«Ненавидеть, гнать, терпеть»

Ненавидеть, гнать, терпеть (fb2) - Ненавидеть, гнать, терпеть (Детектив-квест - 3) 1728K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Влада Юрьева

Влада Юрьева Ненавидеть, гнать, терпеть

© Юрьева В., 2017

© Оформление. ООО «Издательство „Э“», 2017

Пролог

Проклятая страна, проклятые джунгли, проклятое подземелье – и проклятый «Мидас». Только об этом Инна и могла думать. Она знала, что нельзя жалеть о принятом решении, особенно когда оно правильное. А не жалеть не получалось.

Тело болело, тошнота не отступала с самого утра, на руки нельзя было смотреть без слез – от маникюра ничего не осталось. Один ноготь она просто сорвала, и теперь свежую рану прикрывала грязная повязка.

Она чувствовала себя покинутой и несчастной. Хотелось плакать просто так, навзрыд. Не из-за ногтя и даже не из-за усталости, а из-за всего, что навалилось в последнее время.

И ведь ничего еще не закончилось!

Но хотя бы самый главный, тяжелый и опасный этап позади. Можно передохнуть, расслабиться, чтобы восстановить силы, и физические, и душевные.

Сейчас бы опуститься в джакузи, закрыть глаза и несколько минут слушать только уютное воркование воды. Выключить верхний свет, оставить легкое пламя свечей, расставленных у изголовья. Наполнить бокал вином и почувствовать, как из тела уходит напряжение, как пузырьки воздуха щекочут уставшую кожу.

Но все это можно там, дома. Здесь, в китайской провинции, в ее распоряжении была только фаянсовая лохань сомнительной чистоты. Конечно, Инна сняла лучший номер в местной гостинице, здесь он гордо именовался «люксом». Вот только до настоящего люкса ему, увы, далеко.

Комнаты в порядке, без насекомых, без следов присутствия предыдущих постояльцев – и на том спасибо. Большего ожидать не приходилось.

До сегодняшнего дня Инна не рисковала принимать ванну, ограничивалась душем. Да, вся сантехника выглядит здесь чистой, но кто знает. Сегодня ей пришлось преодолеть брезгливость. Измученное тело требовало отдыха. Хотя бы горячей ванны с шапкой ароматной пены.

Так ведь и этого нет! Вместо упругого водопада, взбивающего пену, из крана сочилась слабая струйка. Вместо пышной шапки жалась стыдливо полупрозрачная пленка пены.

Инна схватила бутылку с гелем для душа, прошипела сквозь зубы все, что думает об отеле, и выдавила в воду целую бутылку. Теперь и унылая струйка справилась – пузырьки пены множились, наползали друг на друга.

Вот наконец желанное погружение. Правда, кукольная ванна не была рассчитана на ее модельный рост, и пришлось лежать с согнутыми коленями. Зато гель для душа оказался на удивление ароматным. В воздухе поплыл легкий цветочный запах, и Инна наконец смогла улыбнуться – впервые за этот день искренне. Ей казалось, что она чувствует, как частички грязи уносит водой и становится так хорошо и спокойно…

Резкий звук нарушил тишину и заставил вздрогнуть так, что вода в ванне пошла мелкими волнами. Как будто что-то упало или сломалось, причем совсем близко. Инна не была напугана, только поморщилась от раздражения. Она уже успела усвоить, что о звукоизоляции в этом отеле не слышал никто. Раньше спасало хотя бы то, что другие люксы не заняты, так что приходилось терпеть звуки только из дальних номеров.

Теперь, значит, кто-то поселился по соседству. Это могло обернуться еще одной причиной бессонницы, а могло обеспечить приятную компанию за завтраком, если приехали европейцы. Хорошо, конечно, если так. Со своими рабочими Инна не могла толком поговорить, да и не были они ей интересны. Но общения не хватало, это правда.

Скрипнули половицы, и она напряглась, приподнявшись в ванне. Нет, это уже слишком! Какая должна быть акустика, чтобы было так хорошо слышно? Это больше походило на слуховую галлюцинацию: как будто кто-то ходит по ее номеру, а не по соседнему.

Инна никогда не боялась оставаться в гостиницах одна. Она слишком часто это делала и понимала: позволишь себе испугаться хоть раз – и привет, маниакально-депрессивный психоз. Так что принимаем как данность: в отеле она в безопасности, сюда посторонних не пустят.

Но и игнорировать происходящее она не могла. Или разум решил сыграть с ней злую шутку, или кто-то только что вошел в ее временный дом.

Наверное, следовало испугаться – а она разозлилась. Скорее всего, эти недоумки-администраторы, едва-едва говорящие по-английски, что-то перепутали, выдали новым постояльцам ключ от ее номера, а те понять не могут, почему здесь чужие вещи. Или, того хуже, прислали горничную только сейчас, хотя Инна сразу пожаловалась, что в ее комнате уже сутки не убирали.

Ни один из этих вариантов ее не устраивал. Усталость стала отличным топливом для гнева – усилила его многократно и притупила осторожность. Инна считала, что раз она почетная клиентка, значит, ей и быть хозяйкой положения. Она сейчас покажет им, что такое организованность!

Наспех обмоталась полотенцем, тут же впитавшим остатки пены с кожи. Одеваться она не собиралась. Она обязательно вернется в ванну, вот только избавится от новой напасти, на которую вынуждена тратить силы по вине здешних бездельников.

Распахивая дверь, Инна ожидала увидеть смущенную горничную, которая будет бормотать что-то на своем языке. Или красных от подъема на третий этаж британских туристов, уже немного пьяных и старающихся сообразить, куда они попали. Или администратора, который принес ей подарок в виде компенсации за неудобства.

А увидела мужчин, которые, судя по их взглядам, прекрасно знали, куда они пришли и для чего.

Все они были китайцами – из высоких и широкоплечих, Инна таких давно не видела. Она была уверена, что никогда раньше их не встречала. А вот они ее узнали и теперь смотрели со злобой и презрением.

Один подался вперед – этот, похоже, был главным. Он что-то быстро говорил, даже повысил голос до крика, но Инна не могла разобрать ни слова.

– Я не понимаю, не говорю по-китайски, – растерянно прошептала она. – Кто?… Что происходит?

От начальственной уверенности, выработанной в Москве, ничего не осталось. Инна вдруг особенно остро почувствовала, как далеко она от дома и от тех, кто любит ее и готов помочь. Здесь она всего лишь иностранка, слабая и беззащитная, а перед ней рослые спортивные мужчины. Как минимум трое из них вооружены и настроены совсем не дружелюбно.

Она не готовилась ни к чему подобному! Инна была абсолютно уверена, что у нее все под контролем, осталось только уладить пару мелочей, и ее работа завершена. А вместо этого она стоит почти голая, в одном мокром полотенце, перед людьми, пугающе похожими на военных или террористов. Она не представляла, как должна реагировать. Оставалось надеяться, что произошла ошибка. Конечно, они же говорят с ней на китайском, и так уверенно, как будто они не раз общались. Ее приняли за кого-то другого, иначе быть не может.

Между тем главный, тот, что к ней обращался, был недоволен ее молчанием. Он схватил ее за плечи, сжал с такой силой, что теперь точно останутся синяки, и бесцеремонно тряхнул. Снова спросил что-то, и снова на китайском, как будто не слышал ее.

– Я не понимаю вас! – крикнула Инна.

Слезы уже покатились из глаз, но она их не стеснялась. Это был какой-то другой, параллельный мир. В ее реальности такое никогда не случилось бы. Значит, сейчас она может быть слабой, одинокой иностранкой, а не всемогущей строгой начальницей. Ничего другого все равно не остается.

Главный наконец сообразил, что криками ничего не добьется, и спросил на ломаном английском:

– Где оно?

– О чем вы?

– Куда ты его спрятала?

– Я не понимаю, о чем вы говорите! – всхлипнула Инна.

Паника в душе нарастала, сбивала с толку, мешала мыслить спокойно. Ей хотелось кричать, метаться, звать на помощь. Да просто бежать куда угодно, лишь бы подальше отсюда! Но позади была тесная ванная, а перед ней – живая стена вооруженных мужчин.

Главный снова тряхнул ее так, что голова безвольно мотнулась, а полотенце слетело на пол. Ее нагота не произвела на них никакого впечатления. То, что перед ними беззащитная женщина, вряд ли способно их разжалобить. Они пришли сюда потому, что им что-то нужно, а она понятия не имела, что именно.

– Отдай его нам, пока ты еще цела, – посоветовал главный. – Лучше так. Ты все равно отдашь его потом, когда захочешь прекратить мучения.

– Вы собираетесь меня пытать? – с ужасом прошептала она.

– Если понадобится.

Это звучало безумно – для нее. А для них это было нормой, может, даже привычным делом. Они смотрели на ее тело и видели не красоту, не сексуальный объект. Они всего лишь прикидывали, с чего начать, чтобы заставить ее сдаться и выполнить их требования.

– Но я все отдам! – Она предприняла последнюю отчаянную попытку договориться по-хорошему. – Что вам нужно? «Мидас»? Вам нужен «Мидас», да?

– Ничего твоего нам не нужно. Отдай то, что украла у нас, и будешь жить.

Ей не нужно было вспоминать, что она могла у них украсть, – Инна по-прежнему не сомневалась, что видит их впервые в жизни. Получается, ее действительно с кем-то перепутали, это просто чудовищная ошибка, и ей придется страдать за другого, если ее не отпустят. Иначе и быть не может, ведь ей нечего отдать им.

Только как заставить их в это поверить?

– Я ничего не крала! Проверьте, обыщите! Клянусь, я ничего не крала, я вас не знаю!

– Клятвам вора нет цены. Ты все равно скажешь. Все говорят.

Паника достигла предела, мысли окончательно спутались. Может, это и называют состоянием аффекта. Она понимала одно: нельзя оставаться на месте, бесполезно говорить с ними, нужно спасаться. Животные инстинкты взяли верх над разумом.

Она рванулась с силой, о существовании которой не подозревала. Для того, кто ее держал, это тоже стало неожиданностью, и он непроизвольно разжал пальцы. Она не думала сейчас, что бежать некуда. Одна мысль пульсировала в сознании: не позволять им касаться себя.

Она двинулась в единственном направлении, где вооруженных людей еще не было, – попятилась к ванной. Забыла, как сама наспех вылезла из воды, заливая гладкий пол мыльными лужами.

Ей пришлось вспомнить об этом, когда она поскользнулась, попыталась удержаться на ногах, но не смогла. Главный хотел подхватить ее – похоже, преждевременная смерть жертвы не входила в его планы. Напрасная попытка – он просто не успел дотянуться.

Инна упала в уже остывшую воду. Удар затылком – нет, это была даже не боль, а хруст. Что-то разбилось, сломалось, разлетелось алыми брызгами. Боли не было. Совсем.

Все исчезло слишком быстро.

Глава 1. Шоу должно продолжаться

Зимние лучи солнца особенные – легкие, прозрачные, как будто холодные. С летними, густыми и рыжими, их точно не спутаешь, даже если за окном видно только небо, а снег на подоконнике не разглядеть.

Алиса потянулась, чувствуя, как сонное оцепенение постепенно отпускает мышцы. Она давно уже не вскакивала с кровати по звонку будильника, могла себе позволить такое вот медленное пробуждение. Ранние подъемы на прошлой работе радости уж точно никогда не доставляли.

Она не жалела, что ушла из университета. Алиса никогда не мечтала преподавать, так сложились обстоятельства. Она была переводчиком, оставила работу после пары скандалов – в этой сфере испорченная репутация стоит дорого. Пришлось искать выход и начинать преподавательскую карьеру.

Проблем со студентами не было, контакт с ними ей давался легко. С начальством дела обстояли сложнее. Угнетала бюрократия, необходимость делать все по выверенному и несколько раз одобренному плану. Непосредственное руководство было не в восторге от ее любви к спонтанным решениям и откровенного пренебрежения правилами.

Но главное – эта работа не приносила денег. Нет, на жизнь ей хватало. А для достижения цели, которую она поставила перед собой, копить можно было лет десять и так ничего и не добиться.

Цель была не из тех, что обсуждают с подружками или в интернете. Алиса хотела доказать, что брат причастен к убийству их матери. Официально убийства не было, а чтобы докопаться до истины, требовались профессионалы. Такие спецы стоят недешево.

Сама Алиса становиться детективом не собиралась. Зачем ей это? Ее даже книги и фильмы о преступниках не слишком интересовали, всему этому просто не было места в ее жизни. Однако судьба распорядилась иначе.

В один из дней в университете, когда она пережидала «окно» между парами, ей попался в сети любопытный тест. Тому, кто наберет максимум баллов, обещали интересную работу и высокий заработок, но этим сказкам она верить не спешила. Прошла тест, кстати, довольно изобретательный, чтобы скоротать время, и благополучно о нем забыла.

Через какое-то время выяснилось, что автором теста был Алексей Тронов – психолог с мировым именем, автор многочисленных научных работ, словом, не тот человек, который будет развлекаться электронными письмами счастья. С помощью теста он планировал выявить то, что назвал врожденными детективными способностями.

Среди сотен соискателей Тронов отобрал семерых – людей разного возраста, с разным образованием, из разных городов. Заставил их подписать договор о неразглашении тайны и отправил расследовать настоящее дело. Нет, Тронов не был безумцем, он подобрал дело, которое казалось запутанным, но неопасным. Всего-то и нужно было разобраться, почему сошел с ума пожилой московский математик, – что здесь рискованного?

Правда, довольно быстро выяснилось, что не все так очевидно. Возникли непредвиденные проблемы, некоторые участники проекта пострадали, включая саму Алису. Но она все равно считала, что легко отделалась. А главное – там, на проекте, она познакомилась с Дамиром.

Он тоже никогда не рвался в детективы. Дамир Корнеев был талантливым перспективным хирургом и собственное будущее связывал только с медициной. Все изменила авария. Он получил серьезную травму мозга. На умственных способностях травма не сказалась, но теперь ему постоянно угрожал приступ – от дрожи в руках до эпилепсии. Дамир слишком хорошо понимал, что такое дрогнувшая рука для хирурга, поэтому ушел из профессии сам.

Что делать дальше, он не знал. Не хотелось просить друзей, чтобы заняли его какой-то офисной ерундой. Многие виды деятельности в таком состоянии ему были просто запрещены. Чувствовать себя обузой становилось все сложнее, и это после стольких лет, отданных медицине. Когда пришло приглашение участвовать в троновском проекте, Дамир пребывал в депрессии.

Они с Алисой быстро сработались. Этот союз был удобен обоим. Они хорошо дополняли друг друга: Дамир был спокойным и рассудительным, как и положено хирургу, Алиса – импульсивной и всегда готовой рискнуть. Она тянула их дуэт вперед, он подстраховывал, когда возникал риск сорваться. Они прикрывали друг друга; это стало особенно важным, когда в проекте появились люди, которые попытались их убить. Оба были одиночками с разбитым прошлым и собственными потерями, и это позволило им понять друг друга лучше, чем понял бы любого из них кто-то другой.

Они выиграли, но, как ни странно, оба остались без денег. Тронов сдержал слово и выплатил им пятьдесят тысяч долларов на двоих. Алиса отдала свою долю другой участнице проекта – та собирала деньги для спасения маленькой племянницы. Дамир оплатил лечение девушке, пострадавшей от рук преступника.

Ничего удивительного, что участвовать во втором этапе проекта Алиса согласилась сразу. Она только чуть-чуть слукавила – притворилась, что дело исключительно в деньгах, куда же без них. На самом деле ей просто было интересно. В этом проекте она чувствовала себя нужной, полезной, способной! Она могла жить полной жизнью – без ощущения, что играет чужую роль, которое сопровождало ее в университете.

Перед вторым этапом ей пришлось уволиться: отпуск закончился, никто не отпустил бы ее в разгар осени «отдыхать». Алиса ни о чем не жалела, хотя многим ее решение казалось безрассудным. Она-то знала, что поступает правильно!

Дамир такой уверенностью похвастаться не мог. Он вернулся в проект главным образом из-за Алисы. Тем более что теперь речь шла не просто об эксперименте.

Тронов, разумеется, был далек от шоу-бизнеса, говоря начистоту, презирал его. Его интересовала человеческая психика и ничего больше. Все данные, собранные на первом этапе, были использованы исключительно в научных целях. Однако из-за того, что расследование отклонилось от плана, потребовались дополнительные вложения, и весьма серьезные.

Чтобы организовать второй этап, пришлось привлечь инвестора. Богдану Ероеву наука была ни к чему: если он во что-то вкладывал деньги, это должно было приносить прибыль. Так психологический эксперимент превратился в коммерческий проект – расследование перед объективами камер. Дело на этот раз предложил Ероев, который убивал двух зайцев – продюсировал реалити-шоу и попутно разбирался с собственными проблемами.

Шоу шло в ограниченном платном просмотре, но даже в таком режиме принесло неплохой доход. Останавливаться Тронов не планировал, а бизнесменов, желающих стать его партнерами, становилось все больше.

Алиса не сомневалась, что их с Дамиром позовут; она уже была готова к новому этапу. После прошлого расследования Тронов отправил всех участников к Средиземному морю – отдохнуть, набраться сил, а заодно не мелькать в городе, пока идет шоу в «прямом эфире».

Месяц на побережье, несмотря на то что был не сезон, пошел Алисе на пользу. И потом, они впервые общались с Дамиром вне расследования, просто потому, что им это нравилось. Сначала ей почему-то казалось, что будет скучно, но она быстро убедилась, что была не права.

В коридоре послышались шаги. В комнату заглянул Дамир:

– Собираешься провести весь день в кровати?

– Одна – нет, – подмигнула ему Алиса.

– Там на столе две чашки кофе. Но твой могу вылить, мне не жалко.

– Продукты портишь? Ну-ну. А дети в Африке голодают.

– Детей Африки эта чашка не спасет. Ты идешь или нет?

– Уже бегу.

Это был не первый раз, когда она ночевала в его квартире – и когда они просыпались вместе. Алиса уже привыкла к нему, знала, что он будет делать, как, почему.

Он всегда вставал рано, даже сейчас, когда на работу идти не нужно. Готовил завтрак всегда только он, даже если ночевал в ее квартире. Алису за поздние подъемы ни разу не упрекнул.

Он предлагал ей жить вместе, она пока не хотела. Не могла толком объяснить почему. Может, это как раз и называют холостяцким мышлением. Когда много лет живешь один, изменить своим привычкам не так легко.

Дамир не обижался и не давил. Это умение не давить она в нем особенно ценила.

Она выбралась из кровати и потянулась. Кофе сейчас хотелось больше, чем под душ, поэтому она побрела на кухню в свободной белой майке, едва прикрывавшей бедра, и шерстяных носках, заменявших ей домашние тапочки. Тапочки Алиса не признавала.

Она прошла в светлую кухню, устроилась на высоком барном стуле. Здесь еще пахло недавним ремонтом: Дамир неплохо заработал на последнем этапе проекта и поспешил обновить квартиру перед тем, как привести сюда Алису. Он объяснил это просто: старую мебель покупала бывшая жена, а напоминаний о ней он не хотел. Алиса считала это милым, хотя совсем не обязательным жестом.

Это вообще был его стиль – серьезный подход ко всему, неспособность игнорировать мелочи, планирование, подготовка. Алиса так не умела, а потому еще больше проникалась к нему доверием.

Пахло кофе и свежей выпечкой.

– Уже успел сбегать в магазин? – удивилась она.

– Достижение сомнительное: на часах почти десять.

– Ты встаешь безбожно рано!

– Ага, понял, ты предпочитаешь ожидать завтрак, а не получать его сразу.

– Кто, я? Да я на тебя молиться готова, хозяюшка!

Пикировку она устраивала намеренно, скорее по привычке. Здесь, рядом с ним, она была непривычно счастлива, это даже пугало. Когда к счастью привыкаешь, а оно вдруг исчезает – как тогда быть? Она понимала, что это неправильно, нельзя настраиваться на худшее, но иначе пока не могла.

Алиса оправдывала себя тем, что отказываться ни от чего не собирается, ей просто нужно время, чтобы привыкнуть – и поверить.

Крепкий кофе окончательно прогнал сон. Дамир наблюдал за ней с выражением, которое кому угодно показалось бы равнодушным. Но Алиса давно поняла, что это просто черта характера – не демонстрировать то, что чувствуешь. Это не значит, что он неспособен на чувства, просто присматриваться нужно внимательнее.

Она знала, что он тоже счастлив. С тех пор как закончился предыдущий этап проекта, у него не было ни одного приступа. Это много значило для обоих.

– Наполеоновские планы на сегодня еще не выстроил? – поинтересовалась Алиса.

– Нет. А должен был?

– Нисколько. Просто хотела намекнуть, что предложение провести день в постели еще в силе.

Выходить из квартиры не хотелось даже в такое солнечное утро. Алиса не слишком любила холод – а начало декабря выдалось морозным.

– Предложение заманчивое, – усмехнулся он.

Алиса почувствовала, как он осторожно провел рукой по ее колену под столом. У него всегда были теплые чуткие пальцы – это особенно радовало после общения с обладателями вечно холодных огрубевших рук. Никогда, ни при каких обстоятельствах его прикосновения не вызывали неприязни, и это тоже многое значило, тоже было важным знаком для нее.

– Если предложение заманчивое, самое время им воспользоваться.

Рука сползла с колена, и там, где только что было тепло, пробежал холодок. Дамир отвернулся.

– Знаешь, я хотел кое-что обсудить.

– Обязательно сейчас? – простонала Алиса. – Портишь ведь момент!

– И крайне сожалею об этом. Но, думаю, подходящего момента не будет никогда, а времени осталось не так много.

– Ты о чем сейчас?

– О третьем этапе. – Дамир заглянул ей в глаза. – Тронов звонил и мне, и тебе. Мы оба знаем, что приближается.

Он говорил об этом так, словно надвигалась беда. А Алису все устраивало! Тронов предупредил, что организация третьего этапа проекта почти закончена и, если они хотят участвовать, нужно будет подписать документы на следующей неделе.

Она ждала этого как праздника. Отдыхать хорошо, но ей уже стало не хватать драйва, который приносит участие в проекте. К славе она по-прежнему не рвалась, идея реалити-шоу ее не прельщала. Но после второго этапа ее не начали узнавать на улицах, в шоу не объявили ее фамилию, жизнь очевидным образом изменилась к лучшему. Какие здесь могут быть сомнения?

Но Дамир относился к проекту иначе, и она это знала. Для него это была все-таки работа, не призвание. Но ведь ничего лучше все равно нет!

– Пусть приближается, – уверенно заявила Алиса. – Тронов уже намекал, что намечается что-то грандиозное, так что посмотрим.

– Я не буду в этом участвовать.

– Ты что?

Наверное, ей послышалось. Не мог он такие вещи говорить серьезно.

Дамир не дал интриге затянуться:

– Я не буду в этом участвовать. И был бы признателен, если бы и ты отказалась.

Утро сразу перестало быть легким.

– Так, стоп. – Алиса выставила вперед руки, всем видом показывая, что пауза им действительно нужна. – Давай по порядку. Почему вдруг ты не будешь участвовать?

Он на это уже намекал, но Алиса тогда не восприняла намек всерьез. Она не сомневалась, что он не выдержит. Ему же первому скучно станет.

– У меня появилась работа, – пояснил Дамир. – Пока временная, а там посмотрим. Меня нашел бывший преподаватель, еще из академии. Одно крупное издательство предложило ему написать книгу. Научно-медицинского характера, но простым языком. У него на это нет времени, он еле преподавать успевает. Я его понимаю! Когда практикуешь, тебе не до рассказиков. Но он знает, что у меня этого времени предостаточно. Он уже договорился с издательством – они не против. Напишу о его практике, о своей, а авторами будем значиться мы оба. Он сейчас ведет переговоры с телевидением, им для программы о здоровье нужен профессиональный медицинский редактор. Если все получится, подпишем контракт на год.

– Поздравляю! – Алиса перегнулась через стол, чтобы поцеловать его. – Это же чудесно!

Она была действительно рада за него. Да, ей было прекрасно известно, что для Дамира значит медицина и сколь многое он потерял после той аварии. Если он снова найдет путь в профессию, пусть даже обходной, это станет огромным прорывом.

От радости она даже забыла, с чего начался их разговор. Потом вспомнила:

– Но ты можешь писать книгу и там, на проекте. Или это очень срочно?

– Это не срочно, а работа на телевидении, если все сложится, начнется не раньше марта. Но до тех пор у меня есть деньги на жизнь, и я не вижу необходимости возвращаться в проект. Я просто не хочу этого, Алиса.

Она догадывалась, что именно его пугает. На предыдущем этапе был момент, когда он во время приступа не смог совладать с собой, и все чуть не закончилось весьма печально. Но ведь и Алисе доводилось сталкиваться с серьезной угрозой, а она не отступила!

Нет, здесь другое. Он просто не получает удовольствия от проекта, и изменить это нельзя. Она не представляла, как будет обходиться без него. У них же настоящая команда, они так хорошо сработались.

Но может ли она настаивать? Если у него появились более серьезные перспективы, она не имеет права мешать.

Вступать в игру без него было страшновато, но о том, чтобы отказаться, Алиса даже не думала.

– Хорошо, для себя ты все решил. Но почему не должна участвовать я?

– Ты сама не заметила, что тебя дважды чуть не убили?

– Заметила. И еще заметила, что я сама спасла жизнь другим. Если рассуждать, как ты, мы рискуем каждый день. Даже если ты просто сидишь дома, на тебя может свалиться метеорит.

– Не стоит недооценивать теорию вероятности.

– Но у меня и жизнь не самая обычная, – развела руками Алиса. – Будь она обычной, из тех, что описывает твоя теория вероятности, я бы давно уже была замужем, нянчила пару-тройку детишек и ни во что не влезала. Но у меня задолго до проекта все складывалось не слишком предсказуемо, и тебе это хорошо известно. Далеко не всегда я этому рада, но уж как есть. А в проекте я делаю что-то, что на самом деле важно.

– Ты могла бы делать что-то важное и вне проекта.

– Пыталась уже – не очень получается.

– Все равно, не нужно туда возвращаться! – упорствовал Дамир.

– Но почему? Шоу должно продолжаться.

– Пусть продолжается без тебя.

– Если тебе есть что сказать, объясни. – Алиса выразительно скрестила руки на груди. – Или оставим этот разговор.

Он ненадолго замолчал. Чувствовалось, что он осторожно подбирает слова, чтобы ее не обидеть. Уже это было дурным знаком.

– Думаю, тебе нужно остановиться, потому что у тебя развивается нездоровая привязанность к игре, – наконец сказал он. – Зависимость, я бы сказал.

– Что?

– Вот именно. Условия, которые создает проект, ненормальны. Это может быть развлечение на один раз, на два. Но ты пытаешься превратить это в образ жизни.

– Это не просто развлечение! – возмутилась Алиса. – Это серьезное дело! Ты забываешь, что нам дважды удалось найти преступника!

– Да, но при этом и у тебя, и у меня, и у других участников искажается восприятие реальности. Преступления должны расследовать детективы, а не мы. Остальные поняли это, потому и не вернулись к Тронову. Кто решился на это в прошлый раз из первой семерки? Ты, я и Катя. Но только ты этого по-настоящему хотела. Я пошел за тобой, а у Кати так сложились семейные обстоятельства. Я звонил ей позавчера – в третий раз она туда не пойдет, и я не собираюсь. Остаешься только ты.

Если его собственный отказ Алиса еще готова была принять, то эти рассуждения просто обижали. Выходит, они все, сдавшиеся, нормальные, а она – нет? Можно забыть, что второй этап выиграла именно она, а остальные всего лишь получили компенсацию?

Поэтому она и относится к игре иначе – у нее просто получается лучше. Чем не призвание?

– Ты не будешь участвовать, поздравляю. Если я принимаю это, почему ты не можешь принять мое решение?

– Потому что ты сама себе вредишь, – терпеливо пояснил Дамир. – Это тоже признак зависимости.

– Знаешь ли!

– Разве это не очевидно? Или ты считаешь этот проект нормой?

– Нет единой нормы! Существуют разные профессии, разные подходы к жизни. Мне всегда казалось, что важнее заниматься тем, что получается.

– Да? И ты уже забыла, ради чего пришла в проект, при каких обстоятельствах это случилось?

Это был удар ниже пояса. Вряд ли Дамир хотел причинить боль, это не в его стиле. Но причинил.

Она и сама много думала о том, что цель, которую она с самого начала ставила, оказалась не такой уж привлекательной. На втором этапе она получила большой гонорар, хватило бы как минимум на то, чтобы начать расследование обстоятельств маминой смерти. А что толку?

Это оказалось не так просто – начать копать могилу собственному брату. Алиса не слишком любила его, не была с ним близка, считала его виноватым. И все же не могла избавиться от ощущения, что мама это не одобрила бы.

Да, и поэтому тоже хотелось снова нырнуть с головой в разгадывание очередной троновской загадки, в этом Дамир прав. Когда она занята расследованием, не нужно думать о мести, справедливости и семейной вражде. Достаточно сосредоточиться на том, что сейчас перед ней, ни на что другое сил просто не остается. У человека праздного этой роскоши – не думать о неприятном – нет.

– У тебя адреналиновая зависимость, – вел свое Дамир. – И если так будет продолжаться, нормальная жизнь станет для тебя окончательно пресной.

– Снова ты о норме! Но кто задает норму, ты?

– Здоровые люди.

– А я, значит, нездоровая! – фыркнула Алиса. – Да, это не самый обычный образ жизни, но мне он подходит. Так ведь живут… Ты что, фильмы об Индиане Джонсе не смотрел?

– Алиса, ты в своем уме? Не сравнивай себя с киногероями! Ты не персонаж, ты человек!

– Я человек, который хочет делать что-то по-настоящему осмысленное, а не смотреть каждый день на унылые физиономии студентов, которым этот английский даром не нужен, они просто отбывают повинность. Я готова рискнуть, когда на кону что-то стоящее. И да, ты прав, я не могу смотреть на мир по-прежнему! Не могу выносить нотации старой тетки, которая считает, что на моих занятиях не хватает армейской дисциплины. Не хочу писать псевдонаучные труды, переливая из пустого в порожнее. Я не хочу изображать деятельность, когда можно действовать! Я вернусь в проект не потому, что я зависима от него, а потому, что там мое место.

– Даже если я против?

– Это что, шантаж? – Алиса удивленно приподняла брови. – Или я, или проект – это ты хочешь сказать?

– А если и так?

– При любом шантаже я всегда выбираю ту сторону, которая его не начинала.

– Ты куда? – Он растерянно смотрел, как она спрыгивает со стула и направляется к выходу из кухни.

– Домой! Здесь я не живу, так что находиться здесь, как ты любишь говорить, ненормально.

– Алиса!

– Отстань, а? Вам, здоровым, с нами, зависимыми, не по пути.

Она знала, что реагирует слишком бурно. Дамир вообще не из тех, кто идет на шантаж, скорее, он просто хотел проверить почву. Но она уже была слишком раздражена и не хотела притворяться спокойной.

Ей было обидно, что его не будет рядом на следующем этапе. Алиса всерьез сомневалась, удастся ли ей выиграть без помощи Дамира. Да и продолжатся ли теперь их отношения? Может, он еще передумает? Хотя вряд ли, он говорил слишком серьезно, и это первая большая ссора для них, и черт его знает, как здесь выкрутиться.

А ведь утро обещало быть таким счастливым.

++++++

Лю Ланфен не могла поверить, что согласилась на эту встречу. Она прекрасно знала, что согласие – первый знак того, что она уже готова к этой работе. Она себя не узнавала.

Конечно, дело прежде всего в уважении к Алексею Тронову. Один из близких друзей ее покойного мужа, профессионал, отчасти даже ее учитель. Именно благодаря ему она когда-то заинтересовалась психологией.

Однако их давнее знакомство не обязывало ее всегда и во всем поддерживать его. В случае с этим проектом она была на распутье.

С одной стороны, она терпеть не могла все эти реалити-шоу, считала их самым низким проявлением массовой культуры. Да и люди, которые на это соглашаются, как правило, ничего интересного собой не представляют.

С другой – Ланфен просмотрела все материалы, отснятые в отеле Ероева. Там действительно было много интересного. Личностные изменения, отношения между лидерами, экстремальные ситуации – сокровищница для психолога.

Когда Тронов предложил встретиться, чтобы обсудить участие в проекте, она согласилась.

Они сидели в полупустом ресторанном зале. За окном искрился снег, но здесь было тепло и уютно. Ланфен не чувствовала никакой неловкости рядом с Алексеем. Он все еще был другом, несмотря на то что они давно не виделись.

Он мало изменился за последние годы. Да, поседел и многое пережил, но все еще в хорошей форме. Он никак не походил на безумца, готового забросить исследование ради пустого развлечения толпы.

Это его партнеры хотят, чтобы было шоу, он же хочет просто продолжить работу. Ланфен прекрасно знала, откуда такая одержимость. Убийство жены Алексея так и осталось нераскрытым. Но каков шанс, что все эти проекты хоть как-то помогут?

Впрочем, если он верит и это дает ему силы жить, пусть будет так.

– Ты до сих пор не отказался от этой идеи? – спросила она.

– Нет, и не откажусь.

– На потеху толпе?

– Толпа меня не интересует. Этот проект знакомит меня с уникальными людьми, на остальное я готов закрыть глаза. На третьем этапе участникам предстоит серьезное дело. Расследование будет проходить в другой стране.

– В Китае, ты говорил, – кивнула Ланфен.

– Да, и поехать с ними я не могу, у меня хватает дел в Москве. Но мне нужен там человек, которому я могу доверять, обладающий должными знаниями и навыками, чтобы организовать такое сложное дело. Ты была первой, о ком я подумал. Но если ты откажешься, я приму это. Надеюсь, наши отношения это не испортит.

– Почему я? Мне казалось, для таких заданий у тебя есть Степан.

С ассистентом Тронова она была знакома, пусть и не слишком близко. Степан отличался спокойствием удава и мудростью тибетского монаха. Насколько знала Ланфен, он занимался организацией на двух предыдущих этапах проекта.

Степан предан своему нанимателю. С чего бы ему вдруг все бросить?

– Степана я не хочу привлекать по нескольким причинам, – вел свое Тронов. – Он пострадал на предыдущем этапе и пока до конца не восстановился. Я не уверен, что у него есть должная физическая подготовка. Наконец, у него нет знаний, которые есть у тебя.

– Он пострадал, значит, и я могу?

– Да, это не исключается. Не буду скрывать, что это опасно, – хочу быть с тобой предельно честным.

– Опасная миссия, неоднозначный проект – не много ли риска? – Ланфен приподняла бровь. – Но я не нуждаюсь остро в деньгах, точно не настолько, чтобы соглашаться на любую авантюру. И ты все равно предлагаешь мне это?

– Да. Потому что я знаю тебя.

Он выдержал ее испытующий взгляд без труда. Действительно, они слишком давно и хорошо друг друга знали.

Родные и близкие назвали Ланфен сумасшедшей больше двадцати лет назад – и отреклись от нее. А все потому, что она, тогда еще шестнадцатилетняя девчонка, не получившая даже базового образования, решилась познакомиться с одним из русских геологов, обустроивших лагерь возле ее деревни. Она знала, что это позор, что иностранцы часто пользуются местными девушками для собственного развлечения – слышала такие байки от старших. Но ничего не могла с собой поделать.

Мужчина, привлекший ее внимание, казался Ланфен воплощением божества. Высокий, статный, сильный – и очень добрый, готовый говорить с ней как с равной! Ей все твердили, что он притворяется, чтобы получить свое. Но она верила ему, потому что лишь это казалось естественным. Умом она понимала, что ничем не может заинтересовать его, ведь они не знали ни одного общего языка. Однако отступать Ланфен не собиралась, потому что было чувство: вот оно, главное счастье ее жизни, и неважно, что будет потом, упускать этот момент нельзя.

Геологи жили возле деревни полгода. Прошел лишь месяц после их знакомства, когда Ланфен позволила человеку из другой страны дотронуться до себя. Она понимала, что ее отец и мать могут убить ее за такое своими руками, и все равно радовалась. Он был осторожен с ней, и она на всю жизнь запомнила, как ярко в ту ночь горели звезды, а в воздухе пахло полевыми цветами.

Она любила его настолько сильно, что презрение односельчан не замечала. Она рыдала, когда стало известно, что русские уедут раньше срока. А потом он сказал, что заберет ее с собой в далекий город Петербург – ей тогда казалось, что на другую планету.

Так Ланфен попала в чужой мир. Мужчина, в котором воплотилось божество, не бросил ее, женился, устроил все так, что она получила образование и работу. Ее обожание к нему не ослабевало никогда, сколько бы лет они ни провели вместе. Она родила ему троих детей, но сделала все, чтобы сохранить тонкую фигуру и молодое лицо. Она хотела, чтобы он гордился ею, любил ее.

И он любил. Ланфен знала, что других женщин у него не было, чувствовала это. Каждый вечер она благодарила всех богов мира за такую удачу. А они словно решили посмеяться над ней…

Он погиб два года назад в авиакатастрофе. Когда ей сказали об этом, Ланфен долго не могла поверить: ведь божество не гибнет так просто! И все же обугленные останки она опознала мгновенно. Сердцем почувствовала: он.

Мир просто исчез. В Москву слетелись дети и первые месяцы поддерживали ее. Ланфен стало неловко отвлекать их от собственных жизней, и она притворилась, что все в порядке. Тогда старшая дочь вернулась к мужу в Калининград, сын отправился в путешествие по Сибири, а потом – в тур по Африке, а младшая дочь осталась жить в Англии, где и училась.

Ланфен не думала обижаться на них, знала, что они ничем ей не помогут. Она словно приросла душой к тому, главному, единственному, и когда его не стало, как будто и из нее душу вырвали.

Это не значило, что она постоянно пребывала в тоске и депрессии. Ланфен держалась за былые привычки, жила по тому же графику, что и раньше, но – как во сне. Она и рада была бы проснуться, что-то изменить, чтобы избавиться от этой боли, однако не знала, что и как.

Тронов знал об этом и теперь, пожалуй, протягивал ей руку помощи. Возможно, этот проект, каким бы безумным он ни казался, поможет ей найти себя – уже новую. Она знала, что тот, потерянный, не хотел бы, чтобы она умирала вместе с ним и из-за него.

– Так что я должна буду делать? – уточнила Ланфен.

– Присматривать за участниками, помогать им, если потребуется. Держать связь со мной. Контактировать с представителями других инвесторов, а следить за оборудованием будут они. Вот, собственно, и все. Ты не должна участвовать в расследовании или подвергать себя опасности. Если ты почувствуешь угрозу, сообщи мне, и я окажу необходимое содействие.

– Степану это содействие не слишком помогло…

– Вмешались непредвиденные обстоятельства. Могут вмешаться и здесь. Расследование выбрано одним из инвесторов, и позиционируется оно как безопасное, но по предыдущему опыту я предпочитаю не спешить с выводами.

– Погоди пока с расследованием! Меня больше участники интересуют, я не собираюсь быть нянькой для каких-нибудь истеричек.

Эти слова можно было считать намеком на то, что она заинтересована в работе. Природная осторожность твердила Ланфен, что не нужно в это лезть, но от возможности снова, уже второй раз в жизни, оказаться за рамками привычного мира вены жгло адреналином.

Тронов повернулся к портфелю, который поставил на окно, и достал оттуда стопку из семи папок.

– Если я в чем и могу быть уверен, так это в том, что участники на третьем этапе весьма неординарны. Ты не обязана быть им нянькой, выбирай тот стиль работы, что тебе ближе. Я не жду, что ты будешь действовать как Степан. И все же… ты знаешь язык, ты в отличной спортивной форме, поэтому я считаю, что объективно ты идеальна для третьего этапа проекта.

– Там и спортивная форма будет иметь значение? – изумилась Ланфен.

– Да. Дело интересное. Хочешь ознакомиться с ним?

– Хочу познакомиться с ними. – Она указала на папки. – В таком мероприятии люди все же играют большую роль, чем место, поэтому давай начнем с них. Если они меня устроят, я попрошу тебя рассказать о деле. А если и оно не покажется мне слишком безнадежным, я приму в этом участие.

Тронов лишь сдержанно улыбнулся, как будто уже знал, что будет дальше. Он передал Ланфен верхнюю папку в стопке.

На портретном фото была изображена худощавая брюнетка с хитрым взглядом, не красавица, но весьма обаятельная. Ланфен могла предположить, что ей около тридцати.

– Алиса Соколова, – сказал Тронов. – За нее могу поручиться, потому что она участвовала в двух предыдущих турах. В первом разделила победу с напарником, второй выиграла самостоятельно. Алиса относится к тем людям, которых я и хочу найти через проект. Она не имеет профессиональных детективных навыков, но за счет развитых аналитических способностей и интуиции принимает удачные решения. А главное, она, похоже, наслаждается процессом, ради этого она вернулась в третий этап. У меня есть основания пророчить ей большое будущее. Думаю, этот этап станет переломным и дальше можно будет говорить увереннее.

– Она переводчик и преподаватель английского, – Ланфен бегло прочитала первую страницу досье. – Ты прав, не слишком близко к следователям и полиции.

– Некоторые люди просто воспитываются в среде, которая не позволяет им рассмотреть все варианты своего будущего. Очевидно, для самой Алисы ее успех тоже стал неожиданностью. Но она постепенно входит во вкус. Она интересная личность, обрати на нее внимание.

– Ты сказал, что первый этап она выиграла с партнером… Он тоже будет здесь?

– Увы, нет, – вздохнул собеседник. – Насколько мне известно, у Алисы и ее партнера установились очень тесные, интимные, я бы сказал, отношения. Но Дамир Корнеев относится к проекту иначе, предубеждения мешают ему больше, чем Алисе, и страх он преодолевает хуже. Причем, подозреваю, страх за нее, а не за себя. Поэтому от третьего этапа он отказался. Сейчас я не могу сказать, как это повлияло на их отношения в целом.

Ланфен не стала говорить, что поведение неизвестного ей Дамира нелогично. Какой смысл отказываться от проекта из страха за Алису, если сама Алиса уже согласилась и все равно будет там? Ланфен знала, что отношения – тот мир, где строгой логики нет и не было никогда.

– Я сразу сказал, что скучно тебе не будет, и не зря. Только Алиса вернулась в проект, все остальные – новички. Но они очень любопытны, не каждый день встречаешь таких людей. Вот, взгляни, это наш номер два.

Второе досье было посвящено совсем молоденькому парнишке, подростку еще. Худой, ссутуленный, бледный, с криво подстриженными волосами, он не походил на юного гения, детектива-вундеркинда. Водянистые глаза смотрели на мир недоверчиво, словно сквозь мутную пелену.

– А он не слишком мал для твоих игрищ? – поразилась Ланфен.

– Арсению Седову уже восемнадцать, исполнилось в этом году. Он показал абсолютный максимум на тесте – такого не делал еще никто. При этом он не указал никаких своих контактов. Если бы результат был менее впечатляющим, я бы не стал искать его, но этот юноша сумел поразить меня.

– Он нездоров.

Это не было вопросом. Тронов кивнул:

– Ты, как всегда, наблюдательна. У Арсения аутизм, но в достаточно легкой форме. Он неопасен и обслуживает себя самостоятельно. От тебя не требуется особого внимания к нему, и я не гарантирую, что он захочет принимать участие в расследовании. Но если захочет – он все равно не доставит тебе хлопот. Он предсказуемо необщителен.

В досье было сказано, что Арсения растила одна мать, привлекавшая в помощь профессиональных сиделок. Мальчик получил домашнее образование и был заботливо огражден от контактов с внешним миром. Случай его семьи был нетипичен лишь тем, что мать, посвятившая ему жизнь, умудрилась построить неплохую карьеру в журналистике, а потому в материальном плане семья не нуждалась, хотя и богатством похвастаться не могла.

Такие матери обычно жили своими детьми. Они жертвовали ради них всем, с годами привыкали к этому и уже не знали другого существования. И уж конечно, они не отпускали своих обожаемых деточек одних в другую страну.

– Как ты добился его участия? – спросила Ланфен.

– Исключительно дипломатией. Естественно, сначала его мать и слышать ни о чем подобном не хотела. Но потом ей показалось, что Арсению это интересно.

– Он так сказал напрямую?

– Он ничего напрямую не говорит. Но она хорошо его знает… Она хотела ехать с ним, однако этого я допустить не мог. В итоге она решилась отпустить его. Она верит, что это пойдет ему на пользу. По ее словам, он никогда не проявлял такой заинтересованности в чем-либо.

– И ты не боишься брать ответственность за больного мальчика? И уж тем более вешать эту ответственность на меня?

– Нет никакой особой ответственности, – заверил ее Тронов. – Хочу тебе сказать, что форма болезни в случае Арсения нетипична. Высока вероятность, что проект действительно пойдет ему на пользу. Это не догадка, а мое профессиональное мнение, иначе я не стал бы привлекать его.

Что бы он там ни говорил, Ланфен не покидало ощущение, что с этим мальчишкой придется повозиться. Но интересен ли он? Здесь Тронов прав: паренек очень необычный.

– Ладно, давай показывай, кто там еще у тебя, – обреченно вздохнула она. Ее ответ, пока не названный, становился все более очевидным им обоим.

– О, наш номер три тебе понравится.

Девушка, которой присвоили третий номер, была очень красива. По некоторым фотографиям можно было догадаться, что она довольно высокая, стройная, но не настолько худая, чтобы при взгляде на ее снимки закрадывались мысли об анорексии. Умеренно развитые мышцы указывали на занятия спортом, однако не профессионального уровня. Длинные волосы цвета темного меда были заплетены в косу. На вид девушке было лет двадцать пять, и лишь взгляд искристых зеленых глаз был намного старше.

– Вероника Аргос, – представил ее Тронов. – Программист, специалист по компьютерной безопасности, сотрудничает с крупнейшими банковскими системами мира. Подозревают, что эта юная леди еще и талантливый хакер, но поймана она не была.

– Чем же она должна мне понравиться?

– У нее, как и у тебя, есть деньги: специалисты ее уровня получают за свои труды неплохое вознаграждение. Поэтому на участие в проекте она согласилась не ради финансов.

– А ради чего?

– Веронике тридцать один год, она никогда не была замужем, детей нет. При этом она на любительском уровне добилась неплохих результатов в катании на сноуборде, восточных единоборствах, фехтовании и стрельбе, имеет сертификат курсов экстремального вождения, совершила десять прыжков с парашютом, побывала на четырех континентах.

– Понятно, почему семьи нет. Получается, этот проект – очередной вызов для нее?

– Что-то в этом роде. Более того, мне не удалось собрать никакой информации о ее базовом образовании и ранней юности. Это некритично, ведь я искал не слишком настойчиво, это лишь бонус к проекту. И все же очевидно, что свою личную жизнь она защищает умело.

Ей показалось, что он что-то недоговаривает, но настаивать Ланфен не хотелось.

– Это не самый уникальный случай в моей практике, – заметила она. – Не могу сказать, что она так уж мне интересна.

– Станет, когда пообщаешься с ней. А пока перейдем к номеру четыре.

Если первые трое участников были достаточно молоды, то с четвертого снимка смотрел кряжистый мужчина лет пятидесяти – пятидесяти пяти. Однако досье утверждало, что ему всего сорок четыре года, и Ланфен предполагала, что старше его делают седая борода и волосы, да еще внушительные темные мешки под глазами.

– Всеволод Кадыченко, режиссер сериалов, – сообщил Тронов. – Прошел тест с минимальным допустимым результатом, но все же успешно.

– Думаю, прошел не он один, но ты выбрал его…

– С личностью подобного типа я еще не работал, а это важно. К тому же мои партнеры считают, что его участие придаст шоу динамику.

Напоминание о том, что это реалити-шоу, было очень некстати. Ланфен, только-только почувствовавшая профессиональный азарт, снова ощутила укол неприязни.

Тронов, заметивший это, поспешил передать ей очередную папку, чтобы сгладить впечатление.

– Вот, обрати внимание, номер шесть. Известная тебе личность?

Ланфен лишь сдержанно кивнула. Даже при полном отсутствии интереса к шоу-бизнесу о Георгии Северове она слышала. Он был известен как довольно талантливый сюрреалист, хотя его редкие работы, выполненные в жанре импрессионизма, нравились Ланфен гораздо больше. На его выставки стали обращать внимание рано из-за покровительства его родителей, маститых представителей дипломатического мира, и к своим тридцати четырем годам Северов получил одобрение критиков из многих стран мира.

Однако ему самому это было не так уж нужно. Когда ему хотелось скандала, он устраивал перфомансы. До откровенных глупостей не доходил, но наверняка заставил мать выпить не одну бутылочку валерьянки. В молодежных кругах он был известен под псевдонимом Север и очень популярен.

– Он-то что здесь делает?

– Ищет острых ощущений, – пояснил Тронов. – И если номер три видит в ситуации вызов, то номер шесть – игру. Он вообще ничего не воспринимает всерьез, но при этом он умен и показал хорошие результаты на тесте. Мне любопытно посмотреть, как он проявит себя.

– Вечно ты в людях подопытных кроликов видишь! – рассмеялась Ланфен. – Но ты прыгнул сразу к номеру шесть, пропустив номер пять.

– Пардон, моя оплошность.

Вряд ли это была оплошность, он просто хотел отвлечь Ланфен известной персоной, разжечь ее любопытство. Теперь, когда она вновь была благосклонна, он мог показать ей менее интересного участника.

Им оказался мужчина лет сорока, высокий, немного полноватый, хотя, скорее, просто массивный, как медведь. Он был выбрит налысо, но это ему не шло. Лицо мужчины было спокойным и сонным, взгляд – рассудительным. Досье указывало, что он фермер, и Ланфен была готова поверить в это. Ее удивляло только одно…

– Как ты фермера в свой карнавал втянул? Если он занимается этим профессионально, разве может он вот так бросить хозяйство?

Тронов не был смущен:

– А что такого? По-твоему, фермеры сегодня работают круглые сутки, встают с петухами и ложатся с закатом? Максим Белых – успешный предприниматель, в сезон он нанимает работников. А в декабре он может себе позволить отсутствие на несколько недель или даже месяц. Дольше это расследование точно не продлится.

– Справедливо. Так, это номер пять, номер шесть у нас был. А номер семь кто?

Как и любой психолог, Тронов хорошо прятал свои эмоции. Однако Ланфен тоже не вчера пришла в профессию, поэтому сумела распознать в его взгляде и небрежном движении руки легкое раздражение.

– Номер семь, на мой взгляд, наименее значимый участник данного этапа.

На снимке, который определенно сделали в студии и обработали фотошопом, была запечатлена девушка лет двадцати пяти, не больше. Она была очень худой, но с внушительного размера бюстом. Графический редактор скрыл все недостатки ее лица на фотографии, однако оставил очевидным тот факт, что в столь юном возрасте у девушки уже были искусственно увеличены губы. Взгляд голубых глаз казался колючим, собранные в конский хвост светлые волосы падали ниже спины.

– Сандра Армейцева, – бросил Тронов.

– Армейцева? Уж не связана ли она с известным нам обоим Александром Армейцевым?

– Связана напрямую, поскольку приходится ему дочерью. А Александр Армейцев, в свою очередь, стал одним из инвесторов проекта. Сандра не проходила тест и попала в проект по протекции. Однако это не значит, что к ней должно быть особое отношение. Ты ей ничем не обязана, и я сразу предупредил, что она будет играть на равных с остальными.

– Сомневаюсь, что она вообще будет играть, – покачала головой Ланфен. – Все эти детективы, расследования… это вне интересов таких девочек, как она. Зачем это ей?

– Лично с ней я не беседовал, но рискну предположить, что это связано с номером шесть. Просто мое мнение.

А вот это уже больше в стиле девы с монументальной грудью! Вот только…

– Я слышала, что у Севера есть жена и дочь.

– Неточная информация, – отметил Тронов. – У него были многочисленные сожительницы, одна – долгосрочная. Но она продержалась дольше других лишь потому, что родила ему дочь. Девочка умерла в возрасте пяти лет от рака крови. Сегодня у Георгия нет ни супруги, ни невесты. Думаю, Сандра знает об этом больше, чем ты.

– Уж конечно!

– Если мои предположения верны, на этом проекте она станет проблемой Георгия, а не твоей. Итак, что ты думаешь?

Он сумел зацепить ее. Врать, что ей все это не нравится, не близко и не нужно, Ланфен не собиралась. Из этих семерых полная пустышка здесь только Сандра Армейцева. В остальных хоть что-то интересное да есть, а в некоторых – даже больше, чем «что-то».

Это лучше, чем ее нынешняя работа… и ее нынешняя жизнь.

– Ты – старый пройдоха, – усмехнулась Ланфен. – Давай рассказывай мне, что за задание тебе подкинули твои инвесторы. Но это не значит, что я согласна на участие!

– Разумеется, – смиренно кивнул Тронов. – Это не значит ровным счетом ничего.

++++++

Бывать на таких мероприятиях ему полагалось по статусу. Иногда Алексей Тронов даже наслаждался ими, если это позволял талант художника. А на выставке Георгия Северова можно было развлечься.

Организатором на этот раз выступила частная галерея. По зеркальным залам прохаживались джентльмены в смокингах или дорогих костюмах-тройках, дамы в длинных платьях и мехах, иногда попадались представители богемы в непонятных нарядах от непонятных модельеров – и непонятного же пола.

Они курсировали вдоль картин, обсуждали работы с разной степенью энтузиазма и не стеснялись в заказе коктейлей. Несколько картин уже получили отметку «Куплено».

Сам Георгий Северов тоже был здесь. Те, кто читал о нем на популярных интернет-ресурсах, наверняка представляли скандалиста и личность несколько неадекватную. В лучшем случае – нового Сальвадора Дали, но это вряд ли; никто не верит в лучшие случаи. Скорее, знаменитого Севера ставили в один ряд с теми туманными представителями искусства, что склонны заниматься членовредительством в общественных местах во имя прекрасного.

Так вот, тех, кто рисовал подобный образ, ожидало немалое удивление. На выставках высокого класса он был неподражаем – само обаяние. Одет он был не совсем по ситуации – в белые брюки и пиджак на голое тело, но это ему готовы были простить даже престарелые матроны. Их Север подкупал обворожительной улыбкой, дев помоложе – безупречным телом. В его глазах постоянно светились искры, и чувствовалось, что веселится он вполне искренне.

На счастье Севера, достопочтенная публика чаще всего не понимала, что смеется он не вместе с ними, а над ними.

– Это просто отражение моей души! – Север уверенно указывал пальцем, унизанным кольцами, на картину. – Просто хаос современного мира! Боль и страдание одиночества, тонкие чувства, разбитые об асфальт безразличия. Жизнь – боль. Вот так-то.

Собравшиеся вокруг него девушки согласно кивали и рассказывали о том, что в их жизни очень много боли и они его прекрасно понимают. Эти вообще относились к особой категории его почитательниц: всегда красивые, всегда в полупрозрачных кружевных платьях, всегда без кольца на безымянном пальце.

Между тем полотно, которое обсуждал с ними Север, не впечатляло. Круги и треугольники, небрежные, без какой-либо гармонии или цветовой эстетики. Тронов, при всей своей любви к абстрактной живописи, готов был поспорить, что на создание этого сомнительного шедевра ушло не больше трех часов, и то из-за размера холста.

Можно было подумать, что Север – один из тех шарлатанов, которые с помощью связей выбивают себе место в искусстве, если бы Тронов не видел другие его работы. Абстракция в исполнении этого художника была сущей мазней, сюрреализм поражал безупречностью. Но больше всего Алексею нравилась серия работ «Вечная» – одна из немногих, написанных в импрессионизме.

На них всегда была изображена одна и та же девушка без лица… Точнее, лицо у нее было, но закрывали его то льняные кудри, вьющиеся на ветру, то лучи солнца, то лепестки роз, в которые она утыкалась, вдыхая тонкий аромат. Эти картины, туманные, призрачные, лишенные четких контуров и строгих линий, дышали свежим ветром, солнцем и счастьем.

Север никогда не продавал их и за всю жизнь создал меньше десяти. Но именно они и указывали на талант, с которым можно только родиться.

Тронов терпеливо ждал. Время от времени он встречал здесь знакомых, развлекал себя светскими беседами, но ни на секунду не терял из виду Севера. Наконец художник кивнул ему, и оба прошли на второй этаж галереи.

Здесь, в кабинете, было прохладно и тихо по сравнению с первым этажом. Музыка звучала приглушенно, люди почти не появлялись, и все равно Север запер дверь, когда они вошли.

Обеспечив должную изоляцию, художник устало опустился в кресло.

– Простите, что вынудил ждать, – сказал он. – Это не от недостатка уважения или переизбытка любви к собственной персоне. Мне нужно было немного помелькать и успокоить страждущих внимания. Раз я пару недель не буду появляться у них на виду, пусть сейчас порадуются. Видели, что делается? Картину с треугольниками?

– Видел. Не самая удачная ваша работа.

– Да бред полный! – расхохотался Север. – Я проснулся после вечеринки, у меня зверски болела голова, и, ожидая, пока подействует аспирин, я водил кистью по холсту. Знаете, как люди закорючки рисуют, когда по телефону говорят? Но они свои закорючки выкидывают, а я продаю за два с половиной миллиона.

– Вас это забавляет?

– Крайне. Когда видишь столько глупости, нужно либо смеяться, либо плакать. Я предпочитаю смеяться. Искусство перестало быть искусством, люди не думают, нравится им картина или нет, заставляет чувствовать или вызывает недоумение. Они просто слушают, что скажут те, кого они считают авторитетами, чаще – критики, и скупают все подряд. Им и в голову не приходит, что критик может иметь свой процент с каждой проданной картины! А когда живешь внутри этого, пропадает желание делать что-то стоящее, зато становится веселее.

– У вас есть картины, которые я бы назвал стоящими. Например, «Вечная»…

– Я больше не пишу такие картины, – холодно прервал Север. – Вся серия старая. Не вижу смысла их писать, если публика проглотит все, что ей дадут. То же с музыкой, литературой, фильмами… А потом удивляются, что у нас нет новых классиков! Но вы не об этом пришли говорить.

– Нет, хотя полагаю, что теряю интересную беседу. Вы не передумали участвовать в проекте?

– Смеетесь? Я рад, что на горизонте появилось нечто приятнее таких выставок!

Как и прежде, Север относился к предстоящей работе не слишком серьезно. Но исправить это можно позже, во время расследования, и вряд ли он взбунтуется, когда поймет истинный ход вещей, не тот человек.

В прошлом Тронов собирал участников вместе, чтобы сообщить задание, тогда же представлял их друг другу. Сейчас это было невозможно. Во-первых, не позволяли их загруженные графики: каждый хотел покончить с самыми важными делами до отъезда. Во-вторых, он не хотел объединять их в Москве. Это могло вызвать страх у Арсения или раньше срока выявить истинную цель Сандры. Поэтому Тронов предпочел личную встречу.

– Самолет послезавтра, а я до сих пор не знаю, чем буду заниматься, – заметил Север.

– Для этого я здесь. Преждевременное предоставление информации ничего бы вам не дало, поверьте. Истинное расследование можно начать только на месте.

– Хоть что-то вы мне скажете?

– Обязательно. Для начала обратите внимание вот на эту женщину.

Тронов включил планшет, чтобы продемонстрировать своему собеседнику фото молодой девушки с коротко остриженными черными волосами. Девушка была по-детски миловидной и явно знала об этом, потому что старалась придать себе строгости отсутствием улыбки и деловым костюмом.

– Никогда не видел, – равнодушно сказал Север.

– Уже и не увидите. К сожалению, эта юная особа скончалась при трагичных обстоятельствах. Ее звали Инна Золина, она была помощником руководителя одной крупной международной корпорации. Название этой корпорации вам ничего не даст, поэтому я его опущу.

– Как вам будет угодно.

На самом деле у Тронова имелась более важная причина не упоминать название. Именно эта корпорация заказала расследование и стала главным инвестором.

Второй этап проекта не только обеспечил яркое шоу, но и помог Богдану Ероеву решить личные проблемы с бизнесом быстро, эффективно и без вмешательства полиции, да еще и принес солидный доход в ситуации, которая грозила убытками. А это дорогого стоит! Поэтому когда Ероев вышел из игры, следующий инвестор, заявившийся к Тронову с очень щедрым предложением, сразу объявил, что хочет разобраться в непростой ситуации. Этих людей реалити-шоу волновало меньше, чем результат расследования, что не могло не радовать. Дело, предложенное новым инвестором, показалось Тронову оригинальным и достаточно безопасным для участников.

Он продолжил свой рассказ:

– В канун Нового года корпорация решила устроить для своих ключевых партнеров и сотрудников оригинальный корпоратив. Коллектив там молодой, искушенный, поэтому было выбрано нестандартное решение – поиск сокровищ. Сокровища, надо сказать, настоящие и очень дорогие. Чтобы ни у кого не возникло желания присвоить их вне проекта, глава корпорации поручил это задание лично своей ассистентке, которой доверял. То есть Инне. Она была девушкой творческой, жаждала повышения, потому согласилась. Она забрала сокровище и отправилась в Китай, на одобренное заранее место, чтобы спрятать объект на дикой природе, подготовить карту и организовать все к приезду гостей.

– Она делала это одна? – недоверчиво покосился на него Север.

– Из Москвы вылетела только она, да, на частном самолете корпорации. Помощников себе наняла уже там, но они не знали, что она везет и что будет делать. Поначалу все шло успешно, Инна нашла, по ее словам, хорошее место, перенесла туда объект, и подготовка была на финальной стадии. Однако неделю назад Инна скончалась в результате трагического несчастного случая.

Он перелистнул фотографию на планшете, позволяя Северу увидеть снимок из полицейского отчета. На фотографии была показана не слишком большая, но аккуратная ванная комната. В самой ванной лежала обнаженная женщина – специально для демонстрации на фото была введена цензура, размытые пиксели, не менявшая суть картинки. Белая керамика позади жертвы была покрыта алыми потеками.

– Какой-то странный несчастный случай! – присвистнул Север.

– Нисколько. Гибель в ванной является одной из самых частых причин смерти среди всех бытовых несчастных случаев. Инну обнаружила горничная, которая пришла утром, чтобы убрать номер. Судя по всему, госпожа Золина попыталась встать, поскользнулась и ударилась головой о ванну. В ее номере не обнаружили следов постороннего присутствия, ценные вещи не тронуты, обыск не проводился. По словам администратора, в тот вечер она пришла в гостиницу одна и никаких признаков тревоги не демонстрировала. Поэтому даже ее наниматель согласен с версией, что это прискорбная случайность. Однако, судя по отчету, Инна успела спрятать объект, но не успела составить карту. Поэтому целью проекта будет понять, где она была, что делала и куда поместила объект. Уликами для этого станут личные вещи Инны, элементы карты, которые она составила, и показания свидетелей. Как видите, задание непростое, но и не слишком опасное.

– Как знать… Охраны ведь с нами не будет?

– Нет, – покачал головой Тронов. – Вас будут сопровождать моя ассистентка, представитель инвесторов и техник, отвечающий за съемку. Вам оставят мобильные телефоны и иные средства связи, однако по договору вам запрещено сообщать кому бы то ни было о ходе проекта.

– И наверняка о том, что мы ищем, – ухмыльнулся Север. – Это, должно быть, довольно дорогая штука, если инвесторы ради нее готовы оплатить наше путешествие в Китай и все сопутствующие расходы!

Вместо ответа Тронов просто сменил фото, чтобы показать тот самый объект – их цель. Даже на снимке сокровище было настолько впечатляющим, что поразило и склонного к цинизму Севера.

Ожерелье было массивным, но изящным и не казалось аляповатым из-за потрясающе точной работы ювелира. За основу были взяты переплетающиеся золотые стебли и листья, щедро усыпанные алмазами и изумрудами. Центром композиции служил цветок с крупным рубином посередине, похожим на маленькое сердце.

– Это ожерелье называется «Сердце Мидаса», – сказал Тронов. – Название дано по центральному камню, он уникален. Приблизительная стоимость оценивается в миллион долларов, но на аукционе за него наверняка дадут больше. Украшение без истории, было сделано специально по заказу корпорации, что, впрочем, не умаляет его ценность.

– И вот эту штуку доверили малолетней девице, да будет земля ей пухом?

– Насколько мне известно, представители корпорации наивностью не отличаются и наверняка предприняли все меры для того, чтобы выследить Инну, если она попытается сбежать. Но произошла трагическая случайность, которую никто не мог предвидеть.

Сам Тронов не находил шокирующим тот факт, что ожерелье передали девушке. Здесь эффект неожиданности как раз на пользу: никто не подумал бы, что она везет столь ценный груз. А вот что чувствовала Инна, путешествуя с миллионом чужих долларов в рюкзачке, сказать сложно. Но чего только не делают юные особы для заветного повышения!

– Почему вы так открыто сообщаете нам об этом? Приз в игре – пятьдесят тысяч долларов, а вот эта штука стоит намного больше. – Север постучал пальцем по экрану. – Зачем создавать соблазн украсть ее?

– Ожерелье можно украсть – но что делать с ним дальше? Продать такую вещь слишком сложно, она уникальна, для этого нужно обладать связями в криминальных кругах. К тому же тот, кто украдет ее, будет вынужден скрываться всю оставшуюся жизнь. Для вас, как и для других участников проекта, это весомый аргумент.

Тронов не блефовал, он действительно не считал, что кто-то из участников решится на кражу. Если риск и есть, то лишь в том, что ожерелье вообще не найдут. Пока что указатели, обнаруженные в комнате Инны, были весьма поверхностными и неоднозначными, а площадь поиска очень большая. Зато шоу может получиться интересным, а для инвесторов это главное.

Конечно, представители корпорации могли нанять детектива, но тут уже риск, что этот человек украдет ожерелье, повышался. Не факт, что за детектива не выдаст себя представитель конкурентов или преступного мира. К тому же Богдан Ероев везде и всюду трубил, как сильно ему помог проект. Это повлияло на многих.

– Я ожидал криминала в стиле Шерлока Холмса, но и поиск сокровищ сойдет, – отметил Север. – Так когда там меня ждут в Китае? Послезавтра?

Глава 2. Люди, у которых есть все

Телефон звонил не первый раз – а она не первый раз сбрасывала вызов. Алиса понимала, что это наивная стратегия, но ей правда не хотелось сейчас говорить с Дамиром. Она не знала, что ему сказать, и подозревала, что может довести все до еще большего конфликта.

Вроде как он не сделал ничего плохого, был честен с ней, и все же Алиса не могла избавиться от ощущения, что ее предали. Это ведь их проект, который познакомил их! Как можно отказываться? Да еще и ее в какой-то зависимости обвинять!

Время заставляет на все взглянуть по-другому, и она надеялась, что, когда проект будет закончен, они с Дамиром помирятся – найдут способ. Пока же можно было сосредоточиться на более важных вещах.

Она еще ни разу не встречалась с другими участниками проекта, не знала даже, кто там будет. Ее только предупредили, что никто из прошлых этапов не вернется, однако это вовсе не подтверждало теорию Дамира. Просто они здесь были не на своем месте, а Алиса – на своем.

Тронов предупредил ее, что одним с ней рейсом полетят еще два человека из команды: его ассистентка и один из участников. Но она уже сдала багаж, прошла паспортный контроль и добралась до зала ожидания, а их все не было. Половина рейса до Пекина была выкуплена китайцами, разделившимися на несколько шумных групп.

Алиса ничего не знала о том, кто будет представлять интересы Тронова на проекте. Она жалела, что Степан не вернется – хоть одно знакомое лицо было бы, а тут все очень неприятно совпало. Тем не менее Алиса почему-то не сомневалась, что ассистентка эта – славянка. Она понятия не имела, откуда взялась такая убежденность, просто верила в это, и все.

Однако, к ее немалому удивлению, вскоре к ней подошла подтянутая и довольно высокая китаянка с красивым, едва тронутым возрастом лицом.

– Вы ведь Алиса, если не ошибаюсь?

По ее уверенному взгляду было видно, что спрашивает она из вежливости, ответ ей уже известен. Алиса лишь растерянно кивнула:

– Да, а вы?

– Лю Ланфен. На этом проекте я буду представлять интересы Алексея Петровича и помогать вам связаться с ним. Приятно познакомиться.

– Взаимно…

Алиса и сама не понимала, почему, но чувствовала себя смущенной. То ли потому, что не сразу догадалась, кого ждать, то ли потому, что в первые секунды смотрела на собеседницу с сомнением. Однако Лю, даже если заметила это, не подала виду.

– Я тоже психолог, – пояснила она. – Мы с Алексеем очень давно знакомы. Я не являюсь его ассистенткой формально, как Степан, я вообще на него не работаю, просто он заинтересовал меня этим заданием. Ну и очевидно, что я китаянка.

– Вы очень хорошо говорите по-русски…

– Я прожила здесь большую часть жизни. Подозреваю, что мой китайский как раз хромает! – рассмеялась Лю. – Но это мы скоро проверим. Сколько там до посадки? Двадцать минут?

– Пятнадцать. И что, только мы вдвоем? А куда делись остальные?

– Распределились по планете, очевидно. Одна девочка тоже полетит из Москвы, но на частном самолете, еще несколько человек летят из Питера, Ростова и даже Нью-Йорка. Но все мы встретимся в Пекине, второй перелет будет оттуда и на одном самолете.

– Будет и второй? – удивилась Алиса.

– Да, внутренний, а дальше на автобусе. Нас ждет местная этническая экзотика, если можно так сказать.

Поначалу Алису удивило, что крупная корпорация решила проводить свои игры в Китае. Зачем лететь так далеко, рисковать драгоценностью, наживать себе дополнительные проблемы? Однако потом она получила карту местности, прилагавшуюся к делу, и все поняла.

В этом регионе располагались не только леса и горы, но и пещеры: большая система, уходящая глубоко вниз, под землю. Не те легендарные, конечно, где свой климат существует, но нечто похожее. Плюс погода там потеплее, чем в России в декабре, и потенциальные искатели приключений решили устроить охоту за сокровищами именно в этих местах.

Если бы все шло по плану, особых сложностей не было бы. Однако смерть Инны спутала им карты.

– Кстати, мы летим не вдвоем, – добавила Лю. – С нами еще вон тот юноша, Арсений Седов.

Она указала на бледного, болезненного вида подростка, сидящего чуть в стороне. Парень старался не смотреть на проходящих мимо людей и обеими руками прижимал к груди дорожный чемоданчик.

– Не похоже, что он рад быть здесь, – отметила Алиса.

– Я вообще опасалась, что он будет нуждаться в постоянном присмотре. Но нет, Алексей не подвел, мальчик наш вполне самостоятелен, иногда даже говорит по делу. Только это редко… Не знаю, правильно ли его присутствие на проекте.

– А что с ним? С чего бы ему вдруг нуждаться в постоянном присмотре?

– Аутизм, – коротко пояснила Лю. – Хотя я бы не сказала, что диагноз однозначен. Для аутиста он слишком хорошо социально адаптирован. Однако это можно отнести к заслугам его матери.

Одним конкурентом меньше. Хотя Алису это сильно не радовало, скорее, немного возмущало. Разве для аутиста не опасно участвовать в таких вещах? Чем вообще Тронов думал?

Снова зазвонил телефон. На этот раз Алиса не просто проигнорировала вызов, а полностью отключила аппарат.

– Не хотите с кем-то прощаться? – улыбнулась Лю.

– Не хочу устраивать разборки, только настроение себе портить. Алексей Петрович, наверно, рассказал вам о Дамире.

– Да, упомянул без подробностей. Я считаю, что это не мое дело. В этом этапе тоже подобрались очень сильные участники – по крайней мере, это интересные личности.

– Включая его? – Алиса снова перевела взгляд на паренька.

– Вполне возможно. Понять его до конца не можем ни я, ни Алексей. В этом уже скрыто определенное преимущество. Если он захочет участвовать в игре, действительно заинтересуется, думаю, он еще себя покажет.

Алиса лишь рассеянно кивнула, пытаясь понять, может ли аутист быть опасен. Наверно, нет… По крайней мере, она никаких жутких историй о таких людях не слышала.

Ровно через пятнадцать минут, с завидной для многих авиакомпаний пунктуальностью, объявили посадку на борт. Алиса по привычке взглянула на экран телефона, потом вспомнила, что он отключен.

В салоне было шумно, и даже ровный взлет никого особо не успокоил. Звучала преимущественно иностранная речь, а вот Лю, словно желая контрастировать со своими бывшими соотечественниками, оказалась немногословной. Она задумчиво смотрела в окно, и чувствовалось, что ее лучше не отвлекать.

Алиса и не собиралась. После некоторых раздумий она поднялась со своего места и заняла пустующее кресло рядом с другим участником проекта. Паренек на ее появление не прореагировал. Он смотрел не в окно даже, а прямо перед собой, но взгляд был направлен в никуда.

– Привет. Тебя, кажется, Арсений зовут? – Алиса постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее.

Бесполезно. Он даже не моргнул, услышав ее голос. Может, и не слышал вообще? Создавалось впечатление, что он в каком-то ступоре и мир вокруг себя просто не замечает.

Но сдаваться так просто она не собиралась.

– Я Алиса. Мы будем вести расследование вместе. То есть мы будем работать над расследованием вместе, одним и тем же, но я готова помочь, если это понадобится. Раз ты здесь, то ты прошел тест. Я уверена, что ты очень умный.

Окружающие начинали неодобрительно на нее коситься. Они не слышали, о чем она говорила, но видели, что Арсений пришел без нее. Им казалось странным, что незнакомка пристает к откровенно нездоровому пареньку.

Однако мнение посторонних людей не слишком ее беспокоило.

– Мне сказали, что ты… необычный. Но я думаю, что это даже здорово. Я с такими людьми никогда не встречалась! Я не верю, что существует некая норма, которой люди должны соответствовать. Недавно я даже поссорилась из-за этого с очень близким мне человеком. Я считаю, что мы такие, какие есть. Если попытаешься соответствовать чужим ожиданиям, тебе же хуже будет. Так что… Я буду рада, если ты сочтешь возможным пообщаться со мной.

Она поднялась и собиралась уходить, когда он вдруг заговорил. Голос у него был тихий, но вполне обычный, подходящий парню его возраста.

– Общение. Я не знаю, как справляться с общением.

– То есть? Ты не должен стесняться, если ты об этом! Просто говори, что тебе хочется! Спрашивай, а если хочешь, я и совет дам… В общем, я на твоей стороне!

Она пыталась разговорить его, но тщетно. За весь полет он больше не произнес ни слова.

Аэропорт оказался еще более оживленным, чем самолет. Алиса ожидала, что им придется покинуть территорию для пассажиров и ждать в общей зоне, но нет, Тронов и другие инвесторы позаботились об их комфорте. Из зала прилета их проводили в просторную VIP-комнату ожидания, где им предстояло встретиться с другими участниками проекта.

Их там уже ждали. Как только они вошли, мужчина, окруженный металлическими чемоданами, направил на них видеокамеру.

– А вот и пополнение! – широко улыбнулся он. – Будем знакомы, я Тимур! Ваша съемка – моя работа. Нихао, так сказать!

Для человека, только что перенесшего многочасовой перелет, он казался ненормально жизнерадостным. Впрочем, Алису он раздражал не поэтому. Именно Тимур будет следить за ними, снимать даже то, что снимать не нужно. А им и возразить нельзя, потому что проект такой! Но возмущаться можно.

Лю, похоже, тоже была не в восторге, однако она владела собой лучше.

– Очень приятно. – Она пожала протянутую ей руку. – Меня зовут Ланфен. Я отвечаю за организационную часть работы.

– Не завидую вам.

– Почему это?

– А вот из-за нее! – Тимур указал на тройку розовых чемоданов, примостившихся в углу. – Это сейчас она в туалет вышла, потому и тихо. Скоро вернется и… готовьте успокоительное.

– Ей или мне?

– Всем нам!

Его пророчество оказалось пугающе верным. Буквально через пару минут в зал влетела маленькая тощая фурия, грозно потрясающая бюстом. Девчонка была совсем молоденькая, но наглая не по годам.

Она почему-то сразу кинулась к Алисе:

– Кто тут главный? Ты тут главная?

– Не ты, а вы, – холодно поправила Алиса. – Я участвую в проекте.

– «Я участвую в проекте»! – передразнила девица. – Я об этом не спрашивала, зачем мне лишние данные? Я спросила, кто главный!

– Главных на таких проектах нет, каждый сам за себя. Кстати, забавно видеть, что Тронов набирает на свои проекты одни и те же типажи. В прошлый раз тоже такая скандалистка была, так ей потом череп на куски раскроили.

От неожиданности девица даже замолкла, но не сильно испугалась. Она была настолько убеждена в своем превосходстве, что ни на что, кроме возмущения, не была способна:

– Вы что себе позволяете? Почему я вообще торчу здесь уже час с каким-то неопределенным дядькой?

– Я очень даже определенный, – возмутился Тимур.

– Ой, не лезьте в это вообще, я уже поняла, что вы оператор! Ваша задача – снять меня с нужного ракурса. Это, кстати, полупрофиль. Так о чем я? Где организаторы?!

Лю наконец решилась вмешаться:

– Я представляю сторону организаторов. Что произошло?

– Я прилетела на час раньше, вот что произошло! И еще неизвестно, сколько я буду торчать здесь. А у меня частный самолет! Он мог доставить меня в нужное место и как раз вовремя. Ради чего я жду в этой помойке? Я читала, что здесь воздух ядовитый. Вы убить меня хотите?!

Девица бушевала без перерывов, но и Лю была не из робкого десятка. Убедившись, что поддержка ей не нужна, Алиса отошла в сторону. Она заняла угол, из которого отлично просматривался весь зал, и стала ждать, пока прибудут остальные. Она покосилась на Арсения, чтобы понять, как влияют на него вопли девицы.

Оказалось, что вообще никак не влияют. Он пропускал ее возмущения мимо ушей, как белый шум. Сложно было угадать, что способно вывести его из себя.

Скоро компанию им составил мужчина лет сорока, здоровенный и тихий. Похоже, он отличался спокойствием скалы и ее же равнодушием. Знакомиться он ни к кому не лез, да и на крики внимания не обращал.

Где-то через полчаса к ним присоединилась девушка модельной внешности, прибывшая американским рейсом. К этому моменту скандалистка уже не спорила с Лю, а возмущалась сама по себе, в воздух. Модель наблюдала за ней с легким любопытством, в уголках полных губ играла едва заметная улыбка.

Последними из участников прибыли двое мужчин: мрачного вида толстяк и смуглый красавчик. При появлении последнего юная скандалистка мгновенно затихла и сделала вид, что все это время смиренно ждала только его. Мужчина же не обратил на нее никакого внимания. Похоже, ее цель очевидна… И еще одной конкуренткой меньше, остается пять полноценных участников.

Наконец, их компанию дополнил мужчина лет пятидесяти, невысокий и несколько женообразный – такое впечатление создавали его худенькие плечи и широкие бедра. Он был так же раздражен своим присутствием здесь, как и скандалистка, но выражал это менее бурно.

– Дамы и господа, прошу поторопиться! – заявил он. – Иначе попадем в очередь на вылет, аэропорт работает в интенсивном режиме, как вы могли заметить!

Для второго перелета подготовили частный самолет, хорошо проветренный и очень удобный. Однако молодая девица, несмотря на присутствие объекта своего интереса, не сдержала гнев:

– Я вот догадывалась, на какое ведро меня пересадят! Папе следовало узнать финальный пункт назначения и все!

Ее реплика осталась без ответа.

Самолет скоро поднялся в воздух, мягко и плавно. Усталость после первого перелета отступала, Алиса чувствовала определенное оживление, словно второе дыхание открылось. Вот оно, началось! Для кого-то игра, для кого-то приключение… то приключение, в котором она должна участвовать. Пока все идет хорошо, опасности нет, и можно будет насладиться расследованием, как головоломкой, без риска.

Она верила в это, пока не посмотрела на Арсения, сидевшего в одиночестве. Его лицо было невозмутимым, как и раньше, но из водянистых глаз, смотревших куда-то за грань внешнего мира, катились слезы.

++++++

Люди, у которых все есть, – жалкие люди. По-своему ущербные. По крайней мере, те, кому красивая жизнь досталась по праву рождения. Золотые колыбели, плюшевые мишки от Версаче, потом – «Бентли» и «Порше» просто так, на один раз, дворцы и самолеты… Словом, все то, что обычному человеку покажется нереальным. Где тут личностное развитие? Духовное обогащение? Нет ничего!

В это Всеволод Кадыченко верил давно, и разубеждать его было бесполезно. Иногда ему доводилось общаться с богатыми людьми, и тогда он, конечно, скрывал свое презрение. Однако мнение не менял. То, что они хуже его, было очевидно.

Сам он никогда богат не был, деньги у него просто не приживались. Кадыченко был убежден, что это от честности и порядочности. Не такой он человек, чтобы толстосумом становиться! То, что его режиссерские неудачи могут быть связаны с отсутствием таланта и мерзким характером, он как вариант не рассматривал.

Он снимал бесконечные детективные сериалы, а мечтал о классике. Чтобы красиво так пойти по красной ковровой дорожке в Канне, подвесив на руку молоденькую блондинку, и снисходительно всем улыбаться, принимая награды. Причем он был бы не только режиссером, но и сценаристом, а может, и роль бы себе какую-нибудь выделил!

Сценарий у него уже был. Этому труду Кадыченко посвятил почти десять лет, все закончить не мог: то забывал, с чего начал, то переписывал, то лень было. Но в итоге он все-таки поставил последнюю точку и, не перечитывая, понес сценарий к знакомому продюсеру.

Тот даже толком не читал, пробежал глазами по первым страницам, обещал, что подумает, но Кадыченко уже видел: это отказ. Так и вышло, через неделю продюсер позвонил ему и что-то невнятно говорил о кризисе и политике каналов. Мол, идея конечно, хорошая, но сейчас просто не ее время, а можно показать другим ребятам, ты же знаешь, какой субъективный это бизнес…

Все остальные тоже говорили что-то подобное. Как будто на одни курсы по отказам ходили! Кадыченко понял, что помощи ждать неоткуда. Либо он сам найдет инвесторов или деньги, либо откажется от своей идеи.

С инвесторами возникли проблемы, и тут очень удачно подвернулось это реалити-шоу. Кадыченко о нем ничего не слышал, на тест наткнулся случайно. Однако, когда его приняли, посмотрел часть предыдущего этапа, в записи это стоило дешевле, чем в прямом эфире.

Все было сделано очень профессионально, по крайней мере, в техническом плане. Участников Кадыченко тут же заклеймил жалкими идиотами, не способными видеть дальше своего носа, а вот картинкой любовался. Тот, кто все это организовывал, умеет обеспечивать качество.

Получается, что от проекта можно получить двойную пользу. Первое и главное – выиграть деньги. Пятидесяти тысяч долларов недостаточно для блокбастера голливудского масштаба, но это хоть какое-то начало! Второе – это пиар. Пока что Кадыченко терялся среди десятков никому не известных режиссеров. Даже если человеку нравится сериал, он далеко не всегда обращает внимание на то, кто его снял. А Кадыченко, увы, пока снимал те безликие сериалы, которыми разбавляют дообеденный эфир по будням. Зато если он удачно выступит в этом шоу, его имя будут знать, ему будет проще завязать новые знакомства.

Наивным дураком он не был, знал, что удачное выступление – это совсем не просто. Пока что все знания о детективах для Кадыченко ограничивались сценариями тех сериалов, которые он снимал. А это были далеко не лучшие образчики жанра, и сюжеты о супружеских изменах вряд ли могли помочь ему здесь.

С другой стороны, соперники его не впечатлили. Малолетки в основном, причем избалованные, вот как раз те, которые ничего в своей жизни сами не добились, трудностей не знали, все получили от мамки с папкой. Они быстро с дистанции сойдут, это однозначно.

Соперником Кадыченко считал только молчаливого лысого здоровяка, но и тот был какой-то сонный, вялый. Здесь нужно разбираться и в детективах, и в культуре страны, а лысый этот не похож на знатока таких вопросов.

Богатые детишки начали возмущаться уже в аэропорту. Точнее, вопила только одна девка, но делала это так громко, что Кадыченко невольно переносил ее капризы на всю молодую половину группы. На время второго перелета она притихла, но потом снова начала буянить, когда увидела автобус, поданный к маленькому аэропорту.

– И что, мы все вместе там поедем? И багаж?

– Автобус вмещает сорок человек, – пояснила Лю, китаянка, представлявшая интересы Тронова.

– Это скотское перемещение, я на такое не подписывалась!

– Есть вариант остаться здесь, – фыркнул этот темный плейбой, который Севером представился. С ним Кадыченко раньше пересекался. – Позвонить папе, вызвать тот самый личный самолет, о котором мы весь полет слушали.

Кому-то другому девка наверняка ответила бы резко. Но перед Севером она стабильно прогибалась: улыбалась ему, часто хлопала ресничками, накручивала локоны на пальчик.

Вот и теперь она лишь захихикала:

– Ну это же шутка была!

– Смешно безумно, – сухо заметил Север.

– Спасибо!

Похоже, распознавать иронию она не умела клинически.

Кадыченко в автобусе все устраивало. Гораздо больше он был обеспокоен тем, что места здесь не самые людные. Они были в провинции, где, казалось, лесов больше, чем городов. А может, не казалось? Он читал, что в Китае очень неравнозначное распределение плотности населения.

Зато чувства, что за окном зима, не было. Их повсюду окружала зелень, небо застелили облака, однако дождя пока не было. По ощущениям Кадыченко решил бы, что сейчас начало осени.

Автобус двигался по хорошей заасфальтированной дороге, и это радовало. Иногда им приходилось прижиматься к краю пропасти, и в такие моменты Кадыченко задерживал дыхание от страха; он понимал, насколько это бесполезно, но ничего не мог с собой поделать. Истеричная девка, ссылаясь на боязнь высоты, пересела к Северу. Темненькая девица, которую Кадыков про себя назвал самой страшненькой, сидела рядом с умственно отсталым пацаном. Остальные разместились по одному и смотрели друг на друга как на конкурентов, а не как на друзей. И это правильно!

Где-то через час пути Лю поднялась, стала в проходе между креслами, лицом ко всем остальным.

– Мы скоро приедем, и я хотела предупредить вас кое о чем, – сказала она. – Вы все будете жить в том же отеле, где жила Инна, просто потому, что другого подходящего заведения нет – городок небольшой и не туристический, особенно в такое время года.

– В одном отеле с покойницей?! – возмутилась истеричка.

– Тела там больше нет. Но для вас важно кое-что другое… Номер Инны после ее смерти был законсервирован по настоянию ее работодателей. После ухода полиции там остались ее вещи, все так, как было при ней. Вы получите туда свободный доступ. Вы можете осматривать все, но не имеете права выносить что-либо из номера. Чтобы гарантировать это, допуск в номер будет осуществляться только под моим присмотром.

– Вы нам что, не доверяете? – хмыкнул Кадыченко.

– Просто выполняю свою работу. Также каждого из вас в отельном номере будет ждать определенный набор предметов. Это материалы по предоставленному делу, подробные карты местности, разговорник китайского языка и видеокамеры. На последние, пожалуйста, обратите особое внимание. Это новинка данного этапа проекта, видеодневники. Вы должны вести их самостоятельно, записывая свои комментарии и впечатления, а потом сдать записи Тимуру, они тоже войдут в шоу.

– А если мы не будем этого делать, тогда что? – осведомился Север.

– Это ваше право. Но видеодневники во многом определяют то, каким ваш образ предстанет после шоу.

Кадыченко как режиссер это прекрасно понимал. С помощью грамотной нарезки кадров можно перевернуть все с ног на голову! К тому же он тут может проявить себя в профессиональном плане, это дополнительная реклама. Поэтому он собирался записывать все.

– А где будут другие камеры? – полюбопытствовала темноволосая девушка.

– В ваших номерах будут. Я говорю непосредственно о зоне отдыха, в ванных мы ничего не устанавливали из соображений приватности. Несколько камер будут скрыты по отелю.

– Задание подразумевает, что мы будем работать на природе…

– Возможно, даже спускаться в пещеры, – кивнула Лю. – Но для этого вам понадобится специальное снаряжение, которое вы можете получить у меня, а вместе с ним и адаптированные камеры. Такие обычно используют спелеологи и другие специалисты; камера закрепляется на шлем и не доставляет вам никаких неудобств.

– Я ни в какую пещеру не полезу! – поморщилась истеричка. – Я же не крыса какая-то!

– Я не говорю, что вы должны куда-то лезть. Я просто рассматриваю все варианты и предоставляю вам организационные данные.

В том, что эта девица ничего расследовать не будет, Кадыченко даже не сомневался. Да хоть на наряд ее посмотреть! Коротенькая юбочка, высокие каблуки… она за пределами отеля даже ходить нормально не сможет.

Умственно отсталый мальчишка – тоже ерунда какая-то, непонятно, зачем он здесь. Правда, страшненькая эта шептаться с ним пытается, так он ведь не реагирует! Планы Севера, как всегда, предсказуемы: собой любоваться да местных красоток покорять, если среди местных, конечно, есть красотки. Высокая девица может попытаться что-то сделать, но куда ей, блондинке.

Кадыченко вдруг подумал об ожерелье, которое видел только на фото. Такая штука – вот это уже бюджет для полноценного фильма! Взял ее, и все проблемы решены. Точнее, если просто взял, то появляются новые проблемы, посерьезнее старых. Но что, если сделать воровство неочевидным?

Допустим, он найдет ожерелье и будет в этот момент один. Кто тогда разоблачит его? Кто докажет, что ожерелье вообще было? Можно спрятать его где-нибудь, сказать, что ничего не находил. Тут нужно много думать, это факт. Но с другой стороны, игра стоит свеч!

Пока что Кадыченко сам не знал, решится ли он на такую авантюру. Но ему однозначно будет о чем подумать параллельно с расследованием.

++++++

Хотелось попасть в то время, когда цветут сливы. Воздух такой легкий, тонкий, как вода из горного ручья, и синее небо смотрит прямо на тебя. Это короткий момент, когда сама весна улыбается людям.

А еще хотелось уехать отсюда как можно дальше. Желательно в большой город, где очень много людей. Можно даже в Пекин, он красивый, когда ярко светит солнце и нет этих проклятых желто-серых туманов. Когда ты в большом городе, будущее видится светлым и полным возможностей, а здесь время словно остановилось. Только и радости, что забраться на склон холма и смотреть, как волнуются внизу деревья. Но момент умиротворения не длится вечно, и снова нужно думать о том, что делать со своей жизнью.

Только на природе она могла чувствовать себя спокойно. В деревне покоя больше не было, и в том городке, что неподалеку, тоже. Там Мингжу становилось трудно дышать. Не физически, а просто из-за страха, который порой охватывал ее безо всякой причины.

Ей с детства казалось, что если ты живешь честно, просто и поступаешь по совести, то и жизнь твоя пройдет в стороне от зла. Как же она ошибалась! И когда глаза уже открыты сиянием правды, снова поверить в иллюзии становится невозможно.

Зеленые листья вздрогнули под первыми каплями дождя. Настало время уходить, и прямо сейчас. Отец будет ругать ее, если она опять придет домой в промокшей одежде. Это он не об ее здоровье беспокоится, просто девушке так ходить по деревне не пристало. А заболеть… она не заболеет. В этом отношении ей везло всегда.

Мингжу покинула место, откуда все виделось таким спокойным, и свернула обратно к деревне. Едва она обогнула холм, как стало видно, что что-то не так.

Она специально выбирала такую точку, откуда не было видно деревню и вообще следы присутствия человека. Обычно она расслаблялась благодаря этому, а сегодня упустила момент, когда над поселением взвился черный дым.

Теперь же дым этот окреп, потому что пламя, порождавшее его, вступило в полную силу. Черное облако расползалось по небу, как предвестник беды, чего-то чудовищного и непоправимого. Ветер, словно в насмешку, лишь сейчас донес до нее запах гари.

Определить, откуда идет дым, было несложно. Мингжу не хотела верить, а не поверить не могла.

Она сорвалась с места, как напуганная птица. От недавнего умиротворения и следа не осталось, ей нужно было вернуться, и быстрее! Теперь она злилась на дождь, который падал с неба толстыми ленивыми каплями. Ну же, лей сильнее! Останови огонь!

Пламя оживило всю деревню. Люди прекрасно знали, что если помощь и будет, то не скоро, и тушили пожар самостоятельно. Но их усилия выглядели настолько жалкими! Что значат эти крохотные ведра перед полыхающим домом, большим, самым большим в деревне!

Помогали не все, некоторые наблюдали со стороны. Не от безразличия, просто… они либо боялись что-то делать, либо знали, что все уже бесполезно. Сквозь огонь проглядывали остатки постройки – не то, что можно спасти.

И, конечно, никто не пытался войти внутрь. Своя жизнь дороже сострадания.

Первой ее заметила госпожа Чан. Она со своими детьми стояла у ограды и, кажется, плакала, или ее глаза просто слезились от дыма. Увидев девушку, она попыталась удержать ее, но тщетно. Мингжу вырвалась, ускользнула из рук, как вода, и продолжила движение.

– Стой! – крикнула госпожа Чан. – Если никто не вышел, то и не выйдет уже!

Это понятно и справедливо. Но приемлемо только для тех, чьих близких людей нет внутри. Мингжу знала, что где-то среди пламени находятся ее родители и два маленьких брата, она верила, что они еще живы.

Она на бегу вырвала у кого-то из рук тряпку, смоченную водой, завернулась в нее и шагнула в огонь. Внутри было душно, очень больно дышать, и она почти ослепла всего за пару секунд, однако останавливаться не собиралась. Она искала. Тряпка мгновенно высохла, огонь жег кожу, и Мингжу не была уверена, что не заблудится здесь, в этом веретене пламени. Но так ли это плохо?

Есть ли у нее право выживать в одиночку?

Первой она нашла мать. Не узнала, конечно, просто догадалась, ведь других женщин в доме не было; тело догорало. Причем лежало оно, странно раскинувшееся, посреди комнаты. Будто мать и не пыталась добраться до двери!

Отец был в соседней комнате, судя по размеру, это была гостиная. Он сидел в кресле, заведя руки за спину, его голова была закинута назад. Сама не зная почему, Мингжу попыталась поднять его, хотя в том, что он мертв, не сомневалась. Тогда она увидела кровавые раны у него на груди, а еще – стальные наручники, сковывавшие руки за спиной.

Она все поняла. И нужно было, наверно, лечь здесь, у его ног, и просить прощения, пока смерть не заберет и ее тоже. Но человек – странное животное. Он хочет жить даже тогда, когда это не нужно, неважно, неоправданно.

Мингжу не хотела жить. Она хотела спасать. Она почему-то верила: даже после того, что произошло с ее отцом, у ее братьев еще есть шанс. Они ведь дети малые! Кто их тронет? Даже звери детенышей не убивают, и люди не должны!

Никакое «должны» или «не должны» здесь не работало. Она нашла братьев очень быстро, да только приблизится к ним не смогла: их комната полыхала ярче других. Но их Мингжу все равно видела сквозь огонь: два худеньких тела, подвешенных на потолочную балку. Веревки уже полыхали, и трупы должны были вот-вот упасть… Только мальчишкам было все равно. Их теперь ничто не волновало.

Все закончилось. Так резко, без предупреждения, посреди дня, ничем не отличающегося от других.

Мингжу не собиралась бежать. Она упала на колени там, где стояла, и просто кричала. Нет, даже выла, как раненая волчица, сжигая легкие глубокими вдохами. А пламя как будто смеялось над ней, окружая со всех сторон. Огонь был верным союзником тех, кто сотворил это, он трудолюбиво уничтожал следы, он не позволил бы ей уйти и рассказать миру правду…

Глава 3. Карьеристка

Она снова думала о том, насколько легче было бы проходить этот проект с Дамиром. Сейчас речь шла даже не об эмоциональной поддержке, а о его профессиональных навыках: Алиса сомневалась, что сможет заметить нечто существенное при осмотре трупа. Но выбора у нее не было, Дамир тут по мановению волшебной палочки не появится, значит, придется справляться самой.

Ее просьба удивила Ланфен, но не слишком сильно. Она объяснила Алисе, как добраться до больницы. Тело Инны Золиной все еще находилось там – не из-за проекта, просто возникли сложности бюрократического характера. Уже на этой неделе останки должны были выслать в Россию для захоронения.

Если есть труп, то с него и начинается преступление. А вовсе не с карты и не с поиска сокровищ.

Передвигаться самой по городу было нестрашно, скорее, нервно и неудобно. Практически никто здесь не говорил даже на английском, о русском и мечтать не приходилось, и на Алису с ее очевидно европейской внешностью косились с подозрением. И это притом что у нее глаза и волосы темные! Какой интерес вызывала Вероника с ее ростом и золотыми косами – сложно было даже представить.

Вероника пока что была непонятным элементом. Она казалась такой спокойной и искренне доброжелательной, что хотелось ей верить. Однако Алиса напоминала себе о горьком опыте предыдущих этапов и не спешила с выводами. Те, кто улыбается шире других, далеко не всегда так милы! Им просто есть что прятать за этой улыбкой.

Тем более что кто-то напугал Арсения. Алиса не была психологом и сомневалась, что ее выводы верны, но ей казалось, что все именно так. Он плакал тогда, в аэропорту, и это были слезы страха. Арсений – он как ребенок маленький, реагирует открыто и быстро. Просто у него свое понимание мира…

Беседовать с ним, разумеется, было бесполезно. Как Алиса ни пыталась, она не смогла получить от него ответов, вообще никаких, он и слова не сказал. Тогда она сдалась, решила оставить его в покое и сосредоточиться на расследовании.

В больнице ее появление вызвало определенное замешательство, как и на городских улицах. К счастью, Ланфен дала ей с собой записку, на которой были выведены столбики иероглифов. Их значение осталось для Алисы загадкой, а вот врачей оно устроило, потому что они обрадованно закивали и куда-то повели ее. Их показательная улыбчивость смотрелась в морге несколько странно.

Искать тело Инны не пришлось, оно уже занимало центральный стол. Не без причины, разумеется: его осматривал другой участник проекта.

Алиса не могла однозначно определить, как она относится к Максиму Белых. На проекте хватало более ярких участников, а этот молчаливый дядька как-то сам по себе оказался не у дел. Впрочем, одной его медвежьей комплекции было достаточно, чтобы внушить Алисе желание держаться подальше.

Теперь выбора как такового у нее не было. Алисе не хотелось оставаться с ним наедине, тем более в морге, но и просто развернуться и уйти она не могла. Не хватало еще неприязнь этого огра заработать! Нужно было вспомнить все навыки дипломата, которыми старательно забивали ее голову преподаватели в университете.

– Доброе утро! Я думала, что я встаю рано, но вы меня опередили.

Максим наверняка слышал, как она пришла, да и приветствие ее точно уловил, но оборачиваться он все равно не собирался.

– Здрасте, – буркнул он. – У меня бессонница. Есть чем занять себя – займу.

– Я не помешаю?

– Без разницы. Это не мои владения, и право посмотреть на мертвячину у меня не эксклюзивное. Смотрите, что уж там, мне не тесно.

Он не был агрессивен по отношению к ней, чувствовалось, что это просто его стиль общения. Алиса уже выяснила, что он фермер… То есть предприниматель, но работает в сельском хозяйстве. Значит, конкретно этот фермер привык только со своими рабочими говорить и другой манеры не знает – или не желает знать.

Дядька был настолько массивный, что рядом с ним Алиса чувствовала себя подростком. При этом его движения были медленными, размеренными, походка – вразвалочку. Он вообще никуда не спешил, ни в действии, ни в речи. В мыслях, скорее всего, тоже. Это не значило, что он был недалеким, до такой категоричности Алиса не доходила. Просто Белых жил в собственном ритме, мимо которого пролетал на космической скорости весь остальной мир.

Все это составляло вполне безобидный портрет сонного здоровяка, и все равно Алисе было неуютно рядом с ним. По коже шли мурашки, и совсем не из-за холодного воздуха в морге. Это глупо и, наверно, объясняется тем, что она оказалась одна в другой части света. Объективных причин бояться его точно нет.

По сравнению с теми опасениями, которые уже внушил ей Белых, впечатление от вида мертвого тела оказалось смазанным. Труп хранили неплохо, однако время брало свою дань, и похороны следовало проводить незамедлительно. Тем не менее ничего очевидно подозрительного в глаза не бросалось. Девушка очень бледная, но, видно, от потери крови, а трупные пятна лишь усиливают эффект; вряд ли она была такой при жизни.

Зато она точно была молодой, на год младше Алисы. Им предоставили информацию об Инне, и пожалеть ее можно было не только из-за юного возраста. Смерть она точно не заслужила! Девчонка из обычной семьи, совершенно небогатой, всего добилась сама. Школу окончила с золотой медалью, потом университет – с красным дипломом.

Уже на студенческой практике Инна получила место в крупной корпорации, куда и пошла потом работать. Начинала секретарем на ресепшен, дослужилась до должности личного ассистента руководителя. Лишь виртуальные критики, которым лень лишний раз оторваться от дивана, могут верить, что при такой профессии важно разве что кофе варить да другие, менее афишируемые, услуги оказывать.

Любой грамотный управленец знает, что получить смазливую любовницу просто, а грамотную помощницу днем с огнем не сыщешь. Инна относилась ко второй категории, поэтому наниматель ее очень ценил. Между девушкой и ее непосредственным руководителем никогда не было интимной связи, даже намека на это. В будущем Инна метила на должность руководителя одного из региональных подразделений, потому что ей доверяли.

Этот проект должен был стать для нее проверкой. Неважно, что это развлечение – зато какое! Вся эта история с ожерельем давала Инне шанс доказать, что она достойна доверия, проявить организаторские способности, а потом, уже во время развлекательной программы, познакомиться с «сильными мира сего». Словом, идеальный подарок для молодой карьеристки.

А она лежит мертвая в маленькой больнице провинциального городка. Ирония судьбы может быть очень злой.

Алиса надела резиновые перчатки, носить их с собой ее приучил Дамир, и осторожно коснулась руки погибшей девушки. Пальцы Инны были чистыми, похоже, вода в ванной растворила всю грязь, которая могла остаться под ногтями. А вот сами ногти оказались поломанными, один даже травмирован.

Вряд ли истинная карьеристка могла настолько наплевательски отнестись к своему маникюру. Похоже, накануне смерти она действительно была на природе. В пещерах, не иначе, только о камень можно так стесать ногти! Да и администраторы отеля указывали, что днями ее не видели.

Она ни от кого не защищалась, под ногтями не было следов крови и кожи…

– Похоже, действительно несчастный случай, – заметила Алиса.

У нее не было настроения делиться своими наблюдениями с Белых, но находиться с ним в тишине оказалось просто невыносимо. Он ведь вообще не смотрел на нее, просто разглядывал покойницу. Однако само его присутствие давило, как близость ядовитой змеи.

– Да нет, убили бабоньку, похоже, – обыденно произнес он.

– С чего вы взяли? Думаете, она не могла сама поскользнуться?

– Чего это не могла? Еще как могла. Задумалась, а может, ручки свои не туда сунула, обо всем забыла – и приложилась башкой об ванну. Возможно. Но только не в этот раз.

Он отзывался о покойнице без малейшего пиетета, словно обсуждал оказавшийся под ногами предмет. Однако исправить это Алиса не могла: нельзя научить человека уважению к смерти.

Вместо этого она предпочла сосредоточиться на том, что было действительно интересно – его мнении.

– На теле нет никаких следов борьбы…

– А с кем она могла бороться? – фыркнул Белых. – Тощая же совсем, как курица! Если пришел нормальный сильный мужик, ему и напрягаться не надо. Взял дуреху за волосы и головой об ванну приложил.

Вроде как просто поделился версией, а такое ощущение, что намек бросил.

– Как вы это поняли? – недоумевала Алиса.

Она все пыталась найти следы драки. Хотя… Если даже Инну ударили перед смертью, она могла погибнуть раньше, чем сформировались синяки.

Белых продемонстрировал, что действительно не видит разницы между трупом и предметом. Он взял Инну за волосы и приподнял верхнюю половину тела над столом.

– Что вы делаете? – шокированно спросила Алиса.

– Показываю, как я все понял. Я просто со спины ее осмотрел до того, как ты пришла. Снова ее вертеть полностью мне недосуг, так укажу. На вот, тут пощупай… Да пощупай ты, не бойся, перчатки ведь уже нацепила, краля!

Он указывал на основание черепа покойницы, то место, где голова примыкает к шее. Здесь кожа была покрыта коркой засохшей крови, которую почему-то не смыли… Видимо, от мертвой иностранки здешние врачи старались держаться подальше.

Преодолевая страх, Алиса осторожно коснулась указанного места, затем, уловив подозрительную деталь, прижала пальцы сильнее.

Она очень быстро поняла, к чему клонит Белых. В черепе был прогиб, и открытая рана образовалась именно из-за того, что осколки кости пробили кожу. Но чтобы получилась такая вмятина, Инне нужно было удариться о край ванной, а не о плоское основание.

Такой расклад тоже мог быть несчастным случаем. Например, вылезала она из воды, поскользнулась, упала… Но тогда тело лежало бы по-другому. Получается, кто-то ее перевернул и положил так, чтобы все выглядело однозначным, понятным с первого взгляда.

Это все равно не было прямым указанием на убийство. Возможно, с ней в номере был друг или любовник, который испугался, что его обвинят, и сделал глупость. Но почему тогда этого человека никто не видел?

Однако сейчас Алису волновало другое:

– Почему вы показываете мне это?

– А чего не так?

– Ну… Мы же вроде как соперники…

– Нет у меня тут соперников! – рассмеялся Белых. – И по жизни нет. Одного этого знания недостаточно, чтобы что-то понять. А выиграю все равно я, как ни крути.

Он вел себя расслабленно, жизнерадостно даже и говорил так же. Но в этот момент Алиса встретилась с ним взглядом…

Ее словно ледяной водой обдало. В животе как будто камень появился, и стало трудно дышать. Такое ощущение страха, инстинктивного, животного, иногда появляется, когда оказываешься наедине с пьяным или агрессивным наркоманом, который способен покалечить тебя, сам того не понимая. Белых, при всей своей внешней невозмутимости, был куда опаснее.

А еще он был умен, понял, что она боится его. Но ничего не сделал. Он словно нарочно проверял, что она подумает, как она прореагирует. Алиса не представляла, для чего ему это нужно.

– Я… думаю, я пойду, – ей лишь чудом удалось заставить себя улыбнуться. – Что-то мне холодно здесь. Еще увидимся в гостинице!

– Безусловно.

Она думала провести съемку видеодневника здесь, как советовала Ланфен, но теперь эта идея испарилась сама собой. Алисе нужно было уйти, снова оказаться среди нормальных людей, и как можно скорее. Ей казалось, что его взгляд прожигает ей спину.

++++++

Пока сложно было поверить, что этот проект настоящий, хотя Вероника и пыталась. Она сталкивалась с разными формами развлечения… Да что далеко ходить, один этот поиск сокровищ в Китае чего стоит! Люди рисковали миллионом долларов просто забавы ради. И это не уникальное явление в бизнесе такого уровня, уж она-то знала.

Да еще и не самое плохое, надо сказать. Веронике был известен случай, когда представители крупной азиатской компании через модельное агентство заманили на свою вечеринку группу молоденьких девочек, которые думали, что их пригласили на конкурс красоты. А кончилась забава сломанными судьбами, многомиллионными взятками полиции и полной безнаказанностью. Так что, когда заскучавшие толстосумы ищут бусики в лесах, это еще нормально.

Но здесь погибла девушка, вот что важно и совсем не весело. Хотя в смерть Инны Вероника никак не могла поверить. Ей все казалось, что это постановка: отельный номер, разбросанные по нему вещи. Мертвое тело она не видела. Могла посмотреть, знала, что некоторые поехали с утра в больницу. Она не собиралась к ним присоединяться: по-своему неверие защищает.

Ланфен, как и обещала, проводила ее до нужного номера. Второй представитель инвесторов, седой мужчина, почти не показывался на глаза. Зато Тимур, техник, постоянно был на виду. Он сновал туда-сюда по отелю, расставляя камеры, и даже остановился возле Вероники и Ланфен, чтобы посетовать:

– Двое человек сегодня в больницу поехали без камер! Вы представляете? Такое упущение с моей стороны!

– Может, они взяли камеры, – предположила Вероника.

– Да все равно мне, что они взяли на добровольных началах. Я должен был заранее установить камеру в морге. Поэтому и говорю – мое упущение.

– Не допускайте такого в будущем, и все обойдется, – посоветовала Ланфен.

– Знаю я… Если я буду и дальше допускать, будущего не будет!

Вероника подозревала, что такой драматизм тут неуместен, но ничего не сказала. Зачем расстраивать человека?

Они прошли к дальней части коридора, где располагались люксы, в том числе и тот, в котором жила Инна. Хотя, конечно, на люкс эти помещения не тянули как минимум по своему размеру.

– Кто здесь уже был до меня? – полюбопытствовала Вероника. – Из проекта, я имею в виду, не включая китайскую полицию.

– Вы будете удивлены, но всего один человек.

– Неужели? Я думала, все пойдут сюда!

– Я тоже так думала, – пожала плечами Ланфен. – Но, видимо, подопечные Алексея более непредсказуемы, чем я ожидала. Двое уехали в больницу, Георгий скрылся в неизвестном мне направлении, Сандра, по-моему, вообще не собирается к нам присоединяться, Всеволод еще спит. Сюда заходил только Арсений.

– Арсений? Тот мальчик… странный?

– Не думаю, что ему понравилось бы это определение, но да, вы угадали правильно.

– Не ожидала, что он заинтересуется этим, – признала Вероника.

– Как и я. Но, чтобы у вас не создалась неверная картина, скажу, что он провел в номере менее пяти минут. Зашел, осмотрелся и вышел, ничего не трогал.

Это делало ситуацию чуть проще. То, что Арсений пришел сюда, не значит, что он всерьез ведет расследование. Он просто поступает как хочет, теперь вот захотел прийти в номер, постоять и выйти. От таких, как он, чего угодно можно ожидать.

Хотя в целом Веронике было все равно, участвует он по-настоящему или нет, она относилась к конкурентам без малейшей неприязни. Она сама поначалу согласилась на это не ради денег, у нее и так было намного больше средств на счетах, чем ей требуется одной, даже со всеми пожертвованиями благотворительным фондам. Просто Вероника с большим вниманием относилась ко всему, что делало жизнь необычной и насыщенной.

А потом она прилетела в Пекин, и все внезапно стало сложным. Настолько сложным, что она едва не выдала себя, но, кажется, никто ничего не заметил. Это к лучшему, пожалуй. Она давно ждала такого испытания, и даже если организаторы намеренно усложнили ей жизнь, поддаваться она не собиралась.

– Я подожду вас за дверью, – сказала Ланфен. – Не хочу, чтобы мое присутствие давило на вас.

– Оно и не давит.

– И тем не менее.

Чувствовалось, что Лю Ланфен – личность неоднозначная, гораздо больше, чем чья-то ассистентка. Но для Вероники это не имело никакого значения.

Какой бы сильной у человека ни была энергетика, ее это уже давно не задевало.

Теперь Вероника стояла одна в пустой комнате. Не жилище, а временная замена ему, и все равно здесь чувствуется тень умершей хозяйки – благодаря вещам, оставшимся на своих местах. Как и следовало ожидать, Инна была аккуратна. Несмотря на наличие горничных, она самостоятельно поддерживала относительный порядок в номере.

И конечно, она не стала бы хранить ценные вещи на виду. А важные – стала бы. Потому что далеко не все вещи, важные для человека, имеют высокую материальную ценность.

Так, Вероника сразу заметила спортивную сумку, стоящую в углу. Внутри она обнаружила альпинистское снаряжение, грязное, но аккуратно сложенное. Заглянув в чемодан Инны, Вероника увидела герметичные пакеты для перевозки грязной одежды. Тот, в котором лежала одежда для скалолазания, уже был запакован.

– Ты была в пещерах, – тихо произнесла Вероника. – Но ты не собиралась туда возвращаться… Или собиралась?

Хотя скорее нет, чем да. Последний вечер Инны становился более-менее понятным. Она вернулась из дальней поездки – скорее всего, была в лесу или в пещерах. Приехала уставшая, но все равно уделила время тому, чтобы аккуратно сложить одежду и оборудование. Она не была бы так щепетильна, если бы собиралась возвращаться в пещеры на следующий день – скорее всего, она бы заказала стирку одежды в гостинице. А она все упаковала.

Причем она это сделала до ванны, чтобы потом не пачкать руки о грязные веревки. Сама Вероника поступила бы точно так же.

Что ж, искать ожерелье нужно в пещерах, но это они и так знали. Где именно – вот вопрос! Под холмами скрыта сложная система тоннелей, слишком запутанная, чтобы шататься по ней просто так.

Раз Инна не хотела возвращаться в горы, значит, там она работу завершила. Она оставила ключи, и ей нужно было оформить их в карту. И вот здесь возникает вопрос: где она хранила данные. Если в памяти, то у них сейчас большая проблема!

Пока что Вероника не спешила с выводами. Мало кто в двадцать первом веке хранит данные в памяти, когда вокруг столько гаджетов.

В распоряжении Инны их тоже хватало. После беглого осмотра Вероника обнаружила несколько телефонов, планшет, два ноутбука и целую коробку с абсолютно новыми мини-планшетами. Технический склад, не иначе! Все в сейфе просто не поместилось бы, и Инне приходилось полагаться на службу безопасности отеля.

Со всем этим нужно было разобраться, потому что более ценный источник информации и представить сложно. Однако Вероника подозревала, что так просто ответы ей не дадутся, и не ошиблась.

Мини-планшеты оказались совсем пустыми, похоже, их не включали и даже не сняли защитную пленку. А вот остальные приборы использовались часто, однако их Инна защитила грамотной системой паролей.

Этот шаг с ее стороны понятен. Она могла рискнуть железом, но не информацией. Благодаря этим паролям человек, укравший ее ноутбук, получил бы только технику, секреты компании и местоположение ожерелья, если оно вообще там указано, остались бы не у дел.

Вскрыть эту систему было бы сложно даже тому, кто неплохо разбирается в компьютерах. Но для Вероники это проблемой не стало, ей доводилось взламывать коды и посложнее. Правда, не просто так, без подготовки, а с соответствующим оборудованием.

Она выглянула из номера и, увидев Ланфен, поинтересовалась:

– Мне точно нельзя ничего взять с собой?

– Точно.

– Даже на часик?

– Такие правила, и их придумывала не я, – терпеливо пояснила Ланфен. – Камеры работают исправно, поэтому, даже если бы я хотела сделать для вас исключение, у меня связаны руки. Тем более что другие участники здесь еще не были, а шансы у всех должны быть равными.

– Справедливо. Но могу я хотя бы принести свой ноутбук сюда и поработать с компьютерами Инны?

– Можете, ваше право.

Это уже неплохо. Один номер ведь ничем не хуже другого, а Вероника не сомневалась, что ей потребуется от силы пара часов. Она была в своей стихии и намеревалась получить необходимые данные сейчас, до того, как сюда сбежится вся группа.

Впрочем, к немалому сожалению Вероники, она не успела даже дойти до собственного номера, потому что путь ей преградила юная блондинка с длинными, определенно искусственными волосами. У нее вообще много что было искусственным.

Этот тип личности Вероника отлично знала, выделила сразу и старалась держаться подальше. Но не вышло – очевидно, Сандра уже успела вбить что-то в свою кукольную головку и теперь готовилась выплеснуть ушат мыслей на собеседницу.

– Я из очень богатой семьи, – начала она. В голосе и взгляде прослеживалась претензия.

– Да, такое случается.

– У моего отца бизнес в нескольких странах. А других детей у него нет.

– По крайней мере, тех, о которых он знает.

– Чего? – смутилась Сандра.

– Ничего, ничего, продолжайте.

– Мой папа хочет, чтобы я нашла себе подходящего жениха, который унаследует его бизнес. В идеале, конечно, бизнес унаследует внук, его плоть и кровь, но кто знает! Короче, главное, чтобы не я, мне все это даром не упало. Поэтому к моему мужу предъявляются очень высокие требования.

Все это было совершенно ненужной для Вероники информацией. У нее были дела поважнее, она не хотела тратить самое продуктивное время дня на чьи-то откровения. Вспыльчивый характер требовал скандала – ответить Сандре так, как она заслуживает, и дело с концом, чтобы эта накачанная силиконом малолетка впредь за версту ее обходила. Но это желание Вероника привычно подавила.

Подобные мелочи давно не выводили ее из себя, поэтому она слушала Сандру с терпением священника-исповедника.

– Этот человек… ну, тот, который станет моим мужем… он не должен быть аферистом, их папа сразу распознает! Значит, требуется тот, у кого хорошая родословная. Он должен быть умным, это надо папе, и красивым – это уже надо мне.

– Очень занимательно.

– Во-о-от… О чем я?

– Действительно, о чем вы?

Но Сандра по-прежнему не улавливала иронию.

– Теперь – Георгий Северов. Он из хорошей семьи. Мой папа говорит, что по материнской линии у него аристократы в роду были, и мне это нравится. Он богат, знаменит, и у него гениальные картины. Вы видели его «Розовые треугольники» из последней коллекции?

– Не имела чести лицезреть.

– А я видела. И я понимаю его искусство! Он как будто… как будто… рисует то, что происходит у меня в голове! Я думаю, мы с ним обязаны быть вместе.

– Поздравляю с обнаружением своей второй половинки, но при чем здесь я? – не выдержала Вероника.

– Я провожу предупредительную беседу, – заявила Сандра, пытаясь подражать холодному тону Вероники.

– Что, простите?

– Предупреждаю, короче! – надменно надула губки она. – Молодых девочек здесь всего три, китайца эта уже старая, ей за сорокет, и ею Север точно не заинтересуется. Остаетесь ты и вон та вторая. Но та точно не нашего круга. Я, конечно, предупрежу ее, чтобы не совалась к нему, только это лишнее. Север на нее и так не позарится. А вот ты – непонятное что-то. Поэтому говорю сразу: я здесь из-за него. Мой папа поддерживает это и очень настаивает. Не лезь туда, куда не просят!

Это было смешно, грустно и раздражающе одновременно. Однако, даже если бы Вероника решила посмеяться, малолетка вряд ли поняла бы ее. У таких особ чаще всего плоское и предсказуемое восприятие мира.

– Я все поняла. Территория забронирована, условно говоря.

– Вот и славно, – обрадовалась Сандра. – А я в обмен на это не буду лезть в расследование. Можете хоть драться за свои пятьдесят тысяч, нужны мне эти копейки!

– Премного благодарна за позволение. – Сдерживать смех становилось все сложнее.

– Туфельки, которые на мне сейчас, стоят и того дороже!

– Я сразу об этом подумала и боюсь даже представить суммарную стоимость вашего гардероба. А теперь спешу откланяться. Кажется, я недостаточно дорого одета, чтобы слишком долго стоять рядом с вами.

И снова Сандра приняла язвительное замечание за чистую монету. Она кокетливо поджала ножку, захихикала.

– Ой, да ладно! Я не такой уж сноб!

– Вы? Нет, конечно, и все же поспешу уйти.

Все складывалось неплохо. Если Сандра так сосредоточена на своей цели, то не станет мельтешить под ногами. Забавно будет посмотреть, как эта маленькая дурочка наконец поймет, что главной преградой на пути к завоеванию Севера является он сам.

++++++

Дамир до сих пор не мог поверить, что делает это. А не верить уже не получалось – лучшим доказательством служили интерьер кафе, в котором он оказался, и миловидная блондинка, ставшая его собеседницей.

А ведь как хорошо все начиналось! Несмотря на его первоначальное волнение, работать над книгой оказалось просто, переговоры с телевидением шли успешно, живи да радуйся. И все же он не мог избавиться от мысли, что зря не согласился ехать в Китай. Он не был уверен, с чем это связано: с его собственными желаниями или беспокойством за Алису.

От того, что она не снимает трубку, становилось лишь сложнее. Мало того что она снова в криминале роется, так еще и в другой стране! Обиды обидами, а могла бы и разумнее себя вести.

Он понятия не имел, как сложатся их отношения дальше, удастся ли преодолеть эту ссору. Понятно, что если не удастся и они расстанутся из-за такой ерунды, то все к лучшему – с точки зрения разума. Но Дамир не был готов принять это. Дошло до того, что все его мысли были забиты проектом, он просто не мог сосредоточиться ни на чем другом.

А это не дело, ему работать надо! Чтобы ослабить напряжение, он решил сделать перерыв и ненадолго, совсем чуть-чуть, поддаться настроению. Он не планировал полноценно участвовать в расследовании, просто он хотел, чтобы к моменту, когда Алиса все же соизволит снять трубку, у него была ценная информация, которая поможет усмирить ее гнев.

Поэтому он и назначил встречу одной из подруг погибшей девушки. Суть расследования он знал – беседовал с Троновым буквально за день до отлета группы. Психолог очень надеялся, что Дамир вернется, и даже готов был взять его восьмым участником.

Тогда Дамир был непреклонен, но все же выслушал Тронова, и сейчас эти знания пригодились. Он специально выбрал знакомую Инны из социальных сетей, которая не была ее коллегой: с коллегами такие карьеристки, как погибшая девушка, не откровенничают.

Своей собеседнице он представился частным детективом, нанятым корпорацией, где работала Инна. О ее смерти уже сообщили близким, и теперь компания делает все, чтобы убедиться, что это был несчастный случай.

– Мы предполагаем, что это могло быть и самоубийство, – авторитетно заявил Дамир. – Как считаете, это правдоподобная версия?

– Ой, вы что, нет! – возмутилась блондинка.

Как он и предполагал по ее профилю в социальной сети, она оказалась идеальной собеседницей. Купилась на распечатанное на цветном принтере удостоверение, даже рассматривать его толком не стала, очень переживала и не задавала лишних вопросов, зато свободно давала ответы.

– Инна – очень сильный человечек, она никогда о самоубийстве не помышляла даже! То есть была сильным… – всхлипнула девушка. – Бедная ее мамочка! Я сразу после встречи с вами к ней поеду.

– Думаю, ей лучше не знать о нашей встрече. Она может подумать, что в смерти ее дочери не все однозначно, это приведет к дополнительным переживаниям.

– Да я все понимаю! Я буду молчать, тем более… Я знаю, что это не самоубийство.

– Почему вы так уверены? Только из-за ее характера?

– Не только, – покачала головой девушка. – Просто у нее все было хорошо… Отчего люди убивают себя? От того, что у них все плохо. А это не Инны случай, точно нет! На этой ее работке все шло отлично. Я в подробности не вдавалась, мне это скучно, но она выглядела очень счастливой. Отпуск наконец планировать начала, а так уже лет пять не отдыхала. Она буквально светилась, говорила, что наконец-то все начало складываться отлично! А для нее это очень важно было, работка, в смысле.

– Может, она только притворялась довольной? А в глубине души была несчастна? Такое случается.

– Не с ней! Инна очень четко всегда знала, чего хочет. В личном у нее тоже все было прекрасно! В этом плане она сдержанная, но мальчик у нее был какой-то.

– Может, у нее был роман с шефом? – осторожно осведомился Дамир. – Я такую версию слышал.

Естественно, ничего подобного он не слышал, но его стратегия оказалась верной – блондинка поддалась эмоциям.

– Слушайте всяких идиотов больше! Инна строила карьеру по-настоящему, как мужчины это делают! Она принципиально не хотела ни с кем спать за успех. Раньше, когда она студенткой была, ей такие предложения делали. Но она долго выбирала компанию, где этого не будет… и нашла! Поэтому она и пошла к ним после универа. Так что не надо из нее какую-то проститутку делать!

– Я не говорил, что считаю ту версию самой вероятной. Но я рад, что вы так честны по отношению к подруге.

– Это все, что я могу для нее сейчас сделать…

На самом деле познания блондинки о жизни погибшей были не так уж велики. Чувствовалось, что Инна прекрасно знала свою подругу и выдавала ей данные весьма осторожно, да и вообще, о себе много не болтала.

И все же Дамир не стал обрывать беседу, и они провели в кафе еще минут двадцать, потом распрощались. Хотелось по привычке сесть в машину, но нет – водить ему все еще запрещалось. Пришлось спускаться в метро и уже там, в тепле тоннеля, набирать сообщение.

«У меня есть данные по Инне. Позвони, когда захочешь».

Он делал ставку на то, что Алиса позвонит в течение часа. Ошибся. Ее номер появился на экране спустя пару минут.

– Чтоб ты знал, я звоню не из-за твоего мелочного подкупа! – заявила она. – Просто я и так собиралась позвонить!

– Неужели? Значит, данные об Инне тебе не нужны?

– Смотря что за данные. Для начала я бы не отказалась узнать, откуда ты вообще знаешь об Инне.

Он не стал ничего от нее скрывать, рассказал о своей беседе с Троновым, потом почти дословно пересказал все, что выяснил об Инне. Умолчал он только о своих недавних переживаниях, так было проще.

Алиса слушала его очень внимательно, не перебивала, а под конец сказала:

– Может, оно и к лучшему, что ты там?

– Так рада от меня избавиться?

– Нет, попросить кое о чем хочу. К тому же для меня важно, что мы общаемся, я не хочу, чтобы этот проект стал между нами – было бы глупо, учитывая, что он нас и свел!

Дамир был рад этому больше, чем готов был признать.

– Спорить с тобой точно не буду, – усмехнулся он. – А просьба в чем? В Китай прилететь?

– Наоборот, в России остаться! Продолжай работу над книгой, великий писатель, с расследованием я справлюсь сама. Я же одержима этим!

– Ты все еще обижаешься?

– Нет! – рассмеялась Алиса. – Но припоминать тебе это буду еще долго, я же блондинка!

– Ты брюнетка.

– Это метафора. А что до просьбы… – Она заметно понизила голос, словно опасалась чего-то. – Если у тебя будет свободное время, узнай, пожалуйста, кто такой Максим Белых.

Глава 4. После огня

Такой ситуации в его жизни, пожалуй, еще не было. И не должно быть! Поэтому Север злился – на нее, на себя и на весь мир.

Он понятия не имел, почему его так сильно задела именно эта девушка. Раньше он никогда не встречал Веронику Аргос, даже не слышал о ней, она существовала в мире, параллельном его собственному. Нельзя сказать, что она относилась к какому-то любимому им типажу, потому что у него вообще «избранного» типажа не было. И среди его любовниц, и среди объектов флирта были обладательницы разного типа внешности.

Не было причин испытывать к ней вообще какие-либо чувства. Более того, Север не знал, что именно он чувствует: это состояние было непонятным и неизвестным. Если бы он взялся обсуждать это с любой романтичной барышней, она бы наверняка сделала ставку на любовь с первого взгляда. На то она и романтичная барышня. Но подвох заключался в том, что Север любил раньше, знал, что это такое. Здесь не любовь, а нечто… сродни одержимости, наверно. Или помешательству.

Почему она? К этому вопросу он возвращался снова и снова.

Конечно, можно было бы предположить, что виной всему ее показательное безразличие к нему. Но эту версию Север всерьез не рассматривал. Да, он привык к тому, что женщины разных возрастов не оставались к нему равнодушны, умел находить к ним подход.

Вот только имеется одно очень большое «но»: он не нуждался в их любви для самореализации. Нравится он кому-то – нормально. Не нравится – ничего страшного, он же не бриллиант, чтобы дамам сразу в сердце западать! Всегда найдется та, что будет сговорчивой и заменит собой снежную королеву.

Тем более что никакого интереса к его персоне не демонстрировала не только Вероника, но и Алиса. Эта, вторая, тоже девушка интересная – не такая классическая красавица, но с удивительно теплыми искристыми глазами, это тоже большой плюс. Вот только к ней Север был взаимно равнодушен, она вызывала у него те же чувства, что и среднестатистическая прохожая на улице.

А с Вероникой история сразу была странная… Он долго не мог оторвать от нее глаз, все пытался вспомнить, где они пересекались. Возможно, что на какой-то вечеринке, только вряд ли это было так важно, раз он не запомнил. Север усилием воли заставил себя отвернуться от нее, но время от времени все равно поглядывал.

Она же оставалась невозмутимой и дружелюбной, причем всегда. Если и видела его косые взгляды, то виду не подавала. Ее нейтралитет злил его еще больше.

То, что не испытывали к нему Вероника и Алиса, с лихвой компенсировала Сандра. Она кружила над ним, как августовская оса над арбузом, привлекала внимание и изо всех сил старалась скрыть стервозную сущность. Он таких, как она, прекрасно знал, а об Александре Армейцевой еще и слышал. В мире избалованных светских кисяу сложно выделиться дурным характером, но она сумела. Она, дочь богатого бизнесмена, вела себя как наследная принцесса и свято верила, что любой ее каприз должен выполняться незамедлительно. Почему? Да просто потому, что она – Александра Армейцева. Разве что-то еще нужно?

Так что ее обожание, которое по сути своей было охотой за трофеем, не успокаивало его, а лишь усложняло жизнь.

Первую ночь в Китае он промучился, вообще уснуть не мог, все пытался разобраться в себе. Не вышло. Утром он пребывал в весьма дурном расположении духа и не хотел пересекаться ни с Сандрой, ни с Вероникой.

Значит, нужно было продумать свой маршрут. Вероника будет участвовать в расследовании, она либо поедет в больницу, где хранится труп, либо пойдет осматривать комнату Инны. Сандра начнет путаться у него под ногами. Ему нужно место, которое не касается расследования и слишком некомфортно для Сандры.

Карта указывала, что дальше за городом, ближе к пещерам и холмам, находится совсем маленькая деревушка. Формально дорога на ней не заканчивалась, и, если поколесить по лесам, можно было снова вернуться на шоссе. Но фактически, как объяснили им вчера, на этот участок дороги сворачивают, только чтобы попасть в город и деревню. Дальше никто не едет: нормального асфальта нет, зимой слишком высока угроза затопления и грязевых сходов. Зачем идти на такой риск, на такие сложности, если можно этот же путь преодолеть, не сворачивая с шоссе?

У Севера не было причин ехать туда, но лучшего способа убить время он не находил.

Получить машину оказалось не так просто. Михаил Миронов, представитель инвесторов, сначала долго возмущался, рассуждая, что это не входило в их планы. Север умел ставить таких канцелярских крыс на место. Через час ему нашли автомобиль – старый, но вполне добротный внедорожник.

Естественно, камеру пришлось взять с собой, но это не злило его. Будет чем развлечься!

Природа успокаивала его. Раньше еще и вдохновляла, однако на это Север уже и не надеялся. Прошли времена, когда, увидев нечто естественно красивое, он мог в один подход написать картину, которой потом гордился бы. Теперь он был вполне счастлив, если хотя бы умиротворение ощутить удавалось.

Нет, он не потерял интерес к живописи полностью, и все же что-то внутри у него изменилось. Север не был в достаточной степени ни психологом, ни философом, чтобы точно определить причины. Он просто принимал это как данность.

То, что он писал на продажу, он даже картинами не считал. Север знал, что это мазня. Иногда – дизайнерски продуманная, грамотная в плане сочетания цветов. Иногда – случайный набор оттенков и форм. Глядя, как зрители восхищаются, а критики придумывают его каракулям глубокий смысл, он ощущал странную смесь веселья и горечи.

Были люди, которые имели свое мнение. Но им он показывал совсем другие картины. Те, которыми он жил, которые прямо из души вырывал. Такие картины, в отличие от выставочных образцов, он писал месяцами, а порой и годами. Когда заканчивал, чувствовал себя бесконечно усталым и даже уезжал на неделю из города, подальше от людей.

Последние картины, которыми он гордился, получались мрачными. Север не видел в этом ничего плохого. Время и жизненный опыт берут свое, что здесь изменишь? Хуже было бы, если бы он вообще ничего по зову сердца писать не мог.

То, что он чувствует к Веронике, может помочь… хотя нет, вряд ли.

Мысль о том, что, может, это все-таки влюбленность, в какой-то момент мелькнула. Он так отчаянно искал причину своего состояния, что она не могла не появиться, но долго она не продержалась.

Он слишком хорошо знал, что любовь к женщине, любой женщине, его проблемы не решит. Усугубит даже! Все это уже было, и он хватался за соломинку, а в итоге только сделал хуже себе. Так что больше не надо!

Впереди показались первые дома. И если раньше ему казалось, что городок, где их поселили, мал и не слишком цивилизован, то теперь он понял, что там еще мегаполис по сравнению с этим поселением.

Деревня была совсем небольшая, в пару улиц. Местные, судя по подворьям, занимались преимущественно сельским хозяйством. Здесь не было вообще ничего рассчитанного на туристов, потому что туристы сюда и не добирались.

Естественно, никто не бросался на машину и не кидал в Севера камнями. Но на автомобиль, за рулем которого сидел европеец, смотрели с интересом. Далеко не всегда этот интерес был положительным.

Чтобы его поездка не была совсем уж напрасной, Север включил камеру и закрепил ее на панели так, чтобы было видно и его, и пейзаж за окном.

– Итак, я прибыл на край цивилизации. Там, где планета заканчивается и видно слонов, которые ее держат. Слоны мне не рады. Тут у зрителей возникнет резонный вопрос: а чего я вообще сюда приперся? Ответ нехитрый – просто так. Это место не имеет никакой связи с погибшей девушкой, и я просто хочу начать расследование не как все. То есть бесполезно. Это я называю нонконформизмом.

Деревня была совершенно непримечательной. Даже если бы Инна каким-то образом сюда попала, например, свернув не туда, она бы бодрым шагом направилась обратно. Находиться среди людей, которые тебя открыто опасаются и на языке которых ты не говоришь, не слишком весело.

Север уже и сам подумывал разворачиваться, когда на очередном повороте увидел нечто выбивающееся из общей пасторали.

Это было пожарище, и притом большое. Судя по периметру черного пятна, здесь сгорел немаленький дом, больше, чем те, которые его окружали. Состояние растений рядом с остатками здания указывало, что произошло это совсем недавно, считаные дни назад.

Вроде ничего шокирующего, но странно. Воздух в этих местах влажный, дожди идут часто и подолгу. Дома сделаны из камней и добротного дерева, соломы и сухой травы мало. Что это за пожар такой был, что большую и, возможно, самую богатую в поселке постройку он сжег дотла?

Северу не было до этого дела, однако он все равно остановил машину.

– Я, конечно, не пожарный со стажем, – заявил он в объектив камеры, – но что-то тут нечисто. От чего мог загореться дом? Молния попала? Быстро потушили бы, да и не похоже, что в этих местах бушуют такие грозы. Вероятно, любезные селяне склонны к поджогу домов. А деревня, напоминаю, не так уж далеко от города, где умерла Инна… Это пока не детективная версия, просто мысли вслух.

После этого он отключил камеру и с собой брать не стал.

Дворы рядом с пожарищем пустовали. В одном из окон дрогнула занавеска, и стало понятно, что за ним наблюдают. Севера это не слишком беспокоило: пусть смотрят сколько угодно, лишь бы не мешали.

Он миновал чудом уцелевший забор и почти сразу пошел по золе. Пожар был такой силы, что головешки летели во все стороны. Уцелевшие каменные стены дома напоминали обглоданные кости, а само место, где кто-то был счастлив в прошлом, – одну большую могилу.

Неподалеку от калитки среди пепла возвышалась керамическая фигурка – маленькое уродливое чудовище. Север знал, что японцы так отпугивают злых духов с места массовой гибели; насчет китайцев он не был уверен.

Зола и пепел были тяжелыми после недавнего дождя, сбивались в неопрятные комки, и все равно отдельные хлопья взлетали под его шагами. Светлые ботинки очень скоро покрылись слоем черной грязи и, скорее всего, были безнадежно испорчены. Это Севера не волновало. Он вообще мало значения придавал вещам, помнил о том, как их легко заменить.

Все его внимание сейчас было сосредоточено на том, что могло здесь произойти. Огонь пылал так сильно, что даже камни оплавились! Это не может быть естественным ходом событий. Жаль, что нельзя у местных спросить…

Он был близко к центру пожарища, когда заметил нечто странное. Оно привлекло его не блеском даже, а просто тем, что цветом выделялось на общем фоне. Возможно, раньше оно было скрыто, но прошел дождь, подул сильный утренний ветер, и самый легкий пепел был унесен; обнажилось то, что скрывалось под ним.

Север сразу понял, что это пуля. Узнавание оказалось настолько шокирующим, что он заставил себя сомневаться. Нет, не может быть! Откуда здесь пуля? Должно быть, это оплавившаяся деталь чего-то, металлический мусор, не более.

Но если небо назвать зеленым, оно от этого менее голубым не станет. Ни одна придуманная версия не внушала доверия, он ведь не школьник малолетний, в самом деле, чтобы пулю не узнать!

Не думая об одежде, Север опустился на одно колено и стал руками прощупывать золу, чтобы понять, что находится под ней. Он надеялся, что это позволит ему разобраться, на что же он наткнулся.

Так он нашел еще две пули. Они были совершенно одинаковыми, и сомнений у него не осталось: стреляли из одного оружия.

Неестественно грандиозный пожар, эти пули, запуганные соседи… Какая-то неприятная картина получается!

«Инну не застрелили, – напомнил себе Север. – На нее вообще не нападали, она поскользнулась в ванной! Она не имеет отношения к этой деревне».

Однако, даже если преступление не связано с их проектом, это все равно преступление. Инне уже все равно, а они могут пострадать.

Север направился обратно к машине, но уезжать он пока не собирался. Он хотел снять все, что обнаружил здесь, потому что не был уверен, что это ему не понадобится в будущем.

++++++

После обеда тучи разошлись, уступая место сонному золотистому солнцу. Значительно теплее от этого не стало, но вид за окном заиграл новыми красками.

Алиса сидела в зале кафе совершенно одна. У нее складывалось впечатление, что это она распугала всех местных и даже хозяева с некоторой нервозностью ждут, когда она уйдет. Но она не была уверена, что эта подозрительность – не последствия ее недавнего общения с Белых. Жуткий тип! Ничего, скоро Дамир выяснит, кто этот фермер, и тогда находиться рядом с ним будет легче.

Ее радовало то, что им с Дамиром не пришлось выяснять отношения. По большому счету они оба были не правы. И сделать вид, что ничего не случилось, гораздо проще, чем скандалить и обвинять друг друга. Хотя она все равно жалела, что его нет рядом. Во многом это был вопрос безопасности: он в их тандеме обеспечивал грубую физическую силу, которой у Алисы не было. Но во время самого расследования с ним было проще. Он предлагал решения, до которых она бы не додумалась. Даже рассказывая ему о чем-то, она в собственных словах могла найти зацепку. А теперь нет никого, с кем можно обсудить ситуацию, и мысли текут как-то вяло, словно испуганно. Это точно не добавляет энтузиазма!

Дверь в кафе скрипнула, оповещая о приходе еще одного гостя. Пожилой китаец, владелец заведения, не только не кинулся навстречу, но и, казалось, забаррикадировался в подсобке. Приход этих гостей он пережидал как нашествие варваров, потому что в зал вновь вошла не местная.

Столиков здесь хватало, и Вероника могла бы устроиться где угодно. Однако вместо этого она уверенно направилась к Алисе.

– Я вас искала, – улыбнулась она. – Это оказалось нелегко, хорошо, что сейчас вот в окне увидела!

– Мы договаривались о встрече? Я что-то не припомню…

– Мы не договаривались, это спонтанное решение с моей стороны. Дело в том, что Ланфен упомянула о вашем сотрудничестве с другим участником на предыдущих этапах. Я бы хотела предложить то же самое.

Казалось, это судьба. Ведь Алиса как раз думала о том, что ей не хватает надежного собеседника, а тут предложение о сотрудничестве поступает! Однако она не спешила радоваться.

На прошлых этапах проекта тоже хватало тех, кто старательно в друзья лез. Но оказывалось, что у большинства из них были свои планы на проект. Каждый рад воспользоваться плодами чужих трудов, не каждый готов работать. В этом плане ей очень повезло с Дамиром именно из-за его честности. Даже до того, как они сблизились, он ни разу не пытался ее обмануть, а это редкая удача, которая обычно не повторяется.

С другой стороны, Вероника не походила на интриганок из прошлых этапов проекта. У нее был спокойный открытый взгляд и приятная улыбка. Это не гарантия порядочности, и все же видеть в ней врага по умолчанию не получалось.

– Что именно вы имеете в виду и зачем вам это? – поинтересовалась Алиса. – Кстати, можно на ты, так будет проще.

– Действительно, проще… Я много думала, нужно мне это или нет. Сперва я такого не планировала, мне было интересно проверить свои силы. Но сейчас я взвесила все за и против и понимаю, что иметь союзника здесь выгодно. У меня нет комплексов по поводу того, что я все обязана сделать сама. Мне важно получать удовольствие от того, что я делаю, а не жить в страхе. Поэтому работа с напарником для меня выгодна. Это хорошая поддержка и интеллектуальное подспорье.

У Вероники был мягкий, ровный голос. Она обо всем рассуждала взвешенно, и чувствовалось, что она действительно думала об этом. Она относилась к тем людям, которые на подсознательном уровне внушают симпатию. Вот вроде не знаешь ты ее, но понимаешь, что она неплохой человек.

Алиса слишком часто обжигалась раньше, чтобы верить так быстро.

– А как же негативные моменты?

– Для меня их нет, – покачала головой Вероника.

– Многие тут сразу бы вспомнили выигрыш…

– Его я готова полностью отдать тебе. Пожалуйста, не прими это за хвастовство, но мне хватает того, что я зарабатываю. Сейчас нет вещей и целей, которые требовали бы от меня сразу большой суммы. Даже если бы я получила эти деньги, они бы просто зависли у меня на счете, потому что тратить бездумно я не люблю. Я в этом проекте из-за того, что такого я раньше не делала и мне это интересно. Вообще, жить так, как тебе хочется, и получать удовольствие от того, что ты делаешь, – самая большая роскошь для меня.

– Любишь острые ощущения?

– Нет, меня здесь манят не они. И не реалити-шоу, оно как раз стало причиной, по которой я долго сомневалась, соглашаться или нет. Но проект Алексея Петровича подразумевает особенный вид помощи людям и способ личностного развития. Я поняла, что здесь я получу знания, опыт и ощущения, каких нигде больше не будет.

– Допустим, я готова поверить в это. Но почему именно я из всех участников проекта?

– То, что ты победила в предыдущих этапах, сыграло свою роль, – признала Вероника. – Но есть и другое важное обстоятельство. Даже если бы не твой предыдущий опыт, я все равно обратилась бы к тебе, потому что из всех собравшихся ты мне наиболее симпатична.

В этот момент старичок-владелец понял, что, если он будет отсиживаться, гостьи все равно не уйдут, а он еще и потеряет деньги. С видом мученика, идущего на казнь, он выбрался в зал и протянул Веронике меню, которое кто-то с жуткими грамматическими ошибками перевел на английский.

– Я брала суп с какими-то непонятными зелеными клецками. Прошло уже сорок минут, а я еще жива, – усмехнулась Алиса.

– Я готова съесть все, что не будет пытаться от меня убежать.

– Что ж… добро пожаловать на русскую рулетку!

Она все-таки сделала заказ, и старичок оставил их одних. Разговор можно было продолжить.

– Чем тебе не милы остальные?

– Ну а с кем бы еще я могла работать? – удивилась Вероника. – Сандра исключается, потому что она не работает в принципе. Северов не подходит, потому что – Сандра. Арсений мне непонятен. Остальные двое джентльменов вряд ли поймут мое предложение правильно. Если мне человек не нравится, я с ним не общаюсь, все очень просто. Да и теперь, если мы решим работать вместе, это не накладывает каких-то строгих обязательств. Что нам мешает пойти разными дорогами, если это будет удобнее? Ничего. Жизнь вообще должна идти просто.

– Мне нравится этот подход. Думаю, можно попробовать. – Алиса уверенно протянула ей руку.

Сколько бы разум ни подкидывал ей воспоминаний о прошлых ошибках, Алиса просто не могла поверить, что ее нынешняя собеседница способна на подлость. Наверно, так могут мыслить только женщины – полагаться на интуицию в вопросах, от которых зависит их жизнь. Впрочем, если бы это сказал ей кто-то другой, Алиса тут же обвинила бы его в сексизме.

Но если обе стороны от сотрудничества выиграют, почему бы не попробовать? Ведь безопасность здесь, на третьем этапе проекта, действительно важна.

– Не знаю, известно тебе это или нет, но Инна умерла не из-за несчастного случая. Ее убили.

– Откуда ты знаешь? – поразилась Вероника. – Нас что, обманули?

– Нет, нам дали официальную версию, в которую все верят. Но я осматривала тело, и… Похоже, что все-таки убийство, как минимум по неосторожности. Это пока только версия, о которой знаем я и Белых, он тоже видел труп. Больше – никто.

– Теперь еще и я. Мне удалось вскрыть планшет, с которым работала Инна, это нечто вроде ее органайзера. Если я правильно поняла, она действительно завершала подготовку. Инна планировала сделать графическую карту сокровищ, которую она загрузила бы на карманные компьютеры, по одному для каждого участника.

План звучал разумно. Если в деле были задействованы пещеры – а они, скорее всего, были задействованы, иначе какой смысл ехать в Китай! – нужна была небольшая карта, которую можно посмотреть в темноте.

– Раз ты говоришь в сослагательном наклонении, ничего она не загрузила, – указала Алиса.

– Именно так. Планшеты я нашла, они пустые, Инна даже не зарядила их. Карту я тоже не обнаружила и предполагаю, что ее нет. Зато она привезла с собой ноутбук с мощным процессором, который подошел бы для сложной графической программы. На нем мне удалось обнаружить некоторые элементы, которые, скорее всего, были предназначены для карты. Я их пока запустила в программу обработки, надеюсь, компьютеру удастся вычислить некие общие черты, наложить все это на карту местности.

– Но это все безопасные действия. Раз ты захотела сотрудничать с кем-то, у тебя появились и более пугающие открытия.

– Нет, не пугающие, – покачала головой Вероника. – Но связанные с определенным риском. Инна работала в пещерах не одна, она наняла команду альпинистов из местных. Думаю, они не знали, что она делала. Риск с ее стороны не такой уж большой: она могла солгать им что угодно, а они бы никогда не догадались, что у нее с собой настоящие сокровища. В ее планшете сохранились контакты этих людей, и я считаю, что нам было бы неплохо поговорить с ними.

Идея на первый взгляд казалась сомнительной. Местные альпинисты, которые вряд ли знают русский, – не самые информативные свидетели. Но ведь как-то же Инна с ними общалась! В информации о ней было указано, что она знала китайский поверхностно, вряд ли этого достаточно для координации группы. Скорее всего, там был кто-то, кто работал для нее переводчиком.

– И что, все ее помощники из этого городка? – осведомилась Алиса.

– Если честно, из этого городка вообще никого нет. Но пара человек живет неподалеку. Я решила, что ехать туда вдвоем будет не так опасно.

Ход ее мыслей Алиса понимала, но в выводе была совсем не уверена.

++++++

Нужно просто думать так, как думала бы она. Вроде как несложно – в теории. А на практике переключиться на мышление юной девицы оказалось не так просто. Но, перебрав пару вариантов, Кадыченко справился.

Ему хотелось поскорее покончить с этим, потому что это место ему не нравилось. Дело тут было вовсе не в страхе перед смертью – он видел, что ему нечего бояться. Просто его категорически не устраивал климат: все эти дожди, влажный воздух, тяжелые теплые туманы. Кадыченко было трудно дышать здесь, он быстро уставал и постоянно потел. Уж лучше было на морозе остаться, честное слово! Тут он за один день ходил больше, чем в Москве за весь год.

Если бы не напоминание о призе, он бы давно бросил все и вернулся домой. Перспектива пиара почти сразу перестала быть заманчивой: не хотелось и представлять, как он, покрасневший и запыхавшийся, смотрелся в кадре. Еще раздражало, что он не мог найти здесь скрытые камеры, раздражало: он-то думал, что сделать это будет легко.

В комнате Инны он обнаружил помимо оборудования несколько чеков из местных магазинов. Надписи на китайском он не понял, но суммы были относительно крупные, значит, это не еда. Он хотел знать, что ей, полностью погруженной в свою работу, могло понадобиться от здешних сомнительных торговых точек.

Найти адрес самостоятельно он и не пытался, пришлось обратиться к Ланфен. Вынужденное решение напрягало Кадыченко, потому что он не был уверен, что она сохранит его тайну. Баба все-таки непонятная, и взгляд у нее хитрый. Но в беседе с ним она была привычно сдержанной, объяснила, как добраться до нужного магазина, и не стала задавать лишних вопросов.

Китайцы Кадыченко не нравились никогда, а теперь просто бесили. Они смотрели на него так, как лилипуты, должно быть, пялились на Гулливера. Некоторые, из молодых, беззастенчиво снимали его на мобильные телефоны, как уродца какого-то. Он так же беззастенчиво посылал их русским матом, который они все равно не могли понять. После таких страданий он просто обязан был получить эти пятьдесят тысяч!

Магазин, где закупалась Инна, оказался большим универсамом. Правда, большим только в рамках этого города, но все же.

Кадыченко почти сразу пожалел, что не попросил Ланфен перевести весь чек. Он надеялся сохранить максимальную секретность, а потому не показал ей перечень товаров. Он думал, что придет в магазин и по ценам поймет, что это было, но он-то ожидал попасть в маленькую деревенскую лавку! Теперь же выяснилось, что он по этим залам не один день ходить может и все равно пропустить то, что надо, ведь предмет, который дорого стоит, может быть совсем крохотным.

Его настроение стало только хуже. Получается, он зря шел сюда под взглядами этих макак, да еще и духоту терпел?! В последней попытке исправить ситуацию он подошел к одному из продавцов.

– Простите, милейший! Мне нужно знать, что было куплено по этим чекам!

Всеволоду казалось, что ситуация очевидная. Вот он, покупатель, показывает чек, и всем сразу ясно, чего он хочет! Но у китайцев, видно, мозг иначе устроен – к такому выводу пришел Кадыченко, когда продавец его не понял. Китайчонок забормотал что-то на своем языке, и только.

– Инглиш! – выдал Кадыченко. – Ду ю спик инглиш?

Его собственное знание английского основывалось на средней школе советских времен и забавных картинках из интернета. Но в себе он был уверен, не сомневался, что у него получится сказать что-нибудь путное.

Китайчонок почему-то обрадовался, зайцем рванул в подсобку, а вернулся уже с теткой средних лет. Та широко улыбалась и несла полную околесицу. Точнее, Кадыченко вообще не мог понять, что она говорит и на каком языке. Должно быть, в этом селе вот так говорили по-английски.

– Ай нид зис… чек! – выдал он, указывая на бумажку. Ланфен не позволила ему забрать оригинал, заставила сделать копию, но и этого должно быть достаточно. – Чек, гуд! Вэр из товар? Какие же вы тупые…

Его мучения ни к чему не привели. Китайцы продолжали улыбаться, но смотрели на него как на полного идиота.

– Простите, может, вам помочь?

Услышав родную речь, Кадыченко обрадовался. То, что голос незнакомый, его не смутило, он решил, что произошло чудо и тут вдруг оказался русский турист. Это намного лучше, чем один из участников проекта, потому что нет риска утечки информации.

Однако, когда он обернулся, его ждал большой сюрприз. Потому что напротив него стоял молодой китаец.

– Это вы только что сказали? – на всякий случай уточнил Кадыченко.

– Я. Я знаю русский, учился в России. Я могу вам помочь?

Китаец говорил великолепно – с акцентом, но чисто и понятно, а главное, бегло. Хоть в этом повезло…

– Вы им скажите, что мне нужно знать, что купили вот по этим чекам!

Проблема решилась очень быстро. Продавцы, видно, опасались, что иностранец хочет что-то вернуть. Но, узнав, что в отъеме у них денег он не заинтересован, они снова стали эталоном любезности.

Выяснилось, что покупки Инны были вполне ожидаемыми. Она приобрела несколько палаток, канаты, фонарики, портативную газовую горелку для приготовления пищи. Иными словами, здесь она купила то, что тяжело и финансово невыгодно тащить с собой из Москвы или даже Пекина.

Дублировать покупки Кадыченко не стал, но был весьма доволен собой. Он собрал новые важные данные, это хоть какой-то прогресс.

Все это время переводчик был рядом с ними. Когда продавцы показали все, что нужно, он собирался уходить, но Кадыченко остановил его:

– Погодите! Я вас отблагодарить хотел… Может, обед вам купить? Как тут благодарят?

Совсем недавно он и в страшном сне представить не мог, что будет предлагать обед взрослому мужику. Кадыченко претила сама мысль такой бездумной платы денег, он и за женщин-то платил, только если это сулило сотрудничество или секс. Но теперь – особая ситуация. Если он получит личного переводчика, это будет такая фора по сравнению с другими участниками!

Тем более что переводчик его обрадовал:

– Не нужно ничего покупать, что вы! Вашего «спасибо» мне вполне достаточно. Но я сочту за честь разделить с вами обед, если мы побеседуем на русском. У меня давно не было возможности попрактиковать этот язык, а я его люблю.

– Годится! А, ну и это… спасибо!

Его неожиданного помощника звали Гань Ийнгджи. Кадыченко понятия не имел, что из этого имя, а что фамилия, да и разбираться не хотел. Запомнить «Гань» было проще всего.

Учился Гань в Китае, потом два года повышал квалификацию в Москве. Думал работать в международной компании, где русский ему бы очень пригодился. Но судьба распорядилась иначе, более выгодные условия ему предложили в местной фирме.

Гань жил довольно далеко от этих мест, сюда приехал на неделю, в отпуск, чтобы повидаться с родней. Иными словами, он не был занят и не был ни к чему привязан. Для Кадыченко обстоятельства складывались просто сказочно. Настало время для финального шага, самого сложного и ответственного.

– Слушай… Ничего, что я так неформально? Это у нас, у русских, симпатия так выражается.

– Да, я помню. Я не возражаю.

– Отлично! Так вот… Я ведь сюда приехал по делу. Меня прислала моя компания, потому что у нас возникли трудности. Одна наша сотрудница должна была организовать здесь корпоративную игру – в лесу и пещерах. Вроде как спрятать сокровища. Но в последний момент девушка взбрыкнула!

– То есть как? – нахмурился Гань. – Как может взбрыкнуть человек?

– Ну не как лошадь! Это иносказание. Лошадь брыкается, когда не хочет везти всадника, тут почти то же самое было.

– Она не выполнила поручение руководителя?

– Именно так! – подтвердил Кадыченко. – Это очень плохая сотрудница. Она устроила истерику, бросила все и улетела в Москву.

– Но так ведь не делается!

– Конечно. Поэтому ее уже уволили, и кто-то должен исправить ее ошибки. Игра уже сорвалась, это ясно. Но всякие там ловушки и задания, которые она подготовила, могут стать угрозой для других людей. Мы этого допустить не можем! Компания послала меня, чтобы все исправить.

– А сокровища? Их она тоже успела оставить?

Было видно, что он спрашивает из любопытства: не было ни алчного блеска в глазах, ни других признаков угрозы. Но Кадыченко все равно насторожился.

– Да, успела. Сокровища сами по себе – ерунда, просто блестящий муляж для вида. Но хранится он в контейнере с логотипом нашей компании, и будет нехорошо, если он тут останется. Потом найдут – скандал будет! Я должен все убрать за ней, работа такая. Но есть загвоздка: у переводчика, который должен был помогать мне, что-то там в семье произошло, и он не прилетел. Получается, я все должен разыскивать совсем один!

– Зачем вообще разыскивать? Почему эта женщина вам не сказала, где что прятала?

– Потому что ее ведь уволили! А русские женщины очень обидчивы и мстительны. Ей только в радость, если мы ничего не найдем! Поэтому меня послали. Там, в России, меня очень ценят за профессионализм, но без переводчика тяжело даже мне. Поэтому вот о чем я хочу тебя попросить… Тебе несложно было бы поработать моим переводчиком? Если согласишься, я обговорю с руководством твою зарплату.

Платить из собственного кармана Кадыченко не собирался, но и не волновался по этому поводу. Тронов сказал ему, что участники имеют право просить деньги на непредвиденные расходы, если смогут аргументировать их. Так что придется китаянке раскошеливаться!

Гань вежливо улыбнулся:

– Я не буду торговаться с вами об оплате, хотя буду признателен. Мне интересна эта работа, и я с радостью вам помогу. Вы ведь делаете благое дело – исправляете чужие ошибки! Это очень хорошо. Мой визит сюда станет лучше, потому что я, если честно, заскучал.

– Вот и отлично! Кстати, можешь и ко мне на ты обращаться, что ты в самом деле!

– Не могу, простите, к старшему – не могу.

Вот ведь чудак! Но все эти его заморочки с вежливостью и благими делами Кадыченко только на руку.

Тут важно, чтобы другие участники проекта тоже не открыли эту золотую жилу. Поэтому Всеволод поспешил перестраховаться:

– Вот еще что сказать хотел… У меня в отеле много русских живет. Я нахожу это подозрительным, есть основания полагать, что их подослали конкуренты, чтобы побольше узнать о нашем провале. Не всех, но некоторых – очень вероятно. Поэтому, будь добр, никому ничего не говори о том, что мы с тобой будем делать.

– Конечно, как скажете, – кивнул китаец. – Если вам это неприятно, я вообще общаться с ними не буду.

Кадыченко торжествовал. Отправляясь сюда, он и подумать не мог, что поход в магазин может быть таким плодотворным! Судьба улыбается редко, но, видимо, самым достойным.

Глава 5. Природа любого спора

Автобус был полупустой, и это позволяло пассажирам внутри распределиться так, как им угодно. Два задних кресла, расположенные друг рядом с другом, занимали Вероника и Алиса. Впереди сгустились китайцы, которые старались рассматривать их так, чтобы их любопытство не было слишком очевидно.

– Теперь я понимаю, как чувствовали себя негры в Америке в начале двадцатого века, – проворчала Алиса.

– Ты, главное, в самой Америке эту фразу не повтори.

– Почему?

– Потому что нельзя говорить «негры», – спокойно пояснила Вероника. – Как будто ты сама не знаешь.

– Так я ж не к ним обращалась.

– Все равно нельзя. Это считается оскорбительным, можешь нехило подпортить с кем-нибудь отношения, причем необязательно с афроамериканцами, белые там частенько тоже реагируют на это болезненно. Их со школы учат, что расизм – это плохо. Кого-то это только подстегивает, а кто-то становится глашатаем морали, даже не веря в нее. Я такое не раз наблюдала.

– Ты там живешь?

– Работаю. Иногда удаленно, иногда приходится переезжать туда, но на время. Это хорошая страна, да только я бы там жить всегда не могла.

– Для многих наших соотечественников это предел мечтаний, – фыркнула Алиса.

– Не для меня. Я не верю, что счастье может зависеть от какой-то конкретной страны. Счастье – оно всегда у тебя внутри, если ты умеешь настроиться на него.

Алиса все больше убеждалась, что их объединение было правильным решением. Сама она вряд ли осмелилась бы путешествовать из одного города в другой без переводчика, на общественном транспорте.

А вот Вероника отнеслась к этому спокойно. Ее не смутил ни старый автобус, опасно громыхающий по склонам холмов, ни настороженные взгляды попутчиков, ни перспектива добраться до цели только через несколько часов, а в гостиницу вернуться ближе к ночи.

– У многих людей проблемы возникают от того, что они слишком рано начинают придумывать себе трудности, – пояснила Вероника. – Вот серьезно: еще ничего не случилось, а ты начинаешь воображать, что будет, как ты отреагируешь. Кажется, что это правильно, но от одной этой мысли у тебя портится настроение. Зачем это? Будет проблема – будет решение, такова природа вещей.

Она вообще была любопытным существом, эта Вероника. О себе говорила с охотой, но мало. Она четко выделяла те моменты жизни, которыми делиться не хотела, и выспрашивать о них было бесполезно. Вероника все так же мило улыбалась, не теряла самообладание, однако молчала, как партизанка на допросе.

Она была из небогатой семьи, но и не откровенно бедной. Ребенок студенческой любви и раннего брака. Веронику с детства опекали, однако не баловали. Это помогло ей вырасти воспитанной, но сохранить открытое сердце. Естественно, о таких вещах она не говорила напрямую, Алиса сама все видела.

С детства Вероника мечтала стать врачом. Такие мечты подходят людям ее типа: они обычно стремятся стать или врачами, или учителями – словом, теми, кто приносит пользу людям. Она окончила школу с высоким средним баллом, даже смогла поступить в медицинский, но успела отучиться там меньше двух лет.

Потом у нее самой начались проблемы со здоровьем. За ними не заставили себя ждать и финансовые трудности.

– Тогда ты и понимаешь, насколько важны деньги, – рассуждала Вероника, глядя в грязное окно автобуса. – В моей семье культа денег не было, и я всегда относилась к ним спокойно. Не стремилась делать грандиозные накопления, тратила их свободно, потому что считала, что на мои потребности судьба мне всегда даст заработать, а больше мне не надо. Но тут я вдруг осознала кое-что другое… Иногда в твою жизнь приходит нужда. Ты не становишься капризным или жадным, вообще ничего в привычном ритме не меняешь, а она обрушивается на тебя извне. Разве я виновата в том, что заболела? Нет, но меня никто и не спрашивал. Я вдруг очень четко поняла, какую цену имеет моя жизнь. Конечно, есть и бесплатная медицина, и она хорошая. Но она не все может исцелить, ее приходится ждать, а времени у меня не было. Деньги и время вдруг сравнялись в цене, время стало исчисляться деньгами. Меня могло спасти то, чего у меня не было. Звучит просто? Но это страшно.

Она не упомянула, чем именно болела тогда, а Алиса не стала спрашивать. И так понятно, что не простудой.

В определенный момент врачи поставили на ней крест. Ее родителям рекомендовали сдать ее в хоспис. Разговор с врачом должен был быть приватным, но Вероника подслушала…

– Как дура себя повела, конечно, – грустно улыбнулась она. – Кричала, обливаясь слезами и соплями, что так и надо. Мол, оставьте меня тут, и я умру в уголочке. Теперь стыдно за это. У мамы и папы тогда и так тяжелое время было, а тут я масла в огонь подливала.

– Ты имела право…

– Нет. Это эгоистично – думать, что в своей болезни ты становишься центром мира. Во-первых, ты не одна ею болеешь, смотри на тех, кто справляется достойнее. Во-вторых, цени тех, кто сражается вместе с тобой. Им иногда тяжелее! Но это видится со стороны, а в тот момент я была уверена, что впереди – пустота. Я считала, что будущего у меня нет и дальше будет только хуже, лучше уж уйти достойно, до всех страданий и до агонии! Это тоже неправильно. Я потом на своем опыте убедилась: выздоравливают те, кто хочет спастись и верит, что это возможно. Ты никогда не знаешь, что будет завтра. Один день может все изменить, потому что в этот день где-то изобретут новое лекарство. С этой точки зрения, нужно держаться, даже если тебе пророчат не годы, а месяцы. Я чуть не рассталась с жизнью, но получила опыт, за который благодарна до сих пор.

Родители Вероники продали все, что только можно, набрали долгов. Так делают многие семьи, и жертва не всегда ведет к успеху. Но этой семье повезло: Вероника выкарабкалась.

После всего пережитого желание стать врачом должно было вернуться, чтобы помогать другим людям, однако Вероника этого больше не хотела. Она осознала, что один врач, каким бы талантливым он ни был, редко может принципиально повлиять на ситуацию. Нужны клиники, лекарства, хорошие бригады, обмен опытом. А в сердце всего этого скрыты деньги.

– Я должна была стать тем, кто зарабатывает деньги. Это – главный путь к большим переменам для такого человека, как я. Доктором я была бы сентиментальным и нерешительным, это обуза для страдающих пациентов. Но я готова была давать деньги, чтобы другие не чувствовали такого отчаяния, с которым столкнулась я. К тому же я помнила о долге перед моими родителями. Из-за того, что произошло со мной, кардинально изменилась их жизнь. Я должна была это исправить.

Никто не воспринял ее планы всерьез, даже мать, но Веронике было все равно. Болезнь научила ее быть уверенной и полагаться на свои силы. Она занялась компьютерным программированием – сначала просто чтобы понять, есть ли у нее способности к этому. Но когда стало получаться, и получаться хорошо, Вероника сосредоточилась на образовании, а параллельно работала, чтобы все оплачивать самостоятельно.

Девушек-программистов тогда было немного, успешных – и вовсе единицы. Лишь с годами соотношение мужчин и женщин в этой сфере стало выравниваться. Но Вероника выделялась даже при возросшей конкуренции, проснулся талант, о котором она без болезни даже не узнала бы.

Деньги полились рекой. В семье, глубоко погрязшей в долгах, о таком даже и не мечтали. Вероника, как и обещала, сумела все исправить.

– Это тоже был ценный урок о важности денег. Да, они дают очень большие возможности. Но при этом сами по себе они – не культ. Если у тебя есть разум и здоровое тело, ты их всегда заработаешь. Так что главная ценность – разум и тело. Это ведь, по сути, все, что у нас есть своего, принадлежащего только нам, от рождения до смерти. Остальное приобретается и изменяется.

Своей цели Вероника достигла: она стала помогать многочисленным фондам, а иногда просто приходила в больницу, консультировалась с врачами и анонимно перечисляла деньги людям, наиболее остро нуждающимся в лечении.

– Я не из тех, кто помогает только детям. Безусловно, деток жалко, и ты никогда не можешь понять, за что им это. Но сейчас обстоятельства сложились так, что детям всевозможные фонды помогают чаще, чем взрослым. А что делать, если ты совершеннолетний? Тебе двадцать лет, ты веришь, что жизнь только началась – а по тебе уже звонит колокол? Это невозможно принять. Ты хочешь жить, ты хочешь помощи, но мало кто готов тебе ее предоставить. Я старалась это исправить по мере сил.

Вероника рассказывала обо всем в привычной ей спокойной манере, без боли, даже скрытой. Чувствовалось, что с ее стороны это не хвастовство своими достижениями. Она даже не считала их предметом для гордости! Просто она о многом думала и теперь рассказывала, каким стал для нее мир.

При этом, помогая другим, она не забывала и о себе. В годы, последовавшие после болезни, она получила больше знаний, чем за всю предыдущую жизнь. Она ходила в университеты, на курсы, общалась с людьми, достигшими успеха в разных сферах. Она старалась жить полной жизнью.

– Ты не знаешь, когда для тебя все закончится. Мысль, в общем-то, не новая, но, когда тебе об этом твердят другие, как-то не цепляет, согласись. А тут я это не умом поняла, а почувствовала. Вот моя жизнь, и она может вдруг прерваться. Когда это будет происходить, станет неважным, сколько у меня денег в банке, столько бриллиантов и какой крутой смартфон. Все это не нужно на больничной койке! А нужны воспоминания, добрые, с близкими… Ты просматриваешь их снова и снова, и они дают тебе сил. Я старалась получить как можно больше воспоминаний. У меня есть отдельный счет на случай, если болезнь вдруг вернется. Это не значит, что я ее жду. Я вообще не верю, что такого нужно бояться: тысячи совершенно здоровых людей умирают по разным причинам каждый день. Всего бояться нельзя! Я просто обеспечила тот минимум, который считаю нужным: запас для себя и для родителей. Остальное я превращаю в помощь другим и свои собственные воспоминания. Я тебе говорила, почему я пришла на этот проект… Новый опыт и возможность помочь кому-то – две вещи, которые меня привлекают, здесь хорошо объединены.

– Теперь понять это проще, – признала Алиса.

Она не претендовала на полное понимание опыта Вероники, такое действительно можно только пережить. Да и жалеть ее Алиса не спешила: перед ней сидела красивая, сильная и успешная женщина. Алиса просто слушала ее, узнавала о том, с чем ей не хотелось бы столкнуться никогда.

Один вопрос крутился у нее в голове, возвращался снова и снова. Хотелось его задать – а нельзя было. Она боялась обидеть Веронику или показаться примитивной в своем любопытстве.

Ее спутница очень быстро заметила сомнения Алисы.

– А я знаю это выражение лица, – хитро подмигнула она. – Многие спрашивают… Почему я одна? Почему замуж не вышла, детей не нарожала?

– Это логичный вопрос. Я сейчас с болезнью это не связываю! Просто ты красивая, умная… Это вроде как то, чего хотят мужчины, если верить львиной доле социальных опросов.

– Социальным опросам, конечно, виднее. Даже если они правы, я… Я эгоистка. То, чего хочу я, для меня гораздо важнее, чем то, чего хотят участники опроса. Но эгоистка я неприхотливая: мне нужно просто быть счастливой. Иными словами, мужчина в моей жизни должен играть активно положительную роль. Если моя жизнь с ним становится хуже, он мне не нужен. Если она остается неизменной и просто появляется новый вид досуга, он мне тоже не нужен. Мужчина – это источник счастья, а не аксессуар, я вижу свое будущее только так.

– Тоже верно, – кивнула Алиса.

– О нет, это ужасная позиция! Такая категоричность – прямой путь к одиночеству, потому что не от тебя зависит, встретишь ты мужчину, способного сделать тебя счастливой, или нет. Если не встретишь, будь готова принять одиночество. Это только на словах просто. Мне тридцать один год, я одна, и я осознаю, что, может, всегда буду одна. Сейчас это меня не гнетет. Но если я пойму, что становлюсь несчастна от одиночества, я приму ухаживания очередного кавалера, – они время от времени появляются, – и постараюсь адаптироваться под него. Я ни от чего не зарекаюсь, но пока – так. Кстати, не все, в отличие от тебя, понимают, что моя личная жизнь не должна быть связана с болезнью.

– В смысле?

– Бесцеремонность некоторых людей просто поражает, – вздохнула Вероника. – Я до сих пор помню свой разговор с одной из санитарок в больнице… Это было на первом этапе лечения, когда ничего толком не помогало, и я впервые столкнулась с депрессией. Она сказала мне, что я должна поторопиться и родить, чтобы, когда я умру, моим родителям было не так грустно. Когда я умру – как будто это уже решенный вопрос! Согласись, не та вещь, которую ты хочешь услышать в такой момент.

– Это всего лишь санитарка, может, тетка не в себе была, – попыталась подбодрить ее Алиса, но прозвучало не слишком уверенно.

– Не так уж важно, кто она. Важно, что она высказала популярное и распространенное среди людей мнение. В какой-то момент я подумала, что действительно должна это сделать… Но затем изменила свое решение. Ребенок не должен быть «запаской» на случай, если с тобой что-то произойдет. Это новая жизнь и желанный человек. Для меня рождение ребенка недопустимо без мужчины. Конечно же, финансово я могу себе это позволить – взвод нянек и все такое. Но я считаю, что в душе каждого человека есть место для определенных связей, пустота, которую ничем больше не заполнишь. Есть место и для отца. Поэтому, если я рожу ребенка для себя, он всегда будет жить с этой пустотой внутри, он не заполнит ее игрушками, няньками и друзьями. Это не страшно и не критично, но не для меня.

– Многие с тобой бы поспорили.

– А я вообще очень редко спорю, – рассмеялась Вероника. – Я просто выработала для себя четкий алгоритм: спорь только с тем, кто имеет для тебя значение. Ведь какова истинная природа спора? Поделиться своим мнением, узнать что-то новое о теме беседы и человеке, с которым ты говоришь. А когда твой собеседник – агрессивный неадекват, который только и хочет, что навязать тебе свое мнение, ничего хорошего не выйдет. Исход спора известен наперед, и лучше отказаться от него заранее, чем портить себе нервы.

– Не обижайся, но отдает пофигизмом.

– Возможно, не знаю. Но пусть меня считают инертной и безвольной, если так. Я не буду тратить свое время и свои нервы на людей, у которых в жизни нет ничего интереснее скандалов. Они путают спор и конфликт. Например, я могу поспорить с тобой, потому что ты внушаешь мне уважение и я верю, что твоя точка зрения на чем-то основана. Но нынешняя я не стала бы спорить с той санитаркой, как спорила прошлая я, доказывая, что я не умру. Зачем ей что-то доказывать? Кто она для меня? Кто она вообще, почему ее мнение должно иметь для меня значение? Я теперь общаюсь только с теми людьми, кому симпатизирую, поступаю так, как кажется мне правильным. Это делает мою жизнь лучше.

– Ой, не знаю… Все это вроде как правильно, но я бы так не смогла, – признала Алиса. – Иногда такие ситуации бывают, что реагируешь чисто на эмоциях. Потом уже понимаешь, что надо быть спокойней, а чувствам ведь не прикажешь!

– Думаешь, со мной так не бывает? Ошибаешься, характер у меня очень вспыльчивый! Но я приучила себя спрашивать: что дороже, эта ситуация или мое здоровье? А дальше уже идут все мои алгоритмы. Этот вопрос гасит мой гнев, напоминает мне, что такое настоящие проблемы, и не дает придумывать их на пустом месте.

Все то, о чем она говорила, давно было целью Алисы. Идеальное самообладание – кто о таком не мечтает? Ведь если бы она умела вот так успокаиваться, то избежала бы главных проблем в своей жизни: увольнения с любимой работы, ссор с матерью и братом, теперь вот, из недавнего, размолвки с Дамиром.

Хотелось думать, что Вероника просто холодная по своей природе и потому ей легче. Но Алиса видела, что это не так. Просто Вероника каким-то образом настроилась жить на определенной волне, где чувства и мысли взаимодействуют иначе. Хотя каким образом – как раз понятно.

Такой путь пройдет не каждый, не каждый даже переживет его.

Автобус начал замедляться, приближаясь к обшарпанному зданию вокзала. Алиса была этому рада: разговор не давил на нее, но подводил к темам, о которых нужно думать, и думать много, примеряя на себя. А ей сейчас требовалось сосредоточиться на расследовании.

Город, в который они приехали, не был даже близок к мегаполису, он лишь немногим превосходил тот городок, где они остановились. И все же европейцы не были здесь такой уж редкостью, и многие люди на улицах знали основы английского языка. Им помогало и то, что Алиса перед поездкой нашла в интернете англоязычную карту города, а на ней – нужный адрес.

Судя по записям Инны, там жил координатор ее группы. Она наняла его, а уж он подыскал остальных сотрудников, чтобы помочь ей. Инна также упоминала, что окончательно рассчиталась с ними и больше в их услугах не нуждалась.

Этот человек должен говорить хотя бы по-английски, а может, и по-русски, поэтому Вероника и Алиса сосредоточились на нем. Учитывая характер его работы, вряд ли он будет хранить секреты Инны, если за их разглашение предложат достойное вознаграждение.

Тем более что в деньгах он нуждался. На это указывало его жилье: квартира в малопривлекательном доме на окраине. Планировка здания напоминала несколько маленьких коробок, сложенных в одну большую, по состоянию коридоров было ясно, что об уборщицах тут даже не слышали и каждый сам за себя, все двери были деревянными. Смысла устанавливать более дорогую и надежную защиту не было: стальная дверь могла стоить больше, чем все имущество, скрытое за ней.

– По-моему, не туда мы суемся, – тяжело вздохнула Алиса.

Нежелание Вероники ехать сюда одной было правильным, да и вдвоем они вряд ли представляли собой серьезную силу. Это, очевидно, не самый благополучный район. То, что они иностранки, удваивает их шансы на проблемы.

– Поворачивать уже поздно, – заметила Вероника. – Этот человек может дать нам важную зацепку. Еще первая половина дня, что может случиться?

– Удар камнем по башке не устроит меня ни утром, ни вечером!

Алиса могла бурчать сколько угодно, в целом она была согласна со своей спутницей. После такого долгого пути было бы обидно уехать отсюда, даже не попытавшись поговорить с ним.

Они нашли нужную квартиру лишь благодаря тому, что на ней сохранились остатки номера – в этом доме такое было редкостью. Постучали, сначала неуверенно, потом громче, но результата это не принесло. За дверью сохранялась гробовая тишина.

– Может, он на работе? – предположила Алиса.

– Только если нашел нового заказчика. Постоянно он не работает. Какова вероятность, что он успел с кем-то еще пересечься в такой сезон? Уличные работы любого вида не слишком востребованы, да и потом, он только-только получил гонорар от Инны.

– Значит, он радостно прогуливает этот гонорар. Не может же он от нас прятаться!

В этом Вероника была не уверена. Она без лишних сомнений опустилась на грязный пол, чтобы заглянуть под дверь.

– На это я могу сказать только «фу», – фыркнула Алиса.

– Внутри его нет, движения не вижу.

– Я тебе сразу сказала, что нет! Пойдем, можем подождать его часок, но точно не здесь!

– Если он пройдет мимо нас на улице, мы его даже не узнаем, забыла? Этот адрес – все, что у нас есть.

– И что с того, если квартира пуста?

Вероника не изменяла своим принципам – она не злилась, но и уходить не спешила. Поднявшись и отряхнувшись, она попробовала повернуть ручку двери, а та неожиданно поддалась.

– Ну надо же!

– Это всегда плохой знак, как показывает опыт, – мрачно отметила Алиса.

– Может, тут так принято? Как в маленьких деревнях: все друг друга знают, поэтому не запирают двери.

– В таких районах все друг друга знают, потому запирают двери на три замка, да еще и стулом подпирают!

Никто и никогда не оставляет квартиру незапертой просто так. Точнее, случайность возможна, но статистически не слишком вероятна. Если перед вами открытая дверь в чужое жилище – лучше уйти.

Но это если речь не идет о расследовании, тогда важно любое знание. Поэтому Вероника вошла первой, а Алиса последовала за ней.

Квартира предназначалась для одного – это было видно и по размеру, и по обустройству. Жил здесь не слишком чистоплотный холостяк. Однако весь беспорядок, который обнаружили незваные гостьи, был бытовым и накапливавшимся годами. Хозяин квартиры просто не любил прибираться, ничего криминального. Они не нашли следов борьбы и крови, чему Алиса была несказанно рада. Не было и ощущения, что владелец квартиры куда-то собрался и уехал, потому что вещи лежали на полках, чемодан стоял в углу. Вероника направилась к нему, а Алиса прошла на кухню.

Хозяин давно не появлялся здесь. На это указывал слой пыли на кухонном столе и холодильнике. Каким бы безразличным к окружению ни был мужчина, все равно есть вещи, которыми он пользуется регулярно, кухни это касалось в первую очередь. Конечно, при таком обилии грязи и пыль будет образовываться быстро, но на этот слой все равно нужно несколько дней.

Значит, мужчина, сотрудничавший с Инной, куда-то уехал. А может, вообще не возвращался еще? Сразу оттуда направился по другим делам.

– Алиса, иди сюда!

Вероника звала ее без волнения, определенно не на помощь, но Алиса все равно вздрогнула. Нельзя же так – в абсолютной тишине чужого дома!

– Что там еще? – недовольно поинтересовалась она, возвращаясь в единственную комнату.

Оказалось, что за это время Вероника успела открыть чемодан и обнаружить внутри альпинистское снаряжение. Оно было грязным, как и то, что хранилось в комнате Инны, да еще и очень похожим. Возможно, покупалось в одном магазине.

– Он вернулся в город, – указала Вероника.

– Ага, а потом куда-то пропал…

– Мы не знаем, пропал ли.

– Но мы можем предположить это с большой долей вероятности!

Картинка пока складывалась не самая безобидная. Инна убита, а человек, который помогал ей прятать сокровища, исчез. Может, он узнал, что она на самом деле привезла в пещеры? Закончил работу, чтобы обеспечить себе алиби и не вызвать подозрений у основной группы. А потом последовал за Инной, он наверняка знал, где она живет!

– Валить отсюда надо, и побыстрее, – насторожилась Алиса. – Потом обсудим, что могло произойти, а здесь нам лучше не задерживаться.

Но уйти быстро и незаметно у них не получилось. Они едва успели покинуть квартиру, как на них с криками накинулась какая-то старушка. Дотрагиваться до них она, конечно, не стала, однако понять, что она возмущена, можно было и без знания языка.

Открытая дверь дальше по коридору указывала, что это соседка. Она тыкала пальцем в квартиру, из которой девушки только что вышли, и что-то гневно и громко вещала. Обращаться к ней по-русски и по-английски было бесполезно: это, казалось, еще больше ее злило.

Сама по себе бабка не была бы серьезной проблемой, если бы ее вопли не привлекли ненужное внимание. Буквально через минуту из другой квартиры вышел мужчина средних лет, явно подвыпивший, а за ним – молодой парень. Заметив подкрепление, старуха тут же что-то рассказала им, и это их разгневало не меньше, чем ее. А европейских языков не знал и представитель молодого поколения, что не оставляло Алисе и Веронике шансов оправдаться.

Они только и могли, что медленно отступать к лестнице. Поворачиваться к этим людям спиной девушки не решались, не знали даже, удастся ли им уйти. Мужчина выглядел так, словно был готов броситься на них в любой момент.

Видимо, с хозяином покинутой квартиры что-то случилось, и чужестранки тут были очень некстати.

Ситуация накалялась и грозила перерасти в открытый конфликт. Не факт, что жители этого дома в таких ситуациях полицию вызывают, это еще было бы не так страшно! Хуже, если они проблемы решают самостоятельно, по старинке.

Внезапно крик оборвался. Все три китайца замолчали одновременно, а старуха так и застыла с открытым ртом. Девушки со своей стороны ничего не делали для этого, они уже и оправдаться не пытались. Да и взгляды жителей дома были направлены не на Веронику и Алису, а на что-то у них за спиной.

Никогда еще Алиса не чувствовала себя персонажем фильма ужасов так остро, как сейчас. Той второстепенной героиней, которую убивает подкравшееся сзади чудовище… Зритель даже не запоминает ее имя, он ее воспринимает как «ну эту, которой башку оторвали!».

Оборачиваться после ассоциации не хотелось, но Алиса заставила себя. Воображение, все еще питаемое страхом, рисовало что угодно, только не реальность.

А реальность оказалась совсем не такой шокирующей. Да, Алиса опасалась Максима Белых, но скорее на интуитивном уровне. У нее не было причин бояться его, он ничего плохого не сделал, а потому она была рада видеть его сейчас.

Китайцам он, должно быть, представлялся настоящим монстром – с его-то ростом и комплекцией! Он был намного крупнее их, да еще и смотрел со спокойным снисхождением, как истинный хозяин положения. Он не был вооружен, однако его вида было достаточно, чтобы усмирить гнев здешних жильцов.

– Спускайтесь вниз первыми, я буду за вами, – велел он. – Просто на всякий случай.

Сейчас была не та ситуация, чтобы спорить. Вероника и Алиса сбежали вниз по лестнице и обнаружили неподалеку от входа машину, серо-зеленый внедорожник. Белых был не тем человеком, с кем хочется садиться в автомобиль, и все-таки перспектива остаться здесь была еще хуже.

Девушки юркнули на заднее сиденье, Белых занял кресло водителя. Преследовать их никто не решился.

– Как вы сюда попали? – поинтересовалась Алиса, когда машина тронулась с места.

– За вами следил.

– Но… почему?

– Я услышал ваш разговор с Ланфен, – со скучающим видом пояснил Белых. Он все с таким видом делал. – Не подслушал, но услышал. Потом я увидел, как вы направляетесь куда-то вместе, и вид у вас был не очень уверенный. В таких условиях, как здесь, подобные вылазки опасны для людей вроде вас.

– Это каких же? – нахмурилась Вероника.

– Слабых. Все ваши деньги или офисные достижения тут не играют особой роли. Я взял напрокат машину, такое уже проделал Север, поэтому мне было проще, и отправился за вашим автобусом.

– Почему вы решили защитить нас?

– Вас? Вас я не защищал. Я защищал проект. Это игра, которую я считаю перспективной. Если бы вы погибли здесь или пропали без вести, это могло повлечь за собой закрытие проекта. Я пока этого не хочу.

– Понятно… и все равно спасибо!

Как ни странно, от того, что он заботился о проекте, а не о них, Алисе стало легче. Если бы он начал следить конкретно за ними, было бы хуже! А так его интерес пусть и не слишком гуманен, но хоть понятен.

Однако постоянно работать с Белых она бы ни за что не согласилась. Страх, который внушало его присутствие, никуда не исчез.

++++++

Из отеля все куда-то пропали. Северу это не нравилось. С одной стороны, ему было легче, если Вероника постоянно не мелькала перед глазами. С другой – когда он знал, где она, ему было спокойнее.

Думая обо всех, он не включал в их число Сандру. Она как раз никуда не исчезала и постоянно мельтешила рядом с ним. Чтобы добиться долгожданного одиночества, ему даже пришлось поплутать по городу. Она, конечно, отправилась за ним, но на своих неудобных шпильках, которые совсем не подходили для здешних улиц, отстала. Учитывая ее топографический идиотизм, он предполагал, что в гостиницу она вернется через пару часов.

Он же хотел снова осмотреть номер Инны. Он уже делал это один раз, однако серьезного результата не добился, смотрел и не видел. Он сам был виноват: его мысли постоянно возвращались к пожарищу в деревне. То есть к тому, что его совсем не касалось!

Ланфен не удивилась его просьбе снова открыть номер. Она вообще ни на что бурно не реагировала, просто наблюдала за участниками, как за обезьянками в зоопарке, и Севера это раздражало.

– Не скажете мне, где остальные? – поинтересовался он.

– Не имею права. Их местоположение – результат расследования.

– Но за ними хотя бы кто-то присматривает?

– В нашем проекте нет несовершеннолетних, – напомнила Ланфен. – Все участники – взрослые люди. И они, как и вы, подписали договор, согласно которому взяли на себя ответственность за все возможные риски.

– То есть, если с ними что-то случится, вам будет плевать? – поразился он.

– Мне как человеку – нет. Но мой работодатель перед судом не предстанет.

Север лишь возмущенно фыркнул. Смешно ему не было, но он не мог не отметить цинизм, присущий проекту. Вся эта игра пока что была совсем не тем развлечением, которого он ожидал.

Внутри комнаты ничего не изменилось, Ланфен внимательно следила за тем, чтобы никто из участников не перемещал предметы. Над душой она не стояла, однако справлялась с задачей вполне эффективно. И конечно, она знала, чем заняты участники, пусть и не хотела говорить ему. Такие люди, как она, обычно держат ситуацию под контролем без лишних усилий.

Это было ударом по самолюбию Севера. Как бы он ни старался, он пока не продвинулся в расследовании, и все оправдания, которые он себе придумал, были условны. У него просто ничего не получалось. Вот и сейчас он смотрел на вещи Инны, пытаясь понять, что из этого будет ему полезно. Альпинистское снаряжение? Но лезть в пещеры впустую – глупо. Компьютер? Там пароли. Ее кошелек? Деньги как деньги, никаких записок или визиток нет.

Словом, он как будто в темноту смотрел: вроде бы там что-то скрывается, но ему не разглядеть. А ведь Вероника, Алиса, даже толстяк этот Кадыченко – все справились! Позор просто…

Сзади щелкнул замок, показывая, что в номер вошел кто-то еще.

– Решили присоединиться ко мне? – спросил Север.

Оборачиваясь, он ожидал увидеть Ланфен, а столкнулся с взглядом водянистых глаз. Сюда явился малолетний уродец, который раздражал Севера почти так же, как Сандра. Просто это был другой тип раздражения: девица его злила, а этот паренек… он оставался непонятным и потому пугал, будто был инопланетянином, неумело притворяющимся человеком, хотя Север не готов был признать это.

От такого существа хотелось держаться подальше, что Север успешно делал до сегодняшнего дня. Но теперь парень явился сюда и смотрел прямо на него.

Они оба имели право находиться здесь одновременно, так что Ланфен никаких правил не нарушила. Но она могла бы и предупредить его, что сюда заявится эта медуза!

– Ты зачем пришел? – осведомился Север. – Мне говорили, что ты уже был здесь.

– И ты.

Это уже что-то новенькое! Север знал, что Арсений умеет говорить. Но слышал он и о том, что парень общается мало, иногда несет полную бессмыслицу. Алиса пыталась его разговорить, но вроде как тщетно.

А тут вдруг – сразу ответ, и по делу! И дерзко…

Север не разозлился, он догадался:

– Ты не в номер пришел, да? Ты искал меня?

На этот раз Арсений ничего не ответил, но по его немигающим глазам все было ясно.

– Зачем тебе это? Ты хочешь работать вместе со мной?

Нет, конечно же, нет – и это понимание тоже пришло без слов. Арсений ни с кем не собирался сближаться, ему от этого было некомфортно. Одна лишь мысль о постоянном общении заставляла его страдальчески морщиться.

– Нет, ты просто ищешь кого-то! Почему я?

– Все равно.

– Думаю, Алиса с ее стараниями будет не рада такому повороту, – усмехнулся Север. – Если пришел что-то сказать, говори, я не собираюсь торчать здесь весь день. Что тебе нужно?

– Расследования. Я не люблю расследования. Я не знаю, как с ними справляться.

– Тогда зачем ты здесь?

– Я не хочу с ними справляться.

– Парень, ты на таком проекте, что… Ты меня вообще слушаешь?

Вопрос был риторическим, потому что Арсений игнорировал его слишком откровенно, чтобы это вызывало сомнения. Он прошел дальше в комнату, мимо Севера, туда, где возле окна стоял старый деревянный комод.

На комоде ничего подозрительного не было. Если стол с расставленной на нем техникой еще вызывал какой-то интерес, то комод навевал лишь скуку. Здесь Инна хранила личные вещи: лаки для волос, расчески, пару платков, мешочек с бижутерией.

Но именно этот мешочек и заинтересовал Арсения. Бижутерия не представляла собой ничего особенного, это были пустые побрякушки, подделки под настоящие металлы и камни. Север осмотрел черный бархатный мешочек еще в первый раз, надеясь найти там нечто ценное, однако «Сердце Мидаса» туда даже не поместилось бы. Да и не такая дура эта Инна, чтобы держать сокровище на виду.

Арсений не пытался разыскать ожерелье. Он уверенно достал из мешочка небольшой кулон: щедро усыпанную розовыми стразами побрякушку на золотой цепочке. Украшение он передал Северу.

– Вот. Я не знаю, как с этим справляться.

– Что ты несешь вообще? – возмутился Север, но протянутую ему вещь взял – чисто автоматически.

Арсений не собирался ничего объяснять. Избавившись от кулона, он направился к выходу и вскоре скрылся в коридоре, оставив Севера одного.

Злиться на него было проще всего. Злость – штука незатейливая и большого ума не требует. И все же вместо того, чтобы швырнуть кулон в стену, Север заставит себя успокоиться и просто осмотреть вещицу, на всякий случай.

И не зря. Блеск стразов сначала отвлек его, мешая увидеть разделительную линию на металлическом корпусе, но на таком расстоянии свет падал по-другому, он больше не скрывал тайну кулона. Потянув половинки украшения в разные стороны, Север обнаружил, что внутри скрывается карта памяти.

Вещица не была эксклюзивной или даже дорогой. Подобные флешки продавались во многих магазинах, стоили гораздо больше своей истинной цены и предназначались для гламурных девочек, которые очень любят, когда «блестит красивенько». Вот тебе и карьеристка! Впрочем, судя по тому, как Инна хранила эту карту, ничего важного там не было.

Это теперь Север разглядел, с чем имеет дело, вспомнил о таких флешках. При первом осмотре бижутерии он и не догадывался, что там скрывается карта памяти! Как Арсений это заметил – непонятно. Хотя все, что с ним связано, понятным не назовешь.

Инна не стала бы возить с собой карту памяти просто так. Возможно, там есть что-то связанное с «Мидасом» – а может, и нет. Но Север оказался в тупике, сейчас он был бы благодарен за любую подсказку. Поэтому он извлек саму флешку из защитного чехла, снова соединил две половинки кулона и вернул его на место. Вынести эту мелочь было просто: Ланфен не обыскивала его, просто смотрела, чтобы предметы, которые она считала ключевыми, оставались на своих местах.

Он не собирался ничего красть. Север уже решил, что проверит, что на флешке, и вернет ее на место. Это же вещь покойницы, не хватало еще до мародерства докатиться! Однако просматривать содержимое карты ему было удобнее в своем номере.

После того что он увидел у Инны на компьютере, логично было ожидать пароля и здесь, но нет. Очевидно, погибшая считала, что раз эти данные вынесены на флешку, а флешка хранится отдельно от ее деловых гаджетов, то и беспокоиться не стоит. Или она просто не умела ставить защиту сама, а привлекать программистов не хотела, потому что эти файлы были слишком личными.

На карте хранились фотографии. Многие из них были интимного характера, и это сразу бросалось в глаза. Откровенной порнографии нигде не было, Инна везде позировала одна и снимала себя сама. То в нижнем белье, то голой, но кокетливо прикрытой простыней, в полный рост или с весьма специфического ракурса.

Можно было предположить, что вся фотоколлекция – сплошное самолюбование, не больше, но в этом Север сильно сомневался. Не похожа Инна на особу, которая стала бы таким развлекаться! Она знала, что красива, и не нуждалась в целом альбоме доказательств.

Чаще всего девушки делают снимки для своих возлюбленных, если отношения проходят на расстоянии. Скорее всего, именно так и поступала Инна. Северу приходили такие фотографии от его собственных поклонниц, желавших его покорить, он эту сомнительную стратегию изучил. Теперь ему было даже неловко из-за того, что он влез в такую личную тему.

Однако на флешке хранилось и кое-что поважнее. Дальше шли кадры, сделанные уже в Китае. Снимала их Инна для себя: еда, цветы, небо, облака и пейзажи – все, чем полнятся каждый день социальные сети. Но были и фотографии с людьми. Вот группа китайцев с альпинистским снаряжением, очевидно, те, кто помогал ей. Есть фото с местными, многие из которых явно не стремились оказаться перед объективом, они косились на иностранку с осуждением и возмущением. Но Инне наглости было не занимать. Если она хотела фото с китайцем, она делала снимок, не задумываясь о местных традициях. Все эти кадры теперь были бесполезны – кроме одного. Зато этот один был бесконечно важен.

На нем Инна была изображена в компании молоденькой китаянки. Эта девушка от нее не шарахалась, напротив, она уверенно смотрела в объектив и улыбалась. Но по-настоящему важна была не она, а фон позади.

Этот кадр был сделан в той самой деревне, где Север обнаружил пожарище. Причем на фотографии сгоревший дом еще был цел и невредим.

++++++

Дамир даже не знал, стоит ли признаваться в том, что он сделал. Это вопрос гордости и правильного понимания – он не хотел, чтобы Алиса делала выводы раньше срока. Особенно сейчас, когда их отношения превратились непонятно во что.

Однако при всех внутренних сомнениях он поступил так, как считал нужным – купил билет до Ростова. В этом не было острой необходимости, но другого способа узнать что-то о Максиме Белых он не видел, ннформация о нем в интернете была весьма ограниченной. Это не означало, что Белых ловко, прямо как шпион, заметал следы. Возможно, он просто был непримечательным человеком, далеким от соцсетей.

Местные газеты иногда о нем писали, когда перечисляли удачливых мелких предпринимателей – его имя в списке других, не более того. Он держал собственное хозяйство и занимался перепродажей овощей и фруктов. Это не та личность, о которой слагают городские легенды и которой посвящают целые сайты.

И все же именно он привлек внимание Алисы. Это стоило проверить, хотя если окажется, что она ошиблась, неловко будет им обоим. Именно поэтому Дамир пока не говорил ей о том, что решил сделать. В конце концов, она ведь не просила его ехать в другой город, да и вряд ли думала, что до такого дойдет.

Время на такие проверки у него было, потому что работа над книгой продвигалась с опережением графика, который он сам себе назначил, а в длительном отдыхе он не нуждался. Дамир надеялся, что удастся обернуться за день или два.

Белых жил не в самом Ростове, а в Ростовской области. Это не стало бы проблемой, если бы у Дамира была возможность арендовать машину. Но садиться за руль он боялся, особенно в период снегопадов, поэтому приходилось полагаться на общественный транспорт.

Вроде бы мелочь, но как усложняет жизнь – в этом он лишний раз убедился, когда выяснил, что автобус до нужной деревни ходит только дважды в сутки и ждать его на остановке нужно семь часов.

Пришлось идти другим путем. Дамир сел на ближайший рейс до соседней деревни, пару часов мерз в трясущемся автобусе вместе с грустными пенсионерками и существом неопределенного пола, замотанным в платок. Высадился он буквально в чистом поле и направился в сторону нужной деревни.

Вот тогда ему и повезло. Он не успел пройти и десяти минут, как рядом остановилась машина – грязно-серые «Жигули». За рулем сидел мужчина лет шестидесяти, смотревший на Дамира с нескрываемым удивлением.

– Вот первый раз вижу, чтоб тут китайцы ходили! – присвистнул он.

Что ж, обвинить его в переизбытке такта было нельзя.

– Я наполовину узбек. Надеюсь, вы остановились, чтобы подвезти меня, а не чтобы мою национальность определить, да еще и ошибочно.

– Деловой подход, это по-нашему! – не обиделся мужчина. – Эта дорога только в мою деревню и ведет, нам по пути, так что залезайте, уважаемый!

– Нам почти по пути. Я ищу ферму Максима Белых.

Мужчина бросил на него такой взгляд, будто вдруг нациста распознал. Если бы Дамир не успел к этому моменту сесть в машину, он бы, может, и уехал.

– А вы ему что, друг? – настороженно поинтересовался водитель.

– Ни в коем разе. Я адвокат его бывшего поставщика, должен передать ему повестку в суд.

Юридически это было неправильно, но водитель подвох не заметил, он снова улыбался.

– Поделом ему! Я всегда знал, что он до неприятностей доходится! Сукин кот!

– Что так? Проблемы доставляет?

– Не то что проблемы, просто… Мерзкий мужик. Жил бы рядом, я, ей-богу, дом его спалил! Он живет на своей ферме, как на хуторе, только потому и не трогают его. Но он мерзкий! Вечно молчит, слова доброго никому не скажет, дела доброго не сделает. Другие городские если приезжают, то хоть здороваются, а этот ходит – пан-король!

– Сейчас такое время, что уже не за хорошие вещи человека благодаришь, а за то, что плохого не делает, – рассудил Дамир.

– Так и за это ему руку не пожмешь! Я с ним не общаюсь, больно надо, с гнидой этой! Но некоторые наши, деревенские, работают летом у него на участке. У него ж земли много! И денег много. Но платит он мало, чуть что – скандал устроит, ни одну ошибку не простит, истерит и визжит как баба. Вот такой человек: то слишком тихо, то слишком громко. Хорошие люди на него от безысходности работают, а так все чаще – алкаши за бутылку.

Это не совсем соответствовало тому типажу, который описала Алиса. Однако и водитель этот – не психолог, он мог сделать о Белых неправильные выводы, мог и вовсе обидеться на него за что-то.

– Хотя часто и алкаши отказываются иметь с ним дело, – задумчиво произнес водитель. – Это уже о многом говорит, когда свинья от грязи отворачивается!

– Алкашам-то он чем не угодил?

– Да плохо даже им рядом с ним, чертовщина мерещится. Те, что в сезон у него ночевать оставались, клялись-божились, что крики какие-то слышали. А еще у него на участке да на крыше часто вороны собираются. Вороны, это где ж такое видано! Была бы баба, уже б ясно было, что ведьма. А что с мужиком – непонятно. Черт, что ли? Мы один раз даже всей деревней уболтали участкового сходить к нему, проверить. Может, убивает кого! Участковый над нами смеялся сперва, а потом все равно пошел, потому что понял: мы и сами заявиться можем.

– И что? – оживился Дамир. – Нашел участковый что-то?

– Ничего! А Белых ему еще и на лапу дал, потому что он нас потом предупреждал, чтоб не совались больше к уважаемому человеку. У-у, ментяра продажный! Какой же это уважаемый человек? Людям не платит, сам на деньгах сидит, коршуном смотрит. Четыре десятка лет землю топчет, а ни жены, ни детей… Непорядок это все! Сейчас вот исчез куда-то, и хорошо! Может, не вернется… Тогда вы зря туда едете.

– Мне уже разворачиваться поздно.

– Это да… Особенно в такие снегопады! Снег в этом году идет – страшно прямо, давно такого не было! Я вам одну штуку скажу, только вы не выдавайте меня… – хитро покосился на него водитель. – Прошлым летом племяш мой работал на этого барчука проклятого, видел, что запасной ключ от дома Белых прячет под третьей от входа балкой на крыльце. Думал, что никто не видит! Племяш мой умный, не сказал никому, потому что знал, если ограбят этого черта, вонь по всей деревне пойдет. Так что ключ, думаю, там. Если нет его дома, вы хоть погрейтесь внутри! А лучше – к нам приходите, пешком не очень далеко! Мой дом – второй по улице справа, с зелеными окнами.

– Премного благодарен.

Дамир понимал, что где-нибудь задержаться придется в любом случае. Снег усиливался, и в интернете на этот день обещали бурю с заносами. По такой погоде гулять – сомнительное удовольствие. Но ему нужно было сначала разобраться с основной целью своего визита, а потом решать, как быть дальше.

Ферма у Белых действительно была впечатляющая. Не роскошная, но крепкое, добротное хозяйство с четко разграниченными садом и огородом; животных он не держал.

Сердцем участка был новый двухэтажный дом деревенского типа. К нему Дамиру пришлось добираться сквозь почти полуметровые сугробы. Казалось, что снег здесь с начала зимы не чистили, хотя Белых уехал отсюда не так уж давно.

Дамир быстро понял, что ему в любом случае пришлось бы пробираться в дом, хоть окно разбивать. Ветер стал слишком морозным, и бурю нужно было пережидать здесь как минимум из соображений безопасности. Он был бы и рад воспользоваться тем заветным ключом, о котором рассказывал водитель.

Но ключа не было. Конечно, его не было – Белых не настолько глуп, чтобы хранить ключ от дома на участке, где постоянно бывают наемные рабочие. Дамир ненадолго задержался у крыльца, раздумывая, как поступить, а потом все же решился.

До встречи с Алисой он не умел вскрывать замки и учиться не хотел. Но когда началась история с проектом, она настояла, что ему это пригодится. Дамир долго с ней спорил, однако в итоге сдался и выслушал пару уроков, просто чтобы она от него отстала. Со сложным замком и уж тем более сейфом он бы не справился, но примитивный замок, запиравший ферму Белых, поддался неожиданно легко, словно его уже не раз вскрывали.

За дверью Дамира встречал душный, промерзший дом, такой мрачный, что казалось, будто люди ушли отсюда целую вечность назад.

Глава 6. Призраки улыбаются

Нужно было пользоваться редким моментом, когда этот чертов дождь наконец прекратился. Скоро он снова пойдет, это видно по тяжелым серым облакам в небе, и нарастающая влажность воздуха тоже предупреждает, что стихия вот-вот разыграется вновь.

В дождь там будет только хуже. Лучше действовать сейчас. О том, чтобы подождать день или больше, Кадыченко и не думал. Он не сомневался в том, что на шаг опередил своих конкурентов, упустить такую фору было бы непростительно.

– Вы уверены, что нам нужно именно туда? – спросил Гань, с сомнением глядя на череду мокрых деревьев перед ними.

– Я уверен!

– Вы нашли какие-то следы?

– Да, и я знаю, что нам нужно туда!

Все это было ложью, разумеется, но иначе Кадыченко рисковал не удержать своего провожатого. Гань был просто подарком судьбы для него: тихий, скромный, интеллигентный, он мог сомневаться в чем-то, но никогда не возражал. Как будто он вообще не знал слова «нет»! Кадыченко с удовольствием пользовался его вежливостью и от угрызений совести не страдал. Если этот парень такой лох, что позволяет собой манипулировать, кто ж тут виноват? Только он сам.

К этому моменту Кадыченко понял, что, барахтаясь в болоте улик и предположений, он далеко не продвинется. Его соперники тоже что-то нашли, у них появились зацепки. Он не мог позволить себе двигаться на той же скорости, что и они.

Поэтому от последствий смерти Инны он перешел к причине. Зачем сюда прибыла эта девка? Подготовить нечто вроде полосы препятствий на пути к сокровищам. Но при этом сама она была далеко не солдафоном, да и игры готовила для толстосумов без особой физической подготовки. Так что, выбирая локацию, – Кадыченко нравилось рассуждать профессиональными терминами, – она бы учитывала возможности обычного человека, а не героя боевиков.

Иными словами, она бы выбирала те участки леса, холмов и пещер, что попроще. Кадыченко внимательно изучил карту и составил примерный маршрут. За основу он брал то, какие места и дорожки он предпочел бы сам, чтобы добраться до пещер.

Дорог как таковых, кстати, тут не было. Местные в лес не ходили или делали это редко. Поэтому двигаться Кадыченко и его спутнику приходилось там, где земля ровнее, а растений меньше.

– Вы уверены, что хотите сделать это? – с тревогой поинтересовался Гань. – Вы хорошо себя чувствуете?

– Нормально все!

Проклятое время! Если бы оно не поджимало, Кадыченко ни за что не пошел бы сюда сегодня, отсиделся бы в отеле. Потому что чувствовал он себя не так хорошо, как пытался убедить своего проводника.

Погода давила на него, это раз. Воздух не был жарким, но из-за повышенной влажности кожу почти всегда покрывала испарина. А налетал ветер – и становилось холодно, «американские горки» температуры изматывали.

Все эти леса и холмы на карте смотрелись значительно меньше, это два. Кадыченко в жизни столько не ходил, его и перемещение по городу утомляло, а тут приходилось через лес пробираться. Воздух и расстояние, которое он толком и не знал, стали адским сочетанием, прямиком из его худших кошмаров.

Велик был соблазн просто послать туда Ганя, чтобы разузнал все, однако Кадыченко был не готов к этому. Он не настолько доверял китайцу. Не хватало еще, чтобы этот огрызок нашел и украл ожерелье! Поэтому Кадыченко ограничился тем, что переложил на своего спутника весь багаж, а сам шел налегке. Кто молодой, тот пусть тяжести и носит!

Очень скоро ноги и спина безжалостно болели, в груди покалывало. Однако даже при этих страданиях они продвигались совсем не с той скоростью, с какой хотелось бы Кадыченко. Он боялся, что вот-вот пойдет дождь, тогда тяжелая мокрая одежда и холод его доконают. А главное, нигде не было никаких следов присутствия Инны или других людей, и непонятно, стоило ли вообще тащиться в такую даль.

Он был в шаге от того, чтобы на все махнуть рукой и отправиться домой, когда услышал шум воды. От Ганя этот звук тоже не укрылся.

– Мы приближаемся к реке.

– Так и нужно, – авторитетно заявил Кадыченко.

– Нам нужна была река? Что же вы раньше не сказали, я показал бы более удобный путь.

– Нам не нужен более удобный путь, нам нужен тот, которым могла пойти Инна.

Этой версии Кадыченко придерживался из чистого упрямства, просто потому, что исправить ничего нельзя. Он чувствовал себя настолько плохо, что не отказался бы от дороги попроще.

Двигаться вдоль реки было удобно, если не приближаться вплотную к берегам. Там начинался откос, и растения стелились очень густо. На быстрое течение Кадыченко и вовсе не смотрел, голова кружиться начинала. Зато если оставаться ближе к лесу, можно было идти спокойно.

– Если у вас есть карта, я могу посмотреть, – предложил Гань. – Я неплохо знаю эти места.

– Не надо, иди давай!

Кадыченко понятия не имел, хватит ли ему сил добраться до города, он смертельно устал. Он двигался вперед просто потому, что поворачивать ни с чем было унизительно. А с неба, словно стараясь поддразнить его, сорвались первые тяжелые капли дождя.

Обстановка становилась совсем уж невыносимой, когда Гань указал вперед:

– Посмотрите туда! Вы не это ищете?

Перед ними наконец-то появились признаки цивилизации! Яркие неоновые цвета настолько резко выделялись на фоне зелени, что не заметить их было невозможно. Кадыченко даже сделал бы это первым, если бы у него остались силы держать голову прямо.

Но эта находка придала ему энергии. Он зашагал быстрее, игнорируя боль в ногах и стараясь не думать о том количестве мозолей, которое в итоге получит.

Яркие пятна на поверку оказались палаточным лагерем, причем заброшенным. Три палатки были установлены на берегу реки, у самого склона. Их закрепили хорошо, так, чтобы ветер и дожди не могли навредить им. Здесь же находилось черное пятно, указывавшее на костер.

Людей поблизости не было, как и личных вещей. Заглянув внутрь, Кадыченко обнаружил спальные мешки, лампы, фонари, и почти все это – новое, в упаковках еще.

– Это точно принадлежит вашей знакомой? – засомневался Гань. – Может, сюда приехал кто-то еще?

– Точно! Присмотрись внимательнее, это те вещи, копии которых мы видели в магазине.

– Но если это ее вещи, зачем она оставила их здесь?

– Не ее личные, – пояснил Кадыченко. – Зачем ей эта ерунда? Так она готовилась к играм. Думаю, тут был бы важный перевалочный пункт. Первый этап задания – доберитесь до палаток, второй – идите в пещеры. Здесь можно было бы оставить вещи и переодеться.

– Разумно…

– Не слишком. Она сильно рисковала, оставляя это здесь!

– Не рисковала почти, – возразил китаец. – Это летом – да, риск. Но зимой сюда никто не ходит, дороги для машин далеко. А насчет гор вы правы, они как раз близко, и там, дальше, вход в пещеру.

Это можно было считать успехом, хотя и не слишком большим. Кадыченко убедился, что разобрался в поведении Инны. Но какой ценой ему это далось! Он часто дышал, чувствовал, как кровь прилила к лицу, и даже дождь не избавлял его от липкой пленки пота.

– Тут нам нужно будет передохнуть…

– Да, обязательно, – кивнул Гань. – У вас кожа красная, это плохо. Что у вас болит?

– Ничего.

У него болела голова, мышцы, щемило сердце. Но он не собирался признаваться в этом китайчонку!

– Я постелю для вас спальный мешок, полежите немного.

– Стели, я сейчас прогуляюсь и вернусь.

Ему нужно было убедиться, что ожерелье не спрятано здесь. А вдруг – кто ее поймет, девку эту! Но «Сердце Мидаса» она бы не оставила на виду, как эти палатки, его она бы спрятала.

Не обращая внимания на дождь, Кадыченко прошелся вдоль лагеря. От холода сейчас даже становилось легче, хоть и не сильно. Не нужно было так далеко ходить… Или, может, нужно было приучать себя ходить раньше? Но он и не думал, что собственное сердце способно так его подставить! Внезапно все ворчание врачей о лишнем весе перестало казаться таким уж нелепым.

Под конец Кадыченко подошел к самому берегу. Чуть ниже шумно спешила куда-то, пенясь, река – от частых дождей она поднялась, это было видно по кустарнику, скрывшемуся в волнах. Вообще, красивое это место, но только если сюда не приходится несколько часов идти по вязкой земле, в которой утопают ноги.

Он начал разворачиваться, чтобы вернуться в лагерь, – и это движение неожиданно стало роковым. Его вес, дожди и набравшая силу река сделали свое дело, и землистый склон просто осыпался у него под ногами. Кадыченко не был ни достаточно ловок, ни достаточно быстр, чтобы ухватиться за ветви деревьев, он камнем полетел вниз, в пенистую воду.

Течение ударило его, словно град, а волны оказались ледяными. От этого боль в груди сдавила с такой силой, что мешала дышать, и река поволокла его на дно. А он ведь хорошо плавал когда-то! Но когда это было? Когда он был на двадцать лет младше и на сорок килограммов легче. Вынырнуть Кадыченко удалось только через минуту, и то далеко от того места, где он упал.

– Гань! – из последних сил крикнул он. – Помоги!

Потом снова захлебнулся, и сил на новый крик уже не было. Но это и не понадобилось: китайчонок выскочил из палатки, растерянно оглянулся, пытаясь найти его. Наконец Гань заметил его, кинулся в ту сторону, захватив один из мотков веревки, подготовленных Инной.

Подойти к воде он не мог, берег это не позволял. Прыгать тоже не решался: он рисковал разбиться о камни. Ему только и оставалось, что швырять веревку на глубину.

А у Кадыченко просто не было сил ее поймать. Руки онемели в этом холоде, он совсем не чувствовал свои пальцы. Интервалы между глотками воздуха становились все продолжительнее, его силы стремительно угасали, он уходил под воду, словно кто-то там, в глубине, схватил его за ноги и тянет к себе…

Это было иронично: умереть вот так, ни за что, когда спасение в лице перепуганного Ганя совсем близко. Могло быть иронично. Кадыченко не сомневался, что не умрет. Не верил, что может умереть вот так! Гань должен его спасти. Это так просто. А то, что в груди словно огонь пылает, все тело немеет, а в глазах становится темно… это скоро пройдет, все закончится, как только он выберется на берег.

Однако, когда мутные воды в очередной раз сомкнулись у него над головой, он вдруг отчетливо понял, что у него больше нет сил ни на одно движение. Вместо него наверх, к оставшемуся бесконечно далеко серому небу, полетели последние пузыри воздуха.

++++++

Ланфен не чувствовала себя обманутой, не было даже тени гнева. Ведь, подписываясь на проект, она принимала возможность того, что что-то может пойти не так. Поэтому теперь, когда начались сложности, она приняла это с должным смирением.

Она уже знала, что на предыдущих этапах проекта кто-то из участников погиб. На первом этапе обошлось, на втором – сразу двое. От полиции эти смерти не скрывались, а вот от зрителей – очень даже. В реалити-шоу трупы вообще не показали, а одну участницу вырезали из эфира полностью по настоянию ее вдовца. Тем не менее над проектом уже работали такие люди, что самим организаторам сложностей удавалось избежать. Не они ведь убили тех людей, и преступников они не покрывали, так что перед законом они остались чисты.

По сравнению с теми событиями здесь все обстояло проще. Не менее трагично, просто без криминала.

Официально Всеволод Кадыченко не считался погибшим, его объявили пропавшим без вести. Но вряд ли тот молодой человек ошибся.

Гань Ийнгджи познакомился с Кадыченко в магазине, это подтвердили и продавцы, и записи видеокамер. Он сопровождал «русского туриста» там, в лесу, пытался спасти, но не смог. Здешняя река опасна, у нее двойное течение: то, что видимое, уже сильно, а приближенное ко дну еще сильнее. Кадыченко, который и без того чувствовал себя плохо в тот день, не справился, не смог выплыть.

Тут вообще только два варианта: либо он сам погиб, либо его убил Ийнгджи. Но зачем это парню? Его в полиции уже проверили, никакого криминала за ним не числилось. Красть у Кадыченко нечего, да и потом, если бы это было убийство, у Ганя не было ни единой причины сообщать об этом полиции.

А он прибежал в участок, перепуганный, запыхавшийся… Так поступил бы любой нормальный человек, которому нечего скрывать.

Кадыченко потом искали местные спасатели, но не нашли. А Ланфен пришлось объяснять им, что это за лагерь такой разбит у реки и какое отношение к нему имеют русские, поселившиеся в отеле.

– Ты только не позволяй этому подкосить тебя, – успокаивал ее потом Тронов. – С родственниками Кадыченко я сам переговорю. Мне важно, чтобы ты продолжила работу по плану, в этом отношении ничего не изменилось. Ты прекрасно справляешься, и я благодарен тебе за помощь.

– Да не нервничай ты так, Леша. Я буду в этом проекте до конца этапа.

Он боялся ее ухода, потому что понимал: равноценную замену он не найдет. Но для Ланфен все сомнения были допустимы до согласия на проект. Если уж дала слово – держи до конца, никаких тебе оправданий.

Она сообщила другим участникам проекта о том, что случилось с Кадыченко, сразу после того, как вернулась из участка. По этому поводу она даже не советовалась с Троновым, просто поставила его перед фактом. Скрывать от людей такие вещи она не собиралась.

Как и следовало ожидать, самый большой скандал устроила Сандра.

– То есть за нашу безопасность никто никакой ответственности не несет? – причитала она, наматывая круги по холлу гостиницы. – Это просто чудовищно, я немедленно звоню папе! Я уезжаю отсюда прямо сейчас!

– Это ваше право, – пожала плечами Ланфен.

– Это будет очень большой удар для реалити-шоу! На какие рейтинги вы надеетесь после этого?

– Лично мне на рейтинги вообще плевать. Это вы можете обсудить со своим отцом, который вложил в этот проект деньги.

– Вы раскрыли мое инкогнито!

Где она слов-то таких набралась?

– Александра, ни о каком инкогнито тут и речи не шло.

Как и следовало ожидать, Сандра никуда не уехала, перебесилась и на следующий день забыла о своих требованиях. Остальные восприняли информацию спокойнее, однако приняли ее близко к сердцу. Появилась общая атмосфера настороженности, которая Ланфен не нравилась. Она перестала видеть всю картину, не могла сказать, кто из участников чем занимается, и ее это нервировало.

Тогда Ланфен решила просто отстраниться от происходящего, как и полагается ассистенту. Она избегала контактов с участниками, не пыталась понять, что они делают, но и не скрывалась от них.

Развлечений у нее было не так много. После заката здесь частенько становилось по-зимнему холодно, и гулять по темным улицам совсем не хотелось. Тогда Ланфен устраивалась в большом холле на втором этаже, где была оборудована компактная зона отдыха. Там стоял телевизор, правда, неработающий, комнатные цветы, книги и газеты на китайском, да еще – столик с шахматами. Он был единственным развлечением, которое Ланфен считала интересным.

Отсутствие соперника ее совершенно не смущало. Ей и прежде доводилось играть в одиночку, и так было интереснее. Среди ее знакомых было мало тех, кто мог играть с ней на равных.

– Не возражаете, если присоединюсь?

Она заметила Белых издалека – человека с его параметрами сложно упустить. Но Ланфен до последнего момента не обращала на него внимания, надеялась, что он поймет намек и оставит ее в покое. Однако он был или недостаточно умен, или слишком нагл.

– Запретить вам это я не могу, мы в зоне общего пользования, – сдержанно улыбнулась Ланфен.

– Партию?

– Охотно.

Она сильно сомневалась, что фермер сделает эту игру интересной. Но начать партию одна Ланфен не успела, фигуры стояли на своих местах, и отказ Белых был бы почти хамством.

– Насчет Кадыченко спрашивать будете, я угадала? – вздохнула она.

– Не вижу смысла. Он не та фигура, которую стали бы убивать, если только он случайно не наткнулся на что-то очень важное. Но даже если так, вам бы он об этом рассказать не успел, не стал бы. Он интересовался деньгами, а это подразумевает скрытность.

– Ведете досье на соперников?

– Просто отличаюсь наблюдательностью. Ваш ход.

Он играл неплохо, но интриговало даже не это, а то, что он абсолютно не думал над ходами. Это Ланфен могла взять паузу, составляя стратегию. Стоило ей передвинуть фигуру, как Белых делал ответный ход, причем поразительно грамотный.

– Что касается внимательности, вы не солгали. – Новая улыбка со стороны Ланфен была уже искренней.

– Я вообще считаю, что ложь – это ресурс, который должен использоваться при крайней необходимости. Я не знаю, насколько вам нужна общая картина происходящего, но ее, думаю, вы можете узнать у Тимура. Если вы заметили, он практически никогда не сидит в отеле, у него есть мгновенный доступ ко всем записям. Он ответит на ваши вопросы.

Тимура она как раз не видела давно, но только сейчас это заметила. Ланфен вообще о нем забыла, настолько неважным он ей казался. Да и теперь она не считала нужным выспрашивать его о чем-то, пусть делает свое дело.

– Вы так и не сказали, для чего подошли ко мне.

– Шахматы – одна из древнейших игр человечества, которая сегодня, к сожалению, постепенно забывается. Редко когда удается найти человека, с которым можно сыграть. Это само по себе повод для общения.

– Ну, я-то вас не порадовала! – рассмеялась Ланфен.

Она проигрывала ему быстро и очевидно. Такого еще не случалось! Она не была международным гроссмейстером, однако если и проигрывала, то с боем. А тут создавалось впечатление, что взрослый играет с ребенком, едва знакомым с правилами и фигурами.

Это не злило Ланфен, скорее, удивляло и забавляло. Если бы такие мелочи могли вывести ее из себя, хорошим она была бы психологом!

– Напротив, порадовали, – возразил Белых. – Не позвольте тому, что я делаю ходы быстро, смутить вас. Это… особенность мышления такая. Обычно мои соперники даже не заставляют меня думать, я знаю все их ходы наперед. А ваши не знаю, и этим вы меня интригуете. Я не отнимаю ваше время?

– Нисколько. Похоже, я проиграла. Еще партию?

– Сочту за честь.

Ланфен читала его досье, но там была только поверхностная информация. Белых был тихим, скрытным, как ей показалось, немного инертным. Он не относился к участникам, вызвавшим ее основной интерес. Теперь же, когда она слушала его речь, наблюдала за движениями, ей становилось любопытно.

– Кто научил вас так хорошо играть?

– Этот вопрос нужно разделить на две части, – отозвался Белых. – Играть научил друг моего отца. Но он играл отвратительно. Он объяснил мне правила игры, не более. Дальше я уже сам разбирался. Это очень любопытно.

– Нечасто встретишь человека вашей профессии, который так мастерски играет.

– Все верно – поэтому у меня мало достойных соперников. Но это нормально, я привык к одиночеству, оно – мой старый друг.

Выяснилось, что растил Белых один отец. Свою мать он никогда не знал, почему – он не упомянул, а Ланфен было неудобно спрашивать. Других детей в семье не было, и двое одиночек путешествовали по стране.

Отец Максима был консультантом, работал от заказа к заказу. Это обеспечивало его сына интересным кругом общения – среди взрослых. А вот со сверстниками сложилась прямо противоположная ситуация: он часто менял школы, не успевал ни с кем подружиться. Это заставило его повзрослеть раньше срока и породило определенную замкнутость, оставшуюся на всю жизнь.

– У нас с отцом были непростые отношения, – признал Белых, убирая с доски коня. – Он жил только своей работой, а я это не одобрял. Чем старше я становился, тем больше мы ссорились. Но я был к нему привязан, потому что другой семьи не знал. Тем не менее, когда он умер, я ни о чем не жалел. Должно быть, теперь я вам точно чудовищем каким-то кажусь.

– Нисколько, – покачала головой Ланфен. – Я вообще не люблю вешать на людей ярлыки. Любовь – очень сложная и тонкая материя, ее нельзя переводить в обязанность или норму.

– Может быть, я в этом так хорошо не разбираюсь. Я только в одиночестве разбираюсь. Не то чтоб я к нему стремился, оно меня само нашло. Жена, дети – все как-то само собой осталось в стороне. Не мое это.

– Не преждевременно ли вы делаете выводы? – удивилась Ланфен. – Лет вам немного еще…

– Тут не в годах дело. Просто иногда бывает интуитивное ощущение: нет, такой мир не для меня. Вам это сложно понять, вы замужем. Уверен, счастливы в браке.

Он кивнул на кольцо, поблескивавшее на ее безымянном пальце. Ланфен лишь вздохнула.

– Я вдова.

– Значит, вы были счастливы. Потому что жена, не любившая своего мужа, сняла бы кольцо сразу после его смерти. А вы его даже на другую руку не надели – как женщина, до сих пор преданная своему мужчине.

Это была тема, которую Ланфен не обсуждала никогда, даже не упоминала при посторонних. Слишком личное это, а с незнакомцами лучше говорить о погоде, чае и Достоевском.

Но с Белых беседа шла как-то легко, естественно. Так бывает, когда попадаешь с человеком на одну волну. В целом Ланфен был сторонницей теории о том, что в таком возрасте внешность уже выдает личность. Но в случае Максима это не работало: его образ был проще и грубее, чем душа.

– Может, это смешно, но я верю, что так нужно. – Она приподняла руку, задумчиво посмотрела на кольцо.

– Смешно? Нет, достойно восхищения. Это тяжелая миссия – то, что вы делаете. Вокруг вас много возможностей, вы молоды, красивы, но ваша память и благодарность за прошлое в вас сильнее, чем тяга к обеспечению собственного будущего.

– Это и тот факт, что после лучшего ты не соглашаешься на просто хорошее, – кивнула Ланфен. – Мой муж был великим мужчиной. Я бы оскорбила его память, если бы приняла кого-то похуже.

– Согласен. Но, возможно, однажды вы сделаете своему мужу подарок.

– Какой же?

– Позволите себе полюбить снова, – пояснил Белых. – Это будет подвиг ради него, не иначе. Потому что те, кто уходит, думаю, желают своим любимым быть счастливыми, получить от жизни все, прежде чем покинуть этот мир. Когда живые счастливы, призраки улыбаются.

Ланфен почувствовала, как по коже побежали мурашки. Она и сама не знала почему: вроде он ничего особенного не сказал, но задел какую-то струну в душе, которая была натянута слишком туго.

Внешне она никак не выдала своего волнения.

– Интересная теория.

– Я не говорю, что прав, и не люблю обсуждать все, что касается жизни и смерти. Но в это я верю.

– А я уважаю чужую веру, – признала Ланфен. – Если честно, я даже надеюсь, что вы правы.

– Вы это проверите, когда почувствуете внутреннюю готовность к такой жертве ради своего мужа. Поймете, что, если снова откроете для себя эту сферу жизни, он не будет обижен. Он будет горд, что оставил вас сильной.

Ланфен задумчиво постучала ногтями по фигурке короля, потом сделала ход ферзем.

– Возможно, Максим, возможно. Шах и мат. Спасибо за игру.

++++++

Все началось с этой проклятой русской. А в отель приехали другие русские. Возможно, с их помощью удастся замкнуть круг и остаться в живых.

Бэй и в страшном сне не мог представить, что желание заработать приведет к такому результату. Ситуация там была странная, но некритичная! Эта длинная девица сразу показалась какой-то сумасшедшей, и ее наглость раздражала. Где это видано, чтобы женщина так на мужчин смотрела! Но ничего сверхъестественного она не требовала, платила вовремя, поэтому Бэй остался в команде.

То задание кончилось! По крайней мере, должно было кончиться. Потом Бэю доложили, что девка умерла – персонал отеля не собирался хранить это в тайне. Утопилась в ванной, кажется. Бэй тогда тихо радовался, что это произошло после того, как она все услуги оплатила, а не до.

Он не ждал беды, причин не было. Пока не позвонил Канг, другой рабочий из той же группы. Он был напуган. Сказал, что какие-то люди преследовали его на рынке, да только догнать не смогли. А Зихао, который и свел их с этой русской, не снимает трубку. Канг хотел встретиться, а потом связь оборвалась, и номер стал недоступен.

Но и тогда не было настоящего страха. Казалось, что все это то ли совпадение, то ли розыгрыш. Для того чтобы произошла беда, должно быть хоть какое-то нарушение с его стороны, а Бэй вел себя честно.

Очень скоро он узнал, что этого недостаточно. Он приехал навестить родителей, но вместо обычного приветствия услышал тишину. Не подозревая ничего неладного, он прошел в дом и оторопел. Потому что стена, недавно белая, была испачкана кровью.

Ее покрывали не простые линии. Кто-то вывел иероглифы, указывавшие адрес, Бэю нужно было явиться туда. Возле стены в алой луже лежала отрубленная рука его отца как напоминание о том, что будет, если он не придет.

Бэй умолял всех богов простить его, но на встречу так и не пришел. Он знал, что будет, но… разве его родители не любили его больше жизни? Разве не хотели, чтобы он продолжил род? Они бы не обрадовались, если бы он пришел, чтобы спасти их! Он затаился, все еще надеясь, что ситуация разрешится мирно, его оставят в покое.

Не вышло. На следующий день на окраине нашли тело его матери, и люди говорили, что ее порвали бродячие собаки. А отца обнаружили через день – по кускам в разных частях города. Никто уже ничего не говорил. Все догадывались, однако боялись наказания, причитавшегося за болтливость.

Только то задание могло повлиять на его жизнь так сильно – со спуском в пещеры. Проклятая русская! Если бы она не была мертва, Бэй хотел бы убить ее своими руками. Теперь же ему нужно было сосредоточить все усилия на том, чтобы выжить.

А это будет непросто. Он сам навлек на себя беду. Бэй в одной деревне слышал легенду о том, что любой, кто опустится под землю, будет проклят мертвыми. Похоже, это с ним и произошло! Чтобы спастись, ему нужно было перебросить проклятье на кого-то другого.

Он поехал туда, где все началось – в город неподалеку от пещеры. Он не жил там, но знакомых хватало. От них он и узнал о других русских, прибывших сюда. Совпадение? Нет, конечно!

Он подобрался к отелю ночью. Внутрь заходить не решился, не хотел, чтобы его видели, потому что пока не знал, что ему придется делать. Он просто наблюдал, спрятавшись в тенях одного из ближайших домов.

Бэй видел, как на балкон вышла молодая девушка. Она была высокая, тонкая, вульгарно одетая, как и многие люди с Запада, – она неуловимо напоминала ту, что была здесь раньше. Она с кем-то разговаривала по телефону, и вид у нее был разозленный.

Ему нужно было поговорить с ней. Он не представлял, как это будет, но хотел приблизиться, дотронуться до нее. И тогда пускай те, кто его преследует, духи это или люди, переключаются на нее, а его забудут! Они и так уже много отняли…

Он был готов сделать шаг вперед, к свету, чтобы позвать ее, но не успел. Он почувствовал не боль даже, а толчок в спину. Сильный такой, заставивший его сделать шаг вперед, да еще сопровождавшийся странным звуком.

Бэй почувствовал, как по животу и ногам потекло что-то горячее. Медленно, как во сне, он опустил взгляд вниз и увидел зазубренный наконечник стрелы, торчащий у него из живота. Стрела была пущена из хорошего арбалета и пронзила его насквозь.

Выстрел из пистолета в ночной тишине разбудил бы весь город. Стрела рассекла воздух бесшумно. Люди, следившие за ним, знали, что так будет.

А он не подозревал, что за ним следят!

Боль подкатывала к нему медленно, как лавина, готовясь накрыть с головой. Абсолютная боль, с помощью которой умирающее тело цепляется за жизнь. Бэй готовился закричать, дать ей какой-то выход и этим, быть может, ослабить.

Вместе с тем он знал, что ему не позволят крикнуть, ведь девушка все еще была на балконе. Его разум, шокированный случившимся, лишь отдаленно пытался угадать, как это будет сделано. Как они заставят его молчать?

Долго ждать ответ не пришлось. Тот, кто держал арбалет, стрелял метко, и вторая стрела пробила горло Бэя ровно посередине. Он закашлялся, подавившись кровью, и упал на колени.

Девушка ненадолго прервала свой эмоциональный разговор, всматриваясь в темноту. Ничего не увидев, она растерянно пожала плечами, снова прижала трубку к уху и ушла в номер.

А к Бэю, сжавшемуся на земле среди мусора, уже подступали темные силуэты…

Глава 7.Тайны земли

Север ожидал, что будет сложнее. Он не знал, как выглядит нужный ему китаец, не знал, останется ли он вообще в городе после такого. Так что на первом этапе его идея казалась слишком наивной.

Однако сегодня утром Гань Ийнгджи заявился в отель собственной персоной. Он поговорил с Ланфен, причем разговор этот был недолгим, и направился на улицу. Там его и перехватил Север.

– Эй, подожди! Ийнгджи, кажется?

– Да, – удивленно кивнул китаец. – Мы знакомы?

– Косвенно. Нам рассказывали о том, что случилось с Кадыченко, и о твоей роли во всем этом.

– Это была бесполезная роль, и мне очень жаль, что так случилось.

– Прискорбно, да. Я рад, что тебе не стали выдвигать никаких обвинений. Я знаю, у тебя сейчас стресс и все такое, но мне очень нужна твоя помощь.

– Вы тоже занимаетесь сбором вещей, которые оставила та девушка? – устало посмотрел на него Ийнгджи.

– Чего? Каким сбором? Подожди… что конкретно тебе рассказали?

Оказалось, что для своего случайного напарника Кадыченко придумал версию, лишь отдаленно соответствующую действительности. Наверно, так он хотел перестраховаться, чтобы не нажить себе лишнего конкурента. А китаец этот – парень простой, он и не подумал сомневаться.

Северу было неловко снова втягивать его в это, а другого выбора не оставалось. Сейчас ему остро нужен был переводчик, который поехал бы с ним. Из всей команды китайский хорошо знала только Ланфен, которая его уже мягко послала, заявив, что ей нельзя покидать отель.

И вот появился этот парень. Раз судьба дает такую возможность, грех отказываться!

Однако сам Ийнгджи соглашаться не спешил. Чувствовалось, что ему все это порядком надоело, особенно после того, как он оказался связан со смертью едва знакомого с ним русского, и лишь вежливость не давала развернуться и уйти.

– Это будет только одна вылазка, обещаю, – заверил его Север. – Мне нужно в деревеньку смотаться, тут неподалеку.

– Зачем?

– Человека одного ищу. Но там у народа с английским беда, да и я их напрягаю. А мне нужно, чтобы они меня понимали.

Тут одного «пожалуйста», как в случае Кадыкова, явно было мало. Север без сомнений достал из кармана кошелек и, отсчитав довольно крупную сумму, протянул деньги Ийнгджи. Китаец не спешил их брать.

– Что это?

– Гарантия моей благодарности, – ответил Север. – Я бы даже сказал, заочная благодарность. Неважно, будет у этой поездки какой-то результат или нет, уже за то, что ты согласился, я вот так вот благодарен.

– А я еще и не согласился…

– Что мешает? Тут дел на полдня, и я не буду больше приставать. Давай, бери, и поехали, машина у меня есть!

Ийнгджи еще сомневался, но недолго, больше для вида. Наконец он принял деньги и быстро, словно стесняясь сам себя, спрятал в карман куртки.

– Вот это правильный подход! – оценил Север. – Можем поехать прямо сейчас или у тебя дела?

– Да нет у меня никаких дел… Я приходил сюда, чтобы еще раз через госпожу Лю передать мои извинения семье господина Кадыченко. До сих пор не могу поверить, что не помог ему…

– У тебя шансов не было. То, что произошло, несчастный случай, больше тебе ничего не нужно знать.

Они прошли к парковке, стараясь побыстрее миновать участок между отелем и машиной. Дождь сегодня усилился, и это внушало Северу определенные опасения относительно дороги до деревни. Однако отсиживаться и ждать было бы неразумно: дождь вряд ли прекратится, и станет только хуже.

Всю дорогу Ийнгджи молчал. То ли все еще скорбел о Кадыченко, то ли винил себя за то, что взял деньги, а может, и то, и другое. Север в беседах и не нуждался, он обдумывал то, что должен делать дальше.

Он просто обязан был найти ту девушку с фотографии. Все указывало на то, что это не случайная прохожая, это подруга Инны. Он разбирался в психологии достаточно хорошо, чтобы различать жесты и мимику, указывающие на это.

Такую возможность нельзя упустить! Непонятно, как эти двое вообще сошлись, ведь Инна приехала сюда не друзей заводить, а работать. А еще ему предстояло разобраться, как и зачем она оказалась в этой деревне, ведь для корпоративной игры это было не нужно.

Когда они добрались до пункта назначения, дождь чуть ослаб – а может, они просто обогнали основную тучу, и ей лишь предстояло добраться сюда.

– Так что мы будем делать? – Ийнгджи словно только что проснулся.

Север достал свой телефон и показал фотографию, которую успел перекачать туда.

– Искать вот эту девушку. – Он указал на китаянку.

– А кто она такая?

– Свидетельница, и очень важная.

– Вы хоть имя ее знаете?

– Если бы я знал ее имя, я бы не приехал сюда.

– Вам могут не ответить, люди здесь… не очень доверчивые.

– Да ерунда, прорвемся! – отмахнулся Север.

Но оказалось, что он недооценил степень здешней «застенчивости». Многие жители деревни просто отказывались подходить к нему близко. Их не интересовало, чего он хочет, кто он вообще такой, выглядит странно – значит, заслуживает опасений. Другие же стоически выслушивали вопрос, однако быстро заявляли, что они никого и ничего не знают, и спешили уйти.

И дождь, конечно же, догнал их. Ходить по улицам стало совсем тоскливо. Север думал, что ситуация безнадежная, но тут Ийнгджи проявил неожиданную решительность.

– Знаете, вы лучше в машину вернитесь, а я сам похожу, поспрашиваю, – предложил он.

– Почему так?

– Не хочу, чтобы мои соотечественники показались вам дикими, но… Вы внушаете им опасения. Вы чужой, вы не отсюда, их это пугает. Если я буду один, ситуация изменится.

– Точно?

– Скорее всего.

Выбора как такового не было, терпение Севера и так было на исходе. Он вернулся в машину и включил печку, стараясь согреться. Холод и дождь еще больше портили ему настроение.

Долго ждать не пришлось, Ийнгджи вернулся меньше чем через четверть часа.

– Тебя побили камнями и изгнали из деревни? – осведомился Север.

– Нет, ответили на мои вопросы. Девушку, которую вы ищете, зовут Ли Мингжу. Она была дочерью здешнего жителя, Ли Вана. Родилась здесь, потом ее отправили к родственникам в Пекин, чтобы она училась. Дальше, говорят, она переехала в Гонконг, но в этом не уверены, нельзя сказать, что соседи так уж хорошо знали семью. Но они были убеждены в том, что Мингжу получила очень хорошее образование, такие вещи здесь скрывать не принято, а принято ими хвастаться.

– Как и в любой стране. Чем именно она занималась?

– Не поймите меня неправильно, но хорошее образование в данном случае означает, что она свободно говорила по-английски, знала еще два языка, какие – мне не сказали, и имела диплом о высшем образовании. Ничем конкретным заняться она не успела. Получив образование, Мингжу вернулась сюда, говорят, по настоянию отца. Ее отец был достаточно богатым человеком, он хотел найти ей мужа.

– Как-то нелогично, – смутился Север. – Зачем давать ей дорогое образование, чтобы она потом не работала, а мужа искала?

– Все очень логично. Жена с образованием ценится выше. Но, говорят, Ли Ван был недоволен тем, какой Мингжу вернулась. Слишком своевольная, недостаточно покорная, рассуждающая о вещах, о которых женщина даже думать не должна. Сначала он хотел, чтобы она такой стала. У него и его жены Мингжу была единственным ребенком, тогда они бедствовали и позволить себе второго не могли. Поэтому Ли Ван решил, что, раз бог не дал ему сына, он воспитает дочь сильной, способной достойно хранить фамилию. Но позже его жизнь изменилась, появились деньги, родились два сына. Следовательно, роль Мингжу должна была стать другой, а основы были заложены мужские. Из-за этого они часто ссорились. Но Ли Ван надеялся, что она образумится после замужества.

– Конфликт поколений. А теперь объясни мне, почему ты говоришь о ней в прошедшем времени, это наталкивает на не самые приятные мысли. Скажи мне, что просто запутался в русской грамматике!

– Ни в чем я не запутался, – вздохнул Ийнгджи. – Несколько дней назад, почти с неделю, семья Ли погибла. В их доме начался пожар, очень страшный. Соседи пытались его потушить, но ничего не получилось.

– Я видел пожарище… Это их дом?

– Да, он самый.

Пока что Северу совсем не нравилось, к чему шла эта история. Он помнил пули, которые нашел среди пепла. Случайный пожар, конечно!

– И что, в этом пожаре никто не выжил?

– Погибли почти все: Ли Ван, его жена и двое сыновей.

– А Мингжу?

– Ее в этот момент не было дома. Но, увидев огонь, она сама туда кинулась. Наверно, спасти кого-то надеялась.

– Погибла?

– Пока нет. Начали рушиться стены, поэтому деревенские мужчины сумели пробраться сразу к ней, вытащить ее. Но она сильно обгорела и полностью ослепла. Сейчас она находится в реанимации, ее перевезли в клинику большого города в паре часов отсюда. Насколько известно соседям, в сознание она не приходила, да и не факт, что придет.

Странно, что девушке позволили выжить. Возможно, ее просто не сочли достаточно важной… или, наоборот, хотели от нее что-то такое, чего она не могла дать им мертвая.

– Скажи, а когда ты показывал фотографию, никто не вспомнил вторую девушку, изображенную там? – спросил Север. – Ну, которая с короткими волосами.

– Вспомнили, кстати. Сюда не так часто приезжают европейцы, чтобы ее забыли! Но никто не знал ее, все держались от нее подальше. Мингжу познакомилась с ней в городе, из которого мы приехали. Она довольно часто бывала там, потому что дальше отец ее не отпускал, а в деревне ей было скучно. Она пригласила эту девушку, русскую, в свой дом.

– Зачем? Вряд ли ее родители были рады такой гостье!

– Как я уже сказал, Мингжу вырастили слишком своевольной, с характером. Думаю, Ли Ван сто раз пожалел о своем решении, но что сделано, то сделано. Мингжу показывала своей новой знакомой красоту здешней природы, угощала традиционным обедом, и только, не так уж страшно. Было это один раз, больше та девушка здесь не появлялась, но, возможно, они виделись в городе.

Даже теперь, зная, что произошло, Север не мог в этом разобраться. Работа Инны предполагала высокий уровень секретности. Могла ли она рассказать Мингжу об ожерелье? Вряд ли, она же не была дурой! Дура бы не построила такую карьеру.

Но что тогда связало этих двоих, если они умерли в одно время? Точнее, Мингжу все еще жива, но, сколько это продлится, никто не знает. Раз ее до сих пор не добили, то уже и не будут… или будут?

Север подозревал, что, если он начнет рассказывать Ланфен о своих теориях, ему не поверит ни она, ни Тронов. А пули на месте пожара… их видел только он, хотя найти было несложно. Значит, либо полиция этим делом не занималась, либо они осознанно прошли мимо улик, что более вероятно.

Да и сама ли умерла Инна – вот вопрос! Может, ее смерть была таким же «несчастным случаем», как пожар в доме Ли?

– Их дом был самым большим в деревне, – задумчиво произнес Север. – Не так ли?

– Я не видел его до пожара, но, полагаю, одним из самых больших, да.

– А когда родилась Мингжу, семья была настолько бедной, что не могла позволить себе второго ребенка. Чем же таким начал заниматься Ли, что разбогател в этой деревеньке?

– Вы удивитесь, но официально он был безработным много лет, – растерянно отозвался Ийнгджи.

– Нет, этому я как раз совсем не удивлен.

++++++

– Уезжаю немедленно! У меня сломался телефон!

На самом-то деле Сандре давно уже не хотелось ни с кем говорить. Этого определенно не хватало, чтобы показать им все ее раздражение. Значит, нужно было кричать, бить посуду, срывать со стен картины и швырять их на пол.

Дома она такое иногда устраивала, чтобы окружающие не расслаблялись. Кто-то, может, посчитал бы ее избалованной идиоткой, однако Сандра ни на минуту не сомневалась, что просто проявляет тонкую женскую натуру, не больше.

– Вы только из-за сломавшегося телефона хотите уехать? – изумился Михаил Миронов.

Он в этом мире, пожалуй, был последним человеком, который внушал Сандре уважение. Даже те неудачники, что всерьез пытаются изображать из себя детективов, больше стоят. А этот вечно юркает в тенях, боссу своему докладывает… Крыса, короче.

Но именно он представлял инвесторов, а значит, связывался и с ее отцом, в то время как Лю Ланфен общалась только с этим странным психологом.

Если бы не проклятый телефон, Сандра не опустилась бы до общения с ним. Но к моменту, когда она приняла решение, выяснилось, что трубка окончательно сдала позиции. Аппарат лежал на ладони мертвым грузом и отказывался реагировать на нажатие кнопок.

– Я не только из-за телефона уезжаю, меня здесь все достало!

По мнению Сандры, это было исчерпывающим аргументом. Но Миронов оказался редкостным кретином.

– Что именно?

– Вам все рассказать? Да пожалуйста! Мне здесь душно, жарко, а иногда холодно, этот номер ужасного качества, свинарник просто! Что еще? Все заняты непонятно чем, я никого не вижу и сижу здесь совершенно одна!

Она использовала слово «все» исключительно из женской гордости. На самом деле ее интересовал только Север. Вот он как раз и вел себя как привидение! То исчезал куда-то, то вдруг мелькал рядом, но так быстро, что она и подойти к нему не успевала.

Он совершенно не реагировал на ее намеки, смотрел равнодушно, казалось, даже имя ее не запомнил. Сандра знала, что мужчину в современном мире нужно завоевывать, но всему же есть предел! Ей было плохо здесь, она к такому низкому уровню комфорта не привыкла.

Так что ну его к черту, Севера этого. Она себе партию получше найдет!

– Я никак не смогу уговорить вас остаться? – спросил Миронов.

– Я уже все сказала! Никак! Меня ваш проект потерял. Звоните моему отцу, пусть организует мою отправку домой.

– Как вам будет угодно. Я буду с вами через минуту.

Он ушел, отправился в свой номер, он никогда не общался с начальством в присутствии других людей. А Сандра осталась в небольшом ресторане, примыкающем к отелю. Она не собиралась ничего заказывать здесь, еда была еще одним моментом, который не устраивал ее в этой стране. Причем в отеле еще можно было заказать хоть что-то отдаленно похожее на человеческую пищу, а в тех кафе, что в городе, вообще какую-то дрянь кучками на тарелки выкладывают и подают!

Почему отец не предупредил ее о том, что будет так ужасно? Сандра хотела расплакаться от обиды, но сдерживалась. Во-первых, сейчас нет зрителей, а значит, нет смысла и слезы тратить. Во-вторых, она опасалась, что у нее отклеятся ресницы.

Мелодично зазвенел колокольчик над дверью, оповещая о новом клиенте. Сандра автоматически выпрямилась и улыбнулась, надеясь, что это будет Север. Но нет, в ресторан вошел оператор, Тимур, и она мгновенно потеряла интерес к окружающему миру.

А вот оператор намек не понял. Он с непонятной для обслуживающего персонала наглостью сел за один столик с ней.

– Вы что творите? – возмутилась Сандра.

– Побеседовать с вами хотел, не напугать, – примирительно произнес он.

– Вы меня и не напугали, просто я не давала вам позволения сидеть рядом со мной!

Он на секунду замер от удивления, потом улыбнулся.

– Мои глубочайшие извинения. Можно сесть рядом с вами?

– Сидите уже! Что вам надо?

Он вообще был неплохой, этот Тимур. В смысле, не страшный, а по-своему даже симпатичный. Конечно, тот факт, что он всего лишь жалкий техник, автоматически вычеркивал его из круга общения Сандры, но…

Здесь условия другие. Нормальных людей рядом нет, а ее самолюбие получило слишком много синяков от Севера. Можно было пококетничать чисто для тренировки.

– Я случайно узнал, что вы собираетесь нас покинуть. Поэтому я пришел сюда умолять вас остаться.

– Серьезно, что ли?

– Конечно. Хотите, на колено встану?

– Не надо на колено, я вас и так послушаю, – позволила Сандра. – Почему вам нужно, чтобы я осталась?

– Потому что вы – украшение проекта, разумеется!

– Да я в этом проекте не участвую даже! И я говорю об этом без стыда. Я не буду тут носиться, как полоумная, изображая полицейскую. Я ничего, никогда и ни за что не расследую. Так в каком месте я – украшение?

– Просто вы прекрасны, – обезоруживающе улыбнулся Тимур. – Не поймите меня неправильно, я оператор, а не режиссер. Мне все равно, кто там что расследует. Я просто вижу людей, которые в кадре будут смотреться ужасно, и вижу тех, кого камера любит. Вы ко второй категории относитесь, дорогая! На вас приятно смотреть, а зритель любит красивую картинку. Если вы уйдете, останется… да ерунда останется.

Вот, наконец-то кто-то понял ее точку зрения! Сандра это знала, но уже не надеялась, что кто-то другой увидит, как все обстоит на самом деле, все на расследовании зациклились. А тут хоть один профессионал нашелся.

– Есть еще Вероника, – кокетливо напомнила она.

– О, она совсем не фотогенична, поверьте! Вероника Аргос умеренно красива при личном общении. Но в кадре она отражается по-другому: слишком толстая, рыхлая, да и возраст дает о себе знать. Она ведь почти на десять лет старше вас!

Его слова были просто бальзамом на душу. Вероника чисто на уровне инстинктов воспринималась Сандрой как главная угроза. И вроде как эта девка не тусовалась с Севером, но он смотрел на нее… неправильно.

А камеру не обманешь, камера знает, кто красивее на самом деле. Да и молодость – очень ценный ресурс, а Вероника со своим тридцатником может выходить на пенсию!

– Если вы уйдете, шоу будет уже не то, – продолжил Тимур. – Я этого не хочу, ваш отец этого тоже не хочет.

Отец действительно был недоволен ее жалобами, Сандра знала об этом. Просто она привыкла не обращать на него внимания, а тут вдруг задумалась: что, если он серьезно разозлится? Терять финансовую поддержку отца ей было нельзя ни в коем случае!

– Да, папа меня не похвалит…

– Он ведь знает, кто истинная звезда этого шоу, – кивнул оператор.

– А толку? Что мне делать, ходить перед камерами?

– Да как минимум! А что вы сами делали?

– Пыталась привлечь внимание Севера.

Она не стеснялась говорить об этом. Для женщины выбирать мужчину – естественно, особенно такого.

Тимур все понял правильно и не стал удивляться, он подбодрил ее:

– Ну так продолжайте в том же духе, в чем загвоздка?

– В том, что он на меня не реагирует. Он, может, импотент какой-то, не знаю! – нахмурилась Сандра. – Но я впервые вижу, чтобы мужчина мимо красивой женщины проходил, когда она к нему неравнодушна!

– Действительно, ненормально. Но я бы на вашем месте не стал отчаиваться. Просто, думаю, надо попробовать другой подход.

– Какой еще подход? Со всеми мужиками этот подход работает, а с Севером – нет?!

– Тут обстоятельства особые, – успокоил ее Тимур. – Северов, насколько я вижу, действительно увлечен этим проектом, расследованием. Он идет к своей цели, не замечая ничего вокруг. Поэтому и ваши усилия, которые в иных обстоятельствах наверняка возымели бы должный эффект, сейчас оказались бесплодными.

– Вот! И что я вообще могу?

– Влиться в это расследование. Если вы станете одним из лидеров проекта, наряду с Северовым, вы заслужите его уважение. Так вы сразу двух целей достигаете: получаете его внимание и продвигаете шоу, которое приносит деньги вашему отцу.

Все, о чем он говорил, требовало работы. Сандра такое не любила и не практиковала, но Север был действительно дорогой мишенью по сравнению с ее предыдущими кавалерами. Ей следовало догадаться, что для его получения придется выйти за рамки привычных стратегий.

– Я не знаю, как мне тут быть! – пожаловалась Сандра. – Все эти расследования – мужланское дело, я для них не создана! Тут уже многие разобрались, что и как, Вероника та же… Я отстаю от них! Нет, мне лучше уехать.

– Да не нужно вам уезжать! Я ведь здесь тоже не просто так хожу. Я все это время проводил свое расследование, знаю, что нужно делать! Но я в проекте не участвую, поэтому все вам расскажу.

– Просто так?

– Для меня ваше присутствие на проекте станет лучшей наградой! – заверил ее Тимур. – Поверьте, Сандра, вам ничего не придется делать вообще! Я просто объясню, а на камере все будет смотреться так, будто меня и не было рядом. Я это гарантирую!

Такой вариант Сандру устраивал. Она считала себя хорошей актрисой, была уверена, что справится. Ее будут любить зрители, а Северу теперь самому придется за ней побегать.

– Вот, вы заулыбались! – заметил Тимур. – Вам это очень идет!

– Надеюсь, вы свое слово сдержите. Что я должна буду делать?

– Для начала – сказать Миронову, что вы передумали.

++++++

Дом был странный, мрачный и во всех отношениях неприятный, и если жилище можно считать отражением владельца, то встречаться с этим человеком Дамиру совершенно не хотелось.

При этом он довольно быстро смог убедиться, что никакой обыск здесь не проводился, что бы там ни рассказывал водитель, доставивший его сюда. Судя по грязи, некоторые предметы оставались на своих местах годами! Да и какой обыск мог здесь быть? Пришел участковый, вызванный местной подозрительной публикой, – без прямых доказательств преступления, просто потому, что им послышались крики отсюда. Но при этом были на самом деле крики или нет, никто сказать не решился. Ведь это означало бы взять на себя ответственность и, в потенциале, нажить врага в лице обеспеченного фермера.

Поэтому участковый, скорее всего, сразу вел беседу в извиняющемся тоне, а Белых говорил с ним покровительственно. Провел мини-экскурсию по дому, показал то, что хотел показать, заодно, скорее всего, и взятку дал, чтобы подобное больше не повторялось. А если он и творил что-то противозаконное, то все равно не прекратил, а стал делать это аккуратнее.

Все это были домыслы. А домыслы не имеют никакой юридической силы.

Дамир не знал, был Максим Белых преступником или нет, но назвать его нормальным точно не мог. Дело тут было даже не в темных интерьерах и многолетних накоплениях грязи, это как раз ерунда. Просто были факторы, которые действительно настораживали.

Первым и очевидным стала эротика. Обилие изображений голых женщин на стенах, сомнительные статуэтки, видеокассеты без ярлыков – кассеты сейчас вообще мало где встретишь! Получается, это у Белых такие «детства чистые глазенки», порно из молодости. Дамиру даже не нужно было просматривать записи, чтобы понять это.

Вторым подозрительным обстоятельством были вороны. Сейчас их и поблизости не было, однако Дамир не сомневался, что относительно птиц деревенские жители не ошиблись. В доме чувствовалось присутствие мышей, на подоконнике, защищенном от снега, остались следы помета мелких птиц. Здесь хватало животных и птиц, которые были добычей воронов, и черные птицы прилетали за ними, а не по велению какой-то мистической силы. Но откуда здесь вся эта фауна – другой вопрос. Раз деревенские заволновались и даже не поняли, в чем дело, это не нормальное явление.

В относительном порядке содержался только кабинет Белых. Там хранились документы, отчеты, договоры – все, над чем он работал. Он не был гением и уникальным талантом предпринимателя не отличался. Обычный торгаш средней руки, в этом плане Белых был зауряден.

Его спальня была такой же грязной и душной, как комнаты на первом этаже – с тем же антуражем. А вот рядом располагалось более чистое помещение, гостевая спальня. В ее интерьере не было ничего подозрительного: большая кованая кровать, зеркала почти на всю стену, туалетный столик. Порядок был тут единственным подозрительным моментом, как бы иронично это ни звучало.

Дамиру пришлось с сожалением признать, что в этом доме ему придется заночевать. Снегопад на улице не только не прекратился, но и усилился, ветер выл с ураганной яростью. Разумнее будет дождаться, пока все это закончится!

Поэтому Дамир включил систему обогрева, порадовался, что захватил из дома воду и бутерброды на ужин и стал выбирать место для ночлега. Самым очевидным вариантом была чистая гостевая спальня – и самым нежеланным. Понятно же, почему в доме старого обеспеченного холостяка есть такое помещение. Поэтому гостевая и хозяйская кровати отметались сразу. Немного подумав, Дамир просто скинул на пол весь хлам с дивана на первом этаже и, не раздеваясь, устроился там. Скрыть свое присутствие в доме все равно не удастся, он ведь вскрыл замок, так пускай Белых думает, что к нему бродяги пробрались!

Естественно, нормально уснуть в этом гадюшнике не получилось. Было холодно, все время казалось, что рядом кто-то есть, хотя это были всего лишь стоны ветра за окном. И темнота еще такая непроницаемая: об уличных фонарях здесь и речи не шло, а спать со светом как-то несолидно, к тому же это может привлечь ненужное внимание проезжающих машин.

Бессонница оставляла его наедине с мыслями, которых он надеялся избежать. Дамиру пока не удалось найти никаких следов преступлений в фермерском доме, и все же Белых, с этой своей тягой к голым бабам на каждом квадратном сантиметре стен, уже внушал ему отвращение. Этакий скрытый извращенец с нереализованными фантазиями. И рядом с ним сейчас находится Алиса! Да, она не одна, но все же… Как же он жалел теперь, что отказался от участия в проекте!

Ему не давало покоя и кое-что другое: тот Максим Белых, каким представлял его Дамир после осмотра этого дома, не мог успешно пройти тест Тронова. Это пока оставалось дилеммой. Алексей Тронов, при всех своих недостатках, все равно был первоклассным психологом. Он должен был заметить любой тип сексуальных отклонений, когда проводил беседу с Белых! Что, этот фермер такой уж гений, что смог обмануть профессионала? Или Тронов нарочно подпустил к людям этого извращенца, чтобы посмотреть, что будет?

Его нужно было вышвырнуть из проекта, и срочно. Однако сделать этого Дамир не мог, пока у него не было доказательств хоть какой-то вины Белых. Значит, нужно искать тщательнее, пока он еще в доме, другого шанса не будет.

Под утро Дамир задремал, заснуть крепко он не смог, но проснулся все равно отдохнувшим и готовым действовать. Копаться в этом доме можно очень долго, учитывая размеры помещений и залежи мусора. Значит, нужно упростить себе жизнь, начав с комнат, вызывающих наибольшие подозрения.

Первой была спальня Белых. Здесь Дамир в очередной раз порадовался своей привычке всюду носить с собой резиновые перчатки и дезинфицирующие салфетки. Тут дело было даже не в количестве грязи, а в ее происхождении.

После недолгих усилий ему удалось обнаружить следы присутствия женщин в доме. В спальне Белых по углам и под кроватью валялось женское белье, причем не первой свежести. Размеры были разные, но объединяло все эти трусики и лифчики одно: они были дешевыми и показательно сексуальными, если не сказать вульгарными.

Нормальные женщины такое редко носят. Даже не обладая большими деньгами, они все равно держат в комоде комплект белья «для первого секса», чтобы впечатлить нового партнера. Все это когда-то рассказывала Дамиру болтливая пациентка, а он злился из-за обилия лишней, совершенно ненужной ему информации. Зато как вовремя сейчас вспомнились ее рассуждения! К тому же Белых, даже со своими деньгами, вряд ли был ловеласом, за которым женщины стадами бегали. Судя по рассказам вчерашнего водителя, в деревне фермера не любили за мелочный, вздорный характер.

Вывод напрашивался сам собой: в свой дом Белых таскал проституток. Вот только это не преступление, особенно для холостяка, живущего в одиночестве. И даже то, что все эти проститутки оставили тут немаловажные для них предметы одежды, не было показателем: после дополнительной платы они вряд ли жалели об этих лоскутках полиэстера.

Нужны были следы настоящих нарушений закона. За ними Дамир отправился в гостевую спальню.

Он еще накануне понял, что обыск там проводить особо негде. Самую подозрительную комнату Белых сделал показательно чистой – на случай неожиданных визитов. Вот только вряд ли он смог предусмотреть все, вряд ли ожидал, что кто-то будет свободно орудовать в его доме!

Дамир взял на кухне нож и отправился в спальню. Первым делом он распорол подушку – ведь постирать можно наволочку, а под ней будет скрываться бесценный источник улик.

В своей догадке Дамир не ошибся. Внутри подушки среди синтетического наполнителя обнаружились волосы. Черные, красно-рыжие, белесые, разной длины, они указывали, что эта подушка попадала под многие головы. Но не это волновало Дамира, а то, что синтепон внутри подушки был местами окрашен в красновато-бурый цвет. Жидкость давно засохла, однако распознать ее было не так сложно.

Кровь. И любая экспертиза это подтвердит.

Матрас на кровати был обшит специальным водоотталкивающим материалом. Но это лишь означало, что Белых однажды допустил ошибку, осознал ее и подготовился к следующим случаям. И действительно, когда Дамир срезал материал, под ним, прямо в центре матраса, обнаружилось темное пятно.

С точки зрения полиции все доказательства были косвенными, но Дамир уже не сомневался: здесь умирали люди. Белых приводил сюда проституток, спал с ними, потом убивал. Вряд ли от жадности – много ли запросит придорожная жрица любви? А деньги у него водились. Но, скорее всего, он относился к той породе существ – сложно назвать их мужчинами, – которым обязательно нужно убить. Для них насилие и смерть неразделимы, они иначе не могут.

А чтобы творить такое, Белых нужно было водить проституток в дом тайно, с чем он успешно и справлялся. Иначе водитель наверняка рассказал бы и про этот грех! Но нет, тут фермер справился. Причем тайно привезти живую девушку – это еще полбеды: она двигается сама, быстро, подозрений не вызывает, даже не спрашивает, почему ее ведут окольными тропами, потому что привыкла: таких, как она, стесняются. А вот избавиться от тела – уже вызов.

Но в доме много мышей, крыс и насекомых.

Над домом собираются вороны.

Может, он не избавлялся от тел?

Найти вход в подвал оказалось не так просто, и вряд ли это было случайностью. Обычно в таких домах есть люк, ведущий вниз прямо из комнат, но Белых от него избавился. Дамиру пришлось выбираться на улицу и расчищать снег, чтобы найти заветную дверь. Вот только…

Результат оказался неоднозначным и пугающим одновременно. Ничего особенного Дамир не увидел. Подвал дома был таким, каким и должен быть на ферме: земляной пол, инструменты у стены, несколько лампочек без абажуров под потолком. Никакой тебе комнаты пыток, вообще никакой зоны отдыха. Да, здесь был большой пень, поверхность которого покрывали потеки крови, рядом лежал топор. Но вокруг были показательно разбросаны перья и клочки шерсти. Многие деревенские так делают: покупают у соседей животных на убой, а мясо разделывают самостоятельно.

Не это насторожило Дамира, а запах, который царил здесь. Внутри подвала было намного теплее, чем в доме, и это настораживало. Потому что теперь теплый, парниковый почти воздух весь пропитался жуткой вонью – такая бывает возле свалок пищевых отходов.

И сначала было непонятно, что является источником такого запаха. Хозяина здесь не было давно, и даже если он бросил какой-то мусор внизу, мороз должен был остановить гниение! Но что это тогда?

Осмотреть весь подвал со стороны двери мешали металлические стеллажи с заготовками, которые сами по себе были несколько не к месту. Все эти огурцы, помидоры, патиссоны и клубничное варенье были покрыты толстым слоем пыли. Дамир взял ближайшую банку и, смахнув с нее пыль, обнаружил, что у нее два года как истек немалый срок годности, а изготовлена она была вообще при царе Горохе. Неужели Белых, прославившийся среди соседей своей жадностью, позволил испортиться продуктам, за которые заплатил деньги? Зачем хранить консервы, если ты не делаешь их, а покупаешь? Они дефицитом не станут! Или стеллажи здесь с самого начала поставили, чтобы разграничить пространство и усыпить бдительность случайных гостей?

Заглянув за них, Дамир обнаружил, что они и правда кое-что загораживают. Эта деталь была необычной и все-таки неподозрительной – на первый взгляд.

Во второй части зала были установлены большие стеклянные короба, запотевшие изнутри. В них сквозь рябь из крупных капель просматривалась земля и постоянное мелкое движение. Как будто сами частицы почвы танцевали! Многие не поняли бы, что перед ними, но Дамир знал.

По этой технике, хотя и не совсем в такой форме, иногда заготавливались удобрения. Фермеры закупали специальных червей, которые перерабатывали органические отходы в натуральный продукт, полезный для растений.

Но те отходы обычно не воняли так сильно. И зоны, где содержали червей, не обладали таким сходством с гробами.

Догадка, посетившая Дамира, была предсказуемой и страшной. Он не мог поверить в нее, однако избавиться от этой мысли уже не получалось. Он видел перед собой землю и червей, но он не знал, что внутри. Он должен был узнать.

Понимая, что сейчас он либо совершит чудовищную ошибку, либо разберется во всем, Дамир ударил ногой ближайший к нему ящик. Слетела крышка и треснула одна из стенок, выпуская на пол влажный чернозем.

Вонь в подвале стала невыносимой, такой, от которой слезятся глаза. Дамир закрыл нижнюю половину лица платком, но заставил себя смотреть.

Черви, потерявшие привычную стихию, беспомощно извивались на полу. Земля, в которой они только что находились, уже почти превратилась в дорогое удобрение, ведь черви заканчивали переработку данной им пищи. Среди черных комьев проглядывали почти полностью обглоданные кости.

Это был не целый скелет, а тело, разрубленное на куски, и без черепа можно было подумать, что это останки скота. Но Дамир, даже если бы не догадывался, что здесь происходит, не мог позволить себе такую ошибку. Он врач и человеческие кости узнал даже в таком состоянии.

Желудок свело спазмом, тошнота волной подступила к горлу, и Дамир поспешил выбежать из подвала. Чистый морозный воздух показался ему спасительной влагой, которую ищет человек в пустыне.

Возвращаться в подвал не хотелось, но он не мог просто стоять здесь и дальше. Сейчас нужно действовать! Первой мыслью было позвонить в полицию, но тогда сам Дамир попал бы в сложную ситуацию. Как объяснить, что он здесь делает? Как доказать, что он не имеет к этому отношения?

Поэтому он хотел посоветоваться с Троновым. Пусть этот горе-психолог знает, кого приволок в свой проект! Он теперь должен помочь Дамиру, обязан просто.

Но первой все узнает Алиса. Она сейчас находится рядом с этим уродом! При одной мысли об этом кровь Дамира закипала в бессильной ярости: он далеко, за тысячи километров от нее, он ничем не сможет ей помочь!

Такие, как Белых, придерживаются очень четкой системы ценностей, собственное удовольствие для них всегда на первом месте. Непонятно, зачем он вообще связался с Троновым, но уж точно не ради расследования. Возможно, он уже выбрал себе новую жертву среди участниц проекта.

Глава 8. Прекрасная возлюбленная

Для любого психолога этот мальчик был настоящим сокровищем. Ланфен понимала, что не совсем этично будет работать с ним на проекте Тронова. Но ведь полноценное обследование она не проводила, просто беседовала, а это нестрашно.

Интеллектуальные способности Арсения не вызывали сомнений. Объективно, он даже был гениален. Его память хранила огромный объем данных, мозг производил операции со скоростью компьютера. Таким способностям кто угодно позавидует!

При этом Ланфен сильно сомневалась, что мальчик контролирует или даже понимает это сокровище. Его внимание было рассеянным и выборочным. Казалось, что он парит в отдаленном от земли пространстве и лишь изредка возвращается в мир людей. Его заинтересованность вспыхивала ярко, как порох, но так же быстро гасла, и любое использование его уникального интеллекта было, по сути, прихотью.

– Ты ведь хотел вести это расследование, когда Алексей Петрович спросил тебя? – поинтересовалась Ланфен. – Первый раз спросил, когда пришел к тебе в гости. Потом ты перестал хотеть, потом снова захотел, и так у тебя всегда и со всем.

Арсений лишь пожал плечами. Но то, что он реагировал, уже стало огромным достижением для Ланфен. Взаимодействие с окружающими всегда было главным вызовом для людей, подобных ему.

Тут во многом сказывалась заслуга его матери. Вообще, родители и опекуны часто недооценивали ту роль, которую играли в жизни подобных детей. Брошенный ребенок окончательно уходит в себя, и через несколько лет до него невозможно достучаться. Те же, которые росли в любви, понемногу приучались отвечать, понимали, что от них нужно. Ожидать от них обычного поведения было невозможно, но по-своему они адаптировались.

При этом подвиг матери Арсения повлек за собой один важный побочный эффект, который она, похоже, даже не заметила.

– Я знаю, что многие участники проекта пытались наладить с тобой контакт. Не думай, что они делают это из некоего корыстного умысла. Ты им действительно интересен. Мне кажется, если бы ты приложил усилия, вы могли бы поладить.

– Общение… Не терплю общение, – Арсений отвернулся. – Не хочу с ним справляться.

Вот он, побочный эффект. Мальчик вырос эгоистом.

Очень часто родители таких особенных детей пребывают в полной уверенности, что эгоизм их отпрыскам вообще неведом. Арсения с детства убеждали, что он любимый, неповторимый, самый лучший на земле.

Это принесло положительные плоды в том плане, что изредка он удосуживался отвечать на вопросы в тему. Но при этом он действительно считал себя центром вселенной. Неясно, можно ли было избежать этого, а теперь уже вряд ли что-то изменишь.

– Сейчас расследование тебе неинтересно, не так ли? Ты мог бы уже завершить его, сказать нам, что случилось с Инной, но ты не хочешь. Может быть, захочешь позже? Или я могу сделать что-то такое, чтобы ты захотел?

Молчание. Он смотрел в окно, как будто и не замечал женщину, сидевшую напротив него.

– Думаю, твоя мама очень гордилась бы тобой, если бы ты помог нам, – не сдавалась Ланфен. – Ей было тяжело отпустить тебя сюда, но она решилась на этот шаг. Ты знаешь почему. Она мечтает о том, чтобы ты был полностью самостоятельным. Она любит тебя и готова быть рядом всегда, но знание, что при необходимости ты способен обойтись без нее, очень важно. Подари ей это знание, Арсений, помоги нам разобраться.

Не говоря ни слова, он встал со своего места и направился к лестнице. Ланфен не пыталась остановить его, она молча смотрела ему вслед. Ей было любопытно, смогла бы она пробиться к нему в этот его мирок, если бы ей дали больше времени, в других обстоятельствах.

Теперь точно не получится. А жаль. Она не лгала ему: если бы Арсений всерьез принялся за дело, результаты наверняка были бы потрясающими.

Что с ним дальше будет – непонятно. Весь этот огромный потенциал просто не используется год за годом, это как алмазная шахта, о которой все знают, но никто не может до нее добраться.

Попытки разговорить его несколько утомили Ланфен. К тому же ей снова пришлось полдня провести в полиции, рассказывая, кем был Всеволод Кадыченко и точно ли он утонул, а не попытался стать нелегальным эмигрантом.

Так что теперь, вечером, ей не хотелось работать или даже интересоваться, чем там заняты другие участники проекта. Она решила прогуляться перед сном, чтобы очистить голову от лишних мыслей.

Таких, кстати, хватало. Ее уже несколько дней не покидало ощущение, что она не тем занимается в жизни. Не на этом проекте, а в целом. Со времени смерти мужа она словно застряла на одной точке, и любое действие с ее стороны было почти инерцией. Он бы такого не одобрил. Как там Максим сказал насчет призраков?

Максим Белых был еще одной причиной ее дурного настроения. О нем Ланфен думала намного чаще, чем того требовали обстоятельства, чаще, чем он заслуживал. И все же было в нем нечто большее, чем ждут от простого фермера – или не простого, а талантливого, но все равно привыкшего жить в среде, которая предполагает совсем иное поведение.

Он же одевался как работяга, а демонстрировал манеры английского джентльмена. Не всем, впрочем. Только ей. Ланфен успела заметить, что общение с другими представителями их группы Белых строго дозирует, да и ведет себя по-другому.

Ну и что с того? Ей все равно не полагалось реагировать на это слишком бурно. Она здесь на работе, а он, может, хочет использовать ее, чтобы выиграть! Хотя, как ее можно использовать для этого, Ланфен не представляла.

Она старательно пыталась отвлечься от мыслей о Белых, а он словно не хотел позволять ей этого, потому что вскоре он появился у нее на пути.

Не узнать его было сложно даже в темноте здешних улиц: его медвежья фигура сразу обращала на себя внимание. В принципе человеку, незнакомому с ним, он сейчас показался бы угрозой: здоровенный мрачный дядька. Однако Ланфен не сомневалась, что никакой опасности от него исходить не может.

– Вам тоже не спится? – спросил Белых, когда они поравнялись.

– Рановато еще…

– Десять по местному.

– Для меня рановато. А вас что на улицы гонит?

– Когда я хожу, мне лучше думается. Да и надоел мне этот дождь.

Он двигался к отелю, но, когда они пересеклись, развернулся и пошел рядом с ней, как будто так и было задумано. Ланфен не стала возражать. Понятно, что он уйдет, если она захочет. Но она была не уверена в своих желаниях.

– Если бы мы отправились в туристический центр, вам было бы чем заняться, – заметил Белых. – А так этот проект, я смотрю, не сильно вас развлекает.

– Было бы лучше, если бы я принимала участие в проекте. А развлечения большого города мне и не нужны. Напротив, если выбирать между деревней и городом, эта провинциальная тишина мне милее.

– Неужели?

– Она настраивает на отдых, – кивнула Ланфен. – Думаю, летом здесь красиво. Цветет все…

– Любите романтику цветов?

– Они не ассоциируются у меня с романтикой. Я никогда не получала цветов от мужчин.

Она понятия не имела, зачем говорит это. Ланфен, которая обычно четко взвешивала свои слова, осознавала, что теперь просто поддается настроению. Как какая-то гимназистка на первом свидании! Но это вообще не свидание, а она – уже не девочка, ей сорок почти, и она психолог. Она не может позволить себе такое поведение.

Но пока одна ее сторона возмущалась, другая, уставшая, наслаждалась моментом.

– Никогда? – поразился Белых. – Как такое возможно?

– То есть, конечно, я получала в подарок цветы, но это было связано с работой. Знаете, всякие официальные приемы, где всем дамам дарят цветы из вежливости. Мой муж таким не занимался. Он был очень щедрым, дарил мне дорогие вещи, но цветы – никогда. Он считал это необоснованной глупостью.

– Есть те, кто такого мнения придерживается, знаю. А другие ваши поклонники? Неужели тоже цветам бойкот объявили?

– В моей жизни был только муж. Другие поклонники меня не интересовали никогда, и, что бы они ни предложили, я не собиралась принимать это.

И снова она открывала ему те двери своей жизни, которые она считала самыми тайными. Ланфен обычно не обсуждала это даже с близкими подругами. Они были бы шокированы тем, что в свои тридцать девять лет она знала лишь одного мужчину, да еще и после того, как стала вдовой. Они бы ее не поняли.

Белых тоже был удивлен и не скрывал этого. Но он, судя по взгляду, понял все.

– Я редко завидую людям, – признал он. – Почти никогда. Не от собственной благодетели, просто потому, что редкие объекты считаю поводом для зависти. Но вашему мужу я завидую.

– Не стоит. Я согласна с тем, что вы сказали мне недавно – это форма эгоизма, моя любовь к нему.

– Это еще и верность себе больше, чем ему.

– Может, я просто боюсь начинать сначала?

– Нет. Я легко чувствую страх в людях. В вас его нет.

Они были далеко от гостиницы, когда начался дождь. Это было не легкое накрапывание, к которому они в эти дни привыкли, а ливень, причем такой холодный, что казалось, будто он вот-вот превратится в град.

Им стоило быть готовыми к такому – а они были не готовы, оба вышли без зонтиков и дождевиков. Но почему-то это не расстроило их, не разозлило, просто заставило бежать обратно к отелю. Он улыбался, Ланфен смеялась, она уже не помнила, когда последний раз позволяла себе такое. В этом вечере было что-то свободное и наивное, и ей было все равно, сколько ей сейчас лет, позволяет ли ее статус такое поведение. Она чувствовала, что рядом с этим человеком можно быть такой, он все поймет и никому не скажет.

Они вбежали в холл гостиницы, показавшийся необычно теплым после уличного холода. В такое время там было пусто, лишь администраторы с опаской поглядывали на них, да еще припозднившиеся Алиса и Вероника обсуждали что-то за чашкой кофе. Девушки, заметив их, переглянулись с нескрываемым весельем, а Алиса еще и подмигнула.

Ланфен это не смутило. Настроение было легким, как пузырьки шампанского. Она позволила себе расслабиться, отказаться от взвешенных решений и просто чувствовать. Она могла прекратить это в любой момент, но не хотела. Нынешнее настроение было гораздо лучше того, с которым она выходила из отеля.

Он проводил ее до номера. Это не требовалось и даже не обсуждалось, просто иначе и быть не могло. Они не произнесли ни слова, но Ланфен продолжила улыбаться. Внутри словно загорались одна за другой тысячи свечей, робкое дрожащее пламя, набирающее силу, танец огней на ветру в заброшенном храме, как будто ее тело уже знало что-то такое, что разум упрямо отрицал.

Они не остались прощаться в коридоре, оба оказались в номере, и дверь будто сама собой закрылась. Они прижимались друг к другу еще до того, как щелкнул замок.

Разум пытался возмущаться. Напоминал ей о том, что она не собиралась делать ничего подобного. Пугал тем, что Белых заподозрит ее во лжи: сама только что твердила о верности мужу, а теперь целуется с мужчиной, которого едва знает. Напоминал о том, что ей так много лет, у нее трое детей, репутация и все такое…

Ей было плевать на все. Она тянулась к этому мужчине не потому, что «надо бы» и «для здоровья полезно». Это было идеальное энергетическое совпадение, как будто перед ней был не человек даже, а сила природы, которой невозможно сопротивляться. Их тела слились в единое целое: каждое его прикосновение было правильным, достаточно нежным, достаточно агрессивным. Перед этим натиском все прошлое, заученное, наносное смывалось, оставляя место лишь желаниям.

В кармане куртки звонил телефон. Дрожащей рукой Ланфен достала его, увидела номер Тронова. Сквозь туман сознание шепнуло, что в такое время он бы просто так звонить не стал, нужно ответить. Но она уже не могла, она растворилась в том, что не испытывала давно – в чувстве, которое раньше дарил ей только муж.

Она отключила телефон. Теперь весь ее мир был отдан одному человеку, и она не собиралась ничего менять до утра.

++++++

Покидать постель не хотелось: серое небо и мягкая барабанная дробь дождя по оконной раме словно просили еще подремать. Алиса знала, что рано или поздно встать придется. Она предпочитала «поздно».

Наслаждаясь утренним расслаблением, приятной паузой перед очередным бурным днем, она прокручивала в памяти события дня предыдущего. Вспомнила позднее возвращение в гостиницу Ланфен и невольно улыбнулась. Конечно, Белых – странный тип и даже неприятный, но о вкусах не спорят! Может, Ланфен видела его совсем другими глазами. Она казалась счастливой, а что еще важно?

Причем вмешиваться в это счастье не хотелось, а ведь они с Вероникой дожидались здесь Ланфен, чтобы обсудить с ней кое-что важное.

Парой часов ранее в отель доставили целую партию альпинистского оборудования. Выяснилось, что все это заказала и даже оплатила Инна. Но заказ задержался и прибыл только теперь. Его пока складировали в комнате Вероники, потому что отказываться от этих вещей было бы глупо.

Тогда впервые и промелькнула мысль о том, что пора спускаться в пещеры. Здесь, в этом городе, они уже сделали все, что могли, и прорыва это не принесло. Выискивать тех, кто был знаком с Инной, и дальше опасно, на них и так чуть не напали!

Пещеры – это тоже опасно, но по-другому. И даже понимая, что, если она хочет продолжить расследование, от спуска не уйти, Алиса все равно побаивалась. Это должно быть нетрудно, Инна наверняка выбрала маршрут, который подходит для новичков. Так ведь они этот маршрут не знают! То, что Вероника занималась скалолазанием, не сильно увеличивает их шансы на успех.

Сегодня им предстояло определиться, как быть. А перед этим Алисе нужно было все-таки вытащить себя из постели. Она потянулась к мобильному, чтобы посмотреть, который час, и лишь теперь обнаружила, что телефон отключен.

Это удивило, но ненадолго. Она быстро вспомнила, что аккумулятор настойчиво требовал подзарядки еще вечером. Она заметила это, пока болтала с Вероникой внизу. Но потом появилась Ланфен со своим кавалером, они отвлеклись на нее, засиделись допоздна, и Алиса просто забыла об этом.

Нужно было срочно исправлять ситуацию. Она достала зарядное устройство; как только включившийся телефон нашел сеть, на весь номер зазвенел звонок. Алиса, поморщившись от громкого звука, тут же сняла трубку.

– Удачно ты подгадал, – заметила она. – Я только-только телефон включила!

– Это не «подгадал», – прозвучал из трубки усталый голос Дамира. – Я звоню тебе уже семь часов, и в нынешних обстоятельствах твой отключенный телефон мне радости не добавляет. По-моему, у меня после этого все волосы седые… Вовремя ты решила исчезнуть!

– Так, стоп, придержи обвинения! Что случилось? У нас не было договоренности, что я должна ждать твоего звонка!

– Ты и не должна была. Алиса, тут открылись новые факты, и это очень важно…

Он рассказал ей все, что узнал о Максиме Белых. О его ферме, трупах в подвале, следах крови и о том, что думают о нем соседи. Это казалось настолько чудовищным, что просто не могло происходить в этой реальности.

Рядом с ней был человек, который убивал женщин, – возможно, перед этим насиловал, – для собственного сексуального удовольствия. Человек, который рубил тела в подвале топором и скармливал их червям. Мелочный, истеричный человек, готовый сорваться в любую минуту. Он все это время жил с ней в одном здании! Его огромной силы хватило бы, чтобы оторвать ей голову голыми руками, ему и топор был не нужен. А она даже не подозревала! Инстинкты подсказывали ей неладное, но такое Алиса и предположить не могла. Теперь, когда она поняла, какая опасность ей грозила, пришел страх, лишающий сил.

Промелькнула мысль о том, что образ, который описывает Дамир, со всей мелочностью, озабоченностью и истеричным поведением, совсем не похож на того Белых, которого Алиса видела все эти дни. Промелькнула и угасла. Маньяки-убийцы живут среди людей, потому что они, как хамелеоны, идеально приспосабливаются к своему окружению.

Но почему он здесь? Зачем ему это?

– Нужно вызвать полицию, – прошептала Алиса. Только это желание вертелось сейчас у нее в голове, не давая сосредоточиться ни на чем другом. – Не знаю, кого, как им объяснить…

– Никакой полиции не нужно, Алиса. Ты вообще никому не должна говорить, что знаешь правду.

Алиса ушам своим не могла поверить.

– Ты с ума сошел?!

– Это не мое решение, – парировал Дамир. – Такой выход предложил Тронов. Я сначала тоже считал, что это глупо и слишком опасно. Но когда он объяснил мне, почему нужно действовать именно так, я согласился.

– Что же он тебе такого объяснил?

– Он считает, что Белых не относится к типу убийц, атакующих случайную жертву. Он очень осторожен, ему нужно, чтобы женщина сама пошла с ним. Он не нападет ни на кого из вас, если вы не дадите ему такой возможности. Между тем просто вызвать полицию вы не можете: на территории Китая он не совершал никаких преступлений. Ты должна молчать о том, что я тебе рассказал, пусть Белых думает, что никто ни о чем не догадывается. Тогда, по мнению Тронова, он будет вести себя спокойно, вернется в Россию, где его уже будут ждать. А иначе он попытается бежать, да еще вам навредить может!

Сама пошла с ним…

Воспоминания о вчерашнем вечере вернулись. Дождь в городе, смеющаяся Ланфен, мужчина рядом с ней. Они не задержались в холле, они пошли наверх, вдвоем! Максим Белых уже нашел ту, что готова идти с ним по доброй воле.

– Ланфен… – только и смогла произнести она.

Дамир, конечно же, понял ее неверно:

– Ланфен тоже узнает правду, Тронов ей сообщит. Думаю, уже сообщил. Она будет держать ситуацию под контролем.

– Ты не понял! Ланфен… Черт… Я перезвоню!

– Алиса!

У нее не было времени объяснять, и взять телефон с собой она не могла: в аккумуляторе все еще было слишком мало заряда. Пришлось оставить разрывающуюся новыми звонками трубку возле розетки и бежать из номера.

Она знала, где живет Ланфен, все знали. Алиса понятия не имела, что будет делать, когда доберется туда, и даже не раздумывала об этом. Она просто не могла сидеть в безопасности своего номера и гадать, ей нужно было узнать правду прямо сейчас.

Она как раз свернула с лестницы на нужный этаж, когда Белых вышел из номера Ланфен. Он был полностью одет – в те же вещи, которые были на нем вчера. Алиса, которая до этого бежала, по инерции сделала несколько шагов вперед и остановилась как вкопанная посреди коридора.

Любой бы заметил, что она ведет себя странно. А он не просто заметил – он все понял. Это понимание отразилось в его темных глазах, когда его холодный и пустой, как у гадюки, взгляд встретился с ее испуганным. Однако Белых ничего не сказал. Он лишь едва заметно усмехнулся и двинулся прочь от двери.

От ужаса Алиса даже дышать не могла. Когда он проходил мимо нее, ей казалось, что ее сердце замерло, отказываясь биться. Но Белых обошел ее, не касаясь, и невозмутимо направился своей дорогой.

Алиса дождалась, когда он покинет этаж, лишь после этого она кинулась к номеру Ланфен. Она уже знала, что все кончено. Белых был слишком спокоен, слишком уверен в себе, в нем не было и тени той истеричности, о которой говорил Дамир. Хищник, идущий с охоты. Он добился своего.

Вот только принять это оказалось невозможно. Алиса попробовала открыть дверь, но замок защелкнулся: отельные двери были так спроектированы. Пришлось стучать, и стучала она отчаянно, испуганно, нисколько не заботясь о том, что сейчас рано и она разбудит других постояльцев.

Вторая волна шока накрыла ее в момент, когда дверь открылась. На пороге стояла Лю Ланфен собственной персоной – взлохмаченная после сна, очевидно недовольная, в наспех наброшенном халатике. Но живая и невредимая!

Он не тронул ее. Однако Дамир в нем не ошибся – Белых сам позволил Алисе понять это, увидеть, кто он такой на самом деле. У нее пока не было сил размышлять о том, что это может значить, почему он пощадил идеально подходящую ему жертву. Главное, Ланфен жива, и плевать, почему это произошло!

– Алиса, что случилось? – нахмурилась китаянка.

Алиса подалась вперед, чтобы крепко обнять ее. Ланфен не отбивалась, однако ощутимо напряглась.

– Ты не представляешь, как я рада, что ты жива! То есть вы живы… А, пофиг, ты жива!

– Почему я вдруг должна быть не жива?

– Телефон! Тронов разве не звонил?

– Звонил, но… я была занята, – на щеках Ланфен появился едва заметный румянец.

– Это же чудо!

– Что Тронов звонил?

– Что он пощадил тебя!

– Кто?

– Белых!

– Алиса, я уже вообще ничего не понимаю, даже близко!

– Позвони Тронову, он все объяснит, – посоветовала Алиса. – А пока… Давай запрем двери!

++++++

Обувь на плоской подошве – зло. Такие башмаки визуально укорачивают ноги и делают попу толстой. Кто это придумал? Скорее всего, неудачницы, которые и так страшные, а твердят все о каком-то мифическом удобстве.

Сандра утешала себя тем, что на ней были кроссовки за четыреста долларов. И все равно она надеялась, что в таком наряде Север ее не увидит.

– Если не получится победить, я кого-нибудь убью, – грозно пообещала она.

– Говоря «кого-нибудь», вы, наверно, подразумеваете меня?

– Нет.

Да! Да, Сандра подразумевала его! И не только потому, что Тимур был ее единственным собеседником сейчас. Просто из-за него она осталась в этой дыре, а могла бы уже лететь в комфортном самолете обратно в Москву.

Но он гарантировал ей, что жертва оправданна. Он делал все, чтобы она поверила ему: прямо сейчас они вдвоем отправлялись к пещерам. Все говорили о том, что именно там Инна должна была спрятать ожерелье, однако никто еще под землю не спускался.

Сандре тоже не хотелось, но Тимур заверил ее, что все будет быстро и несложно. Полчаса помучиться, зато потом получить все, о чем она мечтала: славу, толпы поклонников, уважение отца… Ну и Севера, разумеется.

Она не допускала даже мысли о том, что что-то может пойти не так. Это ведь все не по-настоящему! Это всего лишь реалити-шоу, а рядом с ней сотрудник, которому платят за то, чтобы он все организовывал. Папа никогда бы не позволил ей рисковать!

– Вы точно никому не говорили, что я вам помогаю? – допытывался Тимур. – И что мы сегодня пойдем сюда?

– Точно, точно, я же себе не враг!

– Меня могут наказать, если узнают, что я помогаю вам в проекте! А вас дисквалифицируют.

– Никто ничего не узнает, я вообще ни с кем в этом проекте не общаюсь.

– А Ланфен?

– Я не обязана перед ней отчитываться!

Тимур со своей дотошной осторожностью неслабо ее раздражал. Успокаивало Сандру только то, что он делал хорошие кадры. Он уже показал ей часть своей работы, и это ее устраивало.

Теперь он должен снять ее в самом лучшем свете. Она найдет ожерелье, покажет его – и все закончится. Остальных участников, которые там постоянно чем-то занимаются, ждет большой сюрприз! Они-то наверняка списали ее со счетов, но скоро станет ясно, кто смеется последним.

Пока что нужно было войти в пещеры, а это даже в самых смелых фантазиях Сандры было сложно. Зеленый склон горы, а в нем – провал, уходящий в темноту, чем не сцена из ночного кошмара? Возле входа все было еще не так страшно: часть камней покрывала зелень, слышался умиротворяющий шум реки неподалеку. Однако чем дальше они продвигались, тем сложнее становилось удерживаться на ногах. Никто и не подумал обустроить здесь нормальную дорожку для туристов! Сандре приходилось пробираться вперед по неровным, скользким от мха булыжникам. То, что весь груз, который они взяли с собой, нес Тимур, ее не успокаивало, она все равно злилась на оператора.

– Да подождите вы! – потребовала она. – Куда вы так несетесь?

– Я думал, вы хотите побыстрее покончить с этим, – примирительно улыбнулся Тимур.

– Только не ценой собственных ног!

– Потерпите немножко, это у входа камни такие крутые. Дальше будет полегче.

– Откуда вы это знаете? Как вы вообще нашли это ожерелье?

Наверное, такие вопросы она должна была задать раньше. Однако тогда Сандра была сосредоточена на дороге, ей было гораздо интереснее воображать момент своего триумфа. Да и сейчас она не чувствовала особой заинтересованности, так, легкое любопытство. Ему же платят, это его работа – сделать так, чтобы она, главная актриса, ни о чем не тревожилась.

– Я вел собственное расследование, – уклончиво ответил Тимур. – Тоже осмотрел комнату Инны, нашел всякие там улики…

– А почему это получилось именно у вас?

– Значит, у меня детективных способностей больше, чем у участников проекта. Но я победить не могу. Поэтому я бы хотел, чтобы победили вы.

По большому счету, он ей нормально не ответил. Но Сандра была слишком зла, чтобы сосредотачиваться на этом. Она всегда злилась, когда оказывалась вне зоны комфорта.

– Долго нам еще?! – крикнула она, в очередной раз поскользнувшись. Новые кроссовки были безнадежно испорчены зеленой грязью.

– Не переживайте, все в одном зале, дальше идти не придется, – заверил ее Тимур.

Звучало оптимистично, но все же не успокаивало, потому что этот «один зал», в который они продвигались, был огромным каменным пространством. Здесь оказалось еще холоднее, чем снаружи, и Сандра начала замерзать.

Но свое слово Тимур сдержал. Он не повел ее к непонятному большому пролому, видневшемуся в стороне. Вместо этого он свернул к одной из стен; сюда еще долетали блики света от выхода, но их не хватало, и пришлось использовать фонари.

Тимур привел свою спутницу к нагромождению камней, возле которых ничего не было. Вообще ничего! Он стал напротив этих валунов и зачем-то начал разглядывать их, а Сандра почувствовала, что ей хочется плакать.

– Вы издеваетесь? – всхлипнула она. – Если это у вас такое представление о шутках, то вас ждут большие проблемы!

– Я не собирался с вами шутить. Как вы думаете, какой из этих камней больше похож на листик клевера? Похож ли вообще? Я бы сказал, что нет, мне нужно мнение со стороны.

– Я сейчас уйду!

– Не уходите, просто скажите мне.

Сандра растерянно осмотрела валуны, потом указала на один из крайних:

– Вот этот, наверно…

– Вот и она так думала. А теперь попытайтесь его сдвинуть.

– Вы серьезно?

– Абсолютно, – кивнул Тимур. Его лицо оставалось невозмутимым. – Мне нужно проверить, могла ли девушка вашей комплекции сдвинуть его с места. Хотя… Она, пожалуй, посильнее была. Не дергайтесь, я сам.

Он всерьез считал, что она будет толкать этот грязный камень? Да он и в самом деле псих! Сандра решила, что по возвращении домой нужно будет поговорить с отцом о требованиях, предъявляемых к персоналу.

Оператор между тем действительно сдвинул в сторону камень. За ним скрывался лаз, похожий на крысиный. Намного больше, конечно, но все равно очень узкий.

– Бинго! – с довольным видом произнес Тимур. – Угадали мы с вами, это тот самый камень. А теперь пришло время достать ожерелье! Вперед, дорогая моя, ваш выход!

– Вы хотите, чтобы я туда залезла? Просто день чудесных просьб! Я туда не помещусь!

– Нет, это я туда не помещусь. Так и было рассчитано.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, и не хочу понимать! Я возвращаюсь в отель.

Лаз был не такой уж маленький, однако, чтобы влезть туда, Сандре пришлось бы в буквальном смысле ползти по земле. Это ниже ее достоинства, к черту все конкурсы! Ради чего она подписалась на участие в этом шоу? Чтобы весь мир увидел, как она барахтается в грязи? Вот уж нет!

Она была готова развернуться и уйти. Она даже не нуждалась в помощи Тимура: Сандра была уверена, что запомнила маршрут. Однако выяснилось, что у оператора совсем другие планы.

Он достал из-за пояса нож. Не ту мелочовку, что использовали в здешних ресторанах, а настоящий охотничий нож с зазубренным лезвием. И оружие было направлено на нее!

Сандра хотела возмутиться, но осеклась, взглянув на лицо своего спутника. Еще недавно улыбчивый и услужливый, теперь Тимур был абсолютно серьезен, не было и намека на то, что он рассмеется и объявит все это шуткой.

– Что вы себе позволяете? – с трудом проговорила она. Голос предательски дрожал.

– Игры кончились, стерва. Полезай в эту нору, пока я с тебя лицо не срезал.

– Но…

– Полезай, я сказал! – рявкнул он.

На нее давно уже никто не повышал голос, даже папа этого не делал! Сандра вдруг почувствовала себя совсем маленькой и беззащитной.

Черный лаз казался провалом в другое измерение, норой чудовища, готовой сожрать ее. Сандра медлила, не решаясь подступиться к нему. А Тимур очень быстро устал ждать: он подался вперед и быстро провел ножом по ее руке. Сандра вскрикнула и отдернула руку, но было поздно, из пореза сочилась кровь.

– Это тебе первое предупреждение, – заявил он. – Самое доброе, учти! Будешь и дальше тянуть резину – я тебе рот до ушей расширю.

Ей пришлось лезть в эту дыру. Было очевидно, что его не волнует, застрянет она там или нет, выберется ли вообще живой: если она не может пробраться туда, она и не нужна ему живая.

Двигаться вперед и держать фонарик одновременно было невозможно. Сандре пришлось ползти, извиваясь как червь, и все равно холодные камни напирали во всех сторон, давили на нее, угрожая уничтожить в любую минуту. Ситуация была раздражающей еще и потому, что она не чувствовала толком свою грудь. Кому-то это показалось бы смешным, а Сандре было не до шуток. Импланты под кожей воспринимались не так, как живые ткани тела, и если в обычной жизни это почти не ощущалось, то тут могло привести к беде. А главное, она не могла сказать об этом своему мучителю, потому что это было слишком унизительно!

Сандра плакала от обиды, скоро она не могла дышать через нос, горло болело от каменной пыли, а порез на руке покрылся грязевой коркой. Никогда она не чувствовала себя такой униженной и несчастной, никогда ей не было так страшно. Один из тех, кто должен подчиняться ее отцу, уже причинил ей боль, а что он сделает дальше, неизвестно. Это какой-то страшный сон, и проснуться не получается…

Наконец пальцы ее вытянутых вперед рук коснулись деревянной поверхности, которой в горе быть не могло. Продвинувшись чуть дальше, Сандра нащупала среднего размера деревянную шкатулку.

– Я нашла! – обрадованно крикнула она. – Нашла ее!

После продвижения в темную неизвестность, длившегося, казалось, целую вечность, это было важно для Сандры. Тимур ее восторга не разделял:

– Поздравляю, а теперь ползи обратно, гусеница!

Сказать это было проще, чем сделать. Двигаться ногами вперед, да еще и подтягивая за собой шкатулку, было сложнее, чем ползти сюда. Сандра выбилась из сил, ее тело, не привыкшее к таким нагрузкам, покрылось синяками и ссадинами, порез на руке пульсировал глухой болью. Пару раз ей казалось, что она застряла, и те мучительные секунды оставляли ее на грани паники. Однако умирать здесь, в этом каменном гробу, она не хотела и снова двигалась к свободе.

Выбравшись из лаза в главный зал, она даже не могла подняться на ноги. Сандра так и осталась стоять на коленях; ее тело тряслось от рыданий.

Тимура это не разжалобило. Он вырвал из ее окровавленных пальцев шкатулку и бережно отчистил от грязи, а затем открыл.

Даже в скудном свете, доступном им, ожерелье сияло. Оно было настолько прекрасно, что даже в своем нынешнем подавленном состоянии Сандра все равно не могла не заметить это. Однако она настолько устала, что ее это не цепляло, ей больше не хотелось обладать этой вещью. Ей нужно было просто уйти отсюда, раненой, замученной, но живой.

– Отпустите меня! – прошептала она сквозь слезы.

Тимур проигнорировал ее просьбу. Не отрывая глаз от своего искрящегося трофея, он спросил:

– Знаешь, как я его нашел? Ну, спроси меня как!

– Как вы его нашли? – послушно спросила Сандра.

– С помощью прекрасной возлюбленной… Повезло мне с ней!

Вряд ли вопросы Сандры имели для него хоть какое-то значение, как и ее мнение. Но было очевидно, что его просто распирает от гордости. Тимуру хотелось с кем-то поделиться своими достижениями, а других слушателей у него не было.

– Инна была предана своей работе и компании, – продолжил он. – Настолько, что это иногда раздражало. Шеф привык считать ее своей верной собачкой, и не зря! Но когда началась вся эта история с ожерельем, даже она проявила благоразумие.

Выяснилось, что Тимур был любовником Инны, но тайным. Она подозревала, что, если официально выйдет замуж, ее могут уволить, опасаясь грядущего декрета. При этом Тимура она любила и во всем ему доверяла.

О «Сердце Мидаса» тоже рассказала. И если Инна даже не помышляла о том, чтобы похитить ожерелье, то Тимур не мог перестать думать о деньгах, стоящих за этой вещью. Но просто взять и забрать драгоценность Инна бы никогда не согласилась, здесь и любовь не помогла бы ее сломить.

Тогда он придумал более хитрый план. Связался со старым знакомым – крупным криминальным авторитетом, рассказал, какая вещь стоит на кону. Тимур пообещал привезти «Сердце Мидаса» в Россию. В обмен на это преступник должен был не только заплатить ему, но и в качестве аванса предоставить точную копию ожерелья.

Копия тоже была достаточно дорогой, хотя сделали ее из позолоченного серебра и обычных кристаллов. Но для точного сходства требовалась трудоемкая работа, и цена пустышки достигла десяти тысяч долларов. С миллионом не сравнить, но сумма ощутимая, и обратного пути для Тимура не было.

Он и не собирался отступать. Сперва Инна не согласилась, они даже поссорились. Но он уговаривал ее, умолял, давил на жалость, и наконец она сдалась – любовь взяла свое.

– Она не готова была со мной расстаться! – хвастливо заявил Тимур. – Я знал, что так будет!

Для начала Инна помогла ему устроиться на работу в корпоративный проект. Ему предстояло снимать всю игру – на память участникам. В Китай Инна полетела с двумя ожерельями: настоящим и фальшивкой. Копию она должна была выдать за главный приз, к которому вела карта, а оригинал спрятать в оговоренном тайнике. Планировалось, что они с Тимуром вместе достанут оттуда ожерелье, а уже он перевезет его в Россию. Инна выбрала место так, чтобы никто, кроме нее, не добрался до «Мидаса»: в игре собирались участвовать только мужчины, которые не пролезли бы в этот лаз, даже если бы нашли его.

– Поэтому она и выбрала такую узкую дыру, – поморщился оператор. – Не хотела, чтобы я ее прокинул и сам спер бусы. Я туда не влез бы, а палкой какой хрен дотянешься до ожерелья! По ее плану, мы могли добраться до шкатулки только вдвоем.

Но ситуация изменилась кардинально: Инна умерла. Тимур не сильно горевал по ней, его больше волновало то, что теперь план сорвался. Он не только не получит деньги, но и должен будет вернуть стоимость аванса!

На его удачу, вскоре последовало приглашение от работодателя Инны. Корпорация стала инвестором реалити-шоу и решила послать туда своего оператора, выбранного погибшей ассистенткой. Ей действительно доверяли, поэтому и Тимура считали настоящим профессионалом.

Из сообщений Инны он знал, где она устроила тайник, точнее, примерно знал, ориентировался на ее описания. Ему пришлось повозиться, чтобы определить точное место. Но он постоянно помнил, как Инна говорила: только она туда влезет.

А раз ее больше нет, нужно было искать замену таких же параметров.

На эту роль подходила только Сандра. Точнее, справиться могла бы и Алиса, хотя она чуть покрупнее. Но Алиса редко бывала одна и сидела без дела, а Сандра – почти всегда. Тимур долго не решался к ней подойти, однако, когда она собралась уходить из проекта, он вынужден был поторопиться.

Теперь шкатулка была у него в руках.

– Что дальше? – устало посмотрела на него Сандра. – Как вы планируете вывезти это из страны?

– Детка, это лям баксов! Я найду способ. Мой знакомый в Москве очень хочет получить эту игрушку, настолько хочет, что он сам придумает, как забрать меня отсюда! Раньше ведь были одни обещания, а теперь – реальная вещь у меня!

– Я могу вам помочь…

– Ты уже помогла, больше не надо!

– Мы можем улететь на самолете моего папы, я никому не скажу!

– Да конечно! – рассмеялся Тимур. – Как только мы в город вернемся, ты тут же начнешь голосить! Об аэропорте, где куча твоих людей рядом будет, я вообще молчу. Нет, принцесса, я не дам тебе возможности отомстить мне. Думаешь, здесь тело негде спрятать? Могу хоть обратно в этот разлом засунуть и камнем задвинуть! Теперь мне не нужно беспокоиться о том, целые у тебя кости или нет.

Он не просто издевался над ней, он действительно готов был убить.

О собственной смерти Сандра не думала никогда. Ей казалось, что смерть приходит за другими, менее красивыми, удачливыми и богатыми, не за ней. Она даже не задумывалась, почему так и что ждет ее, просто принимала это как данность. Она особенная, и под крылом папочки она будет беззаботно жить целую вечность.

Но вот она в богом забытой пещере, уставшая до потери сознания, раненая, на коленях. А перед ней – человек с ножом, для которого она никто. Хватит одного удара, чтобы перерезать ей горло… И она еще несколько минут будет жива, останется наедине с собственной агонией!

Теперь Сандра могла бы кричать и плакать, но для этого у нее просто не осталось сил. Безысходность сковала ее лучше любой цепи. Она безразлично наблюдала, как он подходит к ней, как поднимает нож. Она должна была умереть прямо сейчас.

И тут со стороны входа послышались голоса.

Глава 9. Белые ночи под землей

Нельзя было расслабляться, но так хотелось. Алиса подозревала, что если не даст себе хотя бы небольшую паузу, то дело дойдет до нервного срыва.

Максим Белых просто исчез. Они искали его, не привлекая полицию, но его номер в отеле пустовал, его никто нигде не видел. И это было бы не так страшно, если бы все участники проекта были на месте, но никто не мог сказать, где сейчас Сандра и Тимур. Правда, сотрудники отеля вроде бы видели, как эти двое уходили вместе, и вполне добровольно, так что ситуация была не критическая. И все же как расслабиться, если рядом с тобой столько времени находился серийный убийца?

Тяжелее всего приходилось Ланфен, причем по многим причинам. Она провела с ним ночь. Она, профессиональный психолог, даже не заподозрила, что рядом с ней извращенец и маньяк! Он привлек ее не как случайный партнер на одну ночь, а как мужчина, с которым хочется быть рядом, он получил ее доверие. Теперь ее страх смешивался с унижением и горечью. Она хорошо скрывала это, до истерик не опускалась, однако несложно было догадаться, как дорого ей обходится это спокойствие.

При этом тот Белых, которого Алиса видела здесь, и тот, которого описывал Дамир, были совершенно разными людьми. Как такое возможно, она не представляла. Знакомый им Белых даже в худшем своем проявлении был мудрым хищником. А тот, убивавший проституток… просто моральный урод, не более! Этот контраст загонял в тупик.

Может, им не стоило даже пытаться понять его? Зачем? Он ненормальный человек, и этим все сказано.

Сейчас Алисе не хотелось оставлять Ланфен одну. Но китаянка сама настояла на том, чтобы они занимались своими делами, а не крутились рядом с ней.

– Я ценю ваши благие намерения, – вздохнула она. – Вот только… Вы делаете хуже. Своей заботой вы постоянно напоминаете мне о том, какую ошибку я допустила.

– Это не ошибка, – покачала головой Вероника. – Никто из нас даже не догадывался.

– Ни к кому он не подступился так близко. Я должна была понять.

– Это невозможно…

– Возможно, – решительно прервала Ланфен. – Я чувствовала, что с ним что-то не так. Да, я не была близка к его истинной сущности, но подвох я заметила. Я осознанно предпочла игнорировать это! Потому что то, что я чувствовала рядом с ним, казалось мне более важным и нужным. Я позволила ему обмануть себя. Я хочу побыть одна, а для вас проект продолжается.

– Вы не боитесь, что он нападет на вас? – тихо спросила Алиса.

– Теоретически это не его почерк – вот так возвращаться к жертве, охотиться. Но я не спешу расстаться с жизнью, поэтому заверяю вас, что буду все время на виду. Мне еще нужно поговорить с Тимуром, поэтому я дождусь его тут.

Чувствовалось, что, если они сейчас не уйдут по-хорошему, она найдет способ заставить их сделать это. У Алисы по-прежнему было тяжело на душе, и все же она смирилась.

Тем более что у них неожиданно появилась важная зацепка в расследовании.

Карта была готова. Поначалу, когда Вероника впервые подвергла изображения, созданные Инной, компьютерному анализу, толкового результата не было. Программа просто расставила картинки в хронологическом порядке. Но кто сказал, что Инна обрабатывала их именно так? Может, она рисовала элементы карты по настроению.

Да и элементы эти были странными. Какие-то цифры, рисунки, формулы и даже полоски с квадратиками. Алисе все это казалось бессмыслицей. Вероника не сомневалась, что перед ними головоломки, однако она даже близко не подошла к разгадке. Это напрягало: как Инна могла создать нечто настолько сложное, зная, что участвовать в игре будут далеко не гении?

Здесь на помощь снова пришел компьютер. Он соотнес рисунки со всей информацией, размещенной на разных сайтах корпорации и ее партнеров, которым предстояло участвовать в игре.

Рисунок с капелькой оказался логотипом водоочистительной компании. Полоски – штрихкодом, квадраты – зашифрованной интернет-ссылкой. Каждое из этих посланий не было слишком сложным, оно просто было рассчитано на определенную аудиторию: людей, которые знакомы с корпорацией. Так что, даже если бы кто-то случайно попал в пещеру раньше участников, он бы в этих головоломках не разобрался.

– Вот это, – Вероника постучала ногтем по экрану, – марка модели лифта. Я думаю, что это указание на то, что нужно двигаться вверх или вниз. То есть по вертикали, а не по горизонтали.

– Это понятно. Но у тебя получилось создать какую-то цельную карту?

– Я не думаю, что здесь есть такая карта, даже по задумке.

– Как это? – удивилась Алиса. – А правила игры?

– Это не противоречит правилам. Компьютер расставил значки в том порядке, в каком Инна создавала их. Думаю, она планировала заранее или уже в пещере раздать гостям набор изображений, которые нужно искать. Но каждое изображение становится указателем только в рамках самой пещеры. Ты видишь ориентир и пытаешься угадать, что он значит. Совершенно не обязательно, что ориентиры связаны между собой, они могут быть полностью или частично самодостаточными.

С ней сложно было не согласиться. Если бы участники проекта получили одну и ту же карту, они бы и по пещере шли друг за другом. В чем тогда суть игры? Нет, организаторам нужно было, чтобы они распределились по залам, чтобы была интрига.

При этом Инна никак не указывала, где хранится ожерелье. Так что можно было предположить, что некоторые знаки она оставила, просто чтобы запутать участников. Ты думаешь, что уже у цели, а в тайнике пустота.

Поэтому искать улики в городе и отеле было бесполезно. По крайней мере, во всем, что касалось ожерелья, ведь к раскрытию убийства Инны они пока и близко не подобрались. Но чтобы вернуть «Сердце Мидаса», – а в этом и заключалось главное задание проекта, – нужно было спускаться вниз.

Наступил хороший момент для этого: погода наладилась, и они благодаря Инне получили первоклассное оборудование. И все-таки Алиса боялась: что, если Белых тоже отправится туда? Что им делать, оказавшись с ним один на один?

Она не позволила этому остановить себя. Дамир требовал, чтобы она сидела в отеле до конца проекта, однако Алиса не могла так поступить. Она бы после такого себя уважать перестала! Вероника, вон, полна решимости, а чем она хуже?

Так что уже утром они вместе отправились к пещерам. Подъехать туда на машине было невозможно, к тому же они так и не обзавелись собственным автомобилем, в отличие от Белых. Пришлось выбирать более сложную дорогу – напрямик через лес.

Все оказалось лучше, чем ожидала Алиса. Даже несмотря на то, что ноги порой увязали в мокрой земле, а за спиной приходилось нести тяжелый рюкзак. И все же вид сонных, покрытых сетью капель деревьев успокаивал. Ей нигде не мерещились тени, не казалось, что Белых следит за ними. Поэтому скоро она расслабилась, наслаждаясь величественной красотой незнакомой природы.

– Шоколадку хочешь? – поинтересовалась Вероника, не сбавляя шаг.

– Внезапно!

– Нет, на самом деле – нет. Я просто с помощью шоколада сбиваю страх, всегда помогает. А после истории с тем мужиком мне все еще не по себе…

Значит, и Вероника боялась, просто она только теперь показала это. Она не пыталась скрыть это от Алисы, скорее, самоконтроль стал для нее привычкой. Но она не позволила страху остановить себя, именно она настояла на спуске в пещеры.

Такие черты были Алисе симпатичны.

– Ладно, давай преломим шоколадку мира!

– А что, мы ссорились? – удивилась Вероника.

– Нет. Просто шоколадок войны не бывает в принципе. Шоколад – это коричневое добро.

– Звучит не очень аппетитно…

– Факт, – призналась Алиса. – У меня в голове эта фраза выглядела более привлекательной. А вообще, я удивлена, что ты так шоколадки восхваляешь, с твоей-то тягой к здоровому образу жизни!

– Почему?

– Просто все мои подруги, сидящие на диете, требуют все шоколадки планеты собрать и сжечь.

– Во-первых, не путай здоровый образ жизни и диету, – посоветовала Вероника. – Диета – это как раз пакость редкая в большинстве случаев. А во-вторых, я даже здорового образа жизни не придерживаюсь целенаправленно. Я просто сохраняю внутреннюю гармонию.

– А есть разница?

– Конечно. Те, кто зациклен на здоровом образе жизни, все время думают о составе продуктов, что полезно, а что нет, а еще они очень любят поговорить и надавать советов другим. А я… мне важно, чтобы уму и телу было хорошо. Я считаю, что любой прием пищи должен быть в радость. Еда – это одно из немногих удовольствий для тела, еще не хватало лишать себя этого из-за каких-то диет!

– По тебе сложно сказать, что ты себя в еде не ограничиваешь. – Алиса окинула выразительным взглядом безупречную фигуру спутницы.

– Нет, если объективно, я ограничиваю, тут разница в подходе. Например, я не использую слово «никогда». Всякие там «никогда не буду есть булочек» – это не обо мне. Мне очень важна мысль, что я могу позволить себе все, что угодно, если захочу. Я не люблю наглухо закрытые двери. Когда я лежала в больнице, питание было очень строгим. И я мечтала о том дне, когда смогу позволить себе все. Это не значит, что потом я стала объедаться – но я ведь могу! И если тело просит шоколад или торт, почему я буду отказывать ему? Другое дело, что я хочу сохранять это тело сильным и здоровым, поэтому и выбираю маленькие порции.

– Вот к такой философской лекции мы пришли благодаря одной шоколадке… Мне нравится.

Алиса не иронизировала, ей действительно нравилось. Чувствовалось, что Вероника рассказывает без снобизма, не потому, что она такая правильная и грамотная. Она всего лишь делилась тем, к чему пришла – и пришла не самым простым путем.

– Зато дорогу сократили, – усмехнулась Вероника. – Смотри, мы почти у цели!

За рядами деревьев действительно можно было разглядеть вход в пещеру, а горы заслоняли горизонт. Если бы сейчас светило солнце, это место показалось бы красивым. Но серые тучи, пусть даже без дождя, нагнетали атмосферу. А может, и не было в природе ничего мрачного, просто Алиса не могла избавиться от растущей тревоги.

Тут еще и память шептала, что она никогда раньше не спускалась под землю, что у нее не получится, что не нужно даже пытаться. Алиса пришлось усилием воли отогнать эти мысли. Она приехала сюда не по лесам прогуливаться, а справляться с чем-то неизвестным – и вот он, ее долгожданный шанс.

Она думала, что сложности начнутся уже внутри пещеры, но оказалось, что подойти к самому входу не так-то просто. Здесь располагались большие круглые камни, скользкие от воды и растущего на них мха. Алиса собиралась упрямо карабкаться по ним, но Вероника заставила ее задержаться.

– Обувь смени, – посоветовала она.

– Уже здесь?

– Лучше – раньше. Тебе по этим камням нужно идти, а не ползти ящерицей.

– А чем плохи ящерицы? – пробурчала Алиса, но кроссовки все же сменила.

Обувь для скалолазания тоже заказывала Инна. Поначалу эти ботиночки показались Алисе совсем нефункциональными, слишком тонкими и непонятно изогнутыми. Но оказалось, что перемещаться в них по неровной поверхности как раз удобнее и проще. Свои кроссовки она заботливо убрала в рюкзак; могла и здесь оставить, кто на них позарится! Однако предпочла не рисковать в этих пещерах.

Алиса не сомневалась, что они будут здесь одни. Только они знали об оборудовании, да и вообще, кто из участников потащился бы сюда? Севера Алиса перед уходом видела возле отеля, не похоже, что он собирался в горы. Арсений и Сандра отпадают по умолчанию, это не их стихия. Белых… черт его знает, где он. Но вряд ли здесь. На это Алиса очень надеялась.

И все же, когда она заметила впереди движение, у нее все замерло внутри. Большой и какой-то несуразный силуэт, сдавленные звуки… Она не заметила его, когда входила сюда, но это из-за контраста света и темноты, ослепившего ее и Веронику. Теперь, когда глаза привыкли к полумраку, сомнений в том, что они в пещере не первые, не осталось.

Веронике не нужно было указывать на посторонних, она и сама заметила. Она направила в ту сторону фонарь и позвала:

– Эй, кто здесь?

Алисе хотелось упрекнуть ее: зачем так очевидно выдавать их! Вдруг это Белых? Они могли бы спрятаться!

Однако она очень быстро сообразила, что Вероника поступила правильно. Они, пришедшие со стороны света, громко общавшиеся, давно привлекли к себе внимание. Если бы они начали прятаться, стоя на ровном месте, стало бы только хуже.

В ответ на вопрос Вероники они услышали сдавленный женский голос:

– Помогите… мне…

Почти сразу к ним обратился мужчина:

– Подходите, смелее, не бросайте подружку одну!

Стало понятно, что это не один бесформенный силуэт, а два человека, стоящие очень близко друг к другу. Оба голоса были знакомы Алисе; она и Вероника продолжили движение вперед. Бросить девушку одну они не могли.

Даже если это была Сандра. Даже если схватил ее Тимур Конин – оператор, к которому они давно привыкли и воспринимали его просто как элемент интерьера. Только теперь он был другим… Глаза, осанка, выражение лица – в нем появилась уверенность, какой не было раньше, а еще – презрение. Направленное на них.

«Господи, сколько же психов в этой группе?» – только и смогла подумать Алиса.

Хотя нет, психом Тимур не был. Если в Белых определенное сумасшествие чувствовалось, хоть и не узнавалось сразу, то он был адекватен. Просто раньше он сомневался в ситуации, будто ждал чего-то, а теперь начал управлять ею. Похоже, здесь, в этом подземелье, он достиг очень важной цели, которую они вряд ли могли понять.

Он прижимал Сандру к себе: одной рукой перехватывал поперек груди, другой держал нож возле ее шеи. Сандра обхватила пальцами его предплечье, но скорее инстинктивно, вырваться она не пыталась. При этом на ее лице застыла сложная смесь ужаса и злости. Даже в такой ситуации, загнанная в угол, она не могла полностью поверить, что ее, принцессу, касаются такие приземленные вещи, как боль и смерть.

Алиса и Вероника замерли напротив них в нерешительности. С одной стороны, их двое, он – один. Обе знали, что он не убьет их без пистолета, ножа для этого недостаточно. В то же время они не могли действовать, пока он удерживал Сандру. По взгляду было видно, что он готов убить свою заложницу, если придется, а брать на себя ответственность за смерть другого человека Алиса не хотела.

– Предлагаю обсудить, что будет дальше, – тихо произнесла Вероника. – Никто из нас не может сказать, что он однозначно в выигрышном положении.

– Увы, – вздохнул Тимур. – Было бы проще, если бы вы двое, увидев ножичек, с воплями убежали отсюда! Но у вас неожиданно заработали мозги. Не вовремя-то как…

– Дальше что? – поторопила его Алиса. – Если ты убьешь ее, ты отсюда не уйдешь!

– Уверена?

– Сделаю для этого все от меня зависящее!

– Хотелось бы посмеяться, но не буду. Я успел изучить вас. Не думаю, что вы остановите меня, но… замедлить можете, а мне это не нужно. Умирать ради нее вы тоже не будете.

– Это точно. Так что мы делаем?

– Уверена, мы сможем договориться, – добавила Вероника. – Каковы твои условия?

– Мне, понимаешь ли, нужно забрать одну штучку и свалить отсюда к чертям собачьим!

– Если ты нашел ожерелье, мы не будем тебе мешать. Просто отпусти Сандру, и мы дадим тебе уйти.

Только теперь Алиса разглядела, что на камнях позади него лежит небольшой деревянный ящик. Должно быть, он обнаружил «Сердце Мидаса»! Как – это уже другой вопрос, теперь поведение Тимура становилось предельно понятным.

– Вы позволите мне уйти, это факт, добровольно на нож не кинетесь. Но потом вы можете организовать преследование, а вот эта птичка, – он сжал шею Сандры чуть сильнее, – знает слишком много.

– Ну и что тогда? Тупик?

– Отчего же? Я вижу, что вы принесли с собой снаряжение. Молодцы, девочки, не зря старались. Оно вам пригодится, чтобы спуститься вон туда.

Он указывал на пролом, черневший неподалеку от них. Алиса, разглядывавшая схему пещеры, знала, что это спуск на более низкий уровень. И довольно опасный спуск! Ей очень не хотелось, чтобы ее первый опыт скалолазания проходил в таких условиях.

Но выбирать не приходилось. Тимур прижал нож к шее пленницы настолько сильно, что кожа не выдержала, и по его пальцам покатились первые ручейки крови. Сандра вскрикнула, дернулась, но оператор удержал ее. На сей раз это было ей на пользу: в панике она могла насадиться на лезвие.

– Поспешите, красавицы! А то скоро у меня рука может соскользнуть. Тогда и посмотрим, справитесь вы со мной вдвоем или нет!

Если бы не Вероника, Алиса бы не выдержала. Слишком сильным было напряжение, а окружение – незнакомым. Но Вероника сейчас взяла руководство на себя. Она помогла подруге надеть страховку, закрепила на ее костюме фонари и камеру. Это сейчас казалось неуместным: какой смысл придерживаться правил проекта в таких обстоятельствах? Но Алиса быстро поняла, что к чему. Если они выберутся, им понадобятся любые улики против Тимура.

То есть не если выберутся, а когда… Они должны справиться!

– Вперед, спускайтесь! – велел Тимур.

– По одной, – невозмутимо и жестко возразила Вероника. – Мы не знаем, что ты задумал, ты можешь столкнуть нас туда, от всех трех избавиться разом! Сначала Алиса, потом я.

Если она угадала верно, это создавало большую угрозу для самой Вероники. Да, Алису она подстрахует, задержит его, если что. Но кто защитит Веронику? Сандра, что ли? В этом Алиса сильно сомневалась. Сандра рванет отсюда ракетой, если у нее появится возможность!

Однако альтернатив все равно не было, и пришлось действовать так. Сначала они спустили вниз рюкзаки, потом настал черед Алисы.

– Тут не очень глубоко, – подбодрила ее Вероника. – Метров десять всего, ты справишься!

– Ага… десять метров… Вообще ни о чем… – поежилась Алиса.

– Представь, что ты спускаешься по канату, как в школе!

– У нас в школе не было каната! Кто бы мог подумать, что это аукнется…

Метров было далеко не десять, Вероника просто пыталась ее успокоить. В какой-то момент промелькнула мысль, что нужно послать Сандру к черту и бежать. Эта малолетка ни за что бы не пошла на такую жертву ради них!

Вот только поступить так Алиса не могла, как бы ей ни хотелось. Вероника права: внутренняя гармония дается труднее всего, но она бесценна. Нельзя жить в мире с собой, если ты осознанно оставил кого-то умирать. По крайней мере, Алиса так не могла. Рассуждать просто: мол, я бы на ее месте удрала! Однако, когда ты действительно на этом месте, перспектива меняется.

Поэтому Алиса начала спускаться. Это оказалось намного сложнее, чем можно представить. Все ее многочисленные тренировки и походы в тренажерный зал, которыми она так гордилась, принесли не слишком существенный результат. При спуске по неровному склону работали практически все мышцы, и собственный вес камнем тянул вниз. А ведь это всего лишь спуск! Что было бы при подъеме, она и знать не хотела.

И все-таки она справилась. Перепуганная, вспотевшая несмотря на холод, Алиса наконец стала ногами на твердую поверхность. Здесь было темно, она не видела стен этого зала, только то пространство, что очерчивал свет фонарей. Она словно попала в бесконечную ночь, белую от света фонарей, – а у ночи не бывает границ.

Настал черед Вероники. То есть самый страшный момент, когда никто не страхует, поэтому за нее Алиса боялась больше, чем за себя.

Но даже если Тимур хотел сорвать канат, Вероника не дала ему такой возможности. Она скользнула вниз легко и быстро, в каждом ее движении чувствовались знание и практика. Минута – и она уже стоит рядом с Алисой и дышит ровно, словно и не устала совсем.

Отсюда они едва видели Тимура. Он, стоящий на краю, представал перед ними нечетким силуэтом, очерченным остатками дневного света за его спиной. Как и следовало ожидать, он одним движением ноги сбил крепление, послав канат вниз.

– Это вас задержит, дамочки, но жить будете, – крикнул он.

– Ты обещал, что жить будем все трое, – напомнила Вероника. – Такой был уговор!

– Ну, формально, мы клятв не давали. И если с вашей жизнью я еще могу смириться, то эта сучка меня достала капитально! Но я ж не изверг. Как я могу ее зарезать, если этим я вынудил вас пойти на мои условия? Нет, определенный шанс я ей дам, пускай поборется за жизнь. Если что – вопросы не ко мне, а к судьбе!

Едва договорив, он убрал от шеи Сандры нож и столкнул ее вниз с обрыва.

++++++

Севера раздражало то, что от него что-то скрывали. Он чувствовал напряженность других людей, но напрямую спросить не решался. Он привык, что окружающие сами рвутся пообщаться с ним, а тут оказался не у дел.

Его предупредили, что с Максимом Белых сейчас лучше не контактировать. А почему нельзя этого делать, не сказали. Ланфен, беседовавшая с ним, казалась бесконечно уставшей и потерянной. Она поспешила прервать разговор и уйти к себе.

Он не преследовал ее. Северу достаточно было знать, что всем уже плевать на расследование. Внезапно появилась новая, гораздо более серьезная угроза.

Ему срочно нужно было найти Веронику. Это желание, впервые появившись, шокировало его: он отчаянно хотел видеть ту, кого все это время избегал. Вероника Аргос не перестала злить его, напротив, неприязнь к ней поднялась до невиданных высот. Однако как только он узнал, что Белых может быть опасен, то захотел убедиться, что с ней все в порядке.

А она, как назло, лишь усложняла ему жизнь. Она просто исчезла! Ранним утром он видел ее в компании Алисы… подружки, черт бы их побрал! Но пойти за ними Север не решился, считал, что они скоро вернутся. Они же не вернулись вообще.

Получается, что сейчас все были при деле. Администратор на ломанном английском объяснила ему, что даже Сандра ушла куда-то. В гостинице прохлаждались только он да умственно отсталый пацан!

Не такого результата Север ожидал от себя, когда соглашался на этот проект. Он устроился у окна, из которого удобно было наблюдать за улицей. Там снова полил дождь, а никто из участников проекта и не думал возвращаться. Ну где она ходит? Почему сама ни разу не обратилась к нему? Ведь он ловил на себе ее заинтересованные взгляды, это было, ему не почудилось!

И в чем же этот секрет, который заставляет думать о ней снова и снова? Ему казалось, что они виделись раньше, и вместе с тем он был уверен, что не знал Веронику Аргос до прилета в Китай. Если бы Север был хоть чуть-чуть суевернее, он бы поверил в то, что она ведьма и просто приворожила его. Впрочем, есть и более правдоподобная версия: они пересеклись где-то, а он был слишком пьян, чтобы запомнить. Но где и когда это могло быть?

Соседний стул скрипнул, заставив Севера посмотреть в сторону. Неподалеку от него устроился Арсений; паренек ничего особенного не делал, просто смотрел в пустоту своими водянистыми глазами. Но раздражало уже то, что он делал это именно здесь.

– Шел бы ты к себе, – посоветовал Север.

Ноль внимания. Арсений реагировал только тогда, когда ему было удобно. В промежутках между этими моментами он словно отключался.

Приходилось терпеть его, силой ведь не вышвырнешь. Да и права такого Север не имел, потому что мальчишка пришел не к нему в номер, а в холл, это вроде как общественная территория. Но Севера, привыкшего отдавать распоряжения и ни в чем себя не ущемлять, это бесило.

А ведь Ланфен говорила, что он просто понравился Арсению, как модель для подражания или что-то вроде того. Север сильно сомневался, что такое возможно. Парень слишком ненормальный, чтобы предсказуемо себя вести!

Был лишь один способ избавиться от раздражающего фактора: уйти самому. Это Север и собирался сделать, когда в отель вернулся Тимур. Не тот человек, которого хотелось видеть, но уже что-то!

Оператор, который отправился гулять без зонта, промок под дождем, он сутулился и что-то прятал под курткой. Его брюки были вымазаны странной зеленоватой грязью, которой Север в городе не встречал. Да и в целом Тимур выглядел очень нервным, поэтому оставить его в покое было невозможно.

– Эй, подождите! – окликнул его Север. – Тимур!

Оператор остановился, но с явной неохотой. Всем своим видом он показывал, что не рад быть здесь, ему нужно в номер. И все же о своей работе он помнил, а потому хамить не стал, улыбнулся даже.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Я хотел узнать, где девушки.

– Какие девушки?

– Да уже любые! – отмахнулся Север. – Я о наших говорю. Вероника, Алиса, Сандра – вы их сегодня видели?

Арсений подошел ближе и стал рядом с ними, не говоря ни слова. Вот ведь паразит!

– Никого не видел, – покачал головой Тимур. – Не очень бурно развивается проект!

– Совсем никого?

– Совсем, представляете!

Может, Север и отпустил бы его, если бы не эта очевидная ложь.

– Забавно… Мне сказали, что вы уходили из отеля с Сандрой.

Взгляд Тимура, до этого остававшийся настороженным, стал колючим и злым.

– Да, действительно… Это было давно, я уже и подзабыть успел! На мой счет можете не беспокоиться, прекрасная Александра только о вас и говорила!

– Не сомневаюсь. Странно, что вы просмотрели такой крупный и шумный объект рядом с собой.

– Я не просмотрел, я просто забыл, говорю же! Не вживайтесь так в роль детектива, мы ведь все-таки не в полицейском участке! Мы с Сандрой вышли из отеля, прошли немного вместе и разошлись. Она хотела пробежаться по магазинам, я хотел присмотреть красивые места для съемок интервью. Думаю, она уже вернулась в номер!

– Не вернулась.

– Значит, пережидает где-то дождь, – пожал плечами Тимур. – Я ее не видел с самого утра, ничем не могу помочь. Обсудите ситуацию с Ланфен.

То, что его ложь сейчас легко угадывалась, не слишком помогало. У Севера не было против него объективных аргументов, он не имел права задерживать оператора. Он вообще никого задержать не мог.

Но ведь неясно, чем Тимур занимался все это время! Он здесь, потрепанный, злой, а три девушки исчезли.

Оператор собирался пройти мимо, к лестнице, ведущей к номерам, ведь разговор был окончен. Но тут подал голос Арсений.

– Ложь, – буркнул он в своей обычной манере. – Не люблю ложь. Я не знаю, как с ней справляться.

Он больше ничего не сказал, но достаточно было проследить за его взглядом, чтобы понять гораздо больше. Арсений смотрел на руку Тимура – туда, где алели три ровные параллельные царапины, оставленные, вероятнее всего, женскими ногтями. Как будто кто-то то ли вырывался, то ли пытался отчаянно удержаться за его руку.

Тимур тоже заметил этот взгляд; он все понял. Выбор у него был невелик: либо снова оправдываться, либо…

Он ударил. Севера, конечно, потому что Арсения не считал угрозой. Причем ударил не рукой, а деревянной коробкой, которую до этого держал под курткой. Это было настолько болезненно и неожиданно, что Север вынужден был отступить, прижимая руку к разодранной скуле.

А Тимур не собирался продолжать драку, он уже выдал себя. Поэтому он бросился к выходу и вскоре скрылся за дверью, просто растворился в дожде.

Администраторы и не пытались остановить его, а охраны как таковой здесь не было. Одна из молоденьких китаянок бросилась к Северу с аптечкой, вторая принялась куда-то звонить. Севера не интересовали они обе, да и на здешнюю полицию он не надеялся. Он повернулся к Арсению:

– Ты же у нас самый умный, да? У него была специфическая грязь на одежде, ты заметил, я уверен! Откуда она могла быть? Откуда он пришел?

Скорее всего, странное поведение Тимура было связано с Сандрой. Но и ее нельзя бросать в беде, а ведь Алиса и Вероника исчезли одновременно с ней! Совпадение ли это?

Арсений не стал отвечать. Его лицо оставалось неизменно безмятежным, когда он повернулся и указал в сторону картины, украшавшей стену холла.

На ней была изображена зеленеющая горная гряда.

++++++

Ланфен не узнавала себя, не понимала – и простить тоже не могла.

Дело было не в сексе. Как ни странно, этот момент вообще не вызывал у Ланфен ни сожаления, ни раскаяния. Все, что произошло между ними ночью, было естественно в самом интимном понимании. Это не было погоней за удовольствием, а просто… Быть с ним было правильнее, чем не быть.

Но она доверилась ему! Вот что важнее. Доверилась телом и душой – просто так, даже не узнав его перед этим. Ей казалось, что она поняла его, увидела его душу.

Потом ей рассказали, чем он занимался. Сухо, без лишних эмоций, просто факты. Она сама попросила прислать пару фотографий его жилища. И этот человек показался ей таким уникальным? Обычный извращенец, который терзал несчастных женщин в том свинарнике, который называл домом? По сути, это не человек даже, люди себя так не ведут. Это создание более низкое, чем животное.

И вот такое создание задело ее душу… Первый, кто смог, после ее мужа. Стоило Ланфен вспомнить это, как слезы бессилия и унижения сами закипали на глазах.

Теперь уже ничего не исправишь. Придется как-то принять это и жить – с ощущением своей ошибки и тоски по тому образу, который она сама придумала. Он ведь вырвал ее из болота депрессии, что-то изменилось. Но Ланфен не была уверена, что это хорошо.

Ей требовалось немного времени, чтобы перезагрузиться. Совсем чуть-чуть… Она не забыла о своих обязанностях, не собиралась отказываться от них. Однако она чувствовала, что если попробует строить из себя стальную леди сейчас, то долго не выдержит, сломается.

Она ушла в свою комнату, чтобы плакать. Она не стеснялась этого. Ланфен знала, что только так сумеет снизить внутреннее напряжение, ослабить боль достаточно, чтобы снова стать работоспособной, нормально соображать, ей больше-то и не нужно.

А потом необходимо снова вернуться к проекту в полную силу. Там своих странностей хватает: Тимур вечно где-то пропадает, Сандра подозрительно затихла, Север мрачнее тучи. Приблизился ли хоть кто-то из них к разгадке?

К тому же нужно организовать какую-то систему безопасности, ведь неизвестно, что на уме у Белых! Скорее всего, он уже далеко, попытается скрыться и вернуться в Россию самостоятельно. А если нет?

Что, если он еще здесь?

Она не боялась его. Она просто не хотела его видеть, сил на это не было.

Ланфен планировала дать себе отдых хотя бы до вечера, но внешний мир напомнил о себе раньше. Зазвонил городской телефон отеля, которым она обычно не пользовалась. Помня о том, сколько ее подопечных сейчас на улицах, трубку она все же сняла.

– Алло?

– Лю, подходите ко мне в номер! – требовательно заявил Михаил Миронов.

С ним Ланфен общалась мало и строго по делу. Миронов был типичной канцелярской крысой, которой на подобном задании было некомфортно и даже страшно. Он почти никогда не выходил из номера, потому что катастрофически боялся этой страны, все встречи проводил только на своей территории. С участниками он не общался и давно бы уехал, если бы не страх прогневать босса. Ланфен считала его присутствие здесь совершенно бесполезным.

Они не договаривались о встрече, и его приказной тон сейчас напрягал. Ланфен, как правило, избегала споров с ним просто потому, что они продлевали неприятное общение с этим типом. Однако сегодня нежелание беседовать с ним достигло предела.

– Это может подождать?

– Нет! Если бы не было дел, я бы не звонил.

– Что такого уже случилось?

– Приходите срочно! – взвизгнул он. – Тут форсмажорные обстоятельства!

Он никогда не отличался терпением, а сегодня вел себя особенно истерично. Похоже, и на него давил накапливающийся стресс. Если и предыдущие этапы были такими выматывающими, понятно, почему ассистент Тронова, Степан, отказался снова участвовать в этом!

– Хорошо, я сейчас подойду к вам.

– Быстрее…

Последнее слово прозвучало как-то особенно жалко, но Ланфен не придала этому большого значения.

Она поспешно умылась, чтобы скрыть следы недавней слабости, и отправилась на встречу. Миронов жил этажом ниже, но в таком маленьком отеле все номера располагались близко друг к другу. Он знал, что она придет быстро, потому, видно, и оставил дверь приоткрытой.

– Михаил, что вы хотел… – начала она, заходя, но осеклась.

Миронов все еще находился там, возле телефона, с которого звонил ей. Но он был мертв.

Верхняя половина его тела лежала на тумбочке, нижняя опускалась на пол. Где стоял, когда звонил, там и упал. Лужа крови вокруг него была нереально огромной, зеркально темной, Ланфен даже не представляла, что так бывает. Наверно, пройдет немного времени, и эта лужа проявится алым пятном на потолке нижнего этажа.

Его белая рубашка почти полностью стала багровой, прилипла к телу, и сквозь нее легко просматривались раны. Три больших разрыва вдоль позвоночника и перерезанное горло. Поэтому он не кричал, поэтому тут столько крови.

Поэтому в его голосе был страх, который Ланфен приняла за истеричность. Миронов боялся, потому что в его номере уже был кто-то посторонний. Михаил и не думал защищать Ланфен, он верил, что, если вызовет ее, выполнит данное ему задание, его не тронут. Он был слишком труслив, чтобы всерьез поверить в свою смерть, и слишком эгоистичен, чтобы хотя бы намеком предупредить Ланфен. Ему просто хотелось, чтобы все закончилось быстро и благополучно – для него.

Если ему повезло, он даже не успел сообразить, что умирает. Хотя, судя по судорожно сведенным пальцам, успел…

Ланфен уже знала, что это ловушка, понимала, что нужно бежать, однако не могла оторваться от кровавого зрелища, завороженная и парализованная им. В себя ее привело лишь движение за спиной. Она хотела обернуться, но не успела – удар, обрушившийся на ее голову, отнял у нее такую возможность.

«Максим…» – промелькнуло в угасающем сознании.

Глава 10. Далекий шум воды

– Ну как она? – с опаской спросила Алиса.

Она была уверена, что Сандра умрет… Точнее, уже мертва – после падения с такой высоты! Но Сандра застонала, и стало ясно, что еще не все потеряно. При этом она была без сознания, и касаться ее было страшно, Алиса ни за что не решилась бы.

За это взялась Вероника. Среди тех бесконечных знаний, которыми она обладала, были и курсы первой помощи. Судя по легкой дрожи в руках, ей тоже было не по себе, но отступать она отказывалась.

– Я, конечно, не медик, но ее состояние не критическое. У нее сломаны обе ноги, много переломов на руках. Думаю, повреждены легкие, потому что дышит она хрипло. Но, судя по тому, как она дергается, позвоночник уцелел. А голова… Внешних повреждений черепа я не вижу, но без сотрясения мозга точно не обошлось.

– И что нам теперь делать? – Алиса посмотрела на край спуска, отсюда казавшийся недостижимым. – Мы сможем залезть туда?

– Нет. Даже я одна не смогу – мне ни навыков, ни оборудования не хватит. О том, чтобы поднять ее туда, и речи быть не может.

– Тогда у нас два варианта… Сидеть тут и ждать помощи или искать другой выход.

На схеме, которую они видели, никаких других выходов не было. Но ведь пещеры – это почти живое существо! Вряд ли здешние залы были так уж тщательно исследованы, к тому же под действием погоды и времени горная порода меняется, мог появиться хоть какой-то пролом.

Понятно, что ждать спасения на месте было куда заманчивее. Однако у такого плана имелся важный подвох: Тимур. Он пока единственный, кто знает, что они здесь, а остальные к пещерам не собирались. Пока что он ушел, но что, если он передумает? Решит, что их жизнь угрожает его безопасности, и вернется?

Так что поиск выхода казался самым разумным вариантом. Вероника разделяла это мнение:

– Есть еще шанс, что Инна оставила здесь какие-нибудь средства связи – на случай, если кто-то потеряется.

Их собственные мобильные телефоны под землей не работали, но это как раз не удивляло: сигнал стал слабым уже у входа в пещеры.

Перед ними простиралось огромное пространство зала. Здесь было много сталактитов и сталагмитов, усложнявших обзор. Воздух в этой пещере был тяжелый и очень влажный, на камнях то и дело образовывались капли воды.

Сандре с ее поврежденными легкими тут будет тяжело, она вряд ли придет в сознание, им придется поднять ее и нести. Насколько это вообще безопасно?

– Может, оставим ее здесь? – поинтересовалась Алиса. – Не сочти за трусость или лень, но у нас вряд ли получится нести ее ровно. Если с ее травмами мы будем ее трясти, то нанесем ей еще больший вред.

– Я тоже об этом думала. Да, ее нужно оставить, но не здесь. Если сюда придет Тимур или кто-то еще, настроенный не слишком дружелюбно, они сразу увидят ее. Вероятнее всего, убьют. Нам нужно найти безопасное место, где мы ее оставим, и продолжить осмотр пещер.

С этим сложно было спорить. Вероника начала готовить носилки из связанных вместе курток. Алиса тем временем достала из рюкзака мел и вывела на стене русскими буквами: «Нас трое». Тимур и так знает, что они здесь, и нужно было подготовиться к тому, что за ними придут и спасатели.

Почему нет? Ведь рано или поздно Ланфен хватится их! Да и Дамир, когда в очередной раз не дозвонится, на Тронова насядет. Мысль о том, что он подстраховывает ее, даже когда сам далеко, немного успокаивала Алису.

Чтобы подобрать удачный камень для надписи, она отошла в сторону и там услышала плеск воды. Сначала Алисе показалось, что ей мерещится: мало ли какое эхо может быть в таких залах! Но звук не исчезал, долетая до нее отголосками эхо откуда-то со стороны.

Она помнила, что рядом с горами течет река, слышала ее шум, когда подходила сюда. Может, вода уходит под землю, сюда? Это уже какой-то ориентир!

Так что к своим спутницам она вернулась в приподнятом настроении.

– Тут где-то вода есть, – сообщила она. – Может, и выход на поверхность тоже!

– Не радуйся раньше времени, – посоветовала Вероника. – Это я о выходе. Мы его еще не нашли. Но вода – это уже хорошо, она нам может понадобиться. Ладно, давай начинать.

Носилки она сделала неплохие: связала материю бечевкой, сделала ручки из рукавов. Но нести Сандру оказалось тяжелее, чем можно было предположить по ее комплекции. Задача усложнялась еще постоянным страхом навредить ей. Алиса все внимание сосредоточила на скалистой породе под ногами, старалась не трясти носилки и не спотыкаться, однако получалось не всегда.

Сандра по-прежнему не приходила в себя, но ее испачканное грязью лицо болезненно морщилось, и не хотелось даже представлять, что будет, если она очнется здесь: у них не было с собой никакого обезболивающего.

– Давай пока положим ее. – Вероника, шедшая впереди, указала на плоскую широкую площадку. – Кажется, я вижу водоем. Нужно сперва осмотреться там, а потом нести ее дальше.

С этим Алиса спорить не стала, ей нужен был отдых. Ее утомил спуск вниз, и она была удивлена тем, что у нее есть силы тащить Сандру. Но говорят ведь, что в стрессовых ситуациях организм собирает всю энергию, какая у него есть! У нее, оказывается, энергии было много.

Они уложили Сандру на камни, а сами пошли дальше. Свет фонарей действительно вырывал впереди тот живой блеск, который может создать только вода в движении. Алиса ожидала обнаружить здесь небольшой ручеек, пробившийся сквозь камни, а увидела целое озеро.

Оно было не слишком большим, но увидеть его границу из-за темноты было трудно. В таком освещении вода казалась жидкой ртутью, заполняющей пространство. По поверхности постоянно шли мелкие волны, а поскольку ветра здесь не было, это указывало на сильное подводное течение.

От воды веяло холодом. Касаться ее или даже подходить слишком близко не хотелось. Пока Алиса не представляла, решится ли она это пить, если возникнет необходимость.

Она хотела пройти вдоль берега, чтобы посмотреть, не ведет ли озеро в другой зал, но очень быстро была вынуждена остановиться. На ее пути появилось препятствие, которое она не могла просто обойти.

Сначала Алиса подумала, что это камень, оказавшийся у самой кромки воды. Нечто темное, бесформенное, большое, но не слишком… Если бы это действительно был камень, она бы даже не остановилась возле него. Однако, когда она подошла поближе, свет фонаря, закрепленного на ее одежде, безжалостно вырвал из мрака детали, к которым она была не готова.

Бледная, синюшная кожа с первыми пятнами разложения. Мутные глаза, как будто сделанные из пластика. Страшно изогнутый рот, полный черной грязи. И кажется, что-то ползает среди волос…

– Вероника… – позвала Алиса.

Хотела крикнуть, а получилось тихо. Она только сейчас заметила, что здесь воздух не такой, как возле спуска, а тошнотворно сладковатый, наполненный тем жутким запахом, который никогда и никому не хочется ощущать.

Запахом смерти.

Как ни странно, Вероника услышала ее. Она подошла ближе и тихо охнула. Она, как и Алиса, узнала мертвеца.

– Кадыченко! – выдохнула она.

Девушки и не думали, что им доведется снова увидеть его. Они знали, что он утонул, знали, что тело не нашли. Но увидеть его здесь, в таком состоянии – к этому они оказались не готовы.

И все же Алиса не могла не отметить, что на его теле нет повреждений. Он утонул, да, и течение протянуло его по дну. Однако перед этим никто его не бил и не пытал. Все произошло случайно… От этого сейчас не легче.

Оправившись от первого шока, Алиса перевела взгляд на черную воду.

– Думаешь?…

– Да, – кивнула Вероника. – Он утонул в реке, которая в лесу, как сказал тот китаец. А раз он здесь, течение идет сюда.

– Значит, мы сможем выбраться!

– Ты в своем уме?!

– В нем самом, и мой ум мне всегда подсказывает такие решения, у Дамира спроси!

– Тяжело Дамиру с тобой, – заметила Вероника. – Даже если через озеро есть выход на поверхность, нам это не поможет.

– Почему это?

– Во-первых, мы не знаем, сколько метров тянется переход от поверхности сюда. Есть у меня предположение, что не одну сотню! Во-вторых, посмотри на него. – Вероника указала на мертвое тело. – Он крупный и тяжелый мужчина. Представь, какой силы должно быть течение, чтобы дотащить его сюда!

К чему она клонит, было понятно сразу. Алиса никогда не смогла бы плыть против такого течения, да еще и в ледяной воде, без воздуха. Решение, которое представлялось таким очевидным и всегда срабатывало в фильмах, в реальности оказалось фантастическим.

– И что теперь?

– Будем действовать, как и хотели, – пожала плечами Вероника. – Мы ведь не включали это озеро в свой первоначальный план! Будем искать другой выход. Кадыченко придется оставить здесь. Когда выберемся, пошлем сюда людей, чтобы забрали его, больше мы ничего не можем.

Алиса не стала спорить. Даже если бы Кадыченко был жив, они бы вряд ли подняли его. О том, чтобы нести и его, и Сандру, и речи не шло. Поэтому им пришлось смириться с обстоятельствами.

В этом зале не было ничего примечательного, кроме озера. Зато неподалеку располагались два тоннеля, уходящие в разные стороны. В одном чувствовалось едва заметное движение воздуха. Это могло быть указанием на выход – а могло быть следствием внутренней циркуляции, если залов там много и они большие.

Внутри второго тоннеля воздух был неподвижным, зато более теплым, чем в других залах. Там темнота, глухая и неподвижная, казалась такой же огромной, как космос.

– Здесь спрячем Сандру, – решила Алиса. – Думаю, ей так безопаснее.

– Да, здесь влажность пониже. Оставим ее и проверим второй ход.

План казался предельно простым, и сначала его выполнение тоже не отнимало много сил. Да, Сандра меньше весить не стала, но знание о том, что тащить ее придется недолго, неплохо мотивировало. Девушки выбрали для нее уголок неподалеку от входа в тоннель, со всех сторон защищенный крупными камнями, убедились, что на нее не будет капать вода. Они даже собирались оставить рядом с ней небольшой фонарь, а только потом уйти.

Но тут произошло непредвиденное – Сандра очнулась.

Сначала она закричала. Крик был оглушительным в этих стенах, он резонировал по залу с такой силой, что создавалось впечатление, будто на них вот-вот обрушится потолок. Девушки были вынуждены закрыть уши руками, потому что казалось: барабанные перепонки точно не выдержат такой атаки. А Сандре не было никакого дела до них. Она попыталась дернуться, однако только потревожила этим изломанное тело. Пришла новая боль, а с ней и новый крик, сорвавшийся на визг, высокий, звериный, лишенный намека на то, что это голос разумного существа. Да и глаза ее сейчас разумными не были, лицо стало маской ужаса, на губах скопилась белая пена. Она кричала и плакала одновременно, и дышать ей было все сложнее.

Это произошло настолько неожиданно, что Алиса понятия не имела, как быть. А вот Вероника, не менее шокированная, все же пересилила себя. Она опустилась на колени перед рыдающей девушкой и попыталась мягко удержать Сандру.

– Не дергайся, пожалуйста, – уговаривала она. – Скорее всего, у тебя сломаны ребра. Если будешь так метаться, порвешь себе легкое и кровью захлебнешься!

Быстрой реакции не последовало, но ее спокойный мелодичный голос все же произвел эффект. Сандра, уставшая от криков и боли, меньше двигалась, ее отчаянный вой перешел в тихое всхлипывание. Глаза прояснились, и, казалось, она лишь теперь разглядела, где находится.

Она должна была понять, что произошло, вспомнить, поблагодарить их за спасение. Ведь это из-за нее они оказались в такой ситуации! Но Сандра, видимо, считала иначе.

– Вы что сделали, суки проклятые?! – взвыла она. – Твари! Убью вас! Папа вас убьет!

– Ты совсем рехнулась? – возмутилась Алиса. – Это не мы, это Тимур тебя вниз швырнул! Мы тебя спасти пытаемся!

Но оказалось, что Сандра это не забыла.

– Этот урод столкнул меня, потому что вы что-то не так сделали, ослушались его приказа! Он ведь сказал, что отпустит меня, если вы все сделаете как надо, а вы даже этого не смогли, тупые идиотки!

– Он тебя и отпустил – вниз! – не удержалась от ехидства Алиса.

– Заткнись! Это все из-за вас! Я вас засужу… Нет, пусть папа вас убьет! Мрази!

– Это у тебя благодарность так выражается?

– Оставь ее. – Вероника положила руку на плечо подруге. – Ей больно, страшно, а слишком умной она никогда не была.

– Но мы ведь ее спасаем!

– Мы ее спасаем не для того, чтобы благодарность услышать, а потому, что нормальные люди так поступают.

– Вытащите меня отсюда! – потребовала Сандра. – Я приказываю! Мне нужно к врачу! Если по вашей неосмотрительности я умру здесь, мой папа вас уничтожит!

– Можно подумать, мы все еще заперты с тобой здесь, потому что наслаждаемся общением! – поморщилась Алиса. – Выхода нет пока, поднять тебя в таком состоянии мы не можем!

– Хватит оправдываться! Из-за вас я оказалась здесь… У меня все болит… Я не могу двигать руками! Я уверена, вы что-то еще испортили, я не так уж далеко падала! Вам придется ответить за это!

– Все, общайся с ней сама, – махнула рукой Алиса. – У меня на эту дуру сил нет!

Терпение Вероники было безграничным и непоколебимым. Несмотря на поток ругательств, проливавшийся на нее, она продолжала объяснять все спокойно и мирно:

– Ты получила травмы, когда упала. Мы перенесли тебя сюда, чтобы Тимур тебя не нашел, если он вдруг решит вернуться. Но таскать тебя туда-сюда нельзя, и мы оставим тебя здесь, найдем выход, а потом вернемся за тобой.

– Что?! Вы совсем из ума выжили? Не смейте! Я запрещаю!

– Это необходимо. Я оставлю тебе фонарь и вот тут воду в бутылке. Не двигайся слишком много, этим ты вредишь себе.

– Стойте! Я приказываю! Суки! Да чтоб вы сдохли в этих пещерах!

Если бы у Сандры уцелели руки, она бы наверняка пыталась удержать Веронику рядом с собой. Но любое движение приносило ей боль, а боль она терпеть не умела. Поэтому Сандра лежала неподвижно и рыдала, глядя, как они уходят. Вслед им несся непрекращающийся поток проклятий, однако на иную месть она была неспособна.

Когда первая вспышка гнева поутихла, Алисе стало даже жаль ее. Вряд ли Сандра действительно верила во все, что говорила. Просто она, избалованная и изнеженная, оказалась не готова к такой боли. Если она переживет все это, ей подземный кошмар еще много лет аукаться будет.

Но тут ничего не исправишь, и оставаться с ней было нельзя. Им пришлось продолжить продвижение.

Во втором тоннеле оказалось чуть прохладнее, но и воздух здесь был свежее. Небольшое сужение породы, образовывавшее тоннель, вывело их к залу относительно правильной круглой формы. Он был маленьким, и через него сразу просматривался переход в другой тоннель.

Но девушки не спешили направляться туда. Здесь обнаружилось нечто такое, мимо чего нельзя было просто пройти. Своды у небольшой пещеры были очень высокими, и где-то наверху, на недостижимой вышине, был пробой, сквозь который лился дневной свет.

Он не прошел для пещеры зря. Этот в прямом смысле подарок небес наполнил скалистый мешок жизнью: камни здесь были покрыты мхом, а кое-где проглядывали робкие побеги растений, ютившиеся на островках земли между серыми булыжниками. Вечная скалистая могила вдруг превратилась в уютный зеленый мирок, настолько неожиданный в подземных пещерах, что впору было считать его чудом.

Это выглядело настолько красиво, что Алиса, при всей серьезности ситуации и нарастающей угрозе, залюбовалась. Похоже, ветер с поверхности задувал в пробоину землю и семена, а влажная среда и скупое солнце дарили жизнь. Уже ради одного этого зала был смысл начинать игру, лезть в эти пещеры, и понятно, почему Инна организовала все здесь.

Но игра сорвалась, речь теперь идет о выживании.

– Есть шансы добраться туда? – спросила Алиса, указывая на бесконечно далекий свод.

– Даже меньше, чем подняться по склону, с которого мы спустились.

– А докричаться?

– Голос, может, будет слышен, – отозвалась Вероника. – Хотя не факт, в этих залах акустика непредсказуемая. Но если у нас и получится, кто нас услышит? Птицы? Ты видела карту, в эти горы никто не ходит.

– То есть мы по-прежнему сами по себе?

– Необязательно. Есть шанс, что кто-то придет на помощь. Но до того момента – да, рассчитываем сами на себя.

Алисе тоже хотелось верить в лучшее, но она не представляла, кто захочет помочь им.

++++++

– Не суйся за мной. Лучше иди и расскажи Ланфен о том, что случилось.

Север не собирался двадцать раз повторять это, он ведь не нянька. То, что Арсений везде шатается за ним, как тень, выводило его из себя.

Он хотел все сделать один и быстро. Поэтому он не собирался обсуждать ситуацию с Ланфен, Мироновым или кем-то еще. Им пусть убогий этот рассказывает, ему все равно заняться нечем!

Сам же Север направился в комнату Инны, чтобы забрать оттуда оборудование, которое она использовала для спуска. Обувь ему не подошла бы, но он и в своих спортивных ботинках неплохо себя чувствовал. А канаты, крюки, карабины – это все универсальное.

Он не был профессионалом в скалолазании, и даже любителем не был. Но иногда Север заходил в зал, узлы делать умел, основы помнил. Этого сейчас должно было хватить.

Арсений наконец оставил его в покое, ушел куда-то, и правильно. Северу нужно было спешить. У него по-прежнему не было доказательств, что Вероника там же, где и Сандра, но он чувствовал: нужно идти туда, все пропавшие девушки как-то связаны с Тимуром. Иначе Вероника и Алиса давно вернулись бы, а их нет!

Он привык все делать сам, особенно если это было важно для него. К тому же Север даже теоретически не предполагал, кто из людей, оставшихся в отеле, смог бы ему помочь. Разве что Ланфен, но она должна сидеть на месте и быть на связи, в этом и заключается работа координатора.

Он планировал выполнить все самостоятельно, пока не столкнулся в дверях отеля с Ганем. Китаец только-только убрал зонт, чувствовалось, что он готовился к встрече с кем-то другим, но и с дороги Севера не ушел.

– Что-то случилось? – спросил он. – У вас обеспокоенный вид!

– Мне некогда!

– Вы собрались в горы? – Китаец кивнул на рюкзак за спиной Севера. – Это опасно в такую погоду!

– Слушай, мне сейчас не до разговоров, я спешу!

– Вы всерьез собираетесь спускаться туда сейчас, в одиночку?

– Да, я же сказал!

– Тогда позвольте мне пойти с вами! Ждать вам не придется, в моей машине есть снаряжение! Я купил его не для здешних пещер, но оно подойдет!

– Зачем тебе это? – удивился Север.

– Я вижу, что вы полны решимости. Но одинокий человек не должен идти в те пещеры! Я до сих пор не могу простить себя за то, что случилось с господином Кадыченко. Если и с вами случится что-то после того, как я был здесь, мог помочь и не помог… Это уже слишком! Я бы хотел присоединиться к вам.

Северу хотелось отказать Ганю, но он сдержал себя. Понятно, что ему хочется быть одиноким героем в глазах Вероники. Почему хочется и почему эта девица так важна – уже другой вопрос. Но устраивать такие шоу сейчас было бы неразумно. От него, возможно, зависят жизни сразу трех девушек, и нельзя рисковать ими только потому, что у него непомерные амбиции! Гань знает эти места, с ним будет проще.

– Хорошо, пойдем!

– Вы правильно сделали, – обрадовался китаец. – Я знаю, как подъехать к пещерам максимально близко!

Здесь он не обманул. Сначала они ехали по дороге, и это помогало, ведь дождь усилился. Но потом Гань свернул прямо на траву и поехал между деревьями. Небольшой автомобиль трясло, приходилось держаться обеими руками, чтобы при очередном прыжке не удариться головой о крышу салона. Казалось, что машина вот-вот застрянет в очередной яме.

Однако Гань свое дело знал. Он довел автомобиль до небольшой поляны, почти на границе леса и гор. Оттуда пришлось идти пешком, однако это расстояние было ничтожно низким по сравнению с тем, какой путь пришлось бы пройти без знания этого маршрута.

Дорога прошла в напряженной тишине, и лишь когда они вышли из машины, Гань рискнул спросить:

– Может, расскажете мне, что произошло?

– Мои друзья потерялись в пещерах, – коротко ответил Север.

– Как вы узнали об этом?

– Просто знаю, и все.

– Но что ваши друзья делали в пещерах в такой день?

– А вот этого я как раз не знаю, но надеюсь скоро выяснить!

Он не хотел слишком много сообщать Ганю. Помощь заслуживает благодарности, это понятно, но… Север ведь ее не просил! Да и какая разница, откуда он что узнал, зачем они пошли сюда? Главное, что они здесь и оставлять их нельзя ни в коем случае.

Главный зал пещеры встречал их тишиной. Здесь не было следов участниц проекта, но не было и крови.

«О чем я вообще думаю? – возмутился про себя Север. – Здесь не будет крови! Тимур, он… он же не сумасшедший! Скорее всего, он просто бросил их здесь, и все!»

Гань тоже внимательно оглядывался по сторонам, но ничего не говорил. Видно, понял, что его спутник не в лучшем настроении, и предпочел не обострять ситуацию.

И все же именно Гань первым заметил вещь, которой в пещере быть не могло, не естественным путем. Она выдала себя слабым блеском, созданным теми редкими лучами солнца, что пробивались сквозь облака рассеянным светом и долетали до дальней части зала.

Это был браслет – золотая полоска с узором из бриллиантовой крошки. Не подделка, дорогая вещь и в равной степени безвкусная. Он не знал все украшения Сандры наизусть, но мог догадаться, что это в ее стиле.

Браслет лежал слишком близко к обрыву, резко уходящему вниз, и ситуация была очевидной.

Однако когда Север посветил туда мощным фонарем, он никого внизу не обнаружил. Зато там валялся канат, похоже, совсем новый. Они смогли после спуска уйти сами, значит, они живы. И они вместе, одна Сандра не справилась бы, сидела бы тут и рыдала! От осознания того, что Вероника все же здесь, было тепло и страшно одновременно.

– Нужно спускаться за ними! – объявил Север.

– Может, попробуем позвать ваших друзей?

– Не сейчас. Мы не знаем, насколько далеко они ушли, и думаю, они напуганы.

– Чем они напуганы?

– Неважно. Нам ведь все равно придется спускаться, так почему бы не сделать это сейчас?

Выдержке Ганя можно было только позавидовать: даже зная, что ему недоговаривают что-то важное, он не стал больше ни о чем спрашивать. Он закрепил два каната у спуска, затем подумал и сбросил вниз третий.

– На всякий случай, – пояснил он. – Никогда нельзя быть слишком осторожным.

– Подпишусь под этим.

Несмотря на многолетний пробел в занятиях альпинизмом, спуск дался Северу легко. Помогала общая хорошая подготовка, да и тело помнило старые знания.

Внизу их ожидало не самое приятное открытие, стало видно то, что с высоты не просматривалось: на камнях Север обнаружил кровь. Сердце запнулось в ужасе, которого раньше не было, но он уже и не пытался понять, почему так беспокоится за чужого человека. Эти чувства было не сдержать, и Север отложил сомнения на потом. Пока он искал доказательства того, что кровь принадлежит не Веронике, это для него было главным.

Нашел. На окровавленных камнях обнаружилась длинная прядь волос – странных на ощупь, неестественных. Сорвался один из наращенных локонов Сандры, Вероника не пострадала.

Конечно, и Сандре он не желал зла. Но не ее безопасность стояла для него на первом месте.

Гань тем временем включил самый мощный из имевшихся фонарей, однако никого не увидел. Пещера встречала их тишиной и пустотой.

– Их здесь нет, – заметил китаец.

– Вероника! – крикнул Север. – Алиса, Сандра! Вы здесь? Вероника!

Ответа он не услышал, но знал, куда нужно двигаться. С раненой Сандрой они не стали бы бродить среди камней, они бы сразу направились по самому широкому проходу. Он бы тоже так сделал.

Поэтому теперь Север в сопровождении Ганя выбрал эту дорогу, продолжая звать девушек. И не зря! Он прошел примерно до середины зала, когда они появились впереди, перемазанные грязью, но в целом невредимые.

– Мы вас не ждали, и это круто! – выдала Алиса. – Черт, если бы вы знали, как мы вам рады! Мы с Никой думали, что придется учиться летать!

А Вероника ничего не сказала. Она просто улыбалась этой своей теплой мягкой улыбкой, от которой по телу шло тепло, как когда-то, когда он был намного моложе и не считал цинизм нормой жизни…

Однако от воспоминаний пришлось отвлечься, потому что все они по-прежнему были в ловушке пещеры, и вместо трех пропавших девушек Север видел только двоих.

– Как вы оказались здесь? – спросил Север. – Где Сандра?

– Оказались мы здесь милостью Тимура. – Алиса возмущенно сжала кулачки. – Эта скотина сбросила нас сюда! Точнее, нас загнала, а Сандру сбросила!

– Сандра жива, – добавила Вероника. – Думаю, ее жизнь вне опасности, но чем скорее мы доставим ее к врачу, тем лучше. Судя по тишине, она снова потеряла сознание, и мне это совсем не нравится. Нам нужно выбраться на поверхность, туда, где ловит мобильная связь, и позвать на помощь прямо сейчас!

– Сами мы ее не вытащим?

– Я бы не рисковала, слишком много переломов. Нужны специальные носилки, у спасателей такие есть.

– Тогда будем вызванивать спасателей!

План Вероники был правильным и простым. Север был рад тому, что нашел их так быстро и легко, ему казалось, что ситуация вот-вот разрешится. Плевать, что Тимур удрал, главное, что они живы!

Но вскоре оказалось, что удача не задержалась на их стороне. Первой неладное заметила Алиса:

– Ребята… По-моему, у нас проблема!

Она смотрела на что-то, расположенное у него спиной, и Северу только и оставалось, что повернуться.

Там по-прежнему стоял только Гань. Но с его лица исчезло то растерянно-доброжелательное выражение, к которому все привыкли. Китаец поставил на пол рюкзак и фонарь, чтобы получить свободу действия, а в руке держал пистолет, направленный на них.

Фразы вроде «Это шутка?» и «Гань, что с тобой?» были неуместны. Север вдруг особенно остро осознал, с каким абсолютным незнакомцем связался. Он ведь почти ничего не знал о Гане Ийнгджи, кроме того, что этот человек был рядом с Кадыченко, когда тот умер. И уже невольно задумаешься, была ли та смерть несчастным случаем!

А ведь Гань очень «вовремя» оказался у гостиницы со специальным оборудованием. Да и раньше его появления были кстати, просто череда чудесных совпадений!

Но если допустить, что он осознанно следил за ними, чудесные совпадения исчезали сами собой.

– Мы можем узнать, что происходит? – холодно поинтересовался Север.

– Можете, – кивнул Гань. – Пока вы так спокойны, как сейчас, я буду давать вам ответы по своему усмотрению. Я ценю такое отношение. Никаких врачей вы вызывать не будете, это сейчас лишнее.

– Но Сандре действительно нужна помощь! – возмутилась Алиса.

Гань перевел пистолет на нее:

– Спокойно, я же сказал! Умрет Сандра или нет, зависит от вас и судьбы. Возможно, она уже мертва, но мы еще не знаем. А если нет, то у вас будет возможность спасти ее.

– Мы уже торговались сегодня с Тимуром, – сообщила Вероника. – Он свое слово не сдержал, из-за него Сандра оказалась в таком положении. Как нам узнать, что вы не врете?

– Никак. Вы можете делать то, что я вам скажу, а можете получить пулю в лоб. Тогда все будет однозначно, не так ли?

– Но не слишком перспективно. Что вы от нас хотите?

– Только то, что было украдено.

– Ожерелье забрал Тимур, – чувствовалось, что Алиса старательно сдерживает гнев, старается говорить с ним спокойно. – Судя по тому, как быстро он это сделал, он с самого начала был в сговоре с Инной, «Сердца Мидаса» здесь больше нет.

– Мне не нужно ожерелье, – прервал Гань. – Это ваши игры, в которых я не собираюсь участвовать. Верните то, что вы украли у моего босса.

– Конкретнее можно?

– Вы были рядом с нами давно, – напомнила Вероника. – Говорили с Кадыченко, с Севером. Вы знаете, ради чего мы приехали сюда.

– Да, я думал о том, что вы можете не знать, что тут устроили. Выяснить это наверняка я не могу, но эффективно проверить – легко. Например, я сейчас убью кого-то одного из вас и дам оставшимся двоим шанс найти мне карту. Если они этого не сделают, я убью еще кого-то. И вот если третий человек не найдет карту, значит, вы действительно не подозреваете, где она.

Его невозмутимый, размеренный голос создавал иллюзию спокойствия, но его взгляд оставался настороженным и жестоким. Для Ганя собеседники не были даже полноценными людьми, просто проблемами, которые надо устранить. Он готов был выполнить свою угрозу.

Алиса и Вероника тоже чувствовали это, они замерли, понимая, что резкое движение может приговорить к смерти любую из них. Они искали выход из ситуации, но не находили его, как и Север. А ведь наибольшая ответственность лежала на нем! Он привел сюда этого урода, и он единственный мужчина. Он должен все исправить.

– Мы хотя бы можем узнать, о чем идет речь? – спросила Алиса. – Какую карту мы должны найти?

– Ту, которую украла эта сучка.

– Инна?

– Ли Мингжу, – пояснил Гань. – Ваша подруга Инна, скорее всего, знала об этом, но расспросить ее как следует мы не успели.

– Это из-за вас она умерла, – догадался Север. Имя Мингжу тоже было ему знакомо, он помнил, что так звали девушку, чья семья сгорела в деревне. – Но вы не хотели убивать ее!

– Не так скоро, по крайней мере, – уточнил китаец. – Она умерла раньше, чем это было ей позволено, сбила нас со следа. К счастью, тут как раз подоспели вы. Где карта? Когда она была украдена, Мингжу постоянно была с вашей Инной. Карта должна быть там, где была Инна. Здесь!

– Мы ведь не отказываемся искать ее! – примирительно улыбнулась Алиса. – Мы сделаем все, что вы скажете! Нам эта карта все равно не нужна, мы найдем ее для вас, только не нужно насилия.

– Вы не нужны мне тут в таком количестве. Когда вас трое, вам легче сбежать. Нет, я, пожалуй, буду следовать первоначальному плану!

Он не врал, он рассматривал все происходящее как математическую задачу, которую ему нужно решить, и не более того. Получается, если не остановить его сейчас, случится непоправимое.

В этот момент Север поймал на себе взгляд Вероники. Она смотрела ему в глаза, словно пыталась что-то сказать. И он понял ее – по взгляду, по напряженной позе, по повороту головы. По тем мелочам, которые в других женщинах даже не замечал. Если он ошибся, плохо будет всем, а другого выхода не оставалось.

– Вы не можете так поступить! – Вероника повысила голос, придав ему непривычную капризность. Так могла вести себя Сандра, но не она. – Это нечестно! Мы готовы сделать все, зачем эта жестокость!

– Вот и определилась кандидатка на выбывание, – ухмыльнулся Гань. – Спасибо, что облегчили мне задачу, госпожа Аргос.

Он не терпел криков и уверенно перевел пистолет на нее. Он готов был выстрелить и сосредоточился на ней, совсем позабыв о Севере, находившемся с другой стороны. А тот не стал медлить, потому что понимал, как много сейчас стоит на кону.

Он налетел на Ганя всем телом, отводя руку китайца в сторону. Секундой позже прозвучал выстрел, но пуля ударила по камням, никому не навредив.

– Бегите! – крикнул Север. – Спрячьтесь где-нибудь, я найду вас!

И они побежали. Именно это было правильным поведением, а не тот ступор, который показывают в фильмах, когда героини стоят и жалобно вопят. Такое как раз раздражает! Ради чего Север вообще пошел на риск? Чтобы они все равно оставили себя в заведомо уязвимом положении? Нет, он хотел, чтобы они скрылись.

Вероника помогла ему тем, что исчезла в тоннеле. Если бы она стояла здесь и неумело пыталась помочь, проиграли бы они оба. А так Север мог не думать о ней, не бояться, что в нее угодит шальная пуля. Своим благоразумием она подарила ему свободу действия. Алиса тоже молодец, но она была не так важна для него сейчас. Да и не только сейчас!

Он не обманывался насчет Ганя, знал, что просто не будет. Раз такого человека приставили следить за ними одного, значит, в помощи он не нуждается.

И точно, Гань оказался гораздо сильнее, чем выглядел. Его невысокий рост и жилистое тело могли ввести в заблуждение многих, а он еще и усиливал впечатление покорным голосом и скромным взглядом. Но теперь он дрался в полную силу, и Северу приходилось несладко.

Спасало то, что и сам он был не из нежного офисного планктона. Многие его знакомые по московской тусовке и минуты не продержались бы в такой ситуации. Север мог лишь радоваться, что не забросил тренировки, что привык вымещать злость и горечь в тренажерном зале, а не в баре. Тогда это было для него почти игрой, а сейчас шутки кончились.

Когда он прижал Ганя к земле, ему удалось выбить из рук противника пистолет и отшвырнуть подальше. Раздался плеск воды, значит, добраться до оружия теперь не сможет никто.

Но Гань быстро оправился, и удерживать его становилось все сложнее. Скоро он вырвался, вскочил на ноги, и теперь они стояли друг напротив друга.

– Напрасная трата времени, – указал китаец. – Тебя я убью, их найду. Я знаю эти пещеры, они – нет.

– Ты еще не убил меня.

– Вопрос времени.

Сложно было представить, что человек может двигаться с такой скоростью – а Гань мог. Он нападал уверенно и нагло. Некоторые удары Северу удавалось парировать, но это было скорее удачей, большую часть атак он пропускал. Он изучал в Москве разные единоборства, но ставку все же делал на бокс, так было удобнее выплескивать эмоции. Сейчас боевые стойки помогали снизить эффект ударов китайца, перейти в наступление не получалось.

Если бы речь шла только о нем одном, Север, может, уже и сдался бы. Но у него за спиной были те, кто точно не заслуживал смерти! Вероника… он просто не мог позволить этому уродцу добраться до нее!

Пришлось идти на отчаянный шаг. Север сделал вид, что дезориентирован очередным ударом, он не спешил вставать. Гань не подошел вплотную, вместо этого он направился к своему рюкзаку за вторым пистолетом. Это Северу и было нужно: чтобы противник подошел поближе к воде.

Он бросился вперед, сбил Ганя с ног, потянул за собой в темные воды. Прогремел новый выстрел, и Север почувствовал острую боль, но он даже не заметил, куда попала пуля. Сейчас не до того было! Китаец по-прежнему сражался отчаянно, но в воде он лишился многих преимуществ, а разница в весе внезапно приобрела решающее значение.

Север никогда никого не убивал. Да и сейчас не хотел. Но он готов был сделать это – ради них… ради нее.

Ему не пришлось доводить дело до конца. В очередной попытке вырваться Гань сам с силой ударился головой обо что-то твердое – дно озера было таким же неровным, как поверхность пещеры. Тело китайца мгновенно обмякло, и это не было трюком.

Даже не зная, жив ли он, Север все равно вытащил соперника на берег. Оказалось, жив, но внушительная ссадина на затылке наверняка помешала бы ему продолжить бой, даже если бы он пришел в сознание. И все же Север не стал рисковать. Он снял с рюкзака запасной канат и примотал Ганя к ближайшему валуну. Теперь китаец и пошевелиться не сможет, не то что сбежать!

Лишь после этого Север, опьяненный адреналином, вспомнил о ранении. Но оказалось, что пуля прошла по касательной – порвала мышцы на правом плече, не более того. Рана болела и сильно кровоточила, однако жизни не угрожала. Север даже не стал бинтовать ее, он слишком торопился.

Ему нужно было убедиться, что с девушками все в порядке.

Как ни странно, усталости он не чувствовал. Возможно, когда ситуация разрешится, организм припомнит ему все. Но сейчас энергия била через край, позволяя спокойно двигаться вперед.

Он прошел через тоннель, оказался в слабо освещенном зале, поражающем скромной, нереальной почти зеленью. Но и здесь никого не было.

– Вероника! – позвал он. – Алиса!

Ответа не последовало. Вряд ли они отмалчивались бы, услышав его голос. Значит, успели убежать далеко.

Ему пришлось идти ко второму проходу, примыкающему к зеленому залу.

А там начинался лабиринт.

++++++

Телефон не работал – либо был выключен, либо находился вне зоны действия сети. Помощница Тронова тоже не отвечала. Что-то произошло там, за тысячи километров… А у Дамира не было ни единого способа хотя бы узнать, что она жива.

Отчаяние, не оставлявшее его несколько дней, сменилось апатией. Понимая, что попасть туда он не сможет, равно как и повлиять на ситуацию, он просто ждал.

Это давалось ему непросто: он обнаружил, что не может работать, не может думать ни о чем, кроме нее. Дамир попробовал вернуться в Москву и снова приступить к книге, чтобы отвлечься. Не получилось. Поэтому когда группа экспертов, собранная Троновым, полетела в Ростов, он отправился с ними.

Там его присутствие тоже было не нужно. Однако сейчас он хотел находиться рядом с Троновым, чтобы получить ответы, как только они появятся. Хотелось винить психолога во всех своих бедах, но Дамир не мог. Не Тронов должен был оставаться с ней рядом, а он! Если что-то случится, это по его недосмотру, результат его слабости.

Дело Белых пока не собирались придавать огласке. Нужно было, чтобы этот псих спокойно, ничего не подозревая, вернулся в Москву. Хотя то, что с группой пропала связь, было плохим знаком, возможным указанием на то, что Белых все понял.

Пока же следствие шло в закрытом режиме. На ферме собирали улики, вывозили из подвала неопознанные останки женщин, проводили беседы с жителями ближайшей деревни.

Оказалось, что Белых не был таким скрытным и таинственным, как хотел бы. Его видели с проститутками, по деревне шли сплетни о «старом неудачнике», но не более. Связь холостого мужчины со жрицами любви не считали преступлением. О том, чем на самом деле фермер занимается ночами, никто не догадывался, даже те, кто его в принципе на дух не переносил и на все смотрел с подозрением.

И все же Белых не был гением преступного мира. Обычный агрессивный извращенец, безнаказанность которого строилась на том, что его жертв никто особо не разыскивал. Почему тогда он?…

Дамир уже не пытался найти ответы, да и в обыске дома не участвовал. Он сидел на первом этаже у окна, наблюдая за заснеженным полем, и не выпускал из рук телефон. Он уже составил себе график: набирал ее номер раз в полчаса. Пока результата не было.

Услышав шаги за спиной, он не обернулся: здесь хватало народу, на него обычно не обращали внимания. Но голос Тронова он узнал сразу:

– Вам нужно отдохнуть. Сколько вы уже не спали?

– Вы серьезно считаете, что я могу спать?

– Дамир, мне очень жаль, что так получилось…

– Не надо, – прервал Дамир. – Сейчас это звучит как соболезнования, а они мне не нужны. Вы мне лучше скажите, как этот ублюдок попал к вам на проект?

Тронов не спешил с ответом. Он присел на кресло напротив Дамира, лишь недавно очищенное от мусора.

– Я не знаю, – задумчиво произнес он. – До сих пор не могу понять, снова и снова прокручиваю все в голове, а ответа нет. Результат теста Максима Белых был блестящим. На собеседовании он произвел впечатление очень начитанного, интеллигентного человека. Да, он неразговорчив, иногда он бывает груб. Но я списал это на привычный ему круг общения, у меня не было сомнений относительно него, никогда. А то, что я вижу теперь, указывает на совершенно другой психотип. Я не могу сказать, где допустил ошибку… Знаю только, что я ее допустил.

– Я тоже, – горько усмехнулся Дамир. – Нужно было соглашаться.

– Вы не знали…

– Я отпустил ее одну. То, что Алису не сдержишь, не аргумент. Проклятье… Вернется оттуда живой – женюсь на дуре. Может, хоть какое-то влияние на нее получу!

– Я бы на это не надеялся. На контроль над ней, я имею в виду, – еле заметно улыбнулся Тронов. – Если только я не ошибся в Алисе так же сильно, как в Белых. Но она вернется, я уверен. Да, сейчас связи нет. Я не отрицаю, что возникли проблемы. Однако я верю в Ланфен. Я много лет ее знаю, она умеет вести себя в критической ситуации. Она справится. К тому же Александр Армейцев тоже не может связаться со своей дочерью. Он уже послал туда отряд своих людей, они доложат о ситуации в течение суток. Понимаете, Дамир, на звонки не отвечает не только Алиса. Нет связи вообще ни с кем из проекта. Это наводит меня на мысль, что речь идет о технических сложностях. Вряд ли все члены группы не в состоянии выйти на связь! И уж тем более они не могли стать жертвами одного человека, который прежде нападал только на беспомощных женщин.

Дамир не стал с ним спорить, но и поверить ему не мог. Все эти разумные доводы, статистическая вероятность… Пыль просто. Он был на предыдущих этапах проекта, знал, какими глобальными могут быть неприятности.

Есть только один способ выяснить наверняка: быть там. Влиять на ситуацию! Отказался от такой возможности? Вот и терпи теперь неизвестность!

И главное, отряд послали, только когда что-то случилось с доченькой спонсора. А когда он первый раз предупредил об опасности, исходящей от Белых, хоть кто-то пошевелился?

К ним подошел один из экспертов, мужчина средних лет, вероятнее всего, опытный профессионал – иных Тронов просто не приглашал. Но теперь в этом возникали сомнения, потому что лицо его было бледным, взгляд – неуверенным. Дамир по опыту знал, что шокировать криминальных экспертов не так-то просто, поэтому поведение мужчины настораживало.

– Алексей Петрович… думаю, вам нужно это увидеть! – тихо сказал он.

– Мне? – удивился Тронов. – Что именно?

Его удивление было понятным: он курировал расследование, но не участвовал в нем. Он не осматривал останки, не интересовался уликами, поэтому нынешнее обращение к нему не могло не смутить.

– Это словами не объяснить, – замялся эксперт. – Посмотреть надо…

– Как вам будет угодно.

Тронов поднялся со своего места, и Дамир последовал за ним. Он нутром чуял: это важно. Там он может получить сведения о психе, оказавшемся рядом с Алисой.

Они поднялись по ступеням наверх, но на втором этаже не задержались. Вместо этого им пришлось продолжить движение на чердак по довольно неудобной дощатой лестнице.

Туда эксперты добрались в последнюю очередь, после того, как закончили осмотр других помещений. Они считали, что уже поняли модель поведения Белых, открыли все самое страшное. Чердак был откровенно нежилым, и они не сочли его слишком важным.

Да и Дамир, побывавший в подвале, пребывал в абсолютной уверенности, что этот дом не сможет его ничем удивить. Оказалось, ошибся.

Самое страшное было вовсе не в подвале.

– Боже мой… – только и смог прошептать Дамир, глядя на находку экспертов.

Глава 11. Моя Мария

Обычно она вела себя иначе. Вероника привыкла встречать опасность лицом к лицу. Не рисковать своей жизнью бездумно, но и не скрываться от угрозы, как бы страшно ей ни было.

А тут ей пришлось бежать. Умом она понимала, что так лучше, роль защитника взял на себя Север. Но это как-то… противоестественно теперь, что ли: проявлять слабость вместо силы. Однако тут она действовала не одна, она невольно стала частью команды. И поступать Вероника должна была так, как лучше всем, а не приятнее или привычнее ей.

Север справится лучше, чем справилась бы она. Все правильно. Но сколько бы Вероника ни убеждала себя в этом, совесть уже бунтовала из-за того, что она оставила его в опасности одного.

Запутанная этим, выбитая из привычного ритма, она и сама не заметила, как они с Алисой разделились. Они не договаривались, куда побегут, их гнала вперед паника. Да еще, как назло, за большим залом оказалась сложная система коридоров, ветвившихся во все стороны.

Вероника вырвалась вперед ненамеренно, похоже, Алису что-то задержало. А когда она обернулась, подруги уже не было. Нигде, даже свет ее фонаря не мелькал вдалеке!

Вероника замерла в нерешительности, не зная, как быть. Пойти обратно? Но она не была уверена, что найдет это «обратно». Да и не факт, что Алиса там. Вряд ли она просто взяла и остановилась, скорее, побежала дальше. Позвать ее? Это не самое разумное поведение для тех, за кем охотятся!

Им нужно было держаться вместе, а они разделились, но это уже не исправишь. Немного посомневавшись, Вероника решила продолжить движение вперед, никуда не сворачивая. На месте, где она обнаружила отсутствие Алисы, она нарисовала крест и стрелку в том направлении, куда пошла.

После всего, что уже случилось сегодня, она не могла больше чувствовать страх. Нервы были натянуты, как струны, и только. Однако она невольно отметила, как хорошо продолжает работать тело, не поддаваясь чудовищному стрессу. Тот, кто никогда не учился ходить заново, не смог бы понять этой ее маленькой радости, а она не собиралась объяснять.

Подземные коридоры были темными, напрочь лишенными естественного освещения. Ей повезло, что она взяла с собой несколько фонарей, иначе Вероника просто не выдержала бы всего этого. Но даже так она все равно двигалась медленно. Она понятия не имела, куда идет и чего можно ожидать. Может, тот китаец, что напал на них, не один пришел, и где-то здесь прячутся его сообщники! Или Белых… с ним тоже не все понятно. Что, если именно здесь, в этой крысиной норе, он решил отсидеться, пока его ищут в городе? Стоит ей столкнуться с ним – и все, даже ее труп потом не найдут.

Но даже теперь она не плакала, Вероника вообще редко позволяла себе слезы. С тех пор, как поняла: заплакав перед лицом смерти, ты уже не будешь рыдать, сломав ноготь. Все действительно познается в сравнении.

Она старалась ориентироваться на движение воздуха, но оно тут оказалось совсем слабым, а звуков не было вообще. Веронике хотелось перемен окружения, она боялась, что ходит по кругу. Там, где ветер, там свобода, но здесь ветра не было. Она почти потеряла надежду, когда луч фонаря наконец перестал утыкаться в темные стены пещеры; она оказалась в новом зале.

Вот только радости ей это не принесло. Пробираясь через темный лабиринт, Вероника была уверена, что люди сюда не ходят. Зачем, если есть более просторные и светлые залы? Кто пойдет в эту ловушку добровольно? Но вот она смотрела вперед и видела доказательства того, что не она первая попала в череду тоннелей.

В этом зале, довольно тесном по сравнению с теми, что были расположены ближе к выходу из пещеры, замершую от страха Веронику встречали трупы. Точнее, скелеты – свежих тел здесь не было. Хрупкие кости в истлевшей одежде были выложены аккуратными рядами, некоторые – завернуты в простыни и одеяла. Это исключало вероятность того, что они, как Вероника, забрели сюда случайно или были оставлены здесь умирать. Нет, кто-то принес в подземелье уже мертвые тела, а время и влажный воздух пещер сделали свое дело.

Вероника почувствовала, как озноб пробегает по коже, хотя было совсем не холодно – наоборот, в лишенной ветра пещере воздух оставался горячим и тяжелым. Она смотрела на эту картину, надеясь, что ей мерещится, и знала, что все реально. Этот зал заканчивался тупиком, другого выхода из него просто не было, и ей следовало бы развернуться и искать новый путь. Она же не могла оторвать глаз от подземного кладбища.

Судя по комплекции, одежде и остаткам волос, в большинстве своем это были женщины. Одеты очень бедно, в какое-то тряпье, и дело тут совсем не в разрушительном влиянии времени. У некоторых были сломаны кости. На многих телах сохранились остатки кожи, и они чем-то напоминали мумии. Вероника понимала, что это нелогично, но в ее душе нарастал ужас от ожидания, что они вот-вот двинутся.

Пол в этом зале был покрыт слоем землистой пыли, и именно она указывала, что недавно здесь кто-то был. Не сегодня так точно, потому что на следах успела осесть новая пыль, но этот слой отличался по высоте от основного. Судя по размеру следов, здесь побывала женщина. Неужели Инна? Или та, которую китаец упоминал – Вероника не запомнила ее имя. Она прошла по следам и оказалась перед одним из истлевших трупов. Кожа на сухом лице треснула в районе щек, челюсть была повреждена, и Вероника сразу поняла, что здесь происходило.

Казалось бы: какое ей дело? Она могла развернуться и уйти, продолжить поиск выхода. Однако Вероника понимала, что это было бы неразумно. Неизвестно, кто победит, Север или Гань. Если она найдет то, что нужно китайцу, она сможет помочь своим спутникам.

Преодолев страх и брезгливость, Вероника попыталась открыть рот мумии. Она уже пожалела, что надела перчатки без пальцев, удобные для спуска, и теперь ей приходилось чувствовать живой кожей мертвую, сухую, словно пергамент.

Челюсть поддалась легко, потому что открывалась не первый раз. Тому, кто делал это изначально, пришлось приложить намного больше сил. Сделано все было настолько неаккуратно, что порвались мышцы и треснула кость.

Но для чего это делалось, стало понятно сразу. Во рту мертвой женщины Вероника обнаружила небольшой предмет, завернутый в тонкий шелковый платок. Развернув материю, она увидела прямоугольную карту памяти из серебристого металла.

Все совпадало. Именно это разыскивал здесь Гань Ийнгджи, а вовсе не карту сокровищ. Что записано на этой карте, Вероника не знала, да и не хотела знать. Она торопливо убрала свою находку в рюкзак и собралась уходить, когда услышала голос из темноты.

– Вероника! Алиса!

Она узнала его сразу и обрадовалась. Жив все-таки и не ранен, раз пришел за ними! Ей стало стыдно за то, что она сомневалась в нем, ей следовало верить сразу.

– Я здесь! – крикнула она. – Север!

Он уже был в коридоре, который вел к ней, и свернуть в сторону не мог. Скоро Вероника увидела его и поняла, что бой дался ему не так легко, как она надеялась. Он снял куртку, и стало видно, что рукав джемпера под ней полностью пропитан кровью. Это не замедляло Севера и точно не могло его остановить, но его кожа уже начинала приобретать нездоровый оттенок. Из-за постоянного движения рана не смогла закрыться, и кровь продолжала капать на каменный пол.

Понятно, что он сейчас в состоянии аффекта и не чувствует боли. Но из-за этого от рискует умереть от сущей мелочи!

Он увидел ее издалека благодаря фонарику, который она держала в руках.

– Вероника! – Его радость была искренней, и это льстило.

Она подалась вперед, и он несколько смутился, думая, что она хочет обнять его. Но Вероника лишь поддержала его, помогая сесть на ближайший камень.

– Зачем? – изумился Север. – Я в порядке! Где Алиса?

– Мы с ней разминулись.

– Тогда нужно найти ее!

– Я знаю. Но сначала займемся твоей раной.

– Это не рана, а царапина, ничего мне не будет!

Он попытался встать, но Вероника задержала его. Он был сильнее ее, даже после всего, через что он прошел, он мог был легко оттолкнуть Веронику, если бы захотел. И все же Север эту силу не использовал, он предпочел подчиниться, хотя вид сохранял возмущенный.

– Зачем?!

– Поверь мне, так надо, – объяснила Вероника. – Будет гораздо хуже, если ты потеряешь сознание! Я все сделаю быстро. Зашить в таких условиях не получится, но я должна обработать рану и остановить кровь. Пуля внутри?

– Нет, говорю же, это ерунда!

– Не ерунда. Сними свитер, я рукав так высоко не закатаю.

Пока он готовился, Вероника достала из рюкзака аптечку. Как она радовалась сейчас, что не выгрузила эту небольшую коробочку, не сочла лишним грузом! Здесь было все необходимое как раз для открытых ран – от дезинфицирующего средства до эластичного бинта.

Рана, оставленная пулей, была не слишком глубокой, но с рваным краем. Хирургу придется подрезать кожу, а Веронике пока требовалось хотя бы очистить ее, потому что из-за беспечности Севера туда набились кусочки ткани и пыль.

Он и сам уже понял, что она поступает правильно. Север больше не возражал, сидел, чуть горбясь, ждал, пока она закончит. На нее он не смотрел, и Вероника понятия не имела, о чем он сейчас думает.

– Прости, что так получилось, – тихо сказала она.

– Что именно? – удивился Север.

– Ну, я и Алиса вроде как втянули тебя в эту историю…

– А вас втянул Тимур. Но меня никто никуда не втягивал, я сам пришел сюда, зная, что могут быть неприятности. Если уж на то пошло, может, от меня и все проблемы! – засмеялся он. Веселья в этом смехе не было. – У меня с кармой всегда загвоздки были.

Вероника, только приступившая к очистке раны, замерла, пытаясь понять, о чем он. Может?…

Север не заставил ее гадать, он продолжил:

– Ты извини, что я весь проект на тебя зверем смотрел, да еще и хамил.

– Я не обиделась, даже не заметила этого! – заверила его Вероника.

– Да я не со зла, честно. Я и сам не понимал почему. Сначала понял, потом этот вариант отмел, потому что посчитал, что это на меня не похоже. Но первый вариант – всегда верный. За это и извиняюсь… Ты ведь мне ничего не сделала, а вся твоя вина в том, что ты мне одного человека напоминаешь… Из прошлого.

– Кого же? – еле слышно произнесла Вероника, не сводя глаз с раны. Она практически кожей чувствовала, что он смотрит на нее. Еще бы, ведь он говорит о чем-то важном для него! Вероника не любила такие моменты, они делали ее уязвимой. Она не просила о таком доверии.

– Единственную девушку, которую я любил… Это давно было. Я мальчишкой был, она совсем молоденькая, девчонка. Дети оба. Мы встретились и как-то очень быстро сошлись, это был как раз тот период, когда ты только-только перестаешь думать о простой дружбе. Я до сих пор помню, как ее звали… Мария Крестовская. Красиво, да? Так солидно, и сама она была такая аристократичная, что я никогда не звал ее Маша. Только – моя Мария. Мне, пацану, это очень нравилось… Тебя не напрягает, что я тут ерунду болтаю?

– Нисколько, и это не ерунда. Говори, это отвлекает тебя от боли, и ты меньше дергаешься при перевязке.

Она соврала сейчас. Она не поэтому хотела, чтобы он продолжил – ей действительно было интересно. Вероника не знала, готова ли она услышать это, имеет ли право, но какая разница, если он уже начал?

– Никогда в жизни, ни до, ни после нее, меня никто так не понимал. Конечно, она была очень красива. Я обожал ее волосы, они были как золотое облако: вились мелкими кудряшками и как будто парили в воздухе, такие легкие и нежные были. Одуванчик! – Север улыбнулся собственным мыслям, наконец отведя взгляд от нее. – Я лучше всего помню ее волосы, если честно, намного лучше, чем лицо. Черт, я и не заметил, когда стал таким старым! Столько лет прошло, как мы расстались, для кого-то это целая жизнь… Поэтому я не могу вспомнить ее, зато я знаю: она была красивой. Но эта красота была не так редка, как ее душа. Я потом в жизни огромное количество красивых женщин встречал, но с такой душой – ни одну. Моя Мария как будто видела меня насквозь, я даже сейчас не могу сказать, как мелкая девчонка наловчилась это делать лучше взрослых женщин. Она никогда не использовала это свое умение против меня, только мне на пользу: поддерживала, объясняла мне, что произошло, когда я сам себя не понимал. Во мне тогда страсти бушевали будь здоров, а она как-то усмиряла их – не подавляла, а… Знаешь, как ветерок в жару подует, и тебе сразу легче? Вот она таким ветерком для меня была. Именно благодаря ей я не забросил картины. У меня тогда сомнения появились: может, глупости это все, не мужским делом занимаюсь? Но она не дала мне отступить. Иногда людей с солнцем сравнивают… В большинстве случаев это пустая метафора. Но моя Мария была именно такой.

– Если она вся из себя такая солнечная, то почему ты говоришь «была»? – полюбопытствовала Вероника.

Мечтательное выражение, привлеченное прошлым, мгновенно исчезло с лица Севера, сменившись непонятной Веронике жесткостью.

– Потому что я ее бросил.

– Почему?

– По глупости. Я был слишком мелкий, не понимал, что это была любовь. Настоящая! Мне казалось, что любовь не может наступить так быстро и просто. В какой-то момент я начал опасаться этого чувства. Почему мои друзья все время меняют девушек, а я зациклен на одной? Я ведь из очень влиятельной семьи, там круг общения специфический. Я заметил, что веду себя не как мои друзья, испугался, что, сразу выбрав ее, потеряю что-то важное в жизни. Ее связь со мной, это абсолютное взаимопонимание… я не сумел оценить это. Я решил, что раз так быстро добился этого с Марией, то получу и от кого-то другого. Я был избалован лучшим. Я был у нее первым, но и она у меня первой была. Я решил, что это не нормально. А встречаться с ней и с кем-то еще… даже в своей глупости я не мог пойти на подлость. Я сказал ей, что мы расстаемся.

– А она?

– Спросила о причинах, я что-то блеял, но объяснить не смог. Другая бы на ее месте истерику закатила и глаза мне выцарапала, а она – нет. Снова поняла меня лучше, чем я сам. Она плакала, да только это были самые странные слезы, какие я видел. Они катились у нее из глаз, а моя Мария как будто и не видела их, она улыбалась мне. Я до сих пор все помню так, как будто это было вчера… Она коснулась рукой моей щеки, сказала, что будет ждать, когда я вернусь, и оставила меня одного. Мне бы задуматься: ну кто, кроме любящего человека, так отреагирует? А я разозлился. Решил, что, раз она не вопит, значит, ей все равно, что я ухожу. Я воспринял это как оскорбление! Я тогда не знал, дурак, сколько стоит умение ждать.

– Но, судя по тому, что она была в твоей жизни давно, она тебя не дождалась.

Он ощутимо вздрогнул, и Вероника одернула руку, которой наносила лекарство.

– Больно? – спросила она.

– Нет, я… Я не от того. Все сложнее, она меня дождалась… Это я не успел. Я начал встречаться с другими девушками. Многие были красивее ее. Я долго не выдерживал ни одной. Они бесили меня! Разговоры о шмотках, манерность, какое-то тупое хихиканье и вот эти аргументы «я же девочка». И постоянные просьбы нарисовать их! Я рисовал только Марию, потому что это было легко. Я был счастлив тогда. С ними этого счастья уже не было. Была статусность, секс, естественно, только для этого они и были хороши… Но чем больше времени проходило, тем яснее я понимал: не было в моих отношениях с Марией ничего типичного и заменимого. Мне просто сразу повезло влюбиться, а опыта ведь не было, и я все испортил.

– Но к ней ты все равно не возвращался?

– Гордость мешала. Страшная штука, на самом-то деле… Разрушительная. Как это я, да вернусь к ней! Что, извиняться, пресмыкаться? Нет, я лучше обойдусь без того тепла, что она дарила, и продолжу перебирать кукол! Сперва было очень легко делать это, с годами – сложнее. Я все больше узнавал самого себя, понимал, что мне нужно и что делает меня счастливым. Мне потребовалось чуть больше пяти лет, чтобы понять, что ее заменить нельзя. Я поехал к ней… но в прежней квартире она больше не жила, я не знал, где она, не мог найти никаких сведений. Я отыскал ее подругу. Она и сказала мне, что моя Мария умерла. От рака.

– Мне очень жаль, – прошептала Вероника. Она быстро моргнула, чтобы он не заметил слезы, накатившие на глаза. Как не вовремя они сейчас!

– Я не ожидал, что такое возможно… Даже не думал об этом! Может, я и злился на нее за покорность судьбе и готовность ждать, но все же не сомневался, что она дождется. Она и сделала это… Ее подруга сказала, что она ни с кем больше не встречалась. Я не помню, что сказал в ответ, что делал. Первые месяцы вообще не помню. Вроде пил, но это было неосознанное действие. Я никому не сказал о том, что произошло, даже родителям, и они с ума сходили, пытаясь разобраться. Но это теперь был мой крест. Я сам кое-как оправился, вернулся к жизни, однако с женщинами у меня по-прежнему не ладилось. Постель не пустовала, иногда жил с кем-то, и все равно всегда помнил, что могу заменить одну на другую, а разницы не будет. У меня как раз карьера вверх пошла, стало меньше времени, больше тусовок, знаешь, как это бывает. Только это была именно карьера. Мне все реже в кайф было рисовать, я просто делал привычную работу. Она бы этого не позволила… и не одобрила. Но без нее я по-другому не мог.

– Ты когда-нибудь пробовал найти ее могилу? – спросила Вероника. Она знала, что не имеет права на такие вопросы, а остановить себя не смогла. – С родными поговорить?

– Нет, никогда. Уже разговор с той подругой меня едва не уничтожил. Если бы я узнал от ее родни, что она страдала, увидел ее могилу… Сложно объяснить, но я не был готов к этому. Боялся, что не переживу – и это не пустой разговор о самоубийстве, я чувствовал, как близко оно подобралось. Трусил. Забыть у меня не получалось, и я просто прятался от прошлого. Потом моя сожительница родила ребенка, девочку… Не нужно говорить, как я назвал ее.

– Не нужно, – кивнула Вероника.

– Но, несмотря на это имя, особой любви не было. Знаю, стыдно, но я ничего не мог поделать. Моя дочь была похожа на свою мать и не похожа на меня… и Марию. Я любил ее, но это чувство не давало мне того удовлетворения и эмоций, которые дарила Мария. Вроде как и есть у тебя близкие, а душа пустая. Делает ли это меня чудовищем? Думаю, да, в какой-то степени. Карма догнала меня… Я тебе сразу сказал, что она у меня тяжелая.

– Что ты имеешь в виду?

– Моя дочь умерла от рака, Вероника. Как и моя Мария. Как будто я навлек это на нее… Не буду говорить, что было тогда и как я это пережил. Скажу лишь, что после я делал все возможное, чтобы у меня не было детей. Все мои сожительницы были предупреждены, что, если забеременеют, пойдут обратно к маме. А поскольку каждая из них хотела стать женой, они выполняли уговор. Расставались мы по другим причинам. Вот так-то… так что если и есть у меня проблемы сегодня, то виноваты в этом не вы с Алисой, а я сам. Судьбе есть за что наказывать меня.

Он прикрыл глаза и устало откинулся на каменную стену. Чувствовалось, что сказал он не все. Умолчал о том, как сложно было писать картины после таких потрясений. Как он ушел в мишуру карьеры и славы, чтобы убежать от прошлого. Об этом Вероника могла лишь догадываться, она не относилась к людям, которых он готов был впустить в свою душу. То, что она ему кого-то напомнила, значит для него не так уж много. Но своей интуиции Вероника верила, чувствовала, что способна его понять.

Он потому и пришел в проект – за вторым шансом. Такие люди обычно ищут второй шанс везде и почти никогда не находят. Нет ничего более окончательного, чем смерть. У Севера был шанс понять это.

Она осторожно коснулась его лба, и Север удивленно открыл глаза.

– Что ты делаешь?

– Проверяю температуру. Похоже, у тебя жар, нужно быстрее найти врача, а Сандре – тем более.

– Жар… потому и несу всякий бред! – горько усмехнулся он. – А как же Алиса?

– Мы не можем блуждать по лабиринту вечно. Для начала проверим, не вернулась ли она в большой зал. Она могла, пока мы сидели здесь! Если же ее там нет, я сама пойду искать ее, а ты останешься с Сандрой.

– Четко у тебя все распланировано, – фыркнул Север. – Но нам бы самим сначала выбраться отсюда! Я заметил, что часть пути ты пометила крестиками и стрелочками всякими там. Но в начале тоннеля я их не видел!

– Потому что их там нет, я не сразу сообразила, что нужно ставить метки. Ничего страшного, они нам и не нужны.

– Почему это?

Вероника посветила фонариком в каменный коридор, из которого он появился:

– Мы пойдем обратно по следу из твоей крови.

++++++

Ланфен была поражена, что ей таким ударом череп не раскроили. Она еще не знала, удача это или нет, что она выжила. Она боялась узнать, что ее ждет, и не спешила открывать глаза.

К ее собственному удивлению, она вспомнила все быстро. Как Михаил вызвал ее, его мертвое тело, нападение сзади… Она не сомневалась, что это сделал Максим Белых. Тронов сказал, что он не оставляет своих партнерш в живых. Он не пожалел ее, он просто решил поразвлечься перед ее казнью. Это пугало Ланфен больше смерти: он не понимала этого человека, не знала, чего от него ожидать.

Однако, открыв глаза, Ланфен увидела перед собой совсем не то, что ожидала. Она была не в отеле, а в каком-то пустующем складе – относительно большом помещении с серыми стенами и бетонным полом. Ее привязали к неудобному металлическому стулу, другой мебели здесь и вовсе не было. Над головой у пленницы горели две лампочки, их бледного света хватало, чтобы вырвать из мрака центр зала. У стен сохранялась темнота, и в ней укрывались люди, окружавшие Ланфен.

Их было человек пять, наверно. Четырех она видела в тени, один стоял перед ней. Все китайцы, и пленников, кроме нее, нет. Никого из них Ланфен прежде не встречала.

– Проснулась? – обратился к ней тот, что стоял ближе. Говорил он на китайском. – Давно пора, тебя не так сильно ударили, чтоб столько в отключке валяться!

С этим можно было поспорить. Голова Ланфен разрывалась от боли, она чувствовала среди волос и на шее корку засохшей крови. Они были не слишком осторожны!

Однако доказывать им это бесполезно. Она помнила, что случилось с Михаилом. Она понимала, что могло произойти с ней… что должно было произойти. Они позволили ей увидеть их лица, услышать их голоса. Они не собирались оставлять ее в живых.

И все же поверить в это было сложно, почти невозможно. Это же ее жизнь, которую Ланфен давно научилась контролировать! Как в нее ворвались эти события? Хотя… Нельзя сказать, что в ее судьбе раньше не было таких кардинальных поворотов. Но тогда они были к лучшему, а сейчас…

Сейчас она достигла точки невозврата: она ввязывалась в историю, из которой нет выхода, и должна была заплатить. Это отзывалось в душе не страхом даже, а онемением. Обычный человек не знает, как быть в такой ситуации, никто к этому не готовится!

– Кто вы такие?

Это был единственный вопрос, который она могла задать. Ланфен попробовала украдкой пошевелить руками, но веревки держали крепко.

– Тебя это волновать не должно. Ты должна давать ответы, а не получать их, это в твоих интересах.

– Чего вы хотите от меня?

– Карту, но я сомневаюсь, что ты мне ее дашь.

Ланфен попыталась сообразить, о какой карте идет речь, но вариантов было немного. Увидев ее замешательство, китаец засмеялся:

– Не пытайся понять! Я знаю, что тебя не посвятили во все тайны. Та, что приехала сюда первой, наверняка знала. Но ты не знаешь.

– Тогда зачем вы похитили меня?

– Ты все равно можешь быть полезна. Ты – одна из главных среди своих.

– Я координатор проекта, – уточнила Ланфен.

У нее не было никакого плана, и надежды тоже не было. Она просто не готова была сдаться, она и сама не знала почему.

– Вот и выполни свою роль. Нам нужна информация обо всех, кто приехал с тобой. Все, что ты знаешь! Начни с того, где они сейчас.

– Нет.

Он был удивлен ее ответом. Ланфен и сама не ожидала от себя такой решимости. Однако она не сомневалась, что поступает правильно.

Дело было даже не в том, что она не знала точно, где сейчас находятся участники проекта. О чьих-то действиях она догадывалась, могла предположить с большой долей вероятности. Но она не собиралась говорить даже об этом.

Ланфен уже точно знала, что умрет. То, что сделали с Михаилом, не оставляло ей сомнений, да и теперь ей никто не обещал, что она останется в живых. Поэтому она собиралась молчать до конца.

Она понимала, что за это ей придется заплатить высокую цену. Сейчас речь шла не о выживании, а о том, насколько мучительно она умрет. Но Ланфен надеялась, что удастся продержаться до конца.

Она делала это не только для участников проекта. Хотя для них – тоже. Многие из них были ей симпатичны. Она не успела как следует узнать этих людей, но чувствовала, что они особенные. У них еще есть шанс спастись, если она будет достаточно сильной!

И все же в первую очередь Ланфен думала о себе. Она своей гордостью не поступалась никогда. Почему она должна помогать тем, кто отнимет у нее жизнь? Они решили просто использовать ее, а потом устранить… Этого не будет! Молчание было для нее последним проявлением непокорности.

Она не была уверена, что у нее получится. Давать себе героические обещания легко, а потом приходится их выполнять… Ни с чем подобным Ланфен раньше не сталкивалась, она не знала, какую боль способна вынести, что они будут делать. Однако она хотела испытать себя.

Она вдруг подумала, что смерть Инны вряд ли была случайностью, хотя полицейский эксперт написал именно так. И что ее, Ланфен, не могли вынести из отеля незаметно для персонала. Сколько же жителей города на службе у этих людей? А может, речь идет не о службе, а о контроле через запугивание? Она ведь чужая, никто ради нее не будет рисковать собой и своими близкими!

Китаец отнесся к ее отказу спокойно; по крайней мере, он никак не выдал свой гнев. Он медленно обошел ее по кругу, нарочно задержался у нее за спиной, вне поля ее зрения. Обычное психологическое давление, оно Ланфен нисколько не беспокоило. Хотя бы в этом, в знании человеческой природы, за ней оставалось преимущество.

– Ты хоть понимаешь, что происходит? – поинтересовался он. – Во что ты влезла?

– Нет. Никто же мне не объяснил.

– Но, даже не зная, ты считаешь, что можешь позволить себе отказ? Как наивно.

Он снова остановился перед ней, заглянул ей в глаза. Ланфен выдержала этот взгляд, стараясь показать всю свою решимость.

Тогда он ударил. Наотмашь, сильно, как бьют животное, а не равного противника. Этого удара хватило, чтобы опрокинуть стул, и Ланфен упала на пол. Болью отозвались локти и колени, голова снова гудела, и Ланфен почувствовала, как сочится кровь из носа и разбитой губы.

– Поднимите ее!

Двое его подчиненных вынырнули из теней, вернули стул на место и снова отдалились. В комнате действительно было пять человек, больше Ланфен никого не видела.

– Поняла теперь?

– Этого недостаточно, – тихо ответила она.

– Тебе что, нравится?

– Нет. Но этого недостаточно, чтобы заставить меня помогать вам.

– Сумасшедшая баба, – покачал головой китаец. – Исход уже предрешен, и ты все скажешь. Зачем тебе проходить через это? Скажи сразу – и боли не будет.

– Нет.

– Ради чего тебе терпеть? Что, родня твоя там? Любовники? Кто? Или ты все-таки знаешь, что происходит?

– Я ничего не знаю. Но я несу ответственность за этих людей.

– Наш человек уже вышел на многих из них, они скоро будут мертвы. Ты ничего не изменишь!

– Если бы я ничего не могла изменить, вы бы убили меня в отеле, а не допрашивали.

Новый удар, но теперь стул устоял. Да и Ланфен подготовилась к этой боли, насколько такое вообще возможно. В глазах ненадолго потемнело, и все-таки она выдержала без крика.

Мужчина не был впечатлен:

– Думаешь, раз ты способна терпеть, мы тебя не сломаем? Есть методы, которые не выдержит никто.

– Я все-таки рискну.

– Даже мужчина не сдержался бы. Мне просто не хотелось тратить время, испытывая их на тебе. Но ты сама напросилась… Этот вечер будет для тебя долгим! – Он достал из-за пояса рацию и произнес: – Цао ко мне! Пусть принесет инструменты.

Она хотела быть сильной, но внутри все сжалось от этих слов. Ланфен жалела, что ей недоступна такая роскошь, как непонимание их языка. Тогда от нее почти ничего не зависело бы, если они, конечно, не знали русского.

Китайские методы пыток не зря стали достоянием истории. В том, что ей предстояло столкнуться с этим, было что-то неправильное, неуместное в ее жизни. Как сон, который должен закончиться, а точнее, ночной кошмар.

Она слышала, как открылась дверь у нее за спиной. Возникло желание просто сказать им все и покончить с этим, но Ланфен сдержалась. Она должна молчать! Только так она могла сохранить последнее, что у нее осталось: гордость.

Китаец смотрел только на нее, чувствовалось, что он предвкушает то, что сделает с ней.

– Инструменты мне! – велел он. – Сейчас посмотрим, как на что годится женская смелость.

Но никто не спешил выполнять его приказ. Вместо этого прозвучали выстрелы – и силуэты, скрывавшиеся в тенях, беззвучно повалились на пол. Кто-то стрелял метко и быстро: даже если они были вооружены, они просто не успели воспользоваться этим.

Как и их лидер. Видя, что произошло с его подчиненными, китаец потянулся к пистолету, но получил пулю в руку. Простреленная кисть разжалась сама собой, и оружие упало на пол. Ланфен слышала шаги за спиной, но больше ничего различить не могла: мешало собственное испуганное сердцебиение и учащенное дыхание. Она практически задыхалась от страха и ничего не могла с этим поделать.

А китаец не собирался сдаваться просто так. Он, лидер, тоже был гордым. Желая достичь хоть чего-то, он выхватил нож единственной уцелевшей рукой и кинулся к Ланфен. Не она убила его людей, но она находилась ближе к нему и не могла сопротивляться. Видимо, он считал это местью тому, кто, как он решил, пришел ее спасти, китаец верил, что у него все получится, иначе и быть не может.

Очень зря. Могучая рука перехватила его за горло с потрясающей ловкостью. Ланфен не ожидала такого от Белых – а между ней и китайцем теперь возвышался именно он. Весь проект он двигался так показательно медленно, неуклюже, что ему сложно было не поверить.

Впрочем, она знала его и с другой стороны. В ту их единственную ночь вместе он не был медлительным и неповоротливым. Он прекрасно владел своим телом, в нем чувствовалась хищная грация, которую он подавлял в присутствии других. Однако тогда Ланфен была не в состоянии удивиться этому, она даже не думала о той странности.

Она не ждала его здесь. Он снова застал ее врасплох, снова показал, что она ничего о нем не знает.

– Ты… кто? – прохрипел китаец.

– Я не понимаю тебя, – спокойно произнес Белых на русском. – Но это ничего бы и не изменило.

Не тратя больше времени, он свернул противнику шею и отбросил обмякшее тело в сторону. Ему это было несложно – как будто взрослый мужчина ничего не весил! Такая сила поражала.

Он повернулся к ней. Его лицо не выражало ничего, словно было вытесано из камня. Он поднял нож, оброненный китайцем, и обошел стул. Ланфен почувствовала, как ослабевают на ней перерезанные веревки, но боялась двинуться. Она понятия не имела, чего ожидать.

– Иди в отель, – сказал он. – Там сейчас безопасно.

– Миронов мертв… Ты убил его?

– Наивный вопрос. Они, конечно.

Она и сама знала, что они, просто хотела услышать, как он это скажет. Белых по-прежнему не терял самообладания.

– Я не уверена в персонале отеля…

– Персонал уже неважен. В отеле люди Армейцева, они ищут тебя. Им ты можешь доверять. Отсюда до отеля недалеко, иди вверх по улице, не сворачивая.

– А ты?

– Я, если не возражаешь, завершу это путешествие самостоятельно. Хотя твои организаторские способности не смею критиковать.

Она слышала, что он отдаляется. Разумнее всего было бы молчать, но она просто не могла.

– Кто ты такой?

Белых ненадолго остановился. Ланфен боялась обернуться и посмотреть на него.

– Я думал, тебе уже помогли сделать выводы.

– Нет. После того, что мне рассказали, я знаю лишь одно: тебя невозможно понять, даже если они думают, что все поняли.

– Может, оно и к лучшему.

Он покинул склад, это выдал щелчок замка. Ланфен не спешила за ним, но и здесь оставаться боялась. Одна среди трупов… а что, если придут другие? Кто тогда ее спасет? Поэтому она поднялась со стула и на дрожащих ногах побрела прочь из зала.

Снаружи тоже были трупы. Те люди, что охраняли этот склад, и еще седой китаец с чемоданчиком. Наверное, там были инструменты, предназначенные для ее пыток. Она не хотела проверять.

Все мужчины были убиты быстро и безжалостно, они даже не успели сообразить, что их ждет. У всех были ножевые ранения, он не стрелял, чтобы не выдать себя раньше срока, да и пистолет, скорее всего, взял у кого-то из убитых.

Один человек уничтожил почти дюжину. В его скорости и силе было что-то ненормальное, почти животное. То, что недоступно закомплексованному извращенцу и убийце проституток. Ланфен уже боялась знать, кем на самом деле было существо, с которым она провела ночь.

Но он спас ее, не тронул, хотя мог. Она надеялась, что однажды у нее получится понять, что это значит.

++++++

Алиса даже не заметила, как это получилось. Она сначала бежала рядом с Вероникой, на одной скорости, а потом отстала, когда они свернули в узкие коридоры. Ее рюкзак за что-то зацепился, и при скудном освещении она не могла понять, за что, и быстро отцепить его не получилось. Пришлось просто избавиться от него и бежать дальше налегке.

Но за это время Вероника скрылась из виду. Здесь это было несложно: не нужно было даже отбегать на большое расстояние, хватало поворотов, и они сбивали с толку. Алисе показалось, что она слышала, откуда доносятся шаги. Она побежала туда, однако Вероники нигде не было, похоже, ее все-таки обмануло эхо.

Она думала, что хуже уже не будет, но неудачи словно ополчились на нее: она все-таки упала. Споткнулась о какую-то выбоину и полетела на каменный пол. Алиса ударилась не сильно, однако у нее появилась серьезная проблема: она разбила фонарик.

Единственный! Теперь ее со всех сторон окружала полная темнота. Запасной фонарик у нее был, и даже не один, но осталось это все в рюкзаке, а где он, Алиса уже не бралась сказать. Сбросив его, она успела сделать несколько поворотов и, конечно, забыла маршрут.

Она кое-как поднялась на ноги и замерла, не зная, как быть. Мало кто из жителей большого города представляет, что такое абсолютная тьма. Это не ночь, потому что ночью есть фонари и звезды. Это не комната с закрытыми шторами, ведь в комнате чаще всего находится техника, дающая свет.

А здесь – никаких источников света, без которых глаза становились бесполезными. Пустота, в которой нет вообще ничего, ведь, лишившись зрения, разум словно теряет связь с пространством. В пещере еще и звуков совсем мало: только ее дыхание и ее шаги. Как будто она вдруг осталась совсем одна на планете… или умерла?

Алиса не относилась к тем, кто легко поддается панике, однако даже она не могла долго выносить это. Она была в состоянии выдержать многое, если знала, где конец испытаний, сколько ей нужно ждать. Теперь же ее поглотила неопределенность и время просто остановилось. Алиса понятия не имела, сколько она стоит здесь – час или пять минут. Дезориентация только усугубляла ее положение, заставляла почувствовать, насколько она беспомощна.

– Вероника… – попробовала позвать она и тут же осеклась.

Что, если ее услышит и тот китаец, что напал на них? Или… кто-то еще?

Память безжалостно подкидывала все фильмы о подземных чудовищах, которые она когда-либо смотрела. Тех монстрах с белесой кожей, совсем без глаз, с клыками… Безумных и безжалостных, готовых разорвать жертву на куски. Может, стены вокруг нее уже покрыты кровью, а она не видит?

Алиса попробовала осторожно двинуться назад. Она сильно сомневалась, что найдет путь, однако ей нужно было делать хоть что-то, знать, что она не стоит на месте и жизнь свою так просто не отдаст!

Она шагала вперед, касаясь стены кончиками пальцев, пока не достигла перекрестка. Тоннелей здесь было три, и, из какого она вышла, Алиса не представляла. В принципе она могла выбрать любой, идти по нему, но… где гарантия, что там нет пропасти? Как ни странно, она сейчас боялась даже не смерти, а того, что упадет туда, сломает позвоночник и будет обречена на долгие дни мучительного умирания.

Пещера пугала ее и замкнутостью, похожей на гроб, и бесконечностью космоса. А в центре всего этого – она, Алиса. Она не двигалась, но сердце все равно билось все чаще, и дыхание стало тяжелым. Так пусто… Так страшно… И одиноко. Она никогда не зависела от других людей, а теперь ей хотелось, чтобы хоть кто-то был рядом.

Дамир, например. С ним было бы не так страшно… с ним бы такого не случилось! Он, со своей рассудительностью, обязательно нашел бы выход. Но его здесь нет, он на другом конце планеты, и, если она умрет под землей, он даже не узнает… Никто не узнает!

От страха и жалости к себе ей хотелось плакать. Алиса по привычке смахивала слезы, хотя сейчас они не могли помешать ей видеть. Она стояла неподвижно, ждала, но чего – она и сама не знала.

Время, потерявшее форму, обволакивало ее, топило, как болото. Алисе показалось, что прошла целая вечность, прежде чем окружающее ее безмолвие нарушил звук.

Но и это не вызвало радости. Она знала шаги Вероники, и это были не они. И вообще не шаги, а как будто какое-то нечеткое шарканье. Может, она все-таки кого-то побеспокоила, даже своим молчанием?

Инстинкты велели ей бежать, потому что они жили по законам привычного ей мира. Но куда здесь бежать, если она совсем слепая? Как защитить себя? Нет, ей только и остается, что принять любой исход. Может, ей вообще почудилось и здесь никого нет!

Но поскольку ее глаза стали бесполезны, слух работал особенно остро, Алиса не могла ему не верить. Звук, поначалу показавшийся ей призрачным, нарастал, становился более многогранным. Кто-то приближался к ней, знал, что она здесь, хотя света по-прежнему не было, а она даже дыхание затаила, чтобы не выдать себя.

Кто-то шел за ней. Если бы это были Вероника или Север, они бы уже позвали ее, даже китаец наверняка выкрикнул бы что-то угрожающее! Но существо, пришедшее сюда, не имело голоса.

Алиса сжалась, обхватила себя руками, готовясь принять неизбежное.

Она знала, что умрет. Снова вспомнился Дамир, и она не понимала почему. Ей хотелось, чтобы все побыстрее закончилось…

Свет вспыхнул внезапно, всего в паре шагов от нее. Это произошло настолько неожиданно, что Алиса невольно вскрикнула, попятилась и, не удержавшись на ногах, упала на холодный каменный пол. Но и там она не осталась на месте, попыталась отползти в отчаянной борьбе за жизнь. Даже когда все было предрешено, согласиться на такую чудовищную смерть не получалось.

Однако существо, пришедшее за ней, не спешило атаковать. Оно подозрительно напоминало человека, и свет в его руках был не призрачным сиянием, а фонариком.

Постепенно ее глаза, одурманенные темнотой, адаптировались к новым условиям, различали знакомые черты.

– Какого… – только и смогла произнести она. – Арсений?!

Это был не мираж и не галлюцинация. Перед ней стоял Арсений Седов собственной персоной. Такой же безразличный ко всему и скучающий, как и обычно.

– Как ты оказался здесь? – спросила она, уняв вспышку гнева. Злиться на Арсения было бесполезно, он только замкнулся бы в себе. А ей сейчас нужны были ответы!

– Пришел.

– Вместе с Севером?

– За ним.

– Он знает, что ты здесь?

Арсений отрицательно покачал головой. Он смотрел мимо нее, куда-то в пустоту, и не думал подавать ей руку. Алиса поднялась сама, отряхнулась, и только тогда он передал ей фонарик; у него с собой был второй.

– Как ты попал в эту пещеру?

– Шел за тобой.

– Почему именно так? Почему свет не включил?

– На звук проще.

Если бы перед ней был кто-то другой, она бы решила, что он врет, бравирует даже. Но Арсений говорил спокойно, потому что он действительно был спокоен. Он пришел к ней не грязным, не уставшим – похоже, в драке он не участвовал, да и здесь не блуждал. Полагаясь лишь на слух, Арсений уверенно прошел весь лабиринт, по которому она металась. Он не боялся ни подземных чудовищ, ни пропастей, да и Алисе сейчас было стыдно за те мысли.

Но ведь теперь она была не одна, время непроницаемой тьмы закончилось, а при свете все видится иным.

– Как там Север? – спросила Алиса. – У него все получилось?

– Не знаю. Я пошел, когда все началось.

Проскочить мимо двух дерущихся мужчин было не так уж сложно. Они не ожидали появления Арсения, вряд ли даже заметили его. Но то, что он и не думал помочь Северу, несколько возмущало. Хотя объяснять это ему было бесполезно.

– Нам нужно выбраться отсюда, – сказала Алиса. – Ты знаешь, как это делать?

Она не спешила верить в успех. У Арсения не было с собой никакой карты, он шел вслепую, надеясь только на слух. И все равно с его появлением здесь стало проще. То, что она несла ответственность не только за свою жизнь, но и за его, придавало Алисе сил.

– Знаю, – равнодушно ответил он.

– Так показывай!

– Нет.

– Что значит нет?

– Не хочу. Ты будешь идти за мной. Все равно что преследовать. Я не хочу, чтобы меня преследовали. Не хочу с этим справляться.

– Что ты несешь? – поразилась Алиса. – Если ты не хотел помогать мне, зачем пошел за мной?

– Просто так. Это все как-то сложно… Хочу погулять один. Не знаю, как справляться с ответственностью.

То, что творилось у него в голове, было просто невероятно, и восхищаться этим Алиса не собиралась. Напомнив себе, что перед ней всего лишь больной ребенок, она предприняла последнюю отчаянную попытку достучаться до него:

– Послушай… Сейчас нет времени на то, чтобы ты гулял один. Возможно, Северу нужна наша помощь. И мы не знаем, где Вероника! Пожалуйста, выведи меня в зал. Потом можешь делать что хочешь!

Однако Арсений был верен себе:

– Не хочу в зал. Там теперь все нервно. Не хочу с этим справляться.

И она не выдержала.

Понимая, что поступает неправильно, Алиса все равно с силой сжала его плечи и тряхнула худенького паренька, надеясь, что хоть это запустит его разум.

– Значит так, слушай сюда! – сквозь сжатые зубы произнесла она. – Мне совершенно плевать на то, с чем ты хочешь и не хочешь справляться! Какой там у тебя диагноз, это твое дело. Но ты согласился на участие в проекте, приехал сюда вместе с нами. Ты – часть группы, такая же, как и я! Поэтому мы оба должны помочь другим, раз мы в состоянии это сделать. Так что можешь засунуть куда подальше свои сомнения и незнание того, как с чем справляться. Делай то, что я тебе скажу, или я тебе сама голову оторву!

Лицо Арсения ничуть не изменилось, и в первые минуты было даже неясно, понял он ее или нет. Однако, когда она его отпустила, он развернулся и зашагал прочь, и Алисе только и оставалось, что следовать за ним. Ей казалось, что с той стороны она и пришла. Она не была уверена.

Арсений двигался абсолютно спокойно, ни на одном повороте он даже не замедлился. Судя по всему, его гениальный мозг, о котором столько говорила Ланфен, заполнил весь маршрут, до единого тоннеля. Арсений ориентировался здесь так легко, будто он провел в этих пещерах последние десять лет. Он видел разницу между совершенно одинаковыми коридорами и безошибочно определял нужный.

Вскоре они дошли до того места, где сиротливо висел рюкзак Алисы. Оказалось, между этим тоннелем и тем, где она упала, расстояние было совсем небольшое. Но она блуждала, а потом долго стояла в темноте, и это создало впечатление, будто она чуть ли не до ядра Земли добежала!

Велик был соблазн искать Веронику сразу, но Алиса не была уверена, сможет ли она уговорить на это Арсения. А бродить здесь в одиночестве, пусть даже со светом, она опасалась: слишком свежи были воспоминания об абсолютной темноте. Поэтому Алиса решила, что сначала поднимется на поверхность и вызовет помощь, а потом вернется за подругой. Так будет лучше для них обеих.

Но это если в драке с китайцем победил Север. Если же он проиграл… ситуация становится еще более запутанной и опасной.

Чем ближе они подходили к выходу, тем внимательнее прислушивалась Алиса. Она хотела пойти медленнее, но Арсений не позволил ей, он даже не думал сбавлять шаг.

– Подожди ты! Разве ты не понимаешь, что там может быть опасно? – не выдержала Алиса.

– Нет, – коротко отозвался он.

– Откуда ты знаешь?

– Слышу.

– То, что тихо, еще не значит, что безопасно! Может, Север…

– Уже в лабиринте.

– Так… ну а это ты откуда знаешь?

– Видел следы. Мел и кровь. Нанесены в разное время. Я знаю звуки и запахи людей. Иди к воздуху. Наружу.

Его способности сейчас помогали им обоим, но от этого выносить его странности было не легче. Алиса решила следовать своему первоначальному плану. Сначала пусть сюда придут нормальные люди, пока на ее стороне только этот чудик, толку не будет!

Оказавшись в зале с озером, она увидела, что Арсений был прав. Севера здесь уже не было, а китаец был. Но он оказался привязан к камню, да и в сознание еще не пришел. Проверив темный зал, Алиса убедилась, что Сандра по-прежнему там, живая, пусть и не невредимая.

Она собиралась пойти к обрыву – ведь как-то же Север и его спутник туда спустились, канаты должны были остаться! Ей следовало поторопиться с вызовом помощи на случай, если сюда прибудут друзья этого китайца.

А вот Арсений никуда не спешил. Он стоял возле озера и смотрел вперед. Алиса подошла поближе, пытаясь понять, что привлекло его внимание.

– Что-то случилось? – спросила она.

Он указал не на воду, как она ожидала, а на свод пещеры.

– Этого там быть не должно.

Ничего очевидно подозрительного в указанном месте не было. Но, присмотревшись внимательнее, Алиса заметила контурный рисунок – очертания птицы. Символ головного офиса корпорации, на которую работала Инна. Изображение было нанесено серебристой краской, поэтому различить его оказалось не так просто.

А нанести туда – еще сложнее. Алиса не была профессиональной альпинисткой, но и она догадывалась, что пришлось бы строить систему из канатов и сильно рисковать. Ради чего все это? Только ради очередного тупика, ловушки для участников? Нет, слишком все незаметно, неочевидно, без Арсения она бы даже не заметила этот рисунок.

– «Сердце Мидаса» там, – прошептала она.

– Высокая вероятность.

Точнее, если учитывать, что ожерелье унес Тимур, и не отсюда, а из верхнего зала, там должна быть подделка, которую подложила Инна, или вообще ничего. Но и эту подделку Алиса хотела получить! Не из-за стоимости, просто это было главным условием проекта. Тронов ведь сказал, что приз достанется тому, кто принесет «Сердце Мидаса», он не уточнял, настоящее или копию.

Вода в озере была не просто холодной – ледяной, как это часто бывает с горными водоемами. Да и о подводном течении Алиса не забывала. Но она должна была рискнуть. Считалось, что с этим испытанием справятся игроки, выбранные корпорацией. Так что, она хуже, что ли?

Она торопливо разделась; устраивать тут стриптиз ей не хотелось, но сухая одежда после такого заплыва была нужнее, чем показательная скромность. Тем более что Арсений на нее и не смотрел, его взгляд по-прежнему был прикован к птице. Алиса поймала себя на мысли, что заметить этот рисунок можно было только под определенным углом. Скорее всего, в схеме Инны на него была другая наводка, вряд ли тайник с сокровищами был доверен воле случая. Но Инна ведь планировала работать с обычными людьми, а Арсения к ним не отнесешь.

Холод был настолько пронзительным, что Алиса едва не развернулась после первого шага. Как будто в жидкий азот ступаешь! Ощущение точно такое, и мышцы сводит почти до судорог… Однако упрямство не дало спасовать. Она ведь пока ни на что не повлияла, с тех пор, как она пришла в пещеру, только ее и спасают: сначала Север, теперь вот Арсений. Алиса хотела доказать в первую очередь самой себе, что еще не стала зависеть от других. У нее на многое остались силы!

Плыть в этом озере нужно было строго у поверхности. Там вода была не такой холодной, а если опустить ногу ниже, сразу чувствовалось закручивающее движение течения.

Оказавшись ровно под рисунком, Алиса первый раз нырнула. Погружаться в этот жидкий лед было тяжело, практически больно – мороз сдавливал виски. Однако ее усилия были не напрасны. Луч фонарика показал, что как раз на этом участке дна есть каменный выступ, на котором тонкими металлическими цепочками закреплялся небольшой ящик.

Достать его было несложно, а вот плыть с ним к берегу – почти нереально. Только Алиса не могла пожалеть себя и сдаться. В этот момент она и подумала, что Инна, должно быть, обеспечила бы участников лодкой. Но это было уже не важно.

Когда Алиса наконец выбралась из воды, ее колотило от холода. Она бесцеремонно бросила ящик на пол и кинулась к своей одежде. Она сейчас порадовалась, что у нее была возможность вытереться. Когда она снова была одета, стало проще. Алиса не сомневалась, что простудится, но сейчас это было меньшей из нее проблем.

Арсений ящик не тронул, оставляя за ней право первой взглянуть на заветный трофей. Внутри оказался непромокаемый пластиковый чехол, в котором на бархатной подушечке и лежало ожерелье.

Алиса обычно не восхищалась украшениями, особенно такими массивными, но это было действительно прекрасно. Его крупные детали были выполнены с таким изяществом, что об аляповатости и речи не шло. Кристаллы мерцали не ослепительно ярко, а со спокойным благородством. Кто бы ни делал эту подделку, он постарался на славу, Алиса ничего красивее еще не видела.

Но это точно муляж. Тимур нашел ожерелье слишком быстро и четко, безо всякой карты, значит, у него была наводка. Поэтому он и хотел убить Сандру – она знала об этом все.

– Классная штука. – Алиса осторожно провела пальцами по золотым листьям. – Жалко, что всего лишь копия, подделка под камушки…

– Настоящее, – невозмутимо возразил Арсений.

– Да ну, не может быть! Ты просто всего не знаешь…

– Не хочу знать. Вижу, что настоящее.

– А где тогда подделка? – не поверила Алиса.

– Не знаю. Не хочу искать, я не знаю, как с этим справляться. Но «Сердце Мидаса» у тебя в руках.

Глава 12. Спасти любой ценой

После всего, что что произошло за последние сутки, Северу не верилось, что это конец. Когда они выбрались из пещеры, все закрутилось очень быстро и обнадеживающе организованно. Люди Армейцева забрали Сандру, чтобы отвезти ее в лучшую больницу Китая. Все остальные от госпитализации отказались.

Проект был окончен, и они вернулись домой. Каждый приходил в себя по-своему, друг с другом они не связывались. По крайней мере, Север ни с кем не говорил – а порой так хотелось! Он знал, что в Китае и России ведется расследование, призванное закрыть пробелы в истории. Им обещали сообщить результаты, но с каждым днем в это верилось все меньше.

А зря. Не прошло и недели, как его вызвали в офис Тронова. Придя туда, он обнаружил в конференц-зале еще двоих участниц: Алису и Веронику. Алиса пришла с незнакомым ему мужчиной явно азиатского происхождения, судя по тому, как они вели себя друг с другом, ее мужем или просто сожителем. Вероника, как всегда, держалась обособленно. Она кивнула ему – и ничего больше.

– Спасибо, что нашли время на эту встречу, – обратился к ним Тронов. – И простите за задержку. Мне необходимо было убедиться, что я знаю все, прежде чем приглашать вас.

– Узнали? – осведомилась Алиса.

– Да, хотя китайская сторона некоторое время не слишком охотно делилась с нами информацией. Тем не менее сегодня существует официальная законченная версия.

Дело, в которое они оказались втянуты, началось вовсе не с Инны. Корни преступления уходили на много лет назад – к китайцу по имени Ли Ван. На тот момент он был ремесленником, чинил технику, но особого дохода от этого не имел. Маленькая семья, он, жена и дочь, выживали в большей степени благодаря сельскому хозяйству. Однако часть этого скромного дохода Ван все равно откладывал, чтобы отправить дочь учиться.

Он не думал, что в его небольшой деревеньке у него вдруг появится шанс разбогатеть – а шанс появился. Мингжу, из показаний которой все это удалось узнать, понятия не имела, как на отца вышла международная мафиозная группировка. Базировалась она в Китае, но тесно работала с русскими «коллегами».

Группировка занималась тем, что Интерпол зовет human trafficking – торговлей людьми. Чаще всего будущих рабов перегоняли из южных регионов Китая в Россию и, наоборот, русских красавиц продавали в Азию. Ван не был руководителем, от него требовалось составлять маршруты на вверенном ему участке, проверять, не обосновались ли где-то люди, не появилось ли новых полицейских патрулей. К тому же он передавал информацию от одного подразделения группировки другому.

Первое задание Вана было настоящей церемонией инициации. Он лично участвовал в убийстве группы рабынь, которые в путешествии заболели и потеряли свою ценность. Он помог спрятать их тела в пещерах, там, куда люди обычно не ходили, и этим подтвердил свою лояльность. Стоило ему предать своих нанимателей – и он сам был бы обвинен в преступлении.

Однако Ли Ван не собирался никого предавать. Он наконец сумел вырваться из безнадежной бедности, даже став обычной пешкой в этой игре, он хорошо зарабатывал. Он построил большой дом, его жена родила ему двух долгожданных сыновей, которых он в будущем планировал приобщить к делу.

А Мингжу ожидал удачный брак. Теперь, когда она не была единственным ребенком, Ван хотел для нее более традиционной женской судьбы. В идеале – стать женой кого-то из его боссов, это облегчило бы жизнь самому Вану.

Но его первоначальные устремления вырастить дочь сильной и самостоятельной теперь аукнулись. Мингжу быстро разобралась, что отец занимается чем-то странным. Многое она узнала от матери, кое-что – от самого Вана: выпив чуть больше, чем следовало, он любил поболтать, считая, что семья должна гордиться им.

Мингжу не гордилась. Юная девушка еще верила в справедливость, в добро и зло и не собиралась понимать и принимать то, что творил ее отец. Она считала, что он должен остановиться. Мингжу пребывала в полной уверенности, что если Ван провалит очередное задание, то с ним перестанут сотрудничать, его боссы просто найдут кого-то другого на эту работу. Она верила: он знает так много, что его не тронут, а оставят в покое.

Его новым заданием стала передача секретной информации. Курьер привез в его дом карту памяти, на которой хранился огромный набор данных по местам поставок и хранения наркотиков, оружия и живых рабов. Вану предстояло придержать информацию у себя, а в назначенный час передать партнерам. Мингжу, подслушавшая разговор, решила украсть карту и спрятать, но не уничтожить. Она хотела, чтобы флешка была в доступном месте, если вдруг отцу начнут угрожать.

Вот на этом этапе в игру, сама того не ведая, вступила Инна Золина. Точнее, она занималась совсем другой игрой. Для нее это было главное испытание ее верности компании, возможность для прорыва в карьере. Ей надоело ходить в секретаршах, она знала, что способна на большее, и хотела доказать это с помощью «Сердца Мидаса».

Конечно, Инна побаивалась везти с собой такую ценность, но босс убедил ее, что все будет хорошо, риск сведен к нулю. В компании была распространена информация, что Инна просто подготовит площадку для соревнований, а приз привезет с собой ее начальник. Но поскольку он сам хотел участвовать в игре, ожерелье передали с его ассистенткой. О том, что «Сердце Мидаса» у нее, знали только Инна и ее босс.

Но это внутри корпорации. За ее стенами знал еще один человек – Тимур Конин. Его Инна искренне любила, поэтому рассказала о том, что ей предстоит сделать. А Тимур увидел в этом возможность наживы. Он уговорил Инну пойти на его условия, передал ей подделку. Она решила не отказывать ему напрямую, а подумать, как лучше выкрутиться из ситуации. В Китай она направилась одна, хотя уже тогда знала, что Конин приедет вместе с остальной группой.

У Инны были контакты связного в Китае, он помог ей нанять людей для подготовки игрового маршрута. Естественно, об ожерелье никто даже не подозревал, и все-таки Инне было страшно, не меньше, чем раньше. Одна, окруженная чужими людьми, с такой ценностью на руках… Она боялась, что у нее сдадут нервы.

Она сорвалась, когда была в кафе, накричала на официантку, перепутавшую заказ. В тот день она и познакомилась с Мингжу. Китаянка покинула родную деревню ради хоть небольшого, но все же города. Она, получившая великолепное образование, свободно владела английским и смогла уладить конфликт. В итоге они поужинали вместе и договорились о новой встрече.

Им просто нравилось общаться, для Инны это было чем-то вроде успокоения, новая знакомая дарила ей уверенность, что она здесь не одна, ей есть к кому обратиться за помощью. А у Мингжу имелся и скрытый мотив.

Она не знала о «Сердце Мидаса», но Инна сообщила ей, что готовит развлекательную площадку для своих руководителей и планирует спуститься в пещеры. Это и было нужно Мингжу. Одна она ни за что бы не решилась пойти туда, особенно зная о трупах, оставленных в вечной тьме ее отцом. Но вместе с большой группой – другое дело.

Чтобы укрепить доверие Инны, она пригласила ее к себе на традиционный китайский обед. Ее родители были не рады, но и не сочли это причиной для скандала. Они видели, что иностранка не бедная, воспитанная, в каком-то смысле общение с ней было даже престижно перед деревенскими соседями.

Когда после этого Мингжу попросила взять ее с собой в пещеры, Инне было неловко отказать. Да и китаянка не доставила ей больших хлопот, она была полностью самостоятельна. Пока Инна и нанятые ею рабочие возились с обустройством головоломок, Мингжу вошла в лабиринт по карте, украденной у отца. Она увидела трупы, и это лишь укрепило ее решимость. Она считала, что проклятье этих людей будет довлеть над ее семьей, если она не исправит ошибки своего отца.

Инна не успела все закончить за один визит, финальную подготовку она проводила в другой день. Но Мингжу больше не присоединялась к ней, она ждала, что будет дальше. Ей было невдомек, что отец уже обнаружил пропажу.

Однако произошло непредвиденное. Он не мог обвинить в этом родную дочь, ему бы такое и в голову не пришло. Он сообщил своим кураторам, что карту украла Инна, когда была у них в гостях. В гостиницу к иностранке направили отряд, намеревавшийся выбить из нее признание, но что-то пошло не так в этот вечер, Инна умерла до того, как начался «допрос с пристрастием».

Тем временем за картой памяти пришли уже не наниматели Вана, а их партнеры. С ними разговор был короткий, они версии о том, что на карту позарилась юная русская девушка, не поверили. Вана обвинили в том, что он тайно вознамерился продать данные другой группировке. Мужчину пытали, потом убили и его, и всех членов его семьи, а дом подожгли.

Мингжу в это время гуляла среди холмов, и ее не стали искать – не сочли важной. Она сама все поняла, когда увидела огонь. Кинулась в дом, но никому помочь не смогла…

Теперь, когда семья Ли была мертва, оставался только один след, ведущий к карте, – Инна. Группировка поймала и допросила всех, кто сотрудничал с ней: команду, которая работала по ее заказу в пещерах. Однако несчастные рабочие понятия не имели ни о какой карте; домой никто из них не вернулся. Но именно от них преступники узнали, что Инна тесно общалась с Мингжу, и постепенно становилось понятно, кто настоящий вор. Вот только Мингжу уже была в коме, она не могла им помочь. Врачи даже не знали, очнется ли она, и карту приходилось искать другими путями.

Пока китайцы пытались понять, где она была и что делала, в город прибыла еще одна группа русских. Они получили ключ от номера Инны, ездили смотреть на ее тело, значит, они были связаны с ней.

Но теперь нападать напрямую преступники не спешили. Грубый подход дважды не сработал, лишив их важных свидетелей, нужно было менять тактику. Они подослали одного из своих бойцов, владевшего русским, к чужеземцам, чтобы втереться к ним в доверие. Так у них было больше шансов услышать правду, а не испуганную ложь.

Бойцом этим был Гань Ийнгджи. Он сошелся с Всеволодом Кадыченко, потому что уже заметил, что русский активно что-то ищет, но всегда держится один. Кадыченко обрадовался бесплатному помощнику, поверил ему. А Ганю достаточно было изображать смирение, чтобы получать нужные данные.

Так он выяснил, что русские ничего не знают о карте. Но это не означало, что они ее не найдут! Дочь Вана много времени проводила с Инной, да и сам Ли Ван указал на нее. Возможно, в одном из тайников, обустроенных иностранкой, и хранится потерянная флешка.

Гань видел, что Кадыченко преуспевает в своем расследовании. По крайней мере, такое складывалось впечатление. Он хотел сопровождать Всеволода в пещерах, убивать иностранца он не собирался. Наоборот, ему было выгодно, чтобы Кадыченко оставался в живых!

Но судьба распорядилась иначе, Кадыченко утонул. Ганю пришлось искать новый контакт, и им неожиданно стал Север. Так Ийнгджи узнал, что русский интересуется деревней, пожарищем и связью Инны и Мингжу. Это могло рано или поздно вывести его на группировку, нельзя было позволять ему и дальше разбираться в той истории.

Поэтому всех русских было решено допросить и убрать. Для этого прислали специальную команду, ту же, что охотилась когда-то за Инной. Они устранили Михаила Миронова и схватили Ланфен, чтобы узнать у нее, как много известно русским. Выбор их был прост: только Ланфен свободно владела китайским.

Гань между тем сопровождал Севера, собиравшегося в пещеры. Он хотел сохранять инкогнито до последнего момента, потому что знал: добровольно люди работают гораздо лучше, чем под дулом пистолета. Но по приходу в пещеру обнаружилось, что Сандра тяжело ранена. А значит, ни о каком поиске тайников и речи не шло, русские хотели выбраться и вызвать врачей и полицию. Гань не позволил им.

Он не ожидал такого сопротивления. Они с Севером сцепились в зале у озера, девушки убежали. За ними последовал Арсений, который вышел из отеля одновременно с Севером, но задержался из-за того, что добирался до пещеры пешком, а не на машине.

Зато теперь он не медлил. Он, очевидно, решил, что Север справится и сам, – о том, что думал, оставалось только догадываться, напрямую он ничего не сообщил. Арсений отправился в лабиринт и вывел оттуда Алису. Вероника же забрела на «кладбище», обнаруженное Мингжу, и нашла там карту, о которой они так много слышали.

Карту передали Интерполу для дальнейшего расследования. Проект Тронова был завершен, и, как ни странно, не из-за недавних кровавых событий, а потому, что решилась его главная задача. Алиса и Арсений нашли ожерелье.

Вопреки заверениям Тимура, оригинал хранился именно там. Очевидно, Инна так и не решилась поставить крест на своей карьере и стать преступницей ради сожителя. В тайник, описанный ему в письме, она спрятала копию. Оригинал Инна задействовала в игре, как и планировалось. Теперь же «Сердце Мидаса» вернулось к законным владельцам.

– Победителями этого этапа официально объявляются Алиса и Арсений, – сказал Тронов. – Приз будет разделен между ними в равных долях. Это делает Алису трехкратной победительницей всего проекта. Поздравляю.

Алиса улыбнулась, сдержанно кивнула. Север не чувствовал злости или зависти, хотя это было странно: он привык побеждать во всем, за что бы ни брался, и сюда пришел именно за победой. Но он не был удивлен. Он чувствовал странное умиротворение внутри, которое появилось в пещерах и не оставляло его до сих пор.

Ему все еще было тяжело поверить, что он открыл Веронике – по сути, посторонней! – одну из самых важных тайн своей жизни. Но, как ни странно, именно это подарило ему покой. Он наконец-то рассказал кому-то… и стало легче.

Третий этап проекта был завершен для всех, даже для тех, кто в нем не участвовал. Ганя Ийнгджи ожидал суд, и приговору, скорее всего, предстояло быть суровым. Но другим представителям группировки повезло еще меньше: все они были убиты на месте, не выжил никто из людей, похитивших Ланфен.

А вот Мингжу осталась в живых. Однако за свою смелость и наивное желание спасти отца любой ценой она заплатила слишком дорого. Пожар лишил ее не только семьи, но и зрения – ее глаза сгорели в том пламени.

Северу было жаль ее, даже при том, что она принесла неприятности ни в чем не повинным людям. Он уже отдал ей те деньги, что получил от проекта, и добавил кое-что от себя. Этого должно было хватить на достойную физическую реабилитацию, а уж что делать со своей душой – пусть решает сама.

Деньги он и Вероника получили не от Тронова. Им заплатил Александр Армейцев, когда узнал, что они спасли его дочь. Ни он, ни Вероника в этих деньгах не нуждались, но Армейцев настаивал. Вероника вроде как тоже собиралась перевести свое вознаграждение кому-то.

Тело Всеволода Кадыченко доставили на родину. Близких родственников у него не было, а дальняя родня поверила, что это был несчастный случай, и не задавала лишних вопросов. Север не представлял, полагалась ли им компенсация, и не интересовался этим. Но он слышал, что похороны оплатил Тронов.

Арсения Север не видел с момента возвращения из Китая. Его мать обрадовалась выигрышу, семье нужны были деньги. Что чувствовал от этого сам чудик, никто бы не понял, а Арсений не спешил им объяснять.

Сандра быстро шла на поправку. Травмы, которые она получила в пещере, были серьезны, но излечимы. Поговаривали, что, очнувшись в больнице, она стала вести себя намного спокойнее, чем раньше.

– Как дела у Ланфен? – спросила Алиса.

Лю Ланфен была последним человеком, который общался с Белых. О той встрече она говорила сдержанно и мало, чувствовалось, что она подавлена. Север сочувствовал ей, хотя слабо понимал, что произошло.

– Она нуждается в отдыхе, – признал Тронов. – Я виноват перед ней. Вот только… Она не исключает своего дальнейшего участия в проекте. Меня это удивило, но я был бы рад работать с ней снова.

– Она классная, – кивнула Алиса. – А Тимур? Эту скотину нашли?

– Ищут, но пока безуспешно. У нас даже нет сведений, вернулся ли он в Россию.

Этот человек Севера как раз совсем не интересовал. Тимур – жалкая личность, вор, но не более того. В Россию ему лучше не возвращаться, потому что Александр Армейцев всегда был известен своей злопамятностью и мстительностью.

– Чувствуется, что с самого начала он был настроен на реализацию личных целей, а не работу, – добавил Тронов.

– Что вы имеете в виду? – уточнила Вероника.

– Я имею в виду его операторскую работу. Он отснял лишь половину того материала, на который мы рассчитывали.

– Так что, шоу не будет?

– Будет. Кое-что мы добавим в виде графики, но в целом необходимый минимум у нас есть. Ожерелье также было возвращено. Это хороший результат.

Как ни странно, шоу Севера больше вообще не волновало. Он даже рад был бы, если бы оно не вышло! Неожиданно для него эта поездка стала чем-то большим, чем он мог ожидать. Он еще не знал, сожалеть об этом или нет.

Он украдкой посмотрел на Веронику, но она следила глазами за Троновым, слушала его, кивала. Больше она ни на кого не обращала внимания. С чего бы? Между ними в пещере не произошло ничего необычного. А его откровения… вряд ли Вероника поняла их истинный смысл и ценность.

Север знал, что лучше будет забыть ее. Разумнее так точно! Но он сомневался, что у него получится.

И что через пару дней он не захочет снова стать частью этого проекта.

++++++

Все, что ни делается, действительно к лучшему. Тимур нисколько не жалел, что ему пришлось покидать Китай нелегально, полностью положившись на помощь Вепря. Да и то, что его будут искать или уже ищут, тоже не волновало будущего обладателя пятисот тысяч долларов.

Именно столько ему было обещано за «Сердце Мидаса». Неважно, что на рынке ожерелье стоит больше, зато какая тут поддержка! Тимур не слишком хорошо знал Вепря, друзьями они не были. Однако он слышал, что это человек с немалым авторитетом в криминальном мире, с таким лучше не ссориться.

Поэтому он заволновался, когда умерла Инна. Дело было не в ее смерти как таковой, эта дура его уже порядком достала своими разговорами о морали и лояльности. Пришлось убеждать ее, как принцессу, что ожерелье нужно украсть, так поступил бы любой нормальный человек. Тимур не был уверен, что сам не придушил бы ее, если бы она не утонула в ванне.

Его спас проект, хотя там тоже не все было гладко. Изображая оператора, Тимур постоянно отвлекался на участников, и это отнимало время. Он едва улучал моменты, чтобы ходить в пещеры и искать ожерелье. Инна не дала ему точные координаты тайника, просто сказала, как он выглядит.

Когда же Тимур нашел нужный камень, его ожидал сюрприз: лаз был слишком узким для него. Инна сдержала свое слово: достать «Сердце Мидаса» они могли только вместе. Ему пришлось вести туда Сандру, разыгрывать перед ней спектакль, делать вид, что он лишь примерно знает, где тайник.

А толку? Ослица все равно заартачилась, он был вынужден использовать силу. Потом другие девки, те, что поумнее, влезли под руку, а Север так не вовремя набросился на него в отеле… Словом, все покатилось в непонятном направлении. Тимур бежал оттуда в чем был, оказался один в чужой стране. Хорошо, что у него был с собой телефон, а в телефоне – номер связного Вепря.

Его вывезли из Китая, вернули в Россию. Спрятали даже, чтобы его не смогли опознать в случае розыска! Но эти мытарства завершились, и вот его ожидала финальная встреча с Вепрем. Он знал, что получит деньги. Первое время он еще сомневался: вдруг его убьют на месте, а ожерелье просто заберут? Но если этого не сделали сразу, то уже и не сделают.

Должно быть, Вепрь перестраховывался. Он ведь не знал, оставил ли Тимур кому-то сведения о том, кому повез ожерелье, на случай своей смерти. Чтобы обладать такой вещью, можно было и заплатить.

Тимура привезли в большой придорожный ресторан у загородного шоссе. Несмотря на расположение, заведение было оформлено дорого, хотя и не слишком стильно. Машин здесь не было, на воротах красовалось объявление о том, что заведение закрыто на спецобслуживание. Из трубы шел дым, а в воздухе пахло едой.

Он прошел внутрь, прижимая к груди шкатулку с ожерельем. Тимур волновался, но не слишком, его успокаивали мысли о том, на что он потратит эти деньги.

Вепрь сидел за столом, и было очевидно, что его обед в самом разгаре. Слева от него примостилась едва одетая пьяная девица. Справа сидел сухонький старичок в строгом костюме, напряженный и смущенный своим окружением.

– Принес? – поинтересовался Вепрь, стирая жир с подбородка полотняной салфеткой.

– Вы ведь знаете, что да. Ваши люди проверили все еще в Китае.

– Ничего они не проверили по-настоящему, просто посмотрели, что у тебя есть безделушка. Не было у них таких полномочий! А ты доставил мне проблем, Тимурка. Мы не договаривались, что придется вытаскивать тебя из другой страны!

– Так сложились обстоятельства.

– Обстоятельства! – хохотнул Вепрь. – Обстоятельства у него! Твои обстоятельства обошлись мне не в одну штуку. Я это вычту из твоего гонорара.

– Как вам будет угодно, – смиренно ответил Тимур.

На самом деле никакого смирения не было, вынужденная потеря денег его бесила. Но пререкаться он не смел, знал, что по-прежнему рискует.

– Если бы гемор был только с твоим выездом из Китая, так нет же! – Вепрь возмущенно стукнул кулаком по столу. Ложки и тарелки жалобно звякнули, сухонький мужчина поморщился. – Мне сообщили, что тебя не только менты ищут, но и Сашка Армейцев. А это серьезный мужик! Не знаю, что ты натворил, но зуб он на тебя сильно точит.

Удивления не было, только раздражение. Значит, девки выжили и все рассказали Армейцеву… Нужно было просто убить их на месте, но Тимур не решился, да и не был уверен, что у него получится справиться с тремя. У него всего-то нож с собой был, а опыта убийств – никакого!

Между тем криминальный авторитет продолжил:

– Спасать тебя от него я не собираюсь, Армейцев – не тот человек, с которым нужно ссориться. Сам от него бегай, бабки у тебя будут!

– Я уеду.

– Не сомневаюсь, главное, именем моим не прикрывайся! Я, если что, тебя не знаю. А теперь показывай товар, посмотрим, зря я старался или нет.

Тимур хотел передать шкатулку лично, но ему не позволили подойти вплотную к столу. Груз забрал один из охранников и поднес к Вепрю.

Ожерелье было там, оно никуда не пропало. Тимур убеждался в этом постоянно, не реже чем раз в час. Если бы оно вдруг исчезло… вот это был бы кошмар! Не хотелось и представлять, что с ним сделали бы.

Но нет, все прошло хорошо. Едва Вепрь открыл шкатулку, как вокруг него разлетелись блики света, отраженного драгоценными камнями. «Сердце Мидаса» предстало перед ним во всем своем великолепии.

Девица, сидевшая рядом с мужчиной, восхищенно охнула и захлопала в ладоши.

– Зая, можно мне поносить эту штучку?

– Нет.

Сам Вепрь поражен не был. Он не испытывал эстетического восторга при виде таких вещей, они были для него вложением капитала и показателем статуса.

Тимуру хотелось побыстрее получить свои деньги и просто свалить отсюда, однако торопить преступника он не решался. Сейчас настал очень важный момент: он выполнил свою роль и стал не нужен, его вознаграждение зависело лишь от доброй воли криминального авторитета.

Вепрь передал шкатулку сухонькому мужчине. Тот достал из чемоданчика какие-то линзы и сквозь них начал рассматривать ожерелье, подсвечивая его маленьким фонариком. В ресторане стало так тихо, что Тимур отчетливо слышал, как бьется его сердце.

Наконец мужчина отложил ожерелье и посмотрел на Вепря:

– Никаких сомнений быть не может. Это подделка. Причем та подделка, которую я лично достал для вас.

Тимур ушам своим поверить не мог. Он даже не думал, что такое возможно! Их договор с Инной, тайник… все прошло по плану! Шок оказался насколько сильным, что он и слова произнести не мог, чтобы оправдаться.

А вот Вепрь поражен не был, он мрачно кивнул.

– Чего и следовало ожидать. Мои источники докладывали мне, что ожерелье вернулось хозяевам, но я хотел проверить, насколько наглым он может быть.

– Я… – прохрипел Тимур и замолчал. Он не знал, что тут можно сказать; он был напуган.

Неужели… неужели это все из-за Инны? Как проклятье, что ли… Так не бывает. Но он ведь это заслужил!

– Убрать его. Так, как мы договаривались, – велел Вепрь своим охранникам. Затем он перевел взгляд на Тимура: – Наглость иногда ведет к успеху, поэтому ее как таковую я не наказываю. Но тебе должно хватать мастерства на задуманное, нельзя лажать вот так! Хотя, если тебе станет легче, могу сказать, что я бы убил тебя в любом случае.

++++++

Серебристый свет зимнего солнца падал на ее лицо, делая его более бледным, чем обычно. А может, оно действительно стало бледным? Ланфен давно не спала, ночью в голове кружило слишком много мыслей.

Она не держала зла на Тронова и радовалась тому, что участники вернулись домой. Ланфен бы хотела лично поздравить их, однако ей сейчас было не до этого. В ее жизни появилось более важное дело, вопросы, на которые она хотела получить ответы.

Максим Белых был мертв. Это ее нисколько не волновало. Она даже не была знакома с этим человеком.

Его тело нашли на чердаке фермы. Кто-то задушил его, а потом спрятал внутри крыши, между внешним и внутренним слоями досок, где раньше было утепление. При холоде, стоявшем на улице, замедлилось разложение, да и изоляция сыграла свою роль: внешнюю часть тайника заколотили, не давая запаху распространяться. Так что очевидных указаний на то, что там хранится тело, не было и не появилось бы до весны.

Между тем Белых был убит давно, почти месяц назад. Тот, кто участвовал в проекте под его именем, прошел электронный тест, еще когда фермер был жив. Возможно, настоящий Белых ни о чем не подозревал. Когда же стали известны результаты и Тронов пригласил его на собеседование, самозванец избавился от фермера.

Однако большой жалости судьба Белых не вызывала. Следствию уже было известно, что именно он убивал женщин в подвале, и не один год. Психологический портрет, составленный на основе его жилья и описаний соседей, был верен: наглый, неряшливый, не слишком умный и агрессивный. Он грамотно заметал следы своих преступлений, его успех объяснялся выбором жертв: он заманивал к себе придорожных проституток, которых никто не станет искать. Рано или поздно он бы попался, но жизнь подготовила для него совсем иной вид правосудия.

Гораздо больше Ланфен волновал тот, кто пришел к ним на проект; он был другим. На людях он неплохо изображал Белых, неуклюжего и замкнутого. Но с ней наедине он был собой, в это она хотела верить. И те вещи, которые он рассказывал ей о своем прошлом, не совпадали с историей Белых. Конечно, высока вероятность, что он просто врал. Однако Ланфен не покидало ощущение, что он открылся ей больше, чем можно было представить.

Полиция долго не хотела ничего сообщать ей. Но Ланфен использовала связи, настояла, и вот сегодня ее ожидала встреча со следователем. Поэтому теперь она ждала, наблюдая, как сонные люди идут куда-то в поздний зимний рассвет.

Ее отвлек щелчок замка: следователь выглянул в коридор и понуро уставился на нее.

– Это вы Лю Ланфен?

– А разве не очевидно? – улыбнулась китаянка.

– Заходите.

Она прошла в тесный, захламленный кабинет. Несмотря на то что мир привык полагаться на компьютеры, здесь хватало бумаг – они громоздились стопками. В воздухе пахло канцелярской пылью и дешевым кофе.

Следователь плюхнулся на расшатанное компьютерное кресло; Ланфен присела на стул для посетителей. Рабочая часть Т-образного стола была завалена документами, но за гостевой еще можно было говорить.

Они с этим следователем не встречались, показания она давала другому полицейскому. Этот был раздражен ее визитом и всем своим видом показывал, что его вынудили говорить с ней.

– Зачем вам это нужно? – поинтересовался он. – Вы ведь понимаете, что ваша близость с ним – это уже подозрительно?

Он хотел задеть ее, заставить уйти. Ланфен не собиралась попадаться на такие примитивные трюки.

– Я была убеждена, что знаю, с кем имею дело. Вы правильно сказали, я сблизилась с ним. Именно поэтому я хочу знать, кто он такой.

– Не вы одна! Но тут я вам не помогу.

– А вы постарайтесь.

– Мы и сами не знаем, кто он, – пояснил следователь. – Нет подозреваемых, реальных имен нет! У нас даже нет четкого понимания его преступлений. Мы просто объединили серию убийств, имеющих общие черты, и предполагаем, что это он был. На данном этапе дело тупиковое. Я вообще об этом говорить не стал бы, но у вас друзья настойчивые обнаружились, так что… Нате, смотрите!

Он протянул ей большую папку с фотографиями и текстами.

– Это не официальный документ, это я для себя сделал, – добавил полицейский. – Так проще. У меня есть все дела в нормальном оформления, а так… Просто надеюсь выделить что-то еще.

– Значит, имен у вас нет?

– Нет. Знаете, как мы его между собой зовем? Гробовщик. Не наша идея, понятно, журналюги так прозвали на паре убийств. Не могу сказать, что мне это нравится, но как-то же его обозначать надо! И вот что я вам скажу… Если это все действительно сделал он, то этот сукин сын орудует больше двадцати лет.

Первая общая черта в преступлениях была очевидна: все жертвы сами были преступниками.

Педофил, изнасиловавший и задушивший семь мальчишек в возрасте от семи до десяти лет. Директор рынка, убивавший нелегалок, что приехали работать на него. Женщина, которая настолько ненавидела мужчин, что устраивалась официанткой в кафе, чтобы подсыпать в заказы отраву. Профессор анатомии, проводивший вивисекции. И много, много таких случаев… Четырнадцать в папке следователя. Но сколько их было на самом деле, никто не знает. Все – в разных городах и в разное время. При этом лишь некоторые из жертв привлекали внимание полиции, однако их вина доказана не была. О преступлениях остальных никто и не догадывался, пока не приходили к ним домой, не находили тайные записи на работе и другие неочевидные улики.

Другим объединяющим фактором была филигранность исполнения. Нет, тела он не скрывал и часто даже демонстративно указывал на них. Но он никогда не оставлял следов – никаких отпечатков пальцев, даже смазанных. И само убийство проходило анатомически четко, под полным контролем. Чаще всего он убивал жертв так, как убивали раньше они сами. Никто из них не смог оказать ему достойное сопротивление.

И третий фактор, важный для полиции, но не такой заметный, как предыдущие два. В тех случаях, когда удавалось получить описание преступника от свидетелей или даже размытый снимок, становилось ясно, что виновным мог быть один человек. Всегда совпадали его внушительный рост и примерный возраст. А вот другие черты… Ими Гробовщик искусно манипулировал. Он не использовал грим и парики, это было бы слишком скучно для него. Он действительно менял себя: то набирал вес, то худел почти до анорексии, то демонстрировал идеальное тело атлета. Он красил волосы, отращивал их до плеч, брился налысо. Показания свидетелей указывали, что, возможно, он использовал инъекции и другие медицинские методы для того, чтобы на время изменить черты лица. К тому же он умел говорить с акцентом, менять стиль речи в зависимости от роли, которую выполнял, и никогда не выходил из образа.

Он был великолепен. Это Ланфен отмечала уже как профессиональный психолог. Она не ошиблась, заметив в нем гениальность, все то, что он проделывал, требовало огромного таланта и денег. Скорее всего, с доходами у него все было в порядке, раз он мог позволить себе такое.

– Значит, простых людей он ни разу не тронул? – уточнила Ланфен. – Только убийц?

– Да, только не надо тут его по-женски оправдывать! Мол, он хороший, он бил плохих… В этой стране есть закон, который должны соблюдать все! Узнал о преступлении – сообщи в полицию!

– Я никого не оправдываю, я просто узнаю объективные данные. Он сам проводил с нуля расследование, находил виновных, заметал следы… Вы не подозревали, что он полицейский?

– Слишком бурно кочует для полицейского! – хмыкнул ее собеседник. – Он убивает минимум одну жертву в год, готовится вот к этому, то брюхо отрастит, то похудеет. Тоже сроки немалые нужны! Что, в полиции бы этого не заметили?

Ланфен согласно кивнула; он все же был одиночкой во всех смыслах. И снова в памяти стояли его глаза, внимательные, изучающие… Она тряхнула головой, чтобы отогнать иллюзию.

– За двадцать лет – ни одного имени?

– Имен как раз хватало, – отмахнулся следователь. – Но все либо чужие, либо фальшивые. Есть вот тут одно дело, которое в нашу систему не вписывается, только я считаю, что это тоже Гробовщик был.

Он протянул ей папку, лежавшую в стороне. Ланфен взглянула на фотографии, но бегло. Рассматривать комнату, залитую кровью, и изуродованное тело на кровати ей не хотелось.

– Хронологически это самое первое из убийств, – пояснил следователь. – Убитый жестоко расправлялся с дальнобойщиками, потому что когда-то дальнобойщик изнасиловал его жену. Там и пытки были, и что хочешь… Но двадцать три года назад он был убит в придорожной гостинице, в которой работал. Тут совпадения с другими делами заканчиваются. Никто не выслеживал его открыто, просто ночью к нему в номер заявился незнакомец. Произошла драка, преступник был убит, но и его соперник получил ранения: в комнате нашли немало крови второй группы. К сожалению, тогда еще не было техники на сложный анализ, и данных по той крови немного. Подозреваемых не было. Но следующие по времени два убийства, которые мы относим к делу Гробовщика, произошли в том же районе.

– Его характерной чертой стали умелые, «чистые» казни, – задумчиво произнесла Ланфен. – Но двадцать три года назад он был совсем молод, практически подросток. Между этим, нулевым, убийством и следующим в деле промежуток почти в два года. Думаю, тогда, в гостинице, он напал впервые, получил ценный урок и провел работу над ошибками. Да, это вполне мог быть он.

– Вот и я так считаю, а толку? Его так просто не остановишь!

Ланфен не была уверена, что его нужно останавливать, и стыдилась собственных мыслей. Следователь ведь все правильно говорит: нужно соблюдать закон! И в то же время… Да, полиция, скорее всего, нашла бы этих преступников рано или поздно. Однако «поздно» в данном случае означало бы другие отнятые жизни. Что, жизни проституток и дальнобойщиков уже цены не имеют? А те педофилы… что они творили, Ланфен и представлять не хотелось.

Она старалась отгородиться от желания оправдать его, это ведь извращенная мораль. Но и ненавидеть его она не могла.

Зачем Гробовщику понадобился этот проект, сложно сказать. Может, он хотел посмотреть, как они будут расследовать преступление: он ведь и сам был во многом детективом. Может, хотел проверить, нет ли среди них убийцы, как это было на других этапах. Вот только знал ли он о тех этапах? Мог – он ведь наловчился находить преступников, которых не подозревают другие!

Вопросов было больше, чем ответов, но одно Ланфен знала наверняка: этот следователь его не поймает. Ему нужен другой противник, понимающий его.

Она могла бы стать таким противником. Но не хотела. Ланфен не оправдывала его, просто не чувствовала уверенности в том, что его нужно остановить. А без такой уверенности в своей правоте ничего не добьешься, потому что у него она есть.

– Довольны? – осведомился следователь. – Хоть какую-то пользу вам это принесло?

– Да.

– Вы же из чистого женского упрямства это говорите!

– Думайте что хотите.

– Слушайте, дамочка… Я видел случаи, и не раз, когда женщины буквально липли к маньякам. Как будто медом на них намазано! Вы так не делайте, взрослый человек же все-таки, образованный. Я читал ваши показания. Не хотите ничего добавить?

– Нет.

– Точно? Вы общались с ним ближе всех за эти двадцать лет! Попробуйте вспомнить что-то важное! Это поможет поймать его!

Ланфен могла дать им такие ориентиры. Все шрамы на его теле, те черты, о которых говорил его взгляд, след от выведенной татуировки… Приметы, которые не спрячешь гримом. Но она промолчала. Это не ее дело!

– Мне нечего вам сказать.

– Как знаете! Но если он попытается связаться с вами – сообщите!

– Он не попытается.

– Это серьезное дело! Если вы вздумаете укрывать его, сами отвечать перед законом будете! – злорадно напомнил следователь.

– Я знаю. Всего хорошего.

Она надеялась получить от этой встречи то, что нужно было ей больше всего, – презрение к этому человеку. Тогда было бы легче перешагнуть через эту историю и жить дальше.

А у нее не получилось. Все стало только хуже! Образ Максима Белых, насильника и извращенца, внушал ей отвращение. Но ведь тот, кто был с ней, уничтожил этот образ! Он избавил мир от Белых и многих ему подобных. Он был преступником, да, и жестоким, но Ланфен четко прослеживала его принципы и не могла не уважать их.

Она шла до дома пешком, по свежему зимнему морозу. Это отняло много времени, но Ланфен надеялась, что прогулка поможет ей очистить и упорядочить собственные мысли. Не вышло. Она казалась самой себе наркоманкой – человеком, который осознанно принимает зло, способное навредить и ему, и его близким. А иначе она пока что не могла.

Он не был похож на ее мужа. Нет, совсем другой человек! Но он по-своему сумел затронуть что-то в душе, разорвал кокон апатии, окружавший ее с тех пор, как она стала вдовой. Вот только к лучшему ли это?

Ланфен успокаивала себя тем, что он больше и сам к ней не сунется, ведь за ней будет следить полиция. Все закончилось.

Она вернулась домой – туда, откуда семья разлетелась. Ланфен впервые заметила, насколько здесь чисто и пусто. Как в павильоне мебельной компании! Все оформлено с идеальным вкусом, все на своих местах, а души нет. Чтобы в доме появилась душа, одних аксессуаров мало…

Она села за рабочий стол, хотела написать отчет для Тронова, но пока не получалось. Только задумалась о прошлом – и снова нахлынули воспоминания. Страха за свою жизнь, как ни странно, она не чувствовала.

Ее отвлек звонок домофона, показавшийся оглушительно громким в спокойной тишине ее квартиры. Ланфен никого не ждала, но все равно ответила. Из трубки звучал молодой, почти мальчишечий голос:

– Это служба доставки!

– Какой доставки? – удивилась Ланфен. – Я ничего не заказывала!

– Вам заказывали. Не волнуйтесь, все уже оплачено, вам только принять и подпись поставить!

Она открыла ему дверь подъезда. Потом подошла к окну, увидела, что внизу действительно стоит грузовичок курьерской службы, и только после этого отперла дверь квартиры.

Невысокий паренек в форме службы доставки едва удерживал корзину с крупными белыми розами. Цветы были свежими, словно открывшимися от зимнего холода, и наполняли подъезд тонким нежным запахом. Ланфен, которой раньше вручали на работе дорогие букеты, все равно никогда не видела розы в таком количестве – не на фотографиях, естественно. Их же тут сотня, не меньше!

Ошеломленная таким зрелищем, Ланфен автоматически поставила подпись на протянутом ей листке.

– От кого они? – только и смогла спросить она.

– Не знаю, нам такие вещи не сообщают, – пожал плечами курьер. – Но от чертовски богатого парня! Я таких букетов никогда еще не доставлял. Все, с праздником вас, или зачем там подарили это… Я побежал!

Ланфен уже не обращала на него внимания. Она не без труда подняла корзину, отнесла в комнату. Благородные цветы обрадовались теплу, они благодарили ее усилившимся ароматом. Ланфен бережно провела кончиками пальцев по упругим лепесткам и почувствовала среди них острый уголок.

Открытка, совсем небольшая, скрывалась среди бутонов. Текст на нее был нанесен компьютером – должно быть, кто-то набрал на сайте, а распечатали сотрудники цветочной компании.

«Ты сказала, что никогда не получала цветов от мужчины, который тебя любит. Я решил это исправить».

И все. Ни подписи, ни имени – ничего! Красивая завершающая нота…

Вот только Ланфен не могла избавиться от ощущения, что ничего еще не закончилось.

Эпилог

Веронике нравилось думать, что сейчас лето. Для этого она и обустроила зимний сад в своей московской квартире. Зелень, окружавшая ее со всех сторон, поднимала настроение, а чашка горячего какао в руках дарила тот особый уют, который создает только зима.

Она успокаивалась. Это не значит, что она пережила и забыла все, что с ней произошло. Нет, тут адаптироваться долго придется! Но Вероника научилась давать своему телу и разуму отдых.

Участие в проекте стало для нее грандиозным опытом. Большим, чем она могла предположить. А ведь когда ей впервые предложили заполнить тест Тронова, она считала, что ей быстро станет скучно.

Жизнь непредсказуема, пора бы уже понять. Она и понимала, даже наслаждалась этим. Она получила бесценный опыт, доказала сама себе, что еще может быть сильной. Обнаружив ту карту, она запустила международное расследование!

А еще она познакомилась с интересными людьми. Они с Алисой часто перезванивались и не собирались прекращать общение. Друзей, с которыми можно пройти такие испытания, очень мало, и они дорого стоят.

Вот только… Прошлое коснулось ее так, как она не ожидала. Проснулась ноющая боль в груди. Вероника надеялась, что все закончится само собой. Она понимала, что вряд ли это случайность, но устраивать разборки с организаторами проекта она не собиралась, это помешало бы ей забыть.

В зимний сад заглянула ее мама. Она не жила с Вероникой в одной квартире, но по воскресеньям часто заходила в гости. В этой традиции было что-то теплое и детское, и отказываться от нее Вероника не спешила. В остальные дни она наслаждалась спокойным одиночеством.

Мать не знала о проекте, Вероника соврала, что ездила в Китай по деловым вопросам. Так было проще обеим, дело обошлось без скандалов и нравоучений. Теперь мать не бурчала, а счастливо улыбалась.

– Машенька, солнышко, блинчики готовы, иди завтракай!

И все бы хорошо, если бы не это имя. После всего, что было на проекте, оно обжигало особенно сильно.

– Мама, я сто раз просила называть меня Вероникой.

– А я сто раз тебе отказывала!

– Почему ты просто не можешь понять меня?

– Потому что я никакой Вероники не знаю! – категорично заявила мать. – Я свою доченьку Машенькой назвала. Так для меня будет всегда!

Она развернулась, не желая продолжать спор, и помаршировала на кухню.

Она так и не приняла решение дочери сменить имя и фамилию. Ей это казалось диким суеверием. А Вероника… в тот момент она была доведена до отчаяния и хваталась за любые варианты, готова была молить о помощи хоть сибирского шамана.

Один из врачей, консультировавших ее, иностранец, рассказал о странной тенденции. Он верил, что имя определяет судьбу человека. И даже если тебе суждено умереть, смена имени может все изменить. Как будто один человек умирает, а другой рождается вновь, с другой судьбой.

Так Мария Крестовская стала Вероникой Аргос. Она взяла фамилию врача, рассказавшего ей об этом, и имя, которое ей всегда нравилось. Через несколько месяцев новое лекарство стало давать результат. Ремиссия. Успешная операция. Совпадение, конечно.

С новым именем она отказалась и от прошлого. Если раньше Вероника еще интересовалась, как складывается жизнь у Севера, то теперь нет. Она решила отпустить его. Не разлюбила, но приняла эту любовь как неизбежность. Какое-то время после выздоровления она пыталась устроить личную жизнь, но быстро поняла, что ничего не получится. Тогда она сосредоточилась на другом, а любовь оставила, неприкаянную.

Она была уверена, что Север забыл ее, это казалось логичным. А тот разговор в пещере… Он и вернул боль.

Вероника провела рукой по волосам, чувствуя, как они скользят тяжелыми прядями сквозь пальцы. Значит, он любил те воздушные кудряшки? Их многие любили, ей очень шло. Ангелочком называли и одуванчиком. Но когда началась агрессивная химиотерапия, кудряшки исчезли, как осенние листья: срывались и кружились, кружились и падали. Сначала она рыдала ночами, потом научилась красиво повязывать платки и всем говорила, что ей очень идет.

Когда лечение закончилось, волосы снова выросли, но они были уже другими. Изменился и оттенок, и текстура. Ей сказали, что это нормально – такое часто бывает, сбился гормональный фон. Она не считала, что это проблема, забыла даже о тех кудряшках… Теперь вот вспомнила.

Вероника не удивилась тому, что он не узнал ее. Другие волосы, другой цвет кожи, другие черты лица, измененные взрослением и сброшенным из-за болезни весом, совсем другой взгляд, которого у Марии быть не могло. Она не могла остаться прежней, воскреснув из мертвых.

Она не стала говорить ему правду. В первую очередь не хотела устраивать из этого шоу. Теперь Вероника понимала, почему только ей подсунули тест специально, тогда как остальные натыкались на него случайно. Должно быть, к тому моменту Север уже участвовал в проекте, обнаружилась их связь – отследить ее было несложно, если заняться этим профессионально.

Организаторы шоу хотели бурного открытия тайны и примирения. Вероника не собиралась их так радовать. Она не желала превращать главное счастье и главное горе своей жизни в чье-то развлечение.

К тому же она не была уверена, что готова к этому. Она любила, да, но уже приспособилась любить на расстоянии. Она сомневалась, что спустя все эти годы Север остался тем же мальчишкой, которого она любила, и что она сможет полюбить так же его нового.

Вместе с тем Вероника не могла избавиться от ощущения, что по-прежнему понимает его. Это всегда давалось ей просто, такие вещи она даже не считала преимуществом. Она и в юности не шантажировала его этим «тайным знанием», а просто любила.

Понять его несложно на самом-то деле. Он эмоциональней, чем многие люди, если чувствует, то всегда на разрыв. Жизнь его побила и усмирила за эти годы, но полностью не уничтожила. И когда Вероника была рядом с ним, она легко угадывала, что он скажет и что сделает.

Может, у нее просто не хватило смелости признаться? Этот вариант она тоже не исключала. Ведь как он мог разочаровать ее, так и наоборот, она могла оказаться хуже, чем девушка с его картин. Пусть у него будет хотя бы образ Марии, что-то светлое, идеал… Она ведь тоже другая теперь.

Если будущее разрушит эти воспоминания, зачем оно вообще?

Вместе с тем она видела, что притяжение еще есть. Не только с ее стороны, Север тоже почувствовал! Потому и злился. Он всегда злится, когда ему страшно, больно или непонятно. Причем если она хотя бы знала правду, то он запутался, и ему было сложнее. Из его памяти на волю рвался призрак. Он не узнал ее, а даже если бы узнал, не поверил бы себе.

Получается, окончательное решение зависело от нее. Очень просто собрать вещички и рвануть в Америку, за много тысяч километров отсюда. Но будет ли это правильно? Точно ли это то, чего хочет судьба?

– Маша, завтрак остывает! – напомнила о себе мама.

– Иду! И я Вероника.

– В жизни Вероникой не будешь!

«Маша» ей вообще никогда не нравилось. А вот «Мария» – другое дело.

Был все-таки способ понять, чего хочет судьба. Если она не случайно свела их, сведет и снова, и опять в той обстановке, где они вынуждены будут остаться вместе. Жизнь научила ее верить в мистику.

Поэтому для себя Вероника уже решила, что, если Тронов снова пригласит ее в свой проект, она обязательно согласится.

++++++

Алиса изогнулась перед зеркалом, пытаясь разглядеть синяк на спине. Строго говоря, он уже и синяком-то не был, перешел в светлый желтый цвет. Но все еще можно было распознать впечатляющий размер пятна.

– Как думаешь, это не смертельно? – фыркнула она.

Алисе это казалось забавным. Все ведь завершилось хорошо, чего грустить? Но Дамир ее мнение не разделял, он бросил на нее укоризненный взгляд:

– Прекрати уже.

– Что? Я леопард!

– Сказал бы я, кто ты, да скандал будет…

Без скандала как раз обошлось. Учитывая его беспокойство, Алиса ожидала целой лекции о безопасности, щедро приправленной упреками. Но нет, когда они наконец встретились, им обоим было не до выяснения отношений.

Было непривычно и приятно искать родное лицо в толпе людей, встречавших самолет. Она увидела его быстро, почти сразу, рванулась к нему, распугивая ленивую толпу. Прижалась, поцеловала, не обращая внимания на то, что там еще и цветы в деле должны были участвовать, а они выпали у него из рук на пол. Да он сам чуть следом не полетел, он лишь чудом удержал равновесие, прижимая к себе Алису.

Она думала, что дома, когда они останутся одни, примирение будет еще более бурным, но просчиталась. Точнее, без этого не обошлось. Но сначала Дамир полностью осмотрел ее, чтобы убедиться, что серьезных травм она не получила, хотя Алиса уже была в китайской больнице и там ее состояние ни у кого вопросов не вызвало. Однако его убедить не так просто, ему самому видеть надо!

Он еще пару дней носился с ней, как с хрустальной, теперь вот вроде успокоился. Но ее шутки о синяках все равно смешными не находил.

– Надеюсь, теперь ты угомонишься? – спросил Дамир.

– В смысле?

– Тронов и компания, похоже, опять довольны. У них все идет по плану.

– Ну и здорово! А я опять победила.

– Поздравляю. Удержит ли тебя это от дальнейшего участия в проектах?

– Нет.

Алиса могла ответить уверенно, потому что и сама много думала об этом. Причем она хотела вернуться в игру не ради денег, хотя стимул хороший! Ей важно было чувствовать то, что она чувствовала там: от умственного напряжения до вспышек адреналина, которые дарит риск. Да, хватало и неприятных моментов, и она никогда уже не забудет тот ужас, который испытала, оставшись одна в темноте.

Так ведь трудности и нужно преодолевать! Алиса чувствовала, что после каждой новой победы она все больше уважает саму себя, прощает за былые грехи, узнает с новой стороны. Это ни за какие деньги не купишь.

Дамир осуждал ее, она чувствовала. Но он уже научился не критиковать открыто, знал, что она обижается.

Пока Алиса крутилась перед зеркалом, он полулежал на кровати, опираясь спиной на изголовье, и вычитывал новую главу книги. У него получалось неплохо, и ему это было интересно. Алиса искренне радовалась за него, однако не могла не отметить, что у него вполне хватило бы времени и на это, и на участие в расследовании.

Нужно только захотеть. Ей было важно, чтобы он действительно хотел этого, а не соглашался ради нее.

Поэтому она перебралась на кровать к нему, мягко забрала ноутбук и переставила на тумбочку. Дамир не возражал, наблюдал за ней с любопытством, но все же старательно изображал недовольство.

– Что мне сделать, чтобы ты перестал дуться? – поинтересовалась Алиса, прильнув к нему.

– Ты хотела сказать, чтобы я с тобой в следующий раз поехал!

– И это тоже, но… Твое мнение важно для меня.

– Не похоже.

– Еще как важно! – заверила его Алиса, опуская руки ему на плечи. – Без тебя мне там холодно и страшно! И шансы на мою преждевременную кончину повышаются в два раза.

– Алиса, это называется психологической манипуляцией!

– Ой, да ладно! – закатила глаза она. – Скажи, давай, что тебе было совсем не интересно! Скажи!

– Не скажу, потому что было интересно, – признал Дамир. – Но это все равно недостаточная причина, чтобы рисковать тобой!

– Ты еще не усвоил? Я собой буду рисковать в любом случае! Так зачем тебе отказывать себе в чем-то? Ты из этого можешь личную пользу извлечь. Сейчас напишешь свою умную книжку о медицине, потом начни писать о том, что мы видели. Я читала, у тебя хорошо получается!

– Не думаю, что Тронов будет от этого в восторге.

– С ним всегда можно договориться, главное, чтобы ты захотел!

Он пока что сомневался, Алиса чувствовала. Но радовало уже то, что он не отказался сразу. А ведь раньше казалось, что его решение сидеть дома ничем не пошатнешь!

– Ну так что, как мы договоримся? – мурлыкнула она ему на ухо.

– Алиса, не дави! Еще не на что соглашаться даже, Тронов ничего не предлагал.

– Предложит, я уверена! Мне нужно, чтобы к тому моменту я была уверена в тебе. И это не давление, считай, что подкуп! Чем тебя можно подкупить?

– Ничем.

– Хочешь, замуж за тебя выйду?

Она шутила, но шуткой это было лишь наполовину. Она попала в цель: Алиса почувствовала, как его тело, до этого расслабленное, напрягается. Похоже, она задела чувствительную струну.

Они никогда не обсуждали возможный брак, однако Алиса подозревала, что для Дамира это более важно, чем для нее. Семейные традиции и все такое… Она знала, что сейчас лучше не перегибать палку, чтобы не обидеть его.

Она провела первую «проверку почвы», как оно дальше будет, время покажет. Но на самом-то деле Алисе и самой было пока страшновато всерьез обсуждать такие вещи.

Поэтому разговор, который внезапно стал слишком серьезным, она предпочла свернуть. Алиса даже не дала ему шанса ответить, просто сократила и без того ничтожное расстояние, разделявшее их, уже привычно прижимаясь губами к его губам.

К этой теме можно будет вернуться потом. Как и к обсуждению четвертого этапа, куда их, Алиса не сомневалась, пригласят первыми.

Оглавление

Пролог

Глава 1. Шоу должно продолжаться

Глава 2. Люди, у которых есть все

Глава 3. Карьеристка

Глава 4. После огня

Глава 5. Природа любого спора

Глава 6. Призраки улыбаются

Глава 7.Тайны земли

Глава 8. Прекрасная возлюбленная

Глава 9. Белые ночи под землей

Глава 10. Далекий шум воды

Глава 11. Моя Мария

Глава 12. Спасти любой ценой

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg