«Сон на Ивана Купалу»

Криницын почувствовал, как к сердцу прилила жалость. Она была такой тоненькой, нежной, пальчики на босых ступнях маленькие, как у ребенка. И совсем белые – то ли от холода, то ли от росы.

– Вы, наверное, замерзли? – Это прозвучало глупо, но он не придумал ничего лучше.

– Не знаю. – Она пожала плечами. – Нет, наверное.

– А как вы все-таки сюда попали? Неужто вам не страшно? А вдруг бы я оказался разбойником?

– Ах, да ведь я вас за другого приняла! Подумала, может… – Из ее глаз серебристыми дорожками потекли слезы, и она еще больше стала походить на ребенка.

– Что вы? Не надо, право, я не хотел… – Криницын разрывался между жалостью и смущением. Все же утешать девиц, будучи совершенно голым, как-то неловко. – Что вы, сударыня!..

Сбегать бы за штанами или уплыть тихонько, пока она плачет. Да какое там – он сейчас только и мог, что неловко гладить рукой ее холодное предплечье.

– Спасибо вам, вы добрый. – Она взглянула на него полными слез глазами и еще раз всхлипнула напоследок. – А вот он… он только притворялся добрым. Такие слова говорил, в любви клялся, а сам… – Она склонила голову и спряталась за водопадом волос.

– Так вы с женихом, значит, поссорились?

– Нет, не с женихом, и не поссорились, а бросил он меня. Обманул и бросил. – Она вздрогнула всем телом. – А ведь как ухаживал, какие слова говорил! Ангелом меня называл, мадонной, звездой. Говорил, что жить не может, а сам…

– Что же он натворил? – Сейчас Криницын уже всем сердцем сочувствовал этому бедному дитю.

– Жениться собрался на другой. Я плакала, умоляла, об обещаниях его напомнила, а он только отмахивался. – Глаза ее гневно засверкали. – Извини, говорит, не могу жениться, потому как помолвлен и свадьба скоро. Зачем же меня обманывал? Влюбился, говорит, голову потерял, а теперь одумался. Да и невеста богатая, не тебе чета. А я что же, виновата, что бедная? Я люблю его!

Ее лицо было таким несчастным и вся она – такой беззащитной, что он уже забыл о своей наготе, о неловкости. Просто обнял ее и стал утешать, как ребенка.

– Не плачьте, голубушка, не стоит этого. Он негодяй, а вы чудесная, добрая, вы еще сделаете достойную партию. Обязательно. И будете счастливы. – Криницын бормотал это, прижимал ее к себе и сам прижимался щекой к ее пушистым волосам, потом поцеловал макушку, виски, лоб, щеки. Почувствовал губами ее губы – нежные, теплые, отзывчивые.