«The Cat, The Devil, The Last Escape»

The Cat, The Devil, The Last Escape (fb2) - The Cat, The Devil, The Last Escape [Автоперевод] 940K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ширли Руссо Мерфи

Посвящение

Джанет и Боб

Доктору Рою Диллону

и

капитану Уэстону Х. Аменту Стар.

Содержание

Посвящение

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45 Об авторах Также Ширли Руссо Murphy Credits Copyright О издателе 1

КПП запустил тюремные крыши, невидимые для человеческих глаз, призрак-кошка, дух-кошка, невидимый всем живущим. Он мог сделать себя видимым, когда выбрал, но это было не часто. Большой, злобный котик, длинный и длинный, его золотые уши оборваны из прошлых сражений во время его земных жизней. Теперь, плавая между этими жизнями, его миссия была очень интересной, когда он искал свою карьеру, для своего темного и нерушимого противника.

Пробираясь через черепицу, он остановился на шуме от прогулки ниже, упал на стебель хищника и скользнул к краю, чтобы посмотреть на него.

Но это был только охранник, который проходил между зданиями с парой заключенных, и тени мужчин поднимались под опускающимся солнцем. Тень, которую искал Мисто, не была среди них. Когда в смягчающем свете какая-то неловкость заставила мужчин взглянуть на крышу, они увидели только ветровые листья, танцующие по черепице.

Мужчины двинулись дальше, и кошка-призрак, просматривая прогулки под ним, предупредила об этом странном оттенке, потому что демон, в отличие от самого кота, не питал никаких следов добра. Для призраков, которые преследовали его спутника-человека, это мучило Ли Фонтана. В окнах тюремных бюро исказились отражения, когда сотрудники тюрьмы закончили день. Он услышал случайный щелчок двери, но не скрытый звук. Сквозь крыши луг прерий обрушился, щекотав сквозь мех, внезапно превратив его в головокружение, и он побежал кругами, обхватив хвост, его желтые глаза сверкали. Он играл и мчался невидимым до тех пор, пока свет не переместился, облака тускнели от падающего солнца и, отрезвляя, кот снова стал уверенным и настороженным.

Вдали от тюремных садов огороженные сады сияли ярко-зелеными на последних лучах солнца. Уши резко перешли, он осмотрел тусклые коридоры между молодыми фруктовыми деревьями, которые держали заключенные, но ничего не мешало, он не видел никакого иностранного присутствия. Хвост подергивался, он оглядывался мимо садов, мимо тюремной стены, к выдувающейся пшенице, которая катилась к горизонту. Кошка-призрак, ранее в тот же день, плыла невесомо на плавном гребне пшеницы, ныряла и кувыркалась, головокружительная с игрой, забывая о своем карьере, когда он наслаждался своими призрачными силами, в своей невесомой и раздутой свободе. Теперь он не мог видеть ничего особенного, ожидая там в этой золотой шкуре. Не было ничего нежелательного движения среди фермерских зданий или в огороженных загонах, где коров и овец просматривали, бросая свои собственные послушные тени. Животные оставались довольными, среди них не было ничего зла. Они знали бы, животные всегда знали.

Запах фермерских зверей, проведенных на ветру, успокаивал кошку-призрак. Их теплота и знакомость, их постоянная и неподкупная невинность были бальзамом для беспокойной природы Мисто. Он отвернулся только тогда, когда к нему донесло вонючие свинофермы. Затем он убрался, его губы отпрянули назад в ухмылке фальши.

Галопируя через крыши, он сделал паузу, чтобы изучить освещенные заводские окна, где заключенные производили одежду, обувь и мебель. В этих оживленных комнатах ничто не показалось странным, только обычный скул машин, стук молотков и извращенное движение за стеклом, когда люди шли по своей работе. Он еще несколько секунд наблюдал за ушами, чтобы удержать ветер, а затем направился к крыше больницы. Там он сел на черепицу, подтянув лапы, чтобы дождаться своего сокамерника, потому что хрустящий старый Ли Фонтана закончил свою ежедневную сессию тюремным доктором и вернулся в свою одиночную камеру.

Но даже здесь, глядя сквозь окна больницы, Мисто наблюдал за темным присутствием, которое последовало за Ли в течение многих лет с намерением уничтожить его. Последовал Ли задолго до того, как его перевели сюда в Федеральную тюрьму Спрингфилда. Темный дух, который следовал за ним по всей стране из Калифорнии, и несколько месяцев назад, затенял его, когда он ушел из федеральной тюрьмы острова Макнейл, после чего Ли отправился вниз по побережью штата Вашингтон и Орегон, в южную пустыню Калифорнии. Тесный и коварный дух ада стремился обладать и уничтожать уязвимого старика, в вендетте, которая отставала от трех поколений семьи Ли. Вернувшись ко времени лидера Ли, когда грабитель поезда Рассел Доббс, в конце прошлого века, сделал ставку с дьяволом и выиграл его.

Сатана не принял добро, чтобы победить, он не любил проигрывать эту сделку. Рассел Доббс, чудесно превзошедший дьявола в своей игре, нахально пошевелил ярость Люцифера. Проклятый сатана, наложенный на наследников Доббса, вел темный дух, долго после собственной смерти Доббса, снова и снова возвращаться к жизни Ли, пытаясь с каждым визитом отстранить душу Ли, чтобы добиться окончательной победы.

До сих пор Люцифер не выиграл битву. Довольно часто он мастерски соблазнил Ли, но все же он не мог обладать им. Ли, так или иначе, Ли сопротивлялся. Когда недавно в Калифорнийской пустыне Ли превзошел Сатану так упрямо в столкновении завещаний, что дьявол отступил назад, кошка подумала, что Ли наконец выиграл, он думал, что это конец домогательств дьявола, что Ли столкнется с преследованием больше не надо.

Это был не тот случай. Справедливость ничего не значит для сатаны, дьявол сохраняет свои правила. Хотя там, в пустыне, Ли явно наследовал Люцифера, призрака не было сделано с ним. Кошка-призрак сражалась рядом с Ли, так же, как одна маленькая какашка бросала вызов адским силам; Иногда они наблюдали, как сатана дрогнул, но битва была далека от завершения.

Желтый Том был с Ли для всего этого присутствующего призрачного интервала между его земными жизнями, но он знал Ли намного дольше. Мисто знал Ли Фонтана, прежде чем закончилась предыдущая жизнь кошки. Двое из них, оба одиночки, были близки на острове Макнейл. Мисто, самая смелая из пестрой коллекции кошек, которая бродила по местам тюрьмы, двигалась так, как ему нравилось в составе, прогуливаясь по столовой, требовав еды у более дружелюбных заключенных, скользнув в камеры и выбираясь из них. Хотя большую часть времени он оставался в компании Ли, проводя свои дни на тюремной ферме, где Ли работал опекуном, ухаживающим за молочными коровами, цыплятами и овцами, работа Ли предпочитала работать в помещении в тюрьмах, где пыль и опилки от машины раздражали его больные легкие.

Когда в МакНиле Мисто умер от быстрых, но болезненных осложнений старости, Ли, один из охранников и кортеж заключенных, похоронили его за пределами тюремной стены. Но даже во время церемонии, прежде чем первая лопата земли упала на его тщательно обернутое тело, дух Мисто поднялся с этого мрачного грозного света и освободился. Поехав на ветерок над двумя десятками скорбящих, он наблюдал за своими похоронами и слушал грубые хвалебные слова своих друзей, а призрак-кошка улыбалась, тронутая неуклюжими чувствами людей.

Будучи призраком, он оставался на Макнейле с Ли, пока Ли не был уволен. Старик мог быть вором и грабителем поезда, но Мисто увидел нечто большее. Он видел уязвимость в Ли Фонтана, нежность, которую Ли всю свою жизнь пытался скрыть. Кошка-призрак видела качества у старого осужденного, который заставлял его мурлыкать, что удерживало его близко, решительно защищая Ли от судьбы, которую тёмный принц держал в руках для хрустящего старого грабителя поездов. Когда Ли был уволен, Мисто последовал за ним с острова. Сбалансированный невидимый на рельсе взрыва тюрьмы, который нес их через Пьюджет-Саунд, пораженный ледяным брызгом на его лице, кошка-призрак мчалась вдоль рельса, когда лодка высекала грубые глубокие воды, приближающиеся к маленькому городу Стейлакум, к железнодорожной остановке, где Ли сесть на поезд в Калифорнию.

Как только Ли был поселен на южном поезде, потребовав для себя длинное скамье, кошка-призрак незаметно двинулась по качающимся машинам, которые смотрели на пассажиров и вливались в их обеденные сумочки. Но вскоре он вернулся к Ли, свернувшись рядом с ним на потрескавшемся кожаном сиденье. Это был долгий путь. Мисто прислонился к Ли, но потом, когда ему стало скучно, он проскочил через железную крышу, чтобы кататься на поезде; Галопируя длину гоночных автомобилей в порывистом ветре, Мисто был частью ветра. Как призрак, маленький дух был гораздо более легкомыслен, чем когда-либо, он был живым земным кота.

Это было всего несколько месяцев назад, в начале марта, когда Ли отправился вниз по Западному побережью, чтобы устроиться на работу в долину Коачелла в направлении допрос, работая на одной из огромных овощных ферм, которые кормили половину Калифорнии. Оставив Steilacoom, их поезд покатился вдоль моря через зеленые пастбища и через маленькие уютные города, затмеванные пиками снегопада Вашингтона. Когда вдоль постоянно меняющейся береговой линии стаи птиц взорвались, кошка прыгнула вслед за ними на ветер, ныряла и занималась банковской деятельностью, глотала маленькие крылатые кусочки, так как ястреб или орел могли пировать.

Только в конце их трехдневного путешествия земля резко изменилась. Когда они двинулись на юг через зеленые мили оранжевых и авокадовых рощ, внезапно рощи закончились. Они мчались по бледной, сухой пустыне. Когда они спускались по скалистой, пересохшей горе, кошка-призрак переполняла Ли и окно, наблюдая за плоской пустыней, сухой как кость, простирающейся до горизонта.

Но вскоре, поразив их обоих, песчаное пространство было разбито зелеными фермами, выложенными на изумрудных площадях на бледной голой пустыне. Лоскутное одеяло растительных полей, каждое из которых было пышным, как джунгли, где речная вода кормила землю, вода поступала из Великого Колорадо. Они могли видеть людей с грузовиками и тракторами, которые работали на полях, собирали богатые урожаи фасоли, дыни, клубнику и не могли назвать Ли, но кошка-призрак, восходящая снова к верхней части поезда для более широкого взгляда, внезапно охваченный чернотой. Тьма спрятала солнце, и из него возвышалась человеческая форма, глаза сверкали.

Поцелуй, кошка стояла на земле, уши назад, обнаженные зубы: «Чего ты хочешь?» У него не было физической силы над призраком, он обладал только силой духа - своей волей против вечной и коварной похоти сатаны. «Ты сделал свою работу, - прорычал Мисто, - или пытался. На протяжении многих лет вы делали свой шаг слишком много. Каждый раз вы проваливались. Ни в одном из преступлений, которые вы изложили, вам не удалось развратить Ли. Каким бы грабежом он ни занимался, он сделал это своим путем, а не твоим.

Его желтые глаза сгребали дьявола. «Вы думаете, что проклятие, которое вы положили на семью Ли, еще предстоит выиграть? Нет, - прорычал кот. «Вы потерпели неудачу в своей клятве, чтобы снять наследника Рассела Доббса, вы проигравший. Пойдите, пытаясь кого-то другого, у вас нет дела здесь.

Улыбка сатаны заставила кошачью меховую стену жестко, но в следующий момент призрак исчез, исчез, его затянувшийся взгляд обезоружил дрожь вдоль позвоночника кота.

Спустя несколько недель Люцифер появился на ферме, где работал Ли. Опять же, после нескольких недель спарринга, Ли отказался совершить преступление, которое Сатана надавил на него. Именно этот отказ привел Ли сюда в Спрингфилд. Ли выбрал против обольщения дьявола грабеж, который вместо того, чтобы калечить и уничтожать жизни, никому не повредит. Обманывая дьявола, он разработал безупречный алиби, который удалил бы его с места преступления, но оставил бы ему богатство украденных денег. И это наложит на него всего лишь несколько месяцев тюрьмы на менее серьезное проступок.

Но даже тогда призраки продолжали мучить Ли. И, также, чтобы наложить свое зло на маленького ребенка в Грузии, который был другой половиной загадки, которая так очаровала кошку-призрак, ребенка, о котором Ли ничего не знал.

Хотя в предыдущей жизни Мисто жил с Сэмми, был ее собственным котом, она все еще была тайной для него. Он знал только, что была какая-то необъяснимая связь между девятилетним Сэмми Блейком и Ли Фонтана.

Ли, почти всю свою жизнь, нес с собой маленькую фотографию с изображением его маленькой сестры Мэй, взятой около шестидесяти лет назад на ранчо Дакоты. Тогда Мае было восемь, а Ли было двенадцать. Он снял фотографию, когда он покинул ранчо, шестнадцатилетний мальчик, чтобы покорить мир. Исходя из того, чтобы самостоятельно научиться грабить паровые поезда так же умело, как когда-либо делал Рассел Доббс. Ли не стремился присоединиться к Доббсу или найти его, Доббс не имел бы ничего подобного. Для него Ли был всего лишь мальчиком.

Ли не видел Мае с тех пор, как он покинул ранчо; Он снова не видел никого из его семьи и не знал, были ли они еще живы, кроме его дедушки. Легенды и рассказы, которые он слышал о подвигах Доббса и заголовках газет, были кормятся его юным умом. Но, как Доббс, Ли был одиночкой. Он пошел своим путем, а остальная часть его семьи ушла. Тем не менее, он часто думал о Мае и всегда носил маленький тинтип, завернутый в ткань, изогнутый от того, чтобы быть набитым в седельную сумку или в кармане.

Только кошка-призрак знала и беспокоилась о сходстве между маленькой сестрой Ли в течение шестидесяти лет, а теперь ребенок в Грузии, ребенок, которого Мисто любил и с которым недавно жил. Зеркальные изображения, разделяемые двумя детьми, дразнили у кота. Но даже сейчас, как призрак с его более широким видением, он не был всевидящим: головоломка была такой же упрямой, как узел запутанной пряжи.

Была ли связь между двумя детьми? Как могло быть, когда они были так похожи, и когда судьба поставила их так близко к Мисто, когда он двигался во времени и пространстве? Ему казалось, что Ли и современный Сэмми Блейк неразрывно связаны друг с другом; он чувствовал себя частью драмы, которая только начинала разыгрываться. В необъятности вечности формировался образец, но он не знал почему. Были ли эти события обусловлены волей темного? Или они случались вопреки усилиям сатаны? В этом и заключается суть вопроса.

Краткая жизнь Мисто в Грузии произошла между моментом, когда он умер на острове Макнейл, и в тот момент, когда он, двигаясь назад во времени, поднялся из своей могилы как призрак. Вся жизнь жила вне линейного взгляда времени. Ему было дано Сэмми, когда ей было пять лет, когда ее папа сначала отправился на флот. Теперь, будучи духом, он увидел, что его различные жизни плывут в царстве вечности, так как рыбачьи ловушки могут плавать, качаясь и переходя на бесконечное море.

Теперь, отодвинувшись от крыши больницы, Мисто поехал на ветру, плыл по рядам окон, в одно окно к другому, пока не нашел Ли в маленькой комнате для осмотра. Там он покосился на легкий ветер, наблюдая.

Старый осужденный выглядел настолько уязвимым, что сидел на металлическом столе с рубашкой, с тонким плечом плеч, с белой и хрупкой грудью. Но его нижние руки, шея и морщинистое лицо были жесткими, загорелыми к коже. Доктор Донован, стетоскоп в руке, слушал легкие Ли. Эд Донован был молодым и худощавым, короткие светлые волосы, глубокие голубые глаза. Он был бегуном, Мисто видел, как он рано утром пробирался по тропинкам внутри тюремного комплекса, его бледные волосы мешали, его шаг был легким. Он был терпелив с Ли, и в каждом визите он, казалось, точно читал состояние здоровья Ли, даже до того, как осмотрел старика. Он мог сказать выражение Ли и то, как он двигался, как чувствовал Ли, хотя он всегда изучал его, разрабатывая процедуры Ли в соответствии с тем, что он наблюдал. Под руководством Донована,

Кошка подумала о надежде Ли, что через несколько месяцев, под хорошей опекой в ??Спрингфилде, он будет объявлен здоровым, будет выписан из федерального медицинского учреждения, вернется к условно-досрочному освобождению, чтобы Блайт достал украденные деньги, а затем В Мексику, откуда легко добраться до федералов.

Мисто так не думал. Пытаясь увидеть будущее, он почувствовал, как его меховой ползание. Он почувствовал гораздо более продолжительное путешествие вперед, более сложную и опасную путаницу, чем Ли мечтал, прежде чем он снова добрался до Калифорнии, чтобы потребовать сокровища. Частичные проблески Мисто в будущее часто напоминают заброшенную лысую воду, видимую всего лишь на мгновение: тень носа или спиральной линии, скрытой за счет волн. Теперь жёлтый томовал молиться за старого грабителя поезда в пути, который впереди; Он молился, чтобы Ли мог найти новое сокровище, более нежное, чем когда-либо представлял Ли.

2

ДРИФТИНГ На ветру, просматривающем окно больницы у Ли и врача, желтому тому стало скучно ждать. Ли надел рубашку, но двое мужчин были глубоко в разговоре. Ли засмеялся, глаза старика сверкали какой-то шуткой, которую ему сказал доктор. Мисто снова поднялся на крышу, задумавшись о длинном кругосветном путешествии, которое привело их туда в Спрингфилд, задаваясь вопросом, каким образом судьба подтолкнет Ли сейчас. Кошка тихо прошипела, зная, что преступление Ли в Калифорнии еще может быть обнаружено.

Когда в Блайт Ли совершил грабеж по заработной плате, он в течение часа выплыл на две сотни миль, пьяный и беспорядочно в казино Лас-Вегаса. Какие еще свидетели его присутствия там, кроме полицейских, которые его арестовали, забронировали и посадили в тюрьму? Ни в коем случае он не мог быть в двух местах сразу. На машине было четыре часа езды и мало шансов, что он мог летать. Это было в 1947 году; несколько коммерческих авиакомпаний, которые начались после войны, летали только между более крупными городами.

А маленький самолет? Частные самолеты в этом районе. В ту ночь не было записи о двухместном сапоге, покидающем пустынный город Блайт, крыла над рекой Колорадо между низкими горами. Призрачная кошка путешествовала с Ли, согретым успехом старика, украденными деньгами, которые были гнездом яйца Ли на всю оставшуюся жизнь, в течение любого времени, которое он оставил, когда он был затянут эмфиземой.

В Вегасе Ли рассчитывал на несколько месяцев в тюрьме, чтобы освободить его с большим федеральным временем, приговоренным к его условно-досрочному освобождению, и вернуться на свою фермерскую работу в Блайт. Он не хотел оставаться на работе. Он хотел выкопать деньги сразу и отправиться в Мексику, потерять себя через границу. Почему федералы будут искать его, когда у них уже есть человек, который, похоже, совершил грабеж, побег Ли создал для этой работы? Когда они уже нашли мертвого заключенного в разрушенном грузовике с некоторыми украденными деньгами?

Ли никогда не думал, что в тюрьме в Вегасе его легкие станут такими плохими, что его отправят обратно в Калифорнию, где они будут находиться в тюрьме округа Сан-Бернардино, а через несколько дней отправятся в новое федеральное медицинское учреждение в Миссури, план созданный его офицером по условно-досрочному освобождению и медицинским офицером округа Сан-Бернардино, доктором Лу Томасом. Мисто растянулся невидимым на книжном шкафу в кабинете Томаса, удивленном интервью, но обеспокоенным Ли.

Доктор Томас был мягким человеком с истонченными волосами, высоким лбом над очками без очков. Сняв очки, он протер глаза и спокойно взглянул на Ли: «Эмфизема довольно суровая, Фонтана». Томас посмотрел с Ли на младшего офицера по условно-досрочному освобождению, ожидая, что он возьмет на себя инициативу.

Джордж Райгор был, может быть, тридцать, здоровее, чем дородный врач. Хрустящие коричневые волосы обрезались коротко, злобное тело и глубокий загар, одетый в его обычный костюм, белую рубашку и галстук. «Эта полевая работа, - сказал Рэгор, - вождение для сборщиков, пыль не помогла вам. Я чувствую отчасти ответственность за это. Хотел бы, чтобы ты что-то сказал, Ли, мы могли бы найти какую-то другую работу. Разве вы не думали связывать бандану, чтобы дышать? »Он посмотрел на Лу Томаса. «Могут ли они что-нибудь сделать для него в Спрингфилде?»

«Они не могут вылечить вас, - сказал Томас Ли, - но они могут лечить симптомы, одышку, кашель. Научите вас, как дышать по-другому, как принимать больше кислорода. Спрингфилд заботится о мужчинах, мы отправляем туда федеральных пациентов со всей страны ».

Он взглянул на Рэгора: «Я сделаю рекомендацию, я позвоню сегодня утром на допрос». Но затем они посмотрели на Ли, их выражения изменились таким образом, что Ли не очень понравился.

«Раньше я останавливался у офиса ФБР, - сказал Рэгор. «Вы хотите поговорить о ограблении почты Блайт?»

Ли посмотрел на Рейгора, озадаченный: «Я слышал об этом в Вегасе. Я слышал, что они нашли парня, что он сорвал его машину в канаве или что-то в этом роде.

Рэгор сказал: «Бюро нашло тело в разрушенном грузовике, у основания каньона. Имя Гая было Люк Зиглер. Вы знали его?

Ли покачал головой. «Его фотография была в газете. Нет, я не знал его. В газете говорилось, что он сидел в тюрьме.

«Пока вас отвезли обратно в Калифорнию, - сказал Рэгор, - я побежал к Блайт и поговорил с вашим боссом. Джейк Эллсон сказал, что вы ушли в отставку, начав день грабежа. Сказал, что вы не ушли с работы, сказал, что вам просто нужен перерыв, отдых на несколько дней. Он сказал, что не знал, куда вы пошли, сказал, что он не нянчит своих сотрудников.

Среди книжных полок Мисто нервно поднялся и начал шагать. Ли не нуждался в этом, ему не нужно было допроса. Когда он двигался за доктором Томасом, он позволил слабому бризу коснуться человека. Томас вздрогнул, отвлекся и огляделся. Когда он ничего не увидел, он снова успокоился.

Напротив, Райгор откинулся на металлическом стуле, пристально глядя на Ли. Джейк прикрыл тебя, Фонтана. Он знал, что тебе не разрешили покинуть государство. Энди знал это. Он изучал Ли, нахмурившись. «Если бы вы заняли эту должность, вам лучше сказать нам сейчас. Это будет легче для вас.

Ли посмотрел на него безучастно: «Как я могу ограбить почту Блайт? Я был в Вегасе, когда это случилось. Я читал газеты, грабеж был той же ночью, когда меня арестовали. И почему, даже если бы я был в Блайт, я бы взял федеральную работу и уволил свое условно-досрочное освобождение? »

« Прежде чем я покинул Дельгадо-ранчо, - сказал Рэгор, - я посмотрел в твою каюту. Нет одежды в ящиках или в шкафу. Я разговаривал с некоторыми сборщиками, но я не многому научился. Взгляд Райгора был упрям; Ли не думал, что он оборвется.

«Я остановился у армейского аэродрома, - сказал Рэгор, и это привело Ли к толчке. “Есть несколько частных самолетов в Блайт, чтобы доставить вас в Лас-Вегас. Не так много действий после окончания войны, и армия закрыла поле. Почтовые власти проверили, что небольшие самолеты вылетают той ночью, но ничего не нашли. Возможно, какой-то пилот-ловушка направился на раннюю работу, - сказал Рейгор, наблюдая за Ли. «Никто не записывает эти полеты». Больше не сказал Рэгор, он больше не продвигал его.

Ли подумал, может быть, Рэгор пожалел его, оскорбительную идею, но полезную. В Raygor было что-то, что Ли любил; что заставило его надеяться, что ПО отступит, позволил бы вещам лежать так, как они выглядели. Надеялись, что федералы будут делать то же самое. У них было свое дело, а Зиглер не был хорошим, он заслужил смерть. Ли убил Зиглера в целях самозащиты, чтобы спасти свою жизнь, и он не чувствовал себя плохо в этом отношении. Он знал, что у Зиглера вид, искривленные убийцы более опасны, чем гнездо гремучих змей. Если в смерти Зиглер помог Ли, это может быть единственная услуга, которую он сделал в своей беззаботной жизни.

Но все же в бюро не было остальной части украденных денег, и Ли знал, что эти парни будут продолжать искать. Поиск в пустыне для следов лопаты, следов шин, за место, где он похоронил деньги, и это заставило его немного нервничать.

Мисто, видя ограниченное дыхание Ли, знал, как дрожал старик. Именно тогда кошка-призрак стала видимой, покачиваясь вдоль полки за спинками мужчин, обхватывая хвост и клоунада. Он сразу же исчез, но Ли знал, что он там, и ему было трудно держать прямое лицо; кошка-призрак заставила его почувствовать себя сильнее, наполнил его смешной мужеством.

Но на следующий день, когда Ли оказался в большой черной машине, направлявшейся в аэропорт Лос-Анджелеса в сопровождении двух заместителей маршалов США, у него не было чувства кошки-призрак. В аэропорту, выйдя из машины с наручниками и ногами, прикованными к борту своего рейса в Миссури, Ли все еще не ощущал присутствие кошки и чувствовал себя мучительно одиноким.

Ли привлек внимание, когда они сели на борт, прикованный к тяжелому депутату. Когда они устроились, другой заместитель, который ехал, оставил их. Собеседник Ли занял большинство своих двух мест, сокрушив Ли к окну. После вчерашнего собеседования, слабый и неопределенный, Ли пожелал, чтобы кто-то осознал кошку-призрак. Он хотел услышать мурлыканье невидимой кошки; Он задумался на мгновение, если бы Мисто оставил его навсегда, подумал, что, с этой поездкой, желтый Том закончил свое путешествие вместе.

Но почему Мисто это сделал, на этом этапе в жизни Ли? Больной, как он, он не наслаждался всей безнадежной тюрьмой в будущем, подталкиванием и силовыми играми устоявшихся заключенных; он жаждал постоянной поддержки кошки. Он хотел почувствовать, как призрачная кошка драпировала теплым и невидимым через плечо, давая ему мужество; он хотел, чтобы маленький и устойчивый дух приблизился, чтобы поделиться этим новым поворотом в своем путешествии. Одна душа во всем мире, которой он мог доверять, могла разговаривать в уединении своей койки ночью, шепот кота почти не звучал под тюремным одеялом. Мисто должен знать, что Ли нужен ему. Где он был, это было более срочно, чем облегчить бедствие его сокамерника?

Сидя рядом с жестким депутатом, вырвавшимся от кашля, избегая недоумения депутата, Ли почувствовал себя таким несчастным, что он задался вопросом, отправится ли он в тюремную больницу, прежде чем он сдастся. День казался бесконечным, пока они не высадились в Канзас-Сити, Ли спотыкался по металлической лестнице в цепях ног, пересекая широкую полосу асфальта к маленькому терминалу. Ему разрешили занять мужскую комнату, все еще прикованную к депутату, а затем отправили на заднее сиденье еще одной черной гастрольной машины, которую вел другой заместитель маршала, который присоединился к ним там. Выйдя на юг в Миссури под синими серыми облаками, машина проскользнула через километры пшеничных полей, простирающихся далеко от них. Пытаясь игнорировать цепочку живота, которая врывалась в его позвоночник, он все еще не имел никакого смысла кошку-призрак. Он чувствовал себя измученным, пустым, холодным и усталым.

Его спутники не говорили много. Оба были безмолвными, с сильными лицами, наполненными властью собственной власти, и это было хорошо с Ли. Ему не нравились мелкие разговоры, и он не мог проклинать слова заместителю маршала. С наступлением ночи облака утолтились; Вскоре они мчались по черноте. Депутаты держали внутреннюю часть автомобиля, тускло освещенной наверху, чтобы они могли наблюдать за ним. Но вскоре, далеко по полям пшеницы, появился яркий свет. Сначала крошечный, но медленно приближаясь, пока он не превратился в остров огней, пронзающих над черными полями пшеницы. Когда Ли с первого взгляда увидел Спрингфилда, внезапно кошка-призрак вернулась. Ли почувствовал жёлтый том и почувствовал, как его тепло потянулось через его плечо, почувствовав дрожь от тихой муки Мисто, и интерес Ли к жизни ожил.

«Время будет лучше в Спрингфилде», - тихо прошептал кота, который не могли услышать двое. Кошка не сказала, что будут и плохие времена, но Ли это знал. Это была жизнь. Пока Мисто был рядом, он знал, что они победят. В тусклом автомобиле опустошение Ли утихло, и ему пришлось улыбаться. Кошка-призрак никогда не собиралась его покидать.

«О чем ты ухмыляешься?» - огрызнулся депутат, нахмурившись Ли.

«Надеюсь, они дадут мне ужин», - сказал Ли. «Я мог бы с уверенностью использовать его, что сэндвич за обедом не уходил далеко»

. Депутат просто посмотрел на него. Ему было все равно, что Ли едва спустился с бутербродом с ветчиной, а депутаты размахивали двумя гамбургерами. Никто не спросил, хочет ли он чего-то большего.

Небо было полно темно, когда они подошли к массивной федеральной тюрьме, ее огни безопасности оттолкнули ночь, чтобы показать хорошо освещенные здания и ухоженный газон. Ли мог видеть, как поднимается охранная башня, вероятно, с винтовками, обученными на приближающейся машине. Все, о чем он мог думать, это горячая еда и теплая кровать. Даже рядом с Мисто, это был долгий день, долгий путь, заполненный проклятым депутатом.

В течение нескольких минут после того, как он подошел к ярко освещенной тюрьме, Ли, все еще надуманный своим угрюмым компаньоном, был взят шаги в обширное пятиэтажное главное здание. Его обыскали, все его личные вещи были взяты у него, кроме маленькой фотографии с изображением его маленькой сестры. Картины были единственным предметом, который мужчинам было разрешено держать. Он лишился одежды, наслаждаясь горячим душем, согреваясь в первый раз весь день, чувствуя, что его мускулы легко ослабевают.

Он был одет в чистую тюремную одежду, которую он выпустил, шорты и носки, синюю рубашку и синюю перемычку с белыми полосками. Ему разрешили носить сапоги. Попечитель привел его в столовую, где он присоединился к последней смене. Большая миска горячего тушеного мяса говядины была очень вкусной, а свежий домашний хлеб, кофе и яблочный пирог. Он оставил стол, чувствуя себя хорошо, его сопровождали в его квартире, которая не была камерой, как он и ожидал, а небольшой больничной палатой. Он был больше, чем любая отдельная ячейка, которую он когда-либо занимал, и намного чище, свеже окрашенного бледно-зеленого цвета, и линколон с серым линзором выглядел недавно прочищенным. В одном углу стояла приличная односпальная кровать, состоящая из настоящих простыней и трех грубых тяжелых одеял. Для его одежды был даже маленький комод, и в реальном окне со стеклом за решеткой. Это не тюрьма, это был отель. Он посмотрел на молодого широкоплечего стража. «Как долго я останусь здесь, пока меня не переведут в камеру?»

«Нет камер для заключенных-госпиталей, Фонтана. Люди в лагере, они в общежитии, а некоторые в клеточном блоке, в другом здании. В основном они в кредит. Доверие от других объектов. Они делают тяжелую работу завода, обслуживание, тяжелую работу на кухне.

Молодой, веснушчатый страж ухмыльнулся взгляду Ли. «Ваша работа в Спрингфилде - выздороветь. Тебе понравится пребывание, - улыбаясь, сказал охранник. «Твою дверь не запирают ночью, но снаружи, всегда на дежурстве, есть охрана. И куда бы вы пошли, если бы вы ушли? В вашем состоянии вы хотите пробраться через сто миль пшеничных полей?

Ли рассмеялся. Это была совершенно новая игра, новый вид тюремного заключения, и это было очень приятно. Когда, наконец, он остался один, он раздели, сложил одежду и положил их на комод. Он подполз под тяжелыми одеялами и лежал в теплом комфорте простой тюремной кровати. Он чувствовал себя немного острый, когда спал с разблокированной дверью, задаваясь вопросом, какие ребята могут бродить по залам, но он слишком устал, чтобы много думать об этом. Он мог бы также наслаждаться свободой, он уходил отсюда через месяц или около того, как только он был достаточно здоров. Вернусь в Калифорнию, выкапывая деньги и направляясь в Мексику, где горячее солнце может испечь последнюю болезнь, может успокоить его усталые кости.

Он нашел бы небольшой домик в одном из рыбацких деревень вдоль побережья Баха, он научился говорить достаточно испанского, чтобы пройти, он познакомил людей вокруг него. Если бы мексиканцы нравились вам, он бы спрятал вас. Если бы он этого не сделал, вы сделали это. Всего через несколько месяцев у него будет свой собственный дом, есть все хорошее питание, все чили и лепешки, которые он когда-либо хотел, все моллюски, которые он мог вырыть с берега. Было бы нелегко найти женщину, чтобы приготовить для него, подумал Ли, чтобы сохранить свой дом и, возможно, согреть его кровать.

Улыбаясь, Ли чуть не спал, когда приступ кашля снова зазвонил. Он сел, мучительно сосал воздух, рассердился на предательство его ослабления тела. Он был так глубоко устал, что в один панический момент он задавался вопросом, будет ли он жить достаточно долго, чтобы получить украденные деньги и немного похудеть в горячем, ярком объятии этой мексиканской деревни.

Но затем, когда он снова заснул, он почувствовал, как призрачная кошка прыгает на кровать, тяжелая и мурлычет. С маленьким духом, скрюченным рядом с ним, Ли знал, что он отправится в Мексику. Если бы знал наверняка, что независимо от того, что впереди, пока он не вернется в пустыню, кошка-призрак будет с ним. Это его партнер остался бы рядом, путешествуя рядом с ним.

3

МИСТО, ОЖИДАЕТСЯ На крыше, чтобы его заключенный покинул кабинет врача, был полусменным, когда почувствовал отъезд Ли. Он не видел, как Ли вышел из здания, но он слышал его шаги. Старый осужденный переместился по внутренней лестнице в один из подземных проходов, которые соединяли большинство зданий. Его устойчивый темп эхом отдавался по туннелю из больницы в здание, в котором находились столовая, кухня, большой зал и тюремная библиотека.

Вначале Ли обнаружил, что библиотека не только удобна для отдыха, но и библиотекарь Нэнси Троусдейл, с ее серыми каштановыми волосами и смеющимися карими глазами, было приятно быть рядом. Она знала ее коллекцию, и на полках находилось удивительное количество научно-популярных книг для заключенных с различными интересами, будь то из их собственного профессионального опыта или заключенных, планирующих вступить в новые начинания. На первом визите Ли Нэнси вела его точно в раздел истории, который он хотел. Она заставила Ли почувствовать себя как дома, когда он искал информацию о старых грабителях поездов прошлого века, ища упоминания о его дедушке. Она помогла ему найти удивительное количество томов о времени Рассела Доббса, многие из которых имели большую информацию о самом Расселе.

Когда кошка-призрак бродила по библиотеке, невидимой для Нэнси, и для заключенных, читающих разные столы, Ли перешел на стол, чтобы вернуть четыре книги. Нэнси посмотрела на него, улыбаясь, когда она достала три новые книги, которые она спасла для него. «Ты прекрасно выглядишь, Фонтана. Наша погода согласна с вами? »

« Погода, - сказал Ли, - хорошая еда и хорошая компания, - сказал он, подмигивая ей.

«И ты находишь то, что хочешь о Расселе Доббсе?»

«Спасибо тебе», сказал Ли.

«Он был красочным человеком. Вы тоже меня о нем читаете. Красочный и смелый, хороший человек, чтобы иметь свою сторону, - застенчиво сказала она. «Согласно рассказам о нем, а также его истории, он был достаточно смел, чтобы противостоять истинному злу».

Они обменялись дружеским взглядом на общий интерес; Ли проверил свои книги, рассмеялся и направился обратно в свою комнату. Мисто последовал за Ли и перевел дыхание теплого ветра, чистя лицо Ли. Кошка была присела на подоконнике, когда Ли вошел, но только после того, как Ли закрыл дверь, кошка материализовалась, сначала его пушистый желтый хвост, прижатый к запертой панели, его бакенбарды изогнулись в лукавой улыбке, а затем и остальная часть его.

Ли положил свои книги на маленький ночной стол и вытянулся на кровати. Когда он удвоил подушку позади него и отобрал тяжелый объем, кошка прыгнула на одеяло и опустилась на колени. Ли проверил индекс, нашел разделы на Доббс и пометил их некоторыми рваными листами бумаги, которые он держал на тумбочке. Он знал достаточно хорошо о более захватывающих событиях истории своего дедушки, рассказанных рассказах о кострах или в местных газетах. То, что он искал, было периодом в жизни Рассела, что, когда он задавал вопросы своей матери или Па, они игнорировали бы и резко меняли бы тему на нечто более «респектабельное». Ли хотел, даже в детстве, лучше понять давнее проклятие Рассела. Тогда он не знал, что это проклятие распространилось бы и на него.

Ему было двенадцать лет этим утром на ранчо в Южной Дакоте, когда он стоял рядом со своим дедушкой, наблюдая за теневым движением сатаны по открытой прерии.

Ни одна фигура не шла туда, только высокая, дрейфующая тень, где не должно быть пятна от бледной земли и безоблачного неба. Прибежище испугало лошадь Рассела, и он поднялся назад, где он был привязан, сломал поводья и убежал от рулей на пастбище. Тень испугала праведника Ли таким образом, которого Ли никогда бы не догадался. Это был единственный раз, когда он видел, как Рассел Доббс показывает страх

Но Рассел был его кумиром. Ли отложил в сторону беспокойство своего дедушки, отложил в стороне странность того дня. По мере того, как Ли становился старше, он зацикливал свою жизнь на Расселе Доббсе. До того, как ему исполнилось двадцать один год, он чаще всего работал один, он брал с собой несколько хороших денег - и тратил большую часть денег так же быстро, как он украл его, на женщин, карты и виски.

Только когда старые паровые поезда начали исчезать, их заменили дизелями слишком быстро для любого всадника, и Рассел изменил свои методы. Он взял нескольких партнеров и перешел в новую эру. Но Ли не любил дизели; он придерживался нескольких оставшихся паровых поездов, на меньших линиях. Он остался подальше от больших и порочных бригад, которые иногда сталкивались с Расселом. Детектив Пинкертон давно стал целой армией Пинкертонов, и долгое время Рассел избегал их и избегал тени, которая его преследовала.

Кошка посмотрела вниз с комода на Ли, настолько глубоко потерянного в сказках прошлого века, и с любопытством посмотрела на маленькую сестру Ли, которую Ли положил рядом с лампой, тинтип Маэ, взятый примерно шестьдесят лет назад, картина что могло легко быть у самого Смима Мисто.

Иногда в духовной жизни Мисто ему давались далекие события; В других случаях они оставались неопределенными, бесконечно разочаровывающими. Ли ничего не знал о Сэмми Блейке, но Мисто чувствовал, что ребенок и старик встречаются.

Кошка-призрак проиграла в спекуляциях, а Ли проиграла в прошлом, подернулась к настоящему, когда в полдень раздался свисток.

Осторожно закрыв книгу, Ли поднялся, вымыл руки и лицо и направился в столовую. Мисто, прыгнув на кровать, зная, что Ли вернется в свою комнату сразу после обеда на полдень, вытащил теплое гнездо среди обложек и прижался, мурлыкал. Счет принимался каждое утро, другой после обеда, третий счет перед ужином. Ли не работал в Спрингфилде. Он по-прежнему удивлялся Ли и забавлял Мисто, что работа в тюрьме, садоводство и кухня, работа на ферме, очистка и обслуживание были обработаны доверенными лицами из других тюрем. Мужчины, назначенные из Ливенуорта, из Эль-Рено или из Атлант-Пен, первые преступники выбрали в качестве наиболее ответственных среди своих тюремных групп.

Как только Ли ушел на обед, закрыв за собой дверь, мысли кошки вернулись в Грузию, где начался процесс убийства папы Сэмми. Кошка хорошо знала о задержании Моргана Блейка. Он знал, что Морган не совершил убийство, с которым ему предъявлено обвинение, он страдал с Сэмми, когда ее папу посадили в тюрьму. Он не сомневался в том, что этот процесс предвещал бы болезненное время в жизни семьи Блейк; Ему не нравилось думать, какая будет жизнь, если Морган будет признан виновным и отправлен в федеральную тюрьму на пожизненное заключение. Разграбление и убийство в банке не были любезно рассмотрены в сельской Грузии. Морган был просто молодым человеком, чистым, трудолюбивым человеком, который не заслуживал зла, холодного и преднамеренного зла, которое теперь окружало его и его семью.

Призрачная кошка, исчезающая и вновь появляющаяся, как он доволен, часто посещал Сэмми. Он мог прижаться к ее мечтам ночью и в объятиях, чтобы успокоить ее. Хотя он и оставался невидимым, Сэмми погладил его и обнял, потушил пальцем, чтобы почувствовать его мягкую лапу или нежно почесал свои оборванные уши так, как она это сделала, когда он был жив. Она не сомневалась, что он призрак, она любила и нуждалась в нем. Но когда, глубоко в ночи, Сэмми крепко спал, снова в покое, Мисто вернулся к Ли.

Часто ночью Мисто был заполнен болезнью Ли; Он чувствовал в своем теле борьбу Ли за дыхание, его страх перед тем, что было впереди, его отчаянные приступы депрессии. И часто ночью Мисто сильно озадачивал связь между Мае и Сэмми. Всегда будущее размывалось, так же неопределенно, как будто темный дух сам перешагнул между кошкой-призрак и тем, что поманил, что бы ни ждал Ли.

4

ПОЗЖЕ ПОСЛЕ СОЛНЦА СОЛНЦА сияло в окнах гостиной Блэкс, осветляя белую плетенную мебель и цветущие подушки, горшечные красные герани на подоконнике, сделанный крючком коврик Бекки. Наклонный солнечный свет усилил резные детали античного пирога, который принадлежал к великой тете, которую Бекки никогда не знала. Все сокровища, собирающие дневное свечение, обычно успокаивают ее, тепло и гостеприимно; Но теперь, в этот момент, любимое отступление Бекки показалось близким и сжимающим, цвета слишком яркие, солнечный свет ливенький. Она сидела на краю стула, как незнакомец, в собственном доме, неловко держа ее белый кошелек на коленях, ее темные волосы были влажными от пота. Она понятия не имела, как долго она сидела там. Думая слишком много, а затем не думая вообще, просто сидя, оцепенев и бесчувственно,

Суд закончился. После долгих и разрушительных трех дней в жарком, переполненном зале суда Морган был признан виновным в одном убийстве, трех пунктах нападения и покушении на убийство, а также одном грабеже с вооруженным разбоем, приговор был вынесен после продолжительного полдня.

Во время судебного разбирательства она долго не спала ночью, просыпалась, глядя в темноту, не в силах справиться с концепцией смертного приговора. Молитесь, молясь, что это по крайней мере будет пожизненным заключением, но потом интересно, что это будет с Морганом. Интересно, была ли вся оставшаяся часть его жизни проведена в тюрьме лучше, чем смерть, когда он ничего не сделал? Когда он не убил этого человека?

В суде сегодня вечером, ожидая, что судья вынесет приговор, она была настолько шаткой и ужасно холодной. Она присутствовала на всех испытаниях самостоятельно, не желая приглашать Сэмми в зал суда, заставляя ребенка слушать уродливые обвинения. В одиночестве она слушала, как Морган получил приговор. Жизнь плюс двадцать пять лет.

Она не помнила, как покинула здание. Последние формальности судебного разбирательства обернулись вокруг нее без смысла. Ей разрешили принять Моргана и неловко поцеловать его, когда он стоял в наручниках и опустошен между двумя стражами. Его увезли в камеру, скованную и беспомощную. Завтра утром его отвезут в Атланту в машине маршала США. Она и Сэмми должны быть там на восемь, если они попрощались. Несколько минут с ним в тюрьме, прежде чем его увезли. После этого она и Сэмми увидели бы его, только когда они поехали в Атланту, чтобы навестить его, как незнакомца внутри тюремных стен.

Ей было неуверенно в том, что утром Сэмми отправится в тюрьму, чтобы попрощаться. Сэмми должен был расстаться с ним там за решеткой, часть с ним, возможно, навсегда. Но как она не могла взять ее? Ребенок имел право быть там независимо от того, насколько болезненным является прощание. Чтобы быть исключенным, было бы гораздо более душераздирающим.

Она не помнила, что возвращалась домой после вынесения приговора. Она вспомнила, как пришла в дом, садясь в кресло. Она не знала, как долго она сидела там, но вечер падал, солнце низко наклонялось. Она не пошла к матери, где она и Сэмми остались. Ей нужно было собраться вместе, прежде чем она столкнулась с Сэмми, прежде чем она отправилась рассказывать Сэмми.

Скажи ей, что они должны начать теперь прожить всю оставшуюся жизнь без него.

Если они не смогут получить апелляцию, они могут выиграть апелляцию. Это был единственный шанс, который у них был. Единственный шанс, что Морган вернется домой, чтобы снова войти в его собственный дом, чтобы он мог жить своей жизнью на свободе, единственный шанс для них сблизить друг друга, чтобы снова стать семьей.

Разве он никогда больше не играл в мяч с Сэмми, отвез ее в автосервис, чтобы передать ему свои инструменты, как она так любила делать? Завтра он покинет Рим в последний раз, чтобы быть запертым в этой обширной бетонной тюрьме, которая поднималась на южную сторону Атланты, ее серые серые стены были строги и запрещены, его сторожевые башни ловят свет, где загруженные винтовки сияли в руках мрачных, с защитой. Мир, который они построили вместе, закончился. Тщательно воспитанная жизнь их семьи, их нежная защита друг от друга от любого хаоса, существовавшего в мире, были зря. Войны Моргана, сражавшиеся против тирании Японии и Германии, его безопасное возвращение были зря.

Но, подумала она, вклад Моргана в его страну, к успешным кампаниям Америки, не был зря. И все же теперь, после всего, что он дал, сам Морган был предан.

Жюри своих соседей поверило - все они верили, что Морган убил охранника, избил этих женщин и взял деньги в банке. Единодушное голосование присяжных было вне ее понимания. Такая несправедливость не произошла, а не под свободным правительством, которое на войне Морган и многие люди боролись за сохранение. Морган долгое время стоял за тюремными стенами за преступления, к которым он не имел никакого отношения, их беспокоили вооруженные охранники, издевались и, возможно, избивали другие заключенные, на милость людей, столь же злобных, как животные в клетке. Он не принадлежал там, она не хотела, чтобы он там был; она хотела кричать и никогда не переставала кричать, хотела вставить кулак в окно и разбить его, обидеть и окровавить. Она хотела вооружиться и найти Брэда Фалона и убить его, Хотел уничтожить Фалона так же, как он уничтожил Моргана и разрушил жизнь своей маленькой девочки. Он убил бы его, кроме Сэмми, за то, что он сделает с Сэмми.

Фалон всегда ненавидел. Когда они были детьми в старшей школе, Морган не видел, как извращенный Фалон был, он видел призрачную сторону Фалона, его смелость, восхищался Брэдом Фалоном за нахальные вещи, которые он делал, что Морган не хотел делать. Хотя Морган не хотел, чтобы Фалон висел вокруг нее. Она никогда не рассказывала Моргану о нежелательном внимании Фалона, когда он нашел ее в покое; Она старалась никогда не быть с ним наедине. Фалан был одержим жестокостью, которую она догадалась, что некоторые молодые люди со всей энергией животных нашли возбуждение. Они были на полпути в средней школе, прежде чем Морган понял, как искривился Фалон и отступил, оставив Фалона вытащить свои мелкие кражи в одиночку. Но после того, как Морган ушел на флот, Фалон начал ходить, все более настойчивым, отказываясь оставить ее в покое. Тогда он напугал ее. Теперь он испугал ее.

Не было никаких сомнений, что Фалон поставил Моргана, напал на него, оставил его без сознания в собственной машине Моргана днем. Если бы он оставил его в лесу на ночь, а сам Фалон, переодетый Морганом, вошел в берег, убил охранника, избил банковских клерков, запер их в хранилище и ушел с деньгами. Насажденные свидетельства Фалона, разбросанные стодолларовые купюры и сумка на холсте в машине Моргана, достаточно хорошо показали Моргана в сочетании с неспособностью Моргана вспомнить, где он был весь день и ночь. Хотя это свидетельство Натали Хупер, в конце концов, запечатало убеждение.

Любой здравомыслящий мог видеть, что женщина лжет, но жюри этого не увидело. Скупой и немыслимый, они купили рассказ Натали о том, что Фалон провел день и всю ночь с ней в своей квартире. Присяжные полагали, что это была ложь Натали. Только этот факт оставил Бекки ненавидеть своих соседей.

Рим был маленьким городом, все знали Моргана, знали, что он хороший человек, знали, как сильно он работал в автомобильном магазине, который он построил. И все знали Брэда Фалона, знали, что у него были проблемы в школе, были в Ювенальном зале, а затем в тюрьме. Все знали, что Фалон имел в виду неприятности, и что Натали была не намного лучше. Какое темное и скрученное плечо, какая иллюзия, работали в зале суда, когда эта неряшливая женщина заняла стенд свидетеля? Эта планка с ее дикими черными волосами и узкими юбками и переплетенными украшениями, которые уже прошли через трех мужей и дюжину любовников? Какой магнетизм играли среди невидимого жюри горожан, из шести мужчин и шести женщин, чтобы заставить их поверить Натали, чтобы позволить ей успешно их обмануть?

Бекки не знала, как она собирается рассказать Сэмми, что ее папа не вернется домой. Она чувствовала себя опустошенной, хотела быть со своей матерью, хотела, чтобы Кэролайн держалась и успокаивала ее, как будто она снова была ребенком. Хотела Кэролайн успокоить и укрепить ее, поскольку теперь они должны поддерживать Сэмми. Она снова хотела быть маленькой девочкой, чтобы ее держали и успокаивали, чтобы ей сказали, что делать, рассказали, как жить своей жизнью, теперь, когда они остались одни.

После вердикта Бекки позвонила Кэролайн из застекленной телефонной будки в здании суда, пытаясь не плакать. Позже, после вынесения приговора, она снова позвонила матери, встала спиной к стеклянной двери, которая смотрела в коридор прихожей, избегая глаз ее соседей, когда они выходили из зала, глядя на нее с праведными или с неловкими взглядами , Она хотела только уйти от них, чтобы уберечься от нескольких неудобных попыток сочувствия. Она ненавидела своих соседей, она ненавидела присяжные, которые состояли из ее соседей, она ненавидела суды, ненавидела судью, полицию, ненавидела проклятого адвоката, который потерял их.

Сидя на краю стула, она подумала о том, чтобы приготовить себе чашку чая. Она не ела с прошлой ночи, но ей было все равно, чтобы встать, поставить чайник или рыться в холодильнике за то, что она думала, что она может удержаться. Ей нужно было собраться вместе, чтобы продолжить ее мать и рассказать Сэмми. Она не знала, как встретиться с Сэмми, не знала, как представить ей правду. Даже если бы она говорила об апелляции, попыталась сказать, что он может вернуться домой, это было бы несложно, надежда была слишком тонкой. Если один адвокат не смог бы победить для них, как мог другой? Она и Морган всегда были честны с Сэмми. С проницательными мечтами Сэмми, не может быть иначе, не мог обойти истинные факты, хотя они были болезненными.

Самми знал так же хорошо, как и она, что Брэд Фалон поставил Моргана, что ребенок боялся и ненавидел Фалона и с добрым делом. Пока Морган был за границей, Фалон ворвался в их дом, испугал их обоих и убил кошку Сэмми: Сэмми слишком хорошо знал, кто он. Тот факт, что этот человек уничтожил своего папу, сделал удар еще более страшным. В ту ночь, когда он ворвался, желтый котик Сэмми прыгнул на Фалона и нанес значительный урон, прежде чем Фалон убил его осколком разбитого стекла. Сэмми никогда не умирал от смерти Мисто, она все еще мечтала о нем. Иногда она представляла, что он был там, в постели, прижатой к ней, она воображала, что призрак Мисто вернулся к ней. Но у многих детей были воображаемые спутники. Мечты успокаивали Сэмми, и они никого не причиняли.

Это были мечты Сэмми о будущих событиях, которые были расстроены. Мощные прогнозы о том, что через несколько дней или недель исполнится: пожар в здании суда, о котором Сэмми мечтал в удивительной детализации, точно так же, как это было позже, его падающие кирпичные стены, каждая деталь происходила так же, как она видела.

Были и счастливые сны, рождение соседних котят, каждый с одинаковой точной окраской, которую Сэмми видел во сне. Но затем настал ужасный кошмар, который заставил Сэмми кричать, что ее папу арестовали и сунули за решеткой, что он был заперт в камере теми офицерами, которые были друзьями Моргана. Это было началом. Все произошло, ограбление, арест Моргана, Морган заперт в тюрьме, как она мечтала.

На свидетельском стенде Фалон рассказал присяжным, что изначально Морган подошел к застопоренному купе Форда, который был припаркован перед жилым домом Натали. Он сказал, что Морган заметил детали, которые он должен заказать, а затем ушел, сказав, что он возвращается в магазин. Механик Моргана показал, что Морган никогда туда не возвращался, что во время закрытия он запер магазин и ушел домой.

Фалон сказал, что, когда Морган пришел посмотреть на свою машину, он действовал нервно и, похоже, хотел уйти. Он сказал, что вернулся к старшей Натали, когда Морган ушел. Сказал, что он спустился еще раз до трех, прошел через улицу в угловой магазин и купил конфеты и резину. Лавочник подтвердил это, он сказал, что видел, как Фалон возвращается в жилое здание и в парадную дверь. Фалон свидетельствовал, что он был с Натали всю оставшуюся часть дня и всю ночь. Когда Натали взяла стенд, чтобы подтвердить свои показания, она покраснела и попыталась стесняться в том, что они провели ночь вместе. Справедливо, Бекки сердито подумала, и сколько дюжины других мужчин на протяжении многих лет.

Суд разрешил Бекки сидеть за столом с Морганом и Седом Уильямсом, их адвокатом. Ей было трудно избежать взглядов упакованной галереи. Она слушала, как банковские счетчики идентифицировали голос Моргана, идентифицировали его руки тонкими линиями смазки, которые цеплялись в глубокие складки и вокруг ногтей, от его работы в автомагазине, когда он забыл носить перчатки. Пустая бутылка для виски в бутылочке, найденная полицией в машине Моргана, имела отпечатки пальцев Моргана. Все в городе знали, что Морган и она не пьют. Лавочник через улицу от банка услышал выстрелы, увидел, как машина Моргана отстранилась и записала номер лицензии.

Почему жюри не видит, что Фалон все это насадил? Почему они этого не видят? Ее беспомощность в зале суда, ее неспособность высказаться и исправить это зло, сделали ее физически больной.

Теперь, когда она поднялась с плетеного кресла, чтобы пойти на кухню, чтобы выпить чашку чая, ее живот скривился так сильно, что она побежала в ванную. Она бросилась в раковину, сердито очистила раковину и вычистила ее с помощью моющего средства, затем начала шагать по дому, гостиной к двум маленьким спальне на кухню, а затем снова назад, бесцельной и потерянной, отчаянной от ярости.

Апелляция была единственным шансом, который у них был, это все, что им нужно было цепляться. Она должна была подумать об этом. Как получить деньги вместе? Лучший способ найти более компетентного адвоката. Она не должна была нанимать Уильямса; он был слишком тихим, слишком сдержанным. Ей казалось, что он был другом семьи, что он действительно заботился о Моргане и много работал на него. Она думала, что его спокойная, профессиональная манера в зале суда поможет им понять правду. Но когда у него был свидетель на стенде, она видела, насколько он слаб, не имея возможности защищать своего клиента.

Она не знала, как начать апелляцию. Она не знала, был ли период ожидания, не знал, как работают призывы. Она была так уверена, что Морган будет оправдан, что она не удосужилась узнать. Ей нужно было найти нового адвоката и выяснить, как заплатить ему. Они купили дом после того, как Морган отправился на флот с минимальными платежами, которые они могли получить. Может быть, она может получить второй ипотечный кредит или занять деньги в магазине. Ей нужен был адвокат, который будет рыть сильнее, человек, достаточно сильный, чтобы новое жюри увидело правду. Она попыталась подбодрить себя, что призыв закончит кошмар, что Морган скоро выйдет, что он не будет долго, и он снова будет дома. Тем временем она могла нормально управлять магазином. Альберт, новый механик, был квалифицированным рабочим, даже если он был скучным во всем остальном. Она знала, что может взять на себя больше бухгалтерских работ, у нее всегда был список ожидания. Самми была бы в школе, и у нее было бы достаточно времени для работы. Длинные пустые ночи, в которых нужно работать. Длинные, пустые выходные.

Она предположила, что если бы они получили новое испытание, должны были появиться новые доказательства. Где и как она, или даже новый адвокат, найдет доказательства после того, как полиция закончит все, собрала и представила в суд все доказательства, которые будут найдены? Она стояла посреди гостиной, безумная от страха, ее разум крутился, как животное в клетке, ища способ убежать.

Наконец она подняла свой кошелек и направилась к маме, чтобы рассказать Сэмми, что нужно сказать. Попытайтесь объяснить своему девятилетнему ребенку, что закон, который должен был защитить их, повернулся против них. Что взрослые на присяжных, которых Сэмми знал и доверял, не верили ее папе, что весь город предал его.

5

В комнате для посещения римской тюрьмы Морган застыл, когда двое заместителей маршалов США вытащили его от Бекки и Сэмми. Потребовалось все решимость, чтобы он не сражался с ними, когда они дергали его за плечи, щелкнули на наручниках и вынудили его к двери. Время было восемь пятнадцать, утро после того, как он был приговорен в здании суда в Риме от одного федерального судьи города. Ему и Бекки и Сэмми было разрешено всего несколько минут прощаться, трое из них цеплялись. Как будто они могли бы создать неразрывную цепь, которую нельзя было бы развернуть. Самми, когда она посмотрела на него, была настолько уязвима и озадачена. Он знал, что Бекки долго обсуждала, принести ли ей это утро. Но боль, которую испытывал Самми, теперь была предпочтительнее того, что его увезли, не увидев ее,

Из зала он оглянулся, пока видел их, Сэмми кусает губу, слезы текли вниз. Бекки с каменным лицом, держа ребенка рядом, стараясь не плакать. Затем он больше не мог их видеть, он был вынужден спуститься по коридору через заднюю дверь тюрьмы и на заднее сиденье машины американского маршала. Сетка с тяжелыми металлами отделила его от переднего сиденья, словно, несмотря на наручники и цепочку живота, они подумали, что он атакует водителя сзади.

На заднем сиденье официального транспортного средства, прикованного наручниками к второму заместителю, он наблюдал, как водитель уселся, прислушался к тому, что двигатель тяжелого Packard стал гладким и мощным. Когда черный автомобиль направился через Рим в направлении Атланты, он представил, как Бекки и Сэмми садятся в свою машину, держа друг друга, утешая друг друга. Представляли, что они ведут несколько кварталов к Кэролайн, и он был очень рад сильной и заботливой матери Бекки.

Бекки была так еще во время судебного разбирательства, сидела рядом с ним за столом адвоката, никогда не двигалась и была очень бледной. После вердикта, когда он вернулся в свою камеру, он продолжал переживать этот момент: «Жизнь и двадцать пять лет, жизнь и двадцать пять лет». Он продолжал видеть ее лицо, закрытое и неподвижное, пытаясь скрыть боль. Увидя лица своих соседей, членов его церкви, его автомобильных клиентов - жесткие лица незнакомцев. Менее чем через четыре недели с того дня, как Фалон вошел в магазин, попросив Моргана взглянуть на его машину, почти весь город повернулся против них. Их жизнь была взорвана так же тщательно, как десантный корабль, затонувший разрушителем.

Во время двухчасовой поездки в Атланту, прикованной к нарушителю маршала, он испытал все горькие эмоции, запустение, беспомощность, яростную ярость, от которой он не мог действовать. Он всегда рассматривал правовую систему США как тщательно разработанную для защиты честных людей, чтобы ограничить тех, кто угрожал упорядоченному обществу. Как это было глупо?

Если бы федеральное жюри могло сделать это невинному человеку, какое еще разрушение могло бы иметь суды?

Он и Бекки сделали свои брачные обеты на всю жизнь; Они присоединились к команде, чтобы не расставаться. Теперь сам Морган, в один момент плохого суждения, раздробил свою семью. Пойдя с Фалоном, чтобы посмотреть на его машину, он сломал все свои обещания Бекки и разрушил жизнь своей маленькой девочки. Теперь, если бы он не был прикован цепью, он попытался бы схватить оружие депутата, сделал бы все возможное, чтобы оторваться и убраться отсюда. Наблюдая за худым, хмурым депутатом, он становился все более и более беспокойным. Только когда рука заместителя приблизилась к его руке, Морган попытался облегчить задачу. Эти люди не знали его, они не знали, что он может попробовать. Теперь он имел дело с другим миром. У него больше не было прав. Вскоре он будет окружен охранниками, такими как те, кто жил силой, и заключенными, как голодающая власть,

После судебного разбирательства он предложил Бекки, чтобы она подала на развод, что она пытается создать новую жизнь для себя и Сэмми. Ее лицо покраснело от гнева, ее глаза сверкнули, затем она прижалась к нему, плача. С тех пор, как ракета минометов разорвала корпус своего корабля в Тихом океане, вода, пробивающаяся сквозь расколотый металл, поняла, насколько хрупкой и драгоценной была жизнь. Умышленное уничтожение их фанов было столь же жестоким, как и любое нападение противника.

Они вошли на окраину Атланты, прошли Театр Фокс, а затем отель, где он и Бекки пообедали, прежде чем он ушел с флотом. Она закончила тем, что плакала на полпути через еду. Будущее тогда, когда он ушел на войну, казался безвозвратно черным и пустым.

Он вернулся из этого дома, но, возможно, у него были лучшие шансы, даже на войне, чем сейчас.

К югу от Атланты скромные домики уступали место пестрым полям, а затем федеральная ручка вырисовывалась, высокая, серая и холодная, ее крепостное лицо и сторожевые башни бросали вызов всем желающим. Припарковав свой черный лимузин перед входной дверью, депутаты вытащили его, заставили его подняться по ступенькам и внутри.

Он был забронирован и попросил раздеться. Его одежда была отнята, и охранник обыскал полости его тела, возбуждая его ярость. Он осыпил, как ему сказали. Он одет в тюремный блюз, который был выпущен, затем перешел в блокнот, а затем охранник. Клетки поднялись на пять ярусов. Он поднялся по узкой металлической лестнице на третий уровень, прошел впереди охранника вдоль стального подиума. Он был заперт в одной камере и был благодарен за это. Он надеялся, что он не будет перенесен позже в одну из больших ячеек с несколькими кроватями и с безудержными соседями по комнате. Сидя на своей узкой койке, он не смотрел на мужчин в камерах через дорогу, не делал зрительного контакта. Некоторые из них наблюдали за ним без дела; Другие смотрели прямо на него, в клетках хищников, оценивающих новую добычу.

6

НОЧЬ ДО СЕММИ попрощалась с папой, ей приснилось, что она там, в полицейском участке. Спящая рядом с мамой, Мисто на руках, она увидела их прощание там, в тюрьме, и она крепко обняла Мисто, стараясь не плакать и разбудить маму.

«Все будет хорошо», - пробормотал Мисто, его усы щекочут ей ухо. «Это еще не конец, Сэмми. У твоего папы все будет в порядке. - Ковбой придет? - прошептал Сэмми. «Он поможет папе?» «Вы мечтали, что он это сделает», сказал Мисто. Она не ответила, она крепко обняла большую кошку, и он прижался холодным носом к ее щеке. «Ты мой Сэмми, ты претерпишь». Он так сильно излечился от нее, что думал, что его гул разбудил маму, но это не так, она слишком устала от судебного процесса.

«Должно быть, это было уродливо и скупо, - прошептала она, - если мама не возьмет меня».

«Это было уродливо. Но твой папа восторжествует, и ты тоже. И Мисто вскочил с ее рук, мчался в ночной комнате, помчался за занавески, никогда не двигал их и не издавал ни звука, только восхищал Сэмми. Он отплыл из карниза в комод без взбалтывания воздуха, затем к верхней части открытой двери шкафа и обратно к кровати, а затем поднялся к потолку. Его радость и дикость, его безумие кота заставляли ее хотеть гоняться и летать вместе с ним, и, возможно, это заставит боль уйти. Он дважды поплыл по комнате, затем снова опустился и прижался к нему, все еще и согреваясь, мурлыкал и мурлыкал. Мисто был с ней всю оставшуюся ночь, прижавшись к ее объятиям. Утром, когда она и Мама поехали в тюрьму, она знала, что он рядом; Иногда она могла чувствовать свои бакенбарды на щеке или чувствовать себя кистью меха,

В тюрьме, когда они попрощались, она прильнула к папе, и мама тоже, но тот полицейский оттолкнул его и выгнал из комнаты. Она могла видеть гнев Папы, она знала, что хочет сражаться с ними, но какая польза от этого? У них едва было время обнять друг друга, а потом он ушел, прошел по коридору. Он оглянулся назад, затем она и мама остались одни. Все было пусто, весь мир пуст. Она чувствовала теплоту Мисто против щеки, но теперь даже ее любящая кошка не могла помочь.

«Вы знаете, мы посетим его в тюрьме, - сказала мама. «У них есть часы посещения, мы будем с ним тогда».

«В клетке», сказал Сэмми. «Мы не с ним будем дома. Мы должны видеть Папу, как незнакомого человека.

Другой полицейский вывел их к входной двери. Они пересекли автостоянку, сели в свою машину и сидели, держась друг за друга. Мама попыталась перестать плакать, но не могла. Сэмми прижался так близко, что, когда Мама запустила машину, она едва могла ехать; Она поехала одной рукой, ее рука сжалась вокруг Сэмми. Сэмми было девять, но она чувствовала себя крошечным ребенком, прижимая лицо к маме. Теперь, без папы, они не были семьей, им нужно было быть вместе, чтобы быть настоящей семьей. Когда папа приехал за границу, когда она была маленькой, он сказал ей, что собирается бороться за свободу. Он сказал, что свобода для их мира. Свобода для своей страны и для каждого человека в ней. Но вместо свободы для всех, как и в книгах по истории, эти люди в федеральном суде и даже их соседи украли у него свободу папы, а папа ничего не сделал неправильно.

С самого начала испытания она и мама остались с бабушкой, и Сэмми каждый день был с бабушкой. Мама не хотела, чтобы она училась в школе, когда Брэд Фалон с узкими глазами все еще мог быть в городе, мог следовать за ней. И где дети задушат ее и говорят, что ее папа виноват.

Во время судебного процесса бабушка сразу же начала заниматься своим делом; она сказала, что деньги, которые она сделала, были еще важнее сейчас, и вы не могли просто рассказать давним клиентам, что больше не будет пирогов и пирожных, пока суд не закончится. Бабушка сказала, что потеряет всех своих хороших клиентов, и она уже потеряла некоторые из них из-за того, что люди думали, что папа сделал. Бабушка вставала каждое утро в три; запах выпечки всегда разбудил Сэмми. Пришла женщина, чтобы помочь ей, и как только торты, пироги и хлеб исчезли и охладились, они остановились бы достаточно долго, чтобы приготовить завтрак, но Сэмми никогда не мог есть. Позже, когда торты были заморожены, и все было в коробке и готово, Сэмми поехал с бабушкой в ??фургон, чтобы доставить их в местные рестораны. И каждую ночь, во время суда, Мисто был с ней.

Теперь, попрощавшись с папой, они вошли в дом через закрытое крыльцо и прямо в объятия Бабушки Кэролайн. Они стояли посреди гостиной, цепляясь друг за друга, обнимая друг друга, нуждаясь друг в друге, боясь и теряя.

Весь дом пахнул колбасным печеньем. На кухне бабушка уже налила чашку горячего чая для мамы и молока для Сэмми. Бабушка всегда носила джинсы, а сегодня утром выцветшая клетчатая рубашка, покрытая ярким фартуком из лоскутного одеяла, одна из фартуков, которую она любила шить поздно ночью, когда она не могла спать. Она, должно быть, бодрствует, потому что у нее наверняка было много фартуков, все такие же яркие, как книжки с картинками.

CAROLINETANNERWORE без макияжа, ее высокие окрашивающие и короткие, темные волосы не нуждаются в улучшении. Она поставила поднос с колбасным печеньем на столе рядом с земляничным пирожным. «Комфортная еда», подумала Бекки, наблюдая за своей матерью, не переставая удивляться ее спокойной силе. Бекки было семь лет, когда ее отец был убит в результате аварии на тракторе. Через две недели после похорон Кэролайн начала выпекать и продавать свои товары. Она была девочкой в ??Риме, и город оказал ей поддержку. Они жили на том, что она сделала, Бекки и ее братья помогали всем, что могли.

Бекки было десять, ее брат Рон двенадцать и Джеймс пятнадцать, когда Кэролайн получила кредит от банка и протянула кухню своего домика в более крупную и более эффективную пекарню и кладовку. Бекки и ее братья помогли плотнику после школы и по выходным, когда он построил и высушил на новых стенах, а затем вырвал оригинальные стены. Дети научились правильно рисовать, как очищать свои инструменты, а ее братья научились делать штукатурку. После установки счетчиков из нержавеющей стали и двух больших коммерческих холодильников и двух раковин, они взяли пекарню в Атланту и привезли домой новые печи, большую плиту и меньшие коммерческие приборы. Большое окно над раковиной выглядывало на боковой двор под парой живых дубов.

Перед ремонтом Кэролайн сделала все, чтобы выпечь в своей маленькой, неадекватной кухне, ее оборудование и подносы из выпечки, переливающиеся в столовую, где печенье, хлеб и пирожные охлаждались на стойках, а также те, которые уже были в коробке и готовы к доставке , В двух холодильниках никогда не хватало места для салатов и кастрюль для вечеринок, которые обслуживала Кэролайн. Их собственные простые блюда были съедены в гостиной, работали над неотложным делом зарабатывания на жизнь. Когда новая пекарня была закончена, у них была небольшая вечеринка, только четыре из них, чтобы отпраздновать новую и более гостеприимную кухню, чтобы вернуть себе собственный дом.

В течение трех лет Кэролайн расплатилась с фургоном и оборудованием и могла нанять дополнительную помощь для проведения свадебных торжеств и вечеринок, хотя все же вся семья разбилась для них. Все годы Бекки росла, ее мать была не в постели и одевалась в три часа ночи, выкатывая корки пирога, выпекавая пирожные. Братья Бекки позавтракали, пока Бекки не была достаточно старой, чтобы готовить. Ее братья, как только они могли лететь на законных основаниях, доставляли пекарню в школу.

Бекки пропустила своих братьев. Даже после того, как Рон был убит в Тихом океане, она все еще часто чувствовала, что он рядом с ней. И хотя их старший брат, Джеймс, все еще был в Японии, он был близок к ним, он любил писать домой из этой самой разной части мира. Она с нетерпением ждала его возвращения в следующем году, когда его служебный долг закончился.

К тому времени, когда Бекки исполнилось шестнадцать лет и получила водительские права, ее братья продолжили свою жизнь. Она чувствовала себя очень взрослым, справлялась с самими поставками до и после школы. Она помогла им после того, как она и Морган поженились, пока не появился Самми. Даже в годы войны Кэролайн зарабатывала адекватную жизнь, используя специальные рецепты, которые не получали немного сахара-сырца, но все еще были восхитительны.

Теперь, в сорок восемь, Кэролайн была такой же энергичной и стройной, как всегда, высокая, сильная женщина, которой Бекки в это время в ее жизни глубоко позавидовала. Ей хотелось, чтобы у нее была упругость от мамы, она хотела, чтобы она смогла лучше подходить к жизни Кэролайн. Кэролайн Таннер всегда решать проблемы в лоб, упрямо взвешивая каждое возможное решение, выбирая наиболее жизнеспособным, а затем погружаясь вперед нет запрещенных приемов. Если у Кэролайн были слезы в эти тяжелые годы, она закричала их наедине.

Они были на полпути к ужину, когда Кэролайн сказала: «Следующее - обратиться за апелляцией. Тебе нужен лучший адвокат. Она неуклонно смотрела на Бекки. «Я планирую помочь с его гонорарами. Я хочу, чтобы Фалон снесен, я хочу увидеть его в тюрьме. Я хочу, чтобы Морган вышел из этого места.

- Мама, я не …

«Это семейные деньги. Половина из них будет вашей, и вам это нужно сейчас. Если это побеспокоит вас, вы можете вернуть меня после того, как Морган выберется.

- Если он выберется, -

Кэролайн уставилась на нее. - Когда он выходит. Морган находится в тюрьме несправедливо. Мы продолжаем это, пока не найдем лучшего адвоката, не получим апелляцию и новое судебное разбирательство. Справедливое судебное разбирательство. Но не в Риме, - сказала она горько.

Бекки положила руку на Кэролайн. «Ты говоришь так просто». «Другого выхода нет. Во-первых, найти адвоката.

«Я уже сделал несколько запросов, - сказала Бекки. «В Атланте есть несколько юристов, которых я хочу видеть. Но, мама, нам нужны новые доказательства, более убедительные доказательства для апелляции. Я хочу поговорить с гостями, с миссис Херрон и Бетти Холмс, и младшим кассиром. Я хочу поговорить с менеджером банка, и свидетель, который видел машину Моргана, покидает банк. Она вздохнула. «Я имею в виду поговорить с Натали Хупер, хотя я не ожидаю столкнуться с этим куском мусора».

Кэролайн долго смотрела на Бекки: «Это не путь». Она встала, чтобы разрезать песочный пирог и намотать на взбитые крем. «Пусть адвокат сделает это. Вы могли бы поставить под угрозу это дело.

Наблюдая за своей матерью, Бекки подумала об этом. Она тоже наблюдала за Сэмми. Хотя ребенок быстро работал над своим десертом, она была слишком спокойна, так сильно вредилась внутри, не пропустив своего папу.

Тем не менее, после хорошей еды Сэмми казался более устойчивым. Ее цвет прояснился; она казалась более живой, менее покорной, чем когда они выходили из тюрьмы. «Могу ли я выйти на улицу и поиграть?»

Бекки и Кэролайн посмотрели друг на друга. «На переднем дворе», сказала Бекки. «Оставайтесь перед большим окном, где мы можем вас видеть».

Сэмми кивнул. Она тихо прошла через дом и вышла из входной двери, не бегая, как обычно. Бекки и Кэролайн вошли в гостиную, чтобы сидеть на диване, глядя в окно эскиза, наблюдая за ней.

«Новый адвокат должен поговорить со свидетелями, - повторила Кэролайн. «Особенно девушка Фалона, его ключевой свидетель. Что, если Фалон узнает, что ты допросил ее? Разве ты не думаешь, что он побеспокоится?

«Мама, я. , , Вчера попыталась поговорить с ней на стоянке после вынесения приговора. Вероятно, он это знает. Она все еще нервничала, еще больше расстроилась, чем показала на свидетельском стенде. Я подумал, могу ли я заставить ее сказать что-то инкриминирующее. , «

Наблюдая за своей матерью, Бекки увяла». Думаю, это было глупо. Я подошел к ней, когда она садилась в ее машину. Она нахмурилась и отвернулась, сказала, что не может разговаривать со мной. Но, - сказала она, положив руку на Кэролайн, - мне было приятно, что она такая шаткая. Я. , , Надеялась напугать ее, заставить ее задуматься о том, что она сделала.

- Оставь ее в покое, Бекки. Это ваша работа адвоката. Кэролайн на мгновение помолчала, затем ее взгляд смягчился. «Когда ты самый решительный, самый поставленный во что-то, я вижу твоего отца в тебе».

Бекки усмехнулась: «Ты не видишь себя?»

Кэролайн засмеялась.

«Я не понимала, пока не стала старше, - сказала Бекки, - как это было тяжело для вас, подняв нас в покое.

- Мы сделали это вместе, - сказала Кэролайн, - нас четверо. Это была наша жизнь, и она была хорошей. Это по-прежнему хорошая жизнь, - сказала она. «Мы пройдем через эту трудную часть, это не навсегда».

Бекки надеялась, что это не навсегда, надеялся, что ее мать права. «Ни у кого не было бы лучшего детства, - сказала она, - или более близкой, более сильной семьи».

Наблюдая за тем, как Сэмми вышел из окна, где она ласкала колли соседей, Бекки улыбнулась, когда Сэмми попытался протолкнуть собаку в кусты как будто в новой игре. Когда он не ушел, и сам Сэмми подкрался под кусты, холодок коснулся Бекки.

Поднявшись, она быстро подошла к окну. Сэмми скрылся из виду. Из-за улицы медленно шел гладкий черный кабриолет, пополнение. Когда купе Фалона Ford спустились до ползания, они мчались к входной двери. Когда они пересекли застекленное крыльцо, Фалон был во дворе. Позади него дверь водителя открылась, и они услышали, как работает двигатель. Они потеряли из виду его за крыльцо. Когда они вышли на прогулку, дверь автомобиля захлопнулась, и машина ускользнула.

Двор был пуст. Они не могли видеть Сэмми и не могли видеть, была ли она в машине. Бекки раздвинула кусты, заглянула внутрь, но увидела только тени. Собака тоже исчезла. Она закричала за Сэмми, затем побежала, преследуя машину, убежала, пока не услышала крик Кэролайн.

«Она здесь, с ней все в порядке».

Бекки обернулась, увидев, что Кэролайн опустилась на колени, обнимая Сэмми. Собака тоже была там, нажимая на них. Бекки опустилась на колени рядом с ними, держа в руках Сэмми, собака облизывала их лица. Подняв Сэмми, Бекки понесла ее в дом, как очень маленький ребенок. Они заперли дверь, и, когда Кэролайн проверила заднюю дверь, Бекки сидела за столом, держа Сэмми. «Что он сказал? Что он сделал, что он сказал тебе? »

« Он подошел к кустам и заглянул внутрь. Мы были внизу. Когда Брауни зарычал, Фалон отступил. Но он продолжал смотреть. Она вздрогнула от Бекки. «Он сказал, чтобы я вышел. Брауни снова зарычал, и он отвернулся. Я услышал, как его дверь захлопнулась, и он услышал, как он уехал.

Кэролайн взяла трубку, чтобы позвонить в полицию. При взгляде Бекки она положила трубку.

«Что хорошего, - сказала Бекки, - после того, как нас рассматривали в суде? Римские полицейские нас не любят. Они напишут это как грандиозное, пытаясь привлечь внимание. Кто знает, что скажет отчет? Она уставилась на голову Сэмми в Кэролайн. Неужели Фалон пришел в отместку, потому что она поговорила с Натали? Она должна была оставить женщину в покое. Она прижалась к Сэмми, целуя ее, испугавшись.

Кэролайн села за стол: «Я думаю, вы не можете остаться в Риме. Тебе придется выйти, поехать туда, где он тебя не найдет.

- Где, мама? Я не могу позволить себе арендовать где-нибудь. И моя работа, мои бухгалтерские счета - все здесь.

Взгляд Кэролайн был противоречив. «Моя сестра, Энн. Я сомневаюсь, что многие люди знают, где она или даже знают, что у меня есть сестра. Я никогда не говорю о ней, она никогда не приходит к нам.

«Я не мог туда пойти. Я не видел ее с тех пор, как учился в старшей школе. Она не хотела бы, чтобы я и Сэмми, она даже не любила детей ». Единственный раз, когда они слышали от Анны, был случайный телефонный звонок, знакомый долг, в котором она спрашивала о здоровье каждого, но, похоже, забота. На Рождество она отправила на Рождество жесткую маленькую карточку, прохладную и безличную.

Кэролайн и Энн, даже когда они были маленькими детьми, были расстроены, Анна была строгой и замкнутой девочкой, презирая маленькие удовольствия, которые принесли радость Кэролайн и ее друзьям. Ей не хотелось лазать по деревьям, играть в мяч, сочинять и исполнять сложные сценические постановки с дико причудливыми костюмами. Взволнованная и субъективная, Энн показалась пойманной в ее собственном торжественном мире. Как будто, сказала Кэролайн, Энн никогда не была ребенком, а не в обычном смысле. На протяжении многих лет, после смерти отца Бекки, их семья дважды посещала Анну в Атланте. Им было не удобно в ее большом, элегантном доме, с ее формальными способами. Она никогда не приходила в Рим, хотя Кэролайн приглашала ее много раз.

Энн покинула Рим очень молодым, чтобы работать секретарем в Атланте. Она вышла замуж за молодого человека, а через несколько лет развелась. Она осталась в Атланте в своем доме в Морнингсайд, комфортно с деньгами, которые ее официантный муж поселился на ней. Бекки подумала, что просить переехать с Энн, умоляя, чтобы ее приняли в качестве благотворительного случая, она не могла с ней справиться.

Но ей нужно было уйти от Фалона, ей нужно было убрать Сэмми.

«Я позвоню ей», сказала Кэролайн. «Позвольте мне посмотреть, что я могу сделать».

«Мама, она не хочет нас. Она, конечно, не захочет, чтобы в доме маленькая девочка. И знать, что она будет укрывать семью осужденного. , , Нет, я не хочу туда идти.

«Мы должны попробовать. Сэмми не может оставаться здесь, это слишком опасно. Она положила руку на Бекки. «Только несколько человек в городе помнят Анну. Я сомневаюсь, что они узнают, куда она поехала, или что она вышла замуж, а потом развелась. Я сомневаюсь, что кто-нибудь узнает, как ее зовут сейчас.

Бекки не была так уверена. В маленьком городке все знали ваше дело. И этот маленький городок стал порочным; Люди могли бы вытащить все, что могли найти.

«Вы должны получить Сэмми из Рима, она - одно уязвимое оружие, которое имеет Фалон. Он будет использовать ее, если сможет, чтобы вы перестали обращаться за апелляцией. Он должен быть в ужасе от апелляции, нового суда ».

Бекки смотрела на свою мать: «Я найду комнату в Атланте, я найду там работу. Вы можете оставить Sammie близко в течение нескольких дней, держать ее внутри с вами. Как только мы уладимся, она будет в школе. Может быть, я смогу устроиться на работу с короткими часами или взять работу домой, как я здесь.

- Если Энн пригласит тебя, она не захочет арендовать. Дай мне попробовать. Тебе было бы лучше, среди других людей, если ты хочешь сохранить Сэмми в безопасности.

В ту ночь Бекки и Сэмми спали в постели Кэролайн, когда Сэмми разбудил дрожь, цепляясь за Бекки, ее тело было липким от пота. Когда Бекки собрала ее, крепко обняла, ребенок ничего не сказал, но молчал против Бекки. Бекки никогда не заставит Сэмми рассказать сон, что может заставить ее неохотно раскрыть любые другие в будущем. Тихо она держала Сэмми, пока наконец ребенок не задремал, но беспокойно, как будто все еще пытаясь убежать от любого видения, преследующего ее. Только в маленькие часы Сэмми крепко спал. Затем Бекки спала, измученная, держа Сэмми близко.

МЕЧТА ИНСАММИИ. Папа был в барах, а человек с холодными глазами, и узкая голова смотрела на него, но затем он повернулся и пристально посмотрел на нее. Когда он потянулся к ней, она проснулась. В темной комнате она слышала, как ее сердце колотилось. Мама держала ее и поцеловала, она долго цеплялась за маму, но она все еще боялась.

Но потом, когда она снова спала, ее мечта была приятной. Она была со стариком, ковбоем, тонким, загорелым лицом, серыми глазами, которые, казалось, все видели. Он был в большом самолете, глядя в окно вниз по миру, выложенному ниже него, зелеными холмами, высокими горами. Затем он был в большой черной машине с двумя мужчинами в форме. Он пришел сейчас. Скоро он будет с Папой. И во сне Сэмми улыбнулся, уютно прижимаясь к маме.

BECKY WOKE На рассвете ее глаза сухие и зернистые, ее тело болит. Каким бы ни был Сэмми прошлой ночью, Бекки оставалась неуверенной и обезумевшей. Она встала, надела халат и посмотрела на спящего ребенка, желая прикоснуться к ее мягкой, невинной щеке, но не хотела ее разбудить.

Но когда Бекки вышла из комнаты, Мисто разбудил Сэмми. Его мурлыканье грохотало, его мех был толстым и теплым, его бакенбарды щекотали ее лицо. В тусклом, раннем свете, когда она вспомнила свою мечту о ковбое, она так крепко обняла Мисто, что он извивался. Ковбой шел сейчас, и она больше не боялась. Когда она снова спала, в коконе с невидимым кота, это был сон, полный надежды, что ее папа придет домой. Что он вернется домой, безопасный.

7

С сильным жаром, впитавшимся в кости Ли, с большим количеством хорошей пищи и отдыха, и с помощью тюремного доктора состояние Ли медленно улучшилось. По мере того как он становился сильнее и хотел что-то делать, ему назначили легкую работу на тюремной ферме. Кормление и уход за четырьмя лошадьми плуга соответствовали ему просто отлично; они были спокойными, любящими животными, и он любил их малышам, ухаживать за ними, приносить им морковь с кухни, обрезать копыта, когда они слишком долгое время. Когда осень приблизилась, Ли удобно расположился в приятной рутине утренней работы в конюшне, затем дыхании и упражнениях в тренажерном зале, а также в позднем послеобеденном перерыве на его столовой библиотеке. Он был в кабинете доктора Донована, когда ударил удар, когда его уютная жизнь резко изменилась, а не к лучшему.

Донован, закончив изучать его, остановился возле стола, его взгляд торжественно, его глаза были слишком серьезными. Ли с беспокойством ждал. Были ли у него легкие хуже, хотя он чувствовал себя лучше? Но Донован улыбнулся, провел рукой по его коротким бледным волосам.

«Я знаю, что тебе здесь нравится, Ли. Ненавижу говорить вам это, но похоже, что вас переводят.

- Какого черта? Я только начинаю поправляться. Передано где? Почему …

- До Атланты, - сказал Донован. «Мы получаем два десятка входящих пациентов, мужчин из ряда штатов. Они все очень больны, нам нужно все пространство, которое мы можем собрать ».

Никто не спросил, чего хочет Ли. Его выбор не был предметом озабоченности тюремной системы США. Нахмурившись, Донован закончил застегивать рубашку.

«Ты достаточно приспособлен, чтобы двигаться дальше, Ли. Здесь будет очень холодно, но все равно нужно согреться на юг. Атланта будет вам

полезна . - Конечно, это будет, - сказал Ли. «Бросил в клетку преступников снова, где каждую минуту мне приходилось следить за моей спиной».

Донован выглядел извиняющимся. Ли знал, что человек ничего не может сделать. Они попрощались, и на следующее утро Ли был там, надел наручники, заколдован на животе, и сунул в спину другого большого лимузина двумя угрюмыми заместителями маршалов.

Депутат на заднем сиденье занял большую часть пространства и вонял сигарный дым. Ранняя утренняя дорога была пуста, желтая пшеница высока по обеим сторонам двухполосного. Вдалеке Ли видел, как работает ряд комбайнов, вырезая пшеницу так же, как скоро они будут делать за стенами тюрьмы. Переполненный в небольшое пространство, он не мог успокоиться, не мог много двигать руками, и цепь живота уже копалась. Разве они должны были оставить его цепью, как массовый убийца?

Его характер смягчился, только когда он почувствовал легкий ветер, когда не было ветра, а затем почувствовал, как мягкая лапка слегка прижалась к его щеке. Он представил, как призрак-кошка растянулась на широкой полке, наслаждаясь видом через заднее окно - наслаждаясь маленькой игрой, Ли понял, когда депутат начал царапать щеку по его шее. Ли спрятал улыбку, когда депутат почесал ухо, а затем его челюсть. Когда странный человек ударил его лысающей головой, Ли не мог не рассмеяться. Когда он нахмурился на Ли, как будто его заключенный причинял неприятности, Ли сурово взглянул на полку позади него - у котенка все было в порядке, но капризный депутат выглядел так, будто хотел кого-то избить, и Ли был единственным, кто видел.

МИСТО ОСТАНОВИЛ дразнить, когда Ли нахмурился. Он перевернулся от депутата, тихонько прошипел по тому, как тяжелый закончик засунул место, сжимая Ли у двери, умышленно толпив его в горячей машине. Когда собеседник Ли зажег сигару, Мисто снова захотел снова выманить лапу и ударить по столу с лица толстяка.

И это не помешало бы, когда непредсказуемый законник почувствовал, как его горящая сигара вырвалась изо рта и увидела, что она летит через машину - вооруженного и непредсказуемого правонарушителя. Улыбаясь, Мисто догадался, что он не пробовал бы этот характер.

ЛИ СКАЗАЛ НИЧЕГО о сигаре дыма, но сидел, пытаясь не кашлять. Ни один депутат не сказал много ему, и он не хотел, чтобы их начали; он возьмет дым и тишину. Он посмотрел в окно на желтые поля пшеницы, простирающиеся; он уставился на заднюю часть головы водителя, пока тонкий депутат не встретил глаз Ли в зеркале заднего вида, его взгляд был холодным и невоспитанным. Вскоре машина была настолько густой с дымом, что Ли не мог не кашлять.

«Могу я открыть окно? Эфирэзема подходит ко мне. Толстый депутат нахмурился, но хмыкнул. Принимая это за «Да», Ли, несмотря на наручники, сумел свалить свое окно и сидел, сосать свежий ветерок. Теплый ветер заставлял его думать о пустыне, Блайт, о похороненных почтовых деньгах и простых удовольствиях, которые он мог купить.

«Что ты улыбаешься, Фонтана?» - сказал жирный депутат. «Вы знаете что-то, чего у нас нет?»

Ли пожал плечами: «Погоняю за хорошую мексиканскую еду. Они когда-либо служили мексиканцам в руке Атланты? »

На переднем сиденье тонкий депутат протянул« Атланту », вы получите тушеное мясо Брансуика. Это может быть так жарко, как вы захотите попробовать. Когда Ли начал кашлять, несмотря на открытое окно, водитель оглянулся на своего партнера. Док в Спрингфилде сказал тебе, Рэй, не курил в машине. Этот кашель плох, он держит его, мы должны развернуться и вернуть его.

Нахмурившись, Рэй открыл окно и выбросил горящую сигару на плечо шоссе. Ли надеялся, что он не подбросил пшеницу. Это не улучшило бы характер мужчины, если бы он не курил. И это была двухдневная поездка в Атланту.

Вскоре, когда сигарный дым отсасывал ветер, Ли снова смог дышать. Когда он откинулся назад, ослабляя давление с цепи живота, пытаясь успокоиться, он почувствовал, что вес призрачной кошки растянулся вдоль его плеча. Почувствовал дерзкий щекотку смелых усов, и снова он старался не улыбаться. Ли хотел, чтобы они летели вместо вождения, ему нравилось смотреть вниз на мир внизу, образцы ферм и городов, змеиные реки. Он был поражен, когда во время вылета из Лос-Анджелеса в Спрингфилд, они прошли прямо по стране, которую он знал как мальчик. Он прижал лоб к маленькому окну самолета, по-новому взглянув на морщинистое лицо Аризоны, огромные равнины, разбитые сухими, оборванными горами. Он увидел Флагстафф, пики Сан-Франциско, позади. Там, где шоссе двигалось к северу от Уинслоу, и Маленькая Колорадская река совершила резкий поворот, одинокое чувство сжалось у него. С левой стороны три поля образовали треугольник с деревьями, обозначающими их границы. Это были северные поля ранчо, куда они переехали, когда они покинули Южную Дакоту, когда его отец распродался, продал все акции, надеясь на лучшую жизнь.

Ранчо, которое купил его отец, было не лучше для травы, кроме как ранней весной, и эта новая зеленая трава была без особого вещества, чтобы наживать жир на руле. Редкие пасущиеся земли снова, горячие, как ад в летнее время, и колодезная вода с горьким вкусом от железа. Он работал долгие часы, будучи мальчиком, лечил и заклеймил их потрепанный крупный рогатый скот. Он все еще чувствовал запах пыли, все еще чувствовал, что его любимая буря мерин под ним, все еще может вернуть сладкий запах новой травы, ушибленной копытами лошади. Он мог попробовать пропитанный уксусом бифштекс, который его мать готовит на завтрак, для нескольких соседей, которые помогали друг другу во время округления, переходя от одного ранчо к другому. Свежезаваренная говядина была жесткой, если вы не пропитали ее в течение ночи в уксусе.

Ему было четырнадцать, когда они двинулись на запад к Уинслоу. Его брату Говарду было пятнадцать, но он был бесполезен в Аризоне, так как он был в Южной Дакоте, делая больше работы для других, чем если бы вы сами выполняли эту работу. Ма держала девочек занятыми, ухаживая за садом и цыплятами, и консервируя то, что могла, из своего жалкого сада. Его две старшие сестры не хотели работать с крупным рогатым скотом, но Мэй жаждала лошадей. Она ехала всякий раз, когда она могла пробраться, она бы превратилась в хорошую руку ранчо, если бы Ма ей позволила.

В тот год, когда они перебрались на землю Флагстаффа, Рассел Доббс последовал за ними на всем пути от Дакоты. Ли был взволнован, когда появился его дедушка, но его мать была в ярости от холода. Она была так рада, что приехала на запад, чтобы уйти от своего отщепенца, отбивающего отряда отца.

Дедушка был бы с ними в течение нескольких дней, а потом ушел на несколько. Вскоре после его прибытия газета Флагстафф сообщила о грабеже на поезде к северу от Прескотта. Через две недели к востоку от Флагстаффа был поднят второй поезд. Это было началом десятка успешных рабочих мест, ночью, когда Рассел, возможно, был там на ранчо, спал в своей постели. Рассел знал, что если федералы придут посмотреть, его дочь будет лежать для него, несмотря на ее неодобрение. В то время мать Ли повернулась внутрь. Она не говорила с отцом много, когда он был на ранчо, и она не часто улыбалась. После того, как Рассел оставил их навсегда и снова двинулся дальше, она прожила всю оставшуюся жизнь, обвиняя его во всем, что пошло не так в семье. По его словам, это было его влияние, которое испортило их жизнь.

Как мальчик, Ли знал точно, как чувствовал себя его внук, он знал, что дикая потребность в том, что Доббс грабит поезда и снова отправляется на грабить. На ранчо, даже когда Ли стоял на холме, глядя на пустоту, насколько он мог видеть во всех направлениях, он чувствовал, что та же ловушка должна двигаться дальше. Он все еще мог видеть этот взгляд в глазах Доббса, интенсивность движений Доббса и его нетерпеливые пути.

Ли, с собственным голодом к быстрым поездам, будет делать что-нибудь в детстве, чтобы попасть в город, чтобы увидеть поезд, чтобы посмотреть, что тонкая линия дыма свернулась из колокольчика, черный двигатель, отрыгивающий пар, пара вздыхает от больших поршней и ведущих колес. Его отец всегда хотел, чтобы Ли отправился с ним на склад, чтобы заинтересоваться торговлей крупным рогатым скотом. Но как только их багги попали в город Ли, он проскользнул бы на станцию ??и попросил инженера оставить его на борту. Он все еще чувствовал теплый железный пол под его босыми ногами, когда он стоял в кабине инженера, глядя на яркие медные датчики и рычаги, пил во власти двигателя, силу, которая наполняла его прямо как водонагреватель на жаркий день.

Но потом его глаза обратились к тяжелому тридцати тридцатью инженерам, висящим рядом с сиденьем в его шрамованных кожаных ножнах, и он подумал, что это оружие превратилось в его дедушку во время грабежа, представьте себе, что его дедушка выстрелил, скручиваясь и падая, и волнение Ли Повернитесь к страху.

Когда инженер снова выгнал его с поезда, он подождал рядом с дорожкой, чувствуя, как земля гула, когда двигатель двигался, стоял там, застигнутый криком свистка и толчком ведущих колес, когда она собирала скорость. Взгляд, взволнованный, на большие поршни, тянущиеся к галопу, и качающиеся машины, проносившиеся мимо него.

Теперь, вспомнив, что в этот день, летящий с Западного побережья в Канзас-Сити, смотрящий вниз с лайнера в его старом доме, у него было такое же чувство жизни в два раза. Как будто часть его была еще молодым человеком в прерии шестьдесят лет назад, в то время как часть его спотыкалась к концу его жизненного пути.

В конце концов, в чем дело? В чем все это складывалось?

Но когда он обратил внимание на призрачную кошку, накинутую на плечо, одна лапка, игриво покоящаяся на шее Ли, с резким маленьким призраком, он знал, к чему все это добавилось: если бы Мисто перешел из земной жизни в огромную и более Сложный размер, почему люди будут разными?

Ли чувствовал дискомфортное мышление о таких вещах, но Мистовас - живое - более чем живое - например, что-то еще впереди, после этой жизни. Не только темный вес зла, это была лишь часть его. Что-то еще, настолько яркое, что стыдно золотые поля пшеницы, через которые машина ускользнула. Разгромленный в лимузине рядом с замирающим сигарой депутатом, Ли был смущен такими мыслями, но доказательство лучшей жизни было прямо там, накинутое на его плечо, теплое, тяжелое, невидимое.

ЭТО БЫЛО Длинная тяга, двухдневная поездка на юг, переполненная против потного депутата. А прокладка в Теннесси не была пикником. Ли был поселен в грязной графской тюрьме Джексона, в то время как два депутата отправились в гостиницу и на обед из стейка. Еда Ли, пробитая через ящики, была чем-то вроде водянистого тушеного мяса, которое было слишком долго. Кофе был цветом воды для посуды и пробовал, как он. Он болел от того, что сидел в машине, а его спина была болит, когда цепь живота вырвала его. Он лежал на грязной койке тюрьмы, думая, что в мире не было ни одного проклятого человека, который заботился о том, попал ли он в Атланту или упал мертвым, прежде чем он добрался туда. Но тогда призрак-кошка подтолкнул его, и Ли улыбнулся; И вскоре, успокоенный настойчивым присутствием кошки-призрак, Ли спал.

Путешествие на следующий день было хуже первого. Погода становилась жаркой и влажной, и партнер Ли, без его курения, становился все более расстроенным. Они сделали полдюжины дополнительных остановок, потянув за себя в какой-то явке или кемпинге, чтобы Рэй мог засветиться. Позже он вернется в машину, все еще хуже. В семь вечера, когда они вытащили в Атланту, Ли был закончен. Он хотел только попасть в тюремную койку, растянуться без цепей, привязанных к нему, и облегчить уснуть. Двигаясь по городу, он мог видеть, вправо, причудливый участок больших красивых домов с раздвигающимися теневыми улицами. «Бакхед», - сказал водитель, увидев Ли. «Слишком для тебя, или я тоже».

Они спустились вниз по Пичтри мимо закрытых, мягко освещенных магазинов, пока они не ударили по узким улицам, потрепанные домики, упакованные близко друг к другу. В угасающем вечере дети играли в мяч на улице, бегали и кричали. Депутат с нетерпением ждал кучу негритянских мальчиков в игре кик-а-бара. Впереди зазвенело пенитенциарное учреждение: толстые бетонные стены, одна сторожевая башня, которую Ли мог видеть, блеск винтовок, отраженный от больших прожекторов, отражающихся через входные двери.

Подбежав к животу, Ли неуклюже выскользнул из машины и поднялся на мраморные ступеньки, усталые. Когда-то внутри и через салли-порт заместители маршалов освободили его от манжет и цепи. Он стоял, потирая свои больные запястья, где манжеты съели, потирая спину, слушая гул тяжелых запертых ворот, сползающих за ним.

В обе стороны длинного прохода были сводчатые отверстия, которые приводили к клеточным блокам. Он последовал рядом с офицером-офицером в форме, аккуратным, темноволосым молодым человеком с полными усами. В конце коридора он увидел открытые двойные двери и почувствовал запах жирной посуды и отварной капусты, услышал звон кашля и мужские голоса. В коридоре висели картины заключенных, некоторые сумасшедшие параноики, некоторые ностальгические. Масляная картина каменщика, катающегося по открытой прерии, сильно ударила его.

Когда он принял душ и получил тюремную одежду, он был взят в клеточную клетку на пять ярусов. Он засунул свою сберегательную книжку и фотографию Маэ, которую ему позволили сохранить, в карман свободной хлопчатобумажной рубашки. Он следовал за офицером вверх по металлической лестнице, которая зигзагообразно шла между металлическими подиумами. Около пятидесяти футов над основным этажом были закрыты окна клише, их стекло выгибалось еще на тридцать футов. Он вытянул шею, чтобы посмотреть вверх, и его головокружило. «В какой-то гостинице, лейтенант».

«Извините, без лифта», - сказал офицер в своей мягкой южной речи. «Ты будешь на третьем уровне». Они забрались в тишине, когда грохот поезда сломал ночь из-за тюрьмы, ее крик пронзительный и требовательный. К тому времени, когда Ли достиг своего уровня, он так тяжело дышал, что ему пришлось остановиться дважды, чтобы получить достаточно воздуха. «Длинное падение», сказал он, когда поезд прошел, и он мог говорить снова. «Кто-нибудь когда-нибудь наливает деньги и прыгает?»

«Это случилось», сказал охранник. «Не часто».

В середине подиума он был введен в одну камеру.

«Вы увидите мистера Гамильтона, хранителя раздела, утром. Затем офицер по классификации. После этого вы сможете передвигаться по тюрьме.

Его камера не отличалась от других, в которых он жил: из нержавеющей стали, умывальника, окрашенного металлическим туалетом. На стене была установлена ??детская кроватка с ватным тампоном, изношенной подушкой и серым тюремным одеялом. Он не стал раздеваться. Он снял с него обувь, лег и прикрыл одеяло, слушая знакомые тюремные шумы, мужские звуки, металлический лязг, румяную бумагу, как конфету. Возможно, жизнь была всего лишь одним длинным клеточным блоком за другим, пока они не посадили тебя за пределы стены.

Но эта мысль вызвала шквал шипения. Кошка тяжело прыгнула на койку, прямо на лице Ли, столь же прочной, как и любой живой зверь. Твердый и очень заметный, шокирующий Ли. Он быстро посмотрел вверх по коридору в камеры на другой стороне.

Он не увидел, что никто не оглядывается назад и не видит поблизости ни одного охранника. Мисто ухмыльнулся, щелкнул хвостом и снова исчез, но когда Ли поднял одеяло, невидимая кошка ползла под ним, согреваясь от плеча Ли, и его мурлыканье облегчило Ли спать.

8

Лицо металла и эхо мужских голосов разбудили Ли. Утренний свет залил клеточный блок, ударяясь от высоких окон клише. Он отшатнулся от своей койки в автоматическом ответе на звонок, встал у своей запертой двери в своей сморщенной тюремной одежде и засунул ноги, пока граф был взят, затем повернулся к металлическому бассейну. Он плеснул воду ему на лицо, использовал зубную щетку и зубную пасту, которую он выпустил. Он сидел на своей койке, надевая свои тюремные ботинки, когда крупнолистный хранитель в синих штанах и белой рубашке скользил по закрытой двери. Его записка читалаХАМИЛТОН. Он стоял, глядя на Ли.

«Ты спишь в этой одежде?»

Ли потянул рубашку прямо, попытался расчистить морщины.

«Как только вы составите свою койку, Фонтана, вы можете отправиться отсюда в столовую. Затем к классификациям, затем вернитесь в свою ячейку. Вы останетесь здесь до тех пор, пока вас не уведомят об этом, пока вам не разрешат передвигаться по тюрьме и осуществлять дворе.

Ли слушал указания Гамильтона в разных зданиях, затем следовал за ним, двигаясь по металлическому подиуму среди раздвижных заключенных и вниз по железной лестнице.

В пенитенциарной кафетерии пахло порошкообразными яйцами, беконом и переваренным кофе. Заключенные толкнулись вокруг него полупробужденным, ворчащим и спорящим или шагающим по тишине и угрюмости. Снова поезд громыхал и кричал, проходя мимо стены. Ни один из мужчин не обратил внимания. Ли предположил, что они привыкли к этому. Может быть, звонок сирены не возбуждал их крови так, как она его возбуждала, так как это заставляло его хотеть оттуда, заставляло его чувствовать себя все более скованным. Он держал себя в переполненной линии, пока он не был тяжело из-за спины двумя мужчинами, которые крутились вокруг, избивая друг друга. Ли не смотрел на них, он оставил его в покое, он не хотел ничего начинать.

Только когда один из них сильно ударил его, он повернулся. Человек был прямо в его лице. Ли стоял на своем. Этот парень был бы дураком, чтобы начать что-то здесь, с полдюжины охранников. Он пристально посмотрел на Ли, его лицо, вылупившееся глубокими линиями, вздрогнуло от хмурых глаз. Темные волосы в коротком тюремном разрезе, высокий, лысеющий лоб. Взгляд в его черных глазах заставил Ли поскорее, взгляд такой жестокий Ли остановился, испуганный чувством другого присутствия в этом темном взгляде.

Но так же быстро взгляд мужчины изменился на наглость какой-либо тюрьмы. Ли мог видеть, как охранники наблюдают за ними, готовые к переезду. Он хорошо посмотрел на спутника: белокурый помпадур, расчесанный высоко над его выветренным лицом, бледные, синеватые глаза. Пара искривленных заключенных, которых хотел избежать парень. Ли перешел на линию, взял поднос и собрал свой завтрак. Отвернувшись, он пересек комнату на маленький пустой стол.

Двое мужчин присоединились к переполненному столу в центре большой столовой, и через мгновение все семь заключенных повернулись, чтобы посмотреть на Ли. Он быстро ел, игнорируя их, пытаясь не думать об искру, которую он видел в этих темных глазах, и быстро заметил что-то внешнее.

Когда он вышел из столовой, он не смотрел на переполненный стол. Выйдя в тюремный двор, он направился в кабинет советника. Справа от него поднялись каменные здания, которые были бы тюрьмой. Кроме того, на более низком уровне, растянувшийся на дворе, окруженный массивной каменной стеной, которая окружала тюрьму. Высота стены должна быть 30 футов. С этой позиции он мог видеть только одну сторожевую башню, две охранники, смотрящие вниз, стрелковые бочки, сверкающие на утреннем солнце. Он направился к зданию классификаций, когда короткий человек, пересекавший двор, остановился, уставился на него, затем подошел к Ли с заталкивающейся хромой, коренастый мужчина с хриплыми руками и плечами. Его голос был зернистым. «Эй, Боккар, это ты?»

Ли не слышал этого имени через пятьдесят лет. «Гимпи, ты, старый безопасный канюк».

Хэмбинг быстро, Гимпи присоединился к нему, его глаза смеялись под густыми серыми бровями. Теперь его волосы были серыми, и он был, может быть, тяжелее. «Когда, черт возьми, ты попал, Боксер?»

«Просто перешел из Спрингфилда. Как долго вы здесь? »

« Два года, пять. На днях я мог бы сделать условно-досрочное освобождение. Маленький человек нахмурился. «Моя последняя безопасная работа закипела».

Они были просто детьми, когда они собрали несколько рабочих мест, Гимпи открыла безопасные и быстрые поезда. Он был лучшим человеком с ударами и ручными салазками, которые Ли когда-либо видел. “Ты помнишь . , - начал Ли. Его заставил замолчать громкий взрыв Клаксона, внезапно вспыхнувший лезвие прижило его к животу. Гимпы подтолкнули его в сторону, когда бежали четыре охранника, а за ним следовали два медика, несущих черные сумки и носилки, их белые пальто хлопали.

«Это на мебельной фабрике, - сказал Гимпи. Они двинулись к зданию отраслей промышленности, где из-под палубы в тюремной стене выскочила короткая шпоры с платформы загрузки. Грузовой автомобиль сидел на трассе, охранниках и заключенных, размахивая вокруг своей открытой двери, вытаскивая тяжелые ящики.

«Мебельные ящики, - сказал Гимпи, - столы для военных». Было много криков, звук дерева был изрыт и раскололся. Охранник и два заключенных вытащили тело из обрушенного деревянного ящика, подняли кровавую фигуру на носилках.

Как только раненный мужчина был унесен, четверо заключенных вытащили ящик. Ли мог видеть ложное дно, которое человек построил, раскололся и раздавлен. Гимпи сказал: «Он, должно быть, втиснулся в него после того, как ящик был загружен. Может быть, ящики сверху сдвинулись. Он не говорит много за его столярные изделия.

Ли покачал головой: «Уродливый способ уйти».

«Черт, Боксер, никто никогда не выходил из этого сустава, что-то всегда плохо. У одного парня была пушка, ввезенная контрабандой охранником, выстрелила в винтовку, прежде чем он прошел через главный коридор.

Ли поднял голову с догадками на тридцатифутовой стене, но Гимпи фыркнул: «Не над этой стеной, ни под ней. У стены дюжина футов толщиной внизу, и она сидит на твердой скале. Я сделаю свое время прямо здесь, - сказал он, перекладывая свой вес. «Никто не сможет преодолеть этого ребенка».

Когда они расстались, компания Ли отправилась в офис по классификациям, поднявшись по ступенькам и внутри прошлых рядов столов, где персонал тюрьмы сортировал файлы или сидел, разговаривая с заключенными, мужчины нервно нервничали в креслах с прямой спинкой или сутулясь со скучающим презрением. В комнате воняли потные тела и затхлый сигаретный дым. Лицо по классификации Ли было мягким мальчиком за сорок лет: гладкая лысина, белая мятая рубашка, галстук вырвался, а его воротник расстегнулся. Он положил свою неосвещенную трубку на стол среди стаканов смятых бумаг. «Я Польский лагерь. Вы Ли Фонтана? Вы только что приехали из Спрингфилда.

Ли кивнул. Лагерь указал Ли, чтобы сесть и передать распечатанный набор правил, график приема пищи и расписание прачечной и расписания. «Здесь я занимаюсь тремя работами. Классификация, условно-досрочное освобождение и консультирование ».

«Думаешь, я смогу работать в промышленности? Мне нравится что-то делать. -

Сначала тебе нужно обратиться к врачу. Когда я получу от него промах, у вас будет больше свободы, мы посмотрим, что мы сможем сделать. Вы можете отправиться в больницу здесь. Лагерь дал ему указания. «Он захочет увидеть тебя каждую неделю на какое-то время, чтобы проверить эмфизему». Затем наступил толчок. «Два раза в неделю, - сказал Кэмп, - вы будете посещать групповые консультации. Он передал Ли еще один короткий график.

«Мне не нужна групповая консультация. Что мне с этим нужно?

Лагерь изучил его, а затем перебросил через файл Ли. «Возможно, вы не думаете, что вам нужны сеансы, но я знаю. Если бы вы использовали небольшую сдержанность, Фонтана, если бы вы не попали в беду в Лас-Вегасе, вы все равно бы получили условно-досрочное освобождение. Он пристально посмотрел на Ли. «Если, конечно, ты не хотел бы оказаться за решеткой».

Ли живот искривился. «Конечно, да. У меня есть то, что сжимает, чтобы вызвать подсознание, нужно быть закрытым, чтобы быть закрытым высокими стенами, безопасными от внешнего мира и всеми удобствами тюрьмы. «

Лагерь просто посмотрел на него. Ли не мог решить, отражают ли глаза советника гнев, подозрение или подавленное желание смеяться. «Федеральное бюро тюрем, Фонтана, перешло в эпоху лечения. Просто пойдите на консультацию, это политика. Просто иди и переживай.

Он покинул кабинет лагеря, проглотив кашель, ненавидя современные тюремные пути. Он предпочел бы избивать, чем быть вынужденным в их воображаемое шоу. Почему они не могли оставить его в покое? Они заперли его, они нашли его там, где хотели, так почему они не могли оставить его?

Когда он направился в диспансер за беспорядком офицеров, тридцать футовая бетонная стена нависла над ним и над большим двором. Он мог видеть два теннисных корта, в которых шесть заключенных были обрезаны маленькими белыми шарами. Еще двое парней играли в гандбол, а за пустым бейсбольным бриллиантом на овальном треке несколько человек бегали кругами - это был обычный загородный клуб. Его собственный первый раз за решеткой, когда ему было восемнадцать, у него была куча камней. Охранники здесь, в Южной ложе, кормили этих панков и вытирали их жидкие носы, прежде чем они отправили их играть?

Комната ожидания в диспансере была бледно-зеленой, как и большинство правительственных учреждений, которые он видел, цвет, который должен был быть спокойным. Он задавался вопросом, сколько миллиардов галлонов того, что купил правительство, позволяя какой-то крупной компании совершить убийство. Полдюжины заключенных сидели на складных металлических стульях, ожидающих, что их увидит дежурный врач. Ли взял стул. Он подождал, может быть, двадцать минут, когда у него случился шок, который его обернулся, глядя.

«Ли Фонтана?» - раздался женский голос. Девушка? В мужской тюрьме?

Молодая женщина стояла в дверном проеме с буфером обмена, и она была классной леди. Темные, волнистые волосы, короткие и аккуратные, мягко скручивались вокруг ее гладкого лица, темные глаза улыбались ему через большие овальные очки. Юбка ее короткой белой униформы поразила ее как раз в колене, равномерная, подчеркивая ее бедра, и была застегнута вниз спереди настолько низко, чтобы показать мягкую кривую ее загорелых грудей. Он уставился на намету на лацкане, но взял гораздо больше. Карен Тернер. Каждый мужчина в комнате смотрел, их выражения были просто пугливыми. Она улыбнулась и жестом указала Ли. Поднявшись, он последовал за ней так же охотно, как голодный щенок. Когда он оглянулся, мужчины все еще смотрели. Она привела его в кабинет, протянула дело тонкому лицу, снова улыбнулась Ли и ушла, прочесывая мимо него. Она хорошо пахла, Чистый мыльный и водный запах. Он стоял, присматривая за ней, затем повернулся к нарисованному усталым взглядом. Его nametag прочитал JAMES FLOYD, MD

Ли снял рубашку, когда направил доктор Флойд, стараясь не вздрогнуть, когда ледяной стетоскоп прижался к его обнаженному сундуку. Доктор выслушал его сердце и грудь, когда Ли глубоко вздохнул, встал и вышел, поглощая столько воздуха, сколько мог. Он взял давление Ли, посмотрел ему в горло, ударил его спиной. В то время как Ли снова надел рубашку, Флойд сделал несколько надписей в файле Ли.

«Все так хорошо, как может быть, Фонтана. У вас было отличное лечение в Спрингфилде. Флойд протянул ему бумажку. «Дайте это вашему консультанту. Я хочу, чтобы ты вернулся сюда через три дня. После этого раз в неделю. «

Будет ли мне разрешено работать?»

«Я думаю, вы могли бы устроиться на работу, что бы не повлияло на дыхание». Он заполнил форму для освобождения на работу и передал ее Lee.

Ли сказал: «Я никогда не видел женщину, работающую в мужской тюрьме».

«Карен Тернер?» Флойд улыбнулся. «Это полезно для мужского духа, чтобы время от времени видеть женщину. Она подготовленная студентка в университете, работает для меня неполный рабочий день. Она значительно усиливает место; Я думаю, что это хорошая замена в системе. «

Конечно, подумал Ли. Пока ты не причинишь ей боль.

Он снова вернулся в кабинет Пола Кэмпа, где он убрал медицинскую форму и форму работы. Лагер вручил ему промах для своего хранителя, который позволил бы ему передвигаться по территории более свободно. Когда Ли спросил о доступных рабочих местах, Лагер сказал: «Я дам вам знать позже, Фонтана. Я посмотрю, что открыто в отраслях.

Внезапно, когда Ли перебрался через двор из классификаций, Гимпи отвернулся от группы людей и прихрамывал, чтобы присоединиться к нему. «Они тебя вытащили в квадрат, Боксер?»

«Лагерь поставил меня на одну из тех групповых консультаций», Ли - сердито сказал. «Я начинаю сегодня днем», -

Химпи усмехнулся и почесал свое лысое пятно. «Некоторое время они проводили меня там. Угадайте, что они бросили меня. Но, черт возьми, Боксер, он проходит время. -

Я бы скорее передал его где-то в другом месте.

- Может быть, ты сможешь работать со мной в хлопковой фабрике. Шум, чем ад, но мне это нравится. Мне нравится шум и активность.

Ли кивнул, заинтересованный. Ему было бы лучше, когда он что-то делал. «Дайте мне знать, если они могут использовать другую руку». Он задавался вопросом, разрешит ли ему врач. Может быть, если он пообещал надеть маску или платок, что-то поймать ворсин, он сможет получить разрешение.

«Я поговорю с бригадиром, - сказал Гимпи и откинулся на своем неровном, подвижном походке. Ли стоял, ухаживая за ним; Прошло много лет, но Гимпи остался прежним. Ли отвернулся, улыбаясь, направляясь обратно в свою камеру, думая о старых днях.

Он двигался по узкому подиуму третьего уровня, когда из камеры медленно выходил человек, его глаза фиксировались на страницах открытой книги. Он был тяжелым костяком, тюрьма бледная, но построенная как бочонок, была одета не в тюремной синеве, а в белых брюках и белой рубашке, надетной на кухне, белизна была резко против густых черных волос на руках. Ли шагнул в сторону, чтобы позволить ему пройти: «Наверное, мы соседи»

. Темноглазый мужчина улыбнулся. «Аль-Бронски. Я видел, как ты пришел прошлой ночью. -

Ли Фонтана.

- Ты вчера выглядел вчера. Все еще чувствуешь себя немного бледным? -

Это длинная тяга из Спрингфилда. Что у нас есть для обеденного обеда? »

« Тушеное мясо говядины и французский хлеб ».

« Звучит неплохо. Если мне будет скучно с рутиной, есть ли какие-нибудь рабочие места на кухне?

«Всегда используйте помощь на кухне, - сказал Бронский. «Видишь меня, когда будешь готов».

Ли подумал, что ему может нравиться относительная тишина кухни лучше, чем шум хлопковой фабрики, но он хотел бы работать с Гимпи. Позади Бронского, идущего по подиуму, направлявшегося к лестнице, были два человека с завтрака этим утром, темноволосый один впереди, его лицо застыло в том же ущемленном хмурым взгляде, его черные глаза были направлены на Ли. Позади него бледное лицо блондинки и бледные глаза телеграфировали злобу, которую Ли знал слишком хорошо. Они не переехали на Ли и Бронски. Когда Ли отошел на узкий подиум, чтобы позволить им пройти, темный человек толкнул его на рельс. «Не место для габ-фестиваля».

Бронски напрягся и потянулся к нему. Человек уклонился, обогнув Бронского. Бронский присел, ожидая, но охранник крикнул с основного этажа, и он отступил. Двое мужчин толкнулись в прошлое, прижимая их обоих к рельсу и давая им палец.

«Их камеры находятся за твоим, - сказал Бронский, наблюдая за двумя развязками вдоль подиума. «Темный Фред Кокер. Блондинка - Сэм Делоне. С этими двумя людьми было более одного ножа.

Ли держал обоих в поле зрения, пока они не исчезли вниз по лестнице и снаружи. Он наблюдал, как Бронски взбирается за ними, снова читает, затем Ли подходит к своей камере. Поднявшись волной истощения, он лег на свою койку. Никто не должен был объяснять это ему. Он вернулся в большой сустав, сумасшедшие горячие головы вокруг него. И больше, чем горячие головы, тоже с тенью, которая так легко сочетается с Кокером и его родом. Столько, сколько он восхищался своим дедушкой, он хотел, чтобы Рассел никогда не торговался с дьяволом, хотел, чтобы в этом случае Рассел отступил и отвернулся.

Ли, в котором он был сейчас, подумал Ли, пришло время получить себе оружие. Когда ты был молод и силен, мне угрожала угроза тюрьмы, когда ты мог сражаться с голыми руками. Это было по-другому в конце жизни, когда каждое движение было попыткой, когда в каждой угрозе вы видели лицо поражения. Внезапно холодный, потянув одеяло поверх него, мрачный и одинокий, он почувствовал, что вес призрак-кота врезался в кровать, толпился против него, мурлыча, как маленький двигатель. Он почти засмеялся, когда кошка-призрак схватила матрас, лизнула руку Ли с его грубым языком и тихо сказала: «Винт Кокер. Винт Делоне. В этой тюрьме, Ли, больше, чем вы еще знаете.

“Какие? Чего ты добиваешься? »Но Ли почувствовал, как кошка свернулась, как будто он подтянул голову, и в какой-то момент призрак тихо храпел. Ли улыбнулся, легко повернулся, чтобы не беспокоить его, и вскоре они оба спали, Ли дрейфовал к грохочущему мурлычеству Мисто, успокаивающему его опасения о грядущих днях.

9

ДВИЖЕНИЕ ЮЖНОГО В Пятницу Атланты впервые посетил Моргана, Бекки заставила себя болеть, думая о каждой уродливой мысли о своей внутренней жизни, так что она огорчилась, что ее вождение отключилось. Дважды, проезжая еще одну машину по двухполосной магистрали, ей пришлось быстро отступить в трудное пространство, чтобы не нанести удар по встречному транспортному средству. Ей казалось, что она превращается в одну из тех женщин, которым управляют больные нервы, они ничего не могут сделать правильно.

Прибыв в Атланту, где они двигались в течение нескольких дней, ехали вниз по Пичтри и на юг через смешанные коммерческие и небольшие коттеджи, она была шаткой, ее руки неустойчивы на руле. Когда она вошла в паркинг возле тюремной стены, она долго сидела в машине, пытаясь собраться вместе. Она чувствовала себя так тошнотворно, что боялась, если бы она вошла, она была бы больна в комнате для гостей.

Думать о том, чтобы покинуть Рим, не помогло, чтобы оставить Кэролайн, думая, насколько она зависит от ее матери, - чтобы заботиться о Сэмми, но больше всего должна быть там для них. Кэролайн была ее другом, ее лучшим другом, кроме Моргана. Жизнь была разрушена без Моргана, и теперь она была бы еще более пустой, без Кэролайн.

Но, по крайней мере, живя в Атланте, она была ближе к Моргану, а не в течение всего дня, чтобы навестить его. Она и Сэмми могли пройти в тюрьму всего за несколько минут, подумала она с горечью, просто качаясь в тюрьме после школы, как любая мать и ребенок.

Наконец она вышла из машины, чувствуя взгляд охранников со своих башен. Им было бы интересно, почему она так долго сидела там. Призовут ли они дополнительные меры безопасности, потому что она показалась подозрительной? Ее шея покачивалась от их взглядов, она поспешила вверх по лестнице. Она нажала на зуммер, подождала, пока замок защелкнется, и проталкивает железную дверь в салонный порт на шесть футов, бары и тяжелый стакан, улавливающий ее в небольшом пространстве.

Через щель в толстом стеклянном барьере она рассказала охраннику свое имя и имя Моргана. Из застекленной области вышел второй охранник, высокий, бледный мужчина, который попросил ее кошелек. Она смутилась, наблюдая, как он разыскивает пачку тампонов. Удовлетворенная тем, что у нее не было оружия, он отдал ее обратно и жестом пригласил ее через дверь в гостиную тюрьмы.

Комната не выглядела ничего похожего на часть тюрьмы, была гораздо более гостеприимной, чем она ожидала: коричневые ковровые покрытия, белые стены, бежевые диваны и мягкие стулья, расположенные в маленьких группах. Половина сидений была уже занята, жены и дети, пожилые пары, каждая группа собралась вокруг заключенного, одетых в синюю тюрьму. Большинство мужчин были мрачными и изъяты даже среди своих друзей и семьи. Один человек был настолько эмоциональным, обнимал жену и детей, он был почти в слезах. Только двое из заключенных казались расслабленными и дома, беседуя, один мужчина держал на коленях двух мальчишек. Она выбрала пустой диван, стояла рядом с ним, наблюдая за внутренней дверью, куда, скорее всего, вошел Морган.

О чем они будут говорить? Впервые в жизни она не могла открыться с ним. Она не хотела рассказывать ему о своих неудачных попытках расспросить Натали Хупер. Ей было очень жаль, что она это сделала. И она не посмела рассказать ему, как Фалон пришел к Кэролайн и ушел за Сэмми.

Она не понимала Фалона. Если он хочет, Бекки, как он всегда говорил, зачем он пошел за Сэмми? Кэролайн сказала, что он проявляет психопатические тенденции; Бекки должна была согласиться, но эта мысль испугала ее. Она могла справиться с нормальным человеком, но как вы относились к психопату?

Она не могла рассказать Моргану об этом утром на работе, прежде чем отправиться в Атланту. Не мог сказать ему, что Фалон загнал ее в хранилище в аппарате «Рим», когда собирал вместе свои купюры, чтобы делать свои книги. Он должен был спрятаться за полками на складе, когда она вошла. Она стояла в ящике с открытым ящиком, когда он схватил ее сзади и прислонил к полкам, слабый шепот.

«Держи язык за зубами, я могу причинить тебе вред». Его слизистый тонико отвратило ее. «У тебя теперь нет никого в постели, Бекки».

Она ожила, пинала и кричала. Он хлопнул себя по губам. Она так сильно укусила его, что он хрюкнул и снова ударил ее, тяжелее. Она закричала громче, поэтому клерки впереди должны были ее услышать. «Убирайся отсюда! Помогите! Помоги мне! »Когда шаги стучали, он ударил ее о стену, отпрянул и ушел, исчезая между полками. Она услышала, как задняя дверь открылась и соскоблила, услышав щелчок защелки.

Хранилище было пустым, остался только ее страх.

Она пробежала путаницу с двумя клерками и помощником менеджера, который прибежал, задал вопросы, попросил их не звонить в полицию. Она сказала, что не знает, кто этот человек. Рижская полиция ничего не сделала, чтобы помочь ей, она не могла справиться с покровительством, и она не хотела, чтобы Фалон добавил ярость, если она подала ему отчет. Когда она успокоила персонал, успокоила их, она поспешила домой к Кэролайн, чтобы переодеться, чтобы отправиться в Атланту.

Когда она сказала Кэролайн, что случилось, ее мать сказала: «Это успокаивает. Тебе придется спуститься к Энн.

- Но …

- Я поговорила с ней сегодня утром. Она … -

Она не хочет нас, мама.

«Скажем, она не хотела. Она справится с этим. Вы должны идти, как только сможете, по крайней мере, пока не найдете квартиру. Пока ты здесь, Фалон не оставит тебя в покое, не оставит Сэмми в одиночестве.

Кэролайн обняла Бекки. «Анна успокоится, когда ты уладишься. Как только она узнает тебя лучше, и узнает Сэмми.

Бекки больше ничего не сказала. Этот план должен был бы сделать на данный момент.

«Мы можем торговать автомобилями, - сказала Кэролайн, - я держу шахту в гараже, он не может видеть там. Я всегда вожу фургон. Я оставлю вашу машину, припаркую ее в разных частях диска, чтобы он знал, что она используется ».

«Мне понадобится время, чтобы закрыть мои счета, - сказала Бекки, - чтобы предупредить и уложить несколько вещей». Мысль о том, чтобы переехать с Энн нежелательной, не понравилась, она чувствовала себя благотворительным делом.

«Когда вы будете готовы, мы упакуем автомобиль ночью, и вы сможете уйти до рассвета. Вы сказали, что с Натали и Фалоном спать поздно? »

Бекки кивнула:« Я так думаю, насколько я могу судить с улицы ». Она проехала мимо квартиры Натали несколько утра, глядя на окна. Занавески никогда не были открыты до середины утра, и два раза, когда она проезжала к полуночи, она видела, как горит гостиная и кухня. Возможно, она могла ускользнуть перед дневным светом, не зная Фалона.

ТЕПЕРЬ БЛАГОДАЛАСЬ дверь в гостиную комнату, многократно пропуская других заключенных, но все были чужими. Она открыто смотрела, как заключенные, каждый с черным идентификационным номером, нанесенным на его рубашку, обнял и поцеловал. Ей нужно, чтобы Морган успокоился и удержал ее; и она не могла себе представить, как он потерялся, потерялся и остался один. Она не хотела думать о том, какова была его жизнь в этих высоких, холодных стенах.

Она обещала себе, что она скажет ему только обнадеживающие вещи, что она переведет в Атланту звуки как интересные новости: она будет рядом с тюрьмой, она может приехать каждый день посещения. Если бы она нашла адвоката в Атланте, было бы легче увидеть его часто. Но ей придется солгать ему, сказать, что Энн пригласила ее. Конечно, он задавал вопросы; Он знал прохладные отношения между Энн и Кэролайн. Может быть, она могла отвлечь его от четырех адвокатов Атланты, которые она видела на этой неделе. Она подумала, что лучше оставить ее навсегда, улыбаясь.

Когда охранник открыл Моргана, на мгновение она не узнала его: еще одна сдержанная фигура в тюремном блюзе, его глаза сбились, его лицо было невыразительным, его руки были хромающими по бокам, его гуляли, как будто каждая унция боя Был взят у него.

Или эта ярость она видела? Закрытая, раздутая ярость? Как будто даже самое маленькое движение может вызвать насилие восстания, которое он не осмеливается развязать? Она стояла и смотрела, затем пробежала по большой комнате и бросилась на него. Они закрыли друг друга, морган посмотрел ей в лицо, а затем поцеловал ее в шею, причесывая волосы. Все было в порядке, они были вместе.

Морган отдернул ее, глядя ей в лицо: «Я боялся, что ты приведешь Сэмми. Знает ли она, что ты здесь? »

« Я не сказал ей. Она с мамой. Я не думаю, что она готова прийти, но она бы настояла. Она все еще так расстроена, я хотела дать ей больше времени.

С тех пор, как Сэмми бежал от Фалона в кусты, которые она спала плохо, были кошмары, о которых она не говорила, и большую часть дня была спокойной и замкнутой. Только по утрам ей казалось легче. Она появлялась из спальни после того, как Бекки поднялась, расслабилась, солнечно и хотела улыбнуться. Как будто что-то об этом последнем сне укрепило ее, как будто ее предсказанные мечты были счастливыми. Сегодня утром Бекки услышала, как она в своей комнате разговаривала сама с собой или, может быть, с ее воображаемым приятелем. Все, что Сэмми нашел, чтобы успокоить ее, несомненно, было необходимо.

Сидя на диване, Морган обнял Бекки, утешившись их близостью, они долго не разговаривали. Бекки хотела знать, что это такое внутри, но она не могла спросить. Она молилась, чтобы он не спрашивал, как идет ее работа. Она потеряла так много ее счетов, что, если она не найдет работу в Атланте, ей нужно продать дом, чтобы нанять нового адвоката и избавиться от ипотечных платежей. Даже некоторые из ее самых старых бухгалтерских работ были кислыми, поэтому многие люди, верящие Моргана, были против них. Она потеряла более половины своих клиентов, хотя люди на аппаратных средствах оставались лояльными. И бизнес в автомобильном магазине был не лучше.

Она сказала Моргану, что ее работа и работа в магазине все в порядке. Она ненавидела лгать ему. Как естественная и оптимистичная, как она пыталась быть, ни один цвет не возвращался к его лицу, никакого смеха ему в глаза. Он не засветился, когда она рассказала ему о четырех юристах Атланты, хотя он внимательно слушал, пытаясь оценить каждого. Она так хотела найти мужчину, с которым она могла бы доверять, кто-то сочувствующий, но способный и сильный, который бы дал им надежду.

«Думаю, - сказала она, - Квакер Лоу может быть мужчиной. Он не сидел, постукивая пальцами по столу, или делал длинные заметки на юридической площадке, как это делали другие. Он сосредоточился на мне, он действительно слушал меня.

Лоу был витиеватым, лицом с квадратным лицом, большим и злым. Широкие руки, как фермер, его костюм и белая рубашка хромали от жары, активный мужчина, который казался неуместным в своем тесном кабинете. Но его голубые глаза проявили острый интеллект и, глубоко, легкий остроумие. С того момента, как она села к нему через стол, он понравился ему. Он взял то, что я должен был сказать, все детали установки Фалона. Я рассказал ему о свидетелях, вспомнил как можно больше свидетельств.

«Он сказал, что он был забронирован с судебными делами, но он сделает все возможное, чтобы изменить его график, сказал, что его помощник будет заниматься некоторыми судебными делами. Казалось. , , как будто он хотел помочь. Я не получил этого от других трех.

«Он сказал, что, если он сможет принять это дело, он придет в Рим в течение недели и будет проходить судебные рекорды». Она положила руку на Моргана. «Он действительно слушал, Морган. Он. , , Я думаю, он может действительно заботиться о том, как с вами обращались.

Она знала, что у Лоу есть только небольшой шанс, но это все, что у них было. Она с каждым вздохом молилась, чтобы он сделал время; она не позволила себе думать, что Квакер Лоу подведет их.

Прижимаясь близко к Моргану, она знала, что чем дольше они будут отделены друг от друга, тем труднее будет говорить, чем больше будет отличаться их жизнь, тем меньше им придется делиться. Морган погрузился в режим тюремной жизни, она изо всех сил пытается удержать их на плаву, пытаясь уберечь Сэмми, пытаясь успокоить тетю, которая не хотела их в своем доме. Единственное, что им пришлось поделиться, помимо самой Сэмми, было обращение.

Когда она сказала Моргану, они переедут в Атланту, и тетя Энн пригласила их, он знал, что она забывает половину истории, но он не толкнул ее. Он сказал, что был рад, что она будет рядом, и ему не придется долго ехать, и он оставил ее на этом. Это не понравилось ни одному из них, это на цыпочках вокруг asubject; это заставило ее чувствовать себя такой же жесткой, как незнакомец. Она также не упоминала о продолжающихся мечтах Сэмми о ковбое - тех частях мечты, которые Сэмми желала поделиться с ней.

Ей очень хотелось рассказать ему сон прошлой ночью, который поделился Сэмми; она хотела ответа Моргана. Но почему-то она опасалась этого ответа. Было два часа ночи, когда Сэмми сидел прямо в постели, проснувшись, не крича от страха, а вместо этого торжественно и требовательно. «Мама! Мама!»

Бекки включила светлую и нарисованную Сэмми. Ребенок не боялся, она была спокойной и сдержанной, ее темные глаза были серьезными. «Он здесь, мама. Ковбой здесь. Он в тюрьме, он стоит за стеной с Папой.

Бекки визуализировала тонкого, кожистого старика, о котором однажды описал Сэмми. Она не знала, что делать сон, это невозможно. И все же она никогда не брала мечты Сэмми; их не нужно было отмахивать.

«Он пришел помочь папе, помочь ему выбраться из этого места, помочь ему вернуться домой». Бекки сказала себе, что это фантазия, как это могло быть что-то еще? Это не было похоже на мечты Сэмми о правдоподобных, хотя и болезненных событиях, которые можно было бы ожидать от жизни, смерти щенка Сэмми, пожара в здании суда.

Но как насчет этого ужасного кошмара, где Морган был заперт в римской тюрьме? Они знали, что это фантазия, темная и невозможная. И этот кошмар сбылся во всем его ужасе и уродстве. Теперь, сидя рядом с Морганом, она знала, что ей нужно сказать ему, чтобы поделиться еще одним тревожным зрением.

Она описала пробуждение Сэмми, настолько отличное от других кошмаров. «Она проснулась так настороженно, более уверенно, чем с чем-либо, что когда-либо испытывала. Она продолжала повторять: «Он здесь. Он здесь, чтобы помочь папе. Ковбой здесь, чтобы помочь Папе уйти, помочь Папе доказать, кто ограбил этот банк, а затем папа выйдет бесплатно ».

Морган ничего не сказал, он сидел, глядя на Бекки, пытаясь принять то или иное дело. На протяжении многих лет предсказания Сэмми убеждали его, но как могла бы эта мечта когда-либо основываться на самом деле? Эта причудливая идея была невозможна. Он сказал: «Я не заметил никого, как описывал Сэмми. Никакого тонкого морщинистого старого коня, который идет в ногу. Может быть, на этот раз, может быть, это просто сон ». Но где-то в сердце Моргана началась паутина надежды, тень обещания втиснуться в его мысли, готовые к весне.

10

В последующие дни МОРГАН ХОЧЕТ О своей тюремной рутине, откладывая небольшую надежду, которую он нашел в мечте Сэмми. На этот раз не было никакой субстанции, ее идея побега была желанием. Он поселился за решеткой, насколько мог, кроме группового консультационного сеанса. Ему не нужно советоваться, ему нужна была справедливость.

Суды запирали его на всю оставшуюся жизнь, но зачем заставлять его слушать кучу пререкающихся заключенных с их мелкими жалобами? Или к ханжеским банальностям новоиспеченного советника, который вел других в их бессмысленном расточительстве? Он не хотел делиться своей болью.

Проблема заключалась в том, что в тот день, когда консультант начал работать над ним, он остался таким же, как и остальная группа. Позже он чувствовал себя дешевым и стыдно. Он все это выпустил, несправедливость присяжных, беззаботный судья и американский адвокат, некомпетентность его собственного адвоката. Он продолжал использовать, манипулировал, как крыса, в лабораторном эксперименте. Консультирование, которое он получил, перед всей группой, только усугубило ситуацию. По крайней мере, консультант получил работу в автомобильном магазине, но только потому, что им нужны были квалифицированные люди. Теперь, благодарный за эту удачу, он пересек тюремный двор на пути к очередному «сжимающемуся» сеансу в течение еще одного часа страдания.

ЭТО БЫЛО ТОЛЬКО один час, когда Ли нашел группу для консультаций и вошел внутрь. Серая металлическая стойка стояла поперек комнаты, устроенная так, что лидер группы сидел спиной к стене, стоящей на трех рядах складных стульев, все пустое. Молодой советник поднял глаза от своих документов, затем взглянул на список. «Ли Фонтана?»

Ли кивнул. Первый там, он сел посередине, поэтому у него не было бы мужчин, которые толкали бы, наступая на ноги. У молодого человека было двадцать два человека, тип колледжа с почти красивым лицом, глубокий загар, блондинка. На нем был красный свитер с V-образным вырезом с поднятыми рукавами на крахмальной белой рубашке. Он улыбнулся Ли очаровательной улыбкой, представился как Том Рэндалл и вернулся к своей записной книжке. Он не поднял глаза, пока не вошел широкоплечий черный человек. Он посмотрел на Ли и скользнул в кресло рядом с ним. Ли надеялся, что он не будет говорить, он не был здесь, чтобы быть социальным.

Но улыбка мужчины привлекла Ли, его глаза были живы с разумом и юмором. Он был среднего возраста, с квадратным лицом и чисто вырезанным, с серыми пятнами в его коротких волосах. Он протянул свою широкую, выровненную руку. «Энди Троттер», - сказал он блестящим британским акцентом.

«Ли Фонтана». Ли пожал руку мужчине. «Ты бритый? Что ты здесь делаешь?

Троттер усмехнулся и вытащил из кармана рубашку сумку Булла Дарема. «Родился здесь, в Грузии. Но я большую часть своего детства провел на Ямайке с бабушкой, она убедилась, что я могу говорить на английском языке короля. Дым? »Он расширил задатки.

Ли покачал головой. Когда Энди быстро и аккуратно засунул сигарету, в нее вошли еще трое мужчин. Двое из них были отбросами тюремного населения, неряшливыми, резкими типами. Ли чувствовал запах тела измотанного, грязного, прежде чем он сел в конце ряда. Волосы мужчины были жирными, его глаза трепетали от беспокойства, и он не мог держать руки неподвижными, его подергивающиеся пальцы тряслись и ерзали. Этот парень не нуждался в консультациях, ему нужно было высохнуть. Человек, который занял кресло рядом с Ли, держал себя жестко, глядя прямо вперед, чтобы избежать зрительного контакта. Его тонкие рыжие волосы расчесывались прямо перед преждевременным облысением, его рот и подбородок были затмеваны большим клювом.

Третий человек, который пришел за ними, был моложе, чист, возможно, в его двадцатые годы, честный гражданин Джона. Ли с интересом наблюдал за ним, задаваясь вопросом, для чего он был. Открытое, дружелюбное лицо, похожее на то, что он сделает великого мошенника. Только когда их глаза встретились, Ли увидел его глубокий, гневный гнев.

Молодой человек ухмыльнулся Энди, в ответ получил улыбку и сел на другую сторону. Когда Энди сделал интродукции, когда Морган Блейк потянулся, чтобы пожать руку Ли, Ли увидел в его взгляде что-то еще. Теперь не гневный гнев, а искру удивления, озадаченно озадаченный, когда он изучал Ли. Неожиданность и замешательство, которые он с трудом скрывал. Что это было? Вокруг них все больше дрейфовали в толпе, соскабливая стулья по полу, когда они сели.

Взгляд Моргана Блейка продолжался всего минуту, а затем исчез. Отвернувшись, он обратил внимание на Тома Рэндалла. Спустившись всего на два стула, Рэндалл закрыл блокнот, взглянул на часы и посмотрел на группу. В открытом проеме Сэм Делоне зашагал, его светлый помпадур уловил свет от верхней лампы, его холодные глаза просматривали группу. Его взгляд остановился на Ли.

Консультант посмотрел на Делоне: «Рад, что вы можете присоединиться к нам, Делоне», сказал он холодно.

«Извини, - сказал Делоне. «Эти манекены в прачечной длились вечно, покачиваясь медленно, как черт».

Рэндалл представил Ли группе. Ральф Сми был с жирными волосами и нервными глазами; он едва взглянул в сторону Ли. Красный Фостер смотрел прямо над своим большим носом и не признавал Ли. Сэм Делоне закурил сигарету и глубоко затянулся. «Боюсь, что мы с Грампсом уже встретились». «

Кто хочет начать?» - сказал советник, подталкивая рукава свитера. «Все, в чем вы думаете, группа, в обмене идеями, может помочь».

Делоне щелкнул свой сожженный матч на линолеум. «Почему, черт возьми, они не могут нанять кого-то на кухне, который умеет готовить? Эти немые ублюдки даже не могут приготовить яйцо, не забивая его в кожу ».

Ли попытался не улыбаться, но Делоне поймал его взгляд: «Вы думаете, это забавно, старик?» Повернувшись, он пристально посмотрел на Троттера. «И что ты ухмыляешься, темнота?»

«Возможно, - медленно сказал Энди, - мистер У Рэндалла есть что-то более важное в виду, чем твоя чувствительность для гурманов. -

И, может быть, - сказал Ли равномерно, - тебе следовало бы быть более осторожным, как вы называете людей »

. Консультант снова поправил свои рукава.« Эти сеансы не для мелочей , вы, мужчины, это знаете. Как насчет тебя, Блейк? Ты поселился в автомобильном магазине? »

Морган Блейк кивнул:« Да, сэр. Я ценю работу. »

« Вы слышали что-нибудь по вашей апелляции? »

Ли увидел, что челюсть Блейка затянулась. «Еще нет, - сказал Блейк, - но моя жена нашла нового адвоката. Тот, кто действительно может попробовать.

Сэм Делоне фыркнул.

«Я не ограбил этот банк, - огрызнулся Блейк, - и я никого не убивал». Он пристально посмотрел на консультанта. «Суды не хотят правосудия, все, что им нужно, это тела, чтобы заполнить свои тюрьмы, любой козел отпущения, на который они могут возложить вину».

Ли с интересом наблюдал за Блейком. Если он лгал, он был очень хорош.

Но Ли видел много мошенников в свое время, человек мог подделать что угодно, если он тренировался достаточно долго.

Делоне вытащил сигарету пяткой, глядя на консультанта. «Ральф, здесь у него такая же проблема, не так ли, Ральфи? Скажи нам, Ральф, как ты не изнасиловал эту маленькую девочку, в Стоун-Горе. Расскажите, как рейнджер парка и эта девушка сделали все для того, чтобы добраться до вас.

Сми поспешно посмотрел на Делоне и растерянно рассмеялся.

Делоне сказал: «Видите ли, Блейк, все здесь невиновны».

Ли откинулся назад, наблюдая за группой и наблюдая за неэффективным молодым консультантом. Морган Блейк больше не сказал, но тихо сидел, его руки напрягались, его лицо покраснело.

«В любом случае, Блейк, - сказал Делоне с насмешливым сочувствием, - всегда есть условно-досрочное освобождение. Не забывайте условно-досрочное освобождение. Вы могли бы быть старыми к тому времени, как старый, как этот старый пердеть здесь, - сказал он, взглянув на Ли. «Но, может быть, у вас будет какое-то время, год или два, чтобы провести со своей маленькой женой и семьей»

. Консультант попытался взять вещи в руки, отстрелив Делоне, чтобы закрыть его, а затем взглянул на Моргана. не рассказали нам всю свою историю, Блейк. Это поможет поговорить об этом?

Блейк молчал. Рэндалл кивнул: «Как долго длится ваш приговор?»

«Я получу право на условно-досрочное освобождение через двадцать три года, - неохотно сказал Блейк, и Ли мог видеть, что ему нужно поговорить. «Пятнадцать на срок жизни, восемь на двадцатипятилетний толчок». Он повернулся, разговаривал с Ли и Энди, взглянув на консультанта, чтобы быть вежливым. «В течение следующих двадцати трех лет я увижу, как моя маленькая девочка растет, прямо здесь, за решеткой. Я буду здесь в дни посещения, чтобы поговорить с ней, помочь с ее проблемами, помочь определить, какая она молодая женщина. Когда я выйду, она вырастет и выйдет замуж. Моей жене будет старше пятидесяти лет.

Блейк, как только он начал, подумал о том, что ему нужно было все это пролить. Он глубоко посмотрел на Ли, снова озадаченный взгляд, который заставил Ли беспокоиться: «Моя жизнь, их жизнь, истощаются из-за преступления, которое я не совершал. Но что беспокоят суды? Никто в правоохранительных органах, никто в судах не будет слушать. -

Даже если вы потеряете свою апелляцию, - сказал советник, - вы знаете, что можете попробовать еще раз.

- Что хорошего - вторая попытка? - сказал Морган. «Первое жюри мне не поверило. Если мы потеряем апелляцию, зачем беспокоиться о другом? Свидетели, которые лгали в суде, они будут лгать. Морган покраснел. «Если бы я был виноват, я бы понял, что у меня это получилось, я бы подумал, что мне нужно привыкнуть к тюрьме. Но я не виноват, и каждый день я здесь, это трудное время, несправедливое время. Я не знаю, как к этому привыкнуть.

Энди укусил сигарету, широкие темные руки поймали свет. Его взгляд на Моргана был нежным и терпеливым. «Реальность такова, что вы здесь. Вы не можете изменить это, только до подачи апелляции. Вы можете принимать только каждый день, когда он приходит. Вы знаете, что вам повезло, что такая лояльная и любящая жена работает, чтобы помочь вам, и чтобы ваша маленькая девочка посетила вас, чтобы держать ее и любить, даже здесь, в тюрьме.

Морган кивнул. Он с интересом посмотрел на Энди и был тих.

Рэндалл выслушал еще несколько мелких жалоб от других заключенных, затем попытался вытащить Ли. «Вы были переведены из Спрингфилда, Фонтана. Это означает, что ваше здоровье улучшилось ».

Ли не хотел обсуждать свою слабость перед этими людьми. Разве Рэндалл не имел никакого смысла? «У Спрингфилда появилась новая группа людей, им нужно было место», - сказал он. Он замолчал и больше не отвечал на вопросы, хмурясь в Рэндалле, пока консультант не повернулся к другому заключенному.

В конце сессии, когда они направились к двери, Энди Троттер положил руку на руку Моргана Блейка. «Оставайся ровным, мужик. Я хотел бы поговорить, выпить чашечку кофе, но мне нужно работать.

Ли вышел за ними. Земля тряслась, как за стеной, грохот и крик, проезжая тюрьму. Ли привык к их призыву к свободе, к их мании. Он начал отворачиваться от других мужчин, когда Блейк пошел навстречу ему, и снова этот поисковый взгляд. «Извините, я пришел туда так крепко. Я знаю, что это не приносит никакой пользы. Блейк нахмурился, наблюдая, как Ли, похоже, задал вопрос о Ли.

Оури Ли сказал: «Почему тебе все равно, что я думаю?»

Блейк покраснел, опустил взгляд и отошел. Ли почувствовал облегчение, но затем, по побуждению, он снова поднялся рядом с Блейком: «Пошли, парень. Пойдем в столовую, посмотрим, сможем ли мы сорвать этот кофе.

Даже когда он это сказал, он задавался вопросом, что он делает. Через несколько минут после чашки кофе ему стало неловко, он мог натолкнуться на него, чтобы он не захотел повеситься. Этот парень нуждался в другом. И Ли не интересовался. Он ничего не знал о Блейке или о преступлении Блейка. Он не знал, было ли испытание Блейка справедливым или фальсифицированным. Он не хотел знать. Он знал только, что любая дружба в тюрьме может поцеловать смерть.

11

BRADFALONWASN’T закончил с семьей Блейка. Умело вывернув Моргана федеральную ручку, его полное внимание обратилось к Бекки и ребенку. Они останавливались с Кэролайн Таннер, но теперь это выглядело так, как будто они вернулись домой снова, как он надеялся, что они это сделают. Прошлой ночью он путешествовал по смыслу, если не видел никого, чтобы задрать заднюю дверь и проскользнуть внутрь.

Но белый фургон Таннер был припаркован в машине рядом с машиной Бекки, за ним стояла еще одна машина, которую он не узнал, а живые комнаты и кухонные светильники ярко горели за затянутыми шторами. Освободив свой автомобиль мимо дома под нависающими дубами, он припарковался в течение нескольких минут, оглядываясь назад, наблюдая за домом, гадая, что происходит, гадая, что может сделать Бекки.

Но теперь, этим поздним утром, в машине не было машины. В маленьком гараже не было места для машины, он знал, что он укладывается в коробки с автомобильными деталями и новыми шинами для магазина Моргана. Он оставался припаркован в течение нескольких минут, просматривая окрестности. Он никого не видел ни на одном из дворов, никто не смотрел в окно. Стоя в полублоке вниз, он вернулся под тенями деревьев к переднему крыльцу Бекки.

Изучив замок на более ранних визитах, он быстро вставил тонкую отвертку, споткнулся о простое устройство и впустил себя. Запирая за собой дверь, он сделал неторопливый тур по комнатам, чтобы убедиться, что место пустое. На кухне он открыл холодильник, выпил немного молока из бутылки, достал миску с холодными спагетти, нашел ложку в одном из ящиков. Он съел половину его, затем положил чашу обратно. Кухня была слишком аккуратная, счетчики вычищены, все убрано за дверцами шкафа. Ни один из легкого беспорядка, который его мать не держала на прилавке, банки для печенья, наполненные мукой и пакетами скоб, где она могла до них добраться, горшки миниатюрных кактусов, картины и списки, которые она держала в холодильнике и на стенах между крючками Несущие хромированные кухонные полотенца и жирные мотыги. Его мать все еще жила одна, дом слишком большой для нее. Остальная часть его одежды была там, но он не останавливался часто, у них были свои разногласия. Кажется, она иногда почти боялась его, подумал он, улыбаясь.

Двигаясь по коридору в переднюю спальню, он открыл шкаф, погладил аккуратно убранные платья Бекки и погладил их. Одежда Моргана все еще висела рядом с ней, как будто они думали, что он снова вернется домой. Он выбрал бледно-голубое хлопковое платье, которое Бекки носила во время испытания. Растянув его на вешалку, он разрезал его своим карманным ножом, разорвал его почти пополам и уронил кусочки на пол. Он потянулся за вторым платьем, когда через него пробежал холодок, ощущение, что за ним следят.

Он уставился в затененный конец шкафа, где одежда Моргана висела, но не видела ничего, чтобы угрожать ему. Он глупо посмотрел на затененную полку, как будто кто-то мог прятаться среди полдюжины ящиков для обуви и избитого чемодана. Там, конечно, ничего нет, и в спальне никого нет. Он проверил зал, прошел через весь дом и вернулся. На комоде стояла скопированная рамка фотографий, одна из Бекки и Моргана стояла перед домом, скрестила руки и несколько фотографий ребенка, от младенца до маленькой девочки. Один за другим он разбил стекло, вытащил фотографии и сломал рамки. Но даже когда он разорвал картины на мелкие кусочки и уронил их на пол, он снова почувствовал, что видит, что он не одинок. Нервно он начал открывать комоды. Он удалил трусики Бренки и бюстгальтеры по одному, опустил штаны и протер их. На ней был только хлопок, а не шелк, но одежда казалась гладкой и прохладной. Из следующего ящика он поднял ночные рубашки и некоторые чулки и сделал то же самое с ними, оставив ящики в клубок созрел со своим мужским запахом.

Он оставил сторону Моргана в комоде, кроме верхнего ящика, который был заперт. Это интересовало его, и он изучал замок, когда услышал, как дверь автомобиля захлопнулась. Когда он подошел к закрытому окну, слабый ветерок коснулся его затылка, заставив его дрожать. Но когда он повернулся, ничего не было. Снаружи автомобиль остановился у тротуара. Странный человек направлялся к дому, когда машина Бекки вошла в машину, большой мужчина, широкий плеч, его галстук расстегнулся над белой рубашкой, его серый костюм смял. Быстро Фалон направился к кухне, ослабил болт на задней двери и ушел, тихо закрыв за собой дверь.

БЕККИ ВСТРЕТИЛСЯ В дом перед Квакером Лоу. Она успокаивала его в гостиной, потом пошла за кофе. Они встретились за пределами суда, где Лоу провел утро, перебирая транскрипты суда. Они не разговаривали, Лоу следовал за ней прямо домой. Ей было удобно с Лоу, он, казалось, ясно понимал свою одинокую битву и беспомощность.

Он за два дня добрался из Атланты, чтобы поговорить с работниками банка, которые стали свидетелями убийства охранника, а затем были избиты и заперты в хранилище. Он оставался в одном из трех мотелей Рима. До сих пор он казался довольным держателем в пятьсот долларов, который она ему дала, и это были все деньги, которые она имела на своем сберегательном счете. Она видела его всего несколько минут в тот день, когда он приехал, а затем снова прошлой ночью, когда у них был простой обед здесь, в доме, когда Кэролайн присоединилась к ним, принеся горячую кастрюлю. Теперь, когда она везла поднос с печеньем и кофе в гостиную, Лоу читал свои копии полицейских отчетов.

«Я читал стенограммы, - сказал он, улыбаясь ей, - и сказал сундука из набора своих углей. Он закусил сахар в свой кофе. «Прошлой ночью после того, как я покинул вас, я снова попытался увидеть Натали Хупер. В гостиной был свет, но она не ответила на дверь. Я попытался снова этим утром. Она не ответила, и она не отвечает на свой телефон.

Он добавил сливки к вареву и спустил три печенья на блюдце. «Нехорошо сидеть в машине, наблюдая за передним входом в вестибюль, когда она могла выскользнуть обратно. Я припарковался за углом, заимствовал стул от начальника здания и сел в холл. Когда она спустилась, она не рада меня видеть, - улыбнулся Лоу.

«Я сказал ей, что мы можем либо подняться наверх, либо поговорить там в зале. Неохотно она подняла меня наверх. Я провел с ней больше часа, но я не получил много, точно так же, как она сказала в суде. За исключением одного небольшого несоответствия.

«На стенде она сказала, что Фалон покинул свою квартиру в два тридцать, в день ограбления, чтобы перебраться через улицу в угловой магазин. Сегодня утром она сказала мне два пятнадцати, я заставил ее сказать это дважды. Он посмотрел на Бекки. «Я не понимаю, как она могла забыть, что она сказала на свидетельском стенде, хотя женщина не кажется слишком быстрой.

«Это может быть ничего, - сказал он, - но это смутило ее. Когда я уйду, я поговорю с менеджером магазина. Но самая большая дыра в истории Фалона, - сказал Лоу, - это двойной вход в многоквартирный дом, тот факт, что, когда он покинул продуктовый магазин, он мог бы пойти во входную дверь и обратно. Но без свидетелей нет ничего, чтобы поддержать это. Можете ли вы придумать что-нибудь, что можно было бы упустить?

Она не могла. Однако, несмотря на это разочарование, она верила в Лоу, он был гораздо более позитивным, чем их адвокат, он оставил ее чувство гораздо более обнадеживающим. Она была благодарна ему, что взяла дело, хотя она не знала, куда она собирается найти деньги, чтобы заплатить ему, и она ненавидела брать ее у своей матери. Лоу сказала ей не спешить с выплатами, что то, что он интересовался сейчас, получал призыв и выигрывал.

Сегодня утром, когда она встретила Лоу в здании суда, она только что взяла книги в магазин Dime Store Фарли и собрала свою последнюю зарплату. Фарли больше не нуждался в ее услугах, и он был довольно крутым. Он не извинился за то, что позволил ей уйти, он просто внезапно уволил ее. В прошлый четверг она потеряла три счета, включая магазин одежды Бреннана, и она всю жизнь знала Беверли Бреннан. Она не могла поверить, что суд Моргана и его убеждение вызвали такое изменение среди людей, которые, как она думала, будут стоять за ними. И бизнес в автомобильном магазине был настолько плохим, что она не была уверена, что сможет заплатить механику Моргана.

Продажа автомобильного магазина поможет оплатить счета. Но уничтожил бы то, что Морган так усердно трудился, чтобы уничтожить еще одну большую часть своей жизни.

Лоу закончил свой кофе: «Ты ничего не можешь придумать?» Когда она покачала головой, он встал, чтобы уйти. «Я хочу проверить записи о Фалоне, посмотрим, пропустили ли полицию какие-либо старые выдающиеся ордера здесь или на побережье, может быть, в штате Вашингтон или когда он был в Калифорнии». Он протянул руку. “Пожалуйста, позаботься. Двери заперты, что-то в этом роде. Он взял обе руки в себя, любезно глядя на нее. «С вами и Сэмми все будет в порядке? Через несколько дней вы переедете в Атланту, к своей тете? Тогда ты будешь рядом с офисом, когда нам нужно поговорить.

Она передала ему газету, где написала адрес и номер телефона Энн. «Может быть, нам повезет, может, он не узнает об Анне. Его мать могла бы помнить, но они не ладят, я думаю, он редко ее видит. Мы берем машину Мамы до Энн. Мое будет здесь, в гараже Мамы. «

По побуждению Лоу дал ей большой медвежьи объятия, из-за которых начались слезы». Я позвоню вам, прежде чем покинуть Рим, сообщите, что еще я найду, и, конечно, позвоню Вы у Энн. Он повернулся и оставил ее, откинув переднюю дверь, направляясь к своей машине. Добравшись и потянув, он махнул рукой. Она стояла у входной двери, несмотря на то, что слезы хлынули, несмотря на то, что он уехал.

Прошло двадцать минут после того, как Квакер Лоу ушел, и обнаружила, что кто-то был в доме. Когда она вернулась домой, она не вошла в спальню. Теперь, когда она вошла, чтобы переодеться в пару брюк, она остановилась, глядя вниз на разбросанные осколки разбитого стекла, на сломанные рамы и разорванные части их семейных картин. Она развернулась, спиной к комоду, лицом к двери шкафа.

Добравшись, она схватила ключ-комод, откуда он зацепился за магнит за зеркалом. Она отперла шкафчик и вытащила Моргана в грудь и кобуру .38. Только когда она была вооружена, она открыла дверь шкафа.

Никого нет. Ее синее платье, любимое Морганом, лежало на полу, раздираемом лохмотьями.

Никакой другой одежды не потревожилось, но когда она повернулась к комоду и вытащила ящики, она обнаружила, что ее бюстгальтеры и трусики запутались в беспорядке, и они почувствовали запах; Каждый кусок ее более интимной одежды пахнет аммониальным мужским запахом. Ее свитера, блузки, все вытащили, валили и снова наполнили. Одежда Моргана не была тронута.

Держа пистолет, указав пальцем на молоток, она медленно прошла через остальную часть домика, откинулась назад, когда она открыла каждую дверь: комната Сэмми, шкаф Сэмми, шкаф для одежды, ванная комната, кухня. Когда она проверила служебное крыльцо, задняя дверь была разблокирована. Она заперла его и вызвала в полицию.

С этого момента она будет держать с собой заряженный пистолет. Она тренировала Сэмми, она обладала оружием Сэмми, точно так же, как она знала, что обучаются дети полицейских. Она должна была это сделать раньше. Теперь она провела Сэмми снова и снова по правилам осторожности и безопасности, у нее не было другого выбора.

Стоя в переднем окне, она нервно ждала полиции, но потом, когда сержант Леонард прибыл, суровый пожилой человек заставил ее почувствовать, что она вызвала его ни за что. Леонард был мускулистым мужчиной, сорок фунтов лишнего веса с мягкими толстыми челюстями и отношением к скуке. Он приложил немало усилий, чтобы скрыть свое развлечение, даже когда, войдя в спальню среди сломанных и разорванных картин, она показала ему свое разрушенное платье и ватную одежду в комоде. Когда он посмотрел на них, с каменным лицом, смущенно, она попросила его почувствовать их запах. Он отвратительно обнюхал ее одежду и удивленно взглянул на нее: «Что-то не хватает?» - сказал он, как будто она совершила вторжение, сама сделала этот беспорядок.

«Ничего не хватает, что я нашел». Она сказала ему, что запирала обе двери, когда утром уходила из дома, и что только сейчас, когда она прошла через дом, задняя дверь была разблокирована, болт скользнул назад.

Когда она подошла к входной двери и попросила его взглянуть на замок, то пятна были легко видны, яркие царапины в выветрившейся латуни. Когда на кухне она показала ему, что бутылка с молоком была оставлена, а оставшиеся спагетти были вырыты, она чувствовала себя неловко и глупо. Она сказала, что Сэмми был у Кэролайн, что ей совсем не было дома, чтобы немного перекусить. Все, что она показала ему или говорила ему, казалось, развлекала его. Он вернулся в гостиную, встал у входной двери, задавая вопросы о том, в какое время она ушла из дома этим утром, как долго она ушла и где она была. Он не делал никаких заметок, хотя в своей руке он держал свою полевую книгу.

Она сказала: «Можете ли вы взять отпечатки пальцев, можете ли вы узнать, кто здесь был?»

«Если ничего не пропало, нет взлома, никаких дверей или окон не сломано, мы не берем отпечатки пальцев».

«Но маркизы на входной двери. Это знак взлома ».

Небрежно он набросал несколько строк в своей полевой книге, как бы для юмора. Его презрение, его отказ от печати сделали ее совершенно беспомощной. Это не то, как полиция справлялась с проблемой, это было не то, что она была поднята, чтобы ожидать от них, в Риме или где-либо еще. Разгневанный отсутствием беспокойства, его сарказмом, все, что она могла подумать, было то, что весь Римский ДП был против Моргана, был уверен, что Морган виновен и потерял уважение к своей семье. Леонард больше ничего не сказал. Он повернулся и вышел из парадной двери. Она смотрела из окна, когда его патрульная машина ушла.

Когда он ушел, она заперла дверь и снова проверила болт на задней двери. Сегодня вечером она либо заглянет в ловушку обеих дверей, либо вернется к Кэролайн. Вчера она вернулась домой, оставив Сэмми в Кэролайн, чтобы она могла привести свои счета и документы в порядок и упаковать то, что им нужно в Атланте.

В спальне она сняла одежду с ящиков, трусиков и ночных рубашек, бюстгальтеров и промахов и положила их в шайбу. Она вымыла все дважды, с небольшим отбеливателем. Но в течение нескольких месяцев после этого прикосновение ее нижнего белья к ее коже заставляло ее чувствовать себя нарушенной и нечистой.

Пока она бежала, она позвонила Квакеру в мотель. Он вышел, но она оставила сообщение. Когда он перезвонил и узнал, что случилось, он пообещал вернуться в Кэролайн, где, по крайней мере, соседи были моложе и могли прийти, если они были нужны. «Как скоро вы можете отправиться в Атланту? Как скоро вы выйдете из Рима? »

« День, может быть, два. Как только я смогу завернуть цифры на свою последнюю работу ».

Он сказал позвонить ему, когда она ушла, и снова, когда она добралась до Атланты, он хотел знать, что она в безопасности.« Как только я вернусь в Атланту , Я устрою встречу с Морганом, перейду с ним в стенограмму, посмотрю, сможет ли он придумать что-нибудь еще, даже самое маленькое руководство, за которым я мог бы последовать ».

«Не говорите ему, что Фалон ворвался. Я ничего ему не сказал о нападениях Фалона, это только беспокоило бы его, когда он ничего не может сделать». Она все еще шаталась, когда они повесили трубку. Она положила свою одежду в сушилку, вытащила свой старый избитый чемодан и несколько продуктовых сумок и принялась за упаковку.

SAMMIE SNUGGLED DEEPER под одеялом, потянув за собой Мисто. «Ты пойдешь со мной завтра, ты придешь в дом тети Анны. Никто не узнает. «Уже поздно после ужина, мама еще не легла спать, она слышала на кухне маму и бабушку, яркую погремушку из серебра, когда они мыли посуду, мягкий ропот их« до свидания » «Голоса, их грустные голоса. «Вы можете покататься на моем новом чемодане или в любом месте в машине, которую хотите, и мама не может вас видеть».

Маленький коричневый чемодан Сэмми, который ей подарила одна бабушка, стояла упакованная и готовая, через комнату на груди кедра рядом с избитой мамой. Она не хотела оставлять бабушку, она не хотела переезжать в Атланту, она снова хотела папу домой, а не ушла, как во время войны. Почему все должно измениться? Мама сказала, что жизнь изменилась, она сказала, что важные вещи остались прежними, потому что важные вещи были внутри вас. Как любить друг друга и быть сильным.

Подняв голову под одеяло, она прижалась лицом к Мисто. Когда она гладила его оборванные уши и щекотала его под подбородком так, как ему нравилось, он мурлыкал и погладил мягкую лапу по ее щеке, и она знала, что любит ее так, как она его любила. Это никогда не изменится.

МИСТО ДУМАЕТ О Фалунь в доме Бекки, рыться в одежде Бекки, всматриваясь в полку шкафа, зная, что что-то там, никогда не догадываясь, что призрак пригнулся от его лица, сердитый невидимый кот, который мог бы когти и окликнуть его, если бы захотел , Мисто просто присел, окруженный страхами Фалона, он все еще видел дрожь Фалона и назад. Фалон еще больше боялся, когда Мисто пронесся по воздуху, пропустив хвост через шею Фалона. Реакция Фалона заставила бы любую кошку смеяться.

Теперь, когда Сэмми погрузился в сон, Мисто тоже спал, как глубокий и восстановительный сон, как если бы он был смертельной кошкой; сон, который помогал ему смелости в темноте, который не только мучил Ли, но так часто путешествовал с Фалоном. Когда кошка спала, он знал, что он не одинок, что он не одинок, что ни он, ни Самми не были одиноки, что их никогда нельзя покинуть; вечность не работала таким образом.

12

У ANNECHESSERSON были серьезные оговорки о том, чтобы позволить Бекки и ребенку перебраться с ней. Она никогда не была близка к Кэролайн, даже когда они были детьми, по причинам, которые ее младшая сестра не поняла бы. Теперь ей уже жаль, что она позволила Кэролайн манипулировать ею, позволив Бекки и маленькой девочке жить там. Что ее обладало? Ей было не удобно с детьми, она никогда не хотела семьи, ей нравилась ее жизнь. Ей не нравились изменения в ее рутине. Ей было мало наплевать на домохозяек, хотя у нее было место для них, и, конечно же, Мариоль подождала нескольких приглашенных ею гостей.

Энн была красивой женщиной, тщательно вывернутой, ее черные волосы причесанны в изящной французской завихренности, ее платья были изготовлены из светлых шелка, которые на кого-то еще могли быстро заметить или пометить водяной знак. Ее зимние пальто были конфеты красиво драпированного кашемира. Ее couturi? В, в Морнингсайд, была так хорошо расположена, что у нее был телефон без записи. Энн мудро инвестировала деньги, которые Джон поселил на ней, когда он ушел. В то время как Кэролайн с гораздо более низкими целями управляла хлебопекарным бизнесом, который не мог быть очень прибыльным. Энн не могла найти много сочувствия к Кэролайн или herniece в этой нынешней ситуации. Бекки знала, когда она вышла замуж за Моргана Блейка, что он бежал с нарушителем спокойствия в старшей школе. Кэролайн никогда не должна позволять ей жениться на мальчике. Морганад был всего лишь мальчиком, когда они выходили замуж. Затем, когда Морган вышел из военно-морского флота, все, что он хотел сделать, его жизнь стала автомехаником. Никто не мог поддержать жену как простой механик; неудивительно, что он прибегнул к краже. В газетах в Атланте было полно грабежа и убийства, это был уродливый бизнес, который она предпочла бы держать на расстоянии. Она вряд ли могла это сделать, если Бекки осталась с ней. Но решение было принято, поэтому она не отступит.

По крайней мере, у Бекки и у ребенка будет подвальное помещение, внизу, где Бекки рано встает, чтобы идти на работу, и шумная игра ребенка, может не беспокоить ее. Мариоль жил на первом этаже в задней спальне; Собственная спальня Анны заняла меньший, второй этаж, где она могла смотреть на крыши Атланты. Энн верила в лестницу; Упражнение удерживало ее талию и ноги. Ей нравилось готовить, и по ночам она была дома, она готовила еду, хотя Мариоль делала покупки. Энн была темпераментным, нервным ребенком, и к нему относились с особой осторожностью. Их мать держала ее идеально ухоженную, безукоризненно одетую, а не морщину, а волосы не были на месте, в то время как она позволяла Кэролайн бежать, как ей нравились оборванные платья или джинсы мальчика. Кэролайн была крепким ребенком, Энн этого не делала. Интерес Энн к совершенствованию ее внешнего «я» помог построить стену защиты, скрывая ее внутренние страхи; Это был лучший приют, который могла бы обеспечить ее мать.

BECKYANDSAMMIE перебрался в подвальное помещение в пятницу днем, почти скользнув по ковровой лестнице из фойе с их потрепанными чемоданами. Тюдоровский дом был построен из всех бледных камней, с остроконечными шиферными крышами и бриллиантовыми окнами. Из подвала можно было выйти на каменный внутренний дворик, окруженный простором бархатной лужайки и тщательно сформированными кустами азалии и рододендрона. Нижний шкаф казался таким же большим, как весь дом Бекки, занимающий три четверти большого подвала, с бельем в сторону. В крыле спальни были две односпальные кровати с элегантными атласными спредами. Этот номер можно было скрыть кремовыми бархатными драпировками. В другом крыле гостевой комнаты, гостиной, был установлен письменный стол в стиле LouisXV и камин из розового мрамора. Комнаты были покрыты коврами из белой шерсти, вырезанной по китайскому рисунку, стоимость квадратного двора - сумма, которая бы удерживала Бекки и Сэмми в роскоши в течение нескольких месяцев. Комоды и туалетный столик были отделаны ручным золотым листом. Комната испугала Бекки. Здесь она не могла чувствовать себя комфортно; Она боялась, что либо она, либо Сэмми поедут на мебель или оставят пятно на ковре, на бархатном диване или на двух парчовых стульях, развеют эту идеальную группу, расположенную перед мраморным камином и газовым журналом. Даже сейчас с холодными ночами ранней осени она не осмеливалась загореться. Здесь она не могла чувствовать себя комфортно; Она боялась, что либо она, либо Сэмми поедут на мебель или оставят пятно на ковре, на бархатном диване или на двух парчовых стульях, развеют эту идеальную группу, расположенную перед мраморным камином и газовым журналом. Даже сейчас с холодными ночами ранней осени она не осмеливалась загореться. Здесь она не могла чувствовать себя комфортно; Она боялась, что либо она, либо Сэмми поедут на мебель или оставят пятно на ковре, на бархатном диване или на двух парчовых стульях, развеют эту идеальную группу, расположенную перед мраморным камином и газовым журналом. Даже сейчас с холодными ночами ранней осени она не осмеливалась загореться.

Не было ни одной мини-кухни и не было места для комфортного открывания банки с тунцом и пакета крекеров, кроме ванной. Эта комната была сделана в лиловом мраморе и лиловой плите с душем и ванной, душ, защищенный тремя слоями занавесок для душа, внешний, лиловый, глубоко взъерошенный. Подойдя к душе, Бекки почувствовала, как она скользит в шкаф, наполненный кружевными бальными нарядами. Одним из новых дополнений к спальне был телефон с частной линией, которую Анна установила для нее. Было ли это добавлено из задумчивости или чтобы Бекки не прерывала собственных звонков Анны, телефон был рад и заставил ее чувствовать себя более приемлемым.

Она принесла полдюжины своих простыней, чтобы разбросать по ковру, где они будут ходить больше всего, и покрыть шестифутовый квадрат между кроватью Сэмми и стеной, чтобы у Сэмми была игровая площадка. Она не позволила Сэмми принести краски или карандаши, только рисовальную прокладку и карандаши. У Сэмми были конкретные инструкции по чистке ковра - Бекки дала ей больше инструкций, чем любой из них хотел иметь дело. Сэмми был хорошим ребенком, она никогда не была намеренно разрушительной, но дети были детьми, а Бекки навязчиво беспокоилась о том, чтобы повредить идеальный дом Энн.

В течение первых нескольких дней она завтракала и обедала из банок, она и Сэмми сидели на пол в ванной на сложенном листе, притворяясь, что у них есть пикник. Возможно, она слишком старалась держать комнаты в чистоте, но ее здесь не приглашали, она не могла не чувствовать себя злоумышленником.

Она повернула покрывало с неправильной стороны, чтобы держать их в чистоте, и теперь, после третьего рабочего дня охоты, она лежала на ее кровати, измученная. Ее ноги болели от прогулок по улицам, голова болела от заполнения бесчисленных заявок на работу, снова и снова отвечала на одни и те же пробные вопросы и имела дело с бесчисленными интервью. Вопросы всегда включали одно и то же расследование о ее семейном положении и о том, что ее муж был оккупирован. В течение последних полутора недель она подавала заявку на восемнадцать рабочих мест, и ей было рассказано восемнадцать раз, заполнив все заявки, что не было никаких открытий или что она не соответствовала квалификации или что они ей звонят, если что-то придет вверх. Что она ожидала, когда она сказала правду, что Морган был в руке Атланты за грабеж и убийство, которых он не совершал,

В девятнадцатой заявке, где она должна проверить замужнюю, одиночную, разведенную или овдовевшую, она отметила овдовевших, и она использовала ее девичью фамилию, Таннер. Ей нужно было найти работу, и вскоре, а затем небольшую квартиру возле школы для Сэмми. Проблема после школы тяжело взвесила, она еще не решила эту. Теперь, когда она была на охоте за работой, Сэмми спокойно сидел в своей комнате, но она не могла оставить Сэмми в покое.

Когда они посещали Моргана, ей все труднее было скрыть свое отчаяние от отсутствия работы. Когда она была с ним, она с надеждой говорила о своей просьбе об апелляции, но слишком часто он просто обнимал ее и менял предмет, зная, что она сдерживает свой стресс и сомнения. Она тоже волновалась, потому что Сэмми плохо спал. И теперь Сэмми не рассказывал о своих мечтах, хотя никогда раньше не скрывал. Сэмми начал делать книжку с маленькими карандашными рисунками на простой, без подкладки планшете, но она не хотела показывать Бекки, она обещала не смотреть.

Но вскоре, когда Энн была в ту или иную сторону своих клубных встреч, Бекки вернулась домой, чтобы найти Сэмми наверху на кухне с Мариолом; вначале это беспокоило ее, но сама Мариола поставила Беки в покое. Домработница была красивой негритянской женщиной, с которой Бекки разогрелась сразу. Она была с Энн с тех пор, как Джон ушел, до развода. Вскоре Мариол подарила Сэмми горячий обед, а затем она обеими поднялась наверх, чтобы на горячий завтрак. Энн была спокойна во время этих блюд, но она, похоже, терпела эту договоренность. Мариоль обняла Сэмми, но, конечно же, Энн не оставила в стороне свой собственный запас, Бекки знала, что никогда этого не сделает.

Одно было точно: Энн не хотела говорить о Моргане или судебном процессе. Если Бекки упомянула Моргана, Энн заболела. Бекки хотела, чтобы она поняла, что Морган невиновен, но после трех неудобных попыток она сдалась. Энн подумала бы, что ей нравится. Бекки была удивлена, когда спустя всего несколько дней доброта Мариола к Сэмми, казалось, вызвала у Анны тонкое изменение. Несколько раз Бекки обнаружила, что она смотрит на Сэмми с озадаченным нахмурившимся взглядом, и однажды, когда Бекки заправила Сэмми в постель и услышала ее молитвы, Сэмми сказал: «Благословенная тетя Энн и, пожалуйста, сделай ее менее одинокой».

Но затем наступила ночь, когда Сэмми проснулся, крича: «Осторожно! Быть осторожным! Отойди от него! Отойди! Бекки бросилась к ламповому выключателю, повернулась и обнаружила, что Сэмми сидит в постели, все еще спящей, но дрожа и испугавшись. Бекки подползла к ней, прижимая ее к себе. «Что это было?» Сказала она тихо. «Что ты мечтал?»

«Я не помню», - сказал Сэмми, явно лежа. «Это уже не так. Я хочу спать сейчас. «Что это за новые мечты, что она не будет говорить о них? Тюремные мечты? Ужасные тюремные инциденты, которые ни один ребенок не должен видеть, и что Бекки не могла помешать ей увидеть?

«Как бы вы ни мечтали, - сказала Бекки, - в жизни есть больше пользы, чем уродство. Мы должны держаться за яркую часть, поэтому мы будем сильнее. Они держали друг друга, пока, наконец, Сэмми не спал, оставив Бекки бодрствующим, уверенным, что Сэмми видел, как Морган пострадал. Независимо от того, что она сказала Сэмми, она не могла пожать себе страх. У нее не было ни малейшего представления о том, что по комнате яркость коснулась их; что желтая кошка сидела на каминной полке, наблюдая за ними, протягивая невидимую лапу, чтобы облегчить их, так как он тоже считал мечту Сэмми.

МИСТО СМОТРЕТЬ рисунки ребенка, внимательно посмотрел на маленькие зарисовки. В одном человек падал на большое расстояние, привязанный к веревке, и это озадачивало его. Кошка была в доме Черешнера и из него с тех пор, как Бекки и Сэмми прибыли; он бродил по роскошным комнатам, узнавая Анну и Мариол, видя, как каждый из них взаимодействует с Сэмми. Он роскошно прокатился по тонкой мягкой мебели и плотным импортным коврам, не оставляя следов; Он отбирал хорошую кухню Мариола, облизывая свои бакенбарды; он преследовал окрестности на крыше. Галопируя по крутым углам шиферной крыши Тюдора, прыгая в высокую листву великих дубов и через крыши больших домов в Морнингсайд, он заглядывал сквозь окна и смотрел в пышные затененные сады; но он всегда возвращался к Сэмми.

Если бы Мисто дрейфовал в комнату вместе с ней, она бы повернулась к нему с недоумением. Если бы он стоял на кухонном столе, облизывая тарелку или глядя на чертежи Сэмми, Энн смотрела вокруг комнаты, нахмурившись. Она никогда не боялась. Когда она слишком внимательно узнала о нем, Мисто освободит дом, вернется, чтобы бросить тюрьму рядом с Ли, отказавшись от роскоши Морнингсайда, наблюдая за тень, которая слишком часто следовала за его сокамерником.

13

Утром ЛЕВА БЫЛО значительно улучшилось при его следующем посещении диспансера, когда Карен Тернер спустилась по коридору, несущему пучок файлов, молнию ее короткой униформы потянулась низко, ее темные волосы были чистыми и упругими. «Привет, Фонтана. Сегодня ты выглядишь измельчителем.

Ли ухмыльнулся ей, ее взгляд заставил его почувствовать себя легче. «Полагаю, я чувствую себя очень хорошо, я только что получил работу». Благодаря Гимпи, когда на хлопковой фабрике открылась работа, с некоторой оговоркой от своего советника, по принципу «попробуйте». Он должен был начать следующий день в короткую трехчасовую смену.

«Я рад за тебя, Фонтана». Улыбка Карена согрела его до ног. Она прошла мимо него, но прежде чем она вошла в следующий офис, она обернулась и подмигнула ему.

Его консультант сомневался в своей работе, но Ли продолжал упорствовать, пока Кэмп не сказал, что он может попробовать. - Наденьте платок на лицо, Фонтана. Или получить маску из диспансера, воздух там не самый лучший ».

Ли сказал, что будет, но он не собирался туда играть, как сиськи, с каким-то платком, связанным вокруг его лица.

Он двинулся по коридору в кабинет врача, все еще думая о улыбке Карен и подмигивая. Поднявшись на смотровой стол, он снял рубашку, морщась, когда доктор Флойд ударил по нему холодным стетоскопом. Когда доктор занял место, ударив грудью и спиной, сказав ему сделать глубокий вдох и прислушаться к его сердцу, Ли осмотрел маленькую квадратную комнату. Рядом с раковиной стоял лоток с несколькими липкими лентами и бинтами, а также флакон с антисептиком. Не было никаких маленьких острых инструментов, которые можно было легко проскользнуть в карман парня. Но через всю комнату на стене висели диспенсеры для резиновых перчаток и бумажных полотенец, мусорный ящик для отходов, а другой для бритвенных лезвий: простой металлический ящик с ручкой, который работал на свалке внизу. Ли изучил это, поскольку доктор Флойд принял его кровяное давление. Он невинно смотрел на доктора, когда приказчик засунул голову в дверь, тонкий парень в бледно-голубом лабораторном халате. «Вы можете позвонить по телефону от начальника?»

Флойд беспокойно взглянул на Ли, затем огляделся по сторонам, убедившись, что острых инструментов не осталось. «Оставайся, Фонтана». Он отошел, широко распахнув дверь, остановившись, чтобы поговорить с ординарцем. Уорлик исчез из взгляда Ли, и Ли быстро двинулся вперед. Когда последователь снова появился, входя в комнату, Ли сидел на столе, как прежде, его ноги болтались.

Доктору Флойду не было намного дольше. Вернувшись, он кивнул Ли. «Ты можешь надеть рубашку, Фонтана. Пока вы хорошо выглядите. Продолжайте выполнять дыхательные упражнения. Я хочу видеть тебя через неделю. Когда Флойд перешел в раковину, чтобы вымыть руки, Ли вышел из комнаты, осторожно подошел, осознавая путаницу лезвий с обоюдоострыми бритвами, обернутых бумажным полотенцем; он засунул их в карман для брюк во втором, прежде чем последователь вступил, лезвия, которые, должно быть, использовались для бритья вокруг ран, прежде чем они были сшиты и перевязаны.

Когда он вышел из клиники, выталкивая через железную дверь, ледяной ветер ударил его, вырубая открытую прогулку. Проходя мимо хлопчатобумажной фабрики, он случайно проверил свои мусорные корзины, огляделся и снял из хлопкового шнура длинный хлопковый шнур.

Оттуда он направился в автомобильный магазин, где громко звучал стук металла. Даже издалека ветер носил запах масла, растворителя и влажной краски. Он обнаружил, что Морган работает на гладком красном родстере. Они едва могли говорить о шуме, эхом отражающемся через оживленный магазин, а затем гул и крик грузового поезда. В магазине работали по меньшей мере дюжина мужчин, шлифовальные части автомобилей, тщательно выбирая вмятины с резиновыми подошвами, заполняя крошечные дефекты в крыльях и дверных панелях, распыляя грунтовку. Трое мужчин в дальнем конце стояли под лифтом, работая на оси старой модели Т. Ли улыбнулась, наблюдая за Морганом. Было ясно, что Блейку понравилась его работа. Когда Блейк повернулся, чтобы посмотреть на Ли, его обычный гнев исчез, его выражение почти счастливо. Ли сделал небольшой разговор, любуясь красным родстером и работой Моргана, новая окрашенная крыло, новая обивка для загара. Они посетили всего несколько минут. Когда Ли повернулся, чтобы уйти, нося свой нос, ему удалось сбросить платок поверх потерянного машинного ореха, который прокатился под шиной. Подняв оба, он оставил автомагазин со всем, что ему нужно, для хорошего, без излишеств оружия.

До сих пор он был пассивен с Кокером и Делоне, играл на нем сдержанным. Но эти двое были сумасшедшими, такими, кто испытал удушение и боль, и еще хуже. В ту ночь после ужина, один в своей камере, Ли проверил клетки через дорогу, чтобы убедиться, что никто не смотрит вслух. Хранитель уже сделал счет, камеры были заперты на ночь, и это была самая конфиденциальность, которую он получил. Он взглянул на длину клеточного блока, затем, сидя на своей койке спиной к решеткам, подушку позади него, как будто он читал, он приступил к работе.

В полусвете из коридора, держа материалы близко к его коленям, чтобы он мог потянуть одеяло, он разрезал хлопковый шнур на две части и распутывал более короткую кусочек, чтобы получить длины сверхпрочной нити. Он протянул другой шнур, и на одном конце он связал тяжелый, полудюймовый машинный орех. Двигаясь вниз по длине шнура, он начал привязывать к обоюдоострым лезвиям тяжелой ниткой, стараясь не нарезать пальцами. Ему посчастливилось получить их. В клеточных блоках охранники держали плотное количество каждого бритвенного лезвия, которого выпустил парень, и собрали их снова довольно быстро.

В конце койки Ли кошка появилась как самая маленькая тень, наблюдающая с замешивающими когтями заманчивые длины нитей, скручивающими и извивающимися, когда они распутывались, наблюдая за более тяжелым, злобным поведением длинного шнура. Он хотел прыгнуть в путаницу, играя и катясь, кусая нитки. Острые клинки остановили его, хотя они не могли повредить призрака, воспоминания о прошлых жизнях и острых инструментах были слишком несмываемыми в его природе. Сдерживаясь, он только позволил своему теневому хвосту вырваться, когда Ли ловил каждую нить через узкий щель лезвия, вокруг шнура и спины.

Чтобы оружие было эффективным, каждое лезвие должно быть надежно закреплено на обоих концах. Работая над гарротом Ли, он подумал о Моргане Блейке, озадаченном рассказом молодого человека. Почему он продолжал подталкивать его, почему он продолжал думать о версии Блэка о преступлении и судебном процессе? Он слышал миллион рассказов о всём, все они были поддельными, как поддельные двадцатые, и почему он поверил в это?

Но как-то он верил, и это беспокоило его. Несколько раз они завтракали, когда Блейк искал его; Каждый раз Блейк попадал на ограбление банка и события, ведущие к этому дню. Ли не хотел слушать, но его инстинкт сказал, что Блейк говорит правду, сказал Блейкэд, что тщательно спланированное ограбление и убийство были легко оттянуты за счет молодого человека.

Ли был раздражен тем, что он верил Блейку; это беспокоило его, что он начал заботиться о затруднительном положении парня. Участие в чужой жизни, в тюрьме, было лучшим способом, которым Ли знал, чтобы поставить под угрозу его собственную жизнь. Он не мог помочь Блейку, даже если он был настолько глуп, чтобы попытаться. Но он не мог поколебать его растущий интерес.

Было уже поздно, когда Ли закончил завязывать лезвия бритвы, работая в тусклом свете собственной тени. Каждый раз, когда он слышал, как осторожные шаги охранника шли по турам, он поднимал одеяло, поднимал свой роман целлюлозы и наклонился над ним. Иногда он грохотал и валял конфетную обертку, бросая ее на пол. Когда охранник двинулся дальше, Ли продолжил с гарротом. Оружие было около двадцати дюймов в длину. На противоположном конце гайки он связал петлю, достаточно большую, чтобы просунуть палец. Лезвия, тесно сложенные друг с другом, начали десять дюймов от петли и закончились на четыре дюйма от стального гайки. Повернувшись, чтобы проверить клеточный блок, Ли позволил оружию повесить его правый указательный палец.

В рядах ячеек люди, которых он видел, либо спали, либо занимались своими проблемами, лежали в постели, читали, писали письма. Удовлетворенный никто не наблюдал, он вернулся в тени. «Убирайся отсюда», - прошипел он у призрачной кошки. Мисто исчез, но снова появился во главе койки Ли, самой слабой тени. Ли мог просто видеть, как его усы и уши плотно прижаты к его голове, но челюстное шипение Мисто было все бравадой. Не имея кота, он размахивал гарротом по кругу, позволяя весу гайки тянуть шнур натянутым, вращая его, пока слабый свет не вспыхнул с острых лезвий, затем гаррот начал слабый свист. При звуке он остановил движение, поглядывая по дороге. Осторожно он свернул гайку и лезвия внутри шнура, пока готовый продукт не выглядел не больше, чем мяч из нитки. Он бросил это в сумке Булл-Дарем, которую он выловил из мусора за столовой, подсунул под матрас и залез в постель. Если Кокер и Делоне хотели играть грубо, он был готов.

14

ХЛОПОК ХОТЛОНА рванула и ударила, как будто они оторвались от пола; большая комната качалась рядами грохочущих ткацких станков, и нить подпитывалась им быстрее, чем Ли мог следовать. Его задача состояла в том, чтобы держать шпиндели на машинах четырнадцать и пятнадцать, чтобы они никогда не переставали бегать, и ему пришлось оставаться на носках. Красные линии, нарисованные на полу, предостерегали его, где было ясно. По мере того, как ткань из полотна выходила из каждого ткацкого станка, партнер с веснушчатым листом Ли руководил тем, что падал в складках на тележке с резиновым колесом.

Гимпи предупредил его, что независимо от того, какую работу он здесь делал, он должен был быть осторожным, все на месте было опасно. Когда Гимпи познакомил его с бригадиром, мужчина средних лет, выглядящий в военной форме, прошел Ли через рутину только один раз, а затем заставил его работать. Хлопок вошел в мельницу, уже ошпаренную, семена удалены. Он был вздут воздухом в большом металлическом бункере на чердаке второго уровня, оттуда был отправлен через большую трубку к машинам, которые вращали его в нитку, наматывали нить на шпинделях, а шпиндели отправлялись на оживленные ткацкие станки. Грохот комнаты, казалось, разорвался прямо через Ли. Он положил в уши хлопок, как его партнер носил, но это мало помогло. Воздух был мутным с хлопковой пылью, но на нем не было сильной маски. Он думал, что он может дышать неглубоко, пока он снова не выйдет на свежий воздух.

Взглянув в соседнюю комнату, он увидел, что тканый холст сшит в большие сумки, и каждый с черными буквами, US MAIL. Он помогал делать те же самые сумки, которые он зарыл в пустыне, полный стодолларовых купюр. Мешки, которые он взял под прицелом из почтового отделения Блайт. И это не заставило его улыбнуться.

К концу его смены его кашель был плохим, и его тело болело от шума, грохот пробился к его костям. Самое позитивное в этой работе, по его мнению, заключалось в том, что он позволил ему отказаться от группового консультирования, но даже это не сработало. Когда он вышел из шумной хлопковой фабрики, охранник остановил его.

«Ты должен идти отсюда к своему консультанту, Фонтана». У человека было лицо, как ищера, поникающие челюсти, улыбка. «Он назначит новое время для ваших групповых занятий».

Ли сглотнул ответ, который только у него был в беде. Направляясь к зданию Пола Кампа, идя назад между рядами столов, он обнаружил, что Лагерь наклонился над собственным столом, набивая табак в темную резную трубку. Откинувшись на спинку кресла, Кэмп зажег свое время. Глубоко нарисовав дым, он передал Ли свой новый план консультаций. Ли хотел спорить, но что хорошего?

Лагерь сидел и смотрел на него так, как ему не нравилось. «У меня есть просьба от Моргана Блейка».

Ли ждал. Зачем рассказывать ему о проблемах Блейка?

«Блейк хочет, чтобы ты сопровождал его в дни его жены, говорит, что она хотела бы встретиться с тобой».

«Почему она это сделала? Что это, черт возьми? Посещение для семей. «Почему Блейк хотел, чтобы он там был в это частное время? Почему женщина хотела бы метим?

«Это необычный запрос, - сказал Кэмп. «Вы знали Блейка, прежде чем вас перевели в Атланту?»

«Никогда не слышал о нем. Почему я хочу участвовать в чужой семье? »

Камп откинулся назад, пока его деревянный стул скрипел:« Вы очень быстро дружили с Блейком ».

« Он хороший ребенок. Но посещение дня? Я так не думаю.

Лагерь просто посмотрел на него.

«Я слушаю его, - сказал Ли, - ребенку нужен кто-то, к кому это нужно, но я не сомневался, что он встретит его семью».

«Морган говорит, что разговор с вами помог ему принять его положение. Ты думаешь, ты какой-то советник? -

Я слушаю хорошо, - сказал Ли, скрывая свое развлечение.

«Что бы вы ни делали, - сказал Кэмп, - похоже, работает. Я заметил изменение в Блейке.

«Итак, что я получу, медаль? Может быть, я могу советовать всей семье.

Лагер дал ему еще один длинный, жесткий взгляд. Ли собирался встать и уйти, но его любопытство привлекло к нему самое лучшее. Какой вред он мог бы сделать, несколько минут в комнате для гостей? Он мог бы ответить на некоторые вопросы о том, как Блейк наблюдал за ним, нахмурившись и озадаченный: «Какого черта, - сказал он. «Я могу попробовать».

Лагерь изучил его, сделал запись на подушке и вручил Ли список часов для посещения. Ли вышел из кабинета, удивляясь, почему он согласился. Интересно, почему Блейк сделал запрос. Если бы было что-то, что Морган знал, что Ли этого не сделал, возможно, теперь он узнает.

Сбившись с хлопковой фабрики, он пропустил ужин и направился к своей камере. Однажды на работе, и его кашель был плохим. Его тело болело, его голова стучала, он знал, что должен был взять кухню.

Но он не собирался называть это броском, он надел проклятый носовой платок на его лице, и он был поглощен шумом.

В клеточном блоке, когда он поднялся по металлической лестнице и двинулся через дверь, дверь которого была закрыта, его койка выглядела очень хорошо. Он упал на него, его сила исчезла. Он устал. Эта мысль пронзила его. Он глубоко спал, когда Мисто опустился на койку и вытянулся рядом с ним, лежа рядом, прислушиваясь к оборванному дыханию Ли.

«Она придет сейчас», - прошептал кот, положив мягкую лапу на щеке Ли, посылая свои слова глубоко в мечты Ли. «Ребенок придет сейчас. Вы скоро узнаете, почему Морган смотрит на вас. Вы скоро узнаете, почему, все эти годы, вы несли с собой фотографию Маэ. Теперь вы начнете видеть, что можете победить темный дух. Вы возьмете силы не только от меня, но и от ребенка. «

Ли не дождался утра, до звуков людей, начинающих день, кашляющих и ворчащих, воды, сердитого крика, скрипов и метала металла. Он помылся, одет, стоял за графом, а затем направился к завтраку. Собрав лоток, он нашел Моргана уже за маленьким столиком.

«Что это?» - сказал он, приподнимая поднос. «Почему ваша жена хотела бы, чтобы я посетил? Что это за жульничество?

Морган посмотрел на свою тарелку, его лицо раскраснелось: «На самом деле, это мой ребенок, который хочет тебя там, это Сэмми спросил тебя».

Ли насупился на него: «Как твой ребенок знает обо мне? Что ты ей сказал? Почему бы . , , ?»

Морган политый сиропом над своими блинами.«Я не говорил ей ничего о тебе. Она . , , она мечтала о тебе. Она . , , Сказал, что вы приехали сюда из Калифорнии.

Ли внимательно посмотрел на него.

«Она всего лишь маленькая девочка», - сказал Морган, размахивая блинами. Вокруг них раздались звон блюд для завтрака и стаккато мужских голосов, отскакивающих от бетонных стен. “Она . , , У Сэмми эти мечты. О людях, о вещах, которые произойдут. Иногда, - сказал он, почти застенчиво глядя на Ли, - иногда ее мечты оказываются реальными.

«Что ты имеешь в виду, реальный?» Ли сказал с беспокойством.

«Она знает, как ты выглядишь. Она знает, что ты работал в пустыне, вел грузовик, и она мечтала о том, чтобы ты летел на маленьком открытом самолете. Она знает тебя, Ли, хотя вы никогда не встречались.

Слова Моргана охладили Ли, вытащили из глубины души и почти забытые инциденты с детства, которые он убрал от него, что он не хотел думать о нем , Тайны снова ожили, тайны сестры Маэ, когда она прошептала ему свои мечты, мечты, которые позже оказались реальными.

Однажды Маэ сказала ему, что их молочная корова, Люси, родит триплетных телят, а триплетные телята были редкими. Люси родила трех живых телят, всех здоровых маленьких бычков. Прогнозы испугали Мэй; она рассказывала им застенчиво, болезненно, но искренне, только надеясь, что взрослые будут слушать. Однажды она сказала Па, что он лучше закрепит крышу сенокоса до следующего снега, или он закроет его. Па не закрепила крышу. В тяжелую зиму он рухнул, разрушил половину амбара, полный хорошего сена, но, к счастью, ни один из животных не пострадал. Па злилась на Мэй, что крыша упала, как будто это была ее вина, и это был последний сон, который она когда-либо рассказывала Па.

К тому времени, когда Ли ушел из дома, либо сны прекратились, либо Ма перестала говорить о них. Па рассердилась, если она упомянула сон, и их мать тоже не хотела этого слышать. Ли был единственным, кто слушал, неудобно, тогда он отнял у него мечты. Мей никогда не знала, как сильно они напугали его, это видение будущего, предсказание будущего, которого еще не было, что никто не должен видеть. Теперь снова замаскированные воспоминания о том, что давно наполнили его. «Твоя маленькая девочка мечтает о чем-то, чего не случилось?» - тихо спросил он.

Морган кивнул: - Она вам точно описала. Она мечтает о тебе и чувствует себя рядом с тобой. Она хочет, чтобы вы были там в день посещения, - сказал он неловко.

Ли вздрогнул.

«Ей всего девять, Ли. Она мой ребенок, и я люблю ее, и у нее эти мечты, это все, что я могу сказать. Что будет мешать ей юмориться? »

« Она мечтала обо мне, потому что вы говорили обо мне ». Ли ничего не сказал о Мае, он не рассказывал Моргану о Мае.

Морган положил вилку, обращая внимание на Ли: «Я никогда не говорил о тебе. Я никогда не упоминал тебя. Я не могу объяснить, почему она мечтает о тебе. Она мечтала о том, чтобы мы с вами разговаривали в автомобильном магазине.

- Это потому, что вы сказали ей, что работаете там. Вот где она рисует вас, в таком месте, как ваш магазин в Риме. »

« Во сне на краю появился красный житель Buick ».

« Как маленькая девочка узнает родстера Buick из сенокоса? »

Морган улыбнулся: «Она помогает. , , помогал мне в магазине, раздавал мне инструменты. С того времени, как я вернулся с флота, она повесила магазин, она знает все мои автомобильные инструменты. Она знает, что делает большинство автомобилей, она может стоять на улице и срываться с маркой, моделью и годом почти каждого автомобиля, который проходит.

«Трудно было с ней, - сказал Морган, - без отца. Тяжело на всех слугах детей, в те годы без папы опираться и учиться. Бекки позаботилась о ней лучше, но когда я вернулся домой, Сэмми прижался ко мне, хотел быть со мной в магазине. Морган покачал головой. «Мы были так счастливы, что мы вдвоем вместе, наша жизнь начинается снова, как и должно быть. И затем, задолго до разбоя и убийства, Сэмми мечтал о том, что я заперт за тюремными решетками.

«Мы с Бекки думали, что этот сон - просто простой кошмар, мы знали, что такого не может случиться. Но потом это случилось, - сказал Морган. «Во второй половине дня я был наркоман? Сэмми в то же самое время отреагировал таким же образом; она была неуклюжа, она все уснула, она не могла спать.

Ли ничего не сказал. Верить в призрак-кошку было одно, и знать, что тёмный дух реален, он научился приспосабливаться к этому невидимому миру. Но чтобы оживить будущее, как это делал Мае, достичь вперед в неоформленное время - что ушибло что-то молодое и болезненное в Ли, вызвало неустойчивый страх, с которым он не хотел иметь дело.

«Вчера, - сказал Морган, - Сэмми сказал мне, что, когда она мечтает о тебе в магазине, ты уронил свой платок на пол. Она сказала, когда вы подняли его, вы подняли металлический орех со склада, чтобы убедиться, что он был спрятан в носовой платок, который вы положили в карман.

Ли задохнулся, не мог проглотить. Когда наконец он получил кашель под контролем, Морган сказал: «Пойдем, Ли, юмор маленькой девочки. Что может мешать встретиться с ней, провести немного времени с нами в следующий день посещения? »

Ли теперь знал, что ему лучше это сделать. Такое поведение превратило бы человека в сумасшедшее, если бы он не знал, о чем он.

15

BECKY LEFT Аптека в пять чувствует себя хорошо после ее первого дня на работе. Наконец, после нескольких попыток она нашла бухгалтерскую работу. Ей нравились люди, с которыми она работала; ей нравилось то, что семья Лэтхэм медленно, на протяжении многих лет, создала небольшую цепочку, которая дала пять областей превосходной аптечной службы в Атланте. Ей будет выплачено в конце каждой недели, и ей очень нужны деньги, чтобы заплатить адвокату. Окна магазина на Пичтри были яркими с цветами Благодарения, среди них разбросано рождественское рождественское приветствие, и воздух стал хрустящим и холодным. Она начала переходить улицу в универмаг, чтобы купить чулки до того, как ее последняя пара уступила место, когда ей показалось, что она увидела Брэда Фалона.

Почувствовав дыхание, она втянулась в тень дверного проема. Человек быстро отошел от нее; Она могла видеть только его спину, худой человек, высоту Фалона. Та же узкая голова, светло-коричневые волосы, расчесанные в толстый утенок. Он повернул за угол и ушел, и она не видела его лица. Он видел, почему он поспешил? Она хотела следовать за ним, но это было неразумно. Вместо этого она вернулась в аптеку, долго стояла в тени дверного проема, наблюдая за улицей.

Он не вернулся. Может быть, это был не Фалон, а может быть, только кто-то, похожий на него. Человек был виден всего минуту, и его наполовину скрывали покупатели. Как мог Фалон так быстро узнать, куда она ушла? Двигаясь в аптеке, как будто она что-то забыла, она улыбнулась Эми, маленькому белокурую клерку, и отправилась в задний офис. Она села за свой стол, чувствуя дрожь. Она уставилась на аккуратно сложенные книги, на хризантемы, которые мистер Латем привез из своего сада, чтобы осветить свой первый день на работе, домашний, добрый жест.

В аптеках Latham были небольшие магазины, торгующие рецептами и без рецепта, без мороженого, без журналов или игрушек. Окна с пластиковым стеклом были сверкающими, а мраморные полы были безукоризненными. Рядом с входной дверью были две скамейки, где клиенты могли ждать своих заказов. За стойкой аптекаря стоял большой сейф, где хранились наличные деньги и несколько наркотических средств, холодильник и полки рецептурных лекарств. Внутренний кабинет был выровнен с файловыми шкафами, стоящими перед двумя столами. Работа Бекки заключалась в том, чтобы ежедневно составлять счета за пять магазинов. Счета-фактуры и записи о продажах помещались на ее стол каждую ночь, после того, как Джон Латем совершил раунды. Лэтхэм был тонким, спокойным человеком, с привычкой сглаживать его голову, где его волосы истончали.

Бекки нашла работу через агентство через две недели, глядя на нее самостоятельно. Она выбрала агентство с самой удобной атмосферой и указала в своих регистрационных формах, что она была вдовой. Через два дня у нее была работа. Предыдущий бухгалтер, уезжавший на родину, дал ей интервью, а затем мистер Латем поговорил с ней. Ее зарплата была больше, чем она надеялась, и этот филиал в центре города находился в пяти минутах езды от Энн, на равном расстоянии от гимназии. Самми уже должен учиться в школе, но Бекки все еще не хотела посылать ее сама. Теперь, если бы она увидела Фалона, ей пришлось бы оставить Сэмми дома.

Если бы он отследил ее так далеко, он бы нашел дом или уже нашел его, уже смотрел окрестности Морнингсайда. Страх и гнев заставляли ее сердце биться. Она глубоко вздохнула, пытаясь расслабиться. Она не могла позволить панике парализовать ее, она должна была подумать, что делать, ей нужно было более внимательно следить за ней, еще раз предостеречь ее тетушку и экономку Энн, чтобы она была в курсе, чтобы держать двери закрытыми. И она должна была нести .38. Пустая пушка не была хороша, лежала на дне чемодана.

Она подождала у ее стола двадцать минут, затем ушла от задней двери, пересекая небольшую парковку к своей машине. Она поехала домой к Анне по крутому маршруту, наблюдая за черным купе Фалона. На следующее утро, когда она оделась на работу, она отперла 0,38 из ее потрепанной ночной сумки, загрузила ее и положила в свой кошелек.

Оставив Сэмми дома с Мариолом, Бекки поехала на работу, осторожно наблюдая за улицами. Потянув за узкую парковку за зданием красного кирпича, она оставила пистолет под сиденьем запертой машины. Может быть, она была параноикой, неся пистолет, а может и нет. Фалон был в их доме не один раз. Он убил одного человека, которого она знала, и он чуть не убил банковского кассира Бетти Холмс. Он мог бы убить ее и Сэмми в ту ночь, когда Сэмми был маленьким, когда он ворвался в их дом, и хорошая кошка Сэмми напала на него. Тогда Сэмми было так мало. Ни один из них не забыл о храбрости Мисто и страшном потрясении его смерти.

Могла ли она снимать Фалона, если она должна? О да. Если он придет в Сэмми, она убьет его. Она предупредила Анну и Мариола о Фалоне, хотя она не была уверена, что один из них достаточно серьезно воспринял угрозу. Она заставила их пообещать не открывать дверь никому незнакомцу и не позволять Сэмми играть наедине.

На второй день, придя на работу, она не увидела Фалона или его машину, и когда она не увидела его на следующий день или на следующий день, ее напряжение начало ослабевать. Скорее всего, это был не Фалон, которого она видела, а чужой, совпадение - не угроза. Она работала неделю, когда она выходила из аптеки в четыре, чувствуя себя хорошо, ее первая неделя в кошельке, чувствуя себя сильной и надежной, чтобы снова получать регулярную зарплату. Вещи были лучше у Энн; что-то изменилось, что озадачило ее, Энн казалась почти довольной, что они остались там, она была не такой мрачной и холодной, как когда они прибыли.

Чтобы еще больше ослабить ее настроение, Квакер Лоу позвонил не пятнадцать минут назад, незадолго до того, как она ушла с работы. Он сказал, что должен знать об апелляции в течение недели, и он выразил надежду. Это ее сильно подбадривало. Она не позволяла себе думать, что им может быть отказано. Оставив аптеку за задней дверью, она проверила аллею, взглянула между припаркованными автомобилями и затем двинулась к своей машине. Она отперла дверь водителя, бросила кошелек на сиденье и отпрянула назад. Жесткие пальцы впились ей в плечо, отдернули ее от равновесия, она ударилась головой о дверную раму. Фалон развернул ее вокруг, бросил ее на землю, грубая поверхность разрывала ее подтянутые руки.

Он присел на нее, лаская ее платье. Она попыталась кричать, но была немой от страха. Когда он сунул руку под юбку, она схватила его и снова попыталась закричать. Был широкий день, четыре часа, были люди на улице, люди в аптеке, кто-то должен был ее услышать, если только она могла что-то сделать. Он схватил ее волосы, дернул ее так сильно, что чернота плавала, притягивала ее, лаская и гладила ее. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, она закусила его в горло. Он сильно ударил ее по щеке. Она схватила его лицо, вырыла пальцы в глазах. Он отпустил, отбросил руки и наклонился, глядя на его глаза. Без него она поднялась в машину, но снова он бросился на нее. Она ударила его ногой в промежность и, судорожно судорожно сузилась под сиденьем, почувствовав пистолет.

Она не могла его найти. Ища, она ударилась головой о рулевое колесо. Позади ее Фалан был склонен к стону, держась. Она развернулась и оттолкнула его от равновесия. Он споткнулся. Она отдернула дверь и заперла ее, выхватила ключ из кармана, застряла в замке зажигания и запустила машину. Когда двигатель взревел, она прижалась лицом к окну, он вставал. Она быстро отступила. Она хотела бы поставить машину на низкое расстояние и опустить его. Ознакомившись с паркингом, она бросилась в трафик, почти попав на встречную машину. Фалон будет припаркован поблизости, будет за ней через несколько секунд, и она не посмела привести его к Энн. Выключив Пичтри, она пробежала два квартала к бензоколонке и качнулась. Оставаясь в запертой машине с окном на полу, она попросила дежурного вызвать полицию. Седой пожилой мужчина уставился на черный автомобиль, зависший сзади и мчался за служебным телефоном. Фалон сделал паузу, наблюдая за дежурным, затем развернул разворот, едва пропустив газовые насосы и снова взлетел.

Когда полиция прибыла, она сказала им только, что мужчина атаковал ее за аптекой, что он преследовал ее, что она не знала, кто он. Дежурный дал им марку и модель Ford, но он не смог, под углом и скоростью передвижения, увидеть номерной знак. Она дала полиции свой адрес в Риме, она сказала, что была в городе только днем. Если бы Фалон не знал, где она остановилась, она не хотела, чтобы он узнал какую-то случайность в полицейском участке, какой-то клерикальной неосмотрительностью. Если ее ложь догнала ее, она позаботится о них позже.

Фалон вернется, она была только благодарна, что он пришел за ней, а не с Сэмми. Проезжая по деловому району, наблюдая за ней и наблюдая за переулками, она все время смотрела в глаза.

Она проехала полчаса и не увидела спортивного черного Форда. Она поспешила к Энн, быстро вышла, открыла дверь гаража, потянула свою машину рядом с Кадиллаком Энн, дернула дверь, закрытую изнутри. Закрыв ее, она услышала, как из гостиной вышла огненная музыка Стравинского. Мариоль сказала ей, что Энн часто не использовала проигрывателя, обычно, когда она была расстроена, возможно, после некоторого конфликта на одном из ее женских клубных собраний. Ловя ее сумку с кошелька, глядя в зеркало, она нахмурилась, когда синяки уже потемнели от ее лоб и щеки, гадая, как она это объяснит. Осторожно она причесала волосы, поправила блузку и куртку, попыталась очутиться в каком-то порядке.

Спустившись в фойе, она посмотрела в пустую гостиную, свою бархатную мебель из слоновой кости и бледный восточный ковер, чистый и нетронутый. Кремовый афган лежал на диване среди броских подушек, как будто Сэмми, возможно, дремал. После запаха горячего шоколада она направилась мимо столовой на кухню, остановившись у полузакрытой двери.

Сэмми плакала, дрогнула; Затем она взорвала нос. Голос Анны был мягким. «Я тоже плакал, я плакал после такого сна. О, так много раз. Но с ней все в порядке, Сэмми. Теперь твоей маме все в порядке.

- Но с ней все в порядке. Этот мужчина причинил ей боль, это Брэд Фалон - человек, который наблюдает за нами, который ворвался в наш дом. Человек, который убил моего Мисто.

Бекки смутилась. Если бы у Сэмми был дневной кошмар, он проснулся от нападения Фалона? Пробудился испуганный и плачущий - и Энн была там для нее, потянулась к ней? Что-то нежное в Энн протянулось?

Она перешла на кухню. Энн сидела за большим кухонным столом, спиной к Бекки, держа Сэмми на коленях, прижимая ее близко и нежно так, как Бекки никогда бы не догадалась. «Я тоже плакала, - тихо повторила Энн, - но твоя мать в порядке , И у нас с тобой все в порядке.

Сэмми посмотрел на Энн и потянулся, чтобы коснуться ее лица. Вокруг них воздушная белая кухня была свежей и гостеприимной с ее дверями шкафа со стеклянным стеклом, белыми плитками и тремя глубокими окнами, заполненными горшками зеленых трав. Мариоль стояла у обеденного туалета с двойными раковинами, спиной к Анне и ребенку.

«Мы вместе, - сказала Энн. «Теперь, когда наступают кошмары, у вас есть не только ваша мать, чтобы рассказать, вы можете мне и Мариолу рассказать, если хотите».

Когда ребенок взглянул на Мариола, стройная, мулатная женщина повернулась, чтобы посмотреть на нее , Энн сказала: «До сих пор я доверял только Мариолу, чтобы сохранить свою тайну. Но у нас есть все трое, Мариоль и я и твоя мама, чтобы держать тебя, когда приходят уродливые мечты, чтобы держать тебя и держать тебя в безопасности.

«Но вы не можете изменить то, что я вижу», - сказал Сэмми. “Никто не может. Он повредил маме, и он попробует еще раз.

Встряхнувшись, Бекки перешла на кухню. Сэмми вскочил с Энн на колени и прилетел к ней, обнимая ее. «Ты в порядке, мама? Он причинил тебе боль. Когда Бекки опустилась на колени, держа ее, Сэмми осторожно коснулся брызгового лоб и щеки. Вытащив стул, Бекки сидела, прижимая Сэмми, как сделала Энн, улыбаясь через ее тетушку.

«Он ушел?» Сказала Энн. «Как сильно тебе больно?»

«Просто синяки», - солгала Бекки, не говоря о боли, где она упала, и где он ударил ее. Она смотрела, как Мариол опорожняет ледяной поднос, завертывает лед в полотенце и протягивает его к ней. Когда она прижала холод к ее лицу, боль и синяки не имели значения, только слова Энн имели значение. Я тоже плакал после такого сна. О, так много раз. Что это было, откуда это взялось? Чтобы услышать, как Энн признается в том же предвидении, что и Сэмми, она действительно потрясена. Итак, странный талант Сэмми принадлежал к их семье?

Две полупустые кружки какао стояли на столе рядом с открытой книжной книгой Сэмми и третьей кружкой, где сидела Мариоль. Это была еще одна странная вещь в отношении Энн, подумала Бекки, что, хотя большинство южных домашних хозяйств не разрешают цветной помощи сидеть за столом со своими работодателями, здесь это не так. В этом доме, столь же уместном, как Энн в других делах, она и Мариоль были равны, были дорогими друзьями. Мариол, может быть, подумала Бекки, быть ближайшей подругой Энн, может быть, ее единственным настоящим другом.

Мариол вылила из кастрюли кастрюлю на кастрюлю, поставила кружку на стол перед Бекки, затем снова заняла свое место, ее темные глаза, когда она посмотрела на Бекки, с беспокойством: «У тебя все в порядке?»

Бекки кивнула , Обращается к ее доброте.

«Она особенный ребенок, - сказала Мариол. «Ей повезло, что родители понимают». Она с интересом посмотрела на Энн. «И, к счастью, тоже есть тетя, которая понимает». И Бекки подумала, не была ли Энн в ее собственном детстве не так повезло.

16

В дверях пролетел ЛИ, наблюдая за комнатой, где Морган стоял, обнимая свою семью. В минуту, когда Морган вошел, маленькая девочка бросилась на него, он крепко обнял ее и затянул жену. Ли не мог видеть большую часть ребенка со спины, ее длинные светлые волосы, одну прядь, застрявшую на воротнике ее синего платья из джинсовой ткани. Ее неряшливые ноги с несколькими царапинами, ногами с подкладкой. И с нетерпением она привязалась к Моргану, трое из них обернулись друг к другу, их голоса были мягкими и ласковыми. Ли хотел отвернуться, это эмоциональное воссоединение семьи не имело к нему никакого отношения. Больно неуместно, он предпочел бы вернуться в свою камеру и ползти на своей койке.

Сама комната казалась неуместной, не имела никакого отношения к остальной части тюрьмы; Даже решетки на широких окнах были наполовину замаскированы горшечными белыми цветами на подоконниках. Он стоял не на твердом бетоне, а на коричневом твидовом ковре, а стены окрашивались в белый цвет вместо зеленого правительства. Мягко выглядящие диваны и стулья были установлены в маленьких семейных группах, эффект уютный и нереальный. Взяв в неестественную сцену, он повернулся, чтобы уйти, но он не ушел. Он пообещал Моргану.

И что-то еще держало его, ребенок держал его, ее сходство с Мей заставил его повернуться, чтобы посмотреть на нее. Со спины она выглядела так, как Мэй, что он чувствовал себя втянутым в прошлое, вернулся в свое детство. Ее тонкое тело было светловолосым, как молодая птица, точно так же, как Мэй, ее длинные ноги и то, как она стояла, как будто она могла прыгнуть в любую минуту. Он хотел, чтобы она развернулась, но боялся, что увидит.

Прошлой ночью он не спал хорошо, он кашлял всю ночь после хлопковой фабрики. Проснувшись и задыхаясь, он беспокойно задумался о сегодняшнем дне, думая о ребенке, который так походил на Маэ, который мечтал, как мечтал Маэ. Периодически он сидел на своей койке и делал свои дыхательные упражнения, но воздуха было недостаточно. Сегодня утром он пропустил завтрак, выпил кофе и сел в тонкое зимнее солнце, надеясь, что он согреет его. Скоро будет Рождество; какой-то ваг связал красный лук на перила лестницы, ведущей вниз от промышленных зданий. Он стоял и смотрел на нее и думал об этом визите, о Сэмми и о Мае, чувствуя себя любопытно и неловко.

Теперь он сел в ближайший стул, наблюдая за уютной семьей. Посмотрев, Морган нарисовал свою жену и ребенка на диване, где они сидели рядом. Бекки была высокой и стройной, построенной как ее дочь, но с темными волосами, падающими на ее плечи. На ней была юбка и белая блузка, прозрачные чулки и плоские туфли. Он наблюдал за тем, как Морган держал ее так нежно, когда маленькая девочка обернулась, глядя через комнату на него. Шок его слабый.

Он смотрел на Мэй. Это была Мэй, это была его сестра. Долгое воспоминание затоплено назад. Держа ее за руку, когда они пробирались в сушащий поток в палящий летний день - связывая Мэй в шарфы и перчатки в морозную зиму, поднимая ее на свои домашние сани. Мэй уходит от своей матери к оседланным лошадям, сама вскарабкавшись в седло.

Мэй пересек комнату к нему. , Но не Мэй. Это был Сэмми. Она подбежала к нему, прижимаясь к нему, темные карие глаза, как Мэй, те же длинные светлые волосы, запутавшиеся вокруг ее ушей, собственная эльфийская улыбка Маэ. Она остановилась в нескольких футах от него, внезапно застенчиво. Но потом она полетела на него, она была на коленях, обнимала его, как будто она знала его навсегда. Как она была теплой, как собачий щенок, отвратительно теплый и сладкий запах. Это была Мэй, это была его маленькая сестра, ее объятие бесконечно успокаивало.

Но, конечно же, она не была Мэй, это был ребенок Моргана Блейка, это был Сэмми Блейк, который мечтал о нем тем же необъяснимым образом, о котором мечтал Маэ, видя то, что она не могла знать.

Увидев его беспокойство, Сэмми опустил глаза и откинулся назад, ее взгляд был холодно закрыт, как все взрослые, застенчивые и внезапно удалившись, выщипывая куклу, которую она носила. С кушетки Морган и Бекки молча смотрели на них, руки Бекки скручивались у нее на коленях, как хрупкое, как стакан, пока Сэмми не коснулся его лица.

«Где твоя лошадь?»

Ли уставился на нее.

«Где твоя серая лошадь?»

Никто не знал о сером, Ли никогда не разговаривал с Морганом о лошадях, молодой механик не интересовался лошадьми. Конечно, он никогда не упомянул о мерине, на которой он сбежал после грабежа почтового отделения; Он никогда не рассказывал Моргану о грабеже: «У меня нет лошади. Вы не можете иметь лошадь в тюрьме.

- Но вы это делаете. У вас есть лошадь. Серый конь. Где он?”

Если бы она мечтала о сером, она тоже мечтала о грабеже? «Извините», - сказал он. «Нет лошади. Тюремные охранники не позволят мне оставить его. «

Этот ребенок знал секреты, которые она не знала, она видела в его жизни, как не мог нормальный человек. Он не знал, что еще она могла мечтать, он сожалел, что пришел сегодня. Когда он поднял глаза, лицо Бекки было закрыто и нечитаемо, ее руки соединились с Морганом, их пальцы сжались, телеграфируя их беспокойство. Когда снова Сэмми начал говорить, Ли поднялся, подняв ее. Ему нужно было уйти оттуда. Но когда он попытался положить ее на колени отца, она схватила его за шею и не отпускала.

Он вытянул руки: «Ты должен остаться с папой, я должен уйти сейчас». Он силой передал Моргану, пробормотал прощанье и быстро отвернулся. Поспешив через большую комнату, он почувствовал боль и разочарование Сэмми. Неоконченный бизнес взвесил ребенка и взвесил Бекки и Моргана. Слишком много было недосказано, призывая его повернуть назад. Но он не повернулся; Он вытолкнул через тяжелую дверь, кивнул охраннику и поспешил в коридорах к безопасности своей камеры. Ползая под одеялом, он не хотел с этим справляться. Но в то же время он обратился к Сэмми и к тайне семьи Блейк, которая, казалось, должна была быть частью его собственной жизни.

ВСТРЕЧА ЛЮБОВЬ, КОГДА КЛАКСОН ЗВОНЯЛСЯ ПЕРСОНАЛЬНЫЙ Ужин. Он проспал более часа. Он подумал пропустить еду, он не хотел сидеть с Морганом, не хотел пытаться объяснить, как неудобно, что ребенок сделал его, он не хотел говорить. Но в конце концов он решил, что ему лучше съесть что-нибудь. Возможно, Морган поедет позже, проскользните во вторую смену. Он вымыл лицо, причесал волосы, надел шерстяную куртку, которую выпустила тюрьма, когда погода стала прохладной, и направился вдоль подиума. Когда-нибудь им придется поговорить, он просто надеялся, что это не сегодня.

В столовой, получив свой поднос, он выбрал стол в дальнем углу, надеясь, что Морган не покажет. Но, конечно, когда он оглянулся на линию, он был. Через несколько минут он поставил свой поднос напротив Ли.

Ли изобрел ряд поддельных объяснений для того, чтобы покинуть комнату для гостей так резко; Но сегодня утром, покинув свою камеру, что-то заставило его сместить фотографию Мэй в кармане. Теперь, когда Морган начал допрашивать его, он протянул его через стол.

Морган посмотрел на фотографию, нахмурившись. Сэмми был одет, так как он никогда не видел ее в белом фарфоре, блестящих черных туфлях и белых носках. Она стояла перед тротуарным пастбищным забором, пару ударов вдали, место, где Морган никогда не был.

«Моя сестра, - сказал Ли. «Взято, когда мы были детьми. Мэй было около восьми.

Морган нахмурился, глядя на темные глаза Сэмми и веселую улыбку, бледные волосы Сэмми свисали по ее тонким плечам. За исключением ее старомодной одежды, этот ребенок был Сэмми. Морган долго искал, потом посмотрел на Ли.

«Мэй мечтала, - сказал Ли, - так же, как Сэмми. Не часто, но она мечтала о будущем. Она много говорила о них, кроме меня, они расстроили нашу мать. И Па подойдет. Мэй не очень стар, когда она прекратила рассказывать Па, что она видела, рассказывая ему, что произойдет.

Морган протянул фотографию, осторожно обращаясь с ней. «Где сейчас Мэй?»

Ли покачал головой: «Я не поддерживал связь, я потерял след. Я попытался найти их в Северной Каролине, в городе, где, как я думал, они могут быть, но мои письма были отправлены обратно. Кто-то написал одно: «Попробуйте Канаду», но они не сказали, где, в Канаде. У меня был старший брат, а две сестры старше Мэй, я знал, что они позаботятся о ней.

«Я слышал от нашего соседа, когда Па умер, был салон, где он знал, чтобы связаться. Прошло пару месяцев, прежде чем я поехал туда. Он сказал, что Ма и дети переехали в Северную Каролину, вот когда я попытался написать им. Он не был уверен в этом адресе. Я никогда не слышал от них, но у меня не было бы, я всегда был в движении. Он знал, что он мог бы попытаться усерднее. Ему было стыдно за это. Ну, черт возьми, он был настолько увлечен своей жизнью. Вся эта молодая дикость, всегда другой поезд, чтобы испытать его, улыбку другой женщины, чтобы соблазнить его.

«Мне было четырнадцать, когда мы переехали в Аризону. Два года спустя я ушел сам. Я взял лучших двух коровьих лошадей, которых у нас было, и я знаю, что Па была недовольна этим. Он не знал, что заставило его говорить так много. Может быть, факт странного сходства Мэй и Сэмми заставил его броситься вперед, привлек его, чтобы довериться Моргану.

ЭТО БЫЛО ДОЛГО после ужина и погаснет, так как Ли лежал кашлем и бессонным, когда кошка присоединилась к нему так, как ему нравилось - как будто он заправлял свои подопечные на ночь. Посадка на кровать Ли, на этот раз кошка была полностью видна в верхних огнях. Быстро Ли поднялся с крышек, эффективно скрывая Мисто, и повернулся, чтобы отсканировать клетки через дорогу.

Никто, казалось, не оглядывался назад. Он догадался, что кошка узнает. Мисто колол уши, когда поезд прогремел, его небольшое землетрясение оглушило клеточный блок. Призрачная кошка казалась очень похожей на шум и суету, волнение. Когда поезд исчез, он снова посмотрел на Ли, насторожился и подождал.

Ли сказал: «Этот ребенок - образ племени Маэ. Вы - дух, вы знаете это. Ты говоришь мне, что это значит.

Мисто хлопнул хвостом, но ничего не сказал.

«Поговори со мной». Ли поцарапал оборванные уши кошки.

«Я не могу все знать. Но я могу сказать вам это. Вы должны быть вместе, вы с Морганом и Сэмми. Путь формируется, точно так же, как маршрут этого поезда. Путь, по которому мы с вами следовали, так же, как и дьявол.

Ли снова посмотрел на ярусы ячеек. Все еще никто не смотрел или, казалось, не слушал.

«Он не только хочет, чтобы твоя душа, - сказал Мисто, - он возьмет Сэмми, если сможет. В ребенке есть что-то, что он не может коснуться, но все же она является частью его плана. «

Мисто лизнул лапу». Ребенок силен. Ее самая глубокая природа - противостоять ему, настолько глубокому инстинкту, что она часто не знает о нем. Она поможет вам, как и я, как лучший ребенок и небольшая помощь призраков, может попытаться спасти вашу тощую шею »

17.

ПОЛНАЯ ЛУНА была скрыта облаками, район Морнингсайда был заброшен в тени, за исключением того, что когда-то в течение полуночи оставался случайный свет крыльца. Ни один свет не освещал большой Тюдоровский дом Анны Чесмерсон, когда Брэд Фалон приближался, его шаги молчали, проезжая широкие сады и роскошные дома. Он некоторое время сидел в своей машине, припаркованной на холме в нескольких дверях, видел, как в спальне второго этажа в спальне женщины в шахматной доске Чесерсон видела, что она подошла к окну, закрыла его и задвинула затвором, как будто ночной воздух стал слишком холодным. Из подвального помещения, где находились Бекки и Сэмми, не было света. Он наблюдал за домом в разные часы дня и ночи, пока не почувствовал уверенность в макете и спальных аранжировках. Сегодня утром он обследовал с заднего двора,

Теперь, когда дом был темным, он направился вниз по склону лужайки между домом Шестерсона и его соседом по плантации, спускающимся по покрытию сосновой соломы между ухоженными рододендронами и кустарниками азалии. В кармане он держал рулон маскировочной ленты, стеклянный резак, резиновый молоток и лом. Его левый глаз был опухшим и черным, где Бекки ударила его по стоянке. Даже через три дня его горло все еще было разорвано и ушиблено, где она укусила его, порочную суку. Он знал, когда он набросился на нее в своей машине, чтобы она сражалась. Он не думал, что она кусается, как дикое животное.

Выйдя на широкие французские двери, которые открылись на просторную лестницу, он стоял в темном саду, слушая, озираясь вокруг. Что-то двигалось в тени, слышал ли он какой-то маленький, скрытный звук? Он с недоумением подождал. Что-то насторожило его, вызвало у него беспокойство. Некоторое время он ждал; когда его больше не беспокоило, он поднялся на три ступеньки, чтобы посмотреть сквозь широкие стеклянные панели. Комнаты внутри были темные, шторы были частично открыты, как будто Бекки, возможно, вернула их после того, как она погасила огни. Он тихо попробовал ручку. Конечно, дверь была заперта. Вытащив ленту из кармана, он разорвал четыре коротких отрезка, приклеил их к стеклу, чтобы сформировать небольшой квадрат, который при разрезе и удалении оставил бы отверстие достаточно большим, чтобы проложить руку.

Когда он снова почувствовал себя неловко, он повернулся, чтобы осмотреть сад. Облака смещались, обнаженная луна посылала больше света. Он не был вооружен, не носил новую автоматику S & W, ему не нужно было заботиться о Бекки Блейк. Если что-то случилось с ним, он не хотел, чтобы его схватили. Хотя, конечно, у него не было .38, который убил охранника, этот пистолет был там, где его никто не найдет.

Когда осторожное чувство успокоилось, он применил стеклянный резак четырьмя быстрыми точными штрихами, а затем использовал резиновый молоток. Один маленький, уверенный поступок аккуратно ослабил стеклянный квадрат. Он снял его. Позади него ничего не шевелилось. В комнатах все было тихо. Сегодня утром он увидел, что эта дверь вошла в зону отдыха. За ним лежало спящее крыло, видимый угол кровати. Рядом с кроватью ковровое покрытие было покрыто листом, разбросанным по размеру и разбросанным с книгами для рисования ребенка. Добравшись, он тихонько повернул ручку замка. Он замолчал, когда ребенок закричал. Пронзительная уловка послала его сердце в гонку, оно продолжалось и продолжалось, отталкивая его от террасы в кусты.

Когда он присел среди листва, его темная одежда была смешана с тенями. Если бы девушка услышала этот маленький щелчок, когда его молоток ударил по стеклу? Или слышал, как поворачивается замок? Внутри появился слабый свет. С этой точки зрения он мог видеть большую часть спальни. Сэмми сидел в постели, все еще крича, пронзительный голос звенел от его нервов. Он наблюдал, как Бекки выскользнула из своей постели в ребенка и взяла девушку на руки. На мгновение, когда они цеплялись, Бекки была спиной к нему, ее плечо блокировало взгляд Сэмми. Он быстро выскользнул из кустов, распахнул дверь, открывшуюся, чтобы войти, молча закрыл ее и спрятал за кушеткой с глаз долой.

КТО-ТО, - тихо сказала Самми. - В другой комнате. -

Это был сон, это было во сне, - сказала Бекки, обнимая ее.

«Нет . Не в этот раз.”

Когда маленькая лампа включилась, Бекки посмотрела в гостиную, насколько она могла видеть с кровати. Никто не был там. Тонкий лунный свет наклонился, но выбрал только диван и два стула. Она не могла видеть более мрачной тени во французских дверях, как будто кто-то стоял, заглядывая внутрь. «Это был сон», - снова сказала она, удерживая Сэмми близко.

Но что-то пробудило и Бекки. Прежде, чем Сэмми начал кричать. Она пыталась вспомнить, что подтолкнуло ее к сознанию, когда она увидела, что драпировка виновата. Нижний угол был откинут назад, как будто он был нарушен. Разве она оставила это так? Она так не думала.

Выскользнув из постели, она схватила свой кошелек и обмакнула нагруженный револьвер Кольта. 38, который Морган так тщательно научил ее обращаться. Когда она двинулась в гостиную, запахи сада и свежеиссеченной травы были острыми. Как будто наступил ночной бриз, хотя она знала, что она оставила дверь запертой. В гостиной было пусто - если кто-то не присел на корточки за стулом или за диваном. Подбирая .38, она подошла к затененной мебели, дрожа от удара ее собственного сердца. Она внезапно остановилась, когда за ней Сэмми закричала. Держа пушку и прочь, она повернулась к спальне.

Крик Сэмми резко остановился, превратившись в приглушенный звук гнева. Фалон схватил ребенка против него, Сэмми скручивался и пинал. Погрузившись, он так сильно дернул ее за спину, что она перевела дыхание, но внезапно Фалон споткнулся. Он ударил в воздух, как будто кто-то ударил его. Никого не было, он качнулся в воздухе. Бекки, держа оружие низко, перебралась в спальню. «Брось ребенка. Сделай это сейчас.

Он развернул Сэмми в свою линию огня, чуть не уронил боевого ребенка. Сцепив ее одной рукой, он снова упал на пустой воздух, а затем уклонился. Схватив с собой Сэмми, он побежал мимо Бекки, игнорируя пистолет, мчась к двери. Он думал, что Бекки не будет стрелять? Она бросилась к нему, схватила его за рубашку, чтобы вытащить его из равновесия, нацелившись на ноги от Сэмми и выстрелила.

Он дернулся и уронил Сэмми. Она убежала. Фалон наткнулся на дверь, уклоняясь, размахивая руками, чуть не упал на мелкие ступеньки. Он бил себя по плечу и груди, словно что-то цеплялось за него. Бекки услышала Сэмми в спальне, вызвавшую полицию. Фалон боролся, отодвинул невидимого атакующего и побежал через азалии и поднялся на гору. Бекки выстрелила однажды на отступающую спину, но потом он был слишком близко к дому соседа. Она побежала в погоню за ним на улицу, но не стала снова стрелять из многих домов. Его хромые шаги стучали в тени под деревьями; Она услышала, как он снова споткнулся, а затем услышал, как дверца автомобиля захлопнулась, услышал запуск двигателя. Шины взвизгнули, и машина ушла. Бекки повернулась и побежала, ворвалась в гостиную.

Сэмми стоял между двумя кроватями бледный и тихий, телефон все еще в ее руке. Бекки, с четырьмя раундами, все еще в камере, проверила сюиту для второго нападавшего, хотя она сомневалась, что у Фалона был партнер. Она надела халат на платье и уронила пистолет в карман, а затем села на кровать, держа Сэмми, ожидая полиции. Если бы они не нашли Фалона и не заперли его, если бы они не задержали его в тюрьме, он вернется.

Не сегодня, но скоро.

Возможно, ее один уверенный выстрел повредил его ногу, поэтому он поискал врача, кого бы он лечил, не сообщив о стрельбе. Она знала, что он продолжит возвращаться, преследуя их, пока он не повредит им обоих или не убьет их.

Или пока она не убила Фалона.

Может ли она ранить его достаточно плохо, чтобы заставить его держаться подальше? Когда она посмотрела на порог, на ковре и на ступенях была кровь. Ей было жаль, что она не убила его и не покончила с этим. Если бы она тренировалась больше, она могла бы быть более эффективной в том, чтобы остановить его, не навредив Сэмми. Какое у нее было обучение, Морган дал ей давным-давно. Когда война закончилась, и Морган снова вернулся домой, ни один из них не мечтал, что ее жизнь и Сэмми могут зависеть от дополнительного обучения. Тогда мир казался мирным. Они были догнаны снова семьей, были вместе и счастливы. Она начала, когда тень прошла через кусты к французской двери. Она встала, положив руку в карман на пистолет и остановилась.

«Полиция», - закричал человек. Его спина была на свету, он был только силуэтом, она не могла видеть форму. В тот же миг она услышала, как Энн позвонила с вершины лестницы, затем фигура на террасе перешла в более ясный вид, где свет гостиной пробился через его значок и полосы сержанта. Высокий, худой человек с песчаными волосами.

Она сказала, что она вооружена, медленно вытащила пистолет, открыла акцию и положила ее на комод. «Входи, - сухо сказала она.

«Сержант Крандон, - сказал он, входя, глядя на пистолет. Энн спускалась по ковровой лестнице рядом со вторым офицером. Двое мужчин обыскали сюиту, в то время как еще два офицера обыскали Фалона снаружи, их свет двигался среди кустов, кружил сад и сады соседей, а затем поднимался на холм. Сержант взял образцы крови и сфотографировал пятна крови, и там, где тропа Фалона исчезла среди мульчи и кустов. Энн долго не спала. Увидев, что Бекки и Сэмми были в безопасности, она снова поднялась, как сержант Крандон попросил ее сделать, чтобы не беспокоить никаких доказательств. Сэмми стоял, прижимаясь к Бекки, холодным от страха. Но что-то еще сияло в глазах Сэмми. Она посмотрела на Бекки с глубоким и тайным изумлением. Бекки оглянулась на нее, потрясена тем, что она видела.

Раньше, после того, как Фалон напал на Бекки на стоянке, Сэмми сказал, что Мисто не мог вам помочь, мама, темнота была слишком сильной.

Если бы кошка не смогла помочь ей тогда, если бы была настоящая кошка-призрак, подумала Бекки, почему он сегодня был достаточно силен, чтобы напасть на Фалона? Чтобы заставить Фалона сделать паузу так, чтобы она попала в этот выстрел?

Разве это было связано с Сэмми? С тем фактом, что Сами была в опасности?

Когда сержант Крандон вернулся, она наблюдала, как он разгружает свое оружие и сумку для доказательства. Он не выглядел обеспокоенным тем, что он оставил ее без защиты от Фалона. Спокойно она ответила на его вопросы. Сказал ему, как Сэмми проснулся, и что она схватила пистолет из кошелька. Она показала ему, где она стояла, когда она стреляла. Она не сказала ему, кто такой человек, она не сказала, что знала его, и Сэмми молчал.

«Если бы вы могли навестить его, - сказал Крандон, - если вы подадите жалобу, вы можете отвезти его в суд, наложить на него сдерживающий приказ».

«Как я могу? Я его не знаю. Я не могу назвать человека, которого я никогда раньше не видел.

Если бы Фалон был пойман, если бы узнал, что она его идентифицировала, и если бы он был отпущен, как он, вероятно, был бы, он придет после них с еще большей мести. И что у полиции есть, чтобы держать его? У нее было только слово против Фалона. Они не могли долго удерживать его. Она слышала о том, что женщины подвергались нападениям, жестоко избивали, когда рассказ разрастался, в сплетнях, даже в газетах, что они привели его, соблазнил его. Может быть, наступит день, когда к женщинам будут относиться более справедливо, но он еще не прибыл, и у нее не было шансов.

Большинство проклятий всех, показания Фалона помогли осудить Моргана. Если бы она определила Фалона для взлома, что бы сказали полиция или суд? Что она подала жалобу, чтобы вернуться к Фалону? Что она заманила Фалона, подставила его?

Она подумала позвонить Квекеру Лоу, но, возможно, она не хотела знать, что он посоветует. Если бы она позвонила Лоу сейчас, перед полицией, они бы знали, что в этой истории было больше, что это не случайный взлом. Она была любезно относилась к Крангдону, сотрудничая друг с другом. Когда он закончил интервью, он назначил молодого офицера-епископа остаться в помещении, чтобы Бекки и Сэмми могли немного поспать. Он предложил, чтобы плотник установил металлический барьер над французскими дверями. «Открытая сетка, - сказал он, - которая может быть заблокирована, но в воздухе будет в воздухе. Удостоверьтесь, что он устанавливает его, чтобы можно было потянуть за шторы. И, - сказал он, - вы можете надеть более надежные замки на твердые двери, замените блокировки пальцев мертвыми болтами ».

Когда худой офицер оставил их, выйдя во двор, Энн снова спустилась и села на кровать, держа Сэмми. «Все в порядке. Полиция здесь, теперь все в порядке ». Но Сэмми, как и Бекки, не очень-то верил в полицию, после того, как римский ДП оставил Моргана, ничего не сделал, чтобы раскрыть реальные факты об убийстве в Риме. Когда Энн сказала спокойной ночи, Бекки вышла из лампы и сползла в постель с Сэмми. Только на следующее утро она позвонила Квакеру Лоу.

Когда она рассказала ему о взломе и что она расстреляла Фалона, Лоу был тихим, уклончивым. Неужели он понял, почему она отказалась от имени Фалона? Он сказал: «Жалоба на Фалона, возможно, была полезной в получении апелляции. Вы об этом подумали?

“Я сделал. И это могло бы также заставить меня или Сэмми убить. «Разве она ошибалась в том, что не идентифицировала Фалона? Она не хотела пересекать Лоу, она не могла позволить себе оттолкнуть его. Она не хотела терять апелляцию. Она закончила телефонный звонок, чувствуя себя одиноким и неопределенным, более испуганным и расстроенным, как она могла бы подумать, потеряв симпатию Лоу.

18

LEE SAT На металлическом смотровом столе его рубашка, ожидая, когда доктор Флойд войдет и высунет на него холодный стетоскоп. Сегодня утром он почувствовал себя гнилым, он упал так плохо на хлопчатобумажной фабрике, что бригадир уволил его и отправил прямо в лазарет. Он не пожалел, он должен был знать, когда начал, что это глупо. Но даже сейчас, сидя на столе, глядя на упорядоченного, стоящего в дверном проеме, Ли, который видел в его голове, был не хлопчатобумажной фабрикой, а Сэмми Блейком и Мэй, их зеркальными изображениями, которые остались с ним с тех пор, как он посетил день. Он был взволнован, задаваясь вопросом, жив ли где-то Мэй, когда вошел доктор Флойд.

Доктор взглянул на Ли и покачал головой: «Ты бледный, как мертвая камбала». Он нажал на стетоскоп на грудь Ли, слушал, снова и снова двигал, прислушиваясь. «Ты должен был знать лучше. Промах от вашего советника сказал, что вы наденете маску. Почему ты не сделал этого? Тем не менее, это было так. Что вы думаете, что линт будет делать с вашими легкими? В лучшем случае у вас мало места в этих воздушных мешках. - У

меня не было выбора, если бы я хотел работать. Ли не упомянул, что он мог бы попросить кухню. «Мне не нравится просто сидеть, - кропотливо сказал он.

«Теперь ты будешь сидеть. Вы закончили с хлопчатобумажной фабрикой, вы собираетесь сидеть на солнце и ничего не делать, пока не почувствуете себя лучше.

- Вы лишаете всех рабочих мест? Как насчет кухни?

Флойд колебался: «На кухне все будет хорошо, если вы сможете обойти паровое оборудование. Пару было бы хорошо для вас. Доктор покачал головой. «Ты упрямый СОБ, Фонтана. Я поговорю с Бронским о работе.

Ли надел рубашку и соскользнул со стола. «Я не видел Карен Тернер, когда я вошел».

Это заставило Флойда смеяться. «Ты так же плох, как Молодые баксы. Я думаю, что она в лаборатории. -

Угадайте, что вы были правы, - сказал Ли, - приятно видеть красивое лицо, приподнимает парня ».

Он вышел на полпути по коридору, когда остановился у закрытого дверь, слушая. Серия мягких стуков, затем приглушенный крик. Он схватил ручку и распахнул дверь.

Карен корчилась на полу возле стола, сражаясь с Кокером. Он присел на корточки, прижимая ее коленом, и кровь текла его темными волосами. Она ударила и ударила его, ее белая форма была открыта к ее талии и окровавлена, ее бюстгальтер оторвался. Кокер закутала телефонный шнур на шею и прижимала к горлу нож для тюрьмы. Ли бросился, приподнял носок своего башмака под ружьем Кокера, сняв нож. Кокер подошел к нему. Ли получил удар в пах Кокера и уклонился, крича о помощи. Кокер схватил его, швырнул на стол и выбил дверь, его глаза были холодны от ненависти и с обещанием.

Ли опустился на колени над Карен, отворачивая шнур от ее шеи. Длинные красные линии кружили ей в горле. Ее лоб уже отек и потемнел; у нее было очень плохое кровотечение, красные пятна впитывали ее форму. Ли подтолкнул ее к столу стола и побежал в зал, снова крича, но уже был доктор Флойд, позади которого был ординар. Они опустились на колени рядом с Карен.

«Кто это был?» - сказал Флойд, взглянув на Ли. «Ты его видел?»

«Кокер, - прохрипел Ли, тяжело кашляя, потом побежал, преследуя Кокера.

Когда он подошел к двойным дверям диспансера, он задыхался. Он видел Кокера между зданиями, делая для столовой. Ли замедлил ход, перебрался через двор, глубоко вздохнув. Зачем его преследовать? Не было места, где Кокер мог бы спрятаться надолго. Когда Кокер повернулся и увидел его, он ускорил шаг и направился к клеточному блоку. Двигаясь быстро по всему соединению, его экипаж потемнел от бледных зданий, он проскочил через тяжелую дверь. Ли побежал, впиваясь в блок позади него.

От входа у него был полный взгляд на металлическую лестницу зигзага, ведущую вверх. Гамильтон, за столом, увидел, что Ли смотрит и следит за его взглядом. Кокер уже взбирался на третий уровень. Впереди кокера на подиуме Бронский шел, глядя на книгу, открытую в его руках, и читал, медленно приближаясь к лестнице. Ли подумал, что Кокер должен был сыграть его невиновным, небрежно броситься к Бронски и в свою камеру, но когда Бронски взглянул на него, затем посмотрел на рельс в сторону Ли, Кокер застыл.

Он уставился на Ли, и Гамильтон наблюдал за ним, знал, что он не может снова спуститься, что он был загнан в угол. Качаясь вокруг, он поручил Бронски, его нос вспыхнул. Бронски присел, уронил книгу, схватил Кокера за руку и отбросил нож от его лица. Бронски схватил пояс Кокера и одним движением поднял и свернул Кокер над рельсом. Кокер мгновенно побывал на открытом пространстве, затем упал, размахивая руками, его тело скручивало три уровня. Он ударил по бетонному голосу со звуком, который раздражал Ли.

Позади Ли распахнулись большие двери, и прибежали охранники. Встряхнувшись, Ли направился к лестнице и своей камере. Теперь они будут заперты, пока охранники не разобрались.

Он сидел на своей койке, надеясь, что Карен Тернер будет в порядке, увидев ее размазанную кровью форму, красные отметины, кружащие ее горло. Он был прав, в первую очередь, власти были проклятыми дураками, привозя сюда женщину. Он слышал, как охранники кричали приказания, слышали, как заключенные переезжают за закрытием. Он снова не видел Карен Тернер.

Сотрудники тюрьмы получили действие, которое спешно вытеснили, когда Карен рассказала им, что произошло. Ли услышала, что она покинула тюрьму, что она работает в гражданской больнице. Через неделю доктор Флойд тоже исчез. Ли он был уволен или принял «досрочный выход на пенсию», как они это называли, Ли никогда не знал. И хотя он был рад, что Карен ушел оттуда, он пропустил эту симпатичную улыбку. Через два дня он снова работал, на этот раз в теплой, паровой кухне.

19

ANNE SAT На кухонном столе, потягивающем кофе. «Вы вообще не спали с Сэмми?» Бекки и Сэмми только что поднялись наверх, Сэмми перешел к печке, чтобы посмотреть блины блинов. Бекки налила чашку кофе и села.

«Удивительно, но мы спали». Она не сказала, что они спали с теплой кошкой между ними, руки Сэмми обнимали невидимое присутствие, которое тоже утешало Бекки.

“Прошлой ночью . , Энн сказала: «Я бы хотела, чтобы ты убил его». Это шокировало Бекки, исходящую от ее правильной тети.

«Я молилась каждую ночь, - сказала Энн, - что Брэд Фалон мертв». Она показалась удивленной выражением Бекки. «Он пытался убить тебя, он сделал ничего, кроме неприятностей, он делает все возможное, чтобы разрушить твою жизнь. Какая польза от него, в мире? »Тетя Энн, которую она видела сейчас, по-разному отличалась от того, как Бекки всегда думала о ней.

Рядом с печью, Сэмми обернулся: «Мне снилось, что он ворвался, я мечтал о том, чтобы протянуть руку».

Энн кивнула: «Эта мечта, возможно, спасла тебе жизнь». И, как бы наполовину про себя: «То же самое. , .ffliction. , , наша мать назвала это, что наша тетя Мэй выдержала. У нее тоже были мечты, - тихо сказала Энн. «Мать сказала мне, что из-за моих собственных снов, но она сказала мне, как будто они были постыдными. В противном случае она редко говорила о семье, я знаю лишь незначительную историю. Я знаю, что Мэй была самой молодой из пяти детей нашей великой тети Нелл.

«Нелл и ее трое девушек переехали в Северную Каролину после смерти отца ребенка. Он оставил их очень мало, они продали свою землю в Аризоне практически ничего, им больше некуда было идти, кроме ее сестры. Два старших брата Маэ уже ушли из дома. Позже сестра Маэ Нора вышла замуж и поселилась в Грузии, наша мать Нора.

Бекки положила руку на Энн. «Ты знаешь, где сейчас Мэй?»

Анна покачала головой: «Я этого не делаю. Странно, иногда стыдно, стыдно, так мало зная о нашей семье. Большинство южных семей погружены в свою историю, начиная с гражданской войны. Но так мы выросли. Никаких обсуждений, поэтому мы с Каролиной не интересовались. Я не понимал тогда пустоты, которая осталась во мне, не имеющей реальных связей с нашим прошлым.

Энн потягивала свой кофе, посмотрела на Бекки. «У меня тоже было чувство, что в нашем прошлом может быть больше, чем Мечты, другие «постыдные» вещи, о которых мама не хотела говорить.

Бекки тоже иногда чувствовал, что не знает своей семейной истории. Кэролайн не хранила никаких писем, картинок и ничего не знала о прошлом. Она смотрела, как Мариоль наливает стакан молока для Сэмми и кладет завтрак на стол. Когда Сэмми скользнула в свой стул, потянулась за сиропом, Мариоль поцеловала ее в макушку, затем отвернулась, чтобы проверить сковородку и налить больше теста. Интересно, подумала Бекки, насколько комфортно выглядел Мариол с упоминанием пророческих снов. Как будто она и Энн могли открыто говорить о мечтах Анны. Может быть, в семье Мариола такие таланты не считались странными. В любом случае прием Мариола успокоил Бекки, и ей стало легче.

ТРИ ДНЯ ПОСЛЕ Фреда Кокера скончался на полке на клеточном блоке, друг Кокера Делоне загнал Ли между зданиями, сверкнув тонким ножом, сделанным в тюрьме. Ли только что покинул кухню после смены и направился в автомобильный магазин, когда услышал хруст гравия позади него. Он развернулся, увидел, что Делоне быстро надвигается на него, в ладони сияет лезвие.

«Ты грубый старый ублюдок, ты виноват, что он мертв».

Ли хотел дотянуться до гаррота, но что-то ему ничего не сказал, велел ему уйти. Озадаченный, не привыкший отступать, он проскользнул через боковую дверь в каменную мастерскую, большую, пещерную комнату. Он никого не видел, не слышал ни звука. Уклоняясь от автономных стен практики и высоких кучек камней и кирпичей, он потерял себя в своих тенях. Он услышал Делоне позади него, услышал его поездку, возможно, над деревянной опорой, которая упиралась в барьеры кладки. Уклонившись к задней части здания, где Ли знал, что еще одна дверь снова вышла, он не увидел над ним желтую тень, проскальзывающую через вершины камня и стены блока, тень, тонкую, как дым.

Кошка не могла материализоваться, если бы захотел. Он был потрачен, его нападение прошлой ночью на Фалона, поскольку он отвлекал злоумышленника, чтобы защитить Сэмми, оставил его слабым, как новый котенок. Если это было влиянием сатаны, ему это не нравилось. Иногда это случалось, когда он пытался действовать в обоих мирах; И вчера он услышал, как заснул, холодный смех темного принца; Ему тоже это не понравилось. Теперь он последовал за Ли по вершинам отдельно стоящих стен, пока, в дальнем углу тусклой комнаты, Ли скользнул во тьму между задней дверью и высокими кучами блоков.

Ли попробовал дверь и нашел ее запертой. В ручке не было ручки, нет ключа в замочной скважине. Он беспомощно плескался на него, не мог заставить его открыть, и, подбивая обувь за спиной, качнулся, ожидая. Стояла ладонь мяча струны, его палец в петле.

Все произошло слишком быстро. Кусок бетона упал, и Делоне бросился ему навстречу, ледяной лезвие низко и смертельно. Ли видел слишком поздно, не было места, чтобы размахивать своим оружием. Он уклонился, но Делоне был на нем, нос вспыхнул, когда Делоне втащил его в стену. Ли почувствовал, что нож входит, низко в его стороне.

Делоне дернул лезвие, кровь брызнула. Оружие снова мелькнуло. Ли пнул Делоне в колено и ударил клинок с его руки. Усилия удвоили Ли, кошка почувствовала боль раны, как будто это была его собственная. Он присел на корточки, когда Делоне закрылся, но инстинктивно отступил, когда Ли развернул гаррот. Он наблюдал, как он обхватывает ногу Делоне. Ли тяжело дернул шнур, лезвия прорезали ткань и плоть, Делоне споткнулся, сжимая его разорванную ногу. Но когда Ли снова дернул оружие, Делоне бросился вперед. Ли уклонился и взмахнул выше, свист свистнул, свет сокрушил его арсенал лезвий, когда он скрипел вокруг горла Делоне. Ли схватил тяжелый орешек, крепко дернул шнур. Делоне упал, сжимая разорванное горло. Призрачная кошка присела ниже, его желтые глаза горели, его собственный страх ослабел, его чувство присутствия сатаны исчезло.

Ли, Ваццинглоун умер, знал, что он мог быть мертв в местечке Делоне. Он работал с гарниром и отступал от тела. Он нашел туалет, отвязал орех от шнура, смыл его и бросил в угол. Он пожел лобный шнур в унитазе, долго натягивая его, надеясь, что он не застрянет. Он вымыл кровь с рук и приложил к руке нож с бумажными полотенцами под рубашкой. Лезвие пробилось под углом, пронзая плоть вдоль его бока и, возможно, взломав ребро; Это больно, как ад. Он молился, чтобы он не достиг чего-то жизненно важного.

Он снял рубашку и штаны, промокнул и вычистил кровь, как мог, и высушил их бумажными полотенцами. Разрывая полотенца на кусочки, он немного покраснел их. Он почистил обувь и выбрал эти полотенца таким же образом. Он оделся в мокрой одежде, застегивая ватные полотенца под пояс. Он прочистил пол, используя последний из полотенец; боль у него закружилась, когда он опустился на колени. Он медленно вышел, останавливаясь только один раз, направляясь к клеточному блоку, у задней двери хлопковой фабрики.

Он встал в свою камеру, держа руку на боку против кровотечения. Он толкнул внутрь, охлажденный не только болью, но и страхом. Это может привести к его освобождению, может привести его в тюрьму на всю оставшуюся жизнь. В свое время он издевался над несколькими мужчинами, каждый из которых пытался убить его. До сих пор ему повезло. На этот раз, возможно, его удача закончилась?

Лежа на своей койке, поддерживая давление на рану, он, должно быть, дремал. Он слышал, как Клаксон ужинал, ему пришлось пропустить эту еду. Он поднялся с койки, чтобы лучше очистить рану. Он стоял в маленьком стальном бассейне, спиной к барам, рубашка открывалась, стирая ядовитое ножевое отверстие мылом и водой, когда он услышал удар позади него. Повернувшись, он никого не увидел. На полу внутри баров лежала небольшая пупка.

Он быстро поднял его, заболел болью, когда он наклонился. Внутри были клейкие повязки, марлевые прокладки, йод и десять таблеток аспирина, завернутых в ткань. Спасибо, Гимпи. Лидзи не сомкнул глаз, когда Ли сказал ему о своих потребностях. Ли проглотил три аспирина и снова вернулся к барам, намазал на йод, воздействовал на него глубоко, сжимая челюсть от боли. Он перевязал рану, прислушиваясь к стопам охранника на подиуме. Он разорвал кровавые бумажные полотенца на мелкие кусочки и покраснел их. Он переоделся в свою другую рубашку, потянув за собой толстую тюремную майку. Он повесил влажную рубашку на крючок, чтобы высохнуть, и почему охранник задал вопросы? Он часто приходил с кухни, разбрызганной водой. Когда он снова вытянулся на своей койке, кошка приземлилась на кровать.

«Тебя это беспокоит, - тихо сказал Мисто, - что ты его убил?»

«Он пытался убить меня, - грубо сказал Ли.

«Тебя это беспокоит?»

«Может быть, - прорычал Ли. «Какая разница? Если бы я не сделал его, я был бы мертв.

Мисто накинул хвост на одеяло. Ли почувствовал, что он свернулся, словно готовясь спать. Возможно, Ли тоже спал, он не был уверен. Вопль Клаксона привел их обоих к жестким, кот стоял и насторожился рядом с Ли. Тело было найдено. Клеточные блоки будут заблокированы, а двойная защита установлена ??на место. Страх охладил его мыслью о поиске. До того, как охранники добрались до его камеры, он встал, взял еще три жира и снова летел, слушая, как начались обыски в дверях.

КОГДА команда PRISON дошла до камеры Ли, он стоял посреди маленького пространства, всасывая его кишку, когда охранник погладил его. Он хотел, чтобы мужчина не ощущал повязку под тяжелой футболкой. Охранник дернулся от одеял, перевернул и осмотрел матрас, осмотрел свои влажные туфли и мокрую рубашку. «Ты падаешь в посудомоечную воду, Фонтана?»

«Парень работает рядом со мной, - сказал Ли, - небрежно, черт возьми». Он ждал, скрывая свою нервозность, пока мужчина не закончил свою любопытную любопытство и не ушел, дав Ли последний оцененный взгляд. Один снова, Ли отполз обратно под одеяло. Это было, когда дьявол вернулся, спустившись, как будто смерть Делоне удерживала его. Снова кошка застыла, воздух стал ледяным, и зернистый голос Люцифера ударил Ли.

«Этот охранник, - сказал сатана, - он заставил тебя сломаться, Фонтана. Он мог бы, если бы немного подтолкнул его. Или, - сказал дьявол, - подумайте об этом. Когда ты убил Делоне, я бы в этот момент привел охранника, повел его в комнату кладки, чтобы найти тебя, стоящего над телом.

«Я пожалел тебя, Фонтана. Теперь ты можешь вернуть любезность. -

Иди к черту. -

У меня есть для тебя миссия.

- Я не хочу это слышать. Приведите кого-нибудь другого к вашему лакею. Ли перевернулся, повернулся спиной, стиснув зубы от боли.

Призрак снова переместился, так что он столкнулся с Ли: «Я хочу, чтобы вы полностью доверились Моргану Блейку, я хочу, чтобы он полностью зависел от вас».

Ли посмотрел на тяжелую тень: «Что вы хотите с Блейком?»

«Я хочу , чтобы он доверять вам во всех вопросах, чтобы следовать за вами беспрекословно. Взамен я отдам тебе, Фонтана. Я сделаю вашу жизнь проще. Блейк уже твой друг, ты особенный для него из-за его ребенка. Теперь он должен искать вашу мудрость во всем, что он берет на себя. Должно быть достаточно легко манипулировать им таким образом.

- Почему? Что ты хочешь сделать? »

« Блейк думает, что ты поможешь ему, Фонтана. И вы можете помочь. Когда вы это сделаете, мое давление на вас облегчится. Рана заживет, боль исчезнет. Так легко сделать, чтобы получить абсолютную уверенность Блэка, независимо от того, что вы могли бы попросить его сделать. , , Прекрасная сделка, - сказал дьявол. «Подумай об этом, Фонтана. , »И голос исчез, тень исчезла, темное привидение исчезло. Ли остался только с вопросами.

В СЛЕДУЮЩИЕ дни, когда тюремные власти расследовали убийство Делоне, рана Ли продолжала пульсировать; все, что он делал, даже ел, оставил его холодным и слабым. Он не изменил свою рутину, взял обезболивающие, пошел на кухню, как обычно, и потянул его смену. Боль была плохой, когда он нес тяжелые подносы. На третий день в конце смены, когда он поднял стопку лотков, холодный пот вылепил лицо, и он увидел, как Бронски наблюдал за ним. Бронский переступил и взял с него лотки. «Иди сиди на ступеньках, Фонтана. Я позабочусь об этом. Это был единственный признак того, что Бронски знал, как умер Делоне.

К тому времени, когда безопасность упала до нормального состояния, рана Ли начала заживать. Гимпи дважды прошел мимо задней двери кухни, просунув Ли больше аспирина, йода, некоторого сульфатного порошка и свежих повязок, быстро отворачиваясь, когда Ли достал пакет под рубашку. Ли и Гимпи прошли долгий путь, и Ли был благодарен за дружбу. Он понятия не имел, что всего через несколько дней он откажется от Гимпи, что ручка Атланты будет в последний раз, когда он когда-нибудь увидит старого сафари.

20

Я НАЧАЛСЯ к большому двору, что означает тихо сидеть на тонком утреннем солнце и попытаться облегчить его больную сторону, когда он увидел что-то, что вызвало шок от вызова, - но также послал ему страх страха. Он направлялся вниз по склонам холма, когда заметил что-то другое в тридцатифутовой стене, возвышающейся над ним. То, как падал солнечный свет, он заметил намек тени на бетон, самый слабый пятно. Не облачная тень, это был зубный и прямой. Некоторое несовершенство в стене? Он сделал паузу, чтобы посмотреть, небрежно опираясь на металлический рельс.

Во дворе внизу полдюжины молодых заключенных бегали по трассе. Двое мужчин играли в гандболе против самой стены, а за ними три каторжника бросали бейсбол, фигуры, затмеванные гигантской стеной. Он внимательно посмотрел на тонкую линию, но, когда он начал спускаться по лестнице, для более близкого взгляда она исчезла, была потеряна в том, как свет упал.

Он двинулся вниз, пытаясь вернуть тень, но только до тех пор, пока он не достиг нижнего уровня, он снова это увидел. Тонкая вертикальная линия, идущая от земли, поднимается на тридцать футов вверх. Когда Ли двинулся, линия исчезла. Он отошел назад, и вот он. Он опустил ногу на нижний рельс, глядя. Это должно быть взаимосвязанное соединение, хотя он не мог найти другого подобного. Это был единственный недостаток, который он мог видеть по простому пространству между близлежащей башней и далекой, в дальнем углу. Может ли это быть дефектом, когда формы были подняты? Так слабый пятно, что, когда формы были удалены, он был пропущен, оставлен без исправления без последнего касания шпателя, чтобы сгладить его? Его взгляд был на полпути, после линии, когда он увидел что-то еще.

Примерно в шесть дюймов по обе стороны от линии он увидел маленький круглый отступ, самую маленькую ямочку, выделенную наклонным солнцем. Следуя самой линии, он обнаружил еще две точки, а два над ними, пятна, настолько нечеткие, что его малейший ход заставил их исчезнуть.

Он отметил, что линия ударила по основанию стены по отношению к кривой беговой дорожки. Не торопясь, он двинулся вниз по лестнице, через двор и беговую дорожку. Он сел у стены прямо на сустав, небрежно наблюдая за бегунами и шариками. Никто не обратил на него внимания. Когда он провел рукой позади него, он почувствовал сустав. Когда он чувствовал себя взад и вперед, он обнаружил самую маленькую маленькую ямочку. Он соскоблил его большим пальцем, затем тяжело прижался и почувствовал, как тяжелая краска оторвалась. Он провел пальцем в отверстие. Плотная прилегающая, но настолько глубокая, что он не мог дотронуться до конца.

Если бы все ямочки были такими глубокими, мужчина должен был только выяснить, как их использовать. Он нашел чип, который упал позади него, и внимательно посмотрел. Слой после слоя высушенной краски намекал на почтенный возраст стены. Он представил, как он строится. Во-первых, металлическая структура, затем фанера или металл образуют как внутри, так и снаружи, чтобы получить влажный цемент. Линия должна была быть соединена между двумя листами формы. Сами формы, наклоненные из более толстого основания, имели бы опоры, чтобы цемент не разрушался, когда он высушивался.

Должны быть другие линии и другие группы дыр. Или там? Возможно, другие отверстия были тщательно заполнены, линии разгладились и оштукатурены. Как этот проспект мог быть пропущен? Может быть, это было, когда два рабочих встретились в отставку? Может быть, они нанесли один слой шпателя, и на следующий день они пошли дальше, забыв закончить этот сустав? Вскоре он был нарисован другими, беззаботными рабочими? Опираясь спиной к стене, он поднял свою большую высоту туда, где она закружилась наверху.

Если кто-то должен был подталкивать железный брусок в каждую дыру, он мог бы подняться на этого ребенка, легко, как поднимаясь на шиповки в телефонном столбе.

Кроме того, охранники в башне вытащили бы вас, как таракан на двери сарая.

Но когда он поднял взгляд к башне, он не мог видеть окна, которые кружили над ним, а не от того места, где он сидел. Он мог видеть, как маленькая часть комнаты разваливается на стене. Нахмурившись, он взглянул на дальнейшую башню в конце, но больше не мог видеть этого. Если бы он не мог видеть окна, охранники внутри не могли его увидеть, если бы они не вышли опасно далеко.

Возможно, они не увидели бы, как альпинист скачет стену, пока не приблизится к вершине, и эта мысль прорвалась через Ли.

Когда он посмотрел вниз по всей протянутой стене, увидев в обоих направлениях, он увидел, что он поклонился. Здесь были поклонились формы, что-то пошло не так. Либо никто не заметил, или никто не хотел брать на себя ответственность. Никто не хотел вырывать формы или, возможно, вырывать часть самой стены и восстанавливать ее. Может быть, какой-то мастер подумал, что никто никогда не заметит, и что это не имеет значения. Как только цемент был сухим и окрашенным, почему такой крошечный недостаток? Волнение заставило его дрожать. Неужели он наткнулся на то, что, возможно, никто другой во всей тюрьме не знал или не думал, что это важно? Ли, сидя там у стены, Ли должен был улыбнуться.

Вам не понадобится батончик в каждом отверстии. Все, что вам нужно, было три коротких железных стержня, чтобы вдаваться и выходить. Один, чтобы держаться, один, чтобы стоять, третий, чтобы перейти к следующему шагу. Опуститесь вниз, потяните нижний штифт, вставьте его поверх пальца. Шаг выше, вытащите нижний штифт и замените его в отверстии над вами. Наверху, где охранники могли видеть вас, вам нужно быть быстрым. Вы оставите последний штифт, зацепите за него веревку и задвиньте ее наружу. Слайд к свободе.

Время Ли было настолько коротким, что ему не нужно было бежать. Но Блейк, если его апелляция была отвергнута, могла смотреть на всю оставшуюся жизнь в этой ловушке.

Если Блейк должен был уйти отсюда, если бы он и Блейк вместе покинули этот сустав и смогли найти Брэда Фалона и получить новые доказательства, возможно, заставить Фалона рассказать, где он спрятал банковские деньги, у Блейка был бы шанс. Шанс, которого он никогда не имел, прежде чем он узнал, что есть ограбление банка, прежде чем он узнал что-нибудь о преступлении, его надели наручники и вытащили в тюрьму.

Если бы они могли выбраться оттуда, возьмите их за руки, дайте ему сказать, где он спрятал деньги. , , Может быть, это все еще было в мешках с бантом, где его набивали счетчики, сумки, как один Фалон, посадили в машине Моргана. Это были доказательства, необходимые Моргану. Эти банковские сумки, большинство из которых были обтянуты кожей вокруг верха и имели кожаные ручки, а кожа должна сохранять отпечатки пальцев. Если бы полицейским повезло и нашли отпечатки Фалона, это было бы всем адвокату Бекки. Он мог получить ордер на основании новых доказательств, и ДС пришлось бы обвинять Фалона. Было бы новое испытание, и если бы это было справедливое судебное разбирательство на этот раз, Блейк был бы на пути к свободе.

Ли удивился, опираясь на холодный бетон. Неужели он случайно наткнулся на это? Или, если бы его привели, могло ли это открытие стать ловушкой сатаны? Если бы он был увлечен этим взглядом на стену? Его дразнили, чтобы сделать прерванную попытку, которая может оставить их обоих взаперти на всю оставшуюся жизнь или заставить их застрелить и убить?

Подняв горстку грязи, он запихнул ее в отверстие в стене и смазал ее по бетону, затем он встал и вышел из большого двора. Перейдя к клеточному блоку, он сказал себе, что не собирается думать об этом, что идея никогда не сработает. То, что он не собирался испортить свое освобождение и испортил то, что, возможно, у Моргана для апелляции, он не собирался взорвать возможный новый суд Моргана всем в ад.

Но в ближайшие дни было нелегко оставить идею в одиночку. Он думал о стене ночью, когда он проснулся со своей босой. Мысль об этом, когда он проснулся утром, и все во время его смены на кухне, подумал об этом, когда поезд грохотал, крича, направляясь по всей стране. Мысль об этом, пока он не пожелал, чтобы он никогда не видел проклятый недостаток.

21

ДВА ДНЯ. После того, как Бекки расстреляла Брэда Фалона, она и Сэмми направились в Рим только для ужина и остались на ночь. Несмотря на поддержку Анны и Мариола, ей нужно было быть со своей матерью, а Сэмми нужна была ее бабушка, им нужна была Кэролайн, чтобы поговорить с ними и успокоить их обоих. Она смотрела на улицы, когда они покидали Морнингсайд, но была уверена, что за ними не пошел черный автомобиль. Она подумала, может ли Фалон вернуть ее Рому, Натали или его многострадальной и обычно игнорируемой матери. Она надеялась, что он был заперт где-то в Атланте, сильно пострадав от раны, которую она нанесла. Они уехали сразу после работы, Бекки размахивала Энн, чтобы забрать Сэмми и засунуть свою ночную сумку в машину. Движение не было тяжелым, когда они вышли из бизнеса и жилых районов, а на двухполосной дороге, ведущей на север.

На следующий день после того, как полиция взяла пистолет за доказательства, ее выгнали в оружейный цех на Декейтер-роуд и купили револьвер с черным ножом 0,32 калибра и кобуру, пистолет, достаточно маленький, чтобы носить под курткой или под платье из двух частей. Такой ход может показаться глупым, и даже .32 сочли его противоестественным, но это может спасти их жизни. Она дала Сэмми строгие инструкции о том, чтобы не обращаться с пистолетом, и они тщательно перешли к правилам. Бекки также показала ей, как работает револьвер, чтобы полностью понять принципы безопасности. Может быть, она была глупа, чтобы ехать в Рим, когда она не знала, где находится Фалон. Может быть, он нашел врача, который не сообщил рану, может быть, его правильно лечили, он снова и снова двигался. Она читала, что некоторые психопатические личности могут игнорировать много боли. Когда они переместились на север между овощными участками и птицефабриками, она была абсолютно осведомлена о любой машине, припаркованной на боковой дороге, а также о тех немногих, кто приближался сзади. Самми хотела узнать, когда она может начать учебу, она рассказала о хомяках, которые они имели в своем классе в Риме, в театре, который они построили из картонных коробок, о цветной карте Грузии на стене и рассказах, которые их учитель читал их. Самми не упоминал о нападении Фалона; Она сидела рядом с Бекки, любимой книгой на коленях, вскоре была похоронена в истории. Только когда она перевернула последнюю страницу, она подняла глаза, ее слова поразили Бекки. Она говорила о хомяках, которые они имели в своем классе в Риме, в театре, который они построили из картонных картонных коробок, о цветной карте Грузии на стене и рассказах, которые их читатели прочитали. Самми не упоминал о нападении Фалона; она сидела рядом с Бекки, любимой книгой на коленях, вскоре была похоронена в истории. Только когда она перевернула последнюю страницу, она подняла глаза, ее слова поразили Бекки. она говорила о хомяках, которые у них были в ее классе в Риме, в театре, который они построили из картонных картонных коробок, о цветной карте Грузии на стене и рассказах, которые их учитель прочитал. Самми не упоминал о нападении Фалона; Она сидела рядом с Бекки, любимой книгой на коленях, вскоре была похоронена в истории. Только когда она перевернула последнюю страницу, она подняла глаза, ее слова поразили Бекки.

«Ты собираешься рассказать Папе, что ты застрелил Фалона?»

«Нет, я не. У папы достаточно ума. Бекки потянула Сэмми ближе, обнимая ее. «Нам не нужно его беспокоить. Надеюсь, после того, как я расстреляю Фалона, он будет держаться подальше от нас. Она посмотрела на Сэмми. «Мы будем бодры, хотя?» Сэмми кивнул. Бекки знала, что уродство не должно быть похоронено, что они должны говорить об этом. Если они поделились своим страхом, обсудили, что с этим делать, попытались понять это, она подумала, что Сэмми справится с этим лучше. Они были, возможно, в часе езды к северу от Атланты на узкой пустынной двухполосной дороге, когда она увидела, как за ними быстро потянулась машина.

Она подумала, что скоро пройдет, черный автомобиль, гладкий и низкий, но в мире было много черных автомобилей. Вероятно, какой-то местный фермер, который вышел из своих ворот за ними. Хотя мало местных жителей ехали так быстро, зная, что на дороге может быть свободный скот или собака. Это была открытая страна, пастбища и леса, разделяющие разрозненные фермы. Они были к востоку от Кингстона, уже покинули больший город Картерсвилль. Они не прошли бы через Кингстон, только рядом с ним, а затем до Рима не было больше городов. Чувствуя себя внезапно уязвимой, она облегчила куртку, чтобы лучше добраться до револьвера.

Но когда машина приблизилась, она увидела, что она совсем не черная, темно-синяя и тянет маленький трейлер. Он прошел мимо них, низко, темно-синего седана, которого вела беловолосая женщина, потянув за собой растровый трейлер с большим годовалым теленком внутри. Бекки чувствовала себя глупо, словно она была слишком дико драматична. Фалон был, вероятно, в нескольких милях от нее, укрытый от выстрела. Следующий автомобиль, который подошел, быстро набрал ее, ускорив позади нее. Она замедлила, чтобы позволить ей пройти, наблюдая в зеркале заднего вида одинокого водителя, а затем смотрела на него, на силуэт его тонкой головы и пыхтевших волос, с задней подсветкой за лобовым стеклом автомобиля. Когда он поднялся на хвост, ее зеркало заднего вида отразилось на тонком, ущемленном лице Фалона.

Они были почти в десяти милях от Рима, больше не было бы бензоколонки, не было городов до Рима, только небольшие домашние места, в которых не было полиции, но зависело от шерифа округа, который мог бы быть в нескольких километрах. Она проверила проходящие фермы, молясь увидеть машину шерифа, припаркованную на одном из дворов, и желая, чтобы у нее было более грозное оружие, чем маленький револьвер. Когда Сэмми начал поворачиваться на сиденье, чтобы оглянуться назад, Беккистопп ее. «Не надо, дорогая, не поворачивайся. Не позволяйте ему знать, что вы его видите.

Сэмми сидел неподвижно, глядя прямо. Они приближались к узкому мосту через ручей, который кормил реку Этоуа. Когда, начиная с Бекки, застрелила машину, Фалон ускорился рядом с ней, толкая ее на рельс. Она надела его, сжигая резину. Он так сильно врезался в нее, что она скользнула и вздохнула, подумала, что пройдет через хлипкий рельс. Она захлопнулась на своих тормозах, схватила Сэмми, чтобы она не попала в приборную панель. Они были в середине моста, ее крыло смялось с рельсом. Она развернула колесо, засунула педаль газа на пол и вывернулась. Их крылья поймали, металл кричал на металл. Она опиралась на газ; Ей потребовалось все, что ее машина должна была рывком освободиться, согнув металлический визг, когда она подбежала вперед. Она прошла мимо него на мгновение, достаточно, чтобы оторвать мост от неровной дороги, И теперь его машина была с ней снова. Она обмакнула и подняла .32, положила его на край открытого окна. Она выстрелила, едва спустив взгляд с дороги.

«Получите эту коробку в моем кошельке. Пули. Она снова выстрелила, и в третий раз, когда Сэмми вскарабкался, чтобы найти коробку. Она задавалась вопросом, может ли она перезагрузиться во время вождения. Но вдруг машина Фалона замедлилась и упала. Неужели она ударила его? Или он боялся, что она это сделает? Желая, чтобы она убила его на этот раз, она засунула ногу на пол, кривая визжащим шинам и быстро отправилась в Рим.

22

Они все еще вздрогнули, и Бекки все еще наблюдала за ней, хотя больше не видела машину Фалона. Ослабляя по знакомым улицам под яркими кленами, их красные листья наполовину упали, мимо знакомых домов, где она играла, когда она была маленькой, она начала расслабляться. Холодное небо поблескивало к темноте, тени под широкими дубами, впадающими в ночь, зажженные окна маняли. Она не отправилась в свой пустой дом, но направилась к Кэролайн. Взяв машину за пекарню, она собрала Сэмми, как если бы она все еще была маленьким ребенком, а не девятилетней девочкой, и поспешила внутрь.

Огонь горел в очаге, в большой гостиной. Только когда они были в безопасности в объятиях Кэролайн, Бекки почувствовала, что ее стук сердца замедляется. Кэролайн молча держала их, видя, как они расстроились. Ее темные волосы были завязаны в хвост, ее джинсы старые и выцветшие, а ее фартук - красочный лоскут. Они долго держали друг друга, затем переходили в большую кухню, яркую комнату, теплую от печей, наполненную ароматами корицы и шоколада. Таймеры гадали в ритме, который был частью детства Бекки. Пекарские стойки были заполнены подносами пирожных и коричных рулетов, с лимонными пирожными и пирогами с сладким картофелем. Аура дома, богатые узоры и запахи кухни Кэролайн, казалось, на мгновение вытерла Брэда Фалона из их жизней.

Бекки не остановилась в полицейском участке, чтобы сообщить, что Фалон пытался убежать от нее и что она стреляла в него. Что хорошего? Зачем больше смотреть на их презрение, на их холодное недоверие?

С тех пор, как Морган был впервые арестован, она согласилась с изменением офицеров Римского ДП, этих людей, которые были его друзьями на всю жизнь, с их холодным пренебрежением к собственной версии Моргана о том, что случилось с ним в день ограбления. Все время Морган находился в тюрьме в Риме, и на протяжении всего судебного разбирательства она не могла поверить в тяжелые, суровые показания этих офицеров от людей, которым доверял Морган.

Разумеется, свидетельства о грабеже были обнаружены в машине Моргана, пустой банке с холстом с кровью на ней, разбросанных стодолларовых купюрах. Но ни один из свидетелей полиции не показал, что эти предметы можно было посадить. Это были люди, с которыми они играли, как дети, мужчины, чьи свадьбы они посещали, которые пошли в ту же церковь, одни и те же пикники и праздники. Даже адвокат Моргана, адвокат Бекки подобрал себя только, чтобы сожалеть об этом позже, мало помог ему; Кажется, все в городе считали его виновным.

Теперь, сидя на столе для пекарни, когда Кэролайн разогрела домашний суп и сделала бутерброды, Бекки описала полночь в полночь, стрельбу и его побег. Она описала, как сегодня вечером на пустынной дороге он заставил их проехать через мост. «Пытаясь водить и стрелять, я, скорее всего, пропустил его», сказала она с сожалением. «Но твоя бедная машина, мама. , , Вы не хотите смотреть на свою машину.

- Это только машина, Бекки. Вы можете оставить его для работы Альберта, - сказала Кэролайн, устраивая ужин на столе. «Теперь ты можешь взять свой автомобиль, он уже знает, как тебя найти. Вы остановились у станции, чтобы сообщить Фалону?

Бекки покачала головой. Кэролайн поднялась, повернулась к своему плацдарму и подняла трубку.

«Не надо, мама. Не звоните в полицию. Какая польза от этого?

Кэролайн повернулась и посмотрела на нее: «Ты не можешь их называть. Это свидетельство против Фалона. Как и взлом в Энн, - сказала она, начала набирать номер.

«Пожалуйста, мама. Я тоже не идентифицировал его для взлома. Она позволила ей взглянуть на Сэмми. Кэролайн кивнула, но поняла, что делает себе устный репортаж и обсуждает письменный отчет. Когда она повесила трубку, она улыбалась. Бекки была жесткой от гнева.

«Рабочий сержант сказал, что они отправят кого-то». Она встала и подошла к столу. «Бекки, они уже говорили с полицией в Атланте. Сержант Тревис идет, давайте поужинать, прежде чем он доберется сюда.

Бекки озадаченно посмотрела на нее: «Они знают о взломе у Анны? Но почему . , , «Она взяла половину сэндвича. Ей не хотелось есть, но потом обнаружила, что волнует жареную говядину и хороший домашний хлеб. «Atlanta PD знает, что я живу в Риме, это на водительских правах. Но почему они хотели Рима? »Она посмотрела на Кэролайн. «Чтобы узнать, знает ли меня Рим? Чтобы получить свидетеля персонажа? - сердито спросила она.

«Фалон живет в Риме, - сказала Кэролайн. «Атланта взяла отпечатки пальцев? Может быть, они идентифицировали его от них. Может быть, они заинтересованы, по какой-то причине, даже если вы не представили отчет.

Было темно, когда они закончили ужин и подошли к огню, чтобы дождаться сержанта Тревиса. Когда Кэролайн потянула драпировки, чтобы закрыть любопытные глаза, Сэмми наклонился, зевая, против бабушки. Кэролайн отвела ее к окну, поселила в подушках и надела на нее теплый бросок. Бекки, наблюдая за ними, была наполнена ностальгией, когда она была маленькой и болела. Кэролайн заправила вокруг нее одно и то же пледное одеяло, теплое и безопасное. Через несколько минут Сэмми спал. Бекки и Кэролайн стояли, глядя на нее, пока они не услышали, как машина подтянула машину, услышала статику полицейского радио.

Отвечая на дверь, Кэролайн отвела сержанта Тревиса на кухню, где они не разбудили Сэмми. Она поставила перед ним чашку кофе и тарелку пирожных на столе, и кофе для нее и Бекки. Тревис снял кепку, положил ее на стол рядом с полевой книгой. Высокий, худощавый офицер только что причесал, оставив бледную линию против его угасающего загар.

Бекки описала нападение Фалона на мост и, настойчивый взгляд Кэролайн, сказала Тревису о взломе, и что Фалон напал на нее раньше, чем за аптекой.

«Вы подавали отчеты в обоих случаях? И определил Фалона? Тревис выглядел сомнительным. Он знал, что она не дала имени Фалона, отдел уже говорил с Атлантой.

«Я подал отчет только для взлома. Я сказал, что не знаю, кто этот человек, - сказала ему Бекки.

«Почему?» Спросил Тревис.

“Я боялся. Что, когда они отпустили его, если бы он знал, что я назвал его имя, он был бы еще более опасным.

- Это единственная причина?

- Я боялась за Сэмми. Взгляд Тревиса озадачил ее. «Что еще может быть?»

«Между вами и Фалоном нет ничего?»

Она уставилась на Тревиса.

«Я не сказала ей, - сказала Кэролайн. «Она не слышала сплетен».

Бекки посмотрела с матери на Тревиса: «Что сплетни?»

«В городе есть история, - сказал Тревис, - что вы видите Фалона. Чтобы вы и Фалон планировали ограбление банка, что вы оба установили Моргана, хотели, чтобы его отправили в тюрьму, чтобы избавиться от него. Некоторые люди говорят, что вы живете с Фалоном, в Атланте.

Она молча смотрела на него. Ее ближайшие друзья не могли думать об этом. Ей было трудно поверить, что автомобильные клиенты Моргана или даже клиенты бухгалтерии, которые отпустили ее, поверили бы этому, и, конечно же, не членам их церкви.

Но почти весь город, казалось, купил то, что, по мнению жюри, лежало под присягой на свидетельском стенде. Так почему бы им не поверить в это? »Все думают об этом?» - тихо сказала она,

«Где ты живешь?» - сказал Тревис.

«С моей тетей, сестрой мамы. Но если вы поговорили с полицией в Атланте, вы уже это знаете. Сколько . , - сказала она, - как долго люди это говорят? »

« Не все … »начал Тревис.

«Как долго?»

«Истории начались вскоре после суда».

Она посмотрела на свою мать: «Почему ты не сказал мне? Является ли это частью того, почему я потерял свои счета, а не только Моргана, идущего в тюрьму, но это ложь? »Она мало что знала о остальном мире, но сплетни в маленьком Южном городе были заветным товаром, традиционное и любимое времяпрепровождение.

«Долгое время, - сказала Кэролайн, - я не слышала рассказов, никто мне ничего не сказал. Полагаю, они знали, что я буду в ярости. Никто не относился ко мне иначе, кроме, может быть, для взгляда или двух, как будто некоторым людям было жалко меня. Я не слышал эту историю, пока вы не переехали в Атланту. Она положила руку на Бекки. «Когда у тебя было много других неприятностей, я не мог добавить еще одно уродство, в этом не было смысла».

Сержант Тревис за столом столкнулся со своим кофе и домовым. Бекки сказала: «Полиция, все вы, верила, что Морган виновен. Поэтому, когда вы это услышали, вы тоже этому поверили.

- Мы не верили, что Морган был виноват, - сказал Тревис.

«Ты поступил так, как ты. Вы были для него ужасны. -

Мы не должны высказывать суждение.

- Выслушав решение, - отрезала она. «Вы должны быть честными. Как вы относились к Моргану, как вы действовали, вы считали, что он был виновен с того момента, как вы вытащили его из машины этим утром, после того, как он был наркотиком. Вы думали, что он пьян, когда вы знаете, что он не пьет. Вы думали, что он убил охранника и ограбил банк. Позже, когда Морган был в тюрьме, и Фалон ворвался в мой дом, офицер, который пришел, был непростительно груб ».

«Иногда, - сказал Тревис, - когда нам нужно профессиональное расстояние, мы, похоже, грубые, я думаю».

Она просто посмотрела на него.

«Некоторые из нас ошибались, - сказал Тревис. «Бекки, мы хотим, чтобы Морган получил призыв». Он посмотрел на нее равномерно. «Чтобы быть правдивым, я не знаю, что сделало нас такими угрюмыми. Мы все были в чем-то втянуты, какое-то сильное чувство, которое я не могу объяснить, это было не профессионально. Лицо Тревиса покраснело. «Как кучка маленьких мальчиков, пытающих больного животного. Вы правы, мы не были честны с Морганом.

«Только после того, как судебное разбирательство закончилось, - сказал он, - после того, как Морган упал в Атланте, мы, похоже, пришли в себя, понимаем, насколько мы были уродливы, как сильно мы его подводили. Бекки, я не верю истории о тебе и Фалоне. Я пошел в школу вместе с Фалоном, я знаю, как он. »Тогда он был спокоен:« У меня есть хорошие новости ». Тревис ухмыльнулся, его высокая рама снова отступила на стуле. «Для Фалона есть ордер».

«Что, для взлома? Не для ограбления банка?»

«Нет . Он хотел в Калифорнии. Ордер пришел сегодня утром. Вот почему я так быстро перебрался сюда. Кажется, он участвовал в серии мошенников в сфере недвижимости и мошенничества по проводам. Бюро отправило его из Калифорнии в Чаттанугу, на некоторые крупные банковские счета под фиктивными именами, а затем проследил его здесь ».

«Тогда когда вы его найдете, он будет в тюрьме? Он будет заперт там, где он не сможет связаться с нами? »

« Если бы вы не убили его, на мосту, - сказал Тревис с намеком на улыбку. «Если мы сможем его найти, он будет доставлен офисом маршала США в Калифорнию, он будет находиться в тюрьме там, чтобы ждать предъявления обвинения и суда».

Она хотела обнять Тревиса. Она не могла перестать улыбаться.

«Американскому адвокату в Лос-Анджелесе кажется жарко двигаться на него, - сказал Тревис. «Было пять человек. Остальным четырем предъявлены обвинения. В любом случае Фалон должен быть в федеральном суде в Лос-Анджелесе довольно скоро.

- А если он осужден? - сказала Бекки. «О, его не отправят сюда, в тюрьму в Атланте?» Он не будет заключен в тюрьму с Морганом, подумала она, где Фалон причинит ему боль или убьет его.

«Если он был осужден в Калифорнии, нет причин возвращать его в Грузию. Остров Термина, может быть, самый близкий к Лос-Анджелесу, где его будут судить.

- Как долго он будет там? Как долго он получит? »

« По этим обвинениям максимум может составлять тридцать лет, минимум, может быть, двадцать. С досрочным освобождением и хорошим временем, возможно, наполовину.

- Десять лет, - мягко сказала она. «Десять лет, без Фалона».

«Если он выйдет условно-досрочно, - сказал Тревис, - и поймает что-то не в своем роде, он будет отозван и отправлен обратно». Он проглотил последний из своего кофе. «Если вы подадите жалобу сейчас и внесите исправление в жалобу, поданную в Атланту, дайте им свое имя, то эта служба будет иметь эту информацию. Это означает, что если он выйдет на досрочное освобождение, они сделают все возможное, чтобы удержать его от вас. Вы слышали что-нибудь в апелляции? Квакер Лоу несколько раз поднимался из Атланты, читал отчеты, разговаривал со свидетелями.

- Он много работает над этим, Тревис.

Тревис встал: «Он хороший человек, хорошая репутация». Он подошел к столу и обнял Бекки. Это поразило ее. Его близость была заботливой и честной, это был Тревис, которого она знала. В тот момент она почувствовала, как успокаивается, как Сэмми, должно быть, почувствовал, когда бабушка обернула вокруг нее пледное одеяло.

23

В клеточном блоке NIGHT-DIM дождь стекал по высоким окнам с клишерами, опускаясь через их стальную сетку. Молния вспыхнула, отбеливая клетки ниже, как бледные, как кости. Ли пробежал свою маленькую кабинку, сражаясь с болью в боку. Это немного смягчило, пока приступ кашля не заставил боль снова колоть. Боль и холод удерживали его большую часть ночи. Он считал, что Грузия должна быть горячей и влажной. Он дважды попросил охрану для другого одеяла. Наконец, на третьем круге, человек принес его, ворча, когда он сунул его через решетку.

Вернувшись на свою койку, свернувшись в дополнительное тепло, Ли попытался спать, толстая колючая шерсть обернулась вокруг него. Ему очень жаль чашечку кофе. Он беспокойно бросился, пока дневной свет не подкрался до серого цвета и не приблизился к стеклу, пока он не услышал шаги стража снова, а затем суровое звено рычага, когда верхние бары были сняты, и клетки были разблокированы. Ли стоял за графом, мылся и одевался, надел пальто и вышел на подиум. Мужчины толпились на нем, торопясь, подпрыгивая вниз по металлической лестнице, а снаружи в дождь, в два раза в столовую, жаждущий кофе.

В столовой он налил две чашки из кофейника и направился к маленькому пустому столу. Он сидел спиной к стене, дрожа. Дождь сливался с стеклом, его холодное дыхание кусало до костей. Пока горячее варево не согрело его, он встал в очередь, подбирал поднос с яичницей, картошкой, тостом и еще двумя кофе и возвращался к столу. К тому времени, когда он закончил есть, худший шторм прошел. Он был на второй смену для кухни, еще в часах; выйдя из столовой, он направился обратно в свою камеру. У его болезни были преимущества, и он мог отдохнуть, когда захочет. Дождь прекратился, но ветер взмыл воду из карниза на прогулку, смачивая ноги Брюса. Одинокая щель солнца наклонялась между тяжелыми облаками, отражаясь от луж. Впереди на прогулке плескались кобылы, пить, визжать, чтобы разбудить мертвых. Они молчали при его приближении, затем взорвались в небо и ушли; и рядом с ним шла фигура. Появляясь из ниоткуда, высокий мужчина в тюремном блюзе, заключенный, которого он никогда не видел. Когда Ли посмотрел на него, его костлявое лицо, казалось, сдвинулось и изменилось, Ли не мог долго искать в этих пустых глазах.

Где человек прошел через глубокие лужи, вода не двигалась, не пульсировала волна. Стая воробьев, вздымающихся в порыве ветра, остановилась в небе, парилась, а затем упала на мертвую прогулку. Когда Ли не изменил своего шага или снова взглянул на призрака, темное присутствие схватило его за руку, его пальцы стали холодными, как смерть, заставив Ли отпрянуть. “Оставь меня в покое. Отступите и оставите меня в покое. -

Я могу предложить вам еще одну возможность, Фонтана. Один из вас будет дураком, чтобы отказаться.

- Я еще не сделал то, что хотел. И я не делаю этого сейчас. Он направился к клеточному блоку, дрожа. Темный пошел в ногу с ним.

«Если власти найдут деньги в почтовом отделении, Ли, найдите любую дорожку, ведущую к тому, где она похоронена - возможно, с небольшой помощью - у них будут все доказательства, в которых они нуждаются. Они поднимут отпечатки пальцев, которые вы только думали, что уничтожили. Вы будете в тюрьме, пока не умрете. Если только, - сказал он, - вы готовы нанести эту сделку. Призрак так пристально посмотрел на него, что Ли должен был оглянуться назад. Одно мгновение, и он снова отвернулся, холоднее, чем раньше.

«Одна небольшая услуга, Фонтана, и это не сложная задача. Вы получите много, когда ваша мечта о Мексике будет выполнена.

Ли продолжал идти.

«Тебе семьдесят два года. Ты болен. Если я выберу, я смогу вылечить эмфизему. Я могу снова сделать все твои легкие, снова сделать тебя сильным. Вы будете дышать так же легко, как молодой человек. Я могу дать вам новую жизнь, Ли, еще много лет здоровой, энергичной жизни, совершенно нового начала. »

« Я бы заплатил за то, что вы предложили ».

« Вы ничего не заплатили бы, вы бы приобрели главный приз. Не только возобновление здоровья в этой жизни, но и новая жизнь, когда это заканчивается, новое и безупречное будущее, разработанное по вашему выбору. Новая жизнь, в которой вы будете тем, кем хотите быть. Между тем, вы завершаете эту жизнь в совершенном здоровье и комфорте. Все, что вам нужно сделать, это помочь Моргану Блейку.

Высокая фигура исказилась и переместилась так, что темнота пронеслась сквозь него, затем он снова стал целым: «Если вы согласитесь помочь Блейку, я увижу, что вы убегаете отсюда незамеченными, свободными и невредимыми».

Ли молчал, когда они проходили мимо других заключенных, Хотя никто не заметил, он не думал, что они видели или слышали его спутника.

«Без моей помощи ваши легкие быстро ухудшатся. Короткое время, которое вы оставили, будет еще более жалким. Когда вы едва можете дышать, паника увлечет вас. Вы будете медленно задушить до смерти, задохнувшись эмфиземой. Разве вы не предпочли бы идеальное здоровье и долгую жизнь? Разве вы не предпочли бы избежать этой конкретной ловушки и наслаждаться преимуществами, которые я обещаю?

Кашель тяжело, Ли схватился за рану в боку. «Из этой клетки нет выхода. Даже если бы это было так, зачем вам помогать Блейку? »

« Я помогу Блейку отсюда помочь ему найти Брэда Фалона, помочь ему заставить Фалона признаться. Это именно то, что вы планируете, поэтому, видите ли, я просто хочу помочь вашему предприятию ».

Сбежание Моргана было тем, что он планировал, с тех пор, как Бекки приехала на день посещения так взволнованно, что едва могла вытащить его достаточно быстро, что для Фалона был ордер. Как только Фалон был найден, его отправили в Лос-Анджелес для обвинения и суда, с хорошим шансом он отправился в тюрьму там.

В комнате для посещения Бекки произнесла горячий шепот, сидя в дальнем углу на изолированном кушетке рядом с Морганом и Ли. Она не привезла Сэмми; она сказала, что Энн взяла ребенка в кино. Это был другой вид визита, она была всем бизнесом, была тесно связана с ее новостями и, казалось, не хотела отвлекаться.

Но все же она оставила много недосказанных вопросов, на которые Ли все еще хотел получить ответы. Кто убил Фалона? Она сказала, что не знает, но Ли думал, что знает. Может быть, если бы Бекки сама его застрелила, она не хотела огорчать Моргана? Может быть, поэтому она не привезла Сэмми, потому что Сэмми сказал бы слишком много?

Но Ли почувствовал, что еще что-то еще не раскрыто. Бекки взглянул на него с недоумением и смутил его; она что-то держала. Но как он мог повлиять на него, когда он почти не знал ее? Как бы то ни было, это оставило его с вопросами, которые, как он думал, он, возможно, не захочет спрашивать.

Морган сидел каменным лицом, ничего не говоря. Ли не мог сказать, о чем думал один. Но вопросы или нет, с ордером для Фалона, план Ли начал складываться. Если бы Фалон был арестован, он был на Западном побережье, если Ли и Моргандоль могли добраться до него, могли вырваться из тюрьмы, поднять его там, арестовать и запереть в том же учреждении, у них будет Фалон, где он мог бы ” t побег. Мог бы заставить его признаться, заставить его раскрыть, где были скрыты банковские деньги. Как только деньги были найдены, и, возможно, оружие убийства, Моргану должно быть более чем достаточно, чтобы его очистить.

- подумал Ли. Но это была жизнь.

Но план дьявола не был причиной того, что они принуждают информацию от Фалона. Теперь, стоя на мокрой дорожке, призрак продолжал настаивать на Ли. «Как только вы выйдете отсюда, Фонтана, и Блейк думает, что вы ему помогаете, вы сможете его раздавить. Вы возвышаете его надежды. Тогда ты его уничтожишь.

Ли снова взглянул на прогулки, и теперь они остались одни.

«С моей помощью, - сказал Люцифер, - вы устроите, что Блэйк убивает Фалона. Что есть ряд надежных свидетелей, и что Блейк арестован. Адвокат прокуратуры легко докажет, что Блейк вырвался из тюрьмы с намерением убить Фалона. Это, - сказал Сатана, улыбаясь, - положит конец заявке Моргана на призыв. Когда он атакует Фалона, он уничтожает все, что мог бы иметь ».

«Почему ты хочешь, чтобы он убил Фалона? Фалон один из твоих.

- Фалон был полезен. Теперь, когда все закончится, он присоединится к моим рядам. Он будет работать с другой стороны, и это должно понравиться ему. -

И когда Блейк спустится, меня арестуют как его сообщника.

- О, нет, - сказал дьявол. «Я увижу, что вы удобно исчезаете, в любую жизнь, которую вы выбираете. Здоровый снова, с богатством, с неряшливыми женщинами, с лучшими лошадьми, с золотом, каково ваше удовольствие. -

Если бы мы с Морганом выбрались отсюда, если бы это было возможно, - и если бы я не перекрестил его, Я продолжал помогать ему и избавил его от неприятностей, что бы вы сделали? »

« Я бы уничтожил вас обоих ».

«Ты меня не уничтожил до сих пор. Что заставляет вас думать, что вы можете снести Блейка? Правда в том, - сказал Ли, - ты блефнее, чем субстанция.

Хотя на самом деле он знал лучше. Он слишком хорошо знал, как Люцифер может перевернуть человеческую мысль. Если бы он и Морган убежали, это могло бы быть больше, чем они могли бы сделать, чтобы отбить все, что повлияло на сатану. Это может быть больше, чем они могли бы справиться, а не следовать за темным.

«Как только я помог вам убежать, если вы способны на этот подвиг, и если тогда вы попытаетесь скрестить меня и спасти Блейка, попытайтесь показать Фалону доказательства, вам будет достаточно легко перевернуть свой план на мой собственный дизайн ».«

Если вы настолько сильны, вам не нужна моя помощь, чтобы уничтожить Блейка ».

«Мне нужно, чтобы ты поощрял Блейка. Он - нелегкий предмет, - сказал темный дух. «Слишком религиозно, во-первых, и что такое отходы. Это вы должны показать ему более широкий путь, который должен составить план. Но сначала вы должны разжечь его желание вырваться. У Блейка никогда не хватало мужества.

Ли внимательно посмотрел на него: «Почему Блейк? Что, черт возьми, ты против Блейка?

Дьявол не ответил. Высокий заключенный стал невнятным, смешавшись в здании позади него, и он исчез на ветре, пропитанном дождем. Именно в тот момент Ли подумал о Бекки, о ее секретности в комнате для гостей и ее закрытом взглядом, и он подумал, что заставило его подумать об этом.

24

BECKY WOKE Дождь стучал в окна и оставался страх. Ночью она снова испытала на себе машину Фалона, снова принялась за руль, чтобы не уйти с моста. Теперь, просыпаясь полностью, она лежала, слушая утешительный стук с кухни, обоняла ароматы выпечки хлеба и пирогов, а сегодня утром запах бекона, когда Кэролайн сделала завтрак. Поднявшись, она осыпилась и оделась быстро, затем проснулась Сэмми, наблюдая, как Сэмми сонно притянул ее к одежде и провел по ее щетке.

В большой кухне Кэролайн и ее помощник, рыжеволосые парки Nettie, поднимали пироги из пекана и свежий хлеб из двух больших печей. Нетти была соседом, вдовой, у которой пятеро детей покинули гнездо. Ей нравилось вставать рано, ей нравились дополнительные деньги, и, прежде всего, она и Кэролайн наслаждались совместной работой. Нетти была среди тех немногих, кто стоял у них на суде. Нетти поставила свой завтрак на углу длинного переполненного стола и обняла Бекки. «Надеюсь, что Брэд Фалон горит в аду».

Это заставило Бекки улыбнуться. Сидя, она прижала руки к теплой кофейной чашке, прислушиваясь к дождю, наблюдая, как ее мать выворачивает кексы из своих банок и разглаживает их в знакомые хлебобулочные ящики с печатью КАРОЛИНЫ. Они быстро съели это утро и не задержались; в полицейском участке потребовалось бы некоторое время, чтобы подать жалобы и проанализировать подробности нападений Фалона. Их ночное пребывание с Кэролайн было слишком коротким, но после сержанта Тревиса у них был уютный визит.

Вчера вечером она позвонила Квакеру Лоу, на номер послезавтра, который он ей дал. Он сказал: «Я пытался позвонить вам, у вашей тети, Бекки. Хорошие новости! Для Фалона есть ордер, он нужен в Калифорнии.

Она рассмеялась: «Я знаю. Я в Риме, - сказал мне сержант Тревис. Она сказала Лоу о нападении Фалона на мост и что она направилась к станции.

«Но с тобой все в порядке?»

«Мы в порядке. Сэмми - солдат. -

Я рад, что ты передумал назвать Фалона, рад, что у полиции есть запись о его нападениях. Это будет большой помощью, если. , , Если есть жалобы в отношении Фалона, - тихо сказал Лоу. Его невысказанные слова. Если мы потеряем призыв, то в молчании откликнется. Если мы потеряем призыв и начнем все сначала. , ,

Теперь, поднимаясь со стола, обещая Кэролайн, которую она позвонила, когда они были благополучно домом, она обняла мать, обняла Нетти и пошла забрать свою машину из гаража, оставив Кэролайн, чтобы разобраться с ее собственным бедным, поврежденным автомобилем.

Когда Сэмми устроился на переднем сиденье с книгами, они направились вдоль усыпанных дождем улиц для станции. Бекки уже пропустила Кэролайн. Иногда она считала нужным материнства, как и Сэмми. Это забавляло и раздражало ее.

На вокзале она подала жалобу на каждое преступление: нападение на шоссе, взлом на Энне, нападение Фалона на нее за аптекой и взлом в ее доме в Риме, когда сержант Леонард отказался сделать письменный отчет ,

Детектив Палмер, тонкий темноволосый офицер из чероки, спросил, что Кэролайн приносит в свою машину: «Вы позвоните ей? Я хочу взять образцы краски. Если повезет, я смогу поднять чипсы, оставленные машиной Фалона. И если мы возьмем его машину, мы найдем там царапины от машины Кэролайн. Еще один доказательство, - сказал Палмер. «Каждая маленькая вещь имеет значение».

Он остановился, глядя на нее: «ФБР захочет поговорить с вами, как часть федерального расследования о мошенничестве на земле Фалона. Бюро в Атланте позвонит вам у вашей тети, если вы дадите мне номер.

Бекки записала оба номера, Анну и ее личную. Она не видела враждебности в Палмере, она не думала, что он был среди многих офицеров, которые повернулись против Моргана. Ей было приятно, что ФБР хотела расспросить ее о Фалоне; Что заставило ее почувствовать себя более контролируемым. Когда она и Сэмми направились в Атланту, она проветела узкое, дождливое шоссе, заполненное только позитивными мыслями, с новой надеждой. У нее не было привычки говорить молитвы, чтобы просить о них особой милости; такое прошение было, по ее мнению, корыстолюбивым. Ее молитвы чаще всего были благодарны за многие благословения, которые у них были. Но вчера и сегодня, сегодня утром, она очень молилась, чтобы Фалон был найден и отправлен в Лос-Анджелес, что калифорнийский судья или присяжный осудят его за мошенничество в земле, что он будет заперт в течение максимального времени. И это может быть, в тюрьме, кто-то убьет его.

В Атланту шел весь дождь, суровые дожди, проскальзывавшие через дорогу, порывистые порывы, они раскачивали машину. Они были дома у Анны незадолго до полудня. Мариол приготовил горячий овощной суп и тарелку из кукурузного хлеба.

«Я просто собираюсь укусить, - сказала Бекки, - и продолжайте работать, это время начисления заработной платы».

Мариоль кивнула: «Сначала пойдите в столовую, взгляните на то, что было на чердаке».

Бекки Обнаружила, что Энн за обеденным столом тщательно листает страницы черного кожаного альбома, тонкую папку, настолько древнюю и оборванную, что распадающиеся обложки прольют кусочки гниющей кожи на белого бегуна.

«Мариоль нашла это», сказала Энн. «Я забыл о тех немногих коробках, которые мы хранили. Несколько лет назад мы очистили большинство реликвий, оставили несколько семейных бумаг, этот альбом и небольшой ствол антикварной одежды. Я забыл, но Мариол вспомнил.

Увядшие картины были в оттенках сепии, некоторые из мужчин в комбинезонах, стоящих у своих лошадей, или у женщин в длинных платьях над зашнурованными сапогами, женщины с серьезными, неулыбчивыми лицами под заправленными вручную солнцезащитными лентами. Бекки осторожно коснулась старых фотографий, думая, как будет жить в то время, когда жизнь была такой тяжелой. Поднимая и консервируя или вылечивая всю свою еду или идя без нее, делая белье поверх гофрированной стиральной доски, путешествуя пешком или в фургоне лошади или верхом, может быть, иногда поездом. Нет телефона, чтобы позвать шерифа, если бы он был там, только ваше собственное огнестрельное оружие и ваша храбрость, чтобы защитить ваших детей.

Когда Сэмми встал рядом с ними, Энн сказала: «Это наша семья, твоя семья».

Сэмми стояла, глядя, как Энн повернула страницы, затем взволнованно указала: «Подождите. Это ковбой. Это Ли. «

Мальчику было, может быть, четырнадцать. Он выглядел как Ли, такое же длинное костлявое лицо, такой же сложный взгляд в его глазах, даже в том юном возрасте. Сэмми посмотрел на Бекки, ее темные глаза глубоко с удовольствием. «Я мечтаю о нем, мама, мы семья. Ли в нашей семье. »

Осторожно Бекки коснулась картины. Все это было так, о чем мечтали Сэмми?

«Вот еще один мальчик, - сказала Энн, поворачивая страницу. «И это твоя великая тетя Мэй»

. Женщина на картинке была, может быть, тридцать, но Бекки могла видеть сходство с Сэмми. «Мэй. , , Мэй была сестрой Ли, - сказала она.

Энн повернула несколько страниц: «Вот. , , вот Маэ в детстве. Она посмотрела с картины на Сэмми, посмотрела на Бекки, но больше ничего не сказала. Ребенку было около десяти. Бекки долго смотрела на нее, как и Сэмми. Они смотрели на близнеца Сэмми, кроме длинной, старомодной юбки Маэ и зашнурованных сапог. Сэмми протянул нерешительную руку, нежно прикоснувшись к выцветшему подобию так же, как Бекки коснулся картины Ли. Зеркальный образ Маэ Сэмми заставил Бекки дрожать. Как мог ребенок быть такой, как ее маленькая девочка?

Наконец она оставила Энн и Сэмми, оцепенев, собирая кусочки, приняв реальность семьи, которую она никогда не знала. Сэмми делал все возможное, казалось, принял все это: ее великий дядя Ли, выходящий из бесформенного прошлого; Ее великая тетя Мэй, которая мечтала так же, как мечтал Сэмми.

Вернувшись на кухню, Бекки быстро съела свой обед, затем поспешила вниз, чтобы позвонить Кэролайн, чтобы сказать, что они благополучно прибыли домой, что больше не видели Фалона. Наверху снова она надела пальто и вышла за дверь в дождь, ныряющий в ее машину. Но, направляясь на работу, она чувствовала себя уставшей и измученной. Она сказала себе, что ей будет лучше, когда она войдет в книги, начнет писать проверки и сложение счетов и сборов. Чистота и логика ведения бухгалтерского учета всегда облегчали ее. Она хотела, чтобы жизнь была такой же упорядоченной, ее проблемы были легко распущены и сделаны правильно.

К пяти дням она закончила зарплату и выставила счета за пять магазинов. Только в машине, направлявшейся домой, усталость ударила ее снова, оставив ее жаждущей сна. Она нашла Сэмми и Мариола на кухне, гладила Мэриол, Сэмми стояла у стола, складывая и укладывая полотенца. Мариол взглянула на Бекки и положила на нее железо. «Иди вздремнуть. Возьмите пару аспирина и прикройте, вы белые, как эти листы. Ты не хочешь быть больной. -

Я не могу позволить себе болеть. Она сделала то же самое, что Мариол сказала ей, покорно спустившись вниз, взяла аспирины и рухнула на кровать, потянув за нее тяжелое одеяло.

Она не хотела долго спать. Она была в глубине души, когда звонящий телефон разбудил ее, резко судорожно пробираясь сквозь стук дождя. Подойдя к телефону, она нерешительно испугалась. Это была личная линия, никто не имел этого числа, кроме Кэролайн и Квакера Лоу. И тюрьма.

Прикроватные часы сказали шесть тридцать. Она чувствовала запах ужина, аромат жарки и коричневого говядины. Она подняла трубку. Голос Лоу пробудил ее. «Что случилось?» Сказала она, садясь, ее сердце колотилось.

“Ничего не случилось. Я

… - Обращение. , - сказала Бекки. Она не хотела этого слышать, она не хотела слышать, что происходит.

Был долгая пауза. Лоу сказал: «Мне никогда не было так сложно давать кому-нибудь плохие новости, как я это сейчас вижу».

«Отказано», сказала она деревянно. «Это было отказано».

«Недостаточно новых доказательств. Конечно, я буду продолжать. Теперь, с федеральным ордером и жалобами, которые вы подали, у нас будет больше шансов. Не является прямым свидетельством грабежа и убийства, но они свидетельствуют о деструктивных намерениях Фалона в отношении вашей семьи. Я уезжаю в Рим утром, чтобы еще кое-что сделать, еще несколько интервью.

- Ты говорил со всеми. Какая польза … »

« Возможно, теперь, когда Фалан хочет, чтобы федералы были нужны, Натали Хупер будет менее склонна лгать за него ».

Бекки не думала, что Натали когда-нибудь даст показания против Фалона. Апелляция была отвергнута, их избивали, все кончено.

«Мы не сдаемся, - сказал Лоу.

Она резко покачала головой. Квакер хватался за соломинку, они никогда бы не получили апелляцию, его продолжающиеся усилия только приведут Моргана к бесполезности. И добавленная стоимость будет больше, чем она могла бы заплатить.

«Я имею в виду взимать только половину почасового тарифа, - сказал Лоу, - какое бы время он ни занимался, чтобы подать заявку снова. Теперь, если Фалон будет поднят, я думаю, что Натали будет говорить, а не пересекаться с бюро. Хотелось бы, чтобы мы могли найти деньги или пистолет, - сухо сказал он. «Когда я доберусь до Рима, я получу копии жалоб. Я не хочу бросить это, Бекки.

Бекки вскрикнула в телефон. Разочарование отрицания, а затем милость Лоу распустила ее. Она плакала так сильно, что не могла говорить и должна была повесить трубку. Закрыв себя в ванной, она передала больные всхлипывания, она плакала, пока она не стала хромой, все недели беспокойства и стресса трясли ее. Все ее тело было истощено, глаза краснели и опухли. Ее беспомощность разгневала ее. Она хотела вызвать Лоу назад и извиниться, но что она могла сказать? Она не позволяла себе думать о посещении дня, о том, чтобы завтра рассказать Моргану, что им придется начать все сначала, что призыв был сбит.

ДВИЖУЩИЙСЯ ВПЕРЕД, направляясь в тюрьму, Сэмми спокойно сидел рядом с ней, Бекки боялась этого визита. Она хотела снова покинуть Сэмми домой, хотела рассказать Моргану об обжаловании, а не заставить его разобраться с его гневом перед Сэмми. Но Сэмми был настолько настойчив, что хотел увидеть Ли, чтобы показать ему альбом. Бекки пожелала, чтобы Ли тоже не посетил день; Она хотела только побыть наедине с Морганом. Но, в конце концов, альбом спас ее.

В салли-порту она предупредила охранника, что тонкая черная папка была очень старой и хрупкой. Она смотрела, как он просматривает ее, делая лишь небольшое проявление осторожности. Когда она и Сэмми вошли в гостиную, Бекки передала Ли альбом и взглянула на незанятый уголок.

Ли принял распадающуюся книгу, наблюдая за ее лицом. Подняв альбом, он взял руку Сэмми и направился к дальнему креслу. С Сэмми на коленях он сел, поворачивая страницы, глядя на фотографии, когда Сэмми указал на разных родственников и рассказал имена и что она могла вспомнить о семейных отношениях, как сказала ей Энн. Бекки, тихо сидя с Морганом, наблюдала за выражением лица Ли, когда он смотрел на старые фотографии: сначала он был поражен, а затем его взгляд стал уязвимым и неопределенным. Из-за комнаты Бекки улыбнулась ему и подняла пальцы. Ли оглянулся на нее и ухмыльнулся, застенчивый и смущенный. Она улыбнулась, затем отвернулась, взяла Моргана за руку, прижавшись к нему.

Она сказала ему, что любит его, она обняла его и прижала лицом к плечу. Он сидел спокойно, ожидая. Когда она не сказала, он сказал: «Апелляция была отклонена».

«Квакер звонил прошлой ночью», сказала она тихо. Когда она посмотрела на Моргана, его глаза были тяжелыми, и ярость вылепляла его лицо. Он отвернулся, не хотел, чтобы она успокаивала его. Она чувствовала, что отрицание было ее ошибкой, и почувствовала, что снова выбрала неверного адвоката.

«Лоу все еще пытается, - сказала она. «Он не взволнован, он сейчас в Риме, видя, что еще может найти. Он сбросил свои сборы до половины, он был очень добрым, Морган. Хватит этот призыв, он верит в вас. Пожалуйста, дайте ему шанс, не теряйте веру. Где-то должно быть больше доказательств.

Он ничего не сказал.

«Но вот хорошие новости», - сказала она. «Морган, пожалуйста, посмотри на меня».

Он повернулся к ней, его лицо было жестким и закрытым.

«Для Фалона есть ордер. Федеральный ордер. -

Ордер на что? Не грабеж? »

« ФБР хочет его. Для некоторых мошенников на западном побережье и для мошенничества по проводам. Остальные четыре человека в нем уже были обвинены. Если они будут признаны виновными, если Фалон будет осужден, сержант Тревис сказал, что он может получить от десяти до двадцати лет.

- Если они найдут его, - сказал Морган. «Если они смогут привлечь его к суду. Если они могут его осудить. -

ФБР найдет его. Если он будет арестован в Грузии, он будет отправлен на берег. Тревис говорит, что его будут судить, что если он будет осужден, он, скорее всего, окажется в тюрьме - далеко от нас.

Морган взял ее на руки, держа ее близко, но не веруя, что Фалон когда-нибудь будет заключен в тюрьму.

«Мы должны пойти с этим, Морган. Мы должны поверить в это. Если Фалон хочет другого федерального преступления, адвокат США будет смотреть на него по-другому. Он будет выглядеть по-другому в нашей новой попытке подать апелляцию.

- Возможно, - сказал он уклончиво.

«Поверь, это произойдет. Мы должны верить, вынуждены что-то висеть. Держа его за руку, она снова посмотрела в комнату на Ли и Сэмми, настолько поглощенных хрупким альбомом. «Наши семейные фотографии», сказала она мягко. «Ли как ребенок. Его сестра Мэй, тети и дяди, все они принадлежат нам и Ли.

Наблюдая за Морганом, когда он считал ее слова, поскольку он считал жесткого старика и Сэмми, настолько удобными вместе, она увидела, как его лицо смягчилось, и увидел намек на улыбку.

25

БРАДФАЛОН, ПОСЛЕ того, как попытался запустить машину Бекки с моста, залез в город позади нее. Он не думал, что она пойдет в полицию, и полицейские все равно не послушают. Они были на Моргане с тех пор, как разбой, и они больше не использовали Бекки. Он видел это, сделал достаточно один на один, разговаривая с избранными офицерами, чтобы подсунуть законность того, что сказал Морган или Бекки. Слухи, которые он распространил о Бекки и его, через пару друзей, еще больше омрачили ее авторитет. Проклятая женщина. Ее огнестрельное ранение в ноге сильно болело, и теперь, так же, как и в его плече, где она накрыла его там на мосту. Боль затрудняла движение. Оставив мост, он вытащил пару порошковых таблеток Довера, те же самые болевые таблетки, с которыми он доносил Моргана до ограбления банка - только тогда,

Вымыв таблетки последним из открытого кока-кола, он выбросил бутылку в окно и, оставаясь позади Бекки, скрылся из виду, направился к месту Натали. Ему нужно было перевязать его плечо, нужно было повязку на ноге изменить, нужно, чтобы кто-то заботился о нем, готовил для него, нуждался в месте, где можно было дышать, пока он не исцелится. Он не пошел к маме, она была слишком осуждающей, он часто ее не видел. Копы уже искали его; они не теряли времени, когда была стрельба, независимо от того, кто был жертвой. Они тоже обыскали квартиру Натали, поздно вечером или, может быть, сегодня утром. Натали не набросилась на него, ей не понравились бы последствия.

Он переехал, отправил ее на стейк и бутылку с бутлеком. Он был там три дня, когда его нашли полицейские в Риме. Было два часа ночи, он спал в постели Натали, лихорадочной от раны в ноге. Раньше в тот же вечер после ужина в первый раз, когда появились полицейские, у них не было ордера. Натали помогла ему спрятаться в мансарде. Было больно, как ад, поднимаясь по складной лестнице, его нога горит, как огонь. Натали отказалась разрешить закон без надлежащей документации. Когда они ушли, он был слишком болен, чтобы уйти. Он вернулся в постель, подумал, если бы полицейские вернулись с ордером, он мог вытащить его на балкон, мог бы справиться с пятифутом капля в бетон. Проклятые полицейские не искали бы его, если бы Бекки не сообщала об инциденте с мостом.

Натали осторожно держала его присутствие в секрете, не делала увеличения закупок пищи, вытаскивала шторы в сумерках, как и привычка. У нее был какой-то антисептик и старый лист, чтобы разорвать, поэтому ей не нужно покупать что-либо инкриминирующее; Она кормила его, как только могла. Когда ночью он становился слишком лихорадочным и беспокойным, чтобы лежать все еще, она приносила ему холодные компрессы для своей ноги; И она вышла из двуспальной кровати в гостиную и спала на диване. Она спала там, когда за два часа до полуночи полицейские снова стучали в ее дверь.

Когда они продолжали биться, она кричала им, чтобы они заткнулись и ушли. Когда сам Фалон, неуклюжий из Порошки Довера, услышал резкий укус голоса полицейского, он выкатился из постели, потрясен до бодрствования, боли в нем пронзили. Он надел штаны и раздвинул балконную дверь, когда он услышал, как распахнулась дверная дверь, и в нее ворвались два полицейских. Один из них бросился и схватил его, дернул за него руки, ударив боль через него. Другой надели его, и все было кончено. Они обыскали его карманы и нашли набор ключей от машины. Они посмотрели на его забинтованные раны. Как только они были допрошены и поддразнивали его, он надел рубашку, Натали привязала ему обувь, плакала и протянула ему пиджак. У нее был талант плакать по реплике,

Двое из полицейских вывели его из квартиры, заставили его спуститься по лестнице и выйти из задней двери в машину для отряда, вытолкнув его, не прилагая усилий, чтобы допустить, чтобы боль, которую он испытывал. Третий офицер отправился попробовать ключи Фалона в машинах, которые были припаркованы за зданием. Купе Форда не было среди них; Он и Натали бросили его за город за пустой сарай, возвращаясь в свою машину.

Фалон находился в тюрьме в Риме в частной камере, чтобы повысить безопасность, в то время как римские полицейские ждали, когда американские маршалы заберут его. Его плечо снова начало кровоточить, пропитавшись повязкой и рубашкой. Его лечил врач, который ухаживал за заключенными, его рану забрали, и ему дали шанс заразиться. Его ярость при аресте была направлена ??в равной степени на Бекки Блейк, у каждого ублюдочного полицейского в римской силе, и у Натали за то, что он не предупредил его достаточно скоро, чтобы вытащить его из квартиры, но больше всего в Бекки. Где-то по линии, за которую она заплатила бы за это, и за всех оскорблений и несправедливости, которые она заставила на протяжении многих лет.

На следующее утро на следующее утро раздался звонкий телефон, от которого Бекки от тяжелого сна. Она перевернулась, сражаясь с обложками, схватившись за приемник, - боясь, что это тюрьма, Морган был ранен.

«Это Квакер. Мне жаль разбудить тебя.

Она села в постели, взглянув на Сэмми, который проснулся и смотрел на нее. «Квакер? Что это? Что случилось? »Его последний звонок не был хорошей новостью. Что случилось сейчас?

Но в голосе Квакера появилась улыбка. “Бекки? Римская полиция взяла Фалон. Он заперт. Они утром вытащили его из Натали в два тридцать. Он сильно пострадал от ваших огнестрельных ранений, - весело сказал он.

«Могут ли они запереть его, теперь, когда у них есть ордера?»

“Они могут. Вы хотите, чтобы я сказал Моргану? У меня такое раннее назначение.

- О да, пожалуйста. Это лучшая новость. Это боль, чтобы попытаться позвонить. Я пробовал дважды в последние недели; они сказали, что я могу поговорить с ним в день посещения. Но, Квакер, ты не скажешь ему, что Фалон напал на нас? Я ничего ему не сказал, я не мог беспокоиться о нем, ему достаточно, чтобы иметь дело.

- Ни слова, - сказал Лоу. «Бекки, бюро будет по всему Фалу. С преступлениями на побережье, а также после инцидента с мостом и взломом там у твоей тети, я думаю, мы увидим какое-то действие ».

Когда Лоу повесил трубку, Бэки залезла в постель с Сэмми, обняла и смеялась: «Он в тюрьме, Фалон в тюрьме, он не может дотронуться до нас». И когда Сэмми ворвался: «Он в тюрьме, он в тюрьме, «Мисто внезапно присел близко и теплый против них, большой, золотой и оборванный, все его тело грохотало мурлыканью.

26

МОРГАН НАХОДИЛСЯ от Квакера Лоу за пределами тюремного офиса, который использовался адвокатами и их клиентами. Пожав руки Лоу, он хотел обнять мужчину; они оба улыбались, когда Лоу отвернулся к порту Салли. Морган, в два раза в столовой, встал среди отставших в поисках Ли. На кухне убирали последний завтрак, лязг металла и посуды, запах переваренной пищи и мыльной воды. Ли сидел за столом по комнате, где он отодвинул пустую тарелку. Морган схватил тарелку, служил себе от того, что осталось в нескольких больших кастрюлях, яйца и блины хромало и холодно. Пройдя через пустые столы, положив поднос, он дал Ли большие пальцы: «Фалон в тюрьме. Заперта.

Ли выпустил крик, который заставлял мужчин на кухне поворачиваться и смотрел. «Черт возьми! Вот что Лоу вышло сюда. Дать вам новости лично. Бекки знает? »

« Он позвонил ей в пять утра, сказала, что она рассмеялась, как ребенок. Римские полицейские подняли его на федеральном ордере. Лоу соглашается с ними, если Фалон будет осужден в Лос-Анджелесе, они оставят его там, возможно, на острове Терминал.

Ли улыбнулся. Морган ухмыльнулся от удовольствия Ли, который, казалось, уничтожил годы. Но глаза Ли были яркими и с вызовом. И это вызвало беспокойство Моргана.

«Он снова просмотрел части судебного транскрипта, - сказал Морган, наблюдая за Ли. «Хотел знать, было ли что-то, что я забыл, это могло показаться неважным в то время. Я не мог придумать ни одной детали. Морган посмотрел на холодные яйца, но перекосил их. «Это подвело его, Ли. Парень действительно хочет сжечь Фалона. Он мне нравится, он не действует как адвокаты, которых я знаю. Они приходят в магазин, чтобы забрать свою машину, они хотят ее вчера, и они точно знают, что с ней не так, они хотят, чтобы это было сделано именно так, как они мне говорят, даже когда они ошибаются. »

« Вы не могли придумать любые новые вести », - сказал Ли. «Все, что он может двигаться дальше». «

Ничего». Морган пошевелил сахар в свой кофе; По крайней мере, кофе был горячим. «Это деньги, которые его поджарят. Если бы мы знали, где он спрятал деньги.

Ли был тихим, наблюдая за Морганом.

«Он хорошо скрывал все, - сказал Морган. «Когда мы были детьми, он знал места, где можно было запереть автомобильные радиоприемники и батареи, о которых я никогда не думал. Он выкопал вещи из большой мусорной корзины на кухне своей матери или старый водонагреватель, лежащий в соседней ложе, выкопал весь таск, который мы подняли, и мы могли бы взять его на забор ».

Тем не менее Ли ничего не сказал , Морган закончил завтрак; Они вернули свои подносы к прилавку и вышли на дворе. Утренний дождь остановился. Когда они двинулись вниз по бетонной дорожке, лужи плеснули их ботинки. «Банковские деньги, - сказал Морган, - он не будет доверять этому водонагревателю или Натали. Она солгала ему, но это не значит, что он доверял бы ей деньги. Взгляд Фалона на женщин находится на уровне с свиней в грязи.

«Интересно, - сказал Ли, - если он уже получил тайник. У него было много времени, чтобы разделить его, спрятать в полдюжины мест или, может быть, в банках. Возможно, бюро не нашло всех счетов. Возможно, некоторые небольшие депозиты, скажем, в Кентукки и Алабаме, которые он, возможно, уже установил.

- Лоу проверяет банки в нескольких штатах. Это требует времени, когда они будут под ложными именами. Еще тяжелее, если он открыл их некоторое время назад, чтобы они не появлялись под новыми учетными записями ». Два бегунов быстро продвигали их, глядя на них без интереса.

«Если федералы вытаскивают его в Калифорнию, - сказал Морган, - он долго не будет получать деньги за наличные». Он поднял глаза на небо, облака темные и низко над ними. «Или, может быть, он похоронил его, может быть, подумал, что это безопаснее банков. Он хорошо знает землю вокруг Рима.

- И вы тоже, - сказал Ли.

“Так? Ты думаешь, я могу найти его, запертый в этой проклятой тюрьме? - Может быть, есть способ, - сказал Ли. В последние дни, работая на парной кухне, он разработал план. Даже сейчас, с этим новым поворотом в судьбе Фалона, попытка Лоу по апелляции может потерпеть неудачу. Если это случилось, то, что Ли имел в виду, мог быть единственным выстрелом Моргана в новое испытание, его единственный шанс на свободу.

Ли не сказал Моргану, что он имел в виду, он хотел, чтобы Блейк подумал об этом сам. Он работал над Блейком, устанавливая понятие побега, описывая перерывы в тюрьмах, о которых он слышал, но затем перешел к красочному преступлению или известному заключенному. Независимо от того, знал ли Блейк, что он делает, идея побега была посажена. Теперь, наблюдая за Морганом, Ли сказал: «Что, если мы сможем найти деньги?»

«Это все доказательства, которые потребует Лоу, он сможет вернуть его в суд». Морган пристально посмотрел на Ли. «Если я каким-то образом смогу достать Фалона, прежде чем отправить его. , , Выведите его в покое и заставите его пролиться, где он спрятал его. , «.

“Как бы Вы это сделали? Даже если вы разразились, он заперт. Ли пнул камешку. «И завтра или на следующий день он исчезнет. По пути на западное побережье. Он представил себе Фалона, закованного в DC-3 между парами заместителей маршалов. Он надеялся, что это упрямые ублюдки; Он пожелал Фалону несчастного полета.

«Если он будет оправдан сушей земли, - сказал Морган, - он вернется за деньги. Если я уйду отсюда, я смогу наблюдать за ним и следовать за ним. -

Тонкий шанс, что он пойдет, если федералы будут так жарко, чтобы обвинить его.

- Я хочу, чтобы ублюдок, Ли. Позвольте ему поговорить, сделать он говорит, где деньги. Если бы я мог выйти, возьмите его за руки. , .»

Ли пристально посмотрел на Моргана.„Вы thinkyou могли снять Falon?“

Морган выглядел неопределенным. Ли сказал: «Вместе мы могли бы. Мы могли бы причинить ему боль настолько, чтобы он рассказывал все, что мы хотим. И, наблюдая за Морганом, он знал, что Блейк схватил приманку.

Но то, что впереди, заставило бы все планирование, всю их мужество и силу, которые у них были. Ли пытался не думать, насколько это опасно. Его повестка дня была не только сумасшедшей, она подталкивала к самоубийству.

«Вы уверены, что отправили его в Терминал-Айленд?» - сказал Морган.

«Это ближе всего к Лос-Анджелесе. Зачем идти за счет вернуть его сюда?»

«Если бы у меня был способ получить туда, если бы я мог попасть в ТИ с ним, я клянусь, что из него вырву правду «.

«Ну, конечно, если бы ты мог там выйти, - сказал Ли. «Тюремная система делает это все время. Вы просто говорите своему консультанту, что вы недовольны здесь, что вам лучше нужен климат в Калифорнии, он отправится на трансфер, и вы будете на пути.

Они переехали, когда еще четыре бегуна взлетели, вонючая пота. Морган хорошо взял приманку: «Если его отправят в ТИ, - сказал он упрямо, - и я пойду туда, у меня будет шанс на него. После ограбления банка у меня не было никаких шансов. Когда я приехал, вырвавшись из наркотиков, я уже был на пути в тюрьму. Но теперь, если я как-нибудь вырвусь, вылезай в Калифорнию. , »

« Тогда что? Вы станете на пороге Ти, ожидая выхода Фалона? Подождите, сколько лет ему нужно выходить из тюремной двери, а потом вы прибиваете его?

“Я должен чем-то заняться. Мы с Бекки и Сэмми живем впереди нас. Я не хочу смотреть из-за этой проклятой стены, когда Самми вырастает. Я хочу вернуть свою жизнь.

Ли ждал.

«Если бы он был осужден, если hedoes делать свое время там, должен быть каким-то образом я могу попасть в сустав». Морган беспомощно посмотрел на Ли. «Я знаю, что это невозможно, но. , , Может быть, я мог бы выйти через ворота ворот, где этот парень был раздавлен. Может быть, я мог бы сделать лучше, чем он.

- А что, если ты испортишь? В конце концов раздался, как он?

Морган замедлил, долго смотрел на Ли. «Здесь я мог бы быть мертв. Здесь я не для Бекки и Сэмми. Я не могу работать, чтобы поддержать их, не могу держать их и любить, кроме как на публике в точное место и время суток тюрьма говорит, что я могу ».

Они кружат на дворе, снова начали, когда Морган сказал: «Если бы я нашел способ вырваться, если бы у меня был весь путь туда, они не вернули бы меня обратно? Я федеральный заключенный, разве они меня не удержут, может быть, там в течение нескольких дней в ТИ, пока они делали документы?

Ли внимательно посмотрел на Моргана: «Они не могут отправить вас обратно. Было бы дешевле держать тебя там. Он пожал плечами. «Может быть, Т.И. Почему нет?»

«Тогда как мне это сделать? Как я выхожу, избегаю федералов достаточно долго, чтобы прыгать с грузом или автостопом, вылезти в Лос-Анджелес?

Ли поднял взгляд к стене.

«Я уверен, что не могу пережить этого ребенка», - сердито рассмеялся Морган. «Тридцать, сорок футов. И охранники. Даже если бы все было позади, я бы не продержался две секунды, и эти винтовки тренировались на меня ».

«Может быть», сказал Ли. «Возможно, есть способ. Пойдем, - сказал он, направляясь через большой двор.

Сидя спиной к бетонному барьеру, Ли выложил план. Он показал Моргану ямочки в бетоне. Он наблюдал, как Морган заглядывает, как и сам Ли, глядя на башни, которые нельзя было увидеть с этой позиции. Он наблюдал, как выражение Моргана изменилось до недоверия, а затем к волнению, и собственная кровь Ли поднялась. Они могли это сделать. Они могли уйти оттуда, как никто никогда не делал.

Может быть, что-то толкало его, может быть, и нет. Это было то, что он хотел сделать, и, к черту, своим коротким предложением. Рядом с ним Морган начал улыбаться: «Сэмми был прав», - сказал он.

«Что?»

«Что ты приехал сюда в Атланту и спасешь меня», сказал Морган. «Чтобы вы меня вытащили из этой клетки».

27

ЛИ СЕЙЧАС НАХОДИТСЯ в комнате для гостей, которая находится далеко от Моргана и Бекки, как он мог бы получить, удерживая Сэмми на коленях, надеясь, что она не сможет услышать звук Моргана, когда он выложил свои План спасения Бекки. Хотя ребенок знал бы достаточно скоро, подумал он криво. Если бы она еще не мечтала о том, что они хотели сделать. Мечтал, но сохранил это от своей матери?

Или она мечтала об исходе своего предприятия? Но если бы она это сделала, теперь она была бы или плачет, и скорбила бы о Моргане, или дико волновалась, что скоро они будут свободны. Она не была бы тихой маленькой девочкой, сидевшей, прижимаясь к нему на колени и не уверенный, прислонившись к нему, маленькая рука в его руке.

В комнате было всего несколько других посетителей. Ли наблюдал за худощавым молодым узником и его женой в форме подушки, матросом-малышами и криком, когда они проходили мимо него между ними. Ни они, ни другие три пары, казалось, не слушали мягкий, срочный голос Моргана.

Ли знал, что Бекки попытается остановить их, попытаться раздирать их план. Он наблюдал, как ее хмурится глубже, пока она не зажегся в Моргане, ее шепотом, даже со всех концов комнаты, как свирепый, как шипение змеи.

Ему не нравилось видеть, что двое из них не согласны, но, кстати, им нужна помощь Бекки, нужна помощь снаружи, чтобы сделать эту работу. Когда они сражались, их сердитый шепот утонул суетливым ребенком, Ли надеялся, что никто не услышит. Если бы какой-нибудь слух о планируемом бегстве был передан охраннику, он и Морган были бы отделены друг от друга, прикрыты их камерами, может быть, один из них был отправлен в другую тюрьму, и это закончило бы их план.

Теперь, хотя Сэмми все еще тихо сидел, перелистывая страницы своей книги, все ее существо сосредоточилось на прошептанной битве родителей. Вскоре она положила книгу, прижалась ближе к Ли, ее тело было жестким и неподвижным. По всей комнате Бекки схватила Моргана за плечи, ее пальцы копали. Ли поднялся, поставив Сэмми обратно в кресло. «Оставайся там, молчи». Но прежде чем он смог пересечь комнату Беккивас, двинулся к нему, отталкивая его от остальных в угол. Ее шепот был похож на осы.

«Что ты ему говорил? Какие сумасшедшие идеи вы кормите Моргана? Никто не может делать то, что вы планируете. Ее темные глаза вспыхнули, ее гнев заставил Ли отступить. «Это заставит его убить. Морган был один раз. Я не позволю ему это сделать, этого не произойдет ».

Ли был шокирован степенью ее гнева. «Ты не позволил ему это сделать?» - прошептал он. «Какое право ты ему сделаешь? Морган - тот, кто находится в тюрьме, а не ты. Он тот, кто был обрамлен, а не ты. Он хочет новое испытание. Нет никаких шансов без новых убедительных доказательств. Он хотел пожать ее, он приблизился, остальные смотрели сейчас; без плачущего ребенка они слышали каждое слово. «Это единственный способ узнать, как получить новые доказательства», - выдохнул он.

Он наклонился, впал в кашель, а затем снова посмотрел на нее: «Может быть, Натали Хупер поговорит со своим адвокатом так, как он думает. И, может быть, она не будет. Он взглянул на Сэмми, сидевший в кресле, сжав кулаки.

«Лучший способ получить реальные доказательства, - тихо сказал Ли, - от самого Фалона. Узнайте, где он спрятал деньги. Скажите бюро, чтобы они могли его восстановить. Он проглотил еще один кашель. «Лучший способ - заставить его говорить. И ты не получишь Моргана?

«Он будет убит, пытаясь убежать. Что хорошего в этом? Тебе может быть безразлично, стреляют ли его охранники, но я знаю. И даже если бы вы выбрались, - выдохнула она, - даже если вы добрались до Калифорнии, не будучи поднятой, что маловероятно, даже если вы переехали на остров Терминал, и они оставили вам несколько дней, в ту минуту, когда ты пытаешься вытолкнуть Фалона, он убьет Моргана. Разве вы не понимаете, как злобный Фалон? Ее челюсть сжалась, ее губы были тонкой линией, ее темные глаза были огромны от гнева и боли. «Что это за жульничество, Фонтана? Что вас волнует, если Морган получит новое испытание? Просто потому, что мы связаны, это не значит, что я могу вам доверять или что Морган может. Оставь его. Держите нос вне нашего бизнеса.

«Я могу это сделать», тихо сказал Ли. «Я могу сказать ему, что план не подходит, что нам придется поцарапать его, и он отступит. Он знает, что он не может выбраться отсюда один без помощи, без партнера. Мы уничтожаем план, и вы пойдете прямо к нему, пока он не старик. Youtwo может сидеть на кушетке, держась за руки, вы можете наблюдать, как он становится горьким, наблюдайте, как он превращается в пустую оболочку, где нет ничего, кроме гнева. И наблюдайте, как вы поступаете так же. И Сэмми вырастет, увидев своего отца в течение часа, в лучшем случае несколько дней в неделю, прямо здесь, в этой комнате для гостей с железными решетками у окон. Если вы перестанете его пытаться, - сказал Ли, - вы больше никогда не будете спать. Вы больше никогда не будете спать с Морганом, никогда не держите его ближе по ночам.

Под гневом взгляд Бекки стал голым и неподвижным.

«Это довольно посещаемая комната, не так ли, Бекки? Хорошая мебель и чистые стены, дорогая ковровая дорожка, растения вдоль окна. И остальная часть тюрьмы так же хороша и чиста, она пахнет так же хорошо, и так же удобна и безопасна. Мы все просто любящие братья здесь, за этими решетками и стенами ».

Она вытерла глаза.« Я знаю, что это сложно, это уродливо, но … »

«Ты ничего не знаешь, у тебя нет подсказки. Вы не продержались бы пять минут за этими дверями. Ли посмотрел на нее холодно. «Этот мир там отрывает все слои, леди. До самого худшего уродства вы можете думать и хуже, чем можете себе представить. Он задохнулся и проглотил. «Ты ничего не знаешь о том, что там такое, о том, что такое жизнь Моргана. Но это не имеет значения, - прошептал он. «Вы хотите, чтобы Морган оставался здесь запертым, может быть, пока он не умрет. Он всего лишь молодой человек, но ты хочешь, чтобы он остался здесь, пока он не рухнул на ничто за преступление, которое он не совершал ».

Она отвернулась, склонив голову. Он положил руку ей на плечо. Она все еще была надолго. Когда она повернулась назад, она посмотрела на него прямо, бледно и тихо, ее взгляд был настолько уязвим, что он хотел держать ее так же, как он держал Сэмми. Она молча смотрела на него, пока он не отвернулся. Тихо она опустила его на ближайший диван и села лицом к нему.

«А как насчет второго призыва?» - тихо сказала она. «Зачем вам это делать, прежде чем мы узнаем, если это будет удовлетворено?»

«Второе обращение без новых доказательств не будет, независимо от того, насколько сильно он работает на нем. Жалобы, которые вы подали, являются подтверждающими доказательствами, но недостаточно, а не доказательствами, необходимыми для уверенной победы. Лоу это знает, поэтому он все еще копает.

«Пока у него ничего нет. Морган не думает, что он получит его от Натали, и вы тоже. Не те твердые, неопровержимые доказательства, которые ему нужны. Может быть, он найдет недостатки в своей истории, несоответствия, но это далеко не сплошное.

Она снова замолчала, глядя на ее колени. Когда он поднялся, она подняла глаза: «Скажи мне, что делать», - сказала она. «Скажи мне, как я могу помочь».

Он обнял ее, а затем откинулся назад, прислонившись плечом к ее плечу, и его голос был настолько низким, что ей пришлось наклониться. «Нам понадобятся одежда, старые джинсы. Старые рубашки, ничего необычного или нового. Старые теплые куртки. Хорошие тяжелые сапоги, водонепроницаемые, если вы можете их найти. Он нашел в кармане клочок бумаги и записал размер обуви. «И деньги, - сказал он, - все деньги, на которые вы можете положиться». Он прочел ее тревогу. «В какой-то момент, - сказал Ли, - как только мы выйдем на берег, нам нужно нанять адвоката».

Он наблюдал, как Морган подходит к ним, садясь рядом с другой стороной Бекки. «Получите одежду в какой-нибудь благотворительной лавке», сказал Морган. «Вымойте их в мыло с щелочью, мы не хотим вшей».

«Другое дело, - сказал Ли, - нам нужно знать, что находится на другой стороне стены. След поезда должен быть близок, свистки прокляты рядом с головой, но нам нужно знать макет, что дальше.

- Есть завод General Motors, - сказал Морган, - центр распределения автомобилей. За этим, если ничего не изменилось, есть открытое поле. Но проверьте все, посмотрите, все ли это, посмотрите, как поле лежит по отношению к стене и дорожке.

Ли сказал ей, где оставить одежду и деньги. «Мы сообщим вам позже, когда Это. Когда мы выйдем отсюда, контакта не будет. Морган не будет звонить с какого-либо телефона с оплатой, мальчики-бюро забирают его через минуту.

«Как только мы уйдем, - сказал Ли, - вы не закончите с этим, Бекки. Не ошибитесь, федералы будут на вас, они будут подвергать сомнению вас и спрашивать Сэмми. Не имеет значения, что она всего лишь ребенок, они попытаются вытащить из нее информацию, попробуй все, что они думают, что они могут использовать.

- Почему ты хочешь пойти с Морганом? - сказала Бекки. «Если ты останешься здесь, ты скоро уйдешь».

«Я не знаю, почему, - отрезал Ли. «Потому что я сумасшедший. Поскольку он не может сделать это в одиночку, он ничего не знает о прыжке с поездами, об избежании закона. Он ничего не знает, что поможет ему. Он взял ее за руку. «Не говори Сэмми больше, чем догадывалась она. Что бы она ни знала, она поставит ее на место. Если она мечтает об этом, тебе нужно будет понять ее, заставить ее поклясться молчать.

«Тебе лучше начать учить ее сейчас», сказал Ли. «Не разговаривать с кем-нибудь об этом, а не с твоей тетей, а не с служанкой, а не с твоей матерью. Конечно, не адреналин. Все, что она говорит, даже если это только сон, агент может бежать с ним. Ли поднял взгляд мимо Бекки к полуоткрытой двери, в тени охранника, стоящего в зале. «Морган сообщит вам, остальное, дайте знать время. Мы говорили слишком долго, мне нужно убраться отсюда. Он поднялся и оставил их, и не оглядывался назад.

Рассказывая Бекки о плане, он напугал его, что она не сохранит их тайну, но они нуждаются в ней. Идея снов Сэмми все больше беспокоила его, мысль о том, что она могла бы невинно дать намек на падение, что не означает никакого вреда. Но Сэмми был мудрым ребенком. Он сказал себе, что с помощью Бекки она научилась бы оставаться, научилась лгать за своего папу.

28 Это

не стена, это гора, - сказал Морган. «Мы не можем преодолеть этого ребенка». Они стояли на ступеньках, прислонившихся к рельсу, где Ли впервые увидел недостаток в бетоне. Прошло два дня после того, как они сказали Бекки о своем плане. Под ними большой двор мерцал лужами, весь дождь проносился дожди.

«Люди поднимаются на горы, - сухо сказал Ли. «Вы уже сделали стержни. Что с тобой, что сказала Бекки? Морган только что приехал из часового. Ли пропустил это; Это был последний раз, когда они были вместе. «Она больше не сердится?» - осторожно сказал Ли. «Она получила одежду, деньги? Или она. , , ? »

« У нее есть все, что мы просили, - сказал Морган, натянув пальто на холод. «Она не сумасшедшая. Она. , , тихо. Пытаюсь удержать его. Это трудно, Ли. Что если . , , Морган покачал головой. «Я не уверен, что смогу сделать это с ней».

«Это будет тяжелее, если вы этого не сделаете. Если вы никогда не уберетесь отсюда, никогда не получите апелляцию ».

Морган посмотрел на сторожевую башню, скрестив руки на рельсе. «Она проехала позади стены, она сделала все, что вы просили. Она просто. , , Она сказала, что там все еще есть открытые поля, сорняки высотой от дождя. Она подумала, что расстояние от стены до дорожки составляет около пятисот ярдов. Сказал, что рядом с дорожкой есть сигнальный столб, она покинет связку одежды в сорняках возле своей базы. Сказала, что она наполнит их жирной ружейной машиной так, как ты сказал, смажьте ее грязью и заложите на нее мертвые сорняки.

Ли пришлось улыбнуться Бекки, присевшей в сорняках, и в грязи, как ребенок, сама себя.

«Она пошла в городскую библиотеку, нашла карту железнодорожных линий, нарисовала грубую копию. Она взяла полдня на работу, чтобы все собрать, купить использованную одежду, вытащить деньги. Это все деньги, которые у нас есть, Ли. Ей нечего платить Квакеру Лоу, она. , Морган покачал головой. «Она сказала, что из Атланты груз отправится в Бирмингем или Чаттанугу в зависимости от времени, она не смогла найти график для этого. Затем в Мемфис, Литл-Рок, через Оклахому и Техасский Панхандл в Альбукерке. »

« Тогда Аризона, - сказал Ли, - и в Калифорнию ». Он хотел остановиться в Блайт, забрать заработанные в тюрьме деньги, которые он депонировал , Деньги, которые он носил с собой, когда его уволили из Макнейла, плюс то, что он заработал в Блайт; он думал, что им понадобится каждая копейка.

Правильно. Остановитесь в Блайт, и что, если он был замечен, приближаясь к банку или внутри, когда он пытался закрыть свой счет? Кто мог сказать, насколько федералы уже знали о грабеже почтового отделения? Какие еще детали они могли бы подобрать? Если бы у них было что-то еще, указывающее на него, они бы поставили предупреждение на его счет. Если бы у них были и он появился, чтобы набрать свои деньги, клерк позвонил бы местным полицейским. Он и Морган закончили свое путешествие прямо в Блайт-шлеме.

Не заимствуйте проблемы, сказал Ли сам себе. Остановите беспокойство. Подождите, пока мы не достигнем Блайт, а затем сыграем так, как он падает.

«Бекки следовала за дорогой, как могла, в машине», - сказал Морган. «Там есть переходный двор слева около трех миль. Она не могла сказать, сколько у них безопасности, она видела только одного охранника, движущегося среди рабочих. Но машины были переполнены, поэтому, возможно, мы сможем скрыться. Мы должны будем посмотреть это, а не ездить за город в неправильном направлении.

- Неважно, - сказал Ли. «В любом случае, в Чаттануге или Бирмингеме, с нами все будет в порядке, мы возьмем то, что мы рисуем». Они уже приурочили развертку прожекторов, где они пересекали друг друга. Существовал около двухсот футов открытого двора, чтобы пересечь, чтобы достичь недостатка и слепого пятна. У них было десять секунд между зачистками, чтобы покрыть расстояние, а Ли не был звездой. Он не знал, был ли он достаточно быстрым, или если он ударит его прямо там.

«Я буду работать с моим регулярным ужином», - сказал он. «Тогда мы вытаскиваем. Надеюсь, в ад пронесся шторм ». Ему не хотелось думать о том, чтобы подняться по этим металлическим стержням, если они были пятнами от дождя. Но, возможно, это будет ясно к завтрашнему дню. У него были проблемы с дыханием. Он сказал себе, что это от боли заживающей раны, но он знал, что из-за беспокойства беспокоиться о предстоящих шагах, беспокоиться о внезапном нежелании Моргана. Он хотел бы знать, что еще сказал Бекки, чтобы заставить его отступить. Когда дождь снова приземлился, спустившись на них, они поспешили под ближайшим свесом.

Мисто последовал за ними, плавая рядом с Ли, и протянул лапу, чтобы тихо коснуться уха Ли. Ли взглянул на него, нахмурившись, но потом с кривой улыбкой. Кошка-призрак - его пальто, совершенно сухая в ливне, - выслушали их планы и нерешительность Моргана, теперь затеняли их, когда они направились к ужину.

Но у двери в переполненный зал с запахом переваренных овощей и хромой квашеной капусты он снова оставил их, вернувшись к танцу под дождем. Прыгая сквозь натиск натиска сухим и нетронутым, он катился и упал на тридцать футов над двором, приземлился на стену тюрьмы и присел в нескольких футах от сторожевой башни, заглядывая внутрь.

Комната на вершине башни простиралась через стену с обеих сторон, круглый купол с окнами, кружащими его, открытыми окнами, стекло под углом, напоминающим навесы, удерживающие дождь, и обеспечивало сторонам лучший вид сквозь бурю. Внутри две силовые охранники шагали или останавливались, чтобы посмотреть, их винтовки навалились на их плечи. Оба выглядели кислыми, как будто они предпочитают быть где-нибудь еще. Скучные люди, подумал Мисто, которые могут легко отвлечься. Перепрыгнув через ближайшее окно, он едва пропустил более высокого человека, прочесывая его за плечо и винтовку. Мужчина вздрогнул, огляделся и застегнул пиджак.

Опустившись на маленький стол, который стоял в центре переполненного пространства, кошка-призрак бездельничала на тарелке сэндвичей с ветчиной и наслаждалась несколькими укусами. Невидимый, он бродил между бутылкой термос, двумя пустыми чашами, пахнущими черствым кофе, высоким черным телефоном, газетной сумкой с кроссвордом, шестью клипами для винтовок и пятью коробками с боеприпасами, обозначенными Винчестером. Он прислушался к короткошерстному охраннику-баржу, который его жена хотела иметь еще одного ребенка, и все три ребенка были ему нужны. Когда высокий, полу-лысый партнер мужчины начал рассказывать грязные шутки, Мисто потерял интерес и оставил их.

Дрейфуя окно и обратно вдоль стены, слушая громовой рулон, кошка посмотрела вниз на вину в стене и, на мгновение, надеялась, что Ли и Морган закончили бы это. За это мгновение кота знал неопределенность.

Но его ужас, подумал он, скорее всего, родился из собственных сомнений Моргана Блейка, так же как и колебания Ли. Мистер сказал, что побег завтрашнего дня был обречен на успех. Все будет хорошо. Среди ранних жизней Мисто и часто между жизнями он стал свидетелем побегов других заключенных в тюрьму мужчин. Некоторые беглецы были хорошими людьми, другие были кровожадными повстанцами, склоненными к разрушению. Однажды, в Африке, Мисто носили на руках маленького рабского мальчика, оба надеялись, что где-то там будет безопасное убежище и зная, что нет. Он наблюдал ужас крестьян, бежавших от средневековых рабовладельцев, и как только он умер в замешательстве битвы, когда на кровавых улицах Рима были вырваны свободные люди. Этот мир людей не был добрым местом. Радость была редким сокровищем;

Теперь, ныряя со стены и вращаясь по дождю, Мисто, казалось, присоединился к Ли и Моргану за ужином, несмотря на непривлекательные запахи в столовой. Дрейфуя в переполненную комнату, спустившись к парному столику, он просидел между большими кастрюлями, обнюхивающими, а затем деликатно выбрасывал кусочки по своему вкусу: немного хот-дога, половина печенья. Он пропустил все, что отвратительно, но задержался на спагетти.

Быстро содержимое кастрюли исчезло, исчезло позади спины мужчин или когда головы были повернуты. Когда кошка была переполнена, он ушел, чтобы присоединиться к своим друзьям, бросив невидимым на стол между подносами Ли и Моргана. Его хвост подергивался, он наблюдал за ними, как волк, из квашеной капусты, хот-догов и бисквитов, с низким голосом, они снова перешли к следующим шагам следующей ночи. Мисто думал, что они оттачивают план так же хорошо, как могли, кроме нервов Моргана; он только надеялся, что дождь переместится. Но даже талантливый призрак не может много сделать для погоды; Это был акт силы, превосходящий самый упорный дух.

Наблюдая за двумя мужчинами, Мисто знал, что Ли был измотан, было холодно, что его заживающая рана причинила ему боль, что ему нужны его нары и теплые одеяла. Он наблюдал, как Ли застыл, оставив Моргана закончить свой пирог; Он последовал за Ли, зависнув рядом, двигаясь сквозь дождь для клеточного блока.

ЗАВТРАЯ НОЧЬ, подумал Ли, когда он пересек мокрые площадки, дождь просачивался в его пальто и брюки. Завтра вечером мы выйдем отсюда, направимся в Калифорнию, мы так же готовы, как и мы. Он медленно поднялся на три полёта металлической лестницы и спустился по подиуму в свою камеру. Он попытался приблизиться к призрачной кошке. У него не было намека на Мисто, хотя компания была бы рада. Сняв с себя мокрую одежду, он ползал на своей койке и обнял его. Он улыбнулся, когда почувствовал, как призрачная кошка приземлилась на кровати. Кошка вытянулась на стороне Ли так же тепло, как и большая нагревательная подушка. С добавленной теплотой и гипнотическим гулом мурлыканья Мисто Ли вскоре погрузился в сон, глубоко и без сновидений. Сегодняшний вечер из темного духа, никакого кошмара, который он падал со стены или с движущегося грузового вагона, просто мирный сон.

Он проснулся от продолжающегося дождя, сотовый блок темный и тихий. Кошка-призрак исчезла, одеяла переполнены, пространство, которое занимало кошка, было холодным на ощупь. Дождь льется через окна клишера, как ведра с водой, сбрасываемые с неба. Молния тоже блестела высоким стеклом, почти ослепляя его. Он не хотел подниматься по стене, но теперь его ум был наполнен усилиями. Он задумался, не покончить с собой или сбить, калечит, как пара неуклюжих голубей.

Двадцать лет назад он нашел бы вызов жаворонок. Две недели назад, когда он впервые подумал о плане, ему было жарко, чтобы продолжить. Теперь он чувствовал себя только уставшим, ошеломленным движением вперед, разочарованным потерей нервов Моргана и неудачей его собственной силы, срывом его стареющего тела.

Ну, они не отступали. Он мог чувствовать себя как ад несколько дней, но в других случаях он был довольно хорош. Никто не сказал, что это будет легко. Никто никогда не ходил по этой стене. Он и Морган будут первыми, и он хотел сделать все правильно.

Поглощенный, он не позволял себе думать, что его сильное желание покорить стену было поддержано темным духом. Его не везли. Это не толкание сатаны. Он и Морган никому не были связаны. Он снова заснул, когда почувствовал, как возвращается кошка-призрак. Мисто был теперь полностью виден, смелый и оборванный, отчетливо видный в свете световых ячеек, резко очерченный, когда вспыхнула молния. Желтый кота не хотел сейчас ласкать. Он стоял неподвижно, уставившись в камеру. Его рычание так сильно разволновалось, что Ли посмотрел в другие камеры. Никто, казалось, не смотрел, может быть, никто больше не слышал ни слова кота, никого, кроме тени, которая стояла против клеточной стены, голос призрака сильно бился от дождя.

«Ты беспокоишься о потере Морганом мужества, Ли. Не позволяй его страху удручать тебя. Ты можешь это снять, у тебя хватило смелости сделать это, даже если Блейк опровергнет. Ты не потерпишь неудачу, я позабочусь об этом. Это будет легкий выход. Завтра вечером ты будешь над стеной и на своем пути, путешествуя по свободным и свободным грузам, если будешь делать то, что мне нужно.

Кошка снова зарычала. Тень сдвинулась и поредела, но затем она потемнела и приблизилась к Ли, его холод обнял его: «Если вы пойдете туда, куда я приведу, вы можете остричь нос у федералов. И, - сказал Сатана, - вы получите большую прибыль от своего предприятия.

- Что вам нужно? Как вы думаете, что я хотел бы сделать для вас? »

Рядом с Ли кошка-призрак шагала, его глаза пылали, его когти согнулись над одеялом.

«Это то, что я хочу, только эта небольшая услуга. Взамен я гарантирую успех вашего долгого путешествия. Когда вы достигнете Острова Термина, - сказал Сатана, - или, возможно, до того, как вы достигнете побережья, вы превратите Моргана Блейка в руки властей.

Ли хотел разбить тень. Он знал, что не может прикоснуться к нему, что ничто живое не может вторгнуться в эту темную и движущую силу.

«Вы оба будете арестованы за побег», - сказал Люцифер. «Ты, Ли, поклянись, что Блейк заставил тебя помочь ему. Я увижу, что арестованные офицеры верят вам, я в этом разбираюсь. Вы пойдете бесплатно, Фонтана, в то время как Морган Блейк останется за решеткой. Дьявол улыбнулся, тень в тени, скручивающаяся жуткий и высокий. «Вы получите награду за захват Блейка за опасение хладнокровного убийцы. Сумма будет значительна. Вы один, Ли, покинете Калифорнию, загрузитесь наличными и насладитесь большой известностью для захвата.

- Что я хочу, чтобы с невестой с проклятием ваших денег? Убирайся отсюда.”

«Разве ты не хотел быть первым, кто мог бы масштабировать стену? Разве это не известность? И, - сказал Люцифер, - вы включаете Блейка, вы не только вознаграждаетесь и восхищаетесь, вы, скорее всего, будете помилованы за свой героизм. Вы можете отправиться в Блайт, свободный человек. Богатнее, чем вы мечтали, никакие правоохранительные органы не сводят вас с ума и с долгим и удовлетворительным выходом на пенсию перед вами, как вы планировали.

- Никто не похлопает меня по голове и не отпустит. Если бы я дважды скрепил Блейка, вознаграждение, которое я получил бы, было бы расширенным предложением для побега, больше времени в ручке. Федералы смеялись над некоторыми усилиями поиграть в героя; Они запирали меня, пока они не похоронили меня ».

Кошка бросилась вниз по кровати, рычал хвост. Высокая тень сдвинулась и стала тоньше. Гром встряхнул клеточный блок, окна клишера сверкнули белым; и тень исчезла, исчез.

29

ЛИ НАХОДИЛСЯ К канату за рядом мусорных баков вне столовой, где Гимпи оставил его, катушку из полудюймовой конопли, закрепленную хлопковым шнуром. Гимпи не задавал вопросов, когда Ли обратился с просьбой. Его глаза расширились, затем он хлопнул Ли по плечу и кивнул. Поскольку они были одни, никто не смотрел, он дал Ли обнять, который принес слезы к глазам Ли.

Перед тем, как отправиться на кухню, Ли засунул веревку в рубашку. Двигаясь по кухне в кладовку, он надел белую хлопчатобумажную куртку с пятном на одном рукаве. Открыв редко используемый шкаф, он спрятал веревку внутри железного горшка, которого он никогда не видел, когда Бронски снимает с пыльной полки. Он работал неуклонно весь вечер. Добавив горячую воду в посудомоечную машину, погрузив руки, он подумал, что это может быть последний раз, когда он будет хорошо чувствовать себя хорошо. Он подумал о холодных, ветреных боксах, о том, чтобы прогуливаться по ночам по ночам; и он жаждал продолжить работу.

В конце смены, после того, как два красноречица закончили вытирать пол, он вытер парный стол, а затем поставил стулья на место на завтрак. Бронский, занятый вокруг печей, кивнул спокойной ночи другим пяти рабочим. «О готовой, Фонтана?»

«Я поеду, как только я получу последний груз лотков на линии». Ли перетасовал подносы, наблюдая за широкой бронской спиной, когда большой человек прошел через обеденный зал и толкнул через двойные двери, направляясь к Клеточные блоки. Через минуту за ним закроется охранник. За окнами в столовой, свет на улице был ярким, широкие тюремные прожекторы качались туда-сюда, вперед и назад. Охранник расчищал здание, двигаясь по обеденной зоне к кухне. Он долго смотрел на Ли, изучал стопку лотков в руках Ли и взглянул на настенные часы. «Готовы его обернуть?»

Ли кивнул, уложил подносы в конец стойки, затем повернулся к кухне. Он знал, что охранник задержится, ожидая его. Перейдя в кладовку, он снял белый пиджак, достал веревку из железного горшка и всунул ее в рубашку. Он вытолкнул заднюю дверь мимо ожидающего охранника в темноту между зданиями магазина, услышал за дверью замок, и из тени Морган впал в ход. Они не говорили.

Они вышли из зданий наверху лестницы, над двором. Стоя, глядя через стену тюрьмы, погладил огненные огни башни. Ослепляющий свет, а затем темный. Наказание света, затем темное. Ли сказал себе, что тридцатифутовый вал не был барьером, это была вертикальная бетонная дорога, дорога к свободе. Теперь все время, время и скорость.

Спустившись по лестнице, они подождали в тени внизу, сердце Ли забилось, Морган молчал и напрягся. Подметальные огни скрестились, затем распахнулись. Скрестили и отбросили. Пересекается. , , «Иди!» - прохрипел Ли. Они вырвались из тени.

Морган быстро опередил его. Ли дал все, что у него было, сосание в оборванном дыхании. Пространство казалось милями, а не ярдами. Погрузив воздух, он не двигался. Головокружение охватило его. Запустить. Но неравномерный патч споткнулся, он упал, растрепавшись, острая боль ударила его по руке, когда он попытался поймать себя, и подметающий свет направился прямо к нему.

ПРОЙДИТЕ! »САММА ШУЙД, проснулась.« Беги, свет приближается!

Бекки услышала ее крики и стала стоять на коленях у ванны, пытаясь удержать ее, ребенок измотал, ее пятно, мыльное тело вспыхнуло. Она так сильно ударила вперёд, что ванна поднялась, и она бросилась мимо Бекки, словно хотела кого-то схватить. «Вставай! Бег! Огни . , «.

Бекки крепко сжала Сэмми, чтобы не дать ей болеть. Ребенок смотрел мимо нее, фиксируя то, что Бекки не могла видеть; она не знала Бекки. Она опустила левую руку, и слезы боли блестели. Внезапно она пошла вяло, слепо повернулась к Бекки, желая только остаться.

Бекки вытащила ее из ванны, завернула в полотенце и поцеловала больную руку, хотя не было никакого истирания, никакой покраснения. Ребенок цеплялся за Бекки, но она была еще далеко, наблюдая, как разворачивается насилие, так далеко от безопасной, теплой комнаты, где ее мать держала.

В МОМЕНТ Ли упал, кот появился в охранной башне, твердый и настоящий. Его внезапная волна испугала двух охранников; они размахивали винтовками. Мисто, на столе, посмотрел на них. Оба мужчины отступили, но затем короткий, коренастый охранник сделал паузу, ухмыляясь: «Как вы сюда попали?»

Высокий охранник все еще держал винтовку. «Как могла кошка встать? Убирайся отсюда, Вилли. Я не люблю кошек. Где, черт возьми, это исходило? »

« Конечно, он не поднялся на стену, - сказал Вилли. «Может быть, мы пошли по лестнице, когда мы пошли на смену. Но в тюрьме нет кошки, - сказал он, нахмурившись. «Я никогда не видел здесь кота». «

Дикие, за пределами стены», - сказал его высокий спутник. «Зачем сюда приходить? Они бегут от людей. Что он хочет здесь?

Вилли добрался, чтобы погладить золотого кота: «Это достаточно ругательно, Сэм. Может быть, он голоден. Подай мне бутерброд.»

«Нет . Это наш ужин, черт возьми.

Вилли рассмеялся и погладил оборванные уши кошки. “Кот. Он сражался. Его партнер с отвращением посмотрел на Мисто, их объединенное внимание отвлекало обоих от окон.

Мисто держал их внимание, перекатываясь, задыхаясь от Вилли. Он знал, что Ли все еще лежит на черном столе, он знал, когда Морган повернулся к Ли. Кошка, купив несколько секунд, необходимых беглецам, заигрывала с Вилли, мурлыкая за него со всем шармом, который он мог собрать. Сэм смотрел на них с отвращением.

Иди, - прошипел Ли в Моргане, - черт побери, сделай это один. Когда свет проскользнул на него, прощупываясь, как гигантский зверь, он похоронил лицо в пиджаке и засунул руки. В этот короткий момент, прежде чем свет ударил его, он почувствовал, как Морган схватил его. Он споткнулся, Морган потянул его в темноту.

Они присели у стены, Ли взломал мокроту, пытаясь заглушить звук. Проклятые легкие, все, что он делал, они его подтолкнули. Прижавшись к стене, он мог только молиться, чтобы пронзительное пламя пропустило их. «Ты в порядке?» Прошептал Морган.

«Мне нужна минута. Найди дыры. Он присел, пытаясь отдышаться. Свет возвращался. Он быстро завернул свой носовой платок вокруг своей руки, чтобы остановить кровотечение. Он не мог подняться по стержням с румянцем. К тому времени, когда он схватил свою руку, Морган установил первые два булавки. Ли погладил катушку веревки, привязанную к поясу, схватил верхнюю штифт и подошел к нижнему. Он взял третий штырь от Моргана и отправил его в третью дыру. Цепляясь за стену, он поднялся. Он был скоро на восемь футов, затем десять, Морган, со своими тремя булавками, прижимаясь за ним. Свет мерцал, никогда не прикасаясь к ним. Они двигались вверх и вверх, огни горели сзади не в сантиметрах от их спины. Они были более чем на полпути, когда Ли потянулся за штифтом и почувствовал, как он выскользнул из его руки. Он схватился. Он отскочил в руке и упал. Он увидел, как Морган высунулся и поймал его. Морган передал его ему.

«Христос», - выдохнул Ли. «Лаки». «

Я не делал никаких запасных частей, - прошептал Морган, и Ли надеялся, что он лжет. Вскоре верх стены был на шесть футов выше него. Его мышцы ног начали дрожать, и, когда он позиционировал следующий штифт, чтобы проталкивать его в отверстие, он сопротивлялся. Он мог почувствовать, как краска оторвалась, но стержень не входил. Он снова попытался, так сильно напрягся, что чуть не нарушил равновесие. Пробовал снова, но черт возьми не пойдет. Он подсунул его под пояс и почувствовал дыру пальцем. Он казался слишком маленьким, как будто, возможно, цемент провалился, когда первоначальный штырь был оттянут с формой. Его рука была оцепенела, его удержание было неустойчивым. Переключая руки, обернутая рука снова вылилась в кровь, он посмотрел на Моргана. «Я не могу получить эту чертову вещь».

“Попробуй еще раз. Может быть, что-то есть в устье дыры. Разбей его.

Снова он переключил руки, выстроил булавку, оттянул ее и ударил в отверстие. Он отскочил. Он снова выстроился, плюнул на стену, ударил в яму всей силой в нем.

Штифт вошел и сжался.

Ни в коем случае он не мог это понять, но они почти закончились, теперь им это не понадобится. С последним шагом, установленным на месте, Ли поднялся на бетон шириной в два фута. Лежа на животе, глядя вниз на тюремный двор и подметающие огни, он отстегнул веревку от пояса, поскользнулся с петлевым концом над верхушкой и опустил свободный конец снаружи. Его обернутая рука была мокрой от крови, он схватил веревку обеими руками и соскользнул, прислонившись ногами к стене, опустив руку за руку. Он думал, что он никогда не достигнет дна, но, наконец, его ноги коснулись земли. Над ним Морган был на полпути.

Морган приземлился рядом с ним, они лежали в сорняках среди ржавых банок, перехватывая дыхание, прислушиваясь.

Ночь все еще была, нет тревоги. Рассеянное пролитие света над стеной продолжалось взад и вперед, но теперь было мягче, без угрозы. Справа автомобильный завод был ярким, большие прожекторы, установленные на столбах внутри его высокой проволочной сетки, сверкали рядами новых автомобилей, ожидавших отгрузки. По мере того, как их глаза приспосабливались к темноте, они могли видеть лес за пределами и, ближе, только через лузовое поле, то, что было похоже на сигнальный столб рядом с сиянием железнодорожных путей. Забежала пустая улица, никаких машин, никаких фар не двигалось в любом направлении. Пригнувшись, проскользнув сквозь сорняки, спотыкаясь среди неидентифицируемого мусора, они направились к одинокому полюсу.

Ли продолжал смотреть, как Морган обыскал, наблюдая, как он вытаскивает грязную ружейку из сорняков, вытаскивает холщовую сумку с верхушкой. Морган начал открывать его, когда Ли услышал слабый звук поезда, быстро становившийся все громче, быстро приближаясь.

«У нас не будет времени переодеться». Ли схватил связку от Моргана, привязал его к талии, когда на них раздался качающийся звук железных колес. «Брось, - отрезал Ли, и двигатель вырвался из леса.

Они клали живот вниз, одиночная фара подметала сорняки над ними. Свист закричал, снова закричал, и, когда двигатель проехал сигнальный столб, поезд снизил скорость, боксеры раскалывались друг против друга. «Пойдем, - сказал Ли, - следуй за мной. Делайте то, что я делаю. Быстро, не стесняйтесь. Мы поднялись наверх. Он быстро вскочил, когда поезд продолжал замедляться. Он взял машину, схватил ступеньку по стальной лестнице и прыгнул, приземлился на нижней ступеньке.

Он быстро поднялся, взглянув вниз, чтобы увидеть, что Морган сделал это, а затем растянулся на животе на ковше. Морган скользнул рядом с ним. Они лежали ровно, спрятанные лица, когда поезд пробирался мимо автомобильного завода, мимо высокой стены тюрьмы и сторожевых башни, а затем через темную индустриальную зону, в которой пахло газовыми дымами. Ли засунул связку в Моргана, затем извивался к краю вагона, чтобы посмотреть вниз.

Под ним дверь была приоткрыта на два дюйма. «Держитесь крепко, пока я не спускаюсь, а затем протяните мне пучок».

Он потянулся вниз, схватил рельс, который бежал вдоль верхней части раздвижной двери, и перевернулся сбоку. Подняв ноги, он открыл дверь ногами, проглотив кашель в легких. Прежде чем он развернулся, Морган протянул связку и последовал за ним.

Они переоделись в вагончик, проверяя сначала по полдюжины больших ящиков, но на борту не было никого. Они свернули свой тюремный блюз в мяч и бросили их в сорняки вдоль трассы. Мягкие, изношенные джинсы и рубашки из темной шерсти чувствовали себя хорошо. Бекки положила тяжелые, выложены куртки, толстые перчатки и шерстяные носки. Потертые сапоги, которые она нашла, были в порядке. Они держали тюремную обувь за запасные части, толкая их в сумке. Деньги были в карманах левых джинсов, она разделила его на полтора раза, триста долларов и изменилась. Немногим более шестисот долларов, чтобы получить их по всей стране и заплатить адвокату - если какая-то слизь не поймала их на страже и не спустила. Поезд прокатился по краю города мимо офисных зданий с мягко освещенными окнами, мимо церковного шпиля, колокол которого пролетел девять часов, поразительный контрапункт к медленному удару поезда. «Вечерний счет был взят, - сказал Ли. «Они знают, что мы ушли».

Морган подошел к двери, опустился в тени, оглядываясь назад. Поезд снова затормозил и замедлился, его муфты застонали; Они двигались в распределительный двор. Ли почти закрыл дверь, стоял и смотрел на трещину, когда длинная линия машин останавливалась, и дворцы начали ходить, фонари качались: «Они собираются бросить несколько автомобилей. Если они откроют дверь, - сказал Ли, - погрузитесь в ящики, оставайтесь в тени.

Но рабочие прошли без происшествий. Они молча молчали. Только когда поезд резко дернулся, Ли наклонился, чтобы быстро взглянуть на хвост: «Они сбросили дюжину вагонов». Поезд снова пошевелился, отошел на расстояние, остановился и вернулся на другой сайдинг. Был толчок, когда конечная машина была соединена с другой машиной. Лиан снова увидел Ли, увидев, что они взяли на себя стойку. «Мы хорошо, - сказал он, - мы уже в пути». Они снова подняли скорость, направляясь из переходного двора, движущегося на юг, пропуская еще один ряд следов, которые, вероятно, бежали на север. «Мы направляемся в Бирмингем, - усмехнулся Ли, и он сел на заплесневелую соломинку, покрывающую кровать в вагоне.

«Не могу поверить, что мы это сделали», сказал Морган. «Не могу поверить, что мы ушли оттуда. Он чувствует: Эй, Фонтана, он чувствует себя неплохо.

Ли улыбнулся: «Я сказал, что мы это сделаем», и он забыл о своей более ранней неопределенности.

Теперь, когда они были свободны от двора, он распахнул дверь и сел спиной к ее краю, глядя на город, скользнувший мимо, в маленькие магазины, их окна, мягко освещенные, многие с рождественскими украшениями, в домиках с маленькими ящиками с Елки в окнах. Но вскоре они были в открытой местности, собирая скорость, скорбные крики свиста, эхом повторяющиеся всю ночь, вызов сирены, который облегчал и утешил Ли. Они двигались, быстро и свободно, направляясь к другому виду работы, чем он когда-либо тянул. Не грабеж, а приключение, которое, если бы все шло хорошо, задавало жизнь тем, кого он заботился. Он сидел спиной к стене вагона, думая о Сэмми, когда он почувствовал, как кошка-призрак ходит по его ногам. Невидимый, большой том поселился в земле, его голова на вытянутом колене Ли. Если бы кошка была с ними вместе? Был ли Ли более осведомлен о нем, когда он остановился, чтобы отдохнуть, когда его не отвлекали, его чувства более настороженно относятся к призрачной кошке?

И, подумал он, не так ли Мисто, как поезда? Кошка-призрак, как их галопирующая погремушка и кричащий свист, когда они ели мили? Уверенный, черт возьми, дух-кошка казался очень довольным собой.

Может быть, он тоже был счастлив, что они были там, что они уже в пути?

Их смелый и chancy план может быть бесконечно малым, подумал Ли, в обширной схеме вселенной.

Или, в том, что вечно разматывая клубок, сделал даже самый маленький удар по хорошему делу? Действительно ли это было стремление исправить неправильную, по сути, душу смертной жизни? Был ли это секрет, который сделал жизнь реальной?

30

СКОРОСТЬ ПОЕЗДЫ изменилась, подергивая Ли, когда они прошли через выключатель. Он спал холодно, и кошка-призрак оставила его. Когда он открыл дверь, ледяная ночь охладила его кости. Когда поезд замедлил ползучесть, он расширил дверь и посмотрел вперед.

Они приближались к грузовому двору, он видел край темной платформы, освещенную башню, обозначенную Бирмингемом. Он потряс Моргана. Там была пара остановок ночью, когда Морган поднялся, чтобы следить, но потом они снова пошли дальше. Теперь, когда Ли потянулся к сумке с холстом, из черноты полдюжины мужчин сползли с платформы, бегущей в обе стороны, размахивая вдоль поезда.

«Они ищут, - прошипел Ли, хватая сумку. “Подвинь это.”

Они упали на беговую дорожку, нырнули под линию стоячих машин, убежали по грузовому двору сзади и под вагонами, Морган все еще спал. За рядом грузовых вагонов к ним качались балки мощных фонарей. Четыре огня, пять, прыгали по бокам вагонов, ища по их вершинам, затем вниз среди колес поезда. Они следовали за огнями, но остановились на шестифутовой стене.

Они быстро сколотили кирпичный барьер, помогая друг другу. Были ли полицейские, проверяющие каждый поезд, направляющийся из Атланты? Если бы они обыскали этот двор, они бы забросили бы весь двор, каждую станцию, один город к другому? Это означало, что они должны были бы спуститься с каждого поезда до того, как они доберутся до станции, держаться подальше от грузовых дворов, оставаться на окраинах, пока они не пройдут мимо каждого города, не поймать другой поезд дальше, и это наверняка замедлит их.

На другой стороне стены они лежали ровно, слушая, пока отражение огней не остановилось, и звук бегущих ног исчез. Поднимаясь, в два раза от огороженного двора, они двигались мимо металлического завода, многолюдной машины, трубы. В темноте грубая, покрытая сорняками земля замедлила их. Они пробились через промышленный участок Бирмингема, избегая случайных огней безопасности, установленных на крышах домов или циклонных заборах, но пытаясь оставаться рядом с дорожками.

Но вскоре небо осветилось к рассвету, и грубые отрасли уступили место разрушенным домам. Еще через полчаса убогих улиц они были за городом в другой промышленной зоне. Они могли видеть сигнал железной дороги впереди, затем верхний кран поднимал листы металла, может быть, завод по производству стали. Они оба были голодны, а спина Ли болела от тяжелого толчка вагона. «Мужчины, работающие там, - сказал он, - должен быть продовольственный универсал».

Двигаясь быстро, они вскоре стояли на низком холме над сталелитейным заводом, вершиной крана просто на уровне глаз. Двор внизу был окружен шестифутовой проволочной оградой, ворота которой открыты. Внутри стоял закусочный, окруженный мужчинами, раздувающими кофе, поедая пончики.

Оставив Моргана, Ли устремился вниз по набережной и через открытые ворота, чтобы пообщаться с толпой рабочих. На кофемолке грузовика он нарисовал две бумажные стаканчики, затем собрал дюжину пончиков и пару сэндвичей, бросив их в бумажный пакет из маленькой стойки. Продавец, наблюдая за ним, взял свой пятидолларовый счет, выбил несколько монет из своего пояса и добавил три. «Не видел тебя раньше.

Ли начал с работы? Ли кивнул и сбросил изменения в кармане: «

Сегодня утром» . Продавец поднял бровь: «Большой аппетит».

«Мой приятель пропустил завтрак». Отвернувшись, он отступил назад через толпу к ближайшему металлическому зданию и огляделся. Когда он думал, что никто не наблюдает, он удваивается назад между двумя сараями, за некоторыми припаркованными машинами и снова поднимается на холм, где ждал Морган. Они ели, когда шли, пожирая половину пончиков, сосать воздух, чтобы охладить кофе. Они заправили остатки пончиков и бутерброды в карманы пиджаков, разложили пустые чашки в сорняки и ударили по ним грязью.

«Нам нужны полки, - сказал Ли, глядя на скудный холст, который Морган нес. «Некоторые продукты питания, пара кастрюль. Слишком рискованно есть в ресторанах. Чем меньше мы видим, тем лучше.

Морган остановился и слушал. Затем Ли тоже услышал это, плачущий свист приближающегося поезда, и через зимнее коричневое поле они увидели поднятую дорожку. Они вышли с дороги, пересекли поле, спустились низко над дорожкой. У них не было никакого способа узнать, будет ли поезд медленным, но здесь, на промышленных окраинах, это, вероятно, было. Теперь они слышали гул на дорожках, они наблюдали, как черное пятнышко приближается. «На этот раз все будет по-другому», - сказал Ли. «Если это только замедлит некоторые, нам придется бежать, как ад».

Приближаясь к сталелитейному заводу, поезд опустил свою скорость, свист пронзительно сжался, тяжело взрывался. Они могли видеть, что это не значит остановиться. Когда двинулся двигатель, Ли взял машину и побежал, отдал все, что у него было. Он схватил железную ступеньку и прыгнул. Первой импульс захлопнул его тело против лестницы, выбивающей ветер. Он крепко сжал дыхание. Когда он оглянулся, Морган все еще бежал, теряя землю, пытаясь сделать следующий автомобиль, плоский автомобиль с рядом тяжелых ящиков по центру, покрытый брезентом. Ли собирался снова уйти, не отделяться, когда мужчина появился из-под холста, встал на колени, схватил Моргана за руку и поднял его на плоский автомобиль.

Хобо и Морган стояли рядом с брезентом, глядя вверх по автомобилям у Ли. Он осторожно проложил себе дорогу позади машины, спиной, цепляясь за металлические рукоятки, всасывая воздух, пытаясь перевести дыхание. Он сильно потеял, когда он пересек раскачивающуюся связку с плоским вагоном. Когда он вскарабкался на него, Морган и хобо схватили его за руки, чтобы успокоить его. Хобо было, может быть, двадцать один, его щетина с бородой седилась коричневой и седой по тонкой, обваленной щеке. На нем были свободные джинсы с прорезанными коленями, ржавое кожаное пальто, а на голове - излишний шлем в военной одежде. «Beanie Name». Он посмотрел на Ли, еще раз взглянул на Моргана, ему показалось, что он был уверен в том, что видел. «Входите, это приятно и тепло внутри».

Они следовали за ним под тентом до небольшого уютного пространства между ящиками, как уютно, как маленький домик. Одеяло сгибало в продольном направлении, чтобы сформировать сидячую подушку, горелку Стерна, согнувшуюся под почерневшим кофейником, вторую установку Sterno, сжигающую под кастрюлькой, которая бурлила мясом и овощами. Ли и Морган держали руки рядом с маленькими пламенами, когда Beanie вырывала оловянные чашки, оловянные тарелки и половину буханки французского хлеба с вешалки на холсте.

«Могучий прекрасный лагерь», сказал Ли, принимая тарелку горячего тушеного мяса, сидящего скрестив ноги на одном конце подушки.

Бэни ухмыльнулась: «Заперлась на этом из Уэйкросса. Человек учится делать. Пришлось свернуть лагерь дважды до этого, пройдя через Атланту-железнодорожников по всему месту. Не знаю, чем они были. Он долго смотрел на Ли. «Я ушел, подождал, пока они не проведут проверки автомобилей, откинувшись назад, когда она вытаскивает». Его акцент был таким же южным, как у Моргана, но его дикция была не такой, как у большинства hobos.

Ли был тихим, вытирая соус с хорошим французским хлебом. Когда они закончили, он передал Beanie сумку с пончиками и опустился на вибрирующий ящик. «Очень приятно иметь что-то теплое в животе и теплое, прекрасное убежище».

«Здесь все леса», - сказала Бини. «Деревья в этих лесах? Они полны выстрела из Гражданской войны. Однажды я нашел там старый мушкет, зарытый в окоп, почти все ржавеет. Раньше я делал лагерь в этих лесах. Там есть несколько старых Конфедеративных траншей. Он посмотрел на Ли. «Угадайте, что они сражались с той войной, которая отличалась на Западе, откуда вы пришли».

Ли кивнул: «Большинство жителей Запада были для Союза, но многие из народов Западной Индии, они посылали людей на борьбу за Юг». «

Страшный Война, гражданская война - те старые одноразовые пороховые ружья и холод, - сказала Бини. «Люди замерли до смерти, умерли от голода, умерли от инфекции и всякой болезни».

«Вы были в армии, - сказал Ли.

«Карьерная армия, начиная с Первой мировой войны. Но это все позади меня». Он сбросил с его столовой воду на свою тарелку и поставил ее на тепло, чтобы мыть посуду. «Я направляюсь в Мемфис, на берег реки к югу от моста, там действительно хороший лагерь. Вы можете присоединиться ко мне.

Ли улыбнулся: «Не осталось много хороших лагерей. Но я думаю, мы продолжим двигаться. «

ЭТО БЫЛО СРЕДНЕГО ПОСЛЕ, когда они попали в окрестностях Мемфиса. Они попрощались с Beanie, зная, что они, вероятно, никогда не встретились снова. Одна из тех случайных встреч, которые вы проведете с собой всю оставшуюся жизнь, ностальгическую и прочную память, которая омрачила Ли. Спрыгнув, когда поезд замедлился, они врезались в землю.

Отрываясь от трассы, они вскоре были в тихом районе аккуратно убранных домов. В окнах светились светящиеся елки, а за уютными домами было несколько кварталов малого бизнеса, украшенных свечами, падубом, красными и зелеными огнями. Морган сказал: «Почти Рождество, и они останутся одни. , , Кроме семьи Бекки. Но не трое из нас вместе. Он повернулся, чтобы посмотреть на Ли, пытаясь избавиться от одиночества. Впереди стояла небольшая кирпичная церковь, ее латунный крест, разрезающий низкий горизонт, и на лужайке, стеллажи использованной одежды и небольшой расписанный вручную знак: THRIFT SHOP.

«Теский, - сказал Морган, - старые вещи забивали церковный двор». Но дверь подвала церкви была обрамлена рождественскими огнями, и когда они спустились по ступенькам и внутри, Ли начал усмехаться. В магазине было все, что они хотели. Из переполненных столов они выбрали четыре толстых одеяла, кофейник, кастрюлю, две жестяные тарелки, жестяные чашки и немного мягкой веревки. Ли нашел хорошую столовую и пару ножей с переключателем, которые удивили его. Он поднял банку с сильной смазкой, чтобы надеть стареющие водонепроницаемые сапоги и пару мешков с мешковиной. Две старые женщины, которые управляли магазином, сидели бок о бок за прилавком, вязав цветные квадраты для афганца. Ли вспомнил, как его мать делала афганские квадраты, а также квадраты одеяла, чтобы набить гусь и утку вниз, чтобы они согрелись в суровые зимы Дакоты.

Он заплатил за снаряжение, засунул маленький предмет в два ружья, за исключением ножей, которые они положили в карман. Он положил сверху сложенные одеяла, порезал веревку пополам и связал сундуки. В двух кварталах по улице в темном маленьком гастрономе они покупали кофе, бекон, хлеб, плиту с сыром и четыре банки с фасолью. Было темно, когда они пересекли Мемфис и основали лагерь в лесу. Они очистили пространство кисти, сделали небольшой костер, разогрели бобы и приготовили кофе. Морган сказал: «Подумай, завтра я получу телефон, возможно, немного магазин, и позвоню Бекки. Дай ей понять, что с нами все в порядке. -

Черт, ты будешь. -

Черт, я этого не сделаю. Она должна волноваться.

«Я же говорил, никаких телефонных звонков. Мальчишки-бюро до сих пор допрашивают ее. Они уверены, что ее место заколото, и ее телефон постучал. Вы звоните ей, а не только федералы следят за звонком и находят нас, забирают нас, Бекки будет обвинять в помощи нашему побегу.

- Я не думала, - сказал Морган, поднимая палку и высунув уголь , «Я просто … я знаю, что она беспокоится».

«Лучше беспокоиться, чем поймать нас». Ли облил огонь последним кофе и закатил в одеялах. «У нас долгий путь вперед, важные дела. Давайте сосредоточимся на этом. Он вздрогнул даже в толстых одеялах. И прежде чем они снова придут в теплую страну, погода станет холоднее. Газета, которую Морган выбрала из мусора, в последнем городе, сказал, что на Среднем Западе была самая холодная зима за двадцать лет. Ли думал о Рождестве, когда он был ребенком, снег свалился на дом и сарай, большие куски снега сползали с крутых крыш. Маленькая рождественская елка с домашними бумажными украшениями. Дикая индейка на свой рождественский ужин, или один из фазанов, которых его мать консервировала, прерия была захвачена фазанами. Это всегда забавляло его. Тогда, в прерии, Фазанам, возможно, была вся голодающая семья. Точная та же деликатес, которая, не за несколько миль в каком-нибудь причудливом городском ресторане, обошлась бы им в небольшом количестве.

С той ночи, двигаясь на запад, они всегда были холодными, проваливаясь сквозь снег в сапогах, которые поднимали воду, несмотря на стареющую гидроизоляцию и смазку, которую они применяли. Они продолжали избегать городов, бросая поезд, чтобы окружить фермы, открытую страну или трущобы. На большинстве ферм были рождественские огни, как и некоторые из домов трущоб. Именно в такой области они столкнулись с угрюмым, сердитым пьяным, и Ли увидел в глазах мужчины не пьяную ясность, но холодное присутствие темноты, с трудом обещая, когда мужчина присел, его нос вспыхнул. Они увернулись, кружили. Ли получил кусочек на руке, прежде чем Морган схватил парня; и теперь глаза мужчины снова стали тусклыми, отражая только мрачный вид обычного пьяного.

«Зачем нас интересовал нас?» - сказал Морган, когда они отвернулись. «Мы выглядим так, как будто у нас есть деньги?»

Ли рассмеялся, но он был отвратительным из-за того, что он видел в этот короткий момент. Они быстро двинулись, оставив пьяного сидящего против здания, положив голову ему в руки, пытаясь оправиться от ударов Моргана. На этот раз вторжение дьявола зарезало только ручку Ли. Но как насчет следующего раза? Удачи им не пришлось убить этого человека, подумал Ли, когда он протирал рану йодом, который Бекки положил в свою упаковку. Конечно, пьяницы были убиты в драках. Но он предпочел бы оставить мертвое тело, отмечающее их след. Такая неряшливость раздражала его.

31

ОБРАЩАЮЩИЕ МАЛЫЕ города с их рождественскими огнями, избегая переключения ярдов, а затем мчась, чтобы захватить поезд, когда он вытащил, они пропустили больше, чем одну поездку. Часто на ветхом краю города они уклонялись от патрульной полицейской машины или замешкались, расхаживая по сторонам, наблюдая за ними: «Множество шубов вокруг, - сказал Ли, - они просто проверяют нас». Но закон Он немного нервничал. В Оклахоме их поймала жесткая метель. Температура упала стабильно, холод прорезал их, как ножи. Ли был болен холодной погодой, и даже Техас был ледяным. Почему они должны были выбрать самую холодную зиму века? Из Форт-Уорта, когда они пропустили западный, полупривод поднял их, человек с широко раскрытыми глазами. Он не много говорил, он просто ездил, и это было хорошо с Ли.

Но потом, спустя тридцать миль, он начал задавать вопросы. Ли ответил ему в односложной лжи, затем начал с собственных вопросов. Из-за этого он родом? Что он вытаскивал? Это закрыло человека. Ли надел шляпу ему на лицо и заснул. Спустя несколько часов Морган подтолкнул его. Грузовик замедлил ход, они были в маленьком коровьем городе, два блока пыльных деревянных зданий и небольшое старое кафе? с деревянным знаком: ТРЕНИРОВОЧНАЯ СТАНЦИЯ. Позади него шла трасса, параллельная шоссе. Грузовик бросил их в кафе?, Проехал еще одну восьмую мили и повернул на запад по грунтовой дороге, которая выглядела так, как будто она ни к чему не привела. может быть, он отправился домой.

Войдя в деревянное здание, сидя на табуретах у стойки, они угощали себя жареными яйцами, жареным картофелем и горячим яблочным пирогом. Официантка, блондинка с подушечками в шестидесятые годы с понимающей улыбкой, посмотрела на них, когда она налила кофе. «Через полчаса выйдет восток, - сказала она. «В западном направлении, через час после этого». И Ли догадался, что они не единственные hobos, путешествующие по этому маршруту. Заканчивая свой пирог и кофе, Ли поблагодарил ее за информацию, убедившись, что он наклонил ее, и они поднялись вдоль поезда до подножия бледных деревьев. Сидя спиной к толстым сундукам гигантского топора, они успокаивались, прислушиваясь к далекому гулу, для одинокого и далекого свистка.

«Это почти сочельник», - сказал Морган. «Еще несколько дней. Они отправятся домой к Кэролайн или останутся у Энни? Возможно, Кэролайн спустится с Рима. Надеюсь, Сэмми будет счастливым рождественским утром, в восторге, чтобы открыть несколько подарков? »- сказал он с сомнением. «Что она видит во сне? Может быть, только хорошие времена? Может, ей приснился теплый домик Бини на плоской машине и хорошее горячее рагу?

Ли только посмотрел на него. Они оба знали, что Сэмми будет мечтать о плохих временах, о жестоком холоде, о человеке с ножом и злых глазах.

«Я не могу удержать ее и успокоить, - сказал Морган. «Я не могу ей помочь». Он был в отчаянном настроении, когда они покинули хлопчатобумажные штаны, качаясь на борт машины, когда приближающийся поезд замедлился для маленькой сельской станции.

Отправившись назад, чтобы посмотреть прокрутку земли, им удалось остаться с этим грузом несколько дней, проскользнув за грузовые ящики, когда они остановились. Ночи стали теплее, ветер не резал, как лед, кашель Ли утих. Нью-Мексико была прохладной, но не замерзающей. Ли нравилось видеть овец, пасущихся, и стада антилопы, которые едва шевельнулись, когда поезд проезжал мимо них. Подойдя к Фениксу, они спустили машину на голые красные земли среди красных обрывов и сырых каньонов. Небо Аризоны было синим и ясным, канюки крейсировали по ветру и искали вонючее мертвое. Прогуливаясь по Фениксу, они пополняли свои запасы в маленькой закусочной на улице. Двигаясь мимо грузовых дворов, они не видели никаких признаков полицейских. На другой стороне, когда они проскользнули на борт, в вагоне было много людей, поселившихся в небольших группах. Они кивнули Ли и Моргану и не казались угрожающими. Большинство из них были брейкерами, держась за себя. К западу от Феникса Ли начал нервничать.

Может быть, он был дураком, желая уйти в Блайт, рискнуть увидеться. Пойдут ли федералы, как только они вспыхнут, он отправится прямо туда, желая деньги со своего сберегательного счета? Казалось, что так работает ум федерального агента. Он знал, что не должен рисковать, но как только они найдут адвоката, им понадобится каждая копейка, на которую они могут положиться, возможно, понадобится восемьсот настоящих неприятностей, чтобы добавить к шестисотам Бекки, соскоблившимся вместе.

Он беспокоился о федералах, пока они не достигли пустыни к северу от Блайт. Когда они свернули свои одеяла и связали свои пачки, его охватил запах Блайт, соленые деревья тамарисков и влажное дыхание оросительных каналов. Когда поезд достиг вершины, река Колорадо побежала под ними темными и туманными. Они высадились недалеко от города, когда машины зашагали, и поезд замедлился, Ли ударился о землю. Было уже поздно вечером. «Сочельник», - сказал Морган. «По крайней мере, они вместе, и с семьей».

Они двигались через заросли ивы в оросительную канаву, текущую с темной, быстрой водой. Растянутые хлопковые поля простирались с обеих сторон. Они прошли мимо Ранга Дельгадо, в три четверти пути в город. Прошел почти год с тех пор, как Ли вытащил Блайт прямо из федерального пера в МакНейл, готовый пойти на работу к Джейку Эллсону, думая даже в первый же день, как он может обмануть Эллсона. В конце концов, у него не было желудка.

На берегу оросительной канавы Ли вырыл мыло из сумки мешковины, бритву и маленькое зеркало Бекки упаковали. Сняв с себя одежду, они купались и брились в быстрой холодной воде. С последним мылом они вычистили свои рубашки, носки и шорты, повесили их на ветвях ивы и сели на одеяло, позволяя солнцу высушить влажные тела. Не душа, только ящерицы, чтобы увидеть их белую наготу. Дважды, джебранцы прыгали на полях и уходили в гору, помешивая облако пыли. Оба раза, второе облако пыли следовали, уклоняясь и удваиваясь близко к хвосту кролика, но они не могли видеть второго погони за зверем. Ничего, только отдельный вихрь пыли, преследующий кролика. Морган озадаченно повернулся к Ли. Ли нахмурился и пожал плечами. «Ветер, я думаю». Призрачная кошка должна была быть таким хвастаться?

Когда их одежда была почти сухой, они разгладили морщины и снова оделись. Зимнее солнце садилось, когда они делали лагерь под потрепанными ивами. Маленькая поляна напомнила Ли на лугу, где он держал серое на несколько дней, мерин, который помог ему снять ограбление банка. Хорошая лошадь, которую он использовал, чтобы убрать украденные деньги, туда, где он мог похоронить ее. По вечерам он думал о том, как по вечерам садиться по берегу реки, спокойно и безмятежно, и это было хорошее время.

Они приготовили еду из Спама и картофеля, и приготовили кофе, Морган пропустил Бекки и Сэмми, Ли с перспективой войти в банк. «Завтра нам придется завтракать», сказал он нервно. Он предпочел бы с этим справиться. «Все закрыто, Рождество».

«День, чтобы поблагодарить», - сказал Морган. «Пойти в церковь со своей семьей».

Ли посмотрел на него и ничего не сказал. Когда он был маленьким, они редко ходили в церковь; Это было полдня езды. Его мать читала Библию. Его отец не хотел слушать. Ли не был уверен, что его папа подумал о таких вещах. Но Ли знал - он лучше знал после своих встреч - что во Вселенной было больше, чем человек видел. Это изумление ждало за пределами этой жизни, которую смертный может не захотеть рассмотреть.

«Рано утром после Рождества, - сказал Ли, - мы направляемся в Блайт. Мы оставим наше снаряжение здесь. Если повезет с нами, нам это больше не понадобится. Поднявшись в одеяло, он попытался не думать о том, чтобы простаивать целый день. Пытался не думать о вступлении в Блайт, о том, что может случиться, старался не брать взаймы.

32

THECHRISTMAS TREE ярко светились в гостиной в шахматной доске с ее разноцветными огнями, красными и золотыми шарами, серебряными канатами и яркой мишурой. Сэмми, казалось, почти не заметил дерева, и она нежно трещала красочные пакеты. Это был не Сочельник. Рождество будет, когда папа придет домой. В течение нескольких дней ее упрямый дух оставался с Морганом и Ли на скоростном поезде или прохаживался рядом с шоссе, два одиноких человека пересекали огромную пустынную землю.

Когда Энн записала рождественский альбом, чтобы играть тихо, Сэмми не хотел слушать музыку. Перевернувшись на диване, она потянула афганца на ее лицо, притворившись, что спит. В темноте под обложкой она лежала, думая о Рождестве, когда была маленькой, когда там был Папа. Когда они были вместе в собственном доме, украшали свое собственное дерево или ужинали у Кэролайн среди ароматов рождественской выпечки. Музыка тогда была прекрасна, мальчишеский хор Сэмми любил, церковную музыку, но теперь музыка только приносила слезы. В эту рождественскую неделю ее мать несколько раз ходила в церковь, но Сэмми не хотела идти, она не хотела сидеть в кроватке или слышать историю о ребенке Христа, они только огорчали ее.

Кэролайн поехала в канун Рождества после своих последних поставок. Они устроили обеденный стол, чтобы они могли видеть не только огонь в гостиной, но и елку. Хотя они сели за ужином хорошего креветочного масла Мариола, свежего салата и пирога Кэролин в пекан, Сэмми был спокойным и не реагирующим. Только позже, когда ей не оставалось выбора, кроме как разделить ее с бабушкой, она прижалась к Кэролайн.

Сэмми был в равной степени спокойным рождественским утром, медленно вставал и одевался. Наверху даже яйца Мариоля и сырные сыры не смогли подбодрить ее. Она была далеко от своего папы и Ли, ночь все еще темная в пустыне, низкая луна, осветляющая бледный песок.

Мариол возложил огонь на очаг, его пламя отражало радуги среди ярких украшений. Сэмми старался быть веселым. Она посмотрела на дерево, коснулась нескольких коробок и улыбнулась взрослым, но она только притворялась. Радость, на которую они надеялись, расцвела сегодня утром, была тонкая пародия. Они могли быть только для нее, любить ее, могли только попытаться облегчить ее беспокойство.

Когда она открыла свои подарки, книги Маленького Дома, которые Бекки купила для нее, и новое зимнее пальто в мягком, уютном красном, которое было любимым цветом Сэмми, она притворялась возбуждением. Она попробовала пальто и повернулась, улыбаясь. Она прочитала первые страницы первой книги, но ее беспокойство и бедствие заполнили комнату. Кэролайн принесла ей новый велосипед, так как Сэмми перерос ее маленький. Энн и Мариоль выбрали маленький резной сундук с чердаком Анны, который был в семье с тех пор, как Энн была ребенком, и наполнила ее новыми рисовальными накладками, цветными карандашами и набором акварелей. Сэмми сорвал обертки, притворяясь возбуждением. Она оседлала велосипед своей красной ленточкой, привязанной к рулям. Но ее дух шел по пустынным дорогам, проспал холод на урчащих поездах.

Мариол клал еще один бревно на огонь. В гостиной были удобные обрывки разорванной рождественской бумаги, разбросанные коробки и лента. Когда Мариоль поднялась из очага, повернувшись к дереву, она тихонько затихла.

У основания дерева среди путаницы бумаги двигались нижние ветви, ветви сдвигались и отпрыгивали назад, хотя там ничего не было, чтобы их потревожить. Блестящий красный колокол начал качаться, но ничто не коснулось его. Золотой шар закрутился, мишура вздрогнула, другая ветка поклонилась, как будто с тяжелым весом.

Мариол не двигался, никто не двигался и не разговаривал. Бекки и Кэролайн пристально наблюдали, как Сэмми поскользнулся к дереву, достигнув.

Энн, не двигаясь со стула, невольно вытянулась, как только приближался Сэмми; что-то внутри нее резко пошевелилось.

Они смотрели, как Сэмми встает на колени, протягивая руки, прижимая какое-то невидимое присутствие. Рукав и воротник одежды Сэмми были натянуты и натянуты, как будто что-то невидимое взбиралось вверх, чтобы подтолкнуть ее лицо.

«Рождественский призрак», мягко сказала Энн.

Они могли видеть только радость в Сэмми, яркое удовольствие, когда она гладила ее невидимого посетителя. Они долго смотрели, четыре женщины молчали и не двигались, Сэмми почти не знал о них.

Когда она посмотрела вверх, ее лицо покраснело, она не знала, как объяснить, что происходит, она не хотела объяснять.

Мариоль сказала: «В моей семье были истории, рассказы Каджун, которые привидения вернутся на Рождество, чтобы быть со своей семьей, чтобы поделиться радостью дня. Призраки детей обычно, хотя часто из семейных домашних животных. Мариоль посмотрела на Энн, и они разделили удобную улыбку. Когда Мариоль отвернулась, Энн тоже поднялась; Вскоре все они вышли из комнаты, оставив Сэмми и ее друга себе. Только тогда призрак-кошка заставил себя увидеть.

Тяжело опустившись на колени Сэмми, он дотянулся до лапы к ее щеке. Она крепко сжала его, и они долго сидели под ярким деревом, поглаживая Сэмми, прижимаясь Мисто и мурлыкая. И Сэмми знал, где бы папа и Ли ни были, что это рождественское утро, на этот момент они были в безопасности, с ними все в порядке.

Приняв триста долларов из своего кармана, Ли вручил его Моргану. Они шли по пыльной дороге, направляясь в Блайт. «Если федералы поймут меня, - сказал Ли, - вы быстро избили его. Прокатитесь в Лос-Анджелес и продолжайте с планом. Найдите адвоката, которому, по вашему мнению, вы можете доверять, согласитесь с ним, а затем включите себя в ТИ, как мы его выложили. Он знал, что Моргану будет легче, если они останутся вместе. Ликнел ЛА немного, он мог найти свой путь по городу. Если бы они сделали это из Блайт вместе, может быть, их удача будет держаться.

Это была долгая прогулка по Блайт, они ушли задолго до того, как солнце поднялось, и они проглотили холодный спам и застывшие крекеры. К тому времени, когда они вошли в город, солнце поднялось, на улице было движение, магазины открывались. Ли потянул свою шляпу пополам и осмотрел улицу для всех, кого знал, для красного грузовика Джейка Эллсона или для самого Джейка. Когда они приблизились к новому банку, Морган ждал в магазине через улицу, следя за законом, за полицейского или кого-нибудь в костюме, который выглядел как федеральный агент. Новый банк, построенный после того, как Ли покинул Блайт, стоял на очищенном месте старого, сожженного банка, рядом с почтовым отделением, которое он ограбил. Войдя в высокопоставленный вестибюль, Ли зашёл на самую короткую линию.

Перед тем, как приблизиться к банку, они повернули вниз по переулку, где увидели несколько грузовиков, припаркованных за магазинами, загруженными овощами с овощами, и двумя рефрижераторами. «Водители разбухают на завтрак, - сказал Ли, - прежде чем они начнут «В течение десяти минут они выстроились в поездку в Лос-Анджелес. Теперь он стоял напряженно, готовый быстро выйти, если Морган поскользнулся, чтобы предупредить его. Несомненно, черт возьми, федералы разговаривали с ПО Ли и знали о его сберегательном счете.

Джейк Эллсон, его друг и босс, ничего им не сказал бы. Но его ПО было бы более чем кооперативным. Ли не видел ни задней, ни боковой двери, выходящей из вестибюля, только передняя, ??стеклянная дверь. Когда человек, опережающий его, закончил и отвернулся, сосчитав несколько счетов, тяжеловолосый клерк с нетерпением наблюдал за Ли. «Далее?»

Ли подтолкнул свою банковскую книгу через стойку: «Как вытащить мои сбережения, закройте мою учетную запись»

. Клерк посмотрел на Ли, затем открыл книгу сбережений: «Прошел почти год с момента последней записи».

«Что-то не так с что?»

«Нет . Просто у большинства людей больше активности в их счетах.

- Я путешествовал. Аляска. Я тороплюсь, жена ждет.

Клерк начал говорить что-то еще, но передумал. «Простите меня на минутку». Когда он вышел из окна, исчезнув в спину, Ли был готов забить , чтобы убраться отсюда.

Но его быстрый отъезд мог взорвать его, если не было ничего плохого. Ему не нужен подозрительный банковский клерк. Ожидая возвращения человека, Ли начал нервничать, глядя в переднее окно. Когда клерк не вернулся, покровители за Ли прижимались ближе, раздражаясь задержкой. За большими окнами замедленное движение поймало взгляд Ли, и полицейский автомобиль скользнул в поле зрения, остановившись у обочины. Ли заставил себя постоять, но он был готов двигаться, когда один из двух офицеров вышел.

Когда офицер отправился прочь, по улице, Ли расслабился. Клерк ушел долго. Некоторые из мужчин за Ли перешли на другую линию. Он наблюдал, как отсутствующий полицейский вернулся с бумажным пакетом и двумя бумажными чашками, запечатанными бумажными крышками. Полицейские ушли, когда клерк вернулся.

«Извините за задержку, мистер Фонтана. У нас были изменения в бухгалтерском учете, и что с движением и все. , , Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти свою учетную запись и рассчитать проценты. Всего восемьсот сорок два доллара. Как вам это понравится? »

« Семь сотен, остальные в небольших счетах ». Ли ждал, все еще напрягся, а клерк подсчитал деньги. Набив его в карман, он направился к улице. С дальнего тротуара Морган перешел к нему.

Они двинулись вдоль боковой улицы к грузовику с рефрижератором, припаркованному за банком около полудюжины других буровых установок. Там были складские склады и небольшой склад, а задние двери - на почтовое отделение и малые предприятия. Водитель стоял, вытирая рот от завтрака: молодой, румяный человек с короткой бородой, аккуратно подстриженной и прозрачными голубыми глазами. Он кивнул Ли, посмотрел на Моргана и снова кивнул, и они вошли в кабину.

ВЕДУЩИЕ В ЛА было тихо, водитель не был коммуникабельным. Он вел длинную буровую установку, как он был на близком графике, и не нуждался ни в каких разговорах. Морган, сидящий посередине, выглядел белым и напряженным, будь то агрессивное вождение компаньона или размышление о том, чтобы встать, Ли не знал. Они не много говорили о той части плана, о том, чтобы вернуться в тюремные стены. Морган не слишком много говорил о лице Фалона, но Ли знал, что он испугался.

Ну, черт возьми, они оба нервничали. Если вы не нервничали, вы не были на цыпочках. Путешествуя на север, Морган, казалось, отвлекался только от пустыни. Плоская, бледная, безлесная земля очаровала грузинского мальчика, который был использован для миль из густых сосновых лесов. Бесконечный плоский песок, простирающийся далеко, был чужим и странным. Внезапные пятна урожая, заложенные на песке, такие же яркие, как зеленые ковры, были еще более неестественными. Рощи высоких ладоней, ползущих вперед, их точные ряды, размахивающие мимо головокружительной скоростью, словно карты, перетасованные слишком быстро, были новыми и экзотическими.

Ли дремал над Баннинг-Пасс и вниз в Сан-Бернардино. Большой дизель ел мили, пока в восточном Лос-Анджелесе они не расстались с водителем на оптовом складе. Они нашли автобусную остановку и, встряхнув на своих местах и ??дыша в газовых газах, они наконец прибыли в центр города. Фоус смягчил низкие коммерческие здания, и в нем тоже пахло газом или некоторыми промышленными осадками. На первой телефонной будке они пришли, Ли перевернул желтые страницы адвокатам.

Теперь все было инстинктивно. Пытая пальцем по имени, которое ему нравилось, он уронил никель в щель. Может потребоваться дюжина звонков или больше, прежде чем он найдет адвоката, который звучит правильно, но ему больше нечего было продолжать.

Первые пять звонков он не мог пройти мимо холодных, официозных секретарей. Он каждый раз рассказывал одну и ту же историю: они нуждались в адвокате, чтобы спасти жизнь человека, они могли заплатить заранее, а детали проблемы были конфиденциальными. На шестой звонок секретарь, возможно, сжалившись над спотыкающимся голосом пожилого человека, передал его Реджинальду Шторму.

Шторм звучал спокойно и прямо. Ли оставался коварным, настолько осмотрительным, насколько мог. Он изложил достаточно истории Моргана, чтобы заинтересовать Шторма. Шторм задал ряд вопросов, как если бы он мог заполнить больше пробелов, чем Ли любил. Он должен был убедить Буря увидеть их, должен был намекнуть на их побег, не сказав ему многого; Он не мог позволить Шторму нанести им свист. Если федералы схватили их, прежде чем они включились в TI, был шанс, что они отправят их прямо в Грузию. Они говорили минут двадцать, и Шторм, казалось, действительно слушал. Но когда он сказал, что у него будет время, чтобы они могли подняться, его готовность положила Ли, и Ли снова нервничал.

Подвесив, он посмотрел на Моргана: «Я думаю, он знает больше, чем я ему сказал, он меня раздражает». Он покачал головой. «Но даже так, мне нравится звук его. Он кажется прямым и бессмысленным. Как вы думаете, вы хотите рискнуть или забыли его, попробуете кого-нибудь еще? »-

подумал Морган минутку.« У нас есть шанс, независимо от того, кого мы выберем. Пойдем за это.

Шторм дал указания Ли. Они дважды ходили по семи блокам, Ли молясь, чтобы они не вступали в беду, что они приняли правильное решение.

Офис Реджинальда Шторма был одним рейсом вверх, в простом здании красного кирпича, который выглядел чистым и ухоженным. Узкая полоса лужайки отделяла ее от улицы, делясь пополам по короткой дорожке из бледного камня. Четыре таблички с надписью, расположенные рядом с застекленной записью, были те, что были у самого Шторма, врача, бухгалтера и адвоката по недвижимости - все, что может понадобиться, когда созерцают конец жизни, за исключением духовного внимания.

«Пойдем, - сказал Морган, направляясь к лестнице, - прежде чем я сойду с ума ».

33

ЛИКВИДАЯ ВНУТРЕННУЮ лестницу Ли и Морган проталкивали вторую стеклянную дверь в кабинет, облицованный выбеленным дубом. Светлая секретарша подняла взгляд со своего стола, нахмурившись взглядом на них. В тот же момент Шторм появился через внутреннюю дверь, размахивая им мимо нее в своем кабинете.

Шторм был короче Ли, твердого человека, который выглядел более мускулистым, чем жир. Квадратное лицо, сгибы в углах его серых глаз, а его голова как лысый, как зеркало над густой бахромой коричневых волос. Его серое костюмированное пальто было выпущено, аккуратно подвешено к задней части его рабочего кресла, его рубашки были свернуты, его живые руки загорелые, его бледно-синий галстук распрямился.

Эта комната тоже была обшита панелями из белого дуба с полками юридических книг вдоль одной стены за парком из дуба. Две стены были вывешены черно-белыми фотографиями из скалистых гор, заснеженных вершин и крупным планом скалистых откосов. Флаг США и флаг штата Калифорния стояли вместе в одном углу. Окна четвертой стены были открыты для желтого оттенка тумана. Шторм кивнул в сторону четырех удобных стульев, сгруппированных вокруг стола для конференций, и сам взял стул, а не отступил за стол. Он сидел спокойно, ожидая, глядя на них, подвешивая их.

Ли не дал свое имя по телефону; он сказал, что Шторм поймет, почему, когда они встретились. Теперь, когда он представился, глаза адвоката ожесточились от признания.

«Наши имена были в газетах LA?» - спросил Ли.

“Они были. Вы не видели бумаги? -

Мы путешествовали, - сказал Ли.

Шторм подождал, тихо наблюдая за Ли.

«Я не знаю, как мы можем вас убедить», - сказал Ли. «В Атланте Морган делал жизнь плюс двадцать пять за грабеж и убийство, которого он не совершал. Мы прошли через стену, чтобы исправить эту несправедливость. Было бы довольно глупо, если бы мы вырвались, выяснились по всей стране, а потом узнали адвоката без уважительной причины - честной причины. Мы были бы сумасшедшими, чтобы вытащить трюк, если не будем прямыми ».

«И если у вас нет плана, - сказал Шторм. Его руки были расслаблены на руках, но Ли почувствовал его напряжение. «Насколько я помню, - сказал он, глядя на Моргана, - вы были осуждены за ограбление банка, убили охранника и плохо ранили одного из счетчиков».

«Неверно осужден», - сказал Морган. «Я знаю, кто ограбил банк и убил охранника. Сейчас он находится на Терминале на более раннем, обстреле земли, совершенном в Сан-Диего. Остальным четырем мужчинам было предъявлено обвинение, когда они собрали Фалона.

«Я знаю дело, - сказал Шторм. Он встал и подошел к своему столу. Когда он коснулся домофона, они оба подернулись к вниманию. Они успокоились, когда он сказал: «Нэнси, попробуйте перепланировать мою следующую встречу и провести мои звонки». Он поднял желтый легальный блокнот и ручку и вернулся к столу. Он внимательно наблюдал за ними, когда Морган рассказал свою историю. Только когда Морган закончил, Шторм снова заговорил.

«Итак, Фалон, совершивший убийство, теперь является коротким в ТИ по другому обвинению. Вы планируете повернуть себя, где можете добраться до него, прежде чем он отправится в суд по обвинению в мошенничестве. Вы думаете, что можете заставить его говорить, заставить его предоставить новые доказательства.

Ли кивнул: «Мы хотим попробовать».

«Вы понимаете, насколько это рискованно. И это, этично, я не должен быть участником вашего плана, - сказал Шторм. «Кроме того, Фалон не может долго храниться в ТИ. Его можно было отправить в другое место. TI по-прежнему в основном является военно-морской казармой, около трех лет. Бюро тюрем имеет небольшой раздел, который они используют для гражданских заключенных, мужчин с федеральными обвинительными приговорами, ожидающих перевода на постоянный объект. И у них есть несколько краткосрочных специалистов. Возможно, они будут поддерживать Фалон, в зависимости от того, насколько многолюдна эта часть объекта. Но вы двое. , , Скорее всего, ты будешь там долго.

Он посмотрел на Ли: «Они могут держать вас, Фонтана, чтобы закончить ваше предложение, или они могут отправить вас обратно в МакНил. Но ты, Блейк. , , Это институт средней безопасности, им не нужен человек с жестоким осуждением. Я бы сказал, что они отправят вас прямо, возможно, вернутся в Атланту или, может быть, в Ливенуорт.

- Мы должны это сделать, - сказал Морган. «Даже если мы находимся в TI всего несколько дней. Это мой единственный шанс, единственный шанс, с которым я столкнулся с Фалоном. Я был заперт до того, как узнал, что есть грабеж и убийство, с тех пор я был за решеткой.

Шторм покачал головой: «Вы знаете, что это принуждение. Вы понимаете, что я не должен быть участником этого. Вы думаете, что за это короткое время вы можете уговорить его, заставить его рассказать вам, где он спрятал деньги? Это довольно длинные шансы. Тонкий шанс, что ты даже приблизишься к нему.

«Тонкий, может быть, - сказал Ли. «Но это то, что мы хотим сделать. Это наш единственный шанс добраться до него, где он не может уйти. -

Почему ты в этом, Фонтана?

- Это то, что нужно делать, - сказал Ли. «Единственное реальное доказательство - это деньги и, возможно, оружие. Деньги должны быть спрятаны где-то, и наиболее вероятным местом является Грузия. Мы предполагаем, что он спрятал его сразу после ограбления. Если бы он знал, что федералы приближались к делу в Сан-Диего, он захотел бы расколоть его, прежде чем они начнут ходить.

- И, - сказал Шторм, - не было свидетелей, которые могли бы идентифицировать Фалона на банк? Они видели только мужчину в маске для макияжа? »« Как шторм смотрел на них, Ли думал, что адвокат откажется от них. «Вы знаете, что вопрос о принуждении сам по себе может наклонить все по-другому».

«Если он вздумается, - сказал Ли, - как он может требовать принуждения? Он мог напасть на нас, кто скажет? Если мы сможем найти, где деньги, надеюсь, с его отпечатками на нем, это убедительные доказательства. Это то, что нам нужно.

Шторм откинулся назад, наблюдая за ними. Ли, несмотря на свою собственную настороженность, увидел серьезную проблему в серых глазах Шторма. «Знаешь, - сказал Шторм, - ты ставишь меня в компромиссную позицию. Что, если ты убьешь его? Это делает меня аксессуаром. -

Мы его не убьем, - сказал Ли. «Мертвец не может нам ничего рассказать, и он не может исповедать позже. Мы просто планируем напугать его очень плохо.

«Ты очень уверен, - сказал Шторм. «Вы включаете себя, Варден Айверсон называет Атланту, говорит им, что у них есть беглецы, что, по-вашему, произойдет? Они свяжутся с Фалоном, даже если это займет пару дней. Как только Айверсон сотворит это вместе, он закроет вас и отправит вас туда, пока у него не будет беспорядка на руках.

Шторм снова поднялся на стол и уронил блокнот. Ваш побег. Вам будет предъявлено обвинение и попробуйте отдельно для этого. Я уверен, что латуни в Атланте не понравилось, что вы взбираетесь на их стену.

Ли усмехнулся и пожал плечами: «Если мы сможем поговорить с Фалоном, может быть, нас не будет обвинять в побеге. Во всяком случае, когда Морган смотрел на него, на что на него навалились несколько лет? Ему не будет хуже, чем сейчас. Что касается меня, я рискну.

Шторм стоял, глядя на них, его торжественное торжественное лицо: «Вы ходите в Ти, что вы собираетесь им рассказать? Айверсон спрашивает тебя, почему ты повернулся, что ты собираешься сказать? Ли и Морган просто посмотрели на него. Шторм вздохнул. «У вас лучше есть история, которая не связана с Фалоном. И ты не должен упоминать меня. Мы с Иверсоном в хороших отношениях. Давайте продолжим эти отношения, нам это понадобится.

- Тогда ты нас отвезешь, - сказал Ли.

Шторм переместил свой вес, положил руки в карманы. «Я никогда не совершал ничего подобного». Он наблюдал, как они поднимаются. «Как ты собираешься мне заплатить?»

Морган вытащил из кармана шестьсот долларов. Ли сказал: «Достаточно ли этого, чтобы начать работу, получить пробную стенограмму, сделать некоторые запросы, поговорить с адвокатом Моргана в Атланте?»

Шторм кивнул. Он аккуратно положил деньги на желтую подушку.

«Вот номер и адрес телефона Квакера Лоу», - сказал Морган, вручая Шторму избитый клочок бумаги. «Когда ты позвонишь ему, он позволит Бекки понять, что мы в безопасности. Ей пришлось долго ждать, а не слышать от нас, долго волноваться. Я хотел бы знать, - тихо сказал он, - если моя жена и наша маленькая девочка в порядке. Можете ли вы получить от меня сообщение?

Шторм улыбнулся: «Я свяжусь». Они пожали друг другу руки. «Как только вы окажетесь внутри, - сказал он, - вам будет позволено два раза в неделю, если вы в хорошем состоянии. Они будут записывать цифры.

Ли улыбнулся: «Мы сообщим вам, как только будет разговаривать с Фалоном».

Шторм вышел из кабинета мимо светлого секретаря. Она с любопытством наблюдала за ними, отвернулась, только когда Шторм взглянула на нее.

Выйдя на горячую улицу Лос-Анджелеса снова, на крытой автобусной остановке, они прочитали расписание, нарисованное внутри. У них было полчаса до того, как автобус прибыл, чтобы пройти мимо ТИ. Они сели на деревянную скамью, чтобы ждать, не разговаривая, не ожидая следующего шага. Они оба были острыми, опасаясь, что их отправят снова, прежде чем у них будет шанс на Фалона, шанс вытащить его в покое.

Поездка на автобусе к океану была горячей, влажность хуже внутри, чем на улице, небо туманное и желтоватое. Горячий, сернистый воздух взорвался через открытые окна автобуса. Смог, пассажир сказал. В результате тонкая женщина сказала им, нахмурившись, слишком много автомобилей и слишком много фабрик. Они катались по Флоренции, вспотели, проезжая ряд после ряда маленьких домиков, затем несколько магазинов и бильярдных комнат вдоль главной улицы Гардены, а затем больше переполненных домов. Они слушали, как другие пассажиры жалуются на жару, рассказывая друг другу, что это не типичная зимняя зима в Калифорнии, и они хотели, чтобы они получили дождь. Пока они не пересекли мост, ведущий к главным воротам острова Терминал, они почувствовали прохладное дыхание Тихого океана. Они пили в запахе моря, но потом пришла зрелая вонь коммерческих рыбацких лодок, которые пробирались дальше вдоль берега. Автобус остановился перед федеральным пенитенциарным учреждением, сильно дергая их.

Ли споткнулся и пошел по ступенькам. Они вышли прямо перед широкой серой тюрьмой, на прогулке, ведущей к главному входу. Здесь, в океане, небо было ясным и синим, дым взорвался внутри страны. Накладные, чаевые чаевые кричали, щеголяя своей крылатой свободой. За ними автобус отправился с моторным пердом. Это был первый раз, когда Ли за всю свою долгую жизнь когда-либо просил запереть за решеткой. Первый раз он когда-либо входил в федеральную тюрьму по своему выбору. «Пойдем, - сказал он. «Мы либо поднимаемся, либо бежим, как ад».

34

МИСТО ДВИГАЛСЯ В автобусе рядом с Ли и Морганом, как только он вошел в машину, и во время их поездки по Лос-Анджелесу заглянул среди вещей пассажиров и посмотрел на грязные окна в городе, проезжающем мимо, на зеленых холмах, поднимающихся На востоке, с видом на черепичные особняки. Назначение Ли и Моргана в другую федеральную тюрьму не вызвало увлечение призрачной кошкой. Несмотря на то, что из трех из них только он мог прийти, как ему угодно, из окруженной окружающей среды. Только он мог выплыть из тюремных крыш над прилегающей гаванью, где пришвартовались парусники и рыбацкие лодки, ощетинившись мачтами и парусами, а большие корабли лежали на якоре. Когда Ли и Морган спустились на автобусе, трое молодых доверенных лиц подняли глаза от того места, где они косили зеленый газон; Запах свежесрезанной травы был резким, Смешанный с морем моря. Только одна сторожевая башня была видна, размещена для просмотра переднего входа.

У подножия конкретных шагов Ли стоял с Морганом перед открытой металлической кабиной. Внутри висел микрофон с подключенным динамиком. Когда Ли потянулся к микрофону, голос из громкоговорителя зарычал: «Идентифицируйте себя. Говори свой бизнес. -

Ли Фонтана, - сказал Ли, глядя на башню, где охранник держал второй микрофон. «И Морган Блейк. Побеги из федерального пера в Атланте приходят, чтобы включить себя. «

Было долгое молчание, пока охранник посмотрел на них. Ли знал, что он издал тревогу внутри здания. Не удивительно, что внезапно передние двери распахнулись, и четверо охранников вырвались на корточки, закрыв их ружьями.

Их ответ был настолько драматичным, что заставил кошку смеяться. Ли и Морган подняли руки и, по приказу охранников, перешли в тюрьму. Мисто плыл рядом с ними, защищаясь и забавляясь. Он смотрел, как их обыскали. Все еще окруженные вооруженными охранниками, они были направлены, чтобы сидеть в деревянных стульях перед зданием смотрителя. Мисто проскользнул через закрытую дверь смотрителя, чтобы зажать.

Он плыл под потолком типичной тюрьмы. Темные дубовые полы, зеленые стены правительства, письменный стол из дуба и вращающийся стул, книжные шкафы из дуба, уложенные с неопрятными брошюрами и папками с файлами. Венецианские жалюзи пересекали под прямым углом к ??вертикальным брускам, которые закрепляли окна. Уорден Айверсон сидел за своим столом, держа наушник черного телефона, словно ожидая ответа на его звонок. Он был высоким, костлявым мужчиной, может быть, шестьдесят, бледная кожа сморщилась на видные, костлявые щеки, короткошерстная стрижка, подчеркивающая его большие уши и выдающийся нос. На нем был коричневый, легкий костюм, хрустящая белая рубашка и простой коричневый галстук. Как только он подключился, он поднял высокий телефон и откинулся на спинку стула, закрыв мундштук. Мисто ложился на стопку отчетов, ничего не мешая, чтобы ничего не звучать.

«Полсон? Джон Айверсон. У нас есть ваши два бегства здесь, в TI, они просто включились.

Мисто знал Полсона; Атлантский надзиратель был слабым, вспыльчивым человеком в возрасте Иверсона, человек, которого он нашел, в целом уважался среди заключенных Атланты.

«Какое растение вы бежите, - сухо сказал Иверсон, - чтобы эти двое перешли через вашу стену? Я думал, что у тебя максимальная безопасность. Вы ожидаете, что я буду держать их в корне? У нас даже нет стены.

Мисто встал на стол рядом с Иверсоном, где он тоже слышал Полсона. Голос надзирателя Атланты на другом конце казался жестяной. «Что они тебе сказали?» - спросил он. «Какая сумасшедшая причина, по которой они придумали себя? Этот старик, Фонтана …

Иверсон сказал: «Они сказали охраннику, что они устали от твоего места, сказали, что им нужен вид на океан».

Мисто подавлял смех кошки, когда он небрежно махал карандашом со стола, направляя его на пол. В недоумении Иверсона он отступил к двери, сел на пол, как уступчивый, как обученный пудель. Иверсон говорил: «Готов поспорить, я сделаю это. Когда это дело побега будет обработано, мы дадим Блейку вид на океан. Может быть, из Алькатраса они там не переполнены. Он слушал: «Вы пришлете мне копии записи Фонтана? И пробные стенограммы Блейка? Он кивнул в телефон. «Мы будем держать Блейка в заблокированном состоянии, пока это не будет разобрано. Они будут ограничены гражданским составом.

Он снова слушал: «Нет, у нас много места. Военно-морской флот сворачивает с места содержания под стражей, мы каждый день теряем население.

Он не упоминал о Брэде Фалоне. Полсон тоже. Может быть, подумал Мисто, они не сразу откроют отношения. Даже если в Атланте Полсон прочитал стенограмму Моргана и наткнулся на имя Фалона в качестве свидетеля, почему это для него что-то значило? У него не было контакта с Фалоном, Брэд Фалон никогда не был в руке Атланты.

Но как-то, знал Мисто, оба надзирателя установили связь, это был только вопрос времени.

Мисто подумал, что когда Айверсон повесил трубку, он предупредил охранников, чтобы он привел Ли и Моргана, чтобы он мог допросить их, возможно, он заберет связь прямо сейчас. У него будет файл Фалона, а Фалон - из Рима. Когда он спросил Моргана, он узнает, что Морган из Рима, и это все, что ему нужно. Два грузинских осужденца, появившихся в Калифорнии, в той же тюрьме, один из них по выбору?

Подвесив трубку, Айверсон положил трубку на стол и посмотрел на часы. Включив домофон, он сказал охраннику идти вперед и обрабатывать двух беглецов. «Пусть они едят обед, что бы ни осталось. Получите их медицинские чеки, затем закрепите их в своих камерах. Он поднялся, взял свой портфель со стола и добавил несколько бумаг. Когда Айверсон покинул здание, Мисто вернулся к Ли и Моргану.

В течение двух минут Ли и Морган подвергались обыску тела, принимали душ и одевались в тюремный блюз. Их личные эффекты были заблокированы в хранилище. Их отправили на полдень, прежде чем медицинский персонал проверил их. Гражданская часть военно-морской дисциплины была небольшой, изолированной запертыми воротами. У нее была своя небольшая столовая, несколько рядов одиночных ячеек и одно общежитие. Мисто последовал за ними в столовую, где были видны только несколько обернутых бутербродов и некоторые десерты, это было долго после обеда. Оставив свои обвинения, чтобы принять участие в худших сборах, Мисто отошел.

Он парил над группами заключенных, в ряды тупых тюремных кабинетов, через большой зал для военных кораблей и парную кухню. Вне двора, через автомагазин, машинный цех, мебель и мастерские одежды, ничем не отличающиеся от других тюрем, Мисто незаметно и часто забавлялся. Вернувшись в небольшую городскую столовую, он обнаружил, что Ли и Морган один за столом едят бутерброды с жареной говядиной. Охранник стоял у стены, наблюдая за ними, - и через комнату сидел Брэд Фалон за столом с двумя другими заключенными, его маленькие глаза сузились, когда он тоже наблюдал за Ли и Морганом. Было легче найти Фалона, чем они думали. Под глазами охранника они не могли приблизиться к Фалу, но у Мисто не было такой сдержанности.

Дрейфуя рядом с лицом Фалона, он позволил своей меха почистить щеку осужденного. Вибрация послала Фалона со стола, опускаясь на пустой воздух. Мисто, отплыв, улыбнулся и хлопнул хвостом.

Со всех сторон Ли с удовлетворением наблюдал за голосами Фалона. Морган недоумевал. Охранник закружился на Фалоне, его рука коснулась его оружия. Фалон снова хлопнул в воздухе, смущенно посмотрел на охранника и сел. Но охранник дернул его, развернул и быстро похлопал. Не найдя ни оружия, ни наркотиков, он долго смотрел на Фалона, а затем оттолкнул его обратно на стул.

Лицо Фалона покраснело. Тем не менее охранник наблюдал за ним. Фалон сгорбился над своей тарелкой, завершая свой кофе и пирог. Он быстро вышел из комнаты. Мисто отказался от Фалона, почистил руку Ли и улыбнулся.

ЭТО БЫЛО ПОСЛЕ обеда, когда Моргана заперли в его камере, что Ли был назначен двумя охранниками в кабинет Уордена Айверсона. Он нашел надзирателя за своим столом, его куртку, свисающую с пальто из тюленей, его бледный галстук ослабел, его тонкое, костлявое лицо вспыхнуло от жары. «Садись, Фонтана».

Ли сидел в твердом деревянном стуле, обращенном к столу.

«Ты хочешь сказать мне, Фонтана, почему ты и Блейк повернулись? Почему вы взяли на себя труд, чтобы подняться на стену - не проблема - почему вы все время тянулись по всей стране, чтобы сдаться? Вернулись в тюрьму, как послушные, как голодные собаки?

«Наверное, так мы чувствовали, - сказал Ли. «Казалось, каждое движение, которое мы сделали, каждый поезд или грузовик, который мы нажимали, полицейские были на хвосте. Почти так же, как они нас расхаживали. Они никогда не двигались, но они заставляли нас нервничать, мы не могли их поколебать ». Он посмотрел на надзирателя. «Когда мы доберемся до Калифорнии, у нас иссякнет. Мы были голодны и испуганы, и моя эмфизема была очень плохой из этой погоды в метель. Сразу же, тюрьма выглядела довольно хорошо. Свободная кровать, горячие блюда, место для отдыха и прекращение бега ». Его ложь казалась правдоподобной для него.

«Это было единственное место, которое мы знали, - сказал он, - где закон отступит, перестаньте хворовать нас, где мы могли бы отдохнуть спокойно».

Но, наблюдая за Иверсоном, он мог видеть, что надзиратель не покупал его ,

«Почему вы повесили стену в первую очередь? Что ты ищешь, зачем делать эту трудную поездку здесь? Иверсон откинулся назад, наблюдая за ним. «Что это на самом деле, Фонтана?»

«Мы думали, что к тому времени, когда мы выйдем на берег, мы потеряем хвост на нас, мы будем дома бесплатно и можем отправиться в Мексику или в Канаду, где-то мы может встряхнуть закон. Но тогда, - сказал Ли, - к тому времени я чувствовал себя слишком больным ».

«Ты был практически в Мексике. Мы знаем, что вы сбежали в Блайт, ваше ПО вызвало нас. Банк назвал его. Но это заняло некоторое время. Прежде чем они догонят вас, вы могли бы пройти через границу. Вы знали, что у вас есть хороший шанс. Но вместо этого ты сменил Север. Зачем? А как насчет жены и ребенка Блейка? Планировал ли он отправить их в Мексику? Или никогда больше их не увидеть? -

Он подумал, что он может доставить их в Канаду, - сказал Ли. «У них есть родственники, которые, как он думал, скроют их».

Иверсон не грелся.

«К тому времени, когда мы попали в Лос-Анджелес, - сказал Ли, - я не думал, что смогу сделать это намного дальше. Тогда Морган сказал: «Давайте сдадимся». Может быть, он сделал это для меня, может быть, он думал, что я могу умереть на нем. Он знал, что я буду получать медицинскую помощь здесь. Он не ругается, клянусь, что просто не хотел бежать. Ли знал, что слишком много говорит. Он старался выглядеть хуже, чем чувствовал, выглядел более унылым.

Айверсон нажал зуммер, называя охранника, сигнализируя о завершении интервью. Он верил в то, что Ли сказал ему? «Вы оба будете ограничены гражданским подразделением. Мы использовали для обеспечения полной изоляции месяца, чтобы предотвратить распространение болезни, но с войной и не с большим количеством людей, приезжающих из-за границы, мы ослабили правила. Вы будете видеть врача три раза в неделю. Когда вы будете лучше, вы можете думать о отраслях, что-то не слишком требовательное. Мы любим держать людей занятыми. Он кивнул. Ли встал и отвернулся, встретив охранника у двери.

Его сопровождали в свою камеру и заперли в клетке, как и все остальные, за исключением того, что этот был чище и имел роскошь небольшого, закрытого окна, через которое он мог видеть немного океана. Он посмотрел сквозь запертый стакан, увидев остров, лодки и корабли и материк за его пределами. Лонг-Бич, подумал он, или, может быть, Сан-Педро, и за ними, на далеких зеленых холмах.

На

следующее утро завтра утром они увидели Фалона, сидящего за маленьким столиком, когда Морган присоединился к Ли в линии чау-чау. Снова Морган сопровождал охранник, но мужчина в форме не задерживался. Он наблюдал, как они устроились за столом, а затем отвернулся. Как только он покинул столовую, они снова взяли подносы и присоединились к Фалону.

«Много пустых таблиц. Иди сиди в другом месте.

«Тебя это беспокоит, - спросил Морган, - сидеть с человеком, которого ты подставил?»

«Что ты здесь делаешь, Блейк? Какой глупый трюк заключался в том, чтобы вырваться, пробиться через всю страну, а затем перевернуться? Вы боитесь в большом мире, мальчик Морги? Потерять нервы? Что, были кормилицы на хвосте? Вы ползаете к ним, как избитая собака, которая не может уйти?

Ли положил руку на руку Моргана, пока он не отступил назад. Под верхними огнями рукава тюремной рубашки Фалона сверкали крошечными кусками стали, как будто он работал токарным станком или лобзиком в металлическом магазине. «Может быть, - сказал Ли, - возможно, после того, как мы здесь, Фалон, наш побег не будет таким глупым».

«Что это значит, ты сумасшедшая старая ползучесть?» Фалон встал, подняв поднос. «Ты останешься подальше от меня, если ты планируешь уйти отсюда в одном куске».

Ли улыбнулся: «Не нужно многого, чтобы тебя распухли, не так ли, Фалон?»

Умывка красных подняла лицо Фэллона. «Я не знаю, чего ты хочешь, старик, но тебе будет жаль, что ты занялся этим панком». Они наблюдали, как он пересек комнату, засунь туда, где двое мужчин только что сели. Через мгновение два других повернулись, глядя на Моргана и Ли.

«Я думал, это будет просто, - тихо сказал Морган. «Я думал, когда мы появляемся, он испугался».

«Ты знал это лучше. Вы так и не подумали, вы знаете, что он опасен. Не торопитесь, - сказал Ли, - поиграйте с ним близко. Ли тоже нервничал, но им нужно было двигаться дальше, у них не было много времени. Как только Айверсон получил документы из Атланты, он начал собирать его, связь Моргана с Римом и Фалоном, показания Фалона на суде Моргана.

Было уже поздно, после того, как он снова увидел своего врача и своего советника, что Ли получил разрешение на работу в металлическом магазине в течение половины смены. Ему повезло, было открытие, может быть, все обернулось. Это был призрак-кошка, который не чувствовал себя хорошо в плане.

«Это не умно, - тихо пробормотал Мисто, материализуясь на койке Ли. «Этот магазин опасен. Фалан знает ход, а вы этого не делаете.

Ли снял ботинки, откинулся назад на сложенную подушку: «Я быстр». Он погладил мохнатый, невидимый мех кошки.

Мисто чихнул от отвращения. «Ты взорваешь его там, тебе больно, и все закончилось для Моргана».

«У меня нет выбора. Вот где работает Фалон. Он наблюдал, как линия лапы аккуратно шагает по кровати, и маленькие углубления появляются один за другим. «Если я смогу заставить Фалона наедине, - сказал Ли, - возможно, в одном из хранилищ я могу работать на него».

«Это твоя идея? Или это еще один темный план, чтобы заманить тебя в ловушку? Кошка, не дожидаясь ответа, исчезла, шипение. Ничего не оставалось, кроме его гнева. Ли растянулся на своей койке, слушая рев туманных лодок, наблюдая за его закрытым окном, что огни морской станции размыты туманом. В его юношеском крике раздался жуткий крик тумана, похожий на свисток, одинокий призыв, которым он следовал в молодости, крик сирены, который все глубже ввел его в жизнь, которую он сделал для себя.

Каждый раз, когда он был заперт, он стал ностальгировать по старым временам, для открытой прерии. Нет замков, нет баров, никто не говорит ему, что делать. Каждый раз, когда он был заключен в тюрьму, ему приходилось привыкать, снова и снова, к заключению и слишком многим людям и никуда не уйти.

Что ж, он мог бы остаться в Атланте. Через несколько месяцев вышло и освободилось. Теперь, если Шторм не придёт не только к Моргану, но и к самому Ли, может быть применено совершенно новое предложение. В его возрасте, независимо от того, как он мечтал о новой жизни в Мексике, он, возможно, никогда не доживет до похоронных денег.

Но он не поступил бы иначе, он снова залез на эту стену в чертову минуту. Пришествие Фалона было правильным делом; Он почувствовал, что они собираются освободить Моргана. То, что они должны были сделать. Он долго не спал, прислушиваясь к туманам, оценивая, какое давление может оказать Брэд Фалон, чтобы заставить у него необходимую информацию

36

LEE НЕ ОЖИДАЕТ, когда он сообщил о работе на металлургическом заводе, чтобы быть в паре с Фалоном. Он думал только о том, чтобы расположиться рядом, где он мог бы добраться до Фалона, - не там, где у Фалона была расколотая верхняя рука.

Завод был большой, хорошо освещенной комнатой с большим пространством между оборудованием, но все же это было опасное рабочее место. Там был макет, а рядом с ним - металлический сдвиг, металлический перерыв, точечные сварщики, трубогибы и пилы. Фалон работал над металлическим перерывом, потянув за рычаг, который ударил лезвие, смертельно, как гильотина, на лист стали. В дальнем конце комнаты были красящие чаны и распылительное оборудование, а также печь для сушки окрашенных предметов. Мужчины делали машинные части для военных. Когда Ли перебрался через комнату в застекленный кабинет сзади, мастер-завод, широкоплечий человек, одетый в хаки, вышел, пережевывая неосвещенную трубу. Когда он остановился, чтобы засветиться, Ли представил себя и передал ему записку от своего советника. Г-н Рандольф взглянул на записку, его квадратные щеки сосали, чтобы получить трубку.

«Фалон даст вам инструкции», сказал Рэндольф, вручая Ли пару кожаных перчаток. «Вы будете управлять этим аппаратом, Фалон будет работать с машиной рядом с вами, убедитесь, что вы правильно выполняете работу». Он кивнул Ли, повернулся, чтобы уйти, а затем оглянулся. «Обратите внимание, Фонтана. Эта машина не игрушка. Он оставил их, двигаясь по комнате.

Когда Ли подошел к машине, Фалон улыбнулся, свернувшись спиной, как гремучая змея. «Любой ретард мог бежать, старик. Встаньте перед машиной. Возьмите квадратный лист металла с этого стека. Поместите линию мела, которая бежит по металлу прямо под лезвием, выстроившись вдоль линии на столе. Фалон уставился на Ли. «Вы понимаете до сих пор? Вы просто отступаете, старик, протягивайте себе голову и прижимаете рычаг. Никогда не забывай отступить, - сказал Фалон. «Ты думаешь, что можешь дотянуться до головы и потянуть рычаг?»

Ли надел перчатки, взял квадрат из листового металла и скользнул по перекладине. Он выровнял его, отступил назад, крепко потянул рычаг, наблюдал, как лезвие сильно ударило, сгибая металл до аккуратного угла в 90 градусов.

“Попробуйте снова.”

Ли посмотрел на Фалона и потянулся к другому листу. Но когда он развернул его на стол, он поскользнулся, скользнув за поднятый перерыв. Тревога коснулась его, когда он добрался, чтобы получить его, вытащив руку за линию фронта. Он быстро отмахнулся, когда Фалон схватил рычаг. Лезвие упало, схватив кончик перчатки Ли, когда он отдернул руку.

Качаясь, он схватил ворот Фалона, бросил его на перерыв и проткнул руку Фалона под лезвие, хватая за рычаг. Фалон сражался с ним, его лицо белело, глядя на руку Ли на рычаге. Рядом с Фалоном на другой стороне комнаты Рэндольф попятился к ним. Ли позволил Фалону лежать на льду, пока Рэндольф не начал поворачиваться, только тогда он освободил Фалона. «Я вижу, как это работает, Фалон. И я вижу, как вы работаете. Я не думаю, - тихо сказал он, - что у меня будут проблемы с одним из них.

Следующие два дня, работая с Фалоном, Ли был очень осторожен. Он узнал некоторые другие машины под наблюдением Фалона, узнал их всех с осторожным уважением к человеку. Ему не нравилось иметь Фалона в превосходном положении, он этого не планировал. Как раз в то время, когда Фалон был там, он, должно быть, продал бригадиру купюру, хотя знал оборудование. Это была вторая послеобеденная работа, в которой Ли получил Фалон один между зданиями и подбросил его, сказал, что федералы все еще работают над этим делом, что они собрали новую информацию в Риме, выстроили новые свидетели. Сказанный Фалон вскоре может быть привлечен к убийству. Фалон рассмеялся над ним, но Ли увидел в его глазах сомнения. В третий вечер Ли вошел в общежитие, чтобы найти кабину Фалона.

Комната была типичной военной макетой, отдельно стоящими перегородками вокруг отдельных коек, достаточно низко, чтобы охранник мог смотреть, достаточно высоко, чтобы дать человеку чувство неприкосновенности частной жизни. Фалон был в своем кабинете, Ли видел его узкую голову и плечи, где он сидел на своей койке, спиной к Ли, разговаривая с двумя другими заключенными. Два неряшливых типа засунули в маленькое пространство, наполовину прижавшись к нижней стене. Ли долго не останавливался, но перешел в прошлое, теперь улыбаясь, он знал, где он может уловить Фалона.

Но потом, прежде чем Ли смог сделать ход, Морган получил Фалона в покое. Он сказал Фалуну, что Натали Хупер встречалась с несколькими мужчинами, сказала, что она довольно свободно говорила о грабеже. Сказал Фалону, что, когда федералы все еще работают над этим делом, если он сейчас откроется закон, выяснилось, где были спрятаны деньги, им будет легче, может быть, он может пойти на сделку с призывом и минимальное время.

Конечно, Фалон рассмеялся над ним; и с каждым часом прибытие документов суда приближалось, время, когда Иверсон видел их связь с Фалоном и перемещал их туда, где они не могли добраться до него вообще. Ли разрастался, когда на четвертый день работы Морган присоединился к нему в напряжении с волнением.

«Он признал это, - тихо сказал Морган.

«Держи свой голос, - отрезал Ли. «Подождите, пока мы не найдем стол». Он думал, что Морган взорвется, пока они не успокоятся. Морган поставил свой поднос рядом с Ли и запустил стул рядом с ним, так же ярко, как и ребенок. «Я оставил его в одиночестве в душевой, сказал ему много лжи, рассердил его, он потерял его». Морган улыбнулся.

«Я видел, как он это делал раньше, вспыхнуло его настроение, он даже не ударил меня, не пытался сражаться, он просто выглядел ослепительно. Поцеловал прямо в лицо: «Черт побери, я ограбил этот берег, черт побери, я застрелил этого стража. То, что я должен был сделать, старик-гизер не мог даже вытащить пистолет из кобуры. Он признал это, Ли. Приняли убийство, украли деньги, все признали ».

«Но тогда, - сказал Морган, - тогда он рассмеялся надо мной. Он сказал: «Что ты собираешься делать? Ты тот, кого признали виновным. -

Он не сказал тебе, где деньги скрыты, - тихо сказал Ли.

«Нет, он сказал, что никогда не признает ничего в суде. Но это . , .»

„Это что?“Устало сказал Ли.

«Это должно быть доказательством. Он сказал мне. Он … -

Но у тебя нет доказательств. Неважно, что он скажет нам одному из нас, если мы не сможем найти деньги или пистолет. Это доказательство. Ничего хорошего, пока у нас не будет убедительных доказательств. -

Я сделал все, что мог, - мрачно сказал Морган. «Я сказал ему, может ли закон вернуть деньги, если он скажет им, где это, он получит более легкое предложение».

«Ты знаешь, что это очень много быка, и он тоже. Обвинение в убийстве, они не собираются признавать это. Что он сказал тогда? »

« Он сказал: «Ты делаешь время. Я выйду через несколько дней. Морган положил вилку. «Я не позволю этому случиться, Ли. Я должен заставить его поговорить. Я пробовал называть места вокруг Рима, где он мог бы спрятать деньги, подумал, может быть, он отдаст себя, но он этого не сделал. Он слишком хороший лжец, - мрачно сказал Морган.

ПОЛУПРОВОДНИКИ ЛИ В металлическом магазине росли мучительно долго; он всегда был напряжен и насторожен. Пытаясь выполнять свою работу, защищая себя от Фалона, он был более взволнован после каждой последующей смены. Он запомнил совет доктора Флойда, чтобы побаловать себя, чтобы выбрать работу, которая не подчеркивала его. И вдруг Фалон был снят с работы, его там не было, когда Ли заехал на работу.

Бригадир сказал, что его переводят, что через пару дней Фалон уйдет оттуда, и Ли знал, что судебные транскрипты прошли. Они быстро вывели Фалона, прежде чем возникли проблемы. Он задавался вопросом, могут ли они переместить Моргана.

Он закончил свою смену, а затем ушел с работы, заставив кашлять, сказав бригадиру, что его эмфизема была хуже, что у него болит грудь, и ему нужно было посмотреть на док. Когда он зашел в медицинский кабинет, у него был оборванный кашель, он чувствовал себя бледным и холодным, и не трудно было притворяться истощением. Врач осмотрел его, чтобы бросить его смену. Ли сказал, что у него уже есть. Док дал ему форму с запиской и отправил его к своему советнику.

Он видел Джона Тейлора только один раз с тех пор, как он и Морган были заселены. Тейлор был коротким, сплоченным человеком, хорошо загорелым, который казался достаточно справедливым с Ли. Он кивнул, подписал и подал форму, и не предложил Ли искать другую работу. В тот день Ли вернулся в завод металла в последний раз.

Смена изменилась в четыре, мужчины покидали промышленные магазины. Он надеялся, что металлический магазин не заперт. Ранее, находясь на работе, он спрятал кусок тонкого кабеля под стеклом металла. Когда он ушел, вокруг было слишком много людей, он не мог его восстановить. Теперь он нашел охранника, стоящего в дверях, и дал ему застенчивую улыбку. «Я думаю, что я оставил предохранительную защелку на своей машине - я хотел бы вернуться и проверить это»

. Охранник настороженно посмотрел: «Сделайте это быстро. Уборка экипажа краской, я собираюсь запереть дверь.

Ли поспешил по длине завода, после перерыва. Взглянув в сторону охранника, он подошел под стеклом металлических листов, зачерпнул спиральный кабель и скользнул под рубашку. Он притворился, что проверяет свою машину, как бы перевернув предохранительную защелку, а затем вышел из здания и кивнул охраннику. Он был натянут, горячий, чтобы добраться до Фалона, прежде чем он ушел. Он сказал себе, чтобы он замедлял ход, чтобы выработать ходы, не уходи, полузакрытый. Он уже провалился однажды, ранее в тот день, когда обнаружил, что Фалон один во дворе и наткнулся на него. Фалон злобно бросился на Ли; Он думал, что у него есть Фалон, пока из комнаты не появились трое заключенных, разговаривая и смеясь, и Фалуну пришлось отступить.

У них было мало времени, чтобы поговорить с Фалоном, прежде чем документы доставили из Атланты. В ту ночь Ли не спал хорошо, а на следующий день он услышал от стража, что передача Фалона в тюрьму округа Лос-Анджелеса обрабатывается в связи с судом по суше. Блейк был настолько диким, чтобы добраться до Фалона, что Ли знал, что он должен был держать язык за зубами, знал, что это может взорваться в их лицах, а на следующий день он ударил. Высокое небо, закрывая всю тюрьму, оставляя Ли в шоке, в панике, ничего неспособного помочь Моргану.

Он прорезал по двору, когда маленькая царапина позади него заставила его замолчать, звук бегущих ног заставил его вращаться. Двое охранников шли между зданиями, а за ними два медика с белым покрытием, быстро двигаясь с носилками с привязанным к нему телом. Ли увидел кровь, взглянул на лицо Моргана, на его лбу брызнула кровь. Ли побежал, догнал их недалеко от медицинского отделения. Голова Моргана была залита кровью, его лицо было серым и неподвижным. Ли нагнулся над ним, ища искру жизни. Охранники тяжело оттолкнули его, дважды приурочив к двери прихода и ударив его по лицу. Ли услышал, как замок скользит домой.

37

LEE WAITED Долгое время у двери лазарета до того, как снова появились два охранника. Когда он попытался допросить их, они ничего не сказали, они отвернулись, игнорируя его. Когда медик вышел поспешно, он тоже не поговорил с Ли. Никто не сказал ему ничего, он не знал, был ли Морган мертв или жив. Он испугался и кипел от ярости, когда он направился в общежитие Фалона; у него была догадка, что маленькая сволочь пойдет на землю, там, где он лежит на своей койке, как будто он часами простаивает. Даже когда Ли вошел в здание, он услышал смех Фалона.

Говоря себе, чтобы успокоиться, остыть и не дуть, он тихо двинулся по коридору мимо короткого поворота к душам, мимо дверей в комнату дворника и шкаф для вещей. Он пробовал обе двери, молча поворачивая ручки, зная, что они будут заперты. Комната Дженитора была заперта, все в порядке, но Ли остановился, испуганный, когда дверь в шкаф снабжения захлопнулась. Полы из простыни, одеял, полотенец бледнели в тусклом свете из зала. Он установил выключатель света, но оставил его, оставив дверь, едва открытую. Двигаясь дальше, он стоял у стены за открытой дверью в общежитии, заглядывая внутрь.

Над низкими барьерами он мог просто видеть только верх головы Фалона, и снова его друзья стояли, прислонившись к стене. Был ли это режим Фалона, когда он сидел в тюрьме, чтобы собрать двух или трех неряшливых приятелей, чтобы поиграть в лакей? Пухлый парень скрестил глаза и ошарашенным языком, ухмыляясь.

«Стучите, - огрызнулся Фалон. Он поднялся и снял тюремную рубашку с темными пятнами крови. «Теперь, - мягко сказал он, - я не могу дождаться, когда набросится на сумасшедшего сына. Передай мне, что полотенце и мыло - нет, большой бар. Пронеси грязную рубашку под полотенцем, он направился к двери. Ли отступил назад, шагнул в шкаф и закрыл дверь.

Когда Фалон прошел, Ли последовал за ним, его усиленный гнев заставлял его сердце биться. Следовали за Фалоном вниз по короткому коридору к душам. Перед тем, как Фалон вошел в комнату с кафелем, Ли схватил его за плечо и развернул. Фалон бросился к горлу Ли. Быстро отступив, Ли судил его расстояние, подтолкнул ногу в промежность Фалона. Фалон удвоился, держась, стонал, качался взад-вперед.

Силам Ли потребовалось перетащить его в комнату снабжения и засунуть внутрь; Фалон растянулся на полу, все еще держась. Ли закрыл дверь, включил свет и оседлал Фалона, повесив кабель на шее. У мужчины было слишком плохо, чтобы много драться, его удары были слабыми и не в центре. Ли запер их колени, прижимая руки Фалона, затягивая кабель вокруг его горла. Припев, Фалон начал задыхаться.

«Я убил таких людей раньше, Фалон. Это не сложно ».

Когда он увидел, что Фалон задушил, он немного ослабил кабель, позволил ему глотнуть дыхание, а затем снова затянул его:« Скажи мне, где ты спрятал деньги ».

Фалон ударил его по лицу с лишением свободы Ли ноги. Ли затянул кабель, пока лицо Фалона не покраснело, сосать дыхание.

«Что случилось, Фалон? Вы не можете говорить? Ну, все в порядке, просто нажмите рукой, когда вы будете готовы рассказать мне, и я ослаблю ваш галстук ».

Фалон не ответил. Ли увеличил давление, погрузив кабель вглубь. “Поговори со мной. Скажи мне, где ты спрятал деньги. Он осторожно потянулся. Если бы он убил Фалона, все было бы кончено. Нервный пот побежал по лицу Ли. «Скажи мне, или ты закончил. Где деньги в банке? »Когда он снова натянул кабель, горячее желание прорвалось через Ли, чтобы увидеть, как Фалон умирает, злобность, которая не была частью его плана. Он сражался, чтобы держать себя под контролем, медленно затягивая кабель. «Где?» - прошипел он. «Где ты это скрыл?» Он почувствовал, что потерял контроль, наполненный голодом, который не был его собственным, внезапно диким, чтобы убить, слишком сильно натянув кабель. Глаза Фалона начали выпухать; Страх заставил Ли ослабить кабель, он наблюдал, как Фалон всасывает воздух. Неужели Фалон умрет, прежде чем поговорить? Труднее, мягче. , ,

Фалон слегка похлопал его по руке, смущенно глядя на него. Ли освободил давление и наклонился, напрягая, чтобы слышать.

«Грузия, - прохрипел Фалон. «К северу от Рима».

«Где к северу от Рима? Скажи мне, где, или ты мертв.

Взгляд Фалона стал умоляющим. «Скоро вы скоро выйдете. Я не могу получить деньги, но я знаю кого-то, кто может. Я раскол его с вами, я заставлю их положить его в банк, отправить вам депозитную книгу. Половина всех денег, Фонтана. -

Это фигня. Но даже в этом случае горячая жадность поразила Ли, его кровь ускорилась от легких денег. Отбросив темный голод, он вытащил кабель и повернулся и почувствовал, как тело дернулось. “Скажи мне где. Я не хочу твоей сделки.

Наблюдая за Ли, Фалон схватил кабель. Север. , , К северу от Рима. Тур. , , Турция Горный хребет, - прошептал он, задыхаясь.

“Где это? Где на хребте? -

Морган узнает, - сказал Фалон, задыхаясь. «Восточный бок-старый дом».

«Где на дому?»

Тишина. Ли сунул колено в живот Фалона, потянув. , ,

«Бот. , , Нижней части скважины. , , хорошо остался. »

« Кто-нибудь еще знает?

«Нет».

«Натали Хупер?» - сказал Ли, немного отмалчиваясь.

«Не она, она бы пошла на это». Глаза Фалона умоляли. «Половина денег, если ты позволишь мне жить. Мы пойдем вместе, когда я выйду, я покажу тебе, где.

«Мне не нужно, чтобы ты показывал мне что-нибудь. Если ты говоришь правду, - сказал Ли, перекладывая свой вес, но все же держал Фалона. «Ты почти убил Моргана. Теперь вы поговорите с законом, скажите им, где найти деньги. Ты собираешься сделать это сейчас, сегодня вечером. Ты поклянешься мне, Фалон, что ты расскажешь закон всю историю. Он снова натянул кабель. «Если он есть, для его поиска потребуется всего несколько часов. Если ты врешь, если они ничего не найдут, я убью тебя, прежде чем ты

уйдешь отсюда. - Я … я скажу им, - прохрипел Фалон.

Ли было еще немного, что мог сделать Ли. Он снял кабель, обнажив сердитые красные линии, окружавшие горло Фалона. «Ты возвращаешься ко мне, Фалон, ты отказываешься говорить, ты мертв».

Он знал, что Фалон будет петь другую мелодию, как только он почувствует себя в безопасности. «Когда я поговорю с начальником, они не освободят вас, пока вы не скажете, что знаете. И лучше поговорить прямо. Ли встал, свернул кабель и уронил его в карман. Фалон не поднялся, он перевернулся, избегая давления на его нежную промежность, и одна лаская ласкала его горло. Ли перевернул свет, бросил кладовку в темноту, посмотрел в зал и ушел, закрыв за собой дверь. Прошло почти час с тех пор, как Моргана отвезли в больницу. Он хотел вернуться туда, хотел увидеть Моргана, но вместо этого он направился к административному зданию, прежде чем его советник ушел на день.

Там не было блокировки, нет Klaxon, хотя он видел охранников повсюду. Он обнаружил, что Джон Тейлор все еще сидит за своим столом, откладывая файлы. Ли подошел к столу, его адреналин тяжело качал: «Я знаю, что уже поздно, но это важно».

Тейлор жестом пригласил его сесть.

Добравшись в кармане, Ли сбросил визитную карточку Реджинальда Сторма на стол. «Шторм - мой адвокат и Морган. Нам нужен он сегодня плохо. Не могли бы вы позвонить ему, спросить, может ли он выйти?

Тейлор изучил Ли. «Почему спешите? Я знаю, что Блейка отвезли в лазарет. Скажи мне, что происходит. Почему вдруг адвокат? »

« Потому что Блейк пострадал, - сказал Ли. «Мне нужно поговорить со Штормом. В лицо, а не по телефону. После этого Буря заполнит тебя.

Тейлор сидел, наблюдая за ним. Ли не мог ничего читать в его выражении: «Как он плохого?» - осторожно сказал Ли. “Он - нет . , , Они не скажут мне проклятую вещь.

- У него сотрясение мозга. Он чувствует себя только некоторое время. Они делают все возможное, чтобы не дать ему проснуться, с ним есть порядок. Он снова посмотрел на карточку адвоката. «Скажи мне, что происходит, и я увижу, что позвоню в Шторм».

«Я скажу тебе, когда ты его вызовешь. Я обещаю вам, что. Это может означать жизнь Моргана, если он это сделает, там, в лазарете. Это может означать всю оставшуюся жизнь.

Тейлор снова замолчал. Ли задавался вопросом, насколько бы он был молод, насколько он мог ему доверять. «Я могу сказать вам это, - сказал Ли, - это был Брэд Фалон, который напал на Блейка». Он рискнул на это. Если бы они заблокировали Фалона, и они были уверены, что это было бы так, и если бы Фалон солгал ему, Ли не смог бы получить его снова.

С другой стороны, Фалон тоже не мог добраться до Моргана.

Тем не менее Тейлор ничего не сказал.

«Появилась новая информация, - сказал Ли. - Доказательства, которые могли бы очистить Моргана от всех обвинений, которые могли бы его освободить. , , Если он живет, - тихо сказал он.

Тейлор внезапно устал, выглядел усталым и усталым. Ли думал, что он откажется. Но заключенным разрешалось два телефонных звонка в неделю, и до сих пор он не звонил. Он неуклонно смотрел на Тейлора, пока, вздохнув, Тейлор провел рукой по его экипажу, вырезал волосы, поставил перед собой карту Шторма и поднял трубку.

ЛИ И АНДСТОРМ сидел в комнате для интервью в тюрьме. Два складных металлических стула и шрамованный дубовый стол, на котором Шторм сбросил свой портфель. За дверью стоял охранник. Шторм выглядел так, будто он уже тяжелый день. Его потрепанное пальто свисало на спине стула, его галстук висел свободно, его рубашки были свернуты. Когда Ли сказал ему, что Фалон пролился, обнаружил, где были скрыты банковские деньги, усмешка превратила усталое, суровое лицо Шторма.

Прошло двадцать минут, чтобы отправиться в тюрьму из центра города. В то время Ли вернулся в больницу, надеясь увидеть Моргана, но ему не разрешили. Он заставил одного из медиков поговорить с ним. Веснушчатый медик сказал: «Блейк жив. В и из сознания. Мы делаем все возможное, чтобы он не проснулся, он, несомненно, сотрясся.

Но никто не позволил Ли увидеть его. Думали ли они, что Ли, возможно, набросился на Моргана? Все Ли мог подумать, что Морганхад восстановится. Они зашли так далеко, они были так близки. Либо не мог сдаться, Морган не сдался.

Теперь, через стол, Шторм сказал: «Если деньги там, если федералы и Бюро расследований Джорджии могут найти его, могут идентифицировать его как банковские деньги, у нас будет достаточно для нового судебного разбирательства. С честным жюри у нас будет достаточно, чтобы повесить Фалона. -

Они вернут Моргана обратно в Рим для нового суда?

- Давай найдем деньги. Если он там, если мы сможем собрать солидный случай, я бы предпочел передать юрисдикцию здесь в Лос-Анджелес. Думаю, Лоу тоже. Шторм откинулся на жестком складном стуле. «Я разговаривал с Лоу. Картина, которую я получаю, Рим - это небольшой городок с мертвым мнением против Моргана. Это может случиться, вы начинаете такое мышление, его трудно отменить. Лоу усомнился в том, что с ложью и сфабрикованными доказательствами они могут привлечь беспристрастное жюри. И федеральный суд в Атланте забронирован на шесть месяцев вперед.

«Еще одна вещь, - сказал Шторм, - такой жестокий, как Фалон, было бы безопаснее держать его здесь в закрытом положении, чем переносить его обратно в Грузию». Шторм взглянул на часы. «Почти полночь в Атланте, но я позвоню Квакеру. Как только он связался с ФБР и GBI, я надеюсь, что они отправятся прямо в горный хребет в Турции. Между тем, - сказал он, - я позвоню в бюро, я знаю пару агентов. Посмотрите, смогу ли я вытащить их здесь сегодня вечером, чтобы встретиться со мной, поговорить с Фалоном.

«И, - сказал он, - я хотел бы узнать подробности того, что Фалон сделал с Морганом, я бы хотел подать обвинение.

- Как только Морган осознает достаточно долго, чтобы поговорить, - сказал Ли. «Как только он скажет нам. Я ничего не знал, пока не увидел его на носилках, направился в лазарет. Они не позволили мне приблизиться к нему.

«Что касается того, что ты сделал с Фалоном, - удивился Шторм, его серые глаза удивили:« Я ничего не знаю об этом ».

« Пока они ищут деньги, - сказал Ли, - будет ли перенос Фалона отложено? »

« Я », Думаю, это было бы. Утром я поговорю с Уорденом Айверсоном. Поднявшись, Шторм поднял свой портфель.

«И ты позвонишь Бекки?» - сказал Ли, откидывая стул. «Скажи ей, что у Моргана больно? Вы можете сломать ее ей более мягко, чем когда тюрьма звонит. Скажи ей, что я. , »Он вздрогнул от неадекватности высказывания, что он сожалеет. Не было слов, чтобы отменить то, что произошло. Ли сказал Моргану в эту поездку, чтобы преследовать Фалона. Он мог поговорить с Морганом в его последней поездке. Конечно, Бекки это так и увидит.

Оставив комнату для интервью, Ли встряхнул руку Шторма, очень благодарный за тот день, когда он перелистал телефонную книгу Лос-Анджелеса и, к счастью и благодатью Бога, добрался до Реджинальда Сторма.

Но, выйдя в зал, где стоял охранник, Ли подумал, есть ли у него и другая помощь. Интересно, как сумасшедший, как будто, если желтый кошка направил его руку, когда он провел пальцем по странице этой избитой телефонной книги и остановился на имя Шторм.

Затем он подумал, знает ли Сэмми о своем папе. Разве она проснулась, увидев Моргана на носилках, проснувшись от своей мечты, кричащей за него?

Вернувшись в свою камеру, откинувшись, слушая туман, все, что он мог сделать, теперь подождал - дождитесь, пока бюро допросит Фалона, дождитесь, пока федералы найдут деньги-надежду, что они найдут его. Подождите, пока он не увидит Моргана. Подождите, и постарайтесь не думать, как все это закончится.

38

ОСТОРОЖНО ОСТОРОЖНО за больничной койкой, освещая белую повязку, которая обвела кожу Моргана. Свет поймал его щетину бороды и выбрал трубку IV, которая бежала по его руке, стекая через иглу в вену его запястья. Ли не мог видеть дыхание Моргана, не мог видеть движение одеяла, но каждый раз, когда он положил пальцы на свободное запястье Моргана, он обнаружил слабый пульс. Морган был без сознания всю ночь, и уже почти полдень, высокое солнце скользило по полузакрытым венецианским жалюзи маленькой больничной палаты. Ли сидел в деревянном стуле рядом с кроватью, его колени прижались к металлическому рельсу, разговаривая; Он разговаривал большую часть ночи. За исключением короткого перерыва, чтобы поесть завтрака, который привез его ординар, и для краткого сна на другой кровати. Несколько минут сна,

Он понятия не имел, слышал ли Морган его. Постоянное усилие утомляло его, но доктор МакКлюр продолжал говорить; Он сказал, что голос Ли может стать спасательным кругом для Моргана. Сказал, что контакт между голосом Ли и все, что в Моргане было достаточно настороженным, чтобы слушать, не позволяли ему погрузиться глубже в забвение, из которого он не мог вернуться.

Ли понятия не имел, если это так. Он понятия не имел, насколько действительно знала медицинская профессия, и насколько они могли только догадываться. Доктор МакКлюр был странным человеком. Вы могли бы подумать, что тюремный документ будет ожесточен, что после двадцати лет, которые он сказал, что он провел в TI, ему не наплевать, кто жил и кто умер. Но грустные, темные глаза МакКлура под этими густыми брови показали Ли целый мир заботы внутри этого среднего возраста, пухлый человек. «Поговори с ним, Фонтана. Если вы его друг, и вы хотите помочь ему жить, поговорите с ним и продолжайте говорить.

- Но он не может …

- Вы не знаете, что он слышит. В этом мире мы много чего не знаем, может быть, многого мы никогда не узнаем. Я говорю, что он может вас слышать, и что разговор с ним может его оживить. Сидите здесь и говорите, сколько сможете, как бы глупо это ни казалось.

Поэтому Ли говорил. МакКлюр получил разрешение, чтобы он остался с Морганом. Санитары и мужские медсестры передвигались по Ли, выполняя свою работу, молча принимая его присутствие. Ли сказал Моргану снова и снова, что пролил Фалон, признался, где были спрятаны деньги. Он просто надеялся, что Фалон не лжет. Он сказал Моргану, что агенты ФБР и GBI уже отправились в Горный хребет в Турции, чтобы найти доказательства, подтверждающие, что могут очистить Моргана, - это может заставить Фалона предстать перед судом за грабеж и убийство. Между тем, рассказывая ему о Фалоне, Ли говорил о чем-то, что мог думать только о том, чтобы продолжать идти; Он размахивал воспоминаниями о том, что через несколько часов его голос стал грубым и напряженным.

Он рассказал Моргану о жизни в Южной Дакоте, когда он был ребенком, как он сломал своего первого жеребенка, когда ему было восемь. Как он ковылял мальчика, тащил старый пиджак на шее, спине и ногах, пока жеребенок больше не фыркнул и не захлопнулся, как жеребенок, наконец, успокоился. Он сказал Моргану о весеннем раунде, о том, как рули и коровы прячутся среди мескитов или вниз в ничью, и вы должны были разгромить их. Как ранчо все помогали друг другу округлять крупный рогатый скот, отделяя их собственный запас во время брендинга. Сцены округления вернулись так ясно, он вспомнил, как просматривали дальние холмы, где вы едва могли выбрать несколько головок рулей, наблюдая, как они скользят среди кисти, когда всадник или два ослабевают после них. Он все еще слышал, как телята кричат ??во время сортировки и брендинга,

Иногда, как говорил Ли, он знал о другом присутствии, о теплоте между коматозным человеком и собой, прикосновением грубой шерсти к его руке, и он слышал мягкие мурлыкания, когда призрак-кошка прижималась к Моргану. Ли тогда казалось, что он может видеть самый слабый цвет в белых, холодных щеках Моргана. Ли тоже знал, когда кошка-призрак ушла, и подумал, был ли он с Сэмми. Он вспомнил описание Моргана болезни Сэмми, когда Морган после ограбления банка остался без наркотиков и без сознания на заднем сиденье своей машины, и сама Сэмми не могла не спать. Теперь, с Морганом в коме, ребенок снова потерялся в темноте? Когда Ли продолжал говорить, надеясь добраться до Моргана, он тоже обратился к Сэмми?

Он рассказал Моргану о своих первых поездах, когда ему было всего семнадцать, описал, как его каштановая кобыла будет гоняться рядом с двигателем, держась рядом с ним, когда он опустится спиной к движущейся машине, как он научил ее следовать за поездом , ожидая его. Он попытался объяснить увлечение старыми паровыми поездами, описать свое волнение, когда он, всего лишь ребенок, смог остановить целый поезд и оттащить свои богатства. Он сказал Моргану, что это была жизнь, которую он всегда хотел, что у него не было выбора - но он знал, что это неправда. Независимо от того, чего вы жаждали, у вас всегда был выбор.

Поздно на второй день, когда сумерки вошли в больничную комнату, Морган пошевелился. Его свободная рука двинулась на обложки, но затем снова пошла. Его глаза расселись на мгновение, не сфокусировавшись, но затем закрылись. В то же время вокруг них стали тяжелыми тени. Внезапно бессвязный голос Ли прозвучал пусто, впал в пустоту. Стены исчезли в тени, пол растворился, за исключением одной рваной секции, в которой лежала кровать Моргана и кресло Ли. Они дрейфовали в темном и смещенном пространстве.

И Морган проснулся, глядя на что-то позади Ли.

Ли повернулся, чтобы встретить темное присутствие, нависшее над ними, его холод просачивался в кости Ли. Рука Моргана, потом все его тело, стало настолько холодно, что Ли вскарабкался, чтобы добраться до кнопки вызова.

«Они этого не услышат», - сказал темный дух.

“Что ты хочешь? Убирайся отсюда. Что вы хотите с Морганом, что он имеет против вашей вендетты против меня? Он не из крови Доббса. Ли хотел вырваться на фигуру, но знал, что он схватит пустой воздух.

«Маленькая девочка Моргана из крови Доббса. Она происходит от Доббса так же, как и вы. Нет более тонкого приза, - сказал сатана, - чем ребенок. Теперь, через своего отца, я уничтожу девушку. Через своего отца и вскоре через вас.

«О, она мечтает о тебе, Фонтана. Ты ее родственник. Она видела, как ты убил Люка Зиглера, она увидела его разбитое лицо. Она увидела, что вы с Морганом свернули стену; Она была с тобой в твоем путешествии, страдая от всех страданий, которые ты пережил; она чувствовала холодный страх при виде перекладины бродяги, боясь, что взрослый не испытает, а ребенок знает ужас. Ее боль, как она наблюдала, больше всего удовлетворяет.

«Она видела, как ты тянул кабель вокруг горла Фалона, она чувствовала твое желание убить его, она смотрела, как ты улыбаешься и тянешь по канату.»

Беспомощность Ли, его неспособность отбросить темный дух, разгневали его. Ничто не могло быть настолько злым, чтобы наполнить ребенка такими видениями, чтобы мучить маленькую девочку со страстью взрослого.

Но, по мысли Ли, захватчик переместился. «Я не даю ребенку ее кошмары, - огрызнулся сатана. «Я не могу контролировать ее мечты». «

Как она могла видеть такие вещи, если мечты не приходят от вас?»

Тень исчезла, а затем снова омрачилась: «Я не формирую ее мечты», - повторил он яростно. Я не контролирую ее фантазии ».

Но потом он рассмеялся:« Вскоре я буду контролировать их, скоро я сломаю силу, которая дает ей такие видения, а затем, - сказал он, - тогда я создам образы, которые она видит, боится, наконец, я использую этот ужас, чтобы сломать ее. Чтобы владеть ею, - с удовлетворением сказал Люцифер.

«В конце концов, - сказал он, - ребенок будет принадлежать мне. Мое возмездие будет полным. Вы можете противостоять моим вызовам, Фонтана. Вы, возможно, выиграли сделку, как вы выразились. Но Сэмми Блейк ничего не выиграет. Скоро она станет моей собственностью. Когда я уничтожу ее отца, я уничтожу ее. Это мое возмездие, окончательный ответ на мою измену Расселом Доббсом »

39.

ЭТО БЫЛО РАННЕЕ утро в Грузии, солнце просто перебирается сквозь плотные ростки клёнов и кислых деревьев. Грузовик округа Флойд стоял в лесу у подножия горного хребта Турции, его шины оставляли свежий след вдоль узкой грунтовой дороги. Агенты Хиллерман и Кларк из ФБР и GBI, соответственно, и заместитель Райкера Департамента шерифа округа Флойд уже поднялись на полпути по крутому склону. Потоотделение в тяжелой одежде хаки и высокие сапоги с кружевом, они взваливали сквозь тернистые клубки и плотные саженцы второго роста. Хиллерман был, пожалуй, самым неудобным в горячей защитной одежде с лишним весом в тридцать фунтов. Кларк, самый молодой, был стройным и загорелым, белокурая команда, покрытая прочной крышкой, его румяное лицо было прозрачным и солнечным. Каждый мужчина носил рюкзак, снабженный водой, закусками,

Хотя трое мужчин владели мачете, отсекая бриаров, которые спотыкались и царапали их, все еще тернистые путаницы пробивали их одежду, разрывая их кожу, оставляя их брюки и рубашки, усеянные кровью, руки и ноги пульсировали. Они подъехали по старой колеиной дорожке, до которой ехал грузовик. Когда наклон стал слишком крутым, они покинули транспортное средство, чтобы подняться на восточный склон пешком. Райкер был лидером, тонкий тонкий кожаный мужчина, как сухая и морщинистая, словно сигареты, которые он курил, две пачки в день, наверняка бальзамировали его. Тяжело дыша, он вел двух мужчин взад-вперед, заглядывая через крутой холм, тщательно подсматривая, часто останавливаясь, чтобы изучить землю, окружающий рост и гору, которая поднималась над ними. Он искал признаки старых, сгнивших заборов, заброшенных сельскохозяйственных орудий.

Несколько лет назад Райкер охотился на оленей на этой горе. Здесь он не помнил какой-нибудь старый дом, но часто оставалось всего несколько артефактов, покрытых бордюром, или выше на холме, фрагменты старого фундамента и старого колодца, оба давно покрытые тяжелым ростом , Когда они приблизились к гребню, он оглянулся на сотрудников бюро, снова предупредил их, чтобы позаботиться. «Вы ступаете в скрытый колодец, вы падаете на сто футов прямо вниз». Они залезли молча в течение еще пяти минут, когда Райкер внезапно остановился, стоял над ними, где виднелось дюжина огромных дубов, возвышающихся над маленькими, кустарниковые саженцы.

“Там. Это будет так. Он быстро двинулся, прямо вверх по хребту, пока он не выровнялся до ровной земли. Не было никаких признаков дома или заборов или фундамента, но Райкер с удовлетворением кивнул и стал вытирать лоб своей банданой. «Я забыл это место. Следи за своим шагом, колодец где-то рядом.

Хиллерман, агент ФБР, уставился на него, ища признаки дома.

«Эти большие старые деревья, - сказал Райкер, - толпились вместе в полукруге? Вот где дом стоял в тени. И чистая земля, которая падает вниз? Это было бы очищено, это садовое пятно. Остальные двое посмотрели на него, спрашивая, но Райкер знал эти леса. И за последние сто ярдов они шли по старым, потертым террасам.

«Здесь тоже были бы урожаи, - сказал Райкер, - кукуруза, бобы, больше помидоров, колдунов. Справа, - сказал он, указывая, - эти старые грушевые деревья исчезли? Кто-то посадил их. Он остановился рядом с низкорослым деревом, взял небольшую складную пилу из своей пачки и разрезал три длинные прямые ветки, чтобы они могли почувствовать себя впереди через скраб и траву.

«Колодец вряд ли будет рядом с большими деревьями, - сказал Райкер, - где корни будут расти». Они медленно двигались, выкалывая вперед, удваивая взад и вперед, наблюдая за землей. Хилларман крикнул возле старого дома.

Райкер и Кларк присоединились к нему. На коленях Райкер отодвинул пучок жимолости, обнажив остатки разрушенного каменного бордюра. Осторожно вытащили длинные, запутанные лозы, очистив каменный круг внизу. Это было около пяти футов в поперечнике, отверстие в центре, зевая черное и глубокое.

Стороны колодца были облицованы камнем, также тщательно уложенные скалы серые с мхом, где Райкер сиял луч своего факела внутри. Завязав веревку вокруг его талии, протянув концы Кларку и Хиллерману, он наклонился, пока его свет не вытащил далеко-грязное дно. Он медленно двинул луч, глядя.

«Там, - сказал Райкер. «Ящик с боеприпасами».

Хиллерман вытащил из рюкзака спиральную веревку, привязанный к одному концу крюк с тройным крючком и вручил его Кларку. На коленях рядом с Райкером, молодой человек позволил катушке разыгрываться легко, вниз и вниз, качающийся стальной коготь, ловящий факел, когда он подпрыгивал на стороне камня и земли колодца. Когда он достиг дна, он позволил ему опуститься, а затем ослабил его к темному металлическому ящику, лежащему глубоко в грязи на глиняной стене.

Прошло семь проходов, Кларк осторожно подхватил крючок, прежде чем он схватил одну из двух ручек. Медленно он вытащил коробку, боясь при каждом движении, что он потеряет ее, или она всплывет и пролистает ее содержимое. Держа его на краю, он, наконец, поднял над колодцем ящик с надвращенными грязью и пробил твердую землю.

Хиллерману пришлось использовать пивной нож на карманном ноже, чтобы поднять два тяжелых ржавых защелки. Когда он открыл крышку, трое мужчин, опустившись на колени вокруг коробки, посмотрели друг на друга, ухмыляясь.

Внутри лежали пучки орехов, заплесневелый запах, каждый из которых был закреплен коричневым воротником бумаги. Они ничего не трогали. Спрятанный рядом с деньгами был плотно свернутый холщовый мешок и темно-синий колпачок. Хиллерман осторожно поднял это с точки своего ножа, держал его высоко, раскрывая его длину, которая легко покрывала бы лицо человека. С одной стороны были обрезаны две оборванные глазки. Под ним, где он снял кепку и сумку, лежал револьвер 0,38 калибра.

Вытащив чистые хлопчатобумажные перчатки, Хиллерман сбросил кепку, сумку и револьвер в чистые бумажные пакеты. Осторожно он проверил серийные номера на нескольких счетах, подняв их края с помощью ножа. «Теперь, - сказал агент с избыточным весом, усмехаясь, - посмотрим, что делает лаборатория.»

«Лаборатория и США адвокат, - сказал Райкер.

Зафиксировав крышку, они поставили коробку в большую сумку для доказательств. Агенты установили сумки в свои рюкзаки, и все трое улыбались, они направились вниз по горе. С тех пор, как Квакер Лоу заполнил их в полном объеме на длинном альбоме Фалона, на процессе убийства Блэка и на комментариях, сделанных тюремными властями, и, зная честную репутацию Лоу, как прямой стрелок, они хотели видеть Фалон мальков. Спустившись по гряде на тропе, они частично очистились, Рикер сказал: «Этот старый пароход, старый грабитель поезда? Какими бы ни были его причины, если бы это был Фонтана, который говорил Фалону, я бы сказал, что он заслужил благословение суда.

- И, может быть, благословение Господа, - улыбнулся Хиллерман.

40

Костюм ДЖОН, оставаясь невидимым на кровати Моргана, хорошо знал об обыске в Грузии и утренней находке в старом колодце. Он был так же доволен, как и три законника, когда они спустились по лесистой горе, упаковывая деньги в банке. Кошка, лежащая рядом с Морганом, слушая словесный марафон Ли, протянула мягкую лапу, когда Ли начал отходить. Он бросил на Ли более резкое движение к любому малейшему движению, так как их пациент начал медленно возвращаться к живым, его дух снова поднимался из темноты за всю темную. Желтая кошка, лежащая рядом с Морганом, знала, что жизнь Ли и Моргана стала ярче в форме надежды.

Двое мужчин, возможно, еще не ощутили этого, но с тех пор, как они развернули стену, по всей стране, а затем в Ти, даже в нынешнюю битву Моргана, кошка знала, что надежда коснулась их. Он начал внезапно, шипнув, когда в комнату ворвался стройщик.

Мужчина потянулся к Ли, его мясистая рука на плечо Ли. «Телефонный звонок, Фонтана. Это ваш адвокат, он сказал, что это срочно. «

Поднявшись, Ли направился к двери, не зная, означает ли этот человек Квакер Лоу в Грузии или Реджинальд Шторм, и не хочет останавливаться и спрашивать. Он последовал за ординарцем в пустой офис, молодой человек остался за Ли, где он контролировал ситуацию. Вбегая в небольшое пространство, Ли поднял трубку, которая лежала на пятне рядом с высоким черным телефоном.

«Извините, что разбудил вас, - сказал Шторм, - я знаю, что рано. Квакер только что позвонил. У них есть банковские деньги. Сегодня утром заместитель шерифа поднялся на горный хребет в Турции с двумя агентами. Они нашли старый дом, старую сухую колодец, коробку с боеприпасами внизу. Деньги, сумки на холсте. Они нашли пистолет, Ли.

Ли стоял, усмехаясь, крепко сжимая ресивер, как будто это и слова Шторма могли исчезнуть.

«В банке есть записи о некоторых пакетах векселей», - сказал Шторм. «Бюро сняло ряд отпечатков Фалона, которые соответствуют тем из файлов Лос-Анджелеса. И баллистика работает над пистолетом. Они даже нашли маску, которую он носил, эту шапочку с глазурью.

- Я не могу в это поверить, я не могу поверить в нашу удачу.

Шторм рассмеялся: «Мы в пути, Ли. У нас есть над чем работать, ты на пути к суду. -

Если что-нибудь может разбудить Моргана, - сказал Ли, садясь за стол, чтобы успокоиться, - это разбудит его.

- Это, - сказал Шторм. , «И вид Бекки и Сэмми, утром. Они вылетают сегодня, первый полет, который они могут получить. Лоу сказал, что Бекки действительно опустилась, беспокоясь о Моргане. С этими новостями она уже не так злится, на вас двоих.

Это заставило Ли улыбнуться криво, почти нежно.

«У них есть много layovers, они будут в полночь. Я заберу их, заставлю их поселиться в мотеле рядом с тюрьмой. Тетя Бекки заплатила за рейс, - сказал Шторм. «Думаю, Бекки утверждала, но у нее не было выбора». В голосе Шторма раздалась улыбка. «Лоу говорит, что ее тетя Энн довольно упрямая женщина».

Это заставило Ли улыбнуться. Шторм сказал: «Я скоро закончу сегодня утром, чтобы поговорить с Айверсоном, убедитесь, что Фалон. , , Удовлетворительно задержаны », - сказал он с удовольствием. «Как Морган делает?»

«Несколько лучше, - сказал Ли. «Иногда он просыпается, и его сон кажется более нормальным. Может быть, эта новость принесет его. Раны начинают заживать, опухание падает, они не могут обнаружить никакого внутреннего кровотечения. Я хочу поблагодарить вас, - сказал Ли, - за то, что заставил Иверсона позволить мне остаться с ним ».

«Это был доктор МакКлюр. Может быть, к тому времени, когда мы получим это на доске, Морган будет рваться, чтобы попасть в зал суда. Я просто надеюсь, что мы можем передать юрисдикцию. Лоу работает с американскими адвокатами по этому поводу. Если бы Фалон был привлечен к ответственности и попробовал здесь, и если он не попросит присяжных, это лучший выбор. Наши судьи в Лос-Анджелесе - довольно хорошая группа ».

Вернувшись в комнату Моргана, Ли стоял, глядя на него сверху вниз; Положив руку на руку Моргану, он сообщил Моргану, что закон в Грузии нашел деньги и оружие, рассказал ему все, что сказал Шторм. Он подумал, что на лице Моргана появился маленький цвет, короткая искра осознания. Как сказал Ли, желтая кошка внезапно появилась рядом с Морганом, взглянув на Ли, щелкая его хвостом, подергивая усы, пристально глядя в глаза Ли. Они долго смотрели друг на друга, кошка полна торжества и добра; Но когда Ли дотронулся до него, он снова исчез. Исчезла вспышка Ли-катшишмила, исчезла так же внезапно, как он появился.

САММИЖ ИСКЛЮЧАЛСЯ КРИА, дергая Бекки от взлома среди подушек самолета. На твердом сиденье Сэмми больше не сжигал ее. «Проснись!» - снова потребовал Сэмми, встряхнув Бекки, и она свалила подушки на пол. «Папа бодрствует, он просыпается».

«Тсс, - сказала Бекки, обнимая ребенка против нее, оглядываясь на разбуженных и раздраженных пассажиров. Любопытные лица поднялись с мест впереди, оглядываясь, глядя на них. Бекки отвернулась, прижимая Сэмми, чтобы успокоить ее. Они покинули Атланту в середине утра, уже сменили самолеты в Далласе, еще на две остановки, прежде чем они добрались до Лос-Анджелеса, и каждый момент путешествия мучительно, когда они беспокоились о Моргане

«Он проснулся, - повторил Сэмми, - он знает. Папа знает, что они нашли деньги. Он просыпается, и он знает. О, мама. , Лицо ребенка вспыхнуло, она крепко обняла Бекки.

«Тсс, - повторила Бекки, - тихо скажи мне. -

Это то, о чем идет речь, - прошептал Сэмми, выглядя очень взрослым, - вот почему они поднялись на стену.»

Каждую ночь, когда Морган и Ли сбежали, Сэмми Вскрикнула во сне, испугалась и часто вызывала; она путешествовала вместе со всеми этими долгими путешествиями, не спала много, не хорошо питалась. Но теперь, сегодня, она казалась сильнее. Теперь это была Бекки, которая была потрясена и цеплялась, кому нужно было Сэмми удержать ее.

Вокруг них пассажиры продолжали смотреть, а некоторые ворчали. Мать и дочь молчали, их слезы смешались друг с другом. Когда Мисто внезапно прижался к ним тепло и утешительно, Сэмми тоже обнял кошку-призрак и удовлетворенно улыбнулся Бекки. Все было хорошо, все было бы в порядке. Она обняла Мисто. Что бы это было. Их жизнь, несмотря на судороги и болит еще впереди, двигалась в правильном направлении, так же, как ее хорошая кошка знала, что это должно быть.

ЛЕЙ ВАРКИ На рассвете от короткого сна на пустой кровати, его морщинистая одежда привязывала его. Он качнулся на пол, и Бекки сидела рядом с кроватью Моргана на прямом деревянном стуле.

В комнате было мало света. Морган повернулся на бок, Ли увидел, как он поднимается и падает на грудь, и видит, как трубка IV качается, когда Морган пошевелил рукой. Он наблюдал, как Морган поднялся и нежно коснулся лица Бекки. Ли хотел крикнуть и сделать маленький танец. Морган проснулся. Он молча сидел на кровати, глядя.

Военно-морской костюм Бекки был сбит с пути, ее глаза были красными от крика или усталости, ее темные волосы хромали вокруг ее лица. Он не увидел чемодана, а затем вспомнил, что вчера вечером Шторм отправил их в мотель. Сэмми лежала, свернувшись калачиком у подножия кровати Моргана, положив голову на подушку, чтобы увидеть Моргана, ее светлые волосы упали на тюремное одеяло. Он вспомнил, как она была тепла, когда она держала ее, бесконечно теплую и живую. Взгляд Сэмми не оставил Моргана. Но медленно Бекки взглянула на Ли.

Это было все на ее лице, ее боль с долгих недель, когда она не знала, где они находятся или что происходит с Морганом, не знал, жив он или мертв. Ее облегчение, когда, наконец, Шторм позвонил, чтобы сказать, что они повернулись, облегчив, что Морган жив, а затем позвонил по телефону, что он был ранен, что врачи не могли его разбудить. Она долго молча смотрела на Ли, а потом: «Ли? Как вы заставляли его говорить?

Ли улыбнулся: «У меня был стальной трос. После того, как он повредил Моргану, я показал ему, как связать галстук.

Бекки подумала об этом. Она больше не задавала вопросов. Ли знал, что охранники найдут метки кабеля на горле Фалона. Пока никто не затащил его в Иверсона; Он не ожидал этой конфронтации.

Возможно, дружба Шторма с Уорденом Айверсоном задушила такие вопросы. Он мог только надеяться. Когда он снова посмотрел на Бекки, в ее глазах было развлечение. Он ухмыльнулся ей, встал, схватил чистую одежду, которую устроил устроитель, и пошел по коридору к душе.

Когда он вернулся, Сэмми лежал, прижавшись к ее папочке, лицо Моргана прикрыло ее плечо. Бекки все еще сидела в кресле, ее рука лежала на лице Моргана, ниже повязки. Ли посмотрел на Моргана. «Что тебя поразил Фалон, кирпич?»

«Носок, полный чего-то крепкого, как ад», сказал Морган. «Прежде чем я проснулся, ты говорил со мной. Я продолжал следить за твоим голосом, пытаясь проснуться, пытаясь понять, о чем ты говоришь. Что-то о лошадях, о скоте. Я продолжал пытаться дотянуться до вас, например, плавать через тяжелую меласс. -

Я полагал, что вы проснулись, когда устали меня слышать.

- Вы сделали разговор Фалоном, - сказал Морган. “Деньги . , , у них есть деньги? Его отпечатки. , , ? Он опустился на подушки, поднял Сэмми с собой, прижимая ее к себе. «Когда мы пойдем в суд?»

«Шторм надеется на передачу юрисдикции», сказал Ли. «Предъявление здесь, получить его на лейбле LA. Тебе нужно быть достаточно сильным, - сказал он, - поэтому ты не хочешь спать в зале суда »

41.

В течение трех часов до того, как Брэд Фалон совершил плановое переезд с острова Терминал в тюрьму округа Лос-Анджелес на обвинения в мошенничестве, федеральное большое жюри в Лос-Анджелесе обвинило его в ограблении банка, убийстве, нападении и покушении на убийство. Он был доставлен в Лос-Анджелес для предварительного слушания, залог был установлен в двадцать пять тысяч долларов, и он был заключен в тюрьму, как и планировалось, в тюрьму Лос-Анджелеса, но и о новых и более серьезных преступлениях. Дело в отношении земельных участков было установлено до тех пор, пока не будет разрешено судебное разбирательство по делу об убийстве. В то время, как лейтенант LA не был переполнен, потребовалось большую часть одной недели, чтобы выбрать присяжных. Фалон чувствовал, что у него больше шансов привлечь жюри, чем федеральный судья; Он не слышал ничего хорошего об этой группе судей. Некоторые называли их свисающими судьями, смущенными и праведными людьми, которые не понимали бы тонкости своего характера.

В день суда Морган и Ли сидели на длинном столе красного дерева адвоката ниже скамьи судьи. Морган был главным свидетелем. Он подошел к столу с толстой, тяжелой повязкой, прикрывающей его затылок, неуверенно шагая рукой по руке ординарца и с последующим заместителем маршала. Даже верховая езда в официальном автомобиле с острова Терминал до Лос-Анджелеса оставила его шаткой, он был рад, что Ли был рядом с ним. Шторм хотел, чтобы Ли за столом свидетелей поддержал небольшие инциденты в тюрьме и подтвердил то, что Морган мог ему сказать. «Вы оба убежали из Атланты, чтобы добиться этого испытания, - сказал Шторм. «Прежде чем это закончится, вы оба будете обвиняться в этом побеге. Вы положили много на линию, Фонтана, вы имеете право быть здесь.

Рядом со скамейкой стояли два вооруженных заместителя маршала, еще три - за присяжным. Ли наблюдал, как Фалон открылся, его лодыжки и руки сжаты. Его волосы тщательно расчесывались, густые по бокам, что подчеркивало его узкое лицо и закрытые глаза. Он сидел за соседним столом со своим адвокатом, лицом к ящику присяжных. Он застегнул тюфяковую рубашку высоко в горле, так что сердитые красные раны не показывались. Повернувшись в кресло, он смущенно посмотрел на Ли, пока его адвокат Джеймс Баллард не подтолкнул его. Тогда Фалон отвернулся. Баллард был дородным человеком с лохматой бахромой коричневых волос, обхватывающей блестящую лысину. Он продолжал шептать Фалуну, пока Фалон не посмотрел на присяжные, мягкое и нежное выражение в его мутных глазах. Он не признал себя виновным по всем обвинениям: убийство, ограбление банка, нападение и намерение убить.

Стены из красного дерева в зале суда были развешены портретами федеральных судей, некоторые из которых, по своей причудливой одежде, жили в прошлом веке. Некоторые выглядели такими жесткими, что заставили Ли улыбнуться. Над картинами, через высокие окна, Ли мог видеть обрывки пасмурного неба. Он почти ожидал увидеть кошачий силуэт на подоконнике. Но если бы Мисто присутствовал, Ли догадался, что он успокоит Сэмми. В галерее посетителей она и Бекки сидели возле фронта. Бекки сидела очень прямо, одна рука плотно сжалась у нее на коленях, другая рука вокруг Сэмми; Сэмми прижался, наблюдая за Ли и ее папочкой, ее лицо белое и неподвижное. Ее платье было бледно-голубого цвета, упакованное спереди, когда мать Ли махала платьями сестер. Секция была наполовину пустой. Похоже, что несколько репортеров, с их блокнотами,

Ли изучил жюри: три женщины и семь мужчин, один из которых был бы заместителем. Все были похожи на добропорядочных граждан, аккуратно одетых, их выражения были тяжелыми с гражданской ответственностью. Судебный приказ приказал всем встать. Судья Крайн вошел в зал суда из частной двери за поднятой скамье, большой человек с квадратным, загорелым лицом, выглядел так, как будто он был бы счастливее на парусном судне, чем в зале суда. Но в нем было что-то высокомерное, что-то снятое, что заставило Ли смотреть на него с беспокойством.

Судья не решит невинность или вину Фалона, жюри это сделает. Но судья Крейн решит и произнесет приговор. И даже если бы Фалон был признан виновным, отменив приговор Моргану, Ли и Морган все равно должны были встретиться с судьей по обвинению в побеге из Атланты. Когда Ли снова посмотрел на Сэмми, она сидела прямо на своем месте; она была не такой белой, и ее руки были акимбо, как будто она держала воображаемую куклу. Ли почти чувствовал тепло, потому что ее невидимый спутник облегчил страхи ребенка - страх перед тем, что впереди, страх перед этим комнатным незнакомцами, которые держали жизнь Моргана в своих руках.

Испытание прошло три дня. Адвокаты США в Грузии и в Лос-Анджелесе согласились с тем, что показания сотрудников банка были достаточными доказательствами, помимо банковских денег, банковского мешка и пистолета с отпечатками Фалона. Они не требовали, чтобы свидетелей вылетели из Атланты. Ни один из свидетелей не мог четко идентифицировать Фалона, лицо которого было скрыто под синей фуражкой с двумя глазками. Наказание Бетти Холмс ясно заявляло, что она видела, как грабитель стреляет и убивает охранника. Письменные заявления были длинными и подробными. Кроме того, от лавочника через улицу от банка, который видел машину с бегством и записал номер лицензии, также было нанесено отложение. Именно это, идентификация машины Моргана,

Ли не обратился к адвокату США, ему не нравилась его внешняя манера. Джеймс Хеллер был тонким человеком с деликатно маленькими руками, бледной кожей, высоким лбом под сажевыми волосами. Хрупкий человек, который казался слишком эгоистичным, когда он представил новые доказательства, хотя он был достаточно полным. Он показал фотографии оружия, коробки боеприпасов, колпачка для хранения, обернутые пакеты денег. Он передал множество фотографий среди жюри вместе с копиями отпечатков пальцев, найденных на этих предметах, и указал, что копии всех подходящих материалов были предоставлены ранее, как для жюри, так и для судьи. В таблице доказательств лежал только один предмет, рядом с которым размещался заместитель маршала: небольшая закрытая коробка для транспортировки, надежно запечатанная.

Хеллер читал отчет от баллистики, который соответствовал рифлингам из револьвера .38 с удаленной из тела пушки маркером. Он зачитал отчетные заявления от агентов ФБР и GBI в Грузии и заместителя шерифа, которые вернули доказательства из старого колодца. Он представил официальные жалобы Бекки и полицейские отчеты о преследовании Фалона, о взломе у ее тети и инциденте на мосту за пределами Рима; Все, чтобы поставить под сомнение первоначальное свидетельство Фалона в качестве ключевого свидетеля против Моргана. Когда Хеллер закончил, судебный исполнитель вызвал агента ФБР Карла Хамрика из Сан-Бернардино, и это привлекло внимание Ли, глядя на него. Что это было? Что там делал Хэмрик?

Хамрик был агентом, который допросил Ли после того, как его арестовали в Вегасе за пьяную и беспорядочную, он не имел никакого отношения к этому делу. Ли застыл, думая о гриле, который на него наложил Хамрик. Когда агент вошел в зал суда из-за стойки присяжных, Ли хотел бежать, чтобы убраться отсюда.

Но через мгновение Ли расслабился, хромал от облегчения. Хамрик был размещен в Грузии по временной задаче во время ограбления банка; он был одним из агентов, которые первоначально расследовали это дело. Тогда у него не могло быть и речи о том, что Ли станет участвовать. В Грузии он взял интервью у Фалона после ограбления, так как последний человек, который видел Моргана перед банком, упал. И он проверил фоновый контроль на Фалоне. Теперь он представил это присяжным: прошлые аресты и убеждения Фалона, его лишения свободы в дни его ювенильного зала, настоящее обвинительное заключение против него. Когда адвокат Фалона Баллард пытался сбить с толку показания Хамрика, Хамрик был спокоен, собран и уверен в своих заявлениях. Когда Хамрик закончил работу и вышел из зала суда, он взглянул на Ли с небольшим интересом.

Когда все доказательства были представлены, портальный адвокат Фалона, вытирая платок над его лысой головой, произвел впечатление на жюри, что отпечатки Моргана тоже были на револьвере. Он предположил, что Морган был сообщником, что оба спланировали ограбление, что Морган ждал снаружи в своей машине, чтобы они могли быстро отправиться в путь.

Шторм отметил, что Фалон мог легко нанести морганские отпечатки на ружье, пока Морган был наркотиком. И это, в результате осаждения владельца магазина через дорогу от берега, только один человек вошел в машину, погрузился в сиденье водителя и быстро взлетел. Владелец магазина не смог идентифицировать человека, все произошло мгновенно. Именно тогда Шторм спросил Суд, может ли он провести демонстрацию. Когда судья дал разрешение, Шторм попросил Брэда Фалона встать.

Перейдя к таблице доказательств, Шторм открыл небольшую коробку для транспортировки, удалил шапочку с синим чулком и кивнул депутату. Когда депутат направил Фалона вперед к присяжным, Шторм подошел к нему.

«Не могли бы вы надеть кепку, мистер Фалон?»

Фалон просто посмотрел на Шторм. Он должен был быть проинструктирован три раза, прежде чем он угрюмо потянул кепку, поправляя ее достаточно низко, чтобы покрыть его густые волосы.

«Потяните его на свое лицо, пожалуйста».

Фалон не хотел этого делать. Депутат шагнул вперед и сам отрезал кепку. Отверстия подходят точно к близким глазам Фалона.

«Если суд, пожалуйста, - сказал Шторм, - я хотел бы, чтобы Морган Блейк, который был первоначально осужден по этому обвинению, попытался сделать кепку».

Судья кивнул. Его выражение не изменилось, но, подумал Ли, была ли улыбка в его глазах? Шторм указал Моргану навстречу присяжным и мягко размотал повязку от головы Моргана. Большой плоский прямоугольник ленты под ним бежал от лба Моргана над его бритой короной. Шторм поднялся, Морган стал выше и осторожно потянул шерстяную шапку над головой Моргана. Даже с его побритой головой, с плоской лентой поверх его заживляющей раны, это было трудно. Шторм пришлось крутить и растягивать кепку. Когда наконец он сумел вытащить маску, рябь смеха охватила жюри.

Морган мог разглядеть одну глазку, но другой глаз был покрыт. Когда Шторм переместил кепку, был виден только другой глаз.

Адвокат Фалона попросил разрешения подойти. Он попытался натянуть колпачок, чтобы он подходил к Моргану; он потянул и потянул, но не смог растянуть его достаточно. Морган не мог сразу увидеть оба глазка, не разрывая кепку. Присяжные продолжали улыбаться. Когда Ли оглянулся на Бекки, она тоже улыбалась. Кулак Сэмми прижался ко рту, ее глаза танцевали, а другая рука обняла невидимого кота в безумном торжестве.

В своем заключительном заявлении адвокат Фалона снова попытался привлечь Моргана, но теперь жюри смотрело на него. Ли с интересом наблюдал за игрой.

Заседания жюри заняли менее часа. Ли и Морган подождали под охраной в маленькой камере, из которой они были возвращены в зал суда, когда присяжные подали документы. Бекки и Сэмми выпили воду и вернулись на свои места. Ли подумал, что Сэмми наклонился к Бекки, что кошка-призрак оставила их. Почему Мисто оставил ребенка в этот решающий момент?

УБЕДИТЕСЬ на скамейке судьи, Мисто сидел, облизывая лапу. Там рядом с судьей Крэном у него было четкое представление о присяжных, их лицах, когда они подавали на свои места. Четкое представление о Брэде Фалоне и его адвокате, когда они поднялись по направлению к судье, Фалон, окруженный двумя заместителями маршалов. Мисто вздрогнул от нервов, когда бригадир приблизился к скамейке, когда короткий круглый человек начал читать вслух из статьи, на которой был написан приговор жюри:

«В случае людей против Брэдфорда К. Фалона, по первому подсчету, убийство в первой степени жюри признает обвиняемого виновным. По второму и третьему подсчетам, покушение на убийство, жюри считает обвиняемого виновным. По четвертому подсчету, преступное вооруженное ограбление, присяжные считают обвиняемого виновным ».

В галерее через зрителей пробегала волна; Они улыбались и прошептали друг другу. Бекки обняла Сэмми, плача, крепко обнимая друг друга. На столе адвоката Морган вытер слезы. Гул судьи стучал, пока у него не было порядка; Тишина заполнила камеру. Над скамейкой судьи, где Мисто дрейфовал невидимым, кота трудно было не дотрагиваться до уха судьи.

Но внезапно Фалон развернулся, уклонившись от депутатов, бросился к Моргану. Морган откинулся, опрокинув стул. Депутаты двигались быстро, но Ли был ближе, он поймал Фалона на шее, отдернул его назад за стол, заставил его изо всех сил пытаться, когда его прикололи депутаты. Судья Крейн поднялся, напрягся, чтобы двигаться, как будто большой человек сожжен на палубе Фалона. Мисто, дрейфуя выше, с удовольствием смотрел драму. Дьявол потерял это. Он потерял придворную битву. Он потерял все, что мог бы сделать из Брэда Фалона. Мисто наблюдал, как Фалон вышел из зала суда, депутат по обе стороны схватил его за плечо и руку.

Судья ждал, пока все не успокоятся. Он поблагодарил присяжных и уволил их. Он назначил следующий день для вынесения приговора и за беспризорный суд Ли Фонтана и Моргана Блейка по обвинению в побеге. Когда он поднялся, те в зале суда поднялись. Судья отвернулся за скамейкой, направляясь к своим камерам. Только тогда, повернувшись спиной, судья Крейн позволил себе улыбнуться. Он вошел в свои комнаты с чувством благополучия, так как развлекался, как маленький и призрачный кот.

42

КАК ЛИ И Морган вошел в лимузин маршала США, чтобы вернуться на остров Терминал, Бекки и Сэмми направились к маленькому мотелю возле тюрьмы, в комнату, которую зарезервировал для них Реджинальд Сторм. Шторм одолжил им машину, которая беспокоилась за них, которая простиралась далеко за пределы большинства адвокатов. Он поднял их в аэропорту в маленьком зеленом купе, сказал, что только что купил новую машину и еще не продал «Чеви». Его новый Бьюик ждал его, припаркованный в мотеле, и он передал ей ключи от Чеви. Автомобиль был удобен и чист и был очень рад, чтобы обойти улицы Лос-Анджелеса, где она никогда не была. Теперь он пролетел прямо рядом с маленьким рестораном рядом с мотелем, где у них был бы ужинать. Бекки не могла перестать беспокоиться о том, что получит Фалон, и сколько времени Ли и Моргану придется служить для выхода из Атланты. Когда они вошли в паровое кафе, в запах жареного мяса и кофе, Сэмми сказал: «Я не могу есть, мама. Я не голоден.”

Ресторан был просторный, сосновая обшивка блестящая лаком, серый линолеум темный, где движение было самым тяжелым. Деревянные кабинки были почти пусты, только несколько ранних посетителей: семья с тремя маленькими шумными детьми, размазывающими друг друга капустами, старик в холщовой куртке с разорванным рукавом, перелистывающий стопку газет.

«Может быть, какое-то теплое молоко», сказала Бекки, сползая в стенд. Сэмми сел напротив, прижавшись к себе, отталкивая меню, которое принесла тонкая официантка.

Бекки долго смотрела на Сэмми: «Твой папа свободен. Это должно быть празднование.

- Но завтра. , . «

Они не получат длинный приговор за эвакуационный сбор».

«Но этот Фалон. , , Теперь, сегодня, они все вместе в тюрьме. Он уже пытался убить Папу, там, в зале суда. Что произойдет сегодня вечером? »

Бекки потянулась, чтобы взять ее за руку.« Сегодня он будет в тюрьме, а не в ТИ. Он будет далеко от Папы и Ли. И, может быть, когда он приговорен. , , Может быть, Фалон будет в тюрьме всю оставшуюся жизнь, - с надеждой сказала она. Она ненавидела, что Сэмми пришлось переносить долгий день свидетельских показаний, страх, ожидание, не зная, что произойдет. Она начала, а потом засмеялась, когда Мисто появился на задней стенке за Сэмми. Он был виден только на мгновение, лежал вдоль деревянной спинки, прижимая шею Сэмми. Когда кошка снова исчезла, Бекки знала, что он все еще там, как Сэмми усмехался, так как невидимая лапа Мисто помяла воротник ее синего платья.

«Он хочет, чтобы я кушал, но я не голоден». Появился Мисто, едва ли не малейший цвет вдоль верхней части кабины, его хвост захлопнулся, когда он приставал к Сэмми, его невидимая лапа, дразнящая длинную прядь ее волос и запутывать его. Он не оставил ее в покое, пока не подобрал меню. «У меня будет картофель», - сказала она Бекки. «И апельсиновый сок».

Бекки пожала плечами. Наблюдая, как Сэмми погладил то, что казалось тонким воздухом, она была так благодарна за Мисто; Маленький дух любил Сэмми, он подбадривал Сэмми так, как ни она, ни Морган не могли предложить: игривое маленькое преследование, озабоченное и притяжательное, оттеснившее тьму, которая преследовала и испугала Сэмми.

Когда их приказ пришел, Бекки не могла съесть, ее живот скривился от нервов. Она чувствовала такой ужас, что Фалон будет выпущен всего через несколько лет, снова будет свободным, чтобы прийти после Моргана. Это не имело смысла. Почему Фалон получит более короткое предложение, чем получил Морган? Но все же она волновалась. Добавляя сахар к ее чаю, наблюдая, как Сэмми выбирает ее картошку, она хотела, чтобы Сэмми впала в теплую ванну, а затем в постель, чтобы самому принять горячий душ и ползти рядом с ней. Она хотела бы спать вечно и знала, что она не спала, не переставала думать о завтрашнем дне, не могла остановить ее беспокойный ум от требовательных ответов, которые раньше не были бы лживыми.

Как ни странно, она спала, и Сэмми, глубоко поспав, смутился, Мисто прижался к плечу Сэмми. Утро наступило слишком рано, Бекки не хотела вставать, не хотела возвращаться в зал суда, но она хотела быть там, чтобы все переделать.

В простом маленьком ресторане им удалось достать зерно и молоко, затем направились в Лос-Анджелес. Когда они вошли в зал суда, все стояли. Бекки, наблюдая, как Судья Крейн вышла из своих покоев, попыталась уверить ее в большом, загорелом мужчине. Но когда Брэда Фалона привезли в наручники между двумя заместителями маршалов, страх снова повернулся к ней. Тот факт, что Фалон потерял, тот факт, что он был осужден за убийство и все обвинения, не ослабил его страх перед ним.

Адвокат Фалона, Джеймс Баллард, подошел к скамейке, аккуратно одетый в бледно-серый костюм, белую рубашку и серое галстук, его лысина отражала огни зала суда. Представляя свое заключительное заявление, он серьезно кивнул судье Крейн. «Ваша честь, мой клиент умоляет вас сострадать. Он уже пережил ужасы и тяжелый эмоциональный стресс в тюрьме, от рук других заключенных, - сказал он, оглядываясь на Моргана. «Разумеется, суд согласится с тем, что с той травмой, которую он перенес в это время в своей жизни, он должен получить только минимальное наказание, чтобы ему не помог более длительный срок. Что, когда он получил право на условно-досрочное освобождение, оставшиеся несколько лет были бы бессмысленными для него, он был бы разбитым человеком без цели ».

Судья Крэйн явно подождал, пока Баллард закончит, а затем пусть молчание заполнит зал суда. Наконец он выглядел холодным, как камень, он наклонился вперед, чтобы лучше наблюдать за Баллардом.

«Сколько травм, мистер Баллард, испытал Морган Блейк, когда он был заключен в тюрьму за грабеж и убийство, которых он не совершал? Сколько надежды на справедливость сделал Морган Блейк?

Судья Крейн откинулся назад, наблюдая за Баллардом: «Сколько надежды у банковского охранника, когда он был убит хладнокровно?» Судья так внимательно посмотрел на Балларда, что Баллард отступил. Судья больше не сказал. Он осмотрел зал суда, затем уволил Балларда и вызвал Фалона на стенд.

Скорченный, Фалон стоял перед скамейкой, пытаясь выглядеть мягкой и покорной. Дважды он двигался в странном уклоне и, с его манжетными руками, царапал его пухлые волосы. Каждый раз, когда заместители маршалов переполнялись ближе. Судья наблюдал за Фалоном, озадаченный, когда Фалон заерзал и попытался по-прежнему; Это было время, прежде чем судья Крейн говорил.

«Судом этого суда является то, что обвиняемый Брэд Фалон будет приговорен к двадцать пять лет по обвинению в ограблении вооруженных банд. К пожизненному заключению без права условно-досрочного освобождения по обвинению в убийстве первой степени и двадцать пять лет за нападение и покушение на убийство. Эти предложения должны выполняться последовательно, а не одновременно ».

Рябь голосов; перехватило дыхание от Бекки, когда она посмотрела на Моргана и наполовину поднялась, желая пойти к нему. Над ними Мисто дрейфовал невидимым над головами депутатов и судьей, приседая высоко на подоконнике, наблюдая, как драма разыгрывается, наблюдая за этим прекрасным моментом, в бесконечной человеческой путанице, разыгрывайте то, что должно.

В галерее Бекки откинулась назад от ворот и обняла Моргана; Маленькая рука Сэмми так сильно сжала ее пальцы, что Бекки вздрогнула. Жена плюс пятьдесят лет. Фалон никогда бы не вышел, чтобы навредить им. Не допуская каких-либо изменений в законе, он умрет в тюрьме, как он имел в виду Моргана, чтобы умереть, за тюремными решетками.

Когда Фалон выходил из зала суда, он оглядывался назад, прямо на Бекки, высокомерный и угрожающий. Бекки холодно посмотрела на него. Но когда судья Крейн посмотрел на Ли и Моргана, ее сердце снова забилось.

Сначала Морган занял позицию, а затем Ли. Опрос не заставил себя долго ждать. Оба мужчины признались, что убежали из Атланты. Когда, по словам судьи, Ли подробно объяснил, как они перешли через стену, снова было развлечение или, возможно, вызов в глазах судьи Крейн. Когда Реджинальд Сторм сделал свое последнее заявление, его голос был мягким и контролируемым.

«Ваша честь, мистер Блейк и мистер Фонтана убежали. Для явной цели приехать по всей стране, чтобы отправиться на остров Терминал, где они знали, что Брэд Фалон был заключен в тюрьму, где они знали, что он не сможет уклониться от них.

«Морган Блейк хотел правды от Фалона, он хотел видеть, что Фалон должным образом пытался за преступления, совершенные им, за что Морган был осужден.

«Это уже сделано. Блейк и Фонтана не совершали новых преступлений по всей стране. Они жили на деньги, заработанные и заимствованные миссис Блейк. У них была цель и цель. Их усилия, несмотря ни на что, исправили грубую несправедливость ».

Рука Бекки была вокруг Сэмми, сжимая ее. Судья Крэйн спросил Моргана и Ли, есть ли у них что-нибудь еще. И нет. Когда судья наклонился вперед, глядя вниз со скамейки прямо на Ли, Бекки не могла дышать.

“Мистер. Фонтана, не могли бы вы сказать мне, почему на острове Термина внезапно после столь долгого времени Брэд Фалон решил раскрыть, где скрытые деньги были спрятаны? »

Бекки увидела, что Ли проглотил.« Сначала, - сказал Ли, - мы пытался поговорить с Фалоном, пытался рассудить с ним. Но рассуждения не очень хорошо работали. Это сделало Фалона настолько безумным, что он пошел за Морганом, он плохо вредил Моргану, я не знал, будет ли он жить или умереть. После того, как Моргана отвезли в экстренное время, я нашел Фалона, - сказал Ли, - и я использовал немного силы для него.

- Сколько сил, мистер Фонтана?

«Достаточно, чтобы напугать его, - тихо сказал Ли.

Судья кивнул. Он не задал вопрос. Когда он взглянул на защитника, Баллард был пустым и тихим. Бекки ожидала, что он откроет воротник Фалона и покажет красные знаки, которые сделал кабель Ли. Баллард не сделал этого, и Фалон не попытался показать травму. Может быть, они знали, что это не будет иметь никакого значения, что этот судья не будет смягчать боль Фалона.

Судья Крайн оглянулся на Ли и Моргана, готовые приговорить их. Бекки не могла дышать. Она взяла обе руки Сэмми в ее; они были ледяными.

«Побег - серьезный заряд, джентльмены. Этот суд не рассматривается с легкостью. Однако заявление, которое г-н Шторм сделал от вашего имени, и обстоятельства ситуации, должны быть приняты во внимание ».

Американский адвокат Хеллер подошел к скамейке. Тонкий, бледный человек сделал Бекки сомнительным. Теперь он не преследовал Фалона, он был обеспокоен Ли и Морганом, когда они убежали из тюрьмы. Когда она посмотрела на Моргана, она увидела, как пот покрывает его лоб вокруг белой ленты.

Узкая спина Хеллера была жесткой, где он столкнулся со скамейкой. «Ваша честь, мистер Фонтана и мистер Блейк признались, что вышли из Атлантической федеральной тюрьмы. Их адвокат заявил, что это по уважительной причине. Тонкий темноволосый мужчина на мгновение замолчал, а затем, испуганным голосом: «Адвокат Соединенных Штатов, ваша честь, отказывается предъявлять обвинения. В этом случае мы не будем добиваться судебного преследования ».

Бекки почувствовала слабость. На свидетельском столе Морган и Ли были очень спокойны, наблюдая за Хеллером. Словно они не могли поверить своим словам, словно ожидая, когда другой ботинок упадет, ожидая недостатка.

«Я двигаюсь, ваша честь, что в свете нынешнего судебного процесса над Брэдом Фалоном и приговором присяжных виновных, обвинение Моргана Блейка в убийстве, грабеже и попытке убийства полностью отменили. Что он будет вытер из книг. После того, как преступник находится под стражей и надлежащим образом приговорен к смертной казни, г-н Блейк должен быть оставлен чистым. Я двигаюсь, чтобы его освободили от всех обвинений. Что касается этого слушания, то Морган Блейк лишается каких-либо судимостей.

Морган положил лицо ему в руки. Рука Ли обняла Моргана за плечи, обнимая его. Судья Крейн посмотрел на них сверху вниз.

“Мистер. Блейк, мистер Фонтана, это было всего лишь через несколько дней с тех пор, как вы перешли на остров Терминал. С того времени вы ждали, надеясь на это слушание. Я приговариваю каждого из вас только к тому времени, когда вы уже содержатся под стражей в ожидании суда. С этого момента, Морган Блейк, ты свободный человек. Он кивнул Хеллеру, отпустив его со скамейки.

«Что касается вас, мистер Фонтана, - сказал судья Крейн, - вы загадка. У меня есть твоя запись. Я вижу, что вы делали в прошлом, и я могу догадываться, что есть много преступлений, за которые вы никогда не были восприняты. Но есть и другая сторона. Вы взяли серьезный личный риск, чтобы помочь Моргану Блейку. Насколько я знаю, вам нечего было выиграть от этого риска. Теперь у вас осталось немного времени на том термине, который вы обслуживаете. И время будет добавлено для вашего побега из Атланты. Я утверждаю, что оба будут добавлены к вашему условно-досрочному освобождению, чтобы вы закончили свое предложение снаружи. С надеждой, мистер Фонтана, на этот раз вы останетесь без проблем.

«Вы оба будете возвращены в тюрьму достаточно долго, чтобы получить все личные вещи, которые вы оставили там, и следить за оформлением документов, чтобы передать вас. Мистер Блейк, вам придется освободить медицинский персонал. И г-н Фонтана, вы будете допрошены офицером-испытателем, прежде чем уйти. Тогда ты можешь идти, ты будешь один. Судья Крайн посмотрел на них. “Мистер. Блейк, твоя жена и ребенок ждут тебя.

Морган и Ли поблагодарили судью Крана. Он улыбнулся, кивнул и поздоровался с ними. Взгляд в его глазах был удовлетворен, взгляд, который сказал, что справедливость была выполнена, несмотря на странную и сомнительную манеру. Ли всегда удивлялся, даже спустя годы, о том, что произошло между Судьей Крэном, Реджинальдом Стормом и адвокатом Фалона, что использование Ли Силой на Фалоне еще не преследовалось.

Когда Морган отвернулся, Бекки и Сэмми побежали через ворота, они были в его объятиях, Бекки плакала против него. Ли поблагодарил Реджинальда Сторма и, отступив от него, где они могли поговорить наедине, он удалил деньги Блайт из кармана, подсчитав счета. Шторм оттолкнул его.

«Когда ты впервые пришел в мой офис, Ли, ты дал мне стодолларовый доллар». Он достал из кармана сложенные купюры. «Каждый год я делаю несколько случаев pro bono, случаи, которые я нахожу особенно интересными или полезными, которые меня каким-то образом меня трогают». Шторм ухмыльнулся. «Похоже, я начинаю рано, в этом году. Эти деньги принадлежат вам и Блейкам. Это на меня, Фонтана.

Ли посмотрел на него: «Мы не можем это принять. Вы отлично поработали для нас, вы спасли жизнь Моргана. Ты не можешь …

Шторм покачал головой. Это мое решение. Я наслаждался каждую минуту. Что касается шестисот, - сказал он, - я могу продать тебе Чеви, если хочешь. Спасите вас в поисках транспорта и избавите меня от беспокойства о рекламе и продаже, теперь, когда у меня есть Buick.

Ли не знал, что сказать. Ему понадобится транспорт, по крайней мере, до тех пор, пока он не сможет забрать хорошую седловую лошадь и пачку лошадей. Но, что важнее, чем автомобиль или деньги, Ли действительно любил этого человека. Реджинальд Сторм был одним из немногих людей, которые коснулись его жизни так, как он не забудет. «В аду нет возможности поблагодарить тебя», - сказал Ли, отдав шестьсот. «И я уверен, что смогу использовать машину». Он наблюдал, как Шторм удаляет из кармана бумажку, опираясь на стол и подписывая ее.

«Вы можете заполнить все остальное», сказал Шторм, вручая его Ли. Повернувшись, он кивнул заместителям маршалов. Он пожал руку Ли, подошел и попрощался с Морганом и обнял Бекки и Сэмми. Затем он отошел из зала суда, не оглядываясь назад.

Ли и Моргана сопровождали к машине маршала, направлявшейся в Ти, для их окончательной обработки и выпуска. И где Ли провел бы утомительный час с еще одним федеральным офицером по испытанию, не отличавшимся, не более любезным, чем любой другой, с которым он справлялся. Но к пяти вечера они прыгнули через все обручи. В последний раз они выехали из Салли-порта ТИ, туда, где ждали Бекки и Сэмми.

Сползая в зеленый «Чеви», они направились к мотелю, где Бекки получила вторую комнату для Ли. Вскоре они сидели в небольшом ресторане, чтобы быть счастливым, праздничным ужином. Но даже приближаясь к маленькому кафе? И Ли уже откинулся назад, удалившись от Блейкса, чувствуя себя тяжелым и грустным и не любимым. Не нравится, что скоро их расстанутся. Возможно, в первый раз в жизни ему не понравилось то, что он скоро снова останется один. Только когда Сэмми взял его руку и ускорил, он поспешил догнать Моргана и Бекки.

«Может ли дядя Ли вернуться домой с нами? И жить с нами в Грузии?

Бекки повернулась, смеясь. «Конечно, можешь, Ли. Мы надеялись, что это то, что вы хотите. Вернитесь в Рим, живите с нами, познакомьтесь с семьей - семьей, о которой вы не знали.

Ли почувствовал внезапную резкую тоску, воображая такую ??жизнь. Когда они вошли в кафе? Бекки поднесла руку под руку и посмотрела на него. Но, наблюдая за ним, она увидела это в его глазах. Видел, что он не пойдет с ними, чтобы скоро бросить их. Она почувствовала боль и разочарование, но она знала, что так оно и будет. У Ли была другая повестка дня. Что-то срочное. Что бы ни тянуло его в противоположном направлении, она была слишком лична, чтобы спросить. Что может быть так срочно, что он бросит Сэмми? Куда бы Ли взял его жизнь? Она так хотела, чтобы он остался частью своей семьи, и она знала, что никогда этого не сделает. И она не могла с Морганом и Сэмми вступить в этот мир, к которому стремился Ли.

Кроме того, подумала она, Сэмми мог бы следовать. В ее мечтах Сэмми все еще мог протянуть руку Ли. Бекки молилась, чтобы это произошло, молился, чтобы Сэмми мог кое-что узнать о Ли, когда его жизнь разыгралась.

В то время как

Бекки передал ключи от машины Ли, но он не решался их взять. «Вы можете отвезти его домой в Грузию». «

Чевис ваш, - сказал Морган. «Если мы поедем домой, мы будем навечно пересекаем страну. На этот раз, - сказал он, ухмыляясь, - я тороплюсь.

Ли бросил ключи в карман, выловил деньги, которые он нарисовал со своего сберегательного счета в Блайт, и подсчитал шестьсот долларов. Морган попытался оттолкнуть его.

«У меня все еще есть пара сотен», - сказал Ли. «Достаточно скоро, я буду катиться наличными, я буду исправлен». Оба они посмотрели на него, но ничего не сказали. Он надеялся, что он прав, надеялся, что украденные деньги все еще там, где он его похоронил. «Я отвезу тебя в аэропорт утром, а потом я пойду».

В маленькой комнате Блейкса Ли и Морган сидели в двух выцветших креслах, Бекки и Сэмми на кровати, прислонившись к темным подушкам. В эту последнюю ночь вместе им было все неудобно, не желая прощаться, зная, что они больше никогда не смогут увидеть друг друга. Ли ненавидел расставания, ненавидел, чтобы выровнять вещи. С их долгим испытанием конец, прощание было труднее, чем он себе представлял. Он продолжал двигаться, и в то же время ему хотелось остаться с ними, отправиться в Грузию, быть со своей семьей и с Сэмми, увидеть, как Сэмми растет. Он не мог объяснить, что, если он останется в США, он может скоро вернуться в сустав. Когда Сэмми соскользнул с кровати и пополз к нему на колени, он подумал о нереалистичном моменте, если он сможет вернуться в Рим и не попасться на почтовую службу. Сэмми прислонился к нему, желая, чтобы он остался. Когда он больше не мог терпеть ее грусти, он встал, обнял ребенка и поставил ее на колени папы. «Нам нужно вставать рано, нужно ехать в аэропорт на шесть. Может быть, мы сможем закусить там завтрак. Не смотря на Сэмми снова, быстро говоря спокойной ночи, он направился в свою комнату.

Ползая в кусковую кровать, он спал с трудом. Он мечтал пересечь пустыню верхом, задыхаясь от пыли, мечтал о жажде, о боевом ранге и о том, чтобы разбить лошадей. Он проснулся и подумал, почему ему это приснилось. В пять тридцать он осыпил, одел и направился к комнате Блэйкс.

Они покинули мотель в темноте, воздух холодный и влажный с туманом. Когда они поспешили через сальный завтрак в крошечном кафе? Рядом с аэропортом небо стало светить, чтобы осветлить грязные окна. В аэропорту, проверив сумку Бекки и вешалку с холстом Моргана, они вышли на асфальт за терминалом, где стоял DC-3, и металлическая лестница свернулась на место четырьмя сонными латиноамериканскими мужчинами.

На холодном рассвете они выдержали последнее, плачет прощание. Ли наблюдал, как они поднимались по металлической лестнице среди дюжины пассажиров. Он ждал, дрожа в холодное утро, пока самолет не опустился, немного поднялся и направился к взлетно-посадочной полосе. Наблюдал за ним такси до дальнего конца полосы, думая, как искусственные птицы помогли сформировать его жизнь. Самолеты еще не придумали, когда он был мальчиком: помогли ему украсть, помочь ему убежать, отнести его в тюрьму и теперь унести ребенка, которого он любил. Вдалеке над полем прорвался двигатель, самолет повернулся в крутом круге, вернулся почти прямо к нему, поднял над ним в небо. Он наблюдал, пока он не исчез среди облаков, а затем отвернулся, тяжелый узел в животе.

Он собрал «Чеви» возле аэропорта и отправился на юг из Лос-Анджелеса, отправился по внутреннему маршруту против зеленых холмов, направляясь к Сан-Бернардино и по направлению к Блайт. Все это время часть его стремилась развернуться и следовать Блейксу обратно в Рим, чтобы жить среди своей семьи. Боль расставания была злой, научилась ухаживать за кем-то, а затем отвернулась от них. Уходит, как будто ему наплевать, когда на самом деле ему потребовалось все, что он должен был сделать. Страдание покинуть Сэмми, так же, как он покинул Мэй, был почти невыносим.

Пройдя через маленькие городки, разделенные апельсиновыми и авокадовыми рощами, он подумал о улыбке Сэмми, так же, как Мэй. Такие жизнерадостные девочки, Сэмми, так наполненные радостью после суда, когда он и Морган были освобождены, - но затем, в аэропорту, Сэмми сердито размазывал слезы, которые она не могла остановить.

Но в темных глазах Сэмми он видел что-то еще. Он увидел силу, которая испугалась, а затем подбадривала его. В тот момент что-то в Сэмми светило так же сильно, как сталь, - она ??родилась из крови Рассела Доббса. Независимо от того, что делает ее жизнь, независимо от того, что произошло в предстоящие годы, Сэмми победит. И, возможно, он снова увидит ее, может быть, как-то он справится с этим. Связи, которые начались с его воспоминаний о Мае, и это привело к Сэмми, эти связи не могли быть нарушены.

Двигаясь по прошлому Сан-Бернардино, он остановился у небольшого скопления домов и магазинов, припарковал Чеви перед ломбардом. Сколько ломбардов за эти годы, все с такими же черными железными решетками, защищающими их путаницы старых часов, пыльные камеры, запятнанные украшения и использовавшие оружие. На прилавке он выбрал 0,357 Магнум с плечевой кобурой, которая хорошо подходила под его тяжелую куртку и десять ящиков с боеприпасами. Он поднял сковороду, использованный спальный мешок, хороший нож, все необходимое для скудного набора, затем остановился в небольшом гастрономе за консервированными бобами и скобами.

Выйдя из магазина с коробкой бакалейных товаров, он заметил, по улице, крошечное мексиканское кафе. Убрав свои покупки в машине, он шагнул внутрь. Он купил четыре буррито и четыре тако, которые одетый официант обернул в салфетку с красной и белой проверкой и упал в коричневый бумажный пакет с двумя холодными пивами.

Двигаясь на юг, снова жуя на тако, направляясь к Блайт, мысли Ли превратились в движения, которые он должен был совершить, чтобы проскользнуть внутрь и из области, ослабив холмы, невидимые там, где он похоронил деньги. Это заставило его задуматься о сером мерине, который он катался на горе, когда он похоронил деньги, вернулся обратно, чтобы соединиться с сорняком, который быстро поднял его в Неваду. Пока самолет не появился, он повернул серо-рыжий, наблюдая, как он скачет прочь по пустыне, раскачиваясь и пиная. Ли знал, когда лошадь жаждет и голодна, он отправится на изолированное ранчо, которое стояло внизу в пустынной пустыне.

Серый был хорошим и доброжелательным компаньоном; Ли пропустил его. Ему не нравилась эта грусть одиночества, это было для него ново, это пустое одиночество.

То, что он планировал сделать, это купить серой спиной, если его забрали на этом ранчо, купите его, если они его продадут, и отправятся верхом на Мексику. Но немного подумал, задали несколько вопросов, и он знал, что земля вдоль Колорадо, в Баха, будет слишком тяжелой для лошади. Маленькая, если какая-либо трава на много миль по пустыне, небольшая, если есть вода, и большая часть реки Колорадо недоступна там, где она бежала глубоко между оборванными каменными утесами. Даже если бы он купил трейлер, возможно, обменялся Chevy на пикап, это все равно было бы трудным путешествием, тяжело заботиться о седловой лошади. У него не было никакого реального места, он не знал, где, в Мексике, он закончит. Где-то вдоль залива, но сколько корма он мог купить там, сколько воды он мог рассчитывать? Он был бы умнее ждать, чтобы потом купить мексиканскую кайсу.

Ну, черт, первое, что нужно было, чтобы получить деньги. Если он исчезнет, ??он не сможет купить собаку-собаку-блондинку.

Парень рядом с оранжевой рощею развернул буррито и открыл пиво. Именно тогда, когда он съел остальную часть своего обеда, Мисто внезапно оказался рядом с ним, ухмыляясь ему, желтое мохнатое пальто, оборванные уши, оборванные, перевязывающие хвост. Как часто это происходило в их долгой дружбе, Мисто, внезапно появившись, надавил на него, громко с грохочущими мурлыканьями. Ли погладил свой грубый мех и предложил ему укусить буррито, но Мисто фыркнул и отвернулся. Слишком много горячего соуса.

Он остановился еще раз, прежде чем он добрался до Блайт, чтобы снова поднять Чеви и использовать уборную. Дежурный был молодым и застенчивым, он посмотрел на его ноги, когда Ли обратился к нему: «Можете ли вы рассказать мне название этого ранчо на старой дороге в Амбой?»

Молодой человек взглянул на него, повернулся и направился к офис. Ли видел, как он звонит в продажу. Приведя Ли его изменение, он все равно не смотрел на него. «Это место Эмерсона, - пробормотал он. «Он выходит за пределы маленькой взлетно-посадочной полосы».

Ли кивнул: «Это единственное ранчо?»

«Единственный», - застенчиво сказал молодой человек, изучая сапоги. Но он стоял, наблюдая, как Ли отстранился. Кошка-призрак исчезла. Машина казалась заполненной пустотой, когда Ли направился к дороге к Амбою.

Подойдя к старому заброшенному амбару на дороге Амбой, он припарковался за ним и, у основания валуна, он вырыл камень, пока не обнаружил маленькую складную лопату, которую он похоронил там, а затем седло и уздечку. От гнилого одеяла осталось немного. Он вытер кожу, как мог, положил седло и уздечку в багажник рядом с его скудным комплектом. Где-то в очереди, он им понадобится. Когда он возглавлял Чеви на неглубокой горе, сцена снова вернулась слишком ярко, грабеж, возвращаясь в грузовик с мертвым осужденным, сидящим на сиденье рядом с ним, человеком, которого он убил, чтобы спасти свою жизнь, и который, Вышло очень кстати. В тот день он скользнул по холмам, насколько мог, ведя серое с веревкой через открытое окно, мертвый подпирал в кабине рядом с ним.

Грузовик и его спутник ушли, он поднялся на холмы верхом, похоронил деньги и вернулся обратно в старый сарай. Спрятал седло, и, когда самолет-пылеуловитель вошел в поле зрения, он стал серым, а затем закопал уздечку и лопату. Поднявшись в кабину, он направился в Вегас. Никакой коммерческий самолет не вылетел из пустой пустыни, и маленький самолет-плотва не оставил записи. Во всех смыслах и целях, когда грабеж почтового отделения упал, Ли уже был пьян и поднял ад в Вегасе, проклинал и напал на полицейских в Вегасе и был брошен в нем. До сих пор его алиби держались крепко.

Теперь, возглавив Чеви на неглубокой пустынной горе, он подумал, что он может сделать это, возможно, на полпути, прежде чем валуны сделают тропу непроходимой, и ему придется ходить. Уже он мог видеть, высоко до востока, горную породу, где деньги были спрятаны.

Перед тем, как он ушел из машины, он откинул ее, так что он снова направился вниз, установил стояночный тормоз, передний бампер зафиксировался на валуне. Двигаясь вверх, пешком, песок замялся под его сапогами со случайной мягкой царапиной. Ящерицы поспешили прочь, и однажды он испугал кролика, который ушел. Ничего не преследовало. Был Мисто с Сэмми? Будет ли Сэмми во сне видеть, как он идет по горе, наблюдая, как он приблизился к высокой скале и начал копать, видеть, как он поднимает украденные почтовые ящики? Что она подумает, как она будет судить его? Эта мысль его беспокоила.

«Это все, что у меня есть», - сказал он ей, задаваясь вопросом, будут ли его слова входить в ее мечты. «Все, что у меня есть, в течение любых лет осталось». Небольшой коттедж в Мексике, хорошая горячая мексиканская еда, впитывает горячее солнце. Деньги, которые он собирался выкопать, это все, что было против пустого будущего.

44

В THEDC-3, когда Сэмми зевнул в объятиях Бекки, уже Морган отплыл, положив голову на плечо Бекки. Бекки больше не могла спать; Ее желудок почувствовал себя тошнотворным от завтрака или, может быть, с самолета, взлетающего, забравшего город, а затем быстро поднялся над горами. Ниже их облака висели низко между самыми высокими вершинами, затем вскоре тень самолета мчалась впереди гор, покрытых снегом. Снеговые хребты, покрытые золотом, восходящим солнцем окружали глубокое синее озеро; далеко впереди длинные белые хребты шли, зубчатые, примитивные, поглаженные золотом.

Прошлой ночью в комнате мотеля Сэмми, спокойно спавший, внезапно пошевелился и сел, ее жесткое тело вырисовывалось на фоне мотелей за окном. Бекки не могла понять, бодрствовала ли она или все еще спит; но тьма стояла поперек комнаты, изрезав ее страх - темное сознание живее, чем если бы они столкнулись с человеком-нарушителем.

«Оставь нас в покое!» - закричал Сэмми. «Оставь моего папу в покое. Вы тоже пытались с дядей Ли. Вы оба с ними не справились. Теперь иди прочь. Уходите от нас. Позаботьтесь о том, кто последует за вами.

Власть в голосе ребенка удерживала Бекки. Морган проснулся и взял руку Бекки. Они не разговаривали с Сэмми. Это был не тот сон, к которому они привыкли. Сэмми не дотянулся до них, испугавшись. Она казалась вполне контролируемой, в ребенке появилась новая сила. Ее сила, казалось, давила на темное присутствие, как будто вернула его; он намазался и похудел. «Ты не мог бы обидеть Рассела Доббса, - смело сказал Сэмми. «Ты не мог обидеть Ли или моего папу. Ты больше не причинишь нам боль.

Ее кулаки схватили обложки: «Ты не можешь направлять мои мечты. Вы никогда не могли, они никогда не приходили от вас! Уходите от нас, мы закончили с вами! »Она теперь не была ребенком, что-то внутри нее казалось нестареющим, они могли смотреть только, когда она смотрела в темноту, которая заглушала маленькую комнату. Ребенок ждал молчания и жесткости, когда дух отступил. Когда она исчезла, она отвернулась - она ??снова была ребенком, мягким и гибким, наклонилась к своему папе, потянув Бекки, надавив на них, пока она не спала, свернулась калачиком и в покое.

Они обменялись взглядами, но не говорили. Наконец Морган тоже спал. Только Бекки лежала без сна, думая о силе, которую они видели в Сэмми, а затем в ближайшие дни. Дома снова в собственном доме. Морган вернулся в магазин, который любил. Кэролайн с ее утешительной поддержкой. Энн теперь настоящая часть семьи, Энн и Мариоль.

Когда Морган оправдал себя, все обвинения вытерты из книг, вернется к тому, что было раньше? Может ли гнев города стереть из книг? Так же чисто, как судебные обвинения были изгнаны? Неужели они снова станут частью их сообщества?

Она так не думала.

Их настоящие друзья, которые стояли рядом с ними, обняли их. Но остальная часть города, которая оказалась такой жестокой, почему они теперь будут разными? Она не могла снова дружить с людьми, которые не доверяли или не верили в Моргана, люди, которых они больше никогда не могли доверять. И это была большая часть города.

Какая жизнь у них была бы среди людей, с которыми они никогда не могли снова почувствовать себя близкими, никогда не могли бы уважать? У нее с Морганом не было причин обнимать своих врагов. А как насчет клиентов Моргана? Вернутся ли они к нему или они останутся далекими, поэтому бизнес продолжает дрожать? Кэролайн делала все возможное, чтобы следить за работой, назначать встречи, оплачивать счета, заботиться о книгах на вершине управления пекарней. Даже продажи хлебобулочных изделий упали. И собственная работа Бекки? По ее мнению, клиенты, которых она потеряла, ушли навсегда. Она не могла надеяться, что для нее будет новая работа. Теперь, сегодня утром, направляясь по небу в Грузию, возвращались ли они не к их восстановленной свободе, а к новому и разному заключению?

Как будто, хотя Брэд Фалон был заперт, его тень все еще следовала за ними.

Она подумала о Калифорнии, о милях оранжевых рощ внизу, когда они покинули город. Открытые зеленые холмы, небольшие сообщества, плотно лежащие вдоль моря. Она подумала о том, как прошлой ночью Ли разговаривал, за ужином, о том, как океан так сильно закрылся за окном своей камеры. Мысль о дружелюбии нескольких людей, с которыми она встречалась, официанток и менеджеров в маленьком мотеле, и о доброте Реджинальда Сторма - ее мысли наполнены яркой мозаикой этого мира, настолько сильно отличающейся от того, что они могут найти дома.

Но затем, глядя вниз от DC-3 в сухой пустыне Аризоны, а затем вскоре в заснеженных степях Среднего Запада, ее мысли обратились к Ли и к тому, где он мог бы возглавить свою таинственную одиссею. Уже она пропустила его, она произнесла молчаливую молитву. Дайте ему покой, дайте ему то, что он жаждет в последние годы. А потом она подумала о Мисто.

Будет ли кошка-призрак знать новые земные жизни еще впереди? Но пока он остался с Сэмми еще какое-то время?

И куда он пойдет, когда он вернется в новую жизнь? В какое место и в какое время? Должен ли маленький кошачий дух начинать каждый раз как маленький и невежественный котенок, имея только свою сильную волю, чтобы вести его? Это казалось таким жестоким.

Но как она могла понять образцы, которые управляли душой животного или человека? Она могла только догадываться. Зевая, она посмотрела на Моргана, который спал против нее, и молился, чтобы жизнь была хороша для него сейчас, было бы хорошо для всех, поскольку она и Морган пытались, как лучше знали, защищать Сэмми и лелеять ее.

45

ЛЕЕВЫЙ ЛЕНТОЧНЫЙ ЛИНИЙ, камень STRIKING, звучал громче, чем ему нравилось. Несмотря на то, что пустыня простиралась далеко ниже его, только разбросаны мескиты и валуны, чтобы скрыть любого, кто его наблюдает. И кто будет там на пустынной земле? Но он продолжал наблюдать, как он вырыл у основания высокой горной породы, сланцы снова и снова отваливались, поэтому ему пришлось выкапывать яму своими руками. Там его рука гладила жесткую кожу. Он быстро обнаружил седельные сумки, вытащил их и лихо вздохнул в два кармана.

Там был пакет, пакеты денег, прочно завернутые, когда он их оставил. Вытащив несколько пачек стодолларовых купюр, он не обнаружил, что ни один из них не рухнул или не порвался, как если бы у них были грызуны, без углов, разжеванных мародерством наземных белок. Он спрятал тысячу долларов в левом ботинке, скрестил еще тысячу в кармане брюк, оставил остальные в седельных сумочках и связал их. Он закрыл отверстие, разбросал песок и обломки, так что земля выглядела нетронутой.

Проезжая седельные сумки, он направился вниз по горе, скользнув по пятам в нескольких крутых местах. В «Чеви» он сунул их под переднее сиденье, скользнул в теплую машину и поехал вниз, снова размышляя о сером мерине.

Он знал, что не может взять с собой серого цвета, это было издевательство над собой. Но он хотел бы, чтобы последний взгляд выглядел так, будто знал, что серый нашел хороший дом, знает, что с ним все в порядке. Ослабляя Чеви мимо старого сарая, он повернулся в сторону одинокого ранчо, старого места Эмерсона.

Это было далеко, за пару миль. Пара каменных столбов поддерживала кованый знак: JJ EMERSON. Остановив Чеви через дорогу, он проскользнул через ворота, закрыл его за собой и направился к длинной, колеблющейся дороге. Странно, даже со всеми восхождениями и рытьем, его легкие не слишком беспокоят его. Возможно, это был прилив адреналина, когда деньги были безопасными. Скалистые холмы поднимались позади дома ранчо, редкие с коричневой зимней травой. Стадо крупного рогатого скота Херефорда перемещалось, медленно работало вниз к загонам, которые окружали выцветший дом ранчо. Он увидел серое, на нем ехал ребенок, вероятно, один из мальчиков ранчо, маленький мальчик двенадцати или около того. Три гонщика толкнули стадо между досками, которые направили их в ручку. Ли наблюдал, как парень спит серого цвета, чтобы повернуть назад неохотно, Толкать рулевое управление через ворота, но никогда не затягивая вожжи. Он наблюдал за тем, как мерин двигался, рывком и легким, и взгляд оглянулся на лицо Ли. Он жаждал, что у него будет серая спина, чтобы он был для него.

Два старых гонщика начали отделять крупный рогатый скот, перемещая младших рулей в длинный лоток. Всадник серого отошел, как будто их часть работы была сделана, ослабила серого цвета в маленький загон, не подняв поводья, спешившись, сняла тяжелое седло и накинула его на забор. Поднявшись, всадник снял широкополую шляпу, которая придавала оттенок от пустынного солнца, выпуская каскад длинных светлых волос, ярких и чистых. Ли наблюдал, как девушка снимает пальто Леви, раскрывая тонкую женскую форму под ее западной рубашкой. Ребенок, возможно, тринадцать, немного старше Сэмми. Ребенок, живущий в жизни, которую Мэй хотел жить, жизнь, с которой никогда не подвергалась Сэмми, и это было очень жаль. Ли наблюдал, как эта молодая девушка делает то, что она любит, делая то, что она должна была делать. Он наблюдал, как она снимает уздечку серого цвета,

Она оставила загон, вернулась с ведром и несла губку и тряпки. Ли наблюдал, как она наполнила ведро от крана и шланг рядом с забором, наблюдая за ее губкой серого цвета, начиная с потного седлового знака, сглаживая пот с чистого листа, серый переливывает хвост и с удовольствием качает головой. Ему понравилось еще лучше, когда она повернула на него шланг, повредила его, вымыла лицо и вытерла глаза, хороший мерин фыркнул и трясся и попросил больше. Ли посмотрел на него, хорошая форма, в которой он был, сытый, но не толстый, его копыта аккуратно подстрижены и обуты. Девушка знала, что он смотрит, но она не знала. Она вытащила лишнюю воду с серой спины и крупу и шею с помощью закругленного металлического инструмента. Она обняла серого цвета, замачивая переднюю часть рубашки, снова обняла его, сняла с него недоуздок,

В дальнем конце он ложился и катался, крутя таким образом и этим, делая грязный беспорядок. Когда девушка повернулась, чтобы взглянуть на Ли, ее взгляд был насторожен, допроса. Ли знал, о чем она думает: эта лошадь появилась на ранчо, бегом, без бренда, без знака владельца. Они забрали его, такую ??хорошую лошадь. Возможно, они искали владельца, может быть, нет.

Думала ли она, что Ли является владельцем, что он наконец нашел мерин, после всего этого, и пришел, чтобы потребовать его?

Странно, что они не знали, откуда пришел серый. Ли купил его не так далеко, на другой стороне Блайт. Ранчи, всадники, они знали каждую лошадь на многие километры.

Или, может быть, эти люди знали, кто владел им? У старого старомодного Рода Кендалла, который продал его серому, если бы он почему-то не хотел, чтобы мерин вернулся? Не было денег, или здоровье человека не сработало? Девушка наблюдала за Ли, оценивая его, ее взгляд намного старше ее юности.

«Род Кендалл умер прошлой осенью», - сказала она. «Ты, тот, кто купил у него серого? Дым. Я называю его Дымом. Ли молчал, наблюдая за ней. «Он не продается, - сказала она. «Я не знаю, как ты потерял его или почему так долго приходило за ним. Я полагаю, вы больше не покидаете лошадь в течение года, это поисковики. Он не продается.

Ли рассмеялся: «Я не пришел, чтобы купить его. Куда я направляюсь, то, как я путешествую, я не мог взять его с собой. Мне просто нужен последний взгляд, посмотри, какая у него форма.

Ее взгляд смягчился. Серо бежал по корралу, чтобы встряхнуть грязь, но когда он увидел Ли, он проскользнул и поскакал, наклонился над заборчиком, надвигающимся на него, возбуждая боль в сердце Ли. Ли почесал ему шею, поцарапал под своим чубом и за ушами, затем слегка толкнул его, отведя назад к девушке. Серый положил голову ей на плечо, втирая грязь в ее бледные волосы. Она рассеянно почесал уши.

«Просто последний взгляд, - повторил Ли. «Должно быть, я в пути». Он выглядел серым над добром, наполняясь видом его. Он пристально посмотрел на девушку, желая, чтобы Сэмми мог так жить, с хорошей лошадью, чтобы любить, свободную от трудных времен, без преследований, которые ее мучили.

«Значит много для меня, - сказал Ли, - что вы его любите, что он с вами и заботился». Он потянулся через забор, и они торжественно пожали друг другу руки. Затем Ли отвернулся, пошел обратно по дороге, сел в свою машину, чувствуя себя старым и одиноким, и направился в Мексику.

Он не был одинок, когда кошка-призрак поселилась рядом с ним, тепло и мурлыкало, и Ли знал, надеясь, что он знает, что дух-кошка останется с ним на некоторое время, возможно, продолжит двигаться между Ли и Самми так долго как он остался в форме призраков. Кто знал, как долго это будет, пока Мисто не вернется в мир живых? Как бы долго он ни был, Ли был рад за свою компанию.

Таким образом, Ли и Мисто пробрались на юг, пока они не пересекли границу, чтобы путешествовать по мексиканской стороне; Обойдя Аризону, спустившись вниз в Сонору, Ли посмотрел на юг через мудреца и мескита в дальний залив, представляя маленькую деревню прямо на берегу, немного ожидающую его пустую гасиенду.

Каждую ночь он спал в запертой машине, пистолет под рукой. В ту ночь, когда он припарковал под рощей деревьев тамарисков, когда он лежал, дремала, луна, просачивающаяся сквозь кружевные ветви, кошка-призрак заставляла его проснуться, потирая лицо Ли. «Просто ненадолго», прошептал Мисто. И он исчез, ушел в другой элемент. Только его последние слова. «Самми тоже одинока, ей тоже нужен прилавок».

МИСТО ВЕРНУЛСЯ, чтобы поехать с Ли, наблюдая за старым грабителем поездов, когда Ли наконец остановился там, где ему так хотелось. И хотя печаль заполнила кошку-призрак, которую старик путешествовал один, он знал, что это может измениться. В эту ночь, когда Мисто ушел, он вернулся в Рим, проскользнув под одеяло в руки Сэмми, она проснулась и обняла его. «Ли в порядке?» - прошептала она. «Вы сохраните его в безопасности, вы не оставите его надолго?»

Он прижался носом к ее теплой щеке: «Я вернусь к нему, я поеду с ним, как и буду с вами

». Я видел, как он копал деньги, - прошептала она. “Много денег. Это поставит его в опасность? С ним все будет в порядке? О, Мисто, он будет в безопасности? И счастлив?

«Боги, - сказал Мисто, - я расскажу вам, как он платит, и я могу принести ему сообщения. Это вам понравится? »

« О, да », прошептала она, крепче обнимая его. «Но что происходит, когда вы должны родиться свыше? Тогда что будет с Ли? »

« Моя жизнь на земле - это всего лишь мгновение, в вечном перечне времени. Но всегда, как дух, я с тобой и с Ли, я могу двигаться куда угодно, в любое время. Всегда буду с тобой, мы будем вместе. Где бы я ни был, мой дух сам рядом.

Зевнув, Сэмми поцеловал Мисто в нос. Держа его близко, она погрузилась в сны, где на несколько мгновений она ощущала себя частью вечности, была поднята в непостижимую свободу, которая поддерживала и укрепляла ее. «Где бы я ни был в бесконечном времени, - повторил Мисто, мурлыкая, - я буду с тобой, навсегда я с тобой».

Об авторах

[????????: _2.jpg] СУДЕБНЫЙ

АВТОР

В дополнение к ее популярной серии загадок Джо Грея для взрослых, для которой она получила одиннадцать национальных премий Ассоциации писателей кошек за лучший роман года, SHIRLEY ROUSSEAU MURPHY - это Отметил автор детской книги, получивший пять советов авторов и журналистов. Две из ее детских книг были написаны в сотрудничестве с ее мужем, Pat.

ПАТ JJ MURPHY провел свою карьеру в качестве федерального сотрудника службы пробации в Калифорнии и Орегоне, а также главного USPO в Панаме и Грузии, где он ушел в отставку в качестве старшего офицера по испытанию в Северном округе Грузии. Murphys удалились в свое домашнее состояние в Калифорнии, поселившись со своими двумя кошками в Кармеле, штат Калифорния.

Откройте для себя отличные авторы, эксклюзивные предложения и многое другое на hc.com.

Также by Shirley Rousseau Murphy

The Cat, the Devil и Lee Fontana

Cat Подводящие подарки

Cat, рассказывающие сказки

Cat Coming Home

Cat Striking Back

Cat Playing Cupid

Cat Deck the Halls

Cat Платите дьявольскую

кошку, ломая свободный

Cat Cross Их могилы

Cat Fear No Evil

Cat Seeing Double

Cat Laughing Последний

Cat Сплевывание Mad

Cat на собак

Кошка в темноте

Кошка воскрешать мертвых

Cat Under Fire

Cat на краю

The Catsworld Portal

Credits

Дизайн обложки Ричард L Акван

ТИТУЛЬНОЙ ИЛЛЮСТРАЦИИ И маркировочного BY Энн Бойаджиан

Авторское право

Эта книга - произведение художественной литературы. Персонажи, инциденты и диалог взяты из воображения автора и не должны рассматриваться как реальные. Любое сходство с реальными событиями или людьми, живыми или мертвыми, совершенно случайно.

КОШКА, ДЬЯВОЛ, ПОСЛЕДНИЙ ЭТАП. Copyright © 2015 by Shirley Rousseau Murphy. Все права защищены в соответствии с Международными и Панамериканскими конвенциями об авторском праве. При оплате необходимых сборов вам предоставлено неисключительное, непередаваемое право доступа и чтения текста этой электронной книги на экране. Никакая часть этого текста не может быть воспроизведена, передана, загружена, декомпилирована, реконструирована или сохранена или введена в любую систему хранения и извлечения информации в любой форме или любыми способами, будь то электронными или механическими, теперь известными или впоследствии изобретенными , Без письменного разрешения электронных книг HarperCollins.

ПЕРВОЕ ИЗДАНИЕ

Иллюстрация Энн Бояйян

Издание EPUB Февраль 2015 ISBN 9780062269126

ISBN: 9780062269102

10 9 8 7 6 5 4 3 2 1

О издателе

Австралия

HarperCollins Publishers Australia Pty. Ltd.

Уровень 13, 201 Элизабет-стрит,

Сидней, NSW 2000, Австралия

www. Harpercollins.com.au

Канада

HarperCollins Канада

2 Bloor Street East - 20-й этаж

Toronto, ON M4W 1A8, Канада

Новая Зеландия

HarperCollins Publishers New Zealand

Unit D1, 63 Apollo Drive

Rosedale 0632

Окленд, Новая Зеландия

Великобритания

HarperCollins Publishers Ltd.

77-85 Fulham Palace Road

Лондон W6 8JB, Великобритания

США

HarperCollins Publishers Inc.

195 Бродвей

Нью-Йорк, Нью-Йорк, 10007

??? ? ??? ??????, / б / 388057

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg