«Вкус яда»

Иные загадки не разгадываются долго. В меня эта загадка вошла много лет тому назад. В ту самую пору, когда в наш противотанковый дивизион определили служить сына командира нашей дивизии. Фронтовики — тогда они еще многие служили — встретили это его определение настороженно (будет папочке все доносить, как убегают в самоволку, как иногда пьют). Для меня же, салажонка, Саша Кудрявцев был открытием. Он знал напамять художников кто и что нарисовал, читал всего «Евгения Онегина», и когда мы шли с ним к нему домой (жил он все-таки не в казарме), то в след за нами, в ложбинах гор, так и висели слова каких-либо милых стихов.

Я тогда тайно писал поэму «Отечество» («И Сталин с улыбкой выходит на мраморный мавзолей…»). Я задыхался от счастья, что имею право слушать Сашу Кудрявцева. Когда появился Коля Рябов, третий среди нас, я даже тайно ревновал его — видишь, и он теперь слушает!

Коля был оригинал. Появился он у нас в дивизионе вместе с сержантом Калинкиным — мы занимались огневой подготовкой, и вот идут двое в чапанах. Потом я уже узнал: оба они воевали в Китае, помогали там устанавливать коммунистический режим. Оригинальность Рябова состояла в том, что он освоил горловое пение, мог куковать кукушкой, свистеть соловьем. И, как еще оказалось, по ночам, когда мы спим, Коля пишет повесть какую-то. Саша Кудрявцев и стал донимать его: о чем эта повесть?

— Где-то как «Герой нашего времени», — отшутился Коля.

Потом случилось так: мы выпили вина из погреба генерала «Государственные запасы России 1914 г.». Языки наши развязались. Я читал свою поэму «Отечество», Саша читал тоже поначалу стихи, потом рассказ о том, как его выгнали из военного училища («теперь вот с вами, а знаете, как неудобно идти утром в дивизион: вы уже вкалываете, а я иду хамом. И все — мамочка. Она у нас дивизией командует. Она и не хочет, чтобы я в казарме спал»).

Я помню: Коля Рябов впервые тогда сознался, что повесть, конечно, не о новом герое нашего времени, а о любви… Гитлера.

— Как о любви? — опешил я. Мне ненавистен был Гитлер.

— Да, о любви. К англичанке одной. И о враче Гитлера. Он его, мы ведь этого не знали, травил с помощью американской разведки.

— Погоди-погоди, — вступил в разговор Саша. — Откуда ты все это взял?

— Взял.