«Выход есть всегда»

Выход есть всегда (fb2) - Выход есть всегда (Частный детектив Татьяна Иванова) 886K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Марина Серова

Марина Серова Выход есть всегда

Глава 1

Мне пришло SMS-сообщение о пополнении банковской карты — клиент расплатился за удачно проведенное расследование. Я поймала себя на мысли, что не помню, какое оно по счету. Да и эмоции были уже не те, что в начале моей детективной практики. Прочитав эсэмэску, я испытала… раздражение, что она оторвала меня от перемалывания кофейных зерен. Почему-то успешно выполненная и щедро оплаченная работа перестала приносить чувство удовлетворения. Может, дело в том, что способ оплаты стал другим? Теперь вместо бумажных купюр, которые можно потрогать руками, я зачастую получаю банковские переводы. Но мое сердце никогда и не замирало при виде большой наличности, потому что деньги для меня не являются самоцелью. А что является? Раньше я, ни секунды не раздумывая, сказала бы, что истина и справедливость. Сейчас я считаю, что это — понятия относительные.

Покрутив в голове последнее дело, потом предыдущее, я поняла, в чем причина моей профессиональной неудовлетворенности, точнее, в ком. В клиентах. Последний стал искать правду и добиваться возмездия лишь потому, что не смог смириться со своим поражением в конкурентной борьбе, в которой было много грязи с обеих сторон. Его соперник оказался наглее и беспринципнее, но благодаря моим стараниям он предстал перед судом. Дорога в большой бизнес моему клиенту была расчищена. С предыдущим моим заказчиком случилась похожая история, разница лишь в деталях. Может, мне стоит избирательнее относиться к своим расследованиям? Если нет симпатии к клиенту, то отказывать ему без объяснения причин? Но ведь так можно испортить свою репутацию. Пойдет дурная слава, что Татьяна Иванова зазналась, а то и, хуже того, потеряла свой профессионализм. А это не так, просто мне хочется, чтобы… Я осеклась, осознав, что есть профессии, в которых некорректно строить планы на будущее. Пусть у хороших людей не будет повода обращаться ко мне, но если такое случится…

Мою мысль прервал телефонный звонок.

— Алло! — ответила я.

— Татьяна, здравствуйте! Я звоню вам по рекомендации моей родственницы, — женщина назвала фамилию одной из моих клиенток. — Мне надо срочно с вами встретиться. Собственно, я уже около вашего дома.

— Хорошо, поднимайтесь! — ответила я, ощутив так хорошо знакомый мне сыщицкий азарт.

— Татьяна, спасибо, что согласились со мной встретиться, — спешно проговорила женщина лет тридцати трех, усаживаясь в кресло напротив меня. — Правда, я боюсь, как бы уже не было слишком поздно… Тем не менее попытаться стоит. Так ведь?

— Посмотрим, что можно сделать в вашей ситуации. Вы не представились, — заметила я.

— Меня зовут Людмила, фамилия — Усова.

— Так что у вас, Люда, произошло? — поинтересовалась я, отметив про себя, что моя клиентка не выглядит слишком уж расстроенной. Никаких распухших от слез глаз и синяков под глазами, являющихся результатом бессонных ночей, я на ее лице не заметила. И в голосе не было слышно ноток отчаяния. Скорее он был наполнен решимостью ухватиться за последний шанс.

— Проблемы не у меня, а у моей соседки Варечки Котляровой, причем очень большие. Полагаю, точнее мы c мужем полагаем, что кроме нас никого не заботит ее судьба… Варвару обвиняют в убийстве, но мы с Сережей абсолютно уверены, что она его не совершала.

— В убийстве? Это серьезное обвинение, — прониклась я всей серьезностью ситуации. — И, наверное, не беспочвенное?

— Почву можно подбросить, в смысле сфальсифицировать факты, — со знанием дела заявила моя клиентка.

— Людмила, расскажите-ка мне поподробнее, кто, когда и при каких обстоятельствах был убит. А главное — почему подозрения пали именно на вашу соседку?

— Да потому что как раз Варя и вызвала полицию! О том, что она сама станет подозреваемой, ей даже не приходило, наверное, в голову. А это потому, что Котлярова немного не от мира сего… Она — святая! Ну или почти святая. Я таких, как она, больше не встречала. Варвара не могла никого убить, — заверила меня Усова.

Я, конечно, мечтала о том, чтобы помогать исключительно хорошим людям, но не до такой же степени! Кто я такая, чтобы спасать святых? Да и есть ли на нашей грешной земле таковые?

— Где Варя обнаружила труп? Дома? В подъезде? Во дворе? — продолжила я опрос.

— В офисе строительной фирмы «XXI век», — обозначила место преступления Люда. — Именно там она нашла труп своего начальника и позвонила в полицию. Домой Котлярова уже не вернулась, ее сразу же задержали… Сначала Сергей, это мой супруг, обратился к адвокату, который защищает Котлярову. Точнее, Суворов должен ее защищать. Только он уверен, что она виновна, поэтому, по его мнению, об оправдании Вари не может быть и речи. Представляете, он сначала нас обнадежил, сказав, что выиграет дело. Но потом оказалось, что для него выиграть дело — это добиться минимального срока наказания, предусмотренного за убийство. Каково, а?!

— Иногда так и есть.

— И вы туда же, — разочарованно вздохнула Людмила. Но она даже представить себе не могла, о чем я думала перед ее приходом и насколько меня заинтересовало это дело! Мой профессиональный азарт разгорался все сильнее и сильнее. Правда, в святость не знакомой мне пока Варвары не верилось, как бы клиентка на этом ни настаивала. Ну не встречала я пока людей с нимбом вокруг головы!

— Люда, объясните мне, почему вы оправдываете Котлярову, — мягко попросила я. — Вам доподлинно известно, ну или вы хотя догадываетесь, кто на самом деле совершил убийство?

— Откуда? — Клиентка изумленно уставилась на меня. — Я даже не знала, как зовут Вариного начальника, пока его не убили и не обвинили в этом нашу соседку.

— А кто вам сообщил об этом убийстве?

— Муж. Он был дома, когда на квартиру, которую снимала Котлярова, пришли с обыском. Его пригласили туда в качестве понятого. Сергей пытался убедить следственную бригаду, что они на ложном пути. Но к нему не только не прислушались, а еще и вызвали на допрос в следственный комитет как возможного сообщника. Представляете? — Людмила скривила губы в ухмылке.

— Возможно, я чего-то не знаю, но со стороны ваши рьяные попытки защитить соседку действительно выглядят подозрительно.

— Вы говорите один в один, как следователь Рузаев. Ему тоже поначалу казалось очень подозрительным, что мой муж вступился за нашу соседку. Но потом, когда Сергей рассказал ему, что мы очень обязаны Варечке, следователь отпустил его.

— И чем же вы обязаны Котляровой? — не могла не поинтересоваться я.

— О, это длинная история! — взмахнула рукой Людмила. Выдержав паузу, она произнесла: — Но я попытаюсь рассказать вам ее покороче.

Совсем коротко у нее не получилось — моя клиентка красноречиво вещала о событиях недавнего прошлого минут сорок…

В апреле, в Страстную пятницу, Люда возвращалась с работы домой и увидела Светлану Кондратьевну, няню своей пятилетней дочери, мечущуюся по двору. Оказалось, она потеряла девочку. Поначалу Людмиле было не до выяснения обстоятельств того, почему та не уследила за Дашенькой. Мать сразу же включилась в активные поиски своей пропавшей дочурки. Она обследовала не только свой, но и соседние дворы, оббежала соседей, у которых были дети примерно того же возраста, что и ее дочь, но все без толку. Отчаявшись, Люда позвонила мужу и сквозь слезы сообщила ему о пропаже Даши. Он тут же поехал домой и, выйдя из машины, набросился с упреками на Светлану Кондратьевну, не уследившую за ребенком. Та сначала оправдывалась, ссылаясь на непослушание и непоседливость девочки, а потом замолчала, уставившись за спину разгневанного отца. Но пауза была недолгой.

— Это она украла Дашу! — Няня указала пальцем на Варю, держащую за руку девочку. — А я тут ни при чем!

Людмила прижала к себе дочку, а Сергей обрушился с обвинениями на молодую соседку. Девушка слушала его молча и даже не пыталась как-то выгородить себя. Только когда Усов замолчал, она негромко произнесла:

— Я возвращалась с работы домой через горпарк и увидела там на скамейке Дашу.

— Слушайте вы ее больше! — перебила девушку Светлана Кондратьевна. — Она вашу дочь похитила, а потом решила вернуть.

— Да как же вам не стыдно на Страстной неделе такую чушь нести! — возмутилась Варя и пошла к парадной.

Нянька продолжала выкрикивать ей вслед самые нелепые обвинения, пока Сергей ее не спросил:

— И все же, Светлана Кондратьевна, куда вы сами-то смотрели, если у вас из-под носа увели нашу дочь?

Вместо ответа няня театрально прижала руку к груди, опустилась на скамейку, около которой стояла, и страдальческим голосом попросила дать ей валидол. Испугавшись, как бы у нее не случился инфаркт, Люда поспешила в ближайшую аптеку за лекарством. Сергей же оставил Светлану Кондратьевну на попечение соседок преклонного возраста, только что вышедших на прогулку, и повел дочку домой. Когда Людмила вернулась из аптеки, няня уже выглядела бодрячком и не нуждалась ни в каких сердечных препаратах. Пенсионерки, похоже, науськанные ею, стали уверять Люду, что видели из окна, как Варя увела девочку.

Тем временем дома Даша сбивчиво рассказывала папе, что же произошло на самом деле.

Покормив девочку полдником, няня пообещала ей пойти гулять в парк. Но когда они собрались и вышли на улицу, тете Свете кто-то позвонил. Вместо парка она привела девочку на детскую площадку и сказала, чтобы та покаталась на качелях. Даша так и сделала. К няне тем временем подошла баба Вера со второго этажа, а потом и еще одна старушка, живущая в соседнем подъезде. Тетя Света достала из сумки какие-то баночки и стала показывать их соседкам. Дашеньке стало скучно, она подошла к няне и спросила, когда они пойдут в парк, на что та ответила: «Иди сама, я скоро освобожусь». Девочка так и сделала.

Сергей уже не раз просил Светлану Кондратьевну не совмещать работу няни с распространением биодобавок, но та, как выяснилось, не вняла просьбам своего работодателя. Увлекшись распространением БАДов, она не уследила за ребенком…

Вернувшись домой, Люда попросила дочку еще раз рассказать, как она оказалась в парке. Но девочка стала ломаться, и тогда Сергей повторил жене то, что услышал от дочери.

— Дашенька, а может быть, тебя все-таки наша соседка увела? — доверительно спросила дочку Люда.

— Нет, мамочка, — озорно мотнула головой Дашенька, — с тетей Варей мы только обратно пришли.

Казалось, девочка водит родителей за нос. Так что Сергей, хоть и недолюбливал няню, но был склонен поверить именно ее словам. А вот материнское чутье подсказывало Людмиле, что дочка говорит правду.

Наутро Усов отправился в администрацию горпарка. Там работал его бывший одноклассник Олег Борщов. Сергей попросил его показать записи с камер наружного видеонаблюдения. Тот поинтересовался, что произошло, и, получив ответ, усадил его за нужный компьютер.

Сергей стал изучать записи с четырех камер. Одна из них зафиксировала Дашу, она шла по центральной аллее, то и дело оглядывалась назад, будто ждала, что ее вот-вот догонит няня. Но Светланы Кондратьевны не было и в помине. Да и ребенок на какое-то время исчез из поля зрения всех камер — в парке имелось немало слепых зон. Но потом ее зафиксировала камера, расположенная у северного входа. Неподалеку находилась Дашина любимая скамейка — деревянная скульптура в виде сороконожки. Девочка пришла туда, села и обняла голову «сороконожки».

Вскоре в фокус той же камеры попал мужчина лет шестидесяти, который медленно шел по аллее. Увидев одинокую девочку, он остановился, огляделся по сторонам и присел на скамейку напротив нее. По аллее то и дело сновали люди, а потом настало затишье. Незнакомец встал и медленно пошел к девочке, расстегивая на ходу плащ. Но тут вначале аллеи показались двое на роликах — парень и девушка. Мужчина, увидев их, вернулся обратно на скамейку. Роллеры присели отдохнуть на «сороконожку», а Даша встала и пошла к выходу из парка. Подозрительный тип последовал за ней, буквально шаг в шаг. Девочка оглянулась назад и, словно почувствовав неладное, побежала вперед по аллее. Незнакомец тоже ускорился, но тут с двух сторон его стали обгонять молодые люди на роликах. Метнувшись в сторону, он задел плечом девушку, та потеряла равновесие и упала. А мужчина как ни в чем не бывало стал догонять Дашу. Парень подъехал к своей девушке, помог ей подняться, а затем догнал незнакомца, преградил ему путь и стал выяснять с ним отношения.

Тем временем дочка Усовых свернула налево и, пробежав еще немного, села на скамейку. Но незнакомец ее быстро нашел. Он был уже в метре от Даши, когда около нее остановилась Варя, которая шла со стороны северного входа в парк. Увидев дочь своих соседей, Котлярова подсела к девочке. Мужчина стоял в сторонке, наблюдая за происходящим. Через несколько минут Варя с Дашей поднялись со скамьи и, взявшись за руки, направились к центральному входу, а незнакомец пошел в другую сторону.

— Как у тебя дела? — поинтересовался вернувшийся в кабинет Борщов. — Все прояснилось?

— Понаставили камер и не смотрите в них! — возмутился Сергей. — У вас тут педофилы средь бела дня по аллеям ходят. Олег, представляешь, один мужик чуть не уволок мою Дашку в кусты! Вот, посмотри!

— Ты, Серега, не кипятись, — осадил его однокашник, посмотрев нужную запись. — Наверняка не известно, что он извращенец. Лучше скажи, одна твоя дочь пришла сюда или нет?

— Одна. Варя очень вовремя мимо нее проходила. А я почти поверил вчера Светлане Кондратьевне, накричал на соседку… Придется нам теперь перед ней извиняться… А ты, Олег, еще посмотрел бы записи. Может, он еще засветится рядом с детишками?

— Посмотрю, — пообещал Борщов. — А няньку свою ты гони!

— Ну, разумеется. Теперь мне ясно, что она во дворе свои биодобавки распространяла и ей было не до нашего ребенка.

Вернувшись домой, Сергей все рассказал жене. Обсудив ситуацию, супруги решили, что им надо непременно извиниться перед соседкой. Идти к Варваре с пустыми руками казалось неудобным. Сергей предложил преподнести ей в знак примирения цветы, а Люда стала настаивать на том, чтобы отблагодарить Котлярову некоторой суммой.

— Да, наверное, ты права, — согласился супруг. — Деньги ей не помешают. Помнишь, Мария после смерти своей родственницы долго не могла никому сдать такую убитую квартиру, даже снизив цену? Мы еще с тобой удивлялись, как Варя согласилась там поселиться. Вероятно, она сильно стеснена в средствах.

— А я заметила, что она одевается в дешевых магазинах. Думаю, деньги ее порадуют. Но и цветы тоже нужны… С ними разговор начинать проще будет. Все, решено, иди за цветами!

Через полчаса Сергей вернулся с симпатичным букетом мелких розочек, но заходить в свою квартиру не стал, лишь открыл дверь и крикнул с порога:

— Люда, я вернулся. Идем!

Усова взяла приготовленный конверт с деньгами, вышла на лестничную площадку и позвонила в соседнюю квартиру. Открыв без всяких вопросов дверь, Котлярова с удивлением уставилась на незваных гостей.

— Варя, здравствуйте! Это — вам. — Сергей протянул ей букет.

— Мне? — удивилась девушка, не спеша его принимать.

— Да, вам. Простите нас, пожалуйста, за вчерашнее. Я накричал на вас, ни в чем толком не разобравшись. Каюсь, был не прав. Вместо того чтобы поблагодарить, я стал обвинять…

— Это так не по-соседски, — виновато добавила Люда.

— Не держите на нас зла. Держите цветы. — Сергей снова выставил руку вперед.

— Да я на вас не в обиде. На вашем месте я бы, наверное, еще и не такого наговорила…

— А что вы тут делаете? — спросила Даша, выглянув на лестничную площадку.

— Ой, мне на кухню надо! — Варвара неожиданно исчезла в глубине квартиры, оставив входную дверь приоткрытой.

Усовы зашли к Котляровой без приглашения и сразу заметили, как там все преобразилось! Варя не только отмыла квартиру, а поменяла обои, пусть на дешевые, но все же новые, повесила свои занавески, постелила дорожки, и жилье стало просто не узнать!

— Завтра Пасха, — сказала Варвара, появившись в дверном проеме кухни, — я куличи испекла. Осталось только помазать их помадкой и посыпать крашеным пшеном, ну и, конечно, осветить в церкви. Я вам вечером занесу освещенный кулич. Вы дома будете?

— Дома, — кивнула Людмила.

Сергей сделал несколько шагов навстречу Варе и предпринял еще одну попытку вручить ей цветы. На этот раз она взяла их.

— Какие красивые! — сказала девушка, рассматривая букет. — Я уж и не помню, когда мне в последний раз дарили цветы…

— На 8 Марта, наверное, — предположила Люда.

— Нет, в этот раз обошлось без цветов, впрочем, как и в прошлый. Вспомнила! Перед тем как съехать с другой квартиры, курьер принес мне белые лилии. Но у меня на них аллергия. Я сразу чихать начала, так что пришлось отнести лилии на балкон. — Варя почему-то нахмурилась.

— Неужели на эти цветы тоже аллергия? — расстроился Сергей.

— Нет-нет, все в порядке, розы я очень люблю. Сейчас поставлю их в вазу.

Людмила переложила конверт из одной руки в другую, не решаясь отдать его соседке. Интуиция подсказывала ей, что деньги та не возьмет. На всякий случай она вопросительно посмотрела на мужа, тот лишь пожал плечами, что означало — поступай, как знаешь. Люда убрала конверт в задний карман джинсов.

— Ой, какие яички красивые! — вскрикнула Даша, зашедшая на кухню.

— Выбирай, какое тебе нравится, — ласково предложила ей Варя.

— А мне все нравятся, — сказала девочка.

Людмила мельком взглянула на поднос с пасхальными яйцами и спросила:

— Это такие наклейки, да?

— Нет, — возразила Варвара, — я сама яйца расписывала.

— Серьезно? — Усова взяла одно из них в руки. — Действительно, не наклейки. Варя, но это же так трудоемко!

— А мне нравится росписью заниматься, — ответила девушка, поставив вазу с цветами на стол.

— Я вот это яичко возьму, — наконец-то определилась Дашенька. — Оно самое-самое красивое!

— Ой, вы ведь, наверное, на нас не рассчитывали! Гостей ждете, да? Вдруг кому-то не хватит яйца? — забеспокоилась Усова.

— Всем хватит, еще и останутся.

Возникла пауза, которую нарушил Сергей, обратившись к хозяйке:

— Еще раз извините нас за вчерашнее. Не понимаю, как мы повелись на оправдательную ложь Светланы Кондратьевны. Она свое еще получит! Мы ей такие рекомендации дадим, что ее ни в один дом больше няней не возьмут!

— Простите Дашину няню. — Варя вдруг стала заступаться за оговорившую ее женщину. — Думаю, впредь она будет внимательней.

— Ну нет! Вы совершенно напрасно защищаете Светлану Кондратьевну, — с горячностью возразил Сергей. — Оставлять ее без наказания нельзя. Вы даже представить себе не можете, что с Дашей едва не случилось при ее попустительстве. Если бы не вы…

— А что могло со мной случиться? — полюбопытствовала девочка.

— Заблудилась бы, — ответил отец.

— Ну уж если вы, Варя, не в обиде на Светлану Кондратьевну за оговор, то так и быть, мы ее тоже простим, — примирительно произнесла Людмила.

— Спасибо, — поблагодарила ее Котлярова так искренне, будто для нее это было действительно важно.

Усовы еще немного пообщались с соседкой и ушли от нее с пасхальными, хоть и не освященными дарами. Уже дома Люда обнаружила, что в кармане джинсов нет конверта с деньгами.

— Наверное, он выпал, когда я присела на диван, — предположила она.

— Выпал, я видела, — подтвердила Даша.

— А почему же не сказала мне? — удивилась Людмила.

— Так ты же сама хотела тете Варе денежки отдать. Я слышала, — с детской наивностью призналась Дашенька.

— Не хорошо как-то с деньгами получилось, — сказала Люда мужу. — Варя ведь, похоже, глубоко верующая. Вдруг она сочтет нашу материальную благодарность за оскорбление?

— Если конверт выпал, значит, так надо было, — философски заметил Сергей.

Людмила впала в задумчивое молчание.

— Значит, вы не вернулись за деньгами? — поинтересовалась я.

— Нет. Тем же вечером я пошла гулять с Дашей, заглянула в почтовый ящик и обнаружила там свой конверт. Все его содержимое было на месте. А перед этим Варечка приносила нам освященный кулич и ничего про деньги не сказала. Вы чувствуете, как деликатно она поступила?

— Да, щепетильная девушка, — согласилась я.

— Она вручную два десятка яиц расписала. Таня, вы можете себе представить убийцу, который занимался бы этим?

— Не могу.

— Вот! — Людмила подняла вверх указательный палец. — Значит, она не виновна!

— Увы, подобное доказательство не подействует на судью, разве ж только на присяжных, — размышляла я вслух.

— Какие присяжные? Таня, о чем вы? — отмахнулась Усова. — Судить надо кого-то другого, а не Варю. Она ангел, понимаете? Сущий ангел!

— Она земной человек, как и мы с вами… Именно поэтому ей нужна помощь. Я берусь за это дело!

— Таня, спасибо вам огромное! — Потухший взгляд Люды моментально ожил.

— Теперь давайте поговорим о самом преступлении. Вам известны хоть какие-то детали?

— Очень мало. Это произошло… — Усова замолчала, вспоминая дату. Назвав ее, она добавила: — Кулик был застрелен в своем кабинете пистолетным выстрелом в сердце. Это произошло в конце рабочего дня. Она, похоже, заглянула к начальнику и обнаружила его труп. Это все, что мне известно.

— Не густо. А что вы знаете о самой Варе? Почему она жила на съемной квартире? Где она проживала до этого? Есть ли у нее какие-то родственники? Был ли у нее молодой человек? А подруги у нее имелись? — забросала я Людмилу вопросами.

— Если честно, то ничего этого я не знаю. Хотя… один раз, примерно за неделю до убийства, я видела, что к ней приходила пара — девушка лет двадцати двух, с виду ее же ровесница, и мужчина лет на десять, а то и пятнадцать постарше, бритый наголо. Варя назвала свою гостью Светой… А еще Варя мне как-то сказала, что приехала сюда откуда-то из области, потому что там с работой плохо. А вот молодого человека я у нее никогда не видела, но это не значит, что его не было. Я просто могла не встретиться с ними. Кто-то ведь ей посылал с курьером белые лилии, — вспомнила Люда. — Мужчины, они ведь обидчивые — один раз не угадал с подарком, второго раза от них не дождешься…

— Жаль, что вы ничего толком не знаете о своей соседке, — посетовала я.

— После того случая мы с Варей уже не просто здоровались, а могли остановиться во дворе, поболтать о том о сем. Но вот с расспросами о личной жизни я к Варе в душу не лезла. Сама она о себе практически ничего не рассказывала, больше меня слушала. Но вот с нашей дочкой Варя ладила. Знаете, мы как-то раз Дашу с ней на несколько часов оставляли. Знакомые пригласили нас с Сережей на банкет в ресторан. Няня была выходная, вот я и обратилась с просьбой к Котляровой. Она с радостью согласилась посидеть с нашей дочкой. Дашка потом едва ли не целую неделю восторженно рассказывала, как интересно она провела время с тетей Варей. Потом Котлярову арестовали. А дочка все спрашивает и спрашивает про нее… Я сказала Даше, что наша соседка на время уехала по делам, но обязательно вернется.

— Люда, вы упоминали, что Сергей присутствовал в качестве понятого при обыске. Там нашли что-нибудь интересное?

— В том-то и дело, что ничего особенного. Разве что сберкнижку. У Вари был вклад на тридцать тысяч… рублей.

— Не такая уж большая сумма, — заметила я.

— Совсем небольшая, — подтвердила Людмила. — Но эту сберкнижку приобщили к делу. Нетбук у нее еще был, его тоже забрали. Пожалуй, это все.

— Люда, вы можете дать мне координаты адвоката?

— Да, у меня где-то была его визитка. — Усова полезла в сумку. — Суворова назначили Варе в качестве госзащитника. Мой муж слышал, как следователь Рузаев говорил кому-то, что, по словам Котляровой, ни у нее, ни у ее родственников денег на хорошего адвоката нет.

— Значит, она не сирота, а какие-то родственники у нее все-таки имеются, — отметила я.

— Вспомнила! У нее есть сестра. Когда мы Дашеньку ей привели, она разговаривала с ней по телефону.

— О чем они говорили?

— «Ниночка, сестренка моя, милая, думаю, мы скоро увидимся. Ну все, пока!» — процитировала Люда, продолжая копаться в сумке. — Может, я выложила визитку за ненадобностью? Знаете, Суворов еще совсем молод. Год или два, как институт окончил… Нашла! Татьяна, вы, конечно, можете с ним встретиться, но никакого толку от этого не будет. Только время потеряете…

— Я разберусь. — Задав Людмиле еще несколько вопросов и не получив на них толковых ответов, я поняла, что пора переходить к финансовому вопросу, и назвала цифру. — Вас устраивает эта сумма?

— Да, конечно. Если бы не Варя, с нашей Дашей могло бы случиться несчастье. Это то малое, что мы можем теперь сделать для Котляровой. — Усова положила на журнальный столик несколько крупных купюр. — Знаете, тот подозрительный тип, что ходил за нашей дочкой по парку, снова засветился на камерах. Олег потом позвонил моему мужу и сказал, что одну девочку лет семи он едва не увел с собой за пределы парка, пока ее мама ходила за мороженым. Но он уже был на контроле у службы охраны. Его остановили и передали в руки полиции. Теперь вам, Татьяна, уже не кажется подозрительным, что мы так печемся о Варечке?

— Теперь нет.

— Я вас очень прошу, найдите настоящего! И сделайте это как можно быстрее. Адвокат сказал, что в деле все ясно, так что его скоро передадут в суд.

— Я вас поняла.

— Тогда не буду вас больше задерживать. — Усова встала и направилась в прихожую.

Проводив ее, я вернулась в комнату и взяла с журнального столика оставленные клиенткой деньги. Сумма была аж втрое больше! Мне невольно вспомнилось, что Варя бросила найденный конверт с деньгами в почтовый ящик Усовых. В отличие от нее, я не собиралась бежать вдогонку за Людмилой, дабы возвратить ей сдачу. Раз она решила потратить на поиски настоящего убийцы определенную сумму, так тому и быть. Только бы она не ошибалась в своей соседке и не ввела меня в заблуждение! У меня заочно возникла симпатия к Варе, да и желание Усовых помочь своей соседке мне импонировало.

Стартовая информация для расследования была скудной, поэтому я стала искать в Интернете публикации об убийстве Валерия Кулика. Мне удалось найти лишь пресс-релиз областного УВД. В нем говорилось, что в своем кабинете был найден застреленным генеральный директор одной из строительных фирм нашего города. Подозреваемая в этом убийстве сотрудница фирмы была задержана на месте преступления, и ей назначена психиатрическая экспертиза. Никаких фамилий названо не было, но я знала, что именно в то время был убит Кулик и задержана Котлярова. Правда, в рассказе Усовой о своей соседке не было никакого намека на психические отклонения в поведении последней. Но она не так уж давно и хорошо знала Варю. К сожалению, бывает такое, что рядом живут люди с длинной записью психиатра в медицинской карте, но никто об этом не догадывается, пока не случится обострение.

Мои мысли, отпущенные в свободное плавание, наткнулись на препятствие, стоило только вспомнить о способе убийства. Директор фирмы «XXI век» был застрелен из пистолета, прямым попаданием в сердце. Непреднамеренным это убийство не назовешь. К такому преступлению надо готовиться — приобрести пистолет и научиться метко стрелять. А главное — нужно иметь мотив. Допустим, месть. Но Варя не была по своей натуре мстительной — она попросила Усовых не увольнять оговорившую ее няньку. На заказное убийство произошедшее тоже не было похоже. Киллеры не остаются на месте преступления и тем более сами не вызывают полицию.

Усова несколько раз подчеркивала, что не верит в виновность своей соседки. Но единственным аргументом в ее защиту было то, что она — святая. Святая, то есть не такая, как все. Так же иногда говорят и про душевно больных людей. Мне не давало покоя, почему Котляровой сразу же была назначена психиатрическая экспертиза. Вероятно, на то были причины.

Я стала искать Варвару Котлярову в соцсетях. В одной из них нашлось три десятка полных тезок интересующей меня девушки. После включения возрастного фильтра список уменьшился примерно вдвое, а после ограничения поиска рамками нашей области осталось только две кандидатуры. Одна из них находилась on-line. Вряд ли в СИЗО была такая возможность. Не теряя времени на изучение этого аккаунта, я закрыла его и зашла в другой. Там в качестве аватарки была использована кошачья мордочка, а статус гласил: «Верю. Надеюсь. Люблю». По словам Людмилы, ее соседка была верующей, так что эти слова вполне ей подходили. Но стоило мне прокрутить ленту и посмотреть на даты постов и репостов, как стало ясно, что эта Котлярова два-три раза в неделю обязательно заглядывает на свою страничку. В других социальных сетях были зарегистрированы те же две девушки. То ли особа, интересующая меня, не пользовалась соцсетями, то ли она была зарегистрирована там под каким-то другим именем.

Интернет мне не помог добавить штрихи к портрету девушки, подозреваемой в убийстве своего работодателя. Это могли сделать сотрудники фирмы «ХХI век», поэтому я поехала на 2-ю Станционную улицу, где располагался ее офис.

Глава 2

Припарковавшись около двухэтажного здания, я стала обходить его по периметру, подмечая кое-какие особенности этого строения. Практически весь первый этаж занимали гаражи, а вот офис располагался на втором. Сообщались ли внутри гаражи с конторой, я пока не знала, но собиралась это выяснить. Правда, пройти в здание оказалось не так-то просто.

— Вы по какому вопросу? — поинтересовался у меня охранник.

— Я веду расследование убийства Валерия Кулика…

— Понятно. — Охранник набрал чей-то номер и сказал: — Алексей Петрович, тут из полиции. Да, по поводу того случая… Хорошо.

— Так я пройду? — спросила я, коснувшись рукой вертушки.

— Подождите, сейчас за вами спустятся, а пока дайте мне ваши документы.

Я покопалась в сумке и достала паспорт.

— А где ваше удостоверение?

— Осталось в форме, — соврала я, чтобы не пускаться ни в какие объяснения.

— Ладно, давайте паспорт.

— Это вы к Шумилову? — спросила меня девушка, возникшая по другую сторону турникета.

— Она самая, — ответил за меня охранник. Записав в журнал мои данные, он вернул документ, а затем открыл мне проход.

— Скажите, — обратилась я к своей провожатой, когда мы поднимались по лестнице, — а раньше здесь была такая же строгая пропускная система?

— Я работаю в этой фирме всего две недели, при мне ничего не изменилось, — ответила девушка, и я поняла, что задавать ей какие-то вопросы об убийстве прежнего босса бессмысленно. Она подвела меня к двери, на которой не было никакой таблички. — Вам сюда.

— А чей это кабинет? — уточнила я.

— Шумилова Алексея Петровича, исполняющего обязанности директора, — ответила она и постучалась.

— Да, входите, — сказал мужской голос. Открыв дверь, я увидела лысоватого мужчину, сидящего напротив входа. Он жестом дал понять, что я могу пройти. Когда я расположилась за столом, Шумилов уточнил: — Значит, вы по поводу убийства? Но разве следствие не закончилось?

— Я веду частное расследование, — поправила я.

— Частное? Даже так? — удивился Алексей Петрович. — И кто же вас нанял?

Рассказывать историю о неравнодушных соседях подозреваемой было не к месту. Она неизбежно породила бы массу вопросов. Врать мне тоже не хотелось, поэтому я дала обтекаемый ответ:

— Я действую в интересах пострадавшей стороны.

— Что вы говорите? — еще больше удивился мой визави. — Я только вчера общался со вдовой, она не говорила мне, что наняла частного детектива.

— А должна была сказать?

— Ну уж скрывать от меня Ольга это точно не стала бы. Валера был моим другом… Частная сыщица, значит, вы, — недоверчиво произнес Шумилов, но доказательств этого не потребовал. — Странно все это, очень странно. Я непременно знал бы, что Оля наняла детектива. Раз я об этом ничего не знаю, значит, вы, милая девушка, работаете на кого-то другого. А хотите я отгадаю, на кого?

— Попробуйте.

— Да тут и гадать особо нечего — на журналистов. Кроме этой пишущей братии, никому трагическая история, произошедшая в этих стенах, уже и не интересна. Видать, они узнали, что скоро суд, вот и решили подпитать почву, заблаговременно вызвав читательский интерес. Им нет никакого дела до чувств родственников и друзей погибшего! Я уже не говорю о том, что любая публикация на эту тему может повредить нашему бизнесу. Вас как зовут? — спросил Шумилов без всякого перехода.

— Татьяна.

— Так вот, Таня, конкретно вас я не осуждаю. Вас попросили выведать какую-то информацию, да что там попросили! Смею предположить, что вам посулили хорошие деньги, перед которыми вы просто не могли устоять. Это нормально. Бизнес есть бизнес. Только ни вы, ни они не учли одного — здесь вам никто ничего не расскажет. И дело даже не в корпоративной этике. Все, кто здесь работает, восприняли нелепую гибель Валерия Михайловича как свою личную трагедию. А что до той, — исполняющий обязанности директора махнул рукой в сторону двери, — вы не поверите, мне ее даже отчасти жалко. Погубила она ни за что и свою жизнь в том числе…

— Вот-вот, как раз о ней, о Варваре Котляровой, я и хотела с вами поговорить. Почему она это сделала?

— Да кто ж ее знает? — Алексей Петрович провел рукой по лысине. — Полагаю, она даже сама себе этого не сможет объяснить. Секундное помутнение.

— Так уж и секундное? — не поверила я. — Ей надо было раздобыть где-то пистолет, на это нужно время, какие-то криминальные связи, деньги, наконец. Что-то здесь не вяжется, вы не находите?

— Не надо сверлить меня своими красивыми глазками! Я понятия не имею, где и как достать оружие. Может, она просто его нашла и решила им воспользоваться, потому что чертики в голове забегали? У нас, знаете ли, строительная фирма, и медицинских справок при трудоустройстве мы не требуем, хотя надо бы…

— Котлярова работала у вас около года. За ней водились странности?

— Да за кем они не водятся? Недаром же говорят, что человек считается нормальным, пока не обследовался у психиатра, — сострил преемник Кулика.

— И все-таки вы замечали конкретно за Котляровой какие-то психические отклонения? — допытывалась я.

— Нелюдимая она была, хотя как работник — безотказная. Сейчас ведь все грамотные — чуть что, сразу на свои должностные инструкции ссылаются, а то и на Трудовой кодекс. Варя была не такая. Нужно после работы задержаться — пожалуйста, надо в выходные поработать — нет проблем, — вспомнил Алексей Петрович.

— И часто она задерживалась здесь во внерабочее время?

— На моей памяти пару раз. Задерживалась, работала и не роптала. Но правильно говорят, что в тихом омуте черти водятся. Мы все здесь рисковали, все!

— Так уж и все? — недоверчиво произнесла я.

— Ну если Котлярова была того, — Шумилов повертел пальцем у виска, — то все, кто ее окружал, были в зоне риска. А Валера принял удар на себя…

— Но почему именно Кулик стал ее жертвой?

— На этот вопрос ответит официальное следствие. Что-то я с вами разговорился… У меня дел по горло. Пойдемте, я вас провожу. — Хозяин кабинета прытко покинул свое кресло и широким шагом направился к двери. Мне пришлось последовать за ним, хотя я не задала и половины вопросов, которые держала в своей голове. — Надеюсь, вы уходите отсюда без обид?

— О каких обидах вы говорите?

— Ну как же? Соглашаясь отправиться сюда, вы обнадежили своих друзей-журналистов, а я не удовлетворил ваш интерес, а значит, не дал вам заработать… Не обижайтесь, мне действительно нечего вам сказать. Прошу, — Алексей Петрович пропустил меня вперед, закрыл дверь на ключ и проводил вплоть до вахты, не дав мне возможности задержаться в офисе и поговорить с кем-то еще.

И с чего Шумилов взял, что я собираю информацию для СМИ? Впрочем, он мог быть в этом совсем не уверен, просто ему было так удобней меня выпроводить, выдав минимум информации. Все, что я узнала пока о Варе, никоим образом не нарушало уже сложившегося у меня мнения о ней. Алексей Петрович охарактеризовал ее скорее положительно, чем отрицательно — безотказная, готовая работать сверхурочно. Еще он сказал, что Котлярова была нелюдимая, но это не порок. Скорее это — результат того, что в данном коллективе она не смогла найти родственную душу.

Сев в машину, я задумалась о том, что же мне делать дальше. Решение пришло довольно быстро, как результат — руки потянулись в сумку за смартфоном.

— Алло! — ответил на мой звонок Мельников.

— Андрей, привет! Скажи, ты знаком со следователем Рузаевым?

— Это которой из областного комитета?

— А есть другие?

— Я знаю только Александра Ивановича Рузаева. А почему он тебя интересует?

— У него в производстве находится одно дело, я хотела бы узнать подробности…

— Ну ты в своем репертуаре!

— Андрей, ну я же не стану тебе звонить, чтобы узнать прогноз погоды на завтра или курс валют, — пошутила я.

— А зря. Я сейчас как раз сижу за компьютером, могу подсказать, — в том же несерьезном тоне продолжил Мельников.

— Спасибо, не надо. Андрей, помоги мне ознакомиться с материалами дела, — попросила я, убрав из своего голоса шутливые нотки.

— Какого? — нехотя уточнил мой приятель.

— Варвары Котляровой, которая подозревается в убийстве Валерия Кулика.

— А с чего это вдруг тебя убийство двухмесячной давности заинтересовало? Там же все с самого начала было ясно, как дважды два! Одна чокнутая девица застрелила своего босса…

— То есть психиатрическая экспертиза все-таки установила, что она невменяемая?

— Вот этого я не знаю.

— Но ты же сказал, что Котлярова чокнутая, — напомнила я.

— Понимаешь, я сам выезжал на тот труп, он ведь в нашем районе был обнаружен.

— Ну да, «XXI век» на вашей земле находится, — запоздало сообразила я.

— А я о чем тебе говорю? Девица, которая позвонила в полицию, вела себя совершенно неадекватно… Сразу ясно было, что она своего босса и отправила к праотцам…

— А если поконкретней?

— Это надо было видеть! — Андрей сделал паузу, вероятно, вспоминая подробности. — Приехали мы на вызов. Дедушка-вахтер сидит на входе, попивает чаек и понятия не имеет ни о каком убийстве. Мы поднимаемся с ним на второй этаж, идем в кабинет гендиректора — он в самом дальнем углу здания. Уже на подходе до нас начинают доноситься душераздирающие женские крики. Заходим мы в кабинет и видим рыдающую девушку, стоящую на коленях… Увидев нас, она вскочила на ноги, стала нести какую-то околесицу…

— Какую именно? — уточнила я.

— Ну я все слово в слово не помню… что-то про наказание, кару Божью…

— Наказание? В смысле, Котлярова призналась, что убила босса из мести?

— В том-то и дело, что нет. Она путалась в показаниях — то утверждала, что вернулась в офис по делу и обнаружила труп директора, то признавалась в убийстве, считая при этом жертвой не своего начальника, а себя. Все это сопровождалось громкими рыданиями, молитвами и битьем головой о стену, в прямом смысле этого слова. Было совершенно очевидно, что девушка не в себе.

— А что вахтер говорил?

— Выстрелов он не слышал. Это и понятно, пистолет был с глушителем, лежал на полу около трупа. Но вот что интересно! — Мельников, как полагается, выдержал интригующую паузу. — Вахтер сказал, что в тот день Котлярова ушла с работы минут за сорок до окончания рабочего дня, а вернулась уже ближе к семи, когда все, кроме босса, ушли домой. Он поинтересовался, с чего это вдруг она вернулась. А та сказала, что ее ждет директор. Старик с вахты не стал больше любопытничать и пропустил ее. Похоже, его ничего не удивило и не насторожило.

— Вот оно, значит, как? То есть вернуться в офис, когда там никого, кроме директора, нет, это нормально?

— Во всяком случае, вахтер не слишком удивился ее возвращению. Он сказал нам, что Варя вела себя спокойно… А вот в руках у нее был пакет. Возможно, с оружием… Это я от себя говорю. Максимов в пакет не заглядывал. Короче, первоначальная версия была такой — Котлярова вернулась конкретно за тем, чтобы застрелить Кулика.

— Мотив?

— Да какой у психов мотив? Голос свыше сказал — убей, они и слушаются его. Такие обычно чувствуют себя исполнителями важной миссии и даже ожидают какого-то поощрения за ее выполнение. Но на практике, напротив, их ждет наказание. Похоже, когда все уже произошло, Котлярова поняла это и стала биться головой о стену, причитая о каре небесной.

— Андрей, насколько я поняла, ее сразу задержали?

— Так и есть, — подтвердил мой приятель. — Котлярову было просто необходимо изолировать от общества. Она выглядела опасной для окружающих.

— А как дальше следствие продвигалось, ты в курсе?

— Откуда? Его передали областникам, вот как раз Рузаеву.

— А почему вам не оставили?

— Дело об убийстве директора крупной фирмы, ведущей строительство по всей области, обещало быть резонансным. Обычно такими областной следственный комитет занимается.

— Вот именно — «обещало быть», но не стало, — заметила я. — Никаких публикаций в СМИ, один маленький пресс-релиз, и то без указания имен.

— Значит, так «хорошо» поработала пресс-служба областного СК.

— Андрей, а ты сможешь поинтересоваться подробностями?

— Попробую. А тебя что конкретно интересует?

— Абсолютно все, начиная с прошлого Котляровой. Узнай, где она жила до того, как приехала в Тарасов, — я замолчала, заметив, что из офиса «XXI века» гурьбой выходят его сотрудники, — а главное — какие имеются доказательства ее вины. Впрочем, меня интересуют любые мелочи, странности, провисы и нестыковки в расследовании. Данные об убитом мне тоже не помешают. Чем больше ты узнаешь, тем лучше. Андрей, и не затягивай с этим, пожалуйста. Извини, я больше не могу говорить.

Убрав телефон в сумку, я вышла из машины и отправилась за сотрудницами строительной фирмы, оторвавшимися от толпы. Догнав трех девушек, я пристроилась за ними и стала прислушиваться к разговору.

— Катя, может быть, ты все-таки с нами?

— Нет, девчонки, я твердо решила перейти на йогурт. Так что сейчас забегу в магазин, куплю бутылочку…

— Ясно, рекламы насмотрелась…

— Да хоть бы и так, — ответила Катерина и вскоре свернула в сторону небольшого продуктового магазинчика.

Я последовала за ней, но в магазин заходить не стала. Она вышла на улицу минут через пять и направилась обратно, в сторону своего офиса.

— Катя! — окликнула я ее.

— Вы мне? — Девушка остановилась, оглянувшись на меня.

— Вы ведь работаете в «XXI веке»? — уточнила я.

— Да, но я что-то вас не помню. Откуда вы знаете мое имя?

— Я шла за вами и случайно услышала, как к вам обращались…

— Шли за мной, но зачем? — насторожилась Катя.

— Не конкретно за вами, а за сотрудниками Вари.

— Какой Вари?

— Котляровой. Это моя двоюродная сестра, — соврала я, решив, что так будет полезнее для дела. — Меня зовут Таня. Я приехала в Тарасов, чтобы выяснить, что произошло, почему она это совершила и совершила ли… Мне удалось пообщаться с Шумиловым, но он ничего толком не сказал. Тогда я решила поговорить с кем-нибудь еще. Катя, вы уделите мне немного времени?

— Ну если только немного, — сотрудница строительной фирмы не заставила себя долго уговаривать.

— Я тут неподалеку видела сквер. Давай там поговорим, — предложила я.

— Хорошо, — согласилась та. — Если честно, то я не верю, что Варька могла убить Кулика. Многие из наших не верят.

— Правда? Ваши слова прямо как бальзам на мою душу. — Я довольно быстро вжилась в роль родственницы подозреваемой.

— Не слишком-то обольщайся. Скорее всего, отвечать придется именно ей. Я слышала, что совсем скоро будет суд. И кроме твоей сестры других подозреваемых нет. Она ведь во всем созналась. Заставили, наверное, — предположила девушка.

— Кто заставил?

— Да что же, ты не знаешь, как это делается? Фильмов не смотришь? — усмехнулась Катя.

— Смотрю, только в жизни, наверное, все по-другому, — я продолжала играть роль наивной провинциалки. — Следствие должно устанавливать истину, а не хватать первого попавшегося и выбивать из него признательные показания всеми правдами и неправдами.

— Вы что там в своем Дольске, все такие? — Катерина посмотрела на меня как на инопланетянку.

— Какие «такие»? — уточнила я.

— Бесхитростные. Вот Варька твоя именно такая была — всем верила, всех защищала, всем помочь старалась. Над ней поначалу здорово прикалывались, пока не привыкли к ее странностям. — Катя села на скамейку.

— Как прикалывались? — спросила я, устроившись рядом с ней.

— Работу свою на нее сбрасывали, денег у нее занимали и не отдавали…

— Много заняли-то? — полюбопытствовала я.

— Так, по мелочам. Дело не в сумме было, а в ее готовности поверить в любую чушь и помочь. Эту дурацкую привычку огнем выжигать надо было, вот наши и выжигали… Ты только не пойми меня буквально!

— Ну я не такая наивная, как Варя…

— Наивная, вот-вот, это про нее! Нельзя было отпускать ее в Тарасов. Здесь не ваш зачуханный Дольск, здесь люди совсем другие. Здесь тебя подставят, а потом в ресторан пойдут праздновать победу, разумеется, не за свой счет.

— Ну просто серпентарий какой-то! А Варя писала, что коллектив хороший…

— Нормальный коллектив, просто Варя долго вливалась в него.

— Выходит, мою сестру могли с убийством подставить? — перешла я к основному вопросу.

— Я этого не говорила. — Катя открыла сумку и достала бутылочку йогурта. — Ты на меня не обращай внимания, спрашивай, если что-то еще интересует.

— Интересует, — кивнула я. — Расскажи о Валерии Кулике.

— Классный он мужик был! Профессионал! — Катерина сделала несколько глотков. — Валерий Михайлович был весь в работе. Мы его редко видели — он то на объектах пропадал, то встречался с подрядчиками, то в мэрии вопросы решал.

— Успешно?

— Да, мы при нем все тендеры выигрывали…

— У вас, наверное, много конкурентов? — поинтересовалась я.

— Много-мало, я в эти вопросы никогда не вникала, мое дело маленькое — зарплату рассчитывать. — Катя допила йогурт и выбросила бутылку в стоящую рядом урну.

— Она как-то изменилась после смерти Кулика?

— Премий не стало… Мы ведь из-за смерти босса не приняли участие в тендере на застройку нового микрорайона. В тот день как раз его похороны были. Шумилов не смог добиться, чтобы тендер перенесли на другой день.

— Скажи, Катя, а кто его выиграл?

— Есть такая фирма «Дом-дом», но ты, наверное, не знаешь. Ты же из Дольска…

— Может, это как раз конкуренты заказали Кулика? — поделилась я своей догадкой. — Интересно, следствие рассматривало эту версию?

— Поскольку Варька сдуру призналась в убийстве, то могли и не рассматривать. Слушай, у меня обед заканчивается. Я опаздывать не могу, у нас с этим стало очень строго. — Катя поднялась со скамьи.

— Я провожу.

— Ну пойдем! Знаешь, при Кулике было проще, для него главным был результат, он за опозданиями не следил. А Шумилов просто помешан на дисциплине. У нас офис стал каким-то режимным предприятием — камер везде понаставили, вахтеров на вооруженных чоповцев поменяли, ввели электронные пропуска. По-моему, у Алексея Петровича мания — он опасается, как бы и его не пристрелили на рабочем месте.

— А что, у вас в коллективе есть еще такие же чокнутые, как и моя сестра? — провокационно осведомилась я.

— Это ты сейчас к чему клонишь? — удивилась Катерина.

— Шумилов пытался убедить меня, что Варя больная на всю голову, что она могла застрелить любого сотрудника фирмы, но не повезло именно вашему боссу. Моя сестра за решеткой, кого же ему опасаться?

— Не знаю, действительно неувязочка какая-то…

— Скажи, а если с Шумиловым что-то случится, кто займет директорское кресло?

— Понятия не имею! Алексей Петрович там тоже временно. Какой из него руководитель? Он же снабженец, не более того. Скоро должен из-за границы приехать владелец фирмы, собрать Совет директоров, вот там и решится, кто будет нами руководить.

— Ваш владелец — иностранец?

— Нет, он русский, раньше в Тарасове жил, разбогател здесь и уехал за границу. Он даже на похороны Кулика не приехал, только прислал по электронке письмо с соболезнованиями.

— Откуда?

— Из Черногории. Даже не знаю, почему Скачков именно Шумилова назначил исполняющим обязанности. Тот и сам не ожидал.

— А он действительно дружил с Куликом? — уточнила я.

— Ну не знаю, я слышала, что они вместе в институте учились, но чтоб сильно дружили, этого я не замечала. Да они совершенно разные по характеру и интересам. Валерий Михайлович, насколько мне известно, в свободное от работы время играл в теннис. Шумилов вообще никаким спортом не занимается. Ну ты же его видела — увалень увальнем. А вот Кулик был подтянутым…

— А как насчет женщин? — поинтересовалась я.

— Ты сейчас про кого: про Кулика или Шумилова?

— Да про обоих.

— У Валерия Михайловича жена-красавица, двое детей — сын и дочь. Словом, идеальная семья. Была… Не знаю, как его родные это горе пережили. — Катя выдержала небольшую паузу. — А вот Шумилов в разводе. Он пытался заводить какие-то служебные романчики, но безрезультатно. Между прочим, он к твоей Варьке тоже клинья подбивал…

— Да ты что!

— Да, это было на корпоративе. Там твоя сестра проявила себя, спев караоке. У нее, оказывается, такой голос!

— Да, петь она умеет, — пришлось подтвердить мне.

— Там сразу двое на нее глаз положили — прораб один и вот Шумилов. Он тогда был замом по снабжению. Ну Алексею Михайловичу Варя сразу дала понять, что ему ничего не светит. А вот Тамбовцева она стала манежить.

— Варя? Манежить? — недоверчиво переспросила я.

— Так и есть. Прорабы, они ведь все время на стройках пропадают, а Васька так и искал разный повод заскочить в офис. И не с пустыми руками — то шоколадку ей принесет, то мягкую игрушку. Другая на ее месте растаяла бы, а она была как кремень. Мы ее спрашивали, нравится ли ей Василий. Она сказала, что ее сердце отдано другому. Он вроде в Дольске. — Катя вопросительно взглянула на меня.

— Да, был у нее парень, первая любовь, — импровизировала я.

— Вот-вот. Она нам тоже что-то вроде этого сказала. Светка Уфимцева, которая сама не прочь была закрутить романчик с Тамбовцевым, спросила у Варьки, почему она не даст ему от ворот поворот, если любит другого. Знаешь, что твоя сестра ей ответила? — Я пожала плечами, не найдя подходящего ответа. — Ей, видишь ли, сердце подсказывало, что у Василия к ней серьезное чувство, а любовь убивать нельзя. Как тебе это нравится?

— Что, Варя прямо так и сказала?

— Да, именно так и сказала: «Любовь убивать нельзя». — Катя остановилась, сделав умное лицо.

— Ты сейчас подумала о том же, о чем и я? — спросила я у нее.

— Не знаю, о чем подумала ты, но я задала себе вопрос, могла ли Варя, вся такая донельзя правильная, убить человека.

— Вот и я о том же…

— Не могла, ее определенно подставили, — убежденно заявила Катерина.

— Кто?

— А вот этого я не знаю.

— Катя, мне еще так о многом надо с тобой поговорить! Мы можем с тобой после работы встретиться? — спросила я.

— Извини, но вечером у меня личная жизнь, — вежливо отказала мне Катерина.

— Может, ты тогда номер своего телефона мне дашь?

— Это еще зачем? — удивилась Наташа.

— Вдруг мне понадобится кое-что уточнить.

— Вот, возьми мою визитку. Звони, чем могу, помогу. Знаешь, а я даже была бы рада, если окажется, что Варька ни при чем. Она, в сущности, хорошая девчонка, не вредная. Мы могли бы с ней подружиться. При всех ее странностях был у нее какой-то полюс притягательности. Жаль, если ее посадят. Ладно, Таня, удачи тебе! — Катерина быстрой походкой направилась ко входу в здание. У нее осталось всего пару минут, чтобы вернуться с обеда без опоздания.

Меня порадовала мысль, что есть еще хотя бы один человек, кроме Усовых, который не верит в Варину виновность — бухгалтер фирмы, в офисе которой произошло убийство. По словам Катерины, многие сотрудники были того же мнения, но мне пока не довелось с ними пообщаться. У Кати имелся и оппонент — исполняющий обязанности директора. Шумилов не сомневался, что следствие на верном пути. При этом он положительно отзывался о Котляровой, а Катерина, наоборот, считала ее наивной дурочкой. Алексей Петрович упоминал о какой-то сверхурочной работе, на которую охотно соглашалась Варя. А Катя проболталась, что Варвару то и дело как-то разыгрывали, пытаясь научить ее жизни. Так и просился вывод, что в тот злополучный день Котлярову втянули в самый большой и жестокий розыгрыш…

Варя ушла с работы минут за сорок до окончания рабочего дня, а через час с небольшим снова вернулась в офис, сказав вахтеру, что ее ждет Кулик. Она поднялась на второй этаж и… либо убила директора, либо обнаружила его труп. Вахтер заверил опергруппу, что в здании оставался только он и директор, когда Варя туда вернулась. Но даже если ключи от всех кабинетов были сданы на вахту, это не означает, что все сотрудники, да и посетители, ушли. Кто-то мог остаться, застрелить Кулика из пистолета с глушителем, а потом уйти, но не через основной вход, а, например, вылезти в окно. Как выяснилось, раньше не было камер видеонаблюдения, в здание пускали всех подряд, не требуя показать документы. Можно сказать, что были идеальные условия для убийства.

Став исполняющим обязанности директора, Шумилов усилил охрану. То ли он не верил, что Кулика застрелила именно Котлярова, и боялся повторения трагедии. То ли он просто не знал, чем еще заняться, сев в директорское кресло. Катя говорила, что Алексей Петрович силен только в вопросах снабжения, а в строительном бизнесе мало что понимает. Надо же чем-то заниматься! Вот он и сосредоточился на вопросах безопасности и дисциплины.

Мои мысли плавно перетекли с и.о. директора на вахтера. Теоретически тот имел возможность убить директора, но почему-то остался вне подозрений…

Сигнал смартфона прервал стройную цепь моих размышлений.

— Да, Андрей, слушаю тебя.

— Ну что, Таня, дело Котляровой, считай, закрыто. Суд назначен на понедельник. Ей не отвертеться от реального срока, так что ты можешь не суетиться.

— Мне не только суетиться, мне волчком надо вертеться! Девчонку скорее всего подставили…

— Погоди, я думал, тебя наняли родственники убитого, чтобы подозреваемая не слетела с крючка. А ты, оказывается, на стороне Котляровой? — удивился Мельников.

— Я на стороне истины. И у меня есть сомнения, что Варя убийца. Андрей, скажи, а вы здание тогда хорошо осмотрели?

— Как полагается.

— Ничего подозрительного не заметили?

— Ничего. Двери во все кабинеты были закрыты, в туалете — никого.

— Андрей, ты меня удивляешь! А если в каком-нибудь кабинете, за закрытыми дверями, сидел убийца?

— Вахтер Максимов утверждал, что у него фотографическая память на лица, и он ручался за то, что кроме директора в офисе никого не осталось, — скучным голосом констатировал Мельников.

— А как насчет самого Максимова? Может, это он застрелил Кулика?

— У него алиби. Вахтер на момент убийства был в Интернете.

— Я тебя умоляю! Он мог подключиться к Интернету, подняться наверх и сделать свое черное дело, — предположила я.

— Не мог. Мне сегодня сказали, что показания Максимова проверяли, и они подтвердились. А показал вахтер, что, как только все сотрудники покинули офис, он стал искать в интернет-магазинах рыболовные снасти, переходил с сайта на сайт, нашел самое выгодное предложение и оформил заказ… Так что на момент убийства он сидел за служебным компьютером, который стоял на вахте.

— Допустим, Максимов оставался на своем рабочем месте, но он мог пустить в офис сообщника.

— Таня, почему ты не хочешь поверить в то, что Котлярова виновна в убийстве Кулика? Во-первых, она сама в этом призналась. Во-вторых, на пистолете были ее отпечатки пальцев. В-третьих, у нее был мотив… Не за то ты, Таня, взялась дело, не за то!

— А какой у Вари был мотив? — поинтересовалась я.

— Там такое… — щелкнул языком Мельников, интригуя меня. — Я обещал, что никому об этом не расскажу. Просто поверь мне на слово, искать другого убийцу — терять время. Это — Котлярова!

— Андрей, неужели ты всерьез думаешь, что я, не услышав ни одного веского довода, поверю, что глубоко верующая, незлопамятная и даже в какой-то степени наивная девушка убила человека, да еще и преднамеренно?

— Могла бы мне и поверить. Мы с тобой не один год знакомы. Если я говорю, что ее вина доказана, значит, так и есть!

— И все-таки мне нужны подробности! — настаивала я.

— У меня сейчас планерка, это минут на тридцать-сорок. Подъезжай к райотделу, так и быть, после совещания я к тебе выйду. Поговорим в твоей машине. — Мельников отключился.

Доехать до места можно было минут за десять. Сидеть в машине и поглядывать на вход, мучаясь при этом догадками, мне не хотелось. Гораздо приятнее было испытывать муки неведения в уютном зале моей любимой кофейни, которая находилась примерно на полпути от офиса фирмы «XXI век» до Октябрьского РОВД. Туда я и поехала. Заказав чашечку эспрессо, я попыталась отгадать, что могло заставить Котлярову стрелять в своего босса, но в голову ничего путного не шло. Да и к чему было напрягать свой мыслительный аппарат, если через каких-то полчаса все и так станет известно!

— Привет! — сказал Мельников, подсев в салон моего авто. — Скажу тебе честно, я обещал Рузаеву, что не стану распространять информацию, которой он со мной поделился. Александр Иванович и мне ничего не сказал бы, если бы ему не понадобилась одна услуга с моей стороны…

— Какая услуга?

— Это наши с ним дела, — ушел от прямого ответа Андрей. — А что касается Котляровой, то она застрелила директора, потому что… тот склонял ее к сексу, причем, со слов подозреваемой, в извращенном виде…

— Неожиданно, — сказала я, пытаясь осмыслить услышанное. — Но где же она взяла пистолет?

— Это был пистолет самого Кулика. Он достал его из сейфа и наставил на Варю, приказав раздеться. Ну такая ролевая игра, понимаешь? — Андрей усмехнулся. — Короче, Варя воспользовалась моментом, когда босс положил пистолет на стол, схватила его и выстрелила…

— А пистолет был зарегистрирован на Кулика? — уточнила я.

— Нет.

— И тебе не кажется странным, что директор фирмы держит у себя в сейфе незарегистрированный пистолет с глушителем, чтобы принуждать своих сотрудниц к сексу?

— Таня, каждый человек имеет право на свои странности. Кулик за свои уже поплатился. Девчонку, конечно, жалко, но…

— Я не верю, — закачала я головой. — Одна из сотрудниц фирмы характеризовала Валерия Михайловича как примерного семьянина… Скажи, а что-то указывало на то, что директор предавался на работе любовным утехам?

— Ну а что может на это указывать?

— Андрей, ты же выезжал на труп… Может, он был раздет? Или же на Варе была порвана одежда?

— Нет, на трупе был костюм. Подозреваемая была одета во что-то серенькое. — Андрей задумался. — Нет, ничего не было порвано.

— А не было ли в кабинете каких-нибудь товаров из секс-шопа?

— Никаких «игрушек для взрослых» я там не видел… Рузаев сказал мне, что на следственном эксперименте Котлярова четко показала, где кто стоял, что делал, а главное — как она взяла со стола пистолет, сняла его с предохранителя и выстрелила. У следствия нет сомнений, что все именно так и было.

— А что показала психиатрическая экспертиза?

— Котлярова вменяемая.

— А ты утверждал обратное, — напомнила я.

— Ошибался. Я же не психиатр.

— Знаешь, Андрей, ты все равно меня ни в чем не убедил.

— А вот я Рузаеву поверил. Он был очень убедителен, особенно когда просил не распространяться о том, что побудило Котлярову взяться за пистолет. Каким бы извращенцем не был Кулик, у него осталась вдова, педагог по профессии, несовершеннолетние дети. Им дальше надо как-то жить… Понимаешь?

— Понимаю, все это неприятно, но, в конце концов, они могут сменить фамилию, место жительства, а вот если Варвару несправедливо осудят, то с этим уже ничего не поделаешь.

— Таня, поверь мне, это не твое дело. Если Котляровой кто-то и может как-то помочь, то только ее адвокат.

— В том-то и дело, что ей не повезло с госзащитником! Он молод, не мотивирован…

— А как его фамилия? — поинтересовался мой приятель.

— Суворов.

— Кирилл?

Я достала из сумки визитку и, взглянув на нее, подтвердила:

— Да, Кирилл.

— Ну а что? — пожал плечами Андрей. — Это как раз для него дело…

— То есть ты с ним знаком?

— Кирюха был у нас в отделе на практике, когда учился в институте. Правда, получив диплом, он пошел не в полицию, а в адвокатуру. Но это его выбор…

— А Суворов вообще толковый?

— Толковый, но пока у него еще не было дела, на котором он мог бы раскрыться. Думаю, с Котляровой ему в некоторой степени повезло — та во всем призналась. Так что она в любом случае получит минимальный срок, и это будет для Кирилла маленькой, но победой.

— А если Варя не виновна, какая уж тут победа!

— Вот! Ты уже говоришь «если».

— Не придирайся к словам. Лучше скажи, а у Рузаева совсем-совсем не было других версий?

— Вахтера для порядка проверяли. Но я про него тебе уже говорил…

— Меня покупка рыболовных снастей через интернет-магазин ни в чем не убедила.

Андрей оставил мое замечание без внимания, ударившись в риторику:

— Сидела бы Котлярова в своем Дольске, и все у нее было бы хорошо. Вот что ее сюда принесло?

— Варя сказала соседям, что там проблемы с работой. Кстати, ты ее дольский адрес узнал?

— Я так и думал, что ты останешься при своем мнении, дотошная ты моя! Держи. — Мельников вынул из кармана и подал мне сложенный вчетверо лист бумаги. — Там есть кое-какая информация. Все, что успел…

— Спасибо, — поблагодарила я, разворачивая листок.

— Ну я пойду, поработаю. — Андрей открыл дверцу.

— Да, не буду тебя больше задерживать, — сказала я, уткнувшись в распечатку.

Информации было немного: два адреса, один — тарасовский (семьи Кулик), второй — дольский (родственников Котляровой), а также номер мобильного телефона Варвары с детализацией звонков за месяц до убийства. Мне сразу бросилось в глаза, как мало Варя общалась по телефону. За тридцать дней было всего семь звонков, причем в шести случаях из этих семи она разговаривала с одним и тем же абонентом. Три раза звонил он ей, три раза — она ему. Был еще один входящий звонок, все остальное — рекламные эсэмэски. Я не смогла удержаться от того, чтобы сразу не набрать тот часто встречающийся номер мобильного телефона.

— Алло, — настороженно ответил женский голос.

— Здравствуйте! А мне бы Наташу, — сказала я первое, что пришло мне в голову.

— Вы, наверное, ошиблись номером.

— Странно. А куда я попала?

— Ну это мой личный номер… Погодите, а вы случайно не насчет нот звоните? Это не у вас мы с Наташей Паниной заказывали партитуры? Я Нина, Нина Котлярова…

— Ах, Нина! Сестра Вари? — уточнила я, вспомнив, что Усова слышала разговор своей соседки с сестренкой, которую именно так и звали.

— Да, у меня есть сестра Варя, — подтвердила девушка и после некоторой паузы добавила: — Но она куда-то пропала. Я почти два месяца не могу до нее дозвониться. Вы знаете, почему она не отвечает на мои звонки?

— Догадываюсь, — ответила я, обескураженная тем, что Нина не в курсе произошедшего.

— И почему же?

— Дело в том, что Варя попала в одну очень неприятную историю, — смягчила я, как могла, серьезность ситуации.

— Опять! Да сколько же можно! — стала сокрушаться Нина. — Бедная Варечка! Почему-то неприятности к ней так и липнут… А вы, простите, откуда знаете мою сестру? И зачем мне звоните? Это Варя вас попросила?

Вопросов было много, но ни на один из них я не могла ответить прямолинейно. Похоже, дольские родственники понятия не имели, что Варвара обвиняется в убийстве, и сообщать им об этом по телефону было как-то некорректно.

— Нет, сама Варвара меня об этом не просила…

— Погодите, она здорова? Почему ее телефон отключен? Почему она сама мне не звонит? — В голосе моей собеседницы слышалась неподдельная тревога.

— Она не может.

— Но почему? Она в больнице? Без сознания? — Нина пыталась наводящими вопросами выяснить, что случилось с ее сестрой.

— Нет, она не в больнице, но позвонить вам у нее нет возможности. Нина, а вы или кто-то из ваших родственников могли бы приехать в Тарасов?

— Неужели Варечку ограбили, и у нее нет денег даже на коротенький звонок? — предположила вдруг моя телефонная собеседница.

— Нет, ее не ограбили.

— А что же тогда? Я даже не знаю, что еще подумать…

— Мы все с вами обсудим, но при личной встрече. Так вы сможете приехать в Тарасов?

— В Тарасов? Пожалуй, меня не отпустят одну.

— А ваши родители?

— Нет! — ни секунды не раздумывая, выдала Нина. — Они точно никуда не поедут! Я просто не смогу им ничего объяснить. Да я и сама не знаю, кто вы такая? Что вас связывает с моей сестрой?

— Зовут меня Татьяна. С Варварой у меня есть одна общая знакомая… Она хочет помочь вашей сестре решить ее проблемы, впрочем, как и я…

— А вы меня не обманываете? — с едва ли не детской непосредственностью уточнила Нина.

— Нет.

— А почему вы мне тогда ничего толком не говорите?

— Нина, простите, а сколько вам лет? — поинтересовалась я. По голосу я дала бы ей лет двадцать, но вот реплика о том, что ее не отпустят в Тарасов одну, заставила меня предположить, что я говорю с подростком.

— Семнадцать, а что?

— Ну вот, вы еще несовершеннолетняя, а я хотела бы поговорить с кем-нибудь из взрослых членов вашей семьи.

— Похоже, вы ничего не знаете, — с какой-то обреченностью проговорила Котлярова-младшая!

— Наверное, — не стала оспаривать я этот факт.

— Если Варя ничего не рассказывала о семье, значит, она не считала нужным. Скажите, чем я могу ей помочь?

— Информацией. Насколько я успела понять из разговора с вами, Варя уже не первый раз попадает в сложные ситуации. Быть может, причину ее нынешней… проблемы надо искать в Дольске?

— Не знаю, вряд ли, хотя… — растерянно лепетала Нина. После небольшой паузы она спросила: — Татьяна, а вы сами сюда приехать можете?

— Могу, — сказала я, почувствовав, Нине есть что мне рассказать.

— А когда вы приедете?

— Пожалуй, я не буду с этим затягивать, поэтому завтра же поеду в Дольск. Если выехать рано утром, то часам к десяти-одиннадцати, — размышляла я вслух, — можно добраться до места. Где мы пересечемся?

— Знаете что, вы, как приедете, позвоните мне. Я просто сейчас не знаю, где буду находиться…

— Хорошо, так и поступим. До завтра. — Я отключила связь и наконец-то завела двигатель.

Вечером, за чашечкой кофе, я подводила итог первого дня расследования. Вопреки ожиданиям моей клиентки, я допускала, что ее благочестивая соседка могла нажать на курок пистолета, защищаясь от сексуально озабоченного босса. Но у меня была и другая версия. Ее суть сводилась к тому, что Котлярова стала жертвой очередного розыгрыша. Если все было обставлено так, что подозрения падали именно на нее, то, с подачи госзащитника, ей целесообразней было признаться в убийстве, чем все отрицать. Но что означали тогда Варины причитания о возмездии и каре небесной? Может, не стоит всерьез относиться к этим словам? Чего только люди не говорят в состоянии аффекта! Или в жизни Котляровой было то, за что ее могло ожидать наказание? Нина проговорилась, что ее сестра уже не в первый раз попадает в какие-то сложные ситуации. Возможно, что за Варей потянулся криминальный шлейф из ее родного города. Мне необходимо было это проверить.

Глава 3

В начале одиннадцатого я миновала указатель с надписью «Дольск». Прежде чем позвонить Нине, я решила самостоятельно что-нибудь разведать о семье Котляровой. Благодаря навигатору мне без труда удалось найти дом, в котором была прописана Варвара. Проезжая мимо него, я заметила в палисаднике православного священника. Пока я парковалась, он скрылся за дверью дома. Из соседней калитки вышла пожилая женщина, и я обратилась к ней через открытое окно:

— Здравствуйте!

— И вам доброго здоровья! — откликнулась она.

— Я видела, что туда, — я кивнула в котляровского дома, — священник зашел. У них случилось что-то?

— Ничего не случилось. Отец Пахомий частенько там бывает. Сам ведь Сергей Николаевич тоже при храме работает, охранником. А вы что хотели-то?

— Да я в гости приехала, без приглашения, а тут подумала, вдруг им не до меня…

— В гости? К Котляровым? — удивилась соседка. — А кто ж такая ты будешь?

— Я подруга Варвары.

Бабуля взглянула на меня так, будто я произнесла имя самого дьявола. Перекрестившись, она пошла своей дорогой. Если информация о том, что Варя обвиняется в убийстве, докатилась до жителей этого городка, то почему Нине ничего об этом не известно? Или Варвара и здесь что-то натворила, перед тем как уехать в Тарасов?

Выйдя из машины и оглядевшись по сторонам, я увидела женщину, копающуюся в огороде. Когда я подошла к невысокой изгороди, обвитой декоративным вьюном, она заметила меня и, выпрямившись, поинтересовалась:

— Ищете кого?

— Да. Скажите, там, — я махнула рукой на дом № 17, — Котляровы живут?

— Они самые, — подтвердила их соседка.

— Я слышала, они дом продают, — сказала я первое, что пришло в голову, лишь бы продолжить разговор.

— Ничего не слышала об этом! Это куда же они переезжать собрались, к Матвею, что ли?

— А Матвей — это…

— Старший сын Котляровых, правда, теперь к нему не иначе как отец Матвей обращаться надо. Он — священник, у него свой приход в соседнем районе. Да это и не удивительно! Котляровы глубоко верующие… Вообще-то у них пять детей. Но сейчас с ними двое осталось, Нина и Петя. Оля, старшая дочь, уже лет десять как замужем. Нина в музыкальном училище учится, а Петя — в школе… Значит, они переезжать собрались… Вот так новость!

— Вы сказали, что у них пять детей, а упомянули только о четверых. А кто же пятый? — простодушно поинтересовалась я.

— Пятая, — поправила меня женщина, но распространяться о Варе не стала. — И за сколько же они дом продают?

— Окончательную цену мы еще не обсуждали. Дом посмотреть надо…

— Ну, да, конечно, — согласилась со мной незнакомка. Взглянув куда-то за мою спину, она сказала: — А вон и Нина идет. В магазин, наверное, ходила. Трудолюбивая девочка, родителям помогает…

Я оглянулась и увидела девушку в цветастой юбке в пол и светлой кофточке с коротким рукавом. Попрощавшись с ее соседкой, я окликнула Нину, которая уже открывала калитку.

— Это вы вчера звонили? — уточнила она.

— Да, я.

— Но вы же сначала позвонить обещали. — Нина с опаской оглянулась на дом.

— Я собиралась тебе, — учитывая юный возраст своей собеседницы, я перешла на «ты», — позвонить, но тут смотрю — ты идешь…

— Значит, вы адрес наш знаете… Татьяна, а вы не обидитесь, если я не приглашу вас в дом?

— Я и сама хотела предложить поговорить в другом месте. Тем более у вас гости. Я видела, что к вам священник зашел.

— Отец Пахомий у нас? Спасибо, что предупредили. Татьяна, мне надо отнести продукты домой. Вы подождите меня, пожалуйста, только не здесь, — попросила моя собеседница. — У нас все не просто…

— Хорошо, я проеду вверх по улице. Найдешь мою машину, — я кивнула в сторону своего «Ситроена».

— Обязательно, только могу немного задержаться. Вы ведь не уедете, не рассказав мне про Варю? — забеспокоилась девушка.

— Не волнуйся, я тебя дождусь.

Нина вошла в калитку, а я села в машину, проехала по улице почти квартал, пока не нашла подходящее место для парковки.

То, что Варя была из многодетной глубоко верующей семьи, многое объясняло в ее образе жизни. Многое, но далеко не все. У меня создалось впечатление, что она еще до своего отъезда в Тарасов совершила здесь нечто из ряда вон выходящее. Одна женщина при упоминании ее имени сразу же поспешила свернуть общение со мной, а вторая коротко рассказала обо всех детях Котляровых, кроме Вари. Нина не захотела приглашать меня в дом, еще даже не зная, что там находится отец Пахомий. Да и вчера по телефону она дала мне понять, что с другими родственниками мне лучше не разговаривать о Варе.

Наконец, я увидела в зеркало заднего вида Нину.

— Вот и я. Так что с Варей случилось? — подсев в салон моего авто, сразу же поинтересовалась она.

— Ее подозревают в серьезном преступлении, — медленно проговорила я.

— В каком преступлении? — не на шутку встревожилась девушка.

— Серьезном, очень серьезном. — У меня язык не поворачивался сказать этой совсем еще юной барышне, что речь идет об убийстве.

Возникла небольшая пауза, которую прервала Нина, спросив:

— Татьяна, а вот та общая с Варечкой знакомая, про которую вы мне вчера говорили по телефону, это кто?

— Людмила Усова, ее соседка по съемной квартире.

— Это у которой дочка Дашенька? — проявила свою осведомленность Нина.

— Да, — подтвердила я.

— Варя мне рассказывала, что она подружилась с соседями. Они даже с ней дочку оставляли.

— Нина, если я правильно поняла, то кроме тебя Варя больше ни с кем из своих родственников не общалась?

Девушку мой вопрос смутил. Какое-то время она сидела, склонив голову вниз, потом все-таки заговорила:

— Еще с Петей, это наш младший брат.

— Я так полагаю, здесь что-то произошло такое, что заставило твою сестру уехать из родного города?

— Произошло, но это длинная и очень грустная история. Я не думаю, что она имеет какое-то отношение к настоящему. Лучше вы расскажите, в каком преступлении обвиняют Варю. Я заранее знаю, что она ничего противозаконного совершить не могла, просто моя сестренка очень невезучая. Неприятности к ней так и липнут.

— Знаешь, в Тарасове тоже многие не верят в то, что она виновата, и считают, что ее подставили. Но кто и почему — не ясно. Я приехала сюда, чтобы выяснить, не тянется ли за Варей какой-нибудь хвост из Дольска.

— Будьте уверены, Варино прошлое тут совсем ни при чем! — Котлярова-младшая в очередной раз дала мне понять, что не собирается рассказывать мне подробности того, почему ее средняя сестра уехала из родного города.

Вот уж не думала, что у этой хрупкой семнадцатилетней девчушки такой твердый характер!

— А вот здешние соседи не жалуют Варю. Хотелось бы знать почему?

Вместо ответа Нина уставилась вдаль сквозь лобовое стекло, плотно сжав губы. Мне стало ясно, она не станет откровенничать, пока не убедится, что рассказ о прошлом сестры не навредит ей. Не в моих интересах было давить на девушку, ведь она могла обидеться, выйти из машины, и тогда пришлось бы искать другого человека, который проявил бы передо мной белые пятна биографии Варвары Котляровой. А в этом городке, похоже, на ее имени стояло табу. Молчание слишком затянулось, и я решилась-таки сказать суровую правду:

— Варвару обвиняют в убийстве директора фирмы, в которой она работала.

— В убийстве? Я не ослышалась? — Девушка устремила на меня испуганный взгляд. Я кивнула, подтверждая, что все так и есть. — Теперь понятно, что с родителями происходит. Месяца два назад к нам пришел участковый и стал спрашивать про Варю. Мама отправила нас с Петькой на улицу. Мы вернулись, когда он ушел. У мамы были глаза красные от слез, а папа молился, долго молился, почти всю ночь. Мы с Петькой поняли, с Варей случилось что-то очень плохое. Как мы ни спрашивали родителей, что именно, они упорно молчали. А вот Ольге, нашей самой старшей сестре, они, похоже, все рассказали. Я и у нее выспрашивала, что же произошло. Она ответила, что мне лучше об этом не знать. Варечка перестала отвечать на мои звонки. Я очень за нее беспокоилась, но мне даже в самом страшном сне не могло присниться такое…

— Скажи, Нина, а Варя тебе что-нибудь рассказывала о Валерии Михайловиче Кулике, директоре строительной фирмы, в которой она работала?

— Ну так, совсем немного. Скорее она просто упоминала о нем, причем только положительно.

— А про кого она еще рассказывала?

— Про Васю, прораба. Он в нее влюблен.

— Но Варе прораб не нравился?

— Как раз наоборот, очень даже нравился. Только… — Нина начала было говорить, но осеклась. — Вообще, там все не просто.

— А в чем сложность-то? У твоей сестры здесь есть парень? — предположила я.

— Нет. Уже нет, — с каким-то трагизмом произнесла Нина, но вдаваться в подробности личной жизни своей сестры не стала.

— Сейчас нет, но был… Так, может, это он Варю подставил? Из ревности или по какой-то другой причине?

— Не мог он подставить, — возразила Нина, причем так уверенно, что я не стала дальше развивать эту тему.

— Ладно, я не настаиваю на этом. Скажи, а Варя случайно не рассказывала тебе о своих тарасовских проблемах?

— Да не было у нее в последнее время проблем в Тарасове! Наоборот, жизнь там стала налаживаться…

— В каком плане?

— У нее наконец-то появилась стабильная работа, финансовая независимость. — При этих словах мне вспомнился вклад на тридцать тысяч рублей. — Варя столько шла к этому! Поверьте мне, моя сестренка не могла все это разрушить.

— Я верю, иначе бы не взялась ей помогать.

— А вам зачем это надо? — вдруг поинтересовалась Нина.

— Это моя работа. Я — частный детектив.

— А почему вы сразу мне об этом не сказали?

— Не решилась.

— Вам, наверное, заплатить надо. У меня есть свои сбережения, но совсем немного…

— Нет-нет, мои услуги уже оплачены.

— Кем?

— Усовыми. Это благодарность за то, что Варя нашла их потерявшуюся дочку.

— Я знаю ту историю, — кивнула Нина. — Наверное, они очень хорошие люди… Скажите, Татьяна, а есть хоть какой-то шанс, что Варю отпустят?

— Конечно, есть.

— Варенька не могла никого убить. Убийство — это смертный грех… И потом, ей в тюрьму никак нельзя…

— Это почему же?

— Потому что ей есть ради кого оставаться на свободе…

— И ради кого же?

— Ради сына, — после долгой паузы все-таки призналась моя собеседница.

— У Вари есть сын? — удивилась я.

— Да, Тимурчик, ему два с половиной годика.

— И где же мальчик?

— Ладно, я расскажу вам все с самого начала. Иначе вы ничего не поймете. — Нина какое-то время собиралась с мыслями, потом заговорила: — Варя и Рустам учились вместе в кулинарном колледже. Так случилось, что они полюбили друг друга. И на последнем курсе Варя забеременела. У нее такой токсикоз был на раннем сроке, что мама сразу обо всем догадалась и стала расспрашивать, кто отец будущего ребенка. Когда же она узнала, что Рустам, расплакалась. Он ведь другой веры, значит, ни о каком венчании не могло быть и речи. Понимаете, наши родители очень верующие люди и нас с детства учили почитать все христианские каноны. Старший брат Матвей стал священником, старшая сестра Ольга шьет одежду для священнослужителей, папа тоже при церкви, он охранник в Воскресенском соборе, а я там в хоре пою. В общем, наша жизнь должна быть примером для всех. А тут такой позор! Скрывать беременность от отца долго не получилось. Он как узнал о том, что Варя ждет ребенка, вышел из себя. Я никогда до этого не видела его в таком гневе. Потом они с матерью долго совещались, в результате у них возникло решение, которое Варю, да и меня, шокировало… До меня его тоже довели, чтобы я не повторяла ошибок сестры.

— Что это было за решение? — подтолкнула я Нину к дальнейшим откровениям.

— Папа сказал, что ребенок — это дар Божий. Раз ему суждено появиться на свет, он появится, хоть и вне брака, освященного церковью. Только Варя должна будет отправиться в монастырь, навсегда.

— А ребенок?

— Малыша наши родители собирались воспитывать как своего собственного, то есть мой племянник был бы мне как брат.

— И что же Варя?

— Ее такой расклад, разумеется, не устраивал. Она очень любила Рустама, а тот — ее, они пожениться собирались. Его родители были не против того, чтобы они расписались в ЗАГСе. Рафиковы хоть и мусульмане, но вели светский образ жизни, и их совершенно не смущало, что их будущая невестка православная христианка. А вот наш отец не желал, чтобы Варя вышла замуж за человека другой веры. Для него государственная регистрация брака вообще мало что значит, главное — это венчание. А с Рустамом повенчаться было невозможно. В общем, Варю посадили дома на ключ, отобрали у нее ноутбук, мобильник и на четвертом месяце беременности собирались отвезти к родственникам в соседний район, чтобы здесь никто ничего не узнал. О том, что она диплом не получит, отца не волновало — в монастырь и без него сестру приняли бы.

— Жестоко, — высказалась я.

— Нас в семье пятеро, и воспитывали всех родители одинаково — в строгости. Наши сверстники гуляли после школы, ходили в кино, а мы читали псалтырь, учили молитвы. Одноклассники в гости приглашают, а пойти порой нельзя — пост. Нет, конечно, пойти можно, но все подряд есть нельзя. Иногда бывает так, что постных блюд на столе вообще нет, даже вместо хлеба — готовые бутерброды. Что делать? Грешить или становиться предметом насмешек? Вот Матвей с Ольгой никогда не роптали. Они полностью оправдали надежды наших родителей. А Варя с детства имела свое собственное мнение, отличное от родительского. Она носила облегающие брючки, короткие юбки, маечки на бретельках. Из дома выходила в одной одежде, а потом у подружек переодевалась в другую и шла в школу.

— Где же она брала откровенные наряды?

— В основном перешивала, и это так ловко у нее получалось! Если бы вы видели платье, которое она сшила для школьного конкурса красоты! Между прочим, Варенька в нем стала вице-мисс нашей школы! А вообще-то она мечтала стать модельером. Правда, в Дольске можно только выучиться на швею-мотористку или закройщицу. Но швея в нашей семье уже есть — Ольга. Родители решили, что Варе надо стать поваром. Откровенно говоря, она терпеть не могла готовить, потому сопротивлялась до последнего. А потом все-таки пошла подавать заявление в кулинарный колледж и подала, — Нина интригующе замолчала, — но не на повара, а на бухгалтера… Она сказала об этом, только когда ее уже зачислили в колледж. Так что родителям пришлось смириться.

— Нина, извини меня за любопытство, а за тебя родители тоже решили, чем заниматься?

— Можно сказать и так. Но наши интересы немного совпали. Я учусь в музучилище, и мне это нравится. Только специальность меня не слишком устраивает. Если честно, то хоровая музыка уже достала! Если бы родители позволили, я бы поехала в консерваторию поступать, на факультет сольного пения, но это вряд ли… Они ни за что не отпустят меня одну в другой город, даже если бы я решила дальше регентское дело изучать.

— Сочувствую.

— Когда родители закрыли Варю, она попросила меня, через дверь, рассказать о ее заточении Рустаму. Я пошла к нему, обрисовала ситуацию. В тот же день Рафиковы пришли к нашим родителям просить руки Вари. Отец им отказал из-за разной веры. Тогда Рустам сказал, что он готов покреститься. Его родители такого никак не ожидали. Дядя Шамиль даже чай пролил от неожиданности, а наш папа сказал, что это неправильный поступок. Если он готов от своей веры отречься, то так же легко отречется и от жены, и от родителей, и от Родины, и от новой веры. Рустам пытался возражать, но его родители обиделись на моих и увели сына. Варя весь этот разговор через стенку слышала, и ей стало плохо. Мама понесла ей ужин и поняла, что надо вызывать «Скорую». Городок у нас маленький, как только Варю положили в больницу, едва ли не весь Дольск узнал о ее беременности… Варя пролежала в больнице две недели, потом Ольга с мамой поехали ее забрать, а оказалось, что она уже выписалась. Рустам опередил их. Варя стала жить у Рафиковых, снова пошла в колледж, как раз к защите диплома успела. Еще они с Рустамом подали заявление в ЗАГС и стали готовиться к свадьбе. Платье ей купили, такое красивое! И живота в нем почти не видно было. — Нина смахнула со щеки слезу и дрогнувшим голосом проговорила: — За неделю до свадьбы Рустам погиб.

— При каких обстоятельствах?

— Пьяный водитель самосвала устроил ДТП, в котором кроме него еще три легковушки пострадали. В одной из них ехал Рустам с отцом. Дядя Шамиль отделался лишь синяками, а Варин жених умер от разрыва селезенки, не дождавшись «Скорой». Кроме него еще две женщины погибли, которые ехали в других машинах…

— Как же твоя сестра справилась с этим горем? — спросила я, подумав, не тронулась ли она умом после такой трагедии.

— Тяжело. Снова возникла угроза выкидыша, и ее положили в больницу, но уже не в нашу, а в областную. Это Рафиковы подсуетились, чтобы наша семья ее здесь не доставала. Их понять можно — потеряв единственного сына, они не хотели потерять и внука. Рафиковы опасались, что наши родители заберут малыша. Надо сказать, папа с мамой действительно собирались это сделать. А моей сестре по-прежнему светила дорога в монастырь… Варя пролежала в областном перинатальном центре до самых родов и родила мальчика. Она хотела назвать его Тимофеем. Так нашего дедушку звали, маминого отца, да и по святцам это имя подходило. Но Варин свекор назвал его Тимуром. Именно он ходил регистрировать малыша в ЗАГС и зарегистрировал… на свою фамилию, и это несмотря на то, что Варя с Рустамом не успели пожениться. Наверное, дядя Шамиль дал кому-то взятку. Рафиков Тимур Рустамович — так зовут моего племянника.

— А что же Варя? Как она на это отреагировала?

— Ей пришлось с этим смириться, тем более ей предстояло жить в семье Рафиковых. Поначалу там относились к ней как к своей родной дочери. А в Тимурчике они и вовсе души не чаяли. Он очень похож на своего отца. Если сравнивать их детские фотографии, например, в годик, то просто одно лицо.

— Ты сказала, что поначалу родители Рустама относились к Варе как к дочери. А потом что-то изменилось?

— Изменилось, — кивнула Нина. — Они стали постепенно отстранять ее от Тимурчика, особенно свекровь. Она сама старалась заниматься ребенком — купала его, гуляла с ним, укладывала спать. А Варе оставалось только стирать, гладить, убираться, готовить, причем на всю семью. В конце концов, она превратилась в домработницу Рафиковых, которую практически не выпускали на улицу и не допускали к собственному ребенку. Из всей нашей семьи я была единственной, кто поддерживал с ней отношения. И то тайком от своих родственников. Папа с мамой по-прежнему считали, что Варя опозорила нашу семью и что у нее был только один шанс искупить свой грех — стать монашкой. Ольга не хотела ссориться с родителями из-за Вари, Матвей к тому времени уже жил в другом городе, а Петька еще слишком мал, чтобы иметь собственное мнение. Так вот, когда я приходила к сестренке, она жаловалась мне, что очень мало времени проводит со своим сыном. Стоило ей только подойти к его кроватке, как свекровь тут же находила для нее дело по дому. То ли это ревность была, то ли в мусульманских семьях так принято, я не знаю… Потом и меня перестали пускать к Варе. Однажды дядя Шамиль сказал мне, что Варя болеет, и закрыл передо мной дверь. А ведь я за полчаса до этого разговаривала с сестрой по телефону. Все было в порядке. Рафиковы просто не хотели, чтобы мы общались. Наверное, они боялись, что я помогу Варе сбежать с Тимурчиком…

— А у вас были такие планы? — поинтересовалась я.

— Конкретных планов у нас не было, но Варя подумывала о том, чтобы уйти от Рафиковых вместе с сыном. Только податься ей было совершенно некуда. Я советовала ей попросить у мамы с папой прощения и разрешения вернуться домой, но сестренка даже не стала рассматривать этот вариант. Она была обижена на родителей.

— Скажи, а как Варвара оказалась в Тарасове?

— Однажды она пошла в ближайший магазин за продуктами и встретила там свою бывшую одноклассницу Свету Ясину, по мужу — Парамонову. Та поинтересовалась, как у Вари дела, и моя сестренка рассказала ей, что живет в семье своего несостоявшегося мужа и что дальше этого магазина ее не пускают. Светлана пообещала что-нибудь придумать. Она с детства была такая пробивная! Мы ничуть здесь не удивились, когда узнали, что Светка в восемнадцать лет вышла замуж за тарасовского бизнесмена. Варя как-то сразу поверила, что Светлана ей поможет, и не зря. Вернувшись домой, Ясина, то есть Парамонова, — поправилась Нина, — рассказала своему мужу о Варе и спросила, можно ли ей как-то помочь. В итоге у них созрело такое решение — Варе надо переезжать в Тарасов, поначалу одной, без сына, устроиться там на работу и ежемесячно посылать Рафиковым некоторую сумму на содержание ребенка, обязательно сохраняя квитанции. Они могли понадобиться в суде…

— Умно, — согласилась я.

— Светин муж, — продолжила Нина, — готов был не только сразу взять мою сестру на работу в свой ресторан, но и даже предоставить ей жилье. Парамонова рассказала Варе об этом по телефону. Когда свекровь в очередной раз довела мою сестренку до слез, она решилась принять Светино предложение. Правда, Варенька опасалась, что Рафиковы ее не отпустят — она же была для них бесплатной прислугой. Но, как ни странно, они не возражали против того, чтобы Варя съехала от них. Даже обрадовались. Словно только этого и ждали. Возможно, они для того и делали ее жизнь невыносимой, чтобы она поскорей ушла от них. Для них главным было, что Тимурчик остается.

— А если бы Варя ушла вместе с ним?

— Куда? Рафиковы прекрасно понимали, что к нам домой она не вернется. Ведь оттуда ей была бы прямая дорога в монастырь. А для того, чтобы снимать квартиру, нужны были деньги, которых у Вари не было. На работу, имея на руках маленького ребенка, тоже не устроишься. Так что у моей сестры был только один-единственный выход — принять предложение Светланы. На прощание Варя сказала Рафиковым, что устроится на работу и будет присылать деньги для сына. Но его бабушка с дедушкой сказали, что им ничего от нее не надо. Тем не менее моя сестра сдержала свое слово. Уже с первой зарплаты она сделала перевод на имя Шамиля Камильевича.

— Значит, твоя сестра сначала работала в ресторане? — Я подтолкнула Нину к дальнейшему рассказу.

— Да, калькулятором блюд. Она рассчитывала цену каждого блюда, то есть практически это была ее специальность. Но потом ей пришлось искать новую работу, потому что возникла проблема с жильем. Первые три месяца она жила в квартире каких-то дальних родственников Светиного мужа. Те в Москву на время уехали. Вместо платы за жилье Варя ухаживала за цветами и кошками. До нее кошки у Парамоновых жили, а Света их терпеть не могла. Все неплохо складывалось, но потом вдруг хозяева решили вернуться. Варечка пыталась снять другое жилье, но на ее зарплату подходящий вариант было найти сложно. Она ведь половину получки отсылала на содержание сына. И тогда моя сестренка стала искать другую работу и нашла, как раз в «ХХI веке». Во время испытательного срока ей платили те же деньги, что и в ресторане, но в перспективе обещали повысить зарплату. К тому же Варе удалось найти дешевое жилье. Директору понравилось, как Варя работает, и через два месяца он, как и обещал, повысил ей зарплату…

— Кем же она работала в строительной фирме, имея диплом кулинарного колледжа? — поинтересовалась я.

— Офис-менеджером. Варя следила за тем, чтобы в офисе был порядок. Если уборщица вдруг не выходила на работу, она сама полы мыла, пыль протирала. А вообще, ей очень много документов приходилось ксерокопировать. Нужно было следить, чтобы всегда чернила в картриджах были, бумага и прочие канцтовары. А еще она ухаживала за цветами. Директор очень любил комнатные растения, они были повсюду — в его кабинете, в конференц-зале, в холле…

— Я слышала, твоей сестре приходилось иногда работать сверхурочно. Ты случайно не в курсе, чем она вечерами занималась?

— В курсе, — кивнула Нина. — В офисе иногда проходили переговоры с подрядчиками или заказчиками, которые не умещались в рамки рабочего дня. Вообще-то помогать начальству во время переговоров — принести какие-то документы, заварить чай или приготовить кофе должна была секретарша Кулика. Но у нее маленький ребенок и ревнивый муж, поэтому она не могла задерживаться. А Варе спешить было некуда, поэтому она оставалась. Знаете, однажды переговоры были очень сложными, Варя почувствовала, что заказчики уйдут ни с чем, и заварила всем по собственной инициативе чай, добавив в заварку святую воду. Она как раз в тот день принесла бутылку с ней, чтобы выходить какой-то увядающий цветок. Так вот, после чаепития в переговорах наступил перелом, и в конце концов договор был подписан.

— Надо же! — подивилась я.

— Да, так все и было. Святая вода обладает просто чудодейственной силой! Директор, конечно, ничего не знал про воду, но похвалил Варю за то, что она разрядила обстановку. Больше никогда и ни по какому поводу моя сестренка не упоминала о Кулике. Если бы у них возник какой-то конфликт, она мне непременно рассказала бы.

— А с кем-то другим у нее были конфликты?

— Скорее непонимание. Варя не рассказывала никому о себе — ни о том, что у нее есть сын, ни о том, в какой семье она выросла. Сотрудницы не могли понять, почему она не носит мини, не ходит с ними обедать в кафе, а после работы не тусуется в клубах…

— Но в Тарасове за ней никто не следил, — заметила я, — поэтому она могла одеваться, как хотела.

— Понимаете, Варя уехала из Дольска не потому, что искала каких-то развлечений. У нее была конкретная цель — вернуть себе сына. Для этого ей нужен был стабильный доход, позволяющий оплачивать съемное жилье, детский сад, ну и все прочие расходы. Работа в «ХХI веке» открывала перед ней такие перспективы, важно было не потерять ее. В Тарасове Варя пошла в церковь, впервые по собственной воле. После того, что она пережила, к ней пришло осознание, что все эти несчастья не просто так свалились на нее, она их заслужила. Моя сестра хотела искупить свои грехи, поэтому старалась вести праведный образ жизни. Окружающие не всегда ее понимали, иногда смеялись над ней, но, по словам Вари, все это были пустяки по сравнению с жизнью в семье Рафиковых. Со временем коллеги к ней привыкли, розыгрыши прекратились. Когда я последний раз разговаривала с сестренкой по телефону, у нее был такой счастливый голос! Она сказала, что совсем скоро сможет забрать Тимура. А потом Варенька куда-то пропала. Ее, оказывается, арестовали. Ну не могла Варя никого убить, понимаете, не могла! Тем более Валерия Михайловича. Она была очень благодарна ему за то, что он взял ее на работу, выполнил свое обещание и повысил ей зарплату… За что же ей убивать его?

— Нина, мне крайне неприятно говорить тебе об этом, но я вынуждена это сделать. Официальная версия такова — Варя застрелила своего босса, потому что он к ней приставал.

— Застрелила? — Нина почему-то обрадовалась. — Если бы вы сказали, что она его толкнула, я могла бы еще как-то поверить в убийство по неосторожности. Если Валерий Михайлович был застрелен, то это точно не Вариных рук дело. Сами посудите, откуда у нее оружие?

— Твоя сестра сказала, что это был пистолет Кулика.

— Допустим, но Варя вряд ли умела им пользоваться. Его ведь надо снимать с какого-то предохранителя, так в фильмах показывают. Ну откуда моя сестренка могла знать, как это делается?

— Он мог сам снять пистолет с предохранителя. Конечно, курок спустить очень сложно, психологически сложно. Нужны очень веские причины…

Нина закрыла лицо руками. Мне показалось, девушка вдруг осознала, что ее сестра все-таки могла выстрелить, чтобы защититься от сексуальных домогательств директора фирмы. К своему великому сожалению, и я поняла, что такое действительно возможно.

— Сколько ей дадут? — поинтересовалась Нина, глотая сопли.

— Адвокат обещает, что срок будет минимальным.

— Каким?

— Лет пять.

— Пять лет? То есть, когда Варя выйдет из тюрьмы, Тимурчик уже будет ходить в школу. Он к этому времени забудет маму, Рафиковы сделают все, чтобы забыл… Неужели моя сестра убила человека? Лучше бы она постриглась в монашки, тогда не случилось бы этого несчастья…

Нина уже не сомневалась, что ее сестра совершила страшное преступление, хотя сначала была убеждена, что обвинения в ее адрес ошибочны. Моей уверенности в том, что Варвара не при делах, тоже поубавилось, но она не исчезла совсем. Я все еще не исключала, что Варвару кто-то подставил.

— Нина, скажи, а твоя сестренка продолжала общаться со Светой, уволившись из ресторана ее мужа?

— Изредка. Только какое теперь это имеет значение? — Девчонка шмыгнула носом. — Варя убила человека… А ведь я помогала ей, обманывала родителей, точнее, не все говорила им. Я и сейчас соврала, сказав, что пойду к Ольге… Татьяна, а вы можете отвезти меня туда?

— Конечно. Где она живет?

— На Печатников, это на другом конце города. — Девушка стала объяснять мне, куда ехать.

Я завела двигатель, развернулась и поинтересовалась:

— Нина, может быть, у тебя есть номер телефона Светы Парамоновой?

— Нет.

— А в каком ресторане работала Варя?

— В «Старом городе».

Я пыталась задавать своей пассажирке еще какие-то вопросы, но она отвечала невпопад или просто молчала, углубившись в свои мрачные мысли. Я тоже размышляла об услышанном…

Глава 4

В свои двадцать два года Варвара пережила непонимание и отчуждение самых близких родственников, тяжело протекающую беременность, трагическую гибель жениха за неделю до свадьбы, жизнь в доме его родителей на правах прислуги, разлуку с маленьким сыном. А теперь ее реальностью был следственный изолятор с самыми мрачными перспективами. Могла ли она убить человека? Я ехала сюда с мыслью, что скорее всего не могла. После разговора с Ниной я поняла, что официальная версия убийства может быть верной. В последнее время Варя старалась вести праведный образ жизни, который не вписывался в окружающую ее действительность, где было достаточно низменного, греховного. Если директор фирмы на самом деле ее домогался, да еще в извращенной форме, то Варвара вполне могла спустить курок подвернувшегося ей под руку пистолета. В тот момент для нее существовали только две краски — белая и черная, без всяких полутонов. Секс с директором в его кабинете был для Вари неприемлем, она защищалась, как могла… Стоп! Катя говорила, что Кулик идеальный семьянин, что ни в каких интрижках он замечен не был. Могла соврать. А могла и не знать, что Валерий Михайлович позволяет себе на правах работодателя. Допустим, Катя не в его вкусе, поэтому он и не приставал к ней. А другие девчонки по известным причинам молчали о харрасменте.

Сколько бы я сейчас ни думала о том, что же на самом деле произошло тем злополучным июньским вечером в кабинете директора фирмы «XXI век», точь-в-точь воспроизвести картину случившегося я не могла. Котлярова же настаивала именно на том, что она защищалась от сексуальных домогательств Валерия Михайловича. Если Варя оговаривала себя, то почему? Сначала она отрицала свою вину, но при этом твердила о каре Божьей. А потом, уже после задержания, Котлярова призналась в убийстве и рассказала, почему она его совершила. С ее стороны это была самооборона, но судья может решить, что степень ее превышена.

Мне сложно было мыслить так, как Варя. Она воспитывалась в семье с христианскими традициями, ее жизнь была расписана родителями, как по нотам. Но девушка хотела играть свою музыку, ту, что звучала не во вне, а внутри нее. Она влюбилась в парня, исповедовавшего другую веру, забеременела от него и не собиралась отказываться ни от своего любимого человека, ни от будущего ребенка, ни от светской жизни. Она пошла наперекор своим родителям, и судьба преподнесла ей очередной удар — сделала ее вдовой, не успев сделать женой. Варя отказалась идти в монастырь и попала едва ли не под домашний арест в своей новой семье. Ее тяготила роль вечной прислуги, и она нашла в себе силы вырваться из этого замкнутого круга. Прислушавшись к советам своей бывшей одноклассницы и ее мужа, Котлярова на время оставила своего сынишку, уехала в Тарасов, чтобы встать на ноги и забрать потом Тимура к себе. Ей удалось найти хорошо оплачиваемую работу, худо-бедно наладить быт, скопить небольшую сумму. До осуществления задуманного плана ей осталось совсем чуть-чуть, и вдруг все полетело в тартарары… Почему же так несправедлива судьба, пославшая ей работодателя-насильника? Ответ был вполне логичен — кара Божья.

— Не поняла, а это еще кто? — неожиданно произнесла Нина, прильнув к боковому стеклу.

— Ты о ком? — уточнила я, оторвавшись от своих размышлений.

— Мы сейчас проезжали мимо детской площадки, и мне показалось, что я видела там Тимурчика. Его держала за руку какая-то незнакомая мне женщина. Татьяна, вы можете повернуть обратно? — спросила Нина, оглядываясь назад.

— Попробую. — На перекрестке я развернулась, проехала немного назад и остановилась напротив детской площадки. — Ну так что? Это твой племянник?

— Да, в зеленой футболке Тимурчик, — подтвердила Нина. — А вот ту женщину, которая стоит рядом с ним, я никогда раньше не видела. Странно, ни бабушки, ни дедушки поблизости нет. Они с кем внука оставили?

— Ну, может, это мама другого ребенка? — предположила я. — Вдруг она приглядывает за твоим племянником, пока бабушка куда-нибудь отлучилась, например, в магазин?

— Странно это как-то. Тетя Руфина не доверяла Тимурчика родной матери, а тут она оставила его с какой-то посторонней женщиной. Смотрите, она ударила его! Все, я к Тимуру! — Нина стала открывать дверцу.

— Подожди, — остановила я ее.

— Но она ударила Тимурчика!

— Не ударила, а слегка шлепнула по попе, — уточнила я.

— Да какое она право имеет поднимать руку на чужого ребенка! Не понимаю, кто она вообще такая?

— Няня, наверное, — предположила я.

— Зачем Рафиковым нанимать няню, если тетя Руфина не работает?

— Может, бабушка приболела? Или это вовсе не няня, а какая-то родственница.

— Нет у них здесь никаких родственников! Вы видели, как резко она дернула Тимурчика за руку? — Нина предприняла очередную попытку открыть дверцу.

— Не надо, — снова остановила я ее.

— Но почему? Почему вы меня не пускаете?

— Я понимаю, ты шокирована, увидев рядом с Тимуром незнакомую женщину. Но она ведь тебя тоже не знает. Вы что же, будете драться из-за ребенка? — спросила я Нину, но та молчала, вероятно, осознав, что ничем помочь мальчику она не сможет. — Давай понаблюдаем за ними со стороны.

— Давайте! Я хочу понять, кто это такая и почему она позволяет себе так грубо обращаться с Тимурчиком!

Нина несколько сгущала краски. Да, та незнакомка не сюсюкалась с малышом, это — правда. Но уличить ее в жестоком обращении с двухлетним мальчиком было сложно. Он шалил, и няня с ним с трудом справлялась. А вот родная тетя малыша ревностно относилась к каждому жесту незнакомки.

Няньке наконец удалось оторвать Тимурчика от горки. Он поплелся за своей провожатой, но смотрел при этом назад, в сторону детской площадки, поэтому то и дело спотыкался. Няня несколько раз дернула его за руку, но он не только не подстроился к ее шагу, а попытался высвободиться. Тогда она взяла его на руки и понесла дальше, не обращая внимание на то, что мальчик колотит ее по спине своими маленькими ручонками.

— Я не узнаю Тимурчика. Он всегда был таким послушным.

— А когда ты последний раз с ним общалась? — уточнила я.

— Если честно, то давно — почти полгода назад. Я приходила к Рафиковым, чтобы поздравить племянника с днем рождения. Он бросился ко мне со словами «мама, мамочка». Да, перепутал, но в этом нет ничего удивительного, мы ведь с сестренкой очень похожи. Только тетя Руфина сразу же отстранила Тимура от меня и холодно так сказала, что я не мама, а тетя, а по имени меня даже не назвала. Мы пообщались с малышом минут пять, и то в присутствии бабушки. На прощание Рафикова заявила, что мне не надо больше к ним приходить, чтобы не травмировать детскую психику. Еще она сказала, что моя сестра бросила Тимурчика, уехала неизвестно куда, что она будто бы не пишет, не звонит, то есть совершенно не интересуется жизнью своего сына… Это наглая ложь! Варя просила Рафиковых зарегистрироваться в «скайпе», чтобы общаться с Тимуром. Они не стали этого делать. По телефону они тоже не давали своему внуку поговорить с его мамой. Каждый раз, когда Варя им звонила, тетя Руфина или дядя Шамиль говорили, что малыш спит. Ой! — Нина прикрыла рот ладонью.

— Что такое?

— А вдруг это как раз Рафиковы подставили Варю? — Эта догадка уже вертелась в моей голове. — Им, как никому другому, выгодно, чтобы моя сестренка подольше не возвращалась в Дольск, а лучше — никогда. Она ведь для них совершенно чужой человек.

— Да, мотив подставить Варю у Рафиковых есть, — согласилась я. — Только вот спланировать отсюда убийство Вариного начальника не так-то просто. Хотя, если есть цель, можно найти и возможности.

— У Рафиковых есть деньги, — заметила Котлярова-младшая. — У Шамиля Камильевича свой бизнес. Он занимается поставками запчастей для сельхозмашин.

Следить на машине за пешеходами всегда сложно, но я старалась, как могла. Приходилось то проезжать вперед и останавливаться, то отставать, отпуская женщину с ребенком на «длинный поводок». Так мы довели их до самого подъезда.

— Здесь живут Рафиковы, — сказала Нина.

— Похоже, это все-таки няня, — заключила я, останавливаясь неподалеку от парадной.

— Но почему они взяли именно эту женщину? Видно же, что она ненавидит детей! Тимурчик такой ласковый и послушный мальчик! С ним просто невозможно не найти общего языка. А эта… она даже не пытается как-то поладить с ним! — возмущалась Нина.

— Возможно, при Рафиковых она ведет себя с малышом гораздо дружелюбнее.

— Это нельзя так оставлять! Может, мне пойти к Руфине Александровне и рассказать ей о том, что я видела?

— При этой женщине?

— Ну да, при ней разговаривать не хочется, — согласилась Нина. — Она скорее всего будет все отрицать, да еще и меня в чем-нибудь обвинит. А что, если подождать, когда она уйдет, и тогда зайти к Рафиковым?

— Давай подождем.

— Не понимаю, как я могла поверить, что Варечка убила своего начальника. Ну конечно же, ее подставили! Мы с вами все выясним, и ее освободят. А Рафиковых упекут за решетку!

— Обязательно выясним, — подтвердила я, хотя не разделяла Нининого воодушевления. Подозрения против родителей Рустама зиждились на очень хрупкой основе. Но уезжать отсюда, не убедившись в том, что Рафиковы не причастны к убийству директора фирмы, в которой работала мать их внука, я не могла.

— Нина, вон идет какая-то женщина с сумкой, — сказала я, глядя в зеркало заднего вида. — По-моему, она сворачивает к подъезду Рафиковых.

— Да, это их соседка, — подтвердила Нина, выглянув в окно.

— Поговори с ней и попробуй выяснить, как давно Рафиковы наняли няню и с чего это вдруг, — поставила я задачу.

— Хорошо. — Нина вылезла из машины и быстрым шагом пошла наперерез женщине лет пятидесяти. Они остановились, стали разговаривать. Минут через десять Котлярова села обратно. — Ничего не понимаю. Тетя Руфина сидит дома, по-прежнему не работает. Со здоровьем у нее тоже все будто бы в порядке. Ну зачем тогда понадобилось няню нанимать?

— Ну мало ли? Вдруг она думала, что справится и с домашним хозяйством, и с внуком, но свои силы не рассчитала? С Варей-то проще было. А как давно Рафиковы наняли няню?

— Да уж больше месяца, точнее Клавдия Ивановна не помнит. Но самое странное, что няня не приходящая, она живет у Рафиковых. Представляете?

— Да, этот факт действительно заслуживает внимания, — согласилась я. — Чтобы впустить в дом постороннего человека, нужна какая-то насущная необходимость в этом. К тому же круглосуточная няня стоит дороже. Скажи, а квартира у них большая?

— Три комнаты. Вон, — Нина указала рукой наверх, — видите угловой балкон на втором этаже? Это их гостиная. Все остальные окно во двор выходят.

— Что еще тебе сказала соседка? — поинтересовалась я.

— Сказала, что такую няньку она на пушечный выстрел к своей внучке не подпустила бы. Клавдия Ивановна слышала, что Женя, так зовут эту няньку, матом ругалась…

— При ребенке?

— Да, она во дворе по телефону разговаривала при Тимуре и вставляла нецензурные словечки. А еще она курит на балконе и бросает непотушенные окурки вниз…

— Ну и зачем в доме нужна курящая и ругающаяся матом нянька? — спросила я скорее себя, чем Нину. Та пожала плечами, а я сказала первое, что мне пришло в голову: — Возможно, Руфине выгоднее держать в доме такую малопривлекательную особу, пахнущую табаком, нежели молодую симпатичную девушку без вредных привычек. На эту Шамиль Камильевич вряд ли положит глаз. Кстати, а свекор на твою сестру не заглядывался?

— Ничего такого мне Варя не рассказывала.

— Ну это понятно, ты ведь еще, — я замолчала, подыскивая подходящее слово…

— Маленькая, хотите сказать? — догадалась Нина. — Да, я младше Вари почти на пять лет, но у нее от меня никогда секретов не было. Мы с ней очень близки были. Она мне обо всем рассказывала. Если бы что-то такое со стороны Шамиля Камильевича было, она непременно поделилась бы со мной. Он тоже к Варечке придирался, причем иногда совершенно не по делу. Хотя дядя Шамиль редко днем дома бывал, все время работал — уходил рано утром, приходил поздно вечером, даже в выходные порой работал, а возвращался домой усталый и срывал свое зло на Варе, которая за день тоже ой как выматывалась!

— Ясно.

Зазвонил мобильник, и Нина достала его из сумки.

— Да, Олечка, я тебя слушаю, — елейным голосочком пропела она. — Понимаешь, я шла к тебе, но по дороге встретила девчонок из колледжа, мы поболтали немного. Я уже скоро у тебя буду. Да, хорошо.

— Тебя потеряли? — спросила я.

— Да, есть немножко. Но сестра вроде бы поверила, что я по пути к ней встретила подружек. Но теперь надо идти, здесь до Ольги уже рукой подать, если через дворы пройти… Татьяна, что же, мы с вами больше не встретимся?

— Я пока никуда уезжать не собираюсь. Созвонимся, если что…

— Татьяна, я хочу вам сказать, что я ради Вари на все готова, ну то есть почти на все, — сказала мне Котлярова-младшая напоследок.

Проводив ее взглядом, я откинулась на спинку кресла и предалась размышлениям о том, могли ли Рафиковы организовать убийство Кулика. Достаточно быстро я пришла к выводу, что логичнее было бы ликвидировать саму Варю, а не подставлять мать своего внука под «мокрую» статью. Да и технически выполнить это сложнее. Я плохо представляла себе, зачем все еще торчу в этом маленьком, глубоко провинциальном городишке. Моя основная цель была достигнута — я приехала сюда, чтобы узнать о прошлом Варвары, и я о нем узнала. Какое-то внутреннее чувство, еще не до конца понятое, заставляло меня сидеть в машине около дома Рафиковых и ждать неизвестно чего…

Примерно через час после того, как я попрощалась с Ниной, на улицу вышла Женя, вынула из кармана мобильник и, набирая номер, направилась в мою сторону. Я опустила боковое стекло, чтобы прислушаться к ее разговору.

— Если б ты знал, как меня все здесь достало! — жаловалась кому-то нянька Тимура. — Этот мальчишка просто монстр какой-то! Ну я понимаю, что скоро. Скорей бы уж! Ладно, пока!

Евгения убрала мобильник в карман джинсов и зашла в магазин. Я последовала за ней. Она стояла в отделе спиртных напитков, а я подошла к молочному. Женька купила банку пива и пачку сигарет, а я — бутылочку йогурта и круассан. При ближайшем рассмотрении нянька Тимура показалась мне гораздо моложе, чем издали. Теперь я дала бы ей года тридцать два — тридцать три. Евгения вышла из магазина, а я подошла к окну и увидела, что она остановилась около дерева, открыла банку с пивом и сделала несколько глотков. Эта горе-нянька еще и пила на работе!

Женя повернулась в мою сторону, и я взяла ее крупным планом на камеру своего смартфона. Опустошив банку, она скомкала ее и выбросила в мусорку, потом достала сигаретку. Покурив, няня Тимура бросила в рот жвачку и пошла к дому. Мне трудно было понять, зачем Рафиковы держали при мальчике эту женщину с вредными привычками. Ну решили нанять помощницу — это не криминально, ну ошиблись с выбором — тоже бывает. Можно же рассчитать эту и нанять другую… А что там Женя говорила по телефону? Ее все достало. Мальчишка — монстр. Ну прямо-таки и монстр в два с половиной года? А если и так? Есть дети совершенно неуправляемые. Вдруг Тимур стал именно таким после разлуки с матерью? А если внук Рафиковых донельзя капризен, почему бы Жене не поискать другую семью, которой нужна круглосуточная няня, но где ребенок поспокойнее?

За этими размышлениями я вернулась к своей машине, села в кресло и только собиралась перекусить, как увидела в боковое зеркало Нину.

— Не думала, что мы сегодня с тобой снова встретимся, — сказала я, когда она подсела в салон «Ситроена».

— Мы с сестрой поссорились, — сразу же призналась мне Нина. — Я спросила у нее, что она знает про Варю, а Ольга заявила мне, что не желает о ней говорить. Я не выдержала и сказала ей, что Варечка наша сестра, и мы должны верить в то, что она ни в чем не виновата. Тогда Оля спросила, откуда я знаю, что она натворила. Пришлось соврать, что мне про это подружка рассказала, у которой отец в полиции работает. Ольга посетовала, что скоро весь город будет знать о том, что совершила Варя. А потом она сказала, что по окончании музучилища мне придется переехать к Матвею, потому что здесь меня замуж никто не возьмет из-за Варвары, которая совершила самый страшный грех — убила человека. Да, у меня была минутная слабость, когда я поверила, что она могла это сделать, но я быстро одумалась. А Ольга вбила себе в голову, что Варя виновна, и не хочет расставаться с этой мыслью…

Я не собиралась углубляться в семейные разборки Котляровых, поэтому перевела разговор на другую тему:

— Нина, здесь где-то поблизости можно купить мягкую игрушку?

— Хотите привезти сувенир из Дольска?

— Нет, я хочу, чтобы ты навестила своего племянника и подарила ему плюшевого мишку или зайчика.

— Не думаю, что меня к Тимурчику пустят. — Котлярова посмотрела на окна Рафиковых.

— Придется попробовать.

— Тут неподалеку есть магазин детских товаров.

Достав из сумки кошелек, я вынула из него несколько купюр и протянула их Нине со словами:

— Вот, возьми. На мягкую игрушку среднего размера, думаю, хватит.

Девушка немного помялась, но потом все-таки взяла деньги.

— А вы чем заниматься будете? — поинтересовалась она.

— А я пока поищу жилье, почитаю объявления, — я кивнула на столб, обклеенный со всех сторон разноцветными бумажками. — Может, кто поблизости сдает комнату?

— Рядом есть гостиница «Эмилия», — проинформировала меня Нина, — ее недавно построили на месте старого жилья.

— А где конкретно она находится? — уточнила я.

— Так прямо напротив этого дома, только там, — Нина махнула рукой, — на параллельной улице, на Курчатова. Детский магазин тоже в том направлении.

— Я тебя подвезу, тем более Руфина на балкон вышла, — сказала я, заметив там черноволосую женщину лет пятидесяти. — Она не должна видеть, что ты выходишь из этой машины.

Доехав до перекрестка, я свернула направо.

— Вы меня у гостиницы высадите, — попросила моя пассажирка, — я пешком до магазина дойду, там совсем рядом.

— Хорошо. — Я зарулила на гостевую парковку. — Встретимся в холле отеля через полчаса.

— Может, лучше на улице? — предложила Нина. — В «Эмилии» Олина соседка горничной работает. Я не хочу, чтобы она случайно увидела меня в гостинице.

— Хорошо, подходи к машине.

— Договорились, — кивнула Нина и открыла дверцу.

— Здравствуйте! Есть свободные номера? — спросила я, подойдя к стойке рецепции.

— Есть, — кивнула администраторша и поинтересовалась: — Вам какой номер — эконом, стандарт, полулюкс, люкс?

— Мне нужен номер в правом крыле, с окнами во двор, не выше третьего этажа. — Заметив удивление на лице администраторши, я пояснила: — Здесь когда-то жили мои родственники, я у них часто гостила. Мне хочется поселиться примерно в том же месте и с тем же видом из окна. Ностальгия, понимаете?

— Ладно, сейчас еще поищу… Да, есть подходящий номер, полулюкс. — Сотрудница гостиницы назвала цену.

— Мне надо его посмотреть.

— Пойдемте!

Мы поднялись на третий этаж. Вскоре администраторша распахнула передо мной просторный угловой номер. Пройдя к окну и подняв жалюзи, я приятно удивилась тому, как хорош был обзор.

— Мне нравится! Я беру этот номер!

— Хорошо, пойдемте оформляться. Сколько дней вы планируете у нас гостить? — поинтересовалась сотрудница гостиницы по пути на рецепцию.

— Для начала я оплачу одни сутки.

— Хорошо. У нас расчетное время — 12.00, — подсказала мне сотрудница отеля.

Так, за разговором мы спустились на первый этаж и подошли к стойке рецепции. Оформившись, я вышла на улицу и сразу же увидела Нину. Мы почти одновременно подошли к моему «Ситроену», но с разных сторон.

— Я такую классную машинку Тимурчику купила! — Девушка раскрыла пакет и показала мне его содержимое.

— Но я же просила тебя купить мягкую игрушку! — Я не смогла скрыть своего разочарования.

— Тимур больше любит машинки, как и все мальчишки.

— Дай-ка мне пакет, — попросила я. Вынув из него и повертев в руках грузовичок с прицепом, я смирилась с этой покупкой. — Ладно, попробуем задействовать машину.

Я села в кресло переднего пассажира и стала копаться в бардачке, приговаривая:

— Так, где-то здесь у меня были скотч и суперклей. Да, все на месте.

— А что вы собираетесь делать? — полюбопытствовала Нина.

— Сейчас увидишь. Держи машину. Раз это грузовик, значит, в прицепе должен быть груз. Так?

— Наверное.

— Вот мы его туда и положим. — Я достала из сумки «жучок» и с помощью скотча стала крепить его внутри прицепа.

— Это прослушка? — догадалась Котлярова.

— Она самая.

— А если Тимурчик найдет эту штуковину?

— Вряд ли. Я заклею дверцы суперклеем. Держи крепче. Думаю, несколько капель клея будет достаточно, чтобы дверцы держались намертво. — Достав из кармашка сумки английскую булавку, я сделала несколько дырочек в пластмассе, для лучшей слышимости. — Ну вот, теперь можно идти к Рафиковым. Запомни, Нина, тебе не стоит слишком настаивать на общении с племянником. Главное — передать ему эту машину.

— Да у меня и времени много нет, — призналась девушка, убирая грузовик обратно в пакет, — мне в церковь надо, скоро вечерняя служба начнется, а я в хоре пою.

— Тогда поспеши.

Нина пошла к Рафиковым, а я вернулась в отель. Мощный «жучок», которым была начинена игрушку, позволял прослушивать разговоры, сидя в гостиничном номере. Надев наушники, я стала настраивать тюнер на нужную волну.

— Мы уже разговаривали с тобой об этом, — говорил твердый женский голос. — Тимуру не на пользу общение с вашей семьей. Да он и забыл тебя уже, наверное, как и твою сестрицу. Все, Нина, иди! Я больше не могу с тобой разговаривать. У меня дела!

— Я сейчас уйду и больше никогда не приду к вам. Только передайте Тимуру, пожалуйста, вот это…

— Что там такое?

— Грузовик. Я обещала, что подарю ему такую машину.

— Вряд ли он помнит об этом, — сопротивлялась Руфина.

— Вам что, трудно передать Тимуру игрушку?

— У него их предостаточно. Наш внук ни в чем не нуждается! — пафосно заявила Рафикова.

— Тетя Руфина, ну я вас очень прошу, — Нина впустила в свой голос жалобные нотки, — передайте, пожалуйста. Можете даже не говорить ему, что это от меня.

— Ладно, давай! А то так и будешь ныть у меня под дверью. И больше никогда не приходи сюда, слышишь? Никто от вас пусть не приходит!

— Спасибо. До свидания! — произнесла Нина, сразу после чего хлопнула дверь.

После этого в наушниках воцарилась тишина. Только через час до меня стали доноситься отголоски каких-то разговоров. Я максимально увеличила громкость и услышала такой диалог:

— Женя, ну я же просила вас, будьте поласковее с Тимурчиком, а вы опять на него голос повысили.

— Бабуля, вы что, хотите вырастить из своего внука слюнтяя? — парировала ей нянька. — Поймите, он же будущий мужчина, а вы сюсюкаетесь с ним, как с девчонкой. Кстати, я слышала, кто-то приходил…

— Да так. — Руфина не спешила рассказывать о Нине.

— Не поняла, вы что-то от меня скрываете?

— Ничего я не скрываю, — заюлила Рафикова. — Просто не успела рассказать. Приходила Варина младшая сестра. Она сказала, что Тимурчика хочет проведать, соскучилась будто бы…

— А на самом деле выкрасть его хотела, так? — предположила Женя.

— Наверное.

— Я соблался, — раздался детский голосок.

— Собрался он! — усмехнулась Женя. — А почему футболка задом наперед? Так, иди живо переодевайся!

— А что это такое? — поинтересовался мальчик. — Машинка! Вжиии…

— А машина-то новая, — догадалась няня. — Откуда она? Вы вроде из дома сегодня не выходили…

— Так это Нина принесла. Я не хотела брать, — оправдывалась Руфина, — но она сунула мне пакет и ушла.

— Больше не общайтесь ни с кем из этой семейки, поняли? — командным голосом потребовала Евгения.

— Поняла.

— Ну что, переодел футболку? Обувайся! Гулять пойдем! Так, машину оставь дома!

— Я хочу взять машинку! Хочу! Хочу! Хочу! — капризничал мальчик.

— Это что такое? Бабуля, вы видите, как набаловали внука? Так! Быстро положил машину обратно! — приказала нянька. — Знаю я, как игрушки на улицу брать — пять минут поиграешь, а потом бросишь. Все, пойдем!

Хлопнула входная дверь.

— Когда же все это закончится? — вздохнула Руфина.

Услышанное не только не прояснило ситуацию в доме Рафиковых, а еще больше озадачило меня. Я не могла понять истинный статус Евгении. У меня создалось впечатление, что она была не просто няней Тимура, а кем-то еще… Эта особа позволяла себе повышать голос не только на ребенка, но и на саму хозяйку. Она потребовала отчитаться о том, кто приходил и зачем. Руфина рассказала о Нинином визите, и голос у нее при этом был виноватый. Что же все это значит? Может, Женя протеже Шамиля Камильевича или даже его вторая жена? У мусульман такое бывает… Я еще раз прокрутила в голове разговор Руфины Александровны с Женей и кое на чем заострила свое внимание. Евгения предположила, что Нина хотела выкрасть мальчика. А что, если она не просто нянька, а… телохранитель ребенка. Возможно, у Рафикова какие-то проблемы в бизнесе, а внук — это его самое уязвимое место. Эта версия выглядела очень правдоподобно, но к Варе она не имела никакого отношения. Мое предположение о том, что Рафиковы подставили мать своего внука, чтобы она надолго отправилась на «зону», не нашло пока своего подтверждения. Возможно, это сделал кто-то другой, а не ее «свекор со свекровью».

Целью моей поездки в Дольск был сбор информации о прошлом Варвары Котляровой. Мне удалось выяснить, что, точнее кого, она от всех тарасовских знакомых скрывала — своего сына. И к этому мальчику сейчас была приставлена телохранительница. Причем появилась она в семье Рафиковых примерно тогда же, когда произошло убийство Кулика. Или несколько позже… Прямой связи между двумя этими событиями не прослеживалось. Либо ее, этой связи, не было вовсе, либо я пока не могла ее обнаружить.

Часа полтора, пока Женя гуляла с Тимуром, в наушниках не было ни звука. Вернувшись, няня с порога стала жаловаться, что мальчик очень плохо себя вел. Голос у Евгении был слишком уж возбужденный, поэтому я предположила, что она снова выпила пивка, а может, чего и покрепче. Для телохранительницы это было по меньшей мере странно. Так ведь и работу потерять можно! А что, если она все-таки вторая жена хозяина дома?

Вскоре пришел с работы Шамиль Камильевич. С ним Женя вела себя сдержанней, чем с Руфиной, и в их разговорах не было ничего личного, даже когда они общались наедине. Я утвердилась во мнении, что Евгения была телохранительницей малыша, а не второй женой хозяина дома. Еще мне стало ясно — Рафиковы всерьез опасаются, что кто-то выкрадет у них внука. А Женя, вместо того чтобы убеждать своих работодателей в том, что с ней малыш в полной безопасности, внушала им, что возможны самые неблагоприятные последствия. Это было как-то противоестественно. То ли она и добивалась того, чтобы от ее услуг отказались, то ли она напилась, поэтому не соображала, что несет. Еще более странным было то, что Рафиковы спускали все на тормозах. Искать Жене замену в их планы, кажется, не входило.

Часов в десять вечера позвонила Нина и поинтересовалась, что мне удалось услышать с помощью «жучка». Происходящее в доме Рафиковых было, конечно, странным, но пока никак не могло помочь мне в расследовании. Так я ей и сказала.

— Жаль, — вздохнула Котлярова-младшая и попрощалась со мной.

Меня стали одолевать сомнения, а не прошел ли этот день впустую? Надо было встретиться с бывшим вахтером «XXI века», который, возможно, знал больше, чем сказал следователю. Было бы также не лишне выяснять, чего боится Шумилов, исполняющий обязанности директора этой фирмы. А я торчала в этой глуши и теряла драгоценное время.

Но поздно вечером я услышала нечто, заставившее меня осознать, что я не зря провела этот день в Дольске.

— Прикинь, Эдик, сегодня Варькина сестра пожаловала сюда! — с неким сарказмом в голосе говорила Евгения. — Нет, не пропалились! Нам это как раз на руку. Я сумела внушить этим придуркам, что они в сговоре… Конечно, поверили. Куда они денутся? Да, я сфотографировала мальчишку и даже видео сделала. У него там такой жалкий вид! Ну, естественно, я его перед этим накрутила так, что он разревелся. Сброшу… Скорее бы все закончилось. Надоело здесь торчать, хочу домой, в Тарасов. Надеюсь, все наши договоренности в силе? То-то же! Ладно, пока, а то еще разбужу этого засранца.

Итак, Женя была не местная, а приехала в Дольск из Тарасова, причем с определенной целью — войти в семью Рафиковых и убедить их в том, что Тимура могут выкрасть. Это было очень странно, потому что в Тарасове никто не знал, что у Варвары есть сын. Как это никто? А Парамоновы? Варина однокашница была в курсе ее семейной истории. Я толком и не поняла, почему Котляровой пришлось уволиться из ресторана «Старый город». Ах да, ее попросили съехать с квартиры, принадлежавшей родственникам Светиного мужа. А снять новое жилье на зарплату калькулятора блюд было проблематично. Получилось, что Парамоновы заманили Варю в Тарасов, а через несколько месяцев бросили ее на произвол судьбы. Я бы сказала, Котляровой повезло, что она довольно быстро смогла трудоустроиться в крупной строительной фирме, если бы именно там не произошло убийство, в котором теперь подозревали Варю. Уж не Света ли с Игорем каким-то образом посодействовали ее новому трудоустройству со всеми вытекающими отсюда последствиями?

Я набрала Мельникова.

— Ну, здравствуй, пролуночница, — ответил тот.

— Извини, что так поздно. Я сейчас в Дольске.

— Вот уж не думал, что ты туда поедешь!

— Не думал, но адресок все равно дал. Спасибо тебе за это.

— Неужели ты там что-то раскопала по тарасовскому убийству? — удивился мой приятель.

— Есть кое-что. Андрей, ты мог бы завтра прямо с утра навести для меня кое-какие справки?

— Попробую. А ты там надолго засела?

— Не знаю, все будет зависеть от того, что ты мне скажешь. Короче, у нас есть такой ресторан — «Старый город». Его владельцем является Игорь Парамонов. Я хочу знать, не связаны ли он и его супруга Светлана с криминалом, а также с фирмой «XXI век».

— Чтобы пробить их связи, время нужно.

— А ты постарайся сделать это побыстрее! И еще… я сейчас вышлю тебе фотографию одной женщины. Ее зовут Евгенией. Больше мне о ней ничего не известно, а хотелось бы знать, кто она такая, чем занимается, с кем дружбу водит.

— Ну ты и загнула!

— Не сможешь? — надавила я на самолюбие Мельникова.

— Попробую, но у меня к тебе будет встречная просьба.

— Слушаю.

— Когда будешь возвращаться из Дольска в Тарасов, купи мне на трассе раков. Я знаю, там продают их…

— Хорошо, — согласилась я. — Тебе сколько — килограмма два-три?

— Ведро, — обозначил объем Мельников.

— Ну у тебя и аппетиты! — усмехнулась я.

— Да что там есть-то!

Поговорив с Андреем, я подошла к окну. В квартире Рафиковых не было света. Похоже, там все уже спали.

Глава 5

Будильник в моем смартфоне зазвонил ровно в восемь. Хотелось еще полежать, но я боялась упустить что-то важное, поэтому заставила себя подняться с постели. Первым делом я надела наушники. У Рафиковых, судя по их разговору, уже завтракали.

— Спасибо. Все было очень вкусно, — сказал мужской голос. — Руфина, проводи меня.

— Да-да, уже иду, — отозвалась хозяйка.

— Ну и чего мы не едим кашу? — грубо осведомилась нянька.

— Я не хочу, она невкусная.

— Не будешь есть кашу, я твою машину выброшу к чертям собачьим! Ты бы ее еще на стол положил! Убери с коленей, кому говорю!

— Я все равно кашу не буду, — упрямствовал Тимур.

— Бабуля, вы видите, он не съел ни ложки! — пожаловалась Женя на своего подопечного.

— Тимурчик, надо поесть, — ласково сказала бабушка. — Давай я тебя покормлю… За дедушку… Молодец! За бабушку… Умничка!

Разговор о еде откликнулся ураганом в моем желудке. Мой вчерашний день прошел на жесткой диете. С утра я выпила чашку крепкого кофе и отправилась в путь-дорогу. Мой обед состоял из йогурта с маленьким круассаном, а ужин я, как и полагается, «отдала врагу». Впрочем, на ночь был стаканчик капучино из автомата, стоящего в холле, но он мне не понравился.

— Напрасно вы его балуете, — села на своего конька воспитательница. — Он разленится и вообще самостоятельно есть не будет. А если в садик надумаете Тимура отдать, то кто его там кормить станет?

— Какой уж тут садик?

— Да, сейчас нельзя, но, наверное, скоро все уляжется, — не слишком уверенно произнесла Женя. — Впрочем, поступайте, как знаете! Хотите, чтоб он вам на шею сел, так продолжайте, кормите его с ложки!

— Это же мой внучок, единственный, — ласково говорила Руфина. — Как же я не буду его баловать. Вот молодец! Вот и кашка закончилась. А теперь можешь попить какао. Держи чашку сам. Умничка! Да, Женя, я сейчас пойду на рынок за продуктами. А вы чем заниматься будете?

— Как обычно — гулять пойдем.

— А это не опасно? — В голосе Рафиковой прозвучали тревожные нотки. — А вдруг Нина вчера действительно не случайно приходила, а проверить обстановку?

— Наверняка так и есть. Но мы сидеть дома не будем. У нас все под контролем, — уверенно заявила Евгения.

— Надеюсь, — устало произнесла Руфина Александровна.

Женя явно водила Рафиковых за нос, расписав им какую-то мнимую угрозу. Я не могла понять, как они могли повестись на байки девицы, вид которой не вызывает доверия. А что, если расспросить об этом саму Руфину Александровну? Я пока не знала, как заставить эту женщину откровенничать со мной, но все равно решила пойти за ней.

Быстро собравшись, я вышла из номера, спустилась по лестнице на первый этаж и, минуя кафе, в котором пропадал мой завтрак, направилась сразу же к выходу. Пробежав через двор, я увидела Рафикову, уже удаляющуюся от дома. Хорошо, что вчера Руфина несколько раз выходила на балкон, иначе бы я ее не узнала.

Рынок оказался всего-то в квартале от гостиницы. Я догнала женщину у входа и пристроилась за ней. Мне нужен был какой-то предлог, чтобы завязать с ней разговор на любую тему, хоть о продуктах. А уж затем я бы перевела его в нужное русло. Руфина Александровна сразу же направилась в мясные ряды. Для меня было настоящей пыткой вдыхать ароматы домашних копченостей. Только я собиралась попробовать кусочек аппетитной буженины, как услышала оклик:

— Руфа, дорогая!

Это обращение заставило меня оглянуться.

— Здравствуй, Алия! — Рафикова приобняла черноволосую женщину лет пятидесяти пяти. — Как поживаешь?

— У меня все нормально. А у тебя как дела?

— Все по-старому. — Бабушка Тимура тяжело вздохнула. — Живем как на пороховой бочке.

— Слушай, Руфа, я тут со своим родственником разговаривала, с Ибрагимом…

— Это который в полиции работает? — уточнила Руфина.

— Да, с ним, так вот, он мне сказал…

— Тише, тише, — остановила ее Рафикова, — не надо здесь об этом говорить.

— Хорошо, давай отойдем в сторонку. — Алия повертела головой, подыскивая подходящее место. Чтобы она меня ни в чем не заподозрила, я стала заинтересованно рассматривать копченых кур. — Вон там пустые ряды. Пойдем туда.

Женщины отправились в безлюдное местечко. Оценив обстановку, я перебежала на соседний ряд, на котором торговали свежими овощами, и, проглотив слюну, пошла по нему в том же направлении, что и две почтенные татарки, выключая на ходу звук смартфона. Когда прилавки опустели, я нагнулась и буквально на корточках стала передвигаться дальше, пока ряд не закончился — женщины остановились с другой стороны пустого прилавка.

— Так вот, Руфа, — заговорила Алия, уверенная в том, что ее никто не слышит. — Ибрагим очень удивился, услышав от меня, что Она в розыске. Никаких ориентировок на Нее в Дольск не приходило.

— Все правильно, так и должно быть. Женя сказала, что ее решили заманить сюда, как в мышеловку.

— Странно это все как-то..

— Ничего странного. Если здесь повсюду будут висеть листовки с Ее фотографией, Она поймет, что Ее тут ждут. А так Она будет чувствовать себя в безопасности, поэтому попадется в ловушку. Везде, где Она, — Рафикова всякий раз делала акцент на местоимении, — может появиться, расставлены посты, причем не местные. Если наших полицейских посвятить в детали предстоящей операции, то обязательно найдется тот, кто Ее саму или Ее родственников предупредит.

— Так родственники же от нее отреклись! — напомнила Алия, подтверждая мои догадки.

— Не все. Нина, младшая сестра, похоже, поддерживает с Ней отношения. Она как раз вчера к нам приходила. Вероятно, на разведку.

— Думаешь, Варька уже здесь? — спросила Алия.

— Я уже не знаю, что думать, — устало проговорила Руфина. — Скорее бы все это закончилось! Еще эта Женя…

— А что с ней не так? С Шамилем заигрывает? — предположила приятельница Рафиковой.

— Да при чем здесь Шамиль! Он дома почти что не бывает — работы много. Понимаешь, Женя за все это время сильно изменилась. Сначала она была очень обходительная, милая, а сейчас совсем распоясалась — на Тимурку кричит, мною пытается командовать. А последние дни от нее даже спиртным попахивает…

— Да ты что? — изумилась Алия.

— Вай, какая девушка! — раздалось где-то сзади сверху. Я обернулась и увидела кавказца лет сорока. — Потеряла что-то?

— Ага, потеряла, — подтвердила я, делая вид, что ищу пропажу. — Кулончик, такой маленький…

— Я смотрю, ты уже давно его тут ищешь, — мужчина кавказской наружности усмехнулся. — Забудь! Я куплю тебе новый кулон, большой, чтоб не потерялся, а еще колечко. Хочешь колечко?

— С бриллиантом? — уточнила я, поднявшись с корточек.

— Ну это от тебя самой зависит, красавица. — Кавказец приблизился ко мне почти вплотную. — Ну так что, пойдем колечко с кулончиком выбирать?

— Обязательно пойдем, только вечером, — перевела я стрелки. — Я сюда зайду, часов в шесть…

— Обманешь ведь меня, красавица? — догадался небритый брюнет, в ответ я загадочно улыбнулась ему.

Пока мы вели с ним диалог, дамы разошлись. То ли они уже все обсудили, то ли не захотели продолжать разговор при посторонних. Алия подошла к прилавку со специями, а Руфина снова направилась в сторону мясных рядов. Мне больше не было смысла налаживать контакт с ней. Я поспешила в гостиницу, чтобы успеть съехать до расчетного времени. У входа в отель я вспомнила про телефон, достала его из сумки и, посмотрев на дисплей, поняла, что мне звонили двое: Нина и Мельников. Хорошо, что у меня выработалась привычка выключать звук на время слежки. Первым делом я позвонила Андрею.

— Извини, что не ответила. Была занята.

— Короче, я навел справочки. Парамонов ни в чем криминальном замечен не был, а вот на Александре Буряк клейма ставить негде…

— Ты о ком? — уточнила я, перебив Мельникова.

— Да на твоих фотография никакая не Женя, а Буряк Александра Ивановна, — пояснил Андрей, — судимая ранее за мошенничество.

— А если конкретно?

— Я знал, что ты спросишь, поэтому уточнил детали. Так вот, Буряк ходила с поддельными документами соцработника по квартирам и обирала доверчивых пенсионеров, пока не наткнулась на отставного прокурора.

— Спасибо, Андрей, за эту информацию. Я у тебя в долгу.

— Про раков не забудь, — напомнил мне Мельников и прервал связь.

Я зашла в гостиницу, но лишь затем, чтобы вернуть ключ, который не успела отдать на рецепцию — боялась упустить Руфину. Все мои вещи были при мне. Выйдя из отеля, я увидела Нину, не решающуюся туда зайти.

— Здравствуйте, Татьяна! А я вам звонила, — сказала она.

— Извини, я не могла ответить… Пойдем в кафе, поговорим, — предложила я.

— Спасибо, я уже позавтракала.

— А я еще не успела — дела…

— Ладно, я выпью чашку чая, — сказала Нина, — за компанию. Только не в гостиничном ресторане.

— Скажи, а здесь поблизости есть какое-нибудь кафе? — спросила я, оглядываясь по сторонам.

— Пойдемте, я покажу.

Мы перешли через дорогу, где располагалось кафе быстрого питания. Там было многолюдно. Нина заняла только что освободившийся столик, а я пошла на раздачу. Стоя в очереди, я анализировала услышанное на рынке, поэтому ставила на поднос все, что мне попадалось под руку, без разбора. Только на кассе я поняла, что переборщила, но оплатила все. Когда я села за стол и стала расставлять тарелки и чашки, Нина спросила:

— А вы вчера действительно ничего дельного не услышали?

— На тот момент, когда ты мне звонила, ничего. — Придвинув к ней чашку чая и тарелку с омлетом, я предложила: — Угощайся!

— Спасибо, но сейчас Успенский пост. Так, только чай. — Нина отодвинула омлет в сторону. — А потом?

— А потом кое-что услышала… Нина, скажи, что для Варвары самое главное в жизни?

— Не что, а кто. Сын, конечно, — не задумываясь, ответила девушка. — В Тимурчике весь смысл ее жизни.

— А как ты думаешь, Парамоновы понимали, что ради сына Варя согласится на все?

— Это вы к чему клоните? — насторожилась девушка.

— Кто-то, возможно, те самые Парамоновы, — негромко говорила я, — сыграли на безграничной любви твоей сестры к сыну.

— Нет, не может быть! Моя сестра, конечно, очень любит Тимурчика, но чтоб убить, — прикрыв рот рукой, сказала Нина, — кого-то ради него… Это исключено!

— Ты меня неправильно поняла.

— А как мне вас понимать?

— Я сейчас тебе кое-что расскажу… Ты чай-то пей, а то совсем остынет.

Я поделилась с Ниной своей последней версией, на которую меня натолкнул подслушанный на рынке разговор. Как я ни старалась сгладить углы, мой рассказ все равно сильно впечатлил Котлярову-младшую.

— Это что же получается? Женя никакая не няня, а аферистка? — Глаза моей визави округлились. Но Нина еще не знала, что она вовсе не Женя, а Саша, которая имеет за плечами судимость. — Как же Рафиковы могли ей поверить? Особенно меня удивляет дядя Шамиль. Вроде серьезный бизнесмен…

— У каждого человека есть своя ахиллесова пята. Так уж получилось, что Тимур стал ею и для Варвары, и для Рафиковых. Женя, — я не сочла нужным называть ее настоящее имя, — внушила последним, что ребенка могут выкрасть, а она будет его охранять.

— Теперь понятно, почему Руфина Александровна со мной вчера так разговаривала. — Нина задумалась. — Да, она действительно опасалась, что я могу выкрасть Тимура. Раньше у нее таких мыслей не было. Погодите, если Рафиковы боятся, что Варя может забрать у них своего сына, значит, они не знают, что она в тарасовском СИЗО?

— Все гораздо хуже. Женя внушила им, что она оттуда сбежала и здесь ее ждет засада.

— Но Варя ведь не сбежала? — забеспокоилась Нина. — За побег ведь срок добавляют, да?

— Нет. Я сегодня разговаривала по телефону с сотрудником тарасовской полиции. Он знает, чем я сейчас занимаюсь, поэтому непременно сказал бы мне о побеге, если бы таковой имел место. Это все легенда, придуманная Женей и ее сообщниками, чтобы войти в дом Рафиковых и быть поближе к Тимуру.

— Но зачем им это?

— Я пока до конца со всем этим не разобралась. — Мне пришлось слукавить, потому что я не могла поделиться своими мрачными подозрениями с семнадцатилетней девушкой. — Мне надо вернуться в Тарасов, поскольку тот, кто стоит за Женей, находится там.

— Мы что же, с вами больше не увидимся? — спросила Нина, сделав несколько глотков чая.

— Не знаю. Все может быть. Поверь, мне сейчас действительно важнее быть в Тарасове. Я тебя очень прошу, никому не рассказывай ни обо мне, ни о том, что нам с тобой удалось выяснить…

— Мне и поговорить-то на эту тему не с кем. — Котлярова-младшая погрузилась в задумчивое молчание. Я воспользовалась этой передышкой в разговоре, чтобы подкрепиться. Сначала я съела омлет. Когда же я приступила к творожникам, Нина спросила: — Скажите, Татьяна, Тимуру угрожает опасность?

— Ну что ты! — постаралась я успокоить девушку. — Женя всего лишь мелкая мошенница.

— А мне как-то тревожно… Может, пойти в полицию и рассказать о том, что у Рафиковых живет аферистка?

— Вот этого категорически нельзя делать! — поспешила я предостеречь Нину от опрометчивого поступка.

— Почему?

— Потому что мы до конца не выяснили, как все это связано с Варей. За Женей надо присматривать. Ты сможешь хотя бы раз в день издалека наблюдать за тем, как она гуляет с Тимуром? Примерное время и место прогулок нам известно.

— Постараюсь. А может, вы мне оставите аппаратуру для «прослушки»? — попросила Нина, воодушевившись своей важной миссией. — Если я что-то интересное услышу, обязательно позвоню вам и расскажу.

— Да ни о чем они дома не говорят! Самую ценную информацию я услышала на рынке.

— Ладно, я буду просто наблюдать, — не слишком уверенно пообещала мне Котлярова-младшая.

— Если что-то покажется подозрительным, сразу же звони мне. Сама ничего не предпринимай, — предупредила я девушку.

— Хорошо, — пообещала она.

— Ну вот и все. — Я поставила на стол пустую чашку. — Здесь самообслуживание, или…

— Да, — кивнула Нина, — здесь убирают посуду.

— Скажи, а где можно купить пластиковое ведро? — поинтересовалась я, когда мы вышли на улицу. — Знакомый попросил раков на трассе купить.

— Тут неподалеку есть магазин хозтоваров. — Нина объяснила мне, как до него доехать. После чего мы с ней попрощались.

Сев в машину, я решила позвонить Мельникову.

— Андрей, это снова я. Мне бы пробить контакты Буряк…

— Таня, ну это уже перебор! — возмутился Андрей. — Я же не могу только на тебя работать.

— Да какая там работа? Всего-то надо выяснить, какие мобильные номера зарегистрированы на Буряк, и сделать распечатку ее контактов за последние два месяца.

— Ты представляешь, какие это могут быть «простыни»? А если на нее зарегистрированы несколько номеров?

— Я больше переживаю, что симка, которой она сейчас пользуется, числится на подставном лице.

— Ладно, что могу, сделаю. Ты когда возвращаешься-то?

— Сегодня. Скоро выезжаю.

— Жду с нетерпением!

Я открыла сумку, чтобы убрать телефон, и мне на глаза попалась выпавшая из кармашка визитная карточка адвоката Суворова. Нелестный отзыв о нем моей клиентки заставлял меня колебаться, звонить ему или нет. Я даже в Дольск поехала в том числе и для того, что уговорить родственников Варвары нанять хорошего адвоката. У меня был кое-кто на примете. Но оказалось, что, кроме несовершеннолетней сестры, никому и дела нет до нее. Варя, как выяснилось, опозорила благочестивую семью Котляровых и они от нее отреклись.

Повертев в руках визитку Суворова, я положила ее на колени и полезла в бардачок. Там лежал мешочек с моими неизменными помощниками, гадальными двенадцатигранниками. «Можно ли рассчитывать на содействие Кирилла?» — мысленно задав этот вопрос, я легонько бросила косточки на приборную панель. Они ударились о лобовое стекло. Две костяшки, отлетев немного назад, сразу застыли, а третья несколько раз перевернулась с грани на грань. В итоге получилась комбинация таких чисел: «2+24+33». Ее трактовка была слишком однозначной: «Он талантлив, скромен, в меру честолюбив, приятный компаньон, сдержан и доброжелателен». Именно такой человек мне и был нужен. Я привыкла доверять двенадцатигранникам, поэтому взяла смартфон и набрала номер с визитки.

— Алло, — ответил мужской голос.

— Кирилл Николаевич? — уточнила я.

— Да, это я, — подтвердил тот.

— Кирилл Николаевич, моя подруга рекомендовала обратиться именно к вам. — Я сознательно не стала предупреждать о том, что речь пойдет о деле Котляровой.

— Слушаю вас. — Голос Суворова ожил.

— У меня срочное дело, поэтому я хотела бы с вами встретиться уже сегодня. — Прикинув, сколько времени мне понадобится на то, чтобы доехать до Тарасова, заглянуть домой и переодеться, я уточнила: — В четыре часа вам будет удобно?

— Сейчас посмотрю свои записи… Да, в 16.00 я как раз свободен.

— Тогда до встречи! — Я отключила смартфон и завела двигатель.

В адвокатскую контору на Никольской улице я зашла за пять минут до назначенного времени.

— Вы к кому? — поинтересовалась девушка, сидевшая на входе.

— К Суворову.

— Да ладно! — Секретарша прижала подбородок к шее и уставилась на меня поверх очков, как на инопланетянку.

— Да, я Кириллу Николаевичу, — подтвердила я со всей серьезностью.

— Ну к Суворову, так к Суворову, — повела она плечиком, после чего указала мне взглядом на стеклянную дверь. — Туда проходите. Он сидит спиной ко входу.

— Спасибо.

Офис был разделен прозрачными перегородками на несколько кабинетов. В одном из них работал Кирилл Николаевич, и у него было самое невыгодное место — он не видел входящих клиентов. Его коллеги с интересом смотрели на меня сквозь стекло, едва я появилась в конторе, а Суворов даже не оглянулся.

— Здравствуйте! — сказала я, глядя на его затылок.

— Вы, наверное, ко мне, — обрадовался рыжеволосый краснощекий адвокат лет тридцати, сидевший как раз напротив входа. Приподнявшись, он указал мне рукой на стул: — Прошу вас, присаживайтесь.

— Не-нет, это моя клиентка, — возразил из дальнего угла брюнет лет сорока и зазывно махнул мне рукой: — Девушка, проходите сюда.

— Мальчики, а с чего вы взяли, что она к кому-то из вас? — усмехнулась адвокатесса бальзаковского возраста, сидевшая за столом у окна. — Надеюсь, никто не станет спорить, что женщина женщину лучше поймет?

— Мне жаль вас всех разочаровывать, но я пришла к Кириллу Николаевичу.

Услышав свое имя-отчество, Суворов наконец-то оторвался от бумаг, повернулся ко мне и сказал:

— Это я, присаживайтесь, пожалуйста.

— Кирилл Николаевич, а мы могли бы поговорить с вами в другом месте? — спросила я, обведя взглядом присутствующих, которые даже не скрывали своего любопытства.

— Думаю, это возможно.

— Ну и отлично. Я подожду вас на улице. — Мило улыбнувшись Кириллу, я пошла к выходу. Хотя улыбаться мне совсем не хотелось. Вопреки предсказанию гадальных двенадцатигранников, адвокат выглядел очень уж закомплексованным на фоне своих более опытных коллег. Впрочем, первое впечатление может быть обманчивым.

Глава 6

Суворов вышел на крыльцо, огляделся по сторонам, увидел меня около машины и направился в мою сторону.

— Вы хотите меня куда-то отвезти? — уточнил он, подойдя.

— Нет, мы просто здесь поговорим.

— Ладно, в машине, так в машине. — Расположившись в кресле переднего пассажира, Кирилл положил на колени портфель и со всей серьезностью спросил: — Что за дело привело вас ко мне?

— Это ведь вы защищаете Варвару Котлярову? — спросила я без длинных предисловий.

— Ну я, — разочарованно подтвердил Кирилл.

— Так вот, у меня есть новые данные по этому делу.

— А вы, собственно, кто?

— Частный детектив Татьяна Иванова. Меня наняла соседка Котляровой.

— А, эта, — припомнил Суворов. — Я же Усовым все объяснил — полностью оправдать мою подзащитную невозможно, но минимальный срок вполне реален.

Я знала, что «невозможно» — это слово лузеров и лентяев, которые обычно прикрываются им, пытаясь оправдать свое бездействие. Суворов был еще молод, чтобы, устав от жизни, предаваться лени. А несколько не слишком удачных судебных процессов не должны были отбить у него энтузиазм. Для новичка — это нормально. Так в чем же дело? Почему он так упирается?

— Кирилл, — я не стала церемониться, потому опустила отчество, — у меня есть основания полагать, что Варвара не убивала Кулика.

— Котлярова призналась в убийстве, так что я буду защищать ее, исходя из того, что она виновна, — с каким-то ленивым равнодушием к судьбе молодой клиентки пояснил свою позицию ее госзащитник.

«Талантлив и скромен», — вспомнила я. Насчет второго эпитета сомнений не было. Только скромность — это совсем не то качество, которое необходимо юристу, чтобы преуспеть на адвокатском поприще.

— Знаете, Кирилл, карьеру не сделать, если все время идти по пути наименьшего сопротивления, — сорвалось у меня с губ, и Суворов потянулся к ручке, чтобы открыть дверцу. — Погодите, я не хотела вас обидеть. Напротив, я собиралась вам помочь заявить о себе, как о первоклассном адвокате.

— А может, вы просто хотите выгородить свою знакомую? Недаром все зачастили ко мне. Сначала Усовы, теперь вот вы…

— Не выгородить, — возразила я, — а доказать невиновность Котляровой.

— Ну если я не устраиваю вас как адвокат, можете нанять другого.

— Ну зачем? Коней на переправе не меняют. Варя вас уже знает, так что вам проще будет поговорить с ней по душам.

— Я уже говорил. Она стоит на своем — убила, защищаясь от сексуально озабоченного директора, раскаивается, готова понести заслуженное наказание. У меня нет оснований не верить ей, хотя доказательств в деле, конечно, маловато… Все держится на ее признании. А кто тогда убийца, если не она? Вы это знаете?

— Пока нет, — честно призналась я.

— Раз вы не знаете, кто убил Кулика, значит, это может быть и Котлярова.

— Неправильная логика, — возразила я.

— Хорошо, я готов вас выслушать. Вы в самом начале сказали, что у вас есть какая-то информация. Мне даже интересно стало, что вам известно такого, чего не известно ни следователю, ни мне. — Суворов поправил съехавший с коленей портфель.

— Дело в том, что у Варвары есть сын, который…

— Я в курсе, — перебил меня адвокат, — что у нее имеется малолетний ребенок. В деле есть сведения об этом. И надо сказать, что это скорее отягчающее обстоятельство, чем смягчающее. Котлярова бросила сына, уехав в другой город. Разве это не говорит о ее безответственности?

— Отнюдь, — возразила я. — Скажите, вам известны обстоятельства, заставившие ее так поступить?

— Моя подзащитная не посчитала нужным поделиться ими со мной, а я и не интересовался, поскольку это не имеет непосредственного отношения к убийству.

— Если позволите, я кое-что расскажу вам о жизни Котляровой.

— А вам, простите, откуда известны эти подробности? — уточнил Кирилл. — Вы лично знакомы с ней?

— Нет, но я съездила в Дольск, откуда она родом, пообщалась кое с кем из ее родственников. В процессе этого общения выяснилось много интересного, дающего ключ к пониманию того, что за человек Варвара, какие скрытые пружины ею движут.

— Ну и какие же? — спросил Суворов, глядя не на меня, а в боковое окно.

— Варя средний ребенок в многодетной семье. Всего детей пятеро. Образ жизни Котляровых отличается от привычного нам светского образа жизни. Глава семейства работает в православном храме охранником, по своей натуре он деспот. Как сказал, так и должно быть! С детства он и его супруга прививали своим детям христианские традиции. У меня создалось впечатление, что в этой многодетной семье к детям относились как группе, в которой каждый член должен дополнять друг друга. Так вот, родители решили, что их семье хватит одной швеи — Ольги, поэтому Варя должна стать поваром. И не важно, что она не любит готовить — полюбит. Кстати, о любви и замужестве… Так уж вышло, что Варя полюбила парня из мусульманской семьи и забеременела от него в восемнадцать лет. Рустам, как только узнал об этом, сразу же сделал ей предложение, но родители Варвары были категорически против их брака. Сергей Николаевич убежден, что его семья должна быть примером для всех соседей и знакомых, а значит, венчание дочери в церкви обязательно! Но это был не Варин случай.

— А как же ребенок? — поинтересовался Кирилл. — Ему что же, расти без отца, если родителям венчаться нельзя?

— Отец семейства решил, что Варе надо родить ребенка и отправиться в монастырь — замаливать свои грехи. А ее ребенка он и его жена собирались воспитывать, как своего собственного.

— Раз Варвара уже достигла совершеннолетия, то судьбу своего ребенка должна была решать сама, точнее, вместе с его отцом. Он, я надеюсь, был совершеннолетним?

— Да, они были ровесниками и вместе учились в кулинарном колледже. Рустам даже хотел сменить веру, чтобы обвенчаться с Варей, но эта идея не нашла поддержки родителей ни с той, ни с другой стороны.

— А как же государственная регистрация брака? — спросил Кирилл, постепенно втянувшись в мое повествование.

— По мнению Вариного отца, без венчания совместная жизнь — это грех.

— Насколько я помню, ребенок не Котляров.

— Да, он Рафиков Тимур Рустамович. У молодых уже были поданы заявления в ЗАГС, но за неделю до регистрации брака Рустам погиб в аварии.

Я стала рассказывать адвокату о том, кто забирал Варю с малышом из роддома и кто зарегистрировал его в ЗАГСе. Суворов начал терять интерес к моему рассказу, но, когда я перешла к тому, что Рафиковы стали постепенно отчуждать Варю от собственного сына, Кирилл снова проявил интерес:

— А что же ее родители? Неужели они так и не простили Варвару?

— Нет, они предпочли вычеркнуть блудную дочь из своей жизни. Как-то Варя встретила свою бывшую одноклассницу, — продолжила я, — и поделилась с ней своими проблемами. Через какое-то время по рекомендации мужа этой однокашницы Варя уехала от Рафиковых на заработки в Тарасов. Каждый месяц она отсылала им деньги на содержание своего сына. Так что обвинить ее в том, что она плохая мать, бросившая своего ребенка на произвол судьбы, нельзя.

— Знаете, Татьяна, если бы Котлярову судил суд присяжных, то, возможно, имело бы смысл рассказать им об этом. Но ей не грозит пожизненный срок, поэтому суда присяжных не будет. Варвара превысила допустимую самооборону, но она раскаивается в содеянном…

— Я думаю, она призналась в убийстве под давлением шантажа, — наконец сказала я самое главное.

— Ни о каком шантаже Котлярова мне не говорила, — заметил госзащитник.

— Это вполне объяснимо — она опасается за жизнь своего сына.

— Погодите, погодите, — замахал руками Суворов, — я ничего не понимаю. Кто ее шантажирует? Откуда вам вообще это известно?

— Вскоре после убийства Кулика в семье Рафиковых появилась гражданка, которая представилась сотрудницей полиции. Она внушила им, что Варя сбежала из СИЗО и в любой момент может появиться у них, чтобы забрать ребенка.

— Бред какой-то!

— Скорее это хорошо спланированная акция устрашения. Думаю, Варе кто-то периодически показывает фото и видео, призванные убедить ее в том, что Тимур находится под неусыпным наблюдением заинтересованного лица. И если Варвара вдруг вздумает отказаться от своих показаний, то мальчика убьют. Котлярова чувствует себя совершенно безвольной перед обстоятельствами, поэтому стоит на своем — Кулика убила она.

— У вас есть хоть какие-то доказательства этого? — сдержанно поинтересовался адвокат.

Я достала смартфон и открыла папку с фотографиями.

— Вот, посмотрите. Эта женщина почти два месяца живет в квартире Рафиковых для того, чтобы «охранять» Тимура от его собственной матери. Мне удалось выяснить, что это судимая ранее за мошенничество Буряк Александра Ивановна.

— Что у вас еще есть?

— Запись телефонных разговоров Буряк с неким Эдиком. Из них следует, что Женя, так она представилась Рафиковым, — уточнила я, — водит за нос Рафиковых, внушая им, что в любой момент может появится Варя, чтобы забрать ребенка. И тогда «мышеловка» захлопнется. Мошенница убедила Вариных «свекра и свекровь», что кроме нее в Дольске куча тарасовских полицейских… Хотите послушать записи?

— А зачем? Они сделаны незаконно, так что я не смогу использовать их в суде. Другие доказательства у вас есть?

— Пока нет, но я над этим работаю.

— Я бы сказал вам, «как будут, так приходите», но времени на их сбор уже нет. Первое слушание по делу Котляровой назначено на понедельник. Сейчас уже нет никакого смысла менять линию защиты, — сказал Суворов, продолжая меня разочаровывать.

Пока из всех тех деловых качеств, что предсказали двенадцатигранники, налицо были только скромность и сдержанность. А где же, простите, талант? В адвокатской профессии без него никуда!

— Кирилл, представьте на секундочку, что Кулика убил кто-то другой, не Варя. Сможете? — Суворов утвердительно кивнул. — Она же стала случайной свидетельницей. Преступник не растерялся и решил воспользоваться этим обстоятельством, чтобы свалить на Котлярову свою вину. Он знал ее самое уязвимое место и сыграл на этом — под страхом расправы над сыном заставил взять вину на себя. Ну что, Кирилл, вы представили себе это?

— Чисто гипотетически…

— Пусть так. Варя признается в убийстве, чистосердечно раскаивается в нем, получает срок, минимальный, не без вашей помощи. Затем она примерно ведет себя на зоне и через пару лет выходит на свободу условно-досрочно, а то и вовсе попадает под амнистию. Кирилл, вы ведь на такой расклад рассчитываете? — спросила я, на что госзащитник снова утвердительно кивнул. — А вот и напрасно! Не выйдет Варя на свободу, а если и выйдет, то в первый же день попадет в какое-нибудь ДТП. Но скорее всего с ней на зоне произойдет несчастный случай.

— С чего вы это взяли?

— Давайте вернемся к началу нашей гипотезы…

— Вашей гипотезы, — поправил меня Суворов.

— Ладно, моей так моей, — не возражала я. — Итак, совершено убийство, преступник путем шантажа заставил свидетельницу взять вину на себя, суд признал ее виновной. Что, по-вашему, будет делать дальше настоящий преступник?

— Радоваться тому, что ему все удалось.

— Ответ неверный.

— Ну, конечно, я забыл сказать, что он снимет наблюдение с мальчишки, — поправился адвокат.

— Это само собой. А вот радоваться ему пока рано. То, что «убийца» назначен, это для него хорошо. Но пока он, в нашем случае она, жива, есть вероятность утечки информации, — говорила я, внимательно наблюдая за реакцией Суворова. Он как-то неестественно морщился, вероятно, начинал осознавать, к чему может привести его упрямство. — Котлярова в любой момент может заговорить. И чтобы этого не случилось, настоящему убийце придется заставить ее замолчать навсегда. Так что Варя при таком раскладе обречена. Вот и получается, что вашими благими намерениями вымощена дорога в ад.

— Аааа, — застонал адвокат, весь скукожившись.

Я, конечно, рассчитывала на то, что Суворов поймет, какую ошибку совершает, отказываясь менять свою линию защиты. Но то, что его реакция будет именно такой, я не ожидала. Неужели именно так выглядят угрызения совести?

— Кирилл, что с вами?

Вместо ответа он наклонился и… достал рака, беспомощно двигающего в воздухе клешнями.

— Как это понимать? — спросил он, вытянув руку в сторону лобового стекла.

— Простите! Я сегодня покупала раков на трассе, но они в багажнике, в ведре с крышкой. А как этот сюда попал, я понятия не имею.

— Так уж и не имеете? — достаточно сдержанно спросил Кирилл. — А может, это у вас тактика такая — пытка раками?

— Скорее всего это мальчишка, внучок торговки с трассы, подбросил рака в открытое окошко, — предположила я. — Он так и вертелся около моей машины.

— Ну и что мне теперь с ним делать?

— Если вас не затруднит, то бросьте его, пожалуйста, в ведро с остальными раками. — Я вышла из машины.

Открыв багажник, я увидела, что ведро упало, крышка с него слетела, и членистоногие вылезли наружу. Подошел Кирилл, поднял ведро и бросил в него рака, которого держал в руке, затем стал собирать остальных. Кто-то другой на его месте мог бы обидеться, накричать на меня и уйти, но Суворов был сдержан и доброжелателен, как и предвещали двенадцатигранники.

— Кирюха, так вот, оказывается, для какого дела девушка тебя вызвала из конторы, — усмехнулся рыжеволосый краснощекий адвокат, остановившись около нас. — А я уж подумал, клиентка, сложное дело…

— Наисложнейшее, — подтвердила я.

Коллега Суворова, усмехнувшись, пошел в сторону «Инфинити», припаркованному через одну машину от моего «Ситроена».

— Спасибо, Кирилл, что помогли мне собрать их, — я закрыла багажник, — а за того рака еще раз извините. Надеюсь, он вас не сильно пощипал?

Суворов приподнял штанину, демонстрируя красное пятно на щиколотке, и в это самое время мимо нас прошла адвокатесса. Она ничего не сказала, лишь снисходительно улыбнулась. Кирилл слегка покраснел от неловкости этого момента. Его коллега подошла к «Ниссан Мурано», открыла дверцу и села за руль. Выезжая с парковки, она подмигнула нам фарами. Я подумала, что коллеги теперь задразнят Суворова. А вот он сам не высказал мне ни единого упрека за то, что я так подставила его.

— Вернемся к нашему делу, — сказал Кирилл. — Завтра я как раз собирался в следственный изолятор. Попробую выяснить у Варвары Сергеевны, не оказывал ли кто на нее давление.

Суворов все-таки засомневался в виновности своей подзащитной. Неужели помог метод шоковой терапии? Если так, то рака, который вцепился в его щиколотку своими клешнями, следовало в знак благодарности выпустить в какой-нибудь водоем, а не отдавать Мельникову на экзекуцию.

— Кирилл, надеюсь, вы понимаете, что сделать это надо очень деликатно?

— Понимаю. — Суворов подошел к дверце переднего пассажира, открыл ее и взял оставленный в салоне портфель. — Если она подтвердит, что в ваших словах есть хоть доля правды, будем думать, что делать дальше.

— Может, и не подтвердит, — забеспокоилась я. — Как бы она не подумала, что вы работаете на настоящего убийцу и проверяете, не намерена ли она отказаться от своих показаний. Кирилл, ваша работа должна быть очень тонкой, почти что ювелирной. Справитесь?

— Вы вместо меня все равно в СИЗО не пойдете. — Адвокат негромко хлопнул дверцей. — Вам надо искать доказательства, которые можно предъявить в суде. Справитесь?

— Буду стараться. Кирилл, позвоните мне, пожалуйста, завтра, сразу после того, как поговорите с Котляровой, — попросила я.

— Хорошо, — пообещал Суворов. — Да, я насчет раков хотел сказать. Они какие-то квелые. Их, наверное, уже давненько выловили. Если их в ближайший час не сварить, то лучше и не делать этого. Мертвых раков готовить нельзя, даже если один такой в кастрюлю попадет, все испортит.

— Спасибо, — кивнула я, — только все это уже не моя забота. Я сейчас передам их своему приятелю.

Мы с Суворовым попрощались. Он вернулся обратно в свою контору, а я села в машину и набрала Мельникова.

— На проводе, — отозвался он.

— Андрей, это снова я. Тебе куда раков доставить?

— Ты приехала, да? — без особой радости в голосе произнес мой приятель.

— Да, и привезла тебе деликатесы к пиву.

— Это очень хорошо… Только я сейчас занят. Когда освобожусь, пока не знаю.

— Послушай, если раков не сварить в ближайший час, то их можно выбрасывать на помойку.

— Ну вот и займись готовкой.

— Я никогда этого не делала, могу все испортить!

— Это не сложно. Я уверен, что ты справишься, — заверил меня Мельников.

— Но мы с тобой так не договаривались, — все еще сопротивлялась я. — Да и времени у меня на это нет.

— Кстати, я выполнил твою последнюю просьбу.

— Хорошо, я сварю тебе раков, — сдалась я.

— Вот спасибо! Как разгребу свои дела, подъеду к тебе домой. Все, отбой связи!

В Интернете нашлось несколько рецептов приготовления раков. Повариха из меня еще та, поэтому я не стала особо мудрствовать и взяла на вооружение самый простой рецепт. Суть его сводилась к тому, что чем больше специй, тем вкуснее. Поставив на плиту большую кастрюлю с водой, я стала искать, чем бы приправить блюдо. Все, что у меня нашлось — это два маленьких лавровых листочка, несколько горошинок черного перца и полпучка вялой петрушки. Хорошо хоть с солью проблем не было.

Пока варились раки, я строила версии, кто мог стоять за Александрой Буряк. Она периодически названивала какому-то Эдику. Но и тот скорее всего был такой же «шестеркой», как и она. А кто же дал задание «опекать» Тимура? Тот, кто знал, что у Вари есть сын. Первым делом я вспомнила про Парамоновых. Это именно с их подачи Котлярова перебралась в Тарасов. Возможно, у них изначально были на нее какие-то криминальные виды. Я даже не удивилась бы, если бы узнала, что Варя не самостоятельно устроилась в «XXI век». Эту ситуацию вполне могла смоделировать ее школьная подруга вместе с мужем-бизнесменом.

Вскоре пришел Мельников.

— О, по запаху уже чувствую, что у тебя все получилось, — сказал он, переступив порог моей квартиры. — А говорила, что не справишься! Давненько же я не ел раков! Года три, наверное. Все креветки да креветки… А ты, наверное, к лобстерам более привычная, так?

— Не без этого, — подтвердила я.

— Держи, — Андрей протянул мне пакет с пивом. — Забыл, что ты пиво не пьешь, надо было бутылочку вина взять для тебя персонально.

— Потом буду расслабляться, когда закончу расследование, разумеется, в пользу Котляровой.

— На, — Мельников вынул из кармана ворох бумажек, — надеюсь, это тебе как-то поможет.

— Благодарю. — Я попыталась сразу же заглянуть в распечатки.

— Да подожди ты! Потом будешь напрягать свои мозги! — Андрей уселся за стол. — Неужели ты не составишь мне компанию?

— Составлю. Только у тебя будет свое меню, а у меня свое…

— Не понимаю, как можно отказываться от раков? — Мельников протянул руку к самой крупной особи. — Слушай, а какое отношение Буряк имеет к этому убийству? Она вроде не той масти?

— Так она по своей специальности и работает — уже второй месяц водит за нос одну дольскую семью, выдавая себя за сотрудницу полиции.

— А в чем ее корысть? — Андрей почистил хвост и протянул его мне. — Попробуй! Тебе понравится.

— Не искушай, все равно не поддамся. Я лучше кофе с печеньем попью.

— Как знаешь, — Мельников не стал настаивать. — Рассказывай, что ты в Дольске накопала.

— У Котляровой, оказывается, есть малолетний ребенок, который живет с бабушкой и дедушкой по отцовской линии. Отец же погиб еще до рождения Тимура. Так вот, этого мальчика держат в заложниках, чтобы манипулировать Варварой.

— Киднеппинг — это серьезно!

— В том-то и дело, что похищения как такового не было, но при мальчике постоянно находится Буряк. — Я рассказала Андрею о своих дольских наблюдениях.

— Что-то ты, Танюха, здесь намудрила! — мотнул головой Мельников. — Вряд ли убийство Кулика и очередная афера Буряк как-то связаны.

— Неужели ты думаешь, что она случайно появилась рядом с ребенком Котляровой, да еще сразу после убийства?

— А почему нет? На самом деле совпадения случаются гораздо чаще, чем принято думать. Ты сказала, что дед этого мальчика какой-то бизнесмен?

— Да, он занимается поставками запчастей для сельхозмашин.

— Ну, по дольским меркам он, наверное, олигарх! Скорее всего Буряк именно его решила развести на бабки.

— Андрей, она ведь потчует Рафиковых легендой о том, что Варя в бегах, что она в любой момент может оказаться в Дольске, чтобы забрать ребенка.

— А знаешь, как могла родиться эта легенда?

— Как?

— Когда Рафиков был выбран в качестве объекта для мошенничества, сама Буряк либо ее подельники стали наводить справки о нем. Вот тут-то и выяснилось, что в семье есть маленький ребенок, внучок, которым Рафиковы очень дорожат, потому что потеряли единственного сына. Что касается его матери, то она обвиняется в убийстве. Ну как же не использовать это обстоятельство? Вот мошенники и придумали, что Варя сбежала и что она в любой момент может появиться в своем родном городе, чтобы забрать сына и рвануть с ним куда-нибудь за границу. Здесь ведь ей ничего не светит, поскольку на ней висят убийство и «побег». В принципе легенда так себе, но она легла на нужную почву.

— Андрей, ты опять рассуждаешь, исходя из того, что Кулика убила именно Котлярова.

— А ты — из того, что это сделал кто-то другой. Скажи, кто?

— Не могу, мне это пока только предстоит выяснить. Возможно, ответ есть здесь. — Я взяла в руки бумаги, которые принес Мельников.

— Кое в чем ты оказалась права, — признал Андрей, — Буряк в основном пользуется симкой, оформленной на подставное лицо. Номер удалось установить потому, что в ее телефоне стоят две SIM-карты. Так вот, биллинг показал, что родной симкой она пользуется крайне редко. А чужая, подающая сигнал из тех же мест, эксплуатируется по полной. Я глянул на контакты одним глазом и подметил, что один номерок встречается чаще других. Зарегистрирован он на человека, который умер два года назад, так что настоящее имя ее «любимого» абонента выяснить пока не удалось. Но на всякий случай я сделал распечатки и его звонков…

— Вот за это спасибо. — Мне не терпелось поскорее заняться изучением этих «простыней». Но для того, чтобы этот кропотливый труд принес положительный результат, надо было абстрагироваться от всего остального.

— Знаешь, что я тебе скажу. — Андрей бросил в рот очередную раковую шейку, запил ее пивом и продолжил: — Есть у меня в Дольске один знакомый. Пару лет назад мы с ним по одному делу сталкивались. Так вот, он в некотором смысле мой должник. Я могу ему позвонить и дать наводку на Буряк.

— Не надо, — возразила я. — Пока все идет по их плану, Тимуру ничего не угрожает. Наше вмешательство может стоить ребенку жизни.

— Ну как знаешь, я хотел как лучше. — Мельников привалился к стене. — Все, кажется, я наелся.

Когда Андрей ушел, я разложила на столе распечатки телефонных разговоров Буряк и ее «любимого» абонента. Контактов было столько, что и за сутки в них не разобраться. Но среди них наверняка был тот, который меня интересовал более всего. Вспомнив, когда Саша-Женя разговаривала с Эдиком, я стала искать именно этот разговор. Оказалось, что Эдуард и есть ее «любимый» абонент, с которым она разговаривала чаще всего. Но мне нужен был тот, кто ими дирижировал. Вычислить его среди всего этого множества номеров было равносильно поиску иголки в стоге сена. Хотя и это занятие не так уж безнадежно. Если поджечь сено, а потом провести магнитом над пеплом, то иголка сама к нему прилипнет. Что-то в этом роде мне и предстояло проделать. Если убийство Кулика и появление Буряк в семье Рафиковых связаны между собой, то это определенно должно найти отражение в этих бумагах… Допустим, некто собирался подставить Варвару, тогда заказ «охранять» ее сына был сделан незадолго до убийства Кулика. Если же Котлярова стала случайной свидетельницей преступления, совершенного в офисе «XXI века», то — вскоре после него.

Я стала изучать входящие и исходящие звонки Эдика в день убийства. Около восьми вечера ему позвонили с мобильного телефона. Разговор длился меньше минуты. За это время вполне можно было договориться о встрече. Следующий звонок был зафиксирован за пять минут до полуночи, и был он исходящим — Эдик звонил Саше. Возможно, между этими телефонными разговорами Эдуард как раз встречался с заказчиком, а после этого сразу же связался с Буряк. Они перезванивались в течение следующего дня несколько раз, а потом два дня не разговаривали по телефону, зато у каждого из них было много других контактов. Стоп! Надо вернуться назад, к телефонному звонку, прозвучавшему примерно через час после убийства. Может, это как раз та «иголка», которую я ищу? Я набрала исходящий номер, но телефон абонента оказался вне зоны доступа. Возможно, он отключился навсегда.

Глава 7

Целиком и полностью полагаться на адвоката Суворова было неосмотрительно — он мог и не найти подход к Варе. Я собиралась активизировать усилия по поиску настоящего убийцы Кулика. На следующий день я решила еще раз поговорить с Катериной, поэтому прямо с утра позвонила ей.

— Алло! — ответила бухгалтер фирмы «ХХI век».

— Катя, здравствуйте! Это Таня, сестра Котляровой.

— Ну, привет, — протянула та, не слишком обрадовавшись моему звонку.

— Катя, у меня появились новые вопросы к тебе. Мы можем сегодня с тобой встретиться?

— После работы я занята.

— А в обед?

— Мы с девчонками в кафе собирались пообедать.

— А можно я составлю вам компанию? — стала напрашиваться я.

— Не знаю, как девчонки на это посмотрят, — замялась Катерина. — Мне надо с ними посоветоваться. Перезвони мне минут через пять, а лучше через полчаса.

Выждав отведенные мне тридцать минут, я снова набрала Катин номер и спросила:

— Ну что вы решили?

— Ладно, приходи в начале второго в суши-бар «Саюри». — Девушка рассказала, как его найти.

— До встречи. — Я отключила связь.

До обеда было еще несколько часов, и я решила съездить в ресторан «Старый город», чтобы пообщаться с его владельцем Игорем Парамоновым. Я до сих пор не могла сформулировать, какой им мог двигать мотив. Да и прямых доказательств, что это именно Парамонов или его супруга Светлана подставили Котлярову, повесив на нее убийство Кулика, у меня не было. Лишь косвенные. В своих предположениях я опиралась на то, что Игорь и Света были единственными жителями нашего города, которые знали, что у Вари есть сын. Ну знали, и что? Вдруг я действительно перемудрила? Мельников предположил, что появление мошенницы в доме Рафиковых может быть связано с бизнесом Шамиля Камильевича. Вчера я была уверена, что он ошибается. За ночь информация в моей голове улеглась по полочкам, и я поняла, что версия Андрея не такая уж надуманная. Надо проверять все.

Зайдя в ресторан, я сразу же обратилась к администратору:

— Здравствуйте! Я могу поговорить с Игорем Парамоновым?

— Увы, — пожал плечами молодой человек в белой рубашке с черной бабочкой, — его в данный момент здесь нет.

— А когда он будет?

— Трудно сказать. Игорь Константинович открывает новый ресторан и большую часть времени проводит именно там.

— А вы можете дать мне номер его телефона? — По выражению лица администратора было ясно, что он не склонен выполнять мою просьбу. На всякий случай я приврала: — Понимаете, я по рассеянности стерла его из памяти своего мобильника.

— К сожалению, я не имею таких полномочий. — Молодой человек подарил мне дежурную улыбку.

— Пожалуй, я выпью чашечку кофе. У вас ведь тут есть бар? — уточнила я.

— Да, конечно. Пойдемте, я вас провожу. — Администратор довел меня до барной стойки и удалился.

— Двойной эспрессо, пожалуйста, — обратилась я к бармену.

— Минуточку, — сказал тот и повернулся к кофемашине.

Пока Илья (это имя было написано на его бейдже) занимался приготовлением горячего напитка, я достала из сумочки несколько купюр и свернула их в трубочку. Когда бармен поставил передо мной чашечку с вьющимся над ней паром, я спросила, постукивая трубочкой:

— Вы меня с одним контактом не выручите?

— Кто именно вас интересует? — спросил Илья, явно готовый мне помочь за вознаграждение.

— Игорь Константинович.

— Босс, что ли? — Бармен перевел глаза с денег на меня.

— Он самый. Мне нужен номер его мобильного телефона.

— Да я без понятия!

— Ой ли? — не поверила я.

— А зачем мне ему звонить? От начальства надо держаться подальше.

— Вы наверняка можете узнать его номер, — предположила я.

— А вам он зачем?

— Надо, и все!

Илья уперся глазами в денежную трубочку, которую я положила на барную стойку, и спросил:

— А вас больше ничего не интересует? Вдруг я могу быть полезен?

Заметив администратора, усаживающего за столик гостей и бросившего в мою сторону беглый взгляд, я поставила на стойку пустую чашку и попросила:

— Повторите!

— Хорошо. — Выполнив заказ, Илья уставился на меня, ожидая вопроса.

— Я слышала, Парамонов открывает новый ресторан. Где это?

— В новом микрорайоне, на юго-западе Тарасова. То заведение, в противовес этому, называется «Новый город».

— Значит, в районе новостроек. — Я сделала для себя определенные выводы.

— Да, Игорь Константинович долго боролся за это место.

— Боролся? — заинтересовалась я. — С кем и какими методами?

Илья молчал, делая вид, что не слышит меня. Я подвинула к нему банкноты, сложенные в трубочку. Он забрал деньги, после чего заговорил:

— С нашей бюрократией, конечно. А методы? Тут любые методы хороши…

— А если поконкретней? В чем проблема-то?

— Насколько я знаю, Игорь Константинович не случайно выбрал для своего ресторана новый дом. У него был оригинальный проект помещения, но оказалось, что войти в долевое строительство не так-то просто. Кто-то не хотел связываться со сложным проектом, где-то первые этажи в результате различных тендеров доставались муниципальным учреждениям — детским садам, поликлиникам. Короче, Парамонову никак не удавалось осуществить свою задумку. А месяца полтора назад Игорь Константинович объявил, что оформил все документы и скоро начнет набирать персонал. Еще он сказал, если есть желающие перейти на работу в «Новый город», то — без проблем…

— Значит, ситуация разрешилась полтора месяца назад? — уточнила я.

— Может, неделей раньше, неделей позже…

— Скажите, а вы Варвару Котлярову помните?

— Как же, — усмехнулся Илья, — забудешь ее!

— И чем же она вам так запомнилась?

— Варька еще та штучка была, — усмехнулся бармен. — С этой официанткой столько проблем было!

— Разве Котлярова не калькулятором блюд работала?

— Насколько мне известно, Варьке нужны были деньги, и она вечерами стала подрабатывать официанткой. Только не ее это работа, не ее. — Бармен улыбнулся, что-то припомнив.

К стойке подошел мужчина лет сорока пяти и попросил рюмку водки. Так что наш разговор с Ильей временно прервался. Я цедила эспрессо, как могла, но он все равно кончился. Заказывать третью чашку кофе или что-то другое мне не хотелось, тем более совсем скоро мне предстояло отправиться в суши-бар. Да уж, день на день не приходится — то совсем времени нет на то, чтобы перекусить, то приходится переходить из одного ресторана в другой.

— Девушка, можно вас чем-нибудь угостить? — обратился ко мне мужчина.

— Нет, спасибо.

— Да вы не стесняйтесь! — Незнакомец придвинулся ко мне. — Что вы предпочитаете в это время суток? Шампанское, мартини, коньяк?

— Ничего.

— А почему?

— Потому что я за рулем.

— Проблем-то! Такси еще никто не отменял.

Илья поставил перед ним еще одну рюмку с водкой. Тот опрокинул ее и снова повернулся ко мне, но в следующий момент ему кто-то позвонил. До меня доносилось, что писклявый женский голос что-то говорил ему, говорил…

— Дура! — крикнул в трубку незнакомец и отключил связь, потом повернулся ко мне и сказал: — Все вы, бабы, дуры! И ты такая же.

Бросив на стол тысячную купюру, мужчина слез с барного стула и пошел на выход.

— Вы не принимайте его слова близко к сердцу, — посоветовал мне бармен, — если б вы только знали, чего мне тут приходится слышать! Когда у людей проблемы, они так и норовят кого-то поддеть, унизить, обидеть. Этот, вероятно, поругался с женой и решил сорвать свое зло на вас. Но чаще всего достается нам, барменам и официантам. Мы к этому привыкли и не обращаем внимание на таких гостей. А вот Варька все через себя пропускала, поэтому долго в официантках не продержалась.

— И что именно она через себя пропустила? — полюбопытствовала я.

— Да все, на что другие и вовсе не обратили бы внимание. Понимаете, она девчонка симпатичная, гости на нее западали — кто шутки с нею шутил, не всегда пристойные, кто на свидание звал после смены, а смена у нас глубоко за ночь заканчивается, а кто просто хватал за талию и пытался усадить к себе на колени. Варька от всего этого в шоке была. — Илья снисходительно улыбнулся. — Казалось, она прежде на другой планете жила. Она всякий раз терялась, убегала на кухню, плакала, потом просила кого-то из девчонок обслужить столик, за которым ей нахамили. Другую бы официантку сразу уволили, но эта у Парамонова была на особом счету. Она вроде подружка его жены…

— Что еще вы можете о ней рассказать?

— Один наш завсегдатай всерьез запал на Варьку. Сначала он клеил ее в рамках приличия, но Котлярова сразу же стала его избегать — не подходила к его столику, делая вид, что не слышит, когда он к ней обращается. Другие девчонки были только рады обслужить Власова, он ведь оставлял очень щедрые чаевые. Знаете, он даже меня расспрашивал, как вызвать Варино расположение. Я и подсказал. Мы, бармены, очень наблюдательные. Так вот, я как-то обратил внимание, что она напевала одну песню на английском языке, и сказал об этом Власову. Тем же вечером он заказал для нее тот хит. Наш музыкант объявил, кому песня посвящается и от кого. Варя сделала вид, что не расслышала этого. Власов на нее обиделся, ушел и какое-то время в ресторане не появлялся. Появился он недели через две и сел за свой любимый столик. Варька тогда обслуживала какой-то девичник. Власов много пил, заигрывал с девушками, что-то праздновавшими своим небольшим дамским коллективом, а на Котлярову — ноль внимания. Было очевидно, что он тем самым пытается вызвать у нее ревность.

— Для того чтобы ревновать, надо любить, — заметила я. — Ладно, это так, мысли вслух. Что было дальше?

— Власов напился и ушел, точнее, сделал вид, что ушел. Когда Варька, закончив свою смену, появилась на улице, он попытался силой усадить ее в свое авто, за рулем которого сидел его личный водитель. Наша недотрога стала сопротивляться и даже поцарапала Власову лицо. Тот пообещал засадить Варьку в тюрьму, сел в машину и уехал. Разумеется, официанткой она больше не работала, да и со своей основной работы вскоре уволилась.

— А этот Власов, он кто по жизни? — поинтересовалась я.

— Говорят, раньше бандитом был, а сейчас бизнесом занимается, что-то с недвижимостью связано.

— Значит, Варя уволилась отсюда из-за Власова?

— Скорее всего, что так, — согласился бармен.

— А он приходит сюда после того случая?

— Не так часто, как раньше, но бывает. Вот вчера я его видел — с дамой. Она чем-то на Варю похожа, хотя и постарше… Да он и сам-то не слишком молодой, думаю, ему полтинник… Парамонов пришел, — практически не шевеля губами, сказал Илья и повернулся к стеллажу с бутылками.

— Девушка, это вы меня спрашивали? — обратился ко мне мужчина лет тридцати пяти с бритой под ноль головой, но при этом с легкой щетиной на лице.

— Да, я.

— Ну что ж, пройдемте в мой кабинет, поговорим. — Владелец ресторана бросил на бармена значительный взгляд. В нем так и читалось: «Если ты успел наговорить лишнего, то пеняй на себя».

— Спасибо за кофе. — Я положила на стойку несколько купюр, хотя моя взятка с лихвой покрывала не только информацию, но и две чашки кофе. Мне просто не хотелось подставлять Илью перед его боссом.

Когда мы зашли в кабинет Парамонова, он предложил мне сесть в кресло, стоящее у стены, а сам расположился за столом и сказал:

— Слушаю вас.

— Я занимаюсь частным расследованием убийства Валерия Кулика.

— Это кто? — уточнил Игорь Константинович, перелистывая папку, лежащую на столе, и не поднимая на меня глаз.

— Директор строительной фирмы «XXI век», — пояснила я, внимательно наблюдая за реакцией хозяина кабинета.

— Да, я слышал об этой фирме, но никогда не имел с ней дел. С убитым я не был знаком, так что я не понимаю, — Парамонов мельком взглянул на меня, — почему вы пришли ко мне.

— Дело в том, что в его убийстве подозревается Варвара Котлярова. Насколько мне известно, она работала у вас.

— Да, у меня была такая сотрудница, — подтвердил владелец ресторана.

— Как вы ее можете охарактеризовать?

— Только положительно. Да вам Илья, наверное, все о ней уже рассказал? — провокационно осведомился Парамонов.

— Если бы, — грустно улыбнулась я, — ваши сотрудники не слишком разговорчивы.

— Я могу быть вам еще чем-то полезен? — спросил Игорь Константинович, листая папку и давая мне тем самым понять, что у него много работы.

Ресторатор вел себя так, будто его совершенно не заботит судьба подруги его жены. А может, действительно не заботит? Ну пошел раз на поводу у своей супруги, взял Котлярову на работу, помог ей с жильем, и на этом все. Я решила провести небольшой тест, спросив:

— Скажите, а когда вы в последний раз видели Варвару?

— Точной даты я вам не скажу, а если приблизительно, то это было около года назад, в день ее увольнения.

Парамонов откровенно врал мне. Усова сказала мне, что незадолго до ареста Варвары к ней приходили двое — девушка примерно ее возраста и лысый мужчина лет на десять-пятнадцать постарше ее. Причем Котлярова обратилась к своей гостье по имени — Света. Именно так звали жену Парамонова. Расспрашивать его о чем-либо дальше было бесполезно — откровенностью с той стороны даже и не пахло. Для пущей важности я поинтересовалась:

— А почему она уволилась?

— По собственному желанию. — Игорь Константинович не стал вдаваться в детали.

— Пока у меня больше вопросов к вам нет, но они могут появиться. Как мне с вами связаться? — поинтересовалась я, ожидая наконец-то услышать номер его телефона, чтобы потом поискать его в контактах Буряк и Эдика.

— У меня закончились визитки, — сказал он, демонстративно похлопав себя по карманам.

— А вы продиктуйте мне номер, я вобью его в свой мобильник.

— Вы что же, на самом деле считаете, что я могу что-то знать о том убийстве? — удивился ресторатор.

— Вполне возможно.

— Вы сказали, что ведете частное расследование. А что же официальное следствие? — поинтересовался вдруг Парамонов.

— Оно находится в параллельной реальности, — обтекаемо ответила я.

— Ну это понятно, я о другом. Если кто-то нанял вас, значит, его не устраивают результаты работы следственных органов. Скорее всего это семья погибшего, так? — рассуждал Игорь Константинович.

— Допустим, — ответила я, ожидая следующего вопроса.

Он последовал незамедлительно:

— А вам удалось что-то выяснить?

Парамонов не на шутку заинтересовался тем, как продвигается мое расследование, если не сказать даже, что забеспокоился. Неужели я близка к тому, чтобы отыскать настоящего убийцу? Вряд ли Игорь Константинович собственноручно застрелил Кулика, но заказать его мог, как и подставить Варвару…

— Кое-что удалось, — подтвердила я, но вдаваться ни в какие подробности не стала.

Парамонов застыл с задумчивым видом. Потом вдруг полез в стол, достал оттуда визитку, подошел ко мне и протянул ее со словами:

— Вот, завалялась одна в ящике. Звоните, если сочтете нужным. И еще, дайте мне пожалуйста, вашу… Вдруг пригодится?

— Держите, — я вручила ему свою визитную карточку, поднялась с кресла и направилась к двери. — До свидания!

— Всего доброго! — ответил хозяин кабинета достаточно ровным голосом.

Из «Старого города» я поехала в «Саюри». Зайдя в суши-бар, я сразу же увидела Катю, сидевшую лицом ко входу. Она махнула мне рукой, заставив двух девчонок, сидевших с ней за столом, оглянуться на вход.

— Так вот ты, значит, какая, — сказала рыжеволосая девица, критически осмотрев меня с головы до ног. — Вы с Варькой чем-то даже похожи.

— Нам все так говорят, — сказала я, усаживаясь на свободное место.

— Мы уже сделали заказ, и на тебя тоже, — сказала блондинка. — Извини, если что-то не угадали. Ты вообще суши ешь?

Мне показалось, что сотрудницы «XXI века» согласились пообщаться со мной лишь из чисто женского любопытства, а не потому, что хотели помочь моему расследованию.

— Не часто. — Я стала присматриваться к тому, как за соседним столиком уже немолодая женщина ловко орудует палочками.

Рыжеволосая девушка перехватила мой взгляд и усмехнулась. Кажется, она решила, что для меня это совсем уж непосильная задача.

— Меня Наташей зовут, а это, — она повернулась в сторону крашеной блондинки, — Ника.

— Таня, — напомнила я.

К нам подошел с подносом молодой человек азиатской внешности и стал расставлять на стол тарелки. Заметив, что вся троица устремила на меня заинтересованные взгляды, я решила, что не стоит разочаровывать их, а потому надо устроить шоу. Вскрыв упаковку, я уставилась на деревянные палочки так, будто вижу их первый раз в жизни. Девчонки между тем не спешили набрасываться на суши, хотя и были ограничены во времени. Они наслаждались тем, что поставили меня в неловкую ситуацию.

— А ты чего не ешь? — поинтересовалась Наталья, с трудом сдерживая улыбку.

— Задумалась.

Обведя поочередно девчонок взглядом, я наконец взяла палочки в правую руку, ловко подцепила ими кусок рыбы, обмакнула его в соус и поднесла ко рту.

— О чем ты хотела с нами поговорить? — спросила Ника с неким разочарованием.

— О многом. Скажите для начала, можно ли как-то попасть из офиса прямо в гараж, расположенный на первом этаже?

— Нет, — в унисон ответили Катя и Ника.

— Можно, — в противовес им высказалась Наташа. — Я видела на складе спецодежды дверь, за которой находится винтовая лестница. Она и вверх, на крышу, ведет, и вниз, в гараж.

— Ну точно, там же аварийный выход! — припомнила Катя. — На плане экстренной эвакуации он есть. Только на практике им вряд ли кто-то воспользуется, потому что сам склад обычно закрыт.

— А у кого ключи? — поинтересовалась я.

— Раньше у Шумилова были, он ведь складом спецодежды заведовал, — сказала Ника.

— А кто-нибудь из вас видел, как в тот день Шумилов уходил с работы?

— Ты что же, его подозреваешь? — удивилась Наташа.

— Даже и не думай! — заявила Катерина. — Шумилов точно не мог убить Кулика.

— Это почему же?

— Потому что он тогда был в командировке, в Воронеже, — просветила меня Катя. — Вернулся Алексей Петрович на следующий день, узнав о том, что у нас случилось.

— Это точно?

— Точнее не бывает, — заверила меня Катерина. — Он принес мне отчет о командировке. Я помню, Шумилов сказал, что потерял тысячи четыре, потому что не успел сдать обратный билет на поезд, который покупал еще в Тарасове. Иначе он опоздал бы на самолет и похороны прошли бы без него.

— А кто ему сообщил об убийстве? — поинтересовалась я.

— Он с утра позвонил Глушкову, тот ему и сказал об убийстве, — вспомнила Наталья.

— А Глушков это кто?

— Начальник проектного отдела. Собственно, я там и работаю, — проинформировала меня Наташа. — Алексей Петрович хотел уточнить, можно ли поменять марку сандвич-панелей. Он как раз из-за них в Воронеж и ездил. Наш прежний поставщик обанкротился, вот Шумилов и поехал налаживать новые связи.

— Ясно. — Немного подумав, я спросила: — Скажите, а не работает ли в вашей фирме человек по имени Эдуард?

— Нет, — в один голос ответили теперь уже Наташа и Катя.

— Это сейчас нет, а раньше был один Эдик, — вспомнила Ника, — он недавно уволился.

— Это ты про кого? — уточнила Наталья. — Я что-то ни одного Эдуарда не знаю.

— А Кунгуров? Ты уже забыла водителя самосвала, который весной обрызгал тебя водой из лужи?

— Так это он? Мне из-за него пришлось новое пальто в химчистку сдавать. Таня, а ты почему Кунгуровым интересуешься? Он имеет какое-то отношение к убийству?

Я не собиралась делиться с сотрудницами «XXI века» подробностями своего расследования, поэтому стала нахваливать суши, попутно обдумывая, как уйти от ответа. Мне на выручку пришел официант — он принес зеленый чай и отвлек внимание на себя. Когда он отошел от нашего столика, вместо того чтобы ответить на Наташин вопрос, я обратилась к Нике:

— Слушай, а что ты знаешь о Кунгурове?

— Зэк бывший, — сразу же выдала блондинка. — Да, у нас среди рабочих есть ранее судимые. Не все же гастарбайтерам кирпичи класть и бетон мешать. В последнее время квоты на иностранцев сильно урезали, вот и приходится брать на работу россиян с уголовным прошлым. Нет, конечно, тем, у кого большой срок был или несколько судимостей, мы отказываем. Ну а кто год-два сидел, тот имеет шанс у нас трудоустроиться. Нам срочно водитель был нужен, потому что прежнего прав лишили. И тут Эдуард подвернулся, заполнил анкету, я отнесла ее директору, и он сказал: «Оформляйте!»

— Что значит «подвернулся»? Откуда Эдуард узнал о вакансии? — уточнила я.

— Да я уж и не помню, что он сказал.

— А я так и не поняла, с чего вдруг такой интерес к Кунгурову? — Наталья вернулась к своему вопросу.

— Девочки, я понимаю, вам это очень интересно, но я пока не могу рассказать вам никаких подробностей. Вдруг это вовсе не тот Эдуард, который, возможно, причастен к убийству?

— Слушайте, а я сейчас кое-что вспомнила. — Наталья поставила на стол пустую чашку. — Я как-то видела этого Кунгурова… с Шумиловым.

— Ну и что с того? — не придала этому никакого значения Катя.

— Это было в выходной день. Вот зачем заместителю директора по снабжению встречаться в воскресенье с водителем самосвала?

— Ну так у нас объекты без выходных строятся, — сказала Ника, поглядывая на часы в мобильнике.

— В том-то и дело, это было в районе ТЭЦ-2, где у нас нет объектов.

— А ты сама-то что там забыла? — поинтересовалась у нее Наташа.

— У меня тетка там живет.

— Слушайте, Кунгуров работал до нас как раз на той ТЭЦ, — припомнила Ника, — а живет он, кажется, где-то там поблизости. Возможно, Шумилову нужен был самосвал для личных нужд, вот он и встречался с Эдиком. Не понимаю, какое отношение это имеет к убийству нашего директора.

— Возможно, никакого, — согласилась я. Немного подумав, я уточнила: — Ника, а ты голос Эдуарда узнаешь?

— Наверное. Он у него такой хрипловатый, будто простуженный.

— Я сейчас кое-куда позвоню. Попробуй понять, Кунгуров ответит или нет? — Я достала смартфон, набрала номер Эдика и включила громкую связь.

— Ну, — произнес мужской голос вместо пресловутого «алло».

Ника пожала плечами, и тогда я спросила:

— Здравствуйте, это Николай?

— Нет. — Абонент отключился.

— Вообще-то похоже на Эдуарда, — сказала сотрудница отдела кадров, — но на все сто процентов утверждать, что это он, я не могу.

— Ой, девчонки, мы опаздываем! Осталось пять минут. — Наталья резко встала со стула.

Ника и Катя последовали ее примеру. Я не успела опомниться, как они убежали, даже не попрощавшись со мной. Вскоре перед моими глазами оказался счет, причем на очень приличную сумму. Девчонки, кажется, с самого начала планировали кинуть меня. Хотя. почему «кинуть»? В моих руках оказался не сколько счет за четыре обеда, сколько за информацию, и я его оплатила.

Сев в машину, я достала из сумки распечатки, которые мне вчера принес Мельников, и стала искать в них номер Парамонова. Мне хотелось сделать это сразу, как только я заполучила его визитку, но надо было ехать на встречу с Вариными сотрудницами.

Телефонный звонок прервал мои поиски.

— Татьяна, здравствуйте! — поприветствовал меня адвокат.

— Кирилл, ну как все прошло? — сразу же поинтересовалась я.

— В двух словах не расскажешь. Когда мы можем с вами встретиться?

— Да хоть прямо сейчас.

— Я собираюсь пойти пообедать. Потом у меня запланирована одна встреча. Не знаю, насколько она затянется. Вы составите мне компанию в кафе, или отложим наш разговор до вечера?

После ресторана «Старый город» и суши-бара «Саюри» я уже слышать не могла о каком-то кафе. Но и ждать до вечера, чтобы узнать, как Суворов пообщался с Варей, мне было невмоготу.

— Да, я составлю вам компанию. Где вы собираетесь обедать?

— Рядом с нашей конторой. — Кирилл объяснил, где именно.

— Я подъеду туда минут через пятнадцать, — сказала я, мысленно проложив маршрут.

— Хорошо, я вас подожду. — Суворов отключил связь.

Кирилл говорил без каких-либо эмоций, поэтому понять, насколько удачно он пообщался с Котляровой, было невозможно.

Глава 8

Я спустилась в кафе, расположенное в полуподвальном помещении. Посетителей там было немного — время обеденного ланча подходило к концу. Суворов сидел за столиком в центре зала, изучая меню.

— Вот и я, — сказала я, усаживаясь напротив него.

— Держите. — Кирилл подал мне папку. — Я уже все выбрал.

— Спасибо, но я пообедала.

— А я, признаться, даже не позавтракал. Только кофе с утра выпил.

— Бывает.

Подошла официантка, и Суворов обратился к ней:

— Мне комплексный обед, пожалуйста.

Девушка сделала пометку в своем блокнотике и повернулась ко мне.

— Мне бутылку «Боржоми», — сказала я, заметив, что мужчина за столиком у окна попивает эту минералку.

Едва официантка удалилась на кухню, я поинтересовалась:

— Ну как все прошло?

— Татьяна, скорее всего вы были правы, когда говорили, что на мою подзащитную оказывают моральное давление, — негромко произнес Суворов.

— «Скорее всего»? — переспросила я. — То есть полной уверенности в этом у вас все еще нет?

— Варвара Сергеевна не стала поддерживать тему шантажа, но мои слова ее сильно взволновали. Татьяна, поверьте, я сделал все, что мог, — попытался убедить меня Кирилл. — Как ни старайся, но помочь человеку, который не хочет, чтобы ему помогли, невозможно.

— Варя не хочет на свободу? — недоверчиво переспросила я.

— Котлярова заявила мне, что уже не раскаивается в содеянном, о чем намеревается сказать в суде. Более того, я чуть не лишился работы. Варвара Сергеевна пояснила, что дело не во мне, а в том, что ей в принципе не нужна ничья защита. Я попросил ее объяснить, чем вызвана такая перемена настроения. «Я виновата и должна понести заслуженное наказание», — ответила моя подзащитная, при этом у нее на глазах блестели слезы.

— Кирилл, вы попытались хоть как-то ее образумить?

— Конечно, — кивнул он. — Я разъяснил Котляровой принципы нашей судебной системы — если есть обвинитель, значит, должен быть и защитник. Но я умолчал о том, что подсудимый может защищать себя сам. Если Варвара Сергеевна не стремится на свободу, то она не только не сделает этого, но и, как это ни противоестественно, навредит себе. В итоге Котлярова согласилась на мое участие в судебном процессе, но попросила не стараться скостить ей срок.

Кирилл ждал моей ответной реакции, но я молчала. Как можно таким ровным, спокойным тоном говорить о том, что Варя топит себя сама!

Официантка поставила на стол бутылку минералки, стакан и плетеную вазочку с хлебом. Когда она удалилась, я налила себе воды, сделала несколько глотков и только хотела высказать Кириллу все, что я о нем думаю, но не успела. Он опередил меня вопросом:

— Татьяна, а вам удалось раздобыть доказательства, которые помогут оправдать Варвару?

Суворов стал обороняться, нападая на меня. Я хотела сделать ответный ход, но вовремя поняла, что мы не соревнуемся с ним, а пытаемся сообща помочь девушке, попавшей в сложную жизненную ситуацию, выйти из нее.

— Нет, — честно призналась я и выпила оставшуюся в стакане минералку.

Кирилл деликатно промолчал. А что тут было говорить? Мы оба провалили свою работу. Если бы у меня было больше времени на расследование… Если бы у Кирилла было больше адвокатского опыта… Мы бы с ним такого наворотили! Увы, в жизни нет сослагательного наклонения. Приходится действовать в предложенных обстоятельствах, неизбежно совершать ошибки и промахи, по возможности исправлять их и, конечно же, верить в удачу.

Я пыталась понять, почему Котлярова не рвется на свободу? Неужели Варя догадалась, что ее не оставят в живых, поскольку она знает имя настоящего убийцы? Может, и догадалась, а может, ей подсказал это кто-то из сокамерниц. Вот она и боится выходить на свободу, пока не понимая, что даже в самой дальней российской колонии она не будет в безопасности…

— Татьяна, — прервал мои размышления Суворов, — вчера вы заставили меня задуматься, не совершаю ли я ошибку, принимая на веру признание Котляровой. Если разобраться, то неопровержимых доказательств ее вины нет. Вот, например, результаты смыва с пальцев Вариных рук отрицательные. Но этому есть объяснение — она тщательно протерла руки влажными салфетками, которые выбросила в открытое окно.

— Но вряд ли Варвара могла знать, что у нее будут брать эти смывы.

— Наверняка не знала, — согласился со мной адвокат. — Она объяснила это совсем по-другому. Осознав, что убила человека, Котлярова стала вытирать свои руки, «грязные» руки. Хотела так очиститься, понимаете?

— А почему она выбросила использованные салфетки в окно?

— Чего люди только не делают под воздействием стресса!

— Не верю, — покачала я головой. — Кто-то научил Варю так сказать.

— Возможно. Спасибо, — Суворов кивнул официантке, которая наконец принесла ему комплексный обед. Придвинув к себе салат, он продолжил: — Есть еще кое-что. Я пересмотрел видеозапись следственного эксперимента, и у меня создалось впечатление, что все очень хорошо отрепетировано.

— А следователь, значит, ничего это не понимает? Или Рузаев заодно с преступниками?

— Скорее всего он просто хочет побыстрее передать это дело в суд. Котлярова дала признательные показания, и для него это главное. Остальное — дело техники. — Кирилл замолчал, глядя куда-то поверх моей головы.

— Не помешаю? — спросил женский голос.

— Нет, — ответил Суворов, и его коллега подсела к нам за столик. Кивнув мне в знак приветствия, она стала вертеть головой в поисках официантки.

Я посмотрела на Кирилла, он преспокойно доедал салат. Адвокат должен был сказать ей, что у нас конфиденциальный разговор. Ну да, он же по натуре скромен! Значит, это придется сделать мне.

— Меня зовут Валерия Артемовна, — представилась адвокатесса. — А вас — Татьяна, правильно? Сейчас я закажу кофе и расскажу вам кое-что интересное. Девушка, можно вас?

— Да, я вас слушаю, — сказала официантка.

— Организуйте мне, пожалуйста, эспрессо!

— Хорошо.

— Ну что, братцы, — Валерия повесила сумку на спинку стула, — я вам даже завидую. У меня рутина, а у вас тут такое интересное дело! Да, Татьяна, я знаю, что вы частный детектив и что вы работаете с Кириллом по делу Котляровой. А вы в курсе, что ваша Варя находится под защитой самой Осы?

— Это кто? — спросила я.

— Осинцева Клавдия Ивановна, воровка на доверии. У нее за плечами три ходки, а сейчас ей четвертая светит. Так вот, моя подзащитная рассказала сегодня, что сама Оса взяла вашу девочку под защиту. Сначала ваша Котлярова и моя Сергиенко сидели в одной камере. Там, надеюсь, вы понимаете, — Валерия повернулась ко мне, — существуют свои порядки. А Варя не хотела им подчиняться. Котляровой казалось, что она может до самого суда отсидеться на своей койке, ни с кем не общаясь, кроме… Бога.

— Меня это не удивляет, — вставила я в образовавшуюся паузу.

— Так вот, она постоянно молилась, чем сильно раздражала своих сокамерниц, среди которых была мусульманка из Киргизии и наша местная иудейка. Атеисты там тоже были. Впрочем, дело не только в вере, но и в хлебе насущном. Больше всего Вариных сокамерниц злило то, что ей не носили передач.

Адвокатесса замолчала, увидев приближающуюся официантку. Та поставила на стол чашку кофе, забрала тарелки, которые опустошил Кирилл, и удалилась. Высыпав в чашку сахар и перемешав его, Валерия Артемовна обратилась к своему коллеге:

— Кирилл, ты просил узнать, откуда у Котляровой появился синяк на шее. Так вот, я это выяснила. Одна из сокамерниц спровоцировала драку. Варю могли бы серьезно покалечить, но… к ней пришел следователь. После допроса Варя уже в ту камеру не вернулась — ее определили к Осе, которая взяла бедняжку под свое крылышко. Ну что, ребятки, выводы отсюда сами сделаете?

— Сделаем, — кивнул ей Суворов, — это не так уж и сложно. Котлярова несколько раз меняла свои показания, она то признавалась в преступлении, то говорила, что ничего не помнит. А после допроса 20 июня ее показания не менялись. До сего дня. Два часа назад она мне заявила, что не раскаивается в содеянном. А раньше сожалела…

— Да, Кирюша, твоей девочке здорово промыли мозги. Эх, жаль, не я этим делом занимаюсь! — посетовала Валерия Артемовна. — Я бы в лепешку расшиблась, но добилась полного оправдания Котляровой.

— А вы, значит, уверены, что она невиновна? — поинтересовалась я.

— Моя Сергеенко еще кое-что рассказала. Варвара ночами бредила, повторяя, что это не она стреляла. В бессознательном состоянии люди не врут. — Адвокатесса допила кофе и поставила пустую чашку на стол. — Мне пора!

— Валерия Артемовна, спасибо вам за помощь, — успел поблагодарить свою коллегу Суворов, прежде чем она встала из-за стола. Проводив ее взглядом, он обратился ко мне: — Знаете, Татьяна, а ведь я искренне верил, что это Варвара Сергеевна спустила курок пистолета.

— Но теперь-то вы понимаете, что ее подставили?

— Да, — подтвердил Кирилл. — И сделал это тот, кто имеет связь не только с криминалом, но и с администрацией следственного изолятора. Вы знаете, кто это может быть?

— Возможно, некий Власов. В прошлом он — бандит, а ныне — преуспевающий бизнесмен. Около года назад он прилюдно обещал засадить Варю за решетку. — Я вкратце рассказала, чем так обидела его скромная провинциальная девушка.

— Если это Власов, то он выбрал не самый простой способ отомстить. И почему его жертвой стал именно Кулик? — Суворов застыл в растерянной задумчивости.

— Дело в том, что бизнес Власова каким-то образом связан с недвижимостью. Возможно, он свел с ним личные счеты, а заодно и подставил Варю, выполнив свою угрозу.

— Больше вы никого не подозреваете?

— Есть один ресторатор, который знаком и с Власовым, и с Котляровой. По существу, это он вытянул Варю из Дольска…

— Муж бывшей одноклассницы, — Кирилл вспомнил наш вчерашний разговор.

— Он самый. Возможно, у него с самого начала были какие-то виды на Котлярову. Я не удивлюсь, если в «XXI век» Варя устроилась по его наводке.

— А в чем выгода этого ресторатора? — поинтересовался адвокат.

— Он хотел открыть второй ресторан, причем построенный по оригинальному проекту. Только ему почему-то никак не удавалось войти в долевое строительство.

— Да, без взяток это проблематично, — со знанием дела подтвердил Суворов.

— Возможно, Власов и Парамонов действовали сообща, прибегнув к помощи одного из работников «XXI века».

— Вахтера? — предположил Суворов.

— Не исключено, что без его участия не обошлось. Но я сейчас не о нем. Помните, я вчера говорила, что мошенница, которая обманом втерлась в семью Рафиковых, частенько звонит некому Эдику. Так вот, возможно, именно этот Эдик на момент убийства работал в «XXI веке» водителем самосвала.

— Но вы в этом не уверены?

— Пока нет, — была вынуждена признаться я. — Кирилл, вы предположили, что вахтер, который тогда дежурил в офисе, помогал преступникам. У вас есть какие-то факты, свидетельствующие против него?

— В деле есть справка о смерти Максимова. Следователь хотел его еще раз допросить, но не смог — тот умер от инфаркта. Это может быть простой случайностью, но не исключено, что его устранили, намеренно спровоцировав у него сердечный приступ. Да и алиби у него было какое-то несерьезное…

— Он засветился в Сети, — вспомнила я, — искал в интернет-магазинах рыболовные снасти.

— Вот-вот, — кивнул адвокат.

— Значит, вахтер мертв… А я собиралась найти его.

— Теперь в этом уже нет никакого смысла.

— В любом случае, работы у меня еще много, — была вынуждена признать я.

— Увы, до понедельника скорее всего этот клубок вам не размотать.

— Кирилл, скажите, а можно как-то перенести начало судебных слушаний по этому делу на более поздний срок?

— Теоретически это возможно, например, из-за болезни одного из участников судебного процесса.

— То есть если вы, Кирилл, «заболеете», то суд отложится до вашего выздоровления? — Я предложила адвокату первый пришедший мне в голову способ расширить временные рамки моего расследования.

— Вы предлагаете, чтобы я симулировал болезнь? — Мое предложение явно не пришлось ему по душе.

— А почему бы и нет? На войне все средства хороши. Разве не так?

— Я предпочитаю действовать законными методами. — Суворов наконец-то справился с комплексным обедом и стал вытирать рот салфеткой.

«Поэтому ты пока не выиграл ни одного дела», — подумала я, но проговаривать вслух свои мысли не стала.

— А у вас, Кирилл, есть какое-то предложение?

— Я могу лишь попытаться затянуть процесс, вызывая свидетелей защиты и опрашивая свидетелей обвинения.

— Было бы неплохо, — благодарно кивнула я, — дополнительное время мне не помешает.

— Меня очень беспокоит, как бы Котлярова сама все не испортила. Я не исключаю, что она сразу же попросит слово, признает свою вину, и тогда показания моих свидетелей уже не понадобятся.

— Кирилл, может, вам еще раз с Варей встретиться? Ей, как никому другому, нужна моральная поддержка. Надо дать ей понять, что ее ситуация не безнадежна, что выход есть и мы его ищем.

— А если не успеем? — засомневался адвокат.

— Должны успеть.

— Ну что ж, тогда не будем терять понапрасну время. — Адвокат полез в карман за бумажником.

Официантка, наблюдавшая за нашим столиком издалека, сразу же заметила это движение и подошла к нам со счетом. Кирилл оплатил его, после чего мы вышли из кафе и разъехались в разные стороны.

Проезжая мимо Октябрьского райотдела, я зарулила на парковку, достала смартфон и набрала номер Мельникова, хотя изначально у меня таких планов не было.

— Алло!

— Здравствуй, Андрей! Я к тебе сейчас зайду, — поставила я его перед фактом.

— Прямо сейчас? — растерянно уточнил Мельников.

— Да, я уже на парковке.

— А почему ты заранее не предупредила? Я мог уехать…

— Но ты же на месте. Короче, я поднимаюсь.

— Ладно, — вынужденно согласился Андрей, — я позвоню дежурному и скажу, чтобы он тебя пропустил.

Чем больше подробностей я узнавала о ходе официального расследования, тем больше претензий у меня было к Мельникову, который как раз дежурил в день убийства и выезжал на место преступления, и к его коллегам. У меня создалось впечатление, что схалтурила вся оперативно-следственная бригада, в том числе и мой приятель.

Андрей сидел за столом, с самым деловым видом изучая какие-то документы.

— Привет! Извини, что отвлекаю тебя от бумажной работы, — сказала я, усаживаясь за стол. — Но у меня к тебе есть несколько серьезных вопросов.

— Слушаю, — произнес Андрей, не поднимая глаз от бумаг.

— Скажи, а у Котляровой брали смывы с пальцев рук?

— Должны были взять. Это стандартная процедура. А в чем дело? — Мельников перевернул страницу.

— В том, что пороховых газов на ее руках не было обнаружено. Что это значит?

— То, что она не стреляла, — механически проговорил Андрей, продолжая читать какой-то документ.

— Да отвлекись ты хоть на минуту! — Я повысила голос, заставив Мельникова взглянуть на меня. — Ты понял, что сказал?

— А что я сказал?

— Что Варя не стреляла.

— Я не подумал, ты же видишь, моя голова сейчас занята совсем другим!

— Ты сказал то, что тебе показалось логичным. Но, исходя из материалов уголовного дела, пороховых газов на руках Котляровой не обнаружено, потому что она тщательно вытерла руки влажными салфетками, которые затем выбросила в окно. Как тебе такое объяснение?

— Неожиданно.

— А я бы сказала «креативно»! Результат анализа шел вразрез с признательными показаниями, вот кто-то и нашел такое нелепое, но все же объяснение того, почему руки у «стрелявшей» Котляровой были чистыми. Как, по-твоему, следователь Рузаев мог пойти на это? Или это дело рук криминалиста?

— Я не знаю, на что мог пойти Рузаев. А в нашем отделе такое не практикуется, — не слишком убедительно произнес Мельников.

— Ладно, перейдем к другому вопросу. В офисе «XXI века» есть аварийный выход. Правда, в случае какого-то ЧП от него мало толку, поскольку он находится на складе спецодежды, куда нет свободного доступа. А вот в случае спланированного преступления через него мог уйти убийца. Андрей, вы проверяли аварийный выход?

— Ну, разумеется. Я же тебе говорил. Или не говорил?

— Ты сказал, что прошелся по коридору, подергал двери кабинетов, все они были закрыты.

— Все правильно, потом мы с дежурным следователем остановились около плана эвакуации, увидели на схеме запасный выход и попросили вахтера принести ключ. Но это все пустое! — отмахнулся Мельников. — Никаких улик мы там не обнаружили.

— Там — это где? — уточнила я.

— Ни на складе, ни в гараже, ни на чердаке.

— Так, насколько я поняла, на складе есть еще одна дверь. — Я стала мысленно чертить схему здания. — И она должна быть тоже закрыта, а то водители, поднявшись из гаража, все разворуют. Скажи, а ключи от второй двери тоже были на вахте?

— Нет, ключ висел около двери, на гвозде. Как сейчас помню, большой такой, тяжелый!

— Отпечатки пальцев на нем были?

— Таня, эксперт не халтурил, если ты об этом. Кстати, я опрашивал возможного свидетеля, который весь вечер чинил свою «копейку» около того здания. Так вот, он уверял, что в интересующее нас время никто из гаража не выходил. Самосвалы и бетономешалки стали возвращаться с объектов к десяти вечера, когда начало темнеть.

— А у Кулика был личный водитель?

— Был, но вахтер сказал, что директор сам в последнее время сидел за рулем, потому что его водитель был отпуске. Медовый месяц у него…

— Кстати, Андрей, а ты в курсе, что Максимов умер?

— Нет, Рузаев ничего мне об этом не говорил. Причина смерти? — поинтересовался мой приятель.

— Сердечный приступ.

— Вообще-то он был уже не молод. Таня, у меня много работы…

— Ладно, последний вопрос, точнее, просьба. Мне надо навести справки об одном человеке. Его фамилия — Власов, приблизительный возраст — пятьдесят лет. В прошлом он был связан с криминалом, а сейчас занимается бизнесом, а если точнее, то недвижимостью.

— Кажется, я знаю, о ком речь.

— О ком? — поинтересовалась я, потому что Андрей не спешил делиться со мной информацией.

— Есть такой бизнесмен — Сергей Сергеевич Власов, — наконец произнес Мельников, оторвавшись от своих бумаг. — В девяностые он входил в группировку Сокола, которая занималась рэкетом, угонами, ну еще много чем… В 95-м всех членов этой ОПГ взяли на разбойном нападении на автотрассе, в том числе и Власова. Всех «соколовцев» приговорили к разным срокам наказания, и только Власов получил условный срок.

— Сотрудничал со следствием?

— Может, и сотрудничал. — Мельников пожал плечами. — А если официально, суд принял во внимание то обстоятельство, что он служил в Афганистане, был там ранен, имеет награды.

— А чем он сейчас занимается?

— Сейчас Власов выкупает первые этажи жилых домов, переводит эти помещения из жилых в нежилые, делает там ремонт и сдает в аренду.

— То есть новые дома он не строит? — уточнила я.

— Нет, он сказал, что занял свою нишу на рынке вторичной недвижимости, и его это вполне устраивает.

— Кому сказал?

— Мне, в этом самом кабинете. — Мельников оказался осведомленнее, чем я думала.

— Когда и по какому поводу он здесь был?

— Года три назад. Его бывшая жена обворовала. После развода он ее без гроша оставил. Она посчитала это несправедливым и залезла в квартиру в его отсутствие — у нее были дубликаты ключей.

— И много она украла? — полюбопытствовала я.

— Кроме шуб и драгоценностей, которые он ей не отдал после развода, еще и всю наличку из сейфа прихватила. — Мельников снова уставился в свои бумаги.

— Ну и… — поторопила я.

— Сергей Сергеевич ожидал чего-то в этом духе, поэтому наставил в квартире камер. Так что вместо своей родной Беларуси, куда у нее был куплен билет, она для начала попала в наше СИЗО.

— Какой мстительный мужик этот Власов! А ведь он обещал посадить Котлярову! Похоже, убийство Кулика — это его рук дело… Андрей, последний вопрос…

— Про Власова как раз и был последний. Забыла? — Мельников укоризненно покачал головой. — Мне надо справку одну для начальства подготовить, а ты меня отвлекаешь. Вот уволят меня, и тебе не у кого будет информацию для своих расследований добывать.

— Не уволят, — возразила я.

Зазвонил служебный телефон. Из разговора Мельникова я поняла, что он действительно должен был подготовить какую-то важную справку. Дожидаться, когда Андрей закончит разговор со своим начальником, не было никакого смысла, поэтому я встала и ушла, махнув ему на прощание рукой.

Не зря я заехала к Мельникову, не зря! Он мне столько интересного про Власова рассказал! А что, если Сергей Сергеевич был в сговоре с Парамоновым? Игорь заметно занервничал, когда я сообщила ему о цели своего визита. Он скрыл от меня, что Котлярова была не просто его сотрудницей, а школьной подругой его жены. Ресторатор также солгал мне насчет того, когда в последний раз видел Варвару. Вряд ли он забыл, что вместе с женой приходил к ней в гости за неделю до убийства.

Я была уже на подъезде к своему дому, когда зазвонил мой смартфон. Номер звонившего был мне не знаком, но я ответила, включив громкую связь:

— Алло!

— Здравствуйте! Это частный детектив? — уточнил женский голос.

— Да, — ответила я, подумав, что звонит новая клиентка.

— Очень хорошо. Мне надо срочно с вами встретиться.

— Дело в том, что я сейчас занята. Давайте перенесем нашу встречу на следующую неделю, — предложила я.

— Нет-нет, я хотела бы встретиться с вами сегодня. Я хорошо заплачу вам.

Не в моих правилах было отказывать потенциальным клиентам, но сейчас ситуация была такова, что я никак не могла распыляться, занимаясь несколькими делами одновременно.

— Понимаете, у меня сейчас очень серьезное расследование. Если я возьмусь еще за одно, то это может отразиться на качестве и того, и другого. Думаю, вас это не устроит. Так что я предлагаю вам подождать несколько дней, — предельно вежливо произнесла я.

— Я как раз и звоню вам по поводу того расследования, которым вы сейчас занимаетесь.

— А откуда вы знаете, чем я сейчас занимаюсь? — не могла не поинтересоваться я.

— Знаю, а потому настаиваю на встрече. — В голосе звонившей была непреклонная твердость. — Уверяю вас, это очень важно.

— Для кого? — Я попыталась прощупать, чьи интересы отстаивает эта женщина.

— Для всех, — расплывчато ответила она. — Я постараюсь не занять у вас много времени.

— Хорошо, — сдалась я ее напору.

Мы договорились встретиться в сквере, недалеко от моего дома. По дороге туда я пыталась отгадать, кто дал ей номер моего телефона. Усова наверняка предупредила бы меня, что нашла какую-то свидетельницу. Шумилову я не оставляла своих координат, Кате, Нике и Наташе я представилась Вариной сестрой. О том, что я веду расследование убийства Валерия Кулика, знали Нина Котлярова, Игорь Парамонов, ну и Кирилл Суворов. Я склонялась к последней кандидатуре.

Я сидела на скамейке около фонтана минут пять, прежде чем ко мне подошла девушка лет двадцати двух — двадцати трех и спросила:

— Вы Татьяна?

— Да, — кивнула я ей.

Сев рядом со мной, она сказала:

— Это я вам звонила.

— Я догадалась, по голосу. Как мне к вам обращаться?

— Светлана.

— Парамонова? — Догадка стремительно ворвалась в мою голову.

— Откуда вы знаете? Неужели вы следили за рестораном? — спросила Света, но я промолчала. — Вы должны знать, что Игорь без понятия, что я встречаюсь с вами. Это я сама решила поговорить с вами, чтобы внести ясность.

— Ну, вносите, — произнесла я с деланым равнодушием.

— Понимаете, я давно знаю Варю Котлярову. Мы учились с ней в одном классе, жили на одной улице… Потом я уехала из Тарасова, поступила здесь в институт, вышла замуж… С Варей мы встретились года полтора назад в Дольске. Пообщавшись с ней, я поняла, что она ничуть не изменилась, хоть жизнь ее и помотала.

— Не изменилась, говорите? Значит, она по-прежнему могла обманывать близких людей, как и раньше? — провокационно осведомилась я.

— Не понимаю, о чем вы, — стушевалась Светлана.

— В школьные годы Варя легко обманывала родителей, когда выходила из дома в одной одежде, а приходила в школу в другой, — проявила я свою осведомленность.

— Ой, когда это было! — взмахнула рукой Парамонова.

— Ну вы же сами сказали, что Котлярова ничуть не изменилась, — напомнила я.

— Я имела в виду совсем другое. Варя… она очень добрая, позитивная, неконфликтная, незлопамятная. Как была такой, так и осталась…

— Ну, да, конечно, как раз об этом свидетельствует то, что она поцарапала лицо бизнесмена Власова.

— Вы все-таки узнали об этом, — с досадой заметила Светлана. — Я хочу вам сказать, что это было недоразумение, которое давно улажено. Сергей Сергеевич на Варю не в обиде.

— Реальность говорит о другом. Он обещал посадить Варвару, и она сидит, так же как его бывшая жена.

— Все не так, как вы себе это представляете! — экспрессивно заявила Парамонова. — Ну как же вам это объяснить-то?

— Попробуйте честно ответить на мои вопросы.

— А я, по-вашему, сюда врать пришла? — Светлана с удивлением воззрилась на меня.

— Не знаю.

— Я пришла сюда, чтобы убедить вас — Варя не убийца.

— Да это я уже давно поняла, — я решила сменить тактику нашего общения.

— Правда? — обрадовалась Парамонова. Это была именно та эмоция, которую я ждала.

— Ну, разумеется, — подтвердила я.

— Но ведь вы говорили совсем другое, что Котлярова обманывала родителей, что она поцарапала Власова. Мне показалось, что вы рассматриваете убийство ее босса как продолжение этой цепочки. Вы приходили в ресторан, расспрашивали про Варю, значит, вы ее подозреваете, — демонстрировала мне свои логические способности Парамонова.

— А вы не подумали, зачем нужно частное расследование, если Котлярова вот-вот предстанет перед судом?

Мой вопрос обескуражил Светлану. Она долго искала ответ, но так и не нашла его, потому напомнила:

— Вы просили быть с вами откровенной. Что ж, спрашивайте!

— Света, почему ваш муж пытался ввести меня в заблуждение?

— Он не пытался, — тут же возразила Парамонова.

— Ваш супруг сделал вид, что Варя была рядовой сотрудницей, о которой он даже не сразу вспомнил. Между тем она была вашей подругой, и это вы попросили Игоря принять участие в ее судьбе. Он взял Котлярову на работу, поселил ее в квартиру своих родственников, посоветовал отсылать деньги на содержание сына…

— Да, все именно так и было. Игорь просто не ожидал, что вы будете расспрашивать его о Варе, вот и повел себя так. Он не хотел сказать лишнего, чтобы не навредить.

— Котляровой или Власову? — уточнила я.

— При чем здесь Власов? Конечно же, мой муж не хотел навредить Котляровой.

— После конфликта с ним Варе пришлось уволиться из ресторана, хотя она могла бы бросить подработку, оставшись калькулятором блюд. Что-то мне подсказывает, Игорь Константинович принял в этом конфликте не сторону вашей подруги, а сторону своего клиента.

— Сергей Сергеевич не просто завсегдатай нашего ресторана, он хороший знакомый Игоря, потому-то моему мужу удалось сгладить тот конфликт.

— Сгладить? — недоверчиво переспросила я.

— Да, так и есть. Сергей Сергеевич уже давно не держит на Варю зла. Нет, сначала он, конечно, сильно разозлился на нее. Но Игорь все уладил. Наутро, после той истории, мужу рассказали о том, что произошло, он тут же поехал к Власову и рассказал, что Варя девушка особая, что она росла в христианской семье…

— Только не говорите, что тот сразу простил ее!

— Нет, это еще больше раззадорило Власова. Но когда он узнал, что у Вари есть сын, то сразу остыл.

— С трудом в это верится.

— Дело в том, что Сергею Сергеевичу хронически не везет в личной жизни и с детьми. Его первая жена умерла в родах. Власов забрал сына из роддома, пытался как-то сам с ним справиться, но не смог, поэтому отвез мальчика в соседнюю область, к родителям жены. Сейчас Олег уже взрослый, но с отцом не контачит, в обиде на него… Второй раз Власов женился на женщине с ребенком. Поначалу у них все нормально было, а когда девочка подросла, начались проблемы. Настя отчима просто ненавидела, и мать против него настраивала, в итоге они разошлись. Лет десять Власов ходил холостяком, а потом познакомился с Анжеликой и влюбился в нее без памяти. Оно и понятно, она очень красивая — «Мисс Беларусь», — Светлана задумалась, — не помню, какого года, но Анжелика моложе Власова лет на семнадцать. Прожили они около года, а потом Сергей Сергеевич застал ее дома с каким-то парнем. Она стала оправдываться, что встретила своего однокашника и просто пригласила его в гости на чай. Власов сделал вид, что поверил, а сам нанял частного детектива. Сыщик выследил Анжелику с этим «одноклассником» в отеле. После развода Сергей Сергеевич оставил жену ни с чем, но она решила компенсировать моральный и материальный ущерб, обворовав его. Да, Власов ее посадил, но она это заслужила… На Варю же Сергей Сергеевич положил глаз не случайно. Она ведь полная противоположность Анжелики — тихая, скромная и не корыстная. Щедрые чаевые ее смущали. Власов начал с красивых ухаживаний, но Варя упорно делала вид, что не замечает его… Чем все закончилось, вы знаете.

— В том-то и дело, что точно не знаю, но предполагаю, что, посадив «Мисс Беларусь», Власов получил удовольствие и решил повторить то же самое с вице-мисс Дольск.

— Ну, во-первых, не Дольск, а дольская школа № 3, — поправила меня Света, — а во-вторых, Сергей Сергеевич простил Варю и в знак примирения послал ей огромный букет белых лилий.

Я сразу вспомнила про лилии, вызвавшие у нее аллергию. По срокам все вроде совпадало.

— А почему Игорь Константинович сам мне не рассказал об этом? — спросила я.

— Я же вам уже говорила, он боялся навредить Варе. Когда я пришла к нему, муж рассказал мне о вашем визите. Знаете, мы с ним очень переживаем за судьбу Котляровой. Когда до нас дошли слухи, что ее подозревают в убийстве, Игорь попросил своего юриста узнать детали расследования. Оказалось, что Варя застрелила Кулика, потому что тот ее домогался. Поверить в это было невозможно. И дело не только в Котляровой, которая очень богобоязненная, но и в ее директоре. Она мне немного о нем рассказывала. Если бы Кулик был сексуально озабоченным извращенцем, то эти наклонности проявились бы раньше.

— И что же Варя рассказывала о Валерии Михайловиче, а главное — когда?

— Мы с Игорем приезжали поздравить ее с днем рождения, а было это примерно за неделю до убийства. Знаете, Варя нас не приглашала, но очень обрадовалась, что мы пришли. По-моему, она даже ждала, что кто-то о ней вспомнит — наготовила салатов, нажарила котлет, пироги испекла. Только кроме нас никого не было. Варе явно хотелось выговориться. Она сказала, что к осени точно заберет сынишку. Кстати, вы знаете, что у Вари есть сын?

— Да, я в курсе ее семейной истории.

— А еще она рассказывала, какой в «XXI веке» был стервозный коллектив и как она постепенно налаживала отношения с коллегами. Честно слово, я бы уволилась после первого же розыгрыша! А она всех прощала. Ее на бабки кидали, а она, вместо того чтобы требовать возвращения долга, приносила самодельные тортики и угощала зловредных сотрудниц. Знаете, Татьяна, я где-то прочитала такую фразу: «Прощение — это аромат, который фиалка оставляет на сапоге, раздавившем ее». Это про Варю, она точно как та фиалка. Кстати, что касается начальства, то оно ее очень ценило. Помнится, Котлярова рассказывала, что ей несколько раз приходилось задерживаться на работе по личной просьбе директора, чтобы подготовиться к важным переговорам. Я тогда еще поинтересовалась у Вари, не положил ли Кулик на нее глаз. Она даже обиделась на меня. Если бы там что-то было, какие-то попытки заигрывания, Котлярова непременно рассказала бы мне об этом. Мы всегда делились друг с другом своими женскими тайнами.

— Может, она постеснялась откровенничать при вашем муже?

— Игорю тогда постоянно звонили по работе, и он уходил на кухню с телефоном. Так что Варя могла рассказывать мне обо всем. Собственно, с кем ей еще было делиться такими секретами, если не со мной? Я бы ей посоветовала, как поставить директора на место, — со знанием дела произнесла Светлана, потом о чем-то задумалась. — Я так понимаю, вас наняла вдова. Значит, она не верит, что ее муж был способен приставать в офисе к молоденьким сотрудницам. Это наверняка кто-то из сотрудников фирмы Варю подставил. А Власов тут совсем ни при чем. Тем более у него сейчас все в порядке с личной жизнью. Он уже полгода живет с одной бизнес-леди…

Я вдруг поймала себя на мысли, что до сих пор не сделала нечто очень важное — не поговорила со вдовой Кулика. Пора было восполнить этот пробел. Но захочет ли эта женщина общаться со мной? Она ведь потеряла не только мужа, но и его доброе имя…

Света что-то говорила о новой пассии Власова, но я слушала ее вполуха. Мне было уже ясно, что он не имеет никакого отношения к убийству директора строительной фирмы. Впрочем, как и Игорь. Меня вполне устроило объяснение Парамоновой — ее муж не хотел навредить Варе, поэтому не сказал ничего лишнего. Надо было раскручивать другие версии, причем в ускоренном темпе.

— Вот, возьмите, пожалуйста, — Парамонова протянула мне конверт.

— Что это? — спросила я.

— Деньги. Я же говорила вам по телефону, что оплачу ваши услуги.

— Они уже оплачены.

— Варя должна быть оправдана! Эти деньги, — Светлана положила конверт мне на колени, — должны расширить ваши возможности.

— К сожалению, это тот случай, когда наличие денег не влияет на временной фактор.

— Временной фактор? Что вы имеете в виду?

— Первое заседание суда над Котляровой состоится уже в ближайший понедельник.

— Сегодня — пятница. Время еще есть. Возьмите, это то малое, что я могу сделать для Вари. — Светлана резко поднялась со скамьи. — Спасибо, что согласились встретиться со мной. Мне пора.

Парамонова, не оглядываясь, зашагала к ближайшему выходу из парка. Она ушла так стремительно, что я даже не успела возвратить ей конверт. Ладно, вернуть деньги, если они мне не понадобятся, я всегда успею. А вдруг понадобятся? Оказывается, в наше жестокое и прагматичное время еще остались люди, чьи сердца не обросли коростой равнодушия. Варя, наверное, даже не подозревала, что о ее судьбе беспокоились соседи по съемной квартире, школьная подруга… Я вдруг вспомнила о родителях Варвары, о ее старшей сестре и брате. Неужели им нет никакого дела до нее?

Глава 9

Мы расстались со Светланой уже в седьмом часу вечера. Я решила не откладывать визит к вдове Кулика на завтра. Рабочий день уже закончился, так что шанс застать дома Ольгу (так называл ее Шумилов) был велик. На месте я была примерно через полчаса. Хоть фирма, которой до недавнего времени руководил Валерий Михайлович, занималась возведением новых домов, его семья жила в пятиэтажке, построенной в середине прошлого века. Когда я подошла к нужной парадной, дверь неожиданно отворилась. Женщина с маленькой собачкой на руках вышла во двор, оставив мне вход открытым. Воспользовавшись этим обстоятельством, я вошла в парадную и стала неспешно подниматься по лестнице, продумывая, с чего начать разговор. Мне очень не хотелось, чтобы он прекратился на первой же минуте. Нужная квартира оказалась на последнем, пятом, этаже, но пока я поднималась, так и не придумала «магической» фразы, которая наверняка бы заставила Ольгу впустить меня в свою квартиру, да и в душу.

— Ну и кого ждем? — без всякого стеснения поинтересовалась старушка, выглянувшая в приоткрытую дверь соседней квартиры.

— Ольгу Кулик. Она ведь здесь живет? — Я кивнула на дверь с ромбиком «38».

— Так наша вдовушка пару минут назад пошла со своей собачкой гулять. Вы что же, разминулись с ней?

— Выходит, что так, — ответила я. — А где она обычно гуляет?

— На пустыре — через два дома отсюда, вверх по улице.

Оказывается, я столкнулась с Ольгой у парадной, но не поняла, что это она. В этом не было ничего странного, я ведь не знала ее в лицо, а траурную одежду Кулик уже не носила.

Подъехав к пустырю, я обратила внимание, что Ольга прогуливается там не одна, а с мужчиной примерно ее же возраста. Если бы не поводок в его руках, я бы подумала, что он пришел сюда исключительно ради общения с Ольгой. Незнакомец то и дело брал ее под локоток, заглядывал ей в лицо и, как мне показалось, больше говорил, чем слушал. Со стороны было видно, что вдову это общение не только не напрягало, оно ей даже нравилось — она улыбалась и постоянно кивала в знак согласия. Это наблюдение заставило меня задуматься о том, а не причастна ли Ольга к убийству своего мужа? Не так уж много времени прошло после трагической смерти ее супруга, а вдовьей печали на ее лице уже не наблюдалось. Мотивов у нее могло быть много. Во-первых, наследство, во-вторых, новая любовь, в-третьих, месть. Возможно, Ольга узнала о том, что ее супруг изменяет ей с молоденькими сотрудницами, и заказала его. Сразу же напрашивался вопрос — кому?

Примерно через полчаса мужчина взял Ольгину руку, приблизил ее к своим губам и поцеловал. После этого они пристегнули своих собак на поводки и разошлись в разные стороны. Я вылезла из машины, поджидая вдову.

— Добрый вечер! Вы ведь Ольга Кулик? — обратилась я, встав у нее на пути.

— Да, — кивнула она вполне дружелюбно, а потом уточнила: — А вы, наверное, хозяйка Лорда? Мы с вами разговаривали по телефону?

— Нет, я хотела поговорить с вами совсем о другом…

Кулик наклонилась, взяла свою собачку на руки, после чего спросила:

— О чем же?

— Я частный детектив, и мне…

— Так, девушка, — Ольга мгновенно изменилась в лице, — никаких разговоров у нас с вами не будет. Дайте мне пройти!

Собака почувствовала неприветливый настрой своей хозяйки и стала гавкать на меня.

— Прошу вас, уделите мне немного времени. — Я стояла на месте, даже не подумав, отойти в сторону. — Это очень важно.

— Для кого? Для газетчиков, которые хотят сделать себе имя на чужом горе? — Вдова повторила догадку Шумилова.

— Я работаю не на СМИ, — возразила я.

— Ну да, конечно, вы ведь на меня работаете, — усмехнулась Ольга. — Только я почему-то ничего об этом не знаю.

— Вы разговаривали с Алексеем Петровичем, — догадалась я, — и он ввел вас в заблуждение.

— Это не он ввел меня в заблуждение, а вы — его, сказав, что я наняла вас. — Кулик была уверена, что уличила меня во лжи.

— Это не совсем так. Я сказала Шумилову, что действую в интересах пострадавшей стороны. Остальное он домыслил сам.

— Это я пострадавшая сторона, — заметила Ольга, поглаживая собачку неизвестной мне породы, — но я вас не нанимала. Так что давайте прекратим этот бессмысленный разговор!

— Есть и другие пострадавшие…

— Ну, разумеется, мои дети!

Я отметила про себя, что она сказала «мои», не наши, а именно «мои дети». Уж больно быстро вдова забыла про их отца. Было и еще одно наблюдение — несмотря на то что Кулик отказывалась со мной разговаривать, она все же заинтересовалась, на кого я работаю. Потому-то вдова стояла на месте, хотя при желании могла бы обойти меня и последовать своей дорогой.

— Ольга, простите, я не знаю вашего отчества.

— Витальевна.

— Татьяна, — отрекомендовалась я, после чего продолжила: — Так вот, Ольга Витальевна, пострадали не только вы и ваши дети…

— Только не говорите, что у него были внебрачные! Я ничего не хочу о них слышать, так же как об их матерях! — предупредила меня законная вдова.

— Вы меня не так поняли…

— Ну так говорите наконец, чьи интересы вы представляете! — Ольгино терпение довольно быстро лопнуло.

— Той девушки, которую обвиняют в убийстве вашего мужа.

— Вы не поверите, но чисто по-женски мне ее даже жалко. Только я ей ничем помочь не могу. — Кулик сделала шаг в сторону, чтобы обойти меня.

— Я полагаю, что Котлярова не убивала вашего мужа. — Ольга остановилась, но не повернулась ко мне. — Более того, ваш супруг не домогался ее.

— А кого домогался? Другую, которая сбежала через гараж, оставив свою подружку на месте преступления?

— Вы сказали «через гараж». Откуда вы знаете, что можно выйти из офиса, не проходя мимо вахтера?

— Знаю, и все. — Вдова опустила собачку на землю и медленно пошла в сторону дома. Я последовала за ней. Кулик остановилась, дождалась, когда я поравняюсь с ней, и пояснила: — Мы оставляли нашу машину в гараже фирмы, когда уезжали в отпуск. Там была лестница, дети спрашивали, куда она ведет… Татьяна, вы действительно считаете, что та девочка ни при чем?

— Да, именно так я и считаю.

— А кто тогда убил моего мужа? — Ольга ждала ответа на свой вопрос, а я пыталась понять, то ли она проверяет, не подозреваю ли я в убийстве ее, то ли она действительно хочет знать, кто и за что застрелил ее мужа.

Совсем недавно у меня возникло подозрение, что Ольга могла заказать своего супруга. Теперь же, глядя в глаза этой женщины, я поняла, что скорее всего заблуждаюсь. В них появилась скорбь, неподдельная скорбь… Или это все же игра?

— Если б я знала имя убийцы, то не пришла бы к вам за помощью.

— Да чем же я могу помочь? Тот выстрел разрушил мою жизнь и жизнь моих детей. Моя подруга частенько говорит, что нет верных и неверных мужей, есть застуканные и не застуканные. Я считала, что она ошибается, потому что ей просто не везло в личной жизни. А вот мне Валера казался идеальным мужем и отцом. Знаете, мы с ним даже обвенчались в день десятилетия совместной жизни. Наше семейное счастье разрушилось в одночасье. Я узнала, что муж сексуальный извращенец, за что, собственно, и поплатился жизнью. Оказывается, Валерий устраивал в своем кабинете оргии с молоденькими сотрудницами, да еще угрожал несговорчивым пистолетом. — Ольга покраснела, говоря об этом. — Я понятия не имею, откуда он взял оружие. Хотя сейчас, наверное, все можно купить… Дома Валера ничем не выдавал своей сексуальной распущенности, у нас с ним было все нормально в интимном плане. Во всяком случае мне так казалось. Как выяснилось, его тянуло на молоденьких, на извращенный секс…

— Никуда его не тянуло! — возразила я. — Котлярову подставили и научили, что надо сказать следователю.

— А ей-то зачем это? — сомневающимся тоном спросила Кулик.

— У Котляровой была безвыходная ситуация. Настоящий убийца сыграл на ее материнских чувствах…

— Материнских? У Котляровой есть дети? — удивилась Ольга.

— Да, у нее есть дочь, — сознательно ошиблась я.

— Все равно, я не понимаю, как можно оставить дочь и сесть в тюрьму. — Кулик пожала плечами.

Она даже не подозревала, что только что прошла мой тест. Будь Ольга причастна к шантажу, заставившему Варю признаться в чужом убийстве, она бы выдала себя, поправив меня, что у подозреваемой есть не дочь, а сын.

— Ольга Витальевна, скажите, у вашего мужа были какие-нибудь враги или проблемы на работе?

— Теперь я уже ничего не могу утверждать, кроме одного — я не знала Валерия.

— Давайте будем исходить из того, что вы его знали, что не было не только оргий с сотрудницами, но и просто измен.

— Я была бы рада вернуться в тот день, когда я последний раз кормила Валеру завтраком, но, к сожалению, это невозможно. Вы знаете, как быстро у нас распространяются слухи? Даже до детей дошло, за что именно офис-менеджер фирмы убила их отца. Я до конца лета отправила Настю с Глебом в Сочи, к своей двоюродной сестре, чтобы они хоть как-то отвлеклись там от того кошмара, который здесь на нас обрушился. А сама я вот Бусю завела, чтобы не сойти с ума от одиночества. После суда тоже поеду на море, к детям.

— Ольга Витальевна, тем не менее я очень прошу вас, сосредоточьтесь, пожалуйста, и вспомните, были ли у вашего мужа какие-то долги, проблемы, враги…

— У него были рабочие моменты, — припомнила Кулик.

— «Рабочие моменты»? — переспросила я, ожидая пояснений.

— Это было примерно за месяц до убийства, в субботу. Дети пошли в школу, а я — в магазин. Когда же я вернулась, то услышала на кухне примерно такой диалог.

— Валера, ну что ты упорствуешь? В конце концов, это не твой бизнес. Мы с тобой всего лишь наемные работники. Вот попадет Скачкову шлея под хвост, и он нас с тобой уволит, даже не посмотрит на то, что мы сделали для его фирмы, особенно ты, — говорил Шумилов. — Он сидит в своей Черногории и не знает наших реалий.

— Да, я всего лишь наемный работник, — согласился Валерий Михайлович, — и меня могут уволить. Но это мой родной город, и я не хочу, чтобы здесь что-то случилось по моей вине.

— Почему должно что-то случиться? Вероятность землетрясений в нашем регионе ничтожно мала.

— Да разве только это? Дома построить можно, но это будут только коробки. К ним невозможно будет подключить действующие коммуникации.

— Да почему же нельзя? — усмехнулся Алексей. — Схему всегда можно изменить в нужную сторону.

— Но тогда у старожилов того микрорайона возникнут серьезные проблемы с водоснабжением и водоотведением, потому что новые потребители отвлекут на себя имеющиеся мощности. — В голосе Валерия отчетливо слышалось внутреннее неприятие данной ситуации. — Леша, а почему ты так суетишься? Сколько тебе пообещали за то, чтобы ты меня уговорил?

— Да что эти люди могут пообещать? Они ведь под себя все гребут. Просто со мной поговорили, объяснили ситуацию…

— Ладно, я еще раз посмотрю проектную документацию, но ничего не обещаю.

— Я поняла, что самое интересное уже сказано, поэтому намеренно хлопнула дверью, извещая о своем приходе, — продолжила рассказ Ольга Витальевна. — Леша почти сразу ушел, а Валера какое-то время находился в не свойственной ему задумчивости. Я обращалась к нему, а он либо не слышал меня, либо отвечал невпопад. Потом домой вернулись дети и растормошили его. После обеда я поинтересовалась, не случилось ли что-то на работе. Муж сказал, что ничего особенного — рабочие моменты. Через несколько дней я снова спросила мужа, как дела на фирме. Он ответил, что все нормально, а сам подернул плечом. Валера всегда так подергивал плечом, когда нервничал. Тогда я не придала этому обстоятельству особого значения… Татьяна, хотите я поговорю об этом с Алексеем? Я думаю, он расскажет, о чем они тогда говорили.

— Нет-нет, не стоит, это не совсем то, что меня интересовало. — Я, как могла, предостерегла Ольгу от опрометчивого поступка. — А Валерий Михайлович дружил с Шумиловым?

— Я бы так не сказала. Они просто были знакомы еще со студенческих лет, да и тогда, кажется, не были близкими друзьями. Примерно два года назад Леша пришел устраиваться на работу в «XXI век», даже не зная, кто ее директор. Просто прочитал объявление в Интернете, послал резюме, и его пригласили на собеседование. Валера взял его снабженцем, потом перевел в замы. Во внерабочее время они общались редко, кроме того случая, о котором я вам рассказывала. Шумилов был у нас при жизни мужа только один раз.

— А после? — поинтересовалась я.

— Он иногда заходит. Леша очень поддержал меня в трудную минуту. На похоронах он оберегал меня от дотошных журналистов, которые щелкали там своими фотоаппаратами и пытались задавать мне какие-то дурацкие вопросы. Я на ногах еле стояла, а они лезли в душу, лезли… Алексей пообещал мне, что сделает все возможное, чтобы в газетах не было никаких публикаций об убийстве моего мужа, тем более с фотографиями, и он сдержал слово.

— Интересно, как ему это удалось?

— Не знаю, как, но удалось, и я ему за это очень благодарна. Шумилов периодически звонит, интересуется, не нужно ли мне чего. Вот вы к нему пришли, и Леша сразу позвонил мне и спросил, не слишком ли дорого я заплатила сыщице. Он меня в такой тупик поставил этим вопросом! Оказывается, это вы к нему приходили…

— Да, но он неправильно понял меня… Ольга Витальевна, скажите, вы ведь наверняка разговаривали с Шумиловым о произошедшем. Его устраивает официальная версия?

— Я не совсем поняла ваш вопрос.

— Хорошо, я спрошу по-другому. — Я на секунду-другую задумалась о формулировке. — Скажите, Алексей Петрович безоговорочно поверил в то, что ваш муж, простите меня за такие подробности, чуть не изнасиловал Котлярову, угрожая ей пистолетом?

— Мы старались не говорить об этом. Леша понимал, что мне это крайне неприятно… Знаете, Татьяна, я не заметила, чтобы он в чем-то сомневался…

— А чтобы опасался чего-то?

— Опасался и сейчас опасается, но это не имеет никакого отношения к убийству моего мужа.

— Уверены? — уточнила я.

— Да, это совсем другая история, — отмахнулась Ольга.

— И вы мне ее не расскажете? Это секрет? — допытывалась я без всякого стеснения.

— Да какой там секрет! Это большая трагедия… У Алексея есть младший брат, он живет с семьей в Донецкой области. Там сами знаете, что сейчас происходит. Вот Леша и боится за своих родственников. Он хочет перевезти семью брата в Россию, но это непросто…

— Да, наверное, это не имеет никакого отношения к убийству вашего мужа. Ольга Витальевна, у меня есть к вам одна просьба.

— Какая?

— Не надо рассказывать Шумилову о нашем разговоре.

— Почему?

— Чтобы исключить утечку информации. Алексей Петрович человек ведь общительный.

— О, да, — согласилась со мной вдова, — Леша с любым человеком легко может найти общий язык. Хорошо, я ничего ему не скажу. Знаете, Таня, вы подарили мне надежду. Я понимаю, что Валеру уже не вернуть, но вот память о нем, добрую память вернуть можно. Последнее время я старалась о нем не думать. О мертвых ведь принято думать и говорить либо хорошо, либо никак… Вот я и пыталась — никак. Но иногда такая обида на меня накатывает, такая злость… В одном таком порыве я уничтожила все его фотографии: и бумажные, и цифровые, — на глазах у Ольги появились слезы. — Теперь надеюсь, что зря.

— Ольга Витальевна, — я хотела заверить ее, что так и будет, но осеклась. — Вас проводить до дома?

— Нет, спасибо, я уже в порядке. — Слезы на глазах вдовы действительно высохли.

— Возьмите на всякий случай мою визитку, — предложила я.

Кулик взяла ее, скорее по инерции, чем осознанно, затем дернула свою собачку за поводок и пошла в сторону своего дома.

Я ехала домой и думала о том, как же быстро рождаются и разбиваются некоторые версии! Бармен «Старого города» рассказал мне о Власове, грозившем наказать Варю, и я сразу же мысленно включила этого бизнесмена в свой список подозреваемых. После разговора с Мельниковым мстительный бизнесмен переместился на первое место этого списка. Поговорив со Светой, я поверила, что Власов отказался от мести. Игорь оказался неплохим психологом, он смог убедить своего знакомого, что Варя совсем не та девушка, которая ему нужна. Сергей Сергеевич послал Котляровой в знак примирения букет белых лилий. Эти цветы действительно были в Вариной жизни.

Мои мысли плавно перетекли с Власова на Парамонова, причем подозрительных среди них уже и не было. Игорь Константинович, как мог, старался помочь школьной подруге своей жены, а я искала в каждом его действии скрытый подтекст. Хорошо, что Света взяла тайком у мужа мою визитку и позвонила мне. Она помогла мне разобраться сразу с двумя версиями.

Вдова, пусть очень кратковременно, но все же побывала у меня под подозрением. Но стоило мне поговорить с Ольгой Витальевной, как все мои подозрения рассеялись. Мы довольно быстро смогли найти с ней общий язык, хотя она, с подачи Шумилова, тоже считала, что мне нужна информация для СМИ.

В тот момент, когда мои мысли перескочили на Алексея Петровича, я въехала во двор своего дома и увидела Людмилу Усову, стоящую около белой «Ауди», припаркованной рядом с моей парадной. Логическая цепочка моих размышлений сразу же оборвалась. Я заехала на свободное парковочное место и вышла из машины. Увидев меня, Люда наклонилась к открытому боковому стеклу со стороны водителя — за рулем сидел ее супруг. «Их еще и двое», — безрадостно подумала я, догадываясь, что мне предстоит держать отчет перед клиентами. В сущности, похвастаться мне пока было нечем.

— Здравствуйте, Татьяна, — Людмила шагнула в мою сторону, — а мы вот с Сергеем решили поговорить с вами. Извините, что без предупреждения. Просто проезжали мимо…

— Хорошо, давайте поднимемся ко мне, — предложила я.

Люда сделала знак своему мужу. Тот вышел из машины и поспешил за нами.

Я не стала извиняться перед Усовыми за кавардак в моей квартире — пусть видят, что домашние заботы у меня сейчас не на первом плане.

— Нам сегодня звонил адвокат, — заговорила Люда, расположившись в том же кресле, что и в прошлый раз. — Он просил дать в суде свидетельские показания. Суворов думает, если мы расскажем о том, что Варя спасла нашу дочь, это как-то ей поможет.

— Лично я и не смогу пойти в суд, потому что в воскресенье вечером уезжаю в командировку, — стал оправдываться Сергей, — на всю неделю.

— А я остаюсь за начальника отдела. Дел невпроворот…

— Тем не менее было бы неплохо, если кто-то из вас пошел бы в суд и дал показания, — заметила я.

— Таня, я не поняла, — Людмила посмотрела на мужа и поправилась, — мы не поняли, у вас что же, нет никаких подвижек в расследовании?

— Подвижки есть. Я знаю наверняка, что Варя не убивала Кулика.

— Мы в этом и не сомневались, — заметила Усова. — Вам удалось выяснить, кто это сделал и почему?

— Варю шантажируют жизнью близкого человека, поэтому она и взяла на себя чужую вину.

— Шантажируют? — Люда с тревогой посмотрела на мужа, потом снова повернулась ко мне. — Но кто?

— Настоящий преступник.

— Ну хоть что-то вам о нем известно? Кто он? За что убил директора фирмы? — вопрошала Людмила, то и дело поглядывая на мужа.

— Я думаю, что убийство связано с профессиональной деятельностью Кулика.

— Бизнес хотели у него отнять, да? — предположила Людмила.

— Кулик был только генеральным директором, фирма принадлежит другому человеку, который живет за границей.

— Ну, должность гендиректора тоже заманчивая. Ради этого кресла, пожалуй, могли и убить, — подал голос Усов.

— Валерий Михайлович был большим профессионалом в области строительной индустрии, к тому же человеком принципиальным. Скорее всего именно эта несговорчивость и стоила ему жизни.

— Ну а при чем здесь Варя? — поинтересовалась Людмила.

— У меня есть две версии. Первая — она стала случайной свидетельницей убийства. Ее могли устранить, но потом решили, что выгоднее свалить убийство на нее. Вторая — изначально убийство и планировалось так, чтобы тень подозрений легла на Котлярову.

— Татьяна, скажите, вы успеете узнать имя настоящего убийцы до суда? — со всей строгостью спросила Людмила.

— Времени действительно остается очень мало. Варя во всем призналась, и следователю нет никакого смысла затягивать с передачей дела в суд. Рузаев уже подчистил все шероховатости, свел до минимума нестыковки, — сказала я, вспомнив об экспертизе, показавшей, что на пальцах Варвары нет пороховых газов, — так что судья может и не обратить на эти «мелочи» никакого внимания.

— Так что же, все напрасно? — расстроилась Людмила. — Варю уже не вытащить?

— Мы еще поборемся! Говоря «мы», я имею в виду и адвоката Суворова в том числе. Пообщавшись с ним, я поняла, что на него можно положиться.

— Знаете, Татьяна, при первом общении он нам тоже пустил пыль в глаза, — заметил Сергей. — А когда я снова с ним встретился, то понял, что для Вари от такого защитника будет больше вреда, чем пользы…

— Вот именно сама Варя больше всего и осложняет ему работу. Если бы она рассказала ему, как все было на самом деле…

— Не рассказала, значит, не доверяет, — высказалась Люда.

— На Котлярову оказывается мощное моральное давление. Признаваясь в убийстве Кулика, она спасает жизнь своего близкого родственника.

— Бедняжка, — вздохнула Людмила.

— Так что там с адвокатом? — уточнил Усов.

— Суворов неспроста вызвал вас в суд. Он понимает, что ваши показания не слишком повлияют на решение судьи, но вот затянуть судебный процесс они могут. Это даст мне фору, понимаете?

— Ну, допустим, я или Люда, мы отвлечем на себя внимание на полчаса. Разве это что-то изменит? — засомневался Сергей.

— Кроме вас Варин адвокат вызовет и других свидетелей. Он пообещал мне, что будет максимально затягивать слушания.

— Ну хорошо, — согласилась Усова, — я пойду в суд. Отдел без меня не пропадет. Если надо тянуть в суде время, я попробую включить «дуру» — буду переспрашивать вопросы, отвечать на них издалека, держать паузы…

— Злоупотреблять этим все же не стоит, иначе судья догадается, что адвокат при помощи свидетелей сознательно тянет время. Но и короткие односложные ответы тоже нежелательны. Короче, надо соблюдать баланс между «водой» и действительно существенной информацией.

— Буду стараться.

Я объяснила своим клиентам профессиональную версию убийства Кулика с такой уверенностью, что они сразу приняли ее на веру. А если я ошиблась? Ну были у Валерия Михайловича какие-то «рабочие моменты». У какого руководителя их нет? Только у того, который делегировал все свои полномочия замам, переложив всю ответственность на их же плечи. Но разве это про Кулика? Скорее всего, что нет. Мне припомнился первый разговор с Катей. Она тогда охарактеризовала погибшего директора как большого профессионала. «Валерий Михайлович был весь в работе, — вспоминала она. — Мы его редко видели — он то на объектах пропадал, то встречался с подрядчиками, то в мэрии вопросы решал… Мы при нем все тендеры выигрывали…» Да, при его жизни выигрывали, а после смерти первый же тендер провалился. А если быть точнее, то фирма «XXI век» просто не приняла в нем участия, так как в тот день были похороны директора. А выиграла тот тендер фирма «Дом-Дом». Не исключено, что Кулика заказал кто-то из конкурентов. Я не могла однозначно утверждать это, потому что были еще «рабочие моменты». Ольга Витальевна случайно подслушала разговор мужа с Шумиловым, из которого поняла, что гость уговаривает Валерия Михайловича начать строительство какого-то объекта. Кулик отклонил проект, потому что тот не соответствовал строительным нормам и правилам. Тем не менее он пообещал Шумилову еще раз посмотреть техдокументацию, пообещал и… потерял покой. По словам Ольги Витальевны, он еще несколько дней находился в глубокой задумчивости, отвечал невпопад на ее вопросы, нервно подергивал плечом. Через несколько дней «рабочие моменты», по мнению Ольги, рассосались. Но так ли это на самом деле?

На первый план вышла фигура Шумилова, и она была неоднозначной. Сам он утверждал, что был другом Кулика, но этого никто не подтверждал: ни Катя, ни Ольга Витальевна. Алексей Петрович стал проявлять неожиданную заботу о вдове. А почему, собственно, нет? Она — женщина интересная, а он — мужчина свободный… Или тут что-то другое? Допустим, Шумилов поддерживает отношения с Ольгой Витальевной, чтобы выведывать у нее информацию о ходе следствия. После моего визита он сразу же позвонил ей и поинтересовался, не слишком ли дорого она заплатила частному детективу. Вряд ли его волновал именно финансовый вопрос. Скорее всего, Алексей Петрович хотел уточнить сам факт — она ли затеяла частное расследование и зачем. Как выяснилось, не она…

Став исполняющим обязанности гендиректора, Шумилов усилил безопасность. То ли он не верил, что Кулика убила Котлярова, а потому опасался и за собственную жизнь. То ли он создавал иллюзию, что озабочен безопасностью сотрудников фирмы, в том числе и своей, дабы отвести от себя подозрения.

Да какие там подозрения! У Алексея Петровича есть железное алиби — в тот момент, когда в директорском кабинете прозвучал роковой выстрел, он был в командировке в Воронеже. И в бухгалтерии есть документы, подтверждающие этот факт.

Но как быть с тем, что именно Шумилов уговаривал Кулика закрыть глаза на недочеты в проектной документации и дать «добро» на начало строительства? Его ведь кто-то уполномочил на этот разговор… Кто? «Люди, которые привыкли грести исключительно под себя». Именно так Алексей Петрович сказал Валерию Михайловичу. Если Кулик принял отрицательное решение, то те люди вполне могли его заказать. Допустим, это кто-то из чиновников. Тогда Шумилов — организатор. А исполнитель, возможно, водитель самосвала Кунгуров, который ушел с места преступления через склад спецодежды. На тот момент им заведовал Алексей Петрович. Шумилов мог заранее сделать дубликат ключа, которым убийца открыл и закрыл дверь. Родной ключ ведь, по словам Мельникова, висел на стене склада, рядом с запертой дверью. Попав на лестницу, преступник, вероятнее всего, поднялся на чердак, а потом спустился на землю по пожарной лестнице, которая скрыта от посторонних глаз раскидистыми деревьями. На поручнях той лестницы могли остаться отпечатки пальцев, но эксперт, приехавший на место преступления, не больно-то искал их, потому что Котлярова призналась в убийстве. Правда, на первом же после задержания допросе она отказалась от своих показаний. Но это не помешало предъявить ей обвинения в убийстве Кулика и поместить ее в СИЗО. После драки, в которой Варе порядком досталось, она поняла, что никакие молитвы ей не помогут, и поменяла свои показания. После этого ее перевели в другую камеру, где ее взяла под свою защиту Оса. Ну, разумеется, пока суд не признал Котлярову виновной в убийстве Кулика, ее будут опекать, а потом… потом с ней может произойти все, что угодно.

Когда Кирилл встречался с Варей в последний раз, она была в подавленном состоянии. Котлярова хотела вообще отказаться от услуг адвоката, но он убедил ее в том, что это невозможно. Тогда Котлярова попросила его не предпринимать никаких усилий для смягчения наказания.

Я попыталась понять, почему она не рвалась на свободу, к сыну. Возможно, Варе казалось, что Тимур ее уже забыл, а больше ее никто не ждет, что она никому здесь не нужна, разве что кроме младшей сестры и школьной подруги. Но Нина даже не могла в открытую общаться с ней — родители запрещали. А у Светы и так с ней были одни проблемы. Варвара даже не догадывалась, что зерна добра, которые она посеяла, дали свои всходы…

Всходы-то дали, но запоздалые. Усовым следовало подсуетиться немного пораньше. Эх, мне бы еще недельку! Увы, у меня есть всего два дня, причем выходных — суббота и воскресенье. Если сильно повезет, то еще и понедельник… За это время надо точно установить, кто убил Кулика, и предъявить доказательства в суде.

Меня стали одолевать сомнения, все ли звенья правильные в моей цепочке «заказчик — организатор — исполнитель». Пока не было известно точно, что тот Эдик, которому то и дело звонит из Дольска Женя, и Эдуард Кунгуров, бывший водитель самосвала, одно и то же лицо. Конечно, Эдуард — имя не очень-то распространенное, но и не слишком редкое. А что у меня, собственно, есть на Кунгурова? Криминальное прошлое — это раз. Но на стройках «XXI века» были и другие рабочие с погашенной судимостью. Доступ к гаражу, через который можно попасть на второй этаж, минуя вахтера — это два. Но вместе с ним можно подозревать всех водителей, механиков и завгара. Впрочем, не каждый транспортник этой фирмы способен запросто проникнуть в офисное помещение, а только тот, у кого имеется ключ от двери запасного выхода. И снабдить его этим ключом мог Шумилов. Наташа видела, что Кунгуров общался с Алексеем Петровичем во внерабочее время, и это — три. А кто сказал, что замдиректора строительной фирмы и водитель самосвала в свободное от работы время планировали как раз убийство? Вдруг они толкали налево машину кирпича?

У меня появилось много вопросов, связанных с профессиональной деятельностью Кулика, и задать их кроме как уже известной мне троице было некому.

Глава 10

Субботним утром я позвонила на мобильный Кате.

— Алло, — произнесла та сонным голосом.

— Доброе утро! Извини, я, наверное, тебя разбудила…

— Не поняла, это кто? — спросила бухгалтер «XXI века».

— Таня, сестра Котляровой, — отрекомендовалась я.

— Ты зачем звонишь мне в такую рань?

— Извини, я думала, ты уже встала.

— Ладно, говори, что ты хотела, — смягчилась Катерина.

— Я хотела узнать у тебя номера телефонов Ники и Наташи. У меня появились к ним очень важные вопросы.

— Поздно выяснять, что да почему! Твоя сестра скоро сядет. И основная интрига только в том, сколько ей дадут. В понедельник начнется суд…

— Я в курсе. Именно поэтому мне надо кое-что выяснить до начала слушаний. Помоги мне, пожалуйста, связаться с девчонками, которые были с тобой в суши-баре.

— Хочешь предъявить им счет? — Катя сразила меня наповал своей «сообразительностью». — Только зря все это. Они лишь посмеются над тобой…

— Да что ж вы за люди такие! Вашу коллегу ни за что в колонию отправляют, а вам не только все равно, вам это по приколу. Не удивлюсь, если вы в суд развлечься пойдете… А может, это как раз ваша троица Варьку подставила?

— Ничего нам не по приколу, — стала оправдываться Катерина. — Да если ты хочешь знать, я, Наташка и Ника, мы будем в суде выступать как свидетели защиты. Вчера ее адвокат к нам в офис приходил и попросил об этом. Между прочим, мы даже не сомневались — идти или не идти. А деньги за суши я могу тебе вернуть.

— Не надо, лучше дай номера телефонов…

— Ладно, давай поступим так. Я сейчас позвоню Нике с Наташей и скажу, что тебе надо с ними поговорить. Если они захотят, то сами тебе перезвонят.

— Пойдет, — согласилась я.

Ожидание — занятие очень утомительное, чтобы как-то отвлечься, я решила заняться уборкой. Но не успела я смахнуть пыль с мебели в гостиной, как раздался звонок.

— Алло! — ответила я.

— Таня, здравствуй! Это Ника. Катька сказала, что ты меня о чем-то спросить хотела… У меня все равно все планы на эти выходные сорвались, так что можем с тобой встреться, поговорить. Кстати, я с Наташкой уже созвонилась, она тоже не против к нам присоединиться. Ну что, где встречаемся?

Мне не понравился Никин энтузиазм. Возникло ощущение, что девчонки от скуки задумали очередной розыгрыш. От скуки ли? А что, если они каким-то образом причастны к убийству директора?

— Погода хорошая, так что я предлагаю встретиться в горпарке, на центральной аллее. Там есть скамейка в виде «гусеницы», вот на ней я буду вас ждать через час, — обозначила я место и время встречи.

— Придем, — подтвердила кадровичка.

Уже издалека я заметила, что «гусеница» занята, но, подойдя поближе, узнала Наташу. Она времени зря не теряла — делала селфи на фоне низкорослой березки, растущей за скамьей.

— Добрый день! — поздоровалась я.

— Привет! — кивнула она и сделала еще один снимок. — Надо было палку для селфи захватить. А вон и Ника идет.

— Привет! Давно ждете? — спросила кадровичка, усаживаясь между нами.

— Минут десять. Смотри. — Наташа стала показывать Нике фотографии в своем смартфоне.

— Я, пожалуй, тоже сфотографируюсь.

Я смотрела на девчонок, увлеченных селфи, и лишний раз убеждалась в том, что им нет никакого дела до Вари. Похоже, они согласились на встречу со мной лишь потому, что у них не было других дел.

— А ты чего не делаешь селфи? — спросила меня Наташа. — Или ты не выкладываешь фотки в соцсети?

— Не выкладываю, — подтвердила я.

— Какая-то ты несовременная, — усмехнулась Ника. — Варька такая же была…

— Почему «была»? Она, конечно, не на свободе, но ведь жива, — поправила я.

— Жива, но в тюрьме не пофоткаешься. — Кадровичка убрала смартфон в сумку.

— Таня, вот ты уже в Тарасове почти неделю. Как твои успехи? — поинтересовалась сотрудница проектного отдела.

— Да, тебе удалось что-нибудь выяснить? — Ника поддержала свою подружку вопросом.

В мою голову вернулась мысль о том, что эти девчонки знают об убийстве Кулика намного больше, чем говорят мне. А пришли они сюда не от скуки, а для того, чтобы выяснить, не докопалась ли я до истины.

— Мне удалось добиться свидания с Варей, — соврала я, чтобы посмотреть на их реакцию.

— Ну и как она там? — полюбопытствовала Наташа. — Выглядит, наверное, ужасно?

— Да, СПА-салон ей бы не помешал, — заметила я.

— Ну он ей светит только лет через пять, — вздохнула Ника. — У нас в офисе вчера ее адвокат был. Симпатичный такой… Так вот, он сказал, что Котляровой больше пяти лет не дадут…

— С одной стороны, срок не такой уж большой. Убийство ведь все-таки! Но с другой — пять лет — это целая жизнь, — пустилась в размышления Наталья. — В ее-то возрасте! Когда Котлярова выйдет оттуда, ей уже будет под тридцать. Пять лет без СПА-процедур, без фитнес-клубов, да просто без мужика… Я имею в виду любимого. Охранники-мужчины там, наверное, есть… Варька, когда освободится, думаю, на все сорок выглядеть будет… Надо ж было так по-глупому влететь!

— Наташа, я тебя умоляю! Варька и на свободе ни в какие салоны и фитнес-клубы не ходила, да и мужика у нее, кажется, не было… Жила какими-то воспоминаниями о своей первой дольской любви… Таня, скажи, а тот парень хоть стоящий был, чтобы так о нем сохнуть?

— Стоящий, — кивнула я, думая о том, что эти девицы все-таки не причастны к убийству своего босса. Было бы иначе, они бы поинтересовались, не назвала ли она мне имя настоящего убийцы. — Девушки, я позвала вас сюда, чтобы кое-что уточнить. Первый вопрос у меня к тебе, Наташа.

— Какой?

— В конце апреля, или в начале мая, Валерий Михайлович отклонил какой-то проект, потому что не был уверен в расчетах…

— Это жилой дом на Пушкинской, что ли? — без особых усилий вспомнила сотрудница проектного отдела.

— Расскажи об этом объекте, — попросила я.

— Место для стройки в очень престижном районе, в самом центре города, — начала просвещать меня Наталья. — Главное — там даже отселять никого не надо было, поскольку на том месте когда-то сквер находился. Правда, он давно был в запустении… Еще в девяностые землю под тем сквером кто-то приобрел в частную собственность и почти двадцать лет ею никак не распоряжался. А в прошлом году наш муниципалитет вернул этот земельный участок в собственность города и объявил тендер на строительство жилого дома. Проект у нас готовый уже был, мы его только чуть-чуть доработали, привязав к конкретному месту. Мы уже начали копать фундамент, когда Валерия Михайловича вызвали в мэрию и попросили увеличить этажность. Он, конечно, дал нам задание сделать новые расчеты, но лишь для того, чтобы обосновать невозможность этого.

— Ну и каков был результат? — поинтересовалась я.

— Отрицательный, поэтому строительство объекта было заморожено. После смерти Кулика Шумилов дал нашему отделу задание доработать проект. Честно говоря, я не хотела бы жить в том доме. Под ним грунтовые воды близко к поверхности земли проходят, да и действующий коллектор изношен. Его мощности еле-еле позволяют подключить к нему 9-этажный дом, а про 12 этажей и говорить нечего… Речь про канализацию, если ты не понимаешь, — пояснила мне Наташа.

— Понимаю, — кивнула я. — А кто заказчик?

— Мэрия.

Мне снова вспомнились слова Шумилова, подслушанные Ольгой Витальевной: «Да что эти люди могут пообещать? Они ведь под себя все гребут. Просто со мной поговорили, объяснили ситуацию…» Стало быть, речь шла о руководстве нашего города. И заказчик убийства Кулика скорее всего был оттуда.

— А почему именно Алексей Петрович стал исполняющим обязанности гендиректора? — поинтересовалась я.

— Ну, это решение нашего владельца, — подключилась к разговору Ника. — Оно временное. Вот приедет Скачков из своей Черногории и решит кадровый вопрос. Скорее всего он назначит генеральным совершенно нового человека. Он так сказал нашему главбуху по телефону. Так что Шумилов скоро снова станет заниматься исключительно вопросами снабжения. Там он как рыба в воде. А строительство для него — непроходимая чаща. Он ведь после института по специальности даже не работал. Я помню записи в его трудовой книжке. Их не так-то много и все так или иначе с закупками и материально-техническим обеспечением связаны.

— А где он еще работал?

— В типографии № 6, — припомнила Ника. — Она обанкротилась, вот Шумилов и стал искать новую работу. А у нас как раз в это время снабженец как-то неожиданно уволился. Вот Алексей Петрович и откликнулся на нашу вакансию. Таня, почему ты опять им интересуешься? Неужели думаешь, что это Алексей Петрович подставил твою сестру?

— Да, что тебе Варька сказала во время свидания? — поинтересовалась Наташа.

— Мы не могли там с ней общаться открытым текстом, но одно я поняла — это не Варя убила вашего директора.

— Ну и зачем тогда она призналась? — Наталья недоуменно уставилась на меня.

— Все улики были против нее. Эта подстава стала вершиной всех розыгрышей, которые вы устраивали Варе.

— Мы? — в один голос вскрикнули девчонки.

— Так ты нас подозреваешь, да? — обиделась кадровичка и дернула свою подружку за руку: — Наташка, пошли!

— Да погоди-ты! Пусть Таня объяснит, что она имела в виду.

— Ладно. — Ника села обратно на скамейку. — Пусть объяснит.

— Варя говорила мне по телефону, — соврала я, чтобы не подставлять Катю, — что ее постоянно разыгрывали.

— Да кто ее разыгрывал? Разве что по мелочам. — Ника стала наматывать на палец прядь своих волос.

— Она имен не называла, — заметила я.

— Не называла, значит, ничего и не было, — заключила Наташа.

— И меня вы в суши-баре на бабки тоже не развели? — усмехнулась я.

— Ой, мы не специально! Просто у нас уже времени не было. Шумилов нас в такие рамки поставил! Если два раза опоздаешь, то можно и с работы вылететь, — пожаловалась мне Ника.

— А почему он так за дисциплину взялся?

— Боится, — загадочно произнесла Ника.

— Чего именно? — уточнила я.

— Ника, ты чего-то знаешь? Если так, то скажи, — стала теребить ее Наташа.

— В общем, я слышала разговор в туалете. Шумилов говорил за стенкой по мобильнику. Он сказал что-то в этом роде: «Братишка, все будет хорошо. Только ты меня не торопи. Я следующим стать не хочу. Нет, уволиться тоже не могу. Есть определенные обязательства…»

— И это все? — уточнила я.

— Алексей Петрович еще что-то сказал, но мне не удалось расслышать его слова из-за того, что он, простите меня за такие подробности, нажал на слив воды.

— А почему ты раньше мне об этом не говорила? — спросила Наталья.

— Да я как-то сразу забыла о том разговоре. Вот ты, например, до недавнего времени тоже молчала, что видела Шумилова с Кунгуровым.

— Да я бы об этом и не вспомнила, если бы Таня не стала спрашивать о водителе самосвала.

— Кстати, о Кунгурове. — Я достала смартфон. — Давай попробуем еще раз ему позвонить. Надеюсь, сегодня мне удастся его разговорить.

Я набрала нужный номер и вскоре услышала тоже короткое:

— Ну!

Включив громкую связь, я радостно воскликнула:

— Здравствуй, Эдик!

— Привет, — глухо произнес тот.

— Эдик, я так соскучилась. Когда мы с тобой снова встретимся? — не без сексуального оттенка в голосе произнесла я.

Ника с Наташей засмеялись, заглушая ответ Эдуарда. А он между тем спросил:

— Ленка, ты, что ли?

— Я, кто же еще?

— А что это у тебя там за смех? Ты, вообще, где сейчас? — поинтересовался мой собеседник.

— Да я на остановке стою. Эдик, а когда мы с тобой увидимся? — спросила я, делая Наташе с Никой знак рукой, чтобы они прислушались к ответу.

— Сейчас дел по горло, но скоро я с ними разгребусь, и тогда, Ленуська, мы с тобой оторвемся на полную катушку! Можем даже смотаться куда-нибудь отдохнуть.

Ника закивала, давая понять, что узнала голос Кунгурова.

— Ой, моя маршрутка подошла! Эдик, ты звони, не пропадай, — попросила я и отключила связь.

— Ну ты даешь! — продолжала хихикать Наталья. — Ну просто артистка!

Оставив ее комплимент без внимания, я обратилась к Нике:

— Ты уверена, что это тот самый водитель самосвала, про которого мы говорили?

— Да сто процентов! — подтвердила кадровичка. — Его хриплый голос трудно не узнать!

— А когда Кунгуров уволился, ты помнишь?

— Да вскоре после убийства.

— Он как-то объяснил, почему увольняется?

— Да, сказал, что его на легковую машину берут, личным водителем какого-то босса, что там зарплата такая же, как у нас, но зато тачка в круглосуточном пользовании, поэтому можно будет вечерами девчонок возить.

— Да к нему ни одна приличная девчонка в машину не сядет, — усмехнулась Наташа. — У него же на лице написано, что сидел.

— А вот вахтер Максимов, — перескочила я на другую тему. — Что вы о нем можете сказать?

— Хороший дядька был, душевный, — вспомнила Наташа. — У меня каблук сломался на лестнице, так он мне починил туфли, не отходя от вахты.

— А Скворцову он вообще жизнь спас. Тот думал, что у него приступ радикулита, а дядя Паша сказал, что больше на предынфарктное состояние похоже, и вызвал ему «Скорую»… Он так расстроился, когда его сократили! Как знать, если бы продолжал работать, может, еще и пожил бы. Он ведь одиноким был, наша фирма была его семьей. Остался без работы, почувствовал себя никому не нужным, вот сердце и не выдержало…

Услышав это, я поняла, что Максимов не мог быть причастен к убийству директора.

— А инициатива сократить вахтеров и поручить охрану офиса ЧОПу принадлежала Шумилову? — на всякий случай уточнила я.

— Так и есть, — подтвердила кадровичка. — Таня, скажи, зачем ты интересуешься Шумиловым, Кунгуровым, Максимовым? Неужели то, что мы тебе о них рассказали, как-то поможет твоей сестре?

— А вдруг?

— Ему только адвокат сможет помочь. — Наташа застыла в мечтательной задумчивости. — Интересно, а он женатый?

— Ну, обручального кольца у него не было… Так что ты, Наташа, в понедельник не теряйся! — посоветовала Ника своей подружке. — Ой, а у кого это телефон звонит?

— У меня. — Я полезла в сумку и вынула смартфон.

— Татьяна, здравствуйте! Это Нина, — взволнованно говорила Котлярова-младшая. — Я звоню вам, чтобы сказать, что сегодня же пойду в полицию и напишу заявление… Так дальше продолжаться не может! Я еще вчера хотела, но не успела. Но сегодня меня уже никто не остановит.

— Нина, что произошло? О чем ты хочешь заявить?

— О том, что Женька самозванка. Из-за нее Тимурчик вчера чуть не разбился… Но это еще не все. По телефону обо всем не расскажешь… Племянника надо спасать! Я все продумала…

— Все? А о своей сестре ты не забыла?

— Уверена, она скажет мне за это «спасибо». Так что я время тянуть не буду, прямо сейчас пойду в полицейский участок…

Я пыталась понять, зачем Нина звонит мне, если уже все для себя решила. Вероятно, она хотела разделить со мной ответственность за свое действие или бездействие. Но я была твердо уверена — заявлять в полицию о том, что в семью Рафиковых вошла мошенница, нельзя. Эта информация быстро долетит до Тарасова, и заинтересованные лица предпримут ответный ход. Варя может просто-напросто не дожить до суда. Не исключено, что в камере с ней произойдет какой-нибудь «несчастный случай» и дело закроют в связи со смертью подозреваемой. Нина этого не понимала, но я не могла сказать ей об этом открытым текстом.

— Давай поступим так: я сегодня же вернусь в Дольск, мы с тобой все обсудим и решим, что делать дальше.

— Не знаю… Я уже настроилась…

— Нина, я очень прошу тебя — ничего не предпринимай до моего приезда.

— Только вы поскорей приезжайте, — попросила Котлярова-младшая.

— Хорошо, как буду на месте, позвоню тебе.

— Жду. — Нина отключилась.

— Новые проблемы? — поинтересовалась Наташа, и я кивнула ей. — Знаешь, Варя тоже старалась всем помогать. И что из этого вышло?

— Пока еще ничего не вышло. Извините, девушки, но мне пора возвращаться в Дольск. Спасибо, что уделили мне время. До свидания! — Я встала со скамьи и пошла к выходу из парка.

— Таня, подожди! — крикнула Наталья, и я остановилась. Девчонки догнали меня. — Мы тебе за обед кое-что должны. Сейчас отдадим, а то вдруг тебе денег на автобус до Дольска не хватит…

— Не беспокойтесь, хватит.

— Как знаешь. — Наташа застегнула «молнию» на своей сумке, не став меня уговаривать. — Ну мы пошли.

Ника с Натальей обогнали меня. Я шла за ними и думала, что ведьмочкам живется проще — сели на метлу и улетели. Ангелам же приходится труднее — крылья надо часто стирать и отбеливать, чтобы они были белыми и пушистыми. Варя старалась быть ангелом, но вместо благодарности об нее то и дело вытирали ноги…

Перед тем как отправиться в Дольск, я заехала домой, чтобы переодеться. Поднимаясь по лестнице, я вспомнила, что мой сосед работает в типографии № 6. Я подошла к его квартире и нажала на кнопку. Дверь открылась буквально сразу.

— Таня? Вот уж не ожидал! — удивился Самсонов.

— Андрей Анатольевич, добрый день! Можно зайти?

— Вообще-то я уходить собирался. Ну, ладно, проходи. Что-то случилось?

— Я лишь хотела у вас кое-что уточнить, — сказала я, зайдя в прихожую. — Вы ведь в 6-й типографии работаете?

— Уже нет, — мотнул головой Самсонов. — Но там я без малого двадцать лет оттрубил, пока типографию не закрыли.

— Скажите, а вы Шумилова помните?

— Того горе-снабженца, что ли? — Сосед недовольно поморщился.

— Почему вы назвали его горе-снабженцем?

— Это я еще мягко выразился, — заметил Самсонов.

— Андрей Анатольевич, хотя бы кратко расскажите мне, что он там натворил?

— Ну если кратко, то он приобрел у китайцев типографскую краску, которая на деле оказалась какой-то отравой. Мало того, что весь тираж был испорчен, так еще и рабочие отравились.

— Шумилова, наверное, за это наказали?

— Выкрутился. Поговаривали, что за него кто-то оттуда, — сосед воздел глаза к потолку, — заступился. А еще ходили слухи, будто Шумилов и не ошибся вовсе, когда у китайцев ту краску покупал. А сделал это сознательно. Наша типография тогда на ладан дышала, все надежда была на рекламные брошюры одной фирмы. Тираж был очень солидный, а за ним, глядишь, и другие заказы бы последовали, но вышло все наоборот. Остатки бумаги, которую мы еще по докризисным ценам покупали — в хлам. Заказчику буклетов пришлось неустойку выплачивать, а работникам, пострадавшим от токсичной краски, компенсацию ущерба. Все это окончательно добило нашу типографию. На ее площадях сейчас другая фирма открылась, тоже полиграфического направления. Вот и говорят, что Шумилов чей-то заказ выполнял, добивая родное предприятие. Между прочим, он там не год-два работал, а лет десять. Должен был разбираться в типографской краске… Танечка, вы извините, мне на вокзал надо, супругу встречать.

— Не буду вас задерживать. Спасибо за информацию.

Мы вышли из квартиры. Самсонов стал закрывать ключом замок, а я пошла к себе, чтобы переодеться и взять в дорогу все самое необходимое.

Я не могла не думать о Шумилове. Он определенно был связан с кем-то из нашей мэрии. Если Алексей Петрович случайно приобрел типографскую краску, непригодную для использования, то тот человек его прикрыл, сделав своим должником. Если же это был заказ на развал предприятия, то почему бы заказчику снова не обратиться к услугам Шумилова? Но одно дело загубить тираж рекламных буклетов и причинить нетяжкий вред здоровью печатников, а другое дело — убить человека. Как это ни цинично звучит, но Алексею Петровичу, возможно, пришлось взвешивать, чья жизнь дороже — бывшего однокурсника или близких родственников, оказавшихся в эпицентре вооруженного конфликта. Ольга Витальевна упомянула, что Алексей Петрович очень переживает за своего младшего брата, который живет с семьей на Украине. Вдова сказала, что он хочет перевезти его семью в Россию на ПМЖ, но это не так-то просто. Что именно непросто — вывезти их из соседнего государства или разместить родственников в Тарасове, — она не уточнила. Шумилов хоть и холостяк, но вряд ли ему хочется потесниться, разместив родню на своей жилплощади. Было бы неплохо купить им отдельную квартиру, но для этого нужны деньги. Мне вспомнился подслушанный Никой разговор: «Братишка, все будет хорошо. Только ты меня не торопи. Я следующим стать не хочу. Нет, уволиться тоже не могу. Есть определенные обязательства». «Следующим» скорее всего означает покойником. А вот какие у Шумилова еще остались обязательства, это интересно…

Разузнать, чем сейчас дышит Шумилов, могла Ольга Витальевна. Главное — правильно ее сориентировать. Остановившись на закрытом железнодорожном переезде, я достала смартфон и набрала номер домашнего телефона Куликов, который мне дал Мельников еще в начале расследования.

— Да-да, — ответила вдова.

— Здравствуйте, Ольга Витальевна! Это Татьяна, частный детектив.

— Да, Таня, я узнала вас. Вы хотите мне что-то сообщить?

— Скорее попросить. — Я выдержала небольшую паузу. — Вы не могли бы созвониться с Шумиловым и договориться с ним о встрече?

— В этом нет нужды. Он сам мне сегодня звонил и напросился на чашку чая.

— Ольга Витальевна, возможно, вас это удивит, но я подозреваю Шумилова, — сказала я открытым текстом.

— Да, вы меня действительно удивили, — произнесла Кулик, оправившись от потрясения. — Леша ведь не бандит… Что плохого сделал ему мой муж?

— Я пока не могу объяснить вам, на чем основаны мои подозрения, — говорила я, наблюдая за товарными вагонами, мелькающими перед моими глазами, — но с самого начала мое расследование так или иначе вертится вокруг Шумилова.

— Раз так, то я уже боюсь оставаться с ним наедине. Стоило договориться с Алексеем о встрече в каком-нибудь кафе, а не приглашать его домой. Пожалуй, я сейчас позвоню ему и отменю нашу встречу, сославшись на внезапный приступ мигрени.

— Нет-нет, отменять встречу не стоит. Вам ничего не угрожает. — Стоило это произнести вслух, как тут же появились сомнения на этот счет. — Но на всякий случай, как бы между прочим, скажите Шумилову, что ваши соседи или просто знакомые знают о его визите к вам.

— Хорошо, я так и сделаю. Татьяна, а о чем вы хотели меня попросить?

— Попробуйте завести с Шумиловым разговор о переезде его брата в Россию, чтобы выяснить, в какой стадии решения находится этот вопрос.

— Неужели это имеет какое-то отношение к убийству моего мужа?

— Не исключено, — сказала я, наблюдая за тем, как поднимается шлагбаум.

— Хорошо, Таня, я сделаю все, что смогу, а потом позвоню вам.

— Буду ждать вашего звонка. — Я отключила связь и нажала на педаль газа.

До Дольска осталось восемьдесят километров…

Глава 11

Зарулив на АЗС, я встала в очередь и позвонила Нине, но она мне не ответила. Минут через десять, уже отъехав от заправочного терминала, я сделала повторный звонок. Он также остался без ответа. В голову сразу полезли мысли о том, что Нина все-таки влезла куда не следует.

Въехав в город, я свернула на Кирпичную улицу, на которой жили Рафиковы. Остановившись около их дома, я стала настраивать прослушивающее устройство на нужную волну. Увы, «жучок» молчал. Терять там понапрасну время я не стала, поэтому поехала в сторону детской площадки, на которую Саша-Женя водила гулять Тимура. Там их не было, и я поехала на Лесную улицу, где жили Котляровы. Припарковавшись чуть в стороне от их дома, я снова набрала Нинин номер, но она мне упорно не отвечала.

Услышав стук по боковому стеклу, я повернула голову влево и увидела белобрысого мальчишку лет семи-восьми.

— Тебе чего? — спросила я, опустив стекло.

— Меня Нина к вам прислала. Она просила передать, что пока не может выйти из дома — нашей маме плохо.

— А что с ней?

— Давление очень высокое. «Скорая помощь» приезжала, доктор маме укол сделала и сказала, что после него она заснет. Вот тогда сестра к вам ненадолго выйдет. Все, я побежал в магазин! — Петя рванул вниз по улице.

Примерно через полчаса после того, как он вернулся из магазина, Нина показалась на крыльце своего дома. Выйдя за калитку и махнув мне приветственно рукой, она тем не менее не спешила приближаться к моей машине. Я догадалась почему — на улице было оживленно, и кто-нибудь мог заметить, как девушка садится в мою машину. Это породило бы ненужные разговоры. Я проехала вперед и остановилась через два дома, ожидая Котлярову-младшую.

— Здравствуйте! Я ненадолго, — сразу же предупредила меня Варина сестра, подсев в салон моего «Ситроена». — Мама может проснуться, а меня нет.

— Ясно. Рассказывай, что случилось!

— У Женьки появился хахаль, и ей уже не до Тимурчика. Вчера она, как обычно, пошла с ним гулять на детскую площадку. По дороге она все время оглядывалась, словно кого-то высматривала. Я даже испугалась, как бы она не заметила, что я за ней слежу. Пришлось свернуть в переулок и пойти к скверу другой дорогой, — торопливо вещала девушка. — Когда я подошла туда, то увидела, что Женька садится в машину, припаркованную около площадки, причем одна.

— А мальчик куда делся? — уточнила я.

— Тимурчик остался на площадке, один. Он стоял около горки и завистливо смотрел, как другие катаются. Потом не выдержал и полез на горку, а там как раз детей много было, постарше Тимурчика. Они пихались и едва не столкнули его вниз. Хорошо, что я вовремя подоспела и разняла эту кучу-малу. Племяш не сразу, но узнал меня, прижался…

— А что же Женя? — полюбопытствовала я.

— Мне тоже стало интересно, чем она там занимается, поэтому я подошла поближе к машине и увидела, что она целуется с водителем. Ей было не до Тимурчика. Если бы я хотела, то запросто могла увести его. Если честно, то я уже собиралась именно так и поступить. Но потом подумала, что так я поддержала бы миф о том, что Тимура хотят выкрасть. И потом я не знала, как на все это отреагируют мои родители. Точнее, я была почти уверена, что они заставят отвести Тимурчика к Рафиковым, даже если я расскажу им, что сегодня произошло.

— Собственно, ничего и не произошло, — резюмировала я.

— Это потому что я оказалась рядом с племянником, когда его чуть не столкнули с горки, — напомнила мне Нина. — Сегодня я снова стала следить за Женькой. Пришла к дому, а около него уже стоит та сама машина. Она вышла из подъезда, усадила Тимурчика на заднее сиденье, детского кресла там, разумеется, не было, а сама уселась вперед. Потом они куда-то укатили. Зря я ждала их около детской площадки — они там и не появились. Я даже испугалась, что Женька похитила Тимурчика и больше не вернется к Рафиковым. Но потом подумала, что у нее там должны были остаться какие-то вещи, поэтому пошла к дому. Они вернулись позднее обычного, но все-таки вернулись! Она такая довольная была, а вот у Тимурчика было заплаканное лицо… Я решила, что надо положить конец этому безобразию и пойти в полицию, но сначала позвонила вам. Вы, Татьяна, меня отговорили, и я пошла домой, а там — «Скорая». Петька сказал мне, что сначала к нам приходил участковый и мама отправила его погулять во двор. Братишка стоял под окном и слышал, что речь шла о Варе, но что именно, он не разобрал. Потом полицейский ушел, и Петька вернулся в дом. Мама уже что-то готовила на кухне, а на глазах у нее были слезы. Потом, уже при мне, маме стало вдруг плохо. Я позвонила в «Скорую» и отцу. Папа ненадолго пришел из храма, а когда неотложка уехала, ушел обратно. Скоро служба должна была начаться, ему непременно надо было быть там. А я отпросилась у регента по телефону… Ой, Петя звонит! — Нина приложила мобильник к уху: — Да! Мама проснулась? Поняла. Таня, вы извините, мне надо домой.

— Ладно, беги! Я пока побуду в Дольске. Звони, если что…

— Хорошо. — Котлярова хлопнула дверцей и убежала.

Только я собралась тронуться с места, зазвонил смартфон, и я ответила.

— Это Ольга, — представилась вдова. — Шумилов только что от меня ушел. Я так и не поняла, зачем он приходил. Сам он объяснил свой визит желанием морально поддержать меня перед судом. Раньше бы я безоговорочно поверила в это, но после нашего с вами разговора мне видится в Лешиных словах какой-то подвох. Я пытаюсь понять какой, но пока не могу.

— Вы насчет его брата что-нибудь выяснили? — уточнила я.

— Оказывается, Александр со своей семьей уже в Тарасове. Леша снимает родственникам квартиру и вообще помогает им материально, поскольку они пока не могут найти работу. Я спросила, почему он не устроит брата или его жену в «XXI век». На стройках всегда нужны рабочие руки. Шумилов сказал, что все квоты на иностранных работников выбраны, и сразу же замял эту тему. Он явно занервничал, когда я завела разговор о его брате.

— А вы что-нибудь еще слышали о брате Шумилова?

— Мне врезалась в память одна давнишняя история…

— Расскажете? — попросила я, надеясь хоть за что-то зацепиться.

— Саша Шумилов тоже учился в нашем университете, но двумя курсами младше Алексея и моего мужа, да и на другом факультете. Мы тогда с Валерой только-только стали встречаться. Он вообще не слишком разговорчивый был. Так вот, мы шли с ним по улице и молчали. И тогда я попросила его что-нибудь рассказать о своей учебе. Валера поведал мне об одном курьезе, который случился в тот день. Преподаватель вышел в перерыв из аудитории и вернулся с Шумиловым, но не с Алексеем, а с его младшим братом. Он встретил Сашу в коридоре и принял его за своего студента, прогуливающего семинар. Так вот, профессор стал задавать ему какие-то вопросы, а тот стоял и глазами хлопал, пока не подал голос старший брат, сидевший за задней партой. Смеха-то было! Я, конечно, от Валеры ждала какого-то личного рассказа, но эта история меня тоже позабавила…

— Значит, братья Шумиловы похожи?

— Раньше были очень похожи, а голоса один в один.

— Ну что ж, Ольга Витальевна, спасибо за эту информацию.

— Да какая там информация! Так, капля в море…

— Капля, но, возможно, именно она все изменит…

— Надеюсь, у вас все получится. Мне бы очень хотелось, чтобы вы успели собрать доказательства того, что моего мужа убили вовсе не по той причине… Я даже не могу произнести вслух официальную версию… Таня, если вам нужны деньги…

— Нет-нет, спасибо, мои услуги хорошо оплачены.

— Но кем? Я слышала, что у подозреваемой нет денег даже на адвоката.

— Зато у нее есть соседи, которые помнят добро, и друзья, которые каждое утро задают себе вопрос: «Что хорошего я могу сделать для других?»

— Тогда она в некотором смысле счастливый человек.

На такой оптимистичной ноте мы закончили разговор, хотя поводов для настоящего оптимизма было мало. Судя по тому, что мне рассказал Суворов, Варя чувствует себя самым несчастным человеком в мире. Она даже не хочет выходить на свободу. Когда я услышала об этом, то не могла поверить, что такое возможно. Теперь же, находясь в непосредственной близости к ее отчему дому, я кое-что поняла и по возможности решила исправить.

Когда я подъехала к Воскресенскому собору, служба уже закончилась — прихожане выходили из храма на улицу. Вскоре на пороге показался священник, а затем высокий крепкий мужчина лет пятидесяти пяти. Они отошли чуть в сторону, о чем-то разговаривая.

— Скажите, — я обратилась к проходившей мимо женщине, — не с охранником ли отец Пахомий разговаривает?

— Да, с ним, — подтвердила прихожанка.

— Спасибо. — Я отошла в сторонку, ожидая, когда Котляров освободится.

Вскоре к священнику подошла женщина средних лет и отвлекла его внимание на себя, а Котляров направился к храму.

— Сергей Николаевич! — окликнула я его.

— Слушаю, — сказал тот, делая шаг в мою сторону.

— Я хотела с вами поговорить о вашей дочери.

— О Нине? Что она натворила?

— О Варе, — произнесла я, удивляясь, насколько тихо прозвучал мой голос. Собравшись с силами, я добавила: — Ей нужна ваша помощь.

— Я каждый день молюсь о ней, — холодно произнес Котляров.

И вот тут меня прорвало:

— Я всегда думала, что Бога надо просить о невозможном. А то, что мы можем сделать сами, и должны делать сами!

— Бога можно просить обо всем, — ответил Сергей Николаевич.

Возникла пауза. Мне показалось, что наш разговор полностью исчерпал себя. А значит, моя попытка помирить Варю с родителями провалилась. Я собиралась откланяться, когда Котляров заговорил:

— Какое отношение вы имеете к Варваре?

— Я занимаюсь частным расследованием убийства Кулика. У меня есть основания полагать, что Варвара его не совершала. Ее просто-напросто подставили.

— И почему же вы не поделитесь своими соображениями со следователем? — поинтересовался Сергей Николаевич.

— Все очень сложно. — Я собралась с духом и сказала главное: — Варю шантажируют жизнью сына.

— Вы уверены? — спросил Котляров, и я согласно ему кивнула. Прошло минута, прежде чем он снова заговорил: — Вас как зовут?

— Татьяна.

— Татьяна, какая именно помощь нужна Варваре? Финансовая? — уточнил он.

Его дочь вот-вот должна была предстать перед судом по ложному обвинению в убийстве, а он не мог понять элементарного.

— Варе нужна моральная поддержка семьи.

— Варвара уехала из Дольска, никому ничего не сказав. Она даже ни разу за все это время не позвонила матери.

— Наверное, я зря завела этот разговор. Извините, что отвлекла. — Я повернулась, чтобы пойти к своей машине.

— Татьяна, постойте! — задержал меня Котляров. — Вы сказали, что Варя не совершала того, в чем ее обвиняют…

— Если хотите, я поделюсь с вами результатами своего расследования.

— Не здесь. — Сергей Николаевич оглянулся на храм. — Вы можете пойти со мной?

— Куда? В церковь?

— Нет, к нам домой. Моя жена слегла, узнав, что в понедельник будут судить Варвару. Она до последнего надеялась, что следователь во всем разберется и отпустит ее. Но сегодня к нам пришел участковый и сказал, что следствие закончено. Нашу дочь, нашу среднюю дочь, — конкретизировал Котляров, — будут судить по страшной статье. Это стало для Любаши ударом. Татьяна, я хочу, чтобы вы рассказали моей супруге о результатах своего расследования. Я уверен, как только она узнает, что Варя не совершала того ужасного преступления, ей сразу же полегчает.

— Хорошо, — кивнула я, — я поговорю с вашей женой.

— Мне надо сначала закрыть храм.

— Я подожду вас в машине, — я указала рукой на красный «Ситроен».

— Дочь моя, — обратился ко мне отец Пахомий, проводивший свою прихожанку до ворот, — могу я чем-то помочь?

К разговору со священником я была совершенно не готова. Он смотрел на меня такими проникновенными глазами, что промолчать было невозможно.

— Скажите, а все грехи можно простить?

— Я бы не стал ставить вопрос именно так. Важно не столько то, какой грех совершен, а насколько человек, допустивший его, раскаялся в нем и предпринял ли он что-то, дабы исправить последствия своего грехопадения.

Я попыталась примерить услышанное, но не на себя, а на Варвару. А вот отец Пахомий решил, что я имела в виду свои грехи.

— Подумай об этом, дочь моя, и, как будешь готова, приходи исповедоваться и причащаться.

— Обязательно подумаю, — пообещала я и пошла к своей машине.

Минут через десять Сергей Николаевич сел в кресло переднего пассажира и стал объяснять мне, куда ехать. После этого в салоне моего авто поселилась тишина. Котляров с самым глубокомысленным видом смотрел вперед, но о чем именно он думал, для меня оставалось загадкой. Я же анализировала, о чем можно говорить его супруге, а о чем следует промолчать.

Сергей Николаевич тихонько постучал в дверь, настолько тихо, что мне показалось — его вряд ли кто-то услышит. Но я ошиблась — нам открыл Петя. Он поздоровался со мной так, будто мы с ним видимся впервые.

— Как мама? — спросил сына Котляров.

— Недавно проснулась. Нина сидит рядом с ней.

— А ты чем занимаешься?

— Псалтырь читал в своей комнате, — сказал Петя, глядя в пол.

— Молодец, — похвалил его Сергей Николаевич, приняв ответ младшего сына на веру. Мне же почему-то показалось, что он соврал. — Можешь погулять.

— Я лучше к Сережке пойду.

— Не возражаю. Пойдемте, Татьяна! Сюда! — Котляров остановился в дверях спальни. — Не спишь, Любаша?

— Нет.

— А я кое-кого тебе привел. — Хозяин дома посторонился, чтобы его супруга смогла меня увидеть.

Шагнув вперед, я заметила, как резко изменилось выражение лица женщины, лежавшей на кровати. Надежда сменилась разочарованием.

— Вы доктор? — спросила она и, не дождавшись ответа, грустно проговорила: — Были у меня уже доктора, да что толку?

Я запоздало увидела Нину, сидящую в углу комнаты с пяльцами в руках. Она выглядела растерянной. Наверное, пыталась понять, зачем отец привел меня сюда.

— Нет, Любаша, это не доктор, а — частный детектив.

— Кто-кто? — почти не шевеля губами, переспросила Любовь Тимофеевна.

— Частный детектив, и она может рассказать нам о Варе.

— Мне выйти? — Нина, отложив вышивку, поднялась со стула.

— Займись ужином, — отец сразу же нашел младшей дочери занятие.

— Хорошо, — безропотно ответила девушка и, не поднимая на меня глаз, вышла из родительской спальни.

Такой покорной я Нину еще не видела.

— Сережа, я не могу поверить. — Хозяйка попыталась подняться.

— Лежи, лежи, Любаша. — Котляров поправил жене подушку. — Да, мы будем говорить о Варваре. Это важно. Татьяна, берите стул, садитесь сюда, поближе к кровати, и рассказывайте.

Я не смогла устроиться прямо у изголовья больной. Близкое расстояние предполагает полное откровение, которое было в данной ситуации не позволительно. Нет, врать я не собиралась, но кое-что утаить мне все-таки предстояло. Поставив стул в метре от кровати, я повесила на спинку сумку, села и сразу же приступила к рассказу:

— Ко мне обратились соседи Вари по съемной квартире. Они узнали, в чем ее обвиняют, не поверили в это и решили с моей помощью установить истину. — Я сознательно избегала слова «убийство». — Не знаю, стоит ли вам пошагово рассказывать, как я выполняла свою работу…

— Не стоит, — ответил за супругу Сергей Николаевич. — Я только хотел уточнить кое-что. Вы сказали «соседи». Речь идет о мужчинах?

— Мои клиенты — супружеская пара. Когда эти люди узнали, что произошло, то не смогли поверить, что Варя виновна. Многие сотрудники вашей средней дочери тоже не верят в ее виновность…

— Сережа, слышишь, никто не верит? — Любовь Тимофеевна посмотрела на мужа, ожидая его реакции, но тот молчал, потирая руку об руку. — Продолжайте, Танечка. Простите, что перебила вас.

— Так вот, я не нашла мотивов, которые заставили бы Варю пойти на преступление…

— А как же прелюбодеяние, к которому склонял ее тот охальник? — Сергей Николаевич дал мне понять, что он и его супружница в курсе подробностей официального расследования.

— Со слов вдовы Кулика, Валерий Михайлович был примерным семьянином и любящим отцом двух детей. Кстати, два года назад, после десяти лет зарегистрированного брака, они обвенчались. Сотрудницы фирмы, молодые, красивые и незамужние, в один голос уверяли меня, что со стороны директора в их адрес никогда не было никаких попыток заигрывания. Кулик был не только профессионалом в области строительной индустрии, но и очень принципиальным руководителем. Он не прогибался под корыстных чиновников, и скорее всего кое-кого это мотивировало избавиться от него. Я почти уверена, что убийство было заказано сотруднику фирмы «XXI век», который уже был замешан в криминале. Он нуждался в деньгах, поэтому и согласился выполнить заказ.

— Но почему под подозрение попала именно наша дочь? — уточнил Котляров.

— Как это ни банально звучит, но она оказалась не в то время и не в том месте.

— Но нам сказали, что Варя призналась в убийстве. Зачем же она взяла на себя этот грех? — недоумевала Любовь Тимофеевна.

— Ей так посоветовали, — сказала я, не называя никаких имен и должностей, — ведь именно чистосердечное признание дает шанс на смягчение наказания. Настоящий убийца все обставил так, что подозрения пали именно на Варю. Она оказалась загнанной в угол.

— Танечка, но вы ведь пойдете в суд и расскажете, кто на самом деле убил директора фирмы? — Любовь Тимофеевна обратила на меня молящий взор.

— Я сделаю все от меня зависящее, чтобы вызволить вашу дочь, — сказала я, тщательно подбирая каждое слово.

— Господи! — Любовь Тимофеевна перекрестилась, глядя на иконы. — Спасибо тебе за то, что ты послал нам эту добрую девушку. Я всегда верила, что Варя не могла совершить тот тяжкий грех, и надеялась, что правосудие будет к ней справедливым. Господи, ты дал моей дочери это испытание, и ты же послал избавление от него в лице Татьяны…

«Скорее уж в лице Людмилы, — подумала я про себя. — Если бы не она, я не узнала бы о том, в какую жуткую жизненную ситуацию попала Варвара». Я никогда не была набожной, но сейчас вдруг поверила, что это какие-то высшие силы заставили Усову искать справедливость. Современная жизнь такова, что люди постоянно куда-то спешат, извечно решают какие-то проблемы и в этой каждодневной суете забывают сказать «спасибо» тому, кто им неожиданно помог. Варина соседка оказались человеком благодарным и неравнодушным к судьбе ближнего…

Предварительно постучав, в родительскую спальню заглянула Нина и сказала, что ужин готов. Любовь Тимофеевна попросила своего супружника помочь ей подняться, на что тот заметил:

— Доктор сказала, что тебе, Любаша, надо соблюдать постельный режим. Так что лежи, Нина тебя здесь покормит.

— Мне уже гораздо лучше. — Хозяйка дома предприняла попытку подняться, но супруг уложил ее обратно в постель. — Вот что, пусть Нина смерит тебе давление. Если оно все еще высокое, то тебе не стоит вставать. Пойдемте, Татьяна!

Котляров привел меня в столовую, прикрыл дверь и сказал:

— Татьяна, спасибо вам, что вы не стали говорить о внуке, который теперь расплачивается за ошибки своей матери.

— Да при чем же здесь Варя! Она лишь жертва обстоятельств, и ей очень нужна ваша моральная поддержка. Она должна знать, что семья не осуждает ее, а верит в ее невиновность, переживает за нее…

Котляров молчал. Наверное, он пытался ответить для себя на вопросы, осуждает ли он свою среднюю дочь, верит ли он в ее невиновность, готов ли морально поддержать ее. Что-то все же останавливало его от положительных ответов. Когда он созрел-таки для того, чтобы что-то сказать, хлопнула входная дверь. Через несколько секунд в столовую забежал Петя.

— Я не опоздал к ужину? — спросил он.

— Ты вовремя, сынок! Мой руки, скоро будем трапезничать.

Нина привела под руку маму. Задумка Сергея Николаевича удалась — весть о том, что Варя не совершала тяжкого преступления, подействовала на его супругу благотворно. С ее лица не сходила улыбка. Давление, по словам дочери, у матери действительно снизилось.

Я попросила Нину показать мне, где можно вымыть руки. Когда мы вышли в коридор, она сразу же спросила:

— Не пойму, где же вы пересеклись с папой?

— Я встретила его у церкви. Не волнуйся, о том, что мы с тобой уже общались, он не знает.

— Я уже это поняла. Мама думает, что вы выступите в суде, и Варечку сразу же освободят. А как же Тимурчик? Что будет с ним?

— У меня есть одна задумка, но над ней еще надо работать и работать…

Мы вернулись в столовую.

После ужина я не стала задерживаться у Котляровых. Пообещав им, что завтра мы обязательно увидимся, я поехала в гостиницу. На рецепции дежурила та же администраторша. Она меня узнала и спросила:

— Поискать вам номер в правом крыле, с окнами во двор?

— Желательно.

— Сейчас посмотрю. — Девушка уткнулась глазами в компьютер. — Так, в прошлый раз вы останавливались в 314-м. Он сейчас занят. А вот 212-й свободен. Это — 2-местный стандарт. Посмотрите? Или сразу оформляться будем?

— Будем оформляться, — сказала я, прикинув, что этот номер тоже подойдет.

Минут через пять я была уже в нем. Подойдя к окну, я поняла, что не ошиблась — обзор для наблюдения за квартирой Рафиковых был хороший. Сквозь не зашторенные окна мне было видно, что Руфина Александровна моет на кухне посуду, а Шамиль Камильевич играет с внуком в детской. Буряк не попала в поле моего зрения. То ли ее не было дома, то ли она находилась в одной из тех двух комнат, окна которых выходили на другую сторону.

Я села в кресло, надела наушники и стала настраивать приемник на нужную волну, но без толку — сигнала не было. Вероятно, у «жучка» села батарейка. Значит, придется только наблюдать. За весь вечер в квартире Рафиковых ничего интересного не произошло. Буряк появилась там часов в одиннадцать — приехала на черной «Приоре». Похоже, она была на свидании. Почти два месяца Александра-Евгения усердно изображала сотрудницу полиции, вынужденно поставив свою личную жизнь на паузу, и вдруг закрутила роман. Это мне было на руку, ведь благодаря своей влюбленности Буряк наверняка потеряла бдительность. А значит, можно было аккуратно вывести Тимура из-под удара. У меня в голове родилась одна идейка, но она никак не хотела обрастать деталями.

Обычно простимулировать мозговой аппарат мне помогает свежесваренный кофе. Я спустилась в кафе, но там был банкет, поэтому пришлось довольствоваться напитком из кофейного автомата. Налив два стаканчика эспрессо, я поднялась обратно в номер, села в кресло у окна и стала выстраивать детали предстоящей операции. Сделав несколько глотков кофе, я пришла к выводу, что без помощников мне здесь не обойтись. Нину в расчет я не брала. Вспомнив, что Мельников предлагал мне помощь местного сотрудника полиции, я решила позвонить ему. Дождавшись «алло», я сказала:

— Андрей, привет! Я снова в Дольске. Тебе еще раков привезти?

— Не надо! Я их наелся. Надеюсь, ты не специально за ними туда поехала?

— Конечно, нет! Вариного сынишку стало опасно оставлять с Буряк. Хочу передать его в надежные руки. Ты говорил, что у тебя здесь есть знакомый полицейский, — напомнила я. — Пожалуй, мне пригодится его помощь.

— Какая именно? — поинтересовался Мельников, и я в общих чертах рассказала ему о своих планах. — Ну не знаю… Все это очень сильно смахивает на авантюру. Круподеров может не согласиться…

— Давай не будем решать за него.

— Ладно, я свяжусь с Иваном, обрисую ему ситуацию. Жди звонка, либо моего, либо Круподерова. Все, отбой связи!

Сигнал смартфона раздался минут через пятнадцать, только это была Нина.

— Это я, — сказала она полушепотом. — У нас все спать легли, а я вот решила вам позвонить. Я до сих пор не могу поверить, что у нас в доме теперь можно говорить о Варечке. У мамы ее имя весь вечер с губ не сходило, а папа сказал, что он, наверно, был слишком строг с ней. Таня, это после общения с вами наши родители изменили свое отношение к Варе.

— Моя роль в этом не так уж велика, — скромно заметила я. — Твои родители всегда любили Варю и переживали за нее, просто они боялись в этом признаться, и прежде всего себе самим.

— А еще мама сказала, что она очень хочет поближе познакомиться со своим внуком.

— Я думаю, очень скоро ей представится такая возможность…

— Скоро, это когда? — уточнила Нина.

— Скоро, — повторила я. — Извини, но сейчас я жду очень важный звонок.

— Поняла, не буду вас отвлекать. — Попрощавшись, Нина отключила связь.

Вскоре мне действительно позвонил Мельников.

— Ну что, Таня, Иван выразил свою готовность помочь тебе… Я сказал ему, что ты девушка непредсказуемая, его это даже раззадорило… Он завтра с тобой свяжется. Надеюсь, у вас все получится.

— Спасибо, Андрей!

— Да, Таня, я хотел тебе еще кое-что сказать. Сопоставив все факты, я пришел к выводу, что Кулика все-таки мог убить кто-то другой, а не Котлярова.

— Какие факты? Есть то, чего я не знаю? — уточнила я.

— Да ты уж гораздо больше меня знаешь, а я только сегодня сложил два и два. Ты, Таня, сделала это раньше меня.

— Вот! Надо было сразу меня слушать!

— Ну извини, на этот раз меня чуйка подвела.

— Ладно, Андрей, спокойной ночи! — Я стала закруглять разговор.

— И тебе добрых снов!

В окнах Рафиковых, да и во всем доме напротив уже не было света. И мне пора было на боковую.

Глава 12

Протеже Мельникова позвонил мне, когда я завтракала в гостиничном кафе.

— Здравствуйте, Татьяна. Это Иван Круподеров. Готов поступить в ваше распоряжение, — донельзя официально произнес он.

— Хорошо, давайте встретимся у входа в отель «Эмилия», — предложила я.

— Я подъеду туда через десять минут, — пообещал Иван.

Допив кофе, я поднялась в номер и, подойдя к окну, успела заметить, что Буряк садится в черную «Приору». Лица водителя мне не удалось разглядеть — боковое стекло бликовало. Был ли кто на заднем сиденье, я не рассмотрела по той же причине. В квартире Рафиковых никакого движения не наблюдалось.

Подкорректировав макияж, я вышла из номера и быстро спустилась на первый этаж. Сквозь стеклянную входную дверь мне было видно, что около входа в гостиницу прогуливается молодой человек спортивного телосложения. Увидев меня на крыльце здания, он остановился. С полминуты мы изучали друг друга, после чего пошли на сближение.

— Вы Татьяна? — уточнил мой новый помощник.

— Она самая. — Я протянула Ивану руку для приветствия.

Круподеров легонько пожал ее и сразу же отпустил, сказав:

— Можете мною располагать.

— Перейдем на «ты»? — предложила я.

— Давай, — согласился Иван.

— Пойдем, — я повела его к дому Рафиковых, — по дороге я все объясню. Мельников тебе хоть что-то сказал о предстоящем деле?

— Только то, что ты спасаешь нашу жительницу от несправедливого обвинения. Фамилию он не назвал, но у меня есть одно предположение.

— Какое?

— Я думаю, он имел в виду Варю Котлярову, — попал в точку местный полицейский.

— Ее, — подтвердила я.

— Догадаться было не трудно. Когда я прочитал областную сводку о том, что Котлярова задержана на месте преступления по обвинению в убийстве, сразу подумал, что этого не может быть.

— Почему?

— Она все-таки из такой порядочной семьи. Потом у нее ребенок на руках, она ведь мать-одиночка.

Меня приятно удивило не только то, что Круподеров по минимуму информации сообразил, о ком пойдет речь, но и то, что он говорил о Варе с уважением. В мой первый визит сюда дольчане реагировали на ее имя крайне отрицательно. Нина была не в счет.

— Да, Варя действительно растила сына без отца. Только последние полтора года Тимур не с ней живет, а с бабушкой и дедушкой. Вот в этом доме, — я кивнула на окна Рафиковых.

— А разве у Котляровых не частный дом? — удивился Иван.

— Так и есть, а здесь проживают Рафиковы, родители несостоявшегося мужа Варвары, с внуком.

— Не знал.

— Странно, городок у вас маленький. Я думала, что дольчане друг про друга все знают.

— Я живу на другом конце Дольска, — пояснил Круподеров. — Может, к нам эта информация и доходила, но я ее как-то упустил.

— Тогда ты должен кое-что узнать. — Я повела Круподерова вокруг дома Рафиковых, рассказывая ему сначала о том, почему Варя уехала в Тарасов, а потом о подробностях уголовного дела.

— Если она призналась в убийстве, это еще не значит, что она его совершила, — заметил Иван. — Методов давления на подозреваемых много.

— Вот-вот, Варю шантажируют жизнью ребенка. Вскоре после убийства в семье Рафиковых появилась женщина. — Я поведала Круподерову легенду Буряк.

— И они во все это поверили? На слово? — не на шутку удивился мой новый знакомый.

— Александра Буряк, судимая ранее за мошенничество, выдала себя за сотрудницу полиции по имени Евгения. Фамилия и звание мне не известны, — уточнила я, — и стала как бы телохранителем мальчика. Хотя, конечно, странно, что до Рафиковых не дошла информация о начале судебного процесса. Раз слушания начнутся завтра, значит, Варя не в бегах, а — под стражей.

— Все, что касается этого дела, держится здесь в строгой тайне. Мне кое-что известно потому, что я обрабатываю областные сводки — выбираю оттуда информацию, представляющую интерес для Дольска. Что касается того убийства, то Родионов, начальник нашего УВД, неофициально приказал не распространяться о нем.

— Почему?

— Полковник не объяснил, но это и так понятно. Ни для кого здесь не секрет, что Варя — дочь его друга. Они с Котляровым вместе еще в военном училище учились.

— Сергей Николаевич бывший военный? — удивилась я. — Как же он служил, с его-то религиозными убеждениями?

— Я слышал, что служба в горячей точке сильно изменила Котлярова. После училища он сразу попал в Афганистан. Оттуда он вернулся уже другим человеком, сильно верующим. Не знаю, комиссовали его по состоянию здоровья, или он сам подал рапорт, но погоны он больше не носил. Сначала Сергей Николаевич в школе ОБЖ преподавал, как раз у моего старшего брата. А я его уже не застал — Котляров перешел охранником в церковь. Таня, так чем я конкретно могу помочь Варе? — спросил Круподеров, вернувшись к началу нашего разговора.

— У меня есть все основания полагать, что ее подставили. Я даже догадываюсь кто, но вот доказательств у меня маловато. Да и времени, чтобы их собрать, уже нет. Вся надежда только на то, что Котлярова изменит свои показания и прямо в зале суда расскажет, кто на самом деле убил ее начальника. Моя задача создать условия, чтобы она это сделала.

— А она точно знает, кто убийца?

— Полагаю, Варвара стала случайной свидетельницей убийства. Она молчит из-за сына…

— Скажет правду — убьют ребенка, промолчит — сама сядет за убийство. Ситуация патовая, — обреченно резюмировал Круподеров.

— А по-моему, выход есть! — возразила я. — Уверенность в том, что Тимур в безопасности, может развязать ей язык.

— И что для этого надо сделать? Задержать Буряк? — попытался отгадать местный полицейский. — Я готов этому посодействовать.

— Нет, это не вариант! Если у преступников возникнет хоть малейшее сомнение в том, что задержание Буряк не случайно, они пришлют вместо нее в Дольск другого человека. Да и Рафиковы могут поднять ненужный шум. У меня есть идея, как обезопасить Тимура, не вызывая ни у кого подозрений. И, чтобы претворить ее в жизнь, мне, Ваня, понадобится твоя помощь…

— Что ты придумала?

— «Передать ребенка в детский дом», — я сделала пальцами знак, обозначающий кавычки. — Я сыграю этакую бездушную сотрудницу органов опеки, а ты обеспечишь мне силовую поддержку…

— Ты хочешь отвезти ребенка в Тарасов и показать его Варе где-то по пути из СИЗО в здание суда?

— Не совсем так. Я думаю, что ему пора познакомиться с бабушкой и дедушкой по материнской линии. Он поживет пока у Котляровых. Как ни странно, но это единственное место в Дольске, где его не будут искать. — Иван молчал, и я стала рассуждать вслух: — Чисто теоретически тут подкопаться не к чему. Отец мальчика погиб еще до его рождения, мать обвиняется в тяжком преступлении. Так что есть все основания, чтобы отправить Тимура, так сказать, на гособеспечение. Меня удивляет, что органы опеки на самом деле не заинтересовались этим ребенком…

— Мы можем спросить об этом у моей тетки, она как раз там работает, — предложил Круподеров.

— Серьезно? — спросила я, не зная, радоваться этому обстоятельству или огорчаться.

— Да, так и есть. Так что тебе, Таня, не придется выдавать себя за сотрудницу органов опеки. Я попрошу тетю Валю, и она все устроит.

— Иван, на самом деле я не собираюсь отдавать туда мальчика. О нем позаботятся Варины родители. Они наконец-то созрели для того, чтобы обрести внука, пусть и не православного. Если Варвара увидит фото, на котором ее сынишка находится не под контролем бандитов и даже не в доме ненавистных Рафиковых, а в окружении ее кровных родственников, это вдохнет в нее новую жизнь. Она захочет поскорее выйти на свободу, а для этого нужно лишь одно — дать правдивые показания.

— Может, ты и права. Но в любом случае надо обратиться к тете Вале. Она адекватная женщина, с ней можно договориться, — заверил меня Иван.

Я вдруг подумала, что его родственница, работающая в органах опеки и попечительства, подарок небес. Зря, что ли, Сергей Николаевич и Любовь Тимофеевна неустанно молились о своей дочери?!

— Ну что ж, звони ей, — согласилась я.

Иван вынул из кармана брюк мобильник, набрал номер и поднес трубку к уху.

— Тетя Валя, здравствуй! Узнала?.. Ты сейчас дома? Я к тебе зайду минут через десять… Не один, мы вдвоем. Ты ее не знаешь. Не гулять же нам целый час! Нет, это не то, что ты подумала. Мы по важному делу… Приду, расскажу…

— Кажется, мы не вовремя?

— Все нормально! Тетка немного покапризничала, потом согласилась принять нас. Пойдем к моей машине, она у гостиницы. — Иван подвел меня к «Форду».

Родственница Круподерова встретила нас в спортивном костюме. Ваня представил нас друг другу, после чего Валентина Никитична пригласила нас в просторную гостиную, посреди которой стоял тренажер «беговая дорожка».

— Присаживайтесь, — указала она рукой на диван, — а я продолжу сбрасывать калории. У меня график! А вы рассказывайте, что привело вас ко мне.

Иван начал с главного:

— Тетя Валя, от тебя нужна профессиональная помощь. Ты же можешь оформить ребенка в детский дом без всяких проволочек?

— Сколько ему лет?

— Два с половиной, — ответила я.

— Кем он вам доводится? — поинтересовалась Валентина Никитична.

— Это ребенок Варвары Котляровой, — пояснил Иван.

— Ух, не просто бежать и разговаривать. — Тучная женщина сошла с тренажера и села в кресло. Отдышавшись, она спросила: — Так, я не поняла, мать мальчика — пьяница, наркоманка, гулящая?

— Тетя Валя, по-моему, ты меня не услышала. Речь идет о сыне Вари Котляровой. Помнишь ту аварию на Шоссейной?

— Ах, Варя! Дочь охранника нашего храма! Да, я помню то ДТП. Три человека погибло, в том числе моя соседка. А Варя, если мне не изменяет память, была тогда беременна…

— Да, — кивнула я. — Она родила мальчика и осталась жить с родителями его отца…

— Бывает, что в новой семье возникает большее взаимопонимание, чем было в своей родной, — философски подметила Валентина.

— Это не тот случай, — возразил ее племянник.

— Сначала все так и было, — заметила я, — но постепенно их взаимоотношения стали разлаживаться. Рафиковы превратили Варю в прислугу и в конце концов выдавили ее в никуда. Она была вынуждена оставить сына и уехать на заработки в Тарасов.

— Я никогда не понимала мамочек, которые бросают своих детей… Кстати, а почему бабушка с дедушкой до сих пор не обратились к нам за оформлением опекунства? Или им внук тоже не нужен? Ваня, ты сказал, что надо по-быстрому оформить мальчика в детдом? Насколько быстро?

— В течение завтрашнего дня, — ответил Круподеров.

— А лучше до обеда, — уточнила я.

— Ну это невозможно! Разве что есть реальная угроза его жизни и здоровью.

— Со стороны все выглядит вполне благопристойно, но на самом деле ситуация далеко не радужная — мальчик в смертельной опасности, — со всей серьезностью заявила я.

— Поясните, — попросила Валентина.

— Варвару обвиняют в убийстве, которое она не совершала. А ее сынишка стал разменной монетой в руках настоящих преступников, — выдала я концентрированную информацию.

— Это как?

— Если она скажет правду, мальчика могут убить.

— Какие страсти вы рассказываете! Ваня, неужели это правда? — Валентина Никитична устремила встревоженный взгляд на своего племянника.

— Да, все так и есть, — подтвердил тот.

— Странно, что я слышу об этом только от вас. У нас ведь город маленький, такую информацию трудно скрыть…

— Не трудно, если сам Родионов перекрыл каналы ее распространения. Они ведь с Сергеем Котляровым большие приятели…

— Все равно, я не понимаю, как такое возможно! Где ребенок? Его похитили? А как тогда мы его заберем? Откуда? — растерялась Валентина.

Мне пришлось второй раз за сегодняшний день рассказывать о Буряк, обманным путем втершейся в доверии Рафиковым.

— Варя скажет правду только в одном случае — если будет уверена в безопасности своего сына. В противном случае ее осудят за убийство, которое она не совершала. Но боюсь, что, зная имя настоящего убийцы, до зоны она не доедет, — сделав такой сумрачный прогноз, я замолчала.

— Ужас какой! Что же вы со мной делаете-то? — Валентина Никитична прослезилась.

— Тетя Валя, ты можешь завтра утром прийти к Рафиковым и забрать Тимура в приют? — спросил Иван.

Меня все еще не оставляла мысль, что Тимура надо ввести в семью Котляровых. Но прежде чем на этом настаивать, я решила послушать Валентину Никитичну.

— Ну, допустим, это не так уж и невозможно, — сказала она, немного подумав. — Но было бы неплохо иметь хоть какие-то доказательства того, что бабушка с дедушкой не справляются с воспитанием внука… Вы сказали, что женщина, которая живет у них в доме под видом няни, имеет судимость?

— Да, но делать акцент на этом нельзя. Все должно выглядеть так, будто органы опеки просто тупо выполняют свои обязанности. Отца у ребенка нет, мать его сначала «бросила», а теперь вот-вот предстанет перед судом, бабушки с дедушками не спешат оформлять опекунство. В этой ситуации вы просто обязаны определить мальчика в детский дом. Собственно, это никак не влияет на планы преступников. Варю ведь никто из них не станет посвящать в случившееся! Это сделает адвокат. — Я уже собиралась сказать, что Тимура на самом деле не надо оформлять в детский дом, а только создать видимость этого, но Валентина Никитична меня перебила.

— Да, племянничек, ну и удружил ты мне! — укоризненно покачала она головой. — Просто загнал меня в угол! Если я сделаю то, о чем вы меня просите, то могу нарваться на крупные неприятности. А если не сделаю, то всю жизнь буду ругать себя за то, что оставила ребенка круглым сиротой. Хотя все может еще и обойтись… Или не может?

— Тетя Валя, ты уж на что-нибудь решайся! — поторопил ее племянник.

— Что вы будете делать, если я откажусь? — поинтересовалась Валентина.

— Будем искать другие варианты, — обтекаемо ответила я.

— Обратитесь к моему заму или к областному начальству? Хотя о чем это я? Времени на это у вас уже нет, — справедливо заметила тетка Круподерова. — Ваня, я одного не понимаю — ты-то зачем в это ввязался? Ты же сейчас с бумажками работаешь.

— Меня попросил человек, который помог мне, когда я потерял свое удостоверение… Если бы не он, меня бы из полиции уволили! И потом, я всегда за справедливость. Ты же знаешь!

— Знаю. — Валентина обреченно вздохнула. — Ты, Ванечка, мне просто не оставил выбора.

— Чтобы Варя решилась рассказать правду, она должна быть не только уверена в том, что Тимур в безопасности, но и в том, что родные поддерживают ее. — Я до конца рассказала свой план, сочтя, что для этого настал подходящий момент.

— Нет! — категорично заявила начальник местных органов опеки. — Я займусь тем, о чем вы меня просите, потому что не могу не отреагировать на ваш сигнал. Только я буду все делать по инструкции. А это значит, что мальчика сначала придется госпитализировать в 1-ю детскую больницу для полного медицинского обследования. Это — стандартная процедура.

Я уже была и не рада, что у Круподерова нашлась родственница нужной профессии. Она оказалась слишком уж принципиальной! Теперь я не только не могла сама выкрасть Тимура, сыграв роль ее коллеги, но и остановить реальный процесс передачи мальчика в детский дом.

— А больница надежно охраняется? — поинтересовалась я.

— Надежней не бывает — на входе дежурит вооруженный охранник, окна первого этажа обрешечены, внутри — камеры видеонаблюдения…

— Да, там все под контролем, — подтвердил Иван.

Я подумала, что нет никакого смысла препятствовать естественному ходу событий. В конце концов, как только Варю оправдают, она заберет ребенка. Родительских прав ее никто не лишал.

— Хорошо, я согласна на ваши условия, но у меня будет маленькая просьба, — по пути из дома в больницу надо будет завезти Тимура к Котляровым и сфотографировать его там.

— Ну если это так важно, — развела руками Валентина Никитична, — то я не возражаю.

Я поехала к Котляровым. Случилось так, что мы встретились с Сергеем Николаевичем около дома.

— Как здоровье вашей супруги? — поинтересовалась я.

— Утром она чувствовала себя гораздо лучше, чем вчера. Вы вселили в Любашу надежду, что Варвару оправдают, она вернется в Дольск и будет жить с нами, разумеется, вместе с Тимуром. — Выдержав некоторую паузу, Котляров продолжил: — Татьяна, я написал дочери письмо. Вы сможете передать ей его, например, через адвоката?

— Я пока не собираюсь в Тарасов.

— Но что же делать? Как же дать Варваре знать, что мы верим в ее невиновность и хотим, чтобы она поскорее вернулась домой?

У меня был ответ на этот вопрос, но я не спешила его проговаривать. Сергей Николаевич должен был прийти к этому решению сам. Он потирал руку об руку и наконец произнес то, что я и хотела услышать:

— Я, пожалуй, мог бы сам поехать на суд… но вот Любаша. Я не могу оставить ее одну в таком состоянии!

— Ну почему же «одну»? А дети?

— Нину подружки позовут гулять, и она и пойдет с ними, забыв про домашние обязанности. Петя тоже в компьютер заиграться может… Ольге и без того забот хватает…

Котляров совершенно не знал своих младших детей! Ему было невдомек, как Нина пеклась о своей средней сестре и племяннике. Он не догадывался, что Пете можно доверять серьезные тайны. Но самое главное, он допускал, что Варвара могла убить человека. Мне вдруг показалось, что Сергей Николаевич ищет причины, чтобы остаться в Дольске. Уговаривать его я не собиралась. У меня даже возникли опасения, не испугает ли отец Варю своим присутствием на суде. Они не могли помириться, когда жили в одном городе, а там между ними будет решетка, отделяющая зал от скамьи подсудимых.

— Пожалуй, я попрошу соседку присмотреть за Любашей, а сам завтра 6-часовым рейсом отправлюсь в Тарасов, — нашел решение Котляров. — Что ж, Татьяна, прошу в дом!

Известие о том, что глава семейства намерен присутствовать на суде, чтобы поддержать Варю, воодушевило домашних.

— Папа, а можно я поеду с тобой? — спросила Нина, но, посмотрев на мать, виновато опустила голову.

— Обо мне не беспокойтесь, я в порядке, — хорохорилась Любовь Тимофеевна.

— Нина, тебе придется остаться, — достаточно мягко произнес Сергей Николаевич. — Я попрошу Антонину Семеновну, чтобы почаще заглядывала сюда…

— Татьяна, вчера вы сказали, что я скоро внука увижу, — вспомнила Котлярова-старшая. — Я тут подумала, а зачем тянуть? Может, мне позвонить Рафиковым и попросить, чтобы они привели Тимура, хоть на пару часиков? Лично я с Руфиной не ссорилась. Неужели она мне откажет? Нина, принеси-ка мне записную книжку из комода, там записан номер ее телефона.

Желание Любови Тимофеевны позвонить своей несостоявшейся сватье было совершенно несвоевременно. Нина подошла к комоду, выдвинула ящик, покопалась в нем и сказала:

— А здесь нет записной книжки.

— Как это нет? Должна быть! Поищи получше, синенькая такая.

Нина украдкой положила блокнот в карман халата и сказала:

— Рафиковы такие неприятные люди! Вот откажут они тебе, мама, ты разнервничаешься…

— А вдруг не откажут?

— Любовь Тимофеевна, подождите немного, — попросила я. — Обещаю, завтра вы увидите своего внука. Я сама его к вам привезу. Правда, ненадолго.

— Как давно я этого ждала! Сережа, прости меня за то, что скрывала от тебя, — хозяйка виновато потупила взор, — но я ведь иногда приходила на Кирпичную улицу, чтобы посмотреть издали на внука.

— А я общалась с Варей и Тимурчиком, — призналась Нина, поглядывая на отца с некой опаской.

— Я знал об этом, — сказал Котляров, не давая никакой оценки действиям жены и младшей дочери за его спиной.

А вот Петя не стал виниться в том, что нарушал запрет отца и тоже поддерживал отношения со своей средней сестрой.

Благодаря Круподерову, рассказавшему мне о прошлом Сергея Николаевича, я поняла, что его авторитарный метод воспитания — это продолжение военно-командирского опыта в мирной жизни. Что-то явно произошло во время его пребывания в горячей точке, раз Котляров, вернувшись оттуда, оставил службу и фанатично уверовал в Бога. То ли он сам там чудом выжил, то ли совершил то, что, собственно, и делают на войне — убил противника. Возможно, не одного. Я вспомнила слова отца Пахомия о том, что надо не просто раскаяться в своем грехе, а попытаться исправить его последствия. Вроде все правильно и логично, только и на этом праведном пути исправления можно наделать новые ошибки и допустить перекосы…

Когда Нина пошла меня провожать, я спросила у нее:

— Скажи, а где у вас можно попить хороший кофе?

— Рядом с музучилищем есть кофейня, любители кофе ее хвалят. — Нина объяснила мне, как туда проехать.

Завтрашний день обещал был судьбоносным для Вари, ее сынишки, да и, пожалуй, всей семьи Котляровых. Но для того, чтобы все пошло по нужному сценарию, мне сегодня предстояло много поработать, причем именно головой. Я должна была увязать в единый узел множество нитей моего расследования. Если хоть про одну забыть, то все мои усилия пойдут насмарку. Так что без кофейного допинга мне было не обойтись.

Минут через пятнадцать я уже сидела за столиком у окна и попивала эспрессо. После третьей чашки в моей голове оформился пошаговый план действий…

Вернувшись в гостиницу, я стала нещадно эксплуатировать свой смартфон. Я звонила Мельникову, Суворову, Круподерову, Кулик, потом снова Мельникову. Пока я разговаривала с Андреем, мне позвонил по второй линии Иван. Переключившись на него, я выслушала местного полицейского и поняла, что надо немного подкорректировать свой план, поэтому снова позвонила Мельникову, а потом и Усовым. Жаль, что завтра я не могла одновременно находиться в двух местах — здесь и в Тарасове. Но хорошо, что мне было на кого положиться…

Глава 13

В понедельник утром Круподеров отпросился у своего начальства к стоматологу. Но вместо поликлиники он поехал в комитет по делам опеки и попечительства. Я же сидела в своей машине у дома Рафиковых с телефоном в руках, на который то и дело раздавались звонки.

— Алло! — ответила я.

— Таня, это я, — произнес Иван. — Мы все еще в комитете. Тут, оказывается, столько бумажной работы! А что у тебя?

— Адвокат написал в эсэмэске, что заседание пока не началось. Варю уже доставили в Дворец правосудия, а вот судья опаздывает.

— Понял! — сказал Круподеров. — Как только мы соберемся выезжать, я наберу тебя.

— Хорошо. — Я уже собиралась отключить связь, как увидела, что из парадной вышла Руфина. — Иван, вижу Рафикову. Она куда-то отправилась, одна…

— Значит, бабка ушла. А дед?

— Шамиль еще два часа назад уехал. Буряк с мальчиком пока дома. Обычно они уходят гулять не раньше одиннадцати. Извини, мне звонят по второй линии. — Я переключила звонок и ответила Людмиле.

— Татьяна, здравствуйте! В суде бардак, впрочем, как и везде. Все собрались, а в зал заседаний никого не пускают. Говорят, ждем судью. Скажите, это опоздание — ваших рук дело?

— Нет, что вы! Я сейчас в Дольске. Как я могла его задержать отсюда?

— Ее, — поправила меня Усова, — судья — женщина. Я думаю, это к лучшему. В женщинах больше сострадания.

Я знала, что моя клиентка может болтать без умолку, и это ее качество должно было пригодиться, но чуть позже.

— Людмила, извините, у меня срочное дело. — Я отключила связь.

Минут через десять мне снова позвонил Круподеров и воодушевленно произнес:

— Все, мы собираемся выезжать! Жди нас!

Только я поговорила с Иваном, мне позвонил Кирилл.

— Татьяна, я сообщил Варваре, что на заседании будет присутствовать ее отец. Она попросила меня сделать так, чтобы он ушел. Я не знаю его в лицо. Скажите мне, как он выглядит? — попросил Суворов.

— Кирилл, вы действительно собрались выполнять ее просьбу?

— Это мой долг. Татьяна, вы напрасно отправили Котлярова в Тарасов. Моя подзащитная категорически не хочет его видеть, — с плохо скрытым раздражением заметил адвокат.

— Это было его собственное решение. А Варя просто не ожидала увидеть отца, ее просьба была спонтанной, необдуманной. Я считаю, Сергей Николаевич должен остаться, при нем ей будет сложнее себя оговорить. Кроме того, Варя увидит, что отец беспокоится за нее, и у нее появится стимул бороться за свою свободу, да и справедливость. — Высказав свое мнение, я спросила: — Кирилл, а вы дали Варе понять, что ситуация с сыном вот-вот изменится?

— Да, но она мне, кажется, не поверила. Все, я не могу больше говорить! — Суворов отключился.

Я не знала, как он поступит — найдет Котлярова и попросит его удалиться, или не станет этого делать. У меня не было никакой возможности на него повлиять. Но и здесь, в Дольске, ситуация стала вдруг выходить из-под контроля. Буряк с Тимуром отправились гулять раньше обычного. Когда Иван привез к дому Рафиковых представителей органов опеки, на месте никого не оказалось — ни мальчика, ни его бабушки, ни его дедушки, ни так называемой няньки.

— Ну и что нам теперь делать? — спросила Валентина Никитична. — Я весь день караулить их здесь не могу!

— Этого и не понадобится, — успокоила я ее, увидев, что Руфина Александровна возвращается домой. — Вон идет Рафикова! Дадим ей немного времени, чтобы подняться в квартиру. Разговор с ней должен происходить там, а не на улице.

— А мальчика-то с ней нет, — заметила Елена, помощница Валентины Никитичны.

— Вернется. Потяните время. Сможете? — спросила я, глядя на тетку Круподерова.

— Постараемся, — кивнула она.

— Ваня, не давай Рафиковой никому звонить: ни мужу, ни Буряк, — напутствовала я Круподерова. — Боюсь, как бы та не почувствовала неладное и не сбежала вместе с ребенком.

Воспользовавшись моментом, когда из нужной парадной выходили люди, «комиссия» зашла в подъезд. Я же села в машину и стала читать пришедшие эсэмэсэки. Одна из них была от Нины. Вторая — от Мельникова. Написав им ответные сообщения, я поехала к детской площадке, на которой обычно гулял Тимур. Убедившись, что он там, я вернулась к дому Рафиковых.

Валентина Никитична приложила палец к кнопке звонка и не отнимала его, пока по ту сторону двери не раздался голос:

— Что вам надо? Кто вы такие?

— Опека! — властным голосом произнесла начальница.

— Кто-кто? — уточнила Руфина, не спеша открывать дверь.

Иван, одетый в форму с лейтенантскими погонами, вышел вперед, достал из кармана свое удостоверение, раскрыл его и приложил к глазку со словами:

— Полиция! Открывайте!

Рафикова приоткрыла дверь, обвела взглядом нежданных гостей и обратилась к Круподерову:

— Вы, наверное, к Евгении? Но ее сейчас нет дома. Она гуляет с Тимуром.

— Разрешите пройти. — Иван попытался открыть дверь пошире.

— Что-то случилось? — забеспокоилась Руфина Александровна. — Она объявилась, да?

— Ну мы же не будем обсуждать это здесь? — Иван многозначительно кивнул на соседскую дверь.

— Хорошо, заходите. — Хозяйка наконец-то впустила нежданных визитеров в квартиру. — Вы ее задержали?

Круподеров не счел нужным отвечать на этот вопрос. Как только дверь захлопнулась, инициатива разговора перешла к его тетке.

— Так, когда мальчик вернется? — сурово осведомилась Валентина Никитична.

— К обеду, — ответила бабушка и уставилась на полицейского, все еще ожидая от него ответ на свой вопрос.

— А с кем он гуляет?

— Ну как это с кем? — Рафикова не сводила глаз с Круподерова, ожидая его поддержки. — Вы же знаете, с кем гуляет наш внук.

— Я лишь сопровождаю представителей органов опеки…

— Опеки? — испуганно переспросила Руфина. — Я думала, мне послышалось это через дверь. Но при чем здесь опека?

— Мы серьезно озабочены судьбой Рафикова Тимура, — заявила Валентина Никитична. — Отца у мальчика нет.

— Да, наш сын погиб в аварии, — подтвердила Рафикова.

— Мать подозревается в тяжком преступлении…

— К сожалению, это так, — закивала Руфина, — но Варя Тимура бросила больше года назад. Мы с мужем для Тимура как родители. Он даже нашу фамилию носит!

— А почему вы до сих пор не подали заявление на оформление опекунства над несовершеннолетним ребенком? — поинтересовалась Валентина Никитична.

— Мы собирались, но как-то все руки до этого не доходили.

— Может, у вас и до внука руки не доходят? Кстати, вы так и не ответили, с кем он гуляет?

— Как бы с няней, — после некоторой паузы тихо ответила бабушка.

— То есть договора на оказание услуг по уходу за ребенком у вас нет? А вы хоть документы «как бы няни» видели? — допытывалась Валентина Никитична.

— Да, конечно, у нас все записано. — Рафикова достала из шкафа в прихожей блокнот и, открыв его, прочитала: — Ромжаева Евгения Евгеньевна. Я ей сейчас позвоню, она придет и все объяснит.

— Успеется! — остановил ее Иван.

— Так, покажите нам детскую! — потребовала Валентина Никитична.

— Да, конечно, пойдемте! Можете не ра-зуваться.

— Мы не будем разводить антисанитарию. — Елена достала из сумки три пары бахил.

Надев их, члены комиссии пошли за хозяйкой квартиры.

— Вот, сюда проходите! — Бабушка распахнула дверь в комнату внука. — Видите, какая просторная! А сколько игрушек! Мы с мужем ни в чем внуку не отказываем!

— Да, комната действительно большая, — сказала Валентина Никитична, окинув ее взглядом, — но выходит на теневую сторону. Здесь, наверное, света совсем не бывает.

— Ну почему же? — возразила бабушка. — Во второй половине дня солнышко как раз на этой стороне.

— Какой кошмар! — воскликнула Елена. — Мальчику два с половиной года, а многие игрушки предназначены для детей старше трех лет. А вот эта машина и вовсе относится к категории шесть плюс.

— Я видела, все сверстники Тимура с такими игрушками играют, — стала оправдываться Руфина. — Неужели наш внук хуже других?

— Бабуля, что вы такое говорите? — Валентина осуждающе покачала головой. — Неужели вы не понимаете, насколько опасно детям до трех лет играть с такими предметами? Они могут заглотить мелкие детали, пораниться об острые углы.

— А это что такое? — Елена нашла на подоконнике пачку сигарет. — Откуда это в детской?

— Это, наверное, Женя забыла. Уверяю вас, такого никогда не было. Это в первый раз. Но я бы обязательно заметила и убрала, — стала заверять комиссию Руфина Александровна.

— Ладно, покажите нам одежду мальчика, — попросила Валентина.

— Вот. — Бабушка распахнула дверцу шкафа, и оттуда вывалился чемодан Буряк, за которым были спрятаны пустые пивные банки.

— Как это понимать? — сурово осведомилась начальница комитета по делам опеки.

Вместо ответа Рафикова закусила губу. Тем временем Елена перебрала рукой полки и вешалки с детской одеждой и сказала:

— Вот эта курточка полностью синтетическая, да и комбинезон тоже…

— Этот комбинезон Тимуру уже мал, его еще Варя покупала. Я ей тоже говорила, что ребенку нужна одежда из натуральных тканей. Но она меня даже слушать не стала! — Руфина стала выставлять Варвару нерадивой матерью.

— Ну а чем вы кормите внука? — поинтересовалась Валентина, закрыв шкаф.

— Тимур очень хорошо питается! — заверила комиссию бабушка. — Я только из магазина вернулась, купила ему овощей, фруктов…

— Покажете? — спросила Елена.

— Пойдемте. — Рафикова направилась на кухню и стала выкладывать из пакета купленные продукты. — Вот бананы, вот киви…

— Бананы недозрелые, а киви, напротив, перезрелые. А это что такое? — Валентина разглядела в пакете упаковку йогурта. — Только не говорите, что вы собираетесь кормить им своего двухлетнего внука! Вы состав на этикетке читали?

— Это я себе купила, — тут же нашлась Руфина.

— И вам этот продукт я бы тоже не советовала употреблять! Там — пальмовое масло! Впрочем, это ваше личное дело! А какие молочные продукты вы купили мальчику?

— Сегодня — никаких. У него все есть, — сказала бабушка.

— Откройте холодильник, — попросила Валентина.

— По-моему, вы превышаете свои полномочия, — стала раздражаться Руфина Александровна. — И вообще, с какой стати вы явились сюда и задаете мне все эти вопросы?

— Это наша работа! Мы пришли, чтобы посмотреть, в каких условиях растет ребенок, оставшийся без попечения родителей. И что же мы видим?

— Да, что вы видите? — В голосе Рафиковой был вызов.

— То, что вы не обеспечиваете ребенку условия проживания, которые соответствовали бы санитарно-эпидемическим нормам.

— Как это не обеспечиваем? — Руфина часто-часто заморгала.

— В детской комнате валяются открытые пачки сигарет и пивные банки. У ребенка нет ни одной игрушки, которая подходила бы ему по возрасту. Качество одежды и продуктов питания оставляет желать лучшего. Теперь о няне. Какое у нее образование?

— Юридическое, должно быть, — не слишком уверенно произнесла Руфина.

— А должно быть педагогическое или медицинское, а лучше и то, и другое. Про рекомендации я уже и не спрашиваю…

— Да, признаюсь, я Женей тоже недовольна, особенно в последнее время. Но это не мой выбор.

— А чей? Вашего мужа?

— Нет. — Рафикова посмотрела на Круподерова: — Скажите, а вы точно ничего не знаете?

— О чем?

— О ком, — поправила Руфина, — о Варе, маме Тимура.

— То, что я знаю, сейчас не имеет никакого значения, — обтекаемо ответил Иван.

— А что имеет значение? — окончательно растерялась Руфина.

— Во главу угла мы всегда ставим интересы ребенка, — патетично заявила Валентина Никитична. — Нам осталось его дождаться и посмотреть, насколько мальчик ухожен и соответствует ли его развитие возрасту.

— Вы что же думаете, мы с мужем совсем не ухаживаем за нашим единственным и любимым внуком? Что мы совсем не развиваем его?

— С какими случаями нам только не приходилось сталкиваться! Бывает, что родители купаются в роскоши, а у ребенка — вши.

— У Тимура нет вшей! — заверила комиссию Рафикова и вдруг о чем-то задумалась. — Скажите, а вы точно из органов опеки? Позволите взглянуть на ваши документы!

Валентина Никитична достала из сумки свое удостоверение, раскрыла его и поднесла к лицу хозяйки квартиры.

— Сейчас я надену очки. — Рафикова вышла в прихожую, но вскоре вернулась с очечником в руках. Изучив документ, она сказала: — Вроде не подделка.

— А вот мое удостоверение. — Лена подала ей свои «корочки», чтобы протянуть время.

Руфина Александровна взяла их и сразу же отдала обратно, после чего обратилась к Круподерову:

— А ваши документы?

— Я же вам показывал, — напомнил тот.

— Я через глазок толком ничего не разглядела.

Иван полез в карман, но вместо документа достал зазвонивший мобильник.

— Да, слушаю вас, — ответил он по-деловому.

— Они возвращаются, — негромко сказала я. — Мальчик весь чумазый, плачет… Будьте к этому готовы!

— Я понял вас! — Круподеров отключил связь, достал удостоверение, открыл его и показал Руфине на расстоянии вытянутой руки. Та хотела взять документ в руки, но Иван захлопнул «корочки» и убрал их обратно в карман.

Тем временем Лена провела рукой по подоконнику и сказала:

— Пыльно-то как! Когда вы в последний раз проводили уборку помещения?

Рафикова пристыженно замолчала. Затянувшуюся паузу нарушил звонок в дверь. Хозяйка поспешила в прихожую, а Круподеров негромко сказал женщинам:

— Приготовьтесь, это они.

Вскоре раздался детский плач, а затем и голос Буряк:

— Все, бабуля, мое терпение лопнуло! Ваш внук совершенно отбился от рук! Я говорила ему — не лезь в лужу! А он все равно полез!

Члены «комиссии» вышли в прихожую и уставились на грязного плачущего ребенка. Саша-Женя увидела незнакомых людей, один из которых был в полицейской форме, и попятилась к двери.

— Ну вот, а вы говорили, что ребенок под надежным присмотром! — Валентина Никитична осуждающе покачала головой, глядя на то, как бабушка снимает с Тимура грязную футболку. — Я бы такой няне ребенка не доверила.

— А вы сама-то кто такая? — поинтересовалась у нее Буряк-Ромжаева.

— Начальник комитета по делам опеки и попечительства, — представилась Валентина и, повернувшись к своей коллеге, заключила: — Я считаю недопустимым пребывание ребенка в этой семье! Будем оформлять его в детский дом!

— Будем, — поддакнула Елена.

— Какой детский дом? — Руфина прижала к себе раздетого до трусов малыша, который уже не плакал, а только изредка всхлипывал. — Не отдам! Это мой единственный внук! Кровинушка моя!

— Бабуля, успокойтесь. — Валентина дотронулась до плеча Рафиковой. — У вас будет возможность забрать мальчика обратно уже на законных основаниях. Подадите заявление на усыновление, соберете все необходимые справки, устраните все выявленные нами недочеты…

— Не отдам! — стояла на своем Руфина.

— Пойду покурю. — Буряк ретировалась за дверь.

— Вам придется подчиниться! — строго сказала Валентина Никитична и достала из сумки файл с заготовленными документами.

Тем временем тарасовская мошенница вышла во двор и стала звонить по мобильному. Я подошла к ней поближе и стала прислушиваться.

— Эдик, у нас форс-мажор! За ребенком из органов опеки пришли, в детский дом оформлять будут. Две тетки и один мент. Не думаю, иначе бы он ко мне докопался. А так, я вышла на улицу, он за мной не пошел. А что я могу? Они бабку не слушают, а я вообще посторонняя. Не могу же я свою ксиву перед ментом светить! Слушай, а может, пусть забирают? А я возьму свои вещички и рвану отсюда? Проследить? Ясно. Попробую. Да, как все выясню, позвоню.

Я отошла в сторону, а Буряк, убрав мобильник, достала сигареты и закурила.

А в это самое время Валентина Никитична подала Рафиковой для ознакомления документы на оформление Тимура в госучреждение.

— Я должна позвонить мужу. Он приедет и во всем разберется! Где же телефон? — Руфина стала оглядываться по сторонам в поисках домашней трубки. Ей было невдомек, что Круподеров, улучив момент, спрятал ее на диване под думкой. Не найдя домашний телефон, Рафикова пошла за мобильным, но его не оказалось в сумке. Иван заприметил аппарат, когда она доставала продукты, а когда она вышла в прихожую, достал мобильник и спрятал его в подвесной шкафчик за банки с крупами. — Куда же все подевалось? Тимурчик, маленький мой, скажи этим людям, что ты любишь бабу с дедом и никуда с ними не пойдешь.

Мальчик молчал. Найдя под креслом машинку, он стал играть с ней, не обращая внимания на происходящее вокруг него. Вскоре вернулась Женя и сказала:

— Руфина Александровна, я позвонила своему начальству и доложила, что ребенка от вас забирают в детский дом. В общем, меня отзывают. Я буду собирать чемодан.

— Делай, что хочешь, — махнула на нее рукой Рафикова. — Хотя подожди, дай мне свой мобильник.

— Зачем? — насторожилась самозванка.

— Я Шамилю позвоню, пусть домой срочно едет!

— А почему вы со своего телефона не хотите позвонить?

— Не могу найти.

— Ну так получше ищите! А у моего батарейка села. — Саша-Женя направилась в детскую.

— Так, бабуля, вы бы время не тянули, а собирали мальчика, — бездушным голосом произнесла Валентина Никитична. — Много вещей не надо, только самое необходимое.

— Что же это такое происходит? Беспредел какой-то! — сокрушалась Руфина. — Родного внука забирают…

Примерно через полчаса после того, как Буряк вернулась в дом, во двор въехала черная «Приора» и остановилась около парадной Рафиковых. Похоже, Саша вызвала своего приятеля, но я их разговор не слышала. Вскоре появилась и сама Буряк с чемоданом на колесиках. Водитель поцеловал ее, потом убрал чемодан в багажник. Как я и предполагала, Саша-Женя обрадовалась тому, что она наконец избавилась от обременительных обязанностей няни. Ее личная жизнь била ключом! Влюбленные уселись в машину и, отъехав за трансформаторную будку, заглушили мотор. Похоже, они собирались проследить за автомобилем, на котором Тимура повезут в больницу. Я не могла этого допустить, поэтому позвонила Круподерову и спросила:

— Как у вас дела?

— Рафиковой стало плохо — сердце прихватило. Пришлось вызвать ей «Скорую» и позвонить ее мужу. Он пока не в курсе, что спровоцировало приступ, но едет домой, — негромко говорил Иван. — Елена сидит с ней, а тетя Валя собирает вещи ребенка. Я зашел в ванную, чтобы поговорить с тобой. Таня, скажи, а ты уверена, что надо куда-то увозить мальчика? Ситуация поменялась, мошенница покинула этот дом.

— Она сидит в «Приоре» своего приятеля и ждет, когда Тимура выведут из дома, чтобы потом проследить за ним. Она не успокоится, пока не убедится, что его реально забрала опека.

— Знаешь, а мне Руфину жалко, — говорил Иван сквозь шум льющейся воды. — Если честно, то ребенку здесь хорошо. Все претензии к Рафиковым надуманные.

— Так уж и все? Они лишили родную мать общения с собственным сыном. Варя не ради развлечений уехала в Тарасов, а потому что жизнь в их доме была невыносимой. Они впустили в дом аферистку. Я не хочу говорить о том, что могло произойти с Тимуром, если бы Варя решилась рассказать правду без всякой подстраховки. Ты это и сам понимаешь…

— Ну да, пожалуй, ты права. Но что же нам делать? Я имею в виду «хвост».

— Придется его сбросить. Иван, у тебя есть знакомые гаишники?

— Да, конечно.

— Позвони кому-нибудь из них и попроси, чтобы «Приору», — я назвала ее номер, — по пути под любым предлогом задержали. Наш маршрут ты знаешь. И еще… я готова щедро оплатить эту услугу.

— Я это учту. — Иван отключился.

В тот момент, когда к дому подъехала карета «Скорой помощи», из подъезда вышли Валентина Никитична с двумя сумками детских вещей и Круподеров, на руках у которого спал ребенок. Елена осталась с Рафиковой. Ей предстояло не только встретить врача неотложки, но объяснить ситуацию Шамилю Камильевичу. Хорошо, что ее начальница заблаговременно оформила все документы.

Иван аккуратно посадил мальчика в детское кресло, закрепленное на заднем сиденье, потом взял у тетки сумки, убрал их в багажник, после чего сел за руль своего «Форда». Как только Валентина Никитична обустроилась на переднем сиденье, «Фьюжен» тронулся с места. «Приора» сразу же поехала за ним, не соблюдая никакой конспирации. А вот я не могла позволить себе так откровенно следовать за ними, поэтому объехала дом с другой стороны, отпустив машины на «длинный поводок». Через два квартала «Приора» свернула направо, повторив маневр «Форда». Я поступила так же и вскоре увидела гаишника, махнувшего жезлом перед «Приорой». Приятель Буряк был вынужден остановиться, а я догнала «Фьюжен» и следовала за ним вплоть до дома Котляровых.

Тимур проснулся, когда машина остановилась, огляделся по сторонам и, не увидев знакомых лиц, заплакал. Валентина Никитична попыталась его успокоить, но мальчик не унимался. Успокоить его удалось только Нине. Она увидела в окно наши машины и вышла встречать племянника. Стоило девушке наклониться к нему, как он замолчал, протягивая к ней руки. Молодая тетя вынула его из кресла и повела домой. Я пошла за ними. На пороге нас встречали Любовь Тимофеевна и Петя.

— Какой же ты стал большой, Тимочка! Иди ко мне, мальчик мой. — Бабушка наклонилась к нему, но малыш прижался к Нине.

— Он такой смешной! — сказал Петя, разглядывая своего черноволосого племянника.

Бабушке все-таки удалось расположить к себе внука. Она взяла его на руки и понесла в комнату. Петя стал предлагать ему свои старые игрушки, а Нина — показывать Варину фотографию.

— Тимур, смотри, это твоя мама. Ты ее помнишь?

Я сделала еще несколько снимков, выбрала лучший и послала его Суворову. Как ни жалко мне было разлучать Котляровых с Тимуром, но пришлось это сделать.

— Нам пора, — сказала я.

— Как? Так быстро? — Любовь Тимофеевна вскинула на меня молящий взор. — Можно еще хотя бы на часок Тимочку оставить?

— К сожалению, нет. Нина, проводи нас, — попросила я.

Девушка взяла племянника на руки и пошла за мной в коридор. Любовь Тимофеевна осталась в комнате, но до нас доносились ее сокрушенные вздохи о том, что общение с внуком было таким недолгим.

Когда Нина стала усаживать Тимура в детское кресло, он потянул к ней руки, не желая расставаться.

— Тимочка, это ненадолго, — говорила Нина, целуя племянника. — Скоро вернется твоя мама, и мы тебя заберем.

— Мама, — повторил мальчик. — Хочу к маме…

— Нет, я не могу это видеть! — сказала Валентина Никитична. — Вроде не первый раз забираем ребенка из семьи, но такое со мной впервые. У малыша куча родственников, которые в нем души не чают, а приходится оформлять его в приют…

— Как в приют? — Нина с изумлением уставилась на меня. — Я думала, вы как-то в тайне от Женьки уговорили Рафиковых, чтобы они разрешили привезти к нам Тимура…

— Вряд ли они пошли бы на это, — заметила я. — Пришлось подключить органы опеки, чтобы забрать у них мальчика.

— Но ведь, когда Варю освободят, его отдадут ей? — поинтересовалась Нина у Валентины Никитичны.

— Если ее признают невиновной и она в течение месяца обратится к нам, то сможет без проблем забрать сына.

— Будем надеяться, что все так и произойдет, — попыталась я успокоить Нину.

— Тимка, пока, — она помахала рукой племяннику. Когда «Форд» отъехал, Нина сказала мне: — Пойду к маме, как бы у нее давление снова не поднялось.

— Все будет хорошо, — ободряюще произнесла я и направилась к своему «Ситроену».

— Нина, кто это к вам приехал? — Проходившая мимо женщина остановилась. — Смотрю, одна машина, вторая…

— Здравствуйте, тетя Шура, — сказала ей Нина, но ничего объяснять не стала. Женщина постояла-постояла и пошла своей дорогой. Когда та отошла на приличное расстояние, Нина подбежала ко мне и обняла, приговаривая: — Спасибо вам, Татьяна! Вы нашу семью помирили.

Сев в машину, я поехала к детской больнице, думая о том, что Тимуру, привыкшему к домашнему уюту, придется первое время несладко, но другого выхода просто не было. Остановившись на красный сигнал светофора, я достала смартфон — не было ни пропущенных звонков, ни новых эсэмэсок. Похоже, судебное заседание все-таки началось.

Вскоре я подъехала к «Форду», в котором скучал Круподеров, и пересела к нему, расположившись на заднем сиденье.

— Тетя Валя понесла мальца в больницу, — сказал Иван. — Его по-любому надо было показать врачам. Когда Рафикова переодевала мальчика, мы разглядели у него несколько синяков разной давности. Похоже, Женька его била.

— Она фотографировала эти синяки и отправляла фотографии Эдику, а тот в свою очередь посылал их кому-то в СИЗО, чтобы морально давить на Варю.

— Вроде мы все правильно сделали, — размышлял вслух Иван, — но чувства полного удовлетворения нет. Наверное, Тимуру действительно было бы лучше у Котляровых, чем здесь. А ты уже послала их фото в Тарасов?

— Да, но пока никакого ответа оттуда нет. Смотри, знакомая «Приора», — сказала я, увидев в окно черную машину.

— Как же они нас здесь нашли? — удивился Круподеров. — Мы при Буряк о больнице не говорили.

— Может, просто мимо проезжали и увидели твою машину. А может, поехали в детский дом, а там им сказали, что сначала детей обследуют в этой больнице.

— Смотри, водитель пошел на разведку. — Иван чему-то усмехнулся.

— Похоже, его не пускают во внутрь.

— Да, здесь строгая пропускная система. Слушай, что-то мне его лицо знакомо…

— Если он местный, то в этом нет ничего удивительного, — заметила я, не придав словам Круподерова особого значения. — Да, я чуть не забыла про «премию» гаишнику. Столько хватит?

Иван взял у меня деньги, пересчитал их и вернул половину со словами:

— Здесь не Тарасов, у нас расценки меньше.

— Как знаешь. — Я не стала настаивать на своей сумме. — А вон и твоя тетка возвращается!

Валентина Никитична села рядом с Иваном и сказала:

— Тимур там так плакал, так плакал! Жалко его, конечно, но его многочисленные родственники сами виноваты! Сначала они не могли найти общий язык друг с другом, а потом некоторые из них доверили ребенка какой-то проходимке!

— Эта проходимка снова следит за нами. — Круподеров указал поворотом головы на «Приору».

— Я все делаю строго по инструкции. Ваня, ты же отвезешь меня обратно на работу?

— Да, конечно.

— Лена уже там. Она мне звонила и сказала, что еле ноги от Рафиковых унесла. Приехал хозяин и чуть не побил ее, узнав, откуда она. Грозился жаловаться на нас во все инстанции. А нам-то что? — пожала плечами Валентина Никитична. — У нас все законно. Лену я, конечно, подставила. Но бросать Рафикову одну, не дождавшись «Скорой», мы не могли.

— А знаете что, — сказала я, протягивая Валентине деньги, которые мне вернул Иван. — Купите тортик, попейте чаю… или что-то еще для антистрессовой терапии.

— А что, можно и попить чаю. — Начальница органов опеки, не раздумывая ни секунды, взяла деньги.

Мы еще немного пообщались, после чего я вышла из машины, но сразу же садиться в свой «Ситроен» не стала, чтобы он не бросился в глаза Буряк и ее приятелю. Как я и предполагала, «Приора» последовала за «Фордом». Мне ехать за ними не было никакого смысла. Ну, проводят они Валентину Никитичну до ее конторы, убедятся, что она не подставная, и успокоятся на этом. А моя миссия в этом городе уже выполнена.

Прежде чем возвращаться в Тарасов, я решила подкрепиться. Мне вчера очень понравилась уютная атмосфера кофейни около музучилища, туда я и поехала. Но в полной мере насладиться своим любимым напитком мне не удалось — на меня посыпались звонки и эсэмэски. Сначала позвонила Людмила и сказала:

— Таня, в заседании объявили перерыв на час. Суворов уже всех своих свидетелей опросил. Меня он вызывал первой, потом Вариных сотрудниц. Они такие пустышки! Одна так и пыталась строить ему глазки! Скажите, Таня, а у вас как дела?

— Все по плану. Собираюсь возвращаться в Тарасов.

— Ладно, пойду послушаю, о чем люди в коридорах говорят.

Поговорив с Усовой, я стала читать эсэмэски. Среди рекламных рассылок я нашла сообщение от Мельникова. Он написал, что выполнил мое задание. Я написала ему ответное «спасибо», а потом набрала Суворова, но адвокат сбросил мой вызов. Наверное, он был занят чем-то очень важным, раз не мог уделить мне внимание. Кирилл перезвонил мне, когда я уже выходила из кофейни.

— Таня, я только что показал Варе фотографию и сказал ей, что мальчик в безопасности. Она попросила увеличить фото и расплакалась. Это были слезы радости. Я думаю, она готова изменить свои показания. Скажите, ребенку точно ничего не угрожает? — уточнил адвокат.

— Точно, — заверила я его.

— Хорошо, тогда я меняю свою стратегию. — Суворов отключился.

Я почувствовала облегчение — моя работа в этом городе была проделана не зря.

Глава 14

Я уже выехала за пределы Дольска, когда услышала сигнал смартфона. Прижавшись к обочине, я достала его из сумки и, взглянув на дисплей, поняла, что звонит Нина.

— Татьяна, — в голосе Вариной сестры были тревожные нотки, — Петя пропал.

— Как пропал?

— Пошел в магазин и не вернулся, — негромко говорила Нина. — Мы с мамой его ждали-ждали с хлебом, потом я позвонила ему, но его мобильник оказался отключенным.

— Может, батарейка села? — предположила я.

— Нет, он с утра заряжал телефон. Я пошла его искать, встретила нашу соседку, и она сказала мне, что Петька сел в какую-то машину…

— Какую машину? — уточнила я.

— Черную, отечественную. — Нинины слова пронзили меня словно током.

Я вывела из-под удара Тимура, но подставила Петю. Напрасно я думала, что Буряк посчитает свою миссию выполненной и предастся любовным утехам на полную катушку. Она не успокоилась и взяла в заложники Вариного брата.

— Я найду Петю, — заверила я Нину.

— А что мне сказать маме?

— Придумай что-нибудь, но сама ничего не предпринимай! — Я сбросила вызов и тут же набрала Круподерова.

— Да, Таня, — ответил он.

— Ваня, у нас форс-мажор! Буряк похитила младшего брата Вари. Ему лет восемь, не больше.

— И что теперь делать?

— Ты можешь узнать, кто был за рулем «Приоры»?

— Сейчас пробью.

Я развернулась и поехала обратно в город. Не отпускал меня Дольск, не отпускал!

Анализируя произошедшее, я пришла к выводу, что скорее всего похищение Пети не было инициативой самой Буряк. Наверняка это было задание Эдика или того, кто за ним стоял. Я даже не исключала, что идея похитить другого члена Вариной семьи была не спонтанной, а существовала как запасной вариант.

Иван позвонил минут через пятнадцать. За это время я успела вернуться в центр города.

— Таня, я не ошибался, когда говорил, что видел где-то водителя «Приоры». Два года назад он проходил у нас по одному делу, я тогда еще опером был… В общем, это Кузякин Владимир Петрович. Очень скользкий тип, скажу я тебе. Представляешь, он…

— Ваня, извини, сейчас нет времени на воспоминания. Ты его адрес узнал?

— Да, конечно. Но Кузякин вряд ли будет держать ребенка в квартире, где кроме него живут родители и сестра с ребенком. А вот на даче может.

— Хорошо, говори адрес дачи…

— Там нет адреса.

— Можешь объяснить, как туда доехать? — спросила я, повысив голос.

— Ты хочешь поехать туда одна?

— А какие у меня варианты?

— Я так понимаю, что похитили сына Котлярова. Наверняка Сергей Николаевич уже обратился к Родионову.

— Он не в курсе, потому что находится в Тарасове. Мне сообщила о похищении Нина, ты ее сегодня видел. Матери она ничего сказать не может, бережет ее здоровье. Надо вернуть мальчика домой до темноты. Давай поступим так: ты мне расскажешь, как найти дачу, я поеду туда на разведку и, если пойму, что самой мне не справиться, вызову полицию.

— Ладно, слушай. — Круподеров стал объяснять мне, где находится дача приятеля Буряк.

Я сразу же поехала туда, не имея пока четкого плана действий.

Дачный поселок располагался южнее Дольска и был полузаброшенным из-за пожара, случившегося там в прошлом году. Не многие стали восстанавливать свои постройки. Проехав мимо пепелища, я свернула, следуя указаниям Ивана, налево и остановилась за большим кустарником. Дальше я пошла пешком. Дачу Кузякина я нашла быстро — она находилась напротив большого дуба с раздвоенным стволом. На первый взгляд, там никого не было, да и в соседних дачах тоже. Потом мое внимание привлекла какая-то тряпка под забором. Это был носовой платок, причем совершенно чистый. Похоже, его обронили недавно. В следующий момент мне показалось, что в окне что-то мелькнуло. Значит, в доме все-таки кто-то был. Пройдясь вдоль покосившегося забора, я нашла подходящее место, чтобы перелезть через него. Уже находясь на территории дачного участка, я услышала шорох со стороны сарая и подошла к нему. На двери висел замок, но шум определенно раздавался изнутри.

— Петя, ты там? — негромко спросила я, и шорох усилился. Я сочла это за положительный ответ.

Замок был достаточно примитивный, его и ржавым гвоздем можно было открыть, а уж универсальной отмычкой, которая всегда лежала в моей сумке, по счету «раз»! Дверь предательски скрипнула, когда я ее открывала, но все обошлось — похитители на этот звук не отреагировали. Я зашла в сарай и, привыкнув к темноте, разглядела Петю, сидящего на низкой самодельной скамейке. У него были связаны веревкой руки и ноги, а рот заклеен скотчем. Только я отклеила скотч, как он сказал:

— Я знал, что вы меня найдете!

— И даже оставил мне знак — носовой платок.

— Ага, я читал, что так делают.

— Так, Петя, — сказала я, разрезав веревки, — я сейчас дам тебе ключи от своей машины, она стоит через две дачи отсюда, за кустом. Откроешь ее, нажав на вот эту кнопку, и спрячешься на заднем сиденье. Там стекла тонированные, так что тебя никто не разглядит, а ты будешь видеть всех. Обязательно заблокируйся, нажав на эту кнопку. Откроешь машину только мне. Понял?

— Понял. А когда мы домой поедем?

— Скоро. Скажи, Петя, а где машина, на которой вы сюда приехали?

— Они ее в соседский гараж поставили — я в щелку подглядел.

— Ясно. Скажи, а как ты угодил в их машину?

— Когда я шел в магазин, около меня остановилась тачка, открылась дверь, тетенька сказала, что Варя передает мне привет. Я остановился и заглянул во внутрь, тут-то меня и затащили на заднее сиденье, накрыли каким-то одеялом и сказали, чтобы я молчал, иначе и мне, и Варе будет плохо. Всю дорогу я думал, как дать о себе знать. Мобильник-то у меня сразу отобрали и отключили. Вот я и придумал бросить платок, других вещей у меня с собой не было, только деньги еще на хлеб.

— Ты молодец! Я сначала засомневалась, что здесь кто-то есть — тихо, машины нигде не видно. А потом платок увидела. Ну что, размялся?

— Да.

— Тогда держи ключи и беги к моей… — Я не успела договорить, потому что дверь в сарай распахнулась. Глаза на миг ослепли от яркого света, а когда зрение вернулось, я увидела парня с пистолетом в руке.

— Живы, — сказал он, опуская «макаров».

— Вас Круподеров прислал, — догадалась я.

— Да, у нас машина сломалась, и мы боялись опоздать.

Когда мы с Петей вышли из сарая, то дольские опера уже выводили из дома Буряк и Кузякина. Саша бросила в мой адрес несколько непечатных выражений. Петя, будучи очень воспитанным мальчиком, заткнул уши.

— У них машина в соседнем гараже, — подсказала я старшему из оперов.

— Учтем, — кивнул тот. — Нам понадобятся ваши показания.

— Можно я сначала отвезу Петю домой?

— Нужно. Завтра вы сможете прийти в отдел?

Я собиралась сегодня же вернуться в Тарасов, но Дольск так и держал меня здесь.

— Хорошо, — кивнула я.

— И еще, необходимо, чтобы родители мальчика написали заявление о похищении.

— Хорошо, я поговорю с его мамой.

— Может, не надо? — спросил Петя. — Она переживать будет, а ей нельзя.

— Раз уж местная полиция задержала твоих похитителей, то придется писать заявление. Понимаешь, все это связано с преступлением, в котором незаслуженно обвиняют Варю. Скажи, они тебя фотографировали?

— Да, — подтвердил Петр, — в сарае, когда связали и заклеили рот.

— Ну тогда и я тебя сфотографирую. — Я достала телефон и сказала: — Улыбайся!

Сделав несколько снимков, я послала один из них Суворову, сопроводив его соответствующим пояснением. Потом я отошла в сторонку и позвонила Мельникову:

— Андрей, делай, что хочешь, но Эдуарда Кунгурова надо сегодня задержать за что угодно — хоть за наркоту, хоть за банальную хулиганку. Его подружка уже под стражей. Он может забеспокоиться и совершить нечто непредсказуемое.

— Таня, ты же понимаешь, что это не так просто. Надо сначала его найти.

— Сделать биллинг его мобильного не так уж и сложно! Я вышлю тебе его номер эсэмэской. А что касается повода для задержания, то такая сумма, — я назвала цифру, — думаю, простимулирует креативность твоих коллег. На момент Вариного признания Эдик должен находиться за решеткой.

— Хорошо, я понял. Можешь на меня рассчитывать.

— Да, Андрей, спасибо, что помог задержать известную нам даму в лифте, — сказала я, намекая на судью. — Расплачусь за это по приезде.

— С тебя еще ведерко раков. — Мельников выдержал паузу и добавил: — Расслабься, это шутка.

Поговорив с Андреем, я вспомнила, что забыла сделать самое главное — сообщить Нине о том, что ее брат в безопасности. Послав ей эсэмэску, я обратилась к Пете:

— Ну что, поехали домой!

— Ох, и заругают меня, — вздохнул Котляров-младший.

— Ты мужик, так что крепись!

Только я убрала смартфон в сумку, как он зазвонил.

— Таня, это я. Ты, наверное, на меня сердишься за самодеятельность, — стал оправдываться Круподеров, — но Мельников меня строго-настрого предупредил, чтобы я тебя берег. Сам я уйти с работы не мог, и так полдня у «стоматолога» провел, пришлось позвонить ребятам, с которыми я раньше работал.

— Все нормально, Ваня. Может, оно так и к лучшему. Спасибо тебе за все.

По дороге я думала, как бы деликатнее преподнести Любови Тимофеевне то, что произошло с Петей, но оказалось, что она уже в курсе. Сердобольная соседка, видевшая, как мальчик садился в незнакомую машину, пришла и рассказала об этом его маме. Нина пыталась придумать этому какое-то объяснение, но сердце матери подсказало, что дочка что-то недоговаривает. Нине пришлось признаться, что ее брата скорее всего похитили. Мы вернулись домой, когда обстановка там накалилась до предела. Нина мою эсэмэску почему-то не прочитала. Мать так обрадовалась Петиному возвращению, что даже и не подумала его в чем-то упрекать и наказывать. Когда Любовь Тимофеевна наконец выпустила сына из своих объятий, я взяла на себя смелость рассказать, что же произошло на самом деле. Разумеется, я сглаживала все углы, как могла, и постепенно подвела свой рассказ к тому, что завтра ей придется пойти в полицию и написать заявление о похищении Пети.

— Может, не надо? — сопротивлялась Любовь Тимофеевна, привыкшая всегда и во всем полагаться на мужа. — Ведь все обошлось.

— Все обойдется, когда Варю освободят.

— А может, Сергей вернется и напишет заявление?

— На момент похищения Сергея Николаевича в Дольске не было, так что заявление лучше написать вам.

— Ну, надо, так надо, — сдалась Любовь Тимофеевна. — Танечка, поужинаете с нами?

— С удовольствием.

— Ой, а я хлеб так и не купил! — Петя метнулся было к двери, но Нина его остановила и пошла за хлебом сама.

Мальчик отправился в душ. Мы остались в гостиной вдвоем с хозяйкой дома.

— Несколько часов назад во время перерыва в судебном заседании звонил мой муж. Он сказал, что ему не удалось пообщаться с Варварой. Зато он слышал, что многие относятся к ней с уважением, сочувствуют ей и не верят, что директор приставал к Варе. Ну разве это не свидетельствует о том, что повода для убийства у нее, — Любовь Тимофеевна перевела взгляд с фотографии своей средней дочери на меня, — не было?

— Лично я твердо уверена в этом, но главное, чтобы и судья в это поверила. Что еще рассказал вам Сергей Николаевич? — поинтересовалась я.

— Когда адвокат допрашивал в качестве свидетеля главбуха фирмы, она сказала, что была в тот день в директорском кабинете. Кулик открывал при ней сейф, чтобы убрать туда какие-то бумаги, она сидела напротив и не видела, чтобы там лежал пистолет. Сергей посчитал эту информацию очень важной, потому что там многое вертится вокруг этого пистолета.

— Да, наверное, это важно. Варя ведь давала показания, что директор достал оружие именно из сейфа. Наверное, ее так научили сказать…

— Да что же за изверг это сделал?

— Думаю, мы скоро узнаем его имя, — сказала я, твердо уверенная в том, что создала все условия для того, чтобы Варвара наконец-то рассказала правду.

Котлярову завели в зал суда, она шла с опущенной вниз головой. Со стороны это выглядело так, будто она испытывает чувство вины, но его не было и в помине. Молодая женщина просто боялась встретиться взглядом с тремя мужчинами, которые присутствовали в зале — с отцом, прорабом Васей и тем, из-за кого, собственно, она и попала на скамью подсудимых.

Варя не понимала, зачем отец приехал сюда. Он мог бы заочно осуждать ее, оставаясь в Дольске. Неужели он хотел, чтобы она еще больше мучилась? И это все из-за того, что когда-то она полюбила человека другой веры. Может быть, если бы отец не стал препятствовать ее браку с Рустамом, они поженились бы раньше, и все было бы по-другому. В тот злополучный день, когда ее жених со своим отцом попали в аварию, они ездили заказывать свадебный банкет в кафе. Скорее всего при живом сыне Рафиковы не позволили бы себе так плохо относиться к ней и не стали бы отстранять от нее Тимура. А это значит, что у нее не возникло бы необходимости уезжать в Тарасов на заработки.

Варя должна была, но не могла сожалеть о том, что устроилась на работу в строительную фирму «XXI век». Не случись этого, она никогда бы не познакомилась с Васей-прорабом. Котлярова долго сопротивлялась тому, чтобы открыть ему свое сердце. И только уже находясь в СИЗО, она поняла, что любит его. Один раз Василию удалось добиться свидания с ней, она предстала перед ним не в самом своем лучшем виде — красные и впалые от слез и бессонных ночей глаза, потрескавшиеся губы, не сошедшие синяки на шее. Хоть Тамбовцев и говорил ей о своей любви и выражал надежду, что ее оправдают, она была уверена — после того свидания Вася непременно охладеет к ней. Тем более она сказала ему, что не любит его. Это было неправдой, но Варя не хотела заставлять парня ждать ее из колонии. Сказала, а сама поняла, что есть не один, а два человека, ради которых стоит жить дальше. Тимур и Василий. Ни тот, ни другой не знали о существовании друг друга.

Да и помнил ли сыночек о ней? Они не виделись уже больше года. Нина, пока общалась с племянником, постоянно говорила с ним о маме, показывала ее фотографии, а потом Рафиковы перестали ее пускать к Тимуру. Теперь мальчика и вовсе держали в заложниках. Варвара не понимала, почему Руфина и Шамиль не забили тревогу и не заявили в полицию о том, что у них украли внука. Или они заодно с убийцей? Варино сердце всякий раз сжималось, когда она думала о своем сыне. А думала она о нем почти непрерывно. Когда же Оса показывала ей очередную фотографию Тимура с заплаканными глазами, она испытывала такие муки, какие и выдержать-то невозможно. Ей помогала выжить только вера, вера в Бога. С некоторых пор она молилась Ему молча, чтобы не раздражать сокамерниц. Она просила Его помочь справиться с обидой на своих родителей и на родителей Рустама. Обида стала слабее, но не ушла совсем.

Варвара пыталась возлюбить своего врага, но не могла. Теперь он, ее враг, сидел в первом ряду. Котлярова кожей чувствовала, что он смотрел на нее. Она его боялась и ненавидела. Ненавидела и боялась. Варя не могла понять, откуда в этом человека столько зла. Он убил Валерия Михайловича, мог убить и ее, но он свалил на нее свою вину, заставил страдать ее маленького сына. Где сейчас Тимур? Кто те люди, что удерживают его у себя? Адвокат что-то знает об этом, но не раскрывает никаких подробностей. Да и можно ли ему верить?

Варвара плохо соображала, что происходит в зале. Прокурор и адвокат поочередно задавали вопросы сотрудникам фирмы и еще каким-то людям, которых она даже не знала. Ушедшая в свои мысли, она особо и не вслушивалась в то, что они говорят. Ей в некотором роде было все равно. Котлярова понимала, что все в конечном итоге зависит от нее самой. Достаточно ей встать и признать свою вину, как суд удалится на совещание, а потом вернется, и судья зачитает ей приговор. Ее признают виновной, и Тимура вернут Рафиковым. Главное — сын будет в безопасности. Что будет дальше с ней самой, Варя старалась не думать. Одна из сокамерниц намекнула ей, что с такой тайной, как у нее, долго не живут. Видать, судьба у нее такая, все это расплата за грехи, кара Божья…

Судья объявила о перерыве на час. Котлярову повели в комнату для подсудимых. Она слышала, как отец просил конвой позволить ему пообщаться с дочерью хотя бы две минуты. Варя невольно посмотрела в его сторону, увидела его глаза и поняла, что он приехал сюда не для того, чтобы служить для нее живым укором, а для того, чтобы поддержать ее. Ей даже стало стыдно, что она так плохо о нем думала, и жаль, что им не разрешили пообщаться. Она бы попросила у него прощения. Вдруг такого случая больше не представится?

— Варвара Сергеевна, — обратился к ней госзащитник, — я должен вам кое-что показать.

Варя посмотрела на дисплей его смартфона и не поверила своим глазам. Суворов расширил изображение, и тогда она смогла разглядеть не только радостные эмоции на лицах мамы, Тимурчика, Нины и Пети, но и узнала обстановку своего отчего дома. Она не переступала его порог почти три года, но там ничего не изменилось.

— Его освободили? — спросила Варя, косясь на конвойных.

— Да, ваш сын в безопасности, — подтвердил адвокат. — Вам больше нет смысла оговаривать себя. Вы ведь скажете правду?

— Скажу, — пообещала Варя.

После перерыва Котлярова вернулась в зал заседаний совсем с другим настроением. Она стала искать глазами отца, но сначала встретилась взглядом с Василием. Тот улыбнулся ей, и это придало Варе сил. Потом она увидела папу. Он сидел в третьем ряду, у прохода. За то время, что они не виделись, отец полностью поседел, да и морщин у него прибавилось. Глаза тоже изменились, стали не такими категоричными. Варвара увидела в них поддержку.

Потом она стала присматриваться к другим лицам в зале и не нашла ни на одном из них осуждающего выражения. Даже женщина в черном, вероятно, вдова Кулика, смотрела на нее скорее с надеждой, нежели с ненавистью. Варя впервые подумала о том, каково было этой женщине узнать, за что убили ее мужа. Точнее, не узнать, а услышать версию, которую вложил в Варины уста ее враг.

Именно ее враг, жестокий и коварный, был единственным, чье выражение лица она не видела. Она все еще боялась, но уже не его самого. На ее стороне был весь зал, а на его — только прокурор. Варвара боялась раньше времени выдать, что готова рассказать правду.

— Ваша честь, — обратился к судье прокурор, — у меня есть вопросы к подсудимой.

— Котлярова, встаньте! — Судья стукнула своим молотком по столу, и Варвара поднялась.

— Скажите, Котлярова, зачем, — прокурор назвал дату убийства, — вы вернулись в офис?

Кое-кто в этом зале ожидал, что Варя скажет: «Валерий Михайлович попросил меня об этом, но зачем, не объяснил. Я подумала, что это по работе, и пришла».

— Кулик попросил меня, — произнесла она и взяла паузу, чтобы спросить себя, готова ли она изменить показания. Ответ был положительный, поэтому Варя продолжила: — Купить смартфон и SIM-карту на мое имя. Валерий Михайлович дал мне денег и попросил принести покупки в тот же день.

— Телефон предполагался в качестве платы за интимные услуги? — спросил прокурор, заставив присутствующих в зале вздохнуть то ли от удивления, то ли от возмущения.

— Нет, что вы! — возразила Варвара. — Валерий Михайлович просил купить телефон для себя.

— Разве у директора фирмы не было мобильного телефона? — Прокурор повернулся ко вдове.

Но в следующий момент Котлярова сказала:

— Был, но мне показалось, что его прослушивали, поэтому он решил приобрести новый телефон с SIM-картой на чужое имя.

— Это всего лишь домыслы. Я протестую! — вскипел прокурор.

— Протест отклоняется, — произнесла судья. — Гражданка Котлярова, объясните, почему вы решили, что Кулика прослушивают.

— Дело в том, что Валерий Михайлович изложил мне свою просьбу не в устной форме, а на бумаге. Он написал, какой именно аппарат ему нужен, а также симку какого оператора надо купить. Еще он дал мне деньги — 10 тысяч.

— Ваша честь, хочу заметить, — снова подал голос прокурор, — что при обыске на месте преступления не было обнаружено нового гаджета.

— У меня есть вопросы к моей подзащитной, — произнес Суворов. Получив разрешение, он спросил: — Варвара Сергеевна, скажите, вы выполнили просьбу Кулика?

— Да.

— Где именно вы покупали телефон и оформляли SIM-карту? — уточнил адвокат, на что Варя дала подробный ответ.

— Ваша честь, я считаю необходимым сделать соответствующий запрос в салон связи, — заметил госзащитник.

Сотрудники фирмы загалдели, обсуждая новый поворот событий.

— Тишина в зале! — Судья стукнула молотком по специальной подушке. — Котлярова, расскажите суду, куда вы дели покупку.

— Я принесла и телефон, и SIM-карту в офис, — сказала она, заметив, что ее враг не на шутку занервничал. Нет, она по-прежнему не видела его лица. Только ноги. Он сидел в первом ряду, поэтому ей хорошо было видно, как его ноги «забили чечетку». — Вахтер Максимов, возможно, видел, что у меня был в руках фирменный пакет салона связи.

— Из материалов дела следует, что Максимов умер от сердечного приступа, — заметила судья. — Котлярова, продолжайте! Что было дальше? Вы отдали директору фирмы телефон?

— Нет.

— Почему?

Варя уже не видела, а только слышала, как ноги человека в первом ряду отстукивали чечетку. Вероятно, он тем самым предупреждал ее, чтобы она молчала. Но Котлярова твердо решила рассказать правду.

— В дверях директорского кабинета я встретилась… — ее голос предательски осип. Варвара хотела произнести фамилию, но не могла. Взглянув на отца, а потом на Василия, она вновь обрела решимость и наконец-то сказала: — С Шумиловым Алексеем Петровичем.

Тот вскочил с места и закричал:

— Да что вы ее слушаете! Меня тогда вообще в Тарасове не было! Я был в командировке в Воронеже.

— Гражданин Шумилов, напоминаю вам о необходимости проявлять уважение к суду, — заметила секретарь.

— Извините. — Алексей Петрович сел на место.

— Котлярова, продолжайте, — попросила судья.

— Да, я тоже думала, что Шумилов был в командировке, и очень удивилась, увидев его. Но и он был поражен не меньше, увидев меня. Он посторонился, пропуская меня в директорский кабинет. — При этих словах Алексей Петрович встал и направился к выходу, но полицейский не дал ему возможности выйти.

— Пропустите меня! У меня несварение желудка! — закричал он.

— Гражданин Шумилов, вернитесь на место! — призвала его судья. — Если у вас есть неопровержимое алиби, то вам не стоит так волноваться.

— Да, у меня есть алиби! — подтвердил Алексей Петрович. — Но мне все равно надо выйти. Физиология, понимаете?

— Вам придется потерпеть. Котлярова, продолжайте!

— Я увидела на полу Валерия Михайловича, — сказала Варвара, уже ничего и никого не боясь. — Он не шевелился. На груди у него было красное пятно. Оглянувшись, я увидела пистолет, который Шумилов наставил на меня.

— Бред! — выкрикнул тот с места. — Она сумасшедшая!

Зал охватила громогласная волна обсуждения произошедшего.

— Тишина в зале! — Судья снова застучала молотком.

Когда все угомонились, Варвара продолжила:

— Испугавшись, что Шумилов выстрелит в меня, я стала умолять его, чтобы он не делал этого, иначе мой сын останется круглым сиротой. Шумилов опустил пистолет и попросил меня рассказать о сыне. Я сказала, что ему два с половиной года, что он остался в Дольске. Алексей Петрович хотел знать подробности — как его зовут, где именно он живет и с кем. Я все рассказала, хотя не понимала, почему Шумилов так подробно всем интересуется. Когда он все узнал про Тимура, то сказал, что готов пощадить меня, если я признаюсь в убийстве Кулика. А чтобы я не передумала, он возьмет в заложники моего сына. Стоит мне только изменить показания, он убьет Тимура.

Котлярова впервые взглянула на Шумилова. Он сидел, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. А ухмылка на его лице так и кричала: «Говори-говори, все равно я выйду сухим из воды! У меня ведь неоспоримое алиби. А тебе придется вернуться в камеру, и еще неизвестно, доживешь ли ты до утра». Варвара засомневалась, правильно ли она поступила, изменив показания.

Адвокат дал ей передышку, попросив судью разрешить ему задать несколько вопросов Ольге Кулик. Ему разрешили.

— Скажите, Ольга Витальевна, давно ли ваш супруг был знаком с Шумиловым?

— Давно, они вместе учились в институте.

— Вы что-нибудь знаете о семье Шумилова, его родственниках?

— Протестую! — подал голос прокурор. — Это не имеет непосредственного отношения к делу.

Судья отклонила протест, дав возможность вдове ответить.

— У Алексея Петровича есть младший брат, Александр. В молодости они были так похожи, что их даже путали…

— Все, я не могу больше терпеть! — с этими словами Шумилов попытался вырваться из зала, но полицейский остановил его.

Судья стала опрашивать Шумилова, но тот отвечал невпопад, активно жестикулировал руками и даже обращался к кому-то, незримо присутствующему в зале. Было очевидно, что он пытается симулировать душевную болезнь.

Суд удалился на совещание, после которого судья объявила, что дело возвращается на доследование. Котлярову отпустили из-под стражи ввиду недостаточности доказательств ее вины, а Шумилова, напротив, взяли под стражу в связи с вновь открывшимися обстоятельствами.

Какие эмоции Варя испытывала во время судебного заседания, я узнала из первых уст только через несколько дней.

Эпилог

Уголовное дело об убийства Валерия Кулика было объединено с делом о похищении Пети Котлярова, возбужденном в Дольске против Буряк и Кузякина. На момент задержания при Александре было обнаружено фальшивое удостоверение капитана полиции. В одном из Тарасовских райотделов на самом деле работала Ромжаева Евгения Евгеньевна, на которую Саша была даже немного похожа. Подделка была очень качественной. Неудивительно, что Рафиковы поверили мошеннице, приняв ее за сотрудницу полиции.

Буряк и Кузякин были переведены в Тарасовский следственный изолятор. Житель Дольска даже не подозревал, что, помогая своей новой подружке «разыграть ее бывшего работодателя», похитив ребенка, он стал не только настоящим киднеппером, но и фигурантом дела об убийстве.

Эдик Кунгуров тоже не предполагал, что, нахамив наглому гаишнику, он сначала будет задержан за административное правонарушение, а потом его арест будет продлен в рамках уголовного дела.

Алексей Шумилов, взятый под стражу во Дворце правосудия, продолжал разыгрывать сумасшедшего в камере и на допросах. Но когда ему устроили очную ставку с братом, он перестал лицедействовать и стал уверять следователя, что Александр ни в чем не виноват. Саша действительно ездил вместо него в командировку в Воронеж. Алексей попросил его об этом, сказав, что заболел, поэтому не может ехать сам. Шумилов-младший до очной ставки говорил то же самое. Александр уверял следователя, что его брат действительно выглядел нездоровым и отказать ему он просто не мог. Подтвердить факт своей болезни Шумилов-старший ничем не смог. Показания Котляровой он упорно опровергал, заверяя следователя, что в момент убийства он лежал дома с высокой температурой. Во время обыска в его квартире был найден дубликат ключа от запасного выхода, а также смартфон и SIM-карта, которые приобрела Варвара по просьбе директора. Вероятно, Шумилов был на сто процентов уверен, что Котлярова, опасаясь за жизнь сына, возьмет всю вину на себя, поэтому не избавился от улик. Нашелся и свидетель, который видел, что в день убийства, около девяти вечера, Алексей возвращался домой и выглядел вполне здоровым. Сосед так хорошо помнил события двухмесячной давности, потому что это был день рождения его тещи.

У следователя уже не оставалось никаких сомнений в том, что Кулика убил именно Шумилов, и он надеялся получить от него признательные показания, но не успел. Алексей умер в камере следственного изолятора от инфаркта. Никаких доказательств того, что его смерть была насильственной, не обнаружили. Но лично я была уверена, что Шумилова устранили, сымитировав сердечный приступ, чтобы он унес в могилу имя чиновника — заказчика убийства Кулика.

Еще до смерти Шумилова Кунгуров стал сотрудничать со следствием. Эдуард рассказал, что Алексей Петрович уличил его в систематической краже кирпича, но пообещал сохранить это в тайне в обмен на услугу. Какую именно, он сразу не сказал. Кунгуров предлагал поделиться с ним выручкой от продажи кирпича, но тот отказался. Время шло, Шумилов будто бы обо всем забыл. Но однажды он позвонил и назначил Эдику встречу. «Ты должен выкрасть одного мальчишку и держать его в каком-нибудь укромном месте, пока я не скажу, что его можно отпустить, — сказал Алексей Петрович. — Если сделаешь все как надо, я не только навсегда забуду про кирпич, но и еще и заплачу тебе. Если откажешься, то я повешу на тебя не только кирпич, а кое-что посерьезнее». По словам Кунгурова, Шумилов был столь убедителен в своих угрозах, что пришлось согласиться на его предложение.

Узнав от Алексея Петровича кое-какие подробности, Эдик решил, что можно обойтись без настоящего похищения, и привлек к делу свою знакомую. Подделать документы для Буряк не было проблемой, она справилась с этой задачей за день. Кунгуров придумал легенду, и Саша отправилась с ней в Дольск. Все шло как будто гладко. Буряк регулярно присылала из Дольска фото- и видеоотчеты, которые Эдик передавал Шумилову. Алексей Петрович был не слишком доволен, что Тимур на самом деле не похищен. Ему казалось, что Сашу-Женю в любой момент могут разоблачить, и тогда он попросил подумать о подстраховке.

Буряк много слышала от Руфины о семье Котляровых и делилась с Эдиком этой информацией по телефону, о семилетнем брате Вари она тоже упоминала. Когда же Саша позвонила Кунгурову и сказала, что Тимура забрала служба опеки, тот попросил ее проверить, так ли это. Буряк перезвонила ему через пару часов и была не слишком убедительной. Тогда Эдуард приказал ей выкрасть Петю и добавил, если она не сделает этого, то не получит ни копейки…

Знал ли Кунгуров, зачем понадобилось похищать сына Котляровой? Знал, но имя настоящего убийцы ему не было известно. Шумилов все время говорил о ком-то другом, у кого очень длинные руки, которыми он может достать кого угодно. Эдик чувствовал себя на крючке, поэтому выполнял все задания Алексея Петровича.

Семья Котляровых стала готовить Варину комнату к ее возвращению. Она смогла приехать в Дольск, как только следователь разрешил ей покинуть Тарасов, и забрала сына из приюта. Вскоре туда приехал Василий, чтобы попросить у Вариных родителей ее руки.

— Я думаю, наша дочь должна сама решить, за кого ей выходить замуж, — сказала Любовь Тимофеевна.

Сергей Николаевич молчал, и тогда Варвара объявила:

— Мы хотим обвенчаться в нашем Воскресенском соборе.

Родители благословили свою среднюю дочь на этот брак. После венчания, которому предшествовала регистрация в ЗАГСе, Варя с мужем и сыном вернулась в Тарасов. Ее родители не стали этому препятствовать. Перед отъездом Варвара зашла к Рафиковым, поблагодарила их за то, что они в ее отсутствие заботились о Тимуре, и сказала, что они могут навещать своего внука. Великодушию Вари не было предела.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg