«Загадочные убийства»

Загадочные убийства (fb2) - Загадочные убийства [The Makeover Murders] (пер. Елена Юрьевна Максимова) (Верити Бердвуд - 4) 1390K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дженнифер Роу

Дженнифер Роу Загадочные убийства

Jennifer Rowe

THE MAKEOVER MURDERS

Печатается с разрешения автора при содействии литературного агентства Author Rights Agency.

© Jennifer Rowe, 1992

© Издание на русском языке AST Publishers, 2017

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

* * *

Дженнифер Роу — мастер австралийского детектива, известная читателям по роману «Печальный урожай», автор необычайно популярных циклов о приключениях эксцентричного детектива-любителя Верити Бердвуд (книги этой серии легли в основу одноименного телесериала 1988 года) и полицейского детектива Тессы Вэнс.

Глава 1

Марго Белл посмотрела в зеркало, и увиденное ей понравилось. Она, как правило, любовалась собой именно в это время дня, когда удлинившиеся тени, мягкий, золотистый свет и приближающаяся ночь сглаживали крохотные морщинки под глазами, придавали краски побледневшим щекам и наполняли ее энергией.

Утро — совсем другое дело. Именно поэтому Марго предпочитала, чтобы гостьи (разумеется, она никогда не называла их клиентками или заказчицами) прибывали в Дипден к концу дня. Она знала, что в этом случае они увидят ее и дом с самой выгодной стороны — искусственное освещение сделает небольшие несовершенства незаметными, а блеск станет ослепительным.

А это важно. Дело не только в тщеславии. Это бизнес. Женщины платят не одну тысячу ради того, чтобы на две недели отдаться в руки Марго Белл, но за свои деньги ожидают настоящего чуда. О чудесах Дипдена уже стало широко известно, и повторяющийся узор из бабочек, так искусно нанесенный на плотную кремовую бумагу Марго, так изящно изображенный на медной табличке, что висит на больших въездных железных воротах, являл собой обещание, которому невозможно противиться, — обещание для немногих избранных, в тревоге или решительно ступавших на порог, где их огромным, безмолвным, нежным коконом окутывала атмосфера дома.

Марго улыбнулась своему отражению. Бабочка была одной из лучших идей Алистера. Гостьи ее обожают. Жаль, что он, бедняжка, до сих пор воспринимает ее буквально, тщетно суетясь над безнадежным, бесперспективным материалом в твердой решимости обнаружить внутреннюю красоту, которую он, как утверждает, видит в каждой женщине, попавшейся ему на пути, и научить, как сохранить эту красоту навсегда. Этот его индивидуальный подход не приносит прибыли. Марго объясняла ему это не раз, но все повторялось снова и снова. Они запросто могли бы вдвое сократить пребывание каждой группы — недели вполне достаточно, — а цену можно оставить прежнюю. Каждая гостья пока видит заметные изменения в своей внешности (разумеется, определенное улучшение, которое легко достигается хорошей стрижкой, толковым макияжем и приличной одеждой), пока имеет возможность тут, в Дипдене, как следует отдохнуть и почувствовать, что ее балуют, будет считать, что деньги потрачены ею не зря, и уедет счастливой. А эффект продлится несколько месяцев — в любом случае достаточно долго.

Некоторые финансовые трудности и пять лет работы не поколебали Алистера ни на йоту. Он как был, так и остался романтиком. Алистер хорош в роли стилиста, предан как друг, но деловой партнер из него никакой. А если смотреть фактам в лицо, то и упрямства в нем хватает.

Марго чуть нахмурилась и провела ладонью по блестящим каштановым волосам. И все-таки Алистер талантлив — что есть, то есть. Она бы в жизни не позволила никому другому прикоснуться к своим волосам. Алистер ухаживает за ними уже целую вечность, еще со времен ее работы моделью. А с некоторыми гостьями — нужно отдать ему должное — он и вовсе творит чудеса. Но дальше так продолжаться не может: Алистер обязан понять…

Телефон возле кровати негромко зазвонил. Марго кинула последний взгляд на свое отражение, пересекла комнату и взяла трубку. На том конце кто-то задержал дыхание, и она улыбнулась. Уильям.

— Марго, я должен с тобой поговорить.

— Все гости уже прибыли, милый? — холодно спросила Марго. Теперь лучше держать Уильяма на коротком поводке.

— Да, они здесь. Я имею в виду, настоящих. Женщины из Эй-би-си[1] еще нет, но я хотел… — Голос его дрогнул, и он замолчал.

Она слышала, как он пытается совладать с собой.

— Да, милый?

Марго намеренно говорила официальным тоном. Бедный мальчик страдает, но, право же, приходится проявлять жесткость ради его же блага. Одно дело — легкая интрижка, но, он зашел слишком далеко. Ей и в голову не приходило, что он воспримет все настолько серьезно. Бедный Уильям. Бедный сладкий малыш Уильям.

Марго, прищурившись, посмотрела в окно, отметив, что поднимается туман и бледные стволы тополей мерцают в угасающем свете дня. Это место прекрасно. Мирное и очаровательное. О, все будет хорошо. Марго об этом позаботится.

— Поразвлекай их немного, хорошо? Скажи Алистеру, пусть пока не упоминает о даме из Эй-би-си. Это нужно сообщить деликатно. Я скоро спущусь.

В трубке воцарилось молчание.

— Уильям, ты здесь? — спросила она резко.

— О… да.

— Ну так сделаешь это, милый?

— Да, но… Марго, мне нужно с тобой поговорить. Наедине. Очень нужно…

Взгляд Марго, оторвавшись от тополей, скользнул по телефону на прикроватной тумбочке.

— Слушай, Уильям, будь хорошим мальчиком: перестань меня донимать.

— Пожалуйста, Марго, это важно! Я…

Марго покачала головой и отвела трубку от уха. Взгляд снова вернулся к пейзажу за окном. Небо выглядело угрожающе хмурым. О господи, неужели опять дождь! Им уже хватило дождей на весь сезон вперед. Трава смотрелась прекрасно: невероятно зеленая и пышная, — но земля под ней пропиталась водой насквозь. К тому же река поднялась так высоко, что еще чуть-чуть — и начнется наводнение, а это станет последней каплей. Что может быть хуже, чем оказаться запертой в доме с Уильямом, когда он в таком настроении. А если придется отменить приезд гостей на следующие две недели, это и вовсе катастрофа. Они уже никогда не оправятся.

Марго снова поднесла трубку к уху и резко заговорила, оборвав заунывное бормотание Уильяма:

— Давай-ка прекращай это. Довольно. Мне жаль, что тебя это так расстроило, но ты уже большой мальчик, милый, и пора признать, что я не шучу. Как в песне, помнишь? Мы неплохо повеселились, но все кончено. Такое случается в жизни. А теперь давай займемся делом и сосредоточимся на гостях. Иди развлекай их, а я спущусь через несколько минут.

Она решительно положила трубку, не дожидаясь очередного словесного потока. О боже, боже! Эта интрижка с Уильямом и в самом деле оказалась ошибкой. Алистер был прав, когда говорил, что ни к чему хорошему это не приведет. У геев великолепная интуиция, они очень восприимчивы. Но Уильям такой лапочка: буквально боготворил ее, обожал и был так с ней нежен! А уж какой красавчик! Но если уж смотреть правде в лицо, — страшный зануда. Возможно, поэтому из него и получился такой хороший секретарь, но… Новизна через некоторое время приедается, и тогда начинаешь искать в любовнике хоть что-то привлекательное, помимо внешности. В общем, скоро он стал очень утомительным. А закончить эту интрижку оказалось гораздо сложнее, чем начать. Конечно, очень жаль, если придется с ним расстаться: Уильям лучший секретарь из всех, что у нее были.

Марго в последний раз взглянула на свое отражение, пожала плечами, улыбнулась и вышла из комнаты. Миновав дверь Алистера (он, разумеется, давно внизу), она стала спускаться по лестнице, что вела из их просторных апартаментов в мансарде на этаж с гостевыми спальнями.

Именно здесь становилось очевидным великолепие старого дома. Пять гостевых номеров выходили на галерею с балюстрадой из кедра, откуда открывался вид на холл с мраморным полом. В центре холла с высокого потолка свисала огромная сверкающая люстра, теплый, рассеянный свет которой заливал каждый уголок и освещал мягкий ковер пастельных тонов. Марго на мгновение остановилась на верхней площадке лестницы, чтобы освободить свое сознание от всего, кроме главного — предстоящего дела. Снизу доносились звуки музыки и звон хрусталя. Время выбрано точно: очень важно именно в первый вечер правильно преподнести себя. Марго самодовольно оглядела себя в восхитительно скроенном платье из тонкой шерсти. Да, она не напрасно выбрала белое. Серое, конечно, элегантнее, но, чтобы блистать в сером, нужно чувствовать себя превосходно, чего не скажешь о ней сейчас: болтовня Уильяма ее порядком утомила.

Из открытых дверей гостиной слышались приглушенные голоса, изредка чьи-то нервные смешки. Гости собрались и ждут, как и, надо полагать, приглашенный персонал. Алистер, Уильям, косметолог Анжела и… Конрад. Марго привычно провела рукой по телу, от груди до бедер: характерный для нее жест перед любым выступлением — сочетание ласки, ободрения и продуманной подготовки. Должно быть, так крестится воин перед началом битвы.

Марго спустилась по лестнице на первый этаж и с легкой заученной улыбкой направилась к гостиной, цокая высокими каблуками по мрамору.

Когда она была совсем юной девушкой и стремилась утвердиться в качестве модели, владелица агентства, где работала Марго, циничная ушлая Мэйми Спирс дала ей дельный совет: «Для эффектного выхода нужно всего лишь сказать себе: „Я красива, я успешна, у меня есть тайна!“ И тогда ты всех сделаешь».

Марго это здорово зацепило, и хотя, конечно, она сменила агентство Мэйми на более престижное сразу же, как только ее карьера пошла в гору, но этот совет не забыла. С тех пор многое произошло, жизнь у Марго наладилась, но она всегда помнила о трех условиях успеха, и они давали ей уверенность в себе.

Марго с загадочной улыбкой остановилась на пороге гостиной, проникаясь атмосферой тепла и уюта: всюду цветы, огонь в камине. Лица четырех новых гостий Дипдена выжидательно повернулись к ней, и ей доставила удовлетворение тишина, вызванная ее появлением. Где-то на заднем плане маячил Уильям с маской мрачного трагизма на лице. Марго лишь мельком на него взглянула и помахала Анжеле, как всегда улыбающейся, с неизменным стаканом яблочного сока в руке. Анжела Феллоуз, великолепная реклама собственной профессии, не позволяла себе и грамма алкоголя: он портит цвет лица. Анжела провела с ними всего две недели, но уже было очевидно, что это отличный выбор: девушка милая, общительная, здравомыслящая, надежная. Марго небрежно перевела взгляд дальше, чтобы обладатель развалившейся в кресле у камина фигуры не заметил ее заинтересованности.

Конрада Хантера ни под каким видом нельзя было назвать ни милым, ни общительным. Опять же «здравомыслящий» и «надежный» не те определения, что первыми придут на ум при попытке его описать. Его загорелая кожа прекрасно гармонировала со светло-каштановыми волосами, спадавшими на плечи. В белой рубашке с небрежно закатанными рукавами, расстегнутой чуть больше допустимого, в белых, чуть плотнее, чем следует, облегающих брюках, с белыми (опять же слишком) зубами, с золотой сережкой-гвоздиком в левом ухе, высокий, худой, с голубыми, всегда полуприкрытыми глазами, Конрад напоминал этакого ленивого, пресыщенного плейбоя. Голос его был тягуч, а на его лице не бывало других выражений, кроме угрюмости и задумчивости, если речь не шла о женщинах любого возраста — от четырнадцати до шестидесяти лет, тогда это лицо озаряла хищная улыбка.

Марго наняла Конрада в качестве нового массажиста Дипдена, невзирая на дружное негодование Алистера и Уильяма, которые до сих пор, спустя месяц совместной работы, по-прежнему относились к нему с тем же отвращением, что и при знакомстве. Что ж, пусть мальчики дуются, думала сейчас Марго, кинув короткий взгляд на длинные сильные пальцы Конрада, сомкнувшиеся на бокале с шампанским. Он превосходный массажист, она может засвидетельствовать это лично, и, если две последние группы могут служить хоть каким-то показателем, он станет гвоздем программы в Дипдене. Безупречно безвкусный, восхитительно декадентский, приятный глазу — гостьи в его руках становились податливыми во многих смыслах этого слова, как и она сама… Да что уж там: следует признать, что в противоположность мрачному, сладкому до приторности, надоедливому Уильяму Конрад оказался крепким орешком.

— А, Марго. — К ней быстро подошел Алистер, изящный, белокурый, грациозный, и протянул бокал с шампанским. — Наконец-то! Все с нетерпением ждут встречи с тобой. А сейчас… позволь представить тебя гостям. Эдвина, это Марго Белл.

Марго протянула узкую руку, и ее крепко пожали. Она плохо запоминала имена и обычно мысленно наделяла гостей прозвищами, чтобы не путать, но Эдвине прозвище не требовалось: ее она и так не забудет. Марго улыбнулась и что-то любезно пробормотала, с интересом разглядывая материал: массивное лицо, коротко подстриженные густые волосы серо-стального цвета, плохо выщипанные брови, густо наложенный макияж и кричаще-красная помада, приземистая фигура, неудачно обтянутая плотно облегающим шерстяным костюмом тускло-красного цвета, серая блузка с замысловатым бантом у шеи. Плюсами можно считать молочно-белую кожу практически без морщин, если судить по шее, превосходные зубы, умные, хотя и довольно холодные, серые глаза, уверенные манеры и довольно приятную, заученную улыбку. Могло быть и хуже. Одежда хоть и уродливая, но определенно дорогая. Изящные итальянские черные туфли на шпильках лишь подчеркивают тяжесть втиснутых в них ног. Эдвина подойдет: пусть не станет их величайшим успехом, но и провалом не будет. И хотя для сохранения конфиденциальности гостьи в Дипдене называли себя только по именам, Марго и Алистер, к счастью, знали, что во внешнем мире Эдвина Двайер была персоной достаточно влиятельной и разочаровывать ее не стоило.

— Надеюсь, пребывание здесь принесет вам не только пользу, но и удовольствие, Эдвина, — с улыбкой произнесла Марго. — Кажется, за обедом мы сидим рядом, так что сможем обо всем поболтать.

— Как это мило, — буркнула гостья.

— А сейчас я должна покинуть вас, чтобы выполнять свои обязанности!

Эдвина едва заметно усмехнулась, и это слегка обеспокоило Марго: похоже, клиентка непростая.

— Знакомься, это Белинда. — Алистер едва не искрился, положив по-дружески ладонь на рукав (в мелкий цветочек), представляя ей невысокую смуглую женщину, которую по-дружески поддерживал под локоть.

Она нервно хихикнула, и Марго с трудом подавила вздох. Значит, это Белинда, младшая сестричка дорогой Роберты, закомплексованная низкорослая толстушка. Да, такая точно никуда не годится, как и намекала по телефону Роберта. Марго еще тогда хотелось сказать, что, к сожалению, все места уже проданы и что как бы она ни хотела помочь старой приятельнице-модели, это невозможно, но тут как раз от одного места отказались. Они с Робертой когда-то были добрыми приятельницами, до того как та вышла замуж за свинью Джулиуса, а Роберта умчалась в Швейцарию с очередным, как предполагалось, графом, а оказалось — с каким-то торговцем.

Марго вздохнула. Ах, добрые старые времена! Никакой ответственности, нескончаемая энергия, все эти импозантные мужчины у твоих ног… подарки, цветы, разные пикантные истории… Это было так весело!

Однако малышка Белинда разительно отличается от уверенной в себе Роберты: слишком суетится, как провинциалка, слегка шепелявит, вырядилась в платье в цветочек — рюши и плиссировка! — лоб обеспокоенно наморщен, губы растянуты в нервной, недопустимо широкой улыбке. Роберта сказала, что ее бросил муж, — похоже на то. Брошенных жен видно невооруженным глазом — им присущ тот же размытый, дезориентированный взгляд, который отличает приютских детей, брошенных за ненадобностью. Это очень жалкое зрелище. Но, по мнению Марго, большинство из них виноваты в своем унизительном положении сами. Роберта думает точно так же.

Марго бы никогда никому не позволила так с ней обращаться. Обручального кольца у Белинды нет, и документы у нее с девичьей фамилией. Это, конечно, дело рук Роберты: попытка добавить сестре хоть чуть-чуть достоинства, заставить забыть о мерзавце, — но Белинда из тех клуш, что обречены на неудачу. Никто не в силах помочь тому, кто сам себе помогать не желает. Бессмысленно даже пытаться.

Марго высвободилась из маленьких цепких рук Белинды, рассеянно улыбнулась ей и пошла дальше, заметив краем глаза, что Алистер, на минутку задержавшись, произнес какие-то ободряющие слова и похлопал толстушку по руке. О, до чего же это предсказуемо! Теперь он сделает эту Белинду своим домашним любимцем и все чертовы две недели будет из кожи вон лезть, чтобы доказать, какая она красотка. Честное слово, Алистер просто невозможен. Вечно выбирает самую убогую из группы. Почему некоторые так глупы?

Послышался отдаленный рокот грома, и внезапно Марго почувствовала сильнейшее раздражение: на погоду, на Алистера, на Уильяма, на толстуху Белинду, на Роберту, на все на свете.

— Я Джози. Рада познакомиться. — Крупная рыжеватая бесформенная женщина протянула ей пухлую, усыпанную веснушками руку и просияла, продемонстрировав ряд ослепительно белых — наверняка с искусственным покрытием — зубов. — Мне нравится ваш дом. — Она шмыгнула носом и принялась рыться в сумочке.

— Спасибо, — любезно пробормотала Марго и мысленно закатила глаза, увидев, как гостья вытащила громадный носовой платок, воняющий эвкалиптовым маслом, и громко высморкалась.

Наверняка ее могли бы избавить от таких вот Джози хотя бы на эту неделю. И без них достаточно хлопот: Эдвина Двайер, требующая особый уход; дама из Эй-би-си. Тетки вроде Джози, крупные, аморфные, — самый отвратительный материал для создания нового образа. Никаких четких очертаний с головы до ног. Бледные водянистые глаза, короткие ресницы, нос картошкой, непримечательный рот. А чего стоят эти тонкие, как у ребенка, непослушные рыжие волосы! И почему-то такие клиентки всегда громкие и жизнерадостные. Ходит такая вот туша по имени Джози в своем лаймово-зеленом брючном костюме, и довольна. А для полного счастья еще и простуда. Нос красный и распухший. Абсолютно безнадежна! С Алистером и в самом деле необходимо поговорить. В конце концов именно он принимает заявления. Он видел фотографии. Марго неоднократно пыталась втолковать ему, что раз столько женщин чуть ли не штурмом берут Дипден, то безнадежные неудачницы им совершенно ни к чему. Это плохо влияет на имидж ее салона. Ну честное слово, одни проблемы! Иногда кажется, что во всем этом нет никакого смысла!

Марго подняла глаза и поверх широкого плеча Джози кинула еще один взгляд на Конрада — тот небрежно облокотился на каминную полку, засунув большой палец за пояс узких белых брюк. К счастью, есть хоть какая-то компенсация.

— Марго? — Алистер подхватил ее под локоть и решительно подвел к следующей гостье. — Знакомься, это Хелен.

Раздражение Марго чуть поутихло, сменившись интересом, и она приветливо улыбнулась:

— Добро пожаловать в Дипден!

— Спасибо, — ответила Хелен.

Голос ее прозвучал приглушенно, лицо тоже практически ничего не выражало. Она не сделала даже попытки протянуть руку. Марго с Алистером переглянулись. Очень странная, но какой материал: высокая, тонкокостная, едва ли не изможденная, волосы мышиного цвета сосульками свисают по обе стороны лица. А уж одета… в бесформенный горчичный костюм-двойку, словно хотела подчеркнуть серый цвет лица. Плечи поникшие, большие руки неловко болтаются вдоль тела. Марго мгновенно увидела все это, но взгляд ее приковали великолепные скулы и очертания лица, крупный рот, четкие брови, большие, блестящие, глубоко посаженные глаза. Ее профессиональные инстинкты сразу же встрепенулись. Марго удовлетворенно кивнула. Алистер легонько подтолкнул ее, и заметила, что остальные гостьи, глупые создания, бросают в сторону Хелен улыбки, полные завуалированной зависти. Должно быть, слишком явно показала свой интерес. Следует быть осторожнее, чтобы никого не обидеть на этой, ранней стадии.

— Здесь мы кое-что можем сделать, — едва слышно сказала Марго Алистеру, когда они отошли от гостей и направились к камину в противоположном конце гостиной.

Марго всегда произносила приветственную речь и представляла персонал с того места. Так получалось эффектнее. Она заметила, что Конрад все еще опирается на каминную полку, но теперь к нему присоединилась Анжела, и они оживленно о чем-то болтают. Анжела по-прежнему сжимает стакан с соком в своей сильной загорелой руке с короткими розовыми ногтями. Конрад же поверх ее плеча смотрел прямо в глаза Марго. Она ощутила легкий трепет возбуждения и с трудом подавила желание облизнуть губы.

— Мы можем сделать кое-что с каждой из них, Марго, — с упреком прошептал Алистер. Старый спор.

— О, кое-что — да. — Она одарила очаровательной улыбкой Анжелу, та кивнула и весело помахала в ответ. Марго холодно взглянула на Конрада, и он поднял палец в небрежном приветствии. А вот Уильяма не было видно ни рядом с ней, ни с гостями. Должно быть, вышел. Что-то на него не похоже — порядок для Уильяма святое.

— Готова, Марго? — прикоснулся к ее плечу Алистер.

— Минутку! Дай перевести дух, ладно? — резче, чем хотелось бы, отозвалась Марго. — Они пока все равно болтают. Через минутку-другую успокоятся, и начнем. Да и Уильяма пока нет, верно?

— Они общались с Уильямом и всеми нами добрые полчаса, пока дожидались тебя, так что вряд ли это имеет значение.

Алистер отвернулся. О боже, теперь он надуется, подумала Марго. Что ж, паршиво, ну да ладно!

К ней подошла Анжела и неуверенно пробормотала:

— Я пообещала Уильяму, что передам вам: ему необходимо с вами поговорить еще до обеда. — Всмотревшись в спокойное лицо Марго, помялась и добавила: — Мне кажется, это важно. Он очень чем-то обеспокоен.

Вскинув брови, Марго улыбнулась.

— Беспокойство — вторая натура Уильяма. Ты и сама поймешь это, когда проработаешь тут чуть дольше. Но все равно спасибо. И не волнуйся. Я обязательно с ним поговорю, после того как устрою гостей.

Анжела расслабилась и, глотнув сока, прощебетала:

— Неплохая группа, мисс Белл. У Эдвины чудесная кожа. Та невысокая смуглая леди — Белинда, верно?.. Да, бедняжке ужасно не повезло с мужем: она мне рассказала…

— Да, только, пожалуйста, не здесь и не сейчас! — Марго вздернула подбородок и улыбнулась: коротко, но предостерегающе, так что идеальный цвет лица Анжелы внезапно сменился на ярко-розовый.

— Ой, извините! — прошептала она растерянно и окинула виноватым взглядом гостей: не услышал ли ее кто-нибудь случайно.

Конрад насмешливо вскинул бровь и лениво протянул:

— Белинда поведала об этом всем, кто был готов выслушать. Такие особы выплескивают свои проблемы на любого встречного. Какая гадость! Неудивительно, что ее бросил муж.

— Конрад, ты ужасен! — прошептала Анжела, вцепившись в его рукав, и бросила на Марго восхищенно-шокированный взгляд.

Но Марго лишь улыбнулась и сделала глоток шампанского, с удовольствием ощущая, как рядом кипит от негодования Алистер. До чего же он ненавидит вульгарность!

Конрад оттолкнулся от камина и, лениво потянувшись, заметил:

— У той высокой, Хелен, есть все, что нужно. Однако очень странная леди.

Анжелу аж передернуло.

— Да уж… Это еще мягко сказано. Я попыталась с ней поговорить: ну, проявить дружелюбие, — но она мне что-то буркнула в ответ и так посмотрела… У меня от нее мурашки бегут.

Губы Конрада изогнулись в усмешке, но сказать он ничего не успел: словно тень в дверь проскользнул Уильям, пересек комнату и присоединился к ним. Марго удивленно вскинула брови. Он пробормотал извинения, и Алистер отрывисто бросил:

— Хорошо. Теперь мы все здесь, так что можно начинать. Марго, допивай шампанское — и вперед. Пора уже и пообедать.

Марго кивнула, передала ему бокал и с улыбкой повернулась к собравшимся. Уже с первых фраз своей привычной приветственной речи она почувствовала, что-то не так. Когда Марго переступила порог гостиной, атмосфера показалась ей теплой и приветливой, как обычно, но сейчас по рукам почему-то ползли мурашки. Собственный голос ей показался каким-то фальшивым и ломким на фоне ненавязчивой музыки и зловещих раскатов грома, которые становились все громче. Лица, обращенные к ней, выглядели странными, будто свет пожелтел, а тени сделались глубже, превратив их в маски. Вот настороженная сообразительность Эдвины; вымученная живость толстушки Белинды; самодовольная ординарность красноносой жизнерадостной Джози; суровая красота Хелен. Рядом с ней стоят Анжела, Конрад, Уильям и Алистер, очевидно, тоже открыли свои истинные лица, как и она сама. Марго тряхнула головой, словно хотела избавиться от наваждения. Да что это с ней такое? И почему все это так ее нервирует?

Потому что маски не разоблачают, а напротив, скрывают.

За окном тополя сгибались под усилившимися порывами ветра, гремел гром, полыхала молния, и, наконец, тучи разразились ливнем.

Глава 2

Верити Бердвуд еле ползла на своем видавшем виды автомобиле по раскисшей от проливного дождя дороге и молилась, чтобы не случилось никаких инцидентов. Баллончик для омывания, так выручивший ее в прошлый раз, был почти пуст, а она не имела ни малейшего желания застрять здесь, в этой чертовой глуши, среди луж, больше похожих на моря, и сгибавшихся до земли от ветра деревьев. Последний отрезок дороги до реки и автомобильного парома уже был испытанием — попробуй преодолеть на этой развалюхе ту еле заметную в кустах, крутую, узкую, извилистую тропку, да еще в такой дождь. Но на другом берегу быстро прибывавшей реки дорога оказалась еще хуже. Даже воздух был здесь другим, словно цивилизация осталась на том, дальнем берегу вместе с магазинами, телефонными будками и подпрыгивавшими на воде лодками, что выстроились в ровный ряд у причала.

Возможно, кто-то и нашел бы эту ситуацию романтической, только не Берди. Согнувшись над рулем, она упрямо подпевала участникам вечернего воскресного концерта, вглядываясь сквозь толстые стекла очков в небольшой участок блестящей мокрой дороги, что выхватывали ее фары, и в ней зарождалась паника. С точки зрения Берди, место, где нет возможности найти круглосуточно открытую кофейню в пяти минутах ходьбы, вызывает лишь уныние.

Музыка не помогала. Выключив радио, она посмотрела на часы на приборной доске: 20:45… Проклятие, так она и на ужин опоздает! Берди умирала с голоду, а из рассказов про этот Дипден ей было известно, что кухня превосходная.

— Две недели в Дипдене! — узнав о цели командировки Берди, простонала Кейт, ее подруга. — Две недели абсолютной роскоши, вокруг божественные пейзажи, да за это тебе еще и заплатят! Боже мой, и ты еще жалуешься! И тебе, наверное, еще и бесплатно поменяют имидж? Берди, как тебе повезло! Я бы многое отдала, лишь бы…

Тут, будто споткнувшись, Кейт замолчала, а потом захохотала, увидев отвращение на лице подруги — бледном, с мелкими чертами, маленькими глазками под большими очками.

— О, Берди! — отсмеявшись, продолжила Кейт. — Не сопротивляйся! Похоже, ты просто не читала материалы по Дипдену. Ты вообще понимаешь, что такой шанс: наконец-то выйти бабочкой из куколки и обрести настоящую красоту — выпадает не каждой? Да ты должна сиять от счастья!

— Кейт, я отправляюсь на эту абсурдную фабрику красоты работать. Мне предстоит накропать историю, чтобы потом из нее можно было сделать телепередачу. Кому-то показалось это интересным. Что касается меня самой, то зимняя равнина, да еще под угрозой затопления, не соответствует моему представлению о божественных пейзажах. Я тоже немало бы отдала, лишь бы не оказаться там. И, к твоему сведению, я не считаю себя гусеницей в коконе, что бы там Марго Белл себе ни думала.

Берди убежденно кивнула в такт своим мыслям. Она высказала все это Кейт. Как и то, что она уже ненавидит грядущие две недели. Она терпеть не могла, когда ее обхаживают и опекают, относятся к ней покровительственно. Она будет чувствовать себя как выброшенная на берег рыба, испытывать отвращение и раздражение, потому что эта среда ей чужда.

Машина медленно тащилась сквозь дождь, и так же неспешно текли мысли Берди. С горечью она думала, что ей будет чертовски скучно, как бы ни сложились обстоятельства.

Потом она вспомнит об этом и поймет, что все вело к одному — показать ей, что ни в чем в этой жизни нельзя быть уверенным. Шутка как раз в ее духе, но времени, прежде чем она сможет над ней посмеяться, пройдет немало.

Джози соскребла остатки карамельного соуса с тарелки и облизав ложку, объявила всем за столом:

— Наелась до отвала! Какое счастье! А я-то думала, что мы тут будем сидеть на кроличьей еде.

Похлопав себя по животу, круглому под натянувшимся до отказа лаймово-зеленым джерси, она фамильярно ткнула локтем свою соседку, пухленькую Белинду. Та аж подскочила, хихикнула и закатила глаза.

— Ой нет, то есть я вообще об этом не думала. — Белинда всплеснула маленькими ручками, кинула взгляд на Анжелу и мрачного Уильяма, сидевших на другом конце стола, и скорчила гримасу. — Честно говоря, я просто боялась до смерти.

— Боялась? Чего, ради всего святого? — Джози фыркнула, чихнула и уставилась на Белинду.

Та покраснела как рак и окинула окружающих затравленным взглядом. Губы ее растянулись в жалкой улыбке.

Впервые подал голос Уильям, обратив на Белинду унылый взгляд:

— Вам совершенно не о чем беспокоиться.

Белинда с благодарностью посмотрела на молодого человека, а Анжела весело прощебетала:

— Это верно! Вы же знаете, мы все здесь для того, чтобы вам помочь. И с радостью сделаем это.

Джози снова засмеялась:

— Еще бы! Господь свидетель, нам за эту привилегию пришлось основательно раскошелиться.

Анжелу слегка шокировало это заявление. Похоже, эта Джози не из тех клиенток, какие обычно посещают Дипден. Она кинула взгляд на противоположный конец стола, где Марго Белл обхаживала леди с хорошей кожей, но с ужасным макияжем, в уродливой, но дорогой одежде — Эдвина, кажется? — а потом на Алистера, изо всех сил старавшегося разговорить странную Хелен, и вознесла хвалебную молитву за то, что сегодня единственный вечер, когда ей приходится вплотную общаться с гостьями.

— Да нет, не так уж и дорого, — ворвался в ее мысли писклявый голос Белинды. — Я очень рада, что попала сюда, и намерена получить здесь все, что можно, то есть по полной программе. Она вызывающе окинула присутствующих взглядом и с облегчением, будто стряхнула тяжесть с груди, выдохнула.

— Вот и чудесно! — тут же откликнулась Анжела, решив игнорировать Джози. — Правда, Уильям?

Но внимание Уильяма, похоже, опять что-то отвлекло: он лишь рассеянно кивнул. Анжела мысленно вздохнула и с облегчением подумала, что осталось потерпеть всего какой-то час и она снова окажется в своей милой спартанской комнате с белоснежными простынями в полном уединении.

Белинда возбужденно хихикнула и подергала себя за рукав достойного сожаления платья в цветочек.

— Ну ладно, вообще-то это идея моей сестры Роберты. Она позвонила Марго Белл — понимаете, они когда-то вместе работали моделями — и записала меня. Сказала, уж если Дипден не поможет мне взять себя в руки и вернуться к нормальной жизни, то не поможет ничто. Еще она сказала: это мой последний шанс. Белинда прикусила губу, как ребенок, и в глазах ее заблестели слезы.

— Какая наглость! — бухнула Джози, шмыгнув мясистым носом. — Я бы на твоем месте предложила ей засунуть свое мнение себе в задницу!

Уильям перевел на нее мрачный взгляд, Белинда сдавленно всхлипнула, а Анжела мысленно помолилась, чтобы время ускорило свой ход.

Эдвина сосредоточилась на мелодичных интонациях голоса Марго, чтобы не думать об их разговоре, который находила в высшей степени раздражающим. Она спросила об истории Дипдена в основном для того, чтобы избежать беседы на личные темы, а вовсе не из реального интереса. Алистер Свонсон, довольно приятный молодой человек, изо всех сил старавшийся втянуть в разговор молчаливую Хелен, отреагировал с облегчением и рассказал несколько познавательных историй, но Марго быстро перехватила инициативу, и все покатилось под горку. «Ее бы устами да мед пить», — подумала Эдвина, внимая интонациям голоса Марго, глядя, как шевелятся ее красивые губы, и не вникая в смысл слов. Интересно, она заканчивала какие-то специальные курсы или самоучка? В любом случае неестественно: с такой артикуляцией не рождаются.

Эдвину очень заинтересовала Марго, как и все отличное от нее самой. Эдвина усердным трудом пробилась наверх и преуспела: в финансовом мире ее хорошо знали и очень уважали, часто цитировали в экономических колонках ежедневных газет; она заседала во множестве правительственных экспертных комиссий; ее хладнокровие, готовность к обдуманным рискам и жесткость высоко ценились даже самыми консервативными представителями этой преимущественно мужской профессии.

Сейчас ей осталось подняться всего лишь на одну ступеньку бесконечно длинной карьерной лестницы. Через год, максимум полтора глава корпорации отправится на заслуженный отдых, чтобы наслаждаться своим апельсиновым садом, яхтой, очередной молоденькой любовницей, оставив за собой малую толику руководства, чтобы держать руку на пульсе и удовлетворять свою привычку к власти и долгим ленчам. Эдвина знала, что именно она очевидный, а скорее единственный претендент на его должность.

Знала она и то, что никто другой лучше ее не справится со всеми сложностями этой работы, но ей хватало ума понимать, что существует некая область, в которой ее пригодность могут поставить под сомнение. Глава корпорации — это мозги и опыт, вне всякого сомнения (у нее есть и то и другое, и на ее теперешней должности больше ничего и не требуется), но глава корпорации — это еще и первое лицо компании. Имидж и способ подачи — вот в чем вопрос. Если мужчине достаточно модно подстричься, тщательно побриться, привести в порядок ногти, надеть дорогой костюм, рубашку, галстук, итальянские туфли и научиться излучать атмосферу властности, то дело в шляпе, а с женщиной все гораздо сложнее.

Эдвина сжала губы и посмотрела на Марго Белл. Из ее чувственного накрашенного рта по-прежнему лилась бессодержательная чушь, в пустых блестящих глазах отражался холодный нарциссизм. Право же, какая ирония в том, спокойно размышляла Эдвина, что именно эта женщина будет ее учить. В жизни бы не поверила! Ей всегда казалось, что преданность делу, усердный труд, идеализм и ум — вот те качества, что необходимы для утверждения на выбранной нише.

Время от времени приглашение на концерт или обед от какого-нибудь тощего юнца, которого, как ей казалось, она сможет при более близком знакомстве презирать чуть меньше, заставляло Эдвину временно отказаться от своих резких суждений и попытаться приобрести хоть немного женского шарма. С возрастающим чувством беспомощности она вступала на незнакомую территорию бутиков и модных парикмахеров, в панике тратила на них свои скудные средства, а позднее, дома, с унижением и тошнотворным отчаянием смотрела на результат. Эдвина от воспоминаний о своем отражении в зеркале спальни теми вечерами, удивленном, натянутом выражении лиц тех тощих юнцов, когда она открывала им дверь, по сей день краснела и негромко стонала сквозь стиснутые зубы.

Годы шли, профессиональная уверенность в себе росла, и Эдвина с облегчением поняла, что больше предавать саму себя не намерена. Сказав себе, что плевать ей на мнение всех мужчин на свете о ее сексуальной привлекательности, она была уверена, что это действительно так… если исключить потайной уголок в сознании, где пряталась та юная девушка. Эдвина так и не встретила мужчину, за которого хотела бы выйти замуж. Иногда ей в голову приходила мысль, что если бы она не была столь консервативна, то могла бы найти… женщину, с которой хотелось бы разделить жизнь. За исключением одного-двух памятных и прискорбных моментов, теперь решительно отправленных в прошлое, ей не составляло труда отказаться от этой части себя и отдаться работе со страстью, которую другие изливали на любовников.

Эдвина тщательно следила за своим гардеробом, тратила кучу денег на одежду и обувь, делала макияж. Это униформа, говорила она себе. Это часть профессии: нужно выглядеть частью целого. Однако Эдвина знала, то, что считается приемлемым для второго лица в команде, не подойдет для первого. Для женщин правильной униформы не существует. Слишком большой выбор, слишком много оттенков и стилей, слишком много возможностей ошибиться. Эдвина со своей обычной прозорливостью понимала, что представляет собой дорого одетую замухрышку, чучело; понимала, что это видят и другие; понимала, что многие считают это слабостью, хотя не подумали бы так, будь она мужчиной. И это дает всем, от младшей машинистки до директора-распорядителя, возможность в частных разговорах относиться к ней снисходительно, какое бы уважение они не проявляли ей, и подрывать ее авторитет хитроумными и незаметными способами, контролировать которые она не в силах.

И, что вполне типично для Эдвины, придя к этому заключению, она не стала тратить время на то, чтобы мысленно бушевать из-за тупости, несправедливости и неприемлемости такого отношения. Она просто увидела в этом проблему, с которой необходимо разобраться, как и с любой другой, и спокойно принялась за поиски решения в своей обычной манере — быстро, эффективно и без эмоций. Вне всякого сомнения, тут нужен эксперт, а также конфиденциальность: Дипден обеспечивал и то и другое. Но если процесс будет ее раздражать и утомлять, что ж, она имеет значительный опыт и знает, как выполнять свою часть игры.

Эдвина любезно улыбнулась Марго, и та ответила ей широкой самоуверенной улыбкой. «Можешь презирать меня, сколько влезет, пустая расчетливая сучка, — бесстрастно думала Эдвина. — Ты всего лишь способ достижения цели, и не более того. Через две недели я забуду о тебе и об этом месте как о кошмарном сне».

— …вот так все и началось, — наконец-то закончила Марго, изящно раскинув руки, словно хотела обнять комнату, серебро и хрусталь, официантов в форменной одежде, всех присутствующих. — У нас была мечта, и мы превратили ее в реальность. Нам очень повезло. Это очень, очень тяжелый труд. Мы работали не покладая рук, и у нас получилось, правда, Алистер?

— О да, дорогая, — сухо отозвался ее партнер.

Эдвина с некоторым удивлением посмотрела на него. Совершенно ясно, что он и есть рабочая лошадка, а Марго работает лишь на публику. Забавное партнерство. Может, уздечка начинает натирать?

— Я думала, нас будет пятеро, — послышался голос Хелен, что было весьма неожиданно: она и рта не открыла с начала обеда.

Марго мгновенно взяла себя в руки и одобрительно улыбнулась, словно хотела сказать: «Наконец-то выбираешься из своего панциря. Хорошая девочка. У тебя большой потенциал, несмотря на отталкивающие манеры».

Хелен окинула ее флегматичным взглядом и повторила:

— Я думала, нас будет пятеро — по крайней мере, так говорилось в брошюре.

— Наша последняя гостья еще не прибыла, — произнес Алистер, посмотрев на часы, а потом на Марго. — Да, что-то опаздывает. Надеюсь, с ней все в порядке и дело просто в непогоде.

Марго засмеялась.

— О, милый, ты совершенно несносный! Уверена, что с ней все в порядке. Эти люди знают, что делают.

— Какие люди? — резко спросила Хелен.

Взгляд Марго метнулся в сторону и нарочито рассеянно произнесла:

— О, вы знаете, эти медиаперсоны…

— Вы же не хотите сказать, что сюда приедет журналистка, Марго? Вы заверяли в абсолютной конфиденциальности. — На лице Эдвины не отразилось и капли той тревоги, которую она испытывала, но голос был ледяным.

Взгляд Марго снова метнулся в сторону.

— Ой, ну что вы, не паникуйте, дорогая. У наших гостей, знаете ли, каких только работ не бывает. Этого я изменить не могу. Но эта девушка даже и не журналистка. Насколько я помню, она аналитик. И голос у нее очень приятный. В любом случае…

— Дело не в панике, Марго, — оборвала ее Эдвина, сдерживаясь изо всех сил.

— Она приезжает с той же целью, что и все мы? — не пожелала дать сбить себя с толку Хелен.

— Разумеется.

Марго намеренно посмотрела на часы, затем повернулась к Алистеру, который заерзал на стуле, и беззаботно заметила:

— Хорошо, что мы не стали откладывать обед, правда? Что-то она опаздывает. Бедная девочка, наверное, умирает с голоду.

Тепло улыбнувшись официанту, который спешил к ним с серебряным кофейником, Марго легко переключилась на него:

— Спасибо, Майкл. Чудесный кофе. Кофе, Хелен? Эдвина? Сахар? Сливки?

— Марго… — попытался было привлечь ее внимание Алистер, но она уставилась на него вдруг ставшими холодными, как зеленое стекло, глазами:

— Не суетись, милый. Расслабься. Все хорошо.

Повисло неловкое молчание. Хелен открыла было рот, собираясь что-то сказать, но Эдвина, нахмурившись, подалась вперед…

И тут прозвенел дверной звонок, громко и длинно, и следом раздались поспешные шаги по мраморному полу холла. Замки щелкали, как пистолетные выстрелы — открывалась парадная дверь. Прогремел гром, на веранду потоком хлынул дождь. Затем дверь захлопнулась, послышался звук шагов в сторону столовой, сопровождаемый приглушенными голосами, странным шуршанием и шелестом.

Марго вздернула подбородок, приподняла уголки губ и приготовилась дежурной улыбкой встретить опоздавшую. Алистер не знал, что Марго не предупредила гостей об истинной цели пребывания здесь этой Верити Бердвуд, и теперь собирался всем сказать, что она и его, и всех остальных обманула. Марго могла бы ему рассказать, не будь он таким педантом. И потом, она вовсе не соврала — просто сказала, что займется этим сама, вот и все. Так лучше для их дела. Не хватало еще, чтобы гостьи отказались от посещения Дипдена! И так не все у них хорошо. Кроме того, представители Эй-би-си настаивали, что все должно идти как обычно, пока Верити Бердвуд будет здесь, и, конечно, Марго согласилась. Естественно, программа для мисс Бердвуд будет отличаться от прочих. По множеству причин Марго отбирала гостей на эти две недели лично, что бы там ни говорил Алистер. А чего мисс Бердвуд не узнает, то им и не повредит.

Марго постаралась расслабиться. Все будет хорошо. Алистеру придется смириться с ситуацией: все зашло слишком далеко, и у него нет выбора. В Эй-би-си ее заверили, что женщина-аналитик совершенно ненавязчиво впишется в коллектив.

В дверном проеме появилась миссис Хиндер, экономка. Одетая в свою обычную черную униформу, она пребывала в некотором замешательстве. Марго увидела, что глаз у экономки дергается, а рот перекошен словно от тика. Заметив удивленный взгляд хозяйки, миссис Хиндер отошла в сторону, и взорам присутствующих предстала маленькая темная фигура с огромными глазами и спутанными мокрыми волосами. К голове и рукам прилипли водоросли и трава. Непонятное создание, захлюпав, зашевелилось и обнажило стучащие зубы, то ли в оскале, то ли в улыбке, а может, и вовсе в непроизвольном спазме.

Марго поднялась, а миссис Хиндер фыркнула и, прикрыв рот ладонью, пробормотала:

— Упала в речку, мисс Белл.

— Здрасьте, — подала голос Верити Бердвуд. — Лох-несское чудовище к вашим услугам.

Глава 3

Как же хорошо!

Ванна — горячая и ароматная; полотенца — белые и пушистые; ковер под босыми ногами — мягкий. И сама ванная комната — выше всяческих похвал: теплая, наполненная слабым запахом цветов и фруктов.

Ванная примыкала к жилой комнате с огромной удобной кроватью и низким столиком у дивана.

Берди близоруко прищурилась, посмотрев на кровать и, с трудом справившись с искушением прилечь, села на краешек дивана, закутавшись в роскошный пушистый банный халат, который оставила ей миссис Хиндер. Больше одеться ей было не во что. Саквояж, который она так по-дурацки попыталась перетащить через речку, сейчас, вероятно, плыл к морю вместе с очками и сумочкой. Наверное, и машина тоже. Так ей и надо: испугалась капли воды и заглохла, с горечью подумала Берди, но тут же испытала жалость, стоило подумать, как эта развалюха лежит колесами кверху где-нибудь на илистом дне. Хорошо, что и ее не постигла та же участь. Берди аж содрогнулась, вспомнив, как земля ушла из-под ног, как с замиранием сердца падала вниз, в темноту, как ледяная грязная вода смыкалась у нее над головой. Было несусветной глупостью пытаться срезать путь через реку в темноте в совершенно незнакомом месте. Куда до нее Шине — королеве джунглей! У нее теперь даже шкуры леопарда нет, чтобы прикрыться, а для полного счастья она еще и слепа, как летучая мышь.

В дверь тихонько постучали, и вошла миссис Хиндер с подносом, заставленным серебряными блюдами. Поставив все это на столик перед Берди, экономка сказала:

— Думаю, вам не помешает немножко перекусить. Кухня уже закрыта, так что не обессудьте: все, что смогла…

— О… спасибо вам огромное, миссис Хиндер!

— Ну как, пришли в себя? Должна сказать, выглядите вы заметно лучше.

Экономка, склонившись над подносом, принялась открывать блюда, и Берди подвинулась вперед, чуть поморщившись от боли.

— Да, спасибо.

— Мой Джордж позаботился о вашей машине: вытащил ее на обочину, чтобы не пострадала. А, — еще добавила экономка, — у меня кое-что есть… Это должно вас подбодрить! Джордж нашел на берегу вашу сумку: должно быть, вы ее уронили, когда падали. Хотя она промокла, конечно. И вот это! — С видом фокусника она вытащила, как кролика из шляпы, из кармана очки. — Смотрите, ни царапинки!

— О, слава богу! — воскликнула Берди и разве что не вырвала очки из рук экономки.

Мир сразу обрел резкость, как только она нацепила их на нос.

— Завтра утром, голубушка, мы отправим вашу одежду в прачечную, — между тем прощебетала миссис Хиндер. — А пока мисс Белл что-нибудь вам подберет. Обычно стилисты приходят консультировать дам в середине недели, но на складе всегда хранятся кое-какие вещи — образцы, которые они оставляют, и все такое. И не беспокойтесь: они подойдут вам так, словно вы их выбирали сами. Должна признать, когда речь идет об одежде, Марго упрекнуть нельзя, чего не скажешь о многом другом. Перекусите, а, чтобы вы могли спуститься к десяти выпить, если захотите, я принесу вам кое-что: ночную рубашку и всякое такое.

Миссис Хиндер по-матерински кивнула, потрепала Берди по плечу и выплыла из комнаты.

Берди повернулась наконец к подносу с ужином, и рот ее тут же наполнился слюной. Какая вкуснота: куриный суп, теплые румяные булочки, несколько маленьких кружочков масла, омлет, копченый лосось, ежевичный кекс со сливками и большой чайник чая. И никаких пророщенных зерен! Благослови вас Господь, миссис Хиндер!

Берди жадно набросилась на еду, с каждой минутой ощущая, что жизнь налаживается. Добравшись до десерта, она почувствовала, что определенно ожила. Просто поразительно, на что способны крыша над головой и тепло! И тут же в памяти всплыли слова экономки, показавшиеся ей странными: «Должна признать, когда речь идет об одежде, Марго упрекнуть нельзя, чего не скажешь о многом другом».

Сразу возникает куча вопросов, особенно если вспомнить, еще и язвительный тон, каким были произнесены эти слова. Похоже, не все так гладко в Дипдене: имеются подводные течения, а в безупречных доспехах легендарной Марго Белл есть трещинки человеческих слабостей. История может оказаться намного интереснее, чем предполагала Берди. Возможно, ей удастся вернуться в Сидней с чем-то по-настоящему увлекательным.

Берди задумчиво сунула в рот последнюю ложку десерта и налила еще чашку чая. Конечно, это будет не совсем та история, которую ждет идиот продюсер, но она пройдет по этому мостику, когда до него доберется.

Берди невесело усмехнулась пришедшей на ум метафоре и поднесла чашку к губам. Только в следующий раз она будет держаться подальше от глубоких вод. Наконец согревшись, довольная и сытая, она откинулась на спинку дивана, прислушиваясь к негромкому ровному шуму дождя за окном и отдаленному рокоту грома.

— Расписание есть в каждой комнате, Алистер?

Марго внимательно взглянула на партнера через очки, которые надевала только в своем кабинете, когда там не было никого, кроме Алистера и Уильяма, а они не считаются. Очки придавали ей деловой вид, и обычно Алистер воспринимал это нормально, но сейчас почему-то она его ужасно раздражала. Было совершенно непонятно, почему Марго не предупредила клиенток о том, что среди них будет телевизионный аналитик, и это сильно беспокоило. Но больше всего действовала на нервы холодная убежденность Марго, что ее решения не обсуждаются. В последнее время она стала слишком властной и своевольной: обращается с ним как с подчиненным, а вовсе не как с партнером. А уж такое, как сегодня, и вовсе не приемлемо.

Алистер угрюмо уставился на нее: она отлично знает, что за всеми обычными приготовлениями он проследил, как всегда.

Марго вскинула брови и провела тонкой золотой ручкой по листу бумаги, который держала в руке.

— Куда ты поселил сестру Роберты… как ее там? Ах да, толстушку Белинду. О, вижу. В «Клеопатру»? Господи, Алистер, это совершенно не годится!

— Прости, если это тебя оскорбляет, милая. В этой группе у нас не хватает королев с привилегиями. А насчет Белинды у меня есть некоторые идеи, так что все будет хорошо. И послушай…

— Алистер, прекрати меня донимать! — Марго сняла очки и умоляюще посмотрела на него. — Прости, если я повела себя неправильно в этой истории с дамой из Эй-би-си, но скоро все успокоятся, вот увидишь. Мне пришлось пережить немало трудных минут из-за денег, а тут еще Уильям… Милый, ты же все понимаешь. — Порывисто протянув руку, она сжала его пальцы. — Ты был, как всегда, прав насчет Уильяма! Мне следовало к тебе прислушаться.

Алистер попытался «сохранить лицо»: слишком давно и хорошо знал он Марго: когда нужно, она умела быть обходительной! И что самое интересное, она верила в каждое свое слово или думала, что верит. Просто для Марго манипуляции сделались настолько привычными, что стали ее неотъемлемой частью. Алистер покачал головой, поймав себя на том, что против воли криво усмехается.

— Знаешь, Марго, если будешь продолжать вот так идти напролом, однажды навлечешь на нас неприятности!

Мельком взглянув на часы, она едва ли не замурлыкала:

— Дорогой, я знаю, прости меня, ладно? Уже почти десять: пора бы опрокинуть стаканчик на ночь. Я сегодня так устала!

— Ничего удивительного, — сухо заметил Алистер. — Так безрассудно прожигать жизнь, в твоем-то возрасте…

— В смысле? — ощетинилась Марго.

— Ты все отлично поняла. И как только тебе это удается, не понимаю…

Алистер едва не вздрогнул, увидев, как изменилось выражение ее лица. Теперь это было неприступное высокомерие. Что бы он сейчас ни сказал, это ничего не изменит. Они и так только что помирились. Но он очень устал, его раздражало, что приходится все время подстраиваться под ее настроение, вести себя так, чтобы она, упаси бог, не рассердилась, держать себя в руках.

Поэтому, с каким-то извращенным наслаждением глядя, как мрачнеет ее лицо, Алистер упрямо продолжил:

— Уильям был уже никуда не годен, но этот парень и вовсе дешевка. Сексуально озабоченный, безмозглый, холодный, тщеславный фигляр и альфонс! Что ты в нем вообще нашла?

— Заткнись, Алистер! — Марго аж перекосило от ярости. — Ты в этом совершенно ничего не понимаешь и вообще это не твое дело!

— Нет уж, когда ты выставляешь себя на посмешище, бросаешься на какого-то скользкого жиголо и забываешь обо всем остальном, — это и мое дело тоже. Я тащу на себе все это чертово шоу и меня уже тошнит!

— Вот как? Что ж, ты знаешь, как это можно исправить, верно?

Алистер напрягся и ровным голосом произнес:

— Если ты имеешь в виду, что я могу отсюда убираться, то, похоже, забыла, что я не твой подчиненный: мы партнеры, помнишь? Вся эта штука целиком началась с моей идеи…

— И моих денег, — жестко перебила Марго, скривив губы. — Я вложила сюда все…

— Чушь собачья, Марго! Ты вложила сюда лишь часть своих денег, а вот я действительно все, что у меня было: остальное мы заняли. Не начинай перекраивать прошлое, хорошо? Ты припрятала приличную сумму и отлично себя чувствуешь: путешествия в Европу, дизайнерские тряпки, подтяжки в Голливуде…

— Ублюдок! — взвизгнула Марго, и рука ее непроизвольно метнулась к шее, в глазах блеснули слезы. — Ты же обещал: никогда, никогда…

Алистер сделал глубокий вдох и внезапно успокоился, сообразив, что зашел слишком далеко. Они смотрели друг на друга, оба тяжело дышали и сопели как паровозы.

— Прости, любовь моя, — пробормотал он наконец. — Прости. Мне не стоило этого говорить. Я вспылил.

Марго какое-то время молча смотрела на него, а потом очень неохотно улыбнулась.

— Разумеется, милый. Давай просто забудем об этом и перестанем ссориться, а то я этого не выдержу, честное слово. Мы оба и так в ужасном напряжении, правда? Это место…

Алистер покачал головой. Гнев испарился, и теперь его слегка подташнивало, он чувствовал пустоту и усталость и испытывал благодарность к Марго за мягкость, пусть даже и неискреннюю.

— Я не понимаю! Как все могло так измениться? Ведь сначала все шло так хорошо!

Она поморщилась и кивнула на кипу счетов на письменном столе.

— Все подорожало. Этот дом просто невозможно отопить. А еда! Она обходится нам в целое состояние. Да и за хороший персонал приходится платить бешеные деньги. Впрочем, ты сам все это знаешь.

Алистер пожал плечами.

— Значит, нужно экономить. Может, Анжела согласится на неполный рабочий день. Я имею в виду… Разве ты сама не можешь давать уроки по макияжу? Пусть не лицо и маникюр, а общий курс…

Марго ничего не ответила.

— В конце концов, с волосами я все делаю сам, — осторожно продолжил Алистер. — Кроме того, я занимаюсь бронированием, расписанием, управляю этим местом, а ты в основном только и делаешь, что консультируешь. У тебя единственный полный рабочий день — понедельник. Я тут подумал, что, раз уж наступили тяжелые времена, ты могла бы проводить больше практических занятий. Гости будут просто в восторге, милая, да и сама ты наверняка получишь удовольствие…

— Ты забыл, что всю бухгалтерию я веду практически одна — от Уильяма пользы как от козла молока, — холодно перебила его Марго. — Управляю бизнесом, разбираюсь с банками, занимаюсь пиаром — и это помимо консультаций по понедельникам, которые, как ты и сам прекрасно знаешь, ужасно меня выматывают. Вчера ночью меня хватило только на массаж и сон. Если ты хочешь, чтобы я довела себя до могилы…

— Милая, ну конечно, не хочу! — Алистер почувствовал, что снова сдается. — Я лишь пытаюсь найти выход из положения, вот и все.

«О боже, опять я начинаю канючить! Ну почему всегда все заканчивается именно так?»

— Алистер, я уже говорила: единственный выход — сократить срок пребывания до недели, удвоив таким образом одним махом сумму поступлений. — Марго подалась вперед, глаза ее загорелись. — Это будет так просто, милый! Они все равно будут приезжать толпами и платить столько же, а нам вполне достаточно и недели. Все равно вторая — это так…

— Для закрепления материала и практики. Без этой второй недели они мгновенно забудут все, чему мы их учили, и ты это знаешь, Марго, — твердо произнес Алистер. — Вся моя концепция строится на том, чтобы получить настоящий результат, а не слегка приукрасить женщину и отпустить. Мы проходили все это, и не раз. Я не передумаю. Придется найти другой выход.

Марго надела очки, задумчиво посмотрела на него и, опустив взгляд к горе счетов на столе, пробормотала:

— Что ж, я свое слово сказала. И сделала все возможное, чтобы тебя убедить. Мы не можем поднять цены в ближайшие полгода, потому что на это время все места уже забронированы. Хотя вряд ли мы сумеем продержаться так долго: придется снова лезть в долги.

— А нам дадут?

Марго пожала плечами.

— Те же самые люди — нет, но можно обратиться к другим. — Она легонько постучала золотой ручкой по безупречным зубам. — У меня есть парочка идей. Контакты всегда помогают. Личное отношение. Посмотрим.

— Марго… — Алистер поколебался, прежде чем продолжить. — А как насчет остальных твоих денег? Разве нельзя вложить их в дело?

Она с упреком посмотрела на него.

— О, как ты можешь меня об этом просить? Мне на собственные нужды не хватает с такими низкими банковскими процентами и теперешней инфляцией. Везде такая дороговизна, милый!

— Да что-то непохоже, чтобы ты бедствовала. Не понимаю, почему бы тебе не подумать об этом.

Алистер знал, что выглядит обиженным, но до этой минуты даже не догадывался, насколько его возмущает наличие у Марго личного дохода — денег, которые обеспечивают ей роскошь, возможность путешествовать и свободу, денег, которые так помогли бы Дипдену!

Голос Марго сделался резким:

— Об этом не может быть и речи! У нас осталась единственная надежда — убедить кого-нибудь, кому я смогу изложить нашу позицию, вложить в это дело деньги.

— Банки вряд ли пойдут на такой риск.

— Вот именно, — улыбнулась Марго. — Они предпочитают надежность. Как, к примеру, наш однонедельный план: сразу видно, в чем тут плюс. Знаешь, я не удивлюсь, если это будет их условие при займе. Они-то поймут, что только так смогут получить назад свои денежки.

— Марго! — Алистер почувствовал новый прилив ярости. Щеки его побагровели. — Не играй со мной! И не смей им это предлагать, или я…

Она снова натянуто улыбнулась, но глаза ее оставались ледяными.

— Что, сладкий мой? Не думаю, что на данном этапе ты в том положении, чтобы мне угрожать. Это я дергаю за ниточки. И раздобыть деньги могу только я. Тебя никто не отличит от куска мыла, и ты это знаешь. Всем известно, что Дипден — это я, не ты!

— Марго… — изумленно прошептал Алистер, но она лишь вскинула брови.

— Если ты думаешь, что я позволю всему развалиться только потому, что у тебя в голове лишь утопические мысли о превращении серых мышек в ослепительных красавиц навечно, ты еще глупее, чем я думала. Ну а если тебе что-то не нравится, можешь выкупить мою долю.

Алистер был в таком бешенстве, что у него перед глазами плясали черные точки, но все же вцепился в край стола и заставил себя говорить спокойно:

— Ты прекрасно знаешь, что у меня нет на это денег.

Марго усмехнулась.

— Вот именно. И никто их тебе не одолжит, потому что все знают: без меня Дипден — ничто, пустое место. Так что решай. Что бы ты ни думал и ни хотел, впредь все здесь будет делаться по-моему. И ты ничего не сможешь изменить.

В дверь постучали. Раздался щелчок, и возникшая на пороге миссис Хиндер с любопытством уставилась на них.

— Мы заняты, миссис Хиндер! — недовольно буркнула Марго. — У вас ко мне какое-то дело?

Экономка выпрямилась и негромко хмыкнула, ясно давая понять, что возмущена ее тоном.

— Та бедняжка, что упала в реку, хочет поговорить с вами, прежде чем присоединится к остальным гостьям, мисс Белл.

— Надеюсь, о ней как следует позаботились, миссис Хиндер? Для меня очень важно, чтобы гости были всем довольны. Ей дали одежду? Накормили? — холодно поинтересовалась Марго.

Экономка посмотрела на затылок Алистера и усмехнулась.

— Разумеется, о ней позаботились! Этим занималась я лично. Бедняжка. Такого, что с ней приключилось, никому не пожелаешь. Хорошо, что Джордж нашел ее сумку. Она, знаете ли, без очков слепа как котенок. Ну так что, вести ее сюда или как? Мне, знаете ли, давно пора уходить. Мой рабочий день закончился два часа назад. Нечестно заставлять Джорджа дожидаться…

— Да-да, хорошо, миссис Хиндер. — Марго нетерпеливо провела рукой по гладким волосам. — Мы просим вас задержаться раз в сто лет, не чаще. И пока я не забыла, будьте так добры, напомните своему мужу, чтобы в будущем пользовался черным ходом, когда приходит за вами. Мы об этом уже говорили!

Миссис Хиндер поджала тонкие губы, но ничего не сказала, и Марго, удовлетворенно кивнув, встала с кресла.

— Думаю, я сама поднимусь в ее комнату и поговорю с ней. «Джульетта», верно?

Марго взглянула на Алистера, вскинула брови, заметив его упрямо-бесстрастное лицо, и направилась к двери.

— Джордж говорит, весной у реки откроется новый отель, — небрежно произнесла миссис Хиндер, отходя в сторону, чтобы пропустить Марго.

— О, правда? — мило улыбнулась Марго.

Вот так. И старая склочница миссис Хиндер уже успокоилась. Если бы только Алистер понял, как полезно держать персонал в ежовых рукавицах. Так они только больше уважать будут. Миссис Хиндер считает, что у нее есть какие-то привилегии только потому, что работала на предыдущих владельцев Дипдена. Но стоило напомнить ей, кто теперь хозяйка, и она сразу присмирела.

— Да, Джордж видел большое объявление в «Курьер-мейл» — набор местного персонала: экономка, разнорабочий, официанты, горничные, всякое такое. — Миссис Хиндер задумчиво покивала, глядя в пространство и протянула: — Отличное местечко. Не удивлюсь, если у них будет очередь из желающих.

Улыбка Марго слегка дрогнула, и она пробормотала:

— Да? Что ж, я рада…

Проскользнув мимо миссис Хиндер, она вышла в коридор, звук ее шагов на мгновение затих, а затем раздалось звонкое цоканье высоких каблуков по направлению к лестнице.

Миссис Хиндер позволила себе триумфально фыркнуть, затем обеспокоенно посмотрела на Алистера, по-прежнему неподвижно сидевшего спиной к двери, и грубовато спросила:

— С вами-то все в порядке?

— О да, спасибо, Бетти, — вымученно ответил Алистер, не оборачиваясь.

Миссис Хиндер моментально оказалась с ним рядом и положила загрубевшую руку на плечо.

— Марго вздорная и очень хитрая, — прошептала миссис Хиндер. — Я слышала ваш разговор. Не поддавайтесь ей, голубчик. Она только и может, что языком трепать. Вы стоите сотню таких, как она, и все это знают. Во всяком случае, тут.

— Так в этом-то все и дело, Бетти. — Алистер потер глаза тыльной стороной ладони. — Те, что снаружи, не отличат меня от Адама — это она точно подметила.

Громыхнул гром, замигал свет, и Алистер нетерпеливо взглянул на зашторенное окно.

— О, будь проклят этот дождь! Будь проклято все на свете!

Экономка стиснула его плечо и молча сочувственно поджала губы.

Дождь стучал по крыше веранды. Алистер поднял голову, прислушался и, наконец, спросил:

— А что говорит Джордж?

Миссис Хиндер прекрасно поняла, о чем он.

— Если так пойдет и дальше, к полуночи река выйдет из берегов. Судя по сводкам, по всему побережью происходит то же самое. Джордж думает, скоро вода перельется через плотину.

— Ах ты черт!

— Да уж, хорошего мало, — согласилась экономка. — Но с другой стороны, тут никогда не угадаешь: может, и прояснится.

— Дай-то бог. — Алистер устало поднялся и, взглянув в ее встревоженное лицо, подмигнул: — Не волнуйтесь, со мной все в порядке. Марго не думает и половины того, что говорит, уж вам-то это известно.

Экономка повернулась к двери и мрачно произнесла:

— Может, и так, но лучше бы этой леди следить за своим языком, а то больно уж перебарщивает: как бы ей однажды не пожалеть. Вон у Уильяма уже едва крыша не едет.

— Ну, он всегда таким был. — Алистер вслед за ней подошел к двери и отрывисто спросил: — Вы же не пойдете работать в тот новый отель, Бетти?

Экономка поморщилась.

— Не думаю. После стольких-то лет. Но она вас ломает. Вы не можете не признать, голубчик, что работать с ней чертовски тяжело. И с каждым днем все становится хуже. Нельзя винить меня за то, что подумываю уйти, да и остальные тоже.

Алистер вздохнул.

— Согласен, но не представляю, что мы будем без вас делать.

Суровое лицо экономки смягчилось, и она пробормотала:

— О, вы бы справились. Да только вам и не придется, верно? Мне не нравится Марго Белл, а я не нравлюсь ей, но этот старый дом я люблю. В ноябре будет двадцать лет, как я тут, представляете? А вы и не плохой вовсе, с вами не так и сложно.

Алистер в первый раз улыбнулся.

— Спасибо, миссис Хиндер.

Она кивнула и вышла, оставив его в кабинете.

Глава 4

Наверху, совершенно не интересуясь никакими проблемами, кроме собственных, четыре женщины размышляли о предстоящих двух неделях.

За дверью с табличкой «Мария Антуанетта» Джози чихнула и, плюхнувшись на мягкий диван, высморкалась и принялась обмахиваться журналом. В своем костюме-джерси она чувствовала себя какой-то липкой, ей было неуютно. Может, температура? Да нет, вроде все в порядке, только брючный костюм кажется слишком тяжелым и теплым. Надо бы сразу после обеда принять душ и переодеться — кондиционер в этом доме греет, как в сауне. А теперь просто времени не хватит. Напитки в десять, и просили не опаздывать. Джози снова перечитала распечатанные листки с подробностями ее дневного графика:

Понедельник

07:30 — завтрак

09:00 — уход за лицом

10:00 — консультация с Алистером по волосам; свободное время

13:00 — ленч

14:00 — консультация по макияжу с Марго; свободное время

16:00 — массаж; свободное время

18:00 — коктейли

19:00 — обед; свободное время

22:00 — групповая беседа с Марго перед сном.

Во вторник Джози ожидал массаж, занятия по макияжу, консультация по гардеробу, маникюр и, конечно, групповая беседа с Марго перед сном… Судя по всему, у нее будет куча времени, чтобы поближе познакомиться с Марго Белл. Ее губы искривились в недоброй улыбке, странно смотревшейся на пухлом лице. Что подумал бы Глен, если бы узнал, что она здесь? Расскажет ли она ему когда-нибудь? Скорее всего нет.

Муж наверняка уже переоделся в голубую пижаму и халат, включил в спальне телевизор, пока экономка, нанятая на эти две недели, занимается со старшими детьми и наводит порядок в доме. О жене он, конечно же, не волнуется — для него она сейчас с удовольствием проводит отпуск на Золотом берегу. Завтра утром он сядет в свой «ягуар» и, как обычно, поедет на работу: сытый, чистенький, хорошо одетый, пахнущий одеколоном «Арамис», крупный, успешный, организованный, самостоятельно выбившийся в люди; за спиной у него много лет тяжелой работы и тревог, поэтому плоды успеха до сих пор ему сладки.

Джози швырнула листки с расписанием на кофейный столик, легла на диван и посмотрела на свое отражение в зеркале в позолоченной раме, висевшем над письменным столом на противоположной стене. Из зеркала на нее смотрело собственное непроницаемое лицо. Но при мягком освещении и абрикосовых тонах стен оно выглядело вполне приятным. И все же ничто не могло скрыть годы труда, волнений, забот, скверной экологии и пренебрежения собственной внешностью. Ничто не могло вернуть очарования свежести грубым чертам лица, никогда, даже в молодости, не представлявшего собой ничего особенного: так, приятное, полненькое и веселое.

Джози была уверена, что выглядит лет на десять старше Глена, а может, и на все пятнадцать. При знакомстве с ней мало кому удается скрыть удивление: по взглядам заметно, что все ожидают увидеть рядом с Гленом женщину ему под стать: такую же холеную. Глену под стать должно быть все: дом, в котором они живут, трое их детей (все учатся в частных школах, дружат с детьми богачей, научились говорить «скатерть» вместо «скатерка» и конфузятся при виде консервированных спагетти, которые Джози до сих пор иногда подает на ленч).

По поводу детей она особенно не переживала: они ее любят, вне всякого сомнения. Знают же, как много мать ради них трудилась все эти годы, помнят, как готовила, убирала, шила, купала их, кормила, заходила подоткнуть одеяло и поцеловать на ночь — и все сама, потому что Глен допоздна работал (ну или отговаривался этим) и приходил домой затемно. Порой Джози срывалась: не выдерживали нервы. Да и кто бы не сорвался, если денег вечно не хватает да и присматривать за тремя шустрыми детьми непросто. И все равно они были счастливы, да и она тоже, и никогда ни о чем не жалела. Ни мгновения не сомневалась, что все ее жертвы того стоят. Всегда думала о себе в последнюю очередь, а юность проходила в абсолютной уверенности, что ее ценят и любят просто так, а не за внешность или модный прикид. Да так оно и было: всего полгода назад ей это достоверно доказали, — правда, совсем не тем способом, какой выбрала бы она.

И вот теперь она здесь, в спа-отеле Марго Белл, ценная платежеспособная гостья, и чтобы научиться быть красивой. Какая ирония! Улыбнувшись своему отражению, Джози задумчиво провела языком по зубам. Эта привычка появилась у нее, после того как на двух передних было сделано искусственное покрытие. Ей нравилось ощущать их гладкую поверхность. Взглянув на часы, она со вздохом поняла, что пора присоединиться к толпе: поболтать перед сном о том, о сем. Тоска зеленая… Пока Джози не обнаружила здесь ни единого человека с чувством юмора. С другой стороны, она ведь приехала сюда не ради развлечений, верно?

Еще раз чихнув и посмотревшись в зеркало, Джози взъерошила и так всклокоченные волосы, затем прихватила свою большую сумку, до отказа набитую носовыми платками, эвкалиптовыми каплями, бумажником, ключами, кредитками, письмами, драгоценностями и прочими вещами, необходимыми для удобства или безопасности. Джози аккуратно засунула внутрь листок с программой превращения ее в красотку и собралась отправиться вниз. Дверь в комнату, как она успела заметить, запереть можно, но у персонала наверняка есть запасные ключи, а в местах, подобных этому, нет предела осторожности. Она вовсе не хотела, чтобы кто-нибудь рылся в ее вещах.

Выключив свет и заперев дверь, Джози вдруг ощутила возбуждение — чего не испытывала уже много лет. Она получит массу удовольствия от этих двух недель, хорошенько побалует себя хотя бы раз в жизни. Никто не знает, что она здесь, да и назвалась она фальшивым именем и расплатилась банковским чеком, так что волноваться не о чем. Это дарило ей исключительное ощущение свободы и власти. Она может делать все, что угодно, быть кем угодно. Джози с улыбкой еще раз провела языком по гладким белым зубам. «Пора расправить крылья, — сказала она себе, — и наконец взлететь».

* * *

Несчастная обитательница «Клеопатры» Белинда лихорадочно промокнула размазавшуюся губную помаду и поддернула лиф платья в цветочек, в котором выглядела нахохлившимся воробьем. На вечерние коктейли она опаздывала. Ну почему, черт возьми, она не привела себя в порядок раньше? Руки вспотели, сердце колотилось, и Белинда с трудом узнавала свое лицо с широко распахнутыми глазами, которое видела в зеркале в ванной комнате. Может, выпить еще таблетку? Что, если у нее начнется паническая атака прямо при всех? Господи, да они просто вышвырнут ее отсюда. И что скажет Роберта? При одной мысли о сестре сердце заколотило в ребра, в голове эхом прозвучал резкий и властный, с легким итальянским акцентом голос: «Ну, знаешь ли, было нелегко это устроить. Я сказала Марго, что у тебя сложности с мужем. Ясно? Такое может случиться с кем угодно. Господи, да она сама вышвырнула двух мужей, так что знает, какие мужчины мерзавцы. Так что, если кто тебя и спросит, держись этой версии: незачем вдаваться в подробности. Во всяком случае, если Марго не спросит прямо. Для нее ты всего лишь моя младшая сестренка Белинда. Она всего месяц назад узнала, что у меня есть сестра, так что скорее всего вопросы задавать не будет. Ее мало что интересует, кроме нее самой, и уж тем более, чем ты занималась раньше. Ради всего святого, ты меня вообще слушаешь?»

Рука судорожно дернулась, помада снова размазалась, и Белинда чуть не вскрикнула. Это походило на ее ночные кошмары: куда бы она ни собиралась, все шло наперекосяк, а время неумолимо истекало. Опять послышался голос Роберты: «Да соберись же наконец! Что толку раздумывать об этом? Прояви хоть каплю мужества! Да что с тобой такое? — Затем последовал мрачный взгляд, чисто итальянское пожатие плеч, безнадежный вздох: — О господи, зачем мне все это? Всегда одно и то же, верно?»

— Да, — сказала Белинда зеркалу.

Она всегда была такой, как видела это теперь и сама, да и психотерапевт ясно дал ей это понять. Так было с ее матерью, с Робертой, даже со школьной подругой Лизой — со всеми: ее вели, Белинда следовала. Ее слабость питала их силу, их сила иссушала ее. Ее туповатость поощряла к мелкой тирании тех, кого она любила, и это, в свою очередь, подталкивало ее к беспомощности как к единственному отходному пути, единственному способу доказать им и самой себе, что она тоже личность.

Когда Роберта исчезла за океаном, поначалу Белинда чувствовала себя обездоленной, но потом постепенно стала обретать свободу. Она все еще помнила первый трепет от этого чувства: свободна! Впервые в жизни. В восемнадцать в собственной квартире одна. Разочарованная и раздраженная. А потом появился Джон. Сначала все было чудесно, но после нескольких месяцев сценарий повторился: хмурые взгляды, натянутое снисхождение, придирки, молчание. Через два года он ушел. И на этот раз не было никакого трепета: в ней не осталось сил для борьбы, только необходимость заползти в убежище любой ценой. А затем утрата остатков самообладания, тьма… все это было частью целого.

Роберта сказала, все это чушь собачья, что судьба каждого — в его руках и нет никакого другого выхода, нет оправданий. Ничего удивительного, что она так высоко ценит Марго Белл. Они очень похожи. Это им надо было родиться сестрами. Белинда подумала об этом сразу же, как только услышала властный мелодичный голос Марго, ощутила холодное, уверенное пожатие ее руки, увидела знакомое выражение едва завуалированного нетерпения и презрения в ее взгляде. В тот миг встречи слабая, едва ощутимая ниточка надежды, сопровождавшая ее во время сборов в Дипден, лопнула и умерла. У нее всегда так было и так будет, до тех пор пока ее жизнью управляют такие, как Роберта и Марго.

Белинда отрешенно посмотрела на свое отражение и отступила назад. Она опять опаздывает, нужно пойти вниз, прямо сейчас, или все-таки сначала выпить таблетку? Белинда нервно подергала бусы, нитка лопнула, и крохотные бусинки дождем посыпались на пол. Она стояла и с открытым ртом смотрела, как они вспыхивают искрами и раскатываются по углам. Когда взгляд ее снова поднялся к зеркалу, она с каким-то даже удивлением увидела, как горячие слезы унижения и ярости наконец-то покатились по напудренным щекам.

Эдвина с деловым видом вышла в коридор, заперла дверь и повернулась дернуть за ручку. Взгляд ее упал на табличку с названием апартаментов, прикрепленную к отполированному кедру.

— «Цирцея», вот как? — произнесла она с усмешкой. — Какая безвкусица!

С другой стороны…

Улыбнувшись каким-то своим мыслям, Эдвина повернулась в сторону лестницы и с некоторым замешательством заметила, что на площадке кто-то стоит и явно наблюдает за ней. А, это та высокая молчаливая дама, Хелен. Зачем она здесь? Не очень приятно сознавать, что тебя застали с глупой улыбкой на лице. Черт бы побрал эти ковры! Вообще не слышно шагов.

Она быстро прошла по галерее, повернула направо и, оказавшись рядом с Хелен, весело кивнула.

— Забавно! Надо же так назвать комнату, — решила Эдвина объяснить: уж лучше так, чем дать этой даме повод думать, будто у нее не все в порядке с головой.

Хелен кивнула, вцепившись крупными руками в перила балюстрады.

— «Цирцея»! — продолжила между тем Эдвина, разглядывая довольно помятую, горчичного цвета юбку собеседницы и едва справляясь с желанием поправить собственную серую, безукоризненно отглаженную. — Но учитывая, что я считаю большинство мужчин настоящими свиньями, возможно, эта комната подходит мне больше других.

Она своей шуткой попыталась вызвать у Хелен улыбку, но ее бледное лицо оставалось таким же безучастным.

«О боже, — подумала Эдвина. — Да что с ней такое? Пожав плечами, она коротко кивнула и пошла вниз. К ее удивлению, Хелен догнала ее, и они вместе по покрытой ковром лестнице спустились в мраморный холл. До этого Хелен не произнесла ни слова, но тут остановилась и, посмотрев в сторону освещенной гостиной, где их ожидали остальные, отрывисто спросила:

— Вы верите, что эта журналистка явилась сюда на общих основаниях?

Эдвина нахмурилась.

— Для нее же лучше, чтобы было так.

На лице Хелен не отразилось никаких эмоций, когда она произнесла:

— Я бы ни за что не поехала сюда, если бы знала заранее, что здесь будет… кто-нибудь вроде нее.

— И я. Да и кто бы поехал?

Хелен, похоже, это всерьез озаботило.

— О… думаю, что некоторые были бы не против, — произнесла Хелен наконец. — Кое-кто даже мог бы обрадоваться: попасть на телевидение, в газеты. Ведь есть же такие, кто любит подобную шумиху, разве нет? Для кого-то это единственный шанс хоть как-то заявить о себе.

Эдвина пожала плечами, почему-то еще острее ощутив неловкость. Услышав за спиной какой-то шорох, она быстро повернула голову и увидела Уильяма, молодого секретаря Марго. Он неподвижно стоял в дверях кабинета на противоположной стороне холла и смотрел на них. Его глаза оставались в тени, но рука, прижатая к губам, была хорошо видна. Другой рукой он крепко сжимал дверную ручку, словно был не в силах пошевелиться. Уильям не проявлял ни малейших признаков, что заметил их, — просто стоял там и молча смотрел, устремив взгляд в пространство.

Эдвина медленно повернулась к изможденной спутнице, но Хелен, похоже, ничего не заметила, устремив взгляд на полуоткрытую дверь гостиной.

— Моя комната называется „Ева“, — произнесла она без всякого выражения, и по ее лицу промелькнула тень усмешки. — В этом тоже есть своя ирония.

Эдвина взглянула на нее и не нашлась что сказать. На языке вертелся единственный вопрос, но вместо этого она откашлялась и предложила:

— Что ж, давайте войдем? — И с облегчением первая шагнула в гостиную.

Их встретила вполне мирная картина. Алистер Свонсон сидел на корточках перед камином в дальнем конце комнаты и ворошил горящие поленья кочергой. На диване справа от двери Джози, все в том же зеленом брючном костюме, красная и явно вспотевшая, пила чай рядом с невысокой худенькой женщиной в очках, с необузданной копной каштановых волос, странно выглядевших в сочетании с элегантной шелковой блузкой и брюками свободного покроя. Марго расположилась напротив в кресле, обитом пепельно-розовой тканью. На низком столике перед ней стоял серебряный чайно-кофейный сервиз. Она тепло улыбнулась вошедшим и поманила их к себе.

— Входите, милые, и располагайтесь как вам удобно. С Джози вы уже знакомы, а теперь познакомьтесь с Верити. Ее застала гроза, но, слава богу, все закончилось благополучно: она в безопасности. — Марго засмеялась. — В это время суток мы обычно обходимся без персонала: только гостьи и я, — так что не стесняйтесь. Хотите чаю? Кофе? Или, может быть, выпить?

— Я бы не отказалась от виски с водой, если можно, — проговорила Эдвина и решительно отошла от Хелен к креслу, стоявшему чуть в стороне от остальных.

— Конечно. Алистер?

— Уже иду. — Он поднялся и подошел к боковому столику, на котором в ожидании стояли хрустальные графины и бокалы.

— Хелен? Кофе? Чай? — с улыбкой спросила Марго.

— Черный чай, пожалуйста. Я не пью кофе.

Хозяйка грациозно кивнула и склонилась над чайником. Эдвина с интересом наблюдала, как Хелен, крепко сжимая в руке чашку и блюдце тонкого фарфора и старательно не глядя на сидевших на диване женщин, неловко потопталась перед ней и отошла к креслу в углу.

Уютно потрескивал огонь, на нежно-розовых стенах плясали тени: идеальные декорации для Марго Белл, такой красивой в белом. Когда она наливала кипяток в чайник, прядь блестящих волос падала вперед — хорошо продуманный жест. Только вот атмосфера в комнате не казалась умиротворяющей. В голосе Марго слышалось с трудом сдерживаемое раздражение, в позе ощущалось напряжение, отражавшееся на каждом присутствующем, за исключением, быть может, этой маленькой Верити, которая выглядела совершенно невозмутимой и вполне безобидной. Впрочем, внешность порой обманчива, так что она вполне может представлять собой опасность, подумала Эдвина. Марго Белл определенно не та, кому можно доверять, и все ее смутные заверения на предмет появления здесь Верити весьма сомнительны.

Алистер принес Эдвине выпивку и снова вернулся к камину. Выглядел он бледным и измученным, и хоть улыбался, протягивая ей бокал, улыбка эта показалась ей наигранной, а пальцы, когда он коснулся ее, дрожали. Да что, черт возьми, здесь происходит?

— А дождь все льет, — заметила Джози, склонив голову набок и в очередной раз чихнув. — Похоже, зарядил надолго.

Она открыла сумочку, и в комнате сразу резко запахло эвкалиптом.

Пока Джози вытирала своим большим белым платком уже изрядно покрасневший нос, Марго, глядя в сторону, беспечно отозвалась:

— Ну разве это не утомительно?

Она постучала ногтями по чайнику и взглянула на часы. Словно по сигналу, за дверью послышался шорох, и в комнату проскользнула Белинда. С нервной улыбкой на лице она бормотала извинения, теребила ворот платья и смотрела на кого угодно, только не на Марго. В полном отчаянии осмотревшись в поисках свободного кресла, Белинда метнулась к дивану и втиснулась между Джози и Берди как раз в тот момент, когда Марго завела свою обычную скороговорку голосом, резким от раздражения:

— …не стесняйтесь, милая. Чаю? Кофе или?..

Ее спич прервала открывшаяся дверь. На этот раз в комнату скользнул Уильям, напряженный, с остекленевшими глазами. Вероятно, Марго не ожидала его увидеть, потому что губы ее поджались, а между бровями залегла небольшая морщинка, когда она вновь повернулась к чайнику и отрывисто повторила:

— Белинда? Могу я предложить вам чашку чаю? День для всех нас выдался довольно утомительным, так что если вы…

— О… нет… или… ну, если все пьют… — Белинда посмотрела на нее испуганными глазами.

Эдвина заметила, как Джози, склонив голову набок, с легким насмешливым презрением вытянула нижнюю губу, а вот Верити, напротив, выглядела очень заинтересованной.

— Я порвала бусы, — пролепетала Белинда, снова собрав в кулачок ворот платья и затравленно оглядевшись. — Простите, если задержала, я…

Марго протянула ей наполненную до краев чашку и коротко спросила:

— Сахар?

— О да, пожалуйста… три кусочка. Нет, два!

Марго вскинула брови, добавила два куска сахару в уже полную чашку и, усмехнувшись, принялась ждать с вытянутой рукой. „Вот сука!“ — подумала Эдвина.

С побагровевшим лицом Белинда неуклюже встала со своего места, суетливо взяла чашку и пошла назад, к дивану. Руки ее при этом безудержно тряслись, и с каждым шагом чай выплескивался на блюдце. Она, похоже, пребывала в полном отчаянии. „Сейчас прольет все“, — подумала Эдвина и поняла, что непроизвольно подалась вперед, страшась этого момента.

Со своего места у двери Уильям сделал неуверенный шаг вперед, озабоченно наморщив лоб, но Алистер его опередил. Метнув холодный взгляд в сторону Марго, он забрал у Белинды чашку и проводил несчастную к ее месту.

— Ничего страшного, — произнес Алистер легко, улыбнувшись ей и кивнув на чашку, которая едва не плавала в бледно-коричневой луже. — Просто она была переполнена, правда? Хотите, я принесу вам другую?

— Нет, я… я больше не хочу чая. Спасибо, — прошептала Белинда.

Алистер ободряюще улыбнулся ей и отнес чашку к столику прямо перед Марго, где и оставил.

Марго аж побелела от бешенства. Берди сидела как вкопанная и чувствовала, как рядом дрожит Белинда. Ничего удивительного: она очень уязвима, беззащитна и явно выведена из душевного равновесия. В общем, тот самый тип, который пробуждает все самое худшее в натурах вроде Марго Белл. Интересно, однако, что эта ее уязвимость вызвала к жизни инстинкт защитника в обоих мужчинах, несмотря на то что Алистер определенно не интересуется женщинами в общепринятом смысле, а Уильям вопреки своей красоте и сам по какой-то причине представляет собой комок нервов.

А Марго это очень не понравилось, сразу видно: вероятно, потому, что она сама привыкла всегда быть в центре мужского внимания. И, надо полагать, ей не нравится, когда ей отводят роль монстра, хотя ведет она себя соответствующе.

Глава 5

Марго, словно прочитав мысли Верити, коротко вздохнула, вздернула подбородок и, сочувственно улыбнувшись, обратилась ко всем:

— Сегодня был очень непростой день.

По ее глазам было видно, что таким образом она решила оправдать свой поступок.

— А как вы себя чувствуете, милая Верити? Завтра утром мы подберем вам одежду.

Поскольку Марго уже поговорила с ней обо всем этом у нее в комнате, Берди подумала, что это всего лишь попытка сменить тон общей беседы. Если так, то на сей раз она охотно ее поддержит.

— Мне гораздо лучше, спасибо, — улыбнулась любезно Верити. — Я отделалась несколькими синяками и, вероятно, завтра еще буду чувствовать себя не вполне в норме, но мне удалось высохнуть и согреться, и это чудесно. К тому же муж миссис Хиндер нашел мой саквояж, так что я смогла воспользоваться запасными очками. Одежда и вещи особого значения не имеют, а вот без очков мне было бы совсем плохо: я почти ничего не вижу.

— Должно быть, вы очень испугались, — произнесла Эдвина, явно желая поддержать беседу. — Вы хорошо плаваете, Верити?

— Ой нет, хотя тут особенного умения и не требовалось, — ответила Берди, снова ощутив, как свело желудок при воспоминании о бурлящей воде, смыкавшейся над головой, и водорослях, опутавших руки и ноги. — Речка не такая уж и глубокая, просто течение очень сильное, да еще сучья, обломки досок и всякий мусор. Тут нужно было поскорее выбраться наружу, пока не унесло потоком.

Берди невольно передернулась, и остальные женщины вдруг оживились и посмотрели на нее так, словно только сейчас поняли, что все могло кончиться трагедией, а не легкими неприятностями.

— Вы же могли утонуть! — выдохнула Белинда. — Какой ужас!

В гостиной поднялся гул: что-то сочувственно забормотали. И Берди от их сосредоточенного внимания засмущалась, а чтобы как-то скрыть неловкость, воскликнула с беззаботностью, какой вовсе не ощущала:

— Ой да ладно! Должно быть, мой ангел-хранитель работал сверхурочно!

— Если они вообще существуют, — мрачно пробубнил со своего места у двери Уильям. — Судьба просто была на вашей стороне: вам повезло, — но так происходит не со всеми. Некоторых же выдергивают из жизни прямо в самом ее расцвете. И не важно, хорошими они были или плохими, грустными или веселыми. Во всем этом просто нет смысла. Никакого смысла…

— Уильям, ты беспросветный пессимист! — игриво возразила Марго, шевельнув в воздухе пальцами.

Он не принял ее тон и мрачно продолжил:

— Это правда и я знаю, о чем говорю, потому что уже видел это. Моя мать погибла в автокатастрофе, когда мне было десять. Она была замечательной: доброй, нежной, любящей.

Берди заметила, что его темные глаза наполнились слезами, и услышала, как рядом сочувственно охнула Белинда. Она и сама ощущала себя ужасно неловко, хотя было очевидно, что секретарь выпил по меньшей мере на одну рюмку больше, чем следовало, а может, и не на одну.

Алистер попытался как-то сгладить неловкость, но Уильям его опередил:

— Видите ли, у меня было предчувствие: вот-вот должно произойти что-то ужасное. Я умолял ее не уходить из дома в тот вечер. "Останься дома, со мной, мамочка" — вот что я говорил, и помню это так отчетливо! Но она просто засмеялась. Понимаете? Засмеялась! И ушла — и умерла. А я остался один.

Он опустил голову и прижал костяшки пальцев к глазам. Эффект получился исключительно мелодраматический, почти абсурдный, подумала Берди. Было во всем этом что-то наигранное, несмотря на трагизм ситуации и очевидную искренность Уильяма. Чего он, собственно, пытается этим добиться? Явно не трезв, язык заплетается, но…

Уильям снова поднял голову и очень медленно и отчетливо произнес:

— Моя мать погибла в результате несчастного случая. Но отнять жизнь может и нечто другое. Я… я и такое видел. И много об этом думал. Это не может быть чей-то умысел, Бог или судьба. И в этом нет никакого смысла.

Уильям замолчал и окинул комнату хмурым взглядом. Его чуть капризное, с изящными скулами лицо исказилось каким-то горячечным напряженным ожиданием.

— О боже, милый, не заставляй нас погружаться в глубокую депрессию! — защебетала Марго, вперив в него твердый жесткий взгляд.

— Нет! — упрямо возразил Уильям. — Я это знаю: столкнулся с таким в собственной жизни. Кое-кто — безумный злодей — убил того, кого я сильно любил. Как раз в это время года, десять лет назад…

Голос его дрогнул, и на миг Берди показалось, что он разрыдается. Рядом затряслась в безмолвных рыданиях Белинда. Эдвина, сидевшая в другом конце комнаты, обеспокоенно нахмурилась. Даже молчаливая Хелен смотрела на него как завороженная.

— Уильям! — повысила голос Марго, но ей не удалось пробить его броню: слишком глубоко он погрузился в себя.

Он стоял у двери: изящный, мрачный, засунув руки в карманы, слегка ссутулив плечи, — и сердито смотрел в комнату, словно ожидая, что собравшиеся начнут с ним спорить или бросят ему вызов.

— Уильям, — повторила Марго, на этот раз чуть настойчивее и мягче. — Милый, все это, конечно, ужасно. Ужасная история! Но нет никакого смысла говорить об этом снова и снова, правда? Ты только опять чувствуешь себя несчастным. Давай лучше, голубчик, Алистер нальет тебе выпить. Это случилось очень давно! Все давно прошло, а жизнь продолжается.

— Да нет, не прошло, знаешь ли. — Уильям упрямо смотрел мимо нее, и взгляд его пылал. — Все прошло для Лоис и остальных несчастных женщин, но не для меня и не для родных и близких, и не пройдет, пока мы живы.

Плечи его поникли, и наконец он повернулся к ней.

— Милый, я знаю. — На мгновение лицо Марго смягчилось, на нем появилось выражение искренней нежности.

Уильям сразу же отреагировал — нервно тряхнув головой, откинул шелковистые волосы со лба и уставился на коврик под ногами, не в силах поднять на нее глаза.

Алистер подошел к нему, взял за локоть и, что-то бормоча, повел к бару.

Марго повернулась к дамам и медленно проговорила, понизив голос и тщательно подбирая слова:

— Это ужасная тема для разговора. Но вы бы все равно узнали… Десять лет назад Уильям пережил настоящую трагедию. Была убита его близкая подруга. Об этом можно прочитать. Ее жестоко убили, как и еще нескольких женщин в Вулларе и Дабл-Бей. Ужасная серия смертей, которые…

— Это вы не про Серую Леди? — Берди подалась вперед, вцепилась руками в волосы и слегка подергала, пытаясь сосредоточиться. — Господи! Лоис. Лоис… Фриман. Лоис Фриман! Пятая жертва. Она была подругой Уильяма?

Уильям, стоявший у бара, резко повернулся, едва услышал это имя, и отбросил руку Алистера, пытавшегося его удержать.

— Она была моей невестой! Мы собирались пожениться! Слышите? — едва не прошипел он. — Хорошо хоть имя помните! Другие давно забыли, как ее звали.

— Я тоже помню, — медленно проговорила Джози. — Причем очень хорошо. Все газеты об этом буквально вопили. Шесть женщин, так? Задушены, а потом…

— Я нашел ее. Лоис, — прошептал Уильям и покачнулся, прижав руку ко лбу. — Она лежала в траве. Ее прелестное нежное лицо было искажено, одежда порвана. Пуговицы от кардигана рассыпались по траве и были похожи на красные бутоны. И шея тоже красная… красная…

— Пожалуйста, — прозвучал еле слышно голос Белинды, — прошу вас… Это ужасно! Давайте не будем больше об этом говорить…

— Согласна, — отрывисто бросила Марго. — Давайте оставим эту тему, хорошо?

— Это была женщина, да? В конце концов ее поймали и на всю оставшуюся жизнь засадили в психушку, — безжалостно продолжила Джози, будто не слышала просьбу, и взглянула на Уильяма. — Это должно было принести вам хоть какое-то удовлетворение, хотя лично я всей этой психологической ерунды не понимаю. Ей же хватало мозгов, чтобы заметать следы, так? Она убила шесть женщин, прежде чем ее поймали. Душила чулком, а потом втыкала в шею ножницы. Чокнутая или нет, но ее должны были повесить.

— Пожалуйста, прекратите! — закричала, зажав уши, Белинда.

— Не могу с вами согласиться, Джози, — спокойно заговорила со своего кресла Эдвина. — Я тоже очень хорошо помню то дело. Женщина, ее звали Лорел Мун, совершенно очевидно, не могла отвечать за свои поступки, когда убивала. Кончилось все тем, что Лорел Мун убила собственную тетку, а потом попыталась совершить самоубийство. Так ее и поймали. У нее были провалы в памяти, она слышала голоса. Целый полк психиатров пришел к выводу, что ей нужна помощь, а не наказание.

Джози прищурилась и агрессивно начала:

— Куча моих знакомых скажут…

— А куча моих знакомых докажут, что для преступника жизнь в психушке — достаточное наказание за любое, даже самое ужасное, преступление, — прошел сквозь напыщенность Джози, как нож сквозь масло, невыразительный голос Хелен.

Джози запнулась, а Берди в который раз уже подумала, какая огромная сила скрывается за потрепанным фасадом Хелен. Ее сдержанность пугала.

— Больше я ни о ком ничего не знаю, — с глубоким вздохом произнесла Марго, тонкими дрожащими пальцами переставляя на чайном подносе предметы. — Но я очень устала. Мне пора: я стараюсь ложиться до полуночи. Так что…

— Знаешь, а ведь ее выпустили.

Уильям, оторвавшись от стены, навис над Марго, сжимая в руке бокал, посмотрел в ее полные ужаса глаза и жадно выпил.

— Что? — Наконец железобетонное хладнокровие Марго дало сбой. Она уставилась на Уильяма диким взглядом и замотала головой. — Что ты сказал?

— Лорел Мун, сумасшедшую, которая убила Лоис, выпустили. Теперь она свободна как птица и вроде бы здорова. Полгода назад. Я узнал сегодня вечером и попытался рассказать тебе, но ты не захотела слушать, правда, Марго? Ты больше меня не слушаешь, не то что раньше… Тогда ты прислушивалась ко мне, а теперь вообще не хочешь ничего слышать…

Уильям протянул к ней дрожащую руку, но Марго резко вскочила, задев коленями столик, так что задребезжал чайный сервиз, и метнулась к двери, торопливо пробормотав:

— Я должна лечь в постель! Всем спокойной ночи. Увидимся утром. Завтра вас ждет великий день, а к вечеру вы сами себя не узнаете. Алистер, ты присмотришь за… всем… хорошо, милый?

Взмахнув рукой, Марго исчезла, и только ее каблучки торопливо зацокали по мраморному полу в сторону лестницы.

Уильям беспомощно смотрел ей вслед, а как только она ушла, словно сдулся.

— Простите, что… что выплеснул это все наружу, — беспомощно обвел он взглядом присутствующих. — Простите. Просто это оказалось для меня таким шоком. Мне позвонила наша с Лоис старая подруга и рассказала. И все сразу вернулось, вы понимаете? Буквально сшибло меня с ног. Я, видимо… видимо, выпил лишнего. Простите. Я… после того как Лоис убили, довольно долго не мог прийти в себя. И так до конца и не сумел смириться с этим…

Без малейшего колебания маленькая Белинда вскочила с дивана, подошла к нему, положила ладонь на руку и пробормотала:

— Конечно, не смогли. Конечно. И мы понимаем, как вы расстроены. Знаете, вы должны об этом говорить. Если с кем-то поделиться тем, что тебя беспокоит, это очень помогает. Правда, Верити?

Верити, удивившись, что обратились именно к ней, кивнула.

— А теперь пойдемте отыщем кухню, и я заварю вам чашечку крепкого чая, — спокойно предложила Белинда. — После этого вы ляжете в постель и почувствуете себя намного лучше. Ладно?

Уильям, совершенно измученный, кивнул и пошел за ней как бычок на веревочке. Это была до смешного нелепая пара: он такой высокий, худой, по-байроновски красивый и рядом с ним Белинда, коротышка в платье в цветочек. Но если взглянуть с другой стороны, подумала Верити, это единственная естественная пара во всей компании: оба одинокие, несчастные и такие отзывчивые к чужому горю.

— Что ж, — едко заметила Джози, когда дверь за ними закрылась, — похоже, наша малышка Белинда решила времени даром не терять, верно?

Остальные в недоумении молча посмотрели на нее, и, коснувшись языком гладких белых зубов, она пошла на попятный:

— Ну ладно-ладно, извините. Мне вообще не следовало открывать рот.

Эдвина встала с кресла и обратилась к Алистеру:

— Думаю, я тоже пойду спать.

Тот кивнул и рассеянно улыбнулся.

Верити решила, что и ей пора: очевидно, на сегодня драма закончена, да и усталость навалилась внезапно. Мысль о большой мягкой кровати наверху казалась теперь еще соблазнительнее. Пожелав всем спокойной ночи, вместе с Эдвиной она вышла из комнаты. Холл они пересекли тоже вместе, и Верити, чтобы нарушить неловкое молчание, когда они начали подниматься по лестнице, сказала:

— Ну что же, до завтра и хорошего начала.

Эдвина довольно скованно улыбнулась и промолчала, а наверху лестницы остановилась и показала налево:

— Мне туда.

— Ну а мне в противоположную сторону, — отозвалась Берди. — "Джульетта", насколько я помню. Ну, увидимся утром.

Эдвина мгновение поколебалась, но все же решилась и осторожно произнесла:

— Я слышала, вы журналистка, и меня это привело в замешательство. Неприкосновенность личной жизни для меня не пустые слова. Надеюсь, это понятно?

И без тени улыбки она окинула Берди холодным взглядом с головы до ног.

— Конечно, Эдвина. — Берди попыталась придать себе непринужденный вид и посмотреть ей в глаза, не запрокидывая голову, но, похоже, из-за невысокого роста оказалась в очень невыгодном положении. — Я здесь с той же целью, что и все остальные, а кроме того, у меня нет привычки сплетничать.

Значит, вот почему эта дама ведет себя с ней так высокомерно. Что же, придется обнадежить: вреда не будет. И, если уж на то пошло, нет причины упоминать ее в исследовании. Вот почему Берди, в конце концов, согласилась на требование Марго Белл никому не рассказывать об истинной цели своего приезда сюда. Проблема в том, что теперь ей придется пройти через весь этот кошмар создания нового имиджа, чтобы подтвердить свои добрые намерения. Она понимала, что для статьи это неплохо, но ужасно боялась услышать мнение о собственной внешности. Это просто ввергало ее в панику. Уже сейчас, в этой элегантной чужой одежде, Берди чувствовала себя ужасно неуютно, как будто это и не она вовсе.

— Вообще-то мне почему-то страшно, — вдруг ни с того ни с сего призналась Берди, не успев сообразить, зачем откровенничает с совершенно незнакомой женщиной.

Эдвина серьезно посмотрела на нее, и вдруг лицо ее расплылось в искренней, очаровательной улыбке.

— Вот и мне! О боже, так страшно!

Обе засмеялись, и Берди почувствовала, что настроение улучшается: по крайней мере будет с кем поговорить.

Послышались шаги и голоса: Алистер, Хелен и Джози шли через холл к лестнице. Затем из задней части дома появились Белинда и Уильям и присоединились к остальным. Берди и Эдвина, не сговариваясь, молча кивнули друг другу — "спокойной ночи" — и разошлись каждая в свою сторону. Сегодня вечером ни одной ни другой больше не хотелось участвовать ни в каких драмах.

Наконец Берди оказалась в надежном убежище "Джульетты". В коридоре слышались негромкие голоса: обитатели отеля желали друг другу доброй ночи, — хлопали двери, а затем все окутала теплая тишина, которую нарушал лишь ровный шум дождя за окном. И тут Берди вдруг почувствовала такое беспокойство, что не могла заставить себя снять чужую одежду и надеть шелковую пижаму кремового цвета, разложенную на кровати. Даже сама кровать перестала выглядеть манящей. Всепоглощающая усталость куда-то подевалась. Читать было нечего, кроме глянцевых журналов мод, предоставленных заведением, вероятно, для того, чтобы вдохновлять гостей. Писать тоже не на чем: что на толстых гладких светло-розовых листах, что лежали у кровати? Зато подумать было о чем, да и времени всего половина одиннадцатого — с ее точки зрения, раннего для сна.

Можно, конечно, посмотреть какое-нибудь старое кино. Берди некоторое время обдумывала эту мысль, глядя на телевизор, что стоял напротив кровати, затем отбросила и ее. Зачем смотреть телевизор, если ей и так есть чем заняться? В конце концов, ее отправили сюда подготовить материал, а значит, необходимо здесь осмотреться. Кто сказал, что это нужно делать днем?

Берди подошла к окну и отодвинула штору. Ее комната находилась в передней части дома, в левой части фасада, а значит, вероятно, прямо над кабинетом Марго. С минуту без толку подергав окно, Берди сообразила, что они закрыты наглухо: надо полагать ради эффективной работы кондиционера. Но невозможность высунуться в окно и подышать свежим воздухом тут же вызвала легкий приступ клаустрофобии.

Снаружи стояла темная, беззвездная ночь. Дождь чуть ослабел, но все равно продолжал тихо и ровно падать по другую сторону стекла, как тонкая вуаль. Силуэты деревьев, видимые на фоне побледневшего неба, были неподвижны, значит, ветер улегся. А слабый шелестящий звук издает, должно быть, река, бурлящая, грязная, даже сейчас наверняка выходит из берегов, чтобы впитаться в мокрую землю. Берди вздрогнула и решила — с нее довольно. Она спустится и осмотрится. Ей необходимо выбраться отсюда.

Глава 6

Берди бесшумно закрыла за собой дверь и окинула взглядом галерею: никого не видно, все двери плотно закрыты; потом перегнулась через балюстраду и внимательно осмотрела холл. Тоже никого. Но где-то там, внизу, горит свет, и ей показалось, что она слышит негромкие голоса. Возможно, из кабинета! Стараясь ступать как можно тише, Берди направилась по галерее в сторону лестницы.

Апартаменты по соседству с ее комнатой, прямо над холлом, носили название "Клеопатра". Заметив крохотные голубые бусинки, рассыпавшиеся по ковру перед дверью, Берди усмехнулась: "Элементарно, мой дорогой Ватсон: это комната бедняжки Белинды". Из помещения не раздавалось ни звука. Возможно, Белинда угостилась таблеткой снотворного, а может, добрый поступок по отношению к Уильяму помог успокоить нервы.

Дальше, в следующем углу, находилась "Цирцея", убежище Эдвины. Из-за тяжелой двери едва доносилась музыка, похоже Эдвина, в отличие от нее, все-таки решила посмотреть кино.

Рядом с комнатой Эдвины, за дальним поворотом галереи, располагалась "Мария Антуанетта", куда поселили Джози. Оттуда слышался шум воды: должно быть, она принимает ванну, наверняка с маслом эвкалипта. Как Джози сказала раньше, при простуде нет ничего лучше эвкалиптового масла. Им были обрызганы все ее носовые платки. Возможно, это ей и помогло, подумала Берди, только пахнет она теперь как коала.

Значит, номер, расположенный напротив комнаты Джози по другую сторону галереи, тот, что называется "Ева", принадлежит странной Хелен. Стало быть, соседки Берди — Хелен и Белинда.

Напротив лестницы размещалась небольшая зона для отдыха с громадным окном в стальной раме, которое выходило на задний двор, и в углу — дверь с почти незаметной табличкой: "Только для персонала". Берди на цыпочках подошла к ней и бесшумно отворила. За дверью находилась лестница, ведущая на верхний этаж, где располагались апартаменты Марго и Алистера, и вниз — вероятно, к жилым помещениям остального персонала и процедурным кабинетам, размещенным в дальней части здания. Берди с любопытством посмотрела наверх, но лестница изгибалась и за поворотом ничего не было видно, кроме мягкого света, льющегося сверху. Пришлось закрыть дверь: жаль, но вряд ли она сумеет объяснить, что делает тут, если кто-то ее увидит.

Уже повернувшись с намерением уйти, Берди заметила на угловом столике в зоне отдыха бледно-розовый конверт. Подойдя ближе, она рассмотрела его. Конверт явно из канцелярских принадлежностей Дипдена, такой же, как бумага в ее комнате. На нем от руки небрежно заглавными буквами было написано: "ДИПДЕН. СРОЧНО", и больше ничего.

Берди взяла конверт. Он был запечатан, но, похоже, в нем лежал единственный лист бумаги. Что за чертовщина? Кому он принадлежит? Похоже на подсказку в детской игре в шпионов. Она пожала плечами и сунула письмо в карман, рассчитывая завтра кого-нибудь расспросить.

Спускаясь по лестнице и подавляя желание идти на цыпочках (Берди все время напоминала себе, что имеет полное право делать что хочет), она услышала раскат грома.

Люстру над галереей выключили. Основной свет в холле тоже не горел, и в углах затаились тени, но две лампы отбрасывали лужицы мягкого золотистого света по обе стороны лестницы.

В кабинете Марго было темно, и Берди больше не слышала приглушенных голосов, которые доносились до нее раньше. Кто бы это ни был, все скорее всего устали и отправились спать.

Рядом с кабинетом, по направлению к задней части дома, находилась еще одна дверь, которую Берди сначала не заметила. Может, это те самые "библиотека и музыкальная комната", как указано в брошюре? Что ж, есть только один способ выяснить. Берди повернула ручку, вошла в темное помещение, включила свет и подскочила от неожиданности. Комната оказалась обитаемой. Алистер и Уильям сидели по обе стороны от камина, уже почти погасшего. Оба от удивления пооткрывали рты и уставились на нее как на привидение.

Берди ахнула, застигнутая врасплох, и пискнула:

— О… простите. Не думала, что тут кто-то есть. Я… не спалось… Хотела взять что-нибудь почитать. Все мои книги утонули… в реке.

"Только послушай себя! Оправдываешься, как школьница, — презрительно подумала Берди. — Разве тебе нужно искать причину для того, чтобы осмотреть дом?"

Алистер поднялся и обвел рукой комнату.

— Не беспокойтесь, Верити. Вы хотели книгу? Вы пришли куда надо.

Берди огляделась, и увиденное произвело на нее впечатление. Все стены от пола до потолка занимали стеллажи с книгами.

— Их продавали вместе с домом, — объяснил Алистер. — Точнее, бо́льшую их часть. До нас тут была гостиница, и за долгие годы владельцы скупили немало книжных собраний в имениях по соседству. Тут много мусора, но есть и то, что может заинтересовать: полное собрание сочинений Диккенса; несколько дюжин романов Агаты Кристи; Барбара Картленд, Реймонд Чандлер, Лоренс, вся серия "Бигглз"[2]… Из переводных: "Война и мир" Толстого; "Лолита" Набокова. Есть и поэзия, например Сильвия Плат. Ну а кому нравится погорячее — "Случай портного"[3]. Наряду с этим имеется руководство по плетению корзин и три разные версии Библии. О, мы можем угодить любым вкусам.

— Отлично! — искренне воскликнула Берди и, уже направляясь к полкам, заколебалась. — Я вам не мешаю?

— О нет! — с готовностью ответил Алистер.

У Берди сложилось впечатление, что тет-а-тет с Уильямом его слишком утомил.

Сам Уильям неподвижно сидел в кресле, не делая ни малейшей попытки принять участие в разговоре или хоть как-то скрыть свои душевные страдания. Видимо, терапевтическая чашка чая Белинды не помогла. Судя по двум бокалам, стоявшим на столике между креслами, Алистер прибег к бренди, но, по мнению Берди, спиртного, чая и сочувствия Уильяму для одного вечера было уже более чем достаточно.

Она вспомнила про найденный конверт и, вытащив его из кармана, протянула Алистеру:

— Я нашла это на полу наверху. Должно быть, кто-то уронил.

— Как странно. — Алистер покрутил конверт в бледных веснушчатых пальцах. — Похоже, почерк детский. Интересно, чье это?

— Так откройте, — посоветовала ему Берди. — Адресовано в Дипден. На вашей бумаге. И помечено как срочное.

Алистер еще несколько секунд с сомнением смотрел на конверт, затем, пожав плечами — почему бы и нет? — поддел край конверта пальцем, разорвал и вытащил свернутый лист розовой бумаги.

После того как пробежал его глазами, у него приоткрылся рот.

— Господи, что…

— Дайте взглянуть. — Берди протянула руку, и Алистер машинально отдал ей листок, лишь мгновением позже сообразив, что этого делать не стоило.

Поперек листка бежали две строчки беспорядочных заглавных букв, и Берди прочитала вслух:

— "Ты думаешь, что я тебя не знаю: думаешь, ты в безопасности, — но тебе нигде от меня не скрыться".

— Что?

Уильям с трудом поднялся на ноги, лицо его побелело. Он выхватил записку из руки Берди, прочел и резко повернулся к Алистеру. Взгляд его был безумен, лоб и верхняя губа блестели от пота.

— Я же тебе говорил! Говорил! Это она! Я знал! О боже!

Тело Уильяма сотрясала дрожь, из горла вырывался хриплый свист.

Берди оторвала от него взгляд и в полном недоумении посмотрела на Алистера:

— О чем это он?

Уильям охнул, истерически захохотал, а потом с трудом выдавил:

— Вот все так говорят: "О чем это Уильям?.. Глупец Уильям… Вы знаете, у него был нервный срыв… Он много пьет… расстроен. Не слушайте его!" Что ж, теперь вы сами видите. Теперь-то вы все узнаете. Она здесь. Лорел Мун здесь!

Алистер облизнул вмиг пересохшие губы и на мгновение прижал пальцы к глазам, а когда отнял их, лицо его было спокойно. Он взял Уильяма за руку и твердо произнес:

— Уилли, приятель, эта записка может означать все, что угодно. В ней ничего не говорится о Лорел Мун или как там ее. Ну же, подумай: это, наверное, просто шутка. Глупо так переживать!

Алистер скомкал записку и швырнул в камин. Уильям судорожно вздохнул, потом остекленевшим взглядом смотрел на записку до тех пор, пока она не превратилась в кучку пепла.

— Все. Ее больше нет, — сказал Алистер. — А теперь перестань об этом думать, Уильям. Иди в свою комнату, выпей снотворное, если хочешь, и как следует выспись. И постарайся больше не говорить об этом с Марго, иначе она совсем слетит с катушек. Предоставь это мне, хорошо?

Уильям кивнул, и выглядел он при этом совершенно потерянным.

— Вот и славно, — заключил Алистер. — Ты ничего не скажешь Марго про это письмо. Ты вообще никому ничего не скажешь. Я не хочу, чтобы кто-то из гостей испугался и в отеле началась паника. Это понятно? — Дождавшись кивка от Уильяма, он тоже удовлетворенно кивнул. — Хорошо, ступай, а мне нужно поговорить с Верити. Или ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?

Уильям помотал головой.

— Со мной все будет в порядке.

Когда он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, Алистер с облегчением выдохнул и, рухнув в кресло, простонал:

— О господи!

Берди опустилась в кресло, которое освободил Уильям, и принялась терпеливо ждать. Через несколько минут ресницы Алистера затрепетали, глаза открылись, и он устремил на нее унылый взгляд.

— Да уж, ничего не скажешь: Дипден оказал вам неслыханное гостеприимство, Верити.

— Да, — расхохоталась Берди. — Чуть не утонула, потеряла всю одежду, нашла анонимку с угрозами…

— Здесь не всегда так, — серьезно проговорил Алистер, но вдруг тоже захохотал, правда, несколько истерически, но очень заразительно.

Берди, проникнувшись юмором ситуации, подалась вперед:

— Попытайтесь забыть на минуту про Эй-би-си. Я не собираюсь мчаться в Сидней с блокнотами, исписанными всей этой ерундой, не бойтесь: я здесь совсем не для этого. Но тем не менее мне чертовски любопытно, что здесь происходит. Вы же можете это понять, правда? Почему Уильям утверждает, что Лорел Мун здесь? Он чокнутый?

— Нет, он хороший парень: очень искренний, пашет как вол, но всегда немного взбудораженный… нервный, даже слегка склонный к паранойе. Господи, но ведь это же и понятно! Как-то поздно вечером он возвращается с работы домой и обнаруживает труп невесты — ну, после того как та сумасшедшая ее прикончила, — задушенной, с порванной и раскиданной вокруг одеждой и с торчащими из шеи ножницами. Она пролежала там, в темноте, убитая уже несколько часов. Можете себе представить: мухи, муравьи… птицы… фффу! — Алистер содрогнулся и снова потер глаза; выглядел он совершенно вымотанным, на его приятном, с легкой щетиной лице залегли тени. — Дело в том, что он и так… гм… в последнее время переживал не лучшие времена, а сегодня, то есть вечером, как раз перед вечерними коктейлями, позвонила эта женщина, Джойс, подруга его невесты, с которой он все эти годы поддерживал связь. По словам Уильяма, она сказала, что только что случайно встретила старую знакомую, школьную приятельницу, которая работает в департаменте уголовно-исполнительных дел, и та сообщила, что Лорел Мун выпустили полгода назад.

— Прошло десять лет, — задумчиво произнесла Берди. — Полагаю, за это время…

— О да. Несчастная женщина явно была не в себе, и если сейчас ей лучше или она принимает лекарства, которые поддерживают ее в стабильном состоянии, это замечательно. Но, конечно, этой Джойс все очень не понравилось, как и Уильяму.

— Думаю, вы правы, но все равно не понимаю…

— Подождите, я еще не добрался до самого странного. Джойс позвонила Уильяму не только по этому поводу: она явно пребывала в панике. Насколько я понял, ее приятельница, зная, что у семьи Лорел Мун есть деньги, и желая помочь ей поскорее вернуться к некоему подобию нормальной жизни, решила… догадайтесь что?

— Отправить ее в Дипден. — Берди этого и ждала. Ничего удивительного, что Уильям совсем потерял голову. — Но… — Тут она нахмурилась, глядя на Алистера. — Но вы бы знали. Я имею в виду…

Алистер покачал головой и твердо ответил:

— Мы бы не знали. Самое важное здесь — конфиденциальность. Гостьи платят вперед, зачастую чеком. И могут назваться любым именем, правильно? Это не наше дело, и Уильяму это известно. К заявлению они прикладывают фотографию, но он никогда не видел Лорел Мун, даже на снимке, поэтому понятия не имеет, как та выглядит. И безусловно, я тоже.

— Значит, вы вполне могли записать ее на участие в программе, не имея об этом понятия, — медленно проговорила Берди. — Думаю, что и я никогда не видела ее фотографий. Ее же скрывали, верно? И она сейчас может находиться здесь. Быть одной из нас. Вот что думает Уильям, так? Из-за этой записки. Он думает, ее написала Лорел Мун. Но с какой стати?

Она обращалась скорее к самой себе, но Алистер энергично кивнул.

— В этом-то все и дело. Это бред. Зачем бы она стала привлекать к себе внимание? И, как я говорил Уильяму, перед тем как вы вошли, если бедняжка и приехала сюда, то за помощью. Она излечилась, как сказали специалисты. Может, Уильяму это и не нравится, но придется проявить профессионализм и просто выполнять свою работу. Тех ужасов больше не будет. Знаете, он специально поднял эту тему, чтобы она растерялась и выдала себя, а добился лишь одного — разволновался сам и расстроил остальных!

Берди вспомнила белое, покрытое потом лицо Уильяма, когда тот читал записку.

— Только вот Уильям выглядел вовсе не расстроенным, а перепуганным до смерти. Почему?

— О… — Алистер беспомощно поднял руку и снова уронил. — Ну, все эти интервью и прочее, что ему приходилось делать после убийства Лоис, не прошли бесследно. Он пытался собрать волонтеров, чтобы выследить убийцу; говорил, что того, кто это сделал, нужно убить точно так же… ну и другое, в том же духе, что обычно говорят в стрессе. А вскоре после этого у него случился нервный срыв. Его фотографию поместила каждая газета в городе, и по телевизору его показывали. Он был единственным близким Лоис человеком, и вокруг него устроили самый настоящий ажиотаж. Разве вы не помните?

Берди помнила, хотя и очень смутно, потому что обычно старалась воздерживаться от чтения и просмотра интервью с убитыми горем, потрясенными родными и близкими жертв. Толку от этого бывало мало, а выглядело все душераздирающе. Но возвращаясь мыслями к убийству Лоис Фриман, она и впрямь вспомнила худое, мрачное лицо, точнее — глаза, как две черные дыры на белом как простыня лице. Значит, это и был Уильям.

— Уильям вбил себе в голову, что Лорел Мун видела его фотографии, слышала, что он говорил, и все эти годы взаперти обдумывала это снова и снова. И он считает, что она хочет… мести. — Алистер покраснел. — Я понимаю, это звучит странно, но Уильям вообще такой, особенно если выпьет лишнего.

— Однако ее поймали буквально на месте преступления, — возразила Берди. — И Лорел Мун во всем призналась, так что вся суета вокруг Уильяма не имела никакого отношения к тому, что ее посадили под замок.

— В точности то же самое и я говорил Уильяму, — вздохнул Алистер, — причем двадцатью разными способами, но он не желает слушать. Считает, раз Лорел Мун объявилась здесь, то точно по его душу. А уж когда вы принесли эту записку… Теперь Уильям твердо убежден, что Лорел Мун не просто находится в доме, а охотится за ним!

Берди посмотрела в камин: вместо бледно-розовой записки там теперь среди угля лежала кучка серой золы, — и заметила:

— Жаль, что вы ее сожгли.

Помолчав, она попыталась припомнить текст, а когда получилось, по спине пробежал холодок. "Ты думаешь, что я тебя не знаю: думаешь, ты в безопасности, — но тебе нигде от меня не скрыться".

Берди произнесла то, что вспомнила, и добавила:

— Понятно, почему он так взвинчен.

— Это чушь! — возразил Алистер. — Уверен! Записка была адресована не Уильяму.

— Но тогда как она появилась здесь? — не согласилась с ним Берди. — Кто ее написал? И зачем? И потом, даже если ее написала не Лорел Мун… она все равно может быть здесь. А если это так, то кто она?

Часа в два ночи дождь припустил всерьез, и миссис Хиндер, которой почему-то не спалось, ткнула в бок похрапывавшего мужа.

— Эй, Джордж, проснись. Слышишь? Это теперь надолго.

Тот что-то пробурчал, не открывая глаз, похлопал ее по обтянутому фланелью бедру и снова повернулся лицом к стене.

— Надолго, — вздохнула миссис Хиндер. — Ну, что ж поделаешь…

Потоки дождя изливались на мокрые загоны, голые ветви тополей, крышу Дипдена и стекали по наглухо запечатанным окнам дома.

Берди, услышав шум дождя, что-то проворчала и повернулась на другой бок, натянув одеяло на голову. Алистер, дремавший урывками, тоже услышал и выругался. Марго же ничего не слышала: крепко спала под действием снотворного. Лицо ее все еще блестело от крема, который она никогда не забывала нанести, несмотря ни на расстройства, ни на удовольствия, которыми было отмечено время перед сном.

В крыле, отведенном персоналу, в задней части дома дождь бурлил в водостоках, тяжело шлепаясь из переполненных водосточных желобов на асфальт внизу. Анжела спала в своей узкой белой кровати, ничем не потревоженная, спокойная и порозовевшая во сне. Конрад в соседней комнате лежал, запрокинув руки за голову и, прислушиваясь, хмурился. В комнате с другой стороны Уильям метался в ночном кошмаре, где черная вода непреклонно поднималась все выше и выше вокруг его связанного тела, касалась подбородка и вот-вот должна была поглотить его целиком.

Глава 7

Берди тонула. Вода накрывала ее с головой, давила, опускала ко дну. Она изо всех сил пыталась вынырнуть на поверхность, но лишь смутно видела свет сквозь толщу воды. Очки потерялись. Давление усиливалось. Берди не могла дышать. В какой-то момент она вдруг поняла, что вода теплая и розовая. Она не должна быть теплой! И уж тем более розовой!.. Это не вода. Берди вовсе не тонет… Она задыхается! Руки ее почему-то плотно прижаты к телу. Да она запеленута! Сквозь дымку прозрачного розового шелка ей видны парящие над ней улыбающиеся лица. В ужасе Берди пытается кричать, чтобы ее услышали, но выходит лишь сипение. От усилий саднит горло. Сердце колотится. И в этот момент издалека раздается колокольный звон, негромкий и сладкозвучный. Что это, смерть? Звон приближается, становится все громче…

Берди открыла глаза, не в силах сообразить, сон это или реальность. Она лежала в постели, задыхаясь, обливаясь потом, запутавшаяся в простынях. Будильник на прикроватной тумбочке продолжал издавать тот самый колокольный звон, нежный, сладкозвучный, но очень настойчивый. Берди перекатилась на бок, схватила с тумбочки очки и принялась лупить ладонью по будильнику, пока тот не замолк. В изнеможении рухнув на спину, Берди помотала головой, пытаясь разогнать ужасные ощущения. Клаустрофобия, беспомощность… фу! Немного придя в себя, она с трудом выпуталась из спеленавших ее простыней. Казалось, болела каждая мышца. Синяки, ушибы и скованность во всем теле после "купания" в реке давали ощущение, будто ее переехал грузовик. Двигаться не хотелось. Но ведь будильник… Значит, душ, одеться и спуститься к завтраку. Завтрак накрыт с семи тридцати до девяти. Так. Берди пережила падение в реку, потеряла все свои вещи, заработала несколько ушибов и синяков. Да еще и дождь идет. Все еще дождь. Значит, что? Значит, от этого места у нее приступы раздражения. Значит — и Берди была вынуждена признать тот факт, что в этом-то вся суть, — ей вовсе не хочется, чтобы кто-то ее дергал, ею командовал, превращал в жалкую, раскрашенную копию красотки, какими их традиционно представляют. И значит, что? Нет причин разваливаться на части. Это просто рутина, такая же работа, как и любая другая. Стало быть… душ, одеться, спуститься к завтраку. Экскурсия по дому в девять. После десяти — два свободных часа! Первое занятие — с Анжелой в полдень: уход за лицом.

Берди медленно сняла чужую шелковую пижаму, швырнула на кровать и поковыляла в ванную, голая и одеревеневшая, зато снова ставшая самой собой.

Завтрак прошел в обстановке нервной и неловкой. Алистер и Эдвина закончили раньше всех и ушли еще до восьми, чтобы приступить к занятию по уходу за волосами. В столовой оставались очень чем-то раздраженная Марго Белл и молчаливая Хелен. Миссис Хиндер, с которой успела, ко всеобщему смущению, поцапаться Марго, вместе с одной из горничных покинула столовую, обиженно поджав губы. Не делая попыток заговорить с Хелен, да и ни с кем другим тоже, Марго взяла ржаной тост.

На другом конце стола Белинда, отщипывая кусочки от круассана, без умолку болтала, обращаясь то к Уильяму, то к Джози — вообще к любому, кто мог ее слушать. Похоже, ее нервозность за ночь достигла высшей отметки, как и простуда Джози, что делало их обеих отнюдь не идеальными сотрапезницами.

К счастью, никто не собирался тут задерживаться. Марго ушла первой, по-прежнему с хмурым лицом. Затем Джози в сопровождении Уильяма направилась в кабинет позвонить детям, пока те не ушли в школу. Хелен и Белинда покинули столовую вскоре после них. К половине девятого Берди осталась за столом одна. С огромным облегчением откинувшись на спинку стула, она налила себе еще чашку кофе, взяла последний круассан и щедро намазала его медом: никто не заметит.

В девять Марго Белл пригласила ее на запланированную экскурсию по дому, но особого удовольствия Берди не получила. Хозяйка все еще пребывала в дурном настроении, хотя и безуспешно пыталась скрыть это. Улыбка не сходила с ее лица, демонстрируя идеально ровные белые зубы, но глаза оставались холодными и сердитыми. Марго без умолку говорила, но в мелодичном, хорошо отработанном голосе прорывались резкие нотки.

— …ему уже сто лет, — продолжила она свой рассказ по пути в заднюю часть дома. — Когда мы сюда въехали, он буквально разваливался. Можете себе представить? И до сих пор постоянно нужно что-то ремонтировать: вы же знаете, каково оно со старыми домами, — и все это стоит целое состояние!

С горестным вздохом Марго махнула ухоженной рукой, и на пальцах сверкнули рубины в толстой золотой оправе. "А сколько стоишь ты?" — подумала Берди, направляясь вслед за Марго через темную кладовую на кухню. Там за большим сосновым столом сидела, скинув туфли, Бетти Хиндер и пила чай. Она удивленно взглянула на них, и Берди дружески ей улыбнулась.

— Уже устроили себе перерыв с чаепитием, миссис Хиндер? — холодно произнесла Марго и, отвернувшись от экономки, обратилась неестественно высоким голосом к Берди: — Как видите, очень современно, но все равно по-домашнему. Я думаю, это очень важно. Персонал, за исключением, разумеется, моего секретаря Уильяма, в основном питается здесь, в доме. В спальнях принимать пищу я запрещаю, поэтому они едят здесь. Время от времени сюда может забрести кто-то из гостей, вот я и привела все в соответствующий вид.

— Здесь славно, правда, миссис Хиндер? — обратилась Берди к экономке, чтобы сгладить неловкость от резкости Марго.

— Да, славно, — спокойно согласилась миссис Хиндер. — У мистера Алистера хороший вкус, и ему хватило здравого смысла поговорить со мной, прежде чем начать работы. Так что тут все сделано как надо.

На безупречных скулах Марго выступили ярко-красные пятна. Судя по всему, она была взбешена, но ей хватило ума промолчать.

— А у вас много персонала, Марго? — Берди решила, что благоразумнее перевести разговор с интерьера на служащих. — И кто живет в доме?

— Ну, кроме нас с Алистером — наши апартаменты расположены на самом верхнем этаже — здесь живут еще Уильям, косметолог Анжела и массажист Конрад. Уильяма вы видели за завтраком… ах да, еще вчера вечером. — Она замолчала, слегка поджав губы.

— Он был немного расстроен, — заметила Берди. Ей вдруг пришло в голову, что утреннее скверное настроение Марго может быть связано с Уильямом и его одержимостью Лорел Мун. Он ведь мог не послушаться Алистера и сказать ей про анонимное письмо… — Сегодня с ним все в порядке?

— Мне пока не удалось с ним поговорить. Бедный Уильям! — снисходительно бросила Марго Белл.

Стало быть, Уильям решил промолчать, подумала Берди.

— Этот Уильям ненормальный, если вас интересует мое мнение, — вмешалась миссис Хиндер. — И слишком много пьет.

— На его долю выпало слишком много бед, — отрезала Марго. — Он потерял…

— Ну и я потеряла мать в шестнадцать и похоронила своего ребенка. — Бетти Хиндер крепче сжала чашку, голос ее дрогнул. — Только ведь не ною и не жалуюсь, не выпрашиваю сочувствие, верно? Кроме того, та женщина, Лоис, была вдвое его старше. Что бы он делал с теткой, которая ему в матери годилась?

— Они не были официально помолвлены! — рявкнула Марго. — Просто близкие друзья. Уильям слишком все драматизирует. Он признался, что сделал ей предложение, но она, как женщина разумная, сочла это шуткой.

— Ну что ж, значит, не все пожилые тетки выжили из ума. — На лице миссис Хиндер появилась неприятная усмешка. — И все-таки он продолжал с ней валандаться, так? Надо думать, он просто любит старух: они напоминают ему мамочку.

Марго отвернулась, едва справляясь с яростью, что очень заинтересовало Берди, а потом заговорила высоким, натянутым голосом:

— Персонала у нас немного. Самые нужные сотрудники — это Уильям, Конрад и Анжела; они живут в доме. Их комнаты расположены в пристройке для персонала. Я покажу вам их через минуту. Миссис Хиндер живет неподалеку от Дипдена. Шеф-повар приходит только на ленч и ужин. Есть еще официант Майкл и две горничные; они тоже приходят только на день…

— Осталась всего одна, — пробурчала Бетти Хиндер, ссутулив плечи над чашкой, и посмотрела прямо на Берди. — Дурной знак. Не знаю, как я теперь должна справляться. Или как мы найдем ей замену. Одна из горничных, хорошенькая как куколка и работящая, что нынче редкость, получила сегодня утром отставку.

— О… да, я слышала. А почему? — заинтересовалась Берди, не успев придумать, что сказать.

— Слишком наглая! — взорвалась Марго. — Впрочем, я не думаю, что это имеет непосредственное отношение к нашей беседе. Итак, продолжим, Верити? — И направившись к двери, не оборачиваясь, ледяным тоном добавила: — Благодарю вас, миссис Хиндер.

Бетти Хиндер весело подмигнула Берди, поудобнее устроилась на стуле и налила себе очередную чашку чая.

— Крыло, разумеется, совершенно новое. Мы сломали все пристройки прежней гостиницы, чтобы его построить. Те, старые, никуда не годились, как вы и сами могли догадаться.

Щеки Марго все еще пылали после стычки с экономкой, когда она открывала дверь в задней половине дома. Это помещение было современным, очень светлым и ярко освещенным. Диваны и кресла с зеленой обивкой были не столь вычурными, как те, что стояли в парадных комнатах. Двойная стеклянная дверь в дальнем конце вела к бассейну и зонам отдыха, но Марго направилась к узкому коридору, пояснив, что он ведет к процедурным кабинетам.

Смотреть там особенно было не на что: наглухо запечатанные окна слева, плотно закрытые двери справа, мягкий бежевый ковер под ногами.

— Вы увидите все эти кабинеты сегодня, во время процедур, — напомнила Марго. — Уход за волосами, массаж, косметология, макияж… Вон там, в конце, кладовая.

Берди с любопытством смотрела на закрытые двери, из-за которых не доносилось ни звука. Интересно, как дела у Эдвины с Алистером и у Джози с Анжелой. Лично ей сегодня не хотелось бы работать вплотную с Джози. Достаточно завтрака. Коридор повернул налево, образовав букву L, и Марго указала на еще четыре двери, тоже плотно закрытые.

— Здесь комнаты персонала: три заняты, одна свободна. Тут иногда, но очень редко остается ночевать миссис Хиндер или еще кто-нибудь из обслуги, если погода уж совсем отвратительная.

— Как сегодня, — непринужденно заметила Берди, глядя на мокрые двор и сад за окном.

Марго лишь пожала плечами:

— Это так утомительно! Бассейн и прочее я покажу вам на обратном пути. А сейчас давайте подберем вам еще какую-нибудь одежду, пока не вернулись из прачечной ваши вещи. Они не особенно там торопятся.

— Ой нет, не стоит, право же… — начала было Берди, но Марго, уже отпирая дверь кладовой, протянула:

— Вы же не можете и сегодня ходить в этих вещах, правда, милая? А уж вечером, конечно, захотите выглядеть наилучшим образом.

Она включила свет, и мысли Берди мгновенно обратились к подруге Кейт. Дверь кладовой выходила в главный коридор, но угловое помещение внутри оказалось гораздо больше, чем можно было ожидать, потому что занимало пространство обоих отрезков буквы L.

Там стояли коробки с шелковым нижним бельем, чудесными колготками всех мыслимых и немыслимых расцветок, шарфами и шалями, тянулись вешалки с рубашками, топами, брюками и платьями, пальто, юбками и жакетами, полки с лосьонами, эликсирами, кремами, средствами для волос, в том числе и профессиональными, коробки салфеток, ватных шариков, глазных повязок, одноразовых латексных перчаток, кремов и восковых полосок для депиляции, огромные бутылки жидкости для смывания лака, стопки бледно-розовых полотенец и довольно поношенных защитных накидок с аккуратно скрученными завязками. С точки зрения Берди, производимый всем этим богатством эффект был довольно раздражающим. Эти атрибуты индустрии красоты представляли собой жуткое сочетание отголосков чрезмерной интимности с чужими телами и поверхностного глянца.

Марго принялась перебирать вешалки, наугад вытаскивая какие-то вещи и перебрасывая через руку. Время от времени она оглядывалась на Берди, окидывала ее острым, оценивающим взглядом, затем, ни слова не говоря, возвращалась к своему занятию. Берди, с тревогой наблюдая за ней, подумала: "Не ждет же она, что я начну примерять все это прямо сейчас?"

К облегчению Берди, Марго, похоже, не собиралась подвергать ее такой экзекуции. Закончив с одеждой, она вытащила из коробок, помеченных как "маленькие", какое-то белье, несколько пар колготок и, посмотрев на часы, сказала:

— Мы должны поспешить, милая. Все это отнесут в вашу комнату, выберете, что понравится и перед началом процедур переоденетесь. Хорошо?

Не дожидаясь ответа, она первой вышла из комнаты и быстро зашагала по коридору, и Берди потрусила следом, стараясь не отставать, несмотря на боль во всем теле.

— Мы быстренько глянем на бассейн и джакузи, милая, а потом, к сожалению, я должна приступать к работе. В первый день программы всегда такая суета и я так выматываюсь, что, честное слово, даже не знаю, как выдерживаю.

Берди внезапно захотелось извиниться за то, что отнимает у нее время, но она вовремя подавила этот порыв, потому что очень уж Марго хотела заполучить ее. И на этой экскурсии тоже она настояла сама. Что касается Берди, то ей кто угодно другой подошел бы в сто раз лучше, даже Уильям. Ну да ладно, Марго немножко успокоилась: ей явно нравится показывать этот дом. Ее ноги периодически выскакивали из мягких чужих туфель, поэтому Берди проследовала за своим проводником неохотно. Марго показала ей бассейн, корт для игры в сквош, джакузи и прочие удовольствия, и Берди обрадовалась, что ей не придется изучать каждую достопримечательность по отдельности.

— Для удобства гостей сюда есть проход через массажный кабинет, — сказала Марго, — но мы, конечно, не хотим беспокоить Хелен, правда? Поэтому я провела вас длинным путем. Бассейн у нас, разумеется, с подогревом, ночью освещается…

Она говорила и говорила, и глаза Берди понемногу стекленели.

В десять Берди наконец-то отпустили: как сказала Марго, ей необходимо вместе с Уильямом проверить счета. Поэтому она оставляет гостью: пусть походит сама, если захочет, заодно почитает брошюры и прочую информацию: статистику и все такое прочее. В том числе больше узнает об услугах, которые предоставляет Дипден.

— Мы оставили вам свободное утро в расписании на понедельник, милая, — добавила Марго, стряхивая крохотное пятнышко пудры с безупречного кремового рукава. — Это значит, что вторая половина дня будет очень загруженной, но мы решили, что вам удобнее в первый же день осмотреться, со всеми познакомиться и все такое.

Марго подняла ухоженную руку и, хозяйским жестом потрогав каштановые кудряшки Берди, рассеянно произнесла:

— У вас прелестные густые волосы, милая, и восхитительные глаза, но я бы предложила вам подумать о контактных линзах. Мы об этом еще поговорим.

— Конечно, — вежливо ответила Берди, испытывая дикое желание плюнуть в эти холодные зеленые глаза.

Как только ей удалось сбежать, она отправилась на кухню. На ее вкус, слишком уж там много сосны и алюминия, но по крайней мере нет ничего розового и антикварного. Она получила чашку кофе и бисквит от суетливой миссис Хиндер, похвалила ее садик с травами: радость и гордость этой суровой дамы, но сейчас едва видимый сквозь залитое дождем кухонное окно, — и решила на часик-другой спрятаться в библиотеке.

Там она обнаружила Эдвину с триллером Джона ле Карре[4]. У нее изменилась прическа. Общий стиль смягчился, седина превратилась в оригинальные прядки на фоне золотисто-каштановых волос. Берди отметила также, что удачная стрижка визуально уменьшила тяжелую челюсть Эдвины и сделала выразительнее глубоко посаженные глаза. Перемены и в самом деле замечательные.

— Вы потрясающе выглядите, а прическа выше всяких похвал, — искренне сказала она Эдвине.

— Да, мне тоже понравилось, — явно обрадовалась та, потрогав мягкие прядки на затылке. — Алистер отличный парикмахер. А вы еще не начали?

— Нет. Первая процедура у меня в двенадцать, а потом весь день забит под завязку. Что у вас следующее?

— Массаж. В одиннадцать, — со вздохом ответила Эдвина, явно не горевшая желанием подвергнуться этой процедуре. — И я на него не рвусь. Мне никогда его не делали. А вам?

— Нет.

Они хмуро переглянулись. Перед мысленным взором обеих, как призрак, возник Конрад, с кислым выражением лица застывший над их распростертыми, далекими от совершенства телами.

— Как вы думаете, нам не придется снимать белье? — с тревогой спросила Эдвина.

— О боги, нет! — пришла в ужас Берди. — Даже думать об этом не хочу.

Эдвина вздохнула и вернулась к чтению.

Берди допила остывший кофе и, решив, что ради сохранения душевного равновесия лучше приступить к работе, неохотно вытащила записи Уильяма, но тут же вспомнила, что забыла попросить у Марго блокнот и ручку. С трудом вытащив себя из кресла, морщась и вздрагивая — ушибленное тело яростно протестовало, — Берди вышла из библиотеки и направилась к кабинету, расположенному рядом. Дверь была приоткрыта. Она уже подняла руку, намереваясь постучать, как вдруг услышала резкий голос Марго:

— Значит, так! С этим покончено!

Раздался голос Уильяма, но что он сказал, Берди не разобрала.

— Ты прелесть, Уильям. Не знаю, что бы я без тебя делала, — сказала Марго уже мягче.

Берди заколебалась: стоит ли их прерывать?

Снаружи внезапно раздался раскат грома, и шум дождя превратился в бешеную барабанную дробь.

— Боже мой! Как надоел этот проклятый дождь! — воскликнула Марго. — Слушай, Уильям, пойди убери все это, милый, хорошо? Мне нужно продиктовать тебе несколько писем и успеть поймать Эдвину до того, как она уйдет на массаж. Поспеши. Я должна успеть к Хелен через… господи, через двадцать минут! Боже, как я ненавижу эти понедельники! Просто ужас, сколько дел!

Ответом ей было опять бормотание, и Берди наконец постучалась.

— Да. — Теперь голос Марго звучал спокойно и властно, а когда дверь открылась, на ее лице уже была улыбка, хотя явно читалось нетерпение. — Да, Верити?

— Можно мне блокнот и ручку? Все мои вещи утонули.

— Милая, ну конечно! Уильям, принеси мисс Бердвуд все, что ей нужно, только побыстрее.

Уильям, который стоял возле стола у стены и держал в руках какие-то папки и чековую книжку, покорно посмотрел на хозяйку, опустил свой груз на стол и хотел было выйти, но Марго его остановила:

— Уильям, только не нужно изображать из себя страдальца, милый. Прости. Так что ты хотел?

— Только этот чек, Марго, за десятое июня. Наличные. Тысяча двести семьдесят три доллара пятьдесят центов. Ты не заполнила корешок.

Марго легонько постучала по зубам тонкой золотой ручкой.

— Это было… это было… — Она зажмурилась, затем резко распахнула глаза. — Сильвер! Тед Сильвер. Генератор, фильтры для бассейна — то да се.

Он сделал пометку и благодарно улыбнулся ей. Можно подумать, мысленно заметила Берди, что она оказывает ему любезность, позволяя выполнять всю работу.

— Уильям все для вас сделает, милая, — сказала Марго, сверкнув зубами. — Вы не против, если я вернусь к своим делам, правда? Я сегодня как выжатый лимон.

Она принялась перебирать те несколько листочков бумаги, что лежали на ее сверкающем столе, создавая видимость деятельности.

— Да, я понимаю, — отозвалась Берди. — Настоящая запарка, верно?

Марго метнула на нее короткий испытующий взгляд, но Берди сумела сохранить бесстрастное лицо, поэтому удовлетворенная хозяйка кабинета вернулась к своему занятию.

Уильям вышел следом за Берди из кабинета и нервно пробормотал:

— У Марго действительно куча корреспонденции. Столько знакомых! И есть даже весьма знаменитые, знаете ли: кинозвезды, члены парламента, да кого только нет. Сэр Артур Лонгли, к примеру, старый, скорее даже, старинный друг Марго.

— Разве он не умер? — сухо уточнила Берди, явно удивленная. Сейчас у нее было вовсе не то настроение, чтобы кому-то потакать.

Уильям оскорбился, но все же неохотно признал:

— Ну да, теперь-то уже умер, но это произошло всего год назад. А до своей смерти он неукоснительно писал Марго каждый месяц. Только представьте! Такой богатый, влиятельный человек!..

— Потрясающе! — воскликнула Берди, попытавшись изобразить восхищение.

Насколько она помнила, сэр Артур Лонгли был напыщенным старым пердуном, который после тридцати лет яростного заколачивания денег посвятил преклонные годы двум своим хобби: беспощадно разносил молодежь страны за нравственную развращенность и при каждой возможности нахваливал себя. Должно быть, оба этих занятия оказались весьма дорогостоящими, потому что после его внезапной кончины на поле для гольфа вдова и кредиторы, к своей огромной досаде, обнаружили, что долги сэра Артура намного превышают его активы.

Впрочем, если бедняга Уильям предпочитает купаться в лучах отраженной славы Марго, пусть это и всего лишь мишура, тем хуже для него: Берди ничего не имела против.

Они дошли до двери кладовой, и Уильям, прежде чем ее открыть, спросил нарочито небрежным тоном, рассматривая свои ногти:

— Вы, случайно, ничего не говорили Марго про… ну, вы знаете… вчерашний вечер?

— Нет. А вы?

— Нет. Алистер попросил предоставить это ему. Но не думаю, чтобы и он что-то ей сказал.

— Скорее всего, нет. Что-то она сегодня расстроена. Видимо, он решил подождать более подходящего момента.

— Возможно.

Внезапно Уильям юркнул в сторону, нырнул в захламленный кабинет напротив кухни и вынес оттуда два блокнота и три ручки.

— Это ваш кабинет? — с любопытством спросила Берди, когда он сунул все это ей в руки.

— О нет. Я сижу с Марго. Это Алистера. Мы храним здесь канцелярские принадлежности. Если вам что-то потребуется, не стесняйтесь, берите. Все так делают. Алистер не против, тем более что сегодня он весь день, с восьми до шести, занят с клиентками.

— Долгий у него день.

— О да! — серьезно кивнул Уильям. — Первый понедельник — долгий день для всех нас. Консультации Алистера длятся два часа вместо одного, и он с каждой дамой отрабатывает все это время, до последней минуты. Он такой перфекционист! Поэтому ему приходится работать без перерывов, но результат великолепный. Каждая гостья к шестичасовым коктейлям превращается в другого человека.

— Даже так? Что ж, с нетерпением жду его консультации. — Берди посмотрела на Уильяма. — Мне кажется, сегодня вы чувствуете себя получше?

Он кивнул и стыдливо пробормотал:

— Это все из-за шока. Джойс меня ужасно потрясла. Я отреагировал слишком остро. Надеюсь, вы не… э-э-э… не считаете, что обязаны рассказать об этом Марго? Или, того хуже, написать. Ну, вы знаете, для Эй-би-си или еще для кого-нибудь. — Его лицо вдруг просветлело: нашел нужные слова. — Это не… не подлежит оглашению в печати, да?

— О, не волнуйтесь! — кивнула Берди, стараясь не фыркнуть.

Господи, в этом месте, как на чаепитии у Безумного Шляпника.

— Ну… гм… мне пора возвращаться. Марго через десять минут уже должна быть в комнате для макияжа. До встречи! — Уильям повернулся и чуть ли не вприпрыжку побежал по коридору.

Берди посмотрела в сторону кухни. Бетти Хиндер там уже не было, но какая-то женщина в белом с ярко-рыжими волосами старательно рубила цыплят: очевидно, готовила ленч.

Берди вернулась в библиотеку, немного поработала, затем, как хорошая девочка, поднялась в свою комнату, чтобы переодеться. Нет никакого смысла расстраивать Марго — еще рано.

Кресло Эдвины пустовало: должно быть, пошла готовиться к ужасам встречи с Конрадом. При мысли об этом Берди содрогнулась. Чтобы отвлечься, открыла одну из папок, которые дал ей Уильям, и уставилась на бабочек, украшавших плотную белую бумагу. Видимо, они относятся ко всему этому слишком серьезно. Интересно, что так сильно расстроило сегодня утром Марго? Она была в бешенстве, это очевидно. Дерзость той горничной? Наверняка нет. Увольнение — это симптом болезни, а не причина. Тогда что? Похоже, про анонимное письмо ей никто не сказал, значит, дело не в нем. И не в Уильяме. Несмотря на отвратительное настроение, Марго разговаривала с ним ласково. А он так жалок в своей благодарности ей за эти мелкие милости.

Каблучки Марго процокали мимо двери в сторону пристроенного крыла, и с ней кто-то шел. Уильям? Нет: поступь тяжелая, высокие каблуки, негромкое бормотание. Эдвина! Берди улыбнулась. Точно, Марго хотела успеть перехватить Эдвину. Совершенно очевидно, она из тех, кто знает нужных людей, которые могут быть ей полезными.

Берди еще немного почитала, сделала несколько пометок, отложила папку и подошла к окну с желанием его открыть. Рассеянно подергав за ручку: оно, разумеется, не поддалось, — она вдруг осознала, что ей постоянно хочется впустить свежий воздух в этот дом. В любом помещении ее так и тянет подойти к окну и попытаться его открыть: просто так, на всякий случай. Но все они закрыты наглухо так, чтобы природные явления оставались снаружи, а люди — внутри, где тепло, сухо, удобно и безопасно.

"Безопасно". Слово продолжало звучать в голове, когда она вернулась к креслу и, взглянув на бабочек, подумала о Марго, которая как раз сейчас трудилась над Хелен в кабинете для макияжа — румянила щеки, убирала круги под глазами; об Анжеле, которая с помощью маски и крема пыталась убрать несовершенства с обеспокоенного детского личика Белинды; об Эдвине, которая безо всякого удовольствия флегматично лежала в массажном кабинете; о Джози, с тонкими пушистыми волосами которой сейчас возился Алистер. Только одна она все еще в ожидании преображения. Берди вздрогнула, но тут же встряхнулась. Да что с ней такое? Нервозность, только и всего. Беспричинная нервозность.

Берди снова взяла и открыла папку, но через пять минут опять оказалась у окна, прижала ладони к стеклу и уставилась на мокрый пейзаж, едва видный за пеленой дождя.

Глава 8

"Полдень. Косметический кабинет. Снять туфли, очки и рубашку, надеть розовый халат". Берди собралась с духом, когда кресло откинулось назад. От яркого света слезились глаза, так что пришлось зажмуриться. "Что я тут делаю?"

Розовый туман. Анжела, безупречная, серьезная, в хрустящем халате, пахнущая мылом, детской присыпкой и лимоном, склонилась над ней. Ее голос журчит как ручеек.

— …мы чуть-чуть обезвожены вот тут, на скулах, да, Верити?.. Очищать, увлажнять, тонировать. Дважды в день, несмотря ни на что. Когда нам за тридцать, это очень важно…

Кремы, косметические маски, ароматизированный пар, мягкие сильные пальцы, влажные подушечки на глазах, перекрывающие весь свет, всю видимость, все мысли. Голос все журчит, такой нежный, такой сладкий, такой настойчивый, как колокольный звон будильника наверху.

— …и все мы заслуживаем времени для себя, правда, Верити? Мы должны своему телу… восемь полных стаканов воды в день… Вы успеваете заниматься спортом?.. О, я знаю, все дамы так заняты… Я считаю, медитация… Сейчас немножко приведем в порядок брови…

"Боже, как все это нелепо!"

Час дня. Столовая. Ленч. Джози, почти робкая, выглядит на пять килограммов тоньше и на десять лет моложе, несмотря на широкое платье с батиковой печатью, волосы ее мягко обрамляют розовые щеки; Белинда, сияющая и хихикающая, откровенно флиртует с Уильямом, морщины у нее на лбу волшебным образом разгладились под руками Анжелы и Конрада; Эдвина мажет хлеб маслом, привлекательное лицо замкнуто, запрещая комплименты и вопросы; Марго, безмятежная, во главе стола. Нет Алистера, нет Хелен. Он занимается ее волосами. Если отвлечется на ленч, то не успеет поработать над всеми нами. Ем суп луковый и очень смущаюсь: лицо непривычно нежное, обнаженное, пощипывает. "Скоро все это закончится".

Два часа. Массажный кабинет. Конрад, ослепительный в белом, загорелые руки, волчья усмешка; розовые полотенца, розовый стол, ароматизированное масло, тепло, музыка. "Господи!"

— …сюда, лапочка, голову на кушетку… — "Никакого выхода!" — …и расслабьтесь… забудьте все тревоги… руку вверх… руку вниз… сейчас будет теплое обертывание… здесь сильно напряжено… дышите… расслабьтесь… приятные ощущения? — "Сопротивление бесполезно". — …о да, так лучше… вот… расслабьтесь… м-м-м… — "Ни о чем не думай".

Время расплывается.

Три часа. Кабинет макияжа. Берди в руках Марго Белл, беспомощная, не протестующая, слепая без очков. Ее несовершенное лицо — холст под руками мастера. "Лежи смирно. Смотри вперед. Не думай ни о чем". Основа, пудра, румяна…

Туалетный столик матери сто лет назад. Маленькая, веснушчатая, тощая, в пижаме, ты не отрываясь смотришь на нее, ослепительную, подавшуюся вперед, к зеркалу, чтобы нанести что-то черное на ресницы. В комнате пахнет розами. Она похожа на кинозвезду. Ты делаешь шажок вперед, чтобы потрогать гладкое переливающееся зеленое платье. Твое лицо появляется в зеркале рядом с ее лицом. Должно быть, это случалось не раз и раньше, но именно сейчас что-то щелкает. В этот миг ты вдруг понимаешь, почему люди всегда говорят, что ты похожа на отца, за исключением глаз. Раньше ты никогда об этом не задумывалась. Теперь ты знаешь. Мир слегка сдвигается с орбиты. А отец тем временем с гордостью улыбается с края кровати, где сидит, зашнуровывая ботинки. Он маленький, невзрачный и умный. Он ее обожает. Ты отходишь: прочь от зеркала, прочь из комнаты.

Зеленые пустые глаза Марго, с безупречно нанесенными тенями, подводкой и тушью, напряженно смотрят на нее.

— Сейчас я чуть-чуть… замажу консилером тут, тут и тут, видите? И конечно, здесь, и… ах, разве так не лучше? Посмотрите вверх… посмотрите вниз… и обязательно подумайте про контактные линзы, милая. Это полностью все изменит… Такие чудесные глаза… нельзя прятать самое красивое, что у вас есть…

"Ты хотела сказать — единственное, что у меня есть".

— Завтра Анжела вам покажет как…

Четыре часа. Парикмахерская. Алистер устал, но все еще в состоянии улыбнуться последней в этот день клиентке. Запустив пальцы в массу каштановых кудряшек, он чуть вытягивает их — нежно, задумчиво.

— Вся эта масса… она нам не нужна… как насчет?..

"Кивни. Улыбнись. Согласись: "Все, что хотите, Алистер. Все, что считаете нужным"".

Шампунь, кондиционер, стрижка… Влажные каштановые полукружья падают на гладкий розовый халат, на пол, подлокотники кресла. Так много волос! Все срезано… Потрясенное, знакомо-незнакомое раскрашенное лицо смотрит из зеркала Алистера, пока его руки в перчатках наносят странного оттенка краску на прядки, торчащие из дырок некоего подобия шапочки для душа.

Из состояния самосозерцания ее вывел смех Алистера.

— Не волнуйтесь так сильно, Верити. Это будет великолепно, сногсшибательно…

"Как ты могла позволить ему это сделать? Почему не остановила? Он слишком устал, поэтому совершил ужасную ошибку. Ты оскальпирована. Ты уродина. Потребуются месяцы, чтобы волосы отросли. Через две недели на работу… Но как? Это же невозможно! Тебе придется скрываться… сказаться больной например. Подхватила что-то: инфекцию… может, гепатит".

— Пять минут седьмого, как обычно, я опоздал! — Алистер открыл шкафчик у двери, взял пиджак, надел, взглянул на безмолвную фигуру в кресле, зевнул и улыбнулся. — Готовы чего-нибудь выпить?

Берди покорно кивнула, а ее рука непроизвольно метнулась к затылку. Такое странное ощущение. Она едва узнала собственное отражение. Стрижка совершенно ее изменила. И цвет тоже. Она уставилась в зеркало и лишь через некоторое время сообразила, что Алистер все еще стоит у двери, подняв руку к выключателю. Ну разумеется. Напитки в шесть. Она рывком поднялась с кресла и вслед за ним вышла из комнаты, чувствуя себя так, будто плывет. Шелк брюк плавно ниспадает, нежно прикасаясь к внутренней стороне бедер и под коленками. Туника с высоким китайским воротником совершенно невесомая. Голова невообразимо легкая. Неужели волосы были такими тяжелыми?

В коридоре пристроенного крыла она заметила, что на улице совсем темно. Дождь лупит по железной крыше и потоками стекает по окнам. Из кухни во двор падает свет, и в темной мокрой массе сада с травами блестит серебром одинокий лист.

Они торопливо пересекли вестибюль пристроенного крыла и вошли в дом. Из кухни тянуло чем-то невероятно вкусным, и аромат еды смешивался с запахами полированного дерева, открытого огня и цветов.

— Бедняга Уильям, вечно он крутится один, — пристыженно сказал Алистер. — Всегда я опаздываю. Вот и сегодня, хотя не так уж и намного.

Он выглядел рассеянным: у него явно что-то на уме. И Берди вдруг вспомнила: Уильям, письмо с угрозами, Марго Белл, Лорел Мун.

Холл, выложенный мраморными плитами, был залит светом, над лестницей ярко светила люстра. Из гостиной доносились приглушенные голоса. Алистер остановился и вопросительно взглянул на свою спутницу.

— Вы нормально себя чувствуете?

— Конечно! — Берди покусала губу и поморщилась. — Вообще-то я немного выбита из колеи. Я… э-э-э… не привыкла к столь кардинальным переменам.

Алистер положил на ее руку теплую ладонь и ласково поддразнил:

— Вы быстро освоитесь, тем более что выглядите потрясающе. Идемте. Надо посмотреть, как дела у остальных.

Когда Берди и Алистер вошли в комнату, к ним разом все обернулись. Джози, Белинда и Уильям держали в руках бокалы с напитками. Обе женщины смотрели выжидательно. Белинда, порозовевшая, с очаровательной массой темных кудряшек, разлетавшихся вокруг лица и падавших на лоб, выглядела такой хорошенькой!

— О, только посмотрите на нее! — восторженно произнесла Джози. — Разве это не шикарно? Да на все сто! Разница налицо!

— Большое спасибо, — процедила Берди.

— Ой, я не в том смысле, что раньше вы выглядели плохо! — Покраснев, Джози неловко хохотнула и шлепнула себя по пухлой щеке: — Боже, боже, Джози, опять ты ляпнула глупость!

У нее был такой несчастный вид, когда она сунула нос в бокал с напитком, что Белинда хихикнула и метнула взгляд на Уильяма, но тот ее не замечал: с напряженным красивым лицом он словно вел безмолвный разговор с Алистером.

Берди увидела, что объект их внимания — Конрад с бокалом в руке, небрежно облокотившийся на каминную полку. В своем замешательстве она его даже не заметила. Отблески огня падали на его белое одеяние. А рядом с ним стояла Хелен. У Берди перехватило дыхание. Это поразительно. Женщина изменилась до неузнаваемости. Волосы, гладкие, густые, блестящие, были подстрижены под каре, слегка подворачивались внутрь, касаясь четких линий скул. Ее необычное лицо, все будто состоявшее из впадин и костей, поднималось над уродливым платьем и казалось высеченным из камня. Великолепные, глубоко посаженные глаза стали выразительнее и сверкали из-под решительно изогнутых бровей.

Конрад едва заметно кивнул в знак приветствия, оценивающим взглядом окинул Берди и улыбнулся. Она ответила легким движением головы и сразу почувствовала, как становится тепло, а потом и жарко под тонким шелком, и отчаянно воспротивилась порыву скрестить на груди руки, защищаясь от его глаз. Конрад перевел взгляд на Алистера, и улыбка его сделалась натянутой, а выражение лица — выжидающим. Было очевидно, что появление парикмахера в этой комнате неожиданно: нарушен какой-то священный порядок. Больше ничто не могло быть причиной изумленного, а затем нарочито любезного выражения лица Алистера и с трудом скрываемого смятения Уильяма.

— Что вам налить, Верити? — пробормотал Алистер, наконец повернувшись к ней.

— Скотч, пожалуйста. Только чистый, со льдом.

Берди так и стояла неуверенно в центре комнаты, где он ее оставил. Ей вовсе не хотелось присоединяться ни к одной из групп. Она посмотрела на часы: десять минут седьмого. Если ей повезет, Эдвина появится раньше, чем придется делать выбор. Она была записана последней на консультацию к Марго, и та явно решила выжать из этой ситуации как можно больше. И все же Эдвина не должна опоздать слишком намного: им тактично сообщили, что хозяйка отеля никогда не проводит вечер Дня Первого вместе со всеми, потому что находит этот день таким изнурительным, что ей необходим небольшой отдых перед ужином. Значит, ей придется скоро отпустить Эдвину, иначе она не успеет отдохнуть и окончательно выбьется из сил.

Алистер принес Берди бокал со скотчем, и она с благодарностью его приняла, улыбнувшись вместо "спасибо", в надежде, что спиртное поможет ей прийти в себя и она перестанет чувствовать себя, как Алиса перед кроличьей норой. Первый же глоток рассеял эти иллюзии: сразу же закружилась голова.

— А, Эдвина, наконец-то! — воскликнул Алистер, глядя поверх плеча Берди на новоприбывшую.

Эдвина остановилась в дверях, высокая и красивая, с улыбкой на лице и гордо поднятой головой. Как ни странно, на первый взгляд казалось, что на ней гораздо меньше макияжа, чем раньше. Густой слой компактной пудры и обильно намазанная красная губная помада исчезли, но холодные серые глаза теперь казались больше и ярче, скулы словно светились, крупный рот изгибался в легкой, несколько ироничной улыбке. Вроде бы едва заметные отличия, но эффект был поразительным. Эдвина больше не выглядела вульгарно раскрашенным клоуном. Теперь это была элегантная, куда более уверенная в себе дама.

Берди немножко поразмыслила над этим феноменом и его результатами и невольно прониклась уважением к Марго Белл. Эта женщина — самовлюбленная эгоистка, испорченная, себялюбивая и с точки зрения Берди, вовсе не умная, хотя и обладает хитростью, но в своей области, безусловно, настоящий профессионал. С каждой из этих дам Марго работала творчески: подобрала макияж в соответствии с их темпераментом. И действительно, нашла для каждой то, с чем они могут жить, оставаясь собой, а не нарисовала на их лицах маски, которые скрывали бы их истинную сущность. Конечно, предполагалось, подумала Берди, что они будут накладывать такой макияж и придерживаться полученных рекомендаций и в дальнейшем. И скорее всего так и будет, поскольку на обучение всему этому ушло целое состояние. Сама-то она здесь по делу, поэтому к ней все это отношения не имеет.

Эдвина взяла предложенный ей Алистером бокал и, немного смущаясь, подошла к Берди.

— Мне нравится, как у вас уложены волосы.

Это было сказано так небрежно, будто Берди всего лишь сделала пробор слева, в то время как раньше он был всегда справа.

— Вы тоже замечательно выглядите, — отозвалась Берди.

Они некоторое время помолчали, пригубив напитки, затем взгляды их встретились, и обе почти виновато улыбнулись друг другу.

— Здорово, правда? — пробормотала Эдвина. — Куда лучше, чем я могла надеяться. По правде сказать, здесь все выглядят намного лучше, и это даже немного пугает. Господи, только посмотрите на Хелен!

— О да. Она сногсшибательная красавица. Должно быть, Марго с особенным удовольствием работала с ней. У нее лицо как у модели.

— Или как у кого-нибудь вроде Кэтрин Хепберн. А гляньте-ка на Конрада: включил обаяние на всю катушку. Не надеется же он добиться чего-нибудь от Хелен?

— Может, ему просто нравятся сложные задачи, — пожала плечами Берди. — Ну, в любом случае это только первая стадия. Марго на этом откланивается, так? С завтрашнего дня бразды правления переходят к Анжеле: она будет учить нас, простых смертных, как добиться такого же эффекта. Это будет забавно.

— О боже, я забыла! — Эдвина чуть повысила голос: — Алистер!

Стилист, которого уже утомила своей болтовней Белинда, обернулся.

— Марго просила передать, что ждет вас в косметологическом кабинете. У нее болит голова, и нужен массаж шеи, — весьма сухо произнесла Эдвина.

Берди улыбнулась: похоже, не очень-то ей нравится выполнять чьи бы то ни было поручения.

Алистер, явно озадаченный, вскинул брови и посмотрел на Конрада, все еще стоявшего с Хелен у камина, но тот лениво протянул:

— Это не ко мне, приятель. Мадам все отменила. Может, она решила сегодня воспользоваться услугами Анжелы, раз ждет в косметологическом кабинете?

Алистер тогда в недоумении посмотрел на Уильяма, но тот нахмурился и медленно произнес:

— О нет, она бы никогда не сделала ничего подобного, не сказав мне. Марго, если намерена что-то изменить в заведенном порядке, всегда предупреждает меня. Кроме того, ей хорошо известно, что Анжела всегда с шести вечера до половины седьмого плавает, так что сделать ей массаж шеи никак не сможет.

Конрад, зевнув, потянулся и все так же лениво произнес:

— Уильям, ты слишком скрупулезно относишься к чертову расписанию. Расслабься немного. Разнообразие — вот что придает вкус жизни. Похоже, Марго думает так же. Привычная рутина: изо дня в день одно и то же — ее не вдохновляет.

По наглой ухмылке Конрада всем было совершенно очевидно, что он имел в виду не только управление Дипденом. Берди заметила, как побагровел Уильям, как поспешил заговорить об Анжеле, ее вечерних заплывах, медитациях перед ними и о том, что она фанатичный приверженец здорового образа жизни и будет очень недовольна, если ей придется от этого отказаться. Бедняга Алистер! Вне всякого сомнения, сглаживать неловкие ситуации, созданные Марго, тоже его обязанность, в придачу ко многим другим.

— Но Анжела действительно пошла плавать! — выпалил Уильям, все еще красный как рак, решив доказать Конраду, что тот ошибается. — Прямо перед тем как прийти сюда, я видел, как она заходила в бассейн.

— Ну и что она сказала про Марго? — спросил Алистер.

Уильям уставился на него как на умалишенного и раздраженно отрезал:

— Да ничего! Я ведь уже говорил, что просто видел ее!

Джози фыркнула в носовой платок и повернулась к Алистеру:

— В таком случае Марго будет не очень довольна, верно? Мы тут виски глушим, а она там ждет у моря погоды.

Стилист хоть и улыбнулся, но как-то вяло. И его можно понять, подумала Берди. Увидев сегодня утром, как Марго, надутая и заносчивая, в приступе раздражения без раздумий уволила горничную за дерзость, Берди ничуть не удивлялась. Последнее, что ему сейчас требовалось, это еще одно шоу звезды Дипдена.

Алистер с беззаботным видом поставил свой бокал и направился к двери.

— Пойду посмотрю, что там происходит.

Вскоре все услышали звук его быстрых шагов, удалявшихся в сторону задней части дома. Надо полагать, помчался выуживать Анжелу из бассейна, чтобы отправить к Марго.

— Вот бедолага, — пробормотала рядом Эдвина, осушив свой бокал. — Значит ли его уход, что нам больше не нальют?

— Давайте попросим Уильяма, — шепотом предложила Берди.

— Если это не предусмотрено инструкцией, он скорее всего ответит "нет". Лучше уж Конрада: в конце концов, после сегодняшнего массажа мы с ним почти в интимных отношениях.

— Боже, не напоминайте! Мне кажется, он вообще не должен сейчас находиться здесь. Как бы они с Уильямом не затеяли рукопашную прямо над графинами.

— Значит, лучше все-таки попросить Уильяма.

— Пожалуй.

Обе неспешно подошли к шкафчику с напитками, где мило ворковали Уильям и Белинда, причем ладонь толстушки, как отметила Берди, лежала на руке секретаря. Он стоял потупившись, словно хотел продемонстрировать для пущего эффекта свои длинные черные ресницы. Джози, исключенная из их беседы, довольно неуверенно мялась рядом, то и дело чихала и крутила в руках пустой бокал из-под шерри. Берди кивнула ей и тут же с ужасом поняла, что сделала это зря: одно дело — сочувствовать Джози издалека и совсем другое — оказаться с ней лицом к лицу.

— Слава богу, здесь не все такие робкие! — заговорщически ткнула Берди локтем в бок Джози, приблизившись, высунула язык, хрюкнула, чихнула и, наконец, разразилась хохотом.

Уильям и Белинда удивленно обернулись, и Белинда хихикнула, широко распахнув глаза.

— Хотелось бы узнать, нельзя ли нам получить еще порцию, Уильям, — решительно произнесла Эдвина.

— О, конечно-конечно. Простите. Я сам должен был догадаться. — Уильям виновато улыбнулся, взял их бокалы и стал наполнять чуть дрожащими руками. — Сегодня был немного сумбурный день.

— Уильям, когда закончите, — чересчур громко сказала Белинда, порозовев, — не могли бы вы найти мне в библиотеке ту книгу, о которой говорили?

— Да-да, разумеется, — коротко ответил Уильям и обернулся к Эдвине. — Прошу вас, если захотите еще, не стесняйтесь, наливайте себе сами, хорошо? Хотя… вероятно, к этому времени я вернусь… Но в любом случае…

Он снова взглянул на Белинду.

— Готовы?

Они торопливо вышли из комнаты, сопровождаемые многозначительным хихиканьем Джози. Потом, бросив в рот пригоршню фаршированных оливок, она энергично принялась жевать, а закончив, прогудела Конраду:

— Как-то тут все безалаберно, верно? Для места, заявленного как шикарное.

Джози опять чихнула и вытащила из кармана носовой платок. Резко запахло эвкалиптом, и Берди поспешила отвернуться. Может, ей так и не удастся разобраться в способах наводить красоту: если Джози не примет срочных мер, то она совершенно точно уедет отсюда больной.

Конрад пожал плечами и ухмыльнулся, но ничего не ответил. Складывалось впечатление, что все происходящее его вообще не касается. Он заговорщически наклонился к Хелен и что-то вполголоса спросил: надо полагать, не хочет ли она еще выпить, поскольку та приподняла свой бокал и отрицательно покачала головой.

Только от Джози не так-то легко избавиться. Ее совершенно не смутило его молчание, и она игриво произнесла:

— Удивительно, что Марго Белл предпочитает, чтобы шею ей растирала Анжела, а не вы, Конрад! Мне-то казалось, что именно вы можете обеспечить ей все необходимое. А вам, Верити?

Берди предпочла сделать вид, что не расслышала, и сосредоточилась на своем напитке, а Конрад лениво моргнул и повернулся к ним спиной.

От такого пренебрежения лицо Джози вспыхнуло, и она громогласно изрекла:

— Если бы кто спросил меня, то скорее всего причина в том письме, что она получила за ленчем.

Берди застыла, а Эдвина с любопытством спросила:

— Какое письмо?

— О, я думала, вы в курсе! Письмо… — Джози понизила голос. — Я нашла его в дамском туалете после ленча: его кто-то прислонил к зеркалу. На конверте было написано "Дипден. Срочно". Такой розовый конверт, как те, что лежат у нас в комнатах. Ну, я и отдала его Марго Белл, когда она вышла из столовой. Марго его тут же открыла и надо было видеть ее реакцию! Конечно, я попыталась подсмотреть, что в нем такое, но она сложила лист и так быстро засунула в карман, что я успела прочесть всего несколько слов.

Джози жадно окинула взглядом окружающих в надежде привлечь всеобщее внимание.

Эдвина рассеянно посмотрела куда-то поверх ее плеча и, отвернувшись, подошла к одному из кресел, села и начала демонстративно листать журнал. Джози смотрела на нее, приоткрыв рот, и тогда Берди, стараясь при этом выглядеть сгорающей от невинного любопытства, тронула ее за руку:

— Какие слова?

— Все было написано заглавными буквами, — уныло встрепенулась Джози, посмотрев своими блеклыми глазами на Берди. — Я увидела "сука", "Марго" и "ты заплатишь". Уверена, кто-то ее шантажирует. Прочитав послание, она покраснела как рак.

Джози искоса взглянула на Конрада и, чтобы привлечь его внимание, продолжила пронзительным театральным шепотом:

— У дамочек вроде нее… наверняка полно гадких маленьких секретиков, верно?

Бокал Хелен звякнул о каминную полку, она что-то быстро сказала Конраду и пулей вылетела из комнаты, ни на кого не глядя. Эдвина, нахмурившись, не подняла глаз от журнала, но руки ее будто застыли. "Мы все ее достали, — подумала Берди. — И она опасается быть вовлеченной в скандал. Для человека ее положения даже намек на нечто странное или сомнительное, пусть и косвенный, может стать большой профессиональной проблемой".

Наступило неловкое молчание. Тишину нарушали лишь монотонный шум дождя за окном да вызывающее шмыганье носом Джози.

— А дождь все идет, — сказала наконец, кашлянув, Берди.

— Как из ведра. — Взгляд Джози метнулся от Конрада к Эдвине. — Прелесть, правда? А вы знаете, что нас тут может затопить?

— Что? — воскликнула в ужасе Берди, так что едва не уронила очки. Водрузив их на нос, она скорее почувствовала, чем увидела, что Эдвина отложила журнал и устремила на всех внимательный взгляд.

— О да, — с прямо-таки садистским удовольствием продолжила Джози. — Мне сказала экономка. Говорит, это может случиться в любой момент, просто в ближайшие часы, когда перелив через плотину доберется до речки. Говорит, что из-за этого ей придется ночевать тут. Она осталась, чтобы подать ужин. Остальную обслугу отпустили раньше, чтобы тут не застряла.

— А как же мы?

Джози пожала плечами и ухмыльнулась.

— Случалось раньше, случится и снова, как говорит миссис Хиндер. Нам-то что? Мы в любом случае тут застряли. Нам не нужно никуда ехать.

Берди посмотрела на Эдвину. Та сидела прямая как струна, с настороженным выражением лица. Видимо, обдумывает, как быть, и мысль выбраться из Дипдена, пока есть такая возможность, преобладает над всеми прочими. Через мгновение, словно определившись, Эдвина поморщилась и снова откинулась на спинку кресла. Похоже, решила не поддаваться порывам. Сколько раз за эту ночь, думала Берди позже, она, должно быть, пожалела о своем решении.

Конрад наконец отлепился от каминной полки, поставил бокал и, направляясь к двери, бросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Скоро вернусь.

— Понятно, — хохотнула Джози. — Что ж, это называется "знай свое место", верно? Может, у нас дурно пахнет изо рта или еще что в этом роде, а, Верити?

Она забросила в рот горсть оливок, начала жевать, но вдруг закашлялась, судорожно чихнула и подавилась.

Берди похлопала ее по спине — безрезультатно. Джози, согнувшись пополам, задыхалась и кашляла. В панике Берди пыталась придумать, как ей помочь, но тут с огромным облегчением увидела торопливо входившего в комнату Алистера. Он запыхался и выглядел взволнованным, но все равно блестяще справился с приступом. Скоро Джози уже сидела, вся красная, вытирала слезы и судорожно пила из стакана воду.

— Анжела как раз переодевается, — сообщил Алистер, поправляя галстук и приглаживая растрепанные светлые волосы. — Очевидно, произошла какая-то путаница. В любом случае сейчас она займется Марго.

Он пытался вести себя так, словно ничего особенного не происходит, говорил изысканно и даже небрежно, но выглядел изможденным. "Боже мой, ну и жизнь у него! — подумала Берди. — Марго держит его за яйца, как и всех прочих".

Вдруг Алистер, будто только что заметил отсутствие половины компании, удивленно огляделся и спросил:

— А где все?

Берди открыла было рот, намереваясь ответить, но в этот момент появились Уильям и Белинда, раскрасневшиеся, с довольными улыбками на лицах. Только вот книги, за которой они якобы пошли, при них не наблюдалось.

— Белинда, выглядите восхитительно! — просиял Алистер.

Толстушка сверкнула ответной улыбкой, тряхнула кудряшками и искоса взглянула на Уильяма.

Тот ласково кивнул, а парикмахер, внезапно воскликнул, оживившись:

— Слушайте, мне кажется, нам не помешает выпить по бокалу шампанского! Почему бы и нет? Уильям, займись бокалами, ладно? Я вернусь через секунду.

Алистер выбежал из гостиной через дверь столовой, оставив ее нараспашку, и в комнату потянуло запахами еды. Берди одобрительно принюхалась и сразу же осознала, что умирает с голоду. Она, правда, успела схватить две оливки, которые Джози оставила в миске, но это не помогло.

Уильям вынимал из шкафчика бокалы для шампанского и аккуратно ставил на серебряный поднос. Несмотря на то что руки у него тряслись, этим вечером он выглядел намного спокойнее. Белинда не отходила от Уильяма ни на шаг и постоянно что-то бормотала нежным голоском, он время от времени взглядывал на нее и улыбался. Интересно, подумала Берди, знают ли Алистер и Уильям о втором письме? По ним понять невозможно, но поскольку Марго была плотно занята всю вторую половину дня, вряд ли имела возможность рассказать им. Но ведь рано или поздно Уильям узнает, и тогда настроение его драматически изменится.

Вернулся Алистер с шампанским. В его опытных руках пробка выскочила из первой бутылки с негромким хлопком, он наполнил бокалы и с улыбкой раздал всем, а Уильям бросил в камин еще одно полено. В комнате непостижимым образом установилась атмосфера праздника. И словно по сигналу, рука об руку появились Хелен и Конрад. Хелен улыбалась — Берди увидела это в первый раз с момента своего появления в Дипдене, — щеки ее порозовели, глаза сияли. Она выглядела ослепительно, несмотря на ужасную одежду. Где они были? В любом случае, что бы Конрад ей ни сказал, это по-настоящему ее подбодрило, думала Берди, глотнув шампанского и замерев в ожидании головокружения. Похоже, толика лести от привлекательного мужчины, к тому же с непривычки, творит чудеса.

Берди снова взглянула на эту парочку — они пили шампанское из высоких хрустальных бокалов, — весьма нелепую, но в то же время вполне гармоничную. Почему? И тут Берди сообразила: эти двое выглядели в точности так, как смотрятся на журнальных фотографиях все эти величественные стареющие актрисы рука об руку со смазливыми молодыми людьми сомнительной нравственности. Хелен не может не видеть, что Конрад пройдоха, но, вероятно, это не имеет для нее значения: важно лишь восхищение. Причем, что еще важнее, восхищение мужчины, у которого было множество женщин и который всегда добивается своего. Может, таких женщин, как Хелен, это больше возбуждает и они не видят в подобных ухаживаниях никакой угрозы. Поразительно.

Размышляя, Берди сделала еще глоток. Все вокруг о чем-то говорили. Уильям оживленно что-то рассказывал, и Белинда с Алистером смеялись, отчего его лицо озарялось широкой улыбкой. Да, со вчерашнего вечера многое изменилось. Вчера Берди, несмотря на его привлекательность, с трудом понимала, почему Марго Белл выбрала его в секретари, не говоря уж о том, что впустила в свою постель, но сегодня обнаружила, что он чертовски обаятелен. Белинда в любом случае обречена на неудачу, это очевидно. Все произошло слишком быстро. Как на лыжных курортах, конференциях или во время морских круизов, думала Берди. Будучи отрезанным от внешнего мира, узнаешь человека гораздо быстрее.

— Умираю от голода, а вы? — прервал ее мысли голос Эдвины.

Берди с улыбкой оглянулась. Очевидно, Эдвина решила забыть о том, что она заинтересовалась сплетнями Джози. Какое облегчение: Берди решительно не хватало возможности с кем-нибудь поговорить.

— Я тоже, да еще и опьянела: сижу тут и размышляю о лыжных курортах и морских круизах.

— Круизах?

— Да вот… — Берди осеклась, склонила голову набок, прислушалась и нахмурилась. — Что это?

— Я не… — Их взгляды встретились, и в глазах Эдвины Берди увидела испуг. — Это… Алистер, что стряслось?

Судя по потрясенному лицу, он тоже услышал, как услышали через долю секунды и все остальные. Вопль, пронзительный и душераздирающий, перекрыл шум дождя. Выругавшись, Конрад распахнул дверь в холл. И вопли, один за другим, ворвались в комнату, волна за волной, все громче и громче. Шокированные, в панике все ринулись им навстречу.

Глава 9

Понедельник был первым днем нового, здорового образа жизни сержанта Дэна Тоби, детектива. В выходные он принял это судьбоносное решение и по плану начал день с ранней утренней пробежки. На завтрак были мюсли, затем фрукт к утреннему чаю, сэндвич с салатом на ленч и минеральная вода с пресным цельнозерновым печеньем для улучшения пищеварения на обед. Теперь Дэн Тоби сидел, слушал голодное урчание в желудке, смотрел в дождливую темень за окном кабинета и толстым коротким пальцем раздраженно возил по столу банку тунца, купленную на ужин. Нет никакого смысла возвращаться домой: пиво пить нельзя, все сладкое он выбросил, по телевизору смотреть нечего. И вряд ли Тоби будет готовить себе салат с тунцом, как собирался. Кончится все тем, что он просто съест рыбу ложкой прямо из банки и запьет соком, а это можно сделать прямо тут.

Тоби посмотрел в другой конец комнаты, где констебль Милсон печатал один из своих кропотливых и до зубовного скрежета скучных отчетов. Даже затылок детектива раздражал Тоби. Шея у Милсона была бледная и тощая, уши торчком. От брезгливости в желудке опять забурчало. Щелканье клавиш прекратилось, и Тоби поспешил отвернуться к окну, а когда снова обернулся, Милсон уже развернулся на стуле, а потом многозначительно произнес:

— Седьмой час, сэр.

— Знаю, Милсон, спасибо, — пробурчал Тоби и принялся перебирать бумаги на столе, отодвинув банку с тунцом в сторону. — Мне еще нужно поработать, а вы, конечно же, идите.

— О нет. — Милсон вернулся к отчету. — Я должен закончить вот это.

"О да, ты, пресмыкающееся! — свирепо подумал Тоби. — Тебе нравится уходить позже меня, верно? Чтобы суперинтендант, когда явится, увидел, как ты предан работе, хотя на самом деле ты лодырь из лодырей. Я знаю твою истинную сущность, Милсон, и все твои мелочные игры. Так что сегодня я пересижу тебя, даже если придется торчать тут до полуночи. Надеюсь, твои чертовы попугайчики за это время сдохнут от голода".

Зазвонил телефон, и Тоби, схватив трубку, рявкнул, не отрывая глаз от затылка Милсона:

— Да? — Ему в ухо что-то пискнули, но он не расслышал. — Что? Вы можете сказать нормально?

— Дэн! — Теперь в трубке пронзительно и явно в панике кричали. — Дэн, мне нужна помощь! Ты меня слышишь?

— Кто это? — прорычал Тоби, и Милсон повернулся аж вместе со стулом.

— Ради бога, Дэн, не изображай из себя идиота. Это Берди!

— Берди? Где ты? — Тоби ухмыльнулся, зажал другое ухо ладонью и сосредоточенно прищурился.

Милсон поджал тонкие губы, демонстративно повернулся обратно к столу и продолжил яростно щелкать по клавишам. Он не раз высказывал свое мнение о Верити Бердвуд, которая вечно сует свой нос в расследования. Его страшно бесило, что Дэн Тоби постоянно называет эту особу нахалкой, говорит, что она притягивает неприятности, но сам же ей во всем потакает. Старик отлично знает, как Милсон к этому относится, и, похоже, поощряет Тоби только для того, чтобы позлить его.

— Милсон, прекрати стучать, я ничего не слышу! — проорал Тоби, сердито глянув на оскорбленно ссутулившуюся спину Милсона, и медленно и отчетливо проговорил в трубку: — Так. Повтори все сначала. Тут Милсон буянил. Ты где?

— Я в Дипдене, в спа-отеле Марго Белл. Это около Винздора.

— Господи, неужели ты наконец-то решила прихорошиться? Поймать мужика, пока не станет слишком поздно? Рад это слышать.

— Боже, Дэн, мне не до шуток! Здесь нужна твоя помощь. Она мертва. Марго Белл. — Голос Берди дрогнул.

— Что? — мгновенно посерьезнел Тоби. — Как это?

— Ее убили, Дэн. Мы ее только что нашли.

— А почему ты мне звонишь, Бердвуд? Рехнулась? Звони местным копам, немедленно!

— Я уже позвонила и наткнулась на автоответчик! Просто поверить не могу! Там отсылают в Винздор.

— Ну так и позвони туда!

— У них занято, вот уже пять минут! Больше никаких номеров я не знаю, поэтому звоню тебе. Дэн, ты должен нам помочь! Тут убийца, и это может быть кто угодно! Марго Белл лежит и коченеет, из ее шеи торчат ножницы и…

В трубке что-то щелкнуло и зашипело.

— Что?!

— Да! И здесь уже которую неделю льет дождь, Дэн! Мы все взаперти!

Тоби очень быстро сообразил, что Берди в панике и ситуация действительно патовая.

— Слушай, Берди, успокойся! Я все устрою. А ты собери всех в одном месте, никуда не выпускай и не позволяй никому ни до чего дотрагиваться. Поняла?

— Да, — с облегчением выдохнула Берди.

— Все, я отключаюсь, но сейчас же кого-нибудь к вам направлю, — твердо пообещал Тоби. — Примерно… — он взглянул на часы и быстро произвел некоторые подсчеты, — …примерно через час. Хорошо?

— Ладно. Скажи только, чтобы поторопились.

— Не волнуйся!

Детектив положил трубку. Мысли обгоняли друг друга. На краю сознания что-то мелькнуло, какая-то идея или воспоминание. Он поднял глаза и наткнулся на холодный любопытный взгляд Милсона.

— Найди-ка мне телефон винздорской полиции, — потребовал Тоби.

Милсон удивленно вскинул брови, но задавать вопросы не решился, рискуя нарваться на скандал. Было очевидно, что Тоби намерен ввязаться в очередную авантюру, затеянную этой несносной Бердвуд. Ничего, он и так все узнает, когда придет время. Возможно, когда все закончится обычным хаосом. Во всяком случае, если этим будет заниматься Винздор, его лично это не коснется. Огромное спасибо и за это.

— Бодрее, Милсон! Пара дней за городом пойдут тебе на пользу. — Тоби, пребывавший в исключительно хорошем настроении, запихнул в рот последний кусок гамбургера и ткнул своего спутника, сидевшего с каменным лицом, в бок. — Уверен, что не хочешь чипсов?

Милсон помотал головой и еще ниже склонился к рулю. Дождь лупил в ветровое стекло. Высвечиваемая фарами узкая полоска черного асфальта прямо перед машиной блестела как стекло всего в нескольких метрах, затем исчезала в тумане.

— Не повезло тебе сегодня, а? Засиделся на работе — и вот результат, — ерничал Тоби. — Если бы пораньше ушел домой, суперинтенданту пришлось бы снарядить со мной кого-нибудь другого.

— Я не против, сэр, — процедил Милсон.

— Не лги, Милсон, ты, конечно же, против. Да и почему нет? — хмыкнул Тоби, хрустя чипсами. — Темно, мокро, поздно. Лучше бы сидеть дома на диване и смотреть телик, чем везти меня в какую-то глушь. Все понимаю, сынок. Полицейская работа кого хочешь доконает.

— Я же сказал, что ничего не имею против, — повторил Милсон, раздраженный до предела. — Только все равно не понимаю, почему бы этим делом не заняться винздорским копам. Но это, безусловно, решать не мне.

— Точно.

Тоби с удовольствием облизал соленые пальцы и смял пустой пакет. На душе и в желудке было тепло, сытно и славно в первый раз за последние двадцать четыре часа. Жаль что пришлось нарушить диету, но виной тому — непредвиденные обстоятельства. Что тут поделаешь. Может быть, на следующей неделе…

Тоби удовлетворенно улыбнулся и продолжил:

— У них там, в Винздоре, форс-мажор: стихийное бедствие и крушение автобуса. Вот суперинтендант и решил, что помочь должны мы. Ведь это же справедливо, да? Во всяком случае в Винздоре думают именно так, Милсон, даже если ты считаешь иначе. А дело Марго Белл обещает быть громким, когда вмешается пресса. Старый хитрюга наверняка учел и это. Слава нам не повредит. Вот схватим эту сволочь…

— Если схватим, — мрачно пробормотал Милсон, не поворачивая головы. — И если убийство действительно имело место. Пока у нас только слова Верити Бердвуд. Может оказаться, что все это яйца выеденного не стоит.

— Нет. — Тони внезапно посерьезнел, вспомнив нотки паники в голосе Берди. — Я так не думаю.

Они в полном молчании ехали по извилистой дороге, ведущей к реке и парому. Казалось, что на дороге они одни. Кустарники по обеим ее сторонам сначала вздымались, темные и мокрые, словно смыкаясь вокруг них, затем резко отступили. Тоби внезапно осознал, что крепко вцепился в сиденье, потому что Милсон преодолевает крутые повороты, не проявляя своей обычной осмотрительности. Может, не следовало так уж на него наезжать…

— Осторожнее, Милсон! — не выдержал наконец Тоби.

Констебль удивленно вскинул брови, но скорость слегка сбавил, хотя и пробормотал:

— Простите. Мне показалось, вы очень торопитесь, сэр.

— Да, но вовсе не к Создателю. Так, похоже, это паром, вон там. Еще двадцать минут — и, если верить карте, мы будем в Дипдене. — "Даст Бог", — добавил Тоби мысленно.

— Если дорога еще проезжая, — мрачно прокомментировал Милсон, глядя на паром, медленно пересекавший широкую реку, кипевшую дождем. — Тут вот-вот все полностью затопит.

— Именно поэтому мы и поехали на полноприводном автомобиле. Давай беспокоиться буду я, хорошо?

Тем не менее через пару минут, не желая, чтобы подчиненный заметил его тревогу, Тоби нарочито небрежно потянулся к рации и сообщил, где они находятся. Обычно он не вел себя так педантично, но в этой черной бурлящей реке было нечто такое, что сильно его нервировало. Кроме того, чем ближе они подбирались не только к месту убийства Марго Белл, но и, похоже, к самому убийце, тем чаще перед его мысленным взором всплывало описание ее трупа, пусть и со слов Берди.

Так уверенно обещанные Тоби двадцать минут превратились в сорок, к тому времени как Милсон вырулил на подъездную дорожку Дипдена, по обе стороны которой плотными рядами стояли высокие тополя с голыми ветвями. Последний километр оказался самым тяжелым: они ехали в кромешной тьме по долине, глубоко увязая в грязи, и старенький "фольксваген" Берди, брошенный на обочине над раздувшейся рекой, никак не уменьшил дурного предчувствия Тоби.

Дипден пылал огнями. Потоки дождя казались полупрозрачными в лучах света, струившегося из каждого окна. Долину наполнял шум воды — капающей, шлепающей, ревущей. В то время как ярко освещенный дом хранил безмолвие: двери и окна были плотно закрыты, не впуская звуки долины внутрь, скрывая свои тайны.

Тоби взглянул на спутника. Лицо Милсона не выражало никаких чувств: оно оставалось жестким и холодным. Человеком без нервов — вот как бы Тоби его назвал. Сейчас Милсон сидел неподвижно, даже не пытаясь выключить зажигание. Свет, падавший из дома, подсвечивал его лицо сбоку, на щеке играли дождевые тени. Тоби внезапно понял, что ему тоже вовсе не хочется услышать, как замирает ободряющий рокот мотора, да и плотно запертый дом со своим бьющим наружу ослепительным светом что-то не манил зайти внутрь. Он провел языком по пересохшей нижней губе и, поймав себя за этим, неожиданно почувствовал отвращение. Как глупо! Чего тут пугаться? Всего-то кучка деревьев, дождичек да несколько впечатлительных дамочек.

— Доложись, Милсон, — грубо бросил Тоби помощнику. — И давай займемся делом, а?

С трудом повернувшись, Тоби принялся рыться на заднем сиденье в поисках плаща. До дверей было всего несколько шагов, но ему совершенно не хотелось мочить одежду. Воодушевленный вновь обретенной решимостью, он уже пытался просунуть руку во второй неподдающийся рукав, когда сообразил, что у Милсона возникли трудности.

— Не могу пробиться, — сказал констебль, поворачивая к нему длинное бледное лицо, и протянул Тоби микрофон, словно это могло что-то исправить. — Ничего, кроме статического шума. — И нетерпеливо нажал на кнопку приема костлявым пальцем.

— Черт бы побрал эту проклятую штуку! — выругался Тоби и выхватил рацию из костлявых пальцев Милсона.

Ничего. Ничего, кроме помех. Чертовы приборы вечно ломаются именно тогда, когда особенно нужны. Тоби сидел в своем плаще и кипел от злости, но немного погодя до него дошло, в чем дело: — Это долина. Должно быть, тут мертвая зона. Рация бесполезна.

— Кто-то вышел, — уныло заметил Милсон, глядя мимо него.

Тоби обернулся к дому. Огромная входная дверь медленно открывалась. На плитки веранды упал тонкий луч света, а в дверном проеме показалась неясная темная фигура.

По спине Тоби побежали мурашки, он беззвучно выругался и яростно повернулся к своему молчаливо спутнику.

— Господь всемогущий, да что за проблема! Позвоним из дома. Я зайду первый, а ты занесешь все необходимое. Давай шевелись!

Распахнув дверцу, что-то бормоча себе под нос, Тоби выбрался в темноту под дождь. Подавив порыв забраться в теплое нутро машины и сбежать, он сунул руки в карманы плаща и побрел, опустив голову, к дому, надеясь, что выглядит мужественно.

Когда Тоби приблизился, дверь распахнулась шире. Тоби ступил на залитую водой веранду, в четыре шага пересек ее, перешагнул порог и оказался в доме. Дверь за ним бесшумно захлопнулась. С него потоками лилась вода, розовый и золотой свет мгновенно ослепил, так что пришлось прикрыть глаза, и только потом он стал способен ощущать ароматы дома.

— Детектив Тоби? — спросила женщина с проницательными глазами, одетая в черное.

Ее внешность здорово его подбодрила.

— Позвольте ваш плащ, сэр, — предложила она спокойно, тем самым тактично обозначив свое положение в доме.

Совершенно очевидно, эта женщина, скорее всего экономка — из тех, кого следует уважать и с кем просто необходимо найти общий язык.

— Спасибо. А вы…

— Экономка, сэр. Миссис Хиндер. Бетти Хиндер. Желаете пройти в дом?

Тоби кивнул, довольный, что угадал, и взглянул на входную дверь.

— Сейчас подойдет констебль. Не могли бы вы, миссис Хиндер, открыть ему дверь?

Милсон как раз поднял руку, чтобы постучаться, когда огромная дверь открылась. Челюсть констебля отвисла от удивления, и Тоби ехидно фыркнул.

— Входи-входи, Милсон! Только сначала отдай миссис Хиндер плащ, ладно? Ни к чему пачкать эти прекрасные мраморные полы.

Тоби обаятельно улыбнулся экономке, но та, к сожалению, никак на это не отреагировала: ни малейших признаков, что этой улыбкой он ее обезоружил.

— Мистер Алистер, обслуживающий персонал, который проживает в доме, и гости сейчас в гостиной, сэр, — проинформировала миссис Хиндер детектива, пока Милсон снимал плащ, а затем втаскивал в холл сумки, которые принес из машины.

Экономка кивнула на большую дверь слева, и ее уверенность в первый раз пошатнулась:

— Полицейский из Винздора… гм…

— Полагаю, он там, где ему и положено быть: с покойной, — пророкотал Тоби. — А доктор?

— Доктор… кажется, Томс… тоже с ним. Очень торопится уехать, этот доктор, — добавила миссис Хиндер с ноткой удовольствия. — Говорит, он очень нужен в городе.

— М-м-м. Возможно. Что ж, думаю, мы положим конец его страданиям. Не окажете ли мне честь…

Экономка поколебалась.

— Мистер Алистер просил меня, когда вы приедете…

— Все будет в порядке, миссис Хиндер. Я думаю, что пока мы больше никого беспокоить не будем. А теперь будьте так добры… — Тоби жестом предложил показывать дорогу.

Миссис Хиндер приняла чопорный вид, кивнула и направилась в заднюю часть дома. Тоби шагал рядом и чувствовал себя намного лучше: это уже знакомая почва, — а заодно внимательно разглядывал спутницу. Она хоть и напустила на себя уверенный вид, но крепко сжатые в кулаки руки, мелькавшая в глазах тревога и поджатые губы выдавали ее потрясение.

— Давно тут работаете, миссис Хиндер? — небрежно поинтересовался Тоби, когда они прошли сквозь дверной проем и оказались в плохо освещенном, захламленном пространстве в глубине дома.

Слева находилось помещение, похожее на склад или кладовку, за ним располагалась большая, сиявшая чистотой кухня. Справа была еще одна дверь, с табличкой "Кабинет", но справа от парадной двери совершенно точно находился еще один, куда более роскошный кабинет. Это что, для видимости?

— Двадцать лет, — коротко ответила экономка. — Двадцать лет я служу в этом доме.

Она распахнула дверь, находившуюся прямо напротив них. Должно быть, раньше это был черный ход, но сейчас дверь вела в современное новое крыло, просторное, устланное светлыми коврами, с пальмами в кадках и большими окнами с частым переплетом. Дождь громко барабанил по железной крыше прямо над головами.

— Вас, наверное, все это сильно потрясло, — заметил Тоби, и ее замкнутое лицо напряглось еще сильнее.

Экономка повернула в коридор с окнами по левую сторону и закрытыми дверями по правую и остановилась так резко, что шагавший следом Милсон споткнулся, пояснив без особой необходимости:

— Это здесь.

Вторая дверь была распахнута, и возле нее стояли молодой полицейский в форме и невысокий, весьма раздраженный человечек среднего возраста в помятом костюме. Завидев новоприбывших, оба зашевелились и выпрямились. Тоби отметил, что полицейский явно испытал огромное облегчение при виде их: должно быть, старина Томс здорово его достал.

Миссис Хиндер, ни на кого не глядя, вдруг заявила:

— Слава богу, это случилось в пристройке. В смысле, раз уж это должно было произойти…

Она прижала ладонь ко рту и отступила назад.

Он кивнул.

— Теперь я сам этим займусь, — успокоил женщину Тоби. — Прошу вас вернуться и присоединиться к остальным.

— А когда мне сообщить Алистеру… мистеру Алистеру?

— Я сам, как только освобожусь, — твердо сказал Тоби. — Этот мистер Алистер, надо полагать, главный управляющий?

Миссис Хиндер распрямила плечи, возвращая себе прежнее сдержанное достоинство, и с упреком произнесла:

— Мистер Алистер — владелец.

На лице Тоби отразилось удивление.

— Разве не Марго Белл?

Экономка вспыхнула.

— О нет! Точнее, не единолично. Все так думали, потому что все лавры доставались ей, но они купили этот дом вместе, мистер Алистер и мисс Белл.

— Понятно. Совместное владение.

— Но теперь-то остался только он, так? Ее-то уже нет. — Женщина непроизвольно кивнула в сторону полуоткрытой двери.

— Да, вы правы. — Тоби взглянул на нее с неподдельным интересом. — Спасибо, миссис Хиндер, вы свободны.

— Спасибо и вам, сэр.

Она развернулась и поспешила туда, откуда они пришли, бесшумно ступая по толстому ковру.

Тоби кивнул Милсону, и они направились к ожидавшим их мужчинам. Когда они входили в комнату, полицейский задержался в дверях, и Тоби, оказавшись внутри, понял почему. На своем веку он много чего повидал, но это зрелище: тело Марго Белл в свете мощной лампы, свисавшей над ней сверху, — явно не для слабонервных. Растянутая, как при жертвоприношении, с раскинутыми в стороны безупречно белыми руками и повернутым к потолку гротескно вытянутым лицом, она казалась вылепленной из гипса. Толстые ватные подушечки скрывали глаза, кровь пропитала и забрызгала розовую накидку, собралась в темные, уже вязкие лужицы на белых виниловых плитках пола, где валялась и другая накидка, тоже в крови.

Из шеи жертвы торчали серебряные ножницы. Острия вонзились так глубоко, что пригвоздили ее к бледно-розовой откинутой спинке кресла, на котором она лежала. Тоби смотрел, превозмогая подступавшую к горлу тошноту, потрясенный не только этим зрелищем, но и неожиданным ощущением дежавю. Он уже видел такую же или очень похожую картину. Но где? Когда? Детектив услышал, как Милсон со свистом втянул воздух, и в этот самый миг на него обрушилось, как удар под дых, воспоминание.

Тоби судорожно вздохнул и, заставив себя отвести взгляд от поблескивающих серебряных ножниц, спросил раздраженного маленького доктора Томса, единственного здесь, кого вид трупа совершенно не впечатлил:

— Как давно это произошло, по вашему мнению?

Доктор нетерпеливо поцокал языком.

— Вы же знаете, в таких условиях сложно определить точно… Если так, навскидку, то примерно часа два с половиной — три назад.

— Ее задушили. — Тоби склонился над этим кошмарным лицом, борясь с инстинктивным желанием отпрянуть, и ногтем прикоснулся к пропитанным кровью колготкам, обвивавшим шею жертвы.

— Очевидно. — Доктор нахмурился. — Но убило ее не это. Похоже, на нее накинули колготки сзади и душили до тех пор, пока она не потеряла сознание, а затем воткнули в шею ножницы и порвали трахею, что привело к остановке дыхания. Смерть наступила через одну-две минуты. Точнее можно будет сказать после вскрытия.

— Скажите, а убийцу могло забрызгать кровью?

— Вполне. Как вы сами видите, кровь хлынула струей. — Доктор брезгливо показал ногой на пропитанную кровью накидку на полу. — Вот эту накидку — такую же, как на покойной, видите? Могли как раз использовать для того, чтобы защитить одежду убийцы. Но кровь на руках у него была наверняка. Насколько я в этом разбираюсь, его могло залить кровью с ног до головы. Невозможно сказать точно…

— В этих условиях, да. Я запомнил. — Доктор Томс начал раздражать Тоби. — Вы сказали "он". Значит ли это, что женщине не хватило бы для этого сил?

— Почему?

— Ну, предположение выдвинули вы, доктор. Я лишь…

Маленький человечек с негодованием вытянулся во весь свой рост.

— Мистер Тоби, я не делал никаких предположений и, безусловно, надеюсь, что на меня не будут в этом смысле ссылаться. Слово "он" я использовал применительно к слову "убийца". Чтобы совершить такое, особой силы не надо. Здесь важнее эффект неожиданности. Понятно?

— В полной мере. Могла ли она быть одурманена наркотиком?

— Откуда я знаю?

— Вы же доктор.

— Да, но не ясновидящий, мистер Тоби. Ответы на все свои вопросы вы наверняка получите после вскрытия. А теперь, если вы не возражаете, я бы откланялся. Мне необходимо быть в городе. Надеюсь, констебль, который привез меня сюда, отвезет и обратно. — Доктор Томс свирепо посмотрел на молодого полицейского, тот кивнул, покраснел и обеспокоенно взглянул на Тоби.

Тоби рассеянно наблюдал, как Милсон осторожно переворачивает тело: тощее лицо его напряжено, острый нос сильно выдается вперед, словно он пытается унюхать какие-то мелкие следы: волокна, волоски, крупицы пудры, чешуйки кожи, пятна пыли, — возможно, оставленные последним посетителем Марго Белл. Вдруг Милсон резко наклонился вперед и куда-то уставился, как охотничья собака в стойке, и Тоби внезапно ощутил резкий, совершенно неоправданный укол раздражения.

— Есть какие-нибудь предположения, когда ждать остальных, констебль? — круто повернувшись, спросил Тоби у стоявшего сзади молодого человека, полностью игнорируя доктора Томса. — Пора бы уже им приехать. Было бы неплохо снять отпечатки, а?

— Они должны появиться с минуты на минуту, сэр, — поспешил ответить юноша. — Я позвонил, как только мы приехали сюда, перед…

— Хорошо. В таком случае отправляйтесь. Вы слышали, что сказал доктор Томс? У него есть куда более важные дела.

Тоби демонстративно повернулся к ярко освещенному трупу. Доктор возмущенно фыркнул, а Милсон приостановился в своем собачьем рвении, чтобы обменяться с сержантом одним им понятными профессиональными взглядами. Впрочем, Тоби тут же принял прежнее выражение лица и вернулся к своим персональным обязанностям.

— Езжайте осторожнее, — беззаботно посоветовал Тоби не оборачиваясь. — Будем на связи.

— Желаю удачи! — рявкнул доктор Томс и едва ли не бегом припустил по коридору.

Молодой констебль постоял минуту в растерянности, а потом помчался его догонять.

Тоби на мгновение задумался, что бы могло означать это последнее замечание, потом выбросил его из головы и, решив сосредоточиться на более важном, осведомился у тощей согнутой спины напарника:

— Что ты нашел, Милсон? Что-нибудь полезное?

Милсон показал под кресло. Тоби наклонился и, присмотревшись, увидел на полу две крошечные круглые белые то ли таблетки, то ли конфетки.

— Конверт есть?

Более дурацкого вопроса придумать было невозможно, но Милсон кивнул и присел на корточки, чтобы выудить свою находку. Тоби услышал, как тот резко втянул воздух: ага, какой-то сюрприз! — и с интересом увидел, как помощник, медленно выпрямившись, вытянул руку. В пластиковом пакете лежали вовсе не таблетки, а…

— Глазам своим не верю… Черт побери, да это же пуговицы! — воскликнул сержант.

Оба одновременно повернулись к телу в кресле, затем посмотрели друг на друга. Тоби облизнул вмиг пересохшие губы.

— Думаю, нам срочно нужно выпить чаю, Милсон, а заодно о том о сем поболтать со здешними обитателями, как считаешь? Найди нашу приятельницу экономку, и пусть она организует нам комнату, хорошо? Я побуду здесь, осмотрюсь. Позовешь меня, когда все будет готово.

— Да, сэр. Кого хотите увидеть первым? — Милсон хоть и ждал ответа, но он ему был уже не нужен.

И Тоби, как всегда, его не разочаровал.

Глава 10

— Я думаю, что кабинет мисс Белл подойдет вам лучше всего, сэр, — сказала миссис Хиндер, впуская Тоби в великолепную комнату. — Чай сейчас будет готов.

— Замечательно. Прекрасно. Благодарю вас, — пророкотал Тоби и принялся внимательно рассматривать помещение. Господи, и это называется скучным словом "кабинет"? Словно парящий в воздухе лепной потолок, резьба по дереву (похоже, кедр), витражное стекло, мягкие кресла с подушками, вазы с цветами и огромный антикварный письменный стол, сверкающий лаком под светом лампы. И, словно в завершение картины, за небольшим боковым столиком сидело хрупкое элегантное создание и просматривало бледно-розовую папку, делая пометки золотой ручкой. Когда детективы вошли, она пошевелилась и встала, зашуршав шелком, расправила плечи и шагнула вперед. Владелица кабинета и секретаршу себе подобрала соответствующую.

— Наконец-то! — с облегчением воскликнуло прекрасное создание каким-то чересчур знакомым голосом.

У Тоби от неожиданности приоткрылся рот.

— Берди?

Верити воинственно выставила челюсть вперед и ехидно поинтересовалась:

— А ты кого ожидал увидеть, Клеопатру?

— Ты выглядишь… Я тебя не узнал!

Выражение лица у нее не изменилось, но щеки порозовели, выдавая ее исключительную неловкость.

— Хватит пялиться, а то ослепнешь, — нарочито грубо сказала Берди. — А теперь слушай…

— Что ты с собой сделала? Выглядишь потрясающе! — в искреннем восторге воскликнул Тоби.

— Дэн, хватит молоть чушь! Сейчас не время! Я приехала сюда за материалом для статьи. Чтобы никто об этом не знал, мне тоже пришлось поучаствовать в этом представлении, понятно? — Берди стиснула руки. — Но ради бога, давай поговорим о деле. Я уж думала, вы вообще не приедете. Чуть с ума не сошла, пока дожидалась. Если хочешь знать, у меня от этого места мурашки бегут. И раньше-то было паршиво, а уж теперь… Марго Белл… Господи, вы ее видели?

— Приятного мало, — осторожно заметил Тоби, потому что пока не решил, сколько ей можно рассказать.

Сержант уселся за стол, пытаясь приспособиться к этой новой Берди. Она не только выглядела по-другому, но и стала какой-то другой. Обычно Берди всегда была такой хладнокровной, такой уверенной в себе, что это приводило в ярость. А уж убийство она всегда считала состязанием, головоломкой, борьбой умов. В нормальном состоянии Берди наслаждалась бы ситуацией: первоклассное убийство прямо у нее под носом, так что есть возможность его туда сунуть, — но она очень напугана. Тоби вдруг подумал, что, может, и правда новая прическа, толстый слой макияжа и непривычная одежда могут так изменить личность. Во всяком случае женские журналы утверждают, что это очень тонизирует. Но в случае с Берди результат, похоже, получился прямо противоположным.

— Неприятно? Не то слово! И это вы еще и половины не знаете!

— Ну так почему бы тебе не рассказать нам все?

Тоби поймал себя на том, что разговаривает с ней утешительным тоном, который обычно приберегал для юных барышень, детей и расстроенных пожилых дам. До чего странно говорить так с Берди!

Она окинула его удивленным взглядом: тоже заметила этот тон, — и на ее лице отразилась целая гамма эмоций. Через некоторое время Берди все же сделала попытку собраться.

— Милсон тоже здесь необходим: информации очень много, так что придется делать записи.

— Конечно, — кивнул Тоби. — Он придет через минуту.

Постучав по столу карандашом, Дэн приготовился ждать, стараясь не смотреть, как Берди пытается вернуться к своей привычной манере. За окном ровно шумел дождь. Обычно этот звук успокаивал — разумеется, если находишься в сухом теплом месте и просто слушаешь, — но что-то в беспощадности этого дождя лишало сил и спокойствия. Где-то на его фоне слышался и другой звук, похожий на рев мощного двигателя. Наконец-то, с облегчением подумал сержант, прибыли криминалисты из Винздора. Но время шло, а звук не менял своей силы. И тут он понял свою ошибку.

— Это мы что, речку слышим?

Берди кивнула, резко повернувшись в своем кресле к окну, и едва слышно произнесла:

— Выходит из берегов. — Подняв на Тоби свои большие, янтарного цвета глаза, сглотнула и добавила: — Экономка уверена, что к утру нас затопит. Мы не сможем отсюда выбраться.

Дэн хмыкнул и убежденно заявил:

— Это не происходит так быстро: потребуется как минимум несколько дней.

— Только не здесь — так, во всяком случае, говорит…

— Берди, ради бога, не позволяй этой старой зануде пудрить тебе мозг! У нас мощный автомобиль. Если потребуется, мы вывезем вас отсюда по очереди. Или позвоним в Винздор, чтобы прислали еще машины. Все сделаем как надо, так что расслабься, ладно?

Берди открыла было рот, намереваясь ответить, но тут дверь отворилась и вошел Милсон с чайным подносом. Поставив его на стол, он с удивлением и подозрением посмотрел на Берди, но она не смутилась и дерзко, с вызовом встретила его взгляд.

— Все обитатели дома в гостиной, сэр, и экономка тоже, — бесстрастно доложил Милсон, но Тоби понял по его взгляду: что-то узнал. — Им приказано держаться вместе. Думаю, пока все под контролем. Обслуга вместе с полисменом из Винздора обыскала дом, и в полной уверенности заявляет, что никого из посторонних тут нет. Во всяком случае сейчас. — Он начал разливать чай, и его длинные костлявые пальцы составляли диссонанс с цветочным рисунком фарфора Дипдена. — Некоторые дамы очень нервничают, — добавил Милсон. — И один мужчина.

— Если вы имеете в виду Уильяма, — сухо заметила Берди, — я бы употребила слово "истерит", вы согласны?

Протягивая ей чашку с чаем, Милсон кинул взгляд на девушку: мягкая шапочка каштановых кудряшек, великолепный макияж, черная с золотом туника и черные шелковые брюки — и, похоже, был приятно удивлен, судя по опущенным уголкам губ.

— Им придется подождать, — пророкотал Тоби, обратив внимание на напряженное лицо Берди, и шумно отхлебнул чаю. — О, то, что надо! Передай-ка нам печенье, Бердвуд, а то зажала все себе.

Берди неуверенно улыбнулась и подвинула в его сторону тарелку с печеньем. Внезапно повисшее в комнате напряжение исчезло, и все благодаря появлению Милсона. Несмотря на ее элегантный наряд, модную прическу и непривычную нервозность, мгновенно вернулся проверенный временем союз двоих против третьего, а вместе с ним и непринужденность. С удовлетворенным вздохом Тоби макнул печенье в чай, целиком забросил в рот и тут же взял второе, а прожевав, сказал:

— Ну все, хватит валять дурака, Бердвуд. Милсон у нас за хозяйку, а я весь обратился в слух. Рассказывай: что тут происходит?

В гостиной в другом конце холла Алистеру было все сложнее и сложнее контролировать ситуацию. Они с Бетти Хиндер сделали все, что могли: горячий суп, сэндвичи, торт, чай и кофе, бренди, виски, вино, растопили камин, принесли журналы и от отчаяния телевизор и видеофильмы из библиотеки. Но по мере того как утекали минуты, казалось, что нежно-розовые стены смыкаются. Напряжение росло, и это хорошо чувствовалось. С появлением полиции оно на какое-то время ослабло, но сейчас снова сделалось осязаемым.

Интересно, что там, в кабинете, рассказывает Верити Бердвуд об этом месте, о гостях, об анонимном письме, которое он сжег, о другом письме, которое, как известно, нашла Джози и отдала после ленча Марго… Алистера очень удивило, что об этом письме ему сказала Верити побелевшими от ужаса губами, когда пошла звонить в полицию. Ни Джози, ни Эдвина не обмолвились и словом, когда увидели Марго мертвой.

Оставалось лишь гадать, сколько человек в гостиной действительно верят в утешительную выдумку о каком-то грабителе, который забрался в дом, а сейчас, конечно, находится за многие километры отсюда. Когда Алистер все это говорил медленно, уверенно, сжав руки в кулаки, чтобы не тряслись, нарочито громко, чтобы скрыть дрожь в голосе, Уильям, который до этого раскачивался и плакал, уставился на него безумными, полными ужаса глазами и громко застонал. И никто из тех, кто видел тело, не мог забыть о состоянии Уильяма предыдущим вечером и рассказ о насильственной смерти, так похожей на эту. Наверняка никто не поверил в байку о незнакомце, проникшем в это изолированное и почти наглухо закрытое место невидимым и неслышимым, жестоко убившем женщину в единственно возможные полчаса и испарившемся в дождливой тьме, пройдя через запертые на засовы двери и не оставив ни следа.

Однако никто ему и не возразил, потому что альтернатива — очевидная — была слишком ужасной, чтобы заявить о ней вслух. Куда лучше притвориться, что веришь в ложь, утаить правду, которая захлестнет всех волнами страха и паники.

Алистер вздрогнул и так сжал кулаки, что ногти впились в ладони. Ведь они всё понимают: это видно по их лицам. Снаружи дождь хлестал по мокрой траве и раскисшей земле, собираясь в лужи, громыхал гром, и в ночном небе сверкали молнии, но Дипден перестал быть убежищем. В доме лежала Марго Белл, мертвая, под яркой лампой, с открытым ртом, и на полу рядом с ней загустевала кровавая лужа. И всем известно, что кто-то в этой комнате не тот, за кого себя выдает. Кто-то из присутствующих затянул узел, воткнул ножницы, а потом смотрел, как хлещет кровь, и ликовал при виде смерти. Кто-то из них убийца.

Алистер посмотрел на косметолога Анжелу: с белым как полотно лицом, скорчившись на диване, она невидящими глазами смотрела на экран телевизора, где шла какая-то веселая романтическая комедия с неразберихой, поисками решения и счастливым финалом, но вряд ли понимала хоть что-то. Ничего удивительного. Это она обнаружила тело; это ее пронзительные крики в коридорах, по которым она бежала, разрушили компанейский настрой вечера и распахнули для них дверь в ужас.

Рядом с ней сидит Джози, надежная, по-матерински заботливая. Каким-то образом только ей удалось успокоить девушку, и теперь Анжела впадала в панику, если не видела ее рядом. Странные события создают причудливые союзы. На Джози, чьи тонкие, песочного цвета волосы теперь обрели форму и легко касались щек, а незаметный макияж подчеркивал черты лица, было длинное бесформенное одеяние, купленное, судя по его виду, во время путешествия по Индонезии или Малайзии. Марго воротила бы от него нос, подумал Алистер, но, по его мнению, Джози оно шло, что вряд ли возможно с другими нарядами, что для нее подобрали. Оно не подходило фигуре. Этот балахон не подходил ни к цвету лица, ни к фигуре, но зато подходил к самой сути этой женщины. Она выглядела в нем почти красавицей: нет, не привлекательной, не нежной, не изящной — ни в коем случае не изящной! — но сильной и опытной, домашней и терпеливой. В общем, монументальной. Может, именно это и успокоило Анжелу, помогло ей перестать кричать, позволило закрыть глаза и лишь негромко всхлипывать на ее широком плече. Может, именно эта потребность защитить сделала болтливую Джози молчаливой.

Белинда сидела в углу рядом с Уильямом, бледная как смерть. Не спасал даже макияж. Симпатичные темные кудряшки спутались, и, похлопывая его по руке своей маленькой ладошкой, что-то негромко говорила, подавшись к нему, загораживая собой от остальных. И каким-то образом последние полчаса ей удавалось убедить его сохранять спокойствие. Будучи такой маленькой, нервной, Белинда, похоже, умела при необходимости собраться и держать себя в руках. Господи, пусть самообладание ей не откажет и сейчас!

Пока про истерику Уильяма никто не знал. Он сдержал обещание ничего не рассказывать про Лорел Мун, даже после того как обнаружили тело Марго, когда единственное, что удержало его на ногах — это была крепкая рука Алистера, стиснувшая его ладонь, а сдержать вопли не позволил свирепый шепот все того же Алистера. Похоже, он до сих пор ничего не сказал даже Белинде: она ни к кому не проявляла особого внимания. Это, конечно, удивительно. Возможно, он просто очень напуган. Если бы он знал о втором письме… если бы Джози проговорилась, или Эдвина, или Конрад.

Хоть бы полиция поскорее закончила с Верити Бердвуд, чтобы он сам смог с ними поговорить. Может, тогда получится разобраться во всем быстро. Если Уильям сломается раньше — к примеру, начнет выдвигать дикие обвинения…

Алистер увидел, как Уильям поднял взгляд на свою собеседницу и даже слабо улыбнулся. "Молодец, Белинда!" — мысленно подбодрил ее Алистер. Она поймала его ободряющий взгляд и слегка покраснела от удовольствия, улыбнувшись в ответ. И выглядела Белинда очень хорошенькой. Вероятно, это помогает. Уильяма никак нельзя назвать нечувствительным к женским чарам. Достаточно вспомнить, как он пал к ногам Марго, а та буквально пожирала его заживо. Белинда — совсем другое дело.

Алистер почувствовал, как ему на плечо легла чья-то рука, и, рывком повернувшись, увидел склонившееся к нему загорелое лицо Конрада. Алистер нахмурился: его способность передвигаться абсолютно бесшумно обескураживала. Всего несколько секунд назад Конрад стоял возле стены в дальней части гостиной.

— Надо бы выбраться отсюда, старик. Это невыносимо, — пробормотал Конрад и зевнул, обнажив белоснежные зубы.

— Ничем не могу помочь, — холодно ответил Алистер. — Ситуация никому из нас не нравится, но полиция велела всем держаться вместе.

Что в этом человеке заставляет его сжиматься изнутри? Конрад словно какое-то чужеродное существо, от которого плоть Алистера всякий раз пытается инстинктивно отпрянуть. Впрочем, в каком-то смысле так оно и есть: холоден, как рептилия, несмотря на неприкрытую чувственность лица и манер. Конрад был любовником бедной Марго, но не проявил никаких эмоций, даже когда увидел ее мертвое тело! Лишь посмотрел непроницаемыми бледно-голубыми глазами, повернулся и растворился в коридоре, не обращая внимания на крики и истерику, хладнокровный, равнодушный, заинтересованный лишь в том, чтобы отгородиться от неприятного зрелища.

Конрад обвел взглядом комнату и заметил:

— Ты бы присматривал за ними получше, а то случится беда.

— Это входит в мои обязанности, — жестко отозвался Алистер. — Так что предоставь это мне, ладно?

Конрад пожал плечами и легким кивком указал в сторону камина:

— В таком случае начни разбираться оттуда, старик. До того как она слетит с катушек. Мне бы не хотелось при этом присутствовать.

Алистер с отвращением посмотрел на него, затем осторожно повернул голову в указанном направлении. Эдвина, холеная и привлекательная, читала в кресле, бокал с выпивкой стоял на подлокотнике рядом с ее локтем. Она единственная, по его мнению, должна была сохранить хладнокровие, и она его не разочаровала. Значит, Конрад не ее имел в виду? Затем его взгляд неохотно двинулся дальше, в неосвещенный угол.

Хелен поднялась с кресла и немигающим взглядом смотрела прямо перед собой. Ее крупные руки безвольно свисали вдоль тела, буквально дрожавшего от напряжения. Алистер похолодел. Хелен, как и ожидалось, оказалась самой удачной моделью для смены имиджа. Он припомнил, как трудился сегодня над ее волосами, какое испытал удовлетворение при виде великолепного результата, хотя его и беспокоило, что все время она сидела в кресле вялая и безвольная, как будто в отключке. Сейчас ее блестящие волосы цвета меда слегка касались скул. Глаза с тяжелыми веками под безупречно изогнутыми бровями казались огромными и сверкали от возбуждения. Пока Алистер смотрел, у нее приоткрылся рот, на нижней губе собиралась слюна, но она ее не вытирала: просто стояла, уставившись в пустоту, а дрожь в теле переходила в судороги. Где-то глубоко в горле зарождался звук, похожий то ли на стон, то ли на рев.

Алистер словно прирос к месту.

— Господи, сделай же что-нибудь, старик! — пробормотал Конрад.

Слишком поздно. Алистер едва успел заметить белые, потрясенные лица присутствующих. Они отрывались от журналов, резко отворачивались от телевизора, все разговоры мгновенно прекратились, и тут разверзся ад: стон перешел в рычащий вопль, во внушающий ужас вой, и Хелен, дергаясь и содрогаясь, рухнула на пол.

Глава 11

— Господь всемогущий! Это же чертов сумасшедший дом! — Тоби вытер залитый потом лоб и взглянул на лежавшую на кровати Хелен, наконец-то успокоившуюся. — Что за чертовщина? Эпилептичка, что ли?

— Ничего такого в анкете не было, — растерянно отозвался Алистер. — Мы спрашиваем про болезни и прочее. Ну, знаете, сердце, диабет, эпилепсия и все такое, просто на всякий случай. Но она ни словечком не обмолвилась.

"Он совершенно вымотан, что, впрочем, неудивительно, — подумал Тоби. — Денек выдался еще тот, учитывая все обстоятельства. А эта Хелен весит немало, хоть и костлявая. Тащить ее вверх по лестнице, пусть и втроем, было совсем нелегко".

Милсон пригладил лоснящиеся черные волосы, и Тоби вдруг осознал: впервые в жизни видел напарника растрепанным.

— Это не похоже на эпилептический припадок, сэр. Скорее просто своего рода приступ истерики. Наверное, такого следовало ожидать.

Алистер в ужасе посмотрел на лежавшую на кровати Хелен и отступил назад.

— Вы хотите сказать… О боже! Уильям говорил… мне следовало прислушаться…

— Какой смысл вдаваться в это сейчас, мистер Свонсон? — решительно произнес Тоби. — Она сможет ответить на наши вопросы позже. Когда, Милсон, как ты думаешь?

Напарник снял пиджак и в своей накрахмаленной белой рубашке стал похож на доктора, что было недалеко от истины. Он регулярно посещал курсы переподготовки по оказанию первой помощи, чего Тоби старательно избегал. Демонстрация искусственного дыхания способом "рот в рот" его выводила из себя. Тоби преследовало убеждение, что в не столь отдаленном будущем кто-то будет показывать свои знания на нем, а не он на ком-то. В конце концов, клиенты Тоби успевали остыть еще до его появления, а сам он со своими привычками являл хрестоматийный пример человека, у которого вот-вот случится инфаркт. Тоби распустил галстук, вдруг ощутив, что в гостиной слишком жарко.

— На этой стадии сказать невозможно, — заявил Милсон, явно освоившись в роли медбрата. — Должно пройти какое-то время. Все жизненные показатели в норме. До прибытия доктора за ней присмотрю я.

— Но послушайте, разве мы не должны… — взволнованно пролепетал Алистер.

Тоби взял его под руку и решительно вывел из комнаты, бросив на ходу:

— Я в кабинет. Позвони мне, если она заговорит, Милсон! — крикнул он.

Взглянув на часы: уже десять! — Тоби подумал, что бригаде из Винздора уже пора бы прибыть. Должно быть, застряли где-то по дороге. Погода, конечно, ужасная, но они особенно и не торопились. Небось решили, что можно не лезть из кожи вон, раз сюда прислали бригаду из Сиднея. Ну ничего, он им еще скажет пару ласковых!

Тоби и Алистер дошли до лестницы и остановились, решив отсюда осмотреть холл. Дверь в гостиную, где остались в ожидании люди, была закрыта, но напряжение чувствовалось даже здесь.

— От кого еще можно ждать неприятностей? — спросил Тоби, чтобы нарушить тяжелое молчание.

— Анжела Феллоуз, наш косметолог, та, что нашла Марго… то есть тело… очень расстроена. И Уильям Дин, секретарь Марго, тоже плох, — медленно произнес Алистер. — Они были с Марго близки. Ну, вы, вероятно, знаете эту историю от Верити Бердвуд. Вы ведь знакомы, она сказала. Для Уильяма это…

— Кошмарный сон, да, — закончил за него Тоби и подумал: "Ничего удивительного, что он перетрусил".

Снова ощутив провал в животе, как тогда, когда стоял в залитой кровью комнате в задней половине этого теплого, запертого для всех дома, Тоби почувствовал нарастающую тошноту. Так же было и чуть позже, когда Берди, подавшись вперед, быстро и сбивчиво рассказывала о событиях десятилетней давности — о других смертях, которые он помнил, в точности таких же, как эта.

Тогда Тоби обругал себя за слепоту, а ее — за панику. Мог бы и сам догадаться, когда Берди описала убийство по телефону. Впрочем, и она хороша: могла бы подсказать, а не просто болтать про дождь и просить о помощи. Вот он и помчался сюда, не взяв с собой дело Лорел Мун, никак не подготовившись, рассчитывая на обычное расследование. Но ведь у него шевельнулось какое-то воспоминание: где-то на краю сознания возникло смутное ощущение чего-то знакомого… Если бы Тоби прислушался к себе, смог бы нащупать связь, как следует все обдумать и решить, верить ли в возможность совпадения или это убийца-подражатель, зачем-то возникший через десять лет. В любом случае следовало поднять то дело, хотя бы просто из интереса, и привезти с собой. Но Тоби проигнорировал это ощущение, нарушив тем самым собственное первое правило. Слишком уж его обрадовало, что наконец подвернулось нечто стоящее: можно оторваться от безотрадной рутины и доставить массу неудобств Милсону. Глупое ребячество!

Тоби кашлянул, прочищая горло, остро ощущая на себе взгляд Алистера, подтянул ремень и начал спускаться по лестнице.

— Я прямо сейчас поговорю с Анжелой Феллоуз и с Уильямом Дином, мистер Свонсон, и мы сможем отпустить их: пусть ложатся спать. А вы мне вот что скажите. По словам Верити Бердвуд, которая, как вы уже наверняка догадались, и раньше сотрудничала с полицией, большинство обитателей дома слышали вчера вечером, как Уильям говорил, что убийца, Серая Леди, вышла на свободу. То есть все, кроме той девушки, Анжелы и массажиста, верно?

— Его зовут Конрад. Да, верно, их там не было. Они живут в доме, но обычно коктейльные вечера не посещают. Еще не было Бетти Хиндер, экономки. Она к тому времени уже уехала домой.

— Вы не заметили, чтобы кто-то как-то по-особенному среагировал на его сообщение?

Алистер нахмурился.

— Вообще-то нет. Естественно, в основном все очень расстроились. Завязался спор. По мнению Джози, просто позор, что убийцу, эту Лорел Мун, выпустили. Собственно, она сказала, что ее следовало бы повесить. Эдвина, леди весьма рассудительная, ей возразила. Малышка Белинда заткнула уши, чтобы ничего не слышать. А Хелен… Хелен…

— Да-да, мистер Свонсон? Так что же Хелен?

— Она сказала, что десять лет в том месте, где находилась Лорел Мун, само по себе наказание. Или что-то в этом роде. Мы все невольно это услышали, потому что раньше она практически ничего не говорила. — Он схватил Тоби за руку и прошептал: — И прозвучало это так, словно она действительно знает, о чем говорит. Но мне и в голову не пришло… О боже мой!

— Возможно ли, что трое служащих, не присутствовавших при разговоре, узнали о произошедшем позже? К примеру, тем же вечером или сегодня?

Алистер пожал плечами.

— Вполне. Кто-то кому-то мог сказать… Впрочем Бетти Хиндер я сам сказал сегодня утром. Разумеется, о прошлом Уильяма она уже и раньше знала.

— А как насчет того, что Уильям слышал, будто Лорел Мун намерена приехать сюда?

— Нет, этого я ей не говорил.

— А косметолог? Могла она слышать о ссоре, случившейся, когда вы собрались, чтобы выпить?

— Я ничего ей не говорил. Она работает здесь не так давно, и мы толком не знакомы. Конрад мог и рассказать. Они больше общаются — кабинет массажа находится рядом с косметическим, и между ними есть дверь.

— А откуда мог узнать он?

— О, думаю, вчера ночью Марго рассказала ему, что Уильям устроил представление… — Алистер снова осекся и смутился. — Вообще-то это только мои догадки.

— Конечно-конечно.

По лестнице они спускались молча, глядя себе под ноги, потом Тоби небрежно бросил:

— Если я правильно понял, Марго Белл с этим Конрадом связывали интимные отношения.

Алистер покраснел и покусал губу.

— Почему вы так решили?

— Просто вы проговорились, что Марго могла рассказать ему ночью. Надо полагать, после того как сказала, что идет спать, и пошла к себе наверх. Поскольку комната Конрада находится в пристроенном крыле, они могли встретиться только намеренно, к примеру в ее комнате наверху. Это так, мистер Свонсон?

— Я не…

Тоби остановился и снова подтянул ремень, на этот раз воинственно, и прорычал:

— Послушайте, там, в новом крыле, лежит убитая женщина. И убийца наверняка сейчас в доме. Мы можем выдвигать версии, кто это сделал, но не имеем ни малейшего представления почему. И в любом случае наши домыслы не факты. Понятно? Просто отвечайте на мои вопросы. Нет времени ходить вокруг да около и думать об этике.

Алистер поежился и хриплым голосом произнес:

— Вы правы. Но зачем вам вот это все про Марго и Конрада?

— Чтобы понять почему. А теперь расскажите, как отреагировала Марго Белл на сообщение, что Лорел Мун может сюда приехать или уже приехала?

— Марго не знала.

— Что? Вы ей не сказали?

Алистер так закатил глаза и склонил голову набок.

— Конечно, нет, к тому же попросил молчать Уильяма и Верити Бердвуд.

— Почему, мистер Свонсон?

Алистер поколебался, наконец произнес:

— Не видел смысла говорить. С одной стороны, это не обязательно было правдой. С другой — если она и собиралась приехать сюда или уже приехала, то за помощью. Мы обещаем всем клиенткам полную конфиденциальность, и лично я считаю, что это правильно.

— Весьма похвально, но партнера все же следовало поставить в известность. Не могло так случиться, что она тоже была в курсе и просто подыгрывала вам?

— Вряд ли, — пробормотал Алистер. — Иногда наши с ней представления по тем или иным вопросам не совпадали.

Тоби задумчиво поскреб начинавший зарастать щетиной подбородок.

— Понятно. Значит, сообщать эту новость, мисс Белл вы не стали. Это объяснимо. Но потом, насколько мне известно, вы начали получать письма с угрозами. По словам Берди — Верити Бердвуд, одно вы уничтожили, а другое Марго вскрыла лично, и, если повезет, мы еще сможем его раздобыть. И что, даже после этого вы не передумали?

— Я думал сказать ей про письмо, честное слово! — Алистер удрученно покачал головой. — Но не хотел ночью… гм… а сегодня утром… ну, сегодня утром она была немного не в духе, а потом куча дел, возможности не представилось. Вот я и решил… ну, так все и оставить.

— Понятно. И что, мисс Белл не проявила никакого интереса к письму, которое распечатала сама?

— Я о нем даже не знал, до тех пор пока… пока мы не обнаружили тело. Мне сказала Верити. — Алистер так вцепился в перила, что побелели костяшки пальцев. — Видимо, Марго получила его во время ленча, но я… меня там не было. Работал. Наверняка оно ее расстроило, но у Марго не было причин связывать это письмо с Лорел Мун. Мало ли на свете психов!

— То есть кому-то еще может угрожать опасность? — Тоби произнес это медленно, наблюдая, как от щек Алистера отхлынула кровь, затем безмятежно продолжил спуск.

Внизу, дождавшись, когда Алистер его догонит, Тоби негромко произнес, бросив взгляд на дверь гостиной:

— Да, возвращаясь к делу. Если мы исключим Верити Бердвуд, то о приезде Лорел Мун в Дипден знали лишь вы и Уильям. И что она вряд ли счастлива, судя по угрожающим письмам.

— Думаю, вы правы, мистер Тоби, — произнес едва слышно Алистер. — Только кроме нас…

— Кто-то еще знал? — быстро спросил детектив.

— Ну как же, сама Лорел Мун, верно? Она одна знала точно, что и зачем собирается сделать.

Эти слова, произнесенные шепотом, повисли между ними. Они стояли в великолепном холле с мраморными полами, а за спиной у них вздымалась лестница, которая вела к погруженной в безмолвие спальне этажом выше. В голове у обоих возник образ Милсона в белоснежной рубашке, с сосредоточенным узким темным лицом, сидящего у постели в комнате под названием "Ева". Именно его глазами они увидели исхудавшую женщину, лежавшую на кровати: блестящие волосы цвета меда разметались по подушке, темные глаза милосердно закрыты. Она погружена в глубокий сон, грудь вздымается и опускается почти незаметно, большие костлявые кисти время от времени подергиваются на чистых белых простынях.

Алистер вздрогнул, а Тоби расправил плечи, словно хотел сбросить груз, который ощущал с того момента, как вошел в этот дом.

— Мне нужно позвонить в Винздор, мистер Свонсон. Пожалуйста, пойдемте со мной. Я должен задать вам еще парочку вопросов, прежде чем начну допрашивать остальных.

Детектив направился через холл к кабинету, в то время как Алистер остался на месте, тупо глядя на него, потом пробормотал с тусклым удивлением в голосе:

— Вы не сможете…

Тоби резко повернулся и нахмурился.

— Не смогу? Что? Мне казалось, я ясно дал вам понять, что…

— Нет-нет, я не об этом! — Алистер, спотыкаясь, поспешил к нему. — Я думал, вы знаете. Вы не сможете позвонить. Никто не сможет. Линия оборвалась. Часа два назад. Разве Бетти вам не сказала? Или доктор Томс?

— Нет, черт побери, не сказали! — Тоби вспомнил последний, прощальный злобный выпад маленького доктора. Значит, вот что он имел в виду! — В таком случае я кого-нибудь туда отправлю. Группа из Винздора уже должна вот-вот приехать. Возможно, Верити Бердвуд… Паршиво, конечно. Берди нужна ему здесь, чтобы делать для него записи, пока Милсон наверху.

— Вы не сможете, — тупо повторил Алистер, по-прежнему глядя на него как на умалишенного. — Разве вы не видите? Разве не знаете?.. Дождь… вчера вечером спустили плотину, так что она больше не сдерживает воду… река разливается. Полиции из Винздора сюда не добраться. Они скорее всего повернули назад. Верити тем более не сможет отправиться за помощью. Это самоубийство. Пути нет ни сюда, ни отсюда.

— Это невозможно, мистер Свонсон, — с напряжением в голосе произнес Тоби, почувствовав, как начинают потеть ладони. — Мы с констеблем приехали сюда чуть больше часа назад, и все было в порядке…

Алистер схватил его за руку и потащил к кабинету, бессвязно бормоча на ходу:

— Смотрите сами. Просто посмотрите, раз вы не верите мне.

Рывком распахнув дверь, он втащил детектива внутрь, заставив испуганно обернуться Берди, которая сидела на подоконнике и тревожно вглядывалась в темноту. Ее заостренное лицо казалось смертельно бледным даже под слоем искусного макияжа. Тоби стремительно подошел к окну и отдернул занавески. Дождь лупил по крыше веранды и по брусчатке, лившийся из окна свет позволял видеть очертания их автомобиля, припаркованного у парадной двери, и блестящие лужи на гравии вокруг. Тоби напряг зрение и уловил движение за машиной, где начинался спуск к воротам и речке, хотя никакого движения там быть не могло. Земля там, где на нее падал свет, шевелилась, подползая к тополям и завихряясь вокруг них водоворотом. Только это вовсе не земля. Это вода! Тоби, все еще не веря своим глазам, посмотрел налево, потом направо, но везде увидел то же самое. За какой-то час дом превратился в остров.

— Я тебе говорила, — с осуждением произнесла Берди и снова повернулась к окну, предоставив Дэну Тоби возможность взирать на ее аккуратно подстриженный затылок, на изящную линию шеи.

Детектив перевел взгляд на Алистера и, увидев, что его высокий лоб блестит от пота, прошептал:

— Черт побери!..

Когда Алистер вернулся к своим обязанностям в гостиной, а Берди и Тоби в некотором смущении уселись рядом, в желудке у Дэна забурчало.

— Животик возмущается, да? — спросила Берди, фыркнув. — Опять чего-то наелся?

— Проклятый гамбургер, — засопев, ответил Дэн. — А ты, смотрю, развеселилась. Очень удачное время выбрала, прямо скажем. Застрять здесь, когда льет как из ведра, без телефона, не имея возможности уехать, а вокруг, черт побери, сплошные истерички и психи, да еще убийца…

Берди расхохоталась:

— Все настолько паршиво, что даже забавно!

Ни за что она не призналась бы, что одно его присутствие уже действует на нее ободряюще.

— Слушай, пока мы тут одни… Хелен сказала что-нибудь? — уже серьезно спросила Верити, и Дэн кивнул.

— По пути наверх. Странно, что ты не услышала, пусть даже и через закрытую дверь.

— Мы слышали крики, но слов было не разобрать. Так что она сказала?

— Да несла какую-то чушь про кровь и про сиденье под замком. Она просто бесновалась: лягалась, визжала, потом упала, подвернула лодыжку. И нам пришлось нести ее на руках. Милсон с ней наверху, и как только она очнется, посмотрим, что еще можно выяснить.

— Вот несчастная! — с сочувствием в голосе произнесла Берди.

— Лично я пожалел бы Марго Белл. — Тоби помялся. — Надо полагать, ты считаешь, что это она Лорел Мун?

— А ты нет?

— О да. Она откликнулась на это имя, хотя, конечно, это могла быть просто истерика. Возраст, правда, у нее подходящий, да и шрамы на запястьях и животе есть… И все-таки пока мы ее не допросим… Берди, очень плохо, что ты не сказала мне по телефону про Лорел Мун! Я бы захватил с собой ее дело, фотографии — все. И все было бы тип-топ.

Берди беспокойно поерзала, покрутила головой, и Тоби услышал шорох ее шелковой туники и уловил приятный аромат от волос.

— Просто мы тут только об этом и говорили, вот я и решила, что всем все ясно, думала, что и тебе сказала. Да еще связь такая паршивая: я тебя еле слышала. В общем, идиотизм!

— Ну ладно, проехали. — В желудке Тоби снова забурчало, в этой тишине особенно громко, и он рассеянно ткнул в живот кулаком. — Кто еще что говорил? Про то, что Марго Белл убили точно так же? Надо думать, связь-то уловили?

— Конечно. Все слышали, как Уильям говорил, что ее выпустили. И все знали про Серую Леди. Собственно, это Джози напомнила о тех убийствах.

— Ну и что они об этом думают?

— До вашего приезда Алистер активно пытался убедить нас, что кто-то пробрался в дом. И если с этим согласиться, не обращая внимания на запертые двери и прочие сложности, то приходится признать (учитывая то, как погибла Марго), что это была сама Лорел Мун, которая как-то выследила Уильяма или оказалась здесь по странному стечению обстоятельств. Ну или нужно принять предположение о еще более невероятном совпадении: что кто-то выбрал точно такой же способ убийства, хотя знать о нем не знал. Как бы там ни было, Анжела и миссис Хиндер по-прежнему утверждают, что это был грабитель, но скорее из преданности Алистеру. Одна из клиенток, Белинда, тоже их поддерживает, но это чтобы успокоить Уильяма, на которого запала.

— А остальные?

— После того как вы вытащили Хелен из гостиной, Джози, Эдвина и наш сомнительный франтоватый дружок Конрад озвучили то, о чем остальные, вероятно, уже думали: что Марго прикончил кто-то из тех, кто находился в доме, скопировав способ, о котором говорили накануне вечером за рюмочкой спиртного. И Джози заявила, на кого думает.

— На Хелен?

— Разумеется. По ее словам, она сразу поняла, что у Хелен не в порядке с головой, как она выразилась. Затем Конрад проговорился про письмо с угрозами, которое Марго получила за ленчем. Уильям чуть из шкуры вон не вылез, когда услышал об этом, но все равно не сказал ни слова ни про Лорел Мун, ни про первое письмо. Мне кажется, что от страха и шока он впал в ступор.

— Вопрос вот в чем, — задумчиво произнес Тоби. — Почему Марго Белл? Почему не Уильям? Судя по его воспоминаниям, для этого имелись все основания. Зачем убивать другого человека? Если, конечно, это не случайность.

— Это вряд ли. Марго лежала под лампой и ждала, когда придет Анжела и сделает ей массаж шеи. Все знали, где она. И тот, кто ее убил, шел убивать именно ее. — Берди поколебалась, затем выпалила: — И я не думаю, что это сделала Хелен, Дэн, кем бы она ни была на самом деле, даже Лорел Мун!

— Вот как?

Тоби поджал губы. Он мог бы, конечно, с ней поспорить. Мог бы предложить вместе все еще раз обдумать. Но было уже поздно, люди устали, сама Берди нервничала и вряд ли сохранила способность мыслить рационально, поэтому Тоби просто решил на нее наехать:

— Слушай, предоставь это мне, ладно? Ты здесь всего лишь свидетель, и я не хочу, чтобы твои безумные версии отнимали драгоценное время. Договорились?

Берди пожала плечами, но промолчала, что было на нее не похоже. Тоби удивленно взглянул на нее и вытащил блокнот.

— Судя по тому, что ты рассказывала до всей этой суеты, у Хелен и возможность имелась. Так что давай-ка еще раз, но подробно, с самого начала, как вы собрались вечером выпить.

Берди тупо смотрела на его ручку, потом неохотно заговорила, а перечислив все события, закончила:

— Это все. Мы вернулись сюда, хотели позвонить копам, но я сказала Алистеру, что справлюсь сама, и отпустила его улаживать другие дела. До местных дозвониться я не смогла, поэтому набрала тебя. Остальное ты знаешь.

Берди замолчала, какое-то время они слушали лишь шум дождя, потом, что-то недовольно проворчав, Тоби медленно начал:

— Итак, эта Хелен (пока будем называть ее так) спокойно могла убить Марго, в то время как все остальные сидели в гостиной.

— Да, но не следует забывать, Дэн, что практически все остальные тоже могли нанести ей визит.

Прежде чем Тоби успел ответить, на столе зазвонил телефон. Он схватил трубку, послушал, потом произнес:

— Хорошо. Ладно. Просто оставайся там. Я скоро к тебе поднимусь. Похоже, группа из Винздора приехать не сможет: река разлилась. Телефонная связь тоже нарушена: работает лишь местная. Ну все. Пока.

Положив трубку на место, Тоби повернулся к Берди.

— Хелен все еще не очнулась. Милсон обыскал комнату, но ничего не нашел. Так, тряпки, зубная щетка, немного денег и в кармане ключ от комнаты. Ни документов, ни писем… Он пока побудет наверху, а тебе придется помогать мне с опросами. Я всем объясню, что у тебя есть опыт в таких делах.

— Им это не понравится.

— Ничего, придется потерпеть. Послушай, Берди, раз уж я вынужден обходиться без Милсона, мне необходима твоя помощь, чтобы связать концы с концами, но времени спорить с тобой у меня нет. Я учел твое мнение, что и другие выходили из комнаты в тот промежуток времени. Но кое-кого мы можем исключить, так? Джози все это время находилась в гостиной прямо у тебя под носом. Эдвина тоже. Уильям и Белинда были вместе. Конрад тоже не выходил из комнаты надолго. Таким образом, остается наш дружок Алистер, предположительно плававшая в бассейне Анжела, Хелен и, разумеется, миссис Хиндер, о которой ты, похоже, напрочь забыла. И мы, конечно, внимательно выслушаем и запишем их объяснения, но поверь, Бердвуд, все это к делу не относится. Что важно, так это передвижения Хелен и характер ее отношений с Марго Белл. И вот к чему все в конце концов сведется.

Берди встала и потянулась.

— Хотела бы я быть такой же уверенной, как ты. — Повернувшись к нему и поймав его оценивающий взгляд и легкую улыбку, спросила сердито: — На что это ты пялишься?

Тоби, пойманный с поличным, был вынужден признаться:

— Ты выглядишь совершенно по-другому! Никак не могу привыкнуть. Тебе очень идет эта прическа.

— Заткнись, а?

Берди отвернулась и демонстративно растрепала новую прическу, но блестящие кудри тут же аккуратно и красиво легли на место. Похоже, этот Алистер знает свое дело, заметил Тоби.

— Что ж, мне пора идти знакомиться с толпой. — Дэн подтянул ремень. — Начну опросы прямо сейчас, а то они наверняка вымотались и хотят спать. Если повезет, то выясню, кто, где и когда находился, так что не будем терять время.

— Я бы на это не особо рассчитывала.

— О да! Что бы там они ни говорили, твоя подружка Джози скорее всего не одинока. Они уже все сложили два и два насчет нашей приятельницы наверху, даже не зная, кто она на самом деле. Судя по твоим же словам, перед убийством Хелен вела себя более чем странно. Потом вышла из комнаты в критический период времени, после чего в ожидании опроса устроила истерику. Чертовски странно, тебе не кажется? Так что всем теперь известно — наша главная подозреваемая наверху, под охраной, а значит, бояться нечего, так? И нет причин что-то скрывать. Пойдем. Пора браться за дело.

Тоби подтолкнул Берди к двери, но поймал ее вопросительный взгляд, когда она уже выходила в холл.

— И давай-ка без сюрпризов, хорошо? Тут все ясно как день. В глубине души ты и сама это знаешь, верно? Осталась только рутина.

Берри пожала плечами и, прежде чем направиться в гостиную, сдержанно пробормотала:

— Как скажешь, Дэн.

Глава 12

— Так что если потерпите меня еще немного, я буду в высшей степени вам благодарен. — Тоби завершил свою речь тем, что задумывалось как ободрительная улыбка, но Белинда вдруг, сжав руку Уильяма, негромко вскрикнула и ему пришлось спешно изменить выражение лица. Надо полагать, с улыбкой он переборщил. — После беседы со мной — обычной рутины, как я уже сказал, — вы сможете пойти спать. Утром к нам наверняка прибудет подкрепление из Винздора, и мы быстро разберемся с этим делом. Тем временем…

— Прошу прощения, мистер Тоби, — вежливо, но властно заговорила дама по имени, как уже знал Дэн, Эдвина, не вставая с кресла. — Вы сказали, что нам придется ночевать здесь? Вам не кажется, что вы ждете от нас слишком много, учитывая все обстоятельства?

Детектив задумчиво посмотрел на Эдвинду: эта женщина явно привыкла всегда поступать по-своему. Он отметил упрямый подбородок, уверенный, непреклонный взгляд.

— Боюсь, альтернативы нет, мадам.

— Альтернатива должна быть! — Твердый голос слегка дрогнул, и Тоби заметил, как крупные пальцы с аккуратным маникюром с чрезмерной силой сжимают подлокотники кресла.

— Нас затопило, Эдвина, — мягко вмешался Алистер. — Я вам уже говорил. Это неприятно, но…

— Неприятно! — взорвалась Джози, вскочив с места и свирепым взглядом окинув комнату. Щеки ее пылали. — Оказаться запертыми тут на всю ночь с трупом и убийцей! Да уж, неприятно! Что, если она ночью встанет и грохнет еще кого-нибудь? Ведь там с ней всего один парень, так? Высокий такой и тощий, да? Он не справится с ней в одиночку, если она чего надумает. У сумасшедших сил втрое больше, чем у обычных людей, разве вы не знаете?

— Джози… — Анжела умоляюще протянула к ней руку. — Пожалуйста, не надо…

— Это несчастная девушка на грани срыва! — проигнорировала ее Джози и ткнула пальцем в сторону Уильяма. — И он не намного лучше! И всем остальным тоже хватило сполна! Вы меня слышите? Я не собираюсь сидеть здесь до…

— Довольно! — оборвал ее Тоби ледяным тоном, шагнул вперед и прищурился.

Джози вовсе не собиралась сдаваться. Напротив, она уставилась на него, воинственно выпятив тяжело вздымавшуюся широкую грудь. Запах эвкалипта окутывал ее, как дешевые духи. В голове вдруг мелькнула странная мысль, что Джози почти такая же крупная, как он. Если она полезет в драку, он бы не стал держать пари на победителя в его-то нынешнем состоянии. Почувствовав, что Берди подошла ближе, Тоби подумал: интересно, кто, по ее мнению, нуждается в защите: он или она? Эта мысль его насмешила и успокоила.

— Мне это нравится еще меньше, чем вам, мадам, — твердо произнес детектив. — Но если мы не можем что-то изменить, то должны с этим смириться. Более того, у нас нет ни малейших доказательств, что кто-то конкретный несет ответственность за случившееся сегодня вечером, а необоснованные обвинения совершенно бессмысленны. Лучшее, что вы можете сделать для себя и остальных, — это успокоиться, вести себя как разумный человек и дать мне возможность выполнять мою работу, чтобы все наконец-то смогли немного отдохнуть. Это понятно?

Огонь в глазах Джози погас, энергия словно вытекла из нее. Она вдруг сделалась вялой и уставшей: вовсе не амазонка, а крупная женщина с сильной простудой, и красным носом. Джон отвернулась и неловко плюхнулась на диван.

— Так. Теперь вот что! — Тоби вернулся к своей решительной манере поведения, что ему сейчас по-настоящему требовалось, и слегка поклонился Эдвине. — Я понимаю, насколько все это неприятно. Но поверьте, я не задержу вас и на минуту дольше необходимого. Сначала мне хотелось бы поговорить с мисс… Феллоуз, а затем со всеми остальными по очереди.

Детектив повернулся к Алистеру и спокойно заметил:

— Вероятно, нам всем не помешает выпить по чашечке чая. Как вы думаете, миссис Хиндер нам в этом поможет?

— О да, конечно, — пробормотал Алистер. — Бетти, не могли бы вы…

— Разумеется. — Худая женщина в черном отошла от стены, бросив на Тоби недружелюбный взгляд. — Вам тоже?

— Да, будьте так добры, миссис Хиндер, если вам не трудно. В кабинет. Чай для мисс Бердвуд тоже можно принести туда.

Тоби повернулся к выходу и тут же почувствовал, как пощипывает затылок от их взглядов, понимая, что за каждым его движением следят. За окном прогремел гром. Он не собирался отступать ни на йоту, но остановился и небрежно сказал Алистеру:

— Было бы неплохо, если бы кто-нибудь помог миссис Хиндер.

Алистер уставился на него совершенно безумными глазами, даже рот его слегка приоткрылся, но потом все же взял себя в руки, затравленно огляделся по сторонам и, кашлянув, посмотрел на измученного Уильяма и остановился на Конраде.

— Ведь ты же поможешь Бетти, да?

Конрад плавно оттолкнулся от каминной полки, но миссис Хиндер, скривив губы, попыталась возразить:

— Я не нуждаюсь…

— Конрад вам поможет, — твердо отмахнулся Алистер. — Так будет гораздо быстрее. Хорошо?

Экономка с отвращением фыркнула, повернулась к нему спиной и выплыла через дверь в столовую, а Конрад, ухмыляясь, расслабленно зашагал следом. Тоби взглянул на Алистера как раз в тот момент, когда тот, пристально глядя в спину Конраду, крепко сжал губы и поморщился. Здесь явно о любви не идет речи, зато неприязнь налицо, мысленно отметил Тоби и бросил взгляд на Берди.

Та совершенно не обращала внимания на Алистера. Ее взгляд был устремлен в другой конец комнаты, где перед телевизором рядом с Анжелой сидела Джози, закрыв глаза, одной рукой прижимая к носу платок, другой мягко, размеренно поглаживая девушку по спине. Анжела остекленевшим и неподвижным взглядом уставилась в телеэкран, где Хамфри Богарт и Кэтрин Хепберн разыгрывали неправдоподобную любовную историю среди пиявок и тростников "Африканской королевы", но какие бы мысли ни бушевали за этими пустыми глазами, было очевидно, что ни любовь, ни опасности речного путешествия не имеют к ним никакого отношения.

— Своими словами, Анжела. Просто расскажите, что произошло.

Тоби изо всех сил пытался скрыть нетерпение. Если и дальше сталкивать девушку с дерева, ни к чему хорошему это не приведет.

Анжела поморгала красивыми отрешенными глазами, облизала губы и начала:

— Я плавала…

— Да, и что?

— Я пошла плавать, как делаю каждый вечер с шести до половины седьмого.

— Значит, вы не посещаете эти их вечеринки со спиртным?

Девушка помотала головой.

— Я не обязана. И слава богу. Уильям должен туда ходить, а мы с Конрадом нет.

— Значит, вы, как обычно, пошли плавать, — осторожно подтолкнул ее Тоби. — Забыли, что у вас имелась договоренность с Марго Белл…

— О нет! — Анжела снова замотала головой, на этот раз неистово, и щеки ее заалели. — О нет, я никогда не забываю подобные вещи! Святые небеса! Мисс Белл не просила меня сделать массаж. Ни слова об этом не сказала. Я ее вообще почти весь день не видела. И уж тем более не разговаривала.

Берди чуть подалась вперед и сочувственно произнесла:

— День был сложный. А вы работаете здесь не так уж и долго, да? Могло запросто выскользнуть из головы. Вы уверены…

Глаза Анжелы наполнились слезами, и в досаде она воскликнула:

— Вот и вы, как Алистер! Но, честное слово, мисс Белл мне ничего не говорила. Господи… Вам не кажется, что я бы запомнила? Да я ее до смерти боялась. Вы же видели, как она злилась сегодня утром! И вообще, по понедельникам массаж ей делал Конрад. Всегда. Здесь все работает как часы. Никаких изменений! Конечно, я бы запомнила! Я бы весь день ни о чем больше и думать не могла!

Тоби откашлялся, изучая молодое здоровое лицо, и оно казалось ему довольно искренним.

— Ну хорошо, Анжела. Вы отправились плавать, а мистер Свонсон пришел, чтобы напомнить… то есть сказать вам, что мисс Белл ждет массажа. Сколько было времени, вы не помните?

Она растерянно посмотрела на него.

— Сколько времени? Нет, не помню точно. Я не слежу за временем, когда заканчиваю работу.

— Попытайтесь все-таки вспомнить, — попросил Тоби, собрав всю свою выдержку в кулак.

Анжела напряженно наморщила гладкий лобик.

— Я, как всегда, пошла в раздевалку, как только услышала, что Уильям идет наверх, в дом. Его комната рядом с моей, а комната Конрада — с другой стороны. Прошла к бассейну через массажный кабинет — он в это время уже пустой, и мне разрешается это делать.

Она опять замолчала, и Тоби качнулся вперед, вскинув брови, побуждая ее к великим свершениям или хотя бы к продолжению.

Лицо Анжелы прояснилось и просветлело, когда она торжествующе объявила:

— Было ровно шесть, когда я закончила переодеваться и пошла плавать! Да, вспомнила, я как раз посмотрела на часы, прежде чем войти в воду. Я не ношу часы в бассейне. Знаю, некоторые носят, но мне нравится не зависеть от времени, когда я плаваю.

— Да, но мне действительно очень нужно знать, во сколько вас позвал Алистер, чтобы передать просьбу мисс Белл.

Она взглянула на него прозрачными глазами.

— О, этого я не знаю.

— И даже предположить не можете?

Она упрямо покачала головой.

— Когда плаваю, я забываю о таких вещах. Я очень, очень хорошо разминаюсь, чтобы, когда окажусь в воде, могла, знаете, жить в своем теле. Ведь так важно ощущать кровь, дыхание и воду и больше ничего. Просто…

— Когда Алистер вас позвал, сколько дорожек вы проплыли? — прервала ее Берди.

— Ну, к тому времени как его услышала — он говорил, что позвал меня несколько раз, потому что в воде я по-настоящему нахожусь в моем собственном мире, — я как раз поворачивала на двадцать первую, — тут же ответила Анжела.

— А как быстро вы проплываете дорожку?

— Обычно за сорок семь секунд. Я, конечно, могу плыть и быстрее, но…

— Понятно. — Берди сделала пометку и улыбнулась Тоби. — Значит… Сорок семь на двадцать — это девятьсот сорок, гм… разделим на шестьдесят… получим чуть больше пятнадцати… добавим еще пару минут как поправку… вы плавали примерно семнадцать с половиной минут.

Анжела восхищенно посмотрела на нее.

— Мне и в голову не пришло посчитать вот так…

Тоби провел рукой по редеющим волосам, и на какой-то безумный миг ему захотелось, чтобы Милсон оказался рядом. Нет, констебль, конечно, заноза в заднице, но случаются минуты, когда умная задница в десять раз хуже.

— Итак, мистер Свонсон позвал вас…

— Да. Он позвал меня, я его наконец-то услышала и вылезла из бассейна, и он сказал мне, что мисс Белл ждет, а я сказала, что она мне ничего не говорила, а он сказал, мне все равно лучше быстренько переодеться и пойти к ней, что я и сделала. Я так разволновалась, вы себе не представляете. Просто придумать не могла, что могло случиться и зачем я ей нужна.

— А сколько времени вам потребовалось, чтобы снова одеться, как вы думаете? Пять минут?

— Ну да, примерно пять.

— Значит, в косметический кабинет вы вошли раньше шести двадцати пяти, — пророкотал Тоби, что-то царапая огрызком карандаша на обратной стороне конверта, который раскопал в кармане, и посмотрел на Анжелу. — Но тревогу подняли только после половины шестого.

— Правда? — Теперь Анжела выглядела растерянной и испуганной. — Это важно?

— Погодите, погодите, — вмешалась Берди, не обращая внимания на сердитый взгляд Тоби. Ей казалось, она знает, в чем дело. Анжела и в самом деле воспринимала все исключительно буквально, таких людей ей еще не приходилось встречать. И соображала довольно туго. — Вам потребовалось пять минут, чтобы переодеться. Сюда входит и душ?

— Нет… о, извините, а про него тоже нужно сказать? На душ мне потребовалось минуты три-четыре. В смысле… — Анжела обратила на них озадаченный взгляд своих больших глаз. — Я же должна была смыть с себя хлорку, верно? Она очень вредная для волос и кожи… И еще минуты две на волосы… высушить их как следует невозможно, но привести хоть в какой-то порядок… а потом я побежала в косметический кабинет. Ой, я была в такой панике…

Она осеклась, и от лица вмиг отхлынули все краски. Берди, взглянув на Тоби, вскинула брови, встала, пересекла комнату и положила ладонь на руку Анжелы.

— Продолжайте. Итак, примерно в шесть двадцать девять вы вошли в косметический кабинет. Что случилось потом? Давайте уже покончим с этим.

Анжела уставилась в одну точку и проговорила онемевшими губами:

— Я открыла дверь и вошла в кабинет. Мисс Белл лежала в кресле, прямо под лампой. На веках у нее лежали ватные диски с гамамелисом: я поняла по запаху. И всюду кровь. Как в лавке мясника. Ее лицо… — Она передернулась, и Берди чуть крепче сжала ее руку. — Лицо такое ужасное. Язык высунут наружу. И кровь по всей шее и груди, даже на пол капала. Она была мертвая. Одна накидка валялась на полу, в луже крови, завязками наружу, и я решила, что она была на убийце. Подумала, он еще там поджидает в соседнем кабинете, массажном. Кто-то потом сказал, что дверь между кабинетами была заперта, но тогда я этого не знала. Я закричала. Ничего не могла сделать, даже шевельнуться. Потом все-таки заставила себя. Попятилась, вышла из кабинета и побежала в главный дом. Должно быть, я все еще кричала, потому что все выбежали в холл, а я отвела их обратно и показала… О! — Она закрыла лицо ладонями.

— Вы прикасались к чему-нибудь в кабинете, Анжела? Или видели, как кто-нибудь другой что-то трогает или берет? — спросила Берди.

Анжела замотала головой, не отрывая рук от лица.

— Может, видели в кабинете что-нибудь такое, что показалось вам странным, или не на месте, или как-то по-другому выглядело?

Анжела подняла к ней залитое слезами лицо.

— Там не было ничего другого. Вообще ничего. Все выглядело в точности так, как я оставила, готовое к завтрашней работе.

— Вы в этом уверены?

— О да! — Анжела энергично закивала. — У меня хорошая память на такие вещи. Я бы заметила.

Тоби откинулся на спинку стула и мягко произнес:

— Что ж, думаю, на этом можно закончить. Теперь идите к себе и немного поспите.

— Спать! Я в жизни больше не усну! — Губы девушки задрожали. — Стоит закрыть глаза, и я вижу… это… эту картину. Я не могу вернуться в то крыло. Не могу!

— Вам ничто не угрожает. Теперь там совершенно безопасно. — Тоби красноречиво посмотрел на дверь, и Берди, уловив намек, помогла Анжеле встать и мягко повела ее из комнаты. — А мне хотелось бы еще раз поговорить с Алистером Свонсоном.

Берди обернулась и удивленно взглянула на него. Похоже, он начал воспринимать ее помощь как нечто само собой разумеющееся. Тоби зевнул, потянулся, скрестил на груди руки и ласково посмотрел на нее в ответ.

Она довольно громко хмыкнула и вывела Анжелу в коридор, а пока они шли по мраморным плиткам холла обратно в гостиную, сказала:

— Я попрошу Уильяма и Конрада проводить вас до комнаты, после того как вы выпьете чаю. Не тревожьтесь. С вами все будет в порядке.

Анжела кивнула, глядя себе под ноги, и по-детски потерла глаза тыльной стороной ладони.

— Со мной все будет в порядке, — тихо повторила она и вдруг остановилась, мотнув головой в сторону кабинета: — Должно быть, он считает меня идиоткой. И помощи от меня никакой, да? Но я правда не обращаю внимания на время, когда не работаю. И там правда нечего было замечать, в этом… в кабинете, кроме того… о чем я вам уже рассказала.

— Вот и хорошо, — торопливо произнесла Берди. — Не беспокойтесь пока об этом, а утром, когда будете чувствовать себя лучше, подумайте еще раз. Представьте себе картинку в уме. Там могла быть какая-нибудь мелочь, которую вы заметили, но не сразу это поняли. Что-нибудь не совсем на своем месте, что-то, чего там быть не должно. Все в этом роде может нам помочь. Хорошо?

— Хорошо. — Анжела слегка наморщила гладкий лоб. — Вы знаете, вот теперь, когда вы об этом сказали… мне в самом деле кажется, что что-то такое было. Разве не странно? Как вы и говорите, какая-то мелочь. Что-то… о, я не знаю!

Она прижала пальцы ко лбу и закрыла глаза, Берди посоветовала:

— Переспите с этой мыслью.

Анжела определенно легко поддается внушению, очень перевозбуждена, и, если проявить неосторожность, придется возиться с ней еще полчаса. У Тоби случится припадок.

Берди взяла девушку за руку и легонько потянула за собой. Та нерешительно кивнула, и они вместе вошли в гостиную.

Рассказ Алистера о событиях вечера полностью совпадал с тем, что знала Берди и что удалось вытащить из Анжелы, хотя Берди отметила, что он искусно избегает любых упоминаний о напряженной обстановке и разногласиях, сосредоточившись на голых фактах. Врожденный миротворец, подумала Берди, в этом смысле полная ее противоположность. Должно быть, это делало его жизнь в Дипдене очень непростой, учитывая склонности Марго. И она решила прямо спросить об этом. Алистер поколебался, затем невесело усмехнулся.

— О, с Марго временами бывало сложно. Она была очень темпераментной. Но понимаете… мы знали друг друга очень, очень давно. И взаимное уважение нас поддерживало. Мы неплохо ладили.

— Этот кабинет, — Тоби жестом указал на роскошь, — принадлежал ей, как я понял, и очень отличается от вашего в задней половине дома, правда?

— Это кабинет для показухи, да. В точности как Марго была партнером для показухи, мистер Тоби, — серьезно отозвался Алистер. — В местах, подобных этому, внешний вид имеет огромное значение. Печально, но факт. Марго занималась нашим пиаром. Кроме того, с помощью Уильяма вела счета и поддерживала контакты с поставщиками. Основными же делами здесь занимался я.

— Тут, должно быть, много работы, мистер Свонсон.

— Да. — Глаза Алистера были усталыми, но глубоко внутри, под усталостью, пылало пламя. — Но оно того стоит. — Он подался вперед. — Это очень благодарная работа. Исполнение моей многолетней мечты. В своем роде — я понимаю, мистер Тоби, вам это, вероятно, кажется пустяком, — мы сделали счастливыми многих людей. Помогли им познать себя, а в некоторых случаях понять, как жить, даже если раньше им это казалось невозможным.

— Разумеется, до тех пор пока у них есть денежки, чтобы платить, — съязвил Тоби и тут же пожалел о своих словах.

Алистер вздрогнул, как будто его ударили, и пробормотал:

— Я бы очень хотел, чтобы было иначе, но как бы мы тогда справились? Я всегда надеялся, что в конце концов мы сможем позволить себе снизить цену для всех или брать хотя бы по одному человеку на каждый двухнедельный курс за меньшую плату, того, кому по-настоящему нужно помочь: послеродовая депрессия, например. И какое-то время мне действительно казалось, что мы к этому придем, но… — Он вздохнул. — Все так чертовски дорого! А в этом году, в особенности в последние полгода, мы испытывали катастрофическую нехватку средств.

Тоби задумчиво посмотрел на него. Он что, серьезно? Ничто в этом месте не говорит о финансовых трудностях.

— Как по-вашему, мистер Свонсон, что теперь будет с этим местом без Марго Белл? — решил он вернуться к основной теме.

Алистер устремил на него взгляд, полный боли, отчего морщины на его лице сделались заметнее, потянув уголки рта вниз.

— Не знаю… у меня еще не было возможности об этом подумать. Я унаследую долю Марго в бизнесе: мы с ней так составили свои завещания, когда только начинали бизнес. Это была идея Марго. Я в таких вещах ничего не понимаю. Но теперь… — Он безнадежно махнул рукой. В глазах блестели слезы, но он не сделал ни малейшей попытки их смахнуть.

Тоби кашлянул.

— Гм… могу ли я спросить вас, мистер Свонсон, кто занимался отбором клиенток? Насколько я понимаю, вы получали заявлений больше, чем могли принять?

— О да, вы правы: намного больше. Отбирал тех, кому действительно можно помочь и кто нуждается в помощи, я. После этого они присылают фотографии, и я стараюсь на каждый двухнедельный курс выбирать различные типажи и, по возможности, группировать по возрасту, чтобы у них были общие интересы.

— Хелен, то есть леди, которая называет себя Хелен. Вы получили ее заявление вместе с прочими?

Алистер посмотрел на стопку розовых папок на блестящем столе Марго, кивнул и закусил губу.

— Я подумал, это великолепный типаж: чудесное телосложение, выразительные глаза. Она сообщила в письме, что долго болела и доктор посоветовал ей обратиться к нам. Вот я и подумал, что мы действительно сможем ей помочь. Помню, мне еще пришло в голову, что она очень понравится Марго. И я оказался прав: Марго пришла в восторг. О господи, какой кошмар!

Он зарыдал и трясущимися руками закрыл лицо.

Глава 13

Тоби неловко заерзал на стуле.

— Ну… гм… не стоит так расстраиваться, мистер Свонсон. Вы пережили шок, огромный шок, сделали все, что могли, так что можете быть свободны: сегодня вечером вы мне не нужны. Почему бы вам не отправиться прямо сейчас отдохнуть? Я уверен, что миссис Хиндер прекрасно справится со всем одна.

Алистер покачал головой, с силой потер ладонями лицо и, с трудом поднявшись на ноги, пробормотал:

— Я должен остаться с гостями. Не волнуйтесь, со мной все будет в порядке. Просто расклеился немножко. Кого к вам позвать?

— Секретаря, Уильяма.

Алистер кивнул и выскочил из кабинета, а Тоби обмяк в кресле, и оттянул галстук и спросил:

— Все записала?

Берди кивнула и поинтересовалась:

— Можно мне посмотреть папки с делами?

— Позже. Нужно отправить всех этих людей спать. Я и сам чуть живой, а они наверняка валятся ног. О, пока не забыл… — Он подтянул к себе телефон и набрал номер. — Это я. Все в порядке? Вообще ничего? Господи! Ты уверен, что она не притворяется? Хорошо. Сиди рядом. Я скоро поднимусь.

Положив трубку на рычаг, он нахмурился.

— Милсон клянется, что она все еще в отключке. Это ведь ей чертовски удобно, а?

— А какой в этом смысл?

— Время.

— Для чего?

— Господи, я не знаю, Бердвуд! Может, чтобы подумать, как отсюда выбраться? Может, она не рассчитывала на наводнение. Господь свидетель, я точно нет. А может, обдумывает защиту или решает, кто станет следующим. А может, в самом деле спит. Что ни говори, а убийство еще тот стресс. Кто знает, как работает мозг чокнутых…

— Предполагается, что она вылечилась.

Тоби фыркнул.

— Мы такие сказочки и раньше слышали. Наши замечательные психиатры не почувствуют, даже если их драгоценные задницы поджарить на костре.

У двери послышался какой-то шорох, и они резко обернулись. Уильям Дин, привалившись к дверному косяку, прижимал ко рту руку, словно хотел сдержать крик, и смотрел на них своими огромными темными глазами. Сколько времени он уже там стоит?

Тоби, явно недовольный, что их подслушали, поманил его. Уильям проскользнул в комнату и не столько сел, сколько скорчился на стуле перед письменным столом. Детектив побарабанил своими короткими толстыми пальцами по столу, взглянул на Берди и поудобнее устроил свое мощное тело. Ему вовсе не хотелось, чтобы этот парень совершил что-нибудь опрометчивое: тут требуется мягкий подход. Тоби попытался исправить положение, ободряюще кивнув Уильяму. Тот сжался еще сильнее, и Тоби с отвращением подумал: "Что за размазня! А по словам Берди, был любовником Марго Белл. Что, черт возьми, она в нем нашла?"

Может, она извращенкой была… любила… Да нет, потом она с Конрадом сошлась, а этот вовсе не похож на мазохиста, кем бы он там ни был. Да еще Берди говорила, что одна из клиенток проявляет к Уильяму откровенный интерес. Немыслимо! Должно быть, все дело в его внешности. Он, безусловно, довольно привлекателен, если кому такие нравятся. Тоби окинул Уильяма взглядом: высокий, гибкое тело, четко очерченные скулы, стройная шея, шелковистые черные волосы, густые ресницы. Встретишь такого на улице, и, без сомнения, примешь за гомика.

— Я не задержу вас надолго… э-э-э… Уильям, — начал Тоби как можно дружелюбнее. — Мне просто нужно уточнить у вас кое-какие детали. Хорошо?

Молодой человек молча кивнул, не поднимая головы. Тоби скорчил Берди гримасу, а после того как поймал ее насмешливый взгляд, продолжил:

— Вы услышали, что Лорел Мун, возможно, одна из клиенток, вчера вечером, так? Как именно это произошло?

— Это Джойс. — Уильям едва шевелил губами. — Старая подруга… моей… моей невесты. Той, что… убили. Она позвонила. Примерно без десяти шесть.

— Имя и адрес?

— Миссис Джойс Тремейн, Уинслоу-Крещент, три, Дарлинг-Пойнт.

— Как вы это восприняли?

— Очень забеспокоился, попытался сообщить Марго.

— Попытались, но?..

— Она не стала слушать. Вообще не пожелала со мной разговаривать. Мы даже немного… повздорили. Она думала, я нарочно ей надоедаю, хочу помириться, но дело было вовсе не в этом! — Уильям внезапно поднял голову, и Тоби увидел, что его длинные черные ресницы мокрые, а потом произнес с патетическим достоинством: — Я не дурак и понял, что это бессмысленно.

Тоби осторожно двинулся дальше.

— Из того, что сказала Джойс, можно было понять, когда именно Лорел Мун намерена приехать?

— Не думаю. Только Джойс была уверена, что скоро. Ее подруга услышала об этом неделю назад. Вот я и решил: или с этой группой, или со следующей. Но я бы не смог ее узнать, потому что никогда не видел. Я был болен… лежал в больнице, когда ее поймали. Мне не разрешали читать газеты. — Уильям волновался все сильнее и его изящные пальцы, лежавшие на коленях, то сплетались, то расплетались. — Сам бы я себя защитить никак не смог, поэтому должен был рассказать Марго. Она бы обо мне позаботилась, просто не впустила бы сюда эту женщину.

Его чувственные губы задрожали, и Тоби подумал: как у маленького мальчика. Но на сей раз к сочувствию примешивалось презрение. Для следующего вопроса он выбирал слова очень тщательно.

— Но ведь Марго тоже не узнала бы Лорел Мун, если никогда ее не видела, верно?

— Она бы выяснила, — с абсолютной уверенностью сказал Уильям. — Марго была знакома с очень влиятельными людьми, поэтому знала, кому позвонить…

— Когда вчера вечером вы в первый раз увидели клиенток, то подумали, что одна из них — Лорел Мун?

Уильям поколебался.

— Я толком ничего не понимал. Не мог мыслить ясно. Когда Марго сошла вниз, на коктейли, и я смог уйти, в кабинете Алистера просмотрел дела, но они мне мало что сказали. Все гостьи примерно одного возраста. Клиентки предпочитают не называть свои настоящие имена, а уж она в любом случае не назвала бы, так? Я знал, что с Белиндой все в порядке. Это сестра приятельницы Марго. И с дамой из Эй-би-си, Верити, тоже. Про Эдвину мы читали в газетах и видели ее фотографии. Она важная бизнесвумен или что-то в этом роде. И Марго знает… знала людей, которые знакомы с ней, так что это не могла быть она. Значит, оставались Джози и… Хелен.

Уильям кинул быстрый взгляд на Тоби, но тот сохранял бесстрастное выражение лица, хотя и не скрывал заинтересованности, поэтому нервно кашлянул и продолжил:

— Я смотрел на них, но не мог понять: это могла быть любая из них, а может, ни та, ни другая. Я слишком много выпил, гораздо больше своей обычной порции. Решил забыть про Марго и сделать что-нибудь самостоятельно. Начал говорить про Лоис. Ну, вроде как вплел в разговор. — Хотел посмотреть, что будет.

— И что же?

— Ничего. Никто не повел себя странно, только Марго рассердилась и ушла. А Белинда, такая милая и добрая — приготовила мне чашку чая и попыталась успокоить. Конечно, она не знала, что я напуган, просто решила, что расстроился из-за Лоис. — Уильям покачал головой. — Белинда так не уверена в себе. Думаю, в семье, в особенности сестра, ее совсем зашпыняли. Она вышла замуж совсем юной, но брак длился недолго: муж плохо с ней обращался. Как такое вообще возможно?

Тоби ничего не сказал на это, поскольку с первого взгляда определил Белинду как неудачницу. Его опыт подсказывал, что такие кроткие и покладистые, как она, то и дело получают пинка под зад. Чтобы хоть как-то оправдать молчание, Тоби расслабил узел на галстуке, который и так уже болтался на уровне второй пуговицы рубашки, но все равно каким-то образом душил, а через минуту спросил:

— Что произошло потом?

Уильям перегнулся через стол, упорно глядя себе на руки.

— Потом Белинда и остальные пошли спать, а я отправился с Алистером в библиотеку поговорить, где все ему рассказал. Он меня успокоил: мол, волноваться не нужно. Сказал, если Лорел Мун сюда и приедет, то за помощью, а не для того, чтобы устраивать неприятности. Сказал, она никак не может знать, что здесь работаю, а десять лет немалый срок. Кроме того, она была больна, а сейчас ей лучше. И велел ничего не говорить ни Марго, ни другим, даже когда Верити принесла то письмо: мол, мы не можем знать, что его написала Лорел Мун. Сказал, что я переутомился. Ну и все в этом роде. Алистер всегда такой: славный, много работает, но любит, чтобы все было тихо-мирно, чтобы все вели себя спокойно.

Как ни странно, на его губах вдруг появилась легкая улыбка.

— Значит, потом вы просто отправились в постель, так? Алистеру удалось вас убедить?

— Не совсем. У меня не выходили из головы Джози и Хелен. И еще я думал про то письмо, но понимал, что ничего не могу сделать. Так что я выпил пару таблеток и лег спать. И уснул. Не думал, что получится, но уснул. А затем, утром… все выглядело таким обыкновенным, что предыдущий вечер казался дурным сном. Все они пришли на завтрак и выглядели так, как обычно выглядят гости в первый день: немного напряженные и возбужденные. Некоторые, конечно, нервничали: Белинда например. Марго сорвалась на одну из горничных. Алистер где-то бегал. Джози звонила своим детям. Все было совсем… обычным. И так весь день. Мы всегда очень заняты в первый понедельник двухнедельного курса. — Он поднял глаза и покачал головой. — Я не то чтобы забыл о словах Джойс, просто был занят и ничего не происходило, вот и пустил все на самотек.

— Вы видели Марго Белл в течение дня?

Уильям поморщился.

— О да. Как обычно, по понедельникам она устраивала себе два административных перерыва: с десяти до одиннадцати и с двенадцати до часа. В это время мы с ней проверяли счета и всякое такое. И еще я видел ее за ленчем, правда, на другом конце стола. А после этого уже нет. Вся вторая половина дня у нее всегда занята консультациями.

— И вы ни разу не выходили в пристроенное крыло?

— Ну как же, выходил, конечно. — Уильям даже растерялся. — Я всегда время от времени заскакиваю в свою комнату, мало ли зачем. И в конце дня тоже, чтобы привести себя в порядок, то-се… Правда, Марго я не вижу: ей всегда делают… делали массаж по окончании последней консультации. Ей это необходимо, чтобы снять напряжение. А я всегда возвращаюсь в кабинет за полчаса до коктейлей, чтобы все подготовить для нее… на утро.

Его голос опять дрогнул, и Тоби поспешил вмешаться:

— Понятно. Ну а когда вы ее видели тогда, раньше? Она не упоминала о каких-то изменениях в своих обычных планах?

— Нет. Вообще ни слова об этом не сказала.

— А может, вы заметили что-нибудь необычное?

Уильям покачал головой.

— Всё, как всегда. Утром у нее было плохое настроение, но это случалось часто. — Тут он сообразил, что сказал лишнее, осекся и покраснел. — Я имею в виду, многие не любят утро, понимаете? Марго очень уставала. Ей приходилось слишком о многом думать.

— Конечно, — как можно спокойнее сказал Тоби.

Берди в этот момент перевернула страницу блокнота, и он посмотрел в ее сторону. Боже, как она изменилась! Берди, словно почувствовав его взгляд, подняла глаза и сурово прищурилась, многозначительно нацелив авторучку на бумагу. Тоби вздохнул и снова повернулся к Уильяму.

— Днем у нее настроение было гораздо лучше, — с готовностью сообщил секретарь, не дожидаясь вопроса. — Более того, она выглядела совершенно счастливой. Только что…

Он опять осекся, и Тоби переспросил:

— "Только что" что?

— Сделала макияж Хелен, — медленно проговорил Уильям. — И была просто в восторге от результата. Сказала, что это один из самых лучших наших имиджей за все время, и выразила сожаление, что не увидит ее до самого ужина. Ей просто не терпелось посмотреть на нее, после того как Алистер поработает с ее волосами.

Уильям опять словно впал в ступор: рот остался приоткрытым, в глазах начали собираться слезы. И Тоби, откашлявшись, попытался вывести его из этого состояния:

— Еще кое-что, Уильям. Это очень важно.

Уильям, к счастью, закрыл рот, торопливо смахнул слезы и внимательно посмотрел на детектива.

— Сегодняшняя коктейльная вечеринка… Когда вы пришли в гостиную?

— Ровно в шесть часов, как обычно, потому что моя обязанность — приветствовать гостей и разливать напитки.

— Значит, вы явились первым?

Уильям покачал головой и сдавленно ответил:

— Нет. Там уже был Конрад. К тому же он успел налить себе выпить. Ему наглости не занимать. Я вообще не понял, почему он там: ему полагалось в шесть часов быть с Марго.

— Вы его спросили?

Уильям горько усмехнулся:

— Ну нет, такого удовольствия я ему не доставлю. Да он бы и не ответил, не счел нужным.

— Понятно. Что произошло потом?

— Ну, потом пришла Белинда, затем — Хелен и Джози, почти одновременно следом — Алистер и Верити. И Эдвина.

— В какой-то момент вы с Белиндой вышли из комнаты, я правильно понимаю? — небрежно спросил Тоби. — Куда вы направились?

Уильям вспыхнул.

— О… просто в библиотеку. Хотели отыскать книгу.

— Нашли?

Краска на лице стала еще гуще.

— Гм… нет, не нашли. Мы немного поболтали и вернулись к остальным.

— И все это время оставались вместе?

— Да… о… — Уильям замолчал и поднес пальцы к губам. Вид у него внезапно сделался затравленным.

— Поверьте, это не праздный интерес. Очень важны подробности, — заметила Берди, подняв глаза от своего блокнота.

— О, конечно, понимаю… Да. Ну… Белинда отлучалась в дамскую комнату. Понятно же, что в это время мы не держались вместе, так? Я ждал в библиотеке, когда она вернется.

— И сколько времени, приблизительно?

— Ой, я не знаю. — Уильям сунул руки в карманы и неловко улыбнулся. — Сколько времени на это может потребоваться? Полагаю, минут пять. Потом мы вместе вернулись в гостиную.

— Понятно, — пророкотал Тоби. — Что ж, благодарю вас, Уильям. Вы нам очень помогли. А теперь последнее: постарайтесь вспомнить обо всех передвижениях Марго сегодня.

Уильям удивленно моргнул:

— Нечего вспоминать. Все уже записано: где была Марго, где были все остальные. Это внесено в расписание.

Судя по тому, как он произнес это слово, речь шла по меньшей мере о Священном Писании.

— Но ведь кто-то мог опоздать, задержаться. Я имею в виду…

— О нет! — воскликнул Уильям. — Здесь никто никогда не опаздывает, мистер Тоби. А уж тем более в первый понедельник. Марго и Алистер всегда следили, чтобы каждая гостья успела получить все косметические процедуры, массаж, услуги парикмахера и визажиста до шестичасовых коктейлей. Видите ли, это основа общего курса смены имиджа. Все должны увидеть значительные перемены в своем облике в первый же день. Чтобы все это успеть со столь немногочисленным персоналом, мы должны безукоризненно придерживаться расписания. Это всегда сообщается и персоналу, и гостям. Консультации Марго, Конрада и Анжелы продолжаются час. После каждой требуется несколько минут, чтобы навести порядок перед следующей гостьей. Алистеру нужно два часа на каждую гостью: химическая завивка, окраска и всякое такое. Обычно он в это время укладывается. Ну, иногда чуть-чуть задерживается, но не больше чем на одну-две минуты.

— Ага. — Тоби выпрямился. — В таком случае нельзя ли мне получить копию расписания?

— Думаю, копии есть в столе Марго, — пожал плечами Уильям, наклоняясь вперед. — Вон там, в правом верхнем ящике.

Тоби выдвинул ящик, отметив, что получилось это совершенно бесшумно и легко. Прекрасный образец мебели, этот стол. У него в жизни не было ничего похожего. Любой ящик, всегда набитый доверху, гремел, скрипел или застревал. В этом, девственно чистом ящике лежали единственная розовая папка, тонкая золотая авторучка и два ключа на золотом кольце. Тоби взял папку и раскрыл. Внутри оказалось расписание. Просмотрев его, детектив поднял одобрительный взгляд на Уильяма.

— Это нам очень поможет.

Уильям неуверенно поднялся и ухватился за край стола, словно нуждался в опоре.

— Могу ли я уйти?

— Да. Пока это все. Спасибо.

— Можно… можно мне кое о чем спросить?

— Спросить — можете, если смогу — отвечу.

Уильям судорожно вздохнул.

— Хелен… наверху. Она и есть Лорел Мун? Это она убила Марго?

Тоби поколебался, прежде чем ответить.

— Хелен еще без сознания — или спит. У нас пока нет доказательств. Но мой помощник с ней, караулит. И мне кажется, что у вас теперь нет оснований опасаться за свою жизнь.

По искаженному лицу Уильяма разлилось невыразимое облегчение, но тут же сменилось выражением вины. Еще крепче вцепившись в стол и облизав вмиг пересохшие губы, он прошептал:

— Вы думаете, она убила Марго из-за меня? Потому что мы были близки?

— Не знаю, — пожал плечами Тоби. — Возможно. А может, дело и не в этом. Вспомните: все убийства Серой Леди казались совершенно случайными, за исключением последнего — ее тети. А может, между ними произошло что-то такое, о чем мы пока не знаем. В любом случае не следует делиться версиями с остальными.

Берди пошевелилась, словно хотела о чем-то предупредить, и Тоби, вспомнив, что находится на службе и не следовало так разговаривать со свидетелем, мягко произнес:

— Будь я на вашем месте, сынок, лег бы в постель и попытался поспать. Выбросьте все это из головы. Вам ничто не угрожает. Утром все закончится.

— Спасибо, — кивнул Уильям, неуверенно улыбнулся, еще немного потоптался на месте и быстро вышел из комнаты.

— Зато теперь быстрее уснет, — бросил Тоби, немного сердито подумав: "Вообще-то я не обязан объяснять тебе свои поступки, Берди!"

— Как скажешь, — отозвалась та, словно умела читать мысли, встала и потянулась. — Но ты ведь понимаешь, что он сейчас же кинется в гостиную и все им расскажет, да?

— Я попросил этого не делать.

— Дэн, спустись на землю! Впрочем, в любом случае расхлебывать это тебе.

— Берди, у меня нет ни малейших сомнений, что там, наверху, лежит Лорел Мун. Тем более что она чуть ли не сама в этом призналась, когда мы ее несли.

Берди пожала плечами.

— Я ведь с тобой не спорю, верно? Просто говорю, что вовсе не обязательно тот убийца и этот одно и то же лицо.

— Способ точно такой же. Ты же видела все своими глазами!

Она пожала плечами и отвернулась.

— Здесь все до единого слышали, не далее как вчера вечером, каким способом убивала Серая Леди.

Тоби сердито зыркнул на нее и заговорил очень жестко:

— Знаешь, в чем твоя беда, Бердвуд? Ты чертовски упертая. Ты никогда не станешь крутым детективом, если не научишься прислушиваться к экспертам. Мы с Милсоном видели фотографии жертв Серой Леди десять лет назад: не самое приятное зрелище. И Марго Белл, которая сейчас лежит там, убита в точности так же. Мы знаем. Ты нет. Просто поверь мне на слово, хорошо?

— Ой, заткнись! — рявкнула Берди.

Ну почему Тоби так уверен, что прав? Почему не хочет к ней прислушаться? Ведь прежде она уже столько раз оказывалась права! Половиной своей репутации он обязан ей. И только потому, что ее накрасили и причесали, как безмозглую куколку, он решил, что она в такую и превратилась?

В неподвижном теплом воздухе между ними повисло напряженное молчание. Снаружи гремел гром и лил неослабевающий дождь. Они беспомощно взглянули друг на друга, и Тоби примирительно сказал:

— Предложи лучше заткнуться чертовой погоде.

Шуточка так себе, конечно, но и этого было достаточно, чтобы Берди с грустной улыбкой ответила:

— Думаю, результат будет таким же. Ладно, старый ты ублюдок, давай посмотрим расписание. Я и сама-то очень смутно помню, где и во сколько сегодня была, что уж говорить о других.

Они вместе молча уставились в расписание. "Так-так, кое-что интересно", — подумала Берди, но не стала ничего говорить, чтобы не нарваться на еще один оскорбительный выговор. Она молча краем глаза наблюдала за Дэном, пока он изучал распорядок каждого обитателя отеля, то и дело дергая себя за губу. Собственное имя среди прочих напомнило ей об изменениях, которые Тоби в ней увидел. Берди мысленно поежилась, вспомнив свои ощущения, когда лежала там, беспомощная, замотанная в скользкую розовую накидку, а совершенно незнакомые люди трогали ее, гладили, о чем-то спрашивали.

Берди поморщилась, подняла глаза и наткнулась на внимательный взгляд Тоби. Почему-то это выбило ее из колеи, и она спросила резче, чем хотелось бы:

— Ну, что, все? Кто следующий — Эдвина?

Тоби в недоумении поморгал, потер подбородок, взглянул на часы и предложил:

— Нет, давай-ка пригласим этого парня, массажиста. С ним мы разберемся быстро, и тогда из всего персонала останется только миссис… экономка, а она, насколько я понял, будет ходить вокруг да около, пока не помрет. Приведешь его? И заодно посмотри, как там держатся остальные.

— Ладно. — Берди встала. — Ты просто влюбишься в Конрада, Дэн.

— Он что, такой гадкий, как им кажется?

— Намного хуже, зато массажист великолепный.

Со вздохом потянувшись, она вышла из комнаты, Тоби задумчиво посмотрел ей вслед.

РАСПИСАНИЕ

(день первый)

Глава 14

Тоби сразу понял, что Конрад Хантер уже имел дело с полицией. И не раз. Почти наверняка на него есть досье. Он относится к тем типам, кому каким-то образом постоянно удается выйти сухим из воды: ничего не признают, ничего не скажут добровольно. Учатся этому с колыбели. Он раскинулся в кресле, выражая кичливую расслабленность, и Тоби легко увидел за этой позой и чувственным лицом с полуприкрытыми тяжелыми веками глазами безрассудного школьника, мрачного надутого подростка, безжалостного юношу, каким когда-то был этот мужчина, обменивавшийся колкостями с другими представителями власти за другими столами в других местах.

Подтолкнув в его сторону расписание, детектив спросил:

— Вы его сегодня придерживались? Или что-то меняли?

Конрад пожал плечами и лениво протянул:

— Эта штука тут вместо Библии. Никаких изменений.

— Однако кое-что сегодня было иначе, разве нет? Марго Белл отменила свою встречу с вами. Во всяком случае, вы так сказали.

Конрад медленно улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы с выдающимися клыками.

— Ну да.

— В какое время?

— Первым делом сегодня утром, еще до завтрака.

— Когда-нибудь раньше такое случалось?

Конрад с удовольствием рассматривал свои сильные золотисто-коричневые руки. Похоже, он ими восхищался.

— Нет, не припомню.

— Тогда почему на этот раз?

Он снова пожал плечами.

— Марго не объяснила.

— Сказала, что вместо вас хочет видеть Анжелу?

— Нет, просто отменила.

— И вас это не удивило? Вы ее не спросили?

— Нет. Просто решил, что у нее какое-то более важное дело.

Тоби попробовал зайти с другой стороны.

— Как давно вы работаете тут?

— Около месяца.

— А чем занимались до этого?

— Работал инструктором в фитнес-клубе "Двигайся правильно".

Тоби знал это место. Тощие девицы в трико с вырезом до подмышек, толстые богатые дяди с кризисом среднего возраста в поте лица трудятся на тренажерах, больше похожих на орудия пыток, и повсюду зеркала.

— Довольно значительные перемены для вас.

Конрад пожал плечами.

— Люблю перемены.

— Как давно вы с Марго Белл стали любовниками?

— Кто считает? Думаю, недели две назад, — протянул массажист, нагло усмехнувшись.

— Вам много времени не потребовалось.

— Я никогда не отказываю, старик. Скажем так: она знала, чего хочет, и я с радостью согласился.

— А теперь она убита! — не выдержал Тоби, разозлившись сверх всякой меры. — Что вы чувствуете по этому поводу?

"Я тебя достал", — сказали ему полуприкрытые глаза Конрада, но ответа не последовало.

Сверкнула молния, раздался раскат грома, свет замигал, из угла, где сидела Берди, послышалось короткое сдавленное восклицание, Тоби ссутулился, и только Конрад не шелохнулся. Снаружи, за уютно задернутыми шторами, барабанил дождь.

— Вы виделись с Марго вчера поздно ночью, — ровным голосом проговорил Тоби.

Конрад никак не отреагировал, и Тоби продолжил:

— Она рассказала вам о маленькой драме Уильяма за поздними вечерними коктейлями?

— Да. Уильям долбанутый. Он сводил ее с ума.

— Вы были наверху, в ее комнате?

— Конечно. Вы же не думаете, что Марго спускалась ко мне? — В первый раз на лице Конрада отразились какие-то чувства (намек на сожаление?). — В комнатушку в пристройке, рядом с нытиком Уилли и Анжелой? Это вряд ли. — В его глазах сверкнуло что-то похожее на злость. — Заметьте, от быстрого перепихона в массажном кабинете она не отказывалась. Это ее здорово заводило.

— Она что-нибудь говорила о гостях?

— Совсем немного: что сыта по горло. Сказала, ни одна из них не стоит наших усилий, кроме Хелен. И была права. Алистер идиот. Если его слушать, никогда ничего не добьешься.

— Она так говорила?

— По сути, да.

— А про кого-нибудь конкретно?

— Только что Алистер и Уильям распустили слюни над Белиндой, и она жалеет, что согласилась принять ее. Сказала, что не видела ее сестру, которая и попросила об одолжении, целых двадцать лет, потому что та жила в Италии или где-то там. И что, по правде, она ей ничем не обязана. Ну, вы же знаете, как это бывает.

Конрад зевнул и потянулся, так что пуговицы его белой рубашки натянулись на груди и Тоби заметил на золотистой шее два багровых пятна. "Она знала, чего хочет".

— Значит, ее настроение можно охарактеризовать как "раздражена и сыта по горло"?

— Ну да. Но она никогда не злилась долго, старик. Для этого я ей и требовался. — Конрад лениво подмигнул. — Всегда мог ее успокоить, а затем снова разогреть так, как ей нравилось, если ты понимаешь, о чем я.

"Подмигни, подтолкни". Тоби с трудом удерживал на лице выражение профессиональной лояльности. Он уже успел возненавидеть этого мерзавца, но с отвращением понимал, что немалое место в этом чувстве занимает зависть. И Конрад это тоже понимал, и это бесило Тоби больше всего.

— Она смеялась, когда я уходил, — продолжил Конрад с усмешкой, наблюдая за ним. — Смотрелась в зеркало. Строила планы.

— Вы не остались на ночь?

— О нет. Я всегда потом уходил к себе. Она дорожила личным пространством, как, впрочем, дорожу своим и я.

— Вы видели ее утром? Как она себя чувствовала?

— Отвратительно. Почему не знаю. Позвонила мне около семи и отменила массаж. Я не задавал вопросов. Позже увидел ее перед завтраком. Она кричала на одну из девушек. Мне было хорошо знакомо это ее настроение, поэтому я старался держаться от нее подальше. Меня это не касалось.

— А потом?

— Я ее вообще больше не видел.

Тоби посмотрел на лежавшее перед ним расписание.

— Вижу, вы закончили работу в пять.

— Около того.

— Что делали потом?

— Как обычно, навел порядок, потом минут десять посидел в джакузи, вышел, вытерся, вернулся в массажный кабинет переодеться.

— Во сколько?

— Я не смотрел.

Тоби чуть не зарычал.

— Хотя бы приблизительно!

— Может, без двадцати шесть, или без четверти, или без десяти, около того.

— Вы видели в бассейне Анжелу?

— Нет, она приходит позже: плавает…

— С шести до шести тридцати, я знаю. — Тоби с трудом держал себя в руках. — Хорошо. Чем вы занимались потом?

Конрад вскинул бровь и лениво протянул:

— Оделся и пошел в дом. Поскольку с Марго встречаться уже не требовалось, я подумал, что можно для разнообразия сходить туда, где выпивка и девочки. Собственно, почему весь рынок должен захватить Уилли…

— Надо полагать, "девочки" — это клиентки? — буркнул Тоби.

Массажист лишь безразлично пожал плечами.

— Значит, из кабинета вы направились прямо в гостиную, так? Никуда больше не заходили?

— Так ведь некуда, верно?

— Кто уже там был, когда вы пришли?

— Никого. Я оказался первым. Слушай, старик, уясни уже себе, а? Я не видел Марго после работы, видел лишь прошлой ночью, и на этом все.

— До тех пор пока не увидели ее мертвой, — не смог сдержаться Тоби.

Конрад бесстрастно посмотрел на него.

— Верно.

— Во время коктейльной вечеринки вы выходили из гостиной. Куда?

— Искал Хелен — она вышла раньше.

— И?..

— Нашел ее в зоне отдыха в пристройке. Она сидела и смотрела в окно. Мы немного поболтали, потом вместе вернулись обратно.

— Почему?

— Почему бы и нет?

Помолчав, Тоби спросил:

— Хотите мне еще что-нибудь рассказать? Или, может, узнать?

— Нет.

— Ну хорошо, можете идти, — тяжело вздохнул детектив и раздраженно мысленно добавил: "Иди в свое логово и продолжай там сидеть".

Конрад неторопливо извлек свое великолепное тело из кресла и с улыбкой покинул комнату.

Тоби откинулся на спинку стула, провел рукой по лбу, по редеющим волосам и, вдруг почувствовав себя толстым, седым, старым праведником, разозлился еще больше. На Берди он не смотрел, поэтому вопрос застал его врасплох:

— Какие планы, как по-твоему?

— Что?

— Он сказал, что, когда уходил, она строила планы. Какие интересно?

— Это что, имеет значение? Бердвуд, ты бы попросила миссис… экономку сделать еще чаю. Нет, лучше кофе. И отнести наверх Милсону. Он, правда, кофе не любит, но сейчас ему это необходимо. Нельзя допустить, чтобы он начал клевать носом. — Тоби выпрямился и медленно подтянул галстук: шоу должно продолжаться. — Сейчас мы встретимся с финансовой шишкой — Эдвиной. Готова?

— Как всегда.

Берди, не сказав больше ни слова, вышла, оставив его одного. Тоби посмотрел ей вслед, взял было телефонную трубку, чтобы проверить, как там Милсон, но передумал и положил на рычаг, задумчиво уставившись на закрывшуюся дверь.

"Что за планы?"

Открыв дверь в гостиную, Берди обнаружила сонное царство: ничего удивительного, учитывая поздний час и перипетии дня. Свет приглушили, огонь в камине погас, и теперь там тлела лишь кучка угольков. Эдвина дремала в кресле, вытянув тяжелые ноги и сложив руки на животе. Джози обмякла в одном углу большого дивана, а Белинда — в другом, подложив руку под щеку. Экран телевизора мерцал, но звук был выключен. Берди прошла в глубь комнаты, и Белинда тут же открыла глаза, посмотрела поверх спинки дивана и робко улыбнулась. Берди кивнула в ответ и тихонько направилась к двойным раздвижным дверям в противоположном конце комнаты, сейчас слегка приоткрытым. Сквозь щель из столовой сочился свет.

Как Берди и ожидала, Алистер и Бетти Хиндер сидели за столом. Между ними стояли пустые чашки и поднос. Они не разговаривали, просто молча ждали, а услышав шаги, повернулись к двери. Их лица казались мертвенно бледными в ярко освещенной столовой. Берди почувствовала неловкость, понимая, что ей тут не рады: из-за них эти люди не могут отправиться спать.

— Нельзя ли нам с мистером Тоби и полицейскому наверху по чашечке кофе, миссис Хиндер? Что-то устали немного.

— И не только вы! — резко бросила экономка. — У него скоро из ушей польется, у этого Тоби. С тех пор как приехал, только и делает, что хлещет чай. — Она тяжело поднялась на ноги. — Ладно, сейчас сделаю.

— Я с вами, Бетти, — вскочил Алистер. — В одиночку лучше не ходить, помните…

— Ой, перестаньте! — грубо оборвала его экономка. — Все это вздор, вы и сами знаете. Мы тут в полной безопасности — Уильям так и сказал, когда вернулся. Я помню, он просил особо не болтать, но мне эти дурацкие игры не по нраву.

Повернувшись к Берди и воинственно выставив подбородок, миссис Хиндер спросила:

— Ну и чего этот ваш мистер Тоби не дает несчастным женщинам лечь спать, а? В жизни ничего подобного не видела! Что это он творит — персонал дрыхнет, а гости должны мучиться в креслах? Какой в этом смысл, не понимаю? Он знает, кто это сделал, вы знаете и мы знаем! Она там, наверху, под замком, так? И коп с ней. Надо думать, у него и пистолет есть. Так? Почему мы не можем разойтись по своим комнатам и наконец лечь в постель?

— Бетти… — взмолился Алистер. — Прошу вас…

— Да ладно! Кто-то должен им это сказать! — отрезала миссис Хиндер. — Вы и так сидите тут, не шелохнувшись. Да на вас лица нет! Первый понедельник и так трудный, без всего вот этого. Да и ты выглядишь ничуть не лучше! — потрясла она костлявым пальцем у Берди перед лицом. — Не забывай: ты только вчера пережила страшный шок, и это едва не кончилось трагедией, а теперь еще и это. Надо и о себе немного думать, а то оба отдадите концы!

Окинув их обоих недовольным взглядом, экономка, прямая как палка, резко повернулась и вышла.

Алистер, совершенно измученный, покачал головой и невесело рассмеялся:

— Вообще-то она права. Поскорее бы уж утро, что ли! Дай бог, все это… закончится. Хотя что теперь будет с этим местом…

Он окинул взглядом столовую: пустые столы, вычищенный камин, роскошные складки штор на залитых дождем окнах — так, словно прощался, а на пороге уже стояли будущие покупатели.

— Все будет хорошо, — сказала Берди, хотя понимала, что прозвучало это не очень убедительно.

Алистер печально улыбнулся, и тонкую кожу вокруг глаз привычно прорезали морщинки.

— Бетти тоже так говорит, но она совсем не разбирается в финансовых вопросах (в этом она еще хуже, чем я) и ничего не понимает в пиаре. Ей кажется, что без Марго это место, напротив, станет процветающим. Она всегда была слегка предвзятого мнения о Марго, с самого нашего первого тут дня. Думала, что та стремится оказаться в центре внимания и слишком много тратит на себя. И еще всегда считала, что Марго слишком мало платит ее Джорджу за ту работу, что он выполняет. Но это не так: Марго всегда платила хорошо, порой даже чересчур, лишь бы все делалось быстро. Кроме того, она всегда платила наличными, шла всем навстречу. Я знаю, что черная экономика — это неправильно, но вся обслуга еле сводит концы с концами, а без этих нескольких долларов, что не попадают в казну, правительство не умрет.

Берди никак не прокомментировала его слова. Алистер определенно полный профан в финансовых вопросах. Марго могла наплести ему все, что угодно, поэтому мнение Бетти Хиндер казалось ей куда более убедительным. Может, Бетти и не финансовый гений, но здравого смысла у нее хоть отбавляй. Марго, безусловно, платила наличными, чтобы сбить стоимость работ по максимуму, а не из желания кому-то помочь. И ей думалось, что в глубине души Алистер это знает, а вся его речь в защиту Марго напоминает протест. Он просто не хочет признать, что является ее полной противоположностью.

Двойная дверь задребезжала, и оба, вздрогнув, оглянулись. На пороге стояла Белинда, сонная и встрепанная, как маленькая пухленькая птичка. Алистер вскочил и протянул ей руку.

— Хотите кофе, Белинда?

Она кивнула и, робко шагнув вперед, пробормотала:

— Я не хотела вам мешать. Просто подумала: может, уже настала моя очередь… Ведь уже и Уильяма допросили, что он видел и делал и все такое. И Анжела, когда вернулась, сказала, что детектив велел ей хорошенько подумать и попытаться все вспомнить. Она обещала попытаться. Только вот мне и в самом деле есть что рассказать детективу, а он меня все не зовет, с другими разговаривает.

Берди быстро сообразила, что в принципе совершенно не важно, с кем именно Тоби поговорит сейчас, тем более ей его порядок допросов казался странным.

— Так почему бы нам не пойти к нему прямо сейчас? Думаю, остальные все равно спят.

— О… А вы уверены? — Теперь, после того как высказалась, Белинда опять выглядела тихой как мышка. — А что, детектив уже позвал кого-то другого…

— Это не имеет значения, — бросила Берди резче, чем ей бы хотелось.

У этой девушки и Уильяма — как это Конрад его назвал? Нытик Уилли?.. — много общего. Они просто созданы друг для друга. И так ее раздражают, что выть хочется.

А вот Алистера, похоже, не раздражают. Он по-хозяйски протянул руку и пробежался опытными пальцами по блестящим растрепанным кудряшкам Белинды, создавая из хаоса порядок.

— Так гораздо лучше. — Алистер улыбнулся, глядя ей в глаза, и убрал на место упавшую на лоб кудряшку.

Белинда одобрительно хихикнула и вздохнула:

— Я безнадежна. Вы так старались…

— Вы не безнадежны, вы прелестны, — возразил профессиональным тоном стилист. — Не забывайте об этом.

Из кухни появилась миссис Хиндер с подносом, пересекла комнату и, милостиво кивнув Белинде, негромко сказала:

— Я услышала вас на кухне, голубушка, поэтому сделала для вас горячий шоколад. Вы нормально себя чувствуете?

Экономка водрузила три чашки, сливки, сахар, огромный серебряный кофейник и две кружки с шоколадом на стол.

— Да. Спасибо огромное. — Белинда взяла протянутую кружку и тут же поднесла ко рту, словно хотела продемонстрировать свою благодарность.

— Для вас тоже шоколад, Алистер, — заявила миссис Хиндер, — иначе не заснете. Вы себя знаете. Остальное мне отнести в кабинет или как? Детектив желает, чтобы я еще и наверх поднялась?

Она склонила голову набок, непроницаемым взглядом уставившись на Берди.

— Я это заберу, миссис Хиндер, не беспокойтесь. А наверх отнесет Тоби. — Она взяла поднос, который оказался тяжелее, чем можно было предположить. — Ну что, идемте, Белинда?

Толстушка кивнула, глотнула еще шоколада и торопливо направилась к двери, обеими руками прижимая кружку к груди.

— Печальное зрелище, а? — пробормотала Бетти Хиндер, глядя вслед неуклюже шагавшей Белинде. — Сначала муж-мерзавец, теперь увлеклась вот этим, с позволения сказать, Уильямом. До чего же некоторые из нас дуры, когда дело касается мужчин: как магнитом тянет к прохвостам — от одного к другому.

— Т-ш-ш! — предостерег ее Алистер. — Может услышать. Вообще-то я думаю, что они с Уильямом идеально подходят друг другу. А вы, Верити?

— О да. Браки заключаются на небесах!

Миссис Хиндер одобрительно фыркнула, а Берди вслед за Белиндой отправилась в гостиную, осторожно балансируя тяжелым подносом. Когда они уже добрались до двери в коридор, Эдвина пошевелилась, а Джози что-то буркнула. "Проклятие! — подумала Берди. — Нужно было выйти прямо из столовой, чтобы не потревожить их. Как же я не сообразила…"

— Берди! — прогремел Тоби из темноты холла. — А ты не особенно спешила, а? Несешь кофе для Милсона? Мне нужно срочно и гораздо больше.

— Да тише ты! — зашипела Берди. — Люди спят! О черт!

Обо что-то споткнувшись, она потеряла равновесие, и поднос угрожающе накренился. Белинда, выглядывавшая из-за ее плеча, пискнула, а Тоби быстро пересек холл, забрал у нее поднос и поставил на один из столиков у подножия лестницы. Бросив взгляд на Белинду, он вопросительно уставился на Берди.

— Я подумала, что ты можешь пока поговорить с Белиндой. Эдвина все равно спит.

— Хм. Прошу прощения, но сейчас я ни с кем разговаривать не намерен, — заявил Тоби, горой возвышаясь над обеими женщинами. — Простите, Белинда, но вам придется подождать еще немного: я нужен наверху. А вы, мисс Бердвуд, не могли бы уделить мне минутку в кабинете?

Берди заметила его неискреннюю ухмылку, поэтому сказала:

— Можно я сначала выпью кофе? Просто умираю без него.

— На это нет времени, да и в любом случае мне нужен весь кофейник. Попросишь потом сварить еще.

Отвратительно энергичный, Тоби уже торопливо шагал по коридору, увлекая ее за собой. Берди оглянулась на Белинду, с потерянным видом стоявшую в дверях гостиной, и уже поворачиваясь обратно, вдруг краем глаза уловила какое-то движение рядом с лестницей. Там кто-то есть? Или это просто игра света? Она приостановилась, пытаясь разглядеть, что там, но Тоби нетерпеливо потянул ее дальше. Ой, да какая разница, в самом деле. Берди хотелось поскорее узнать, что удалось выяснить Тоби. Она вошла следом за ним в кабинет, и он, закрыв дверь, решительно отсекая коридор, поникшую фигуру Белинды и ползучие тени, без предисловий заявил, потирая руки:

— Она очнулась. И заговорила. Милсон уверен: нет никаких сомнений. Так что я хочу, чтобы ты оставалась тут, пока я буду наверху. Сейчас… — он посмотрел на часы, — …одиннадцать сорок пять. Я позвоню, скажем, через полчаса. Если мы сможем получить признание, остальные спокойно отправятся спать, и беспокоить никого не придется. Хорошо? Только пока никому ничего не говори. Поняла?

— Уильям уже почти все им рассказал, как я и предполагала, если помнишь. Только вот Белинда знает что-то важное…

Он нетерпеливо отмахнулся.

— Нисколько и не сомневаюсь, наверняка кучу всего. Она как раз из тех, кто всегда подслушивает под дверьми. Но совершенно не уверен, что ее сведения будут нам полезны. Слушай, ты же детектив. Пусть она все расскажет тебе. Скажи, я велел.

— Дэн…

Он схватил ее за руку и снова вытащил в вестибюль, оставив дверь кабинета открытой.

— Не доставай меня, Бердвуд! Просто сделай так, как я сказал, а мне пора. Возвращайся туда, только оставь дверь открытой, чтобы слышать телефон. Ладно?

— Пошел ты!..

Тоби взъерошил ей волосы и быстро ушел. Берди кипела от злости, пока он, забрав поднос, поднимался по лестнице, и очень надеялась, что он споткнется. Не тут-то было. Добравшись до верха, Тоби умудрился самодовольно ей помахать, повернул направо, в сторону "Евы", где его ждали Милсон и Хелен, и исчез.

Значит, все кончено. Берди медленно побрела в гостиную. Теперь все выглядело почти нормально — тени стали менее зловещими, стены перестали давить, — и ее охватило какое-то тошнотворное ощущение пустоты. Она знала, это потому, что ей не хотелось верить, что это Хелен. Не хотелось, чтобы все оказалось так просто, так жестоко, так печально, но, похоже, так оно и есть. Все ясно и очевидно, как Тоби и сказал с самого начала. Хелен, которую когда-то звали Лорел Мун, убила Марго Белл. Может, из-за Уильяма, но скорее вообще без причины или по той, которая покажется бессмысленной любому здравомыслящему человеку.

Десять лет назад она убила шесть женщин, сегодня убила опять. Что возродило ее сумасшествие? Место? Люди? Вчерашний разговор, от которого кровь стыла в жилах? Вероятно, все сразу плюс личность самой Марго Белл. Тетя Серой Леди, последняя ее жертва, была, видимо, очень сильной женщиной, поскольку держала племянницу в ежовых рукавицах. Та вечно служила в семье козлом отпущения, и в конце концов у нее случился нервный срыв, который и породил неистовую ярость. Сначала эта ярость выплескивалась на других женщин, чем-то похожих на ее тетку, затем обрушилась на реальную, изначальную цель. Во всяком случае, именно к такому заключению пришли специалисты по поводу Серой Леди в научной статье о серийных убийствах, которую читала Берди.

Очевидно, маньяки чаще следуют именно такой модели поведения. Все преступления, описанные в той статье, были практически идентичны, несмотря на какие-то незначительные различия. Серийные убийцы, начиная с Джека-потрошителя и заканчивая Бостонским Душителем, маниакально следовали определенным ритуалам, какими бы причудливыми те ни были, но именно из-за этой причудливости серийные убийства порождали собственную гротескную субкультуру подражательных убийств. Полиция обычно старалась хранить отдельные аспекты характерного модус операнди настоящего убийцы в секрете, но пресса, как правило, поднимала много шума вокруг таких убийств, что зачастую приводило к насилию и ужасу далеко за рамками естественных ограничений (а в случаях если убийцу не удавалось поймать, то и в течение многих лет спустя). Нередко другие холодно и расчетливо, чтобы избавиться от кого-то и остаться безнаказанным, следовали почерку убийцы и тем самым вводили следствие в заблуждение.

А потому вполне логично было предположить, что убийство Марго Белл как раз и есть такой случай. Эта женщина была способна вызывать сильные эмоции у всех, с кем имела дело. Берди казалось, что гладкая поверхность жизни в этом доме много чего скрывала, в том числе и мотивы для убийства. Но мотив не обязательно влечет за собой такой исход, напомнила себе Берди, иначе убивали бы сплошь и рядом: в семье, на работе, на отдыхе, в дорожных пробках…

По словам Тоби, она просто упертая. Ей не хотелось, чтобы все закончилось вот так. Убийство — это одно, убийство по причине сумасшествия — совсем другое, по крайней мере, для нее.

Лорел Мун мало что помнила о своих преступлениях — во всяком случае, так говорили обследовавшие ее психиатры, — поэтому и не могла нести ответственность за содеянное. Признать ее невменяемой — это все, чем доктора могли ей помочь. Ее невиновность никто доказывать не мог: соседка своими глазами видела, как она душила свою тетю. На ее крики "несчастная Лорел", как все ее называли, обернулась, безучастно взглянув на нее, и вонзила в шею лишившейся сознания жертвы портновские ножницы. Соседка колотила в стекло до тех пор, пока не разбила, поранив руки, а затем, перепуганная до смерти, побежала за помощью.

Полиция обнаружила Лорел Мун рядом с трупом ее тети, истекавшую кровью от многочисленных ран, нанесенных ножницами, вырванными из горла жертвы, с шеей, разодранной ногтями несчастной. Убийцу спасли: для свершения правосудия, для специализированной психиатрической клиники.

Берди, положив ладонь на сверкающую медную ручку, помедлила на пороге гостиной, вдруг вспомнив, как вчера вечером Хелен, совершенно преобразившаяся, веселая, вошла в комнату под руку с Конрадом, взяла у Алистера бокал с шампанским. Это выглядело как второе рождение, а на самом деле было вторым крещением — кровью. Именно оно окрасило ее щеки и зажгло огонь в мертвых глазах.

Берди вздрогнула. Нужно к людям, срочно, а еще кофе.

В конце концов и все остальные сделали выбор в пользу горячего шоколада. Алистер подбросил дров в камин и снова разжег огонь, и они уселись вокруг него, сжимая в руках теплые фарфоровые кружки, вдыхая сытный молочный аромат, слизывая сладкие капли с губ. Бетти Хиндер, как страж, сидела позади них на стуле с прямой спинкой, прислушивалась к треску огня и шуму дождя.

— Вроде бы затихает, — заметил Алистер, склонив голову набок. — Слышите, Бетти?

— Да. Возможно, к утру и вовсе прекратится. Тогда Джордж приплывет в лодке.

Белинда огляделась и негромко прошепелявила:

— Но мы все равно не сможем отсюда выбраться. Еще вчера ночью мы тут были все, а теперь осталось всего шестеро. Как десять негритят.

Джози фыркнула и полезла за носовым платком.

— Не совсем. Трое негритят мирно спят в своих постельках. Хотелось бы и мне оказаться в своей. А вам, Эдвина?

— Безусловно. — Безупречная кожа Эдвины посерела от усталости, тушь под глубоко посаженными глазами размазалась, придав им затравленное выражение. — Мне нужна сигарета, — резко бросила она Алистеру. — Можно тут добыть хоть одну?

Он поколебался.

— Марго хранит… хранила… В общем, сигареты есть в ее кабинете. Сейчас принесу.

Покачав головой, Эдвина встала.

— Я сама. Это мой порок. Кроме того, хочется размять ноги. Где их искать?

— В шкатулке на столе. Вы уверены…

Но Эдвина уже направилась к двери.

Берди резво поднялась и пошла следом, а она, когда Эдвина обернулась к ней, удивленно и с некоторой неприязнью пробормотала:

— Ужасно хочется покурить.

Прошло не менее получаса, с тех пор как Тоби поднялся наверх, а значит, мог позвонить в любую минуту. По закону Мерфи[5], звонок раздастся ровно в ту секунду, когда Эдвина переступит порог кабинета. Если трубку возьмет она, Берди так и не узнает конец истории.

— Уже половина первого, — заметила Эдвина, когда они шли через холл. — Сколько еще нас тут будут держать, Верити? Полагаю, вы знаете. Похоже, по какой-то причине вы пользуетесь их полным доверием.

Эдвина старалась говорить невозмутимо, но ее глаза говорили: "Я так и знала, что жди от тебя неприятностей. Ты не одна из нас. Ты мне соврала".

— Да что вы? — постаралась как можно искреннее удивиться Берди. — Это гораздо больше, чем я думала.

Они с Эдвиной вошли в кабинет Марго Белл, и Берди подумала, что пора бы позвонить Дэну. Незаметно проверив, нормально ли лежит трубка внутреннего телефона, Берди пыталась понять, что там в голове у Тоби.

— Мне тоже мало что известно, — сказала Берди. — Как и вы, брожу в темноте.

И едва она это произнесла, как свет мигнул и погас.

Глава 15

Их окутала, вобрала в себя густая тьма. После секунды абсолютной тишины донесся взрыв звуков из гостиной: ошарашенное бормотание, вопль и парочка зловещих ударов.

Берди инстинктивно вытянула руки и шагнула вперед, но пальцы ее запутались в тяжелых складках шторы, локоть врезался во что-то твердое, и оно охнуло и выругалось, а потом неприветливо, но радостно знакомо выкрикнуло:

— Эй, полегче!

— Простите. Что за чертовщина…

— Похоже, авария на линии электропередачи. Возможно, упало дерево. Ничего удивительного в такую-то погоду.

Берди услышала шорох: Эдвина спокойно прошла к окну и опустилась на банкетку. Вот же хладнокровие — позавидуешь!

Дверь по ту сторону холла распахнулась, и послышался голос Алистера:

— Эдвина! Верити! С вами все в порядке?

— Да! — откликнулись они хором и рассмеялись.

— Оставайтесь на месте. Сейчас я выйду наружу и запущу генератор. Это быстро.

— Погодите! — донесся до них так же хорошо гнусавый голос Бетти Хиндер. — Я с вами.

Послышался скрип, за ним удар, и снова голос Алистера:

— Бетти, останьтесь тут!

— Не стройте из себя полного идиота! Нельзя бродить в одиночку в кромешной тьме! Что, если вы упадете и сломаете ногу? Что, если генератор не запустится? Вот уж весело-то будет!

— В таком случае я схожу за Уильямом, — пошел на попятную Алистер.

Берди в полной темноте улыбнулась, а Бетти красноречиво фыркнула:

— От него столько же толку, сколько от кармана на дамской комбинашке. Лучше хватайтесь за меня: я с завязанными глазами найду в этом доме дорогу куда угодно. А что до генераторов… Ну, поскольку Джордж лучше будет сидеть в темноте и бездельничать, чем пошевелит хоть пальцем, я и с ними умею управляться. Идемте.

— Ну хорошо, — сдался Алистер. — Но всех остальных прошу оставаться на месте. Нам потребуется минут десять.

— Нет! — прорезал темноту еще один голос, высокий, дрожащий. — Я здесь не останусь! Мне нужно отсюда выбраться! Прекратите все это! Дайте…

Послышалось шарканье, затем что-то упало на пол, раздался панический визг.

— Белинда! — рявкнул Алистер. — Сядьте! Возьмите еще печенье! Джози, свечи стоят на буфете!

— Хорошо! Идите, Алистер, и не волнуйтесь. Все будет нормально! — крикнула в ответ Джози, почему-то развеселившись.

Берди нащупала где-то в районе коленок банкетку, на которой сидела Эдвина, и осторожно опустилась рядом с ней. Та торопливо подвинулась, и какое-то время они молча сидели, притиснутые друг к другу.

Темнота была кромешной, что в комнате, что за окном. Долину сплошной стеной окружали холмы: ни просвета, ни единой звездочки на небе, которые разбавили бы эту черноту. До сих пор Берди даже не замечала жужжания кондиционера, но теперь, когда он замолк, отсутствие этого звука создавало зловещее ощущение абсолютной тишины в доме. Снаружи тишину нарушал лишь шум несущейся воды в раздувшейся реке и плеск дождя по земле.

Берди вытянула руку перед собой и прищурилась, пытаясь различить хоть что-нибудь, но темнота была непроницаемой, словно она ослепла. Вздрогнув, Берди вспомнила про Дэна Тоби. Он не позвонил. Почему? А теперь и не сможет: внутренним телефонам требуется электричество. Берди невольно затаила дыхание, и Эдвина, словно видела в темноте, успокоила ее:

— Волноваться не о чем.

Берди покачала головой, сообразила, что Эдвина ее не видит, и вслух произнесла:

— Дело не в темноте, а в Тоби… и Милсоне. Думаю, мне нужно подняться, отнести им свечу.

— Через десять минут будет свет, — рассудительно произнесла Эдвина. — Они же большие мальчики, правда? Так что могут сами о себе позаботиться.

Конечно. Но почему у Берди возникло дурное предчувствие? В голове то и дело возникала картинка: Тоби на верхней ступеньке самонадеянно машет ей рукой, — а из-за кромешной тьмы она не может больше ничего увидеть.

Берди поднялась на ноги и попыталась нащупать стол. Может…

— Что это вы задумали? — усмехнулась Эдвина.

— Если тут есть сигареты, значит, должна быть и зажигалка.

— Если тут есть сигареты, — эхом откликнулась Эдвина, — то захватите, пожалуйста, и мне. И дай-то бог, чтобы нашлась и зажигалка.

Берди стала ощупывать полированную поверхность, пытаясь вспомнить, что на ней было, когда она входила сюда. Пальцы коснулись бумаги — расписание; небольшая стопка картонок — досье гостей. Она едва не опрокинула вазу с цветами… да, точно, рядом с вазой стояла пепельница, а еще эмалированная шкатулка. Рука задела угол. Да, это она! Берди схватила шкатулку и откинула крышку: сигареты… и в самом уголке маленькая тонкая зажигалка. Она щелкнула колесиком, и загорелось небольшое пламя, очень яркое в темноте.

Раздался восторженный возглас Эдвины, и, спотыкаясь, она подошла к Берди. Обе прикурили.

— А ведь я бросила, — выдохнув дым, с удовлетворением заметила Эдвина через секунду.

— И я, — сделав глубокую затяжку, вздохнула Берди и затушила сигарету. — Отрава!

Эдвина приглушенно пробормотала что-то в знак согласия и с жадностью затянулась. Берди снова щелкнула зажигалкой и, увидев в смутных очертаниях комнаты, что дверь прямо перед ней, объявила.

— Я наверх. Мне кажется, что-то случилось.

— Вы с ума сошли! Вот с этим жалким источником света? Да вы себе шею свернете.

— И все-таки я пойду, а вы оставайтесь тут.

— Черта с два! — Эдвина нащупала пепельницу и погасила в ней сигарету. — Если вы пойдете, то и я с вами. Не собираюсь сидеть тут в темноте сложа руки, всему есть предел.

Они осторожно добрались до двери, вышли в холл, куда проникали тусклые отблески пламени камина из гостиной. Теперь, когда их глаза привыкли к темноте, этого было более чем достаточно, чтобы видеть, но возвышавшаяся перед ними лестница исчезала в кромешной тьме где-то на половине пути.

По взаимному молчаливому согласию шли они бесшумно, а добравшись до лестницы, начали подниматься друг за другом. И скоро оказались в темноте. Теперь им пришлось передвигаться ступенька за ступенькой, нащупывая путь, крепко держась за перила как за спасательный трос. Тишина и темнота сгущались все плотнее.

— Это безумие, — услышала Берди шепот Эдвины и ощутила ее дыхание у себя на шее.

От ее близости она даже поежилась, щелкнула зажигалкой и вытянула руку прямо перед собой, изо всех сил напрягая взгляд. Зажигалка быстро нагрелась, так что пришлось погасить.

— Мы почти пришли. Осталось четыре-пять ступенек.

Сердце так колотилось, что Берди начала задыхаться. Что-то случилось, она это чувствовала. Чернота на верхних ступеньках казалась угрожающей, но она заставляла себя переставлять ноги по толстому ковру, радуясь теплу и звукам, исходившим сзади, от Эдвины.

Добравшись до верха, Берди споткнулась и едва не упала, хотя и ожидала мгновения, когда поднятая нога столкнется с воздухом, а через считаные секунды послышалось восклицание Эдвины: та тоже чуть не упала.

— Все в порядке. Мы наверху, — пробормотала Берди, продвигаясь вдоль балюстрады, чтобы освободить место для своей спутницы.

Они посмотрели вниз, в холл: отсюда были видны слабые отблески пламени камина из гостиной.

— Если идти по галерее лицом сюда, — прошептала Берди, — то дорога будет видна.

Эдвина вдруг схватила ее за руку.

— Я вспомнила! Мне кажется, тут была свеча: около дивана на столике в серебряном подсвечнике…

Берди щелкнула зажигалкой, и они попятились от безопасной балюстрады, держась друг за друга, вытянув свободные руки, напрягшись телами на случай неожиданных столкновений. Берди нащупала стул и, опустившись на него, потянулась к угловому столику. Вот тут она нашла розовый конверт, анонимное письмо. Казалось, это произошло так давно! Зажигалка отбрасывала крохотный круг света на полированное дерево, и в дальнем конце стола что-то блеснуло. Да, это он, серебряный подсвечник. Берди так обрадовалась, что едва не вскрикнула. Подтянув его к себе, она зажгла свечу. Фитиль вспыхнул, и высоко поднявшееся желтое пламя прогнало прочь тьму, осветило небольшую зону отдыха, витражное стекло, серые тени, дверь с надписью: "Только для персонала".

— О, так намного лучше, — с облегчением вздохнула Эдвина.

Берди посмотрела на нее и улыбнулась:

— Хорошо, что вы вспомнили. Ну что, идем дальше?

Они медленно пошли по галерее в сторону "Евы". Больше не было необходимости нащупывать дорогу или оглядываться на слабый свет в холле. Со свечой Берди немного успокоилась и теперь гадала, что скажет Тоби, увидев ее, да еще с Эдвиной. Десять к одному, что, когда они туда доберутся, свет включится. Проклятие! Следовало подождать, как и предлагала Эдвина, но Берди знала, что не смогла бы.

Было так тихо, что шум дождя по крыше над головой казался оглушительным. Они дошли до угла галереи. Впереди дверь Хелен. От тяжести подсвечника у Берди заболела рука, и она немного опустила ее, когда они оказались перед дверью с табличкой "Ева". Изнутри не доносилось ни звука. Берди взглянула на Эдвину, подняла свободную руку и постучала. От толчка дверь открылась. Внутри было темно как в яме, и в этой темноте слышалось чье-то дыхание.

— Дэн!

Берди подняла подсвечник повыше. От резкого движения пламя почти погасло, затем вспыхнуло снова. Эдвина в ужасе вцепилась в ее руку.

— Дэн! Ты здесь?

В темноте раздавалось лишь дыхание, хриплое, глубокое. Берди сильно толкнула дверь и шагнула вперед. Эдвина попыталась ее удержать, но она вырвалась, подняв свечу как можно выше.

Тоби распростерся на диване и напоминал громоздкий куль. Одна рука лежала у него на лице, словно заслоняя от яркого света. Берди решила подойти поближе, и пламя свечи выхватило что-то белое на полу у стола. Рубашка Милсона. Констебль лежал скорчившись, и его длинные ноги торчали из-под стула.

— Верити! — Голос Эдвины прорвался сквозь тишину, парализовавшую сознание, а настойчивая рука схватила за рукав.

Берди заставила себя повернуться.

Хелен сидела на краю кровати, прямая и неподвижная, сложив руки на коленях. Когда на нее направили свет, она повернула голову, глаза ее лихорадочно блестели — и негромко произнесла.

— Они спят. Просто спят.

У Берди волосы встали дыбом. Она попятилась, но уткнулась в диван, подняла подсвечник как можно выше, как оружие, и левой рукой коснулась Тоби. Слава богу, дышит, хотя и тяжело. Это его дыхание слышалось от двери. Берди ткнула его, потрясла, но он не очнулся, даже не шелохнулся.

— Похоже, их чем-то опоили, — сказала Берди, и собственный голос показался ей раскатом грома.

Тут же на глаза ей попался поднос на низком столике возле дивана и серебряный кофейник, увидела она и чашку на подносе, никем не использованную, и другую, на четверть пустую, на столике, куда поставил ее Тоби. Где же третья? Ну конечно, на письменном столе, где Милсон делал записи. Теперь она увидела и ее тоже.

Берди обогнула кофейный столик, подошла к письменному столу и, не отрывая глаз от Хелен, нагнулась и нащупала пульс у Милсона на шее. Теперь она слышала и его дыхание. Так дышит человек, погруженный в глубокий сон. Берди окликнула его по имени, подергала за рукав: все без толку — и завороженно уставилась на его профиль. Одна щека констебля погрузилась глубоко в ковер, и казалось, что перед ней рельефное изображение его лица, как на камее.

— С ними все нормально? — вновь вернул ее к реальности голос Эдвины.

Нужно что-то делать. Берди медленно выпрямилась. Подсвечник мертвым грузом оттягивал ей руку, и она поставила его на кофейный столик.

— Думаю, да. Зависит от того, что они выпили. Кожа вроде не липкая и пульс нормальный. Просто отрубились. Что бы это ни было, явно что-то сильнодействующее. — Берди заставила себя посмотреть на неподвижную фигуру на кровати. — Вы дали им какие-то таблетки, Хелен?

Хелен удивленно посмотрела на нее, но ничего не ответила.

— Сколько таблеток вы им дали? — повысила голос Берди. — Сколько?

Берди, поняв, что близка к истерике, что голос ее дрожит, крепко стиснула руки. Нужно успокоиться.

Хелен помотала головой, словно хотела избавиться от тяжелых мыслей, сосредоточенно наморщила лоб и, наконец, произнесла:

— Я не давала им никаких таблеток, вообще ничего… Они выпили кофе, предлагали и мне, но я отказалась. А через некоторое время сказали, что очень устали, и оба заснули. Вот и все. Потом погас свет.

— Хелен, вы покидали комнату? — спросила Эдвина, к которой вернулись ее решительность и властность.

— Нет.

— Но дверь была открыта.

Хелен пожала плечами.

— Может быть. Не знаю. Я никуда не выходила. По крайней мере, думаю, что не выходила, нет.

Желудок у Берди неприятно подскочил. Она подошла к Эдвине и пробормотала:

— Нам нужна помощь. Моя комната рядом. Давайте отведем ее туда и запрем дверь на замок.

Эдвина кивнула и, повернувшись к Хелен, сказала спокойно, но твердо:

— Вам нужно отдохнуть. Пойдемте в соседнюю комнату, там вы сможете прилечь. Мы не сможем унести отсюда этих мужчин, они слишком тяжелые.

Берди уверенно протянула руку, и Хелен послушно встала, пошатнулась, и Эдвина успела схватить ее за руку.

— Совсем забыла, — ахнула Хелен, опершись на ее плечо. — Моя лодыжка.

Даже при свете свечи на белой коже был заметен огромный кровоподтек. Эдвина и Берди переглянулись, лихорадочно соображая, затем Эдвина обняла Хелен за тонкую талию и буднично произнесла:

— Я помогу. Осторожно, мы не будем торопиться.

Они медленно, с огромным трудом вышли из комнаты, но когда оказались на галерее, вспыхнул свет. Берди заморгала, глаза наполнились слезами. Восхитительный свет! Пока было темно, Берди не осознавала по-настоящему, насколько подавляет тьма. Послышалось жужжание кондиционера, и зловещая тишина отступила. Слава богу! Вокруг снова разливалось тепло, а в них самих — жизнь. Берди это ощущала кожей. Бросившись вперед, она распахнула дверь в "Джульетту" и отошла в сторону, пропуская Эдвину и Хелен.

Эдвина то ли довела, то ли дотащила спутницу до кровати и мягко усадила.

— Мы скоро вернемся, Хелен, а вы пока отдохните.

Она развернулась, намереваясь уйти, но у нее за спиной стояла Берди, все еще с подсвечником в руке. Внимательно посмотрев на сидевшую на кровати Хелен, она негромко спросила:

— Ваше настоящее имя — Лорел Мун, да?

Хелен уставилась на нее, приоткрыв пересохший рот, словно испытывала жажду, и покачнулась.

— Бросьте вы, — пробормотала Эдвина, но Берди должна была знать, поэтому настойчиво повторила:

— Вы Лорел Мун. Верно?

Хелен опустила голову и вздохнула, закрыла лицо ладонями. Сильные, мучительные всхлипы сотрясли ее тело.

Берди и Эдвина попятились к двери, вышли из комнаты и заперли на замок.

— Вы хотите сказать, ее никто не охранял? — Большое лицо Джози побелело. — Она же могла всех нас поубивать!

Белинда что-то пробормотала, и Алистер потрепал ее по руке.

— Ну так не убила же! — рявкнула Бетти Хиндер, вытирая испачканные смазкой руки о подол черного платья, а когда сообразила, что делает, с отвращением фыркнула. — Этот Тедди Сильвер! Когда увижу его в следующий раз, скажу все, что о нем думаю. Ему платят деньги за обслуживание этого генератора, а не за то, чтобы просто на него смотрел.

— Может, в этом квартале он еще не приходил, — рассеянно предположил Алистер, продолжая похлопывать Белинду по руке, и, судя по наморщенному лбу, полностью погруженный в свои мысли.

— Ой, да прямо! Ваш Уильям только вчера мне сказал. Я специально спросила, потому что дождь. Приходил и денежки взял, а теперь посмотрите! Мы чуть не остались в темноте. Что бы вы делали, если бы не я, а?

— Не знаю, Бетти. — Морщины на лбу Алистера сделались еще глубже.

Она снова фыркнула, но тут же поморщилась, тряхнув ногой, и пожаловалась:

— И еще резиновые сапоги протекают. Ноги промокли, а я сразу и не заметила, когда переобувалась в туфли.

— Миссис Хиндер, не могли бы вы пойти посмотреть, как там Дэн и констебль Милсон? — в нетерпении попросила Берди. — Вы говорили, что могли бы…

— О да. — Экономка начала подниматься по лестнице. — Алистер, свари кофе, хорошо? Полный кофейник. Он им понадобится. Я имею в виду спящих красавцев.

— Поосторожнее! Это как раз ваш кофе их вырубил, Бетти, — хрипло захохотала Джози.

Наступила мертвая тишина. Экономка медленно повернулась и, вперив в нее стальной взгляд, ядовито произнесла:

— Для вас я — миссис Хиндер. Она, будто споткнувшись, поджала губы и стала спускаться обратно. Джози испуганно попятилась.

— Бетти… — начал Алистер, но она резко бросила, не останавливаясь:

— Нужно переобуться: одна нога совершенно промокла, в туфле хлюпает.

Миссис Хиндер сбросила правую туфлю и вытянула ногу, забавно приоткрыв рот, и все, кто стоял рядом, ахнули: чулок был мокрый и красный.

— О, Бетти, вы же поранились! — Алистер наклонился и оттянул испачканный нейлон. — Порезались? Что случилось? Как это…

Он замолчал и поднял испачканную красным руку, челюсть у него отвисла. Миссис Хиндер тоже наклонилась, ощупала пальцы на ноге, и ее руки тоже стали красными. С минуту она тупо смотрела на них, потом отрезала:

— Ничего со мной не случилось.

Словно ожидая объяснений со стороны, она замолчала, и Берди вдруг подумала, что знает, в чем дело. Ее замутило, и она спросила Алистера:

— Где стоят сапоги?

— У задней двери, кухонной, там, где обычно.

— Пойдемте посмотрим.

Берди пропустила его вперед, и они отправились через кладовку и большую, сияющую чистотой кухню с тщательно отмытым сосновым столом в заднюю часть дома. Остальные молча следовали за ними.

Две пары мокрых и грязных резиновых сапог одиноко стояли у двери, что вела во двор. Берди взяла правый сапог меньшей пары, перевернула его и потрясла. Ничего не произошло.

— Что она делает? — спросила у нее за спиной Джози, не обращаясь ни к кому конкретно, и ей никто не ответил.

Берди на мгновение задумалась, затем решительно сунула руку в сапог и, нащупав то, что искала, запрятанное в самый носок, осторожно вытащила, стараясь не прикасаться своей находкой к внутренней стороне сапога. Все это время она стояла спиной к остальным.

— Что там такое? — жадно поинтересовалась Джози.

— Миссис Хиндер, нет ли у вас чистого пакета или чего-нибудь в этом роде? — спросила Берди.

Ответа не последовало, но через несколько мгновений тонкая загорелая рука протянула ей то, что требовалось. Берди сунула находку в пакет, сложила его и лишь после этого повернулась к остальным. Белинда не проявила никакого интереса, продолжая поскуливать, но Алистер выжидательно шагнул вперед.

— Латексные перчатки, — коротко бросила Берди, показав пакет. — Как те, что вы используете для окраски волос.

Только на сей раз перчатки были вовсе не в краске, а в крови, причем совсем свежей.

— Миссис Хиндер, — спокойно произнесла Берди, — пожалуйста, переобуйтесь, сварите кофе и поднимитесь наверх. Сделайте все возможное, чтобы заставить полицейских очнуться. Они нам очень нужны. И не волнуйтесь из-за Хелен. Мы заперли ее в моей комнате, так что она не сможет выйти. Поспешите!

— Да, Бетти, пожалуйста, — попросил Алистер, побледнев как полотно.

Экономка тут же повернулась к раковине и стала наполнять чайник.

— Все остальные должны вернуться в гостиную и находиться там. Мы с Алистером сейчас разбудим Уильяма, Конрада и Анжелу и сразу же присоединимся к вам.

— Нет! — вдруг затрясла головой Белинда. — Нет! Я туда не вернусь! Нам всем нужно держаться вместе! Алистер, не уходите, или пойдемте вместе.

— Я тоже так думаю, — тяжело произнесла Эдвина.

— И я! — добавила Джози, скрестив руки на своей обширной груди. — Шагу больше не сделаю без остальных!

Берди поколебалась: это, конечно, безумие, но она не могла себе позволить терять время на споры, поэтому едва ли не выкрикнула:

— Хорошо! Идемте! Только держитесь все вместе и не отставайте!

Вся компания едва не бегом прошла через кухню и кладовку и ввалилась в пристроенное крыло. Дежавю: этим же путем они бежали навстречу Анжеле, когда та вопила, что Марго мертва. Мертва! Дождь по-прежнему заливал оконные стекла и барабанил по жестяной крыше, шлепал по залитой водой брусчатке.

Они прошли мимо входа в раздевалку и в бассейн, повернули в коридор с процедурными кабинетами. Окна слева, закрытые двери справа, парикмахерская, массажный, косметический… макияж… мертвая Марго. Белинда скулила, Джози тяжело дышала, Алистер передвигался какой-то странной крабьей походкой, стараясь не поворачиваться спиной к дверям и не отрывая взгляда от залитых дождем окон.

Они дошли до дальней кладовки и повернули налево, в коридор с комнатами для персонала. Берди остановилась у первой двери. Внутри разгорался страх, но она его подавила и пробормотала:

— Кто где?

— В конце пустая комната, затем Конрада, Анжелы, а это Уильяма, — буркнул выглядевший совершенно потрясенным Алистер и вдруг неистово заколотил в дверь: — Уильям!

Остальные аж попятились. Настолько это было неожиданно. Тем временем Алистер, не дожидаясь ответа, прошел дальше и принялся колотить в двери к Анжеле, Конраду. Он так громко выкрикивал их имена, что голос его эхом отдавался от оконных стекол, отскакивал от стен.

Первым рывком распахнул дверь Конрад. Он успел натянуть джинсы, но до пояса оставался голым. Длинные золотисто-каштановые волосы разметались по плечам, глаза были заспанными, и выглядел он на удивление юным и уязвимым. Шагнув к притихшей группе в коридоре, он спросил со страдальческими нотками в голосе:

— Ну что такое? Что опять стряслось?

Тут в коридор едва ли не вывалился Уильям в элегантной темно-синей шелковой пижаме, с растрепанными черными волосами, но тут же сконфуженно что-то пробормотал, вернулся в комнату, а мгновением позже появился, пытаясь натянуть на плечи поношенный клетчатый халат. В своих безуспешных попытках он походил на длинную тощую сову, и Джози с интересом наблюдала за его мучениями, а все остальные старались не смотреть.

— Анжела! — снова заколотил в дверь Алистер. — Просыпайся!

Но за дверью стояла тишина, и Алистер с полными ужаса глазами повернулся к Берди и пробормотал:

— Может, принести запасной ключ?

— Да, конечно.

Алистер побежал к себе, а Уильям, переводя взгляд с одного потрясенного лица на другое, в недоумении спросил:

— Что происходит?

— У вас ведь не один запасной ключ? — проигнорировала его вопрос Берди.

Уильям часто заморгал.

— Один в столе у Марго вместе с остальными ключами, один у Алистера и, думаю, еще один в сейфе. Да, точно. Что-то стряслось?

Берди не успела ничего ответить. Из-за угла, с трудом переводя дыхание, показался Алистер, а еще через мгновение ключ оказался у нее в руке. Берди еще раз резко постучала, потом, вставив ключ в замок, широко распахнула дверь и включила свет.

Анжела лежала навзничь на полу, головой к двери, светлые волосы заплетены в свободную косу. Дневная одежда висела на спинке стула: белое платье, белая комбинация, хлопчатобумажные лифчик и трусики. На Анжеле была светло-голубая пижама. Куртку, видимо, распахнули рывком, так что пуговицы разлетелись и были видны маленькие безупречные груди. Ноги и руки раскинуты под неловкими углами, словно ее бросили на ковер откуда-то сверху. Берди увидела всю картину целиком, будто с большого расстояния: закатившиеся глаза, посиневшее лицо, темную лужу крови, пропитавшую ковер вокруг плеч девушки, маникюрные ножницы, которые глубоко воткнуты в разорванное горло, перетянутое белыми колготками, испачканными в крови.

За спиной Алистер едва не упал, и Берди, протянув назад руку, вытащила его из дверного проема. Это было ошибкой: теперь все увидели и остальные — и здание огласилось воплями ужаса.

Глава 16

— Детектив Тоби сказал, что нам ничто не угрожает! — Уильям истерически лупил кулаками по коленям, глядя в одну точку покрасневшими от слез глазами.

Берди взглянула на Алистера: тот механически подбрасывал поленья в камин, ворошил угли и с силой дул на них.

— Он так думал, Уильям. А теперь я спрошу снова: вы уверены, что ничего не слышали из комнаты Анжелы?

Секретарь помотал головой.

— Ни звука! Было абсолютно тихо, только дождь шумел. Я думал, она спит! Мы с Конрадом проводили ее до комнаты, пожелали спокойной ночи… Правда, Конрад? И еще сказали, что не о чем беспокоиться.

— Знаете, я хотел к ней зайти. — Конрад успел натянуть свитер, но волосы так и остались растрепанными, а на подбородке виднелась щетина. — Но было уже почти двенадцать: прошло добрых полчаса, с тех пор как Анжела ушла к себе. Она очень нервничала перед этим: все говорила, что должна вспомнить какие-то подробности для копов и все такое. Вот я и подумал, если она уже уснула, то лишь испугаю ее, и все начнется сначала.

Конрад внезапно опустил лицо в ладони, глубоко вздохнул и выпрямился, привычно пригладив рукой волосы.

— Мне показалось, я слышал телефонный звонок, — внезапно произнес Уильям. — Я спал, точнее почти заснул, но вдруг услышал телефон. В комнате Анжелы. Или Конрада. Или даже в одном из кабинетов. Всего пара звонков…

Конрад наморщил лоб.

— Я ничего такого не слышал. Должно быть, тебе приснилось.

Уильям помотал головой и твердо возразил:

— Нет. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее убеждаюсь, что не приснилось.

— А примерно во сколько это было? — спросила Берди.

— Не знаю. Я лег около половины двенадцатого… Может, через полчаса или даже через час. Не могу сказать.

— В любом случае до того, как погас свет. По крайней мере это мы знаем точно.

Уильям в замешательстве уставился на нее.

— Я не знал, что отключили свет. Мы что, запустили генератор? О да, конечно же! Шум. Я об этом даже не подумал.

Берди покусала губу. Ей было необходимо срочно поговорить с кем-то из тех, кому можно доверять. Если она права, нельзя терять время. Поскольку Дэна и Милсона еще не разбудили, такой человек был только один — Эдвина. Она стояла у окна и смотрела в черноту. Берди подошла к ней и едва слышно спросила:

— Вы не могли бы на минуточку выйти со мной?

Эдвина без малейших признаков удивления кивнула и последовала за Берди в холл. Остальные лишь молча проводили их взглядами.

— Мне нужно с вами поговорить, чтобы никто не подслушал.

— Хорошо.

Они молча направились в заднюю часть дома. В новом крыле было темно, и Берди пощелкала выключателями на стене у двери, пока все помещения не оказались залитыми ярким светом. Они прошли в зону отдыха у входа в бассейн и уселись лицом друг к другу за низкий столик, на котором в беспорядке лежали журналы мод и домашних интерьеров.

— Ну и что на сей раз? — Эдвина спросила с некоторым недоумением.

— Тоби все еще в отключке, — начала Берди, подавшись вперед, — а если я буду заниматься этим в одиночку, слишком велик риск, что появятся еще жертвы.

Несмотря на безотлагательность дела, она чувствовала себя неловко. Эдвина смотрела на нее. "Возможно, я преувеличиваю опасность?" — пришло Берди в голову, но она прогнала эти мысли и продолжила, стараясь говорить как можно понятнее и логичнее:

— Если Анжелу убила Хелен, то это произошло тогда, когда Тоби и Милсон были без сознания. Тоби поднялся к ней в комнату в одиннадцать сорок пять, забрав с собой поднос с кофе. До этого времени она была в отключке, под охраной Милсона. Тоби и Милсону потребовалось не меньше пятнадцати минут, чтобы выпить достаточное количество кофе, в который что-то подсыпали, прежде чем уснули. Видимо, это отрезок времени до четверти первого или около того. Так?

Эдвина кивнула, вся обратившись в слух, явно заинтересованная.

— Свет погас сразу после половины первого.

— Верно, — согласилась Эдвина, ожидая, когда Берди перейдет к сути.

Берди глубоко вздохнула и стиснула руки, вдруг сделавшиеся ледяными.

— Милсон, очень дотошный полицейский, обыскал комнату Хелен, но не нашел там ни латексных перчаток, ни ножниц — только одежду, зубную щетку и немного денег. Ключ от комнаты лежал у нее в кармане. Значит, если допустить, что Хелен спустилась на первый этаж, нашла универсальный ключ, раздобыла пару перчаток и ножницы, проникла в комнату Анжелы, расправилась с девушкой, вернула ключ на место, затолкала окровавленные перчатки в резиновый сапог, стоявший на кухне, и вернулась к себе наверх, то на это ушло максимум полчаса, а более вероятно, пятнадцать — двадцать минут. Причем последние пять минут Хелен передвигалась в кромешной темноте, с вывихнутой лодыжкой, причинявшей ей такую боль, что она едва могла наступать на ногу.

— Возможно, лодыжку Хелен подвернула позже.

— Нет. Тоби говорил, что это произошло, когда они вели ее наверх.

Эдвина уставилась на нее и медленно произнесла:

— А ведь я не додумалась. Только насчет времени вы ошибаетесь. У нее был целый час или три четверти часа, как вы говорите. Но все-таки… Я не смотрела на часы, и все-таки добрались мы до той комнаты никак не раньше часа ночи.

Берди настойчиво подалась вперед.

— Вы забыли, Эдвина. Бетти Хиндер и Алистер пошли к генератору сразу же после того, как погас свет. Бетти надела резиновые сапоги, и перчатки к тому времени уже лежали в них. Анжела была мертва, а ее убийца спокойно ушел.

— Вы хотите сказать…

— Что Хелен не могла этого сделать: не могла убить Анжелу. Но кто-то хотел, чтобы мы подумали именно на нее. Кто-то добавил что-то в кофе, чтобы нейтрализовать Тоби и Милсона и лишить алиби Хелен. И этот кто-то не знал про ее лодыжку, а также не знал, что я жду звонка от Тоби и обязательно поднимусь, если он не позвонит.

— Это может быть кто угодно: обо всем этом не знал никто.

— Верно.

Берди дала ей время подумать, внимательно наблюдая за ее лицом.

— Но зачем убивать Анжелу? Если это не… не сумасшествие, у кого могла быть причина ее убить?

— У того, кто убил Марго Белл, потому что Анжела то ли что-то заметила в косметическом кабинете, то ли о чем-то догадалась, и убийца боялся, что она об этом расскажет. Анжела первой увидела место преступления, а это ее рабочий кабинет. Если кто-то и мог что-нибудь заметить, так это она. И убийца это знал.

— Убийца… — Эдвина уставилась на Берди и рассеянно провела пальцами по губам. — Но способ убийства… такой же, как у Серой Леди…

— Кто-то знал, что Хелен — Лорел Мун, и воспользовался ее способом, чтобы убить Марго Белл, когда услышал рассказ Уильяма. Это подражательное убийство, и мы за него ухватились, сыграв на руку настоящему убийце. Во всяком случае, Тоби подыграл. Я пыталась его предостеречь, но он даже слушать не стал. Не знаю, почему он вдруг так заупрямился. Мы с ним и раньше сотрудничали, и не один раз, и обычно он ко мне прислушивался, но на сей раз был убежден, что уже знает ответ, и отказывался рассматривать другие версии. Чтобы избавиться от Анжелы, представлявшей для него определенную опасность, убийца снова прибегнул к способу Серой Леди, надежному как скала. Как только личность Хелен была бы установлена, она уже не смогла бы отвертеться.

— Какая гнусность! — помрачнев, воскликнула Эдвина и хлопнула себя ладонью по колену.

— Согласна.

Они какое-то время сидели молча, затем Эдвина спросила:

— Кто?

— Это мы и должны выяснить, и как можно скорее, до того, как случится что-нибудь еще. Нужно поговорить с остальными и понаблюдать за их поведением. Убийца не будет волноваться.

— Что мы им скажем? О чем будем спрашивать?

— Начнем разговор о Марго, потом об Анжеле, о последних двух днях. Дадим им повспоминать, посплетничать, высказать свои предположения. Подкинем мысль про мотив, особенно в случае Марго. И будем действовать по обстоятельствам. Постараемся воссоздать картину, кто, что и когда делал, попытаемся выявить противоречия, а потом сверим записи. Идет?

Эдвина с сомнением покачала головой и отвернулась.

— Что-то не так?

— О нет… Наверное, это эгоистично, но ведь происходящее может быть по-настоящему опасно, особенно учитывая мой бизнес…

— Согласна, это опасно, — спокойно произнесла Берди. — Надеюсь, вы понимаете…

Эдвина махнула рукой.

— Ой нет, я не о себе лично! Речь о моей карьере. Если кто-то пронюхает, что ты замешан в деле об убийстве, в банковских кругах о тебе будут думать не лучшим образом.

— С какой стати о вашем участии кто-то должен узнать? — твердо сказала Берди. — Я поговорю с Тоби, и ваше имя нигде не будет упоминаться. Все будет хорошо, обещаю.

— Спасибо. Ловлю на слове, — улыбнулась с благодарностью Эдвина. — Ну и кто из нас что будет делать?

— Я тут подумала… в случае с Анжелой любой мог незаметно выскользнуть в новое крыло, до того как погас свет. Уильям и Конрад ушли один за другим, причем сразу за ней. Бетти и Алистер хлопотали на кухне и в столовой: готовили напитки, — причем и вместе, и по отдельности. А вы, Белинда и Джози предположительно спали в гостиной. Любой из вас мог выйти, пока мы с Тоби опрашивали в кабинете остальных, и никто бы этого даже не заметил.

Эдвина рассмеялась.

— Вот спасибо! А если это была я?

— Это риск, на который мне приходится идти. Но пока, друг, я не смогла придумать для тебя никакого мотива, поэтому надеюсь, что мне ничто не угрожает, — улыбнулась Берди.

— Хочешь сказать, что у остальных мотив есть?

Берди пожала плечами.

— Ну, понятно, что главные подозреваемые — это персонал: только у них могли быть личные счеты с Марго. Я вижу по меньшей мере три причины, насчет четвертой пока сомневаюсь. Что касается Джози и Белинды, тут нужно копать глубже: кое-какие факты никак не вяжутся между собой.

— Отлично.

— По поводу кофе. Тоби поставил кофейник на стол у лестницы и вернулся в кабинет кое-что обсудить со мной. Уильям или Конрад могли тайком вернуться в главное здание и подсыпать что-то в кофейник. То же самое можно сказать и о тех, кто оставался в гостиной. Алистер мог выйти через дверь столовой, а Бетти — подсыпать что-то прямо в кухне. В общем, тут пока особо радоваться нечему, поэтому, я думаю, убийство Анжелы подождет, а мы займемся Марго Белл.

Заметив опять легкое недоумение в глазах Эдвины, Берди спросила:

— Что?

— Ну ты даешь… Говорить про убийство "подождет"! Так часто приходилось заниматься подобными вещами?

— Часто… — пробормотала Берди и сконфуженно поправила очки. — Просто случай с Марго Белл гораздо проще. В нужный нам промежуток времени: с шести десяти до половины седьмого — из комнаты выходили Алистер, Бетти Хиндер, Хелен, Конрад и Уильям с Белиндой. Конрад был последним, и я не уверена, что ему хватило бы времени совершить убийство, но ведь никогда не угадаешь. Он действительно встретил Хелен в новом крыле, значит, находился как раз там, где нужно. Предполагается, что Уильям и Белинда все это время вместе были в библиотеке, за исключением тех нескольких минут, когда она отлучалась в туалет, но… О!

— Что такое?

— Я только что вспомнила! Белинда говорила, что должна что-то рассказать Тоби. По ее мнению, что-то важное. Давай, я побеседую с ней и с Алистером. Вроде бы мы с ним уже неплохо познакомились, а ты займись Конрадом, Уильямом и Джози.

Эдвина застонала:

— Огромное спасибо, Верити! А как насчет экономки?

— Зови меня Берди. Бетти я возьму на себя: со мной она будет разговаривать более свободно. Мне кажется, она взяла меня под свою опеку: ну, знаешь, пострадавшая в грозу и все такое. Ну все, идем.

Берди почувствовала такой прилив энергии, что все тело аж пощипывало от возбуждения.

— Погоди! — вскочила Эдвина и положила руку на плечо, возвышаясь над ней. — Ты сказала, промежуток времени от шести десяти до половины седьмого. Почему?

— Потому что это предельное время, когда могли убить Марго Белл.

— Но почему именно это?

— Потому что только в это время Марго оставалась одна. До шести десяти с ней была ты, потом пришла на коктейли, а Анжела нашла ее мертвой в половине седьмого. Понятно теперь? Мы уже можем идти?

Берди двинулась было к двери, но рука Эдвины крепче сжала ее плечо.

— Нет, погоди! Верити… Берди, я не знала, что ты так думаешь… Я ушла от Марго Белл не в шесть десять. Она закончила мое лицо без четверти шесть, и я сразу же ушла. Наш разговор мне совсем не понравился, и я не хотела его продолжать.

— Но ты же пришла в гостиную только в шесть десять! — Берди выглядела как громом пораженная.

— Ну да. — Эдвина развела руками и пожала плечами. — Я поднялась в свою комнату и провела там минут двадцать, прежде чем снова спустилась, из чистого упрямства. Мне совсем не хотелось стать девочкой на побегушках и совершенно неинтересна здешняя светская жизнь. Я приехала сюда только для процедур.

— Но почему ты не сказала раньше? — пришла в ужас Берди.

Это меняло все! Конечно, было очень глупо не подумать, что уж Эдвина-то наверняка не позволила бы Марго ее запугать.

— Меня никто не спрашивал, — ответила та рассудительно.

— О господи! — Берди запустила пальцы в волосы, забыв, что привычной копны кудряшек там больше нет, и с отвращением подергала мягкие прядки вокруг ушей. — Боже мой, никогда ничего нельзя предполагать! Когда же я наконец научусь? В общем, пойдем. Все двери открыты. Все на месте.

Берди сорвалась с места и направилась в главное здание. Эдвина тяжело пошла следом, и на губах ее играла легкая улыбка.

Глава 17

Берди вошла в гостиную первой, решив, что будет лучше, если остальные не станут считать, что они с Эдвиной заодно. Белинда и Уильям сидели у огня и держались за руки. Такая странно домашняя картинка. Он сидел вялый и напоминал инвалида в своем плотном халате. Белинда что-то сочувственно бормотала, кивая. Их можно было принять за супружескую пару, страдающую от бессонницы или несварения желудка. Берди с улыбкой подошла к ним и, сделав вид, что греет над огнем руки, непринужденно заметила:

— Я думаю, винздорская полиция будет здесь утром, как только рассветет, и тогда мы сможем уехать отсюда.

— Только не я, — печально отозвался Уильям. — Мой дом, моя работа здесь. Куда мне идти?

— Но ты же не захочешь тут остаться, правда? — возразила Белинда, и Берди поняла, что они уже успели об этом поговорить.

— Я не могу оставить Алистера в беде.

Уильям окончательно сник, и Белинда сжала его руку.

Тут в комнату не спеша вошла Эдвина и с усталым видом села поближе к Джози, которой недолгий сон определенно пошел на пользу: она улыбнулась, полезла в рукав за носовым платком и от души высморкалась, явно намереваясь посплетничать. Ну что ж, пока все неплохо.

Берди снова повернулась к Белинде и Уильяму и якобы неуверенно спросила:

— Белинда, помните, вы говорили, что хотели что-то рассказать Дэну Тоби? Но вам так и не удалось, да?

Белинда и Уильям переглянулись: несомненно, об этом они тоже разговаривали.

— Нет, не удалось, — тряхнула головой Белинда. — Он от меня отмахнулся. Опять. Мне кажется, он не очень хорошо справляется со своей работой.

— С тех пор как вы об этом упомянули, меня мучает любопытство. О чем вы хотели рассказать?

— О… — Белинда опять тряхнула головой, на сей раз обиженно. — Наверное, это вовсе не важно, особенно сейчас.

Она замолчала, поджав губки, словно давала понять о своем нежелании раскрывать тайну.

— Мы этого знать не можем, — чуть надавила Берди. — Иногда любая мелочь имеет значение.

"Что-то такое я сказала Анжеле, — вдруг пришло ей на ум. — О боже, она ведь говорила, что заметила что-то, а я решила, что она придумывает. Почему я отправила ее в постель? Почему не помогла вспомнить? Возможно, она бы тогда не погибла".

— Это не мелочь, — громко произнес Уильям. — Расскажи ей, Белинда.

— О… — чуть поломалась толстушка, желая полностью насладиться моментом. — Ну, я просто слышала, как Марго Белл на кого-то кричала. Я расслышала каждое слово. Вчера рано утром.

— Ну да, — изо всех сил постаралась не выдать своего разочарования Берди. — Наверное, на ту горничную, которую она уволила? И вы все это слышали, да? Неприятно, конечно.

— Нет! — раздраженно воскликнула Белинда. — Это слышали почти все! Я имею в виду раньше, примерно на полчаса. Там, наверху, в ее комнате.

— В ее комнате?

— Да. — Белинда слегка порозовела. — Я спускалась завтракать, но как-то очень рано, было всего четверть восьмого, вот и решила немного посидеть на лестнице, на верхней ступеньке. А дверь… вы же знаете, там дверь?

— На лестницу для персонала?

— Да, — зарделась Белинда, будто ее застали за чем-то неприличным. — Ну, она была немного приоткрыта, и я услышала крики… Еще подумала, что лучше бы ее закрыть: я же не хотела подслушивать частные разговоры…

Ну да, конечно, с мрачной усмешкой подумала Берди. Тоби был прав: Белинда как раз из тех, кто подслушивает у дверей. Берди энергично кивнула и поддакнула:

— О, разумеется.

— …и пока я ее закрывала, просто не могла не услышать… — продолжила Белинда, подалась вперед и понизила голос до шепота: — Выражения! Я просто не могла поверить своим ушам!

С широко распахнутыми глазами она повернулась к Уильяму, и тот покивал с печальным, понимающим видом. Берди ощутила внезапный острый укол чего-то похожего на жалость к Марго Белл. Жизнь продолжается без нее, и власть, которую она имела над столькими людьми, умерла вместе с ней. Теперь безвольные создания, которых она терроризировала, без опаски могут заползти в ее память и с покровительственным видом безнаказанно разобрать по косточкам ее недостатки, промахи и необдуманные поступки.

— И что же именно она говорила? — негромко спросила Берди.

— О, я не могу повторить все, — жеманно протянула Белинда, — но она говорила, точнее, кричала вот что: "Это… твою мать, отвратительно! Когда закончатся эти сраные две недели, можешь убираться на…!" А потом второй человек, видимо, что-то тихо ответил, потому что была небольшая пауза, и она опять заорала: "Да мне плевать! Ты от меня ничего не получишь! И никому ни слова не скажешь или пожалеешь! Доживешь эти две недели и никому ничего не скажешь! И держись от меня подальше!" — Белинда наклонилась вперед и добавила: — Я, конечно, не могу произнести все в точности: язык не поворачивается.

— Еще бы! — с чувством отозвалась Берди. — И что потом?

— А потом я услышала, как кто-то спускается по лестнице, и поскорее ушла!

— Значит, вы так и не увидели, с кем разговаривала Марго?

Белинда с сожалением покачала головой.

— Нет, не увидела. Мы с Уильямом пытались понять, кто это мог быть. Я подумала, что, может быть, Алистер. Иногда казалось, что он не очень доволен Марго Белл, но Уильям говорит, это невозможно.

— Алистер — партнер, — твердо произнес Уильям. — Марго не могла бы приказать ему убираться вон.

— Нет, — задумчиво согласилась Берди. — И, надо полагать, это были не вы, Уильям.

Он густо покраснел и негодующе выкрикнул:

— Нет! Я до завтрака даже не видел Марго!

— О, конечно. Извините. — Берди успокаивающе улыбнулась. — Так глупо с моей стороны. Но неужели она даже не намекнула, кто это мог быть, позже, когда вы встретились, чтобы обсудить счета? Вы же были так близки к ней.

— Нет. — Он все еще выглядел оскорбленным. — Ни слова не сказала. Ничего не понимаю. Обычно она рассказывала мне все. Но я тут подумал…

— И что же? — поторопила его Берди, заметив, что Белинда смотрит на него с некоторым изумлением. Похоже, это они тоже обсуждали.

— Ну, — с напускной скромностью начал Уильям, — я подумал, что если она порвала с Конрадом Хантером, то могла ни мне, ни Алистеру об этом не сказать.

— Почему?

Он пожал плечами и снисходительно ответил:

— Бедняжке Марго всегда трудно давались признания в собственных ошибках. А мы с Алистером… все время твердили ей, что этот парень — пройдоха и темная личность. Его не следовало нанимать на работу, не говоря уж о… ну, вы понимаете.

— Женщин ее возраста так легко обвести вокруг пальца, — самодовольно прошепелявила Белинда и поерзала на диване, усаживаясь поглубже. — И это очень печально!

— Да, — согласился Уильям. — Бедная Марго.

С этим Берди их и оставила.

— Удалось что-нибудь разузнать? — пробормотала Берди, подойдя к шкафчику с бутылками, возле которого стояла Эдвина. Обе старались держаться спиной к остальным, чтобы со стороны их разговор казался самым обычным.

— Ничего, — коротко ответила Эдвина, наливая себе солидную порцию виски, и объяснила с непроницаемым лицом: — В медицинских целях. — Добавив в бокал немного имбирного эля, она сделала глоток и причмокнула от удовольствия: — О, наконец-то приличный напиток. А то делают какую-то бурду.

Выпив, Эдвина демонстративно посмотрела на часы:

— Ты вообще в курсе, что уже половина третьего ночи? Почему мы до сих пор на ногах?

— Большинство успели немного подремать, так что смогут продержаться еще немного.

К Берди это не относилось: в голове у нее уже был туман. Она глотнула из своего бокала. Скотч обжег горло, теплом растекся в груди. Станет ли ей от этого лучше? Впрочем, уже поздно об этом думать.

Кто-то положил руку ей на плечо, и Берди в ужасе резко обернулась, едва не выронив бокал.

— Извините, — виновато пробормотал Алистер. — Я не хотел вас пугать, только спросить — вам не кажется, что нужно отпустить всех спать? Какой смысл продолжать тут сидеть?

Берди быстро сообразила, что последнее, чего бы ей хотелось сейчас, — это снова разъединить группу, поэтому сказала:

— Я бы не советовала. Думаю, пока нам лучше оставаться всем вместе, а Уильяму и Конраду нельзя возвращаться в свое крыло.

От переутомления у Алистера вокруг глаз появились морщинки, залегли глубокие тени, отчего его приятное лицо казалось осунувшимся. Берди вспомнила, что он, как и она, не спал.

— Я подумал, они все могут подремать в моей комнате: все равно туда не пойду.

— Я бы оставила всех здесь, — решительно проговорила Эдвина. — Наверху у нас полиция и Хелен. Лично мне не хочется возвращаться в свою комнату, и, думаю, остальным тоже. Если захотят, они могут поспать там, где сидят.

Алистер кивнул, явно благодарный за точные указания, и пробормотал в печальной попытке и дальше играть роль гостеприимного хозяина.

— Вы, дамы, еще чего-нибудь хотите?

— У нас кончилось виски, — невинно заметила Эдвина.

— А я умираю с голоду, — добавила Берди. — Мы с Эдвиной подумали, нельзя ли нам сделать себе сэндвич или что-нибудь в этом роде.

Несколько минут наедине на кухне могли бы оказаться очень полезными. И она действительно очень проголодалась, вдруг поняла Берди. День был бесконечно длинным.

— О, конечно! — Алистер пришел в неописуемый восторг от возможности хоть что-то делать, взял их за руки и повел к двери в столовую. — Я покажу, где что лежит.

— Мы и сами справимся, — попыталась возразить Берди, но Алистер был непреклонен.

— Я порежу для остальных сыр, достану печенье и принесу еще выпивку. Идемте же!

Эдвина подмигнула Берди поверх его головы, и, подчинившись неизбежному, та поплелась за ним.

— Бетти говорила, что кухню проектировали вы, — заметила Берди, наблюдая, как Алистер опустошает огромный холодильник, и поежилась.

После теплой гостиной в кухне было довольно прохладно. Кондиционер работал тут недостаточно эффективно. Во всех остальных помещениях ее тонкой шелковой блузки вполне хватало, а здесь она не отказалась бы от жакета.

— О да. — Алистер выставил на большой стол блюдо с хлебом, ветчину, сыр, масло, пикули и чатни, затем закрыл холодильник и пошел к дубовой двери, за которой оказалась громадная кладовая, заставленная разнообразнейшими консервами и емкостями с фруктами и овощами. — Лосось? Спаржа?

— О нет, все и так замечательно, честное слово! — поблагодарила Берди, и рот ее наполнился слюной.

— Бри слишком холодный, — посетовал Алистер, продолжая хлопотать: доставать тарелки и приборы, открывать и закрывать шкафы. — Виски… бренди. Вроде бы Марго покупала. Но куда поставила? Одному богу известно. Правда, Уильям говорил, она купила какую-то дешевку.

Алистер нырнул в кладовую, чем-то там погремел и вынырнул обратно с пустыми руками.

— Не могу найти. О господи! Неужели Уильям выпил две дюжины бутылок за неделю?

Похоже, Алистер был на грани срыва. Эдвина, тяжело опираясь на раковину, наблюдала за ним, чтобы как-то отвлечь, заметила:

— Знаете, это великолепное место. Вам с Марго повезло, что вы его приобрели.

— Это было самое дешевое из-за угрозы наводнений, — честно ответил Алистер. — Хотя, должен сказать, особой проблемы это не составляло. Случается подобное не каждый год и проходит за несколько дней. Тут и правда славно. Мне бы только хотелось…

Эдвина огляделась и неожиданно произнесла:

— Знаете, когда Марго попросила походатайствовать за вас перед банком, я толком не поняла…

— Что? — буквально выкрикнул Алистер.

Берди оторвалась от приготовления сэндвичей и с интересом взглянула на него. Он так побледнел, что Эдвина, глядя на него с откровенным изумлением, испугалась, как бы его не хватил удар.

Словно опомнившись, Алистер прижал трясущуюся руку ко рту и, запинаясь, произнес:

— Простите. Просто… я представления не имел, что Марго с вами разговаривала. Поверить не могу, что она… побеспокоила вас с нашим… с личными проблемами нашего бизнеса.

Эдвина поняла, что его бросило в дрожь вовсе не от расстройства, а от гнева, немного растерялась, но быстро взяла себя в руки и весьма официально произнесла:

— Извините. Естественно, я подумала, что Марго обсудила это с вами, Алистер. Она недвусмысленно дала мне это понять.

Алистер с горечью улыбнулся.

— Да, это как раз в ее стиле. Похоже, Марго решила, что здесь она может делать все, что ей заблагорассудится. Но со мной она на эту тему вообще не заговаривала. Она прекрасно знала, что я откажусь наотрез. Вы наша гостья, а не финансовый советник, ради всего святого!

— Как я ей, собственно, и сказала. — Эдвина держалась холодно и неприступно. — Но, если позволите, я признаюсь, что испытала облегчение, узнав, что вы к этому отношения не имеете. Мне все это показалось весьма… непрофессиональным. Не такого я ожидала от этого места.

— Разумеется, нет. — Алистер начал выкладывать печенье на серебряный поднос, отвернувшись от нее. Кончики его ушей порозовели, и выглядел он расстроенным. — Кстати, Марго ничего не говорила, насчет сокращения курса по смене имиджа до недели?

Алистер изо всех сил постарался произнести это как можно беспечнее, но не смог никого ввести в заблуждение.

— Да, упомянула, — легко отозвалась Эдвина. — Я ответила, что будет очень жалко.

Алистер взял поднос и угрюмо произнес:

— Я сто раз говорил Марго, что ни за что не допущу этого в Дипдене. Это место — моя идея, моя мечта. И она не имела никакого права…

Он не смог договорить, плечи его поникли от сдерживаемых рыданий.

— Алистер, послушайте, — порывисто воскликнула Эдвина. — Мне жаль, что огорчила вас, и сейчас, наверное, не время, но раз уж я начала, то закончу. Я обдумала то, что рассказала мне Марго: факты, цифры и все такое. И, признаюсь честно, не поняла, почему, черт возьми, это место не окупается, хотя должно бы. Причем очень неплохо.

— Раньше окупалось, — глухо произнес Алистер, прижимая поднос к груди. — Но все подорожало, а на содержание Дипдена уходят очень большие суммы. Последние полгода… — Словно опомнившись, он глубоко вздохнул и расправил плечи. — Простите, Эдвина, спасибо вам, но это точно не ваша забота.

— Знаю, ваша, и ваше дело. — Эдвина подбоченилась и улыбнулась ему, отчего стала очень привлекательной. — А я могла бы сказать, что моя внешность — это моя забота и мое дело, верно? Но вы так не думаете. Занимаясь моими волосами, вы сказали, что любите свою работу, потому что хорошо умеете ее делать, а сложности вас только восхищают и подталкивают вперед. Ну а я люблю и умею решать финансовые вопросы. Понимаете? Поэтому почему бы вам не позволить мне заглянуть в ваши бухгалтерские документы? Я ничего не обещаю, но, может, смогу дать вам несколько советов, которые окажутся полезными.

Алистер хоть и смутился, но явно обрадовался.

— Ну, если вы хотите… если вас не затруднит… конечно, разумеется.

— Просто разрешите мне порыться в ваших счетах. Да, и попросите Уильяма помочь, если вдруг это понадобится.

— Все к вашим услугам! Только скажите… И спасибо вам!

— Вот и славно. Что ж, уснуть мне сегодня все равно не удастся, так что через минуту я этим займусь. В вашем кабинете или у Марго?

— Бухгалтерские книги за текущий налоговый год у Марго, за прошлые — у меня.

— Хорошо.

Берди едва не приплясывала от нетерпения. Если уж Эдвине так хочется помочь Алистеру, наверняка можно было подождать, пока не решатся более неотложные вопросы: кто, к примеру, прикончил партнера Алистера. Что за причудливая расстановка приоритетов?

— Будешь сэндвич, Эдвина? — Вопрос прозвучал излишне резко, и ответом Берди был удивленный взгляд.

— Я на несколько минут вас оставлю, — торопливо произнес Алистер и улыбнулся. — Отнесу это остальным. Еще раз спасибо, Эдвина. Я вам очень благодарен.

— Рада помочь, но помните: никаких гарантий!

— Конечно! — ответил Алистер, выходя и осторожно балансируя подносом.

Теперь он выглядел куда бодрее. Едва за ним закрылась дверь, Эдвина взглянула на кислое лицо Берди и усмехнулась.

— Ты думаешь, я напрасно теряю время, так? — Не дожидаясь ответа, она схватила сэндвич с ветчиной, впилась в него зубами и с наслаждением пробурчала: — М-м-м, как вкусно.

— Мне все же кажется, что в данный момент раскрыть убийства гораздо важнее, чем финансовые проблемы, — холодно произнесла Берди.

— Надо выяснить причину, а деньги — великий мотив для убийства, один из самых главных. Разве не так?

Берди уставилась на нее и тоже взялась за сэндвич. И правда вкусно.

— Ты хочешь сказать, все это лишь для того, чтобы заглянуть в документы?

Господи, ей бы и в голову такое не пришло!

Эдвина пожала плечами.

— Ну, пятьдесят на пятьдесят. Я не понимаю, откуда возникли проблемы с притоком денежных средств, учитывая, сколько они дерут и полную заполняемость. А подобные проблемы и в самом деле меня интригуют. Затем… когда я поняла, что Алистер даже не знал, что Марго собирается со мной поговорить… Берди, я в жизни не слышала такой чепухи, какую несла эта женщина. Она совершенно точно жила в уверенности, что "связи", как она это наверняка называла, всюду проложат ей путь. Может, так оно и было до сих пор, по крайней мере, связи с мужчинами.

— Ну и?.. — поторопила ее Берди с набитым ртом.

— Ну и, — продолжила Эдвина, — поняв, что Алистер не знал о нашей беседе, я сообразила, что, вполне вероятно, он много чего не знал о методах Марго. Очевидно, она умела хранить секреты, когда ей это требовалось. Мы разговаривали с ней в понедельник утром, перед тем как я пошла на массаж. Она точно знала, что Алистер ей в это время не помешает. Затем снова подняла эту тему, когда делала мне макияж, — тут он тоже не мог ей помешать, потому что в это время занимался твоими волосами. Теперь-то я вижу, что все было продумано до мелочей, да еще Джози кое-что сказала…

— Но ты вроде бы говорила, что ничего особенного от нее не узнала?

— Мне так казалось, но стоило хорошенько все обдумать… кое-что она все же сказала, когда сплетничала при полном моем одобрении, да еще после нескольких бокалов вина, которые развязали ей язык. Из чего я поняла, что Джози уж точно невзлюбила Марго.

— Насколько я понимаю, это было обоюдно: неприязнь с первого взгляда.

— Да. В общем, между всей этой чушью о том, как полезен эвкалипт при простудах, и как она жалеет, что не привезла сюда свой увлажнитель воздуха, и какие ужасные приступы крупа бывают у ее младшего ребенка, и как она семь лет назад наконец-то поставила коронки на зубы, а до этого полгода ходила страшилищем со сломанными передними зубами, потому что не могла себе позволить и пенни лишнего потратить, проскакивало и другое. Если можно так выразиться, темные намеки про Марго, которая вела себя как экстравагантный, избалованный сноб, хотя на самом деле избытком добродетели не страдала, просто людям это неизвестно. И снова вспомнила про то найденное ею анонимное письмо.

Берди даже вздрогнула. Как ни странно, она совершенно забыла про эти письма. Как она могла? Если Хелен не совершала этих убийств, то скорее всего и писем не писала. Глаза Берди расширились. Если…

— Если Марго шантажировали… — ворвался в ее мысли голос Эдвины.

— Она могла брать деньги из доходов Дипдена, чтобы платить!

— Отсюда внезапные финансовые проблемы. Алистер ничего не знал…

— Боже мой! — Берди схватила Эдвину за руку, и женщины уставились друг на друга. — А если она платить перестала, потому что уже не хватало денег, и шантажист явился сюда инкогнито, чтобы заставить… Такое ведь вполне возможно! Ты займешься счетами прямо сейчас?

Эдвина широко улыбнулась.

— Почему нет? Все равно больше нечем заняться.

— Я тебе помогу. — Берди с энтузиазмом схватила еще два сэндвича и огляделась в поисках тарелки.

— О нет! — Восклицание вырвалось непроизвольно, и Эдвина, заметив реакцию Берди, произнесла примирительным тоном. — Просто одна я справлюсь гораздо быстрее, потому что знаю, что искать. А ты лучше сосредоточься на чем-нибудь другом. Как только что-нибудь найду, сразу же вернусь. Обещаю. Договорились?

— Ну конечно. Никаких проблем, — выдавила улыбку Берди, и с горечью подумала, не обратив внимания на очевидную иронию: "Чертова снисходительная одиночка!"

Любой, кто ее знает, тут же сказал бы: "Чья бы корова мычала, Берди!"

Помахав на прощание, Эдвина энергично вышла из помещения, метафорически потирая руки в ожидании работы, а Берди осталась стоять в холодной кухне с тарелкой сэндвичей в руках, разочарованная и раздраженная. Эдвина ни разу не обмолвилась, что Марго просила ее помочь с банком.

Вероятно, она объяснила бы это профессиональной сдержанностью и осмотрительностью. Какой вздор! Ей просто нравится хранить чужие тайны, пока они ей полезны. Политикан с каменным лицом!

Берди постепенно начинала понимать, что недооценивала Эдвину. Если она в вопросах красоты так же наивна, как и сама Берди, то на собственном беспощадном поле деятельности это настоящая львица. Итак, теперь инициатива в расследовании перешла к Эдвине. И на чем, интересно, "другом" следует сосредоточиться Берди? Что делать до тех пор, пока Эдвина не найдет доказательства шантажа? Если бы Алистер не сжег то письмо! Камин в библиотеке почистили еще в понедельник, так что нет никакой надежды обнаружить там хоть что-нибудь. А второе письмо…

Берди поставила тарелку, взяла сэндвич и рассеянно откусила. Второе письмо забрала Марго: его передала ей Джози при выходе из столовой. А сразу же после ленча она… Берди сунула руку в карман, вытащила расписание и, нетерпеливо встряхнув, расстелила на столе. Сердце ее глухо стукнуло. Сразу после ленча, в два часа, у Марго по расписанию был макияж Джози, и потом она была занята всю вторую половину дня, каждый час. Значит, у нее не было возможности сжечь письмо в одном из каминов в парадной части дома. Джози сказала: Марго свернула его и сунула в карман. Что, если оно все еще там?

Есть только один способ выяснить…

Глава 18

Кабинет Алистера был маленький, уютный, но захламленный донельзя. Здесь пахло бумагой, яблоками и старой кожей от кресла у стола. Фотографии, письма, эскизы, копия расписания, наспех нацарапанные записки с напоминаниями, открытки, пучок высушенной лаванды и несколько перьев были беспорядочно прикреплены к доске, висевшей над старым дубовым письменным столом, наверняка унаследованным вместе с домом. Берди заметила несколько фотографий Дипдена и его персонала. На одной Бетти Хиндер, прищурившись от солнца, чопорно стояла на парадной веранде в компании нескольких женщин и двух мужчин, в одном из которых она узнала Уильяма, несмотря на очень серьезное лицо. Марго в дизайнерском комбинезоне, с шарфом, накрученным на голову наподобие чалмы, и новой соломенной метлой, улыбалась и махала рукой с другой фотографии. Должно быть, это самые первые дни Дипдена.

Берди поежилась, несмотря на тепло в кабинете, и выдвинула верхний ящик стола, забитый ручками, погрызенными карандашами, ластиками в чернильных пятнах и коробочками со скрепками. В глубине обнаружилась небольшая круглая жестянка, в которой когда-то хранился ячменный сахар. Берди вытащила ее и открыла. В яблочко! Связка ключей, на одном из которых приклеен потертый кусочек пластыря с полинявшей буквой М. Вот как все просто. И так же легко его мог найти любой другой.

Аккуратно вернув жестянку на место, Берди засунула ключи в карман, где лежало расписание, и крадучись вышла из комнаты, выключила свет и направилась к новому крылу. Ключи позвякивали при каждом шаге, так что пришлось сунуть руку в карман и придерживать их там.

Ощущая себя воровкой, Берди прошла в дверь, ведущую в пристройку, плотно закрыла ее за собой и хотела было зажечь свет, но рука зависла над выключателем. Берди намеревалась поначалу дойти до косметического кабинета в темноте, чтобы ее никто не заметил, но сейчас, оказавшись в полной темноте, поняла, что решимость ее ослабла. Подумав, она пошла на компромисс: щелкнула лишь одним выключателем — тем, что отвечал за освещение коридоров. Кто-нибудь, конечно, мог увидеть свет из кухонного окна, но делать нечего: пришлось пойти на этот риск — безумие пробираться туда в кромешной тьме.

Хоть Берди и шагала бесшумно, быстро поняла, что даже в освещенных коридорах этого крыла бродят привидения. В старой части дома тоже было достаточно скверно, но по крайней мере там сохранялись (благодаря старинной мебели, книгам, просторным комнатам и высоким потолкам) воспоминания о других временах, другом предназначении, других людях. Эти же водонепроницаемые, герметичные, застланные коврами переходы с низкими потолками и одинаковыми дверями, за которыми скрывались гигиенические кабинеты, не хранили эхо прошлого, которое могло бы облагородить их или ослабить все нарастающее гнетущее чувство. Дальше по коридору, за двумя из этих дверей, лежали две женщины, еще вчера жившие и дышавшие, о чем-то мечтавшие, строившие какие-то планы, а сейчас — холодные, в темноте, залитые собственной кровью.

Добравшись до косметического кабинета, Берди замедлила шаг. Ей очень не хотелось входить туда снова, но пальцы механически вытащили ключи из кармана и нащупали наклейку из пластыря, помеченную хозяйкой.

Берди вставила ключ в замок, повернула, и, ощутив сопротивление, а вместе с ним на долю секунды разочарование, вздохнула с облегчением, подумав, что ничего не получится и ей не придется туда входить. Но увы: замок щелкнул, дверь от толчка ее вспотевшей руки открылась, и она включила свет.

Все выглядело точно так же: жуткое слепое лицо, пугающее красное пятно на обнаженной белой шее, глубоко вонзившиеся блестящие ножницы, голые белые плечи и раскинутые руки, липкий кровавый след на полу, — но на сей раз Берди смогла посмотреть на труп без содрогания. Потому ли, что жизнь уже так давно покинула Марго и теперь на нее можно было смотреть словно на восковую фигуру в комнате ужасов? Или потому, что чем чаще видишь насильственную смерть, тем меньше она пугает? Не потому ли доктора, медсестры, солдаты, полицейские, гробовщики выполняют свои подчас вызывающие ужас обязанности профессионально, спокойно, без нервных срывов и ночных кошмаров? Не потому ли серийные убийцы с каждым разом наносят смертельный удар все легче, уже не нуждаясь в особых для этого оправданиях?

Берди до боли закусила губу, торопливо оглянулась и заставила себя войти в комнату, закрыв за собой дверь. Замок громко щелкнул, заперев ее внутри. Она подошла к креслу, брезгливо обогнув липкое алое месиво на полу и ногой откинув в сторону порванные завязки на измятой накидке, лежавшей в луже крови, куда убийца бросил ее. Берди уставилась на тело, гадая, осмелится ли она теперь, все же придя сюда, прикоснуться к нему. Ведь это означает создавать помехи на месте преступления. Тоби придет в ярость. Но ведь эта проблема стоит не перед Тоби, в отчаянии подумала Берди. Он лежит наверху, без сознания, а все потому, что совершил ошибку, потому что убийца в этом доме, на свободе. И у нее нет возможности ждать, пока Тоби очнется и что-нибудь предпримет. Он должен ее понять.

Берди посмотрела на лежавшее перед ней тело. Голые плечи. Ну конечно! Марго приготовилась к массажу шеи: сняла пиджак и подоткнула сверху под бюстгальтер защитную накидку. А вот и они. На открытых полках вдоль стены стопками лежали чинно сложенные розовые накидки, каждая аккуратно застегнута сзади на липучку, подол подвернут. Рядом с полками стоял шкаф. Берди натянула рукав на ладонь, решив, что из тонкого шелка получится своего рода перчатка, и осторожно открыла одну из дверок. Там на розовых пластиковых плечиках висел кремовый пиджак Марго из тонкого шерстяного крепа, изысканного покроя. От него все еще исходил очень слабый запах дивных французских духов. Берди, запустив пальцы в глубокие карманы, поймала себя на том, что бормочет под нос ругательства, словно пытаясь отвести дурной глаз.

Карманы оказались пусты: ни носового платка, ни булавки, ни старой квитанции, ни даже оторвавшейся нитки, не говоря уж о сложенном листке бумаги. Ничто не искажало безупречных складок кремовой шерсти. Берди негромко застонала, плечом закрыла дверцу шкафа и повернулась обратно, собираясь с духом для того, чего очень надеялась избежать.

Присев на корточки около кресла, она кончиками пальцев приподняла розовую ткань, прикрывавшую Марго от груди до колен. Белая шелковая короткая комбинация, скомканная и перекошенная на голой белой коже; кремовые шерстяные брюки, перекрученные на бедрах, с дырками на поясе, где раньше были пуговицы. Значит, Марго Белл все-таки боролась за свою жизнь, но битва быстро закончилась. Нападение оказалось слишком неожиданным, жестоким и стремительным.

Берди, зажмурившись, осторожно сунула руку в карман брюк. Пальцы задели шелковую подкладку, скользнули глубже, проталкиваясь вдоль холодного бедра, вдавившегося в подушку кресла, что-то нащупали — жесткий уголок чего-то. Сердце бешено заколотилось, когда, едва дыша, Берди схватила это что-то и вытащила наружу.

Это был розовый конверт, сложенный несколько раз так, что превратился в маленький квадратик. Торопливо попятившись прочь от кресла, Берди как можно осторожнее развернула конверт и поднесла поближе к лицу, с трудом сосредоточившись на уже знакомых заглавных буквах, которые видела словно сквозь туман, застилавший глаза: "ДИПДЕН. СРОЧНО". Берди поморщилась и вытащила из конверта записку:

"Ты сука! Ты пожалеешь. Тебе от меня не уйти. За все заплатишь, поганая Марго Белл".

Глаза Берди за толстыми стеклами очков широко распахнулись, и она попятилась к двери, сжимая записку в руке. Берди снова стянула рукав вниз, открыла дверь и захлопнула за собой. Звук показался ей оглушительным, несмотря на рокот генератора и стук дождя по крыше. Через двор она увидела, что на кухне горит свет. Там кто-то есть, и этот кто-то наблюдает за ней. Задыхаясь, Берди помчалась по коридору в сторону главного здания. В руке она сжимала записку, наплевав на отпечатки, точно зная только одно: когда поднесла записку к лицу, то почуяла некую странность — что-то не сходилось. А потом сообразила. От записки исходил знакомый запах, едва ощутимый, но это был не парфюм Марго. Это вам не французские духи, это эвкалипт.

Эдвина совершенно непринужденно сидела за письменным столом Марго, методично перебирая корешки чеков, горы счетов-фактур и сверяясь с бухгалтерскими книгами, от одного вида которых Берди слегка замутило, когда вошла в комнату.

— Ну что… нашла что-нибудь? — пытаясь перевести дух, спросила она, когда Эдвина подняла взгляд и демонстративно сделала пометку в книге остро заточенным карандашом.

— В последних счетах есть кое-что любопытное, но пока ничего конкретного сказать не могу. Тут все здорово запутано. Потребуется время, а также тишина и покой, чтобы разобраться в схеме. — Она слегка нахмурилась и подалась вперед, заметив в руке у Берди лист розовой бумаги. — Что это у тебя? Боже, это одно из… но я думала, они все уничтожены!

— Свое Марго не успела, — негромко произнесла Берди. — Я просто пошла и забрала.

— Ты что?.. — Эдвина уставилась на нее, раскрыв рот. Карандаш соскользнул с отмеченного места, но она этого даже не заметила.

Берди шагнула вперед и протянула записку.

— Тебе этот запах ничего не напоминает?

Эдвина в ужасе отдернула было голову, но Берди подошла еще ближе, поэтому ей пришлось наклониться и осторожно принюхаться. Берди внимательно наблюдала, как выражение отвращения на ее лице постепенно переходит в узнавание.

— Это же эвкалипт, верно? — медленно произнесла Эдвина и снова принюхалась. — Я не ошиблась?

— Мне тоже так показалось, — кивнула Берди.

Они посмотрели друг на друга.

— Джози, — прошептала Эдвина. — Ты хочешь сказать, что эти письма написала Джози?

— Я лишь хочу сказать, что это письмо, которое, на мой взгляд, очень похоже на то, что видела я, хотя и обращено непосредственно к Марго Белл, провело по меньшей время какое-то время в сумочке Джози. Как иначе оно могло пропитаться запахом эвкалипта? Больше никто не поливает свои носовые платки этой штукой. Джози вышла из дамской комнаты с письмом в руке, помнишь? Сказала, будто только что его нашла, и отдала Марго. Если бы она и в самом деле его нашла, то оно не пропахло бы эвкалиптом. Спорю на что угодно: оно пролежало у нее в сумочке весь ленч, а может и все утро. И да, я готова держать пари, что именно она написала те угрожающие письма. Думаю, ей надоело пускать свою тактику запугивания на самотек. Если она уже подбросила одно письмо, но не увидела никакой реакции со стороны Марго, то поняла, что оно к ней не попало. Вот и решила сделать так, чтобы второе со стопроцентной гарантией достигло адресата без вмешательства кого-либо.

— Джози! — Пытаясь уложить это в голове, Эдвина прижала ладонь к губам.

— Разве не она говорила всякие гадости о Марго? Темные намеки, как ты выразилась, — напомнила ей Берди. — И уж она не упустила возможность распустить побольше сплетен и об этом месте, как только приехала сюда.

— Я просто думала, что она… ну, прирожденная сплетница или что-то в этом роде, таких немало. Ей вроде бы нравилось…

— Мутить воду — да. И несмотря на все оплошности, она вела себя весьма самоуверенно, разве нет? Как будто знает что-то такое, что больше никому не известно. Как будто у нее есть на Марго что-то, за что та должна заплатить, а она явилась, чтобы заставить ее это сделать. Помнишь скандал, который подслушала Белинда?

— Но Марго разговаривала с кем-то из персонала!

— Разве? Она говорила только что-то насчет двух недель, после которых кому-то следует убираться вон. И еще, что не заплатит больше ни пенни. Подумай об этом. Да, она могла говорить с кем-нибудь из персонала, но с таким же успехом и с шантажистом, приехавшим сюда как гостья. Джози могла решить, что пора встретиться с ней лицом к лицу. Марго, должно быть, пыталась держаться, но все равно испугалась.

— Этим можно объяснить ее ужасное настроение вчера утром, — рассудительно заметила Эдвина. — И то, что она не стала терять время, а сразу же заговорила со мной о деньгах. А потом, после ленча, Джози сунула ей в руку письмо. Это мог увидеть кто угодно. Джози должна была…

Она осеклась на середине фразы, глаза едва не вылезли из орбит, уставившись в пространство поверх ее плеча. Берди резко повернулась. Дверь открывалась бесшумно на хорошо смазанных петлях.

— Если вы собрались посплетничать, — послышался резкий голос, — то могли бы, паршивые трусихи, сказать мне все в лицо, черт бы вас побрал! — Джози была ужасно сердита; ярко освещенные опухшие глаза казались огромными. — Ну? Языки проглотили? Умеете говорить пакости только за спиной?

Что она успела услышать? На долю секунды все мысли Берди смешались, но она быстро сообразила, что нужно сделать, и, показав розовое письмо, напрямик сказала:

— Это написали вы. — Джози издала какое-то сдавленное восклицание и, протянув руку, потребовала:

— Отдай это мне!

Краем глаза Берди уловила резкое движение: Эдвина вскочила со стула. Но ей ни за что не успеть обогнуть стол и остановить Джози. Берди тут же спрятала письмо и заставила себя оставаться на месте и без страха смотреть в искаженное гневом лицо Джози.

— Вы его не получите, — произнесла Берди твердо, не отступив ни на дюйм. — Это доказательство для полиции. У вас большие неприятности, Джози, и вы знаете это. Очень большие неприятности.

— Кто сказал? — прошипела Джози сквозь стиснутые зубы. — Вы ничего не сможете доказать. Это у вас будут неприятности; ишь, клеветать на невинных людей! Вы…

— Мы изучили счета Марго, Джози, — громко перебила ее Берди, глядя ей прямо в глаза.

Джози заколебалась — и проиграла. Сегодня вечером Берди уже видела, как пылающая ярость покидала ее лицо, когда Тоби дал ей отпор в гостиной, и надеялась, что получится и сейчас. И оказалась права: Джози сдулась, как воздушный шарик, сглотнула и тупо спросила, дергая себя за рукав:

— Вы из полиции?

— В настоящий момент — да, я помогаю полиции, — твердо сказала Берди и, отметив, что на лице Джози промелькнул страх, решила, что настал момент проявить себя "добрым копом". — Поверьте мне, Джози, я не хочу, чтобы ситуация еще больше усугубилась. Думаю, самое лучшее для вас — просто рассказать обо всем, что произошло между вами и Марго Белл, то есть свою версию…

Берди добавила это торопливо, когда поняла свою ошибку, заметив в глазах Джози удивление и облегчение.

— У вас же должна быть серьезная причина так поступить.

Окончательно сраженная, Джози окинула комнату затравленным взглядом, словно искала возможность сбежать, пухлые пальцы теребили застежку объемистой сумки, наконец открыли ее, вытащили мокрый носовой платок. Тут же комнату наполнил знакомый острый запах эвкалипта.

— Просто расскажите нам, Джози, — проговорила Берди мягким искушающим голосом. — Облегчите душу, ведь вы давно этого хотите.

Она подвинула Джози кресло, и та плюхнулась в него, сжимая в руке носовой платок. Эдвина, не сводя с нее глаз, тоже села.

Берди с Эдвиной переглянулись, не зная, с чего начать. Нужно как-то похитрее и поделикатнее. Если Джози догадается, как мало им известно, то просто фыркнет и выйдет из комнаты, а они окажутся в еще худшем положении, чем раньше. Одну ошибку Берди уже совершила и едва успела ее исправить, так что вторую позволить себе не может.

— Лучше рассказать обо всем с самого начала, — наконец произнесла Берди твердо и затаила дыхание, облокотившись на каминную полку и постаравшись выглядеть как можно увереннее и непринужденнее. Похоже, это самый надежный ключик к Джози.

Джози чихнула, вытерла нос и, затолкав платок глубоко в рукав, прерывисто вздохнула и провела языком по ровным белым зубам. Берди поняла, что Джози решила говорить, поэтому изо всех сил старалась не выдать своего нетерпения.

— Восемь с половиной лет назад у меня были сломаны передние зубы, — начала Джози, но тут же замолчала и окинула их вызывающим взглядом.

Что? Берди с огромным трудом смогла сохранить непринужденную позу и серьезное выражение лица. Взглянуть на Эдвину она не осмеливалась. Какое отношение ко всем этому имеют зубы? Она что, сумасшедшая?

— Один из мальчиков ударил меня крикетной битой — конечно, случайно, — но у меня раздулась губа и сломались два передних зуба: один почти целиком, второй наполовину. И, должна вам сказать, это чертовски больно.

— Могу себе представить, — осторожно заметила Берди.

— Да, но это все ерунда по сравнению с тем, как оно выглядело. Я и до того не была писаной красавицей, но со сломанными зубами выглядела и вовсе отвратительно.

Джози аж передернулась. Некоторое время она сидела молча, а когда подняла на них повлажневшие глаза, в них читалась отчаянная боль, губы дрожали.

Вымученно улыбнувшись, Джози продолжила:

— Вроде бы не такая уж великая трагедия, правда? Вообще-то да. Для всех, кроме меня. Дети быстро привыкли. Глен… ну, думаю, он тоже привык. Он в любом случае толком меня и не видел. — Улыбка ее сделалась какой-то жалкой, уголки рта опустились. — Понимаете, у нас не было денег, чтобы привести в порядок мои зубы. Глен работал как проклятый, только начинал свой бизнес. У нас имелась пара тысяч: были отложены на черный день. И сначала я думала, что смогу взять из них, но когда сказала об этом Глену — так, между прочим, потому что просить не хотела, ждала, что он сам предложит, — оказалось, что все уже потрачено, денег не осталось. Мы едва наскребали на еду и одежду, что уж там говорить о зубах. Вот я и притворялась, что мне наплевать. Я и раньше никогда особенно не заморачивалась по поводу своей внешности, так что муж решил, что мне и правда все равно. А может, думал так, как ему было удобно думать. Не знаю.

Джози задумчиво провела языком по зубам, лицо ее оставалось серьезным, и в комнате опять повисла оглушительная тишина.

— Как бы там ни было, — продолжила она через некоторое время, — полтора года я ходила как бомжиха, стараясь не забывать, что меня это не волнует. Время шло, бизнес Глена начал набирать обороты, денег стало больше, и когда поняла, что мы выкарабкались, я сказала ему, что намерена восстановить зубы. Взяла кредит и потихоньку выплатила.

Она поморщилась и продолжила:

— Никогда не забуду то чувство: снова иметь возможность улыбаться, не выставляя себя на посмешище; снова чувствовать себя женщиной. Как я и говорила, ни Глен, ни дети особенно из-за этого не переживали, но то, как я стала себя чувствовать после… в общем, они не могли не понять, по крайней мере Глен, как много это для меня значило. Он был уничтожен. И это еще мягко сказано. Его мучило осознание, что не понимал моих страданий, терзали угрызения совести, что не смог дать мне денег раньше. Я сказала, что не виню его, и это чистая правда, но он все равно переживал.

Джози вытащила платок, снова высморкалась и, решительно посмотрев на Берди, сказала:

— Думаю, вы поняли, почему он считал себя виноватым. А теперь должны понять, что я чувствовала к Марго Белл, когда узнала. Любая женщина на моем месте чувствовала бы то же самое, поэтому я не жалею о том, что сделала. Она это заслужила, потому что была сукой, расчетливой мерзкой сукой.

Джози замолчала и вздернула подбородок.

Глава 19

Берди внезапно осознала, что опасается дышать полной грудью, и, наконец выдохнув, покосилась на Эдвину, неподвижно сидевшую за столом Марго Белл с бледным лицом и застывшим взглядом. Невозможно было понять, о чем она думает. И что теперь? Куда двигаться? Ответ пришел быстро: надо дать Джози возможность продолжить рассказ. Даст бог, Тоби скоро очнется. Или Милсон. А до тех пор пусть она лучше говорит.

— Как вы узнали, Джози?

Губы Джози скривились в горькой усмешке, и она тоскливо произнесла:

— О, прямо как в книжке: нашла в костюме Глена, который собралась отнести в химчистку, письмо. — Она открыла сумку, порылась в ней и, вытащив потрепанный конверт, вынула из него сложенный лист бумаги. — Пожалуйста. Можете прочитать. Я хотела показать это ей, но не успела, так что…

Берди взяла листок и развернула. От него тоже пахло эвкалиптом, как и от сумки Джози, но гораздо сильнее, чем от той, розовой записки. Видимо, Джози очень долго носила его в сумке. Толстый кремовый лист бумаги с бабочкой Дипдена, выдавленной в одном углу, был исписан летящим почерком Марго и датирован полугодом раньше. Берди пробежала написанное глазами:

"Дорогой Глен!

Это всего лишь короткая записка с напоминанием. Я знаю, как ты занят, но чек должен был прийти еще на прошлой неделе. Будь добр, пришли его как можно скорее, хорошо? Если тебе это сложно, я могу заглянуть к вам домой в эти выходные. Ты же знаешь, как я всегда хотела познакомиться с Джози и детишками. Подожду еще неделю, и если от тебя ничего не придет, я пойму, что ты ждешь меня в гости.

Как всегда, с любовью,

Марго".

С большим трудом сохраняя бесстрастное лицо, Берди кивнула и передала листок Эдвине, бросив на нее предостерегающий взгляд. Та прочитала, помедлила, положила письмо текстом вниз на стол и брезгливо отодвинула от себя. Губы ее с отвращением поджались.

Джози снова усмехнулась, на этот раз криво.

— Чертовски банально, да? Думаю, вы бы сразу поняли, что это значит. Любая дура поняла бы, кроме простофили вроде меня. А мне даже в голову ничего не пришло. Я спросила Глена только из любопытства. Он мог бы от меня отмахнуться — просто рассказать мне какую-нибудь сказку, и я бы поверила. Знаете, иногда я жалею, что он этого не сделал. Невежество — это блаженство. Никогда не забуду его лицо, когда я протянула ему письмо. Он был потрясен. Мы с ним были в спальне, он держал бокал с выпивкой. Увидел письмо, челюсть у него отвисла, лицо побагровело, рука разжалась, бокал упал, виски разлилось по белому ковру, а он даже не заметил. После этого даже я не могла бы не сообразить.

Она посмотрела на свои полные натруженные руки, сжимавшие дорогую дамскую сумку.

— В общем, ему пришлось все мне рассказать. Он плакал как ребенок. Я в жизни не видела, чтобы он плакал, даже когда рождались наши дети или когда в бизнесе все шло ужасно. С тех пор я много чего обдумала. Это он не только от стыда. Еще и от облегчения. От того, что может мне рассказать после стольких лет молчания. После того как он платил ей, чтобы она молчала. Платил ей годами, потому что боялся, ужасно боялся, что я брошу его, если узнаю, и детей заберу, и для него все кончится.

Джози гордо вздернула подбородок.

— Потому что он по-настоящему нас любит. Любит детей и меня. Он тогда мне так и сказал. Еще сказал, что это было наваждение. Они познакомились на каком-то приеме. Стали иногда встречаться после работы, чтобы выпить. Глен красавчик и умеет произвести впечатление. И язык у него хорошо подвешен. Видно, она решила, что у него куча денег. А он считал ее красивой. Он мне все повторял и повторял: "Она была красивая. Такая красивая!" Как-то так. И у них начался роман. Они встречались в ее квартире в Дабл-Бей, а я думала, что он работает допоздна. Все это время, пока я переживала из-за того, что ему приходится так много работать, он встречался с ней. Господи!

Он сказал, что чуть с ума не сошел от чувства вины. Сотню раз собирался порвать с ней, но она как-то всегда умудрялась его уговорить и все продолжалось. Он все так же встречался с ней и тратил на нее деньги, посылал цветы, покупал подарки, угощал дорогими обедами, потому что она этого хотела и ожидала, а он не мог заставить себя сказать ей, что не может себе этого позволить. И все это время мы перебивались кое-как, потому что все деньги были вложены в бизнес. Он потратил все, что было отложено у нас на черный день, влез в долги, и в конце концов больше не мог продолжать в том же духе, о чем ей и сказал. И она его бросила.

Джози снова вытащила свой платок и начала складывать на коленке, до тех пор, пока он не превратился в маленький влажный квадратик. Ее короткие пальцы разглаживали белый хлопок, а глаза смотрели в пространство, мимо Эдвины.

— Глен сказал, что сначала был просто убит, но через несколько дней понял, что на самом деле испытывает облегчение. Облегчение, понимаете? Как будто ему стало лучше после долгой болезни. Вот тогда он действительно взялся за работу, и бизнес начал налаживаться, и, конечно, деньги перестали утекать в трубу. Вот тогда я и восстановила зубы.

Джози помолчала.

— Примерно через год после этого бизнес действительно пошел в гору. О Глене несколько раз даже написали в газете и один раз пригласили на телевидение. Должно быть, Марго Белл все это узнала, потому что, как он сказал, как раз после этого и начали приходить письма. Сначала она попросила небольшой заем, чтобы помочь ей с Дипденом, потом еще один, чтобы помочь продержаться. Глен сказал, что она никогда не умела обращаться с деньгами. Они уплывали у нее из рук как вода. Ее модельное агентство уже дышало на ладан, к тому времени как Марго сбыла его с рук и приехала сюда. Он посылал ей деньги. Она ясно дала понять, что, если Глен перестанет, явится ко мне и расскажет про их роман. Я не стала его об этом спрашивать тогда, не хочу знать и сейчас. Мужчины такие дураки, когда дело касается секса, а Марго точно была нимфоманкой. Грязная извращенка-нимфоманка, вот кто она была. — Джози мрачно усмехнулась. — Ну и потом, конечно, она продолжала клянчить, а он — платить. Что вы, надо думать, и обнаружили в ее счетах. Это тянулось годами, до тех пор пока полгода назад я не нашла это письмо и он мне все не рассказал. Это был конец. Больше она из нас ни пенни не вытянула. Глен написал и сообщил, что все рассказал мне, и я его простила, и все кончено. Тогда она заткнулась, и писем от нее больше не приходило.

Джози посмотрела вниз, на свой носовой платок, а пальцы все гладили его и расправляли, расправляли и гладили.

Мысли Берди лихорадочно мчались, обгоняя одна другую. Это вовсе не то, чего она ожидала, и эта история переворачивает все с ног на голову. И да, учитывая характер Марго Белл, эта история куда более вероятна, чем альтернатива. Куда более вероятно, что не ее шантажировали, а она шантажировала.

— Это произошло полгода назад… — начала Берди и замолчала, увидев, что Эдвина снова взялась листать одну из бухгалтерских книг и сверять квитанции и корешки чеков, ведя карандашом по столбцу цифр. Опять взглянув на склоненную голову Джози, она продолжила, осторожно нащупывая верный путь: — Вы сказали, что простили Глена, но все-таки приехали сюда и…

Джози подняла голову и просто произнесла:

— Я вышла за Глена в восемнадцать лет, и знаю его так же хорошо, как саму себя. Внешне это большой и сильный мужчина, но на самом деле он всего лишь маленький мальчик. Он платил ей много лет, только чтобы я не узнала о его шалостях. Это доказывает, как сильно он обо мне заботился и как боялся потерять. Он зависит от меня. И любит меня. Я должна была простить его. — Тут ее голос сделался жестче: — Но не ее, верно?

— Да, вы правы.

— Да. И стоило подумать о ней, присосавшейся к нашей семье, кувыркавшейся с моим глупым мужем в роскошной квартирке, пока я выживала как могла дома с детьми: ни приличной одежды, ни денег на парфюмерию и косметику, полтора года дыра вместо зубов только потому, что она забрала те деньги, которые могли исправить ситуацию, — во мне закипала злость и не давали покоя вопросы: почему она должна оставаться безнаказанной, почему бы ей не заплатить за все. Вот я и нашла выход: оплатила две недели пребывания тут и приехала. А когда наконец-то встретилась с ней и увидела, какая она, то возненавидела еще сильнее. О, она была мерзкой штучкой. Грязной мерзкой штучкой. Я написала письма и решила разложить их повсюду, чтобы люди узнали, какая она дрянь. Я хотела, чтобы она испугалась и встревожилась.

— Первое письмо она не получила, — заметила Берди.

Джози засмеялась, но смех этот был не из приятных.

— Нет. Его нашли, да. Когда я посмотрела, на месте его уже не было, но Марго его не увидела. Утром настроение у нее было отвратительное, но не из-за письма. Кто-то его забрал, но ей не сказал. Я это поняла, потому что она удивилась, когда второе я отдала ей сама — прямо в руки. Сказала, что нашла его в дамской комнате. Она сразу его открыла, чего не сделала бы ни за что, если уже видела первое. О, оно ее потрясло, это точно. Перед ленчем я слышала, как она смеется у себя в кабинете. Там с ней был этот нытик, несчастный Уильям. Предполагалось, что они работают, но она прекрасно проводила время. "Ничего, скоро сотру эту улыбочку с твоего лица, сука", — подумала я. И стерла. Она пережила самый большой шок в своей жизни. А потом ей пришлось идти делать мне макияж. Я провела с ней почти час, и все это время наблюдала за ней. Марго была потрясена и испугана. Уж я-то видела: этого не смог скрыть даже толстый слой косметики, который она накладывала на лицо как маску. Я следила за ней, а она даже не догадывалась, от кого это письмо; не знала, кто перед ней, кто пришел по ее душу.

Джози снова рассмеялась, затем неожиданно широко зевнула и сказала, раскачиваясь на стуле:

— Я для нее еще кое-что запланировала, кое-что веселенькое, но не успела провернуть. Жаль.

— Можно сказать, вмешалась смерть. — Эдвина оторвалась от бумаг и уставилась на Джози с невозмутимым интересом, как на некую научную диковину.

Джози встретила ее взгляд безмятежно.

— Именно так. Я тут подумала — теперь Глен узнает, где я была. Вот уж будет потрясен, да?

Она затолкала сложенный носовой платок обратно в рукав и, резко поднявшись, с сумкой на руке, объявила:

— Я возвращаюсь в гостиную, мне нужно выпить. В горле пересохло. Теперь вы знаете все. Любая на моем месте сделала бы то же самое, если бы представилась возможность. Эта сука заслужила все, что получила. Я рада, что она испытывала панический страх, что хотя бы раз в жизни почувствовала то, что из-за нее ощущали другие. И если хотите знать, я рада, что ее больше нет. Хелен оказала миру большую услугу.

Джози повернулась и вышла из комнаты, оставив дверь нараспашку. Берди и Эдвина видели, как она пересекла холл и вошла в гостиную, они переглянулись. Берди неуклюже отошла от камина и плюхнулась в кресло, где до нее сидела Джози. Оно еще сохраняло ее тепло, вокруг витал запах эвкалипта, и это было так неприятно, что Берди поежилась.

— Она здесь ни при чем, — медленно, со вздохом произнесла Эдвина. — Письма — ее рук дело, но Марго Белл она не убивала.

Глава 20

Внезапно на Берди навалилась страшная усталость. История, рассказанная Джози, была совершенно мерзкой. Так жертвовать собой и слепо верить трусливому мужу, с головой окунувшемуся в примитивную связь, сотканную из рабского подчинения и алчности. Это было недоступно ее пониманию. Нет, видела нечто подобное Берди часто, в разных вариантах, но все это оставалось ей чуждым, непостижимым и наводило на нее такую тоску, что и описать невозможно.

Эдвина подалась вперед и повторила:

— Джози не убивала Марго. Она уверена, что убийца — Хелен. Своим рассказом она, по сути, призналась, что у нее имелся безупречный мотив, но никогда не сделала бы этого, если была бы виновна или узнала, что мы еще не вычислили убийцу.

— Мы все уже знали про письма. По крайней мере, Джози так казалось. И еще она думала, что нам также известно, за что и сколько платил ее муж Марго. Поэтому ей и пришлось все это рассказать. И, как ты верно подметила, она не сомневается, что мы по-прежнему считаем убийцей Хелен. Может, особым умом Джози и не блещет, но хитрости ей не занимать. Это мог быть двойной блеф: честно признаться в том, что и так известно, чтобы отвести от себя подозрения в том, чего мы доказать не можем.

— Я так не думаю. — Эдвина побарабанила по столу белыми пальцами.

— Джози могла зайти в кабинет для макияжа сразу же после тебя, то есть без четверти шесть. Может, даже следила за тобой. Насколько нам известно, она вполне могла признаться Марго, кем является на самом деле, во время своей консультации сразу после ленча и договориться о встрече в конце дня. Возможно, поэтому Марго и не стала просить Анжелу сделать ей массаж. Она прямо так и сказала тебе, что ждет Анжелу?

Эдвина нахмурилась.

— Нет. Мне кажется, она сказала: "Передайте Алистеру, что я жду массаж шеи, хорошо? У меня ужасно болит голова". Ну или что-то в этом роде. Весьма требовательно. Ну а после того как она целый день при каждом удобном случае припирала меня к стенке сетованиями на свою финансовую ситуацию, последнее, чего мне хотелось, — это служить у нее посыльной.

Берди слегка улыбнулась.

— Но если она действительно сказала именно так: помнишь, Анжела утверждала, что ее совершенно точно не просили отказаться от плавания, чтобы сделать массаж Марго? — то вдруг просто таким образом хотела объяснить свое отсутствие? Она могла иметь в виду "скажи Алистеру, где я", а не "скажи Алистеру, чтобы оторвал свою задницу от кресла и сделал мне массаж".

— Да, пожалуй… Это мне в голову не приходило, — задумчиво произнесла Эдвина. — Марго могла просто освободить себе час для встречи с Джози или с кем угодно другим, если уж на то пошло. И вряд ли это вызвало бы какие-нибудь сложности после, да? Если бы кто-нибудь все же заметил, что Анжела не делала ей массаж, то просто могла бы сказать, что попросила ее или велела Конраду или Уильяму передать Анжеле, и дожидалась ее. Это вполне в ее стиле.

— Но ты ее не поняла, значит, встрече можно было помешать или же поймать убийцу по горячим следам, если бы ты сразу спустилась. Но ты этого не сделала, а наоборот, пошла наверх.

Эдвина подняла на нее бесстрастный взгляд.

— Да, наверх. Вряд ли я могла знать, в чем дело, верно?

— Да не будь ты, черт возьми, идиоткой, я же совсем другое имела в виду! Но в любом случае как Джози, так и кто угодно другой вполне могли зайти к ней сразу после твоего ухода, убить и почти не опоздать на коктейли. А не передай ты ее просьбу Алистеру, тело вообще не нашли бы по меньшей мере до обеда. Хотя, конечно, особого значения это бы уже не имело, разве что больше стало бы подозреваемых.

— В этом случае потребовалось бы очень точно рассчитать время. Чертовски рискованно.

— Возможно, — подперев рукой подбородок, продолжила размышления Берди. — И мы не должны забывать, что это в любом случае всего лишь предположение. Такой сценарий имеет право на существование, если убийца — Джози. Но после того как ты вошла в гостиную и всем сообщила, где Марго, выходили многие. Невозможно сказать, что убийство не совершили в это время, как мы думали сначала. О боже!

— Кто-то идет, — внезапно предупредила Эдвина, глядя поверх ее плеча.

Берди обернулась и увидела Алистера, шагавшего через холл к кабинету. Он выглядел встревоженным, губы крепко сжаты, то и дело испуганно озирался по сторонам, хотя никто за ним не шел. Дойдя до кабинета, он неуверенно потоптался на пороге, сощурившись от яркого света и похлопав густыми светлыми ресницами, и резко спросил:

— Что происходит? О чем вы говорили с Джози, если она вернулась бледная как смерть и никому не сказала ни слова? Ведь она была тут, с вами, верно?

— А как там остальные? — проигнорировала его вопрос Берди. — Спят?

— Разумеется, нет! — с отчаянием покачал головой Алистер. — Шепчутся, высказывают предположения одно страшнее другого, чем сводят с ума и себя, и меня, — во всяком случае, Уильям и Белинда. Конрад просто сидит. Мне кажется, что все это слишком затянулось. Их всех просто необходимо отпустить.

— Ни в коем случае! — отрезала Берди. — Бетти Хиндер еще не позвонила сверху?

Бледное лицо Алистера внезапно охватила краска гнева, и он, делая шаг в комнату, прошипел:

— Вы это прекращайте! Ответьте-ка лучше мне сами на несколько вопросов, а? Что тут происходит? Почему вы сидите тут, а не со всеми? Что вы наговорили Джози?

Взгляд его упал на бухгалтерские книги и документы, лежавшие перед Эдвиной, и он с подозрением прищурился:

— И зачем вам вдруг потребовалось проверять все это прямо сейчас? Не верю, что это не могло подождать до утра… разве что у вас есть еще какая-то причина. Какая?

Эдвина неопределенно пожала плечами, и Алистер в бешенстве обрушился на Берди:

— Вы ведете себя так, как будто что-то недоговариваете! Почему я не могу отпустить всех спать? Они до смерти устали. Если нет особых причин, до сих пор заставлять их бодрствовать, так? Разве только вам известно что-то такое, чего не знаю…

— Что вы имеете в виду? — спросила Берди со скучающим видом.

Он замялся.

— Вы… вы могли… по какой-то причине подумать, что это не Хелен, а кто-то из нас, поэтому и заставляете нас бодрствовать и держаться вместе на случай…

Его голос оборвался, лицо сильно побледнело, глаза покраснели, и он опять захлопал ресницами.

Берди негромко спросила:

— Вы сказали об этом остальным?

— Конечно, нет! — Алистер покачнулся и схватился за дверную ручку, чтобы удержать равновесие. — Но мне вы обязаны рассказать, что происходит! Это мой дом — мой, понимаете? И мои люди. Мой партнер и одна из моих сотрудниц погибли. Вы не можете держать меня в неведении. Не можете!

И Берди приняла решение: подошла к Алистеру, взяла за руку и подвела к креслу.

— Похоже, копы лаяли не на то дерево. Хелен не могла убить Анжелу, потому что подвернула лодыжку и едва ковыляла. Она бы просто не успела: мы проверили это по минутам.

Алистер был буквально ошеломлен известием: растерянность на его лице стремительно сменилась паникой.

— Хелен… я забыл… она же подвернула ногу на лестнице. Все так плохо? Как же я мог забыть?

Он прижал трясущуюся руку ко лбу, и в этот момент на столе зазвонил телефон. Эдвина взяла трубку, поднесла к уху, и, выслушав, отрывисто бросила:

— Миссис Хиндер.

Берди схватила протянутую ей трубку.

— Этот ваш Тоби зашевелился, — завибрировал в ухе пронзительный голос миссис Хиндер. — Ты просила сообщить.

— Уже иду! Не давайте ему снова заснуть, Бетти! Пожалуйста, постарайтесь, это жизненно важно!

Берди швырнула трубку на рычаг и метнулась было к двери, но тут ей в голову пришла новая мысль, и она резко повернулась:

— Вы оба возвращайтесь к остальным и ждите там! Ничего не случится, пока вы все держитесь вместе. И смотрите, чтобы никто никуда не ходил в одиночку, даже в туалет.

— Берди… — начала было Эдвина, но та отмахнулась от нее и исчезла.

Перескакивая через две ступеньки, Берди думала: замечательно вот так, решительно, обращаться с остальными, но что, черт побери, она делает на самом деле? Бежит к Тоби, потому что сама справиться не может, — вот что. Во всем этом нет ни складу ни ладу — вот в чем беда. Никакой системы. Ничто не сходится.

Берди нетерпеливо похлопала себя по щекам. Господи, как же она устала! Так, что больше не в состоянии думать! И столько времени потеряно! Ну как можно было поверить, что кто-то шантажировал Марго, какие бы обрывки свидетельств ни указывали на это? Марго убита. Шантажисты не убивают своих жертв, те полезны им только живыми. А вот жертвы убивают шантажистов, чтобы прекратить мучения. Марго была шантажисткой: шантажировала мужа Джози. И Марго убита. Но в случае с Джози мучения прекратились. Необходимость в убийстве отпала. Значит, месть? Может, если… Берди заставила себя перестать думать об этом. "Держись главного. Обдумай все хорошенько", — приказала она себе и, остановившись наверху, вцепилась в перила и заставила себя сосредоточиться.

Марго потеряла доход, который привыкла получать от мужа Джози. А еще… сэр Артур Лонгли. Он писал Марго регулярно — каждый месяц неукоснительно, как гордо заявил Уильям. Весьма необычно для его возраста. Если, конечно, к каждому письмецу сэра Артур не прикладывался чек, если не был очередной жертвой — в его случае жертвой, отпущенной на свободу смертью. Он умер год назад и оставил гораздо меньше денег, чем ожидалось.

Если, сказала себе Берди, она права, то за последний год Марго Белл лишилась сразу двух источников дохода, а потребности у нее были немалые. Чтобы понять какие, достаточно было взглянуть на нее. Внешний вид, одежда — очень дорогая, отдых: всегда за океаном, в лучших отелях, роскошные машины… В общем, все удовольствия, которые можно взять от жизни. Марго не смогла бы позволить себе весь этот шик без денег, которые получала шантажом. Когда источник пересох, она начала доить Дипден, чтобы сохранить привычный образ жизни. Но в конце концов появились бы вопросы. Она не могла долго держать это в тайне. Алистер, к примеру, рано или поздно обнаружил бы, и разразился бы скандал. Значит, Марго требовалось быстро найти новую жертву: кого-нибудь с деньгами, кого-то, кому есть что терять, кого-то, кому есть что скрывать, кого-то, кто готов был заплатить, чтобы…

Сердце Берди подскочило. Она вихрем пронеслась по галерее, задыхаясь, подбежала к комнате Хелен и толкнула дверь. Бетти Хиндер усадила Тоби на диван и поднесла к его губам чашку. Черный кофе струйкой тек по его подбородку, детектив что-то нетерпеливо бормотал, но его веки дрогнули — он пришел в сознание.

— Дэн! — Берди кинулась вперед и присела рядом с ним на корточки, схватила за руку и потрясла.

Он слегка приоткрыл глаза. Рассеянный взгляд серо-голубых глаз попытался сосредоточиться на ней, на губах появилось подобие улыбки, и он опять что-то пробормотал:

— Дэн! Да очнись же ты! Это не Хелен! Хелен не убивала Марго!

Бетти Хиндер издала негромкий сдавленный звук, и Берди, коротко взглянув на нее, снова обратила все внимание на обмякшего перед ней мужчину. Он опять что-то пробормотал, и она в отчаянии приложила ухо к его губам, пытаясь разобрать что.

— Я ничего не понимаю, Дэн! Попробуй еще!

Тоби облизнул губы и, сделав явное усилие говорить разборчивее, ясно произнес:

— Прекрати, Бердвуд!

— О, Дэн! О боже, Дэн! Послушай меня. Тебя опоили. Анжела мертва. Убита, как Марго. Тебе просто необходимо поскорее прийти в себя и помочь мне. Ты слышишь? Произошло еще одно убийство!

Голова Тоби перекатилась набок, рот приоткрылся, язык опять скользнул по губам, и он попытался открыть глаза.

— Анжела? Убита? — Эти невнятно произнесенные слова прозвучали в комнате как раскат грома. — Как?

— В точности как Марго. Точно такой же способ. Там, в новом крыле. И это сделала не Хелен.

— Но должна быть… Хелен, то есть Лорел Мун. — Тоби морщил лоб, голова его перекатывалась с боку на бок.

— Нет. Хелен не смогла бы подняться по лестнице: подвернула ногу, помнишь? Она едва ходит. Дэн, Марго была шантажисткой: тянула деньги из мужа Джози, и, думаю, не только из него…

— Нет! — вырвалось из расслабленного рта Тоби, руки его сжались в слабые кулаки. — Берди… слушай. Нет… ошибаешься… нет сомнений… убийства Серой Леди.

Тяжелая голова снова беспомощно перекатилась с боку на бок по мягкой обивке дивана.

— Кто-то хочет, чтобы мы так думали, Дэн. Кто-то опоил тебя, чтобы подставить Хелен, подстроил так, будто это она убила и Марго, и Анжелу. Убийца просто скопировал способ. Это подражательное убийство. Ты меня слышишь?

Тоби все еще перекатывал голову, пытаясь заставить глаза открыться. Рука поднялась и тяжело опустилась на плечо Берди, рот, как у рыбы, открылся, закрылся, снова открылся.

— Не шантаж, — мучительно, невнятно пробормотал Тоби. — Ничего другого. Лорел Мун. — Он тяжело дышал. — Берди, спроси Милсона. Милсон знает. Надо было сказать тебе… много умничаешь… думал, это тебе урок… мог бы сообразить… вышло боком. Спроси Милсона. Они у него… покажет тебе…

Глаза его закрылись, дыхание выровнялось, и Берди в отчаянии принялась трясти его за руку:

— Милсон без сознания! Дэн, очнись! Пожалуйста, не спи! Это не Хелен. Это кто-то другой! Ты мне нужен.

Она схватила Тоби за подбородок и стала мотать из стороны в сторону его голову в надежде, что очнется, но он не шелохнулся.

— Без толку, — напрямик сказала Бетти Хиндер, взглянув на Берди маленькими черными глазками, полными страха. — Он опять отключился.

— О нет! — Берди в отчаянии сдернула очки и потерла глаза. — Что же мне делать?

— Ждать, когда он придет в себя. Думаю, через минутку опять очнется. Если хочешь его о чем-то спросить, задавай вопросы коротко, четко и ясно, поменьше болтай. — Бетти выпрямилась и, скрестив руки на узкой груди, проскрипела: — Но, похоже, он считает, что ты ошибаешься. Может, и правда?

— Он старый упрямый… — Берди нацепила очки и нервно провела рукой по шелковистым подстриженным волосам.

Нужно что-то делать, она не может просто сидеть тут. "Спроси Милсона, — сказал Дэн. — Они у него". Что он имел в виду под этим "они"? Ответы? Взгляд переместился к Милсону. Тот лежал на полу в одобренном Красным Крестом положении "на боку" в противоположном конце комнаты и, похоже, в себя приходить не собирался.

Под любопытным взглядом миссис Хиндер Берди подошла к нему и, опустившись на колени, сунула руку в карман рубашки, затем брюк: белый носовой платок, небольшая связка ключей, и больше ничего. Она встала и осмотрела его пиджак, аккуратно висевший на спинке стула. В нагрудном кармане обнаружился бумажник, а в нем — две кредитные карточки, удостоверение личности, деньги. Еще один носовой платок, чистый, накрахмаленный, ровно сложенный, и записная книжка. Берди схватила записную книжку и начала лихорадочно листать, торопливо вчитываясь в аккуратную скоропись Милсона. Запись ее собственного допроса — господи, кажется, это было так давно! — оборвавшаяся, когда все они помчались в гостиную на вопли Хелен. Записи по Хелен! Берди с жадностью впилась в них глазами. Описание внешности — старые шрамы на запястьях и животе, затем первые бессвязные фразы: "Они отправят меня обратно. Я не хочу туда возвращаться". Берди перелистнула страницу, и из записной книжки что-то выпало. Это оказался маленький пластиковый пакетик с двумя светлыми, обтянутыми тканью пуговицами. Берди сразу узнала их: это те самые пуговицы, которых не оказалось на поясе кремовых шерстяных брюк Марго, — маленькие круглые пуговицы на ножке. Они лежали в пластиковом пакете немым свидетельством насилия, ужаса, борьбы, унижения и гротескно банальной рутины, и буквально цеплялись за ниточку ассоциации с расследованием убийств. Перед ее мысленным взором предстала Марго, лежавшая на всеобщее обозрение в косметическом кабинете, и Анжела, распростершаяся на полу своей аккуратной белой спальни.

— Я иду вниз: сварю еще кофе.

Берди, вздрогнув, подняла голову, совершенно забыв про Бетти, и пробормотала, засовывая пластиковый пакетик в бумажник Милсона:

— Подождите минуточку, хорошо?

— Кофе остыл, — решительно отрезала Бетти и направилась к двери. — Сдается мне, что и тебе чашечка-другая не помешает.

Берди потерла лоб. Если бы только вернуть себе способность нормально соображать, увидеть что-нибудь еще, кроме картинок, ярких, ужасных или совершенно будничных, но искаженных усталостью, мелькавших в сознании как кинокадры: кто-то что-то говорит, чьи-то лица, никакой системы и цели. Вот Бетти Хиндер в тот, первый вечер кривит губы, говоря о Марго Белл. Белинда пытается удержать на блюдечке изящную фарфоровую чашку, горячий чай выплескивается. Уильям с трагичным лицом рассказывает о прошлом. Хелен, сияющая, держит под руку Конрада. Тут же другая картинка: Хелен хромает и опирается на Эдвину, ковыляя в "Джульетту". Поднос с кофе без присмотра стоит у лестницы, большой серебряный кофейник весело сверкает под лампой.

И дальше — как в калейдоскопе: миссис Хиндер рассматривает влажный окровавленный чулок… закрытая дверь в коридор пристроенного крыла… Анжела, распростершаяся на спине, в пижаме нежно-голубого, как у ребенка, цвета, распахнутой на груди, белый нейлон впивается в шею… неодобрительное лицо Уильяма: "Анжела всегда плавает с шести до половины седьмого"… косметический кабинет — такой, каким его увидела она и каким видела Анжела, — розовая защитная накидка, залитая кровью.

Картинки: Белинда шепчет что-то на ухо Уильяму; Эдвина зарылась в бухгалтерские книги за сверкающим столом; Марго Белл едва сдерживается за коктейлями, бушует во время завтрака, раздражена во время осмотра Дипдена, смеется в кабинете с Уильямом в полдень; пухлая рука Джози держит письмо, найденное в кармане мужа.

Опять Марго Белл… Волчья усмешка Конрада: "Она знала, чего хочет". Две пуговки в пластиковом пакете. Потрясенное лицо Алистера в кухне, когда Эдвина рассказывает о том, что он, по ее мнению, давно знает. Статья об убийствах Серой Леди, которую она читала очень давно. Подражательное убийство.

Кадры, фрагменты, обрывки — ни одной полной картины. Мастера рекламы всегда выбирают лучшие отрывки, чтобы дать публике некоторое представление о фильме, но они могут ввести в заблуждение: заставить подумать, что история развивается в одном направлении, когда на самом деле она идет совсем в другом; могут сосредоточить внимание на всего лишь одной части целого и заставить думать, что весь фильм основан на этом, хотя все значительно сложнее. Или возможен иной путь: сюжет фильма совсем простой, но кадры сбивают зрителя с толку и создают сложности там, где их вообще не существует.

Убийства Серой Леди — сенсационный лейтмотив, пронесшийся ураганом через последние несколько дней: безумие и ужас в теплом, клаустрофобном мирке Дипдена. Страх подавил факты. С почти слышимым щелчком картинки прекратили свой безудержный бег в голове Берди. Факты. Каковы факты? Не чьи-то слова или домыслы, а доказательные, достойные внимания факты. Берди чувствовала, как это слово, будто ледяная вода, течет сквозь мозг, очищая его, и благодаря этому она снова обретает твердую почву под ногами, а мир — фокус. Если убрать все лишнее: ужас, ночной кошмар, кровь, — то что останется? Отдельные картинки. Отдельные личности. Расписание. Несколько фраз, несущественных, оставленных без внимания.

Берди подняла взгляд. Бетти Хиндер неподвижно стояла возле обмякшего Тоби: в одной руке по-прежнему держала кофейник, а другая лежала на его плече, — с расширенными от страха глазами.

— Теперь я могу идти? — едва выговорила экономка пересохшими губами.

Тоби что-то пробормотал и пошевелился.

— Не волнуйтесь, Бетти, — мягко произнесла Берди. — Сейчас пойдете, но сначала я хочу вас кое о чем попросить.

Миссис Хиндер, прикусив губу, кивнула и обратилась в слух, когда Берди подошла к ней вплотную и шепотом изложила свою просьбу.

Глава 21

Алистер, Эдвина, Конрад, Джози и Белинда молча поднялись наверх. Позади всех, бесшумно ступая в запасных туфлях, шла Бетти Хиндер с кофейником и дополнительными чашками.

Берди ждала их в своей комнате. От того, что ей предстояло сделать, ни малейшего восторга она не испытывала — только тошнотворное напряжение. Утром прибудет полиция из Винздора: лодкой, вертолетом, но они доберутся. Такое искушение: просто их дождаться, — но Берди знала, что это невозможно. Убийца не остановится, потому что ему есть что терять. Все они подвергаются риску — и больше других она сама. Разделенное знание — их единственная защита.

Когда все столпились у двери, Берди посмотрела на Бетти Хиндер, задумавшись на мгновение, выполнила ли эта непреклонная маленькая женщина ее просьбу или, выйдя из комнаты и оказавшись в безопасности, решила пойти своим путем. Выяснить это невозможно, так что придется исходить из того, что все сделано как надо. Берди ободряюще посмотрела на изможденную фигуру, полусидевшую на ее кровати, и Хелен молча ответила на этот взгляд, ломая свои большие руки, лежавшие на коленях. Огромные серые глаза еще глубже провалились в глазницы, темные тени избороздили лицо от носа до подбородка.

Берди спокойно предложила всем войти в комнату, и никто поначалу не возражал, пока они не увидели Хелен на кровати — мало того, что без особого присмотра, так даже несвязанной.

— Черт! — пробормотал Конрад, попятившись к стене возле дивана.

Белинда и Уильям, с широко распахнутыми от страха глазами, схватились за руки, как Гензель и Гретель, когда увидели злобную ведьму, и вместе опустились на мягкие подушки.

— Где полиция? Почему вы заставили нас сюда подняться? — содрогнулась Белинда, глядя куда угодно, но только не на кровать.

— Мы собрались здесь, потому что Хелен подвернула ногу и не может спуститься, а я хочу, чтобы она присутствовала, потому что больше любого другого имеет право выслушать то, что я намерена сказать.

Избегая вопросительного взгляда Эдвины, Берди посмотрела на Конрада, прислонившегося к стене возле дивана, на Алистера, который с белым как мел лицом неудобно примостился на подлокотнике, и, указав очень недовольной Джози на кресло, села за письменный стол. Эдвина огляделась и, обнаружив, что все места заняты, хладнокровно уселась прямо на кофейный столик.

Все выжидательно уставились на Берди. Она понимала, что ей нужно время. С каждой прошедшей минутой приближался рассвет, с каждой секундой становилось все вероятнее, что Тоби или Милсон, а вместе с ними вся власть закона, войдут в эту дверь, поэтому заговорила медленно и размеренно, стараясь привлечь к себе истощившееся внимание собравшихся.

— Вечером, за поздней рюмочкой спиртного, все мы услышали историю про Лорел Мун, или Серую Леди, о которой не было ни слуху ни духу почти десять лет. Уильяму незадолго до этого кто-то сообщил, что Лорел Мун выпустили из психиатрической лечебницы, где она провела все эти годы, и от страха он едва не впал в истерику. Все дело в том, как мы узнали позднее, ему также сообщили, что она собирается приехать в Дипден. Уильям решил, что ее цель — отомстить ему за то, что говорил про нее после убийства его невесты. Когда было обнаружено анонимное письмо с угрозами, это только укрепило его уверенность. Более того, он не сомневался, что Лорел Мун уже здесь, под видом гостьи.

Краем глаза Берди заметила мелькнувшую в дверях тень: это Бетти Хиндер, никем не замеченная, выскользнула из комнаты, — но не подала виду и продолжила:

— Марго Белл, по убеждению Уильяма, должна была защитить его от Мун: выяснить, под чьим именем она скрывается, и отослать восвояси, — но та не стала даже разговаривать с ним тем вечером. В конце концов Алистер убедил его не приставать к Марго, дав понять, что попытается сам. Уильяму пришлось этим удовлетвориться. Однако, как оказалось, никто не сообщил Марго Белл, что Лорел Мун может находиться здесь, в Дипдене, и, похоже, свою смерть она встретила в полном неведении.

Уильям закрыл лицо ладонями, Алистер смотрел на Берди в упор, и только чуть дрожавшие губы выдавали его напряжение.

— Когда сюда прибыла полиция, — продолжила она невозмутимо, — детективам не потребовалось много времени, чтобы прийти к очевидному, с их точки зрения, выводу: несет ответственность за эти преступления женщина, известная нам как Хелен. Марго Белл была убита в точности так же, как все жертвы Серой Леди, а значит, Хелен и есть Лорел Мун. То, что у нее имелась возможность совершить преступление как перед вечерними коктейлями, так и во время них, когда она на некоторое время выходила из гостиной, да еще ее нервный срыв в ожидании допроса, было принято за окончательное доказательство ее вины.

Берди посмотрела на женщину, полулежавшую на ее постели.

— Должна заметить, у меня имелись некоторые сомнения. Все казалось слишком уж очевидным. Но с другой стороны, что может быть проще или понятнее? Лорел Мун приезжает сюда ради мести или даже просто за помощью и покоем, но внезапно не только встречается с истеричным бойфрендом одной из своих жертв, но и слышит красочный рассказ о своем сумасшествии и насильственной жестокости, любезно поведанный нам Джози. Потом она сталкивается с Марго Белл, так похожей на властных женщин из ее прошлого. Нетрудно догадаться, что все эти обстоятельства вновь вернули ее в прежнее состояние и вынудили прибегнуть к насилию.

У Хелен приоткрылся рот, но из него не вырвалось ни звука. Она все так же молча продолжала ломать руки.

— Затем погибла Анжела в точности так же, как Марго, и вовсе не потому, что походила на прочих жертв Серой Леди, тем более что она на них вообще не походила. Это была славная, здоровая, довольно простодушная и бесхитростная девушка, но, к несчастью, представляла опасность для убийцы.

— Какую опасность? — вырвалось у Джози, и она, покраснев, слегка стушевалась. — Какую опасность этот несчастный ребенок мог представлять хоть для кого-то?

— Думаю, Анжела что-то увидела, — ответила Берди. — В косметическом кабинете, когда обнаружила тело Марго. Она что-то подсознательно отметила, но подумала об этом не сразу, а вспомнив, была озадачена.

— Анжела действительно что-то такое говорила! — внезапно воскликнул Уильям, подавшись вперед. — Помнишь, Белинда? Когда вернулась после разговора с детективом?

— Правда? Что-то не помню, — испуганно прошептала та. — Она много чего говорила… я к ней особенно не прислушивалась. Потом вы с Конрадом повели ее спать… в ее комнату… а она все говорила и говорила.

— Да! Ты наверняка слышала, как Анжела сказала, что все думает, думает, но кое-чего не понимает. Она даже порывалась вернуться и поговорить об этом с детективом, но дверь в кабинет была закрыта. А мы решили, что она просто… ну, вы понимаете… и отвели ее в комнату…

Уильям осекся и с ужасом оглядел присутствующих.

— И правильно сделали, — вмешалась Джози. — Анжела же болтала всякую чушь без остановки как дурочка, несчастное создание. Кто бы принял ее всерьез?

— Кто-то принял, — резко бросила Берди. — Тот, кто пошел за ней следом и убил, тот, кто добавил снотворное в кофе, который предназначался констеблю, охранявшему Хелен. Кто-то очень самоуверенный и наглый.

Джози заерзала в кресле, посмотрела на Хелен и поспешно отвела взгляд.

— Только этот кто-то старался напрасно. Увидев кофейник, стоявший без присмотра около лестницы, он или она решили этим воспользоваться. Зная, что Хелен не пьет кофе, в кофейник добавили снотворное, чтобы нейтрализовать полицейских и лишить тем самым Хелен алиби на момент убийства Анжелы. Только убийца перехитрил самого себя, потому что не знал о травме Хелен, как не знал и того, что погаснет свет. И еще этот кто-то не знал, что я ждала звонка от Дэна Тоби в течение получаса и непременно пошла бы проверить, что стряслось.

Берди обвела комнату взглядом, останавливаясь на каждом из присутствующих.

— Хелен, исходя из вышеизложенных обстоятельств, физически не могла добраться до комнаты Анжелы в указанный отрезок времени, не говоря уж о том, чтобы справиться с ней. Снотворное в кофе четко указывает на то, что кто-то пытался ее подставить.

Значит, если Хелен невиновна, это сделал кто-то другой. Размышляя, я вернулась к версии, которая возникла у меня с самого начала. Это подражательное убийство. Чтобы расправиться с Марго Белл, кто-то решил прибегнуть к способу Лорел Мун, о котором узнал в первый же вечер. Возможно, чтобы сбить с толку полицию, воспользовавшись предполагаемым присутствием Лорел Мун в Дипдене, отвлечь подозрение от себя, — может для того, чтобы удовлетворить собственную патологическую потребность.

— Вы хотите сказать — Марго убил кто-то из нас? — дрожащим голосом спросил Уильям.

Конрад нетерпеливо переступил с ноги на ногу, но не произнес ни звука. Взгляд Джози метался с одного лица на другое, но и она промолчала.

— Да, это один из нас, — спокойно согласилась Берди. — Так случилось, что возможность имелась у каждого. Сначала я думала, что преступление произошло в период между шестью и половиной седьмого, во время коктейля. Это означало, что любой, кто выходил из гостиной в эти полчаса, попадал под подозрение. Но впоследствии выяснилось, что преступление могло быть совершено уже за четверть часа до шести, а значит, даже те, кто не выходил из гостиной после шести, не имели железного алиби.

— Полагаю, вы имеете в виду Эдвину и меня, — взорвалась Джози, — потому что, кроме вас, там безвылазно сидели только мы с ней, а уж себя-то вы, конечно, из числа подозреваемых исключаете!

— Успокойтесь, Джози, — устало произнесла Эдвина.

Джози с упреком посмотрела на нее, но погрузилась в неловкое молчание.

— Я всего лишь хочу объяснить, — продолжила Берди, окидывая всех взглядом и пытаясь при этом уловить движение около двери, — что у каждого из нас была возможность совершить как первое убийство, так и второе, за некоторым исключением. И тогда мне пришлось искать мотив, но и здесь вариантов оказалось множество.

Чуть раньше вечером Эдвина убедила меня, что один из самых важных мотивов для убийства, — деньги, но есть и еще один мотив — это страсть. — Она снова обвела комнату мрачным взглядом, поблескивая очками, когда на них падал свет. — А что, если деньги и страсть объединятся, как, к примеру, могло быть в случае с Алистером.

Берди повернулась к неподвижной фигуре, примостившейся на подлокотнике дивана.

— Алистер был молчаливым исполнительным партнером Марго Белл. На него практически не обращали внимания, хотя идея создания спа-отеля принадлежала ему, он страстно любил и Дипден, и все, что с ним связано. Он вложил все свои сбережения, чтобы осуществить свою давнюю мечту, и, вне всякого сомнения, выполнял основную часть работы, в том числе и организационную, чтобы тут все шло гладко. Он просто принимал это как данность, отдавая должное рекламной ценности имени Марго и ее гламурного образа. Но с чем Алистер никак не мог смириться, так это с ее убежденностью, что она имеет право принимать решения, не советуясь с ним; ее безответственного поведения и перепадов настроения, а самое главное, как я узнала всего несколько часов назад, ее плана извратить его мечту, превратив это место в доходное дело с быстрой оборачиваемостью вместо тщательно организованного, трудоемкого индивидуального обслуживания, которое он создал.

Алистер сидел с опущенной головой и стиснутыми руками и даже не пошевелился. Белинда, сидевшая рядом с ним на диване, шумно втянула воздух и снова схватила Уильяма за руку.

— Внешне Алистер кажется очень мягким и уступчивым, но, как это часто случается и как видели мы сами за прошедшие два дня, вполне способен на энергичные, решительные действия и прекрасно умеет держать себя в руках.

Сегодня вечером Эдвина обнаружила, что в течение последних девяти месяцев или около того Марго Белл со все возрастающей регулярностью выписывала чеки на получение наличных. Марго говорила Уильяму и, вероятно, Алистеру, если он ее вообще спрашивал, что это чеки для сотрудников — якобы чтобы они могли избежать уплаты налогов, — но по меньшей мере в двух случаях работу, за которую она, по ее словам, платила, на самом деле никто не выполнял. В частности, никто не обслуживал генератор, хотя Марго за это платила, — это подтвердит Бетти Хиндер. Две дюжины бутылок — виски и бренди, — доставку которых она якобы заказала, похоже, просто испарились.

Берди умолкла, чтобы перевести дыхание и дать возможность остальным переварить услышанное. Конрад покачивал головой и усмехался. Джози сидела с каменным лицом.

— Что это она такое говорит? — первым нарушил молчание Уильям, совершенно ошеломленный. — Она что… вы говорите, что Марго брала эти деньги себе? Но… это же нелепо! Алистер, скажи ей! Марго не нуждалась в деньгах, у нее было полно своих. И в любом случае она не стала бы брать деньги Дипдена. Правда, Алистер? Алистер!

Но тот лишь трясущимися руками потер лицо, так ничего и не ответив.

— На самом деле у Марго не было своих денег, — безжалостно продолжила Берди. — От модельного бизнеса у нее осталось очень немного, но и это она вложила в Дипден. Но, как мне известно, она нашла два дополнительных источника дохода, и они поначалу позволяли ей жить на широкую ногу. Затем, год спустя, один из спонсоров умер, а еще через полгода пересох и второй источник. Теперь у нее оставалось лишь жалованье, но оно никак не позволяло ей вести ту жизнь, к которой она привыкла, и Марго начала запускать руку в кассу.

— Нет! — Уильям сжал кулаки и едва ли не выкрикнул в спину Алистера: — Ведь ты не веришь в это, правда?

— Никто не говорит, что вы об этом знали, Уильям, — попыталась успокоить его Берди, понимая, что дело здесь не в исключительном доверии или привязанности к Марго Белл, и во избежание очередной истерики добавила: — У вас не было причин подозревать Марго, учитывая ее… умение обращаться с вещами.

— С людьми, вы хотели сказать, — пробормотал Алистер. — С Уильямом… со мной. О да, Марго отлично умела с нами управляться. Ей бы и убийство сошло с рук.

Слово, сорвавшееся с его губ, упало, словно камень в пруд, и от него по комнате пошли круги ужаса. Берди опустила взгляд и продолжила, уже не пытаясь тянуть время:

— Если бы Алистер обнаружил обман — что, несмотря на уверения в отсутствии деловой хватки, запросто могло бы произойти, — это вместе с угрозой Марго погубить Дипден и его мечту вполне могло подтолкнуть к убийству. Присутствие Лорел Мун (а у него имелись все основания подозревать, что она уже в отеле) могло стать провоцирующим фактором: попробуй устоять перед шансом устранить Марго и унаследовать ее долю бизнеса, не опасаясь предстать перед правосудием. В конце концов, именно Алистер запретил Уильяму говорить Марго о Лорел Мун, именно он взял с нас обещание молчать насчет первого анонимного письма. Почему? Не потому ли, что, как предполагал Уильям, Марго сразу выяснила бы, кто Мун, и настояла на том, чтобы та немедленно покинула Дипден? Ведь в таком случае он лишился бы удобного козла отпущения, на которого можно свалить убийство.

Алистер поднял голову и хрипло произнес:

— Я не убивал Марго, не убивал. Зачем? Она была мне нужна, чтобы это место продолжало существовать. Я вам об этом говорил.

— Да, — согласилась Берди, — говорили. И это весьма разумно. С одной стороны, страстная любовь к этому месту превратила вас в очевидного подозреваемого, так же как и ваша способность думать и действовать весьма прагматично, если возникает такая необходимость, но с другой стороны, та же страстная любовь и те же личные качества делают вас наименее вероятным убийцей. Так что я стала присматриваться к другим людям и другим мотивам, в частности к Уильяму, который был любовником Марго.

Она заметила, как тот едва не подскочил, бледное лицо начало заливаться краской, и спокойно продолжила:

— В воскресенье вечером всем нам стало ясно, что он по-прежнему очень привязан к ней и очень чувствителен к ее мнению. Его расстраивала связь Марго с Конрадом, а тому, похоже, доставляло наслаждение над ним издеваться. Я стала думать, уж не взяла ли ревность над ним верх? В таком взвинченном состоянии возвращение старого ужаса могло стать последней каплей. В точности как Алистер, Уильям знал об анонимном письме, а также о присутствии Лорел Мун.

— Не говорите так, — с дрожью в голосе прошептал Уильям. — Вы не можете говорить такое про меня.

— Не волнуйся, Уилли, просто крепче держись за малышку Билли — уж она о тебе позаботится, — оскорбительно-насмешливо протянул Конрад.

Белинда метнула на него сердитый взгляд и снова повернулась к Уильяму, чье лицо исказилось от страданий и тревоги.

— Но пара моментов сделали Уильяма менее подходящим кандидатом, — продолжила Берди, проигнорировав их обоих. — По той или иной причине Уильям к утру понедельника вроде бы заметно успокоился и стал меньше переживать из-за отношения к нему Марго. Возможно, из-за этого Марго снова проявила к нему благосклонность, и они неплохо провели время до самого полудня понедельника.

И еще, конечно, необходимо учитывать индивидуальные особенности личности. Из всех здесь присутствующих Уильям меньше всего способен на неожиданные поступки или спонтанные решения. Он был превосходным секретарем для Марго именно благодаря своему маниакальному уважению к установленному порядку и вниманию к деталям. Трудно даже представить, чтобы он ухватился за подвернувшуюся возможность, спланировал что-то, что выходит за пределы известного, потому что ни под каким видом это убийство нельзя назвать импульсивным. Убийца должен был прийти в косметический кабинет с ножницами, колготками и непременно латексными перчатками, потому что точно знал, как именно намеревается расправиться с жертвой.

Берди откашлялась, прочищая горло. Надо было продержаться еще немного. Наконец, подняв глаза, она с облегчением увидела, как в комнату неслышно входит Бетти Хиндер. Маленькая экономка поймала ее взгляд и медленно кивнула, а затем так же бесшумно выскользнула из комнаты.

— В свете всего этого вроде бы не было ни одного серьезного основания подозревать Конрада, — снова заговорила Берди, отметив взгляды, украдкой брошенные на прислонившегося к стене массажиста.

Конрад с усмешкой отвесил ей шутовской поклон, стараясь казаться невозмутимым, но Берди видела, как напряжены его мускулы в попытке оставаться на месте. Было ясно, что он готов действовать незамедлительно, если потребуется.

Она никак не отреагировала на его жест и продолжила:

— Но мне пришлось принять во внимание, что Конрад состоял с Марго в интимных отношениях, а значит, и его необходимо учитывать. И стоило хорошенько поразмыслить, как я сразу вспомнила некую странность… Марго в понедельник внезапно отменила ежевечерний массаж, никому, кроме самого Конрада, об этом не сообщив и не удосужившись договориться о массаже с Анжелой. И конечно, нам пришлось полагаться только на слова Конрада, что массаж действительно был отменен. А что, если это неправда? Что, если никто ничего не отменял? Мог ли массажист убить? Жертва лежит, расслабившись, и ни о чем не подозревает. Право же, запросто.

— У вас богатая фантазия, дорогуша, — лениво протянул Конрад. — Ее нашли даже не в массажном кабинете, так? И что я, по-вашему, сделал? Перетащил ее в косметический, вместе с ножницами, кровью и всем прочим?

Джози и Белинда разом ахнули от ужаса, и даже Эдвину передернуло, а вот Хелен, как заметила Берди, даже не поморщилась: просто в упор смотрела на Конрада своими серыми глазищами. Уильям и Алистер, похоже, больше не могли ни на что реагировать: ни один даже головы не поднял.

— Нет ни малейших сомнений в том, что Марго Белл погибла там, где ее нашли, — сухо произнесла Берди, — но при необходимости кресло в косметическом кабинете можно полностью разложить. Оно такое же удобное для массажа шеи, как стол в массажном кабинете. Марго вполне можно было убедить сделать массаж там. И конечно, вы бы не захотели, чтобы ее нашли на вашем рабочем месте, верно, Конрад? Это было бы слишком очевидно.

Его длинные пальцы забарабанили по стене, но лицо осталось непроницаемым.

— Впрочем, я не могла отыскать мотив для Конрада, — продолжила Берди, — до тех пор пока сегодня ночью Белинда не рассказала мне про ссору, которую подслушала рано утром в понедельник. Марго в ярости кричала на кого-то в своей комнате, и, поскольку упоминались деньги, я поначалу решила, что ее пытались шантажировать.

Алистер закрыл глаза и покачал головой, губы его искривились в печальной усмешке.

— Да, — согласилась Берди, глядя на него, — это глупо. Марго была не из тех, кого можно запугать. Совсем наоборот. И конечно, когда я начала думать о ее характере, о наклонностях Конрада и о том, что еще произошло тем утром, мне в голову пришло куда более простое решение.

— Больше ничего не произошло, — беспомощно сказал Алистер.

— А вот здесь вы ошибаетесь: уволили одну из горничных, помните? Она ушла немедленно, заливаясь слезами. Марго уволила девушку лично. "Хорошенькую куколку", как сказала о ней Бетти Хиндер.

Берди пожала плечами.

— Марго Белл, безусловно, обладала не самым лучшим характером и любила всегда настоять на своем. Я видела и слышала, какова она в гневе: не выбирая выражений, говорила холодно и жестко. Но что, думала я, могло по-настоящему привести ее в ярость? Заставить кричать и ругаться? Сильный удар по гордости и тщеславию, вот что. Быть обманутой. Спуститься в массажный кабинет рано утром, без предупреждения, после страстной ночи, в надежде еще чуть-чуть развлечься, и обнаружить, что мужчина, которому она оказала такую честь, наскоро кувыркается перед завтраком с хорошенькой куколкой в кружевном белом передничке.

Джози, словно хотела сдержать возглас удивления, зажала рот ладонью, а Эдвина крепко сжала губы.

— Ну? — Берди поверх очков взглянула на Конрада и вскинула брови.

Он ответил ей пустым равнодушным взглядом.

— Что "ну"? Подумаешь, большое дело…

— Разве нет? Я с самого начала считала, что скорее всего Марго убил кто-то из персонала, потому что вы тут всё очень хорошо знаете, вам известны привычки друг друга, известно, что и когда происходит. А вы тут очень славно устроились, правда, Конрад? И думаю, вам не хочется, чтобы вас отсюда вышвырнули без рекомендаций. В особенности если вы ушли из фитнес-клуба "Двигайся правильно" с подмоченной репутацией — что, я думаю, сразу станет известно, стоит только чуть копнуть.

Конрад пожал плечами и повторил:

— Что "ну"? Ну наткнулась Марго на нас с Рейчел и закатила истерику. Ну велела мне убираться. Ну попытался я ее переубедить, но она не пожелала слушать. Даже не согласилась заплатить мне за месяц. Сказала, не заплатит даже за две недели, если я проболтаюсь кому-нибудь о том, что случилось. О, она была упрямая, эта потаскуха Марго Белл.

Он мечтательно улыбнулся, и, к своему удивлению, Берди увидела в его глазах печальное восхищение и даже любовь.

— Ладно, согласен, я ее пробросил. Она бы, кстати, сделала бы то же самое, выпади ей возможность. И да, вы правы: это место терять я не хотел, мне тут нравится, оно мне подходит, но я ее не убивал.

— Да, я думаю, это правда.

Берди рискнула бросить еще один взгляд на дверь, затем снова кашлянула, оттягивая время, и навострила уши, пытаясь расслышать звуки из соседней комнаты. Сколько уже прошло времени? Сколько еще они будут сидеть там, а она говорить?

— Да и в любом случае: почему непременно персонал? — протянул Конрад. — Мы, знаете ли, тут не одни, и Марго играла не только нами.

— Это точно. И я как раз к этому подхожу. Я думала и о гостях, причем очень обстоятельно. — Берди поправила очки и перевела дыхание. — К примеру, Белинда…

Маленькая темная фигурка на диване аж подскочила от неожиданности.

— Белинда приехала сюда как сестра одной из старых приятельниц Марго. Вроде бы у нее нет причин сделать кому-то плохо. Она кажется робкой, легко пугается и ко всем льнет. Марго не видела свою подругу Роберту двадцать лет: та жила в Европе и даже не знала, что у нее есть сестра. Я не обнаружила никаких прошлых сведений, отношений или связей, из-за которых Белинда могла бы желать Марго смерти.

— К-конечно, нет! — выпалила Белинда и истерично захихикала, прижав ладонь ко рту.

— Но кое-что в истории Белинды мне показалось странным, — продолжила Берди. — По ее словам, она приехала сюда, потому что ее бросил муж. Она много об этом говорила и давала всем понять, что они расстались или развелись совсем недавно, но Уильяму сказала, что вышла замуж совсем юной, сразу после того как Роберта уехала за границу, и что брак ее продлился всего пару лет. Он над этим особо не думал, зато задумалась я. Роберта уехала двадцать лет назад. Значит, Белинда жила незамужней по меньшей мере пятнадцать лет, а о том, чем все это время занималась, они с Робертой явно предпочли никому не рассказывать. Белинда боялась и недолюбливала Марго Белл, потому что та, как любой прирожденный агрессор, сразу распознала в ней прирожденную жертву. И я начала размышлять…

— О! — Лицо Белинды сморщилось. — Не говорите так! Вы не можете… Что вы пытаетесь обо мне сказать? Если кто-то кого-то боится, это еще не мотив для…

Словно подавившись словами, она опять схватила руку Уильяма, и он позволил ей, хотя его гладкий лоб и прорезала морщинка.

— Да, не мотив, — спокойно согласилась Берди, не отводя глаз от двери. — И я ничего такого не говорю, а всего лишь пытаюсь добраться до истины. И еще я подчеркиваю, что здесь все не так просто. Дипден — место, которое хранит тайны, и свои, и чужие. И люди здесь тоже хранят секреты. Ни один из нас не является тем, кем хочет казаться.

— Берди, нельзя ли ближе к сути? — прорезал тишину холодный голос Эдвины, и она встала. — Эти игры начинают немного утомлять, тебе не кажется?

— Я уже подхожу к сути. — Берди оставалась за письменным столом, сознавая, что удерживает всех этих людей в подвешенном состоянии. — Я просто хочу, чтобы вам всем стало предельно понятно, как я пришла к тем или иным выводам. Не хочу, чтобы у кого-то осталась хоть тень сомнения, поэтому и рассказываю все в подробностях. Прости, если утомила, но это необходимо. Пожалуйста, сядь на место. Теперь уже недолго осталось.

— "Утомила" не совсем то слово, а? — пробормотала Джози, уткнувшись в носовой платок, и со смаком высморкалась.

Едва сдержав отвращение, Эдвина с каменным лицом снова опустилась на кофейный столик.

— Как я уже сказала, — продолжила Берди, — мне не давала покоя мысль, что Марго кто-то шантажировал. Анонимные письма только подкрепили эту мысль, а затем и крупные суммы, которые она тайком снимала со счета Дипдена. Но, повторюсь, я вскоре поняла, что Марго стала брать деньги после того, как иссякли ее источники финансирования. Стало некого шантажировать, и Марго срочно требовалась новая жертва. Хоть Марго и была упрямой потаскухой, как выразился Конрад, тщеславие сделало ее весьма неосторожной, что и продемонстрировала нам их история. Если бы она ухватилась за кого-то менее податливого, чем те несчастные, с кем она имела дело раньше, то могла бы оказаться в слишком глубоких водах, откуда уже не выплыть.

Алистер со страдальческим лицом подался вперед.

— Вы говорите, что Марго была шантажисткой? Это невозможно! Вы сами не знаете, что говорите!

— Невозможно? Да чтоб я провалилась! Это чистая правда, черт вас побери! — импульсивно выпалила Джози, и ее пухлые щеки побагровели. — Не верите ей, поверьте мне. Эта ваша льстивая сучка-снобка была грязной шантажисткой! Миру она показывала свое накрашенное лицо, такая изящная, такая вся из себя, а внутри была алчной, подлой, лживой потаскухой! И что вы на это скажете?

Она опять плюхнулась в кресло, задыхаясь, над верхней губой поблескивали бисеринки пота, волосы растрепались и грязно-рыжими прядями прилипли ко лбу.

Алистер трясущейся рукой вытер рот и промямлил:

— Я думал, у нее акции… куча денег. Все эти путешествия… дизайнерская одежда, драгоценности, машины… это все…

— Да, все на чужие деньги, — спокойно подтвердила Берди, — а в последние полгода на деньги от вашего бизнеса.

— И к кому же она собиралась присосаться на этот раз? — горько усмехнулась Джози. — Скажу сразу — не ко мне. Из моей семьи она высосала все, что могла. Кто бы это ни был, может спокойно сознаваться: грохнув ее, он оказал миру большую услугу. И мне плевать, что обо мне будут говорить люди.

— О, перестаньте! — воскликнула Белинда, спрятав лицо в ладони.

Эдвина так и сидела неподвижно, с бесстрастным видом.

Берди посмотрела на дверь и с облегчением увидела Бетти Хиндер. Лицо ее оставалось в тени, но легкий кивок уловить было можно. Сердце подскочило к горлу. Все. Пора.

Глава 22

— Некоторое время назад я решила поделиться своими подозрениями насчет шантажа с полицией и поднялась к ним. — Берди слышала собственный голос, эхом отдававшийся в голове, и удивлялась, что звучит он так ровно и лаконично, хотя в груди у нее все сжалось. — И там обнаружила, почему они так убеждены, что Марго Белл убила Хелен, почему другую версию не стали даже рассматривать. Детективы эти совсем не дураки и вовсе не упрямцы. Мне это хорошо известно, потому что я сотрудничала с ними и раньше. Я должна была догадаться, что у них имеются очень серьезные основания что-то говорить и делать так, а не иначе. Они не стали рассматривать альтернативные версии, потому что знали то, чего не знала я.

Я не так уж много знала про серийных убийц, но в одной статье, прочитанной много лет назад, речь шла о феномене подражательных убийств. Мне она почему-то очень запомнилась, и, очевидно, это повлияло на мои рассуждения о данном случае. А кроме того, я упустила из виду одну важную деталь. В статье говорилось, что при расследовании серийных убийств полиция, как правило, придерживает некоторую информацию: не сообщает прессе о некоторых характерных деталях так называемой визитной карточки настоящего преступника, чтобы иметь возможность идентифицировать подражательное убийство. И лишь полчаса назад я поняла, почему Тоби и Милсон так уверены, что убийца — Лорел Мун. В свое время они, конечно, имели доступ к полицейским отчетам по этому делу, и если там имелась деталь, которую скрыли от прессы, они об этом знают, а значит, и сомнений насчет личности убийцы у них не осталось. Хорошенько проанализировав то, что увидела, а также то, что услышала от Уильяма, я решила, что теперь тоже знаю, кто убийца.

В комнате воцарилась абсолютная тишина: только дождь барабанил по крыше.

— Дэн Тоби еще не до конца пришел в себя, поэтому пока его нет с нами. В первый раз, когда попыталась с ним поговорить, меня постигла неудача, но когда поняла, какой вопрос нужно задать, сумела получить прямой ответ, едва он пошевелился снова. Тоби подтвердил мою догадку. Теперь я знаю фишку Серой Леди. Прежде чем воткнуть ножницы жертве в горло, когда та уже теряла сознание, Серая Леди срезала с ее одежды все пуговицы до единой, а если пуговиц не было, срезала крючки, кнопки и даже верхнюю часть "молнии", а потом оставляла рядом с трупом.

Берди помолчала, медленно обведя взглядом янтарных глаз из-под толстых стекол очков комнату.

— Детективы нашли в косметическом кабинете две пуговицы. Я-то думала, что они оторвались с пояса брюк Марго во время борьбы, но дырки оказались слишком аккуратными, то есть их срезали, так же как пуговицы с пижамной курточки Анжелы, поэтому она и распахнулась. Мы все это видели, но не знали, что именно видим.

Уильяма сотрясала дрожь, в огромных карих глазах стояли слезы.

— Лоис… ее кардиган. Пуговицы были рассыпаны по траве и были похожи на маленькие бутоны…

— Да, вы это говорили, я помню, — мягко перебила его Берди, в то время как Белинда одной рукой сжимала его ладонь, а другой нежно гладила по лицу.

— Значит… — Лицо Алистера исказилось от мучительной тревоги. — Вы говорите… шантаж и все прочее… это ерунда? Что…

Берди вздернула подбородок.

— Убийство Марго Белл не подражательно: Серая Леди здесь, это ее рук дело, как и убийство Анжелы.

— Но… раньше вы говорили… что Хелен не могла… Вы сами сказали…

Берди посмотрела на неподвижную фигуру на кровати.

— Совершенно верно. Хелен не могла и не совершала никаких убийств.

Все присутствующие обратили взоры сначала на нее, потом друг на друга, поначалу с удивлением, затем, когда смысл сказанного начал до них доходить, с ужасом.

— Значит, она вовсе не Лорел Мун, — медленно произнесла Эдвина. — Мы думали не на того человека. Но тогда… кто?

Берди внимательно наблюдала за дверью, а женщина на кровати тем временем пошевелилась и заговорила. Ровный, мертвенно бесцветный голос Хелен приковал всеобщее внимание, но сама она смотрела в пустоту, словно говорила сама с собой.

— Кто же еще, если не я? Больше некому, правда? Кто еще выглядит не как все? Кто не вписывается в компанию? Кто такой же странный, как я? Чьи воспоминания выжгли, убили прямо в голове? Кому же еще быть Лорел Мун, если не мне? Никто не усомнился ни на минуту.

— Хелен… — Алистер потянулся было к ней, лицо его исказилось страданием.

— Нет. Не извиняйся. — Как это ни абсурдно, но Хелен улыбнулась. — Я не удивляюсь, что ты подумал на меня, Алистер. И ты, и Уильям, и полиция, и все прочие. Я не слепая: вижу себя и в зеркале, и в глазах окружающих, — да и приехала сюда как раз по этой причине. Очень хотелось, чтобы меня изменили, мечтала показать миру другое лицо, но мне это не помогло. Когда все произошло, я поняла, о чем ты подумал… о чем вы все подумали. Зачем искать другого убийцу? Вот же она, серия налицо…

— Но больше никто не может быть Лорел Мун, никто… — прошептал Уильям, совершенно ошарашенный, словно повторял вызубренный урок. — Эдвину мы все знали, по газетам; Верити из Эй-би-си; Джози в первый же вечер звонила своим детям: я сам ее соединял. Значит, остается только Белинда, а это невозможно, потому что она сестра старой подруги Марго.

Дверь резко распахнулась, и в гостиную неуверенно вошел Дэн Тоби, с осоловелым взглядом, очень бледный, но с гладко зачесанными назад волосами и в аккуратно повязанном галстуке. Рядом с ним вышагивала Бетти Хиндер с непреклонным лицом.

Хелен устало улыбнулась вошедшим и снова повернулась к Уильяму.

— Люди умеют хранить секреты, Уильям. В особенности те секреты, которых стыдятся и которые могут их ранить. Уж ты-то знаешь. И даже убийцы — люди: у них есть матери, отцы, братья… сестры.

Уильям выпучил глаза, рывком повернул голову к Белинде, и она тупо посмотрела на него, растянув губы в некотором подобии на улыбку, а когда протянула к нему руку, он пронзительно завизжал. Рука продолжала тянуться к нему, пока Алистер не схватил Белинду за предплечье, а Конрад с силой не оттащил Уильяма в сторону.

Хелен опять улыбнулась, на этот раз Уильяму.

— Но ты был прав: можешь искать в этом утешение, — никого другого не было. Лорел Мун — это я.

Дэн Тоби подошел к дивану и произнес:

— Уильям Дин, вы арестованы за убийство Марго Белл, Анжелы Феллоуз, Лоис Фриман…

Имен было много, очень много, но все их заглушили вопли Уильяма.

В конце концов Алистер и Конрад все-таки вытащили Уильяма из комнаты. Тоби шагал за ними медленно и тяжело, как священник к месту казни. Теперь в "Джульетте" слышался только стук дождя по крыше и тихие всхлипывания Белинды.

— Спасибо вам, Бетти, — негромко поблагодарила Берди.

Маленькая женщина в черном кивнула.

— Рада была помочь, хотя, должна признаться, сначала мне показалось, что ты, наверное, умом тронулась, раз решила довериться Конраду. Но он вроде сделал все правильно, верно?

— Да. И Алистер тоже. И вы. Особенно вы.

Миссис Хиндер пожала плечами.

— Просто выполняла твои распоряжения, ведь так? Передала Конраду и Алистеру, чтобы ни на шаг не отходили от Уильяма и Белинды и разделили эту парочку, когда ты кивнешь; сходила в комнату Уильяма и нашла там таблетки, мокрые халат и пижаму; поставила на ноги копа. Не так уж и трудно.

Эдвина все это время сидела, молча уставившись в пространство перед собой, но тут словно очнулась:

— Мокрую пижаму? Слушай, Берди, я не понимаю, как ты до всего этого додумалась. Чтобы Уильям… Серая Леди…

— Это оказалось невероятно просто, Эдвина. Честное слово. — Берди подалась вперед, зажав ладони между коленями. — Как только выяснилось, что эти убийства не подражательные, что Хелен не могла убить Анжелу, хотя она и есть Лорел Мун, стало ясно, что Серая Леди кто-то другой.

— Но ведь ее видели! — выдавила Эдвина, не в силах посмотреть на Хелен, в упор уставившись на Берди.

Однако ответила ей Хелен:

— Да, видели. И я действительно убила свою тетю. Кровь…

Глаза ее закрылись, большие руки, лежавшие на коленях, мучительно дернулись.

— Хелен была… больна, — объяснила Берди. — И очень давно. Ты же читала ее историю. Тетя, с которой она жила, отличалась агрессивностью и издевалась над ней. Тем временем газеты, телевидение, радио буквально вопили об убийствах Серой Леди.

— Я слышала голоса, — опять заговорила Хелен, — в голове, но они казались такими реальными. Это началось очень давно, с тех пор как мне исполнилось двадцать, но тут все стало гораздо хуже. У меня в ушах стоял крик, и я не могла поверить, что никто, кроме меня, ничего не слышит. Я не могла работать, не могла думать. Случалось, что я не помнила, где была и что делала в течение нескольких часов. Иногда дней. А потом все эти сообщения, статьи, репортажи про Серую Леди. Все это происходило в нашем районе. Я и начала гадать, уж не я ли… Понимаете, я не помнила. Очень часто я вообще ничего не помнила. Просто какие-то черные пятна. А тетушка Мег… все издевалась надо мной: говорила, что я безнадежно тупая, ленивая, уродливая, чокнутая, много всего в том же духе. Если на нее находило, она уже не могла остановиться: все цеплялась, цеплялась и цеплялась ко мне. И я начала подумывать, как бы прекратить этот кошмар. Глядя, как от злобы кривится ее маленький красный ротик, как в уголках губ собирается слюна, я думала: надо ее убить. И однажды я это сделала. На задней веранде. Колготками и ножницами. В точности как писали в газетах. А потом попыталась убить себя, но мне не дали сделать это.

— Хелен арестовали, — продолжила историю Берди. — Никакие пуговицы она, конечно, не срезала, но полицейские решили, что просто не успела: ее схватили прямо во время совершения преступления. Никто ни мгновения не сомневался, что она и есть Серая Леди, которую так долго выслеживали. Хелен и сама в этом не сомневалась. После судебно-медицинской экспертизы было дано заключение, что содержаться под стражей она не может. Ее отправили в психиатрическую лечебницу, а дело закрыли, в то время как безжалостный убийца по прозвищу Серая Леди оставался на свободе и благополучно восстанавливался после убийства Лоис Фриман, и все его жалели, баловали, ни о чем не подозревая.

— Но как вы догадались, что это Уильям? — послышался гнусавый голос Джози поверх спутанных волос Белинды.

— Это все пуговицы, — вздохнула Берди. — Благодаря пуговицам я поняла, что Серая Леди тут, среди нас. Но, как и в жизни, в этом деле было несколько случайных совпадений, и самое невероятное из них то, что под одной крышей оказались двое подозреваемых: Хелен, она же Лорел Мун, и Уильям. Вероятность, что здесь может находиться кто-то еще, каким-то образом связанный с тем делом, была ничтожно мала. И когда стало ясно, что Хелен не убивала, остался Уильям. Вот я и начала размышлять, анализировать его поступки и слова, и все встало на свои места.

Я внезапно вспомнила его рассказ о том, как он нашел тело Лоис Фриман, и в частности сравнение красных пуговиц от ее кардигана с бутончиками, рассыпавшимися по траве. Но предполагалось, что он нашел ее после работы, а работал допоздна. И вспомните, он даже упомянул, что это была зима. Значит, где уж тут разглядеть красные пуговицы, да еще на траве. Должно быть, это были другие воспоминания того же дня, но раньше: вероятно, когда стоял над трупом Лоис, после того как убил.

Теперь про убийство Марго Белл. Как он сумел это осуществить? Марго слишком любила комфорт, чтобы остаться без массажа. Поскольку она никогда не трудилась сама передавать свои поручения, это за нее делал Уильям. Этот случай не стал исключением. Она попросила его позвать Анжелу, но Уильям никому не сказал ни слова. Он отлично знал распорядок дня в этом доме и знал, что он никогда не нарушается. Ему было известно, что Марго закончит консультацию с Эдвиной без четверти шесть, потому что именно к этому времени она велела ему позвать Анжелу. Знал он также, что Анжела пойдет в бассейн в пять тридцать, потому что сам всегда уходил в это время, чтобы до коктейлей провести полчаса в кабинете.

— Погоди минутку. Ведь Анжела плавала с шести до половины седьмого! — перебила ее Эдвина.

— Анжела все воспринимала буквально. Да, плавала она с шести до половины седьмого, а полчаса до этого посвящала переодеванию, медитации и разогревающим упражнениям. Когда вспомнила, о чем она говорила во время допроса, я все и поняла — подсказок-то было вполне достаточно. Задай мы ей несколько прямых вопросов, и все выяснили бы уже тогда.

Она сказала, что видела, как Уильям выходил из своей комнаты, и решила, как и мы, что он, как обычно, пошел в главное здание, но на самом деле он просто юркнул в кладовую пристроенного крыла. Ключи от нее имеются у каждого постоянного служащего, потому что именно там хранятся запасное оборудование, косметические материалы и образцы одежды. А находится кладовая по соседству с его комнатой. Мне бы следовало догадаться раньше… За коктейлями он сказал, что видел, как Анжела пошла плавать, пытался переспорить Конрада и проговорился. Ведь в тот вечер Анжела пошла в раздевалку бассейна коротким путем, через массажный кабинет, и Уильям никак не мог ее увидеть, если не находился в это время в коридоре нового крыла или не прятался в одном из помещений. Кладовая — самое подходящее для этого место, поскольку ему в любом случае требовалось зайти туда, чтобы взять все необходимое, а оттуда отлично просматриваются все двери в кабинеты.

Он взял там пару колготок, одну из защитных накидок и резиновые перчатки. Уильям, конечно, мог воспользоваться накидками, которые лежали в косметическом кабинете, но предпочитал все иметь при себе. Оставалось дождаться, когда Анжела и Эдвина уйдут, а Марго перейдет в косметический кабинет. Он знал, что Конрад, после того как наведет порядок в своем кабинете, любит немножко помокнуть в джакузи, и только потом уходит, причем в тот вечер он непременно отправился бы наверх, в главное здание. Знал Уильям также, что Алистер никогда не заканчивает работу раньше шести: это был его основной принцип — полностью отрабатывать положенное время. В общем, на все про все у него было около пятнадцати минут. Уильям пошел в косметический кабинет, где, как он точно знал, Марго поджидала Анжелу. Как обычно, она на него отреагировала совершенно спокойно. Вероятно, к этому времени у нее уже лежали примочки на глазах, а может, это сделал он сам. Она наверняка еще и спасибо ему сказала, когда он запер дверь, соединявшую косметический кабинет с массажным, чтобы никто не помешал — Конрад к примеру, — а затем, пока она лежала, расслабившись, с закрытыми глазами, надел защитную накидку и перчатки и убил ее. Всех дел на несколько минут.

Белинда опять начала всхлипывать, сотрясаясь всем телом, и Джози, машинально похлопывая ее по спине, что-то бормотала, пытаясь успокоить.

— Накидка защитила его от крови, — продолжила Берди, — а закончив, он просто бросил ее на пол. Стянул перчатки так, что они вывернулись наизнанку, вышел прямо в коридор и по пути в гостиную затолкал поглубже в резиновые сапоги, которые стояли на кухне. Это надежнее, чем мусорное ведро, куда полиция обязательно заглянет. И вряд ли они кому-нибудь понадобятся, думал Уильям, до того как он сумеет их оттуда вытащить. Полагаю, он боялся оставить отпечатки пальцев. А к тому времени как мы с Алистером вошли в гостиную, Уильям уже потягивал коктейль с Джози, Хелен, Белиндой и Конрадом.

— Но зачем? — Белинда подняла к ней опухшее лицо. — Зачем он ее убил? Он ведь уже пережил их разрыв, вы и сами видели. Правда же?

— Казалось, что они в прекрасных отношениях, — согласилась Эдвина. — Джози слышала, как они вместе смеялись над чем-то тем самым утром.

— Она слышала, как смеялась Марго, — поправила ее Берди. — А это большая разница. Очень важная разница, если…

— Но зачем было убивать Анжелу? — оборвала ее Джози. — Она-то при чем?

— Анжела знала, как и чем оборудован косметический кабинет. Стоило ей немножко подумать, и она сообразила бы, что на полу валяется старая накидка — из тех, что хранятся в кладовой. Я и сама ее видела: с завязками. У новых накидок, которые используются сейчас, завязок нет, они на липучках. Анжела прокрутила это в голове и сильно озадачилась.

Я предполагаю, что она услышала, как Уильям вернулся в свою комнату после допроса, и решила, что нужно с кем-нибудь поделиться своим открытием. Она была словоохотливой, и ничуть не побоялась пригласить к себе в комнату душку Уильяма. И вот начала она рассказывать, и Уильям мгновенно понял, что нужно действовать, пока она не поделилась своими наблюдениями с кем-нибудь еще. Поэтому, как только она повернулась к нему спиной, он накинул ей на шею ее собственные белые колготки и задушил, затем срезал пуговицы с пижамы и несколько раз вонзил в шею ее же маникюрные ножницы.

— Фу! О господи! — отвернулась Эдвина.

— Но вот незадача: он не подготовился, и халат, который был на нем, вместе с пижамой, забрызгало кровью, поэтому ему пришлось бегом вернуться в свою комнату, все с себя снять и сунуть под душ. Он отлично знал, что кровь смывается холодной водой. Затем он выжал вещи и повесил сушиться. С таким отоплением, как тут, он мог быть почти уверен, что к утру все высохнет.

— Я нашла их в его комнате, как она и сказала, — произнесла Бетти Хиндер. — Прямо магия какая-то. Она мне говорит: "Поищи то-то и то-то…" — и оно все там и есть. Темно-синий шелк. Очень красивый.

— Видите ли, когда мы его разбудили, ему пришлось надеть халат, — объяснила Берди. — Должно быть, это место здорово на меня подействовало, потому что я не могла не заметить, до чего этот халат старый и потрепанный. В отличие от пижамы, просто шикарной. Спорю на что хотите, это подарок Марго. Пижама-то у него запасная была, а вот халат пришлось надеть старый и теплый. Видимо, тот, который он привез сюда с собой, когда только устроился на работу. Кондиционер тут греет так сильно, что Уильям, должно быть, в этом халате просто запарился. Во всяком случае, я видела, что ему очень жарко. Но на мокрых вещах все равно остаются следы крови, эксперты их найдут и признают его виновным.

— Я думаю, в кофе он добавил снотворное, которое принимает сам. Довольно глупо, кстати, — задумчиво произнесла Бетти, явно наслаждаясь ролью Ватсона.

— Скорее всего к тому времени он буквально потерял голову, — добавила Берди. — Он же был одержим идеей свалить все на Хелен. В конце концов, раньше-то все получилось, а Уильям и такие, как он, действуют по определенной схеме. Но это означало, что он должен вывести из строя или отвлечь ее охранников. Должно быть, он прокрался обратно в дом с намерением что-нибудь придумать, но тут услышал про кофе. Тогда он снова вернулся к себе, взял снотворное, а Тоби сыграл ему на руку, оставив поднос у лестницы без присмотра. Прямо-таки подарок судьбы.

Эдвина пригвоздила ее к месту суровым взглядом, но в глазах ее бегали чертики.

— А ведь ты блефовала. Сумела всех убедить, что вычеркиваешь Уильяма из подозреваемых, потому что он последний, кто сознательно может шагнуть в неизвестное, ярый приверженец правил и установленного порядка, боится всего нового. И все в том же духе.

Берди усмехнулась.

— Я говорила, что смерть Марго — спланированное убийство, а Уильям не способен что-то планировать, он исполнитель. Но ему и не надо было, так? Он всего лишь повторил то, что делал уже не раз и успел неплохо попрактиковаться.

Тем временем внизу, в кабинете, Уильям продолжал исповедь: говорил и говорил. Его длинные изящные пальцы теребили истрепанный поясок клетчатого халата, а большие карие глаза бесцельно обшаривали комнату. Он как будто забыл, что за спиной у него стоят Алистер и Конрад, но иногда его пустой взгляд вдруг фокусировался на Дэне Тоби, который сидел напротив за сверкающим письменным столом, подперев подбородок. Тогда Уильям на мгновение замолкал, на лбу у него появлялась морщинка, а затем продолжал.

— …поэтому, конечно, когда Марго сказала мне так мило, так спокойно, что велела Конраду убираться, и попросила позвать Анжелу помассировать ей этим вечером шею, я подумал, что она наконец-то раскусила его и одумалась и теперь все снова станет как раньше. И я был так счастлив, что чуть не рассказал ей про Лорел Мун, что я всегда чувствовал, что мы с ней очень близки, и решил: вот он, самый удачный момент попросить ее выйти за меня замуж. И знаете, что она сделала?

— И что же, сынок? — негромко, участливо спросил Тоби.

— Она рассмеялась! — В карих глазах полыхнул гнев. — Она смеялась, и смеялась, и смеялась! Надо мной! В точности как Лоис, когда я сделал предложение ей. В точности как мама, перед тем как бросила меня и ушла! Она была такая же, как все они. Она меня не любила! Она была скверная, злая. И тогда я понял, что приезд Лорел Мун — это знак. И понял, что нужно делать. — Губы Уильяма задрожали, на длинных густых ресницах блеснули слезы. — Ей не следовало смеяться надо мной, правда?

Алистер прикрыл глаза ладонью.

— Нет, сынок, — по-отечески спокойно произнес Тоби, — не следовало. Это была ее самая большая ошибка.

Глава 23

Дэн Тоби обернулся на дом и взмахнул рукой, словно отдавал честь. Берди, стоявшая у окна гостиной, медленно помахала в ответ и пробормотала:

— Обращайся, если что.

Эдвина улыбнулась, наблюдая за ней. Раздвинув шторы, они еще долго смотрели вслед полицейскому катеру, который уносился в дождливую серость, потом опять отгородились шторами от предрассветного сумрака и отвернулись от окна. В ярко освещенной гостиной было тепло, в камине потрескивал и плевался искрами заново разожженный огонь. Из широко распахнутых дверей в столовую и кухню тянуло ароматами горячих тостов и бекона и было слышно, как Бетти хлопочет у плиты.

Из холла в гостиную вошел Алистер, подбросил в камин полено и, потирая руки, сообщил:

— Они уехали. Вы видели?

Женщины кивнули, а Берди заметила:

— Уильям наконец-то замолчал.

— Да, слава богу. Стоило оказаться на улице, как будто кто-то закрыл кран. К тому же он едва не рухнул, так что копам пришлось практически нести его в лодку. Он все рассказал, причем все повторял и повторял про свою мать, про остальных: Лоис, Марго… Анжелу… — Алистер потер костяшками пальцев глаза и окинул всех взглядом. — Знаете, до сих пор не могу поверить. Ничему. Это как какой-то страшный сон. Марго, Уильям — как я мог так ужасно ошибаться в обоих? Они не были теми, кем казались.

— Да нет, были, — задумчиво произнесла Эдвина. — Просто не только такими.

— Может, вы правы. — Он переступил с ноги на ногу. — Пожалуй, пойду помогу Бетти. Завтрак ведь только для нас, так?

— Да. Думаю, остальные спят.

— Хорошо. Скоро вернусь. Позавтракаем перед камином.

Алистер ушел в столовую, а Эдвина и Берди уселись у огня.

— От всей этой жуткой истории по меньшей мере одному из нас стало лучше, — сказала Берди. — Хелен. Она как будто проснулась после кошмарного сна и, надеюсь, теперь сможет жить дальше. Чего, к сожалению, не скажешь о Белинде. У нее за спиной и так годы на таблетках, а впереди еще больше, судя по тому, что у нее за сестрица. А вот у Джози все будет хорошо. Хотя готова спорить на что угодно, это далеко не последняя неприятность, которую ей устроит муженек.

— Ты озвучила мои мысли, — согласилась Эдвина, не отводя глаз от пляшущего огня, и внезапно спросила: — Какое-то время ты думала, что это я, да?

— Совсем недолго, — усмехнулась Берди. — Не принимай близко к сердцу. Я подозревала всех по очереди, знаешь ли, даже Бетти. До тех пор пока она не продемонстрировала кровь на чулке. Это сразу исключило ее из подозреваемых. А ты, должна признать, как кандидат для шантажа подходишь идеально.

— Несмотря на то что, у меня есть и деньги и положение в обществе, ничего противозаконного я не совершала, — с достоинством возразила Эдвина. — Да и вообще практически не имею пороков. Не повезло, да?

— Да ладно, ты же еще не умерла! — рассмеялась Берди. — Еще есть время поставить пару клякс в тетрадку.

— Вообще-то я об этом уже думала. — Эдвина откинулась на спинку кресла, вытянула ноги и, заложив руки за голову, улыбнулась. — Не то чтобы замараться, ты же понимаешь, а просто… развернуться. Поскольку жизнь вела суперпорядочную, я и тратила на себя совсем немного: вкладывала денежки то туда, то сюда, прокручивала. Так что мне их не потратить, даже если я проживу лет до ста двадцати. А это место…

Берди была по меньшей мере изумлена:

— Ты что, решила купить Дипден?

— О нет, не весь, только партнерскую долю, и то как инвестицию. Этим местом управляет Алистер, без него оно ничто. Именно он, а не Марго Белл, привел Дипден к успеху. Она его облапошивала. А теперь у Дипдена такая репутация, что ему не требуется гламурный номинальный хозяин. Зато Алистеру необходимы деньги и советы профессионала, и вот как раз это я могу обеспечить. И знаешь, это чертовски хороший бизнес, я тут ничего не потеряю. — Она помялась. — Это, конечно, весьма необычно для людей моего круга, так что мне придется соблюдать осторожность.

— А еще лучше действовать инкогнито, — ухмыльнулась Берди.

— Думаешь, я чокнулась? Как по-твоему, Алистер заинтересуется? — обеспокоенно посмотрела на нее Эдвина.

— Ответ на первый вопрос — "нет", на второй — "да", причем с радостью.

Вошла миссис Хиндер, толкая перед собой тележку, от которой исходил восхитительный аромат.

— Бетти, вы прелесть! — воскликнула Берди, без приглашения хватая тарелку.

— Да уж конечно! Любовь по расчету — вот как это называется, — фыркнула экономка.

— Знаешь, Эдвина, — безмятежно заявила Берди, исходя слюной при виде горки хрустящего бекона, — если бы я прислушалась к Бетти, все это дело можно было раскрыть за две минуты. Она сказала, что главная проблема этого места — Марго Белл, и оказалась права, и что Уильям — психически ненормальный, и тоже оказалась права. Белинду она охарактеризовала как ни то ни се, которая всегда западает на неправильных мужиков, и это тоже оказалось правдой! Я думаю, она действительно волшебница и обладает магическими способностями.

— Если чем я и обладаю, мисс Бердвуд, — совершенно серьезно отозвалась экономка, — так это здравым смыслом. У меня его побольше, чем у некоторых… не будем указывать пальцами.

Заметив, что Берди под шумок схватила очередной тост, Бетти воскликнула:

— Эй, не забудь оставить Алистеру. Кстати о нем… — Понизив голос до шепота, она наклонилась к Эдвине. — Прежде чем он вернется, голубушка, я хочу тебе кое-что сказать. Ты можешь назвать меня нахалкой, но тебе никогда не приходило в голову заняться инвестициями… в несколько иной области?

Эдвина с полным ртом бекона ошарашенно уставилась на нее, а Бетти как ни в чем не бывало продолжила:

— Ну… сейчас нам, конечно, придется на несколько недель закрыть Дипден, так? Но потом мы снова примемся за дело и Алистеру нужен партнер, причем не только с деньгами, но и с толикой здравого смысла. Вот я и подумала…

Эдвина едва не поперхнулась, потеряв дар речи.

— Ну, я же говорила! — проворковала Берди. — Магия. Бетти, вы не нальете немного кофе? Или мне самой?

— Сиди уж! — отрезала экономка, но тут же подняла голову и к чему-то прислушалась, а потом торжествующе воскликнула: — Вот! Что я говорила?

— Что? — в замешательстве обернулись к ней обе женщины.

Бетти повернулась к тележке и ухватила кофейник своей маленькой рукой.

— Дождь. Дождь прекратился!

Они какое-то время сидели в уютном молчании, затем к ним присоединился Алистер. Огонь плясал и потрескивал, угли светились. Снаружи первые водянистые лучи утреннего солнца осветили верхушки тополей. Зачирикали удивленные птички. А внизу, с затопленной земли, медленно, почти незаметно стала уходить вода, стекать в долину, чтобы начать свой долгий, неотвратимый путь к морю.

Примечания

1

"Острэлиан бродкастинг корпорейшн" — Австралийская радиовещательная корпорация. — Здесь и далее примеч. ред.

(обратно)

2

Приключенческие романы (16 книг) Уильяма Эрла Джонса.

(обратно)

3

Эротический роман американского писателя Филипа Рота (р. 1933).

(обратно)

4

Джон ле Карре (р. 1931) — английский писатель, автор шпионских романов.

(обратно)

5

То же, что "по закону подлости": что-то произойдет непременно в тот момент, когда этого меньше всего ждешь.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg