс сбыться. Но теперь, час спустя, он был абсолютно уверен – эти двое все-таки едут в Блумингтон.

Отлично!

Патель просмотрел весь маршрут на виртуальной панораме в компьютере и нашел идеальное место для того, что ему было нужно. Он и остальная команда поспешили вперед, к месту засады, но Хэнку Ридли Патель велел остаться позади и следовать за Крафтом – просто на всякий случай. К тому же после того, как они захватят Аронсон, ее можно будет увезти на машине Ридли.

Десять минут спустя Ридли сообщил, что Крафт остановился на заправке, дав им еще больше форы, еще больше времени на подготовку. Патель понял, что лучшего и желать невозможно.

* * *

Алисса все еще чувствовала некоторую слабость. И хотя обезболивающее подействовало, голова у нее кружилась от того, что рассказал ей Брен. Она была уверена, что ей понадобится изрядно времени, чтобы осознать все услышанное. Такие вещи невозможно уложить в голове в один момент, как бы ты ни был подкован в соответствующей области науки.

Она смотрела в окно на чудесный пейзаж и взвешивала все возможности, которые открытие Бреннана Крафта сделало вполне реальными. Алисса выросла в Южной Калифорнии, и хотя грех было жаловаться на тамошнюю чудесную погоду и великолепные пальмы, все же эти пальмы, растущие поодиночке или небольшими группами, ни в какое сравнение не шли с обширными густыми лесами, среди которых она жила последние два года.

Сколько бы она ни бродила по бескрайним лесам Индианы, они не теряли своей притягательности для нее. Они были неизменно величественными и безмятежными, полными жизни и красоты. Зеленый островок спокойствия посреди искусственного, нервного ритма цивилизации. Тенистая страна чудес, где прохладный, бодрящий воздух был насыщен чистым кислородом, создаваемым деревьями – всеми и каждым.

Некоторые люди любят города с их культурой, искусством и бесконечными возможностями для интересного социального взаимодействия. Некоторые любят сельскую местность, с ее простотой жизненного уклада и обширными открытыми пространствами. Но Алисса Аронсон ощущала истинное умиротворение только в окружении деревьев, самых могучих представителей земной жизни. Если не считать секвойевых лесов Северной Калифорнии, где росли деревья, по сравнению с которыми самые высокие и могучие представители других пород выглядели, словно детишки, то трудно найти было что-то более великолепное, нежели национальный лес-заповедник Хузьер – двести тысяч акров, поросших высокими крепкими деревьями, преимущественно дубами и карией.

Алисса решила, что давно не была так счастлива. Они ехали в Блумингтон по узкой двухполосной дороге – по одной полосе в каждом направлении, – и вокруг расстилался дивный пейзаж. Она была сыта и бодра, а рядом с ней был мужчина, который ей нравился и рядом с которым ей не было скучно.

«Лучшее второе свидание в моей жизни», – подумала она в какой-то момент, хотя мысленно отметила, что называть это свиданием было бы несколько преувеличенно – пусть даже Крафт и пригласил ее на завтрак. Но в некотором смысле это было даже больше, чем просто свидание.

Они ехали не меньше часа, но разговаривать с Крафтом ей не надоедало, и его чувство юмора и сердечность ни на миг не изменяли ему. То, как говорил об этом человеке Еловиц, больно ударило Алиссу, пошатнув ее веру в собственные инстинкты. Она не могла поверить в то, что Крафт настолько легко одурачил ее, что она могла так сильно ошибиться в нем.

Но она не ошиблась. Ее инстинкты сработали безукоризненно.

И когда она подумала об этом, то вспомнила кое-что еще, о чем хотела поговорить со своим новым спутником.

– Едва не забыла, – произнесла она. – Майор сказал мне еще одну вещь. Он сказал, что ты, похоже, изучал слабые точки всех политиков и армий мира. Он воспринял это как очередное свидетельство твоего сумасшествия. Это правда?

– Что – правда? – переспросил Крафт, кривовато улыбаясь одной стороной рта. – Что я изучал политические системы? Или что я сумасшедший?

– Мы уже знаем, что ты сумасшедший, – озорным тоном заметила Алисса. – Любой, кто достиг бы того, чего достиг ты, сошел бы с ума. Но ты и вправду изучал… хм… вопрос мирового господства?

Крафт кивнул:

– Изучал. К моему изумлению, мой блеф продолжает удерживать Аль-Йада в узде. Не полностью, потому что он по-прежнему собирает огромное количество последователей и копит силы. Но, по крайней мере, пока что он не пускает в ход свои разрушительные способности. Но на тот случай, если он решит применить свою мощь точечно, не привлекая моего внимания, я хотел знать, какие шаги он может предпринять, чтобы сместить равновесие на мировой арене. Я намеревался все это отслеживать.

– Весьма осмысленно, – согласилась Алисса. – Следует признать, что после беседы с майором Еловицем я готова была прозакладывать свою жизнь на то, что ты никак не сможешь дать разумного, логичного объяснения всему, что я узнала о тебе.

Крафт рассмеялся.

– А я и не могу их дать, – хмыкнул он. – С каких это пор использование собственного разума для подключения к энергии, существование которой длится менее одной триллионной доли секунды, при этом без малейшего понимания, как ты это делаешь, может считаться разумным?

– Тут ты меня поймал, – согласилась Алисса, одновременно про себя постановив, что этими объяснениями она более чем довольна.

Они выехали из леса, и с пассажирской стороны сиденья раскинулось огромное, словно десятки футбольных стадионов, кукурузное поле. С водительской же стороны тянулась вдаль бесконечная вереница жутковатого вида ветряков.

Алисса предпочла бы лес, однако кукурузные поля тоже на свой лад впечатляли ее. Идеально ровные ряды гордо торчащих вверх зеленых стеблей, нацеленных в небо, подобно копьям древней стражи в парадном строю, початки, все еще закутанные в многослойные зеленые покровы листьев, – от этого зрелища захватывало дух. Она даже представить себе не могла, сколько миллионов початков произрастало на таком вот поле.

Ветряные электростанции, напротив, раздражали ее. Паразиты на теле Земли. И в Индиане их становилось все больше, потому что каждый генератор давал не только энергию, но и неотразимо привлекательные налоговые льготы от федерального правительства.

Размеры ветряных электростанций были головокружительными. Каждый генератор представлял собой гигантское высокотехнологичное сооружение из металла, весом больше сотни тонн. Цилиндрическая башня основания, площадью с большую гостиную, возносилась в небо на высоту в тридцать этажей. Почти на вершине этой башни крепились три лопасти, каждая длиной в сто футов и весом в пятнадцать тысяч фунтов, их размах вращения покрывал почти целый акр в вертикальной плоскости. И каждый такой ветряк крепился к земле посредством более чем миллиона фунтов бетона и арматуры.

Насколько хватало глаз, возвышались сотни таких ветротурбин, каждая стоимостью более трех миллионов долларов. Это зрелище изрядно пугало, было что-то зловещее и нездешнее в этих машущих длинными руками стальных башнях. Чем-то они напоминали марсианские треножники из «Войны миров».

Крафт тоже взирал на эти чудовищные сооружения со странным выражением лица – чем-то средним между благоговением и ужасом, – и Алисса осознала, что один из лучших аспектов его открытия состоит в том, что мир сможет раз и навсегда избавиться от подобной гадости.

* * *

Сантош Патель лежал на животе, выглядывая из-за основания сужающейся кверху башни – современного промышленного ветрогенератора. Его снайперская винтовка уже была установлена на штатив, и он был готов к началу операции.

По другую сторону от основания ветряка ждал Бруно Хаас с автоматами, заряженными холостыми патронами, и с десятками светошумовых гранат. Их машины были спрятаны за генератором, который был достаточно обширен, чтобы их нельзя было увидеть с дороги, проходящей в пятидесяти метрах от него. Ан уже некоторое время назад занял намеченную позицию.

– Крафт в пяти милях от вас, – произнес в ухе Пателя голос Хэнка Ридли. – Я примерно в четверти мили позади него, между мной и им одна машина. Позади меня никого не видно.

Крафт ехал со скоростью примерно сорок миль в час, так что должен был поравняться с ними приблизительно через семь минут. Патель взглянул на часы.

– Позаботься о машине впереди тебя, пока она не догнала машину Крафта. Прострели заднюю шину. Не забудь про глушитель.

– Так точно, – отозвался Ридли.

– Волков, – продолжил Патель, – делай то, что сказано. Потом садись в свою машину и давай сюда.

Волков, находящийся в миле к западу отсюда, подтвердил получение приказа. Он выбрал средних размеров дерево, накренившееся в сторону дороги, по команде Пателя включил бензопилу и менее чем через минуту свалил дерево. Оно с гулким ударом рухнуло поперек дороги, перекрыв обе полосы, и объехать его было не так-то легко.

После того как Хэнк Ридли остановил машину, едущую следом за Крафтом, зона операции оказалась изолирована на более чем достаточное время – так посторонние машины не пострадают вместе с целью, к тому же никто не вмешается в ход операции.

Волков выключил бензопилу и положил во вместительный кузов своего пикапа Ram, передняя часть которого напоминала тягач в миниатюре. Волков мягко нажал педаль газа, ожидая сообщения от Пателя, чтобы убедиться в точности расчета по времени.

31

Алисса отвела взгляд от жутковатых ветряков и обратила его на более приятное зрелище – кукурузное поле с ее стороны машины: казалось, оно настолько близко, что до него можно дотянуться рукой. Стебли кукурузы, высотой футов в восемь, выстроились такими плотными и аккуратными рядами, что под определенным углом зрения в сочетании с движением машины они создавали стробоскопический эффект.

Крафт взглянул на Алиссу и улыбнулся.

– Ну да, – выразительно сказал он, – здесь очень много кукурузы. Удивительно, как эти растения способны превращать почву и солнечный свет в нечто настолько вкусное.

– В Индиане выращивают множество кукурузы для попкорна, – заметила Алисса. – Интересно, эта разновидность…

Со стороны ветрогенераторов донесся резкий щелчок, словно кто-то хлопнул гигантским кнутом, и одновременно с этим внедорожник сотряс сильный удар. Машина рыскнула влево, и ремень безопасности вдавился в тело Алиссы.

Передняя левая шина была разнесена в клочья.

Тот щелчок – это был звук выстрела?

Крафт изо всех сил налегал на рулевое колесо, стараясь выровнять машину, одновременно пытаясь затормозить как можно более плавно. Каким-то образом он сумел удержать контроль над автомобилем – словно ковбой, усмиряющий запаниковавшего коня.

Машина остановилась, и Крафт открыл было рот, чтобы заговорить, но снова закрыл его, когда раздался новый щелчок, и в стекле с водительской стороны появилось отверстие – точно напротив виска Крафта. Алисса в ужасе ахнула, осознав, что если бы на его месте был любой другой человек, ее сейчас забрызгало бы его мозгами. Должно быть, щит Крафта испарил пулю на подлете, с невероятной быстротой и эффективностью.

Прежде чем Алисса смогла сообразить, что происходит, машину сотрясла серия взрывов.

Они были оглушительными и ослепляли, подобно прямому солнечному свету.

– Шоковые гранаты! – крикнул Крафт, перекрывая грохот.

Алисса была уверена, что если бы гранаты взорвались ближе, то какое-то время оба они оказались бы не в состоянии видеть и слышать что-либо. Однако даже на таком расстоянии взрывы создали столько дыма, что совершенно скрыли из виду ветряки, за которыми, казалось, пряталась целая армия. С той стороны теперь доносились автоматные очереди.

– Беги! – закричал Крафт, оправившись от потрясения, вызванного неожиданной атакой. – Спрячься в кукурузе! Я с ними разберусь!

Алисса медлила, все еще не до конца придя в себя.

– Беги! – рявкнул Крафт еще громче.

Алисса распахнула дверцу и бросилась в высящиеся совсем рядом заросли кукурузы. Ее сердце билось так быстро, словно хотело попасть в такт все еще звучащим позади автоматным очередям.

Когда ее отделяли от дороги пять или шесть рядов кукурузы, она повернулась, чтобы взглянуть, как дела у Крафта.

– Ни с места! – гаркнул высокий азиат, возникая из зарослей рядом с ней. В руках у него был пистолет, который через долю секунды уперся Алиссе в бок.

– Иди, – приказал мужчина, разворачивая ее спиной к дороге и подталкивая в гущу высоких стеблей и широченных зеленых листьев.

Но еще до этого Алисса успела в просвет между ровными рядами кукурузы увидеть Бреннана Крафта. Он целеустремленно шагал прочь от дороги через бурую равнину к гигантским ветрякам и к нападающим, прятавшимся за ними.

А позади него вдруг воздвиглась стальная стена – нос пикапа Ram, несущегося на Крафта со скоростью более девяноста миль в час – и быстро ускоряясь, хотя рев его мотора терялся в грохоте автоматных очередей.

* * *

Сантош Патель сохранял свою обычную сосредоточенность и внимательность, но внутренне он ликовал. План сработал идеально. Внедорожник остановился в пяти футах от предполагаемой точки. Алисса Аронсон бросилась в заросли кукурузы, прочь от холостых автоматных очередей и взрывов светошумовых гранат – точно как было запланировано, именно туда, куда ее собирались загнать. Патель знал, что в любую секунду Ан может сообщить ему о захвате пленницы, после чего можно будет убраться отсюда подальше и получить свое вознаграждение.

Единственное, что его беспокоило, – то, что Бреннан Крафт был до сих пор жив.

Этот человек должен был умереть. Патель был опытным снайпером. С жалких пятидесяти метров в практически безветренную погоду он попал бы Крафту в голову, даже если бы какие-нибудь дикари, как это было у них в обычае, съежили бы эту голову до размеров бейсбольного мяча. Он никак не мог промахнуться.

И все-таки непохоже, чтобы у Бреннана Крафта появились лишние отверстия в голове – он уверенно шагал прочь от дороги, уже приближаясь к позициям наемников и не пытаясь даже найти укрытие. Либо он знал, что после первых выстрелов Пателя они перешли на холостые патроны, либо ему просто было все равно.

Патель увидел пикап Волкова, несущийся на Крафта, подобно снаряду с самонаведением. Время было рассчитано точно. Либо тело Крафта будет отброшено ударом на тридцать метров вперед, либо шины размажут его по твердой почве в кровавую кашу. Патель и Хаас прекратили автоматную стрельбу одновременно, чтобы услышать звук удара.

Но не услышали ничего.

Только что машина весом в несколько тысяч фунтов мчалась, набирая скорость, прямо на Крафта. А в следующее… она пронеслась сквозь него, словно была сделана из масла, а Крафт был раскаленным добела ножом. Он шел вперед, даже не замедлив шага, словно был призраком, существующим в другом измерении, нежели пикап.

Но если Крафт остался цел и невредим, о машине этого нельзя было сказать. Ровно по центру автомобиля, по всей его длине, был вырезан клин размером два на три фута, разделивший его надвое – так в библейской истории воды Красного моря расступились перед Моисеем. И эта рассеченная машина продолжала двигаться с ускорением, как будто и не врезалась в Крафта – она не замедлила ход и не уклонилась со своего пути ни на волосок. Так она ехала еще несколько секунд – две половинки без середины, – как будто законы физики отказывались признать, что левая и правая стороны пикапа больше не были соединены между собой.

Наконец половины машины потеряли равновесие и рухнули на землю, вертясь и кувыркаясь.

Дмитрия Волкова выкинуло из машины еще в первое мгновение после наезда на Крафта.

Или то, что осталось от Волкова. Треть его тела по вертикали была с хирургической точностью удалена, как будто гигантский нож гильотины рухнул с неба, расщепив его от головы до пят, точно стебель бамбука.

«Что за хрень? – подумал Патель. – Что за хрень?!»

В ухе его раздался голос Ана:

– Я поймал Аронсон!

Но Патель не обратил на это внимания, потому что Крафт продолжал приближаться.

– Девка у меня! – снова крикнул голос несколько минут спустя. – Отвечай!

Патель потряс головой, чтобы прийти в себя.

– Принято, – отозвался он наконец. – Тащи ее к Ридли и уматывайте отсюда живее!

С Бруно Хааса было довольно. Бреннан Крафт уже бегом приближался к месту их засады, неумолимо и целеустремленно, и наемник бросился к своему седану, припаркованному за основанием ветряка, на бегу крикнув Пателю:

– Давай за мной!

Пателя не нужно было просить дважды. Если мини-грузовик весом в четыре тысячи фунтов не смог остановить этого человека, оставалось только предпринять тактическое отступление. Он вскочил на пассажирское сиденье, в то время как Хаас поспешно включил мотор и погнал машину прочь через голое поле, утыканное ветрогенераторами.

На миг Патель ощутил облегчение, но оно тут же испарилось, потому что Хаас рухнул на рулевое колесо, точно сраженный выстрелом.

Но это был не выстрел. Голова наемника была раздавлена, словно тыква. Кровь и мозговое вещество капали на пол седана.

«Что за хрень?» – опять подумал Патель.

Обычно он не прибегал к таким ругательствам, но это было единственное, что пришло ему в голову, пока он старался осознать тот ужас, в который превратилась идеально просчитанная операция.

Машина продолжала катиться по зловещей глинистой равнине, постепенно теряя скорость. Патель нырнул за спинку сиденья, чтобы укрыться от взгляда Крафта. Быть может, предупреждение Суава было все-таки не настолько дурацким.

Патель лихорадочно пытался что-нибудь придумать, но в голову ничего не лезло.

В какую хрень они влипли?

* * *

«Два есть, один остался», – подумал Крафт, когда водитель машины, скрывавшейся за ветряком, вырубился, и седан стал замедлять ход.

За короткий промежуток времени случилось так много событий, что у Крафта не было возможности подумать. Но сейчас, когда град светошумовых гранат и автоматный огонь прекратились и количество врагов поуменьшилось, его мозги заработали в полную силу.

Что произошло? Это нападение почти наверняка было делом рук Аль-Йада. Но если так, какова была его цель? Сириец отлично знал, что эти люди ничего не добьются. Только сам Аль-Йад мог, вероятно, убить Крафта. Так зачем была устроена эта засада?

Крафт был признателен, что целью стал он, а не Алисса. Он был знаком с нею всего несколько дней, и ему уже становилось физически плохо при одной мысли о том, что он может ее потерять. Засада была спланирована с невероятной точностью, и нападение шло с его стороны автомобиля.

Крафт замер как вкопанный, когда до него наконец-то дошла истина.

На самом деле они охотились за Алиссой.

Аль-Йад знал, что Крафта невозможно убить. Так какой еще могла быть цель этой атаки?

Но они хотели оставить Алиссу в живых, по крайней мере, на какое-то время. В противном случае выстрел снайпера был бы предназначен ей.

Это был блестящий план. Заставить его подумать, будто он был целью нападения, предпринятого исключительно с левой стороны дороги. Обеспечить, чтобы с правой стороны для Алиссы оказалось идеальное укрытие от автоматного огня. И устроить там на нее засаду, когда она бросится из огня да в полымя, туда, где он не сможет ее видеть.

Пассажир седана нырнул за спинку сиденья, когда Крафт вырубил водителя. Бреннан намеревался лишить сознания и его, но вместо этого развернулся и бросился обратно – к дороге и к кукурузному полю за нею. Адреналин, порожденный неприкрытой паникой, пульсировал в его венах.

Перед его мысленным взором возникло прекрасное лицо Алиссы, ее ослепительная улыбка, и Крафт каким-то образом заставил себя бежать еще быстрее.

* * *

Сантош Патель соскользнул с подножки машины, удостоверившись, что седан по-прежнему скрывает его от глаз Крафта. Потом прополз под автомобилем и осторожно выглянул наружу.

Крафт на полной скорости бежал в противоположную сторону!

Патель вскочил на ноги, распахнул водительскую дверцу и выволок тело Хааса наземь, скривив губы от отвращения при виде обезображенной, окровавленной головы немца. Потом завел седан, не обращая внимания на кровь и мозги, заляпавшие руль, и помчался в сторону кукурузного поля.

* * *

Крафт вошел в зеленый лабиринт кукурузных зарослей – тысячи и тысячи тесно растущих стеблей возвышались над его головой, и его паника мгновенно возросла в десятки раз. В воздухе стоял удушливый запах пыли и созревающей кукурузы.

Искать Алиссу в этом непроходимом лесу было безнадежной затеей.

Тут Крафт увидел слегка покосившийся стебель кукурузы. Или ему только почудилось?

Нет! Алисса сумела повредить или пошатнуть сколько-то стеблей на своем пути, оставив для него след. Сердце Крафта вновь наполнилось надеждой.

Минуту спустя он добрался до узкой грунтовой дороги – должно быть, фермер проложил такие дороги на своем поле через равные интервалы, чтобы добираться до любого участка на машине. Крафт помчался по дороге и увидел примерно в сотне ярдов впереди автомобиль, уносящийся прочь.

Он сосредоточил энергию на водителе, едва различимом с такого расстояния, и вообразил, как с силой ударяет его по ушам. Машина неожиданно вильнула обратно в сторону асфальтированной дороги, скрывшись из глаз за стеной кукурузы, и Крафт больше не мог видеть человека, сидящего на заднем сиденье рядом с Алиссой.

Не тратя ни мгновения, Бреннан кинулся вперед, чтобы засечь неуправляемый автомобиль.

* * *

– Ан, докладывай! – крикнул Сантош Патель в микрофон, остановив седан у самой стены кукурузных зарослей. С начала атаки прошли считаные минуты, но ему они казались вечностью.

– Мы захватили ее и ехали прочь, – немедленно отозвался Ан с нотками паники в голосе. – Но Ридли вдруг вырубился прямо за рулем. Дышит, но без сознания. Мы заехали в заросли и остановились. Я намерен уезжать отсюда.

– Нет! – закричал Патель. – Меняем план. Немедленно покинь машину, забери Аронсон и беги к асфальтированной дороге. Следи, чтобы не оказаться в поле зрения Крафта.

– Понял, – коротко ответил Ан.

Патель услышал крик Аронсон и понял, что Ан тащит ее силой, не желая терять времени на уговоры. Патель машинально кивнул, одобряя действия корейца.

– Далеко вы отъехали, прежде чем Ридли вырубился? – спросил Патель.

– Примерно на сто ярдов на восток от изначального местоположения.

– Хорошо, иди перпендикулярно дороге, я буду ждать вас там.

Патель проехал сотню ярдов на восток и вышел из машины. Пару минут спустя из зарослей, ярдах в девяти от него, возник Ан, подталкивая Аронсон вперед дулом пистолета. Одна щека женщины распухла – должно быть, Ан ударил ее.

Патель кинулся к ним.

– Живо! – крикнул он Ану. – Обратно на поле. Иначе нам не выбраться. – Бросив на корейца мрачный взгляд, он добавил: – Не упусти ее во что бы то ни стало. Она – наша единственная надежда на выживание.

32

Патель лихорадочно озирал поле во всех направлениях, стараясь заметить Крафта среди бесконечных зарослей. Однако того до сих пор не было видно, и это слегка успокаивало, поскольку означало, что Крафт тоже не видит его. Они напоминали крыс в сложнейшем лабиринте.

– Бреннан Крафт! – крикнул Патель во весь голос. – Остановись! Немедленно! Подай голос, чтобы я знал, где ты, иначе я убью твою подружку. У тебя есть три секунды. Три, два…

– Ты блефуешь! – закричал в ответ Крафт – по счастью, его голос раздался довольно далеко к западу от того места, где они стояли, так что у него не было ни одного шанса увидеть их сквозь тысячи расположенных рядами стеблей кукурузы.

– Сделай еще хоть шаг – и узнаешь!

– Ты мог убить ее в любой момент. Должно быть, тебе приказали взять ее живой.

– Да, – подтвердил Патель. – Если она умрет, нам не заплатят. Но если мы умрем, нам тоже не заплатят, – многозначительно добавил он.

– Отпустите ее, и я позволю вам уйти. Убейте ее, и ничто на свете не помешает мне прикончить вас.

– Ясненько, – ответил Патель, немного поразмыслив. – Значит, я ее все-таки не убью. Вместо этого я выстрелю ей в живот, и мы удерем, убедившись, что ты нас не увидишь. Ты можешь гнаться за нами, пока она будет истекать кровью, или можешь отвезти ее в больницу. Выбирай.

Наступило долгое молчание.

– Скажи что-нибудь, чтобы мы знали, что ты не подошел ближе! – потребовал Патель.

– Я стою на месте, – донесся голос Крафта – действительно из той же самой точки.

– Ладно. Вот что я предлагаю: вернись к своей машине и уезжай прочь. Я прослежу за твоим отъездом, а мой коллега останется в кукурузе с девкой. Если ты на меня нападешь, он прострелит ей бок. Но если ты скроешься в западном направлении, обещаю не причинять ей вреда.

– А ты можешь давать обещания за того, кто тебя нанял?

– Это максимум того, что я могу, Крафт. Соглашайся или откажись. Но через пять минут я стреляю.

– Мне нужно знать, что с ней все в порядке.

Патель махнул рукой своей пленнице и приказал:

– Скажи ему. Громко и отчетливо!

Алисса медлила.

– Ты действительно думаешь, что я в тебя не выстрелю? – спросил он.

Алисса посмотрела ему прямо в глаза, встретив взгляд, полный непреклонной решимости.

– Я в порядке, Брен! – крикнула она.

– Алисса, я обещаю, с тобой ничего не случится! – отозвался Крафт. – Я верну тебя, клянусь!

– Знаю! – закричала она в ответ.

– Хватит болтовни! – прошипел Патель Алиссе и приподнял руку, ясно давая ей понять, что если она снова подаст голос, он ее ударит по лицу.

– Значит, договорились? – прокричал он в ту сторону, где стоял Бреннан Крафт.

– Да.

– Хорошо, – сказал Патель. – И еще, Крафт, по пути к машине каждые пять секунд подавай голос. Я хочу убедиться, что ты случайно не забредешь не в ту сторону.

– Ты совершаешь большую ошибку. Отпусти Алиссу немедленно, или я найду тебя даже на краю земли.

– Вряд ли, – возразил Патель. – А сейчас я хочу услышать, как твой голос звучит все дальше и дальше отсюда, – добавил он.

33

Бреннан Крафт старался дышать глубоко и равномерно, пытаясь успокоиться и сосредоточиться. Паника и самообвинения не помогут Алиссе. Как вышло, что за такое короткое время она стала настолько важна для него?

Он ехал на запад, как было оговорено. Он намеревался, оказавшись вне зоны видимости, выждать пять минут и затем вернуться, но наткнулся на лежащее поперек дороги дерево и помог мужчине и его семнадцатилетнему сыну, вышедшим из другой машины, оттащить дерево в сторону так, чтобы хотя бы по одной полосе дороги можно было проехать.

Хорошо было то, что по этой дороге мало кто ездил, поэтому упавшее дерево не вызовет возникновения дорожной пробки. Но плохо было то, что дерево явно кто-то спилил, и Крафт не сомневался, что это было делом рук людей, устроивших засаду.

Они оказались куда хитрее, чем он думал. И того, с кем он вел переговоры, ни в коем случае нельзя было назвать дураком. Быть может, во время пребывания Аль-Йада в лагере Крафта сириец понял, насколько важно иметь в своем окружении компетентных людей. Крафт пытался преподать урок – как и многие другие уроки – всей своей группе. Жаль только, что именно этот урок Аль-Йад усвоил настолько хорошо.

Крафт вернулся к месту засады и припарковал свою машину на обочине дороги, чтобы другие автомобили могли свободно проехать. Он бегом направился на поле и отыскал машину, в которой первоначально намеревались увезти Алиссу.

Водитель все еще был в обмороке. Крафт выволок его из машины и несколько раз ударил по лицу. Тот зашевелился.

Несколько минут спустя человек полностью пришел в себя и потрясенно уставился на Крафта, который нависал над ним, приставив к его щеке его же собственный пистолет.

– Как тебя зовут? – коротко спросил Крафт.

– Хэнк Ридли, – ответил мужчина, явно не собираясь в такой ситуации скрывать что-либо.

– И кто ты такой?

– Наемник. Стрелок. Бывший спецназовец.

Крафт не был удивлен. Эти люди явно были отлично обучены.

– Кто тебя нанял?

– Я не знаю его имени. Он назвался Джоном Смитом.

– Опиши его, – потребовал Крафт.

Никто из команды Ридли никогда не видел их нанимателя, но короткого описания его акцента оказалось достаточно для Крафта. Как и следовало ожидать, этих людей нанял самый доверенный из подручных Аль-Йада, Тарик Бахар, которого они прозвали доктором Суавом.

– Куда твои товарищи повезли Алиссу Аронсон? – прорычал Крафт. Голос его сделался низким, глаза сверкали, словно у разъяренного хищника.

– Понятия не имею, – ответил Ридли.

– Куда они ее повезли? – рявкнул Крафт, и Ридли внезапно ощутил сильное давление на лицо – как будто на него постепенно опускал ступню слон.

– Не знаю, – повторил Ридли, с трудом двигая губами. – Правда не знаю. У нас было не так уж много времени, нужно было подготовить засаду. Мы намеревались сначала захватить Аронсон, а потом позвонить Суаву за дальнейшими указаниями.

Крафт кивнул. Ему не хотелось верить словам наемника, однако пришлось.

– Где Суав сейчас?

– В Лондоне. Не спрашивай меня, что он там делает. Это все, что мне известно.

Лицо Крафта мучительно исказилось. Как такое могло случиться? Как он мог позволить такому случиться?

Он должен вернуть ее. Даже если бы она не была настолько критично важна для его планов, он перевернул бы небо и землю, чтобы спасти ее. Ему и раньше случалось влюбляться, и хотя он еще не был влюблен в Алиссу, все явно шло к этому. Ни одни отношения, в которые ему доводилось вступать раньше, не развивались настолько стремительно. Это обещало стать чем-то небывалым, подлинным.

Если с ней что-нибудь случится, он никогда себе не простит.

Хэнк Ридли пристально смотрел на него, явно выжидая момент, чтобы застать Крафта врасплох и убить. Он понятия не имел, кто ему противостоит.

«Почему люди так отвратительны?» – подумал Крафт, позволив ненависти взять верх над страхом и беспомощностью, которые он ощущал при мысли о том, что может потерять Алиссу Аронсон навсегда. Едва подавив невероятной силы желание заорать во весь голос от ярости, он снова применил нулевую энергию, чтобы ударить Ридли по ушам и лишить его сознания.

Бреннан изо всех сил старался обуздать свой слепой гнев. Ему нужно собраться. Осмотреть машину и водителя, которого он обезвредил по другую сторону дороги. И нужно как можно быстрее связаться с Эбеном Мартином.

Но уже приготовившись вернуться к дороге, он заметил, что из глаз и ушей у Ридли сочится кровь. «Как это может быть?» Он проверил пульс Ридли и потрясенно осел на землю рядом с наемником.

Ридли был мертв.

Он убил его.

Крафта потрясло осознание того, что он только что лишил человека жизни. Он не был склонен к насилию. Напротив, он считал любую жизнь ценностью. Он хотел просто вырубить наемника.

Однако крошечная часть сознания подсказывала, что в ярости он совершил именно то, что хотел совершить. По спине у Крафта пробежал холодок.

34

Как только Патель удостоверился, что черный внедорожник Крафта скрылся из виду на западе, он уселся за руль машины и позвал Ана, который вышел из зарослей кукурузы и запихал Алиссу Аронсон на заднее сиденье.

Насколько хватало глаз, дорога тянулась ровной прямой линией. Патель направил машину на восток, нервно поглядывая в зеркало заднего вида – не решит ли Крафт вернуться – и стараясь поддерживать максимально разрешенную на этой дороге скорость. Последнее, что им было нужно – это привлечь внимание полиции, с учетом того, что на заднем сиденье они удерживают под дулом пистолета заложницу.

– Зачем вы это делаете? – тихо спросила Алисса.

– Ничего личного, – ответил Ан. – Но кое-кому ты очень нужна.

Алисса покачала головой – ей явно не понравилась эта фраза, – и напрямую спросила:

– Кому?

– Скоро узнаешь, – ответил кореец. – Так что сиди спокойно. Попытаешься что-нибудь выкинуть, и я прострелю тебе грудь.

Она бросила на него вызывающий взгляд.

– Хорошая попытка, гений. Но ты забыл: я слышала, как вы признались в том, что вам приказано доставить меня живой.

Ан мрачно усмехнулся.

– Верно. Но нам не обязательно передавать тебя заказчику в полном сознании. – Он оскалился. – Или целой. Не забывай об этом… гений.

Алисса отвернулась от него. Ей нужно успокоиться и не делать глупостей. Обуздать свою вполне обоснованную злость на то, что ее перекидывают туда-сюда, словно футбольный мяч. Если она спровоцирует безжалостного наемника на действия, ей будет только хуже.

Бреннан Крафт пообещал вытащить ее. Крафт был умен и на многое способен даже без возможностей, которые давал ему квантовый фокус. Но сможет ли он найти ее? Она была уверена, что если эти люди совершат хоть одну ошибку, Крафт сумеет воспользоваться этим. Но если они не ошибутся ни в чем, от всей силы Крафта, будь она даже равна той, которой обладает Аль-Йад, не будет никакого прока.

Ан наблюдал за дорогой позади них в заднее стекло.

– Его не видать, – ответил он.

Патель кивнул и выдохнул – похоже, он опасался глубоко дышать с того момента, как Крафт уехал прочь.

– Что за хрень там творилась? – спросил Ан, произнося американские ругательства с легким корейским акцентом. – Черт побери, мы ехали прочь, и тут Ридли вырубился. Это какое-то долбаное сумасшедшее вуду.

– Да, это и было долбаное вуду, – саркастически откликнулся Патель. – Ты сидел в кукурузе и ничего не видел, но этот чокнутый располовинил машину, не говоря уже о Дмитрии Волкове. Волков таранил его своим пикапом, а у Крафта даже ни один волосок на голове не шевельнулся.

Патель оглянулся на Алиссу.

– Кто этот тип? Как он это сделал?

Алисса смотрела на него с недоумением в глазах.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. Я никогда не видела, чтобы он делал что-то особенное. С другой стороны, – многозначительно добавила она, – я в этот момент была занята: меня держали под прицелом в океане кукурузы.

Несколько долгих секунд Патель изучал ее в зеркале заднего вида, однако решил не развивать эту тему.

– Давай позвоним Суаву и узнаем, куда ему доставить посылку, – предложил Ан. – Лично я с радостью избавлюсь от этой сучки, лишь бы уйти живым и с деньгами.

– Поддерживаю, – согласился Патель и достал из кармана телефон.

Машину занесло влево, когда передняя левая шина взорвалась с оглушительным хлопком. Телефон Пателя выпал у него из рук, и наемник вцепился в руль, пытаясь затормозить машину.

Дежавю. Алисса и так сомневалась, что сумеет забыть, как сидела в машине, идущей юзом с простреленной шиной, но, похоже, судьба решила закрепить этот опыт повторением событий. Только на этот раз по обеим сторонам дороги был лес, а не кукурузное поле и ветряные энергостанции.

Едва машина остановилась, как пуля проделала отверстие в стекле со стороны водителя и вошла в голову Пателю. То же самое произошло бы с Крафтом, если бы не его странные защитные способности, но Патель умер еще до того, как его голова упала на рулевое колесо.

Ан распахнул пассажирскую дверцу и вытолкнул Алиссу из машины. Но уже скорчившись за автомобилем, чтобы укрыться от того, кто пристрелил Пателя, он услышал какой-то звук, и развернулся, прикрываясь Алиссой.

С их стороны дороги за деревом скрывался еще один стрелок. Из-за ствола виднелся только один его глаз и рука, сжимающая «Хеклер-Кох» 45-го калибра. Оружие было направлено на Ана.

Алисса никогда не изучала тактику ведения боевых действий, однако ей не нужно было дважды демонстрировать, что двухполосная проселочная дорога с бесконечными укромными местами по обе стороны была идеальным местом для засады.

– Брось оружие, или я ее убью! – крикнул Ан, продолжая прикрываться Алиссой.

Выстрел отдался громом в ушах Алиссы, и в тот же момент половина лица Ана оказалась снесена пулей, и его безжизненное тело рухнуло на асфальт рядом с нею. Очевидно, Ан не смог полностью заслониться от стрелка, стоящего за деревом – либо тот был невероятно метким, либо его не беспокоила возможность попасть в Алиссу.

От потрясения и ужаса она едва удержалась на ногах – при виде мертвого Ана у нее закружилась голова, а сердце забилось так, словно вот-вот выскочит из груди.

Человек, который стрелял в Ана, вышел из своего укрытия за деревом и направился к ней, все еще держа в руке пистолет.

У Алиссы перехватило дыхание.

Наемники, захватившие ее на кукурузном поле, намеревались доставить ее живой. Но если тот, кто устроил эту засаду, не имел подобных намерений, то человек, приближающийся к ней, возможно, был последним, кого она видела в своей жизни.

35

Эбен Мартин был высок, красив и харизматичен. Помимо того, он владел компьютерной сетью, одной из самых крутых в мире, и это, похоже, значительно усиливало три перечисленных качества. Власть и богатство не могут сделать человека более высоким и красивым, однако большинству людей, похоже, казалось совсем иначе.

Сейчас, поздним утром, он сидел в своем личном конференц-зале на совещании с генеральным и финансовым директорами крупнейшей японской корпорации, и тут в его кармане завибрировал телефон. В мобильнике Мартина было запрограммировано множество настроек, и на время этого совещания он выбрал возможность звонка только с определенных телефонных номеров – весьма немногочисленных, и только после того, как они подтвердят срочность звонка через автоответчик, нажав на кнопку с нужным номером.

Когда телефон завибрировал снова, Мартин, извинившись, достал его из кармана, прервав на полуслове генерального директора корпорации Масаясу Кобаяси. Кобаяси был одним из самых уважаемых людей во всей Японии, и в мире насчитывалась лишь горстка людей, которые осмелились бы прервать его. Мартин попадал в их число.

Когда он прочел на экране имя звонившего – «Бреннан Крафт», – пульс его участился. Брен ни за что не послал бы срочный вызов, если бы дело и вправду не было более чем спешным.

– Кобаяси-сан, – быстро произнес Мартин, – мне нет извинения, но я должен принять этот звонок. Я сделаю это быстро. А пока, пожалуйста, обратитесь к моему помощнику, он проведет для вас небольшую экскурсию.

Кобаяси и его подчиненный быстро встали, скрывая свое недовольство неучтивостью Мартина – они не могли вспомнить, чтобы кто-либо когда-либо с ними так обращался. Мартин поклонился им именно так глубоко, как приличествовало в данном случае – его специалисты по дипломатическому протоколу буквально вбили в него эти правила, – и прошел в свой кабинет, по пути нажав кнопку ответа на звонок.

– Брен, в чем дело? – спросил он в телефон.

– Мы попали в засаду! – выпалил Крафт. – Я звоню с кукурузного поля вблизи Блумингтона.

Несмотря на серьезность ситуации, Мартин не смог удержаться от улыбки, представив себе эту картину.

– Эбен, они забрали Алиссу! – хрипло продолжил Крафт. – Я думал, твои люди были на месте еще до того, как мы сегодня утром вышли из кафе.

– Они и были, – нахмурившись, ответил Мартин.

– Судя по тому, что произошло – не были! – рявкнул Крафт. – Это было черт-те что! Засада была организована Аль-Йадом, и устроили ее настоящие профи. Я окончательно потерял след Алиссы, – закончил он, не в состоянии сдержать панические нотки в голосе.

Телефон Мартина завибрировал снова, и он посмотрел на экран. Звонил Адам Турко – как будто подгадал момент.

– Погоди, Брен, – сказал Мартин. – Мой человек как раз на линии. Сейчас я добавлю его в звонок.

Мартин щелкнул по значку на экране, чтобы создать общий чат с Турко, потом произнес:

– Адам, что случилось?

– У нас проблемы, – тут же донесся ответ. – Крафт и Аронсон попали в засаду.

– Вы видели и не вмешались? – прогремел Крафт.

Прежде чем Турко успел ответить, Мартин произнес:

– Адам, это Бреннан Крафт. Он позвонил буквально за минуту до тебя. Бреннан, это Адам Турко.

– Мы с напарником не вмешались, – холодно сказал Турко, игнорируя слова Мартина, – потому что следовали указаниям вашего друга Эбена Мартина. Мне было поручено узнать, нет ли за вами «хвоста», и если есть – устранить и удостовериться, что за вами больше не следят. Эбен сказал мне, что если кто-то едет за вами, то ни за что не станет нападать. Он босс, однако мне придется уточнить, что он имел в виду, говоря «ни за что».

– Черт! – выругался Крафт. – Эбен просто передал то, что я ему сказал, – признал он, беря на себя ответственность за неточные данные.

– Мы отследили двух человек, едущих за вами от самого кафе, однако собирались держаться в стороне, пока не убедимся, что вычислили всех. Засада была для нас неожиданностью, и мы не смогли вмешаться вовремя.

– И все равно, – рявкнул Крафт. – Атака длилась несколько минут. И вы ничего не сделали?

– Нет. Отнюдь не «ничего», – ледяным тоном возразил Турко. – Мне сказали также, что если произойдет худшее, Алисса Аронсон – мой первый и единственный приоритет. Что если вы лично будете окружены сотней человек с автоматами, а ей будет грозить опасность сломать ноготь, мы должны оставить вас и спасать ее.

– Отлично! – воскликнул Крафт, как всегда быстро вникнув в суть. Мартин точно передал наемникам его указания. – Значит, из этого я могу сделать вывод, что вы… э-э… Адам, позаботились о ней? Что вы знаете, где она? – с надеждой спросил он.

– Да, я знаю, где она, – ответил Турко. – Она здесь, рядом со мной и моим напарником. Живая и целая.

Крафт резко выдохнул с явным облегчением.

– Спасибо! – закричал он в восторге. – Я никогда не смогу отблагодарить вас достойно.

– Ага, – согласился Турко, не собираясь прощать обвинения, высказанные Крафтом ранее.

– А где те двое, что были с ней? – спросил Крафт.

– Эти двое были живы в тот момент, когда ты в последний раз видел их? – уточнил Турко. – Что ж, теперь это уже не так.

– А Алисса в порядке?

– В полном. Несколько потрясена похищением, но на ней ни царапинки.

– Отличная работа! – признал Крафт со столь ощутимой радостью и облегчением, что они были почти заразительны. – Если бы я мог дотянуться через телефон, я бы вас расцеловал, – добавил он. – Простите, что вел себя как задница. Эбен сказал мне, что нанял лучших из лучших. Мне следовало больше доверять вам.

– На самом деле я его не нанимал, – ухмыльнулся Мартин. – Этот человек вроде как сам нанялся ко мне. Он был настолько крут, что не оставил мне иного выбора.

– Мы едем обратно, – сказал Турко, игнорируя комплимент. – Ты где, Бреннан?

– Не поверишь – посреди кукурузного поля, где Алиссу захватили изначально.

Последовала короткая пауза.

– Ладно. Возвращайся к дороге. Я буду там через пять минут, и ты сможешь воссоединиться с Алиссой.

– Превосходно! – с благодарностью выдохнул Крафт. – И еще раз извини.

– Я принимаю твои извинения. Но мне нужно сказать тебе кое-что.

– И что же?

– Если ты попытаешься меня поцеловать, – мрачно пояснил Адам Турко, – я лично тебя убью.

36

К тому времени, как Крафт обнаружил, что невольно убил также водителя седана на поле с ветряками и вернулся к своему внедорожнику, Адам Турко как раз подъехал к условленной точке. Он припарковал свой серебристый седан «Акура» на обочине позади машины Крафта, со стороны кукурузного поля. Выйдя из автомобиля, они с Алиссой стояли возле первого ряда кукурузы.

Подбежав к Алиссе, Крафт обнял ее и прижал к себе.

– Слава богу, ты в порядке, – промолвил он, и на глаза ему навернулись слезы.

Миг спустя они уже целовались – сначала осторожно, потом жадно, словно они были возлюбленными, расставшимися на долгие годы и только что встретившимися снова. Нападение и то, что последовало за ним, обострили их эмоции до лихорадочной остроты.

В глубине души Алисса знала, что Крафт не симулирует. У него был такой вид, словно его пропустили через эмоциональный пресс – и все из-за тревоги за нее, – и его слезы счастья и облегчения были слишком искренними, чтобы их можно было счесть наигранными.

Они разжали объятия только через несколько минут.

– На случай, если я недостаточно ясно ответила на твой вопрос, – прошептала Алисса на ухо Бреннану, – я в деле.

– Знаю, – счастливым голосом ответил он. – И спасибо. – С этими словами он снова крепко обнял ее и поцеловал.

Когда они наконец отпустили друг друга во второй раз, Адам Турко посмотрел на Крафта и покачал головой.

– Полагаю, тебе очень нужно было кого-то поцеловать, – усмехнулся он. – И ты выбрал правильно, – сухо добавил он.

Турко протянул руку, и Крафт крепко пожал ее.

– Я твой вечный должник, – сказал он.

– Не мой, а твоего друга Эбена Мартина, – ответил Турко с намеком на улыбку.

– А что случилось с твоим напарником?

– Он уехал. Его работа сделана. Я нанял его, но он не знает, на кого я работаю. Я обещал Эбену, что буду единственным его контактом в этом деле.

– И нам твой напарник не понадобится?

– Прямо сейчас – нет. Они бросили на вас всех, кто у них был. Если только тебе не известно что-то сверх того, что знаю я, из их шайки не осталось никого.

Крафт печально покачал головой.

– Они все мертвы, – прошептал он. – Все. Я проверял.

Он бросил на Алиссу встревоженный взгляд и добавил:

– Я не знаю, как так вышло. Должно быть, я не знаю собственной… силы.

Алисса читала на его лице беспокойство и страх. Очевидно, его способность использовать нулевую энергию для атаки в момент стресса становится несколько сильнее. Он убил одного или нескольких нападающих, и она понимала, что его это больно задело.

Турко внимательно наблюдал за диалогом двух своих подопечных.

– Не то чтобы я не верил, будто ты мог убить этих типов голыми руками, – саркастически хмыкнул он, закатывая глаза, – но ты должен знать, что Эбен сказал мне, каким образом ты мог выжить.

Крафт настороженно посмотрел на него.

– И каким же?

– Он сказал, что ты изобрел продвинутое звуковое оружие. Прототип. Направленного действия.

Крафт кивнул, стараясь скрыть облегчение.

– Да. Я не знал, что он сказал тебе. Очевидно, я выставил слишком высокие настройки.

– Ну, не горюй чрезмерно по этим людям. Поверь мне, они прикончили бы тебя не моргнув глазом. – Турко открыл дверцу своей машины. – Но нам нужно ехать. Если мы не уберемся отсюда сейчас же, то рискуем, что сторона, организовавшая эту засаду, снова засечет тебя. – Он указал на внедорожник Крафта. – И боюсь, тебе придется бросить твою машину. Ты, несомненно, это понимаешь.

– По крайней мере, она взята напрокат, – чуть улыбаясь, отозвался Крафт.

Алисса настояла на том, чтобы Крафт занял переднее сиденье рядом с Адамом Турко, а сама села сзади. Крафт немедленно позвонил в прокатную компанию «Авис» и сообщил им, где они могут забрать свою машину, оборвав звонок, когда диспетчер начал настаивать на том, что Крафт не может просто взять и бросить машину на обочине дороги за городом.

Алисса улыбнулась про себя. После всего, что случилось, – наемники, взрывы, обстрел, убийство нападающих, напряженные переговоры, – кто, кроме Бреннана Крафта стал бы беспокоиться об имуществе конторы по прокату машин?

Турко повел автомобиль на восток, обратно туда, откуда они приехали.

– Мы направлялись в Блумингтон, – заметил Крафт. – К западу отсюда.

– Знаю. Эбен мне сообщил.

– Ты действительно зовешь Эбена Мартина по имени? – спросила Алисса.

– Он настоял на этом, – отозвался Турко. – Как бы то ни было, он сказал мне, что вам нужно ограбить лабораторию на окраине университетского кампуса.

– Я бы сказала не совсем так, – возразила Алисса с заднего сиденья. – Но по смыслу достаточно близко.

– Вечером я могу отвезти вас туда, если вы по-прежнему будете этого желать. Но пока что нам нужно сделать очень многое. Сначала вам обоим нужно помыться. – Он повернулся к Крафту. – И Эбен сказал мне, что тебе нужна его помощь в том, чтобы сделать для Алиссы водительские права и паспорт на выдуманное имя – неотличимые от настоящих.

Крафт кивнул:

– Да. У нее забрали водительские права, и она не рискнет вернуться домой за своим паспортом. Мне тоже нужны другие документы. По тому внедорожнику они могут пробить фальшивые права, по которым я арендовал его, так что их придется выкинуть. – Он посмотрел на Турко. – Ты можешь об этом позаботиться?

Тот кивнул:

– У меня хорошие связи. Ближайший крупный город – Цинциннати, и я знаю там кое-кого, кто может снабдить бумагами вас обоих.

– И не только самими бумагами, но и соответствующими компьютерными записями? – уточнил Крафт.

– Да, – подтвердил Турко. – Вы с Алиссой без труда пройдете проверку в любом аэропорту. Мне сказали, что сличающие компьютерные программы почему-то не могут вас распознать. Хороший трюк. Когда-нибудь ты должен будешь научить меня, как такое провернуть.

Крафт проигнорировал эти слова.

– Когда твой человек закончит с документами, мне нужен его компьютер, – сказал он. – Мне нужно выяснить ситуацию с системой безопасности в лаборатории Алиссы перед сегодняшним визитом туда.

– Это не проблема, – отозвался Турко. – Но что за спешка? Не знаю, что вам нужно в этой лаборатории, но если вы можете подождать, то лучше подождите. Теперь у вас есть сильный союзник в лице Эбена Мартина, и вы избавлены от слежки.

Крафт повернулся к Алиссе.

– Это был тяжелый день, – произнес он. – А ты недавно потеряла довольно много крови. Теперь, когда нам не нужно заниматься всем самостоятельно, мы можем позволить себе такую роскошь – подождать несколько дней. Ты не против такой паузы?

Алисса подумала о том, что им предстоит ехать в Цинциннати, где их ждет хлопотный вечер, потом возвращаться в Блумингтон, где придется ждать до поздней ночи, чтобы вломиться в лабораторию. А потом что? Поездка до аэропорта Индианаполис?

Пребывание в больнице позволило ей оправиться от потери крови, но чувствовала она себя так, словно уже провела на ногах сорок восемь часов подряд.

«Пожалуйста, – подумала она. – Это чересчур! Ради бога, нам нужна эта пауза!»

– Я не против, – довольным тоном ответила она.

Как эти слова могли быть произнесены ее голосом?

– Делай то, что считаешь наилучшим, – добавила она, все еще не в силах поверить, что все это говорит она – и только она.

– Я могу взломать вашу центральную компьютерную систему, – заявил Крафт. – Но это не подскажет мне, не наблюдают ли за лабораторией люди майора. Он наверняка считает, что за твоим похищением стою я. И предполагает, что я могу заставить тебя вернуться туда.

– Тогда вам действительно нужно выждать, – посоветовал Турко. – Я смогу провести разведку вокруг здания за сутки до вашего визита туда, так что вы будете знать точно.

Крафт потер подбородок.

– Согласен, – кивнул он. – Значит, после того как мы получим документы, попросим Эбена порекомендовать место, где мы можем ненадолго укрыться. Он может встретить нас там.

– Именно так думает сам Эбен, – заметил Турко.

Дальше они ехали преимущественно молча. Алиссе не хотелось обсуждать ситуацию, в которой они оказались, в присутствии Турко. Эбен Мартин, похоже, в значительной степени доверял этому человеку, и хотя она знала, что Мартин не поделился с ним тайной Крафта, она не знала, как много еще известно Турко. Пока она это не выяснит, то предпочтет держать информацию при себе. Судя по всему, Крафт считал так же.

Еще через тридцать пять минут Турко остановил машину на заправке и направился в туалет. Алисса жестом попросила Крафта остаться в машине, когда их спутник вышел. У них было всего пять или десять минут наедине, и Алисса намеревалась использовать это время на полную.

– Какого черта происходит, Брен? – спросила она, едва Турко закрыл дверь.

Ее уже много лет не влекло ни к одному мужчине настолько сильно, и целоваться с ним было потрясающе, однако не избавляло от подозрений окончательно.

– Каким образом сюда оказался втянут Эбен Мартин?

Крафт вздохнул:

– Я связался с ним несколько дней назад. Ты же знаешь, что у меня с ним есть общее прошлое?

– Нет. Я только знаю, что ты передал ему программный алгоритм, который позволил ему основать Informatics Solutions. И что ты продал акции за пятьдесят миллионов. Но это все.

– Мы выросли вместе. Мы были лучшими друзьями. После того как я снял с себя сан, мы решили основать компанию. Вроде как Бен и Джерри[12]. Или, скорее, как Джобс и Возняк[13]. Что-то вроде того.

– Так что же изменилось? Почему ты не руководишь Informatics Solutions вместе со своим другом?

– Я набрел на безумную теорию праноедения и поделился своими мыслями на этот счет с Эбеном. Даже в то время мы понимали, что информационные алгоритмы, которые я разработал, были по меньшей мере революционными. Что компания, основанная на этом программном обеспечении, может стать следующим Apple или Google. Эбен считал безумием отказываться от этого ради погони за дурацкой теорией, которая практически наверняка окажется ошибочной.

Крафт снова вздохнул:

– Я, с другой стороны, нутром чуял, что в ней что-то есть. И испытывал растущее желание убедиться в этом наверняка. Может быть, лучше всего будет назвать это навязчивой идеей. И вообще, сколько денег может понадобиться одному-единственному человеку?

У Алиссы было множество вопросов, но Турко вряд ли будет заправлять машину и сидеть в туалете вечно.

– Ты поддерживал связь с Мартином после того, как покинул страну?

– Нет. Я был целиком поглощен тем, что делал тогда, и не хотел, чтобы он уговаривал меня вернуться. Он был замечательным другом. Поэтому если бы у него возникла проблема, которую, по его мнению, мог решить только я, то я почувствовал бы себя обязанным решить ее. После того как я совершил прорыв, я намеревался держать это в тайне до тех пор, пока не опубликую свои наработки.

Крафт покачал головой:

– Нет, Эбен был удивлен точно так же, как и все остальные, когда я связался с ним. Но я посвятил его в ситуацию достаточно подробно, послав ему длинное письмо по электронной почте. Я описал то, каким образом доказал свою теорию. То, что у меня вышло с Аль-Йадом и как обстоят дела сейчас. И мои надежды на то, что я смогу привлечь тебя.

– Но почему? Почему ты вдруг передумал и решил обратиться к нему сейчас? К гиганту компьютерных технологий, миллиардеру. Хотя ты изо всех сил старался держать это в абсолютной тайне…

– Я крупно облажался, списавшись с тобой через сайт знакомств, – горестно признал Крафт. – Я снова подставился под наблюдение, расшевелил осиное гнездо. И это относится как к правительству, так и к Аль-Йаду. Мне нужна была помощь. Весомая помощь. И так уж получилось, что у меня есть близкий друг-миллиардер, который уже знаком с моей теорией о подключении к полю нулевой энергии, человек с почти неограниченными средствами, который может купить самые крутые документы, едва шевельнув пальцем. У которого есть частный реактивный самолет – или пара самолетов. И который может мгновенно послать кого-то, чтобы прикрыть меня, если я об этом попрошу.

Алисса вынуждена была признать, что все эти причины были достаточно вескими.

– Это решение оказалось правильным. Я связался с ним, пока прятался в университетском кампусе, и попросил его нанять кого-нибудь на тот случай, если мне понадобится силовая поддержка. А когда ты попала в больницу, я решил, что эта поддержка мне действительно нужна. Я знал: есть шанс, что Аль-Йад будет следить за тобой после того, как позволил тебе остаться в живых. Мне нужно было удостовериться.

– Ты считал, что на нас могут устроить засаду? И не сказал мне?

– Нет. Я думал, что если за нами будут следить, то кто бы это ни сделал, он будет просто… следить. Я никогда бы не догадался, что они решатся напасть. Сам Аль-Йад – возможно, но не они. А если бы на нас напал Аль-Йад, нас могла бы защищать целая армия, и это нам ничем не помогло бы.

– Так ты уверен, что те, кто на нас напал, были посланы Аль-Йадом?

– Верно. Я допросил одного из наемников, прежде чем… он умер. То, как он описал их нанимателя, полностью соответствует Тарику Бахару.

– Но зачем я могла понадобиться Бахару? Я ведь уже побывала в его руках.

– Трудно понять, – согласился Крафт. – Я могу лишь предположить, что Аль-Йад прослушал запись твоего допроса и понял, зачем ты нужна мне.

– Тогда почему просто не убить меня? – спросила Алисса. – Куда менее хлопотно. – Она покачала головой. – Им пришлось немало потрудиться, чтобы захватить меня живой.

Крафт пожал плечами:

– Может быть, Аль-Йад, даже будучи настолько могучим, решил, что ты можешь еще больше усилить его веру. Сделать его еще искуснее в управлении нулевой энергией.

Алисса поразмыслила над этим. Возможно, они никогда не узнают этого точно, однако подобное предположение вполне могло оказаться верным.

– Тогда почему Аль-Йад не напал сам? – поинтересовалась она.

– Не знаю. Быть может, сначала он хотел узнать, действительно ли я стал настолько сильным, как говорил ему. Я предполагал, что он попытается проследить меня до моей базы, чтобы тщательно разработать на досуге безукоризненно точную операцию.

– Ты имеешь в виду – убедиться, что у него достаточно бетона, чтобы замуровать тебя?

– Да, вроде того. Но что его люди атакуют именно тогда, когда это произошло… это последнее о чем бы я подумал. – Он протяжно вздохнул. – И это одна из причин, по которым я решил привлечь Эбена. Я доказал, что могу ошибаться.

На лице Крафта отразилась боль.

– А теперь во все это оказалась втянута ты, – мягко произнес он. – Я-то могу быть неуязвим, но ты – нет.

Адам Турко открыл дверцу машины и скользнул на водительское сиденье.

Алисса многозначительно взглянула на Крафта.

– Пока мы не уехали… – обратилась она к Турко. – Я только что поняла, что очень хочу пить. Пойду куплю бутылочку воды.

– Я с тобой, – немедленно вызвался Крафт.

Турко поднял брови, но ничего не сказал.

Оказавшись в маленьком магазинчике при заправке, Алисса и Крафт остановились перед холодильником с напитками, однако никто из них не протянул руку за бутылкой.

– Значит, ты задействовал одного из самых богатых и знаменитых людей в мире, – продолжила Алисса. – И попросил его завербовать наемников, чтобы прикрыть нам спину. И опять же – ты решил, что мне не обязательно об этом знать?

– Я собирался сказать тебе. Не было смысла это скрывать. Но я и так уже обрушил на тебя целое море информации. Сколько я мог поведать тебе за один день? Я думал, что сначала удостоверюсь в отсутствии слежки, а потом, в отеле, расскажу тебе про Эбена, пока мы будем готовиться к визиту в твою лабораторию.

Алисса обдумала его слова. Это действительно имело смысл. Им все равно пришлось бы ждать до ночи, так что у него было бы много времени, чтобы посвятить ее во все подробности.

Она взяла из холодильника две бутылки воды – для себя и для Крафта, – однако не спешила подойти к расположенной поблизости кассе.

– И ты считаешь, что можешь в этом доверять Эбену Мартину? Люди с такими деньгами и властью всегда хотят большего. А ты предлагаешь бесконечную силу. Это самая сильная – в буквальном смысле – тайна в истории человечества. Мне все равно, что он твой друг. Ты только что предложил алкоголику бутылку самого крепкого бурбона в мире. Он не захочет просто хранить этот секрет, как это делаешь ты.

– Он будет его хранить, – возразил Крафт. – Я обещаю. Эбен Мартин, которого я знаю, щедр и умеет прощать ошибки. Некоторые люди поднялись до самого верха потому, что они были безжалостными психопатами. Эбен поднялся наверх – с помощью моей программы – благодаря своим талантам. Он очень хороший человек. Лучший из всех, с кем я знаком. – Крафт помолчал. – Но тем не менее я тревожился точно так же, как и ты. Я боялся того, что он может измениться под влиянием успеха. И я залез в его компьютер. Прочел его личные файлы, его личные электронные письма. Всё. Рискуя оказаться бестактным, я несколько дней буквально изучал его под микроскопом. И он прошел эту проверку. Он все тот же прежний Эбен. Такой же хороший человек, каким был всегда.

К моменту, когда Крафт расплатился за воду, Алисса решила, что все еще не уверена насчет его решения привлечь к делу Мартина. Но это не имело значения. У нее не было выбора. Это уже было сделано. И кроме того, если бы Крафт не принял это решение, сейчас она была бы в руках у Тарика Бахара.

И теперь, раз уж Мартин участвовал в их деле, она могла лично встретиться с человеком, который стремительно взлетел на самую верхушку бизнес-мира и стал любимцем СМИ, затмив Билла Гейтса, Стивена Джобса, Ларри Пейджа[14] и Марка Цукерберга.

Эбен Мартин был легендой. И она никогда не думала, что ей когда-нибудь представится шанс встретиться с ним. Или что, если подобное произойдет, он окажется на втором месте в рейтинге самых интересных и могущественных людей, с которыми она познакомилась за последнюю неделю.

37

Аль-Йад оторвался от полированного мраморного пола и стремительно взмыл к витражному окну своей спальни, выходящему на город далеко внизу. Настроив зрение, он изучил местность, расположенную на полпути вниз с невысокой горы, которую венчала его резиденция. Выбрал один из нескольких небольших валунов, лежащих в отдалении, и заставил его подняться в воздух.

Аль-Йад каждый день упражнялся в искусстве тонкого контроля над предметами, и его умение росло. Да, бог может в мгновение ока уничтожить весь мир, превратив его в расплавленный щебень. Но бог также должен быть способен владеть меньшей долей силы с точностью искусного хирурга.

Аль-Йад направил на валун чистую энергию – почти наверняка ту же самую энергию, которая образовывала его щит, – и несколько кусков камня исчезли. Они не расплавились – не стали красными и не стекли, подобно лаве. Они просто исчезли в вихре энергии – как будто от выстрела смертоносного фазера из «Звездного пути». Атомы, составлявшие их, были оторваны друг от друга и с невероятной быстротой распылены в эфире.

Теперь валун принял форму двух идеально ровных, соединенных между собой плит – миниатюрная версия скрижалей, которые Моисей принес с горы Синай.

«Ты должен повиноваться Длани Всевышнего», – подумал Аль-Йад, и эти слова оказались выжжены на одной из скрижалей изящным шрифтом.

Это была одна из множества зрелищных демонстраций, которые он планировал устроить, когда наконец избавится от угрозы, которую представляет собой Шайтан, и по праву займет место властителя мира, перед коим все живое склоняется в страхе и почтении. Аль-Йаду хотелось проявить оригинальность, но каменные скрижали с десятью заповедями были образом, слишком глубоко запечатленным в коллективном сознании. Кроме того, он справится с этим куда лучше, чем Моисей.

Он появится на стадионе перед сотнями тысяч последователей, а нескольким сотням миллионов человек он позволит смотреть это на экранах в прямой трансляции. Он возникнет из яростного огненного вихря в центре стадиона в безупречно белых одеждах и высечет скрижали из огромной глыбы гранита, парящей в воздухе. И пока весь мир дивится его мощи, он начертает на этих скрижалях свои новые заповеди.

Хотя к этому моменту всем уже будет ведома беспредельность его силы и его гнева.

Шестидесятидюймовый телеэкран, висящий на стене позади него, засветился, и на нем возникло уведомление, что звонит Тарик Бахар. Аль-Йад высвободил силу, которую считал созидательной – чистый вес и давление, которые вполне могли быть просто усиленной гравитацией, – и каменная скрижаль на склоне горы расплющилась до толщины бумажного листа, как будто по ней прокатился паровой каток весом в миллион тонн. И наконец, Аль-Йад заставил камень исчезнуть бесследно.

Потом повернулся к экрану, чтобы ответить на звонок. Перед ним возникло лицо Бахара – куда крупнее натуральной величины.

– Благодарю, что ты отозвался на мой скромный вызов, о Великий, – произнес Бахар по-арабски.

Аль-Йад нетерпеливо махнул ему рукой и приказал:

– Докладывай.

Бахар почти незаметно моргнул:

– Прости меня, Аль-Йад, но новости трудно назвать хорошими.

– То есть?

– Я подвел тебя, Аль-Йад. Пятеро людей, которых я послал захватить Алиссу Аронсон, не доложили о выполнении задания, и я не могу связаться ни с кем из них. Почти наверняка они все мертвы.

Аль-Йад отметил, что Бахар едва ли не пытается спрятаться за рамку экрана. Но в случившемся не было вины Бахара. Аль-Йад знал, что пока Крафт жив, подобные планы малоосуществимы. Ему было понятно, что простые люди не в состоянии одолеть воплощение Шайтана на земле и что, для того чтобы украсть у Великого Врага его любовницу-демоницу, понадобится очень большая удача.

Он мог бы успокоить Бахара, но решил позволить ему понервничать еще немного.

– Какую стратегию они использовали?

– Они устроили засаду на проселочной дороге, о Великий, со множеством укрытий по обе стороны. Они намеревались предпринять нападение со стороны Крафта, вынудив Аронсон искать убежища на другой стороне дороги, где ее должны были ждать. Они понимали, что нужно держаться вне поля зрения Крафта. План был разумным. Я не знаю, что пошлоˆ не так.

Аль-Йад задумчиво потер подбородок.

– Какие шаги ты предпринял после этого? – осведомился он.

– Я задействовал одного из наших людей, находящегося ближе всего к тому месту – в Чикаго, о Великий. Он отправился в Индиану, чтобы осмотреть место засады. Но к тому времени, когда он прибыл туда, там уже работала полиция, поэтому ему мало что удалось узнать. Наши лучшие специалисты должны будут взломать компьютеры местного департамента полиции, чтобы мы могли прочесть следственный отчет. – Последовала пауза. – Я также делаю все, что в моих силах, дабы снова отыскать эту парочку.

Аль-Йад почти целую минуту сверлил его взглядом, заставляя трепетать, словно лист на ветру, под этим взглядом, исполненным силы и гнева. Нельзя было позволить Бахару расслабляться. Нельзя, чтобы тот счел, будто неудачу ему простят слишком быстро, пусть даже он сделал все правильно.

– Ты хорошо послужил мне, Тарик, – произнес наконец Аль-Йад. – Это единственное, что спасает тебя от кары за этот провал. – Он выдержал паузу ради драматического эффекта. – Я верю, что ты никогда больше не подведешь меня.

Бахар неистово закивал:

– Нет, о Аль-Йад, никогда! Благодарю тебя, о Великий, ты столь же милостив, сколь мудр!

Аль-Йад кивнул.

– Тебе известно, где находится та лаборатория, о которой упомянула во время допроса эта еврейская шлюха Аронсон? – спросил он.

– Да, Аль-Йад. Она защищена современнейшей электроникой и биометрическими сканерами, однако ее пытаются выдать за невинное отделение местного университета. Не сделано ни малейшей попытки скрыть ее местоположение.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты приказал кому-нибудь из своих людей находиться поблизости и наблюдать за лабораторией в нерабочее время. Если он увидит Крафта или Аронсон, направь кого-нибудь следить за ними, как это было прежде. Но на этот раз – никаких нападений, пока я не прикажу.

– Будет немедленно сделано, о Великий!

– Уж постарайся, – отрезал Аль-Йад.

38

Обзаведясь новым набором документов, Алисса Аронсон и Бреннан Крафт отблагодарили Адама Турко за все, что он для них сделал, и сейчас сидели в шикарном лимузине, который подъезжал к воротам отдельного летного поля в аэропорту Цинциннати. О существовании этой части аэропорта знали немногие избранные, не считая персонала: богачи, кинозвезды и высокопоставленные лица, которые прилетали сюда и улетали отсюда.

Было едва восемь часов вечера, но Алисса чувствовала себя настолько усталой, что едва смогла поднять голову, когда охранник произвел проверку и жестом велел проезжать. Их фальшивые документы оказались действенными, как и предполагалось.

Их высадили возле белоснежного самолета «Боинг бизнес-джет-2» – как им сказали, он был выполнен на основе «семьсот тридцать седьмого» по спецификациям заказчика и сейчас находился в личном владении Эбена Мартина. Этот заказ стоил ему восемьдесят миллионов долларов, однако с учетом стоимости его компьютерной сети подобная сумма значила для него меньше, чем для обычного человека – затраты на семейный автомобиль.

Изрядная часть этих миллионов была вложена в великолепный интерьер самолета – площадью в тысячу квадратных футов. Меблировка и украшавшие его произведения искусства словно бы были доставлены прямиком из роскошных апартаментов. На борту самолета были выделены две спальни, каждая со своей душевой, комната для совещаний, бар с напитками и представительский люкс. Кожаные кресла и диваны – с потайными ремнями безопасности для взлетов, посадок и редких случаев попадания в турбулентность; лакированные шкафчики, столы из вишневого дерева, дорогие ковры, повсюду суперсовременная электроника и телеэкраны. В воздухе витал запах чеснока и спагетти – вероятно, от недавнего ужина, приготовленного шеф-поваром, которого Мартин нанял специально для работы на борту самолета.

Оба гостя были препровождены в комнату для совещаний, после чего их оставили одних – дивиться на шик обстановки и дизайна этих летающих апартаментов. Они еще не закончили вертеть головами во все стороны, когда в комнату вошел Эбен Мартин, плотно закрыв за собой дверь.

– Брен! – радостно воскликнул миллиардер, увидев их.

Мужчины по-дружески обнялись – крепости этих объятий позавидовал бы медведь гризли.

– Добро пожаловать на борт, – провозгласил Мартин. – Черт, до этой секунды я и не осознавал, как я по тебе скучал, Брен!

– Я тоже рад тебя видеть, Эб, – отозвался Крафт. – Я не знал, что ты будешь на этом самолете.

– Я хотел сделать тебе сюрприз.

Мартин повернулся к Алиссе и протянул ей руку.

– А вы, должно быть, Алисса Аронсон. Если я скажу, что Брен вас превозносит до небес, это будет ужасным преуменьшением.

– Я сказал Эбену, что ты во всех отношениях выше среднего, – вставил Крафт с озорной искоркой в глазах.

Алисса пожала руку Мартину.

– Красивый самолет, – заметила она. – И спасибо вам огромное за вашу помощь.

В прежние времена встреча с Эбеном Мартином на борту фантастического реактивного самолета была бы для нее невероятным, пугающим событием. Но, после того что случилось за последние дни, эта встреча не вызвала у Алиссы ни малейшего волнения.

– Я рад, что все получилось, – ответил Мартин. – Вот что я скажу вам обоим: я на неделю очистил свое расписание и сказал персоналу, что беру незапланированный отпуск. Люди на борту этого самолета ничего не будут знать о вас, кроме ваших вымышленных имен. Мы приземлимся во Флориде, а потом вертолетом отправимся на мой частный остров, где и затаимся на время. Никто не знает, что этот остров мой, и я сообщил подчиненным, что буду вне зоны доступа, но где именно – не сказал. Вроде как мне понадобилось на некоторое время отдохнуть от суеты и внимания СМИ. – Он вздохнул и взглянул на Алиссу, словно бы извиняясь. – Я понимаю, что все это выглядит как показуха. Прошу прощения.

– Я совершенно не против, – заверила Алисса и сделала жест, словно обводя всю маленькую, но роскошно обставленную комнату. – После такого будет трудно вернуться к обычным видам транспорта, – с улыбкой добавила она. – И ни у кого из моих знакомых нет во владении личного острова.

– В мире более ста пятидесяти тысяч островов, – сказал Мартин. – Так что на самом деле это не очень впечатляет. Можно купить остров менее чем за миллион долларов.

– Вы-то можете, – усмехнулась Алисса. – Но мне почему-то кажется, что вы не ограничились миллионом. Не то чтобы это было плохо, – поспешно добавила она. – Я хочу сказать – кто захочет купить голую скалу без воды, растительности и жилья?

Мартин расхохотался.

– Я понимаю, почему Брен так проникся вами, – заявил он. – Но эта одна из причин, по которой я намерен присоединиться к вам на неделю. Так у нас будет достаточно времени, чтобы познакомиться друг с другом как следует. – Он указал на дверь. – Но сейчас прошу вас идти. Вам необходимо прийти в себя.

– Я сообщил Эбену о том, что тебе пришлось пережить, – пояснил Крафт. – Я не ожидал, что он будет в самолете, но попросил его о присутствии на борту врача.

Алиссу неожиданно охватило желание броситься на шею Бреннану Крафту и поцеловать его так же страстно, как они целовались на краю кукурузного поля в Индиане – и с тех пор ухитрились повторить это несколько раз, как только оставались наедине. Однако присутствие Эбена Мартина удержало ее от такого поступка.

– Я провожу вас в вашу комнату, – продолжил Мартин. – После того как вы примете душ и переоденетесь – Брен сообщил мне ваш размер одежды, и я взял на себя смелость обеспечить вас небольшим гардеробом на выбор, – так вот, после этого я пришлю к вам врача. Он проверит ваше состояние, выдаст вам все необходимые лекарства, а потом покинет вас, чтобы вы могли как следует выспаться за ночь.

Алисса устало улыбнулась.

– Звучит как райская музыка, – признала она. – Но ведь отсюда до Флориды лететь всего час или два?

– Верно, – согласился Мартин. – Но когда мы прибудем во Флориду, то останемся стоять на аэродроме до утра, чтобы у вас было время поспать. Учитывая, сколько вам пришлось испытать за последние сутки, удивительно, что вы все еще держитесь на ногах.

39

Эбен Мартин оставил Алиссу в отведенной ей комнате, и они с Крафтом заняли основной салон – эквивалент гостиной на борту этого лайнера. Мартин дал указания, чтобы их не беспокоили, а потом смешал себе в баре коктейль «Том Коллинз», при помощи золотых щипчиков выудил один ломтик лимона из нескольких, заранее нарезанных и разложенных на блюдце, и добавил его в стакан.

Крафт налил себе диетической кока-колы и уселся в широкое кожаное кресло – оно было таким мягким и удобным, что ему казалось, будто он плавает в нем.

Мартин был удивлен тем, что его друг так отлично выглядит после всего пережитого за последнее время, и гадал: быть может, способность превращать свой разум в квантовую линзу имеет побочный эффект – оставаться бодрым даже после тяжелых испытаний?

Миллиардер отпил глоток напитка из своего стакана и опустился на кожаный бежевый диван напротив Крафта.

– Итак, – небрежным тоном начал он, – я наконец-то вижу Бреннана Крафта во плоти. Похоже, ты был очень занят.

– Ну, ты тоже не в потолок плевал, – заметил Крафт.

– Просто вел свой бизнес, – пренебрежительно хмыкнул Мартин. – Ничего такого уж особенного. Но ты… – добавил он, изумленно покачивая головой. – Что я могу сказать? Поздравляю! Твое открытие просто невероятно. Мне не следовало сомневаться в правоте твоих инстинктивных прозрений.

– Ты шутишь? – добродушно усмехнулся Крафт. – Если бы ты не сомневался, я должен был бы отправить тебя провериться к психиатру.

Следующий час Крафт был занят тем, что посвящал Мартина во все подробности случившегося. За это время самолет успел подняться в воздух. Поскольку Мартин уже знал, чего собрался достигнуть Крафт, и был в курсе стоящей за этим теории, а также прочел его длинное электронное письмо, то Бреннану не было необходимости тратить время на изложение основ. Вместо этого он мог обсудить ситуацию более углубленно и точно, в мельчайших подробностях.

Когда самолет вышел в заданный эшелон, Крафт продемонстрировал действие своего личного щита. По его настоянию Мартин швырнул ему в голову тяжелую стеклянную кружку, вложив в бросок все силы – и увидел, как кружка исчезает в воздухе примерно в футе от цели; Крафт сообщил ему, что то же самое произошло бы, будь на месте кружки луч высокоэнергетического лазера или ядерная боеголовка.

Мартин решил, что это самая крутая вещь, какую он когда-либо видел, и отправил на верную гибель еще три кружки, смеясь от восторга, когда они исчезали. Только после этого друзья смогли продолжить разговор. Мартин, конечно, верил Крафту, когда тот описывал свои возможности, но верить разумом – это одно, а увидеть нечто столь потрясающее своими глазами – совсем другое.

Изрядное время Крафт потратил на то, чтобы описать работу Алиссы и то, как эта работа применима в его ситуации и каким образом бухгалтер по имени Омар Хаддад превратился в Длань Всевышнего. Мартину не понадобилось много времени на то, чтобы сформулировать очевидный вопрос: что сейчас может сдерживать такого безумного фанатика, как Аль-Йад?

Крафт в течение несколько минут медлил с ответом, сначала сходив в туалет, потом налив себе еще один стакан диетической колы. Наконец он вернулся в свое кресло и посмотрел на Мартина.

Мартин чувствовал, что его друг пытается принять какое-то решение, но понятия не имел, что это может быть за решение. Мартин знал Крафта достаточно хорошо, чтобы не нарушать молчание, пока могучий интеллект его друга обрабатывает эту тревожащую проблему. Хотя они с Крафтом не виделись много лет, эта встреча мгновенно заставила Мартина вспомнить все долгие годы их дружбы, и ему уже казалось, что Бреннан никогда не исчезал из его жизни.

Наконец Крафт испустил долгий вздох, свидетельствующий о том, что он принял решение и готов продолжать рассказ.

– Что сдерживает Аль-Йада? – переспросил он. – Позволь мне начать с ответа, который я дал Алиссе, когда она задала тот же самый вопрос.

«Что это значит?» – подумал Мартин, когда Крафт начал рассказывать историю, которую он поведал своей новой подруге.

Он молчал, пока Крафт не завершил повествование, потом произнес:

– Значит, так ты ответил Алиссе. Но, насколько я понимаю, это не совсем правда.

Его друг горько покачал головой:

– Нет. Это неправда. Будь это правдой, Аль-Йад лично пришел бы за мной на то кукурузное поле. Слышал старую шутку: «Я только что прилетел из Сирии. Боже, как устал махать руками»?

– В той версии, которую я слышал, была не Сирия, но шутку я знаю.

– Так вот, для Аль-Йада это вовсе не шутка. Вот только если бы он прилетел, руки у него не устали бы, потому что он может летать, не двигая ими. – Крафт допил колу и отставил стакан. – Как бы то ни было, смысл в том, что блеф, о котором я рассказал Алиссе, не смог бы его удержать от действий. Он ничего бы не потерял, если бы продолжил атаковать меня, чтобы посмотреть, не сможет ли он в конце концов меня добить. И страх того, что я могу – когда-нибудь в будущем – достигнуть его уровня силы, не остановил бы его на пути разрушения, которого он так жаждет. И даже если бы я действительно достиг его уровня силы, то вряд ли сумел бы его убить.

– Тогда в чем состоит правда?

– Я сказал Алиссе, что Омар Хаддад давно уже пугал меня. Хотя она предпочитает использовать имя Аль-Йад, – вскользь заметил Крафт. – Полагаю, это звучит более цветисто. Так вот, это абсолютная правда. Он действительно меня пугал. Я знал, что должен найти способ остановить его. Он становился все более безумным и все более могущественным день ото дня – то и другое шло в комплекте. Не надо было быть гением, чтобы понимать, к чему это все движется. Все равно, что слушать клятвы очистить мир от неверных из уст человека, держащего палец на «ядерной кнопке». Нельзя спокойно спать по ночам, зная о надвигающейся катастрофе такого масштаба.

Мартин угрюмо кивнул. В тридцати тысячах футов под их ногами стремительно вращался мир, обитатели которого пребывали в блаженном неведении относительно величайшей угрозы, которая когда-либо нависала над ними.

– Поэтому я и не спал, – продолжил Крафт. – Я работал едва ли не круглые сутки на протяжении всех тех месяцев, в течение которых Омар все больше и больше впадал в безумие. Неизбежность надвигающегося Армагеддона – за который я во многом нес ответственность, – оказалась очень… мотивирующей. Я изо всех сил ворочал мозгами. – Выражение его лица стало напряженным. – И наконец добился успеха. Я нашел оружие, которое может остановить его.

Мартин подался вперед:

– Тогда чего же ты ждешь? Используй его.

– Спасибо, Эбен, – хмыкнул Крафт, закатывая глаза. – Мне бы и в голову не пришло.

– Извини, – промолвил Мартин. – Так что же тебя сдерживает?

– Когда я его опишу, ты поймешь. Единственное, до чего мне удалось додуматься – это все та же система обратной связи. Не буду углубляться в математические и научные выкладки, потому что ты вряд ли поймешь. В квантовой физике я разбираюсь лучше тебя.

– Не сомневаюсь, – согласился Мартин. – В квантовой физике ты разбираешься лучше, чем кто бы то ни было.

Крафт кивнул, благодаря за комплимент, потом продолжил:

– Я назвал свое оружие – точнее, устройство – квантовым зеркалом. Не потому, что оно хоть чем-то напоминает обычное зеркало. Но потому, что если оно будет запущено, то энергия нулевого поля, которую использует чей-либо разум, окажется направлена на сам этот разум. Вместо того чтобы делать то, что приказывает ей мозг человека, она хлынет обратно, в мозг. Как огонь, бегущий по пороховой дорожке к своему источнику. Личный щит не остановит ее, потому что эта энергия потечет по прямой связи между мозгом и полем нулевой энергии.

– Хорошо, я понял этот принцип, – произнес Мартин.

– Как только устройство будет включено, оно запустит цепную реакцию во всем квантовом пространстве гравитационного колодца Земли. Я смог провести контрольную проверку с очень и очень слабой версией квантового зеркала. И эффект отдачи – отражения энергии – чрезвычайно мощен.

– Кажется, ты сказал, что твое устройство запускает цепную реакцию. Как же ты провел такую проверку?

– Для достижения цепной реакции требуется критическое поступление энергии – наподобие критической массы при ядерной реакции. При проведении проверки я старался держаться как можно дальше от этой черты. Как бы то ни было, если экстраполировать результаты этих маломасштабных опытов, получится, что при включенном рабочем излучателе квантового зеркала любое использование нулевой энергии приведет к мгновенной смерти.

– Звучит прекрасно. И все же Аль-Йад до сих пор жив. Так что я по-прежнему что-то упускаю.

– Ты упускаешь то, что при использовании приемов биоотклика для повышения своих навыков ты в какой-то момент достигаешь точки, когда подключение к нулевой энергии становится автоматическим. Рефлекторным. Я показал тебе свой щит и рассказал тебе о первом слое защиты, который всегда активен.

Мартин кивнул.

– Так вот, его нельзя выключить, – нахмурившись, пояснил Крафт. – А отражательная матрица, порожденная квантовым зеркалом, не станет различать, каким образом используется нулевая энергия. Неважно, применяешь ты ее для нападения или для защиты. Целенаправленно или невольно. Для добра или для зла. Как только твой разум берет соломинку и начинает тянуть этот напиток, игра окончена. – Крафт отвернулся и печально покачал головой.

Мартин кивнул. Его друг рассказал ему о проведенных экспериментах, которые доказывали, что подсознание Крафта стало более развитым, чем было прежде, и куда более бдительным.

– Теперь понимаю, – сказал миллиардер. – Как только ты запустишь это оружие… – Он свел кончики пальцев перед грудью и резко раскинул руки в стороны, изображая взрыв. – И Бреннану Крафту кранты.

– Спасибо за такое прекрасное описание, Эбен, – отозвался Крафт, возводя глаза к потолку. – Мне это очень помогло. – Он вздохнул. – Но так и есть: оно убьет и меня тоже. А если бы я включил его, когда оно только-только было готово, я убил бы еще восемнадцать человек в моем лагере.

– Все равно в конечном итоге Аль-Йад это сделал.

– В итоге – да, – угрюмо подтвердил Крафт. – Но до этого я спешно искал способ заставить квантовое зеркало отражать энергию только тогда, когда разум активно направляет ее – активно, а не невольно. И я продолжал работать над этой проблемой некоторое время после того, как Омар стал Аль-Йадом. Но такого способа не существует. Любое подключение к нулевой энергии происходит подсознательно. Даже когда я сознательно, по своей воле, направляю ее, приказ все равно передает мое подсознание. И я по-прежнему не имею понятия, как оно это делает. – Крафт невесело улыбнулся. – Единственная хорошая новость: пока я работал над этой проблемой, еще до того, как Омар уничтожил мою группу, я установил предохранитель.

– То есть?

– Я создал излучатель квантового зеркала, достаточно большой, чтобы запустить реакцию по всей планете. Кстати, это происходит со скоростью света.

Мартин сам изучал физику и знал, что свет способен за одну секунду семь раз обогнуть земной шар.

– Значит, по сути, эффект будет мгновенным.

– Более или менее, – ответил Крафт. – Я собрал это устройство, а затем спрятал его. Если бы я активировал это устройство, любое использование нулевой энергии на Земле стало бы смертельным. Примерно на шесть часов. Потом этот эффект быстро рассеялся бы, и подключение к нулевой энергии вновь стало бы безопасным.

– Где ты его спрятал?

– Извини, но это я не могу сказать никому, – покачал головой Крафт. – Я не думаю, что ты когда-нибудь угодишь в руки Аль-Йаду, но ставки слишком высоки, чтобы рисковать. Если он найдет этот излучатель, то мгновенно уничтожит его.

Мартин кивнул. Его друг был совершенно прав – ему не следовало знать.

– Я настроил прибор так, что его можно включить мгновенно. С любого сотового телефона. Набери нужный номер, и свяжешься с компьютером, встроенным в излучатель. Если после этого ввести определенный код, компьютер активирует устройство.

Мартин в изумлении покачал головой. Он никогда не уставал дивиться гениальности и прозорливости своего друга.

– Значит, после того как Аль-Йад убил твоих коллег и готов был убить тебя, ты разыграл этот козырь – квантовое зеркало?

– Вот именно. Мой сотовый телефон всегда со мной. А поскольку я могу сам снабжать его энергией, – дополнил Крафт, многозначительно приподняв брови, – он всегда заряжен и наготове. Так что, прежде чем Омар сумел пробить мой щит, я рассказал ему о квантовом зеркале и пригрозил включить устройство. Я сказал ему, что он волен создавать свою религию, делать все, что он хочет, но если он когда-либо совершит террористический акт, убьет кого-либо из мировых лидеров или выкинет еще что-нибудь в этом роде, я включу «зеркало». Да, это убьет нас обоих, но я готов пожертвовать собой, чтобы остановить его. – Крафт оскалил зубы. – И он это знал.

Мартин уважительно кивнул:

– Идеальный пат.

– Вот это и сдерживает его на самом деле. Поэтому он и не явился за мной лично. Потому что если он выиграет, он проиграет. Я не сомневаюсь, что он может убить меня. Он просто не может сделать это достаточно быстро, чтобы помешать мне включить мое устройство. И я модифицировал свой сотовый телефон. Я могу использовать нулевую энергию, чтобы усилить сигнал своего мобильника настолько, что его не заглушит никакой подавитель, и он добьет до цели откуда угодно.

– Значит, прежде чем уничтожить тебя, Аль-Йаду нужно уничтожить твое устройство?

– Верно. И это объясняет, почему он самолично не явился за мной на то поле.

– Вокруг тебя вечно сплошное поле, – сухо хмыкнул Мартин. – То нулевой энергии, то кукурузы, постоянно что-нибудь да есть.

Крафт рассмеялся:

– В одном початке кукурузы содержится достаточно нулевой энергии, чтобы испарить все земные океаны. Поле внутри поля, друг мой. Поля внутри полей.

– Что ж, теперь это обрело смысл, – произнес Мартин. – Ты проделал искусную работу, чтобы связать руки нашему сумасшедшему другу. – Он встряхнул головой. – Но почему не сказать Алиссе?

Крафт опустил взгляд:

– Я не хочу, чтобы она думала обо мне хуже.

Мартин подумал, что понимает, в чем дело, однако ему было интересно, готов ли его друг открыто признать сложность ситуации.

– Думать о тебе хуже? – переспросил он. – Ты изобрел великолепное сдерживающее устройство. И ты единственный из живущих, кто может управлять им, мы оба это знаем.

– Мы оба также знаем, что мне следовало включить его немедленно, разве не так?

Мартин получил ответ, которого ждал. Крафт не прятался от суровой реальности, он все сознавал. Миллиардер вздохнул.

– Я люблю тебя как брата, Брен, и ты это знаешь. Но я понимаю, когда может быть пущен в ход этот козырь. Аль-Йад пока не устроил апокалипсис. Но судя по тому, что ты мне рассказал, он убивает десятки собственных последователей только ради того, чтобы продемонстрировать свою «божественность». Или просто из прихоти. И его душевное здравие отнюдь не улучшается. Даже если он никогда не найдет твое устройство, в какой-то момент у него может закончиться терпение – или остатки здравого смысла. И тогда он уничтожит какой-нибудь крупный город. Или двадцать городов.

– Да, мои расчеты тоже говорят об этом. И я могу убить его прямо сейчас. Но если я это сделаю, меня тоже не станет.

Крафт помолчал, глядя в иллюминатор самолета, в непроглядную темноту снаружи. После продолжительного безмолвия он снова повернулся к другу и промолвил:

– Я знаю, что должен совершить этот героический поступок. Но я не могу. Помнишь, как вы все увлеклись прыжками на «тарзанке»? Я не смог и этого тоже.

– Не сравнивай, – возразил Мартин. – Кто может винить тебя за то, что ты не спешишь совершить самоубийство? Здесь нечего стыдиться.

– Не считая того, что я сохраняю свою жизнь почти наверняка за счет миллионов жизней других людей. С моральной точки зрения правильнее всего было бы включить это устройство прямо сейчас, избавив мир от угрозы.

– Но ты пока что сдерживаешь Аль-Йада. Если бы до верной гибели миллионов оставалось пять минут, я не сомневаюсь, что ты…

– Поступил бы правильно?

– Совершил бы этот невероятно трудный поступок. Но ты все еще жив, и он не перешел ту черту, которую ты, метафорически говоря, провел на песке. И я знаю, что пока это так обстоит, ты ищешь другие способы убить его. Способы, которые потребуют с твоей стороны меньшей жертвы.

– И именно поэтому мне нужна Алисса. Если я смогу подняться до его уровня, может быть, я сумею победить его.

– Разумом ты определенно его превосходишь, – заметил Мартин.

– Алисса боится, что любой, наделенный подобной силой, опасен. Включая меня. Так что, если она узнает о квантовом зеркале, она может отказаться помочь мне подняться до следующего уровня.

– Понимание того, что ты в любой момент можешь стереть Аль-Йада с лица земли, несомненно, сделает этот вопрос куда менее срочным.

– Пожалуйста, не говори ей об этом излучателе, – попросил Крафт. – Я все еще перебираю возможности и не знаю, к чему могу прийти. Но пока я не разрешу, пожалуйста, держи это при себе.

Мартин угрюмо кивнул и допил свой «Том Коллинз».

– Обещаю. Значит, ты думаешь, что если Алисса поможет тебе в этом деле, ты сможешь одолеть его?

– Сомнительно.

– У него должны быть какие-то слабости, – сказал Мартин и задумчиво потер подбородок. – Быть может, яд?

– Ты как всегда сообразителен, Эбен. Отличная мысль. Но не сработает. Жидкий яд не пройдет сквозь его внутренний щит. Трюк с «ви-эксом», которым устранили телохранителей Алиссы, на нем не сработал бы. Но можно попробовать газ – единственное, что может подействовать. Ему по-прежнему нужно дышать. Перекрой ему воздух, и он вырвется из любых оков, пройдет через любые мыслимые преграды, лишь бы получить свежую порцию кислорода. Только газ без цвета и запаха, о наличии которого вокруг Аль-Йад не будет знать, пока тот не проникнет в его тело, может подействовать.

– Ну вот тебе и ответ.

– Нет. Аль-Йад знает об этом не хуже нас. В его крепости в Сирии установлена высокочувствительная сигнализация, реагирующая на газы и яды – более надежная, чем где-либо еще на земле. А на тот случай, если сигнализация подведет, он окружает себя канарейками – в клетках, в которые вмонтированы хитрые датчики химического состава воздуха и сигнальные устройства. Если же и эта система откажет, он всегда носит при себе датчики дальнего радиуса действия.

– Ты меня разыгрываешь? – изумился Мартин. – Канарейки?

– Я не стал бы разыгрывать тебя в таком вопросе, – с кривой улыбкой ответил Крафт. Они у него повсюду. Судя по тем данным, которые я собрал, он говорит своим последователям, будто эти птички имеют символическое значение. Или декоративное. Естественно, о подлинном их предназначении он никому не рассказывает.

– А если отравить его еду?

– Он абсолютный параноик и просто ничего не ест. Никогда. Ему это не нужно, кроме как для удовольствия или в качестве ритуала общения. Отсутствие потребности в пище подтверждает его божественность – не то чтобы его последователей требовалось убеждать в этом еще сильнее.

Эта проблема была куда более сложной, чем думал Мартин. Аль-Йад был хитер. Если единственным твоим уязвимым местом является пятка, ты не станешь разгуливать в сандалиях, как это делал Ахиллес. Ты приобретешь самую лучшую защиту для пяток, какую только можно найти.

Мартин поерзал на своем диване. Полет проходил столь гладко, что трудно было поверить, что они мчатся в небесах со скоростью более пятисот миль в час.

– Брен, я знаю, что ты размышлял об этом куда дольше, чем я, – произнес он. – Но ты не думаешь, что миру может понадобиться еще один предохранитель?

– Что ты имеешь в виду?

– Я не хочу показаться пессимистом или нытиком, но что, если Аль-Йад найдет способ убить тебя, о котором ты не подумал? Или если ты умрешь от сердечного приступа? Ты говорил мне, что считаешь, будто подключение к нулевой энергии укрепляет здоровье. Но ты уверен, что это может предотвратить инфаркт или инсульт?

Крафт нахмурился:

– Нет. Я думаю, что это так. Но ты прав, я не могу быть уверенным в этом.

– Давай будем откровенны, Брен. Если ты неожиданно умрешь, весь мир останется во власти Аль-Йада.

– Значит, ты хочешь, чтобы я передал тебе телефонный номер и шифр для активации квантового зеркала? Ты это хочешь сказать?

– Да. В качестве запасного варианта. Просто на всякий случай. Ставки слишком высоки. Я знаю, что прошу тебя отдать в мои руки свою жизнь и смерть. Но я думаю, что тебе следует над этим поразмыслить.

Некоторое время Крафт молчал, раздумывая, потом наконец сказал:

– Ты прав. Но я хотел бы думать, что отдаю в твои руки не свою жизнь и смерть, а жизнь и смерть Аль-Йада.

Крафт записал на желтом листке для заметок номер телефона и шифр и протянул его другу.

– Выучи это наизусть, а потом уничтожь сам листок.

Мартин посмотрел на цифры, кивнул и сунул желтую бумажку в карман.

– Но давай вернемся к поискам такого способа убить Аль-Йада, который не будет означать мою гарантированную смерть, – продолжал Крафт. – Я говорил тебе, что даже если гипноз Алиссы – или усиление эффекта плацебо, называй это как хочешь – сработает, то вряд ли я смогу одолеть Аль-Йада. Но что, если нас, владеющих нулевой энергией на таком уровне, будет двое? Или пятьдесят? Я верю, что в какой-то момент мы сможем сфокусировать достаточно энергии, чтобы победить его, как бы силен он ни был.

– Не знаю, Брен. Этим ты просто умножишь количество людей, которых ничто не сможет остановить. И если абсолютная власть действительно развращает, в итоге ты можешь только усугубить ситуацию.

– Именно это и сказала Алисса, – признал Крафт.

Мартин улыбнулся:

– Она уже невероятно нравится мне.

– Просто чтобы ты знал – я согласен с вами обоими. И я ищу решение. Я уверен, что ты представляешь себе, какой рай мы сможем построить, если все подключатся к этому полю.

– Да, но даже если мы все станем неуязвимы, хватит и одного Аль-Йада, чтобы уничтожить землю у нас под ногами. Нейтронная бомба убивает людей, но оставляет целыми здания. Тут ситуация будет обратная. Если у всех нас будут такие же щиты, как у тебя, мы сможем пережить Армагеддон, однако останемся плавать в океане магмы и серы, потому что один-единственный урод решил поиграть в Великого Разрушителя.

– Знаю, – отозвался Крафт, болезненно морщась. – Но должен же быть какой-то ответ! Я не верю, что такое многообещающее будущее навсегда останется лишь мечтой из-за демонов, живущих в наших душах. Из-за нашего душевного нездоровья. Нам нужно научиться лучше понимать человеческую природу, человеческую психику. Или найти какой-нибудь регулятор, который позволит лишь мирное, созидательное использование нулевой энергии.

– Это невозможно сделать, – непреклонным тоном возразил Мартин. – Среди нас всегда будут те, кто захочет превратить созидание в разрушение, даже если потенциал для уничтожения не будет очевидным. Скрипка выглядит абсолютно невинной вещью, но ею все равно можно забить кого-нибудь до смерти. – Он покачал головой. – Но в случае нулевой энергии возможности для разрушительного применения куда более очевидны. В мире ежедневно совершаются тысячи убийств. Кто-то, сойдя с ума, может застрелить два десятка учеников средней школы. Это уже достаточно крупная трагедия. Но что, если каждый будет в состоянии уничтожить весь мир? Представь себе миллиарды людей, каждый из которых владеет собственным оружием массового уничтожения. Мы и пятнадцати секунд не просуществуем.

– Должен быть способ, – упрямо заявил Крафт. – Я согласен с тем, что ты сказал. Но я отказываюсь верить в то, что нам хватает гения и изобретательности, чтобы превратить каждого из нас в настоящего полубога, но не хватает ума, чтобы решить самую сложную проблему, с которой когда-либо сталкивалось человечество.

– Проблему нас самих? – догадался Мартин.

– Верно, – подтвердил Крафт. – И я намерен найти ответ, даже если для этого мне понадобится тысяча лет.

40

Во время допроса в кузове автофургона Алисса и вообразить не смогла бы, что следующая неделя будет лучшей в ее жизни. Она проспала целых пятнадцать часов в невероятно удобной и широкой кровати на борту мартиновского самолета и проснулась небывало бодрая и отдохнувшая.

Как она и ожидала, остров Мартина оказался великолепен. Площадью он был примерно в одну квадратную милю, с одной стороны высились утесы, с другой белел мягким песком пляж, а между ними зеленела густая роща.

Ближе к пляжу, на лесной поляне, был выстроен дом площадью в семьдесят тысяч квадратных футов, с плавательным бассейном, спа и теннисным кортом. Тут и там вокруг дома были подвешены разноцветные хлопковые гамаки, в каждом из которых вполне хватало места для двух человек, если только эти люди не прочь были пообниматься – а Алисса и Бреннан Крафт были не против.

Их двоих поселили в домике для гостей, размером в три тысячи квадратных футов, значительно более просторном и роскошном, чем дом Алиссы в Блумингтоне. В первую ночь они занимались любовью, переходя от неистовой страсти к нежности, и Алисса уже тогда почувствовала, что влюбляется в этого человека. Крафт был более выносливым и пылким, чем любой другой мужчина из тех, с которыми ей доводилось быть, и она рассеянно гадала: то ли способность обуздывать бесконечное море энергии давала ему такие преимущества в постели, то ли он был от природы одарен и в этом отношении тоже.

Крафт продемонстрировал свою постоянно задействованную «вторую кожу», как он это называл – ни один острый предмет не мог даже уколоть или поцарапать его. Алисса прикидывала, не будет ли его тело скользким из-за этого эффекта, однако на ощупь его кожа была совершенно обычной.

Несмотря на заверения Крафта, Алиссе было неуютно спать рядом с ним. Особенно если вспомнить рассказ Пателя о том, что случилось с целым пикапом и наемником, который попытался этим пикапом протаранить Крафта в момент, когда щит был активен. Она помогла Бреннану придвинуть к большой кровати, стоящей в главной спальне, другую, поменьше, и когда они слишком уставали, чтобы разговаривать или заниматься любовью, она перекатывалась на эту кровать, чтобы поспать.

Они проводили целые дни на пляже, однако для Крафта это был рабочий отпуск. Остров островом, но Мартин обеспечил здесь полное покрытие сотовой связи и вай-фая, а также наличие современнейших компьютеров, необходимых ему для ведения бизнеса. Крафт воспользовался этими ресурсами, чтобы собрать побольше информации о действиях майора Грега Еловица, а также убедиться, что он в состоянии справиться с электронными системами безопасности, защищающими лабораторию Алиссы.

Как и следовало ожидать, Еловиц предположил, что именно Крафт в ответе за страшную смерть двух телохранителей Алиссы и что она сама, вероятнее всего, тоже мертва. И все же скан ее сетчатки и отпечатки ее пальцев по-прежнему могли дать доступ в лабораторию, хотя система была запрограммирована так, чтобы уведомить Еловица, как только она воспользуется этим допуском. Майор, должно быть, рассудил, что, если Крафт вынудит Алиссу вернуться в лабораторию, это позволит «Блэк-Опу» напасть на их след.

Из рапорта Еловица его начальству следовало, что в глубине души он убежден в гибели Алиссы. Теперь он охотился за Крафтом еще более настойчиво, если это было возможно. Поймать Бреннана Крафта, чтобы добыть сведения об Аль-Йаде – это одно дело. Но захватить его потому, что он почти наверняка убил одну из сотрудниц «Блэк-Опа» – совсем другое. Еловиц, похоже, был одержим местью за Алиссу примерно в той же степени, как какой-нибудь коп, потерявший напарника, и самой Алиссе было жаль, что нельзя натравить его на Тарика Бахара.

Во второй день своего пребывания на острове Алисса послала короткую эсэмэску своим родителям, уведомив их, что она жива и здорова – Крафт постарался сделать все, чтобы это сообщение не перехватили. Алисса написала, что объяснит все позже и что жизненно важно, чтобы они никому – кроме ее братьев – и ни при каких обстоятельствах не сообщали, что она выходила с ними на связь.

После этого она только и делала, что валялась на пляже, занималась любовью с Бреннаном Крафтом и наслаждалась поистине непревзойденными блюдами местной кухни, включая свежайшие морепродукты. Вскоре она вполне окрепла физически, а душевно… она никогда еще не была так счастлива. Раны на руке и бедре еще не зажили окончательно, однако принимать болеутоляющие постоянно больше не требовалось.

А еще ей представился шанс хорошо узнать Эбена Мартина.

Эбен был невероятен. Брен был абсолютно прав на его счет. Несмотря на свое огромное богатство, Мартин не стал заноситься до небес, оставаясь скромным и простым в общении. Он был наделен острым умом и замечательным чувством юмора, и беседовать с ним было всегда интересно. Кроме того, ему были присущи неподдельная доброта и чуткость.

Во многом Эбен был похож на Брена, и Алисса сразу же поняла, почему они стали настолько близкими друзьями. Она влюбилась в Бреннана Крафта, но у нее было чувство, что если бы в какой-нибудь другой вселенной Эбен Мартин встретился ей первым – даже если бы он не был настолько богат, – она вполне могла бы влюбиться в него.

На четвертую ночь пребывания на острове, отдыхая после особенно страстного акта любви с Бреном, Алисса вывела на экран, занимавший боˆльшую часть стены в главной спальне, тридцатиминутный ролик из своего любимого комедийного шоу. Они с Бреном полулежали, прислонившись спинами к изголовью кровати и прижавшись друг к другу. Алисса накинула на плечи винно-красную атласную простыню – не потому, что стеснялась своей наготы в присутствии Крафта, а потому, что из бамбукового потолочного вентилятора их овевало потоком прохладного воздуха.

Шутки комика заставили их обоих посмеяться от души, а когда ролик завершился, Алисса выключила экран при помощи прикроватного пульта. Потом повернула голову и мимолетно коснулась губами губ Крафта.

– Так, пока еще не слишком поздно, – произнесла она. – Ты обещал мне кое о чем рассказать, помнишь?

С момента их разговора в закусочной «Блюграсс» в Ковингтоне произошло многое, но после секундного размышления Крафт вспомнил.

– «Теория Бога», – произнес он.

– Совершенно верно. Излагай.

Крафт улыбнулся и подарил ей такой же быстрый поцелуй, каким она только что наградила его.

– Хорошо. Но тебе нужно прочитать эту книгу самой, чтобы не полагаться на мое суждение.

– Договорились, – согласилась Алисса. – Но пока что…

Крафт, все так же опираясь на изголовье, отодвинулся от Алиссы на несколько футов и повернулся к ней лицом.

– На самом деле, все довольно просто. Напоминает маркетинговый слоган из настольной игры, в которую я играл в детстве: «Учишься минуту – умеешь всю жизнь». Так вот, первый шаг заключается в том, чтобы допустить существование бесконечного разумного сознания с бесконечным потенциалом.

– Это, можно сказать, типичное описание Бога, верно? – ничуть не впечатлившись, уточнила Алисса.

– Во многом это так. Но следи за моей мыслью. Давай допустим, что это бесконечное сознание существует вне пространства и времени. В чем-то это далеко за пределами возможностей нашего понимания. Как ты и предложила, для краткости назовем это бесконечное сознание Богом. Мне нравится то, что этот Бог постулируется как существующий вне пространства и времени. Независимо от пространства и времени. Если бы это не было так, нужно было бы, чтобы его кто-то сотворил.

Алисса обдумала это. Пока что все было правильно. Это давало объяснение тому, над чем бились многие и многие: если Вселенной нужен творец, можно решить, что Богу самому тоже необходим творец.

– Хорошо, – кивнула Алисса. – Пока мне все понятно.

– Для простоты я буду использовать местоимение «он». Хотя я никогда не считал, что у бесконечного сознания, существующего вне пространства и времени, есть пол.

– И что? – усмехнулась Алисса. – Он что, в соответствующих местах гладкий, словно кукла Кен?

Крафт засмеялся.

– Надеюсь, что нет. Но даже если бы у него эти признаки были чрезвычайно выражены, это не имело бы никакого значения, потому что он единственный представитель своего вида. И даже будь у него этот орган, что бы он с ним делал?

Алисса улыбнулась. Об этом она уж точно никогда прежде не задумывалась.

– И это напрямую ведет к проблеме Бога, – продолжал Крафт. – Если как следует подумать, поскольку мы считаем, что Бог есть всё, он также есть ничто. Он не огромен и не мал. Он не могуч и не слаб. Не с чем сравнивать. Как единственный ребенок в семье может сказать: «Я самый умный ребенок в семье, но я же и самый глупый. Самый красивый, но и самый уродливый». И все это будет правдой. Когда ты единственный, единственный из существующих, то для тебя нет никакого масштаба, никакого сравнения.

Алисса снова улыбнулась. Как обычно, Крафт нашел способ очень убедительно объяснить то, что она считала абсурдным.

– Посему у этого Бога никак не могло возникнуть чувство собственного величия, – развивал свою мысль Крафт. – Или вообще чувство чего бы то ни было. – Он поднял брови. – И он уж определенно не мог испытать такое блаженство, какое испытал я: заниматься любовью с самой потрясающей женщиной во Вселенной.

Алисса просияла, но потом спохватилась и притворилась возмущенной:

– Если я узнаю, кто эта женщина, – игриво произнесла она, не в силах до конца подавить улыбку, – я ее убью.

Крафт подался вперед и еще раз, не удержавшись, поцеловал ее.

– Как ты знаешь, эта книга была написана ученым по имени Бернард Хайш. Он пишет: «Бог есть бесконечный потенциал, но любой потенциал – конечный или бесконечный – отнюдь не то же самое, что опыт». – Крафт умолк. – Успеваешь следить за моей мыслью?

Алисса кивнула.

– Итак, Бог желает опыта. Он хочет трансформировать потенциал в этот опыт. Хайш объяснял это на примере игры. Играть куда более интересно, чем просто заучивать правила. Еще он использует такую аналогию: человек, у которого есть миллиард долларов, но которому не позволено потратить ни цента из них. У него есть огромный потенциал, но он не может реализовать его даже на малую долю. Что проку от денег, если ты не можешь их тратить?

Алисса подумала об Эбене Мартине, единственном миллиардере, которого знала лично, и улыбнулась. Этой конкретной проблемы у него уж точно не было.

– Итак, если бы ты была Богом, как бы ты решила эту проблему?

Алисса немного подумала:

– Создать вселенную и наслаждаться?

– Но как бы ты ее создала?

Алисса пожала плечами.

– Ты не можешь создать что-либо в дополнение к себе, – продолжил Крафт. – Ты уже и есть всё. Единственный способ создать Вселенную – это ограничить себя.

– Вот теперь я уже не понимаю.

– Не волнуйся, это ненадолго. Давай на момент переключимся на мой любимый предмет – свет. Сколько оттенков цвета существует? – спросил он.

– Ну, есть семь цветов радуги. Но что касается оттенков, их, по сути, бесконечное количество.

– Именно. А если ты соединишь все бесчисленные оттенки, что ты получишь?

– Белый свет, – ответила Алисса, вспомнив, что вопреки, казалось бы, очевидному факту, все длины волн видимого спектра, будучи взяты в равной степени интенсивности и слиты вместе, дают не черноту, а белый свет.

– И снова верно. Но, как указывает Хайш, если бы Вселенная состояла только из белого света, мы не могли бы видеть ничего. Опять же – никакого разнообразия, только белый туман. Почему океан синий? Потому что вода поглощает все цвета, кроме синего. Цвет океана создается не добавлением синего цвета, а удалением из белого цвета всех составляющих его оттенков, кроме синего. – Крафт сделал паузу. – Хайш использует отличный пример. Помнишь старые проекторы для слайдов? Конечно, пленочных слайдов больше нет, но эти устройства по-прежнему используются, чтобы проецировать компьютерные изображения на экран. Но как бы то ни было, включи проектор и направь на экран яркий белый свет. Но что ты увидишь в этом свете?

– Ничего.

– Верно. Потому что нет никакого разнообразия. Но этот свет имеет бесконечный потенциал. Если поставить на пути луча слайд со снимком этого острова, то световые волны разной длины будут изъяты из луча, позволяя тебе видеть зеленые деревья, синий океан, желтые гамаки и так далее. Изымая разные оттенки света из белого «ничто», ты можешь создавать бесконечное множество различных картин.

– Очень интересно, – задумчиво произнесла Алисса. – Значит, Хайш утверждает, что Бог, так сказать, и есть этот белый луч проектора. Бесконечный потенциал для создания изображений, но сам по себе безликий. Так вот что ты имел в виду, когда сказал, что Бог создает Вселенную, ограничивая себя. Бог вставляет слайды в свой личный проектор, чтобы, так сказать, убрать из своего бесконечного потенциала отдельные части и тем самым создать разнообразие.

Крафт с уважением посмотрел на нее:

– Я и сам не сказал бы лучше. Несколько цитат из книги я помню наизусть, и одна из них отлично подытоживает это. «Процесс творения – это полная противоположность созданию чего-то из ничего. Напротив, это процесс отсеивания, который делает что-то из всего».

Это объяснение было созвучно догадкам Алиссы – если, конечно, не отказываться от постулата о бесконечном Боге. Бесконечный Бог действительно не мог испытать что бы то ни было, потому что он был всем. А Вселенная не могла быть чем-то, существующим в дополнение к Богу, потому что Бог охватывал собой всё. Это и было основной мыслью: Вселенная не была создана из ничего, она была извлечена из всего.

– Хайш пишет, что «ограничением бесконечно-возможного ты получаешь конечно-реальное. Таким способом бесконечное сознание переходит от бесплодного потенциала к подлинному творению – чтобы сделать что-то помимо существования. Он начинает действовать и воплощать свои идеи… свои фантазии. Он начинает тратить свой миллиард долларов».

– Как ни странно, меня это заинтриговало, – признала Алисса.

– Итак, Бог постигает себя, постигает существование посредством линз, которые есть Вселенная и все разумные существа во Вселенной. И конечно же, мы входим в этот перечень. Он ограничивает себя, разделяет себя на части, так сказать. И делает так, чтобы ни одна из этих частей не была всезнающей. Ведь что интересного во всезнании? Ничто и никогда не может тебя удивить. Куда интереснее читать детектив, если никто не рассказал тебе, что будет в финале.

На лице Алиссы промелькнула озорная улыбка.

– И куда более интересно заниматься сексом, если ты не единственное существо в комнате, – заметила она. – Хоть конечное, хоть бесконечное.

– Поддерживаю, – рассмеялся Крафт и, посерьезнев, продолжил: – Итак, постановив, что существо, наделенное бесконечным потенциалом, ограничило себя, мы получаем полярность. И это абсолютное требование для существования, для опыта. Нельзя получить длинное без короткого. Быстрое без медленного. Верх без низа. И так далее. С другой стороны, поскольку в нашей Вселенной существует полярность, Бог сможет понять, насколько он могуч и велик, потому что есть существа слабые и малые. Существует добро и зло. «Внутри» и «снаружи». Любовь и ненависть. Полярность. Не просто белое марево. Разделив себя на ограниченные части, Бог создал яркий гобелен впечатлений, опыта. Или, как отметил великий физик Фримен Дайсон, «законы природы установлены так, чтобы сделать Вселенную как можно интереснее».

– Полагаю, ты веришь, что в конце нашего пути каждый из нас в итоге воссоединится с целым.

– В конечном итоге – да. Этот способ рассмотрения Бога и того, как он решил свою изначальную проблему, имеет для меня глубокий смысл. И мне нравится прикладная часть этой теории. Эта система воззрений охватывает многие доктрины различных религий. И если она верна, если мы все – часть Бога, существующая ради того, чтобы помочь Богу постигнуть существование, то нет нужды в молитве. Нет необходимости в религиозных организациях. Не то чтобы то и другое как-то мешало. Но это вовсе не обязательное требование. И нет никакого рая или ада. Нет никакого божества, которое будет нас судить. Единственное, что от нас требуется, – чтобы мы жили и постигали жизнь во всем ее богатстве и контрастности.

– Но разве в этом случае добро и зло не эквивалентны?

– Отличный вопрос. Но ответ – нет. Потому что карма неумолима. Ведь если мы все действительно часть Бога, то любую боль, которую ты причиняешь кому-либо, ты причиняешь себе. Но опять же – боль нужна. Разве можно испытать удовольствие, если не существует боли? Если все будет приятным, то ничто не будет таковым. Как можно распознать добро, если не существует зла? В конце концов, мы все воссоединимся с целым в нематериальном мире. И там нам придется столкнуться с болью, ужасом, трудностями и жестокостью, которые мы навлекли на кого-то, и даровать облегчение.

На этот раз Алисса скептически нахмурилась:

– Я понимаю то, что ты говоришь. Но мне это кажется все-таки несколько снисходительным отношением к жестокости и злу, тебе не кажется?

– Может быть. Но, опять же, Хайш объясняет это более подробно, чем я.

Глаза Алиссы широко раскрылись, когда она вспомнила еще кое-что, о чем Крафт говорил в той закусочной в Кентукки.

– Когда ты выражал свое благоговение перед способностью подсознания управлять нулевой энергией, ты также предположил, что, возможно, тем самым подключаешься к разуму самого Бога. Это тоже часть данной теории?

– Великолепно, – промолвил Крафт. – Даже в Лейк-Уобегон ты была бы выше среднего уровня. Еще раз процитирую Хайша: «Точно так же, как творение можно считать процессом извлечения из бесконечности, а не событием, при котором что-то возникает из ничего, так и наше личное сознание можно считать остатком, извлекаемым при фильтрации бесконечного сознания через мозг, а не порождением химических процессов в мозгу».

– Следует признать, что это очень убедительная теория, – сказала Алисса. – Пока я не могу сказать, что готова перейти в эту веру, однако многое в ней кажется мне осмысленным. Та часть, в которой речь идет о подключении к разуму Бога, показалась бы мне чрезвычайно надуманной, – созналась она. – Но зная, что твое сознание может добыть из мимолетнейших флюктуаций в вакууме достаточно энергии, чтобы помешать пуле или мчащемуся на тебя пикапу причинить тебе малейший вред, мне гораздо легче поверить и в это.

– Как я и сказал в той закусочной, чудеса повсюду вокруг нас. Что такое еще одно чудо?

– Когда мы только встретились, ты потряс меня своим дзенским спокойствием. И теперь я понимаю, откуда оно у тебя – если ты действительно веришь в Теорию Бога.

– Ну, я действительно стараюсь принимать все как есть. Но обычно мне это не удается. Я все еще подчиняюсь определенным импульсам, которые возникли в этом удивительном мире в этой удивительной Вселенной. Я верю, что зло – важная часть опыта, но по-прежнему делаю все, что в моих силах, чтобы остановить его. Когда у меня не получается, я говорю себе, что опыт есть опыт, что разнообразие очень важно, что я не оценил бы свои успехи без поражений. Но почти всегда от этих самоуговоров нет никакого прока. Я не могу жить, ни во что не вмешиваясь, пусть даже моя вера предполагает, что так надо.

Алисса кивнула. Она знала, насколько сложно человеку преодолеть собственные внутренние импульсы.

Крафт вздохнул.

– И хотя разумом я верю в посмертие, – добавил он, – я все еще боюсь смерти. Инстинкт выживания во мне по-прежнему силен.

– Учитывая все случившееся, это даже хорошо, – отозвалась Алисса. – Это очень хорошо.

41

Алиссе было странно вернуться в Блумингтон. Блумингтон остался тем же самым, а вот она сама – нет.

Было трудно даже осознать, сколь многое изменилось за короткое время, прошедшее с тех пор, как она в последний раз была здесь: как в ее личной жизни, так и во взгляде на реальность – понятия о том, что возможно, а что нет, перевернулись вверх дном.

«Боинг» был нужен самому Мартину, поэтому он отправил Алиссу и Крафта в аэропорт Индианаполис на «Гольфстриме». После «Боинга Бизнес-джет-2» казалось, что «Гольфстрим» не летит, а ползет по небу.

Они остановились в гостинице, куда направлялись несколько дней назад, и теперь намеревались выйти на связь с Адамом Турко и получить от него «добро» на вылазку. Он отлично вписался в роль начальника личной охраны Эбена Мартина, хотя с того самого момента, как его назначили на эту должность, он был приставлен к Бреннану Крафту. Ему было сказано, что приказов Крафта следует слушаться точно так же, как приказов самого Мартина.

Два дня назад, на острове Мартина, Турко снабдил Алиссу и Крафта неотслеживаемыми телефонами, способными отправлять и получать зашифрованные звонки, имейлы и текстовые сообщения. Даже если бы такое сообщение было перехвачено, оно показалось бы простой бессмыслицей, если только у того, кто его читал, не было дешифрующего ключа. Алиссе и Крафту выдали по собственному ключу – семь цифр, которые при вводе превращали бессмыслицу в нормальный английский язык.

Турко покинул остров за два дня до них, чтобы провести разведку вокруг лаборатории Алиссы. Как обычно, он проделал безупречную работу. Сначала он смог засечь четыре хитро размещенные и замаскированные камеры, которые были установлены на деревьях вблизи лаборатории и направлены на подходы к ней. Он просто прикинул, где бы он поместил следящие устройства, если бы ему нужно было вести наблюдение, и сумел разыскать их менее чем за три часа. Естественно, он подходил к ним аккуратно, чтобы не попасть в поле зрения тех самых камер, которые он пытался найти.

Турко рассудил, что тот, кто наблюдал за лабораторией посредством этих камер, должен был находиться примерно в миле оттуда. Достаточно далеко, чтобы не вызвать подозрений, и достаточно близко, чтобы, если камеры засекут Алиссу или Крафта, наблюдатель мог устроить засаду или последовать за ними, даже если им понадобится минимум времени на то, чтобы войти в лабораторию и выйти из нее.

Идеально подошел бы отель или жилой дом, но лаборатория находилась за пределами Блумингтона, и ни жилых домов, ни отелей не было в радиусе девяти или десяти миль. Слишком далеко, чтобы быть уверенным, что наблюдатели успеют проснуться от крепкого сна и прибыть к лаборатории вовремя, чтобы сделать то, что запланировали.

Поэтому Турко исследовал улицы в миле вокруг лаборатории Алиссы, пока не нашел то, что искал. Синий автофургон с надписью «Подарки и цветы Кейт». В кузове фургона не было окон, он был припаркован на тротуаре в совершенно непримечательном месте, где не было ничего достойного посещения. Почти наверняка в нем и ждали наблюдатели, взирая на мониторы и время от времени засыпая в расчете на то, что сигнал разбудит их, если кто-то приблизится к лаборатории в неурочное ночное время.

Адам Турко расположился неподалеку с биноклем. Как он и предполагал, рано утром фургон уехал прочь; значит, в машине все это время кто-то был.

Турко постарался не попадаться им на глаза. Если бы его присутствие заметили или если бы он попытался залезть в фургон, то к наблюдателям наверняка прибыла бы подмога. И после этого тот, кто все это устроил, точно знал бы, что в лабораторию намечена вылазка, а значит, усилил бы наблюдение и меры предосторожности.

Поэтому Турко решил выключить из игры тех, кто сидел в фургоне, перед самым вторжением в лабораторию, чтобы у организаторов наблюдения не было времени опомниться и перегруппироваться. Алисса утверждала, что может пойти на вылазку одна, Крафт настаивал на том, чтобы присоединиться к ней. Алисса в итоге решила, что согласна на это, учитывая его способность выжить при любом нападении.

Поэтому сейчас они с Крафтом сидели в отделанной деревянными панелями гостиничной спальне. Впервые за много дней они уже много часов провели наедине и рядом с кроватью – и при этом полностью одетые.

Одетые и нетерпеливо ожидающие от Адама Турко сигнала к началу операции.

* * *

Турко припарковал свою машину в нескольких кварталах от того места, где в прошлый раз заметил синий фургон, и устроился за густой купой деревьев поблизости, уставившись в мощный бинокль со встроенной цифровой камерой. Он приехал в семь часов вечера, предполагая, что фургон вернется только после того, как из лаборатории на ночь уйдет последний трудоголик.

Конечно же, фургон появился примерно в восемь часов, неспешно въехал на тротуар и остановился на том же месте, что и прежде. Турко рассчитывал на пунктуальность водителя и не ошибся в этом. У водителя был шрам на подбородке, а на шее – татуировка: орел, вытянувший когтистые лапы. Он оглянулся по сторонам, дабы убедиться, что никто не смотрит, а потом отодвинул боковую дверь фургона.

Турко занимал идеальную точку, с которой было видно все, что происходит в фургоне, и именно этого момента он ждал. За те несколько секунд, в течение которых дверца была открыта, он сделал больше десятка снимков при помощи своего цифрового бинокля, и переслал их с телефона для увеличения и дальнейшего изучения.

Водитель был один. Отлично!

В фургоне Турко успел разглядеть матрас, несколько мониторов, телевизор, термос с кофе и пакет с гордой надписью «Данкин донатс». На крюке с внутренней стороны задней стены висел автомат «Тавор». Компактный и эргономичный, «Тавор» в настоящее время был любимым оружием израильских военных и мог выплюнуть тринадцать пуль в секунду в любую цель, которой не повезло оказаться на линии его стрельбы. Турко сам тестировал это оружие и счел, что, несмотря на некоторые несомненные достоинства, спусковой крючок у него слишком тугой и неудобный.

Турко пожал плечами, подумав: «Каждому свое».

Он вернулся в свою машину и стал терпеливо ждать. Как только миновала полночь, он осторожно добрался пешком до фургона, пользуясь темнотой безлунной ночи. Сделав глубокий вдох, он с силой застучал по сдвижной двери.

– Полиция! – рявкнул он. – Откройте немедленно. – Он постучал снова, еще сильнее, а потом рухнул на тротуар и перекатился под фургоном на другую сторону.

Как он и ожидал, несколько секунд спустя автоматная очередь прошила дверь, в которую он буквально только что стучал.

Прекратив стрельбу, водитель фургона рывком открыл сдвижную дверь и спрыгнул на тротуар, низко пригибаясь и явно ожидая увидеть на асфальте труп, напоминающий кровавый швейцарский сыр – и, возможно, других копов, еще живых, где-нибудь поблизости.

Когда водитель посмотрел направо, Турко обогнул фургон слева, наставляя на мужчину пистолет.

– Стоять! – крикнул он. – Брось оружие!

В радиусе нескольких миль, скорее всего, не было ни души, и Турко сомневался, что его крики и даже звуки выстрелов привлекут чье-то внимание.

Водитель явно подумывал, не броситься ли ему на Турко, но уверенное поведение и властность в голосе ночного гостя явственно подсказывали ему не испытывать удачу. Он наклонился и положил автомат на тротуар. Турко приказал ему пинком отправить оружие под фургон, что тот и сделал.

После этого Турко велел водителю раздеться и избавиться от ножа и пистолета, выявленных при этом дистанционном обыске.

– Повернись! – скомандовал Турко. Когда мужчина развернулся лицом к нему, он добавил: – Брось мне свой телефон.

Мужчина вновь послушно выполнил его указание.

– На кого ты работаешь? – спросил Турко, поймав телефон на лету.

Мужчина медлил, и Турко нажал на спуск. Пуля прошла в паре дюймов от головы водителя.

– На кого ты работаешь? – настойчиво повторил безопасник.

– Не знаю, кто он такой, – сразу же ответил водитель. – Он связывается со мной и дает задания. Все, что я знаю, – у него чистый выговор, возможно, британский, и платит он хорошо.

– Какие указания он тебе дал?

– Наблюдать за лабораторией, пока не поступят дальнейшие инструкции. Если в лабораторию попытается войти мужчина по имени Бреннан Крафт или женщина по имени Алисса Аронсон, не препятствовать, но немедленно связаться с ним, чтобы он сказал, что делать.

– И тебе платят за каждую ночь?

Мужчина кивнул.

– Как тебя зовут?

– Бобкоски. Карл Бобкоски.

– Ладно, Карл, – произнес Турко. – Можно решить ситуацию одним из двух способов. Вариант первый: я выстрелю тебе в голову. – Он на несколько секунд умолк, давая собеседнику время осмыслить. – Вариант второй: ты сдаешь мне контакты своего босса и немедленно сваливаешь отсюда. Заметим, что в этом варианте ты останешься в живых.

– Тебе не будет никакого прока от этих контактов. Ты сможешь связаться с ним, но не сможешь его найти.

– Отлично. Потому что я и не собирался его искать. Мне будет полезно иметь способ связи с человеком, которому требуется… помощь профессионала. И который хорошо платит. – Турко сделал паузу. – Укажи мне на своем телефоне номер и адрес электронной почты этого человека. Не то чтобы я тебе не верил, – с кривой усмешкой добавил он. – Просто я тебе не доверяю.

Бобкоски задумался.

– Тут не о чем думать… Карл. В выигрыше все. Ты дашь моим друзьям уладить свои дела в лаборатории и уйти незамеченными. Это их выигрыш. Я получу потенциально полезный контакт. Этой мой выигрыш. А ты можешь сказать своему боссу, что никого не видел, и продолжить свою работу, пока он сам не решит остановиться. А поскольку мои клиенты уже побывают на месте, ты можешь найти себе поблизости отель и отдыхать там, одновременно получая плату за работу.

Бобкоски нахмурился. Это звучало привлекательно, но он знал, что тут кроется крупный подвох.

– Когда мой босс узнает, что я обдурил его, мне конец. И моей семье тоже. Не знаю, кто он такой и на кого работает, но у него есть определенная репутация. Говорят, что какой-то наемник обманул его полгода назад, и до сих пор то здесь, то там находят куски этого наемника – и его матери тоже. Тот, кто меня нанял, играет по-крупному. Он щедр на вознаграждение, но и на наказание тоже.

– Он не узнает. Ты же в курсе: он не уверен, что люди, которых ты высматриваешь, вообще когда-нибудь полезут в лабораторию. Вот почему он заставляет тебя торчать здесь все время.

– Если ты свяжешься с моим нанимателем, он захочет узнать, откуда ты взял его контакты.

Турко покачал головой. Этот Бобкоски и правда такой дурак?

– Он может хотеть всего, чего угодно. Но я ему не скажу. По правде говоря, мне плевать, что будет с тобой. Но если я ему скажу, он будет знать, что мои клиенты побывали в лаборатории. А они хорошо мне платят. И во-вторых, если я ему не скажу, то произведу куда более крутое впечатление. Фокусники никогда не раскрывают секреты своих трюков. – Он пожал плечами. – Кроме того, я могу в конечном итоге решить, что не стоˆит с ним связываться. Кто знает?

Турко был человеком предельно терпеливым, но и его терпение было на исходе.

– Так вот, у тебя три секунды на то, чтобы принять решение. Когда человек, держащий пистолет у твоего виска, предлагает тебе два варианта и один из них означает мгновенную смерть, разумно выбрать второй вариант, даже не зная, каким он будет.

Турко сделал вид, что вот-вот нажмет на спуск.

– Я согласен, – быстро произнес Бобкоски.

– Хорошее решение, – сухо одобрил Турко.

* * *

Телефон Алиссы завибрировал, и на экране возникло короткое бессмысленное сообщение. Она ввела дешифрующий код из семи цифр, и послание сразу сделалось читаемым. Как и ожидалось, оно пришло от Адама Турко. «Все улажено. Даю зеленый свет».

Алисса и Крафт проехали двенадцать миль, отделявшие их от лаборатории. Во время взлома Турко не собирался сопровождать их, однако понимание того, что он находится где-то поблизости и следит, чтобы им никто не помешал, вселяло спокойствие.

Алисса, затаив дыхание, набрала шифр на входной двери, чтобы попасть в здание. Крафт заверил ее, что шифр по-прежнему действует и что он сделал все, дабы не поднялась тревога, однако Алисса все равно нервничала.

Замок на двери щелкнул, и они вошли в вестибюль. Алисса коснулась стенной панели, за которой скрывался биометрический сканер. Она приложила к стеклу большой палец правой руки и посмотрела в «глазок» сканера, после чего замки, запиравшие внутреннюю дверь, тоже едва слышно защелкали, открываясь.

Получилось!

Алисса озирала свою лабораторию со смешанными чувствами. Она невероятно гордилась своей работой. Гордилась, что смогла преобразовать эту программу из чего-то гадкого в нечто, способное произвести переворот в медицине. Но это было несколькими неделями раньше. До того, как в ее жизнь вошел Бреннан Крафт. До того, как все изменилось.

Теперь, если ее приемы по усилению эффекта плацебо помогут реализовать потенциальную способность разума к управлению нулевой энергией, то когда-нибудь это, возможно, позволит превратить людей в полубогов. И если Бреннан прав, то подобное превращение невероятно увеличит продолжительность жизни, запас здоровья и жизненной энергии. Несомненно, в этом отношении существовало множество «если». Но если это окажется возможным, то горшок с золотом, закопанный у конца радуги, будет размером с Юпитер.

Она молча и бесшумно провела Крафта через несколько помещений во что-то похожее на шкаф-купе. Внутри оказалась дверца огромного стального сейфа, лишь чуть меньше тех, которые можно увидеть в банковских хранилищах. Нужные ей препараты и протоколы были укрыты там. Алисса набрала шифр, вновь затаив дыхание, и стальные стержни, толщиной в бейсбольную биту, с громким лязгом вышли из пазов.

Сработало.

Крафт следил за дверью, пока Алисса отмеряла точные дозы четырех разных жидкостей в четыре отдельных пластиковых флакона. Потом долила в исходные сосуды дистиллированной воды, чтобы никто не заметил изменения уровня и не узнал об их вторжении в лабораторию. Это слегка разбавит препараты, однако с учетом ее отсутствия все опыты так или иначе вряд ли возобновятся в ближайшее время.

Завершив эту задачу, Алисса скачала на переносной диск несколько программ, в частности, алгоритм, озаглавленный «Модифицированное Головокружение 188», который она впоследствии намеревалась для надежности сохранить в облаке данных.

Они покинули лабораторию без каких-либо происшествий, оставив все в том виде, в каком оно было до их прихода, и встретились с Адамом Турко у гостиницы, в которой остановились.

– Сколько человек наблюдало за лабораторией? – спросил его Крафт.

– Всего один.

– И где он?

Турко покачал головой.

– Я знаю, что ты хотел допросить того, кто ошивался там, – сказал он. – Я пытался его захватить. Но не вышло. Боюсь, он унес свои тайны в могилу.

– Черт! – выругался Крафт, и вид у него был еще более расстроенный, чем тон.

– Могло быть и хуже, – заметил Турко.

– Каким образом?

– Он мог бы убить меня, – сухо пояснил безопасник.

– Адам верно говорит, – вмешалась Алисса, желая подбодрить Крафта. В общем раскладе это был не столь уж большой просчет. Они все были практически уверены, что наблюдение организовал Аль-Йад и что человек, выполнявший этот приказ, почти наверняка не знал ничего полезного. – К тому же во всем есть хорошая сторона. Мы получили то, за чем приходили. Миссия прошла успешно.

Крафт заметно расслабился и кивнул:

– Да, вы оба правы. Мне следует сосредоточиться на общей картине. – Он повернулся к Турко. – И ты уверен, что нас не выследили?

– Уверен.

– Тогда нашу вылазку можно назвать небывало успешной, – радостно произнесла Алисса.

– Не могу не согласиться, – с довольным кивком отметил Адам Турко.

42

Три дня спустя Алисса Аронсон и Бреннан Крафт прибыли на свою новую «оперативную базу» в Коста-Рике. Личный остров Мартина был великолепен, но все-таки находился в пределах границ США и мог стать объектом повышенно пристального внимания – по сравнению с Центральной Америкой. И хотя Мартин принял все меры, чтобы этот остров никак не связали с его личностью, кое-кто из тех, с кем он вел дела, знали об этом и даже бывали там. И хотя эти люди были достойны доверия, риск был слишком велик, чтобы полагаться только на доверие.

Эбен Мартин был единственным человеком, знающим о местонахождении Бреннана Крафта и Алиссы Аронсон. Даже Адам Турко, которому Мартин уже симпатизировал и доверял, не был допущен к этой информации, хотя ему было известно, по крайней мере, в какой стране они находились.

Коста-Рика была раем. Она располагалась на Центральноамериканском перешейке, ее население едва превышало четыре миллиона человек, на востоке ее берега омывало Карибское море, а на западе – Тихий океан; протяженность береговой линии составляла более восьмисот миль. Зажатая между Никарагуа на севере и Панамой на юге, Коста-Рика еще в 1949 году установила у себя демократический строй и была одной из самых стабильных и процветающих стран в этом регионе. Рельеф Коста-Рики варьировался от земель на уровне моря до более чем двенадцать тысяч футов над оным уровнем, а вулканов в этой стране насчитывалось целых две сотни – в том числе и несколько действующих.

Используя подставную корпорацию-однодневку, которую никак невозможно было отследить и связать с ним, Мартин заранее купил для своих друзей дом в Коста-Рике, основываясь на описании в Интернете: «живописное горное поместье с захватывающими видами».

Хотя ни Мартин, ни Крафт никогда не бывали в этом поместье, они совершили виртуальный онлайн-тур по нему и не разочаровались. Поместье было куплено за два миллиона долларов, и Мартин приплатил еще сто тысяч, чтобы передача собственности была совершена немедленно.

Два дома – главный и гостевой – располагались на пятидесяти акрах земли чуть выше основания горы. Хотя гостевой дом по сравнению с шикарным главным зданием можно было считать крохотным, он более чем удовлетворял всем запросам. Поместье можно было считать настоящим раем для возлюбленных, и в этом Интернет не солгал. «Рай» было самым подходящим словом для описания этого места. В Штатах подобное поместье нельзя было бы купить и за десять миллионов долларов.

Главный дом был просторным и изящным, со сводчатыми потолками и известняковыми полами. Из стрельчатых окон открывался замечательный вид на горы, долины и вулкан Турриальба вдали. К верхнему этажу этого трехэтажного здания был пристроен балкон-терраса, более просторный, чем любая из комнат в доме Алиссы в Индиане.

Крафт немедленно запустил онлайн-сделку, а Мартин перевел сто тысяч долларов за срочность. Крафт получал хороший процент с тех пятидесяти миллионов долларов, которые заработал несколько лет назад, но сейчас, находясь в бегах, он не мог до них добраться. Хорошо в такой ситуации иметь друга, настолько богатого, что несколько миллионов для него все равно что карманные деньги.

Изначально Алисса сомневалась в правильности решения Крафта привлечь к делу Эбена Мартина, но теперь ей пришлось признать, что это решение было абсолютно верным. И эта перемена мнения была обусловлена отнюдь не тем, что Алиссу манила вся эта роскошь – частные лайнеры, острова и великолепные просторные имения с гостевыми домами, – а тем, что стратегические ходы, которые в противном случае были бы трудными или невозможными, при наличии больших денежных средств делались простыми и доступными. К тому же она теперь была твердо убеждена, что Мартин – очень хороший человек.

Прибыв на место, они с Крафтом быстро обустроились, и Алисса практически сразу занялась подготовкой к своему наркогипнотическому колдовству. Крафт ожидал, что ей понадобится прибор для ЭЭГ, который может измерять электрическую активность мозга и засекать изменения с быстротой до миллисекунды, но с удивлением узнал, что сделанная для видеоигр разработка под названием «Виртуальное Головокружение» улучшила точность и чувствительность технологии ЭЭГ в пятьдесят раз.

Контроллер «Головокружения» был очень дорогостоящим, и компания-разработчик все еще предлагала лишь ограниченный набор игр. Но Алиссе игры были не нужны, однако сама система была идеально приспособлена для ее задумок. Когда эта разработка только-только появилась, Алисса дала научной команде задание изучить новинку и внести указанные модификации.

Игрок надевал на голову туго сидящую эластичную сетчатую шапочку, которая плотно прижимала к его голове сотни расположенных в определенном порядке крошечных датчиков-узелков размером с булавочную головку. Алгоритм, прошитый в игровой контроллер, позволял носителю обучить игру реакции на электрические импульсы его мозга, благодаря чему он мог управлять своим персонажем в игре при помощи одних лишь мыслей. Хотя обучение было простым и могло занять менее часа, технология создания этого устройства была невероятно сложной, и еще год назад мир даже не знал о ней.

Специалист из другой команды «Блэк-Опа», подчиняющейся Грегу Еловицу и занимающейся компьютерами и прочей электроникой, работал вместе с Алиссой над созданием программы, которую можно было легко загрузить в игровой контроллер. В результате эта программа выводила на экран компьютера картину деятельности мозга, уловленную и проанализированную множеством «узелков» шапочки; кроме того, с помощью этой программы можно было модифицировать датчики так, что они также передавали электрические импульсы-команды.

Это позволило Алиссе определить важные участки мозга, задействованные в базовом эффекте плацебо, и при помощи сочетания гипноза, наркотиков и стимуляции этих нейронных связей невероятно усилить данный эффект. Алиссе нравилось думать, что великие ученые для достижения своих целей изобретали новые технологии, но никогда не пренебрегали тем, чтобы при возможности переделать под свои нужды уже существующие варианты. Зачем изобретать колесо, когда это время можно потратить на нечто куда более важное?

Они с Крафтом привезли с собой в Коста-Рику несколько игровых консолей «Головокружения», в том числе и две эластичные шапочки, и Алисса успешно загрузила в них программу, которую забрала из лаборатории – «Модифицированное Головокружение 188». Как явствовало из названия, было предпринято сто восемьдесят семь попыток, прежде чем система наконец заработала с той точностью и эффективностью, которые затребовала Алисса.

Они потратили час на то, чтобы измерить силу способностей Крафта по управлению нулевой энергией, дабы у них была точка отсчета. Алисса заставила его носить шапочку-контроллер почти весь день, и за это время сняла схему активности его мозга в моменты работы с полем нулевой энергии – как защитной, без сознательного контроля, так и активной, когда Крафт исполнял свои «слабенькие телекинетические трюки», как он сам это назвал.

Также Алисса задавала ему вопросы относительно уровня его веры, его уверенности в том, что он может выполнить определенные задачи: например, правильно сложить два двузначных числа, отпереть дверь и так далее. Поскольку в этих случаях его уверенность была абсолютной, Алисса смогла записать мозговые волны, связанные с этой абсолютной уверенностью. Она также заставила его сосредоточиться на задачах, относительно которых он точно знал, что не справится с ними: например, безукоризненно сыграть на пианино переложение Пятой симфонии Бетховена. Поскольку Бреннан Крафт пока не научился играть даже «Собачий вальс», то крайнее отсутствие у него уверенности было вполне понятным.

Алисса проанализировала все эти данные, затем ввела ему препараты и начала гипнотизировать его, непрерывно применяя контроллер для стимуляции различных участков его мозга. Она была уверена, что проделала эту работу настолько тщательно, насколько вообще было возможно. Было бы легче и быстрее попробовать временно изменить его внутренний настрой, применив гипнотический триггер, но ее целью было изменить его подсознание на перманентной основе, раз и навсегда.

Когда она закончила, Крафт проспал всю ночь, для полного выведения препаратов из организма, затем проснулся.

– Ты готов полностью обуздать бесконечность? – спросила его Алисса, как только он встал с постели. Сама она была на ногах уже несколько часов.

– Абсолютно.

– Отлично, – радостно заявила Алисса. – Тогда давай так и сделаем. Должно сработать. Я никогда в жизни не была сильнее уверена в чем бы то ни было! – с жаром добавила она, прикидывая, догадается ли Крафт, что она говорит это ради усиления эффекта плацебо, в последней попытке подкрепить воздействие на его подсознание.

На самом деле она думала, что сделала все возможное. Что, по ее мнению, процедура прошла отлично, но она понятия не имеет, сработает ли это. И от всей души надеется, что все получится.

Однако она выбрала слова: «Я никогда в жизни не была сильнее уверена в чем бы то ни было!» – решив, что фраза «от всей души надеюсь, что все получится», вероятно, не будет особо стимулирующей для таинственного и всемогущего подсознания, до которого она пыталась дотянуться.

43

Технология сработала блестяще.

И Крафт, и сама Алисса были в восторге.

Он был прав. Все дело было в вере. Если ты абсолютно убежден, что сахарный шарик вылечит тебя, или в том, что ты можешь добыть из поля нулевой энергии неограниченную мощь, твой разум способен творить чудеса.

Сначала увеличение способностей Крафта было довольно умеренным, но вполне измеримым. Вместо того чтобы надавить на весы с силой, эквивалентной девяноста шести фунтам, он сумел выдать сто восемь. Но даже это незначительное усиление подкрепило его веру в то, что наркогипноз сработал, и это привело к дальнейшему улучшению способностей. Через несколько дней экспоненциальный рост возможностей Крафта стал вполне сравним с тем, что продемонстрировал когда-то Омар Хаддад, а всего через две недели Бреннан превзошел и его: по крайней мере, по его субъективной оценке, поскольку его способность использовать нулевую энергию быстро сделалась неизмеримой.

Во время этого быстрого роста они с Алиссой бурно радовались каждой новой вехе: как будто он был гимнастом-призером, безупречно выступившим на Олимпийских играх, а она – его гордым тренером. Успех Крафта был успехом Алиссы и, может быть, успехом всего человечества.

Девяносто процентов времени бодрствования Крафт тратил на то, чтобы оттачивать свои навыки, а Алисса чаще всего наблюдала за различными опытами, которые он ставил, или принимала в них участие. Остальные десять процентов этого времени он проводил, обнимая Алиссу или занимаясь с ней любовью. И хотя он действительно мог бы устроить во время секса настоящее землетрясение, в ее жизни еще не было более нежного и чуткого мужчины. А назвать его «неутомимым» означало бы сильно преуменьшить истину.

Их чувства друг к другу продолжали крепнуть, хотя никто из них еще не сказал открыто «я тебя люблю». Алиссе казалось, что она влюблена по самые уши, но она чувствовала, что Крафт не хочет заходить так далеко на столь раннем этапе отношений. Но в спальне проявления его любви достигали невероятной интенсивности.

Алисса не могла точно назвать причины сдержанности Крафта: она несколько раз замечала, что в те моменты, когда он думает, будто она его не видит, он смотрит на нее совершенно щенячьим влюбленным взглядом. И она могла поклясться, что в иные моменты он прикусывает язык – один раз даже буквально, – лишь бы не дать признанию в любви сорваться с губ.

Зачем так отчаянно противиться выражению чувств? Этот человек мог остановить многотонную фуру, но изо всех сил сражался сам с собою, лишь бы не произнести три коротких слова.

После второй недели Крафт сосредоточился исключительно на том, чтобы освоить различные пути направления той огромной энергии, которой он управлял. Бреннан Крафт был интеллектуально одарен, как никто другой, и быстро поднялся к вершинам мастерства в различных методах применения этой силы, включая точечные – это было все равно, что вести машину с огромной скоростью, при этом ни на дюйм не уклоняясь от нарисованной на асфальте линии.

Энергия, которую он контролировал, была невероятной и пугающей. Он мог на глазах у Алиссы расплавить скальные выходы размером с дом – или заставить их бесследно исчезнуть. И это не считая ряда других потрясающих демонстраций мощи.

А еще он научился летать.

Крафт полагал, что при этом он на самом деле модулирует силу тяжести, уменьшая воздействие гравитации под своим телом до нуля, при этом усиливая гравитацию, исходящую из космоса и тянущую его вверх, в миллионы раз, так, что она увлекала его в заданном направлении. Его первые попытки взлететь были неуклюжими, но после нескольких десятков часов практики в течение следующих двух недель его умение невероятно возросло.

Изначально он летал низко, чтобы его никто не засек – к тому же на большой высоте царил свирепый холод. Но вскоре Крафт научился согревать воздух вокруг себя до комфортной температуры, поэтому для него больше не было проблемой мчаться в небесах, подобно ракете, со скоростью сотен миль в час.

После этого Крафт стал настолько искусен в полетах, что смог брать с собой Алиссу – ему даже не нужно было касаться ее, чтобы заставить гравитацию нести ее рядом с ним. Конечно же, он не мог сказать точно, каким образом у него это получается.

Но хотя летать вместе с Крафтом было невероятно круто и весело и должно было вывести их отношения на новый уровень, Алисса ощущала, что за несколько недель полетов эти отношения, напротив, начали угасать. Она не могла точно понять почему.

Но Бреннан Крафт больше не был именно тем мужчиной, которого она полюбила. У него начали возникать совершенно нехарактерные для него вспышки дурного настроения, во время которых он порой доходил до того, что мог обругать ее. Однако в иные моменты она по-прежнему ловила в его взгляде, устремленном на нее, все ту же щенячью влюбленность.

Казалось, что его личность дала трещину. Что определенные аспекты его поведения сделались слегка… шизофреническими.

44

После пяти недель пребывания Алиссы и Крафта в Коста-Рике их прилетел навестить Мартин. Оба они ежедневно писали ему о том, как у них обстоят дела, однако он уже давно хотел увидеть все лично.

Прежде чем отправиться в Коста-Рику, Мартин перекрасил волосы из черных в каштановые с проседью и прилепил накладные усы, чтобы соответствовать фотографии в паспорте на имя Майкла Эмануэля, который раздобыл для него Турко. Добравшись до горного поместья Крафта, Эбен, конечно же, отклеил усы.

Он привез с собой бутылку вина, чтобы отметить радостные события. Алисса предположила, что эта бутылка стоила не меньше, чем ее телевизор. Вечер прошел отлично – они рассказывали друг другу истории и смеялись над ними.

Следующее утро и день Крафт потратил на то, чтобы продемонстрировать свои умения Мартину, который был изумлен еще больше, чем ожидал сам. Никакое описание этих способностей не могло сравниться с наглядным показом.

И наконец, ближе к вечеру, Крафт взял с собой полетать высоко над горами одновременно Алиссу и Мартина. Когда они приземлились, Мартин улыбался во весь рот и напоминал школьника младших классов, впервые в жизни прокатившегося на «американских горках».

– Это было охрененно! – заявил миллиардер своему другу. Похоже, от восторга он забыл о светских манерах, но быстро опомнился и извинился перед Алиссой за свою грубую лексику.

Мартин был так захвачен идеей полета без самолета, что увидел красоту окружающего пейзажа только тогда, когда они опустились на землю.

Крафт привел их на труднодоступную точку в горах, откуда открывался головокружительный вид. Они с Алиссой и раньше летали туда и были уверены, что ни один человек до них не видел этого.

Они стояли на небольшом скальном выступе над широким участком реки, стекающей с горы. На расстоянии тридцати ярдов с утеса низвергался сверкающий водопад, окаймленный деревьями и тропическими цветами. Вокруг шныряли птицы в ярком оперении и не менее яркие ящерицы, недоумевающие из-за вторжения трех человек в свое извечно безлюдное царство.

Водопад шириной футов в двести разделялся на шесть или восемь отдельных потоков, которые переливчатым занавесом струились вниз с обрыва высотой в пятьдесят футов. Тут и там сквозь этот занавес пробивались солнечные лучи, создавая в тучах брызг небольшие радуги. Художник студии «Дисней», располагающий самой богатой палитрой красок и пытающийся нарисовать райский уголок, не смог бы превзойти эту картину.

– Летать еще лучше, чем можно было себе представить, – произнес Мартин, неспешно поворачивая голову из стороны в сторону, чтобы насладиться великолепным пейзажем. Потом благоговейно добавил: – Но это ничуть не хуже. Вот это да! Почему я чувствую себя, как Лоис Лейн[15] на свидании?

– А мне казалось, что это я играю роль Лоис Лейн, – заметила Алисса с искоркой во взгляде.

– Да, – согласился Мартин. – Уступаю это тебе. Вот так сбрасывают с небес на землю. Теперь я чувствую себя третьим лишним, который мешает свиданию Лоис Лейн и Супермена.

Алисса рассмеялась.

– Это место невероятно прекрасно, – признала она. – И поскольку я играю роль Лоис Лейн, то до меня дошло, что у Супермена действительно было огромное преимущество в выборе мест для свидания. Он не только мог брать женщину с собой в полет, что само по себе весьма привлекательное качество, – указала она, – но и имел возможность выбрать идеальное местечко для пикника. – Она подняла брови. – С другой стороны, Эбен, подумай вот о чем: у Супермена не было своего «Боинга». Полагаю, женщинам нравятся мужчины, у которых есть личный самолет.

– Вот это было обидно, – отозвался Мартин, притворяясь оскорбленным. – Я всегда думал, что успехом у женщин я обязан исключительно своему обаянию и хорошим манерам.

– Что ж, лично я считаю, что тебе и правда хватило бы твоей внешности и личных качеств, – согласилась Алисса. – Даже если бы у тебя не было самолета и ты не был бы миллиардером. Я имею в виду, что если бы у тебя было всего девятьсот девяносто девять миллионов долларов, оставался бы шанс, что ты можешь понравиться какой-нибудь женщине.

Все трое рассмеялись, а потом погрузились в глубокое молчание, наслаждаясь окружающей красотой. От водопада исходил неумолчный гул, однако этот звук, создаваемый тонкой завесой воды, был скорее успокаивающим и способствующим медитации, но не настолько громким, чтобы мешать разговору.

– Это действительно рай, – промолвила Алисса, нарушив долгое молчание. – Спасибо, Кларк, – обратилась она к Крафту. Тот изогнул бровь дугой.

– Поскольку мы заговорили о Супермене, – начал он, – позвольте мне поднять один вопрос, о котором я много думал в последнее время. Наши мифы и наши средства развлечения. Почему истории о супергероях находят в наших душах такой отклик? С начала времен человечество пленялось подобными возможностями.

– Не знаю, – задумчиво отозвалась Алисса. – Но тут слишком красиво, чтобы я могла как следует шевелить мозгами. Полагаю, у тебя уже есть некая теория, верно?

– Поскольку у меня есть теории относительно почти всего, – усмехнулся Крафт, – и я поднял этот вопрос, то тут и гадать не о чем.

– Ты с нами поделишься? – спросила Алисса.

– Хорошо. Но только потому, что очень этого хочу, – добродушно пошутил он. – Мы с Аль-Йадом доказали, что полет без вспомогательных средств возможен. Что практически любые чудеса возможны. И я думаю: а вдруг в глубине души люди знают, что управление нулевой энергией принадлежит нам по праву, от рождения? Может быть, коллективное подсознание человечества знает, что для нас нет границ? Может быть, использование нашего разума как квантовой линзы – это то, о чем мы все дружно забыли? – Он склонил голову набок. – А может быть, когда Творец ограничил себя, чтобы создать нас, он сделал так, чтобы мы забыли об этом. Ради того, чтобы мы могли испытать этот ни с чем не сравнимый восторг, когда заново откроем эту способность. Будем честны, мы все в восторге от способности летать, подобно… ну, подобно Супермену, даже не махая руками.

– Мы уже некоторое время не беседовали с тобой о «Теории Бога», – напомнил Мартин. – Алисса знает о ней?

– Брен объяснил мне, – ответила Алисса. – А несколько дней назад я сама прочла эту книгу.

– Довольно интересно, не так ли? – осведомился Мартин. – Даже если не во всем с ней соглашаться.

– Несомненно, – подтвердила Алисса.

Мартин повернулся к другу:

– Я знаю – ты веришь, что на подсознательном уровне мы, вероятно, способны подключаться к бесконечному информационному пространству, от которого были отрезаны. Значит, ты хочешь сказать, будто наша одержимость супергероями обусловлена тем, что подсознательно мы все вспоминаем о возможности получить такие же способности? Настолько, что желаем вновь обрести эту возможность?

– Именно, – подтвердил Крафт. – Поэтому мы делаем супергероев основной силой в нашей культуре и развлекательных жанрах. Можно также вспомнить о мифологии. Что, если на протяжении всей истории отдельные люди могли подключаться к полю нулевой энергии на различных уровнях интенсивности? В качестве своего любимого примера я уже приводил вам обоим Иисуса. Но есть и множество других: греческие и римские боги – Зевс, Аполлон, Посейдон. Скандинавские боги.

Крафт задумчиво склонил голову:

– Взять хотя бы Тора. Предание гласит, что у него был молот, который только он и мог поднять. Сейчас я мог бы проделать такой же трюк. Настроив гравитацию или использовав модифицированную форму телекинеза, назовите это как угодно. Я могу заставить скрепку для бумаг весить миллион фунтов.

– Пока ты сам не попытаешься ее поднять, – угадал Мартин. – Тогда ты вернешь ей обычный вес.

– Верно. Даже те части нашей мифологии, которые выглядят неочевидными, можно связать со способностями квантового фокусирования. Взять, скажем, героев мифов, способных метать пламя, или колдунов, умеющих превращать любую влагу в лед. Я тоже могу это сделать.

Крафт указал на реку перед ними:

– Смотрите.

Большой, блестящий вощеной поверхностью лист сорвался с дерева, превратился в зеленый ковш и окунулся в реку. Миг спустя он снова поднялся на поверхность и поплыл по воздуху, пока не завис в нескольких футах от лица Бреннана Крафта. На дне этой импровизированной чаши плескалась крошечная лужица воды.

– Мне нужно всего лишь заставить молекулы воды замедлить движение, – объяснил Крафт. – Энергия и сила решают все.

Крошечная порция воды мгновенно замерзла. Крафт еще несколько мгновений удерживал лист в воздухе, потом позволил ему и лежащему на нем кусочку льда вернуться в реку.

Алисса присвистнула. За последние несколько недель она наблюдала немало демонстраций новых способностей Крафта, но это было что-то новое.

– Впечатляет, – кивнул Мартин.

– Я не говорю, что эти мифические персонажи были списаны с настоящих исторических личностей. Но полагаю, что об этом как минимум следует задуматься.

Алисса не знала, что сказать по этому поводу, однако ей нравилась эта сторона Бреннана Крафта. Логик. Мечтатель. Человек, который может заставить даже самые дикие теории выглядеть близкими и достижимыми. В такие моменты он снова становился прежним Бреном, а не высокомерным неприятным субъектом, которым он так часто бывал в последние несколько недель.

– Не знаю, Брен, – промолвила она. – Это интересная теория. И мы не можем утверждать, будто Тор не мог быть отображением в мифах какого-нибудь реально жившего человека. В конце концов, ты можешь воспроизвести многие его способности, а ты-то настоящий.

– Спасибо, – ухмыльнулся Бреннан. – То, что я настоящий – мое лучшее качество. Только не говори это в присутствии Пиноккио, а то он позавидует. – Он махнул рукой в сторону Алиссы. – Но извини, что прервал тебя. Изложи свою точку зрения до конца.

– Моя точка зрения заключается в том, что какой бы интересной ни была эта теория, все же придется признать, что она достаточно надумана, верно? Я имею в виду, что если были люди, способные подключаться к нулевой энергии, то где они теперь?

Крафт пожал плечами:

– Может быть, такое подключение все же не дает человеку бессмертия. А может быть, какой-нибудь кусочек божественного разума, больший, нежели наш, был назначен следить за такими фигурами и убирать их с доски. Призывать их домой, в единое целое.

– Зачем ему это делать? – спросил Мартин.

– Это все просто предположения, ничем не подтвержденные, – ответил Крафт. – И я это знаю. Скорее всего, это просто чушь. Но чисто ради забавы можно допустить, что эти люди привлекли внимание создателя и администратора этой видеоигры. Они слишком глубоко залезли в скрытый программный код и нашли кое-какие жульнические применения нулевой энергии, как это сделал я. Поэтому через некоторое время администратор объявил их мошенниками и выгнал из игры.

Мартин поморщился:

– Это «Теория Бога» или «Матрица»?

– Нет причин, по которым это не могло бы быть и тем и другим, – отозвался Крафт. – И нулевая энергия дает нам всем шанс стать такими же могучими, как герои мифов. В прошлом мифические персонажи были одиночными фигурами. Но теперь мы можем вообразить себе мир, в котором мы все будем наделены такими способностями.

– Матрица, в которой все будут как Нео? – уточнила Алисса.

– Вот именно, – снова усмехнулся Крафт. – Разве что без навыков карате.

Еще несколько часов они втроем любовались пейзажем и обсуждали различные вопросы. При этом они много говорили о способностях Крафта, и он выразил уверенность, что сейчас эти способности развились настолько, насколько могли.

Наконец было решено возвращаться домой. Когда Крафт уже собирался поднять их в воздух, Эбен Мартин посмотрел ему в глаза.

– Ладно, Брен, – начал он с мрачным выражением лица. – Допустим, ты действительно достиг пика своих возможностей. Возникает очевидный вопрос, который мне боязно даже задать. – Он внимательно всмотрелся в лицо друга. – Что теперь?

– Что теперь? – повторил Крафт. – Все просто. Я попрактикуюсь еще несколько дней. – Он пожал плечами. – А потом попытаюсь убить нашего доброго друга-сирийца.

– Я боялся, что ты это скажешь, – невесело промолвил Мартин, в то время как земля у них под ногами быстро начала отдаляться.

45

Крафт поднялся на рассвете, вышел из дома и целеустремленно, с огромной скоростью взмыл в небо. Когда в восемь часов Алисса, проснувшись, вышла на кухню в своем синем шелковом халате, Эбен Мартин уже приготовил завтрак, к немалому ее удивлению: омлет, тосты и картофельные оладьи. Когда она села за стол напротив него и произнесла «доброе утро», Мартин налил ей мангового сока и кофе и придвинул к ней. Это был поистине королевский завтрак. Запах, исходящий от, казалось бы, таких знакомых блюд, заставил желудок Алиссы заурчать в предвкушении.

– Чему обязана таким великолепным сервисом? – спросила она, отпивая глоток густого желтого мангового сока и думая о том, что даже амброзия не могла бы быть вкуснее.

– Я видел, как Брен сегодня утром улетел. И когда я говорю «улетел», я имею в виду… – Он неопределенно взмахну рукой куда-то вверх и в сторону.

– Да. Это не просто фигура речи.

– У меня до сих пор все это в голове не укладывается. Но как бы то ни было, Брен улетел, а я все равно уже не спал, вот и решил, что могу сделать для тебя завтрак. Хотя бы для того, чтобы поблагодарить за хорошую компанию во время моего пребывания здесь.

Алисса подняла стакан с кофе в шутливом салюте.

– Спасибо.

У нее по-прежнему было чувство, что она нравится Эбену Мартину. Быть может, ее отец все-таки был прав. Возможно, ее проклятием действительно было привлекать только поистине необычайных мужчин. Она ходила на свидания с мужчинами, которые не были поистине необычайными, и, видимо, поэтому без труда устояли перед ее чарами. Если сравнить ее с одним из промышленных электромагнитов, о которых рассказывал Крафт, то можно было бы считать, что эти мужчины были сделаны из фанеры.

Но за последнее время она достаточно тесно общалась с двумя мужчинами, которые соответствовали описанию, данному ее отцом: с Бреннаном Крафтом и Эбеном Мартином – и оба, похоже, считали ее невероятно привлекательной. Быть может, она действительно не смогла собрать команду болельщиц только потому, что другие девушки ей завидовали?

– Не собираешься пока вернуться в Informatics Solutions? – спросила она у Мартина.

– Все отлично, я окружил себя способными помощниками. Мне не нужно возвращаться, чтобы управлять компанией, – с улыбкой добавил он. – Мне нужно лишь вернуться до того, как все сообразят, что компания отлично работает и без меня.

Алисса рассмеялась. Прежде она ни за что не поверила бы, как комфортно ей будет в обществе Эбена Мартина. Он до сих пор не сказал и не сделал ничего, что изменило бы ее впечатление, сложившееся в первые же минуты знакомства с ним. Пока они ели, Алисса решила воспользоваться возможностью, чтобы обсудить несколько серьезных вопросов, волновавших ее.

– Что ты думаешь относительно планов Брена прикончить Аль-Йада? – спросила она.

– Не знаю, – ответил Мартин. – Если он считает, что уже достиг пика своих возможностей, мне приходится поверить его инстинктам. И нам и так уже достаточно повезло, что таймер на бомбе под названием «Аль-Йад» пока что не сработал. Значение могут иметь даже дни, даже минуты. Чем быстрее Брен попытается убить человека, который пообещал залить кровью улицы крупных городов, тем лучше.

Алисса провела рукой по волосам, лицо ее выражало замешательство.

– Я все еще не совсем понимаю, почему Аль-Йад медлит. Я имею в виду: все, что у него есть – это обещание Брена не трогать его, пока он не переступит обозначенные Бреном границы. И угроза того, что Брен знает, как стать сильнее него и прикончить его, если он нарушит соглашение. – Она пожала плечами. – А ты понимаешь?

Несколько секунд Мартин молчал, моргая глазами, затем его взгляд сделался отстраненным.

– Ну… да, – произнес он наконец. – Все верно.

Он неожиданно словно бы закрылся от нее, но Алисса решила не сдаваться.

– Итак, Брен отправляется в Сирию и пытается убить Аль-Йада. Если у него получится – все круто. Апокалипсис отменяется. Но если он потерпит неудачу, что тогда? Разве Аль-Йад не поймет, что Брен блефовал относительно того, что сумеет его убить.

– Я обсуждал это с Бреном, – ответил Мартин, снова включившись в разговор полностью. – Если он потерпит неудачу, то притворится, будто убийство Аль-Йада не было его целью. Что он просто хотел напомнить Аль-Йаду о своем существовании и продемонстрировать невероятный прирост своей силы – что все вышло так, как он и говорил. Брен скажет ему, что, будучи человеком честным, намерен и дальше продолжать соблюдать их соглашение.

– И продолжать обманывать Аль-Йада, будто сможет убить его в любой момент, когда захочет? – уточнила Алисса, поднося ко рту кусочек омлета на вилке.

– В этом и суть.

Алисса задумчиво склонила голову. Какой смысл впаривать Аль-Йаду новую ложь, если прежняя все еще работает? Особенно если учесть, что непонятно, почему угрозы Брена вообще возымели действие.

– Мне все же кажется, что это плохая идея, – произнесла она. – Но поскольку вы с Бреном оба согласны с нею, не буду с вами спорить. Однако вот еще что: а вдруг Аль-Йад убьет Брена?

Хотя взаимные чувства Алиссы и Брена, похоже, сильно увяли за последнее время, она все еще чувствовала тянущую боль внутри при мысли о его возможной смерти.

– Брен считает, что на это нет ни единого шанса, – отозвался Мартин. – Быть может, ты возлагала на него слишком много надежд, – добавил он с улыбкой. – Но я склонен согласиться с ним. Во время их первой стычки Аль-Йад был в полной своей силе, а Брен не представлял собой практически ничего – особенно по сравнению с тем, чего добился сейчас. Но все же он сумел продержаться против Аль-Йада несколько минут. Достаточно долго, чтобы пустить в ход свой… блеф. Так что в лучшем случае Брен по-прежнему слабее Аль-Йада, но если это так, он поймет это еще до того, как его щит будет проломлен. Так же, как понял это в тот раз. И он сможет повторить свою ложь с куда большей убедительностью и наглядной демонстрацией, а потом улететь прочь.

– Не знаю, Эбен, – вздохнула Алисса. – Мне все еще тревожно из-за этого.

– Ты видела, на что теперь способен Брен, – напомнил Мартин, беря тост и намазывая на него тонким слоем земляничный джем. – Мне трудно допустить, что он не сумеет убить Аль-Йада. Он может в мгновение ока уничтожить целую гору. Я знаю, что Аль-Йад предположительно так же силен, но это трудно вообразить. – Он откусил кусочек тоста, а остальной ломоть положил на тарелку. – Но ты слышала, что сказал Брен, когда мы предположили, что это плохая идея. Его никак не отговорить от этого.

Алисса сделала глубокий вдох:

– Ты не замечал в нем никаких изменений за последние несколько недель?

Мартин некоторое время молчал, накладывая в тарелку омлет, потом наконец произнес:

– Может быть. Но ты проводишь с ним куда больше времени, чем я. Что именно ты имеешь в виду?

– Ты же знаешь, что мы с ним любим друг друга, – сказала Алисса, хотя не была уверена, что сейчас эти слова будут верны. Правда заключалась в том, что она любила Бреннана Крафта прежде и по-прежнему питала любовь к девяноста процентам того, что составляло его личность. Но остальные десять процентов пугали ее. – Мы не озвучивали этого вслух, но нам не было нужно. – Она устало выдохнула. – Но по мере роста его силы он становится все более вспыльчивым. Чаще раздражается из-за мелочей. Делается более высокомерным, менее заботливым и чутким.

– От меня это не ускользнуло, – признал Мартин. – Ты боишься, что сила меняет его. Абсолютная власть абсолютно развращает?

– Он действительно наделен абсолютной силой и властью.

– Да, но он хороший человек. Очень хороший человек. Вероятно, это период адаптации. Трудно не стать высокомерным, если ты наделен силой бога. У меня, конечно, нет такой силы, но многомиллиардный капитал дает больше власти, чем ты можешь вообразить.

Алисса улыбнулась:

– Нет, думаю, я вполне могу это вообразить. Хотя ты сумел не позволить этой власти развратить тебя. Ты все еще самый достойный человек из всех, кого я знаю, не считая Бреннана.

Крафт предложил провести для нее и Мартина инструктаж по технике биоотклика, чтобы указать им путь к использованию нулевой энергии. Когда в дело вступил наркогипноз, проведенный Алиссой, перспектива того, что они могут обрести не меньшую силу, нежели та, которой наделен Крафт, стала вполне зримой. Но оба решили подождать, возможно, инстинктивно желая проверить, как эта сила скажется на Крафте. Единственным, о ком у них были данные, был Аль-Йад, лишившийся здравого рассудка. И помимо него, они могли проверить обоснованность своих опасений только на примере Крафта.

– Спасибо за комплимент, – отозвался Мартин, и на его красивом лице возникла улыбка. – Но я работаю над этим каждый день и, поверь, далеко не всегда добиваюсь успеха.

Мартин помолчал.

– Когда мы с Бреннаном были друзьями, у нас был друг родом из Израиля, по имени Эяль Регев. Его отец работал в авиакомпании, и в один прекрасный день его перевели в Мехико. Учитывая обменный курс валют, этот перевод сильно повысил благосостояние их семьи, и они смогли позволить себе нанять домработницу. Она полностью взяла на себя всю уборку и готовку. Эяль говорил, что вначале ему было неловко из-за того, что на них работает горничная. Ему было жалко ее, он не хотел заставлять ее убирать за ним. Он поклялся не пользоваться выгодами этой ситуации. Но уже через шесть месяцев Эяль сказал мне, что может прийти домой из школы, оставив след из вещей и книг по пути от входа до своей комнаты, зная, что горничная пойдет следом и приберет за ним. – Мартин покачал головой. – Власть – штука коварная. Она не может не менять людей, даже если они этому сопротивляются.

Алисса дивилась этому человеку. Быть миллиардером ему было более к лицу, чем любому человеку из тех, с кем она была знакома – включая ее саму, как она была вынуждена признать.

– Но с Бреном все будет в порядке, – продолжил Мартин. – В детстве мы много говорили о таких вещах, когда он ночевал у меня или я – у него. Мы разговаривали о науке, о научной фантастике и прочей зауми, но оба считали, что когда-нибудь мы сможем покорить мир. Стать богатыми и знаменитыми. И тогда мы дали друг другу клятву: не позволить успеху вскружить нам головы. Остаться хорошими людьми. Мы обещали, что даже если мы станем известны во всем мире, мы будем относиться к простым людям так же, как к высокопоставленным.

– И я уверена, что он был честен с собой и с тобой. Но он и представить себе не мог того, что произошло с ним сейчас.

Мартин проглотил еще кусочек тоста и кивнул.

– Ты права. Сейчас он достиг высшего уровня власти. Невообразимого. Понятно, что это меняет его личность в худшую сторону. – Он покачал головой. – Но я уверен, что это только временно. Бреннан Крафт, которого мы оба знаем, вернется, я обещаю.

– Я уверена, что ты прав, – тихо произнесла Алисса.

Но она не была в этом уверена. Вовсе.

46

Бреннан Крафт прилетел в Тель-Авив коммерческим рейсом и добрался до израильского порта Хайфа, расположенного менее чем в пятидесяти милях к западу от сирийской границы. В ночной темноте он пересек эту границу по воздуху и полетел к цитадели Аль-Йада. Он перемещался исключительно силой нулевой энергии, держась невысоко над землей, чтобы его не засекли.

С момента первой стычки с Аль-Йадом Крафту приходилось прятаться. Таиться, словно кролик в траве. Держаться вне зоны видимости.

Омар Хаддад, напротив, и не пытался скрыть свое новое местонахождение. Он ни на йоту не уменьшил громкость своих воззваний, не боясь, что они привлекут нежелательное внимание. Крафт хорошо понимал образ его мышления: боги не скрываются в страхе и не утаивают свои имена. Если кто-то хочет увидеть их, он должен точно знать, где их искать.

Крафт не намеревался устраивать честную дуэль. Он постарается застигнуть Хаддада врасплох, насколько это возможно. Если он сможет закончить все в одно мгновение, прежде, чем Хаддад поймет, что на него обрушилось, – оно и к лучшему.

Однако он сомневался в возможности такого исхода. Превращение разума в квантовую линзу значительно улучшало способности подсознания, делая его сверхъестественно бдительным и быстро реагирующим на сюрпризы, как продемонстрировал сам Крафт, когда ни внезапная пуля снайпера, ни тяжелая машина не смогли причинить ему ни малейшего вреда. С другой стороны, по сравнению с теми атакующими способностями, которыми он теперь владел, любое, что могли применить против него люди, нанесло бы ему не больше ущерба, чем нежное касание крылышек бабочки.

Резиденция Аль-Йада возвышалась на плоской вершине невысокой горы: около дюжины зданий, раскинувшиеся на площади в сотни акров, которая была обнесена стенами, колючей проволокой и снабжена электронными системами наблюдения. Аль-Йад мог быть неуязвим, но его последователи таковыми не были, и эти меры безопасности давали Хаддаду фору в том случае, если на резиденцию нападут – чтобы он мог более тщательно выбрать, как на это нападение ответить.

До сих пор ни одной атаки не было предпринято. Слишком громкой была репутация Аль-Йада, слишком много у него было последователей, и президент Наджар сменил тактику. Теперь он шел на все, чтобы умиротворить Аль-Йада, не зная, почему неприрученная кобра не нападает, но стараясь сделать все, чтобы ее не побеспокоить и улестить.

Крафт завис высоко в звездном небе, черное одеяние помогало ему слиться с ночной темнотой. Он внимательно изучил резиденцию Аль-Йада, глядя в мощный бинокль ночного видения. После заката быстро делалось холодно, но Крафт поддерживал вокруг себя комфортную температуру воздуха.

Он был в курсе последних разведданных относительно Аль-Йада и знал, что в этой резиденции живут лишь ключевые фигуры культа. Но даже при таком раскладе их количество исчислялось сотнями.

После того как Аль-Йад приобрел это поместье, он разрушил все, кроме центрального особняка – величественного здания из камня и дерева, со множеством широких и высоких арок и пятью просторными внутренними дворами, открытыми солнечному и звездному свету.

Затем он построил позади дворца бетонные жилые дома для своих последователей – унылые двухэтажные параллелепипеды. Они были покрашены в белый цвет, однако выглядели ничуть не более эстетично, чем конторские здания или армейские казармы.

Крафт сделал глубокий вдох. Довольно медлить. Пора действовать.

Он медленно полетел к поместью, рассчитывая остаться незамеченным благодаря своей черной одежде и тому, с какого направления он зашел. Охранники поместья могли ожидать атаки реактивных самолетов сверху или пехоты, карабкающейся в гору снизу. Они уж точно не могли ждать его.

Крафт миновал стену и внутренний периметр из колючей проволоки и легко коснулся земли, послав при этом во все стороны ударную волну, чтобы расчистить путь. Он научился соизмерять силу этой волны куда лучше, чем раньше, и был уверен, что отправил в обморок всех в радиусе пятидесяти ярдов – не убивая их. Десятки человек, в том числе пять автоматчиков из охраны поместья, беззвучно и синхронно упали наземь, словно сбитые неспешно прокатившимся шаром кегли в боулинге.

Главные двери особняка были заперты, за посетителями зорко следили камеры. Аль-Йад лгал своим последователям, что это делается ради защиты обслуги особняка, но Крафт знал его слабые точки, его паранойю, его образ мыслей. Это была последняя линия обороны на тот случай, если кто-то прорвется сквозь внешний периметр – как бы маловероятно это ни было – и принесет с собой ядовитый газ. Птицы в клетках и переносные датчики должны были предупредить лидера культа вовремя, чтобы дать ему возможность сбежать в любом случае.

Крафт представил себе, как камеры наблюдения над дверью испаряются посредством столь огромной энергии, что даже составляющие их атомы отрываются друг от друга и разлетаются по разным уголкам мира – и камеры действительно исчезли. Дверной замок, как бы крепок он ни был, тоже проиграл битву против невероятно мощной энергии, которую направил на него Крафт.

Бреннан вспомнил план дворца и бесшумно и целеустремленно пошел через анфилады комнат, направляясь в хозяйскую спальню, где должен был находиться его враг. Архитектура здания была великолепна, Крафту нравились многочисленные арочные проемы, однако внутренняя обстановка была скудной, в основном стерильно-белого цвета, а бесчисленные птичьи клетки создавали декор в уникальном стиле, который Крафт немедленно обозвал «ранним канареечным».

Когда он проходил через один из внутренних двориков, его заметила молодая женщина. Она была с головы до ног закутана в голубую паранджу, и Крафт видел только ее глаза – которые расширились в ужасе, явственно свидетельствуя о том, что сейчас раздастся громкий испуганный крик.

Крафт отреагировал мгновенно, отправив ее в обморок прежде, чем она успела издать хотя бы звук. Женщина рухнула на каменный пол дворика, но Крафт при помощи нулевой энергии создал своеобразную «подушку», помешавшую ее голове с силой удариться о холодный твердый камень.

По пути до хозяйской спальни ему пришлось вырубить еще четверых мужчин. Дойдя до входа, он остановился на минуту, внимательно прислушиваясь, но ни голосов, ни звука шагов не было слышно, и он медленно отворил дверь и вошел внутрь.

Комната, в которой он оказался, была просторной, словно бальный зал отеля. Сводчатый потолок возносился на высоту двух с половиной этажей, а мраморный пол был отполирован до зеркальной гладкости. Комната была безжизненно-строгой, как и вся остальная резиденция, но, бесспорно, впечатляющей. Аль-Йад отгородил маленькую часть комнаты слева – туда вела другая дверь и там, несомненно, располагалась кровать самого вождя культа. На двух стенах висели, точно произведения современного искусства, два шестидесятидюймовых телевизионных экрана – это были единственные украшения в комнате. Не было мебели, не было почти ничего, кроме ажурной люстры из кованого железа, свисающей с потолка далеко вверху, и пяти неизменных золотых клеток с канарейками, стоящих на белых мраморных постаментах.

В дальней части помещения, напротив входа, располагалось возвышение из белого мрамора с благородными голубыми прожилками; оно примерно на пять футов поднималось над полом остальной части комнаты и насчитывало около десяти футов в глубину; тянулось оно вдоль всей дальней стены. Шесть ступеней из того же мрамора, были сделаны во всю ширину возвышения – точно лестница, ведущая на театральную сцену на церемонии вручения «Оскара». В центре возвышения стояло тяжелое кресло из черного и белого мрамора, с высокой спинкой и изящными подлокотниками.

Кресло было простым, однако просто кричало о весомости, незыблемости и богатстве, и Крафт не сомневался в том, что оно было неким эквивалентом трона, хотя и не выглядело особо удобным.

Пока Крафт, затаив дыхание, рассматривал это все, справа раздался знакомый голос.

Омар Хаддад! Длань Всевышнего собственной персоной!

Голос доносился из арочного проема, ведущего в самый большой из дворцовых внутренних дворов, куда можно было попасть только из этой комнаты. Аль-Йад обращался на арабском языке к кому-то из своих подданных.

Крафт подкрался поближе к проему и прижался к одной из его боковых сторон, чтобы никто снаружи не мог его заметить. Дойдя до края проема, он выглянул, увидев человека, с которым говорил Аль-Йад. Крафт надеялся, что это будет Тарик Бахар, но, увы, ему не настолько повезло.

Голос главы культа Бреннан опознал сразу, хотя Аль-Йад научился контролировать вибрацию воздуха и мог придать своему голосу такую силу и звучность, что действительно казалось, будто со смертными заговорил сам бог.

Все еще продолжая говорить, Аль-Йад появился в поле зрения Крафта. Он был облачен в безупречно-белый бурнус и такую же белую куфию, которые уже стали его фирменным знаком.

В кровь Крафта хлынул поток адреналина.

«Пора нанести удар!»

Он обрушил ураган чистой энергии на человека, который хладнокровно убил восемнадцать его друзей и намеревался убить бессчетное множество других людей.

У Крафта не было способа измерить эту силу, но он был уверен, что это самое огромное количество нулевой энергии, каким он когда-либо управлял – и все оно было направлено на одну-единственную точку во лбу Аль-Йада. Сама ткань мироздания не могла вместить эту энергию, и микроскопические черные дыры прошили пространство-время в футе от цели, лишь для того, чтобы исчезнуть миллиардную долю секунды спустя – по счастью, они не обладали достаточной массой, чтобы стать самоподдерживающимися.

Щит Аль-Йада сработал прежде, чем Хаддад успел осознать, что Крафт находится где-то поблизости. Сработал – и выстоял против направленной на него энергии.

Человек, стоявший в пяти футах слева от Аль-Йада, мгновенно оказался охвачен пламенем, но прежде, чем боль успела дойти до его сознания, прежде, чем воздух оказался наполнен запахом его горящей плоти, человек бесследно исчез. Двор погрузился во тьму, потому что вся материя в радиусе двадцати ярдов была аннигилирована, превратилась в ничто, а внешний круг, в радиусе еще пятнадцати ярдов, потек, подобно расплавленной лаве.

Крафт почувствовал, что щит Аль-Йада слабеет, но тут сириец взмыл в звездное небо, чтобы уйти из точки, где Крафт сфокусировал энергию. С момента, когда Бреннан начал атаку, прошло менее двух секунд.

Крафт взлетел следом, едва успевая за Аль-Йадом, который развил скорость почти в пятьсот миль в час. Они покрыли немалое расстояние над безлюдными песками пустыни, прежде чем опуститься на землю. Оба использовали нулевую энергию, чтобы отбросить на песок перед собой полоску света.

Крафт приземлился в десяти ярдах за спиной Аль-Йада и нанес новый удар, но на этот раз его противник контратаковал. Собственный щит Крафта включился мгновенно, отражая поток энергии, соперничающей по силе с той, что можно найти только в ядре Солнца – и вся эта энергия была сосредоточена в одной-единственной точке.

Редкая растительность, скорпионы, пауки и прочие обитатели пустыни на много миль вокруг вспыхнули и мгновенно сгорели, а песок в радиусе почти пятидесяти ярдов расплавился, образовав стеклянный круг, в центре которого стояли два человека. Такая трансформация происходит только при температуре более двух тысяч двухсот градусов по Цельсию. Но и это стекло просуществовало недолго, поскольку миг спустя оно бесследно испарилось.

Сам воздух вокруг двоих врагов оказался аннигилирован напором небывалой энергии, которую они обрушили друг на друга, и в образовавшуюся пустоту хлынул новый воздух – и этот процесс длился и длился. Вокруг Крафта и Аль-Йада словно бы бушевал небольшой торнадо. За этим периметром воздух остался, однако вся влага испарилась, затянув небо туманной дымкой, дрожащей, как будто от жара костра. Пустыню укрывал густой туман, мешая различить что-либо, кроме пылающего тут и там огня.

Менее чем через тридцать секунд голова у Крафта начала болеть от нехватки воздуха и усилий по направлению огромной энергии – как для атаки, так и для защиты. По его коже катился пот. Аль-Йад снова взлетел в небо и опустился на расстоянии нескольких миль, чтобы глотнуть свежего воздуха, однако и этот воздух оказался аннигилирован, едва Крафт прилетел следом и вновь вступил в сражение.

Аль-Йад тоже истекал потом и в конце концов сломался, не в силах поддерживать одновременно атаку и защиту. Его разум был силен, но не настолько силен, как у Крафта.

Аль-Йад полностью сосредоточился на укреплении своего щита, и щит Крафта мгновенно исчез – ведь его больше не атаковали. Защита требовала куда меньших усилий, чем нападение, и Крафт осознал, что Хаддад всегда может улететь прочь, если почувствует, что его щит начнет подаваться.

Крафт тоже прекратил атаку, и теперь оба стояли лицом друг к другу, не нападая и не защищаясь.

Как и следовало ожидать, ситуация оказалась патовая.

Яростный ветер вокруг них утих, и свежий воздух вновь наполнил их легкие, хотя в нем чувствовался горький запах оплавленного песка и горящего саксаула.

– Пытаешься убить меня, Бреннан? – спросил наконец Аль-Йад по-английски, с легким акцентом. – Не очень-то честно, учитывая наше соглашение. Хотя ничего другого я и не ожидал от воплощения Сатаны.

– Я не пытаюсь убить тебя, – возразил Крафт. – Я только хотел доказать, что говорил правду. А слышать, как ты говоришь о чести и нашем соглашении, мне просто физически больно. Да ну, Омар, ты действительно ожидаешь, что я поверю, будто ты не убил бы меня сразу же, едва тебе представился бы шанс?

Аль-Йад покачал головой:

– Ты должен называть меня «Длань Всевышнего» или «Великий», и никак иначе.

– Да прекрати, Омар, – саркастически фыркнул Крафт. – Никакая ты не Длань Всевышнего. Ты просто бухгалтер, которому не повезло оказаться в заваленной пещере и который использовал законы природы, чтобы обуздать энергию. Ни граном больше, ни граном меньше.

– Наверное, нельзя было ожидать, что Повелитель Зла признает мою истинную природу, – сказал Аль-Йад. – И да, я убил бы тебя, если бы мог. Но я никогда и не обещал щадить тебя. Напротив, это ты обещал не докучать мне и не включать свой излучатель квантового зеркала.

Крафт задумался о том, каким образом Хаддад может продолжать так сильно верить в свою божественность, одновременно признавая, что сложное устройство, основанное целиком и полностью на научных принципах, может одолеть его. Или как он может верить в свою абсолютную божественность и неуязвимость, одновременно сознавая необходимость защищаться от ядовитого газа. Человеческие таланты к самообману были поистине неисчерпаемы.

– Ты действительно не желаешь признать, что хотел сейчас убить меня? – спросил Аль-Йад.

– Если бы я хотел тебя убить, – спокойно отозвался Крафт, – ты был бы уже мертв.

Аль-Йад рассмеялся и покачал головой:

– Нет. Ты вложил в эту схватку все, что у тебя было. Я знаю это. Мы оба достигли предела наших возможностей.

– Значит, даже у бога есть пределы? – произнес Крафт, приподняв брови.

– Да. На время, – ответил Аль-Йад. – Но, располагая всей полнотой времени, я рано или поздно смету и эти преграды.

Крафт отметил, что речь Хаддада стала более формальной и звучала в духе какого-нибудь священного писания, даже по-английски. Быть может, сириец сейчас был еще более безумен, чем прежде.

– Ты пришел проверить, сможешь ли ты меня одолеть, – продолжил Аль-Йад, глядя на Крафта с нескрываемой ненавистью. – И проиграл. Так почему же ты все еще здесь?

– Я пришел не для того, чтобы попытаться убить тебя, Омар, – ответил тот, стараясь как можно чаще использовать это имя, чтобы разозлить противника, – а для того, чтобы привлечь твое внимание. Чтобы напомнить о моем существовании. Я наблюдаю. Я жду. И то, что я говорил, все еще в силе. Ты можешь набирать сколько угодно власти и последователей, пока не будет убит никто из невинных людей.

– Люди, которых я убью, отнюдь не невиновны, – возразил Хаддад. – Это неверные. Они заслуживают правосудия, которое я намерен даровать им.

– Хватит, Омар! – рявкнул Крафт. – Ты знаешь, что я имею в виду.

– Значит, ты развил свои умения, – промолвил Аль-Йад. – Конечно же, я предполагал, почему ты питаешь такой огромный интерес к Алиссе Аронсон. Вижу, твоя еврейская шлюха сумела совершить то, чего ты так долго желал.

Крафта покоробило, когда он услышал, как сириец отозвался об Алиссе, но заставил себя не обращать на это внимания. Пока что.

– Она наконец помогла тебе достичь веры в себя, необходимой, чтобы встать вровень с богом, – продолжил Аль-Йад. И добавил с невеселой улыбкой: – Почти.

– Если бы я действительно был Сатаной, для чего бы мне нужна была помощь гипнотизерши?

– Мы оба родом не из сей земной обители. Но сейчас мы существуем в ней, и потому обременены некоторыми ее законами. Тебе это ведомо ничуть не хуже, чем мне.

«Интересно, – подумал Крафт, – так вот как он объясняет непоследовательность своей логики!»

– Ты пришел сюда, чтобы узнать, довольно ли будет твоей новой силы, чтобы убить меня, – сказал Аль-Йад. – И я вынужден задаться вопросом: почему? И мой ответ таков: ты слишком сильно наслаждаешься столь великой властью. Я не думаю, что теперь ты станешь включать свое устройство, что бы ни случилось. Потому что теперь, когда ты отведал абсолютной власти и силы, ты ни за что и помыслить не захочешь о том, чтобы прервать свое существование.

Крафт бросил на него снисходительный взгляд.

– Я знал тебя до того, как ты сделался массовым убийцей, Омар. Тогда ты был мне по душе. Но теперь ты стал всего лишь буйным сумасшедшим, достойным жалости. Ты ничего не знаешь ни о чести, ни обо мне. Верно, я отнюдь не спешу умирать. Но посмей только нарушить установленные мной правила – и я не стану колебаться. Ты убежден в том, что я Сатана. Стал бы Сатана колебаться перед тем, как сделать все необходимое, чтобы победить Длань Всевышнего? Подумай об этом. Брось мне вызов – и вскоре ты будешь мертв. Человек или бог, ты все равно придешь к гибели.

– Когда-нибудь я тебя убью, – пообещал Аль-Йад. – И установлю свое царство на земле. Ты всего лишь мелкая помеха на моем пути. Это вопрос времени. Аллах испытывает мое терпение. Но я пройду это испытание, как прошел все остальные.

– Если эта мысль удерживает тебя от того, что ты задумал, Омар, пусть будет так. Только помни, что, если ты переступишь черту, я прикончу тебя. Я действительно хочу жить и разделить свое открытие – наше открытие – со всем миром. Но если ты своим больным разумом способен поверить хоть во что-то, поверь в следующее: у меня нет ни капли терпимости. Один неверный шаг – и я положу этому конец. Для нас обоих.

– Я не боюсь, – отозвался Хаддад. – Добро всегда возьмет верх над злом.

Крафт насмешливо покачал головой:

– Именно на это я и рассчитываю, Омар. Именно на это я и рассчитываю.

И, не сказав больше ни слова, Бреннан Крафт взмыл в небо и исчез.

47

Крафт вернулся в Израиль и улетел в Коста-Рику коммерческим лайнером. На протяжении всего полета он беспробудно спал, как будто провел на ногах целую неделю. Он мог восстановить силы своего тела при помощи нулевой энергии, но, для того чтобы привести в порядок квантовую линзу, расположенную внутри его черепа, требовалось время и отдых. Его разуму нужно было перезарядиться, а это мог обеспечить лишь продолжительный сон – быть может, это бессознательное состояние позволяло на время объединиться с разумом Создателя.

Вернувшись в свой новый дом в горах, Крафт описал Алиссе и Мартину свою стычку с Аль-Йадом, хотя краткую версию он уже изложил в текстовом сообщении перед посадкой в самолет. Когда в разговоре участвовала Алисса, Крафт исключал ту часть своих диалогов с Аль-Йадом, где фигурировало квантовое зеркало, но если не считать этого, отчет о произошедшем был вполне подробным.

Все трое пришли к выводу, что попытка все же стоила того, чтобы ее предпринять, и, вполне вероятно, она поможет еще некоторое время сдерживать Аль-Йада.

На следующее утро Мартин вернулся в Штаты к своим обязанностям – в последнее время он отсутствовал слишком часто, и это начало вызывать вопросы у главных акционеров компании. На кону в игре стояло куда большее, чем судьба многонациональной корпорации, но в Коста-Рике он больше ничего не мог сделать, поэтому вполне разумно было вернуться домой.

Алисса позвонила Мартину несколько дней спустя и сообщила, что личность Крафта претерпела резкие изменения в худшую сторону. Очень резкие. Неудачная попытка убить Аль-Йада неким образом подтолкнула его за грань. Теперь он был не только высокомерен, но и зол – и жесток. У него случались вспышки ярости, которые со стороны человека, способного уничтожить целые города по своей прихоти, были поистине ужасающими. И он начал относиться к Алиссе, как к грязи.

Она сказала Мартину, что больше не любит этого человека. Она по-прежнему любила Бреннана Крафта, но начала ненавидеть и бояться злого двойника, который в последнее время слишком часто занимал его тело.

Несколько ночей подряд Алисса находила предлоги, чтобы не спать с Крафтом, и это еще сильнее раздражало его. Он бранил ее по несколько часов подряд, но потом извинялся.

Бреннан Крафт становился совершенно неуравновешенным. Это уже невозможно было отрицать. Неужели он действительно шел по стопам Омара Хаддада?

Несколько часов спустя после разговора с Эбеном Мартином Алисса сидела на балконе в плетеном кресле, глядя на горы и на летающих в небе птиц. Она пыталась понять, что ей делать, старалась унять панику. В этот момент Крафт вышел на балкон и сел рядом с ней. Он использовал свою способность к телекинезу, чтобы развернуть кресло, в котором он сидел, так, чтобы оказаться лицом к Алиссе.

– Алисса, – начал он, – я много размышлял и пришел к определенным выводам. Не буду ходить вокруг да около. Ты знаешь, что я изучал различные виды мировых правительств. Их слабые места, их уязвимости. Я не лгал тебе. Я делал это ради того, чтобы предотвратить тайные ходы Аль-Йада. Но я решил, что только ждать и предотвращать – этого мало.

Алиссе захотелось вскочить и убежать, но она заставила себя сохранять спокойствие.

– После того как я найду способ убить Аль-Йада, – продолжил Крафт, как будто это само собой разумелось, – думаю, что всему человечеству будет лучше, если им буду руководить я. Быть может, как глава мирового правительства, а может быть, как закулисная фигура.

Алисса не удержалась и с сомнением взглянула на него.

– Вот как? – спросила она.

– Не могу винить тебя за скептицизм. Но послушай меня хотя бы несколько минут, позволь мне изложить мой план. Я не жду, что ты сразу проникнешься им, потому что я сам ни в чем не уверен. Я просто буду думать вслух в твоем присутствии, хорошо?

В этот самый момент что-то изменилось. До того Алисса чувствовала, что Крафт теряет связь с реальностью, но неожиданно он снова как будто бы стал прежним собой. Маниакальный блеск в его глазах погас, сменившись дружеским, разумным спокойствием, так хорошо ей знакомым.

Так было до того, как он… изменился.

С другой стороны, он разумно рассуждал о перспективе править миром – и ни о чем ином. И каким бы нелепым это ни казалось, с учетом продемонстрированных им способностей это отнюдь не казалось смешным.

– Хорошо, и каков твой план?

– Допустим, мы соберем команду из лучших людей. Самых лучших. Мы будем тщательно отбирать их. Ни один сумасшедший или психопат не будет туда допущен. Только люди, которые на протяжении всей своей жизни неизменно относились к другим с добротой и сочувствием. Затем я обучу их подключаться к нулевой энергии. А потом ты, – он сделал полный энтузиазма жест в сторону Алиссы, – применишь наркогипноз, чтобы помочь им достигнуть моего нынешнего уровня способностей.

Крафт раскинул руки в стороны.

– Затем, когда они займут свои места, мы избавимся от Аль-Йада, – добавил он так, как будто в этом не было ничего сложного.

– Судя по тому, что ты рассказывал о своей стычке с ним, мне это не кажется возможным.

– Это возможно, я уверен. Это игра, исход которой зависит от численности. В какой-то момент, когда достаточно большое количество тех, кто владеет этой силой, одновременно сфокусирует ее на нем, мы сможем помешать ему улететь и пробьем его щит. Но мы сейчас говорим не об этом. Давай ради продолжения выкладок просто допустим, что мы добились успеха, – рассудительно промолвил он.

Алисса кивнула.

– Я мечтаю о том, чтобы превратить человечество в нечто удивительное. В миллиарды человек, каждый из которых будет неуязвимым, долгоживущим и почти всемогущим. Способным преобразить планету и даже галактику. Но сама наша природа препятствует этому. Теперь я понимаю твои сомнения относительно того, стоит ли давать такую власть еще хотя бы одному человеку помимо тех, кто ею уже обладает. Но если я… если мы будем управлять миром, то сможем выделить огромные ресурсы на то, чтобы открыть способ безопасного использования нулевой энергии. Или распознать тех людей, которые могут представлять опасность. Даже если для завершения такой работы потребуются поколения.

Крафт умолк, пристально глядя на Алиссу, но она ничего не ответила.

– Помимо того, нам нужно повсюду иметь глаза и уши, – продолжил он. – Удостовериться, что никто другой не повторит мою работу, пока мы не будем к этому готовы. Вряд ли такое повторение возможно, учитывая, что я внес ряд новаторских изменений в технологию обратной биологической связи, но кто знает? Однако если этот ключ к использованию нулевой энергии станет широкодоступным знанием, человечество гарантированно уничтожит само себя.

– На этот счет я с тобой определенно согласна, – кивнула Алисса, рассеянно наблюдая, как внизу под балконом пробежала ярко-желтая ящерица и скрылась из виду. Алисса опасалась, что даже одного человека, способного полностью приручить эту энергию, будет достаточно для гарантированного уничтожения. И поведение Крафта в последнее время делало это еще более вероятным.

– Не забывай, – сказал Крафт, – если к полю нулевой энергии сможет подключаться пятьдесят, сто или двести человек, мы, несомненно, сможем дергать за рычаги управления миром. А делая это мягко, ненавязчиво и тайно, мы сможем подтолкнуть мир в верном направлении. Поверь мне, я не испытываю никакого желания править миром. Я просто мечтаю найти для всего человечества способ использовать нулевую энергию, но при этом не хочу появления второго Аль-Йада. Возглавляя силу, которая будет управлять миром, мне будет куда проще решить проблемы, мешающие воплощению этой мечты. И следить за деятельностью стран и ученых, дабы убедиться, что тайна останется сохранной до тех пор, пока не придет время раскрыть ее. И в качестве дополнительной выгоды: занимая такое положение, я смогу дать людям всего мира возможность раскрыть свой потенциал.

– Посредством диктатуры?

– Нет. Посредством своего рода демократии. Каким целям должно служить правительство в идеальном мире? – спросил Крафт и сам же ответил на свой вопрос: – Оно должно защищать людей от внутренних и внешних угроз. Оно должно помогать создавать инфраструктуру, следить, чтобы общественные механизмы работали без сбоев, чтобы любые коммерческие сделки совершались честно с обеих сторон. Оно должно обеспечить граждан всем, что нужно для развития, работы и социального взаимодействия. Все ради этого.

Он поднялся и прошел несколько футов вдоль балконного ограждения, потом снова повернулся к Алиссе:

– Когда Аль-Йад будет устранен, у нас появится шанс превратить весь мир в единое сплоченное общество. Посредством создания мирового правительства со мной во главе. Постепенно. Но смысл в том, что управлять должны мы – открыто или скрытно.

Алисса пыталась не смотреть на него как на безумца, но это было нелегко. Ей нужно соглашаться с ним. Он нестабилен, и она не может рисковать тем, что разгневает его.

– Есть в этом некий смысл, – обронила она.

– Да ну, Алисса, я тебя слишком хорошо знаю. Слушая это, ты считаешь меня чудовищем. Не нужно мне поддакивать во всем. Мне нужна твоя честная, аргументированная критика.

– Хорошо, – неуверенно произнесла она и мысленно затаила дыхание. Насколько честной ей действительно следует быть с ним? Что может разъярить его – если она продолжит с ннм соглашаться или если она будет слишком прямолинейна?

– Если говорить совсем честно, – начала она, приняв наконец решение, – то я бы сказала, что ты просто хочешь занять место Аль-Йада. Править бал вместо него, только в западном стиле.

48

Прохладный ветерок овевал балкон-террасу дома в горах Коста-Рики, и Алисса не могла понять: то ли ей холодно из-за этого, то ли из-за страха перед тем, как Бреннан Крафт может отреагировать на сравнение с Аль-Йадом.

– Разница в том, – спокойно возразил Крафт, – что я не психопат. И не сумасшедший. Я просто хочу объединить мир под властью одного лидера и по возможности уничтожить коррупцию. Я никогда не имел желания управлять чьей-либо жизнью, кроме своей собственной. И я выше всякой коррупции. Уровень коррупции среди мировых лидеров поистине зашкаливает, – продолжал он. – И то, что нам известно – только верхушка айсберга. Я уверен, ты согласишься с тем, что психопатия и коррупция в странах с диктаторскими, тоталитарными режимами просто повсеместны.

Алисса кивнула.

– Но даже демократические страны, такие, как наша, не избежали коррупции. У отцов-основателей были правильные идеи. Они никогда не думали о том, что политика для кого-то станет профессией. Они хотели, чтобы народные избранники, оставив на несколько лет свои поля и фабрики, служили все это время своим соотечественникам. Гражданская ответственность – как у суда присяжных. Но при нашей текущей системе нужно едва ли не страдать манией величия, чтобы пожелать залезть в выгребную яму политики. И для успеха в этой области требуется готовность бить в спину, отсутствие стыда, лживость и склонность к манипуляциям – и все это возведено в ранг искусства.

Он вернулся к своему плетеному креслу и снова сел лицом к Алиссе.

– Политики взимают деньги с гражданского населения, кладя изрядную часть этих сумм в свои карманы и в карманы своих друзей, а остальное используют, чтобы покупать голоса и усиливать свою власть – в результате чего правительственный штат становится все больше и больше. Едва бюрократия зародилась, она уже не останавливает свой рост – точно раковая опухоль. А правительство не изобретает новые машины, самолеты, компьютеры, оно не производит ничего. Только потребляет.

По тому, как это было сказано, Алисса поняла, что это были мысли того, прежнего Бреннана Крафта. Они были противоречивы, но, по крайней мере, цепь рассуждений была непрерывной.

– Нам нужно, чтобы тон задавал кто-то, неподвластный коррупции. Кто расчистит путь, дабы каждый мог добиться успеха, развив свои способности до высшей точки. Тот, кто даст людям инструмент и поле деятельности, дабы они добились процветания.

– И ты считаешь, будто можешь решать, что будет лучше для всех?

– Нет! – с жаром возразил Крафт. – Решительно нет. И именно поэтому я лучше всех подхожу для такой работы. Но прежде чем я начну развивать свою мысль, давай рассмотрим диктатуры и тоталитарные режимы, где свобода и человеческие права либо вообще отсутствуют, либо присутствуют лишь в малом количестве. Куба, Иран, Ливия, Северная Корея и многие другие. Ты можешь хотя бы допустить, что какого-либо рода демократия при правильном применении могла бы улучшить уровень благосостояния в этих странах?

– Да.

– Итак, демократия западного образца, наподобие той, что установлена в США – лучшая система для большинства людей. Проблема в том, что ее нельзя силой привить в тех странах, у которых нет опыта в подобных вещах. Стандарты жизни повышаются слишком медленно, и люди, не привыкшие решать свою судьбу, могут впасть в замешательство. В подобных обществах насаждение демократии может вызвать еще больший хаос, потому что старые обычаи умирают с трудом. Нужно применить демократию так, чтобы быстро стало понятно, что она работает. Нужно иметь достаточно власти, чтобы продолжать последовательно выпалывать густые заросли коррупции и не отступать ни на шаг.

Крафт сделал паузу, затем продолжил:

– Так вот, обсудив все это, вернемся к твоему вопросу. Почему я считаю, будто могу определить, что для людей будет лучше всего? Ответ таков: я этого не могу. Но, по крайней мере, я знаю, что я этого не могу. Политики в демократических странах обычно полагают, будто умнее всех остальных. Думают, что знают, какую жизнь должны вести люди. Правительства обычно собираются из людей, которые мыслят именно так. Но в любом правительстве не меньше коррупции, чем в любом бизнесе. Ты можешь найти ее в каждой сфере человеческой деятельности, даже в такой башне слоновой кости, какую являет собой теоретическая наука. Но в правительстве и бюрократии, помимо коррупции, обычно превалирует некомпетентность. Сравни почтовую службу США с FedEx. Сравни попытки правительства создать крупный веб-сайт с «Амазоном». Правительство тратит в двадцать раз больше денег, чем «Амазон», получая в двадцать раз меньшие результаты.

Но в отличие от политиков и бюрократов, – продолжал Крафт, – я не считаю, будто знаю, что будет лучше для всех. По моему мнению, каждый человек сам знает, что будет лучше для него. Даже тот, кто не получал на экзаменах такие высокие баллы, как я, – добавил он с кривой усмешкой.

– Но ты же не отрицаешь, что нам нужно хоть какое-то правительство?

– Ничуть. Нам нужно обеспечить общую законность. И некоторые учреждения жизненно важны. Но даже те, кого большинство людей назвало бы стражами порядка, следящими за тем, чтобы жадные корпорации не переходили границы, очень часто оказываются чересчур косными. И ничего не могут поделать с этим.

– Можешь привести примеры?

– Хоть целый день напролет, – отозвался Крафт. – Но ограничусь одним. Возьмем FDA[16]. FDA существует для того, чтобы недобросовестные фармацевтические компании не фальсифицировали данные и не ставили под угрозу здоровье людей. Очень важная и ответственная работа. Но агентство с растущей регулярностью заходит дальше необходимого. Во-первых, они избегают риска. Если они запретят лекарство, способное спасти сотни тысяч жизней, большинство людей никогда не узнают об этом. Но если они одобрят лекарство, которое в итоге убьет несколько десятков, то мало им не покажется. Поэтому они склонны отказывать в одобрении лекарствам, способным спасать людей. Своего рода маневр для прикрытия собственной задницы.

Алисса была знакома с тем, как работает FDA, и сама пришла к такому же выводу.

– Но смысл даже не в этом, – продолжал Крафт. – Разве я не могу решать за себя, на какой риск я готов пойти – пока я не подвергаю опасности никого другого? Большинство из нас считает укус пчелы пусть болезненным, но незначительным происшествием. Но для малого числа людей он может оказаться смертельным. В наших генах существуют мелкие различия, которые и отвечают за подобную несхожесть реакций организма. Так что практически невозможно создать лекарство, которое будет совершенно безопасным для всех. Особенно высокоэффективное лекарство, которое принимают миллионы людей. – Он сделал паузу, чтобы смысл его слов дошел до собеседницы. – Ты слышала про старый препарат для похудания под названием «фен-фен»?

Алисса кивнула.

– Да. Но я мало что о нем знаю.

– Это было самое эффективное средство для потери веса из всех, какие когда-либо были разработаны. Оно сильно снижало аппетит, и лишний вес таял буквально на глазах. Однако были смертельные случаи и сообщения о проблемах с сердечными клапанами среди тех, кто его принимал. Поэтому FDA явилась вся такая в белом плаще на белом коне и изъяла фен-фен с рынка. Но следовало ли это делать?

Крафт снова выдержал многозначительную паузу, потом продолжил:

– Разве предельное ожирение не является огромным риском для здоровья? Этот препарат дает некоторый риск сердечных осложнений, но не меньший риск представляет собой вес в шестьсот фунтов! По сути, сильное ожирение куда более опасно для организма. Так насколько покровительственно должно правительство относиться к народу? Разве не следует просто предоставить пациентам всю информацию о полезных свойствах и рисках того или иного препарата и дать им возможность принять собственное решение?

Прежде Алисса не задумывалась о таком, но решила, что здравое зерно в этом есть.

– В жизни все рискованно, – рассуждал Крафт. – Что, если бы арахисовое масло было лекарством? Миллионы детей считают его самой вкусной в мире едой. Но были дети с аллергией на арахис, которые умерли, отведав это масло. Умерли от арахисового масла! И нет стопроцентного способа узнать, кто страдает подобной аллергией, а кто нет – до тех пор, пока чья-нибудь мама впервые не сделает своему ребенку сэндвич с этим маслом. Так же обстоит дело с фен-феном. Миллионы худеющих страстно любили его. Многие из них потеряли сотни фунтов веса, продлив свою жизнь на десятки лет. И да, некоторые могли умереть от этого препарата. Но я готов заявить, что куда большее количество людей теперь умирает от его отсутствия. И если фен-фен запрещен, то почему не запрещено арахисовое масло?

«Хороший вопрос», – подумала Алисса. Следовало бы признать, что будь арахисовое масло лекарственным препаратом, его наверняка запретили бы.

– А что насчет транспорта? – продолжил Крафт, не дожидаясь ответа. – Ты с куда большей вероятностью можешь погибнуть, управляя машиной, чем от приема фен-фена. Так почему же правительство не изъяло с рынка автомобили? – с пылом вопросил он. – Почему? Потому что все мы знаем, какие риски поджидают водителя, и готовы принять их. Каждый из нас решает, превосходит ли выгода от езды на машине опасность этой езды. То же самое должно быть верным в отношении фен-фена. Если я страдаю клиническим ожирением и предупрежден о рисках, я должен иметь возможность решить, достаточно ли велика для меня выгода от приема этого препарата, чтобы перевесить риск. Но я не могу ничего решать. FDA решила за меня. Потому что они якобы умнее. Не счесть, сколько людей умоляли фармацевтические компании нарушить закон и дать им лекарства, которые они считали благодетельными. Зная все риски. – Крафт покачал головой. – Правительство всегда полагает, будто знает, что будет лучше для других. Но в действительности сами люди куда лучше способны управлять своей жизнью.

– Звучит по-либертариански[17].

– Во многом – да. Западная демократия, и в особенности капитализм, привели к самому высокому уровню благосостояния самое большое число людей в истории человечества. К высочайшему стандарту жизни в истории.

– Но капитализм выглядит таким… безжалостным. Таким бесчувственным.

Крафт засмеялся:

– Мне известна его репутация. Он действительно кажется безжалостным. Социализм и коммунизм, напротив, красиво выглядят в теории. Понимающими и сочувственными. Никто не обделен. От каждого по способностям, каждому по потребностям. Честно и поровну. Утопия. Вот только человеческая природа этого не позволяет. Каждая попытка подобного заканчивалась катастрофой. Потому что люди эгоистичны. Они не хотят жертвовать собой ради того, чтобы другие могли что-то получить. Поэтому в итоге проигрывали все.

– И ты считаешь, что это свойство врожденного человеческого поведения?

– Да! – непреклонно заявил Крафт. – Когда мне было лет восемь, я смотрел новости, в которых обсуждалось, достаточно ли налогов платят в Америке богатые люди. Одна сторона утверждала, что богачи, как класс, вносят более девяноста процентов всех собираемых налогов. Что примерно половина страны не платит налогов вообще или даже, напротив, получает деньги в виде талонов на питание и пособий. В то время как люди с высочайшим доходом в итоге вынуждены отдавать правительству примерно половину этого дохода. Другая сторона заявляла, будто нечестно, что эти люди вообще получают так много. Они могут позволить себе отдавать еще больше денег из своего дохода. И что вряд ли они сколотили такое состояние тяжким трудом и риском, как Стив Джобс. Они могли это сделать, только обманывая, грабя и эксплуатируя других людей. – Крафт помолчал. – И я спросил своего отца, на какой он стороне в этом споре.

– И что?

– Он сказал мне: «Представь, что у тебя экзамены в школе, и ты всю неделю день и ночь учился. А твой друг всю неделю резался в видеоигры и валялся на пляже. В итоге ты получил «отлично», а твой друг «очень плохо». И вот учитель говорит – мол, нечестно, что Брен получает «отлично», а его друг «очень плохо», давайте поставим им обоим «удовлетворительно». Вполне проходной балл, что в этом такого? Это же не «очень плохо». Те, кто заслужил «отлично», не должны жадничать». Отец дал мне время подумать об этом, а потом спросил, что бы я в следующий раз делал перед экзаменами? Как бы я готовился к ним? И до меня дошло: если бы я знал, что действительно не смогу получить «отлично», какой смысл убиваться об учебу? Я сказал об этом отцу, и он согласился. И добавил, что вскоре уже весь класс получал бы «удовлетворительно», потом «плохо», а потом и «очень плохо». Вот так работает социализм.

Алисса временно забыла о своем страхе перед Крафтом. Он снова привлекал ее своим могучим интеллектом, опять сделавшись самим собой. Она была согласна не со всем, что он говорил, однако он излагал свои мысли разумно и с обычным для него блеском.

– Отличная аналогия, – признала она. – А как насчет учеников, одаренных от природы? Допустим, какой-то ученик неделю усердно учится, но все равно получает «очень плохо», в то время как ты всю неделю развлекаешься и получаешь «отлично». Это вряд ли можно назвать честным.

– Да, это нечестно. Поэтому у нас введен прогрессивный налоговый кодекс. И поэтому он должен оставаться таковым. Усилия тоже следует принимать в расчет. Мы должны помогать людям, которым повезло меньше. Нельзя доводить дело до чистого капитализма. Нужно стараться гарантировать всем равные возможности. Но если ты пытаешься гарантировать равные итоги, то проигрывают все. Чем больше ты забираешь у тех, кто производит – и неважно, обязаны ли они своим успехом упорному труду или природным способностям, – тем меньше они будут производить. И все будет становиться только хуже.

Алисса обдумала это, но не сказала ничего.

– И неужели ты считаешь, что учитель оказал услугу моему однокласснику, который бездельничал и получил «очень плохо»? Какой посыл несет в себе такой поступок? – Крафт покачал головой. – Ты изучала человеческую природу и человеческое счастье и знаешь, что нам нужны достижения, успехи – ради высокой самооценки. Зависимость от других – рак, который разъедает эту самооценку. Это порочный круг – как наркозависимость или алкоголизм. В глубине души ты знаешь, что от этого тебе один вред, но не можешь вырваться из тисков привычки. Кажется, будто лучше получать все бесплатно и наслаждаться бесконечным свободным временем, чем упорно трудиться – хотя в конечном итоге именно труд позволяет тебе расти, становиться лучше и уважать себя. И напротив, чем больше безделья, тем меньше самоуважения, тем более жалким становится человек. И все-таки это в природе человека – желать, чтобы кто-то взял на себя заботу о тебе. Чтобы ты мог лежать на диване перед телевизором, не осознавая, насколько это на самом деле вредно, разрушительно для души. Предложи детям выбор между неограниченным количеством сладостей и спортивными упражнениями, и как ты думаешь, многие ли выберут упражнения?

– Немногие, – ответила Алисса.

– Вот именно. Хотя это было бы куда более полезно для их самочувствия. Но сладости – это вкусно, а упражнения – трудно. – Он улыбнулся. – И ты лучше, чем кто бы то ни было, знаешь, что люди иррациональны. Ты наверняка знакома с игрой «Ультиматум».

Алисса кивнула. Игра была проста и давала замечательную возможность пристально рассмотреть человеческое поведение. Берем двух людей, незнакомых друг с другом, и рассаживаем их по разным комнатам. Даем одному из них сто долларов и предлагаем ему поделиться со вторым. В каких долях делить – решать только ему. Но второму человеку рассказывают об этом дележе, и он волен принять или отвергнуть свою долю. Если он ее принимает, у каждого из них так и остается его доля. Если отвергает, то оба не получают ничего.

Примечательно, что при дележе «семьдесят мне, тридцать тебе» или еще более неравных раскладах второй человек чаще всего отвергал свою долю.

Это был плевок в лицо экономической теории. Предлагающая сторона говорит: «Я оставлю себе семьдесят долларов и дам тебе тридцать». А вторая сторона отвечает: «Да пошел ты! Я отказываюсь от такой сделки, даже если это значит, что я не получу ничего».

Почему? Потому что человек, отвергающий это предложение, нутром чувствует, что предложенный дележ нечестен. Человек, разделивший деньги, показал себя жадным эгоистом, и второй хочет наказать его за это. Он наказывает и себя тоже, однако готов на это пойти.

Экономическая теория гласит, что разумный человек согласится всякий раз принимать тридцать долларов. Оставим пока в стороне того, кто делит деньги, но для второго-то человека все просто. Ты получаешь тридцать долларов или не получаешь ничего. По такой логике, ты должен согласиться принять любую сумму, отличную от нуля.

Но эволюция не заложила в человеческие поступки жесткой логичности. Ключом к выживанию было сотрудничество. Поэтому люди заточены на то, чтобы наказать того, кого считают нечестным. Да, второй человек теряет тридцать долларов, но он наказывает нечестного партнера, заставив его потерять семьдесят долларов. С экономической точки зрения – дурацкое, совершенно нерациональное решение. Но для многих людей это в порядке вещей.

Крафт продолжил:

– Учитывая современный налоговый кодекс США, если мы снизим налоги, всем будет лучше. В пользу этого можно насчитать огромное множество примеров со всего мира. Пропасть между богатыми и бедными действительно становится шире, когда налоги растут, и сужается, когда они уменьшаются. Это парадоксально. И многие люди отказываются поверить в эти данные, поскольку внутреннее чутье подсказывает им, что это не может быть правдой. Получается сплошная игра «Ультиматум». Одна сторона оперирует точными данными, которые гласят, что всем станет лучше, и это доказанный факт – и они правы. А другая сторона отказывается даже думать о том, что это может быть правдой. И даже если они не отказываются признать точность этих данных, то продолжают настаивать на своем: это все равно нечестно. Люди отказываются от тридцати долларов, зная, что тридцать – это лучше, чем ноль. Зная, что им было бы лучше, даже позволь они предлагающей стороне удержать семьдесят долларов. Но им на это плевать.

Алисса не могла оспаривать эту точку зрения. Более того, люди страдали от явления под названием «склонность к подтверждению», которое раз за разом проявлялось в многочисленных опытах. Как только мы сформировали у себя в голове некое мнение или заняли какую-нибудь позицию – неважно, относительно политической ситуации, телевизионной передачи или глобального потепления, – мы начинаем фильтровать новые данные, принимая то, что подтверждает нашу позицию, и отсеивая или отвергая то, что ей противоречит, каким бы достоверным оно ни было. Мы цепляемся за наше мнение даже перед лицом неопровержимых доказательств, опровергающих его.

И к тому же людям нравится считать себя сострадательными, – рассуждал Крафт дальше. – Взять старую поговорку: дай человеку рыбу – и он будет сыт один день, научи его ловить рыбу – и он будет сыт до конца жизни. Так вот, многим кажется, что дать человеку рыбу – это добрый поступок. Ты проявляешь щедрость и сострадание. Удовлетворяешь его непосредственную нужду. А учить его ловить рыбу, напротив, может быть долго и трудно. Но в итоге дар самоуважения окажется куда ценнее, чем дар в виде одной-единственной рыбы. Нужно просто найти золотую середину. Дать человеку достаточно рыбы, чтобы он не умер от голода, но не избавить его от необходимости учиться рыбной ловле. Даже если тебя будут называть бесчувственным монстром.

– Значит, ты рассматриваешь себя как снисходительного диктатора либертарианского толка?

– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, но, допустим, так. Я дам всем свободу идти к успеху. И одновременно буду направлять определенные ресурсы на решение проблемы, касающейся более широкого использования нулевой энергии. У людей будет мотивация трудиться, если они будут знать, что в случае успеха этот успех останется при них. А еще я вместе с теми, кого мы поднимем до моего уровня, смогу уничтожить бедность. Не буду говорить, как мы это сделаем, но мы можем производить практически бесплатную и неограниченную энергию. А если мир будет объединен под моим руководством, человечество сможет сэкономить триллионы на военных расходах, в которых больше не будет необходимости.

Крафт глубоко заглянул в карие глаза Алиссы:

– Так что ты скажешь?

Алисса была вынуждена признать, что он нарисовал весьма привлекательную картину. Она тщательно обдумала свой ответ.

– Я согласна с большей частью того, что ты сказал, – произнесла она через несколько секунд. – И кто знает, может быть, мир действительно станет лучше, если ты возглавишь его, помогая расчистить путь, давая людям инструменты и не препятствуя их развитию. – Она вздохнула. – Но диктатура, вне зависимости от того, благосклонная она или нет, все же остается диктатурой. Я не хочу принимать в этом участие.

Крафт преобразился мгновенно, как будто сбросив маску. Его теплый, задумчивый, рассудительный взгляд внезапно вспыхнул яростью, лицо побагровело. Алиссе отчаянно захотелось убежать – она поняла, что задела переключатель, превращавший его из здравомыслящего человека в безумца.

– Какая же ты тупая сука! – прогремел он, и весь дом затрясся. – Как я мог ожидать, что такая безмозглая дура сумеет понять все величие моего плана?

Алисса в ужасе сжалась в комок.

Несколько крупных валунов, видимых с балкона, разлетелись на куски, словно от взрыва, и зазубренные куски камня понеслись во все стороны, точно шрапнель. Две птицы в разноцветном оперении, порхавшие вдали, вспыхнули пламенем и через несколько секунд бесследно исчезли.

– Если бы у тебя в башке была хоть капля мозгов, ты была бы опасной! – выкрикнул Крафт. Выражение его лица было безумным и хищным, словно оскал бешеного волка.

Плетеное кресло, в котором сидела Алисса, взлетело и зависло в трех футах над балконом. Несколько деревьев внизу, как ранее камни, разлетелись на части, и полдюжины обломков размером с кинжал воткнулись в стену в считаных дюймах от головы Алиссы. Она была в таком ужасе, что не могла даже закричать.

– Мне следовало знать, что не стоит вести интеллектуальные беседы с такой тупой сукой, как ты! – прошипел Крафт с невыразимой яростью и презрением.

Потом он взмыл с балкона в воздух, а кресло Алиссы рухнуло на прежнее место.

– Меня тошнит от тебя! – прорычал он и добавил: – Даже видеть тебя больше не желаю!

Затем он рванулся прочь, в небо, и внизу, отмечая его путь, взорвалось еще несколько деревьев.

49

Алисса сидела на балконе, чувствуя, как по лицу струятся слезы. Она полюбила идеального мужчину. И теперь вынуждена была смотреть, как он превращается в нечто неузнаваемое. Как он сходит с ума.

Потерять человека, которого ты любила, было уже достаточно тяжело. Но наблюдать в бессилии, как он становится злобной пародией на себя самого, было еще хуже. Алисса одновременно ощущала боль в сердце, тошноту и ужас.

Но в основном ужас.

Ей очень повезет, если он оставит ее в живых хотя бы на какое-то время.

Крафт скрылся в закате, вымещая свой гнев на местной растительности и животных.

Всего несколько недель назад Алисса больше всего на свете хотела любить этого человека до конца времен. Она таяла в его объятиях, ощущая, что они оба едва сдерживаются, чтобы не сказать друг другу о своей любви. Теперь она чувствовала только ужас и глубокое облегчение от того, что он ушел, пусть и ненадолго.

Она набрала номер для срочного вызова, оставленный ей Эбеном Мартином, забыв о разнице в часовых поясах и о том, что у него сейчас уже середина ночи.

– Алисса? – встревоженно пробормотал он, сняв трубку, но быстро стряхнул с себя остатки сна. – Что случилось?

Она попыталась заговорить, но только всхлипнула в телефон, отчего Мартин встревожился еще сильнее.

– Алисса, ты в порядке? Где Бреннан?

Она наконец смогла подавить рыдания и произнесла:

– Эбен, ему стало хуже. Я боюсь за свою жизнь.

Последовала долгая пауза.

– Мне жаль, что дошло до такого, – сказал наконец Мартин. – Брен словно бы переключался от здравого рассудка к бреду. Во время наших последних разговоров с ним это происходило постоянно. Великолепный, нормальный разумный Бреннан Крафт – а в следующее мгновение это уже злобный сумасшедший. А потом обратно. Но я никогда не думал, что ты можешь оказаться в опасности, учитывая его чувства к тебе. Он тебе угрожал?

– Не словами, но действиями. Он взбесился и совершенно потерял над собой контроль. Обругал меня. Назвал меня тупой. Кричал. Все вокруг взрывалось и горело. Меня едва не проткнули щепки от разлетевшегося на куски дерева. Мы оба знаем, что если он утратит власть над собой, то в один миг сможет размазать меня в кашу.

– Нужно вывезти тебя оттуда, – промолвил Мартин.

Алисса неистово закивала, и по ее щекам опять покатились слезы.

– Пожалуйста, – взмолилась она. – Сделай это. Увези меня отсюда.

– Увезу. Продержись еще немного. Соглашайся с ним во всем. Не делай ничего, чтобы вывести его из себя. Я придумаю веский предлог, чтобы ненадолго вернуть тебя в США, и забронирую тебе место на первый же обратный рейс. Потом мы спрячем тебя от него.

– Я любила его, Эбен, – прошептала Алисса. – И все еще люблю ту его часть, которая осталась прежней.

С другого конца линии донесся тяжелый вздох.

– Я тоже его люблю, – отозвался Мартин. – Но он болен. Быть может, опьянен своей силой. А может быть, человеческий мозг не предназначен для того, чтобы подключаться к ткани самой Вселенной.

– Я чувствую себя совершенно беспомощной, – призналась Алисса. – Он теряет контакт с реальностью и становится все более и более безумным. Это лишь вопрос времени – когда он потеряет этот контакт окончательно.

– Это до жути похоже на то, как Брен описывал процесс погружения Омара Хаддада в безумие. Брен говорил о том, что ему постепенно делалось все страшнее, и он все больше был уверен в том, что, если Хаддада не остановить, случится страшное. И вот то же самое случилось с самим Бреном – он словно бы идет по стопам Хаддада.

Алисса хотела ответить, но ей вновь помешали слезы. В горле стоял тугой комок, щеки были мокрыми.

– Держись, Алисса, – попросил Мартин, и в его голосе явственно читалось, как сильно он тревожится о ней. – Ты невероятная женщина, ты справишься. Поплачь столько, сколько тебе нужно – никто не может винить тебя за это, – но потом соберись с духом. Делай все, что понадобится, чтобы улестить его. Не дай ему дойти до критической точки. А я найду достоверный предлог, чтобы забрать тебя оттуда. Просто дай мне время до утра, хорошо?

– Поспеши, – выдавила Алисса сквозь слезы. – Пожалуйста, поспеши, Эбен.

50

Алисса пробудилась в пустой спальне. Пока она спала, ей пришло зашифрованное сообщение от Эбена Мартина, и сейчас она поспешно ввела дешифрующий код. Сообщение мгновенно преобразовалось в английский текст:

Я на пути к вам. Мне нужно лично увидеть Брена и разобраться в ситуации на месте. Очень хочу поскорее увидеть тебя, Алисса. Будь сильной. И осторожной.

Ей сразу же стало легче. Эбен подвергал себя огромной опасности, решив явиться сюда, но он знал Брена лучше, чем кто бы то ни было, и к тому же был более компетентен и находчив, чем любой другой человек, которого она встречала в жизни. Не считая Брена, каким тот был некоторое время назад. Эбен найдет способ решить эту ситуацию. И найдет хороший предлог, чтобы увезти ее от Брена.

Отлично! – напечатала она, но затем передумала. Она знала, что это эгоистично. Стерев сообщение, она начала набирать заново. Ты уверен, что это разумно? Ты летишь в опасную зону, – написала она и нажала кнопку «отправить».

Три минуты спустя пришло новое сообщение. Если Брен станет вторым Аль-Йадом, весь мир будет опасной зоной. Нужно поговорить с ним лично, пока он не зашел слишком далеко. Я уверен, что достучусь до него.

Надеюсь, что ты прав, – набрала она. – Жду встречи. Спасибо.

Когда Алисса вышла на кухню, Крафт читал на своем планшете какую-то книгу, однако уже заготовил миску с тестом для блинчиков – а также тарелки, вилки, сироп, масло, а еще нарезанный сыр, грибы и яйца, чтобы приготовить идеальный омлет. Он решил взять пример с Эбена и изумить ее великолепным завтраком.

Когда Крафт увидел Алиссу, глаза его заблестели от слез.

– Алисса, – прошептал он. – Я искренне прошу прощения за то, что я сделал. Не знаю, что на меня нашло. Ты мне дороже всего на свете. Не могу поверить, что так с тобой обошелся.

– Все в порядке, Брен, – ответила она, пытаясь заставить свой голос звучать бодро. Ей нужно умиротворить Крафта. Остаться в живых, пока Эбен не приедет и не заберет ее. – Ты в последнее время подвергаешься сильному стрессу. Я вполне могу понять.

– А я нет, – горько произнес Крафт. – Но я много размышлял над этим. И кажется, я знаю, почему это происходит.

Он вылил на сковородку половник теста и включил конфорку.

– Я круглые сутки подключен к полю нулевой энергии. Я постоянно подсознательно генерирую «вторую кожу». Думаю, это слишком утомительно для мозга.

– И ты считаешь, что именно это сводит… – она резко умолкла и постаралась подыскать формулировку получше. – То есть отрицательно сказывается на твоем поведении?

– Я практически уверен в этом. Но я не могу отключить это. Мне нужно разорвать контакт с этим полем, отдохнуть от него. По крайней мере, пока я сплю. Мозгу сон нужен не меньше, чем телу. Это дает разуму возможность перезагрузиться. Если слишком долго не спать, то в конце концов начинаешь галлюцинировать и сходишь с ума.

– А ты не спишь? – с искренней обеспокоенностью спросила Алисса.

– Сплю, но плохо. И даже во сне мой мозг подключен к полю нулевой энергии. Непрерывно, – вдруг выкрикнул он. – Я больше так не могу!

Он несколько секунд помолчал, приходя в себя.

– Но у меня есть одна идея, – промолвил он, заставляя себя успокоиться. Потом перевернул большой блин на сковороде с помощью тефлоновой лопатки. – Помнишь, ты рассказывала мне об эффекте ноцебо и о значительных результатах, которых ты добилась? Быть может, ты сумеешь помочь мне полностью отключиться от этого поля? Это подсознательная, непроизвольная связь, ты же знаешь. Но ты говорила, что можешь творить чудеса, излечивая людей от нервного тика – который тоже полностью непроизволен и не поддается сознательному контролю самого больного.

– Интересная идея, – прошептала Алисса, словно бы обращаясь сама к себе. Потом задумчиво склонила голову. – Да, – произнесла она наконец с растущим энтузиазмом. – Почему бы и нет? Учитывая наши предыдущие результаты, я полагаю, что шансы на успех весьма высоки.

– Отлично! – воскликнул Крафт. – Я убежден, что именно это мне и нужно, чтобы снова стать самим собой. Мне по-прежнему требуется сохранять свои способности, чтобы удержать нашего сирийского друга от неразумных поступков. Но если я смогу полноценно отдыхать во время сна, то ничего другого мне не надо. Может быть, ты сможешь установить триггер, который будет разрывать мою связь с полем нулевой энергии на восемь часов за один раз.

– Почему бы и нет? Ты прав. То же самое мы проделываем с нервным тиком. Нужно только усилить определенные нейронные связи про помощи электростимуляции и гипноза, использовав новый препарат из лаборатории в Лоуренсе.

К счастью, как и другие выбранные ею средства, этот препарат принимался орально, и им не нужно было беспокоиться о том, что персональная защитная броня Крафта не даст игле шприца достичь его кожи. Впервые за несколько недель Алисса ощутила надежду. Быть может, она все-таки сможет вернуть мужчину своей мечты.

Она сверилась с текущими данными на своем телефоне, пока Крафт перекладывал готовый блинчик на стоящую перед ней тарелку и приступал к готовке омлета.

– Новая партия препарата должна была быть готова примерно неделю назад, – сообщила Алисса. – Вероятно, сейчас она проходит контроль качества. Хотя моя лаборатория в самом конце списка на получение, и туда препарат поступит только тогда, когда будет готова следующая партия.

– Сколько времени это займет?

– Очень немного.

– Что, если я отправлю тебя в Лоуренс? – с энтузиазмом поинтересовался Крафт. – Ты сможешь проникнуть туда и забрать то, что нам нужно. Они даже не хватятся. – Не дожидаясь ответа, он добавил: – В эту лабораторию ты сможешь пройти по своим биометрическим данным?

– Прошла бы до встречи с тобой. Но сейчас – не знаю.

– Вероятно, ничего не изменилось. Но я уверен, что смогу восстановить твои данные в пропускной системе. Я использовал твой допуск, чтобы оставить лазейку в эту систему. – Он помолчал. – Ты сделаешь это?

Алисса отчаянно желала уехать отсюда, но притворилась, что тщательно взвешивает свое решение. Наконец она кивнула:

– Несомненно.

Крафт вздохнул с облегчением.

– Спасибо, Алисса. – Он задумчиво склонил голову. – Я бы попросил Эбена встретить тебя в Штатах, но сегодня рано утром он связался со мной и сообщил, что летит сюда. Так что на всякий случай возьми с собой Адама Турко. Хорошо?

Алисса как раз доедала очередной кусок блина и только кивнула в знак согласия.

– Но будь добра, не упоминай об этом при Эбене.

– Почему?

– Он будет нервничать, если узнает, что я могу полностью лишиться своих способностей. Даже на короткое время. Он считает, что это слишком рискованно с учетом возможностей Аль-Йада. – Крафт вздохнул. – Так что, пожалуйста, просто поддакивай мне. Это очень важно. Нельзя упоминать об этом при Эбене. Пообещай мне.

Алисса заметила, что взгляд Брена снова стал напряженным, и решила не перечить ему больше.

– Обещаю.

– Хорошо. Я скажу Адаму, чтобы он слушался твоих приказов так, словно они исходят от Эбена. Итак, ты отправишься прямо в… какой аэропорт ближе всего к Лоуренсу?

– Канзас-Сити.

– Верно. Я попрошу Адама встретить тебя в Канзас-Сити и сопроводить в лабораторию. И удостоверюсь, что до поры до времени он не расскажет об этом Эбену.

– Когда мне следует отправляться?

– Немедленно, – заявил Крафт. – Или даже раньше. Я забронирую тебе билет на ближайший рейс. Собирай сумку, я отвезу тебя в аэропорт. Я останусь в Коста-Рике и встречусь с Эбеном. К сожалению, вы с ним, скорее всего, разминетесь еще в воздухе. Но если нам повезет, через пару дней ты вернешься и привезешь то, что сможет помочь мне. Если я сумею хотя бы несколько ночей по-настоящему поспать, думаю, я снова стану самим собой.

– Я буду готова через пять минут, – сказала Алисса почти радостно. До сей поры она опасалась за свою жизнь и не знала, отпустит ли ее Крафт куда-либо. Теперь у нее был повод уехать немедленно, с полного его благословения, а потом вернуть ему здравый рассудок.

Она быстро прикончила приготовленный им завтрак и вернулась в хозяйскую спальню, быстро собрав одежду и прочие вещи на несколько дней.

Покончив с этим, она удостоверилась, что Брена нет поблизости, а потом включила свой телефон.

Отличная новость! – написала она Эбену Мартину. – Брен хочет отправить меня в Штаты. Он даже признал, что теряет разум! Огромный шаг в верном направлении. Быть может, я смогу помочь ему посредством наркогипноза. Не нужен предлог, чтобы увезти меня. Отмени свою поездку сюда.

Минуту спустя телефон завибрировал, и она расшифровала сообщение. И впрямь отличная новость! Я ужасно рад за тебя, Алисса. Но я только что вылетел. Мне по-прежнему нужно проверить состояние Брена и поговорить с ним по душам. Я позвоню тебе и сообщу, как прошел разговор. Удачной поездки!

Алисса подумала, что диалог завершен, но мгновение спустя пришло еще одно короткое послание. Очевидно, Мартин вспомнил еще о чем-то, что хотел донести до нее. Она посмотрела на экран.

Но, Алисса, что бы ни произошло, даже не думай возвращаться, пока я тебе не скажу.

51

Изнурительное путешествие заняло целый день – в международный аэропорт Канзас-Сити Алисса прилетела только в десять часов вечера. Здесь она встретилась с Адамом Турко, и при виде дружеского лица своего «ангела-хранителя» ощутила, как ей становится спокойнее.

Турко арендовал машину и отвез Алиссу в Лоуренс, где находился Канзасский университет, известный своей баскетбольной командой Jayhawks в красно-синей форме. Алиссе доводилось когда-то общаться с работниками химической лаборатории «Блэк-Опа», размещенной здесь, но сама она в Канзасе не была ни разу. Она подозревала, что этот штат в целом может показаться ей довольно плоским и унылым, но жители Лоуренса, с которыми она говорила, горячо ратовали за честь своего города и особенно бурно – за свою баскетбольную команду.

Считается, что Джеймс Нейсмит, который придумал этот вид спорта, также основал баскетбольную программу Канзасского университета в 1898 году и в течение девяти лет работал тренером. Как ни иронично, изобретатель баскетбола был единственным баскетбольным тренером в более чем столетней истории этого учебного заведения, при котором команда получила больше поражений, чем побед.

Турко уже провел тщательную разведку вокруг лаборатории и сообщил, что все чисто. Учитывая сверхчеловеческое искусство Крафта в обращении с компьютерами и оставленную им лазейку в систему безопасности, Алисса ожидала, что операция будет рутинной – войти, украсть и выйти, – как это было в Блумингтоне.

Перед тем как войти в лабораторию, она попыталась хоть немного сбросить напряжение, заставив себя улыбнуться тому, насколько абсурдной была ситуация. Если, несмотря на все усилия, ей не удастся вернуть Бреннану Крафту ясный рассудок, она, по крайней мере, сможет сделать карьеру профессиональной воровки, пока будет скрываться от него.

Это было самое лучшее, что пришло ей в голову, и ее улыбка не продержалась и мгновения. На самом деле эта мысль произвела обратный эффект, напомнив Алиссе, как сильно она теперь боялась человека, которого прежде любила.

Можно подумать, что если ей не удастся исцелить Крафта от безумия, ее карьера профессиональной воровки будет долгой. Учитывая, что теперь всемогущих безумцев будет два, а не один, и что Крафт, окончательно сойдя с ума, больше не сможет сдерживать Аль-Йада… ждать Армагеддона долго не придется.

Проникновение Алиссы в лабораторию в Лоуренсе прошло именно так гладко, как она надеялась. Турко сидел в автомобиле – Алисса подозревала, что он попросту на время угнал его у кого-то, – и наблюдал за округой, пока она похищала препарат, тщательно синтезированный за минувший месяц. То было сильнодействующее вещество, стабильное при температуре до девяноста пяти градусов Цельсия, поэтому Алисса смогла унести его в маленьком пластиковом флакончике, лежащем в ее сумке.

Как раз когда она завершала свои дела в лаборатории, ее телефон завибрировал, заставив ее подскочить.

Она все-таки улыбнулась – своей глупости. Она была совершенно уверена, что профессиональные воры не забывают выключать телефоны, когда грабят охраняемые здания и секретные объекты.

Звонил Эбен Мартин. Алисса с радостью поговорила бы с ним, но болтать по телефону во время совершения кражи, вероятно, было не лучшей идеей. Она отклонила звонок, привела лабораторию в прежний вид, вышла и села в машину к Турко, не оставив позади ни малейших следов вторжения.

Когда Турко вывел машину на главную улицу города, Алисса набрала Эбену сообщение: Извини, не могу говорить, я не одна. Что случилось?

Минуту спустя пришел текстовый ответ, который она быстро расшифровала.

Брену хуже, чем я думал, он быстро деградирует. Уже почти сошел с ума. Его ярость еще страшнее, чем ты говорила. Я никогда не был так напуган. Он требует, чтобы я помог ему захватить мир. Честное слово. Надеюсь только, что настоящий Брен все еще таится где-то там, внутри. Если так, мне нужно как-то до него достучаться. И быстро.

К горлу Алиссы подступила тошнота, неожиданно стало трудно дышать. Ее пальцы запорхали по сенсорному экрану телефона.

Брен не хотел, чтобы ты знал, но он считает, что теряет разум из-за того, что его способности постоянно «включены». Я знаю способ временно лишить его этих способностей – по его просьбе. Полностью отключить его от поля нулевой энергии, даже ту постоянную защиту, которую он не может контролировать сознательно. На столько времени, на сколько он захочет, чтобы он мог поспать и дать отдохнуть своим мозгам. У меня есть технология и препарат, более сильный, чем те, которые я применяла для усиления его способностей, и я уверена, что это сработает. Я позвоню ему и скажу, что препарат у меня, а потом срочно прилечу к вам.

Прошла долгая минута, в течение которой Алисса непрерывно кусала губы. Успеет ли она вернуться к Брену вовремя? И поможет ли ему то, что они задумали – или же его состояние уже стало необратимым?

Нет!!! – гласило эмоциональное сообщение, появившееся на экране. – Алисса, нельзя полностью разрывать его связь с полем. Сначала я должен с ним поговорить. Есть кое-что, чего ты не знаешь, но должна знать. Черт! Он идет. Ухожу со связи. Не делай ничего, пока мы не поговорим.

– С тобой все в порядке? – спросил Турко. – У тебя такой вид, словно тебя сейчас стошнит.

Алисса попыталась прогнать с лица выражение бессильного ужаса.

– Все в порядке, – солгала она, но ее глаза наполнились слезами.

Турко отвел взгляд от дороги и в течение нескольких долгих секунд всматривался в ее лицо, однако решил оставить ее в покое.

– Я снял нам соседние номера в гостинице, – сообщил он, затормозив перед светофором. – Твой самолет вылетает рано утром.

Она кивнула, все еще слишком ошеломленная, чтобы что-то сказать. Мир вокруг словно бы вращался с невероятной скоростью. Как такое могло получиться?

Несколько минут спустя они приехали в отель «Джейхок Мотор». Турко отпер дверь ее номера и проводил ее внутрь. Алисса окинула взглядом комнату. Небольшое, скудно обставленное помещение, как она и ожидала, но, по крайней мере, здесь было чисто, а кровать была застелена покрывалом ярко-желтого цвета. Ну хоть что-то веселенькое в этой ситуации. У Алиссы было чувство, что ночь предстоит долгая и бессонная.

– Спасибо, Адам, – произнесла она, присаживаясь на кровать лицом к нему. – Я собираюсь лечь спать, – добавила она, желая как можно скорее остаться в одиночестве.

Адам Турко аккуратно прикрыл дверь и протянул руку по направлению к Алиссе.

В руке у него был пистолет.

Алисса ощутила странное желание рассмеяться. Неужели судьба действительно так жестока? Неужели Вселенная пытается напомнить ей, что как бы плохи ни были дела, они в любой момент могут стать еще хуже? Может быть, виной тому была эмоциональная усталость, но вместо того чтобы ощутить страх или ярость из-за этого предательства, Алисса впала в странное отупение.

– Что такое, Адам? – вяло спросила она. – Что ты делаешь?

– Мне очень жаль, Алисса. Ты мне очень нравишься. Правда. Но меня нанял кое-кто, кого ты, вероятно, знаешь. С мягкой речью и неуловимым акцентом, но с хорошим британским выговором. Ничего не напоминает?

Алисса с отвращением качнула головой.

– Как? – прошептала она.

– Длинная история. Давай просто скажем, что я вычислил, кто мог так интересоваться тобой и Бреном, и связался с ними. Их интерес был еще сильнее, чем я думал.

– И ты убьешь меня?

– Нет. Это пистолет с транквилизатором. Такая доза снотворного усыпит тебя на четыре или пять часов. Я вырублю тебя и сообщу своему новому нанимателю, где ты находишься. Он сейчас примерно в часе езды отсюда. Мы совершенно не жаждем встречаться друг с другом. Увы, у нас проблемы с доверием, поэтому анонимность – лучшая страховка.

– Эбен Мартин платит тебе целое состояние. Платит за верность.

– В этом и заключается вся красота – Эбен и продолжит платить мне целое состояние. Я просто скажу ему, что на меня напали, а ты была убита. Трагический случай. И за это мне заплатят пять миллионов. Пять миллионов долларов за то, чтобы выстрелить в тебя ампулой со снотворным, а потом уйти прочь. Простейшая задача за всю мою жизнь.

Турко громко вздохнул, и на мгновение его лицо омрачилось тревогой.

– Желаю тебе удачи, Алисса Аронсон, – мягко произнес он, нажимая на спуск.

Алисса рухнула на кровать и через несколько секунд уже крепко спала.

Турко сфотографировал ее и переслал фото. Его телефон зазвонил почти немедленно.

– Довольны? – спросил Турко, нажав кнопку ответа.

– Весьма, – так же лаконично ответил его собеседник.

– Хорошо. Она проспит часа четыре, а вам ехать сюда меньше часа. Когда я увижу, что баланс моего счета пополнился на начальные четыре миллиона, я сообщу вам ее местоположение и где найти ключ от номера. И передам вам дешифрующий код от ее телефона.

– И вы уверены, что Крафт и Мартин поверят, будто она убита? – спросил Тарик Бахар.

– Да. Для меня это не менее важно, чем для вас. Я должен оставаться чист в глазах своих нанимателей, поэтому они не должны найти ее или заподозрить мою причастность. Я заранее купил кетчуп и кое-какую мясную продукцию. Я сфотографирую ее лежащей на полу, вокруг головы – кровь и ошметки мяса. Поверьте, уж я видел, как это бывает по-настоящему. Утром я перешлю это фото им обоим и объясню, что нашел ее в таком виде, пока пытался организовать ей отъезд в аэропорт. – Он помолчал. – Они на это купятся, я уверен.

– Хорошо, – отозвался Бахар, не в состоянии полностью скрыть восторг от удачного исхода дела. – Я немедленно перевожу четыре миллиона. Проверьте свой счет через пять минут.

– Ладно.

– В течение следующих нескольких дней нам понадобятся от вас кое-какие разведданные, как мы договаривались. Когда это будет сделано, я переведу последний миллион, и наша сделка будет завершена.

– Мой любимый вид сделок, – сухо обронил Турко. – Краткосрочные и прибыльные.

52

Когда Алисса пришла в себя, она лежала на боку – кажется, на кровати в гостиничном номере. Она задумалась, сказано ли что-то в Книге рекордов Гиннесса о количестве случаев, когда на протяжении нескольких месяцев одного и того же человека последовательно отправляют в беспамятство. И если ей не получится установить рекорд по частоте, может быть, ей присудят приз за разнообразие, поскольку к ней применяли четыре разных метода.

Она слышала чье-то дыхание и понимала, что не одна в помещении. Собравшись с духом, она открыла глаза.

И увидела именно то, что ожидала увидеть.

– Привет, Тарик, – со вздохом сказала она человеку, сидящему на гостиничном стуле и пристально глядящему на нее. Этого человека она некогда поименовала для себя Джентльменом. – Жаль, не могу сказать, что рада снова видеть тебя.

Бахар уже порылся в ее маленькой кожаной сумочке, буквально вывернув наизнанку, и достал паспорт Алиссы, маленький пластиковый пузырек, который она украла из лаборатории, и телефон. Сейчас все это лежало рядом с ним на низком журнальном столике.

– Алисса, – отозвался Бахар, явно довольный тем, что она очнулась. Он ничуть не удивился тому, что она теперь знала его имя. – Как моя любимая пленница? – Он кивком указал на ее руку. – Похоже, ты полностью исцелилась.

Алисса снова повернула голову и ощутила что-то странное на волосах. Она коснулась своей головы над ухом – волосы были липкими.

Сердце сбилось с ритма. Кровь?

Она поднесла руку к глазам и тревожно посмотрела на нее. Кончики пальцев окрасились алым. Но Алисса не ощущала ни малейшей боли.

– Просто кетчуп, – успокоил ее Бахар. – Чтобы твои друзья не стали тебя искать. Я почти все смыл, пока ты спала. Но, перед тем как мы уедем, тебе нужно принять душ, чтобы выглядеть прилично.

Пульс Алиссы вернулся к норме.

– А где твой уродский дружок-садист? – устало спросила она.

– Интересный вопрос, – хмыкнул Бахар. – Во-первых, он мне не друг. Он – необходимое зло в моей нынешней работе. Но если ты хочешь знать, – добавил он со зловещими нотками в голосе, – он учится художественной фотографии.

Он извлек из кармана несколько снимков размером три на пять дюймов.

– У тебя два брата, верно? Сэм и Джереми. И у каждого двое детей.

Он бросил фотографии на колени Алиссе и стал терпеливо ждать. Лицо молодой женщины стало пепельно-бледным, когда она увидела сделанные скрытой камерой фото своих братьев, племянников и племянниц, живущих своей повседневной жизнью. Самой младшей из племянниц, Элли, было шесть лет; на фото она была в розовом сарафанчике и катилась с крутой горки в местном парке аттракционов, улыбаясь от уха до уха. На другом снимке восьмилетняя дочь Джереми, Ив, пинала футбольный мячик во дворе перед домом своего отца.

– Похоже, у тебя очень славная родня, – ледяным тоном отметил Бахар. – Будет очень жаль, если с ними случится что-то плохое. – Он покачал головой с наигранной озабоченностью. – Тебе так не кажется?

Сердце Алиссы снова неистово заколотилось, и она взглянула на Бахара с неприкрытой ненавистью и отвращением.

– Ты сможешь убить детей? Маленьких девочек? Да ты гребаный психопат!

– Я ни за что не стал бы убивать детей, – с невинным видом возразил он. – Очень трудно найти того, кто возьмется за подобное, сколько денег ни посули. – Он поднял брови. – Но как ты думаешь, тот человек, который помогал мне во время твоего первого допроса, Том Мэннинг, – возьмется ли он за это? Готова ли ты поверить, что он – редкое исключение из правил?

– Чего тебе надо? – прорычала Алисса.

– Только твоего сотрудничества. Кое-кто желал бы поговорить с тобой. Кое-кто, живущий в Сирии.

– Ничего себе, – холодно фыркнула Алисса. – Пусть свяжется со мной по телефону, и я с ним поговорю.

– Он хочет встретиться с тобой лично, – пояснил Бахар. – Так что тебе придется отправиться со мной в Сирию. Только без кетчупа в волосах. А для того, чтобы у тебя не возникло соблазна устроить сцену, пока мы будем проходить контроль в аэропорту, – добавил он, снова кивнув на фотографии, – просто помни о том, какие могут быть последствия.

– Я буду с тобой сотрудничать, – сказала она. – Можешь отозвать своего чокнутого дружка.

– Отзову. В должное время. Делай то, что я тебе скажу, и беспокоиться будет не о чем. Даю слово.

– И ты считаешь, что это меня успокоит?

– Боюсь, ничего лучшего я предложить не могу.

53

Путешествие до Сирии прошло, словно в тумане. Алисса пыталась поспать в самолете, но почти безуспешно.

Что могло понадобиться от нее Аль-Йаду? Он не собирался использовать ее как приманку для Бреннана, потому что сделал все, дабы Брен убедился в ее смерти. К тому же Брена невозможно было убить, как он продемонстрировал Аль-Йаду, когда они сражались в пустыне – и это сражение закончилось вничью.

Быть может, Аль-Йаду нужна была информация. Но какой полезной для него информацией могла на данный момент располагать Алисса? О местонахождении Брена в Коста-Рике? Может быть. Хотя учитывая ухудшающееся состояние Брена и ее предполагаемую гибель, вряд ли он останется там надолго – по крайней мере, Алисса в этом сомневалась.

Наконец она решила, что гадать о намерениях Аль-Йада бесполезно. В конце концов, он был психом, и его мотивации могли быть совершенно непонятны для того, кто находился в здравом рассудке. Как бы то ни было, скоро ей все равно станет известно, что ему от нее нужно.

Поездка до резиденции главы культа напоминала сон, и к моменту, когда Алиссу провели через ворота на обширную территорию поместья, ей казалось, что душа ее витает отдельно от тела.

Ее сопроводили в главное здание. Брен достаточно тщательно описал его в своем рассказе. Хотя оно было построено отнюдь не для короля, но напоминало скорее дворец какого-нибудь владыки, чем особняк. Оно было великолепно, но все в нем было белым и практически стерильным – возможно, как символ чистоты и скромности. А еще это здание можно было принять за птичий питомник. По крайней мере, один вид живых существ выигрывал от безумия Аль-Йада.

Алиссу привели в комнату на противоположной стороне дворца от того места, где, по идее, располагалась спальня Аль-Йада. Судя по тому, что здание просто кишело людьми со строительными инструментами, в той его части, несомненно, был в самом разгаре ремонт – после разрушений, которые Бреннан произвел в первые моменты своей атаки.

Алиссу оставили в комнате одну. Из меблировки здесь были только три белых кресла и белый кожаный диван, а также неизменные беломраморные постаменты с золотыми клетками, в которых сидели канарейки. Комната была не такой просторной, как хозяйская спальня, – по словам Брена, та напоминала размерами бальный зал, – но все равно представляла собой одно из самых больших жилых помещений, какие когда-либо видела Алисса.

Снаружи двери охраняла стража. Но Алисса не была настолько наивной, чтобы думать, будто ей удастся отсюда сбежать.

Она села в одно из кресел с подлокотниками из лакированного дерева и стала ждать своей участи.

54

Аль-Йад был в экстазе. Такого восторга он не испытывал с тех пор, как осознал себя богом.

Алиссу Аронсон только что доставили в его резиденцию, и она ждала его в комнате, куда он перебрался на то время, пока отстраивают его прежнюю спальню. Четыре миллиона долларов, которые он заплатил Адаму Турко, были лучшим вложением денег в его жизни. За них он купил не только еврейскую шлюху Крафта, но и ключ к дешифровке сообщений на ее телефоне.

И это ключ оказался куда более ценным, чем Аль-Йад мог даже мечтать. Он настолько приблизился к тому, чтобы утвердить свою божественную власть над всем миром, что мог почти ощутить вкус этой власти.

Он изучил телефон Шайтановой шлюхи в четвертый раз, желая убедиться в том, что прочел именно то, что прочел. Он превосходно знал английский язык, но лишний раз перечитать не повредит.

Он с огромным интересом прочел текстовый отчет Крафта о битве, недавно состоявшейся в пустыне. Но не это привело его в восторг. Эйфория снизошла на него, когда он прочитал недавний обмен сообщениями между Аронсон и боссом Адама Турко – Эбеном Мартином. В частности, самое последнее послание от Мартина.

Из текста недвусмысленно следовало, что воплощение Шайтана на земле, Бреннан Крафт, начал проявлять свою злобную природу, подтверждая то, что Аль-Йад, в своей божественной мудрости, всегда ведал о нем. А переписка между женщиной и знаменитым миллиардером становилась все более тревожной. Оба боялись, что Крафт обратится против них. Оба думали, что он сходит с ума и намерен победить Аль-Йада и изменить мир по своей задумке.

Аль-Йад пролистал переписку до самого низа и перечитал последние сообщения, которые отправил еврейке Мартин перед тем, как ее телефон попал в руки Бахара.

Брену хуже, чем я думал, он быстро деградирует. Уже почти сошел с ума. Его ярость еще страшнее, чем ты говорила. Я никогда не был так напуган. Он требует, чтобы я помог ему захватить мир. Честное слово. Надеюсь только, что настоящий Брен все еще таится где-то там, внутри. Если так, мне нужно как-то до него достучаться. И быстро.

Аль-Йад не смог отказать себе в удовольствии перечитать и ее ответ.

Брен не хотел, чтобы ты знал, но он считает, что теряет разум из-за того, что его способности постоянно «включены». Я знаю способ временно лишить его этих способностей – по его просьбе. Полностью отключить его от поля нулевой энергии, даже ту постоянную защиту, которую он не может контролировать сознательно. На столько времени, на сколько он захочет, чтобы он мог поспать и дать отдохнуть своим мозгам. У меня есть технология и препарат, более сильный, чем те, которые я применяла для усиления его способностей, и я уверена, что это сработает. Я позвоню ему и скажу, что препарат у меня, а потом срочно прилечу к вам.

Когда Аль-Йад впервые прочел это, а затем настоятельную просьбу Мартина не предпринимать ничего до тех пор, пока они не поговорят, то пришел к одному-единственному выводу: Крафт не сказал Аронсон о своем «квантовом зеркале». И это было поразительно. И Мартин прислал еще одно сообщение, которого она так и не прочитала, и это сообщение подтверждало вывод Аль-Йада: еврейка ничего не знала об этом устройстве.

Аль-Йад легко мог догадаться о причинах этого обмана.

Крафт, должно быть, подозревал, что если она узнает истину, то не станет помогать ему сделаться сильнее. Если бы он сказал, что есть устройство, способное остановить Аль-Йада, она немедленно осознала бы, что нет необходимости способствовать росту его силы, чтобы помешать божественному предназначению Аль-Йада.

А затем Крафт солгал Аронсон, чтобы заставить ее временно прервать его связь с тем, что он именовал «полем нулевой энергии». Он сказал ей, будто это поможет ему уснуть. Вернет равновесие его рассудку.

Это было блестяще! Крафт мог бы использовать свое устройство против Аль-Йада, на какое-то время оставаясь неподвластным воздействию этого «зеркала». Может быть, Бреннан Крафт и был чистым злом, но отрицать его коварство было бы глупо. И его план сработал бы, если бы Аль-Йад не перехватил Алиссу Аронсон.

Но Аль-Йад не сомневался в том, что когда препарат будет синтезирован, или Крафт, или его шлюха отправятся за ним в Канзас. Он приказал Бахару отправить целую команду для наблюдения за лабораторией.

Когда Турко связался с Бахаром и предложил свои услуги, это была вишенка на торте. Не было никаких гарантий, что Аль-Йад сумеет умыкнуть Аронсон у Крафта с его нынешними способностями. И если бы ему не удалось этого сделать, он вынужден был бы убить ее на месте, чтобы Крафт не смог ее использовать.

Но когда за дело взялся Турко, которому доверяли и Крафт, и еврейка, шансы на успех значительно возросли. А получение дешифрующего кода для телефона шлюхи было дополнительным бонусом.

Но самый потрясающий сюрприз из всех пришел через четыре часа после того, как Аронсон оказалась в плену у Бахара. Свидетельство того, что Аллах милосерден и справедлив. Что Аллах любит Аль-Йада, Свое воплощение на земле, и вознаграждает его за терпение.

Последнее сообщение от Эбена Мартина, которое еврейская шлюха никогда не увидит. Поскольку Эбен Мартин наверняка уже мертв, это было вообще последнее сообщение, которое он кому-либо послал. Широкая улыбка расплылась на лице Аль-Йада, когда он начал читать его в очередной раз – с таким почтением, словно перечитывал святейшие суры Корана.

Алисса, если ты это читаешь, то, скорее всего, Бреннану Крафту уже не помочь, а я мертв.

Я пишу это после возвращения из своей первой поездки к вам в Коста-Рику – на всякий случай. В поведении Брена появились тревожные признаки, и мы оба уже замечаем это. Боюсь, что он сделал первые шаги по тому пути, которым до него прошел Омар Хаддад.

Надеюсь, до этого не дойдет. Но если ситуация в ближайшие недели и месяцы выйдет из-под контроля, а я по каким-либо причинам умру, это сообщение, адресованное тебе, может стать единственным, что защитит мир как от Брена, так и от Аль-Йада. На данный момент Брен чаще пребывает в себе, чем наоборот, но я люблю планировать все заранее, а это слишком важный шаг, чтобы пренебречь им.

Если я каждые двенадцать часов не буду сбрасывать таймер, это письмо по истечении времени будет отправлено тебе автоматически. А поскольку я намерен не забывать об этом таймере, тот факт, что ты читаешь это сообщение, скорее всего, означает следующее: состояние Брена ухудшилось до крайней степени, и я либо мертв, либо надежно изолирован от мира.

Брен обманул тебя относительно того, как он сдерживает Аль-Йада. Ты удивлялась, почему его довольно-таки беспомощный блеф действует так долго. Ответ заключается в том, что действует отнюдь не этот блеф. Когда Хаддад только-только начал превращаться в Аль-Йада, Брен изобрел устройство, которое назвал излучателем квантового зеркала. Через несколько секунд после включения этого устройства и на последующие шесть часов что-то вроде матрицы, направленной против нулевой энергии, будет охватывать всю землю. В течение этого времени любой, подключившийся к полю нулевой энергии, погибнет. Сама эта связь обратится против него – против его разума.

Брен пригрозил включить квантовое зеркало, если Аль-Йад не уймется. Поскольку никто из них не может отключиться от нулевой энергии даже во сне, включение этого устройства автоматически означает гибель для них обоих. Брен не хотел умирать, поэтому пытался найти другое решение. Опасная игра, но я не могу винить его за это.

Аль-Йад знает, что Брен может в любой момент включить излучатель с телефона, введя шифр для активации. И именно это удерживает нашего сирийского друга от священной войны.

Когда Брен еще был хорошим, разумным человеком, которого мы оба любим, он дал мне телефонный номер и код для активации этого устройства – в качестве запасного варианта. Если бы он по какой-то причине погиб, я смог бы немедленно включить квантовое зеркало, чтобы убить Аль-Йада.

Но учитывая странное поведение Брена в последнее время, я начинаю понимать, что мне, возможно, придется активировать этот излучатель еще при жизни Брена. Если он пойдет по пути безумия следом за Хаддадом, у меня не будет другого выбора, кроме как убить их обоих. Мне нелегко принять такое решение. Но если Брен осознает, что я могу осмелиться на такой шаг, есть риск, что он примет предупредительные меры, дабы остановить меня.

Именно поэтому я пишу тебе это сообщение. Поскольку сейчас ты его читаешь, значит, ситуация вышла из-под контроля. Должно быть, Брену стало хуже, а я, вероятно, оказался слишком слаб, чтобы вовремя убить своего друга. Скорее всего, я пытался спасти Брена от него самого и проиграл.

Не пытайся спасти его. Нельзя, чтобы ты допустила ту же самую ошибку, которую, видимо, допустил я. Активируй квантовое зеркало НЕМЕДЛЕННО! Я знаю, как тяжело это будет для тебя, но ты должна это сделать. Просто убедись, что во время активации ты будешь находиться как можно дальше от Брена, иначе можешь погибнуть при взрыве.

Когда я это пишу, я понимаю, какие чувства ты питаешь к Брену. Если бы он был в состоянии скрыть от тебя свое ухудшающееся состояние, ты могла бы по-прежнему искренне любить его даже в момент прочтения этого письма. Но как бы то ни было, ты не должна колебаться. Мы оба знаем, что тот человек, которым Брен был, когда познакомился с тобой, хотел бы, чтобы ты это сделала.

Алисса, ты во всех отношениях потрясающая женщина. Прекрасная, умная, практичная, веселая и невероятно оптимистичная и романтичная, несмотря на работу в спецслужбах, которая превращает большинство людей в недоверчивых циников.

Должен признать, что, с тех пор как я познакомился с тобой, я ужасно завидовал Брену. Я уверен, что многие мужчины влюбились бы в тебя, встреться они с тобой в должных обстоятельствах – и я один из таких мужчин.

Как знак моего восхищения тобой, а также в возмещение за ту ужасную ответственность, которую я возлагаю на твои плечи, я сделал в своем завещании определенные распоряжения в твою пользу. И поскольку это сообщение дошло до тебя, боюсь, это завещание будет оглашено куда скорее, чем мне хотелось бы.

Прилагаю номер телефона и код для активации квантового зеркала. Не могу выразить, как мне жаль, что дело зашло так далеко. Я надеюсь лишь, что посмертие действительно существует и что когда-нибудь мы сможем там встретиться.

А пока что избавь мир от двух величайших угроз и живи дальше – счастливо и богато, ведь ты заслуживаешь этого, как никто другой.

Твой добрый друг

Эбен Мартин

Аль-Йад прочел цифры, которые шли после сообщения, и рассмеялся вслух. Он и прежде сознавал, что Аллах действует тайными путями. Только не знал, что Он наделен столь глубоким чувством юмора – и иронии.

55

Аль-Йад решил, что достаточно он перечитывал эти сообщения. Пора было навестить свою добычу.

Было достаточно легко вычислить, что произошло после последнего послания Аронсон к Мартину. В отличие от нее миллиардер знал о квантовом зеркале. Поэтому когда она написала ему, что Крафт хочет, чтобы она временно лишила его способности к связи с божественной силой, Мартин сразу догадался о намерениях Крафта. Ответное сообщение Мартина, где он настаивал, чтобы она этого не делала, было достаточно выразительным.

А затем Мартин предпринял последнюю попытку убедить Бреннана Крафта свернуть с пути, на который тот встал. За свою глупость Мартин поплатился жизнью. После его смерти некому было сбросить таймер, и письмо Мартина было отправлено Алиссе автоматически, как он и планировал.

Но ушло оно слишком поздно.

Аль-Йад вошел в комнату, где ждала Алисса Аронсон, и поплыл по воздуху в развевающемся белом бурнусе и куфии, дабы приземлиться прямо перед ней. Как обычно, его борода была аккуратно подстрижена, он был безупречно чист и излучал власть и уверенность.

Потянувшись божественной силой, он заставил дверь закрыться за его спиной. В отличие от большинства людей, на Аронсон это, похоже, не произвело впечатления. Аль-Йад не был удивлен: ведь, в конце концов, она была шлюхой Крафта и не раз наблюдала подобные проявления силы.

– Алисса Аронсон, – произнес он, придав своему голосу сверхъестественную глубину и звучность. По ее реакции он мог сказать, что этот богоподобный голос пугал ее. – Или мне следовало бы сказать – доктор Алисса Аронсон? Я очень ждал встречи с тобой.

На ее лице возникла гримаса ненависти, но тут же исчезла. Аронсон сделала несколько глубоких вдохов, и Аль-Йад точно знал, что она пытается заставить себя соблюдать осторожность. Как и следовало ожидать. Она отчаянно была ему нужна, но сама она не могла знать об этом. Насколько ей было известно, дерзость была бы для нее самоубийственна.

– Зачем я здесь? – спросила она – скорее спокойно, чем вызывающе.

Он был впечатлен тем, что она, похоже, готова была вести вежливый разговор – по каким бы то ни было причинам. Что ж, если она желает быть вежливой, он поддержит этот тон. Кроме того, вскоре ему нужно будет ее сотрудничество – вольное или принудительное.

– Ты здесь для того, чтобы отвечать на мои вопросы, – отозвался он. – После этого – посмотрим. Мне могут понадобиться другие услуги.

Она сжалась в комок, и он понял, что она решила, будто услуги, о которых он говорил, были сексуального толка. Но он был богом и ни за что на свете не прикоснулся бы к этой грязной еврейской шлюхе.

– Иди за мной, – приказал он, решив не развеивать ложные и оскорбительные выводы, к которым она пришла.

Он привел ее в соседнюю комнату. Там, рядом мо столиком, на котором стоял дорогой и современный детектор лжи, ждал совершенно лысый человек.

– Это Азиз, – произнес Аль-Йад, жестом веля Аронсон сесть за маленький столик лицом к нему. – Он мой специалист по детекторам лжи. Тарик все время говорит мне, что это самый предпочтительный способ убедиться в истинности той или иной информации.

Следующие несколько минут Азиз потратил на то, чтобы тщательно нацепить на Алиссу датчики аппарата. Их показания выводились на монитор, стоящий перед ним.

– Это лучше всего послужит нашим целям, – объяснил Аль-Йад. – Я жду абсолютной и неизменной правды. Без единой осечки. Если ты солжешь, Азиз и эта машина узнают это. И кто-то из твоих племянников умрет. Понятно?

Он разложил на столе несколько снимков с изображениями ее родных, которые прежде показывал ей Бахар.

Алисса с трудом сглотнула, ее руки невольно сжались в кулаки.

– Да, – только и смогла прохрипеть она.

Аль-Йад с нетерпением ждал, пока Азиз задавал ей простые вопросы, чтобы получить показания для отсчета: ее имя, возраст, пол и так далее. Потом велел ей солгать, чтобы он мог откалибровать систему.

– Она готова, о Великий, – сообщил Азиз по-арабски, завершив подготовку.

– Говори по-английски, Азиз, – указал Аль-Йад, – ради нашей гостьи.

Потом он повернулся к Алиссе, одарил ее хищной улыбкой и спросил:

– Где Бреннан Крафт?

Она без малейших колебаний сообщила ему о местонахождении их поместья. Адам Турко уже передал, что оно расположено где-то в Коста-Рике, но даже ему не были известны точные координаты.

Азиз, пристально смотревший на монитор, поймал взгляд Аль-Йада и кивнул. Аль-Йад ожидал, что, учитывая опасность, грозящую ее семье, Аронсон будет говорить правду, пока на кону не окажется что-то действительно важное. Он обратился к Азизу:

– Я должен знать, честно ли она отвечает. Если нет, немедленно уведомь меня.

– Да, о Великий, – откликнулся Азиз – на этот раз по-английски. С сильным акцентом.

Аль-Йад снова перевел взгляд на Алиссу:

– Зачем Крафт искал тебя?

– Он не мог достичь того уровня веры, какой был у тебя. Веры в свою возможность подключаться к полю нулевой энергии. Он хотел, чтобы я помогла ему, используя мои наработки в области наркогипноза.

– Чего еще он хотел?

– Ничего, – ответила она. – Я имею в виду, что он, наверное, хотел моего общества и всего прочего, что к этому прилагается.

– Но ничего помимо этого?

Она покачала головой.

Глава культа вопросительно взглянул на Азиза, и лысый техник кивнул.

Аль-Йад улыбнулся. Она действительно ничего не знала о квантовом зеркале. Великолепно! Но для полной уверенности он решил более тщательно исследовать этот вопрос.

– Он упоминал о каком-либо созданном им устройстве?

После нескольких секунд раздумья Алисса снова помотала головой.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Аль-Йад пристально взирал на нее.

– Ты когда-нибудь слышала словосочетание квантовое зеркало?

Алисса моргнула, перебирая воспоминания.

– Никогда.

Ему хватило бы озадаченного выражения, которое приняло ее лицо, но он снова посмотрел на Азиза, и тот кивнул.

Интересно. Крафт притворялся, будто любит ее, но лишь затем, чтобы успешнее дергать ее за ниточки, используя ее, как неосведомленную дурочку, каковой она и была.

– Зачем ты проникла в лабораторию в Канзасе? – спросил он.

– Мне нужно было забрать оттуда препарат.

Аль-Йад извлек из-под бурнуса маленький пластиковый флакончик.

– Этот препарат?

Алисса кивнула.

– Да. Бреннан стал неуравновешенным и сам это понимал. Он считал, будто это происходит потому, что его способности никогда не отключаются. Он вспомнил, что я добилась больших успехов в излечении непроизвольного нервного тика, и подумал, что я могу временно лишить его веры, чтобы он мог отдохнуть от поля нулевой энергии.

– И ты действительно полагаешь, что сумела бы добиться этого?

– После успешного улучшения его способностей я в этом практически не сомневаюсь. Препарат, который ты держишь в руках, в этом отношении дает большие возможности. С помощью него и результатов моих опытов я могу лишить его способности подключаться к полю нулевой энергии на любое время, какое он укажет. Это касается как вольных, так и невольных подключений. При правильном программировании подсознания он не сможет в этот период использовать нулевую энергию, даже если захочет.

– Какие у тебя с ним были отношения в последнее время?

– А какая разница? – фыркнула она.

– Отвечай на мой вопрос!

Алисса с трудом сглотнула.

– Не очень хорошие, – признала она.

– Мне нужны подробности.

Она отвернулась и опустила взгляд.

– Я боюсь его. Я считаю, что он опасен для меня и для всех остальных.

– Ты убила бы его, если бы могла?

Она колебалась:

– Его невозможно убить. Это бессмысленный вопрос.

Аль-Йад многозначительно указал на фотографии ее юных племянников и племянниц – старшему из этих детей было не больше десяти лет. Он заставил один снимок взлететь в воздух и зависнуть перед лицом Алиссы – на фото была изображена девочка девяти или десяти лет, играющая в «классики» на школьном дворе.

– Поверить не могу, что ты заставляешь меня напоминать тебе о том, сколь многое зависит от твоей готовности к сотрудничеству.

Он заставил фотографию вернуться на стол.

– Даю тебе еще один шанс. Ты убила бы Бреннана Крафта, если бы могла?

Глаза Алиссы наполнились слезами.

– Не знаю, – прошептала она. – Может быть. Если бы временный обрыв связи с полем нулевой энергии не сработал… не помог бы ему стать прежним… – Она содрогнулась. – Тогда – да.

– То, что она сказала, было правдой, Азиз?

– Да, о Великий.

Аль-Йад повернулся к Алиссе и с трудом удержался от ухмылки. Крафт собирался использовать эту шлюху, чтобы уничтожить его – но он перехватил ее и теперь намерен использовать так же, как это планировал сделать Крафт. План Крафта обратился против самого Крафта. Точно так же, как нулевая энергия обратится против того, кто ее использует, когда квантовое зеркало будет включено.

Аль-Йад тяжело вздохнул.

– Я должен кое в чем сознаться тебе, – обратился он к Алиссе. – Мне кажется, что я страдаю от того же, от чего страдает Крафт – уже довольно много времени. Я не могу как следует выспаться. Мне нужно отдохнуть от этой энергии. Пожелаешь ли ты сделать для меня то, что намеревалась сделать для Крафта?

– Не уверена, что понимаю, – промолвила она, прищурившись. – Ты хочешь, чтобы я временно отключила тебя от поля нулевой энергии?

– Да. На восемь часов. Точно так же, как собиралась отключить Крафта. Мне кажется, это окажет на меня чудотворное действие. Мой разум устал. Мне отчаянно нужен отдых.

Алисса помедлила, обдумывая его просьбу, которая явно застигла ее врасплох.

– Хорошо, Аль-Йад, – сказала она, удивив его таким обращением. – Если это может помочь тебе, я с радостью это сделаю.

– И не попытаешься прибегнуть к какому-нибудь коварному трюку, пока я нахожусь под воздействием наркотиков и гипноза? – Он помолчал. – Прежде чем ответить, знай, что я не совсем доверяю тебе. Сначала я испытаю твой препарат на одном из моих подданных. В той же самой дозе, какая будет дана мне. И отдам бесповоротный приказ об уничтожении твоей семьи на следующий же день. Приказ, который могу отозвать только я сам. Когда ты закончишь, я посмотрю видеозапись сеанса гипноза, дабы убедиться, что ты не попытаешься обмануть меня. Но даже если тебе хватит хитрости, чтобы обвести меня вокруг пальца, я не отзову приказ, если что-то пойдет не так, как того желаю.

Он помолчал, чтобы дать ей возможность обдумать это.

– Если, напротив, ты сделаешь все так, как оговорено – не больше и не меньше, – я пощажу твоих родных. И все будут довольны.

Он пристально посмотрел на нее.

– Итак, теперь, когда тебе известны все условия, сделаешь ли ты то, о чем я прошу, и только то, о чем я прошу? Без обмана?

Алисса кивнула:

– Я не стала бы обманывать тебя, даже без твоих угроз. Особенно потому, что я верю – Бреннан был прав. Это отключение от поля вполне может помочь тебе. Помочь нам всем. – Она сделала паузу. – Кроме того, никаких фокусов быть не может. Гипноз срабатывает только тогда, когда подопытный хочет, чтобы он сработал. Я не могу внедрить в твой разум никакие установки, которые ты не захочешь принять.

Аль-Йад снова повернулся к Азизу, и тот неистово закивал. Все, что сказала Аронсон за этот допрос, было чистой правдой.

«Великолепно!» – снова подумал Аль-Йад.

Он велел Алиссе сообщить ему, что именно требуется для проведения процедуры и какую дозу она собирается использовать для него. Потом поблагодарил ее за сотрудничество и вызвал стража, дабы тот сопроводил ее в отведенные ей комнаты. Ей было позволено принять ванну и отдохнуть, пока он использует своих последователей в качестве подопытных свинок и занимается прочими приготовлениями.

Когда она ушла, Аль-Йад в последний раз взглянул на Азиза и произнес:

– Отличная работа. Ты хорошо мне послужил. Жаль лишь, что ты услышал то, чего не должен был слышать. – Он печально покачал головой. – Покойся в мире, Азиз, а я присмотрю за тем, чтобы о твоей семье хорошо заботились.

Едва эти слова были произнесены, Азиз рухнул на пол бездыханным. Затем под взглядом Аль-Йада тело Азиза распалось на составляющие его атомы и исчезло, не оставив ни малейшего свидетельства того, что он когда-либо существовал.

56

Аль-Йад был готов всего шесть часов спустя. Он очень долго ждал подобной возможности и не намеревался медлить ни секунды сверх необходимого.

Препарат, который Алисса выкрала из лаборатории в Лоуренсе, был очень сильнодействующим, и даже после того, как его разбавили в десять раз, нужная доза составляла два микролитра – количество, которое можно было отмерить только самым кончиком откалиброванной пластиковой пипетки. Аль-Йад велел трем своим последователям выпить по дозе, впятеро превышающей это количество, и несколько часов спустя они все еще оставались в добром здравии.

За эти шесть часов он также приказал нескольким своим доверенным лицам обыскать всю Сирию в поисках предмета, который затребовала еврейская шлюха. Этот предмет назывался игровым контроллером «Головокружение» с сенсорной шапочкой, и его было чрезвычайно сложно отыскать в этой части света. Но они довольно быстро нашли два таких контроллера и приобрели у владельцев за цену, вчетверо превышающую настоящую стоимость.

Судя по всему, Аронсон нужно было также некое особенное программное обеспечения для модификации игровой системы под свои нужды, но она для верности сохранила копию этой программы в облачном хранилище и теперь могла скачать ее оттуда.

Еще Аль-Йад велел двум строительным рабочим вбить в стену неподалеку от его кровати стальные штыри с кольцами, к которым он прикрепил ножные кандалы. Затем приказал принести стол и поставить на него компьютер, также надежно прикрепив его к стене, и выбрал наручники, браслеты которых были соединены между собой достаточно длинной цепью.

И наконец, Аль-Йад снова отдал распоряжение привести к нему еврейку. Когда она села за стол в десяти футах от его кровати, он надел на нее наручники и кандалы. Потом убедился, что она сохраняет достаточную свободу движения, чтобы сделать то, что нужно. Она заверила его, что хотя проводить сеанс гипноза в оковах – не самые идеальные условия, она тем не менее сможет видеть монитор и использовать компьютер для выполнения электростимуляции.

Аль-Йад считал, что она вряд ли попытается напасть на него каким-либо способом – шансов на это было один из миллиона. Она не только прошла проверку на детекторе лжи, она вдобавок знала, что угрозы в адрес ее родных вполне реальны, и он был уверен, что она не сомневается в его словах. Кроме того, она верила: то, что она собирается сделать, способно снова превратить Аль-Йада в того жалкого смертного слабака, каким он был до того, как стал богом – потому что так сказал Шайтан. И она отчаянно желала, чтобы так и получилось.

Но даже если шансы исчислялись как один к миллиону, зачем рисковать своим бессмертием, если такие простые меры – заключение еврейки в оковы – могут полностью устранить этот риск?

Аль-Йад также установил в комнате систему видеонаблюдения, расположив камеру так, что в поле ее зрения одновременно попадали и стол и кровать. Он должен просмотреть видеозапись, дабы удостовериться, что Аронсон дала ему именно те гипнотические установки, которые должна была дать, на нужный период времени, используя правильные слова-триггеры.

Под финал Аль-Йад призвал восемнадцать человек своей охраны и Тарика Бахара и сообщил, что на ближайшие двадцать четыре часа вся прислуга и все рабочие должны быть изгнаны из дворца. Следует также объявить, что любой, подошедший к особняку на расстояние пятнадцати ярдов, немедленно будет испепелен на месте. Он объяснил, что не желает, чтобы его тревожили ни при каких обстоятельствах – без исключения.

Охране было приказано следить, чтобы никто не слонялся вокруг дворца, даже случайно не забрел близко. Учитывая, что недавно он поистине ужасными способами лишил жизни трех выбранных наугад последователей, на глазах у огромной толпы – только ради того, чтобы оставшиеся продолжали испытывать истинное благоговение перед его силой, – он знал, что никто не осмелится нарушить этот приказ.

После того как дворец был очищен, у Аль-Йада состоялся короткий разговор с Адамом Турко. Турко сообщил, что Бреннан Крафт только что покинул Коста-Рику на одном из самолетов «Гольфстрим», принадлежащих Эбену Мартину, и направился на частный аэродром поблизости от Сан-Диего в Калифорнии. Крафт сказал Турко, что его друг-миллионер не полетит с ним, а останется в Коста-Рике, и будет вне доступа вплоть до дальнейших распоряжений.

На лице Аль-Йада появилась широкая улыбка. «Будет вне доступа вплоть до дальнейших распоряжений» – отличный эвфемизм взамен слов «недавно убит мною».

Турко получил указание встретить Крафта в Сан-Диего, и вскоре после этого выследить человека по имени Роберт Фройнд, который работает в тамошней лаборатории, и сообщить о ежедневных перемещениях и расписании Фройнда.

Аль-Йад вновь не смог не улыбнуться дерзости Бреннана Крафта. Он убил своего друга Мартина, нагло воспользовался личным самолетом Мартина, и вместо того чтобы потратить хоть мгновение на скорбь из-за предполагаемой гибели своей еврейской шлюхи, полностью списал ее со счетов и намеревается похитить человека, который, несомненно, тоже является специалистом в области наркогипноза.

Но не имеет значения, как быстро Крафт смог бы завербовать этого Роберта Фройнда, потому что уже слишком поздно. Аль-Йад обыграл Крафта вчистую.

Он вздохнул с довольным видом. Бреннан Крафт, воплощение Шайтана на земле, не имел никакого понятия о том, что вот-вот на него обрушится.

57

Больше часа Алисса Аронсон составляла схемы того, что называла основными связями веры и неверия Аль-Йада, потом дала ему препарат. Он провел под гипнозом три часа, хотя они показались ему единым мгновением.

Проснувшись и сняв сетчатую шапочку с головы, он поднялся в воздух, чтобы проверить, при нем ли еще его божественность. Потом повернулся к шлюхе, прикованной к столу в десяти футах от него.

– Как все прошло? – спросил он у нее.

– Как нельзя лучше, – ответила она. – Мы не узнаем точно, пока ты не попробуешь, но опыт говорит мне, что теперь ты должен уметь временно отключаться от поля нулевой энергии. При условии, что ты действительно хотел научиться этому.

Аль-Йад улыбнулся. Именно этого он и хотел. Так сильно, как вообще способен был чего-либо хотеть. Он вывел видеозапись сеанса на экран, висящий на стене возле его кровати. Боˆльшую часть времени экран показывал лишь то, как еврейка смотрит на монитор компьютера. Действительно важная часть, в которой она укрепляла определенные связи, отвечающие за веру – точнее, в данном случае за неверие, – была достаточно короткой, и Аль-Йад перемотал запись до этой части, дабы убедиться, что Аронсон не внушила ему ничего такого, что не должна была внушать.

Но он не обнаружил ни единого намека на хитрость или обман. Все, что от него требовалось, чтобы запустить процесс – это посмотреть на часы, показывающие точное время, и вслух произнести по-английски «точка один». Это прервет его связь с божественной силой – как вольную, так и невольную, – ровно на пять минут.

Если окажется, что все сработало так, как он надеялся, он может снова посмотреть на часы и сказать «точка два» – эти слова окажут тот же самый эффект, только уже на восемь часов.

Аль-Йада беспокоило то, что может случиться, если он увидит часы, стрелки которых показывают время другого часового пояса, и вновь обретет свои способности прежде, чем истекут отмеренные восемь часов, но Аронсон заверила его, что подсознание не позволит ему одурачить себя таким образом. Она была уверена, что если во время сеанса гипноза он действительно желал обрести способ освобождаться от поля нулевой энергии ровно на восемь часов, и впоследствии запустит этот триггер, то связь будет разорвана и восстановится только через оговоренный промежуток времени, отмеренный точными часами в нужном часовом поясе.

Аль-Йад сделал глубокий вдох и посмотрел на цифровые часы в нижнем углу своего плазменного телевизора.

– Точка один! – громко произнес он.

И ахнул.

Ему пришлось ухватиться за край кровати, чтобы не рухнуть на пол. Божественность покинула его тело и разум со скоростью урагана.

Аль-Йад почувствовал себя слабым и бессильным. Человеком. Это было подобно болезни. Кошмару.

Он попытался подняться над полом при помощи божественной силы, но ему это не удалось. Он не мог даже поднять подушку, не касаясь ее руками. Он осторожно уколол себя в предплечье кончиком ножа, и ярко-красная кровь потекла из отверстия, оставленного в его коже острой сталью.

Он посмотрел на часы. Осталось три минуты. Подойдя к столу, он положил на него тяжелое пресс-папье, сделанное в форме капли. Потом освободил руки еврейки и отступил на несколько шагов.

– Брось его в меня, – приказал он.

Не тратя времени, Алисса швырнула в него пресс-папье. Оно пролетело по воздуху и ударило Аль-Йада в живот чуть выше пупка. Он напряг мышцы, но удар все равно был болезненным, и у сирийца на несколько мгновений перехватило дыхание.

Он широко улыбнулся. Она это сделала! Шайтанова шлюха сделала это!

И не для Шайтана, а для него, Длани Всевышнего.

Цифры на часах сменились, отметив окончание пятиминутного промежутка, и сила вновь хлынула в тело Аль-Йада, словно божественное дыхание, вливающееся в легкие едва не утонувшего пловца. Он без малейших усилий взлетел к потолку и превратил стеклянное пресс-папье в ничто. Он восстановил свою мощь – точно так, как предполагалось.

– Доволен? – спросила Алисса.

Аль-Йад улыбнулся:

– Весьма и весьма.

– Ты слышал мои гипнотические указания относительно восьмичасового периода, – сказала она. – Они практически такие же, как для пяти минут. У тебя есть еще какие-то сомнения относительно того, что я исполнила твое желание?

– Нет.

– Тогда убери психованного дружка Тарика Бахара подальше от моей семьи, – с нетерпением попросила она. – Как ты и обещал. Я выполнила свою часть сделки.

У Аль-Йада был соблазн заставить наемника убить ее родных – просто так, чтобы посмотреть на ее реакцию. Но он был в восторге от того, что ее технология успешно сработала, и решил исполнить свое обещание. Это не имело никакого значения. Ее родные все равно скоро умрут, как и миллиарды других людей, когда он будет очищать мир от неверных.

Он послал видеовызов Тому Мэннингу, и на экране над кроватью появилось изображение нечеловечески мускулистой туши наемника. Аль-Йад заметил, что шлюха невольно сжалась, увидев Мэннинга – пусть даже в телевизионном отображении.

– Я отзываю последний приказ, – произнес Аль-Йад. – Не причиняй никакого вреда людям из этого списка. Сообщи, как понял?

– Понял вас хорошо, – ответил Мэннинг с разочарованным видом.

– Если нам еще когда-нибудь понадобятся твои услуги, мы с тобой свяжемся.

Мэннинг кивнул и пропал с экрана.

Облегчение, которое испытывала Алисса Аронсон, было почти осязаемым, и Аль-Йад едва не пожалел о том, что отозвал приказ. Но неважно. Вскоре он превратит это облегчение в отчаяние.

Он едва мог дождаться момента, когда можно будет начинать.

58

В течение всех этих часов Алисса боялась даже дышать в полную силу. Эта процедура была самым мощным оружием в ее арсенале, но от исхода сеанса зависели жизни дорогих Алиссе людей, жизни беспомощных детей, которых она любила. Учитывая все, что ей довелось узреть с момента того судьбоносного свидания с мужчиной, который называл себя Тео Грантом, она ничуть не сомневалась, что Аль-Йад без малейшего промедления выполнит свою угрозу.

Но все сработало!

Большего она и желать не могла. И Аль-Йад сделал то, что обещал. Он отозвал того уродливого садиста-психопата, которого она прозвала Дубиной.

С того момента, как Алисса оказалась здесь, она положилась на милость судьбы. Аль-Йад мог убить ее или держать в заточении, и никто не явился бы, чтобы спасти ее. Но теперь она, по крайней мере, могла утешаться тем, что ее родные были в безопасности.

Единственной ее надеждой было то, что Брен окажется прав и что временное отключение от поля нулевой энергии восстановит душевное здоровье Аль-Йада. Тогда он, быть может, оставит ее в живых и даже позволит ей вернуться к Брену, чтобы она сделала то же самое для него.

Было маловероятно, что этот сценарий сработает, но Алисса цеплялась за эту крошечную надежду, как переживший кораблекрушение пассажир цепляется за обломок доски посреди бушующего океана.

– Жаль, что так вышло с Бреннаном Крафтом, верно? – промолвил Аль-Йад со скрытым злорадством в голосе. Он вел себя вежливо с Алиссой, пока ему нужна была ее помощь, но сейчас в его манере держаться все отчетливее проступала жестокость, от которой по коже женщины побежали мурашки.

– Что ты имеешь в виду?

– Он – зло. Воплощение Шайтана… Сатаны. И ты уже видела его истинную натуру.

– Может быть, его можно исцелить, – возразила она. – Может быть, если дать мозгам необходимый вам обоим отдых от поля нулевой энергии, это… позволит вам почувствовать себя прежними.

Ледяная улыбка появилась на губах Аль-Йада.

– Ты тупая, безмозглая шлюха, – бросил он. – Крафт не хотел, чтобы его исцеляли. Ты наконец-то начала прозревать его настоящую природу. Но он не изменился. Он с самого начала играл с тобой. Он изначально был Шайтаном.

Тон, которым он высказывал эти обвинения, становился все более враждебным, и это напомнило Алиссе о том, как быстро в последнее время Крафт доходил до того, что набрасывался на нее. Но если Крафт прежде любил ее и даже в помрачении рассудка ухитрялся вымещать свой гнев лишь на неодушевленных предметах, она сомневалась, что Аль-Йад стал бы так поступать.

– О чем ты говоришь? – спросила она.

– Крафт когда-нибудь рассказывал тебе, каким образом он удерживал меня от достижения моих божественных целей? От устранения из мира неверных?

– Да. Он предупредил тебя, что знает способ сделаться еще более могущественным, чем ты, и что если ты предпримешь какие-то шаги в этом направлении, он убьет тебя.

Аль-Йад покачал головой со снисходительной жалостью на лице.

– Он солгал тебе. Он разыграл тебя, как дуру – впрочем, ты и есть дура. Он просто хотел соблазнить тебя ради того, чтобы ты сделала для него то, что сейчас сделала для меня.

Алисса была совершенно сбита с толку.

– Что? Это же нелепо! Он хотел, чтобы я усилила его способности, а не выключила их.

– Ты действительно невероятно тупа, даже для грязной еврейской шлюхи. Он хотел, чтобы ты сделала и то и другое. И если бы я не перехватил тебя, он мог бы добиться успеха.

– Не понимаю, – произнесла Алисса. Ее покоробила неприкрытая ненависть и оскорбительность его слов, но она не могла позволить себе роскошь обижаться. Аль-Йад, похоже, сейчас был оторван от реальности еще больше, чем когда бы то ни было. Быть может, пять минут, в течение которых он был отсечен от нулевой энергии, не улучшили, а ухудшили его состояние.

– Тогда позволь мне помочь тебе в этом понимании, – хмыкнул он. – Во-первых, тебе следует знать, что твой дружок Эбен Мартин мертв. Убит Бреннаном Крафтом.

Глаза Алиссы расширились от ужаса. Могло ли это быть правдой? Учитывая душевную болезнь Крафта, Эбен Мартин стал для нее значить больше, чем кто-либо еще во всем мире.

– Тебе неоткуда это знать, – прошептала она. – Ты придумываешь.

– Придумываю? – переспросил он.

Подойдя к ней, он протянул ей телефон. Ее собственный телефон.

– Взгляни на это, – бросил он, указывая на длинное сообщение, выведенное на экран. – Это письмо от Эбена Мартина. Оно пришло после того, как Тарик конфисковал твой телефон, поэтому у тебя не было возможности прочитать это. – И он с мрачной улыбкой добавил: – Не волнуйся, я взял на себя смелость дешифровать его.

Алисса начала читать и ощутила, как все внутри сжимается. Она забыла, что нужно дышать, и вскоре ощутила, как удушье сдавливает ей грудь.

По мере того как она читала, ее мир продолжал распадаться на части, и она с трудом сумела протолкнуть воздух в легкие, которые неожиданно будто бы парализовало.

Это была правда. Эбен почти наверняка был мертв. А состояние Бреннана ухудшилось.

Эбен настроил сообщение так, что оно было бы отправлено только в том случае, если бы он не смог остановить эту отправку.

В сообщении описывалось оружие под названием «квантовое зеркало» и то, какое смертоносное воздействие оно окажет на любого, подключенного к полю нулевой энергии. Неожиданно Алиссе все стало ясно.

Аль-Йад был прав. Брен с самого начала играл с ней.

На глаза ей навернулись слезы. Бреннан никогда не любил ее. Он никогда не питал к ней никаких теплых чувств. Это все была ложь – ради того, чтобы она усилила его способности и дала ему возможность избирательно отключать их. Чтобы он мог убить единственного человека, способного остановить его.

Быть может, Бреннан всегда был злом, как говорил о нем Аль-Йад. Таким же злом, как и сам Аль-Йад.

Это послание многое объясняло. Почему Бреннан не хотел, чтобы она рассказала Эбену Мартину о том, что собирается оборвать связь Крафта с полем нулевой энергии. Эбен не знал о ее работе над эффектом ноцебо. Но он знал о квантовом зеркале.

Так что если бы она ввела Эбена в курс дела, он мог бы сложить два и два. Он понял бы, ради чего Брену нужно, чтобы она провела эту операцию над его подсознанием. Чтобы Брен смог включить свое устройство, мгновенно убив своего врага-сирийца и оставшись единственным всемогущим существом в мире.

Именно поэтому, когда она наконец сообщила Эбену о своем намерении, он так непреклонно настаивал, чтобы она не спешила подвергать Крафта этой процедуре, пока он с ним не поговорит.

И это сообщение было разгадкой того, зачем на самом деле она понадобилась Аль-Йаду. Теперь он мог оборвать свою связь с полем нулевой энергии, активировать устройство и убить Брена. Он блестяще обратил партию в свою пользу.

Пока Алисса читала сообщение Мартина и делала из него выводы, глава культа пристально наблюдал за ней и верно уловил тот момент, когда вся тяжесть открытия полностью сокрушила ее дух.

– Теперь ты понимаешь всю глубину обмана Крафта, – прошипел он. – И свою роль в том, чтобы помочь изменить мир. Все, что мне нужно, – это спровоцировать восемь часов покоя, на которые ты так удачно меня запрограммировала, а потом через телефон подать сигнал на устройство Крафта. Я введу шифр – и Крафта не станет. Из нашего предыдущего разговора, когда тебя проверяли на детекторе лжи, я понял, что теперь ты знаешь его истинную натуру и даже, возможно, будешь радоваться его смерти. – Аль-Йад покачал головой. – Но твоя радость будет не столь сильной, как моя, – холодно заверил он. – Без угрозы в его лице, без его квантового зеркала я наконец-то буду волен исполнить свое божественное предназначение.

Алиссе казалось, что комната сжимается вокруг нее, что на голову ей раз за разом обрушиваются удары молота.

Эбен мертв. Бреннан скоро будет мертв. Мир окажется во власти злобного психопата – почти всемогущего. И последним ударом было понимание того, что ее безжалостно использовали, обманули ради того, чтобы сделать возможным подобное завершение этой патовой ситуации.

Аль-Йад посмотрел на экран, висящий у него над головой, чтобы сверить время.

– Боюсь, Бреннану Крафту осталось жить не больше часа.

Алисса ничего не ответила. Она сидела, опустив голову, и выглядела совершенно раздавленной.

– Эффект этого устройства почти моментален, – объяснил Аль-Йад. – Крафт сейчас летит на «Гольфстриме» Мартина, направляясь на частный аэродром в Калифорнии, неподалеку от Сан-Диего. Я слишком долго ждал этого, чтобы упустить шанс увидеть его смерть собственными глазами. Я хочу узреть, как свершится это возмездие, дабы душа моя возрадовалась. И я желаю, чтобы ты тоже это видела. – Он пожал плечами. – Но не беспокойся. Он приземлится достаточно скоро.

Глава культа отправил еще один звонок с видеорядом, и на этот раз на экране, висящем высоко на стене, возник Адам Турко.

– Сообщи, что происходит, – приказал Аль-Йад, едва соединение было установлено.

– Крафт все еще в воздухе, полет проходит по расписанию. Они должны приземлиться через шестьдесят восемь минут.

– Хорошо. Я хочу, чтобы в тот же момент, как его самолет коснется земли, ты сообщил мне об этом. Ты подключил видеоизображение со своего бинокля, как сам предлагал?

– Подключил, – подтвердил Турко.

– Хорошо. Значит, я увижу, как Крафт будет уничтожен, едва ступит на землю. После того как ты передашь мне эти кадры в доказательство его смерти, я переведу на твой банковский счет последний из обещанных пяти миллионов.

– Если ваши боевики преуспеют, будут вам кадры смерти Крафта. Если нет, я смогу передать вам лишь трансляцию того, как Крафт уезжает прочь на машине. В любом случае я должен получить свою плату. Не моя вина, если ваши люди вас подведут.

– Согласен, – радостно ответил Аль-Йад. – Но не волнуйся. От этого нападения Крафт не сможет скрыться нигде во всем мире.

59

После короткого разговора с Турко Аль-Йад вышел, оставив Алиссу одну в комнате. Наедине с ее страхами, с ее сожалениями.

Примерно четверть часа она тихонько всхлипывала. До встречи с Бреннаном Крафтом она не плакала много лет – разве что во время просмотра фильмов, которые были заточены на то, чтобы вызывать подобную реакцию. Но с момента этой встречи она лила слезы еще чаще, чем лежала без сознания.

Она была почти признательна за то, что ее руки и ноги скованы. Иначе она, скорее всего, свернулась бы в позу зародыша, пытаясь защититься от слишком жестокой реальности и начиная утрачивать связь с этой самой реальностью.

Она потеряла счет времени, заново переживая события последних нескольких месяцев, снова и снова прокручивая их в уме, ища хоть какую-нибудь зацепку, хоть что-то, что она могла сделать иначе.

Но никакой зацепки не было.

Брен и Аль-Йад жестоко и блестяще использовали ее в качестве пешки для достижения их собственных целей. Эту игру, конечно, выиграл Аль-Йад, но оба они заслуживали того, чтобы проиграть. Если бы только был способ добиться такого исхода! Но способа не было. Связь Аль-Йада с полем нулевой энергии будет разорвана на восемь часов, и она ничего не сможет сделать, чтобы восстановить эту связь в течение тех шести часов, пока все еще длится эффект воздействия квантового зеркала.

Наконец, целую адскую вечность спустя, Аль-Йад снова вошел в комнату – настолько же бодрый и веселый, насколько Алисса была подавлена. Он снова связался с Адамом Турко. Шасси самолета, на котором летел Крафт, только что коснулось посадочной полосы в Сан-Диего, и экран, висящий над кроватью Аль-Йада, сейчас показывал то, что Турко видел в свой цифровой бинокль.

Стройный белый «Гольфстрим» в течение нескольких минут катился по рулежной дорожке, затем остановился посреди обширного поля, закованного в бетон. На поле стояли десятки маленьких частных самолетов – как реактивных, так и с пропеллерными двигателями.

В открывшемся люке «Гольфстрима» возник Бреннан Крафт – как раз в тот момент, когда выдвижной трап коснулся бетона. Не то чтобы Крафту был нужен трап – точно так же, как ему не нужен был и самолет. В бинокль Турко его было видно совершенно отчетливо.

Аль-Йад улыбнулся, увидев Крафта, его абсолютная ненависть к врагу сейчас только подогревала его эйфорию. Он посмотрел на часы в нижней части экрана и произнес:

– Точка два.

Он вновь ахнул, на сей раз еще громче, чем прежде. На этот раз он упал на колени, как будто подсознательные корни, которые он запустил глубоко в поле нулевой энергии, оказались вдруг безжалостно выкорчеваны.

– Если вам нужны кадры работы ваших боевиков, – напомнил Турко, – лучше бы им нанести удар в ближайшие две минуты. Когда Крафт войдет в здание, он окажется вне моего поля зрения.

– Не беспокойся, – ответил Аль-Йад, с трудом поднимаясь на ноги. В руке у него уже лежал телефон. – Удар будет нанесен примерно через минуту.

Аль-Йад тщательно набрал номер телефона, переданный Мартином Алиссе. Похоже, он пребывал в состоянии полного восторга. Установив соединение с излучателем квантового зеркала Крафта – где бы он ни был спрятан, – он ввел код активации, чуть помедлив, прежде чем нажать последнюю кнопку.

– Аллах акбар, – тихо промолвил он. «Бог велик». И ввел оставшуюся цифру.

Алисса в ужасе смотрела на изображение Бреннана Крафта, транслировавшееся на экран, но не могла отвести взгляд. Если верить сообщению Эбена, вскоре некое смертоносное излучение прокатится по всему земному шару с невероятной скоростью. И в то мгновение, когда Брен попадет под это излучение, защитные механизмы, которые так надежно защищали его, обратятся против него и уничтожат его бесследно.

– Осталась пара секунд, – заверил Аль-Йад Адама Турко, когда Крафт сошел с нижней ступени трапа и ступил на бетонное поле.

Алисса ахнула, когда экран заполнила ослепительная вспышка. Взрыв был настолько силен, что даже будучи передан посредством телевизионной трансляции, он, казалось, сотряс всю комнату и почти оглушил зрителей.

И Бреннан Крафт находился в самой сердцевине этого взрыва.

Человек, которого Алисса когда-то любила, на ее глазах исчез в шарообразном облаке неистового пламени.

60

Стена огня взметнулась на добрую сотню футов в безоблачное небо Сан-Диего, а образовавшееся через мгновение крошечное грибовидное облако – словно от ядерного взрыва, – поднялось еще выше. Большие обломки «Гольфстрима» и крошечные куски тела Крафта полетели в сторону Турко, наблюдающего за происходящим, и если бы изображение передавалось в трехмерном формате, Алисса, скорее всего, инстинктивно пригнулась бы.

Только что на экране в комнате Аль-Йада был живой Бреннан Крафт, а в следующее мгновение от него не осталось ничего, кроме обгоревших обрывков плоти, зияющей дыры в бетоне на том месте, где он стоял секунду назад, и обломков реактивного «Гольфстрима». Пять самолетов, припаркованных поблизости, также были объяты пламенем. Как и ожидалось, нулевая энергия поля, передаваясь через ментальную связь Крафта, легко миновала щит, который не смог уберечь своего носителя.

– Аллах акбар, – снова прошептал Аль-Йад, прикрыв глаза и наслаждаясь торжеством этой победы. Алисса никогда еще не видела на чьем-либо лице подобного блаженства, подобного умиротворения.

– Черт побери! – вскрикнул голос Адама Турко, и экран опустел, когда наемник выключил свой цифровой бинокль. – Слишком уж тут жарко становится. – По учащенному дыханию было понятно, что он бежит прочь от места, где произошел взрыв. – Что вы против него использовали? Напалм?

– Остаток твоего гонорара скоро будет переведен на твой счет, – сказал Аль-Йад, проигнорировав его вопрос. – И наша сделка будет завершена.

Аль-Йад оборвал вызов и повернулся к Алиссе, которая сидела в кресле, сгорбившись настолько, насколько позволяли оковы. Глаза ее были пусты и безжизненны. Она перешла предел, была полностью сломлена, у нее не оставалось ни малейшего желания жить.

– Хвала Аллаху, – промолвил Аль-Йад. – Теперь ты видела Его истинное величие. Он сделал грязную еврейскую шлюху орудием, которое было необходимо мне, дабы победить моего врага, воплощение самого Шайтана на земле. Аллах испытывал меня, дабы узнать, совершу ли я то, что следует совершить, смогу ли использовать таких, как ты, – сколь бы отвратительно это ни было, – ради достижения своей цели.

Он сделал паузу:

– Теперь остается единственный вопрос – что мне делать с тобой? Я могу оставить тебя в живых, дабы ты узрела, как я буду очищать мир от неверных. Ни одну часть земного шара не минует эта участь. Но начну я с двух конкретных стран, которые уничтожу целиком. Дашь ли ты себе труд угадать, с каких именно?

Алисса ничего не ответила. Она погрузилась в странное оцепенение, ее разум словно отгораживался от ужасов, которые она больше не могла выдержать. Она едва расслышала, что вообще говорит Аль-Йад.

– Нет? Тогда я скажу тебе. Америка и Израиль. Я уничтожу обе эти страны. Сотру их с лица земли. В полном и буквальном смысле. Я уверен, что в обеих этих странах есть и благочестивые мусульмане, но тут уж ничего не поделаешь. Они запятнали себя грехом, живя среди неверных, погружаясь в сточную яму беззакония. И они должны заплатить за это.

Он вновь умолк на несколько мгновений:

– Очень соблазнительно оставить тебя в живых, дабы ты своими глазами узрела, к чему привела твоя помощь. Но у меня есть и другие варианты. Я могу убить тебя немедленно. Или могу отдать своим людям, чтобы они изнасиловали тебя, а затем разорвали на части.

В глазах у Алиссы уже темнело, она не могла ни на чем сосредоточить взгляд – так отчаянно ее разум рвался прочь от этой реальности. До ее слуха донесся звук – это открылась дверь за ее спиной, – но Алисса даже не нашла в себе сил обернуться.

Она смутно уловила выражение ужаса, возникшее на лице Аль-Йада. Глаза его расширились, рот судорожно раскрылся, словно у вынутой из воды рыбы.

Но не успел ее сбитый с толку разум осознать, что могло означать это странное зрелище, как Аль-Йад с криком рухнул на пол, и его череп треснул, точно раздавленный орех, забрызгав мрамор кровью и мозговым веществом.

«Что за чертовщина?»

Алисса не могла осознать только что увиденное. Она так долго верила в неуязвимость Аль-Йада, что неспособна была до конца поверить в его гибель.

Что это за жестокая шутка? Неужели она все-таки сошла с ума?

Затем рядом с ней оказался человек – он встревоженно окинул ее взглядом, стараясь оценить ее состояние. Выражение паники на его лице сменилось облегчением, когда он пришел к выводу, что Алисса жива и невредима.

Алисса Аронсон почувствовала себя Алисой в Стране чудес, окончательно и полностью погрузившись в невозможный мир по ту сторону зеркала.

Потому что этот человек был Бреннаном Крафтом.

И он был одет в форму полковника ВВС США.

61

Крафт склонился, чтобы попытаться обнять и успокоить оглушенную и потрясенную всем случившимся Алиссу, но она отпрянула в ужасе. Похоже, его это ранило и глубоко огорчило, но совершенно не удивило.

Он отошел на несколько ярдов, туда, где на полу лежал Аль-Йад, и проверил его пульс. Потом опустился на колени рядом с телом поверженного врага, и лицо его отразило ту же смесь неимоверной радости и облегчения, которую несколькими минутами раньше Алисса наблюдала на лице Аль-Йада.

– Мы это сделали! – торжествующе произнес Крафт. – Мы положили конец угрозе, которую я сам и создал. Ты положила конец этой угрозе, Алисса. Я превратил его мозг в жидкость, так что он уже не воскреснет.

Взгляд Алиссы оставался совершенно пустым. Сейчас она испытывала не больше эмоций, чем мог бы испытывать зомби.

Крафт снял с пояса Аль-Йада ключи от ее наручников и ножных кандалов и аккуратно освободил ее. Она не сопротивлялась, когда он отвел ее к белому кожаному дивану и помог сесть поудобнее.

– Я все могу объяснить, – сказал Крафт, делая несколько шагов назад, но по-прежнему глядя на Алиссу. – Хотя бы это я должен для тебя сделать. – Он встряхнул головой. – Я должен тебе… все должен. И если после моего рассказа ты не захочешь больше никогда разговаривать со мной, обещаю оставить тебя в покое.

Алисса кивнула. Значит, Крафт в итоге все-таки победил. Неожиданный шах и мат на одиннадцатом часу партии. Но это не имело никакого значения. Результат, по сути, будет тем же самым, кто бы из этих двоих не стал победителем.

Но, посмотрев в его глаза, Алисса увидела прежнего Бреннана Крафта. Доброго, мягкого, чуткого человека. Полностью разумного и здорового душевно. И это – в большей степени, чем что-либо еще, – возродило ее дух, вернуло ее к жизни, так что она снова смогла воспринимать, думать и чувствовать.

– Прежде всего, – начал Крафт, – ты должна знать, что Эбен Мартин жив и здоров.

«Может ли такое быть?» – с надеждой подумала Алисса.

Почему бы и нет? К этому моменту она проделала такое длинное путешествие сквозь кроличью нору, что возможным было все.

– И я с самого начала ввел тебя в заблуждение относительно некоторых важных вещей. Но я счел это горькой необходимостью.

– Допустим, насчет существования твоего квантового зеркала? – обвиняющим тоном уточнила она, наконец-то снова обретя возможность говорить.

– Никакого квантового зеркала не существует, – ответил Крафт.

– Почему ты продолжаешь мне лгать?

– Я не лгу, – возразил он, с силой встряхивая головой. – Существование устройства было блефом. Рассказанная мною история о том, как Омар Хаддад достиг почти полного всемогущества, была правдивой. Он действительно убил всех, с кем я работал. И лишь секунды отделяли его от того, чтобы убить меня. А перед этим, когда мне только-только стало понятно, что он сходит с ума, я действительно пытался создать излучатель квантового зеркала, чтобы остановить его.

Крафт помолчал, вспоминая, затем продолжил:

– Но у меня ничего не получилось. Мало того, я математическим путем вывел доказательства, что подобное устройство не может быть создано. Но когда Омар вот-вот должен был пробить мой щит, на меня снизошло вдохновение, и я использовал эту идею в качестве блефа. Я работал над ней достаточно долго, чтобы очень убедительно изложить ее.

Алисса лишь смотрела на него не мигая. Слишком многое случилось за последнее время, чтобы она могла все это переварить.

– Давай, я вернусь к началу и буду излагать последовательно, – предложил Крафт. – Ровно перед тем, как он должен был одолеть меня, я осознал, что идея такого устройства будет идеальным блефом. Я мог помешать ему убить меня, мог пригрозить убить его, если он решит сделаться оружием массового уничтожения. Он знал, что, если бы у меня было устройство, способное его убить, я бы использовал это устройство. Он только что уничтожил всю мою группу. Но я описал ему выдуманный мною излучатель квантового зеркала, и он понял, что у меня есть убийственное оружие против него, и в то же время есть веская причина, по которой я использую это оружие лишь в качестве последнего средства. Потому что это будет означать и мою смерть тоже. Но я не знал, как долго будет сдерживать его этот блеф. И как ты знаешь, я, с моими жалкими способностями, был уязвим. Кто мог знать, когда Омар раскусит мой обман? Или просто уничтожит пару стран, потому что не сможет больше сдерживаться? Поэтому мой изначальный план был именно таков, как я тебе изложил. Привлечь тебя, чтобы ты помогла мне подняться до его уровня. Чтобы я мог более эффективно помешать ему и, возможно, даже убить его.

– Почему ты мне не рассказал ни об этом устройстве, ни о том, что оно было блефом?

– Изначально я намеревался рассказать тебе об этом устройстве, чтобы ты могла понять, что именно удерживает Аль-Йада от решительных действий. Но уже тогда я решил не говорить тебе о том, что оно выдумано. Я не мог рисковать тем, что Аль-Йад узнает о моем обмане – а вдруг тебя когда-нибудь схватят и допросят?

– Так почему же ты передумал?

– После того как мы вместе покинули больницу, я прослушал запись твоего допроса. И услышал, как ты рассказываешь о своей работе над эффектом ноцебо. О работе, с которой я прежде был незнаком. Это просто ошеломило меня. Я едва не упал с сиденья, услышав, как ты описываешь этот эффект.

Алисса вспомнила, как они сидели в машине, и он слушал запись через наушники, и в какой-то момент его лицо озарилось, точно внутри у него зажглась неоновая лампа.

– Когда я узнал об этом, мой мозг лихорадочно заработал. И вскоре я осознал две вещи. Первое: что я все-таки не могу рассказать тебе выдуманную историю об излучателе квантового зеркала. Потому что, если я расскажу тебе о нем, ты поймешь, что твоя терапия может временно оборвать мою связь с полем нулевой энергии. Ты бы очень быстро сложила два и два и первой предложила бы способ использовать это оружие, оставаясь неуязвимым для него. Проблема решена, Аль-Йад мертв, а я жив. Но мы не смогли бы воспользоваться этой стратегией, потому что квантового зеркала на самом деле не существует. Поэтому я был бы вынужден рассказать тебе, что это был всего лишь блеф.

– А ты уже решил, что не можешь этого рассказать, боясь, что Аль-Йад проведает об этом. – Мыслительные способности Алиссы снова заработали на полную мощность. Логика Крафта причиняла ей боль, но была вполне понятной.

– Вот именно. Вторая вещь, которую я осознал – то, что твои успехи в области эффекта ноцебо идеально согласуются с моим блефом. Потому что Аль-Йад, несомненно, тоже слышал запись твоего допроса и узнал об этой твоей разработке. Если до меня дошло, что это может дать временную защиту от воздействия квантового зеркала, то до него это тоже должно было дойти – а мы помним, что он был убежден в существовании этого устройства. И тогда на меня снизошло озарение.

Крафт заставил одно из белых кресел, стоящих в комнате, неспешно переместиться по воздуху и опуститься рядом с ним. Он уселся лицом к Алиссе и продолжил:

– Я осознал, что, возможно, сумею найти некий способ одурачить Аль-Йада и заставить его самого на какое-то время отказаться от своих способностей. Превратить неуязвимого врага в обычного человека, которого я смогу убить. Но он сделал бы это только в том случае, если бы был убежден, что посредством подобного отказа сможет убить меня. Однако, как ты красноречиво отметила, гипнотические триггеры работают только тогда, когда гипнотизируемый хочет, чтобы они сработали. В то время у меня не было составлено никакого плана, но я был уверен, что могу найти некий способ так обставить дело, что он поспешит воспользоваться обстоятельствами и с готовностью откажется от своей силы.

Хотя подробности все еще оставались неясными и Алисса понимала, что тут есть что-то еще, она наконец-то смогла уловить идею этого кубика Рубика, который Брен каким-то образом ухитрился собрать по цветам. Она все еще не знала, как ему это удалось, но в том, что удалось, она не сомневалась – в пользу этого наглядно свидетельствовало безжизненное тело Аль-Йада, лежащее на полу.

Она мысленно сделала себе пометку никогда не садиться играть с Бреннаном Крафтом в шахматы.

На лице Брена явственно отразилось отвращение к самому себе.

– Но Аль-Йад сделал решительный шаг еще до того, как я начал составлять план. Я не ожидал, что он окажется настолько смел и решителен, чтобы в тот же день устроить нам засаду на кукурузном поле, намереваясь похитить тебя, – горько произнес он. – Хотя я должен был этого ожидать. Не хочу хвастаться, но я предпринял кое-какие верные шаги, однако в этом оказался непроходимо глуп. Конечно же, он не стал ждать, пока я создам нужные обстоятельства. Он знал, что должен заполучить тебя. Он боялся, что ты поможешь мне на время стать неуязвимым для квантового зеркала, и понимал, что для него ты сможешь сделать то же самое. Ты была ключевой фигурой в сражении между мною и им. По-прежнему не могу поверить в то, что я упустил это из виду.

– Но, по крайней мере, ты принял меры предосторожности, связавшись с Эбеном и попросив проверить, нет ли за нами «хвоста». И благодаря этим мерам попытка Аль-Йада похитить меня провалилась.

– И тем не менее я никогда не прощу себе, что не сумел предвидеть этот его шаг, – возразил Крафт, глубоко нахмурившись, затем протяжно вздохнул, пытаясь хотя бы на какое-то время избавиться от чувства вины за эту ошибку. – Итак, продолжим. Когда после засады мы впервые встретились с Эбеном, я все еще был далек от окончательного составления своего плана. Поэтому я рассказал ему о квантовом зеркале, но не открыл, что это был блеф. Именно такой стратегией я прежде думал воспользоваться в отношении тебя.

Несколько мгновений Алисса обдумывала это, потом кивнула.

– Потому что он ничего не знал о моих успехах в области эффекта ноцебо. В отличие от тебя и Аль-Йада он не слышал запись допроса. Поэтому он не мог знать, что существует возможный способ нейтрализовать воздействие этого устройства – ну, если бы оно действительно существовало, понимаешь? Поэтому ты мог рассказать ему об излучателе, без необходимости признаваться в том, что это всего лишь блеф.

– Совершенно верно. А история, которую я рассказал тебе, чтобы объяснить, что же удерживает Аль-Йада в рамках, не выдерживала никакой критики. Ты сразу же усомнилась в ней и продолжала сомневаться впоследствии. Эбен тоже не поверил бы в такую чушь.

Алисса кивнула.

– По крайней мере, попытка Аль-Йада похитить тебя в Индиане явственно показала мне, что он понял, какой пункт в твоем допросе был главным. Он заглотил наживку. Поэтому я стал раздумывать над тем, что должно случиться, чтобы Аль-Йад пожелал на время стать уязвимым.

Крафт снова поник, во взгляде его читалась горечь.

– Но как я ни старался, единственный жизнеспособный план, который я сумел придумать, был просто кошмарен. Я должен был обманывать тебя, использовать тебя, отправить тебя туда, где ты вполне можешь погибнуть от рук сумасшедшего убийцы. Без твоего согласия, не позволив тебе понять, что происходит. – Он отвернулся и покачал головой с отвращением и неверием в то, что он оказался способен на такое. – И как будто этого было мало, я к тому моменту уже полюбил тебя.

В комнате наступило долгое молчание, когда эта фраза словно бы повисла в воздухе.

– Я не смогу винить тебя, если ты на всю оставшуюся жизнь возненавидишь меня за то, чему я тебя подверг, – продолжил наконец Крафт. – Я сам себя ненавижу.

– Но почему? – спросила Алисса. – Почему ты просто не мог сказать мне правду? Изложить мне свой план?

– Так было необходимо. И для тебя это была единственная надежда на выживание. Твое неведение относительно этого плана было единственной защитой от Аль-Йада, которую я мог тебе дать. Это давало тебе возможность говорить правду – в том виде, в котором она была тебе известна, – и не провалить проверку на детекторе лжи, и избежать пыток. – Губы Крафта снова скривились от омерзения к самому себе. – Но еще мне было нужно заставить тебя бояться меня. Заставить ненавидеть меня. Это был ужасный, омерзительный, достойный презрения план.

Алисса смотрела в глубину его глаз и верила, что боль, которую она там видит, неподдельна.

– Расскажи мне подробности, – попросила она.

– Это была хитрая задумка. Тщательно поставленный спектакль. Аль-Йад должен был считать, будто перехватил тебя по собственной инициативе, и что я этого ни в коем случае не мог желать. Но я не сомневался, что он все равно будет питать подозрения – я никогда в жизни не встречал человека настолько осторожного, вплоть до паранойи. Я знал, что он будет допрашивать тебя чрезвычайно въедливо, чтобы найти хотя бы малейший намек на обман. Если бы ты знала, что план заключается в том, чтобы заставить его лишиться способностей, дабы я мог его убить… ты ни за что не прошла бы допрос, не выдав это знание.

Алисса кивнула. С этим пунктом она не могла спорить.

– А мы с тобой полюбили друг друга, – продолжил Крафт. – Представь себе, что было бы, если бы я позволил нашим отношениям развиваться дальше. Представь, что ты любила бы меня, а потом я подстроил все так, чтобы Аль-Йад захватил тебя в плен. Если бы ты знала, что излучатель квантового зеркала – блеф, он узнал бы об этом, и моя игра была бы проиграна. Если бы ты знала об этом устройстве, но полагала бы, что оно реально существует, ты знала бы, зачем он хочет, чтобы ты временно отключила его способности: чтобы он мог убить меня, а сам избежать действия квантового зеркала. При таком раскладе ты ни за что не сделала бы этого для него. Он подверг бы тебя пыткам. Убил бы всех твоих родных, одного за другим, у тебя на глазах. А ты по-прежнему отказывалась бы лишить его силы, потому что полагала бы, что это будет означать мою смерть. Ты не смогла бы убить человека, которого любишь, и, что более важно, не пожелала бы дать Аль-Йаду полную свободу убивать миллионы других людей. – Крафт помолчал. – Подумай об этом.

Алисса представила себя в таком положении и содрогнулась.

– Ты прав, – произнесла она.

Аль-Йад поступил бы именно так, как обрисовал Брен. И даже при этом она никогда не сдалась бы – если бы действительно верила в то, что на кон поставлены жизни миллионов невинных людей. А именно в это она верила бы при таком сценарии.

– Итак, для того чтобы все сработало, – сказал Крафт, – Аль-Йад должен был поверить, что ты ничего не знаешь о квантовом зеркале. Он должен был полагать, что я манипулирую тобой, лгу тебе и уверяю тебя, что мне отчаянно нужно поспать – и все ради того, чтобы ты дала мне возможность временно отключаться от нулевой энергии. Если он будет так считать, то сможет притвориться, будто ему нужно, чтобы ты сделала то же самое для него. Он должен был думать, будто ты – всего лишь слепая исполнительница.

– И чтобы это произошло, я действительно должна была быть слепой исполнительницей.

– Другого способа не было. Мне нужно было, чтобы ты помогла ему. Помогла ему уничтожить самого себя. Этого никогда не произошло бы, если бы ты не пребывала в полном неведении. Однако это, можно сказать, было самой простой частью моего плана. Сложная часть заключалась в том, что мне нужно было каким-то образом подсунуть ему код активации для выдуманного излучателя квантового зеркала. Но так, чтобы он даже отдаленно не заподозрил, что это я устроил так, чтобы этот код оказался у него.

– Зачем?

– Представь себе, что стало бы с моим планом, если бы я не позаботился об этом. Допустим, ты по своей воле даешь Аль-Йаду установки, которые позволяют ему разрывать свою связь с полем нулевой энергии в любой момент, когда он того захочет. Ты делаешь это, поскольку понятия не имеешь, что он верит, будто это позволит ему убить меня. И ты считаешь, что это действительно может вернуть ему здравый рассудок. Но что потом?

Он несколько мгновений помолчал, потом ответил на собственный вопрос:

– Так вот, потом он должен был заставить меня активировать пресловутый излучатель квантового зеркала, ведь он не знал, что это выдумка. Чтобы я погиб, а он остался в живых. А какой наилучший способ он мог избрать для того, чтобы заставить меня включить это устройство? Точнее – какой единственный способ?

Глаза Алиссы расширились.

– Переступить обозначенные тобой границы, – прошептала она. – Вторгнуться в запретную область. Уничтожить большой город – или два. Затем отключиться от силы и ждать, пока ты выполнишь свою угрозу.

Крафт кивнул:

– Он рассудил бы, что если начнет массовое уничтожение, то я – вне зависимости от того, как сильно мне хочется жить – активирую устройство, чтобы остановить дальнейшее кровопролитие. – Он сделал паузу. – И тогда он остался бы цел и невредим, а меня не стало бы.

Алисса снова ощутила благоговение перед Бреннаном Крафтом. Не перед его почти полным всемогуществом, а перед его гением. Его выкладки были безупречно точны.

– Итак, мне жизненно важно было каким-то образом – да так, чтобы он ничего не заподозрил, – подсунуть ему код активации от моего выдуманного устройства. Дабы он не решил прибегнуть к массовым убийствам ради того, чтобы я сам включил это устройство. Но это была одна из самых сложных проблем, с какими мне когда-либо приходилось сталкиваться. Задним числом решение кажется очевидным, но, поверь, я весь мозг сломал, пытаясь вычислить, как мне это сделать. Во-первых, ты должна была поверить, что я вот-вот стану для мира такой же угрозой, какой стал Аль-Йад. Поверить, что я смог убить моего друга Эбена Мартина. Поверить, что разрыв моей связи с полем нулевой энергии сможет вернуть мне душевное здоровье – чтобы Аль-Йаду стало понятно, что ты веришь во все это. И расчет времени должен был быть безупречным. Как ты, наверное, уже догадалась, я рискнул сказать Эбену, что квантовое зеркало было в конечном итоге всего лишь выдумкой, блефом. Мне нужно было привлечь его к операции на этом этапе.

Алисса покачала головой, чувствуя себя полной дурой. Конечно же, Эбен участвовал во всем этом. Ей следовало понять это куда раньше.

– Я должен был заставить тебя поверить в то, что я превратился в монстра. Сообщение, которое послал тебе Эбен – с объяснениями насчет квантового зеркала и с приложенным к основному тексту кодом активации, – должно было выглядеть совершенно достоверным. Словно отчаянный шаг. Аль-Йад должен был получить от тебя неопровержимое подтверждение того, что я стал чудовищем. Опасностью для всех живущих – до такой степени, что оказался способен убить своего лучшего друга. И это стало бы идеальным объяснением того, почему Эбен послал тебе код активации и приказ убить одновременно и меня и Аль-Йада.

Это объясняло часть тех вопросов, которые Аль-Йад задавал ей во время допроса на детекторе лжи. Он прочел послание Эбена и хотел удостовериться, что все пошло настолько плохо, чтобы она и Эбен задумались о возможности убить Брена. Аль-Йад был чрезвычайно осторожен и въедлив, как и ожидал от него Брен. Чтобы письмо Эбена Мартина стало достоверным, Аль-Йад должен был поверить, что Брен сошел с ума и обратился против своих друзей. А это означало, что в это прежде всего должна была поверить сама Алисса.

– Значит, когда ты кричал на меня, – произнесла она, – когда ты впадал в ярость… все это было только спектаклем?

Крафт опустил глаза:

– Это было самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать. – У него был такой вид, словно его вот-вот стошнит или он ударится в слезы при воспоминании о том, какую роль он был вынужден играть.

Последовала долгая пауза, пока Крафт пытался справиться с собой.

– Алисса Аронсон, – сказал он наконец, – я люблю тебя. Я любил тебя с самых первых дней в Коста-Рике. Я хотел бы заявить об этом во весь голос, открыто, чтобы весь мир узнал о моей любви. Но я не мог. Необходимость держать это в себе убивала меня, но подобное признание лишь осложнило бы положение – для нас обоих. Потому что даже в те дни я знал, что вскоре мне придется сделать все ради того, чтобы ты стала бояться меня. Придется бранить тебя и унижать тебя – чтобы ты пришла к мысли, что я схожу с ума.

Алисса не знала, что на это ответить, поэтому просто промолчала.

Крафт взглянул на часы на экране своего телефона и вздохнул:

– Я давным-давно должен был позвонить Эбену, чтобы сообщить ему, как все прошло. Я ему обещал. Он ужасно беспокоится за тебя. Поэтому давай ненадолго прервем наш разговор.

– Сколько времени у нас осталось, прежде чем кто-то осознает, что случилось, и заявится сюда?

– Довольно много. Я накрыл все поместье оглушающей волной. Мы единственные, кто остался в сознании, так что нам никто не помешает. Но даже когда все очнутся, полагаю, никто сюда не придет. Насколько я знаю Омара Хаддада, он удостоверился в том, что никто и близко не подойдет к этому особняку в течение тех восьми часов, пока он лишен силы.

Минуту спустя Крафт уже докладывал Эбену:

– Мы от него избавились! Все сработало, как надо.

– А Алисса? – немедленно спросил Мартин.

– В полном порядке, по крайней мере, физически. Я как раз объясняю ей, что же произошло.

– Можно мне с ней поговорить? – попросил Мартин.

Крафт передал Алиссе телефон, а сам деликатно отошел на некоторое расстояние.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Эбен.

– Не знаю, – отозвалась она. – Вы с Бреном совершенно перегрузили мои мозги. Слишком многое из того, в чем я была уверена, обернулось абсолютно другой стороной. Последний месяц был кошмарным. И как раз в тот момент, когда я была в таком глубоком отчаянии, что едва не потеряла связь с реальностью, появляется Брен и бросает все, что я знала, все, что я чувствовала, все, что я думала, в огромный блендер и нажимает на кнопку «пуск».

Алисса покачала головой, морщась, словно от боли.

– Аль-Йад дал мне прочитать твое сообщение. Под финал всего этого я была уверена, что и ты и Брен – вы оба мертвы, – прошептала она, чувствуя, как перехватывает горло.

– Прости меня, пожалуйста, Алисса. Это сообщение и должны были перехватить. Но я имел в виду именно то, что написал в нем. Я питаю к тебе самые теплые чувства. Ты необычная женщина. Поступать так с тобой было отвратительно, и мне ненавистна сама мысль о том, что мы тебя обманывали. Но ты должна знать кое о чем. Во-первых, Брен рисковал своей жизнью, пытаясь сделать так, чтобы не пришлось рисковать твоей. Он пробовал сам убить Аль-Йада, прежде чем перешел к выполнению плана, в котором ты была задействована. Я говорил ему, что попытка сразиться с Аль-Йадом лицом к лицу слишком опасна, слишком рискованна. Но он не слушал меня. Он готов был пойти на что угодно, лишь бы ему не пришлось так поступать с тобой. Лишь бы не обращаться с тобой, как с грязью, ради того, чтобы ты возненавидела его. И особенно он не хотел отдавать тебя в руки Аль-Йада. Для него это было самым последним средством.

Алисса кивнула. До сих пор она не могла понять, почему Крафт был так решительно настроен рискнуть всем ради стычки с Аль-Йадом. Теперь она это знала.

– И еще ты должна поверить, – продолжал Мартин, – что как бы мне ни было трудно вводить тебя в заблуждение, для Брена это было в десятки и сотни раз больнее. Ты не единственная, кто звонил мне в слезах. После того как он притворился, будто совсем съехал с катушек, пугал и унижал тебя, он позвонил мне, и я долго приводил его в чувство. Он говорил мне, что больше не может этого выдержать. Что мы должны отказаться от этого плана. Что он отказывается подвергать тебя опасности. Отказывается притворяться мерзавцем по отношению к тебе. Мне пришлось заставить его вспомнить, ради чего все это затевалось. Потребовалось все мое красноречие и вся способность убеждать, чтобы он продолжал и дальше следовать этим курсом. Он очень любит тебя, Алисса. И необходимость так обращаться с тобой раздирала его изнутри. После этих наигранных вспышек гнева он улетал прочь не потому, что хотел на ком-то выместить злость и потренироваться в своем мастерстве, а затем, чтобы ты не видела, какую боль ему причиняет это притворство. Честное слово.

Некоторое время назад Алиссе казалось, что она уже израсходовала все свои эмоции – что ее душа разорвалась в клочья при мысли о том, что ее друзья мертвы, Аль-Йад победил, весь мир вывернулся наизнанку и вот-вот погибнет, и у нее не осталось ничего. Но от этих слов Мартина на глаза ей вновь навернулись слезы.

– Я знаю, что Брен не ждет от тебя прощения, – промолвил Мартин. – Он отлично понимает, что ты была жертвой все это время. Но я хочу, чтобы ты хотя бы знала, что ему это все тоже обошлось невероятно дорого.

– Спасибо, Эбен, – тихо ответила Алисса. – Но сейчас времени мало. Нужно, чтобы Брен до конца рассказал мне все подробно, и потом нам надо будет отсюда уходить. Но мы еще побеседуем – и, надеюсь, скоро.

– Я буду этого ждать, – отозвался Мартин. – И помни, что ты положила конец самой большой угрозе, с какой когда-либо сталкивалось человечество, пусть даже ты не знала о том, что играешь такую важную роль. Спасибо тебе.

Когда звонок был завершен, Алисса повернулась к Крафту.

– Ты слышал это?

– То, что говорил Эбен, – нет. – Он готов был продолжать рассказ, когда заметил, что глаза у Алиссы мокрые. – Ты в порядке? – встревоженно спросил он, когда она утерла слезы тыльной стороной кисти.

Алисса кивнула, сморгнув еще несколько слезинок.

– Говори, – тихо попросила она. – Расскажи мне все остальное.

Крафт, похоже, был все еще обеспокоен ее эмоциональным состоянием, но с уважением отнесся к ее нежеланию говорить об этом и решил не выжимать из нее честный ответ.

Пока Крафт молчал, выбирая, с какого момента будет лучше возобновить свой рассказ, Алисса осознала, что упустила еще кое-что.

– Значит, Адам Турко тоже участвовал во всем этом, верно? – спросила она.

Крафт медленно кивнул:

– Да. Перед тем как Адам нейтрализовал человека, следившего за твоей лабораторией в Блумингтоне, он по моему приказу выжал из него контакты Тарика Бахара. В то время я не сказал ему, зачем нужна эта информация – только то, что впоследствии она может оказаться полезной. Адам – хороший человек. Он наемник, а не святой, но у него есть свой кодекс чести. Мы с Эбеном не могли поведать ему всю суть нашего плана, но заверили его, что, несмотря на сложность этого плана, мы знаем, что делаем. И что еще важнее, ты не пострадаешь.

– И этого было достаточно?

– Не очень и ненадолго. Требовалось огромное красноречие, чтобы убедить его бросить невинного человека в клетку со львами, и в том, что касалось тебя, это было особенно верно. Есть в тебе нечто такое, Алисса – твоя жизнерадостность, твое чувство юмора, я даже не знаю… Но ты пришлась по душе Адаму, и он полагает, что должен тебя защищать. – Крафт вздохнул. – Наконец он согласился, потому что знал, как сильно я тебя люблю. Не то чтобы я ему об этом говорил: он сказал, что это просто болезненно очевидно. Поэтому тот факт, что я был уверен в необходимости этих действий и в том, что ты не пострадаешь, оказался для него решающим. Однако для него, как и для всех нас, это было ужасно неприятно, и он волновался за твое благополучие.

Алисса вспомнила о том, что произошло в номере отеля в Лоуренсе. Несмотря на предполагаемое предательство Турко, на его лице отражалась глубокая тревога за то, что с ней станется. Тогда Алисса не могла понять, как сочетаются эти две вещи. Но теперь она это осознала.

– Адам сыграл критически важную роль, – продолжил Крафт. – Мы убедили его, что пытаемся достичь важной и нужной цели. Он сделал бы это и без дополнительного вознаграждения, но мы настояли на том, чтобы он оставил себе все деньги, которые получит от Аль-Йада.

– Итак, ты отослал меня в Лоуренс как раз в тот момент, когда мне отчаянно хотелось убраться от тебя подальше?

На лице Крафта снова возникло выражение мучительной душевной боли.

– Да. Я сделал это, зная, что на самом деле отдаю тебя в руки безумного убийцы, наделенного почти неограниченной силой. – Он с отвращением встряхнул головой. – Хотя так было нужно, – тихо произнес он, – это было самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать за всю мою жизнь. – Он сделал глубокий вдох, затем продолжил: – Мы с Эбеном организовали все так, чтобы события идеально совпали по времени. Требовалось, чтобы каждое из них состоялось в точно намеченный момент. В особенности некоторые ключевые пункты твоей переписки с Эбеном. Все должно было выглядеть абсолютно правдоподобным.

– А Эбен действительно прилетел в Коста-Рику?

– Нет. Но мы сделали вид, что ваши рейсы разминулись в воздухе и что он и вправду намерен решительно побеседовать со мной. Так Аль-Йаду было проще действовать, а мы могли уложиться в график. Адам передал тебя Тарику Бахару с заверениями в том, что убедил меня в твоей гибели, поэтому я не стану искать и спасать тебя. Кроме того, Адам отдал ему ключ для дешифровки сообщений на твоем телефоне.

– Блестяще, – промолвила Алисса. – Аль-Йад чуть ли не гладил себя по голове, поздравляя с тем, что сумел прочитать зашифрованные сообщения, отправленные мне Эбеном. В то время как тебе было отчаянно необходимо, чтобы он эти сообщения прочитал.

– Не хочу хвастаться, но это действительно был неплохой ход, – признал Крафт. – Ключевым, конечно же, было последнее письмо Эбена. Оно явственно давало понять, что тебе никто не говорил о квантовом зеркале. Оно подтверждало: мои друзья теперь настолько боятся меня, что готовы убить, поэтому вполне логично, что Эбен переслал тебе код для активации. А поскольку Адам участвовал в деле, мы совершенно точно знали, когда был конфискован твой телефон. Поэтому мы отправили это сообщение тогда, когда оно с гарантией должно было быть перехвачено – чтобы Аль-Йад точно знал, что ты не успела прочитать его. – Слабая улыбка появилась на губах Бреннана. – Как я и сказал, иногда я действую безупречно, а иногда делаю ошибки, которые потрясают своей глупостью.

Алисса подумала, что он чрезмерно строг к самому себе. Да, он подставился, разместив свой профиль на сайте онлайн-знакомств, и не предвидел, что наемники Аль-Йада попытаются захватить ее на том кукурузном поле в Индиане – но это все. В остальном он провел идеальную партию игры в пятимерные шахматы.

– А кадры того, как ты взрываешься на аэродроме в Сан-Диего? – спросила Алисса. – Конечно же, ты не мог там быть за минуту до того, как появился здесь.

– Когда Аль-Йад потребовал от Адама, чтобы он передал сцену моей смерти по видеосвязи, ведущие умельцы Эбена в области спецэффектов подготовили эти замечательные кадры. На самом деле, это требование помогло нам, потому что позволило мне определить время моего прибытия сюда. Когда Аль-Йад сказал Адаму, что до моей гибели осталась пара минут, тот скинул мне сообщение, поэтому я знал, что Омар активировал твой гипнотический триггер и сделался уязвимым.

Крафт вздохнул:

– Мне ужасно хотелось поведать Аль-Йаду о том, как я его обыграл. Ткнуть его носом в это. Он убил восемнадцать моих друзей. Я хотел бы увидеть выражение его лица в тот момент, когда я скажу ему о том, что квантовое зеркало было блефом и что я манипулировал им, чтобы он сам сделал себя уязвимым.

– Но почему ты этого не сделал? Как только он запустил эффект ноцебо, обратного пути уже не было – на следующие восемь часов. Как бы сильно он этого ни хотел.

Крафт покачал головой:

– Может быть. Но я знал, что это, скорее всего, мой первый и единственный шанс убить его. Поэтому я решил не рисковать и прикончить его в первое же мгновение, как только смогу. Разрушить квантовую линзу у него между ушами. Просто на тот случай, если у него в запасе есть какой-нибудь трюк, который позволит ему снять тот блок, который ты помогла ему установить в его собственном подсознании.

Алисса кивнула. Это звучало разумно. И план Брена в целом был гениальным. Мастерски задуманным и исполненным.

И все же Крафт причинил ей боль. Он терроризировал ее, обращался с нею так, словно она была грязью у него под ногами.

Но разве у него был какой-то другой вариант? Если бы излучатель квантового зеркала существовал в действительности, Брен мог бы сделать выбор и пожертвовать собой, чтобы уничтожить Аль-Йада. Но никакого устройства не существовало. И, после того как Крафт слетал в Сирию, подвергая опасности собственную жизнь в прямой, но безрезультатной схватке с врагом, ему пришлось рискнуть и отправить любимую женщину в руки этого самого врага, ненавистного, всемогущего и неуязвимого. В руки человека, который убил друзей Брена и пытался убить его самого.

Крафт сделал это, зная, что Алисса может погибнуть, ненавидя его. Погибнуть, думая, что он предал ее и никогда ее не любил. Это причиняло ему невероятную боль. Но он решил, что ради того, чтобы остановить Аль-Йада, никакие жертвы не будут чрезмерно велики.

И если бы у Брена был какой-нибудь волшебный способ поведать ей этот план, а потом стереть ее память, чтобы она продолжала играть роль ничего не ведающей подставной пешки – каковой ей и нужно было быть для успеха этого плана, – разве она не согласилась бы на это?

Сейчас у нее не возникло и тени сомнений: конечно, согласилась бы. Аль-Йад был безумцем, и безумцем почти всемогущим. Разве она могла отказаться сделать все необходимое ради того, чтобы одолеть его?

А если бы они с Бреном поменялись ролями – поступила бы она с ним так? Ответ был – да. У нее попросту не было бы другого выбора.

Как не было и у него.

И хотя она не была готова простить его сию секунду, она знала, что со временем простит. Даже за короткое время с того мгновения, как он вошел в эту комнату, она ощутила, что ее снова тянет к нему. Волшебство вернулось. Его поведение в минувшие недели было слишком ужасным и слишком глубоко ранило Алиссу, чтобы она немедленно смогла снова влюбиться в него – даже зная, что он всего лишь играл омерзительную, но необходимую роль. Но у нее не было сомнений, что любовь вернется, и достаточно скоро.

– У меня к тебе остался один вопрос, Брен, – произнесла она.

– Какой угодно, – с готовностью отозвался Крафт.

– Какого черта ты носишь эту форму?

62

Бреннан Крафт громко рассмеялся.

– Значит, ты не готова поверить в то, что я все это время тайно служил в армии? В то, что я действительно полковник ВВС?

– Думаю, что не готова, – произнесла Алисса, в свою очередь расплываясь в улыбке. – Да, ты ухитрился запудрить мне мозги превыше всякого вероятия. Но в том, что касается армии, уж позволь мне усомниться.

– Ты очень умна, Алисса Аронсон, – кивнул Крафт. – Правда заключается в том, что я действительно никогда не служил в армии. Но сейчас я надел эту форму ради того, чтобы помочь своей родине. Пока мы были в Коста-Рике, случилось еще кое-что, оставшееся вне твоего поля зрения. Ты же знаешь, что я продолжал наблюдать за твоим майором Еловицем. После твоего исчезновения он был настроен найти меня еще решительнее, чем прежде. Поэтому я подумал, что умнее будет и дальше за ним следить.

– Ага, – пробормотала Алисса, даже не представляя, к чему он это говорит.

– Пока я этим занимался, я узнал, что президент Сирии, Халил Наджар, едва ли не умоляет США убить Аль-Йада, потому что сам он не в состоянии это сделать. Аль-Йад собрал так много последователей, слава о его всемогуществе разнеслась так широко – не говоря уже о том, что Наджар больше не может доверять собственной армии, – что сирийский президент понял: прямого столкновения ему не пережить. США выторговали у Наджара ряд стратегически важных концессий в обмен на обещание того, что решат проблему Аль-Йада.

Алисса изумленно покачала головой.

– Невероятно, – только и сказала она.

– Да, – согласился Крафт. – «Невероятно» – это самое точное слово. В смысле, невероятно, чтобы им это удалось. К счастью, взломав компьютер Еловица, я узнал, что США готовятся нанести удар. Они подготовили налет, задействовав множество отрядов спецназа, с изрядной поддержкой авиации, а также артиллерии – как с суши, так и с моря. Наджар был готов полностью содействовать им и проследить за тем, чтобы нашим силам никто не помешал. Он был в отчаянии. В таком отчаянии, в какое только способен был вогнать человека наш всемогущий друг.

– Они предприняли эту попытку?

– Нет. Я не мог им этого позволить. Это было бы самоубийство. Десятки хороших людей погибли бы совершенно впустую. Америка не получила бы обещанных Наджаром концессий, а репутация нашей армии и государства, несомненно, была бы подорвана. И одновременно репутация Аль-Йада на мировой сцене выросла бы до небес.

– Как давно ты об этом узнал?

– Несколько недель назад. Мой план уже был запущен. Поэтому я связался с Грегом Еловицем.

– Нет! – потрясенно воскликнула Алисса. – Ты не мог этого сделать!

– Я это сделал, – отозвался Крафт с усмешкой. – Как ты можешь себе представить, майор тоже был несколько удивлен. У нас состоялся довольно… интересный разговор. Я рассказал ему, что ты жива и здорова. И сообщил, что я в курсе готовящегося удара против Аль-Йада и знаю, что у этой операции нет ни единого шанса на успех. Я сказал майору, что изобрел современнейшее оружие, основанное на новых научных принципах, которые я открыл. И что Аль-Йад украл у меня один из двух созданных мною прототипов этого оружия.

– Еловиц еще до этого предполагал, что ты применил какое-то неизвестное оружие, чтобы спастись во время нападения коммандос возле моего дома и вырубить их всех, – заметила Алисса. – Так что своим рассказом ты только подтвердил его догадки. И к тому же это вполне объясняло загадку такого быстрого возвышения Аль-Йада.

– Именно так, – кивнул Крафт. – Поэтому я предложил ему сделку. Я сказал ему, будто знаю способ противостоять этому новому оружию. Этот способ сложен и потребует некоторой подготовки, но меньше чем через месяц я сам избавлю мир от Аль-Йада. После смерти Аль-Йада США предстанут перед всеми в качестве героя. Наша репутация на международной арене резко вырастет – ведь мы совершим то, что большинство наблюдателей уже начало считать невозможным… и не без причины. Потому что именно невозможным это и было. Я устраню самую большую угрозу, с какой когда-либо сталкивался мир, а президент Халил Наджар будет в долгу перед нами. В качестве ответной любезности я попросил майора перестать разыскивать меня после того, как я убью Аль-Йада. И дать тебе карт-бланш. Если ты захочешь вернуться к прежней жизни и прежней работе, тебя никто и ни о чем не должен спрашивать. Ты получишь денежное возмещение, и с тобой будут обращаться как с королевой. Если ты, напротив, захочешь уйти в тень вместе со мной, он не только прекратит искать нас, но и поможет нам скрываться.

– Очень мило, – произнесла Алисса. – Если он поверил в то, что ты действительно можешь убить Аль-Йада, он должен был ухватиться за этот шанс обеими руками и согласиться на любые условия.

– Ну, будучи военным, он вдобавок хотел получить сведения об этом новом виде оружия, которое я изобрел. Но я сказал ему, что этого не будет. Дескать, я глубоко сожалею о том, что изобрел эту проклятую штуку, и намереваюсь уничтожить оба прототипа и все свои чертежи. И это даже не обсуждается.

Крафт помолчал:

– Но ты права, после того как я все это объяснил, он поспешно согласился на все мои условия. – Уголки его губ дрогнули в едва заметной улыбке. – Я мог бы потребовать, чтобы он купил тебе остров, не хуже, чем у Эбена, и совершенно уверен, что он не стал бы возражать.

– И все-таки ты этого не сделал, – пробормотала Алисса с шутливым неодобрением. – Но теперь я знаю, – добавила она, покачав головой, – что прыжки на «тарзанке» и переговоры – не твои сильные стороны.

Крафт рассмеялся:

– Ну, майор выдвинул одно условие. Он был согласен на такую сделку, но только если я смогу доказать ему, что не блефую и могу сделать то, о чем говорю. И к тому же ему требовалось убедить свое начальство. Поэтому он попросил провести наглядную демонстрацию – для него и для двух высших чинов.

– И ты ее провел?

– Да. Как-то утром, когда ты еще крепко спала, я оставил наш дом и улетел в Никарагуа.

– На обычном рейсе? Или… как бы это сказать… своими силами? Авиалинией «Нулевая энергия»?

Крафт широко улыбнулся.

– Своими силами, – ответил он. – Я знал, что, после того как я назначил встречу, они будут наблюдать за всеми коммерческими рейсами, прибывающими в Никарагуа. Я прикинул: когда им станет ясно, что я не воспользовался ни одним из традиционных пунктов прибытия, то решат, будто к тому времени, как я связался с ними, я уже окопался в этой стране. Небольшое ложное указание, чтобы сбить их со следа.

Алисса уважительно кивнула:

– Отлично придумано.

– Я принес с собой толстую серебряную перьевую ручку причудливой формы, предварительно затерев марку производителя. Она выглядит очень высокотехнологично, можешь мне поверить. А затем проделал несколько трюков. Направил ручку на склон холма и превратил его в лаву. И все такое прочее.

– Значит, ты, можно считать, доказал старую поговорку о том, что перо сильнее, чем шпага? – с усмешкой спросила Алисса.

– Это точно, – ухмыльнулся в ответ Крафт. – И многофункциональнее. Я сказал им, что эта технология дает и другие возможности, но что я предъявил им достаточно доказательств истинности моих слов. И доказательств того, что против Аль-Йада у них нет ни единого шанса. А вот у меня, как у изобретателя этой технологии, есть.

– И это, очевидно, их убедило, – сказала Алисса и указала на труп, лежащий на полу. – А это убедит еще больше. Тебе многое пришлось пройти ради того, чтобы это сделать, но ты все же добился успеха.

Крафт тяжело вздохнул:

– И слава богу.

– Это все еще не объясняет, почему ты в форме.

– Ах да. Что ж, давай для начала я расскажу тебе, что нам делать дальше. Через несколько минут я позвоню майору Еловицу и перешлю ему фотографию тела Аль-Йада. А потом передам телефон тебе, дабы он мог удостовериться, что ты все еще жива. И ты подтвердишь ему, что цель достигнута, Аль-Йад действительно мертв. Потом я намерен позвонить Наджару и сообщить ему, что дело сделано. Он пришлет сюда своего человека по имени Абдул Салиб. Он единственный из верных Наджару людей, кто когда-либо встречался с Аль-Йадом и сумел после этого остаться в живых. Я объясню, что это поместье уже не охраняется, а все его обитатели находятся без сознания. Салиб приедет сюда и подтвердит смерть Аль-Йада.

Алисса кивнула. Это объясняло то, почему Брен не испепелил своего врага на месте. Ему нужен был труп, поддающийся опознанию без особого труда.

– Я скажу Салибу, что силы спецназа, которым мы обязаны этим успехом, давным-давно отбыли, – продолжал Крафт. – Но я остался, дабы удостовериться в том, что Наджару стало известно: США выполнили свою часть сделки.

– Ничего себе! И этот Салиб, и Наджар – да и все разведки мира, если уж на то пошло, – будут вечно чесать в затылках, гадая, каким же образом наш спецназ провернул это дело. Я имею в виду, что все обитатели резиденции Аль-Йада валяются без сознания, никаких следов газа или химических веществ нет, и вдобавок мы наблюдаем труп человека, который по праву считался неуязвимым.

Крафт улыбнулся при мысли о том, какое смятение вызовут эти известия.

– Еловиц решил, что в случае моего успеха мне следует быть в форме во время видеозвонка Наджару и встречи с Салибом – чтобы придать всему делу вид подлинной военной операции. Конечно же, я переоденусь, прежде чем уйти отсюда. Американскую армию здесь не очень-то любят, а я не хочу провоцировать акты агрессии. Но пока мы покидаем пределы этой страны, с нами будут обращаться как с особами королевской крови. Поверь мне, Наджар будет беспредельно счастлив.

– Знаешь, Брен, если действительно существует бесконечный и всемогущий разум, который разделил Себя, чтобы испытать, что значит существовать – что значит удивляться, – то ты более чем успешно справляешься с поставленной Им задачей.

Крафт рассмеялся:

– Да, это было забавно. Очень много эмоций. Но я хотел бы, чтобы задача по привнесению подобного опыта в копилку Вселенского Разума выпала какой-нибудь другой Его части. Мне это обошлось как-то дороговато.

– Прежде чем ты позвонишь майору и президенту, скажи мне вот что: все эти рассуждения о том, чтобы править миром, были просто спектаклем, как и все остальное?

– Да. Я боялся, что ты об этом спросишь. Но, полагаю, я это заслужил. Это была лишь часть выдумки, в которую и ты и Аль-Йад должны были согласно нашему замыслу поверить. Ну, понимаешь, такой вот сюжет: «Брен стал властолюбивым психопатом, повернутым на мировом господстве». И эту же выдумку подтвердил Эбен своим последним сообщением.

– Да нет, это-то я поняла. Но на протяжении изрядной части того разговора, в моменты, когда ты забывал о том, что должен изображать негодяя, у меня складывалось впечатление, будто ты веришь во многое из того, о чем говоришь.

– Вот тут ты меня поймала. Ты права. Под такими принципами правления, о каких я говорил, я в общем и целом готов подписаться. В своих мечтаниях я люблю представлять, каким процветающим мог бы стать мир, если бы во главе его стоял человек, способный вести дела честно, дать людям все необходимое для хорошей, правильной жизни и никого не угнетать. Но я не собираюсь становиться диктатором. Ни благожелательным, ни злобным.

– И что теперь? – спросила Алисса.

– Мои общие цели остались прежними. Я хочу найти способ безопасной передачи способностей, которыми я владею, всем. Но именно что безопасной. И пока я работаю над этим, я обязан буду удостовериться, что не появится никакой новый Аль-Йад. Эбен поддерживает меня в этом. Его деньги дадут нам хороший старт. Мы сможем использовать часть средств для основания программы и для выявления тех, кто, возможно, попытается повторить мою работу. И для наблюдения за ними. Мы еще не знаем точно, как мы это сделаем, но мы хотим найти способ в какой-то момент закрыть изрядный процент мировой потребности в энергии – и сделать это бесплатно. Нужно лишь построить достаточно большую электростанцию и найти метод дешевой передачи энергии. Я могу постоянно питать эту электростанцию энергией без особых усилий. И если ты решишь присоединиться к нам, я все еще хотел бы, чтобы ты оценила возможность вывести хотя бы немногих тщательно отобранных людей на мой уровень. Начиная с Эбена и тебя самой.

– Не знаю, Брен…

Крафт вскинул руки, признавая свое поражение:

– Решать целиком и полностью тебе, Алисса. Если это поможет тебе снова прийти в себя, сделать так, чтобы ты поверила, что тот властолюбивый маньяк, которым я предстал перед тобой, был просто ролью… ты можешь выбрать то, что захочешь.

Алисса заметила, что он, похоже, говорил это совершенно искренне. Интересно.

– В конечном итоге мне хотелось бы найти людей, которые захотят возглавить экспедиции на некоторые из землеподобных планет, которые ученые открыли за последние несколько лет. Обладая моим уровнем способностей, эти люди смогут снабжать энергией огромные космические корабли с первооткрывателями на борту. И еще я хочу привлечь других людей, которые помогут нам обеспечивать мир бесплатным электричеством. И последнее – у меня есть зернышко идеи относительно того, как вывести на мой уровень большинство человечества, сделав так, чтобы они применяли эту силу ответственно и безопасно.

– Мне это кажется невозможным, – сказала Алисса. – Что у тебя на уме?

– Ты знаешь три закона робототехники?

– Те, которые придумал Азимов?

– Совершенно верно.

– Я слышала о них, но не знаю, что именно в них говорится. Мне известно только, что Азимов в своих фантастических книжках заложил основы современной робототехники. По крайней мере, так считается.

– Так и есть. Многие люди в его дни верили, что если роботы станут широко распространены, они могут восстать против нас.

– Да. И даже сейчас многие люди этого боятся, – с улыбкой произнесла она. – Ты за последние десять лет часто бывал в кино?

– Я полагаю, ты этой фразой пытаешься отыграть у меня баллы за Азимова, – сухо хмыкнул Крафт. – Как бы то ни было, Азимов хотел, чтобы роботы были просто инструментом. Поэтому он описал робототехническую промышленность, в которой запрет на причинение вреда человеку был намертво прошит в самую сущность любого робота. Даже сама мысль о причинении вреда человеку парализовала их. – Он помолчал. – Вот я и подумал: может быть, здесь есть параллель с твоей работой?

Алисса поразмыслила над этим:

– Ты думаешь, что я могла бы использовать гипноз, чтобы вложить в мозг людей некий аналог этой программы? Три закона человекотехники?

– Нет. Но тебе все равно нужно будет запустить усиленный эффект плацебо, как ты сделала это со мной. Усилить веру людей в то, что они могут контролировать нулевую энергию. Есть ли способ сделать эту веру комплексной? Соединить ее с другими мыслительными связями? Чтобы человек мог достигнуть уверенности, необходимой для овладения подобными способностями, только в том случае, если его намерения будут добрыми. Если же кто-то попытается использовать нулевую энергию в разрушительных целях, то это гипнотическое усиление исчезнет. Существует ли такая возможность?

Алисса обдумывала этот вариант почти целую минуту:

– Может быть. Пока мы такого не умеем, но если направить усилия нескольких групп на эту цель, то, может быть, что-то и получится. Но точный способ такого программирования будет нелегко отыскать. И не забывай, Аль-Йаду не понадобился никакой гипноз, чтобы достичь такого уровня.

– Для начала мы возьмем только самых психически устойчивых людей и будем наблюдать за ними.

– Фокус будет заключаться в том, как определить параметры. Мы не можем просто взять и связать способность подключения к полю нулевой энергии с общим запретом на причинение вреда. Аль-Йад без труда прошел бы такую проверку. Он был убежден, что помогает человечеству, несет ему только пользу. Уничтожая боˆльшую часть этого самого человечества.

– Вспомни, что он был серьезно болен душевно. Но я понял твою точку зрения. Я и не говорю, что сделать это будет легко. Или что не будет множества споров относительно наилучшего выбора параметров. Все это будет – даже если предложенный мною выход окажется достижимым. Но об этом следует подумать. Вот это будет сделка! «Мы предлагаем тебе всемогущество, но твои способности исчезнут, если ты когда-нибудь попытаешься использовать их для зла, а не для добра».

Во взгляде Алиссы читался неприкрытый скептицизм.

– Знаю, это рискованное предприятие с мизерными шансами, – произнес Крафт. – Но разве более рискованное и менее вероятное, чем обретение способности подключаться к полю нулевой энергии в целом?

– Определенно нет, – согласилась Алисса.

– И кроме того, кто-то вроде тебя, кто-то, кто находится намного выше среднего уровня во всех отношениях, должен суметь без труда достичь этого.

Алисса усмехнулась:

– Я также выше среднего в том, что касается устойчивости к лести.

– У нас будет много времени, чтобы вычислить это. Но я хочу, чтобы ты хотя бы начала задумываться об этой возможности. И опять же, если ты присоединишься к нам, у тебя будет решающий голос. Твоему внутреннему чувству этики я доверяю больше, чем чьему-либо еще. И Эбен уже согласен с этим.

Алисса задумчиво окинула его взглядом, но ничего не ответила.

– Послушай, – продолжил Брен, – выбирать только тебе. Ты можешь вернуться к своей прежней жизни и даже значительно улучшить ее. Еловиц в огромном долгу перед тобой. Но я умоляю тебя: присоединяйся ко мне. Присоединяйся к нам. Тебе вовсе не обязательно решать немедленно. Думай столько времени, сколько тебе нужно. В конце концов, сейчас далеко не лучший момент для того, чтобы принимать такие решения – когда у тебя во рту все еще ощущается дурной привкус, оставленный безумным мерзавцем Бреннаном Крафтом.

Он поморщился.

– Кажется, последнюю фразу я ляпнул, не подумав, – произнес он с усмешкой. – Наверное, это одна из самых двусмысленных фраз, какие я когда-либо произносил.

– Да, – подтвердила Алисса, подавляя смешок. – Вызывает в уме картинки, которые я предпочла бы не наблюдать. – Она помолчала. – Но я понимаю, что ты имеешь в виду.

Крафт неожиданно снова сделался серьезным.

– Алисса Аронсон, – промолвил он, заглядывая в самую глубину ее огромных карих глаз, – я люблю тебя. Я люблю тебя сильнее, чем могу выразить. Что бы ни произошло, что бы ты ни решила в конечном итоге, я никогда не перестану тебя любить. И никогда не перестану сожалеть о том, что я сделал с тобой. И если ты присоединишься ко мне, я никогда не перестану пытаться сделать так, чтобы ты простила меня за это.

Это был прежний, по-щенячьи влюбленный взгляд Бреннана Крафта. Но что еще более важно, сам Бреннан Крафт тоже был прежним. Со всем его интеллектом, душевным теплом и чуткостью. Со всей его способностью к пониманию и сопереживанию. Абсолютная сила ничуть не изменила его. Все, что влекло Алиссу к нему, подобно тому, как черная дыра притягивает к себе космические объекты, вернулось вновь.

Ее обманывали, ее заставили пройти через ад. Но теперь, когда она прошла этот ад насквозь и вышла с другой стороны, она начала ощущать эйфорию. Это все было лишь ужасным сном. Да, Бреннан отправил ее в этот ад. Но он же взмахнул волшебной палочкой и перенес ее в рай. Величайшая угроза, с которой когда-либо сталкивался мир, была устранена. И ее идеальный мужчина вернулся к ней. Эти награды компенсировали ту душевную боль, которую она вынуждена была претерпевать снова и снова за последние месяцы.

Она могла либо потратить время впустую, растравляя свои раны воспоминаниями о своем пребывании в аду и виня в этом Брена, – или же могла раскрыть свою душу навстречу облегчению и счастью, которые испытывала сейчас, зная, что этот ад был всего лишь наваждением.

Выбор был очевиден.

– Вот что я скажу тебе… полковник, – заявила она. – Я даю тебе месяц на то, чтобы завоевать меня заново. Чтобы напомнить мне о том, что было у нас когда-то. И чтобы окончательно уверить меня в том, что тот, другой Крафт действительно бесследно исчез.

У Крафта был такой вид, словно он вот-вот воспарит над землей без всякого использования нулевой энергии.

– Великолепно! – воскликнул он. И после долгой паузы добавил: – Не будет ли слишком преждевременно, если я предложу начать этот испытательный период с того, чтобы напомнить тебе, каково это – целоваться с прежним Бреннаном Крафтом? Я имею в виду – всего на несколько минут. Мы и так уже несколько затягиваем с кое-какими важными телефонными звонками.

– Интересное предложение, – произнесла Алисса с едва заметным намеком на улыбку. – С одной стороны, ты действительно спас мне жизнь. – Она приподняла брови. – Но, с другой стороны, именно ты, в первую очередь, и подверг эту жизнь опасности.

Она приподняла руки перед собой, ладонями вверх, и покачала ими вверх-вниз, как будто это были весы, на которых она тщательно взвешивала столь важное решение. Наконец она пожала плечами, и по ее лицу расплылась неудержимая улыбка.

– Да к черту! – сказала Алисса, бросаясь в объятия Брена. – Мир достаточно долго ждал известий о смерти Аль-Йада. Несколькими минутами больше, несколькими минутами меньше – какая разница?

– Аль-Йад? – с шутливым недоумением переспросил Крафт, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. И блаженное, мечтательное выражение его лица ясно дало понять Алиссе Аронсон, что в этот миг она действительно представляла для него всю Вселенную. – Кто это такой?

От автора Что здесь реально, а что – нет

Спасибо за то, что вы прочитали этот роман. Надеюсь, вам понравилось!

Я не только попытался рассказать самую увлекательную историю, что могу вообразить, но и хотел представить вашему вниманию научные концепции и точные сведения, которые, надеюсь, оказались занимательными – пусть даже выглядят дерзкими и даже противоречивыми. Для всех своих произведений я провожу обширные исследования, но впервые решил зайти в этих исследованиях дальше.

Хотя роман является вымышленной историей и содержит ряд значительных допущений, большинство из ключевых его элементов основано на том, что уже сейчас известно мировой науке. Естественно, в формате фантастического романа я не мог ни осветить каждый вопрос так глубоко, как он того заслуживает, ни рассмотреть его с разных точек зрения. Заинтересованным читателям я советую поискать книги и статьи на соответствующую тему, чтобы получить более подробные сведения по каждому из этих вопросов и тщательно взвесить все противоречивые данные, мнения и интерпретации. Сделав это, вы сами сможете решить, насколько точно то, что я описал в своем романе, и выработать свой собственный взгляд на предмет.

Нулевая энергия и поле нулевой энергии. Известно, что они существуют, это доказано однозначно и несомненно; однако есть разногласия относительно мощности нулевой энергии, и многие ученые полагают, что в своих попытках исследования мы упускаем какие-то важные принципы. Статья НАСА, процитированная в романе, действительно написана; это весьма увлекательное чтение. Выдержку из этой статьи я разместил ниже, после раздела «Об авторе».

«Теория Бога». Это, конечно же, реально существующая книга, написанная доктором Бернардом Хайшем, и я искренне рекомендую вам ее прочитать. Доктор Хайш – астрофизик, автор более сотни научных работ, на протяжении десяти лет он был редактором «Астрофизического журнала». Его революционная работа в области поля нулевой энергии, в частности, финансировалась НАСА.

Кто-то может не согласиться с тезисами, изложенными в «Теории Бога», но она в любом случае предлагает новый и довольно дерзкий взгляд на творение Вселенной. Эта книга также затрагивает работу доктора Хайша в области нулевой энергии и говорит о том, почему эта энергия отвечает за само существование материи и как манипуляции этой энергией могут влиять на массу, инерцию и гравитацию.

Чудо превращения оплодотворенной яйцеклетки в человека. Много лет назад я писал диссертацию по молекулярной биологии (именуемой также генной инженерией), будучи совершенно очарован этой отраслью науки. В конце концов я занялся другим, вместо этого получив диплом магистра, потому что, при всей моей любви к науке, в лабораторной работе я был абсолютно ужасен. «Ужасен» – в смысле нетерпелив и неуклюж. А неуклюжесть – не самое лучшее качество, когда работаешь с высоким уровнем радиации и мощным канцерогеном, именуемым бромистым самарием, у которого есть только одно предназначение: вызывать мутации ДНК.

Но в любом случае начальный курс биологии развития (о том, как яйцеклетка превращается во взрослую особь) просто взорвал мне мозг. Ничто в биологии не было для меня столь захватывающим и чудесным. Как может одна оплодотворенная яйцеклетка содержать все указания, необходимые для создания целого человека, и как она может выполнять эти указания с такой точностью? Одна оплодотворенная яйцеклетка – предок триллионов клеток, которые в процессе развития становятся совершенно непохожими друг на друга. И каждой из бессчетных клеток-потомков нужно знать, чем стать и где быть, чтобы создать невероятно сложную Вселенную, которой является человеческое существо. Мало того, любая система должна получать энергию и строительный материал извне. Как мы вырастаем из младенцев во взрослых? Нам приходится превращать пищу в часть нашего тела. Да, пища дает нам энергию, но она также наш единственный источник строительных материалов. Наши тела извлекают сырой материал, который нужен нам для строительства самих себя, из таких источников, как мороженое, котлеты и макароны, а затем преобразуют этот сырой материал в клетки мышц, сердца, мозга и так далее.

Сама мысль о том, что одна оплодотворенная яйцеклетка может успешно трансформироваться в тело взрослого человека, включая мозг со многими миллиардами нейронов, со способностью разумно мыслить, кажется просто нелепой. Это невозможно. Не может быть, чтобы нечто подобное вообще могло получиться. И все же мы все – живое доказательство: получается…

Человеческое поведение. Обсуждение человеческого поведения в первых главах моей книги настолько точно, насколько я смог этого добиться, и основывается на множестве прочитанных мной материалов и на пройденном в колледже курсе науки о поведении. Гены действительно, как правило, формируют воззрения и личность куда в большей степени, чем это признавалось в минувшие десятилетия, хотя окружение все-таки играет не менее важную роль.

Гипноз. Это очень сложный предмет исследований, поскольку по нему существует множество ложной информации и трудно понять, каким источникам и каким людям можно верить. Я прочел ряд материалов по этому вопросу и провел долгий разговор по телефону с маститым автором, чью работу многие считают определяющей в этой области (он сказал мне, что предпочитает, чтобы его имя не упоминалось в этой книге). Когда Алисса Аронсон уверяет Джентльмена, что «гипноз не может преодолеть сознательное сопротивление» – она точно цитирует слова этого ведущего специалиста (я решил, что звучит круто). Все рассуждения о гипнозе в книге, насколько мне известно, точны, включая результаты экспериментов. Однако следует сказать, что подвижки в области усиления подсознательной веры и эффекта плацебо, совершенные Алиссой Аронсон и ее коллегами из «Блэк-Опа», являются вымышленными.

Пытки. Тема явно неоднозначная. Я пытался передать ключевые пункты так точно, как только мог, основываясь на своих исследованиях, но, как во всех подобных вопросах, заинтересованным сторонам следует предпринять собственные исследования и проверить, какие выводу будут достоверными.

Эффект плацебо и биологическая обратная связь (биоотклик). И то и другое весьма интересно; и то и другое является подлинным эффектом. До того как стать писателем, я много лет работал в биотехнологической и фармацевтической промышленности и участвовал в клинических испытаниях новых медикаментов, при которых довольно часто проявлялся эффект плацебо. Я также читал много более современных материалов по этому вопросу. Уже доказано с несомненной ясностью, что во многих случаях наш разум способен лечить наше тело, используя механизмы, которые до сих пор не очень понятны.

Праноедение и солнцеедение. И то и другое существует вполне реально и имеет множество приверженцев по всему миру, многие из которых утверждают, будто у них есть неопровержимые доказательства их способности выживать без еды в течение многих месяцев и даже лет. Согласно Библии, помимо Моисея и Иисуса, Илия также постился сорок дней и сорок ночей. О ряде католических святых говорится, что они голодали годами и даже десятилетиями (хотя делали исключение в том, что касалось принятия Святого Причастия).

Игра «Ультиматум», «склонность к подтверждению» и «эффект Лейк-Уобегон». Все это подлинные и одни из самых часто исследуемых феноменов в изучении человеческого поведения. Прочитав несколько книг об этих и других экспериментах, я выделил ряд общих тем. Наша память далеко не так точна, как мы думаем. На подсознательном уровне на нас влияет куда больше факторов, чем мы можем себе представить. Мы куда в меньшей степени сознательно контролируем свои решения, чем нам кажется. Мы намного менее рациональны, чем считаем, и нас намного проще обмануть, чем мы думаем. Мы плохо подсчитываем вероятности. Мы более склонны к слепой вере, чем полагаем. И мы игнорируем данные, которые не соответствуют тому, во что мы верим.

Не считая этого, мы практически безупречны:)

Квантовый разум и квантовая физика. Многие ученые действительно считают, что разум – это квантовое явление. Быстрый поиск выдает множество книг по этому вопросу. Все, что написано в этом романе относительно квантового измерения, основано на общепринятых, точных научных данных. За исключением, разумеется, способности управлять нулевой энергией при помощи разума. Это невозможно – я в курсе:)

Заметим, что ни одна область знания не является более сложной, потрясающей, сбивающей с толку и парадоксальной, чем квантовая механика. Поэтому прочитать весьма упрощенное и сокращенное изложение, которое я привел в этой книге, – все равно что окунуть кончики пальцев ног в океан. И даже специалисты в этой области часто спорят между собой о прикладных аспектах этой теории. Альберт Эйнштейн и Нильс Бор, два отца-основателя квантовой физики, на протяжении многих лет яростно спорили друг с другом по поводу многих вопросов отрасли.

Индианский университет. Мои родители и некоторые мои родственники учились в Индианском университете в Блумингтоне, поэтому я не раз посещал университетский кампус. Хотя мною допущены некоторые вольности в том, что касается расположения зданий и французских ресторанов, упомянутый в романе суперкомпьютер и известняковые строения, достойные Хогвартса, вполне реальны. В этом уголке мира действительно наличествуют великолепные леса, бескрайние поля кукурузы и огромные ветроэлектростанции, основания которых достаточно массивны, чтобы за ними могли устроить засаду наемники.

Как говорилось выше, выдержка из статьи НАСА «Новые возможности прогресса в космических перелетах» приводится после краткой биографии автора этой книги.

Об авторе

Дуглас Ричард – автор пяти романов в жанре триллера и научной фантастики, которые New York Times и USA Today назвали бестселлерами. В их число входит и этот. Кроме того, он написал шесть книг для подростков и юношества, широко известных своей притягательностью как для целевой аудитории, так и для взрослого читателя. Дуглас получил степень магистра по молекулярной биологии (также известной как «генная инженерия»), много лет работал в биотехнологической промышленности, является автором ряда популярных научных сценариев для каналов National Geographic, BBC, Australian Broadcasting Corporation и многих других. Сейчас Дуглас Ричардс живет в Сан-Диего, штат Калифорния, вместе с женой, двумя детьми и двумя собаками.

Новые возможности прогресса в космических перелетах

Первоначально опубликовано в «Информационном бюллетене Общества Межзвездных перелетов», том 1, номер 1 от 1 июля 1995 года.

Марк Миллис, отдел технологии космических перелетов, Льюисовский исследовательский центр НАСА, Кливленд, Огайо.

Недавно появился новый взгляд на связь гравитации и электромагнетизма. Теория, опубликованная в феврале 1994 года, предполагает, что инерция – всего лишь электромагнитная иллюзия. Эта теория основывается на более ранней работе, в которой высказано допущение, что гравитация – не что иное, как побочный эффект электромагнетизма. Обе эти работы базируются на той точке зрения, что вся материя, по сути, состоит из частиц, несущих электрический заряд, с учетом существования нулевой энергии.

Нулевая энергия – это термин, который используется для описания случайных электромагнитных колебаний (осцилляций), которые остаются в вакууме после того, как оттуда исключены все прочие виды энергии. Это может быть объяснено в рамках квантовой теории, согласно которой энергия существует даже в самом минимальном состоянии гармонического осциллятора. Минимальное состояние электромагнитной осцилляции по частоте равно одной второй постоянной Планка. Если суммировать всю энергию всех возможных частот, результатом станет огромная плотность энергии, варьирующаяся от 1036 до 1070 джоулей на кубический метр. Говоря просто – в кубическом сантиметре вакуума содержится достаточно энергии, чтобы испарить все земные океаны. Впервые предсказанная в 1948 году, нулевая энергия связывается с рядом экспериментальных наблюдений. В качестве примеров можно привести эффект Казимира, силы Ван-дер-Ваальса, сдвиг Лэмба-Резерфорда, планковские объяснения спектра излучения «черного тела», устойчивость атомов водорода в основном состоянии, препятствующая радиоактивному распаду, и эффект резонатора при подавлении или усилении спонтанного излучения возбужденных атомов.

Относительно теорий инерции и гравитации, упоминавшихся ранее: они основываются на той точке зрения, что вся материя, по сути, состоит из частиц, несущих электрический заряд, и что эти частицы постоянно взаимодействуют с полем нулевой энергии. С этой точки зрения инерция, то есть сопротивление изменению скорости частицы, описывается как высокочастотные электромагнитные помехи со стороны флюктуаций нулевой энергии. Гравитация, то есть притяжение между обладающими массой телами, описывается как силы Ван-дер-Ваальса между осциллирующими диполями, где эти диполи являются заряженными частицами, которым передались колебания от поля нулевой энергии.

Следует отметить, что эти теории были созданы отнюдь не в контексте космических перелетов, и до сих пор не дают прямых указаний на то, как с помощью электромагнетизма можно управлять инерцией или гравитацией. Помимо этого, указанные теории все еще слишком новы, чтобы их можно было либо подтвердить, либо опровергнуть. Но, несмотря на эту неопределенность, типичную для любой едва появившейся теории, они обеспечивают новый подход к поискам подвижек в физике космических перелетов.

Примечания

1

Махди́ – в исламе: последний преемник пророка Мухаммеда, мессия, который появится перед концом света. Отождествляется с двенадцатым имамом, последним духовным лидером мусульман.

(обратно)

2

Он же эффект сверхуверенности, то есть переоценки своих достоинств и точности своих суждений.

(обратно)

3

Гэри Эдвард Кейллор (р. 1942) – американский юморист, радиоведущий.

(обратно)

4

Из поэмы англо-американского поэта Т.С. Элиота «Литтл Гиддинг». – Пер. А. Сергеева.

(обратно)

5

«Лакомка» (фр.).

(обратно)

6

Начальная буква фамилии Eben находится в открытом слоге (за согласной, находящейся после нее, сразу следует новая гласная), поэтому по правилам английского языка в подавляющем большинстве случаев читается как в алфавите, то есть «и».

(обратно)

7

Унабомбер (от англ. «university and airline bomber» – «подрывник университетов и авиалиний») – прозвище, данное ФБР талантливому математику и технику Теодору Джону Казински (Качински), который обратился к террору и в 1970–1990-х гг. рассылал по почте взрывные устройства, рассматривая это как «революционное действие против индустриальной системы» (его собственная формулировка).

(обратно)

8

Роман Ричарда Кондона (1959) на тему подчинения сознания людей для использования их в глобальных политических акциях; дважды экранизирован в Голливуде (1962-й и 2004-й).

(обратно)

9

Хельсинкский синдром – правильно стокгольмский синдром – синдром идентификации с агрессором, привязанность, возникающая у жертвы по отношению к агрессору в состоянии сильного шока.

(обратно)

10

Речь идет о фильме М. Бэя «Скала» (1996).

(обратно)

11

Suave – подчеркнуто вежливый, театрально учтивый (англ.).

(обратно)

12

Ben & Jerry’s – всемирно известная компания по производству мороженого и других молочных замороженных продуктов, основанная в 1978 г. в США друзьями детства Беном Коэном и Джерри Гринфилдом.

(обратно)

13

Стивены Джобс и Возняк – соучредители компании Apple.

(обратно)

14

Лоуренс Эдвард Пейдж (р. 1973) – соучредитель компании Google.

(обратно)

15

Лоис Лейн – вымышленный персонаж, возлюбленная, затем жена Кларка Кента (Супермена).

(обратно)

16

FDA – управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов.

(обратно)

17

Либертарианство – общее название для ряда разнородных доктрин, главным принципом которых является необходимость ограничения или полного устранения вмешательства государственного аппарата в жизнь людей.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Часть первая

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

Часть вторая

  30

  31

  32

  33

  34

  35

  36

  37

  38

  39

  40

  41

  42

  43

  44

  45

  46

  47

  48

  49

  50

  51

  52

  53

  54

  55

  56

  57

  58

  59

  60

  61

  62

От автора Что здесь реально, а что – нет

Об авторе

Новые возможности прогресса в космических перелетах Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg