— Она, борода. Вот ордер, вот мандат. — Матрос достал документы.
— Нам это ни к чему, — махнул рукой дворник, — совсем ни к чему, раз надо, то надо.
— Нет, борода, ты посмотри. — Матрос поднес к лицу дворника бумажки с фиолетовыми печатями. — Кто здесь раньше проживал?
— Его высокопревосходительство генерал-адъютант свиты его императорского величества Андрей Павлович Сухотин.
— Теперь здесь будет расположен революционный всевобуч района. А начальник всевобуча я — Павел Фомин.
— Оно конечно, — дворник согласно закивал головой, — вам виднее.
Мудреное слово «всевобуч» никак не могло уместиться в его сознании рядом с пышными титулами Сухотина.
— Открывай, — приказал Фомин.
Дворник подсунул лом, заскрипели проржавевшие гвозди. Фомин отогнул доски, дверь открылась.
В вестибюле пахло запустением. Сыростью пахло, пылью и еще чем-то, только чем, Фомин определить не смог. Он кашлянул, и звук многократно повторился. Фомин усмехнулся, довольный, и крикнул кожаному водителю:
— Заходи, Сергеев! Смотри, как они до нас жили. Эй, борода, а мебель-то где?
— Та, что не пожгли, — в сарае.
— А кто жег?
— А кому не лень. Пришли двое с ордером, забрали столовую, порубили. Потом еще приходили.
— Понятно. Я тут осмотрюсь, а ты, Сергеев, езжай за завхозом нашим да художника не забудь привезти, чтобы сразу нашу вывеску нарисовал.
Фомин шел по второму этажу особняка. Анфилада комнат казалась бесконечной, огромные зеркала в залах были темны и прозрачны, как лесные озера. Он подошел к одному из них, потрогал бронзовые завитушки рамы, хмыкнул с недоумением.
Мальчишкой попавший во флот и привыкший к строгому аскетизму военных кораблей, к их однообразному, хищному изяществу, не мог принять ни резного паркета, ни этих рам, ни витражей, на которых переплетались замки и рыцари. И весь этот дом, в котором когда-то люди жили непонятной ему и чужой жизнью, был для Фомина как офицерская кают-компания, в двери которой выплеснулась в Октябре веками спрессованная матросская ненависть.
Дом этот раздражал его, но вместе с тем в глубине души матрос Фомин понимал, что и лепнина, и витражи, и узорчатый паркет сделаны руками умелых мастеров, таких же, как он, простых парней, и сработано это на совесть. А труд человеческий Фомин уважал всегда.
Завхоз и художник нашли Фомина в бывшей гостиной генерала Сухотина. Начальник районного всевобуча сидел в чудом уцелевшем кокетливом кресле.
Комментарии к книге «Осень в Сокольниках», Эдуард Анатольевич Хруцкий
Всего 0 комментариев